Артём Климов
Вчера (рассказ)
01
Я сел на грязном просаленном матрасе, свесил ноги с кровати, поискал комнатные тапочки, и не найдя их, с отвращением стал босыми ногами на грязный пол.
«Интересно, что было вчера?» – посетила меня неожиданная мысль, но я тут же похоронил её под ворохом других, едва мой сонный взгляд сосредоточился на комнате. Грязь, пыль, затхлый несвежий воздух…
– Тимми, Тимми! – Обратился я сам к себе и покачал головой. – В кого ты превратился? В грязного, вонючего бомжа, или в старика, потерявшего надежду и всякий смысл жизни?
Интересно, чем я оправдываю себя, когда откладываю на завтра даже такую примитивную вещь как уборку в своей каморке? Наверное, живу одним днём, и передаю эстафету по уборке себе завтрашнему, чтобы «я сегодняшний» мог насладиться жизнью и не перетруждать себя? А «я завтрашний» передаёт эстафету послезавтрашнему, и так изо дня в день. Каждый «я» наслаждается жизнью и не утруждается. Было бы, чем наслаждаться…
Нужно будет убраться в комнате, хотя бы сегодня. Выкинуть старый матрас, купить новый. Помыть полы, окна, вытереть пыль… Снова мой взгляд упал на этот матрас, и я брезгливо поморщился. А ведь вчера этот матрас был абсолютно новым!
Что было вчера? Вчера был последний день моего пятнадцатилетия, а сегодня мне должно было стукнуть шестнадцать. Прекрасный возраст. Беззаботное существование, вечеринки, тусовки, дискотеки, девочки, учёба, путешествие по миру, новые знакомые и друзья. Море возможностей! Наверное, в параллельной реальности или каком-то другом мире, не в моём.
А ведь вчера…
«Да брось ты уже это!» – одёрнул я сам себя. – «Не вчера это было, а лет десять назад, или даже больше. Будь хоть сам с собой честен!»
Я вздохнул и смирился. Лет десять назад я проснулся в свой последний день пятнадцатилетия в большой и светлой комнате с огромными панорамными окнами, через которые проникал свежий морской ветер и щекотал запахом йода мои ноздри.
Хотя, откуда там запах йода? Старый заброшенный карьер за заводом, на который мы бегали купаться, и на который выходили наши окна, точно не мог похвастаться запахом моря. Да это и не важно, зато я был в окружении друзей, подруг и подарков.
Лина подарила мне блокнот в золотой оправе, Тоха подарил кастет, Жека – крутой нож-бабочку, с лезвием из булатной стали. А Мишель, милая и голубоглазая Мишель тем вечером подарила мне свой жаркий поцелуй, и не только его. Остальные ребята тоже подарили что-то практичное и нужное, что обязательно пригодится в моей новой жизни.
Где все эти подарки сейчас, интересно? Их давно уже нет. Только поцелуй Мишель остался на моих губах до сих пор, и её жаркое будоражащее дыхание, шепчущее мне в ухо: «Я хочу сделать для тебя что-то особенное в твой последний день, Тимми». Странно, но этот подарок оказался самым долговечным и незабываемым. Неудивительно, ведь это было вчера.
Хотелось бы, чтобы и родители были со мной в тот последний день моей памяти. «День Памяти» – звучит грустно и помпезно. Но больше грустно. Вот только родители даже не знали о моём существовании. Может, и я не знаю о существовании своих детей? Может быть.
По традиции, вечеринка по случаю моего предстоящего дня рождения закончилась в девять вечера, мне торжественно вручили ключ с адресом моей новой квартиры, и отпустили в самостоятельное плавание. Теперь я взрослый. Взрослые живут отдельно, так принято.
Почем нельзя жить так же и дальше коммуной, мы проходили ещё в пятом классе. Если вкратце – чтобы не размножались как хомячки, много и часто. А если не вкратце, то там был целый перечень минусов, запретов, ограничений, недостатков и противопоказаний такого сосуществования.
Я распрощался с друзьями и поехал по своему новому адресу проживания. Этот адрес был мне знаком – та же улица, на которой расположен мой завод, всего в десяти минутах от работы. Удобно и практично. Государство заботится о нас!
Всё предельно просто для того, чтобы я не путался каждый раз, чтобы не пугался и не терялся. И через полчаса я стоял напротив серого невзрачного пятиэтажного здания, сверяясь с цифрами на ключе. «513» – значит, пятый этаж, комната «13». Легко запомнить, сложно забыть. Ну да…
Я поднялся наверх, открыл ключом дверь, вошёл внутрь и нащупал выключатель на стене. Приятный жёлтый свет осветил просторную комнату, новенькую кровать с сеткой и новеньким полосатым матрасом. Новенький рабочий стол, три красивых резных стула и большой шкаф на толстых ножках. Светлые стены, ещё приятно пахнущие свежей краской, новенький светлый паркет на полу. Симпатично, и по-холостяцки минималистично.
Это было вчера…
Только по моему засаленному матрасу этого не скажешь. Сегодня комната преобразилась в то убожество, которым побрезговал бы даже бездомный.
Да и когда было это «вчера»? Может два дня назад, а может и два года. А может и двадцать лет – но об этой цифре лучше не думать, этого не хочется совсем, это пугает до мурашек, тут же пробежавших по моему хребту от кобчика до самой шеи, только от одной мысли о двадцати потерянных годах.
Осталось выяснить, сколько мне сегодня лет. Хотя, имеет ли это значение? Рано или поздно я всё равно проснусь стариком.
К зеркалу я боялся подходить. Не хотел увидеть в нём деда с седыми патлами, сгорбленного и высушенного как старый фрукт под безжалостным солнцем. Хотя… Я посмотрел на свои руки – я всё ещё молод. Относительно молод. Это не руки старика. Крепкие мозолистые ладони, сильные пальцы, здоровая кожа без старческих пятен. Максимум – мне сейчас лет тридцать, наверное. Точно не больше.
– Долбаный вирус! – Пробормотал я вслух и принялся осматривать своё жилище. «Вчера» я так и не успел сделать это досконально.
Прошёлся по комнате, собирая подошвами прилипающий мусор и грязь, провёл пальцем по пыльному старенькому столу, поправил единственный покосившийся резной стул и задумчиво остановился перед дверью в ванную. Всё-таки, нужно глянуть на себя в зеркало, как бы я этого не боялся.
Подошёл к замызганному выключателю, трижды клацнул его и услышал легкое потрескивание под потолком. Лампочка несколько раз мигнула, затем погасла, но через три секунды окончательно зажглась.
В ванной так же грустно, как и в комнате. Ржавые потёки, грязные тряпки на полу, похожие на некогда новые и чистые полотенца, железная миска под раковиной, куда медленно капает вода из перебинтованного синей изолентой шланга.
Зеркало разбито. Основательно и очень тщательно. Странно. Значит, я однажды уже разочаровался в своём отражении. Наверное, со злости ударил своим кулаком, упал на грязную плитку, расплакался как маленькая девчонка, и долго рыдал, сокрушаясь над тем, в какую жопу загнало меня, да и себя, всё человечество.
