КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Пенсионер союзного значения [Даниил Азаров] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Даниил Азаров Пенсионер союзного значения


Едва отворилась дверь кабинета, как Илья Семенович Бузякин почувствовал себя очень нехорошо. Оставалась еще вероятность, что это “нехорошо” было из-за несвежей красной икры, которой он позавтракал, несмотря на странный запах из банки. Но надежда растворилась, как только Бузякин увидел вошедшего. В кругах чиновничьих управленцев его знали все, даже несмотря на совершенно безликую внешность, самой яркой чертой которой, были чересчур оттопыренные уши. Посетитель замер в дверном проеме и произнес невыносимо вкрадчивым голосом:

– Добрый день, Илья Семенович, разрешите? Не помешаю?

Хозяин кабинета сглотнул, почувствовал, как то самое нехорошее ощущение ухнуло куда-то вниз живота, и пролепетал, совершенно несвойственным его тучной комплекции голосом:

– Здравствуйте, Петр Афанасьевич. Конечно-конечно, проходите, мы вам всегда рады!

Он облизал внезапно пересохшие губы и зачем-то добавил:

– Чаю хотите?

Гость кивнул и не торопясь прошел к длинному столу, за которым Бузякин имел привычку разносить своих подчиненных. Повесил на стул серый болоньевый плащ, сел в самом конце, прямо напротив Ильи Семеновича.

За глаза Петра Афанасьевича Милосердова звали – Инквизитор. Чуть реже – Палач.

Всем своим видом он напоминал змею, черную мамбу, если хотите.  Такое же приплюснутое неприятное лицо землистого цвета, черные блестящие глазки, низкий покатый лоб с обширной залысиной.  Палач появлялся в разного рода администрациях или департаментах, или неважно еще в каких государственных структурах, когда недовольство ими доходило до самой верхушки столичного управления страной. Проще говоря, когда поток жалоб на чиновников превышал все мыслимые и немыслимые нормы. Результатом его визитов, как правило, были разрушенные карьеры, смены руководителей, а иногда даже уголовные дела.

В общем гостем он был опасным, неприятным, но поделать с ним было решительно ничего нельзя. Ибо за спиной у него стоял “САМ”.

Бузякин нажал на кнопку селектора, вызывая секретаршу.

– Да, Илья Семенович?

– Машенька, принесите чаю. Алтайского.

В конце фразы, его, и без того чуть подрагивающий голос, вовсе сорвался в фальцет. Получилось так, будто он “навизжал” на ни в чем не повинную Машу. Ответом ему стала недоуменная тишина.

– У вас все в порядке, Илья Семенович? – участливо спросил селектор голосом секретарши спустя несколько очень долгих секунд.

– Да, да, все хорошо. Извини, простыл на днях, наверное.

– Это после бани, я же вам говорила, не стоило нам…

Бузякин с непостижимой для него самого скоростью бахнул ладонью по кнопке отключения, обрывая фразу этой невыносимой дуры на самом интересном месте.

“Все мозги в сиськи ушли, уволю к чертовой матери!”, промелькнуло в голове градоначальника.

– Итак, – нервно улыбнувшись продолжил Илья Семенович. – Какими судьбами в наше захолустье?

По правде говоря, последние пару минут он лихорадочно перебирал про себя причины появления “каменного гостя” в своем кабинете, но ничего такого из ряда вон пока на ум не приходило. Не иначе, как кто-то из подчиненных втихаря натворил дел.

“Вот ведь утырки жадные. И не поделились! Всех уволю!” – снова посетила его карательная мысль.

– Я к вам, можно сказать, по личному делу, Илья Семенович, – начал Милосердов, – дело в том, что совершенно недавно я узнал об одном неожиданном родстве. Оказывается, у меня есть родной дядя, представляете?

– Не может быть! – всплеснул руками Бузякин, потом вдруг подумал, что данное восклицание Инквизитор воспримет, как вообще сомнение Ильи Семеновича в том, что у него, у Петра Афанасьевича, могут быть какие-то родственники.

– Я к тому, – спешно добавил он, – что ведь столько лет прошло! А вы ни сном ни духом? Даже не подозревали?

– Откуда? – пожал плечами Милосердов. – Они с матушкой крупно повздорили еще до моего рождения и перестали общаться.

