Дежавю [Симон Versus] (fb2) читать онлайн

Симон Versus Дежавю

Глава 1. «Никогда не говори никогда»

С глухим стоном я сел на постели и поднял глаза к лампаде перед Нерукотворным образом. Хмурое осеннее мурманское утро едва началось и свет еще не погасших фонарей освещал старинные настенные часы с кукушкой, показывавшие без четверти пять.

«Приснится же такое, да еще перед отпуском» – подумал я и тихий холод пробежал по спине, – Джордж Лукас, когда ему приснились «Звездные войны» наверное тоже долго отходил от пережитого».

Пришлось отправиться в ванную комнату. Посмотрел на себя в зеркало: бритва по мне плакала, пришлось бриться. Мое отражение взглянуло на меня серо–голубыми глазами и попыталось улыбнуться. Получилось не очень. Холодная вода резко взбодрила и в памяти всплыли планы на день: утренняя планерка–заседание (не попасть бы в пробку), пара встреч после обеда и да, сегодня начинается последняя неделя перед долгожданным отпуском. Больше пяти лет я не мог позволить себе отдохнуть. После гибели родителей в той страшной катастрофе жил только работой, отгородившись ей как медной стеной от всех людей в мире, не считая двух лучших друзей – Кости и Стаса. Увиденное во сне постепенно уходило во мрак ночи. В половине шестого раздалась трель будильника на сотовом, Вивальди своей «Летней грозой», в прекрасном звучании Самсунг S15, напомнил, что утро расписано по минутам и пора приступать к очередному пункту программы. Разминка, двухпудовая гиря по прозвищу «прапор», шведская стенка… После трех лет в отряде армейской разведки никак не хотелось терять приобретенную форму. Поэтому уже семь лет утро начиналось именно так. В 6:30 из кухни донесся сигнал мультиварки, молочная каша дожидалась своей очереди. К семи одетый в строгий серый деловой костюм я вышел из дома и сел в салон своей почти новой шкоды. Без пяти восемь, как всегда, поднялся по ступенькам на второй этаж офиса и зашел к себе в кабинет, мурлыкая под нос старую мелодию из фильма «Высота». Я очень любил свою работу, что редко встречается в наши дни, энергетика стала моей первой женой. На двери красовалась табличка «Главный инженер. Топоров П.П.»

С интеркома послышался голос секретарши Галочки, красивой и при этом очень умной особы: «Павел Петрович, доброе утро! Не забудьте, что в восемь тридцать планерка в большом зале. Турки уже приехали, шеф с ними, ждем всех начальников отделов».

«Доброе утро! Спасибо Галя! Я помню, сейчас соберу документы и спущусь к ним» – ответил ей и стал собирать необходимые бумаги.

– Пропади пропадом эти турки! – послышалось из коридора и дверь распахнулась. На пороге стоял мой зам и судя по виду был вне себя.

– Что за шум? Во–первых, доброе утро, во–вторых, не кричи так громко, они уже на месте.

– Паша, прости, доброе утро! У меня нет других слов, кроме нецензурных, и так сдерживаюсь. Они предлагают нам пойти под них! Полностью, со всеми мощностями, проектными и монтажными отделами! И при этом генеральный не против!

– То есть?!

– Как звучит в официальном заявлении: «ради освоения новых производственных мощностей и расширения влияния…» Расширения чьего влияния? Сколько предложили этому снобу, что он решил продать налаженное дело иностранцам?

«Начинается» – промелькнула мысль, но я не придал ей большого значения.

Опишем краткую предысторию данного разговора. Наша контора представляет собой крупную сетевую организацию. Сеть наших линий электропередач всех классов напряжений покрывает больше половины родного приморского региона, и, что важно, у нас в собственности есть несколько крупных электростанций. Стабильно растем и развиваемся и, вдруг нас продают, как какое–то убыточное предприятие. Новость прямо скажем, ошарашила. Про гостей я слышал, что они интересовались нашими методами работы, технологиями, применяемыми в производстве нового перспективного оборудования. Я приготовил для них неплохую подборку, с нашим ноу–хау. Было чем гордиться, было. Известия грозили увольнением большинству руководства, начальникам отделов, среди которых было немало серьезных профи. Пока все эти мысли водили в голове стройный хоровод, руки продолжали делать дела.

– Дим, не пори горячку, одно дело слухи, другое факты. Через десять минут планерка, найди мне в шкафу папку с документами по новому генератору, шеф велел похвалиться.

Дмитрий Сергеевич, он же «безумный Макс» за приверженность к стилю сего персонажа, бурча еще что–то под нос, полез в шкаф. До меня доносилось: «..за тебя же переживаю дурак..» и «..понаехали тут…» Я собрал все необходимое и выдернул флэш–карту из компьютера.

– Вот, держи.

– Спасибо.

Димка бросил мне папку, в которой были бумаги, описывающие наше детище – компактный генератор с невероятным запасом мощности, носящий гордое имя «Элефант», который строился для нужд края у нас под боком.

– Если они показывают им «фантика», то слухи однозначно не врут. Сам увидишь, – поставил он точку под нашим кратким разговором.

***

В конференц–зале за круглым столом уже сидели практически все. Поздоровавшись со своими и вежливо кивнув приезжим я прошел на свое место. Шеф, исполнительный директор нашего «СевЭнерго», поднялся и протянул мне руку.

– Доброе утро Сан Саныч!

Обыкновенно добродушный и веселый, несмотря на преклонный возраст, шеф выглядел грустно.

– Сан Саныч не вешайте нос! – сказал я ему, – Еще не все потеряно. На что тот лишь рассеянно кивнул.

– Павел Петрович начнем с вас, – сказал Сан Саныч и откинулся на кресле.

Презентацию девчонки с моего отдела приготовили шикарную. Даже слишком. Если ей верить от и до, то получалось, что наша «СевЭнерго» самая крупная компания на континенте с почти неограниченными возможностями. Папку с бумагами по «Элефанту» я отдал в руки главе делегации, человеку чем–то похожему на филина, тот передал ее своим для ознакомления. Боковым зрением я заметил, как загорелись глаза одного из турецких представителей, когда он увидел содержимое.

После окончания презентации и докладов начальников смежных отделов слово взял Сан Саныч, подвел итог и сказал, что все о чем было поведано есть плод многолетней научной и практической работы нашего коллектива. Произнеся официальную часть, он по–видимому собирался что–то добавить от себя, но, вздохнув, устало сел. Логда Мутлу, глава турецкой делегации, слушал всех очень внимательно. Когда он заговорил на почти чистом русском языке, мне стала понятна суть происходящего.

– Господа, представленный вами материал, плоды вашей работы заслуживают всяческих похвал. Проект «Элефант» или как вы его нежно зовете «фантик», есть одно из величайших достижений двадцать первого века. Поставленное на поток производство данного типа генераторов решит на несколько десятилетий проблему недостатка энергоресурсов. Ни для кого не секрет, что у вас и вашей страны нет средств, чтобы начать массовое производство этих чудесных машин. Наша компания предлагает вам создать альянс. Благодаря нашим капиталам и вашему светлому уму…

«Неужели Димка сказал правду?! И четыре года жизни, отданных проекту «Элефант», станут подарком для турецкого паши и придется начинать все сначала?! Все наработки и материалы уйдут за рубеж».

– …особенно печалит нашего директора тот факт, что не все гениальные сотрудники компании «СевЭнерго» смогут продолжить работу при переводе проектного отдела в Стамбул. Этому есть ряд объективных причин, которые вам знать не нужно, список сокращенных лиц и перечень отделов, меняющих свою дислокацию, будет составлен в ближайшие дни. В первую очередь необходимо будет переместить электротехнический проектный отдел. Объявите на местах, что все специалисты, которые не хотят менять место работы, должны подготовиться к переезду в Стамбул….

Не выдержав этого, я вскочил, несмотря на то, что Сан Саныч дергал меня за рукав: «Господин Логда, простите что перебиваю вас. Как Вы можете говорить как о состоявшемся факте о необходимости переезда в Стамбул, как будто сотрудники «СевЭнерго» есть Ваша собственность. Контракт на покупку акций еще не подписан, даже если такой существует. Создается впечатление, что не было изначально никакого желания познакомиться с нашими технологиями, вы решили попросту их отнять у нас. А как же люди? У них есть семьи, сложившиеся производственные связи. Неужели все это разрушить?»

– Наш управляющий, господин Айво знать об этом. Господин Айво гений. Он создал координационный совет и назначил меня его председатель. Координационный совет подготовил схему работы сотрудников «СевЭнерго» в Стамбуле. Командировка продолжительностью от трех до девяти месяцев. Члены семей могут следовать за ними, при условии самообеспечения. Также, – Логда порылся в своем портфеле, – прошу посмотреть на подписанный контракт, само существование которого вы только что оспаривали.

– Вы загоняете нас в рабство.

– Именно так. Ваше поведение, дорогой Павел Петрович, стоит отдельно рассмотреть. Несмотря на Ваше значение для проекта «Элефант».

***

Сан Саныч зашел ко мне перед обедом. Вид у него был как после схватки с драконом. Откинувшись в кресле, он воспользовался моим интеркомом: «Галя принесите нам с Павлом Петровичем чаю, да покрепче». Потом достал из кармана пиджака дежурную фляжку с коньяком. Шеф был большой любитель апперетива, но обычно выпивал за обедом один, поскольку все остальные были за рулем, причем он всякий раз продолжал уговаривать составить ему компанию, упрашивал даже Галю, на что та краснела и смеялась, что не пьет совсем.

– Ну что? По маленькой? Последний раз с тобой пьем.

– Что за пессимизм?

– Это не пессимизм, это обладание фактами. Меня переводят в Стамбул, чтобы наши там освоились, сроком на три месяца. Причем без Гали. Ее сократят. Жалко девчонку, далеко бы пошла с ее то мозгами. Потом по собственному желанию уйдут, человек на мое место уже есть. Так что давай поговорим по душам.

– Разговор предстоит долгий и серьезный?

– Да Петрович. Дам тебе весь расклад. Ты не представляешь, чего мне стоило уговорить этого председателя координационного совета оставить тебя доработать этот месяц, чтобы ты нормально сходил в отпуск.

– Т.е. мое увольнение лишь отсрочено?

– К сожалению да. На твое место ставят Диму, он в курсе всех работ, в том числе и по «фантику». Первый генератор готов на девяносто пять процентов, через неделю пробный пуск. Новое руководство торопит, не терпится увидеть его в работе.

– Может мне не ходить в отпуск?

– Нет, друг мой. Ты отработал без отдыха последние пять лет, за те два года, что ты стал главным инженером, я со счета сбился сколько раз ты вечерял, ночевал на работе. «Элефант» своим появлением обязан тебе не меньше, чем Марье Гавриловой за разработку основополагающего принципа его работы.

– Сравнили хрен с морковкой. Где я, а где лауреат Нобелевской премии по физике за создание сверхпроводника комнатной температуры.

– Не скромничай. Не обмолвись твой друг четыре года тому назад, что его сестра получила эту премию, не начни ты интересоваться ее открытием, не подкинь идею и не собери всю команду, не было бы сейчас «Элефанта». Не было! Потому мне и жаль тебя больше, чем кого–либо еще. Посмотри, где Галя с чаем.

Я поднялся и пошел к двери. Пока я шел, дверь открылась. На пороге стояла Галя с подносом и чашками. Глаза у нее были красны, видно было, что девушка плакала.

– Галя, ну что же ты? Что с тобой?

– Я? Ничего. Правда, что вас увольняют?

– Правда. Вы разве уже в курсе?

– Я ей ничего не говорил, – раздался за спиной голос Сан Саныча, – под дверью подслушивала, как пить дать.

Галя вспыхнула и сверкнула на него глазами, потом жалобно посмотрела на меня.

– Сан Саныч, ну ладно вам! Засмущали девушку совсем, как ей теперь работать идти дальше?

Забрав у Гали чай, я закрыл дверь и сел. Пару минут помолчали.

Сан Саныч потягивал чай и улыбался.

– Думаю, Галя к тебе не равнодушна.

– Вот те раз! С чего вы решили?

– Смотрю на вас с ней, вспоминаю своего Мишу, Царство ему Небесное, вспоминаю, как дочка младшая моя недавно рассказывала про своего кавалера и сравниваю, провожу параллели. Эх! Молодость!

– Если бы что–то было, я бы заметил.

– Сын мой, – засмеялся Сан Саныч, – ты так увлекся своей работой, что не замечал порой, что ел и ел ли вообще. Петр был моим другом, мне бы хотелось, чтобы у его сына все было хорошо.

– Скоро пять лет после их гибели. Но, кажется, это было на прошлой неделе. Я часто вспоминаю этот день.

– Не кори себя, ты не виноват ни в чем! Никто не виноват.

– Знаю, но чувствую себя плохим сыном. На мне столько всего висит. Это как дамоклов меч. У меня никогда не сложится нормальных отношений ни с кем. Характер мой. Все романы, что когда–то были – заканчивались грустно. Да и с работой такой итог. Утром я шел сюда, как на праздник, а теперь?! Труды жалко, что за границу уйдут. Ребят жалко, кого эти рабовладельцы погонят на работу к себе на плантации.

– Никогда не говори никогда. Мне шестьдесят семь лет, я похоронил сына, жену, воспитал троих дочерей и никогда не падал духом. Тебе тридцать четыре года, а ноешь как семидесятилетний старик. Галя всего на пять лет тебя моложе, и, между прочим, тайком кандидатскую пишет. Я тебе плохого не посоветую.

Сан Саныч отчитывал меня как строгий учитель школьника. И с каждым его словом становилось легче на душе. Когда он закончил ораторствовать, мы оба улыбались. Нет, семь лет рядом с этим замечательной души человеком были прожиты не зря.

– Вернемся к нашим баранам, то есть туркам! Решение о твоем увольнении еще не окончательное, после отпуска вернешься, там поговорим. Контору разделят, проектировщики будут в Стамбуле, эксплуатация останется здесь, строители будут и там и везде. Местное отделение «СевЭнерго» в любом случае никуда не денется, так что буду говорить с Львом Анатольевичем, чтобы не дал пропасть ценному кадру. Он из генерального перешел просто в члены совета директоров «EnergoGlobalGrupp». «Элефант» пробно без тебя запустим.

– К пуску генератора все готово, так что здесь я спокоен. На холостом ходу мы его уже раскручивали.

– За три месяца, что мы проработаем в Стамбуле, ничего с твоими ребятами не случится, а перед своим уходом я какую–нибудь штуку придумаю, как их избавить. И объявляю тебе мой приказ на сегодня: как встретишься после обеда со всеми подрядчиками, поезжай в гости и оторвись как следует. Приказ понятен старлей?

– Так точно товарищ капитан! 

Глава 2. «Как это странно всегда, вроде бы взрослые люди…»

День прошел дальше как обычно. Происшествий больше не было, я немного успокоился и в гости решил не ходить, т.к. время было бы уже позднее, когда я бы добрался до кого–нибудь из друзей.

После работы Галя попросила подвезти ее до подруги. Пару раз в месяц она ездила со мной на другой конец города к одной своей давней знакомой. Иногда такие поездки из–за пробок затягивались на несколько часов, и мы успевали по пути обсудить много разных тем, от погоды и до новинок техники.

Сегодня Галя была расстроена и долго молчала, хотя мы ехали уже полчаса. Впереди на перекрестке произошла авария из–за гололеда, несколько полос на шоссе были перекрыты, поток продвигался вперед по чайной ложке. Наконец она заговорила.

– Вы все же уйдете из «СевЭнерго»? Сан Саныч мне ничего не рассказал. Что было на том совещании утром?

– Нам объявили о продаже контрольного пакета акций компании. Их интересует «фантик» и наши наработки, с его помощью они собираются «решать глобальные проблемы электроэнергетики». Инженеры–разработчики поедут в Стамбул. Причем без всяких гарантий под угрозой увольнения. Я возмутился, хотя Сан Саныч меня останавливал. Ребят жалко. За это меня и «ушли». Не терпят иного мнения. Возможно, у Саныча получится оставить меня в отделе эксплуатации местных сетей. Полностью закрыть или переместить нашу компанию нет возможности.

– Павел Петрович, возьмите меня к себе. Сан Саныч обмолвился, что его переведут на время за проектными, а меня сократят.

– Почему ко мне? Я сам не знаю, где окажусь по возвращении из отпуска. Галя, можно на «ты»?

– Конечно.

– Ты очень способная девушка, не замужем, могла бы перевестись в проектный отдел, съездить в пару этих командировок, получить колоссальный опыт, потом устроиться или там, или у нас в приличную проектировочную фирму. На какую тему у тебя диссертация?

– Не важно. Сан Саныч рассказал про мою учебу?

– Конечно. Он у нас все про всех знает.

Галя тяжело вздохнула, чувствовалось, что она подбирает слова и никак не может высказать их.

– Я хотела к Вам в отдел, а у вас ниже кандидатов технических наук не берут, – на одном дыхании выпалила она, – так я могла бы чаще быть рядом с Вами, с тобой…Паша.

Тут настал мой черед удивляться. Что сказать девушке, которая фактически тебе призналась в любви, а ты не можешь ей подарить этого чувства в ответ?! Я ее знаю почти три года, на всех вечерах она старалась сесть поближе, участвовала в наших разговорах, была моей попутчицей по дороге домой, приятной, милой собеседницей, но не более того. Я не видел ее чувств, не замечал порой ее саму, погрузившись в пучину огромного проекта «Элефант». Прав был Сан Саныч, когда говорил, что она ко мне не равнодушна, но я не думал, что настолько. Весть о моем увольнении напугала ее, она подумала, что мы перестанем видеться совсем и призналась. Больше всего в этот миг я не хотел ее обидеть. Не отличаясь от природы большим тактом и в нескольких горячих точках растеряв все его остатки, я просто замолчал. Впереди растащили сцепившиеся машины, поток пришел в движение. После перекрестка мы оказались на дороге почти в одиночестве. Галя тоже молчала. Показался указатель «Двойной изгиб». Вдруг странное чувство кольнуло под ложечкой: «Все это я уже видел». На выходе из поворота, перед тем как ближний свет фар осветил следующий участок дороги, я вдруг резко для себя самого принял влево, выходя вслепую на встречную полосу. В этот момент луч света упал на фигуру человека, лежащего лицом вниз на проезжей части ровно по предыдущей траектории моего движения. Объехав его, сразу же стал возвращаться на свою полосу, одновременно сбрасывая скорость, машину стало заносить, впереди был стальной отбойник следующего поворота. Галя вскрикнула. Остановился почти в кювете спустя где–то восемьдесят или сто метров ровно перед отбойником. К нам бежал тот самый пешеход. Все произошло так быстро, что только когда мы остановились, я понял, что случилось и как нам всем повезло. Фактически чудо. По дороге шел подвыпивший мужичок, ловил попутки, увидев свет моих фар из–за поворота, решил проголосовать. Дальше как в анекдоте: поскользнулся, упал, очнулся и увидел как мою машину мотает по обледенелой трассе.

– Вы живы, все в порядке? Это все из–за меня! Я виноват, – едва не плача причитал он.

– Все живы, всё слава Богу! Успокойся.

Ехавшая сзади машина остановилась, шофер, молодой парень, видел, как меня кидало, и вышел поинтересоваться, что случилось.

– Товарищ вот на дороге лежал, прямо на моей полосе, едва его объехал. Слава Богу, все живы!

– Это все из–за меня, мне и идти–то всего с километр оставалось, лучше бы он меня переехал, – продолжал пешеход.

– Лучше бы никому не было, особенно водителю. Точно все в порядке?

– Точно. Спасибо, что остановился!

– Ладно, бывай здоров! – парень сел к себе.

Мы тоже тронулись. Девушка заплакала. У нее был шок.

– Галя не плачь, все позади, все целы. Все хорошо, что хорошо кончается.

– Нет, не хорошо. Это знак для меня, что ничего не получится. Мы могли погибнуть.

– Ты не знаешь наверняка, кому это был знак и зачем.

«Что это было? Я точно где–то видел эту ситуацию и знал, как поступить. Когда я это видел? Все как тогда, на войне».

Мы подъехали к дому Галиной подруги и остановились. Галя еще всхлипывала.

– Успокойся, – сказал я и обнял ее за плечи, – не плачь, как ты сейчас к Свете пойдешь? Дети тебя увидят и испугаются. Вот, выпей воды.

Мне было ее искренне жаль. Так много потрясений свалилось на одну голову за этот день.

– Домой доедешь потом?

– Доеду, засижусь – у Светы с ночевкой останусь, у нее свободная комната есть, а муж на сутки ушел по графику. Простите меня за мои слова.

– Тебе не за что просить у меня прощения. Это я виноват, что дал тебе повод для надежды своим поведением. После всего, что было в моей жизни, я не думаю, что у меня может быть нормальная семья. Ты ведь не знаешь, кем я был и чем занимался до «СевЭнерго». Твой выбор был неудачен.

– Почему ты решаешь за меня, удачен мой выбор или нет? Почему не попробовать дать нам шанс? – она искренне негодовала.

– Прости меня. Я боюсь причинить тебе лишнюю боль.

– А в итоге наносишь ее еще больше, – она взяла сумочку и собралась выходить.

– До свидания. До завтра.

– До завтра.

***

Проводив ее взглядом до подъезда, я набрал на гарнитуре машины номер Стаса.

– Вечер добрый! Не отвлекаю?

– Привет! Нет, нормально, жена с ребенком ушла на прогулку. Сижу, жду баню, замерз – сегодня на стройку ездил.

– Значит я по адресу. Хочу к вам в гости наведаться сегодня. Почти рядом нахожусь, пустите?

– Ну, как не пустить?! Конечно, не пустим! Шучу, приезжай! Пойду, посмотрю баню и веничек запарю.

– Спасибо друг! Через двадцать минут буду.

Спустя примерно полчаса я позвонил в звонок на Стасовой калитке. Дверь мне открыла Ольга, его жена.

–Здравствуй Паша! Проходи, мне Стас пятнадцать минут назад сказал, что ты придешь, мы с прогулки вернулись. Он баню смотрит, сейчас подойдет. В холодильнике шаром покати, Стас все съел после командировки, сейчас что–нибудь быстренько состряпаю. Когда уже мы тебя женим, а то со своей работой дошел до ручки, одна тень осталась.

«Что–нибудь быстренько» в Олином понимании – это было как минимум полкурицы с жареной картошкой, горячие блины и еще десерт, на которые она была большая мастерица. Что говорить – повезло в этом отношении Стасу с женой. В чем ему с ней не повезло, так это с ее упрямством. Она была против второго ребенка. Сей факт расстраивал Стаса больше всего. Особенно когда мы собирались на какой–то большой праздник и приходил Костя со своим табором. У Константина были жена и две дочери, которых он просто обожал. После их ухода Стас неизменно жаловался на свою Оленьку, что она не хочет больше детей.

Из коридора, соединяющего огромный дом с баней, появился хозяин. Когда–то в армии он был моим корректировщиком огня, не раз спасал наши шкуры из больших передряг. У него было какое–то особенное чутье на опасность, обостренная врожденная интуиция. Теперь он стал архитектором, появилась своя фирма, слегка располнел, но по–прежнему оставался самым близким моим другом, замечательной души человеком. Дверь его дома была для меня всегда открыта.

– Какие люди на ночь глядя и без охраны! Здорово дружище! Какой–то вид у тебя невеселый.

– Здорово–здорово!

– Ты никак программу на наш отпуск решил еще раз обсудить? Нет брат, все уже решено, утверждено на семейном совете, Костя отпуск взял уже ведомственный на тридцать пять дней. Никакие отговорки, срочные работы и прочая ерунда, не принимаются. Летим и точка!

– Не переживай, с отпуском все в силе! Через пять дней вылет. Я к тебе по другому поводу.

– Так, баня там стынет – так что пошли, я тебя по науке напарю, вся дурь выйдет, там и поговорим.

– А полотенца у меня нет!

– Как будто у нас полотенец нет! Все на месте, в шкафу в предбаннике. Пошли – отказы не принимаю.

Через сорок минут мы вернулись в гостиную. Тем, что Оля успела за наше отсутствие приготовить, можно было накормить роту. Два салата, лобио, нарезка и даже шарлотку успела испечь. Стас подмигнул: «Рюмочку чаю?».

– Нет, спасибо, домой поеду, не буду злоупотреблять вашим гостеприимством, а то в следующий раз жена твоя мне в торт яду подмешает. И так мужа забираю больше чем на десять дней из дома.

– Ну, смотри, не буду настаивать. Рассказывай теперь, что у тебя там стряслось.

Вкратце я рассказал ему обо всех приключениях этого дня. Стас даже присвистнул, когда услышал про Галю и мужика на дороге.

– Вот это вам повезло! Лежали бы сейчас там – два или три эти… Э. Как их?! Вот! Трупа.

– Спасибо утешил!

– Если серьезно, то тебе можно только посочувствовать сегодня. Денек выдался тот еще.

– Денек. Ты бы видел, что мне ночью приснилось, так пробрало, что почти все утро этих призраков отогнать не мог. И главное, что–то про отпуск снилось. Теперь вышел из бани – как заново родился!

– Да ладно, не бери в голову! Можно подумать, ты помнишь себя, когда ты родился! От твоей нервной работы и не такое приснится. Вот это сюрприз тебе Галя преподнесла. И что делать будешь?

– Не знаю. Честно не знаю. Когда я в армии видел в прицел врага, когда трудился над «фантиком», когда ехал куда–то, что делать я знал. Сейчас же, – сказал я и беспомощно развел руками.

Помолчали. Оля уложила сына спать и пришла к нам.

– Опять ничего не поели!

– Олечка, все было очень вкусно! Спасибо тебе. Теперь подъемный кран нужен, чтобы с дивана встать.

– Ну, смотри у меня Паша! Допрыгаешься, Стас о втором все мечтает, возьмем тебя на воспитание, на хвост наступим и научим есть.

– Так место под чай с шарлоткой должно же было остаться, – попытался оправдаться я.

– Хорошо, чай я с вами тоже попью. Что тут Паша интересного рассказывал?

– Нашему Паше сегодня девушка предложение делала, а он отбивался. Отбивался–отбивался, и отбился. А еще его с работы увольняют.

– Вот тебе раз! А что за девушка такая замечательная? Мы ее знаем?

– Это секретарша моего шефа была – Галя. Я не знал, что она ко мне неровно дышит.

– Гале надо памятник при жизни ставить за такого как ты! У, грохнуть бы чем по лбу, глядишь поумнее бы стал. А работа сдалась такая, что отпуск взять пять лет не можешь! Стасюшь, передай мне сахар, пожалуйста.

– Оль ты скажешь тоже. Нет, работа у меня, ты знаешь – хорошая, любимая. Не ждал я такого, если честно. Хорошо, что в отпуск едем все, хотя бы это не поменялось.

– Нет Паша. Не все так просто. Меня на работе не отпускают, срочный отчет надо делать. Вместо меня, чтобы место не пропало, мы со Стасом уговорили Машу поехать. Ей тем более тоже надо отдохнуть, лауреату нашему. А то так позеленеет совсем со своей Нобелевской премией.

– Вот это новость! Стас – ты как без жены поедешь? И мне, главное, сам ни пол слова не сказал!

– Раз отпускает – поеду, в кои–то веки удалось выбраться всем троим, вот она меня и пожалела.

– Ясно. Молодец Олечка!

– Ну так. Я вообще золото! А он змей такой не ценит.

– Надо Маше задать вопрос на отдыхе из раздела занимательная физика. Она в этом спец. Известно, что сто граммов водки понижают электрическое сопротивление человека в среднем на семьдесят Ом. Сколько надо выпить, чтобы достичь состояния сверхпроводимости? Можно эксперимент поставить, – с невинным видом выдал Стас.

– Без экспериментов обойдетесь, она на моей стороне. Теория – теорией, а на практике, чтобы вели себя прилично. А то дорветесь до бесплатного. Так что Мария за меня будет.

***

От Гавриловых я уехал около полуночи. До дома было добираться около четверти часа. Дорога была пуста, ехать одно удовольствие. После всей суматохи этого дня можно было спокойно подумать, благо было о чем. Работа меня уже не беспокоила, без дела я не останусь. Новостью стало, что вместо Ольги с нами летит Маша Гаврилова. При ней я себя ощущал не в своей тарелке. Блестящий физик, Склодовская–Кюри нашего времени, просто красивая женщина, Мария Владимировна была не совсем от мира сего. Человек большой науки. Сильная и независимая. Мне хотелось стать ее защитником, помощником, но она не нуждалась ни в ком. А теперь она вместе с нами вдруг летит на две недели в Грецию. Она даже брату в армию почти не писала, была слишком занята своей учебой, хотя в разведбате мы могли погибнуть в любое время, тем более находясь на передовой.

Погибнуть в любое время!.. Красивые слова на гражданке, а для нас это было обыденной реальностью, снайперов не любили и боялись. Особенно запомнился тот момент, когда мы прикрывали отход нашей группы из очередного района боевых действий. Задачей стояло сдержать основные силы противника как можно дальше от наших «вертушек», за холмом, где они не могли повредить отступавшим. Нас было четыре снайперских группы. Заняв позицию для перекрестного обстрела местности, мы ждали своего часа. Лесистая, с густым подлеском местность способствовала нашим планам. Стреляли только наверняка и чтобы навести больше паники. Наши корректировщики были заняты обеспечением маскировки и связью с основной группой батальона. Когда ребята ушли, по одной стали сниматься со своих мест и наши группы. Два снайперских звена успели покинуть свои схроны, а два остались. Командование противника, потеряв всякое терпение, решило компенсировать свои потери нашей ликвидацией. По всему плацдарму несколько раз отстрелялись тяжелые минометы. Одно звено накрыли прямым попаданием. Потом отправили группу зачистки. Вокруг нас со Стасом медленно стало сжиматься кольцо. Отстреливаться приходилось очень скупо, патроны были на исходе, помощи ждать было неоткуда. Против двоих была выставлена как минимум рота. Тут подоспел посланный все же нам на выручку взвод армейского спецназа под командованием тогда еще лейтенанта Кости Максимова. Больше половины ребят потерял он в том бою, но задачу выполнил. Нас не бросили, нас спасли. Вернувшись на базу, отыскали Костю и выразили ему свою благодарность литром медицинского спирта. Оценив нашу помощь при выполнении операции, Константин попросил командование батальона перевести нас к нему. В итоге появилось у нас в разведбате новое название отряда осназа – «Томагавк», от сокращения фамилий его основателей. Уже в составе «Томагавка» мы дослужили свои три года. Крепла наша дружба.

После увольнения в запас, мне предлагали пойти на работу в органы госбезопасности, но я отказался. Решил, что хватит с меня армии, смертей, лучше пойти работать по гражданской специальности, и занялся высоковольтной энергетикой. Отец через Сан Саныча помог мне устроиться в «СевЭнерго». Стас занялся архитектурой, которой бредил с самого детства. Стал уважаемым архитектором, получал заказы от города. А Костя остался на госслужбе, в отделе внутренней безопасности. Женился на девушке с новой работы, у них родились две дочери. Кос все мечтал о мальчике. Сейчас он носил звание майора, сидел в большом кабинете и периодически ругал меня за то, что я не составил ему компанию десять лет назад и теперь он вынужден один разгребать весь свой мусор.

Больше двух лет мы планировали этот отпуск. Сложнее всего было вытащить Костю, с его свидетельством о неразглашении. В итоге ему только в этом году удалось уговорить свое начальство предоставить ему эти очередные две недели с выездом. Стас был вольной птицей, авторский надзор не мешал ему находиться по полдня дома и заниматься новыми проектами. Мне же после смерти родителей наш старый дом стал единственным дорогим местом на Земле, и не хотелось его покидать надолго. Поэтому ушел в работу, забыв про все на свете. Утром я почти лишился надежды на будущее. Спасибо Сан Санычу, что поправил мозг на место, иначе впал бы сейчас в уныние, от таких перемен и грядущей неизвестности. Нельзя всю свою жизнь посвящать только работе, обязательно должна быть какая–то более высокая цель. «Элефант» такой целью, при всей своей высоте и сложности, быть не может, но это я понял, лишь оказавшись не у дел.

Из динамиков доносилась сквозь паутину мыслей старая песня:

Да, пожалуй, я мечтал о чуде. О том самом чуде, что совершается раз в жизни, когда можно вдруг исправить старую ошибку. До сих пор помню лица своих целей. Тяжело думать о человеке, как о враге, когда он и не подозревает о твоем существовании, о том, что сейчас я вижу его голову в прицеле с расстояния более одного километра. А узнав, что ориентировка была ошибочна, и ты прекратил жизнь почтенного мужа, отца, сына, как абстрагироваться от ощущения несмываемой вины за чье–то случайное убийство, пускай и по приказу выполненное. Как снайпер, я был достоин наград, как человек я себя презирал. Когда родители погибли в тот зимний день пять лет тому назад, я понял, что воздаяние за напрасно отнятые жизни все равно настигло меня и достигнет снова, отнимая тех, кто был дорог. Я ждал чуда, что вдруг время вернется вспять, и я еще раз проживу этот зимний день, помирюсь с отцом, уговорю его никуда не ехать, и они останутся живы. Мой внутренний мир не сломается раз и навсегда, и я не останусь с чувством горькой вины, что я виноват в их гибели. Потому и сказал Гале, что ее выбор был неудачен. Я жил прошлым, а не настоящим, чтобы не потерять никого в будущем.

«Вроде бы взрослые люди…»

Глава 3. «Ветер перемен»

Остаток недели я провел в сборах. Надо было передать Димке дела, закрыть оставшиеся пробелы в отчетах. «Безумный Макс» был в истерике. Каждый день он приходил на работу и в разных вариантах происходил один и тот же разговор.

– Я не собираюсь за тебя работать! «Фантик» без тебя, как дитя без отца. Кто его воспитает, уму–разуму научит?! Кто?

– Дим успокойся. Ты не меньше моего знаешь все «детские» болезни нашего генератора. Наладчиков толковых у нас хватает. Чего ты ноешь?

– Все шишки все равно мне собирать придется, как ответственному за проект. А ты здесь в эксплуатации отсидишься втихую.

– Все уже решено! Возьми себя в руки уже! Марина твоя этой командировки уже ждет – не дождется, на курорт практически едете. С Баренцева на Средиземное.

– На Средиземное это ты едешь! А нам в лучшем случае удастся на городской пляж сходить. Или ты думаешь, что турки нас в санаторий зовут? Ничего подобного. Пахать на нас будут, как на волах. Особенно при строительстве следующих очередей.

– Все, мне надоело тебя уговаривать. Не хочешь туда, напиши заявление. «Господин председатель» это всем дал четко понять.

– Нет, ну работу я не хочу менять. Но почему я?

– Да потому что некому больше кроме меня и тебя! А я лицом не вышел. Поэтому и остаюсь пока на птичьих правах, год дорабатывать, а что потом будет, одному Богу известно.

И такая дребедень целый день!

С Галей мы разговаривали только по работе, она бросала на меня сердитые взгляды, было видно, что она обижена. Правду говорят, что любовь зла! Один раз я не выдержал и попытался вымолить у нее прощение, пока мы были одни в приемной в ожидании шефа.

– Галина Сергеевна простите меня! Я виноват перед тобой со всех сторон. Перед дорогой я бы хотел с тобой помириться, для меня это важно.

– Хорошо. Подарите мне вашу машину!

Я рассмеялся.

– И всего–то?!

– Раз не хотите дарить руку и сердце, то хотя бы железного коня. Ну, или дом.

– А если серьезно?

– Серьезно не могу. Езжайте с миром. Когда вернетесь, я уже все равно буду на полпути в другую организацию. Я так решила.

– Хорошо, если тебе будет от этого легче.

– Павел Петрович! – вспылила Галя, – Вы…

Ситуацию исправил своим появлением Сан Саныч.

– Заждались? Я только от председателя. Они теперь с генеральным дверь в дверь сидят. Рука устала ЦУ записывать. Стенографистку ему завести что ли? Пусть даже за мой счет. А вы тут смотрю, времени даром не теряли? – и обвел нас многозначительным взглядом, от которого меня прошиб пот, а Галя густо покраснела.

– Заходи Петрович, будем думу думать.

Мы зашли в кабинет. Сан Саныч отдал мне листок, густо исписанный его мелким почерком.

– Что насчет этого скажешь?

– Судя по всему, график поставки какого–то оборудования, к каждому из которых приписано целых два «Элефанта». Все оборудование должно быть на местах до конца следующего года. Сроки урезаны до крайности. Неплохо было бы понять, что это за аппараты. «Wave converter». Что это?

– Что–то вроде модульных излучателей, а чего излучают почем знать. Но энергии им надо вагон. По два генератора на блок! Кстати, на первом «Элефанте» они планируют испытания этого излучателя уже в этом году. Блок–модуль этой дряни привезут сюда уже завтра. А запуск сразу после выхода «фантика» на расчетный режим.

– Что–то мудреное творится. Поживем, увидим. А «Элефанты» они и впрямь на конвейер ставят. Может оно и к лучшему. Мы бы столько генераторов за три года бы не произвели, а они за год хотят.

– Насчет поживем. Все сборы закончил?

– Да. Завтра вечером самолет. Даже не верится, что через сорок восемь часов мы будем в Фессалониках.

