Звёзды на развес [Татьяна Леднёва] (fb2) читать онлайн

Татьяна Леднёва Звёзды на развес

Глава 1

Кася. Кассиопея.

Родители вообще дружили с головой? Как можно было так назвать дочку? Я до сих пор от этой экстравагантности недоумеваю. (Охуеваю, если быть точнее). Три года назад мне выдали паспорт. Чёрным по белому: Кассиопея Игоревна. Голубые глаза и отчество достались от отца, а вот идея с именем явно принадлежала матери.

У всех мамы как мамы, а у меня – кассир в супермаркете. С образованием бухгалтера. Вот что, нельзя было устроиться по специальности? Сдавала бы сейчас какой-нибудь квартальный отчёт и покупала бы тушь не по акции. Не, ну серьёзно, зачем она родила меня в двадцать три года? Можно же было поездить по миру, устроить личную жизнь, купить квартиру побольше. И тогда у меня была бы своя комната. С плакатами кумиров на стене. Со своим столиком под косметику. И чтобы позвонить Ирке, не пришлось бы запираться в ванной.

Маме сорок лет, а мне – с е м н а д ц а т ь. Пропасть. Другой культурный уровень. Она даже не знает, кто такой Элджей. Про Ивлееву я вообще молчу. И когда я сказала маме, что все приличные люди делают брови в салоне, она лишь пожала плечами. Нет денег. Только я знаю: это не денег нет, это мозгов нет. Как можно ходить на работу в выцветшей водолазке? Она что, не видит? Папа не замечает? Может быть, он поэтому так часто задерживается в своём институте допоздна? Конечно, папе можно. Он у нас инженер. Преподаёт сопромат. Умный – пиздец.

А если бы мама была поумнее, то нашла бы себе не умного, а богатого.

***

– Кася, я дома. Ты сегодня выгуливала Арчи? – Мама ставит сумку с продуктами прямо на пол.

Я сотню раз говорила ей, чтобы она так не делала. Папа, как обычно, задерживается. Можно снимать наушники. И идти отвечать на вопросы: «Да, мам», «Нет, мам», «Не знаю» и «Да погуляла я с ним, говорю же!»

Лохматый Арчи единственный рад приходу мамы. Чёрно-белый спаниель лижет ей лицо, а она делает до боли одинаковые, повторяющиеся действия: снимает пальто, разбирает сумку с продуктами, ставит на плиту чайник и моет руки на кухне в раковине. Хозяйственным мылом. Меня передёргивает от его запаха. Однажды я купила «Фейри», а мать выкинула бутылку в урну. И сказала, что он вызывает рак. Это, видимо, говорили в каком-нибудь шоу Малышевой.

И кстати. Телевизор. Огромный. Во всю стену в зале. Мама каждый раз приходит после смены и включает этот дурацкий телек.

Я надеваю наушники. И изучаю маркетинг в индустрии туризма. Поступила в колледж сама, выбрала специальность «менеджер по туризму» и вообще ни разу не пожалела. Весь первый курс даётся легко. Даже экономика.

На кухне шумит вода. И мама нарезает салат из огурцов и капусты. Добавляет в него фасоль из банки и зелёный горошек. Я уже поела картошку-фри и наггетсы в макдаке. Но она всё равно позовёт меня есть эту отвратительную гречку с курицей. И салат с капустой. Заправленный растительным маслом. А ещё скажет, что это полезно.

***

Папа приходит ближе к часу ночи. Он после работы таксует. Открывает дверь своим ключом. От него пахнет чужими, очень приторными духами. Они с мамой ложатся вместе на диван и смотрят телевизор. Игорь Анатольевич когда-то привлёк её рассказами о том, как наши космические корабли бороздят просторы Вселенной. Пригласил её жить в свою однушку, где и родилась я, Кассиопея Игоревна. И за семнадцать лет ничего не изменилось. Мне кажется, что они даже диван не поменяли. Зато телевизор купили огромный, во всю стену.

То, что я уеду от них – это даже не обсуждается. Вот только поднакоплю денег. Витёк устроил меня официанткой в клуб своего папы. Там платят щедрые чаевые. Я даже завела копилку «На Мечту». И складываю туда все купюры, которые парни оставляют мне в чулке. Там, конечно, стоят камеры. Но я приноровилась брать «на чай» так, что это незаметно начальнику. А девчонки со смены не сдают.

Да я лучше пару раз улыбнусь потному посетителю и не пролью на него пиво, чем буду делить кров с родителями.

Два тридцать. Пора закрывать учебник – и спать. Завтра на работу. Ирка заедет за мной в восемь. Выпьем с ней по паре коктейлей для бодрости. И поедем раскручивать «папиков» на наше светлое будущее.

А маме я когда-нибудь подарю поход в нормальный салон красоты. Если человек родился в восьмидесятые, это не значит, что сейчас нужно делать химическую завивку. Точно, подарю ей подарочный сертификат к парикмахеру-стилисту.

Заработаю. И подарю.

Глава 2

Будильник вообще не вовремя.

Он всегда звонит как-то невпопад! В смысле уже без десяти восемь? Я же заводила его на шесть тридцать. Неужели переключала потом?!

Проспала.

Да блин! Придётся ехать без укладки. Голову ещё успею помыть, но на первую пару опаздываю. Перекушу в столовке. Только там пахнет по-дурацки: сосисками и рыбным супом.

Ирка-а-а-а, бери трубку. (Долгие гудки).

Пока чищу зубы, успеваю накрасить глаза тушью. Отец уже уехал на работу, а мама спит. Хоть бы она не проснулась и не начала читать морали. Про то, что ездить на такси в колледж – это удел миллионеров.

Конечно, мам. Только миллионеры у нас и ездят на улицу Серпуховскую.

Ира, отвечай. Она что там, уснула?

– Кася, звезда моя, я на паре. Говори быстро.

– Скажи Людмиле Николаевне, что я задержусь.

– Хорошо. Захвати мне пластырь на ногу.

– Зачем тебе плас…

Ира сбросила. Видать, Людмила уже начала вести лекцию. А и фиг с ней, этой экономической географией. Невелика потеря.

– Кася, а ты что, опять на такси? Иди поешь хотя бы. Там отец вчера оладьи не доел. Из кабачков. И сметана есть, домашняя. Тётя Лариса отправила.

– Мам, я не хочу сметану. И оладьи. Я в колледже поем. Ты не оставляй, я буду поздно.

Застёгиваю сапог. «Собачка» предательски остаётся у меня в руке. А замок расходится. Арчи носится вокруг. И лает, как шальной.

– Арчи, фу! Отвали, не до тебя сейчас.

Я шлёпаюсь на пуфик. Где я возьму новые сапоги? Время: восемь сорок семь. Магазины открываются в десять. Да даже если сейчас поехать в «Кари», то нужно будет потратить половину стипендии. А я не могу. Я откладываю.

«Между нами пальба-пау-пау-па-па», – заливается телефон. Это Ирка звонит. Поди ждёт свой пластырь. А я про него забыла.

Подхожу к аптечке в ящичке маминого стола. Начинаю искать. И вижу то, что меня повергает в шок.

– Кася, а ты специально обутая пошла? Я полы только позавчера помыла. – Мама уже стоит в халате в проходе. С зубной щёткой и в бигудях.

Я стою, не смея пошевелиться.

В ящике с лекарствами, где обычно только бинты, жаропонижающее и жутко вонючие мази, теперь лежит направление на обследование у маммолога. На имя матери. Она что-то там продолжает говорить, но я не слышу.

– Ма-а-а, а что это за бумажка? – Достаю и показываю свою находку.

– Дай сюда. Не твоё дело. – Мама выхватывает листок из рук.

– Мам, там написано: «перед операцией». Перед маммопластикой. Ты что, шутишь? Ты себе сиськи решила сделать?

– Ты когда родишь, поймёшь. А сейчас не твоего ума дело. Я, может, откладывала несколько месяцев. Мы с отцом даже ремонт не стали делать.

– Ремонт? А зачем однушку ремонтировать? Вы с папой не думали купить что-то побольше? Погоди…Так значит, и отец в курсе? Круто, мам. Я, значит, тут, как дура, на учёбу, на работу – чтобы хоть как-то свести концы с концами. А вы решили, что ваши отношения спасёт твоя новая грудь?

– Кася, не лезь не в своё дело!

– Это ты не лезь. Ты вечно совала свой нос: то в мои тетради – буква тебе не так, цифра тебе не так – то тебе парни мои не нравились, то причёска. И главное, можно же решить проблему: просто разъехаться, как все нормальные люди. Но нет! Давайте делать грудь. Всем по грудям, и папа не будет ходить по блядям!

– Заткнись!

Мама отвешивает мне звонкую пощёчину. Щека горит, слёзы катятся сами собой, я бегу в коридор и на ходу кричу, как я её ненавижу!

Руки не слушаются. Я еле как умудряюсь застегнуть куртку, схватить шапку и выбежать из дома. Перчатки остаются в квартире.

Ира набрала меня, когда я уже села в маршрутку.

– Ну, ты где там? Людмила Николаевна поставила тебе пропуск. Что произошло?

– Я с мамой поругалась. И сапог разошёлся.

– Ты, что ли, поправилась? Уже икры в сапоги не влезают?

И Ирка ржёт так, будто я ей сейчас стендап рассказала.

– Ира, ты дура? У меня «собачка» сломалась. Жди меня в столовке. Я скоро приеду.

– Ты мне пластырь везёшь? Я вчера всю смену на каблуках отработала. Прикинь, девки реально не соврали. Больше дают чаевых. Но ногам – хана.

– Твою мать… Ира-а-а, пластырь!

Глава 3

Беру фунчозу, пельмени и кофе. Ира уже ждёт меня за столиком. Её длинные ногти неоново-салатового цвета тарабанят по столу.

– Вот ты мне подруга или кто? Как можно забыть пластырь для моей ноги? И израненной души? Ты вообще в курсе, что меня вчера Марат бросил?

– А у меня мама решила сделать сиськи. – Я делаю смачный глоток кофе и хватаю вилкой пельмень.

– Что? А нафига ей? – Ира аж поперхнулась.

– Не знаю. Видимо, чтобы отец раньше приходил с работы. Ну, или хахаля себе решила найти в супермаркете. Кризис среднего возраста.

– Кася, а прикинь, мы такими будем? С обвисшими сисями. С мужиками в однухе. И ещё вот с такой, как ты, дочерью. Да боже упаси!

– Ирка, сплюнь. Никогда мы такими не будем! Что у тебя там с Маратом?

– А мы с ним никуда не ходим. Ни в кино, ни в городе на машине покататься, ни мне за шмотками. Он, короче, просто приезжает и ждёт, когда я выйду. Ну, и мы прямо в машине. А потом он говорит, что он устал после работы, давай никуда не поедем. Придурок! Я ему вчера всё высказала, а он такой: «Проваливай». Кась, я на него молодость потратила. Полтора года! – Ирка выплёвывает жвачку в тарелку с салатом.

– Да какая, нафиг, молодость, Ир? Вон люди в сорок жизнь налаживают. Сиськи себе делают вместо того, чтобы дочери помочь съехать. Помнишь, Кизяевой родители хату взяли в ипотеку? Она туда уже мужиков водит. А мне мать говорит, что ездить на такси – это роскошь.

– Мама у тебя отжигает, конечно. Похлеще, чем мой Марат. Ой, не мой уже. Давай отметим это?

– Давай. Только мне надо за сапогами сегодня срочняк заехать. Я сейчас кроссовки надену. У меня они как раз с собой, на физру. Но вечером я же не пойду в «Нова» так. Меня шеф выгонит.

– Ага. Сём Борисович что-то вчера был не в духе. Может, жена плохо дала. Или любовница. Я не вникала. Я ногу стёрла в кровь. А ты, блин, пластырь мне не раздобыла.

– Да я полезла за ним в аптечку. А там у матери направление к маммологу. Я до сих пор в шоке.

Звонок. Опять не вовремя. Так и не договорили. Сейчас по расписанию история. Можно отсидеться, а потом сходить в аптеку. Ирке – пластырь, себе – батончиков с мюсли.

И как-то надо дожить до вечера. Поговорить с мамой. Может, успею ей позвонить до смены?

***

Мама трубку так и не взяла. Перезванивать в четвёртый раз я уж точно не буду. Вообще-то я отходчивая, и если она извинится за своё поведение, то прощу. Пусть только объяснит: зачем она хочет увеличить грудь? Это я должна думать об этом со своей «двоечкой».

После пар заезжаю за новыми сапогами.

На выходе из торгового центра случайно встречаю Максима – это мой бывший парень. Он проводил меня до остановки, поболтали немного. Всё спрашивал про маму, про колледж. Мы с ним, кстати, расстались нормально. Просто он переехал в другой район города, слишком далеко. И общение сошло на нет. А может, просто любви не было. Ну, такой, чтоб прям «коленки подгибались». Как Ирка рассказывает. Он старше меня на пять лет. Уже заканчивает универ. Наверное, потом уедет ещё дальше. Так что хорошо, что расстались.

Но всё равно осадок остался после встречи.

Увидела – и сразу вспомнила, как он приходил с цветами, ждал меня в подъезде. Как мы целовались с ним возле кинотеатра.

О-о-о, началась, блин, ностальгия! До самой работы, что ли, про него теперь думать? Вон любого сейчас можно охмурить в новых-то сапогах. Лилового цвета… Это какая-то удача прям! Со скидкой в семьдесят процентов, итальянские. Велюр.

Пришлось выложить за них три четыреста. Но они того стоят. Скрытая платформа, удобный подъём. В «Кари» таких точно не найдёшь. Молодец я, что сюда приехала. Стоп. А может, это судьба?

Я не поехала в центр. Решила свернуть на Фрунзе. И вот же, встреча с бывшим! Наверное, это что-то значит. Надо будет посмотреть свой гороскоп на сегодня. Или спросить у Иришки.

Жмурюсь мартовскому солнышку. Настроение как-то сразу поднялось. У меня есть сапоги. Макс проводил меня до остановки. На работе надо быть через два часа. Я ещё успею поесть.

Глава 4

Солнце пробивается через занавеску. Выходной. Какое счастье, что не нужно вставать рано. Ни в колледж, ни на работу, ни даже к Ирке ехать, чтобы её спасти от Марата или от мозоли. Может, Макс позвонит? Он вчера обещал, что выйдет на связь.

Телефон. Там только три пропущенных от мамы.

Точно! Я же пришла домой, а она уже уехала. И мы так и не поговорили.

Надо узнать у отца. Наверное, они что-то обсуждали. Но, как обычно, не со мной.

Папа уже заваривает чай на кухне. Жарит себе яичницу. И нарезает бутерброды с ветчиной, пока мать не видит. Она на завтрак делает кашу. Но мы с отцом её не едим.

– Папа, доброе утро! Я сейчас займу ванную.

– Хорошо, только ненадолго. Нам нужно решить, что делать со вчерашней историей.

– А что? Я увидела направление. Поняла, что мама налаживает внешность и личную жизнь. Вместо того, например, чтобы мне помочь. И я ей прямо об этом сказала. А она…

– Кася, сядь. У мамы была операция.

– В смысле? Уже? Так размер такой же остался.

– Сядь, говорю. Это не то, о чём ты подумала. Направление было липовое. Мы просили врача поставить маммопластику, чтобы на работе ничего не заподозрили. У неё там уплотнения. Было подозрение на онкологию.

– Что? – я сажусь на стул и не верю услышанному.

– То. Две недели назад её обследовали. Сейчас всё в порядке. Тебе говорить не стали. Боялись, что ты расстроишься. А у тебя сессия, работа.

– Какая сессия в феврале? Я уже её закрыла.

– Всё равно. Короче, сейчас ты всё знаешь. Извинись перед матерью. Она будет после десяти. Можешь торт купить. «Наполеон», она его очень любит.

– А шаров ей не купить воздушных? Пап, я, вообще-то, ваша дочь. Почему вы мне не сказали? И она меня ударила, как будто я Арчи. Она его поводком лупит. И меня. Это нормально?

– Кася, ты её оскорбила. И кстати, погуляй с Арчи. Вон он, лежит под столом, как прибитый.

– Сам погуляй. Я пошла зубы чистить.

– Кась, ты неправа. Поговори с мамой.

Я хлопаю дверью. Включаю воду. Слёзы капают в раковину, которую давно пора почистить.

Мама, и правда, последние дни была сама не своя. Часто спала. Ходила постоянно закутанная. В водолазке этой с горлом.

Я должна была догадаться, что что-то не так. Почему они мне не сказали? Я для них совсем маленькая? Главное, как смену в двенадцать часов отпахать, так ничего, взрослая. Кася, найди себе работу. Вынеси мусор. Погуляй с Арчи.

А как что-то серьёзное, даже не говорят. За дуру меня принимают.

Я умываю лицо. Глаза всё равно красные. Откручиваю тюбик «Колгейт». Достаю щётку.