– Ох уж эти дела семейные, – сокрушенно ответил Илья Семенович. – Как я вас понимаю!

– В самом деле? – удивился Петр Афанасьевич, – у вас тоже нашелся из кто-то из родственников?

– Что? Ах, нет! – моментально вспотел Бузякин. – Это я всмысле, что… ну у меня тоже, знаете… жена, она…

“Остановись, полудурок, что ты несешь.” внезапно процедил внутренний голос.


Крайне неловкую ситуацию спасла секретарша Машенька. Она постучалась и вошла, гордо неся перед собой подрагивающее при каждом шаге то самое необъятное вместилище мозгов, о котором недавно вспоминал Илья Семенович. Черная юбка-карандаш и оранжевая блузка с глубоким волнующим декольте делали из нее настоящую “la femme fatale”. По крайней мере сама она считала именно так. Перед грудью (или почти на ней), девушка несла поднос с небольшим прозрачным чайничком, где плавали ароматные дары алтайского края в виде сушеных ягод и различных лепестков. Звякнув расписными фарфоровыми чашками, Маша поставила поднос на стол и также гордо удалилась восвояси.

– А вот и чай! – подскочил Бузякин с места. Позвольте я за вами поухаживаю.

Он разлил дымящийся напиток по чашкам, подал одну своему гостю, сев рядом с ним. Тут надо отметить, что все стулья в кабинете предназначались исключительно для сотрудников и удобства несли в себе самый минимум. Сделаны они были из алюминия, задрапированного кожей молодого дерматина. И, конечно, не стоило даже сравнивать их с огромным кожаным креслом, которое изготовили на заказ, с учетом его массивной комплекции. Проще говоря – Бузякин чисто физически не мог поместиться ни на один из них. Поэтому, протиснув свой огромный зад между узких поручней всего на четверть –  мэр города застрял. Да так и замер, чуть подавшись вперед, в позе приготовившего к прыжку лыжника.

– И что вы говорили про дядю? – как ни в чем не бывало спросил он.

– Кхм, да. Так вот, – продолжил Петр Афанасьевич, на всякий случай немного отодвинувшись от нависающего над столом Бузякина. – Я узнал, что мой дядя давно покинул Москву и поселился в вашем городе. И, по моим данным, сейчас он находится в доме престарелых “Жемчужина”. Знаете такой?

Перед глазами Ильи Семеновича всплыла картинка старого двухэтажного здания, построенного еще до войны. С потемневшим от времени деревянным вторым этажом и грязными, местами заколоченными, окнами. На обшарпанном бежевом фасаде которого красовались две неизменные надписи: “Рэп – Кал!” и “Люська – шлюха!”

Уже знакомое ему нехорошее чувство снова полезло вверх. На этот раз оно забралось повыше, но только для того, чтобы опять обрушиться вниз. Он представил стоящего рядом с этим зданием Инквизитора. Как тот оборачивается к нему, к Илье Семеновичу, и своим тихим вкрадчивым голосом спрашивает – “Вот здесь, значит, и живет мой родной дядя?”. От страха у Бузякина живот скрутило так, что на глазах выступили слезы.

– Вы плачете? – изумился Милосердов

– Очень чувствительная натура у меня, прошу прощения, – всхлипнул Илья Семенович. – Такое радостное, должно быть, для вас событие. Встреча двух давно потерявшихся родственников. “Найди меня”, не иначе!

Он достал из кармана пиджака пачку бумажных салфеток, промокнул глаза.

– Да, наверное, так и будет, – неуверенно ответил Петр Афанасьевич, – только я к нему еще не заезжал.

Огромное чувство облегчения, словно теплый летний дождь нахлынуло на Бузякина, омывая его благословенной чистотой и спокойствием.

– А когда, стало быть, собираетесь?

– Завтра. Я только приехал, в гостиницу заселился. И решил вот к вам заскочить. Похлопотать, так сказать.

Милосердов улыбнулся, но от улыбки этой Бузякину снова едва не поплохело.

– Подумал, может получится у вас со мной съездить? Во избежание лишних вопросов у персонала, дело, сами понимаете, достаточно деликатное.

На ум Илье Семеновичу почему-то пришел любимый им фильм “Крестный отец”.