И это точно было очень давно. Я посмотрел на свои руки – несколько мелких шрамов от когда-то разбитого стекла или зеркала белели, не поддавшись загару. Это было очень давно. Может год назад, а может и десять лет. Наверное, я был в отчаянии. Тогда. Сейчас мне всё равно.
Странно. Почему я сейчас, сегодня, не в отчаянии? Ведь и сегодня я должен испытывать то же, что и в тот день. Или нет? Как работает этот долбаный вирус? Непонятно. Да и не моё это дело. Пусть этим занимаются умники из Заслона. Им за это деньги платят.
Свет в ванной предательски мигнул ещё пару раз, но продолжил освещать грязную серую комнату. Лучше бы он погас!
Я открыл кран. Он несколько раз фыркнул и начал выдавать порцию воды, чередуя её с порцией воздуха. Фыркал, плевался и наконец, успокоившись, пустил тугую ржавую струю. В воздухе ощутимо запахло железом. Я вышел из ванной и оставил воду включённой – пусть сбегает.
Моя комната не поражала размерами, хотя уж размер комнаты точно не изменился. Интересно, куда подевались ещё два стула? А ещё в комнате явно чего-то не хватало… И через минуту я понял.
– А где окно?
Наверняка, в первое время он плакал. Часто. Он – не я! В эту грязную подушку, в этой унылой комнате, смотрел на свое повзрослевшее лицо в зеркале и не мог смириться. Хоть и готовился к этому всю свою разумную жизнь. Все свои 16 лет.
В один из таких дней он не выдержал и разбил это ненавистное зеркало, в порыве злости, отчаяния и ненависти. Скорее все, это было ещё в самом начале, когда ему только стукнуло 16-17 лет. Когда гормоны били ключом, и юное тело не справлялось с переполнявшими его эмоциями.
Но сейчас я был спокоен. Спокоен как взрослый уравновешенный мужчина, с памятью шестнадцатилетнего пацана. Придет время, и этого пацана перестанут интересовать девушки, а образ в зеркале сменится на образ дряхлого старика. И я стану ещё спокойнее и равнодушнее.
Так не хочется этого! Не хочется становиться равнодушным овощем. Это пугает больше всего на свете. Вчера я уснул молодым и здоровым, а завтра проснусь старым и чахлым.
Долбаный вирус! Долбаный мир! Долбаные предки, не сумевшие сберечь то, что дала им природа и просравшие всё что можно! Как вообще можно было всё просрать? Как можно было превратить уникальный цветущий зелёный шар, летящий в бесконечном космосе, в серый комок земли, у которого нет будущего?
Наверное, я задаю себе этот вопрос каждое утро. И каждое утро не нахожу ответа. Наверное. Я не помню.
Хотя, понятно как. Вместо того чтобы мирно сосуществовать, развиваться, покорять космос, люди занимались чем угодно, только не этим. Бесконечные войны, борьба за ресурсы и власть, насилие, разработка новых вирусов и средств для убийств себе подобных… Список длинный.
Всё к этому и шло, всё этим и должно было закончиться. Может даже это и к лучшему. В ином случае, Мир ожидала Ядерная война и уничтожение всего живого. Может так даже лучше. По крайней мере, люди живы. И они не смогут больше создавать оружие массового поражения. Просто не смогут. С памятью как у золотой рыбки сложно что-то сделать.
Да, были и разумные люди, те, кто пытался спасти планету, спасти людей друг от друга. Но даже их усилий оказалось недостаточно. Даже их вирус, который должен был спасти Мир, извратили и сделали оружием. Долбаный спасительный вирус!
02
Холодильник оказался самым чистым местом в квартире. Но таким же пустым. Два яйца и полупустая пачка молока – это всё что нашлось в нём. Ну хоть что-то. Лёгкий аристократический английский завтрак, хоть я сомневаюсь, что это точно он, через 15 минут перекочевал в мой желудок, и я вернулся в ванную.
Принял холодный душ, поискал в шкафу чистую одежду, и с удовлетворением отметил, что хоть с этим у меня полный порядок. Несколько рубашек, футболок и джинс аккуратно были сложены на полках. Переоделся и принялся рассматривать добро, аккуратно разложенное на пыльном столе. Самое интересное оставил на потом.
Старые простые механические часы, с поломанным браслетом, показывали 8:15. Если не ошибаюсь, на работу мне к девяти. Время ещё есть. Но дома делать нечего, лучше прогуляюсь не спеша, посмотрю, что изменилось на нашей улице за это время. Наверное, я буду не один такой любопытный.
Что ещё? Блокнот. Самый обычный блокнот, исписанный примерно наполовину. Блокнот памяти – как было принято называть его среди наших. Сунул его в карман, не раздумывая, почитаю потом, сейчас нет настроения.
Кошелёк со ста двадцатью баксами… Много это сейчас, или мало? Непонятно. Надеюсь, на молоко и яйца хватит, нужно вернуть долг мне завтрашнему.
Пропуск на завод – обычная пластиковая карточка с моим чёрно-белым фото. Ключ от квартиры, с затертыми цифрами «513». Не густо. Всё отправилось в карман джинсов, и я направился к двери.
Хотел открыть окно перед уходом, чтобы проветрить немного комнату, но опомнился. Окна как не было, так и нет. Ну, тогда всё. В путь! На завод с громким именем «Заслон-41». Надеюсь, за это время ничего там не изменилось. Всё как и во время моей практики на нём, когда я три месяца провёл там как раз перед тем, как отметить свой «День Памяти».
Стандартная схема для подростков, которые потеряли память, вернее, должны будут потерять. В свой последний год мы делаем то, что будем делать всю оставшуюся жизнь. Я, например, ходил на завод. Ничего сложного, самый обычный сталелитейный цех, на самом обычном заводе Заслона.
Город почти не изменился. Здания стали старше, обветшали. На дорогах ямы стали глубже. Деревья стали гораздо выше. Машин не было совсем, как и прежде. Только редкие самокаты и велосипеды, чаще всего ржавые и собранные из разных частей. Механические франкенштейны, как любили у нас говорить, во времена моей молодости.
Люди. Всё те же. Так же как и я, крутили головами по сторонам, пытаясь отметить изменения и удивляясь им. Старики удивлялись больше, молодёжь меньше. Когда нам было по двенадцать, мы любили подшучивать над такими.
Сначала были безобидные розыгрыши. Дать им какое-то задание, отправить не туда, потребовать несуществующий долг. Затем, кто-то из нас придумал схему посложнее. Мы знакомились, общались, выясняли их прошлое и на следующий день использовали эти знания против них же, прикидываясь их детьми или внуками. Лишние пару баксов, на карманные расходы, нам не мешали. Детвора, что с нас было взять? Да и какая разница, завтра наши жертвы всё равно ничего не вспомнят.
Надписи «Дети…», которые придумали оставлять на самых видных местах ещё лет за двадцать до моего рождения, были по всему городу. На асфальте, на огромном придорожном плакате. Огромная старая надпись на боку здания, как мурал, виднелась издалека на самом высоком доме нашей улицы. Буквы выцвели и потерлись ветром – её давно не обновляли, и вряд ли там можно сейчас что-то прочесть.