«Время пострелять, между нами пальба-пау-пау-па-па», – опять Ирка звонит. «Любимка» моя, вот не до тебя сейчас. Ещё зубы не чищены, а уже такие новости с утра. Расскажу ей потом всё.

***

Всё-таки решаю погулять с Арчи. Он бегает по двору, как заведённый. Я единственная в семье, кто спускает его с поводка. Перчатки снова дома оставила.

Завтрак получился так себе, конечно.

Я грею руки своим дыханием. Думаю про Макса.

Нет, ну с точки зрения логики всё верно. У него бабушка с дедушкой оставили им квартиру, а сами уехали жить в Симферополь. Родители тут же перебрались в другой район, Макс с ними. И он же не будет ездить ко мне после учёбы два часа по пробкам. Он на стоматолога учится, у них там вообще завал. Объяснил мне всё это, я тогда поняла.

Но была надежда, что он появится. И вот эта встреча вчерашняя. Он всё такой же красивый, высокий, в своём пальто чёрном. Видимо, с отцом ходил выбирать оправу для очков. Я видела, что тот ждал Макса возле машины. И выходили они из оптики. Как же хочется всё же с ним поговорить подольше.

Но, видимо, не судьба.

Арчи сделал большую кучу. Я затыкаю нос. И подхожу к нему с пакетиком. В нашем городе принято убирать за животными.

Этот лохматый убегает и дальше играть во дворе. Я остаюсь наедине с кучей. Нагибаюсь и ровно в этот момент слышу знакомый голос:

– Кася, тебе помочь?

– Макс? Да, конечно. Ты не мог бы? А то меня сейчас вырвет. Правда, извини, что прошу, но… ты же знаешь мою реакцию на запахи. А что ты тут делаешь?

Максим ловко управляется с пакетом. И идёт к мусорке. Я иду за ним и кричу: «Арчи, иди сюда!» Пёс подбегает и прыгает на Макса.

– Хороший мой, Арчи. Ар-р-рчи, красавец! – трепет он его по голове.

Я опускаюсь на скамейку рядом. Вспоминаю, что глаза я ещё сегодня не красила. Позорище. Вот так выйдешь на улицу с псом, а тут Максим.

– Кась, я тебя вчера увидел и понял, что погорячился. Да, действительно, мы сейчас живём на разных концах города, но можно что-то придумать. Может, ты будешь приезжать ко мне? Я оплачу такси. Или отец может после работы заезжать за тобой на машине.

Я кривлю рот.

– Ма-а-акс, ты серьёзно? Ты для этого сюда ехал через весь город? Мы же это обсуждали в тот раз. У меня работа два через два.

– И что? У всех работа.

– У тебя нет. У тебя учёба.

– Кася, у нас разная учёба. Ты можешь спать на своих парах. А я должен лечить людей.

– А что, типа кто-то умрёт от пульпита?

– Нет, не умрёт. А ты, значит, переломишься, если за мои деньги приедешь ко мне? Звезда какая нашлась! Кассиопея Игоревна, а ты не слишком много о себе возомнила, а?

Макс уходит. Я смотрю ему вслед. У меня даже слов не нашлось, чтобы ответить. И я, не в силах сдержаться, просто кричу:

– Да, звезда! Поярче некоторых, стоматолог хренов. Ты доучись сначала, потом выёбывайся!

Макс скрывается в арке между домами.

Я снова сажусь на лавку. Он сейчас не пошутил? Он реально приехал сюда, чтобы унизить?

Арчи носится за какой-то дворнягой.

– Арчи, фу! Иди ко мне.

Я пытаюсь схватить его за шею. Пёс уворачивается и начинает играть. Мне удаётся пристегнуть поводок к ошейнику.

«Время пострелять, между нами пальба-а-а», – Ирка прям чувствует, когда мне позвонить.

– Ира, я сейчас Арчи заведу домой и перезвоню. Меня Максим бросил.

– Опять? Второй раз? Это как вообще?

– Да, блядь, курица – не птица, стоматолог – не врач! Приходил сейчас, выделывался тут. Говорит, давай я тебе буду на такси давать.

– А ты чё? Не согласилась?

– Нет.

– Ну и дура. Глядишь, через год элайнеры бы себе поставила.

– Кого?

– Элайнеры. А то ходишь с кривыми зубами.

– Ира, ты в своём уме? У меня у матери операция была, меня сейчас Макс бросил, а ты про зубы…

– А, ну да. Надо же не про зубы, а про грудь. Там матушка твоя сделала операцию? И как?

– У неё подозрение было. На онкологию. Говорю же, давай перезвоню.

Я скидываю звонок. И иду к подъезду.

Глава 5

С Ирой мы, конечно, тогда поговорили. Она охала насчёт того, что я должна лучше разбираться в людях. Тем более, в собственных родителях. Не заметить, что у матери была операция, и упрекать её в трате денег на себя – так себе основа для налаживания отношений.

Торт я купила. Извинилась перед мамой. Но мы не стали друг другу ближе.

Я по-прежнему приходила домой со смены под утро. Отсыпалась. Ехала на остатки пар в колледже. А потом снова на работу. И она так же – дом, работа, дом. Её радовали лишь редкие посиделки с соседкой на кухне, когда отец выезжал на выходных на природу с коллегами.

Я почти уже забыла о том, что между нами произошло. Потихоньку откладывала деньги, чтобы снять квартиру и жить отдельно.

Но слова Макса не выходили из головы.

«Смотри-ка, звезда какая нашлась!»

А что если он прав? Может, у меня только имя необычное, в честь созвездия. А сама я ни на что не способна. За сапоги и те отдала почти всю стипендию, потом думала, как дожить до следующей. Талантов у меня нет. Богатых родственников и покровителей – тоже.

Неужели слова Макса – это пророчество? И я буду вечно жить в этой квартире, с родителями?

Тогда зачем он со мной встречался? Ну, и выбрал бы себе какую-нибудь модель со своего курса. Я видела, у них там девчонки как с подиума сошли. Только за ними, наверное, заезжают мужики на паджериках.

Стоп. Он что, был со мной из жалости?

Рыженькая, симпатичная девочка, метр шестьдесят два. Учится в колледже. Живёт с мамой и папой. Сама себя отвозит на пары.

Удобно.

Конечно, цветы надо покупать. Плюшевого медведя на четырнадцатое февраля. Водить в кино. И духи на день рождения подарить.

Но если всё это откинуть…

Я была для него удобной! А как только ездить до меня стало далеко, он решил избавиться от меня. Эта мысль застала меня врасплох.

Я подскочила с дивана и посмотрела в зеркало. Лохматые рыжие волосы чуть ниже плеч. Кончики секутся. Я их давно не подрезала. Джинсовая короткая юбка. Бордовые колготки. Майка мятного цвета. И сверху вязаный джемпер. Разве я – хорошая партия для врача?

Ой, хотя он ещё даже не получил диплом. Но уже меня бросил.

Я села посреди комнаты.

Родители на работе. В колледж я сегодня не поехала – не было ни сил, ни настроения.

Я подошла к своему кошельку на столе. Тысяча одной купюрой. И четыре сотни. Хватит только на то, чтобы сделать стрижку. А что у меня там в копилке?

Я подбегаю к фарфоровой статуэтке. Переворачиваю её.

Восемь тысяч. И ещё какая-то мелочь. Этого бы хватило, чтобы заплатить риелтору за поиск квартиры. А на первый месяц и залог ещё предстояло заработать.

***

Через полтора часа я выхожу из салона красоты. Волосы аккуратно спадают вдоль лица. Каре. И прямая, геометричная чёлка.

Я иду по направлению к торговому центру. Ещё месяц назад видела там на витрине платье, точно по фигуре. Чёрное, с отделкой кружевом. Минималистичное, и стоит семь двести. Вообще не в духе минимализма.

Но если оно мне подойдёт, то куплю.

Село идеально! Иду на кассу.

С сапогами оно просто изумительно!

И ещё нужен клатч. За ним зайду в «Кари». Последняя тысяча осталась – на подходящую сумочку. И чтобы чем-то перекусить.

***

Сём Борисович просто обомлел, когда меня сегодня увидел. Девчонки со смены тоже удивились. Новая стрижка, новое платье, яркий макияж. Такой я на работу никогда не приходила.

Ещё бы Макс к нам зашёл. Но он, скорее всего, зубрит что-нибудь про стоматит. Ну и забудем.

Я выпиваю две «Кровавые Мэри», для настроения. И выхожу в зал с меню.

Глава 6

– Девушка, нам два пива по ноль пять, светлое нефильтрованное, Чехия. Закуску «по-Венгерски» одну и бутылку «Смирнов» ноль семь.

– Хорошо, закуска будет готова через пятнадцать минут.

Я отхожу к бару. Чувствую, как меня провожают взглядом. В таком платье мне точно обеспечены щедрые чаевые. А может, ещё и познакомлюсь с кем. Зря, что ли, «смоки айс» рисовала полтора часа? По-любому сегодня кто-то да обратит внимание.

На следующем заказе я получаю шлепок по заднице. Через три заказа убегаю плакать в подсобку, размазывая по щекам свой «смоки». Какой-то жирный боров, сальные шуточки, пьяные лица, полсотни чаевых, засунутых в чулок. Это даже хуже, чем в мою обычную смену. Они что, сегодня с цепи сорвались? Я больше туда не выйду. Какое позорище!

Смотрю на себя в зеркало. Платье, действительно, превосходное!

Но что я здесь делаю? Пытаюсь заработать на две сотни больше? Улыбаясь этим пьяным женатым мужикам? Пропуская пары, обслуживая это нерадивое быдло?

С меня хватит! Пусть мама и дура, но зачем-то же она дала мне такое красивое имя? И я не хочу, чтобы у Кассиопеи Игоревны была такая некрасивая судьба.

Я снимаю фирменный фартук. Официального трудоустройства тут нет. Значит, разговор будет коротким.

– Семён Борисович, я увольняюсь. Форму оставлю на кухне. Расчёт за прошлый месяц я уже получила. А эти две смены оставьте себе. Счастливо оставаться.

– Ну что за детская истерика? Через неделю же вернёшься.

– Не вернусь.

Я действительно оставляю фартук на кухне. Переобуваюсь. И выхожу из заведения, довольная собой. Мне некуда идти. Родители спят дома. На часах половина третьего ночи. И я решаю, что лучше просто погуляю по городу в новом платье.

Мне сигналят машины. Я не обращаю на них внимания.

Иду по Ленинскому в сторону реки. Здесь всегда красивый вид на город.

Останавливаюсь у моста. Смотрю вниз. Чарующее ощущение свободы.

Да, у меня в клатче лежит всего пара сотен. Но завтра я что-нибудь придумаю.

«Между нами провода, города-да-да, я сказал, иди сюда-а-а», – Ирка звонит. Сём Борисович ей нажаловался на меня. Хочет, видимо, уговорить остаться.

Я не беру трубку. Я бы и в воду швырнула телефон, но он дорогой.

Может, я и правда погорячилась? Ну ударили по заднице. Не первый же раз. Для чего я ушла с работы, которая не сильно мешала учёбе и давала хоть какой-то доход?

– Девушка, вы в порядке?

На меня смотрит парень в спортивной куртке. Сквозь шапку пробиваются светлые кудри. За долю секунды я замечаю, что глаза у него какого-то изумрудного, морского цвета. Отвечаю:

– Да. Всё хорошо.

– Просто ты стоишь тут одна, ночью. Смотришь на воду. Мне показалось, что ты решилась прыгнуть. Ты точно не собираешься? Может, тебя обидел кто?

– Для начала мама. Она назвала меня Кассиопея. А потом парень. Он меня бросил, потому что я живу далеко.

– Как?! Кассиопея? Ты прикалываешься?

– Нет. Я Кассиопея. Сокращённо – Кася.

– А я – Большая Медведица. Очень приятно.

Улыбка нового знакомого сияет ярче уличных фонарей.

Я разворачиваюсь и иду по направлению к центру города. Он пристраивается рядом. Выше меня на голову, прячет руки в карманы от холода. И не может сдержать смех.

– Как ты сказала, Кася? Можно я тебя провожу? Мне тут до общаги совсем недалеко оставалось. Но я вижу, что ты стоишь такая красивая, вся в платье и слезах. Что-то мне не хочется тебя отпускать одну. А парень твой – мудак. Ну и что, что далеко живёшь. У него что, ног нет?

– Есть. И ноги, и руки, и голова умная. Он на врача учится. На стоматолога.

– Да хоть на хирурга. Хочешь, я ему ноги переломаю? Или зубы? Давай зубы! Будет беззубый стоматолог приходить на пары. И говорить: «Проштите, я опошдаль».

– Не шути так. Кстати, как тебя зовут?

– Коля. Но ты можешь звать меня Николас. Или Галилео. Я не знаю, на что ещё у тебя хватит фантазии.

– Это не у меня, а у мамы фантазия. И мы сейчас идём к ней домой.

– Ого, так быстро меня ещё с родителями не знакомили!

– А я и не собираюсь. Просто проводишь меня до двери, Коля.

– Окей. А ты дашь мне свой номер?

– А тебе зачем?

– Ну как… Не каждый день видишь звёзды. А тут мне одна попалась. И не в толпе, а штучно. Звезда на развес. Мне кажется, ты самая яркая из партии.

– Кажется, кроме тебя этого никто не видит.

– А ты попробуй не отсвечивать.

– Как это?

– Ну, их слишком много. Всяких разных звёзд. И люди смотрят и не видят разницы. Все что-то светят, что-то вещают, суетятся, хотят, чтобы их заметили. Оценили. А ты не суетись. Будь выше всего этого. Ты же настоящая звезда, не фальшивка.

– Коль, а ты случайно не на филолога учишься?

– Нет, на пожарника.

– А выражаешься прямо как поэт.

– У меня просто отец ходил в экспедиции. И он рассказывал мне, что в любой точке планеты он видел на небе звёзды. Так вот, реки менялись, ландшафт, тундра там или тайга. Но всегда была на небе самая яркая звёздочка. Она помогала ему в пути.

– Мой отец, наверное, так же вещал маме про звёзды. А потом они поженились. Начали жить вот в этой однушке, на четвёртом этаже. И дочку назвали в честь созвездия.

– Значит, четвёртый этаж?

– Да.

– Окна выходят на ту сторону, где дорога?

– Да, а зачем тебе?

– Будем возрождать твою веру в звёзды.

И он поцеловал меня в щёку. И побежал в сторону ларьков. Я осталась стоять у подъезда. А когда поднялась на свой этаж, слышу хлопки. Я быстро открыла дверь, скинула куртку и подошла к окну.

Там стоял Коля. С коробкой фейерверков. И поджигал их.

Он махал мне рукой, а в воздух вздымались огоньки красного и зелёного цвета. Где он весной раздобыл это громкое и свистящее на всю округу чудо?

– Кася, ты звезда! Слышишь? Самая настоящая звезда! – кричал он на весь дом.

Соседи уже начали высовываться из окон. Я засмеялась. И захлопнула окно.

Сегодня был очень насыщенный день. Надо поспать. И запомнить, что я звезда, настоящая. Пусть даже по версии Коли, пожарника.

Глава 7

Проснулась я с температурой и больным горлом. Феерия продолжалась. Я прохрипела маме, что не пойду сегодня в колледж. Градусник показал тридцать восемь и два. Я накрылась одеялом с головой. И проспала до часу дня.

Оторвав голову от подушки, я обнаружила, что голос сел. Нужно было сходить в аптеку за лекарствами. И тут я вспомнила, что уволилась. На стуле красовалось платье за семь двести. С оторванным куском кружева. Видимо, зацепилась им где-то вчера.

Мама что-то колдовала на кухне. Похоже, что варила куриный суп. Точно, я угадала. Она принесла мне тарелку бульона и молча поставила на письменный стол. Открыла занавески. Улыбнулась. И посмотрела на меня.

– Это кто вчера ночью тут под окном скакал?

– Коля, пожарник, – хриплю я.

– Коля? Пожарник? А твой пожарник в курсе, что устраивать салют под окнами – это огнеопасно?

– Он всё предусмотрел.

– Я бы на твоём месте выбрала стоматолога, – задумчиво произносит мама.

– Разобрали. Остались только пожарники и слесари, – я пытаюсь шутить, но перехожу на кашель.

– Поешь суп, пока горячий. И давай я тебе за лекарствами схожу.

– Спасибо, мам.

Я пытаюсь дойти до тарелки с супом, но голова кружится. Сажусь обратно на диван.

В этот момент начинает звонить телефон, но я просто сбрасываю не глядя.

Последующие два дня я состою из парацетамола, горячего питья с малиной и полоскания горла. Мама причитает, что я ношу капронки в такую погоду и не берегу себя.

Ирка звонит по три раза на дню. Что-то щебечет про курсовую, Марата и Семёна Борисовича, который клянётся меня больше никогда не брать на работу.