– Экскурсии будут?

– Конечно. По большинству интересных мест в Греции мы собираемся проехать. Пару дней хотим посвятить горным лыжам на Парнасе.

– Как будто своей зимы мало!

– И не говорите. Но гор ведь у нас таких больших нет! А там вечером можно купаться в Средиземном море, а утром кататься на горных лыжах. Ведь все это в трех часах езды.

– Смотрите не убейтесь там! А то мне похорон хватило за мою жизнь.

– Обижаете Сан Саныч, у нас почти все на лыжах с трех–четырех лет стоят. Хорошо, будем осторожны.

– Говорят, с вами едет наш гений–физик?!

– Откуда вести? От Вас вообще хоть что–нибудь скрывается?! Правду говорят, не спорю. Для меня это было более чем неожиданно.

– Сорока на хвосте принесла. Племянница моя у нее диссертацию пишет. Вот с Машей Гавриловой, мне кажется, у тебя точно будущего нет!

– Вы это к чему вдруг?

– Я помню твой интерес к нашей дорогой лауреатке. Жизненный опыт мне подсказывает, а может чутье. Ветер перемен разгоняет мглу, неведомые очертания проступать начинают.

– Вы просто магистр Йода. Или хокку перечитали на выходных. Вы же знаете, что мои ухаживания она отвергла еще семь лет назад. Я иллюзий не строю.

– Иллюзий нет, а фантазии – может быть.

Я посмотрел на часы.

– Все, мне пора, сегодня закрываю оставшиеся вопросы с подрядными организациями, строившими первый «Элефант».

– Тогда до встречи после твоего отпуска, я завтра буду на совещании весь день. Попрощаемся сегодня. Как говорил мой любимый поэт:

«По дороге не ссорьтесь,

Помогайте друг другу, как братья,

Перелётные птицы!»²

– Точно хокку. До встречи Сан Саныч! Спасибо за напутствие.

***

Оставшиеся часы до перелета прошли в суматохе сборов. В пятницу Ольга никак не могла собрать Стаса. Общий сбор был у них дома, и мы с Костей, придя к назначенному времени, имели удовольствие наблюдать потрясающее представление.

– Ольга, где моя рубашка, что ты мне подарила ко дню рождения?

– Сам же ее убрал вчера в шкаф, на полку с вещами в дорогу.

– А где сланцы?

– В предбаннике на месте, около бассейна вчера видела.

– А где?..

– Так стоп. Ты мне сейчас весь мозг вынесешь. Вот бумажка, вот ручка, напиши, что ты еще не собрал, я тебе сейчас быстро все найду, иначе на самолет опоздаете.

– Уф! Спасибо Олечка! Чтобы я без тебя делал!

Стас упал на диван, подмигнул нам и стал писать список.

– Пропадал бы, что же еще?! У меня уже два ребенка, а ты все еще хочешь!

– А кто второй? У тебя разве есть еще дети?

– Конечно, одному пять, другому тридцать четыре. Все – не путайся у меня под ногами. Позвони лучше Машке и спроси, не забыла ли она, что сегодня у нее самолет через два часа.

Стас ушел набирать сестре. Она на общий сбор не пришла, сказала, что приедет сразу в аэропорт, потому что у нее последняя лекция у аспирантов, и она хотела загрузить их работой на период ее отсутствия. Через пять минут вернулся.

– Как до министра, дозвониться можно с третьей попытки только. Фильтр важности включила или просто не слышит. А, ладно! Вроде едет, не забыла про рейс. Один раз мы с ней так съездили отдохнуть, она еще студенткой была сразу после школы. Проучилась допоздна, на звонки не отвечала, на ночной поезд мы опоздали. Потом утром приходит и как ни в чем не бывало спрашивает, мол едем что ли, чего не собираешься. Пришлось сказать, что поезд был вчера ночью и в отпуск мы уже не едем. Она так обрадовалась тогда, а я в шоке. Хотел на каникулах отдохнуть, а из–за нее все сорвалось.

– Стас не бери в голову, она у тебя человек большой науки, – начал было Костя, – в свои тридцать уже нобелевский лауреат.

– Да уж, вот была бы она твоей сестрой, я бы посмотрел, как ты себя повел в такой и подобных ситуациях.

Пришлось вступить мне.

– Ладно Стас, не переживай, она исправилась теперь, про дни рождения не забывает, даже помнит когда у племянника именины.

– Хорошо вам обоим. У вас–то таких родственников нет. Честно ребят, я за нее переживаю просто, ей надо отдохнуть. Хоть немного.

– Раз она помнит и собралась, можешь расслабиться и проверить еще раз, не забыл ли сам что–нибудь.

– Вроде все, если что и забыл, то мелочь, купить можно или напрокат взять.

Костя постучал ложкой по бокалу с чаем.

– А у меня для вас новость товарищи!

– Хорошая или плохая?

– Хорошая конечно! У меня сын будет! Позавчера на обследовании были.

– Вот это да! Дождался своего богатыря! Все – за это точно надо выпить! Сейчас в погреб нырну за Клико.

Стас мигом умчался и вернулся с запотевшей бутылкой. Наполнили бокалы. Пришла Ольга и прикатила Стасов чемодан.

– По какому поводу шампанское?

– У Костика сын долгожданный будет.

– Ну ты мастер конспирации! Костя, а мы и не знали, что вы вообще кого–то ждете.

– Не хотели пока не узнаем пол никому говорить. Вдруг опять девочка была бы. Теперь все.

– Тогда я присоединяюсь! Поздравляю! Стасюша, налей мне тоже. Молодцы вы с Иришей. Вот улетите, позвоню ей – попытаю, как это она умудрилась такое событие от меня утаить.

– Паша с тебя тост, ты штрафник.

– Почему штрафник?

– Потому что ни детей, ни плетей. К тому же все любят твои тосты.

– Ну ты лис дядя Стас. Уговорил! Ну – за нового долгожданного человека! Чтобы он родился и вырос под стать и на радость отцу и матери. И не знать ему горя!

Зазвенел хрусталь.

– Так, это все замечательно, но вам друзья пора в аэропорт, – Ольга была в своем амплуа строгой мамы, – присядем на дорогу!

Минуту посидели, собрались с мыслями.

– Ну, с Богом!

Мы с Костей собрали багаж, попрощались с Ольгой и вышли на террасу. Уже в дверях, когда Стас остановился поцеловатьжену с сыном, он робко спросил: «Мама Оля, а можно мы братика или сестричку все – же заведем?»

– Вот вернешься – поговорим. Езжайте. Пока.

***

До аэропорта доехали быстро, минут за двадцать. Расплатились с таксистом и отправились к регистрации пассажиров. Стас вызвонил и пошел встречать Машу, мы с Костей остались в зале ожидания. Я решил пока порасспрашивать Константина насчет семьи.

– Ну, давай рассказывай, как вы вдруг решили за третьим пойти.

– Да что тут рассказывать? – Костя вздохнул, – сам знаешь, сколько на мне числится. Так сказать – компенсирую что ли. Мы с Ириной, когда поженились, сына хотели. Очень – очень. Но никак не получалось. В итоге одни дочки. Девочки тоже хорошо, но за мальчиком все–таки надо было сходить. Вот и все.

– Теща приехала помогать в твое отсутствие?

– Да, мама Таня мировая теща. Приехала позавчера, настряпала, все убрала и капустки своей в гостинец привезла почти полведра.

– Капуста знатная, не то слово! Значит, как вернемся, к тебе на капусту!

– Ха! Хмм. Паша, а ты в предчувствие веришь?

– Верю временами. Какой–то голос внутри порой говорит, что делать, на войне помогало несколько раз. А что?

– Да Иринка никак не хотела меня отпускать. Чуть со мной в аэропорт не поехала, плакала так. Как будто навсегда уезжаю, все говорила про сына. Насилу успокоил. Наверное гормоны, как – никак второй триместр в разгаре.

– Конечно, не бери в голову. Что может случиться на курорте? Тем более в такой компании как наша?!

– Кто к нам пожаловал! Привет Марусь! Прекрасно выглядишь!

Я обернулся. В голове сами собой всплыли строки Пушкина: «Я помню чудное мгновенье…». За те полгода, что мы не видели Машу, она очень сильно изменилась. Черты лица стали более выразительны, в свои тридцать она выглядела лет на двадцать пять, не более. От нее веяло какой–то грустной, неземной красотой и от этого сочетания она казалась еще прекраснее. Да, какое–то чувство к Маше Гавриловой еще жило во мне.

– Скажешь Костя! Здравствуйте мальчики! – смущенно улыбнулась она.

– Здравствуй Маша!

Мы обменялись взглядами. Она всегда смотрела в глаза собеседнику. Я почувствовал себя неловко и спросил ее про багаж.

– Это весь твой дорожный набор? Маленькая наплечная сумка и ноутбук?

– Да, а куда мне больше? На ноутбуке работа, в сумке вещи.

– Радуйтесь балбесы, нам нести меньше, – Стас был в своем репертуаре.

– А нам пора на посадку, мадмуазель – Вашу руку!

Костя галантно подхватил Машу под руку и зашагал по переходу к самолету. Мы со Стасом шли сзади с ручной кладью. До нас сквозь шум аэропорта долетали обрывки разговора.

– Мне Стас рассказал про ваше событие. Поздравляю!

– Успел уже! Болтун находка для шпиона. Спасибо! Ты сама как?

– Ветер перемен открыл мне новый горизонт! Я..

– Мне вдруг показалось … , что … .

– Может … .

В этот момент Стас показал мне рукой в окно. Из ворот грузового терминала выезжали несколько грузовиков с контейнерами с надписью «EnergoGlobalGrupp». На одном из полуприцепов стояла странного вида установка, обтянутая плотной белой полиэтиленовой плёнкой, за которой едва угадывались очертания содержимого.

– Это не ваши новые хозяева?

– Они самые. Новое оборудование привезли.

– А вон та штука на полуприцепе, похожая на дракона со сложенными крыльями, что это?

– Не знаю. Чисто теоретически этот может быть пресловутый «Wave converter».

– Выглядит как из фантастического фильма что–то.

– Все может быть. В наше время ни в чем нельзя быть уверенным на все сто процентов.

Глава 4 «Мне кажется или мы попали в сказку?!»

Международный аэропорт Фессалоник «Македония» встретил нас очень гостеприимно. После крушения американского империализма и перестройки Евросоюза, наибольшую прибыль эта часть континента получала от технологий и туризма. Поэтому «красная дорожка» сопровождала нас от таможни до отеля. Греки вообще предприимчивы, предложения всевозможных услуг мы получали на каждом шагу. Цены были вполне демократичны. Остановились мы в отеле «Macedonia Palace». Номера у всех были отдельные, но при этом смежные. Большую часть дня после перелета мы посвятили отдыху в баре и освоению карты местности. Одна Маша засела за свой ноутбук и стала дописывать очередную статью для научного журнала. Через час Стас к ней подошел и в мягкой форме предложил хотя бы раз в жизни просто расслабиться и ненадолго отключиться от работы.

– Сама мне потом спасибо скажешь, – и отобрал у нее ноут.

Как ни странно, она не протестовала.

– Вы уже распланировали график когда, куда едем? – с этими словами она подошла к нам с Костей.

К слову, из всей компании только мы с Машей никуда не выезжали. Костя и Стас отдыхали в здешних окрестностях с семьями несколько лет назад.

– Костя в курсе всего, он здесь был и знает куда лучше ехать.

– В самих Салониках посмотрим только архитектуру. Плюс еще море. Через три–четыре дня едем на Парнас, куда же без лыж!? Потом съездим либо в Бухарест, либо в Софию, дальше посмотрим по ситуации.

– Я за Бухарест! – подал голос Стас, – там пиво лучше.

– Мальчики смотрите сами, вам лучше знать. Стас, ты Оле обещал без фокусов, так что я за тобой все равно слежу. Разница во времени ощущается, пора спать. Доброй ночи всем!

Мы проводили ее взглядом. Да и не только мы. Мало кто из окружающих не оборачивался, чтобы еще раз посмотреть на удивительную славянскую красавицу с грустными голубыми глазами.

– Машка сильно поменялась за эти полгода. Стас, что случилось?

– Не знаю, может влюбилась? Сложно сказать, Маша же такая маша!

– Когда мы с ней шли к самолету, она сказала, что у нее сменился горизонт. Какие–то перемены произошли в жизни. Возможно, Стас прав и она наконец влюбилась. Пора уже на четвертом десятке и о семье подумать.

– Давай лучше поведаем Костику о том, как ты в один день чуть с работы не вылетел, человека не сбил и девушке, признавшейся в любви, отказал.

– Вот это номер. Давай выкладывай.

Пришлось пересказать Косте историю с понедельника. Он долго смеялся, а потом посерьезнел.

– Смех смехом, но Паша, ты не прав. Нельзя так. Обидел девушку ни за что. Она ради тебя столько старается, а ты не замечаешь. Такую любовь надо ценить. Чего ты ждешь у моря погоды?

– Не знаю. Честно. Без любви не женюсь. Никогда.

– Кстати, меня еще заинтересовали подробности того, что происходит у вас в «СевЭнерго». Как профессионала. Расскажи поподробнее.

Я описал подробности договора покупки международным холдингом «EnergoGlobalGrupp» акций нашей конторы, их интерес к развитию проекта «Элефант». Упомянул и последний разговор с Сан Санычем. Костя молча слушал, потом незаметно огляделся и заговорил на пониженных тонах, хотя в баре отеля мы были почти одни.

– В моей конторе ходит пока непроверенная информация о новом виде излучения, позволяющем дистанционно управлять водой. Кто разработчик и принцип действия мы не знаем, но этой штуке присвоен предпоследний уровень опасности перед ядерным оружием. Кодовое имя – «Посейдон». Причем так его называют, судя по всему, сами создатели. Ему для работы требуется колоссальное количество электроэнергии. Все, что я сказал, строго секретно.

Мы молчали, обдумывая услышанное.

– Кос, ну ты и жути нагнал, – не выдержал Стас, – если даже вы сами не знаете, что это и как выглядит, стали бы его привозить в Мурманск средь бела дня?!

– Может быть ты и прав. Моя работа доведет меня до паранойи. Везде мерещатся заговоры и тайный смысл. Как говаривал один коварный тип: «Иногда сигара это просто сигара».

– Вот именно. Так что лучше я скажу тост: как всё же здорово, что все мы здесь сегодня собрались. Живые и здоровые после всего, что с нами было. И дай нам Бог, спустя еще лет десять собраться так же, поднять бокал коньяка и вспомнить прошлое. За нас!

Мы поднялись и в молчании, стоя, осушили бокалы. Все думали о своем.

***

Я встал рано, как дома по будильнику, поднялся и вышел на балкон. Воскресное утро было солнечным и прекрасным. Прошедший около четырех часов ночи дождь смыл с зелени пыль и покрыл город жемчужными каплями. На бесчисленных греческих храмах звонили колокола, возвещая о начале ранней Литургии. На соседнем балконе сидела Маша, еще в пижаме.

– Доброе утро! Не спится?

– Привет! Нет, давно не сплю, как дождь кончился. Очень давно не видела такого красивого рассвета. Солнце так причудливо меняет цвет моря.

– Да, у нас другие краски у рассвета. Я с кресла смотрел со своего балкона. Стаса с Костей не видно? Спят как сурки без своих.

– Плюс смена часовых поясов и выходной. К восьми по местному проснутся.

– Выспаться удалось на новом месте?

– Вроде как да.

– Не жалеешь, что поехала? Стас говорил, что Ольга тебя едва уговорила на эту поездку.

– Нет, мне надо кое–что понять. Иначе я не знаю, как быть. Может чаю?

– Не откажусь.

Я перешел на ее балкон. Маша набрала со своего интеркома обслуживание в номерах и заказала чай. Через пять минут белоснежный чайник, чашки и тарелка восхитительных местных пирожных стояла у нас на столе.

– Какая прелесть. Попробуй, ты у нас большой любитель сладкого.

– С тобой не сравнить. Мне Стас рассказывал, как ты в детстве на стакан чая складывала по пять ложек сахара и пила вприкуску с шоколадкой.

– Я и сейчас так могу. Но редко уже. Когда мыслительный процесс только вдруг останавливаться начинает.

– Ты хочешь о чем–то поговорить?

Вместо ответа Маша взяла с комода свой телефон, открыла письмо с электронной почты и протянула мне аппарат.

– Читай.

«…приглашаю Вас, Мария Владимировна, возглавить кафедру прикладной физики нашего университета. Как главе кафедры Вам будет предоставлена служебная квартира. Питер Блэк, профессор кафедры квантовой физики, рекомендовал Вас как наилучшего кандидата на эту должность. Прошу принять решение до конца года, чтобы мы могли, в случае Вашего согласия, уладить все юридические вопросы.

С уважением, Джон Уоллес. Ректор Оксфордского университета».

– Так вот, какой он – ветер перемен. А мы с парнями решили, что ты влюбилась и замуж собралась.

– И нет, и да.

– Что это значит?

– Питер Блэк, о котором говорится в письме, предлагал мне это место с тем намерением, чтобы впоследствии я стала его женой.

– И что ты решила?

– Не знаю. Вы прошли две войны за свою жизнь и много видели, умеете отличать ложь от правды. А я нет. Мне кажется, что он был честен. Я спрашивала совета у Кости, он сказал, что мне самой надо решить, чего я хочу от жизни. Паша, помоги мне пожалуйста разобраться.

Я был поражен. При своей гениальности Мария Гаврилова оказалась совершенно неспособной разбираться в людях.

Меж тем мы допили чай. Солнце уже крепко припекало.

– Маш может прогуляемся, пока наши товарищи спят? По пути и поговорим.

– Хорошо, я сейчас переоденусь.

Мы вышли из отеля и направились в исторический центр города. Стасу с Костей мы оставили записку у консьержа, где нас искать.

В курортном городе начинался новый день. Открывались кафе, магазины, мелкие лавки. Всюду царили суета и оживление. Только в историческом центре Салоник было тихо. В этой части города торговля была запрещена, и туристы могли наслаждаться красотой древних зданий без мельтешащей туда–сюда толпы.

– Расскажи побольше о Питере и о том, откуда появилась идея о твоем назначении на кафедру.

Маша в строгом логическом порядке рассказала мне о своей встрече с английским физиком на одном из многочисленных симпозиумов, о том, как он был поражен ее открытием и его предложении. Пока она в свойственной ей манере перечисляла детали, картина встала передо мной во всех красках.

– Судя по всему, ему просто хочется работать с тобой. Он использовал свои связи с ректором, чтобы нужный ему человек занял вакантное место. Если им движут только карьера и жажда славы, то ваш союз будет лишь в его целях. Ты станешь еще одним инструментом в его руках. Как хороший микроскоп. Конечно, как о нужной вещи о тебе будут заботиться, протирать пыль, держать в тепле, но это все как–то – бездушно. Без взаимной любви брака нет. Хоть я и не романтик, но это мое мнение и мой принцип жизни. А твое назначение на эту кафедру – оно даст тебе достичь чего–то более высокого в научной сфере?

Мы проходили мимо величественной церкви Святой Софии. Древние стены излучали прохладу и какое–то особенное спокойствие. Хотелось просто стоять рядом, даже не входя внутрь.

– Наверное даст. У меня будут высококлассная лаборатория, сотрудники, возможность чаще общаться с другими учеными.

– А разве у тебя сейчас нет своей лаборатории, кучи талантливых аспирантов, ты не ездишь постоянно на встречи вашего мирка? Получается, ты готова отказаться от налаженного процесса научного производства, прости за высокопарность, ради эфемерной возможности, что там все будет лучше?! Тебе не кажется, что ты гонишься за журавлем?!

– Нет, не готова. И я согласна с тобой насчет брака, хотя это и не логично. Но откуда я знаю, вдруг потом буду жалеть об этой возможности всю оставшуюся жизнь? Я ведь всегда хотела сделать что–то значимое.

– Ты не знаешь, я тоже не знаю, но всегда есть Тот, кто знает все. Как сказал один мудрый человек: «Великое благо быть благочестивым и довольным». Недовольство тем, что имеешь – причина большинства проблем. Так хорошо здесь. Раз попали в эту часть города, хотя ты и не считаешь это необходимым, давай зайдем внутрь церкви.

Внутри храма Святой Софии еще шла поздняя служба. Из–за большого наплыва русских туристов служили на двух языках. Чтец читал дневной отрывок из Апостола: «…Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится³…». Мысли о бренном вдруг сами собой оставили нас. Мы как зачарованные стояли и слушали неземное пение. Пробежала мысль: «Мне кажется или мы попали в сказку?!». Служба закончилась, народ стал расходиться, но уходить не хотелось. Когда мы вышли и пошли по набережной к отелю, Маша вновь заговорила.

– Я должна подумать, слишком много всего происходило за последние две недели. Паша спасибо тебе за все и за эту прогулку особенно. Пожалуйста, не говори Стасу о моих проблемах, он будет вмешиваться, суетиться и я могу принять неправильное решение. Надо все взвесить.

Я незаметно посмотрел на нее, девушка улыбалась. Чудная она все же.

Когда мы вернулись в отель, ребята уже позавтракали и ждали нас. Стас поднялся с кресла.

– Ну, и где вас носит? Мы же собирались сегодня на осмотр города.

– А мы и смотрели город пока некоторые дрыхли. Нет бы спросил, как там на улице, как спалось?!

– Нет, ну вы молодцы. Ушли без телефонов даже, оба здесь первый раз. Ладно записку оставили.

Видно было, что Стас смущен и искренно переживал за нас. Костя подал голос из–за газеты.

– С Павлом их можно было здесь хоть ночью выбросить с парашютом, не потерялись бы. Через час бы со всеми местными аборигенами уже в друзьях были и в национальных костюмах ходили. Не обижай разведку.

– Ладно, но в следующий раз, чтобы телефон с собой хотя бы у кого–нибудь был. Как там на улице?

– Жарит, не хуже как в духовке. Предлагаю в город выбраться вечером после захода солнца, а сейчас отправиться осваивать местный пляж.

– Идет.

Спустя полчаса мы спустились на нижний пляж отеля. Людей на нем было мало, мы заняли свободные шезлонги и пошли купаться. Маша осталась загорать на берегу. Вода была просто великолепна. Сквозь прозрачную голубизну было четко видно каждый камушек, каждую раковину на дне. В итоге трое солидных мужчин, как маленькие дети, начали нырять за ракушками и хвалиться друг перед другом своей добычей. Где–то спустя час я вышел из воды погреться. Ребята поплыли обследовать небольшой искусственный грот для любителей дайвинга. На берегу рядом с Машей на моем шезлонге сидел некий волосатый субъект с фигурой бодибилдера, а–ля местный мачо, и что–то ей увлеченно рассказывал.

– Маша ты чего купаться не идешь? А это кто?

– Вот из–за него и не иду. Это Николас, он здесь уже полчаса сидит, по–русски через слово понимает, все мне про какую–то рыбу рассказывает на ломаном английском.

– А по моему мнению, он сейчас как раз рыбачит, только рыба на двух ногах. Э, уважаемый, не изволите ли освободить мое место? – обратился я к нему.

Николас поднялся и выдал сложную тираду, общий смысл которой сводился к тому, что такому дистрофику, как я, не место рядом с такой женщиной. При этом он протянул ко мне левую руку, намереваясь толкнуть меня в грудь, а правой собрался взять Машу за лодыжку. Через секунду левая рука была зажата в болевом захвате, ее хозяин пробовал пляж на вкус и просил не ломать ему кисть.

– Николас, тебе не кажется, что надоедать даме не хорошо? – не выпуская руку из захвата, спросил я качка. Тот быстро закивал и попробовал встать. Не тут то было. От пронзившей его острой боли в плече он опять уткнулся носом в песок. Я отпустил его, оставаясь все равно на чеку.

– Ну, думаю, урок закончен. До свидания Николас. А лучше прощайте.

Молодой человек быстро зашагал прочь от нас, злобно оглядываясь и что–то бормоча. Маша смотрела на происходящее с нескрываемым удивлением. От моря поднимались Стас с Костей.

– Спасибо Паша. Я конечно знала, что вы со Стасом служили в спецназе, но представить себе такого не могла. Даже не заметила, как ты его скрутил.

– Паша, ты тут похоже развлекался, а нас не позвал, – Костя был видимо обижен.

– Павел только что спас меня от вон того назойливого парня, – она показала на удалявшуюся фигуру.

– А неплохо культуристик смотрится со спины. Дядь Паш, что ты с ним сделал?

– Манерам и русскому обучил немного. Мало того, что этот тип к Маше клеился средь бела дня, так он потом еще решил руки распустить.

– Маш, ну ни на минуту тебя оставить нельзя, – Стас был видимо также как и Костя расстроен, что пропустил самое интересное, – ты как магнит притягиваешь неприятности.

– Стас не бери в голову, я бы все равно сама справилась с ситуацией. А Паша еще и придал ей оттенок приключения.

– За что ему отдельное спасибо.

– Он мой лежак занял, так что выхода не было, как попросить его место освободить.

– Это прямо как тогда в Грузии, когда ты за амеровским снайпером ходил. Ты говорил, что тот тоже твой лежак занял. Помнишь?

Как же было не помнить?! Тогда наш взвод получил задание произвести разведку на одной из высот, в районе недавно занятом боевиками–националистами. На подходе к высоте выяснили, что оттуда бьет довольно хороший снайпер и подойти близко не получается. Мне дали приказ снять этого стрелка. Больше двух суток я его выслеживал, потом понял, как он выбирал свои лежбища, и ждал его появления в наиболее вероятной точке. Когда он появился на «лежаке», который я бы тоже присмотрел для себя, и первый раз выстрелил по заготовленной мной мишени–приманке, я его тут же засек и ликвидировал. Снайпер оказался из американских солдат удачи, на счету которого было более сорока наших ребят. Его солдатский медальон командир забрал себе, отчитаться перед вышестоящим начальством. Джеймс Росс, кажется.

– Сравнил профессионального убийцу с пляжным культуристом. От этого и сопротивления ожидать было бессмысленно.

– Конечно, он–то принял тебя за хлипкого интеллигента. Не знал, что ты по утрам «прапором» в баскетбол играешь и в пальцах гвозди гнешь по пьяной лавочке.

Все рассмеялись. Этот маленький инцидент не мог омрачить тех прекрасных ощущений, которых мы тогда испытывали. Я с Костей и Машей отправился дальше плавать, а Стас пошел изучать сорта местного вина.

***

После захода солнца на город спустилась прохлада, и мы вышли на прогулку. Старинные и современные здания переливались огнями подсветки, от нагретых стен веяло дневным теплом. Уставшая от дневного зноя зелень расправляла поникшие листья. Город оживал для ночной жизни, открывались клубы, рестораны, разномастная толпа высыпала на улицы. Почти на каждом углу пели уличные музыканты. 40–мегапиксельные камеры наших телефонов снимали без остановки. Пару часов мы провели в винном погребке, что присоветовал Стасу сомелье нашего отеля. Его совет оказался весьма дельным. Продегустировав около десятка сортов вин, мы взяли пару наиболее понравившихся бутылок с собой и, пообещав хозяину наведаться сюда еще перед отъездом, отправились более длинной дорогой в отель. Шли не спеша, Костя травил байки, одна другой или страшнее или забавнее. Мне особенно запомнилась одна: «Собрались первобытные люди на охоту. Пришли. Увидели толпу мамонтов и растерялись. Тогда один говорит: – Ну, чего припухли? Ща выскакиваем с воплями, отбиваем одного мамонта от стада и мочим. Вперед! Так появились командиры. Выскочили, отбили мамонта, а он смылся в лес. Стоят все, не знают, что делать? Тогда один говорит: – Давайте окружим лес и будем сходиться к середине, тут и мамонта найдем. Так появились начальники штабов. Окружили, сошлись, нашли мамонта, а подойти боятся – совсем озверел, мечется во все стороны. Тогда один выскакивает и бросает копье прямо мамонту в глаз. Так появились снайперы. Притащили тушу в пещеру и попадали спать. Утром просыпаются – мамонта нет. Так появились прапорщики». Все долго смеялись над этой поучительной историей. Стас все пытался узнать у Маши, что у нее стряслось, она отмалчивалась, я большей частью слушал и наслаждался прохладой. В километре от отеля внезапно путь нам преградила компания молодых парней, среди которых я с удивлением увидел нашего недавнего знакомого – Николаса. Он кивнул в мою сторону и что–то сказал своим друзьям по–гречески, после чего они достали раскладные биты и двинулись к нам. Николас заговорил на ломаном английском, обращаясь ко мне.

– Что русс, страшно? Ты меня долго помнить будешь. Сейчас мы тебе с твоими друзьями дадим урок, как себя вести в чужой стране, а она, – он ткнул пальцем в Машу, – будет нашим призом.

– Спокойно парень, я извинюсь за твою кисть, и разойдемся миром.

– Нет, так легко ты … не отделаешься.

Стас окинул взглядом эту компанию: «Кажется, вечер перестает быть томным», и размял руки. Костя бросил нам.

– Я возьму четверых справа, может пятерых, вам на двоих со Стасом оставшиеся четверо. Маш, подержи пакет с бутылками. Мужики, чур никого не убить и сильно не покалечить. Не дома.

– Ну за себя я точно не ручаюсь, они на Машку покусились, – сказал Стас, в его глазах были нехорошие искорки.

Костя метнулся к своим жертвам, опережая их выпады. Мы со Стасом завертелись каждый со своими двумя. Наказ командира мы выполнили четко: пара сломанных ребер, куча синяков, несколько выбитых зубов, сломанная челюсть, эти верзилы надолго запомнят этот вечер. Костиным оппонентам повезло гораздо меньше, среди них оказался в том числе зачинщик этой свары – Николас. Двоим Кос, заигравшись, сломал ноги, еще одного – отправил ударом ноги в голову в глубокий нокаут, Николаса оставил на закуску. Отобрав у него биту, он нанес ему несколько сильных ударов по крупным мышцам и болевым точкам, потом мощным апперкотом подбросил грека в воздух. Тот решил еще встать. Зря. Дальше, как в старом фильме с Джеки Чаном, он просто выбивал из тела пыль мелкими тычками, потом хотел нанести последний удар, но противник свалился с ног. Кто мог идти – убрался из вида, забыв про стонущих на асфальте товарищей. Мы отряхнулись, Костя забрал у Маши пакет с вином, и мы пошли уже было дальше. Вдруг что–то меня кольнуло, как тогда на трассе, и я обернулся. Дальше на автомате перехватил руку с ножом, нацеленным Косте в спину, и провернул ее, ломая с громким хрустом предплечье и кисть, потом мощным ударом с выдохом в грудную клетку отбросил нападавшего. Николас упал, теперь ему точно нужна была скорая. Его левая рука еще сжимала мертвой хваткой длинное лезвие. Ребята обернулись ко мне. Все произошло так быстро, что казалось иллюзией.

– Что это было? – спросил Костя, разглядывая нож.

– Костя, он хотел тебя убить. Меня что–то или кто–то толкнуло обернуться.

– Кажется, ты мне только что жизнь спас. Уходим отсюда, надо этим засранцам скорую вызвать, а насчет вот этого субъекта надо пообщаться отдельно.

До отеля добрались быстро. Консьерж, увидев на нас кровь, сильно испугался и начал расспрашивать о случившемся. Мы наскоро ему объяснили ситуацию и где все произошло. Он набрал полицию и медиков. Костя отошел в сторонку и с кем–то быстро переговорил в полголоса. Через пару минут ему перезвонили, он поблагодарил неведомого нам человека, потом повернулся к нам.

– Все в порядке, не переживайте. Знакомый связался с местной полицией, там были камеры, все произошедшее уже попало в их поле зрения. По первым данным – семеро незнакомцев просто уличные хулиганы, от медицинской помощи отказались, от составления протокола тем более, а вот с Николасом история интереснее. Сын одной местной шишки, он уже давно терроризировал и местных, и туристов, отец его постоянно отмазывал. Сейчас после Пашиного удара он в реанимации. Получил по заслугам. В итоге отправится в тюрьму, как организатор нападения на иностранных туристов и за покушение на убийство. В больнице ему едва смогли разжать пальцы, чтобы вытащить нож, так что в вещдоках окажется в любом случае. Остальным тоже найдут, что навесить. Для нас ничего страшного нет, но, чтобы не цеплялись чиновники и особенно отец этого балбеса, Володя нам порекомендовал отсюда уехать, так что на Парнас едем завтра утром. А к морю вернемся в Афинах, там есть и что посмотреть.

Мы с ним безмолвно согласились. Потом зашли в лифт.

– Предлагаю откупорить одну из бутылок и заказать ужин в номер. На сегодня нам приключений хватит, костяшки с непривычки болят, – проворчал Стас.

– Я за, спасибо вам дорогие мои. Мне впервые было так страшно.

– Не бойся! «Томагавк» тебя в обиду не даст никому. Приходи к нам, чтобы одной не сидеть в номере. У меня стоит отличный синтезатор, споем что–нибудь.

– Обязательно приду.

Маша зашла к себе в номер, мы пошли к Косте. Официант принес поднос с ужином. Открыв бутылку «Айоритико», мы опустились в кресла.

– Мне кажется или мы попали в сказку? – мечтательно закрыв глаза, проговорил Костя.

– Сегодня утром я думал также.

– Когда вы гуляли? По какому поводу? – спросил Стас.

– Да, мы долго разговаривали во время прогулки, и потом я Маше предложил зайти в старинный храм. Там еще шла служба, и было настолько хорошо, что у меня такая мысль пробежала.

– Теперь ты так не думаешь?

– Нет, я согласен с Костей. День был настолько насыщенным, что только сейчас можно осмыслить, что произошло за последние четырнадцать часов. И хорошее плохое перевешивает.

В комнату зашла Маша.

– Садись сестренка, – Стас пододвинул ей кресло. Костя наполнил еще один бокал.

– Попробуй салат и цыпленка.

– Я не голодна.

– Хорошо, ты не голодна, но поесть тебе все равно надо. Винтаж старинный и довольно крепкий.

– Я поем обязательно. Спасибо вам еще раз, я никак не могу отойти от того, что видела два часа назад.

– Ну, Машенька, не переживай, все хорошо, все живы, здоровы, ни единой царапины.

– Но их было восемь. И с битами. Как бы я в глаза смотрела потом Оле с Ириной, если бы с вами что–то случилось из–за меня?!

– Ничего. Твоей вины тут никакой. Эти выродки получили заслуженное. Да и шансов у них не было, по большому счету. Мы с Пашей форму не потеряли в мягких креслах, вот за кого надо было переживать, так это за Стаса. Он как со службы уволился, так ничего тяжелее ручки и пера графического ввода в руках не держал.

– Обижаешь Кос, это же как на велосипеде ездить. Один раз научишься, потом никогда не забудешь.

– Ну молодец, молодец, возьми пирожок с полки.

– Костя, ты говорил, что в твоем номере есть синтезатор. Спойте пожалуйста что–нибудь. Спой свой любимый романс.

– Я с него и начну пожалуй.

Костя отдал голосовую команду синтезатору, в динамиках раздались звуки гитары, и он запел: «Я в весеннем лесу пил березовый сок»⁴.

Голос у Константина был звучный, красивый. Этот романс, как он сам говорил, он любил еще с детства, когда его родители по вечерам включали DVD–проигрыватель и они вместе смотрели старые фильмы. После мы спели еще около двадцати разных песен. Время было около полуночи. Допили бутылку «Айоритико».

– Прекрасное вино взяли, надо заказать тому хозяину ящик или пару разного вина с доставкой. Пускай отправит сразу к нам домой. У меня в погребке положим на сохранение, будем открывать при встречах при свечах.

– Хорошая мысль Стас, я за. Костя, Маша?

– Я тоже.

– Я в винах мало что понимаю, но мне понравилось, я тоже за.

– Раз все поели, давайте выйдем на балкон. Посмотрим на море, северную часть города, в котором провели два прекрасных дня, – предложил я всем.

Южная ночь была чудесна. Наступая мгновенно, практически без сумерек, она давала уставшим от дневной жары живым существам покой и мир. Звезды, казалось, висели прямо над головой. В воздухе разливался запах цветущих орхидей.

– Прохладно здесь, давайте пойдем спать мальчики. Спойте еще что–нибудь напоследок.

– Твои предложения?

– Вы сегодня не пели ту старую песню из фильма про военных, все время забываю, как она называется.

– Из «Офицеров»?

– Да. Костя спойте ее пожалуйста, у вас с Пашей она так здорово получается, аж мурашки бегают.

Эта песня была нашим гимном, знаменем отряда «Томагавк», под нее мы провожали на войне павших товарищей. От этих слов у меня всегда на глаза наворачивались слезы. Мы запели: «От героев былых времен, не осталось порой имен»⁵. Когда песня кончилась, я заметил сверкающие капли на глазах обоих моих друзей. Лица Маши мне не было видно, она смотрела на море. Сверху и сбоку нам зааплодировали.

– Все не будем мешать соседям спать, нам завтра в дорогу. Все по пещерам.

Пожелав друг другу доброй ночи, мы пошли по своим номерам. Мой номер был крайний слева, сразу после Машиного. Когда мы уже вдвоем проходили через ее балкон, она взяла меня за руку.