А вот и мой завод. Интересно, сколько я уже здесь работаю? Огромное старое или старинное здание с большими буквами на крыше. «АО ЗАСЛО» – буква «Н» давно отвалилась и куда-то пропала. Кажется, в городе была кафешка с названием «Н», и хозяин старательно делал вид, что не знает, откуда взялось это креативное название и большая буква «Н» на крыше его забегаловки. Хотя, он ведь действительно не знает, вернее, не помнит.
На проходной толпилась кучка народа. Все стояли, глазели на огромные ворота ангара и не спешили проходить дальше, вчитываясь в полный текст надписи «Дети…». Словно в первый раз.
На одной из двух огромных створок дверей ангара, словно на старой скрижали с заветами предков, тяжёлыми металлическими буквами, кое-где покрытыми ржавчиной, было выбито обращение, а может письмо, или история. История всего, что произошло.
«Дети…»
К каким детям это обращение, интересно? Никаких детей здесь не было и в помине, только уставшие и суровые взрослые мужики, ну и несколько женщин, и пара щуплых подростков.
«Дети! Мы, сотрудники корпорации Заслон, пытались спасти Мир. Мир, которому угрожала эта чума. В 2030 году мы создали лекарство, которое должно было спасти человечество… Оно и спасло, отчасти. Вирус, который мы выпустили в мир, спас людей от одной беды и навлёк другую…»
Это всё я помнил ещё из школьных уроков истории, и читать дальше не было никакого желания.
– Парень! Сигаретки не будет? – Толкнул меня в бок уставший мужик, навскидку, лет пятидесяти.
– Прости, мужик. Не курю. – Я зачем-то похлопал себя по карманам и двинулся через проходную.
Достал из кармана карточку, приложил её к турникету на входе, кивнул охраннику в будке, и пошёл вдоль ржавых рельсов в свой цех. Интересно, Марат и Семён ещё работают со мной? К этим ребятам меня приставили ещё во время моей стажировки в цеху.
Два пятнадцатилетних разгильдяя в телах взрослых сорокалетних мужиков. Первое время было непривычно и неуютно, но через месяц я перестал замечать их физический возраст. Оказалось, они точно такие же, как и я. У нас были общие интересы, темы для разговоров и одинаковые шутки, которые они повторяли изо дня в день, даже не подозревая об этом. Да и выросли мы в одном районе, у нас были общие знакомые, как оказалось.
Была правда одна проблемка в наших отношениях – мне приходилось знакомиться с ними заново каждый день, они меня не помнили.
Каждый день начинался с их примитивных шуток и подколок, а через пару недель я уже отвечал им наперёд, вгоняя мужчин в ступор.
– Привет, малой! Ты новенький?
– Ага. – Отвечал я. – Я – Тимур, можно просто Тим.
Я пожимал парням их обожжённые мозолистые руки, и в сотый раз слышал их имена в ответ.
– Нет, желательно без «Тимохи», – опережал я Марата, едва он открывал рот. – И без «Тимки», не люблю кошачьи клички, – перебивал я, не успевшего произнести свою стандартную фразу, Семёна. – Да, «ути-пути» и «какой я серьёзный» – это я тоже знаю. И да, Сеня, девчонкам я нравлюсь, потому что у меня милая и смазливая мордашка.
Ребята ненадолго подвисали, закуривали и через минуту отвисали обратно.
– Значит. Ты с нами давно работаешь? – Делали вывод они.
– Ага. Достаточно, чтобы знать, какие вы раздолбаи. Вы огнетушители сдали вчера на замену, как я просил? А рельсы с утра проверили, прежде чем вагонетку с металлом запускать? Я для чего эту доску здесь повесил и расписал вам задания на ней? Тут всего три пункта! – Повозмущался я для проформы, бросил взгляд на старые огнетушители, посмотрел на наполовину торчащий со вчерашнего дня костыль в шпале – ничего не изменилось.
Парни переглянулись, пожали плечами, и почти дружно ответили:
– Малой, не нагнетай. Успеется!
– Да, сделаем завтра. Сейчас времени нет.
Да, завтра. Завтра они даже не вспомнят об этом.
Сегодня я пришёл первым, ребят ещё не было. Да и время ещё есть, до первого гудка на заводе ещё минут пятнадцать. В дальнем углу цеха стоял старый диван, два кресла и здоровая металлическая бочка – наша курилка или место для отдыха. Время ещё есть, можно просто посидеть и полистать свои записи.
Я выбрал кресло с менее продавленной сидушкой, плюхнулся в него и достал из кармана свой блокнот. Пора ознакомиться, что я там такого мог набросать сам себе.
Первый лист. Самый важный, как учили нас в школе. На нём стояла, нарисованная в форме объёмных цифр, и не раз наведённая ручкой дата –2123 г. Видимо, в момент раздумий, или каждый раз, когда я собирался что-то написать, я наводил и наводил её, пытаясь довести до совершенства и добавляя каждый раз новые детали. То гвозди, пробивающие цифры насквозь, то тень, то трещины, то травинки, прорастающие у основания.
Значит, на дворе 2123 год – это наводит на определённые мысли. А именно – мне сейчас 24 года. Неплохо, я ещё молод, у меня ещё вся жизнь впереди. Только что это за жизнь? Ладно, не время для меланхолии. Я снова выдохнул и успокоился.
Семён Андреевич, мой школьный учитель, был прав. Эти четыре цифры в начале блокнота прочищали мысли, дарили умиротворение и смирение. А ещё, он учил не паниковать и не отчаиваться. И не смотреть в зеркало. Никогда! Интересно, кто-то следует этому правилу? Судя по зеркалу в моей ванной комнате – точно не я.
Я перелистнул страницу и стал вчитываться в свои небрежные и, по большей части, печатные буквы. Люблю почему-то писать именно так.
Основное. Кратко.
Телевидение – не восстановлено.
Связь – не восстановлена.
Восстановлена только проводная линия в крупных городах. (приписка мелким почерком)
Интернет – не восстановлен.
ЖД сообщение – есть с крупными городами.
Далее шёл небольшой перечень, но для меня это было не интересно.
А вот это уже интереснее:
Лекарство: в процессе разработки.
И приписка мелким шрифтом:
Январь 2122 – готовность 82%
Февраль 2122 – готовность 84%
Март 2122 – готовность 87%
Апрель – готовность 87%
…
Декабрь 2122 – готовность 87%
Январь 2123 – что-то пошло не так. Вчера объявили о перезапуске тестирования. Год насмарку? Снова начнём с нуля???
Три жирных вопроса в конце, видимо, я наводил их несколько раз, а потом запись прекратилась. Или я потерял надежду и перестал следить за новостями, или нам перестали сообщать о прогрессе. Судя по погоде, сейчас конец весны, а значит, запись не обновлялась уже месяца три-четыре. Грустно.
Обычно, о всех значимых новостях объявлялось по радио во время обеденного перерыва. Но про разработку лекарства можно было узнать и по радио, и на центральной площади города из городской газеты, и из сплетен во время перекура с товарищами по несчастью. Это я ещё помню с тех пор, как был стажёром на этом заводе. Надеюсь, все эти три источника информации остались до сих пор.