Да и не нужно.

Я твёрдо решила не возвращаться.

А ещё я решила разыскать этого Колю. Написала в группе «Вконтакте»: «Ищу молодого человека, который пятнадцатого марта проводил меня до дома, зовут Коля, светлые волосы, зелёные глаза, учится на пожарного. Мы не успели обменяться номерами».

Мне написало три человека. Два азербайджанца и один таксист. Хотели познакомиться.

А вечером позвонила девушка. Сказала, что она девушка моего Коли:

– Слышь ты, овца! Я не знаю, кого там мой Коля куда провожал, может, пожалел тебя, заблудшую. Но Зарипов Коля встречается со мной. Со второго курса. Уяснила?

– Девушка, я не знаю, Зарипов он или нет. Я только имя знаю – Коля.

– Вот и забудь это имя. А то я тебе помогу память отшибить. Поняла меня?

И незнакомка кинула трубку. Я ещё долго слушала короткие гудки.

Значит, у Коли есть девушка. И она мне только что звонила. Но зачем он тогда провожал меня? Устроил фейерверк под окнами… Может, он так всех пытается впечатлить?

Мои размышления прервал звонок в дверь. Я пошла открывать в пижаме.

На пороге стоял Коля. В руках у него был букет нежно-розовых тюльпанов и банка мёда.

– Привет. Что-то мне подсказало, что ты тогда простудилась. Без шапки и в капронках.

– Ты прям как моя мама. Она тоже не разрешает мне ходить без шапки. Заходи.

Я принимаю дары. И вспоминаю, что у меня распухший нос и кошмар на голове. Укладываю букет и мёд на стол в кухне. И бегу в ванную наводить порядок.

Родители будут не раньше, чем через два часа. Мы как раз успеем поговорить.

Соорудив из своего немытого каре хвостик и умыв лицо, я выхожу к Коле.

– А мне вот недавно твоя девушка звонила. Она не против, что ты принёс мне букет?

– Ух ты, как интересно! А познакомишь меня с ней? А то я был про неё не в курсе.

– Как так не в курсе? А она назвала меня овцой. Сказала, что вы со второго курса вместе.

– А, так это Колян Зарипов. Он в этом году заканчивает. Его Светка тебе звонила. А я только на первом курсе учусь.

–У вас там что, у пожарников все Коли? И все блондины?

– Ах-ха, ага. Почти все. На самом деле, мы, когда в форме, очень похожи. Все гладко выбритые, никаких татуировок или пирсинга. И имена у нас попроще, чем Кассиопея.

– Запомнил всё-таки?

– Да, запомнил. Ты мне как-то сразу приглянулась.

– А ты моей маме не понравился. Сказала, что надо выбрать стоматолога.

– Это того, что переехал далеко? Ну, твоей маме виднее. Пусть она сама к нему и мотается. А мы пока чай попьём, да, Кась?

Я рассмеялась. Я представила, как мама садится в сорок девятый автобус, едет на другой конец города, в сумке у неё какие-нибудь оладья из кабачков.

– Коля, я пойду найду вазу для цветов. А ты пока поставь чайник.

– А что, у вас не электрический?

– Не, мы свет экономим. Поставь тот, что на плите стоит.

И я ухожу в комнату искать вазу. Почему-то так легко от мысли, что у Коли нет девушки. Нахожу старый советский хрусталь в серванте. Его достают только по праздникам. Сейчас в этой пыльной вазе, больше похожей на графин, будут мои тюльпаны.

Коля тем временем ловко управился с чаем. И разлил его по кружкам.

Я поставила цветы в центр стола. И пододвинула к Коле печенье. Села рядом с ним. И почему-то мне очень захотелось его обнять. Я не сдержалась.

– Спасибо тебе. За цветы и за тот салют.

– Да ладно тебе. Фигня какая.

– Не фигня. Ты имя моё запомнил. Квартиру как-то нашёл.

– Так ты же сказала, что на четвёртом этаже. И окна я видел.

– Точно. А я сразу не догадалась. Всё равно очень приятно.

– Ты только не теряйся больше, ладно? А то я дурак, номер сразу не взял. Мне потом ребята с курса написали, что меня какая-то девушка ищет. Я понял, что это ты. Побежал за цветами. Только не знал, какие тебе нравятся.

– А я разные люблю. Ромашки, герберы, тюльпаны тоже нравятся.

– А стоматолог твой тебе какие дарил?

Я нахмурила брови.

– Прости, вырвалось. Я просто ревнивый очень. У вас с ним точно всё?

– Да, точно. В Балтрайон я ездить не собираюсь. А он – и подавно.

– Значит, никому не придётся ломать челюсть. Уже хорошо.

– Да. Ты тогда запиши мой номер. Чтобы больше не теряться.

– Диктуй.

– Восемь, девятьсот одиннадцать…

Глава 8

Ирка закатывает глаза. И ест салат из помидоров и огурцов. Я ковыряю вилкой фунчозу. Аппетита почти нет, я уже за две недели марта скинула полтора килограмма.

– Ира, он меня после учёбы встречает, представляешь?

– Да видела я. Какой-то высокий, худой, несуразный. Ещё и пешком.

– Да какая разница! Он мне цветы дарит, Ир! Он обещал стоматологу моему в челюсть дать, если он ещё раз появится.

– Ага. А потом он сядет. А ты будешь ему передачки таскать?

– Сплюнь. Никто не сядет. Он закончит, будет пожарником. Прикинь, как романтично? Мой парень будет носить форму.

– А ты её будешь стирать. Уже подумала, где в однушке поставить ещё одну стиралку?

– А почему сразу в однушке?

– А ты с ним в общаге собралась жить?

– Я пока об этом не думала.

– А ты подумай, Кась. Парень приезжий. Родители у него на Урале. Помогать они ему вряд ли будут. Отец ездит по каким-то экспедициям. И это в две тысячи двадцатом году. Мама работает в химчистке. Ты только вдумайся: выходец с Урала, здоровый лоб, пешком ходит.

– Ну и что, что пешком. Марат твой, слыхала, на машине ездил! А толку?

– Так он меня хотя бы по ресторанам водил, айфон купил. Мы с ним даже один раз в филармонии были.

– Ну охренеть теперь. Иру водили в филармонию. А что не на выставку Ван Гога сразу?

– А нахрена мне твой Ван Гог? Мне главное, чтобы по лужам не шлёпать в слякоть. У меня одни сапоги тысяч пятнадцать стоят.

– Да знаю я твои сапоги. Это без скидки пятнадцать. А так – всего за четыре. Ты же мне и подсказала магазин с распродажей на Италию. Мои, кстати, порвались.

– Ну вот видишь, значит, не настоящие. А у меня Италия. И я вот этими сапогами не собираюсь говно месить. Я хочу, чтобы мужик мужиком был. Сразу, понимаешь?

– Ага. И машину тебе, и квартиру, и ключи от дачи. Вынь да положь. Да, Ир?

– Да. И ещё желательно, чтобы не женатый. И не старый. А остальное – мелочи.

– Ира, ты меня вообще не слышишь? Я влюбилась в Колю. И мне плевать, есть ли у него машина.

– Да слышу я. А ещё звонок слышу. Пошли. Экономическая география сейчас.

***

Коля стоит у нашего корпуса. У них пары заканчиваются раньше. Только потом у них ещё учебка. Но он успевает подойти, чтобы меня встретить и проводить до дому.

Мы идём, взявшись за руки. Мне кажется, Ирка мне просто завидует. Вон она, стоит у супермаркета, курит. Я ей киваю. И мы с Колей идём до моего дома. Целуемся в подъезде. Потом я поднимаюсь к себе на этаж. Беру Арчи. И иду с ним гулять.

Обычно Коли уже нет. Он садится на автобус и уезжает к себе в пожарную часть. Но тут я захожу за угол дома и вижу, как он стоит с Ирой. Они о чём-то говорят. Я тяну Арчи за поводок. Прячусь в арке. И выглядываю так, чтобы не заметили.

Ира курит, а Коля что-то ей говорит, жестикулирует, видно, что сердится. Подходит его автобус, он показывает на него, садится и уезжает. Я подхожу к Ирке.

– Привет. А это что сейчас было?

– Ой, Кася! Да ничего. Я просто просила Колю помочь с курсовой.

– Я вас познакомила неделю назад. Он пожарник. Чем он тебе может помочь?

– Ну, он же тоже в колледже сервиса и туризма учится. Я попросила, чтобы он со старостой поговорил. Достал какой-нибудь вариант с их кафедры.

– И он согласился?

– Да, сказал, что спросит. А ты Арчи вывела? Пойдём с ним погуляем до парка?

– Он уже сделал свои дела. И мне самой надо курсовую писать. Я пойду.

– Ну, тогда завтра на парах увидимся.

***

Я звоню Коле. Он не отвечает. Видимо, уже доехал и не может взять.

Но он не ответил и вечером, и утром следующего дня.

Прислал короткое смс: «Кася, я на парах». В колледж я поехала с опозданием. Мама снова ворчала, что я на такси. Но последнее время мы вообще редко общались. Ей не нравилось то, что я уволилась. Хотя она сама говорила, что официантом работать ничем не лучше, чем кассиром. Только ноги стаптывать. А сейчас, когда я ушла, недовольна, что я у отца стала брать деньги на проезд. А по-моему, её просто бесит мой новый парень.

В Максиме она души не чаяла. Завидная партия, из хорошей семьи.

А Коля ей почему-то сразу не понравился. Мы с ним встречались только когда родители были на работе, оба. Да и то старались дома не появляться, а чаще гулять.

Но мама как будто чувствовала его присутствие в квартире.

Я доехала до нашего корпуса. И снова увидела Иру и Колю. На этот раз она прижималась к нему, что-то говорила на ухо, а потом они вместе рассмеялись.

– Коля! – я позвала его, но голос предательски сорвался на крик.

– О, смотри, твоя приехала. Давай её спросим про Максима. Кася, иди к нам.

– А что, мы на пары сегодня не собираемся? Будем тут стоять обниматься?

– Ну, тебе же со стоматологом твоим можно было обниматься. Мне Ира всё рассказала. Как ты после пар со мной гуляешь. А вечером ездишь на такси к своему зубастику, – сплёвывает Коля.

– Коля, ты в своём уме? Ты кого слушаешь? Да она тебе херни на уши навешивает!

– Кася, да боже упаси, разбирайтесь сами. Я просто сказала, что видела, как Максим забирал тебя на машине отца после работы. Ты совсем была не против.

– Так это когда было? Ещё снег лежал.

– Слушай, у нас такой снег. Сегодня есть, завтра нет. Но ты, кажется, до сих пор не разобралась: ты с Колей встречаешься или по своему стоматологу сохнешь.

– Ну и сука же ты, Ира.

Я разворачиваюсь и иду в сторону супермаркета. Коля даже не думает меня остановить. Я слышу, как Ира раскатисто смеётся.

И тут мне в голову приходит грандиозная мысль. Я набираю номер Марата. Захожу в магазин. Покупаю бутылку воды и жвачку. Девушка отсчитывает сдачу. Бывший Иркин парень так и не отвечает. Я набираю смс: «Позвони мне срочно».

Идти на пары я уже не хочу. У меня в голове не укладывается: зачем Ире понадобился Коля? Хотя есть у меня одна идейка на этот счёт. С Максимом мы так и не переспали. Он честно ждал, когда мне исполнится восемнадцать. А Ирка не настолько принципиальна в этих вопросах. Может, она предложила Коле что-то, чего я пока не могу пообещать?

Звонок Марата обрывает мои догадки.

– Кася, доброе утро. Что-то случилось?

– Да, Марат. Там к твоей Ире какой-то чувак клеится. Высокий, светлые волосы. Не даёт ей пройти. Я сейчас поднималась по лестнице, а они внизу, у нашего корпуса. Сможешь подъехать?

– Да, конечно. Минут через десять буду.

Я выхожу на улицу. И иду на учёбу, не замечая воркующих у крыльца Иру и Колю.

Они тоже делают вид, что меня не замечают. У меня всё сжимается внутри.

Я дохожу до гардероба. Сдаю куртку. Подхожу к расписанию. Понимаю, что вторая пара началась минут двадцать назад. Кажется, что с зачётом по экономике могут быть проблемы. Разворачиваюсь и иду к автомату с кофе. Беру себе якобы латте за двадцать восемь рублей. Если повезёт, то Марат подъедет как раз вовремя.

Глава 9

Минут через десять у колледжа паркуется бэха Марата. Я наблюдаю через окно, как он подскакивает к Коле, начинает толкать его в грудь. Я отворачиваюсь. Через пару ударов мой парень уже лежит на земле и отплёвывается кровью. Рядом верещит Ира. Марат отводит её силой в сторону, говорит ей пару фраз, после чего она уходит с ним в машину.

У меня дрожат руки. Я выбегаю на крыльцо прямо без куртки.

Коля сидит на земле. Кажется, у него шок. Он смеётся.

– Кашя, швони швоему штоматологу. Этоть придурок мне шуб выбиль. – И продолжает смеяться.

– Коля, ты дебил? Как ты мог ей поверить?

– Она ощень убедищельно говорила. Про щебя и про Макщима.

– Убедительно, да. Вставай. Поедем к стоматологу.

– К швоему?

– Нет, блядь. К нашему. Семейному. Пока у тебя ещё щека не разошлась.

Я возвращаюсь за курткой. И по пути набираю номер Виталия Сергеевича. Это действительно наш семейный доктор. Работает недалеко от «Плазы».

***

Через два часа мы с Колей сидим в чайхане. Я ем солянку. Он пьёт чай. Выглядит так, как будто был дублёром в боевике: ему зашили не только часть губы, но ещё и бровь. Потому что Марат долго разговаривать не любит. А я бы вот сейчас, наоборот, поговорила. О том, что про мою жизнь сначала надо спрашивать у меня, а не у Ирки.

«Касечка, спасибо, ты нас помирила», – «подруга» ещё имеет наглость слать мне смс.

Я смотрю на Колю. Он улыбается. Сложил журавлика из салфетки. Пододвинул его мне. Достал ручку из кармана и начал что-то выводить на крыле.

«Кася, я дурак. Прости меня», – теперь украшало бумажное крыло птицы.

Он рассчитался за нас. И мы вышли на улицу. Дышать мартовским воздухом и бензином.

Коля взял мой рюкзак. Обнял меня за талию. И мы пошли в сквер. Домой сегодня не хотелось. По пути мы свернули в ларёк, чтобы взять с собой круассанов и кофе.

Когда мы дошли до скамеек, я решила, что либо сейчас, либо никогда.

– Коля, я должна тебе в чём-то признаться.

– Ира шкашала правду?

– Нет. Как раз наоборот. У меня с Максимом ничего не было. Ну, в плане интима.

– Он што, импотэ-э-энт? – он нарочно протянул этослово и чуть не поперхнулся.

– Нет, с ним всё в порядке. Это я девочка. И не хочу торопиться.

– Ну, я и шам догадался. Нищего штрашного. – Он приобнял меня за плечи. – Я щеводня понял, што ты наштоящая швешда. А Ира твоя фальшифая.

– А утром ты её обнимал!

– Я жлился. И хотел тебя пожлить.

– ПоЖлил? Мы всю Штипендию Шпустили на твои Жубы!

– Да хрен шними. Пошли в кино?

– А пошли. Там сейчас «Хищные птицы» вышли, про Харли Квинн.

– А я увэ нашел швою хишную птицу.

И снова ржёт. Мне кажется, Марат перестарался. Надо будет ему потом позвонить и спросить, он там кастетом бил или просто ладонью. А то по голове у нас нет знакомого доктора.

***

После кино Коля пошёл провожать меня до дому. Я почувствовала неладное, когда увидела припаркованную бэху Марата у подъезда. Ирка сидела сзади.

Мы подошли поближе, Марат вышел из машины и задал всего один вопрос:

– Ты, Коля, определись, ты чей парень будешь: Иркин или Касин?

– Я шам по щебе. Но люблю я Кащу.

– Молодец. Кашу надо любить. Так мама говорила. Повезло тебе, Коля.

Он садится в машину и заводит мотор. Мы забегаем в подъезд, от греха подальше.

Глава 10

Прошло две недели с тех пор, как Ирка решила увести у меня парня. Я перестала с ней здороваться. Она, конечно же, всячески изображала недоумение, когда я обозначила: Ира, это предательство, и так нельзя делать. Она толком не разобралась, а то и вовсе нарочно Коле сказала про меня и Максима. Так ещё и пыталась флиртовать с ним, хотя сама это отрицает. Если честно, то я не ожидала, что подруга способна так подставить.

Да и Коля мог бы включить сообразительность пораньше. Остался бы с целыми зубами. А так Марату пришлось восстанавливать справедливость. В принципе, он-то остался в плюсе. Ирка вернулась к нему. Они даже планируют свадьбу сыграть в июне. Но меня это уже не касается. Мне нужно думать, как закрыть летнюю сессию. И искать новую работу.

