КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Пленница Быстрого Ветра [Конни Мейсон] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Конни Мейсон Пленница Быстрого Ветра

ГЛАВА 1

Декабрь 1864 года
Ханна с отчаянной мольбой заглянула в серебристо-серые глаза высокого и широкоплечего незнакомца, который остановился и, обернувшись, бросил на нее взгляд. В тот миг, когда их глаза встретились, девушку охватило необыкновенное волнение, но мистер Харли втолкнул ее в гостиницу, и незнакомца скрыла захлопнувшаяся дверь.

— Пошла наверх, девка, — проворчал Бертон Харли, волоча за собой Ханну, он уверенно тащил девушку к лестнице.

— Эй, Харли, — крикнул один из завсегдатаев, тебе придется как следует ее отмыть, если ты хочешь, чтобы я или кто другой из парней платил приличные деньги за право переспать с ней.

Ханна отвела от глаз давно немытые волосы, падавшие ей на лицо при каждой новой попытке оказать сопротивление. Грязное коричневое платье висело, как мешок, на костлявых плечах. Просто удивительно, что кто-то может смотреть на нее с вожделением, подумала она. От тела и лохмотьев, служивших ей одеждой, шло такое зловоние, что сама Ханна едва выносила этот запах. Однако столь непривлекательный облик ее устраивал, потому что до сих пор надежно защищал от нежелательного интереса со стороны мужчин. Все же, несмотря на все ее старания выглядеть как можно безобразнее, мистер Харли с недавних пор начал задумчиво поглядывать на свою служанку, а сегодня он решил, что она вполне справится с работенкой, которую Ханна считала гадкой и омерзительной.

— Я позабочусь о том, чтобы эта девчонка хорошо пахла, Билли, — усмехнулся Харли, — однако, тогда тебе это задешево уж никак не обойдется. Не удивлюсь, если эта ирландская грязнуля окажется целкой.

Слова Харли были встречены хриплым смехом и непристойными замечаниями собравшихся, а Ханна покраснела до корней своих грязных волос. Она завербовалась и отправилась через океан, чтобы в Америке стать служанкой. Ей и в голову не пришло, что она может попасть к такому хозяину, как Бертон Харли. Девушка покинула Ирландию, надеясь облегчить бремя забот своего обнищавшего отца, на попечении которого оставалось еще семеро младших детей. И все было не так уж плохо, пока Бертон Харли не выкупил подписанное Ханной обязательство и не привез ее в Денвер, где ей пришлось работать в гостинице, недавно им приобретенной. И дело было не в тяжелой работе. Дома Ханне тоже приходилось много трудиться. Но Харли плутовато намекнул, что она должна принимать мужчин в своей крохотной комнатушке на верхнем этаже. Он натолкнулся на категорический отказ.

Прежде всего Ханна попыталась убежать. Мистер Харли поймал ее у входа в гостиницу и жестоко избил на глазах у столпившихся вокруг любопытных зевак, никто из которых не пришел ей на помощь, даже тот высокий смуглый мужчина с завораживающими серебристо-серыми глазами. Теперь же Харли вознамерился непременно заставить ее зарабатывать для него деньги, отдаваясь мужчинам.

Вознося молитвы Богу, который, наверное, не слышал их, Ханна бешено вырывалась из рук Харли, упорно тащившего ее вверх по лестнице. Покидая свой дом, она была готова ближайшие семь лет заниматься тяжелым, но честным трудом, однако же, не… не этим, только не этим! Никогда никому не позволит она превратить себя в шлюху. В свои восемнадцать лет Ханна была невинной девушкой и не собиралась дарить непорочность тела одному из этих грубых мужчин, накачивавшихся пивом в гостинице.

Харли ухитрился-таки втащить Ханну на верхнюю площадку лестницы. Ее положение становилось все более отчаянным. Она резко повернулась и, размахнувшись, костлявым локтем ударила Харли по ребрам. Потеряв равновесие, он попытался схватиться за перила, но упал на спину и с глухим стуком скатился по лестнице вниз.

— Чертова сука! — завопил Харли, охая от боли.

Лицо у него стало белым, как простыни, которые до чистоты свежевыпавшего снега отбеливала Ханна в те дни, когда занималась стиркой. Правая нога Харли как-то неестественно вывернулась.

— Не стой, разинув рот! Пошли за доктором!

Жена Харли, женщина робкая, вбежала в зал, увидела мужа и поторопилась скрыться наверху, чтобы спрятаться в своей комнате. Бедняжка так была запугана своим грубияном-мужем, что боялась собственной тени.

Пришедший, наконец, доктор обнаружил, что Бертон Харли сломал себе не только ногу, но и руку и, по всей вероятности, окажется прикованным к постели до конца зимы. Молитвы Ханны были услышаны. Она получила желанную передышку. В ближайшие недели Харли не сможет сдвинуться с места, и принудить ее заниматься проституцией будет не в его силах. Теперь у нее достаточно времени, чтобы подготовиться к побегу. К тому времени, как хозяин станет на ноги, наступят теплые дни, и она сможет добраться до Шайенна — города, где живет ее двоюродный брат Шеймус Маклин. Ей бы только добраться, а уж Шеймус поможет! Ханна не сомневалась в том. В любом случае, никто и ничто не заставит ее оставаться в Денвере и продавать свое тело!

ГЛАВА 2

Май 1865 года
Быстрый Ветер уверенно шел по высокой траве прерии широким и легким шагом. Мускулы напрягались на его крепких загорелых ногах, привычных к длинным переходам, которые часто приходилось совершать мужчинам племени. Смуглые плечи, блестевшие от пота, сверкали под палящим солнцем, будто отлитые из золота. Был чрезвычайно жаркий для весны день. Прикрытое лишь набедренной повязкой сильное тело юноши, великолепное в своей дикой красоте, казалось воплощением поэзии. Ноги в мокасинах словно летели над неровной поверхностью земли. В длинные черные волосы было воткнуто орлиное перо, а лицо и мускулистое тело покрывали яркие черно-желтые полосы. При звуках погони он устремился к лесистым холмам с такой скоростью, словно у него выросли крылья.

Лошадь Быстрого Ветра была убита под всадником во время налета на почтовую карету, совершенного боевым отрядом южных чейен и индейцев сиу-оглала. Они не знали, что карету сопровождали солдаты из форта Лион, и угодили в западню. Сразу же после нескольких беспорядочных выстрелов число нападавших значительно убавилось, и отряд умчался прочь. Никто не заметил, что упала лошадь Быстрого Ветра.

Спрятавшись в высокой траве, юноша осматривал окрестности до самого горизонта, понимая, что спастись ему удастся, если только он доберется до поросших лесом холмов, величественно возвышавшихся над равниной в двух милях севернее.

Солдаты шли по его следу. Быстрый Ветер помчался, не оглядываясь и вручая свою жизнь Великому Духу. Он подумал о своей сестре Слезы Как Дождь, которая вышла замуж за белого и жила теперь среди белых. Недавно он видел ее в Денвере и узнал, что она ждет ребенка от Зака Мерсера. Быстрый Ветер был рад, что сестра в безопасности и ей не грозят тревоги и насильственная смерть, обрушившиеся на прерию после побоища на реке Сэнд-Крик.

Быстрый Ветер был потрясен, когда узнал, что Слезы Как Дождь и Зак были на Сэнд-Крик во время нападения. Они успели предупредить Белое Перо, их с сестрой приемного отца, и он благополучно скрылся. Не доверяя лживым обещаниям белых людей, Быстрый Ветер отказался поселиться на Сэнд-Крик со своим племенем и отправился на север к индейцам сиу. Несколько недель спустя он узнал о нападении на поселение Сэнд-Крик и присоединился к тысячам индейцев, собравшихся неподалеку от Денвера, чтобы обсудить, как отомстить белым, жертвами нападения которых стали невинные женщины и дети.

Многие вожди вырыли топор войны, и в прерии пролегла кровавая тропа. Быстрый Ветер и его друзья направлялись к Паудер-Ривер, когда заметили почтовую карету, не подозревая, что на небольшом расстоянии за ней следует группа солдат. С самого начала они понесли большие потери, но все равно продолжали бой, храбро сражались и потом бежали. Одним из последних оставил поле боя Быстрый Ветер, но удача изменила ему, и его лошадь подстрелили. Теперь он спасался бегством.

Впереди виднелся лес. Юноша мчался на пределе человеческих возможностей. Сердце бешено колотилось, дыхание вырывалось резкими болезненными толчками. Никогда прежде он не требовал от себя такого неимоверного напряжения сил. Как и любой доблестный воин-чейен, он был готов к смерти в любой момент, но пока что не собирался встречаться с Химмавихьо.

Один из солдат заметил его:

— Вот он! Стреляй в краснокожего!

Лицо Быстрого Ветра, стремительно приближавшегося к лесистым холмам, не дрогнуло. За ним гнались, как за диким зверем, горячее дыхание солдатских лошадей обжигало его шею. С невероятной ловкостью, подстегиваемый отчаянием, он уклонялся от пуль, увертываясь с проворством, присущим только индейцам или же человеку, воспитанному, как индеец.

К несчастью, когда он уже нырнул в прохладный лесной полумрак, пуля попала ему в бедро. Юноша вскрикнул, скрежетнул зубами от жгучей боли, но не замедлил стремительности своего продвижения. Прилагая нечеловеческие усилия, Быстрый Ветер промчался, огибая деревья, вверх по склону холма и легко оторвался от солдат, которые затерялись среди высоких сосен и величавых ив. Пробежав еще чуть выше, он проскользнул в неприметную пещеру, чтобы переждать в ней, когда пройдут солдаты. Он знал, синие мундиры не станут долго преследовать одинокого индейца, и как только они откажутся от дальнейших поисков, можно будет отправиться к стоянке, где, как надеялся Быстрый Ветер, его ждут товарищи. Ногу следовало бы перевязать, но прежде необходимо обождать, минует ли опасность.


Погасив солнце и разбудив луну, ночь накрыла прерию, словно одеяло. Быстрый Ветер чувствовал, как все тело охватывает жар. С трудом стряхивая наплывающее забытье, он шел, пошатываясь. Вскоре после наступления темноты юноша выбрался из пещеры и остановился ненадолго у ручья, чтобы промыть рану и, обвязав ее мокрыми листьями, уменьшить кровотечение. Стараясь отвлечься от боли, он стал думать о сестре, вспоминая, какой счастливой она казалась, когда он видел ее в последний раз. Быстрый Ветер сомневался, что сам он сможет когда-либо обрести счастье.

Затем в его сознании безотчетно пронеслось видение: такие живые зеленые глаза… Порывшись в памяти, он вспомнил служанку, которую видел в Денвере, и то, как она заслонялась от ударов тяжелой руки хозяина, взглядом отыскивая защитника среди зевак и не находя никого.

Хотя Быстрый Ветер был молод и неопытен, он понимал: та женщина — шлюха. В памяти возник образ маленькой и неприметной девушки с некрасивым лицом, тусклыми волосами и костлявым телом. Она была невообразимо грязна, но внимание приковывали умоляющие зеленые глаза. Быстрый Ветер не мог понять, почему думает о ней, но он думал, несмотря на то, что она ложилась со многими мужчинами и была недостойна уважения. Мужчины племени чейенов почитали в женщинах добродетельность и скромность. Они сдержанно вели себя с девушками своего народа и привыкли к долгим периодам воздержания. Падших женщин они презирали и отвергали их.

Луна стояла уже высоко в небе, когда Быстрый Ветер подходил к тому месту, где его друзья должны были устроить привал. К этому времени мучения стали невыносимы, но юноша заставлял себя идти дальше, невзирая на сильную боль в ноге. Лагерь сиу находился неподалеку, и если бы он поторопился, то добрался бы до него, пока товарищи еще не ушли. Но чем дальше он шел, тем ужаснее становилась боль. На распухшую ногу едва можно было ступить, юноша был близок к обмороку. Рассвет окрасил небо серовато-сиреневыми переливами, когда он наткнулся на спавшую под деревом женщину, укутавшуюся в грязные лохмотья своего изорванного платья.

Ханна недовольно пошевелилась на твердой земле, жалея, что не прихватила с собой одеяло. Она представления не имела, сколько времени потребуется, чтобы добраться до дороги, на которой можно было бы остановить почтовую карету, ходившую в Шайенн, и молила Бога, чтобы ей удалось добраться поскорее. В первый день она успела уйти довольно далеко и надеялась за следующий день пройти еще больше. Глаза Ханны были плотно сомкнуты, когда она, сонно вытаскивая из-под себя узелок, мечтала о чашке горячего кофе.

Сузившиеся глаза Быстрого Ветра в замешательстве остановились на женщине, свернувшейся клубком на земле. Он сразу же узнал ее. Какое странное совпадение, удивился юноша, совсем недавно он вспоминал об этой женщине, думая о ней с презрением. «А где же ее хозяин? — заинтересовался он. — Почему хозяин позволил ей бродить по лесам, где опасность подстерегает на каждом шагу?»

Губы юноши насмешливо искривились, когда он увидел, как она потягивается. Какая же худая эта девушка! Нужно приглядеться, чтобы определить, действительно ли это женщина. В спутанных грязных волосах застряли веточки и листья. Да в такой неопрятной шевелюре могло бы найти приют целое семейство мышей!

Ханна медленно открыла глаза, несколько раз моргнула и, когда образ не исчез, испуганно закричала. Какой-то злой дух, подстрекавший Быстрого Ветра, заставил его пихнуть женщину носком ноги.

Ханна смотрела на видение со страхом и трепетом, надеясь, что спит, и в то же время опасаясь, что все это не сон. Она никогда не видела индейца так близко от себя, а этот вдобавок наводил ужас своим разрисованным телом и грозным выражением лица. Почти полностью обнаженный мускулистый торс казался гладким и золотистым. Индеец был высоким и стройным, выпуклые мускулы перекатывались под гладкой кожей груди и плеч. Его мощная фигура заслонила восходящее солнце, и при одном лишь взгляде на воина кровь застывала в жилах от страха и восхищения. Нос индейца сморщился, а серебристые глаза блеснули, как будто он почувствовал ее страх.

Серебристые? Брови Ханны сосредоточенно нахмурились. Где раньше она уже видела эти глаза? Она полагала, что у индейцев глаза бывают только карими. Однако не приходилось сомневаться, что этот дикарь с серебристо-стальными глазами — грозный индейский воин.

Когда он пнул девушку, она вскрикнула.

— Убирайся! — ее голос дрожал от страха.

Индеец в недоумении глянул на нее, и Ханна решила, что он, видимо, не понимает английского языка.

— Уходи! — повторила она, взмахнув рукой. — Оставь меня в покое!

Быстрый Ветер наклонился и, обхватив ее за плечи, поставил на ноги. Зеленые озера ее глаз манили, притягивая к себе, и он почувствовал необъяснимое желание погрузиться в них и никогда не всплывать на поверхность. Ханна вырывалась из его объятий, не сомневаясь, что он собирается ее убить.

— Пожалуйста, не трогай меня, — прошептала она, не в силах разорвать жесткое кольцо его рук.

Нос юноши сморщился, он почувствовал неприятный запах.

— Фу, от тебя плохо пахнет!

Ханна заморгала.

— Ч-что? Ты говоришь по-английски?

— Я говорю на языке белых, но не люблю их язык.

— Прошу тебя, отпусти меня, — взмолилась Ханна. — Ведь я тебе не причиню зла.

— Любой человек с белой кожей приносит вред моему народу. Вас много, и вы лишаете нас земель и пропитания.

— Что ты собираешься со мной делать? — Ханна задрожала, вспомнив слышанные в гостинице страшные рассказы об индейцах и жестокости их расправ со своими жертвами.

Глаза юноши блестели от жара в теле и боли. Конечно, он был сильным и выносливым, но не настолько наивным, чтобы считать себя несгибаемым. Рана мучила его, и неизвестно, сколько времени он протянет, если кто-нибудь ему не поможет. Эта женщина оказалась просто подарком судьбы.

— У меня в ноге пуля, ты должна ее вытащить.

Ханна бросила взгляд на бедро индейца, глаза ее расширились при виде воспаленной раны, грубо перевязанной листьями. Она беззвучно шевелила губами, представляя себе, какую невыносимую боль, должно быть, испытывает он. Девушка в ужасе отпрянула. Сможет ли она прикоснуться к этому бронзовому телу, не потеряв сознания?

— Я… не могу. Я… мне никогда не доводилось делать что-либо подобное.

Быстрый Ветер в отчаянии вынул нож и приставил его к изгибу нежной шеи.

— Сделаешь.

У Ханны перехватило дыхание, она не сводила с индейца глаз, боясь заговорить. Неужели он убьет ее, если она откажется?

— А потом ты меня отпустишь? — осмелилась спросить девушка.

— Я подумаю, — пообещал Быстрый Ветер. — Где здесь поблизости вода?

— Ручей неподалеку. Ты в состоянии идти?

— Ты мне поможешь, — сказал юноша, цепляясь за ее худые плечи.

Под его могучими руками ее тело казалось таким хрупким, что он, наверное, без труда мог бы раздробить ей кости, сжав пальцы. Быстрый Ветер сомневался, что девушка сможет послужить ему опорой, но она была сильнее, чем показалось ему на первый взгляд. Он позволил ей подобрать свой мешок, и они направились к ручью.

Быстрый Ветер осторожно уселся возле воды, в то время как Ханна в оцепенении смотрела на его ногу. Никогда раньше она не видела тела обнаженного мужчины, если не считать младших братьев, что, впрочем, не стоило принимать во внимание. Она робко призналась сама себе, что сложен этот юноша великолепно, но его гордое и красивое лицо казалось ей пугающе суровым. Вовсе не такими Ханна представляла себе индейцев. Странные все-таки у него глаза. Серебристые! «Может быть, он только наполовину индеец?» — подумала Ханна, поглядывая на юношу краем глаза. Если это и так, то он не подает вида, что в нем есть хотя бы капля крови белого человека, и ведет себя как чистокровный индеец.

— Я опущу ногу в ручей, пока ты будешь собирать для костра хворост, — сказал Быстрый Ветер. — После того как мы вынем пулю, рану нужно будет прижечь. И не вздумай пытаться бежать, — предупредил он, заметив, как изменилось выражение ее лица. — Даже раненый, я бегаю быстрее.

Ханна ни на минуту не сомневалась в этом. Она быстро собрала хворост в сухую траву и сложила кучкой перед индейцем, который вынул кремень из колчана, висевшего у пояса, и высек искру. Костер сразу же разгорелся.

— Вымой руки в ручье, — приказал он, обжигая пламенем лезвие ножа. — Девушки племени чейенов слишком горды, чтобы быть нечистоплотными. Ты же, что никогда не моешься?

Губы Ханны неприязненно сжались.

— Ты ничего не знаешь обо мне и не имеешь права осуждать меня.

Тем не менее, она опустилась на колени возле ручья и смыла грязь с рук. Когда она вернулась к Быстрому Ветру, он протянул ей нож со странным выражением серебристо-стальных глаз. Женщина не узнала его, подумал он, снимая повязку из листьев с раны. Но Быстрый Ветер ее помнил. Ни один мужчина, заглянувший в эти завораживающие зеленые глаза, не смог бы их забыть. Он знал, что женщина была служанкой и шлюхой, продававшей свое тело мужчинам, и, судя по той сцене, которую ему довелось наблюдать в Денвере, хозяин плохо с ней обращался. Она была костлявой и некрасивой, на такую женщину уважающий себя воин-чейен даже не взглянет и, тем более, не пожелает разделить с ней ложе.

— Пуля, — напомнил Быстрый Ветер, сжимая руку Ханны.

Она с явной неохотой взяла нож.

— А если ты думаешь, что я не способен моментально поквитаться с тобой, вздумай ты выкинуть какую-нибудь глупость, то сильно ошибаешься.

Ханна отвела взгляд от грозных и холодных глаз индейца, понимая, что в своих действиях он будет быстр и жесток. Она посмотрела на припухлость вокруг раны и поежилась. Девушка не представляла себе, как вынуть пулю. Казалось святотатством портить еще больше эту гладкую загорелую плоть.

— Давай! — скрипнул зубами Быстрый Ветер и крепче сжал ее руку.

Ханна молча вознесла молитву и, поморщившись, воткнула нож в рану. Она отвернулась, но ее руку продолжала сжимать крепкие пальцы, пока она не заставила себя продолжать. Бросив мимолетный взгляд на лицо индейца, она удивилась, как мужественно он выносит боль, не издавая ни звука и не теряя сознания. Его нога лежала неподвижно. Она неумело пыталась извлечь из раны пулю.

В чертах лица воина никак не отражались мучения, испытываемые им. Быстрый Ветер не отрывал от Ханны сощуренных глаз и был настороже, на случай, если она решится на безрассудную попытку обратить нож против него.

— Я нащупала пулю! — торжествующе воскликнула Ханна, вонзив лезвие чуть глубже.

Стон, разомкнувший губы юноши, был еле слышен. Ханна осторожно извлекла пулю из раны.

— Вот она! — облегченно захлестнуло ее, как волна захлестывает во время прилива берег.

Еще чуть-чуть, и она бы не выдержала. Другой человек на месте этого дикаря, подумала Ханна, давно потерял бы сознание. Ее удивляла стойкость индейца. Ей захотелось узнать, как его зовут и на самом ли деле он наполовину индеец или же просто принадлежит к какому-то странному племени серебристоглазых индейцев.

— Теперь ты должна прижечь рану, — сказал Быстрый Ветер хриплым шепотом, его зрачки расширились, кожа приобрела пепельный оттенок, но он бдительно следил, чтобы было сделано ею все необходимое. — Подержи нож на огне и, когда лезвие раскалится докрасна, приложи его к ране.

Ханна широко раскрыла глаза и в ужасе выдохнула:

— Я не смогу. Как ты это выдержишь?

Мне уже приходилось выдерживать подобное, — мужественно сказал он.

Взгляд девушки скользнул по его сильному телу, и она впервые заметила след зажившей раны ниже одного из ребер. Шрам, очевидно, затягивался, но все еще был красноватым.

Следуя указаниям индейца, Ханна нагрела нож на огне. Когда он докрасна накалился, мгновение девушка помедлила, пристально вглядываясь в лицо раненого. Поразившись его храбрости, она приложила раскаленное лезвие к ране. Тело индейца непроизвольно дернулось, дрожь пробежала волной. Его глаза не отрывались от глаз девушки, цепляясь за ее взгляд, как за спасительную нить, связывающую с жизнью. Серебристый взор, твердый, несгибаемый, испытующий… и такой отчаянный, пронизывал ее.

Внезапно Быстрый Ветер отпустил руку Ханны, и она вскочила на ноги, испытывая тошному от запаха обожженной плоти. С испуганным криком она выронила на землю нож.

Боль. Непрестанная. Пульсирующая. Изнуряющая. Она разрывала его на части, доводила до исступления, вгрызалась в тело, как кровожадный зверь. Чувствуя, что погружается в черную бездну, Быстрый Ветер не отрывал глаз от склонившейся над ним молодой женщины. Только ее живые зеленые глаза не давали ему впасть в беспамятство. Как мог он считать ее некрасивой, удивился юноша, ведь эти глаза проникали в самую глубь души! «Наверное, у меня начинается бред, — подумал Быстрый Ветер, — раз я нахожу привлекательной эту жалкую шлюху».

— Ну? Как ты? — нерешительно спросила Ханна.

Ей не хотелось проявлять сочувствие к индейцу, но она ничего не могла с собой поделать. Мать всегда говорила, что мягкосердечие до добра ее не доведет. Но ведь этот индеец не сделал ей ничего плохого. Ханна надеялась, что теперь он отпустит ее, раз она ему помогла.

Быстрому Ветру было больно даже думать, не то, чтобы говорить, поэтому он лишь кивнул вместо ответа.

— Как тебя зовут? — вдруг спросила она, почему-то ей показалось очень важным узнать имя человека, чью жизнь, возможно, она сейчас спасла.

Глубоко дыша, он старался справиться с болью и, когда это, наконец, ему удалось, ответил:

— Меня зовут Быстрый Ветер.

— А меня Ханна. Ханна Маклин, — робко проговорила она. — Мне можно теперь уйти?

Ее голос показался Быстрому Ветру приятным, нежным и мелодичным. Напевное звучание завораживало. Никогда прежде не доводилось ему слышать что-либо подобное. Кроме глаз и голоса, в этой женщине нет ничего привлекательного, безо всякого снисхождения рассудил он.

— Куда ты пойдешь, если я отпущу тебя? — спросил Быстрый Ветер, собравшись с силами, хотя сам не знал, какое ему до этого дело.

Она помогла ему, несмотря на то, что вполне могла вонзить нож в сердце. Химмавихьо знает, он был целиком в ее власти. Правда, он постарался напугать ее, заставив повиноваться, но на самом деле был слаб, как ребенок, и она должна была понимать это. Нет, женщина помогла ему не из страха. Быстрый Ветер умел распознавать доброту, и, кем бы ни была Ханна, шлюхой или нет, сердце у нее было доброе.

— В Шайенн, как можно дальше от мистера Харли, — ответила Ханна, помолчав.

— Кто такой мистер Харли?

— Человек, к которому я нанялась в работницы. По договору я должна работать на него семь лет.

В одурманенном болью сознании Быстрого Ветра не укладывалось, как человек может продаться на семь лет другому человеку. «Неужели и другие обычаи белых людей столь же отвратительны?» — мрачно размышлял он.

— Чейены не продают себя, — заметил он, бросив на девушку взгляд, красноречиво свидетельствующий о презрении. — У белых совсем нет гордости?

Ханна рассердилась, глаза ее заметали зеленые искры.

— Мне пришлось пойти на это, чтобы выжить, и ты не имеешь права осуждать меня. Ты дикарь, который совершает набеги, насилует и убивает невинных людей, ты не имеешь права осуждать других. Пока индейцы рыскают по равнинам, приличные люди не могут чувствовать себя в безопасности.

— Мы тоже идем на это, чтобы выжить, — сказал Быстрый Ветер, возвращая девушке ее же слова, серебристые глаза окинули ее ледяным взором. — Ты слышала о селении на Сэнд-Крик, где сотни невинных женщин и детей были убиты белыми солдатами?

Ханна кивнула. До нее доходили слухи, но не было уверенности, что во всех этих россказнях есть хоть доля правды. Самые разные истории передавались из уст в уста, и она просто не знала, чему верить. Совсем недавно заговорили о том, что президент назначил комиссию по расследованию побоища на Сэнд-Крик. Однако, по правде говоря, Ханна была слишком озабочена своим бедственным положением, чтобы обращать внимание на что-либо другое.

— Я не разбираюсь в таких вещах, — девушка мгновение поколебалась и добавила: — Я сбежала от хозяина и боюсь слишком долго задерживаться в пути. Насколько я знаю мистера Харли, он обратится к властям, чтобы меня поймали.

— В округе повсюду разъезжают боевые отряды индейцев, — предупредил ее юноша. — Они особенно жестоки по отношению к пленным женщинам.

Ханна побледнела от страха.

— Нечего меня запугивать! Смерть от рук индейцев не хуже того, что… — она замолчала и отвела глаза. Все равно мне нельзя возвращаться. А я-то подумала, ты отпустишь меня после того, как я тебе помогу извлечь из раны пулю.

Быстрый Ветер тяжело поднялся. Его пронзила мучительная боль, он скрипнул зубами и с трудом выдавил:

— Если хочешь уйти, ты свободна.

— А ты в состоянии идти? — спросила Ханна, пораженная его стойкостью и мнимой невосприимчивостью к боли.

Искривление губ Быстрого Ветра было слабым подобием улыбки. Его забавляло, что эта некрасивая женщина сочувствует ему. Кроме мужа своей сестры, он ненавидел всех белых, а если бы узнал когда-нибудь, что Зак Мерсер плохо обращается с женой, то убил бы его без сожаления. Он выбрал жизнь среди чейенов и навсегда останется чейеном. Быстрый Ветер не мог бы и родного отца любить больше, чем Белое Перо. Синие мундиры уничтожают его народ, сгоняя с принадлежавших ему испокон веков земель, и он дал торжественный обет до своего смертного часа сражаться за возвращение этих равнин их законным владельцам.

— Боль ничего не значит, — просто ответил Быстрый Ветер. — Я должен найти моих друзей сиу и вернуться в край Паудер-Ривер, — юноша попробовал опереться на раненую ногу и, сжав зубы, вытерпел усилившуюся при этом боль. — Прощай, Ханна Маклин. Вряд ли мы встретимся когда-либо снова.

— Прощай, Быстрый Ветер, — сказала Ханна.

Как ни странно, ей не хотелось уходить. Этот индеец был совсем не похож на встречавшихся ей прежде мужчин, а их она немало повидала, работая в гостинице. По опыту девушка знала, что мужчины грубы и жестоки, им нельзя доверять. Они думают только о своих удовольствиях и обращаются с женщинами, как с рабынями, созданными для удовлетворения их нужд. Если бы женщины однажды договорились и вдруг взбунтовались, то мужчины со злобной радостью принудили бы их к повиновению, пользуясь тем, что они сильнее. Ханна ненавидела и боялась всех мужчин, за исключением своего отца, братьев и двоюродного брата Шеймуса.

Быстрый Ветер взглянул на девушку с удивлением и трепетом, совершенно обескураженный тем, что это жалкое оборванное существо, покрытое грязью, каким-то образом смогло добраться до потаенных уголков его души, о существовании которых он сам и не подозревал. Это не понравилось Быстрому Ветру, он слишком долго жил среди чейенов, чтобы доверять белым. Черный Ястреб доверял белым, и его народ пострадал из-за глупости вождя.

Ханна подобрала свой мешок и пошла прочь, не оглядываясь из опасения, что Быстрый Ветер может передумать. Но не прошла девушка и двадцати шагов, как из-за деревьев ей навстречу выехала группа всадников. Ханна в испуге остановилась, насчитав дюжину вооруженных дикарей. Некоторые из них размахивали копьями, украшенными окровавленными скальпами. Индейцы приветствовали Быстрого Ветра радостными криками. Ханна стояла, похолодев от ужаса, пока они разговаривали на гортанном языке.

— Хо! Друг! Рад встретить тебя живым! — обратившийся к Быстрому Ветру воин с широким носом и тонкими губами, придававшими ему зловещий вид, был высок и хорошо сложен; как и на Быстром Ветре, на нем была лишь набедренная повязка.

Ханна заметила, что его кожа более темного бронзового оттенка, чем кожа раненого индейца.

— Я тоже рад видеть тебя, Быстроногий Олень.

— Что с тобой случилось? — спросил низкорослый уродливый мужчина с многочисленными шрамами на лице, его звали Сломанный Нос.

— Мою лошадь подстрелили подо мной, пуля врага настигла и меня, — объяснил Быстрый Ветер Сломанному Носу.

Пока они разговаривали, Ханна потихоньку отходила, надеясь ускользнуть незамеченной, но зоркие глаза Сломанного Носа уловили движение, и он пришпорил лошадь, чтобы преградить ей дорогу.

— Я вижу, рана не помешала тебе захватить пленницу, — он окинул Ханну изучающим взглядом. — Женщина — настоящая уродина, не стоит вести ее на стоянку. Я считаю, надо убить ее прямо здесь. Или же, — издевательски добавил он, — тебе нравятся женщины, худые, как щепки? Их кости больно колются, когда ложишься на них. Ее тело даст тебе мало тепла и наслаждения, если ты собираешься поддеть ее на свое могучее копье, мой брат из чейенов. Наши девушки сиу доставят тебе гораздо большее удовольствие, — он повернулся к остальным. — Кто вонзит нож в сердце белой пленницы?

— Что они говорят? — боязливо спросила Ханна.

Быстрый Ветер бросил на нее обеспокоенный взгляд, но ничего не ответил. Он не осмеливался отпустить женщину, так как друзья сочли бы его слабым и трусливым, а убить ее они могли, невзирая на его возражения. По какой-то непонятной ему самому причине Быстрый Ветер не мог позволить друзьям убить его пленницу. Он не хотел видеть мертвой Ханну Маклин.

— Эта женщина — моя пленница, и я сам решу, что с ней делать.

— Из-за нее мы потеряем время, — сказал Быстроногий Олень, уголки его губ раздраженно опустились. — У нас нет лишней лошади. Сломанный Нос прав, самое разумное — убить женщину.

— Возьми ее прямо здесь, на земле, Быстрый Ветер, если у тебя есть такое желание, — проворчал Сломанный Нос, — но как ты выдержишь эту вонь? И раз уж ты считаешь, что костлявые женщины могут доставить особенное наслаждение, я, пожалуй, тоже возьму твою пленницу, прежде чем положить конец ее жалкой жизни.

— Сейчас я не расположен к этому, — бросил Быстрый Ветер. — Я сказал, она едет с нами. Это моя пленница, она принадлежит мне. Я нуждаюсь в рабыне, у меня нет жены, чтобы готовить еду и заботиться о моем жилище. Я не собираюсь спать с ней, она слишком некрасива, но ее можно заставить работать. А если она мне не угодит, я ее побью, и она станет стараться.

— Чейены — странные люди, — заметил Сломанный Нос, покачивая головой. — Ты храбрый воин, Быстрый Ветер, но твое безрассудство вызывает тревогу. Любому ясно, что от этой женщины не будет прока. Если бы я не знал тебя как неустрашимого воина и злейшего врага белых, то сказал бы, что белая кровь в твоих жилах делает тебя слабым.

Глаза Быстрого Ветра сузились. Он никогда не ладил со Сломанным Носом, и если бы не рана, то вызвал бы его на поединок. Сломанный Нос, казалось, злорадствовал, сомневаясь в преданности Быстрого Ветра и напоминая, что он не чистокровный индеец, хотя оба они с одинаковым рвением бок о бок сражались в набегах.

Чувствуя, что столкновение неизбежно, Быстроногий Олень встал между ними.

— Пусть будет так, как сказал Быстрый Ветер. Пленница принадлежит ему, и пусть он распоряжается ею по своему усмотрению. Мы возьмем ее с собой в край Паудер-Ривер. Свирепый Медведь может ехать со мной, он меньше всех. Быстрый Ветер сядет с женщиной на его лошадь.

Так как Быстроногий Олень был признанным предводителем отряда воинов сиу, никто не посмел возразить. Свирепый Медведь слез со своей лошади и протянул поводья Быстрому Ветру. Тот кивнул, принимая их, и повернулся к Ханне.

— Теперь я могу уйти? — с надеждой спросила Ханна.

— Ты моя пленница, — сердито ответил Быстрый Ветер.

Грубый тон его голоса удивил Ханну, в ее глазах отразилось замешательство: он только что так мягко обращался с ней и несколько минут тому назад хотел отпустить с миром! Что все это значит?

— Твоя пленница?.. Я… я не понимаю. Позволь мне уйти. Ты обещал.

В ответ Быстрый Ветер лишь грубо схватил ее и забросил на спину лошади. Он знал, что многие индейцы сиу понимают язык белых, и не хотел, чтобы у них сложилось впечатление, будто он жалеет пленницу по той причине, что она белая, как и он. Сломанный Нос уже выразил недоверие насчет верности Быстрого Ветра своему народу. Необходимо развеять сомнения соратников и показать им, что он проявляет такую же жестокость к пленным, как и они. Чтобы сохранить Ханне жизнь, следует относиться к ней с таким же презрением, как и к остальным белым пленникам.

— Я сказал лишь, что подумаю об этом, — заявил он, избегая смотреть девушке в глаза.

ГЛАВА 3

— Вонь, которая идет от тебя, просто невыносима, — сказал Быстрый Ветер, когда они проехали уже приличное расстояние.

Сидя за его спиной, Ханна отчаянно цеплялась за тонкую талию юноши. В Ирландии ей приходилось ездить на смирных крестьянских лошадках, но ни разу не доводилось иметь дело с животными, подобными этим быстрым и малорослым индейским коням. Хотя Ханне не хотелось дотрагиваться до гладкой темной кожи индейца, ей пришлось прижаться к нему так, что даже сквозь свою грубую одежду она почувствовала исходившее от обнаженного тела тепло. Видимо, у него начинался жар.

— Позволь мне покинуть тебя, тогда ты избавишься от вони, — с надеждой сказала Ханна. — Я не хочу надоедать тебе.

— Тебе надо вымыться, — решил Быстрый Ветер. — В ближайшей реке, которая нам встретится, ты искупаешься.

— Нет!

Ханна терпеть не могла нечистоплотность, но только так могла она избежать нежелательных приставаний со стороны мужчин. Ее немытое тело и грязные волосы отпугивали постояльцев гостиницы мистера Харли, и она сознательно превратила себя в то отвратительное грязное существо, каким и предстала перед Быстрым Ветром. Это была та небольшая жертва, которую она принесла, чтобы сохранить свою невинность. Если бы ей пришлось стать одной из тех бедняжек, которые вынуждены были торговать собой ради куска хлеба, Ханна не вынесла бы позора.

— Не понимаю я белых женщин, — фыркнул Быстрый Ветер, на лице у него появилась гримаса отвращения. — Тебе придется готовить мне еду, ты должна вымыться!

— Готовь себе сам, — сердито выпалила Ханна. — Я не хочу быть твоей рабыней. Если бы мне нравилось рабство, я бы осталась у мистера Харли.

— Может быть, ты предпочитаешь смерть? Сломанный Нос был готов убить тебя, и Быстроногий Олень решил, что это хорошая мысль. Только благодаря мне, ты осталась жива. Если тебе дорога жизнь, делай, что я велю.

Быстрый Ветер сжал коленями бока лошади, и разговор прервался, потому что Ханне пришлось изо всех сил цепляться за индейца, чтобы не упасть.

Они скакали без передышки, пока не наступила ночь. Отряд остановился на ночлег у небольшой речушки, вышедшей из берегов от весенних дождей. Быстрый Ветер соскользнул с лошади, стараясь не задеть раненую ногу. Он застонал от боли, потом повернулся и не слишком любезно стянул на землю Ханну.

— Собери хворост, — приказал он. — И не пытайся удрать, это только разозлит остальных.

Юноша тяжело опустился на землю, и Ханна поняла, насколько он изнурен длительной скачкой после такого серьезного ранения и большой потери крови.

Несколько человек отправились в лес на охоту. Из страха перед индейцами, собирая хворост для костра, Ханна старалась оставаться в пределах видимости своего защитника. Она вернулась с охапкой сучьев и положила их к ногам Быстрого Ветра. Он быстро разжег костер, чтобы приготовить дичь, добытую его друзьями.

В тот вечер индейцы роскошно поужинали белкой и кроликом, зажаренными с луком, и запили холодной чистой водой. Быстрый Ветер выделил Ханне небольшую порцию мяса, и, когда она, набросившись на еду, словно ее долго морили голодом, что вполне соответствовало истине, быстро ее проглотила, предложил еще, хотя Сломанный Нос и съязвил, что, мол, нечего переводить хорошую еду на уродину, недостойную согревать постель мужчин.

Поглощая ужин, Ханна заметила вялость Быстрого Ветра, лихорадочный румянец на щеках и то, как он поглаживает больную ногу. Она поняла, что у него усиливается жар. Много раз в Ирландии она помогала матери ухаживать за больными братьями и сестрами, поэтому сразу же узнала все признаки недомогания. Как он будет держаться завтра в седле наравне со всеми, если так серьезно болен? Она дремала над остатками своего ужина, когда юноша, толкнув, разбудил ее.

— Ложись, я свяжу тебе руки и ноги.

Ханна побледнела.

— Ты собираешься меня связать? Я обещаю не пытаться убежать.

— Если я этого не сделаю, остальные подумают, что я потерял твердость духа. Не бойся, я не стану связывать тебя слишком крепко.

Связанной Ханне было трудно найти удобное положение для сна, но она так устала, что все-таки заснула и проснулась, только услышав голоса и с удивлением заметив дневной свет. Оказывается, она беспробудно проспала всю ночь. Быстроногий Олень разговаривал с Быстрым Ветром. Девушка не представляла себе, о чем они говорят, но по их голосам догадывалась, что не все обстоит благополучно.

— Ты неважно выглядишь, Быстрый Ветер, — сказал Быстроногий Олень. — Рана беспокоит тебя?

Ханна пристально посмотрела на Быстрого Ветра, сокрушаясь, какой у него больной вид. Лицо пылало, глаза от жара лихорадочно блестели. Ему пришлось прижать руки к бокам, чтобы не показать, как они дрожат.

— Какая-то рана не может остановить меня, — ответил Быстрый Ветер.

— Может быть, тебе стоит отдохнуть сегодня? — предложил Быстроногий Олень. — Мы побудем с тобой, пока ты не поправишься настолько, что сможешь продолжать путь.

— Нас двенадцать человек, а он один, — недовольно возразил Сломанный Нос. — Я считаю, мы должны ехать дальше. Впереди долгий путь, и синие мундиры ищут нас. Оставаться опасно, и если Быстрый Ветер попытается в таком состоянии отправиться с нами, то мы из-за него будем слишком медленно продвигаться, — он бросил на Ханну мрачный взгляд. — Пусть рабыня ухаживает за ним, пока он не поправится.

Быстрый Ветер пристально посмотрел на воинов сиу, с которыми жил бок о бок последние несколько месяцев. Они приняли его в свое племя и относились к нему, как к соплеменнику, хотя он был южным чейеном. Нужно подумать и о них. Сломанный Нос прав. Он не должен задерживать друзей и требовать, чтобы они дожидались, когда он поправится настолько, что сможет снова пуститься в путь.

— Сломанный Нос верно сказал, Быстроногий Олень. Если я попытаюсь ехать с вами, в то время как жар пронизывает мое тело, я задержу вас. Лучше мне остаться здесь с пленницей и продолжить путь, когда я поправлюсь. Мы снова увидимся на стоянке Красного Облака, там, где протекает Паудер-Ривер.

— Я останусь с тобой, — вперед выступил воин-чей-ен, присоединившийся, как и Быстрый Ветер, к племени сиу.

Он не принадлежал к племени южных чейен, но они с Быстрым Ветром за последние месяцы стали хорошими друзьями.

— Нет, Койот, поезжай со всеми, — сказал Быстрый Ветер. — Я, конечно, болен, но не беспомощен.

Койот протянул Быстрому Ветру мешочек с травами. Среди чейенов Койот был известен как знахарь, сведущий в травах и снадобьях.

— Вскипяти эти травы в воде и пей их отвар, они вытянут жар из твоего тела.

— Спасибо, — поблагодарил Быстрый Ветер. — Я последую твоему совету.

— Может быть, нам стоит забрать у тебя белую пленницу? — коварно усмехнулся Сломанный Нос. — Мы отмоем ее в реке и воспользуемся как шлюхой. Уже много лун мы провели без женщин. Правда, эта женщина уродлива, но ей не обязательно выглядеть привлекательно, чтобы удовлетворить нас. В отличие от наших братьев-чейен, — пренебрежительно заметил он, — мужчины племени сиу не привыкли к долгому воздержанию и не пренебрегают услугами шлюх.

— Женщина моя, — твердо заявил Быстрый Ветер.

Его приводила в бешенство мысль о том, как он слаб, чтобы защитить свою пленницу не только на словах, если вдруг воины сиу пойдут против него.

— Моя рабыня мне может понадобиться. Я оставляю ее с собой. Это мое право.

Сломанный Нос постарался не показать своего огорчения, понимая, что Быстроногий Олень наверняка решит спор в пользу Быстрого Ветра. Просто удивительно, почему он хочет именно эту женщину, грязную, некрасивую, худую, как палка. Что в ней необъяснимым образом делает ее желанной?

Прежде чем уехать, воины посмотрели свои запасы и великодушно предложили Быстрому Ветру то, без чего могли обойтись. Он потерял лошадь и многое другое, необходимое для жизни в прерии и лесах, и поэтому был благодарен за оставленные ему мех для воды, котелок, чашу из тыквы, узкие южаные штаны, рубашку, немного сушеного мяса и жареных кукурузных зерен. Кто-то отдал и кожаную сумку, в которую все это можно было сложить. К счастью, у Быстрого Ветра остался висевший на шее мешочек с талисманом и амулетами, приносящими счастье, а также сохранились нож и винтовка.

Ханна облегченно вздохнула, когда воины умчались, подняв клуб пыли. Она боялась Сломанного Носа. Уж лучше делить дни со знакомым ей индейцем, чем с целым отрядом кровожадных сиу, которых она не знала вовсе и чей язык не понимала. Как только воины скрылись из вида, Быстрый Ветер развязал Ханну. Пошатываясь от слабости, он смотрел на нее затуманенными жаром глазами.

— Принеси еще хвороста, — приказал он, усаживаясь возле костра. — Я приготовлю отвар из трав.

Глаза Ханны блеснули: индеец болен, убежать будет нетрудно! «Но куда бежать?» — грустно подумала она. Совершенно непонятно, где они сейчас находятся. Быстрый Ветер говорил что-то о Паудер-Ривер, и как бы далеко не находился этот край, наверняка там живет множество индейцев. Неужели она уже на землях индейцев? Что безопаснее — путешествовать в одиночку по незнакомой местности или остаться с Быстрым Ветром наедине?

— Если ты думаешьо том, чтобы сбежать, — сказал индеец, словно читая ее мысли, — то с твоей стороны это было бы большой глупостью. После побоища на Сэнд-Крик любой индеец, не возрази я, убьет тебя на месте или же подвергнет самым ужасным пыткам, которые только сможет вообразить.

Если он намеревался ее напугать, то это ему удалось. Лицо Ханны отчетливо побелело, несмотря на обильный слой грязи на нем.

— А ты? Ты берешь меня с собой в Паудер-Ривер, чтобы пытать там и после убить? Если так, лучше убей меня сразу. Я не вынесу ожидания.

Быстрый Ветер нахмурился. Что ему делать с этой женщиной? В деревне к ней будут относиться с презрением, женщины племени станут издеваться над ней, может быть, ее заморят голодом или же изобьют, когда его не будет рядом, чтобы защитить бедняжку. Вслед за этой мыслью последовала другая: а с какой стати он о ней беспокоится? В Ханне Маклин нет ничего примечательного, кроме волнующих зеленых глаз и мелодичного голоса. Он сравнил мысленно ее, маленькую, некрасивую и невзрачную, с птичкой, серым воробышком. Воробышек! Она даже не пригодна к тому, чтобы быть шляхой для мужчин племени. Поистине, у белых мужчин странные вкусы, если они платят за то, чтобы переспать с таким непривлекательным созданием. А ведь женщина была именно шлюхой, он сам слышал, как хозяин называл ее так. Быстрый Ветер наблюдал сцену на улице, перед входом в гостиницу, когда, облачившись в одежду белых людей, посетил Денвер.

— Я не собираюсь убивать тебя… пока что, — угрожающе проговорил Быстрый Ветер. — Ты мне нужна. Собери хворост, но не отходи далеко, я должен тебя видеть. Когда вернешься, принеси воды, чтобы я вскипятил травы, которые дал мне Койот.

Ханна подумала было повернуться и убежать, но, заметив стальные искры во взоре индейца, моментально передумала. Даже если жар и мучает его и он не в состоянии выдержать бешенную скачку наравне со своими друзьями, все равно, этот юноша далеко не беспомощен. Нравится ей это или нет, но сейчас он ее единственный защитник. По какой-то непонятной причине он не позволил Сломанному Носу обидеть ее, а умирать такой молодой Ханне совсем не хотелось и потому пришлось подчиниться Быстрому Ветру. Однако, если она и предпочла остаться с ним, это не значило, что у нее прошел страх перед этим неистовым белым человеком с серебристыми глазами, оказавшимся индейским воином. Почувствовав на себе его пронизывающий холодный взгляд, она вздрогнула.

Глаза юноши были тусклыми, а руки дрожали, когда Ханна протянула ему чашу с приготовленным травяным отваром. Она наклонилась и поднесла чашу к губам индейца, забыв на мгновение, что она пленница, а он ее враг. Она видела перед собой лишь человека, которому нужна помощь.

Быстрый Ветер прилагал все усилия, чтобы не потерять сознание. Набег оказался для него неудачным. Он потерял много крови, и силы медленно покидали его тело. Если бы у Ханны не хватило смелости извлечь пулю и прижечь рану, он давно бы истек кровью. Благодаря своей чрезвычайной выносливости, он быстро поправится и через день-другой снова будет готов скакать верхом. Голова тяжело клонилась набок, веки закрывались. Из предыдущего опыта Быстрый Ветер знал, что целительный сон лучше любого лекарства. Он мрачно подумал, найдет ли, проснувшись, рядом с собой Ханну.

Девушка смотрела, как засыпает Быстрый Ветер. Когда его тело совершенно расслабилось и она убедилась, что юноша спит, Ханна опустилась рядом с ним на колени в неуемном стремлении смотреть на него до бесконечности. Именно этого она хотела с того самого момента, как впервые увидела индейца. Взгляд Ханны скользил по стройному телу, почти не прикрытому одеждой. Ее взор задержался на темнеющей ране. Вид окровавленной плоти был неприятен, но ей подумалось, что пройдет время, и шрам станет незаметен на этом золотистом бедре.

Девушка поразилась, насколько мужчина может быть красивым и великолепно сложенным. Его крепкое тело было таким прекрасным, что у нее замирало сердце. Гладкое и безупречное, отмеченное лишь несколькими затянувшимися шрамами полученных ранее ранений, оно казалось отлитым из золота. Она сразу же заметила, что его кожа не так темна, как у остальных индейцев, но длинные распущенные волосы были по-индейски черны, как вороново крыло.

На груди рельефно выделялись выпуклые мышцы, ноги были сильными, мускулистыми. Набедренная повязка едва прикрывала ягодицы и выступ тела внизу живота. Даже в невозбужденном состоянии очертания члена под перевязью из мягкой оленьей шкуры были внушительных размеров. Ханна густо покраснела и отвернулась, смущенная тем опасным блужданием взгляда по телу юноши, в которое пустились глаза. Все еще думая о красоте индейца, она занялась костром. Ее мучил голод. Присев на пень, она доела остатки ужина.

Быстрый Ветер спал весь день и всю ночь. Когда стемнело, Ханна накинула на него одеяло и снова подумала о побеге. Так легко, размышляла она, исчезнуть в лесах. Она может взять лошадь Быстрого Ветра, хотя наездница, конечно, из нее никудышная. Однако, несмотря на огромную разницу между медлительной крестьянской лошадкой, на которой Ханне приходилось ездить дома в Ирландии, и стремительной индейской лошадью, выдерживающей вес двоих седоков, попробовать, пожалуй, стоит. Крадучись, Ханна стала отходить от освещенной костром стоянки.

— Ты поступишь очень глупо, если убежишь, — в глубоком голосе индейца слышалась угроза, отчего по спине девушки пополз холодок мрачного предчувствия.

Разрываемая противоречивыми чувствами, Ханна застыла на месте, озадаченно обернувшись к Быстрому Ветру. Он опирался на локоть, глядя в темноту, как будто мог видеть Ханну. Она поежилась при мысли, что серебристые глаза обладают способностью различать предметы в темноте.

— Ты проснулся?

— Уже некоторое время я не сплю.

Девушка мгновенно вспыхнула. А спал ли он, когда она так пристально рассматривала его?

— Ты не в состоянии остановить меня! — она сделала пару шагов, чтобы посмотреть, как он поведет себя.

— Попробуй, и ты увидишь! — в его голосе безошибочно чувствовался вызов, и Ханна пожалела, что помогала молодому индейцу избежать смерти, ведь это дикарь, способный на все, на любое бесчинство.

— Подойди сюда, — в его голосе звучали сила и властность.

Ханна медленно приблизилась к Быстрому Ветру, приняв как можно более угрожающий вид.

— Чего ты хочешь?

— Сядь со мной рядом.

Ханна замерла. Не собирается ли он напасть на нее? Неужели хранимая невинность достанется язычнику-индейцу?

— Что ты задумал? Если собираешься взять меня силой, я буду сопротивляться до конца!

Быстрый Ветер удивленно взглянул на нее.

— Брать тебя силой? Ха! — из его груди вырвался сухой смешок. — Только слепой или ненормальный нападет на такую уродливую и непривлекательную женщину, как ты. Я к таковым не отношу себя. Просто я должен связать тебя, чтобы ты не могла убежать.

Слова Быстрого Ветра привели Ханну в замешательство. Она сознательно старалась выглядеть как можно более непривлекательной, но слова индейца больно задели ее.

— Если я тебе так неприятна, почему ты не отпускаешь меня?

Ответ на этот вопрос был неизвестен как Ханне, так и самому Быстрому Ветру. Может быть, действительно, наилучшим решением для них обоих стал бы ее уход? Юноша не понимал, почему он так сопротивляется этому, пытаясь убедить себя, будто нуждается в рабыне. Быстрый Ветер старательно избегал девушек племени сиу, которые с радостью соединились бы с ним. По законам племени он мог взять даже несколько жен, но предпочитал не иметь ни одной. Времена казались ему слишком тревожными, чтобы обзаводиться семьей. Он не знал, будет ли в живых через день, через месяц, год… Если у него появится семья, то кто позаботится о ней, когда его убьют? И жизнь в резервации, как того желают белые индейцам, не для него!

— Ты считаешь, что сможешь выжить в диких дебрях одна? — резко спросил Быстрый Ветер. — Это страна индейцев. Ты можешь встретиться с человеком, который не станет оставлять тебя в живых, как это сделал я. Ты слишком тщедушна и слаба, чтобы от тебя был толк как от рабыни. У большинства индейцев есть жены, и они заботятся о своих мужьях, так что ты с этой точки зрения не представляешь никакой ценности. А если бы ты была красива, дело могло бы обернуться иначе, но ты ведь уродина, — индеец бросил на нее загадочный взгляд. — Но если ты и вправду хочешь уйти, ты свободна.

Ханна удивленно взглянула на него.

— Ты не шутишь?

— Я же сказал!

Ханна не знала, как понимать слова Быстрого Ветра. Казалось, он говорил искренне, но можно ли доверять индейцу?

— Спасибо, — проговорила она, решив поймать его на слове.

Сощурив глаза, Быстрый Ветер смотрел, как Ханна удаляется, скрываясь в лесу. Он считал, она достаточно умна, чтобы не надеяться остаться в живых, полагаясь только на собственные силы, но, очевидно, она так стремилась вырваться на свободу, что не обратила внимания на предостережение. Девушка скрылась в лесу, а Быстрый Ветер продолжал смотреть на то место, где видел ее в последний раз, и на его губах застыла мрачная улыбка.

Ханне хотелось бежать сломя голову, но из предосторожности она скользила от дерева к дереву по дорожке лунного света, освещавшей лес. Девушка не представляла себе, на что или на кого может наткнуться и какого неизвестного врага спугнуть, пробираясь напролом сквозь кусты. Вспомнив предупреждение Быстрого Ветра, она засомневалась, не совершила ли и в самом деле большую глупость, отказавшись от предлагаемой защиты. Однако, она не могла избавиться от мысли, что у красивого дикаря какие-то тайные намерения на ее счет. Ей никогда не приходилось слышать об индейце, который доброжелательно относился бы к белым, а спутники Быстрого Ветра все, как один, были полны решимости убить ее.

Ханна боязливо шла через лес, гадая, удастся ли ей найти дорогу, по которой можно было бы попасть в город. Дважды она останавливалась передохнуть, даже несколько часов поспала. Проснулась она на рассвете, сердясь на себя за то, что спит, вместо того чтобы уйти как можно дальше от дикаря с серебристо-серыми глазами. Услышав шум воды, Ханна оживилась, обрадовалась и помчалась туда, откуда доносилось журчание речного потока: ведь если идти вдоль реки, в конце концов попадешь в город.

Выбежав из леса, девушка резко остановилась. Действительно, она оказалась у реки. Быстрый Ветер спокойно купался в речном потоке. Ханна испуганно вскрикнула. Он услышал шум и, весело улыбаясь, повернулся к девушке.

— Где же ты была так долго?

Ханна застыла, не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить слово. Значит, она всю ночь ходила кругом? Ее взгляд упал на костер, для которого она собирала накануне хворост, и на то место, где спал Быстрый Ветер. Мягкая трава еще хранила очертания его тела.

— Я… не понимаю…

— Индейский ребенок знает больше о диком лесе, чем взрослый белый человек. Ты ходила вокруг меня, как я и предполагал.

Ханна опустилась на землю с потрясенным выражением лица.

— Ты вовсе и не собирался отпускать меня?

— Я хотел, чтобы ты убедилась, что слишком мало знаешь о прерии и лесах и о том, как выжить в них.

Девушка задумалась на некоторое время, а потом сказала:

— Ты поступил жестоко. Поманив свободой, затем снова отобрал ее.

Она мрачно посмотрела на индейца, отметив про себя, что выглядит он вполне здоровым, признаки жары исчезли.

— Может быть, так оно и есть, — согласился Быстрый Ветер. — Почему бы тебе не искупаться тоже? Если нам придется ехать на одной лошади, я хотел бы, чтобы вонь не досаждала мне.

— Мне и так хорошо, — она враждебно глянула на него и отступила, индеец медленно направлялся к ней, выйдя из воды.

Горло Ханны болезненно сжалось, дыхание перехватило, потому что как раз в этот момент солнце прорвало серую дымку рассвета, чтобы явить обнаженное тело юноши ее взору. Потрясенная она попыталась отвести от него глаза, но великолепие зрелища привораживало. Без страшной боевой раскраски он казался воплощением мужской красоты. В его омытом лице было удивительно мало индейских черт. Внешность юноши производила на нее неотразимое впечатление, и когда еще набедренная повязка надежно охватывала бедра, то теперь, без повязки, он выглядел поистине волнующе.

Быстрый Ветер удивился, заметив, что при виде его наготы Ханна густо покраснела. Но удивительнее, пожалуй, было то, как возбудился он сам под пристальным взглядом невзрачного воробышка. Можно подумать, она никогда раньше не видела обнаженного мужчины! Быстрый Ветер решил, что эта женщина хорошо умеет притворяться, ведь он точно знал: она шлюха, продающая свое тело белым мужчинам.

Ханна была так зачарована открывшимся ей зрелищем, что догадалась о намерениях индейца, только когда он схватил ее и потянул в воду. Она, протестуя, завопила, оказавшись в самом глубоком месте речного потока.

Ханна не умела плавать и прилагала неимоверные усилия, чтобы удержаться на поверхности воды.

— Я… я не умею плавать, — пролепетала она, прежде чем тяжелая одежда окончательно потянула ее вниз, она была уверена, что Быстрый Ветер решил ее утопить.

Не желая безропотно погибать, она снова вынырнула. Быстрого Ветра нигде не было видно. Девушка снова оказалась под водой, захлебываясь, и как раз в тот момент, когда смерть подошла к ней совсем близко, она почувствовала, как ее схватили за волосы сильные руки. Ханна оказалась на поверхности, кашляя и отплевываясь.

Быстрый Ветер вытащил ее на мелководье, с неприязнью покачивая головой.

— Ты, что же, совсем ничего не умеешь, женщина?

Не умеешь ездить верхом, не умеешь плавать. Моя сестра, как все индейские девушки, научилась плавать, когда была совсем маленькой.

— Я же не индианка, — возразила Ханна, судорожно глотая воздух. — Ты хотел утопить меня?

— Будь я достаточно умен, дал бы тебе захлебнуться.

Ханна попыталась выбраться на берег, но он грубо толкнул ее назад.

— Снимай одежду.

Она испуганно посмотрела на него.

— Нет!

Индеец рванул на ней платье, и, к его удивлению, оно буквально расползлось в его могучих руках. Презрительно фыркнув, Быстрый Ветер сорвал с девушки остатки платья и отбросил лохмотья. Ханна испуганно вскрикнула, увидев, как ее одежда уплывает вниз по течению. Под платьем у нее ничего не было, кроме ветхой рубашки, которая тоже разорвалась и уплыла вслед за прочим тряпьем.

— Что ты делаешь? — девушка опустилась в воду, прикрыв скрещенными руками обнаженную грудь и присев на корточки.

Она была худенькой, бледной, испуганной и беспомощной как новорожденный ребенок.

— Пытаюсь тебя отмыть.

Набрав пригорошню песка, он свирепо стал тереть ей кожу, очищая грязь со спины, рук и шеи. Когда Быстрый Ветер поднял Ханну на ноги, чтобы оттереть все остальное тело, она съежилась и отскочила.

— Нет! Нет! Не трогай меня!

Быстрый Ветер отступил, внезапно осознав, какое у нее нежное белое тело, маленькие упругие груди, длинные стройные ноги. «Как можно быть такой худой и в то же время женственной?» — ошеломленно удивился он. Соски у нее были розовыми, а груди казались похожими на маленькие круглые яблочки, которые так хотелось попробовать. Волосы на потаенном местечке были не каштановыми, как ее шевелюра, а темно-золотистого оттенка, и они блестели, словно сверкающая медь в лучах восходящего солнца.

При виде обнаженной девушки он почувствовал, как прилила кровь к низу живота, и отвел глаза. В мгновенном озарении Быстрый Ветер понял, почему мужчины готовы были платить деньги, чтобы обладать ею. Но еще более удивительным казалось то, что без грязных разводов ее лицо вовсе не было таким непривлекательным, как раньше.

Он смог лишь вымолвить:

— Вымой волосы тоже.

Спутанная масса грязных волос спускалась по спине. Смущенная до слез, Ханна поспешила опуститься в воду, доходившую ей до талии при погружении. Ни один мужчина никогда не видел ее нагой, и приходилось с горечью признать, что первым оказался индеец.

Быстрый Ветер стоял у кромки воды, как статуя, бросая вызов величайшим произведениям искусства. Он наблюдал за Ханной из-под полуопущенных век, солнце освещало его бесстрастное лицо. Он не мог отвести глаз от девушки, окунувшей голову в воду и промывавшей волосы песком. Через несколько минут блеснули бронзово-рыжеватые пряди, пронизанные золотистыми нитями, и он невольно вспомнил медные завитки, венчающие потаенное местечко. Его тело ответило быстро и неожиданно.

Несмотря на худобу Ханны: впалые щеки, длинную тонкую шею, костлявые ключицы, плоский живот и выступающие бедра — яростное желание пронзило Быстрого Ветра. Стал твердым и напрягся его член, взбудораженный неожиданной и необъяснимой потребностью обладать этой женщиной. Наверное, Сломанный Нос прав, угрюмо подумал он, эта женщина — шлюха и следует использовать ее, как шлюху. Но когда она обернулась и взглянула не него, вид этого маленького, слабого тела и немая мольба, застывшая в зеленых глазах, потрясли юношу. Он возмущенно фыркнул. Какой же он воин-чейен, если не может совладать со своими мужскими желаниями?

Ему следует испытывать презрение, ненависть и полнейшее равнодушие к белой пленнице. Однако, эта ничтожная, не стоящая внимания женщина нашла в его душе уголок, о существовании которого он даже не подозревал! Сломанный Нос был недалек от истины, обвиняя его в снисходительном отношении к пленнице, насмешливо подумал Быстрый Ветер. Белые убили его соплеменников, отняли земли и пытаются стереть его народ с лица земли. Как может он чувствовать что-либо кроме ненависти к этому бледнолицему, бесполезному существу? Он должен был убить женщину, как только перестал нуждаться в ее помощи.

Ханна осмелилась взглянуть на Быстрого Ветра, удивившись, почему он так странно смотрит на нее. Что мелькнуло в его глазах — ненависть? Но она не сделала ничего такого, чтобы он ее возненавидел! Взгляд девушки скользнул вниз, и она испуганно вздрогнула, заметив, как напряглась его плоть. Бурный отклик тела индейца потряс ее. Разве мог бы он испытывать столь сильное желание, если бы считал на самом деле свою пленницу уродливой? Ханна понимала, какой худой и некрасивой она кажется мужчинам, и до сих пор гордилась своей способностью оттолкнуть их и остаться нетронутой. Что же недоступное взорам других мужчин увидел этот индеец?

— Мне нечего надеть, — обратилась к нему Ханна, окончательно промыв волосы.

Быстрый Ветер нашел в сумке рубаху из оленьей шкуры, оставленную одним из друзей. Держа рубаху в руках, он ждал, когда Ханна выйдет из воды.

Она нервно сглотнула слюну:

— Я стесняюсь.

Быстрый Ветер одарил ее ледяной улыбкой.

— Можешь путешествовать голой, если хочешь, но солнце прерий сразу же обожжет твою белую кожу.

Он отвернулся.

— Подожди! Я надену рубаху. Положи ее на землю. Только не поворачивайся!

Быстрый Ветер хрипло рассмеялся, вновь обернувшись:

— Я не знал, что белые шлюхи так скромны. Можешь не притворяться передо мной, женщина, потому что мне известно, кто ты. Я испытываю лишь презрение к женщинам, которые продают мужчинам свое тело. Может быть, я отдам тебя соплеменникам в деревне, как предложил Сломанный Нос. Теперь, когда ты вымылась, они могут и не обратить внимания на твое безобразие и белую кожу.

Ханна задохнулась от возмущения. С чего Быстрый Ветер взял, что она шлюха? Разве он не знает, что она сбежала от мистера Харли, потому что тот собирался ради своей выгоды заставить ее одаривать благосклонностью постояльцев? Нет, конечно же, нет, ответила сама себе Ханна. Откуда Быстрый Ветер может знать?

— Я вовсе не такая, как ты думаешь, — возмущенно запротестовала девушка. — Не мог бы ты отвернуться, чтобы я вышла из воды?

Скрестив руки на своей бронзовой груди, Быстрый Ветер отказался отвернуться:

— Твое тело не соблазняет меня, женщина.

Ханна вспыхнула, живо вспомнив, как напряглась его плоть несколько минут тому назад. Не отрывая глаз от его лица и опасаясь глянуть ниже и снова увидеть возбуждение странного индейца, Ханна вызывающе вздернула подбородок и медленно пошла к берегу.

Быстрый Ветер задумался, удивляясь, зачем он подвергает себя такому мучению. Должно быть, он истосковался без женщины, если его возбуждает костлявая белая девушка, лишь несколько минут тому назад казавшаяся ему чрезвычайно отталкивающей. Но теперь в ней на самом деле ничего отталкивающего не было. Вода стекала с грудей и блестела в золотистых волосках, обрамлявших лоно. Зрелище было столь волнующим, что Быстрый Ветер стремительно отвернулся и пошел прочь, проклиная свою белую кровь. Он испытывал желание обладать женщиной, которая достойна была лишь презрения.

Белой женщиной.

ГЛАВА 4

Ханна храбро пыталась сохранить достоинство, что было довольно трудно сделать, сидя верхом на лошади впереди Быстрого Ветра. Ее ноги были открыты взору, потому что кожаная рубаха доходила только до колен. Когда Быстрый Ветер заметил, что ей трудно держаться на лошади позади него, он настоял, чтобы она села спереди. В кольце рук индейца, в опасной близости к нему, Ханна чувствовала, как кружится у нее голова от тепла его тела и замирает сердце от предчувствия опасности, не имеющей ничего общего с той угрозой, которая нависает над всеми, попадающими к индейцам в плен. Нет, все было гораздо сложнее.

Быстрый Ветер неуклонно продвигался на север, ни на минуту не забывая о женщине, уютно устроившейся спереди от него. Захват пленных не был редкостью. После побоища на Сэнд-Крик чейены охватили набегами обширные равнины своих владений, убили множество поселенцев, а женщин и детей захватили в плен. Оставляя за собой следы грабежей, поджогов и убийств, чейены продвигались на север в безопасный край, где протекала река Паудер-Ривер и жили племена сиу. Быстрый Ветер присоединился к ним зимой 1864 года и совершал набеги вместе с воинами сиу, возвращаясь затем в деревню.

Ханна облегченно вздохнула, когда в тот день поздно вечером Быстрый Ветер остановил лошадь у реки. Они ехали без отдыха, подкрепляясь вяленым мясом, когда голод становился невыносимым. Девушка соскользнула с лошади и на минуту уцепилась за седло, испытывая боль в натертых лошадью ногах. Быстрый Ветер соскочил на землю, не обращая уже внимания на раненую ногу. Ханна посмотрела, как он исчезает в лесу и сама пошла в противоположном направлении. Она мыла руки в реке, когда подошел Быстрый Ветер и приказал:

— Собери для костра хворост. И не уходи слишком далеко, потеряешься.

Ханна задохнулась от бессильной ярости. Неужели всю жизнь ей суждено подчиняться приказам мужчин? Сначала мистера Харли, а теперь Быстрого Ветра. Как это унизительно! Когда-нибудь, поклялась себе Ханна, она не будет принадлежать ни одному из мужчин, но пока что выбора у нее не было и приходилось делать то, что указывал Быстрый Ветер. Услышав некоторое время спустя прокатившийся по равнине раскат винтовочного выстрела, она испугалась, но вспомнила, что Быстрый Ветер собирался поохотиться, чтобы добыть им ужин. Когда она вернулась с хворостом, он уже свежевал жирного кролика. Девушка присела на ствол упавшего дерева, наблюдая за индейцем. Быстрый Ветер, покончив с одним кроликом, взялся за другого.

— Ты удивительно хорошо говоришь по-английски, — бездумно сказала Ханна, завороженная движениями его сильных рук и ловких пальцев.

Он сурово глянул на нее:

— Языком белых овладеть нетрудно.

Ханна пристально посмотрела на юношу.

— Твоя мать — белая? Наверное, от нее ты унаследовал серебристые глаза? Это она научила тебя говорить по-английски?

Раздосадованный расспросами, Быстрый Ветер предостерегающе поднял руку:

— Тихо! Неужто все белые женщины так любопытны? Чейенка никогда не станет интересоваться прошлым другого человека. Я чейен, и это все, что тебе нужно знать.

— Но ты не похож…

— Ты смелая женщина, Ханна Маклин. Я мог бы убить тебя без малейших угрызений совести. Мне приходилось убивать и раньше, и я, не колеблясь, сделаю это снова.

Быстрый Ветер, однако, не сказал, что ни разу в жизни не убил он и не обидел ни женщину, ни ребенка. Убивать лошадей под нападающими на индейцев солдатами — это одно, а участвовать в набегах на поселенцев — совсем другое. Его собственная сестра и ее муж Зак Мерсер были поселенцами, обосновавшимися неподалеку от Денвера.

Ханна вздрогнула от страха, выслушав его речь. Она не сомневалась, что Быстрый Ветер способен на любое злодейство из тех, что приписывают индейцам. Его слова снова заставили ее всерьез задуматься о побеге. Опустив ресницы, чтобы скрыть свои раздумья, она отчаянно пыталась что-либо придумать. Было ясно, как божий день, что ей нужно побольше разузнать обо всем.

— Когда мы приедем в твою деревню? — спросила Ханна после того, как Быстрый Ветер насадил кроликов на вертел и пристроил их над огнем.

— Если не выйдет никакой задержки, то завтра доберемся до стоянки Красного Облака.

— Кто это — Красное Облако?

— Великий вождь индейцев сиу.

Ханна замолчала, понимая, что вытянуть из Быстрого Ветра что-либо еще вряд ли ей удастся. Индеец украдкой посмотрел на нее. Женщина слишком любопытна, решил он. Ему нужно или убить ее, или отпустить, но, к сожалению, он мог сделать ни того, ни другого. Убивать женщину ему не хотелось, а отпустить было равносильно смертному приговору, она ведь совершенно ничего не знала о жизни в прерии и лесах. Кроме того, Ханну мог поймать человек, которому будет в удовольствие пытать белую женщину и убить, использовав ее тело для удовлетворения своей кровожадной похоти.

