Записки отдыхающего [Юрий Валентинович Дрождинин] (fb2) читать онлайн

Юрий Дрождинин Записки отдыхающего

Многое давно уже забылось,

О многом же хотелось умолчать,

Многое хотелось бы придумать,

Но было так, ни дать, ни взять…

Начало

Наконец-то свершилось! Мы решились поехать на юг. На этот раз снова в Крым, но уже вдвоем. К тому же нынче десять лет официальным отношениям. Но это только официальным. Вместе мы четырнадцать. Копили года четыре. Почему так долго? Зарплата у нас, конечно, не мизерная, но и особо не разбежишься. Откладывали, но понемногу. Бывало, кстати, и так, что все накопленное мгновенно тратилось на решение внезапно возникших и более насущных проблем. У нас, собственно, и получается ездить на юга примерно раз в четыре года.

До этого наша коллега предложила нам попробовать отдых в селе Береговое, в котором она проводит лето уже который год подряд. Мы долго сидели на сайтах гостевых домов и выбирали больше не по расположению, а по цене. Желательно по невысокой цене. В итоге выбрали дом, который называется «Гриновские берега». Понимаю, что должно быть «Гриневские», но, видимо это перевод с украинского. На фото это был розовый (видимо, считалось, что алый) трехэтажный дом с мощными балконами на втором и третьем этажах. Нам стразу захотелось номер с балконом, и чтобы по голове никто не ходил. Хозяйку звали Стелла Анатольевна, а ее мужа – Валерий. Мы созвонились. Вернее, созвонилась жена через свои WhatsApp-ы. Стелла трещала в трубке так, что было слышно из кухни. Договорились о сроках и предоплате. Жену хозяйка на южный манер уже называла «Мариночкой», я же заочно фигурировал в качестве «Юрочки». Обменялись контактами и перевели денежки. Февраль оказался трудным по деньгам, но хорошо, что коротким. Короткий он всегда. Кстати, после новогодних праздников по деньгам трудный он тоже достаточно часто.

Уже на момент покупки билетов до Феодосии у жены закрались сомнения. А они в мошеннической России могут закрасться у кого угодно. Так вот, билеты, которые мы распечатали после перевода своих кровных, несколько отличались от привычного вида билетов для поездок по основной части России. И компания там стояла не РЖД, а какой-то «Гранд-Экспресс-Сервис». Я же всегда думал, что «Российские» – единственный монополист на железной двухлинейке. Соответственно, перед самой поездкой я вступил в активную онлайн переписку с сайтом поставщика услуг, которые заверяли нас, что «все будет хорошо» и отправляли нас на те же три буквы (сайт РЖД), говорили, что всегда рады помочь, что утрясут все мировые проблемы, но вот по вашему вопросу нам нужно немного подождать…

Кроме того, обнаружилось, что на разных сайтах великого цифрового пространства время отправления и прибытия нашего многоколесного транспортного средства отличается друг от друга. За пару нервных дней нас уверили, что с нами свяжутся, не будут спать ночами, но проблему решат, даже если для этого нужно будет немного приостановить вращение Земли. Хотел бы я при этом на них посмотреть, но жене было не до смотрин, и она одноручной пилкой по моей шее и вздрагиваниями во сне хотела добиться четкой определенности.

Сразу скажу, что шея моя до сих пор цела. Забегу вперед и скажу, что все дело в итоге оказалось в том, что отдельные вагоны и даже целые поезда скупают у РЖД некие арендаторы, полностью контролирующие иногда целые направления движения поездов. Именно такой компанией и оказалась «Гранд Экспресс», содравшая деньги с нашей карты.

Несмотря на вроде дистанционное разрешение этого дела, жена разработала план «Б» на случай, если обозначенного поезда вообще не окажется на перроне в указанное время. Это же нормально в России – составлять несколько планов по поводу одного реального события. Женин план состоял в трате потерянных дней на посещение церквей и монастырей Ярославля и, видимо, обращение к Богу «за покарать» ненавистных коммерсантов-мошенников (да простят меня не атеисты). Как вы уже понимайте, из количества следующих страниц, плану «Б» не суждено было сбыться, но любимая до последнего несла на себе крест переживаний.

* * *

Так вот, в свободное от работы время, ближе к лету, мы ходили и присматривали себе в секонд-хендах панамки и шлепки. Для подпитки в дороге, как обычно, были выбраны кофе и роллтоны, огурцы и помидоры, плавленые сыры и сырокопченые колбасы. В качестве увеселительных мероприятий в дороге было решено взять немножко коньяка, который после закупки мы тут же выпили за день до поездки. Для досуга закупили различные сканворды и их разновидности. Я даже взял свою старую Nokia и наушники для прослушивания радио в поездке.

Наконец, мы очень задешево купили небольшой чемоданчик и стали предвкушать. Предвкушение состояло в том, что жена составляла все время расширяющийся список необходимых покупок. Я же ходил по комнате, делая круговые движения согнутыми в локтях руками, и потрясал воздух железнодорожными «чух-чух – чух-чух».

Сутки № 1

Накануне жена, мастер укладывать неукладываемое и сжимать несжимаемое, все же пришла к выводу, что нам необходима еще одна тара, в качестве которой мы достали небольшой Мишкин рюкзачок. В него мы отправили почти все съестное. Важно, что эту ношу я должен был нести у себя на спине. «В случае чего, еще полдня выживу» – думал я.

Коньяк был куплен снова, потому как какой же праздник без спиртного. Какой праздник? – Смотри выше. У нас с женой буквально тут намечалась розовая или оловянная свадьба. Так что, вроде небольшой юбилейчик. Короче, все запихали в рюкзачок, что я нес на спине, в важную сумку с деньгами и документами, что несла жена, и в чемоданчик, что отказывался ехать по нашим дворовым тротуарам и с удовольствием оттягивал при ходьбе мою руку. Покидая квартиру, мы вырубили воду и свет, открыли холодильник – все равно там ничего не было. На автобусной остановке жена вдруг всполошилась по поводу выключения газа. Я тут же начал вздымать руки вверх и приговаривать слово «Бум», чтобы сгустить краски, хотя точно видел, что кран был перекрыт. Видимо, я немного переборщил, и когда попытался ее успокоить, то получил во взгляде хорошую дозу электроэнергетика.

На автовокзале обнаружилось, что имеющаяся актуальная информация о расписании экспрессов на паре-тройке первых сайтов оказалась неверной. Тогда, чтобы точно успеть на поезд, мы поехали на небыстром автобусе под именем «103». В салоне я попытался было подключить наушники к телефону, но спутавшееся устройство отказывалось признавать доисторический звонильный агрегат. Короче, не подошло, не совместимо. А дома проверить была не судьба?

В Кирове докупили воды, печения, сахара и книжку для удовлетворения читательских потребностей жены. Скушали по неплохому данару и сели в очень душный вагон. Я моментально вспотел и не знал, в какое прохладное место себя деть. Нашел форточку в окне вагона и открыл ее. Ситуацию это практически не изменило. Только когда жена начала обмахиваться блокнотом так сильно, что иногда свежие живительные струи воздуха достигали моего плеча, я начал верить в лучшее.

Сразу после отправления вера становилась сильнее, но спасение не приходило. Еще и проводник сказал, чтобы мы закрыли все форточки, так как кондиционер не желает с нами сотрудничать. Примерно через полчаса после отправления, когда моя отвага промокла процентов на семьдесят, кондиционер в вагоне начал побеждать духоту. Пот на майке тихонько начал охлаждать мою спину. Мы перекусили мясом, который тесть закоптил нам в дорогу, и мокрыми помидорами с хлебом. Запили все это кофе с крекером и занялись решать свои ребусы. Жена буквенные – сканворды, я числовые – судоку. Я сверху, она снизу. Мы всегда берем в плацкарте верх и низ, чтобы у нас был свой «домик».

Вскоре дежурная лампочка нашего плацкартного отделения стала светить ярче. Произошло это только потому, что за окном заметно потемнело. Мы еще раз попили кофе с треугольниками сыра и попытались начать дремать. Тут же включится основной свет, и в окне уже можно было видеть только свое отражение. Спать при таком свете было не в кайф. Леса и болота Нижегородской области скрылись за окном в непроглядной тьме, и мы снова взялись за гелевые ручки решать свои ребусы.

Лишь после того, как глаза уже почти выпали на бумагу, мы подумали о сне. В окно особо не смотрелось по нескольким причинам. Во-первых, ничего не видно. На этом, в принципе можно было бы и остановиться. Но, судя по предыдущему предложению должно быть как минимум «во-вторых». А вот и оно: во-вторых, не первый раз за кучку лет мы едет по данному маршруту. Вряд ли в этих далеко не «Собянинских» местах что-то кардинально изменится. Да и просто изменится. Без «кардинально». Есть еще и «в-третьих». Да, в детстве нам нравилось смотреть в окно, нравилось узнавать во внешнем мире все новое, неизведанное. С возрастом потихоньку начинаешь понимать, что внешний мир далеко не так интересен, как мир внутренний. Разглядывание утробы самое себя и окружающих дает куда большую пищу для мозга. Так же как и реакция на происходящее не где-то далеко , а прямо здесь и сейчас. Не зря же многие молодые люди при взрослении сейчас начинают «искать себя». Правда, в основном безрезультатно.

Уснуть мы долго не могли. Видимо, возбуждение от состоявшегося начала поездки все еще искрило нейронами в наших мозгах. Жена, не надеясь на лучшее, обдумывала порядок посещения церквей в Ярославле с заездом в Великий Новгород и к Мишке в Москву. А мне вдруг сначала вспомнилось детство и все родные и знакомые, которых уже с нами нет. Потом представилось будущее – что мы должны приехать в Москву в 5 утра, минус позавтракать, минус утренние процедуры, плюс нервозность машиниста, что дергал наш состав во все стороны так сильно, что ни в коем случае нельзя было оставлять полную кружку с кофе на столике. Надо бы поспать, чтобы встать пораньше…

Сутки № 2

Короче, мы ничуть не выспались. Сидя с кружками приостывшего кофе, опухшими узкими щелками глаз пытались прочитать названия московских пригородных платформ. Отпущенные нам для пересадки на другой поезд 9 часов мы давно уже решили потратить на пешую прогулку по столице нашего государства. Но для начала надо было оставить основную часть нашего багажа в камере хранения. К сожалению для жены, советской тетки «Вас много, я одна тут работаю» на Казанском вокзале не оказалось. Вместо этого солидную часть помещения занимали непонятные автоматические камеры с невероятно сложной для обычного человека инструкцией. Я знал, что жена легче познакомиться с какой-нибудь теткой и оставит у нее свой багаж, чем доверит его бездушным роботам. Однако доверие к людям в наше время оказалось ниже и мы не без ропота оставили значительную часть сумок внутри холодной стальной конструкции. С тяжелым сердцем и легкостью в руках спустились в метро.

Вынырнули мы из подземелья достаточно быстро на площади Пушкина. Жена по давнему уже обычаю сфотографировалась с великим поэтом, и мы направились гулять по малым и большим переулкам внутри Садового кольца. В отличие от подземного царства, наверху царила невероятная тишина, прерываемая в основном лишь пением птиц. Как-то и не верилось, что мы почти в самом центре столицы. Поразило обилие электросамокатов, стоящих на привязи практически на каждом углу. Изредка какой-нибудь джигит пролетал по тротуару на своем электрическом двухколесном коне, обдавая нас потоком прохладного утреннего воздуха.

Плутая по узеньким улочкам, мы вышли к Патриаршим прудам. Вернее к последнему из бывших трех. Хотя название так и осталось во множественном числе. Мы обошли вокруг по гравийной дорожке, смотря на чистящих свои носы лебедей. Памятник Крылову был на реставрации. Не смотря на достаточно ранний час, представители Средней Азии деловито расхаживали и коротко переговаривались за заградительной реставрационной сеткой. Местные жители добавляли в утреннюю картину свой колорит в виде испражнений своих четвероногих питомцев.

Прочитав историю возникновения прудов и их названия, мы свернули на Малую Бронную и не спеша потопали в сторону Тверского бульвара в тени старинных зданий древней столицы. Маленький желтый тракторок обогнал нас, поливая дорожку и тротуар водой, предупреждая о предстоящем зное. В щели между домами било в глаза поднимающееся светило всех времен и народов.

На информационной ленте ТАСС у памятника Тимирязеву мы узнали, что в финал Евро-2020, вышла Англия. Правда, как и с каким счетом она обыграла датчан, не сообщалось. Вдоль Никитского бульвара мы обнаружили вереницу домов, в которых проживало множество важных и знаменитых людей от исследователей Арктики до великих артистов. У памятника Гоголю на скамейке дремала «мертвая душа» без ботинок.

Далее мы свернули на Арбат. Тот, который старый. Утром он был неинтересен. Почти все еще было закрыто. Изредка попадались спешащие на работу люди, для которых Арбат был просто кратчайшим путем. Кто-то нехотя открывался, перекрикиваясь с соседями по бизнесу на незнакомом нам языке. В это раннее время голодных и жадных голубей на брусчатке было больше чем людей. В конце улочки ступни в моих сандалиях начали воспламеняться, и мы, купив в окне раздачи Макдональдса по блинчику с кофе, уселись на скамейку у дома, где когда-то жил Пушкин, отгонять учуявших съестное голубей.

Далее от величественного здания Министерства Иностранных Дел, в зеркальных окнах которого пытались разглядеть Лаврова, мы двинули по Садовому кольцу. В связи с все уменьшающимися тенями зданий все больше чувствовался безжалостный ультрафиолет, вызывающий все увеличивающееся потоотделение. Почти перебежав Москву-реку по Крымскому мосту, мы повернули в спасительную прохладу зеленых насаждений парка Горького. Близость реки не охлаждала, а наоборот почему-то усиливала жажду. Уставшие от уже более десятикилометровой прогулки в не особо предназначенной для этого обуви ноги усадили нас на скамью взирать на баржи, проплывающие мимо Министерства Обороны Российской Федерации.

Немного помяв свои зады на советских деревянных брусках мы прошли под пешеходным мостом и неожиданно оказались совсем рядом со съемочной площадкой Доброго Утра от Первого канала. Конечно, это была не совсем неожиданность. Мы знали, что передача всю неделю снимается где-то в районе парка отдыха, но где конкретно – неизвестно. И вот мы стоим на возвышении, а внизу у самой реки целая площадка с камерами, микрофонами, проводами, кранами, операторами и осветителями. Мы послушали милую песенку о золотой свадьбе и насмотрелись на Светлану Зейналову с Романом Будниковым и с их огромным букетом ромашек в честь праздника семьи как в прямом эфире так и вне его. Жена была в немом восторге от близости к происходящему здесь и сейчас на федеральном канале. Грубо говоря, чуть не обосс… Светлана сначала подарила букет Роману, а Роман передарил его девушке Наташе, что пела песенку. Было еще два молодых человека имена, которых я не запомнил. Один аккомпанировал певице на синтезаторе, второй перебирал струны контрабаса, но без подключения. Он был нужен только «для массовки» в кадре. Жена уставилась на ведущих. Я же смотрел, как легко оператор управляется с краном, как сидит, покачивая головой, звукач в наушниках, как одновременно все заняты своим делом безо всякой суеты. Лишь изредка на площадке было слышно: «10 секунд», «Переключаем»…

Перекинувшись парой фраз и пожеланий с оказавшейся тут же случайно теткой, мы повернули назад. Побродив еще немного вокруг фонтанов и клумб парка Горького, направились вдоль реки. Прошли мимо Третьяковской галереи, где мы помочили ноги в Сухом фонтане. Мимо памятника Петру I, стоящему на огромном корабле с движущимися на ветру бронзовыми флагами.

Солнце сверху поджигало серьезно. Мое белое кожаное покрытие уже отливало красным и отдавало болью. Всего три градуса к югу в совокупности с аномально жарким летом давали свой результат. Поэтому, когда мы проходили мост влюбленных, я нервно кусал свои обветрившиеся сухие губы и искал глазами какую-либо тень. К сожалению, сквер 800-летия Москвы, как видимо и значительная часть города, оказался на реставрации, и я, в каком-то тумане, вышел на Большой Москворецкий мост, где были пойманы первые порывы свежего ветра. Вид, конечно, был завораживающий. Впереди виднелось место паломничества всех туристов, посещающих нашу столицу. К удивлению, я не обнаружил на площади большого количества китайцев, как это было раньше. Отметил так же, что мавзолей все еще посещают. Для жены же просто побывать в Москве и не посетить Красную площадь, было чем-то, по крайней мере, странным. За стенами Исторического Музея мы вошли в Охотный Ряд и спустились в метро.

На вокзале мы купили бутылку воды и почти сразу ее приговорили. В зале ожидания было душно. Далеко не сразу нашли сидячие места и дали ногам взвыть от удовольствия. Никто на скамейках никакую дистанцию и не думал соблюдать, для этого нужно было расширять сам вокзал. Да и маски носили не все. Через некоторое время стали думать о еде. Жена прошлась по вокзальным столовкам, смотря на ассортимент и цены. Ей приглянулась «Русская кухня», но нам там отказали из-за отсутствия QR-кода, который действовал на то время в заведениях московского общепита.

Зато в последней забегаловке представители Северного Кавказа, заправляющие на кухне, ничего не хотели слышать о московских правилах. «Наверно, вас еще на штрафовали» – подумал я. Пришлось, правда, отказаться от салата, который на кассе из капустного превратился в «золотолистный». Мы взяли по куриному супчику и лепешку. Суп, кстати, оказался вкусным до неприличия. Я даже поднял большой палец кверху. Черная борода за раздачей улыбнулась.

Электронная ячейка без проблем отдала нам свои вещи, и мы снова уселись в душном зале. Я не мог долго сидеть и иногда прогуливался по вокзалу, так как при этом потел меньше. Или чувствовал, что меньше. Как оказалось чуть позже, электроника срабатывает не всегда. Какая-то женщина, боясь опоздать на поезд, вместе с сотрудниками вокзала некоторое время пыталась вскрыть заупрямившуюся ячейку. Сотрудники перекладывали ответственность за происходящее друг на друга и пытались дозвониться до начальника. Крайним оказался слесарь с монтировкой, который и разрешил ситуацию. Я рассказал об этом случае жене и глаза ее потемнели.

Походив везде и всюду, я обнаружил, что на улице не так душно как в зале и предложил жене сменить место дислокации. «Только там сидеть негде», – предупредил я ее. Видимо, жена тоже больше устала от духоты, чем от ходьбы, и согласилась. Мы вышли из зала под тень навесной крыши Казанского вокзала. Жена, до сих пор переживавшая о странных билетах и плане «Б», увидела на вагоне большой логотип компании «Гранд Экспресс» и успокоилась. Но, как обычно, не насовсем. Мне кажется, женщины вообще не способны успокаиваться насовсем. Особенно те, у кого дети.

– Мама, можно я тут посижу? – канючил маленький мальчик, показывая на небольшой приступок киоска, за который мы спрятались от солнца.

– Нет, тут очень грязно! – воспитывала бабушка.

– А вон та тетя сидит, – кивал мальчишка на мою жену, которая толи оперлась, толи полусидела на вожделенном парапете.

– Все равно тут грязно!

– А как она сидит тогда? – не унимался малыш.

– Она вытерла, я видела! – нашлась мама, слегка покраснев.

Паренек лизал мороженое, но сладость от «посидеть» была намного круче и он продолжил:

– Тогда вытрите и мне!

Мама с бабулей выложили салфетками несколько десятком квадратных сантиметров и посадили ребенка на выступ. Тот, добившись своего, победоносно оглядывал толпу. Однако, сидеть, пусть и маленькой попке, на узенькой и очень наклонной плоскости было совсем не удобно и победоносный взгляд угас быстрее, чем растаяло мороженное. Парень проиграл и слез. Ветер подхватил салфетки и загнал их под состав.

Примерно через час открылась дверь в вагон. С первым же путешественником при проверке документов произошла небольшая заминка, и любимая покрылась мелкой дрожью.

Успокоилась она на 99% только после того, как мимо состава медленно двинулась платформа. Мы переоделись и перекусили. Духота понемногу начала растворятся. Я залез наверх, открыл судоку, но цифры перебегали из квадрата в квадрат. Вследствие ночного недосыпа, семичасового пешедрапа и душного ожидания я вырубился на пару часов.

Где-то около пяти вечера я встал и пошел умываться. Оба туалета были в конце вагона. Зеркало сообщило мне, что лицо и шея безнадежно сгорели. И это всего за один день на 55 параллели! Что же будет на юге?!

Мы решили попить чай. Вдруг обнаружилось отсутствие сахара, а чуть позже и нехватка хлеба. Пришлось на первых же двух станциях менять золотые слитки на необходимую продукцию. Вперемешку со сканвордами пили чай с лимоном. Есть от усталости особо не хотелось, но доедали плавленый сыр с зеленью, так как «испортится же!». Иногда я давал глазкам отдохнуть от очков и посматривал в окно. Самые красочные территории, привлекающие мой взгляд, это были магазины и кладбища.

Напротив нас расположились немногословные отец с сыном. Подросток наверху не вынимал из рук телефон. Его папа отгадывал японские кроссворды, в перерывах заваривал пюре и о чем-то напряженно думал, смотря в одну точку. Сын почти ничего не ел – был сыт играми и видосами.

На верхней боковушке в одиночку ехал еще один подросток со складным велосипедом, который он поначалу хотел запросто пристроить у нас в проходе. Он так достал всех в начале поездки со своим транспортным средством, что я чуть было не отправил его на нем до самого Крыма, однако посоветовал поставить велик в тамбуре, в конце вагона, но парень отказался. В конце концов, они с проводником умудрились запихать двухколесник в какое-то техническое помещение.

Я не сразу и понял, что тетка на нижней боковухе не совсем трезва. Она громко объясняла по телефону маме и паре ближайших плацкартов, что «ей уже 35, и она может делать все, что хочет, а остальные пусть закроют варежку». В перерывах между разговорами включала на всю катушку какие-то бандитские сериалы. Канал «НТВ» отдыхал. Жена, набравшись смелости, сделала ей замечание. К моему удивлению, та не послала любимую и даже сказала: «Извините».

Но радость была не долгой. Завесившись простыней, но, не прикрыв окно, как в театре теней тетка тянула водку из горла, ходила курить в туалет и, забыв про извинения, снова потрясала воздух воплями бандитов и ментов. Второй раз жена нарываться не стала. Мы, раскачиваясь на своих полках, стали готовиться ко сну. Позднее, глухой ночью лихая тетка вышла на станции «Лихая».

Если я утомил, не переживайте, дальше дни будут короче. С астрономией не поспоришь…

Сутки № 3

Проснулся в шесть, умылся, выпил кофе и любовался сладко спящей женой, складывая циферки в клеточки. Жена проснулась в Ростове. Мы позавтракали, открыв паштет и колбасу. Затем пялились в окно, любуясь неохватными гектарами пшеницы и глядящими на нас в ответ желтыми лицами подсолнечника. Потом снова залегли за свои журналы.

Подошел какой-то сотрудник поезда и спросил наше мнение о работе проводника. Мы ответили, что нас все устраивает. Сотрудник занес данные жены, сказав, что такой порядок, оставив ее безо всякой защиты персональных данных. Удовлетворенный проделанной работой, проверяющий пошел отчитываться перед своим начальством.

Тетку на боковушке сменил молодой контрактник, едущий на службу, который тут же разговорился со своим соседом. Так мы узнали, что велосипедист живет в Москве, но у них есть дача в Крыму, куда он едет отдыхать. Выигрывал соревнования. Велосипед для тренировок. Хочет учиться на полицейского. При этом он угощал служивого свежими огурцами. Тот слушал и хрустел. Папа напротив продолжал молча разгадывать «япошек». Его сын, просидевший всю ночь в телефоне, спал.

В 11 часов весь вагон резко проголодался. Мы тоже заварили по бичу и перекусили. Жена все время наблюдала за парочкой, которая выбегала курить на каждой остановке и возвращалась с полторашкой пива.

В вагоне было много детей, которые, отрываясь от своих гаджетов на станциях, выпрашивали у своих мамаш всевозможное мороженное. Особенно соблазнительное «разводилово на бабки» было в виде стенда напротив купе проводника с чипсами со вкусом чипсов и мармеладками в красочных упаковках. Дите подводило маму к этому стенду, показывало пальчиком на товар и делало страдальческое лицо. Если мамаша мешкала с решением о покупке, дите пускало слезу и подавало голос.

Жена гоняла на телефоне шары, я укладывал цифры в клетки, в конце концов, уложил самого себя. Мы немного вздремнули пока на станции «9 км» сорок минут перецепляли локомотив.

– Мама, смотри мы едем в обратную сторону! – кричали дети на весь вагон.

Нумерация вагонов и вправду поменяла свое направление.

– Мы правда едем обратно? – спросила меня жена.

– Да, просто в Крыму сложная обстановка и туда решили никого не пускать, – попытался пошутить я и тут же понял, что зря.

– Просто локомотив поставили с другой стороны… Мы просто заехали задом на техническую станцию и теперь точно поедем в Крым… – теперь я делал все, чтобы пылающий взгляд жены хоть немного остыл.

Нас действительно повезли задом наперед, но, оказывается, это обычная практика переставлять локомотивы на технических остановках. На самом деле все оказалось еще понятнее, хотя об этом я узнал значительно позднее – нас просто пересадили с электровоза на тепловоз, так как железнодорожные пути на Крымском мосту и в восточной части полуострова пока не электрифицированы.

В три часа дня на 15 минут я вышел на последней остановке бывшей РСФСР – «Тамань». С невидимых еще морей в лицо дул сильный ветер. За спиной невероятными выкрутасами виднелись развязки автомобильных дорог, у которых с 2018 года появился еще один поворот – на Крым.

В половину четвертого мы въехали на стройку века – Крымский мост. Жена прилипла к окну. Параллельно шла автомагистраль. Бетонка внизу иногда сменялась водой, но ничего сверхъестественного не происходило.

– А где такая хрень полукруглая? – вопрошала жена.

– Арка?

– Ну да.

– Будет! – обнадеживал я, – Чуть дальше…

Долго мы шли достаточно невысоко над водой. В какой-то момент снизу снова показалась земля.

– Тут же, остров посередине пролива еще какой-то! – вспомнил я, – Поэтому пока земля идет.

Но было видно, что жена почему-то ожидала нечто большего. «Насколько же наорались об этом мосте в СМИ, что у людей теперь депрессия». Вскоре мост стал заметно приподниматься над водой.

– Смотри, смотри, наверное, сейчас будет! – крикнул я уже отчаявшейся жене.

К любимой снова вернулась вера. Арка длиной 200 метров пролетела перед окнами очень быстро. Пока жена понимала, что она уже посмотрела то, что так ждала. Мост снова опустился и уже скоро мы были на полуострове. До самой Керчи железка с двух сторон была закрыта высоким серебристым забором. «Чтобы никто не видел, как мост строили или чтобы и космоса было видно куда бомбить?». Смотреть в окна уже не было никакого резона, и мы обременились следующей проблемой.

А проблема состояла в том, что хозяева гостевого дома не хотели почему-то встречать нас с вокзала. «У нас трансфер только с аэропорта!». Город Феодосию, куда прибывает наш поезд, мы не знали, сами не местные, да еще и добираться от Феодосии до Берегового, где находился наш дом, надо было как-то непонятно. Единственное, что нам было известно по рассказам нашей коллеги, которая любила отдыхать в Береговом, что нужно садиться на автобус № 4, однако, где проходит его маршрут – объяснить по телефону никто не брался. «На крайняк, возьмете такси, около 1000 будет» – инструктировала нас и коллега Лена, и хозяйка Стелла.

В Керчи вышли наши соседи напротив. Папа вдруг впервые за всю поездку обратился к нам и пожелал счастливого пути. Я даже вздрогнул. За ними потянулся и паренек-контрактник. По мере продвижения по полуострову напряжение от неизвестности дальнейшего маршрута росло. Я даже решился спросить московского паренька с местной дачей, но он толи от испуга, толи от надобности сошел сразу после Керчи на станции «Семь колодезей». Мы остались одни. Смотря на жену, я понял, что ответственность за «добраться до гостиницы» полностью придавила мои плечи. И тут в голову пришла мыслишка. На предпоследней станции нас должны были мариновать целых 45 минут. Думаю, за это время можно будет спросить местное население о способах и возможностях добраться до места нашей дислокации. Даже, если для этого придется купить ведро алычи. Или чем они там торгуют. Поделившись данной идеей с женой, я ее несколько успокоил, и мы начали потихоньку собираться, дожевывая остатки еды.

Во Владиславовке (а это и была та самая остановка) я выскочил из вагона, воровато озираясь в поисках местных проводников. Высокий загорелый мужик, стоящий рядом с вагоном, оглядел меня и, словно прочитав все мои мысли, молвил:

– На машинке не желаете?

Я опешил и удивился и собрался за одно мгновение.

– Сколько до Берегового?

– 700.

– Всего? – вырвалось у меня, о чем я тут же пожалел. «Еже ли тыща от Феодосии, то тут должно быть все полторы» – промелькнуло в голове у меня чуть раньше.

Мужик, видимо тоже понял, что сплоховал, но так как цена уже названа и по всем правилам торгов уже не может быть повышена, лишь пожал плечами. «Мол, не хотите – не надо…»

– Да, да, конечно мы поедем, – поспешил я застолбить водилу, – Ща, только за женой сбегаю!