– Подожди Паша. Постой со мной пожалуйста немного.

– Давай постою.

Мы стояли, держась за перила и вглядываясь в мерцание звезд. Через минуту она заговорила.

– Как ты думаешь, может человек забыть, что он сделал? Ты на войне убивал людей, терял друзей, ты все помнишь?

– Не все, некоторые моменты я заставил себя забыть. Забыть свою первую цель, забыть, как у меня на руках умирал молодой мальчишка, только после учебки присланный к нам в батальон. Много чего пришлось забыть. Когда я пою «Вечный огонь», то в груди у меня что–то начинает гореть и я вспоминаю все это.

– У меня перед глазами до сих пор этот Николас, и то, как он тычет в меня пальцем и называет своим призом. Потом как я оборачиваюсь на твой выдох и вижу, как он отрывается от земли и падает от твоего удара. Если от первого воспоминания мне страшно, то от второго почему–то радостно. Наверно, это гадко, радоваться чужой боли, пусть и заслуженной. Чувствую себя монстром, – Маша поежилась.

– Ты не монстр. Иди сюда.

Я взял плед с балконного кресла, накрыл ей плечи и обнял.

– Ты хороший человек, и тебе нужно жить дальше. Каждая секунда приближает нас к собственной смерти. Когда она к нам придет, мы не знаем, и это хорошо, иначе был бы в мире полный хаос. За каждым мигом уже ничего – пепел памяти. Не живи в плену у этих призраков. Победи их. Порой очень хочется исправить прошлое, переписать какой–то день, но это невозможно. Поэтому приходится жить дальше. Несмотря ни на что. Даже на то, что в твоем сердце что–то умерло.

Маша повернулась ко мне лицом. Видно было, что она плакала, и, возможно, плакала еще с тех пор, когда мы с Костей пели «Вечный огонь». Впервые видел ее плачущей. Доктор наук, блестящий физик, вдруг оказалась обычной девушкой, которой нужна была помощь и забота.

– Есть хороший стих, не помню, кто автор:

– Пусть я сегодня это уже говорила. Скажу еще раз – спасибо тебе. И, – она неловко замялась, – прими мой подарок. Я никогда никого не целовала, можно?

Она поднялась на носки туфель и робко поцеловала меня в щеку и в губы.

Глава 5 «Простите, что прерываю ваш разговор»

На следующее утро мы уехали из Салоник. Никаких препятствий нам никто не чинил, до Парнаса добрались быстро. Остановились в гостиничной базе, свободных мест было немного, пришлось взять всего два номера – один на троих для нас и один для нашей спутницы. Всю дорогу я думал о вчерашних событиях. Вспомнил день рождения Стаса девять лет назад, когда я впервые увидел Машу, которая на тот момент в свой двадцать один год только что закончила аспирантуру и собиралась начать исследования для докторской. Тогда я пытался за ней ухаживать, она мне очень нравилась, но, к сожалению или к счастью, она ни о чем не могла думать, кроме науки. После полутора лет бесплодных попыток завязать какие–то отношения с ней я смирился, хотя за это время она успела покорить меня окончательно, сама того не заметив. Я не мог оторвать взгляд, когда она смотрела мне в глаза. Расставание было трудным, как раз тогда отец помог мне устроиться в «СевЭнерго» и я окунулся с головой в работу и постарался забыть о своих чувствах. Время хороший лекарь. Двенадцать часов назад все мои чувства находились в глубокой дреме. Вчерашние события всколыхнули былые воспоминания. Когда Маша меня поцеловала, сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать. Старое чувство вспыхнуло с новой силой. Эта милая девушка с грустным голубыми глазами стала для меня кем–то большим, кем была раньше, центром моей маленькой вселенной. Пусть, возможно, этот ее порыв был навеян тяжелыми переживаниями, но надежда такая интересная штука. Стоит ей найти маленький клочок суши, за который можно зацепиться, то она тут же пускает на нем глубокие корни. Поэтому я смотрел на нее утром уже другим взглядом. И в ответном взгляде теперь видел взаимность.

После обеда, взяв напрокат снегоходы и лыжную экипировку, мы поехали на Келарию. Горы Парнаса не поражали своей высотой, в отличие от Альп или Кавказа, но, тем не менее, славились своими горнолыжными трассами и красивыми видами на соседние долины. Переехав в несколько часов с душного юга на холодный север, мы словно очутились на Родине, в разгар белоснежной зимы. Стас с Машей выбрали себе трассу для начинающих, мы с Костей отправились на склон для слалома, самую длинную трассу. С вершины Келарии мне открылся живописный вид на несколько десятков квадратных километров окрестности. Солнце освещало заснеженные вершины соседних гор, казалось, что земля покрыта сверкающим бисером. Я опустил очки и вслед за Костей заскользил вниз по склону. За день успели так спуститься раз пять, больше скорость подъемника не позволяла, пока поднимались с Костей назад к вершине, успевали уже слегка замерзнуть. К вечеру, вернувшись в отель к жарко натопленному камину, усталые, румяные и довольные мы обступили доску для дартса. Маша забрала у нас телефоны и стала перебирать фотографии, что мы успели отснять за день. Костя с разрешения персонала отеля предложил с дротиков перейти на ножи.

– Метательных у них нормальных не нашлось, придется воспользоваться предложениями местной кухни.

– Давай уже, сто лет ножи не метали, и эти пойдут.

– Ребят, я пас. Сами развлекайтесь, пойду разведаю, что у них в винном погребе прячут.

Стас ушел в подвал к сомелье. Мы с Костей отошли к отметке для броска.

– На счет играем или как? Даю три броска форы – спросил Кос.

– Давай на счет, только чует мое сердце, даже с форой в три броска ты меня уделаешь. Холодное оружие не наш со Стасом профиль.

Мое предчувствие меня не обмануло, скоро моя фора растаяла, и к десятому броску Костя обошел меня на двадцать очков.

– Последняя попытка, давай Кость, не дай маху.

– Эх, я мазила, – Костя попал в край девятки в зону «х1», – на войне «он» бы меня в ответ срезал.

– Ну не все тебе одни десятки собирать.

– Давай Паша, надери мне зад. У тебя еще один шанс есть. Если выиграешь – с меня десерт.

Маша подошла к нам.

– Какой счет? Кто выиграл?

– Пока никто. По очкам пока я на двадцать девять в плюсе, но если Паша сейчас в десятку попадет, то он меня вынесет. Но я не верю. Это ему не с «винторезом» в оптику «духов» отщелкивать. Сегодня он ни разу в десятку с тройным коэффициентом не попал. Если попадет – с меня десерт.

– Удачи Паш! Не промахнись, – и она легко коснулась моей руки ободряющим жестом и встала за спиной.

Для меня всегда было трудно на учебных тренировках, воспринимать мишень как реальную цель. Я понимал, что опасности она не представляет. Отстреливал пулю за пулей, как в тире. Костю когда–то старый майор, ветеран Афганистана, натаскал на восприятие любого объекта потенциально опасным, и научил концентрироваться на результате, на острие ножа. Вдруг я понял смысл тренировки: для ножа нет разницы – воткнуться в живого человека или в нарисованную мишень. Разница есть для человека, который защищает дорогое ему. Теперь за моей спиной стояла Маша, я не мог обмануть ее надежды. Вдох, задержка дыхания, выдох – бросок. Нож вошел точно в центр доски. Я повернулся к Маше, посмотрел ей в глаза, в них просквозила веселая искорка. Костя загрустил.

– Нет, ну дядя Паша мастер. Невероятно! На одно очко меня обошел. Не везет, так не везет. Первый раз в жизни я тебе проиграл. Так, кому какой десерт: торт, мороженое или, может, сало в шоколаде? Ни в чем себе не отказывайте.

***

– Итак, что мы имеем? – начальник службы оперативного реагирования Лоуренс Финч вошел в помещение отдела кибербезопасности.

– Около десяти часов назад при проверке протокола производства «Посейдона» произошел системный сбой. При попытке установки связи с центральным сервером корпорации выяснилось, что все файлы по проекту полностью уничтожены неизвестным вирусом, который был запущен изнутри системы в центральном офисе в Стамбуле. Как мы выяснили, подключившись к серверу охраны и контроля потока данных, перед запуском вируса неизвестный скопировал все данные проекта на внешний носитель, карту памяти объемом 8ТБ, производитель Сандиск, – замначальника отдела кибербезопасности умолк.

– Это все?

– Пока да. Личность хакера мы сейчас устанавливаем. Судя по всему, это один из промышленных шпионов высокого класса, аналитики прорабатывают компании, которым был бы выгоден такой ход. В центральном офисе работает более пяти тысяч человек, мы просматриваем все терминалы, с которых было возможно осуществить такую операцию. Пока все чисто.

– Это работа профессионала разведчика, а не обычный промышленный шпионаж. Данные по операциям с дэсктопов высшего руководства компанией на третий монитор. Вот. Кабинет второго заместителя управляющего корпорацией Лоренцо Манчини. Изображение с камеры в коридоре на главный монитор, временной период – сразу после запуска вируса.

На мониторе возник коридор главного офисного здания корпорации «EnergoGlobalGrupp», спустя минуту из кабинета Манчини вышел человек, лицо которого было скрыто помехопостановщиком.

– Точно профи, лицо рассмотреть нельзя, глушилка типа «капюшон». Как он вскрыл наш алгоритм безопасности, будем выяснять потом. Сейчас мне нужно его лицо. Вбейте в программу распознавания лиц какой–нибудь предмет его одежды и проследите его до выхода из здания. Как только он покажется на уличных камерах муниципалитета – он наш. «Капюшон» до них не достанет.

– Сэр, вот он, на пятой камере выходит из здания. Его рубашка и часы, на рукаве характерные затяжки.

Компьютер прогнал лицо незнакомца по базе сотрудников.

– Вильгельмо дель Педро, специалист из отдела аутсорсинга. Родом из Бразилии, в компании работает более трех месяцев, ничего подозрительного за ним не замечено.

– Это наш парень. Пробейте его по всем доступным базам, даже если ничего не найдете, начните устанавливать его местонахождение.

– Сэр, поиск по базам ничего не дал.

– Ничего не значит. Хорошая легенда, не более. Рыбак рыбака видит издалека. Проверьте вокзалы и порт.

– Телефон отключен. Сим–карта уничтожена.

– Его паспорт засветился при покупке билета на экспресс до Афин пять часов назад. На кадрах с вокзала он звонит по мобильнику. Телефон мы не знаем.

– Кто у нас есть в Афинах?

– Две группы корпоративной охраны, всего около тридцати человек.

– Достаточно. Свяжите меня с ними. (Вполголоса) Что же ты забыл в Афинах, приятель?!

– Сержант Грэйс слушает.

– Сержант, говорит Лоуренс Финч, начальник службы оперативного реагирования. Утром в Афины прибыл экспресс из Стамбула. На нем находился человек по имени Вильгельмо дель Педро, высылаем Вам его фото. Этого человека необходимо найти и ликвидировать, нас интересует его телефон, любые носители информации, которые вы у него найдете. Особенно ищите карту памяти на 8ТБ, производства Сандиск. Перед ликвидацией проследите за ним, не будет ли он вступать с кем–либо в контакт в Афинах. Информируйте нас о каждом его шаге, мы подключимся к городским камерам в течении пяти минут. Все, что вы у него найдете, необходимо срочно передать IT–шникам из местного отдела корпорации. Это приказ господина Айво, приоритет пятого уровня, вам все ясно?

При упоминании имени господина управляющего лицо сержанта вытянулось.

– Так точно.

– И еще – возьмите под наблюдение каждое посольство в городе.

Спустя три с половиной часа поисков на одной из городских камер появилось лицо Вильгельмо.

– Он засветился на камере в районе национальной библиотеки.

– Идет в людное место, умно, но не слишком. Координаты группе захвата. Что там рядом из транспорта? Сколько времени нужно Грэйсу и его людям,чтобы прибыть на место?

– Автобус, прямо напротив здания библиотеки. Три минуты. Объект вышел из поля зрения камер.

Спустя пять минут напряженного ожидания.

– Сэр, это сержант Грэйс, визуальный контакт с объектом.

– Грэйс, объект с кем–то разговаривал?

– Нет сэр. Сейчас спустился с крыльца библиотеки и направляется к пешеходному переходу.

– Ясно. Отвернуть камеры от перехода. Убрать его.

***

На следующий день мы поехали в Афины. Целый день мы провели в этом старинном городе с богатой историей. Столица Греции после европейского кризиса поднялась из разрухи за счет туристического бизнеса и больших вложений в агропромышленный комплекс, в решение экологических проблем. Более шести часов мы ходили по пешеходной зоне, еще в далеком 2014 году соединившей здание Заппейон и Национальные сады с Храмом Зевса Олимпийского, обошли район стадиона Панатинаикос с Керамиком и площадью Гази. После этой прогулки мы сильно устали. В моем телефоне по пути закончилась встроенная память объемом 1ТБ, пришлось приобрести новую карту памяти, нашли только маленькую на 2ТБ. «На оставшийся отпуск только для фотографий должно хватить» – решил я и воткнул карту в разъем.

– Так, куда дальше? Стас, вы с Ольгой прошлый раз все обошли в округе, что посмотреть в этой части города еще? – спросил Костя.

– Пойдемте к зданию национальной библиотеки, – предложила Маша, – там еще есть музей древней науки, очень хочу прикоснуться к старине, великим открытиям.

– Хорошо, сестренка, мы тебя туда отпустим, но с только сопровождением дяди Паши. Нам с Костей так гораздо спокойнее будет. А мы с ним пока зайдем в другой музей, знаю тут одно местечко. Паша, думаю, на нас за это не обидится.

– Хорошо. Спасибо мальчики!

Почти два часа мы с Машей провели в музее старины, в котором соседствовали мультимедийные панорамы и раскопки улиц древних Афин, старинные амфоры и ткацкие станки, образцы письменности, а также любимый моей спутницей уголок великих открытий древнегреческих ученых. Она рассказывала мне о том, где сейчас применяется каждое из виденных нами изобретений, и, к моему удивлению, показала себя неплохим гидом, прекрасно разбирающимся в принципах работы современной техники. После музея мы зашли в расположенное рядом кафе, угостились салатом и оригинальным сыром, затем поднялись на ступеньки национальной библиотеки. День клонился к вечеру, я позвонил Косте, они со Стасом поднимались пешком от набережной Афин, должны были подойти через четверть часа. Решили подождать на галерее. Я пытался сфотографировать старинный портик.

– Как думаешь, куда мы придем с развитием технического прогресса?

– Не знаю, я никогда не задавалась этим вопросом. Мне интересен сам процесс познания, результат моего труда и то, где оно будет в последствии применяться, не столь важно. Самая удивительная вещь – это радость от своего открытия.

– Многие умы бились над задачей сверхпроводимости, а ее решение открылось только тебе. Каждое из открытий лишь конкретный человек использует и во благо, и во зло другим. Так было со всеми изобретениями. Не боишься, что и твое используют для разрушения или чего–нибудь хуже? Сильные мира сего не гнушаются ничем, чтобы поработить остальных.

– Не знаю. Человеческие чувства всегда были для меня чем–то необъяснимым.

– Ты…

– Добрый вечер! Простите, что прерываю ваш разговор, – обратился ко мне по–русски молодой человек, – не могли бы вы мне одолжить свой телефон позвонить, а то у моего батарея села.

Я все еще вертел в руках телефон. Парень, с совершенно среднестатистической, трудно запоминающейся внешностью, возник из ниоткуда, почти бесшумно, словно вырос из–под земли. Я так увлекся разговором, что не обратил на него никакого внимания.

– Да, возьмите пожалуйста.

– Спасибо.

Парень отвернулся от солнца и поднес к уху мой телефон. Через минуту с огорченным видом протянул мне его обратно.

– Ну вот, трубку начальство не берет. Пришлось сообщение отправить. Спасибо Вам. Всего доброго.

– Да не за что. Вы так хорошо говорите по–русски, учились в России?

– Да, провел там немало времени. Все – мне пора.

Он быстро зашагал к пешеходному переходу. Когда он переходил дорогу, с места парковки неподалеку сорвался черный внедорожник и на полном ходу сбил незнакомца. Вскрикнули люди на соседней автобусной остановке, к которой направлялся наш случайный знакомый. Из джипа выскочили несколько человек и, как мне показалось, обшарили карманы у сбитого ими человека, потом сели к себе в машину и с визгом шин уехали. Всё произошло за какие–то секунды. Подбежать до их отъезда я не успел, вокруг уже собиралась толпа зевак. Кто–то вызывал скорую, хотя от одного взгляда было понятно, что несчастный уже мертв. От удара высокой машины, его буквально сплющило, уцелела лишь голова. Сзади подбежали Маша и Стас с Костей. Ребята протискивались ко мне поближе.

– Что случилось? Кто это? – спросил Стас.

– Не знаю. Мы с ним только что разговаривали, он у Паши позвонить попросил, такой вежливый был. А потом на переходе его машина сбила.

– Пропустите меня. Позвольте пройти.

Костя, растолкав мешавших людей, подошел к нам и посмотрел на сбитого. У него на лице промелькнула жалость и недоумение, но он ничего не сказал. Мне показалось, что он знал этого человека. Машины слова он слышал. Подъехала скорая и полиция. Полицейские оттеснили толпу и начали снимать показания. Медики осмотрели тело и погрузили его на носилки. Все действовали быстро.

– Пойдемте отсюда, не будем привлекать внимание, – сказал Костя. Мы к нему прислушались.

Глава 6. «Что значит – «не та»?»

Афины покинули в молчании. К восьми вечера добрались к себе в гостиничный городок. Стас с Машей ушли наверх в номер, мы с Костей сидели в баре. Кроме нас в нем никого не было.

– Паш, расскажи полностью всю ситуацию.

Я рассказал все, что видел. Костя, не мигая, смотрел на стенку.

– Мне показалось или ты его знал?

– Ну как тебе сказать?! Чутье тебя не подводит, как всегда. Что ты хочешь услышать?

– Что там произошло? Хотелось бы понять. Кто это?

– Что произошло – не знаю, честно. Это Максим, оперативник из отдела внешней разведки. Мы с ним пересекались однажды на общих сборах. Хороший человек, специалист. Был. Дай твой телефон. Номер, на который он звонил, не сохранился? Ты фотографировал около библиотеки?

– Вот, возьми. Смс стерто, номера телефона нет. Там несколько снимков должно быть с того места.

– Ну, смс мы сейчас восстановим. А фото хочу посмотреть на большом экране, сходи пожалуйста, попроси у Машки ноутбук.

Пока я ходил за ноутбуком, Костя взломал мой телефон. Оказывается, на этой модели удаленные сообщения хранились еще некоторый период в особой папке, которая становилась доступна после ввода секретного кода, известного лишь разработчикам, ну и разведчикам.

– Что в сообщении? Ты мрачнее тучи.

– Там два кода: код провала и задание выполнено, а номер… Это номер шефа моего шефа. Причем домашний. Тот, что на самый экстренный случай дается каждому оперу–внешнику. Макс ничего тебе не передавал? Не казался каким–то неестественным?

– Нет, я бы заметил. Обычный разговор двух туристов. Давай посмотрим фото.

Я включил ноутбук, достал из телефона карту памяти и осекся.

– Кость, это не та карта памяти.

– Что значит – «не та»?

– Не та, что я купил. Здесь на восемь терабайт, а я покупал на два терабайта. А я еще удивился про себя, что когда хотел заснять это происшествие, телефон мне написал, что карта памяти заполнена. Но тогда не придал этому значения, времени не было. Теперь вдвойне удивлен. Получается, Макс поменялся со мной картами памяти. Зачем?

– Так, давай ее сюда.

Кос внимательно осмотрел карту памяти, комментируя вслух свой осмотр. Скрытых жучков не обнаружил, обычная карта памяти. Он вставил ее в телефон и проверил состояние.

– Заполнена на под завязку. Чем – не известно. Даже название не читается, хотя возможно шрифта соответствующего нет. Давай попробуем на ноуте.

Ноутбук обработал карту памяти совершенно свободно. Автозапуск любезно предложил открыть архив и даже показал нам его название. «Посейдон».

Мы с Костей переглянулись.

– Как думаешь – это тот самый «Посейдон», то о чем ты говорил?

– Пока не откроем – не узнаем.

– Так давай откроем.

– Не открывай этот файл.

– Почему?

– Так, азы кибербезопасности. Общий электрический щит отеля ты видел в коридоре? Надо его отключить. Плюс – полностью вырубить сеть на компьютере. Ты выключаешь свет, я гашу сигналы.

Спустя две минуты отель погрузился во мрак.

– Все – провозятся не менее получаса, я программу питания изменил. Пока разберутся, что случилось, должны успеть все посмотреть.

– Что произошло? Ребят, что со светом? Мы с Машей только успокоились немного, а тут все погасло. Там электрик в тамбуре, ругаясь непонятными словами, в щите ковыряется, – Стас с Машей спустились в бар. Остальные постояльцы не появлялись.

– Сядьте и успокойтесь. Это Паша свет вырубил. Сейчас все проясним. Здесь карта памяти из телефона убитого.

– Откуда она у вас? – воскликнула Маша.

– Он мне ее поставил вместо моей, когда попросил позвонить.

– Так – разговоры отставить. Времени в обрез. Смотрим, что на флэшке.

Мощный процессор Машиного ноутбука распаковал архив секунд за тридцать.

– Какая–то техническая документация: чертежи, схемы, это техническая карта процесса сборки и алгоритм работы сборочных роботов. Видеофайл, записан вчера и защищен паролем.

Я нажал кнопку ввести пароль. На экране над полем для ввода высветилась надпись: «Данное сообщение вместе с содержимым карты памяти необходимо как можно скорее передать в Российское посольство, начальнику отдела внешних сообщений. От этого будет зависеть Ваша жизнь и безопасность». Костя молча ввел пароль. С экрана на нас смотрел Максим. Было заметно, что он волнуется и спешит. На заднем плане неизвестный офис. Запись была сделана на фронтальную камеру его телефона. В ней было следующее: «Говорит Максим Акинфьев, позывной «воробей», код подтверждения – 579034231. Сообщение чрезвычайной важности: объект «Посейдон» функционален, на данный момент собрано восемь излучателей, шесть из них уже размещено в ключевых точках побережья Евразии. Сейчас я сделал копию всех файлов проекта на карту памяти и запустил спецвирус, который уничтожил всю информацию по объекту на всех серверах корпорации. Это мое последнее сообщение. Передайте моей жене, что……».

– Все – свободное место на карте памяти закончилось. Только это он успел записать.

***

Мы сидели молча, усваивая информацию. Электрик закончил перепрограммирование щита и включил питание. Помещения отеля снова озарились мягким светом органик–панелей.

– Кость, что дальше?

– Сейчас один звонок может решить все. На твоей карте памяти была личная информация?

– Только фотографии, я ее поставил около трех часов до этого. Мы с Машей хотели сфотографироваться около библиотеки, но не успели.

– Это хорошо. Твою карту памяти Максим, я уверен, выбросил, чтобы дать лишнее время соотечественнику. Если ее найдут – это хуже. В теге фотографии вшит IMEI телефона, тогда нас сейчас вычисляют по спутниковой триангуляции. Или более вероятный вариант. Эти ребята сейчас носятся с пеной у рта, добывая для командного центра все видеозаписи в округе. Потом надо найти на съемке с камер библиотеки место, где Макс возвращает Паше телефон. Уверен, у них замкнутая система охраны и записи можно только записать на носитель, тогда это нам дает дополнительное время. Еще три–четыре часа, чтобы добраться до гостиничного городка сюда на Парнас. Если мои расчеты верны, то у нас при худшем раскладе всего час–полтора форы, в лучшем случае – от двенадцати до двадцати четырех часов. Все зависит от того, насколько вы успели засветиться на уличных камерах и как быстро они сопоставят данные. Эта карта памяти нужна им как воздух. На улице глубокая ночь. Сейчас выйду на улицу, поговорю с дежурным в посольстве в Афинах. Карту памяти оставь в своем телефоне. Дайте мне ваши телефоны, сим–карты в мусор. Соберите вещи и документы. Только самое необходимое.

Через примерно пять минут Костя вернулся. Стас с Машей ушли собираться. Костя казался озабоченным, но не более того.

– Будь готов. Человека, который нам нужен, на месте нет, приедет завтра утром. Посольство предоставит нам охрану, нужно только до них добраться.

– Предлагаю выставить часовых по очереди до утра, мало ли что может случиться.

– Поддерживаю. Ты начнешь, через два часа я тебя сменю, укрыться можно за зеркальной витриной в холле, там энергоотражающее стекло, тебя не будет видно в тепловизор. Стасу скажи, чтобы оставался с Машей. Мне пока надо немного подумать и еще раздобыть в кухне те самые ножи, что мы с тобой накануне метали.

Я поднялся в наш номер. Маша была со Стасом, при виде того, как девушка напугана, мне стало ее крайне жаль.

– Не бойся Марусь, все будет хорошо. Нам ничего не угрожает. Постарайся отдохнуть. Стас с тобой побудет. Вещи пока соберете до конца.

– Где Константин?

– Он внизу, приглядывает за входом. Мы с ним посторожим по очереди.

– Берегите себя.

Я спустился вниз. Костя передал мне три ножа, себе он оставил четыре.

– Если по нашу душу все–таки придут, то целься на всякий случай в голову. Возможно, на них будут жилеты. Я перед сном пойду, проверю снегоходы в гараже, мало ли – пригодятся. Хорошо, что у нас маленькая гостиница и персонал на ночь уходит спать, остаются только камеры.

– Будь осторожен.

– Не учи ученого.

Костя ушел. Спустя примерно десять минут вернулся и передал мне комплект ключей от снегохода. Потекли два часа томительного ожидания. В три часа ночи Костя меня сменил, я упал в кресло за стойкой ресепшена и забылся тревожным сном. В пять Костя меня толкнул.

– Сейчас более опасное время, я пойду на улицу, осмотрю еще раз снегоходы. К нашим я уже поднялся, они собираются. Через час выезжаем как будто на прогулку. Смотри в оба.

Костя ушел. В 5:30 появился обслуживающий персонал, я, усевшись в кресле за зеркальной стойкой, изображал из себя спящего, не переставая следить за входом.

В 5:40 дверь в холл открылась и в помещение медленно вошли трое мужчин европейской наружности с оружием наизготовку. Консьерж ушел на завтрак, кроме меня в зале никого не было. Я бесшумно поднялся, незнакомец подошел к гостевой книге и полистал ее.

– Вот они, номера одиннадцать и двенадцать.

«Это за нами. Назвал наши номера». Один человек остался в вестибюле, двое пошли к лестнице. Как только неизвестные прошли мимо меня, я бесшумно возник у них за спиной, оставшегося в холле мне видно не было. Удивительно, как тело запоминает приемы рукопашного боя. Ощущение реальной опасности заставило организм вспомнить все, чему его обучили на тренировках двенадцать лет назад. Страха не было. Ближайшему противнику я всадил нож в затылок, он обмяк с грузным шумом. Его товарищ уже начал подниматься по лестнице на второй этаж, и его голова была вне зоны поражения моих ножей. Он обернулся на звук падающего тела и сходу открыл огонь из полуавтоматического пистолета, одновременно спускаясь вниз по ступенькам. На звуки приглушенных выстрелов из смежного помещения выбежал пожилой грек–охранник и упал, получив сразу две пули. В тот момент, когда падал убитый мною нападавший, я выхватил у него «глок» и завернул за угол в свой схрон. Из холла донесся звук борьбы и приглушенные выстрелы. Мне некогда было разбираться, что там произошло, я увидел в зеркало на соседней стене, как мой противник в ту секунду отвлекся на охранника, который был еще жив, и выкатился по полу из своего убежища. Из зарубежного оружия мне всегда нравились «глоки», и в этот раз он меня также не подвел. Первым выстрелом прострелил колено, две пули в торс и одна в голову. Я уже не видел, что с ним произошло, т.к. оборачивался назад и готовился встретить третьего «гостя». В вестибюле было тихо.

– Паш, выходи, все чисто.

Костя! Пока я разбирался со своими двумя, он разделался с оставшимся в вестибюле. Я прошел к парадной двери. Костин оппонент лежал с ножом в горле, его пистолет и рация перекочевали к новому хозяину.

– Кость, все в порядке?

– Конечно. Иди наверх, забирай наших и быстро уходим. Эти парни наверняка приехали двумя группами. С минуты на минуту может подъехать вторая команда.

Его железная уверенность командира оказывала свое благотворное действие. Я забрал оставшийся пистолет, отметил про себя кевларовый бронежилет (хорошо, что добавил выстрел в голову), поднялся по лестнице и осторожно постучал в дверь нашего номера.

– Стас – это я. Все в порядке.

Стас открыл дверь в комнату. Если бы я решил вломиться непрошенным гостем, то меня бы встретила хитроумная партизанская ловушка, которую он успел соорудить из люстры и подвязки от штор. Не смертельно, но очень неприятно получить в лицо расколотый плафон. Маша сидела во второй комнате, так сказать на чемоданах. Она была очень испугана. Про себя я отметил, что Стас с Машей добросовестно уложили вещи по трем небольшим рюкзакам, остальное Маша упаковала с запиской, куда переслать.

– Мы слышали выстрелы. Что там произошло?

– По нашу душу все–таки приехали. Надо быстро уходить. Это была по Костиному мнению первая группа, возможно, скоро прибудет вторая.

– Стас – это тебе, – я отдал ему второй «глок», – все взяли? Наденьте лыжную экипировку, до трассы придется добираться на снегоходах.

Через полторы минуты мы спустились вниз. Пока мы проходили мимо убитых мною и Костей людей, Маше стало плохо. Когда она увидела тело охранника, который был довольно милым стариком и много помогал нам и другим туристам, то едва не упала в обморок. Константин караулил за атермальной витриной. Персонал и постояльцы не показывались, местной полиции сюда было добираться минимум двадцать минут.

– Уходим. Снегоходы на месте.

Мы вышли на улицу. У Кости пискнула рация.

– Группа один, что у вас? Группа один! Почему не докладываете? – голос говорил по–английски, с ярко выраженным американским акцентом.

– Значит, как минимум еще одна группа все–таки есть. Бегом.

Оставшееся расстояние до гаража отеля мы преодолели за полминуты. Взревели мощные моторы снегоходов. Одна за другой три машины выехали из гаража и помчались вверх по склону на обводную дорогу вокруг горы. Машу поручили заботе Стаса. Когда наши машины поднялись на холм, неподалеку от отеля, я обернулся и увидел, как на территорию кемпинга ворвались два черных внедорожника. Преследователи.

***

Спустя два часа после начала этой гонки мы сделали небольшой привал.

– Погони нет? – спросил Стас.

– Нет, и не будет, на своих внедорожниках они за нами не проедут, а от остальных снегоходов я ключи спрятал в подвале у сомелье. То–то он удивится, – Костя улыбнулся.

– Это радует. Марусь, выпей чаю, согреешься немного. Нам потом еще около полутора часов до Давлии ехать. Превратишься в сосульку, что мы с тобой делать будем?!

Маша взяла у меня крышку от термоса с горячим чаем. Ей было все еще страшно, но теперь она уже немного успокоилась и смогла слабо улыбнуться на мою шутку.

– Спасибо. Кость, а куда мы дальше?

– Доедем до Давлии, там сядем на автобус или такси, такси предпочтительнее, до Афин. Потом останется добраться до посольства. Ребята нас встретят. Плюс взвод охраны. Там нам ничего не будет угрожать.

Издалека послышался гул вертолета.

– Паш, на ваших со Стасом снегоходах в сумках двухместные зимние палатки. Быстро их разверните, одной укройте свои машины, другую сюда.

Мы быстро развернули полотнища атермальной ткани. Укрыв одним свои Полярисы, накрыли вторым третий снегоход и сами сели вокруг него под пологом. Гул вертолета приближался.

– Надеюсь, в тепловизоре нас сейчас не видно, иначе далеко не уедем, тут и площадка для приземления есть неподалеку. Если что, предъявим иск хваленому японскому производителю.

– Ты оптимист Стас. Если будет, кому этот иск предъявлять.

Маша вздрогнула. Я взял ее за руку и она крепко сжала мои пальцы. Эта обстановка явно не для нее. Вертолет пролетел мимо. Когда вдали стих звук его винтов, мы скинули палатки и помчались дальше по намеченному Костиным навигатором пути. Надо отметить, что армейские навигаторы отличались высокой точностью и умели прокладывать наиболее оптимальный с точки зрения маскировки маршрут. Почти всю дорогу мы ехали через лес, в одну колею и на открытых просторах наши следы не мелькали. От спутникового наблюдения нас надежно скрывала плотная облачность и небольшой снег.

До Давлии добрались без приключений. Оставив около снегоходов лыжную экипировку и переодевшись в более легкую одежду, мы зашли в пригород. Такси нашлось сразу, молодой парень без долгих уговоров согласился подвезти нас до Афин за довольно умеренную плату. За полтора часа пути словоохотливый грек успел рассказать нам историю городов, мимо которых мы проезжали, про свою семью, проблемы с женой и так далее. Если бы не наши проблемы, то это было бы весьма занимательной экскурсией. Наш шофер был настолько любезен, что согласился подвезти нас прямо к воротам посольства. Поблагодарив его, мы вошли на территорию. В тот момент, когда мы поднимались по лестнице, кольнуло знакомое чувство чужих глаз на затылке. Я обернулся и быстро окинул взглядом улицу. Ничего особенного вроде. Но чувство не уходило, внутри уже били тревогу все колокола. Когда мы зашли в посольство, я шепнул Косте: «За посольством следят. Кожей чую». Он молча кивнул. Машу со Стасом отправили вниз в столовую. Мы с Костей поднялись к офицеру отдела внешних сообщений.

– Добрый день капитан! Майор госбезопасности Константин Максимов, это мой друг Павел Топоров.

– Добрый день! Меня зовут Петр Афанасьевич. Присаживайтесь. Утром дежурный меня оповестил о ситуации и я сразу прибыл в посольство. Вы хотели приехать раньше. Что случилось?

– Небольшие проблемы, вот такого рода, – Костя выложил на стол пакет с тремя «глоками» и рацией.

– За вами послали группу зачистки?

– Да, при том не одну. С первым эшелоном мы справились, трофеи взяли, как видите. Рация молчит после того как пытались по ней связаться с первой группой, судя по всему сменили частоту и пароль. С гостиничного городка уехали на снегоходах, потом на частном такси добрались до Афин. По пути над нами пролетал вертолет, принадлежность неизвестна.

– Ясно. Вы сказали, что для меня есть какое–то сообщение.

– Да. Павел, дай твой телефон и расскажи пока Петру Афанасьевичу всю историю знакомства с Акинфьевым.

Я передал Косте свой мобильник и кратко рассказал об обращении ко мне Максима и его последующем убийстве. Он извлек карту памяти и передал ее капитану. Тот запустил свой терминал и открыл архив. Прослушав сообщение от Максима, он встал и задумался.

– Небольшой экскурс. Константин Николаевич, как говорит Ваше досье, Вы занимаетесь внутренними расследованиями и по роду деятельности не должны были касаться внешних угроз. Возможно доходили слухи о создании излучения, позволяющего управлять водными массами. Слухи не миф. Эти сведения мы пытались добыть более двух лет и они в итоге стоили жизни нашему агенту. Вечная память ему. Эта информация во избежание перехвата, согласно протокола, не может быть передана по каналам электронной связи, ее необходимо доставить как можно скорее непосредственно в аналитический центр по чрезвычайным ситуациям в Челябинск–41. Когда техники разберутся с этими чертежами и схемами и найдут слабое место «Посейдона», это сможет спасти нас от угрозы шантажа, подобного которому в истории еще не было. Корпоративная охрана «EnergoGlobalGrupp» – это банда головорезов–наемников из бывшего ЦРУ, а их начальство не остановится ни перед чем, чтобы получить назад эти файлы. Надо позвонить генералу Никитину.

– Акинфьев отправил ему сообщение перед смертью.

– Тогда мы лишь поясним ему ситуацию и получим, скорее всего, уже готовый приказ к действию.

Петр Афанасьевич набрал номер и за полминуты изложил своему собеседнику всю информацию, выслушал ответ и со словами: «Так точно», –положил трубку.

– Курьер с картой памяти отправится в Россию немедленно. Вы и Ваши спутники должны дать подписку о неразглашении.

– Как скажете. Что насчет нас, как нам выбираться из страны?

Пока они с Костей разговаривали, я немного расслабился. Неожиданно заметил, что ЗНАЮ дальнейшие реплики. Одна за другой всплыли элементы обстановки в кабинете Петра Афанасьевича, как он набрал номер генерала Никитина, фразы диалога, который сейчас происходил на моих глазах. Потом услужливая память подкинула картинку – пожар в кабинете, могучее тело капитана на столе с простреленной головой, взрывы и стрельба, приглушенные перекрытиями, настенные часы на полу, остановившиеся на без двадцати час. «Откуда я это знаю, где видел?» Я вздрогнул и посмотрел на стену напротив. Те настенные часы сейчас показывали 12:38.

– Сергей, организуйте безопасный выезд из страны для наших гостей, это очень важно, – сказал капитан по интеркому своему секретарю, молодому парню с лейтенантскими погонами.

