Это был ужасный день. Он уже выходил из дверей банка и готовился сесть в экипаж. Вдруг какой-то непонятный человечек, одетый во всё чёрное, неожиданно бросил ему в лицо эти оскорбительные слова:
– Работай, работай. А твоя красавица жена в это время стонет под твоим же управляющим. На твоей же даче.
Эти слова прозвучали как удар хлыстом и не сразу дошли до его сознания. Человек же, нанёсший ему столь тяжкое оскорбление, просто исчез. Растворился в толпе. Не догонишь. Не найдёшь. Не расспросишь. Вначале он просто попытался успокоиться. Внушить самому себе, что всё это ложь и не может иметь никакого отношения к действительности. Но не смог. Обвинение было настолько жестоким, что вызвало в нём целую бурю чувств. Совсем не позитивных.
Все эти бушевавшие в нём эмоции плохо слушались голоса его рассудка. Но он всё же решил поехать на дачу. Лично. Сам. Один. Никому ничего не поручать. Удостовериться в том, что всё, что было сказано ему, является чистейшей воды правдой. Увидеть всё своими глазами, а потом принять решение. Какое? Этого он пока не знал. Но всю дорогу до дачи ясно представлял себе всё то, что сейчас там происходит.
Картина того, что сейчас разворачивается в его прекрасном особняке, была у него перед глазами во всех своих омерзительных деталях. Он ясно видел, как ангельский лик его любимой женщины приближается к красивому лицу его управляющего. Отчётливо представлял себе, как сплетаются их разгорячённые тела. Даже чётко слышал, какие звуки звучат в этой спальне. Целиком и полностью был во власти почти безграничной ревности. Как реальность ощущал то, что запах страстного секса впитывается в каждый предмет его любимой комнаты. Навсегда впитывается. И становится постоянным атрибутом новой реальности. Реальности, в которой он всего-навсего муж рогоносец.
После столь тяжких видений он даже перестал надеяться на то, что у него выдержит сердце и он сможет без проблем доехать до дачи. Но, тем не менее, доехал. Благополучно доехал. Не умер. Смерть ещё предстояло пережить. А может быть перед тем, как умереть, ещё кое кого отправить на тот свет. Он был готов к этому. Давно готов. С того самого рокового дня, как связал свою судьбу с этой чудесной девушкой, так некстати и так невовремя появившейся в его жизни.
На даче же было удивительно тихо. Он знал, что садовники, живущие здесь у него, как правило, ложатся спать с заходом солнца, чтобы проснуться с его восходом. Но у него были с собой его собственные ключи. Он так спешил, что не обращал внимание ни на что кругом. Но всё же был удивлен тем, что дом оставлял ощущение абсолютно пустого. Тем не менее, он внимательно обошёл здесь каждую комнату. Никого не увидел. Не застал врасплох ни одно живое существо. Внешне здесь вроде всё оставалось таким же, как было в тот последний летний день, когда они уезжали отсюда.
Ни жены, ни её любовника он так и не нашёл на этой даче. Не обнаружил он и каких-либо следов того, что здесь вообще кто-то побывал за последние месяцы. Уже после того, как закончился летний сезон. Так что никаких доказательств измены у него не было. Пока он был всего лишь как бы разочарован. Ведь он почти что поверил в то, что измена всё-таки была. Состоялась как событие. Стала фактом и частью новой действительности. Был настолько в этом уверен, что считал, что ему нужно было лишь доказать это. Столкнуться с ней лицом к лицу. Но в итоге оказалось, что доказательства вообще отсутствовали как таковые. Ни события, ни состава преступления выявлено не было. Пока. Он тщательно закрыл все двери. Вышел, так и не замеченный слугами. Сел в экипаж и поехал в город.
Приехав домой, поднялся на второй этаж. Вдруг услышал какой-то странный звук. Очень похожий на стон. Сразу же мелькнула ужасная мысль о том, что неужели же эти мерзавцы любовники осмелились расположиться прямо рядом с его спальней? Поневоле зашагал быстрее. Никого не обнаружил. Дошёл до детских комнат. И вдруг увидел, как его жена с ложечки поит их сына. Ему она лишь улыбнулась:
– У него поднялась температура. Поэтому я и переселилась в детскую. Боялась оставить его одного. Видишь, как ему плохо. Говорит, что, когда начинает постанывать, становится легче. Вот выдумщик, а? А ты почему так поздно?
Он поцеловал жену и сына. Обратил внимание на то, что несмотря на поздний час, жена всё ещё не переоделась. Было очевидно, что она даже не рассчитывает на то, что ей удастся поспать. Она же была помешана на здоровье детей и никому не передоверяла эти свои обязанности. На её вопрос он так ничего не ответил. Просто улыбнулся. Испугался, что голос подведёт его. То, что он пережил за последние часы, можно было назвать катастрофой. Его личной катастрофой. Ведь он уже поверил в сам факт измены. Сейчас, наконец-то, началось постепенное восстановление того мира, который он считал навсегда утерянным. Сел в своё любимое кресло. Но ещё долго не мог успокоиться. Не мог себе простить того, что он, столь сдержанный человек, запросто смог поверить такой гнусной клевете. Сам не заметил того, как уснул. Так и не дождавшись жены. Видимо, она осталась ночевать в детской.
С ней он увиделся лишь за завтраком. То, что она ему сказала, ввергло его в состояние очередного шока.
– Ты знаешь, я весь вчерашний день думала говорить тебе об этом или нет. Но потом всё-таки решила, что ты должен знать. Я была в твоём кабинете, когда туда зашёл управляющий. Казалось бы, всё было как обычно. Он чем-то интересовался, что-то обсуждал со мной, задавал вопросы. Я отвечала. А потом он вдруг поцеловал мне руку. Иногда он раньше так делал. Но только во время официальных приёмов. А ведь в тот момент мы были только вдвоём. Вначале я почему-то очень испугалась. А потом прямо сказала ему о том, что это было неуместно. Больше всего мне не понравилось выражение его лица. А ещё этот его странный взгляд. Такого раньше за ним не наблюдалось.
– А что было дальше?
– В общем, потом он рассмеялся и пробормотал какую-то глупость, вроде того, что если мне это неприятно, то он не будет этого впредь делать. И сразу же ушёл. Я же долго не могла успокоиться. Считаю, что твой управляющий не должен был так себя вести по отношению ко мне. Это, прежде всего, неуважение. А может быть, даже и оскорбление. Он всего лишь управляющий. Твой наёмный работник. Если он не понимает, то, что ему дозволено, а что же категорически не дозволено, то ему надо всё это ещё раз разъяснить. И так, чтобы он понял это очень хорошо и впредь не забывался. Кто знает, может всё же надо просто расстаться с ним? Я понимаю, что это твоё личное дело. Он же твой управляющий. Мой долг – сообщить тебе об этом. Просто поставить тебя в известность. Решения же у нас всегда принимаешь ты. Самые умные и самые правильные. Горжусь тобой.
Её слова поразили его. Он начал думать о том, что вчерашняя клевета, брошенная ему в лицо, и сегодняшнее возмущение его жены, видимо, как-то взаимосвязаны. Если это и не заговор, то определённо какая-то чётко выстроенная каверзная интрига против его семьи. К такому повороту событий он не был готов. Всё это, безусловно, необходимо будет пресечь в корне. Раз и навсегда. Но прежде всего он попытался успокоить свою жену, сказав ей о том, что всё это глупости. Ей не о чём беспокоиться, он сам со всем этим разберётся.
Прошёл к себе в кабинет. Решил, что сегодня ничего предпринимать не будет. Хотя ему и доложили, что управляющий уже с раннего утра пытался попасть к нему на приём, он его не принял. Занимался какими-то текущими делами. День пролетел незаметно. Запомнился тем, что малышу стало лучше. А ещё он уговорил жену немного отдохнуть днём. Ночь же они провели вместе. Сказочную ночь.
О его мужской силе ходили легенды. Не он их придумывал. Сам поневоле удивлялся тому, что его личная жизнь может кого-то сильно интересовать. Тем более порождать столь необыкновенные слухи. Ведь он же никогда и ни с кем её не обсуждал. Всегда жёстко пресекал какие-либо попытки врачей понять феномен того, почему его потенция не соответствует его возрасту. Он не знал значения слова «сублимация». А может, никогда не слыхал о нём. Также как и о Фрейде. Но, тем не менее, он прекрасно умел сублимировать свою сексуальную энергию. Вся его бизнес-империя держалась исключительно за счёт того, что она подпитывалась его энергетикой. Невероятной, иррациональной, почти сумасшедшей. Неподвластной какому-либо рациональному объяснению или изучению. Но то, что она была, являлось просто-напросто очевидным и неоспоримым фактом. Её ощущали и окружающие его люди, ну, и конечно же, он сам. Он берёг её. И редко когда растрачивал на то, чтобы ублажать тех женщин, что так и норовили быть поближе к нему.
Когда-то в его жизни была другая женщина. Не та, которая сейчас рядом с ним. Это была его первая жена. Просто ему сказали, что она изначально предназначена ему в жёны, и он на ней женился. Старался не изменять ей. А потом она умерла. Если после этого женщины и появлялись в его жизни, то это всегда было вне его дома. Он хорошо разбирался в людях. Женщины не составляли исключение. Глядя на тех представительниц женского пола, которые проявляли повышенный интерес к нему, он всегда мог заранее сказать, какова будет каждая из них в постели.