Уже через пять минут мы, сидя в автомобиле, слушали лекцию о том, «какие же мы молодцы, что вот так решились поехать, а то стояли бы сейчас еще минут сорок как дебилы, да еще полчаса перлись бы до Феодосии, да и как оттуда добираться, а тут доедем за 20 минут!»

Я сидел в маске рядом с водителем и смотрел на дорогу. Знал, что все южане очень разговорчивы, но на «дебилов» почти обиделся. Мужик посмотрел на меня: «Да сними ты уже эту тряпку. У нас этой заразы нет. Откуда ей тут взяться? Море же кругом. Это все происки правительства. Сидят там у себя!..»

Я не за рулем. На чужом полуострове. Я повиновался. «Вдруг не туда увезет?!» Мужик опять прочитал мои мысли: «Вон оно, ваше Береговое», – указывал он налево от дороги, – «Какой у вас адрес?» Жена назвала адрес, и водитель стал вбивать его в телефон, совершенно не смотря на дорогу. В какой-то момент мне захотелось поменяться с ним местами, но за секунды до столкновения, он то отпускал немного газ, то уходил со встречки, видимо оттягивая наш конец.

Мужик таки довез нас прямо до ворот гостевого дома. «Ишь, под старину отделали», – разглядывал он фасад. Пока мы расплачивались, забирали багаж и благодарили, таксист достал из багажника полторашку и торжественно объявил: «Свое! Деревенское! Настоящее! Не вода! Пробовать надо!» Я успел лишь хлопнуть глазами и почувствовал, что вместо ручки от чемодана у меня в руке оказалась пробка от той же полторашки, наполненная какой-то жидкостью. «Это десертное», – пояснил он, – «есть еще сухое». Мы выпили по пробке и согласились на сухое, расставшись с еще одной купюрой. «Если надо привезу, сколько надо привезу, поедите обратно – позвоните – довезу, куда надо довезу!» – продолжал мужик издеваться над нашей усталостью. Он записал свой номер на листочке, вручил его жене и заверил, что он все и всех знает. «Только позвоните! – все будет» – он потряс указательным пальцем и укатил.

Дом снаружи был выкрашен в розовый цвет с персиковым оттенком. На втором и третьем этаже висели белые балконы с широкими перилами. В двухметровой стене виднелись подделанные по старину полукруглые ворота и калитка темно-коричневого цвета с металлическими заклепками. На калитке скотчем был приклеен листок: «Есть свободные номера» и пара телефонов. Мы подошли к калитке и подергали ее. Она не открывалась. Жена заметила справа от входа переговорное устройство. Мы позвонили и назвали свои имена. На том конце что-то защебетало и попросило подождать.

Дверь щелкнула и перед нашим взором появилась немолодая женщина со всклоченными волосами и какой-то желто-зеленой мазью на морщинистых щеках. Одета она была в светлую футболку, синие бриджи и шлепки.

«Ой, вы уже приехали? Мариночка, Юрочка, как хорошо! – она перехватила мой взгляд, – вы не смотрите, это я кожу немного подмазала, завтра уже все сойдет… Пойдемте, я вам сейчас все покажу. Кстати, дверь открывается так – одновременно наживайте вот эти три циферки». Она несколько раз растопырила пальцы, показывая нам код. Я сложил цифры в мозговую ячейку памяти. «Пойдемте! – и она тут же тормознула, – Так, вот здесь у нас ванночка, чтобы ноги мыть, когда придете с пляжа или еще откуда, обязательно споласкивайте ноги, потому что песок – это кошмар, ребята, какой-то!». «Вон там у нас кухня, – кинула она на дорожку, уходящую налево и за угол, – я чуть позже ее покажу». «Так, – поднялась она на крыльцо, – тут мы снимаем обувь». «Снимаем, снимаем! – проговорила Стелла двум оторопевшим туристам, – и проходим дальше». На крыльце стояли этажерки под тапки. На некоторых стояли шлепки и босоножки. «Мы тут не одни» – пошутил я сам себе и прошел в дверь за хозяйкой. «Вот здесь мы сейчас оформимся, – показала хозяйка на маленькую гостиную, выкрашенную в синий цвет, – или сначала в номер?». «Давайте сначала в номер», – она не дала нам ответить, но я заметил в гостиной стойку, широкий кожаный диван над которым висела какая-то картина. Напротив окна стояло пианино, на крышке которого по краям расположились два баяна. Мы стали подниматься по узенькой, но симпатичной деревянной лесенке. Стены лестничных пролетов и коридоров были выкрашены в теплый желтый умиротворяющий цвет. Мы поднялись на третий этаж. Сразу налево была деревянная дверь в наш номер. А номер на двери был 10.

Стены комнаты были насыщенного свекольного с малиновым оттенком цвета. На контрасте с коридором по глазам прямо-таки резануло. Мы знали по фоткам на сайте, что каждая комната покрашена в свой цвет. Но ожидать такого не могли – ни за что бы жилую комнату я не стал красить с такой оттенок. Первое, что я сразу с удовлетворением приметил, в туалетной комнате была душевая кабинка.

– Мы не ждали вас так рано, поэтому нагреватель не включали, – Стелла воткнула вилку в розетку, – а, кстати, как вы так быстро доехали?

– А вот! – загадочно и торжественно улыбнулся я.

Далее мой взгляд упал на огромную застеленную кровать и еще одну односпальную, на которой был только голый матрац. Стелла опять перехватила мой взгляд:

– Ну, вот видите, это трехместный номер, но я пошла вам навстречу и только двоих вот вас поселила, а номер трехместный и эта кровать пусть тут постоит, куда ж ее девать…

Далее она показала нам холодильник, небольшой столик с двумя табуретками, телевизор, кондиционер и махнула рукой в сторону балкона.

– А сеточка у вас на балконной двери зачем? Комары? – спросила жена.

– Ну да, комары. Вы понимайте, их раньше не было, а тут просто лето такое, видите, но их немного, почти нет… Кондиционер при открытой двери не включайте!

– Знаем, не дураки, – подал я голос.

– Ну, все, ребята, там сейф, вот к нему инструкция. Старый пароль к Wi-Fi не работает, там что-то сломалось, а вы же понимайте, эти айтишники – им бы только деньги с нас содрать, поэтому Валера все сам поставил, и там в коридоре новый пароль висит.

– Ясно, – а сам подумал: «Разберемся!»

– Слушайте, только дыни в номере не ешьте, потому что потом такой запах – это какой-то кошмар, ребята, ничем его потом не выветрить. Так, пойдемте, оформимся, достаточно одного паспорта.

– Извините, Стелла, а вино в номере пить можно? – с надеждой спросила жена.

– Нужно!!!

Жена вызвалась оформляться. Я занялся распаковывание чемоданов. Расставлял все по полкам и тумбочкам. Помимо всего перечисленного рядом с дверью был еще небольшой шкаф с тремя ящиками и большим зеркалом. В один из ящиков я сразу запихал помпезное покрывало с кровати. Жена что-то задерживалась. Я почти все разобрал и почитал правила проживания. Затем, следуя алгоритму, ввел в сейф новый код и закрыл в нем рулон туалетной бумаги. На тот момент в моей голове он был самым ценным предметом. Далее выполнил все шаги для открывания и сейф открылся. Для уверенности попробовал еще раз – все работает. Рулон оставил в сейфе.

Пришла жена. Длительное ее отсутствие объяснялось тем, что Стелла показывала жене кухню и обеденную зону.

– И что там?

– Да нормально все. Сам потом увидишь.

Мы приняли душ. Ну как приняли. Напор воды, как и на всех курортах нашего юга, был настолько мизерным, что мы просто везде стали сырыми. И потом все это вытерли полотенцами. Достали, наконец, фляжку с коньяком и чокнулись за прибытие. Я выглянул на балкон, выходящий во внутренний двор. Весь балкон был чем-то загажен и по нему ползали пауки. Я поморщился. После второго дзыня, несмотря на поздний час, решено было прогуляться для знакомства с прилавками, торгующими закуской.

* * *

Село Береговое расположилось вдоль побережья по одну сторону от трассы Е97. По другую сторону были только пляжи и море. Вдоль берега, то есть с севера на юг, село протянулось на три с лишним километра. Почти на всю его длину вдоль трассы расположились ларьки, бутики, магазинчики, столовые, пиворазливательные, шаурмапокупательные и музыкально-развлекательные. В общем, как и в любом месте общипывания туристов. Чуть в глубине стояли трех-четырех этажные отели первой линии с видом на море. Еще дальше – двух-трех этажные гостевые дома. В глубине одноэтажные домики сдавали на лето свои комнаты. Не все участки, правда, были застроены. Нередко на болотистой почве был воткнут только забор с номером телефона. На некоторых же участках шла грандиозная стройка. Ну как шла. На летний период была почти заморожена. Но перспективой потрясала. На паре строительных объектов заморозка затянулась и вместо недостроенной террасы виднелась растяжка опять же с местным телефоном. Встречались даже такие дома, первый этаж которых снимался отдыхающими, второй облицовывался, водоснабжался и канализировался, а на уровне третьего лишь торчали бетонные строительные балки.

В ширину село сужается с севера на юг с 1 км до 200 метров. Такая вот трапеция. Мы жили на севере, где поселок упирался в озеро Кучук-Ащиголь. До моря по прямой было 700 м. До ближайших торговых рядов столько же. Мы специально выбирали, чтобы было местечко потише. Ну, переборщили немного, бывает. Люди и мимо нашего дома топали…

* * *

Вечерний курорт был на высоте. В уши гремела музыка с живым пением, в нос бил запах шашлыка со специями, в глазах маячили нетрезвые туристы. Над головами у нас кружила мошкара. Цены нас неприятно удивили. Нам намекали, что в Крыму дорого, но чтобы настолько! Поход за продуктами мы решили провести по принципу рекурсии: сначала идем в одну сторону, спрашивая и запоминая цены, а возвращаясь обратно, покупаем товар там, где цена на него ниже.

Тротуар в некоторых местах вместо широкой плитки превращался в узенькую дорожку из мелкого гравия. Отдыхающих было достаточно много, и мы быстро устали пробиваться между вальяжно прогуливающихся тел, одетых кто в вечернее платье, а кто в одни плавки. Масок действительно никто не носил, а на продавцах она лишь изредка угадывалась. В конце концов, усталость за весь этот день победила, и мы достаточно быстро развернулись, купив помидор, яиц, воды, растительного масла, пачку сосисок и две шаурмы, которые нам отдали бесплатно в виду отсутствия сдачи.

– Завтра занесете! – уверил нас высокий кулинар-продавец кавказской национальности.

«Ничего себе, доверие. Хотя, наверно, по нашей еще белой коже, он понял, что линять отсюда мы будем не завтра. Однако три сотни на дороге не валяются…»

Кстати, бросилось в глаза то, что все цены и в магазинах, и в киосках, и у просто торгующих на улице людей были круглые. Я не видел и дальше ни одного ценника, заканчивающегося девяткой!

Мы пришли домой и допили коньяк с шаурмой. И то и другое оказалось очень вкусным. Жена свалилась спать, а я улегся смотреть последний четвертьфинал высшей лиги КВН.

Сутки № 4

Будильник прозвенел в пятнадцать минут шестого. Через пять минут электрический чайник, один на пять комнат, стоящий на подносе в коридоре, автоматически отключился. Я отхлебнул кофе и пошел совершать туалетные процедуры. Затем вместе с женой с продуктами в руках спустились вниз. Крыльцо главного входа было завалено комариными трупиками. Мы надели шлепки, обогнули дом и, пройдя мимо мангала, попали на внутренний двор. В центре дворика находились две небольшие искусственные лужи, которые на сайте гостевого дома назывались прудами. Кстати, оборудованы эти лужи были по последнему слову дизайна. Рядом с пластиковыми камышами росли живые цветочки с травкой. На воде плавали кувшинки. Везде были какие-то элементы: камушки, лягушки с короной на голове, большая поганка с гномиком. В центре даже был маленький фонтанчик с подсветкой. В общем, чудесненько. Дополняла всю эту картину настоящая жаба, нырнувшая при виде нас на глубину. Жена чуть не выронила яйца.

За «прудами» стояла скамья-качели, что символизировало место для отдыха взрослых. Местом же для развлечения детей являлась самая обыкновенная песочница. Справа стоял трехэтажный домик меньшего размера по сравнению с основным корпусом. На первом этаже собственно и жили хозяева. Второй служил для съема комнат. Третий был пока не жилой. Слева длинное одноэтажное здание и было тем местом, куда мы направлялись.

Помещение было разделено на две зоны. Одна, где режут, моют, варят и жарят. Это собственно кухня. В ней стоял общий холодильник, обычно набитый до отказа. На дверце скотчем были приклеены правила пользования кухней и обеденной зоной. Рядом внизу приютилась мусорка. У окна были расположены две мойки с сушилками, у стены две газовые плиты на 4 конфорки каждая и микроволновка, напротив – шкаф для хранения посуды. Под мойками была полка, где в отдельных пластмассовых корзинках хранился разнообразный скарб каждого номера: масло, картошка, специи, яйца и прочее снадобье, не вошедшее в общий холодильник и не требующее заморозки. Там же находились кастрюли и сковородки.

Обеденная зона была бóльшего размера и включала в себя пивной набор зеленых пластиковых столов и стульев «Оболонь». В углу стоял торговый холодильник «Coca-Cola» с напитками, подавляющую часть которых составляли алкогольные. На боковой стенке холодильника скотчем был приклеен прайс-лист. Рядом стояла древняя радиола, наверху которой расположился двухкассетный магнитофон-приемник. На стенах были развешены старинные ходики, пионерские барабаны и горны, а также керамические игрушки. Довершая старину, между стенами и потолком развесились многочисленные паутины. Настоящие!

На кухне вовсю уже орудовала тетка из Кировска Мурманской области.Я назвал ее «мурманчанка». Она показалась мне скромной и немногословной женщиной, что нам с женой очень даже симпатизировало. Они жили здесь уже чуть больше недели. Их пятеро: она с мужем, дочь и пара внуков.

Все ножи на кухне были, мягко говоря, тупые. Самое обидное, что я перед дорóгой не наточил и наш собственный нож. И теперь под лезвиями все мялось и крошилось. Сковородки было всего две: маленькая и побольше. Ясно, что без антипригарного покрытия. Пока мы решили ими не пользоваться и сварили по паре яиц и сосисок, намазали на хлеб паштет и заели все это помидором. Затем, согласно «кухонным» правилам, как можно старательней все за собой вымыли и вытерли. Быстренько собравшись в номере, мы отправились к морю.

Пляж, в том месте, где мы перешли дорогу по светофору, состоял из трех слоев: сначала после травы шел песок, затем песок вперемешку с ракушечником и у самой воды были только ракушки. Вода была невероятно прозрачной, но больше всего порадовало нас, что совсем не было медуз, от которых в свое время я отбывался на западном побережье Крыма и курортах Краснодарского края. Было, правда, одно неудобство: через пару метров от кромки воды начинались груды тяжелых, плоских, острых и скользких камней. Буквально на первом же заходе я оцарапал ногу, хотя и заметил это лишь на следующий день.

Три часа мы купались и загорали. В перерывах между заплывами я решал свое судоку или лежал с закрытыми глазами, слушая шум прибоя, жена старательно сканвордила или нежилась, слушая легкий ветерок. И народу на пляже было не то чтобы много. Все просто было обалденно. Мы на море! Мы отдыхаем! Кайф!!!

Ближе к одиннадцати часам, когда солнце начало жечь наши еще неокрепшие тела, мы свернулись. К тому же у меня не было головного убора, который мы хотели приобрести здесь. Жене, как обычно, надо было исследовать побережье на случай «а вдруг там лучше», и мы немного прогулялись вдоль моря. В принципе, все побережье был сплошной пляж без всяких разделителей и платных мест. Купайся и загорай, где хочешь. Большой плюс. Приметили местечко, где человеческих тел было меньше всего. Возвращаться на основной пляж было уже неохота и мы, перебежав трассу в неположенном, но очень удобном для нас месте, вернулись домой и приняли душ.

Так как продуктов мы вчера впрок почти не закупили, то создание обеда собственными руками пока решено было заменить посещением одного из учреждений общественного питания. Заодно надо бы дойти за продуктами до супермаркета и рынка.

Когда все открыто и все на виду, то самые низкие цены обнаруживаются по бóльшему скоплению людей. Дешевую по туристическим меркам столовку мы нашли достаточно быстро. И называлась она просто: «Еда». В ней были заняты почти все столики. Столовка по соседству, где котлета стоила всего на пять рублей больше, пустовала, хотя и работала. Мы стойко выстояли очередь и с наслаждением перекусили борщом, правда без сметаны – она уже успела кончиться. Я взял рожки с тефтелем и сок каркаде, жена – плов и компот.

До рынка было еще не близко, но желудок уже не ныл. А рынок был как рынок. На трех квадратах лавок по всей длине и плюс по периметру не было свободного места. Жена выторговала мне желтую панаму с зелеными кактусами. Тут же мы купили картошки и пару персиков. В супермаркете по соседству взяли воды, гречки, пачку спагетти и серебренного молотого перца. Серебренного, конечно по цене. На обратном пути заглянули в мясную лавку, осмотрели ассортимент и купили немного мяса и лука. Сегодня в магазинах нас попросили надеть маски. «Какая-то директива пришла или проверками пугнули» – решил я объяснить неожиданное изменение.

Дома после двух бокалов «красного сухого деревенского» мы завалились отдыхать. Матрац, я вам скажу, в номере отменный, а вот с подушками беда. Не подушки, а притычки какие-то. Только мы завалились, как какой-то мужик с триммером через пустующий участок от нашего дома в это самое время решил, видимо, принять у себя финал «Евро-2020» и подготовить поле. Шесть часов подряд он вылизывал свой запущенный участок, жужжа в наши уши через открытую балконную дверь. Жаждущая отдохнуть в тишине жена была мягко сказать раздосадована и, не смотря на свою скромность, сыпала в адрес косильщика весьма нелестные слова. Ну, раз поспать не удастся, то мы листали страницы своих книжек. Вдруг позвонил брат. Так как связь очень дорогая и у меня только за соединение не только вылетят все деньги, но и уведут в минус, то отвечать я не стал, но расстроился. Что могло приключиться? Ближе к шести вечера незаметно подкрадывающийся голод внезапно напал на обомлевший от горизонтального положения желудок.

На плите уже стоял пяток кастрюль, в которых варилось что-то. Жена нарезала и отбила мясо. В виду отсутствия молотка, отбивать пришлось тупым ножом. Получилось неплохо. Затем она закинула спагетти в кастрюлю, масло на сковородку и стала жарить и варить. Я как обычно был на подсобках: подай – унеси, вымой – порежь, поцелуй – обними. Поужинали мы знатно: жаренные отбивные из свиной шеи со спагетти, черным перцем, желтым помидором, белым хлебом и кофе.

После ужина жена решила, что никуда сегодня уже не пойдем, не смотря на то, что я уговаривал ее отдать кавказцам деньги за шаурму. «Вдруг вычислят и ночью зарэжут!» Ладно, решили поесть персики на балконе. Балкон с одной стороны был закакан гнездящимися на крыше голубями, а основная его часть была захвачена паутиной, с которой на нас недобро смотрели пара сотен глазиков. Мы вернулись в комнату и скушали фрукты за просмотром телевизора.

Сутки № 5

Сегодня встал в пять. Опроцедурился и пошел готовить омлет с сосисками и помидорами. На кухне в такую рань никого не было. Вскоре спустилась жена, приготовила бутерброды с паштетом и налила кофе. Мы быстренько позавтракали и собрались на пляж.

Еще вчера нами было присмотрено немноголюдное местечко и разведана практически прямая дорога от дома до моря, покрытая очень мелким гравием. Вначале пути нас приветствовал своим воркованием крымский голубь или вяхирь. «Уху-ух-уу-уху» – раздавалось в ранней тишине. «Это он тебя встречает», – почему-то говорила жена. Затем, проходя мимо солидных домов с автоматическими воротами и солнечными батареями на крыше, мимо стен с вылепленными львами и витиевато коваными калитками, мы выходили близко к озеру, где слышали очень быстрый пересвист «пирим-пирим-кр-кр-пирим-пирим-пирим-крык». И так много раз и быстро. Я долго пытался разглядеть птичку среди травы и белых лебедей, но все усилия так и остались тщетны. Далее концерт подхватывали ласточки. «Вик-чи-вик-вик» – быстро чивкали они, сидя рядами на проводах. Тут же по правую руку за простым сетчатым забором виднелся полузаброшенный огород с рядком засохшей картошки, морковки и свеклы, еле заметных в такой же пожухшей траве. Далее мы шли мимо трех огромных гостиных домов, фасад которых представлял собой живую стену из роз. Здесь мы ненадолго задерживались, так как жене нужно было проверить запах красных и розовых цветков, которые так и склонялись к ней. Далее нам нужно было нарушить ПДД, так как никакой зебры через трассу не было, а до ближайшей в обход полкилометра топать. Вообще-то у остановок общественного транспорта должны быть расположены пешеходные переходы, а тут вот как хочешь. Кстати, переходить где попало скоростную трассу в Береговом – очень распространенная практика. Иногда и по зебре, но на красный – хоть бы что. Да и вообще было ощущение, что за порядком в селе смотрит мафия, а не полиция. Первая так и чувствовалась, поэтому второй нигде не было видно.

Солнце второй день подряд поднималось в ряби маленьких облачков, что только что приехавшим белокожим тварям было даже на руку. Ветер сегодня был чуть сильнее вчерашнего и набегающие на берег небольшие волны шипели и рокотали. «Кыш-кыш», – как будто бы говорило море. Но назло этим уговорам мы расположились достаточно близко к воде и до половины одиннадцатого предавались тому, для чего, собственно, и приехали. Во время очередного сушки после купания меня укусил слепень. Похоже, что Юг без насекомых ушел в прошлое.

В какой-то момент к нам бесцеремонно прошаркал по ракушкам мужик, положил на край полотенца красивую черепашку на какой-то визитке и отошел к следующим загорающим. На бумажке был написан примерно такой текст: «Я инвалид. Глухонемой. Работы нет. Купите черепашку. Черепашка издревле была символом мудрости и благосостояния. Всего 150 р. Да воздадутся ваши молитвы… и т.д.». Жена что-то прониклась и мы решили купить игрушку, которая на проволочках смешно болтала головой и ножками. Мужик обошел небольшой круг и вернулся к нам. Я протянул ему деньги. Он откланялся, но забрал у нас визитку. Большинство даже не обратило внимания на черепашек и продолжало нежиться на солнце.

На перегородке переодевалки был приделан красочный стенд об охраняемых видах местной флоры и фауны. Я тут же сообщил жене, что здесь водятся желтобрюхие полозы, после чего она еще долго и пристально всматривалась в краснокнижные заросли морского синеголовника.

На обед мы сварили гречки, порезали последние пол-огурца и разогрели остатки вчерашнего мяса. После обеда разлеглись на постели. Черепашку мы поставили на верх холодильника. Оттуда она наблюдала за нами. Жена вздремнула, а я читал легкий детективчик. Мама через контакт не отвечала.

Повалявшись еще немного, мы двинули на рынок за овощами. По дороге заглянули в экскурсионную палатку, где нам подробно начали рассказывать о предлагаемых турах. Причем, так подробно, что еще чуть-чуть и ехать было бы совсем не зачем. Мы подметили для себя один из туров на будущее. «Надо всегда знать, что из себя со всех сторон представляет то место, где ты отдыхаешь», – говорила мне жена.

На рынке сначала взяли черешни и пару персиков. Потом долго выискивали низкую цену за помидоры. Меньше сотни никто не давал. В конце прилавков какая-то бабка согласилась на девяносто.

– Помидоры свежие, только что с огорода, – приговаривала продавщица.

Собственно, нам несвежих и из инкубатора никто не предлагал.

– Нам килограммчик, пожалуйста, – попросила жена.

Бабка вдруг прищурилась.

– Откуда вы к нам? Не из Кирова, случайно?

– Как вы узнали? – оторопела жена, – по говору, наверное, да?

– Ну да, ну да. У меня отец оттуда. За годы все может поменяться, а вот говор… Давайте-ка я вам за восемьдесят отдам!

Мы так обрадовались, что купили у бабки и огурцы, и лук, и зелень.

– Уважаемый! Разрешите обратиться, – окликнул меня чей-то грубый голос сзади.

Я оглянулся и увидел и даже унюхал давно небритого и не мытого человека в клетчатой рубахе.

– Разрешаю! – съязвил я.

– Пожалуйста, 10 рублей, ну чего вам стоит, – попросил мужик.

Денег у меня не было, и я только развел руками.

– Что ему там надо, денег? – спросила наша бабка-продавщица.

Я кивнул.

– Иди сюда, дам. А то, небось, трубы-то горят! – крикнула она рубахе.

Укроп, правда, жене не совсем понравился, и она докупила его у другой бабки. На выходе из рынка мы взяли еще у одного мужика копченого окуня. На обратном пути заглянули в киоск, торгующий соусами и маслами.

– Все натуральное, муж сам готовит, попробуйте!» – предложила толстая тетка грузинской национальности.

Она капнула жене на тыльную сторону ладони немного красного соуса. Мы слизали, закивали головой и заугукали. Потом – желтого. Реакции не последовало, потом зеленого. Закивал только я один, но быстро прекратил, так как мое мнение значило не много.

– Мы возьмем только красный соус, – решила за нас жена, – Сколько?

– Одно 150, а если возьмете все три, за 400 отдам!

– Куда нам экое чудо? – настаивала жена.

– Как хотите, – обозлилась тетка.

Потом в магазинчике купили яиц и куриную грудку, а в хлебной лавке взяли горячую поджаристую лепешку. Так же завернули (а надо было именно завернуть метров на пятьдесят) во вчерашнюю шаурминскую. Я протянул деньги:

– Мы вам должны были.

Кавказец нахмурился, задумался на пару мгновений и проговорил, улыбаясь:

– Сейчас даже и не вспомню!

«Еще бы» – подумал я – «у Вас вон сколько народу! Да и пара дней уже прошла…»

«Дурак!» – шла параллельная мысль – «Можно же было не отдавать!!!»

Не отдать я не мог. Толи мама так родила, толи вырос такой, толи слов назад не вернуть.

Дома, отойдя немного от дневной жары, мы решили продолжить охлаждение в море. Вечером отдыхающих на пляже было намного больше, а море неприлично теплее. Объяснялось это просто: большинство отдыхающих вели вечерний и ночной образ жизни и просыпались лишь к обеду, а море стало теплее, потому что нагрелось за день от солнца!

Я научился без травм заходить в опасно-каменистое море. Вернее подсмотрел: нужно зайти по колено, пока еще внизу не камни, а ракушки, лечь горизонтально и плыть. Важно первое время ногами сильно не дергать. И теперь камни внизу будут только угрюмо провожать ваше мокрое тело.

Неприятность все-таки случилась. Жена на третьем заплыве коснулась медузы, да еще и два раза. Я никого не касался и не видел, но от этой информации весь ощетинился, словно меня уже ужалили.

На ужин мы сварили картохи с укропом. Жена достала было окуня, но передумала с ним возиться, а нажарила впрок мини-бризолей и сделала салат. Этим вечером на кухне к нашему удивлению никого кроме нас не было. Готовить было – просто прелесть – почти как дома. Только мы расселись, жена налила себе вина, я – пива, как появились наши мурманские друзья.

Вечером я сначала посмотрел новости, а следом, совместно с пивом и сопением жены, наблюдал победу итальянцев над англичанами по пенальти в финале Евро-2020.

Сутки № 6

Пятичасовой будильник я сегодня послал, по-моему, не только мысленно. Через час только начали открываться глаза и шевелиться жена. Позавтракали мы яичницей с овощной нарезкой и парой бризолей с кофе. Стелла, глядя нам в рот, щебетала о великолепии Крымского парка диких львов, подталкивая нас к безумству сгореть желанием посетить этот парк.

– Это что-то, ребята! Там прямо львы ходят и не кусают никого!

То, что они ходят, я знал. То, что не кусают – сомневался. Мурманчане за соседним столиком сочувственно качали головой. Стелла, видимо, признала в моей жене родственную душу, так как сама до пенсии работала учителем и заговаривала из всех гостей только с ней. Может, конечно, мне так казалось, но я ни разу не видел, например, как холодные и молчаливые северяне с Мурманской области разговаривали о чем-то с хозяйкой.

Так вот, работала наша хозяйка учителем истории. Да и то в частной школе. Ну и в архивах в те, лихие девяностые, ничего не сохранилось, и со стажем она пролетела. Как и с большой пенсией. Вот и организовали они с мужем в 2015 году ночлежку для туристов. Есть дочь, кандидат наук по конституционному праву, но чтобы защитить докторскую, живет и работает где-то далеко.

На пляж мы приперлись непростительно поздно, часам к восьми. Однако оказалось, что совершенно не обязательно было приходить раньше. Солнце тоже не спешило сбрасывать с себя одеяло облаков и весьма сумрачно оглядывало отдыхающих, которых, кстати, вдруг резко понаехало. Объясню: мы еле разместились вблизи вчерашнего места, чтобы было плюс минус метров десять до ближайших тел. Дело на в пандемийной дистанции, а в нашей обширной личностной зоне.

Народ в течение утра продолжал прибывать. «Видимо сезон вот только сейчас и начался» – дошло до меня. Какие-то два папаши закинули с берега в море спиннинги, а их дети резвились между лесками. Причем, легко было поймать не рыбу в таком бултыхании, а любителя понырять с маской, коих было не мало. Жена округлила глаза и в конец недоумевала. Так продолжалось примерно полчаса, пока рыбаки поняли весь идиотизм мероприятия.