Быстрый Ветер попробовал кроликов, решил, что они готовы, и разделил одного из них на части, отдав Ханне ее долю. Она с жадностью схватила кусок мяса и с удовольствием впилась в него зубами. Жир тек по подбородку, но она ни на мгновение не переставала есть и вытерла рот, лишь когда был проглочен последний кусочек. Девушка с таким вожделением смотрела на оставшуюся половину кролика, что Быстрый Ветер отдал ей и эту часть. Он думал оставить мясо на завтрашнее утро, но неутолимый аппетит Ханны заставил его передумать. Он с глубоким презрением подумал о хозяине девушки, который, очевидно, морил ее голодом и заставлял работать до изнеможения. Не понять ему белых людей. Почему они плохо обращаются с теми, кто принадлежит им?

Встав на колени возле воды, Ханна вымыла лицо и руки и стала искать место для ночлега. Быстрый Ветер положил одеяло под деревом и отошел к реке. Зайдя в воду по пояс, он быстро окунулся, постоял, как золотая статуя, и, не обращая внимания на Ханну, отошел к ближайшим ивам. Когда он вернулся, Ханна сидела на бревне рядом с костром.

— Ложись, — раздраженно сказал он, кивком указывая на то место, где лежало одеяло.

Ханна не обратила на приказ никакого внимания.

— Я устал и хочу спать.

— Ну и спи себе, — безразлично отозвалась Ханна.

Глаза Быстрого Ветра угрожающе блеснули.

— Не серди меня, женщина. Я не доверяю тебе. Ложись! — по его голосу чувствовалось, что никаких возражений он не потерпит.

Медленно поднявшись, Ханна подошла к одеялу и легла.

— Что ты собираешься делать?

Быстрый Ветер связал запястья Ханны, а конец веревки обмотал вокруг своей талии, оставив два фута веревки ненатянутыми, чтобы девушка могла поворачиваться во сне. Из-за малой длины веревки их тела будут находиться слишком близко, чтобы он смог спать спокойно, но другого выхода не было. Рубаха из оленьей шкуры доходила девушке лишь до колен, под нею ничего не было, и мысль об этом лишала Быстрого Ветра покоя, а при взгляде на изящные ноги юноша забывал, что когда-то считал Ханну костлявой и некрасивой.

Ханне вовсе не хотелось лежать в такой близости от Быстрого Ветра. Ее прохладную кожу овевало исходившее от него тепло. Свою наготу индеец прикрыл лишь узкими кожаными штанами, оставленными ему одним из его друзей сиу. Кожаная рубаха была на девушке, а другой одежды у Быстрого Ветра не было. Но он, казалось, не чувствовал вечерней прохлады. Индеец заставил Ханну лечь, устроившись рядом с ним. Отодвинувшись от него, насколько позволяла длина веревки, Ханна не могла расслабиться, пока не услышала размеренное дыхание и не поняла, что он спит.

Быстрый Ветер проснулся среди ночи, с удивлением обнаружив, что Ханна прижалась к нему. Ночью ей стало холодно, и она прильнула спиной к его телу, чтобы согреться. Руки Быстрого Ветра бессознательно обняли ее во сне. Его ладонь сжимала маленькую крепкую грудь, пальцы замерли на вытянутом соске. Две изящные ножки интимно покоились на сильных ногах, а приятной округлости ягодицы плотно прижимались к его животу. Шелковистые волосы щекотали нос, и юноша отвел их в сторону, удивившись, какие они мягкие и тонкие. Несколько дней тому назад эта шевелюра была такой грязной, что он бы не стал прикасаться с ней, опасаясь вшей.

Рука Быстрого Ветра соскользнула с груди девушки на бедро. Почувствовав под ладонью обнаженное тело, он засунул руку под кайму с бахромой и приподнял рубаху в поисках теплоты, затаившейся на внутренней поверхности ее бедер. Гладкость и теплота кожи поразили Быстрого Ветра, и он застонал, как от боли. Если бы кто-то сказал ему месяц назад, что он с такой тоской будет стремиться к белой женщине, он бы только рассмеялся. Никогда прежде ему в голову не пришло бы, что белая женщина станет однажды для него желанной.

Рука юноши скользнула выше, словно притягиваемая манящим теплом, разливавшимся по телу при воспоминании о сияющей гордой короне ее потаенного местечка. Утомленная за день девушка лишь только что-то пробурчала себе под нос, но не проснулась, когда его палец проник в нежную ложбинку между ее ногами. Влага струилась из сладостных глубин, и Быстрый Ветер задумался, сколько же мужчин наслаждались этим порочным телом. Однако, порочна женщина или нет, непреодолимое желание присоединиться к рядам бесчисленных неизвестных ему мужчин, которые овладевали ею, таилось в глубине его души.

Почувствовав себя как-то неудобно, Ханна неожиданно проснулась, с удивлением обнаружив, что Быстрый Ветер наклонился над ней и делает что-то непотребное, отчего она испытывает покалывание и жжение.

— Что ты делаешь? Не смей трогать меня! — жар стыда окутывал ее, исходя волнами от низа живота.

Губы Быстрого Ветра растянулись в насмешливой улыбке.

— Ты увлажнена и разогрета, чтобы принять мужчину.

— Я… не понимаю, о чем ты говоришь.

Его палец снова проскользнул в ложбинку, и ее тело изогнулось.

— Пожалуйста, не делай этого!

— А что ты хотела бы, чтобы я делал? Белые мужчины возбуждают своих женщин иначе? Или ты хочешь, чтобы я заплатил монетами белых за право овладеть тобой?

Ханна уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. В темноте не было видно выражения его лица, но тепло серебристых глаз и жар тела опаляли ее.

— Ты обо мне не так думаешь. Я никогда не была с мужчиной.

Быстрый Ветер хрипло рассмеялся.

— Может быть, и правда, ты никогда не лежала с индейцем, но я знаю, что ты была с белыми мужчинами. Не лги, Ханна Маклин, мне известно, каких женщин называют шлюхами.

Его палец проник глубже. У Ханны перехватило дыхание от незнакомых ощущений, вызванных этим вторжением.

— Не бойся, воробышек, я могу доставить тебе удовольствие, если того пожелаю. Ты ведь получала удовольствие с другими мужчинами, или же их деньги были для тебя важнее мужских достоинств?

Ханна побледнела.

— Нет… пожалуйста… Я не шлюха… С чего ты взял? Не делай этого! Я буду твоей рабыней, буду тяжко трудиться, все буду делать, но не насилуй меня!

Если Ханна и запамятовала, он мог бы ей напомнить, что видел ее у входа в гостиницу несколько месяцев тому назад.

— Рабыня хуже грязи под ногами, — резко произнес Быстрый Ветер, до такой степени изнывая от желания проникнуть в нее, что его сердце колотилось о ребра, как бешенное. — Я могу заставить тебя делать все, что захочу, но если ты не угодишь мне, никто не осудит, когда я убью тебя.

— Я предпочла бы, чтобы ты убил меня сейчас, — тихо проговорила Ханна.

Давящее ощущение в ее лоне внезапно исчезло, потому что Быстрый Ветер убрал свою руку.

— Ты предпочитаешь смерть близости со мной? Индеец кажется тебе таким отталкивающим?

Ханна судорожно сглотнула слюну, набираясь смелости, чтобы ответить. По правде говоря, Быстрый Ветер совсем не казался ей отвратительным, но ее пугала мысль разделить ложе с дикарем-язычником. Она надеялась когда-нибудь выйти замуж и, не имея никакого другого богатства, собиралась принести в дар мужу свою невинность. Когда кончится срок найма, она сможет зажить другой жизнью, найти любимого, завести семью. Может быть, в свое время ей удастся помочь младшим братьям и сестрам перебраться в Америку. Но в ее планы на будущее не входили такие обстоятельства, как работа у злого хозяина, вроде мистера Харли, или же жизнь среди индейцев в качестве пленницы.

— Отвечай, — повторил Быстрый Ветер. — Ты предпочла бы умереть, нежели лечь с индейцем?

— Да! — в отчаянии крикнула Ханна. — Если ты изнасилуешь меня, я найду способ убить тебя, а потом убью и себя, — выпалила она бесстрашно, порывисто.

Быстрый Ветер молчал. Казалось непостижимым, что шлюха захочет скорее умереть, чем лечь с мужчиной, будь он индеец или кто другой. Он испытал большое желание удовлетворить ее просьбу о смерти, рука потянулась к охотничьему ножу, и он медленно вытащил его из ножен. Ханна не представляла себе, что он собирается делать, пока острие ножа не уперлось в ее шею и по коже не потекла теплая струйка крови.

— Убивай, — одобрила она, отбрасывая всякую осторожность.

Уж лучше смерть, чем рабство. Угодить Быстрому Ветру, видимо, будет нелегко, и она никогда не сможет забыть, что ее хозяин — злобный дикарь. Он уже угрожал отдать ее своим соплеменникам, если она ему не понравится.

Быстрый Ветер был поражен храбростью девушки, и пальцы, державшие нож, разжались. Как может маленький серый воробышек обладать такой удивительной стойкостью? Она привела его в бешенство, но он по-прежнему желал ее, и Химмавихьо сделает так, что она будет принадлежать ему! Только не против своего желания, нет. Он постепенно подчинит себе ее волю, и она добровольно, сгорая от желания, сама раздвинет ноги, принимая его, как принимала в своей постели белых мужчин. Он подведет ее к страсти неспешно, искусно, и в ней пробудится неистовое желание отдаться ему. А после того, как он насладится ею, можно будет отдать девку друзьям, чтобы и они потешились. Он ни на минуту не должен забывать, что Ханна принадлежит к ненавистному чейенам роду белых.

Быстрый Ветер улыбнулся, разглядывая картину, так живо нарисованную воображением. В глубине души он понимал, что в его намерениях есть какой-то изъян, но сомнение было похоронено в тайниках сердца. Быстрый Ветер решил разобраться во всем, когда придет время. Нож упал на землю из разжавшихся пальцев.

Ханна уловила момент, когда к Быстрому Ветру пришло решение оставить ее в живых: он перестал сжимать ей горло, и его тело расслабилось.

— Я получу тебя, Воробышек, — поклялся он, — но позже. Сейчас ты меня не привлекаешь. Твои кости так остры, что, того и гляди, проткнут меня.

Индеец улыбнулся, радуясь своей сообразительности. Он подумал, что Воробышек — подходящее имя для такой тщедушной птички, как Ханна Маклин.

— Спи, — коротко приказал он. — Завтра нам предстоит долгий путь до деревни Красного Облака.

Быстрый Ветер повернулся к девушке спиной. Ханна долго не могла прийти в себя, дожидаясь, когда сердце перестанет бешено колотиться и дыхание восстановится. Быстрый Ветер заснул. Казалось, уже давным-давно его тело расслабилось. Осторожно оперевшись на локоть и стараясь не разбудить лежавшего рядом индейца, она затаила дыхание и перегнулась через него, потянувшись к ножу, который он обронил, решив не убивать ее. Лезвие блестело в лунном свете. Пальцы Ханны сомкнулись на рукоятке, и вот нож у нее в руке.

Убедившись, что Быстрый Ветер спит, Ханна перерезала веревку. Мысль вонзить нож в индейца даже не пришла ей в голову и вряд ли бы она смогла нанести смертельный удар, к тому же, ее судьбу это никак не изменило бы. У нее было одно желание — убежать, и желание окрепло, когда соединявшая их веревка оказалась перерезана. Несколько секунд ей потребовалось, чтобы высвободиться окончательно. Веревку девушка обмотала вокруг талии и засунула нож за пояс.

Крадучись, она ушла в предрассветный час, твердо решив на этот раз не кружить по лесу, плутая. Ханна сообразила, что нужно идти вдоль реки по мелководью, чтобы не оставлять следов. Туфли она потеряла, когда день назад Быстрый Ветер столкнул ее в реку, и теперь ей приходилось осторожно обходить острые камни. Позже, когда она убедится, что погони нет, можно будет собрать листья и привязать их к ступням. Ханна старалась идти по мягкому речному песку.

Наставало мрачное утро, на небе собирались облака, вдали гремел гром. Огромные тучи над головой выглядели угрожающе, и Ханна надеялась, что она успеет найти укрытие, до того как разразится гроза. К большому ее огорчению, сразу же пошел моросящий дождь, через несколько минут превратившийся в ливень. Заплясали огненные зигзаги, небеса раскалывались от грома. Когда в нескольких футах от нее ударила молния, Ханна выбралась из реки, судорожно отыскивая безопасное место. Ей удалось найти лишь небольшое углубление, которое вода вымыла в береговом откосе. Оно оказалось достаточно большим, чтобы можно было в нем приютиться.

Дождь лил непрерывно. Ручейки мутной воды сбегали с берега, затекая в ее укрытие, и скоро лицо и волосы Ханны вновь стали грязными. Спустя час дождь утих, и Ханна выбралась на берег, настолько заляпанная грязью, что родная мать ее не узнала бы, однако, Быстрому Ветру не составило труда ее узнать. Как раз в тот момент, когда Ханна выползала из своего укромного пристанища, он проезжал мимо. Быстрый Ветер пустился на поиски беглянки ранним утром, как только обнаружил исчезновение пленницы.

— Глупая девчонка, — насмешливо произнес он, глаза из-под насупленных бровей медленно осмотрели дрожавшую от холода девушку, представшую перед ним в самом жалком виде.

Индеец с удовлетворением отметил, что она цела и невредима, хотя и промокла до нитки. Он старался не замечать, как рубаха из оленьей шкуры плотно облегла ее тело, но потерпел поражение и отметил соблазнительность изгибов.

— Ну теперь-то ты понимаешь, что бесполезно от меня убегать?

Ханна пустилась наутек, но через несколько секунд была схвачена своим преследователем, который, соскользнув с лошади, помчался за нею. Прижав девушку к земле, он обвязал веревку вокруг ее шеи и поставил пленницу на ноги.

— Ведь я предупреждал тебя, чтобы ты не пыталась бежать.

Ханна понимала, каким безумием было для белой женщины в одиночку блуждать по землям индейцев, но обстоятельства принудили ее к столь отчаянному поступку.

— Что ты собираешься делать?

— Сейчас увидишь.

Другой конец веревки Быстрый Ветер обвязал вокруг пояса и снова сел на лошадь. Ханна думала, он поднимет и ее на лошадь, посадив впереди себя, но индеец просто дернул за веревку, заставив девушку следовать за лошадью.

— Вот так мы обращаемся с пленниками! Теперь ты об этом узнаешь, Воробышек, — новое имя легко слетело с его губ, как будто девушку всегда так звали. — Если попробуешь сбежать еще раз, я не буду к тебе снисходителен, как сейчас.

— Снисходителен? И далеко мне придется так идти? У меня нет обуви, я разобью в кровь ноги.

Нахмурившись, Быстрый Ветер вспомнил, что туфли Ханны давно унесло течение, хотя, по правде говоря, они доброго слова не стоили. Он попридержал лошадь и, порывшись в сумке и отыскав оставленные одним из друзей мокасины, швырнул их Ханне.

— Надень!

Девушка с благодарностью натянула мокасины, в глубине души оценив этот знак внимания. Она надежно затянула шнурки, чтобы мокасины крепко держались на ее маленьких ногах. Едва Ханна успела выпрямиться, как Быстрый Ветер дернул за веревку и потянул пленницу за собой.

— Не будем понапрасну тратить время. Я хочу добраться до деревни засветло.

Спотыкаясь, Ханна побрела рядом с лошадью, на которой восседал Быстрый Ветер. Она не замечала, что он нарочно едет медленно, чтобы приноровиться к ее мелким шажкам. Не знала она и то, что деревня находится неподалеку. Если бы он действительно собирался наказать свою пленницу, то заставил бы ее бежать за лошадью. Но Быстрый Ветер не хотел слишком сурово ее наказывать, он хотел всего лишь преподать ей урок, чтобы, когда они доберутся до деревни, Ханна уже знала, какое суровое наказание ее ждет при повторной попытке. Обычно в деревне с белыми рабами обращались хуже, чем с собаками. Только дети и женщины, которых брали в жены воины, принимались в племя и могли рассчитывать на снисходительное отношение.

Ханна в свою очередь старалась приноровиться к шагу лошади Быстрого Ветра, ноги у девушки дрожали, она боялась упасть, потому что тогда, она опасалась, индеец поволочет ее по земле. Ханна так углубилась в свои переживания, что заметила деревню, лишь услышав собачий лай, возвестивший об их прибытии. Она резко остановилась, но рывок веревки напомнил, что она во всевластии кровожадного дикаря. Следуя за лошадью, она вошла в индейскую деревню.

Заляпанная грязью, со спутанными, как крысиное гнездо, волосами, Ханна доставила немало веселья обитателям деревни за то время, что Быстрый Ветер тащил ее на другой конец селения. Дети бежали за ними, смеясь, крича и показывая пальцами на белую пленницу, некоторые из них швыряли в нее палки, пока Быстрый Ветер, прикрикнув, не отогнал их. Однако, женщин отогнать столь же просто ему не удалось. Кто швырял в нее навоз, кто дергал за волосы, злорадствуя по поводу отчаянного положения, в котором она очутилась.

Ханна, как могла, уклонялась от комков навоза, но не всегда успешно. Скоро и волосы, и кожа покрылись нечистотами. Постепенно собралась небольшая толпа, следовавшая за ней по пятам. Когда Быстрый Ветер резко остановился, Ханна наткнулась на круп лошади, пошатнулась и тяжело шлепнулась прямо в грязь. Раздался смех. Ее щеки вспыхнули, а ирландская вспыльчивость заставила вскочить на ноги. Ханна с вызовом посмотрела на индейцев, которые показывали на нее пальцами и демонстративно зажимали носы, как будто их обоняние оскорбляла исходившая от нее вонь.

— Эгей! Наш брат-чейен вернулся со своей рабыней! Я удивлен, что ты сохранил ей жизнь, она воняет хуже деревенских собак. И что только за вкусы у некоторых мужчин! — толпа расступилась перед Сломанным Носом.

Ханна угрюмо посмотрела на уродливого сиу в полной уверенности, что он смеется над ней. Пока они с Быстрым Ветром приветствовали друг друга, девушка с любопытством осмотрелась. Деревня показалась ей довольно большой. На равнине стояло так много вигвамов, что она даже не могла их сосчитать. В отдалении виднелись холмы, между ними, извиваясь, текла река, повсюду бестолково бегали собаки, лая и устраивая драки из-заобъедков. Услышав, что Быстрый Ветер и Сломанный Нос возвысили голоса, девушка снова обратила на них внимание. Хотелось бы ей знать, о чем спорили эти двое!

— Ты храбрый человек, Быстрый Ветер, иначе ты не привел бы это жалкое создание в нашу деревню. Если хочешь от нее избавиться, я могу выкупить у тебя пленницу, — Сломанный Нос с вожделением посматривал на Ханну, разглядывая под грязью ее тело, ему всегда хотелось попробовать белой плоти, но до сих пор не предоставлялся случай. — Можешь выбрать любую из моих лошадей.

— Она не продается!

От резкого ответа Быстрого Ветра уродливое лицо Сломанного Носа передернулось.

— Значит ли это, что ты уже оседлал ее, несмотря на вонь? Должно быть, она доставила тебе большое удовольствие, иначе ты не отверг бы мое предложение. Ни у кого нет лошадей лучше моих, а у тебя их совсем мало!

Гневный румянец стал заливать шею и щеки Быстрого Ветра. Он не любил, когда ему напоминали о том, что он лишился своего великолепного табуна, оставив родное племя в Сэнд-Крик и уехав на север к сиу. Если бы он захотел получить жену, то не смог бы заплатить выкуп.

— Эта женщина — моя рабыня, она не продается, — повторил Быстрый Ветер с мрачной угрозой в голосе. — Никому не дозволено прикасаться к ней, ясно?

Как раз в этот момент появился Быстроногий Олень, он не скрывал своей радости видеть друга здоровым и окрепшим.

— Никто не оспаривает твоих прав на белую женщину, мой брат чейен, — сказал он, бросив суровый взгляд на Сломанного Носа.

Быстроногий Олень был вождем, ему редко возражали. Он не обладал такой властью, как Красное Облако, но его уважали как мудрого и отважного воина.

— Думаю, даже Красное Облако не станет сомневаться в твоих правах. Однако, — как бы вскользь заметил Быстроногий Олень, — он, скорее всего, захочет обменять ее у бледнолицых на одного из наших плененных воинов.

Быстрый Ветер успокоился и слез с лошади.

— Воробышек не представляет для бледнолицых никакой ценности, — пренебрежительно заявил он.

…что не совсем так, про себя подумал Быстрый Ветер, но больше ничего не сказал. Если верить словам Воробышка, то ее хозяин сейчас ищет свою работницу.

— Я уверен, найдутся гораздо более значимые для бледнолицых заложники, которых мы могли бы предложить для обмена. Эту женщину я оставлю себе.

Быстроногий Олень удивленно заметил, сколь яростный взгляд собственника бросил Быстрый Ветер на женщину, которой дал индейское имя. Но это не касалось Быстроногого Оленя, он не собирался расспрашивать друга, почему тот настроен так решительно. От него также не ускользнуло, что хрупкая пленница понравилась и Сломанному Носу, и было очевидно, что тот приложит все усилия, чтобы заполучить ее. Быстроногий Олень не мог понять, что привлекательного можно увидеть в некрасивом теле костлявой белой женщины, но это уже было не его дело. Сам он предпочитал двух своих пышнотелых жен, согревавших его холодными ночами.

Когда и Сломанный Нос, и Быстроногий Олень повернулись и ушли, Ханна застыла при мысли, что же будет с ней дальше. Долго ждать не пришлось. Быстрый Ветер выкрикнул слова, похожие на приказ, и один из ребятишек куда-то умчался. Через несколько минут он вернулся с шестом фута три длиной. Быстрый Ветер камнем забил шест глубоко в землю и привязал к нему конец веревки, которая стягивала шею девушки. Потом он связал ей руки и отступил, оценивая сделанное.

— Нет, не оставляй меня здесь! — Ханна подергала за веревку связанными руками.

Скрепя сердце, Быстрый Ветер отвернулся и вошел в свой вигвам. Полог опустился с глухим стуком. Заинтересованно наблюдавшие за происходившим женщины и дети сочли, что своим уходом Быстрый Ветер дает соплеменникам позволение поступать с пленницей, как им заблагорассудится. С радостными криками дети схватили острые палки и, окружив Ханну, принялись жестоко колоть ее, всячески насмехаясь. Решив не кричать от боли, Ханна вызывающе посмотрела на них, но когда к забаве присоединились женщины, не смогла сдержать болезненного крика от особенно злобного удара.

Быстрый Ветер старался не прислушиваться к воплям своей пленницы, пока женщины и дети насмехались над ней. Сыновья и мужья многих из этих женщин были убиты бледнолицыми, несчастные заслужили эту забаву, но, по-видимому, они перешли границу дозволенного. Когда Ханна закричала от мучительной боли, он откинул полог, появившись у входа в вигвам. Быстрый Ветер широко расставил ноги и встал, бросая грозные взгляды.

— Уходите! — резко приказал он. — Я сам накажу свою рабыню, как она того заслуживает.

Его слова были встречены мрачно, но толпа все-таки повиновалась. Когда они остались одни, он пнул Ханну.

— Ты не ранена?

Девушка яростно глянула на него.

— Тебе что за дело? Господи! Никогда не видела таких злобных женщин! Они вернутся?

— Нет, они не вернутся. Ты не ответила мне. Ты ранена?

— Я… о!.. Они с таким удовольствием кололи меня острыми палками…

— Больше они тебя не тронут, — он повернулся, собираясь вернуться в вигвам.

Ему надо было пойти на реку искупаться. А есть хотелось так, что, казалось, живот прилипал к позвоночнику.

— Быстрый Ветер! Брат сказал мне, что ты вернулся. Ты поправился после ранения? — заговорившая с индейцем женщина держала в руках горшок, который она ему протягивала с нежным взором. — Я подумала, ты, должно быть, голоден после такого долгого пути.

Быстрый Ветер оглянулся и, увидев женщину, заулыбался. Пятнистая Лань, совсем не такая скромная и пугливая, как девушки-чейенки, была очень привлекательной молодой женщиной племени сиу, оказывавшей Быстрому Ветру знаки внимания, явно свидетельствующие о предпочтении, которое она отдавала ему в сравнении с другими мужчинами племени. Пятнистая Лань приходилась сестрой Сломанному Носу.

— Со мной все в порядке, Пятнистая Лань. Спасибо за еду. Я и вправду очень голоден.

— Все говорят, Быстрому Ветру нужна женщина, чтобы она готовила ему пищу и заботилась о нем, — намекнула Пятнистая Лань; своей откровенной хитроватой улыбкой она явно давала понять, что сама не прочь стать этой женщиной. — Если хочешь, я полечу твою рану.

— Может быть, позже, Пятнистая Лань, после того как я искупаюсь и поем? Но уверяю тебя, рана уже заживает.

Быстрый Ветер никак не мог привыкнуть к отличиям в манере поведения робких девушек племени чейенов, которые до замужества блюли невинность, и смелых девушек сиу, не видевших причин для воздержания, когда им нравился какой-нибудь мужчина. Если после свадьбы женщина племени сиу бывала недовольна мужем, она просто-напросто разводилась с ним, для этого ей достаточно было покинуть его вигвам.

Пятнистая Лань обольстительно улыбнулась:

— Я вернусь позже.

Вдруг она заметила Ханну, бесформенной грудой сидевшую возле шеста, к которому девушка была привязана.

— Так вот твоя рабыня! — Пятнистая Лань приложила пальцы к носу. — От нее плохо пахнет. Сломанный Нос сказал, пленница жалка и уродлива, и он не соврал. Что ты собираешься с ней делать?

Ханна во все глаза смотрела на красивую индианку, понимая, с каким презрением и ненавистью та относится к ней. В больших глазах, похожих на глаза лани, не мелькнуло ни единой искры сочувствия или доброты. Взгляд красавицы смягчился, только когда она снова посмотрела на Быстрого Ветра. «Может, это жена Быстрого Ветра?» — грустно подумала Ханна.

— Она рабыня и будет делать все, что я прикажу, — ответил Быстрый Ветер. — Женская работа трудна, без дела ей сидеть не придется.

Глаза Пятнистой Лани сузились.

— Я рада, что она так уродлива. Если бы твоя пленница была красива, тебе захотелось бы разделить с ней ложе.

— Эта женщина — шлюха, привыкшая делить постель со многими мужчинами. Не беспокойся, Пятнистая Лань, я не собираюсь спать со своей рабыней. Воробышек меня совсем не прельщает.

У Быстрого Ветра не было причин думать, что очень скоро он захочет взять свои слова обратно.

ГЛАВА 5

Ханна обрадовалась, увидев, что индианка уходит. Мрачные огненные взгляды, которые она бросала на жалкую фигурку у шеста, выражали открытое злобное презрение к белой рабыне, попавшей в плен к Быстрому Ветру. Если бы красавица сочла, что Ханна может посягать на сердце Быстрого Ветра, то, вне всякого сомнения, отыскала бы способ устранить угрозу. Ханна поблагодарила Бога за то, что индианка нашла ее недостойной внимания такого могучего воина, как Быстрый Ветер.

Соблазнительно покачивая бедрами, Пятнистая Лань удалялась. Быстрый Ветер долго смотрел ей вслед. Уже давно у него не было женщины, и он задумался, легла бы с ним эта девушка племени сиу. У него мелькнула мысль пойти к деревенским шлюхам или к одной вдове, благосклонно принимавшей молодых воинов, но почему-то эта идея его не прельщала сегодня. Взглянув на Ханну, он вспомнил, как она выглядит, когда отмыто от грязи ее тело, как чистые пышные волосы блестят на солнце, и вновь перед его мысленным взором возникло видение золотисто-медных зарослей внизу белого живота. Тело юноши оцепенело. Хотелось бы ему узнать, как чувствуешь себя, врываясь своим мощным копьем в тесную теплоту лона Воробышка. В бессильной ярости Быстрый Ветер скрипнул зубами при мысли о бесчисленных мужчинах, использовавших тело этой женщины.

Ханна с удивлением наблюдала за Быстрым Ветром — о чем он думает? Напряженно смотрит на нее и сердито хмурится. Как бы и ему не пришло в голову побить рабыню! Раскат грома напомнил о моросящем дожде, который досаждал им весь день. Неужели Быстрый Ветер оставит ее под грозовым ливнем на целую ночь?

Быстрый Ветер услышал гром и подумал о том же. Если оставить пленницу на милость стихий, она может заболеть и даже умереть. Однако, от нее так плохо пахнет, что просто немыслимо впустить ее в вигвам. Еще один раскат грома заставил его принять решение. Резко развернувшись, он исчез в вигваме и спустя несколько минут появился снова. На нем осталась лишь набедренная повязка, в руке был какой-то сверток. Индеец нагнулся и отвязал Ханну от шеста. Одним рывком он поднял ее на ноги.

— Куда ты меня ведешь?

Не удостаивая пленницу ответом, Быстрый Ветер дернул за веревку. Спотыкаясь, Ханна пошла за ним. Лассо, закинутое на нежную шею, тащило ее за индейцем следом. Когда они оказались на берегу реки, он развязал Ханне руки и снял веревку с шеи. Быстрый Ветер нахмурился, увидев кровавую полосу, натертую веревкой. Кто бы мог подумать, что у нее такая чувствительная кожа! Освободив девушку от пут, Быстрый Ветер подтолкнул ее к воде. Когда она заупрямилась, он вынул что-то из свертка, который принес с собой, поднял строптивицу на руки и вошел с ней в реку. Войдя в воду до пояса, он поставил Ханну на ноги и сунул ей в руку какие-то листья. — Мыльное растение, — сказал он. — Смой с себя грязь. Сними рубаху, она пахнет навозом.

Лицо Ханны побелело от страха:

— Нет!

Рот индейца сжался в тонкую линию. Не успела она опомниться, как Быстрый Ветер схватил рубаху за ворот и стянул с девушки через голову, потом он окунул свою пленницу в воду. Она вынырнула, отплевываясь и сверкая зелеными глазами. Быстрый Ветер зловеще улыбнулся. Вновь послышались раскаты грома, напоминая о приближающейся грозе. На этот раз они прозвучали ближе. Одним движением руки он снял набедренную повязку и бросил ее на берег, потом начал спокойно тереть себя мыльными листьями. Закончив купание, Быстрый Ветер повернулся к Ханне и рассердился, потому что она стояла неподвижно, так и не исполнив его приказание.

— Если хочешь спать сегодня в моем вигваме, ты должна вымыться.

Ошеломленно Ханна уставилась на него:

— В твоем вигваме? — она дотронулась до своего горла, натертого веревкой.

Ей совсем не хотелось снова оказаться привязанной к шесту, но еще страшнее было провести ночь в жилище Быстрого Ветра. Уж слишком пылала в нем мужская сила, и был он слишком властным, пугающим… слишком красивым, в конце концов. Он делал с нею такое, отчего в ее теле пробуждались постыдные желания, о которых без краски на щеках невозможно было даже подумать.

— Ты собираешься мыться, или я должен сделать это вместо тебя?

Взглянув на мыльные листья в своей руке, она медленно начала тереть свою кожу. Девушка старалась не смотреть на Быстрого Ветра, чувствуя, что он беззастенчиво разглядывает ее. Когда его руки коснулись спины Ханны, она оцепенела, но снова расслабилась, осознав, что он всего лишь помогает ей мыться. Руки Быстрого Ветра подобрались к груди. Она схватила его за запястья.

— Не надо.

Юноша быстро высвободился и провел руками по ее спине и ягодицам. Ханна вскрикнула, когда он смело просунул руку ей между бедер и погладил нежную кожу.

— Тебе так нравится, Воробышек? — прошептал он ей в ухо, его осмелевшие пальцы легли на потаенное местечко.

Она почувствовала его возбуждение и отстранилась, но споткнулась и чуть не упала. Быстрый Ветер легко поймал ее и прижал к себе.

— Нет, пожалуйста, не дотрагивайся до меня, — попросила Ханна.

— Ты уже давно не испытывала мужских прикосновений, Воробышек. Наверное, в твоем теле томление. Хочешь, чтобы мужчина лег с тобой? Насколько я припоминаю, ты вполне приемлемо выглядишь, когда тебя отмоешь от грязи, — он повернул ее лицом к себе и прижал к груди. — Твое сердце бьется, как пойманная кобылка, Воробышек. Я буду твоим жеребцом.

— Что за имя ты мне дал? Меня зовут Ханна, другого имени мне не надо и таких разговоров тоже, — она заколотила кулаками по его груди. — Отпусти, дикарь!

Лицо Быстрого Ветра окаменело, и он оттолкнул девушку.

— Да лучше я буду спать с гремучей змеей, чем со шлюхой, которая слишком большого мнения о себе, чтобы лечь под индейца.

— Я не шлюха! Почему ты так называешь меня, если ничего обо мне не знаешь?

Взглянув на нее, Быстрый Ветер окунул ее в воду с головой и начал тереть ей волосы листьями. Только взбив обильную пену, он ответил:

— Я видел тебя раньше, но ты этого не помнишь. Много лун тому назад. В Денвере. Была зима. Твой хозяин колотил тебя у входа в гостиницу за то, что ты хотела от него убежать. Он называл тебя шлюхой.

Ханна уставилась на него, судорожно копаясь в памяти. Она вспомнила высокого мужчину, на мгновение присоединившегося к толпе, собравшейся посмотреть, как мистер Харли наказывает служанку за побег. Воспоминание было свежо и прозрачно, как горный ручей: тот человек не был индейцем! Он был таким же белым, как она. В его серебристо-серых глазах мелькнуло сочувствие. А в душе этого индейца со стальными глазами не было места сочувствию! Ханна вспомнила, как глаза того человека на мгновение встретились с ее глазами, прежде чем он отвернулся и пошел прочь. И вдруг девушку озарило: а не был ли тот мужчина Быстрым Ветром? У нее перехватило дыхание. Это был Быстрый Ветер, иначе он не смог бы так подробно описать случившееся! Когда правда обрушилась на Ханну, на ее лице отразилась боль.

— Я вижу, ты вспоминаешь, — он насмешливо улыбнулся. — Я сразу же тебя узнал. Вот как мне стало известно, что ты падшая женщина.

— Я… я не понимаю… В тот день там стояло много мужчин, но все они были белыми, я готова поклясться. Я не видела в толпе ни одного индейца.

Быстрый Ветер не стал ни отрицать, ни подтверждать ее слова.

— Заканчивай купание, скоро пойдет дождь, и я хочу есть, — он повернулся и пошел к берегу.

У Ханны захватило дух. Необыкновенное зрелище его обнаженного тела, медленно выступающего из воды, заставило ее застыть на месте. В неясном предгрозовом свете фигура индейца с выпуклыми мускулами и натянутыми сухожилиями казалась отлитой из золота — истинное воплощение мужской красоты и мужественности. Мысль о том, что, не исключено, он белый, не укладывалась в ее сознании. Разумно предположить, он индеец лишь наполовину, это вполне возможно. Ханна продолжала смотреть на Быстрого Ветра. Он накладывал набедренную повязку на свои узкие бедра.

Юноша поднял принесенное им одеяло и кивнул Ханне:

— Иди сюда! — растянув, он держал одеяло на вытянутых руках.

Избегая смотреть на него, Ханна вышла из воды, ощущая обжигающий взгляд его прищуренных глаз. Прикрыв тело руками, она направилась к нему. Ладони Быстрого Ветра сомкнулись за спиной девушки, соединяя концы растянутого одеяла. Он медленно вытер ее тело насухо.

— Я… я сама, — сдавленно произнесла Ханна, пораженная откликом своего тела на это прикосновение.

— Ты немного пополнела, — заметил Быстрый Ветер.

Бегло взглянув на обнаженную девушку, он убедился, что обильная пища, которой кормил он свою пленницу, пошла ей впрок. Еще несколько недель хорошего питания, и вряд ли кто осмелится назвать Ханну костлявой. Сказать, что она некрасива, тоже нельзя. Ее лицо окутано было облаком золотистых волос, тонких, как кружево, капли воды повисли на шелковистых прядях. Ханна никогда не будет такой же сильной, как индейские девушки, но в упорстве и решимости ей не откажешь, а ее мелодичный голос звучит подобно музыке богов.

Досадуя на себя за недостойные индейского воина размышления, Быстрый Ветер сказал грубее, чем собирался:

— Если пообещаешь не доставлять мне хлопот, я не стану привязывать тебя за шею.

— Какие хлопоты могу я доставить в деревне, полной индейцев? — грустно ответила Ханна.

Быстрый Ветер кивнул:

— Пошли. У меня живот свело от голода. Не терпится попробовать тушеное мясо, которое приготовила Пятнистая Лань.

— Сдается мне, она хотела бы, чтоб ты попробовал не только ее блюдо, — сердито пробормотала Ханна.

— Что ты сказала?

Ханна страшно испугалась. Как могла она забыться до такой степени? Ей ведь безразличен этот индеец, пусть спит хоть со всеми индейскими девушками в деревне, лишь бы ее не трогал!

— Ничего.

— Поторопись, начинается дождь.

И действительно, им стоило поторопиться. Дождевые капли настигли их на краю селения. Запахнувшись в одеяло, Ханна торопливо шла рядом с Быстрым Ветром. Пригнувшись, она вошла в вигвам как раз в тот момент, когда небеса разразились ливнем. В глубине души она была благодарна суровому индейцу, что он не стал привязывать ее к шесту.

В вигваме их ждала Пятнистая Лань. На ее лице застыла маска гнева.

— Я ждала тебя, — проговорила она, подходя к Быстрому Ветру. — Я разожгла огонь, чтобы подогреть еду, приготовленную мной. Когда закончишь есть, я полечу твою рану.

Она бросила на Ханну злобный взгляд, заметив, что рабыня Быстрого Ветра теперь уже не похожа на то жалкое создание, которое молодая индианка видела раньше привязанным к шесту. Хотя в вигваме царил полумрак, было видно, что рабыня молода и красива, даже слишком красива!

— Что она делает в твоем вигваме? Почему ты разрешил ей войти?

Быстрый Ветер был крайне раздосадован появлением хозяйских ноток в голосе Пятнистой Лани, но ограничился простым пожатием плеч.

— Бушует гроза. От рабыни не будет толка, если она заболеет.

— Где ее одежда? Она выглядит иначе, чем прежде.

— Ее одежда была слишком грязна, воняло от нее невыносимо, и поэтому я взял пленницу на реку и заставил вымыться. Надеюсь, у тебя найдется для нее какое-нибудь старье.

Как ни хотелось Пятнистой Лани отказать Быстрому Ветру в просьбе, ей нужно было предстать перед ним в лучшем свете. Он не мог больше обходиться без жены, а Пятнистая Лань была крайне увлечена этим красивым воином. Никто в деревне не смел сравниться со здоровенным чейенским парнем. Она слышала, что Быстрый Ветер — белый, но никаких признаков белой крови ни во внешности, ни в поведении не было заметно. Он участвовал в военных набегах вместе со Сломанным Носом, сражаясь так же безжалостно и жестоко, как и ее брат. Много раз Быстрый Ветер доказывал свою храбрость.

— Если хочешь, я, конечно, выберу что-нибудь из своей одежды для твоей рабыни. А сейчас давай я осмотрю твою рану.

— Нет необходимости, Пятнистая Лань.

— Мне доставит удовольствие позаботиться о тебе. Койот дал мне мазь для ран.

Быстрый Ветер сел у огня, а Пятнистая Лань примостилась возле него на коленях и легкими движениями стала накладывать мазь на больную ногу. Она медлила, пока Быстрый Ветер не стал проявлять недовольство. Тогда Пятнистая Лань поднялась и собралась уходить.

— Скоро вернусь. Я принесу платье для твоей рабыни.

— Идет дождь, и сегодня платье ей не понадобится, Пятнистая Лань. Принеси его завтра.

Молодая индианка глянула на Ханну, не желая оставлять ее наедине с Быстрым Ветром, но в то же время понимая, что выбора у нее нет.

— Будь по-твоему. Поешь как следует, Быстрый Ветер.

Вздох облегчения вырвался из груди Ханны, когда индеанка покинула вигвам.

— Пятнистая Лань ненавидит меня.

Быстрый Ветер бросил на нее презрительный взгляд.

— Почему тебе это кажется странным? Твой народ завладел нашими землями, убил множество женщин и детей и перестрелял кормивших нас бизонов. Что же удивительного в том, что мои соплеменники тебя ненавидят?

— Как ты можешь обвинять меня во всем этом? Мой дом далеко за морем в стране, которая называется Ирландией. Мои родные в жизни никогда не видели ни одного индейца, тем более никого не убивали.

— Ты белая, — непререкаемым тоном заявил Быстрый Ветер. — Мой народ видит лишь цвет твоей кожи, — он наклонился и снял горшок с мясом с огня, затем нашел в сумке две чаши и ложки и, разложив еду по чашам, одну из них протянул Ханне. — Садись и ешь.

Придерживав одеяло, Ханна взяла чашу и неловко села. Она с жадностью принялась есть тушеное мясо с овощами, которое оказалось на удивление вкусным, несмотря на то, что было приготовлено Пятнистой Ланью. Когда Ханна проглотила последний кусок, она откинулась назад и вздохнула. Девушка так устала, что глаза закрывались сами собой.

Насытившись, Быстрый Ветер встал и потянулся, затем вытащил из дальнего угла вигвама толстый меховой матрас и положил его поближе к огню, жестом показав Ханне, чтобы она ложилась.

Ханна облизнула внезапно пересохшие губы.

— А где ты собираешься спать?

— У меня нет другого матраса. Мы будем спать на нем вдвоем.

— Я лягу на земле. Лицо индейца окаменело.

— Почему ты боишься? Мы и раньше спали рядом.

«Поэтому я и боюсь», — подумала Ханна, но ничего не сказала. Ее возражения ни к чему и не привели б, потому что индеец просто-напросто швырнул девушку на матрас. Не успела она подняться, как он снял свою набедренную повязку и улегся рядом. Ханна поплотнее завернулась в одеяло и постаралась поскорее заснуть.

Быстрый Ветер ругал себя последними словами. Как мог он желать эту белую женщину, когда люди одной с нею расы медленно, но неуклонно уничтожают его народ? Он не доверял никому из бледнолицых. Последние пятнадцать лет Быстрый Ветер прожил как чейен и не собирался что-либо менять в своей жизни. Повернувшись спиной к Ханне, он постарался сбросить напряжение в полной уверенности, что эта женщина — просто злой дух, использующий сильные средства, чтобы заставить его желать себя. Гроза, бушевавшая за стенками вигвама, была не столь яростна, как буря, разразившаяся в душе Быстрого Ветра.


Пятнистая Лань пришла рано утром. Быстрый Ветер был уже на ногах и пинком разбудил Ханну. Когда индианка погремела костями, привязанными у входа в жилище, Быстрый Ветер пригласил ее войти. Она нырнула под полог, немедленно бросив взгляд на единственный в вигваме матрас, на котором Быстрый Ветер и Ханна провели ночь. Пятнистая Лань недоброжелательно посмотрела на белую пленницу.

— Я принесла платье и мокасины, — сказала она, швырнув сверток к ногам Ханны. — Они довольно старые, но для рабыни — в самый раз.

Ханна прижала сверток к груди. Неважно, старая это одежда или нет, она все равно лучше одеяла, которое приходится придерживать у шеи. Ей хотелось сразу же переодеться, но она не могла это сделать под взглядами Быстрого Ветра и Пятнистой Лани. Индеец почувствовал, в каком Воробышек замешательстве, и откликнулся на ее немую мольбу, подтолкнув Пятнистую Лань к выходу из вигвама и придержав полог, чтобы она могла пройти.

— Я должен поговорить с Красным Облаком, — сказал он, выпроваживая гостью.

— Красного Облака сейчас нет, — сообщила Пятнистая Лань. — Он отправился на Большой Совет, созванный в форте Ларами. Многие вожди сиу прибудут в форт, чтобы вести с бледнолицыми переговоры о мире.

— Ба! Мир! Неужели сиу ничему не научились на примере Сэнд-Крик? Им следовало бы спросить чейенов, чего стоят обещания бледнолицых.

Ханна, скромно одетая в поношенное платье, ниспадавшее до мокасин, доходивших до щиколоток, вышла из вигвама на яркий свет солнечного утра. Увидев ее, Пятнистая Лань не поверила своим глазам. В полумраке вигвама она заметила, как изменилась пленница, но не предполагала, насколько разительны эти перемены. Но теперь, при свете солнца, преображение рабыни показалось индианке чрезвычайно удивительным.

Худобу девушки скрыть было нельзя, но она оттенялась облаком золотисто-медных волос, обрамлявших тонкое лицо с потрясающими зелеными глазами. Ее кожа, отмытая от грязи, была белой и гладкой, как у младенца, манящие губы — полными, красными, свежими. Длинные загнутые темно-бронзовые ресницы делали зеленые глаза еще более выразительными.

— Что ты с нею сделал? — выпалила Пятнистая Лань. — Это не та женщина, которую ты привез вчера!

— Другой рабыни у меня нет, — сказал Быстрый Ветер, не менее потрясенный переменой, произошедшей с Ханной.

— Что она говорит? — спросила Ханна, заметив, что Пятнистая Лань не сводит с нее глаз, как будто рабыня ей чем-то угрожает.

— Ничего, — отрывисто бросил Быстрый Ветер. — Собирай хворост, я голоден. Сегодня я попрошу одну старую женщину научить тебя готовить. Если не будешь ее слушаться, она тебя побьет.

— А ты не боишься, что я убегу?

Быстрый Ветер мрачно улыбнулся:

— Ты не так глупа, чтобы убегать.

Ханна понимала, Быстрый Ветер прав. Поблизости не было поселений белых людей, а наказание, которому ее подвергнут индейцы, если поймают, приводило в ужас. Она резко повернулась и пошла к реке, где росло много деревьев. Быстрый Ветер смотрел ей вслед, раздумывая, не пойти ли за нею.

Однако, не только он наблюдал, как Ханна идет по деревне. Все молодые парни, по счастливой случайности вышедшие в это время из вигвамов, оборачивались, чтобы посмотреть на нее. Среди них оказался и Сломанный Нос. Глаза уродливого воина вылезли из орбит, дыхание перехватило от потрясения, когда он узнал рабыню Быстрого Ветра. Он хотел купить ее и раньше, до этого чудесного превращения, теперь же твердо решил, что эта женщина будет согревать его постель. С самого начала под грязью и вонючими лохмотьями он разглядел то, что не видели другие, но в своем буйном воображении Сломанный Нос не мог себе представить, какая она красавица. Видя, что Ханна направляется к реке, он пошел следом по другой стороне, чтобы не возбуждать подозрений.

Ханна пошла вдоль берега, собирая сучья и палки, выброшенные рекой и высушенные солнцем. Набрав полную охапку, она повернулась, собираясь вернуться в деревню, но застыла на месте от страха, когда из-за деревьев вышел Сломанный Нос. Сучья и палки выпали у нее из рук.

— Не подходи ко мне! — Ханна не была уверена, понимает ли индеец по-английски, но он, конечно, должен был догадаться по тону ее голоса, что она хотела сказать.

Сломанный Нос хрипло рассмеялся. Он достаточно хорошо понимал язык белых. Как и большинство индейцев равнины, он перенял этот язык у торговцев, индейцев гор и разведчиков племени сиу.

— У рабыни нет прав, — он произносил английские слова медленно и высокопарно, но разборчиво.

— Я принадлежу Быстрому Ветру, — пришлось Ханне напомнить этому ужасному индейцу о своем хозяине, хитрый взгляд Сломанного Носа ясно говорил о его намерениях.

— Он не будет возражать. Разве ты не знаешь, что станешь в конце концов деревенской шлюхой, когда ему наскучишь? Таков обычай. Тебя отошлют в вигвам на краю деревни, где наши воины смогут посещать тебя, когда того захотят.

— Нет! — ужаснулась Ханна. — Быстрый Ветер этого не сделает!

— Таков обычай. Но я решил, что нет смысла ждать. Я овладею тобой сейчас, пока ты молода и желанна и пока остальные воины не замучили тебя. Мои друзья не всегда отличаются мягкостью обращения, тем более, ты белая, и они не станут тебя беречь.

Без предупреждения он кинулся на нее. Она извернулась, пытаясь убежать, но индеец оказался стремительнее. За считанные секунды Сломанный Нос подмял ее под себя, повалив на землю. Он тяжело придавил девушку к земле, она даже дышать не могла. Ханна бе-шенно, но безуспешно отбивалась, пока он задирал ей платье и грубыми руками ощупывал бедра. Просунув руку к низу своего живота, он сорвал набедренную повязку и раздвинул ей ноги. Когда Ханна принялась колотить его по груди, Сломанный Нос схватил ее за руки и крепко сжал их у нее над головой, не собираясь отступать от намерений.

Ханна пронзительно вскрикнула, пытаясь ускользнуть от вторжения, к которому приготовился Сломанный Нос.

— Тише! — рявкнул он.

Выпустив одну из рук девушки, он ударил ее по лицу, чтобы сделать покладистее. Воспользовавшись тем, что рука высвободилась, Ханна вонзила ногти в лицо индейца. Сломанный Нос издал гортанное ругательство и поднял руку, собираясь нанести еще один удар. Ханна зажмурилась, ожидая затрещины и надеясь, что удар будет достаточно сильным для того, чтобы она потеряла сознание. Но удар так и не обрушился.

Тяжесть тела индейца неожиданно ослабла, потом исчезла совсем. Ханна открыла глаза и удивилась, увидев, что над нею со свирепым выражением лица возвышается Быстрый Ветер. Он сбросил с нее Сломанного Носа и теперь стоял, сжимая кулаки, его великолепное тело напряглось, он был готов вступить в схватку. Сломанный Нос поднимался с земли. Ханна не понимала, о чем они говорят, но резкие интонации и громкие голоса подсказали ей, что ситуация крайне опасна.

— Эта рабыня — моя собственность. Я сказал, чтобы никто не смел прикасаться к ней, — с вызовом бросил Быстрый Ветер.

— Я предложил тебе продать ее мне, — ответил Сломанный Нос. — Я дам за нее трех лошадей, а не одну, как предлагал раньше. Кроме того, — коварно добавил он, — рабыня сама хотела меня. Она приставала ко мне и предлагала себя.

— Ты лжешь! — яростно возразил Быстрый Ветер. — Кровь на твоем лице свидетельствует, что она сопротивлялась. И в последний раз отвечаю тебе, Сломанный Нос, Воробышек не продается.

Глаза Сломанного Носа сузились. Так просто он не собирался сдаваться.

— Наверное, она очень хороша в постели, раз ты не соглашаешься на трех лошадей. Я даю тебе пять лошадей, но не больше.

— Не нужны мне твои лошади.

— К тому же, — забросил Сломанный Нос еще одну приманку, — ты можешь получить мою сестру. Она будет хорошей женой. Пятнистая Лань уже сказала мне, что благосклонно относится к тебе. Многие храбрецы просили ее в жены.

— Ты более чем великодушен, — сказал Быстрый Ветер с иронией, — но мне не нужна жена.

К тому времени Ханна встала, потирая ноющую от удара скулу, по которой уже расплывался иссиня-чер-ный кровоподтек. Быстрый Ветер заметил след удара и бросил на Сломанного Носа грозный взгляд. Потом он протянул руку и приблизил к себе Ханну, беря ее под свою защиту.

Сломанный Нос насмешливо хрюкнул:

— Ты бледнолицый и лишь притворяешься, что ты чейен. Скоро ты станешь предателем и забудешь свой народ. Я потребую, чтобы Совет племени изгнал тебя из деревни, а потом заберу себе эту рабыню.

Быстрый Ветер хрипло рассмеялся.

— Попробуй! Кто тебя послушает? Я храбро сражался вместе с моими братьями сиу, я участвовал в набегах на караваны фургонов с армейским вооружением и много раз наносил поражение врагу. Я вызову на бой любого, кто усомнится в моей верности или храбрости.

Сломанный Нос бросил злобный взгляд на Ханну, прильнувшую к Быстрому Ветру.

— Может быть, я и брошу тебе вызов, мой брат белый чейен, но лишь в том случае, если Совет не примет решение изгнать тебя из племени. Ты отказался взять в жены мою сестру и оскорбил тем самым мою семью.

Повернувшись, он зашагал прочь. Ханна перевела дух.

— Он хотел изнасиловать меня, — сказала она, дрожь била ее тело.

Быстрый Ветер взял Ханну за подбородок и повернул к себе ее лицо. Синяк на щеке выделялся уродливым багровым пятном на белой коже.

— Он ударил тебя?

Вопрос рассердил Ханну. С какой стати Быстрый Ветер беспокоится, ударил ли ее Сломанный Нос, если сам он обращался с ней безо всякой доброжелательности с тех пор, как она попала к нему!

— Тебя на самом деле беспокоит, ударил ли он меня? Удивляюсь, как это ты не позволил ему изнасиловать рабыню. Все вы, индейцы, дикари.

Быстрый Ветер стиснул зубы.

— Ты принадлежишь мне. Ни один мужчина не смеет коснуться тебя без моего разрешения. Ты старалась привлечь к себе внимание Сломанного Носа? Он сказал, ты приставала к нему.

Ханна побледнела.

— Ничего подобного! Сломанный Нос сказал, что ты сделаешь меня деревенской шлюхой, когда я тебе надоем. Он говорит, таков обычай.

— Сломанный Нос прав, таков обычай, но от моего решения зависит, случится так или нет. Мы поговорим об этом позже. Собери хворост для костра. Я голоден.

Ханна повиновалась, понимая, что ее будущее, или же отсутствие такового, зависит от этого неистового чейена, не похожего на индейца.

Быстрый Ветер не выпускал Ханну из вида, идя за нею в деревню.

— Сегодня я сам разожгу костер, но в дальнейшем это будет твоею заботой. Не забывай, ты рабыня!

Ханна уже знала, как разжигать костер. Ей приходилось делать это по пути на запад, когда вместе с семейством Харли она присоединилась к каравану фургонов в Индепенденсе. Самая тяжелая работа всегда доставалась ей.

Ханне было интересно узнать, что нужно готовить Быстрому Ветру. Она с интересом наблюдала, как пожилая женщина примостила на костре сковороду, потом взяла из принесенного ею кожаного мешка молотые зерна, смешала с водой и вылила на шипящую сковороду. Запах оказался восхитительным, у Ханны аж слюнки потекли. Старуха сказала что-то ей на гортанном языке сиу, но девушка лишь непонимающе посмотрела на нее. Рассердившись на непонятливую рабыню, старуха схватила прут и принялась бить пленницу по плечам и спине.

— Она хочет, чтобы ты принесла чаши и мед.

— Я не знаю, где их искать.

— В вигваме. На одном из задних шестов висит мешок из оленьей шкуры. Там ты найдешь и чаши, и немного меда для лепешек.

Ханна заторопилась в вигвам, а старуха широко улыбнулась и кивнула. Когда Ханна вернулась, женщина ушла, но появилась Пятнистая Лань. Темные глаза индианки с такой злобой смотрели на Ханну, что девушка резко остановилась. Она напряженно прислушивалась к беседе между Быстрым Ветром и Пятнистой Ланью. И без перевода было понятно, что Пятнистая Лань рассержена.

— Сломанный Нос рассказал мне, как ты опозорил нашу семью, — со злостью говорила она. — Я недостаточно хороша для тебя? Есть другая женщина, с которой ты хочешь соединиться? Может, ты предпочитаешь чейенских девушек? Если пожелаешь, я могу стать твоею второй женой.

— Как я могу взять вторую жену, если у меня и первой нет? Я вообще не собираюсь брать себе жен.

— А что насчет этой? — спросила Пятнистая Лань, показывая на Ханну. — Твоя рабыня будет согревать твою постель?

— Если я этого пожелаю.

Пятнистая Лань гневно вскрикнула:

— Это потому, что она белая, как и ты!

Быстрый Ветер рассердился. Никогда за все годы, что он прожил среди чейенов, в его верности не сомневались.

— Я чейен, брат людям племени сиу. Белые разорили мои охотничьи угодья. Они убили мою мать Сизую Голубку и разогнали мое племя.

Пятнистая Лань вспыхнула и опустила голову, понимая, что была слишком резка.

— Я не хотела гневить тебя, но должна предупредить, Сломанный Нос мстителен. Он хочет заполучить твою рабыню. Брат пошел на Совет требовать, чтобы тебя изгнали из племени. Но если ты соединишься с одной из наших женщин, вожди будут более благосклонны к тебе.

— Я не боюсь предстать перед Советом. У меня есть друзья, они заступятся за меня. Не может сомневаться в моей верности никто из тех, кто сражался бок о бок со мною.

Пятнистая Лань улыбнулась и положила руку ему на плечо:

— Ты прав. Но если они решат, что им нужны еще какие-то доказательства твоей преданности индейскому народу, соединение с одной из наших женщин убедит их. Моя семья хочет, чтобы ты взял меня в свой вигвам, а раз у тебя нет лошадей, чтобы дать за меня выкуп, Сломанный Нос будет раз заполучить твою рабыню.

ГЛАВА 6

По гневно нахмуренному лицу Быстрого Ветра Ханна поняла, что Пятнистая Лань рассердила его. Но она ни о чем не успела расспросить Быстрого Ветра, потому что пришел Койот и отослал Пятнистую Лань движением руки. Ханна притаилась рядом с костром, жалея, что ничего не понимает.

— Я был на Совете, — рассказывал Койот. — Они собираются рассмотреть обвинения брата Пятнистой Лани. Сломанный Нос боится, ты предашь нас, потому что у тебя в жилах течет белая кровь, но я-то знаю, Быстрый Ветер, сердцем ты истинный чейен.

— Благодарю тебя, Койот. Когда собирается Совет снова?

— Они соберутся завтра, когда солнце займет наивысшую точку в своем движении по небу. Сначала вожди выслушают Сломанного Носа, потом вызовут тебя, чтобы ты мог отклонить обвинения. Я думаю, Сломанный Нос хочет твою рабыню, — доверительно сообщил Койот, украдкой глянув на Ханну. — Он всем рассказывает, как возмущена его семья тем, что ты отказался взять в жены Пятнистую Лань.

— Я не собираюсь брать себе жену.

— Ты поступил бы мудро, передумав, — посоветовал Койот. — Сломанный Нос готов принять твою пленницу в качестве выкупа за невесту.

— Ни у кого нет повода сомневаться в моей преданности, — повторил Быстрый Ветер, искоса бросив взгляд на Ханну. — Я не отдам свою рабыню. Совет может задавать любые вопросы, мне нечего скрывать. Я, сын Белого Пера, почитаемого вождя южный чейенов, никогда не давал повода для сомнений.

— Согласен, брат мой, и члены Совета, если обладают достаточной мудростью, с этим согласятся тоже. Мы с Быстроногим Оленем будем на твоей стороне.

— Благодарю, друг.

Ханна смотрела Койоту вслед. Ей очень хотелось знать, о чем сейчас он беседовал с ее хозяином. Казалось, разговор был крайне серьезным. Она вздрогнула, когда Быстрый Ветер сказал:

— Зайди в вигвам, я хочу поговорить с тобой наедине.

Ханна скользнула под полог, раздумывая, что же он собирается ей сказать. Быстрый Ветер опустил полог и обратил на свою пленницу такой сосредоточенный и пристальный взгляд, что девушка едва не вскрикнула, словно серебристый огонь его глаз опалил ее.

— Сломанный Нос хочет заполучить тебя. Он предложил мне в жену свою сестру и готов принять тебя как выкуп за невесту, так как у меня мало лошадей.

Ханна помертвела. Она скорее умрет, чем позволит Сломанному Носу дотронуться до себя!

— И ты согласился? — Ханна дрожала, ее побелевшие губы едва шевелились, с трудом выговаривая слова. — Пятнистая Лань очень красива, — девушка со всхлипом глотнула воздух и задержала дыхание, ожидая, что ответит индеец.

«Но не так красива, как ты», — подумал Быстрый Ветер.

— Мне не нужна жена, — сказал он хрипло, — и я не собираюсь продавать тебя Сломанному Носу.

Ханна облегченно вздохнула. Что с ней было бы, согласись он на предложение? Колени у нее начали подгибаться. Быстрый Ветер протянул руку, чтобы она могла опереться. Его глаза расширились, когда от прикосновения дрожь прошла по руке. Заметила ли Воробышек эту дрожь?

— Я не хочу быть проданной Сломанному Носу, — прошептала Ханна. — Если уж должен быть у меня хозяин, то я предпочла бы, чтоб моим хозяином был ты.

Ханна ума не могла приложить, что на нее нашло. Почему она говорит подобную чушь? Никакого хозяина иметь она не хотела, тем более индейца! Но Быстрый Ветер вызывал у нее такие противоречивые чувства, что Ханна переставала понимать себя, когда дело касалось этого человека.

Конечно, она побаивалась его, однако же, до сих пор он не причинил ей зла, а иногда даже обращался с ней гораздо добрее и уважительнее, чем мистер Харли. Временами Ханна готова была поклясться, в нем нет ничего от индейца. Но когда его тело оказывалось покрытым разноцветными полосами, а волосы ниспадали на широкие плечи и в руках красовался томагавк, он выглядел таким же дикарем, как и его соплеменники.

Быстрый Ветер прищурился:

— Уловки шлюхи! Твои лживые слова не трогают меня.

Опять он о том же! Ханна вспылила:

— Я не шлюха!

— Возможно, мне стоит это проверить, — он заключил ее в объятия и прижал к себе.

Губы Воробышка были яркими и сочными, он обвел языком контуры полного рта. Девушка была так сладостна, что юноша воспылал еще больше.

В денверском борделе он видел, как белые мужчины прижимали свои рты к телам тех женщин, которые отдавались им за деньги. Ему показалось, женщинам это нравилось. Он коснулся своим языком губ Ханны. Чейены не прижимают к женщинам рты, как бледнолицые. Они проводят языком по лицам возлюбленных, иногда их телам, соприкасаются щеками и трутся носами. Но накрывая губы Ханны своим ртом, Быстрый Ветер решил, что обычай белых довольно приятен. Потрясенная впечатлением, которое произвел на нее поцелуй, Ханна растаяла от блаженства, прижавшись к твердой груди индейца. Это был первый поцелуй и в ее жизни, от удивления она приоткрыла губы. Девушка не представляла себе, сколь сладостная истома разливается от поцелуя по всему телу.

Быстрый Ветер позволил своему языку скользнуть в сладкий рот Ханны. Как упоительна эта женщина! Он прижимал ее к себе все крепче и крепче и вскоре почувствовал, что в его грудь упираются острые кончики двух очаровательных полушарий. Из горла индейца вырвался мучительный стон. Большие руки охватили ягодицы девушки. Ставший упругим член коснулся нежного живота.

Ханна почувствовала, что индеец прижимается к ее лону, и внезапно пришла в себя. Как могла она с такой страстью ответить на поцелуй дикаря? Впервые у нее возникло влечение к мужчине. Но ведь прежде она всегда не доверяла мужчинам и боялась их! Что же такого особенного в Быстром Ветре? Как ему удалось заставить ее проникнуться той истомой, которую она ощутила при поцелуе? Девушка постаралась отстраниться от соблазна, затаившегося в сильных руках.

— Нет!

Индеец не отпускал пленницу, зачарованный безудержным биением ее сердца.

— Ты моя рабыня и сделаешь все, что я тебе прикажу, — он упал на колени, увлекая за собой Ханну. — Сними одежду!

Быстрый Ветер не понимал, что с ним происходит, но ему казалось, что если сейчас он не овладеет Воробышком, то умрет. Наверное, бушует проклятая белая кровь, с отвращением подумал он.

Взгляд Ханны метнулся к выходу из вигвама, она прикинула расстояние.

— Убежать ты не сможешь, даже не думай, — его пальцы завладели шнурками, удерживавшими индейское платье на плечах.

Быстрый Ветер так безумно желал рабыню, что непременно сорвал бы одежду с ее тела, если бы у входа не застучали кости бизона. Раздосадованно он взглянул назакрытый полог, испытывая большое искушение не ответить на стук.

— Это я, Быстроногий Олень. Мне надо поговорить с тобой, — раздалось у входа.

Быстрый Ветер пробормотал ругательство, поднялся, поправил набедренную повязку и откинул полог. Не приглашая Быстроногого Оленя войти, он сам вышел к нему из вигвама.

Ханна перевела дух. Не приди гость, Быстрый Ветер наверняка овладел бы ею. Все еще дрожа, Ханна спрашивала себя, долго ли продлится передышка. Когда гость уйдет, что станет делать Быстрый Ветер? Она дотронулась до пылающих щек. Неудивительно, что они горят, как пламя. Случись все это с ней дома, в Ирландии, она тотчас же кинулась бы в церковь, чтобы исповедаться священнику в своих грехах, ведь она чувствовала страсть и влечение к дикарю-язычнику! На краткое мгновение Ханна захотела оказаться под его большим золотистым телом, она сгорала от желания ощутить прикосновение его рук к своей обнаженной плоти и познать ту запретную тайну, которая сделает ее женщиной.

Когда Быстрый Ветер вернулся в вигвам и мрачно на нее глянул, мысли Ханны смешались.

— Я иду в Хижину Очищения. Сегодня вечером Совет решит, кто будет твоим хозяином, — сурово сказал он, желание все еще мучило его, он испытывал почти невыносимую боль. — Быстроногий Олень проводит меня.

— А к-как же я? — Ханна боялась, что Сломанный Нос вновь попытается овладеть ею, когда Быстрый Ветер уйдет. — Я останусь одна?

— За тобой присмотрит Женщина-Что-Ходит-Вперевалку. Не беспокойся насчет Сломанного Носа. Ему тоже предстоит день молитв и поста.

Напряжение, сковавшее Ханну, ослабло, но лицо по-прежнему осталось бледным.

— А что, если Совет вынесет решение не в твою пользу?

— Этому не бывать! — произнес он с такой убежденностью, что Ханна успокоилась, но не совсем:

— А если все-таки?..

Индеец взглянул на нее с непроницаемым выражением лица.

— Тогда ты будешь принадлежать Сломанному Носу.

Быстрый Ветер не сказал, что и в этом случае он не оставит ее Сломанному Носу. Ему пришлось бы что-нибудь придумать, чтобы, покидая деревню, взять белую

— О, Боже!

Несколько минут спустя пришла пожилая женщина, показывавшая Ханне, как печь лепешки. Свой матрас она держала под мышкой. Женщина обменялась несколькими словами с Быстрым Ветром, положила свой матрас в уголок и, выйдя из вигвама, занялась костром.

— Я буду неподалеку, — сказал Быстрый Ветер. — Не пытайся бежать.

Он поднял полог и вышел.


Совет собрался на следующий день ровно в полдень. Ханна томилась в ожидании. Приставленная к ней старуха стояла рядом. Ханна не сводила глаз со Сломанного Носа, обращавшегося к сидевшим кругом мужчинам, которым надлежало решить, как поступить с Быстрым Ветром. Девушке показалось, что Сломанный Нос говорит очень красноречиво, жестами подчеркивая каждое слово. От решения Совета зависело так много, что Ханна не могла думать ни о чем другом, кроме как о судьбе, предстоящей ей в случае, если Быстрого Ветра изгонят из племени.

Казалось, прошло много часов, прежде чем, наконец, Быстрому Ветру было предоставлено слово. Ханна подумала, что выглядит он уверенным и убежденным в своей правоте, обращаясь с речью к собравшимся. Она находилась слишком далеко, чтобы слышать голоса, а по невозмутимым лицам индейцев ничего нельзя было понять.

Быстрый Ветер надеялся на поддержку своих друзей, Быстроногого Оленя и Койота. Он знал, Сломанный Нос представил дело довольно убедительно, но все же ни у кого не было веских причин оспаривать его преданность индейскому народу.

Железный Кулак первым задал вопрос:

— Сломанный Нос выдвинул против тебя серьезные обвинения, мой брат чейен. Хорошо известно, что ты белый, и Сломанный Нос опасается, как бы ты не предал наш народ, стремясь услужить бледнолицым.

— Ты знаешь меня, Железный Кулак. Мы сражались бок о бок в битвах. Разве я давал когда-либо повод усомниться в своей преданности? У меня сердце чейена. Мой отец — Белое Перо. Именно я придумал, как победить нашего общего врага Ворона, и я убивал солдат, которые хотят захватить наши земли.

— Все верно, Быстрый Ветер прав, — согласился Койот, важно кивая. — Я без колебаний доверил бы Быстрому Ветру свою жизнь. На его груди след Танца Солнца, а на теле шрамы, полученные в сражениях с бледнолицыми. Какие еще доказательства нам нужны?

Члены Совета согласно кивали, но Железный Кулак, друг Сломанного Носа, задал еще один вопрос:

— Сломанный Нос предложил тебе взять в жены одну из наших женщин, чтобы доказать свою преданность. Ты отказался. Почему?

Снова члены Совета одобрительно кивнули: хороший вопрос.

— Я не могу дать выкуп за невесту.

— Сломанный Нос утверждает, что его сестра мечтает соединиться с тобой, и Сломанный Нос готов принять белую рабыню вместо выкупа.

Быстрый Ветер бросил испепеляющий взгляд на Сломанного Носа:

— Он говорит так из ревности. Рабыня моя, и я могу распоряжаться ею, как мне заблагорассудится. Таков закон нашего народа.

— Я согласен с Быстрым Ветром, — воскликнул Быстроногий Олень. — Он пленил женщину, и ему решать, продавать ее или нет.

— Я великодушно предложил ему пять своих лошадей за рабыню, — вмешался Сломанный Нос. — Это больше, чем она заслуживает. Потом я предложил ему сестру в жены. Он отказался, тем самым оскорбив мою семью.

Быстрый Ветер усмехнулся:

— Я призван на Совет, чтобы отстаивать свое право жениться, когда захочу и на ком захочу?

Железный Кулак погрузился в раздумье. Произнесенная им вскоре речь отразила истинную причину раздора:

— Мне кажется, все дело в рабыне, и самое простое решение — убить ее. Я видел женщину, она не показалась мне сильной, от нее будет мало прока, как от рабыни.

Многие вожди согласились с Железным Кулаком. Смерть пленницы представлялась им малозначительным событием, однако, крайне необходимым для примирения двоих самых отважных воинов племени.

Услышав слова Железного Кулака, Быстрый Ветер пошатнулся, как будто его ударили в живот. Он скроется с Воробышком, но никому не позволит ни мучить ее, ни убивать!

Сломанный Нос довольно ухмыльнулся. Раз уж ему не достанется эта женщина, то пускай она не достанется и Быстрому Ветру!

— Мудрое решение, Железный Кулак, — согласился он.

— Но это еще не решение Совета! — возразил Койот. — Мы выкурим трубку и все обдумаем.

Вдруг Быстрый Ветер вскочил на ноги, на его лице застыло выражение непреклонности. Он по очереди посмотрел на каждого из вождей.

— Я беру рабыню себе в жены. Она станет моей женой, и никто не посмеет оспаривать мои права на нее. Уже не раз индейские воины брали себе в жены пленниц. Она родит мне сильных сыновей и дочерей и, как моя подруга, войдет в племя и станет одной из женщин нашего народа.