Дальше…
Президент Волков Дмитрий Анатольевич(зачёркнуто)
умер в 2122 году (приписка мелким почерком)
Президент с 2122 года: Волков Владимир Дмитриевич (сын)
От этой информации мне ни холодно, ни жарко.
Ладно. Что там в конце? Я перелистнул на середину, и принялся перечитывать самые последние записи. Почерк стал менее разборчивым, буквы плясали и заваливались в разные стороны.
Вчера выдали премию за перевыполнение плана – 500$.
Посидели с ребятами в кафе, немного выпили. Повеселились.
Мартин – жмот и ворюга! Не доверять, не занимать, не верить ему.
Интересно. И где же эта премия? В моём кошельке только несчастных 120 баксов. И кто такой Мартин?
Делишки:
Зайти к Главному. Что-то там с сокращением рабочих часов.
Оштрафовать (или делать выговор) стажёру за прогул.
Заменить долбаные просроченные огнетушители!!!
И да, что-то центральная печь барахлит, нужно вызвать ремонтников, пусть глянут.
Угу. Понятно. Я взглянул на время. Пора приступать к работе, скоро уже первый гудок.
Быстро пролистав большую часть блокнота, читая через строчку и пытаясь выхватить главное, я наткнулся на очень знакомое мне имя – Мишель.
Вчера встречался с Мишель.
Когда это вчера? Ну да, согласен. Сложно следить за датами, тут хоть бы месяца кое-как отслеживать.
Она все так же красива, и у неё есть парень.
Парень у Мишель?
Эх, Мишель. А ведь ты обещала! Мы строили планы на совместную жизнь. Ты обещала, что через месяц после меня, когда наступит твой День Памяти, ты придёшь ко мне, и мы будем вместе навсегда.
У нас ничего не вышло, или за тот месяц, когда мы были порознь, ты нашла мне замену? Да какая теперь разница! Теперь уже ничего не изменить. Где-то там, в глубине меня, от боли отчаянно завыл мокрый, тощий и замёрзший волк. Моя душа. Моё разбитое подростковое сердце. Наверняка, это уже не первый раз, и далеко не второй.
Вот зачем я вообще написал себе о Мишель? Чтобы каждый раз, перечитывая, мучиться и страдать? Придурок! И вырвать страницу нельзя, только поменять блокнот целиком и начать записи с чистого листа. Так учил нас Семён Андреевич. В этом есть смысл. Вырванный лист будет терзать вопросами каждый день, каждый раз, когда я буду натыкаться на него.
Она выглядела счастливой. Смеялась и держала его за руку. Я не стал подходить. Не хотел вмешиваться в их отношения. Да и зачем оно мне? У неё своя жизнь, у меня своя.
Не хотел вмешиваться? Почему не написал правду: «Просто струсил»? Парень хоть симпатичный? Надеюсь, какой-нибудь урод, с гнилым зубом и несвежим дыханием.
Об этом тут ни слова…
03
– Доброе утро, босс!
Я оторвал взгляд от блокнота, удивлённо посмотрев на двух молодых парней, уверенно шагающих в мою сторону и искренне улыбающихся мне. Высокие и нескладные, лет по шестнадцать-семнадцать, худощавые и похожие друг на друга, словно братья.
– Тим! – Они приблизились и одновременно кивнули мне. – Доброе утро, мастер.
Наверное, я должен их знать, вот только в блокноте о них ни слова. С другой стороны, возможно, я просто плохо искал.
– Я Вик, Виктор. – Представился блондин, протянул руку и сжал мою, своей крепкой ладонью сталевара.
Хватка у парня была железная.
– Марк. – Второй парень, тоже блондин скорее всего, по его выбритой голове сложно было что-то понять, протянул руку в приветствии, быстро сжал мою и плюхнулся на кресло рядом.
– Вы новенькие? – Спросил я только для того, чтобы не молчать.
Они дружно усмехнулись. Вик победно, Марк немного разочарованно. Бритоголовый привстал с кресла, порылся в заднем кармане джинс, и протянул блондину мятую двадцатку.
– Вы не оригинальны, мастер. Каждый день один и тот же вопрос. – Довольный Вик бережно разгладил купюру и сунул её в свой карман.
– Как и вы, возможно. – Не остался я в долгу. – Вы же понимаете, что можете спорить об этом уже несколько лет и не помнить этого? Скорее всего, вы передаёте одну и ту же двадцатку туда-сюда не первый раз.
Парни нахмурились. Блондинчик вытащил купюру из кармана и посмотрел на неё. Старая, затёртая почти до дыр двадцатка выглядела так, словно ей пользовались уже лет сто. Вик нахмурился ещё сильнее, скомкал купюру в кулаке, подкинул её в воздух и, не дав ей упасть на землю, отправил носком ботинка в короткий, но стремительный полёт по цеху.
Марк задумчиво достал свой блокнот и сделал короткую пометку на чистом листе. Наверное, пытался отговорить себя от таких споров в будущем.
– Хорошее решение для того, чтобы завтра поднять себе настроение. – Я кивнул в сторону скомканной купюры, улетевшей не так далеко от нас.
– В каком смысле?
– Завтра ты найдёшь её и будешь радоваться, что кто-то обронил, а ты вовремя заметил. Неплохое начало дня будет.
Парень фыркнул, быстрым шагом подошел к скомканному клочку бумаги, поднял его и направился к печи. Секунду подумал, а затем без сожаления отправил её в горящее жерло.
– Завтра всё равно не вспомню об этом. – Он махнул рукой и широко улыбнулся. – Ну что, босс, за дело?
– За дело! – Подтвердил я, поднялся с кресла и двинул в сторону своего рабочего места.
Сложно работать в новой команде без подготовки, да и работа у нас не простая. Для начала, неплохо было бы сработаться, узнать кто на что способен. Но не в нашем случае. Я раздал указания, и первые полчаса приглядывал за ребятами. Переживал я зря, парни знали своё дело на отлично. Как сказал Вик, с намёком смотря на меня, учитель может гордиться своими учениками.
Судьбу Марата и Семёна мне узнать не удалось. Когда новенькие пришли к нам в цех, моих старших товарищей уже здесь не было. То ли их отправили на пенсию раньше времени, то ли парни всё-таки доигрались. Соблюдение техники безопасности было не их сильной стороной. Я так и знал.
За работой время до обеда пролетело быстро, и к часу мы выдвинулись на запах еды. Взяли в столовой по большой порции картошки с котлетой, чай с молоком, и по два куска свежего и одуряюще вкусно пахнущего хлеба. Забрав это добро с собой, мы пошли к нашей курилке, в столовой всё равно не было свободных мест.
А через пятнадцать минут, когда я разобрался со своей порцией, меня ждал новый сюрприз. Иногда это радует и забавляет, каждое событие для тебя в новинку, каждый раз можно удивляться и радоваться самым простым и банальным вещам, которые происходят с тобой «впервые».