Циферки и буковки сегодня хуже складывались в свои квадратики, и мы полностью отдались солнцу и морю. В какой-то момент к нам подошла женщина и положила нам на полотенце красочный браслет с визиткой. Текст сообщал: «У меня больная дочь. Требуется неотложное лечение. Купите браслетик за символические 150 рублей. Да воздадутся ваши молитвы…». Второй раз мы на это не клюнули. Женщина взяла свой товар и со злости накрошила нам ракушек с песком на полотенца. «Воздались наши молитвы» – понял я. Где-то ближе к десяти мы перекусили вкусным ванильным домашним пончиком. На юге вообще все домашнее. Можно было и не говорить. Жена, когда ела, обсыпалась сахарной пудрой, и мы пошли кормить ей, имеется в виду пудрой, морских обитателей.

Отбросив очередную неудачную партию с цифрами, я стал наблюдать за местной публикой. Две тетки нашего где-то возраста в белых одеждах и широких шляпах с разбегу хватанули шезлонги, взяли в местном павильоне, остове нашего пляжика, по пиву, разлеглись и громко хохотали, вспоминая, по различимым словам, вчерашних бой-френдов. Тут же взяли по второму стакану и, видимо, высматривали новых. Я в их интересы явно не входил. И не хотел. Но название придумал. Вы ведь уже поняли, меня хлебом не корми – дай поназывать.

Папаша, уже битый час, стоя в воде по нижние гланды, играл с неуемной дочуркой в надувных нарукавниках и укоризненно смотрел на свою жену, что его, мол, пора сменить. Дети в надувных объектах различного вида, от классических кругов до оранжевых крокодилов, стоя по колено, ну, максимум по пояс, в набегавших волнах могли часами не выходить на берег и глушили ближайшее окружение своим визгом. Два бородатых дяденьки обнимались тут же друг с другом, никого не стесняясь.

Мы уплывали с женой подальше от этого балагана за буйки и только там немного расслаблялись. И то иногда показывалась трубка маски – это какой-то искатель кольца всевластия брызгал ластами неподалеку, приводя в раздражение жену. Очень редко низко над водой пролетали стрекозы, резко меняя направление в полете, чем сбивали меня с толку.

Окончательно мы решили собраться домой, когда достаточно близко к нам расположилась молодая семья, главный член которой, дуя пиво, стал громко доказывать своей пассии, как надо жить. Изредка, но так же на всю округу, давал советы двум своим пацанам, которые носились вокруг с водяными пистолетами, рассыпая ракушки на ближайшие лежаки. Мама этих оголтелых ребят, видимо, слушала лекцию о правилах жизни уже не в первый раз и молча выдыхала дым из вейпа. Мы же сразу поняли, что этот не вышедший фигурой актер работает на публику, и лишили его части благодарных слушателей.

Стоя сразу за калиткой и ожидая своей очереди, пока жена промывала свои ступни и шлепки от песка, я смотрел, как по раскаленной плитке крыльца старательно ползет огромная улитка. Сейчас она была на самой середине крыльца. «Ползи скорее, – сказал я вслух улитке, – А то сейчас с пляжа вернутся дети и тебе кабзда…»

Дома я переоделся, сбегал за водой. Не в магазин, где 5 литров стоит 70 рублей, а на станцию налива, по 3 рубля за литр. Что-то вроде нашего «Ключа Здоровья». На обратном пути купил свежую лепешку и бутыль Саперави. За все это время жена настрогала салат, разогрела картошку, и мы пообедали копченым окунем с салатом, картофелем вином и лепешкой. Это что-то, ребята. После такой лепешки, я вообще не хочу никакого хлеба. Часа в два по законам южного времени мы улеглись на кровати. Наконец-то ответила мама в контакте. Я успокоился. Однако вдруг вырубился свет. А с ним и кондиционер. А так же и вода, так как подается в дом электрическими насосами. Короче, курорт перестал справляться с жарой, с которой жители боролись с помощью вентиляторов и кондиционеров. Отключение продлилось всего полчаса. Правда, этого хватило, чтобы мы неплохо вспотели в своем номере.

Вечером мы решили немного прогуляться, разменять купюру и купить еще понравившейся нам лепешки. Вышли в шесть. Пройдя местную церковь, обнесенную лесами, – единственное божественное место на побережье – и то на реконструкции, мы свернули вглубь села. Почти сразу за кипарисами и акациями наткнулись на администрацию и дом культуры. Пройдя еще четверть километра, в тихом, обнесенном деревьями месте обнаружили школу и детский сад. Школа именовалась как № 8 г. Феодосии. Детский сад утопал в абрикосах и персиках. Я зажмурился. Мы в детском саду только компот из них пили.

Прогулочным шагом мы совершили обход по тихим улочкам села, где не было огромных пафосных гостевых домов и шашлычных. На заборах и перед воротами нас провожали взглядом, охраняя свою территорию, дворовой масти поджарые коты. Мы приметили, что местные почти не разрабатывают огороды. За ограждениями виднелись только плодовые и декоративные деревья, цветы и гаражи. «Где же они берут свежие домашние помидоры?» – недоумевал я.

Вышли мы с другой стороны рынка, уже почти на окраине Берегового. На пути попался фирменный магазин Крымских вин. Мы осмотрели ассортимент на будущее и купили дешевенького муската.

Так как я снова захотел местной вкусной шаурмы, а жена захотела взять у них же чебурек, обратный путь пришлось делать по главной дороге, лавируя между вразвалку идущими, курящими и занимающими всю ширину дорожки людьми, громкой музыкой, призывающей к вечернему винопитию. В киоске заказали мне шаурму, а жене чебурек. Пока готовились наши мясные блюда, жена с удовольствием слушала песни Антонова в исполнении местного вокалиста. Пел он, я вам скажу, отменно. При этом не на заказ. Видимо ему причиталось из местного кабака за то, что зазывает контингент, а может намного позже, когда мы уже видим пятый сон, ему за приличные купюры заказывает песенки местная мафия.

Жена решила попробовать чебурек как говориться «с пылу с жару». Немного отойдя, она села на скамейке и прожевала продукт, который по ее словам оказался невкусным.

«Больше не буду тут чебуреки покупать!» – выпалила она.

Я кивнул, так как именно на ошибках, во все времена и происходит выбор наилучшей продукции.

Все большие лепешки уже были разобраны, и нам пришлось купить малую.

Дома я допил Саперави, посмотрел сообщение местных новостей о нашествии Божьих коровок на курорты Анапы и видео ее пустых пляжей. Мне даже показалось, что я смотрю страшные истории с канала Ren-TV и переключился на не менее страшные, но хоть придуманные серии СЛЕДа по пятому каналу. Жена немного почитала и свернулась калачиком. За окном сверкали молнии далекой грозы и раздавались крики подвыпивших соседей. Не смотря на это, мои веки лишь пару раз сказали «Хлоп!»

Сутки № 7

Утро встретило нас дождиком, правда, не очень продолжительным. Небо было затянуто облаками, со стороны суши виднелся мощный занос.

Совершив процедуры, а пошел готовить омлет с сосисками. Вскоре пришла жена с кофе и лепешкой. Сегодня мы хотели придти на пляж пораньше и уйти пораньше, поэтому, несмотря на хмурое небо, мы быстро собрались и пошли к морю.

«Если не позагораем, то хотя бы подышим морским воздухом, тоже полезно», – говорила жена.

После дождя на стеблях дикой ржи и просто на песке обнаружилось большое количество улиток. На нашем месте никого не было. Нет, метрах в пятидесяти была еще одна пара, но больше не было никого. Этому обстоятельству мы очень обрадовались. Так как чужих людей мы не очень любим. Совсем не любим. Вообще не переносим.

В полутора метрах от кромки воды шла узкая зеленая полоса из водорослей, свидетельствующая о большой волне ночью. Сейчас же море было совершенно спокойным, только чуть слышно хлюпало по ракушечнику. Мы зашли в море – вода была невероятно прозрачной. Казалось, что море забыло, что оно – море. Даже заплыв на глубину около двух метров, я спокойно рассматривал дно, не ныряя. Увидел, кстати, что буек привязан к обычному мешку с песком. Лежа в воде на спине, мы наслаждались морем. Солнце, немного похмурившись, все же заулыбалось нам и, вскоре, мы, как туши на вертеле, подставляли ему свои бока.

Отсутствие туристов с утра объяснялось двумя причинами. Во-первых, хмурое утро. Но это была не основная причина, так как пить пиво на пляже можно в любую погоду. Основной причиной было то, что два раза в неделю по вторникам и четвергам в село приезжала ярмарка, на которой цены на пару червонцев должны быть ниже здешних. Вот и валил народ с утра за дешевизной закупаться товарами впрок.

В начале девятого появилась хохлушка Наташа с дочкой Златой. Чуть позже – два нетрезвых мужика с Калуги. Один из них начал недвусмысленно подкатывать к Наташе, уча ее дочку правильно надевать маску и попутно хвастаясь своей невероятно увлекательной жизнью. Он сплавал с ними в море и угостил Злату мороженым. От шампанского Наташа благоразумно отказалась и засобиралась домой. «Калуга» пообещал, что они увидятся завтра, и что шампанское уже будет ждать.

Две пивные хохотушки, пока мы плавали в море, поставили свои шезлонги чуть прямо не на наши полотенца, так, что нам пришлось демонстративно переместиться от них метров на десять.

Вдруг что-то защипало у меня на щиколотке. Я обнаружил божью коровку. Она, оказывается, не такая уж божья. Она кусается! Затем еще одна цапнула меня в ляжку, а жена вовремя заметила третью. Я вспомнил пустые пляжи Анапы. «Нашествие» – ужаснулись мы. Мысленно перекрестился и пришлепнул всю троицу кусачих насекомых. После этого по нам лишь изредка пробегали паучки, но осадок остался.

Я уже неоднократно напоминал жене о том, чтобы прекратить утреннее пляжное мероприятие, так как у меня начинали уже пощипывать мои красные ноги и поурчивать голодный желудок. Но непреклонная жена решила, видимо, сегодня высосать весь утренний ультрафиолет из солнца и, прикрывши пореро спину, калила свои ноги. Для утоления моих потребностей у пляжных проходимцев были куплены две шпажки жареных мидий и стакан пива.

Отдыхающих становилось все больше. За буйками то и дело проплывали катера с прицепленными бананами и шайбами и визжащими на них человечками. Море покрылось фигурами Лиссажу. Мы последний раз искупались в уже тепловатой и вспененной воде, обсохли и направились домой не по прямому пути, а через лепешечную.

Ноги нам ополоснуть не удалось. Я пошел узнать, в чем дело. Стелла сказала, что авария на водоводе и воды нет в нашей части села:

– Это кошмар, ребята, я вот тут полдня на телефоне. Вам смотрите и не помыться теперь и не приготовить. У вас для туалета пятилитровка стоит. А так воды нет, и когда будет не ясно… Кстати, передай Оле, чтобы она стиралки пока не включала.

Я передал домработнице Оле хозяйские наставления, на что она ответила, что уже немного поздновато. На некоторое время мы приуныли, затем достали остатки киндзмараули, холодные бризоли и последний огурец. Слопав все это со свежей лепешкой и листьями базилика, завалились на кровать. Жена переписалась с Мишкой. Немного почитали, немного подремали.

К половине пятого захотелось набить желудок чем-то более существенным, чем мгновенно проглоченный персик. Ощущение невымытости тяготило, но воды до сих пор не было. А как готовить без воды? И не вымыть потом ничего нельзя… Наплевав на соленый вкус наших тел, мы оправились в столовку под названием «Мой вкус». Там мы взяли по красному борщу, я – люля-кебаб с рисом, а жена – свино-говяжью котлету с пюре. Запили все это компотиком, и пошли гулять по улочкам внутрь Берегового. Сначала, правда, угодили в тупик, заканчивающийся каким-то мощным пансионатом. На тихих перекрестках нашли пару небольших и недорогих продуктовых магазинов, где подкупили яиц, огурцов, сосисок и сахара. Поплутав еще намного, направились домой, так как сумка начала оттягивать мою руку.

Дома в кранах уже журчало. Мы с облегчением помыли свои тела, затем черешню, а потом закидывали мытую черешню в свои мытые тела. Черешня кончилась настолько быстро, что я заскучал. Жена же заявила, что есть уже сегодня не будет и если надо кому-то, то этому кому-то надо готовить самому. Мне лень было двигать на кухню, и я поставил коридорный чайник, надеясь заполнить пустоты в своем желудке темноватой сладкой жидкостью.

Вечером я как обычно посмотрел местные и федеральные новости, а так же пару серий детективного сериала. Жена читала книжку с закрытыми глазами. Где-то в половине одиннадцатого наша комната погрузилась в тихую тьму.

Сутки № 8

Все как обычно: процедуры, кофе, омлет с сосисками и нарезкой из овощей с зеленью. Хотя нет, не все как всегда – меня сегодня пронесло. «Это от жары и подгоревшей на солнце коже – так бывает» – успокаивал я сам себя. «Говорил же, что раньше надо было уходить» – теперь уже ругал я жену. Разделочные доски на кухне были аккуратно сложены, все приборы в одном месте, а не как раньше – в разных. Так как гостевой дом постепенно наполнялся, то, наверняка, какая-то тетя решила установить здесь свои порядки. Я был не против. Для мужика главное, чтобы этот порядок больше не менялся. Пока я готовил, жена снова уснула, и мне пришлось подняться в номер.

Вообще, на юге нам с женой очень замечательно спалось. Особенно в обед и поутру. Спится и спится (думаю, что эти слова вы прочитали без мягкого знака). Я, кстати, сегодня потерял счет дням, то есть забыл, какое сегодня число и день недели, что не случается у меня почти никогда. Все это, по моему мнению, говорило о том, что мозг наконец-то тоже начал отдыхать.

Море встретило нас порывистым ветром и трехметровыми волнами. Не по высоте, а по длине волны (читай физику!). Амплитуда же колебаний отдельных валунов доходила лишь до двадцати сантиметров. Волны у берега загребали ракушки в море, оставляя у кромки ровную полоску приятно пружинившего песка. На пляже валялась всего одна тетка. Как же хорошо рано приходить и отдыхать от народа! Спустя некоторое время мимо нас прошагала группа любителей делать зарядку на берегу в семь утра. Мы видели весь этот фитнес в самый первый день, когда были в центре сельского пляжа.

Поджарые воробьи, копаясь клювами в песке, прыгали вокруг пустых банок из-под пива. Божьих коровок и стрекоз не было видно. Да и куда им в такой ветер – унесет обратно в Анапу! Ветры тут, кстати, обычное дело. Мы же находимся совсем неподалеку от сухопутного перешейка шириной всего сорок километров. Поэтому тут всегда ветра из-за вечных споров Черного и Азовского морей. К обеду тут иногда такой ветрище, что при открытой балконной двери из-за сквозняка входную дверь приходится закрывать с усилием.

Мужик из стоящего рядом павильона в основном для пивоманов выносил красные спасательные круги и нацеплял их на деревянные кресты, расположенные метров через пятьдесят друг от друга вдоль всего берега. Без этих спасательных кругов берег походил на редкостное кладбище. Кстати, только сегодня мы с женой поняли предназначение этих крестов. До этого можно было подумать о чем угодно. Появление кругов впервые за четыре пляжных дня наводило на мысль о некоем приказе сверху. «Уж не утонул ли кто на днях?» – подумал я. На ближайшем к нам круге белой краской виднелась надпись «Бросай ..то…ему».

К восьми часам появился вчерашний мужик из Калуги. Сегодня трезвый. Он с тоской смотрел на то место, где вчера отдыхала Наташа. Однако на их месте сегодня остановилась молодая семья с младенцем. На пяти-шести месячном ребенке была одета смешная белая панама и жена, по почти полному сходству с мультяшным персонажем, тут же окрестила его «Фунтиком». Фунтик вряд ли еще понимал, что находится на море, но то, что он находится именно здесь, служило оповещение криком всех окружающих.

Где-то сразу после девяти береговые торгаши-проходимцы стали предлагать отдыхающим сувениры из ракушек, домашнюю клубнику, сладкую малину, горячую кукурузу, сосиски в тесте и леденцы. Одна и та же тетка уже в который раз проходила мимо и последнее слово из вышеупомянутого списка смешно выговаривала как «Лидинцы», что, видимо, указывало на их южное происхождение. Одна из молодых торгашек, пошатнувшись, высыпала ягоды на песок, собрала их, как не бывало, в стакан, и продолжила свой путь. «Вот какой-нибудь ребенок удивится, насколько крепки косточки в малине» – подумал я, решая судоку.

Калужский бой, окунулся всего раз и после неплодотворных попыток поиска новой жертвы, отвалил домой. Около десяти пришли «пивные барышни». Какая-то шобла в количестве десяти человек, расположилась под зонтиком и тут же стала мощно закусывать светлое Крымское. Я очень некстати захотел в туалет, но поступил, как и все отдыхающие – немножко поплавал вокруг буйка.

К одиннадцати часам амплитуда волн приросла еще на пару-тройку сантиметров. В море теперь укачивало как в люльке. Одна волна поднимала, потом резко отпускала, и тебя тут же прихлопывало второй. Море брызгалось и норовило залезть в уши, нос и глаза. Плавать стало некомфортно. К тому же солнце снова стало пощипывать кожу, и мы пошли домой.

Зайдя за калитку, мы обнаружили, что вода в шланге есть, а значит, есть и во всем доме, и очень обрадовались. Как дети. Я подумал, как же мало человеку нужно для счастья. Видимо, людей надо все время держать в нужде, чтобы они могли радоваться обыденному.

На обед жена сварила куриный супчик из пакета, заправив его картофелем. На второе были спагетти с сосисками и вкуснейшим грузинским соусом. Во время готовки я купил у хозяина из холодильника чачу, киндзмараули и пива. Так же попросил у него брусок, чтобы подточить ножи на кухне. Но не думайте, что я такой альтруист. У меня была с этого и своя выгода – наш собственный тупой нож. Жена трепалась с хозяйкой, о чем они говорили, я в целом не берусь пересказать. Услышал только, что местные называют нас, приезжих «дохликами». Почему? – Она не знает сама, как-то так закрепилось, а еще выдала фразу, в которой я оценил ее юмор: «Вы не представляйте, ребята, как прекрасно море, когда вас тут нет!» А может и не юмор…

Затем уже в номере жена вообразила себя француженкой и открыла столовое белое полусладкое. Я же, сидя в шортах и майке, не стал изменять образу и замчал стакан пива.

Мы оба проснулись из-за того, что я во сне рукой ударил по жене в бок. Чувствительно так стукнул. За извинениями прошло еще полчаса. Потом мы собрались и вышли к морю. У жены уже второй день витала идея пройтись по берегу подальше «куда-то вон туда». Короче, направление на север, к поселку Приморскому.

Мы какое-то время брели по кромке воды. Расстояние, казавшееся поначалу небольшим, растягивалось вопреки теории относительности. Романтика быстро угасла. Ноги проваливались в ракушечную жижу, и двигать ими было уже трудновато. «Как-то люди еще и бегают…» – удивлялся я. Мы прошли несколько немноголюдных пляжей, в том числе и пустынный берег, на котором загорал абсолютно голый мужик. Прошли какой-то слив воды из озера. «Наверно, чтобы озеро не переполнялось во время дождей и не размывало трассу», – пояснил я жене. В этой пресной запруде было видимо-невидимо мальков. А вокруг стояли жирные чайки, глядели на нас своими красноватыми глазами и ничуть не боялись. Скорее это нам стало страшновато. Только мы отошли от чаек, как одна из них взмыла в небо и сделала круг, выпустив несколько дурно пахнущих бомб. Одна из них попала мне на шорты. Пришлось тут же отмывать. Благо воды рядом много.

Через какое-то время мы вышли из Берегового и пересекли границу поселка Приморский. Пройдя еще пару пляжей и измученные ходьбой, мы решили остановиться на месте, где купался какой-то народ. Пляж здесь был полностью песчаным. Дно – ракушки с песком. Камней не было видно, а водоросли, как и буйки, виднелись очень далеко от берега. Профиль дна был очень пологим, можно было долго идти по грудь в воде. В какой-то момент мне показалось, что я увидел на дне змею, и чуть не обкакался, предупреждая жену. Недалеко стоящий мужик засмеялся и сказал, что змеи здесь не водятся. Я присмотрелся и увидел на дне кромку плоского неровного камня, не до конца засыпанного песком. В колышущейся воде, казалось, что эта кромка движется, вьется как змейка. «Фу-у!» – выдохнул я. «Однако здесь водятся раки и крабы, – продолжал мужик, – во-о-от такие!» «У-уф» – вдохнул я обратно и подогнул ноги.

Еле-еле мы с женой доплыли до буйка и обратно. Уставшие, мы немного обсохли и осмотрелись. Вместо навесов и шезлонгов мы увидели деревянный каркас, внутри которого располагались палатки. Куча палаток. Каждая со своим столиком и спаленкой. «Это же кемпинг» – догадался я. Мы вышли за каркас этого многопалаточного дома и увидели более двух дюжин автомобилей, палатку с пивом и два биотуалета, от которых серьезно несло нечистотами. Мы пошли в обратную сторону уже не по пляжам, а по автомобильной колее, проложенной по растениям из красной книги. Их же нельзя вырывать, а вот мять, видимо можно. Вскоре колея превратилась в тропинку, но мы еще некоторое время вдыхали неприятный запах людских отходов.

Припекало еще достаточно хорошо, и вскоре у жены от жжения солнечных лучей заболел живот и грудь. Но нигде не было видно переодевалок. Столько пляжей и ничего нет. Недолго думая, она присела в невысокой траве, сняла лифчик и одела футболку. Я аплодировал стоя. Добравшись до нашего места, мы обнаружили, что это первая переодевалка на двух километрах берега. А еще мы увидели как пивные барышни, просидев на пляже в самое пекло, только что собрались уходить. «Ну и здоровья у людей!» – восхитилась жена.

После изнурительной ходьбы «куда-то вон туда» мы проголодались и повернули к столовке. Я взял куриный суп и котлету с тушеной капустой, жена – куриный окорочок с пюре. Вместо хлеба мы взяли лепешку и запили все это соком каркаде. На обратном пути мы купили еще одну лепешку домой, зашли в магазин за кофе, где жена взяла себе еще и шоколадное мороженое.

Дома мы сполоснулись в душе и легли отдыхать. Супруга, похоже, перекалилась на солнце и выхлопала к ряду пять стаканов воды подряд, а потом еще и кружку чая, сидя под кондиционером. Я потягивал пиво, и ждал время телевизора – время новостей и сериала «След».

Сутки № 9

Зайдя на кухню в половине шестого, я с огромным удивлением обнаружил там трех хозяек, метавшихся от мойки к плите. Видя мою растерянность, они освободили немного места для моих яиц. В смысле, для куриных. Оказалось, что москвичка (живет она в Москве) сегодня пораньше на своей машине поедут в Ялту в музей Айвазовского. При дальнейших расспросах оказалось, что главная цель – посещение фирменного магазина «Массандра», а живописец-любитель моря лишь прикрытие для детей. Кто-то спешил на экскурсию в Новый свет, но от дальнейших расспросов лишь отмахнулись.

Сегодня в омлет я добавил много перца, которого на юге хочется само по себе. Но жене показалось этого недостаточно, и она насыпала его еще сверху. После традиционного завтрака мы отправились на ярмарку к местному Дому Культуры. По привычной для нас дороге идти было совсем не привычно: все закрыто, людей нет. Жена даже сфотографировалась на фоне красивых цветов.

Вдоль домкультуровской аллеи по обе ее стороны стояло несколько палаток с различными товарами от меда, мяса и рыбы до фруктов, овощей и одежды. Мы опять стали осуществлять поиск экстремума в нелинейной функции, ну, то есть, запоминать наименьшую цену. От клубники и черешни пришлось пока отказаться, так как цена на эти ягоды кое-где была даже выше, чем на местном рынке. А что же мы взяли? Мы набрали картошки, помидор, огурцов, купили немного персиков, сливы и зелени. На свой страх и риск решили попробовать копченую колбаску «Мадера» из свиной шеи комбината «Первомайский». В первой же палатке нас чуть не обманули на сотню, но продавщица сама быстро спохватилась и сделала перерасчет. Я тут же получил выговор за невнимательность.

Загрузив дома продукты в холодильник, мы в самом начале девятого рванули на пляж. Море было просто изумительным. Просто конфэтка какая-то. Мы сорвали с себя одежды и бросились в приятную прохладу. Маленькие рыбки иногда выпрыгивали перед нами из воды, желая взглянуть на двуногих дельфинов. Особо любопытных рыбок хватали чайки себе на завтрак. Даже воздух был сегодня прозрачнее. На севере далеко просматривался берег Керченского полуострова. На юге дымка над Феодосией тоже частично рассеялась, и были видны даже отдельные здания. На морском горизонте стояли на рейде сторожевые корабли Черноморского флота.

Вместе снами на пляже появился и Фунтик. Малыш сначала капризничал, затем родители унесли его под навес, где он на карачках с удовольствием двигался в такт звучащей из павильона музыке. Сегодня на ближайшем к нам спасательном круге виднелась четкая жирная надпись «Бросай утопающему». Калуги сегодня не было, как и Наташи тоже. Пивные барышни в широкополых шляпах расположились со своими стаканами метрах в семи от нас. Мы решили мужественно выдержать их неуемное ржание.

Где-то в половине десятого появилась бригада в виде тетки-смотрительницы, двух мужиков, чистящих заход в море от камней, и юноши с тачкой, отвозящего камни за песок на траву. Я сначала обрадовался, но потом увидел, что они расчистили только одну узкую полоску напротив павильона. Мы же были немного с краю и заходили в море в другом месте. «Ну и ладно, – обиделся я, – мы уже и тут наловчились!»

Фунтика понесли окупывать в воду. Сначала он повизгивал и судорожно дышал, но потом попривык и заулыбался. На поверку он оказался мальчиком. В конце концов, Фунтик радостно заурчал и хлопал ладошкой по воде.

Жену солнышко все еще пощипывало, я вот меня уже нет. «Наверно кожа уже давно отмерла и собирается слезать, – пессимистически настраивал себя я, – что ж, не одно путешествие на юг без этого не обходились, так что придется смириться и на этот раз».

В половину одиннадцатого я предложил попробовать местного безалкогольного «мохито». Мы взяли один стакан «классического» и сидя на солнце, обжигали свои десны ледяной лаймовой жидкостью.

К одиннадцати море раскапризничалось как маленький ребенок, желающий поспать.

«Баю-бай» – укачивало нас на волнах.

«Баю-бай», – проговаривал Фунтик-старший, укачивая свое несметное сокровище на руках и шлепая по линии прибоя.

К полудню ветер усилился, и море заблистало барашками на верхушках волн. Фунтик-старший, ныряя с маской на наших глазах выудил витиеватую ракушку размером с кулак. Барышни взяли по третьему пиву, совершили круговорот пива в море и уселись курить. Я устал от запахов проносимой горластыми проходимцами пищи и сглотнул. Этот жест был воспринят женой как сигнал к отходу домой.

В комнате у нас было прибрано, постельное белье и полотенце сменены, мусор выброшен. На балконе, как мы и просили домработницу Олю, было вымыто. Ну как вымыто. Какашки голубиные все равно надо не мыть, а отскребать. Причем болгаркой. Да, паутин стало меньше. Но я знал, что это лишь до завтра. Все равно пить вино и есть фрукты на таком балконе мы не будем. Мы давно уже смирились.

Жена вымылась, легла на свежую постель и закрыла глаза. «Представляешь, меня как будто до сих пор качает на волнах», – сонно проговорила она. Я напялил панаму и отправился за питьевой водой на главную улицу села.

Солнце пекло невообразимо. Однако людей в селе меньше не стало. Очередьв столовке «Мой вкус» выпирала из здания на палящее солнце. Это вам не средиземноморская сиеста. Тут вовсю кипит «купи-продай». На обратном пути я заказал выбранную нами на днях автобусно-пешеходную экскурсию, но так как наши сбережения мне не доверяют, то мне выписали квитанцию в долг.

Жена встретила меня с бокалом киндзмараули и грудой начищенной картошки. Я принял душ и к огорчению заметил, что вода не утекает. Мы собрали продукты и спустились на кухню с твердым решением приготовить обед и попросить вантуз. В обеденной зоне мы встретили Стеллу и рассказали ей о нашей душевой и душевной проблеме. Она тут же отправила в нашу комнату Валеру, а сама принялась рассказывать нам, как ей однажды не заплатили за ночлег, а в другой раз сломали пластмассовый поддон в душе. Именно поэтому сейчас все поддоны заменены на плитку. А еще рассказала о семейной паре, которая пила 28 часов в сутки, курила прямо в комнате и на кухне, оставляя бычки в чистых стаканах и тарелках. И мужик чуть не спалил кухню, включив все восемь конфорок. И еще о том, как недобросовестные жильцы и соседи конкуренты оставляют поганые комментарии у них на сайте. Короче, глаза у нас округлялись, округлялись и округлялись, пока не стали, наверно, размером с тарелку. Нас спас Валера, который произнес: «Все нормально, работает. Там было все как обычно: песок, ракушки, волосы и скрепляющая это все мыльная пена».