– Конечно, Петр Афанасьевич! О чем речь, я и сам вам предложить хотел, если бы не сказали! Такое дело! Конечно же! Завтра утром заеду за вами в гостиницу, благо она у нас одна.

– Ну вот и славно, – Инквизитор допил чай и встал, – Не буду вас больше отвлекать, устал я с дороги, да и проголодался. Посоветуете приличный ресторан?

Бузякин тоже вскочил, забыв о проклятом стуле. Тот намертво прилип к его заднице, поднявшись вместе с ним.

– Безусловно! Я… – тут Илья Семенович поймал взгляд Петра Афанасьевича и смущенно засуетился, пытаясь высвободиться из цепких алюминиевых объятий. – Я дам вам своего водителя, если позволите. Он отвезет вас в лучшее заведение, а как отобедаете, то и в гостиницу.

– Я бы не хотел доставлять вам неудобство… – ответил Петр Афанасьевич, с любопытством наблюдая за победой человека над офисной мебелью.

– Нет- нет, что вы, я настаиваю! Один момент.

Градоначальник достал из кармана пиджака телефон и позвонил.

– Виталик, зайди ко мне. Быстро!

Уже в дверях, провожая дорогого гостя, Илья Семенович придержал водителя за локоть и быстро зашептал ему на ухо:

– Если будет спрашивать о доме престарелых, ты ничего про него не знаешь, понял меня?! А если, не дай бог, попросит отвезти посмотреть, делай что хочешь, но не вздумай! Хоть машину бей, ясно?!

Ошарашенный такими указаниями, Виталик кивнул и вышел вслед за Инквизитором.


Ровно через тридцать пять минут, как уехал Петр Афанасьевич, в кабинете мэра состоялось срочное собрание. На нем присутствовали:

– первый заместитель, неуловимо похожий на таксу – Колобуев Георгий Петрович

– заместитель мэра по связям с общественностью, не уступавший в дородности самому мэру: Кашкин Евгений Викторович

– начальник отдела кадров – хитрый, но невероятно трусливый, Курякин Сергей Анатольевич

– начальник службы охраны, вырубленный словно из одного куска гранита – Мамаев Олег Дмитриевич

Изложив собравшимся суть надвигающейся беды, Илья Семенович замолчал, тяжело разглядывая подчиненных.

– Ну и? Что молчим? Или вам непонятно, что будет, когда этот столичный гусь увидит нашу “Жемчужину”?

– А может взорвем его? – подал голос Мамаев.

– Кого? – поперхнулся остывшим чаем Бузякин.

– Ну, дом престарелых. Выведем старичков на прогулку, а домик бахнем. Спишем на теракт, сейчас это в тренде.

– А куда ты потом этих старичков денешь? – поинтересовался первый зам.

– Да распихаем куда-нибудь! Этот, как его, Милорадов? Заберет своего с собой в Москву, а с остальными придумаем. В гостинице поселим на первое время.

– Ну в принципе, – протянул Кашкин, – идея неплохая…

Поняв, что его заместители вполне серьезно обсуждают подрыв жилого здания почти в центре города, Илья Семенович грохнул по столу кулаком.

– Мамаев, ты совсем дебил?! Твой степной предок и тот был умнее!

– Кто?

– Монгол в пальто! Кретин! Какой еще теракт!? Нам только ФСБ тут не хватало!

– Вообще, – осторожно произнес Колобуев, – рациональное зерно есть. Надо их всех куда-то переселить, чтобы можно было туда свозить Милосердова. Так сказать, устроить ему “потемкинскую деревню”. Как верно заметил наш подрывник, скорее всего дядю он заберет к себе. А мы потом всех обратно вернем.

– Вот! – похвалил его Илья Семенович. – Молодец Колобуев, недаром ты мой первый зам! Теперь давайте думать – куда?

В кабинете повисло напряженное молчание. Через несколько минут Бузякин заметил, что подчиненные украдкой переглядываются, словно не решаясь озвучить пришедшую им голову одну и ту же мысль.

– Либо вы что-то скажете, либо я вас начну увольнять по одному! – начал свирепеть мэр.

– Так ведь, такое дело, Илья Семенович, – набрался смелости зам по связям, – городок у нас маленький, девать пенсионеров особо некуда, кроме как… – он замялся, не решаясь продолжить.