Быстрый Ветер слышал свой голос и едва верил, что он на самом деле произносит эти слова. Меньше всего хотел он в ближайшее время обзаводиться женой, тем более такой хрупкой, что, казалось, порыв ветра может унести ее прочь. Вряд ли хватит у Воробышка сил справляться со всей той трудной работой, которую приходится выполнять женщинам племени. И родит ли она ему крепких и здоровых детей? В прошлом, представляя себе свою будущую жену, Быстрый Ветер ни за что на свете предположить не мог, что она окажется с нежной белой кожей и волосами, своим цветом бросающим вызов солнцу.

— Ты хочешь взять пленницу в жены? — переспросил Железный Кулак.

Быстрый Ветер кивнул.

— Что ж, подобное случалось и прежде, но я хочу посоветовать тебе не делать этого.

— Если Быстрый Ветер, отказавшись от моей сестры, соединится с белой рабыней, это станет для меня еще одним оскорблением, — возопил Сломанный Нос, вскакивая и бросая испепеляющие взгляды на соперника.

— Воробышек будет моей женой, — продолжал настаивать Быстрый Ветер. — Я предпочел бы получить одобрение Совета, но и отказ не остановит меня. Я покину племя. В Черных Холмах и Плохих Землях немало племен, которым нужны сильные воины для сражений с бледнолицыми.

Железный Кулак принялся совещаться с другими вождями, в то время как Быстрый Ветер и Сломанный Нос обменивались ненавидящими взглядами, ожидая решение Совета. Быстрый Ветер прислушался и улыбнулся, он понял, вожди на его стороне.

— Совет разрешает Быстрому Ветру остаться в племени. Все мы в битвах видели не однажды доказательства его храбрости. Сам Красное Облако настолько доверяет ему, что после нападения на Сэнд-Крик послал Быстрого Ветра в Денвер под видом белого человека собрать нужные сведения. У нас нет причин сомневаться в его верности нашему народу и изгонять из племени. Взять же в жены Быстрый Ветер волен, кого хочет. Белая рабыня принадлежит ему. Сломанный Нос поступил честно, предложив выкупить у Быстрого Ветра рабыню, но за Быстрым Ветром остается право выбора, и он решил оставить пленницу себе. Быстрый Ветер может взять себе Пятнистую Лань второй женой, чтобы не нанести оскорбление семье Сломанного Носа.

— Я подумаю, — сказал Быстрый Ветер.

На самом деле у него не было намерения брать себе вторую жену. И первую он не хотел тоже. Просто так вышло. И если уж ему повезло, следует поскорее соединиться с Воробышком, пока вожди не передумали.

Железный Кулак развеял его опасения:

— Сегодня вечером племя отпразднует ваше соединение. Все приглашаются на пир, и раз у твоей жены нет родственников среди нашего народа, Женщина-Что-Ходит-Вперевалку поможет ей приготовиться к торжеству.

Движением руки Железный Кулак распустил Совет, и вожди разошлись, беседуя о предстоящем празднике. Некоторые из воинов собрались отправиться на охоту, и Быстрый Ветер выразил желание пойти вместе с ними, но прежде ему нужно было поговорить с Ханной. Он подозревал, она будет возражать против решения Совета. Сломанный Нос в бешенстве удалился.

К тому времени как вожди разошлись, Ханну била нервная дрожь. По непроницаемому лицу Быстрого Ветра ни о чем нельзя было догадаться. Он повернулся и посмотрел на нее, вид у него был довольно мрачный. Когда он направился к ней, Женщина-Что-Ходит-Вперевалку внезапно испарилась, оставив девушку наедине с ее хозяином. Она, видимо, знала, что предстоит ей услышать, а, судя по суровому виду индейца, известия не были приятными. «Неужели Быстрого Ветра изгнали из племени?» — испуганно думала Ханна. Она убежит или даже умрет, но не позволит Сломанному Носу прикоснуться к ней!

Приблизившись к Ханне, молодой индеец взял ее за руку и потянул за собой в вигвам.

— Что случилось? Какое решение принял Совет? Я не пойду к Сломанному Носу!

— Никто и не посылает тебя к Сломанному Носу. Совет решил дело в мою пользу.

У Ханны задрожали колени. Она пережила такой страх…

— Почему же ты сердит, если Совет принял решение в твою пользу?

— Вожди хотели убить тебя.

У Ханны перехватило дыхание, глаза округлились.

— Убить меня?

Она стала молиться, чтобы ей не пришлось умереть от руки Быстрого Ветра.

— Не знаю, может, ты и предпочтешь смерть… — загадочно проговорил он. — Сегодня вечером мы должны соединиться.

Ханна удивленно глянула на него. Правильно ли она понимает?

— Что это значит?

— Сегодня вечером ты станешь моей женой, и после того как мы соединимся, никто из племени не осмелится обидеть тебя.

— Стану твоей женой? Как же так? Я не собираюсь выходить замуж за язычника! И кроме того, у вас нет священника, который мог бы совершить обряд бракосочетания.

Быстрый Ветер возмущенно фыркнул:

— Священник не потребуется. По обычаю племени невеста становится женой, как только входит в вигвам своего мужа.

Он не добавил, что и развод по обычаю племени сиу совершается столь же легко: женщине достаточно покинуть жилище мужа.

— Я не могу согласиться, — упрямилась Ханна, — это будет не по закону.

— Ты предпочитаешь смерть? Или же тебе больше по душе Сломанный Нос? — с неприязнью в голосе уточнил Быстрый Ветер. — Я вовсе не собирался брать тебя в жены, но ничего другого мне не оставалось. Я должен был выбирать: взять тебя в жены или увидеть мертвой.

Ханна подумала, что для нее оба исхода дела одинаково неприемлемы, но, очевидно, Быстрый Ветер не был намерен выслушивать ее возражения. Он прошел к задней стенке вигвама, взял лук и колчан со стрелами и скрылся за пологом.

Ханна поспешила за ним следом:

— Куда ты идешь?

— На охоту. Женщина-Что-Ходит-Вперевалку принесет тебе праздничную одежду и поможет поставить свадебный вигвам.

— С-свадебный в-вигвам?

— По обычаю невеста ставит вигвам вдали от деревни, чтобы побыть с мужем наедине. Соединившиеся остаются в свадебном вигваме семь солнц, на твоем языке это значит — неделю.

— Неделю? — недоверчиво воскликнула Ханна. — Что же можно делать целую неделю, оставшись наедине?

Губы Быстрого Ветра насмешливо изогнулись.

— Для шлюхи ты невероятно глупа. Надеюсь, ты вспомнишь, как ублажала своих белых любовников. Мне интересно будет узнать, есть ли разница в постели между белыми женщинами и индианками.

У Ханны даже рот приоткрылся от изумления, так потрясли ее слова Быстрого Ветра. Как будто громом поразила Ханну мысль, что сегодня вечером ей придется лечь в постель с этим красивым дикарем. Его руки завладеют ее телом, он станет прикасаться к ней губами и ворвется в лоно. Тогда он узнает правду и никогда больше не назовет шлюхой! Стоило ей подумать об этом, как холодок пробежал по спине. Потеряв дар речи, она смотрела, как Быстрый Ветер идет к своим друзьям, которые, уже оседлав лошадей, поджидали его.

Как только Быстрый Ветер исчез из вида, сразу же пришла старуха. Она хихикала и многозначительно вращала глазами, ведя Ханну через лес в уединенное местечко неподалеку от реки, где две женщины пытались справиться со свадебным вигвамом. Они окружили Ханну, показывая ей, как устанавливать шесты и натягивать шкуры. За удивительно короткое время свадебный вигвам оказался готов. Женщины ушли и скоро вернулись с ворохом мягких шкур и мехов для постели. Схватив Ханну за руку, Женщина-Что-Ходит-Вперевалку вместе с остальными двумя индианками повела ее на реку, где с нее женщины сняли поношенное платье Пятнистой Лани и окунули в воду. Потом они буквально набросились на девушку с мыльными листьями в руках и скребли ей тело и мыли голову до тех пор, пока кожа и волосы не стали ослепительно чистыми. Завернув Ханну в мягкое одеяло, они повели ее обратно в вигвам Быстрого Ветра.

Несколько часов женщины провели, расчесывая волосы Ханны и наряжая девушку в индейское платье из чисто-белой мягкой замши, богато расшитое бусинами и обильно украшенное бахрамой. Увидев платье, Ханна восторженно вскрикнула, чем доставила немалое удовольствие престарелой индеанке. Послеполуденное время тянулось медленно. Ханна слышала, как вернулись охотники, но так как никто из женщин не понимал по-английски, она не могла расспросить их о предстоящей церемонии. С наступлением сумерек начали бить барабаны, и Ханна испугалась, как никогда в своей жизни. Женщины удалились, осталась только Женщина-Что-Ходит-Вперевалку. Она хлопотала вокруг Ханны, словно наседка. Вдруг полог вигвама откинулся, и появилась Пятнистая Лань. Красавица с ненавистью посмотрела Ханне в лицо.

— Это я должна была соединиться сегодня с Быстрым Ветром, а не ты!

— Ты говоришь по-английски? — вырвалось у Ханны, она была поражена.

— А ты считаешь нас невежественными дикарями? Я научилась языку белых у торговцев и охотников, часто заезжающих к нам в деревню. Ты не достойна Быстрого Ветра. Совет должен был потребовать, чтобы он соединился с женщиной из нашего народа. И почему только тебя не отдали Сломанному Носу? Ты рабыня! Мой брат обращался бы с тобой так, как ты того заслуживаешь, он не нянчился бы, как Быстрый Ветер.

— Не по своей воле я соединяюсь с Быстрым Ветром, — попыталась защититься Ханна. — Я не просила его ни брать меня в плен, ни тем более в жены.

Глаза Пятнистой Лани вспыхнули внезапной злобой. Не говоря ни слова, она потянулась за ножом у пояса и направилась к Ханне. Женщина-Что-Ходит-Вперевал-ку увидела, как обернулось дело, и бросилась на защиту Воробышка. Преградив путь Пятнистой Лани, старая индианка принялась бранить ее и вытолкала из вигвама.

— Спасибо, — дрожащим голосом прошептала Ханна.

Старуха ободряюще потрепала ее по плечу, затем взяла за руку и вывела из вигвама. Вечер благоухал ароматами весны. Воздух был теплым и влажным. Посреди деревни пылал большой костер, гул барабанов и слова незнакомого языка обволакивали Ханну, убаюкивая и делая все вокруг похожим на сон. Этого не может быть, с отчаянием подумала Ханна, все это происходит не наяву.

Дикий ритм барабанов стал еще более быстрым, и Ханна разглядела индейцев, танцевавших вокруг костра под звуки языческой музыки. Танцевали мужчины, к ним присоединилось лишь несколько самых отчаянных женщин. Ханна заметила, что некоторые из индейцев, сидящих вокруг костра, потягивают какой-то алкогольный напиток, прикладываясь к бутылкам, доставленным бессовестными торговцами. Ханна едва переставляла ноги. Она давно повернулась бы и убежала обратно в вигвам, если бы индианка не тащила ее за собой с силой, удивительной для преклонного возраста.

Девушка не представляла себе, что ее ожидает. Блуждающими глазами рассматривала она людей. И вдруг увидела Быстрого Ветра. Он стоял, возвышаясь над толпой, будучи на голову выше других воинов. Одет он был в мягкую кожаную одежду желтоватого цвета. Рубаха и штаны, искусно украшенные перьями и бусинами, были обшиты бахромой, свисавшей с рукавов и по боковым швам узких кожаных штанов. Мокасины, тоже украшенные бусинами, были зашнурованы до колен. Он был великолепен. Черные волосы свободно ниспадали на плечи, повязка с белым пером довершала наряд.

Быстрый Ветер почувствовал присутствие Ханны, прежде чем увидел ее, отведя взгляд от танцующих, он посмотрел на невесту, приближавшуюся к нему в сопровождении старой индеанки. Одета невеста в белое, цвет чистоты и невинности, с иронией подумал он. Глядя на нее, трудно поверить, что она шлюха. Наверное, разум покинул его, раз он соединяет свою жизнь с женщиной легкого поведения.

За короткое время плена Ханна поправилась, и хотя пышной женщиной не стала, костлявой теперь назвать ее тоже было нельзя. От блестящих кудрей до кончиков маленьких ножек, белая женщина показалась Быстрому Ветру совершенством. Он смотрел, как она приближается, и его охватывало такое томление, какого ему не доводилось испытывать никогда в жизни. Никогда Быстрый Ветер не чувствовал такого безумного зова плоти, никогда так не стремился, с почти болезненным желанием, проникнуть в женское лоно. В лоно именно этой женщины. Его женщины. Воробышка.

Впервые, сколько он помнил себя, не проклинал он белую кровь, текущую в его жилах, потому что такая же кровь текла в жилах Ханны Маклин.

Она стояла, отыскивая его в толпе испуганными зелеными глазами. Он взял ее за руку, провел в круг индейцев на определенное церемонией место и усадил с собой рядом. Почти сразу же ей в руки дали чашу, но есть девушка не могла. Быстрому Ветру тоже было не до еды, он едва притронулся к пище.

— Ты очень красива, — прошептал Быстрый Ветер Ханне на ухо. — Я не хотел брать жену, но сейчас вижу, что жаловаться мне не на что, разве что только на то, что не получу в жены добродетельную женщину. Чейенские мужчины ценят в женщине целомудрие, а девушки-чейенки ревностно хранят свою невинность. Это их дар мужу, который они приносят в день свадьбы. Но я постараюсь не думать о тех многочисленных мужчинах, которые лежали с тобой в постели.

Ханна опустила ресницы, но ничего не сказала. К чему слова? Если действительно их ждет брачная ночь, то Быстрый Ветер скоро сам убедится, что она столь же добродетельна, как самая чистая чейенская девушка, и, уж конечно, гораздо более добродетельна, чем некоторые женщины племени сиу, особенно такие, как Пятнистая Лань.

Танец продолжался и становился все более неистовым по мере того, как сгущалась тьма. Быстрый Ветер проявлял нетерпение, и некоторые из его друзей заметили это. Они начали посмеиваться над ним, отпуская скабрезные замечания, слыша которые кое-кто из женщин хихикал и зажимал уши. Вдруг Быстрый Ветер поднялся и потянул за собой Ханну.

— Что? — страх пронзил девушку, наступил момент, которого она так опасалась весь вечер.

— Пора!

— А свадьба? То есть… церемония? Ты раздумал жениться на мне?

— Как только мы войдем в свадебный вигвам, будет считаться, что мы женаты, — пояснил Быстрый Ветер. — Вот и вся церемония. По обычаю племени, стоит молодым людям объявить о своих намерениях, как они сразу же считаются помолвленными. Пошли.

Он взял ее за руку и повел от праздничного костра. Ноги у Ханны заплетались, она возмущенно качала головой:

— Это… это безнравственно! Грешно! В обществе белых все происходит не так.

— Забудь про общество белых. Теперь ты жена индейца. В этой деревне индейские законы. Поверь мне, Воробышек, мы женаты, и когда твой мягкий белый живот пополнеет, потому что в нем будет мой ребенок, у тебя не останется места для сомнений.

— О, Боже мой!

Колени у Ханны подогнулись, и она упала бы, не подхвати ее Быстрый Ветер. Увидев в лунном свете неясные очертания свадебного вигвама, она только тихо повторила:

— О, Боже мой!

ГЛАВА 7

Кто-то заботливо развел в вигваме огонь и разложил повсюду свежую траву, душистый шалфей. Меха были свернуты мягким гнездышком, от сосновых веток шел приятный запах. Но Ханна ничего не замечала, кроме неясного обещания блаженства, исходившего от тела Быстрого Ветра. Он внес ее в вигвам и поставил на ноги.

Стараясь не смотреть на приготовленное ложе, она подняла глаза вверх, где сквозь дымовое отверстие виднелось ночное небо со слабо мерцавшими звездами. Как ей хотелось присоединиться к ним! Быстрый Ветер проследил за ее взглядом и сказал:

— Дым, поднимающийся от огня, возносит к Небесному Духу молитвы народа. Тебе предстоит многое узнать. Я буду учить тебя.

Он потянулся к ней, его сильные и уверенные пальцы начали расшнуровывать платье.

— Расскажи мне что-нибудь еще, — прошептала Ханна, стремясь отдалить низбежное.

Движения пальцев молодого индейца доводили ее до головокружения. А Быстрый Ветер, набираясь терпения, старался усмирить волнение, бушевавшее в крови.

— Пол в жилище представляет землю, стены — небо, шесты вигвама — пути, ведущие с земли в мир духов. Вигвам занимает особое место в нашей жизни. Когда полог опущен, гость должен объявить о своем приходе и подождать, когда ему разрешат войти. Попадая в вигвам, мужчины проходят направо, женщина входит после мужа и идет налево. Пройти между очагом и теми, кто находится в вигваме, невежливо.

Ханна почти не слушала, поглощенная тем, как ласково скользят глаза индейца по ее телу. Горло у нее сжалось и дыхание совсем остановилось, когда Быстрый Ветер замолк, а его руки распахнули платье, обнажив округлые груди. Он крепко сжал зубы. Серебристые глаза затуманились, ноздри затрепетали.

От мрачных предчувствий по телу Ханны пробежала дрожь. Быстрый Ветер снял платье с ее плеч, и она едва не задохнулась от волнения. Шнуровка запуталась, и юноша нетерпеливо потянул за шнурки. Ханна удержала его:

— Подожди! Платье слишком красиво, не надо рвать. Я сама.

Быстрый Ветер кивнул. Его глаза мерцали, как расплавленное серебро.

— Женщина-Что-Ходит-Вперевалку будет рада узнать, что платье тебе понравилось. Она сшила его для своей дочери, которая должна была стать женой Койота.

Платье соскользнуло на стройные бедра Ханны.

— Что случилось с ее дочерью? Почему она не надела платье?

Быстрый Ветер коснулся языком ее губ, не отрывая глаз от розовых сосков, увенчивавших упругие груди, небольшие, но прекрасной формы. Он томился желанием вкусить их сладость.

— Она умерла от пятнистой болезни. Старуха рада, что ты надела платье ее дочери.

— Поблагодари добрую женщину за меня.

Быстрый Ветер не ответил. Он был слишком возбужден, чтобы поддерживать беседу. Коснувшись груди Ханны, он ощутил, какая мягкая и теплая у нее кожа. Подушечкой пальца Быстрый Ветер нажимал ей на сосок, пока он не превратился в твердый бутон.

Ханна дрожала от страстного желания, пробуждаемого в ней этим человеком. Она не могла понять, почему ее так влечет к язычнику, встреча с которым привела ее к рабству. Нет, она не чувствовала себя новобрачной. Языческая церемония не имела ничего общего с обрядом, совершаемым священником. Однако, выражение лица Быстрого Ветра не оставляло никаких сомнений в том, что он считает брак совершенно законным и собирается спать с ней этой ночью.

Они не сводили друг с друга глаз, между ними возникло такое напряжение, что воздух, казалось, можно было резать ножом. Быстрый Ветер положил руки ей на бедра, и платье соскользнуло вниз. Безо всякого усилия он приподнял Ханну и отбросил платье в сторону, потом снял с ее ног мокасины и едва смог успокоить дыхание, окинув взглядом тело своей жены, такое нежное, белое. Груди были упруги, как спелые яблоки, талия тонка, изгиб бедер изыскан, длинные ноги стройны. Огненного цвета треугольник внизу живота притягивал взор. Индеец не осмеливался прикоснуться к этой совершенной красоте. Не сейчас, пусть вначале утихнет огонь, бушующий в жилах и требующий немедленного удовлетворения. Только дикарь швыряет женщину наземь и вонзается в нее вновь и вновь, не заботясь о ее чувствах и желаниях. Нет, он не дикарь. С огромным трудом Быстрый Ветер заставил себя сдержаться. Не сводя глаз с Ханны, он снял одежду. Рубаха упала на землю рядом с кожаными штанами.

Ханна судорожно сглотнула, когда обвела взглядом его великолепное в своей мужественной красоте золотистое тело. Быстрым движением руки Быстрый Ветер отбросил набедренную повязку, и глаза девушки расширились от удивления. Затвердевший член пульсировал и, казалось, жил своей отдельной жизнью. Потрясая своими размерами, он выступал из тела индейца, как стальной стержень, обтянутый бархатом. Ханна задохнулась от ужаса. Никогда она не сможет принять в свое тело столь огромного размера чужую плоть. Она умрет, наверное, не успеет завершиться брачная ночь.

Серебристые глаза Быстрого Ветра довольно блеснули, когда он заметил ее изумление при виде его мужских достоинств.

— По сравнению с твоими белыми любовниками, по-видимому, я произвожу неплохое впечатление! Достаточно ли могучим кажется мой меч? Сможет ли он удовлетворить тебя? Скажи мне, Воробышек, скажи, что я тебе приятен, — он обхватил ее за плечи и с силой притянул к себе.

— У меня не было никаких любовников.

Он хрипло рассмеялся и потерся о нее бедрами, чтобы выказать свое желание. Ощущение, испытанные Ханной при прикосновениях нежной и горячей плоти к ее груди, животу и ногам были такими восхитительными, что ей стало как-то почти невыносимо.

— Нет нужды лгать. Твое прошлое не имеет для меня значения. Но если в будущем ты дашь мне повод сомневаться в твоей верности, я тебя убью.

Ханна помертвела. Голос звучал грозно. Она поверила в серьезность обещания.

— Где твои губы, Воробышек? Я сгораю от желания попробовать их вкус, как уже делал это раньше.

— Это называется поцелуй, — бездумно объяснила Ханна. — Белые люди так целуются. Большинству мужчин это очень нравится.

— А женщинам? — поинтересовался Быстрый Ветер. — Женщинам это нравится?

Ханна только один раз в жизни целовалась с мужчиной, и тот мужчина был — Быстрый Ветер. Судить же она могла лишь по своему опыту, который запомнился ей как приятный.

— Да, женщинам нравится.

— Тогда мы будем целоваться.

Быстрый Ветер прижался ртом к ее губам, упиваясь дыханием девушки и заставляя раздвинуть губы пошире. Наслаждаясь, он пробовал теплую сладость мягкого рта, опуская и вынимая язык. Юноша застонал, как будто от боли, и потянул Ханну вниз, на ложе из мехов, раскинувшееся у них под ногами.

Ханна задрожала, хотя ей совсем не было холодно.

— Быстрый Ветер…

Имя, слетевшее с ее уст, прозвучало для него сладчайшей музыкой.

— Я здесь, Воробышек. Забудь других мужчин. Сегодня мы обретем рай, созданный только для нас двоих.

— У меня не было других… ох… — она не смогла закончить, потому что губы Быстрого Ветра скользнули по ее шее к груди.

Посасывая, целуя, облизывая, он наклонялся то над одной грудью, то над другой.

— Тебе так нравится, Воробышек?

Быстрый Ветер и не ждал ответа, его губы опускались все ниже и ниже по гладкому животу. Язык застыл на мгновение, коснувшись лона, в то время как руки отыскивали тепло, разливавшееся между ног Ханны. Он жаждал этого тепла каждой частицей своего существа. Раздвинув шелковистую поросль, пальцы скользнули во влажную расщелину, погрузившись в невообразимый жар нежной плоти. Быстрый Ветер умело нащупал набухший розовый бутон и стал медленно гладить его кончиком пальца, возбуждая в девушке страсть.

Ханна вскрикнула, пораженная силой вожделения, о возможности испытывать которое она даже и не подозревала. Девушка не могла себе представить, что такое обжигающее сладострастие таится в глубинах ее тела. В немом отчаянии Ханна прижалась к Быстрому Ветру, не в состоянии помешать своим рукам скользить по его упругой спине и плечам. Прикосновения к выпуклым мышцам и ощущение мощи большого тела довели ее до безумия восторга. Ладони Ханны опустились ниже, на плотные полукружия мужских ягодиц. Индеец шевельнулся между ее ног, раздвигая их шире. Ханна напряглась в ожидании всплеска неминуемой боли от вторжения, но почувствовала лишь легкие и скользящие движения пальца в глубине лона.

— Ты такая горячая и влажная внутри, — шептал он ей на ухо тихим напряженным голосом, полным неистового желания.

Ханна беспокойно изогнулась, привыкая к необычным ощущениям. Пальцы Быстрого Ветра продвинулись чуть глубже, и слегка неприятное чувство сменилось наслаждением, которого девушка никогда не испытывала прежде. Ласковые поглаживания будоражили, вызывали трепет и жар во всем теле, заставляя стремиться к какой-то таинственной и неведомой цели. Натиск продолжался, умелые руки Быстрого Ветра не позволяли Ханне очнуться от волшебного очарования страсти. Когда его губы вновь коснулись ее рта, сладостное мучение достигло новых высот, истома разлилась по телу. Казалось, плоть начала плавиться.

Вдруг нажим ослаб, и Ханне показалось, она умрет, если тело не обретет то, что ищет.

— Быстрый Ветер, пожалуйста…

— Что — пожалуйста? — его голос звучал так же напряженно, как и ее голос, и желание Быстрого Ветра было столь же огромно.

— Я хочу…

— Чего ты хочешь, Воробышек?

— Н-не знаю… пожалуйста…

— Раздвинь ноги, я не стану утаивать от тебя, что ты ищешь.

Мощный, пугающе огромный член уперся в ее живот. Ханна смотрела на это великолепное орудие любви, опасаясь, что оно разорвет ее пополам, стоит только позволить ему проникнуть в лоно. Его вершина оказалась у входа в упоительные врата женственности. Ханна затрепетала.

— Нет! Я не выдержу! Ты… очень огромный…

— Я ничем не отличаюсь от других мужчин, — сказал Быстрый Ветер, однако, несмотря на скромность высказывания, он гордился своей мужской мощью.

— Не делай этого!

— Ты моя жена, Воробышек! И потом… слишком поздно.

Действительно, было слишком поздно. Она вытянулась, чтобы приладиться к нему, привыкая к неприятным ощущениям, возникшим при вторжении.

— Ты сжимаешь меня просто невероятно плотно, — произнес он, растерянно преодолевая сопротивление неподатливой плоти.

Ханна застонала, страсть исчезла так же быстро, как появилась. Затем стон перешел в удивленный крик боли, когда Быстрый Ветер врезался в лоно, лишая жену девственности. Он остановился, ожидая, чтобы она пришла в себя и привыкла к ощущениям, потом начал медленно двигаться, пытаясь справиться с поразительным открытием, что Ханна оказалась девушкой, никогда не лежавшей в постели с мужчиной.

Он этого не ожидал и ни за что не поверил бы, если бы сам не почувствовал преграду девственности.

— Боль скоро пройдет, Воробышек, вот увидишь.

Сам он был столь возбужден, что быстро достиг вершины страсти. Вздох облегчения вырвался у Ханны, когда он отстранился.

— Тебе было очень больно? — спросил Быстрый Ветер, когда ему удалось совладать с бешено бьющимся сердцем, и дыхание восстановилось.

— Да, — мрачный ответ Ханны был вызван не только болью, но и разочарованием, она была расстроена, будто что-то оказалось не доведено до конца.

— В следующий раз будет лучше, ты испытаешь наслаждение.

— Ты уверен, что следующий раз будет?

— Ты захочешь близости так же сильно, как я.

Ханна неприязненно смотрела, как он встает и отыскивает свою набедренную повязку. Быстрый Ветер тщательно смочил повязку, полив водой из кувшина, потом он вернулся, опустился перед ней на колени, развел ее ноги и осторожно вымыл, как ребенка. Ханна густо покраснела. Ей никогда в голову не приходило, что мужчина может оказывать женщине столь интимные услуги. Закончив, он лег рядом и постепенно снова возбудил ее, губами, руками, дыханием и языком доведя до высочайшего наслаждения.

Когда, наконец, горячий язык прикоснулся к бугорку, пульсирующему среди трепещущих складок плоти, она напряглась и протестующе воскликнула:

— Что ты делаешь?

— Так я тебе не причиню боли, — заверил Быстрый Ветер, опуская ладонь ей на живот, чтобы успокоить. — Я лишь хочу доставить тебе удовольствие.

Он склонил голову, языком гладя напряженный нежный бутон. Тело Ханны содрогнулось, огонь страсти охватил ее, возникнув из самых потаенных глубин. Казалось, что-то в ней вот-вот взорвется. Язык Быстрого Ветра неумолимо продолжал ласкать чувствительный бугорок, и когда пальцы скользнули вглубь лона, ее охватило пламя, расколовшее тело на множество осколков, которые, казалось, никогда больше не сольются в единое целое. Приподнявшись, Быстрый Ветер наблюдал за экстазом жены. Он смотрел, как голодный волк. Ханна не могла противиться дрожи, пронзившей тело, не понимая, что за невероятное блаженство обрушилось на нее. Реальность уплывала. Когда она пришла в себя, то увидела склонившегося над ней Быстрого Ветра, он удивленно смотрел ей в лицо.

— Я не хотел причинить тебе боли.

— Не было больно. Я никогда… я не знала…

Таинственная улыбка изогнула уголки губ индейца. Он и припомнить не мог, чему он когда-либо радовался больше, чем сейчас.

— Спи, Воробышек. У нас впереди еще много времени, чтобы лучше узнать друг друга. За семь солнц я познаю каждый дюйм твоего белого тела, а ты — каждый дюйм моего.


Ханна протянула руку и улыбнулась, надеясь найти рядом своего мужа. Солнечный свет, проникавший сквозь дымовое отверстие, падал прямо ей в глаза, настойчиво пробуждая от приятных сновидений. Во всем теле ощущалась тупая боль. Шевельнувшись, Ханна застонала. Щеки вспыхнули при воспоминании о том, что случилось ночью и ранним утром, когда Быстрый Ветер разбудил ее, осыпав поцелуями грудь и живот. Вдруг она поняла, что его нет рядом. Она потрогала еще хранившее тепло место, где он лежал, потом села и позвала:

— Быстрый Ветер!

Ответа не последовало. Панический страх охватил Ханну, она придвинулась к поднятому пологу. Неужели Быстрый Ветер покинул ее? Она сделала что-то не так, и он рассердился? Тут она увидела мужа и облегченно вздохнула. Быстрый Ветер мылся в реке, золотистое тело поблескивало в лучах утреннего солнца. Почувствовав на себе ее взгляд, он медленно обернулся, широко улыбнувшись.

— Иди ко мне, — позвал он, протягивая загорелую руку.

Сообразив, что на ней ничего нет, Ханна хотела было надеть платье, но передумала. Красивое белое индейское платье было у нее единственным, ей не хотелось портить его, купаясь в нем. К тому же, Быстрый Ветер и так уже видел ее обнаженной, скрывать было нечего. Ханна направилась к реке. Быстрый Ветер не мог отвести глаз от жены, и она покраснела, заметив пристальность его взгляда.

Вода оказалась холодной, но не настолько, чтобы нельзя было выдержать. Омыв утомленное любовными объятиями тело, Ханна почувствовала себя бодрее. Когда она оказалась рядом с мужем, он принялся тереть ее мыльными листьями.

— Тебе было больно ночью?

Вопрос удивил Ханну. Она даже представить себе не могла, что это может его беспокоить.

— Немного, — покраснев, призналась она.

— Я не ожидал, что ты окажешься девственницей. Но мне приятно осознавать, что жена принесла мне в дар свою невинность.

— Если бы ты выслушал меня раньше, то знал бы это.

Ее спину покалывало от прикосновений мыльных листьев к коже. Быстрый Ветер повернул Ханну к себе лицом и намылил ей грудь и живот.

— Зато теперь я готов выслушать. Почему твой хозяин обзывал тебя шлюхой?

Ханна вздохнула. Медленные движения рук Быстрого Ветра так возбуждали, что она никак не могла сосредоточиться. Когда руки оказались между ее ног, все мысли, до единой, унеслись, как сухие листья при сильном порыве ветра.

— Я… я…

— Неважно, потом расскажешь, — сказал Быстрый Ветер, желание захлестнуло его, как густой сладкий мед.

Он ввел пальцы в мягкую глубину ее тела, и Ханна вскрикнула, ухватившись за его плечи, чтобы не упасть.

— Что ты делаешь?

— Я хочу тебя, Воробышек. Ты заставляешь меня забыть о сдержанности, принятой в моем племени. Когда я оказываюсь с тобой рядом, то не могу совладать с собой. Ты сводишь меня с ума, я хочу проникать в тебя снова и снова.

Слова прозвучали так возбуждающе, что Ханне сразу же стало жарко. Истома разлилась по ее лону, она прижалась к упругому телу мужа, наслаждаясь прикосновением своих мягких грудей к его твердой груди. Она понимала, что ведет себя бесстыдно, но ничего не могла с собой поделать. Быстрый Ветер сделал ее такой же дикаркой, каким дикарем был сам. Но был ли он дикарем? Что-то подсказывало ей: в его жилах нет индейской крови, ни капли. Этого никто ей не говорил, но Ханна не могла избавиться от сомнений.

Обхватив ее ягодицы, Быстрый Ветер поднял Ханну. Великолепное орудие любви, твердое и тяжелое, находилось между ними, заставляя Ханну понять, как сильно она возбуждает мужа.

— Обхвати меня ногами, — сказал он сдавленным голосом.

Ханна повиновалась без малейшего колебания, не вполне понимая его намерения, но безоговорочно доверяя Быстрому Ветру. Юноша, слегка приподняв ее еще выше, погрузился в лоно, наполнив его собой так плотно, что чувствовалось, как растягиваются тесные стенки потаенной плоти. Боли не было, только ощущение наполненности. Оно вовсе не было неприятным. Когда Быстрый Ветер начал облизывать и посасывать ее груди, блаженство стало столь велико, что Ханна застонала в изнеможении.

Помогая ей двигаться вверх и вниз по всей длине члена, Быстрый Ветер ощутил, как сжимается вокруг него ее нежная плоть, и его захлестнуло блаженство, набежав волнами. Ему даже не верилось, что испытываемое им чувство к Ханне настолько захватывающе, что он совершенно теряет власть над собой, когда она рядом. Прежде Быстрому Ветру всегда удавалось сохранять сдержанность по отношению к женщинам. Оставаясь холодным и отрешенным, он старался, чтобы женщина получила от близости удовольствие, но сам не погружался в страсть, чтобы не позволить сладострастию возобладать над разумом. Но с Ханной он вел себя, как зверь в сезон спаривания, испытывая все возрастающее желание обладать ею вновь и вновь.

Ханна чувствовала, как глубоко в теле зарождается трепет, захлестывая сознание волнами экстаза. Ее крики еще больше возбуждали Быстрого Ветра, приближая наивысший пик наслаждения.

Потом они снова вымылись в реке и вернулись в вигвам. Ханна удивилась, увидев, что кто-то оставил для них еду, пока они плескались в реке. Насытившись, они сели на солнышке, чтобы отдохнуть и набраться сил для новых ласк. Ханна надела платье, а Быстрый Ветер набедренную повязку.

— Я хочу, чтобы та рассказала мне, как попала в услужение к бледнолицым, — лениво попросил он. — Ты говорила, что приехала из страны, которая находится далеко за огромным морем.

— Эта страна называется Ирландией. Я из бедной семьи, у меня много братьев и сестер. Из-за неурожая картофеля тысячи людей голодали, и моя семья тоже. Я уехала из дома, чтобы одним ртом стало меньше.

Быстрый Ветер нахмурился:

— Ты продала себя другому человеку?

— Не совсем так. Я обещала работать семь лет, чтобы оплатить свой переезд в Америку. Это называется «завербоваться». Когда судно прибыло в Бостон, капитан продал мое обязательство мистеру Харли. Мы сразу же поехали в Индепенденс, где присоединились к каравану фургонов и по оригонской дороге добрались до Джулисбурга, а потом поехали на юг, в Денвер. Мистер Харли собирался открыть в Денвере гостиницу, что и сделал.

Быстрый Ветер молча обдумывал услышанное.

— Белые — странные люди. Я не понял, почему же твой хозяин называл тебя шлюхой?

— Мистер Харли — жестокий человек, — горько сказала Ханна. — Он хотел, чтобы я спала с мужчинами, которые приходят в гостиницу, но я отказывалась. Когда он начал настаивать, я убежала. По закону меня наказали бы, если б поймали. Они вернули бы меня мистеру Харли, чтобы я отслужила свой срок.

— Что будет после того, как срок найма закончится?

— Тогда я буду вольна устраивать свою жизнь, как захочу. Я надеялась накопить денег, чтобы послать их братьям и сестрам. Но у мистера Харли я денег не получала.

— Ты так жалко выглядела, когда я впервые увидел тебя. Тот человек, должно быть, морил тебя голодом, бил и заставлял много работать. Я убью его, если когда-нибудь увижу, — Быстрый Ветер говорил все это таким бесстрастным и ровным голосом, что Ханна поверила: он убьет Харли без малейшего угрызения совести.

— Я и сама старалась похуже выглядеть, — призналась Ханна. — Я прикладывала усилия, чтобы казаться как можно более непривлекательной. Мне не хотелось никаких знаков внимания со стороны мужчин. Но это не помогло. Мистер Харли решил вымыть меня и предложить своим клиентам, несмотря на мой невзрачный вид. Поэтому я и убежала. Вероятнее всего, он уведомил власти, и теперь меня ищут.

— Ему до тебя не добраться, — заявил Быстрый Ветер с таким жаром и убежденностью, что Ханна удивилась, как близко к сердцу он воспринял ее историю.

— Расскажи и ты мне о себе, — тихо обратилась к нему Ханна. — Твоя мать была белой?

Быстрый Ветер так долго не решался начать рассказ, что Ханна стала подумывать, расслышал ли он ее вопрос, и уже собралась переспросить, как вдруг он заговорил:

— Моего отца зовут Белое Перо, а мать звали Сизой Голубкой. Ее убили белые солдаты из форта Лион.

Ханна пристально посмотрела на него. Серебристо-серые глаза и черты лица, не похожие на индейские, опровергали слова.

— Почему ты не хочешь сказать мне правду?

Быстрый Ветер молчал, обдумывая ответ. Рано или поздно Ханна узнает от кого-нибудь правду. Многие сиу говорят на языке белых.

Ханна попробовала зайти с другой стороны:

— Ты упоминал о своей сестре. Она живет в племени чейенов?

Выражение лица Быстрого Ветрасмягчилось.

— Слезы Как Дождь живет неподалеку от Денвера со своим мужем Заком Мерсером. Он белый, но, мне кажется, неплохой человек. Он называет мою сестру Эбби. Так звали Слезы Как Дождь до того…

Ханна насторожилась:

— До того как… — подсказала она.

Быстрый Ветер шумно вздохнул:

— До того как Белое Перо стал нашим приемным отцом.

— Я была права, ты белый! — радостно воскликнула Ханна.

Быстрый Ветер сурово ответил:

— Я чейен. Никогда не забывай об этом, Воробышек. Я не имею никакого отношения к миру белых. С десяти лет я жил с чейенами. Их мир стал моим, я следовал их обычаям. Мне ничего неизвестно об обществе белых. Бледнолицые сгоняют нас с наших земель, уничтожая народ. Они убивают невинных женщин и детей и заставляют нас жить в резервациях, где земля скудна и нет бизонов.

— Почему ты считаешь, что не сможешь жить среди белых? Должно быть, твоя сестра привыкла к новой жизни.

— Для нее это было нелегко. Она долго не соглашалась с решением нашего отца вернуть ее в мир белых людей. Насколько я знаю, у них с Заком Мерсером долгое время были стычки на каждом шагу.

— А сейчас она счастлива?

Быстрый Ветер улыбнулся, вспоминая, какой счастливой выглядела Слезы Как Дождь, сообщая ему о ребенке, которого ожидает.

— Думаю, она смирилась с тем, что нельзя изменить. У нее муж — белый человек, и она его любит. Скоро у них родится ребенок.

— А у тебя жена — белая, — напомнила ему Ханна. — Тебе не составит труда вернуться в мир белых. Я уверена, сестра тебе поможет.

— Никогда! — он сказал это со столь яростной убежденностью, что не оставалось сомнений: именно так он и думает.

— Я не могу вернуться в Денвер из-за мистера Харли, но есть множество других городов, в которых мы с тобой могли бы жить. Ты нашел бы работу и…

— Работу? — насмешливо фыркнул Быстрый Ветер. — У меня есть работа — прогонять бледнолицых с нашей земли.

— Ты ведь понимаешь, что у вас ничего не получится? Вы не представляете себе, сколько людей переезжает с Востока на Запад. Их так много, что скоро на всей равнине появятся большие города. Я сама видела этих людей, Быстрый Ветер. В Бостоне столько народа, что улицы просто кишмя кишат прохожими. Другие города, наверное, столь же многолюдны. В Индепенденсе караваны фургонов растягиваются на целые мили, ожидая отправления на Запад. Кроме того, прокладываются железные дороги, по ним пойдут поезда, чтобы привезти в прерии еще больше белых людей. В Денвере это называют прогрессом. Говорят, что у индейцев скоро совсем не останется земель. Уходи, Быстрый Ветер, уходи сейчас, пока у тебя еще есть время устроить свою жизнь. Набеги, сражения лишь приведут тебя к гибели.

— Ты мудра не по годам, — заметил Быстрый Ветер, удивленный ее проницательностью, сам он пришел к таким же выводам много лун тому назад, но еще раньше он поклялся сражаться с бледнолицыми до конца. — Что касается моей гибели, она неизбежна. Покидая Сэнд-Крик, я знал, что встал на путь, ведущий в мир Духов.

— Но тебе совсем не обязательно умирать! — воскликнула Ханна. — Ты белый. Я… я не хочу, чтобы ты умирал!

Быстрый Ветер взглянул на нее с любопытством, на его лице появилось выражение нежности.

— Почему? Я ведь был суров с тобою.

— Но ты не причинил мне зла. Ты спас мне жизнь. Если бы я тебя не встретила, то погибла бы по дороге к Шайенну. Как я была наивна! Я не представляла себе, насколько опасно уходить из Денвера, пытаясь в одиночку пересекать прерии. Я не знала, какое расстояние мне придется пройти. Но мне так не хотелось продавать свое тело ради выгоды мистера Харли, что я готова была обрести свободу любой ценой.

— Ты необыкновенная женщина, Ханна Маклин. Маленькая и хрупкая, но отважная, как воин. И еще ты очень юная и очень наивная. Но для меня пути назад нет. А еще ты очень много болтаешь, Воробышек, — он взял ее за руку, заставляя встать. — Пойдем, я покажу тебе, где собирать мыльные листья. Когда мы вернемся, давай ляжем на берегу и будем любить друг друга, а Дедушка-Солнце пусть смотрит на нас сверху вниз.

ГЛАВА 8

— Что это за шрамы? — поинтересовалась Ханна, проведя пальцами по едва заметным рубцам на широкой груди.

Раньше она их не замечала, наверное, потому, что они были едва различимы.

— Мне было пятнадцать зим, когда я участвовал в Танце Солнца.

— Танце Солнца? Что это такое? — ее пальцы застыли, она наслаждалась теплотой тела Быстрого Ветра, удивляясь собственной смелости и странной уверенности, что нет греха в том, чтобы лежать в объятиях этого мужчины.

Они так много раз сливались в любовном восторге, что она и счет потеряла, и каждый раз соитие было лучше предыдущего. После того как она узнала, что ее возлюбленный — белый, на душе стало легче, но по-прежнему казалось немыслимым до такой степени влюбиться в индейца.

— В каждом племени смысл Танца Солнца толкуют по-своему. Для чейенов это обновление мира. Перед участием в Танце Солнца воин произносит клятву, не столько для себя, сколько для племени. Клятва и ее исполнение приносят обилие дождей и хорошие ветры. Во время церемонии возводится вигвам и разжигается огонь, который олицетворяет жар солнца. Вход в вигвам должен быть направлен на восток, чтобы Небесный Дух мог войти и принести благоденствие.

— Такая сложная церемония, — сказала Ханна, целуя рубцы. — Но ты так и не объяснил, откуда у тебя эти шрамы.

— Сейчас объясню.

Прикосновение ее губ вызывало у него дрожь желания.

— Танец Солнца длится восемь дней. В первые четыре дня строится вигвам и выполняются особые обряды, смысл которых вряд ли ты поймешь. Последние четыре дня посвящены танцу в вигваме. Танцора называют Дающим Жизнь, потому как считается, что благодаря его танцу сила племени возрождается и оно становится более многочисленным. Через Танец Солнца проходят многие, но не все мужчины. Тебе это может показаться варварством. Мы называем этот обряд «висеть на шесте». Дающий Жизнь просит шамана помочь ему, и шаман прикрепляет концы двух веревок к крючьям шеста, располагая их таким образом, чтобы они находились на высоте груди стоящего человека. Затем он прорезает по два отверстия в коже над обоими сосками и продевает шест между каждой парой отверстий так, что лишь узкие полоски кожи удерживают шест у груди.

— О, нет! — в ужасе выдохнула Ханна. — Должно быть, это ужасно больно.

— Больно, но не так страшно, как тебе кажется, — пожал плечами Быстрый Ветер, гордясь тем, что прошел испытание. — Свободные концы веревки закрепляются, и Дающий Жизнь танцует привязанным к шесту всю ночь. Если к утру ему не удалось освободиться, прорвав полоски кожи, шаман прорезает их, и обряд считается совершенным. Чтобы облегчить боль, Дающий Жизнь дует в свисток, призывая на помощь духов, которые должны облегчить его страдания.

— Ты прав, я не понимаю, — согласилась Ханна, в голове у нее не укладывалось, как может человек добровольно согласиться на подобные страдания. — Зачем индейцы терпят такую боль?

— По многим причинам, — ответил Быстрый Ветер. — Прежде всего, это средство разжалобить духов и добиться удачи и благоденствия. Кроме того, проявление мужества, очень ценимого индейским народим. К стойким воинам относятся с большим уважением.

— А почему ты согласился стать Дающим Жизнь? — она старалась понять, что побудило Быстрого Ветра пройти через муку, но мотивы его поступка оставались недоступными ее пониманию.

— Я сделал это, чтобы показать, что являюсь чейеном, несмотря на белую кровь. Я хотел доказать свою храбрость. В пятнадцать лет я искал самоутверждение и мечтал пройти через Танец Солнца. Мне необходимо было заслужить похвалу и уважение моего народа. После моего Танца Солнца никто не смог бы сомневаться, что я настоящий чейен.

Руки Ханны блуждали по его груди и плечам, она восхищалась гладкостью золотистой кожи и твердостью мускулов. Ханна не представляля себе, что будет, когда закончатся эти семь дней их жизни в свадебном вигваме, но собиралась насладиться этим временем сполна. Она считала, Быстрый Ветер женился на ней лишь для того, чтобы его рабыня избежала смерти, и беспокоилась, как бы он не отдал ее Сломанному Носу, когда она ему наскучит. Без сомнения, скоро Быстрый Ветер вместе с остальными снова отправится в набеги и сражения, и Ханна очень боялась, что однажды он не вернется. Было страшно подумать, что она окажется в руках дикарей без его защиты.

— а о чем еще ты мечтал? — спросила она.

Когда руки Ханны гладили его, Быстрый Ветер едва мог соображать, и потому он оставил вопрос без ответа. Никогда прежде не испытывал он таких чувств к женщине. Быстрый Ветер сам недоумевал, что заставляет его желать эту женщину больше всех остальных. Тело Быстрого Ветра напряглось, глаза заблестели, как расплавленное серебро.

— Я расскажу тебе… позже…

Опрокинув Ханну на спину, он завладел ее губами, заглушая ответ. Быстрый Ветер недолго размышлял, нравятся ли ему поцелуи. Он целовал жену жадно, заставляя нежные губы открыться в ожидании вторжения его языка. Он пылко погружался в сладостную влажность рта возлюбленной, пока у Ханны не перехватило дыхание и не закружилась голова, к ней подкатывало забытье страсти. Быстрый Ветер оторвался от губ Ханны и стал покрывать легкими поцелуями ее глаза, щеки, нос. Порхающие поцелуи разжигали огонь у него в крови, руки ласкали ее груди, до сладостной боли возбуждая соски, твердеющие от желания.

Ладони Быстрого Ветра удивительно нежно скользили по телу возлюбленной, ее тихие стоны называли неудержимое желание проникнуть в зовущее лоно и вознестись на вершину страсти. Невероятным напряжением сил ему удалось подчинить своей воле мощный порыв, и он продолжил до беспамятства возбуждать Ханну, наслаждаясь откликом ее тела на его прикосновения. Рука скользнула между ног. Ханна уже ждала его, влажная и теплая, но ему хотелось доставить ей как можно больше удовольствия, чем когда-либо прежде.

— Быстрый Ветер… пожалуйста…

Он знал, о чем она просит, но не был готов утолить ее голод.

— Скоро, Воробышек, скоро…

Лицо Быстрого Ветра застыло от страсти, неодолимой и всепоглощающей, мускулы напряглись. Ни одна часть ее тела не осталась неосвященной чудесной магией его колдовства. К тому времени, как он обхватил Ханну за талию и посадил верхом на себя, она уже умоляла, не в силах сдержать желание:

— …пожалуйста…

— Сейчас, Воробышек, сейчас…

Он приподнял ее и опустил прямо на свое великолепие мужественности. Быстрый Ветер пронзил Ханну так глубоко, что она выгнула спину, запрокинула голову и вскрикнула.

— Ты едешь на мне верхом, Воробышек, — подсказал Быстрый Ветер, что следует делать.

Обхватив ягодицы, он заставлял ее скользить вверх и вниз, задавая ритм.

— Скачи на мне, сладкая. Позволь мне быть твоим скакуном, и я умчу тебя в чудесное странствие.

— Да… ох… да, — задыхаясь, вскрикивала Ханна, извиваясь в безумии страсти.

Жизнь не подготовила ее к встрече с этим человеком, но пусть дальше будет что будет, эти семь дней она станет с упоением вспоминать всю оставшуюся жизнь. Легкая испарина сделала кожу Быстрого Ветра похожей на расплавленное золото. Великолепно очерченные мускулы напрягались, мышцы на груди перекатывались, он старался сдержать окончательный взрыв страсти, пока Ханна не достигла — экстаза. Почувствовав трепет ее тела, возвещающий о приближении взрыва блаженства, он побоялся, что она за ним не поспеет, и отыскал рукой крохотный чувствительный бугорок между ног и стал его гладить подушечкой пальца. Когда же губы Быстрого Ветра сомкнулись на набухшем соске, яростно всасываясь в грудь Ханны, она откликнулась неистово.

— Быстрый Ветер!

— Иди за мной, Воробышек, — настойчиво звал он ее. — Иди!

И она устремилась за ним, бесстыдно и самозабвенно. Каждое сладостное содрогание усиливалось круговыми движениями подушечки его пальца. Ханна отдалась страсти совершенно, все принесла на алтарь любви, требуя от Быстрого Ветра ответного дара.

Сама того не осознавая, она выкрикнула его имя в момент экстаза, и горячая жидкость ворвалась в ее лоно. Больше отдавать ей было нечего, и она опустилась ему на грудь, не в силах шевельнуться и не желая говорить и даже думать.

Быстрый Ветер лежал неподвижно, до глубины души потрясенный неистовством страсти. Если вскоре придется умереть, что вполне вероятно, учитывая опасности набегов, он пойдет на смерть, зная, что испытал величайшую радость, которую только может изведать мужчина.

Быстрый Ветер нахмурился, глядя на Ханну, как будто увидел впервые. Осторожно приподняв жену, он опустил ее с собой рядом. Быстрый Ветер вдруг понял то, что до сих пор от него ускользало: эта женщина представляет собой для него угрозу.

Он чейен, она белая. Как же он позволил себе испытать такое глубокое чувство к белой женщине? Она уже попыталась убедить его оставить племя! Если позволить ей окончательно завладеть сердцем, можно потерять себя. Он не сможет жить в мире белых и не сможет покинуть свой народ ради женщины. Инстинкт самосохранения требовал воспротивиться любви. Ничто не мешает ему наслаждаться ее телом, но когда придет время, нужно будет забыть, что Ханна Маклин когда-либо существовала на свете. Это нелегко сделать, но чтобы спастись, он должен заставить себя оказать сопротивление волшебным чарам Воробышка.

— Почему ты так странно на меня смотришь? — спросила Ханна.

Холод мрачных предчуствий пробежал у нее по спине. Что-то изменилось, но она не догадывалась, что.

— Я сделала что-то не так?

— Ты ни при чем. Химмавихьо открыл мне глаза.

— Что это значит?

— Химмавихьо — Великий Дух. Он правит миром индейцев и живет там, на небесах. Я на время забыл, для чего оказался здесь, на севере, в племени сиу, но Химмавихьо мудро напомнил об этом мне. Наше время в свадебном вигваме подходит к концу. Завтра мы должны вернуться в деревню.

— А что потом?

— Ты станешь делать то, что делают все индейские женщины, а я буду исполнять свой долг, изгоняя белых с нашей земли. Может быть, — усмехнулся он, — я возьму себе вторую жену, как советовал сделать Совет, тебе тогда не придется много заботиться о домашних работах.

Он пристально наблюдал, окажут ли его слова какое-либо впечатление на Ханну. Быстрый Ветер не мог допустить, чтобы она сочла, будто обрела над ним такую власть, что в состоянии заставить его забыть о долге перед народом.

Слова Быстрого Ветра произвели на Ханну ошеломительное впечатление. До этих слов никогда в жизни не чувствовала она себя настолько счастливой и беззаботной, как в эти последние несколько дней. Быстрый Ветер был целиком поглощен ею, он заставил ее ощутить себя особенной и красивой, хотя Ханна знала, что вовсе не была таковой. Его отношение вселило в сердце Ханны надежду, что в один прекрасный день возлюбленный прислушается к ее мольбам и вернется в мир белых. Но услышав его слова, она поняла, каким хладнокровным и бессердечным мог быть Быстрый Ветер. Он овладел ее телом из похоти и сделав так, что теперь она не сможет обойтись без него, жестоко разрушил все надежды и мечты, отобрав все, что успел дать. Значит, он всего-лишь-навсего забавлялся? Не думала она, что Быстрый Ветер окажется столь жесток.

— Наверное, тебе на самом деле следует взять вторую жену, — ответила Ханна, она понимала, что в ней говорит гордыня, но ничего не могла с собой поделать. — Признаться, ты начинаешь мне надоедать, — добавила она и чуть не задохнулась, припомнив, как несколько минут тому назад он увлек ее за собой в странствие, которое ей вспоминать всю оставшуюся жизнь.

Последняя ночь в свадебном вигваме была для Ханны сладостно-горькой. Быстрый Ветер любил ее подчеркнуто отстраненно, словно пытался отдалиться. Их уединение заканчивалось, и на первое место выступал его долг перед племенем. Он лежал на спине, глядя на звезды, видневшиеся в дымовое отверстие, и пытался разобраться в своих чувствах.

— Видение не подсказало мне, что я встречу кого-либо вроде тебя.

Он говорил так тихо, что Ханне пришлось напрячь слух, чтобы расслышать слова.

— О каком видении ты говоришь?

— Когда индейский юноша достигает определенного возраста, он удаляется для молитв и поста. Много дней он должен молиться и поститься, пока к нему не придет Видение. Часто Видение дает ему новое имя, которое тот будет носить в течение всей дальнейшей жизни. Иногда оно предсказывает будущее. Когда же в жизни зрелого воина наступает время принять ответственное решение, он тоже отправляется на поиски Видения, испрашивая указаний.

— Что же рассказало тебе твое Видение? — поинтересовалась Ханна.

— Шаман в нескольких словах объяснил его смысл, когда я вернулся после бдения, но он сказал, что многое Великий Дух дал знать только мне одному. Я видел себя на большом коне, с порывом ветра я мчался прочь от деревни. Отсюда мое имя — Быстрый Ветер. Маленькая серая птичка села на мое плечо. Потом я увидел, как, удаляясь, медленно исчезаю в легкой дымке. Когда я пропал из вида, то заметил, что на мне одежда белого человека. Шаман сказал, птичка — мой талисман.

— Как ты думаешь, что это значит? — спросила Ханна, ее увлек рассказ Быстрого Ветра, хотя он и казался бессмысленным.

Быстрый Ветер ответил не сразу. Когда он, наконец, заговорил, голос у него был ровным и бесстрастным:

— Думаю, мне явилась смерть. Увидев себя исчезающим в дымке, я подумал, что мне предстоит преждевременный путь в мир духов.

Ханна испуганно вскрикнула:

— Нет! Это всего лишь видение! Откуда ты можешь знать его смысл?

Слишком больно ей было представить смерть Быстрого Ветра.

— Воробышек, Видения не лгут. Жизнь воина полна опасностей. Каждый раз, отправляясь в набег на бледнолицых, я задумываюсь, не станет ли этот набег для меня последним? Но теперь я понимаю, что означает серая птичка на моем плече, — он взглянул на Воробышка, словно видел ее в первый раз. — Ты моя птичка, мой талисман. Может быть, ты принесешь мне избавление от преждевременной смерти?

— Надеюсь, это так, — горячо откликнулась Ханна. — Зачем тебе воевать против белых. Ведь ты сам белый, — напомнила она ему. — Боже милостивый! Ты можешь уехать! Ничто не держит тебя.

Быстрый Ветер отвернулся.

— Как могу я отказаться от жизни, только которой и жил? Белое Перо научил меня всему, что я знаю. Он спас меня и сестру от индейцев кроу, убивших наших родителей. Я знаю, что дикари — это люди одной со мной крови, а не индейцы. Бледнолицые убивают мой народ, сгоняя нас с наших земель, потому что белые ненасытны. Им недостаточно делить землю с моим народом, они хотят завладеть всей землей. Белые задумали загнать нас в резервации, как зверей.

Ханне нечего было ответить. Судя по тому, что ей доводилось слышать и видеть, Быстрый Ветер верно понимал положение дел и отношения, сложившиеся между индейцами и белыми людьми. Но не все же белые таковы, как он их описывает! Ханна сказала, что думала.

— Может быть, — согласился с ней Быстрый Ветер, вспоминая о Заке Мерсере, влюбившемся в его сестру: Зак тоже сражался бок о бок с чейенами, когда кроу напали на их деревню. — Но то, о чем ты просишь, невозможно. И давай больше не будем говорить об этом.

Луна стояла высоко в небе. Быстрый Ветер подвинулся на меховом ложе, ощутив тепло, исходившее от Ханны, клубочком свернувшейся рядом с ним. Когда он понял, что она заняла в его жизни очень важное место, то поклялся относиться безучастно к своей белой жене, и нужды-то в которой у него вовсе не было. Не так уж отчаянно он влюблен, как ему кажется, уговаривал себя Быстрый Ветер, в то время как рука сама по себе обхватывала тонкую талию. Достойный воин-чейен стремится к сдержанности и подавляет зов плоти, не позволяя влечению к женщине ослепить разум настолько, что стало бы возможным забыть о долге. Сегодня он уже не раз овладевал Ханной, и этих соитий хватило бы любому мужчине, чтобы на время угасла страсть.

Но никакое отречение не могло погасить его жажду обладать этой маленькой теплой женщиной, спящей рядом. Наверное, белая кровь, текущая в жилах, или что другое, доставшееся от предков, заставляет его так безудержно желать Ханну Маклин. Да, конечно, это белые предки наделили потомка огненной кровью, что кипит сейчас в венах, сердито решил Быстрый Ветер, передвигая руку с талии Ханны на ее грудь. Тревожно вздохнув, он отбросил все мысли и придавил Ханну весом своего тела, жадным поцелуем призвав жену проснуться.

Он лег на нее, раздвинул ей ноги и слился с Воробышком в единое целое. Если отрешиться от душевных переживаний, то почему бы мужу не насладиться телом своей жены?

Ханна неожиданно проснулась, когда тепло губ Быстрого Ветра извлекло ее из мира снов и вернуло к яви. На этот раз близость не сопровождалась красивыми словами, обещаниями и нежностью. То была чистая страсть, грубое желание. Ханна испытала смущение, ее сердце разрывалось от чувств, проявить которые она не хотела.

Склонившись над ней, Быстрый Ветер отгонял от себя мысль, что Воробышек значит для него нечто большее, чем просто теплое тело для удовлетворения страсти. Признаться в любви к белой женщине — то же самое, что предать свое сердце чейена. И все же, несмотря на отрешенность, он хотел доставить Ханне удовольствие. Медленно, ласковыми движениями, Быстрый Ветер постепенно подвел ее к пределам блаженства, дождался крика экстаза и сладострастных содраганий жены и только потом сам достиг пика наслаждения.


Ханна проснулась поздно, ощутив пустоту, не только на ложе, где уже не было Быстрого Ветра, но и в сердце. То, что Быстрый Ветер ушел, она поняла, не открывая глаз. Все тело ныло, остро ощущая потерю. Она задумалась, что ждет ее после возвращения в деревню. Послышались голоса, и Ханна поторопилась вскочить с ложа. Быстро одевшись, она вышла из вигвама на яркий солнечный свет. Женщина-Что-Ходит-Вперевалку и две индианки, те самые, что помогали ставить свадебный вигвам, уже хлопотали, собираясь перевезти вигвам обратно в деревню. Они захватили с собой лошадь, впряженную в повозку.

Старая индеанка радостно приветствовала Ханну, затем вместе с остальными принялась за работу. Скоро вигвам был разобран и погружен на повозку. Ханна пошла вслед за женщинами в деревню. Когда они добрались до вигвама Быстрого Ветра, индианка жестом показала Ханне, что ей следует войти в жилище мужа. Она бросила на опечаленную Ханну сочувственный взгляд, впрочем, настолько мимолетный, что девушка не обратила на него внимания. Она искала глазами Быстрого Ветра, удивляясь, где он может быть и почему не пришел ее встретить. Обиженная, напуганная отсутствием мужа, Ханна вошла в вигвам.

Горло у нее сжало, когда выяснилось, что в вигваме она не одна. От огорчения плечи Ханны поникли. Посреди вигвама какая-то женщина разводила огонь. Может быть, Быстрый Ветер прислал кого-то ей в помощь? Ответ на невысказанный вопрос она получила, когда женщина выпрямилась, чтобы поприветствовать ее.

— Пятнистая Лань, что ты здесь делаешь?

Меньше всего хотела Ханна видеть Пятнистую Лань, которая, должно быть, решила навестить Быстрого Ветра сразу же после его возвращения в деревню.

— Разве Быстрый Ветер ничего не сказал тебе? — злобные нотки в голосе красавицы-индианки не сулили Ханне ничего хорошего.

— А что он должен был мне сказать?

— В его отстутствие Совет решил, что Быстрому Ветру в доказательство преданности нашему народу нужно взять себе вторую жену из женщин племени. Ему сообщили о решении Совета, когда он вернулся из свадебного вигвама, и сегодня рано утром Быстрый Ветер поговорил с моим братом. Конечно же, Сломанный Нос согласился, брат рад моему соединению с отважным воином.

Ханна похолодела. Нет, этого не может быть! Быстрый Ветер не должен так поступать, каким бы ни было решение Совета!

— Как случилось, что Совет потребовал от Быстрого Ветра взять себе вторую жену?

Пятнистая Лань не стала рассказывать, сколь громогласно Сломанный Нос жаловался, что отказом соединиться с его сестрой Быстрый Ветер нанес его семье оскорбление. Совет вынужден был пересмотреть свое решение. Чтобы загладить оскорбление, нанесенное семье Сломанного Носа, Быстрый Ветер должен был взять Пятнистую Лань второй женой.

— Не знаю. Если тебе это не по нраву, можешь покинуть вигвам.

— Воробышек не оставит мое жилище, — гневно прозвучал громкий голос Быстрого Ветра.

Он вошел и услышал слова Пятнистой Лани. Ханна быстро обернулась, вновь поразившись необыкновенной красоте тела, прикрытого лишь набедренной повязкой.

— Но она может развестись, если хочет, — сердито ответила Пятнистая Лань. — Таков обычай.

— Оставь нас, — резко приказал Быстрый Ветер. — Я хочу поговорить с Воробышком наедине.

— В этом нет необходимости, — упрямо возразила Ханна. — Я сейчас же возьму и уйду.

Пятнистая Лань бросила на Ханну недобрый взгляд и не сдвинулась с места ни на шаг.

— Иди же! — голос Быстрого Ветра звучал сурово.

Пятнистая Лань выбежала из вигвама, успев метнуть на соперницу еще один мрачный взгляд.

— Это правда? — как ни старалась Ханна, она не могла скрыть обиду, прозвучавшую в голосе.

Она стала женой Быстрого Ветра против своей воли, однако, предательство мужа разрывало сейчас ей душу. Этому неистовому белому индейцу удалось похитить ее сердце, и Ханна не знала, что делать.

— Нет ничего плохого в том, что я беру себе вторую жену, — проговорил Быстрый Ветер, делая вид, что давно собирался именно так и поступить. — Я не представлял, в каком затруднительном положении оказалась семья Сломанного Носа из-за моего отказа от Пятнистой Лани. Сделав ее своей второй женой, я заслужу одобрение Совета и семьи Пятнистой Лани.

— А как же я? Тебе не следовало жениться на мне!

— Это верно, — усмехнулся Быстрый Ветер. — Я должен был позволить Сломанному Носу завладеть тобой.

— Пятнистая Лань сказала правду? Я могу развестись, оставив твой вигвам?

Быстрый Ветер нахмурился.

— Можешь, но я не советую. Подозреваю, именно этого хочет Сломанный Нос. Я его знаю! Он рассчитывает, что Пятнистая Лань отвлечет меня, и я забуду о своей первой жене. Твой уход будет ему только на руку.

Ханна, обреченно вздохнув, поникла. Неужели никак нельзя ей вырваться из-под непреодолимой власти этого человека? Сможет ли она притворяться, что не видит и не слышит, как он совокупляется с Пятнистой Ланью, одаряя вторую жену теми же восхитительными ласками, которыми недавно осыпал и ее?

— Как жаль, что я встретила тебя в то утро! — выдохнула Ханна. — Лучше было бы, если бы наши пути никогда не пересеклись!

Быстрый Ветер думал точно так же. Их встреча в то утро в лесу была роковой. За короткое время, что они провели вместе, этой женщине удалось вынудить его отчетливо осознать, что он белый, хотя он всячески отвергал и ненавидел свое происхождение. Быстрый Ветер хотел сказать Ханне, что соединился он с Пятнистой Ланью не по своей воле, ему пришлось принять решение Совета ради мира и спокойствия в племени. По правде говоря, другой женщины, кроме Воробышка, сейчас он не хотел. Но и оставлять деревню Красного Облака ему не хотелось тоже. Быстрому Ветру нравилось участвовать в бесстрашных набегах сиу.

— Постарайся поладить с Пятнистой Ланью, — сказал он. — Я не потерплю женских склок в моем вигваме.

— Скажи это Пятнистой Лани, — фыркнула Ханна, ее зеленые глаза сверкали, и пылали щеки.

Быстрый Ветер пристально посмотрел на нее, но ничего не ответил. Воробышек выглядела так прелестно, что ему захотелось швырнуть ее на ложе и неистово овладевать ею, вонзаясь в нее снова и снова — до тех пор, пока мысль покинуть его вигвам не оставит ее окончательно. Тряхнув головой, он прогнал вставший перед мысленным взором образ и вышел.

— Что ты сказала Быстрому Ветру? Он очень рассержен, — Пятнистая Лань появилась, едва Быстрый Ветер откинул полог.

Она стояла перед Ханной, настроенная явно враждебно.

— Ничего.

— Так ты разводишься с ним? Что может знать белая женщина о том, как доставить индейскому мужчине удовольствие?

— Мне некуда идти. Кроме того, у меня нет желания ублажать Быстрого Ветра.

«Ложь! Это ложь!» — звучал протест в душе Ханны. Она с радостью доставляла наслаждение Быстрому Ветру, как и он ей.

Пятнистая Лань благосклонно улыбнулась:

— Так я и думала! Хорошо, что он взял себе вторую жену, которая уж постарается доставлять ему удовольствие!

Сняв с шеста кожаное ведро, она сунула его Ханне в руки.

— Принеси воды. Женская работа нелегка. Я не собираюсь делать все сама. Лучше уж я буду заботиться о муже по ночам, а ты будешь делать всю домашнюю работу.

Ханна молча посмотрела на ведро, со всей ясностью осознав, что за очень непродолжительное время превратилась из рабыни в жену, чтобы затем снова стать рабыней.


К концу дня Ханна совсем выбилась из сил. Пятнистая Лань нагрузила ее самой трудной работой, какую только могла придумать. Ханна так мало знала о жизни индейцев, что не понимала: Пятнистая Лань не имеет права отдавать ей приказания, как рабыне. Но она была чужой в этом племени и не могла защитить себя от капризов индианки. А Быстрый Ветер удалился, предпочтя провести время в компании мужчин, нежели наблюдать за неприязненными отношениями жен в своем вигваме. Он пришел вечером, чтобы поесть, затем снова вернулся к друзьям, которые рассказывали разные истории о воинских подвигах, сидя вокруг костра.

Когда стемнело, Ханна пробралась к реке, чтобы вымыться. Пятнистая Лань тоже пошла к реке, выбрав место подальше. Ханна вернулась в вигвам первой и приготовила себе постель. Раздевшись, она забилась под одеяло, надеясь поскорее заснуть и не услышать звуки соития Быстрого Ветра и Пятнистой Лани. Однако, судьба была к ней неблагосклонна. Сон не шел. Ханна лежала с открытыми глазами, с болью осознавая, что индейская девушка ждет, когда же Быстрый Ветер придет к ней.

Добродушные подшучивания соплеменников действовали Быстрому Ветру на нервы, пока не надоели окончательно. Мужчины отпускали непристойные замечания, которые Быстрому Ветру вовсе не казались остроумными. Наконец, не вытерпев, он поднялся, собираясь уйти. Его отпустили, но Сломанный Нос не преминул дать хорошо обдуманный совет:

— Ты счастливый человек, Быстрый Ветер. Моя сестра могла выбрать любого воина, кого только пожелала бы. Она постарается угодить мужу. Могу с уверенностью предсказать, что очень скоро ты забудешь свою тягу к белой плоти. Когда пленница надоест тебе, я займусь ею, только дай мне знать, и тогда ей станет известно, как должна вести себя рабыня.

— Я запомню твои слова, Сломанный Нос, — через плечо бросил Быстрый Ветер, — но в свою очередь хочу напомнить, что Воробышек — моя первая жена, и я не собираюсь от нее отказываться.

«Скорее небо обрушится на землю, чем я отдам Ханну такому человеку, как Сломанный Нос», — проворчал Быстрый Ветер сквозь зубы.

Вигвам был едва освещен светом тлеющих в очаге углей. Когда глаза Быстрого Ветра привыкли к полумраку, он увидел, что Ханна устроилась в самом дальнем углу и, похоже, спит. Он улыбнулся и направился к ней. Чья-то рука схватила его за ногу. Посмотрев вниз, он вдруг вспомнил о Пятнистой Лани. Опираясь на локоть, она подняла на него многообещающий взор.

— Спи, — прошипел он, стряхивая ее руку.

Она улыбнулась:

— Я твоя жена, Быстрый Ветер. Это наша первая брачная ночь.