Желание проверить свои догадки на практике у него возникало очень редко. Но всё же возникало. И тогда он шёл на поводу своих желаний. А ведь он когда-то был аскетом. Но после долгих лет воздержания он всё же вернулся к обычной жизни. Старался быть как все. Вот тогда и возникла у него весьма своеобразная «классификация» женщин. Со своими терминами и эпитетами. Все эти видения появлялись в его сознании независимо от него самого. Это его не удивляло. Он уже свыкся с тем, что порой чётко осознаёт и понимает те вещи, о которых раньше и понятия не имел. Ему не с кем было делиться этими знаниями. Близких друзей у него не было. Да даже если бы и были, такие разговоры не подобали бы ему. Все знали его как чрезвычайно сдержанного человека, целиком погружённого в свои, столь важные для него, проекты и дела.
По меркам своего времени, он довольно-таки поздно женился даже в первый раз. Его жена умерла, так и оставшись в его памяти почти бессловесной тенью. К тому времени, когда он уже был отцом троих детей, был принят специальный закон и произведена опись всех нефтеносных земель. По существу, в нефтяном деле устанавливались совершенно новые порядки. На первых же торгах он взял большой участок земли. За купил оборудование, нанял рабочих и мастеров и начал бурение. И лично участвовал во всех работах. Как всегда и во всём, он был очень терпелив. Его компаньоны, разочарованные тем, что, несмотря на все их ожидания, фонтан так и не забил, вскоре перепродали ему свою долю. А он дождался того, что на его участке нефть хлынула нескончаемым потоком. Дальше же всё было как в сказке. Ведь недаром все называли его сказочно богатым человеком.
***
Когда он совершенно случайно в поезде увидел эту девушку, ему было немало лет. И он уже давно являлся вдовцом. А ещё одновременно и живой легендой. Он был достаточно публичным человеком и привык не обращать внимания на тот интерес, который вызывает у всех его персона. Тем не менее, ему было не совсем комфортно от того, что эта девушка смотрела на него с нескрываемым обожанием и восторгом. Он попытался понять причины этого. Заговорил с ней. Задал ей несколько вопросов. Узнал, что она хорошо образована, знает несколько иностранных языков, да к тому же является дочерью генерала, с которым он был давно знаком. Все её ответы на его подчас каверзные вопросы были преисполнены той мудрости, которой, из начально, не может быть в столь юном существе. Это его тоже удивило. Тогда он решил поведать ей об одной старой легенде. На первый взгляд, она была очень проста.
– При жизни каждому человеку нужно преодолеть семь долин. Первая из них – это Долина Поиска. Здесь таится много опасностей. Чтобы преодолеть эту долину, надо полностью отказаться от своих необдуманных желаний. Затем следует Долина Любви. Это безграничный океан, где каждым движет желание найти своего Возлюбленного или Возлюбленную. Потом идёт Долина Знания. Именно в этой долине возможно воспринять свет Истины и начать познавать Бога. За этим следует Долина Разделения. За ней вы попа даете в Долину Объединения. Потом будет Долина Восхищения. А седьмая и самая последняя долина называется Долиной Смерти.
Уже много лет я готовлюсь к тому, чтобы войти в Долину Смерти. Потому, что остальные шесть я уже прошёл. Эти долины так устроены, что пути назад нет. Например, нельзя из шестой Долины попасть во вторую. Таковы правила, установленные самой жизнью. За их нарушение человек может быть жестоко наказан. Вернее, обязательно будет наказан. Самой судьбой наказан.
Он много ещё чего сказал из того, о чём, вообще, не собирался говорить. А потом просто уехал из этих мест. То, что она влюблена в него, уже было известно всем. Даже её отцу, который пытался её убедить в том, что ей лучше держаться подальше от этого не совсем молодого человека. В свою очередь он всё пытался разобраться в себе и понять то, почему его, как магнитом, влечёт к этой девушке. В этом было что-то иррациональное. Непонятное и необъяснимое. Но тяга была столь сильна, что он понял лишь одну простую истину. Он не будет сопротивляться этому влечению. Даже если оно его просто уничтожит. Отказаться от этого шага он не мог. Понял, что, если его не сделает, будет жалеть всю оставшуюся жизнь. Да и что это будет за жизнь? Скучная и пресная? Без вкуса и того ощущения праздника, которое создаёт всего лишь сам факт нахождения с ней в одной комнате?
Он бросился в этот омут, закрыв глаза. Женился. В первую же брачную ночь понял простую истину. Сполна осознал то, что оказывается, он и не жил до сих пор. Не чувствовал радость бытия с той остротой, которая открылась ему в ту незабываемую ночь. А потом было просто счастье. Запах этого счастья даже въелся ему в кожу. Вкус этого счастья переполнял его. Осязание его личного кусочка счастья пробирало всё его существо до мурашек и дрожи в пальцах. Оно не было одномоментным. Это была уже постоянная компонента его жизни.
Он верил и не верил в реальность этого, так неожиданно свалившегося ему на голову, дара судьбы. Это были годы счастья. Он и не подозревал, что в нём таится столько любви и нежности. Эта девушка смог ла сломать тот непроницаемый панцирь, которым он окружил себя. Она раздвинула горизонты его мира. Да и мир его стал, благодаря ей, абсолютно другим. Она родила ему пятерых детей. Несмотря на свою безумную любовь к своим сыновьям и дочерям, для неё он всегда находился в центре её маленькой вселенной, окружённый атмосферой её безграничного обожания. Он был её мужем, её избранником, её постоянным спутником в этой бренной жизни. Словом, всем.
Она иногда даже подтрунивала над ним. Этого тоже никогда раньше не было в его жизни. Ведь она была генеральской дочкой. И ей очень нравилась песенка о титулярном советнике, влюбившемся в генеральскую дочь. Она её переиначила и объясняла ему, почему она это сделала.
– Всё дело в том, что ты не титулярный, а статский советник. И не ты влюбился в генеральскую дочь, а она влюбилась в тебя. Поэтому я и пою её так.
Женившись на ней, он вдруг осознал, что перестал быть сиротой. Ведь сирота страдает не только от того, что ему не хватает тепла и ласки, но и от того, что ему некому рассказать о том, что его тревожит и что же его радует. К ней он мог прийти с любыми своими проблемами. У них стали традицией такие вечерние посиделки, когда он ей рассказывал о том, что же случилось за прошедший день.
Он в деталях и подробностях разъяснял ей, с кем сегодня встречался, какие принял предложения, какие – отклонил. Над чем собирался ещё поразмышлять, по поводу чего уже дал какие-то поручения. Шаг за шагом излагал причины того, почему он сделал так, а не по-другому. А ещё он делился своими планами на день завтрашний. При этом он получал огромное удовольствие от её реплик, комментариев, а порой даже язвительных шпилек. Радовался, когда она его хвалила, и огорчался, когда она выявляла слабые места в каких-то его проектах. Так уж сложилось с первых дней их брака, что он уже ничего не делал, не посоветовавшись с ней.
Именно благодаря ей, вся его благотворительная деятельность приобрела невиданные ранее масштабы. В этой сфере они были равноправными партнёрами. Она могла долго вынашивать свои идеи. Потом в деталях продумывала эти проекты, а он их финансировал. По существу, вся его жизнь после женитьбы разделилась на две части. То, что было до неё, выглядело таким мелким и незначительным. Настоящая жизнь началась только с ней. И не было в этой жизни и дня, чтобы он не благодарил Всевышнего за то, что в его жизни появилось это прекрасное существо, так похожее на настоящего ангела. Видимо, такова была отведённая ей миссия на этой земле: наполнить его унылое существование ярким светом. Его же обязанности сводились к тому, чтобы оберегать это сокровище от любых превратностей судьбы. Что он и делал. Успешно делал до этого самого рокового дня.
***
После той вечерней поездки на дачу он понял одно. Жизнь уже никогда не будет такой, какой была раньше. Видимо, настала пора тяжких испытаний и невосполнимых потерь. Он знал, что такой переломный момент в его жизни рано или поздно наступит. Обязательно наступит. Но как-то интуитивно всё же надеялся на несколько лет передышки.
А на следующий день он собрал у себя шестерых человек. Только тех, кого считал своими самыми близкими людьми. Им он, как на духу, рассказал всё, что с ним произошло тем вечером. Включая свою полусумасшедшую поездку на дачу. Их возмущение не знало границ. Все они были едины в своём убеждении, что управляющего надо уволить. Но при этом, может быть, всё же предложить ему другую работу. Вдали от Баку.
Все прекрасно понимали и то, что управляющий не был случайным человеком в их окружении. Он когда-то смог получить прекрасное образование именно на деньги своего нынешнего работодателя. Как же все они заблуждались, считая, что это гарантирует его благодарность и преданность на всю оставшуюся жизнь. Это оказалось просто заблуждением. Пока все они без устали повторяли:
– Неблагодарный!
А он лишь хмурился. По его же мнению, всё происходящее с ним не было исключением из правил. Он то хорошо знал, что любая надежда на человеческую благодарность является всего лишь иллюзией. Недаром его отец с улыбкой любил повторять:
– Не делай добра – не получишь зла.
Это была самая парадоксальная из шуток его отца. Он же никогда не понимал того, почему отец всегда был уверен, что нет в жизни такого доброго дела, за которое тебе рано или поздно отплатили бы злом. Раньше он никогда не воспринимал такую точку зрения как норму. Посмеивался над такой позицией. Но почему-то именно сегодня, в этот непростой день, он вспомнил эти отцовские слова.