Марк тихонько присвистнул и толкнул своего товарища локтем в бок. В сторону наших старых, пропаленных во многих местах диванов, направлялась высокая и стройная блондинка. Симпатичная, а если быть честным, то откровенная красавица. На вид, девушке было лет двадцать, но строгий деловой наряд и волосы, собранные в тугой хвост, делали её чуточку старше.
Юбка-шотландка слегка оголяла коленки и соблазнительно облегала спортивные бёдра. Голубая рубашка с высоким воротником и короткими рукавами почти не скрывала стройную грудь и подчёркивала тонкую осиную талию. А кожаная симпатичная черная сумочка через плечо – завершала образ прекрасной незнакомки.
Наверное, кто-то из бухгалтерии или из отдела кадров. Может очередная премия или повышение пожаловало? Хотя, повышения у нас бывают редко, все должности распределяют ещё в 16 лет, перед Днём Памяти. Хотя, бывают и исключения.
Девушка строго посмотрела на нас, нахмурила свои бровки и впилась своими голубыми глазами в меня. Склонила голову набок, словно примеряясь или присматриваясь, что-то решила для себя, и, наконец, заговорила.
– Привет, парни!
– Добрый день!
– Здравствуйте!
Ребята с трудом выдавили из себя простые приветствия и принялись откровенно глазеть на девушку.
– Привет! – Просто поздоровался я, и на всякий случай представился. – Я – Тим.
– А я – Яна! – Она улыбнулась, сделала небольшую паузу и продолжила, обращаясь ко мне: – Кажется, ты мой парень. По крайней мере, описание и имя сходится.
Девушка сделала два уверенных шага в мою сторону, наклонилась, обвила меня за шею руками и чмокнула в щёку. Откуда-то справа снова донёсся тихий свист, а слева не очень громкий смешок. Девушка отступила на шаг и показала кулачок сначала одному, потом второму оболтусу. Парни тут же притихли.
– Ты уверена? Ну, в том, что я твой парень.
– Не отказывайся, босс. Ты что! – Тихо прошептал Марк, как будто его никто кроме меня не мог услышать. – Такой шанс выпадает не каждый день.
– Блин, ты меня убиваешь, Тим! – Яна театрально всплеснула руками. – Ты ничего не написал себе обо мне? Я вот тут целую поэму о нас настрочила.
Она покопалась у себя в сумочке, вытащила оттуда толстую тетрадь со смешными цветными закладочками и протянула её мне.
– Открой страницу на вкладке «парень».
Я открыл. Отодвинул закладку в сторону, и принялся рассматривать портрет, выполненный простым карандашом. С серого листка на меня смотрело моё лицо, с легкой грустью в глазах и со слегка заметной полуулыбкой. Чуть взрослее, чем я привык себя видеть в зеркале, чуть уставшее и заметно возмужавшее. Почему-то, именно таким я себе себя и представлял. А неплохо она рисует, оказывается.
Перевернув страницу, я уткнулся в не очень краткое описание наших отношений. Где мы познакомились, сколько мы вместе, как любим друг друга… Это всё понятно, но читать чужие записи, чужой дневник, было не очень комфортно. Я вернул девушке тетрадь и постучал рукой по дивану рядом с собой.
– Прыгай, если не боишься испачкаться.
Яна не боялась. Она, не раздумывая, села рядом в пол оборота ко мне, поправила юбку, придвинулась поближе так, что наши колени уткнулись друг в друга, и весело спросила:
– Убедился?
– Убедился. – Не стал отнекиваться я от наших отношений.
Интересно, почему я ничего о ней не написал в своём дневнике? Или понадеялся на неё, или снова пропустил, когда мельком листал записи? Такое точно нужно было вынести на первую страницу, или обозначить как-то ещё, чтобы сразу бросалось в глаза.
– А вы что? – Яна строго посмотрела на моих парней. – Тоже ни слова обо мне не черканули в своих записях?
Парни смутились, переглянулись между собой, и Вик решил ответить за двоих:
– Мы проспали сегодня, некогда было перечитывать. За опоздание у нас строго штрафуют.
– Давай сюда свою книгу, я проверю. – Девушка протянула руку, и Марк без возражений вложил в неё свой потрёпанный и видавший виды блокнот.
Яна открыла его на самой разработанной странице, секунд двадцать вчитывалась в каракули Марка, забавно морща лобик, и постепенно её лицо начало розоветь, всё сильнее и сильнее, пока не приобрело ярко-красный оттенок.
– Тёлочка, да? Буфера и зад…, хм. Пожалуй, дальше я читать не буду. – Яна захлопнула блокнот и протянула его обратно владельцу.– Вырвать бы эту страницу, вместе с твоими ушами. Я была о тебе лучшего мнения, если честно.
Она покачала головой и положила свою руку мне на колено.
– Прости…те, Яна. – Марк сильно смутился и опустил взгляд в пол. – Я всё перепишу вечером. Обещаю!
– Ладно! – Сжалилась она над парнем. – Идите работайте, нечего тут уши греть.
Ребята подскочили, взяли в руки тряпки и рванули к ближайшему станку наводить порядок. Яна проводила парней суровым взглядом, повернула лицо ко мне, и неожиданно обвив меня за шею руками, поцеловала в нос.
– Какой ты чумазый! – Весело рассмеялась она. – После работы в бар, как договаривались?
– А мы договаривались? – Удивился я.
– Вот почему я всё должна помнить? Что бы ты без меня делал? – Она надула губки и сделала вид, что обиделась.
– Пропал бы. – Вздохнул я печально, чем тут же вернул себе расположение девушки.
– Хорошо, что ты это понимаешь! – Блондинка искренне улыбнулась мне и чмокнула в щёку. – Я заскочу за тобой в шесть часов. До вечера!
Она отпустила меня из объятий, встала с диванчика и направилась в сторону выхода.
– Пока, ребята! – Яна помахала рукой и легко упорхнула из нашего царства огня и металла, оставляя после себя приятный и нежный цветочный аромат.
Парни завистливо проводили девушку взглядами. В их глазах читался невысказанный вопрос: «Почему ты, Тимми? Почему не мы?»
Да мне и самому было интересно, если честно. Почему я?
04
Она ждала меня на выходе. Кинулась мне на шею, словно мы не виделись тыщу лет, и поцеловала. Её губы пахли персиком. Горячие, мягкие и влажные. И почему я смутился, непонятно? Она ведь моя девушка! Мы взялись за руки, и пошли по широкой улице, названной в честь какого-то героя, погибшего двести лет назад в какой-то забытой войне.
– Куда пойдём?
– Мне всё равно. Лишь бы вместе с тобой. – Ответила Яна, посмотрела на меня влюблёнными глазами и крепче сжала мою руку.
Когда девушка так говорит, значит, предстоят серьёзные расходы. Наверное. А может наоборот, ей хватит одной розочки, чая из бумажного стаканчика и маленького пирожного. Нет, так низко я не опущусь!
– Пойдём к Изи. – Решил я, и мы свернули налево. – Там вкусно кормят, не готовят с тухляка, убирают со столов, и там всегда более-менее приличная публика.
И про себя подумал: «А если не хватит моих 120 баксов, дед Изя откроет мне кредит. Он знает меня ещё с детства. Вернее, я его знаю.»