Я нахреначил вкуснейший, по словам жены, салат, а она пожарила охренительно обалденную, по моим словам, картоху. Стелла достала нам заказанного саперави, которое смаковала жена, а я попробовал местную чачу. Попробовал я всего пару рюмок и понял, что был толстым болваном, лопая пиво. Надо было сразу брать чачу. Вот это вещь! Самое интересное, что я пробовал чачу на Кавказе, но та отдавала самогонкой, и пить ее мне было неприятно. А эта… Чистейшая, с тончайшим виноградным послевкусием… «Надо сравнить ее еще и по уровню похмелья», – вслух сказал я и покосился на жену.

После обеда с долговой квитанцией я снова под палящим солнцем отправился платить за экскурсию. Домой жене я принес листок, где вместо «долг 2000» красовалось «Оплачено».

Лежа на кровати, жена сказала, что ее тело так и покалывает – наверно это COVID выходит? По ее мнению, она стала лучше слышать запахи. Я, кстати, заметил после ее слов, что огурцы сегодня в салате ел как огурцы, а не как безвкусный авокадо, как это было ранее. «Вот это я молодец, я давно говорила, что надо съездить на море. Может здесь все и вылечим!» – победоносно заявила жена. Я не стал с ней спорить, вера иногда помогает. Я лишь, как предполагает этикет, утвердительно кивнул.

Жена вскоре отдалась морфею. В смысле, уснула. Так как тело у жены все кололо и щипало, то любовью мы сегодня не занимались. Я почитал книжку, полистал каналы и остановился на радио программе Вести ФМ «От трех до пяти». Я мысленно, а иногда и нет, поднимал рюмку с чачей за каждую умную мысль диктора, ругающего, на чем свет стоит, сложившуюся ситуацию в стране и мире. «Ругать – это мы умеем – думал я, – нам это даже нравится. Мы же все считаем себя умными, знаем, что и как изменить к лучшему, спорим на всех каналах об этом, но ни хрена не делаем!» Запив очередную рюмку промышленным напитком, я стал ждать пробуждения жены для похода в столовку поужинать. Ожидание обернулось тем, что я и сам сладко задремал.

Мы были разбужены в шесть вечера массовым обзвоном по поводу: «Мы знаем, кто звонил». Видимо, кто-то звонил, а мы не знали. А эти знали и не могли больше утаивать. Затолкать бы все эти навязчивые службы в одно место… Я тут же сообщил еще сонной жене последние новости:

– В Крым после ливней приходит жара, которая простоит до конца недели, в Москве предотвратили теракт, в Питере из-за жары засохли газоны, в Симферополе строят новый дом художника, а в Береговом голодают люди…

Жена все поняла и тут же добавила:

– Срочное сообщение у улицы Грина, 38А из номера 10. Найден оголодавший человек в возрасте от 45 до 50 лет. Пока в сознании.

Правда решительные действия после этой фразы так и не были предприняты. Жена, оказывается, потеряла чувство времени и с ужасом восприняла информацию о том, что уже скоро семь вечера. Она до сих пор вся горела кожей и не испытывала по ее словам никакого чувства голода.

Я спустился вниз, поздоровался с мурманчанами, которые ужинали всей семьей в своем углу, и разогрел в микроволновке позавчерашнюю тарелку с остатками спагетти и сосиской. Дома приправил блюдо нарезкой из овощей и тихонько запивал все это чачей. В какой-то момент мне захотелось больше узнать об этом напитке, но телефон жены объявил, что интернета у нас нет. «Этот полуостров не устает меня удивлять, – охреневал я, – сначала электричества, потом воды, теперь интернета. Что завтра не будет? Воздуха или моря?»

Так как смелость и решительность под действием некоторых напитков возымеет верх над осторожностью и воспитанностью, я пошел вниз к Валере выяснить «причину остановки» интернета. После второго и уже не столь решительного стука появился хозяин и объявил, что так бывает, что зимой инет просто летает, а вот летом тормозит. «Знали бы вы, ребята, как прекрасен интернет, когда вас тут нет» – тут же мысленно перефразировал я высказывание Стеллы.

Зная, что весь год, особенно зиму, наши хозяева живут именно за счет отдыхающих, я все же настоял на перезагрузке роутера, который Валера нехотя, но осуществил. Инет тут же появился, и я стал слушать жену по информации о нашем напитке. Оказывается, чача – грузинский напиток из всего пары сортов винограда. 70-80 градусов двухстадной перегонки разбавляют водой не выше 45 – это плавающий стандарт 2011 года. Жене надоело читать про мою чачу, и она переключилась на контакты с родственниками:

– Мишка написал, что ему уже выдали стипендию!

Мы обрадовались и я выпил.

– Тетя Валя написала, что у нас в саду не так уж все плохо. Собрала шесть кабачков, но так как не смогла открыть домик, оставила их в туалете. Собрала огурцов и закатает нам банку.

После переписки в WhatsApp-е жена вышла на балкон и почему-то начала сетовать на обилие птиц в Крыму, говоря, что на Кавказе их в разы меньше. Далее ей стали интересны одиночные домики, стоявшие далеко и одиноко в выжженной степи. Я лишь угрюмо качнул головой и включил сериал. Жена, вмешиваясь в сюжет серий, вела с балкона свой репортаж, о том, как низко летел и приземлился самолет, о том, как местные отдыхающие стучат в дверь хозяев для покупки вина для проведения незабываемого вечера. Почти за каждое сообщение я пил булькающую жидкость, постепенно отдаляющую меня от проблем человечества.

Вскоре я почувствовал, что теряю нить содержания серий и на рекламе вырубил телик.

Сутки № 10

Проснулся я от громкого и продолжительного лая. Было уже светло, но так как будильник еще не звонил, то времени было до пяти утра. Голова особо не болела, как обещал мурманчанин-старший, но общее состояние было мутным. Собака не унималась и лаяла она как-то резко и гулко. Я повернулся на другой бок и забылся. Вскоре зазвонивший было будильник вырвал меня из сновидений, но я быстро его успокоил. При этом смахнул очки с тумбочки на пол.

Ближе к шести поднялась жена и, видя мою опухшую морду, сама пошла готовить завтрак. Чуть позже я спустился и принес кофе. Жена приготовила тушеный кабачок с помидорами, залив все это яйцами с перцем. Огурец служил подгарнировкой. Сегодня ели без хлеба.

На пляже уже загорала хохлушка Наташа с дочкой. Море дышало мерно с частотой 0,2 Герца. Дул легкий ветерок. Небо было абсолютно чистым. На морском горизонте виднелся огромный корабль, назначение которого я не возьмусь определить. Мы искупались и стали запекаться.

Приблизительно через полчаса прибыли два товарища из Калуги. Пузатый сердцеед посматривал на Наташу. Та не подавала вида. Калуга надел маску и пошел изведывать дно. Спустя еще полчаса природа взяла свое, и между мужским и женским полом завязался непринужденный (хотя может и по принуждению) разговор. Кстати, Наташа очень быстро позвала дочь купаться в море. Калуга уныло смотрел им вслед.

Вдруг низко над пляжем в сторону Керчи пролетел вертолет. «Так, корабли, вертолеты – опять, наверно какая-нибудь натовская провокация» – подумывал я, держа в руке пластиковый стакан светлого.

Как по часам в половине десятого притопали пивные барышни и расположились на этот раз уже в пяти метрах от нас. Сегодня почти не ржали, но к их языкам можно было приладить небольшую электростанцию. Тут же вдоль берега очень низко над водой, словно что-то высматривая, пролетел еще один вертолет. Малышня была в восторге. Взрослые снимали стальную стрекозу на телефоны. Мы с женой гадали сканворды.

После очередного заплыва я нашел в воде у берега кусок алюминиевой проволоки, точно как в детстве, когда нужно было просто выйти из дома, чтобы подобрать кусок цветмета.

Вертолеты кружили еще пару раз. «Как минимум, учения» – подумал я и очень сильно захотел в туалет. Обдристав местную синюю биокабинку за 20 рублей, сходил подмыться в море.

– Эта жижа у тебя с чачи! – прокомментировала жена.

Я не стал ее разубеждать и закивал в сторону дома.

При выходе с пляжа у трассы мы наткнулись на двух курящих мужчин родом близко к экватору в разрезанных на полоски белых юбках-шортах. У них была настолько черная кожа, что мне захотелось ее потрогать.

– Привет, морковки! – с акцентом выговорил один.

Я так понял, он намекал на цвет нашего загара. Не желая вызвать международный конфликт с неизвестной мне страной, я улыбнулся и приветственно поднял руку (вдруг они только говорят по-русски, а обратно не понимают).

– Домой собрались? – спросил второй.

– Да, – уже вступил я.

– Ну, хорошо, вечером увидимся, – сказал первый, и темные фигуры почему-то рассмеялись.

Сегодня в недостроенном доме по нашему маршруту работала бригада, дребезжа перфораторами. Жена сварила суп из пакета. На второе – гречку с консервой из мяса кур. Я настрогал салат. После обеда мы почитали свои книжки, немного подремали, съели по персику, посмотрели ужасающие новости (у нас лет тридцать все новости – только ужасающие) о наводнениях, пожарах и болезнях и отправились в центр за шашлыками.

Сначала мы сфотографировались на фоне уже увядающих роз и небольшой инсталляции в виде «Я сердечко Крым». Пока жена выбирала себе в косметическом бутике увлажняющее масло, я почувствовал себя неважно, хотя и пытался стоять в тени. «Вот – думал я, – наверно, заразился дельта-штаммом коронавируса, который втрое опаснее. А уж если я обычный вирус перенес чуть не сдохнув, то… Надо же, меня похоронят в Крыму!..» От этих мыслей становилось еще хуже. Потом мы купили пару пучков лаванды на заказ тете Лене. В продуктовом взяли сосисок, яиц, воды и лепешку.

– Слушай, ты хочешь шашлыков или пойдем в столовку? – спросила вдруг жена.

– Но ведь мы хотели сходить к Армену!

– Ну а ты чего хочешь?

Все же понятно, просто жена расхотела шашлык и делает так, чтобы я стал виновником несостоявшейся реализации планов.

– Я за столовку, – виновато отозвался я.

Жена обрадовалась, что не надо переться дальше по солнцу с сумками, и мы повернули назад. Супов сегодня не брали. Я взял фаршированный перец, а жена котлету по-киевски. На гарнир у обоих пюре и пара кусочков хлеба. Я еще взял каркаде. Жена сказала, что попьет воды из бутылки, но в итоге поделила со мной вкусный прохладный напиток. Под конец трапезы меня что-то совсем замутило, и мы поспешили домой.

В номере я тут же показал унитазу свой нетвердый стул.

– Нет, это все-таки у тебя из-за жары и сгоревшей кожи, – подвела итог жена, – нечего было на пляже плавки подгибать, вон вся поясница сгорела!

То, что она сгорела, я и так чувствовал. Но почему это все отражается на кишечнике – не понимал.

Весь вечер я пил чай, уткнувшись в телевизор. Жена читала, переписывалась с родственниками в контакте и думала о чем-то своем.

Сутки № 11

Заработал будильник. Я выключил его и услышал знакомый лай. «Эта зараза будет теперь так каждое утро гавкать?» – спросил я себя и выглянул на балкон. Посреди скошенной для финала Евро лужайки стояло черное существо с кривыми лапами и длинными ушами. В этом все сходство с таксой и заканчивалось. Псина была раза в полтора выше только что названной породы. Я, в общем-то, в породах не разбираюсь, да и в целом собак не люблю. Я могу давать названия. Этот пес удостоился «недоброго черного утра». Он поднимал голову вверх и гулко гавкал на облака. Только потом, прислушавшись, я смог различить далекий ответный лай с окраин села.

Несмотря на утренний лай, настроение было хорошее, меня уже не мутило. В душе я даже запел какую-то песенку. Потом взял продукты и спустился вниз. Москвичка в холле гладила белье. В обеденном зале царил бардак. Стулья находились в хаотичной расстановке, на нашем столике была оставлена початая пачка рыбных чипсов, пол и столы были в крошках. На самой кухне все плиту были в чем-то жирном. Ложки и вилки опять сушились вперемешку, а из стопки красивых тарелок под второе осталась всего одна.

Я поставил чайник кипятиться и яйца вариться, удалил кожицу с сосисок. Жена пожарила яичницу и накромсала небольшой салатик. Пришла мурманчанка поприветствовала нас, села за свой столик и задумалась в телефоне.

Мы позавтракали, поднялись к себе и начали готовиться в дорогу. В дорогу? Какую дорогу?? Да дело в том, что именно сегодня у нас экскурсия в Судак и Новый Свет. Вот мы и собирали немного перекусить, лекарства и прочие нужности.

Чуть мы отошли от дома, у других соседей выбежала из кустов на дорожку бело-рыжая болонка с перехваченной вверху косичкой и давай на нас лаять. «Да что за день такой собачий?!». Я, как большой дядя, умильно улыбнулся и хотел было пройти мимо или через маленькую собачку, но она решительно не сходила с места, оскалилась и даже нацелилась цапнуть меня за сандалю. Оторопев от такой неприступности, мы сошли с тропинку и обогнули воинственный лай по дороге. Нас так же с почестями проводили, что я еще некоторое время нет-нет да оглядывался назад.

На месте сбора, которое было у неработающего фонтана напротив популярной столовой «Мой вкус», были уже какие-то люди. Я пожелал им доброго утра и спросил, на экскурсию ли они. В ответ мне ничего не пожелали и встретили меня взглядом под названием «Ты идиот?!»

Вскоре подъехал микроавтобус черного цвета типа «Мерседес». К нему сразу потянулся народ. Я тоже подошел и спросил:

– Это Судак – Новый Свет?

– А у нас все, мест больше нет, – заявил шофер и захлопнул дверь.

«Может, будет еще автобус» – надеялся я.

Через пять минут приехала женщина на белом мерсе и крикнула «Новый Свет!». На этот раз я был наготове. Она проверила наши с женой фамилии и указала на маршрутку, которая давно уже стояла, прячась за кустами и греясь на поднимающемся солнце.

Мы сели. Четыре места остались свободными. Выехали за Береговое и остановились около заправки. Мы так поняли, что сейчас доберем на пустые места. Ждали, ждали. Ждали, ждали. Потом шофер вышел из машины и начал кому-то названивать, крича, что «Их нет!»

Прошло еще несколько томительных минут, в салоне стало душно. Люди начали возмущаться и кричать шоферу, что «хватит ждать, поехали на фиг!». Шофер включил глухого и отошел от машины подальше, крича что-то в телефон и размахивая руками.

По контингенту я понял, что с нами нет экскурсовода, и решил, что ждем именно его, иначе какая поездка? Тихонько огляделся. Какая-то баба за остановкой выковыривала из земли камни и складывала их себе в багажник.

– На хрена, как ты думаешь? – спросил я жену.

– Может для дизайна у себя в саду?

В итоге мы прождали более получаса. Я уже подумал, что уж если мы дождемся кого-то, то их точно разорвут, но развязка оказалась совсем неожиданной. Оказалось, что шофер сам перепутал место встречи и нас самих уже полчаса ждали люди в полукилометре от нашего места. Шофера, конечно, не разорвали, но одна дамочка облила его словесным говнецом приличной густоты.

Уже в центре Феодосии мы подхватили еще одну девушку – она тут же включила микрофон и представилась экскурсоводом Юлей.

Почти сразу после выезда из Феодосии мы въехали в село Насыпное, повернули направо и проехали мимо храма в честь иконы Пресвятой Богородицы. Коричневые буренки вразнобой паслись на выжженных солнцем лугах. Далее наш путь лежал через виноградники, расположившиеся стройными рядами по обе стороны от дороги. Экскурсовод рассказывала нам о том, как садят виноград, как ухаживают за ним, как влага негативно сказывается на качестве вина, как обрезают лозу, как ягоды наливаются и накапливают в себе сахар и необходимые элементы и как их потом бережно собирают.

Я сглотнул.

– Хочешь попить? – спросила жена, протягивая мне воду, и внимательно посмотрела на меня.

– Все ясно! – ответила она сама себе, – Похоже, водой здесь не поможешь.

А экскурсовод ушла в историю и ведала о виноделиях и винных погребах князя Льва Голицына, процитировав одно из его изречений: «Жизнь слишком коротка, чтобы пить дешевое вино».

Я сглотнул второй раз. Жена уже ничего не спрашивала.

Местность потихоньку из равнинной переходила в горную. Напротив села Южный мы увидели небольшое круглое озеро. «Это пресное озеро летом обычно пересыхает и, несмотря на то, что оно пресное, на его месте остается белый соляной налет – чаша из соли», – поведала нам Юлия, – «однако вот нынче из-за дождиков оно пока не высохло».

Затем мы проехали курортный поселок Коктебель, и наш путеводитель поведал о том, что здесь выращиваются более 2000 гектар виноградников. У меня даже закружилась голова, но вскоре я понял, что это дорога стала подниматься в горы. Подъем, видимо был немного неожиданным, и у меня даже заложило уши, чего раньше никогда не происходило.

По левую руку расположился Карадагский природный заповедник, который пока закрыт для посещений. Основной достопримечательностью заповедника является горный массив Кара-Даг – «черная гора» в переводе с тюркского. Он представляет собой остатки потухшего вулкана, действовавшего во времена господства динозавров. Наибольшая высота массива 577 метров – гора Святая. Я с восхищением смотрел на горы, которые казались мне намного выше фактической высоты. На вершинах росли крымская сосна и можжевельник. Дорогу же окружали горные деревья первого пояса – дуб и бук. Юлия сказала, что здесь обитает очень много белок и диких кабанов, но самый крупный хищник – лисица. Медведей здесь нет.

Мы проехали село Щебетовка и остановились на смотровой площадке, населенной двумя ларьками – фруктовым и сувенирным. Пока народ разбежался по ларькам, мы сфоткались на фоне величественных вершин и Скумпии – прикольного пушистого растения. А пока все делали фото, я, как мальчик, тыкал пальчиком в очередную гору и спрашивал нашу проводницу о ее названии.

– Это гора «Носорог», но если присмотреться по другому, можно увидеть орла с расправленными крыльями.

– Ага! – узрел я орла, – А эта?

– Это «Эльтиген».

– А как переводится?

– А никак. Это непереводимое название, оставленное, так же как и, например, «Массандра».

– А вот эта? – указал я на гору, возвышающуюся прямо над нашей дорогой.

– Это «Эчки-Дак» или «козья гора». Она имеет три вершины: «Кара-Оба» – «черная вершина», высота ее уже 670 метров, «Куш-Кая» – «птичья скала», на которой нет растительности и «Кокуш-Кая» – «индюшиная скала».

Я уже потихоньку начал учить тюркский язык: «Даг» – гора, «Оба» – вершина, «Кая» – скала. Меня даже осенило, и я спросил: «Аю» – это медведь? Экскурсовод уважительно посмотрела на меня и утвердительно закивала головой.

«Все эти горы представляют собой биогерм, – продолжала Юлия, когда мы уже крутились по умопомрачительному серпантину, – то есть окаменевшие коралловые рифы. Это значит, что на этом месте когда-то давным-давно было море».

Через некоторое время горы расступились, и показалась мечеть, а чуть дальше – старинная церковь святого Ильи. «Самое время помолится, раз уж доехал досюда» – передернуло меня от воспоминаний о глубоких ущельях рядом с дорогой. Оказывается, мы выехали в село Солнечная долина, в которой работает винный завод под такой же торговой маркой. «Гордость местных виноделов – красное вино «Черный доктор», но оно дорогое, так делается только из местного винограда, которого немного», – сообщила Юлия. Я больше не мог терпеть и наглотался воды.

Затем мы проехали город Судак, об истории которого нам так же поведала экскурсовод, перечисляя в хронологическом порядке народы, населявшие эти места. Через некоторое время, петляя по серпантину, на котором я закрывал глаза, чтобы не видеть пропасти, мы въехали в поселок Новый Свет и остановились на большой стоянке таких же, как наш, микроавтобусов и легковых машин. Нам дали десять минут на «сходить в туалет» и на «передохнуть» под огромной Судакской сосной. Это самое редкое дерево Крыма охранял серо-коричневый кот с яркими зелеными глазами и купированным хвостом, лежащий в тени и пренебрежительно взирая на путников. Здесь наша экскурсия разделилась. Одни пошли дальше смотреть на море и горы с катера, а мы с женой, семья Беловых из пяти человек, мужик с сыном и одна женщина, не связанная ни с кем из нас родственными узами, решили для себя покорить знаменитую тропу Голицына пешком.

Наш маршрут начинался в реликтовой можжевеловой роще, где мы вдыхали насыщенный фитонцидами воздух. Роща входила в состав Государственного ботанического заказника. Тропинку охранял уже черный кот, глядя на пришельцев оливковыми глазами. Деревья никто тут не сажал – они выросли тут сами, самосад, короче. В роще стоял непрерывный волнообразный шум от треска цикад. Стебли у можжевельников такие, словно их долго выжимали. Юлия рассказала, что их корни уходят на 15 метров в глубину, а возраст определяют по высоте дерева и объему ствола. Мы на пару минут остановились у большого можжевельника с гладким от трения ладоней стволом, со скамеечкой и табличкой, информирующей о том, что данному растению всего около 700 лет. Я реально позавидовал. Вдалеке виднелась «Караул-Оба» – сторожевая вершина.

Семья Беловых ушла далеко вперед. Мы пошли их догонять по узкой косе, разделяющей две бухты – голубую и синюю. Под нашими ногами проходил сквозной грот Голицынской тропы, но, к сожалению, частично обрушившийся во время землетрясения. Завершал косу мыс Капчик, в переводе карман или кисет. Здесь на небольшой, но очень красивой территории снимались в советское время такие фильмы как «Спортлото-82», «Пираты XX века» и «Человек амфибия». В голубой бухте расположен «царский пляж». Да, Николай II посещал это место в апреле, но вряд ли купался. Красота его была в величественных скалах, вертикально спускающихся вниз к морю. С мыса на горизонте в дымке просматривалась гора Аю-Даг, за которой уже Ялта. Расстояние на море обманчиво, я думал, что до Медведь-горы километров 5-10, а на самом деле более полусотни (позже посмотрел).

– Сына, ты себя плохо чувствуешь? – спросил папаша своего отпрыска.

– Да не, нормально, – ответил тот, шмыгая носом.

«Нормально! – прошептала мне жена, – Больного ребенка с собой потащил!»

Мы постояли немного, развернулись и взяли правее, к морю, в обход синей бухты. Сейчас мы начинали идти именно по тропе князя Льва Сергеевича Голицына. Тропу эту вырубали вручную прямо в горной породе еще в начале двадцатого века по приказу князя к приезду императора. Сначала тропа шла по восточной стороне мыса Капчик. На этом склоне росли каперсы, лимонник, шафран, стелящийся можжевельник и сосна. На ширине чуть больше метра нам навстречу попадались люди из других экскурсионных маршрутов и просто приехавшие дикарями. Все желали нам крепиться или даже повернуть назад. Жена немного встревожилась и оглянулась на меня. Я пожал плечами. После деревянного мостика через небольшое ущелье, тропа резко пошла вверх на склон горы «Коба-Кая» – пещерная скала. Подниматься по скользким камням стало нелегко. «После дождя тут ни за что не пройти» – решили мы с женой. Иногда на тропе встречались таблички «Осторожно, камнепад» и «За отклонение от маршрута штраф 4000 рублей». Мы передохнули на небольшой смотровой площадке с великолепными видами и продолжили свой подъем.

Экскурсоводша рассказывала, теперь обращаясь практически только к нам с женой. Рядом с нами иногда маячила одинокая и молчаливая тетка. Беловы опять убежали вперед. Сопливый мальчик с папой то появлялись, то исчезали из поля зрения. «Синяя бухта раньше называлась «Разбойничьей». Тут пираты прятали свои корабли и внезапно нападали из-за мыса Капчик на торговые корабли», – говорила нам Юлия. Мы вспомнили вместе о пиратах, об аргонавтах и даже о мифах Древней Греции. Гид рассказала нам немного и своей карьере, короче, у нее сегодня был счастливый день, так как она нашла в нас благодарных и любознательных экскурсантов.

Внизу волны бились об огромные каменные валуны. На валунах стояли черные краснокнижные бакланы.

– Видите вон тот огромный валун? – показала нам Юлия, – Он когда-то был там!

Она указала вверх на огромную, зависшую нам нами скалу. Усталость сразу немного испарилась, и ноги затопали быстрее по каменным лестницам.

– А тут были когда-нибудь несчастные случаи? – поинтересовался я, когда опасное место было позади.

– Да был тут один пьяный. Но он сам упал… Лучше взгляните прямо – вон там между мысом Алчак и крепостным мысом расположился город Судак. А еще дальше увидите мыс Меганом, и если внимательно приглядеться, то можно увидеть на его вершине линии ветряков.

– Точно! – прищурившись, воскликнула жена, – Ветряки!

Вскоре тропа начала спускаться вниз. Резко повернув налево, нашему взору открылась площадка, усеянная людьми. Площадка служила входом в пещеру или «Грот Голицына», как нам пояснила Юлия.

Грот состоял из двух пещер. Внутренняя, в которую мы сразу направились, представляла собой винотеку. В ней было вытесано порядка семидесяти штолен, каждая на полторы сотни бутылок. Умножайте, ребята! Вот это подвальчик. В центре этого богатства раньше висела люстра на 200 свечей. Теперь остался лишь крюк.

Внешняя пещера служила обеденным залом, где гости ели и пили. Справа была вырублена небольшая эстрада для музыкантов. Нам дали 15 минут для осмотра и отдыха. Жена сказы же уселась на деревянной скамейке, установленной во внутреннем гроте. Я ближе осматривал штольни. В темном углу отдыхала непонятно откуда взявшаяся собака.

Вскоре я присоединился к жене, тоже дав своим ступням отдохнуть. Жена достала приготовленные запасы: колбаса в лепешке, зелень, огурцы и помидоры. Мы смачно перекусили и запили обед водой. Рюкзак солидно похудел. По истечении отведенного времени, мы поднялись и подошли к нашему экскурсоводу. Подошли Беловы и «больные». Подождали еще 5 минут. Только после этого увидели нашу тетку, сидящую на камне и спокойно жующую кукурузу. Юля пошла гнать ее вицей, а мы тихонько тронулись вверх.

Когда мы обогнули Коба-Кая, нам открылся вид на зеленую бухту, весь поселок Новый Свет и гору «Сокол», у подножия которой снимался фильм «3+2». Именно после этого выхода фильма на поселок и обратили внимание. И стал он развиваться стремительными темпами. Последнюю информацию мы, конечно, узнали от нашего гида. Далее уже тропа серьезно не меняла свою высоту и идти было легко. Юлия, сказала, что, собственно самой тропе уже конец. «И чего они нас пугали, я думала, будет сложнее, – ворчала жена, – Это они еще по Кавказу не хаживали!»

Мы вошли в поселок. Нам дали свободное время в количестве полутора часов, показав направления на туалеты, пляж и пообедать. «Наконец-то, жрать!» – взвыли Беловы. Мы решили сначала искупнуться, так как уже значительно нагрелись. Спустились на пляж. Народищу! Переоделись и подошли к воде. Боже ты мой, девочки, мальчики, это кошмар! Даже у лягушек в болоте чище. Сам еще пляж – ничего – песок и камни. Именно камни – не галька. Вода метра на три от берега заполнена травой, водорослями, песком и дохлыми медузами – поистине зеленая бухта!

Жена брезгливо только немного ополоснула тело, но входить в воду не стала. А я зря, что ли, переодевался, да и еще и очередь ждал. Заткнув мысленно в себе все отверстия, поплыл. Оказалось, что и дальше море почти не становилось чище. Окунувшись, я вылез и, с недоумением оглядел с удовольствием купающийся народ. «И они ведь тут каждый день» – поморщился я.

Потом мы пошли по направлению «поесть». Встретили девушку и спросили куда идти. Она указала два направления: «Нормально» и «Подешевле». Мы, естественно, выбрали не первое. На втором этаже здания располагалась местная столовка, занимающаяся в основном, по видимости, обслуживанием экскурсионных групп. Я взял борщ и плов с соусом, жена – куриный суп и из этой же птицы тефтель с рожками. Запили мы все это стаканом компота и остатками взятой с собой воды. Под конец трапезы нам по ногам хвостом прошелся кот пепельного цвета и уселся рядом со столом. Пока я относил грязные подносы, жена причесывала волосы, а кот чесал себе морду задней лапой. Напротив столовки находилось кафе с вырезанным из дерева вместо названия примером: «Водка + Пиво = Диво!» Я вспомнил свои студенческие времена и поморщился.

Свободное время подходило к концу. Мы купили холодной водички и заглянули в фирменный магазин от одноименного завода «Новый свет». Элитное шампанское оказалось нам не по карману. Даже не по рюкзаку. Зато в магазине было очень прохладно, и мы какое-то время покрутились у кондиционера. Папаша больного сына прикупил вина – похоже, это и была его основная цель экскурсии. Жену опять потянуло на косметику, а я жег свои нижние полушария на раскаленной деревянной скамейке и пил воду.

С горем пополам мы дождались семьи Беловых, взрослая часть которой догоняла нас со стаканами пива. Мы сделали пару фоток, даже запечатлели одинокую тетку на ее же телефон. Затем сели в автобус и снова закружили по горным серпантинам обратно в Судак. Это вообще единственная дорога, по которой можно попасть в Новый Свет. В какой-то момент навстречу нам пролетела спасательная машина МЧС, а затем и реанимационная. «Наверняка кто-то на серпантине засмотрелся на здешние красоты».