Мама уже начинает намекать на то, что они с отцом не семижильные. И что когда она училась в техникуме, то уже подрабатывала. Я уж не стала говорить ей, что с тех пор ничего не изменилось и должность у неё по-прежнему не ахти какая. Но в моём случае пререкаться было невыгодно: всё-таки жила я до сих пор с родителями. И Арчи.

Когда я была маленькая, мне подарили его на день рождения. Мне исполнялось двенадцать лет. И тогда я безумно радовалась спаниелю! Маленький чёрно-белый комочек счастья. С глазами-пуговками, смешными ушами и звонким лаем. Одноклассники мне завидовали. Я выходила гулять со своей собакой, давала ему команды, а он слушался.

Теперь Арчи всё чаще лежит в кресле. Уже не такой игривый. И для меня это больше обуза, чем развлечение: ходить с ним гулять, убирать за ним кучи, подстригать когти, мыть…

Интересно, а Коля хотел бы завести животное? Будет ли у нас с ним кошка или собака? Наверное, я бы сейчас выбрала кота. Мейн-куна. Здорового и красивого. Хотя, очевидно, мейн-кун много ест. Нам удастся его прокормить? Стоп. А Коля? Его же тоже надо будет кормить ужинами. И обедами. А ещё вставать раньше него, чтобы накраситься и сделать какой-никакой завтрак. Мы же не будем постоянно ходить по кафе?

Мои размышления прервал Колин звонок:

– Кася, а какие у тебя планы на эти выходные? Давай в зоопарк сходим? Там по выходным показательные кормления животных. Тюлени там всякие, мишки…

– Коль, а я как раз сейчас думала, а как мне всех прокормить. Если мы начнём жить вместе. Если у нас будет кот-мейн-кун и мужчина-пожарный.

– Слушай, насчёт мейн-куна я не знаю. А пожарные питаются также, как и все обычные люди. Ты же видела: макароны, сосиски, пельмени, суп. Ничего особенного.

– Да, только я не умею готовить суп.

– Ничего. Научишься.

– А если мы уже к лету начнём жить вместе? То чем тебя кормить?

– К лету? Но там же сессия сначала. А потом я к родителям уезжаю.

– Как? Ты разве не останешься в городе?

– Нет, не останусь. Бабушка болеет сильно. Нужно с ней повидаться. Да и родители не молодеют. Им тоже нужно помочь. С огородом, по хозяйству.

– А как же я? Мы же могли бы вместе отдохнуть, поехать к морю, или, может, с палатками куда-то. Я почему-то думала, что мы проведём лето вместе.

– Мне бы тоже этого хотелось. Но я пока не хочу загадывать. Ты, может, пока научишься готовить суп? А там уже видно будет. И что там с зоопарком? Или ты хочешь в кино?

Я молчу. Неожиданно для себя самой я понимаю, что ни в зоопарк идти, ни суп варить я не имею никакого желания.

– Я на этих выходных занята. Буду писать курсовую.

– Кася, ты как будто меня избегаешь. Мы после той истории с Ирой виделись всего пару раз. Ты до сих пор считаешь, что я мог выбрать её? Да она же страшная!

– Это ты только сейчас так говоришь. А когда она на тебя вешалась, был не против.

– Кася, мы, кажется, закрыли эту тему? Или ты хочешь ещё один букет цветов?

– Нет, я не хочу цветов. Но в зоопарк я тоже не хочу.

– У тебя пмс? Или ты снова поругалась с мамой?

Лучше бы он этого не говорил. Потому что дни и впрямь были «особенные». И с мамой я поругалась с утра. А ещё Арчи скулит, что с ним пора гулять. А я хочу мейн-куна, с которым вообще не нужно выходить из квартиры! Или попугая. Здорового такого. Ару!

– Коля, я тебе перезвоню. Я сейчас конспект переписываю.

Я накидываю толстовку поверх майки. Собираю волосы в хвост. Беру наушники со стола. И иду за поводком. Пойду гулять со своим верным другом из детства. Раз уж в мире взрослых подруги предают. А мужчины – не понимают.

Но даже при таком раскладе надо будет попросить маму научить меня варить суп. Какой-нибудь интересный. Грибной, например. Со сливочным сыром. Или гаспачо. Я слышала, что его даже подают в ресторанах. Я не хочу, чтобы у нас с Колей был на обед куриный суп. Такие блюда пахнут морковкой и луком, а мне надо, чтобы в отношениях сохранялся интерес, азарт. Я хочу, чтобы он и дальше видел во мне настоящую звёздочку.

Я выхожу из подъезда. Пинаю сырые листья, которые валяются тут ещё с осени. А зима не удосужилась их даже снегом припорошить. И отпускаю Арчи с поводка. Он благодарен мне, как будто я подарила ему вторую жизнь. Словно до этого момента он никогда не бегал и только сидел на кресле в нашей пыльной и тесной однушке.

За ним тут же увязался французский бульдог. С ним выходит гулять девочка из соседнего подъезда. Я кивнула ей и уставилась в телефон. После ссоры с Ирой друзей у меня не осталось. Бывшие одноклассницы нагоняли тоску: кто-то уехал в Москву, кто-то вышел замуж, пару человек, как и я, учились в колледже на повара, но с ними было скучно. Ирка хотя бы знала приличные места в нашем городе, всегда следила за собой, с ней можно было обсудить личную жизнь, пойти по магазинам или посидеть в кафе. Если честно, то мне не хватало её звонков. Сейчас я чувствовала себя разбитой и одинокой.

И только Арчи радовался своей внезапной свободе. И на радостях сделал кучу.

Я заткнула нос. И достала из кармана полиэтиленовый пакет.

Коля жил недалеко от моего дома. В общежитии. И мог добежать до нас минут за двадцать. Что он и сделал, как оказалось. Когда я ликвидировала последствия жизнедеятельности Арчи, он подошёл ко мне и закрыл глаза. Я инстинктивно завизжала. Он убрал холодные перчатки от моего лица и заулыбался.

– Привет. А я решил вас навестить. Ты по телефону какая-то грустная была.

– И ты решил меня напугать до инфаркта?

– Не, я просто наблюдал, как ты гуляешь с Арчи.

– То есть, ты видел, как он сделал кучу? И даже не предложил мне помочь убрать?

– Ты что, с ума сошла? Ещё скажи, попу ему подтереть нужно.

– Ну, вот младенцам, например, подтирают попы. Прикинь, если у нас будет ребёнок. Ты что, тоже предложишь это всё мне делать?

– Кася, какие дети? Ты реально сегодня башкой поехала. То кота хочешь завести, то ребёнка. А сама даже суп не научилась варить. Как ты собралась вместе жить?

– О, а ты, значит, сторонник патриархата? Иди вари борщи, подтирай детям носы. А я пока пойду спасать человечество, если вдруг оно окажется в огне. А если не окажется?

– Кась, ты неправа сейчас. Ты преувеличиваешь. Так, наверное, даже лучше, что я на лето уеду. Тебе нужно повзрослеть. И перестать какие-то стрёмные дела перекладывать на других. Как еду приготовить, так мама. Как за Арчи убрать, так Коля помоги. А это твой пёс.

– Да, мой! Но от него воняет. И шерсти от него целые клочья по всем вещам. Если ты не можешь помочь мне даже с собакой, то о каких отношениях может быть речь?

– Ни о каких. Если не хочешь, я никого не держу. И адьёс, Кассиопея Игоревна. Я по-прежнему считаю, что ты звезда. Только очень маленькая, капризная, и пока ещё не нашла себе применение.

– Конечно, не нашла. Мне же надо суп научиться варить!

– Да что ты привязалась к этому супу?

– Да то и привязалась, что я бы хотела его варить для тебя.

– А меня ты спросила?

Я ничего не ответила. Я вспомнила, что Макс всегда помогал мне с собакой. И мыть его, и убирать за ним. И даже на стрижку мы его отвозили вместе. Коля был кошатником. У его родителей на родине было два кота. И он вообще был равнодушен к собакам. Кажется, Ирка бы в этот момент сказала: «Кася, нельзя сравнивать мужчин. Нужно поставить на того, кто поведёт тебя в ЗАГС и в светлое будущее». Может, я не дала Максу шанса?

– Кася, что ты молчишь? Ты не замёрзла? Давай я тебя провожу и сбегаю за чем-нибудь к чаю. Я вижу, что ты устала. Давай мы просто пойдём к тебе и поговорим?

– Коля, у меня нет «ко мне». Пойдём ко мне означает пойдём в квартиру моих родителей.

– Ну и что? Не у всех же есть в семнадцать лет своя квартира. Я вообще живу в общаге. У меня Рома храпит в комнате. А лысый Серёга вообще лунатит. Там такие запахи стоят от мужских носков, что мне тебя даже пригласить стыдно.

– А меня тошнит, когда Арчи ходит в туалет.

– Но ты же просила подарить тебе его на день рождения?

– Мне было двенадцать лет.

– Без разницы. Ты в ответе за тех, кого приручила.

– И за тебя?

– Нет, я сам за себя в ответе. И смогу взять ответственность за нас двоих, только если ты перестанешь обижаться по пустякам. И сама будешь убирать за своей собакой.

Арчи смотрит на нас и виляет хвостом. Похоже, эта идея ему нравится.

– Ладно, герой-пожарник. Не хочешь убирать дерьмо за пёсиком, так и скажи. Но тогда ты будешь пылесосить и вытирать пыль у нас дома.

– Кассиопея Игоревна, а у нас будет свой дом?

– Когда-нибудь обязательно будет!

Коля обнял меня, и сразу стало как-то теплее. Может, я зря себя накручиваю. Поживём – увидим. Будет ли у нас кот, сможем ли мы ужиться вместе, да и вообще… Сейчас важно то, что мой парень рядом со мной.

Пойдём с ним пить чай.

Глава 11

Последние дни марта не уступали августу. Утром мы выходили из дома в куртках, а уже к двенадцати начиналось пекло. На парах было невозможно высидеть: лучи норовили прожечь водолазку. Я уходила подальше, на последнюю парту, и там пыталась вникать в экономику.

Сказать по правде, учёба в колледже мне нравилась всё меньше. Кем я буду после диплома? Работницей в отеле на ресепшене. Но обычно там длинноногие нимфы-блондинки. Значит, меня вообще не факт, что возьмут. Остаются позиции: хостес, горничная, официантка, управляющая по этажу. Так себе выбор. Всё это – обслуживающий персонал. Ну и нахрена тогда я сейчас учу экономику и менеджмент? Учили бы сразу сервировать столы, улыбаться и незаметно обсчитывать.

Моя вера в себя сильно пошатнулась. Новую работу я так и не нашла. От родителей не переехала. С Колей мы встречаемся, но совсем скоро он уедет к родителям на всё лето.

Наверное, он мог предложить мне поехать с ним. Или обменять билеты и остаться со мной хотя бы на месяц. Но он упрямый, упёртый. Сам себе на уме. Это мне и нравится, и раздражает.

***

Я выхожу из корпуса. Меня догоняет Паша с нашей группы.

– Кася, а можно я тебя провожу?

– С чего это вдруг? Тебе же в другую сторону.

– Я сегодня в центр. Надо распечатать кое-что по учёбе. Пойдём?

– Ну, пошли. Только я тороплюсь. Мне с собакой погулять надо. Он уже старый. Проблемы с почками, его надо выводить почаще.

– А какая порода?

– Спаниель.

– А у меня немецкая овчарка.

– Ого! Здоровый, наверное?

– Здоровая. Девочка, мы её назвали Сандра.

– Мы – это ты и родители в смысле?

– Да. Мы вместе живём. Нам же общагу не дают – тем, у кого местная прописка.

– Ага, не дают. Хотя мне кажется, что было бы неплохо… Хоть и в одной комнате, но хотя бы со своими. А как тебе жить с родителями и овчаркой?

– Да нормально. Отец на вахты ездит. Мама врач, на дежурствах часто. А брат младший в школе, седьмой класс. Дома собираемся только по праздникам, можно сказать.

– Ну да, так можно жить.

Мы проходим по мосту, ждём пока загорится «зелёный» на светофоре. И тут Паша берёт меня за руку. И помогает быстро перейти дорогу.

У гостиницы он останавливается. Отпускает мою руку. И говорит:

– Я помню, что ты здесь живёшь, напротив распечатки. Мы как-то по осени ещё шли все вместе с группой сюда, и ты сказала, что тут цены нормальные. Пойду вот курсовую печатать.

– А ты уже написал её? Сдача же в мае только.

– Ну да. А чего тянуть?

– Да фиг его знает. Я вот со своей тяну.

– Если нужна помощь, обращайся. У меня тётя работает в бухгалтерии, в гостинице. Если что, она может и насчёт практики помочь. Ты уже думала, куда будешь устраиваться?

– Паш, я пока не знаю. Но спасибо. И пока.

Паша машет мне рукой и бежит по своим делам. Я иду к своему дому. И думаю, почему ещё не доделала курсач, не договорилась насчёт практики, даже не отправила запрос никуда.

У подъезда я вижу маму и Арчи. У неё сегодня выходной, видимо, решила сама с ним выйти.

– Привет. А кто это тебя провожал?

– Это Паша. Одногруппник.

– О, то Максим, то Коля, то Паша. Ты уже определилась бы.

– Мама, не начинай.

– Ладно, сама решай. Ты же уже взрослая. Погуляй только с Арчи. А я схожу до магазина.

Мама уходит. Я спускаю пса с поводка.

Этот двор, эти качели, железная горка… Кажется, что выросли только я и Арчи. А всё остальное тут ещё со времён СССР. Поскорее хочется уехать от этой обшарпанности.

Я сажусь на лавку и ищу в сумке телефон. Не нахожу его и начинаю паниковать. Тетради, один учебник, кошелёк, косметичка. А телефона нет! Я зову к себе Арчи и отвожу его домой.

Быстро спускаюсь вниз. Прохожу через арку. И у распечатки снова сталкиваюсь с Пашей.

– Кася, ты куда бежишь?

– Я телефон потеряла. Может, забыла в колледже. «Самсунг», чёрный, ты не видел?

– Нет, но давай такси возьмём. Так быстрее будет. Сейчас доедем до корпуса.

Он достаёт из кармана свой «сяоми», а через две минуты рядом с нами тормозит серая «мазда».

Мы доезжаем до нашего места учёбы, выбегаем из такси и несёмся к гардеробу. Там уборщица протирает полы, а охранник следит, чтобы студенты не шастали туда-сюда без надобности. И тут я вижу свою кофту, сиротливо болтающуюся на крючке. Точно, я забыла телефон в кармане. Просила же ещё гардеробщицу, чтобы пальто забрать, а кофту оставить. Задолбалась уже таскать и вещи на физру, и рюкзак, и кофту ещё…

Вон он, телефон, стоял на беззвучке, и никто его не услышал и не украл! Два пропущенных вызова от мамы только. Видать, потеряла меня.

– Слава богу, я уж перепугалась, что потеряла.

– Или это был повод ещё раз меня увидеть.

– Не шути так. У меня парень же есть.

– Да, я знаю. Он обычно тебя встречает. Только в последнее время почему-то его не видно.

– Тоже учится. У всех сейчас с курсовыми запара.

– Запара у тех, кто вовремя не делает.

И Паша трясёт папкой с распечатанной курсовой. Странно, я раньше вообще его не замечала. А сейчас оказалось, что он думает об учёбе, абсолютно нормально выглядит и общается. И почему-то решил меня проводить.

Мы снова выходим на крыльцо. Я разглядываю одногруппника. Аккуратная рубашка в клетку, очки в тонкой оправе, тёмные волосы и узкие глаза. У Паши мама – кореянка. Но его корни только в плюс. Он весьма симпатичный, но немного застенчивый парень. И тут он выдаёт:

– А поехали ко мне? Родители на работе, брат зависает у друзей допоздна. Квартира в моём распоряжении. Познакомлю тебя с Сандрой. Тебе же нравятся собаки?

– В последнее время не очень.

– Ты сама не своя в последнее время. Раньше улыбалась часто, ходила весёлая. А сейчас уходишь на заднюю парту, молчишь постоянно. Тебе надо развеяться. Поехали?

Я немного засомневалась. Что ему от меня надо? Но это же чувак с моей группы. Почти как брат. У нас не принято мутить со своими.

– Окей, поехали. Только дашь мне потом обратно на такси, чтобы не ехать поздно на маршрутке. А где ты живёшь?

– На Киевской. Можем туда прогуляться.

– Я в кроссовках. Да, можем.

И мы идём по весеннему городу. Болтаем обо всём подряд. О любимых группах, собаках, о детстве. Очевидно, что Паше больше повезло с родителями, чем мне: они редко бывают дома, не мешают ему учиться, одобряют его выбор с игрой на гитаре и не лезут в его жизнь.