– К вам, Илья Семенович, – закончил за соседа Колобуев.

– Куда, ко мне? – опешил градоначальник.

– В дом к вам, больше то и некуда. Он самый большой на всю округу. В нем точно все поместятся. Вместе с персоналом.

– А я куда-же?

– А вы пока в гостиницу.

– Там Милосердов!

– Ну… тогда… – Колобуев опустил голову, внезапно заинтересовавшись своими ботинками и что-то пробормотал.

– Что ты там бормочешь?

– Он говорит, – в “Жемчужину” – осклабился начальник охраны.

– А может сразу на помойку!? – рявкнул покрасневший от гнева Бузякин.

– Илья Семенович, ну вы сами подумайте, куда мы столько народа денем? Да еще в такие сжатые сроки? – зачастил Курякин – Тут уж и правда, либо взрывать, либо… к вам…

– Да вы понимаете… – Илья Семенович уже начал вставать со своего любимого кресла, дабы устроить разнос за такой “креатив”, но затем вдруг осекся, как-то сник и плюхнулся обратно.

Перед его глазами стояло землистое лицо Инквизитора, в коричневой шляпе и с оттопыренными ушами. Петр Афанасьевич говорил голосом диктора из местных теленовостей.

“А теперь к новостям нашего города. За утрату доверия снят с поста мэр Сарачинска. По непроверенным пока данным, на него заведено 174 уголовных дела. Источник из министерства юстиции сообщает, что ради такого вопиющего случая злоупотребления служебным положением и коррупции, на самых верхах рассматривается вопрос о временном отмене запрета на смертную казнь. И о погоде…”

– Но ведь у меня жена, дети, – тихо проговорил мэр, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Это как-раз не проблема! – встрепенулся первый зам, почуяв, что шеф дал слабину. – Давайте их на море отправим, дней на пять. Думаю, больше и не понадобится!

При мысли о том, что пенсионеры могут сделать с его прекрасным домом за это время, Илье Семеновичу сделалось совсем дурно.

– Ладно, – он обреченно махнул рукой. – Оформляй тур, как обычно, на Мальдивы. Вылет сегодня вечером. Я пока Галине позвоню.


Жена Ильи Семеновича, Галина Алексеевна Бузякина немало удивилась такому спешному отъезду, пусть даже на ее любимые Мальдивы. И почуяла что-то неладное. Она позвонила любовнице мужа, Машеньке. Про нее она знала уже довольно давно, но “держи врага еще ближе”, как говорится. Однако та ничего толком не смогла рассказать, кроме того, что сегодня у мужа был столичный гость, а совсем недавно закончилось какое-то срочное совещание. Галина Алексеевна напомнила ей про ежедневные таблетки, которые должен принимать Илья Семенович и с неспокойным сердцем отбыла на белоснежные пляжи.


Вечер у всей верхушки городской администрации выдался крайне насыщенный. Во-первых – застигнутые врасплох пенсионеры перепугались внезапного переезда. По уже укоренившихся в их старых мозгах понятиям: ждать от местных чиновников ничего хорошего не стоило. И если их собираются увозить даже из такого места, как “Жемчужина”, то это будут непременно какие-нибудь рудники. И, скорее всего, урановые. Только после того, как мэр поклялся детьми, что их отправят в дом, фотографии которого он им показывал на телефоне, где разместят со всеми удобствами – всех удалось упаковать в пропахший бензином старый оранжевый “Икарус”.

Во-вторых – пришлось перевозить и размещать большую часть персонала, так как дом все-таки находился за чертой города, куда не ходил ни один общественный транспорт. Докупать необходимое количество кроватей, убирать все личные вещи с глаз долой и прочее, прочее, прочее. Так, всего за одну ночь, дышащий на ладан дом престарелых, превратился в загородный пансионат для лиц пожилого возраста “Жемчужина”.

И в-третьих – долго и нудно увещевать проклятых пенсионеров, что распространяться о состоявшемся только сегодня вечером переезде нельзя никому. Что, якобы, живут они в этом замечательном доме уже несколько лет. Договориться с наглым старичьем удалось только после того, как Илья Семенович пообещал каждому единовременную выплату, в размере трех тысяч рублей.