– Как скажешь, милый…
Через двадцать минут мы сидели за столиком в заведении деда Изи, забравшись в самый темный уголок, подальше от людских взглядов, наслаждались обществом друг дружки, знакомясь и узнавая друг друга заново. Я заказал ромашковый чай, набор фирменных закусок и знаменитое печенье, которое делают только здесь. Кажется, Изи называл его хоменташ.
Мы украдкой поцеловались, неуклюже столкнувшись носами, и это было здорово. Стеснительный поцелуй, словно у школьников, словно в первый раз. Я смотрел в кристально-голубые глаза Яны, и, наверное, был впервые по-настоящему счастлив.
С каждой прошедшей минутой, я всё больше убеждался – Яна прекрасная девушка. Кроме того, что она красива и привлекала взгляды всех собравшихся в баре особей мужского пола, она ещё была умна и общительна, легко поддерживала разговор, смеялась над моими глупыми шутками, строила мне глазки и обворожительно улыбалась.
Часто трогала за руку, словно никак не могла насытиться мной, обнимала и тёрлась под столом своей хрупкой и нежной коленкой о мою. Такого внимания я не получал ни от одной девушки, наверное. Было слегка непривычно, но очень приятно. И через час я, наконец, смог выдохнуть и расслабиться. И смириться. У меня есть девушка!
Иногда, её вопросы ставили меня в тупик, но я пытался перебарывать себя.
– Сегодня к тебе или ко мне? – Спросила она после того, как был выпит уже третий заварник чая.
И я снова растерялся. В свою грязную каморку тащить такую девушку просто стыдно!
«А что если она уже бывала у меня?» – обожгла меня неожиданная мысль, от которой мне стало ужасно стыдно. Я почувствовал, как к лицу прилила кровь, и оно стало гореть огнём.
– Я выйду на секундочку. Нужно освежиться.
– А я пойду в дамскую комнату. – Рассмеялась Яна, наверняка подумав, что я покраснел из-за её вопроса.
Мы вместе поднялись из-за стола и ненадолго расстались.
В туалете деда Изи зеркала были, как и положено приличному заведению. И плевать он хотел на то, что рекомендуют не смотреться в них, чтобы не травмировать свою хрупкую психику.
Я сполоснул руки, умылся холодной водой и уставился в своё отражение. Нахмурился, насупился, покривлялся, осмотрел своё лицо в профиль и с обоих боков. Не так уж и плохо, как для парня двадцати четырёх лет, только нужно в парикмахерскую наведаться, а то скоро можно будет косы заплетать.
Успокоившись и охладившись, я направился к выходу и в дверях столкнулся со старым знакомым. Неожиданная встреча. Он совсем не изменился. Такой же восемнадцатилетний и юный, хотя, ему ведь сейчас под тридцатку должно быть. Наверное, это гены, или непыльная работёнка, на которую он смог устроиться благодаря своим многочисленным знакомствам или хорошо подвешенному языку. Но это я не от зависти, я не завидую, просто отмечаю факты. Стас нормальный парень.
На миг в его взгляде промелькнуло узнавание и испуг, но тут же пропали. Ну да, наверное, просто задумался и испугался неожиданно возникшего перед ним неизвестного парня. Я могу его помнить, он меня нет. Он старше меня на шесть лет, и мы познакомились, когда он уже переступил свою черту.
Он обошёл меня, косо поглядывая в мою сторону, и направился к умывальнику. Бросил на меня ещё два странных взгляда и принялся мыть руки, напева какую-то забавную песенку себе под нос. Ещё один брошенный в мою сторону взгляд. Странно, пытается вспомнить, или просто глазеет?
– Стас? – Решился я, и подошёл к нему.
Странное место я конечно выбрал, за это можно получить и по морде. В мужских туалетах не принято знакомиться.
– Да. Мы знакомы? – Он нахмурил брови, делая вид, словно пытается вспомнить меня.
– Были когда-то. Что делаешь здесь? Ты ведь не с этого района.
– Друзья позвали отметить день рождения. Мы иногда захаживаем сюда.
Да, я помню. Так мы впервые и встретились с ним. Тусили в одной компании.
– А ты, прости, кто?
– Я? – Переспросил я, а затем мысленно хлопнул себя по лбу. – Прости, я Тим, Тимур.
– Приятно познакомиться, или снова увидеться. – Он улыбнулся. – Ты с друзьями?
Я кивнул:
– С подругой.
– Давайте к нам. Вместе веселее. Вспомним старые деньки. Расскажешь, о нас с тобой. – Он снова искренне улыбнулся.
– Почему нет? – Улыбнулся я ему в ответ.
– Отлично! Подтягивайтесь, мы на террасе.
Яну не пришлось долго уговаривать. Вернее, вовсе не пришлось. Она тут же подскочила со своего стульчика, едва я передал ей приглашение Стаса, схватила меня за руку, и потащила за собой на террасу.
– Ребята, это Тим! Мой бро из моего прошлого. – Представил меня Стас своей компании и усадил рядом с собой. – И его девушка.
– Яна! – Представилась Яна и сделала простенький реверанс.
За большим столом на открытом воздухе сидело человек десять-двенадцать. Парни радостно поприветствовали новеньких, особенно обрадовавшись Яне. А несколько девушек, увидев в ней конкурентку, фыркнули вместо приветствия, и принялись что-то обсуждать между собой. Чем ни капельки не смутили мою Янку. Ей было всё равно.
Ребята гуляли на славу. Дорогой алкоголь из личных запасов дедушки Изи лился рекой. Деликатесные закуски, салаты, пиво и даже вино. Где он раздобыл вино, интересно? Янка быстро нашла себе подружку, и щебетала с ней о чем-то своём, женском, периодически не забывая поглядывать на меня и строя мне глазки.
И я, неожиданно для себя, решил записать этот день в блокнот, чтобы потом посмаковать эти воспоминания хотя бы несколько дней подряд. Завтра я этого всего уже не вспомню. Не я один, кстати. То и дело кто-то из ребят доставал из-под стола тетрадь, сложенные листки или записную книжку, делал записи и прятал своё сокровище обратно.
Достал и черканул несколько строк и я, задумался, и записал ещё несколько. На этот раз о Яне. Теперь я её не забуду. Почему бы не взять в привычку, и не делать записи о ней каждый день? Эту мысль я тоже записал.
И снова взгрустнул. Ветерок перелистнул несколько страниц, и мой взгляд упал на запись о Мишель. Наверное, я часто перечитываю эти строки, раз блокнот открывается сам собой именно в этом месте.
– Чего грустишь, бро? – Заметил Стас моё состояние.
– Сегодня нашёл запись в блокноте про свою бывшую. – Не стал скрывать я. – Оказывается, мы расстались, если это так можно назвать. Хотя планировали состариться вместе и умереть в один день. У неё теперь новый парень.
– Сочувствую, бро! – Стас по-дружески положил свою руку на моё плечо и крепко сжал. – Выпьем?
Мы выпили.