Очень быстро мы дошли до Южного вокзала, а потом свернули к Киевской. По пути забежали в магазин и взяли печенье к чаю, лоток яиц и молока, чтобы приготовить омлет. А про кофе Паша сказал, что дома есть хороший. Супер!

И вот он открывает дверь, и я впервые оказываюсь в гостях у кого-то из нашей группы. Ирка жила в общаге, и её комната – не в счёт. Очень стильные обои, не как у нас. Однотонные, какие-то шероховатые, и современная мебель. Паша уходит на кухню, а я рассматриваю интерьер. Какие-то сухоцветы в продолговатой вазе, комод, книжный стеллаж. Видимо, мама у Паши обладает хорошим вкусом. Надо будет с ней познакомиться. Хотя зачем? Мы ведь не собираемся часто видеться тут. Или?..

Паша прервал мой внутренний монолог и позвал меня на кухню. Он приготовил омлет с овощами, сварил кофе и выложил печенье на поднос.

– Может, свечи зажжём? Будет романтический студенческий ужин.

– А можно и свечи. Могу принести.

– Паш, я шучу. Ну, у меня же парень.

– А что он тебе не звонит сегодня?

– На учёбе. Потом у них баскетбол.

– Я раньше тоже занимался спортом. Но я бы отложил тренировку ради встречи с тобой.

– Это ты так говоришь, что я тебе нравлюсь?

– Да. И я, кстати, не жду взаимности. Если бы ты обратила на меня внимание, то сразу.

– Я сразу внимание на Ирку обратила. Она мне как сестра была, пока к Коле не подкатила.

– И что потом?

– Да ничего. Ирка пошла нафиг.

– А Коля, значит, не пошёл?

– Нет. Он не был виноват. Она же клеилась.

– Ах, ну да. «Шерше ля фам» – во всём виновата женщина. Ешь омлет, а то остынет.

– Погоди, а где твоя собака?

– Наверное, брат с ней ушёл. Сандра любит долго гулять. Он её даже в гости берёт с собой. Так даже лучше. Можем спокойно посмотреть фильм.

– Какой?

– «Паразиты». Он недавно «Оскар» взял.

– Корейский который?

– Да, но это в нем неглавное. 

– Давай посмотрим. Я не против.

И, завершив наш скромный ужин, мы падаем на диван, чтобы посмотреть фильм на ноутбуке. Незаметно пролетели полтора часа, и я вспоминаю о времени только когда на телефоне высветился звонок от Коли. Я вздрагиваю. И решаю, что не буду сейчас брать трубку.

Глава 12

Я вышла от Паши. Села в такси. И решила позвонить Коле.

– Привет. А ты чего трубку не берёшь?

– Я в гостях была.

– А я тебя жду у дома, как идиот.

– Позвонил бы, предупредил, что придёшь.

– Так ты не отвечаешь!

– Я скоро буду.

Через десять минут я вижу замёрзшего Колю у подъезда. Когда я подошла, он даже не обнял меня. Просто кивнул и мы зашли в подъезд. Дома были родители, и нам пришлось разговаривать на этаже, у окна.

– Это нормально, что ты приходишь после учёбы часов в девять?

– Я с одногруппником была, кино смотрели.

– Кино? И какое же?

– Корейское.

– И давно тебя тянет на азиатов?

– Прекрати. Это мой одногруппник. Паша.

– Вот пусть тебе Паша и покупает билеты на концерт любимой группы. Сюрприз хотел сделать. Дебил.

Коля достаёт из кармана куртки два билета, кидает их на подоконник и быстро уходит.

Я стою ошарашенная. Оказалось, что Коля хотел сводить меня на «ЛСП», хотя он такое не слушает. Я начинаю ему звонить, но он не берёт трубку. Ничего не поделаешь. Беру билеты и поднимаюсь с ними на свой этаж.

Дежурно здороваюсь с родителями. Переодеваюсь в домашнюю одежду. Даже треплю Арчи за ухом. Залезаю с ногами на кресло и вижу, что Паша что-то написал мне «ВКонтакте». Узнает, добралась ли я уже.

«Да, я дома. Только Коля меня ждал. И приревновал к тебе», – отправляю я ему.

«Он обоснованно ревнует. Ты классная».

Так, пожалуй, на сегодня хватит светских бесед. Я оставляю телефон и иду принимать ванну. Пока набирается вода, я думаю про Колю. Получилось как-то по-дурацки всё. Сначала рассказала ему, как я хочу попасть на концерт, а потом смотрела кино с одногруппником. Но это же не измена, я что, не могу ни с кем общаться?

Я плюхаюсь в воду и добавляю пену. Ванную комнату наполняет сладкий аромат. Вытягиваю ноги, достаю любимый скраб с кофе. И тут без стука заходит мама и начинает что-то искать в косметичке.

– Кась, а ты чего сегодня так поздно? Там Коля твой приходил. Торчал под дверью.

– Я знаю. Я за телефоном ездила, забыла в колледже. А потом ещё в гостях была.

– По гостям да по кафе. Лучше бы работу себе нашла. На колготки и те у меня денег просишь.

– Мам, давай не сейчас. У меня был сложный день.

– Будто это ты по двенадцать часов на смене.

Я полностью погружаюсь в воду, чтобы не слышать. Мама ещё что-то там говорит и уходит. Выныриваю на поверхность, и мне в голову приходит мысль, что я могу не пойти на «ЛСП», а продать билеты. Выручу тысячи три. Хотя бы поесть смогу нормально в столовой или кафе, чтобы реже торчать дома и не видеть родителей. Но Коля, наверное, обидится.

Да он и так обиженный! То не появляется неделю, учёба у него. То на́ тебе сюрприз! Я решаю, что имею полное право распоряжаться билетами на своё усмотрение. А к Паше надо бы ещё присмотреться. Какой-то он слишком правильный, чую в этом подвох, но пока не могу понять, в чём дело. Может, у него там дома кукла-вуду из моих волос и алтарь с моими фотками из «Инстаграм». Надо проверить. За одну встречу вообще ничего не ясно о человеке.

***

«Доброе утро, красавица» – утреннее сообщение от Паши. Я считаю, что это уже перебор. Сначала нужно поесть, собраться на пары, а потом уже придумаю, что ответить.

Сегодня все ушли на работу и кухня в моём распоряжении. Арчи уже сидит под столом и ждёт, что ему перепадёт кусок со стола. Я отрезаю ему колбасы, делаю себе яичницу. А телефон снова напоминает о себе трелью.

«Кася, ты вчера забыла резинку для волос. Могу принести тебе на пары. Ты сегодня будешь?» – ещё одно сообщение от Паши.

Я наливаю кофе. Делаю глоток.

«Прости, я вчера должен был проводить тебя, но надо было ещё подготовиться к семинару. Хочешь, дам тебе конспекты? Сможешь тоже ответить. Давай сегодня сядем вместе?»

Я не верю своим глазам. Что он о себе возомнил? Может, ещё замуж за него выйти после одного просмотра фильма?

Быстро завтракаю. Иду краситься. Влезаю в любимый джинсовый сарафан. Собираю волосы в хвост. И брызгаю на запястье любимыми духами «Москино».

Кто бы там ни сходил с ума, ни приносил билеты на «ЛСП» и ни выбивал друг другу зубы, у меня по плану не опоздать хотя бы на одну первую пару в этом семестре. И кажется, я справлюсь.

Маршрутка довозит меня до остановки. И только я выхожу из неё, вижу, как меня ждёт Паша.

– Привет. А я решил тебя подождать.

– Привет. А в честь чего?

– Резинку отдать. Не на парах же. А то вдруг ещё девчонки увидят, подумают лишнего.

И он протягивает мне небольшой пакетик. Я заглядываю внутрь и вижу там не только свою резинку, но ещё пару красивых заколок. И открытку с надписью «Доброе утро!»

Как это всё не вовремя! Пока я пытаюсь подобрать слова, Паша берёт меня за руку и тащит к корпусу.

– Пойдём, сегодня ты не опоздаешь.

Я пытаюсь сообразить, как повежливее ему объяснить, что мы не будем сидеть вместе и что вообще между нами ничего не будет… И тут я вижу, что на крыльце стоит Коля.

Он видит нас, и кажется, что сейчас будет катастрофа. Я успеваю лишь взвизгнуть, как он подлетает и хватает Пашу за куртку.

– Ты чё, сука, совсем страх потерял? Она тебе говорила, что у неё есть парень? Говорила?!

Он трясёт его под звук звонка на первую пару. Я пытаюсь что-то вставить, но Колю как будто подменили, и он сцепился с Пашей, повалил его на землю и начал наносить удары один за одним. Вокруг уже столпилось человек шесть. Вместо того, чтобы разнять их, народ просто глазел или снимал на телефон. Кажется, всех остальных это веселило. А я чувствовала, что стала причиной какой-то нелепой ситуации.

Я отошла в сторону и разревелась. Кто-то из парней всё же оттащил Колю. Паша схватил свой рюкзак и побежал в корпус. У него на рубашке была кровь. Видимо, задели нос, а у него и без того проблемы с давлением. Сейчас я думала только об одном: лишь бы Коля его не пришиб. Это тогда с Маратом он понимал, что был не прав и просто поддался воле случая, а сейчас он защищал нас. Только от кого?

Я всё ещё стояла в каком-то жутком оцепенении и смотрела на то, как Коля вытирает рукав куртки платком. Все разошлись, но он не хотел подходить ко мне. Пришлось начать первой:

– У нас ничего не было.

– Поздравляю. Его ты тоже морозишь? Или выбираешь, кому первому дать?

– Ты совсем кретин? Это тут причём?

– Я тебя жду, как последний романтик. Мог бы уже с любой замутить. Пока ты тут фильмы смотришь с каким-то отродьем.

– Ясно, Коль. Можешь не ждать.

Я хлопаю дверью. Показываю пропуск охраннику. И бегу до туалета, чтобы поправить макияж. Вижу в зеркале раскрасневшееся лицо в разводах туши.

– Не того человека ты, мама, назвала в честь созвездия, – говорю я своему отражению.

Вытираю чёрные подтёки и вижу, что сюда же, в женский туалет, вламывается Коля. Пока я соображаю, как он пролез через охрану, он хватает меня в охапку и прижимает к стене. Начинает целовать. Куртка и рюкзак с грохотом падают на кафель. На пару я так и не попадаю.

***

Короче, это история про то, что мой первый раз произошёл в туалете колледжа. А Паша снял побои и подал на Колю заявление в полицию. Пришлось писать встречный иск о том, что мой одногруппник, Павел Владимирович Нагорный, до меня домогался. Чтобы не доводить дело до суда, мы пошли на мировую. Вот только теперь на последней парте я сидела одна.

И у нас на курсе меня окрестили «Ну, это та звезда, из-за которой пацаны у корпуса дерутся». Это было моё первое официальное признание.

Глава 13

С Колей мы расстались. Весьма быстро.

После того случая в туалете я поняла, что это не любовь никакая, а просто первый опыт. Дурацкий, если честно, но какой есть.

Как я поняла, что он ничего ко мне не испытывает? Нас закрыли на карантин. Он не приходил ко мне, не звонил, а просто уехал домой к родителям, когда мир перевернулся с ног на голову. Нам запретили выходить из дома, учиться мы стали дистанционно, были закрыты кафе, офисы, даже парикмахерские. А виной всему – этот идиотский вирус COVID.

Этот апрель я запомнила навсегда.

Весь мир охватила паника: в Италии, Испании и США тысячами гибли люди от китайского вируса, а теперь очередь дошла и до России.

Я до конца не верила в то, что это возможно. Разрешено было выходить только за продуктами или лекарствами, все носили защитные маски, людей стали штрафовать за то, что отошли от дома дальше, чем на сто метров. Многие лишились работы. Отца выперли из института, вкалывала только мама. Денег хватало на еду и самое необходимое. Мне пришлось устроиться в их супермаркет фасовщицей. Это было фиаско!

Всё это напоминало компьютерную игру про апокалипсис. Мне звонила Ирка и жаловалась, что у них отменилась свадьба с Маратом. А ведь она была беременна от него. И в мае они должны были расписаться, но какая, нахрен, свадьба? Тут люди думают, на что купить макарон с тушёнкой. Закрывались не только турфирмы и элитные бутики, но даже ремонт обуви и парикмахерская у нас на углу в доме.

Конечно, я ждала от Коли, что он поступит как настоящий рыцарь – увезёт меня с собой или предложит нам снять квартиру. Но хер там! Он просто взял билет на родину и улетел. В этот момент я поняла, что между нами не «война, пальба, пау-па-пау», а просто сопливая история. Ещё один парень свалил в закат.

А я осталась фасовать сахар и гречку. Ирония в том, что я работала с мамой в одном помещении. Это она попросила начальство устроить меня к ним. Пиздец удача! Раньше я презирала её за работу на кассе, а теперь у неё и должность, и оклад были выше, чем у меня. Мы даже не могли в своём же супермаркете купить себе готовых салатов на обед, носили еду в пластиковых лоточках из дома. Это было унизительно. Варить суп и таскать его на работу.

Да, мне пришлось научиться готовить. Получалось скверно. А ещё хуже было то, что теперь я не могла купить себе не то что новое платье за семь тысяч, а даже новую тушь за семьсот рублей. Отец искал себе работу, но кому был нужен преподаватель предпенсионного возраста? Нужны были те, кто умеет вести уроки через «Зум», на дистанционке. А идти работать на стройку ему не позволяло здоровье. Он просто сидел дома, помогал нам с мамой готовить и убираться. Даже загружать стиральную машину и гулять с собакой. Но было видно, что ему всё это не в радость. У папы начались проблемы с лёгкими. Он глухо кашлял, появилась одышка и хрипотца в голосе.

Я переживала за него. За брак родителей, который трещал по швам. И за свои заусенцы на пальцах. Мастера маникюра не принимали. Да и мать убила бы меня, если бы узнала, что я потратила тысячу на ногти. Мы узнали цену деньгам. Точнее, раньше об этом думала только мама, когда штопала, а не выкидывала свитер. Или когда заставляла нас выключать свет и экономить воду. А тут всем пришлось затянуть пояса.

За один месяц всю страну поставили раком: банкиров, нефтяников, администраторов гостиниц, студентов, медиков – огребли абсолютно все. Я лишь изображала, что продолжаю учиться. На самом деле, я понимала, что в закрытые гостиницы не нужны сотрудники. И моим будущим дипломом можно просто подтереться. Я пообещала себе закончить этот год, а потом уйти в академ.

Можно было купить справку о том, что я заболела. А потом и сам диплом, если понадобится. Сейчас ценность образования, каких-то курсов, знание языков перестали быть актуальными. Работают только магазины с едой и алкоголем. Я стала налегать на пиво после своих смен. Выносить это всё на трезвую голову было невыносимо.

***

И вот однажды ко мне в подсобке подошёл Глеб. Грузчик из супермаркета, который в отличие от всех здесь производил впечатление не грустного Бэмби, а эгоистичного Джокера. Он закурил и улыбнулся. Смотрел на меня, как чеширский кот.

– Кася, а ты не думала о том, чтобы поменять сферу деятельности? Такая молодая и красивая… Ты могла бы зарабатывать больше.

– Глеб, давай ближе к делу. У меня перерыв всего пятнадцать минут.

– Ты не подумай дурного. Я не предлагаю тебе раздвигать твои шикарные ноги. Они слишком хороши для такой грязной работы. Но нам бы очень пригодились твои ловкие быстрые руки.

– Тебе надо подрочить? У нас во втором отделе есть антисептик для рук и влажные салфетки. Отвали.

Я уже встала, чтобы уйти, но он продолжил:

– Нам нужна фасовщица. Только не для крупы. Ну, ты, надеюсь, понимаешь, о чем я.

– Нет, не понимаю.

– Чё ты дуру-то включаешь. Кризис кризисом, но радости жизни никто не отменял. Есть много ребят, которые готовы платить за порошок, за самокруточки там всякие. И мы ищем в команду помощницу. Не болтливую и шуструю. Как ты.

– Ясно. Это всё тянет лет на восемь, а то и на пятнадцать. Я как раз выйду к тридцати.

– Ой, да что за грустный сценарий? У нас соц. пакет: страховка от всех несчастных случаев, включая наводнения и ментов.

– Страховка? От коронавируса тоже?

– Тут мы не предусмотрели. Но я тебе могу сказать, что спрос на наши услуги только повысился. Также, как и на гречку. Разница в цене. Ты реально хочешь тут сгнить за двенадцать тысяч в месяц? Или готова рискнуть ради бабок?

– Глеб, я пошла. Меня бабки в зале ждут. Им надо расфасовать крупу и макарошки.

– Подумай. Ставка будет вдвое выше.