Ханна сжалась, услышав голос Быстрого Ветра. Она не поняла, что он сказал Пятнистой Лани, они говорили на своем языке. Как бы там ни было, ответ второй жене не понравился. С бьющимся сердцем Ханна ждала… вот вейчас Быстрый Ветер ляжет рядом с Пятнистой Ланью… Жаль, что не удалось ей заснуть и придется услышать, как Быстрый Ветер ласкает свою вторую жену.

— Не напоминай мне о моем долге, Пятнистая Лань, — сурово сказал Быстрый Ветер. — Дело в том, что я не хочу ложиться с тобой сегодня.

— Ты идешь к ней! — выпалила индианка. — Ты так влюблен в ее белую кожу, что я не мила тебе? Вспоминаешь, что и сам белый? Наверное, тебе хотелось бы вернуться в мир бледнолицых!

— Думай, прежде чем что-либо сказать, Пятнистая Лань! — тихий голос Быстрого Ветра прозвучал угрожающе, он резко оборвал женщину.

С явной неохотой она легла. Быстрый Ветер повернулся к ней спиной и снова направился туда, где лежала Ханна.

Опустившись на колени, он снял набедренную повязку, откинул одеяло и улегся рядом. Когда его рука коснулась ее груди, Ханна оцепенела. Неужели он собирается заняться с ней любовью, в то время как за ними наблюдает Пятнистая Лань? Может быть, у индейцев так принято, но ей это не по нраву!

— Не надо! — прошептала Ханна, когда он повернул ее к себе.

— Ты моя жена!

— Пятнистая Лань тоже твоя жена, вот и иди к ней!

— Я ее не хочу, — его рука скользнула между ног Ханны.

— Только не на глазах у Пятнистой Лани! — голос Воробышка, полный смятения, задевал что-то глубоко спрятанное в душе Быстрого Ветра.

— Если хочешь, пойдем туда, где нас никто не увидит.

Схватив жену в охапку, он поднялся, откинул ногой полог и вышел из вигвама. У Ханны хватило сообразительности подхватить одно из одеял, которое волочилось за ними, когда Быстрый Ветер уносил ее в лес.

ГЛАВА 9

На следующий день великий вождь сиу Красное Облако вернулся с проходившего в форте Ларами Совета, где вместе с несколькими почитаемыми предводителями сиу и выдающимися вождями чейенов он обсуждал непредвиденные обстоятельства, возникшие при прокладке Боземанской дороги, которая прошла прямо по пастбищам бизонов. Но к большой печали Красного Облака, вести переговоры было не о чем. Белые умели лишь выдвигать требования, о чем вожди сначала не догадывались. Переговоры зашли в тупик, когда в форт прибыл полковник Каррингтон. Ему было поручено строить военные укрепления вдоль Боземанской дороги. Узнав о миссии полковника, Красное Облако разгневался и покинул форт. Его уход означал объявление войны бледнолицым.

Вернувшись, Красное облако немедленно созвал племя, чтобы рассказать своему народу о случившемся в форте Ларами. Быстрый Ветер внимательно слушал рассказ великого вождя о том, как военные хотели отобрать у индейцев земли, через которые прошла Бозе-манская дорога, стараясь умилостивить вождей дешевыми подарками. Быстрый Ветер понимал: только чудо или окончательное исчезновение индейского народа может остановить неминуемое кровопролитие. В глубине души он готовил себя к многочисленным сражениям, череда которых, скорее всего, закончится для него смертью.

Ханна, чувствуя напряжение, воцарившееся в деревне, была крайне озадачена. Она выучила уже несколько слов языка сиу, но их было недостаточно, чтобы понять речь, с которой Красное Облако обратился к своему племени. Пятнистая Лань упорно отказывалась разговаривать по-английски, и Ханна ничего не знала о происходящем.

При одном лишь воспоминании о том, что случилось в лесу прошлой ночью, краска заливала ей лицо и шею. Видит Бог, она пыталась образумить Быстрого Ветра, но он ее не слушал и ласкал до тех пор, пока кровь не закипела у нее в жилах и не исчезло все вокруг, остались лишь прикосновения его рук и губ. Она сама принялась умолять Быстрого Ветра слиться с нею.

Ханна увидела мужа. Он шел к ней, плотно сжав губы, выражение лица было сурово. Она сразу же поняла, что хороших новостей не услышит. Схватив ее за руку, он втащил Воробышка в вигвам.

— Что случилось? — воскликнула Ханна встрево-женно.

— Война, — ответил Быстрый Ветер. — Армия бледнолицых не прислушивается к голосу разума. Сегодня вечером мужчины племени исполнят ритуальный танец и примут участие в пиршестве, затем удалятся в Хижину Очищения. Два дня мы проведем в ней, не принимая еды и испрашивая у Великого Духа благословения.

Ханна побледнела.

— А потом?

— Наши военные отряды отправятся к Боземанской дороге. Красное Облако останется в деревне, чтобы отдохнуть и окрепнуть, прежде чем присоединится к нам.

— Ты уезжаешь? — ее голос задрожал. — А что будет со мной?

— Ничего. Ты останешься в деревне и будешь ждать моего возвращения.

Они оба боялись говорить о том, что он может и не вернуться.

— Койот с отрядом остается для защиты деревни. Я просил его снабжать дичью тебя и Пятнистую Лань. Если я не вернусь, он доставит тебя в форт.

Ханна сникла под тяжестью невеселых раздумий, ее мучили опасения. Лишившись покровительства Быстрого Ветра, она окажется совершенно беззащитна. Индейцы могут отдать ее Сломанному Носу или кому-либо другому. Но ужаснее всего была мысль о возможной гибели Быстрого Ветра. Сердце у нее сжималось от боли, дыхание прерывалось. Ханна, моргая, покачала головой. Лицо Быстрого Ветра смягчилось.

— Мысль о моей смерти делает тебя несчастной, Воробышек?

— К-конечно, нет, — запинаясь возразила Ханна, понимая, что говорит неправду. — Я боюсь за себя.

— Ты лжешь, — прошептал Быстрый Ветер, его серебристые глаза потеплели, он прижал Ханну к своей твердой груди. — Прошлой ночью ты обезумела в моих объятиях, и тебе нравилось все, что я делал. Ты просила о большем.

Прикрывая зеленые глаза, длинные ресницы опустились и, словно темные крылья бабочки, осенили бледные щеки. Она не могла возразить, все было именно так.

— Я… я ничего не могла с собой поделать.

— Я тоже, — признался он.

— Пятнистая Лань очень сердится.

— Мне не нужна Пятнистая Лань. Я взял ее второй женой, чтобы успокоить Совет и семью Сломанного Носа, но спать с нею никто меня не обяжет. Посмотри на меня!

Приподняв подбородок Ханны, Быстрый Ветер заглянул ей в глаза. Ресницы медленно поднялись, поддаваясь колдовскому очарованию серебристых глаз. Казалось, Быстрый Ветер обрадовался тому, что увидел в глазах Ханны. Он наклонился и поцеловал ее, еще больше подчиняя волшебной власти. Его рот был нежным, упоительным, дурманящим. Языком Быстрый Ветер раздвинул ей губы в глубоком и длительном поцелуе. Он прижался к ней всем телом, и Ханна сразу же поняла, как сильно возбужден ее муж.

Когда он медленно опустил ее на ложе, расстеленное под дымовым отверстием, Ханна, задыхаясь, попыталась высвободиться из объятий.

— Нет, Быстрый Ветер, нет! В любую минуту может войти Пятнистая Лань.

— Она вернется нескоро, — уверенно заявил Быстрый Ветер. — Пятнистая Лань пошла с остальными женщинами племени собирать ягоды и съедобные коренья для сегодняшнего пира, — обхватив за плечи, он принудил Ханну лечь. — В последний раз до отъезда мы можем побыть вместе, — нежно прошептал он ей на ухо.

Ханна не успела и слова сказать, как снова его рот отыскал ее губы, скользнул по стройной шее, задержавшись в нежной ложбинке, где билась жилка, и опустился ниже, к груди. Пальцы Быстрого Ветра развязывали шнурки платья. Он нетерпеливо освобождал от одежды тело своей возлюбленной, чтобы покрыть его жаркими поцелуями. Вскоре платье было отброшено в сторону, и набедренная повязка последовала за платьем.

Быстрого Ветра охватило безумное желание. Он не хотел допускать, чтобы женщина до такой степени овладевала его помыслами, но ничего не мог с собой поделать. Снова и снова он целовал Ханну, покусывая ей нежные губы и обводя языком рот. Яростный натиск поверг Ханну в трепет. Она поняла, что по своей воле отдается во власть страсти и возвращает поцелуи с бесстыдными откровенностью и жаром.

Руки Быстрого Ветра не казались ей нежными, когда он жадно обхватывал ее за обнаженные ягодицы. Его губы сосали и облизывали груди. Она вскрикнула, запуская пальцы ему в волосы и еще сильнее прижимая к себе голову возлюбленного. В блаженном забытьи Ханна видела, как ласковые губы отпустили один розовый сосок, чтобы захватить другой. Наслаждаясь любимой, словно никогда его страсть не могла достичь утоления, Быстрый Ветер проложил на ее теле дорожку горячих поцелуев к обнаженному животу и нежно коснулся губами золотисто-бронзовой поросли между бедер.

Трепет охватил Ханну, она утратила над собой власть, жаркая истома, порождающая мучительное желание, растекалась по жилам. Когда теплые пальцы Быстрого Ветра погладили ей внутреннюю поверхность бедер, она широко раскинула ноги, чтобы поторопить желаемое. Одним мягким движением он скользнул между разведенными в стороны ногами. Руки Быстрого Ветра ласкали лоно. Вдруг сильные пальцы охватили округлые ягодицы, приподнимая бедра. Серебристые глаза блеснули дьявольским светом, когда он медленно опустил голову. Его горячее дыхание опалило Ханну. Он стал целовать лоно, как целовал рот. Губы, язык, зубы касались, ласкали, дразнили, лизали, покусывали.

Дрожь наслаждения пронзила Ханну, когда язык дерзко проник в ее плоть, а затем, вернувшись отыскал крохотный бутон сладострастия и принялся поглаживать, теребить и ласкать его. Быстрый Ветер настойчиво вбирал в свой рот клитор, пока не довел Ханну до неистовости. Когда он поднял голову, чтобы взглянуть ей в глаза, она вскрикнула, опасаясь, что он больше не прижмется губами к лону и не одарит вновь невероятным блаженством тело, оставив ее умирать на грани безумия.

— Не бойся, Воробышек, я повторю, — пылко заверил Быстрый Ветер, и снова его губы коснулись лона, доставив Ханне неописуемое наслаждение.

Потрясенная высотами головокружительного упоения, что дарили ей объятия этого мужчины, Ханна вдруг осознала всю глубину своей любви к Быстрому Ветру. Белый индеец чудодейственным образом сумел проникнуть ей в сердце, изгнав мучивший ее страх перед всеми мужчинами как таковыми. Разумом, телом, душой, она безраздельно принадлежала ему, и он мог возбуждать и любить ее, как угодно. Самозабвенно устремившись к восторгу, Ханна напряглась. Ее окутал жар, и она подалась навстречу горячему рту Быстрого Ветра. Его язык задвигался энергичнее, погружаясь все глубже. Взрыв экстаза охватил Ханну, заставив выгнуться дугой. Расплавленный огонь пробежал по венам, из груди вырвался крик. Разноцветный вихрь возносил ее все выше и выше… безумный, разрывающий на части, ужасающий. Только горячие прикосновения языка и рук любимого могли ее спасти.

Быстрый Ветер не оставил жену, пока не дал ей все, чего она только могла пожелать, хотя его собственное желание требовало незамедлительного утоления. Он был так близок к пику блаженства, что хватило бы и одного глубокого проникновения в горячую влажную плоть. Когда безвольное тело Воробышка вздрогнуло в последний раз, он поднял голову и улыбнулся.

Прерывисто дыша, Ханна открыла глаза и увидела улыбающееся лицо возлюбленного. Она понимала, что он не достиг еще пика наслаждения. Дрожащими пальцами Ханна взяла в руки его набухший и затвердевший член. Быстрый Ветер застонал, как от мучительной боли. Его ладонь легла на ее руку, направляя движения пальцев. Когда он убрал ладонь, Ханна продолжила ласку, не отрывая глаз от его лица. Ее смелость понравилась Быстрому Ветру, поняла она, заметив одобрительную улыбку.

— Достаточно, Воробышек! — хрипло воскликнул он, отводя в сторону ее руку.

Не открывая глаз, одним толчком БыстрыйВетер вошел в нее. Ханна вздрогнула от наслаждения, когда его руки скользнули вдоль ее бедер, чтобы приподнять тело, позволив члену еще глубже погрузиться в лоно. Они двигались в безудержном огне страсти, принимая и отдавая себя друг другу, их тела сливались и разъединялись в упоительном неистовстве.

Опускаясь и поднимаясь над телом Ханны, Быстрый Ветер почувствовал приближение завершающего взрыва восторга и попытался задержать его, но не смог, слишком горяча была страсть, слишком велико желание.

— Я не могу больше ждать, Воробышек! — слова вырвались напряженным криком, от мучительного удовольствия он задрожал всем телом.

Подавшись вперед, чтобы принять мощные вхождения, Ханна двигалась в одном ритме с мужем, и его глубокие и сильные толчки подвели их обоих к краю пропасти. Взрыв небывалого блаженства совершенно истощил их силы и чувства.


В этот же вечер Ханна пошла вместе с Быстрым Ветром на пир. Когда барабаны начали отбивать бешенный ритм, Быстрый Ветер вскочил и присоединился к танцующим. Ханна не могла не восхититься грациозностью движений его мускулистого тела. Сама она осталась сидеть. Пятнистая Лань, однако, не была так скромна. Ее гибкое тело извивалось волнообразно под дикий ритм барабанов. Голову красавица запрокинула, и длинные волосы разметались по плечам. Стройные ноги быстро несли ее вокруг костра. Но Быстрому Ветру, казалось, не было дела до второй жены. Если он на кого и поглядывал изредка, то только на Воробышка.

Не раз Ханна ловила на себе пристальный взгляд и Красного Облака. Она не сомневалась, ему сказали, кто она. Пронизывающие взгляды вождя не были грозными, но все же беспокоили ее. «Может, он не одобряет соединение Быстрого Ветра с белой женщиной?» — с тревогой спрашивала себя Ханна.

Прежде чем уйти с мужчинами племени в Хижину Очищения Быстрый Ветер подошел к Ханне и отвел ее в вигвам. Пятнистая Лань самозабвенно танцевала и не заметила, как они удалились.

— Я договорился, за тобой присмотрит Женщина-Что-Ходит-Вперевалку, — сказал он. — Я знаю, Пятнистая Лань начнет обижать тебя, как только я уеду, а старуха рада компании. Она проследит, чтобы тебе никто не причинил зла.

Он смотрел на губы жены, вспоминая их вкус. Ханна кивнула, радуясь, что ей не придется оказаться во всевластии женщины, которая ее ненавидит.

— Спасибо! — поблагодарила она мужа.

Быстрый Ветер повернулся, чтобы уйти.

— Подожди!

Он остановился.

— Я увижу тебя до отъезда?

— Да. Я вернусь за оружием и едой.

— Я приготовлю и то, и другое.

Он направился к выходу.

— Быстрый Ветер!

Он обернулся, и Ханна, бросившись к нему в объятия, крепко его обхватила за плечи, не желая отпускать, возможно, на встречу смерти.

— Я не хочу, чтобы ты умирал. Береги себя, пожалуйста, береги себя.

Сердце Быстрого Ветра захлестнули тревожные чувства, хотя он упорно пытался сдержать их. Знать, что Ханне он дорог, было для него даром, который он не ожидал и даже не мечтал получить. Быстрый Ветер многое мог бы сейчас сказать ей, но ему было слишком трудно выразить свои чувства. К тому же, он не был уверен, любовь ли испытывает к Ханне, или же им владеет вожделение. Иногда затруднительно отличить одно от другого. Но если любовь означает такую отчаянную потребность быть рядом с возлюбленной, что сердце просто разрывается на части при мысли о расставании, то он наверняка любит Ханну Маклин.

— Я вернусь, Воробышек, — пообещал Быстрый Ветер. — Я не умру.

Он вновь повернулся, чтобы уйти.

— Быстрый Ветер, не уходи! У меня ужасное предчувствие… Я боюсь… — Ханна тревожно вздрогнула. — …сама не знаю чего, но мне страшно.

— Твои страхи — это тревога, которую испытывают все женщины, когда их мужья уходят на войну.

Ханна покачала головой.

— Нет, это другое. Еще не поздно покинуть племя. Ты из мира белых людей. Найди свою сестру, она поможет тебе. Пожалуйста, Быстрый Ветер, уходи, пока еще есть время.

Лицо Быстрого Ветра окаменело.

— Ты с ума сошла, Воробышек! Я не могу оставить в беде свой народ. Я иду в Хижину Очищения.

Он вышел, Ханна бросилась за ним.

— Быстрый Ветер… — его имя мотыльком унеслось вдаль.

Ханна не смогла найти именно тех слов, что заставили бы его изменить решение. Она зажмурилась, стараясь удержать жгучие слезы, но они неудержимо текли по щекам. Ханна не сводила с Быстрого Ветра глаз, пока он не скрылся из вида.

Спустя два дня воины вышли из Хижины Очищения. Быстрый Ветер выглядел мрачным и изможденным от молитв и поста, но Ханна ничего ему не сказала о том, как он выглядит. К этому времени она уже приготовила и теперь молча протянула ему оружие. Быстрый Ветер пристально посмотрел на Ханну и благодарно кивнул. Пятнистая Лань собрала запас вяленого мяса и поджаренных зерен кукурузы. Кожаная сумка с припасами прикреплялась к поясу кожаных штанов, но Быстрый Ветер остался без рубахи. Заранее приготовленной краской Пятнистая Лань нанесла четкие черные и желтые полосы на его лицо и торс.

Быстрый Ветер готовился к битве, он казался рассеянным и едва замечал женщин. Разумом он отрешился от мирских мыслей о доме и семье. Он чувствовал себя сильным, непобедимым, готовым сокрушить любого врага. Рядом с вигвавом лошадь нетерпеливо била копытом землю. Воины собирались в центре деревни. Красное Облако, высокий, с гордым видом, в боевом головном уборе из орлиных перьев, почти касавшихся земли, стоял у своего вигвама, в то время как воины требовали пролить кровь бледнолицых.

Ханна молча последовала за Быстрым Ветром, покинувшим вигвам. Она ждала, он скажет ей на прощание что-либо или же даст какой-нибудь знак, но он ничего не сказал и не сделал никакого жеста. Пятнистая Лань, казалось, воспринимала его поведение, как совершенно естественное.

Быстрый Ветер направился к лошади, сосредоточенно размышляя о грядущей битве, как вдруг остановился, неожиданно повернулся и заключил Ханну в объятия. Крепко прижав к себе, он поцеловал ее быстро и даже несколько грубовато. Поцелуй был краток, но Ханна знала, что никогда его не забудет. В этот поцелуй он вложил все, что не высказал — все чувства, бушевавшие в душе.

Оборвав поцелуй, Быстрый Ветер резко повернулся и вскочил на лошадь. С леденящим душу криком, от которого кровь стыла в жилах, он вскинул лук и помчался к друзьям, покидавшим деревню в громовом топоте копыт и раскатах боевых кличей.


Прошла неделя. О Быстром Ветре ничего не было слышно. Ханна старалась держаться поближе к Женщине-Что-Ходит-Вперевалку. Она многое узнала от старухи о жизни индейцев и лучше выучила язык сиу. Ханна научилась справляться с трудной и утомительной домашней работой, выпадавшей на долю индейских женщин. Работа была нескончаемой, она занимала весь день, и Ханна начинала понимать, почему индейцы берут несколько женщин к себе в вигвам, но все равно не собиралась мириться с многоженством Быстрого Ветра. Однажды в деревне появился человек, ведущий за собой нагруженных мулов. Его приход вызвал большую суматоху, но никто не остановил этого человека. Красное Облако вышел из вигвама и подождал, когда приблизится пришелец. Женщины бросали работу и шли за мулами.

— Это торговец, — Пятнистая Лань неожиданно подошла к Ханне, испугав ее.

С тех пор как уехал Быстрый Ветер, индианка редко заговаривала с ней.

— Он белый, но может свободно приходить в вашу деревню и уходить, когда ему вздумается?

— Да, он привозит товары. Женщины всегда рады его видеть. Для мужчин торговец привозит огненную воду и ружья.

— Ружья?! Это же запрещено законом! — даже Ханна знала, что снабжать индейцев оружием считается преступлением.

Пятнистая Лань побежала вслед за женщинами, чтобы покопаться в тюках, которые торговец, сняв с мулов, разложил на земле. Ханна подошла ближе и увидела дешевые безделушки: разноцветные бусы, зеркала, шерстяные одеяла, ленты — ничего, что стоило бы тех шкур, которые женщины предлагали для обмена. Когда торговец выложил у ног вождя охапку ружей, у Ханны захватило дыхание. Между Красным Облаком и торговцем завязался ожесточенный торг.

Ханна с презрением взглянула на торговца. Длинные волосы неопрятно свисали спутанными светлыми прядями, остатки пищи застряли в куцей бороденке. Когда он говорил, были видны гнилые зубы с крошками табака. Его одежда казалась такой грязной, что, наверное, не упала бы, если бы ее поставили.

После долгого спора Красное Облако и торговец, видимо, пришли к соглашению и уже собирались войти в вигвам, чтобы выкурить трубку и побеседовать, как вдруг белый мужчина краем глаза заметил Ханну. Он резко остановился и внимательно глянул на нее, прищурив глаза и задумавшись. Волосы женщины блестели, как медь, отливая в солнечном свете, белизна кожи поражала. Где он мог видеть ее раньше? Глаза торговца внезапно расширились. Он вспомнил.

— Кто эта белая женщина? — спросил он вождя, несколько лет торговли с индейцами вынудили его научиться довольно бегло говорить на диалектах сиу и чейенов.

Красное Облако бросил на Ханну мимолетный взгляд.

— Ее зовут Воробышек. Она принадлежит Быстрому Ветру. Почему ты спрашиваешь о ней, Торговец?

Приходивший в деревню с нагруженными мулами человек никогда не называл индейцам своего имени, и его звали в деревне Торговцем.

Не скрывая любопытства, Торговец смотрел на Ханну.

— Давно ли эта женщина у сиу? Она пленница? Как ее зовут?

Красное Облако нахмурился:

— Ты знаком с ней?

— Нет, но я видел ее портрет в форте Ларами. Это беглая служанка. Один человек заплатил за нее хорошие деньги, а она от него убежала. Он хочет вернуть служанку себе и предлагает вознаграждение. Сколько ты за нее хочешь?

— Она не принадлежит мне. Эта женщина Быстрого Ветра.

— Быстрого Ветра, — медленно повторил Торговец, запоминая имя. — Спроси у него, что он за нее хочет.

— Его нет сейчас в деревне, а ты здесь, чтобы торговать ружьями, а Не женщинами.

По тону вождя Торговец понял, что говорить о женщине больше не стоит, и, скрыв лихорадочное возбуждение, вошел в вигвам. Он уже решил, что ему следует предпринять.


Неделю спустя Торговец, чье настоящее имя было Нейт Уилтон, добрался до форта Ларами. Он попросил разрешения увидеть лейтенанта Гилмора и спустя некоторое время был проведен в кабинет. В руке у него был зажат листок с описанием некоей Ханны Маклин, беглой служанки. Нейт содрал листок со стены комнаты, где его оставили прохлаждаться в ожидании приема.

— Чем могу быть полезен, мистер Уилтон? — лейтенант Гилмор мельком глянул на торговца, вспомнив о плохой репутации этого человека.

Нейта Уилтона давно подозревали в продаже оружия индейцам, но доказательств не было.

— Вы еще ищете эту женщину? — спросил Уилтон, сунув листок лейтенанту под нос.

Гилмор с минуту смотрел на листок, припоминая, что его наклеили на стену приемной недели две тому назад.

— Ах, да, завербованная служанка! О чем вы? Делать нам больше нечего, кроме как ловить беглых служанок! К тому же она исчезла в Денвере, а не здесь, в Вайоминге. Девушка наверняка погибла, если не попала к индейцам в плен. Лучше уж было бы ей умереть! Но почему вы спрашиваете?

— Я ее видел.

Гилмор недоверчиво уставился на Нейта.

— Видели? Где?

— В Паудер-Ривер, лагере Красного Облака. Она стала шлюхой чейенского воина.

— Боже милостивый! Что вы делали на индейской территории? Разве вы не знаете, как это опасно? Сейчас наш патрульный отряд ведет наблюдение за индейцами как раз возле Паудер-Ривер.

— Индейцы не чинят мне вреда. Я ведь торговец, привожу им всякие безделушки: горшки и сковороды, украшения для женщин…

— Что еще вы им привозите? — спросил Гилмор.

— А ничего! Они не трогают меня, я ведь безвредный.

— Как гремучая змея, — пробормотал про себя Гилмор. — Так что насчет женщины? Если вы в таких хороших отношениях с индейцами, как говорите, то почему не привезли ее с собой?

— Я бы привез, если бы Красное Облако позволил. Но это ваша работа — вызволять пленников, так ведь?

— Вы, что же, полагаете, я пошлю отряд отбивать женщину? Гм… Вы согласитесь быть нашим проводником? Несколько месяцев мы охотимся за племенем Красного Облака, но до сих пор нам не удавалось обнаружить его. Он меняет стоянки, сбивая нас со следа.

— Не посылайте отряд! Его уничтожат. У индейцев повсюду дозоры. Они узнают о приближении за много часов до вашего появления.

Теряя терпение, Гилмор спросил:

— Так что же вы хотите, Уилтон?

— Поедем только мы с вами. Вдвоем. Меня они знают и не тронут. Вы станете вести переговоры об освобождении женщины, я буду переводить, хотя, впрочем, Красное Облако довольно хорошо говорит по-английски и особой нужды в переводчике нет. Как только индейцы убедятся, что мы едем одни и за нами нет солдат, они не станут поднимать тревогу. Для большей безопасности вы, надеюсь, снимете свою униформу.

Гилмор откинулся на стуле, задумчиво глядя на Уилтона поверх сложенных перед лицом переплетенных пальцев. Он представил себе юную девушку в руках дикарей и похолодел от ужаса.

— Как она выглядела?

Уилтон вспомнил лучезарную красавицу, подобную золотистой розе, и уверенно заявил:

— На мой взгляд, хорошо. Очевидно, пленивший ее воин обращается с ней неплохо. Но это не значит, что нет смысла освобождать беглую служанку из плена. Ведь за нее назначена награда, не так ли?

Гилмор пренебрежительно хмыкнул:

— Мне сразу следовало предположить, что вами движет какой-то интерес, а не сочувствие к служанке. Если я вызволю девушку из плена, награда будет вашей. Но необходимо получить разрешение полковника.

Уилтон кивнул:

— Я задержусь в форте на несколько дней. Дайте мне знать, когда все выяснится.

После ухода торговца лейтенант Трент Гилмор еще раз задумчиво посмотрел на листок с описанием Ханны, и что-то шевельнулось в его душе, но не только догадка, что пленной женщине, видимо, много чего довелось пережить. У него были и другие причины вступить в переговоры с вождем Красное Облако.

Лейтенант Гилмор, южанин, присоединившийся к западной армии после окончания Гражданской войны, стремился вернуть все, что потерял за время боевых действий. Он мечтал о славе и старался продвинуться по армейской службе. Спасение пленной женщины представлялось ему хорошим способом добиться заслуженного признания. К сожалению, убедить полковника Ренфо в необходимости спасти беглую служанку было нелегко.

— У нас уже послан патрульный отряд в район Паудер-Ривер, лейтенант, — сказал Ренфо, выслушав Гилмора. — Вы доверяете Уилтону? А что, если там никакой женщины и в помине нет?

— Она там, полковник, иначе Уилтону незачем беспокоиться о награде, обещанной за служанку хозяином. Мы с вами оба знаем, что этот торговец свободно разъезжает по землям индейцев, и хотя в отношении него подозрения в незаконной продаже оружия и спиртного, скорее всего, обоснованы, с поличным его не поймали. Может быть, мне удастся убить двух зайцев: побольше узнать о нем самом и спасти девушку.

— Вы уверены, что стоит этим заняться, лейтенант? Наши отряды в разъездах, у нас не хватает людей. Пока мы мчимся в одно место, чтобы подавить восстание, волнения начинаются в другом. Нам трудно сосредоточить силы, и наши войска не могут обнаружить опорные пункты индейцев из-за плохих карт и несведущих проводников.

— Торговец готов показать нам дорогу к стоянке Красного Облака, но мы с ним должны ехать одни, иначе нам не позволят войти в деревню. Вы даете разрешение отправиться за девушкой, сэр?

— Вы имеете право распоряжаться своей жизнью, лейтенант, и если вы приняли такое решение, то отправляйтесь. Я передам с вами послание Красному Облаку. Мы подготовили новый договор, нам нужна его подпись. Скажите ему, что племена равнин могут занимать земли вдоль реки Паудер-Ривер в обмен на разрешение нашим войскам строить форты и дороги. Скажите также, что некоторые другие вожди уже подписали договор. Кроме того, можете намекнуть, что возвращение пленницы послужит сохранению мира.

Губы Гилмора изогнулись в улыбке. Задание обещало быть гораздо более значительным, чем он предполагал.

— Можете рассчитывать на меня, сэр. Я не вернусь без мисс Ханны Маклин и надеюсь привезти подпись Красного Облака под договором.

ГЛАВА 10

Мужчины племени не возвращались. Страх за жизнь мужа терзал Ханну. Она выполняла почти всю домашнюю работу сама и старалась не сердить Пятнистую Лань, когда они изредка встречались. Каждый день приходил Койот с подстреленной дичью, и Женщина-Что-Ходит-Вперевалку показывала ей, как свежевать и готовить добычу. Ханна ничего не знала о том что происходит за пределами деревни, хотя часто прибывали гонцы с сообщениями для Красного Облака. Очевидно, никто не считал, что стоит и ей рассказывать о происходящем.

Прошло уже около двух недель с тех пор, как уехал Быстрый Ветер. Ханна готовила полуденную трапезу для себя и Женщины-Что-Ходит-Вперевалку, когда в деревню примчался воин из отряда, охранявшего лагерь. Он остановил лошадь перед вигвамом вождя и в большом волнении соскользнул с седла. Красное Облако вышел, чтобы встретить его. Последовал оживленный обмен речами, сопровождавшийся выразительными жестами. Мужчины, женщины и дети столпились вокруг своего вождя, с чрезвычайным интересом прислушиваясь к беседе.

Ханна заметила в толпе Койота и поспешила к нему, так как он понимал английскую речь. С помощью смеси индейских и ломаных английских слов, подкрепленных жестами, она выспросила, что случилось.

— Дозор заметил, что в деревню направляется Торговец, — сказал Койот. — С ним какой-то незнакомец.

— Незнакомец?

Койот кивнул.

— Воющий Волк хочет знать, должны ли дозорные убить их, прежде чем они доберутся до деревни.

— Что говорит Красное Облако?

Койот медлил с ответом, пока Красное Облако не кончил говорить и не уселся, скрестив ноги, с мужественно-невозмутимым выражением лица.

— Он велел Воющему Волку впустить белых в деревню. Красное Облако не думает, что Торговец привел бы чужака, если бы тот представлял опасность для племени. Вождь выслушает пришельцев. Может быть, незнакомец везет послание от Большого Белого Отца из Вашингтона или от комиссии, которая занимается составлением договоров.

Люди начали медленно расходиться, перешептываясь и высказывая свои соображения о причинах появления Торговца вскоре после его последнего приезда. Ханна терялась в догадках, что нужно человеку, сопровождающему Торговца. Она подумала, что этот чужак — довольно смелый человек, раз отважился ехать к индейцам без отряда солдат за спиной. А может быть, он просто такой же негодяй, как и Торговец? Нейт Уилтон произвел на Ханну самое неблагоприятное впечатление. Наверное, его спутник тоже замешан в незаконной торговле оружием.

И часа не прошло, как двое белых мужчин появились в деревне. У Торговца не было нагруженных товаром мулов, значит, торговать он не собирался. Красное Облако терпеливо сидел перед вигвамом в ожидании. Когда всадники приблизились, он поднялся. Его мужественное лицо казалось высеченным из гранита, гордая осанка свидетельствовала о решимости непоколебимо противостоять врагу. Пока двое прибывших спешивались, к вигваму вновь стали стягиваться обитатели деревни.

Торговец приветствовал Красное Облако на языке сиу и после ответного приветствия вождя быстро заговорил. Ханна не могла понять смысл беседы, но когда Торговец взглядом выхватил ее из толпы и кивнул стоявшему рядом с ним человеку, указывая на нее, девушку охватил панический страх. Пришельцы смотрели так, будто она была им знакома. Ей захотелось повернуться и убежать, но ноги не повиновались. Ханне показалось, что произнесли ее имя, и сердце скатилось у нее в пятки.

— Почему ты привел врага в мою деревню? — обратился Красное Облако к Торговцу.

— Это лейтенант Гилмор из форта Ларами. Он пришел с миром. Как видишь, на нем нет военной формы. Он привез тебе послание.

— Добро пожаловать к нам с миром, — ответил вождь, переводя пронзительный взор на Гилмора.

Он испытывал гнев при любом упоминании об армии, но все еще втайне надеялся жить с бледнолицыми в мире. Красное Облако опасался, что, если мира не удастся достичь, все индейцы равнин будут истреблены или загнаны в резервации.

— Расскажи мне о новом договоре.

— Лейтенант Гилмор привез из форта мирный договор, который многие вожди уже подписали. Комиссия надеется, ты подпишешь тоже.

Красное Облако пристально посмотрел на молодого человека, стоявшего перед ним. Нетерпеливым жестом он позволил Гилмору заговорить. Лейтенант откашлялся и произнес:

— Мои военачальники настоятельно советуют тебе, Красное Облако, подписать договор.

Торговец начал переводить, но вождь бросил на него презрительный взгляд и сказал:

— Я понимаю язык белых. О чем говорится в договоре?

Красное Облако был врагом бледнолицых, но считал, что, прежде чем ответить, нужно выслушать предложение.

— Договор дает индейцам равнин право жить на землях реки Паудер-Ривер в обмен на разрешение строить форты и дороги.

Красное Облако презрительно фыркнул:

— Край Паудер-Ривер и так принадлежит нам. Кто смеет давать нам право на нашу землю? Мы будем жить здесь, как наши предки.

— Но почему же тогда другие вожди уже подписали договор?

— Назови их, — потребовал Красное Облако.

Гилмор прочистил горло и назвал вождей нескольких дружественных сиу племен. Ни один из влиятельных вождей не входил в их число.

— Я не притронусь к перу, — объявил Красное Облако. — Никто из великих вождей сиу, чейенов и арапахо не подписал договор. Скажи комиссии, мы будем бороться за право жить, где хотим. Построенные вами форты будут разрушены. Путешествующие по нашим землям бледнолицые не найдут дружественного приема.

Лейтенант Гилмор знал, что генерала Каррингтона послали в форт Ларами с шестьюстами пехотинцами, чтобы сделать край Паудер-Ривер безопасным для проезда, и необходимо было повсюду построить дороги и форты.

— Это окончательное решение?

— Я сказал.

Если Красное Облако считал, что теперь Гилмор удалится, он ошибался. Лейтенант спрятал договор в карман и остался стоять, где стоял.

— Есть еще одно дело, которое лейтенант Гилмор хотел бы обсудить с тобой, Красное Облако, — поспешил заметить Торговец, пытаясь разрядить напряженную обстановку. — Оно не имеет отношения к договору. Прошу тебя выслушать лейтенанта.

Красное Облако взглянул на Гилмора и жестом пригласил его сесть. Гилмор понял знак и опустился на землю. Красное Облако уселся перед ним, скрестив ноги.

— Говори, синий мундир. Что еще ты хочешь сказать мне?

— Это касается… — Гилмор пристально посмотрел на Ханну, задержал на ней взгляд и снова повернулся к Красному Облаку. — Это касается белой пленницы, которая находится в твоем лагаре.

Красное Облако изобразил полнейшее неведение:

— В деревне нет белых пленников.

Со все возрастающим страхом Ханна смотрела на пришельца. Когда он мельком заметил ее в толпе, она вспыхнула и отвела взгляд. Но теперь этот человек пристально смотрел на нее. Люди сбивались в кучки и оборачивались, чтобы поглазеть на жену Быстрого Ветра. Ханна хотела убежать, но ноги словно отнялись. Она была уверена, что никогда прежде не видела этого мужчину, высокого и стройного, с каштановыми волосами. На вид ему было лет тридцать — тридцать пять. Вдруг она услышала слово, которым индейцы называли солдат, и поняла, что пришелец — из форта. Зачем он приехал и что от нее хочет?

Не называя открыто вождя лжецом, Гилмор тем не менее мотнул головой в сторону Ханны и показал на нее, чтобы не возникало сомнений, о ком идет речь.

— А как же она? Разве это не белая женщина?

Красное Облако нахмурился:

— Воробышек? Она принадлежит Быстрому Ветру, чейенскому воину.

— Пленница?

— Его женщина.

Гилмор нахмурился.

— Могу я поговорить с ней?

Прежде чем согласиться, вождь поразмыслил над его просьбой.

— Я разрешаю тебе поговорить, но в любом случае она не сможет оставить деревню без позволения Быстрого Ветра, а его сейчас нет в деревне.

— Если ты отпустишь женщину, это произведет хорошее впечатление на руководство армии и улучшит отношения между нашими народами, — заметил Гилмор. — Кроме того, ее освобождение будет способствовать внесению более выгодных условий в новый мирный договор, — высказываясь столь неосторожно, Гилмор понимал, что не имеет права давать обещания, но находил себе оправдания.

Он должен добиться своего. Вернуться в форт без женщины и без подписи под договором равносильно поражению. После разгрома армии южан он поклялся никогда больше не оказываться побежденным.

— Не мне решать.

Слова вождя не могли ввести Гилмора в заблуждение. Люди племени Красного Облака подчинялись ему беспрекословно.

— Может, она сама не захочет покидать деревню! Кажется, Воробышек счастлива с Быстрым Ветром, — добавил вождь.

— Идите, поговорите с женщиной, — подтолкнул Гилмора Торговец, — а я пока побеседую с Красным Облаком. Я знаю, если удастся убедить его, что это принесет пользу индейской стороне на переговорах о мире, он согласится. Идите же!

Гилмор кивнул, поднялся, обернулся, внимательно оглядел толпу, заметил Ханну, стоявшую поодаль, и направился к ней. Индейцы расступились, пропуская. Ханна собралась убежать, увидев, что лейтенант приближается к ней.

— Мисс Маклин, пожалуйста, не убегайте! Я вам не причиню зла.

Ханна остановилась.

— Кто вы?

— Лейтенант Трент Гилмор. Я приехал, чтобы помочь вам.

— Помочь?

Гилмор растерялся. Глупая она, что ли?

— Ну конечно же, помочь! Я хочу забрать вас отсюда.

Ханна сердито сверкнула глазами.

— Для того, чтобы вернуть меня мистеру Харли? Нет уж, спасибо! Лучше я останусь.

Гилмор побледнел.

— О, Боже! Что они с вами сделали? Вы не можете считать так на самом деле!

— Почему же! Именно так я и считаю. Лучше мне остаться. Разве Красное Облако не сказал вам, что я жена чейенского воина?

— Он сказал, что вы женщина чейенского воина, но я уверен, вас к этому принудили. Красное Облако ничего не упоминал о браке. К тому же, языческий обряд, даже если он и имел место, не признается ни государством, ни церковью, вы же знаете.

Ханна закусила губу.

— Как вы узнали обо мне?

— Торговец уведомил власти, после того как увидел белую женщину в деревне Красного Облака. Он читал листок с описанием беглой служанки и узнал вас. За ваше возвращение назначена награда.

— Так вот ради чего вы все это затеяли! Награда! — в ее голосе слышалось презрение.

— Я вызвался сопровождать мистера Уилтона, потому что не мог допустить, чтобы белая женщина оставалась в плену у индейцев.

Он не стал ничего упоминать о признании и продвижении по службе.

— Я приложу все усилия, чтобы убедить вождя отослать вас назад к людям одной с вами крови.

Ханна фыркнула, как вовсе не пристало благовоспитанной девушке.

— Если под людьми одной со мной крови вы подразумеваете мистера Харли, то я предпочитаю остаться с Быстрым Ветром. Мне не хочется иметь что-либо общее с такими людьми.

Жалость пронзила сердце Гилмора. Наверное, Харли плохо обращался с ней, иначе она не убежала бы. Но что за жизнь вела она среди индейцев? Неужели возможно, чтобы мисс Маклин испытывала привязанность к индейцу, сделавшему ее своей наложницей? Гилмор подумал, что вряд ли она останется в живых, когда между белыми и индейцами разгорится война. Он решил помочь этой женщине спастись, тем более, что это могло способствовать его карьере.

— Вы не должны так думать, мисс Маклин. Если хотите, я сам поговорю с мистером Харли, когда он приедет за вами, и напомню ему правила обращения с завербованными работниками. Уверен, он все поймет и станет обращаться с вами лучше.

Лицо Ханны помрачнело. Когда-то она умоляла Быстрого Ветра отпустить ее, теперь же не могла и представить себе, как сможет без него жить. Едва сдерживая слезы, она зажала рот рукой и убежала.

Гилмор понятия не имел, что могло так расстроить мисс Маклин. Он знал, она уже несколько недель в плену. Вероятно, ее рассудок помутился. Разумеется, испытывать нежные чувства к индейцу она не могла. Эта мысль вызывала у него отвращение, он сразу же выбросил ее из головы. Женщина испугана и беспомощна, сказал себе лейтенант, к тому же красива, это он заметил сразу. Бедняжка отчаянно нуждалась в защитнике! Лейтенант поклялся добиться освобождения мисс Маклин и завоевать ее доверие. Красота этой женщины слишком ослепительна, чтобы позволять какому-то индейцу наслаждаться ею. Ханна скрылась в вигваме, и он вернулся к Красному Облаку и Торговцу.

— Я почти убедил вождя, — шепнул Нейт, когда Гилмор уселся рядом, однако, предпочел не упоминать, что пообещал доставить в деревню еще партию ружей и виски, если Красное Облако вернет девушку лейтенанту.

— Что сказала Воробышек? — полюбопытствовал вождь, его мало заботили чувства Быстрого Ветра, ведь у этого воина была еще одна жена, которая, наверняка, постарается утешить мужа, когда белая женщина вернется к своему народу.

— Она смущена, — осторожно ответил Гилмор, — но я уверен, мисс Маклин не будет противиться возвращению. Ей нелегко жить в плену.

Красное Облако что-то проворчал. Задумчиво помолчав, он спросил:

— Ты уверен, что освобождение белой женщины обеспечит уступки моему народу на переговорах?

Гилмор постарался ответить как можно более убедительно:

— Комиссия будет признательна тебе за освобождение мисс Маклин. Как известно, одним из условий мира является освобождение всех белых пленников. Твой поступок произведет благоприятное впечатление и заставит комиссию искать пути мирного решения проблем, вставших перед нашими народами.

— Ты уверен, что изменения в условиях мирного договора будут внесены?

Гилмор опустил глаза.

— Я не могу обещать. Если бы это зависело только от меня, я бы сделал условия договора более благоприятными для индейского народа. Однако, я обращусь к руководству армии с настоятельной просьбой внести изменения, учитывая твою добрую волю при освобождении пленницы. Вот и все, что я могу обещать.

— Я подумаю и дам ответ завтра. Сегодня вечером вы будете моими гостями. Мои жены приготовят в вашу честь пир.


Ханна отказывалась покинуть вигвам и принять участие в празднике, который развернулся в деревне. Как рассказала ей Женщина-Что-Ходит-Вперевалку, вождь размышлял, отсылать ли белую женщину к ее народу. Ханна старалась не думать о том, какое решение примет вождь. Если ее увезут, она никогда больше не увидит Быстрого Ветра, никогда не испытает волшебного очарования его ласк, никогда не услышит его голоса. Боже, она не переживет разлуки!


Лейтенант Гилмор отдал должное индейским явст-вам, которые показались ему необычными, однако, вкусными. Но он был разочарован отсутствием мисс Маклин. Возможно, ей запретили прийти, думал он.

Красное Облако поднялся. Это значило, что пир окончен. Гилмор подождал, пока удалится вождь, и только потом неспеша отправился в ближайший лесок, где решил расположиться на ночлег. Торговец остался, чтобы договориться с одной из женщин, продававшей свои милости. Гилмор не хотел связываться с индианками.

— Лейтенант, я хочу поговорить с вами.

Гилмор обернулся и оглядел стоявшую перед ним женщину. Было темно, он не мог разглядеть ее как следует, но надеялся, что она не собирается предлагать себя.

— Что тебе?

— Я Пятнистая Лань.

Женщина приблизилась, и Гилмор увидел темноглазую красавицу с чувственным телом. Лейтенант заколебался. Прояви женщина к нему интерес, он бы не устоял. Но у нее были совсем другие намерения.

— Я рада, что вы приехали за Воробышком. Она несчастна.

— Откуда ты знаешь и почему беспокоишься о ней?

— Я женщина Быстрого Ветра.

Гилмор растерянно уставился на нее.

— Я думал, мисс Маклин — женщина Быстрого Ветра.

Пятнистая Лань улыбнулась. Судя по всему, лейтенант не знал об обычаях сиу брать себе нескольких жен.

— Воробышек — пленница Быстрого Ветра. Вы понимаете? Она его шлюха. Я же его жена.

— Но Красное Облако сказал…

— Красное Облако не хотел, чтобы вы знали правду. Быстрый Ветер — жестокий человек. Воробышек его боится. Вам придется силой увезти ее из деревни.

Гилмор прищурился.

— Что тебе за дело до всего этого?

— Я дружна с Воробышком, она мне много раз говорила, что хочет вернуться в мир белых, — солгала индианка. — Быстрый Ветер ее бьет, и я не могу не сочувствовать ей. Вы непременно должны забрать Воробышка и уехать до возвращения Быстрого Ветра.

— Обещаю сделать все возможное, — сказал Гилмор, плотно сжимая губы.

Сама мысль оставить беззащитную женщину в лапах дикаря казалась ему возмутительной.

Спрятав улыбку, Пятнистая Лань кивнула и растворилась в темноте. Ее слова не на шутку встревожили Гилмора. Когда он разговаривал с мисс Маклин, она не сказала ни слова о плохом обращении Быстрого Ветра, даже, наоборот, выказывала твердую решимость остаться. Очевидно, она слишком запугана, чтобы говорить правду.


На следующее утро Ханна проснулась в большом волнении. Она молилась, чтобы лейтенанту Гилмору не удалось убедить вождя вернуть ее мистеру Харли. Ханна понимала, что Быстрый Ветер не позволил бы отослать жену, но для Красного Облака она была всего лишь предметом торга. Ханна пошла на реку умыться. На обратном пути она встретила поджидавшего ее Койота.

— Красное Облако хочет говорить с тобой.

Ханна внимательно посмотрела на него, ожидая, не скажет ли индеец что-либо утешительное. Койот понимал, чего она ждет, но лгать не стал.

— Я ничего не смогу поделать, если Красное Облако решит отослать тебя, — сказал он. — Окажись здесь Быстрый Ветер, этого не случилось бы.

— Я знаю.

Из вигвама вышла Женщина-Что-Ходит-Вперевалку. Она все поняла по выражению лица Ханны и сочувственно похлопала ее по плечу. Ханна пожала руку старухе и поспешила вслед за Койотом. Они нашли вождя сидящим перед своим вигвамом. Торговец и лейтенант Гилмор были здесь же.

Красное Облако говорил медленно, чтобы его слова были правильно поняты:

— Я долго думал, — объявил он, обращаясь к Гилмо-ру, — и решил не подписывать привезенный вами договор, но я даю возможность подготовить новый мирный договор, который учел бы интересы индейцев равнин, и, проявляя добрую волю, я позволено вам забрать с собой белую женщину. Как видите, в деревне нет других пленников.

Гилмор постарался скрыть свое ликование.

— Ты мудр, Красное Облако. На переговорах будет высоко оценен твой поступок.

— Мы не подождем Быстрого Ветра? — осмелилась спросить Ханна.

Красное Облако бросил на нее презрительный взгляд. Ее мнение ничего не значило.

— Быстрый Ветер всегда интересы народа ставил выше своих.

— Все будет хорошо, — успокоил ее Гилмор, стремясь уехать поскорее, пока Красное Облако не передумал. — Вам нечего бояться, мисс Маклин. Быстрый Ветер не осмелится ослушаться приказа вождя. Он не сможет снова обидеть вас. Я догадываюсь, вы много страдали.

— Но я… — слова застряли у нее в горле.

Что ответил бы лейтенант, заяви она о своей любви к дикарю? Или скажи, что он никогда не причинял ей зла?

Или же, что он белый, а не индеец…

К несчастью, у нее нет права выдавать тайну Быстрого Ветра. Если бы он хотел, чтобы это стало всем известно, то не держал бы в секрете свое происхождение.

— Мы уезжаем, — настойчиво сказал Гилмор.

Он надеялся расспросить индейцев о торговце, но подумал, что лучше поторопиться и уехать поскорее. Без поддержки солдат лейтенант не смог бы противостоять индейцам, вздумай они вернуть себе обратно пленницу.

— Приготовьте лошадей, — приказал он Торговцу.

В глазах Ханны отразилось отчаяние.

— Я не хочу уезжать!

Не обращая внимания на мольбы Воробышка, Красное Облако поднялся и ушел в вигвам, опустив полог в знак полного безразличия к ее судьбе.

— Мы должны поторопиться! — настаивал Гилмор, беря Ханну под руку и уводя подальше от вигвама вождя.

— Не забудьте, кому принадлежит награда, — напомнил Торговец.

Ханна резко остановилась, упираясь и отказываясь идти.

— Неужели награда так много значит для вас? Вы тоже рассчитываете на нее, лейтенант?

— Нет, я здесь не ради награды, — ответил Гилмор, проявляя признаки нетерпения. — Мне невыносима мысль о том, что белая женщина находится в руках индейцев. Вознаграждение получит мистер Уилтон. Мне оно не нужно.

Он охотно примет повышение по службе в качестве награды, о чем сейчас благоразумно умолчит.

— А мне не нужен мистер Харли, — коротко бросила Ханна. — Если бы вы знали, как он обращался со мной, то поняли бы меня.

— Однако, по закону вы должны вернуться к нему, — заявил Гилмор, — но если этот человек груб с вами, я лично поговорю с ним и прослежу, чтобы власти Денвера были осведомлены о творимом им произволе.

Плечи Ханны обреченно поникли. Ясно, как божий день, она не сможет переубедить Гилмора или же повлиять на Красное Облако. В одном она была уверена совершенно: Быстрого Ветра ей больше никогда не увидеть. Может быть, он станет тосковать, вспоминая ее, но не покинет свой народ ради женщины. Ханна понимала, случись так, белые люди на него будут смотреть, как на дикаря. Любовь Быстрого Ветра, если действительно он ее любит, видимо, не настолько сильна, чтобы оторвать его от индейцев, но даже если он и откажется от своей прежней жизни, освободить ее от кабалы не в его силах. По закону мистер Харли имеет право заставлять ее работать на него целых семь лет.

Они подошли к вигваму Женщины-Что-Ходит-Вперевалку. Старая индианка стояла у входа, заламывая руки.

— Я подожду, пока вы соберете свои вещи, — сказал Гилмор. — Только недолго! Не доверяю я Красному Облаку.

— Мне нечего собирать, — ответила Ханна, — у меня нет вещей, я только хотела бы попращаться с этой женщиной.

Ханна обняла старуху, жалея, что никогда больше не увидится с ней. Они успели привязаться друг к другу, несмотря на все различия в языке и образе жизни, разделявшие их.

Торговец подвел трех лошадей.

— Я договорился с вождем насчет лошади для мисс Маклин.

Индианка вынесла из вигвама узелок и сунула его Ханне в руки. В нем были съестные припасы, платье, принадлежавшее ее дочери, гребень из кости бизона и мыльные листья. На шею Ханне индианка повесила мешочек на шнурке из сыромятной кожи. Ханна потрогала мешочек, вспомнив, что у Быстрого Ветра видела такой же.

— Это мешочек с талисманами, — сказала ей Женщина-Что-Ходит-Вперевалку на языке сиу, выбирая слова, которым она научила Ханну. — Он принадлежал моей дочери. Талисманы должны принести счастье. Добавь в мешочек какой-нибудь свой талисман, и сила талисманов станет больше.

— Спасибо, — прошептала Ханна, раздумывая, что за талисман положить бы ей в мешочек.

Она встрепенулась:

— Подождите, — попросила Ханна Гилмора и Торговца, — сейчас я вернусь.

Добежав до вигвама Быстрого Ветра, она нырнула в него, радуясь, что нет Пятнистой Лани поблизости. Порывшись в сумке, висевшей на шесте, Ханна нашла, что искала. На эту небольшую миниатюру она наткнулась случайно. На ней были изображены двое маленьких детей. С обратной стороны витиевато выписанными буквами были выгравированы имена «Эбби и Райдер Ларсон».

Ханна предполагала, что на миниатюре изображены Быстрый Ветер и его сестра и выгравированы имена, данные им родителями. Она никогда не расспрашивала мужа о миниатюре, не предоставлялось удобного случая, и никогда не замечала, чтобы Быстрый Ветер смотрел на миниатюру. Ханна решила, что, должно быть, он не очень расстроится, обнаружив пропажу, а для нее это будет бесценным талисманом, напоминающим о Быстром Ветре и об их коротком счастье. Ханна положила вещицу в мешочек, повесила его на шею и вернулась к Торговцу и Гилмору.

— Вы готовы, мисс Маклин?

Ханна кивнула. От волнения она не могла вымолвить ни слова. БЫСТРЫЙ ВЕТЕР. Ее сердце звало его, зная, что не получит ответа и что он никогда больше не отзовется. Пятнистая Лань скрасит ему печаль. Он не станет тосковать долго, безутешно думала Ханна. К несчастью, ничего подобного нельзя было сказать о ней.

БЫСТРЫЙ ВЕТЕР… БЫСТРЫЙ ВЕТЕР…

Безмолвной молитвой его имя слетало с ее губ и мотыльком уносилось вдаль — в просторы прерий.


Быстрый Ветер стоял на вершине холма, повернувшись лицом к востоку, в сторону дома. В течение прошедших двух недель им пришлось преодолевать верхом большие расстояния, скудно питаться, наносить удары по армейским караванам фургонов, нападать на колонны синих мундиров и наводить ужас на тех, кто рискнул путешествовать по землям индейцев. Он устал. Устал от набегов, от бессмысленных смертей. Быстрый Ветер стремился домой, к Ханне.

Ханна. Ее имя пронеслось, как призрак, в его сознании, и губы тотчас же растянулись в улыбке, несмотря на смертельную усталость тела. Он вспомнил сладость объятий Воробышка. Ее глаза казались ярче изумрудного великолепия благословенной травы прерий, а волосы могли сравниться лишь с огненным сиянием солнца. Глаза юноши затуманились при воспоминании о том, как печальна она была, прощаясь с ним. Если удача изменит и ему не доведется вернуться, они никогда больше не увидятся. Боль нарастала в душе, пока не заполнила все тело. Он так отчаянно тосковал по Воробышку, что, казалось, слышал ее голос, окликавший его и мотыльком летящий к нему через прерии.

БЫСТРЫЙ ВЕТЕР… Он слышал свое имя! Быстрый Ветер насторожился, повернувшись на восток. БЫСТРЫЙ ВЕТЕР… Что за печаль в ее голосе? БЫСТРЫЙ ВЕТЕР… Прохлада опускавшейся ночи овевала тело, но не могла погасить огонь, сжигавший его. Он стоял, словно высеченная из камня прекрасная статуя, слушая, вспоминая, тоскуя…

И вдруг Быстрый Ветер замер. Он понял. Он знал наверняка: пора возвращаться. Его зовет Ханна.

ГЛАВА 11

Отряд воинов сиу наткнулся на лагерь чейенов случайно. Они не знали, что он находится здесь. Небольшая группа чейенов совсем недавно покинула Канзас, чтобы перебраться в сравнительно спокойный край Паудер-Ривер. К несчастью, опасность не миновала их. За несколько часов до того, как Быстрый Ветер и его спутники наткнулись на лагерь, чейены подверглись нападению генерала Коннера, который объезжал Паудер-Ривер. Двадцать четыре человека мужчин и мальчиков, достигших двенадцати лет, были убиты. Большая часть женщин и детей убежала в леса, но они вернулись, чтобы приготовить умерших к погребению. Быстрый Ветер был потрясен разгромом, учиненным армией. Но еще больше он был поражен, обнаружив Летнюю Луну, девушку, на которой женился его отец, плачущей над Белым Пером. Он не знал, что Белое Перо находится поблизости.

— Отец! — воскликнул Быстрый Ветер, спрыгивая с лошади и опускаясь на колени рядом с искромсанным телом Белого Пера.

Летняя Луна медленно повернулась, ее глаза были пусты от горя, лицо казалось изможденным. В колыбели, привязанной у нее на спине, лежал крошечный ребенок. Обезумевшая от горя женщина сначала не узнала Быстрого Ветра, нопотом припала к его обнаженной груди, проливая слезы страха и гнева.

— Быстрый Ветер! Твой отец был храбрым человеком. Он вел нас в деревню Красного Облака. Он надеялся, ничто не будет угрожать нам в краю Паудер-Ривер. Белое Перо хотел лучшей жизни для своего сына.

— Какое горе, Летняя Луна! — горло Быстрого Ветра сжалось от непролившихся слез. — Отца всегда будут вспоминать как бесстрашного воина и мудрого вождя. Я помогу тебе подготовить тело к погребению.

Спутники Быстрого Ветра пришли чейенам на помощь. Кто сооружал помосты, чтобы поместить на них убитых, кто собирал пожитки, не уничтоженные солдатами. После прощания с мертвыми, оставшиеся в живых должны были отправиться в деревню Красного Облака и влиться в его племя. На ночь они задержались, чтобы женщины могли оплакать покойников, а наутро пустились в путь. Летнюю Луну с ребенком Быстрый Ветер посадил на лошадь перед собой.

— Белое Перо знал, что ему предстоит умереть, — тихо проговорила Летняя Луна. — Он сказал, ему было видение. Поэтому он и хотел доставить меня с сыном в безопасное место. Но безопасных мест в наших землях уже нет, так ведь, Быстрый Ветер?

— В деревне Красного Облака ты будешь в безопасности. Мои жены позаботятся о тебе и о ребенке.

— Ты женат? — удивилась Летняя Луна. — Я не хочу быть тебе обузой.

— Вдова моего отца и его сын — не обуза. Когда минет срок траура, многие мужчины захотят соединиться с тобой и воспитать сына Белого Пера.

На следующий день они добрались до лагеря Красного Облака. Быстрый Ветер так стремился поскорее увидеть Ханну, что едва мог сдержать волнение. Он искал ее взглядом, проезжая через деревню, но нигде не видел, и холодок дурного предчувствия пробежал по его спине. Почему она не выбежала вместе со всеми приветствовать вернувшихся? Может быть, до сих пор сердится, что он взял себе вторую жену?

Встречая своих воинов, Красное Облако вышел из вигвама. Рассказ оставшихся в живых о нападении на чейенов вождь слушал со все возраставшим гневом. Он опечалился, узнав о смерти Белого Пера и выразил соболезнование Быстрому Ветру и Летней Луне и пригласил прибывших в свою деревню, но он ничего не сказал Быстрому Ветру о Воробышке.

Быстрый Ветер поручил Летнюю Луну заботам Пятнистой Лани, но он так хотел поскорее увидеть Ханну, что дал своей второй жене лишь несколько кратких указаний и направил лошадь к жилищу Женщины-Что-Ходит-Вперевалку, надеясь там найти Воробышка.

С тяжелым сердцем ждала старая индианка прихода Быстрого Ветра. Без сомнения, Быстрый Ветер рассердится, когда узнает, что Воробышка отослали из племени в форт.

— Где моя жена? — нетерпеливо спросил он, спешиваясь.

— Разве Красное Облако ничего не сказал тебе?

— Что он должен был мне сказать?

Индианка молчала.

— Говори! Я хочу знать, где жена.

Лицо Женщины-Что-Ходит-Вперевалку сморщилось.

— Она не хотела уезжать.

— Уезжать? Куда уезжать? Что случилось?

— Не слушай старуху, она сама не знает, что говорит! — за его спиной появилась Пятнистая Лань. — Я расскажу тебе, что случилось.

Быстрый Ветер резко обернулся. Выражение его лица было столь гневно, что красавица попятилась.

— Говори, Пятнистая Лань, и говори правду!

— Приехал из форта синий мундир, чтобы забрать Воробышка. Торговец увидел ее, когда был здесь. Он рассказал о ней в форте. Оказывается, она убежала от своего хозяина. Не знаю, как это стало ему известно, но, видимо, ее искали.

— Расскажи мне подробнее о синем мундире. Красное Облако впустил солдата в деревню?

— Его привел Торговец. На нем не было униформы. Они приехали одни. Красное Облако решил выслушать, что скажет синий мундир, и узнал, что он привез договор о мире. Красное Облако отказался подписать договор. Тогда синий мундир спросил о Воробышке и пообещал вождю, что на переговорах о мире будут сделаны уступки, если белую женщину Красное Облако отошлет к ее народу.

— Воробышек принадлежит мне, а не Красному Облаку, — Быстрый Ветер сказал это таким грозным голосом, что Пятнистая Лань съежилась.

— Красное Облако — наш вождь. Он долго думал, прежде чем решил отослать Воробышка обратно к ее народу. Он поступил так ради выгоды своего племени.

Отказываясь верить Пятнистой Лани, Быстрый Ветер обратился к Женщине-Что-Ходит-Вперевалку:

— Говорит ли Пятнистая Лань правду?

Старая женщина кивнула. На стиснутых скулах Быстрого Ветра перекатились желваки, лицо окаменело.

— Я сам поговорю с Красным Облаком.

Он повернулся и зашагал прочь. Женщина-Что-Ходит-Вперевалку скрылась в своем вигваме. Ей казалось, что она потеряла еще одну дочь. Пятнистая Лань догнала Быстрого Ветра.

— Подожди! Это еще не все. Есть еще кое-что, чего ты пока не знаешь.

Быстрый Ветер замедлил шаг, но не остановился.

— Говори!

— Я слышала, как Воробышек сказала синему мундиру, что она пленница и хочет уехать. Она также сказала, ты бьешь и плохо обращаешься с нею, и ей не хочется быть твоей шлюхой. Воробышек умоляла синего мундира забрать ее с собой.

Быстрый Ветер резко остановился. Прищурившись, он посмотрел на Пятнистую Лань.

— Ты действительно это слышала? Почему Женщина-Что-Ходит-Вперевалку не рассказала мне об этом?

— Я одна слышала, что сказала Воробышек. Они разговаривали возле вигвама и не знали, что я внутри. Я все слышала. Воробышек говорила, ты жесток с ней, ты заставил ее стать шлюхой. Она сказала…

— Хватит! Иди же! Присмотри за Летней Луной. Я сам поговорю с Красным Облаком.

— Он ничего не знает о том, что я тебе рассказала, — предупредила Пятнистая Лань. — Забудь ее, Быстрый Ветер. Я именно та женщина, что нужна тебе.

Она цеплялась за него, и Быстрый Ветер едва высвободился из навязчивых рук. Красавица хитро улыбнулась, глядя, как он направляется к вигваму Красного Облака.

Быстрый Ветер погремел костями, висевшими у входа, и вежливо подождал разрешения войти. Пригнувшись, он вошел в вигвам и уселся, скрестив ноги, напротив великого вождя.

— Я хочу знать, что с моей женщиной, — сказал Быстрый Ветер, не дожидаясь, когда вождь заговорит первым, как то было принято. — Почему ты отослал ее?

— За нею приехал из форта синий мундир. Он сказал, если я отпущу белую женщину, мой народ получит уступки на переговорах о мире.

— Он солгал!

— Будущее покажет, — заметил Красное Облако. — Условия договора зависят от освобождения белых пленников, и ты знаешь это.

— Воробышек не пленница! Она моя жена. По своему ли желанию покинула он деревню? Вождь пожал плечами:

— Меня не интересовало, хочет ли она уезжать.

— Бледнолицые вернутся, и с ними будут на этот раз солдаты. Я своими глазами видел, во что они превратили лагерь чейенов. То же самое они сделают и с нашей деревней.

— Солдаты нас не найдут. Завтра мы разобьем лагерь в другом месте, там, куда ушли бизоны. Иди домой, Быстрый Ветер. Тебе не нужна белая жена, у тебя есть Пятнистая Лань. Она родит тебе сильных сыновей и дочерей.

— Скажи мне только одно, Красное Облако, охотно ли Воробышек согласилась уехать с синим мундиром?

Как человек проницательный, вождь дал ответ, который, по его мнению, мог утешить Быстрого Ветра. Он не считал хитрость ложью. Если Быстрый Ветер поверит, что жена уехала по своей воле, он не станет печалиться о ней, а обратиться за утешением к Пятнистой Лани. Так и должно случиться.

— Мне показалось, Воробышек была рада уехать. Это все, что я могу тебе сказать.

Вождь взял трубку, давая понять, что беседа закончена. Быстрому Ветру оставалось только уйти. С горькими мыслями направился он к своему вигваму.

— Рад видеть, что ты вернулся целым и невредимым. Многих ли врагов удалось сокрушить? — Быстрому Ветру попался навстречу Койот и остановился поговорить с другом.

— Врагов больше, чем травы в прерии. Убиваешь одного, на его место встают двое живых.

— Красное Облако ведет переговоры о мире. Бледнолицые обещали сделать его условия справедливыми.

— Ха! Никогда этого не будет. Я боюсь, однажды всех индейцев равнин загонят в резервации.

— Надеюсь, я присоединюсь к великим предкам на небесах и пойду дорогой духов до того, как наступит этот день, — сказал Койот. — Твой отец был великим воином, Быстрый Ветер. Я скорблю с тобой вместе.


На следующий день племя снялось с места. Быстрому Ветру некогда было думать о Ханне. Но когда они добрались до новой стоянки и деревня вернулась к обычной жизни, его ум лихорадочно стал доискиваться правды. Неужели она на самом деле так хотела уехать, что стала лгать, будто он с нею плохо обращался? Никогда Быстрый Ветер не обижал ее, даже когда захватил в плен. Он заботился о ней и сделал своей женой, а не шлюхой. Почему же Воробышек чудовищно все переврала? Может, она обманывала и когда рассказывала ему о человеке, от которого сбежала? Нет, тот человек действительно обращался с ней скверно, он плохо кормил ее, девушка была истощена. Утверждение вождя, что Ханна охотно уехала в форт вместе с синим мундиром, привело Быстрого Ветра в замешательство, которое вначале перешло в боль, а потом в гнев.

Женщина-Что-Ходит-Вперевалку пригласила Летнюю Луну пожить в ее вигваме, и Быстрый Ветер одобрил согласие Летней Луны. Вдова его отца устроилась в новом доме и вроде бы поладила в деревне со своими сестрами сиу. По ритуалу оплакивания она изрезала себе руки и остригла волосы, но уродливые шрамы от ран, которые она сама себе нанесла, уже начали заживать. Быстрый Ветер заметил, что Койот проявляет особый интерес к молодой вдове.

Но Быстрый Ветер не находил успокоения. Душа и тело были в разладе, забыть Ханну не удавалось. Он разрывался между преданностью индейскому народу и своей белой кровью. С одной стороны, ему хотелось оставить племя и разыскать Воробышка, с другой — забыть, что она когда-либо существовала на свете, и продолжать сражаться с врагом. Плохо ему было и от того, что, как оказалось, он не испытывает никакого желания к Пятнистой Лани. Быстрый Ветер не хотел ее и не мог заставить себя даже обнять красавицу. Она сердилась и угрожала покинуть его вигвам, но любви невозможно добиться ни угрозами, ни требованиями.

Однажды Пятнистая Лань затеяла ссору.

— Надо было мне сойтись с Быстроногим Оленем, — заявила она. — Уж он бы не потерял голову из-за женщины, которая его ненавидит.

Быстрый Ветер пристально посмотрел на жену. Неужели, действительно, Ханна его ненавидела?

— Тебе на самом деле следует развестись со мной, — равнодушно сказал он. — Ты красива и многим желанна. Другой мужчина оценит тебя.

Пятнистой Лани все надоело. После того как Воробышек уехала, вполне разумно было предположить, что Быстрый Ветер обратится к ней за утешением, но этого не случилось. Она вдруг увидела то, чего раньше не замечала. Пятнистая Лань знала, что Быстрый Ветер — белый, но до сих пор не подозревала, как сильно он отличается от мужчин ее народа. В его лице не было ни одной индейской черты. Кожа была золотистой, но лишь благодаря загару, глаза — серебристо-серого цвета, а не карие, и он был высок ростом, выше всех в племени. Внезапно Пятнистая Лань поняла, что не хотела бы иметь ребенка похожего на белого человека.

— Ты прав, — сказала она с презрением, — я уверена, другой мужчина станет ценить меня больше, чем это делаешь ты. Твоя красота ослепила меня, но мне не нужен мужчина, которому я не нужна. Ты белый. Сломанный Нос прав, ты не в силах изменить кровь, текущую в твоих жилах. Сейчас ты сражаешься за наш народ, но когда-нибудь предашь его, — от горечи и обиды ее голос звучал хрипловато. — Я покидаю тебя, Быстрый Ветер. Надеюсь, Быстроногий Олень возьмет меня в жены, как предлагал прежде. Иди, ищи свою белую женщину, раз она нужна тебе! Желаю счастья.

Быстрый Ветер молча смотрел, как Пятнистая Лань собирает свои пожитки. Как только она оставит его вигвам, все в деревне узнают, что они развелись, но это его не беспокоило. Казалось, ничто больше не имело значения. Его жизнь рассыпалась в прах. Юноша не знал, кто он на самом деле: чейен или белый, Быстрый Ветер или Райдер Ларсон. Родители, кровные и приемные, погибли. Теперь у него оставалась только сестра… и Ханна. После трагической смерти Белого Пера он почувствовал, что узы, связывавшие его с индейским народом, ослабевают. Мысли тревожно метались, душа была потрясена. Никогда за всю свою сознательную жизнь не испытывал он такого ужасного смятения. В последний раз Быстрый Ветер пережил подобный удар, когда десятилетним мальчиком впервые очутился в лагере Белого Пера.

Пятнистая Лань оставила жилище Быстрого Ветра, даже не попращавшись. Она не сочла необходимым признаться, что оклеветала Воробышка. Пусть Быстрый Ветер до конца жизни мучается мыслью, что женщина, которую он любит, ненавидит его, злобно думала индианка.

Быстрый Ветер безучастно отнесся к уходу Пятнистой Лани. Взяв в жены двух женщин, он обеих сделал несчастными. Теперь — один. Всегда Быстрый Ветер чувствовал себя одиноким человеком, не имеющим ни жены, ни детей, которые оплакивали бы его смерть. Он сказал об этом своей сестре много лун тому назад, когда оставил чейенскую деревню, перебираясь к сиу.