Под конец всего, уставший, как собака, Бузякин упал в любимое кресло, да так и заснул в кабинете.

Утром придя на работу, Машенька с удивлением обнаружила злого и помятого шефа, который пытался справиться с кофе-машиной.

– Ну наконец-то! – раздраженно воскликнул тот, едва она вошла в приемную – Дорогуша, сделай мне кофе, двойной. Нет, тройной!

В таком состоянии Маша видела Илью Семеновича впервые. Сердце молодой любовницы разрывалось от увиденного.

– Илюшенька, ну нельзя же так с собой! – воскликнула она, подавая ему кофе с пирожным, – Это же просто работа!

– Родина требует, – сурово ответил Илья Семенович и откусил шоколадный эклер.


В 10 утра они с Виталиком повезли Петра Афанасьевича в новую “Жемчужину”. Илья Семенович представил своего гостя все еще немного обескураженному переменами главврачу, вкратце объяснив суть дела. Тот вполне мастерски изобразил крайнюю степень удивления, узнав, что у одинокого старика есть такой влиятельный родственник из самой столицы, и вызывался проводить посетителя в нужную комнату. Илья Семенович, не в силах смотреть, как старость бродит по родному дому, вежливо удалился, сказав, что подождет в машине.

Инквизитор остался доволен, обнимался с каким-то сухопарым старичком, потом они долго сидели возле фонтана, о чем-то разговаривали. Всю обратную дорогу в гостиницу Петр Афанасьевич молчал, отчего градоначальник сделал вывод, что он о чем-то напряженно думает. После вышел и обещал заскочить в администрацию после обеда. Вроде-бы немного отлегло.


В три часа дня дверь кабинета отворилась, и Илья Семенович снова почувствовал себя очень нехорошо. На этот раз, “нехорошо” проявилось жгучим приступом изжоги, словно напомнив, что одним эклером сыт не будешь. Он скривился, пытаясь изобразить приветственную улыбку. Надо сказать – получилось у него не очень. Петр Афанасьевич, по обыкновению повесил серый плащ на спинку стула, уселся напротив мэра и уставился на него своими колючими холодными глазами.

– Нам есть о чем с вами поговорить, Илья Семёнович, – проговорил инквизитор тем самым тихим вкрадчивым тоном, что наводил ужас на всех, кто считал себя в чем-то виноватым.

– Д-да? – голос градоначальника опять предательски дрогнул. Утреннее мимолетное облегчение от поездки сдуло ледяным сквозняком. Он уже видел себя, изможденного, исхудавшего, сидящего на жестком стуле в допросной. А за светом бьющей в лицо лампы, слышался знакомый голос – “Ну-с, уважаемый, рассказывайте, как вы распоряжались выделенным вам бюджетом, особенно его частью, предназначенной для реставрации дома престарелых, куда вы отправили гнить моего родного дядю.”

– Именно, дорогой мой, – Инквизитор подался вперед, сцепив руки перед собой в замок и… улыбнулся. – Я поражен, нет, я восхищен вашей заботой о стариках!

– Д-да? – повторил Илья Семенович, выныривая из омута плохих предчувствий.

– Признаюсь, – продолжил Петр Афанасьевич, – я ожидал увидеть обычную для наших регионов картину. Ну вы знаете, какую-нибудь развалюху, в которой ютятся несчастные пенсионеры. Оно и понятно, на бюджетные средства особо не разгуляешься. Думал приеду, да заберу дядю к себе, в Москву, а у вас же… – Петр Афанасьевич откинулся на стуле и шутливо погрозил мэру пальцем, – Признавайтесь, как вы умудрились построить такой шикарный пансионат?

– Так ведь…  – совершенно растерявшись ответил градоначальник, – Как говорится – было-бы желание, а способ завсегда найдется.

Когда Инквизитор запрокинул голову и начал сипло каркать в белый потолок, Илья Семенович не на шутку перепугался. Только спустя несколько секунд он понял, что Петр Афанасьевич смеется.

– Ваше право на небольшие тайны, – продолжил тот, вдоволь накаркавшись, – Тем более, когда у вас такие результаты! Кстати, они не остануться незамеченными, уверяю вас. Такие, как вы нам нужны.