В конце концов, после всех обсуждений, он пригласил управляющего. Принял его вместе со своими гостями. Состоялся очень непростой разговор. И имел он столь же непростые последствия. Никто и никогда не узнает в деталях и подробностях всего того, что про исходило в его кабинете в тот хмурый бакинский день. Что говорили, что обсуждали, что делали. Версий, домыслов, злых и недобрых слухов будет множество. Истинное же течение событий, так и останется тайной за семью печатями.
Слишком уж разноречива была трактовка того, что происходило в тот день. Все же непосредственные участники этого процесса предпочитали молчать о нём. Управляющего, конечно же, уволили. Он пытался что-то говорить в своё оправдание. Уверял, что его просто неправильно поняли. Но то, что через месяц управляющий обратился в суд с жалобой о том, что он был жестоко избит в кабинете своего работодателя, свидетельствовало о том, что на самом деле всё обстоит на много сложнее, чем кажется. От суда он требовал возмещения физического и морального ущерба. Акцентировал внимание на том, что был оскорблён до глубины души. Никакие женские имена не прозвучали вслух. Всё остальное додумала людская молва. Это ещё раз продемонстрировало то, что всё не так уж тривиально. А потом начался судебный процесс.
И это уже была просто катастрофа. Во-первых, сам факт начала такого процесса против самого богатого бакинца породил лавину слухов. Всем было известно, что три года тому назад на собрании владельцев пароходов этого управляющего также избили. Но тогда никакого обращения в суд не последовало. Все сочли это обычной дракой, недостойной внимания. Скандальной новостью сроком на один день. А сейчас все тут же заговорили о том, что во всём этом, видимо, задета честь его семьи. Наверное, и это было вполне естественно. Ведь всё-таки, при всей его безупречной репутации, сам факт того, что у него с женой такая большая разница в возрасте, являлся предметом постоянных пересудов в бакинском обществе. Это было его слабое звено.
Пресса тут же связала красавца-управляющего, его обращение в суд и молодую жену миллионера в единый узел. И было уже неважно, как это обычно бывает, что же случилось на самом деле: «ты ли украл, или у тебя украли». Газеты и журналы лишь подкидывали дров в разгорающийся скандал вокруг его имени. Вначале и ему, и его родным казалось, что суд сочтёт это обращение бывшего управляющего просто смехотворным, нелепым, высосанным из пальца пустым обвинением. Ведь само обращение в суд последовало через месяц после той встречи с управляющим и его увольнения. При этом никаких доказательств того, что его действительно избили, не было. Потом, уже в ходе процесса, управляющий будет утверждать, что в первые дни после избиения он просто-напросто припудрил свои синяки. Зал же будет просто хохотать в голос и выкрикивать разные вопросы типа:
– А мозги? Тоже запудрил?
Во-вторых, по мере того, как судебная машина набирала обороты, становилось ясно, что ситуация далеко не такая уж ординарная, как казалось вначале. Какие-то, не до конца понятные, но явно могущественные силы, пытались раздуть всё это до скандала уже имперского масштаба. Это как же надо было по стараться, чтобы об этом процессе заговорили такие люди, как Ленин и Троцкий. Когда он узнал об этом, то его подозрения, связанные с тем, что всё это является хорошо раскрученной интригой, к которой так или иначе причастны социалисты, лишь усилились.
Он поневоле вспомнил о том, что ему как-то случайно попал в руки весьма любопытный документ, посвящённый лично ему:
– Правительство многим обязано ему. Он смело осуждает разрушительные замыслы тех, кто революционно настроен. Течение событий показывает, что он человек, не только преданный России, но и активно проводящий идеи недопустимости каких-либо разговоров о свержении власти. Вся эта мусульманская среда боготворит его, и к его мнению здесь не просто прислушиваются. Его воспринимают как самую верную и безусловно истинную позицию.
Когда в 1905 году все эти смутьяны, называющие себя революционерами, пытались внести раздор и смуту в нормальное течение жизни, то они убили бакинского губернатора. Прямо в центре города. Средь бела дня. Это был вызов, брошенный власти. Власть этот вызов приняла и незамедлительно начала действовать. Было произведено немало арестов. Однако, прошло больше пяти лет, а суд над арестованными всё откладывался. И, несмотря на все эти карательные меры, позиции революционеров в Баку были очень сильны. Для него было очевидно одно – любая революция требует финансирования. Будут деньги – всегда найдутся те, кто сможет запустить тот локомотив истории, который и именуется революцией. Не будет денег – никакой революции не будет и не может быть в принципе.
В условиях, когда многие нефтепромышленники пытались откупиться от тех, кто организовывал все эти стачки и забастовки, он всегда был непреклонен. Не вёл с ними каких-либо переговоров и считал, что если им начать платить сейчас, то это превратит его в их вечного банкира. Все эти революционные силы он считал очень разрушительными и был убеждён в том, что этот пожар следует тушить в самом зародыше. Здесь и сейчас. Не ждать, пока из искры возгорится пламя.
С тех пор, как Баку превратился в нефтяную столицу империи, здесь крутились огромные деньги. Всем было известно, что порой они были даже неподконтрольны правительству. Именно поэтому эти социалисты мечтали превратить нефтяные деньги в мощный инструмент для реализации своих бредовых замыслов. Как гражданин этой страны он не мог этого допустить. Искренне был убеждён в том, что любая власть – это власть от Бога. И неважно, христианский, мусульманский или иудейский этот бог, или какой-то другой. Он был глубоко верующим человеком. И считал, что если уж судьба мусульман сложилась таким образом, что они являются подданными государства, где правит христианин, то это надо было воспринимать как порядок вещей, установленный самим Всевышним.
При этом он сполна осознавал всю незаконность сопротивления закону. Нет, он не был кантианцем. И даже не пытался рассуждать о недопустимости какой-либо революции. Не вникал в рассуждения о том, укладываются ли попытки свержения власти в какие-то этические или правовые рамки. Но у него были свои аргументы и доводы, очень далёкие от чистого философствования. Он понимал, что нужны годы и годы спокойного, эволюционного развития для того, чтобы нефтяные деньги могли сформировать новую экономику этого края. Если, конечно же, вкладывать их в неё.
Именно деньги должны были преобразовать эти разрозненные патриархальные хозяйства, развить промышленность, превратить нефтяные доходы в человеческий капитал. Но ведь те, кто зарабатывал миллионы в Баку, просто-напросто вывозили их отсюда. Не засевали, как он, огромные хлопковые поля, не сеяли табак и другие культуры, не строили текстильных фабрик, не стимулировали рыбный промысел, не развивали различные направления промышленности. Да разве перечислишь всё то, что он уже сделал и планировал сделать ещё. Но то, что делал он, было скорее исключением из правил, чем нормой поведения. Всем тем, кто зарабатывал здесь большие капиталы, было выгоднее откупиться от революционеров. Сделать так, чтобы их нефтяные вышки не поджигали, а нефтеперерабатывающие заводы не бастовали. Пусть лучше горят вышки конкурентов. Он не мог принять такую точку зрения.
А ещё он не верил в то, что люди, опираясь на свой куцый умишко, смогут когда-либо построить справедливое общество. Он не раз в разговорах с людьми, которым он предельно доверял, с иронией говорил:
– Давайте возьмём сто семей. Примерно одинаковых по уровню крестьянской смекалки, воспитания и природных талантов. Допустим, что мы найдём какое-нибудь просто райское местечко и поселим их там. Пусть у всех у них будут примерно одинаковые дома, равные наделы земли и столько же денег, сколько у соседа справа и слева. А потом забудем обо всех них на какое-то время. Когда этот срок истечёт и мы вернёмся сюда, то увидим, что здесь появились свои богатеи и бедняки, свои мудрецы и мерзавцы. Словом, достаточно лишь небольшого срока, чтобы от идеи равенства ничего не осталось. Людская природа такова, что она проявляет себя во всей полноте лишь тогда, когда, казалось бы, что всё должно способствовать тому, чтобы утвердился рай на земле. Рая не будет. Всё будет точно так же, как в сегодняшнем обществе. А может быть, даже более мерзко. Надо понять простую истину. Не дано человеку построить рай на земле. Изначально не дано.
Именно в силу этих своих убеждений он занимал очень жёсткую позицию по отношению к этим, так называемым, революционерам. Эта позиция была хорошо известна в правящих кругах. Она даже нашла своё отражение в каком-то секретном рапорте, представленном в Санкт-Петербурге.
А ещё он хорошо помнил, что, когда началась стачка на его текстильной фабрике, ему принесли целый ворох большевистских листовок. Каждое слово в них было ложью. Эту фабрику проектировал очень известный архитектор. При её строительстве были привлечены лучшие технологии. Она изначально задумывалась как единый производственный и жилищный комплекс. Здесь были просторные помещения цехов с уникальной системой увлажнения и вентиляции. Было закуплено самое современное оборудование. Рядом с фабрикой размещалось обширное здание школы со светлыми классными помещениями и фабричный посёлок из двухэтажных зданий для рабочих и служащих.
Фактически, это был первый специально распланированный рабочий посёлок на Апшероне. В листовках же большевиков он представлялся как чистой воды ад на земле. Всё это было во имя того, чтобы фабрика забастовала, а начавшаяся в Баку стачка стала бы все общей. Тогда он смог разрешить все эти проблемы. И не только на своей фабрике. Но эти революционеры так и не простили ему своего поражения. Неужели же весь этот план по дискредитации его имени и чести его семьи был разработан и реализован ими? Он плохо в это верил. Но тем не менее, течение всех этих событий последнего времени показывало, что происходящее не является случайностью.