– Ты знаешь, а я на твоём месте не горевал бы так. У тебя есть Янка. Красотка! А Мишель… Забудь её, она нашла себе нового хахаля, ты нашёл себе девушку ещё лучше. Жизнь не стоит на месте. – Он посмотрел на Янку и вздохнул. – Вот скажи, чем ты её так зацепил? Что она в тебе нашла? – Стас пьяненько улыбнулся и хлопнул меня по плечу. – Ладно, шучу. Но Янка и правда, красотка! Если вы расстанетесь, дай мне знать. Обязательно! Запиши это, чтобы не забыть!
Он слегка рассмеялся мне и подмигнул моей девушке, которая то ли услышала, то ли почувствовала, что говорят о ней, и посмотрела в нашу сторону.
А ведь Стас прав. Яна действительно волшебная. Только с ней я знаком всего один день, и это цифра не увеличится ни завтра, ни послезавтра. Каждый день я буду с ней знакомиться заново, пока она не потеряет свой блокнот, или не решит переписать страницу обо мне, стоит мне лишь однажды проколоться или чем-то обидеть её.
А с Мишель мы знакомы лет пять. Были знакомы. У нас куча совместных воспоминаний. Я спас её от своры бродячих собак, вытаскивал пьяную из того бара с футбольными фанатами, спасая её девичью честь, залечивал её сбитые коленки, и носился с ней на руках по больницам, когда у неё прихватил аппендицит. В нашем городе сложно найти хорошего хирурга с богатым опытом. Вообще бывают шестнадцатилетние хирурги с богатым опытом? То-то же…
05
Вечер прошёл замечательно! Ребята разошлись по домам, и мы тоже начали собираться. Яна хотела пойти со мной, но я отказал ей. Она фыркнула и, кажется, немного обиделась. Затем так же быстро простила меня и поцеловала, задержав поцелуй на бесконечно долгую минуту.
От неё всё так же приятно пахло клубникой и персиками, даже несмотря на то, что она выпила алкоголя гораздо больше меня. И несмотря на то, что я никогда в жизни не пробовал ни клубнику, ни персики.
– Не провожай меня! Мы с подругами сами найдём дорогу. Завтра я приду к тебе на работу. До встречи, Тимми!
Она послала мне воздушный поцелуй, взяла двух девчонок под руки, и они дружно направились в сторону стоянки велорикш.
– Повезло тебе! – Резюмировал Стас, вздохнул, пожал мне руку и, махнув на прощание, не спеша и пошатываясь, двинулся в противоположную с девчонками сторону.
Я проводил его задумчивым взглядом, оглянулся по сторонам, и незаметно двинулся за своим другом по тёмной улице. Минут двадцать я шёл за ним следом и раздумывал. Не делаю ли я ошибку? Не надумал ли я себе чего лишнего? Не слишком ли я подозрительный и не перебарщиваю ли я? Затем отбросил все свои сомнения, пока они не повернули меня назад, и быстрым решительным шагом приблизился к своему старому знакомому со спины.
Я прижал его в самом углу тёмной аллеи. Схватил за воротник, упёр в кирпичную холодную стену и придавил локтем грудь. Он пару раз рыпнулся, но быстро понял тщетность своих попыток. Да, Стас, хватка металлурга – это железная хватка. Даже несмотря на мой щуплый вид, а ты, вдобавок, хорошо заправлен алкашкой.
– Откуда ты знаешь про Мишель? – Спросил я его прямо, не став предварительно запугивать и прикладывать кулаки.
– Мишель? Ик. – Икнул он и растерянно посмотрел на меня, пытаясь сфокусировать взгляд. – Так
это твоя девушка. Бывшая.
– Это я знаю. А вот ты откуда это знаешь?
– Ты сказал!
– Нет. – Я покачал головой и хищно улыбнулся. – Я не говорил тебе её имя. По крайней мере, не сегодня.
Он снова посмотрел на меня, уже более внимательно, и расплылся в пьяной улыбке.
– Я проговорился, да? Ик. Вот я болван! Ик. Прокололся на такой мелочи! – Он сокрушённо покачал пьяной головой и тяжело вздохнул. – Ик.
Я удивлённо смотрел на него и не мог понять, о чём он?
– Отпусти меня, Тимми. Мне не удобно. Я сейчас всё расскажу. Ик. Сигаретки не будет?
– Я не курю. – На автомате ответил я, ослабил хватку и отпустил его.
– Жаль. – Он похлопал себя по карманам, достал смятую пачку, выковырял оттуда слегка помятую сигарету и прикурил. Выпустил белый дым мне в лицо, сделал ещё одну затяжку, посмотрел на звёздное небо, и с удовольствием протянул: – Хо-ро-шо-о-о! Хорошо-то как, Тимми! Вот что ещё человеку нужно для счастья? Не так уж и много, да?
Я молча стоял и ждал, когда он перейдёт к сути.
– Ладно, ты хочешь получить ответ? Пожалуйста. – Он взглянул на свои часы, выпустил через ноздри очередную порцию никотинового дыма и грустно улыбнулся. – Без пятнадцати полночь. У нас как раз есть время для ответов на твои вопросы. Что ты помнишь о Заслоне?
Этот вопрос застал меня врасплох. При чём тут Заслон? Я нахмурился, но всё-таки ответил ему:
– То же, что и все. Мы проходили историю в школе. Был основан 270 лет назад и выпускал какие-то простые чугунные изделия. Развивался не очень стремительно, но после 2020 года из-за какого-то вируса и череды войн случился прорыв. А в 2030 году они запустили свой легендарный вирус, своё детище, которое должно было спасти Мир. И всё было хорошо. Целый год. Пока вирус Заслона не дал сбой и не стали вылезать побочки. Всё верно?
– Да, в общих чертах. – Стас выкинул бычок в сторону. – Ты хорошо знаешь историю. Но это только малая часть. Хочешь услышать больше?
– При чём здесь Мишель?
– Мишель? – Удивился он. – Совсем не при чём. Но погоди немного, и ты поймёшь всё сам. Я расскажу тебе эту историю заново, с небольшими дополнениями. С очень небольшим, но очень важными.
Сто лет назад мир погряз в войнах, катастрофах, убийствах. А ещё эти вирусы, сменяющие друг друга целое десятилетия. И что сделали люди, чтобы справиться с этим? Они объединились, забыли все обиды и начали решать проблему дружно, как единое и настоящее человечество? Нет! Они начали разрывать мир на части ещё сильнее!
Не буду сейчас рассказывать, кто прав, а кто виноват, у каждого своя правда, и победитель тогда написал историю по своему. Благодаря этому, мы большую часть правды и не узнаем. Но Заслон разработал и выпустили свой вирус. Королевский Вирус или Царь-Вирус, как они его называли.
Эта разработка должна была перевернуть Мир, навсегда избавить людей от болезней, увеличить продолжительность жизни, снизить смертность, но что-то пошло не так. Об этом узнали через год, когда люди, начиная от самых старых, и постепенно к более молодым, начали терять память.
Сначала даже никто не подумал на вирус Заслона. Да вообще никто ничего не подумал. Мало ли в мире случаев, когда старики впадают в маразм или страдают деменцией. Но когда через пару месяцев планка опустилась, и память стали терять уже люди от 40 лет, правительства всех стран забило тревогу. Но было поздно. Планка всё падала. И через полгода закончилось тем, что мы сейчас и наблюдаем.