В Судаке нас высадили неподалеку от самой хорошо сохранившейся крепости из всех Генуэзских. Мы купили билеты, и стали ждать начала экскурсии во внешнем дворике крепости, обнесенным стеной с бойницами. У подножия стены в ее тени лежал охранник с черным хвостом и такого же цвета телом. Беловы тоже взяли билеты с экскурсией, но куда-то исчезли.

Местный крепостной гид подробно рассказал нам о каждой из шести башен с красивой геральдикой вдоль северной стены крепости, имеющих незапоминающиеся итальянские названия, о двух хранилищах воды и пушках. Показал, что отреставрировано, а какой кладке уже более семи веков. Закончил он свое повествование у храма-мечети, единственного строения, который не разрушался при переходе из рук в руки, а только принимал разную веру. Проговоря свои 40 минут, экскурсовод сообщил, что у нас есть свободное время, чтобы самим исследовать замок консула и еще около десяти башен, стоящих высоко на крутом берегу моря. Вдруг появилась Белова и спросила у гида: «А, правда, этот храм не разрушали?..»

Мы с женой пошли подниматься. Посмотрели со смотровой площадки на Судакские пляжи с высоты птичьего полета. Поднялись еще выше к домику консула. Пока жена фотографировала какую-то семейку туристов, я выглянул в бойницу. Ветер тут же сорвал у меня с головы панаму. Хорошо, что дул с моря – иначе прощай. В башне консула был бесплатный музей местных раскопок со старинной посудой, украшениями, остатками стрел и кольчуг. После музея мы продолжили подъем. Горы немного сравнялись с нами и уже не смотрели сверху. А вот вниз смотреть было уже страшновато. Мы осмотрели еще пару-тройку башен, рядом с которыми имелись фонари подсветки и таблички, предупреждающие о том, что по древним стенам лучше не ходить. «Не очень и хотелось» – у меня и так захватывало дух, и тряслись ноги. На такой высоте все земные проблемы тебе кажутся незначительными. Ты как будто возвышаешься над ними в прямом и переносном смысле. И голову начинают занимать какие-то глобальные мысли. Я даже, думаю, начал понимать, откуда мудрость у монахов…

Мы не стали осматривать все башни и спустились по крутым тропинкам, по которым после дождя можно было только съезжать на пятой точке. По сути, мы шли по каменистым руслам пока сухих горных ручьев. Мы присели на скамейку в тени деревьев со светлым стволом как у осины. Жена высказала мнение, что это какой-то род акаций. Явному простофиле по вопросам южной природы осталось только пожать плечами и попросить помидору. Тут же мимо промелькнули сопливый паренек со своим отцом. Мы почти доели бутерброды с копченой колбасой, скушали все овощи и опять выпили всю воду.

Сразу по выходу из крепости, утомленные жаждой, мы купили втридорога (именно в три!) маленькую бутылочку воды, содержимое которой практически мгновенно испарилось. По дороге к автобусу нас окликнули ребята из нашей группы и указали на магазинчик с дешевой водой. Вы снова купили леденящей воды из холодильника и, претерпевая зубную боль, глотали живительную влагу. Дети жадно лизали мороженое. Взрослые курили. Вскоре все собрались, и мы поехали домой. Беловы, проехав полкилометра, вышли в Судаке у винного магазина. «На такси сами доберемся!» – успокоили они экскурсовода.

Возвращались мы в Феодосию по другой дороге: через Лесное, Переваловку и Старый Крым – город, давший название всему полуострову. Далее через село Первомайское, колбасу производства которого мы ели сегодня целый день, снова вернулись в Насыпное. Юлия рассказывала нам об известных людях, живших и посещавших эти прекрасные края. Рассказала о владельце завода «Новый Свет», долголетие которого он сам объяснял употреблением каждый день бокала сухого красного вина. В какой-то момент прозвучала команда «Маски!», и мы напялили на лицо голубые повязки. Какая-то женщина замешкалась и пригнулась. После того как мимо нас проехала полицейская машина, маски снова были сняты.

В Береговом мы купили по чебуреку, приняли душ и, прокручивая в голове экскурсию, запивали выпечку красным вином. Wi-Fi опять заглючил, и я пошел разбираться. На этот раз хозяев дома не было. Москвичи жарили овощи на мангале. Я попробовал перезагрузить роутер (теперь я знал, где он находится), но это не помогло. В конце концов, жена перегрузила свой дохлый телефон и связь восстановилась.

Супруга после поездки сразу загорелась новыми экскурсиями, Бахчисарай ей подавай, да Керчь. Или водопад Джур-Джур, да дегустацию в Массандре… Я решительно молчал, не соглашаясь ни на одну из них. В итоге, жена затихла и посвятила вечер общению с родными в социальных сетях. Я смотрел новости. Вскоре телефон жены опять отказался связываться с внешним миром, и она повернулась на бок. Я же посмотрел пару серий «Следа» и тоже завалился спать.

Сутки № 12

Собака не лаяла. Будильник не сработал. Забыл вчера его поставить. Но проспал всего на пятнадцать минут. Жена затушила на завтрак кабачок с помидорами и сосисками в яичной заливке. Я налил кофе, которое сегодня жене почему-то показалось не сладким. «Зажралась уже» – решил я. Маленькая сковородка на кухне стояла с отломанной ручкой. Это значит, что на весь гостевой дом на данный момент оставалась всего одна сковорода. «И эта долго не протерпит» – оптимистично позлорадствовал я.

Море было настолько спокойным и прозрачным, что на глубине в человеческий рост толща воды не чувствовалась совсем. Прям Гоа! «Просто красота неземная», – восхищалась жена. Я устроил жене фотосессию на обложку модного журнала, и мы пошли купаться. От такой красоты я заплыл чуть дальше обычного и наткнулся рукой на медузу. Красота в моих глазах мгновенно померкла.

Наташа учила дочку плавать кролем. Седая бабка с палками от лыж остановилась недалеко от нас, подняла камушек, швырнула его в море и дальше потопала своей скандинавской походкой. Пожилая пара пришла с собакой и долго умилялась, как псина, фыркая, мочилась в прибой.

В начале девятого Калужская братия зычно поздоровалась с продавцами павильона, надела маски и направилась к Наташе. Из-за горизонта приплыл седой мужик на SUP-е (Stand Up Paddle) – доске для гребли стоя. Ее настоящее название я выспросил у него самого. Калуга поплавала, дернула пива и с удовольствием шутила уже с любым женским полом. Женский пол хихикал и что-то обдумывал…

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-абалденные самосы! – орал как резаный мужик с двумя ванночками. Мы решили попробовать одну не сладкую, а с овощами.

– Все очищено от кармы, – обещал мужик, – никакого холестерина!

Я слышал, что чистят карму, но чтобы и саму карму удаляли – не слыхал. В тончайшее тесто был завернут салат из перца, помидор и сыра, сдобренный зеленью, специями и растительным маслом. Мы попробовали и решили, что этот самос не стоит двух сотен, и брать его больше не будем. Жена, отдав мне половину этого экзотического пирога, тут же смякала домашний пончик. Паренек в очках тщательно собирал с берега водоросли, окурки, стекляшки и прочий мусор.

Мы еще не раз взвизгивали от неприятного соприкосновения с большими желеобразными существами, которых сегодня было немало. После одиннадцати численность медуз увеличилась, и они уж очень близко подплыли к берегу, так что мы, обсохнув, покинули пляж.

В центре купили разливной воды, маленьких пельмешек, яиц, две помидоры, банку сметаны и пару ручек. Так же хотели было выбрать в ларьке хорошие дешевые ягоды черешни, но, продавец, типа нас не услышав, захватил пакетом все подряд. Мясо в магазине жене не понравилось на вид, и брать мы его не стали.

Пока я стоял в душе, выключили свет. Что-то меня эти неудобства в номерах с удобствами начинают подбешивать. Насосы отключились, и вода на наш третий этаж уже не доходила. На кухне она еле-еле канючила из кранов. Стелла зашла на кухню и сказала, что она сегодня злая. Чтобы разговор продолжился, мы спросили ее, в чем дело. Она сказала, что кто-то оставил чайник на плите, который «парит тут вовсю, ребята». Пластмассовая ручка на крышке чайника оплавилась. Хорошо, что Света заметила. Кто такая Света я не знал, но мы покачали сочувственно головами, сказали, что это не мы, купили у нее пива и предложили ее угостить. Стелла отказалась, так как была уже не злая.

Несмотря на чириканье воды в кранах, мы сварили пельменей, сделали салат из помидор с зеленью и сметаной и запивали все это пивом. Недалеко от нас сидели две молодухи, показывали друг другу свои телефоны и ржали. Это были заезжающие на место москвичей, которые в свою очередь, как оказалось, перепутали день отъезда и сейчас спешно собирали свое барахло в сумки. Я гневно взглянул на веселух, мешавших нашей размеренной трапезе. Они хихикнули еще раз и удалились. Потом мы вымыли и унесли в номер черешню. В номере залегли читать. Благо для чтения в светлое время суток электричество было не нужно.

Я прочитал рассказ, погадал судоку, доел холодные пельмени и предложил жене снова сходить на пляж. Жена, лопая черешню, некоторое время обдумывала мое предложение, потом утвердительно кивнула головой. Когда мы выходили, подъехала еще одна семья на собственном автомобиле из 29-го региона. Пока мы шли до пляжа, я задумался, как же мы с женой по-разному встречаем людей. Я взглянул только на женщину, отметив, что она светлая и вся в веснушках. Жена же посмотрела на нее, потом на мужика и окинула взглядом обоих детей. Я даже сейчас не могу на все сто утверждать, разного ли дети пола. Думаю, что жена за мимолетную встречу в дверях сумела четко определить их возраст.

На пляже мы расположились почти на нашем месте рядом с женщиной армянской наружности, которая была уже сегодня рано утром. Над морем висела почти ровная четвертинка луны. Мы искупались всего пару раз, так как во втором заплыве я все-таки лягнул одну медузу.

Позже лежали, гадали свои кроссворды, никого как обычно не трогали, как вдруг недалеко раздалась африканская песенка. Я повернул голову. Наши недавние знакомые с антрацитовой кожей и тамтамами шли и пели: «Мамана-ба-дей, а-и-я». Оказывается, они одевали на отдыхающих африканские одежды и украшения, вставали рядом в разных позах и за определенную плату делали фото под названием «Мы на папуасских островах». Одну девчонку даже привязали к шесту как дичь для готовки. «Чубаб, чубаб цу, мана» – слушалось их нарастающее пение. Жена очень не хотела участвовать в подобном мероприятии и сделала вид, что спит. Когда они проходили мимо нас, один из обряженных папуасов громко стукнул в барабан и запел: «Тумба, тумба, е-е». Но жена на уловку не подалась и продолжала делать вид.

Мы искупались еще раз. Солнце уже потихоньку садилось, и тень от павильона заползла на наши полотенца. Жена никак не хотела уходить:

– Как хорошо-то, блин! – говорила она, не отрываясь от сканвордов, – Дыши, давай!

– Я пить хочу!

– Сходи, купи!

– Денег жалко…

– Тогда потерпишь, не маленький!

– На тебе уже и солнца нет.

– Ну и что, все равно хорошо!

Я понял, что ей больше нравится пустынный пляж, с которого уже почти все ушли. Но, с другой стороны, мне приятно было чувствовать себя «не маленьким» и я терпел.

Наконец, поднялись и мы. По дороге обогнали пару семей, где самыми веселыми членами были взрослые, накачанные алкогольными напитками. Дети только с удивлением наблюдали за их выходками. Одна тетка громко и по-сумасшедшему хохотала, в перерывах крича «Топор!». Видимо и, правда, смешное слово. Мы ускорили шаг.

У дома мы заметили, что болотная лужа, не меняющаяся несколько дней, сегодня уменьшилась в размерах и на ее окраинах земля была изрезана такырами.

В номере мы выпили пива с плавленым сырком. Я смотрел «Большие Вести», жена, не доверяя средствам массовой информации, тихонько засыпала. В какой-то момент прямоугольный ящик сообщил, что пропал телевизионный сигнал. Я даже не удивился. Больше даже ждал чего-то такого, повернулся на бок и уснул.

Сутки № 13

Проснулся я в половине первого от того, что болело горло, и кто-то горланил через москитную дверь балкона. «Меньше надо было пить пива из холодильника» – подумал я про горло и прыснул его ингалиптом. Потом сходил в туалет и выглянул на балкон. В соседнем гостевом доме, на террасе второго этажа сидела компания. По уровню громкости голоса, с которым они общались друг с другом, можно было судить об уровне влитого в них вина. Уровень был высоким. Вскоре, услышав голоса, к ним присоединился «Черное недоброе утро». Так как до утра было еще далеко, я тут же укоротил название до «Черное недоброе». Какой-то особо зычный и, соответственно, самый нетрезвый мужик стал передразнивать пса. «Хав-хав» – сотрясал он ночной воздух.

Я тут же в своих героических мыслях, выскочил набалкон и закричал:

– Эй, вы закон о тишине слышали?!

– Чё?

– Пасть закройте!

Понятно же, что никакие законы не писаны отдыхающим пьяным русским и черным псам, поэтому меня в тех же самых мыслях вскоре после выше обозначенного диалога находят и топят в местном болоте…

Я поежился, и некоторое время еще слушал песню Scorpions «Wind of Change» под совсем нехудожественный свист и караоке максимум в 10 баллов, пока не задремал.

* * *

Организм сам проснулся ровно в пять, потянулся, но вставать сразу отказался. Однако минут через десять мозг сообразил, что если не встать сейчас, то сковородку с утра можно и не дождаться. Мы пришли за пару минут до мурманчанки. Сковороду я уже застолбил, так что ждать и сидеть в телефоне пришлось ей. Я разогрел позавчерашнюю гречку, жена еле отскоблила от сковороды яичницу с сосисками. Плотный завтрак запили кофе. Через полчаса уже выходили на пляж. «Черный недобрый» бегал по дороге с высунутым языком за рыжей псиной и молчал.

На пляже уже купалась вчерашняя армянка с двумя подругами той же национальности. «Армяне отвоевывают Крым» – опасливо огляделся я. Море слегка рябило, волн не выло совсем.

Подплыв к буйкам, я спросил у представительниц первоправославных:

– Вы случайно медуз не видели?

– Наступили на одну огромную, думали, чья-то голова! А еще здесь дельфины плавают, обычно по трое и нападают на женский пол!

Когда мы чуть отплыли от них, жена недвусмысленно покрутила у виска.

Мы словили кайф в прохладной еще воде и легли загорать. Солнце ласкало нас своими лучами. Павильон включил негромкую музыку. Пришла Наташа, приплыл мужик на доске, паренек протирал шезлонги… Начинался очередной безоблачный день.

«Лидинцы», оказывается, была знакома с армянками, судя по разговору, по прошлым годам. Они немного побеседовали на американский манер: раз по пять спросили друг у друга «Как дела», но ответ особо никого не интересовал. Так как армянки ничего не купили и не принесли никакой прибыли, Лидинцы пошла дальше зазывать своих покупателей.

К десяти часам у буйков были замечены огромные медузы с красным пятном посередине, обломав всю прелесть плавания на глубине. Большинство купающихся терлось у берега, словно коровы на водопое. Для детей глубина по колено была красной зоной. Даже с надувным кругом они ложились на ракушки и визжали. Прибыл Фунтик. Барышни, похоже, уехали домой. Какая-то бабка громко заохала, не могла встать с шезлонга. Она села на самом краю скамейки и при попытке опереться и встать, шезлонг приподнимал другой конец, опуская бабку еще ниже. От данного свойства рычага бабку бросило в панику, и она заохала еще громче, хлопая ножками шезлонга по песку. Пока остальные соображали, к чему этот номер, к ней подскочил и помог какой-то мужик. Большой корабль, что три дня крутился на одном месте, отплыл в порт Феодосии. Мы тоскливо покружили еще раз на небольшой глубине и отправились в столовку.

Я взял окрошку на кефире и гуляш с рисом. Жена отоварилась рассольником и печенью с рожками. Оба для третьего выбрали каркаде, но оно сегодня было теплым и не сладким, а кислым. Рассольник тоже кислил и, хотя это можно было допустить по рецептуре, но вот то, что мой гуляш страшно кислил – это было совсем не по правилам. Осталось добавить, что рожки и рис были совсем безвкусные, а хлеб черствым. «Пора заканчивать со столовками» – подумали мы уклончиво.

Короче, из столовой мы вышли сытые, но черт знает чем. Направились было за дешевой черешней, но ларек был закрыт. Тогда жена заскочила в «Сладости Крыма» – на сладенькое, видите ли, ее потянуло. Жена один на один с продавщицей, как она любит, переходила от прилавка к прилавку и спрашивала название, состав и цену. В итоге были накуплены по кубику всяких рахат-лукумов, нуги, халвы и пахлавы. Я держался в стороне. Не то, чтобы сладкое не люблю. С удовольствием бы показал пальчиком на пару сладостей. Но меня жаба душит. Пусть уж жена себя порадует. Я как всегда – в следующей жизни. Пока совершалась торговля, я огляделся. Небольшой бокс где-то на 5-6 квадратов был до отказа завален всяческим товаром от медовых козинаков до подарочных чаев из разнотравья степей Крыма. Кондиционер имелся, но не работал, так как перегрелся от жары. Внутри была такая духота, что я удивлялся, как сладости еще растеклись на пол. «Бедные торгаши – думал я, – ну может не бедные, но несчастные». Я бы через час точно получил здесь обморок. Ладно, мы вдвоем, а если набьется человек пять…

Продавец накидала сладких кубиков в пластмассовый контейнер, и мы вышли из духоты в жару. А что вы хотите – Полдень! Какие же молодцы французы и еще некоторые народности типа греков и испанцев. Они объявляют в жару сиесту на пару часов, и никто в это время не работает. Вот это для людей. А у нас – умри, но продай.

Мы вернулись домой, отдали пакет грязного белья домработнице положить в стиральную машину и приняли душ. Ах, как приятно запивать холодным пивом сочный персик после секса! Жена задремала, я лег читать. Где-то через полчаса в дверь постучали. Я надел шорты и пошел открывать. Оля протягивала мне пакет с постиранным бельем. Я отдал деньги и с проснувшейся женой пошел развешивать белье во двор. Пять веревок были натянуты у забора за углом по правую руку от главного входа. Прищепок не хватало, поэтому мы немного проредили их количество на соседском белье.

Я дочитал книжку и немного подремал. Опять першило горло. Потом мы перекусили колбаской со слабожующейся вчерашней лепешкой. Попили чай. Я попробовал у жены пару кубиков сладостей – не понравилось. Она дала откусить пахлавы – вот это порадовало мои вкусовые сосочки. Я немного посудочил, жена почитала, и мы снова рванули на пляж.

Видели когда-нибудь, как народ безвылазно сидит в воде на дне в метре от берега. Дети так могут играть, но взрослые. Когда мы уходили утром – они уже сели, когда мы пришли вечером – они собрались уходить. Эти две бабки промариновались в соленой воде 6 часов. Просто добавь перца и можно закусывать.

Мерзкие желеобразные существа дежурили у буйков. Я доплыл до него только во втором заплыве. Жена на удивление оказалась смелей. Какая-то семья достала из воды трупик медузы с половину моей головы. Малышня и я подошли поближе посмотреть. Я сплавал один еще раз, но трусливо боялся подплыть к буйку, да еще и в отсутствие осмелевшей жены. Кто-то в маске плавал даже за буйками, видимо, не обращая внимания на стрекательных существ. Как малое дите, я посидел на мелкоте, попробовал половить рыбешек руками и нашел пару красивых ракушек. Короче, тоже мариновался, но недолго.

Вскоре рядом с нами расположилась семья, взрослые особи которой разговаривали исключительно матом. Даже по телефону. Минут через десять сын подошел к маме и заявил:

– Мама, кака!

– Ты че, охренел?! – был ответ мамаши.

Договорив еще пару фраз по телефону и услышав вторичный призыв ребенка, она отвела его за переодевалку на краснокнижные растения. В это время дядя мальчика, держа коленями стакан с пивом, достал из рюкзака самый настоящий дрон и запустил его над пляжем, чем заслужил свою долю внимания. Мы тут же собрались и ушли, некоторое время вдыхая свежую подкормку для растений.

Дома мы сняли пересохшее белье и легли отдыхать. Жена принялась разглядывать меня и завидовать, что я нигде не сгорел, ну разве что кроме носа. У самой же подгорела грудь и живот.

Вечером смотрели телевизор и пили чай. По-прежнему болело горло. Даже появились сопли. Закапал нос. Не спалось – плохой признак. Соседи сегодня не кричали, но разговор их был слышен хорошо и долго.

Сутки № 14

Проснулся без двадцати пять. Вылежал двадцать минут, пошел ставить кофе и принимать ванны. Горло болело, текли сопли и мутило голову. Жена тоже керкала, у нее еще и глаза воспалились. Вот, блин, приехали за здоровьем, а чем дальше, тем больше чахнем. «Это, наверно, нас тот больной мальчик заразил еще на экскурсии» – пытались мы найти причину своего недомогания.

Сходил на кухню, сварил яйца. Мурманчанка варила рисовую кашу. Мы тяпнули яиц с кофе и пошли на ярмарку.

У дома культуры рой людей сновал от ларька к ларьку с пакетами продуктов. Мы еле протолкались в конец рядов, глядя на товар и цены, иногда спрашивая про последние. Выбор товаров и цен по сравнению с четвергом был намного разнообразнее. Мы закупили персиков, сливы и черешни, которую пришлось убавлять из-за дороговизны. Потом к нам в сумку попали клубника, огурцы, помидоры и лук. Кстати, я заметил, что можно набрать в толпе, например, огурцов и пойти не к продавцу, со всех сторон облепленному другими покупателями, а домой – никто и не заметит. Однако моя совесть задумалась лишь на мгновение. Затем мы выстояли очередь за колбасой краковской и колбасой домашней. Пока стояли, увидели мурманских. Как позже мне сказала жена, она даже видела нашу коллегу, которая опасаясь, видимо, что мы полезем в душу, сделала вид, что нас не заметила и ретировалась. Жена купила мед. Сказала, чтобы меня лечить. Потом постояли еще у сыров, но вовремя заметили, что их производство совсем не Крым, а Московская область. Решив, что столичная дрянь нам на юге ни к чему, отправились домой.

По дороге я купил себе лимон. Жене сказал, что для лечения, но в тайне надеялся на коньяк. Дома я вымыл несколько ягод клубники и черешни, пару персиков и слив. Мы закидались витаминами и пошли на пляж.

На море – полнейший штиль. Наташа, армянки и мужик с доской были уже здесь. Первый же наш заплыв окончился резким разворотом на 180 градусов. Причиной разворота послужил объект, который любят ловить Губка-Боб с Патриком. Второй заплыв был чуть длиннее, но так же не без встречи с щупальцевидной белой. Возвращаясь на берег, мы испытали еще один шок: Наташа, стоя по грудь в воде, подняла из воды одну руку, на ладони которой лежала медузина. Наташа посмотрела на нее и отпустила прямо по нашему курсу. Мышцы напряглись, включилась восьмая скорость и подводное зрение. Мы описали полукруг и выскочили на берег. В третий раз мы окунались недалеко и никого не встретили.

Потом мы лежали, подставив солнцу нос и открытый рот. «Прям, природное УФО» – подумал я, вспомнив, как в детстве проходил процедуры с жестяной лампой с разными насадками. Правда, со стороны мы выглядели профессиональными мухоловами.

В отличие от предыдущих дней музыка из павильона звучала только русская. В основном это были песни девяностых-нулевых и переделанные под диско композиции рок исполнителей. Мы с женой сильно потели, ощущалась неприятная слабость. Нос настолько заложило, что я не уловил даже ванильный запах домашних пончиков, который раньше улавливал за несколько десятков метров. В четвертый раз мы заплыли достаточно далеко, никого к удивлению не встретив. Я огляделся. Некогда полупустынный пляж был неплохо забит в основном новыми отдыхающими с белыми еще телами. «Видимо, из-за того, что на Кавказе приняли по вирусу более жесткие меры, все рванули в Крым», – прокомментировала жена.

Я лежал, глотая солнечные лучи.

– А кто Коктебеле был? Волошин, Айвазовский, Цветаева… – начала вдруг перечислять жена

– Да все алкоголики там побывали! – резко ответил я, не закрывая рта.

– Ясно!

Мы повторили предыдущий заплыв и остались довольны отсутствием морских обитателей. Теплые слои воды резко, но приятно сменялись прохладными и обратно.

Домой мы прошли через продуктовый, в котором купили хлеба и сметаны. Черного хлеба не было, пришлось брать немного не белый. Затем в ларьке отдали деньги за пару пучков петрушки, на листьях которых, судя по цене, еще не совсем сошла позолота.

– Я вся сырая, как американская лошадь, – устало произнесла жена, входя в комнату.

– Я тогда мексиканский осел, – проговорил я, разбирая пляжную сумку.

Мы сполоснулись. Я сходил на кухню за салатниками. Валера курил. Стелла щебетала, показывая на втором этаже номер вновь прибывшим. В комнате мне стало совсем лихо. Жена предложила выпить «Терафлю». Я достал полусладкое из Солнечной долины. Сразу после первого бокала заметно полегчало, и я пошел крошить салат.

Жена тоже сделала себе свой – накрошила помидоры с луком и залила сметаной. Я же накромсал себе летнего с маслом. Во время еды опять вырубили свет. «Энергосистемы не справляются с жарой. 27 тысяч жителей Анапы остались без света» – вспомнил я вчерашнюю новостную ленту. «Все беды из Анапы» – щелкнуло у меня в мозгу. «27 тысяч по прописке – продолжал размышлять я, – наверное, все 150 ругали вчера ваши энергосистемы…»

Свет, однако, дали минут через пятнадцать. Я запил салат вторым бокалом красного и, закапав нос, лег спать. Через полчаса меня разбудило какое-то возбуждение с внутреннего дворика. Я прислушался. Стелла кричала, что ей повысили пенсию на 27 рублей, в связи с чем, она обещала напиться. Ее голос прерывал чей-то мужской хохот. Жена тихо читала книжку. Света снова не было. Я повернулся на другой бок и засопел.

– Как включить кондиционер? – спросила жена.

– Света же нет! – отрезал я.

В комнате становилось все душнее. Я открыл входную дверь, чтобы через балконную устроить сквозняк. Знойный воздух с улицы как по приглашению вошел в комнату. Я выругался и посмотрел на часы: 14:20 – самая знойная, извиняюсь, жопа. Больше не спалось. Как назло, кончилась питьевая вода. Оставалось сидеть, тяжело дыша в наваливающейся духоте, и ждать. Включение света, прохлады ночи или наступления зимы. Что первое придет…

Через час свет снова дали. «О-о-о!» – выдохнул весь дом и закапал кондиционерами. Но радость была не долгой, двадцатиминутной.

– Ну как ты? – осведомилась жена.

Я покрутил ладонь, словно вкручиваю лампочку, что означало «Как-то так» или «Так себе».

– Может у тебя солнечный удар? – не унималась ставить диагнозы жена.

Я сразу вспомнил, как семилетний получил такой у бабушки на сенокосе. Потом меня еще отпаивали горячим и горьким настоем зверобоя, но меня все равно знобило. Я тогда удивлялся: летом, под одеялом, с горячим питьем – а мне холодно.

«Может тепловой» – подумал я, зная, что его последствия куда менее страшные. Но вслух ничего не сказал. Лишь чихнул и пошел сморкаться. «Точно в море что-то глотнул – злился я, – уринотерапия из чужого сосуда не помогает». Дальше я подумал, что уже хочу домой, в Чепецк. Устал я от этой жары, да и от отдыха тоже. Сходить бы в сад, прополоть грядки, а то уж, наверное, все заросли, снять и полить огурцы, собрать смородину, конечно же, пожарить шашлычков немножко… Эх, красота. Всегда же хорошо там, где нас нет. Я и знал уже, что по возвращению домой меня будет тянуть обратно на юг. Но так уж устроена человеческая жизнь, наполненная лишь мечтами и воспоминаниями.

Я покрутился на кровати с боку на бок, посмотрел новости, навел и выпил-таки «Терафлю». Жена пила горячую сладкую воду – чай тоже кончился. Надо было идти в магазин. Мы дождались шести часов, чтобы солнце не сильно палило и вышли на улицу.

Народ возвращался с пляжей. Красные, распаренные тела с разноцветными кругами шли нам навстречу. Мы купили литр воды за три рубля и жадно попили. Вся вода тут же вышла через поры на изнаночную поверхность одежды. Жена в киосках покупала небольшие сувениры для подруг и родственников. А вот за особой благодарностью тем, кто следит за нашим садом, надо было идти за коньяком в фирменный магазин Крымских вин.

Мы погрузились в прохладу торгового зала. Огромный кондиционер добросовестно делал свое дело. В магазине была всего одна покупательница, но и она тут же вышла. Продавщица теперь работала на нас. Жена спрашивала ее о марках коньяка. Я стоял под кондиционером и смотрел на водку. Затем жена перешла к шампанским. Продавщица сама сказала, что не стоит выбрасывать деньги на дорогостоящие сорта. Недорогие нисколько не хуже.

– Это вот нормальное? – недоверчиво спросила жена.

– Тут к нам одна старушка ходит и все берет это шампанское, – рекламировала продавец, – она говорит, что шампанское предотвращает развитие болезни Альцгеймера. Старушка еще и книжки пишет. Пока жива. Ну и я иногда покупаю…

– Ладно, возьмем, – согласилась супруга.