Для него постепенно становилось очевидным то, что это была всего лишь часть какого-то злонамеренного плана, не до конца понятного ему. А он вновь и вновь задавался вопросом о том, кто же стоит за всем этим? Кто продумывает эти неординарные ходы? Какие силы стоят за реализацией этого коварного замысла? Словом, вопросов у него было больше, чем ответов. Ответы надо было искать. Незамедлительно. А пока он первым делом нанял двух адвокатов. Самых лучших во всей империи. Назначил им сказочные гонорары. И почему-то немного успокоился. Поверил в то, что суд не назовёт чёрное – белым, а белое – чёрным. Адвокаты не позволят. Его не беспокоил сам суд. Ему было больно наблюдать за той вакханалией писак, которые так старались облить его и его семью ушатами грязи.
Он был очень могущественным человеком. Многое мог. Но, оказывается, что защитить свою любимую женщину от клеветы так и не смог. Теперь, на самом деле, в общественном мнении уже не имело никакого значения: изменила ему жена или нет. И было абсолютно неважно: является ли всё это просто поклёпом, клеветой или горькой реальностью. Толпа жаждала скандала вокруг его имени. И если факты не укладывались в эту схему, то тем хуже было для фактов. Так простой поцелуй руки раздулся до продуманного чернью во всех деталях и подробностях страстного романа его жены с управляющим. А он, действительный статский советник, дворянин и один из богатейших людей страны был выставлен в амплуа банального рогоносца.
Он лишь усмехался и говорил, что может быть он и не против того, чтобы быть обманутым мужем, но ведь факты свидетельствуют об обратном. Но тем не менее, факт мнимой измены его жены обрастал всё новыми деталями и подробностями. Это доставляло ему невыносимую боль. Наносило непреходящую обиду. Он явно ощущал то, что в его груди всё время что-то ноет и болит. О том, какие чувства испытывает она, он старался не думать. Но явно видел, что вся эта ситуация гнетёт её не меньше, чем его.
***
Как известно, восточная школа педагогики исключает массовость. Она не предполагает, что мудрости можно научить многих. Ведь мудрыми могут быть только очень и очень немногие. Избранные. А ещё здесь, на Востоке, прекрасно понимают, что мудрость можно постичь только в общении. Именно поэтому во всех этих восточных практиках ученик года ми может искать учителя, а учитель так же годами может выискивать достойного ученика. Это великое счастье для обоих, когда они находят друг друга. Как правило, такая связь учитель-ученик может прервать ся только со смертью одного из них. Ему повезло.
У него был прекрасный учитель. И этот учитель не раз говорил ему о том, что и он оказался тем учеником, о котором можно только мечтать.
Когда-то он смог сполна постичь простую истину, что настоящему человеку пути надо суметь при жизни пережить три смерти. Именно в этом был уверен его учитель. И этому он его учил. Вначале он научил его тому, как пережить белую смерть. Назывался этот процесс смертью, а по сути являлся посвящением в то, как достичь того, что называется воздержанием от пищи. На него часто обижались, видя, что он ничего не ест во время различных застолий. Действительно не ел. Просто потому, что он вообще мало ел.
В молодости его потом учили преодолевать зелёную смерть. Это была добровольная бедность. Он и это постиг. Когда люди вокруг него наблюдали, как легко он расстаётся с деньгами, то придумывали разные всякие небылицы о том, что богатство его не праведное, вот и мучается он. Раздаёт всё и пытается заслужить прощение. Что эти люди знали о богатстве, о его жизни, о его принципах? Всю жизнь он считал себя всего лишь казначеем при всех этих больших деньгах. А что он мог рассказать им о богатстве так, чтобы они его поняли? Ровным счётом ничего. Либо не поймут, либо поймут не так.
Ну и, наконец, его учитель говорил ему о том, что есть чёрная смерть. Это, прежде всего, готовность с полным равнодушием воспринять то, что о вас плохо говорят. Он смог этому научится. Ему всегда было абсолютно всё равно что говорят о нём. Но он не был готов к тому, что имя его любимой женщины будет тонуть в потоках клеветы. И в этом была самая большая его проблема. А её надо было разрешать. Как? Этого он не знал. Пока не знал.
***
Отец его был башмачником. Мать была родом из духовного сословия. Умерла рано. А отец второй раз женился. С тех пор, как у отца появилась новая семья, он начал считать себя самостоятельным человеком. Несмотря на то, что ему было так мало лет, он решил, что ему пора самому зарабатывать себе на хлеб. А ещё он был уверен, что если у него появится такая возможность, то ещё он обязан помогать отцу и его новой семье. Вначале он устроился помощником каменщика. Ремесло освоил очень легко. На первых порах был просто подносчиком растворов, потом же научился класть и обрабатывать камни. А к пятнадцати годам он уже смог стать полноценным каменщиком. Именно тогда он встретился с человеком, который в корне изменил всю его жизнь.
Как-то в один из тёплых весенних вечеров к нему подошёл разносчик воды и сказал, что его хочет видеть Старец. В Старом городе этот Старец был такой же достопримечательностью, как все те дворцы, площади и особняки, что украшали его. Он пошёл вслед за разносчиком. Тот его привёл к неприметному дворику. Постучал. Дверь открыли. Они вошли в этот двор. Сначала ему показалось, что там никого нет. Потом он услышал с крыши голос, который сообщил ему, что здесь рухнула стена и её надо заново выстроить. Ему предложили переночевать здесь же, в одной из ком нат в этом дворе. А с утра приступить к работе. Он так и сделал. А поздно вечером появился Старец. Они просто познакомились. А ещё тот ему объяснил, что от ныне они будут часто видеться. Утром всё тот же мальчишка-разносчик принёс ему чай, свежий хлеб и сыр. Он позавтракал и приступил к работе.
Как только он смог собрать все эти рассыпанные камни, то обнаружил, что за обвалившейся стеной находятся какие-то очень странные мешки. Часть из них даже не была перевязана. Какие-то слитки и монеты просто валялись на земле. На них можно было чётко рассмотреть непонятные ему знаки. Такое количество золота его просто испугало. Он стал звать хозяев, но никто не отзывался. В обед пришёл всё тот же мальчик и принёс еду. Ему он и объяснил, что ему срочно надо видеть хозяев дома. Или же, может быть, даже самого Старца. Тот в ответ лишь кивнул и ушёл.
Старец же появился лишь поздно вечером. Он выглядел очень недовольным и всё сокрушался, что день уже заканчивается, а стена всё ещё не готова. Тогда он показал Старцу все эти сокровища. Того это вроде и не удивило. Он велел ему продолжать работать, сказав, что все эти монеты скоро отсюда уберут. К вечеру следующего дня он уже, практически, закончил свою работу. Опять пришёл всё тот же Старец, похвалил его и повёл в одну из комнат, сказав лишь о том, что им надо поговорить. Говорили они долго. Практически, до утра.
Старец рассказал ему, что давно присматривается ко всему тому, что он делает. И ему очень нравится, как он работает. Как старается всегда достигнуть того, чтобы результаты его труда радовали бы глаз. Как относится к окружающим людям. А ещё он говорил о том, как относится к его отцу, их роду, к его деду по материнской линии, которого ему довелось лично знать. Из всего сказанного он понял лишь одно. Старец, видимо, пытается донести до него какую-то информацию. Не до конца ему понятную, но, видимо, очень и очень важную. Слушал очень внимательно. Всё пытался вникнуть в суть мудрёной речи свое го собеседника. А ещё он очень робел. Ведь он пре красно осознавал глубину той пропасти, что отделяла его от этого мудреца.
– Понимаешь, мне важно знать, как человек относится к работе и к результатам всего того, что он делает. А ещё всё хочу понять, насколько у него развито чувство справедливости. Умеет ли он нести ответственность за свои деяния? Честен ли он? Как он относится к деньгам, к золоту, и вообще, к возможности быстро обогатиться. Я не могу сейчас точно сказать, сколько людей я отправлял к этой сокровищнице. Каждый из них что-нибудь да забирал из неё. Ты – первый, кто сдал мне все эти богатства в целости и сохранности. Для меня это означает только одно. Ты прошёл последнее испытание, и я могу взять тебя в ученики. И не надо так испуганно на меня глядеть. И сразу же скажу, что твоё ученичество будет длиться ровно столько, сколько будет нужно. Немало лет, а может быть, даже и всю жизнь. И можешь больше не искать место для ночлега. Жить будешь у меня.
Так началась его новая жизнь. Как жизнь ученика Великого Старца. Тот, конечно же, был человеком пути. Суфием. И занимался он его образованием каждый день. А ещё он заставлял его слушать мугам. Он говорил, что это нужно для просветления. Что иначе никак нельзя. А потом внимательно по смотрел на его ошарашенное лицо, рассмеялся и рассказал ему одну очень старую, но весьма занятную историю.
– Целитель очень долго лечил одного больного. Вылечить так и не смог. Потом объявил ему, что жить тому осталось всего ничего. Ну, может быть, пару минут. Больной тогда задал вопрос:
– А можно исполнить моё последнее желание?
– Смотря какое. Наверное, в принципе, возможно.
– Я хотел бы послушать мугам. Желательно Раст. Но весь. Целиком и полностью.