Слезы как Дождь… Эбби… как он скучал по сестре! У него уже, наверное, есть племянник или племянница, подумал он вдруг. Ханна понравилась бы Эбби, печально размышлял Быстрый Ветер и с горечью прогонял горькие мысли. Ханне он не нужен. Она его ненавидит. Сейчас Воробышек от него далеко, как луна.

Но так ли это?


— Что тебя беспокоит, брат мой, — осторожно обратился к нему Койот.

С тех пор, как Быстрый Ветер, вернувшись, не нашел жены, он уже не был прежним человеком. Казалось, скорее, он испытал облегчение, чем печаль, когда Пятнистая Лань оставила его, чтобы теперь принимать ухаживания Быстроного Оленя.

— Многое, — ответил Быстрый Ветер.

— Ты оплакиваешь потерю жены, — слова Койота были больше похожи на утверждение, чем на вопрос.

— Я оплакиваю потерю себя самого. Сейчас я не знаю, кто я, — сказал Быстрый Ветер, насмехаясь над своими переживаниями. — Я слышу голоса, которые зовут меня, но невозможно понять, откуда они доносятся. Мой разум в смятении, душа отягощена.

— Она не хотела уезжать, — сказал Койот.

Быстрый Ветер бросил на него напряженный взгляд.

— О ком ты?

Говорит ли Койот о Воробышке?.. Ну конечно же!

— Откуда ты знаешь?

— Она сама сказала мне об этом.

— Трудно поверить. У нее лживое сердце, и, как у большинства бледнолицых, язык двуличной змеи.

— Ответ ты должен найти в своем сердце, — посоветовал Койот. — Может, стоит спросить Видение? Твое потрясение велико, и только Великий Дух может направить тебя по верному пути. Если хочешь, я пойду с тобой в Хижину Очищения для молитв и поста. Думаю, это единственно верный способ отыскать истину.

Койот был шаманом, и Быстрый Ветер признал мудрость его слов. Неизвестно, откроет ли что-нибудь ему Видение, но стоит попробовать ради успокоения души.


Быстрый Ветер взобрался по лесистому склону холма, возвышавшегося над деревней. На нем были лишь набедренная повязка и мокасины. Щеки и грудь украшали белые и красные полосы. Добравшись до вершины, Быстрый Ветер приподнялся на носках, вытянув над головой руки. Он горячо молил Химмавихьо о Видении, затем стал просить о ниспослании силы, храбрости и решимости следовать поданному знаку, если Видение будет даровано ему.

Из мешочка, висевшего на шее, Быстрый Ветер достал табак и предложил одну щепотку Человеку Наверху, другую — Матери-земле, затем он развеял оставшийся табак на все четыре стороны. Приношение вырвалось из его пальцев и унеслось с потоком воздуха. Потом он принес в дар духам свои голод и жажду. Быстрый Ветер не мог ни есть, ни пить, пока не появится Видение. Если голода и жажды духам покажется недостаточно, он разрежет свою кожу ножом и предложит кровь. Проделав все, требуемое ритуалом, Быстрый Ветер сел на вершине холма, скрестив ноги и положив на колени руки. Монотонно он начал возносить молитвы, невидящими глазами глядя на солнце, а когда наступила ночь, сосредоточил взгляд на луне.

К концу второго дня губы Быстрого Ветра пересохли, в горле першило, язык распух, но он уже не чувствовал ни голода, ни жажды. Видение не появлялось. Он вынул нож и полоснул себя по рукам, предлагая свою кровь в знак искренности. Но все равно Великий Дух не подал ему знак.

На третий день Быстрый Ветер ослабел, голова кружилась. Время остановилось. Он неотрывно смотрел на солнце, пел молитвы и просил Великого Духа о знамении, беззаветно веря в магию Видений. Ему уже довелось несколько лет тому назад получить знак от Великого Духа. Тогда он обрел свое имя. Теперь же Быстрый Ветер молил о ниспослании еще одного Видения, которое решило бы его судьбу.

Он подумал о Ханне, о том, какую боль она ему причинила, солгав синему мундиру. Это верно, она была его пленницей, но он защитил ее ото всех бед и не причинил ей зла. Он любил ее…

Услышав, что Воробышек с радостью покинула деревню, Быстрый Ветер испытал горечь. Сейчас он отчаянно нуждался в знаке, чтобы обрести в жизни верный путь. Должен ли он последовать за Воробышком или же ему следует остаться с индейским народом? Сердцем он чейен, но нельзя отрицать, что по рождению белый. Хочет ли Великий Дух, чтобы он оставил его народ? Но как это сделать, когда он ненавидит бледнолицых? И белая женщина обманывала его! Ему нужно и ее ненавидеть. Быстрый Ветер старался ненавидеть Ханну. Но почему же тогда его разум в таком смятении? Почему сердце ноет от боли? Впервые с тех пор, как он стал взрослым, в душу закрался страх. Встреча с Ханной Маклин сделала его другим человеком.

Голод и жажда почти привели Быстрого Ветра к потере сознания, он был на грани беспамятства. Три дня Быстрый Ветер молился и голодал, но не получил никакого знака, никакого Видения. Может быть, ему суждено умереть на вершине холма, и люди узнают, что Химмавихьо не удостоил его Видением? Быстрый Ветер повторно нанес себе раны ножом, предлагая свою кровь духам. Голова свесилась на разрисованную полосами грудь, ночной воздух приятно холодил кожу. Быстрый Ветер медленно поднял глаза на луну… и Видение появилось перед глазами, как по волшебству становясь все более отчетливым и заполняя собой все вокруг.

Ослабев от потери крови и жажды, Быстрый Ветер отчаянно цеплялся за дарованное Видение. В полузабытьи он увидел перед собой две дороги, протянувшиеся по темному небу. Он сам поднимался ввысь, ставя по одной ноге на каждую из дорог, но дороги раздваивались, отходя направо и налево. В конце дороги, ведущей направо, его ждал воин в полном боевом облачении.

Гортанный крик вырвался из груди Быстрого Ветра, он узнал Белое Перо. Потом он перевел взгляд на вторую дорогу, уводившую влево. В конце дороги стояли две женщины. Одна из них была Ханна, а другую Быстрый Ветер никогда раньше не видел. Темные волосы облаком кудрей окутывали голову женщины, у нее была белая кожа и серые глаза. Она улыбалась. Лучики морщинок в уголках глаз сказали Быстрому Ветру, что эта женщина привыкла часто смеяться. И Белое перо, и обе женщины манили его к себе.

Быстрый Ветер остро почувствовал нерешительность и боль человека, одной ногой стоявшего на каждой из дорог. Потом он заметил воистину странную вещь: его образ был одет наполовину в индейскую одежду, наполовину в одежду белого человека, словно сущность души раздвоилась. Он сразу же понял смысл Видения.

Дорога, ведущая к Белому Перу, манила к смерти. Если он выберет ее, то останется с племенем, и Химма-вихьо приведет его к гибели. Но если направится по другой, никогда не вернется к народу Великого Духа.

С другой стороны, в мире белых его ждала Ханна и еще одна незнакомая ему женщина. Она была похожа на Эбби, но это была не она. Быстрый Ветер мучительно колебался, не зная, что выбрать. Устремиться к Ханне — проявление слабости, зов белой крови. Столкновение противоречивых мыслей и чувств будоражило его сознание. Видение начало бледнеть, исчезая. Но прежде чем призрачные формы исчезли окончательно, он увидел, что его образ твердо встал двумя ногами на дорогу, ведущую налево, и зашагал к Ханне.

В отчаянии Быстрый Ветер закричал, пытаясь удержать Видение, но обе дороги превратились в дорожки лунного света, а манившие его люди медленно растворились в небесах. Человек, шагавший по дороге, слился с неподвижным телом на вершине холма, и, когда Видение начало распадаться на тени и туманную дымку, душа Быстрого Ветра вернулась в тело. Он упал на землю без сознания.

Острый голод и жажда стали невыносимы. Распухшим языком Быстрый Ветер попытался облизнуть потрескавшиеся губы. Видение так отчетливо запечатлелось в его сознании, что лишь через несколько минут тело начало повиноваться разуму. Он встал и спустился с холма.

К тому времени как он собрался с силами, чтобы вернуться в деревню, ликующий рассвет возвестил о наступлении нового дня. Утолив голод и жажду, Быстрый Ветер уединился в вигваме с Койотом и во всех подробностях рассказал о Видении. Шаман внимательно слушал, не говоря ни слова, пока Быстрый Ветер не закончил рассказ. Несколько долгих минут Койон пристально смотрел на друга, проникая в глубину его души.

— Как ты объяснишь это Видение, Койот? — спросил Быстрый Ветер.

Он не сомневался в том, что оно значило, но все же хотел услышать мнение шамана.

— Я думаю, ты уже догадался, что идешь по двум дорогам, Быстрый Ветер, и давно знаешь: настанет день, когда придется принимать решение.

— Я старался не думать об этом дне, — признался Быстрый Ветер. — Сердцем я чейен.

— Но кожа у тебя белая, и любишь ты белую женщину. Великий Дух показал тебе возможности будущего, ты должен выбрать, и, если хочешь, можешь предпочесть тропу войны. Но только знай, что тогда ты скоро встретишься с Белым Пером в мире духов.

— А если я отправлюсь в мир белых людей?

Койот пожал плечами.

— Я не знаю, что там уготовано для тебя.

— А как же Воробышек и другая женщина?

Койот закрыл глаза, пытаясь проникнуть в суть того, что никому не было известно.

— Твое сердце в смятении, ты взволнован. Я понимаю трудность выбора, который предстоит тебе сделать, но ничем не могу помочь. Ты должен решить это сам. Если выберешь дорогу белых людей, вряд ли твоя жизнь будет легка. Чтобы вновь обрести Воробышка, придется многое преодолеть.

— Я не уверен, что она нужна мне, — еле слышно прошептал Быстрый Ветер.

Койот улыбнулся:

— Если ты пойдешь по дороге белых, то именно потому, что она тебе нужна. Что касается другой женщины, могу лишь сказать: это кто-то из тех, кого ты знаешь.

Быстрый Ветер нахмурился:

— Кроме Ханны я не знаю других белых женщин.

— Ты узнаешь ее, когда встретишься с ней.

Невыразимо уставший Быстрый Ветер задумался, вспоминая с захватывающей нежностью, как Ханна научила его целоваться и как чудесно ее тело откликалось на ласки.

Вопрос Койота вернул Быстрого Ветра к действительности:

— Ты принял решение?

— Химмавихьо поставил меня на ту дорогу, по которой, как он считает, я должен идти. Мне остается лишь повиноваться, но я ничего не знаю о жизни белых! У меня нет денег и ничего другого, что ценилось бы бледнолицыми. Как выжить во враждебном мне мире? И как же Летняя Луна и ее ребенок? Кто поддержит их, когда я уйду?

— Если ты скажешь Летней Луне, что срок траура окончен, я соединюсь с нею. Думаю, она согласится. Ее сын станет моим сыном.

У Быстрого Ветра как будто гора свалилась с плеч. Ответственность за Летнюю Луну лежала на нем тяжелым бременем.

— Ты можешь продать меха, которые добыл зимой. Они отменные, за них должны дать хорошую цену. Я помогу, дам десять лошадей, выкуп за Летнюю Луну. Они тебе пригодятся в форте.

— Десять лошадей? Это слишком щедро!

Койот покачал головой.

— Вовсе не щедро, друг мой. Летняя Луна того стоит. Быстрый Ветер закрыл глаза, понимая, что все препятствия, стоявшие у него на пути к Воробышку, исчезают. Он ясно видел: Хаммавихьо поставил обе его ноги на дорогу к Ханне. Видение указало ему путь в мир белых, он должен покинуть племя. Быстрый Ветер решил разыскать Ханну. Но сможет ли он взглянуть на нее, не испытав гнева? Сомнительно. А сможет ли он жить без нее? Тоже сомнительно. И даже если он найдет Воробышка, как вызволить ее из-под власти бессердечного хозяина?

Дрожь пробежала по его телу. Он вспомнил, как худа она была, когда он увидел ее впервые. Быстрый Ветер не был уверен, что сможет сдержаться и не убить человека, который так плохо обращается с ней. При мысли о том, что Ханна осталась завербованной служанкой, кровь закипела у него в жилах. Не имела значения ее ложь, все равно, Воробышек — его жена. Он должен быть с нею. По индейским законам эта женщина принадлежит ему.

— Никогда в жизни я так не боялся, — признался Быстрый Ветер, едва узнавая свой голос.

Воины-чейены ничего не боятся, но его страшила жизнь в мире, который он презирал, с людьми, которых ненавидел.

— Но Химмавихьо дал мне ответ. Видения не лгут. Великий Дух поставил меня на дорогу, которую сам для себя я не выбрал бы. Должно быть, на то у него есть свои причины, хотя мне они неведомы. Я повинуюсь.

ГЛАВА 12

Быстрый Ветер приехал в форт Ларами верхом. К своему удивлению, он не увидел ни защитной стены, ни ограждения вокруг форта. Он никогда раньше не заезжал так далеко на север и был поражен, что за все время существования форта на него не было совершено ни одного нападения.

Прежде чем уехать из деревни, он взял нож и обрезал волосы. Это был символический акт, который глубоко его опечалил. Когда густые черные пряди упали на землю, он почувствовал, что рвет последние узы, соединявшие его с индейским народом. То была горестная мысль, она наводила тоску. Оставить свой народ ради белой женщины? Но Химмавихьо указал ему путь, и он должен повиноваться. В глубине души Быстрый Ветер понимал, Великий Дух сначала заглянул ему в сердце и лишь потом даровал Видение. Юноша язвительно насмехался над собой. Как мог он все еще желать женщину, которая не хотела иметь с ним ничего общего и так беззастенчиво лгала? Быстрый Ветер собирался наказать Ханну за ложь и за то, что она оставила его, уязвив гордость, но мечтал он о большем, и эти мечты были ведомы лишь ему одному.

Быстрый Ветер вел за собой лошадей, одна из которых была нагружена мехами. В форте он собирался продать меха. Появление Быстрого Ветра вызвало всеобщее любопытство. В гордой осанке и настороженно прищуренных глазах чувствовалась неукротимая энергия. За неимением другой, на нем была одежда из оленьей кожи, что не должно было особенно привлекать внимание: многие в форте были одеты так же. Мужественные черты лица затенялись широкими полями фетровой шляпы, подаренной ему Быстроногим Оленем, которому шляпа досталась в одном из набегов.

Койот снабдил друга парой поношенных кожаных сапог. Они хоть и были впору, но непривычно охватывали ногу. Быстрый Ветер прихватил также седло и часть добычи, захваченной в течение многомесячных разъездов с боевыми дозорами сиу. В последнюю минуту он решил, что вызовет меньше подозрений, если поскачет в седле, но его лошадь осталась неподкована.

Он бросал осторожные взгляды по сторонам, неловко чувствуя себя среди стольких бледнолицых, но врожденная гордость не изменила Быстрому Ветру. Он спешился и привязал поводья к столбу. У него были весьма скудные познания в чтении и письме, приобретенные в детстве, и он, не сумев разобраться в надписях, спросил прохожего, где найти квартирмейстера. Койот подсказал ему, что лошадей можно продать хозяйственной армейской службе. Друг Быстрого Ветра, имевший в прошлом дело с бледнолицыми, посоветовал также, какую цену запросить за лошадей.

— Чем могу быть полезен, мистер? — лейтенант, сидевший за письменным столом, с любопытством разглядывал Быстрого Ветра.

— Хочу продать лошадей. Представляет для вас мое предложение интерес?

Резкие манеры этого человека не показались лейтенанту необычными. Многие жители горных районов и охотники округи не отличались разговорчивостью.

— Я взгляну. Где они?

— Снаружи. Их десять, все здоровы.

Так как армия постоянно нуждалась в хороших лошадях, лейтенант кивнул и вышел вслед за Быстрым Ветром. При виде лошадей его глаза расширились от удивления, он провел рукой по гладкому боку одной из них.

— Замечательное животное!

Однако, подняв ногу лошади, чтобы осмотреть копыта, лейтенант взглянул на Быстрого Ветра с изменившимся выражением лица.

— Это индейские лошади!

Быстрый Ветер пристально посмотрел на лейтенанта, не отрицая, но и не подтверждая его предположение. Закончив осмотр, лейтенант повернулся к Быстрому Ветру и спросил:

— Откуда у вас эти лошади?

Быстрый Ветер лишь улыбнулся и ничего не ответил.

— Если вы раздобыли их у индейцев, то вам чертовски повезло, что с вас не сняли скальп.

— Я торговец, индейцы не трогают меня. Устраивают вас лошади?

— Сколько вы за них хотите?

Быстрый Ветер назвал цену, подсказанную Койотом, надеялся, что она покажется разумной. Лейтенант подумал и предложил свою цену, поменьше, но вполне приемлемую. Быстрый Ветер охотно согласился.

— Что у вас навьючено на лошадь? — спросил лейтенант, с любопытством поглядывая на объемистый тюк.

— Меха, которые я добыл зимой. Хочу продать их.

— У вас необычная манера говорить, мистер… Простите, не расслышал ваше имя.

Быстрый Ветер с тревогой понял, что наступил момент, которого он боялся. Избежать этого никак нельзя. В мире белых он должен называться именем, данным ему белыми родителями.

— Райдер. Райдер Ларсон.

Он удивился, что произнести свое имя удалось так легко. Быстрый Ветер не привык быть Райдером Ларсоном, но звуки имени не показались ему такими уж странными, как он ожидал.

— Хорошо, мистер Ларсон, пойдемте, я заплачу вам за лошадей. А если хотите выгодно продать меха, вам надо обратиться к Фреду Райли в торговую лавку.

— Спасибо, я так и сделаю.

— Откуда вы приехали? — странный молодой человек вызывал у лейтенанта жгучее любопытство, ему хотелось побольше узнать о незнакомце.

— Да ниоткуда, собственно говоря. Я живу в горах, охочусь, торгую, брожу, где придется.

— Вы в хороших отношениях с индейцами?

— Можно сказать, что так. Разговорчивый лейтенант поинтересовался:

— Не встречались ли вы в своих странствиях с пленной белой женщиной, которую лейтенант Гилмор привез из лагеря Красного Облака? Ходят слухи, какой-то дикарь насиловал ее, бил и принуждал к сожительству. Она хорошенькая. Беглая служанка, из завербованных. Хозяин обещал вознаграждение за ее возвращение.

Быстрый Ветер опустил глаза, опасаясь, что по ним лейтенант догадается, какая ярость охватила его. Только нервное подергивание щеки выдало, какой сокрушительный удар нанесла ему Ханна.

— Я давно не был в лагере Красного Облака. Лейтенант Гилмор — смелый человек, раз решился один отправиться за женщиной.

Глаза лейтенанта сузились от удивления:

— Разве я говорил, что он ездил один?

Быстрый Ветер пожал плечами:

— Просто я предположил, что он ездил один. Женщину уже отослали к ее хозяину?

— Нет еще. Она живет в квартире капитана Куна. Капитан повез свою жену в Шайенн навестить родственников, квартира временно оказалась свободна. Если хотите знать мое мнение, лейтенант Гилмор влюблен в эту женщину.

Между бровями Быстрого Ветра пролегла глубокая морщина:

— Влюблен?

Лейтенант покачал головой:

— Ну… не влюблен… желает ее, — он хитро взглянул на Быстрого Ветра, намекая на непристойность обстоятельств. — Вы понимаете, что я имею в виду? Не уверен, захотелось ли мне иметь дело с женщиной, которая разводила ноги перед грязным дикарем, но мало ли какие вкусы бывают у мужчин!

Быстрый Ветер заставил себя сохранять спокойствие. Если бы он пошел на поводу у своих порывов, то бросился бы на словоохотливого синего мундира и свернул бы ему шею. Руки сжались у него в кулаки, пока он пережидал, когда утихнет гнев. Снова обретя способность говорить, Быстрый Ветер спросил:

— Этот лейтенант Гилмор собирается оставить женщину при себе?

— Не-а, он не может, это не по закону. Он должен вернуть ее хозяину. Завтра мисс Маклин отправляют с отрядом в Денвер.

Услышав все, что ему было нужно, и даже больше, чем хотелось, Быстрый Ветер взял деньги, которые ему отсчитал лейтенант, и вышел. Он направился в торговую лавку, где показал меха Фреду Райли. Еще раз совет Койота сослужил ему добрую службу, когда пришлось договариваться с торговцем о цене. Лейтенант был прав: Фред Райли оказался честным человеком и предложил за меха хорошую цену.

Спрятав деньги в мешочек, который он прикрепил к поясу, Быстрый Ветер несколько минут помедлил на крыльце, укладывая свои вещи. Темнело, люди возвращались домой, торопясь к ужину. Сначала Быстрый Ветер собирался устроиться на ночлег неподалеку от форта и рано утром отправиться в Денвер, но, узнав, что Ханна еще в форте Ларами, передумал. Он уже хотел выйти из удлинившейся к вечеру тени крыльца, как насторожился и вгляделся в проходившую мимо пару. Еще было достаточно светло, чтобы узнать медное сияние волос.

Ханна! Ему едва удалось совладать со своим гневом, когда он увидел, как синий мундир, шедший с ней рядом, наклонился и что-то прошептал ей на ухо. Переливчатый смех заставил вскипеть его кровь. С ним она так никогда не смеялась! Был ли это тот самый лейтенант Гилмор, который «влюбился» в нее? Ответила ли Ханна на чувства лейтенанта? Очевидно, ответила. Как же она лицемерна!

Быстрый Ветер еле сдержал взрыв гнева и негодования, когда увидел, как рука об руку пара прошла к маленькому домику — одному из тех, в которых жили офицеры. Быстрый Ветер сошел с крыльца и последовал за ними, держась в тени. Он резко остановился, когда они задержались у двери, спокойно разговаривая. Гилмор сжал руки Ханны и заглянул ей в глаза. Быстрый Ветер не видел, быстро ли отняла она свои руки и отстранилась, но заметил ее улыбку и любезные манеры. Неужели все белые женщины так бесстыдно ведут себя с мужчинами? Чейенские женщины скромны и целомудренны в большей степени, чем девушки сиу, а скромность девушек сиу не идет ни в какое сравнение с поведением белых женщин.

Быстрый Ветер с облегчением перевел дух, когда Ханна исчезла внутри дома, а Гилмор повернулся и отправился к себе домой. Если бы Гилмор вошел вместе с Ханной… Быстрый Ветер не знал, как бы тогда он поступил. И так он едва сдерживался, чтобы не убить лейтенанта.

Быстрый Ветер вернулся к своей лошади и провел ее через пустынный плац на задворки дома, в который вошла Ханна. Он понимал, что поступает неосмотрительно и любая неосторожность может стоить ему жизни, но задуманное оправдывало смертельный риск. Только бы увидеть потрясенное, испуганное лицо Ханны, когда он бросит ей обвинения во лжи! И его гордость утешится. Как наказать жену Быстрый Ветер не знал, но все становится ясно в свое время.

Привязав лошадь неподалеку, Быстрый Ветер подкрался к заднему окну и заглянул в дом. Уже совсем стемнело, и где-то в доме горел свет. Довольная улыбка тронула его губы, когда он увидел, что перед ним спальня. Окно удалось бесшумно открыть. Ему даже в голову не пришло побеспокоиться, что с ним будет, если его поймают. Он тихо проскользнул в темный угол комнаты.


Ханна приготовила себе холодный ужин, согрела чайник и села за стол. Трент Гилмор был так добр к ней, что снабдил ее запасом продуктов на те несколько дней, которые она должна была провести в форте. Он, наконец, получил разрешение полковника лично доставить вызволенную им из плена женщину в Денвер, и завтра утром они выезжают. Лейтенант объяснил свое намерение сопровождать Ханну желанием встретиться с мистером Харли и уведомить его о недопустимости нарушать закон, запрещающий превышение требований, оговоренных контрактами с завербованными работниками. Он собирался также предупредить хозяина, что и в будущем непременно проследит, как хозяин будет относиться к спасенной им женщине.

Конечно, Ханна не была настолько наивна, чтобы не понимать, какие именно чувства питает к ней Трент. Его не останавливало и то, что она принадлежала индейцу. Трент казался очень милым человеком, но что-то смущало Ханну. Она не могла полюбить ни одного мужчину, потому что ее сердцем уже властвовал Быстрый Ветер. Никогда ей не забыть тех жарких объятий. Если б можно было попрощаться с ним и сказать, что никто не займет его место в ее душе! Но по велению Красного Облака пришлось уехать, не увидев мужа.

Ханна вымыла и убрала тарелки, радуясь, что капитан Кун позволил ей пожить в своем доме. Взяв лампу, она пошла в спальню. Ханна испытала смутное беспокойство и остановилась на пороге. Лампа освещала лишь часть комнаты, все остальное терялось в темноте. Ее чувства обострились до предела, по спине пробегали мурашки, нервы были напряжены. Она подняла лампу повыше, но дальний угол комнаты осветить не удалось. Ничего подозрительного не было.

— Должно быть, мне показалось, — громко сказала она сама себе, поставив лампу на столик у кровати.

Ханна прошла к умывальнику и вымыла лицо и руки, потом стала медленно, с трудом, расстегивать пуговицы на спине. Две верхних легко выскользнули из петель, но с нижними справиться было непросто.

Быстрый Ветер наблюдал за Ханной, восхищаясь, сколь очаровательно она выглядит в ситцевом платье, облегающем стройное тело. Он пренебрежительно искривил губы, понимая, что, должно быть, Гилмор купил ей эту одежду. Два беззвучных шага — и он оказался у нее за спиной. Разведя ей руки в стороны, Быстрый Ветер расстегнул две оставшиеся пуговицы.

— Ой! — Ханна обернулась, колени у нее подогнулись.

Он попридержал ее за плечи, не позволяя упасть.

— Быстрый Ветер! Что ты здесь делаешь? Красное Облако рассказал тебе, что случилось?

Губы Быстрого Ветра плотно сжимались, когда он произносил:

— Рассказал. Почему ты лгала, Воробышек? Почему сказала синему мундиру, что я насиловал тебя и плохо с тобой обращался?

От удивления Ханна открыла рот.

— Я? С чего ты взял? Я никогда не говорила ничего подобного!

— Твой язык лжив, — его серые глаза сверкнули гневно, руки сжали ей плечи, Ханна вскрикнула от боли. — Почему? Почему ты так ненавидишь меня, Воробышек?

— Ненавижу? Я не хотела уезжать! Спроси у Красного Облака, он расскажет тебе, как все было на самом деле. Я… я вовсе не испытываю к тебе ненависти, Быстрый Ветер.

— Я уже говорил с Красным Облаком.

Ханна облегченно вздохнула:

— Тогда ты знаешь, что я уехала не по своей воле.

Гневное выражение его лица испугало ее.

— Мне сказали обратное.

— Но Красное Облако…

— …утверждает, что ты хотела уехать.

— Если ты поверил в эту ложь, почему ты здесь?

В лице Быстрого Ветра не было ни малейшего признака нежности, только сила, решительность и жестокость, а в горячей глубине серебристо-серых глаз заметила желание покарать, отхлестать, наказать, отплатить за обман.

Он пристально смотрел на Ханну, не зная, что ответить. Быстрый Ветер показался сейчас ей диким зверем, заключенным в клетку, опасным, если его разозлить. Он сдернул платье с ее плеч, обнажив руки.

— Что ты делаешь?

— Беру то, что принадлежит мне по праву. Думаю, твой лейтенант не станет особо возражать, если мы с ним поочередно будем овладевать тобою.

Ханна задохнулась от возмущения, решив, что Быстрый Ветер сошел с ума.

— О чем ты говоришь? Между мной и Трентом ничего нет! Он хороший человек и мне сочувствует, несмотря на то, что все вокруг думают обо мне черт знает что.

Еще один рывок — и платье упало к ногам Ханны. Быстрый Ветер приподнял жену и отбросил платье в сторону, потом снова опустил Ханну на пол и удивленно уставился на нижнее белье.

— Белые женщины мучают себя слишком большим количеством одежды.

Развернув Ханну лицом к себе, он занялся шнуровкою корсета. Завязки не поддавались, и он просто-напросто разрезал их ножом. Освободив ее тело от странной одежды со стальными пластинками, вшитыми в бока, он с любопытством оглядел диковину.

— Что это такое?

— Корсет. Все воспитанные женщины носят корсеты. Это придает их телам приятные формы.

Подняв нож, Быстрый Ветер разрезал корсет пополам и швырнул туда, где валялось платье. Ханна испуганно вскрикнула.

— Твое тело и так приятно, тебе ни к чему корсет.

Ханна покраснела, смутившись. Было очевидно, Быстрый Ветер желает наказать ее, и что бы она сейчас ни сказала, он все равно будет непреклонен. Ханна не понимала, зачем солгал Красное Облако, не подозревала, что Пятнистая Лань приложила к этому руку.

Взгляд Быстрого Ветра скользнул по оставшейся на Ханне одежде. После того, как были уже сняты платье и корсет, тело еще прикрывали сорочка, нижние юбки, чулки, туфли. Он сдернул сорочку, полетевшую к платью с корсетом, и принялся снимать юбки. Ханна схватила его за руки.

— Подожди, нам надо поговорить.

— Мы уже поговорили.

— Тебе не в чем меня обвинять. Почему ты мне не веришь?

— Ты белая.

— Ты тоже.

Быстрый Ветер проворчал что-то неразборчивое и отвел ее руки. Стараясь не встречаться с ней глазами, он развязал шнурок, и юбки скользнули по бедрам вниз. Быстрый Ветер затаил дыхание, не отводя глаз от треугольника огненных волос между ее ногами. Потом он поднял голову и заглянул ей в лицо. От грозного выражения его глаз Ханна похолодела, душа наполнилась невыразимым ужасом. Она неосознанно отшатнулась в сторону двери.

— Убежать совсем голой — не слишком хорошая мысль, Воробышек!

Ханна остановилась, не сводя с него глаз.

— Я должен был бы избить тебя, ты это понимаешь? Или отрезать тебе язык, чтобы он больше не мог врать.

— Не говори со мной так! — воскликнула Ханна.

Он подхватил ее и бросил на кровать. Медленно, неторопливо Быстрый Ветер стал раздеваться, оглядывая соблазнительные изгибы обнаженного тела.

— Все должно было случиться иначе, Быстрый Ветер, — произнесла Ханна.

Казалось, у него было твердое намерение причинить ей боль. Он встал рядом с ней на колени и положил ладонь на ее грудь, ощущая бешеное биение сердца под своей огрубевшей рукой.

— Ты не можешь себе представить, как я стремился вернуться к тебе и увидеть, что ты ждешь меня в нашем вигваме. Я понимал, ты сердишься из-за второй жены, Пятнистой Лани, которую мне навязали, но надеялся суметь как-то успокоить тебя. Узнав, что ты уехала, я был вне себя от горя. Я думал, тебя заставили покинуть деревню, пока не расспросил Красное Облако и он не сообщил мне совсем иное. И мне захотелось убить тебя, когда я узнал, что ты жаловалась синему мундиру, будто я насиловал и бил тебя.

У Ханны перехватило дыхание, она представила себе глубину переживаний Быстрого Ветра. Почему же ему не сказали правду?

— И ты приехал, чтобы убить меня?

Быстрый Ветер внимательно посмотрел на нее.

— Нет. Я снова решил оставить тебя в живых.

Ханна облизнула пересохшие губы. Казалось, Быстрого Ветра заворожило это движение. Он провел руками по ее груди, как бы заново узнавая тело жены. Надавив на соски, он увидел, как потемнели зеленыеглаза.

Ханна понимала, Быстрый Ветер хочет унизить ее, но не могла сдержать отклик своего тела на его прикосновения и с удовлетворением отметила, что и сам он не смог остаться равнодушным. Она видела, как наливается силой его член. Это было грозное оружие, но она его не боялась.

— Я удивлена, что ты приехал в форт. Разве ты не знаешь, это опасно! — Ханна обратилась к пустой болтовне, ей нужно было время, чтобы утих гнев Быстрого Ветра.

— Я белый, ты забыла?

— Нет, я думала, ты об этом забыл. Неужели… — слова замерли у нее на губах.

Казалось совершенно немыслимым, чтобы Быстрый Ветер решился навсегда оставить свой народ и жить среди белых, но перед Ханной блеснула надежда.

— Неужели ты намерен забрать меня обратно в лагерь Красного Облака? Если так, то это неразумно. Военные снова примутся искать беглую служанку и причинят немалое беспокойство твоему народу, — она подозрительно прищурилась. — Почему ты отправился в форт? Разве не достаточное наказание для меня — возвращение к мистеру Харли?

Руки Быстрого Ветра скользили по ее телу, он молчал, раздумывая, и решил сказать правду:

— Я спрашивал Видение, как мне поступить. Великий Дух указал путь в мир белых. Я не мог себе поверить, но Койот подтвердил толкование, и я повиновался.

— Ты… ушел? — переспросила Ханна, надежда окрылила ее. — А как же я? Что будет с нами?

Мне не нужна женщина, которая не любит меня. Я попытаюсь жить как белый, но по своему разумению.

— Я люблю тебя, Быстрый Ветер, и никогда я не обманывала тебя.

Он нахмурился.

— Еще одна ложь, Ханна Маклин?

— Это правда. Ты возьмешь меня с собой?

— Поговорим об этом позже.

Быстрый Ветер был удручен тем, как легко развеялся его гнев и сколь отчаянно желание поверить словам этой женщины.

Его руки скользнули на ее живот и спустились ниже, взгляд был пристальным, дыхание прерывистым. В следующее мгновение он уже ласкал влажное лоно. Ханна вскрикнула, выгнувшись навстречу движениям его рук. Он принялся целовать ее, повторяя языком ритм скольжения пальцев. Ханна стонала, страстно желая почувствовать его затвердевшее могучее копье внутри своего мягкого лона. Уже так давно… так давно…

Быстрый Ветер понимал, что самообладание отказывает ему. Бесконечно долго мечтал он взять Ханну… вот так… Это стало его постоянной болью. Когда он думал, что больше никогда не увидит ее, душа умирала. Сначала он хотел покарать жену за уход и ложь, но теперь мог только стремиться войти в нее и заполнить собой… так давно… так ужасно давно…

Неожиданно Быстрый Ветер прервал поцелуй и заглянул ей в глаза. Ханна чувствовала, как ее тело плавится от жара страсти, готовое вот-вот взорваться. Он опустился ниже, женщина подалась ему навстречу. Его дыхание обожгло ее, и блаженство разлилось в глубине лона. От движений влажного языка все новые и новые волны наслаждения накатывались на Ханну, унося в водоворот бурного восторга. Если так Быстрый Ветер наказывает ее, мелькнула смутная мысль, то она рада терпеть эту муку до бесконечности. Ханна вскрикнула, и новая волна головокружительного блаженства унесла ее вдаль на своем гребне.

Невероятное пламя страсти еще полыхало, когда Быстрый Ветер встал на колени, раздвинул ей ноги и уверенным толчком вошел в лоно, осыпая безумными поцелуями ее лицо и грудь и впиваясь в губы. Он мог бы сразу же достичь вершины блаженства, но заставил себя умерить пыл. Еще рано… слишком рано…

Ничего не зная о борьбе с самим собой, которую ведет Быстрый Ветер, Ханна выгнула бедра навстречу упоительным толчкам. Из груди мужчины вырвался крик, он призвал Химмавихьо помочь ему сдержать нетерпение, но не в силах прекратить безудержные движения ее бедер, он прижал их к постели руками. Однако, Ханну уже ничто не могло остановить, она кричала и извивалась, вновь испытывая экстаз, такой же сильный, как предыдущий. Быстрый Ветер не стал больше сдерживаться и кинулся жадно целовать Ханну, лаская языком ее язык. Убрав руки с бедер, он позволил ей двигаться.

Сам он всей мощью своего нетерпения врывался в лоно глубоко и сильно. Ханна испытывала неистовую радость, ощущая яростные проникновения, такие горячие и глубокие. Она сомкнула руки вокруг него. Они достигли вершины на этот раз вместе, и блаженство было так велико, что слезы потекли по щекам Ханны. Несколько мгновений спустя Быстрый Ветер упал на нее, ослабев.

Он лег рядом с ней и уставился в потолок. Все получилось не так, как он хотел. Вместо того, чтобы покарать Ханну, он доставил ей наслаждение и получил наслаждение сам. Ему хотелось верить этой женщине, но зачем Красное Облако стал бы обманывать его? И Пятнистая Лань рассказала совсем другую историю. Впрочем, Быстрый Ветер знал, его вторая жена ревновала мужа к Воробышку и легко могла бы оклеветать соперницу.

— Быстрый Ветер, — его имя слетело с губ Ханны легким вздохом.

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Лицо Воробышка разрумянилось, глаза горели зеленым пламенем, а губы припухли от поцелуев. Он подумал, что его жена — самая красивая женщина, которую он когда-либо видел.

— Что, Воробышек?

— Я не хочу возвращаться к мистеру Харли. Возьми меня с собой.

— Ты хочешь вернуться вместе со мной в деревню Красного Облака?

— А ты разве хочешь вернуться?

— Не знаю.

— Нет, — медленно произнесла она. — Я не хочу, чтобы ты возвращался к индейцам и не пойду к ним с тобой, — ей было чрезвычайно трудно произнести это. — Я боюсь. Я не хочу, чтобы ты умирал, что непременно случится, если ты вернешься в деревню Красного Облака. Ты снова встанешь на тропу войны и, может быть, погибнешь в ближайшем же сражении. Пожалуйста, Быстрый Ветер, не возвращайся к индейцам.

— Но ты ведь должна вернуться к мистеру Харли.

— Через семь лет я освобожусь от своих обязательств. А может быть, — с надеждой добавила Ханна, — он согласится продать мое обязательство.

— У меня нет денег.

— Ты сможешь работать. Так принято. Мужчины зарабатывают деньги.

— И я смогу выкупить твое обязательство?

Она взглянула на Быстрого Ветра.

— Этого я не говорила. Я поеду с тобой, куда ты захочешь, но не вернусь к Красному Облаку. Ты не индеец, а белый.

Он повернулся к жене, взял пальцами за подбородок и заставил Ханну посмотреть ему в глаза.

— Взгляни на меня. Я не знаю, как жить среди белых, как себя вести. Я индеец до мозга костей. Общество белых мне чуждо. Я едва помню родных мать и отца.

— Твоя сестра вернулась к белым людям, — напомнила Ханна.

— Ей было не просто это сделать, — вспоминая, улыбнулся Быстрый Ветер. — Она ссорилась с Заком на каждом шагу и не раз бросала его, возвращаясь к Белому Перу и своему народу.

— Мне бы хотелось познакомиться с ней, — задумчиво проговорила Ханна.

— Может, когда-нибудь и познакомишься.

— Ты веришь, что я не говорила Тренту, будто ты насиловал и бил меня?

— Может, и верю, — предположил он. — Но почему ты называешь его по имени — Трент? Не знал я, что ты с ним в столь дружеских отношениях! — он нахмурился, вспомнив, как за разговором они наклонялись друг к другу, почти как влюбленные. — Ты с ним спала?

Ханна возмутилась:

— Быстрый Ветер! Я никогда не легла бы с другим мужчиной в постель, и ты это знаешь! — она отвернулась, глубоко огорченная.

— Нет, не отворачивайся, — он резко повернул ее к себе.

Ханна почувствовала тепло его тела и прижалась к нему, грудь к груди, бедро к бедру. Она поняла, он снова хочет ее. Быстрый Ветер опустил голову, отыскивая ее губы, и страстно поцеловал их. Ханна застонала, откликаясь на желание. Смятение, отчаяние владели им. Жизнь менялась, и ему трудно было смириться с мыслью, что пути назад для него нет. Сердце Ханны устремилось к Быстрому Ветру.

— Я люблю тебя, Воробышек. Всегда любил. Ты околдовала меня, — дрожь пронзила его тело.

Спустя мгновение он уже врезался в ее лоно. Она издала томный стон, приноравливаясь к резким и быстрым движениям. Быстрый Ветер то выходил из нее яростно, то мощно врезался снова. Это было невыносимо. Ханна обвила руками его за шею и стала двигаться вместе с ним. То были слишком неистовые объятия и слишком восторженные, чтобы продолжаться долго. Когда он услышал крик и почувствовал, как смыкается ее плоть вокруг его крепкого члена, он сам в последнем содрогании упал на Ханну.

— Да, — сказал он, отдышавшись.

— Что — да?

— Да, я возьму тебя с собой. Мы уедем туда, где нас никто не знает. Я найду работу и попытаюсь поладить с бледнолицыми.

Ханна не могла припомнить, был ли когда-либо прежде в ее жизни момент такой безудержной радости.

— Ты не пожалеешь об этом, Быстрый Ветер! Я буду тебе хорошей женой. Но мы должны поторопиться. Завтра Трент хочет отвезти меня в Денвер.

— Еще есть время. Лучше уехать глубокой ночью, когда все в форте спят. У нас в запасе несколько часов. Спи, Воробышек, я разбужу тебя, когда придет время.

Доверившись Быстрому Ветру, Ханна забылась в глубоком сне, но потом случилось нечто невероятное. Устав от долгого пути и неистовых любовных объятий, Быстрый Ветер погрузился в беспробудный сон и проснулся, лишь услышав стук во входную дверь. Открыв глаза, он понял, что уже рассвело.

ГЛАВА 13

Сквозь сон Быстрый Ветер услышал шум у двери и моментально проснулся, с ужасом обнаружив, что через окно в комнату льется дневной свет. Он обескураженно выругался и выпрыгнул из кровати. Ханна проснулась тоже.

— Ох, Боже мой, что случилось? Светло? — она выбралась из кровати, настолько расстроенная, что не обратила внимания на свою наготу.

Повернувшись к Быстрому Ветру Ханна заметила, что он уже одевается.

— Ума не приложу, как это вышло, — сквозь зубы процедил Быстрый Ветер.

— Ханна, ты дома? Ответь мне, пожалуйста. Через пятнадцать минут мы уезжаем.

— Это Трент! Мы проспали! Что делать?

Голос лейтенанта был хорошо слышен.

— Ханна? Ты здесь?

Ручка двери громыхала.

— Ответь ему! — хриплым шепотом приказал Быстрый Ветер. — Скажи, что проспала, но скоро будешь готова.

Сообразив вдруг, что она стоит в чем мать родила, Ханна схватила с кровати простыню, завернулась в нее и подошла к входной двери.

— Я проснулась, Трент. Я проспала, но буду готова минут через пятнадцать.

— С тобой все в порядке, Ханна? У тебя странный голос.

— Со мной все в порядке, охрипла просто со сна.

— Мы будем ждать тебя напротив штаба. У меня для тебя сюрприз.

Когда шаги Трента затихли, Ханна повернулась к Быстрому Ветру. Он уже оделся и поставил одну ногу на подоконник.

— Мне нужно всего лишь несколько минут, чтобы одеться, а потом мы оба выберемся через окно.

Быстрый Ветер бросил на нее хмурый взгляд.

— Это невозможно, Воробышек. Светло. Люди увидят, как ты убегаешь. Мы не можем сейчас уехать. Ханна не сводила с него глаз.

— Ты хочешь сказать, что я должна отправиться с Трентом и солдатами? — дрожь пробежала по ее телу. — Как же ты можешь оставить меня после сегодняшней ночи? Я не в силах вернуться к мистеру Харли.

Обхватив за плечи, Быстрый Ветер прижал ее к себе и крепко поцеловал.

— Будь же благоразумна. Ты должна отправиться с синими мундирами. Я поеду следом и нанесу удар, когда они меньше всего будут ожидать этого. Чтобы добраться до Денвера, требуется много дней. Будь все время наготове. Я буду следовать по пятам.

— Мне страшно. А что, если они тебя заметят?

Он насмешливо улыбнулся.

— Ты забыла, что я воспитан среди индейцев? Они многому меня научили.

Не слушая возражений, которые Ханна приготовилась высказать, он еще раз поцеловал ее и выскользнул из окна. Непринужденной походкой Быстрый Ветер направился к привязанной лошади, а когда Ханна вышла из дома, чтобы присоединиться к лейтенанту Гилмору, он уже стоял в тени крыльца одного из домов неподалеку, откуда мог слышать все, о чем говорили отъезжавшие.

— А! Вот и ты! — жизнерадостно приветствовал Ханну лейтенант Гилмор. — Разрумянилась! Надеюсь, я не слишком торопил? Мне хотелось выехать пораньше.

Ханна покачала головой.

— Нет-нет, все в порядке. Извините, что проспала. Сколько времени займет путь до Денвера?

— Я подумал, удобнее ехать в фургоне, что, сделав приятнее, немного затянет наше путешествие. Потребуется дней десять.

Наездницей Ханна была неважной и потому сочла доводы Трента вполне разумными. Кроме того, если они поедут медленно, подумала она, Быстрому Ветру будет легче следовать за ними.

— Я еще не сообщил тебе одну хорошую новость, — сказал, сияя, Гилмор. — Надеюсь, ты порадуешься сюрпризу.

— Что за сюрприз? — у Ханны возникло смутное подозрение, что сюрприз ее вовсе не обрадует.

Гилмор обнял Ханну за плечи. Она сжалась, но ничего не сказала.

— Наверное, ты удивляешься, почему тебя так долго держали в форте, вместо того чтобы сразу же отправить в Денвер?

Ханна молча смотрела на лейтенанта, ожидая, что он добавит. Действительно, она удивлялась задержке, но объясняла ее отсутствием солдат, необходимых для сопровождения.

— Мне потребовалось некоторое время, чтобы выхлопотать перевод в Денвер. Капитан как раз сегодня получил подтверждение, что мое прошение о переводе удовлетворено. Я надеюсь и на повышение. Ты понимаешь, что это значит, Ханна? Это значит, я смогу позаботиться о тебе. Мистер Харли не решится плохо обращаться с тобой, и, не исключено, если я окажу на него давление, он согласится продать мне твое обязательство. Нам будет хорошо вместе, Ханна. Тебе нужен защитник.

Он обнял бедняжку покрепче, не обращая внимания на прохожих. Ханна почувствовала, как у нее начинают гореть щеки. Для чего Трент делает все это? Его нахальные манеры смущали и унижали Ханну. Он считает ее шлюхой, что ли? Не думает ли он о ней с презрением по той причине, что она принадлежала индейцу? Какую роль он собирается отвести ей в своей жизни? Ханна постаралась отстраниться. От жадного блеска его глаз ее бросало в дрожь.

— Путь до Денвера неблизок, — прошептал Гилмор так тихо, что услышала его слова только Ханна. — Мы сможем лучше узнать друг друга, — лейтенант обхватил ее за талию, подсаживая в фургон.

Быстрый Ветер до боли в висках сжал зубы. Когда Гилмор обнял Ханну за плечи, ему захотелось одним прыжком преодолеть разделявшее их расстояние и оттащить его от нее. Увидев же, что лейтенант обхватил Ханну за талию, он вышел из своего укрытия и с лицом, искаженным яростью, решительно направился к ним. Бросив взгляд через плечо Гилмора, Ханна заметила Быстрого Ветра и выдохнула его имя. Если бы только она могла как-нибудь остановить его! Но он даже не глянул в ее сторону. Гневный взгляд серых глаз сосредоточился на незадачливом лейтенанте.

— Нет, Быстрый Ветер! Нет!

Гилмор услышал возглас Ханны и отпустил ее. Обернувшись, он очутился лицом к лицу с разъяренным мужчиной. Рука лейтенанта потянулась к оружию. Быстрый Ветер спохватился, что поступает безрассудно, но отступать было поздно. Его напряженный взгляд таил в себе непредсказуемую опасность.

— Убери руки от моей женщины, — в спокойном голосе Быстрого Ветра слышалась угроза.

Гилмор удивленно вгляделся в мужчину.

— Быстрый Ветер? Это Быстрый Ветер? Индеец, насиловавший мисс Маклин? Проклятье! Он ведь не индеец! Если этот человек не чистокровный белый, я подаю в отставку, — он бросил возмущенный взгляд на Ханну. — Почему ты не сказала мне, что Быстрый Ветер — белый?

Губы Ханны задрожали. Хотя Быстрый Ветер и белый, они все равно обзовут его дикарем и станут обращаться с ним соответственно.

— Я… я не думала, что это очень важно, — запинаясь, пробормотала Ханна. — И потом… это не Быстрый Ветер!

— Только не пытайся отрицать, что это он, — сурово заявил Гилмор. — Я вижу, как ты испугана. Ты боишься этого человека! Не бойся! Я не позволю ему вновь тебя обидеть.

— Вы не понимаете.

— Все я прекрасно понимаю. В армии уже давно ходили слухи о каком-то белом индейце, но мало кто верил. Что тебе надо, Быстрый Ветер? У тебя есть имя белого человека?

— Меня зовут Ларсон. Райдер Ларсон. Мне нужна моя женщина.

Гилмор хрипло рассмеялся.

— Я везу мисс Маклин в Денвер к ее хозяину. Ты ведь знаешь, что она беглая служанка, не так ли?

— Ханна — моя жена.

— Твоя шлюха, хочешь сказать?

Ханна тревожно вскрикнула, услышав, как грубо обозвал ее Трент.

— Ты должен знать, что даже если и была какая-то языческая церемония, она ничего не имела общего с законным бракосочетанием.

— Уходи, Быстрый Ветер! Разве ты не видишь, что все только портишь? — голос Ханны дрожал от страха. — Я готова ехать с вами, Трент.

Она положила руку на рукав лейтенанта, стараясь привлечь его внимание к себе. Как ей спасти возлюбленного?

Быстрый Ветер увидел жест Ханны, услышал, что она принимает покровительство Гилмора, и негодующе взорвался:

— Ты никуда не поедешь ни с каким другим мужчиной, кроме меня.

Он схватил ее за руку, собираясь увести, но реакция Гилмора была мгновенной.

— Сержант Макгрегор, арестуйте этого человека!

Немедленно, бряцая оружием, к Быстрому Ветру приблизился крупный мужчина. Гилмору показалось, что Быстрый Ветер намерен оказать сопротивление, и он приказал:

— Рядовые Пилчер и Микли, помогите Макгрегору.

С ужасом Ханна смотрела, как трое мужчин окружают Быстрого Ветра, отрезая все пути к бегству. Ее горло сдавили рыдания. Что они с ним сделают?

Быстрый Ветер застыл. Из-за несдержанности он оказался в опасном положении. Что случилось с самообладанием, которому обучил его приемный отец, удивился Быстрый Ветер. В конце концов над индейским воспитанием восторжествовала кровь белых родителей. Райдер Ларсон опечалился: прежнего Быстрого Ветра больше не было на свете. Спокойно, даже несколько отстраненно, он оценил свое положение и понял, что убежать невозможно. Он бросил на Ханну злой взгляд, едва не разбивший ей сердце. Неужели Быстрый Ветер подумал, что она на самом деле хочет ехать с Трентом?

— Что прикажете делать с этим человеком, лейтенант? — спросил сержант Макгрегор, когда Быстрый Ветер оказался под стражей.

— Наденьте на него кандалы и отправьте в каторжную тюрьму, сержант. Скажите охране, чтобы ни в коем случае не спускали с него глаз.

— В чем состоит обвинение, сэр? Капитан Предью захочет знать.

— Прежде всего, изнасилование. Позже я допрошу мисс Маклин, чтобы уточнить обвинение. И следует проверить его дела с индейцами. Скажите капитану Предью, я буду вести расследование в Денвере и сообщу ему результаты. А пока пусть гниет в тюрьме! — он повернулся к Ханне и улыбнулся. — Я же говорил, что не дам тебя этому дикарю в обиду. Он больше никому не причинит зла.

У потрясенной Ханны перехватило дыхание, когда сержант Макгрегор толкнул задержанного прикладом в спину. Быстрый Ветер, глянув на Ханну, поднял сжатый кулак и тотчас же опустил его, но по этому мимолетному жесту Ханна поняла, что он обещает найти ее и расплата будет неминуемой.

— Так едем, Ханна? — спросил Гилмор, довольный тем, как скоро управился с Быстрым Ветром.

— Что с ним будет?

— Это решит суд. Изнасилование — серьезное обвинение. Кроме того, он принимал участие в стычках на стороне индейцев. Я с трудом верю, что он на самом деле белый. Что тебе о нем известно?

— Немногое, — солгала Ханна. — Думаю, он был воспитан чейенами. Но Быстрый Ветер меня не насиловал, лейтенант. Мы по индейскому обычаю считались мужем и женой.

Гилмор нахмурился.

— Не защищай его, Ханна! Я знаю, он тебя принудил к сожительству. Ни один суд не оправдает его, сколь бы поверхностно или тщательно не было бы расследование. Забудь о нем, он не причинит тебе больше горестей. Думай о будущем! Я перевожусь в Денвер как раз для того, чтобы позаботиться о тебе.

— Трент, и вас не смущает, что в прошлом я принадлежала Быстрому Ветру?

— О, еще как смущает! Я бы убил этого негодяя, — Гилмор похотливо улыбнулся. — Однако, должно быть, он научил тебя всяким этаким забавным индейским штучкам, пока ты была его женщиной, а?

Ханна чуть не задохнулась от негодования. Чем больше она узнавала Трента, тем меньше ему доверяла.

Лейтенант не добавил, что, хотя она и не была той женщиной, которую он с радостью привез бы домой и представил своей матери, тем не менее, его устроила бы связь с ней. Это же не Юг! На Западе нормы поведения совсем другие. Женщин здесь мало, и мисс Маклин достаточно красива, чтобы можно было и простить ей прошлое, тем более, что она в нем раскаивается.

Ханна казалась Гилмору гораздо привлекательнее всех остальных женщин, которые ему встречались в форте. Он глубоко сомневался, что когда-нибудь женится на мисс Маклин, особенно если принять во внимание случившуюся с ней неприятную историю, но он ничего не имел против того, чтобы стать ее покровителем и любовником.

Трент был типичным представителем аристократического Юга, где связь с любовницей вовсе не считалась предосудительной. Спасение Ханны позволило ему потешить свое представление о чести и продвинуться по службе, однако, предложив Ханне стать его женой, он слишком далеко зашел бы в безрассудстве.

Гилмор помог Ханне подняться на сидение фургона и уселся с ней рядом. Взяв вожжи в одну руку, другой он подал отряду знак к отправлению. Когда форт Ларами остался позади, Ханной овладел безумный страх. Человек, которого она любит, находится в тюрьме. Если Трент докажет, что Быстрый Ветер участвовал в набегах, его повесят. Если бы она не настаивала, чтобы он оставил племя сиу, и не отказывалась вернуться в деревню Красного Облака, Быстрый Ветер не оказался бы в таком отчаянном положении. Это она во всем виновата. Увидит ли она когда-либо его снова? Простит ли он ее когда-нибудь?


Быстрый Ветер метался по камере, как дикий зверь в клетке. Кандалы звоном напоминали об унизительном положении, в которое он попал в мире белых. Он барабанил в дверь, но в результате добился лишь грозного предупреждения охранника. Уже прошло больше недели, как он очутился за решеткой, и за это время не раз Быстрый Ветер проклял свою несдержанность. Если бы он затаился и выждал, то, прибегнув к хитрости, сумел бы вырвать Ханну из рук синих мундиров. Но в тот момент, когда лейтенант так по-хозяйски обхватил Ханну за талию, благоразумие и осторожность оставили Быстрого Ветра.


После двух недель, проведенных в тюрьме, Быстрый ветер был на грани безумия. Он привык к огромным просторам прерий и неограниченной свободе. Заточение оказалось для него худшей из пыток. Он подумывал, как бы обмотать свои цепи вокруг шеи надсмотрщика и придушить бледнолицего, когда тот в очередной раз принесет еду, хотя Быстрый Ветер понимал, что убийство надсмотрщика означало бы и его собственную скорую смерть. От отчаяния он с радостью воспринял бы свою гибель, настолько невыносимой казалась ему жизнь без свободы.


Зак Мерсер вел фургон в форт Ларами, проклиная свое невезение. Трое опытных возчиков не могли отправиться с фургонами, что стало известно в самую последнюю минуту, и пришлось Заку самому вести в форт Ларами один из фургонов его денверской компании, чтобы выполнить условия контракта на поставки груза для армии. Дело было безотлагательным, иначе он бы помедлил с отправкой и подождал, когда появится возчик. В эти смутные времена ему не хотелось расставаться с Эбби и новорожденным сыном. Хотя Зак и оставил жену в безопасности, под защитой небольшой группы вооруженных людей, все равно он беспокоился о семье. При мысли об Эбби и маленьком сыне улыбка заиграла на губах Зака. Малыш Трей казался отцу чудным ребенком, а другой женщины, кроме как Эбби, не могло и быть в его жизни. Он любил ее до умопомрачения, несмотря на необычные обстоятельства их встречи. Когда они впервые увидели друг друга, ее звали Слезы Как Дождь. Она потребовала пленника себе в рабы и тем самым спасла ему жизнь.

Зак направил свой небольшой караван из четырех фургонов к складам, где их надлежало разгрузить. На следующее утро он и другие возчики погонят пустые фургоны в Денвер.

— Мистер Мерсер, вы подоспели как раз вовремя. Но что привело вас лично в форт Ларами? — спросил офицер, ответственный за поставки.

Владельцу компании «Мерсер Фрайтинг» редко доводилось бывать в форте.

— Необходимость, лейтенант Копперсмит, исключительно необходимость. Двое моих возчиков не смогли отправиться из-за несчастного случая, а один попал в перестрелку. Все трое поправятся, но не было времени нанять другого человека. А что нового в ваших краях, лейтенант?

— То же самое, что и повсюду, я полагаю. Индейцы на тропе войны. Генерал Коннер направил три взвода к Паудер-Ривер, но солдаты обнаружили там всего лишь нескольких индейцев. Правда, некоторое время тому назад от генерала пришло сообщение, что он уничтожил стоянку чейенов и лагерь арапахо.

Зак насторожился.

— Стоянку чейенов, вы говорите? Случайно не знаете имя вождя племени?

Лейтенант поскреб голову, пытаясь вспомнить разговоры, которые довелось ему слышать.

— Да, кое-что припоминаю. Поговаривают, вождь Белое Перо был убит при нападении.

Зак промолчал. Белое Перо. Эбби будет в отчаянии. Как ей сказать о смерти приемного отца, погибшего при отражении нападения армии?

— А что насчет женщин и детей?

— Убежали. Коннер дал им уйти. Он не хотел, чтобы о разгроме этой стоянки говорили как о Сэнд-Крик.

Зак обрадовался: Летняя Луна, должно быть, спаслась! Он подумал о ребенке, которого, как он знал, она ожидала.

— Я доложу интенданту о доставке грузов, — сказал Зак, торопясь получить плату и поскорее отправиться в обратный путь.

Он боялся, что Эбби услышит новость от кого-либо другого. Может быть, он уедет сегодня же, если успеют к вечеру разгрузить фургоны.

Зак получил деньги и направился к двери, когда вдруг случайное замечание остановило его. Двое унтер-офицеров, только что вошедших в контору, беседовали о человеке, сидевшем в тюрьме. Зак уловил в разговоре слова «белый индеец». Он обернулся, дружелюбно улыбаясь.

— Что вы сказали, капрал? Я только что приехал в форт и еще не слышал последних новостей. Вы говорите, в тюрьму посажен белый индеец? Он и вправду белый? Или индеец только наполовину?

— Он белый, это уж точно, — ухмыльнулся капрал. — Кожа у него загорелая, но глаза серебристо-серого цвета. Он и не отрицает, что белый. Говорит, его зовут Райдер Ларсон, но лейтенант Гилмор утверждает, будто его имя Быстрый Ветер.

Зак постарался скрыть, насколько он потрясен.

— В чем же его обвиняют?

— В изнасиловании, — заявил капрал, — и лейтенант Гилмор подозревает, что он участвовал в набегах вместе с воинами сиу.

— Изнасилование, — мрачно повторил Зак.

Нет, Быстрый Ветер не мог совершить подобное преступление. Ради Эбби, он должен придумать, как помочь ее брату.

— Кого же он изнасиловал?

Капрал похотливо усмехнулся.

— Хорошенькую девицу, которую взял в плен. Оказалось, она беглая служанка. Лейтенант Гилмор спас ее и отвез в Денвер. Кажется, лейтенанту она приглянулась.

Притворившись, что он потерял интерес к беседе, Зак извинился и пошел своей дорогой, оставив всякие мысли об отъезде из форта. В смятении он медленно шел по плацу.

— Зак! Зак Мерсер! Какими судьбами в форте Ларами?

Лицо Зака озарила улыбка, когда он узнал капитана Френка Предью, своего давнишнего друга. Оба из Бостона, они вместе служили в Федеральной Армии во время Гражданской войны. Были дружны и их семьи.

— Френк, что ты делаешь на Западе? Я думал, ты ушел из армии сразу же после войны.

— Оказалось, такая жизнь по мне, и я завербовался служить на западной границе страны. Уже шесть месяцев как я заместитель коменданта форта Ларами. А ты?

— Я оставил армию, — признался Зак. — У компании «Мерсер Фрайтинг» контракт с армией на поставку грузов, а я владелец этой компании. Кроме того, я женился, у меня сын. Мы живем неподалеку от Денвера.

— Вот это да, разрази меня гром! Сын! Поздравляю. Так, значит, это твои фургоны прибыли сегодня в форт?

Пока они говорили о старых временах, у Зака мелькнула в голове одна идея, и когда Предью пригласил Зака зайти к нему в кабинет и опрокинуть по стаканчику, он с радостью согласился.

Сидя в удобном кожаном кресле и потягивая виски, Зак составлял план действий. На расспросы Предью о семье жены он отвечал по мере возможности откровенно.

— Боже мой, какая невероятная история! — воскликнул Предью, выслушав рассказ Зака о двух белых детях, воспитанных чейенами. — Слава Богу, Эбби спасла тебе жизнь! Но что случилось с ее братом? Где он сейчас?

Именно этого вопроса Зак и ждал.

— Он сейчас находится в тюрьме форта, вверенного в отсутствие коменданта твоей опеке.

— Что? — изумленный Предью наклонился к Заку. — Ты хочешь сказать, что… белый индеец, заключенный в тюрьму… брат твоей жены?

— Я подозреваю, что это он. Но Быстрый Ветер никогда не стал бы насиловать женщину, это не в обычаях чейенов. Его обвинила женщина? Если так, я хотел бы поговорить с ней.

Предью задумался.

— Мне известно, что против мистера Ларсона не выдвинуто официального обвинения. Он утверждает, что он и та женщина были женаты по индейскому обряду. Однако, лейтенант Гилмор считает, что никакой церемонии бракосочетания не было. Он должен провести расследование и сообщить результаты.

— Я склонен верить Быстрому Ветру, — сказал Зак. — Я знаю этого человека. Моя жена любит брата до безумия. Все эти годы, что они прожили с индейцами, он заботился о ней и защищал ее. Он не дикарь, Френк.

Предью задумчиво потер подбородок.

— Наверное, стоит с ним поговорить. Лейтенант Гилмор мог и переусердствовать. Поговаривают, он увлечен мисс Маклин. Так зовут эту женщину — Ханна Маклин.

— Я высоко оценю все, что ты сможешь сделать, Френк, — с чувством произнес Зак. — Если ты сочтешь возможным освободить его и отдать на мое попечение, я прослежу, чтобы он никому не причинил никаких неприятностей. Если Быстрый Ветер назвался Райдером Ларсоном, то вряд ли он собирается вернуться к сиу в край Паудер-Ривер.

Предью подошел к двери, открыл ее и позвал:

— Капрал Финниган, приведите сюда заключенного.

— Вы имеете в виду белого индейца, сэр?

— Именно так, капрал.

Все с большей тревогой Быстрый Ветер прислушивался к звукам голосов за дверью. Обычно в это время еду не приносили. Его решили казнить без суда? Он мало знал о законах белых. Пытаться бежать? Тогда у него будет шанс оказаться убитым, все-таки это лучше казни. Дверь открылась и караульный отступил, пропуская солдата в камеру. Быстрый Ветер заметил, что солдат молод и на вид неопытен. Его надежды ожили.

— Капитан хочет тебя видеть, — сказал капрал, он держался на расстоянии от опасного преступника. — Я отведу тебя к нему.

Солдат направил оружие на арестованного. Быстрый Ветер протянул руки:

— Снимите цепи.

Капрал Финниган покачал головой.

— Я не сумасшедший, чтоб это сделать. Давай, давай! Капитан Предью не любит ждать.

Метнув суровый взгляд в сторону капрала, Быстрый Ветер покинул камеру. Шагать ему мешала цепь на ногах. Когда капрал грубо толкнул его, Быстрый Ветер обернулся и, как зверь, оскалил зубы, с удовольствием отметив, что капрал побледнел и отшатнулся.

Казалось, дорога до штаба заняла целую вечность, но Быстрый Ветер не спешил услышать смертный приговор. Он сожалел только, что оставляет Ханну в руках людей, подобных Харли и Гилмору.

Финниган открыл дверь и впустил Быстрого Ветра в кабинет капитана, а сам остановился у двери на случай непредвиденных обстоятельств. С непроницаемым лицом Быстрый Ветер устремил взгляд на человека, сидевшего за столом. Он не заметил Зака, расположившегося в стороне.

Зак, рассердившись, вскочил на ноги, когда увидел Быстрого Ветра закованным в кандалы.

— Разве так уж это было необходимо, капитан — надевать цепи?

Предью пожал плечами:

— То был приказ Гилмора. После отъезда генерала Коннера весь форт остался на мое попечение, и мне некогда было разобраться с заключенным.

Глаза Быстрого Ветра удивленно расширились. Меньше всего он ожидал увидеть Зака Мерсера в форте Ларами. Что делает здесь муж Эбби? Конечно, Быстрый Ветер был рад видеть Зака. Он надеялся, Слезы Как Дождь приехала с ним. Ему очень хотелось увидеть ее в последний раз, прежде чем уйти по дороге духов к великим предкам.

— Арестованный — брат моей жены, капитан. Я уверен, обвинения против него ложны. Где женщина, предъявившая обвинения?

— Насколько мне известно, мисс Маклин вернулась к человеку, купившему ее обязательство. А лейтенант Гилмор временно переведен в Денвер. Он допросит женщину и постарается разыскать людей, которые могли бы подтвердить, что подозреваемый вместе с индейцами совершал набеги на караваны фургонов.

— Если женщина до отъезда из форта не утверждала, что была изнасилована, сомневаюсь, что она выдвинет подобное обвинение в дальнейшем, — заявил Зак с горячей убежденностью в голосе.

— Я подозреваю, что женщине трудно говорить об этом, — предположил Предью. — Наверное, в порыве откровенности она пожаловалась лейтенанту Гилмору, иначе он не выдвинул бы подобного обвинения.

Зак сделал два больших шага и оказался рядом с Быстрым Ветром. Он положил руку ему на плечо.

— Это очень шаткое предположение. Думаю, его нетрудно будет опровергнуть. Я принимаю на себя ответственность за поведение задержанного.

Быстрый Ветер был чрезвычайно взволнован. Когда-то он ненавидел Зака Мерсера, но сейчас не мог бы желать себе лучшего друга. Он обратился к капитану:

— Ханна Маклин — моя жена. Я никогда ничем не причинил ей зла.

Это было правдой, но ее ложь глубоко ранила его. Он вспомнил, как она цеплялась за лейтенанта утром, ночью уверив своего мужа, что пойдет за ним, куда он захочет, лишь бы они были вместе. Когда они снова встретятся, если это, конечно, когда-либо вообще произойдет, он не сможет отвечать за свои поступки.

— Гм… гм… — капитан откашлялся. — Индейская церемония, даже если и была совершена… гм… незаконна. Для цивилизованных людей мисс Маклин не является вашей женой, мистер Ларсон.

— Цивилизованные люди не убивают невинных женщин и детей, — отрезал Быстрый Ветер, сверкнув глазами. — Или вы забыли Сэнд-Крик?

— Я не собираюсь спорить с вами. К несчастью, жестокость была проявлена с обеих сторон. Но того, что такой человек, как Зак Мерсер, ручается за вас, для меня вполне достаточно.

— Значит, вы его отпускаете? — уточнил Зак.

Предью пристально смотрел на Быстрого Ветра, опершись подбородком на сцепленные пальцы рук. Он все еще пребывал в нерешительности.

— Куда вы отправитесь, если я отпущу вас, мистер Ларсон? Если в лагерь Красного Облака, то, боюсь, о вашем освобождении не может быть и речи.

Зак метнул на Быстрого Ветра предостерегающий взгляд.

— Я поеду в Денвер с Заком, — сказал Быстрый Ветер. — Хотелось бы повидать сестру и племянника. Или племянницу?

— Племянника, — гордо улыбнулся Зак.

— Думаю, власти Денвера легко разыщут вас, если вы нарушите закон. Учтите, муж вашей сестры несет за вас ответственность.

Быстрый Ветер с благодарностью взглянул на Зака:

— Я не собираюсь нарушать закон.

— И вместе с тем, если лейтенант Гилмор добудет доказательства того, что вы были на тропе войны вместе с вашими друзьями-индейцами, военные снова заинтересуются вами. Вы это понимаете?

Быстрый Ветер кивнул, хотя сомневался, что кто-либо из живых мог видеть, как он совершал набеги в составе боевых отрядов сиу.

— Снимите цепи, — жестко произнес Зак.

Предью подозвал капрала, стоявшего у двери, и приказал снять кандалы. Оковы упали, и Быстрый Ветер отпихнул их ногой в сторону, растирая рубцы, оставшиеся на запястьях.

— Мы немедленно выезжаем, Френк, — сказал Зак. — От души благодарю тебя за то, что ты сделал для моей семьи. Я этого никогда не забуду.

— Надеюсь, никто из нас не пожалеет об этом, — негромко проговорил Предью, заглядывая в серебристую глубину глаз белого индейца.

Он надеялся, что не совершает ошибки, отпуская человека, который ему не внушает доверия. Если бы не Зак Мерсер, то никогда бы он не отпустил арестованного, хотя, впрочем, видит Бог, Ларсон и его сестра не были виновны в том, что в детские годы попали в плен и были воспитаны чейенами.

— Поехали домой, — сказал Зак, хлопнув Быстрого Ветра по плечу. — Нам нужно о многом поговорить.

— Но в первую очередь я собираюсь кое-что сделать, — заявил Быстрый Ветер, когда они вышли из штаба. — Я должен найти жену.

ГЛАВА 14

Ханне пришлось признать, что, после того как Трент Гилмор поговорил с мистером Харли, ее жизнь в услужении уже не была так тяжка, как раньше. Она носила грубое коричневое платье, походившее на прежнее, но оно было чистым и не поношенным. Мистер Харли больше не настаивал, чтобы Ханна продавала себя постояльцам, и не было ей нужды казаться непривлекательной.

За время ее отсутствия болезненная жена Харли умерла, и хозяин стал поглядывать на служанку с новым интересом. Его оценивающие взгляды беспокоили Ханну, и она была рада, что Трент несколько раз в неделю заходил в гостиницу проверить, все ли в порядке.