– Ну что вы, я же не заслуг ради, – потупился Илья Семенович, предвкушая про себя известие о переводе его в Москву.

– Нет, нет, дорогой мой. Я сделал уже пару звонков и завтра утром сюда прибудет эфирная бригада с федерального телеканала. Страна должна знать своих героев!

Глупая улыбка приклеилась к застывшему в ужасе мэру Сарачинска.

– Эф-эфирная бригада?

– Да! Отличный сюжет для вечерних новостей!

– А может не надо? Я совершенно не привык к публичности, – залепетал Илья Семенович, понимая, что шансы вернуть собственный дом тают на глазах.

– Еще как надо! Не переживайте, я задержусь у вас еще на несколько дней и устрою все в лучшем виде. Тем более, что дядя наотрез отказался куда-либо переезжать и я его прекрасно понимаю!

– Да что вы говорите? – перед глазами Бузякина все поплыло.

– Именно так, дорогой мой. А сейчас позвольте откланяться, у меня еще есть кое-какие дела. Советую вам хорошенько отдохнуть, что-то вы бледный. Завтра про вас узнает вся страна, поздравляю!


Тем же вечером, мэр города Сарачинска стоял в дверях бывшего дома престарелых, не решаясь войти. Оттуда несло таким жутким смрадом, что заходить внутрь не было никакого желания. Однако ночевать в кресле больше не хотелось, в гостинице обосновался треклятый Милосердов, а Машенька все еще жила с родителями. Тяжело вздохнув, Илья Семенович переступил порог юдоли печали и уныния, брезгливо поморщился на снующих тараканов и дал знак Виталику заносить чемоданы. Вдоль обшарпанных голубых стен в тусклом свете засиженных мухами ламп поблескивали золотые вензеля фамильных портретов, которые рабочие вчера доставили сюда из его столовой. Разложив прямо на полу одной из комнат купленный по дороге матрац, Илья Семенович предался тоске. Старый дом угрюмо потрескивал в ночной тишине. Мэр чувствовал себя как никогда одиноким и покинутым. Молодая любовница ехать вместе с ним в ссылку отказалась. Оставив на другой раз размышления о том, что делать дальше, Бузякин выпил привезенного с собой французского коньяка и уснул тревожным сном.

Милосердов не обманул. Весь следующий день мэра Сарачинска снимала приезжая бригада телевизионщиков. Он бодро улыбался, водил их на экскурсию по своему бывшему поместью и рассказывал о важности почитания старших. Но на душе у него скреблась целая стая бездомных кошек. Петр Афанасьевич мило общался со своим дядей возле того-же фонтана. Подчиненные старались не попадаться Бузякину на глаза.

– Спасибо вам огромное, за такую интересную историю! – прощебетала симпатичная курносая журналистка, – Смотрите сегодня вечерний выпуск новостей! Все получилось просто великолепно!

И отбыла восвояси. А проклятый инквизитор, казалось, уезжать не собирается.

Купив по дороге с работы подушку, комплект постельного белья, небольшой телевизор и дихлофос, Илья Семенович приготовился встретить свою минуту славы в компании еще одной бутылки коньяка. Запах старости и одиночества уже не казался ему таким отвратительным.

По правде говоря – репортаж ему даже понравился. Хотя, возможно, это было следствием выпитого. Едва мелькнули последние кадры репортажа, как мобильный телефон издал тонкую трель сообщения. Писала жена.

Его родная душа. Галечка. Как же ему сейчас ее не хватало.

Первое сообщение было видеороликом. Сначала на экране возник шикарнейший морской пейзаж, что открывался из панорамных окон прибрежного бунгало. Затем камера сместилась и он увидел телевизор с выпуском новостей. Там, мэр города Сарачинска, показывал всей стране, как нужно заботиться о пенсионерах. Следущее сообщение от Галечки начиналось со слов:

“Илюшенька, потрудись мне объяснить, какого…” – дальнейшим эпитетам и выражениям мог-бы позавидовать даже прораб на любой стройке мира.

Несколько минут Бузякин тупо смотрел на телефон, где продолжался словесный поток ругательств Галины Алексеевны. Затем вдруг размахнулся, швырнул его об стену, допил одним махом остатки коньяка и протяжно завыл…