– Петр Афанасьевич, простите, что прерываю ваш разговор, но, думаю, стоит объявить общую тревогу. Сейчас на посольство будет совершено нападение. И отойдите от окна.

– Павел, э–э–э, Петрович. С чего вы это взяли? Это российское посольство и сюда никто не…

Он не договорил. Стекло осыпалось, обрызгав нас осколками, тело капитана упало на стол. Мы с Костей как по команде упали на пол. Снайпер на крыше продолжал вести огонь по кабинету. С улицы послышалось шипение реактивных снарядов и в недрах посольства прогремели три мощных взрыва. Раздался стрекот автоматных очередей. Перед моими глазами со стены упали часы и остановились на тех самых 12:40. Из вентшахты вырвался язык пламени и поджег жалюзи. Не высовываясь, мы достали со стола пистолеты. Дверь в кабинет открылась, секретарь Петра Афанасьевича крикнул нам из коридора: «Есть кто живой?»

– Есть.

– Выбирайтесь в коридор, нам надо добраться до подвала. Там есть эвакуационный выход.

Костя выдернул из дэсктопа карту памяти и забрал телефон убитого капитана. По одному мы выскользнули из покрытого дымом кабинета и с нашим провожатым помчались по лестнице в подвал. Мимо нас пробегали солдаты охраны, сотрудники посольства. В холле была перестрелка, лежало несколько убитых гражданских и военных, я отметил про себя тела нескольких человек в черных комбезах. Значит, нападавшим тоже досталось. Мы добрались в подвал, здесь были человек пятнадцать штатских и, слава Богу, Стас с Машей. Сергей открыл замаскированный люк, втолкнул всех вниз, спрыгнул за нами и закрыл тяжелую дверцу.

Глава 7. «Да вы маг, товарищ лейтенант»

– Идиоты, кретины! Чем они думали?! – Финч был вне себя.

– Сэр успокойтесь!

– Нет! Уму непостижимо. Напасть на посольство другой страны. И это они назвали «тайной операцией»! С применением зенитно–ракетных комплексов. Еще скажут, что я это им согласовал. Обиделись, понимаешь ли, на то, что трое их коллег теперь в труповозке. Вместо того, чтобы выяснить ситуацию, пошли напролом и словили свои девять граммов. А теперь какой результат? Что пишет этот недоумок сержант? Звонить он боится. Правильно боится. Разгромлено посольство, убито более двадцати гражданских специалистов, восемнадцать человек из взвода охраны, собственные потери – семь бойцов. И никакого результата! Ничего! Ни следа на компьютерах посольства. Файлы «Посейдона» как в воду канули вместе с «туристами». Кстати, что там по ним нового? Кто изначально проверял их досье?

– Стэн, специалист по локальным базам, – начальник отдела кибербезопасности указал на невзрачного мужчину средних лет, в очках и с залысиной.

– Стэн, за что вам платят?

– Сэр?

– Отвечайте на вопрос.

– Я отвечаю за проверку интересующих нас лиц по всем доступным базам данных.

– Так вот Стэн. Вам не стоит платить и цента. Ученого в расчет не берем. В этой даме я уверен. Насчет остальных вы хотите меня уверить, что это простые смертные: архитектор, офисная крыса из Российской службы безопасности и инженер–энергетик?

– Да сэр. Я несколько раз проверил их по всем доступным документам и не нашел ничего экстраординарного. В списках сотрудников разведки их нет. Может им повезло в «Орлином гнезде»?

– Молчи Стэн, иначе твой труп никогда не найдут. Не может быть такого везения. Коркют, пусть твои ребята взломают мне базу министерства обороны. Нужны, скорее всего, личные дела военнослужащих запаса. Работайте. Нам нужно знать, с кем мы имеем дело.

– Нэш, как обстоят дела с поиском? Подведи итог с первых шагов.

– Прошлый раз мы их нашли довольно быстро, Грэйс достал записи камер национальной библиотеки, у них замкнутая система охраны, и снаружи ее было не взломать. Дальше дело техники. Распознавание лиц, установка контактных данных. Спутник нашел их телефоны в гостиничном городке на Парнасе. Потом аппараты пропали из сети. Мы отправили три группы в «Орлиное гнездо», на место, где они исчезли с мониторов. В итоге объекты ушли с отеля с оружием и рацией первой группы. Поиск с вертолетов, вопреки ожиданиям, результатов не дал. Следы снегоходов потерялись в лесу и тепловизор также ничего не показал. Потом группа наружного наблюдения, из тех, что Вы велели выставить около каждого посольства, засекла их на входе в родное консульство. Что они делали и где были утром, мы не знаем. После самочиния этого остолопа сержанта, кроме проблем у нас ничего нет. Город на ушах, МИД России уже исследует этот инцидент, виновных ищут с бешеной энергией. Теперь проверяем весь транспорт, камеры на вокзалах, заправках. Пока пусто.

– Ясно, – Финч задумался на пару секунд, – проблемы с полицией, что теперь рыщет по всем Афинам в поисках террористов, нам не нужны, как и не нужен более такой никчемный руководитель, как Грэйс. Это может привести к излишней огласке. Его и еще несколько наиболее «отличившихся», отправить в руки полиции в виде свежих разбросанных останков. Я уже вижу заголовки в новостях: «Неудачная сборка взрывного устройства привела к гибели террористов, напавших на русское посольство в Афинах». У меня есть кому поручить организацию подобного шоу. Все за работу. Продолжайте поиски. Спать будем, когда найдем этих везунчиков. Мне надо отчитаться перед господином Айво и кое над чем поразмыслить.

Финч вышел из операторной. Люди Коркюта приняли за работу. Они не спали уже почти двое суток, но продолжали усиленно работать: на тот свет не хотелось никому, Лоуренс Финч не бросал слов на ветер.

– Алло, приемная господина Айво.

– Фелиция, добрый день! Это Лоуренс Финч, соедините меня с господином управляющим.

– Секунду, соединяю, он ждет Вашего звонка.

На том конце трубки раздался обычный низкий мужской голос, но от него по спине порой струился холодный пот.

– Слушаю тебя Лоуренс.

Американец кратко изложил события этого дня, не забыв упомянуть про свое решение касательно сержанта Грэйса и про сомнения насчет личных дел русских.

– Значит, думаешь, ребята не из простых. Согласен. Интересно распорядилась судьба – два человека, которые дали «Посейдону» трезубец, теперь стоят на пути к его величию. Разрешаю задействовать сторонних специалистов, пока все твои действия согласуются с моим видением проблемы. Убивай, кради, лги, мне нужны назад мои файлы. Слишком много времени и сил нужно, чтобы их восстановить.

***

Подвал посольства оказался огромным лабиринтом, через который можно было попасть под многие соседние здания и выйти наружу в более безопасном месте. Кроме этого в его казематах находились архив, типография, какие–то склады. Мимо всех этих помещений мы прошли очень быстро. Сергей вел нас одному ему известными путями. Как мне показалось, мы шли по этим длинным коридорам более двух километров. Гражданские специалисты, вместе с которыми мы спустились вниз, разошлись с нами почти сразу. Наконец достигли пункта назначения. Поднявшись по крутой лестнице, мы очутились в чьей–то квартире.

– Сергей, где мы?

– Это квартира посольства на случай непредвиденных ситуаций. Про нее никто не знает. Знал Петр Афанасьевич, но он уже никому не расскажет. Хороший был мужик, – лейтенант вздохнул.

Обстановка была спартанской. Несколько кроватей в двух комнатах, два шкафа с различной одеждой, и, как позже оказалось, еще секретный шкаф с амуницией и оружием, кресла и стол для совещаний, большой телевизор на стене, кухня, туалет. Еще одна комната была заперта. Окна выходили в кирпичную стену нового дома, который любители точечной застройки прилепили вплотную к старому дому.

– Располагайтесь, нам придется провести здесь ближайший день. Вам надо передохнуть, на всех лица нет, а мне организовать вам безопасный выезд из страны.

– Спасибо.

– Нет нужды меня благодарить, пока я ничего не сделал. Для начала нужны новые документы. Давайте ваши паспорта, насчет вашей внешности не волнуйтесь, все изменим чуть позже.

– Вот, возьми.

– Все, пару часов меня не беспокойте, предстоит кропотливая работа. Еда в холодильнике, телевизор работает.

Сергей забрал наши документы и, заперся в той комнате, что была закрыта. Мы сложили вещи на прикроватные тумбы и пошли на кухню. После запахов взрывчатки и крови, пыли разрушенных стен посольства мучительно хотелось пить. На столе стоял графин с набором граненых стаканов. «Родом из Советского союза еще, раритет», – отметил я про себя. Осушив несколько стаканов, я огляделся. Единственное окно выходило на глухую стену, по толщине кладки можно было судить, что здание старой постройки, с многократным запасом прочности. Костя открыл холодильник, достал яйца, ветчину, сыр и спустя десяток минут аппетитная яичница уже дымилась на столе. Мы со Стасом накинулись на еду. Маша почти не притронулась. Костя ел молча и о чем–то долго думал, потом заговорил.

– Паш, ты не знаешь, что это было там, в посольстве?

– Кость, ты о чем? – спросила Маша.

– Наш друг Павел предсказал нападение. Мне интересно, откуда он это знал.

– Не знаю, вы разговаривали, потом у меня перед глазами начали мелькать все эти события, как будто я их уже видел. У меня и раньше были дежавю, но это было настолько реально, что я решил заговорить о нем. Я увидел смерть капитана, пожар, взрывы, стрельбу и настенные часы, остановившиеся на двенадцати сорока. Посмотрел на часы, до этого времени было две минуты. Но я не сумел убедить Петра Афанасьевича.

– Он тебе не поверил и правильно сделал, представляешь, что было бы с разведкой, если бы мы гадали на кофейной гуще каждый раз, когда происходят неординарные вещи и кто–то что–то говорит.

– Одно знаю, отойди он тогда от окна, то был бы сейчас жив.

– Вспоминай, где ты это мог видеть. Твои озарения какие–то пугающие в последнее время.

Стас включил телевизор. По всем местным каналам непрерывно крутили репортажи из русского посольства, больниц, полиции, пожарных частей. Официальной версией высказывалось нападение террористов из небольшой радикальной неонацистской группировки. Число погибших и раненых уточняли по мере разбора завалов, одно крыло посольства полностью обрушилось после попадания реактивных снарядов.

– Вот враки, – Стас не выдержал и пошел к окну. На подоконнике стояла пепельница и лежал старинный портсигар. Он закурил. Я не видел его курящим с тех пор, как у него родился сын. В теперешнем положении даже Маша не высказалась против этого. Костя убирал посуду, Сергею он оставил большой кусок яичницы и стакан чая. Я ушел в комнату, где был спуск в подвал, и устало опустился на край кровати. Последние два дня стали настоящим испытанием для нашей маленькой компании, и конца этому испытанию пока не было заметно. Я задумался над Костиными словами, закрыл глаза и стал вспоминать, где бы я мог увидеть эти события или похожую обстановку. Маша незаметно села рядом. Я настолько увлекся своими думами, что не заметил ее присутствия. Лишь в тот момент, когда она положила свою руку на мою, я вздрогнул и открыл глаза.

– Как думаешь, что с нами будет? – ее глаза молили о надежде. Страх, душевная мука и отчаяние заполняли сейчас эти два голубых озера.

– Выберемся, не в такие передряги попадали. Как будет время, напомни мне про абхазскую операцию, я тебе расскажу очень занимательную историю, как наш батальон на «курорт» съездил, – я старался придать своему голосу побольше оптимизма.

– Я хочу домой, хочу снова увидеть папу, своих любимых недотеп–аспирантов. Мечтаю закрыться в своей старой лаборатории и просто ни о чем не думать. Впервые в жизни не хочу думать! Мысли одна другой страшнее сейчас роятся в голове.

– Не бойся! Пока мы рядом, никто тебя не обидит.

– А о чем ты задумался сейчас? О том, что сказал Костик?

– Да. Пытаюсь откопать в памяти, где я мог увидеть все, что сегодня случилось.

На часах пробило восемь часов вечера. Мы все еще разговаривали. Она угадывала мои мысли, пыталась найти логическое объяснение этим озарениям. Но пока все наши совместные догадки были далеки от истины.

Вдруг ее озарило: «Может ты не не помнишь, а не хочешь помнить? Ты заставил себя самого забыть эти события как сон, потому что они были слишком тяжелы для тебя?»

Ее слова укололи меня. Точно! Это было не наяву, это был кошмарный сон, тот что снился мне всю ночь неделю с небольшим назад. Он был для меня настолько страшен, что я забывал его так, как забывал лица своих целей. И сейчас я боялся вспомнить, что тогда увидел в том сне. Удивительная вещь память, похоронив однажды в ней какой–то образ, я не мог самостоятельно его вспомнить.

– Ты права, это был сон, но я не могу никак вспомнить, что было дальше, после посольства, после заноса на трассе. Когда пытаюсь освежить его в памяти, то мне становится страшно. Я боюсь вспомнить, что там увидел. И не могу ничего с собой сделать.

– Мама мне всегда говорила, что лучше всего перед экзаменом хорошо выспаться. Тогда и вспомнить легче. Ложись, спи. Сергей сказал, что про эту квартиру никто не знает, значит, здесь нам никто не угрожает. Я сама безумно хочу спать.

– Ты уже как разведчик говоришь, – я улыбнулся, – Сергей не выходил, а Стас с Костей уже легли в соседней комнате. Так что ложись тоже. Может в нашей ситуации утро действительно вечера мудренее?!

***

Утро подкралось незаметно. Проснувшись с тяжелой головой, я с трудом заставил себя встать. Первым, кого я увидел, был Сергей, он сидел на кухне на табурете и ел ту самую яичницу, что оставил ему Костя вчера вечером. Перед ним на столе лежало пять стопок паспортов, несколько пачек наличных. Телевизор работал, первым роликом в новостях были результаты разбора завалов. Тридцать восемь погибших, двадцать раненых, несколько человек еще числились пропавшими без вести, в том числе сам Сергей, таковы были результаты вчерашнего налета. У меня промелькнуло чувство вины за смерть этих людей.

– Я почти всех их знал, – Сергей скреб вилкой тарелку, – в отделе, который занимался помощью наших соотечественникам, было много молодежи. У многих были семьи. Я слышал ваш вчерашний разговор. Вы знали про нападение, откуда сейчас не важно. Вы пытались предупредить. Пытались. Но разве так спасают жизни? Я прочел ваше досье из Минобороны, знаю про «томагавк». Иногда вам на войне разве не приходилось силой отталкивать другого человека с линии огня? Спасать его против его воли?! Или это все считается побочным уроном?

Сергей говорил едва слышно, скорее для себя, чем для меня. Я мельком посмотрел на него. Опухшие веки, красные глаза – работал всю ночь. В выражении его лица угадывалось отчаяние человека, который потерял близких друзей.

– Мы достанем тех, кто отправил группу захвата в посольство. И заставим их заплатить за все сполна. Я обещаю. У нас в руках то, за чем они приходили. И мы обязательно разберемся в этих файлах. Петр Афанасьевич сказал, что нужно доставить их в Челябинск–41. Любой ценой. Того курьера, с кем он собирался отправить депешу к Никитину, мы не найдем. Поэтому придется самим стать этим курьером.

На кухню вышел Константин. Он был свеж и бодр, лишь трехдневная щетина выдавала его.

– Всем доброе утро! Сергей, что у Вас с глазами, не спали всю ночь?

– Да, ничего страшного. Сейчас все поправим. Я разработал вам новую внешность. Можете положиться на меня, я занимался техническими аспектами подготовки агентов, которых курировал покойный Петр Афанасьевич.

– Каким маршрутом нам лучше добраться до России? – спросил я.

– Здесь сядем на экспресс до Софии, потом через Европу в Берлин, а там и до нашей границы. Ребята будут ждать. Это самый короткий путь. Паспорта, что я приготовил, будем менять после каждой страны. Соответственно и внешность тоже.

– Хорошо. Что насчет оружия? У нас только три «глока» с неполным боекомплектом. В поезд с ним не сядешь и на границе можем попасть под проверку.

– Не переживайте. Этого добра здесь полно. А наш багаж благополучно все скроет от детекторов.

– Когда выдвигаемся?

– Экспресс отходит сегодня в полночь. У нас одиннадцать часов на сборы. Должны уложиться.

Мы разбудили Гавриловых. Вид у обоих был, прямо скажем, неважный. Сергей оглядел их и хмыкнул. Потом подошел к стене и что–то нажал. Совершенно монолитная на вид стена вдруг оказалась огромным шкафом со множеством отделений. В одних лежало оружие, холодное и огнестрельное, причем некоторые образцы поставили меня в тупик. В других какие–то таблетки, хирургические инструменты. Отдельный стенд занимали маски, их назначение я узнал через полчаса. Лейтенант достал из ниши с медикаментами какие–то таблетки и прозрачную жидкость в стеклянном флаконе с шутливой надписью «живая вода».

– Спирт? – поинтересовался Стас, – вовремя.

– Не совсем. Универсальный биостимулятор двухкомпонентный, дает энергию, витамины, минералы, второй компонент – «живая вода» – катализатор, без которого таблетки неэффективны. Одна таблетка в сутки плюс пятьдесят грамм этой водички покроют все потребности организма в любом режиме нагрузок, восстановят силы. Раны и травмы заживут примерно в восемь–пятнадцать раз быстрее. Побочный эффект – чувство голода никуда не денется, так что перекусить что–то все равно надо будет, хоть в этом и не будет особой нужды.

Сергей проглотил чудо–таблетку, запил «живой водой». Стас с Машей последовали его примеру. Спустя пять минут у них порозовели щеки, исчез усталыйвид.

– Словно помолодел лет на десять, – произнес в восхищении Стас, – док, можно мне с собой таких таблеточек завернуть? Буду очень признателен.

– Мы возьмем с собой походные наборы, там все есть. Посмотрите свои паспорта, запомните новые имена.

Мы разобрали документы. Сергею надо было отдать должное, свое дело он знал отменно. Для каждого из нас он заготовил три паспорта с разной внешностью, гражданством.

– Ни одна таможня не придерется. Будьте спокойны. Самое главное – ведите себя естественно.

– А как я стану похожа на эту Ингрит Нильсен? – с дрожью в голосе спросила Маша.

– Дорогая моя не волнуйтесь. Сейчас переходим к основной подготовке нашего шоу – грим.

Сергей подошел к полке с масками, взял одну из них и передал девушке.

– Приложите к лицу.

Маша ойкнула. С маской на лице она стала похожа на куклу или манекен.

– Она прилипла.

– Все так и должно быть. Сейчас биорецепторы маски просканируют Ваше лицо, сделают карту и можно будет продолжить. Маска снимается при перекрывании носовых отверстий. Все остальное время – это ваше новое лицо. Подойдите к зеркалу и положите один из ваших новых паспортов перед собой, затем нажмите на скулы.

Я впервые в жизни видел такое. Прямо на моих глазах безжизненная маска превратилась в одно женское лицо, потом в другое, затем в третье. Единственное, что не менялось – это волосы и глаза.

– Ну, убедились?!

– Теперь понятно.

– Да вы маг, товарищ лейтенант.

– Ловкость рук и никакого мошенства. Только нанотехнологии. Набор контактных линз у нас не очень большой, поэтому остановился на трех цветах глаз для всех. Будем меняться.

Дальнейшие сборы под руководством нашего нового знакомого мы закончили за пару часов, прошли краткий инструктаж по использованию разного оборудования, научились пользоваться новыми лицами.

– Оружие выбирайте себе сами. Единственное ограничение – размер кассеты для тайника в рюкзаке или сумке на колесах. А Вы, Мария Владимировна – пройдите в ванную и придумайте что–нибудь со своей прической, чтоб было нечто среднее между всеми фото во всех трех паспортах, иначе вся наша операция с треском провалится.

Маша ушла в ванную. К ней в сумку я положил разобранную винтовку, это был единственный багаж, куда она помещалась. В рюкзаки для мужчин можно было разместить только что–то небольшое. Костя взял себе набор метательных ножей и сюрикенов, остальные «грач» последней модификации с двумя запасными магазинами. Кроме отличных огневых характеристик, этот пистолет обладал еще одной особенностью – его можно было настроить под использованием только одним хозяином, остальных ждала при первой попытке нажать на курок осечка, при второй – мощный разряд электрошокера. Хороший пистолет выпустили ижевские оружейники.

– А ты почему не берешь огнестрельного оружия? Вдруг понадобится? – ехидно спросил Стас у Кости.

– Так всегда найдется тот, кто захочет им со мной поделиться, – парировал Костя с невозмутимым лицом старого индейца.

Глава 8 «Браво Коркют! Твои ребята молодцы»

– Браво Коркют! Твои ребята молодцы, – Финч несколько раз перечитывал досье, которые дали ему из отдела кибербезопасности.

– Спасибо сэр! Разрешите вопрос?

– Валяй!

– Мои люди не спали уже почти трое суток, сейчас поиск настроен соответствующим образом и идет в автоматическом режиме. Разрешите дать им несколько часов отдыха?

– Хорошо, пусть только пара операторов останется и подежурят по очереди, на случай если что–то выстрелит. В чем я лично сильно сомневаюсь после прочтения этих бумаг. Остальным четыре часа на отдых. Пока я продумаю, как нам изменить стратегию поиска.

Коркют вышел, американец встал и посмотрел за окно на залив. Лазурь моря действовала умиротворяюще, мысли сами собой настраивались на правильный лад. Сколько раз уже старый полковник думал об отставке, о том, как вернется домой, к своей любимой рыбалке в Канаду, как встретит его жена, которая всегда ждала их с сыном возле старой мельницы. Увы. Никому не нужный после распада США на несколько государств, как и многие его коллеги, начальник отдела специальных операций по странам Западной Европы Лоуренс Финч превратился в обычного наемника на службе крупных транснациональных корпораций. До этого были «AFK», «Diamond», теперь «EnergoGlobalGrupp». И для всех нужно было кого–то пытать, убивать, разыскивать. «Туристы»… И кто их так назвал?! Финч всегда стремился узнать о целях как можно больше. Эти русские оказались бывшими бойцами элитного батальона армейской разведки, а одного из них, того самого инженера–энергетика он почти знал. Противники, достойные уважения. Против них посылать только бывших солдат удачи из корпоративной охраны не было смысла. Как гончих – для травли зверя, но не более. Без волкодавов тут было не обойтись. Тут еще сержант проблем добавил. От него надо было избавиться в первую очередь. Финч набрал номер в телефоне. После третьего гудка на том конце сняли трубку. Лоуренс начал говорить, говорил быстро, порой собеседник переспрашивал его. Закончив вводный инструктаж насчет проблемы с Грэйсом, он понизил голос.

– Тревор, у меня для тебя есть еще одна цель, она тебе больше понравится, это трое русских, один из которых может быть тебе известен. Высылаю их досье. В руки к ним попали некоторые секретные файлы, велика вероятность, что они и сейчас ими обладают. Во всяком случае пока не убедимся в обратном, их поиск приоритет номер один. Срок – не более семидесяти двух часов. Собери команду, нужны спецы, чем больше, тем лучше. Отправим их в разных направлениях от Афин. Обещай любую премию. Тебе все понятно? Насчет твоего гонорара поговорим после.

После шумного вздоха собеседник произнес приятным баритоном: «Мне нужны только их головы».

– Как скажешь, мне все равно. Человек должен сам сделать свои стрелы.

Через два часа от Тревора Росса пришло сообщение: «Спецы начали передислокацию с распределением по возможным путям отхода целей. Прошу больше данных о их наиболее вероятном маршруте, чтобы подключить там больше людей. Через три часа решу проблему с сержантом».

Финч задумался. Все это время он провел в своем кабинете, ломая голову над тем, куда выдвинутся «туристы». Специалисты Коркюта непрерывно работали над их поисками, но те как сквозь землю провалились. Из здания посольства не выходили, следовательно ушли через некий секретный подземный выход, известный только сотрудникам с высоким уровнем допуска. Случайность? В них я не верю. Значит, им кто–то помогает. Мистер Икс девять из десяти должен их сопровождать. Останки нескольких человек так и не нашли, среди них было трое офицеров, один из которых может вполне быть сотрудником разведки. Куда теперь они вместе отправятся?! Поедут по кратчайшему пути или в объезд? Самолет не вариант, детекторы ДНК их сразу опознают, остаются поезд, паром или автомобиль. Болгария или Македония, Турция или… Они не показываются почти сутки, вероятно, меняют внешность. Какие средства у них в наличии, какое оборудование было в схроне у мистера Икс?! Финч набрал номер Коркюта по внутренней связи.

– Надо уточнить вводные для программ поиска: теперь ищем группу из пяти человек, проверяйте на любые несовпадения, странное поведение. Упор на вокзалы и порт. Подключитесь к полицейским дронам. Ищите, не мне вас этому учить.

***

На центральном вокзале Афин было шумно и многолюдно. Огромный пассажиропоток позволял практически раствориться в себе. Никто не обращал внимания на двух индейцев и троих белых, направлявшихся к своему поезду. Экспресс на Софию уходил через час, посадку еще не объявляли. Металлодетекторы, как и обещал Сергей, не обратили на наш багаж никакого внимания. Билеты были приобретены заранее дистанционно, ничто не указывало на наши старые личности. Мы сидели в зале ожидания и перекидывались порой малозначащими фразами в полголоса, большей частью молчали.

– Кос, ты чего такой грустный? – спросил Стас у друга.

– Вспомнил дочек, я их давно не видел уже, заскучал по ним что–то. Когда мы сюда собирались, они меня обняли, залезли на руки и долго слазить не хотели. Еле–еле их Ириша отвлекла и забрала.

– Я тоже скучаю по своим. Мы им не звонили уже давно. Хорошо, что не знают, что у нас происходит, а то с ума бы сошли.

Вздохнули.

На большом настенном экране транслировался выпуск новостей. Трагедия в посольстве была на первой строчке всех новостных лент. Новости шли в прямом эфире, еще продолжался разбор завалов. Останки всех погибших, кроме троих человек, одним из которых был Сергей, уже удалось обнаружить. Разбор завалов продолжали ради этих троих, числившихся пропавшими без вести. Вдруг ролик прервался.

«Мы прерываем съемку из российского посольства. Полчаса назад в центре Афин прогремел новый взрыв. Жертвами его стали по предварительным данным восемь человек, находившихся в квартире на тот момент. В результате взрыва произошло почти полное обрушение малоэтажного жилого дома. Прибывшие на место эксперты–криминалисты оценили мощность взрывного устройства около трех килограмм в тротиловом эквиваленте. Причиной взрыва стала неправильная сборка взрывного устройства. В развалинах квартиры были обнаружены обрывки поэтажных планов посольства России и экстремистская литература. По данным следствия именно эта террористическая группа организовала нападение…»

Сергей наклонился к нам.

– Видели?

– Конечно. Поделом.

– Что–то здесь нечисто. Духом чую, не к добру. Не те времена, чтобы бывалые солдаты не смогли собрать правильно бомбу.

– А что тогда по–твоему?

– Следы заметают, мне кажется. Чтобы потом основные группы могли без проблем работать. Эти ребята облажались в жесткой форме, засветились на всю Европу. Их просто убрали. Теперь полиция перестанет искать террористов, а МИД России удовлетворят официальной нотой и передачей останков.

Костя вмешался: «Думаю, что Сергей прав. Наши поиски не утихли, а вышли на новый уровень. Вопрос – кого теперь за нами пошлют и в каком количестве?»

– Этого мы находясь здесь никак не узнаем.

– А они знают, кто мы? То есть, у них есть наши личные дела? – вдруг спросил Стас.

– Смотря какие хакеры на них работают. Основные дела в министерстве обороны, не знаю, смогут ли они их выкрасть. Но уже то, что мы от них ушли два раза, уничтожили группу в «Орлином гнезде», должно было сильно насторожить руководство.

– Но может…

– Может, не может… Вы как дети еще на ромашке погадайте, а потом из результата теорию математической статистики выведите. Может я зря вмешиваюсь мальчики, но, не владея всей информацией, вы не можете правильно оценить результаты «эксперимента», лучше действовать по ситуации, придерживаясь в целом изначальной программы действий, – после очередной таблетки успокоительного Маша говорила спокойно, ее голос больше не срывался в плач.

– По большому счету Маша права, наши разговоры сейчас ничего уже не решают. Файлы «Посейдона» будут искать всеми силами. Сергей, что там со временем, когда наш поезд?

– Через пятнадцать минут, сейчас должны объявить посадку.

Через несколько минут из динамиков вокзала мелодичный женский голос объявил посадку на экспресс до Софии.

– Пойдемте, – поднял нас Сергей.

Мы взяли себе места в двух смежных купе, выкупив их полностью, чтобы застраховаться от случайных попутчиков. Костя и Сергей остались в одном из них, соблюдая легенду о двух индейцах, отце и сыне, мы с Гавриловыми заняли второе купе. Стас и Маша сразу улеглись спать, мне не спалось и я устроился в кресле напротив входной двери купе.

Все, что случилось за последние дни, мелькало у меня перед глазами. На моих руках добавилось крови. Наверное, это никогда не кончится. Отобрав немало чужих жизней, я наконец понял ее цену. Раньше мне моя служба казалась романтичной, порой даже игрой. Но это было до того, как нас послали на первое задание по ликвидации. Выбросили на парашюте в горах. Двое суток мы со Стасом пробирались до позиции, которую наметили себе для стрельбы. Проникнув в горную деревню, мы должны были уничтожить лидера сепаратистов, местонахождение которого недавно стало известно нашей разведке. Он приехал домой, надежная охрана стояла по периметру. Авиация и артиллерия, как средства поражения, отменялись из–за слишком большого количества сопутствующих жертв. Поэтому послали снайперскую группу. С расстояния полутора километров более трех часов я наблюдал за домом. Видел семью своей цели, жену, троих ребятишек, охранников, прислугу, которые не догадывались, что за ними сейчас смотрит Смерть, калибра 12,7мм, ожидая свою жертву. День стал клониться к вечеру. Около четырех часов хозяин дома показался во внутреннем дворе, погладил собаку, огромного тибетского мастифа, начал говорить с кем–то из помощников. Выстрела с такого расстояния никто не услышал. Винтовочная пуля, пробив грудь и разорвав в клочки сердце, впилась в стену дома. Вокруг началась паника, охранники окружили бездыханное тело, над которым рыдала жена. Малыш, около двух лет возрастом, подбежал к матери, обнял ее и тело отца. Он что–то ей говорил, плакал и потом посмотрел в мою сторону. Прямо в прицел. Никогда не забуду его взгляд. В нем не было злобы или ненависти. На красивом детском лице была печать глубочайшей скорби и недоумения. Обиды, боли от утраты отца. Он как–будто умолял меня вернуть отобранную только что жизнь. Страшный взгляд. Я очень часто, закрывая глаза, вновь и вновь вижу его перед собой. Глаза ребенка сироты.

"Ни им, ни нам нет оправдания", – прошептал я едва слышно. Чья–то ладонь коснулась моего плеча. Я вздрогнул.

– С кем ты говоришь? – раздался сзади Машин голос.

– А, нет Марусь, ни с кем. Старые воспоминания нахлынули.

– А почему голос дрожит?

– Это очень грустные воспоминания, – мне не хотелось продолжать эту тему, – давай не будем об этом.

– Как скажешь.

– Тебе не спится, как и мне?

– Да, очень долго не могла уснуть. Смотрю, ты в кресле сидишь безмолвным стражем, – Маша села в кресло около меня.

– Кто–то же должен бдеть в нашей ситуации.

– Мне до сих пор кажется, что это сон и я вот–вот проснусь у себя в постели в Мурманске. Когда чью–то смерть показывают в новостях, то думаешь – это так далеко случилось, в другом городе, с чужими людьми… За эти два дня я увидела больше, чем за всю жизнь по телевизору.

– Ты молодец, отлично держишься. Скоро доберемся домой, отдадим файлы "Посейдона" компьютерщикам с конторы и все закончится. Ложись, отдохни немного. Стас меня скоро сменит.

– Мне не спится. Из головы не идут схемы этой адской машины, которые я увидела в "Орлином гнезде". Там все было очень сложно, мне очень хочется понять, как она работает. Ведь это колоссальный прорыв. Творение гения. С помощью этого изобретения можно решить продовольственные проблемы в масштабе всей планеты. Оросить любую пустыню. Голова кругом идет от возможностей, которые открываются перед человечеством.

– Не знаю насчет человечества, но злому гению это дает возможность шантажировать любое государство, в невиданных раньше масштабах.

– Тогда тем более важно понять как можно раньше, с чем мы имеем дело. Можно я попробую разгадать эту загадку, понять принцип работы, чем можно будет ее остановить в случае нужды. Я ученый, и, возможно, смогу раньше докопаться до истины и помочь людям из службы безопасности. Мы ведь не знаем, сколько времени уйдет на то, чтобы разобраться в этих восьми терабайтах информации. Моя помощь не повредит. Пожалуйста, можно я помогу, – проговорила моя собеседница и чуть не со слезами посмотрела на меня.

Она очень хотела быть полезной, врать Маша не умела, поэтому никак нельзя было усомниться в искренности ее желания помочь.

– В твоих словах определенно есть смысл. Пойду поговорю с Сергеем и Костей.

Я открыл дверь в соседнее купе и вошел в нее. Костик сразу открыл глаза на свет и поднялся на локте в выжидательной позе. Сергей спал, бессонная ночь его доконала.

– Что хорошего скажешь?

– Точно не буду интересоваться насчет того, что тебе приснилось. Есть предложение от нашей прекрасной Ингрит. Она хочет разобраться в файлах «Посейдона». Пока у нас есть на это время. Думаю, что у нее получится.

После нескольких секунд раздумий Костя произнес задумчивым голосом: «А что, вполне может сработать. Пусть попробует, никогда не знаешь, чей вклад окажется решающим. Флэшка у меня в чемодане, отнеси Маше. Ложись спи, вижу тебе опять ностальгия отдохнуть не дает. Безмолвное око смерти, охраняющее наш покой. Я тебя сменю через…(посмотрел на часы) двадцать минут и введу пароль на архив. Договорились?»

– Договорились. Узнаю командирские нотки. Так точно, товарищ майор.

– Тогда вы свободны офицер.

Я забрал карту памяти и вернулся в свое купе. Маша ждала моего возвращения, сидя все в том же кресле. Стас спал сном праведника. Я опустился на корточки около девушки.

– Что скажешь?

В ответ я молча протянул ей карту памяти.

– Костя принял твое предложение. Пароль он тебе введет сам, сказал через двадцать минут выйдет.

– Спасибо Паша.

Была уже глубокая ночь. Экспресс, тихо покачиваясь, летел вперед. Лунный свет, проникая в купе, освещал Машино лицо, грустное, задумчивое, красивое. На щеке блестела одинокая слезинка. Я бы многое отдал, чтобы узнать, о чем она думала в этот момент.

– Не плачь. Все будет хорошо.

Я взял ее руку в свою, поднес к губам и поцеловал тонкие пальцы. Она не отдернула руки и посмотрела на меня. Мы посидели так около пяти минут.

– Я знаю. Пойду, возьму ноутбук.

Маша ушла, через несколько минут вышел Костя.

– Ты все не спишь?

– Все, уже ложусь.

***

Когда я проснулся, уже вовсю светило солнце. Стас все еще спал. Костя сидел в моем кресле. Маша спала за монитором своего ноутбука.

– Доброе утро! Вот это я отрубился.

– Спал как сурок. Хоть из пушки стреляй над ухом. Маша вон уже первый терабайт одолела, а ты все спишь.

– И как у нее успехи?

– Да никак пока. Она только знакомится с содержимым архива. Сказала, что все очень сложно и это гигантский прорыв в волновой теории. Полчаса назад ее вырубило.

– Понятно. Время у нее еще есть, так что пускай поспит.

Я сел в кресло. Костя дал мне чашку свежего чая.

– Скоро прибытие. Через час надо разбудить всех.

– Успеем, ты Паш того, Машку смотри не обидь, за всей этой ерундой у нее наконец чувства проснулись, и я просто рад за вас, хочу чтобы у вас что–то сложилось.

– По нам сильно видно?

– А то! Как у семиклассников, все на лице написано. А как она на тебя спящего иногда посматривала!

Мы сидели, пили чай, наслаждаясь впервые за несколько дней покоем и безопасностью. На коленях у Кости лежал его телефон, он пересматривал фотографии жены и дочерей. На информ–дисплее в купе запиликал будильник. Проводник вагона этим давал знать, что скоро прибытие. Друг за другом к нам подтянулись Сергей и Стас. Маша спала, наш разговор ей совсем не мешал.

– Через час будем в Софии. Надо город посмотреть, – мечтательным голосом проговорил Стас.

– Успеешь еще, еще раз приедем сюда, если в невыездные не запишут после всего.

– Шутка. Обижаешь командир. Костя тебе лишь бы мечты обламывать.

– Дальнейшие планы? – поинтересовался я.

– Легенду не нарушаем. Мы туристы, смотрим Европу, направляемся в Россию. Полдня в Софии мы обязаны пробыть, чтобы не вызвать подозрений. Потом на следующий экспресс до Берлина. Оттуда во Владимир в гости к начальству, – Сергей говорил, растягивая слова, попутно жуя бутерброд с сыром.