***

Вечером я не могла уснуть. Болела голова. У нас в зале для фасовки невыносимая духота. А ещё играет радио с дебильной попсой. Дима Билан что-то пел про берег неба, Artik & Asti про грустный дэнс, а я жалела, что концерт «ЛСП» отменили. В ушах стоял голос Глеба: «Подумай».

Глава 14

От предложения фасовать что-то запрещённое я отказалась. Первый раз. Просто сказала Глебу, что не хочу заехать в зону на несколько лет. Я верила, что всех нас скоро выпустят из режима изоляции и жизнь станет прежней.

Но этого не случилось. В середине мая сняли ограничения, но даже у нас в супермаркете с едой выручки не прибавилось. Люди ходили с понурыми лицами, быстро хватали с полок хлеб, курицу и овощи и шли на кассу. Я как-то механически продолжала фасовать крупу по пакетам, понимая, что долго так не выдержу.

Хотелось ездить на море, ходить на концерты, покупать себе платья и новую косметику. Но денег реально хватало только на еду и какой-нибудь дешманский шампунь.

Через неделю я сама подошла к Глебу.

– Твоё предложение ещё в силе?

– О, звезда нарисовалась. Что-то ты долго думала. Мы уже взяли девочку пошустрее.

– Ну, если у неё руки отсохнут, позови меня. Один хрен сейчас ни гостиницы, ни бары не открыты. Я нормальную работу не найду.

– Да ладно, не ссы. Пошутил я, свободна вакансия. Проверял мотивацию сотрудника.

– Ты совсем больной? Может, у вас там ещё система бонусов есть и премирование?

– Обижаешь. Конечно есть. Ты, главное, сама на это дерьмо не подсядь. Нам нужен человек, который будет работать и держать язык за зубами. Ты вроде из таких. Я понаблюдал.

– То, что я тут ни с кем не общаюсь, это ничего не значит. Если вы меня хоть пальцем тронете или захотите подставить, я молчать не буду.

– Типа ты такая с характером, да? Полчаса стоишь выбираешь, какие колготосы взять: за восемьдесят девять рублей или за сто девятнадцать? А что коснись, так и в полицию заявишь, да, Кась? Да никому тут не всралась ни твоя справедливость, ни твой голос. Просто молча будешь фасовать порошок, и всё. Вот адрес. Сегодня к девяти будь там.

Я осталась с бумажкой в руке, где ровным почерком были выведены название улицы, номер дома и квартиры. Недалеко от центра.

Так началась моя карьера «фасовщицы». В ночную смену. С девяти до двенадцати ночи. А потом на такси домой. Родителям сказала, что нашла подработку в доставке еды. Они ничего не спросили. Главное, что я была занята.

***

Через месяц у меня на руках скопилась сумма для того, чтобы снять небольшую квартирку. Поближе к супермаркету и новому месту «работы».

Глеб не обманул. Фольга, весы, пакетики, бланк для отчётности, перчатки и даже антисептик – ребята позаботились о том, чтобы у меня всё было для кропотливого труда. Забирали только телефон, чтобы я не смогла ничего сфотать.

На квартиру приезжал сам Глеб. Привозил товар, забирал расфасованные партии и уезжал с ними по адресам. Я ни разу не видела, чтобы он сам был под чем-то. Раз в две недели выдавали наличку. Вдвое больше, чем в супермаркете. Скоро я оттуда уйду, чтобы не чувствовать запах салатов и рыбы. Можно будет спокойно жить в съёмном жилье. Фасовать дурь. Копить на отпуск. И как только откроют границы, поехать куда-нибудь к морю.

***

Утром в воскресенье мне позвонил Коля. Я даже не сразу поняла, что это он. Просто на автомате ответила на звонок, едва проснувшись.

– Кассиопея, салют! Тут самолёты снова летают. Приезжай ко мне на каникулы. У родителей тут дом, свежий воздух, речка недалеко. Ты извини, что я тогда так пропал. У бабушки было плохо с сердцем, мы с родителями тут же поехали. Пока подработку нашёл, пока обустроились… Сейчас могу выслать денег на билет своей звёздочке.

– Коля… Иди в ты в жопу. Со своими билетами, речками, звёздами и свежим воздухом. Просто не звони мне больше никогда, ладно?

Я нажала на сброс. И уткнулась носом в подушку. Его не было рядом, когда объявили об изоляции. Он не спрашивал меня, страшно ли мне. Не предложил поехать с ним. Он просто исчез.

Я зарабатываю тем, что фасую какой-то голимый синтетический порошок. Который сведёт на тот свет десятка два людей, а то и сотню. Я только-только скопила на то, чтобы съехать от родителей. И если он не был со мной всё это время, то я не рада ему и сейчас.

Глеб предлагал встречаться. Но он внешне выглядит так, будто его держали в бочке с кислотой. Высокий, костлявый, кучерявые волосы и редкая щетина. Он правда мерзкий. Но умеет держать слово. Сказал не обидит – и не обижает. Отказала ему – он не пристаёт.

А все эти смазливые мальчики с песнями про то, какая я звёздочка, какая особенная и как нужна им на небосклоне – просто фарс.

Я перевезла вещи. Их оказалось немного. Мама очень спокойно отнеслась к тому, что я переезжаю. А вот отец переживал, что я их совсем забуду. Пообещала, что буду заходить почаще. Но, как водится, своё обещание не сдержала.

***

Мне было интересно жить одной. У хозяев во второй комнате были закрыты вещи, сами они уехали куда-то в область. В моём распоряжении была кухня, ванная, где никогда не было очереди. И даже балкон! Я могла бы и курить там, но меня тошнит от запаха сигарет.

Я просто выходила и смотрела на небо. Высокое, тёмно-синее ночью и абсолютно прозрачное по утрам. Мне казалось, что впервые в жизни оно принадлежит только мне. Стоит захотеть, и вот ты уже бежишь по облаку. Ловишь ладонями потоки воздуха, дышишь прохладой и обгоняешь перелётных птиц.

Впервые в жизни никто не стоял над душой. Никто не задавал вопросов. И не проверял, заправила ли я постель и вынесла мусор.

Даже с собакой гулять не нужно.

Если захочу, заведу себе какого-нибудь кролика или черепаху. Только я пока не хочу ни к кому привязываться. У меня листья салата в холодильнике и те успевают сгнить. Что уж говорить про кого-то, кого надо кормить регулярно? Не хочется сейчас ни отношений, ни животных, ни даже друзей. Все они могут в любой момент уйти, предать, просто исчезнуть.

Буду сама себе звездой на небе.

Глава 15

Глеб не выходил на связь уже третий день. Я начинала волноваться. Из супермаркета я ушла. И сегодня должна была появиться на квартире, как обычно, но у меня было плохое предчувствие. Я как раз забирала трудовую книжку и услышала, как кадровичка спрашивала у завхоза про Глеба. Он перестал появляться на работе, и никто не знал почему. Может, его свалил с ног коронавирус?

Уж лучше бы это было так. Вечером я прочитала в новостях, что накрыли банду наркоторговцев. Имя Глеба там не фигурировало, но я поняла, что он мог быть одним из этой цепочки.

«Сотрудники УНК УМВД изъяли у мужчины приготовленные к сбыту наркотики, а также компьютерную аппаратуру, с помощью которой он связывался со своими подельниками. С целью установления личностей наркокурьеров сотрудники УНК УМВД вели с ними переписку от имени уже задержанного к тому времени владельца интернет-магазина», – говорилось в релизе.

Та-а-ак, походу, моя новая должность и безбедная жизнь накрылись медным тазом. Я прямо услышала звон в ушах. Бамс! – это металлическая каёмка задела мои мечты про съём квартиры. Баунс! – это рушится идея поехать в этом году где-нибудь отдохнуть. И в завершении ко всему, меня могли тоже вычислить и посадить как соучастницу. Так себе перспективы.

Я сидела на скрипучем диване в своём новом жилище и боялась пошевелиться. Мои мысли прервал звук сообщения на телефоне. «Потеряйся» – с незнакомого номера. И я поняла, что это был Глеб.

Я вскочила, не зная, куда бежать и что делать в первую очередь. Собирать вещи? Покупать билеты? Куда потеряться-то? Есть ли у них хоть какие-то выходы на меня? Я ходила по комнате взад-вперёд, натыкаясь на мебель, отскакивала и снова ходила.

Минут через двадцать я поняла, что денег мне хватит только на то, чтобы уехать куда-то недалеко на поезде.

И я начала сборы. Квартира оплачена до конца месяца. То есть ещё неделю сюда никто не сунется. Я просто распихала вещи по сумкам и в коробку. Надо вызвать такси, чтобы перевезти это всё назад к родителям. Скажу, что соседи сверху начали заливать, и, пока я ругаюсь с хозяевами, вещи будут в целости и сохранности. Ну, это такое алиби. А сама поеду на ж/д вокзал.

Мне повезло: родителей не оказалось дома. Мама, видимо, была на работе, а отец гулял с Арчи у озера. Я занесла свой скарб и ужаснулась тому, насколько у нас было не убрано. Мама совсем не успевала следить за домом. Ладно, подумаю об этом позже, сейчас важно собрать в рюкзак самое необходимое. Паспорт, карточку, пару футболок, джинсы, может, книгу взять? Да нафиг, какую книгу? Там, куда могут посадить, наверное, библиотека есть!

Я психовала. Рюкзак не застёгивался. Вещей получилось слишком много. Я вытряхнула половину, оставив косметичку, дезодорант и сменку белья. В кроссовках я поеду, а сандалии уже не помещаются. Разберусь с этим в пути.

Я написала записку родителям. И вышла из подъезда, озираясь по сторонам, как преступница. Чего я боялась? Переписок с Глебом у меня не было. Только та записка с адресом, которую я порвала и выкинула ещё в самый первый день своей «карьеры». И всё равно я боялась, что если начнут копать, то пострадают абсолютно все.

Шла пешком. Как будто мою фотографию уже развесили во всех маршрутках. По пути мне попадались угрюмые лица людей в масках. Не в карнавальных, конечно же, а в медицинских. Этот дурдом с пандемией ещё не завершился. Ходили на работу так, как будто на улице бушует чума.

Только дойдя до вокзала, я поняла, что так и не решила, куда я поеду. В Москве сейчас десятки тысяч заболевших, в Питере есть пара знакомых, но и там сейчас обстановка не лучше. Не хватало ещё только загреметь в обсерватор, а оттуда пойти по этапу.

Моё воображение рисовало мрачные картины женских колоний. Я почему-то была уверена, что на нашей квартире может пройти обыск и найдут мои отпечатки пальцев. Хотя по идее их не должно быть в базе данных. Или там есть всё? Я ничего не знала о том, как сейчас ловят наркоторговцев.

В конце концов я решила, что лучше будет уехать хотя бы на пару недель, пока в городе не затихнет эта история. Таких ребят с интернет-магазинами в городе с десяток, так что совсем скоро полиция переключится на очередной притон. А я успею смыться из города.

***

Я подхожу к кассе. В очереди толпятся люди, не соблюдающие социальную дистанцию в полтора метра. Давайте будем честными, её никто не соблюдает. Но коронавирус меня волнует сейчас меньше всего. Нужно взять билет, но я стою и понимаю, что не знаю, куда ехать. И тут меня осенило! Самый быстрый способ уехать – это же самолёт, а не поезд, в конце концов. Открываю на телефоне сайт «Победы». С одиннадцатого июня уже есть рейсы. Так, что тут у нас? Сочи, Симферополь, Москва…

Я пытаюсь представить, где сейчас наиболее безопасно. И тут внутри меня будто маленький котёнок начинает скрести лапами. Вспоминаю, что в Питер я мечтала поехать ещё со школы. Дворы-колодцы, Невский, бары на Рубинштейна, открытки, кофе, красивые инеспешные стильные люди. Моё сознание рисовало Питер именно так.

Смотрю даты вылета. Есть билеты на завтра по смешной цене. И обратные тоже есть. Если остановиться у бывшей одноклассницы, то можно сэкономить на хостеле. Они вообще работают сейчас? Слабо соображая, примут ли меня там и что я буду там делать, ввожу свои данные и нажимаю кнопку «оплатить». Завтра я улетаю в Питер.

Глава 16

Мой рюкзак как раз подошёл по параметрам ручной клади. Переночевав у родителей, прямо с утра я поехала в аэропорт. Тут тоже огромная толпа людей, в масках и перчатках. Лица обеспокоенные, но, в целом, довольные. Если нельзя заграницу, то хотя бы в Санкт-Петербург можно рвануть на выходные. Так решила добрая половина нашего города. И все они сейчас бродят вдоль закрытых лавок марципана.

Я тоже пытаюсь найти подарок бывшей однокласснице, Алёне. Янтарь везти – жуткая пошлость. Но всё остальное закрыто. Нашёлся лишь один магазин с деликатесами, где я взяла вкусный сыр перед самым вылетом. Вчера я набрала номер Алёны и удивилась, что она вообще ответила.

– Кася, да ладно? Мы не виделись год. У тебя всё в порядке?

– Да, всё отлично, Алён. Только карантин задолбал. Я хочу приехать в Питер. Можно остановлюсь у тебя?

– А ты когда летишь?

– Завтра.

– Добро, прилетай. Только я сейчас с парнем живу. Мы снимаем квартиру. Но у нас две комнаты, будет, где спать. Я сейчас по «Ватсап» пришлю тебе адрес.

Алёна не подвела. Мы и в школе с ней хорошо общались, но потом она уехала, и мы потеряли связь. Вот сейчас будет возможность её наладить. А заодно скрыться от Глеба и всей этой истории. Фух, даже выдохнула! Один вопрос решён. Город на Неве, здравствуй.

***

Если кто-то скажет, что Питер пахнет никотином, не верьте. Он пахнет кошками. И их мочой во дворах. А может, и не их. Это же культурная столица. Но на весь центр тут почти ни одного туалета. И кажется, что нужду справляют на улице абсолютно все. Но я вдыхаю этот запах и понимаю, что уже не дома. Вокруг огромный город и его огни… Это кайф, когда самолёт поднимает тебя в небо. И под шум механизмов ты забываешь свои проблемы. Ты один на один с небом. И у тебя к нему нет ни одного вопроса.

Есть только ты. И облака.

Стюардесса разносила журнал «Вестник Победы». А я слушала в наушниках «Сансару», пока летела. Всего пару часов, и я уже была у Алёны в парадной. Они жили недалеко от аэропорта, так что ехать пришлось недалеко. «Убер» – красавчик. Не подвёл.

– Ка-а-аська, какая ты красотка! Заходи.

Маленькая Алёна, ростом всего сто пятьдесят восемь сантиметров, заполняет собой весь коридор. Она растёт не в высоту, а вширь, но даже это её не портит. Джинсы, горчичного цвета свитер, растрёпанное каре и очки в роговой оправе. Алёнка не меняется. Простая, добрая и всегда готовая помочь. Кидаю рюкзак на пол и иду мыть руки. Слава богу, тут безопасно.

Кухня с цветастыми занавесками, писклявый кот, который просит есть. Остатки печенья в фарфоровой тарелочке со сколом. Тут всё живёт своей размеренной жизнью. Денис сейчас на работе, он работает в ночь. Это новый кавалер Алёны, про которого она рассказывает уже минут двадцать, но я слушаю, пропуская мимо ушей. Пью чай с гречишным мёдом. Кутаюсь в плед. Жду, когда Алёна выдаст мне постельное бельё и полотенце. Иду в душ. А потом проваливаюсь в сон.

***

Утром я просыпаюсь от криков на кухне. Это Алёна и её парень что-то не поделили. Я даже не удосужилась запомнить его имя. Натягиваю джинсы, майку, сухо здороваюсь и иду в ванную.

Шум воды заглушает то, как ругается молодая пара. После душа я чувствую себя гораздо лучше, но знакомиться, кому-то что-то рассказывать и кивать мне совсем не хочется. Я беру рюкзак и говорю Алёне, что пойду прогуляться.

– Кася, стой, а как же завтрак? Я приготовила фаршированные блинчики.

– Не надо, я позавтракаю в городе. Закрой за мной. Я подойду вечером.

Город обнимает меня туманом. Смотрю по карте, как мне добраться до Невского. Выходит, что даже до метро нужно идти минут сорок. Меня это не останавливает. Непонятно одно: почему окраины Питера похожи на любой другой город и чтобы увидеть красоту, нужно обязательно ехать в центр?

Но раз уж я тут, потерплю. Огромные расстояния. Толпы хмурых людей в метро. Иногда среди них попадаются девочки с зелёными волосами и пирсингом, но даже они не выделяются на общем фоне всех, кто в маске. Пандемия стёрла следы отличия. Все мы выглядим как в фильме про апокалипсис. И самое дурацкое в этом то, что я совсем не боюсь заразиться. Я боюсь, что если Глеба посадят, то он сдаст всю цепочку. Но надеюсь, что этого не произойдёт. Я выхожу на станции, поднимаюсь в город. Стаскиваю с себя эту дурацкую маску.