– Но он же длится больше часа. А тебе осталось-то жить всего несколько минут. А ещё позволь узнать. Почему именно Раст?
– Раст – мать всех мугамов. Он создал их. А потом, они, слившись воедино, создали Раст.
– Ну, что же. Попробуем сделать это. Но ты всё равно умрёшь раньше, чем он отзвучит.
И тогда раздался некий голос. Непонятно было, откуда он шёл, но в нём была такая сила и мощь, что все замерли. Этот голос произнёс всего лишь два слова:
– Пусть слушает.
А потом вдруг, неясно как и каким образом, появился очень известный исполнитель. Он запел. И всё вокруг замерло. Пока звучал его голос, больной дышал. Дышал полной грудью, наслаждаясь этим пением. Последние звуки мугама и последний вздох больного идеально совпали по времени. Вот и вся притча. А, вообще, о мугамах можно долго и нудно говорить. Но лучше этого не делать. Слово вне мугама, как всегда это бывает, лишь искажает его суть. Мугамы просто надо слушать.
У них со Старцем были весьма своеобразные занятия. Вначале они просто вместе смеялись. Непонятно, зачем и почему. Но долго и от души. Его это расковывало. Снимало его робость перед учителем. А тот, непонятно, с какой целью, каждый день рассказывал ему анекдоты про Моллу Насреддина. И это тоже их изрядно веселило. После всего этого они досконально, слово за словом, эпизод за эпизодом разбирали каждый из этих анекдотов. Старец учил его тому, что юмор Насреддина – это всегда провокационный юмор. Он пробуждает способность остро мыслить. А ещё он освобождает человека от зашоренного восприятия мира. Это была, наверное, самая лёгкая часть его учения:
– Пока ты не научишься видеть мир глазами Насреддина, то тебе нечего делать у суфиев.
В один из дней Старец рассказал ему весьма странную историю:
– Твой отец ещё с юности сумел стать прекрасным башмачником. А ещё, конечно же, все хорошо знали, что он очень общительный человек с прекрасным чувством юмора. Но всё же в этой жизни он лучше всего разбирается в башмаках. Может быть, поэтому именно через их призму он и оценивает всё то, что происходит вокруг него. Нередко, отправляясь на чью-то свадьбу, он любил повторять, что как же это прекрасно, что правый башмак, наконец-таки, нашёл свою пару. Почему-то он всех лиц мужского пола воспринимал как правый башмак в паре. По его глубокому убеждению, женщины были левыми башмаками. Свадьба же означала только то, что, наконец-таки, правый и левый башмак нашли друг друга. И не спрашивай меня о деталях разделения этого его мира на правый и левый башмаки. Так много я не знаю. Я же не башмачник. Могу только догадываться, что так как сердце находится на левой стороне, то женщины у него всегда считались теми, кого надо отождествлять с образом левого башмака. Ну, чего же я рассказываю тебе о твоём отце. Ты, наверное, знаешь его лучше, чем я.
– Может быть и так. Но вот про правые и левые башмаки никогда от него ничего не слышал.
– Так вот, а теперь я тебе расскажу любимую притчу твоего деда. Жил был купец. И купил он как-то себе пару башмаков. Башмаки были очень хорошие. Из прекрасно выделанной кожи. Сшиты так, что ногам в них было предельно комфортно. Купец носил их с удовольствием. Всё расхваливал. Но рано или поздно любые башмаки, даже самые удобные, изнашиваются. Так вот и эти башмаки уже совсем износились. Но купец очень не хотел с ними расставаться. Он решил починить башмаки. Починил. Башмаки стали как новые. А потом он попросту завёл себе такую привычку, что стал приходить к башмачнику вновь и вновь. И каждый раз он не покупал новую обувь, а просил поставить новые заплаты поверх старых. Эта красивая когда-то пара башмаков стала столь ужасно выглядеть, что купца уже начали узнавать лишь по этим безобразным башмакам. Они уже были сплошь покрыты страшными заплатками. И снизу, и сверху.
Одни считали такое отношение к обуви признаком бережливости. Другие оправдывали это тем, что купец слишком привык к своим башмакам и не желает с ними расставаться. Иногда, правда, после особо удачных сделок, купец подумывал о том, что надо бы купить себе новые башмаки. Ну, а потом он всё же гнал от себя эти мысли, внушая себе, что его старые послужат ему ещё не один год.
Как-то раз купец пришёл домой и вдруг обнаружил, что, выходя из бани, он надел чужие башмаки. Но ведь они стояли именно там, где он снял свою чудовищную обувь. Оказалось, что он по ошибке надел башмаки могущественного городского судьи. Судья, конечно, был вынужден пойти домой в ужасных башмаках купца. Не надо было гадать о том, чьи же это башмаки. К тому времени они уже успели стать городской легендой. И конечно же, судья тоже не раз слушал байки о том, как же любит купец эти башмаки и сколько же заплат было сделано на них в различные годы.
Наутро судья вызвал купца в суд, обвинилего в воровстве и приговорил его к огромному штрафу. Тогда купец схватил эти башмаки и прямо из здания суда отправился к морю и выбросил их в воду. Наутро какой-то рыбак, вытащив из воды свою сеть, увидел, что какие-то страшные башмаки из-за множества гвоздей, вбитых в них, повредили его рыбацкую сеть. Конечно же, рыбак тут же узнал эти башмаки. Разъярённый тем ущербом, который ему нанесли эти горе-башмаки, он отправился в дом купца и швырнул их тому в открытое окно. Они приземлились на очень дорогую посуду, которую купец привёз издалека и рассчитывал на ней заработать целое состояние. Нанесённый ущерб был огромен, и купец до утра не мог уснуть.
Утром он решил раз и навсегда избавиться от этих башмаков. Начал рыть очень глубокую яму в своём саду, но не успел закончить работу до заката. Соседи, увидев купца в столь необычной роли землекопа, тут же доложили властям, что купец, видимо, нашёл клад в своём саду и уклоняется от того, чтобы сдать най денное золото государству. Купца тут же вызвали и потребовали сдать властям найденный им клад.
В своих показаниях купец во всех подробностях и деталях рассказывал о том, как он хотел избавиться от этих своих проклятых башмаков. Что он и не искал клад. Но даже если он что-то искал, то никакого клада всё же не нашёл. Сдавать нечего. Его выслушали. Не поверили. Послали специальных людей и заставили их перелопатить весь сад и обыскать дом. Когда в результате всё же ничего не нашли, то приняли очень мудрое решение: купца обязали уплатить немалую компенсацию за доставленное беспокойство.
Обычно те, кто рассказывает эту притчу, перечисляют всё то, что собирался сделать купец со своими башмаками. И сколько бы приключений этих башмаков ни перечислялось бы, всегда находится кто-то из слушателей, который с неподдельным интересом тут же спрашивал:
– А что ещё успели натворить эти башмаки?
Когда уже терпение купца было исчерпано, он отправился в суд и написал прошение. В нём он требовал, чтобы ему выдали официальный документ, в котором было бы чётко прописано, что всё сделанное этими несчастными башмаками, при их участии или содействии, впредь не имеет к нему никакого отношения.
Судьи долго совещались. Наконец, его пригласили и пожелали лично ему огласить вердикт. Купец стоял перед ними весь из себя несчастный и босой, держа в руке эти безобразные башмаки. Выслушав решение судьей, он не знал, что ему делать и как жить дальше. Оно было поистине одновременно и мудрым, и глупым.
– Мы обратились к истории и пытались найти хоть один случай, отдалённо напоминающий этот. Ничего не нашли. Мы не можем принять решение, в основе которого будет лежать признание того, что башмаки – это, якобы, какие-то личности, которым что-то можно разрешать, а что-то можно запрещать. В силу того, что башмаки таковыми не являются, да и не могут, в принципе, являться субъектом судебного процесса, ваша просьба не может быть удовлетворена.
Выслушав всё это, купец принял очень правильное решение. Он отправился на рынок и на последние деньги купил себе новые башмаки. Те, кто встречался с этим купцом потом, утверждают, что после приобретения новых башмаков, все его несчастья прекратились. Раз и навсегда. Старые башмаки больше его не беспокоили. Да никто и не знал, куда же они подевались.
Он всё это внимательно выслушал. Мало что понял, но, практически, всё запомнил. И тогда Старец сказал:
– А теперь я хочу задать тебе вопрос: в чём же заключается подлинный, глубинный, скрытый смысл этой притчи? Я не жду от тебя немедленного ответа. Конечно, ты не сможешь мне его сейчас дать. Подумай. А ещё я хочу сказать тебе, что твоё ученичество у меня подошло к концу. Теперь тебе предстоит удалиться из города. Здесь слишком суетно. Поедешь в те места, где есть выход в астрал, туда, где можно достичь истинного покоя и умиротворения. Там тебя встретит учитель, который уже выбрал тебя в качестве ученика. Извини, но я дал на это согласие, не поговорив с тобой. Просто решил всё за тебя.
– Правильно сделали. Вы же всё знаете лучше, чем я.
– Я не могу сказать, сколько лет ты пробудешь у него. Но если тогда, когда закончится твоё ученичество, я всё ещё буду жив, то мы с тобой продолжим этот разговор. И попытаемся понять, в чём же заключается суть приключения этого несчастного купца с его горе-башмаками. И я не хочу, чтобы ты, спустя годы, повторял все те банальности, которые обычно произносят люди, считая, что вся эта история всего лишь призыв к тому, что в жизни человека рано или поздно наступает пора, когда ему приходиться менять свои убеждения, образ жизни, а может быть и всё своё мировоззрение. Всё гораздо сложнее.