– Хорошо бы, все сложилось именно так, – проговорил Костя.

– Что вызывает твои сомнения?

– Уровень подготовки наших охотников. Нас не ищут сейчас пожалуй только деревья.

– Ну и мы не ликом шиты. Кос, ты перегибаешь. У нас новая внешность, и вполне хорошая легенда. Светиться не будем, проскользнем, – Стас не хотел унывать.

– Всегда завидовал твоему оптимизму. Не будем спорить, оставим эти дела до дома, до барной стойки в твоем погребе, – улыбнулся Константин.

Сергей молча жевал. На его лице видно было напряженную работу мысли.

– Перекрестный анализ может нас обнаружить. Сейчас они могут искать группу из пяти человек и проверять каждую. Надо начать параллельное движение. Разные такси, отели, места следования при прохождении таможни, перетасовка лиц. Я еще раз подумаю над нашим маршрутом, – произнес безопасник.

Мы в молчании закончили завтрак. Стас разбудил Машу. Поправили внешность, собрали багаж. Поезд въехал в Софию и медленно подъезжал к вокзалу.

– После прохождения таможенного контроля приготовьте личное оружие. Так. На всякий случай, – напутствовал нас перед выходом Костя.

Мы собрались на выход. Маша еще сидела в купейном кресле, я подошел к ней и подал руку.

– Идем дорогая, нас впереди еще многое ждет.

Двери тамбура бесшумно открылась перед нами и мы вышли на перрон под холодные глаза камер наблюдения центрального железнодорожного вокзала Софии.

Глава 9. «Звезды в тиши»

Пятница. Уже четыре дня прошло после начала инцидента. Наконец появились несколько зацепок. Финч почти с благодарностью вспомнил своего наставника, майора Линда, который до тошноты вдалбливал своим «студентам» основы и тонкости ведения разведывательных и поисковых операций. Координаты двух групп из пяти человек, попавших под критерии поисковых программ, Лоуренс уже передал Россу, еще две группы обрабатывали. Кто из них окажется «туристами»? Две группы в Софии, одна в Стамбуле и одна в Будапеште. При самом плохом раскладе, их должны взять через двенадцать часов. Финч начал тихо напевать старую песню "Super Trouper"⁷, много лет назад под ее звуки он познакомился с Линдой. Джеффри. Когда он родился, Лоуренс дал ей обещание покончить со своей деятельностью и начать нормальную жизнь. Сколько лет уже прошло с тех пор?! Восемнадцать? Двадцать? Двадцать четыре года. Потом было еще много обещаний. В этом году пятнадцать лет, как закрылись серые глаза Джефа. Он все еще помнил, как смотрела на него жена в тот день, когда умер их сын. В ее взгляде был безмолвный страшный укор всему существу горячо любимого ею человека, всем его делам.

–Нет мне оправдания, – прошептал Финч.

«Чему я радуюсь? Что очередной монстр получит свою добычу, что еще четверо человек пополнят мой послужной список? Линни, ты была права, это моя вина. Все, что случилось с Джеффри, произошло потому, что я отказался выполнять свои обещания. Предпочел чужую смерть жизням нашего маленького сына и твоей».

Телефонный звонок прервал его сон. Мелодичное сопрано Фелиции никак не вязалось с будильником. Лоуренс мельком бросил взгляд на часы – он спал всего полчаса.

– Мистер Финч, господин Айво хочет поговорить с Вами.

– Да Фелиция, я готов.

– Соединяю вас.

На том конце линии сняли трубку. Голос управляющего был как всегда спокоен.

– Лоуренс, как обстоят дела?

– Сэр, мы готовы отработать четыре зацепки. В нескольких городах обнаружены группы, подходящие под критерии поиска. Пять человек, никаких звонков, чистая история, нулевая активность в соцсетях, все недавно в Европе, маршрут через Афины.

– Действуйте.

Короткие гудки означали конец разговора. Полковник помассажировал виски.

Пискнул интерком.

– Мистер Финч, мы закончили анализ. Четыре группы целей. Координаты и данные у Вас на компьютере.

– Хорошо.

Финч отправил информацию Россу, потом встал с кресла и отправился в отдел кибербезопасности. Коркют стоял перед мониторами, на которых разворачивался ход операции. Над всеми четырьмя группами взяли опеку спецы Росса, люди из корпоративной охраны были на подхвате, в их задачу входили охрана внешнего периметра на случай приезда полиции и передача найденных данных в ближайшее отделение компании. Группу в Стамбуле взяли быстро, без лишних разговоров имитировав автокатастрофу. Промах. Будапештские туристы оказали сопротивление спецу и троим из группы удалось скрыться. Осмотрели тела двоих оставшихся. Не они. Спецы в Софии двигались за своими целями. До контакта осталось около получаса. «Как медленно двигается время, когда что–то ждешь. Кто из них окажется разыскиваемыми объектами? Отец с сыновьями индейцы и двое норвежцев или пятеро канадцев? И те, и другие подходят. Кто из них? Или никто и настоящие «туристы» уже на границе России?» Все эти вопросы один за другим мелькали в голове у полковника, пока он с бесстрастным лицом наблюдал за происходящим на экранах.

– Вошли в контакт с первой группой.

– Понял вас «сокол». Даю разрешение на захват целей.

Спец пошел в контакт с канадцами на улице Пордим. С перехваченной трансляции полицейского дрона было видно, как один за другим падают мужчины, женщина пытается убежать и спец настигает ее перед зарешеченной аркой. Она падает на колени, ее несколькими ножевыми ударами убивает специалист, представляя все уличным ограблением. Охрана доводит постановку до идеала и параллельно обыскивает тела.

– Сэр, это не наши объекты, – доложил спец Росса.

– Сворачивайтесь. Идете на помощь «грифу».

– Группа «гриф» уже на месте. Последняя пятерка сейчас на бульваре Витоша.

Коркют коротко бросил своим подчиненным, чтобы они перенастроили уличные камеры. Над домами неслышно завис полицейский дрон.

***

– Бульвар Витоша настолько красивая улица. В какой–то мере я даже рада этому перерыву в нашем путешествии.

– Чисто женская логика, – улыбнулся Стас.

– Один большой минус. С багажом неудобно ходить по городу, вам хорошо с рюкзаками, а мне приходится за собой сумку на колесах катать везде.

– Ничего, уже скоро все закончится. Может перекусим перед поездом на Берлин?

Мы сидели на открытом воздухе в маленьком кафе уже около получаса. Посетителей в уличной зоне больше не было, свежий ветер продувал бульвар от края до края.

Вдруг Костя подал голос: «Перекус откладывается. Что–то неладное происходит. Только что все уличные камеры отвернулись в сторону. Готовность номер один».

На и без того тихой улице стало еще тише. Мы сидели под огромным тентом, сверху нас не было видно. И тут я увидел ИХ! Около семидесяти метров. Двое человек шли прямиком к нам и в их намерениях не приходилось сомневаться, особенно при наличии штурмовых автоматов в руках. Дальше за нас работали инстинкты. Круглые столы перевернулись набок одновременно с началом стрельбы. Укрытие из них никакое, автоматные пули прошивали их насквозь. Но мы на них и не рассчитывали. Наши «грачи» выдали первую порцию горячего свинца. Стас отбросил Машу за одну из бетонных колонн, поддерживавших массивный балкон, Сергей перемахнул через стойку бара, мы с Костей спрятались за двумя соседними колоннами. Наши преследователи, ведя непрерывный огонь, подходили все ближе. За полминуты они уже по одному разу произвели перезарядку магазинов. Перезаряжались на ходу один за другим, ни на секунду не останавливая стрельбы. Мы отстреливались по очереди, не прицеливаясь, лишь бы сдержать темп нападавших.

– Стреляйте, я отвлеку, – крикнул нам со Стасом Сергей.

– Поняли.

– На счет «два». Раз, два.

Из–за стойки вылетел небольшой баллон с углекислотой и упал перед ногами убийц, Сергей выстрелил в него. Баллон взорвался, облако углекислого газа взметнулось вверх, мы дали очереди по корпусу и ногам приближавшейся «двойки». Они пошатнулись, но не упали и стрельбы не прекратили.

– Бронекостюмы! – с горечью воскликнул Сергей.

– Сколько им до нас идти?

– Метров тридцать осталось, может меньше, при таком темпе стрельбы скоро от нашего укрытия ничего не останется.

– Мой выход, – бросил Константин, – Стас, Паша, отвлеките их, прикройте меня. Далековато для броска.

– Серж, еще баллон есть? Нужна еще одна попытка, нам не высунуться. Стас, прикрываем.

– Нет ничего. Хотя. Не поминайте лихом, если что. На счет «два». Раз…

Сергей поднялся над стойкой во весь рост и начал стрелять. В ту же секунду в его тело впился рой пуль. Свинцовый поток уже начал снова менять свое направление, но нам хватило и этого мига. Мы со Стасом сделали из–за колонн еще один залп. Костя с двух рук метнул сюрикены. Безжизненные тела упали на мостовую в пятнадцати метрах от нашего укрытия. У обоих в горле засела трехлепестковая звездочка.

Костя подбежал к Сергею, мы со Стасом к Маше. Девушка сидела за колонной, где ее оставили, обхватив голову руками. Лицо – ни кровинки, белее мела.

– Ты не ранена?

– Н–нет.

– Идти сможешь?

– Не знаю, думаю, да.

– Поднимайся, родная, надо уходить. Кос, как Сергей?

– Умер, я забрал его оружие и маску.

– Куда теперь?

– Сначала в машину, там снаряжение. Уходим в ту арку, это ближе всего, район наверняка оцеплен и у них есть наши лица. Паша осмотрись.

Я осторожно выглянул из–под балкона и огляделся. Над крышей соседнего дома висел полицейский дрон.

– Вижу полицейский квадрокоптер над домом.

– Скорее всего наружка, сними его.

– Есть!

Один за другим сделал два выстрела, дрон развалился в воздухе. Мы рванули к арке. Когда мы шли мимо барной стойки, Маша увидела тело Сергея, ее затрясло. Лейтенант лежал в луже собственной крови на куче битого бутылочного стекла, грудная клетка была разорвана крупнокалиберными пулями, на бледном красивом лице застыла печать неземного покоя. Еще одно имя пополнит ряд тех, кого мы поминаем, тех, кто отдал жизнь за нас. Если конечно доживем.

– Бедный Сережа! Как это ужасно! – всхлипывала Маша.

Она еще что–то говорила, но мне уже не было слышно. Мы вбежали в арку, до машины оставалось еще около двухсот метров, и увидели первый кордон.

***

– Нет, вы видели?! – Финч был вне себя, – какая слаженность, какая координация. Они уложили обоих спецов в «киборгах» и ушли. Что у них за пистолеты?

– И про дрон не забыли, – мрачно добавил Коркют, – мы теперь без картинки. Камеры передают изображение с запозданием. Эш, взломай еще один коптер по соседству и живо перегони его сюда. Нам нужна картинка. Судя по всему – пистолеты–пулеметы «грач» или аналог.

– Дрон на подходе, сейчас будет картинка.

– Молодец Эш. Держи их все время в поле зрения. Расчетное время до прибытия «сокола»?

– Три минуты сэр.

– Ясно. Где их машина?

– Вот сэр, двести пятьдесят метров от арки, в которую они забежали. Серебристый форд мондео двадцать первого года выпуска.

– Сколько групп из охраны у них на пути?

– Четыре группы по три человека.

– Мало. (по общему каналу связи) Внимание всем оперативникам! Остановить цели любыми средствами. Два миллиона тому, кому это удастся. Задержите их до подхода спецов из группы «сокол».

– Вас поняли первый.

На мониторе все это время шла картинка с дрона. Из арки выбежал старый индеец и с несвойственной для его возраста скоростью и ловкостью напал со спины на первую группу. Сзади огнем его прикрывали еще два «индейца». Бронекостюмы «киборг» неуязвимые для большинства калибров, в слабых точках свободно пробивались холодным оружием. Мастерски орудуя ножами и сюрикенами, «старик» за десять секунд расправился со всеми тремя солдатами. Случайные прохожие прижались к стенам домов и припаркованным автомобилям. Финч присвистнул. «И почему они воюют не за нас?!» – подумал он вскользь. «Индейцы» бросились бежать дальше, один из «молодых» подобрал автомат. Второй держал за руку девушку. Через полминуты они вошли в огневой контакт со следующей группой. Лоуренс приказал третьей группе сменить огневой рубеж и придти на помощь второй, а последней тройке двигаться к машине, чтобы отрезать беглецам путь отступления. Один из молодых «индейцев», тот, что схватил автомат, юркнул за припаркованный грузовик. Двое других и девушка спрятались за мусорными баками и оттуда отстреливались. Спрятавшийся за грузовиком сменил магазин и несколькими одиночными выстрелами уложил первую тройку, за ней и вторую.

– Бронебойные зарядил. Вот умник.

– Группа четыре не высовывайтесь, ждите спецов. Группа четыре ответьте.

«Туристы» открыли огонь по последней тройке. Снайпер снял двоих через их же оружие, еще одному пробили очередью бронемаску, армированное стекло рассыпалось на мелкие осколки, не выдержав мощи выстрелов «грача». Ликвидировав последнюю тройку, беглецы подбежали к своей машине, завели мотор и помчались к перекрестку.

– Сэр, вот машина «сокола», в противоположном конце улицы.

– В спутниковый режим, дрон теперь бесполезен. Спецам зеленый свет. Коркют, пусть незадействованные люди из «грифа» осмотрят убитого, может что полезное узнаем, хотя бы как они меняли внешность.

На основном экране сменилась картинка. Машина «туристов» с огромной скоростью неслась по улицам Софии, хонда «сокола» неотрывно висела у них на хвосте. Мондео вырулил на полосу встречного движения и помчался дальше, лавируя между автомобилями. Хонда двигалась параллельно им. Неожиданно форд резко остановился, водитель и пассажир сзади поменялись местами. Машина снова рванулась вперед. Спец из хонды открыл огонь по машине «туристов», оттуда начали отстреливаться через задние стекла, водитель форда при этом отчаянно маневрировал, не давая основательно прицелиться обоим стрелявшим. Через пару кварталов хонда перепрыгнула через разделительную полосу и выехала наперерез беглецам. В это время стрелку из форда улыбнулась удача – капот хонды резко ушел вверх, машину развернуло и в нее на полном ходу врезался грузовик. После этого мондео повернул направо на свою полосу и заехал на многоуровневую парковку.

– Мы потеряли их машину.

– Ищите, немедленно видео с камер на парковке.

– Сэр, там нет камер, это старая муниципальная парковка.

– Направьте туда дрон, когда форд заезжал на парковку, было видно, что передняя часть сплошь покрыта пулевыми отверстиями и от пробитого радиатора идет пар. Визуально осмотрев все уровни, мы сможем их обнаружить.

Минуты ожидания тянулись крайне медленно. Коптер облетал этаж за этажом. На предпоследнем глазам предстал тот самый форд, втиснутый в дальний угол перегруженной парковки. В салоне было пусто. Не считая пятен крови на передних сидениях.

***

– Никогда бы не подумал, что придется снова вас ребята зашивать спустя семь с лишним лет.

– Ты не думай, ты штопай быстрее, видишь, как Машке тяжело со Стасом, ей помощь нужна. У него крупный сосуд задет.

Я мельком взглянул в сторону Маши со Стасом и увиденное меня не обрадовало. Стас сидел в автомобильном кресле, пережимая ремнем бедренную артерию, каждый раз, когда он ослаблял жгут, через повязку брызгала алая струйка крови. Маша наспех сделала ему перевязку. «Наверное, первый раз в своей жизни», – подумал я про себя и стал работать иглой быстрее. Костина рана в плече была не слишком серьезной, лишь требовала нескольких швов, так как пуля только вырвала кусок плоти, не повредив кость, со Стасом же надо было что–то срочно придумать, иначе он мог скоро истечь кровью. Обращаться в больницу нельзя. Тут меня осенило! Препараты Сергея. Быстро достал обоим по таблетке и дал запить «живой водой». Стасу через примерно пять минут стало заметно лучше, но кровь пока не думала останавливаться. Тут мой взгляд упал на одноразовый инъектор – «средство для остановки внутреннего кровотечения». Сломал упаковку и воткнул иголку около раны. Минут через десять прекратилось кровотечение из артерии. Я обработал края сквозной раны и наложил швы. Показал Маше, как сделать правильно перевязку, убрал оставшиеся перевязочные материалы, помыл руки. Тихо спадало напряжение. Стас нарушил затянувшееся молчание.

– Жаль Серегу. Его препараты меня сейчас с того света вытащили.

– Ну не с того света еще, но с порога точно завернули.

– Очень хочется пить и есть. Эти заразы в кафе нам весь обед испортили.

– Молчи–молчи, – Маша накинулась на брата, – ты еле живой, Сережа погиб, Костя ранен, а ты все шутишь, все хорохоришься. Как так можно?! Что нам делать дальше? Мы собирались в Варшаву поездом, куда теперь поедем?

– На, жуй! – Костя протянул Стасу кусок хлеба и несколько копченых колбасок, – самому есть хочется после этих дополнительных колес. Марусь, Паш, советую вам присоединиться к нашей трапезе.

Мы сидели в машине на площадке около парка Овчей купели. На стадионе по соседству, судя по вывеске, проходил футбольный матч юниорской лиги, двадцать два молодых парня гоняли мяч под взглядами с полупустых трибун. Уже стемнело, и над нашими головами засияли звезды сквозь туманную тишь старого парка.

– Паша, запусти мотор, холодно,– попросила меня Маша.

– Вариант у нас один – обходной маневр, – начал Костя неспешно жуя, – меняем направление движения, садимся на паром до Севастополя в Бургасе, по пути избегаем основных трасс. Доберемся до базы ВМФ. Можем ехать автостопом, но это медленно и не вполне безопасно. Лучше на наши новые лица арендовать еще одну машину, все–таки эту мы украли, ее будут искать, сменить гардероб и ехать спокойно дальше. Потом война план покажет.

– Какая война?

– Не переживай сестренка. Это выражение такое. Ты в голову не бери лишнего.

– Паша, на тебе вроде нет пятен крови, сходи пожалуйста в магазин напротив и возьми нам троим новую верхнюю одежду, – попросил Костя, – Маше можешь что–нибудь повеселее прихватить, порадуй девушку.

– Пойду один, куда деваться, потом без претензий, что фасон не тот.

Все рассмеялись. В нашей ситуации это явно было последнее, о чем можно было бы переживать. Я ушел в небольшой магазин, находящийся около входа в парк. Достаточно быстро нашел подходящие вещи, в чем хозяин, словоохотливый финн, мне сильно помог, расплатился наличными, поблагодарил радушного продавца и покинул заведение. На часах было около восьми часов вечера, когда мы взяли напрокат подхватную машину, уже под закрытие салона, и выехали по направлению выезда из Софии. Украденную машину, предварительно стерев отпечатки, мы оставили неподалеку от той парковки, где она стояла до того. На выезд из города пробки не было и мы быстро покинули столицу Болгарии. О перестрелке в центре, не умолкая, рассказывали по радио, при этом про пострадавших – ни слова. Костя выключил приемник.

– Странно, что про Сергея не сказали. Где заголовок: «Пропавший без вести сотрудник российского посольства в Афинах найден убитым в перестрелке в столице Болгарии»? Костя, что думаешь по этому поводу?

– Как раз ничего удивительного. Если этим делом занимается Интерпол, то им нет смысла предавать такой неожиданный факт широкой огласке. А если эту информацию прикрыли наши преследователи, то тоже ничего удивительного, им связь с атакой посольства ни к чему. В любом случае нам это на руку.

– Почему?

– Если они не хотят огласки, то нас еще ищут, и не знают наших новых лиц, а в первом случае возникает слабая надежда, что ребята из Интерпола помогут нам отсечь преследователей.

– Как все просто в ваших рассуждениях, дорогие мои! Всего два варианта. А может Костя ты не прав, и это все делается, чтобы усыпить нашу бдительность и за нами по пятам уже идут убийцы?

– Маша, ты разумеется права, но человеку свойственно надеяться.

– Кость, где мы остановимся на ночлег?

– Здесь неподалеку есть отличное место, горнолыжный курорт Банско, там много небольших гостиниц, заночуем в одной из них.

– А нас там не будут искать?

– Не должны. Во всяком случае спокойная ночь у нас будет точно.

Глава 10 «Он вырастет, обещаешь?»

В центральном офисе Интерпола в Софии было очень жарко, несмотря на холодную осень. Тому способствовала сломавшаяся градирня центрального сервера, теперь все операции и расчеты проходили через резервную систему, не отличавшуюся высокой производительностью. Помещение для брифинга быстро заполнялось. Местные начальники отделов и прибывшие сотрудники центрального отделения занимали места за круглым столом. Алекс Нейварк, заместитель комиссара по борьбе с терроризмом, вытер пот со лба. После нападения в Афинах он спал всего два часа, пока спецрейс летел до Софии. Перестрелка на бульваре Витоша стала полной неожиданностью для следственного отдела, учитывая тот факт, что после нее обнаружили тело пропавшего офицера русского посольства, не понятно как там оказавшегося.

– Сэм, включите этот долбанный кондиционер, иначе мы все испечемся в этой печке.

– Постараемся. Ремонтники там уже час ковыряются, вся вентиляция раньше управлялась при помощи программы на умершем центральном сервере.

– Повторим еще раз, что мы имеем. Два дня назад днем совершено нападение на российское посольство в Афинах. Спустя примерно сутки с небольшим в квартире «террористов» гремит взрыв, виновные погибают. Сегодня днем на центральной улице Софии происходит перестрелка с применением штурмового оружия, которая чудесным образом не попала ни на одну городскую камеру. О подробностях нам свидетели рассказывают. Кстати, выяснили кто хакнул городскую систему охраны?

– Еще выясняем. Компьютеры барахлят сэр.

– Барахло ваши компьютеры. Ладно, продолжаем. После перестрелки в кафе нашли тело лейтенанта Сергея Владимирова, сотрудника разгромленного посольства и тела двух нападавших, одетых и вооруженных по последнему слову техники. Я сюда прилетел через два часа, как вы опознали русского, кто остальные?

– Они мертвы.

– Это я и так видел.

– Нет, в том смысле, что они давно мертвы. Погибли в разное время в горячих точках.

– Профессиональные наемники. Кто же им помог отправиться на тот свет?

– А вот здесь самое интересное начинается. По показаниям свидетелей, они не видели Владимирова раньше, то есть в этой одежде в кафе пришел другой человек.

– Так. Вот отсюда поподробнее.

– В кафе зашла группа из пяти человек, по описанию – трое североамериканских индейцев и двое норвежцев. После того как началась стрельба – был убит один из «индейцев», оказавшийся впоследствии лейтенантом Владимировым, затем «старый индеец» при помощи сюрикенов уложил обоих киллеров. Потом оставшиеся двое «индейцев» и двое «норвежцев» убежали в сторону арки, ведущей на соседнюю улицу, и на ней вели перестрелку еще с четырьмя группами вооруженных людей, по показаниям прохожих успешно. Но тел мы не обнаружили. «Туристы», – можно мне их так называть?

Нейварк кивнул.

– Потом за «туристами», уехавшими на своем снятом напрокат форде, увязалась хонда. Водитель форда сумел устроить преследователям ДТП, пассажиры хонды скрылись через минуту после аварии, изаехал на крытую парковку. Машину мы обнаружили. На сиденьях нашли кровь двоих человек, анализ ДНК показал, что это кровь Станислава Гаврилова и Константина Максимова, граждан России, прибывших в Грецию на прошлой неделе на отдых. Как они попали в Болгарию – неизвестно, на границе их не регистрировали. С ними в Грецию прибыли Мария Гаврилова, кстати, лауреат Нобелевской премии, и Павел Топоров. Их личные дела мы запросили в посольстве. Рискну предположить, что они до сих пор вместе и от кого–то скрываются. Салон, в котором была взята напрокат машина, сейчас закрыт. И еще: с этого паркинга была угнана машина, час назад ее обнаружили неподалеку от места угона, в салоне записка с извинениями за доставленные неудобства и небольшая сумма денег в конверте, заднее сиденье покрыто пятнами крови техже лиц. Владельцу будет над чем подумать, когда он оставит ключи в машине в следующий раз.

– Любопытно. Какие–то еще за сегодня непонятные или настораживающие события были?

– На улице Пордим были найдены тела пятерых канадских туристов. Местная полиция решила, что это ограбление, все пятеро были зарезаны, кошельки пусты. Там тоже отключались уличные камеры. Но мы заинтересовались и провели свою экспертизу останков: судя по характеру ран и повреждениям, жертвы были убиты одним человеком, каждому был нанесен единственный смертельный удар, остальные удары производились лишь для того, чтобы инсценировать случайное нападение.

– И здесь группа из пяти человек. В Стамбуле пять человек, четверо мужчин и одна женщина, сегодня погибли в автокатастрофе, дорожные камеры снова пропустили это событие. В Будапеште совершено нападение на группу русских туристов, двое погибли, троим удалось спастись, оказав сопротивление нападавшим. Определенно это связано. Искали вероятнее всего Владимирова и его спутников.

– Еще интересный момент, кроме отключения камер, – подал голос один из присутствовавших, – сегодня три патрульных квадрокоптера изменили свои запрограммированные маршруты. Все – около мест нападений. Два из них вернулись обратно, третий был сбит пистолетными выстрелами над бульваром Витоша.

– Что думаете?

Молодой парень замялся: «Думаю, их взломали, чтобы следить за ходом операции, сигнал дрона можно перехватить так, чтобы мы потеряли его полностью».

– Согласен. Итак, наша задача выяснить кто и зачем ищет оставшихся спутников погибшего лейтенанта, а также найти их самих. Раз у них есть раненые и в больницу они не обращались, далеко уехать беглецы не могли. В прессу и сеть не должно просочиться ни слова о погибшем сотруднике русского посольства. Выясните под какими личностями русские приехали в страну. Мы должны их найти. О любой зацепке сразу докладывайте мне или моим специалистам.

***

Гостиница в Банско оказалась уютным трехэтажным домом, стоящим у подножья горы в национальном парке Пирин. Мы разместились в трехкомнатном номере на первом этаже. Стас с Костей ушли спать, еще сказывалась потеря крови, мы с Машей разместились в креслах у камина. На каминной полке механические часы отзвонили половину одиннадцатого, потрескивали дрова на решетке, на столике между креслами разместились «грач» и бутылка плиски.

– Как красиво горит огонь! Я всегда вспоминаю дни рождения, когда вижу камин. Мы сидим у тебя дома или у Стаса с Олей, собравшись около огня, и я смотрю на огонь. Могла бы вечно так сидеть и смотреть.

– Обещаю, как приедем домой, будем сидеть у камина каждую неделю. Да что там неделю! Каждый день!

– Обещает он! А кто–то мне обещал рассказать про абхазский курорт, как время найдем. Не спится все равно, расскажи пожалуйста.

– Да, действительно обещал. Это произошло через год после нашего знакомства с Костей. Наш батальон расквартировали тогда в Сухуми. Лето было жаркое, местные нас хорошо принимали и, казалось, что мы на курорте. Одним вечером, после двух или трех бутылей местного вина, решила наша троица отправиться на речку искупаться, хотя комбат не без причины строго запретил все эти походы. Развеселились так, что кроме полотенец с собой не взяли ничего. Пришли на место, шумим, смеемся, на всю округу слышно. Ну и насмеялись на свою голову. Мимо речушки шли какие–то наемники, которых немало бродило по горам тогда. Решили они – новобранцы плещутся, можно голыми руками брать. И с диким криком давай окружать нас. Смотрим – плохо дело. Оружия нет, нас трое, врагов одиннадцать. Костя нам бросил, мол отвлекайте, а сам нырнул и в камыши заплыл. Видела шрамы у него на спине и груди? Вот, это от той осоки, по которой он на берег пробирался. Нас со Стасом под прицелом из воды вывели, связали спина к спине, сами решают, что с нами делать. Вот тогда мы действительно решили, что все, отбегались, – я сделал глоток плиски и внутрь побежало тепло.

– И как вы освободились?

– Так вот. Двое пошли нашу одежду проверять. Тут один из них смекнул, что ботинок три пары, а нас всего двое, решили об этом доложить старшему и побежали мимо тех кустов, где Костя сидел. И не добежали. Костя сначала более прыткого успокоил, потом его напарника в горшок для цветов превратил, всех остальных из трофейного автомата положил. Нас развязал и отправились мы к комбату с повинной.

Я не стал рассказывать Маше мелкие детали, как пытали меня и Стаса, когда хотели узнать расположение штаба и пароли на КПП, как Костя осокой перерезал долговязому горло, а его более медлительному коллеге вогнал камыш в глаз, как потом изрезанными до костей руками сжимал автомат, отстреливаясь от оставшихся наемников.

– Влетело вам наверное по первое число тогда.

– Не то слово, наш майор минут пять непрерывно обкладывал нас своими любимыми словечками, из которых самыми безобидными были «убью своими руками» и «бездари». Когда потом весь батальон по горам лазил в поисках базы налетчиков, мы в местной больничке чаи гоняли с благодарностью от полкового начальства. Хотя свои десять нарядов мы позже честно отработали.

– В больничке?!

– Да, пришлось в ней полежать немного.

– Я видела шрамы у тебя на ступнях и лодыжках, это оттуда?

– От тебя не скроешь ничего. Я думал, что они уже не столь заметны. Значит ошибся. Не буду врать, это осталось после того случая.

– Порезы были очень глубокие, как вы дошли до расположения части?

– Главное, что дошли. Наверное, мне очень надо было встретить тебя. До сих пор вспоминаю нашу первую встречу на дне рождения у Стаса.

Я наклонился в сторону девушки и взял ее за руку. Два глубоких голубых озера ее глаз светились теплом и нежностью. Маша наклонилась ко мне и наши головы соприкоснулись.

– Как жаль, что я поняла все слишком поздно.

– Что поняла?

– Что упустила свой шанс семь лет назад.

– Пока мы живы, нет понятия «поздно», – сказал я и поцеловал Машу в губы.

Не помню, как прошла ночь и наступило утро. Маша ушла спать около половины двенадцатого ночи. События прошедших дней продолжали вертеться у меня в голове. Образы, мысли и обрывки случившегося слились в один нескончаемый кошмар. Самое странное было то, что я ощущал себя в полном сознании во время всего этого кошмара, но не мог ничего предпринять, как–то повлиять на ход событий. Что–то в этом сне меня укололо и, когда дрема вдруг прошла, я почувствовал себя крепко связанным липкой лентой в том самом кресле, в котором провел эти часы. В номере находились четверо вооруженных людей в масках и бронекостюмах. В соседних креслах были мои спутники. Стас был в сознании и с ужасом смотрел на случившееся, Костя с Машей еще спали.

– Какой хороший газ, – произнес один из пришельцев и снял маску, – сон после него, как у младенца.

Холодный взгляд профессионального убийцы окинул всех нас, оценивая что–то по своим собственным критериям. Ирландец, судя по акценту и внешности.

– Надеюсь, вам удобно в нашем отеле? – продолжил пришелец насмешливым тоном, – меня зовут Брайан и если вас что–то не устраивает, то мы быстро приведем все в соответствие. Одна беда, у вас рты заклеены, и вы вряд ли сможете мне ответить. Но придется. Мы не смогли найти у вас пропавшую карту памяти. Быть может, вы поможете нам в этом поиске? Начнем с вас двоих, раз вы уже проснулись. Я бы вколол вам еще сыворотку правды, но, боюсь, второй укол после инъекции антидота от нашего замечательного газа вы не переживете. Выбирайте, кто из ваших спящих друзей умрет первым. Если не скажете, где то, что мы ищем, то за первым отправится и второй. Чтобы облегчить вам выбор, я предлагаю начать с девушки. Хотя так жаль портить такую красоту.

Брайан взял со стола мой «грач» и повертел его в руках, с восхищением разглядывая смертоносную игрушку. Остатки сна после инъекции антидота улетучивались очень быстро.

– Какой интересный образец вы припасли для моей коллекции. Мало того, что я получу немалые деньги за вашу поимку, так еще и пополню коллекцию редкого оружия. Том, сдери нашему другу, тому, что справа, скотч со рта.

Липкая лента с отвратительным звуком и резкой болью отлепилась от моего лица. План действий начал зреть в моей голове, была лишь слабая надежда, что он выгорит.

– Замечательно. Не подскажете мне, что это за пистолет.

– «Грач», ижевского оружейного завода, последняя модификация.

Брайан приставил ствол «грача» к голове Маши и, усмехнувшись, посмотрел на меня.

– Предлагаю испытать. Нельзя же брать в коллекцию оружие, которое не попробовал в деле. Считаю до трех, где карта памяти? Один, два, три. Странно, осечка.

Со стороны улицы вдруг послышалась приглушенная стенами стрельба. По встроенной связи ирландцу доложили, что их атакует неизвестный отряд. Трое его спутников двинулись в сторону выхода из номера.

– Простите господа, время игр кончилось, – Брайан поднял «грач», нацелил его мне в лицо и нажал на спуск.

Никогда не забуду этот приятный момент, как улыбка на его лице сменилась гримасой жгучей боли, глаза закатились, и тело, встряхиваемое разрядами тока, упало на пол. Одновременно с громким треском лопнул связывавший меня скотч. На звук обернулась уже выходившая из номера троица. Схватив выпавший у ирландца «грач», я дал три коротких очереди по бронестеклам масок моих противников. С расстояния в семь метров у них не было никаких шансов. Три тела еще падали, когда я бросился к каминному столику и схватил шприцы с антидотом. На улице шел бой, неизвестные бойцы подбирались все ближе к захваченному отелю. Я сделал Косте и Маше укол и стал резать связывавшую моих друзей липкую ленту. Через секунд тридцать они открыли глаза и начали соображать, что происходит. Стас, после того, как я его освободил, бросился к двери и подобрал пару автоматов убитых мною наемников. Вход в номер был лишь один и следовало покинуть наши апартаменты как можно быстрее. Мы лихорадочно собрали вещи и одели находившиеся в тайниках в сумках маски. Все заняло менее минуты, сказывалось действие чудо–таблеток покойного Сергея.

– В коридоре чисто, – сказал Стас.

– Уходим через запасной выход. Никогда не прощу себе такой глупости, – сокрушался Константин.

– Какой?

– Что разрешил снять и сам снял маску. Там встроенные носовые фильтры. Понимаю, что лицо устает, но где мои мозги?! Расслабился, как идиот.

Мы рванули по коридору к одному из пожарных выходов. Дверь открылась без проблем. Сработала пожарная сигнализация, завыла сирена. Что–то всплыло в моем воспаленном мозгу. Открытая дверь, Костя на полу и кровь на стенах эвакуационного коридора. Оставалось открыть последнюю дверь на улицу.

– Костя стой! Не открывай дверь! Стас, автомат. Отойдите все.

С расстояния в десять метров я расстрелял крупнокалиберными пулями дверные петли. Тяжелая дверь выпала наружу, раздался взрыв.

– Ну Паша, ты провидец. Там была растяжка с направленным зарядом на открывание двери. Остались бы от меня ножки да рожки, я тебе уже дважды должен, а может уже и трижды, – пыхтел Кос на бегу.

– Куда теперь? Паш, ничего не хочешь добавить?

– Н–нет, не помню ничего больше, оно само всплывает в памяти, когда хочет.

– Тогда действуем по–моему. Отрываем номера от любой машины на стоянке и прикручиваем к своей, едем на ней дальше в Бургас.

– Костя нет, меняем еще раз внешность и до утра переезжаем в другую гостиницу, ты говорил их здесь много. Вид у нас жуть, но на туристов мы еще похожи. Надо понять, что здесь происходит, может нам пытаются помочь. Выехав сейчас, вызовем лишние подозрения, ведь этого от нас и ждут.

Бой, шедший с другой стороны отеля, стих. Выяснять подробности было страшновато. Мы сели в свой автомобиль, поменявшись номерами с соседней машиной той же марки и цвета, что и наша. А еще говорят, таких совпадений не бывает. Камер на парковке не было, охранник в панике сбежал, ключи висели в будке охраны, поэтому «близняшку» для верности Костя отогнал в лес и спрятал. Мы подобрали его и поехали в следующий отель, до которого было около пяти километров пути по лесной дороге.

Отель оказался копией предыдущего. Снова взяли номер с двумя спальнями. Стас с Костей ушли досыпать, сказывалась потеря крови, мы с Машей заняли кресла у камина. Девушка взялась отдирать с меня остатки липкой ленты. На каминной полке механические часы отзвонили 4:30, потрескивали дрова на решетке, на столике между креслами уютно разместились «грач» и бутылка плиски.

***

Финч бушевал. Видеосвязь не могла передать весь жар его гнева, но монитор заметно накалялся.

– Как можно быть такими идиотами?! – несся с расстояния в тысячу километров его рев. Росс отмалчивался, его самолет приземлился в Европе лишь два часа назад, до этого он руководил действиями своих спецов через защищенный канал с другого континента. Когда Финч немного утих, Тревор откашлялся и начал разговор.