Город дышит на меня теплом. Пускай ещё утренним, но в этом дыхании чувствуется поцелуй Петербурга. Он так целует всех приезжих. Оказался ты тут по учёбе или работе, проездом или восторженным туристом, он целует тебя. Но это лишь дружеский жест.

Чтобы принять тебя, этот город пропустит тебя через мясорубку своих подворотен, бесконечных дождей, квартирников и работы за гроши. Только самые сосредоточенные здесь достигают успеха. А мне этого и не нужно. Я всего лишь гость. И Питер с удовольствием нальёт мне чашку чая.

***

Выныриваю из метро, и вот мне открывается абсолютно другой город. Торжественный в своей архитектуре, как будто застывший в девятнадцатом веке. И только снующие толпы людей в масках возвращают нас в реальность лета две тысячи двадцатого. Я покупаю в киоске антисептик за сто пятьдесят рублей. Выбирать не приходится. После того, как трогал поручни, хочется облиться им с головы до ног, а не только обработать руки. Я смотрю на свои пальцы. Неплохо было бы сделать маникюр, но всё закрыто. Салоны, парикмахерские, магазины одежды.

Обычно шумный и приветливый Питер теперь чуть менее дружелюбен. Ему хватает своих чихающих и кашляющих, на туристов теперь смотрят с опаской.

Я решаю, что из любой ситуации можно найти выход. Беру себе огромный капучино XXL на вынос. И смело шагаю по Невскому, жмурясь от внезапного солнца. Пускай это будет хороший день!

Глава 17

Наступила зима две тысячи двадцать первого года. Вирус так и не ушёл из нашей жизни.

Летом мы ещё смогли выдохнуть.

Я даже съездила в Питер к Алёне, а потом вернулась домой, к родителям. Пора было признать: быть фасовщицей чего бы то ни было – так себе путь. Я снова училась в колледже.

Ирка вышла замуж за Марата, ждала пополнения и редко появлялась на парах. То токсикоз, то приступ лени. Её разнесло до невероятных размеров. Я тоже не чувствовала в себе сил заниматься каким-то спортом или ходить на стретчинг. Вроде и понимала, что нужно, но неинтересно, не хочется.

Со скуки установила себе «ТикТок», сама не снимала, но видосы там отвлекали от рутины. Учёба, конспекты, домой… Погулять с Арчи, вынести мусор, а потом снова учёба, помочь родителям по дому, и так по кругу. И если едешь в такси, заходишь в колледж или магазин, то обязательно нужно надеть эту бесячую маску. Нет, это, конечно, экономия на помаде и тоналке, но уже так достало, что нет больше сил терпеть. Ей богу, я однажды психану и выйду на площадь с плакатом: «Хватит скрывать красоту под маской, у меня и без того нет парня!»

А если без шуток, то каждый день в городе заражаются ковидом человек по двести, я уже боюсь ездить на автобусе и постоянно пшикаю на руки антисептиком. Вроде и паники такой нет, как весной, но тревожно…

И кстати про площади. Сегодня, двадцать третьего января, я шла мимо. У нас, как это водится зимой в Калининграде, дождь! Но какие-то люди в куртках, под зонтами, машут трусами, как флагом, на площади. Кричат лозунги про президента и оппозицию, а их сдерживает наряд ОМОНа с громкоговорителями.

А я иду мимо. Меня гораздо больше волнует, успею ли я дописать курсовую до сдачи и будет ли сегодня в «GS» раф с солёной карамелью. Серьёзно, вот не тот год, чтобы ходить на митинги. Как будто им не пришло предупреждение на телефон. Даже с нашей группы пару человек туда пошли, но я лично не хочу, чтобы меня отчислили. Мне хватило той ситуации с Глебом, чтобы понять: лучше не лезть в сомнительные истории.

***

Дохожу до кофейни и беру кофе на вынос. Ура, сегодня они сварили солёную карамель. Я не так часто сейчас балую себя напитками, всё же между работой и учёбой пришлось выбрать второе. Мама сказала, что если я не хочу, как она, сидеть за кассой в супермаркете, то нужно доучиться. Я уж не стала говорить ей про её «вышку», просто молча кивнула головой. Не знаю, что мне даст эта «корочка», но фиг с ней, пускай будет. Рано или поздно туристическая сфера восстановится.

Надеюсь, что к тому моменту я уже смогу покупать колготки не по акции. И буду пить «Пина коладу» где-нибудь на Кубе. Вот только что нужно сделать, чтобы заработать на путешествия, красивую жизнь и ни в чём не нуждаться? Может, ограбить банк?

Ровно в эту секунду я отворачиваясь от стойки, задеваю стаканчиком стоящего рядом мужчину. В кашемировом светлом пальто. На нём нет ни одной капельки дождя, только кофейное пятно, которое брызнуло из моего стаканчика.

– Простите, пожалуйста! Я вас не заметила. Я сейчас всё вытру.

Начинаю судорожно искать в сумке платок или влажные салфетки. Но, как назло, из сумочки выпадает только упаковка тампонов, косметичка и кошелёк. Более неловкой ситуации для знакомства сложно себе представить!

– Девушка, да успокойтесь вы. Ну кофе и кофе. Сдам пальто в химчистку. Всё равно давно собирался. Вам помочь?

– Нет, спасибо, не надо.

Я уже собрала обратно в сумочку всё.

– Хорошего дня. Будьте осторожнее. Там сегодня ОМОН. Не гуляйте по центру без сопровождения.

– Не буду. А если хотите, можете меня проводить.

Это я выпалила на автомате. Видимо, сказывается отсутствие личной жизни.

Ой, ему же лет сорок. Почти ровесник моего отца! Сначала ляпнула, а потом подумала. Кася, соберись.

– Давайте я вас подвезу до дома.

Он расплачивается за свой латте, берёт к нему ещё пару капкейков, и мы вместе выходим на улицу. Там припаркован белоснежный джип, высокий, тонированный, который явно не сочетается с моим ярко-зелёным шарфом. Я стою как вкопанная.

– Меня зовут Олег. Не переживай, я просто подкину тебя до дома. У меня дочка почти твоих лет. Я и ей-то посоветовал сегодня дома сидеть, и тебе советую не шастать по площади.

Я киваю и сажусь в машину. Кофе безнадёжно остыл. Пристёгиваюсь и осматриваю салон. Пахнет кожей и каким-то ароматизатором. Олег садится рядом, убирает пакет с капкейками на заднее сиденье.

– Тебя как зовут?

– Кася. Кассиопея, то есть.

– Интересное имя. Родители хотели созвездие?

– Ага. А родилась я.

Олег улыбается.

– А мы дочку назвали Милана. Ей тринадцать.

– Круто. Значит, жена тоже есть?

– Нет, мы развелись.

Я почему-то выдохнула. И чуть было не спросила: «И что, теперь потянуло на малолеток?» Но вовремя промолчала.

– Говори адрес. Забью в навигатор.

– На Шевченко. Тут недалеко.

Он подвозит меня до дома. И оставляет свою визитку. На прощание шутит что-то про митинги и мои митенки. Я сегодня и впрямь по-дурацки выгляжу. Рыжие пряди волос выбиваются из-под вязаной шапки, на руках уже упомянутые митенки мятного цвета и огромный шарф. Кутаюсь, как капуста, на улице сыро. С Арчи я сегодня точно гулять не пойду. Захожу в подъезд и прячу визитку в сумку. Не знаю, зачем она мне. Можно было выкинуть в урну у подъезда, но мало ли. Вдруг мне когда-нибудь пригодится Олег Маршунов, директор по развитию какого-то «МеталлСолюшнз». Я его окрестила просто мужиком в пальто на белом джипе.

Удивительно, но он появился ровно в тот момент, когда я думала о финансах. О том, как заработать себе на красивую жизнь…

А может, и вовсе не нужно зарабатывать, а просто нужно найти богатого мужа? Классная мысль, Кась, но сначала нужно дописать курсовую.

Глава 18

А вы когда-нибудь пробовали писать курсовую в марте? Это какое-то издевательство. За окном щебечут птицы. На кухне мама готовит гречку с котлетами. Папа читает газету перед телевизором. И все эти звуки, запахи, шелест и скрежет когтей Арчи по полу… сводят меня с ума. Я подхожу к окну и открываю его, чтобы запустить свежий воздух в квартиру. Мне хочется вместе с птицами улететь куда-нибудь подальше.

– Касечка, сходи погуляй с Арчи. И закрой окно, а то простудимся.

Мама уходит на кухню, напевая что-то из репертуара Лободы.

Я сажусь на диван. Понимаю, что ни с Арчи гулять, ни курсовую писать у меня нет сил. Жутко надоела и пандемия эта, и гул за окном, и менеджмент в сфере туризма. Какую-то не самую удачную специальность я выбрала для мира в две тысячи двадцать первом году.

Границы ещё закрыты. Ну, если не считать Турцию, Мальдивы и что там ещё?

Короче, я внезапно осознала, что живу не там, где я хочу.

Учусь не в самом перспективном месте. И чтобы вылезти из родительской однушки и накопить на квартиру, мне нужно не то, что порошок фасовать запрещённый, а желательно его ещё и производить в промышленных масштабах.

Может, Ирке позвонить? У неё всегда был совет для таких безвыходных ситуаций.

Набираю номер подруги и слушаю долгие гудки.

– Кася, привет. Говори только быстро, а то мне сейчас на УЗИ идти.

– Ого, уже на УЗИ? А какой срок? Я просто хотела поболтать.

– Слушай, ну у меня же первое УЗИ. Значит, сколько недель?

– Я не знаю. Восемь? Или уже все сорок? Я не особо разбираюсь.

– Кася, так ты разберись. Тебе же ещё самой рожать. Первое УЗИ делают в десять-двенадцать недель для того, чтобы определить, нет ли патологий у малыша. А потом ещё повторные. Короче, я тут посчитала, сколько денег у меня уйдёт только на посещение гинекологов. Там сумма – космос! Илон Маск дешевле берёт за свои полёты.

– Ира, я очень… рада, что у тебя всё хорошо. Береги себя, ладно?

– Ка-а-ась, а ты чего хотела-то?

Я не успела ответить. Уже нажала на сброс. Захотелось снова вернуться на свой диван, сесть на него, обнять колени и разреветься. Ирку волнует только то, сколько денег она потратит на патронаж беременности. Маму волнует, чтобы с Арчи кто-то погулял.

А меня гложут вопросы более высокого порядка: а что будет, если пандемия никогда не закончится? И вся наша хвалёная сфера туризма накроется медным тазом? И все мы полетим отдыхать не в славный город Кемер, а на хер?

Арчи смотрит на меня из-под стола и скулит. Его ещё не выводили с утра.

Я беру себя в руки и вместо того, чтобы реветь, собираюсь на прогулку. Сегодня воскресенье. Завтра восьмое марта.

Не сказать, чтобы я очень любила гендерные праздники. Но весь город к этому времени будто расцветает. Везде продают тюльпаны. Женщины ходят накрашенные и в слегка приподнятом настроении. Даже парни в колледже подарили нам смешное видео, которое они смонтировали сами. Нет, серьёзно, если отвлечься от всех глобальных мыслей, то всё не так уж и плохо. Арчи сейчас закончит опорожнять кишечник, и я снова вернусь к своей курсовой, к котлетам и папиным комментариям о том, что сегодня происходит в телевизоре.

Если честно, то я даже рада, что у меня есть семья.

Не своя. Не ту, которую я могла бы построить с Максимом или Колей.

А семья с моими родителями. Да, меня бесит, что папа курит. Мама вечно готовит то, что потом пахнет на всю квартиру. Они не всегда ладят, а мне и вовсе прилетает нотация за каждое действие. Но я люблю их. По-своему, но я их очень люблю.

Надо будет, когда Ирка родит, сходить к ней на экскурсию. Посмотреть хоть, что это такое, когда из твоего живота на свет появляется розовощёкий малыш.

***

Арчи закончил свои дела. Я затыкаю нос и убираю за ним кучу.

Дохожу с этим «добром» в целлофановом пакете до мусорки.

И тут меня трогает по плечу… Коля.

Я аж взвизгнула от перепуга.

– Коля, ты с ума сошёл?! – я толкаю его локтем в грудь. – Зачем ты подкрадываешься незаметно, видишь же, что я убираю за Арчи. Какого… ты здесь?

– Кась, ну так год карантину скоро стукнет. Все уже давно учатся, работают, строят планы, заводят семьи. Я же не мог сидеть у родни до конца пандемии. Она, походу, вообще никогда не закончится.

– Ясно. И ты решил навестить меня, чтобы сообщить об этом.

– Нет, я просто вспомнил, как с тобой было классно. Ты какая-то особенная. Ты настоящая. Ты говоришь всегда только то, что думаешь. Морщишь нос, когда смеёшься. У тебя губы такие мягкие и ладони. Маленькие. Мне их хочется согревать.

– Ты же вроде пожарник. Тебе должно хотеться тушить, а не согревать.

– Ну давай ещё пошути мне тут. Про мою профессию. Про пожар в сердце.

И Коля стоит и улыбается своей белоснежной улыбкой.

Ямочки на щеках. Светлые волосы торчат из-под шапки.

А я смотрю на него и не чувствую ничего.

Ещё год назад он прибегал ко мне с цветами.

Зажигал фейерверки под окнами и говорил, что я его звёздочка. Что я какая-то особенная. Да и сейчас продолжает говорить тоже самое.

А я больше не верю.

После того, как нас разлучила пандемия, я не верю ни единому слову.

Люди теряли своих близких. Работу теряли. Сидели дома, боялись выйти на улицу. Ходили в масках, перчатках и даже строительных респираторах, чтобы не заразиться. Нас целый год держал в страхе коронавирус.

И в этот момент Коля не держал меня за руку.

Все эти мысли проносятся в голове, пока я молча стою и тереблю поводок Арчи. Коля начинает догадываться, что ничего у нас не получится. Видимо, завтра он нехило так сэкономит на подарке и на цветах.

Нет, я, конечно, люблю цветы. Но не до такой степени, чтобы простить Колино отсутствие в моей жизни в тяжёлые времена. И он сам это понимает.

Но прижимает меня покрепче к себе и будто пытается загладить свою вину этим бесконечным, жарким и отчаянным объятием.

И говорит мне напоследок:

– Береги себя. И помни, что ты – настоящая звезда. Мне жаль, что я поздно это понял.

Глава 19

Кажется, меня начинает бесить то, когда психологи, коучи, телевизор, интернет, и, чем чёрт не шутит, даже радио вопят о том, какие мы все классные и особенные.

И Коля туда же! Припёрся со своей родины мне на голову, чтобы напомнить, какая я настоящая, какая я звезда!

Я еле сдерживаю себя, чтобы не подобрать рифму к этому слову. Швыряю поводок Арчи на тумбочку. Расстёгиваю сапог, и «собачка» предательски остаётся у меня в руке.

Я сейчас разревусь.

Нет, серьёзно. Нет больше никаких сил это терпеть.

Пандемия, Коля, отсутствие нормальной работы и перспектив в жизни.

Жить с родителями в однушке. Ездить на такси эконом-классом. Перебиваться от стипендии до стипендии. Подрабатывать фасовщицей. И хорошо, если только в супермаркете. А потом услышать, что я особенная. Штучная на небосклоне.

Мне в этот момент показалось, что вся Вселенная надо мной ржёт.

Я не смогла сдержаться. Разревелась прямо в коридоре, так и не сняв второй сапог.

На мои всхлипывания прибежала мама с кухни.

– Кась, что-то случилось? Ты в куртке сидишь и ревёшь.

Я не хочу отвечать, но приходится выдавить из себя дежурное:

– Мам, всё в порядке. Просто пмс. И сапог опять разошёлся.

– Да видела я в окно твой сапог…

Мама вытирает мокрые руки прямо о фартук. И садится со мной рядом, немного приобнимая меня за плечи.

– Кася, я понимаю, что это первая любовь. Что ты очень переживаешь. Так ещё и карантин этот дурацкий разнёс вас в разные стороны. Ты же понимаешь, что я не была против твоего Коли?

– А мне ты говорила, что тебе больше Макс нравится.

– Ну, правильно. Говорила. А если бы ты встречалась с Петей, то я бы сказала, что Петя – самый лучший парень на земле.

– У меня не было Пети. Паша только за мной ухаживал, но неудачно.

Я всхлипываю и вытираю нос рукавом куртки.

– Ой, Каська! А знаешь, сколько их ещё будет? Ухажёров этих. Больше, чем звёзд на небе.

– Мама, а мне не надо весь небосвод. Мне важно, чтобы он меня любил по-настоящему, а я его. Понимаешь? Я хочу нормальной, красивой, взаимной любви.