– Да. День Памяти. – Проговорил я тихо, словно переживая это всё заново, словно я присутствовал тогда. – Все люди, достигая шестнадцати лет, перестают запоминать что-либо. Только текущий день. Только один день. Только одни единственные сутки. День прошёл, и мы не помним, что было вчера. И свой последний день перед шестнадцатилетием стали называть Днём Памяти – это последний день, когда человек может что-то запомнить навсегда. Жизнь разделилась на два этапа до и после шестнадцати. Это странно, не находишь? – Спросил я неожиданно для себя. – Почему не пятнадцать, не восемнадцать, почему не шестнадцать лет три месяца и два дня, например? Почему у всех одинаково, без исключений? Почему у всех?
– Не так уж и странно. Что-то связанное с гормонами, или с генетическим программированием. Я не сильно вникал в это. – Стас достал новую сигарету и закурил снова. – Но свою основную функцию вирус всё-таки выполнил. Люди больше не болеют, вообще. Живут долго и счастливо. – Он усмехнулся, выпустил облако дыма, и продолжил.
Я всегда интересовался этим. Изучал, анализировал, слушал и делал выводы. Было несколько версий, и три из них самые популярные:
Первая. Вирус мутировал. Мутировал под действием других вирусов, которые не желали отдавать такой лакомый кусок.
Вторая. Банальная недоработка. Не хватило времени у Заслона провести все испытания. Многие винили Заслон в этом, не понимая, что корпорация всё-таки спасла миллиарды жизней, даже таким способом.
И третья. Диверсия. Кто-то очень не хотел, чтобы Заслон стал производителем единственной в мире вакцины. В последнее десятилетие компания и так из обычного завода превратилась в огромную межконтинентальную корпорацию. Продукцией корпорации пользовался каждый человек. Автомобили, самолёты, корабли, а ещё посуда, лекарства, техника....
– К какой версии склоняешься ты? – Перебил я его, присел на бордюр и устало опустил голову.
Послышалось тихий шорох, покряхтывание, и Стас занял место рядом со мной.
– Ни к одной из этих. – Ответил он совсем тихо. – Теперь я знаю правду, и она немного отличается. Есть сообщество людей, которые увидели в этом вирусе скрытые возможности. Они рискнули и воспользовались ими. Рискнули ради всего Человечества. Мир совсем не такой, как ты думаешь, Тимми.
– Поэтому ты знаешь о Мишель? Ты всё помнишь? – Догадался я.
– Да. Я всё помню. Кто-то должен присматривать за Миром. Эти люди и присматривают. Они… мы всё помним. Мы ничего не забываем. Лекарство было разработано почти сразу. Так что его получили те, кто оказался достойным.
– Почему вы не дадите лекарство всем? Остальные недостойны?
– Зачем? Чтобы всё началось заново? Чтобы вы разрушили планету до конца?
– «Вы»? – Хмыкнул я. – Ты так говоришь, словно я своими руками уничтожаю всё хорошее вокруг себя. Словно ты сам не принадлежишь к людям.
– Ты прав. Мы другие. Мы пастухи, а люди овцы. Всё просто. Раньше было по-другому, но мы поняли, овцам нельзя давать право голоса, право выбора.
– Мы не стадо! – Чуть не выкрикнул я, но сдержался.
Стас хмыкнул, загадочно улыбнулся и покачал головой.
– История говорит об обратном. Да ты и сам бы согласился со мной, будь ты на моём месте. А ещё знаешь, что самое смешное и одновременно трагичное?
– Что? – Спросил я, хотя мне было всё равно.
– Заслон не подумал о последствиях. О перенаселении планеты. – Он улыбнулся широкой пьяной улыбкой. – Вот что будет, если люди вдруг перестанут болеть, страдать, умирать? Сотни миллиардов людей будут размножаться как кролики в геометрической прогрессии! Да через сто лет планета просто не сможет вместить всех живущих на ней!
– Возможно, в то время о перенаселении не думали, были проблемы посерьёзнее. Ты же сам это сказал. Что если вопрос стоял по-другому? Либо Человечество вымрет целиком, как динозавры, либо спасётся и получит небольшой передых. Чтобы потом с новыми силами взяться за решение остальных проблем. Это неплохой вариант, решать проблемы по мере их поступления или степени важности.
– Да я и не спорю. – Хмыкнул он и посмотрел на свои часы. – Просто… просто теперь нам приходится всё контролировать и думать за всех. Теперь мы решаем проблемы Человечества.
– Так ты работаешь на Заслон?
– Что? Нет! Заслон исчез ещё в тот год, года их вирус не сработал. Вернее, сработал не так. Их просто растерзали на куски. Всю их корпорацию, руководителей, исследователей. Люди жестокие, и безмозглые. Я же говорю, стадо! Не поспеши они тогда разгромить лаборатории Заслона, всё сложилось бы по-другому. Ведь что самое интересное, лекарство, противоядие, которое убирает побочки вируса, нашлось там же, в исследовательском центре Заслона. Почти готовое к производству. Хорошо, что на него наткнулись правильные люди и вовремя поняли, как им правильно воспользоваться.
– Сколько вас? Помнящих. – Подобрал я странное определение для них, и Стасу оно явно пришлось по душе.
– Немного. Всего тысяча, но этого достаточно, чтобы управлять Миром.
– Ты не похож на того, кто управляет целым Миром.
– А как, по-твоему, должен выглядеть тот, кто управляет? Важный мудрый старик, серьёзный умный политик средних лет, заботливый и бескорыстный альтруист, женщина, заботливая словно мать? Есть у нас и такие, не переживай.
– Почему ты рассказал мне об этом? Не боишься, что я расскажу остальным?
– Завтра ты даже не вспомнишь о нашем разговоре. – Он махнул рукой в мою сторону и усмехнулся.
– Но я могу записать, оставить себе подсказку, указания. – Я достал свой блокнот и постучал по нему пальцем.
Стас снова взглянул на часы.
– Без двух минут двенадцать. – Прокомментировал он. – Ты не успеешь. Вот и ещё один секрет, о котором ты завтра не вспомнишь, память сбрасывается ровно в полночь.
Он щелбаном запустил окурок в сторону. Тот пролетел по высокой дуге, врезался в кирпичную стену и выстрелил россыпью искр, на секунду озарив мрак переулка.
– Рад бы повидаться с тобой, Тим. Ещё увидимся. – Стас поднялся, грустно взглянул на меня, подмигнул и пошёл по темной мощёной дороге, слегка пошатываясь от стены к стене и периодически спотыкаясь…
…Я сел на грязном просаленном матрасе, свесил ноги с кровати, поискал комнатные тапочки, и не найдя их, с отвращением стал босыми ногами на грязный пол.
«Интересно, что было вчера?» – посетила меня неожиданная мысль, но я тут же похоронил её под ворохом других, едва мой сонный взгляд сосредоточился на комнате. Грязь, пыль, затхлый несвежий воздух…
Оглавление
01
02
03
04
05