А потом Старец объявил ему, что уезжать надо уже завтра. Не разрешил ему проститься с отцом. Просто послал к отцу всё того же мальчика-разносчика с деньгами. Тот должен был ещё на словах передать, что сына пригласили поработать каменщиком в одно дальнее село. Деньги же были, якобы, авансом за ту работу, которую ему предстоит сделать. Потом разносчик рас сказал ему, что отец очень обрадовался. И деньгам, и хорошей работе. Больше он отца не видел. Так уж сложилось. Новая семья отца переселилась из Старого города в одно из близлежащих селений, купив себе небольшой домик. Связи, практически, оборвались. Ему же наутро предстояло покинуть город.
У него было такое ощущение, что какая-то часть его жизни уже завершилась и начинается новая. Та, в которой его ожидает что-то очень странное и непонятное. Кто знает, что? Это может быть и что-то прекрасное, а может быть и что-то ужасное. Когда утром Старец пришёл к нему, то велел собираться. Объявил, что сам он с ним не поедет. Всего лишь благо словит и даст ему провожатого. Он и не спрашивал, куда же они идут. Шли же они, практически, весь день. Остановились около какого-то неприметного места, где, видимо, их ждали. Их покормили и уложили спать. Примерно через неделю такого пути, с ночёвками и остановками, они достигли строения, напоминающего старый, заброшенный караван-сарай. Здесь ему отвели комнату. А рано утром пригласили к учителю. Вернее, к тому, кого Старец определил как его нового учителя. Тот сказал ему:
– Я впервые увидел тебя, когда тебе было шесть лет. На тебе уже была та печать избранности, что и на твоём деде по материнской линии. Мне с самого начала стало ясно, что ты человек пути. Человек может служить богу в разных местах и в разных качествах. Твоя судьба пока нам неясна. Понятно лишь то, что ты избранный. И видится нам, что перед тобой от кроются особые врата судьбы. А ещё мы уверены, что вся твоя жизнь будет очень необычной. Но какой именно она станет, будет зависеть и от тебя, и от предначертанности твоей судьбы высшими силами. Пока же ты здесь, вдали от людей, должен будешь постичь некоторые простые истины.
Первая из них заключается в том, что тебе надо целиком отдаться самоусовершенствованию. Не думать о своих грехах или о раскаянии. А всего лишь понять, что нет подлинной реальности, кроме Бога. За тем ты должен постичь суть того, что является дозволенным, а что не дозволенным.
Вслед за этим ты должен достичь состояния такого духовного просветления, чтобы мог воздержаться от греха. А ещё от всего бренного и суетного. Сюда входит и отказ от хорошей одежды, удобного жилища, вкусной пищи, женщин. Да и в целом, отказ от всякого желания. Только достигнув этого, ты можешь понять, что значат слова «нищета – моя гордость». Твоей основной добродетелью должно стать терпение. Иногда говорят, что терпение – это проглатывание горечи без выражения неудовольствия. Это не совсем так. Ты просто должен научиться тому, чтобы одинаково принимать как милости судьбы, так и её испытания. Смириться. Это трудно. Но возможно.
А потом ты должен понять суть того, что считается упованием на Бога. Всем известна старая притча о крестьянине, у которого был очень неурожайный год. Провизии в его доме должно было хватить только на полгода. Всё время переживая об этом, он решил, в конце концов, что ему надо найти какого-то очень мудрого или просветлённого человека, который под скажет ему, что же надо ему сделать для того, чтобы избежать голодной смерти. Приняв такое решение, он положил в котомку несколько лепёшек и отправился в путь. Он очень надеялся, что ему удастся, в конце концов, найти ответ на столь тревожащий его вопрос о том, как не дать его жене и детям умереть с голода, когда через полгода их припасы подойдут к концу.
Он шёл долго. По пути встречал разные сёла и деревни. Он делился с людьми хлебом и солью, те в свою очередь тоже разделяли с ним свою трапезу. Он прошёл те поселения, где еды должно было хватить на пять месяцев, четыре месяца, три месяца, два месяца и даже один месяц. В каждом из них ему старались помочь. Не советом. Просто отдавали часть своих запасов. А ещё ему подарили очень выносливого ослика, который уже изнывал от тяжести поклажи. Но он пока так и не встретил человека, способного дать ему дельный совет.
Наконец-то он попал в дом, в котором хозяин молился о том, чтобы всевышний даровал им что-нибудь на обед. И благодарил того за то, что его дети, он сам и его жена смогли сегодня позавтракать. Когда крестьянин разгрузил своего осла, то вся эта семья восприняла его приход как дар судьбы. Они устроили целое пиршество. А он так и не осмелился задать главе семейства свой самый главный вопрос. Ведь, как только он открыл рот, как вдруг каким-то сильным порывом воздуха его унесло далеко-далеко. И он вновь очутился в кругу своей семьи, в своей родной деревне. Тогда он понял, что последняя встреча с крестьянином, равно как и все предыдущие, – это не просто случайность. Он осознал, что жить надо данным моментом. Ибо то, что прошло, уже не существует, а будущее ещё не наступило и потому тоже реально не существует.
И, наконец, ты должен достичь той степени покорности, которая означает, что ты в состоянии не только достойно переносить любой удар судьбы, но даже не можешь себе представить того, что значит огорчение. Словом, в твоём сердце должно быть то спокойствие, которое поможет тебе понять, что такое предопределение.
Мы называем себя людьми подлинного бытия. Наши знания интуитивны. Вера наша безгранична. Нас нельзя понять в одночасье. А может и не надо понимать. Понять надо себя. А ещё осознать и постичь своё предназначение в этом мире. Здесь ты будешь поститься, бодрствовать по ночам, проводить много времени в полном одиночестве. В медитациях и молитвах. Станешь обычным послушником. Можешь называть себя дервишем. А меня учителем. В день, когда я решу, что ты прошёл все ступени посвящения, мы примем решение. Может быть, останешься здесь с нами. А может быть, ты должен будешь вернуться в Баку. Всё может быть.
Так началась его новая жизнь. Длилась она много лет. Он потерял им счёт. Был уверен, что в этом месте он и завершит свой путь на этой Земле. Он постиг всё то, чему пытался научить его Учитель. Проводил того в последний путь и перешёл к другому Учителю. Потом к третьему. Всё это длилось до тех пор, пока к ним не прибыл посланец Старца. Он известил, что тот ждёт его и ему надо вернуться в Старый город. В этот раз он не шёл пешком. Его посадили в телегу с двумя другими суфиями, и они тронулись в путь. Ему повезло. Он застал последние часы жизни Старца. Тот улыбнулся ему и сказал:
– Тебе многое открылось за годы твоего учения. Самое главное же заключается в том, что ты обрёл внутреннее зрение. Именно оно даст тебе знание сути вещей и сущности людей. Мне было видение. Теперь я чётко знаю, что тебе надо вернуться в мир и зажить обычной жизнью. Но печать избранности всё же уже лежит на тебе. И я вижу, что это великая миссия на этой земле. Может быть, ты и вернёшься к людям пути. Но лишь на закате своего существования. А может быть и нет. Живи и помни, что ты с этого дня должен двигаться по направлению к той вершине, что уготована тебе самой судьбой. С сегодняшнего дня ты возвращаешься к обычной жизни. Но знай, что судьба твоя вовсе не будет обычной. Не старайся опережать бег времени. Не торопи события. Всему своё время.
***
Всю жизнь о нём будут писать как о человеке, который не получил никакого систематического образования. Иногда будут называть неграмотным или полуграмотным. А ещё будут удивляться. Удивляться тому, как же ему всё-таки удалось стать предпринимателем такого уровня, что он не просто находился в одном ряду с истинными нефтяными королями, а занимал в обществе того времени особую нишу. Вокруг было много богатых людей, но именно такого, как он, не было.
Он был, наверное, самым оклеветанным человеком в истории. Про него говорили, что он не имел никаких организаторских навыков. И тут же, вслед за этим, признавались в том, что он смог организовать такое переустройство и оснащённость своих предприятий, что вывел их на уровень самых передовых компаний своего времени.
Про него всё время будут, с лёгким налётом презрения, рассказывать, что он безграмотный мужлан, которому просто повезло в том, что на его участке ударил нефтяной фонтан. Но когда понадобится сделать доклад о том, как выйти из нефтепромышленного кризиса, то из всех бакинских предпринимателей именно ему доверят выступить с докладом. То его выступление настолько поразило всех, что было принято решение опубликовать его и разослать всем нефтепромышленникам. Он предлагал объединить всех, занимающихся производством керосина, в Бакинское торговое товарищество. Был абсолютно уверен в том, что необходимо достичь уровня таких цен, которые будут приемлемы для всех. Как для потребителей, так и для заводчиков. А попутно ещё этот человек, именуемый многими неучем, просто поучал их. Объяснял, что и как надо делать.
– Являясь во всеоружии, то есть с керосином высокого качества и с минимальной ценой на него на рынках Турции, Греции, Австрии, Германии, портов Италии и всего Средиземного моря, наше товарищество должно рассчитывать на постепенное вытеснение американского керосина с этих рынков. Прежде всего, дешевизной нашего керосина.