— Кончай мечтать, девушка! — разворчался как-то вечером Харли, застав Ханну в задумчивости, ее глаза были устремлены в пустоту. — Вознаграждение, которое я заплатил за твое возвращение, надо отработать, а витая в облаках этого не сделаешь. Отправляйся на кухню и помоги Кончите с ужином. Если бы не этот чертов лейтенант, ты заработала бы гораздо больше, лежа на спине. Раздвигать ноги для моих клиентов ничуть не труднее, чем для индейцев.

Щеки Ханны запылали. Если она о чем и сожалела, то не о том, что в объятиях Быстрого Ветра стала женщиной. Она часто вспоминала их любовные ласки, а еще чаще вызывала в памяти его образ. Этот человек обладал невероятной силой. Мужественный и стойкий, воспитанный индейцами для жизни, полной опасности и лишений… При одной лишь мысли о нем кровь приливала у нее к голове, а сердце трепетало. До встречи с Быстрым Ветром Ханна и не знала, что на свете существует такое невероятное наслаждение, какое она испытывала в его объятиях. К несчастью, никогда больше не доведется ей встретиться с ним снова.

Ханна заторопилась на кухню помочь Кончите с ужином, радуясь возможности избежать дальнейших непристойных замечаний хозяина. Совершенно невыносимая манера пожирать ее глазами появилась у него в последнее время! Что-то этот неприятный человек замышляет, о чем она даже не осмеливается думать.


Быстрый Ветер вошел в гостиницу вскоре после того, как Ханна скрылась на кухне. В это время большинство постояльцев и городских завсегдатаев были заняты делами, и поэтому зал бара оказался полупустым. В нем сидели лишь несколько безработных горняков да бродяг, оказавшихся в Денвере проездом. Быстрый Ветер занял столик в дальнем углу, надвинул шляпу на глаза и принялся терпеливо ждать.

Он отправился в Денвер, даже не повидав Эбби и новорожденного племянника, хотя и обещал Заку погостить у них день-другой. Неодолимое стремление найти Ханну не давало ему покоя, и противиться ему Быстрый Ветер не мог, как ни любил свою сестру и как ни хотел увидеть ее сына.

— Не доводилось раньше бывать в нашем городе, мистер?

Быстрый Ветер бросил взгляд из-под полей шляпы и сразу же узнал Харли: много месяцев назад этот человек колотил Ханну. Юноша с трудом подавил в себе желание прыгнуть на Харли и одним ударом опрокинуть на землю. Усилием воли он заставил себя оставаться на месте, что было нелегко сделать при воспоминании о том жалком состоянии, в котором была Ханна, когда он нашел ее лесу.

— Можно сказать и так, — ответил Быстрый Ветер.

— Что будете пить?

— Виски, — Быстрый Ветер выудил серебряный доллар из мешочка с деньгами и бросил на стол.

По пути из форта в Денвер Зак многое объяснил ему, в том числе и как считать деньги и производить обмен.

Харли удалился и через несколько минут вернулся с бутылкой и стаканом. Он не торопился оставить посетителя в одиночестве.

— Как ваше имя, мистер, простите, я не расслышал?

— Я его и не говорил. Ларсон. Райдер Ларсон, — Быстрый Ветер уже начал привыкать к этому имени.

— Вы надолго приехали в Денвер, мистер Ларсон? У меня наверху есть хорошая комната. Дела в гостинице сейчас идут плоховато.

— Мне не нужна комната, — он потягивал виски, подчеркнуто не обращая внимания на хозяина.

Харли понял намек и убрался к стойке бара.

Райдер пил виски и ждал, рассеянно погрузившись в воспоминания. На мгновение мелькнули перед его мысленным взором медные волосы и глаза, зеленые, как изумрудная трава прерии. Любить эту женщину легко, но думать, будто и она дорожит им — ошибка. Когда они обнимали друг друга, Быстрый Ветер мог бы поклясться, что между ними настоящее чувство. Испытывает ли Ханна то же самое к лейтенанту Гилмору, задумался он. Невозможно забыть, сколь нежна была ночь в форте Ларами и как быстро Ханна, все отбросив, отдала себя в руки Гилмора.

Сгущались сумерки, виски в бутылке становилось все меньше. Люди начали заходить в бар, возвращаясь с работы. Темный угол, где сидел Райдер, был едва освещен, именно поэтому он и выбрал столик в этом углу. Быстрый Ветер хотел понаблюдать за Ханной, прежде чем она его увидит. Неприятно было представить себе их встречу. Он обещал Заку избегать неприятностей, но, казалось, они сами сваливаются ему на голову.

Неприятность в лице лейтенанта Гилмора появилась на пороге бара. Он выбрал столик в хорошо освещенной части зала, поближе к стойке. Харли подошел принять заказ, и Быстрый Ветер стал внимательно наблюдать за оживленной беседой мужчин, жалея, что находится слишком далеко и не может слышать разговор. Спустя несколько минут Харли сердито ринулся на кухню. Должно быть, пошел звать Ханну, потому что она вышла в зал с полным подносом, который опустила перед Гилмором. Они немного побеседовали, но когда Ханна повернулась, чтобы уйти, лейтенант задержал ее, взяв за руку. Райдер прислушался, но различил лишь звуки, похожие на приглушенный шелест.

— Харли хорошо обращается с тобой, Ханна? — спросил Гилмор, он властно держал свою руку на ее руке.

— Да, благодаря вам, Трент. Я очень высоко ценю вашу дружбу и помощь.

— Я хотел бы стать для тебя, Ханна, больше, чем другом, и ты знаешь это. Почему ты воздвигаешь преграды между нами? Я думал, мы сблизимся по пути в Денвер, но ты противилась этому на каждом шагу. Я хочу защищать тебя от бед.

Ханна облизнула вдруг пересохшие губы. Она прекрасно понимала, чего хочет Трент. Во время утомительного путешествия он часто намекал на свое желание.

— Вы забыли? Я не вольна выбирать, что хочу.

— Я уже говорил с Харли насчет продажи твоего обязательства, но пока он упирается. Не сомневаюсь, он станет сговорчивее, когда цена покажется ему более подходящей. Тем временем я убедил его дать тебе выходной. Завербованным работникам полагается предоставлять выходные дни. Завтра в десять утра я за тобой заеду. Возьму коляску, и мы покатаемся по городу.

Губы Ханны изогнулись в улыбке.

— Как же вам удалось уговорить мистера Харли?

Трент мог быть чрезвычайно обаятельным, когда хотел,решила Ханна. Но заводить с ним роман не следует. Быстрый Ветер — единственный, кто ей нужен. Все другие мужчины не выдерживают никакого сравнения с ним.

— Это секрет. Надеюсь, тебе понравится прогулка.

— Я должна идти, Трент. Нужно подавать кушанья и напитки посетителям, — она обежала взглядом зал.

Ее глаза остановились на мужчине в надвинутой на глаза шляпе, сутуло сидевшем на стуле в темном углу, ей привиделось что-то знакомое в развороте плеч…

Райдер поднял голову, и его взгляд столкнулся со взором зеленых глаз Ханны. Он заметил, как она вскрикнула и поднесла руку ко рту, чтобы заглушить возглас удивления. Казалось, в этот момент в зале остались лишь эти двое, напряженно не сводившие друг с друга глаз, и напряжение было так велико, что как бы обволакивало их густым туманом, закрывая все вокруг. У Ханны непроизвольно сорвалось с губ его имя.

Гилмор услышал и вскочил на ноги.

— Где?

Но не было нужды спрашивать, потому что Райдер уже встал из-за стола и угрожающе смотрел в его сторону.

— Какого черта он не в тюрьме? Голову с плеч тому, кто его упустил из-под стражи!

Ханна лишилась дара речи, но была еще в состоянии, замерев, стоять и смотреть.

— Ханна, послушай, ни в коем случае не разговаривай с ним! Оставайся здесь! Я сам с ним побеседую.

Ханна хотела броситься к Быстрому Ветру, оказаться в его объятиях и умолять никогда больше не оставлять ее но не могла шелохнуться. Выражение его лица остановило ее. Ханна кивнула Тренту, соглашаясь.

Райдер, сжав кулаки, смотрел на приближавшегося Гилмора. Он не осмеливался взглянуть на Ханну, опасаясь прочитать в ее лице любовь к лейтенанту.

— Как удалось тебе бежать из тюрьмы, Ларсон? — Гилмор, хоть и был таким же высоким, как Райдер, проигрывал ему в телосложении неизмеримо.

Они стояли друг против друга, обмениваясь вызывающими взглядами.

— Я не убегал, лейтенант. Меня освободили.

— Черт побери! Кто осмелился?

— Капитан Предью.

— Заместитель командира? Почему он это сделал? У меня достаточно улик, чтобы упрятать тебя за решетку до конца жизни.

— Спросите капитана. Подозреваю, насчет улик, это ложь. Сомневаюсь, чтобы собранных вами сведений было достаточно для приговора, — невозмутимое лицо Райдера не выдавало его волнения.

— Это мы еще посмотрим! Ты забыл о том, как насиловал невинную девушку? Что ты делаешь в Денвере? Почему не возвращаешься обратно в край Паудер-Ривер?

— Я приехал за своей женой.

Неважно, что она сделала и сделает, эта женщина все еще принадлежит ему.

— Твоя жена? Ха! Ханна — твоя жена? Ты хочешь сказать — шлюха?

Рука Быстрого Ветра потянулась к ножу за поясом. Несмотря на обещание, данное Заку, он был страшно близок к тому, чтобы перерезать Гилмору глотку.

— Может, Ханна для тебя и шлюха, но мне жена.

Гилмор побагровел от ярости.

— Тебе не о чем говорить с Ханной, ясно? Если бы ты спросил ее, она сказала бы тебе то же самое. Она теперь принадлежит мне, — солгал он, — и не хочет иметь с тобой ничего общего.

Лицо Райдера побелело. Он представил Ханну и Гилмора в объятиях друг друга, и этот образ едва не свел его с ума.

— Я ничего не обещаю тебе, Гилмор.

— Я докопаюсь до истинных причин твоего поспешного освобождения и так быстро отправлю тебя обратно в тюрьму, что ты и опомниться не успеешь! Если не дурак, уезжай из города, пока есть время.

Резко повернувшись, Гилмор направился к Ханне. Грубо схватив ее за руку, он потащил ее в кладовку позади бара. Райдер заставил себя сесть, понимая, что на этот раз нужно выждать. Когда он поговорит с Ханной — а он поговорит с нею! — Гилмора поблизости не будет.

— Трент, вы делаете мне больно! — Ханна пыталась вырвать руку, которую изо всех сил сжимал лейтенант. — Что все это значит? Что здесь делает Быстрый Ветер? Как ему удалось выйти из тюрьмы?

— Хотел бы и я это знать, — процедил сквозь зубы Трент. — Но не сомневайся, я все выясню. У меня достаточно доказательств! Этот человек участвовал в набегах, грабил и убивал. Когда ты подпишешь показания, к этим обвинениям будет добавлено и изнасилование.

Ханна вызывающе вздернула подбородок.

— Я уже отказывалась не раз подписывать подобные показания и намерена отказываться и впредь.

— В таком случае я сумею доказать, что ты стала шлюхой по собственной воле!

— Я не…

— Нечего врать! Я имел в виду то, что сказал. Ты не должна связываться с этим белым дикарем. Предупреждаю тебя совершенно серьезно. Если ослушаешься, я постараюсь, чтобы он вернулся в тюрьму и остался там до конца жизни, — он бросил на нее холодно-расчетливый взгляд. — Однако, если ты поступишь, как я велю, может, я и сниму обвинения. Ты сама призналась, что была шлюхой дикаря. Значит, я не обязан больше защищать твою добродетель, как делал это до сих пор, — он хрипло рассмеялся. — Я хочу тебя, Ханна, и ты будешь моею! Если ты согласишься, я уничтожу улики против Быстрого Ветра.

С грубостью, которую не проявлял раньше, он притянул Ханну к себе и впился ртом в ее губы. Ханна протестующе всхлипнула. Когда он поймал ее руку и опустил на свой отвердевший член, она яростно выкрикнула:

— Нет! Не смейте!

Гилмор отпустил ее.

— Я не хочу тебе зла, Ханна. Ты увидишь, я буду весьма щедрым любовником, но потребую от тебя верности. Выброси этого дикаря из головы!

— Вы с ума сошли! Я не могу стать вашей любовницей! Я жена Быстрого Ветра и, даже если бы была свободна, все равно не согласилась бы на ваше предложение.

— Значит, ты хочешь, чтобы он гнил за решеткой всю оставшуюся жизнь?

Ханна покачала головой. Заключение в тесной и душной камере без припекающего спину солнца над головой и ветра, овевающего лицо, убьет его.

— Тогда делай, как я говорю! Не смей и словом с ним перемолвиться! Поняла? Иначе я пущу в ход все собранные мною сведения! И не беспокойся о своем освобождении от найма, я этим занимаюсь.

Как ни хотелось Ханне увидеться с Быстрым Ветром, она не могла это сделать. Трент не из тех, кто угрожает впустую. Ради блага любимого она должна во что бы то ни стало его избегать.

Гилмор и не ждал от Ханны ответа. Он еще раз крепко поцеловал ее, просунув язык между губ, потом резко отпустил и быстро вышел, оставив Ханну совершенно опустошенной. Она не любила Трента, от одной только мысли лечь с ним в постель ее начинало тошнить. Склонив голову и опустив плечи, она вернулась в зал и взялась за работу. Осмелившись глянуть в тот угол, где сидел Быстрый Ветер, Ханна обнаружила, что он ушел.


Быстрый Ветер прятался позади гостиницы, пока не погасли огни. Заглянув в заднее окно, он увидел, как Ханна взяла лампу и стала подниматься по лестнице. Она последней в гостинице ложилась спать. Быстрый Ветер с радостью заметил, что несколько минут спустя свет появился на третьем этаже. Он был доволен, что так легко удалось обнаружить, где находится комната Ханны. Теперь оставалось лишь найти незапертое окно. Настоятельная потребность увидеть Ханну мучительной болью терзала Быстрого Ветра. Он должен знать наверняка, как она относится к синему мундиру и правда ли, что они любовники.

Окно кладовой открылось беззвучно. Райдер пробрался в запертую на ночь гостиницу и пригнулся, выжидая, не обнаружил ли его кто. Потом он вошел в общий зал и бесшумно преодолел два лестничных пролета, поднявшись к одной единственной комнате на третьем этаже. Повернув ручку двери, он еле слышно выругался, дверь была заперта. Оставались лишь две возможности: или позвать Ханну, положившись на удачу, что она откроет дверь, или же уйти так же тихо, как пришел. Вопрос решился сам собой, потому что дверь вдруг распахнулась. Райдер скользнул в тень.

Дыхание у него перехватило, когда он увидел Ханну на пороге комнаты с зажженной лампой в руке. В колеблющемся свете ее рубашка казалась прозрачной, подчеркивая притягательные изгибы тела. Райдер стоял зачарованный, пока она не вышла из комнаты и не стала спускаться по лестнице. Что-либо забыла? Или пошла на любовное свидание? Понимая, что Ханна скоро вернется, он пробрался в комнату, решив подождать ее возвращения.

Ханне ужасно хотелось есть. Она была так расстроена столкновением между Трентом и Быстрым Ветром, что всякий аппетит пропал. Но теперь, когда утомительный день оказался позади, ее настиг голод. Умывшись и приготовившись ко сну, она отправилась на поиски чего-нибудь съестного. В кухне нашлись холодная баранина, остатки печения и свежие ягоды. Налив себе стакан молока, она села за стол и съела все до последнего кусочка. Через полчаса Ханна вернулась в свою комнату, тщательно заперев за собой дверь.

Устало вздохнув, она скользнула в постель и задула лампу. Полная луна оставила яркое пятно света на полу под окном. Ханна закрыла глаза, пытаясь не думать о Быстром Ветре и о том, с каким презрением он смотрел сегодня на нее. Она снова вздохнула, понимая, что все усилия заснуть будут тщетны. Ее мысли постоянно возвращались к Быстрому Ветру.

— Вздыхаешь о своем новом любовнике? Ты от него только что вернулась? Успел ли он доставить тебе удовольствие за такое короткое время? Я ласкал тебя гораздо дольше, — Райдер вышел из темноты, взирая на нее, как ангел мщения.

— Быстрый Ветер! — его имя с опаской слетело с ее губ.

Ханна села в постели, одеяло упало, открыв взгляду грудь, вздымавшуюся под тонкой рубашкой.

— Как..?

Впрочем, можно было и не спрашивать, как Быстрый Ветер попал сюда. Он умел появляться в самых неожиданных местах так, что никто его не видел и не слышал. Вдруг Ханна вспомнила об угрозах Трента и побледнела.

— Ты должен уйти, пока кто-нибудь тебя не заметил.

— Никто меня не заметит, если только сегодня ты не ждешь любовника.

— Любовника?

— Ты думаешь, Гилмор не похвастался своей победой? Ты не смогла пережить долгий путь из форта Ларами до Денвера, не переспав с мужчиной! — усмехнулся он.

— О, Боже! Как ты можешь говорить такое? Ты так скоро забыл наши ночи в деревне Красного Облака? Или ту ночь в форте Ларами? Ты забыл, как я умоляла тебя взять меня с собой?

— Я ничего не забыл, но, видно, ты забыла. Гилмор сказал, ты не хочешь иметь со мной ничего общего. Это правда?

Угрозы Трента вновь ужаснули Ханну. Она закрыла глаза и произнесла так тихо, что Райдеру пришлось напрячь слух, чтобы услышать:

— Да, это правда. Мы с Трентом любовники.

О, Боже, как ей тяжело было выговорить эту ложь! Но ради спасения Быстрого Ветра это надо было сделать.

— Уходи. Забудь обо мне.

Понимает ли он, что любовь к ней может привести его к гибели?

Лицо Быстрого Ветра от неописуемого волнения окаменело.

— Я думал, что знаю тебя, Ханна Маклин, но ошибался. Однако, раз уж ты стала шлюхой, то не должна возражать, если в твоей постели окажется еще один мужчина. По крайней мере, я знаю, что тебе нравится и что тебе нужно.

Он опустился на колени рядом с ней. Бессознательно он понимал, что не может уйти, не прикоснувшись к этой женщине. Он не мог перестать дышать, как и не мог перестать желать ее. Шлюха или нет, но он первым пронзил ее лоно. Она стала женщиной в его объятиях, и теперь жажда мести завела его слишком далеко, чтобы отступать. Райдер положил ее руку на свой член и сомкнул пальцы на пульсирующей напряженной плоти. Ханна невольно вздрогнула, ощутив жар его страсти. Быстрый Ветер выругался и отбросил ее руку. Язвительный смех обжег Ханну.

— Ты пылкая шлюха, Воробышек! Надеюсь, любовники тебя ценят, — в его голосе звучали горечи и презрение.

Ханна прикусила язык, чтобы не вскрикнуть, признавшись, что нет у нее никаких любовников и никого, кроме него, она не любит.

Райдер лег с ней рядом, пылая страстью, сгорая от желания. Он собирался выказать свое презрение, овладев ею грубо, но все получилось совсем не так, как он хотел.

Ханна чувствовала тепло его дыхания и внутреннее напряжение, она ощущала, как перекатываются его мускулы, и на мгновение ее охватил страх. Нет, не сможет она противиться ему, невзирая ни на какие грозные предупреждения Трента. Быстрый Ветер — ее жизнь, ее любовь, им одним она живет и дышит. Забыть его, чтобы спасти? Если она ослушается Трента, он без малейших угрызений совести, насколько она успела узнать этого человека, приведет в исполнение свои угрозы. Быстрый Ветер окажется в тюрьме, и на этот раз на всю жизнь.

— Пожалуйста, уходи, Быстрый Ветер! Ты не понимаешь? Мы не можем быть вместе.

— Быстрого Ветра больше нет. Меня зовут Райдер Ларсон. Скажи мое имя, Ханна.

— Райдер.

Луна уже стояла высоко в небе, ее свет заливал постель, освещая его лицо и тело. Облик Райдера был столь притягателен, что невозможно было отвести взгляд. Пристальный, неотступный взор серебристо-серых глаз пленял и притягивал.

Не дрогнув, Райдер встретился глазами с Ханной. Его взгляд скользнул с ее лица на губы, полные и манящие. Целовать сладкие женские губы — обычай белых.

— Скажи мое имя еще раз.

— Райдер.

Низко склонившись над лицом Ханны, он смотрел, как шевелятся губы, потом прижался к ним ртом, отдавая ей огонь и жар своей страсти и требуя ответного пыла. Он неистово целовал ее, проникая в сладостную глубину рта. Райдер застонал, теряя самообладание и прижимая женщину к постели, чтобы не дать ей отстраниться.

Ханна едва успела опомниться от прерванного поцелуя, как восхитительные прикосновения его языка к чувствительным кончикам сосков заставили ее потерять голову. Она вздрогнула и вскрикнула, отдаваясь упоительным ощущениям, которые уже и не надеялась когда-либо испытать вновь.

— Ты все еще хочешь, чтобы я ушел, Воробышек?

Сердцем она отвергала слова, срывавшиеся с ее губ:

— Да, ты должен уйти! Ради своего же блага должен уйти.

— Ради своего блага? — проговорил он, мрачно усмехнувшись.

Он снова опустил голову, осыпав нежными поцелуями ее живот. Горячее дыхание опалило нежное лоно.

— Нет, вот это для моего блага!

Она лишь мотала головой, не в силах отказаться от изумительного наслаждения, которое ей дарил этот необыкновенный мужчина. Сами по себе ее бедра приподнялись, умоляя о более глубокой ласке. Райдер поднял глаза и посмотрел на Ханну так властно, что она в душе содрогнулась. Он развел ее ноги и склонил голову. Ханна запустила пальцы в густые черные волосы и почувствовала движение языка. Ее спина выгнулась, когда возлюбленный коснулся трепещущих складок, таивших в себе средоточие наслаждения.

Язык Райдера дерзко ласкал ее. Невероятный жар и восторг нарастали, она растворялась в блаженстве. Ее возбужденное тело содрогалось в волнах наслаждения. Райдер поспешил освободиться от одежды. Затем он приподнял ей бедра, и Ханна обвила его ногами. Он вонзился в нее, мучимый безумной жаждой, которую могла утолить только эта женщина.

Горячее прерывистое дыхание овевало губы Ханны, в то время как он выходил из нее и врывался снова. Ее желание было столь же велико, как и его страсть. Обладание казалось безудержным, стремительным — все чувства, мысли и силы сосредоточились там, где соединялись тела. Стоны, крики страсти Райдер заглушал поцелуями, погружаясь в Ханну все глубже и глубже, снова и снова… Могучее тело дрожало от возбуждения. В момент его наибольшего экстаза она прижалась к нему и почувствовала, как и ее тело отзывается взрывом блаженства.

— Райдер, — имя слетело с ее губ со вздохом удовлетворения.

— Угодил ли я тебе?

Помолчав, она сказала:

— Ты знаешь, что это так.

— Лучше ли я твоего лейтенанта?

Ханна притихла.

— Зачем ты разыскал меня? Скорее всего, последний раз мы вместе.

Райдер замер.

— Последний раз? Ты моя жена!

Панический страх охватил Ханну.

— Нет! Мы не можем быть вместе! Наш брак — не по закону. Почему ты не можешь понять, как это все не понравится Тренту? — Ханна и не представляла себе, насколько ужасно прозвучат ее слова.

Райдер приподнялся на локте и глянул на жену, его лицо окаменело, глаза стали ледяными.

— Я понимаю. Великолепно понимаю. Конечно, моя жена должна угождать своему любовнику.

— Если я не буду его слушаться, то он…

— Что — он?

— У него есть доказательства и улики, из-за которых ты снова попадешь в тюрьму.

Глаза Райдера сузились.

— Он тебе угрожал?

— Н-нет, к-конечно, нет.

Зная, каким безрассудным и вспыльчивым мог быть Быстрый Ветер, Ханна боялась сказать ему правду. Гордость Райдера пострадала бы, если бы он узнал, что она его защищает.

— Пусть Гилмор делает, что хочет. Я его не боюсь. Одевайся. Я решил взять тебя с собой.

Быстрый Ветер должен был бы сам удивиться своим словам, но Райдер не удивился. Узнав, что Ханна и Гил-мор любовники, он захотел наказать жену, но как только обнял ее, все намерения рухнули. Конечно, это бессмысленно, но в глубине души Райдер понимал, что единственной причиной, из-за которой он оставил прежнюю жизнь, было стремление вернуть себе то, что ему по праву принадлежало. А Воробышек принадлежала ему, сколько бы мужчин ею не обладало!

Ханна упрямо сжала губы.

— Я никуда не пойду.

— Ты любишь Гилмора?

«Нет! Нет! Я люблю тебя!» — безмолвно кричало ее сердце.

Райдер, прищурившись, смотрел на жену, затем вытащил за руки из постели.

— Одевайся!

Протестующий крик Ханны замер, не успев вырваться, потому что в дверь постучали.

— Ханна! С тобой все в порядке? Мне послышался мужской голос!

— Мистер Харли! — прошептала Ханна, бросая на Райдера испуганный взгляд.

— Ханна? Ты меня слышишь?

Ручка двери задергалась, и Райдер порадовался, что Ханна догадалась запереть дверь.

— Ответь ему!

— Все в порядке, мистер Харли. Мне приснился дурной сон.

Ручка снова задергалась.

— Впусти меня, Ханна! — в голосе слышались мягкие льстивые нотки. — Дай мне утешить тебя. Я часто думаю о тебе с тех пор, как умерла жена. Мы могли бы ночами доставлять радость друг другу.

— Негодяй, — пробормотал Райдер еле слышно. — Еще один из твоих любовников? — от сделал шаг к двери.

— Нет, Райдер! Не выкидывай никакой глупости! Я сейчас отправлю его спать.

Вдруг ключ выпал из замочной скважины. Харли запасным ключом открыл дверь, и она распахнулась. На пороге появился пожилой мужчина с лампой, осветившей комнату и двоих обнаженных молодых людей. На лице Харли отразилось потрясение.

— Ах ты сука! Как ты смеешь принимать клиентов за моей спиной? Я должен получать свою долю и самолично попробовать товар, — он повернулся к Райдеру. — Одевайся и убирайся вон! В следующий раз, если захочешь переспать с этой шлюшкой, обращайся ко мне. А сейчас заплати-ка за полученное удовольствие, — он протянул руку.

От ярости красные точки заплясали перед глазами Райдера. Он ненавидел Харли не только за плохое обращение с Ханной, но и за то, что хозяин предъявлял на нее права. Метнувшись к двери, он прыгнул на мерзавца. Харли помертвел, понимая, какой сильный у него противник. Он не был храбрецом, и решил, что отступление будет самым мудрым выходом из положения. Резко повернувшись, Харли обратился в бегство. Керосин из лампы выплеснулся на коврик, на который мгновение спустя полетела и сама лампа. Истрепанный коврик сразу же загорелся. Воспользовавшись замешательством, Харли ринулся вниз по лестнице, однако, нога, еще плохо гнувшаяся после перелома, неловко подвернулась, и, махая руками, Харли полетел с лестницы головой вниз, на площадке второго этажа схватился было за ступеньку, но, не удержавшись, скатился вниз и ударился головой о медные прутья ограждения.

— О, Боже мой! — Ханна в ужасе замерла, в то время как Райдер сбивал пламя одеялом.

— Оставайся здесь, — рявкнул он, потушив огонь.

Райдер спустился по лестнице. Пока он не вернулся, ничто не нарушало тишину. Когда Ханна услышала его шаги, она спросила:

— Что?

— Он мертв, — сообщил Райдер безо всякого сожаления. — Так этому мерзавцу и надо! Одевайся. Пойдем отсюда.

Но это уже было невозможно. Суета у входной двери заставила их броситься к одежде. Раздался мужской голос:

— Что за шум у вас там? Открой дверь, Харли! Это шериф Дуглас. Я проходил мимо и услышал шум.

— Уходи! — воскликнула Ханна, торопя Райдера. — Уходи через заднюю дверь. Я сама все тут улажу.

— Ты пойдешь со мной!

— Нет! Разве ты не видишь? Если я убегу, они подумают, что я его убила. Пожалуйста, Райдер, уходи! Уезжай из Денвера! Возвращайся к Красному Облаку!

Меньше всего хотелось ему оставлять Ханну любовнику, но законы белых приводили в замешательство. Он крепко обнял Ханну и поцеловал.

— Гилмору тебя не заполучить! Я убью его.

Его поцелуй был кратким, жестким и грубым. Райдер повернулся и сбежал вниз по лестнице.

Ханна смотрела, как он растворяется в темноте. Затем она спустилась к входной двери, стараясь при схождении с последней ступеньки не прикоснуться к телу Харли. Придав лицу необходимое выражение, Ханна открыла дверь.

— Рада видеть вас, шериф. Я как раз собиралась идти к вам.

ГЛАВА 15

В гостинице, закрытой по приказу шерифа, было тихо. Над городом занималась заря. Добрых два часа шериф допрашивал Ханну и, уходя перед рассветом, казалось, пришел к выводу, что смерть Харли наступила в результате несчастного случая. Ни в одной из комнат второго этажа никто не остановился на ночь, свидетелей происшествия не было, но и в показаниях девушки не было чего-либо, похожего на обман, и шериф ей поверил.

Приняв нарочито рассеянный вид, Ханна поведала шерифу, что спала, когда услышала, как Харли падает с лестницы. Она не высказывала никаких предположений о том, как он споткнулся и почему бродил по дому так поздно. Дуглас приказал отвезти тело в похоронную контору и посоветовал Ханне отдохнуть, добавив, что вернется позже, чтобы провести осмотр.

После его ухода Ханна не теряла зря времени. Она понятия не имела, что теперь с ней будет. Продадут ли ее обязательства кому-либо другому или отпустят? Чем больше она думала о вербовочных документах, тем больше боялась, что Трент постарается купить их. Когда ей в голову пришла эта ужасная мысль, она взялась за дело без оглядки и без угрызений совести. Отчаяние толкнуло Ханну в комнату Харли. Однако, открыв дверь, она заколебалась. Но мысль, что ее снова продадут, позволила отбросить сомнения. Ханна решительно двинулась к письменному столу, где, вероятно, Харли держал самые важные документы. Чутье подсказало ей, что свои бумаги она найдет в запертом ящике. Методично Ханна обыскивала комнату в поисках ключа, который через двадцать минут обнаружила в кармане одной из курток, висевших на стене.

Ящик бесшумно открылся, и руки Ханны задрожали, когда она увидела свои вербовочные документы. Она очень боялась, что Харли уже успел продать их Тренту, ведь лейтенант говорил ей, что они почти договорились. Слава Богу, сделка не состоялась! Она засунула документы за лиф платья и все сложила, как было. Опасаясь, что шериф отыщет документы в ее вещах, когда станет проводить тщательный обыск, Ханна решила оставить документы при себе, пока не найдет время подумать, куда спрятать их понадежнее.

Шериф вернулся ровно в восемь вместе с двумя помощниками и Трентом Гилмором.

— Ханна, я только что услышал эту новость. С тобой все в порядке? Как это для тебя, наверное, ужасно! — изливал Трент соболезнования.

— Со мной все в порядке, Трент. Я спала, когда это случилось.

— Шериф собирается провести тщательный осмотр гостиницы. Так полагается по закону. Кроме того, нужно сообщить его родственникам. Ты что-нибудь знаешь о родственниках Харли?

— Я не уверена, но, кажется, на Востоке живет его двоюродный брат.

— Нужно непременно его уведомить, чтобы он дал нам знать, как поступить с гостиницей и прочим наследством, оставшимся после Харли.

Ханна понимала: Трент намекает на ее вербовочные бумаги.

— Отведите нас в комнату хозяина, мисс Маклин, — попросил шериф. — С нее мы начнем осмотр.

Ханна молча стояла, пока мужчины осматривали вещи, принадлежавшие Харли. Под кроватью они нашли сундучок с довольно большой суммой наличных денег. Дугласа поразила честность Ханны. Служанка могла сбежать с этими деньгами.

— По крайней мере, будет чем заплатить за похороны, — пробормотал Дуглас, протягивая сундучок одному из своих помощников.

Он занялся закрытым ящиком стола. Не обременяя себя поисками ключа, шериф сломал запор.

— Ага, вот и адрес Персиваля Харли. Должно быть, родственник! Я немедленно пошлю ему телеграмму.

— Что еще вы нашли, шериф? — поинтересовался Трент, он был весьма удивлен, что в ящике не оказалось документов Ханны.

Дуглас порылся еще немного.

— Запечатанное завещание, несколько банковских документов, чековая книжка, счета… Ничего ценного!

Трент бросил на Ханну вопросительный взгляд.

— Насколько мне известно, мисс Маклин — завербованная служанка. Нет ли в каком-нибудь из ящиков ее документов?

— Занимайтесь своими делами, лейтенант, — коротко отрезал Дуглас.

Ему не понравилось вмешательство Гилмора. У шерифа не было нужды вовлекать армейские чины в гражданские дела.

— Это просто несчастный случай!

— Я не спорю, шериф, всего лишь интересуюсь, нет ли в ящике стола документов мисс Маклин.

Чтобы успокоить Гилмора, шериф обратился с вопросом к Ханне:

— Вы знали, что ваших документов у Харли нет, мисс Маклин?

От волнения во рту у Ханны пересохло. Она никогда не умела лгать убедительно, но на этот раз ей нужно было постараться.

— Как раз накануне мистер Харли сказал мне, что продал их, — она не осмеливалась взглянуть на Трента, протестующе ойкнувшего.

— А он не сказал, кто купил их? — спросил Дуглас, не обращая внимания на удивление Гилмора.

Ханна покачала головой.

— Впрочем, вскоре это станет известно, — продолжал Дуглас. — Тот человек объявится, чтобы предъявить свои права. Гостиница будет закрыта для постояльцев, но вы можете оставаться, мисс Маклин, пока не появится ваш новый хозяин.

Ханна дотронулась до лифа, где были спрятаны документы:

— Спасибо, шериф.

— Что ж! Осмотр не дал ничего, что опровергало бы случайность смерти мистера Харли. Если я вам понадоблюсь, мисс Маклин, вы знаете, где меня искать.

После того, как шериф и его помощники ушли, Гилмор задержался. По гневному блеску его глаз Ханна догадалась, что он рассержен неожиданным поворотом событий.

— Ничего не понимаю, Ханна! Харли обещал продать мне твое обязательство! Ты не знаешь, кто его купил?

— Я?.. Нет, он не сказал мне.

— У меня были на твой счет определенные планы. Я снял домик на тихой улочке и хотел, чтобы мы с тобой вдвоем жили в нем. Тебе не пришлось бы так много работать, как у мистера Харли. Единственное, что от тебя требовалось бы — угождать мне. Я ведь на самом деле влюблен в тебя, дорогая. Может, даже женюсь, если ты родишь мне наследника.

— Жаль, очень жаль, что все так вышло, — сказала Ханна, стараясь, чтобы голос прозвучал печально, хотя в действительности она была рада неожиданному повороту событий. — Если не возражаете, Трент, я отдохну немного. Всю ночь я отвечала на вопросы шерифа.

— А я должен вернуться на службу. Поговаривают, военные скоро должны выехать в прерии с карательной экспедицией. Сиу и чейены наглеют. Они нападают все чаще и чаще. Денвер практически отрезан от Востока. Я постараюсь заглядывать к тебе каждый день, пока не появится новый хозяин. Мне очень хочется узнать, кто же купил твое обязательство. Я предложу ему продать его мне.


Вид закопченного потолка не приносил утешение Ханне. Заснуть не удавалось, несмотря на усталость. Она надеялась и молилась, чтобы Райдер пришел за ней, но он не появлялся. Она понимала, что больно ранила его, солгав, будто они с Трентом любовники, но ведь это было нужно для его спасения! Она посоветовала ему вернуться в деревню Красного Облака и теперь гадала, не сделал ли он именно так. Боже, какой мукой стала ее жизнь! Когда она уезжала из Ирландии, все казалось таким простым: отслужить семь лет, чтобы оплатить дорогу, а потом послать за кем-нибудь из братьев или сестер, скопив денег.

Она не могла представить себе, что ее ждет вся эта история с мистером Харли, Быстрым Ветром и лейтенантом Гилмором. Какой же невинной и наивной она была! А как решилась выкрасть документы? Но Ханна теперь не знала, что с ними делать. У шерифа возникнут подозрения, если никто не появится, чтобы заявить на нее права, и он может даже изменить свое мнение о причинах гибели Харли и обвинить ее в убийстве и ограблении. Ничего подобного ей не пришлось бы пережить, не рискни она отправиться в Америку. Но тогда Ханна могла бы никогда не узнать любви — такой невероятной любви сильных рук Райдера! А об этом она нисколечко не жалела.

Ханна заснула, вспоминая жадные поцелуи и прижимавшееся к ней упругое тело… безумные, отчаянные объятия, стоны, вздохи… и сладчайшее изумительное наслаждение, которое она когда-либо испытывала раньше.

На следующее утро Ханна проснулась с ощущением, что совсем не спала. Темные круги залегли под глазами, живот крутило. Странная, неестественная тишина царила в гостинице, где обычно звучали грубые голоса и раздавался громкий смех. Чувствуя тошноту при мысли о еде, она сделала себе чашку чая и выпила, удивляясь, что же такое с нею приключилось, потом заставила себя заняться кое-какими делами, в основном для того, чтобы отвлечься от мыслей о Райдере и раздумий, стал ли он ее ненавидеть, поверив лжи.

Обед состоял из сухого хлеба, холодного мяса и воды. Ханна едва смогла проглотить пищу, так плохо ей было. Видимо, события последних дней подорвали здоровье, решила она. Погрузившись в мрачные мысли, Ханна не услышала, как открылась дверь и в гостиницу вошел высокий и широкоплечий человек.

— Эй! Есть здесь кто-нибудь?

Ханна ужасно испугалась. Стряхнув задумчивость, она вышла из кухни, думая, что вернулся шериф Дуглас или пришел лейтенант Гилмор. Однако, чрезвычайно привлекательный мужчина, стоявший посреди зала, был ей незнаком. Он услышал, что кто-то вошел в зал, и повернулся к ней. Ханна затаила дыхание, потрясенная обаянием его голубых глаз.

— Что случилось? Почему никого нет? Вы Ханна Маклин?

— Да. А вы кто?

— Зак. Зак Мерсер. Я ищу брата моей жены. Он обещал приехать повидаться со своей сестрой, но так и не появился. Эбби беспокоится, и я приехал в Денвер отыскать его.

— Вы тот самый человек, что женился на сестре Райдера? Он мне рассказывал о вас и Эбби.

— Не знаете ли вы, где он? Я надеялся застать его здесь.

— К сожалению, я не знаю, где он.

— Но что случилось? Я чувствую, что-то не так!

— Случилось несчастье. Мистер Харли скончался.

— Боже мой! Неужели Райдер…

— Нет! Райдер не убивал его. Это был несчастный случай.

— Но где же Райдер?

— Он ушел, и с тех пор я его не видела.

Зак посмотрел на нее с явным недоверием:

— Это не похоже на Райдера. Он не бежит от неприятностей, скорее, наоборот, навлекает их себе на голову.

Ханна вспыхнула и отвела взгляд.

— Извините, это все, что я могу сказать вам.

У Зака было еще множество вопросов и сомнений, но они так и остались невысказанными, потому что в двери появился лейтенант Гилмор. На мгновение Ханну охватил панический страх, но неожиданно ее зеленые глаза расширились от внезапного озарения. Запустив руку в лиф платья, она извлекла вербовочные документы.

— Возьмите, — прошептала она, торопясь сообщить главное.

Полумрак в помещении был весьма кстати. Ханна знала, Гилмор не увидит, что происходит, потому что она стояла спиной к нему, а он еще не успел подойти.

— Что за… — голубоглазый мужчина удивленно переводил взгляд с бумаг, зажатых у него в руке, на Ханну.

— Пожалуйста, не спорьте. Просто возьмите бумаги и действуйте по моей подсказке. Если хотите помочь Райдеру, обязательно поступайте так, как я говорю.

Зак представления не имел, что происходит, но решил выполнить просьбу этой женщины, потому что эту женщину любил Райдер. Он положил документы в карман куртки.

— Все в порядке, Ханна? У меня выдалось свободное время, и я решил зайти тебя проведать, — Трент бросил на Зака пронизывающий взгляд. — Это твой новый хозяин?

— Да, да, это он, — быстро подтвердила Ханна. — Зак Мерсер, это лейтенант Трент Гилмор.

Зак протянул руку, сразу же вспомнив имя лейтенанта, который, как рассказывал Райдер, увез Ханну из деревни Красного Облака и приказал посадить его в тюрьму.

— Зак Мерсер, — задумчиво повторил Гилмор. — Интересно, я не слышал, чтобы когда-либо Харли упоминал о вас. Признаться, я удивлен, что он вообще продал обязательство Ханны. Когда я пытался договориться с ним, он даже не хотел обсуждать продажу обязательства.

— Вы хотели купить обязательство мисс Маклин? — удивился Зак, приподняв широкую светлую бровь.

Вдруг Гилмор понял, как странно это выглядит, ведь он неженатый человек!

— Ну да… но только затем, чтобы освободить ее ото всяких обязательств. Вы понимаете? Ханна и я… между нами возникло… взаимопонимание. Я надеялся со временем сделать ее своей женой.

Ханна гневно глянула на лейтенанта. Женой? Трент давно уже дал понять, что она должна стать его любовницей.

— Это невозможно, Трент. Я замужем за Райдером, и вы это знаете.

— Языческая церемония — не церковное бракосочетание, Ханна! Но ближе к делу. Мне хотелось бы взглянуть на документы мисс Маклин, мистер Мерсер, если они у вас, конечно.

— Разумеется, — тихо сказал Зак, вынимая бумаги из кармана и понимая теперь, что хотела от него Ханна.

Он догадался, она выкрала документы, но не счел это преступление заслуживающим осуждения при данных обстоятельствах. Он развернул документы и протянул Гилмору.

— Когда произошла эта сделка? Почему я не видел вас в гостинице? Я здесь бываю довольно часто. У вас есть купчая?

Зак лихорадочно соображал, что ответить.

— Я купил обязательство около месяца назад, когда Харли узнал, что Ханна в форте Ларами и будет доставлена, как только найдутся сопровождающие. Я как раз искал служанку жене в помощь, с рождением сына у нее появилось множество хлопот. Случайно я узнал о мисс Маклин, когда однажды остановился в гостинице, чтобы переговорить с мистером Харли насчет одного контракта на перевозку. Я спросил его, как он смотрит на то, чтобы продать мне обязательство служанки. Сначала он отказывался, но в последнее время дела в гостинице шли неважно, ему требовались наличные. Я предложил оплатить наличными и вознаграждение, обещанное им за возвращение служанки, и ее вербовочные документы. Харли согласился.

Гилмор недоверчиво прищурился.

— Долго же, однако, вы собирались забрать к себе служанку!

— Да, конечно, ведь Харли просил меня подождать, пока он найдет кого-нибудь на ее место.

Зак надеялся, что его рассказ звучит правдоподобно.

— Предположим, бумаги при вас, но купчую вы мне не показали.

Ханна расстроилась. Она не подумала о купчей, сочтя, что если у Зака Мерсера будут на руках ее документы, это станет достаточно убедительным доказательством его прав на нее.

Зак прочистил горло, отругав про себя Райдера за то, что тот поставил его в такое затруднительное положение. Не только пришлось врать, но, если обман раскроется, его могут обвинить в краже! Как, черт побери, выкрутиться?

— Что за разговоры о купчей? — шериф Дуглас вошел в гостиницу. При виде Зака он расплылся в улыбке. — Зак Мерсер, будь я проклят! Меньше всего я ожидал, что именно ты выкупил у Харли документы служанки. Так что, как я понимаю, новый хозяин мисс Маклин ты?

— Вы знаете этого человека, шериф? — спросил Гилмор, он все еще сомневался в законности сделки.

— Конечно, лейтенант. Вы, разумеется, слышали о «Мерсер Фрейтинг»?

Гилмор кое-что слышал:

— Фургоны Мерсера перевозят грузы в Денвер со всего Востока.

— Рад тебя видеть, Дуглас! — поздоровался Зак. — Да, я пришел заявить свои права на служанку. Жаль Харли. Какое несчастье!

— Всякое бывает. Случайность! — шериф изучал бумаги. — Я вижу, Зак, у тебя на руках вербовочные документы мисс Маклин.

— Документы у него, но нет купчей, — заявил Гилмор, не оставляя своих подозрений.

— Это было джентельменское соглашение. Я не требовал составления купчей, — пояснил Зак.

— Мне это кажется похожим на обман, — отрезал Гилмор, едва сдерживая раздражение.

— Честного слова Зака Мерсера для меня достаточно, — сказал Дуглас, сурово глянув на ретивого лейтенанта. — У него на руках документы, других доказа-тельст мне не нужно.

— Все-таки, я думаю…

— Лейтенант Гилмор, — произнес Дуглас со злостью, — гражданские дела — в моих полномочиях. Займитесь, пожалуйста, военными делами. Думаю, у вас достаточно хлопот с индейцами, чтобы вмешиваться еще и в то, что вас не касается.

От замечания Дугласа лейтенант сник. Какие бы сомнения его ни терзали по поводу подозрительной покупки Зака Мерсера, предпринять ничего он не мог, не доставив при этом себе неприятностей.

— Разумеется, шериф, я и не собирался посягать на ваши полномочия.

Дуглас кивнул и обратился к Заку:

— Вы с мисс Маклин можете отправляться в любое время, когда только захотите.

— Спасибо, шериф. Эбби будет рада помощнице. Нам уже давно нужна служанка.

И Дуглас, и Гилмор ушли. Не успела за ними закрыться дверь, как ноги у Ханны подкосились. Зак подхватил ее и усадил на стул.

— Ну а теперь объясните вы мне, наконец, что все это значит?

Ханна кивнула, ожидая, когда успокоится бешено бьющееся сердце.

— Я опасалась, лейтенант Гилмор выкупит мои бумаги, поэтому я их украла, но не представляла себе, что с ними делать, пока вы не вошли в дверь. Трент Гилмор пытался договориться с хозяином о выкупе с тех самых пор, как привез меня в Денвер, или же просто хотел заставить меня поверить, что договаривается с ним. Он собирался поселить меня в доме, который недавно снял, и… — она отчаянно покраснела, не в силах продолжить.

Зак все понял.

— Несколько минут тому назад он сказал, что хочет на вас жениться.

— Он солгал. Этот человек хочет, чтобы я подписала показания по обвинению Райдера в изнасиловании. Когда я отказалась, он заявил, что я недостойна быть женой белого человека.

— Негодяй, — процедил Зак сквозь зубы. — Расскажите мне о Харли. Как он на самом деле умер? Райдер имеет к этому отношение?

— Косвенное. Харли обнаружил нас в моей комнате и бросил несколько замечаний, от которых Райдер пришел в ярость и кинулся на хозяина, но этот трус решил сбежать и помчался по лестнице. Не удержавшись, он кубарем скатился вниз. Когда Райдер пошел посмотреть, что с ним, Харли был уже мертв. Почти сразу же пришел шериф, видимо, он во время ночного обхода города услышал шум.

— Значит, Райдер скрылся, — сказал Зак. — Почему же он не взял вас с собой?

Ханна опустила ресницы, не в силах смотреть Заку в глаза. Как объяснить ему, что Райдер думает, будто она и Трент — любовники? Несмотря на то, что Ханна преднамеренно солгала Райдеру, чтобы спасти его от тюрьмы, гордиться было нечем.

— Я настояла, чтобы он ушел без меня. Сказала, меня обвинят в убийстве Харли, если я убегу.

Зак бросил на нее пытливый взгляд.

— И это все? Что-то непохоже на Райдера — оставить вас одну выпутываться из истории! Он так поступить не мог, не будь у него других причин. Я знаю, Райдер вас любит.

Ханна вспыхнула:

— Да, но… пожалуйста, не спрашивайте меня больше ни о чем.

— Так вы не знаете, где сейчас может быть Райдер? — спросил Зак.

Ханна отрицательно покачала головой, глаза у нее были очень грустными.

— Не знаю. Я надеялась, он вернется, несмотря ни на что, но…

— Не беспокойтесь, — сказал Зак, неловко похлопав ее по плечу. — Соберите свои вещи. Я отвезу вас на ферму. Эбби ждет-не дождется встречи с вами.

Ханна глянула на свое грубое коричневое платье и сморщила нос.

— Мне нечего упаковывать. Разве что… немного личных вещей, которые я привезла с собой из Ирландии.

— Возьмите их, — посоветовал Зак. — Мы сделаем остановку возле магазина и купим вам что-нибудь приличное из одежды, а потом отправимся на ферму.

— Мистер Мерсер…

— Зак.

— Зак, не знаю, как и благодарить вас.

Лицо Зака смягчилось, и Ханна подумала, что он почти такой же красивый, как Райдер. Не удивительно, что сестра Райдера полюбила этого мужчину.

— Вы мне ничем не обязаны. Должно быть, вы не помните, но я был свидетелем, как хозяин избивал вас. Ни Эбби, ни я не забыли тот день. Буду рад что-нибудь для вас сделать.

Потрясенная Ханна молча смотрела, как Зак отыскал в кармане серную спичку, чиркнул ею по грубой поверхности ближайшего стола и поджег вербовочное обязательство. Двумя пальцами он держал бумагу, пока она не догорела. Оставшийся небольшой квадратик Зак бросил догорать на пол.

— С этого момента вы свободны, Ханна Маклин, но надеюсь, погостите у нас на ферме, пока не решите, что делать дальше.

От благодарности Ханна залилась слезами.


Одетый лишь в набедренную повязку и мокасины, Райдер взошел на вершину поросшего лесом холма и преклонил колени, обратившись к востоку. Уже прошло три дня с тех пор, как он оставил Ханну в гостинице. Быстрый Ветер постился и распевал молитвы. Его жизнь больше не была простой и понятной, как прежде. В поисках ответа на мучительные вопросы он уединился, надеясь получить знак от Великого Духа. Он предлагал табак и пыльцу, три раза предлагал кровь, но знамение не являлось. Может быть, Химмавихьо хочет, чтобы он сам отыскал ответ в своем собственном сердце? Не вернуться ли назад к индейскому народу? Именно так советовала ему поступить Ханна. Или же следует попытаться приноровиться к образу жизни бледнолицых, которых он всегда презирал? Должен ли он бороться за любовь Воробышка? Или оставить ее лейтенанту? Никогда и ни от чего он не бежал за всю свою жизнь! Неужели же теперь должен отступиться?

Задумавшись, Райдер отвлекся от распевания молитв и вдруг осознал, что повторяет снова и снова одно лишь слово. Ханна. Ханна. Ханна. Что с ней? С кем она сейчас? С Гилмором? Не потому ли она хотела, чтобы он ушел? Нетрудно представить, почему Ханна предпочла ему синего мундира! Гилмор знал, кто он такой, тогда как он, Райдер, не мог решить, белый он или индеец. Он был и тем, и другим, и в то же время, ни тем, ни другим не был. Он попытался стать белым, но его отвергли люди одной с ним крови. Они заперли его в комнате с решетками на окнах и собирались держать взаперти до конца жизни.

Подняв глаза к ослепительному солнцу, Райдер стал смотреть на сверкающий шар, пока белый свет не взорвался в его сознании. Быстрый Ветер молил о знамении:

— Скажи мне, Химмавихьо, — громко крикнул он, отчаянно желая увидеть ниспосланный ему знак, — скажи мне, что делать.

Тишина, непроницаемая, угрожающая… Вдруг солнце начало распадаться на части, полыхающие шары летели на землю. Райдер не мог уклониться от огненного удара. Всем своим существом он чувствовал: вот-вот ему откроется истина. Когда один из полыхавших шаров подлетел прямо к нему, не дрогнув, Райдер глянул в раскаленную жаркую бездну. Когда она разверзлась, перед ним предстало Видение.

Ханна. Она стояла справа. Райдер напряженно смотрел, как позади нее стала приобретать очертания смутная тень. Лейтенант Гилмор. Лейтенант шагнул, чтобы встать рядом с Ханной, но Ханна испуганно отшатнулась. Райдер не понял,почему она так испугалась. Видение медленно померкло, но появились лица Эбби и Зака. Эбби, казалось, смотрела неодобрительно. И Зак, похоже, сердился.

— Чем вы недовольны? — крикнул Райдер.

Видение исчезло. Огненные шары откатились и слились с солнцем. Райдер закрыл глаза, а когда открыл их снова, то ничего не увидел. Он так долго смотрел на солнце, что ослеп.

ГЛАВА 16

Эбби понравилась Ханне с первого момента встречи. За исключением белокурых волос, она во многом походила на своего брата. У обоих были удивительные серебристо-серые глаза, которые, казалось, заглядывали прямо в душу. Эбби и Зак не скрывали своей привязанности друг к другу, а их пятимесячный сын был восхитительной копией отца. Супруги с радостью приняли Ханну, как будто она и вправду была любимой женой Райдера. В просторном доме ей отвели уютную комнату.

За те два дня, что Ханна провела с Мерсерами, она постаралась как можно больше помочь им. Ханна высоко ценила доброту Зака. Ведь он мог и не проявить участия. Однако, Зак помогал ей с самыми добрыми намерениями. Он даже уничтожил ее вербовочные документы, дав свободу, о которой Ханна только и мечтала, едва добравшись до Америки.

— Чем я могу помочь? — спросила Ханна, входя в большую кухню, где Эбби занималась приготовлением ужина.

Эбби обернулась и улыбнулась ей. Ханна была поражена безмятежной красотой сестры Райдера. По словам брата ее характер вовсе не был таким уж спокойным, как казалось. Они с Заком долгое время не ладили друг с другом, пока не осознали, как велика их любовь. Если бы только Ханна могла надеяться на такую же счастливую жизнь! Но Ханна знала: наверное, ей не доведется наслаждаться подобным счастьем с Райдером. Скорее всего, она больше его никогда не увидит.

— Можешь почистить картошку и морковь, если хочешь, — ответила Эбби. — Зак не против нанять поваpa, но мне нравится готовить. Впрочем, когда у тебя маленький ребенок, трудно справляться со всем самой.

— Я буду рада помочь, пока я здесь, — заметила Ханна. — Но мне не хотелось бы слишком долго обременять вас.

Внезапно в голову ей пришла мысль, сулившая решение проблемы:

— Я с удовольствием нанялась бы к вам кухаркой или домработницей. Кроме жилья и питания, мне потребуется весьма незначительная плата. Я надеюсь накопить немного денег, чтобы отослать их братьям и сестрам.

Эбби в ужасе смотрела на нее.

— Но, Ханна, ты же моя невестка и наша гостья! Я не могу просить тебя стать в нашей семье служанкой!

— Эбби, тебе известно так же хорошо, как и мне, что наш с Райдером брак считается незаконным в мире белых людей. Кроме того, Райдер, скорее всего, вернулся в племя Красного Облака, и я сомневаюсь, что когда-либо увижу его снова.

— Это не так, Ханна! Райдер пообещал Заку придти повидать новорожденного племянника, и я никогда не поверю, что он обманет! Странно, конечно, что так долго его нет, но я верю, он объявится. Я знаю Райдера. Он считает себя чейеном. Соединив с женщиной свою судьбу, по своей воле он уже никогда ее не покинет. И если верить Заку, брат тебя сильно любит.

— Может быть, любил в прошлом, — грустно ответила Ханна. — Но я убила в нем чувство, солгав, что мы с лейтенантом Гилмором любовники.

Эбби удивленно смотрела на нее.

— Так было нужно, Эбби! — воскликнула Ханна. — Ради его же блага!

— Но это неправда, не так ли?

— Конечно же! Трент собрал улики против Райдера. Он угрожал вернуть его в тюрьму, если я не… не…

— Понимаю, — сказала Эбби, жалея, что ей не добраться до презренного Гилмора. — Я уверена, что и Райдер когда-нибудь узнает правду.

— Боюсь, этого никогда не произойдет.

После разговора с Ханной Эбби обратилась за помощью к Заку:

— Я чувствую, с Райдером случилось что-то ужасное. Пожалуйста, Зак, найди его! Ради меня! Ты знаешь, как мы с ним близки. Сердце подсказывает мне: случилось несчастье.

— Должно быть, ты права, любимая, — согласился Зак. — Не думаю, чтобы Райдер вернулся в край Паудер-Ривер, не повидав тебя и малыша. Но не стоит его искать в Денвере. Он не привык к жизни в городах. Наверное, нужно поехать к Черным Холмам и поискать там. Но не беспокойся, я сделаю все возможное, чтобы разыскать твоего брата.


В каком направлении он идет, Райдер мог сказать только по ощущению тепла солнца на своем лице. Он брел на запад. Слепой воин не был нужен индейскому народу, и Быстрый Ветер не мог вернуться в племя Красного Облака. Райдер не знал, навсегда ли поразила его слепота, но он искренне верил: Великий Дух ниспослал ему наказание за то, что он покинул жену, когда она так в нем нуждалась.

Может быть, синий мундир и был ее любовником, может и нет, но Воробышек все еще оставалась его женой, а он оставил ее без защиты. Уязвленная гордость сделала его нечувствительным к ее страданиям, и вопреки здравому смыслу он поверил в такую бессмыслицу: будто Гилмор ее любовник! Видение открыло ему правду.

Однако, пока он снова не обретет зрение, помочь никому не сможет. Ханне лучше уехать с синим мундиром, решил Райдер. Посетив, как обещал, своих родных, он отправится в горы, где будет жить наедине с землей, солнцем и небесами, пока Великий Дух не снимет с него наказание. Несмотря на слепоту, Райдер верно ориентировался, как никогда остро чувствуя окружающую его природу. Каждый шорох рассказывал ему свою собственную историю. Прислушиваясь к Матери-земле, Дедушке-солнцу и небесам над головой, Райдер сознавал себя частью природы, доверчиво позволяя Великому Духу вести себя.


Зак ехал к Черным Холмам. Пока бескрайняя прерия не простерлась перед ним, он не понимал, какую почти невыполнимую задачу поставил перед собой. После двух дней упорного продвижения на восток, Зак начал ужасно скучать по Эбби и сыну и чуть не повернул назад. Только обещание, данное Эбби, и всплеск надежды, блеснувший в зеленых глазах Ханны при прощании, заставили его продолжить путь. Он скакал вдоль горного хребта, поглядывая на долину. Зак так удивился, заметив другого всадника, пересекавшего пустынные прерии, что остановился и стал вглядываться в крохотное пятнышко, становившееся все больше по мере приближения.

Заслонив глаза от слепящего солнца, он убедился, что одинокий путешественник — не кто иной, как брат жены. Зака удивила обреченная поза Райдера: безучастно поникшие плечи, опущенная на грудь голова — казалось, ему было все равно, куда ехать. Зак знал Райдера стремительным и волевым человеком, сейчас же ничто в его облике не выдавало былых проворства и ловкости. Зак направил коня всаднику наперерез.

Чуткое ухо Райдера уловило стук копыт приближавшейся лошади. Он замер, положив руку на нож. Видеть он не мог, но сумел бы защитить себя при необходимости. Райдер остановил свою индейскую лошадку, поджидая всадника.

Зак облегченно вздохнул: Райдер цел и невредим! По душе ему пришлось и то, что ехал Райдер на запад, к ферме. Он остановился рядом с ним.

— Слава Богу, я разыскал тебя!

— Кто это?

Зак с удивлением глянул на Райдера.

— Это Зак, ты, что, ослеп? Эбби беспокоится о тебе и…

Вдруг он заметил пустой взгляд Райдера и то, как он смотрит мимо него, словно… Сердце гулко ударилось о ребра, когда Зак осознал страшную правду.

— Боже мой, ты…

— …ослеп, — помог ему закончить фразу Райдер. — Я не вижу тебя, Зак.

— Господи! Как это случилось?

— Химмавихьо отобрал у меня зрение в наказание за…

— В наказание? За что? Я не понимаю.

Райдер сжал зубы.

— Я не могу тебе сказать.

Ему было трудно говорить об этом. Он потерял Ханну и потерпел поражение, пытаясь найти свое место в мире белых. Он оставил свой народ ради женщины, а она предпочла другого, потому что муж ничем не мог ей помочь. А теперь Великий Дух поразил его слепотой, сделав ненужным ни одной из женщин.

— Я доставлю тебя к нам домой, Райдер. Ты отдохнешь и поправишься. Слепота может оказаться временной. Я приглашу лучших в этом крае докторов. Они вылечат тебя, друг. А если они не помогут, пошлю в Бостон за специалистом. Может быть, ты и не знаешь, но я теперь состоятельный человек.

— Богатство — в благославенных Матери-земле, Дедушке-солнце и небесах над головой, а не в презренном металле, — ответил Райдер.

— В мире белых людей очень важно иметь деньги, — заметил Зак. — Я счастлив, что могу обеспечить твою сестру всем, что она заслуживает.

Райдер понимающе улыбнулся Заку.

— Слезы Как Дождь хочет лишь, чтобы ты и ее сын были счастливы. Ничего больше ей не надо. Индейцам не нужны деньги.

— Но они нужны белым людям. Когда ты устроишься на ферме, мы обсудим одно предложение, которое может тебя заинтересовать. В мире белых ведь еще каждому нужна работа, чтобы обеспечить всем необходимым себя и свою семью.


Третий день подряд Ханну тошнило по утрам, а у нее было слишком много братьев и сестер, чтобы она не поняла, что беременна. Она скрывала свое состояние от Эбби, но рано или поздно Эбби обо всем догадается, ей не откажешь в проницательности. У Ханны уже два раза в нужное время не пошли месячные. Ребенок Райдера. Мысль о ребенке вызывала у Ханны радостную дрожь. О, если бы Райдер был с ней, чтобы разделить ее счастье!

Маленький Трей проснулся и испустил громкий вопль. Ханна знала, Эбби в амбаре. Она пошла в детскую, сменила пеленки и вынесла мальчика в гостиную. Усевшись с малышом в кресло-качалку перед очагом, Ханна стала раскачиваться, надеясь, что мальчик успокоится, а там придет мать и покормит малыша. Движение было таким убаюкивающим, что ребенок снова заснул, и сама Ханна отдалась легкой дремоте. Она не услышала суеты во дворе, поднявшейся несколько минут спустя.

Эбби услышала стук копыт и выбежала из амбара во двор, всем сердцем предчувствуя, что возвращается Зак. И можно не сомневаться, с ним Райдер! Заверещав от восторга, она бросилась в объятия Зака, как только он спешился. Быстро обняв мужа, Эбби повернулась к Рай-деру. Комок подкатил у нее к горлу. Она так давно не видела брата и так боялась за него с тех пор, как в армии вышел приказ уничтожать всех индейцев мужского пола старше двенадцати лет! А в некоторых случаях солдаты обращали мало внимания и на пол, и на возраст! Стоило только вспомнить, что случилось в Сэнд-Крик!

— Быстрый Ветер! — Эбби трудно было назвать брата именем белого человека. — Я так счастлива, что Зак разыскал тебя! Где ты был?

При звуках голоса сестры Райдер повернул к ней голову. Он протянул руки, и она бросилась к нему на шею.

— Слезы Как Дождь!

Когда год назад он расставался с ней, то думал, что больше не увидит. Он вспомнил, как близки они были, когда впервые оказались в лагере Белого Пера — двое детей, которым не к кому было прильнуть, кроме как друг к другу. Многие годы они были неразлучны, пока, став взрослыми, не научились думать и поступать, как чейены.

— Райдер направлялся к нам, когда я нашел его, — сказал Зак, ожидая, что Эбби сама заметит слепоту брата.

— Пошли в дом, Райдер. Я хочу, чтобы ты познакомился со своим племянником, — радовалась Эбби, ведя брата в дом. — Ты должен его увидеть, Райдер! Он удивительно похож на Зака.

Ханна услышала голоса, шаги на крыльце и проснулась. Обнаружив, что ребенок заснул, она положила его в колыбель и направилась к двери, которая неожиданно широко распахнулась, когда в комнату стремительно вошла Эбби. Она тащила за собой за руку Райдера. Зак шел следом. Ханне пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть от потрясения.

Эбби заметила Ханну и улыбнулась, ожидая, что сейчас и Райдер увидит свою жену. Она надеялась, он обрадуется, застав ее здесь. Эбби выжидающе посмотрела на брата, но выражение его лица не изменилось. Глаза были пусты, словно он ничего не видел.

— Райдер, разве ты ничего не хочешь сказать Ханне?

— Ханне? А где Ханна?

Эбби глянула на него, как на сумасшедшего.

— Райдер, что случилось? Ханна же стоит перед тобой!

Из груди Ханны вырвался сдавленный крик, ее пронзила боль — самая ужасная боль, какую она когда-либо испытывала. Райдер ее ненавидит! Ненавидит так сильно, что даже отказывается признать ее присутствие в доме. О, зачем сказала она ему ту страшную ложь! Как он не понимает, что она скорее умрет, чем позволит какому-то другому мужчине прикоснуться? Заглушив рыдания, Ханна повернулась и выбежала из комнаты.

— Райдер! Что это значит? — голос Эбби прозвучал строго и сердито, никогда прежде она не говорила с братом в подобном тоне.

— Он не видит, милая, — слова Зака заставили Эбби резко повернуться к нему лицом.

— Что… ты сказал?..

— Это правда, Слезы Как Дождь. Слепота поразила меня.

— Что..? — она вновь обернулась к брату. — Как как это случилось?

— Я решил испросить Видение, что мне делать. Оно возникло, когда я смотрел на солнце. Великий Дух наказал меня. Он забрал мое зрение. Где Ханна?

— Она выбежала из комнаты. Она не знает, что… ты ослеп. Я уверена, Ханна решила, ты сердишься и потому преднамеренно не обратил на нее внимания. Иди к ней, расскажи, что случилось. Она поймет.

— Почему она здесь, а не со своим любовником?

— Может, и нет никакого любовника, — намекнула Эбби, не желая выдавать то, что сказала ей Ханна по секрету. — Не знаю, что случилось между вами, но ты должен ей все объяснить. Теперь она свободная женщина и нет у нее никакого хозяина. Пойди к ней и пусть она в свою очередь расскажет тебе, как все было.

Райдер покачал головой. Иногда гордость оказывается слишком тяжкой ношей.

— Без глаз я не нужен ни одной женщине. Ханне будет лучше без меня.

— Мы пригласим лучших докторов, — заверила Эбби. — Может быть, твоя слепота — состояние временное, просто солнце обожгло глаза. Я так рада твоему приезду, что мне все равно, видишь ты или нет. Подожди, я дам тебе подержать Трея. Он спешит познакомиться со своим дядей.

— Ты знаешь, она права, — заметил Зак, когда Эбби вышла из комнаты. — Скорее всего, это у тебя временно, и нужно подумать о Ханне. Она твоя жена, и ты не можешь ее покинуть.

— Она покинула меня, Зак. Должно быть, ей лучше с синим мундиром.

— Вот он, Райдер. Это твой племянник Трей Мерсер, — Эбби передала ребенка на руки брату, наблюдая, как выражение его лица из печального становится восторженным.

Малыш загулил и невидящие глаза Райдера загорелись. Подушечкой пальца он легонько коснулся лица ребенка.

— Ты говоришь, он похож на Зака Мерсера?

— Вылитый Зак! — Эбби забрала Трея, прижав к груди. — Извини, что я забираю ребенка так быстро, но его пора кормить.

— Я пойду с тобой, любимая, — сказал Зак. — Мне хочется взглянуть, как ты малыша кормишь. Но сначала я отведу Райдера в его комнату, — он подмигнул Эбби, взял Райдера за руку и повел в спальню. — Отдохни до обеда. Я знаю, ты устал. В кувшине — вода для умывания. Тебе помочь умыться?

Гордость Райдера требовала, чтобы он справлялся с непредвиденными затруднениями самостоятельно, не прося и не принимая ничьей помощи. Если остаток жизни ему придется провести в темноте, то лучше поскорее приспособиться к обстоятельствам.

— Я справлюсь сам.

Он вошел в комнату, оставив Зака за дверью.

Ханна лежала на кровати. Она бросилась на нее сразу же после того, как Райдер отказался ее заметить. Сколь сильна его ненависть! Она услышала, как открылась и закрылась дверь ее комнаты, и с удивлением увидела Райдера. Встав на колени, она с опаской поглядывала на него. Тревожная дрожь пробежала по телу. Райдер сделал пару нетвердых шагов и внезапно остановился. Он по-прежнему отказывался ее замечать.

Райдер понял, в комнате еще кто-то есть. Его ноздри уловили головокружительный аромат женщины. Глаза не видели, но чувства подсказывали: она здесь. С тоской вспомнил он сияние медных волос, высокую грудь, тонкую талию, нежное местечко, подарившее ему блаженство, неведомое ранее…

— Райдер? — ее голос дрожал от волнения.

Он услышал и повернулся в том направлении, откуда доносился голос. Ханна судорожно вздохнула. Казалось, он смотрел сквозь нее, лицо было непроницаемым, опустошенным.

— Ханна, я не знал, что это твоя комната. Зак, должно быть, что-то перепутал.

Однако, насколько он знал Зака, можно было подозревать, что тот отлично понимал, что делает.

Рассчитывая движения, медленно Райдер подошел к Ханне, ориентируясь по звуку ее голоса. Когда его колени коснулись края кровати, он остановился и осторожно оперся.

— Где ты был, Райдер?

— Искал Видение.

— Я надеялась, ты вернешься. Разве тебе было безразлично, что со мной?

Райдер, казалось, смотрел мимо нее.

— Ты ясно дала понять, что больше не хочешь иметь со мной дело.

— Я не сержусь, что ты тогда ушел. Так было нужно, я сама этого хотела, на то были причины.

— Знаю я эти причины! — с горечью сказал Райдер.

А что, если он ошибся? Что, если у Ханны на то действительно была причина? Не наказывает ли его Химмавихьо за гордыню? Однако, он не смог удержаться от горестных обвинений:

— Синий мундир мог дать тебе больше, чем я, вот ты и стала его любовницей. Можешь возражать сколько угодно, Воробышек! В любом случае, сначала ты была моей и всегда будешь моей, даже если…

— Даже если — что?

Отказываясь смотреть ей в глаза, Райдер покачал головой.

— Почему ты не хочешь смотреть на меня, Райдер? Ты так сильно ненавидишь меня? Я все объясню! — ради себя, ради ребенка она должна убедить его, что у нее были веские причины солгать.

— Слишком поздно. Никакие объяснения не смогут нам теперь помочь.

Встревоженная тем, что он постоянно отводит от нее взгляд, Ханна взяла его лицо в ладони и повернула к себе. Серебристые глаза, всегда такие выразительные, были пусты. Зловещее и темное предчувствие беды пронзило ее. Она начала кое-что понимать и молила Бога, чтобы оказаться неправой.

В голосе Ханны появился страх.

— Посмотри на меня, Райдер! Пожалуйста, посмотри на меня!

— Не могу. Я ослеп.

— Нет!.. О, нет!.. Это невозможно!.. Как это случилось? Скажи, что это неправда!

Райдер отвернулся.

— Я не хочу говорить об этом. Расскажи мне лучше, что произошло после того, как пришел шериф в тот вечер, когда скончался Харли.