– Кася, мы все её хотим. Только чего-то всё бегаем, ищем, прыгаем. А оно не угадаешь, где счастье тебя твоё ждёт. Вон у нас, кассирша в супермаркете, Лиза, кучерявая такая, думаешь, хотела замуж? Не особо. Сидела себе, пробивала товары. А к ней постоянно паренёк подходил, незаметный такой, неказистый. Покупал собакам корм, томатный сок и тушёнку по акции. Так они сейчас расписались. Двое детей. Лизка в декрет ушла. Скидывает фотографии малышей. Хорошенькие! Голубоглазые. – И мама улыбается.

Я впервые вижу её такой счастливой. Я бы даже сказала, одухотворённой. Может, она только и ждала, что я расплачусь. Чтобы дать мне какой-то важный жизненный совет…

Так или иначе, приятно, когда мама понимает мои чувства. Видит, что я расстроилась, увидев Колю.

И ведь я абсолютно не понимаю, как жить дальше. С кем мне встречаться, с кем строить семью. Какие парни мне подходят, а какие нет. Я даже не понимаю, будет ли моя специальность востребована, когда я получу диплом. Будут ли вообще ещё работать гостиницы и рестораны.

Я прижимаюсь к маме. От неё пахнет луком, морковкой и курицей. Похоже, что она готовила мой любимый суп. Я окунаюсь целиком в этот запах, утыкаюсь носом в мамин фартук. И мы сидим так в коридоре минуты три, пока папа не появляется в дверном проёме.

– Так, и что у нас тут случилось? Опять гормоны у молодёжи шалят?

– Господи, папа, какое пошлое слово. Ну какая я тебе молодёжь? Так уже никто не говорит сейчас. И с гормонами у меня всё в порядке.

– Это ты сейчас так думаешь, пока тебе восемнадцать. А ты бы проверила щитовидку. А то в последнее время разводишь сырость, на нас с мамой перестала огрызаться. Марина, ты скажи дочери, пускай сходит анализы сдаст.

– Сдаст, Игорь, сдаст. Не переживай. Иди на кухню. Мы тут ещё посекретничаем по-женски.

Мама снимает с себя фартук, а я куртку и второй сапог.

Арчи укладывается рядом с пуфиком, как будто пытается нас подслушать.

– Кася, а у тебя месячные давно были? Что-то ты правда в последнее время какая-то чувствительная и плаксивая. Может, стоит сходить к гинекологу?

– Нет, мам, всё в порядке. Просто на меня так действует весна.

– Ну, тогда сходи прививку от коронавируса сделай. А то ты ходишь на свою учёбу без маски. Ещё притащишь из колледжа эту заразу. А у нас папа не молодеет.

– Мама, а можно подумать, ты из супермаркета не притащишь?

– Сплюнь. Нас там скоро всех вакцинировать будут. За счёт предприятия. Мне Ольга Александровна рассказала из бухгалтерии, что им уже всем поставили. Ты бы, кстати, зашла к нам в отдел кадров ещё раз. Узнала, может, фасовщицы требуются опять? Или ты решила сейчас заниматься только учёбой?

Я смотрю на неё в упор.

Удивительно, как человек, который только что тебя поддерживал и говорил о случайной и романтической любви, может так быстро переключиться и снова завести шарманку про официальное трудоустройство и социальные гарантии.

Набираю воздуха в грудь, чтобы ответить:

– Ма-а-ам, ну я пока ещё ничего не решила. У меня на это вся жизнь впереди.

– И то верно, – говорит мама, и мы идём к папе на кухню. Есть куриный суп.

Глава 20

Солнце пробивается через занавески. Наша маленькая уютная двушка выходит окнами не во двор, а на шумный проспект Мира. Сегодня четверг. Люди несутся по своим важным делам. Уже слышатся трели трамваев, автомобильные гудки, шум листьев, которые ветер треплет за ухо, как лохматую дворовую собаку.

Главное, чтобы Кристинка не проснулась. Вчера её укачивала до двух.

Видимо, зубы режутся. Совсем не дала нам с Серёжей поспать ночью.

Серёжа – это мой муж. Рослый, красивый и невероятно заботливый.

Я, когда его встретила, сама не поняла, почему Вселенная решила выдать мне такой подарок судьбы. Кристинка появилась на свет за два дня до его рождения. Когда мне только-только исполнилось двадцать три…

Я ничего не понимала. Я ходила по палате, пытаясь дышать так, как учили на курсах. Серёжа ежеминутно слал смс. А у схваток были свои планы на меня. Кристинка Сергеевна хотела появиться на свет как можно раньше. Через час я не выдержала и набрала маму.

– Касенька, не переживай. Дыши глубже. Там есть с тобой рядом медсестра?

– Ма-а-ам, тут она одна на весь этаж, а рожающих – целое отделение.

– Бардак, а не роддом. Мы с папой скоро будем уже. Тебе пюре картофельное привезти и салатик с капустой? Я ещё котлет нажарила. Тебе потом покушать надо будет. А ещё нам тётя Катя пелёнки собрала, остались от её племянницы.

– Мам, какие пелёнки?! Я сейчас тут рожу прямо в коридоре. А они никто ко мне не подходит. Сказали, что ещё рано в родовое спускаться.

– Вот паразиты! Каська, ты там в коридоре не рожай. Доползи до медсестры. Скажи, сейчас мать твоя доедет и всыплет им пиздюлей. Там звёздочка моя рожает, а им похуй!

Я рассмеялась. Мама последний раз называла меня звёздочкой во втором классе. Я тогда занималась гимнастикой. И успехи были, если честно, так себе. Но мама ответственно водила меня на тренировки. И верила в мой талант.

Вот и сейчас мама советует собраться с духом. И не рожать в коридоре.

Пожалуй, так и сделаю. Позову дежурную медсестру.

***

Почему-то сейчас вспомнила тот день. Хотя Кристине уже восемь месяцев.

Розовощёкая кудрявая дочь тихо сопит в своей кроватке.

Серёжа уже уехал на работу. Успела только быстро поцеловать его перед уходом. Он редко завтракает дома. Профессия не позволяет. Врачи обычно сначала спасают чужой желудок, и только потом – свой. Но я счастлива быть с ним. Он перевернул мои представления о семье и о быте. Оказалось, что это совсем не скучно: варить суп, стирать постельное бельё, переклеивать обои в спальне и менять плитку в ванной.

Дочка проснулась и улыбается мне своими зубами, которые не давали уснуть нам полночи. Требует на своём малышачьем языке то ли завтрак, то ли объятий, толи сразу включить ей мультик. А восьмимесячной крохе сложно что-то объяснять про то, что сначала мы идём в ванну и только потом – на кухню. А что касается мультиков, то мы смотрим их вместе. Я до сих пор в восторге от того, что снимает «Дисней».

Итак, после войны с пюре из брокколи и размазывания его по всей кухне, я собираю Кристину Сергеевну на прогулку. Мама звонит, когда мы уже надели комбинезон и оплакивали необходимость надеть шапку.

– Кася, а почему у тебя дочь слезами заливается? Ты что там, её совсем не кормишь? Я тебе говорила, выкинь ты это своё овощное пюре и корми её нормально, грудью. Ничего, что больно, потерпишь. Решила она грудного ребёнка перевести на пюре. Мы вас в своё время кормили чуть ли не до полутора лет. И только потом в ясли отдавали.

Я молчу.

Маме нужно высказаться.

Ей нужно почувствовать свою значимость. Ей крайне необходимо знать, что без её советов и тёть Катиных пелёнок мы тут просто не справимся, загнёмся и порастём мхом. И тогда мама приедет нас всех спасать. С котлетами в банке.

– Мама, всё хорошо. Кристинка сытая. Я ей и молоко давала, и пюре она поела. Сейчас собираемся гулять, а она не хочет надевать розовую шапку.

– Так предложи ей синюю, с флисовой подкладкой.

Я начинаю рыскать глазами по тумбочке в коридоре.

Дочь перестаёт всхлипывать. Видно, что ей наш процесс сборов уже тоже порядком надоел. И она хочет смотреть на четверолапых «ав-ав» на улице.

Я выхватываю синюю шапку и снайперским движением надеваю на дочку.

Тишина. Улыбается.

Прижимаю телефон к уху. И пытаюсь сама поместиться в куртку.

– Мама, ты гений! Она реально не ревёт, когда я ей синюю одеваю.

– Кася, а ты хоть бы раз меня послушала. У тебя в детстве такая же была. Тёмно-синяя шапочка с вышитыми на ней звёздочками. Это нам бабушка Ульяна прислала из Магадана. Так она в неё ещё завернула гостинцы. Пинеток нам кучу отправила, ползунки, кофточки. Тогда же тяжело было с польским трикотажем. А у них Юра работал на производстве. И зарплату получал вовремя. Не то что твой отец на кафедре. Им тогда только обещаниями платили. И севшим в тридцать лет зрением.

– Мама, а как у папы здоровье? Всё хорошо?

– Да. Колени только шалят. И кашель. Но он курить бросил.

– Молодец. Мам, мы побежим уже. Пока солнце есть.

– Давайте, с богом. Кристиночке привет.

Вот так из маленькой звёздочки я превратилась для мамы в созвездие.

Способное собирать вокруг себя мужа, ребёнка, Ирку, которая родила уже второго, и приходит к нам в гости по выходным. Её Марат редко заезжает, у него несколько точек с цветами по городу. Зато из роддома меня встречали с розами, как на кавказской свадьбе. Мне кажется, что это Ира тогда сказала: «Марат, там Касю с дочкой выписывают. Закажи столько роз, сколько звёзд на небе. И сколько звёзд в море. И столько штук, сколько бы ты раз на мне женился, если бы я уже не была твоей женой. Только, пожалуйста, убери за собой тарелку в раковину».

Короче, у Ирки с Маратом всё хорошо. Павлик и Вероника похожи больше на папу, но Ира не теряет надежды, что у дочки будет модельная внешность, как у неё. Она после колледжа стала работать на ресепшене в отеле, там её заметил какой-то скаут, и Ира ещё пару раз моталась в Европу на съёмки. Конечно, это было уже после того, как открыли границы. После того, как изобрели вакцину от коронавируса.

И после того, как я встретила Серёжу.

Но этому событию нужно посвятить отдельную главу.

Глава 21

Две тысячи двадцать первый год. Я шла по улице злая как собака.

Которую не кормили хорошим кормом. Которую однажды поместили в приют, а она оттуда сбежала. И до сих пор бродит по улицам в поисках корма и счастья.

Счастья мне не хотелось.

Хотелось, чтобы поскорее закончилась пандемия. Чтобы открыли границы. Чтобы Коля перестал сваливаться мне как снег на голову. А ещё хотелось наггетсов, чизкейк с ежевикой и чтобы закончился гололёд в марте.

Это вообще какая-то непривычная погода для Калининграда.

Зимой шёл снег, к марту он всё ещё лежит на клумбах. И если покупаешь сапоги на каблуках, то ноги тебя перестают слушаться. И ты идёшь как пингвин.

Именно такой походкой я и пыталась доковылять от площади Победы до Шевченко. Один раз чуть не шлёпнулась в лужу. А второй раз… Я упала и подвернула лодыжку. И я только теперь знаю, как эта часть ноги называется. После всхлипываний и помощи таксиста я оказалась в травматологии. Серёжа встретил меня прохладно.

– Кассиопея Игоревна, у вас когда-нибудь травмы, переломы были?

– Нет.

– Теперь будут.

Он сказал это безучастно. И продолжил что-то писать в карточке.

Мне уже сделали рентген. И, судя по снимку, там трещина. Или закрытый перелом со смещением. Или что-то такое, после чего я уже никогда не смогу ходить. А мне ещё колледж нужно закончить, я чизкейк сегодня хотела поесть, и с Арчи никто не гулял!

Я разревелась. Голубоглазый врач посмотрел на меня, как на оживший скелет.

– Кася, может, вам ещё помимо обезболивающего успокоительное дать?

– Откуда вы знаете, что меня близкие называют Кася? – всхлипываю я.

– У меня сестру зовут Камелия. Родители с моим именем не заморачивались, Серёжа и Серёжа, а вот когда у них родилась дочь, включили фантазию. Мама хотела, чтобы она была похожа на цветочек. А та возьми и вымахай в двадцатилетнюю дурынду. И зовут её сокращённо Ками, а не Камелией. Она вообще хочет имя в паспорте поменять.

И он достаёт из шкафчика какие-то таблетки. Наливает в стакан воды. И протягивает их мне вместе с бумажными носовыми платками.

– Ни фига себе у нас в БСМП сервис! Успокоительное, платки… А ногу мы мне тоже вылечим, или только депрессию?

Я пытаюсь шутить, но выходит скверно.

– Депрессия – это болезнь тех, кому нечем заняться. Для тех, кто ещё не нашёл себя. Хотя мои коллеги отнесли бы это к недостатку определённых гормонов и неправильной работе мозга. У меня другое мнение. Если человек занят, то ему некогда страдать.

– А как же тогда те, у кого пандемия забрала близких людей? Им тоже нельзя печалиться?

– Жизнь забрала тех, кто должен был уйти. И на их место придут новые.

Я выпиваю стакан воды залпом.

– Ну, пойдём тогда, Сергей Геннадьевич, делать новых людей. Только меня нужно донести на руках до такси. Как ты видишь, с лодыжкой у меня неприятность.

Серёжа встал со своего места, подошёл ко мне и подхватил на руки.

– Знаешь, я тут не в красной зоне работаю. Жизни людям не спасаю. Но вот одной красивой девушке я точно помогу добраться на такси. Пальто не забудь только.

_***

Серёжа старше меня на десять лет. Но при этом он не выглядит, как «папик».

У нас в колледже многие девушки хотели найти себе мужика на джипе, старше и солиднее, чтобы он купил им квартиру, устроил жизнь – чтобы никогда не работать. И летать отдыхать в Дубаи. А я просто влюбилась в Серёжу.

Обычный врач, травматолог из БСМП. После того, как он взял меня на руки и отнёс в такси, внутри меня что-то щёлкнуло. Я ведь тогда не стала звонить ни родителям, ни Коле.

Мне так понравилось, что мужчина проявил заботу обо мне, что я дала ему свой номер.

Через неделю мы встретились в кафе. Нога начинала заживать, но Серёжа пил свой чай и сыпал рекомендациями: нужно делать гимнастику для стопы, нужно обязательно ходить, чтобы давать ногам нагрузку. И ещё что-то говорил, про правильную ортопедическую обувь.

А я пила кофе. Смотрела в его голубые глаза и смущалась.

Рядом с ним хотелось быть женственной.

Хотелось надеть платье, а не джинсы.

Хотелось смеяться от шуток на медицинскую тему.

И аккуратно вытирать губы салфеткой.

А ещё он подавал мне руку, когда я садилась в такси, всегда придерживал дверь.

Говорил, что его отец научил его манерам. Его родители до сих пор живут вместе. Очень дружно. И сестру, действительно, зовут Камелия.

Может, поэтому он и обратил на меня внимание? Из-за моего необычного имени…

Сказать по правде, кроме него я так и не отыскала в себе никаких талантов. Мне не нравится рисовать – слишком скучно, не хватает терпения. Я не занимаюсь вокалом – никогда не тянуло, хотя в колледже у многих девчонок был классный голос, они выступали за нашу группу на студенческой весне. Да я даже шить не умею. В наше время это вообще необязательно. Любые джинсы можно отнести в ателье, чтобы подогнали по размеру.

А вот готовить я научилась. И когда Сергей приходит с работы, то я могу сделать какое-нибудь мясо «по-французски» или бешбармак.

Для меня самой удивительно, почему я, закончив колледж, выбрала быть женой. И мамой.

Я ведь могла поступить потом в универ, уехать в Москву или даже заграницей найти себе работу на ресепшене в отеле. Но мне не хотелось.

С Серёжей было спокойно и хорошо.

Он сделал мне предложение после нескольких месяцев знакомства. Свадьбу сыграли летом. На открытом воздухе, на веранде, в кафе у моря. Позвали самых близких – родителей, моих подруг, Серёжиных коллег. А когда родилась Кристина, мы оба стали ещё нежнее относиться друг к другу.

Да, мы, бывает, ругаемся, даже бьём тарелки на кухне.

Серёжа забывал поздравить мою маму с днём рождения. Я спалила несколько про́тивней с его любимой лазаньей. Мы пытались вместе ездить к его родителям на дачу. Сестра у него полнейшая дура. Даже Ирка моя по сравнению с ней просто королева интеллекта. И кто бы знал, как меня бесит то, когда Серёжа оставляет на кухне какие-то снимки переломанных костей, а я там варю кашу дочке. И не хочу это делать с видом на чей-то крестец.

Мы образовали обычную семейную пару. У нас есть разбросанные носки, незакрученные тюбики зубной пасты, и вместо звёзд на небосклоне мы наблюдаем вечером, как крутится диск стиральной машины. Но я не пожалела, что выбрала этот Млечный Путь.

И я надеюсь, что скоро в нашем доме станет на одну звёздочку больше.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21