Потом, спустя многие годы, историки будут удивляться тому, что в условиях, когда вывоз керосина из Баку не достигал каких-то значимых объёмов, этот сын башмачника говорил о том, что бакинской нефти надо включаться в борьбу за овладение международными рынками. А спустя какое-то время после этого доклада, он будет утверждать, что необходимо снижение цен на керосин. Эту свою мысль он пытался обосновать в статье, которую он опубликовал в основанной им же газете «Каспий». Касаясь вопросов снижения цен на экспортный керосин, он утверждал:
– Эта мера может существовать до тех пор, пока мы не отобьём у американцев то количество рынков, которое нам необходимо для избытков нашего производства. Но мы уверены, что потом американцы пойдут с нами на соглашение, и мы разделим рынки, чтобы прекратить взаимную конкуренцию.
Он никогда и никому не будет рассказывать о тех годах, которые он провёл в суфийских орденах. О таких вещах не принято болтать. Да к тому же это была не его собственная тайна. Это были секреты людей, знания которых уходили глубоко в историю. Чей-либо рассказ обо всех этих, недоступных пониманию простого человека знаниях, мог скорее вызвать ироническую улыбку, чем подлинное понимание. А знал он лишь одно. Все эти годы послушничества даровали ему особый дар. В момент, когда ему надо было принимать какое-то важное решение, он чётко знал, каково оно должно быть. Иногда это приходило к нему как озарение. Бывали случаи, когда он, мучаясь всю ночь над какой-то проблемой, ненадолго засыпал, а просыпался уже имея в руках чёткий ключ к разрешению всех тревожащих его вопросов.
И всё, что он утверждал, в конце концов, становилось реальностью. Всю свою последующую жизнь он никогда не пытался противопоставлять или сравнивать западную и восточную систему образования. Сам он, конечно, являлся прекрасным образцом того, что мудрости нельзя научить. Её возможно лишь постигнуть. Он прекрасно понимал, что человек может иметь прекрасное образование, очень высокий интеллект, быть честным, порядочным, справедливым, добрым и заботливым. Но всё это не даёт ему никаких гарантий того, что он может быть удачлив в бизнесе, счастлив в семейной жизни и достичь всего того, о чём когда-то мечтал в детстве. Он же достиг всего того, о чём даже и не смел мечтать.
***
Все признавались, что он зарекомендовал себя проницательным и удачливым бизнесменом. Устав от того, что все его усилия по противостоянию Нобелям и Ротшильдам, равно как и попытки объединения местных предпринимателей, оказываются тщетными, он решил продать все свои нефтяные пред приятия. Вырученные средства же он планировал вложить в ненефтяной сектор. Причём, вопреки всем рекомендациям, он решил продать всё, что имело отношение к нефти, англичанам. Теперь он мог позволить себе это сделать. Ведь керосиновая война между американскими и бакинскими фирмами завершилась полным вытеснением американского продукта с внутреннего рынка России.
Именно в таких условиях на сцене российской экономики появился новый игрок. Это был английский капитал. Именно англичане и заключили с ним договор о покупке. Он сделал всё необходимое для того, чтобы основать в Лондоне общество «Олеум». В конечном итоге, англичане были очень довольны таким приобретением. Новые буровые скважины оказались в состоянии обеспечить их постоянно фонтанирующей нефтью. Всего за два года чистая прибыль превысила самые смелые ожидания. В этом обществе было шесть директоров. Каждому из них принадлежали акции на огромную сумму. Он гордился тем, что одним из них являлся он.
Баку начал стремительно развиваться. Сюда стекались не только крупные промышленники и финансисты, но и огромные массы рабочих. Закавказская железная дорога, Каспийский торговый флот и множество других факторов открывали огромные перспективы. Все, кто стремился сюда, смотрели на этот город как на источник обогащения. Это был уникальный способ зарабатывания очень больших денег за чрезвычайно короткое время.
Аферисты и шарлатаны, мошенники и преступники со всех концов мира устремлялись на этот крошечный клочок земли с одной единственной целью – разбогатеть. Только в этом городе можно было уснуть нищим и проснуться миллионером. А ещё здесь заняли свои прочные позиции революционеры. Именно в бакинской типографии «Нина» они печатали свою газету «Искра», знаменитый «Манифест» и многое другое. Революционная пресса распространялась по тем же каналам, что и бакинская нефть.
Только здесь могла сформироваться та фантастическая смесь западного предпринимательства и восточных способов торговли, которая и предопределила судьбу этого города. На его улицах возводили свои здания лучшие архитекторы той эпохи. Да и сами нефтяные бароны, увидев какое-то красивое здание в Монако или во Флоренции, порой требовали один в один воспроизвести это архитектурное чудо на улицах Баку. Если раньше бакинцы считали признаком дурного тона селиться вне крепостных стен, то теперь самые величественные здания возводились именно здесь. Он тоже много чего успел построить. Не только в Баку. Но и в Москве, Санкт Петербурге, Нижнем Новгороде… Планов было достаточно много. И он собирался их осуществить. Вернее, какие-то он уже осуществлял, а к реализации других целеустремлённо готовился. Надеялся, что с божьей помощью и при поддержке своего ангела-хранителя, он всё это воплотит в жизнь. Но он уже весь своими помыслами и стремлениями был в дне завтрашнем. Однако почему-то именно сейчас с ним произошло всё это. Это был тот поворот судьбы, который он так и не смог предвидеть или предугадать.
***
Это был самый странный суд в мире. Какие-либо вещественные доказательства своей правоты отсутствовали как у обвинения, так и у защиты. Таким образом, суд должен был принимать во внимание только показания свидетелей. Сам судебный процесс проходил во время празднования Новруза. В общую светлую обстановку этого прекрасного праздника он внёс свои очень горькие нотки. Даже тем людям, которые являлись самыми ярыми его противниками, приговор показался просто ужасным. Он был осуждён и приговорён к двум с половиной годам лишения свободы. Все шесть человек, которых он приглашал к себе для беседы с управляющим, были приговорены к двум годам лишения свободы. Каждый. А ещё все они были лишены своих прав и привилегий. Буквально всех, которые они имели.
В конце концов, стало очевидно, что процесс он проиграл. Проиграл, имея самых лучших адвокатов этой империи. Одного из правого лагеря, а другого из левого. Проиграл с треском. Аналогов ни в истории этой страны, ни в мировой судебной практике найти просто невозможно. Ни до, ни после. Уже после того, как он сам покинет этот мир, исчезнет с лица Земли эта Совдепия, историки и юристы будут об ходить этот процесс стороной. Замалчивать. Как нечто постыдное и грязное. Пачкающее его, его семью, его честь и, в конце концов, очерняющее светлую память обо всём, что он делал в этой стране. Какое мерзкое выражение милосердия! Он не нуждался в таковом.
Этот процесс всего лишь показал, что тревожащие его с первых дней развёртывания этих событий подозрения, к сожалению, сполна оправдались. Это был заговор против него. Заговор революционеров. Месть социалистов. А ещё и всех тех, кто расшатывал империю, рассчитывая на то, что на смену царской власти придут настоящие чудотворцы, способные выстроить самое справедливое общество в мире. Они мечтали о конституции, о парламенте, о европейских свободах.
Всё же получилось, в конце концов, так как обычно и получается. Диктатура пролетариата смела все их романтические мечтания на свалку революции. Мечтателей сменили диктаторы.
***
Ещё во время процесса появились карикатуры в разных журналах и газетах. На них два адвоката вели под руки богиню правосудия с крепко завязанными глазами по горным тропам. У каждого из её спутников подмышкой был огромный мешок с золотом. Для наглядности на мешках ещё были написаны цифры с большим количеством нулей. Комментарии тоже были соответствующими. Все задавались вопросом о том, почему в период, когда один из его адвокатов должен был защищать известных революционеров в Петербурге, причастных к убийству бакинского губернатора, он оказался вдруг здесь, на окраине империи, в качестве защитника известного нефте-барона. Возникал всего лишь один вопрос: если вердикт суда оказался столь чудовищным, то за что же заплатили адвокатам?
Не только местная, но и имперская пресса мусолила его имя с особым вниманием и невиданной дотошностью. При этом сразу же было ясно, что в этом вопросе очень ярко проявило себя их стихийное раз деление на правых и левых. Они ничего не писали о сути самого процесса. Писать ведь было просто нечего. Вот и ополчились они на одного из его адвокатов. О нём левые газеты писали:
– Он – защитник революционеров, суд над которыми в Санкт-Петербурге, кажется, идёт уже второй месяц. Понятно, почему он взялся за это дело: каждая политическая партия, даже террористическая, заслуживает поддержки юристов. Он предал бы свою кадетскую партию и испортил бы свою политическую репутацию, если бы отказался защищать этих обездоленных, сидящих в суде на скамье подсудимых. Но он уехал из Петербурга в Баку. Возникает вопрос: правильно ли это с точки зрения юриста? Ведь адвокат революционеров покинул заседание суда в самый критический момент, пропустив дни, когда приводились заключительные аргументы прокурора и когда начались аргументы защиты. Если не ошибаемся, он должен сегодня-завтра изложить свои аргументы в защиту. Вопрос в том, сможет ли он это сделать правильно, если он не слышал прокурорское заключение? Является ли добросовестным юрист, добровольно взявшийся защищать обездоленных революционеров, но бросил их на произвол судьбы только для того, чтобы пойти защищать миллионера? Совместимо ли это с правовой этикой?