Собравшись с мыслями, но не отойдя еще от потрясения, в которое ее повергло страшное открытие слепоты Райдера, Ханна рассказала обо всем — вплоть до того момента, как Зак вошел в гостиницу.

— Не понимаю, почему ты не хотела, чтобы Гилмор купил твое обязательство? Раз он все равно твой любовник, не было причин вмешивать во все это Зака.

Слезы превратили зеленые глаза Ханны в мерцающие озера. Теперь, когда оба они были надежно укрыты под сенью гостеприимства Зака Мерсера, больше не было необходимости лгать. Трент Гилмор находился в Денвере. Чем теперь он может навредить Райдеру?

— Лейтенант Гилмор никогда не был моим любовником. Я сказала неправду. Я сделала это, чтобы он не арестовал тебя снова и не отправил в тюрьму. Лейтенант сказал, будто располагает неопровержимыми доказательствами твоего участия в набегах сиу. Он хотел стать моим любовником, но, слава Богу, до этого дело не дошло. Я готова была на все, лишь бы он оставил тебя в покое.

— Может быть, тебе следовало все-таки остаться с ним?

Ханна испуганно взглянула на него. Это был не тот человек, которого она знала прежде! У этого мужчины, казалось, не было ни сердца, ни души.

— Ты единственный, кто мне нужен, и теперь мы можем быть вместе!

Она коснулась ладонью его груди, почувствовала, как перекатываются мускулы, уловила тепло и силу мощного тела, и ей мучительно захотелось вновь испытать глубину страсти.

Райдер затаил дыхание, отшатнувшись от ее прикосновения. Он закрыл глаза и застонал, чувствуя сильнейшее желание и в то же время понимая, что подвергается испытанию. Он потерял право обладать Ханной. Ему следовало сразу понять, что она солгала насчет синего мундира. Но сейчас он был не достоин ее любви. Без зрения невозможно быть полноценным человеком. Пока Химмавихьо не снимет с него наказание за пренебрежение к любимой женщине, нельзя к ней прикасаться. Неизвестно, чего хочет от него Великий Дух, но все станет ясно, когда придет время.

— Райдер, не отстраняйся от меня! Ты не понимаешь? Я люблю тебя. Мне никто, кроме тебя, не нужен. И теперь нас ничто не разлучит!

— Ты не права, Воробышек. Я недостоин твоей любви. Я должен был наверняка знать, что ты не способна изменить мне, но гордыня меня ослепила, а Химмавихьо объяснил: гордость — это хорошо, но любовь и доверие всего важнее.

— Только скажи, что любишь меня, Райдер! Все остальное не имеет значения. Я буду твоими глазами.

Райдер печально покачал головой.

— Еще не время.

Ирландская вспыльчивость Ханны дала о себе знать:

— Когда же придет время?

— Я пойму, когда оно наступит.

— А что, если меня здесь уже не будет, когда ты решишь, что пришло время? Вдруг я вообще никогда не дождусь этого дня?

— Где бы ты ни была, я разыщу тебя, Воробышек!

— Райдер, это же смешно!

Он упрямо сжал зубы, и Ханна поняла: ей не пронять его никакими словами, слишком сильна его вера в индейские суеверия. Он решил, что его постигло наказание, и ничто теперь не заставит Быстрого Ветра изменить свое мнение. Ослепнув, он счел себя недостойным ее любви.

У Ханны мелькнула мысль сказать ему о ребенке. Но как может она обременять его еще и этой заботой, когда его душа и без того в таком смятении? Ей остается только ждать, надеяться и молиться.

— Что ты собираешься делать и что делать мне?

Райдер повернулся к ней.

— Оставайся с Заком и Эбби. Я вернусь на Черные Холмы.

— Разве ты не вернешься в племя Красного Облака?

— Нет, из меня теперь плохой воин. Я останусь на Холмах, пока не узнаю, чего хочет от меня Химмавихьо.

— Нет! Ты не должен уезжать! Не теперь, когда мы снова обрели друг друга! Я не отпущу тебя, Райдер!

Она обвила руками его шею и прижималась к нему, пока его объятия не раскрылись и он ответно не прижал ее к груди. Она прильнула к губам любимого и приоткрыла рот, зовя его язык к любовным ласкам. Ханна почувствовала его возбуждение по увеличившемуся и затвердевшему члену. Она прижалась к нему бедрами, истомившаяся плоть умоляла о ласке.

Райдер застонал, схватил ее лицо и впился в губы, вонзив язык в мягкую нежность рта. Как сладка была эта женщина! Слаще меда. Бедра Райдера подались вперед, он приник к теплой впадине между ее бедер. Изливая желание в поцелуе, Ханна притянула мужа к себе и согнула колени, обвивая ногами его тело. Задержав дыхание, ждала она пылкого проникновения в лоно.

Потеряв голову от страсти, Райдер чуть не забыл, чему учил его приемный отец. Много лет Быстрый Ветер подавлял плотские желания, пока Великий Дух не дал ему Ханну. Но теперь он должен вернуться к прежней сдержанности. С усилием, которое едва не свело его с ума, он высвободился из ее объятий, стремясь овладеть своими чувствами.

Разочарование охватило Ханну. Неужели она потеряла Райдера навсегда? Что, если он никогда не обретет зрение снова? Он уйдет и никогда больше не вернется? Но как же ей жить — без него? И что будет с ребенком?

— Не оставляй меня, Райдер, пожалуйста.

Как может он отвергать близость после ее признания.

— Я не имею права прикасаться к тебе, пока не узнаю, к чему готовит меня Химмавихьо.

— Почему ты думаешь, что Великий Дух на тебя сердится? — она-то уж точно начинала сердиться.

— Он отобрал у меня зрение.

— Ну что ж! Тогда иди! Я не стану останавливать тебя.

Почему же он такой упрямый? Сорвавшись с кровати, Ханна выбежала из комнаты, хлопнув дверью.

— Я люблю тебя, Воробышек, — его слова эхом разнеслись в пустой комнате.

ГЛАВА 17

— Мне на самом деле нужна твоя помощь, Райдер, — горячо убеждал его Зак по пути к амбару. — Я хочу поехать с Эбби и малышом на Восток к моим родным, и кто-то должен присмотреть за фермой. У меня есть надежный человек в денверской конторе, но совершенно некому следить за фермой и несколькими сотнями голов скота, которые пасутся на моих землях.

— Трудно за чем-то присматривать, когда нет зорких глаз, — заметил Райдер.

— Вам с Ханной будет здесь хорошо в наше отсутствие. В уплату ты получишь несколько акров земли рядом с рекой. Когда-нибудь вы с Ханной построите на этой земле свой собственный дом. А я уже много лет не видел родных. Я должен их навестить.

Они подошли к амбару, и Зак положил руку на плечо Райдера, вводя его в амбар.

— То, о чем ты просишь, невозможно, Зак. Тебе нужен человек, который в полной мере смог бы блюсти твои интересы. Я же не собираюсь задерживаться у вас с Эбби.

— Что? А как же Ханна? Боже милостивый! Да она же любит тебя! Не знаю, что происходит между вами, но уверен, с этим нужно покончить. Вы напоминаете мне нас с Эбби в еще совсем недавнем прошлом. Какими мы были глупыми, ссорясь, в то время как отчаянно любили друг друга, — он покачал головой. — Столько сил потрачено впустую! Учись на моем примере, друг.

Райдер замер, почувствовав, что Зак остановился. Тонкое обоняние подсказало ему, где они. Его ноздри уловили терпкий запах лошадей, соломы и выделанной кожи. Он услышал, Зак ходит позади него, и повернул к нему голову. Райдер был потрясен, обнаружив, что видит свет.

— Я зажег фонарь, — пояснял Зак, что означают звуки. — Очень уж тут темно.

Не в состоянии вымолвить ни слова, Райдер с большим волнением наблюдал, как свет перемещается по амбару. Он слышал шлепки шагов и понимал, это Зак уходит, унося с собой фонарь. А потом — чудо из чудес! — появилась тень, ничего определенного, но и теней Райдер не видел уже много дней. К несчастью, чудо длилось недолго. Черный туман медленно сгустился перед глазами в непроглядную тьму.

— Нет! — слово стало криком тоски, ожесточения и боли.

— Что случилось?

Райдер услышал, как Зак торопится к нему, и устремился навстречу, пытаясь разыскать свет, но больше света он не видел. Райдер вновь оказался в черной пустоте. Что это значит? Не дает ли ему Химмавихьо некий знак?

— Ничего. Ничего не случилось, — Райдер решил, что нет смысла рассказывать Заку о том, что могло и просто померещиться.

— Я слышал, ты кричал.

— Говорю тебе, ничего не случилось.

Пожав плечами, Зак не стал больше допытываться, раз, судя по всему, Райдер предпочитает не говорить об осаждающих его демонах.

— Пошли, выйдем отсюда. Надо бы проехаться верхом, прогулка тебе не повредит. И подумай серьезно насчет моего предложения.

— Хорошо, я подумаю, но все равно скоро уеду. Отправлюсь на Черные Холмы. Надеюсь, ты приютишь у себя Ханну, если она захочет с вами остаться?

— Ты считаешь, что поступишь честно по отношению к ней?

— Что значит честно? Честно ли заставлять ее связывать свою жизнь со слепцом? Честно ли загонять индейцев в резервации? Честно ли, что белые презирают такого же, как они, белокожего человека, воспитанного индейцами? Нет, друг, честности в этой жизни нет места. Я думаю о Ханне и о том, что будет для нее лучше. Если когда-нибудь Великий Дух вновь сделает мои глаза зрячими, я вернусь.

Если и были ответы на вопросы Райдера, Зак их не знал.


Ханна стояла во дворе, глядя, как мужчины садятся на лошадей и уезжают на прогулку. Она понимала, что Зак изо всех сил старался помочь брату жены. Ханна высоко ценила, что он делал, но сердцем чувствовала: положение Райдера слишком печально, чтобы Зак смог ему помочь. Она достаточно долго прожила с индейцами, чтобы понять их глубокую мистическую веру в знамения и видения. Если Райдер верит, что он наказан, ничто, кроме чуда, его не разубедит. Вполне разумное объяснение, что просто он слишком долго смотрел на солнце, его не устроит. Как и Зак с Эбби, Ханна надеялась, что когда-нибудь зрение вернется к Райдеру, но убедить упрямца в этом было невозможно. Он твердо решил уехать.

Ханна понятия не имела, где Райдер спал эти несколько ночей, знала лишь, что не с ней. Разве он не понимал, как ей нужен? Тело томилось по его объятиям. И он был очень нужен их будущему ребенку. Печально вздохнув, Ханна направилась к дому. Еще не дойдя до двери, она приняла решение: ради ребенка она в последний раз должна попытаться убедить Райдера не покидать ее.

В этот же день от Эбби она узнала, что спит он в амбаре и собрался уехать рано утром. Сестра Райдера была и опечалена, и рассержена. Ну почему ее брат столь непреклонен? Она понятия не имела, как помирить их с Ханной, но твердо знала, что эти двое отчаянно любят друг друга.

— Иногда женщина должна брать дело в свои руки, — мудро намекнула Эбби. — Мужчины бывают такими твердолобыми! Порой не видят, что происходит у них под носом! А Райдер вообще ничего не видит, и поэтому ты должна ему все сказать.

Ханна задумчиво посмотрела на Эбби.

— Он и так знает, что я его люблю.

Эбби улыбнулась.

— Я уверена, что он знает, но надо напомнить. Если отпустишь его, не попытавшись убедить остаться, может, всю жизнь будешь жалеть, что не попробовала еще раз.

— Я хочу, чтобы Райдер остался, потому что он любит меня! А он думает, слепота все меняет. Из гордости он готов даже согласиться на разлуку!

— Только ты можешь переубедить его, Ханна, но мне кажется, следует сделать это как можно осторожнее. Мы с тобой примерно одного возраста, и я отношусь к тебе, как к своей сестре. Сиерре я бы дала точно такой же совет.

— Райдер мне говорил о Сиерре, потерявшейся маленькой сестре. Вы ее искали?

Серебристые глаза Эбби затуманились.

— Из армейских архивов Зак узнал, что Сиерру взяла на воспитание одна семья и увезла на Запад. До недавнего времени я и не знала, что Сиерра осталась жива после нападения кроу.

— Вы узнали, что это за семья?

— Архивная запись пятнадцатилетней давности оказалась выцветшей и неразборчивой. То ли Альдены, то ли Адлеры. Зак нанял человека для розыска, но пока что Сиерру найти не удалось.

— Как жаль! Извини!

— Ничего. У меня такое чувство, что жизнь Сиерры сложилась счастливо, чего не скажешь о Райдере. Подумай, как заставить его остаться.

В тот вечер Ханна долго размышляла о словах Эбби. В доме было тихо, все разошлись по своим комнатам и легли спать. Ханна, чем больше думала о Райдере, тем отчетливее понимала, что нельзя позволить ему уехать. Ирландская кровь текла в ее жилах, и она была достаточно упряма, чтобы бороться за возлюбленного.

Ханна встала с постели и на цыпочках подошла к двери. Никаких звуков не было слышно, кроме стрекота сверчков и печальных песен ночных птиц. Дверь не скрипнула, Ханна вышла в прихожую. Одетая только в тонкую рубашку, босая, она тихо выскользнула из дома. Полная луна освещала дорогу к амбару. Дверь амбара была открыта. Внутри — не видно ни зги. Ханна не знала, в каком углу искать любимого. Она тихо позвала его по имени.

В сладострастном сне Райдера его глаза были зрячими и он нежно любил Ханну. Достигнув высот блаженства, он услышал, как она шепчет его имя, и из его груди вырвался ответный стон. Ханна двинулась на звук голоса, медленно и осторожно пробираясь по темному амбару. Когда Райдер повторно в тихом стоне назвал ее по имени, она уже могла разглядеть его на соломенном ложе. Улыбка тронула ее губы, когда сбросив рубашку, Ханна легла с ним рядом — его руки сразу же ее обвили.

— О, Райдер, — прошептала Ханна ему на ухо, — я так тосковала по тебе. Люби же меня. Пожалуйста, люби.

Райдер приник в поцелуе к ее губам. Если нельзя обладать Ханной наяву, то возможно любить в ночных грезах. В своих снах Райдер не был слепым. Здоровый и сильный, он сгорал от желания вновь изведать сладость ее губ. Когда рот Ханны приоткрылся, их языки сразу же встретились. Страстность поцелуя сводила с ума. Ему хотелось немедленно войти в нее и почувствовать, как упругая теплая плоть охватывает его член, но он сдерживался, не желая, чтобы сон кончался слишком быстро. Рука скользнула между нежных ног во влажные трепещущие складки. Глубокий вздох, полный истомы, вознаградил его ласку.

Углубляя поцелуй, он продолжал ласкать Ханну между бедер, чувствуя, как набухает под его пальцами плоть, и радуясь, что он умеет доставить Воробышку наслаждение даже в сновидениях. Томительная боль лона становилась все сильнее, искажая черты лица Ханны. Словно издалека слышал Райдер страстные крики, его пальцы погружались все глубже. Ханна стонала и извивалась, призывно приподнимая бедра.

— …пожалуйста…

Райдер рассмеялся от удовольствия, ощущая, как упругая жаркая плоть стискивает его пальцы, а тело женщины содрогается в экстазе. Он чувствовал, как волны восторга снова и снова омывают Ханну, в то время как его пальцы следуют ритму сокращений, а губы прильнули к соскам. Потом он привстал в неистовом стремлении слиться с нею. Нет, этот сон от него не ускользнет! Согнув ее ноги, он так глубоко проник в тело женщины, что она застонала и ухватилась за его шею. Дыхание замерло в груди, чувства захватили и унесли в водоворот страсти. Ни один сон прежде не казался ему столь реальным.

Испуская стоны и яростно двигая бедрами, Райдер сам не понял, когда осознал, что не грезит, а держит в объятиях женщину из плоти и крови, и эта женщина страстно жаждет с ним близости, стонет и изнывает от желания не меньше, чем он. Райдер ощутил, как сокращаются вокруг члена стенки горячего лона, он услышал, как Ханна выкрикивает его имя, почувствовал обжигающий жар ее тела и окончательно излил свою страсть. Опустошенный, Райдер лежал, как мертвый. В объятиях Ханны сейчас он как бы пережил блаженство, муку и смерть. Но уже через несколько минут он начал шевелиться. Подхватив жену, Райдер притянул ее к себе, и она оказалась сверху. Немедленно их тела слились в теснейшем объятии.

— Я люблю тебя, Райдер, — сказала Ханна, отдышавшись. — Клянусь, если теперь ты оставишь меня, я тебе этого никогда не прощу.

— Ты заставляешь меня нарушить обет. Зачем ты пришла ко мне? Почему меня мучаешь?

— Но ты мог бы прогнать меня вместо того, чтобы…

— Я думал, ты сновидение. Денно и нощно мысль о тебе преследует меня, и если я не могу любить тебя наяву, то во сне…

— Ну раз уж ты все равно нарушил обет, значит, уезжать нет необходимости, — коварно заметила Ханна.

Если бы в амбаре не было так темно, Ханна увидела бы, как лицо Райдера исказилось от боли.

— Ханна, мы уже говорили об этом.

Ханну такой ответ не устраивал. Она подвигалась и вскоре почувствовала новое проникновение в лоно.

— Если ты так уверен в своей решимости, можешь сейчас же покинуть мое тело и сказать, что не хочешь меня больше.

Она сидела на нем верхом. Сдавленный стон был именно тем ответом, которого она и добивалась.

— Ты ведьма, — выдохнул Райдер, обхватывая ее ягодицы и двигая жену вверх и вниз. — С тобой я теряю волю. Нужно быть крайне сильным человеком, чтобы покинуть тебя сейчас. Но я с радостью понесу кару Химмавихьо за эти мгновения с тобой.

Зрелые груди покачивались совсем рядом, и Райдер приподнялся, захватил руками и губами их и стал посасывать нежные плоды, в полной уверенности, что никогда он не пробовал ничего более сладостного. Ханна скакала безудержно, обхватив его коленями и опасаясь, что он не последует за ней, если она ослабит натиск. Потом у нее не осталось никаких мыслей, потому что тело охватило блаженство, и она забилась в судорогах наслаждения. Райдер громко вскрикнул и последовал за ней, достигая экстаза.

Рухнув на его сильную грудь, Ханна позволила себе какое-то время покоиться в мирном блаженстве, забыв обо всем, кроме того, что рядом с ней человек, которого она любит и чей ребенок в ее утробе. Перекатив, Райдер уютно устроил ее в своих объятиях.

— Слишком велик был соблазн, чтобы не нарушить обет, — сказал он, сердясь на себя самого.

Ханна про себя улыбнулась.

— У тебя было мало шансов устоять. Знаешь, я ведь твердо решила тебя удержать. Я слишком сильно люблю тебя, Райдер.

На мгновение она задумалась, не сказать ли о ребенке, но ей хотелось, чтобы он остался ради нее, а не из-за ребенка.

Райдер замер. Его объятия разомкнулись, он отвернулся. Сердце сжалось у Ханны от боли. Она съежилась, как будто ее ударили. Обхватив себя руками и раскачивая головой из стороны в сторону, она застонала. Райдер отверг ее! Ужасные муки разрывали ей душу. Райдер ее не любит! Рыдания комом подступили к горлу и вырвались громким всхлипыванием. Райдер услышал и повернулся, чтобы снова обнять Ханну.

— Что же нам теперь делать, Воробышек? И зачем только Великий Дух отобрал у меня зрение? Разве я могу теперь позаботиться о тебе? Я беспомощен.

— Ты смелый человек. Бесстрашный воин. Ты никогда и ничего не боишься. Все остальное не имеет значения.

— Это имеет значение для меня.

— Ты хочешь сказать… я не нужна тебе?

Ханна почувствовала, как напряглись его мускулы и приободрилась.

— Нет, Воробышек. Ты мне всегда будешь нужна, но я хочу видеть твое лицо, когда тебя обнимаю; хочу видеть, как солнце утром встает и заходит вечером; хочу охотиться и добывать то, чем кормит нас мать-земля. Неужели я хочу слишком многого?

Слезы набежали Ханне на глаза.

— К тебе вернется зрение! Ты будешь снова видеть! — она произнесла эти слова с такой убежденностью, что Райдеру захотелось поверить ей.

Если Ханна так убеждена в этом, как может он сомневаться?

— Если даже зрение никогда ко мне не вернется, в любом случае, я рад, что мне выпало счастье быть любимым тобою.

— Значит, ты не уедешь?

— Я должен ехать. В Черных Холмах я буду молиться, чтобы Химмавихьо вернул мне зрение, и если я вновь обрету способность видеть, то приеду назад.

Ханна перевела дух. Она искренне верила, что к Райдеру вернется зрение. Но она хотела еще услышать от Райдера, что он ее любит.

— Ты, наверное, устала. Возвращайся в дом, Ханна. Утром увидимся.

— Нет, я не хочу спать одна. Лучше уж разделю с тобой это соломенное ложе.

— Тогда спи, Воробышек. Я всю ночь буду обнимать тебя, чтобы ты не замерзла. До отъезда мы будем вместе. Уверен, моя сестра и ее муж будут рады узнать, что между нами воцарилось согласие.

— Я уверена, они будут рады, — произнесла Ханна, пряча улыбку.

Эбби была права, советуя ей пойти к Райдеру. Скоро зрение к нему вернется, ведь эта слепота не может быть ничем иным, как солнечным ожогом глаз, а он пройдет. Когда Райдер обретет зрение, она скажет ему о ребенке. У них будет хорошая, дружная семья. Она знала, Зак предложил брату жены работу и землю. Мечты о спокойной и тихой жизни с любимым мужем в собственном доме могли стать реальностью.

Ханна засыпала со счастливыми мыслями, а Райдер думал о своем будущем — без зрения, без средств к существованию, без возможности содержать семью, без уверенности, к миру белых людей или индейцев он принадлежит.


Ханна блаженно потянулась, радуясь теплу, счастью и чувству удовлетворения в теле. Солома хрустнула, и вдруг Ханна вспомнила, где она и почему. Вчера, переступив через свою гордость, она пришла к Райдеру. Они много раз сливались в любовных объятиях, а потом заснули.

— Ты уже не спишь?

— Райдер! — она радостно ему улыбнулась, но улыбка померкла, когда она вспомнила, что он не видит ее улыбки.

— Уже утро? Я не вижу, но чувствую дневной свет. С тех пор, как я потерял зрение, мои чувства обострились.

Блаженствуя рядом с любимым, Ханна не хотела вставать. Но она знала, что вставать нужно поскорее, пока в амбар не пришел Зак, чтобы, как обычно, начать день с хозяйственных хлопот. Солнечный свет проникал сквозь открытую дверь, ярко освещая влюбленных. Ханна подавила смешок, представив себе лицо Зака, застань он их здесь, на соломе.

Забывшись в объятиях друг друга, они не слышали, как во двор въехали всадники. Амбар находился в отдалении от дома, и они не слышали также, что Зак ругается с приехавшими, стараясь убедить их покинуть его ферму.

— Говорю вам, его нет в доме, — сердился Зак.

— Где он? Лучше вам сказать мне правду, все равно я его найду рано или поздно.

Не зная, что это за гости, Эбби вошла в комнату с громко верещащим ребенком на руках, плачем бурно требовавшим грудь мамы.

— Ты о Райдере говоришь, Зак? Он уже пришел из амбара? Завтрак будет готов, как только я покормлю сына, — слова замерли у нее на губах, улыбка померкла, она увидела лейтенанта Гилмора.

— Спасибо, миссис Мерсер, вы были очень любезны, — сказал Гил мор, касаясь рукой шляпы. — К амбару, ребята!

Эбби вцепилась в руку Зака.

— Что случилось, Зак? Что им нужно?

Щека Зака нервно дернулась.

— Им нужен Райдер.

— О, Господи! Зачем?

— Еще не знаю, но намерен это выяснить, — он бегом бросился к амбару.

— Подожди меня! — прижав ребенка к груди, Эбби помчалась следом.


— Надо бы пойти в дом и помочь Эбби с завтраком, — сказала Ханна, вставая с явной неохотой.

Она нагнулась к лицу Райдера, чтобы поцеловать его.

— Ну разве не прелестная картинка?

Ханна похолодела. Подняв глаза, она увидела Трента Гилмора, смотревшего на нее сверху вниз. Ханна резко выпрямилась, прикрывая руками обнаженную грудь.

— О, нет!

Райдер быстро встал на колени, торопливо отыскивая в соломе свой нож. Он издал громкий рык, пригнувшись и водя ножом из стороны в сторону.

— Возьмите его, ребята! Берегитесь ножа! Сами знаете, какими свирепыми бывают дикие звери, когда их тронешь.

Сразу же шесть человек прыгнули на Райдера. Им удалось прижать его к земле и связать ему руки.

— Оставьте его, — плакала Ханна, слишком потрясенная, чтобы обращать внимание на похотливо поглядывавших в ее сторону мужчин.

Зак и Эбби вбежали в амбар. Эбби моментально справилась с шоком при виде голых фигур Ханны и Райдера. Она бросилась загораживать Ханну от взглядов мужчин.

— Зак, не позволяй им!

— Что это значит, лейтенант? Вы врываетесь в мой дом…

— Теперь я знаю, кто вы такой, Мерсер! — заявил Гилмор. — Вчера из форта Ларами прибыл курьер с ответом на мой запрос. Вы шурин Быстрого Ветра! Вы использовали свои связи, чтобы освободить его из тюрьмы. Когда я представил полковнику Чивингтону свидетельские показания, он подписал приказ о новом аресте Быстрого Ветра.

— В чем он на этот раз обвиняется?

— В убийстве. Есть свидетели, которые могут поклясться на Библии, что при набегах видели белого дикаря и что в этих набегах погибло много солдат и гражданских лиц.

— Это вам будет трудно доказать, — заявил Зак.

— Тем не менее, Чивингтон приказал содержать до суда Быстрого Ветра в тюрьме.

— Поставьте его на ноги, ребята.

Шестеро солдат подняли Райдера.

— Бога ради, дайте ему сначала одеться, — сказал Зак.

Он заметил одежду Райдера на полу и поднял ее.

— Пусть наденет штаны, но руки я ему не развяжу, пока он не окажется за решеткой.

Спрятавшись за юбками Эбби, Ханна натягивала рубашку. Взглянув на Райдера, она увидела отрешенное выражение его лица, и сердце чуть не выскочило у нее из груди. Не говоря ни слова, она смотрела, как Зак помогает Райдеру одеться. Когда солдаты увели арестованного, Ханна выскочила из-за спины Эбби и схватила Гилмора за руку.

— Не уводите его! О, нет! — умоляюще воскликнула она. — Пожалуйста! Что вам надо от меня услышать, чтобы отменить приказ?

Гилмор резко остановился, пораженный красотой Ханны.

— Поговорим об этом позже, — он понизил голос, чтобы только она могла его слышать.

— Оставьте его! Он слеп. Он не видит.

Гилмор недоверчиво уставился наХанну.

— Слеп? Ты меня за дурака принимаешь?

— Это правда. Зачем мне обманывать?

— Действительно, зачем?

Гилмор подошел к Райдеру и провел рукой перед его глазами. Реакции не последовало. Глаза Райдера оставались пусты. Но Гилмор все еще не верил.

— Поднимите его на лошадь, ребята, — приказал он и снова повернулся к Ханне. — Мне одного твоего утверждения мало. Пусть его осмотрит доктор. Но предупреждаю, слепота ничего не изменит. Чивингтон во что бы то ни стало хочет найти лагерь Красного Облака, а Быстрый Ветер знает, где он.

— Вы ничего не понимаете, — закричала Ханна, дрожа от гнева. — Это же слепой человек!

— Ханна, не надо! — в напряженном голосе Райдера она сразу же уловила осуждение.

Ему стыдно, что женщина просит за него! Напоминая Тренту о слепоте Быстрого Ветра, она лишь делает более тягостным его положение, решила Ханна и плотно сжала губы. Все равно, поклялась она, Райдер не останется без поддержки. Горестно смотрела Ханна, как люди Гилмора тащат ее возлюбленного через двор туда, где привязаны лошади. Она испуганно вскрикнула, увидев, что он упал на колени. Его грубо подняли на лошадь.

— Куда вы его везете? — спросила Ханна. — Что с ним будет?

Гилмор бросил на нее испытующий взгляд, схватил за руку и отвел подальше от Зака и Эбби. Они хотели было последовать за ней, но она предостерегающе покачала головой.

Гилмор понизил голос до шепота:

— От тебя зависит, что будет с твоим любовником.

— От меня?

Он многозначительно посмотрел на нее.

— Приезжай ко мне, и мы обо всем договоримся, — Гилмор повернул голову в сторону Зака. — Но не привози с собой никого из своих защитников.

— Я сейчас же поеду, — сказала Ханна. — Зачем ждать?

Гилмор был непреклонен:

— Нет, Ханна. Сначала полковник Чивингтон должен допросить Быстрого Ветра.

ГЛАВА 18

Все больше ужасаясь, Ханна смотрела на маленькую камеру без окон, в которую заперли Райдера. Последние два дня она пыталась получить разрешение навестить его, но оказалось, что лейтенант не имеет права дать разрешение. По прибытию в Денвер Зак нашел для Ханны комнату в пансионе, и они вместе стали хлопотать о встрече с Райдером. Их просьба была отклонена, и Зак отправился к губернатору, но не так-то просто добиться, чтобы тебя выслушали. Зак томился в приемной в ожидании обещанной аудиенции.

Тем временем Гилмор выдал-таки Ханне разрешение на кратковременное посещение Райдера, однако, предупредил, что его щедрость дорого стоит. Ханна была слишком взволнована в тот момент, чтобы спрашивать о цене. Она последовала за Трентом в мрачную темницу, где держали Райдера. К сожалению, у нее не было времени сообщить Заку о выпавшей возможности. Трент ни о чем не предупредил Ханну и не подготовил ее к тому, что ей доведется увидеть, и она пришла в неописуемый ужас.

— О, Боже мой!

Единственная свеча скудно освещала камеру. Райдер был распростерт на полу, руки и ноги в оковах, цепи прикреплены к стене. Он лежал неподвижно. Ханна испугалась, Райдер умер. Ворвавшись в камеру, она упала рядом с ним на колени.

Он услышал голос Ханны и попытался сказать ей, чтобы она уходила, но разбитые и окровавленные губы не повиновались. Он не хотел, чтобы она видела его в таком состоянии. За невероятно короткое время он превратился из гордого воина-чейена в униженного пленника. Они могут бить его, как угодно долго, но никогда он не выдаст, где находится лагерь Красного Облака.

Ханна протянула руку, нежно повернула лицо любимого к себе и задохнулась от ужаса.

— Райдер, Боже мой, они тебя били! — она обернулась, чтобы бросить гневный взгляд на Гилмора. — Почему вы позволили своим людям так обращаться с узником? Посмотрите! Он ведь избит до неузнаваемости! Дайте мне воды, и немедленно!

Ханна не теряла драгоценного времени. Не задумываясь, выполнит ли Гилмор просьбу, похожую на приказ, она оторвала лоскут от своей нижней юбки. Когда же рядом с ее локтем появился ковш с водой, она только проворчала что-то, слишком удрученная, чтобы беседовать. Смочив ткань, Ханна осторожно очистила лицо от запекшейся крови. Скулы Райдера были в синяках, а вокруг распухших глаз расплылись уродливые фиолетовые пятна. Над бровью кровоточила глубокая рана, и еще одна — возле рта.

Гилмор смотрел на Ханну.

— Я не отдавал приказаний его бить. Мои полномочия закончились, как только я передал Быстрого Ветра в руки полковника Чивингтона. Дело в том, что для успеха военных операций необходимы сведения о местонахождении индейцев, и полковник Чивингтон считает, что Быстрый Ветер может рассказать, где искать племя Красного Облака.

Закончив омывать лицо, Ханна влажным лоскутом дотронулась до ребер Райдера, по-прежнему обнаженного по пояс. Он застонал.

— У него же переломы! — ужаснулась Ханна. — Как же можно вытворять подобное с беззащитным человеком?

— Я же сказал тебе уже, Ханна, что не имею к избиению никакого отношения. Понятно, что Быстрого Ветра ежедневно допрашивали, но его также осмотрел и доктор, который, кстати, подтвердил слепоту заключенного. Я понятия не имел, что люди Чивингтона будут с ним столь безжалостны.

Слезы текли по бледным щекам Ханны.

— Вы должны были предотвратить побои! Вы должны были предвидеть, что его станут бить!

Положив руки на вздрагивающие плечи Ханны, Гил-мор попытался поднять ее на ноги.

— Это не мое дело, Ханна.

Ханна передернула плечами, сбрасывая его руки.

— Вы многое можете сделать, Трент! Я знаю, можете! Пожалуйста, помогите ему!

Гилмор окинул Ханну оценивающим взглядом, признавая, что никогда не встречал он более красивой женщины. Сейчас он желал ее так же сильно, как в том индейском лагере, где увидел пленницу Быстрого Ветра в первый раз.

— Может, я и на самом деле могу сделать для него кое-что, — осторожно намекнул он.

— Ханна, не смей! Не верь ничему, что он тебе говорит, — на грани беспамятства пытался убедить ее Райдер. — Не беспокойся обо мне! Возвращайся на ферму.

— Скажи им, что они хотят знать, Райдер! — плакала Ханна. — Пожалуйста! Я не могу видеть тебя в таком состоянии.

Райдер попробовал опереться о локоть, поморщился и вновь откинулся на спину.

— Я никогда не предам свой народ.

— Подумай о себе! Подумай обо мне! — она чуть не добавила «и о нашем ребенке», но было не время сообщать Райдеру, что скоро он станет отцом.

— Пойдем, Ханна. Ты больше ничего не можешь для него сделать. Он избежал бы этих побоев, если бы сказал все, что полковник Чивингтон хочет знать.

— Он никогда не скажет. Вы не знаете Райдера, как знаю его я.

Едва она вымолвила это, как в камеру вошли двое солдат. Не ожидая увидеть посторонних, они изумленно уставились на Ханну, прежде чем вспомнили об уставе о приветствии лейтенанта.

— Мы пришли, чтобы вновь допросить заключенного, лейтенант, — доложил старший по званию. — Не ожидали, что застанем здесь вас.

Гилмор в свою очередь приветствовал солдат:

— Сержант Коллинз. Капрал Холмс. Мы как раз собирались уходить.

Ханна вскочила на ноги.

— О, нет! Вы не смеете избивать его снова! Разве вы не видите? Он больше не выдержит! Вы его убьете!

Сержант, грубый мужчина с огромными кулаками и толстой шеей, плотоядно посмотрел на Ханну.

— Да, мэм. Дело плохо, а? Но мы получили приказ от полковника Чивингтона и всего лишь выполняем свой долг. А вы кто будете, уж не скво ли этого белого индейца?

Гилмор опередил ее ответ:

— Нет, она не его скво. Мы сейчас уходим, так что можете приступать. Пошли, Ханна, мы не можем вмешиваться в правосудие.

Он попытался вытащить ее из камеры. Ханна упиралась, но силы были слишком неравными.

— Трент, нет! Вы должны что-либо сделать!

— Иди, Ханна! — низкий голос Райдера прозвучал неожиданно громко, он повернул голову к Ханне, хотя не мог ее видеть. — Они меня не убьют, пока им нужно выбить из меня то, что я знаю. Но скоро они поймут, что ничего не добьются побоями.

— Слышала, что он сказал, Ханна? Пойдем отсюда, — Гилмор обхватил ее за талию и буквально вытолкал из камеры.

Дверь гулко захлопнулась. Ханна всхлипнула:

— Он не выдержит побоев, Трент. Вы сказали, что можете что-то сделать. Ради Бога, скажите мне, что?

Приглушенный шум и сдавленные стоны, доносившиеся из-за закрытой двери, ввергли бедную женщину в неописуемое отчаяние. Она ничего, совсем ничего не могла сделать, чтобы спасти Райдера от избиений.

— Скажите же, Трент, что?

Гилмор осмотрел полутемный коридор, в котором они находились, и убедился, что, кроме них, никого здесь нет. Сжав ей руки, он притянул ее к себе.

— Я хочу тебя, Ханна. Думаю, ты это знаешь.

Ханна судорожно сглотнула и отвела глаза. Она понимала, что Гилмор сейчас ей предложит, и боялась услышать подтверждение своих опасений.

— Я попросил перевести меня обратно в форт Ларами. Работа в Денвере не пришлась мне по нраву. Через два дня я уеду и хочу, чтобы ты поехала со мной. Если ты согласишься, я устрою побег для твоего белого индейца.

— Вы хотите, чтобы… я стала вашей девкой?

Гилмор покачал головой.

— Нет, это невозможно. Как только мы прибудем в форт, капелан нас обвенчает, и мы поселимся в одном из домов для офицеров и их семей. Только так мы сможем жить на казенной квартире, не вызывая скандала.

— Выйти за вас замуж? — голос Ханны дрогнул.

Она обещала себе, что сделает все для спасения Райдера, однако… выйти замуж? Ханна считала себя замужней женщиной, но очевидно было и то, что индейская церемония ничего не значила в обществе белых. А как же ребенок? Если сказать Тренту о ребенке, которого она ждет, он, конечно, откажется спасти Райдера. Она в ловушке.

— Я решил, что другого выхода нет, — коварно продолжал уговаривать Ханну Гилмор. — Белых женщин в форте Ларами немного, и моральные устои соблюдаются строго. Разумеется, родители не одобрили бы мой выбор, но времена изменились. Запад далеко от Юга, и я слишком сильно хочу тебя, чтобы принимать во внимание твое прошлое.

Ханна попыталась не думать о ребенке и о том, что сделает Трент, когда обнаружит, что она беременна. К тому времени Райдер будет на свободе, в краю Паудер-Ривер, а Трент сможет выместить злобу на ней, а не на ее возлюбленном.

— Ну что скажешь, Ханна? Ты поедешь со мной?

— Как я узнаю, что вы не обманываете меня насчет побега Райдера? Я хочу быть уверена, что его снова не посадят в тюрьму, как только я уеду с вами.

— Тебе придется поверить мне.

Ханна не могла согласиться.

— Нет, я должна точно знать, что Райдер свободен, прежде чем с вами уеду.

Гилмор лихорадочно соображал. Лейтенант не знал, как устроить побег, но необходимо было убедить Ханну в своей искренности. Как только они уедут, у нее не будет возможности узнать, что случилось с белым индейцем. Почему бы и на самом деле после побега снова не заключить Быстрого Ветра в тюрьму, прежде чем его отсутствие будет замечено?

— Дай мне день, чтобы подготовить побег. Я согласен. Ты сама увидишь, как он выйдет из тюрьмы свободным человеком, раз не веришь моему честному слову. Но как только он выйдет, ты немедленно должна будешь уехать со мной, не вступая с ним в разговор и не общаясь каким-либо другим образом.

Своими глазами увидеть Райдера на свободе? Ничего другого Ханна и не хотела! Если Трент устроит побег, она будет ему благодарна во веки веков.

— Я согласна.


Ханна ждала Зака в пансионе. Как-то нужно убедить его, что она сама решила уехать с Трентом. Не так-то это просто! Хорошо еще, что ни он, ни Эбби не знают о ребенке!

Ближе к вечеру Зак постучал в дверь ее комнаты. Он ликовал:

— Я видел губернатора! Он выслушал меня и сказал, что рассмотрит дело Райдера. Говорю тебе, Ханна, это самый обнадеживающий поворот, какого только могли мы ожидать.

— Ты уверен, Зак?

— Не хочу внушать тебе ложных надежд, Ханна. Подожду, пока Райдера освободят. Завтра пойду к губернатору за ответом. Если Райдер будет оправдан, ему никогда больше не придется быть изгнанником.

— Завтра может быть поздно.

Зак заглянул ей в лицо:

— Что ты имеешь в виду?

— Сегодня я видела Райдера. Его бьют. Он едва мог говорить, лицо обезображено побоями до неузнаваемости, и поломаны ребра. Мне сказали, избиения будут продолжаться, пока он не скажет, где находится лагерь Красного Облака.

— Боже милостивый, он никогда не скажет им этого! Как удалось тебе повидаться с ним?

Ханна вспыхнула:

— Я просила Трента. Он достал для меня пропуск на посещение тюрьмы.

— Ханна, я же сказал, предоставь это дело мне. Я ни о чем не хочу просить Гилмора. Уверен, что губернатор…

Ханна отвела глаза:

— Ты не можешь быть уверен, Зак, вот в чем проблема. Я решила справиться со всем сама. Я согласилась сопровождать Трента в форт Ларами. Мы собираемся пожениться.

Пораженный Зак пристально глянул ей в глаза:

— О чем, черт побери, ты говоришь?

— Это правда. Мы с Райдером принадлежим к разным мирам. Для нас нет будущего. Ты слышал, он хочет вернуться к индейскому народу? Он считает, что именно этого ждет от него Химмавихьо. Я не буду стоять у него на пути.

— Не знаю, с чего ты взяла, Ханна, что стоишь у него на пути, но меня ты не проведешь! Каковы истинные причины? Что тебе пообещал Гилмор? Предложил освободить Райдера, если ты с ним уедешь? Но ты ведь не доверяешь ему, так?

Ханна старалась не встречаться с Заком взглядом.

— Нет, ничего подобного! Все иначе. Просто я не вижу будущего для нас с Райдером.

«Боже! Пусть Зак поскорее поверит мне», — молилась про себя Ханна.

— Черт возьми! Ты, кажется, с ума сошла! Обещай, что не будешь ничего предпринимать, пока я завтра не увижусь с губернатором. Я уверен, он прикажет освободить Райдера, как только разберется в деле.

— Я желаю Райдеру добра, но ко мне все это больше не имеет никакого отношения, — каждое слово было ей как нож по сердцу.

Зак смотрел на Ханну, словно видел ее впервые. Вспылив, он сделал неверный вывод:

— Бессердечная сучка! Я-то думал, ты любишь Райдера, но вижу, что ошибался. Ну что ж, уезжай! Райдеру будет без тебя лучше! Но будь уверена, мы с Эбби его не бросим. Я добьюсь его освобождения во что бы то ни стало!

Резко развернувшись, он выскочил из комнаты, хлопнув дверью. Ханна бессильно опустилась на кро вать, расстроенная настолько, что даже не смогла заплакать. Она надеялась: когда-нибудь Райдер и его родные поймут и простят ее, но сейчас главное — освободит Райдера, пока его не забили до смерти. Если Трент устроит ему побег из тюрьмы, значит, жертвы будут ненапрасны.

Тренту Гилмору не составило труда освободить Рай дера, стоило лишь предложить сержанту Коллинзу денежное вознаграждение, чтобы заручиться его согласием. Так как освобождение Райдера было краткосрочным, Коллинз согласился на обман, хотя не совсем понял, для чего Гилмору это нужно. Коллинз должен был освободить Райдера, приготовить для него лошадь и позволить уехать. Потом он и рядовой Холмс должны были догнать его и снова запереть в камере, но уже после того, как Ханна увидит Райдера свободно покидающим тюрьму. Гилмор предполагал, что дикарь не сможет оказать сопротивления. Все три дня ареста его постоянно избивали безо всякой жалости, и он едва мог держаться на ногах.

Главное, Ханна подумает, будто он, Трент Гилмор, устроил освобождение дикаря. Она будет благодарна ему до конца жизни. Первоначально женитьба на Ханне не входила в его планы, но позднее он понял, что только женившись на этой прелестной женщине, сможет заполучить ее навсегда. Она станет ему подходящей спутни цей для жизни в приграничном крае. Гилмор восхищался ее отвагой: юная девушка, завербовавшись, одна отправилась в Америку из Ирландии и пережила столько тяжелых испытаний! Ханна была мужественной женщиной, и он сделает все, чтобы эта мужественная женщина оказалась в его постели. Пусть только станет его женой, а уж потом он заставит ее позабыть этого белого дикаря, в которого она сейчас влюблена по уши.

Утром того же дня, когда Трент собирался «освободить» Райдера, он явился в пансион, где жила Ханна. Зак уже отправился к губернатору, который сегодня должен был принять решение об освобождении Райдера. Но Ханна не надеялась на милость губернатора. С Гил-мором она встретилась в гостиной пансиона. Лейтенант взял ее руки в свои и честно посмотрел в глаза:

— Я все устроил, Ханна.

Зеленые глаза молодой женщины, потускневшие от бессонной ночи и тревоги, загорелись:

— Райдер окажется на свободе? Как вам это удалось?

— Нет ничего невозможного, были бы только деньги. За освобождение Быстрого Ветра я отдал свое жалованье. В форте Ларами все равно его цегде тратить.

Ханна была так благодарна Тренту, что обвила руками его шею и крепко обняла.

— Спасибо, Трент, вы не представляете себе, как я вам благодарна!

— Скоро у тебя будет возможность проявить свою благодарность иначе! Быстрый Ветер будет освобожден в полдень. Ты сможешь сама увидеть, как он уедет из тюрьмы верхом. Мы с тобой будем в комнате на верхнем этаже того здания, где он содержится. Из окна все видно, что происходит на улице. Ну как?

Ханна с готовностью кивнула.

— Укладывай вещи. Незадолго до полудня я зайду за тобой. После того как Быстрый Ветер окажется на свободе, мы уедем в форт Ларами в сопровождении небольшого отряда солдат. Нас впереди ждет счастье, Ханна, вот увидишь.

Ханна опустила глаза, не в силах встретиться с ним взглядом. Она не привыкла лгать и боялась, что Трент все поймет. Ханна осознала, что не сможет выйти за него замуж, даже если он устроит освобождение Райдера. Она носит ребенка Райдера, и они должны снова быть вместе.

— Я буду ждать вас, Трент.


Райдер не имел представления, долго ли его уже держат в темной и сырой камере. По частоте избиений он сделал вывод, что прошло по крайней мере четыре дня с тех пор, как он был брошен в тюрьму. Задавали ему все один и тот же вопрос: где расположен лагерь Красного Облака? Спрашивали еще, сколько индейцев живет в тех краях и какие планы у Красного Облака насчет войны против белых. Райдер неизменно отвечал молчанием на все вопросы.

Когда он терял сознание, его обливали водой и били снова. Избивают со знанием дела, горько думал Райдер. Сержант со здоровенными кулаками всегда знал, когда надо остановиться. Очевидно, Чивингтон не хотел смерти пленника, во всяком случае, пока не получит сведений, нужных армии.

Райдер попытался сесть и застонал, страшная боль пронзила тело. Неизвестно, сколько ребер у него сломано, но, судя по всему, не одно. Губы распухли так, что едва возможно было говорить, а глаза и лицо стали сплошным кровавым месивом. Райдер понимал, что долго он так не протянет, но это уже не имело значения. После свидания в Ханной он понял, что его любовь безнадежна. Эта женщина заслуживала гораздо большего, чем он мог ей дать. Он даже не знал, кто он такой и к чьему миру принадлежит: то ли индейцев, то ли белых. И в довершение всего, слепота сделала его совершенно беспомощным. Он предпочел бы смерть, если не прекратятся побои.

Когда в коридоре послышались шаги, Райдер повернул голову и обратил свой невидящий взгляд в сторону двери. Дверь открылась, и он насторожился. Сегодня его уже один раз били, и вряд ли он выдержит еще одно безжалостное издевательство. Но затем произошло нечто, заставившее Райдера забыть о разбитых губах и измученном теле. Смутная пелена спала с его глаз, и он увидел мерцающий свет свечи и две темные мужские фигуры. Они прошли в камеру. Туман, застилавший глаза, чудесным образом исчез. Райдер смог разглядеть лица мужчин.

Раньше он не мог видеть сержанта Коллинза, но теперь узнал его по голосу. Звучал голос сердито и недовольно:

— Кое-кто за тобой пришел, краснокожий! Если хочешь знать, тебе повезло больше, чем ты того заслуживаешь. Ума не приложу, как это им удалось, но, видно, у твоих родственников есть друзья в верхах.

Коллинз подумал о деньгах, полученных от лейтенанта Гилмора за то, чтобы они выпустили, а потом снова посадили пленника в тюрьму, и пожал плечами. Жалко будет возвращать деньги, но тут уж ничего не поделаешь, раз приказ пришел от самого губернатора. Кроме того, Гилмор сегодня уезжает в форт, так что какая разница, как обернется дело с арестантом, может, возможно будет оставить деньги себе.

— Райдер, это Зак. Я пришел, чтобы забрать тебя домой.

Райдер медленно повернул голову к Заку. Он моргнул, убедившись, что видит мужа своей сестры так же хорошо, как до обрушившейся на него слепоты. Однако, Райдер не стал показывать, что к нему вернулось зрение.

— Слышишь, Райдер? Губернатор приказал освободить тебя. Идем. Ты свободен. Я расскажу тебе все, как только мы выберемся из этого кошмарного места.

— Свободен? Я свободен? — замешательство угадывалось в чертах разбитого в кровь лица.

Как же так? Только что он подвергся страшным избиениям, а минуту спустя его отпускают! Никогда не понять ему законы белых!

— Да, ты свободен. Как только сержант Коллинз снимет цепи, мы уйдем. Ты можешь идти?

Коллинз отомкнул замки, цепи упали на пол.

— Не по душе мне это! Полковник Чивингтон будет ох как недоволен!

Райдер застонал и попытался встать, но колени подогнулись. Зак бросил на Коллинза презрительный взгляд и помог Райдеру подняться.

— Не было вам особой нужды так зверствовать, избивая задержанного, сержант! Он едва может идти!

Коллинз пожал плечами.

— Чивингтону нужны были сведения. Стоило ему сказать то, что от него хотели услышать, и мы оставили бы его в покое.

— Подонок, — процедил Зак сквозь сжатые зубы.

— Я могу идти, — сказал Райдер, отказываясь от помощи.

Ему хотелось выйти из тюрьмы на своих ногах.

К тому времени как Райдер покидал камеру, Ханна и Гилмор входили в это же здание и поднимались по лестнице на второй этаж. Они прошли в кабинет, окна которого выходили на улицу, и Гилмор подвел Ханну к окну.

— Сейчас почти двенадцать. Вот-вот выйдет Быстрый Ветер. Не ошибусь, если скажу, что одна из лошадей, привязанных к столбу, вскоре унесет его прочь из Денвера.

Ханна не отрывала от улицы взгляда. Не представляя себе, как это удалось Гилмору, она все еще не доверяла ему.

Райдер, ослепленный солнцем, остановился на пороге тюрьмы. Уже прошло много дней с тех пор, как он потерял зрение. Темнота стала привычной. Ханна оказалась права: слепота была временной. Сейчас некогда было задумываться, что все это значило, но он чувствовал: в свое время Химмавихьо откроет ему истину. Райдер слегка удивился, почему Ханна не пришла вместе с Заком, хотя обрадовался, что она не видит его в таком ужасающем состоянии. Жалости от нее он не хотел.

— Лошади здесь, рядом, — сказал Зак за спиной Райдера. — Подожди. Я помогу тебе сесть на лошадь, вот только отдам кое-какие бумаги о твоем освобождении сержанту.

— Мне не нужна помощь, — заявил Райдер, глядя прямо в глаза Заку. — Я могу сделать это сам.

Зак изумленно воззрился на друга.

— Райдер! Разрази меня гром, парень, ты видишь! Когда… как?..

— Заканчивай дело. Потом объясню.

Зак заглянул Райдеру в лицо, кивнул и возвратился к сержанту. Райдер осторожно шагнул и чуть не упал. Ухватившись за притолоку, он собрался с силами и рискнул сделать еще шаг. Он приободрился, убедившись, что ноги слушаются. Сжав зубы, Райдер проделал весь оставшийся до лошади путь. Вскарабкаться на лошадь без посторонней помощи ему стоило больших трудов, но со второй попытки удалось и это. Он понятия не имел, что Ханна наблюдает за каждым его движением.

— Он вышел! Но он же не видит ничего? — всполошилась Ханна. — Надо было мне попросить Зака его встретить. Как он найдет дорогу?

Гилмор обдумывал ответ, как вдруг из двери тюрьмы вышел Зак и присоединился к Райдеру.

— Ой, Зак! Вы сообщили ему, Трент, предполагая, что Райдер не сможет обойтись без помощи, да?

— Что? — Гилмор не верил своим глазам.

Как оказался здесь Зак Мерсер? Но слишком поздно пытаться изменить что-либо, рассудил он, лихорадочно придумывая, что сказать Ханне.

— Да, конечно, я знал, ему понадобится помощь.

Обстоятельства осложняются, думал Гилмор, удивленный неожиданным поворотом событий. Если начальство узнает, что он тут замышлял, с армейской карьерой будет покончено. Нужно выяснить, что случилось, прежде чем узнает это Ханна.

— Вы сдержали свое обещание, Трент, — признала Ханна, не подозревая лейтенанта в хитроумных планах освобождения и повторного заключения Райдера в тюрьму. — Я очень благодарна вам…

Гилмор улыбнулся:

— Докажи свою благодарность, Ханна! Прояви ее!

Он привлек ее к себе. Желание заставило его забыть, что они стоят у окна и все прохожие могут их видеть. Когда его губы коснулись ее рта, она оцепенела, но не стала сопротивляться, полагая, что теперь она в долгу перед Гилмором. Райдер в безопасности, и можно сказать лейтенанту, что она не собирается оставаться с ним, но не сейчас — позже.

Напряженно выпрямив мучительно ноющую спину, Райдер уезжал от проклятого места, где его держали в заточении и мучили. Однако, какой-то демон заставил его в последний раз оглянуться. Открывшееся взору зрелище исторгло страшное рычание из его груди. В окне верхнего этажа яркие волосы Ханны блестели под лучами полуденного солнца. Лейтенант Гилмор упоенно целовал ее. Одного быстрого взгляда было достаточно, чтобы увидеть, как своим гибким телом прижалась она к мужчине в синем мундире. Ничто в ее позе не указывало, что ей неприятно это объятие.

Зак услышал возглас Райдера и тоже обернулся. Он увидел ту же интимную сцену, невольным свидетелем которой стал Райдер.

— Сучка проклятая! Как я ошибался на ее счет, Райдер! Забудь о ней! Она тебя недостойна.

Они свернули за угол. Райдер остановил свою лошадь.

— Ладно, Зак! Но как же так? Что случилось? Не могу поверить, что она изменилась за такое короткое время. Я уже несправедливо осудил Воробышка однажды и теперь не поверю в ее предательство, пока не узнаю правду.

— Ты сам видел, что случилось, — мрачно проворчал Зак. — Ханна решила, что с Гилмором жизнь у нее будет лучше, чем с тобою. Она едет с ним в форт Ларами, где они собираются пожениться.

— Пожениться? — Райдер стал разворачивать лошадь, чтобы вернуться туда, откуда только что приехал, но Зак схватил поводья и остановил коня.

— Сейчас ты не в состоянии выдержать малейшую стычку, Райдер. Посмотри на себя. Ты едва держишься в седле. Мне потребовалось произнести много красивых слов, чтобы заставить губернатора подписать бумаги о твоем освобождении, и я боюсь рисковать, слишком трудно далась мне твоя свобода.

Даже если у Зака и мелькнула мысль, что Ханна сказала ему неправду о причинах, по которым она покидает Райдера, все равно он не собирался позволять Райдеру вернуться в тюрьму.

Голова у Райдера кружилась, сломанные ребра доставляли мучительную боль. При всем желании он не мог оказать сопротивление Заку. Но оставлять Ханну в руках Гилмора было выше его сил. Случилось что-то ужасное… Если бы только мысли не путались в голове, он бы понял, в чем дело. Но Зак, зная, что нужно как можно скорее заняться ранами Райдера, не дал ему времени на раздумья, а хлопнул его лошадь по крупу, посылая ее вперед. Зак неотступно следовал за своим шурином, пока они не выехали из Денвера.

Тем временем Гилмору так пришелся по вкусу поцелуй, что ему не терпелось увезти Ханну из Денвера, чтобы наверняка она никуда от него не делась. Он вышел ненадолго из комнаты переговорить с сержантом Коллинзом. То, что он узнал, поразило его. Губернатор освободил Райдера, вернув ему свободу. Если только Ханне расскажут об этом, она откажется его вознаградить. Уедет и вернется к этому белому дикарю! Этого нельзя допустить! Важно не терять ни минуты времени. Как можно быстрее должен он увезти Ханну из города.

К его счастью, это нетрудно было устроить, так как он уже сделал все необходимые приготовления, чтобы выехать сразу же, как только Ханна увидит Райдера освобожденным. Небольшой отряд готов был сопровождать их в форт Ларами. Когда Ханна окажется в его власти, он постарается, чтобы в ее жизни не было других мужчин. Что же касается замыслов насчет освобождения и повторной поимки заключенного, деньги, уплаченные сержанту, заставят парня держать рот на замке. Никто ничего не узнает.

Покидая город, Ханна чувствовала мучительную тоску. Простит ли когда-нибудь ее Райдер за это внезапное расставание без объяснений. Поймет ли он, что она сделала это ради его спасения? Или он вернется к своему народу и забудет Воробышка? Ханна прижала руку к животу, где под сердцем готовился выйти в мир его ребенок, и сокрушительная печаль обрушилась на нее. Как она жалела, что не сказала Райдеру о ребенке! Пока они удалялись от Денвера, Ханна молила Бога, чтобы возлюбленный все понял, простил ее и обрадовался, узнав о малыше. Они станут одной семьей! И не столь уж важно, обретет ли когда-нибудь зрение Райдер. Ее любовь слишком сильна, чтобы слепота любимого стала препятствием к счастью.

ГЛАВА 19

Райдер смог выдержать в постели только три дня. Эбби плотно перевязала его ребра и попыталась заставить подольше остаться в постели, но он возражал. Райдер не мог бездействовать, в то время как с каждым днем Ханна и Гилмор все больше отдалялись от Денвера. Он испытывал самые противоречивые чувства: от полного неверия в то, что Ханна добровольно, без принуждения, уехала с лейтенантом, до неистовства и гнева на свою неверную жену. Хотя она сама сказала Заку, что уезжает с Гилмором по своей воле, Райдер вовсе не был в этом убежден. Он должен услышать от нее самой, что Гилмор — именно тот мужчина, который ей нужен.

На свою беду, Райдер не мог заставить себя поверить, что Ханна его не любит. Он лелеял надежду, что иные причины заставили Воробышка уехать с Гилмором, а не желание обрести в лице лейтенанта любовника. Но иных причин быть не могло: губернатор к тому времени освободил его, и у Ханны не было необходимости приносить себя в жертву. Чем больше он думал о ее неожиданном отъезде — без единого слова прощания! — тем больше гнев и замешательство овладевали им и тем решительнее был он настроен разыскать ее.

Спустя три дня он был уже в состоянии свободно двигаться, не обращая внимания на боль. На четвертый день Зак застал его в амбаре, когда он седлал свою лошадь.

— Боже мой, Райдер! Ты не можешь куда-либо отправляться в таком состоянии!

— Я достаточно поправился, чтобы скакать верхом.

На самом деле Райдер вовсе не был уверен, что он это может сделать.

— Полагаю, ты собрался разыскать Ханну?

— Да, — в потемневших серебристых глазах светилась тоска.

Зак лихорадочно отыскивал способ удержать Райде-ра на ферме до полного выздоровления.

— А ты не забыл об обязательствах, взятых мною за тебя перед губернатором? Одним из условий освобождения была твоя будущая работа на правительство.

Зак сообщил, когда они добрались до фермы, что губернатор просил Райдера выступить на переговорах о мире посредником между правительством и племенами сиу и чейенов. Губернатор надеялся, что удивительный опыт Райдера и его знание жизни индейцев послужат тому, что стороны скорее придут к соглашению.

— Ты не забыл, что должен встретиться с губернатором, как только поправишься? — продолжал Зак.

— Не забыл, — ответил Райдер. — А знай я заранее об условиях освобождения, возможно, и не согласился бы. Бледнолицые не хотят заключать мир на честных условиях. Они вознамерились уничтожить индейский народ или загнать в резервации.

— Но теперь у тебя есть возможность сделать честными условия договора, — напомнил ему Зак. — Ты сам знаешь, приближается день, когда все индейцы или будут жить в резервациях, или погибнут, оказывая сопротивление. Если ты хочешь помочь взрастившему тебя народу, ты должен согласиться на предложение губернатора.

— Ради своего народа я приму данный мне губернатором пост, но не стану продаваться, как некоторые из тех, кто ведет переговоры. Я прослежу, чтобы у моего народа всегда были теплые одеяла и еда. Я стану бороться за правое дело.

Зак хлопнул его по спине.

— Иного я от тебя и не ожидал! Помни, что также для тебя всегда найдется работа в «Мерсер Фрайтинг», а здесь у реки у тебя есть участок земли. Отдохни еще несколько дней, пока не поправишься окончательно, и мы вместе нанесем визит губернатору. Хорошо?

Лицо Райдера омрачилось:

— Я увижусь с твоим губернатором, но когда сам захочу и выберу для того время. Сначала я должен разыскать Ханну. Если ты снабдишь меня припасами, необходимыми для поездки в форт Ларами, я попрощаюсь с сестрой и отправлюсь в путь.

Зак покачал головой. Никогда ему не приходилось встречать таких упрямцев, как эти двое: его жена и ее брат.

— Отправляйся, Райдер, если хочешь, но я должен знать, намерен ли ты вернуться. Эбби очень расстроится, узнав, что ты не воспользовался предложением губернатора и вернулся в край Паудер-Ривер.

Райдер сердито глянул на него.

— Я вернусь, Зак Мерсер. С Ханной или без нее, но вернусь, чтобы сдержать обешание, данное губернатору. Никто, кроме сестры, не понимает тоски и смятения, мучающих меня из-за того, что кожа моя белая, а сердцем я чейен. Оба мы прошли через отчаяние, не зная, к какому миру принадлежим, но с твоей помощью она навела мост через пропасть и, кажется, счастлива. Мне это все, может, и не нравится, но я тоже постараюсь разобраться в себе. Но сначала я должен найти Ханну и узнать, действительно ли она любит синего мундира.

— Возьми все, что тебе нужно, Райдер. Я надеюсь, ты найдешь Ханну. Если у нее были серьезные причины для расставания, я знаю, ты их выяснишь. Но не позволяй чувствам ослепить тебя, нельзя допустить, чтобы они заслонили правду.

Райдер, уезжая на следующий день с фермы, пообещал не забыть предостережение друга, но как бы ни старался он найти оправдание поведению Ханны, ярость бушевала в его душе. Если бы можно было отыскать хоть какой-либо смысл в ее внезапном отъезде! Неужели что-то ускользнуло от него? Не потерял ли он Воробышка, в прошлый раз подвергая сомнению ее верность? Как ни старался Райдер найти ответы на эти вопросы, все сводилось к неоспоримому факту, что Ханна не любит его. Правда, не любит! Различия в их воспитании, очевидно, слишком велики, чтобы расцвела подлинная любовь.


Трент Гилмор украдкой смотрел на Ханну, размышляя, как скоро она окажется в его постели. Он так долго мечтал об этом, что не знал, удастся ли ему и дальше держать в узде свою страсть. Ради будущих прав собственника он не пытался проводить с нею ночи в дороге. Трент собирался сделать ее своей женой и не хотел, чтобы люди сплетничали об их близких отношениях до свадьбы.

— Мы остановимся на ночлег в Шайенне, — сказал он Ханне, когда они были в нескольких милях от города. — Могу себе представить, как ты будешь рада горячей ванне и мягкой постели после всех этих неудобств путешествия.

Ханна едва слушала его. «Неудобство» — это мягко сказано для описания пути из Денвера в такую даль как форт Ларами. Дорога казалась ей сущим адом. Беременность не облегчала положение, как, впрочем, и удушающая жара. В конце дня она была уже такой усталой, что едва хватало сил съесть ужин, спустя несколько минут после которого она уже спала, завернувшись в одеяло. От верховой скачки ее постоянно мутило.

— Ты меня слышишь, Ханна? Разве мягкая постель и горячая ванна тебя не привлекают?

На этот раз Ханна прислушалась, что говорит Гил-мор и произнесла именно то, что ему хотелось услышать:

— Это замечательно, Трент. Ни о чем другом я и мечтать не могу.

Гилмор направил свою лошадь поближе к кобыле Ханны.

— Может, в Шайенне нам удастся побыть наедине. Мне так недостает уединения с тобой в дороге, — его голос от страсти был хрипловат, он положил руку на ее колено и улыбнулся, глядя Ханне в глаза. — Солдаты будут размещены в казарме, но я могу остановиться, где пожелаю. Я сниму номер в лучшей гостинице города.

Ханна похолодела. Мысль о необходимости спать с Гилмором была ей невыносима. К сожалению, прошло слишком мало времени, чтобы сообщить ему о том, что она вовсе и не собирается выполнять свое обещание. Прежде следует убедиться, что Райдер в безопасности, а Ханна не знала, сколько времени потребуется ее возлюбленному, чтобы добраться до безопасного места. Кроме того, чтобы залечить раны, полученные в тюрьме, ему потребуется, самое меньшее, недели две.

— Я… я не думаю, что это было бы благоразумно, Трент. Я предпочту подождать венчания. На близость со мной у тебя еще нет права.

Лицо Гилмора покраснело от гнева.

— Нет права? Как можешь ты сомневаться в моем праве, после того как сама спала с этим белым индейцем! На близость с ним ты имела право?

Ханна сурово посмотрела на него.

— Мы с Райдером были обвенчаны в деревне Красного Облака согласно индейскому обряду.

Лейтенант собрался было возразить, но Ханна добавила.

— Я знаю, в мире белых людей подобный брак считается незаконным, но пока я находилась среди индейцев, я жила по их законам. В деревне Красного Облака я была женой Быстрого Ветра.

Гилмор постарался овладеть собой. Представляя себе Ханну распростертой под белым дикарем и принимающей его в свое тело, он сгорал от ревности. Трент неистовствовал, полагая, что белый дикарь был у нее первым. Однако, подавив раздражение, он попытался ответить сдержанно, не вызвав враждебных чувств с ее стороны. Не в его интересах было обижать Ханну.

— Нельзя отрицать, что тебя принудили к этому браку, Ханна, но я бы предпочел, чтобы впредь ты не утверждала, будто являешься законной женой этого человека. Я стараюсь забыть, что случилось с тобой в прошлом, и хочу, чтобы ты позабыла об этом тоже. Скоро мисс Маклин станет моей женой и никогда больше не будет ни думать о Быстром Ветре, ни говорить о нем, не так ли?

Ханна склонила голову. Она знала, что на ее лице отражается гнев. Забыть Райдера? Никогда! Как могла она забыть мужчину, чье дитя у нее под сердцем? К тому времени как они доберутся до форта Ларами, она обязательно скажет Тренту, что не может выйти за него замуж, а потом отправится назад в Денвер. Если счастье не изменит, может быть, ей удастся убедить Райдера, что поехала она с Гилмором в форт ради его спасения. Ханна молилась, чтобы любимый поверил ей.

Когда они наконец добрались до Шайенна, Ханна была грязной, усталой и голодной. Как раз садилось солнце, в городе было полно людей. Кто отправлялся на железную дорогу, кто возвращался домой после тяжелого рабочего дня. Отряд солдат отправился в казармы, а Гилмор с Ханной — в гостиницу, где лейтенант снял номер.

— Я заплатил за две комнаты, Ханна, чтобы не смущать тебя, но полагаю, воспользуемся мы только одной, — говорил он, неся ее сумку наверх. — Я должен доложить майору Делани о прибытии и заглянуть в штаб, но долго не задержусь. Я заказал для тебя ванну, — глаза Трента блеснули сладострастным огнем. — Отдыхай пока. Я постараюсь вернуться как можно быстрее Мы поужинаем вместе, а потом . — он оборвал фразу, не оставляя сомнений насчет того, как именно он думает провести ночь.

Прежде чем Ханна, протестуя, успела вымолвить хоть слово, Гилмор горячо поцеловал ее и ушел.

Когда горничная сделала для нее ванну, Ханна торопливо вымылась, не желая, чтобы Трент застал ее за купанием. Она лихорадочно пыталась найти способ удержать его на расстоянии, опасаясь, что если скажет ему о своем нежелании оставаться с ним, то он сообщит в Денвер о побеге заключенного, и Райдера схватят и посадят в тюрьму, и тогда все ее жертвы во имя спасения любимого окажутся напрасны.

Ханна поспешила одеться. Она как раз заканчивала застегивать платье, когда в комнату ввалился, громко бранясь, Гилмор.

— Что случилось, Трент?

— Чертова армейская служба! Майор Делани пригласил меня провести ночь в его доме! Отказаться было невежливо. Поверь, у меня были другие планы на сегодняшний вечер. Но майор горит желанием обсудить набеги индейцев и выяснить, что армия может сделать для их предотвращения! Слава Богу, нас сопровождает отряд. Немыслимо путешествовать между Шайенном и фортом Ларами без солдат.

Ханна чуть в обморок не упала от радости.

— Завтра на рассвете мы снова отправляемся в путь, — продолжал Гилмор. — Извини, Ханна, но тебе придется ужинать в одиночестве. Майор пригласил меня провести вечер с ним и его женой.

Главное, что Ханна уловила из сумбурной речи лейтенанта, это, что снова Бог услышал ее молитвы и дал передышку, о которой она так отчаянно Его молила. Опасаясь, что голос выдаст радость, она кивнула.

— Я вернусь на рассвете, — добавил Гилмор. — Отдохни хорошенько. У нас впереди долгая дорога.

Часы, проведенные Ханной в седле в последующие дни, были самыми горестными из всех, какие только ей когда-либо приходилось переживать. Кроме тягот пути, Ханну еще угнетало плохое настроение Трента, но зато, к ее великому облегчению, они не сталкивались с индейцами.

Как будто прочтя ее мысли, Гилмор подъехал к ней и сказал:

— Я знаю, ты беспокоишься, как бы на нас не напали, но мы уже в двух днях пути от форта, и я не предвижу осложнений. Если бы в этих краях были индейцы, мы бы уже давно на них наткнулись.

— Я уверена, с нами ничего не случится, — ответила Ханна, однако, далеко не так горячо в этом убежденная, как могло показаться.

Послеобеденное солнце пекло немилосердно. Ханна покачивалась в седле. Во рту у нее пересохло, лицо и одежда покрылась пылью. Несмотря на широкополую шляпу, солнце обожгло кожу, и она чувствовала, как лицо начинает гореть. Ей не хотелось и думать о возвращении в Денвер, но она все преодолеет, чтобы соединить свою судьбу с судьбою Райдера. Всей душой Ханна надеялась, что сможет совершить обратный путь до того, как беременность сделает переезд невозможным. Сняв шляпу и обмахиваясь ею, Ханна вспоминала свое последнее свидание с Райдером в амбаре на ферме Зака Мерсера.

При всем своем небольшом опыте она понимала, что ни один мужчина в мире не сможет доставить ей такое неописуемое удовольствие, какое удавалось доставить Райдеру. Она вспоминала его прикосновения… Он точно знал, когда и что именно заставит ее таять от наслаждения. Его руки были сильными и в то же время нежными, рот горячим и влажным. Когда он проникал в нее, она пылко тянулась навстречу, завладевая всем и требуя большего. Не было таких слов, которыми можно было бы описать восторг, испытываемый ею в его объятиях.