– А водку вы пробовали? – встрял я.

– Нет, водку я не пробую!

«Я ее сразу пью!» – хотелось добавить мне, но я смолчал.

– Тут к нам каждый день старичок один ходит. С улицы Морской. Так он все эту водку и берет. Он когда первый раз пришел, сказал, что если что, то он живет на улице Морская 13 и, если не придет на следующий день, то его надо там искать. Ничего, пока приходит. Живой.

Я взял-таки себе местной водки. Жена на этот раз не возражала. Она готова была пойти на все, лишь бы я выздоровел и мне стало лучше, поэтому и закрыла глаза на этот беспредел.

– Если что, мы живем на улице Грина! – пошутил я.

Продавщица рассмеялась и пожелала нам приятного вечера. Тут, кстати, забыл сказать, почти все продавцы желают вам что-то приятного. То вечера, то отдыха, то аппетита. И это действительно приятно.

В магазине напротив мы купили свежего черного хлеба и чай. После покупок мы пошлись по тихим улочкам села, сделали небольшой крюк, насмотрелись на местных тощих кошек и вышли на главную улицу. Полным ходом шла подготовка к вечернему винопитию. Громко звучала музыка, призывно сверкали разноцветные огни, пахло шашлыком и развратом. Мы набрали питьевой воды и поспешили домой.

Я сполоснулся, накромсал себе небольшой салат, очистил от кожуры окорочок, включил телевизор и налил рюмку. Жена доедала обеденный салат с чебуреком. После третьей рюмки вырубили свет. Мне было уже все равно. Через полчаса свет включили. Я выпил за это, все доел и вымыл посуду. Лучше не стало. Башка разрывалась на части. Сопли текли как вода из южного крана, бросало в жар, но я знал, что делал – водка выводила заразу. Далее должен быть горячий чай с лимоном и медом, но тут снова вырубили свет и весь поселок погрузился во тьму. Да, в половине десятого, здесь уже достаточно темно. Я сидел на кровати с мутной головой весь в поту и смотрел, как на горизонте светятся фары проезжающих по трассе машин. Свет пытались включить три раза, но тут же гас. Я пил воду. Наливал в стакан из бутылки и подсвечивал телефоном, чтобы не пролить. Примерно через час моргание закончилось и электричество дали. Я выпил две кружки горячего чая с лимоном и лег спать.

Сутки № 15

Проснулся я в пятнадцать минут второго от дикого хохота, влетающего через открытую балконную дверь. Вся постель уже была сырая. «Температуру сбил» – обрадовался я. Нос еще все был заложен и горло болело. Я высморкался и закапал капли. Проснулась жена. Громкие голоса и хохот не унимались. «Опять чертовы соседи» – решил я и выглянул на балкон. К моему удивлению, свет у соседей не горел. Я взглянул вниз – оказывается, кто-то из наших постояльцев не соблюдал правила проживания и что-то шумно отмечал в обеденной зоне.

– Эй, ребят, можно ли потише?! Люди спят! – набрался я храбрости.

Но меня не услышали. Или сделали вид. Тогда я оделся и направился вниз.

– Может не надо? Наплюй уже! – забеспокоилась жена.

Я молча натягивал майку.

– Только ни с кем не связывайся! – наставляла она, видя мою решительность.

– В смысле, не связывайся?

– Ну, аккуратнее там…

Что это могло означать, толи не вступать в драку, толи вернутся живым, я так и не понял, но утвердительно кивнул. Вышел за дверь и сошел с крыльца. Навстречу очень нетвердой походкой шла женщина со стеклянным взглядом. По-моему, она даже меня не заметила, хотя мы еле разошлись. Подошел к источнику шума.

– Доброй ночи! – вежливо начал я.

Еще одна дама, чуть не ткнув в меня сигаретой, повернула голову на звук и посмотрела куда-то мимо меня.

– Доброй, – отозвался незнакомый мужик в глубине зала не таким уж и пьяным голосом.

«Слава богу, в адеквате» – обрадовался я.

– Ребят, можно ли потише? Никак не могу уснуть, а вы громко разговаривайте и прямо у меня под окнами, – путано изложил я свою просьбу.

– Ладно, хорошо, – ответил мужик.

– Еще и смеетесь громко! – забыв про вежливость, подытожил я и повернул обратно.

Жена успокоилась, видя, что я цел и невредим. Говор и вправду почти не стал слышен, а минут черед двадцать компания, собрав со звоном бутылки со стола, разошлась по своим номерам. Несмотря на полную тишину, я еще долго возился в постели.

– Не пойму, почему хозяева это терпят? Они же там, рядом совсем, у них же слышимость лучше! – возбужденно заговорил я в темноту.

– Боятся, наверно, клиентов и деньги потерять, спросонья проговорила жена.

– А чего боятся-то, есть же закон. Да и в правилах у них записано! – выпалил я, – А мы что, не клиенты и не деньги?!

– Да. Непонятно. Значит, просто боятся…

Я немного поворочался, закапал капли и засопел.

Где-то на нашем этаже хлопнула дверь и вывела меня из состояния ступора. До этого я уже пять минут смотрел в хмурое небо. На часы – пять утра.

– Черт! – выругался я.

Этот хлопок дверью мог означать только одно: кто-то опередил меня и поставил чайник. Теперь по неписаным правилам придется ждать, пока он вскипит, потом его опорожнят и принесут обратно, потом надо будет его набрать и снова поставить, а еще ждать, пока он снова вскипит. Чтобы окончательно убедиться в правоте своих мыслей, я в одних трусах выглянул в коридор. В двери напротив моей стояла женщина в одной ночнушке и, видимо, караулила чайник. Увидев меня, она поспешила прикрыть дверь.

Через некоторое время я налил себе кофе, набрал продуктов, сообщил жене «Я пошел» и спустился на кухню. В обеденной зоне все еще пахло куревом и духами. Я почистил лук, помыл и порезал помидоры, поставил чайник на плиту и пошел выносить в бачок на дороге мусорку из кухни. Она доверху была набита пивными бутылками так, что мне некуда было выбросить свои очистки.

Жена обжарила остатки копченой колбасы с помидоров и луком, залила все это яйцом и добротно посыпала перцем. Получилось отличное мексиканское блюдо. Я глотал пищу и дышал драконом. Если бы не свежий огурец на подгарнировку, я бы сжег всю слизистую. В тоже время, перец неплохо убивает всякую заразу, нашедшую приют во рту. Поэтому я не жаловался. На десерт мы слопали по недозрелому персику и собрались на пляж.

По дороге за нами увязалась тощая собака со скатавшейся шерстью. Она нарушила вместе с нами правила дорожного движения, легла неподалеку от нас и зарыла морду в лапы. Жене такое соседство не понравилось. Армянки уже подставляли свои телеса пробивающемуся из-за туч солнцу. Сегодня мы расположились почти у самого берега. «В первом ряду!» – сказала жена. Над морем была такая сильная дымка, что горизонта не было видно совсем. Море как будто соединилось с облачным небом в единое целое, от чего при плавании даже немного кружило голову.

По берегу бежала группа детей. Тренер зычным голосом подгонял их. Пес навострил уши, соскочил и побежал за детьми. Последним шел толстый мальчик и плакал от изнеможения.

Море обжигало своей прохладой, но противные твари ждали нас уже до буйков. Второй заплыв вдоль берега получился достаточно долгим, пока жена не обнаружила целое семейство больших белых.

– Там… там их штук пять в куче… – дрожа от возбуждения, рассказывала она.

Чуть позже жена заворчала насчет отдельных пляжей с детьми и без детей, так как ей надоел этот визг.

– Стареешь! – высказался я.

– Дай хоть поворчу, не все тебе!

В половине десятого на море появились волны. Плавать стало некомфортно. Мы повернули к берегу и какое-то время сидели в набегающей пене.

– Говорят, так можно вылечить целлюлит, – просветила меня жена, поднимаясь и опускаясь на волнах.

– Ну, тогда я еще тут полежу, – ответил я.

Судоку не решалось. Жена же рядом щелкала сканворды как орешки. На кромку берега вынесло волнами первые водоросли. Я повернулся на спину. Жена сказала, чтобы я снова ртом ловил ультрафиолет. Я полежал так некоторое время, пока не понял, что если кто-то пойдет рядом, то вряд ли удержится от того, чтобы кинуть мне в рот ракушку.

Прибой усиливался. Вода мутнела. На волнах, что все с большим грохотом обрушивались на берег, появились барашки. К половине одиннадцатого до наших полотенец стали долетать отдельные брызги. Число купающихся заметно уменьшилось. Одновременно увеличилось число проходящих мимо людей, несущих в пластиковых пол-литровых стаканчиках янтарное счастье. Низко над волнами, борясь с ветром, пролетела какая-то птица. Невольно вспомнился «Буревестник» Горького.

– Я проголодался, – стал намекать я жене.

– Дыши, давай йодом и фосфором! – ответила мучительница.

Вскоре мы сделали крюк, купив мяса, сахара и яиц. Только после этого американские и мексиканские животные дошли до дома. Однако, оказалось, что совсем недавно вырубился свет и, соответственно, нечем даже умыть наши потные морды. Пока мы, возмущаясь, мысленно писали жалобы, бегая по номеру в чем мать родила, свет дали. Мы уже без разговоров полезли под душ.

На обед жена пожалила отбивные из свиной шеи и подала их с картофелем, посыпанным укропом и южными специями. В качестве подгарнировки я настрогал салат из остатков овощей и зелени. Так же мы вымыли черешню и клубнику. Мы ели, запивая все это местным темным пивом и обливаясь потом. На кухне и в обеденной зоне было очень душно. Заглянула Стелла, невольно сглотнула и пожелала приятного аппетита.

– Стелла, можно ли будет вызвать от вас такси до вокзала Феодосии? Когда мы уже будем выезжать, – спросил я на будущее.

– Да, конечно, позвоним, без проблем, – отвечала та, бегая глазами по нашему столу.

– А сколько примерно будет стóит такси? – отвлекал ее я.

– Вы только мне напомните и все, позвоним, конечно, ребята, – потеряла мой вопрос хозяйка.

От духоты и зноя у меня снова разболелась голова. Я выпил горячего чая с лимоном и медом, закапал два отверстия и прикорнул рядом с уже дремлющей женой.

– Нам с тобой надо в следующий раз не на Юга ехать, а в санаторий, – молвила жена после полуторачасового сна, – Чтобы нас кормили, лечили, процедуры разные, массаж… и в нашей местности. Здоровья уже нет эту жару терпеть. Предлагаю Нижне-Ивкино! А что? Подлечат нервную систему.

Я тут же представил себя седовласым старичком, которого почему-то молодая медсестра ведет под ручку по дорожке в сосновом парке и наставляет: «Сколько раз говорить, что водку пить вредно». А старичок улыбается себе в бороду, смотрит на фигурку медсестры и думает: «Эх, скинуть бы мне два-три десятка…»

Жена чихнула, прервав мои мысли:

– Ну вот, и я зачихала! – крикнула она, – Это все ты виноват! Я же говорила, закрывайся, когда чихаешь!

– Я закрывался! – начал я горячо оправдываться, хотя уже понимал, что все мои доводы для жены будут бездоказательными и вину на соседа мне не переложить.

Мы перекусили бутербродами с колбасой и плавленым сыром. Доели клубнику со сметаной, выпили чай с лимоном. Далее до шести часов мы разрабатывали план-маршрут посещения достопримечательностей города воинской славы Феодосия. Ругая, на чем свет стоит, медленный Wi-Fi и старый глючный телефон жены мы еле достигли реализации идеи маршрута. Заодно узнали, кто такой Иван Федько, в честь которого названа главная улица города.

В начале седьмого мы вышли для прохождения очередных 10000 шагов. Для этого была выбрана другая сторона главной трассы, которая давно нас манила. Мы прошли по пескам и траве вдоль всех пляжей Берегового и даже вышли за границу села, тем самым, согласно дорожным указателям, побывав метров на двести в самой Феодосии. Нам почему-то казалось, что по другую сторону трассы тоже лежит благоустроенная дорожка, а на деле оказалась еле заметная песчано-травяная тропинка, иногда с кучками запаха по сторонам, на которой мы наглотались пыли и выхлопов от проезжавших мимо машин. Обратный путь мы прошли по привычной стороне и знакомой уже дорожке, идя по которой теряешь всякое терпение из-за того, что навстречу или попутно идет народ, занимая всю ширину пути. Бараны и только.

В номере мы, естественно, сполоснулись под душем. Я сел смотреть телевизор, поставив на стол недопитую вчерашнюю бутылку, нарезку из колбасы, кусок белого хлеба и черешню. Жена, чтобы не видеть мое падение, постаралась резко уснуть.

Порывы ветра стали настолько сильны, с легкостью отрывало, держащуюся на магнитах москитную дверь на балкон. Громко хлопало белье, вывешенное на сушку в ближайших домах. Двери так и дергались, норовя сорвать замки. Слышно было, как на этаже кто-то не справился с порывом, и входная дверь так распахнулась, стукнувшись о стопор, что чуть не слетела с петель. Я тихо пил водку. Наши сидели на кухне тоже тихонько. Соседи вышли было на лоджию, но вскоре свет и там погас. Похоже, ветер утихомирил всех своей мощью. Жена, отвернувшись на постели, мирно сопела.

Свет сегодня вечером не вырубали, однако после одиннадцати на телике вновь пропал сигнал. Я закрыл глаза и вырубился.

Сутки № 16

В пятнадцать минут шестого я занял самые большие конфорки на кухне. На одну поставил чайник, на другую – варить яйца. Через десять минут мурманчанка расположилась у дальней мойки.

– Вай! – друг закричала она и пару раз крутанулась вокруг своей оси.

– Посмотрите, у меня нет никого на спине? – спросила она, повернувшись.

– Да нет… – ответил я.

– Как будто кто-то прыгнул на меня или уже кажется… Смотрите, вот оно!!!

Мурманчанка указывала на стену, на которой сидел огромный коричневый кузнечик.

– Ну и зверь, – выговорила она.

– Да уж, большой, – подтвердил я.

Я уже хотел вернуться к своему кофе, но заметил, что представительница заполярного круга боится даже пошевелиться и пошел спасать мир. Я взял разделочную доску и хлопанул по пришельцу. Тот упал вниз и прыгнул в угол. Даже не прыгнул, а перелетел.

– Ух, ты, летающий! – вошел я в азарт.

Я грохнул по нему сверху еще пару раз и насекомое престало подавать признаки жизни. Мурманчанка все равно оставалась на месте. Тогда я взял веник с совком и выкинул труп в прудик на съедение местной жабе. Мурманск провожал взглядом похоронную процессию.

– Какой только дичи тут не насмотришься, ужас. У нас только комары да мошки. А сегодня прохладно, – теперь уже спокойно продолжала она разговор.

– Да, хорошо, а то мы уже устали от этой жары.

– Мы тоже, хотя у себя жарой не избалованы.

Я взял яйца, кофе и вышел из кухни.

Жена рассказала, что просыпалась сегодня ночью из-за пьяных разговоров, однако говорили негромко. Она даже слышала, как кто-то говорил: «Тише, тише, не кричите…». «Ишь, ты» – улыбнулся я.

Мы позавтракали на скорую руку, присовокупив к яйцам бутерброды с сыром и колбасой. Потом совершили все необходимые утренние процедуры и отправились на ярмарку. По пути вдруг обнаружили между ближайшими к нашему дому киосками еще один автомат с питьевой водой. Раньше, видимо, мы его не замечали из-за того, что киоски были открыты и взгляд падал на персики с абрикосами. А сегодня, в это раннее время, автомат вдруг высветился на белом фоне закрытых рольставен.

– Какой же я дурак, бегал за тридевять земель! – расстраивался я.

– Да ладно, а вдруг он не работает. Смотри, он какой-то другой.

Я посмотрел внимательнее. В нем можно было набрать даже газированной воды, но по десять рублей за литр.

– Была – не была, на обратном пути проверим!

Воздух был прозрачен, горизонт – четким. На ярмарке купили огурцов и помидор. Жена взяла понравившийся ей местный разнотравный мед крестнице на подарок. Разведанный нами автомат нормально работал. В номере перекусили бутербродами с кофе. Я побрился, и мы отправились на остановку автобуса.

У стеклянного укрытия остановочной платформы мы пробыли минут десять, пока не подошла маршрутка номер 4. Все сидячие места уже были заняты и мы встали в проходе. Я, как обычно, все разглядывал. На стекле шофера красовалась надпись: «Астановак здеся, тама и тута нету». Над окном напротив меня были еще украинские надписи: «Аварiйний вихiд». Билетерша громко и ясно называла остановки – просто клад для тех, кто путешествует. У нас ведь не дождешься такого. Но была одна проблема – остановка, на которой мы должны были сойти, не имела названия, вернее она в интернете называлась «по требованию».

Кондукторша просила при входе в автобус всех одевать маски. Какой-то молодой парень ворчал:

– Не привился – одевай! Привился – все равно одевай!

– Давай не пререкайся! – гневно осадила его билетерша, – Сейчас вот остановит полиция и дадут мне по пять тыщ с каждого. Где я тебе таких денег нашла, а? Может, ты мне дашь?

Парень сверкнул глазами, достал из кармана и натянул на лицо черную маску. В какой-то момент я понял, что мы находимся близко к центру города и после остановки «Галерейная» спросил кондуктора:

– Скажите, пожалуйста, а когда будет «по требованию», предпоследняя?

– Это и была предпоследняя. Дальше конечная.

Я понял, что мы попали. Город не знаем, связи и интернета нет. Жена, похоже, смирилась с положением заблудившихся баранов. Я оценивал ситуацию: мы стояли в пробке сразу после остановки. По сути, мы еще находились на ее территории.

– Откройте, пожалуйста! – взмолился я.

– Володя, открой, – нехотя протянула кондукторша.

Володя дернул рычаг, и мы с женой высыпали на улицу.

– Спасибо! – кричал я в закрывающиеся двери, поняв, что водитель только что нарушил свой же принцип «не открывать здеся и тута».

Улица, на которой мы оказались так и называлась – Галерейная, а по вчерашним гугл-картам должна была называться «Большевиков». Меня, как представителя преподавания точных наук, так взбесил этот факт, что я просто шел вперед, сыпая ругательства, словно они смогут переименовать улицу. Мы дошли до перекрестка с улицей «Украинская». Я свернул согласно нашему плану, но решил спросить для верности о правильности выбранного направления. Первая же тетка оказалась не местной, а вот вторая…

Вторая сразу сказала, что мы идем совсем не в том направлении. Я, было, начал спорить, но алиби в качестве гугл-карт с собой не было. «Пойдемте, я вам все покажу», – говорила тетка. Пока она вела нас пару кварталов, мы узнали немного о ее семье и знакомых.

– Тут у нас пешеходная улица «Земская», туда пойдете – там музей Цветаевых. А вот и в сквере Пушкина стоит памятник Пушкину, – показала она рукой через дорогу.

– Логично! – ответила жена.

– А по картам он вообще в промзоне, – до сих пор оправдывался я.

– Спасибо! – поблагодарила жена, цыкнув на меня.

Мы перешли дорогу и вошли в тихий можжевеловый сквер с красивыми дорожками и скамейками. Жена, по давней традиции, сфотографировалась рядом с поэтом. Вернее внизу, так как на уровне ее головы виднелась затертая до блеска туфля. Ее надо было коснуться и будет вам счастье. У меня счастье уже имелось, я трогать ничего не стал. После сквера мы незаметно переместились в городской парк, где петляли по аллеям, смотря на величественные южные тополя и платаны, красиво подстриженные можжевельники и акации, ковер из ровной травы и цветов. У музыкальной школы я сфоткался на пианинной скамейке у зеленого рояля. Постояли у вечного огня и посидели на скамейке у неработающего фонтана Айвазовского. Он давно нерабочий, больше ста лет. Электромобили с обзорными экскурсиями друг за дружкой проезжали мимо нас.

Из парка мы забрели на старинные улочки. Я почти потерялся, но вокруг было красиво и как-то спокойно. Держа нить направления где-то в голове, я решил, что в случае чего не первый, так второй человек покажет нам дорогу. Мы зашли в маленький магазинчик на углу неизвестной мне улицы и купили очень дешево полторашку воды. Спросили у продавщицы про название улицы – она не имела представления. На выходе из магазинчика стояло невменяемое лицо с протянутой рукой. Я выгреб из кармана всю мелочь и вложил ему в руку. Мужик пытался поблагодарить, но не смог.

Пройдя мимо какой-то очень старой кирпичной стены, мы вывернули на очередной перекресток.

– Простите, вы местный? – обратился я к мужику в кепке и синей футболке, растянутой внизу приличным животиком, который стоял у дверей первого же подъезда.

Тот молча указал пальцем на вывеску над дверью. На синем фоне белыми буквами было написано «Иммиграционная служба». Мужик улыбнулся и развел руками. Следующий высокий мужик в очках на перекрестке, что беседовал со старушкой, сказал, что мы уже здесь, в двадцати метрах от музея.

Завернув за угол, мы обнаружили музей, представляющий одноэтажный домик, крыльцо которого мыла техничка.

– Рано еще. С десяти! – молвила она.

Мы пошли растрачивать двадцать минут по бульвару пионера-героя Вити Коробкова. Прошли мимо школы № 4, в окнах которой виднелись стопки из знакомых учебников. Однако крыша на школе в одном месте провалилась и требовала ремонта. В конце улицы наткнулись на деревянный крест и надпись, что раньше здесь находился очень-очень древний храм. К десяти вернулись к музею. Там уже стояла семья, тоже ждущая открытия.

Мы зашли. Билетер спросила, нужна ли нам экскурсия. И мы, и семья экскурсию не взяли – она дороже. Сказали, что посмотрим все сами. Кассир, она же, видимо, и смотрительница, открыла нам дверь и толи от нечего делать, толи с великой радости, что с самого утра столько народа, повела рассказ о семье Марины и Анастасии Цветаевых, о друге семьи поэте и художнике Максимилиане Волошине и прочих родных и знакомых. Мы рассматривали фотографии, черновики стихов, личные вещи и картины. Нас провели по четырем комнатам, а в пятой была выставка, посвященная Михаилу Шолохову и фильмам, снятым по его рассказам с томами утвержденных сценариев по каждой серии.

Я вынес из музея в памяти строчки из одного стиха Марины Цветаевой. Мне особенно понравился этот стих. Я без всякого разрешения приведу его здесь:

Над Феодосией угас

Навеки этот день весенний,

И всюду удлиняет тени

Прелестный предвечерний час.

Захлёбываясь от тоски,

Иду одна, без всякой мысли,

И опустились и повисли

Две тоненьких моих руки.

Иду вдоль генуэзских стен,

Встречая ветра поцелуи,

И платья шёлковые струи

Колеблются вокруг колен.

И скромен ободок кольца,

И трогательно мал и жалок

Букет из нескольких фиалок

Почти у самого лица.

Иду вдоль крепостных валов,

В тоске вечерней и весенней.

И вечер удлиняет тени,

И безнадежность ищет слов.

Правда, классно!

Из музея мы повернули к центру города. Шли не спеша, озираясь по сторонам, читая памятные таблички на стенах домов и просто наслаждаясь прогулкой. Тут что не дом, то памятник. По пути пили воду из бутылки. Пока я рассматривал очередную табличку, жена нырнула в какую-то дверь. Над ней была надпись: «Дом книги».

Мы походили в большом торговом зале, на полках которого книги были расставлены четко по жанрам. Жена не могла надышаться книжным запахом. Уж очень она любит эти бумажные издания. «Надо обязательно здесь купить книжку, тем более что я уже свою прочитала», – говорила жена. Супруга купила открыток и книжку, я тоже подсунул понравившийся мне экземпляр.

Вскоре мы вышли на Земскую улицу. На ней было много административных зданий. Проектировалась она как пешеходная. На так как администрация ходить не любит, то и дело нам в спину пипикал какой-нибудь мерседес. Улица заканчивалась неработающим фонтаном влюбленных и красивой инсталляцией «ФЕОДОСИЯ». Мы покрутились на небольшой площади, и я сфотографировал супругу на фоне музея Грина, в который сам же отказался идти. Когда я делал фото, к нам подошел мужчина:

– Вы идите на набережную, там еще красивее есть место для фотографий. Там большие цифры с подсветкой. Нынче у города юбилей, 2550 лет!

– А как нам на набережную пройти? – спросил я, так как она тоже значилась в нашем маршруте.

– Вон туда идите, – махнул он рукой, – А вы откуда к нам?

– Издалека.

– А-а. А там и памятник Айвазовскому чуть в стороне, да там вообще все – это же набережная… А из какой хоть деревни-то сами? – не унимался мужчина.

– Мы из города вообще-то! – обиделась жена.

– Киров, Вятка, – объяснил я.

– А-а, – протянул мужик, но в его глазах не отразилось понимание местоположения нашей родины.

При выходе с площади мы наткнулись на вывеску «Караимская пекарня».

– Давай попробуем по пирожку! – предложила жена.

– Не-е, – ответил скупердяй, посмотрев на цены, – я пока не голоден.

– Причем тут голод, надо же пробовать местную кухню! – возмутилась жена.

– Да, на фиг, не хочу.

– Ты никогда ничего не хочешь! – обиделась супруга и пошла вниз к набережной.

– Ладно, ладно, давай купим, – терпеть не могу обиды.

– Ничего я уже не хочу!

– Ну, прости, давай купим, – умолял я, – пойдем!

Жена все-таки развернулась, и мы подошли к окошку. На столике лежали ма-а-а-ленькие пирожочки. Цена на вывеске не изменилась. Жена посмотрела на это все и молвила:

– Я думала за такие деньги у них большие пироги! Что это, конечно, на фиг!

Инцидент был исчерпан. Я поцеловал жену и мы, обещая больше не ругаться, вместе пошли к набережной.

Жена сфотографировалась у памятника Айвазовскому, я корчил рожи в пустой раме из под картины. Потом мы вышли на море к порту и там тоже сделали пару фоток. С суши из-за гор выползала огромная синяя туча. «Эх, похоже, придется помокнуть» – подумал я. Затем мы вышли на широкую набережную. На ней и, правда, было очень красиво. Огромные клумбы роз, различные инсталляции и, наконец-то, действующие фонтаны. У моря виднелся очень узкий галечный пляж, на котором кое-как ютились отдыхающие. Туча разрасталась и темнела. Мы прошли набережную и уткнулись в столовку под названием «Еда». «Их тут целая сеть» – догадался я. Очередь выходила прямо на улицу. Мы надели маски и на нас смотрели как на идиотов. Меню столовой было длинным, а вот реальный ассортимент оказался намного беднее. Мы взяли по борщу со сметаной и по котлете, на которой красовалось жареное яйцо. В качестве гарнира жена взяла картошку по-деревенски, а я – рис. Запили все компотом. Поискали глазами туалет, но не нашли.

Затем мы, соблюдая намеченный вчера план, стали подниматься по улице генерала Горбачева. Через некоторое время жена сказала, что хочет в туалет. Если я говорю, что хочу в туалет, значит можно полчаса отвести на его поиски, а если жена говорит об этом вслух, значит, пора включать мигалку. Я вспомнил, что платный туалет был на набережной. Мы рванули назад, дико озираясь. Почти сразу мой взгляд упал на кафе, в конце которого виднелся вожделенный закуток. Я потащил за собой жену мимо обедающих людей. Мы оба вошли в просторную туалетную комнату. Над унитазом висела надпись: «Убедительная просьба не смывать в унитаз туалетную бумагу, а так же чеки, фотографии бывших, ваши надежды и мечты». Женщина, стоящая у дверей, округлила глаза и отскочила в сторону, когда мы вдвоем, довольные и потные, выходили из туалета. На кассе нас никто не остановил. Получается еще и бесплатно!

Все казалось, что вот-вот хлынет дождь. Туча висела уже над городом, но, похоже, море ее непускало. Синяя масса злилась и грохотала, но не более.

Вскоре мы вышли на главную улицу города у художественной школы. Я завистливо разглядывал картины, написанные учащимися и выставленные в окнах здания. Некоторые, по моему мнению, были достойны шедевра. Потом мы наткнулись на большой глобус, поверхность которого была вылеплена из маленьких цветных стекол. Жена, конечно же, не устояла и соблазнилась запечатлеться рядом с ним. Вдруг нам обоим захотелось мороженого, но как назло еще долго на пути ни с нашей, ни с той стороны улицы не было магазинов. Да, заскочили, мы в какой-то гипермаркет, но там как обычно работала одна касса и стояла длиннющая очередь. Вскоре магазинчиков попалось сразу два. Мороженое было подписано по Крымским городам: шоколадное «Ялта», классическое «Севастополь», «Керчь» с лимоном и т. д. Мы, что тут думать, взяли «Феодосию» с шоколадной крошкой. Перешли дорогу и сели на скамейку в Комсомольском парке вкушать прохладную сладость.

Потом прошлись по чистым аллеям парка, памятники которого были посвящены павшим в боях различных войн. Снова вышли на улицу Федько и почти сразу уткнулись в остановку. На другой стороне красными буквами красовалась надпись «Алкомаркет». Я даже и не помню, как мы очутились в этом магазине. Жена долго ходила по стеллажам завода «Массандра», я же выбрал небольшой бочонок местной водки «Морская». Мужик у прилавка возмущался, почему оставили всего одну бутылку дорого шампанского, когда он заказывал три.