– Лоуренс, купи себе успокоительное. Ты дал мне в помощь сорок человек из отряда корпоративной охраны. Двенадцать из них и двоих моих спецов наши друзья успокоили в Софии. Мой человек, отслеживающий взятые напрокат автомобили, нашел наших друзей, хотя у них были уже новые личности. В Банско я собирался навестить их лично, но тут снова проявили свой профессионализм твои долбанные солдафоны. Решили взять себе лавры победы. Этот самовлюбленный ирландец завел пятнадцать человек в отель, ни один из них не вышел оттуда живым, его самого взяли спецназовцы Интерпола. Теперь им в спину дышит Нейварк с его отделом по борьбе с терроризмом и вся полиция Европы. Они нашли «туристов» тем же способом, что и я. Не знаю, сколько осталось у беглецов комплектов документов, но теперь они будут действовать крайне осторожно и передвигаться только по магистралям. Зачем мне и моим людям такие помощники?

– Все, убедил. Тревор, даю тебе полный карт–бланш, действуй дальше сам, ты охотник. Оставшихся сотрудников охраны я вывожу из дела, они будут лишь затыкать те дыры, что ты не сможешь вдруг сам охватить, остальное их не касается. Сколько у тебя собственных людей?

– Сейчас в Европе находятся десять спецов. В случае нужды, я могу привлечь еще двенадцать.

– Понял тебя, действуй. Коркют продолжит работу над поисками целей, вы работайте самостоятельно, всю свежую информацию я тебе предоставлю без промедления.

Экран погас. Тревор Росс, лучший специалист по ликвидации, один из лучших снайперов в мире, начал разработку дальнейшего плана действий для себя и своих людей. В первую очередь, надо было установить наблюдение за Нейварком.

***

Утро. Если бы не комки скотча на столе я бы никогда не поверил, что все, произошедшее ночью, не сон. Напротив меня в кресле спала Маша. Яркий солнечный луч полз по ее щеке, часы показывали четверть восьмого. Час назад я выпил еще одну таблетку из походного набора, сна не было ни в одном глазу, каждая мышца, казалось, была налита силой. Маша спала два часа с небольшим, потрясения благодаря химии проходили менее болезненно для хрупкой девушки, но кошмары ее определенно мучили и будут мучить еще долго после того, как все закончится. Бутылку плиски я уговорил наполовину, бренди не давало никакого эффекта, фактически пил вместо воды. К восьми все встали, раненые чувствовали себя хорошо, мои спутники приняли свои стимуляторы и мы вместе спустились в столовую. Постояльцы за завтраком только и делали, что обсуждали стрельбу в соседнем отеле, всех гостей которого ночью усыпили неизвестным газом. По их словам, Интерпол проводил в том отеле спецоперацию по освобождению захваченных людей. Костя внимательно слушал все слухи, расходившиеся по столам, как круги, от брошенного в воду камня. Аппетит действительно никуда не девался, и мы плавно съели оба вторых и выпили по большой глиняной кружке травяного чая с пирожными и бутербродами. Закончив завтрак, мы вернулись в номер и уселись за круглым столиком.

– У меня одного ощущение, что ночью просто кошмар приснился? – спросил Стас.

– Пока вы досыпали, я два часа этим вопросом мучился. Отели еще похожи друг на друга как две капли воды.

– Согласен парни, когда во сне меня укусил комар и превратился вдруг в Пашку, я был твердо уверен, что, прихлопнув его газеткой, я продолжу спать. Потом это дежавю его опять реализма не добавляет. Ты откуда знал, что петли не выдержат пуль?

– Не знал, просто так стрелял, наудачу.

– Все равно спасибо, что не промолчал. Меня бы не было с вами сейчас.

– Вот уж не знала, что вы такие фантазеры. По мне, так ничего реальнее и страшнее я никогда не видела. И чем дальше, тем страшнее становится.

– Ладно, товарищи, хватит разглагольствовать, пора ехать дальше в Бургас. Время на нас вряд ли работает.

До полицейского поста на въезде в Бургас доехали без происшествий. На нем проходила процедура стоп–контроль, каждая машина, въезжающая в портовый город, останавливалась на осмотр. Учитывая все события прошлых дней – ничего необычного. Мы прошли все без проблем и собирались уже выезжать со смотровой площадки, как к нам подошел офицер и попросил пройти в основное здание. Мы подчинились. В двухэтажном модуле на первом этаже были кабинеты дежурных, на втором – комната для совещаний, в которой нас поджидал неизвестный человек.

– Алексей Нейварк. Заместитель комиссара Интерпола по борьбе с терроризмом, – представился незнакомец на чистом русском языке, отчего мы заметно опешили.

– Спрошу прямо, вы те самые русские туристы, которых ищут шакалы «EnergoGlobalGrupp»? Отрицать бесполезно, я по глазам вижу, что это вы. Мы тоже уже сутки с лишним ищем вас.

– Ну раз по глазам видите, то отпираться не будем, да, ищут именно нас, – ответил Костя за всех,– майор Максимов, управление внутренней безопасности ФСБ России, это мои спутники, которых вы видимо знаете.

– Я не знаю, почему вас ищут, может вы проясните?

– История долгая и строго секретная, если вы нас задержите, то вокруг погибнет еще немало людей и их кровь будет на вашей совести.

– Скажете тоже, Константин Николаевич. Я понимаю слова «строго секретно», но поймите и меня. По моей земле уже несколько дней носятся катафалки и, не приди я к вам на помощь в Банско, в этих катафалках катали бы сейчас и вас. Уровень охоты уж больно высок. Мне надо понять, с чем я имею дело и кто вы.

Костя встал и подошел к окну. Мы втроем сидели на гостевом диване, Нейварк на месте хозяина кабинета. Помолчав немного, Константин заговорил: «Волею случая, когда мы отдыхали в Греции, в наши руки попали некоторые файлы. Мы должны были просто доставить эти файлы в наше посольство. Офицер оттуда сделал звонок генералу Никитину, начальнику управления внешней разведки. Дальше флэш–карту должен был забрать курьер. Говорят, что случайностей не бывает, но после нападения на консульство мы оказались тем самым курьером, теперь цель пути – Родина».

– Но все же в чем состоит угроза от перевозимых вами файлов?

– Объект «Посейдон», Вам о чем–то говорит?

– К сожалению, нет. А должен?

– Должен. Прямо под носом у вас…

Раздался звук разбитого стекла и сразу с дырки в противоположной от окна стены поднялось облачко пыли. На спине у Кости напротив сердца расплывалось толчками кровавое пятно. Он упал на спину под подоконной доской. Мы все бросились к нему. Константин был еще жив.

– Как сстраннно, мне совсем не больно.

– Костя, миленький, ты как? Мы тебе поможем.

– Тихо, молчи балбес. Мы попробуем остановить кровь. Стас, быстро рюкзак сюда. Маша, держи здесь.

Нейварк посмотрел, как мы справляемся, и выбежал за Стасом в коридор.

– Скажите Ирише и девочкам, что я их люблю. Жаль, что я не увижу, как вырастет мой сын. Он вырастет, обещаешь?

– Обещаю. Молчи, ты сам еще им все скажешь, – слезы лились градом из моих глаз.

– Иваном, слышите, пусть Иваном назовет, – Костя уже еле слышно шептал. Кровь и не думала останавливаться, она мощными толчками выходила из–под Машиных пальцев и стекала на пол. Стас принес походную аптечку Владимирова, глаза разбегались по множеству находившихся там предметов. Вот оно – «средство для остановки внутреннего кровотечения». Зубами разодрал упаковку и воткнул иголку автоинъектора в рану. Краем глаза увидел, как опустились снаружи бронированные жалюзи. В комнату вбежали врачи с передвижным скрининго–реанимационным модулем и Нейварк. Как поздно.

– Господи, мне правда пора? – произнес умирающий тихо–тихо, – хорошо Господи, как скажешь, я иду. Не оставь их Господи, их ждет еще столько…

Врачи оттеснили нас в сторону и начали реанимацию.

Глава 11 «Удачи»

Костю увезли вниз, я снял с его тела маску. Мы в растерянности сели на диван. Маша плакала, обхватив плечи руками. Стас обнял сестру. Врач, сопровождавший покойного, говорил о чем–то с Нейварком. Когда врач вышел, Алексей заговорил.

– Мне жаль вашего друга. Я позабочусь, как все уляжется, об отправке его тела домой. Врач сказал – удивительно, что он протянул так долго. Пуля, пробив грудную клетку, буквально разорвала аорту. Наноботы, которых вы ввели, не успели ее восстановить. Невероятный выстрел. Мои люди определили, что стреляли с расстояния в два с лишним километра, вон с той горы. В мире найдется лишь несколько человек, способных на такое.

– Вы как будто восхищаетесь им.

– Нет, им – нисколько. Я из поволжских немцев. Родился и вырос в Камышине, а после армии мне предложили работу в Интерполе. Разных смертей за свою жизнь нагляделся, но такую видел первый раз. Вот вашим другом я восхищаюсь. Так умирать мог лишь настоящий человек.

– Что нам теперь делать? Лейтенант Владимиров делал для каждого три комплекта документов. Все они уже засвечены. Как добираться домой?

– Сейчас я разговаривал с генералом Никитиным. Все проволочки я беру на себя. Я вам помогу. Моя вина, что погиб ваш друг, за мною следят и по тем, кого я пригласил, сразу открыли огонь. Сделаю еще комплект документов, дам одежду, а с этими масками вы снова станете другими людьми. До этого вас подводили взятые напрокат машины, легенда группы туристов и количество человек в группе. Так я вас нашел, так вас нашли преследователи. На будущее, путешествуйте вместе, но по документам порознь. Вы ехали в Бургас – собирались сесть на паром? Куда?

– Да, от вас Алексей, ничего не скроешь. В Севастополь.

– Теперь вы войдете в команду этого парома. В охране у нас всегда есть свои люди, вы их замените. Паром отправляется сегодня вечером. И не надо меня сейчас благодарить. Встретимся через лет пять, вот тогда спасибо скажете.

– Спасибо за оптимизм.

– Внизу подъехала колонна сопровождения. Мы отменили стоп–контроль и теперь можно выдвигаться с потоком. Пойдемте, отправляемся на нашу «конспиративную квартиру».

Я еще раз подошел к окну, через которое убили Костю, и внимательно его осмотрел. Толстое стекло подправило траекторию пули, летевшей точно в сердце. Это было предупреждение. Снайпер мог попасть в любого из находившихся в комнате, но больше стрелять не стал. Он охотник. А мы дичь. За Нейварком следить несложно, он публичная фигура, по этой же причине убивать его не стоит, слишком большая шумиха поднимется. Или нет? Или все это мои досужие домыслы и убийце невероятно повезло. Все время, пока мы ехали на заднем сидении старого микроавтобуса в схрон Нейварка, я думал об этом. Вспомнил свои старые навыки. Взвесил «за» и «против», картина стала более ясной. Вдруг вспомнил последние слова Кости и мурашки побежали по моей коже. Константин не был внешне особо религиозен, и услышать от него такие слова был для меня, мягко скажем, шок. Мои размышления прервала Маша, Стас задремал под мерное покачивание машины.

– Как думаешь, нам еще долго ехать?

– Не знаю, наш радушный хозяин не сказал об этом.

– Я очень хочу в душ. Мне кажется, что мои руки еще пахнут Костиной кровью. Такой страшный запах.

– Думаю, у тебя будет на это время.

– О чем ты задумался? Так односложно отвечаешь.

– Думаю над тем, кто за нами охотится и как от него защититься. То, как погиб Костя, заставило меня вспомнить все свои умения и я пришел к выводу, что это не могла быть случайность. Слишком мощная винтовка, слишком большая точность и слишком, – я осекся.

– Что? Что слишком?

– Слишком хладнокровно, чтобы быть делом рук просто снайпера, это охотник, охотник экстра–класса. Один единственный выстрел. Он играет с нами. Дает понять, что нас ждет: одного за другим. И я чувствую себя совершенно беспомощным перед этим невидимым противником, который стреляет только для того, чтобы убить.

– Не пугай меня еще больше. Из головы еще не выходят Костины слова. С кем говорил Костя перед своей… смертью? Он ведь видел кого–то? Значит, там что–то есть? – она показала на небо.

– Костя никогда не сомневался, что там Кто–то есть. Считал, что это большое начальство, к которому надо будет обязательно отправиться, рано или поздно, но лучше поздно, – я натянуто улыбнулся, – я видел такое несколько раз, когда на моих руках в сознании умирал человек. Наверное это, и еще смерть родителей, заставило меня обратиться к Богу. Неизбежность и страх.

– Помнишь, когда мы были в храме в Фессалониках, там читали какую–то книгу.

– Апостол.

– Там были слова, что любовь никогда не прекратится. В физике есть понятие квантового равновесия. Оно бесконечно и объемлет все. Мы ученые, и пытаемся говорить с миром языком науки, а, может быть, уже все сказано, языком веры. Раз любовь вечна, как вечно квантовое равновесие, то она есть Бог?

– Бог есть любовь, и пребывающий в любви в Боге пребывает и Бог в нем пребывает.⁸

– Интересно. А это откуда?

– Из Евангелия, из какого не помню, наверное, от Иоанна.

– Когда приедем домой, я обязательно прочту. Ты мне поможешь, если я что–то не пойму?

– Конечно.

– Тогда не бойся. В любви нет страха, ты же слышал. Все происходящее лишь результат действия Бога, который нас любит и хочет нам помочь. Мы просто не понимаем все, поскольку конечное не может понять бесконечность.

– Мне порой страшно становится, как ты начинаешь свою логику включать и объяснять мне с ходу те вещи, до понимания которых я доходил не один год.

– Мне это помогает абстрагироваться. Когда я думаю, я чувствую себя уверенней.

Машина остановилась в закрытом дворе перед небольшим домом.

– Кажется, приехали, – встрепенулся Стас.

В салон заглянул Нейварк.

– Приехали. Располагайтесь. На отдых у вас есть четыре часа.

***

– Финч, у меня для тебя приятные новости.

– Ты нашел «туристов»?

– Да, в Бургасе. Один из них уже мертв. Я не мог подобраться к оставшимся, там были сплошь оперативники из Интерпола.

– Тревор, твои слова как бальзам на душу. Ты следишь за остальными? И кстати, как ты понял, что это именно они?

– Прочел по губам покойника. После того как они покинули пост дорожно–патрульной службы – нет. Мне нужны ваши мощности для поиска целей.

– Не перестаю удивляться твоей разносторонности. Что еще говорил покойник?

– Ничего существенного, кроме информации о звонке офицера из посольства генералу Никитину, начальнику управления внешней разведки.

– Подробности.

– Нет подробностей, разговор повернул в другое русло.

– Хорошо, я загружу Коркюта.

– Жду от вас новых данных.

Росс повесил трубку. Финч набрал Коркюта, дал ему информацию для ищеек и начал думать.

«Куда дальше отправятся «туристы»? Слишком велика вероятность, что сейчас они залягут на дно, им помогает Интерпол. Как они собираются покинуть страну? Надо перекрыть аэропорт и вокзал, сообщение о заложенной мине станет головной болью на полдня для всех экстренных служб и находящихся в городе оперативников. Тогда они сядут на паром. Скорее всего в Севастополь, там база ВМФ, оперативный штаб, туда они и направляются. Если доберутся, то окажутся вне досягаемости спецов Росса. Выход? Не дать им добраться. Все зависит сейчас от ребят Коркюта».

Финч вывел на монитор расписание рейсов парома Бургас–Севастополь. До отправления оставалось всего два часа.

«Не успеют. А если не успеют, то?! Не топить же паром в самом деле. Выжду время и сообщу управляющему. У него должны быть свои рычаги для решения проблемы подобного рода».

***

Паром Бургас–Севастополь отправился в рейс четко по расписанию. Мы заменили троих оперативников Нейварка. От дежурств нас освободили, фактически мы ехали в качестве пассажиров. Стас сидел на баке, Маша облокотилась на перила и смотрела на море. Закат окрасил волны в золотисто–розовый цвет. Легкие перистые облака покрывали горизонт. Ветра почти не было и паром плыл практически по зеркальной глади. Пассажиров на корме было мало, основная масса ушла ужинать.

– Пойду перехвачу чего–нибудь, – протянул Стас, – вам принести или со мной пойдете?

– Принеси, я потерплю.

– Я не голодна.

– Ну стойте тогда. Я скоро.

Стас ушел. Метрах в ста от нас резвилась стая дельфинов. Грациозно выпрыгивая из воды, они уверенно обгоняли наш «Александр».

– Костя дал мне пароль к архиву, но я никак не могу заставить себя его открыть. Закрывая глаза, я вижу, как падает Костя, слышу его предсмертный шепот, вижу его бледное спокойное лицо. Как мы скажем Ире и девочкам, что его больше нет?!

– Не знаю, до того как ты сказала, я старательно отгонял от себя эту мысль. Мы живы, а он погиб. Ей придется с этим жить, она жена боевого офицера.

– А их сын? Он никогда не узнает, каким был его отец.

– Узнает. Его отец был героем, о которых не снимают кино и не пишут книг, но благодаря таким как он, мы все еще живы. И мы расскажем ему.

Маша говорила, ее голос дрожал. Боковым зрением я видел, что по лицу девушки текли капли слез и падали в море. Солнце уже почти село и с бака все ушли. Мы остались вдвоем.

– Я боюсь. Файлы «Посейдона» настолько сложные, я даже не смогла понять полностью, как все работает. А вдруг я не смогу понять? Я подведу Костю, подведу всех. А я не понимаю.

– Ну если ты не понимаешь, доктор наук, блестящий физик, то как поймут и сколько будут в этом разбираться технари? А завтра мы будем в Севастополе и передадим эту злосчастную флэшку офицеру внешней разведки.

– Тогда мы Костю совсем подведем, – Маша всхлипнула и вытерла слезы ладонью, – я попробую, но я не знаю до сих пор с чего начать. Господи, как мне страшно. Ты все знаешь Господи, я верю, что Ты есть, помоги мне. Помоги мне понять, как остановить «Посейдона». Мне не хватает моих знаний.

– Начни с начала. Еще раз посмотри все. Ответ обязан быть на поверхности, ты его пока просто не видишь.

Маша резко обернулась ко мне. Слез больше не было, но глаза заметно припухли.

– Что ты сейчас сказал? Повтори свои слова.

– Ничего. Начни с начала. Ответ должен быть на поверхности, ты…

Маша вдруг обняла меня и поцеловала в щеку.

– Точно. Как я раньше не догадалась. Все дело в поверхности.

Девушка отчаянно жестикулировала и сыпала непонятными терминами.

– Стой, подожди немного. Объясни человеческим языком.

– Поверхность воды всегда имеет напряжение, собственное трение различных слоев. Как же я не понимала?! Это вода в сосуде. Только сосуд сделан из силового поля и может перемещаться в пространстве. Кувшин без дна, гейзер, тут много аналогий. Самое сложное – создать подвижную форму. Бежим в каюту, надо срочно все еще раз посмотреть и записать. Мой ноутбук. Там расшифровка алгоритма, но она неправильная. Я начала писать формулу и ошиблась в самом начале.

Маша схватила меня за руку и потащила за собой. Мы почти вломились в каюту, она схватила свой компьютер, опустилась на колени на пол и, открыв все файлы, начала быстро–быстро писать. При этом каждое свое действие она комментировала и объясняла мне, как студенту на лекции.

– Вот видишь! Это переменные, которые отвечают за формирование волны, дальше обычная формула движения. Это просто. Такое мог создать только гений.

– А как это воплощается в жизнь?

Маша открыла следующий файл.

– Это установка излучателя. При размещении таких излучателей в расчетных точках побережья, они способны создать в прибрежных водах любую заданную оператором форму, надо лишь изменить напряжение водной поверхности, силовой каркас из связанных молекул создает нужную конфигурацию. Смотри, официально это установки для очистки и опреснения воды. Они могут и это, и многое другое. Каждая установка способна создать пятидесяти километровый фронт в радиусе тысячи километров от себя.

– Сколько же ей энергии требуется для этого?

– Да всего ничего. Шестнадцать гигаватт. Обычная мощность хорошей гидроэлектростанции со стандартными генераторами. А наш «Элефант» так и один справится.

– У него двадцать гигаватт номинальная мощность. Аварийная трудно представить какая.

На мониторе возникло трехмерное изображение установки.

– Стой. Помнишь, когда мы улетали из дома, такую штуку везли под окном терминала?

– Да, это точно она.

– Значит, одна из этих ключевых точек находится у нас дома. В этой куче файлов должна быть карта их размещения.

– Не знаю, я пока не нашла. Но найду. Я пока все равно не знаю, что нужно, чтобы отключить уже запущенный излучатель. Спасибо.

– За что?

– Что показал мне путь, – сказала Маша, указывая глазами к небу.

В комнату вошел Стас с подносом в руках. Его взгляду предстала странная картина. Посередине комнаты стояли на коленях его друг и сестра и, взявшись за руки, со слезами на глазах что–то шептали друг другу. На полу лежал ноутбук.

– Эээ. Я ничего не пропустил?

***

Ужин проглотили моментально. Так велико было нервное возбуждение после Машиных открытий. Потом снова поднялись наверх. На небе светила почти полная луна, основная масса пассажиров ушла спать, на палубе было тихо и почти безлюдно. Маша села в шезлонг и укрылась пледом. Я сел рядом и первым нарушил молчание.

– Ты как?

– Плохо. Я сейчас приняла еще один стимулятор. Раньше я думала, что самое тяжелое, что мне пришлось пережить, это болезнь и смерть родителей. Знаешь почему я стала физиком?

– Нет, ни ты, ни Стас никогда об этом не рассказывали.

– Когда у мамы нашли рак горла, сразу четвертую стадию, и врачи сказали, что надежды нет, мне было семнадцать. Я так переживала из–за ее болезни, что у меня началось нервное расстройство. Тогда я впервые обратилась к Богу за помощью. Я так просила Его вылечить маму! Когда она умерла, у меня внутри что–то оборвалось. Я столько прочла медицинской литературы за время ее болезни, что решила пойти в медицинский. Мне хотелось найти лекарство от рака. Я думала, что смогу. Я – одна! В универе был один старенький профессор, он преподавал фармакологию и в середине семестра позвал нескольких студентов, среди которых была и я, на практику в больнице. Мне нужно было просто давать больным положенные им лекарства. Онкобольным, понимаешь?! Я видела молодую девушку, она пришла за морфием для своего полуторагодовалого ребенка. У него была нейробластома⁹. Он не мог спать, а ему врач прописал только легкое обезболивающее. Когда Стас позвал меня съездить отдохнуть, я провела ночь в этой семье. Попросилась помочь – поухаживать за малышом. Я опоздала на поезд, но никогда не говорила – почему. В эту ночь малышу стало лучше и он смог спать без наркотиков. Я просто сидела рядом и смотрела, как сопит этот мальчик. Я потом еще часто к ним приходила. Он поправился. Химия и операция потом его вылечили. Профессор узнал о том, что я вызвалась сиделкой для Пети, и вызвал меня на беседу. Мы долго говорили, и он открыл мне прописную истину медицины – нет панацеи. Как он сказал, уже есть лекарство от большинства видов рака, оно тестировалось тогда. Простое и доступное. Это не выгодно фармацевтическим монстрам. Поэтому пройдет рак – будет другая болезнь, от которой долго не будет лекарств. Он спросил, почему я пошла в медицину. Я рассказала про маму, про свое желание спасти мир в одиночку наперекор всем. Он рассмеялся и сказал тогда странную вещь: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи Ему о своих планах». Павел Дмитриевич уговорил меня забрать документы и пойти туда, куда я сама хочу. Иначе, как он сказал, я сгорю. «Занимайся тем, что приносит тебе радость и никого не слушай. Только тогда ты сможешь принести людям пользу. Радость, а не муку», – вот его слова. И я пошла на физмат. За два года окончила. Потом в двадцать один год – кандидатская, в двадцать три – доктор, в двадцать шесть – эта премия. Когда я ее получила, я хотела встретиться с Павлом Дмитриевичем, позвонила ему домой, трубку взял сын. Его отец умер от пневмонии год тому назад. Потом у папы тоже диагностировали рак. Рак легких, а он даже не курил никогда. Его вылечили. Стас оптимист. Не знаю, как он пережил все это. Он никогда не говорил мне. А похудел тогда, килограмм на пять. Сегодня утром я разговаривала с Костей. А сейчас его нет. Бедная Ира! Она ведь не хотела его отпускать. Если бы он не поехал, то был бы жив. Смерть буквально шла за ним по пятам. Ты дважды спас его, почему не спас в третий раз?

Я слушал этот монолог с тяжелым сердцем. Потом встал и подошел к перилам. Внизу плескались волны. Белым отсвечивали барашки, когда на гребни волн падал свет из иллюминаторов.

– Когда я увидел этот сон, за неделю до отпуска, я решил, что это просто ночной кошмар. В ту ночь я просыпался дважды. Первый раз – на моменте, когда мы выбирались из гостиницы в Банско. Поэтому я отчасти помнил, что произошло до того. Потом я снова уснул, но что видел, как ни стараюсь – не могу вспомнить. Слишком тяжело. Я сейчас думаю – у меня нет семьи, никто не будет плакать обо мне. Почему не я? Почему Костя? Его время пришло. Никто не умирает просто так, только тогда, когда будет в наилучшем состоянии для этого. Я не знаю, почему не я. Я бы отдал свою жизнь за Костю.

– Не кори себя, – Маша подошла ко мне и встала рядом, – ты и так давно живешь с этим чувством вины. Это очень часто звучит в твоих словах.

– Я знаю, это слишком глубоко сидит во мне. Ты не знаешь, что за груз на мне висит.

– Какой бы не висел, ты не имеешь права позволять этому грузу управлять твоей жизнью!

– Легко сказать! Я не знаю, сколько душ на мне висит. Официально – сорок восемь. Неофициально – я давно со счета сбился. Думал на гражданке все будет иначе, другая работа, другая жизнь. Твоя мама умерла от болезни. А я своих сам отправил на тот свет. Мы поссорились и они поехали к друзьям. На обледенелом перекрестке у фуры отказали тормоза и она собрала их машину и еще пять других. Никто не выжил. Если бы они не уехали – все было бы хорошо. А я остался.

– Ты же говорил, никто не умирает просто так. Прими это не только головой. Сегодня я почувствовала, как Христос стоит рядом со мной. Не глазами увидела и не умом поняла, а чем–то внутри. Я знала, что это Он. Это настолько живо ощущалось, что мне стало страшно. Как все реально, я себе раньше даже не представляла.

– Не бойся. Запомни это чувство. Это начало всякой мудрости. Надо ценить, что мы имеем сейчас. Может быть, завтра для нас никогда не наступит.

– Что будет, когда мы вернемся?

Я обнял девушку за плечи.

– Будем жить!

***

Таблетки Владимирова действовали безотказно. Маша просидела всю ночь над разработкой алгоритмов. Мы со Стасом по очереди дежурили. Около шести утра наша спутница снова заснула за ноутбуком. Я взял ее на руки и переложил на кровать, удивившись про себя легкости ее веса. Не удержался и провел рукой по густым длинным волосам. После чего укрыл девушку пледом и вышел в гостиную. Никаких происшествий не было. В девять утра паром причалил в Севастополе. Мы добрались до базы ВМФ на присланном за нами автомобиле и воспользовались на КПП паролем, что нам сообщил Нейварк. После посадки в машину мы сняли маски, снова став собой. Морпехи проводили нас к приземистому зданию, где располагался штаб, и передали дежурному офицеру.

– Подождите, сейчас Игорь Валентинович придет, – попросил нас секретарь начальника отдела внешней разведки.

Майор Игорь Валентинович Сташко оказался приятным ни вид мужчиной, возрастом около сорока пяти лет.

– Здравствуйте. Проходите, присаживайтесь. Мне жаль майора Максимова.

– Добрый день! Вы в курсе всех событий?

– Да, я подчиняюсь непосредственно генералу Никитину. После событий в Бургасе заместитель комиссара связался с нами и все рассказал. Надеюсь, сейчас все закончится. Где карта памяти?

Я передал майору накопитель и снова опустился в кресло. Стас с Машей сидели рядом и молчали. Капитан задал нам еще несколько вопросов, параллельно начав просматривать содержимое архива. На столе моргал светодиод интеркома, но Сташко не отвечал.

– Да, техникам здесь не на один месяц работы.

– Товарищ капитан, – подала голос Маша, – у меня есть наработки по этим файлам, с разрешения Кости, майора Максимова, я занималась изучением документов. Все, что я смогла на текущий момент понять и систематизировать, находится на моем ноутбуке. Может я еще смогу помочь? Я занималась изучением теории силовых полей.

– Это все замечательно, Ваши наработки обязательно пригодятся, но сможете ли Вы дальше заниматься этим вопросом решать не нам. Пока для вас все закончилось, и мы отправим вас домой в Мурманск.

Дверь открылась и в комнату вошел секретарь капитана. Молодой человек сильно запыхался. Игорь Валентинович удивленно посмотрел на него.

– Станислав, что случилось?

– Вы не отвечали на интерком. Это очень срочно.

– Да что происходит?

– Нас взломали. Какое это имеет отношение ко мне?

– И?

– Посмотрите в окно.

Мы все подошли к окну, с которого открывался вид на гавань базы и обомлели. Сразу за молом волнореза стояла стена воды высотой метров шестьдесят. Стояла и не двигалась, нависнув над рейдом, в глубине которого располагалась база.

– Что это? – спросил капитан.

– «Посейдон», – сдавленно проговорила Маша.

– У нас десять минут назад взломали внешнюю сеть, – начал лейтенант, – поверх всех окон повисла надпись: «Верните мои файлы, у вас есть двадцать минут». О каких файлах идет речь, и кто это вообще устроил? – он показал рукой за окно.

– Об этих Стас, об этих, – Сташко показал рукой на свой компьютер, – итак, у нас есть около десяти минут, чтобы вытащить вас. Хватайте вещи и за мной.

Майор вытащил карту памяти из своего лэптопа и побежал к двери. Мы схватили свои пожитки и помчались за ним по этажу к пожарной лестнице. Он на ходу отдавал какие–то распоряжения, метавшимся по коридору людям, бормотал себе что–то под нос. До меня донеслось: «хорошо, что поставили греть, а вдруг не поставили» и «помирать так с музыкой». Перед дверью на уличную лестницу он остановился, ткнул пальцем в интерком на стене и набрал некий код. Потом забрал с аппарата дужку переговорного устройства. По всей базе завыла сирена, из громкоговорителей раздались записанные фразы: «Боевая тревога. Код красный. Всем занять свои боевые посты». Мы бежали по плацу туда, куда вел нас наш сопровождающий. «Товарищ контр–адмирал, передайте всем кораблям – готовность номер один, загерметизировать палубы, приготовьте фугасы», – кричал Сташко в микрофон. Метрах в ста послышался звук авиамотора. Самолет. Впереди за углом ангара замаячила одинокая взлетная полоса. Когда завернули за него, то увидели легкий десантный самолет, около которого суетились два пилота. Прошло минут семь, как мы увидели волну.

Майор распахнул дверь: «Забирайтесь. Этот борт готовили для курьера, что должен был бы доставить файлы «Посейдона» в Челябинск–41. Видно лучшего курьера, чем вы, этой дряни и не надо».

– А как же вы?

– А мы примем бой. Своих не сдаем.

Сташко сунул Маше в руку карту памяти: «Удачи».

– Взлетайте.

Дверь захлопнулась, и самолет рванулся с места. Под грохот форсажа мы наблюдали в окно, как майор побежал к зданию напротив ангара. Через полминуты мы взлетели. С высоты трехсот метров стало видно, что огромная волна пришла в движение и начала накатываться на гавань и базу. Корабли на рейде открыли огонь, в толще воды разорвались фугасы. Высота водяного вала уменьшилась, в местах попадания нескольких снарядов появились бреши. Одна за другой скрылись могучие стальные громады под водой, а вал катился дальше на берег, покрывая здание за зданием, теряя с каждым метром высоту и силу, хороня под собой фигурки не успевших укрыться людей. Остатки волны рассыпались перед ангаром, после которого начиналась взлетная полоса, и вода начала сходить назад в море, оставляя картину разрушения и хаоса. Как поплавки из воды поднимались корабли. Попавшие под боковой удар суда перевернулись, часть из них затонула. Наш самолет улетал все дальше и дальше от места трагедии. Мы сидели подавленные происшедшим и больше часа молчали. Я вспомнил еще какой–то обрывок, но очень смутно. Летели на восток, через два часа полета к нам подошел один из пилотов.

– Сейчас пролетим над северным Казахстаном и дальше повернем на прямой участок до Челябинска–41. Еще час или около того.

Пилот ушел. Маша сидела, обхватив колени руками, и смотрела в иллюминатор. Стас обнял ее.

– Сестренка, ну ты чего? Сейчас приземлимся и ты поможешь достать гада, что это все устроил.

– Я никогда такого не видела, только в кино. Мне кажется, я сплю и никак не могу проснуться.

– Поедем, как вернемся, ко мне, поживешь пока у нас с Олей. Как успокоишься – вернешься снова к себе. Я буду сильно переживать, если откажешься. А хочешь – к Пашке тебя отправим, ему тоскливо теперь совсем. На работу уже его не возьмут. Кому такой вредитель нужен, сама посуди?!

Стас хотел еще что–то добавить, как вдруг самолет крепко тряхнуло.

– Это еще что?

Тряхнуло еще раз, только теперь самолет вдруг резко качнулся перед этим. Зажглась красная лампа. В отсек влетел пилот.

– Готовьтесь, будете прыгать, у нас беспилотник на хвосте. Парашюты там, – он указал рукой на стойку у дверного проема. Самолет еще раз крепко тряхнуло, и он начал заваливаться в крен на правый борт. Пилот в два прыжка вернулся в кабину. Мы со Стасом взяли по инструкторскому парашюту.

– Маша подойди. Так, вот эту лямку сюда, все – упряжка готова. Стас, цепляй ее к себе. Отрабатываем прыжок с уходом от воздушного охотника. Вещи все взяли?

– Да, все на месте. Стой, а как же пилоты, там больше нет парашютов?

– Нет, у них свои в креслах должны быть.

Загорелась желтая лампа, самолет непрерывно маневрировал, несколько очередей беспилотника прошили хвост. В отсек высунулся пилот.

– Готовы?! Десять секунд.

– А как же вы?

– Не ваше дело, уведем крысу подальше.

Очередь прошила правое крыло, вспыхнул и остановился один двигатель. Открылся люк в хвосте. Зеленый свет.

– Пошли! С Богом!

Четыре шага по полу отсека и воздушный поток подхватил наши тела.

Глава 12 «Я тебя люблю»

«Вчера произошел самый крупный блэкаут в Европе за последние двадцать лет. По невыясненным причинам были полностью обесточены Франция, Германия, Болгария, Словакия и страны Прибалтики. По времени отключение совпало с разрушительным цунами, накрывшем Севастополь. Из воды продолжают доставать тела погибших. За моей спиной вы можете видеть, как спасательные команды режут металл, чтобы достать людей из отсеков двух перевернутых волной линейных крейсеров. По Севастопольской бухте плавает множество обломков, затрудняющих проведение спасательной операции. По данным европейского института геофизики…»

Финч выключил телевизор и растер пальцами виски. Голова болела нестерпимо, до тошноты. Его вчерашний звонок господину Айво. Лоуренс ожидал чего угодно, только не такого. «Посейдон» напал на базу ВМФ в Севастополе, итог: четыре тысячи погибших, две тысячи пропавших без вести, десятки затопленных судов. И «туристы» все равно ушли, улетели на самолете. Коркют и его команда взломали полетные карты, беспилотник атаковал беглецов, мое почтение русским пилотам, сбросив «туристов» с парашютом, они без вооружения на борту(!) атаковали дрон и протаранили его. Один из пилотов вероятнее всего погиб при столкновении, второй катапультировался и приземлился в десятке километров от места приземления беглецов. Сейчас все службы занимались их поисками. Никогда еще обстоятельства не складывались настолько неблагоприятно. Как же быть? На территории Казахстана практически нет людей из корпоративной охраны, Россу координаты беглецов я сообщил, он и его люди выдвинулись туда. Тревор опытный охотник, тут вся надежда на его чутье. Киберотдел непрерывно отслеживает территорию, укрыться там негде, если не доберутся до дороги. Там попутки, Уральск, граница России. И полная недосягаемость целей. Надо подготовить к переброске контингент из сотрудников охраны, чтобы, в случае ошибки Росса, попробовать выправить ситуацию количеством. На этом и остановимся. Пока не известно, что в арсенале у беглецов.

Финч все сидел, обхватив голову руками. Все мысли, что роем кружились в его голове, наконец оставили своего хозяина в покое. За окном сгущались сумерки, зажглись уличные фонари, закат окрасил облака багровым цветом. «Линда, как ты любила такие вечера, нашу скамейку в парке, когда солнце превращало нас в бронзовые статуи и играло огнем твоих волос. Зачем?»

***

Ветер, гулявший по степи, трепал парашютную ткань. Гавриловы приземлились в двухстах метрах от меня, Стас уже свернул яркий купол своего парашюта, когда я подбежал к ним. Маша сидела на земле, уронив голову на колени. Из вещей у нас остались наши со Стасом рюкзаки и Машина сумка. Из еды не было ничего, воды хватит на полдня. Из оружия: винтовка в сумке, наши пистолеты, три метательных ножа. Я подошел к Маше, опустился на корточки и погладил девушку по волосам.