Свою основную критику все эти писаки направили на, так называемую, профессиональную этику. По их мнению, его адвокат отказался от защиты бедных клиентов, с которыми он, в целом, разделяет хотя бы некоторые политические убеждения, ради того, чтобы заработать большие деньги.
Однако, спустя несколько дней в своей редакционной статье «Московские ведомости» очень резко отвечают на эту статью. При этом, газета абсолютно по-новому освещает этот вопрос и оценивает весь этот процесс в абсолютно иной трактовке. Газета напоминает всем о, так называемой, первой русской революции, о том, что сейчас в Петербурге судят тех, кто стоял за убийством бакинского губернатора. Миллионер же был в этой статье представлен как лидер и защитник мусульманского сообщества. А ещё как патриот Российской империи, сыгравший ключевую роль в предотвращении революции на Кавказе и тем самым вызвавший враждебность левых:
– Мы, конечно, не отрицаем, что даже революционеры не должны лишаться в суде защиты, которой левая пресса хотела бы лишить миллионера. Но дело в том, что причина преследования этого бакинца, несомненно, кроется в этих революционерах. Всем известно, что этот кавказский нефтебарон, столь сурово наказанный теперь судом, не просто «миллионер» или «архимиллионер», но и человек особого положения, этакий патриарх закавказских магометан, их защитник от революционеров.
Как защитник порядка и безупречный русский патриот он заслужил жгучую ненависть всякого рода революционеров, терзающих Россию. Именно с помощью этого миллионера на Кавказе смогли подорвать революцию. Забывчивая публика, которую можно направить в любую сторону визгом прессы, очевидно, уже не помнит, что все эти «обедневшие революционеры» были отчаянными экспроприаторами и под угрозой смерти взимали дань за «наше дело».
Общественность, видимо, уже забыла, что у этих социалистов была организованная армия, оснащённая всевозможным оружием, которая захватила целые районы Закавказья, лишила людей их земель и свободы. Итак, этот миллионер, теперь раздавленный, как червь, российским судом, был человеком, который встал на пути этих социалистов и нанёс тяжёлый удар их революции, оказав этим огромную услугу своим соотечественникам и России. Это и есть причина ненависти, которую испытывают к нему революционеры.
Ему, конечно же, было приятно это читать. Но всё же поневоле у него возникал только один вопрос:
– Почему суд был столь несправедлив по отношению к нему?
С этим адвокатом из кадетской партии, который к тому же был членом Государственной Думы, он познакомился тогда, когда после роспуска Первой Государственной Думы, депутаты в знак протеста собрались в Выборге, в гостинице «Бельведер». Именно здесь они составили, так называемое, Выборгское воззвание. Оно показалось ему тогда просто ужасным. Но больше всего его возмутило то, что под этим воззванием стояла подпись председателя Мусульманской фракции в Думе. Как же в своё время он гордился тем, что эту фракцию возглавляет человек, избранный в Думу от города Баку. И он никак не ожидал, что этот, казавшийся таким мудрым, политик мог подписать этот отвратительный документ. Фактически, это был призыв ко всеобщему гражданскому неповиновению по всей России. Когда они встретились, то он задал этому бывшему депутату всего один единственный вопрос.
– Как вы могли подписать этот чудовищный документ?
А ещё он напомнил ему самую важную часть этого воззвания. Прозвучавшие строки с первой минуты ознакомления с ними возмутили его до глубины души.
– Граждане! Стойте крепко за попранные права народного представительства, стойте за Государственную Думу. Ни одного дня Россия не должна оставаться без народного представительства. У вас есть способ добиться этого:
Правительство не имеет права без согласия народного представительства ни собирать налоги с народа, ни призывать народ на военную службу. А потому теперь, когда Правительство распустило Государственную Думу, в их праве не давать ему ни солдат, ни денег.
Тогда этому адвокату из кадетской партии удалось защитить всех этих депутатов, опираясь на весьма остроумную юридическую аргументацию. Он сразу же начал говорить о том, что депутаты всего лишь составили и подписали это Выборгское воззвание, но они его не распространяли, не печатали, не пытались вы нести эти свои призывы за пределы всё той же гостиницы «Бельведер». Значит и наказывать их, фактически, не за что. Депутаты тогда лишились всего лишь права ещё раз быть избранными в Думу. Но какого-либо иного наказания так не последовало.
Он так надеялся, что и в его случае этот адвокат найдёт выход из сложившейся ситуации. Но он его так и не нашёл. А ещё у его адвоката была репутация блестящего оратора. Но почему-то именно в его деле она никак себя не проявила. Спустя год, этот нанятый им для защиты в бакинском суде адвокат, будет выступать на очень известном процессе. И скажет свою самую знаменитую речь. Каждое слово в ней, фактически, можно было адресовать и его бакинскому подопечному:
– Он – смертный человек. Пусть он будет несправедливо осуждён. Пройдёт время, и он забудется. Мало ли невинных людей было осуждено. Жизнь человеческая коротка – они умерли, и про них забыли. Умрёт мой подзащитный, умрёт его семья, всё забудется, всё простится, но этот приговор никогда не забудется. Все будут помнить о том, что в этот день суд отвернулся от правды.
Так было и в его случае: суд отвернулся от правды. Ему было горько и обидно. А ещё было просто очень стыдно перед своей женой. За свою беспомощность. За то, что не смог защитить её честь и достоинство от всех этих гнусных поклёпов. А ведь он был готов это сделать даже ценой собственной жизни. Но не смог. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким жалким. Для него это уже была просто катастрофа. Как же можно выглядеть таким беззащитным в глазах собственной жены? Женщины, по глубокому убеждению которой, он был способен сдвинуть горы и осушить моря. С её именем на устах. Но не смог.
Конечно же, можно принять любое решение. Но реалии жизни были таковы, что никто не осмелился, конечно, заключить в тюрьму столь богатого и известного человека. Да ещё осуждённого вместе с близкими ему людьми. Однако, прошло ещё долгих десять месяцев прежде, чем апелляционный суд в Тиф лисе отменил это решение. И он сам, и все остальные шесть человек были оправданы. Но произошло это уже потом. В Баку же его осудили. Вопреки элементарной логике и даже здравому смыслу. Поправ дух и букву закона.
Сразу же после начала суда ему стало ясно, что дело приобретает очень серьёзный оборот. Тогда он поручил доверенным людям собрать необходимую информацию. Предчувствовал, что ничем хорошим этот суд не кончится. Свои догадки он хотел подтвердить или опровергнуть лишь на основе фактов. Пока же налицо был лишь жуткий дефицит информации. Ведь целый месяц после обращения в суд его бывший управляющий встречался с какими-то непонятными людьми, куда-то уезжал и возвращался. Словом, проявлял какую-то жуткую активность. Его явно хорошо консультировали, и много чего обещали, раз уж он так яростно и решительно выступил против своего благодетеля.
Его поразил и факт того, что уже после суда и вынесения приговора, его бывшего управляющего наградили очень высоким орденом и повысили в табеле о гражданских рангах. За что? Ведь после того, как он его уволил, тот так и не начал работать. За какие же заслуги его наградили? Неужели же за то, что он осмелился запустить этот гнусный процесс?
Ещё до суда он пригласил в Баку своего давнего друга. Очень осведомлённого человека. Посоветоваться. Была у него такая мысль, что если всё же это хорошо продуманный коварный план по его дискредитации, то сюда надо подключить очень серьёзных людей. Прежде всего тех, кто имеет доступ к закрытой и засекреченной информации. Но, к сожалению, вся эта, столь важная для него информация, была собрана слишком поздно. Суд состоялся и вынес своё неправедное решение.
В конечном итоге, он победил. Ведь он всё же выиграл этот апелляционный суд. Решение было окончательным и не подлежало обжалованию. И достигнуто было очень легко и просто. Над материалами бакинского суда в Тифлисе просто посмеивались, не понимая сути и смысла всего того, на чём же основывалось обвинение. Но ему лишь казалось, что это победа. Ведь она вся была пронизана вкусом непреходящей горечи. А какая же это победа, если она так горчит?
Всё то долгое время, пока шли все эти разборки, он пытался оградить и защитить свою жену. От слухов. От чтения газет. От участия в общественной жизни. От всех тех чудовищных измышлений, к которым привёл тот злосчастный поцелуй руки в его кабинете. Пытался, но, конечно же, не смог. До её сведения всё же очень многое доходило. Радовался он лишь одному: она не задала ему ни единого вопроса, пока длился весь этот кошмар.
А ещё он страдал. Страдал от того, что его жена терзается каким-то непонятным, фантомным чувством вины. Пытался вытравить из её сознания такую трактовку этих событий, в которой именно её рассказ об управляющем привёл к таким катастрофическим последствиям. Страдал, но опять же ни чего сделать не мог.
Когда же, наконец-таки, всё завершилось, он решил рассказать ей всё. В деталях и подробностях. В своей версии. Исключив наиболее оскорбительные для неё детали. Но даже эта лайт-версия далась ему очень тяжело. Они сидели рядышком в гостиной. Просто отдыхали. Он впервые позволил себе вслух озвучить суть всех тех механизмов, что были запущены против него, против неё, против их семьи. И обо всём том комплексе неординарных мер, которые он привёл в действие. Говорили долго. Обстоятельно и очень доверительно. И когда его безумно длинный и столь тяжёлый для него монолог завершился, она задала ему один-единственный вопрос:
– Я не помню уже, я тебе говорила или нет, что люблю тебя больше жизни?