Сели в маршрутку. Водитель очень резко сбрасывал сцепление и так же резко тормозил, что меня мотало взад и вперед. Кондукторша перед каждой остановкой спрашивала, будет ли народ на следующей остановке выходить и передавала ответ шоферу. Наши соседи замешкались и проехали лишние полкилометра. Этот дядя «здеся и тута» не останавливался. Вышли мы, немного не доезжая до нашей остановки, чтобы по дороге купить хлеба. Ни в одном магазине опять не было черного.

Дома я пошел на кухню за салатницей. Какая-то женщина мыла ее в мойке.

– Я следующий! – показал я на посуду.

– Сейчас домою.

Подошла еще одна женщина.

– Будет ли погода-то завтра получше? – спросила вторая.

– Я надеюсь, что будет, ведь только сегодня по прогнозу грозу обещали, – отозвалась первая.

– А то море-то ваще, блин.

– Ну-ка, ну-ка, что там море? – влез я в разговор.

– Да ваще очень холодное! Я только по колено зашла и обратно. А мелкого ваще не пустили к воде. Муж сказал, что это подводные течения еще вчера вечером холод принесли во время шторма. Вон как ветер-то дул!

Я сочувственно покачал головой, машинально сполоснул салатник и направился в номер.

Дождь начался в три часа. Я попросил жену проверить, не капает, ли случайно на только что вывешенное мной полотенце на балконе. Оказалось, что весь балкон уже сырой. «Убирай его скорей!» – крикнул я, – «Видимо капли задувает ветер».

Пока я крошил салат, жена, смаковала шампанское, смотрела фото, сделанное в Феодосии и купленные ею открытки. После решила немного полежать и тут же крепко уснула.

Я доделал салат, поцеловал спящую красавицу, достал из холодильника нарезку из колбасы и блаженно провел пару часов наедине с морской и радиоканалом «Вести ФМ». К четырем часам дождь внезапно прекратился, и тут же выглянуло солнце, словно и не бывало этой черной простыни на полнеба. На горизонте было все еще сине, на улице спала жара. Крыши домов почти моментально высохли и отражали солнечный свет, вселяя радость только что приехавшим на отдых людям.

Я же, как мне казалось, не с точки зрения обычного любителя единоросов, а с точки зрения реально происходящих вещей вместе с радиоведущим посмотрел на жалобу России на Украину по поводу прав человека, и на условия США и ЕС на работу «Северного потока – 2», и на Карабахский конфликт, и на… но тут кончилась водка и все точки моего зрения немного притупились.

Я снова поцеловал жену. Та тут же проснулась и потребовала разогреть мясо и налить шампанского. Я взял блюдо и спустился вниз.

– Добрый вечер, – сообщил я на кухне мурманской голове.

– Да пока еще день. Вечер же с шести. Или у вас другой часовой пояс? – улыбнулся дед семейства, – Говорят, тут дождь был?

– Да, где-то час хлопал!

– Целый час? А где я в это время был? – задал он вопрос вилкам и тарелкам.

Я заметил у него под рукой на столе почти полностью выпитую бутылку красного и сформулировал ответ на его предыдущий вопрос.

– Надо было дождя-то, я уже заколебался от этой жары, – продолжал он.

– Да уж…

– А чача здешняя хороша! – вдруг подмигнул он мне и вылил остатки вина в стакан.

– Не знаю, я все-таки предпочитаю водку, – ответил я, – С чачи было как-то немного не по себе.

– Может ты не заметил, что бутылки тут литровые, а не на пол-литра, – и перелил вино себе в горло.

– Может быть и так, – улыбнулся я и достал блюдо из микроволновки.

Пока я доедал помидорный салат, жена с удовольствием скушала жареную шейку с картофелем и зализала лепешкой тарелку. Выглядела она просто превосходно: отдохнувшей, загорелой, выспавшейся, сытой и немного пьяной. После просмотра шестичасовых новостей мы отправились к морю.

Солнце снова скрылось за тучи. Перед морем жена запсиховала из-за того, что мы долго не могли перейти дорогу. То с одной стороны, то с другой приближались автомобили, готовые размазать нас по трассе. Через весь пляж протянулась трехметровая полоса выброшенных из моря водорослей. Снизу коричневых, сверху салатовых. Они вместе с застрявшим в них песком и ракушками напоминали мексиканский перечный салат с морскими приправами. На пляже поодаль стояла пара теток с одним мужиком. Дул приличный ветер. Шумные волны били жену по щиколоткам, я же не хотел мочить ноги в холодной воде. Мы смотрели на феодосийский берег, но не могли различить знакомых нам по сегодняшнему дню зданий. Я смекнул, что у спасателей на море должны быть бинокли и пошел в павильон. Продавщица Света была без работы и сначала обрадовалась моему приходу. Однако, выслушав мою просьбу, покачала головой. Мы наслаждались видами невооруженным взглядом.

Через десять минут Света вынесла-таки бинокль, но с одним условием. Сказала, что если покрутить настройку, то ее убьют. Я взглянул в окуляр и четко увидел тити ближайшей тети. Феодосия была недостижима. Я мог и не вернуть настройку в то же самое положение, поэтому, опасаясь за жизнь Светы, вернул ей бинокль.

Жена уже сидела на свернутом полотенце, взятом из номера, и охреневала от моря, неба, запахов и ощущений. Она была похоже на Далай-ламу в момент своего прозрения. Море грохотало и одновременно успокаивало. «Смотри, сколько мы здесь, но ни разу не было одинакового моря. Оно все время разное!», – говорила жена.

Туча расползлась вкруговую по горизонту и, в какой-то момент, из-за облаков блеснуло солнце. Ненадолго, но жена была в экстазе. Борьба всего на свете, внутри и снаружи восхитила ее. Она как тот самый буревестник ждала эту бурю и наслаждалась ей. Я же, как робкий пингвин, больше смотрел на любимую.

Мы вернулись домой, возбужденные и протрезвевшие. Выпили горячего чая и как убитые, свалились в постель.

Сутки № 17

– Ну и рожа у тебя, Шарапов, – хриплым голосом сообщило мне отражение в зеркале.

Я совершил все процедуры немного дольше, чуть не уснув на унитазе.

– Пошел жарить! – сообщил я проснувшейся жене.

– Помидор возьми, не забудь, – ответила она.

На кухне я был первым, но вскоре пришла какая-то мрачноватого вида (на себя посмотри) неразговорчивая тетка. Наставила кастрюль и так крутилась у плит, что мне стало тесно. Пришла жена, навела кофе. Чуть позже и я закончил с омлетом. Мурманчанка сегодня была позднее. В обеденной зоне было прохладно, даже скорее холодно. «Блин, у нас даже кофт никаких нет», – поежилась жена, – «Я думала, что на юге будет жарко».

Мы позавтракали, поднялись в номер и еще раз навели согревающего кофе.

– Апчхи! – грохнула вдруг жена.

– Будь здорова!

– Ну вот, уже чишу, так и… Ачхи!!

– Да будь!!

– Ты ведь устанешь мне это говорить, но спасибо.

Я посмотрел новости по телику, жена выглянула на балкон.

– Холодно сегодня. Нечего делать на пляже. Да и солнца нет. Море, наверное, вообще труба, – вслух размышляла она.

– Надо сегодня по магазинам пройтись и закупиться в дорогу, – продолжала она строить планы, – И наметить маршрут по Москве. Ты ведь у меня специалист!

За специалиста я не возражал, взял смартфон и начал читать и выбирать из сорока лучших мест Москвы те, где мы могли бы провести 7-8 часов утреннего времени. Естественно, советуясь с женой. В конечном итоге, как это и всегда бывает, выбрали пару-тройку мест, в которых бы хотела оказаться моя супруга.

В девять часов мы вышли из номера. Сначала нам показалось, что очень прохладно, но минут через десять выглянуло солнышко и стало тепло, а чуть позже очень тепло. Насколько было видно, на пляжах людей было немного. Купались только самые отчаянные единицы. Мы купили в дорогу нарезку серого хлеба. Я тут же выпросил пол-литра светлого.

– Не хватило тебе вчерашнего?! – издевалась жена.

– Да ладно, ты теперь весь день меня пилить будешь?

– Можно маленько и попилить. Надо же как-то исполнять свои функции жены!

В супермаркете купили пару ванночек «Доширак» и пошли за шампиньонами для грибного супа на рынок. Жену тут же привлек прилавок с рыбой.

– Ну что Вы выбрали? – спросил мужик-продавец.

– Посоветуйте что-нибудь местное, – как всегда отозвалась жена.

– Есть кефаль, судакский окунь, барабуля, ставрида, красноглазка…

– Красноглазка?.. – задумчиво повторила супруга.

– Да, есть холодного копчения, есть горячего, вот, понюхайте, – он ткнул в лицо жене развернутую тушу.

– Ага, понятно, а горячего она жирнее?

– Нет, наоборот, у нее жирок скапал уже и остался только у хребта, а у холодного жир в мясе.

– Ну, что, какую будем? – спросила меня жена, чтобы в случае чего ответственность за неправильно купленный товар целиком и полностью был на моей совести.

– Давай горячего, – предложил я.

– Давайте горячего! – обратилась она к продавцу.

– Хорошо, что еще? – спросил мужик, заворачивая рыбу в пакет.

– Еще барабулю… – теперь выбирала жена.

– Отличный выбор!

– И вот мидии еще.

– Есть мидии, ест рапаны. Мидии помягче.

– Давайте тех и других по шпажке.

Я поставил недопитое пиво на прилавок и принимал от продавца купленное снадобье и складывал его в отдельный пакет.

– Ну что дальше? – спросил я жену.

– Еще зелени!

Мы обошли прилавочный квадрат и купили у двух южан пучок укропа и пучок петрушки.

– Кинзу попробуйте, – предложил один продавец

– Нет, спасибо, уже пробовали…

– Да вы что! Кинза, помидоры чеснок масло нефильтрованное – больше ничего и не надо! – показывал большой палец второй продавец.

– Эй, мужик! – к нам приближался знакомый продавец рыбы, – Душевный напиток забыл!

Он протянул мне оставленное на прилавке пиво.

На обратном пути мы взяли литру темного для жены. Светлого я докупил уже у хозяев дома. За одним договорился о том, чтобы завтра нас рано не выгоняли, ну не в двенадцать, а часика в четыре.

«Конечно, конечно, ребята!» – защебетала она, – «У меня все равно только на следующий день заселение в ваш номер. Все успеем! Не спешите».

«Как хорошо на свете жить!» – припевала жена, запивая в номере морепродукты пенным напитком. Пока охлаждалось мое светлое, я оттачивал генеральный план по Москве, и, немного погодя присоединился к жене. После перекуса я погадал судоку и, получив от Мишки адрес ресторана, завершил разработку маршрута. Жена призывала сходить на пляж и все-таки добилась своего где-то в половине первого.

С суши дул ветер. Вся полоса прибоя была в плавающих ошметках водорослей. Вода показалась нам слишком холодной, и мы решили сначала немного погреться, вписывая в клетки символы. Я – цифры, жена – буквы. Через час прогреваний мы решились. Я доплыл до буйков без приключений. Жена замерзла на полпути и развернулась. Гадов нигде не было видно. Жена сказала, что они не любят холод, чему я был очень рад.

Отдыхающих на пляже было в разы меньше, плавающих, если не считать нас, практически не было. Мы и то только доплывали до буйка и судорожно поворачивали к берегу. Вода просто жгла холодом и, не смотря на почти постоянно греющее солнце, теплее не становилась.

«Вода обалдеть бодряще-леденящая!» – кричала только что вышедшая из воды тетка пустым шезлонгам.

В четыре часа я нарисовал в блокноте картину, на которой, как мог, изобразил еду: горячее мясо с вареным картофелем, летний салат и запотевший стакан пива. Дорисовав кусок хлеба и вилку, я показал картину жене. Она не смогла разобрать только кусок хлеба. «Ладно, пошли, голодающее Поволжье» – заулыбалась жена.

С пляжа я пошел в центр за шашлыком к Армену, а жена отправилась домой варить картоху. Шашлык пришлось долго ждать, да еще и очередь была, поэтому я вернулся домой только в пять. Жена сказала, что минут пятнадцать простояла у дороги и так и не смогла ее перейти. Чуть не заплакала. Пришлось обходить по светофору. Я сочувственно поцокал и принялся крошить салат. И тут обнаружил, что забыл купить луковицу. Так как масло у нас вчера кончилось, я тихонько позаимствовал немного из чьей-то бутылки, стоящей рядом на столе. Мурманчане уже сели ужинать. Пришла Стелла и, оглядев столы, спросила, как прошел наш отдых. Мы ответили, что все отлично. Особенно погода. После того как жена доварила картошку, мы пожелали всем приятного аппетита, взяли ужин в руки и поднялись в номер.

Вареная картошечка с укропом, жареное мясо с перцем, сочный летний салат, филе копченой красноглазки, шашлык из свиной шеи, темное и светлое из холодильника, свежий хлеб и отличное настроение – вот так мы сели отмечать свой последний вечер в Береговом.

Уже поздно вечером я просмотрел тройку эпизодов криминального сериала и лег спать рядом с уже давно отдыхающей женой.

Сутки № 18

В пять очень хотелось спать. «Раз хочется, значит надо» – подумал я и закрыл глаза.

В шесть жена проснулась от моего дикого крика. У меня вдруг свело икроножную мышцу. Такое было последний раз лет пять назад и вот случилось снова.

– Растирай! – крикнула жена.

– Может, будем уже вставать?! – спросил я еще через час.

Скорее это был не вопрос и даже не предложение, а что-то похожее на приказ.

Жена приготовила кофе и бутерброды с колбасой. Я совершил процедуры, перекусил, собрал мусор, разделив его на пластик и все остальное. Просто у нас пару дней назад на мусорках поставили специальный контейнер для пластика.

– Блин, я опять очки забыла, сказала жена после того как мы вышли за калитку.

– Давай бегом обратно! – скомандовал я, отдав ей ключ и взяв у нее сумку.

Уж очень мне не хотелось выслушивать ее нытье по поводу того, что ей все время приходится щуриться от яркого света. Это и было вчера, когда она не захотела возвращаться.

На море не было никакой дымки. Горизонт был четко очерчен, а Феодосия была как на ладони. Вначале были только мы и армянки. Потом подошел еще народ, но явного ажиотажа не наблюдалось. Вода была холодной, как и ветер, но в отличие от воздуха не такой прозрачной. Зато не было медуз. Какая-то тетка сказала, что это они перед штормом приплывают. «Зачем? – подумал я, – их же волнами о камни побьет». «Зато как перевернулось сверху вниз море, а?! В этой бухте это нормальное явление», – продолжила тетка, из чего я решил, что она местная. Во втором заплыве я так наплавался, что устал. Заодно и серьезно охладился. «Да уж этой перевернутой ванночке еще долго предстоит прогреваться» – решил я.

Близко к берегу подплыла большая утка. Кто-то сказал, что она хромая. Какое-то время я лежал на спине и смотрел, как в небе рвутся и растворяются облака. В душе поселилась грусть. Я последний раз обозревал эту солнечную бухту с ее совершенно разным морем и еще более разными людьми. Жена предложила искупаться. В последний раз!

Мы обсохли, переоделись, попросили юношу, подбиравшего водоросли сфотографировать нас вдвоем на фоне моря. Затем жена порылась в кошельке, достала монетку и бросила ее в море. В одиннадцать часов мы медленно покинули наш пляж.

Дома я открыл крепленое «Белый мускат» от концерна Массандра и налил по стакану. Рекомендую. Массандра все-таки держит марку.

– Рыба, ребята, рыба! – мурчала жена, закусывая второй стакан остатками вчерашней копченки.

– Как же хорошо отдыхать! – продолжила она.

Я кивнул с набитым вином ртом.

Затем мы спустились вниз сварить обед: гречку, сосиски и жареные яйца.

Тут на кухню зашла Стелла и, между прочим, спросила, можем ли мы через час освободить номер, так как надо срочно кого-то поселить на какую-то предержку…

– Стелла, мы же с вами вчера договорились! – я уже плохо дослушивал концовку оправдания.

– Ну, вот так получилось!

– Что значит получилось? Так не делается! Что мы сейчас впопыхах соберемся?! Мы же договаривались – уговор дороже денег!

Но для Стеллы дороже и важнее были хорошие отношения с соседями, у которых она брала людей на передержку и лишние копейки за ночлег, чем выезжающие туристы.

– Я и так этот час вам бесплатно даю! – обратилась она уже к жене и вышла.

Я психанул.

– Включай свой обед, и пойдем собираться! – прорычал я жене в гневе.

– Да успокойся, сейчас все будет! Неси пока яйца, все успеем.

Я удивлялся и восхищался спокойствием жены, резко поставленной в ограниченные рамки, практически цейтнот. Ринулся в номер, принес овощи и яйца. Овощи мыл, яйца поставил вариться.

– Ты тут все тихонько доделывай, а я пошла собираться, – сообщила жена.

Я не стал спорить и даже немного приостыл, понимая, что моя любимая сможет собраться даже за такое минимальное время в лучшем виде. Так как со Стеллой я уже не разговаривал, первым делом жена заказала через нее такси на два часа. Я доварил гречку, свалил в нее сосиски, залил холодной водой яйца и поднялся в номер, захватив туфли с крыльца.

Чемодан уже практически был собран, я открыл сейф, постриг ногти, побрился и мешался жене собираться. Без десяти час все было готово. Я спустил чемодан, рюкзак и сумку вниз и оставил их в холле. В дворике молча отдал ключи Стелле. Мы пошли обедать сосисками с гречей, яйцами с помидорами, огурцами с зеленью и персиками, запивая все это Саперави. За время неспешного обеда мы попрощались с мурманчанами, которые не стали обедать в зоне из-за большого количества новых людей.

– Тоже не любят народ, – констатировала жена.

– Наверно все северные народы так, – высказал я мысль, – может, поэтому мы и сошлись.

Заглянула Стелла и, обращаясь теперь только к жене, сообщила номер и цвет машины такси. Мы все доели, выпили и вымыли. Половину пакета гречки оставили следующим поколениям отдыхающих. Я сходил в последний раз в туалет в бывший наш номер, вышел на улицу и увидел приближающееся наше такси. Сходил на кухню за женой и пожелал всем счастливого оставания. Нам пожелали доброго пути. Взял чемоданы и пошел грузить багаж. Стелла обнималась с женой и что-то ей наговаривала. Вдруг жена подпрыгнула и побежала на крыльцо – она чуть было не оставила свои туфли.

«Ой, представьте, тут даже айфоны оставляют. По почте пересылала», – начала было щебетать бывшая хозяйка. Я сел вперед и хлопнул дверью. «Напиши, как приедете», – кричала Стелла в окно жене.

Я щелкнул ремнем безопасности, и мы поехали. С трепетом провожал взглядом знакомую дорожку, по которой почти каждое утро ходили на пляж и строения села на главной улице, наполненные двухнедельными воспоминаниями. Эх…

Видя, что водитель проехал въезд в центр Феодосии, я напрягся, но пока постукивал под «Rolling Stones», доносящееся из динамиков автомобиля. Наверно еще через километр и пару дорог по направлению к центру города, я не выдержал и все-таки спросил:

– А через центр нельзя было?

– Да вообще труба! – тут же ответил шофер, словно ждал вопроса, – Выехать сейчас еще ничего, а вот въехать практически невозможно.

Я успокоился, но на всякий случай спросил:

– Вы сами-то здешний?

– Да, здесь живу, в городе! – был дан удивленно-утвердительный ответ.

– Горд красивый, старинный. А вот пляжи у Вас не очень, – сказала моя супруга.

– Да, бывает вожу в то же Береговое из города людей. Утром увезу, вечером привезу. А у нас, что – полоска только узкая, – согласился водитель.

– Ну и как тут живется при российской власти? – спросила жена.

– Так что, сменили портреты да флаги, а все остались на местах. И все коррупционные схемы тоже остались старыми. Только вот в Севастополе сменили почти всю администрацию – там что-то более-менее и происходит.

– Это, наверно, из-за особого статуса и военной базы? – предположил я.

– Конечно, все только военным, а на остальной народ с их проселочными дорогами, старыми домами и дырявым водопроводом – наплевать!

Вот так вот с небольшим политическим уклоном и болью за державу мы подъехали к железнодорожному вокзалу совсем с другой стороны и уперлись в оградительные столбы. «Зато быстро», – сказал водитель, – «Вам до входа метров сто пройти».

Мы расплатились, выгрузились, прошли метров сто, потом чемоданный досмотр и оказались практически на пустой территории вокзала.

– Скажите, пожалуйста, где камеры хранения? – спросили мы попавшуюся на глаза сотрудницу вокзала.

– Вон там, в здании с часами.

Вместо электронных камер хранения сидела тетенька, которая приняла деньги, сдала сдачу, выписала чек, провела нас по советскому коридору, открыла советским ключом советскую дверь и указала на советские полки. После чего выдала нам огромный советский номерок.

– Вот это мне нравится! – воскликнула жена, – Человек, как ни как, лучше любого автомата – никогда не подведет.

«На счет последнего могут быть сомнения», – кое что вспомнил я.

Теперь мы свободные, с одной сумкой и наполовину наполненной пятилитровой бутылью, отправились убивать время. Сначала мы посидели на скамье примирения, попросив дяденьку сфотографировать нас вместе. Тут же рядом находился пункт отправки электромобилей на обзорную экскурсию по Феодосии. Недолго думая, жена раскошелилась, и мы заняли лучшие места в машинке, рассчитанной на 5-6 человек.

Нас провезли по уже знакомым местам, через тот же неработающий фонтан Айвазовскому. Только теперь мы были по другую сторону – на колесах, и нам рассказали, кто его построил и почему он не работает. Кстати, молодой водитель и был экскурсоводом. Он показал нам улицу с двойным названием. Там и, правда, висят две таблички: «Армянская» и «Тимирязева». После «Галерейной» и «Большевиков» я уже ничему не удивился. «Не приходят ли им двойные квитанции» – лишь подумал я. Затем мы стали резко подниматься в горы. Я думал даже, что у электромобиля не хватит мощности затащить нас на смотровую площадку. Скорость была – пешком быстрее. Однако мы поднялись и нам дали немного свободного времени. Мы кого-то снова попросила сфотографировать нас вместе. Гид показал нам тут же стоящий геодезический знак на высоте 55 метров над уровнем моря, находящийся точно на 45 параллели, то есть посередине между полюсом и экватором. «Тут в Феодосии», – сказан он, – «сходятся 4 ветра: морской, горный, лесной и степной. На их пересечении и находится город». «Красиво сказано!» – подумал я.

За выделенное нам свободное время на смотровую площадку набилось уже три таких экскурсии. Водители стояли вместе в сторонке, что-то обсуждали и пили лимонад. Потом потихоньку начали разъезжаться. При выезде один из электромобилей чуточку задел черную мазду, которая взялась здесь невесть откуда. Водитель седана вышел из автомобиля и стал подсчитывать ущерб, обвиняя молодого человека в неаккуратности. Как сложилась дальнейшая судьба этой экскурсии – я не знаю. Мы стали спускаться обратно. Экскурсовод много рассказывал об Айвазовском, о детстве, юности, первом и втором замужестве. Затем мы остановились на могиле знаменитого художника. На каменной плите была выгравирована его настоящая армянская фамилия на том же языке. Рядом находится тысячелетний армянский храм, в котором крестили, венчали и отпевали Ивана Константиновича. Мы зашли внутрь этого небольшого строения. Откуда-то из динамиков звучало песнопение. Жена купила и поставила пару свечек. Мы с трепетом прикоснулись к его древним стенам и рассматривали вмурованные хачкары. При выходе с территории мы увидели памятник жертв геноцида армянского народа в Османской империи в годы Первой Мировой.

Потом мы проехали мечеть Муфтий-Джами – единственное сохранившееся историческое мусульманское культовое сооружение города и, проехав по узеньким улочкам мимо старинных домов, оказались у Генуэзской крепости Феодосии. Конечно, это далеко не Судакская крепость, здесь осталась лишь только часть одной стены с парочкой полуразвалившихся башен из завезенного мраморного известняка. Старинный памятник никак не охраняется и вход на него свободный. За стенами крепости находятся обычные жилые дома. Мы поползали по одной из башен, и жена сфотографировала меня на фоне утонувшего недалеко от берега сухогруза, корма которого частично торчала из воды. Гид сказал, что его специально затопили, чтобы получить большую страховку.

На территории крепости находится несколько церквей. Мы пошли по выложенной камнями дорожке с красивым цветником и завернули в православный храм во имя Иверской иконы Божьей Матери. Из динамиков на улице звучали песнопения. Всюду виднелись ларцы для пожертвований и сувенирные лавки. Моя набожная супруга купила иконку и свечку. Над входом в храм висела табличка: «Грехи посылаются разговаривающим в церкви».

Выйдя с территории храма, мы наткнулись на один из трех во всем мире памятников Афанасию Никитину, который прибыв в Феодосию (тогда еще Кафу), заказал молебен в честь благополучного возвращения в только что посещенном нами храме. Храм же Георгию Победоносцу, стоящий в отдалении, мы посетить не успели, так как предоставленные на осмотр пятнадцать минут уже истекли.

Пока мы ждали опаздывающих, а они нашлись даже в такой немногочисленной экскурсии, мимо нас прошла свадебная процессия.

– Для венчания, наверное, – предположил я.

– Да нет, фотосессия просто, – знающе отозвалась жена.

На обратном пути нас провезли около военного и пассажирского портов, на месте которых не так давно бушевало море, и показали старую городскую укрепительную башню Константина, которую можно увидеть еще омываемую волнами на полотнах Айвазовского.

После экскурсии я отправил жену кататься на колесо обозрения, а сам сел отдохнуть и попить воды на скамейку в тени. Затем мы прошли аллею сувениров, где можно было оставить небольшое состояние, снова завернули на вокзал, чтобы сходить в бесплатный туалет, дошли до знакомого сквера Пушкина и дали ногам немного отдохнуть, усевшись на скамейке.

– Какая классная скверная зона! – сказала жена и тут же поправилась, – Я имела в виду, классный сквер!

Нас морило ко сну. Сказывалась привычка по 2-3 часа отдыхать днем, и организм плохо переносил отсутствие кровати.

– Можно училка немного побудет бомжом? – спросила жена и, не дожидаясь ответа, сняла туфли и разлеглась на скамейке, подложив сумку под голову.

Через некоторое время мы поднялись и пошли гулять по улице Украинская, затем свернули на Куйбышева – красивая узенькая улочка со старинными домами. В конце улицы набрели на гастроном, где купили мороженого, хлеба и плавленого сыра. Все, кроме мороженого – в дорогу. Затем спустились по тенистой тихой улице Русская, населенной, судя по табличкам на воротах, злыми собаками. Хотя сами ворота в основном охраняли поджарые разноцветные коты. Сами того не ожидая, вышли к фонтану Влюбленных совсем с другой стороны. Но на этот раз фонтан работал. В десяти метрах от него трое мужиков на гитаре, ударнике и синтезаторе очень профессионально исполняли какой-то задушевный блюз. Жена выгребла из кошелька мелочь. Музыканты кивком поблагодарили нас.

Далее мы спустились к набережной, и, не доходя до нее, пошли по проспекту Айвазовского мимо нескончаемой выставки-продажи очень красивых картин, цены на которые иногда даже не помещались на раме. Посидели на скамейке, любезно вытертой перед нами попами одной пожилой пары. Жена рассматривала и сортировала стоящий, проходящий и проезжающий на велосипедах и самокатах народ, до тех пор, пока я снова не проголодался.

Мы решили посетить то самое кафе, которое спасло жену от позора в первое посещение города. Поднялись немного вверх, и нашли его. Называлось кафе «Cantine», что на многих языках и означает «столовая» (это я узнал позднее). Я заказал говядину в остром соусе, а жена – куриную отбивную с сыром и коржик. Оба взяли в качестве гарнира рис, а напиток – сок. Тарелки оказались большими. Мясо мне очень понравилось, как и соус. Я с удовольствием накормил все дыры в своих зубах и долго потóм работал зубочистками. Жене тоже все понравилось, она так наелась, что завернула коржик с собой в дорогу. После кафе и знакомого уже нам туалета, мы кинули жребий, куда идти дальше, вернее высказали свои пожелания и пошли туда, куда пожелала жена. Короче, мы снова вернулись уже на саму набережную, прошли на один из пирсов, выдающийся в море метров на сорок и стояли на нем, дыша морем и обдуваемые ветром. Где-то более получаса сидя на волнорезе, мы прощались с морем, наблюдая, как оно становиться все темнее, как солнце спускается за горы, как ярче становятся огни набережной и как гудит местная электричка.

Как только мы вышли с пирса, я услышал начало песни «Shine On You Crazy Diamond» группы «Pink Floyd». Я целых пятнадцать минут собирал своей отвисшей челюстью пыль с набережной, не шевелясь, ..ея от игры мужика на соло-гитаре. Этот невзрачный на вид гитарист был для меня и взаправду настоящим бриллиантом. В итоге, от получил от меня даже больше, чем ранее блюзовая троица. Далее по пути нам встречались и парни, исполняющие кантри, и человек-оркестр, и начинающий ученик на баяне, и мужик, хрипевший под Лепса, и девушка, косящая по Ванессу Мей, но в глазах был только этот гитарист. А в ушах все еще играла давнишняя песенка.