– Собирайся, надо идти.

– Куда? – подняла Маша на меня полные слез глаза, – столько людей уже погибло вокруг, как такое вообще происходит?!

– Мы на войне сестренка, тут люди умирают, случается, – проговорил Стас с сочувствием в голосе, он присел рядом с нами.

– Видел, что стало с нашим самолетом?

– Да, мы уже раскрыли свой парашют, высота была небольшой, но дрон бы нас расстрелял, если бы не… наши пилоты. Один вроде успел катапультироваться перед столкновением. Второго парашюта я не видел.

– Где приземлился пилот?

– Вон там, километрах в восьми от нас.

– Нам надо к нему, у него есть рация, навигация. Его в любом случае будут искать.

Мы пошли по степи. Полдень давно миновал, тени достаточно быстро удлинялись. Идти было тяжело, несмотря на чудо–таблетки, колоссальная нагрузка этих дней уже давала о себе знать. От никому не нужной теперь сумки мы избавились, оставшиеся вещи растолкали по карманам и отделениям рюкзаков, винтовку я собрал и повесил на спину. Шли почти всю дорогу молча. Когда добрались до места, куда приземлился пилот, то почти сразу его увидели. Бедняга сидел на небольшом камне и со стонами прилаживал на ногу импровизированную шину. Из окровавленной штанины торчал кусок голенной кости. Попросив Машу отойти в сторону, мы со Стасом стали вспоминать все свои навыки оказания неотложной помощи и достали уже порядком полегчавшую аптечку Владимирова. Вправили кость, сделали перевязку, начал действовать стимулятор, после чего парню заметно полегчало.

– Как звать–то тебя?

– Иван.

– Ну вот и познакомились. Это Паша, я Стас, там вон стоит, слезы на кулак мотает – сестра моя, Машка.

– Спасибо вам! Как вы меня нашли?

– Видели, где примерно ты приземлился. Пошли сюда в надежде на твою рацию.

– А. Рация. Нет ее, при приземлении коммуникационный блок разбил, теперь ни рации, ни планшета с картами. Ногу сломал вот. Думал, останусь тут навсегда, когда в сознание пришел.

– Крови много потерял. Давно очнулся?

– Да минут двадцать назад. Тут и вы пришли. Сколько же я провалялся?!

– Часа два, не меньше, удивительно, что не истек кровью за это время.

– Что успели передать на базу? Где мы сейчас вообще?

– Северный Казахстан, вон там, – пилот указал рукой к северо–востоку, – Уральск. Передали, что нас атаковал беспилотник и мы сбросили пассажиров с парашютом. Плохо то, что без спутниковой навигации нас будут искать несколько дней.

– Нам нельзя здесь оставаться! Этот район уже наверняка оцепляют и не факт, что наши друзья. Идти сможешь?

– Попробую, километрах в пятнадцати в ту сторону трасса.

– Оружие есть?

– Да, там в парашютном рюкзаке чехол с автоматом и двумя запасными магазинами.

– Я возьму, – сказал Стас и пошел к парашюту.

Иван с моей и Машиной помощью поднялся на ноги. Обезболивающее и биостимулятор делали свое дело, но на ногу пилот наступить все равно не мог, а передвигаться прыжками, используя кого–то из нас как костыль, займет у него слишком много времени.

– Да, Вань, ты так далеко не уйдешь! Убьют нас всех с таким темпом.

– Оставьте мне автомат и спрячьте где–то, идите сами. Потом пришлете за мной помощь.

– Отставить! Стас, давай еще по таблетке. И принеси парашют.

– Ты что задумал?

– Сейчас увидишь.

Иван весил немного, килограмм около семидесяти пяти. Мы со Стасом скрутили парашют в подобие гамака и закинули туда пилота. Дали ему в руки автомат, как он просил, и, закинув себе на плечо по лямке, пошли к трассе. Пришлось разобрать винтовку и засунуть ее в рюкзак, иначе нести пилота было бы совсем неудобно.

– Жаль Лешку.

– А кто такой Лешка? – спросил я.

– Мой второй пилот. Был. Он на пять лет меня младше. Мы, когда на беспилотник развернулись, понимали же что живыми обоим не выбраться. Я ему: «Прыгай Леха. Это приказ». А он посмотрел на меня, крикнул: «Капитан, у тебя дети», и дернул мой рычаг. Как вспомню это, мне так больно становится.

– А сколько тебе лет, капитан?

– Тридцать один скоро.

– А детям?

– Одному девять, а еще двум девкам по три.

Я посмотрел на висевшую перед моими глазами совершенно седую голову Ивана, бормотавшего еще что–то затихавшим голосом. Тряска усиливала действие лекарств и капитан проваливался в сон. Эх, Алешка, Алешка!

***

– До трассы осталось где–то километр идти, – устало проговорил Стас, – сейчас перейдем ту горку и все.

Осеннее солнце заходило за горизонт за нашей спиной. Впереди слышался шум от проезжавших по трассе машин, и от этого звука оживала начинавшая угасать временами надежда. Справа поодаль уже начиналась широкая придорожная лесопосадка.

– Стойте, я больше не могу идти, – подала голос Маша.

С полудня мы прошли около двадцати пяти километров, больше половины из них с человеком на плечах. Стимулятор уже не оказывал большой помощи, да и есть хотелось все сильнее и сильнее.

– Привал. Отдохнем десять минут и дальше пойдем, тут совсем немного осталось.

Мы опустились на землю. Иван проснулся, ему стало намного лучше, кровотечения уже не было давно. Болело плечо, натертое парашютной стропой, болели ноги и спина от непривычно долгой ходьбы. Мы со Стасом сели на землю спина к спине, чтобы лучше обозревать местность. Мысли постоянно возвращались к Маше. Каково сейчас ей?! Она молчала почти всю дорогу, вроде как, думала о чем–то. Более всего мне хотелось ее спрятать, укрыть от тех ужасов, что свалились на нас за эти дни. Но это сейчас не в моих силах. Я поднялся и подошел к девушке. Она сидела на рюкзаке и ранозаживляющим пластырем из аптечки клеила стертые до крови ноги.

– Мне еще немного нужно времени, я почти закончила.

– Хорошо. Десять минут прошли. Пора идти дальше. Ты сможешь наступить на ноги?

– Я пройду вперед, может удастся поймать машину к тому времени, как вы подойдете, – сказала Маша, – эти пластыри сразу после высыхания образуют новую кожу, так что за меня не переживай.

– Не буду.

– Правда?!

– Нет. Я тебя люблю.

Маша подняла на меня глаза. Сколько удивления и радости в них было! Три слова, сорвавшихся с моих губ.

– «Посейдон»!

– Что «Посейдон»?

– «Посейдон» можно вывести из строя. Просто. Все излучатели при работе образуют непрерывный контур с определенным напряжением силового поля. Это напряжение имеет стандартное значение, повысив его в одном месте, мы изменим всю конфигурацию, и это непременно скажется на всех излучателях, собранных воедино. Перегрузить питающую сеть и все. Только это надо сделать очень быстро и на очень большую величину, чтобы не успела сработать противоаварийная автоматика.

Маша встала и подошла ко мне.

– Я всю дорогу шла и молилась о том, чтобы Бог дал мне понять, как остановить эту машину. И Бог мне ответил. Я никогда не чувствовала, как это все реально. Теперь чувствую. Я тоже тебя люблю!

Девушка поднялась на носках ботинок и обняла меня.

– Никогда не оставляй меня, хорошо?!

– Никогда, – сказал я ей шепотом и поцеловал лоб и глаза, обветревшие губы.

Нас окликнул Стас.

– Пора идти, хватит обниматься. Это вы и дома успеете сделать.

– Маша хочет пройти вперед и поймать машину к нашему приходу.

– Тогда поторопись сестренка, мы с Пашей тебя быстро нагоним.

Маша ушла вперед метров на сто. Мы с раненым на плечах не могли за ней поспеть. До дороги осталось с полкилометра, подняться на горку и спуститься с нее. Вдруг мне снова показался знакомым ландшафт. Я его уже видел. Маша впереди на горе, она смотрит на меня и падает с кровавым пятном на груди. Внутри все похолодело.

– Маша стой! – крикнул я.

Девушка уже почти преодолела подъем, остановилась и посмотрела на меня. Как в полусне, я бросил свой край носилок и побежал к ней. Степной ветер донес звук выстрела. Маша упала и покатилась вниз по насыпи. На груди расплывалось большое кровавое пятно. Стас бросился к нам.

Только в фильмах герои умирают долго и красиво. В жизни обыкновенно все гораздо проще. Маша умерла мгновенно, крупнокалиберная пуля разорвала ее сердце. Я увидел это своими глазами, но умом принять отказался.

– Маша, солнышко мое, живи, проснись любимая! – я говорил много и бессвязно, держа в руках ее голову.

– Паша очнись, помоги! – голос Стаса возвращал меня в этот мир, он держал одной рукой Машину рану и укол за уколом свободной рукой вводил ей какие–то препараты из аптечки.

Я открыл глаза и посмотрел вокруг. В пятидесяти метрах от нас проснувшийся от падения Иван сидел с автоматом наизготовку. С этой стороны холма не было никакого движения.

– Стас, она мертва, – мой голос звучал глухо, как из погреба, – что делать?

По щекам Стаса катились слезы. Он стоял на коленях, как и я, с руками по локоть в крови.

– Ну нет, они нам за это ответят. Что делать, ты у меня спрашиваешь? Мы разведка, мы живыми не сдаемся, – кричал он с надрывом, – будем делать, чему нас так хорошо научили – убивать. Работаем, как в Тайланде, операция «Чистый берег», помнишь?

Я отпустил Машу. На ее прекрасном лице не было тени смерти, казалось, она уснула и вот–вот проснется.

– За тебя, любимая! – прошептал я и сдернул со спины рюкзак. Стас метнулся к Ивану и вдвоем они подковыляли ко мне, как раз к тому моменту, когда я заканчивал сборку винтовки. Нас было всего трое, помощи ждать было неоткуда, мы не знали ни числа противника, ни его местоположения, скорее всего нас с трех сторон окружали. Заметил чуть выше удобное скопление камней. Подхватив Ивана, мы рванули к этому природному форту, прячась в густой траве за холмом. Я напоследок оглянулся на Машу.

– Стас, координируешь огонь, вон за тот камень спрячься, я прямо перед тобой залягу. Иван, отвлекаешь и правая сторона за тобой. Рожок с трассерами прибереги, бей одиночными бронебойными.

Мы затаились. После выстрела прошло не более четырех минут. Со своего места я мог одновременно простреливать две стороны холма, на третьей лежал Иван. Какой из него стрелок я не знал, поэтому холодок медленно подкрадывался ко мне.

Стас подал голос: «Справа трое возле леса, четыреста. Все в «киборгах» Боковой ветер, четыре».

«Киборгах»… Винтовка, что была у меня в руках, пробивала пять сантиметров стали со ста метров. Причем практически бесшумно. Три щелчка и три фигуры упали в траву. Около моего укрытия со злым ревом пролетела пуля и отколола камень над моей головой. Снайпер.

– Стас, это он. Видел, откуда прилетело?

– Нет. Прямо от трассы триста, идут пятеро. Ветер в спину, четыре.

– Иван, подпусти поближе и заставь этих пятерых залечь вон на том песке. Потом береги голову, снайпер уже обнаружил наше укрытие. Стас, я два выстрела и в канаву вниз. Ты мне дай координаты той сволочи.

Мои коллеги прекрасно справились со своей задачей, около нас просвистело еще несколько пуль, два тела остались лежать на песчаном взгорке. Сознание работало, как после глотка ерофеича. Черная тень, горящее дерево…

– Вроде вон та сосна на краю леса, не вижу точно, слишком густая крона, ты должен ее видеть, дистанция восемьсот.

Трое оставшихся охотников продолжали перестрелку с пилотом. Один из них вскоре затих, видимо Ивану улыбнулась удача. Пролетела еще одна пуля не менее четырнадцатого калибра и высекла искры из его укрытия.

– Надо его снять. Иван, трассерами по кроне вон той сосны, что выше всех, сейчас сухо, надо ее постараться поджечь. Дай длинную очередь и сразу прячься, тебя за две секунды с трассерами снимут. На счет «три»: один, два, три.

Длинная очередь зажигательных смогла поджечь крону. Из огромного факела нырнула вниз черная тень. «Ну, малышка, не подведи, – прошептал я и положил две пули в то место, куда за секунду до этого упала тень. Больше оттуда никто не стрелял. Разделавшись с оставшимися двумя охотниками и убедившись, что по нам никто больше не стреляет, мы с максимальной в нашем положении скоростью помчались к оставленному на придорожном съезде пикапу охотников. Спасибо инженерам, заменившим ключи зажигания на кнопку! Ивана посадили в кунге, мотор взревел, и тойота с пробуксовкой понесла нас в сторону Уральска.

Глава 13 «Ну что еще?»

Тревор Росс, специалист по ликвидации, никогда не знал промахов. Его ученики, были лучшими снайперами в мире, но даже они иногда давали маху. Тревор ни разу не промахнулся за всю жизнь и давно перестал считать зарубки. Сейчас его целью был тот, кто стал невольно его личным врагом. Человек, лишивший жизни его сына. Некий Павел Топоров. Теперь этот некий метался перед его прицелом и уже дважды уходил от его пуль.

***

Это невозможно, – процедил он сквозь сжатые зубы.

Из камней с холма, где укрылись цели, вдруг вылетела длинная очередь трассеров. Со звонким треском по веткам сосны, на которой сидел Росс, побежали огоньки. Крона почти мгновенно занялась.

– Проклятье, – подумал снайпер, прыгая вниз. Не успел он коснуться земли, как в ногу и плечо влетели две пули. Из огромной раны на бедре хлынула кровь, руку едва зацепило, но действовать ей Тревор уже не мог. Со злобной тоской, накладывая на рану на бедре здоровой рукой биотики и новую кожу, он смотрел, как беглецы сели в пикап группы его людей и поехали по автостраде в сторону Уральска. С трудом превозмогая боль, Росс поднялся на руках и отполз от горящего дерева подальше.

– Вторая группа ответьте, ваше время прибытия? – проговорил он по рации.

– Десять минут, шеф. Как обстановка? – последовал незамедлительный ответ.

– Долго, цели уходят в сторону Уральска. Я ранен, смогу идти только через минут двадцать. Чем можем их задержать?

– От головной конторы нам выделены три вертолета, они сейчас летят сюда, десантный может нас забрать. «Команч» отправим наперерез, здесь дорога делает зигзаг. Девяносто из ста, что мы их перехватим.

– Принял, действуй Грег. Мой ориентир – горящая сосна.

Зам знал свое дело, через десять минут подъехали два лендкрузера и через еще минуту на поляну рядом опустился вертолет. Тревора подхватили под руки два дюжих молодца и затащили в кабину. Захлопнулась дверь и вертолет взлетел.

– Здорово вас зацепило, сэр, – Грег осмотрел рану и удивленно хмыкнул.

– Спасибо аптечке, иначе бы уже не разговаривали, – прокричал Росс в микрофон.

– Сейчас звонил Финч, наперерез целям от Уральска выдвинулись четыре группы из корпоративной охраны. Итого с нами сорок человек и три вертушки. Не так уж и мало.

– Учитывая невероятную везучесть целей, я уже ни в чем не уверен. Я сегодня промазал, Грег. Дважды промазал. Я не верю в приметы, но в третий раз промахнуться никак не могу. Сейчас беглецов осталось двое, девушку я ликвидировал, плюс пилот. Тот, кто всадил в меня две пули хорош, но я лучше. С ним у меня личные счеты. Через сколько мы перехватим цели?

– Пять минут, сэр. Сейчас со спутника идет четкая картинка. Мы блокируем их с двух сторон.

– Соедини меня с «команчем».

Щелчок.

– Вилцерой слушает.

– Говорит Тревор Росс, блокируйте проезд по шоссе перед целями. Ракеты не применять, груз, что они везут, слишком ценен.

– Понял командир. Две минуты до цели.

Давно не тянулись так долго две минуты. Стимуляторы сделали свое дело, организм снова включился в работу, но рану на бедре придется потом еще долго лечить, слишком уж серьезная.

– Сэр, «команч» разрушил дорожное полотно, беглецы вместо того, чтобы остановиться, свернули с шоссе и едут к заброшенному ангару, несмотря на заградительный огонь. Видимо они поняли, что их нельзя просто уничтожить.

– Сэр, – на лице Грега было написано сильное недоумение.

– Ну что еще?

– Они сбили «команч».

– Как «сбили»? Из винтовки?

– Не знаю, сэр нам до них еще минута полета. Вторая вертушка и люди с охраны на подходе.

– План таков, окружаем и выкуриваем. Операцию проведем на земле. Вертолеты пускай на периметре покружат, понадобятся для отхода. Если цели «команч» умудрились сбить, то десантные точно свалят. Гоните их на меня.

– Принял.

Вертолет опустился на землю недалеко от места, где укрылись беглецы. Кольцо начало сжиматься. Росс и еще три снайпера заняли удобные точки. Тридцать два человека медленно подтягивались к железобетонному ангару для сельхозтехники, что стал для беглецов последним пристанищем. Невдалеке чадили на земле останки «команча».

***

– Красиво горит, – сказал Иван, глядя на остов «команча».

– А то! Нечего около проводов летать, – буркнул я, окинув беглым взглядом старый гараж для сельскохозяйственной техники.

Стены железобетонные, еще советских времен, поросли зеленым мхом, на крыше выросла раскидистая береза. На удивление, постройка сохранилась довольно хорошо, видимо сказалось то, что снаружи блоки были засыпаны землей. По правде сказать, я сам не понял, зачем сказал Стасу свернуть сюда. Какое–то мимолетное чувство. Стреляя по проводу линии электропередач над пролетавшим мимо вертолетом, я понял, что это было за чувство. То самое, как в посольстве. Авария на ЛЭП напряжением судя по виду изоляции 500кВ кроме того, что избавила нас от «команча», еще и должна послужить сигналом о нашем местоположении. Место обрыва провода, что захлестнул вертолет, моментально известно в Центральном Диспетчерском Управлении. Рассмотрев спутниковые снимки и увидев горящий «Команч», наверняка передадут военным информацию и есть маленький шанс, что нам пришлют помощь. Вопрос только – когда пришлют и пришлют ли?! Эта мысль моментально охладила мне спину. Сколько нам придется провести в этом гараже и не станет ли он для нас общей могилой? Скоро узнаем. Смерть не пугала меня, я давно к ней был готов, а как мои спутники? У обоих были дети, наверняка каждый из них сейчас мысленно был со своей семьей. У меня осталось две обоймы к винтовке, Стас забрал три автомата и гранатомет с машины. Ее бронированный кузов еще послужит нам неплохим прикрытием, которое закроет вход. Несколько импровизированных бойниц дают нам почти круговой обстрел. Сзади стена глухая, вход только один. Маша, я обещал тебя никогда не оставлять, и наверное мы с тобой скоро встретимся!

– Стас, с тебя правая сторона, Иван – левая. Гранатомет оставим на крайний случай, а пока попробуем отстреляться, перед гаражом открытое место, так что шанс есть.

– Как скажешь, командир! – козырнул Стас и, захватив автомат, забрался на крышу весовой. Пилоту я помог устроиться на блоках, сам занял нишу между осыпавшимся участком стены и входом в гараж. Путь для отхода внутрь у меня был, на случай если по центру врагов станет слишком много. На расстоянии в километр кружили вертолеты, видимо охраняли периметр. Значит к нам гости. Ожидание не продлилось более десяти минут. Из–под подножья небольшого холма, на вершине которого стояло наше укрытие, стала расти дымовая завеса и постепенно приближаться к нам. Мы сидели тихо, стрелять пока нам было не по кому.

– Они нас сейчас так голыми руками возьмут, – крикнул Иван, – что будем делать?

– Молиться, у нас ни тепловизоров, ни гранат. Метров двести до завесы с моей стороны, куда стрелять не знаю. Они молчат, гады, подходят вплотную. Попробую рассмотреть поближе, – Стас дал короткую очередь по месту, где облако уплотнилось. Раздался гортанный крик, по его укрытию щелкнуло несколько пуль. Раздался выстрел мощной винтовки, и из блока вылетела туча цементной пыли.

– Вот это калибр! – крикнул Стас, – миллиметров двадцать, не меньше. Ладно блок крепкий и толщиной шестьдесят.

– Жив?

– Жив! Но поседел на треть точно. Это же с какого расстояния этот гад стреляет? Километр наверняка есть.

Дымовая завеса была от меня метрах в ста пятидесяти.

«Господи, на все воля Твоя, помилуй нас!» – подумал я. «Нам бы ветра чуть–чуть, а дальше мы попробуем сами».

Безмолвие ничем не нарушалось, дым подобрался еще ближе. Метров сто двадцать. Я невольно крепче сжал винтовку и оглянулся на свой путь отступления. Еще немного и придется им воспользоваться. Вдруг по холму пролетел мощный порыв ветра и разом унес дымовую завесу. Как на ладони в двухстах метрах оказались две группы по пять человек, потом еще две. Ну, родимая – не подведи!

Сверху и слева послышались автоматные очереди, Стас и Иван открыли огонь. Я приник к прицелу. Преследователи не ожидали, что дымовая завеса вдруг исчезнет и пока шли. Две фигуры упали от моих пуль прежде, чем остальные залегли.

На всполохи наших выстрелов посыпались ответные. Человек пятнадцать нам наверное удалось уложить, как вдруг наступило на минуту затишье. Я отошел от своего первоначального места, потому как вокруг меня уже просвистело несколько крупнокалиберных.

– Что за тишина? – крикнул Стас.

– Не нравится она мне, –поддержал Иван.

– А то! Ничего хорошего не предвещает. Все целы, что с патронами?

– У меня пусто, – виновато отозвался пилот.

– У меня почти магазин, но это трассеры. Бронебойные кончились.

– У меня два патрона к винтовке. Перейду на грана…

Я не успел договорить. Задняя стена ангара вдруг лопнула внутрь от мощного взрыва, нас отбросило взрывной волной на пару метров. В ушах звенело, кажется, текла кровь, в воздухе висела цементная пыль и сильно пахло взрывчаткой. В образовавшемся проеме замаячили тени. Засверкали вспышки автоматных очередей. Рядом кто–то вскрикнул. Я подхватил упавший гранатомет и выпустил подряд три из шести гранат. Снаружи раздались взрывы, крики. Рядом упал Стас.

– Все, пропадай все пропадом. Последнюю в пол. Ну или в потолок. Дай–ка сюда!

Стас приподнялся на одно колено и выпустил гранату в сторону пикапа. Упали трое. Иван лежал немного впереди, вместо левой кисти у него осталась только кость. Вероятно, это он кричал. Я попытался встать и подойти к нему, но сразу упал. Резкая боль пронзила левую ногу, из бедра торчал кусок арматуры, который я не видел до того.

– Дай помогу! – Стас подскочил ко мне, сбросил рюкзак, выдернул штырь и воткнул ампулу с наноботами.

– Вторую Ваньке! Ты глянь, что с ним.

Стас присвистнул, воткнул Ивану последнюю ампулу и подобрал автомат.

– Тебе вход, мне выход, – крикнул он задорно.

– Подбрось винтовку поближе, авось пригодится.

Стас подобрал винтовку и положил рядом со мной. Кольцо вокруг нас наверняка стремительно сжималось. Стас постреливал одиночными трассерами. Ему отвечали. Один раз мне показалось, что его зацепило, но он виду не подал. Вроде чем–то обожгло руку. Вдруг странные воспоминания снова пришли ко мне. Свет, бьющий с трех сторон, Стас с Иваном за блоком, люди в пограничной форме. Свет с трех сторон! Из крыши. Я схватил гранатомет и выпустил интуитивно обе последних гранаты в дальний верхний угол ангара, как раз над небольшим проломом. Отверстие увеличилось.

– Ты что – сдурел?! – проорал Стас, – впустую же выпустил.

– Очередь в то окно! «SOS».

– Зачем?

– Надо!

Столько было в этом моем «надо», что Стас подчинился и выпустил одиночными девять патронов, отбив сигнал «SOS». Вдали послышался приближающийся шум вертолетных винтов. Стрельба внутрь ангара прекратилась, но снаружи усилилась. Длинная очередь авиационного пулемета, потом еще и еще несколько раз. Потом все стихло. Зловещая тишина повисла над нами снова. Раздался шум винтов и рядом с ангаром опустился вертолет.

***

Росс раз за разом с вершины холма наблюдал, как беглецы отстреливали его людей и солдат из корпоративной охраны. Видел, как подорвали стену ангара, и то, как велась перестрелка с людьми внутри. Вдруг раздались два взрыва изнутри ангара и в небо вылетели трассеры, сигнал «SOS».

– Хьюстон, у нас проблема, – пискнула рация.

– Ну что еще?

За спиной Росса грозно загудело. Мимо на полной крейсерской скорости пронеслись два русских К–56 – «Дракон» по старой кодировке, и разошлись в разные стороны – атаковать наступавших на ангар.

– Всем оставшимся группам атаковать вертолеты, пробивайтесь внутрь ангара, попробую вас прикрыть.

Даже четырнадцатый калибр не справлялся с такого расстояния с вертолетной броней. Мощные воздушные потоки от маневренных машин отклоняли пули с курса, хотя было заметно, что пилотам не по себе от таких сюрпризов, но свою задачу они выполнили за несколько минут и умчались, видимо на охоту за десантными вертушками. На горизонте было видно, как те пытались вести воздушный бой, но силы были слишком неравны. «Драконы» без труда одолели обоих и улетели на охрану периметра.

– Группа «один», группа «два» ответьте!

– Сэр!

– Грег?

– Больше никого не осталось, проверил все частоты.

– Тебя не обнаружили?

– Нет, двоих наших накрыл «Дракон», и уходить нам тоже видимо не на чем.

– И не нужно, подождем, когда вынесут «туристов». Наше задание еще не закончено, пока наши винтовки у нас.

Сквозь оптику полевого прицела Тревор наблюдал, как рядом с гаражом опустился десантный МИ–28. В ангар вошла группа русских солдат, через пару минут внесли трое носилок.

– Грег пора, как только покажутся снаружи, валим всех.

Из ангара понесли носилки к вертолету. Первыми выстрелами снайперы посеяли страх среди пограничников. На открытой площадке метались люди, пытались укрыться. Хладнокровно Росс всаживал пулю за пулей, каждая из которых при попадании выбивала кровавый туман со своей жертвы.

От ангара раздался звук винтовочного выстрела. Стрельба со стороны зама прекратилась.

– Грег, отзовись! Грег!

Эфир молчал, Тревор беззвучно выругался. Ну, держитесь! Из–за бетонного блока вдали показалась каска. Росс выпустил в нее пулю и через секунду услышал второй ответный выстрел. Больше он уже никогда ничего не слышал.

Глава 14 «Челябинск–41»

Не помню, как пришел в себя. В голове вертелись множество образов: Маша, падающая с обрыва, силуэт в прицеле, взрыв в посольстве, «Элефант». Я открыл глаза и смог сосредоточиться. Вокруг были только белые стены, от руки тянулись провода и трубки к аппарату жизнеобеспечения. Через минуту тяжелая белая дверь бесшумно открылась и в палату вошел человек в белом халате.

– Док, где я? Что со мной?

– Ну, во–первых, я не врач. Врачи свое дело сделали, вытащили Вас почти с того света. Как написано в Вашей карте: контузия, перелом восьми ребер, черепно–мозговая, колотая рана бедра, пулевое ранение в плечо, множественная потеря крови, истощение организма, долгое время работавшего на одних стимуляторах из спецаптечки, шок. Кратко, скажите спасибо Вашему другу, что он вколол наноботов вам двоим с пилотом, а то бы не разговаривали. А во–вторых, этого места не существует. Так что можно сказать, что Вы, Павел Петрович, в небытии. Это Челябинск–41. Пожалуй, самый мощный и законспирированный научно–исследовательский институт Министерства обороны.

– Тогда кто Вы?

– Никитин Федор Иванович, руководитель этого центра.

– Товарищ генерал, я не…

– И не надо. Полноценную операцию по доставке вашего груза мы не смогли бы организовать бесшумно. Так что, примите мою искреннюю благодарность, на большее рассчитывать нечего, официально вы ни в какой операции не участвовали, стали лишь случайными жертвами очередных террористов. Пограничники по договоренности с местными властями участвовали в ликвидации террористической группы. Из взвода спецназа, который с заставы выслали на место, шестеро «двухсотых» и семь «трехсотых».

– Как мои спутники?

– Гаврилов спит как сурок, кроме легкой царапины и небольшой контузии он в норме. Капитан Пушкин, ваш пилот, тот еще без сознания – крепко контузило. Руку ему удалось восстановить, в полевом модуле сделали операцию, но функционировать нормально она уже никогда не будет. Ногу вправили, кость срастается. Так что жить будет. Мы быстро вас подлечим и отправим домой, как ни в чем не бывало.

– А как же Костя, майор Максимов? И Маша Гаврилова, она ведь осталась там, в степи.

– Я разговаривал с Нейварком, он передаст нам останки Максимова. Доставим их в Мурманск. Тело девушки мы не нашли. Прошло чуть более суток с тех пор, как вы приняли бой.

– Я покажу место на карте, найдите ее, чтобы звери не тронули. Ориентир – сгоревшая сосна. Прошу, Федор Иванович, для нас ее братом это очень важно. Можно мы будем участвовать в их похоронах и положим обоих на кладбище нашего батальона, Константин этого всегда хотел. А Маша…

Я не договорил, к горлу подступил предательский комок.

– Хорошо, я согласен. Ваш друг заслужил воинские похороны. Я поговорю с вашим комбатом насчет девушки. Пока отдыхайте, как сказал врач, через день сможете бегать. А потом надо будет пообщаться с моими технарями по поводу материалов, бывших на карте памяти.

Генерал вышел. Тело нестерпимо болело, колоссальное напряжение этих дней дало о себе знать. Что будет дальше? Мы дошли, а как же Маша, Костя? Почему они погибли, а я жив? Почему их время пришло раньше моего? Как я посмотрю в глаза Ире? Миллион этих «почему» снова напали на меня и стянули в мучительный кошмар.

***

Когда я проснулся, боль ушла. Никаких трубок на мне больше не висело, из чего я сделал вывод, что можно встать. Мышцу бедра немного свело, такие раны долго проходят, даже при современном уровне медицины. Дверь в палату была не заперта и я вышел в коридор. Дежурившая около двери медсестра подняла на меня удивленные глаза.

– Вы куда?

– Я? Просто выйти захотелось.

– Я сейчас позову доктора Павлова.

– Не родственник знаменитости?

– Все так думают, нет, не родственник.

Женщина потянулась к интеркому и нажала кнопку.

– Евгений Викторович, тут пациент со второй палаты пришел в себя и вышел погулять. Можете полюбоваться. А вы пока пройдитесь, ногу надо разминать.

Через пару минут в коридоре показался врач. Седые волосы, небольшая аккуратная борода, голубые глаза, с первого взгляда доктор Павлов производил очень приятное впечатление. Раздался звучный баритон.

– Третий проснулся. Вот это новость. Вы, батенька, дольше всех спали. Первым отошел Гаврилов, потом Пушкин соизволил, а теперь и Вы. Как себя чувствуете?

Евгений Викторович протянул мне широкую ладонь. У старика было очень крепкое рукопожатие.

– Спасибо, грех жаловаться. Ногу немного тянет только.

– Это пройдет, новые ткани всегда так приживаются. Четыре часа над Вами в полевом модуле трудились. Половину мышцы бедра и несколько сухожилий пришлось собрать буквально вручную и искусственным белком срастить. С нервным истощением хуже. Судя по скринингу центральной и периферийной нервной системы, восстанавливаться ей придется несколько лет. Внезапные обмороки при сильных нагрузках, быстрая утомляемость и прочие прелести неизбежны в Вашем случае. Так что надо будет поберечься. Я Вас, голубчик, не пугаю, а даю рекомендации по дальнейшему лечению, наше лечебное учреждение справок не дает и больничных не выписывает.

– Спасибо. Могу я увидеть своих спутников?

– Конечно. Хотя честно признать, батенька, стрессы Вам противопоказаны в ближайшее время.

– А куда без них? Сами видели, в каком состоянии нас доставили.

– Хорошо. Я дам таблеточки, почти что витамины, надо будет пропить в течении года ежедневно по одной утром. Это уменьшит боли и пиковые нагрузки для Вашего организма пройдут уже не так тяжко. Практически, гражданский вариант стимуляторов на которых были недавно. Но есть одно «но»: препарат еще экспериментальный, за побочные эффекты не отвечаю. Слишком сложно было адаптировать спецсредство для боевых условий. Так что если вдруг захотите пробить стену или решить моментально сложную тактическую задачу, что–то голубчик, может и получиться, но не факт.

Мне показали, как пройти к моим спутникам. В небольшом светлом кабинете с эркером, откуда открывался прекрасный вид на долину меж двух горных цепей, в больничных халатах в креслах сидели Стас и Иван, пили какой–то напиток и играли в шахматы. Я прошел мимо них к перилам балкона. При моем появлении мои товарищи оставили фигуры, поднялись и встали рядом. Над горой напротив нас висело грозовая туча, а слева долину ярко освещало солнце, выделяя ярким все цвета.

– Я увидел в зеркале свою голову, теперь думаю – покрасить или «под Котовского», – сказал Иван.

– Оставь ты свою голову в покое, седина мужчину только украшает, скажи ты ему, Паша. Он мне насчет своей седины все уши прожужжал. Говорит, дочки не узнают.

– Узнают. Они у тебя еще маленькие, а вот лысым, точно не поймут, кто пришел. Главное пришел.

– Спасибо вам, что не оставили меня там в степи. Если бы меня не было, вы бы дошли до дороги быстрее и не попали бы в засаду. Ваша подруга осталась бы жива.

– Бы, да кабы. Все уже произошло, – со злостью сказал Стас, – твоей вины здесь никакой нет. Сестру этим не вернешь. Да и снайпера того, уже тоже нет. Мы его с той сосны сняли.

При воспоминании о Маше закружилась голова, я покрепче сжал поручень. Напротив окна началась гроза, засверкали молнии. По деревьям на склонах ударили потоки дождя. Долина все еще освещалась лучами вечернего солнца.

– Ее нашли? – спросил я тихо.

– Да, вчера поисковая команда закончила, как нам сказали, работу в том секторе, ее привезли, но меня к ней не пустили, – также тихо ответил мне Стас, – сказали – завтра утром.

– Я должен сказать, я вспомнил перед ее смертью то, как она погибнет, но было поздно. Пока я спал сейчас, я увидел еще раз полностью тот свой второй сон. И теперь понимаю, почему я захотел тогда его забыть. Слишком тяжело было тогда признать, что это может стать реальностью. Сколько всего я бы предотвратил, если бы не моя трусость. Это я виноват.

Стас посмотрел внимательно мне в глаза, у нас обоих стояли слезы, но не было зла или обиды, положил руку мне на плечо и отвернулся.

– Не вини себя там, где не ты нажал на курок! – еще тише проговорил он, – видимо, ее время пришло. Она была мне, как это солнце, не от мира сего. Надеюсь, ей там лучше, чем здесь.

В кабинете было тихо–тихо. Лишь мерно тикали часы на стене. Секунда за секундой уходило и наше время. Мы втроем стояли молча, наверное, каждый думал о своем. О том, что было и что будет. Но никто из нас не думал о том, что произошло сейчас. Когда трое повидавших многое мужчин, глядя на борьбу воды и камня, прикоснулись к вечности.

***

Мы не смогли помочь техникам Никитина. Стас был вовсе не в курсе и беспомощно развел руками, а я мог пересказать те немногие мысли, что мне передала Маша. Машин ноутбук был потерян при прыжке с самолета. Объем информации был настолько велик, что люди работали, по словам генерала, в три смены, но не справлялись с ним. Нас отпустили домой, а Пушкина оставили долечиваться. Доктор Павлов пообещал восстановить ему работоспособность руки, чтобы тот смог вернуться в авиацию.

До Мурманска мы добрались без происшествий. Самое тяжелое все равно еще ожидало нас впереди, хотя родные Кости и Маши уже были оповещены ослучившемся согласно официальной легенде. Пока мы летели, все время вспоминал тот момент, когда в Челябинске–41 нас со Стасом позвали попрощаться с Машей, перед тем как запаять цинк. До той поры меня преследовало чувство нереальности происходящего, казалось, что Маша все еще рядом со мной, просто вышла в другую комнату. Все закончилось при виде цинковой крышки с надписью: «Мария Владимировна Гаврилова». Ее лицо без отпечатка смерти, но иное, чем при жизни. Все же вечность накладывает свои тени. Я легонько пожал ее руку и поцеловал высокий холодный лоб. Как сон пронеслись эти дни и вот самолет коснулся шасси взлетной полосы, и мы ступили на свои северные земли. Наш рейс встречали несколько человек, среди которых я узнал по фигурам Иру, Олю и Сан Саныча. Шеф протянул мне руку, по его лицу было заметно, как он волнуется. Ира и Оля плакали.

– Ну что ты плачешь, дуреха?! Я же вернулся, – Стас обнял Ольгу. Она упала ему на шею и долго не отпускала. Они стояли и шептали друг другу что–то. Я подошел к Ире.

– Здравствуй! Как ты? Как малыш?

– Здравствуй Паша! – Ира обняла меня, – плохо мне, очень. Я так не хотела его отпускать! Мы ведь даже не успели выбрать имя для сына. Он так хотел его увидеть!

– Он его увидит, обязательно увидит. Я видел, как туда уходили многие, но всего трое уходили так, как он. Его последние слова. Костя просил тебе передать, что он вас очень любит. Не любил, а любит. Просил сына Ваней назвать. Он молился о вас перед тем как уйти.

– Почему он ушел так рано? Почему он?..

Мне было очень тяжело говорить, в горле стоял тугой комок. Мы все носим маски. Иногда настолько в них вживаемся, что забываем, кто мы на самом деле. Я свою маску невозмутимости недавно сбросил и без нее стало как–то неуютно. Под Машиной маской человека науки была ранимая и чуткая душа, а под моей – пустота. «Маша! Как я буду без тебя?!» Из самолета вынесли два цинковых гроба и поставили на приготовленных местах. Запели «Непорочны». Вверх поднимался ароматный дым от кадила. После панихиды мы отправились на батальонное кладбище. Там лежало много наших, как совсем зеленых ребятишек, так и старых солдат. Под начавшимся мелким снегом, мы опустили по очереди наших друзей в их последний дом на этой земле. Прогремели залпы выстрелов похоронного взвода, проводив с честью ушедших от нас. Упали первые комья земли и скоро только свежий могильный холм, усыпанный живыми цветами, напоминал о том, что здесь было несколько минут назад. Комбат, майор Фролов, лично подошел к Ирине и отдал ей награды погибшего мужа, потом отвернулся от пришедших и начал говорить.

– Сегодня мы с вами проводили двоих наших друзей. Я служил с майором Максимовым, он дважды спас мою жизнь…

Комбат говорил долго, его сильный голос разносил ветер. Над нашими головами появились два голубя и кружили в высоте все время, пока тот говорил. Стас подошел к могиле сестры, ее разрешили положить с теми, кто погиб на заданиях.

– Нет большей любви, чем отдать свою жизнь за других. Об этих героях не пишут стихов, только память о них живет в наших сердцах.

«От героев былых времен,

Не осталось порой имен».

Песню подхватили все, когда она кончилась, Фролов обернулся. Навсегда запомнилось его лицо в этот день. Глаза, полные грусти.

Мы стали расходиться. Сан Саныч молча шел рядом со мной, когда мы вышли с кладбища, он заговорил: «Куда дальше двинешь?»

– Не знаю пока. Слишком много всего произошло.

Глава 15 «Я знаю, что надо делать»

В кабинете Брендана Айво, генерального директора «EnergoGlobalGrupp» было тихо. Очень тихо. Больше всего хозяин кабинета любил тишину. И наверное власть. Сейчас он сидел в своем кресле, и смотрел в стену невидящим взглядом. Множество мыслей бродили у него в голове. План по возвращению алгоритмов «Посейдона» с треском провалился при всех приложенных усилиях. Перед тем, как сесть в кресло, он сделал несколько звонков, попробовав запустить запасной план. Теперь ему оставалось только ждать. Он встал и нажал на точку стены, на которую не нажимал уже очень давно. Серая, бетонная на вид поверхность превратилась в прозрачное стекло, по ту сторону которого сидел за похожим столом мужчина, бороду и волосы которого не стригли много лет. Если бы не растительность на лице, то пленник был очень похож на своего стража. Затворник, увидев перемену на стене, поднял глаза вверх и посмотрел на своего визави, потом отвернулся. Может статься, что ученый еще понадобится. Его теории на редкость жизнеспособны. Пара проектов уже реализована, можно позже приняться за следующий, при условии, что с «Посейдоном» все получится.

Раздался звонок.

– Господин Айво, Вас спрашивает некий Петр Раскулов, соединить?

– Да Фелиция, переключи.

– Господин Айво, приветствую Вас!

– Слушаю, господин министр.

– Как погода в Стамбуле?

– У нас уже поздний вечер. Ближе к делу.

– До меня дошли сведения, что Вы ищете свою украденную собственность. Некий пакет документов ныне существующий в единственном экземпляре.

– Совершенно верно. И чем Вы хотите мне помочь?

– Я готов вернуть ее Вам, но при одном условии.

– Слушаю.

– На следующих выборах я должен стать президентом.

– Согласен.

– Конверт доставят к Вам в офис завтра утром. Доброй ночи.

Собеседник положил трубку. Какая нежданная удача! Брендан снова лишил прозрачности стену. Успеется. Надо срочно собрать оставшиеся четыре излучателя и установить их на места. А если карты раскрыты? Может русские докопались до истины, раз подготовили отчет для министра обороны? С ними надо держать руку на пульсе. Может попробовать провести массовую демонстрацию?

На экране высветилась карта Евразии. В азиатской части еще не все было готово. Старушка Европа. Итак, побережье Англии со всех сторон плюс Балтика. Вполне достаточно. «Элефанты» стоят не на всех станциях. Придется оснастить все введенные излучатели волновым приемником, чтобы синхронизировать и стабилизировать поле. Решено. Будет хороший подарок к Новому году. Обывателю все равно не понять происходящее. А непонятное пугает еще больше.

***

В ноябре я отправился на собеседование по работе. Сан Саныч, хотя и обещал, но не смог устроить меня в эксплуатационный отдел реорганизованного «Севэнерго». Пока я ехал, вспомнил еще раз, как вернулся домой после похорон. Когда я подходил к входной двери, мне навстречу двинулась серая тень, инстинкты, обострившиеся в последнее время, сработали за меня и через пару секунд я уронил тень на землю, прямо в лужу. Та заплакала и обняла меня. Это Галя узнала от Сан Саныча, когда я вернусь, и ждала меня около моего дома. Я гладил девушку по волосам и как мог успокаивал. Но кроме, «как я рада, что ты жив» и всхлипов ничего больше от нее не услышал. Слишком сильно я ее напугал. Мы зашли домой, я растопил камин, чтобы просохло ее пальто. Потом мы сидели перед камином и смотрели на огонь. Она ничего не спрашивала, просто наблюдала, как язычки пламени танцуют на березовых поленьях. Когда вещи просохли, я отвез ее домой. В тот день мы так и не поговорили. Но через неделю она пришла ко мне вечером.

– Здравствуй. Можно зайти?

– Привет! Входи. Ты какими судьбами в моих краях?

– Я очень хотела тебя увидеть. Можно войти?

– Конечно.

– Предложишь чаю?

Я помог Гале снять пальто и заварил чай. Мы прошли в гостиную.

– Как ты здесь? Как здоровье?

– Да как, не жалуюсь. Сижу дома, работы пока нет. Доделал кучу дел по хозяйству. Даже те, что откладывал несколько лет. Нога побаливает, а в остальном вроде нормально. Ты как?

– Все также. Ты знаешь как плохо без любимого человека.

– Время многое лечит. Вопрос сколько его пройдет, прежде чем рана затянется.

– Ты все такой же. Хотя нет, сейчас ты какой–то другой, как будто что–то узнал новое, ранее неведомое.

– Ты сейчас где? – я попытался перевести разговор.

– Работаю в отделе эксплуатации пока, трудимся над последними корректировками программ режимов работы «Элефанта».

– Интересно?

– Очень. После бумажной работы особенно. И наработки по кандидатской сюда пригодились. Все в свое время. Но очень одиноко.

– Почему? Ребята там все на подбор. Один другого лучше.

– Нет, они все замечательные, но они не ты! – на одном дыхании выпалила она и покраснела.

Тут пришла моя очередь краснеть. Что мне было сказать? Я своими руками похоронил свою любовь, в прямом и переносном смысле слова. Что сказать человеку, который ждет так терпеливо, но не может сдерживать своих чувств?! Я молчал, делая вид, что размешиваю сахар.

– Я твой друг Галя, всегда им был и буду, но не проси от меня большего. Не смогу я тебе дать той воды, которой у меня нет. Та, что была, высохла, и больше ее нет.

Галя сделала над собой видимое усилие и не расплакалась.

– Хорошо, Паш. Я понимаю, что ты пережил. Точнее пытаюсь понять. Я не буду больше возвращаться к этому разговору.

Она сдержала свое слово. С тех пор мы несколько раз пересекались, но она больше никак не напоминала мне о происшедшем. Я был ей очень благодарен за это. Каждый день я ходил в какую–то новую организацию, но все почему–то не складывалось. Казалось, это рок какой–то.

В начале ноября я ехал на очередное собеседование. Незадолго до этого прошел сильный снегопад, дороги еще не были очищены от снега. В итоге я опаздывал по времени на встречу.

Дорога была монотонной, нахлынули воспоминания. По этому участку шоссе мы с отцом ездили на рыбалку. У нас было любимое место, откуда мы никогда не возвращались без улова. Как хорошо было сидеть на воде и смотреть на поплавок. Отец очень любил такие посиделки, когда он мог побыть со мной, разговаривал всегда на множество тем. Он очень не любил политику вообще и политиков в частности, поэтому не смотрел новости, не читал официальную прессу, старался на все иметь непредвзятое мнение. В общем–то из–за этого мы с ним тогда и повздорили, мне казалось, что я прав, а он обвинил меня в узости мышления, обиделся и уехал с мамой в гости. Домой они уже не вернулись. На одном из прямых участков я решил обогнать седан, что едва двигался по трассе. Перестроился на полосу встречного движения, впереди замаячили фары машины. Я прибавил газ и стал возвращаться на свою полосу. Видимо я сильно резко взял вправо, пришлось подрулить и задние колеса зацепили обледенелую обочину, покрытую свежевыпавшим снегом. Встречный автомобиль пролетел мимо. Мою машину стало заносить, противно затрещала ESP, выправляя траекторию. Я лихорадочно крутил рулем, амплитуда ритмического заноса все усиливалась. На третьем витке меня выкинуло с трассы на обочину противоположной полосы. Резкий удар бампером о снежный отвал я пропустил. Сознание вернулось ко мне в тот момент, когда я заскользил на крыше по насту. «Господи, только бы лобовое не треснуло». В стекло несся снег, небольшие ледяные камни, любой из них мог пробить лобовик и тогда вся снежная масса оказалась бы внутри. Скольжение наконец остановилось. Только сейчас я понял, что нахожусь вниз головой, повиснув на ремне безопасности. Подушки не сработали, так как не было прямого удара. Заглушил двигатель, который все еще работал, открыл дверь и отцепил ремень. Как ни странно, я был абсолютно спокоен. Ко мне подбежал водитель седана, который я обогнал.

– Жив? Цел?

– Жив. Нигде вроде не болит.

– Быстро же ты друг ехал. В двух плоскостях тебя перевернуло после удара. Подвезти куда–нибудь?

– Да, буду признателен. У меня друг неподалеку живет.

Я забрал вещи, закрыл машину и доехал со свидетелем своей аварии до Стаса.

– Аккуратнее по такой погоде в следующий раз. Повезло, что жив остался, – напутствовал меня мужчина и уехал.

Стас сам открыл мне дверь.

– Здорово. Ты откуда и куда?

– Привет! Да я тут перевернулся неподалеку, на собеседование ехал. Поможешь трактором – назад перевернуть? Буду очень благодарен.

– М–да. Подожди, оденусь. Пройди пока. Моих нет.

– Как случилось то? Рассказывай.

– Да нечего, опаздывал, после обгона зацепил снег на обочине, потом в занос ушел. Вот и все.

– Гнал поди за сотню?

– Грешен, на собеседование хотел успеть по работе.

– Ну–ну. После такого снегопада гонять вздумал.

Стас позвонил на стройку знакомому и попросил прислать трактор по адресу, который я ему сказал. Оделся, не переставая ругать меня за безалаберность. Мы сели к нему в машину.

– Рассказывай!

– Что?

– Что делать будешь теперь? Машины нет, работы нет. Пошли ко мне в няньки. Оля тебя откормит наконец.

– Не, ни за какие коврижки! Что–нибудь придумаю.

– Ладно, поздравляю со вторым, или какое оно у тебя там, рождением. Как себя чувствуешь? Может в больницу? Сотрясение или еще что–нибудь, пускай посмотрят.

– Пока не понял, слишком спокойно внутри. Поехали к машине. Если плохо станет, сам доберусь или скорую вызову.

Мы доехали до места аварии. Осмотрели машину: кроме вмятой крыши, расколотого бампера и треснувшего лобового стекла были только мелкие царапины на правом переднем крыле.

– Два раза говоришь перевернулся, – Стас многозначительно посмотрел на меня.

– Не помню сам. О смерзшийся снег ткнулся бампером, дальше видимо меня в двух плоскостях провернуло. На вид не так страшно, страховка должна покрыть все повреждения. Осмотрят – скажут. Если бы бампер не разлетелся, я бы наверное на пластике на все четыре колеса в снег просто спрыгнул.

Подъехал трактор, подцепили мою машину тросом и, как на санках, на крыше докатили до дороги. Поставили на колеса. Я открыл дверь, сел и повернул ключ, мотор завелся со второго оборота.

– Спасибо большое. Поеду до сервиса сразу, машину оставлю, потом домой.

– Я за тобой поеду на всякий случай, мало ли. Потом до дома доброшу. Ты хоть и говоришь, что все в порядке, но потом как накроет – опять куда–нибудь впишешься.

До сервиса и потом до дома мы добрались уже без происшествий. Стас уехал домой, Ольга просила не задерживаться, раз все в порядке. Я снова был один в пустом доме. Налил себе стакан коньяка и выпил его как воду. Сильный стресс, шок. Я каждое утро пил «витамины», что дал мне доктор Павлов. Что произошло со мной? Что я сделал не так? Я лег на диван и попытался уснуть, странное ощущение, вроде хочу спать, но не могу. Закрываю глаза и чувствую, как комната кружится вокруг. Больше на собеседования я решил не ездить. В итоге почти через две недели мне позвонил Сан Саныч и сказал, что все для меня устроил. После ноябрьских праздников мне велели явиться в региональное диспетчерское управление для инструктажа, меня взяли диспетчером. С главного инженера до младшего диспетчера, но выбирать не приходилось, тем более, что Саныч обещал в скором времени повышение. Сюрпризом для меня стало, что Галя работала в моей смене в должности старшего диспетчера. Наверняка это была проделка Сан Саныча. При случае я ему высказал все, что об этом думаю, на что тот лишь мило улыбнулся, как чеширский кот.

***

Мне стало легче на душе. Все текло своим чередом, на носу были новогодние праздники. В этом году решили собраться у Стаса на Рождество. Оля была в положении, как мне сказали по секрету. По внешнему виду было пока этого совершенно незаметно, так как токсикоза у нее не было. В начале десятых чисел декабря я занес домой елку и поставил ее в гостиной. По дому растекался аромат свежей хвои, по вечерам я топил камин и сидел в кресле с книгой. Читал все подряд, от Жюль Верна до святоотеческой литературы. Режим работы «сутки через трое» позволял все успеть. Но иногда становилось жутко и тоскливо в пустом доме, тогда я открывал Евангелие и читал до полуночи, в большинстве случаев засыпая в своем кресле. За окном кружил снег, утро начиналось с разминки с лопатой в руках, чтобы открыть ворота. В канун Нового года была не моя смена, и я дал Стасу слово, что приду. Ира с дочерьми, Стас с семьей и я. Тихий семейный ужин. Мне было очень стыдно туда идти, стыдно, что я не смог уберечь их близких от беды и их самих от горя. Прошло два с лишним месяца, но казалось, что все было только вчера. Смотреть в глаза Ирине было настоящим испытанием. И я решил не идти.

В новогодний вечер я сидел в гостиной, смотрел на огонь и потягивал арманьяк. Рядом лежал мамин поэтический сборник, с ее закладкой. Я перечитал тот стих, на котором она остановилась.

В динамиках играла подборка легкой музыки. Три дня назад мне вернули машину после ремонта. И только, когда я увидел ее снова, ко мне пришло осознание того, что костлявая опять со мной разминулась. Сейчас я пил бренди и немного отходил от понимания того, насколько близко я был опять к обрыву. После недавних событий было бы глупо, если бы все так закончилось. Я задумался о человеке, который руководил нашими поисками и накрыл Севастополь рукотворным цунами. Хладнокровно, безжалостно, как хирург или – бухгалтер, для которого важны лишь цифры, за которыми стоит власть. Страсть властвовать над другими людьми. Ведь у него наверняка есть семья. Страшный человек, хотя наверное уже не совсем человек, зверь в человеческой шкуре. Неожиданный звонок в дверь прервал мои размышления.

– С наступающим! Можно? – на пороге стояла Галя и переминалась с ноги на ногу. Мороз в новогоднюю ночь, как и обещали, стоял немалый.

– Проходи! Сегодня не наша смена, какими судьбами?

– Так ведь Новый год скоро, грустно сидеть одной в квартире, у меня даже елку негде поставить. Ты сказал на работе, что проводишь вечера с книгой под елкой – решила посмотреть на нее.

Я помог гостье раздеться, под шубой оказалось плотное элегантное темно–зеленое платье до колен. Мы прошли в гостиную, я достал чайный набор и разлил свежий ароматный напиток.

– А почему не уехала к родителям? Ты про них ничего не рассказывала никогда.

– А нечего рассказывать. Они умерли, когда мне было восемь. Нас с сестрой воспитывала бабушка, я к ней раньше ездила, но она умерла пару лет назад. Сестра живет очень далеко, за Уралом. У всех подруг семьи, дети, новогодние подарки, Света с мужем и детьми на турбазу уехали, а мне не с кем. Очень красивая елка.

Мне стало совсем неловко.

– Да, здесь все игрушки еще из моего детства. Я каждый год вешаю их. Гирлянду уже раз десять паял, но выбросить не могу, память о родителях.

– Расскажи про них, про свое детство. Ты говорил, этот дом вы сами строили?

– Что рассказывать?! Отец был старшим лесничим, мама врач, кардио–хирург. Этот дом мы строили с ними вместе лет восемнадцать назад. Из всех праздников мы больше всего любили Новый год. Елку папа каждый год находил особенную, мы рано ее украшали и стояла она всегда больше месяца. Обычная семья. В детстве любил читать, запоем читал все, что находил на книжной полке, от Диккенса и Киплинга, до книг о Великой Отечественной. Учился не очень, больше увлекался физикой и математикой, на остальные предметы просто не обращал внимания. Потом были разные кружки, тир, турпоходы. Разгильдяем стал, откровенно говоря. Художку закончил зато. Мама настояла, чтобы я пошел в армию, и не куда–то, а в разведку, там дед и прадед служили. Там заметили мою меткость, отправили в школу снайперов. Став снайпером, я отнял кучу жизней и решил, что надо делать что–то полезное, сделать жизнь людей ярче и теплее, попал по совету отца и благодаря помощи Сан Саныча в энергетику. Когда родителей не стало, погрузился с головой в работу. Четыре года назад возник «Элефант». Вот и вся моя жизнь.

– Скажешь тоже вся. Сколько хорошего было за эти годы, а ты, мне кажется, все время вспоминаешь больше негативное. Мои родители были инженерами на оборонном заводе. Проходная, закрытый городок, режим строгой секретности, не выездные. Пока они не умерли после аварии на производстве, мы с сестрой жили в особом мирке. Уютном, безопасном, где все друг друга знали. Потом детство резко кончилось, и пришлось повзрослеть. Сестра на год меня младше, бабушке было тяжело с нами, чтобы поднимать обеих ей пришлось снова выйти на работу. Она была педиатром, получала как пенсионерка совсем немного. Но она не дала забрать нас в детдом и вырастила в любви. Хотя теперь мне бывает ужасно стыдно за то, какими мы были эгоистками и капризными по отношению к ней. Она каждый день старалась нас чем–нибудь порадовать, хотя денег ей едва хватало. От нее я научилась радоваться мелочам, любому добру которое сделают тебе или ты сама сделаешь, они гораздо ценнее, чем большой подарок от феи крестной раз в год. Живем ведь мы здесь и сейчас и неизвестно, успеем ли сделать то, что запланировали на завтра.

– Это другое. Понимаешь, я стольким должен, особенно родителям, что не могу себе позволить расслабиться.

– А ты расслабься, отключись от суеты и разных «должен» и живи свою жизнь. Мне кажется, что твое «должен» – это всего лишь маска, которой ты скрываешься от настоящего.

– Может быть. Не все так просто. Мои поступки привели к гибели нескольких очень близких мне людей. Я живу в долг. И постоянно отдаю проценты.

Галя вздохнула: «Твой долг все равно неоплатный, пока не смиришься с этим – ничто не изменится».

Кукушка на часах прокуковала двенадцать.

– Ну вот и Новый год! Пора домой. Говорят, что в Новый год, что ни пожелается, все всегда произойдет. В прошлый Новый год я загадала, что наберусь смелости и приду к тебе в гости. Я пришла. И мне, наверное, пора, следующее желание на будущий год – девушка встала со своего кресла, наклонилась ко мне и неуверенно прикоснулась губами к моей щеке.

Я посмотрел на нее. В отсветах пламени камина и искр гирлянд, она была чудесно красива. Я встал и взял девушку за руки.

– Ты замечательный человек Галя, я не заслужил такой, как ты.

– Может быть, но пусть это покажет жизнь, а для себя мы заслужили то, что имеем. Ой! Что это?

– Где?

– Смотри – какой странный фликер¹¹ на уличных фонарях.

***

– Одевайся, нам надо в диспетчерскую.

– Зачем, что стряслось? Может это и раньше бывало, а мы внимания не обращали?!

– Нет, тут что–то не так. Надо увидеть схему конфигурации сети и направление потока мощности.

Тут меня кольнуло: «Сейчас она скажет: «Не волнуйся, ребята справятся».

– Не волнуйся, ребята справятся.

– Я знал, что ты это скажешь. Одевайся.

Я одел пуховик и мы выбежали на улицу. Несмотря на мороз, двигатель уверенно запустился. Я вел машину на бешеной скорости, дороги были темны и пусты. Люди праздновали Новый год. Галя сидела рядом со мной и перебирала варианты происходящего.

– Может это просто случайная авария где–то на заводских сетях и пошло искажение? Ты сам знаешь наши сети, более трети еще старые, от слова совсем.

– Нет, что–то не так. Я это уже видел однажды. При включении «Элефанта» в режиме номинальной нагрузки.

Мы подъехали к зданию РДУ¹². Охранник при виде нас слегка удивился, но потом пропустил. Я бегом, прыгая через три ступеньки, взлетел на третий этаж и зашел в диспетчерский зал, три дежурных диспетчера с недоумением обернулись в мою сторону, следом вошла запыхавшаяся Галя.

– Привет! Вы откуда? – спросил Федор Викторович, старший смены.

– Из лесу вестимо! С Новым годом решили поздравить. А у вас тут как, все нормально?! – я с плохо скрываемым волнением рассматривал данные на мониторах.

– Да вроде, да.

– С Новым годом! Мы из–за фликера примчались, Павлу он показался странным. Подумали, что серьезная авария и приехали, – отдышавшись, сказала Галя.

– А, ну «Элефант» вот только включился на номинал неожиданно, видимо дефицит мощности возник. При таком морозе, да под Новый год, немудрено.

– А новости можно посмотреть?

Федор Викторович взглянул на меня как на идиота.

– Да, пожалуйста. Виктор, включи первый канал на резервном.

Виктор включил на резервном мониторе трансляцию первого канала. Традиционный голубой огонек, ничего необычного.

– Вить, переключи на евроканал.

– Павел Петрович, Вы наверное пьяны, что случилось, можете объяснить?! Врываетесь в диспетчерский зал, мелете какую–то чепуху.

– Федор Викторович, пожалуйста, я не могу сейчас объяснить. Переключите каналы.

– Мне это надоело. Будете послезавтра писать объяснительную, а пока позвоню на охрану, чтобы вас вывели отсюда.

Федор Викторович поднял телефонную трубку, и вдруг, неожиданно для самого себя, я отнял у него трубку и положил на рычаг.

– Что Вы себе позволяете?

Я легонько ткнул пальцами ему в шею, не бить же старика в самом деле, тот начал оседать на пол, пришлось усадить его на стул. Виктор с Нестором, обернувшиеся на возглас начальника, подскочили со своих мест и подбежали к нам.

– Что с ним?

– Производственная необходимость, – ответил я и сделал подсечку Нестору, аккуратно уронив того на пол.

Виктор в молодости занимался боксом и весьма недурно уложил мне финт по челюсти в тот момент, когда я разгибался после подсечки. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не покалечив, успокоить его.

– Что ты сделал с ними? И главное, зачем? Нас же уволят, в тюрьму посадят, все же на камеру записывается, – с ужасом вскрикнула Галя, когда этот маленький эпизод закончился.

– Смотри, – я аккуратно уложил обоих диспетчеров на полу, подбежал к пульту и переключил канал. Челюсть сильно ныла.

По «Euro news» шел экстренный выпуск.

«… по необъяснимым причинам, цунами, надвигавшееся на побережье восточной Англии, остановилось в двухстах метрах от берега, вы можете ее видеть у меня за спиной. Как сообщают мои коллеги, такая же волна застыла у западного берега. Наш остров со всех…»

Я выключил звук.

– Теперь ты мне веришь? – я посмотрел на девушку.

– Верю, но не понимаю, причем тут мы?

– Это называется «Посейдон». Надо понять, куда сейчас уходит мощность с «Элефанта». Ты как–то сказала, что писала программы для разных режимов работы генератора, сможешь мне помочь? Я один не справлюсь.

Галя посмотрела на меня, потом еще раз на лежащих диспетчеров, на монитор и села за пульт.

– Что надо делать?

– Найди мне, куда уходит мощность с генератора.

Через пару минут она вывела на основной монитор схему потокораспределения.

– Вот, подстанция «Северная», она питает производственные цеха бывшего завода по ремонту АПЛ. Сейчас там арендаторы.

– Список арендаторов покажи.

На белом экране отпечаталось несколько ничего для меня не значащих наименований.

– Не может быть, у них должна быть связь с «EnergoGlobalGrupp».

В голове всплыл момент, когда я увидел в аэропорту контейнер с так называемым «wave converter».

– Выведи список оборудования под АЧР для этой подстанции, оно должно быть в списке.

– А что мы ищем?

– Модульная установка, «wave converter», что–то наподобие.

– Вот, «wave converter» на второй странице.

С плеч как будто упал тяжелый камень. Я не ошибся, это то место и то время. Конец моего сна, голубые огоньки на проводах. Остается только действовать.

– Так может, просто отключим эту подстанцию через АЧРМ¹³? – прервала мои размышления Галя, – у нас мало времени.

– Нет. Я знаю, что надо делать. Все наоборот. Сейчас. Скажи мне, какой провод туда идет и стоит ли на подстанции «SmartGRID¹⁴»?

– Так. Провод сдвоенный высокотемпературный АСТ–240/32, недавно поменяли, а «SmartGRID» развернут.

– Тогда выставляй все уставки на бесконечность, ни одна из ступеней защиты этой подстанции и питающих ее, вплоть до нашей, где «Элефант» стоит, не должна отработать. Сейчас я включу АЧР на соседних подстанциях. Нам надо перегрузить питающую сеть. Ты писала программу режима перегрузки для «Элефанта»? Выставь нагрузку двукратную от номинальной и по моей команде загружай.

– Да, но там огромный ток, изоляция не выдержит. Мы же сейчас устроим огромную системную аварию. «Фантика» может разорвать.

– Другого выхода у нас нет. Нужен короткий импульс очень большой мощности, чтобы перегрузить излучатель «Посейдона». Мороз поможет передать такую мощность на «Северную».

– Хорошо, я сделаю, как ты скажешь. Но у нас не больше двух минут, пока не проснутся в центральном диспетчерском управлении и нас не отрубят. А как же собственная автоматика на этом излучателе? Она не отключится при перегрузке?

– Не успеет. Давай быстрее, у нас действительно мало времени.

Я начал включать АЧР на соседних подстанциях и переводить мощность на «Северную».

– Все готово.

– Запускай режим перегрузки.

Галя обернулась на экран с новостями. Темная вода стояла на месте, зависнув на высоте около тридцати метров.

– Ой, что сейчас будет! – и нажала ввод.

Из окна стало видно, как вокруг проводов отходящей ЛЭП напряжением 330кВ заплясали голубые огни, а сами провода засветились желтым. Спустя полминуты волна на экране задрожала и рухнула вниз. Город вокруг здания РДУ погрузился во мрак. Я сидел в кресле и улыбался. Наконец все встало на свои места. Всё, что произошло раньше в моей жизни, привело меня сегодня в этот зал.

– Меня в этом году пригласили в гости на Рождество, хочу приехать пораньше. Составишь компанию?

Глава 16 «Спаси их»

С глухим стоном я сел на постели и поднял глаза к лампаде перед Нерукотворным образом. Хмурое осеннее мурманское утро едва началось и свет еще не погасших фонарей освещал старинные настенные часы с кукушкой, показывавшие без четверти пять.

– Еще слишком рано. Паша ложись спать. Сегодня выходной.

Жена схватила меня за шею и опрокинула на подушку. Жуткий сон не уходил из памяти, оставаясь на грани бессознательного. Странный он был, этот сон. Я встал, прошел до детской и посмотрел на спящего сына. Он лежал, свернувшись калачиком в кровати, и мирно сопел. Бросив взгляд на лик Спаса, я лег и стал старательно восстанавливать содержание сна в памяти и незаметно для себя уснул.

Мы окончательно встали уже около восьми. Сегодня обещали наконец теплый день после длительного похолодания и мы собрались с Гавриловыми и Максимовыми выехать на природу, на наше любимое место. Незаметно прошли сборы, Галя сложила нехитрую провизию, я достал нам с сыном удочки, давно хотел с ним порыбачить. Уложили вещи в машину, общий сбор был назначен уже на месте. Когда мы подъехали, то Ирина с Таней, Ольгой и Ваней были уже на берегу. Гавриловы немного опаздывали. Сзади вокруг вздымались высокие сосны, пустившие корни прямо сквозь камень. Пели птицы. Впереди расстилалась бескрайняя водная гладь.

– Привет всем! Ваня, ого какой за лето вымахал, десять лет в этом году всего, а ростом уже на все четырнадцать тянешь.

– Спасибо дядя Павел!

– Привет Паша! Галь, привет! Привет Костик! Ну вот, застеснялся совсем мальчишка, – Ира беззаботно улыбалась, Ваня протянул мне и Косте руку. Он был очень похож на отца.

Я начал разжигать мангал, дети помчались строить замок из песка. Галя с Ирой стали накрывать на стол. Спустя полчаса подъехали Стас с Ольгой и детьми.

– Привет опоздавшим!

– Хорошие люди всегда к столу! Привет!

Ольга стала доставать свои запасы, собранные с расчетом на всех нас.

– Оль, мы ведь на полдня всего собрались, кто доедать будет?!

– Ничего, за полдня все по второму разу проголодаются на природе. Перед отъездом перекусим.

Я дожарил мясо, и вся наша компания собралась к столу. Отдав должное шашлыку, плавно перешли на фрукты и закуски, которых наши хозяйки припасли в изрядном количестве. Мы со Стасом сели на морском берегу и замечтались.

– Хорошо сидим, – нарушил молчание Стас.

– Ага. Солнышко греет. Как на работе?

– Да вроде нормально, очередной дом сдали недавно. Тут собираюсь отдохнуть съездить. Поедешь со мной?

– У нас совместные поездки потом такими чудесами оборачиваются, что мама не горюй. Нет уж, лучше семьями съездим.

– Понятно. Как у тебя? Трансформаторы гудят? Как Костя?

– Пока не жалуюсь, все гудит, куда денется. Костя перестал так часто болеть, может организм окреп наконец. Видел, как Ванька на Костю становится похож?

– Видел, как будто снова Коса увидел как тогда, двадцать лет назад. А его уже десять лет с нами нет.

– Каждый день его вспоминаю. Эх, если бы я тогда.

– Перестань себя корить, уже сколько лет говорю, это тебя самого в могилу загонит, а у тебя сыну четыре всего. Чего было, то уже не вернешь, надо жить настоящим. Моя вон третьего хочет, я чуть со стула не упал утром на днях, когда она мне об этом сказала.

– Ну, все впереди у вас еще, поздние дети они, как правило, самые уже ровные, умные. Хотим с Галей вас догонять. Кстати, я обещал сыну порыбачить с ним. Присоединишься?

– А то! У тебя здесь всегда клюет. Стоп. Вы за вторым собрались?!

– Да, через пару месяцев хотим попробовать. Пока секрет. Пошли, а то вся рыба сбежит.

– Костя – бери удочку, пошли к нам.

Мы взяли удочки и сели с Костей на толстом бревне. Как ни странно, сегодня на моем обычном месте не было ни одной поклевки. Пригревшись на солнце, мы со Стасом стали клевать носом.

– Пап, что это там за стена?

Я открыл глаза и мою дрему, как ветром унесло. От горизонта к берегу приближалась сплошная стена воды. От состояния собственного бессилия перед ее мощью, сжалось сердце.

– Стас бросай все, смотри, бегите за холмы к машинам. Возьми Костю на руки, – мой голос был слишком спокоен.

– А ты куда?

– Я здесь останусь.

Стас как–то странно посмотрел на меня и, подхватив Костика, бросился бежать. На бегу он кричал девчонкам, чтобы они бежали к машинам. Я посмотрел им вслед и повернулся к морю.

Над волной стояло полуденное солнце. Его теплый свет проходил сквозь толщу воды и преломлялся множеством разноцветных лучей. Картина происходящего буквально завораживала. Рядом всхлипнул сын. Он вырвался от Стаса и подбежал ко мне.

– Папа, мне страшно.

– Не бойся сынок. Все будет хорошо.

Я погладил сына по голове и благословил.

– Беги в гору за мамой, я здесь постою, чтобы с вами все было в порядке.

Костя побежал, Галя ждала его. Я опустился на колени и как никогда отчетливо произнес: «Боже праведный и хвальный, Боже великий и крепкий, Боже превечный, услыши грешного мужа молитву в час сей, услышь меня, обещавший услышать всех, во истине Тебя призывающих, и не сочти меня мерзким, нечистые уста имущего и в грехах содержимого, упование всех концов земли и странствующих далече. Прими оружие и щит и восстани в помощь мою. Благодарю Тебя за то, что Ты дал мне эту жизнь и дал придти к Тебе. Прости меня за множество грехов моих, за отнятые жизни и не дай погибнуть безвременно моим любимым и родным людям. Спаси их! Господи, как Ты хочешь и как знаешь – помилуй! Да будет так!»

Огромная зеленая волна, набегавшая на прибрежные холмы, вдруг рассыпалась на тысячи тысяч капель и уползла назад в море, оставив после себя кристально чистый песок.

Вместо эпилога

С глухим стоном я сел на постели и поднял глаза к лампаде перед Нерукотворным образом. Старинные часы с кукушкой, освещаемые светом уличных фонарей, показывали три часа ночи. На комоде белели авиабилеты.

«Слишком рано, посплю еще немного. Надеюсь, что больше кошмаров не будет», – подумал я, снова лег и закрыл глаза.

Примечания

1

Сергей Трофимов «Вроде бы взрослые люди»

(обратно)

2

Исса

(обратно)

3

1 Кор. 13:8

(обратно)

4

Песня из кинофильма «Судьба резидента», автор музыки и стихов Евгений Агранович.

(обратно)

5

Композитор – Рафаил Козак, слова – Евгений Агранович.

(обратно)

6

Авт.

(обратно)

7

АВВА

(обратно)

8

1Иоан.4:16

(обратно)

9

Нейробластома – злокачественная опухоль симпатической нервной системы.

(обратно)

10

Авт.

(обратно)

11

Фликер (по ГОСТ 13109-87) субъективное восприятие человеком колебаний светового потока искусственных источников освещения, вызванных колебаниями напряжения в электрической сети при включении мощного оборудования в одну сеть с освещением.

(обратно)

12

РДУ – региональное диспетчерское управление.

(обратно)

13

АЧРМ – система автоматического регулирования частоты и мощности.

(обратно)

14

SmartGRID – модернизация системы электроснабжения с использованием информационных сетей.

(обратно)

Оглавление

Глава 1. «Никогда не говори никогда»

Глава 2. «Как это странно всегда, вроде бы взрослые люди…»

Глава 3. «Ветер перемен»

Глава 4 «Мне кажется или мы попали в сказку?!»

Глава 5 «Простите, что прерываю ваш разговор»

Глава 6. «Что значит – «не та»?»

Глава 7. «Да вы маг, товарищ лейтенант»

Глава 8 «Браво Коркют! Твои ребята молодцы»

Глава 9. «Звезды в тиши»

Глава 10 «Он вырастет, обещаешь?»

Глава 11 «Удачи»

Глава 12 «Я тебя люблю»

Глава 13 «Ну что еще?»

Глава 14 «Челябинск–41»

Глава 15 «Я знаю, что надо делать»

Глава 16 «Спаси их»

Вместо эпилога

*** Примечания ***