Все еще под впечатлением от игры гитариста я добрел до вокзала и взял багаж. Поезд уже давно стоял на путях, но пассажиров еще не пускали. Мы отыскали свободное место на скамейках недалеко от нашего вагона и расположились. Я допил воду из пятилитровки и, выбросив бутыль в мусорку, оставил жену одну охранять вещи. Сам же я задумал дойти до магазинчика дешевой воды, на который мы наткнулись в первый раз при посещении города. Сгонзав туда и обратно за двадцать минут, я притащил две полторашки.

Как-то внезапно, как это всегда бывает на юге, наступила ночь. Мы взяли чемоданы и пошли к вагону. У дверей уже образовалась достаточно немалая очередь. Как обычно меня жрали комары. Остальных практически не трогали. Вскоре дверь открылась и вышла женщина-проводник. По очереди пробежался слух, что требуют бумажные билеты.

– Где у нас билеты? – спросил я жену.

– Ничего не надо, никаких билетов – у нас электронные! – заявила она.

Я пожал плечами, мол, предупреждал. Через некоторое время снова кто-то крикнул, что все-таки нужны бумажные билеты. Я был непроницаем, я свое дело сделал, а вот жена вот забеспокоилась. Буквально тут же проводнице принесли УКЭБ, и она сообщила, что бумажные билеты больше не нужны. Однако уже основная часть очереди была готова предоставить все, что угодно, лишь бы их пропустили в вагон.

Через проводницу, невысокую женщину в очках справа, слева и даже сверху передавались сумки и чемоданы, через плотную обивку которых просматривались продолговатые полукруглые контуры. Я понял, что основной поток транспортировки крымского вина проходит именно через железнодорожный пассажирооборот.

У нас с женой была вторая от двери боковушка. Напротив, на верхних полках разместилась мама с дочкой Элей. Я покидал поклажу наверх, и мы уселись, дабы не мешать суетливому коридорному движению. В вагоне, как и всегда при посадке, было очень душно. Кричали и визжали дети, коих в вагоне оказалось достаточно много. На соседней боковушке сидел с отсутствующим видом парень в красной бейсболке. Несмотря на духоту, он ее не снимал. Жена достала кружки, кофе и сахар, я сходил за кипятком. Супруга успела заметить в вагоне наших прежних попутчиков, за которыми наблюдала, когда мы ехали из Москвы. Это были мужчина и женщина, выбегающие курить на каждой остановке. Они тоже ехали с нами в одном вагоне. Вдруг состав дернулся так сильно, что кофе выплеснулось из кружек и залило весь столик.

Все, поехали! Жена затерла разлитую жидкость листами нашей туалетной бумаги. В окне на горизонте показалась огромная круглая луна. Ее свечение над морем было настолько восхитительным, что я пожалел, что мы ни разу не выходили ночью к морю.

– Все, едем домой, – сказал я жене.

Она как-то грустно улыбнулась, не отрывая взгляда от оранжевого лунного круга. Мы проезжали вдоль набережной Феодосии, пересекли трассу E-97, которая отдаляясь, светилась тонкой ниточкой на горизонте.

Через полчаса мы остановились во Владиславовке. Так как из Феодосии нас вез тепловоз, то кондиционеры не работали, и по спине у меня текли ручьи пота. Мы разобрали постели. Жена сразу же улеглась. Я вышел на улицу охладиться. Там и, правда, было прохладней, но зато жестко кусались комары. Похоже, я вспотел еще больше, отбиваясь от летающих гадов.

После отправления я тоже лег и даже задремал. Вскоре моя спина явно почувствовала потоки кондиционируемого воздуха. Я взглянул на табло. Температура в вагоне упала всего на один градус. По ощущениям спины на все пять. Соседский парень лежал в постели, но все еще в бейсболке.

На станции «Семь колодцев» напротив нашей двушки нижние места заняли интеллигентного вида бабушка с внуком. Затем поезд постоял немного в Керчи. Не спалось. Я вглядывался в темноту. Крымский мост издали искрился, как добротный бриллиант. Вскоре поехали по мосту. Изнутри он был не так красив. Фонари и фонари. На железнодорожной части белые, холодные, а на автомобильной – теплые, желтые. Я разбудил жену, когда мы подъезжали к арке. Подсветка была великолепной. Мы поахали, и жена легла спать. Я продолжал считать фонари до самой Тамани. Даже заметил, что один автомобильный фонарь был белым. Но с чем это связано, осталось загадкой. После того как пара курильщиков пробежала в Тамани туда и обратно, обдавая меня никотиновым дыханием, я уснул.

Снился мне страшный сон. О том, как меня хотят убить и это неизбежно. Убивать меня было не за что: ни денег, ни товара не было, но преступник не хотел меня слушать и целил из пистолета прямо в лоб. А меня сковал такой страх, что я не мог пошевелиться…

Проснулся я от собственного храпа. Так бывает иногда. Тут же понял, что подзамерз, натянул простыню до шеи и повернулся на другой бок.

Сутки № 19

В пять часов организм по привычке проснулся. Оглядел свое состояние, состояние соседей по плацкарту и снова задремал. Следующий час вагон на российских железных дорогах мотало из стороны в сторону так, что я бился то в окно, то в ограничитель полки.

В семь часов я все-таки решил, что валятся дальше неприлично. Бабушка с внуком тихонько резались в дурака. Я глянул вниз. Жены не было. Слез. Мозг пока плохо включался. Пришла жена, дала мне в руку пасту с щеткой:

– Иди, давай! – указала она мне направление в конец вагона.

– Ща, я еще просыпаюсь, – промямлил я.

После процедур мы свернули нижнюю постель и, закинув ее наверх, сели пить кофе. Жена достала плавленый сырок и огурец. Я почистил яйца. Все это мы скушали с наивкуснейшим мягким хлебом, купленным вчера в Феодосии. Народ потихоньку просыпался. Девчонка Эля напротив так и скакала вверх вниз, чуть не съездив жене ногой по лбу. Вместо наставлений жена ее подбодрила:

– Очень классно у тебя получается!

– Это меня давно подруга научила. Я теперь понимаю для чего эти штуки, – ответила Эля, показывая на подставки для ног.

Парень за стенкой тоже встал. В бейсболке! Он спал в ней!!! Это уже слишком. Либо она приклеена к голове, либо там деньги или товар, либо лысина.

В Ростове жена решила «немного освежиться», но через пять минут вернулась:

– Не фига я не освежилась! Там просто курилка какая-то. Как будто в непроветриваемом помещении. Некоторые курят сразу несколько подряд!

Я понимающе кивнул, когда-то сам был таким:

– Сейчас три часа не будет остановок, надо накуриться как следует!

После Ростова мы проехались вдоль Волго-Донского канала. Между огромными баржами, ожидающими погрузки, сновали маленькие рыбацкие лодочки.

В начале десятого в вагоне разразился скандал. Женщине с маленьким ребенком, который без конца кричал и визжал, было еще до этого сделано много замечаний и просьб «успокоить свое чадо». На что были даны достаточно грубые ответы, приводить которые я здесь не хочу. И вот одна из женщин решила поговорить с мамашей серьезно и пригрозила полицией и даже органами опеки. И разрослась словесная баталия на повышенных тонах, в которую потихоньку вовлекались новые действующие лица. Мнения жителей вагона поделились на три части. Одни поддерживали обвинительную сторону. К ним примкнула и моя жена, восклицая: «Да сколько можно?!» Другие говорили, что никто не имеет права учить, как воспитывать чужого ребенка. А третьи, к которым принадлежал я, держали нейтралитет, но с интересом наблюдали за развитием событий. Конечно, чтобы жена чувствовала мою поддержку, я что-то ляпнул типа: «Надо было ехать им в купе…». Там, кстати, целая семья занимала плацкартный бокс. Но украдкой наблюдал за молодым проводником-стажером, который оказался между молотом и наковальней. Самое интересное, что отец семейства, испещренный наколками, выражал полное безразличие к происходящему.

Вскоре наша бабушка решила проверить какое-то научное выступление своего внука, и мы выслушали целую лекцию о сибирской чуме, Роберте Кохе, Луи Пастере и зарождении вакцинации. Голос у внучка оказался достаточно громким и звонким. А рассказ – убедительным. Жена, пытающаяся решить сканворд в журнале, морщилась от информации о дохлых коровах и мышах и от визгливого голоса молодого оратора. Эля, не вслушиваясь в выступление, то и дело прыгала вверх и вниз, крутилась на многочисленных держателях, пиная меня в плечо. Уже за половину десятого прошел мужик с «Дошираком», чем породил ценную реакцию в вагоне. Конфликт мгновенно иссяк. Как говорится, война – войной, а есть охота. Мы перекусили овощами и заварили чай. Жена хлебала суп-пюре с сухариками со вкусом курицы. Я закусывал чай французским крекером с кунжутом. Вагон наполнился специфическим запахом глюканата натрия. Даже чумной внучок вдруг замолк и сообщил бабуле, что проголодался.

Эля познакомилась с мальчиком из соседнего плацкарта, и они стали мерятся друг с другом, что у кого есть, что кто видел и все такое в подобном роде. Кричащая у мамаши маленькая девочка тоже успокоилась и тихонько играла в куклы. Вагон поел, все взрослые утихомирено уткнулись кто в смартфоны, кто в сканворды, кто в подушки. Лишь только неугомонные дети затеяли по вагону игру в прятки и ошалело носились под цыканье родителей и проводника.

В половине первого, когда я понял, что цифры никак не хотят вписываться в клетки, решено было подпитать мозг. Вкус моего Доширака состоял из одного черного и двух красных перцев. Видимо, производители тоже знают, что острая еда быстрее утоляет голод. Кипятка набралось только для жены и то на полкружки. Проводник занимался мусором, потом наполнил кулер, потом полвагона на низком старте ждали, пока все это нагреется. Вот поэтому я и люблю места близко к выходу. Не из-за того, что туалетный запах далеко, а из-за того, что ты – король кипятка. Жена устала ждать вторые полкружки и залезла наверх полежать. Правда быстро спустилась, так как от кондиционера там было достаточно прохладно.

Мы пили чай. Бабуля решала сканворд и спрашивала внучка определения. Я что-то вдруг влез и неправильно подсказал, что период кайнозоя называется «неолит». Внук округлил глаза и промолчал. Через некоторое время оказалось, что это «неоген». Внук тут же закричал: «Я знал! Я знал!» и победоносно смотрел на меня. Я готов был залезть на еще более нижнюю полку.

Потом мы долго смотрели в окно (надо ж было куда-то глаза спрятать), разглядывая необозримые поля Черноземья, обрамленные узкими перелесками. Некоторые из них уже были убраны, остальные ждали своей техники.

Вскоре в вагоне стало даже не прохладно, а холодновато. Я дернулся к проводнику. Закрыто. Жена закуталась в платок. Некоторые в вагоне забрались под одеяло и прикрыли нос. Лето осталось только за окном. Я залез наверх, укрылся одеялом, продолжая укладывать капризные цифры. Жене таки удалось выцепить проводника, и уговорить его поднять температуру в вагоне. Незаметно для себя я закрыл глаза и уснул. Проспал целый час. Только что минули станцию Россошь. Внизу я обнаружил жену, переписывающуюся с Мишкой в WhatsApp-е, пока есть связь. На столе лежал батон в упаковке. «Выходила просвежиться» – понял я. Жена заварила свою ванночку лапши, я присоединился к нарезке из овощей и зелени.

– Бабуль, я когда мы будем есть? – тут же затормошил внучок храпящую бабулю.

– Опять что ли есть? – спросонья спросила она – Недавно же ели.

– Так ведь, уже пятый час!

– Иди, руки мой, – вздохнув, ответила старушка.

После перекуса жена продолжала убивать время за чтением журнала наверху. Я внизу боролся с цифрами, наблюдал, как бабуля снова режутся в переводного, и слушал, как снова визжит маленькая девочка. Эля с подругой Ритой бесились на верхней полке и ржали как молодые пони. Мама Эли тщетно пыталась урезонить разыгравшихся девчонок. Даже завела разговор:

– Рита, а ты где живешь? Мы, например, в Благовещенске.

– А что это?

– Это город такой.

– О, я тоже в городе живу!

– А в каком?

– Не знаю, просто в городе…

Осталось добавить, что Марго оказалась дочкой той самой пары, что после курилки выгнали дочку к подруге, чтобы без помех пить пиво. В итоге лишь шантажом и то не сразу удалось убавить децибелы.

Пока внучек Саша ходил в туалет, я заговорил о нем с бабулей.

– Он пойдет в пятый, – сказала она, – все больше читает научную литературу по истории и биологии. Очень любит.

– Очень приятно видеть таких любознательных детей. Держите! – восхищался я.

– Держим! Физкультуру только не любит.

Это, кстати, было видно по комплекции.

– Нельзя быть гениальным во всем, – успокаивал я ее, – у него в своих областях все получится!

– Спасибо, – поблагодарила старушка.

Мы попили чайку, доели овощи и сыр, поглазели на сосновые боры Воронежской области и стали готовится ко сну. Жена пожаловалась, что не может уснуть из-за яркого света, но я пояснил, что его вырубают только в десять вечера.

Сутки № 20

В 2:10 я встал. Если куда-тонадо, то я встаю сразу. Если не сразу, значит не больно и надо. Только дашь слабину и все, проспал. Собрал белье, хотел отнести проводнику, но юноша с бейджиком «Алексей» спал безмятежным сном, как умеют спать проводники и охранники. Одновременно глубоко, но с готовностью проснуться в любой момент. При этом выглядеть, как будто не спал давно.

Я навел себе кофе и сел внизу отхлебывать и вздыхать. Проснулась бабуля. Спросила время, так как у нее разрядился телефон. Воткнул ей телефон на зарядку. Она прошаркала в туалет и снова завалилась. Я допил кофе и пошел выполнять утренние процедуры. Специально встаю раньше всех, чтобы мне никто с другой стороны ручкой двери не сигналил. Потом сдал белье уже бодрому Алексею. Пробудилась жена и тоже направилась в дальние комнаты, пока нет большого ажиотажа. Мы собрались и пили кофе, смотря на выплывающие из тумана остановочные платформы Новой Москвы и мысленно поеживаясь, так как табло сообщало, что на улице всего 13 градусов по Цельсию.

До следующего поезда у нас было почти десять часов. Поэтому, когда народ толкался у выхода, мы, никуда не спеша, разглядывали платформы Казанского вокзала.

– Выходим, выходим! Чего сидим? – раздался над ухом голос проводника, – Мы тут ненадолго!

«Все мы тут ненадолго» – мысленно ответил я.

Как по команде все ранее никуданеспешившие пассажиры сразу образовали пробку из людей и чемоданов в районе нашего отделения плацкарта. Нетерпеливость и раздражительность давила на стекла. Чемоданы никак не хотели прощаться с поездом и цеплялись за всевозможные выступы и ноги. Парень в неснимающемся головном уборе чуть не высадил мне глаз.

Прогулявшись под колесико-плиточный шум по крытой платформе до здания вокзала, мы уперлись в большую пробку, созданную багажным досмотром. Я, как всегда, огляделся и увидел недалеко в стороне еще один совершенно свободный вход и скомандовал: «Ай да за мной!» Половина очереди устремились за женой, которая рванула за мной по пятам.

На Ярославском жене захотелось сразу на второй этаж. Эскалатор не работал, пришлось подниматься на лифте для инвалидов. В лифт помимо нас набралось еще 5 мужиков с багажом и таким стойким запахом похмелья, что жена чуть не опьянела по дороге на второй этаж. Наверху убрали все пункты питания: и дешевую столовку, и вкусный кофе, которые точно функционировали еще в прошлом сентябре. Мы поставили телефон на зарядку и сели немного отдохнуть, так как метро все равно еще было закрыто. У больших панорамных окон стояли, глядя вдаль, девочка Эля и ее мама. Им предстояло ехать еще около пяти суток.

Когда до шести оставался час, уверенный я и дрожащая жена поставили багаж в автоматическую камеру хранения и вышли с вокзала. Оказывается метро с половины шестого и нам пришлось десять минут стоять в подземном переходе у дверей «Комсомольской» со всеми желающими прокатиться на первой электричке.

По кольцевой доехали до «Киевской». Прошли мимо Киевского вокзала, затем перешли реку Москва по пешеходному мосту Богдана-Хмельницкого, который, как и многое в столице, был на частичной реконструкции. Далее повстречали несколько любителей побегать с утра на Савицкой набережной, наблюдая, как мощное здание ТЭЦ-12 из-за нашего перемещения перекрывает вид на Москву-Сити. Даже тут, в пределах третьего кольца, Москва активно обустраивалась красивыми новыми домами. Вскоре дошли до Новодевичьего монастыря. Прошлись вокруг большого пруда со странными рыжими утками. Затем решили обойти вокруг монастыря, дивясь красоте куполов его церквей и храмов, мощи его стен и башен. Жена даже прикоснулась к величественному строению. Оказалось, что к монастырю пристроено и Новодевичье кладбище. Пришлось обходить и его, издали взглянув на стадион «Лужники» и здание МГУ.

После обхода монастыря с его малым прудом, на лужайках которого босые люди делали гимнастику, мы свернули на Большую Пироговскую улицу. По ней прошли мимо Сеченовского университета и многочисленных памятников врачам различных специальностей. Посидели немного у остановки на скамейке. У памятника Льву Толстому свернули на одноименную узкую улочку и рассматривали сквозь щели в заборе музей-усадьбу Льва Николаевича, в которой он жил почти двадцать зим. Потом, так как жена не настроена была заходить внутрь, постояли рядом у храма Святого Николая. Дали просящему мелочь и повернули на Комсомольский проспект.

Пересекли Садовое кольцо и купили в ларьке по беляшу. Сидели и ели на скамейке под уже хорошо греющим солнцем и цепким взглядом наглых голубей, нарезавших круги вокруг нас. Потом у памятника Ивану Тургеневу прочитали, что у музея сегодня выходной и расстроились. Зато набрели на Зачатьевский монастырь и памятник 13 века его создателю, митрополиту Алексию. Рядом с памятником находилось очень красивое и древнее здание с очень дорогими машинами, стоящими во внутреннем, усеянном цветами дворе. Мы обошли вокруг. Нигде не было никакой таблички, только камеры видеонаблюдения. Дальше мы прошли мимо храма Христа Спасителя и спустились в метро.

Вышли мы на Лубянской площади и нырнули на одну из самых старых улиц Москвы – Никольскую. По Мишиной наводке решили зайти в гастромаркет «Вокруг Света», но так как он пока еще не работал, мы промазали и попали в Макдональдс. Это спасло нас от разрывов мочевого пузыря. Чтобы оправдать свой визит, да и просто хотелось смыть маргариновый налет после беляша, мы взяли по среднему кофе. Я тут же обжегся и некоторое время с кислой мордой наблюдал, как жена поглощает картошку фри с кисло-сладким соусом.

Затем мы нашли вход в ресторан, который только отрылся, но пока не принимал заказы еще где-то час. Мы решили «пока посмотреть». Ресторан представлял собой множество небольших кухонь разных национальностей или разных направлений. Например, можно было встретить тайскую или греческую кухни, а так же такие направления как морепродукты, или мясо на гриле, или просто выпить. По периметру огромного пространства помещения расположились различные бутики, некоторые из которых уже работали, но нас не интересовали. Мы не спеша обошли вокруг, правда, не стали подниматься наверх, где нас ждал Ирландский паб с 26-ю видами пива. В итоге нам приглянулась грузинская кухня.

Чтобы убить время до активной работы гастромаркета, мы принялись ходить по узеньким улочкам старой Москвы. Посидели у классного фонтана на биржевой площади, прогулялись мимо многочисленных строений администрации президента на Ильинке, прошли мимо нескольких министерств, завернув на театральный переулок. На нем заметили и зашли в подвальный магазинчик «Малинка», в котором подкупили продуктов в поезд: пару бичей, половину черного, две небольшие помидоры и бутыль воды. Попросили подать нам колбасную и сырную нарезки, но оказалось, что привычного стекла в привычном холодильнике не было и можно было давно уже все взять самим, над чем мы посмеялись с работницей магазина.

Сложили все в сумку, тут же попили свежей воды и, пройдя мимо магазина, торгующего Bentley, мы вынырнули снова на Никольскую через стометровый Третьяковский проезд, на котором собрались самые модные бутики от Армани, Дольче Габбана, Тома Форда и прочих.

Вернувшись в ресторан, я закапризничал, так как меня по привычке душила жаба, а жене хотелось попробовать хоть что-то интересное и на этой почве мы надулись. Жена сказала, что Миха написал, что мы не пожалеем. Наконец, ввернула веский довод, что наше десятилетие свадьбы так вкусно и не отметилось. Пока мы шли до грузинской кухни, я потихоньку остыл.

Мы заказали чашушули, оджахури из баранины, хачапури со шпинатом и сыром и лимонад тархун. Пока мы ждали приготовление, жена отправилась «посмотреть еще раз все поподробнее». Я, оглядываясь кругом, остался ждать, когда запищит мой пейджер.

Ребята!!! Это так охренительно вкусно и сытно! Запеченная баранина с перцем, помидорами и картофелем и нежная тушеная телятина в остром грузинском соусе с горячей, сытной лепешкой… Для абсолютного счастья не хватало только бокала сухого и пару гирь, чтобы вернуть меня с небес на землю! Я и, вправду, не пожалел. Жена завернула остатки хачапури с собой и мы, шатаясь, пьяные от сытости и вкуса выползли на улицу.

Так как мы потеряли больше часа времени на ожидание открытия ресторана, то прогулку по театральной площади и Тверской пришлось отменить. Время поджимало. К тому же жена переживала, что автоматика не сработает и не отдаст нам наш багаж. Мы брякнулись в метро и докатились до Ярославского вокзала.

– Сейчас придется начальника вокзала вызывать, – попытался подтрунить я, за что тут же получил тычок в бок.

Автоматика сработала безотказно и жена выдохнула. Мы вцепились в свой багаж, забрались на второй этаж вокзала, сверили билеты и принялись ждать информации на какой путь придет наш скорый. Путь оказался третьим. В вагон мы зашли первыми и, пока остальные тряслись у входа с паспортами, успели переодеться. На это раз у нас была пара верх-низ из четырехместки в середине вагона.

В РЖД паспорта проверяют дважды, а если есть, еще и билеты, и только потом выдают белье. В фирме «Гранд-Экспресс», что катила нас из Москвы в Крым и обратно, проверка только раз на входе, и белье уже разложено, и можно вместо тупого созерцания чужих провожающих на платформе тихонько расправлять постель.

Наверху со мной ехал невысокий строитель одного из многочисленных московских мостов. Он был среднеазиатской наружности с добротным запахом дешевых сигарет. Забросив свою огромную клетчатую сумку челнока на верхний ярус, он, сняв шлепки, завалился наверх и принялся звонить всем родственникам и приятелям, что едет домой, что все достало, что все равно денег не платят, что если и платят, то мало и т.д. в этом роде. Кстати, как было понятно из разговора, род его происходил из Первоуральска.

Внизу залег пожилой мужик с седыми волосами и зеленой футболке с надписью «Republic of Ireland» и устойчивым запахом потных носков. Белье он не брал, из чего я сделал вывод, что сойдет он где-то не дальше Ярославля.

Утомившаяся жена задремала. Я выдул две кружки кофе, восстановив привычное сердцебиение, изучил, хоть и не сразу, все нововведения в туалете и лег вписывать циферки в клеточки. Но те скоро стали прыгать из клетки в клетку и выдергивать из рук ручку. Я понял, что засыпаю.

Проспал я полтора часа и глянул вниз. Жена, напялив на себя одеяло, читала книжку. Я загнал пляшущие циферки по домам и выпил чай. Природа за окном была уже настолько родная, что аж защемило. До четырех пятых леса составляли березы – целые рощи. Остальное уходило на сосны, ели, осины и кустарники. Немало прошмыгивало перед взором и заброшенных строений: полусгнивших деревяшек и развалившихся кирпичных зданий с зияющими черной пустотой окнами. Жена сходила в туалет, и нас с ней разобрал дикий и неудержимый смех по поводу использования одного устройства, которое в отличие от всего остального не было подписано. Ирландец недоуменно косился на взрослых людей, скатившихся до уровня подростков.

В Ярославле мы проводили нашего ирландского сокамерника. На самом вокзале проводится реконструкция платформ, поднимая их на уровень пола в вагонах. Место внизу заняла тетка, которая до второй проверки документов все у всех спросила, кто, куда и откуда, и успела перекинуться парой слов о погоде в различных городах России. На боковушке разместилась часть семьи, состоящей из бабушки, дедушки и внучки.

Мы тронулись и проехали Волгу. По радио в вагоне сообщили о том, в каком мы находимся поезде, фамилии начальника поезда и машиниста и где их можно найти. А также отчитались в том, что тут все моется и протирается и, в случае чего, незамедлительно высадится любой подозрительный пассажир.

Буквально за каких-то полчаса наша тетка Анна с бабушкой Натальей обменялись полными биографиями всех своих родственников. Разговор лишь на мгновение замолкал из-за пережевывания ужина. Мы с женой благоразумно молчали. Я смотрел в окно, жена в книжку. Мужик-строитель, устав от женского разговора, который шел сейчас уже о вакцинации и внутренней политике, нашел где-то в вагоне свободное место и поужинал там.

На станции Данилов стоянка длилась полчаса. За это время мы успели погулять по перрону, отмахиваясь от курильщиков. Я заметил, что нет комаров. Вот мы природу как извратили – перевернули север с югом. Народ покупал пироги и мороженое. За решетчатым забором вокзала, словно осужденные, стояли местные торгаши с местной продукцией: всевозможные виды ягод, сорта яблок и ремесленно-сувенирные изделия.

За время той же остановки мы заварили по «Роллтону» и поужинали, закусывая горячую лапшу бутербродами с колбасой. Дед Артур ел жареную курицу с помидорами, косился на нас и ворчал: «Как можно есть такую ерунду». Мы промолчали, запив все это чаем. У внучки Любы упал со второй полки смартфон на пол. Естественно, пошла трещина. Дед переключился на внучку: «Только ведь новый телефон купили!» Захотелось достать свою кнопочную «Nokia», чтобы все, особенно Люба, охренели.

Анна, узнав почти все обо всех, как-то резко потеряла интерес к жизни и сладко уснула. Жена, готовясь ко сну, лежала с закрытыми глазами. Выстояв небольшую, но длительную очередь в туалет, я тоже лег, хотя уснул далеко не сразу.

Конец

В половине третьего оператор сотовой связи сообщил мне, что SMS-ой, что я возвратился в приписанную мне область. Еще полчаса я ворочался, уговаривая себя поспать, в конце концов, понял, что обманываю сам себя.

С удивлением обнаружил, что один из туалетов является по совместимости душем. «Вот почему вчера так долго оттуда никто не выходил» – дошло до меня. Сидя в туалете, заметил, что все надписи продублированы для слепых шрифтом Брайля: где полотенца бумажные, где мыло, где туалетка и даже где унитаз. Причем, чтобы прочитать, что это унитаз, надо тянутся через весь унитаз. Правила пользования туалетом тоже были выгравированы тем же шрифтом. Была даже табличка, на которой было написано, что «водонагреватель готов». Только вот о самой готовности водонагревателя сообщала небольшая зеленая лампочка, которую наш подслеповатый товарищ вряд ли сможет узреть! И самое главное – данным шрифтом нигде не написано, как выбраться из этого замкнутого пространства, то бишь, где выход.

Кофе немного взбодрило. Порешал судоку под храп переменной громкости и тональности. За час до Кирова разбудил жену, и мы начали тихонько собираться. После запили кофе бутерброды с сыром и стали ждать станцию.

В Кирове было прохладно. Кое-где стояли лужи, от вида которых я уже начал отвыкать. Похоже, ночью был дождь. До первого автобуса надо было подмерзать целый час, и мы потихоньку, бряцая колесиками чемодана по асфальту, поднялись к автовокзалу. Минут через пятнадцать появился спасательный мужик, и мы позволили отвести себя к немолодому Audi. Он оставил нас в машине и исчез за следующим уловом.

– Ну, хоть в тепле посидим, – нашел я плюс через пять минут неизвестности.

– Ага, – отозвалась жена. Вид у нее был утомленный.

Еще через пять минут пришел один водитель без улова (а что он хотел в полшестого утра), раздражено бросил телефон в бардачок и мы двинулись. По дороге я несколько раз терял реальность. Срубало под чистую. Думал, что только зайду домой – сразу свалюсь спать, хотя и знал, что от перевозбуждения такого от меня не дождетесь.

Ну, вот, вошли в дом. Милый дом. Начали разбирать вещи, в основном в стирку и мойку. За время нашего отсутствия окончательно проржавел холодильник. Снизу одна из балок прогнулась, и дверца не закрывалась. Пришлось немного выпрямить ее молотком и насыпать на пол горы ржавчины. Включил электричество и воду, заменил батарейки в часах. Дом потихоньку оживал. Позвонил маме. Жена долго разговаривала с тестем – давала краткий обзор. Надо было готовить еду – скоро еще должен подъехать Мишка из Москвы. Обнаружилось к тому же, что нет горячей воды. «Крым не отпускает» – мелькнуло у меня. Я поставил кастрюли на газ, оставил следить за ними жену, а сам побежал в магазин. Надо же как-то отметить приезд…

Оглавление

Начало

Сутки № 1

Сутки № 2

Сутки № 3

Сутки № 4

Сутки № 5

Сутки № 6

Сутки № 7

Сутки № 8

Сутки № 9

Сутки № 10

Сутки № 11

Сутки № 12

Сутки № 13

Сутки № 14

Сутки № 15

Сутки № 16

Сутки № 17

Сутки № 18

Сутки № 19

Сутки № 20

Конец