Ханна так погрузилась в свои чувственные мечты и воспоминания, что не заметила смятения в рядах солдат. Пока не подъехал Гилмор и не схватил ее лошадь за поводья, она не догадывалась, что происходит нечто необычное. Взглянув же на суровое лицо Гилмора, Ханна сразу поняла, что их ждет. Она обвела глазами окружавшие их лесистые холмы и увидела большой отряд индейских воинов на гребне одного холма. Даже на таком расстоянии были видны устрашающие полосы на их телах. Ханна смотрела со все возрастающим ужасом, как индейцы выстраиваются для атаки, вздымая вверх копья, украшенные перьями. Гортанные боевые кличи разносились по прерии, холодя кровь в жилах. Шляпа Ханны полетела на землю, а самой ей пришлось ухватиться за луку седла, когдаГилмор погнал ее лошадь в укрытие за скалой.

— Оставайся здесь! — крикнул он, возвращаясь к солдатам. — И молись, чтобы индейцы тебя не успели разглядеть!

Ханна слишком хорошо знала, какие острые глаза у индейцев, чтобы надеяться на это. Ее спасение целиком зависело от того, смогут ли Трент и его солдаты одержать верх над индейскими воинами. Однако, судя по тому, как разворачивались события, вряд ли это могло им удасться.

Сражение было ожесточенным. Трент бился в самой гуще индейцев, но от его удали было мало прока. Натиск многочисленного отряда индейских воинов был слишком мощным. Ханна сразу же поняла, что дело безнадежно. Один за другим солдаты падали на землю. Яростную атаку индейцев воодушевляла жажда мщения, разгоревшаяся от истребления индейских племен белыми людьми, пришедшими на их земли. Ханна беспомощно наблюдала, как редеют ряды солдат. Она молилась, чтобы ее не заметили, и закрывала глаза, чтобы не видеть кровавой бойни. Все павшие были достойными людьми, даже Трент по-своему был хорошим человеком, и ей невыносимо было видеть, как они погибают во цвете лет.

Если бы Ханна не закрывала глаза, то, конечно, поняли бы, что ее уже заметили. Один из разрисованных воинов подобрал ее шляпу и поехал в холмы, объезжая скалы. Ханна осознала, что обнаружена, только услышав, как всадник пробирается к ней через кусты. Перед тем как сильные руки подхватили ее с седла, она успела открыть глаза и глянуть в причудливо раскрашенное лицо свирепого воина. Это стало последней каплей, переполнившей чашу страданий. Напряжение последних нескольких недель, тяготы пути, мучительные для беременной женщины, а теперь еще и нападение индейцев лишили ее сил. С тяжелым вздохом она упала в обморок.

Ханна не почувствовала, как воин снял ее с седла и посадил перед собой на свою лошадь, как приложил руку к горячему лбу, не видела, как он, не вернувшись к сражающимся, подобрал поводья и направился на восток, куда уходили индейские племена.


Ханна медленно приходила в себя, ощущая под собой покачивание лошади. Она чувствовала тепло тела какого-то человека, к которому была прижата спиной, и видела смуглые руки, поддерживавшие ее в седле. Слабый крик вырвался из груди Ханны, когда она обернулась и глянула в разрисованное лицо индейца. После ожесточенного сражения его тело блестело от пота, сердце гулко билось в груди, на одной руке была видна рана от сабельного удара, простреленное бедро кровоточило.

Ужас охватил Ханну. Что собирался индеец сделать с нею? Увы, в прерии нет больше Быстрого Ветра, чтобы ее защитить. Значит, ее убьют. Женщина испуганно задрожала и прижала руки к животу. Она хотела жить и хотела, чтобы остался в живых ее ребенок.

— Не бойся, Воробышек, я не причиню зла женщине моего брата.

Потрясенная Ханна повернула голову, чтобы еще раз глянуть на грозного воина. Гордое лицо, покрытое кровью, краской и грязью, показалось ей знакомым. Но пока индеец не улыбнулся, она его не узнавала.

— Койот! — Ханна чуть не зарыдала. — Слава Богу!

— Где Быстрый Ветер? — взволнованно спросил Койот. — Где твой муж? Почему ты не с ним?

Ханна тяжело вздохнула.

— Это длинная история, Койот, и я не уверена, что ты все поймешь правильно.

— Когда доберемся до лагеря Красного Облака, я тебя выслушаю.

— Ты везешь меня в деревню Красного Облака? А как же солдаты? Наверное, некоторые из них ранены. Я должна им помочь.

Койот посмотрел на нее с удивлением:

— Никто им теперь не поможет.

Ханна бросила на него настороженный взгляд. Она поняла: это значит, что они все мертвы. Она всхлипнула:

— О, Боже! Сколько загубленных жизней!

Ханна тихо заплакала, молясь, чтобы ее ребенку не пришлось жить в такие ужасные времена.

— Не плачь, Воробышек, наше дело праведное. Синие мундиры напали на небольшой лагерь сиу, где были только женщины и дети. Бледнолицые должны знать, что мы не позволим безнаказанно убивать наших соплеменников.

Что бы ни говорил Койот в оправдание убийств, Ханна не могла не жалеть этих бедных погибших солдат и продолжала плакать.

— Ты устала, Воробышек, я повезу тебя на своей лошади, пока ты не отдохнешь. Потом пересядь на свою. Нам предстоит долгий путь.

Райдер увидел летавших кругами стервятников задолго до того, как прибыл на место битвы. Тела убитых лежали здесь уже несколько дней, запах стоял ужасающий. Спешившись, он изучил знаки, осмотрел стрелы, застрявшие в телах, и определил, что в нападении участвовали и сиу, и чейены. Одно за другим он переворачивал тела, никого не узнавая, пока не заглянул прямо в мертвые глаза лейтенанта Трента Гилмора. Крик ужаса сорвался с его губ, ведь Ханна была с Гилмором! Обезумев от страха за нее, он стал переходить от трупа к трупу, отыскивая женщину среди синих мундиров.

Убедившись, что Ханны нет среди убитых, Райдер облегченно выпрямился. Но теперь на него накатила новая волна страха: не попала ли Ханна в руки индейцев? Мрачно устремил он взгляд на восток. Казалось, Химмавихьо делал все, чтобы вернуть его к индейскому народу. Рейдер решительно повернул лошадь на восток. Индейцы забрали лошадей синих мундиров и их припасы. Без лопаты он не мог бы похоронить мертвых. Но Райдер знал, что раз отряд сопровождения не пришел в форт, оттуда скоро вышлют солдат на поиски.


Ханна была в восторге от горячего приема, который ей оказали в деревне Красного Облака, но в то же время она была и смущена. Женщина-Что-Ходит-Вперевалку обрадовалась, снова увидев Ханну, и через несколько часов Воробышек вспомнила все индейские слова, выученные раньше. Она не успела рассказать Койоту, почему путешествовала без Райдера, так как воина сразил жар, раны кровоточили. Его жена Летняя Луна не отлучалась от своего мужа. Женщина-Что-Ходит-Вперевал-ку объяснила Ханне, что Летняя Луна — это вдова Белого Пера, приемного отца Быстрого Ветра, и сказала, что Койот взял ее в жены, когда закончился срок траура. Он теперь воспитывал сына Белого Пера.

Ханна подумала, что Летняя Луна выглядит слишком уж юной, чтобы быть вдовой отца Райдера, но ничего не сказала. Молодая женщина была теперь чрезвычайно предана Койоту. Ханна тоже с удивлением узнала, что Пятнистая Лань соединилась с Быстроногим Оленем и очень довольна мужем.

Прибыв в деревню индейцев, Ханна проспала почти три дня без перерыва. Ее измученный вид и усталость не ускользнули от Женщины-Что-Ходит-Вперевалку. Проницательная старуха сразу же догадалась, что Ханна беременна. Когда она высказала свое предположение, Ханна не стала отрицать, что носит ребенка Быстрого Ветра, но попросила, чтобы та никому об этом не говорила. Ханна также поведала, почему она путешествовала с синими мундирами, а не со своим мужем. Престарелая индианка сочувственно поцокала, выслушав рассказ о горестях Ханны, и уверила ее, что Быстрый Ветер все поймет, когда узнает правду.

— Он не может узнать правду, пока не найдет меня, — сокрушалась Ханна. — Если его здесь нет, значит, он все еще на ферме Зака и Эбби. Я должна отправиться к нему.

— Пускаться в путь опасно, — предупредила старуха. — А вдруг тебя захватят воины кроу? Или кто-нибудь, кто не знает тебя? Ты должна остаться с нами, пока Быстрый Ветер за тобой не приедет.

— Он не приедет, — в голосе Ханны слышалась горечь.

— Приедет, ты носишь его ребенка!

Ханна не стала объяснять, что Райдер ничего не знает о ребенке.

В последующие дни Ханна помогала престарелой индианке в хозяйственных делах. Летняя Луна сказала, Койот выздоравливает и скоро встанет на ноги. Ханна надеялась, что когда ей позволят поговорить с ним, он тоже сочувственно отнесется к ней, как и Женщина-Что-Ходит-Вперевалку.

Ханна снова заняла вигвам, в котором они с Райде-ром жили, когда были вместе. Она была рада одиночеству и верила, что раз их с Быстрым Ветром считают мужем и женой, никто ее не обидит.

Она провела уже две недели в деревне Красного Облака, когда впервые увидела Сломанного Носа. Он только что вернулся с боевым отрядом из набегов и торжествовал победу, хвалясь подвигами. Увидев Ханну и узнав, как она снова попала в племя, он задумал овладеть белой женщиной.

В тот вечер Ханна устала больше обычного и, поужинав с Женщиной-Что-Ходит-Вперевалку, вскоре ушла в свой вигвам. Из-за жары воздух в жилище был душным, и Ханна оставила полог поднятым. Раздевшись до рубашки, она легла и сразу же заснула. Деревня затихла в ночном покое. Вдруг в вигвам проскользнула одинокая фигура. Вошедший тщательно прикрыл за собой полог.

Сломанный Нос стоял над Ханной, сгорая от желания поскорее обрушиться на тело этой женщины. Если она станет сопротивляться, он найдет способ справиться с нею, а потом убьет, чтобы она не могла его обвинить. Опустившись на колени, он смотрел в лицо спящей. Лунный свет, проникавший в вигвам сквозь дымовое отверстие, освещал ее волосы, напоминавшие блестящий лисий мех, ни рыжий, ни коричневый, а, скорее, представлявший волнующее сочетание и того, и другого цвета.

Ханна так крепко спала, что не слышала, как Сломанный Нос приподнял прядь волос, упавшую ей на плечо. Не видела она блеска его темных глаз, скользивших по изящному телу. Ночь была теплой, и женщина откинула одеяло. Рубашка задралась, приоткрыв стройную ногу и крутое бедро.

Рот Сломанного Носа наполнился слюной, затвердевший член уперся в набедренную повязку. Развязав шнурки повязки, он сорвал ее и отбросил в сторону. Стоя на коленях, Сломанный Нос зажал ладонью рот спящей.

Ханна неожиданно проснулась, не понимая, что происходит. Она сразу же почувствовала чье-то присутствие и открыла рот, чтобы закричать, но из зажатого рта не вырвалось ни звука. Ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела нависшего над ней мужчину. Сломанный Нос! Она заметила блеск его глаз. Мотая головой из стороны в сторону, Ханна, испытывая отвращение, пыталась высвободиться. Но Сломанного Носа никогда не волновало, хочет его Ханна или нет. Он знал лишь, что сам хочет обладать ею.

— Не противься, Воробышек, — прошипел он. — Твоего мужа здесь нет, а ты оставила полог поднятым. Я постараюсь ублажить тебя. Может, ты решишь, что стоит Быстрому Ветру предпочесть меня, и позволишь мне ночами проникать между твоих сладких бедер.

Ханна трясла головой, яростно возражая и пытаясь укусить его ладонь. Но индеец только сильнее нажал на ее рот. Ханна почувствовала вкус крови.

Поднявшись над женщиной, Сломанный Нос раздвинул ей ноги и приготовился проникнуть в лоно, но в последнее мгновение заколебался. Несмотря на безумное вожделение, он уловил шум и громкие голоса, доносимые ночным ветром. Он был слишком возбужден, чтобы обратить на них внимание, но голоса становились все громче и взволнованнее. Сломанный Нос не мог больше притворяться, будто ничего не происходит.

Издав хриплый гортанный крик, он наклонился к уху Ханны и прошептал то, что ее несказанно удивило:

— Никому не говори, что я был у тебя, Воробышек, иначе я убью Быстрого Ветра.

Прежде чем Ханна успела сообразить, что означает угроза, Сломанный Нос откинул полог и выскользнул в темноту.

Ханна лежала недвижимо, раздумывая, что же спугнуло насильника. Она воздала хвалу Господу за спасение. Ее пробрала дрожь при воспоминании о словах индейца. Как он мог убить Быстрого Ветра, если тот давно покинул племя? Вдруг Ханна тоже различила возбужденные голоса и крики жителей деревни. Она уже довольно хорошо понимала язык сиу, но не смогла разобрать, отчего такая суматоха. На деревню напали? Вряд ли. Тогда были бы слышны звуки битвы.

Все еще размышляя над странным поведением Сломанного Носа, Ханна заметила, что неожиданно в деревне шум стих. Это было еще более удивительно. Ханна собралась пойти узнать, что происходит, как вдруг полог открылся и кто-то вошел в вигвам.

Ханна издала сдавленный крик, опасаясь, что это вернулся Сломанный Нос, но медленно перевела дыхание, убедившись, что вошедший более высок и мускулист, чем низкорослый Сломанный Нос. Лицо мужчины скрывала тень, но торс и ноги отчетливо вырисовывались в лунном свете.

Глаза Ханны скользнули от щиколоток стоявшего перед ней воина по мускулистым икрам к стройным бедрам и задержались ненадолго на набедренной повязке, прикрывавшей член. Подняв глаза от этой опасной части мужского тела, она остановила взгляд на широкой груди. Рассмотрев зажившие следы побоев, Ханна поняла, кто стоит перед ней.

Райдер! Он пришел за ней!

Серебристый взгляд Райдера встретился с удивленным взглядом зеленых глаз Ханны. Она невольно вздрогнула, почувствовав его холодность. Блуждающий лунный свет придавал зловещее выражение чертам лица. Ханна хотела броситься к любимому, но страх удержал ее.

— Ты думала, я не найду тебя, Воробышек? Я был на пути к форту Ларами, когда наткнулся на мертвых солдат. Не ожидал я такого подарка судьбы — застать тебя здесь, у моего народа. Прости, не могу выразить тебе соболезнование по поводу смерти твоего любовника.

Ханна притихла. Он опять в заблуждении? Считает Трента ее любовником! Избавится ли она хоть когда-нибудь от его подозрений и обвинений в неверности?

ГЛАВА 20

Ханна вдруг осознала, что Райдер мог знать о смерти Трента, только если видел его труп своими собственными глазами. Она поняла, что он смотрит на нее… и видит! Его зоркие глаза пронизывали насквозь. Грудь Ханны вздымалась и опадала с каждым взволнованным вздохом.

— Ты видишь? О, Райдер, зрение вернулось к тебе!

— Не поэтому ли ты покинула меня, Ханна? Не потому ли, что я был слепцом? Твой любовник предложил тебе больше, чем я мог дать. Ты убедила меня в своей любви, и ради тебя я решил не уезжать из дома сестры, ведь ты умоляла остаться с тобой, но потом…

— Я люблю тебя, Райдер! Все, что я делала, я делала для тебя.

Райдер хрипло рассмеялся, но в серебристой глубине его глаз не мелькнуло ни искорки веселья.

— Ради моего спасения ты обзавелась любовником? — он схватил ее за плечи и притянул к себе так близко, что через тонкую ткань рубашки она почувствовала тепло его тела, серебристые глаза сверкали. — Объясни!

— Трент обещал вызволить тебя из тюрьмы, если я поеду с ним в форт Ларами. Он… он хотел жениться на мне. Я сделала вид, что согласна. Трент даже показал мне, как ты выходишь из тюрьмы, чтобы я убедилась, что он сдержал слово. И это он сообщил Заку о твоем освобождении, чтобы Зак смог проводить тебя домой. Я не знала, что зрение к тебе вернулось.

Губы Райдера насмешливо искривились:

— Хорошо! Но не так хорошо, как ты думаешь! Гилмор не имел никакого отношения к моему освобождению. Зак убедил губернатора освободить меня. Кажется, на правителя края произвело впечатление, что долгое время я был пленником чейенов, — он язвительно рассмеялся. — Мало же он знает о том, как белый по рождению может стать сердцем чейеном и воспринять образ жизни индейцев, отвергнув общество бледнолицых. Так и было, пока не…

Райдер собирался добавить: «…пока я не встретил тебя», — но предпочел оставить при себе окончание фразы.

— Пока — что? — переспросила Ханна.

— Не имеет значения.

— Я твоя жена, Райдер. Мне ты можешь сказать все.

— Моя неверная жена! — он обрушивал на нее слова, как камни.

Она вздрогнула и отрицательно замотала головой, горячо отвергая обвинения.

— Между мной и Трентом никогда ничего не было. Я искренне верила, что ты получил свободу благодаря его усилиям. Я ведь не знала, что это губернатор освободил тебя. Не могу поверить, что Трент обманул меня!

Рейдер бросил на нее тяжелый взгляд:

— Мужчины скажут тебе все что угодно, лишь бы получить желаемое. Но я ни на минуту не верю, что ты действительно думала, будто он мог помочь мне.

Ханна судорожно вздохнула. Что ей сказать в свое оправдание? Как убедить?

— Чему же ты веришь, Райдер?

Он пристально смотрел на женщину, стоявшую перед ним. Он так сильно сжал пальцами ее плечи, что аж побелели косточки пальцев.

— Я верю, что ты видела меня в тюрьме и поняла, что я не такой, как другие белые мужчины.

— Поэтому я и люблю тебя, потому что ты отличаешься от других мужчин. И я сделала все возможное, лишь бы спасти тебя.

Райдер с сомнением глянул на Ханну.

— Ты на самом деле полагала, что Гилмор освободит меня? Не думал, что ты так наивна! Он лгал, Ханна. Он использовал тебя для своих целей. Ты спала с ним? Ты позволила ему любить себя? Принимала ли ты его в свое тело и кричала ли, как кричишь, когда я дарю тебе наслаждение?

Ханна сжалась.

— О, нет! Никогда не позволяла я ему прикасаться ко мне и не собиралась выполнять обещание, данное Тренту. Как же могла я выйти за него замуж, если люблю тебя? Но я опасалась открыть ему правду слишком рано. Тогда он сообщил бы в Денвер о твоем побеге, и тебя снова посадили бы в тюрьму. Я поехала с ним, чтобы сказать ему, что не стану его женой, как только ты окажешься в безопасности. Я так боялась за твою жизнь, Райдер! Что-то надо было делать, ведь ты не вынес бы избиений. Они убили бы тебя.

— Почему ты не сказала Заку правду?

— Я не могла, как ты не понимаешь? Если бы ты счел тогда, что я жертвую собой ради твоего спасения, ты бы отправился за мной и подверг опасности свою жизнь. Я хотела, чтобы Зак сказал тебе, будто я по своей воле уехала с Трентом. Позже, сказав Тренту правду, я бы вернулась в Денвер и призналась бы во всем и тебе, и Заку.

Райдер пытливо смотрел ей в лицо.

— Думаешь, я поверю, будто ты уехала с Гилмором ради моего спасения и не спала с ним все те ночи, что вы оставались наедине? За дурака меня принимаешь?

— Нет, не за дурака, — мягко сказала Ханна, — а за человека, которого я люблю.

Вдруг она спохватилась:

— Но как ты узнал, где искать меня?

— Я наткнулся на убитых солдат. Знаки открыли мне, что отряд атаковали сиу и чейены. Среди убитых я узнал Гилмора, а мне было известно, что ты едешь с ним. Не найдя тебя среди мертвых, я испугался, что ты попала в руки тех, кому доставят большое удовольствие твои мучения. Немногие из индейцев слышали о Воробышке. Белые женщины — завидная добыча. Вскоре я встретил боевой отряд Быстроногого Оленя и узнал, что Койот доставил тебя в лагерь Красного Облака. С облегчением я выслушал известие, что ты в безопасности.

Ханна с волнением смотрела в глубину его глаз, потрясенная горячими чувствами, которые ей открылись в его взоре.

— Почему же ты приехал за мной, если думал, что я предала тебя? Не легче ли было забыть меня? Даже в полумраке я вижу, что ты еще не совсем здоров. Наверное, раны причиняют тебе адскую боль. Удивительно, как ты вообще держишься в седле.

Райдер слегка улыбнулся. Еще в ранние годы он узнал, что боль — это состояние разума. Он старался быть выше боли, только поэтому и смог выдержать невыносимые мучения бесконечных дней, проведенных в седле.

— Я хотел, чтобы ты подтвердила, что добровольно уехала с лейтенантом, но по мере того как росла моя ярость, все больше хотел наказать тебя. Теперь же у меня нет сомнений, что хотел я найти жену ради своего спокойствия. Я полюбил тебя, Воробышек. Против своей воли я научился доверять белой женщине. Впервые с детских лет я почувствовал, что, может быть, действительно смогу жить среди белых. Ты не представляешь себе, что значит — быть человеком без корней и не знать, к какому роду-племени принадлежишь, и испытывать смятение и отчаяние, и пытаться найти что-то общее с людьми, которые принимают тебя за дикаря. Я думал, что с твоей помощью смогу преодолеть пропасть между обществом, в котором вырос, и тем, к которому принадлежу по рождению. Моя сестра приспособилась, но женщинам это сделать легче. Я же воин. Другой жизни я не знаю.

Ханна удивленно смотрела на него. Впервые Райдер раскрывал ей душу. Она поняла, как больно ранила его, и задумалась, можно ли исправить содеянное. Будет ли он когда-нибудь снова доверять ей? Поверит ли опять кому-либо из белых?

— Мне все равно, кто ты, Райдер. Я люблю тебя. Ты мужчина, которого я ставлю выше остальных, и только это для меня важно. В тот момент, стоя у окна, я не могла знать, что губернатор освободил тебя. А если Трент знал это, он ничего не сказал мне.

Райдер еще сильнее сжал ее плечи, и женщина вздрогнула, желая испытать боль, если это поможет доказать любовь. Их тела почти соприкасались, грудь к груди, бедро к бедру, губы рядом с губами. Ханна чувствовала, как теплое дыхание овевает ей щеку. Она прижалась к нему. Райдер застонал, его руки скользнули ей на ягодицы. Он хрипло выдохнул:

— Должно быть, я сошел с ума, раз так безумно хочу тебя. Ты разрушила мою мечту отыскать в этом мире для себя женщину, которая любила бы меня таким, каков я есть.

Во рту у Ханны пересохло:

— Ты все еще хочешь наказать меня?

— Рассудок хочет наказать, но тело — ворваться в твою плоть, чтобы не существовало для тебя других мужчин, кроме меня. Я чуть не погиб, представляя синего мундира в одной постели с тобой и то, как он наполняет своим семенем твое лоно.

— Я хочу иметь детей только от тебя, — Ханна чуть не призналась, что уже носит его ребенка, но решила не говорить сейчас об этом Райдеру.

Она хотела, чтобы он поверил ей, чтобы доверял, как прежде, и тогда она скажет. Иначе ей никогда не узнать, хотел ли он остаться с нею ради нее самой или ради ребенка.

Его рука поднялась и погрузилась в медные волосы, пальцы сжались, захватывая блестящие пряди и оттягивая ей голову назад. Райдер заглянул в лицо Ханны, и она увидела его сомнения и глубокую тревогу. Как же ей убедить этого человека, что она его любит?

Черты лица Райдера оставались жесткими, когда он смотрел в глаза Ханны. Можно ли доверять ей? Хочет ли он снова попасть под власть ее чар? Это легко… чертовски легко. Он не хотел идти по жизни, не зная, кто он. Он хотел быть любимым. Хотел иметь дом и детей. Не слишком ли много требует он от жизни? Со дня встречи с Ханной его жизнь стала сплошным смятением. Если бы он был похитрее, то распрощался бы с Денвером и послал к черту свое обещание стать посредником в переговорах с индейцами. Если бы он был помудрее, то остался бы со своим народом и боролся бы против бледнолицых, как раньше. Но с тех пор как он встретил Ханну, не было больше ничего определенного. И жизнь, и образ мыслей изменились.

Райдер колебался. Медленно он приник к ее губам. Его губы были твердыми, но под этой твердостью Ханна чувствовала теплоту. Разомкнув свои губы, пылко приняла она поцелуй, обвив руками его шею. Сильные руки крепко обнимали. Он прижимался к ее нежному телу возбужденным членом. Ладони Ханны скользнули вниз по бокам Райдера, и он не сумел сдержать стона мучительной боли, неожиданно пронзившей его.

— Райдер, ох, Райдер. Ты еще не поправился. Тебе нужно отдохнуть, прежде чем мы… мы… — слова выдали, о чем она мечтала, что хотела… в чем нуждалось тело.

— Ты хорошее лекарство, Воробышек, — прошептал Райдер.

Он стал осыпать поцелуями ее лицо, шею, плечи.

— Жажда обладать тобой — болезнь, что вгрызлась в мою душу. Исцели же мою боль своим теплом.

Он спустил рубашку на плечи и наполнил ладони пышной грудью, вспоминая, какой изможденной Ханна была, когда он впервые ее увидел. Теперь же она стала самой соблазнительной из женщин. Груди казались даже более полными, чем он помнил.

— Ты в жизни даже красивее, чем в моих воспоминаниях, — его руки отыскали набухшие соски и притянули их к губам, чтобы пробовать на вкус и облизывать, пока они не затвердеют.

Удовольствие было таким сильным, что Ханна вскрикнула. Руки Райдера обежали все ее тело и мягко сжали ягодицы. Когда рубашка оказалась слишком суровым препятствием между ними, он стянул ее и отбросил, потом снова поцеловал Ханну. Она вернула поцелуй, просунув горячий кончик языка между его губами. Ее руки гладили ему грудь, ощупывая крепкие мускулы. Осмелев, они спустились ниже — к завязкам набедренной повязки. Одним движением она сняла ее с возлюбленного.

— Райдер!

Услышав звуки своего имени, он опрокинул ее на ложе и заглянул в зеленые глаза.

— Завтра, быть может, я и пожалею об этом, но сегодня ты моя.

— Ты никогда не пожалеешь, Райдер. Я не позволю. Люби меня сейчас. Я так хочу почувствовать тебя внутри себя.

Райдер взял в ладони ее лицо и поцеловал Ханну долгим и глубоким поцелуем. На этот раз его губы были мягкими и упругими, следы гнева исчезли. Он опустился к ее бедрам. Ханна раздвинула ноги пошире, ее пальцы сжали крупный и твердый член. Дрожь возбуждения пронизала Райдера, прикосновение женщины потрясло, как удар молнии. Ханна собралась было направить член в лоно, но Райдер отвел ее руку и стал целовать рот, оставив жену трепещущей и ослабевшей.

— Райдер, пожалуйста…

Прервав поцелуй, Райдер бросил на нее насмешливый взгляд и стал осыпать поцелуями все тело. Ханна застонала и впилась ногтями в его плечи. Руки и губы возлюбленного оставляли огненный след на коже, и след вел к низу живота. Он посмотрел в глаза Ханне и опустил голову, руки скользнули под ее тело и приподняли ягодицы навстречу рту. Она вскрикнула, когда обжигающее тепло его рта нашло трепещущие складки между ее ногами. Ханна так жаждала этого прикосновения!

Трепет наслаждения пронзил ее тело. Она запустила пальцы ему в волосы и прижала его голову к себе. Сердце бешено билось, в то время как его язык мучил ее и доводил до безумия, облизывая и щекоча клитор. Она почувствовала, как его пальцы проникли в лоно, и изогнулась. Вдруг все ее тело взорвалось. Ханна заизвива-лась, изгибаясь, пока последнее содрогание не утихло. Открыв глаза, она обнаружила, что Райдер рассматривает ее тело.

— Что… что-нибудь не так?

— Ты пополнела, твои груди раньше не были такими тяжелыми.

Его взгляд скользнул к низу живота. Он положил свою крупную ладонь на небольшое возвышение, которого не было три месяца назад.

Ханна вспыхнула.

— Я хорошо ем последнее время. Или ты предпочел бы, чтобы я по-прежнему выглядела так, какой ты увидел меня в день нашей первой встречи?

Райдер усмехнулся:

— Ты была похожа на маленького серого воробышка. Я подумал: какая некрасивая женщина! Но даже тогда разумом, вероятно, я понял, что ты и есть та самая серая птичка — из моего Видения. Мне нравится, что твои формы стали округлы, но мне не хотелось бы, чтобы ты была очень толстой.

Ханна открыла рот и закрыла. Ей придется пополнеть, и очень, правда, временно. Но не успела она придумать ответ, как Райдер обхватил ее за талию и посадил верхом на себя.

— Скачи на мне, Воробышек. Прими меня в свое тело.

Взяв в руку возбужденный член — такое мощное орудие любви — она слегка приподнялась и сама пронзила им себя. Райдер вздрогнул и вздохнул, проникая в самую глубину сладостных недр. Он ощутил сомкнувшуюся вокруг него нежную плоть, почувствовал жар Ханны и едва сдержал извержение семени.

— Слишком рано… слишком рано… — простонал он, затихнув. — Нагнись, чтобы я мог вновь попробовать вкус твоих сосков.

Ханна наклонилась, подставляя ему свои груди. Он жадно принял дар и посасывал груди до тех пор, пока Ханна оказалась не в состоянии оставаться без движения. Она начала двигаться вверх и вниз. Он стал приподнимать ягодицы и направлять ее ритмичные движения. Огромный твердый стержень входил и выходил из нее, женщина извивалась, стонала и обхватывала Райдера за плечи, в то время как он сжимал ее ягодицы, с сокрушительной силой снова и снова врываясь в тайные глубины плоти.

За краткое время она вновь вознеслась к звездам, испытав высочайшее блаженство, какое когда-либо открывалось ей. Потом Ханна унеслась в пространство, где звезды взрывались и растворялись в неизъяснимом ликовании. Ей хотелось плакать, но она сопротивлялась искушению. Чувствуя, какую радость от их близости получает Райдер, она не могла сомневаться в его любви, ведь он обнимал ее с такой страстью! Она молилась, надеясь, что его любовь к ней жива. Будет ли он рад их ребенку? Не в силах справиться с ужасными мыслями, Ханна бросилась в надежное кольцо сильных рук.


— Просыпайся! — голос Райдера звучал хрипло и грубее, чем когда-либо.

Грозный оклик вырвал Ханну из глубокого сна. Она медленно приподняла веки и отвернула голову от солнечного луча, слепившего глаза. Уже утро? Кажется, лишь минуту назад Райдер пылко обнимал ее. За ночь он дважды будил жену и только на рассвете насытился любовью.

— Райдер, что… — она неожиданно замолчала, встретившись взглядом с его серебристыми глазами, которые на этот раз были холодными, как лед.

Даже его поза была угрожающей. Что еще она натворила? Вдруг Ханна заметила, что Райдер держит в руках какую-то вещь. Она нахмурилась:

— Что это у тебя?

Райдер двумя пальцами, как ядовитую змею, держал что-то из одежды.

— Узнаешь?

Ханна вгляделась: набедренная повязка. Райдер сердится на нее из-за какой-то набедренной повязки?

— А в чем дело? Что странного в этой набедренной повязке?

— То, что она не моя! Чья она? И почему лежала рядом с ложем? Кто из моих друзей у тебя в любовниках?

— Что? — Ханна не верила своим ушам. — Проклятье, Райдер! Твои ложные обвинения сведут меня с ума! Когда ты обвинял меня в связи с Трентом, это уже было неприятно, но твое новое обвинение просто смехотворно! Не стоит быть таким ревнивцем, милый! — Ханна надеялась, что говорит убедительно.

Если она скажет, что повязка принадлежит Сломанному Носу, стычка неминуема, а Райдер еще не в состоянии даже защитить себя, не говоря уже о чем-либо другом!

Его лицо помрачнело:

— Ревнивцем? Я не ревную, — слова комом стояли у него в горле.

Он понимал, что ведет себя, как безумец, но ничего не мог с собой поделать. При мысли о том, что другой мужчина касался тела Ханны, кровь кипела в жилах.

— Я хочу знать, кому принадлежит эта набедренная повязка и почему она лежит рядом с ложем, на котором я сплю?

— Я не знаю. Ну почему ты такой неразумный? — она откинула одеяло и поднялась.

Ее тело было розовым и цветущим, у Райдера захватило дыхание.

— Так, значит, неразумно желать узнать, почему чужая набедренная повязка находится рядом с постелью жены?

Ханна облизнула внезапно пересохшие губы, ясно осознав, что Сломанный Нос отбросил свою набедренную повязку, когда пытался ее изнасиловать, и что лишь чудом ему не удалось это сделать.

— Наверное, ее оставил кто-то по недоразумению.

— А может быть, и нет, — он резко повернулся, чтобы уйти.

— Куда ты идешь?

— По глазам вижу, ты лжешь. Я иду выяснить, кто оставил свою набедренную повязку в моем вигваме и почему.

— Райдер, подожди!

Ее мольба не произвела впечатления на Райдера. Он откинул полог и вышел. Что-то здесь не так. После ночи любви он не сомневался: Ханна его любит. В глубине сердца он был уверен: она сказала ему правду о Гилморе. Проснувшись утром, Райдер собирался объясниться с ней и признаться, что он ей доверяет и понимает: она жертвовала собой ради него. Но затем он нашел эту набедренную повязку. Ее ответ и ускользающий взгляд не понравились ему.

Ханна быстро оделась. Она должна опередить Райдера, прежде чем он узнает, что этой ночью Сломанный Нос ввалился в вигвам и пытался взять ее силой. Она не представляла себе, как индейцы бросают друг другу вызов, но знала, что Райдер слишком слаб, чтобы сражаться. Несмотря на всю его страсть, этой ночью он вздрагивал от боли в ребрах и стонал, когда она нежно к нему прикасалась.

Ханна заторопилась, мельком подумала о необходимости приготовить утреннюю трапезу, но решила сначала пойти за Райдером. Поесть можно и потом. Она нашла его неподалеку, он беседовал с Койотом. Ханна порадовалась, что Койот оправился от своих ран. Краем глаза Ханна увидела Сломанного Носа, направлявшегося прямо к Райдеру. Она пустилась бежать, но опередить не успела. Они подошли одновременно.

— Добро пожаловать домой, Быстрый Ветер, — обращаясь к Райдеру, Сломанный Нос поглядывал на Ханну. — Ты приехал за женой?

Райдер бросил на него пытливый взгляд:

— А ты рассчитывал, что я не приеду?

Индеец пожал плечами:

— Приходила в голову такая мысль. Когда Воробышек покинула твой вигвам, я решил, она с тобой развелась.

Райдер подозрительно прищурился:

— Тебе это должно было прийтись по душе, Сломанный Нос. Однажды ты уже домогался Воробышка.

Сломанный Нос усмехнулся.

— Она очень красивая. Волосы у нее похожи на мех, а кожа белая, как снег, — вдруг он запнулся, его глаза остановились на набедренной повязке, которую Райдер держал в руках. — А, вижу ты нашел мою повязку, — темные глаза индейца предостерегающе глянули на Ханну, прежде чем он снова повернулся к Райдеру. — Я забыл, где ее оставил.

Ханна застонала: Сломанный Нос преднамеренно нарывался на ссору! Лицо Райдера окаменело.

— Забыл? Думаю, ты прекрасно знаешь, где ее оставил. Я нашел твою набедренную повязку в моем вигваме рядом с ложем жены.

Сломанный Нос застенчиво глянул на Ханну, словно извиняясь за недосмотр. Нет, он не обманывал Ханну. Женщина знала, он ждет, что она скажет. Ханна промолчала, и Райдер бросил на нее тяжелый взгляд, его руки сжались в кулаки.

— Может быть, я ошибаюсь, и повязка не моя? — предположил Сломанный Нос, хитрый блеск его глаз заставлял подумать об обратном.

— Что ты делал в вигваме моей жены? — спросил Райдер.

Сломанный Нос улыбнулся:

— Спроси свою женщину. Я не хожу туда, куда меня не приглашают.

Ханна задохнулась от возмущения. Конечно, Райдер не поверит Сломанному Носу! Когда-то он подумал, что она взяла Гилмора себе в любовники. Не считает же он теперь, что она пригласила Сломанного Носа в свою постель! Когда Райдер повернулся к ней, его лицо было искажено гневом. Ханна не понимала, что именно у него в мыслях. Она запуталась в паутине лжи Сломанного Носа.

Райдер не смог подавить негодование, охватившее его при словах индейца. Ни на минуту он не поверил, что Ханна позвала этого человека в свою постель, и большой глупостью было думать, будто она связалась с Гилмором. Теперь он лучше понимал ее. Ни одна женщина не может так убедительно лгать и в то же время так нежно любить. Ему следовало сразу же поверить ее объяснениям, почему она уехала из Денвера с лейтенантом. Ханна сделала это ради него. Ревность сводит мужчин с ума, а он не мог больше отрицать, что любит Ханну Маклин.

Ханна видела, Райдер смотрит на нее с мрачным и непроницаемым выражением лица. Она шагнула к нему и умоляюще сложила руки:

— Сломанный Нос лжет, Райдер! Этой ночью он пришел в мой вигвам, но без моего приглашения. Он убежал в страхе, когда ты появился в лагере. Если бы ты не пришел, он бы… — она бросила унылый взгляд, — …он бы изнасиловал меня.

— Лживые слова белой шлюхи, — презрительно фыркнул Сломанный Нос.

Летняя Луна, которая стояла рядом, слушая беседу, побледнела, а Койот ждал, как проявит себя ярость Райдера. Она не заставила себя ждать. С диким криком Райдер выхватил нож из-за пояса и бросился на Сломанного Носа. Ожидавший нападения индеец увернулся, в его руке тоже блеснул нож. Пригнувшись, двое мужчин кружили друг против друга, отыскивая брешь в прикрытии, чтобы вонзить нож.

— Ну, давай, бледнолицый, — подзадоривал Сломанный Нос. — Ты убедил народ в своей преданности, но цвет твоей кожи не лжет. Я знаю, кто ты такой. Воин сиу сильнее и храбрее любого бледнолицего.

Райдер бросился на индейца, но тот ускользнул. Тогда Сломанный Нос сделал выпад. Райдер отклонился. Ханна в ужасе смотрела на драку. Вдруг между ними встал Койот.

— Стойте! Оба вы знаете обычай племени. Убийства не будет. Если Сломанный Нос пытался изнасиловать твою женщину, Быстрый Ветер, Совет должен решить, что с ним делать.

— Ты думаешь, Совет поверит белой шлюхе? — засмеялся Сломанный Нос. — Дело следует уладить немедленно.

— Сломанный Нос прав, — подтвердил Райдер. — Мы будем биться здесь и сейчас. Виновность-невиновность — все будет выяснено до конца.

— Нет! — крикнула Ханна, она боялась, что муж еще не совсем выздоровел после заключения в тюрьме. — Пусть решает Совет. Если таков обычай племени, Райдер, нужно подчиниться!

— У тебя умная жена, — заметил Койот. — Послушайся ее! Я немедленно созову вождей, и вы со Сломанным Носом оба предстанете перед Советом.

Райдер был напряжен, как сжатая пружина. Как мог он отойти от человека, который пытался изнасиловать его жену? Конечно, нужно подчиниться обычаю. Если он ослушается закона племени, Сломанный Нос повторно обвинит его в том, что он не настоящий чейен. На гнев, поднявший в его душе, он отреагировал, как бледнолицый: хотел убить Сломанного Носа, пренебрегая и Советом, и обычаем. Но в конце концов здравый смысл одержал верх. Усилием воли Райдер заставил свое тело расслабиться.

— Созывай Совет, Койот, но если Сломанный Нос уйдет без наказания, я убью его.

Он повернулся и пошел прочь, схватив Ханну за руку и волоча за собой. Не останавливаясь, он добрался до вигвама, втолкнул Ханну внутрь и сам вошел следом.

— Ты правильно поступил, — мягко проговорила Ханна. — Райдер, сейчас ты не в том состоянии, чтобы сражаться со Сломанным Носом.

— Почему ты ничего не сказала мне? — сердился Райдер. — Ты должна была сразу же сказать, что Сломанный Нос пытался изнасиловать тебя этой ночью.

Ханна покраснела и отвела глаза.

— Сломанный Нос угрожал убить тебя, если я заговорю об этом.

— И ты ему поверила? Разве ты не знаешь, что я умею постоять за себя?

— Ты еще не совсем оправился от побоев! — воскликнула Ханна. — Я не смогу без тебя жить. Я люблю тебя, Райдер, и очень боюсь потерять.

Райдер покачал головой, удивляясь чувству, которое заставляет людей отбрасывать доводы разума, волю и даже гордость, и задумался, а он пережил бы смерть Ханны? Ради нее он готов был убить и убьет любого, кто посмеет коснуться его жены.

— Я знал любовь сестры, любовь родителей, но никогда не знал прежде любви женщины. Когда я покинул чейенов, чтобы сражаться за индейский народ вместе с сиу, то решил, что преждевременная смерть не позволит мне отыскать любимую женщину. Я завидовал чувству моей сестры к Заку, потому что знал: такое счастье мне не уготовано. А теперь…

— А теперь?.. — подбодрила его Ханна, она задержала дыхание, ожидая услышать слова, которых так долго ждала от него.

— А теперь у меня есть любимая женщина.

— Ты хочешь сказать, что любишь меня, Райдер?

Не имея склонности к красноречью, Райдер произнес лишь:

— Разве не это я только что сказал тебе? Разве я не пошел за тобой, когда ты покинула меня? Разве я не оставил ради тебя свой народ?

Ханна торжественно кивнула, не сводя глаз с его лица. Она все еще ждала признания. Если он не может произнести этих слов, то как ей поверить, что он ее любит?

Райдер вздохнул, потом одарил Ханну обезоруживающей улыбкой, хорошо понимая, что именно она от него ждет.

— Я люблю тебя, Воробышек, и всегда любил. Даже когда та была похожа на костлявую оборванку с тусклыми волосами и грязным лицом. Может быть, с твоей помощью я научусь доверять людям с белой кожей и жить с ними в мире.

— О, Райдер! — она закинула руки ему на шею, осыпая градом поцелуев его лицо, подбородок, нос, все, до чего только могла дотянуться. — И я всегда тебя любила. И если ты хочешь жить в деревне Красного Облака, я не стану возражать. Пока мы вместе, я счастлива.

Райдер прижал ее к себе, сознавая, насколько дорога ему эта женщина, и удивляясь, что ради нее он собирается пожертвовать той жизнью, к которой привык.

— Я должен найти свой путь в мир белых, Ханна. Как бы я не восхищался индейцами, как бы глубоко не сочувствовал им и не осуждал несправедливость, которую творят с ними белые люди, я не могу оставаться. Твоя жизнь для меня слишком драгоценна, чтобы подвергать ее опасности. Белые слишком многочисленны. Когда-нибудь индейцев заставят жить в резервациях, а это не та жизнь, о которой я мечтаю для своих детей. Однако, я смогу помочь индейскому народу, и мне при этом не придется убивать или получать раны в сражениях. Губернатор согласился на мое освобождение из тюрьмы с условием, что я стану посредником в переговорах о мире с сиу и чейенами. Я буду честно защищать интересы моего народа. У всех индейцев будет кров и пища, чтобы пережить зиму, и защитник, который умел бы отстаивать их права.

Глаза Ханны заблестели.

— Твой ребенок будет тобой гордиться.

ГЛАВА 21

Райдер так долго смотрел на Ханну, что она почувствовала, как у нее начинают жарко пылать щеки. Неужели она до сих пор неверно думала о Райдере? Он не хочет ребенка? Они раньше никогда не говорили о детях.

— Ты носишь моего ребенка? — голос у него сел от волнения, а от того, что он сказал затем, душа у Ханны ушла в пятки. — И ты поехала с Гил мором, зная, что беременна от меня?

Во рту у нее пересохло.

— Я никогда без нужды не подвергла бы опасности твое дитя, Райдер, и я никогда не позволяла Тренту дотронуться до меня. Разве ты не понимаешь? Я все делала ради твоего спасения. Сколько же раз мне повторять это, чтобы ты наконец мне поверил?

— Я верю тебе, Воробышек. Я вел себя, как глупый ревнивец, не понимая, что ты никогда не уехала бы с Гилмором без причины. Страшно подумать, что могло бы случиться с тобой и с ребенком.

— У Трента было много недостатков, но я уверена, он никогда не причинил бы мне зла. Возможно, он пришел бы в ярость, но я верю, по-своему Трент дорожил мной. Я никогда не желала ему смерти или же смерти тем людям, что сопровождали нас в форт. Неужели никогда не кончится эта бессмысленная бойня?

Она начала тихо всхлипывать, и Райдер обнял ее, радуясь, что может утешать жену, прижимая к своему сердцу.

— Не знаю, когда и как все это кончится, но я собираюсь сделать все возможное для индейской стороны. Скоро мы с тобой уедем из деревни Красного Облака. Меня ждет губернатор, чтобы ввести в курс дела. Надеюсь, ты не против пожить у Эбби и Зака, пока не будет построен наш собственный дом?

— Главное, чтобы мы были вместе.

Рука Райдера скльзнула вниз по ее животу. Искренняя радость отразилась на его лице.

— Я не ожидал. Еще совсем недавно я был уверен, что погибну, сражаясь с бледнолицыми, но, встретив тебя, я стал мечтать о другой жизни, в которой у меня были бы жена и дети, и не просто жена, а жена с огненными волосами и зелеными глазами! Теперь, с твоей помощью, мой талисман, мечты становятся реальностью. Я люблю тебя, Ханна, и люблю нашего ребенка.

Слова Райдера успокоили Ханну и сняли тревогу, в которой она пребывала, не зная, что скажет Райдер, узнав о ребенке. Он хочет ребенка! Он его любит. Все остальное неважно.

Райдер поцеловал жену с такой нежностью, что ей захотелось заплакать. Поцелуй был долгим, кровь в жилах вскипала от страсти. Когда он прервал поцелуй, слабый крик возражения сорвался с губ Ханны.

— Я хочу любить тебя, моя дорогая, но не могу, пока не улажено это дело между мной и Сломанным Носом. Койот уже, должно быть, созвал Совет. Мне надо идти.

— Не нравится мне все это, Райдер. Сломанный Нос коварен. Он станет лгать, придумывая, как оказался в моем вигваме. Скажет, я его приглашала. У тебя был такой страшный вид, когда он принялся намекать, будто я сама зазвала его. Я… я испугалась, вдруг ты поверишь.

— Никогда! Теперь я слишком хорошо тебя знаю и начинаю понимать, каким дуракомбыл, не доверяя прежде. Я страшно рассердился, ты права, когда Сломанный Нос осмелился заявить, будто ты приглашала его разделить с ним ложе! Никто в Совете ему не поверит.

— Тогда иди, — произнесла Ханна, недовольный вздох ясно сказал, как не хочется ей расставаться с ним. — Я буду молиться, чтобы Совет принял верное решение.

Ханна готовила ужин на костре рядом с вигвамом, когда Райдер вернулся. Лицо у него было мрачным, но признаков печали или огорчения она не заметила. Не говоря ни слова, он присел у костра. Ханна протянула ему чашу с тушеной олениной. Должно быть, он очень проголодался, потому что заговорил, лишь опустошив половину чаши.

— Сломанный Нос изгнан из племени. Больше он не станет тебе досаждать.

Ханна притихла.

— Совет так решил, хотя он индеец, а ты белый?

— Кожа у меня белая, но это мой народ, Ханна, впрочем, как и народ Сломанного Носа. Они выслушали нас как равных, а потом обсудили наши показания и свидетельство Койота, присутствовавшего при столкновении, и затем Совет вынес решение.

Ханна опустилась на колени рядом с Райдером.

— Должно быть, Сломанный Нос разгневан.

Райдер задумчиво жевал оленину.

— Очень. Он собрал свои пожитки и сразу же уехал. Когда он уходил, люди поворачивались к нему спиной, даже его родители. Изнасилование соплеменницы — страшное преступление и у сиу, и у чейенов.

— Что он теперь будет делать?

Райдер проглотил последний кусок мяса.

— Наверное, присоединится к какой-нибудь банде отребья. Вряд ли его примут в другое племя. Новости быстро распространяются по прерии, и скоро все племена будут знать о его изгнании.

— Мне не хотелось, чтобы дело так оборачивалось, — искренне призналась Ханна. — Пока ты не привез меня в лагерь Красного Облака, никаких раздоров со Сломанным Носом у тебя не было.

— Не вини себя, Ханна. Сломанному Носу никогда не нравилась моя белая кожа. Он нашел бы другой предлог, чтобы досадить мне.

Ханна задумалась:

— Теперь ничто не мешает нам покинуть деревню?

— Я уже говорил с Красным Облаком. Он согласился, что я многое могу сделать для индейского народа как посредник на переговорах. Я постараюсь приспособиться к миру белых, — притянув к себе Ханну, он поцеловал ее в лоб. — Конечно, нам придется пожениться еще раз, теперь уже по законам белых. Я не хочу, чтобы возникали сомнения по поводу законорожденности моего ребенка.

Ханна счастливо улыбнулась.

— Я и так себя чувствую замужней женщиной, но с радостью произнесу обет перед священником. Моей семье будет приятно узнать, что наш брак освящен церковью.

— Я ничего о таких вещах не знаю, но уверен, ты мне все объяснишь. Пойдем на наше ложе, отдохнем, путешествие в Денвер, что нас ждет, утомительно, — блеск его серебристых глаз говорил, что на уме у него не простой отдых.

Он встал и потянул за собой жену, затем поднял ее на руки и внес в вигвам. Положив на постель, он вытянулся рядом. Когда Райдер поцеловал Ханну, она положила руку ему на грудь, останавливая.

— Подожди, Райдер. Я хочу поговорить с тобой.

— Поговорить? — его напряженный голос подсказал ей, что меньше всего ее муж расположен сейчас к разговорам.

— Да. Насчет Женщины-Что-Ходит-Вперевалку. Я хочу взять ее с собой. Никого из родных у нее не осталось, и ей приходится рассчитывать лишь на милость и сострадание чужих людей. Не думаю, что Эбби станет возражать. А Женщина-Что-Ходит-Вперевалку поможет мне, когда у нас появится малыш.

Райдер был поражен, что Ханна беспокоится о старой женщине и даже желает, чтобы она жила с ними.

— А что думает об этом сама Женщина-Что-Ходит-Вперевалку? Захочет ли она оставить свой народ?

— Она потеряла мужа, сына и единственную дочь. Я очень полюбила ее. Мы обо всем уже говорили. Она согласна. Женщина-Что-Ходит-Вперевалку не настолько стара и, думаю, сможет проехать весь путь до Денвера верхом. Она ждет не дождется, когда родится наш с тобой ребенок.

— Пусть будет, как ты хочешь. Уверен, когда мы построим дом, ты будешь рада помощнице.

— Спасибо, Райдер, — сказала Ханна, притянув к себе его голову, чтобы дотянуться до губ.

Он поцеловал ее пылко и проникновенно, со всей страстью, переполнявшей неистово бьющееся сердце. Язык упивался сладостью ее рта, в то время как руки снимали одежду. Затем жаркая дорожка поцелуев прошла по ее рукам, груди, животу, бедрам и по нежной плоти между ними. Все тело Ханны порозовело от возбуждения, но на этот раз ей не захотелось лежать на спине, и она приподнялась над Райдером, чтобы можно было смотреть в мерцающую глубину его глаз.

— Я хочу сделать для тебя то, что ты делаешь для меня, — робко прошептала она, хотя совсем не чувствовала робости.

Райдер улыбнулся и откинулся на спину, позволив ей делать все, что она захочет, и Ханна принялась наслаждаться телом мужа. Ее язычок обследовал плоские соски мужчины, зубы оставили пылающий след на животе и бедрах. Когда пытка блаженства почти лишила его чувств, ее рот завладел его членом. Райдер вскрикнул, почувствовав обжигающий жар губ Ханны. После нескольких минут мучительной неги, он опрокинул ее на спину и отплатил той же монетой. Когда она едва не лишилась чувств от восторга, он проник в нее. Луч лунного света, проскользнувший сквозь дымовое отверстие в вигвам, был единственным свидетелем произнесенных шепотом слов страсти и гортанных криков удовольствия. Но по мере того как ночь подходила к концу, лунный свет бледнел, зато разгорался ослепительный свет любви, наполнявший вигвам.


Ханна неловко сидела в седле, чувствуя, что беременность значительно осложнила ей путешествие. День был гнетуще жарок, с Черных Холмов дул обжигающий ветер. Беспокоясь о Ханне, Райдер старался, чтобы они почаще останавливались на отдых там, где только могли найти тень и воду. Женщина-Что-Ходит-Вперевалку ехала с ними. Она была рада, что оказалась кому-то полезна и не осталась в деревне обузой для племени.

Устроиться на ночь они старались у воды, чтобы смыть с себя грязь и пыль дневного пути. Они уже находились рядом с границей Колорадо, когда оказались у широкой реки. Ханна отправилась выкупаться. Жен-щина-Что-Ходит-Вперевалку принялась разводить огонь, а Райдер пошел добыть дичь им на ужин. Темнело, но Ханна не считала, что ей следует поторопиться. За все время путешествия не произошло ни одного столкновения с опасностью, будь то дикий зверь или плохой человек, и Ханна забыла, что Райдер предупреждал ее, чтобы она не удалялась от места привала. В последние два дня он казался более настороженным и осторожным, чем обычно, но ничего подозрительного не обнаруживал. Кроме того, стоянка была видна с берега реки. Да и что может случиться, если Райдер поблизости?

Прямо в рубашке Ханна вошла в воду, темную и мутную, но все-таки освежающую после утомительного дня, проведенного в седле. Жаркое лето и скудность дождей высушили реку, на ее середине воды было по пояс. Она с удовольствием плескалась, не замечая пары темных глаз, жадно наблюдавших за ней с берега. Ханна уже собралась выйти из воды, как неожиданно почувствовала опасность. От страха волосы зашевелились у нее на голове. Она обернулась, рассматривая темные заросли.

Ничего не заметив, она посмеялась над своим бурным воображением и вдруг вспомнила предостережение Райдера оставаться поблизости от стоянки. Но охотился же ведь он неподалеку и несколько раз за день уезжал вперед на разведку, чтобы выбрать место для ночлега особенно тщательно! А ей так хотелось искупаться! Но не слишком ли легкомысленно она пренебрегла его указаниями?

Дневной свет уже сменился сумеречным, когда Ханна выбралась на берег. Она не заметила смуглой руки, протянувшейся к ней сзади и прикрывшей ей рот, но почувствовала мощь и жар мужского тела. Ее тащили к стоявшей неподалеку лошади. Когда смуглая рука оторвалась ото рта, Ханна не успела закричать: огромный кулак обрушился ей на скулу. Застонав от боли, она провалилась в глубокую и темную пустоту.

Райдер вернулся к привалу с упитанным кроликом, которого он сразил стрелой. Райдер старался не стрелять из винтовки, чтобы выстрелом не привлечь к себе чье-либо нежелательное внимание. Он заметил, что последние два дня их кто-то преследует, но ничего не стал говорить Ханне, чтобы не волновать ее понапрасну. Если за ними и идут по пятам, то не крупный боевой отряд, а всего лишь один или два человека. Но зачем они наблюдают за их продвижением? Однако, кто бы это ни был, вели эти люди себя очень осторожно, следовало отдать им должное. Лишь однажды промелькнул всадник, и Райдер уловил его тень даже не зрением — скорее, чутьем. Все же, он предупредил Ханну, чтобы она не уходила далеко.

Райдер ступил в круг света от костра, который уже развела Женщина-Что-Ходит-Вперевалку. Он сразу же заметил, что Ханны нет. Холодок страха пробежал по спине.

— Где Ханна?

— Пошла купаться, — сказала индианка.

Он посмотрел на реку. Темная полоска воды была едва заметна в темноте.

— Давно она ушла?

Женщина-Что-Ходит-Вперевалку нахмурилась и подняла глаза к восходившей луне.

— Луна еще не поднималась, когда она ушла. Я слышала несколько минут назад, как она плещется.

Райдер подхватил винтовку.

— Приготовь кролика. Пойду за ней. Нельзя было Ханне уходить одной. Наверное, мне следовало предупредить ее построже.

Престарелая индианка пристально посмотрела на него, внезапно сообразив, что Быстрый Ветер обеспокоен гораздо больше, чем ей показалось.

— Что за опасность?

— Потом объясню, — кинул через плечо Райдер, Он горестно застонал: поиски оказались безрезультатны. Несколько раз он прокричал имя Ханны, но она не отозвалась. На его лбу выступил пот, а сердце мучительно сжалось. Осматривая берег, он обнаружил след мокасин на влажном песке. Опустившись на колени, Райдер изучил следы. Здесь произошло столкновение, кого-то тащили по берегу. Следы вели в заросли. Проследив след во влажной траве и кустарниках, Райдер дошел до места, где была привязана когда-то лошадь. След лошади вел на север.

Райдер сразу же понял, что Ханна попала в руки индейца. Ему стало очевидно, что в похищении принимал участие только один человек. Ничто не указывало на присутствие нескольких людей. Внезапно ужасная мысль поразила его.

Сломанный Нос! Сломанный Нос захватил Ханну!


Ханна медленно приходила в себя. Мускулистые смуглые руки поддерживали ее. Еще не отойдя от жестокого удара, она тряхнула головой. Ханна не имела представления, сколько времени была она без сознания, но небо из черного стало сиреневым, значит, прошло несколько часов с тех пор, как она пошла купаться на реку. В скуле полыхал огонь, а когда она попыталась пошевелиться, боль перекатилась к макушке и вискам. Она застонала. Руки сжали ее еще крепче.

— Я не думал, что так сильно ударил тебя, Воробышек.

Этот голос! Сломанный Нос! От его тела поднимался мускусный запах, тошнота подкатывалась к горлу.

— Зачем ты это сделал? — в отчаянии крикнула Ханна. — Чего ты хочешь?

— Быстрый Ветер придет за тобой. Он бросит мне вызов, и мы будем биться, что и должны были сделать, если бы не вмешался Койот. Я убью твоего мужа, и ты станешь моей женщиной. Я овладею твоим белым телом и буду слушать, как ты выкрикиваешь мое имя, когда я пронзаю тебя. Тогда посмотрим, кто из нас лучше, он или я.

Голова у Ханны пошла кругом. Достаточно ли окреп Райдер, чтобы сражаться с этим индейцем и победить его? Нельзя ли как-нибудь остановить их? У нее мелькнула мысль сказать о ребенке Райдера, которого она носит, но Ханна передумала: Сломанный Нос лишь рассердится и причинит какой-нибудь вред ей или ребенку.

— Куда ты меня везешь?

— Неподалеку. Я хочу поскорее уладить это дело, чтобы потом насладиться.

— Ты не сможешь победить Райдера.

— Я уже победил! Разве ты не со мной?

— Ненадолго, — ответила Ханна. — Только трусливый пес мог поступить, как ты, выкрав меня под покровом ночи.

Губы Сломанного Носа злобно искривились. Никогда он не совершал бесчестных поступков, пока не появилась в племени эта женщина. Она во всем виновата, размышлял Сломанный Нос, она разожгла в нем похоть до такой степени, что он не смог совладать с собой. Изгнание из деревни было так унизительно, что он поклялся отомстить Быстрому Ветру за унижение. Он следил за деревней, а когда Ханна и Райдер уехали, скрытно следовал за ними, выбирая для мести подходящий момент. То, что Воробышек одна пошла на реку, было удачей, на которую он и не рассчитывал.

Когда белая женщина назвала его трусливым псом, он пришел в дикую ярость и злобно ударил Ханну. Она снова провалилась в благословенное забытье, не заметив, что Сломанный Нос попридержал лошадь. По следам, которые они оставляли, их мог бы найти и ребенок.


Райдер несся, как ветер. Выносливая индейская лошадка повиновалась малейшему нажиму коленей и движению рук. С рассветом идти по следу, оставленному Сломанным Носом, было совсем простым делом. Как будто этот мерзавец хотел, чтобы его нашли! Райдер хлестал поводьями, заставляя лошадь нестись все быстрей. Если только Сломанный Нос посмел вытворить что-либо с Ханной, думал Райдер, он разорвет его на части голыми руками.

Не колеблясь, Райдер углубился в узкий проход между двумя плоскими отвесными скалами, догадываясь, что, видимо, именно это место и выбрал Сломанный Нос для их встречи. Он снял с себя почти всю одежду, оставив только набедренную повязку и мокасины, чтобы ничто не стесняло движений во время поединка. Еще не прошли синяки на его ребрах — следы побоев в тюрьме. Невзирая на боль, Райдер сосредоточился на мыслях о Ханне и еще не родившемся ребенке.

Вскоре он остановился, чтобы осмотреть нагромождение скал и валунов, которые, должно быть, служили убежищем Сломанному Носу. Райдер понимал, что представляет сейчас собой отличную мишень, но чутье подсказывало, что враг бросит ему вызов открыто. Он стоял на виду и ждал.


Ханна застонала. Голова раскалывалась от боли. Она представления не имела, где находится. Ханна лежала на спине прямо на каменистой почве, солнце било в глаза. Индеец бросил ее за большим валуном и связал руки и ноги.

— Будешь кричать, я запихну свою набедренную повязку тебе в рот, — пригрозил Сломанный Нос.

Ханна вспомнила: она в плену у индейца.

— Где мы?

— Неважно. Быстрый Ветер скоро прибудет. Еще немного, и ты станешь моей! Твоим белым телом я отпраздную свою победу и заставлю тебя смотреть, как стервятники будут клевать кости Быстрого Ветра.

Ханна побледнела.

— О, Боже! Где Райдер?

Словно в ответ на ее вопрос раздался громкий голос:

— Сломанный Нос! Я здесь! Покажись! Если освободишь мою женщину, не причинив ей вреда, я сохраню тебе жизнь!

— Райдер! — пронзительный крик Ханны прозвучал для ее мужа райской музыкой.

— Воробышек! Держись! Скоро я освобожу тебя.

— Еще раз завопишь, и я найду способ тебя утихомирить, — прошипел Сломанный Нос, он свирепо глянул на нее, обещая скорую расправу в случае неповиновения.

— Что ты от меня хочешь? — спросил Райдер.

Судя по тому, откуда доносились голоса, Сломанный Нос с Ханной укрылся за большим валуном ярдах в пятидесяти от него.

— Надо было уладить это дело между нами, но иначе, Совет вождей здесь ни при чем. Будем биться до смерти на ножах. Женщина достанется победителю. Поверь уж, как только мой могучий член вонзится в Воробышка, она тебя позабудет.

Красные точки безумной ярости заплясали перед глазами Райдера. Образы Ханны, распростертой под телом Сломанного Носа, и его грубых домогательств ее ласк вызывали у Райдера головокружение. Он этого не допустит.

— Я принимаю твой вызов, Сломанный Нос. Выходи.

Дрожа от страха, Ханна смотрела, как выходит Сломанный Нос. Подтянув колени, она опералсь на скалу и выглянула из-за валуна. Дыхание у нее перехватило, когда она увидела, что Райдер спешивается и медленно идет ему навстречу. Она заметила: винтовка осталась у седла и вознесла горячую молитву, чтобы Сломанному Носу не пришла в голову мысль застрелить Райдера. Нет, воин сиу с ножом в руке ждал противника. Когда они оказались друг против друга, Сломанный Нос выбросил нож вперед и пригнулся. Райдер немедленно ответил тем же движением, с ножом в руке он угрожающе надвигался на индейца.

— Ты глупец, если считаешь, что сможешь победить меня, — хрипло рассмеялся Сломанный Нос.

От его смеха у Ханны мурашки пошли по спине.

— Это ты глупец, если считаешь, что умру я, — ответил Райдер.

Сломанный Нос прыгнул. Райдер отступил и затаил дыхание. Лезвие прошло от него в нескольких дюймах.

Ханна чуть не вскрикнула, увидев, как близко подошел Сломанный Нос к Райдеру, но сдержалась. Меньше всего ей хотелось сейчас отвлекать Райдера.

Он сделал ответный выпад, но индеец отскочил и неожиданно пнул противника ногой в грудную клетку, покрытую синяками. Райдер вскрикнул, боль пронзила его, как огонь, он зашатался, но, заметив приготовившегося к смертоносному прыжку врага, отбил удар.

Снова двое мужчин кружили друг против друга, отыскивая брешь в защите противника. Райдер все еще испытывал боль от удара, но теперь он осторожнее следил за движениями Сломанного Носа.

— Давай, бледнолицый, — подзадоривал Сломанный Нос, безуспешно пытаясь обмануть боевое чутье Райдера. — Мне некогда ждать, хочу поскорее убить тебя. Я уже брал твою женщину, и мне не терпится снова попробовать ее белое тело.

Райдер понимал, что говорит это Сломанный Нос преднамеренно, но чуть было не поддался ярости. Нельзя терять самообладания, сообразил он, именно этого добивается Сломанный Нос. Разъяренный боец уязвим, он становится легкой добычей и совершает ошибки. Райдер же не мог позволить себе ошибиться. Жизнь Ханны и ребенка зависели сейчас от него. Он надеялся, что Сломанный Нос лжет, но если он действительно овладевал Ханной, то негодяя ждет мучительная смерть.

Кое-как Ханне удалось выкатиться из-за валуна и сесть, теперь ей было все хорошо видно. Оба воина уже покрылись кровью от небольших порезов. Поединок становился более ожесточенным, оба противника яростно наскакивали друг на друга. Ханну беспокоило, что Райдер все время прикрывает правый бок, где синяки были особенно заметны. Сломанный Нос тоже это заметил и старался как можно чаще наносить удары по синякам.

И тут ирландский характер Ханны проявился в полной мере. Пора было прийти на помощь любимому человеку! Руки были связаны сзади, но с большим трудом ей все же удалось, поджав ноги и переступив, переместить руки вперед. Потом она, перебирая пальцами, освободилась от веревки, стягивавшей ноги на лодыжках, но запястья оставались крепко связанными. Лихорадочно соображая, что же делать, она увидела зазубренный дождем и ветрами кусок скалы неподалеку от валуна. Вытянув руки, она попыталась перепилить веревку о камень, несмотря на невыносимую боль, однако, через несколько минут разочарованно убедилась, что веревка не поддается.

Бросив взгляд на сражающихся, Ханна увидела, что Райдер сдает от усталости. Сломанный Нос тоже уже был не в самой лучшей форме. На телах обоих кровоточили многочисленные раны, но оба были полны решимости победить. Она вскрикнула от ужаса, когда Райдер отступил, чтобы увернуться от напора лобовой атаки и споткнулся. Моментально воспользовавшись случайностью, Сломанный Нос бросился вперед и толкнул Райдера на землю, и, прежде чем он успел вскочить на ноги, Сломанный Нос упал на него сверху и прижал нож к его горлу.

Ханна обезумела. Проклиная невезение Райдера, она схватила связанными руками булыжник, о который пыталась разрезать веревку, и, поднявшись на онемевшие ноги, подбежала к Сломанному Носу как раз в тот момент, когда нож индейца уже вонзался в горло Райдера, тонкая струйка крови текла ему на грудь.

— Не-е-е-т! — безумный крик Ханны на секунду отвлек внимание Сломанного Носа, приготовившегося нанести смертельный удар, он потрясенно глянул на Ханну, стоявшую над ним с массисным булыжником и очевидным намерением разможжить ему череп.

Одного мгновения оказалось достаточно, чтобы Райдер собрался с силами и оттолкнул от себя Сломанного Носа. Пролетев некоторое расстояние, индеец упал на живот, издал стон и затих.

— Уходи, Ханна! — крикнул Райдер, бросаясь на Сломанного Носа.

Он знал, как хитер и коварен этот индеец и сколь часто прибегает ко всяким уловкам. Ханна отступила, готовая в любую минуту прийти Райдеру на помощь.

С удивлением обнаруживая, что Сломанный Нос лежит неподвижно, Райдер схватил его за волосы и поднял ему голову, затем перевернул индейца на спину.

— Будь осторожен! — крикнула Ханна, когда Рай-дер наклонился над врагом.

— Он мертв, — голос Райдера был совершенно бесстрастным. — Упав на свой нож, он пронзил себе сердце.

Камень с глухим стуком выпал из рук Ханны.

— Слава Богу, — смерти этому человеку она не желала, но хотела, чтобы Райдер остался жив.

Райдер услышал муку в ее голосе и бросился к ней.

— Как ты, Воробышек? Сломанный Нос не причинил тебе зла? — его рука накрыла ее живот. — А наш ребенок как?

Ханна позволила Райдеру поддержать ее. Чуть не падая, она со всхлипом втягивала в себя воздух.

— Я не пострадала, и наше дитя у меня под сердцем спокойно готовится выйти в мир. Твой ребенок — сильный малыш, Райдер.

— Нет, Ханна, это ты очень сильная женщина. Давай-ка, подержи руки вытянутыми, я развяжу веревки.

Увидев синяки на запястьях и на лице Ханны, он впал в невообразимый гнев и пожалел, что не удалось убить Сломанного Носа собственными руками.

— Я так боялась за тебя, — дрожащим голосом проговорила Ханна.

— Даже со связанными руками и ногами ты ухитрилась прийти мне на помощь. Если бы ты не отвлекла этого негодяя, он бы меня зарезал. Я обязан тебе жизнью, Воробышек.

— Ты много раз спасал мою жизнь, — мягко напомнила ему Ханна, — так что я просто была в долгу.

Он поцеловал ее медленным и долгим поцелуем в подтверждение своей любви. Ханна почувствовала, как блаженство расцветает над ней и таинственная сила поглощает, принимая в себя, и спокойствие, какого она никогда еще не знала в своей жизни, снисходит с небес. Прервав поцелуй, Райдер взял Ханну на руки и понес к своей лошади.

— Пора домой, любовь моя. Женщина-Что-Ходит-Вперевалку ждет нас на месте привала.

— Домой! — с тоской вздохнула Ханна. — Уже так давно у меня не было дома!

— Пройдет совсем немного времени, и у нас будет свой собственный дом, а пока нашим домом станет ферма Эбби и Зака. Они собираются съездить в Бостон, Зак хочет познакомить Эбби со своими родными. Я пообещал приглядеть за хозяйством в их отсутствие. Они вернутся в следующем году.

— У нас будет славная семья, — сказала Ханна, с нежностью вспоминая свою большую родительскую семью, оставленную ею в Ирландии.

Лицо Райдера приобрело задумчиво-мечтательное выражение.

— Славная семья, — повторил он. — Я счастлив. Единственное, что сделало бы меня еще более счастливым, это сознание того, что моя сестра Сиерра жива и здорова. Знаешь, я часто думаю о ней. Она была прелестным маленьким существом с волосами цвета Матери-земли и серебристо-серыми глазами, как у нае с Эбби. Я молюсь, чтобы она была счастлива, где бы ни находилась.

Оборвав воспоминания, он улыбнулся той улыбкой, от которой у Ханны замирало сердце. Как любила она эту его улыбку!

— Может быть, я никогда и не узнаю о судьбе Си-ерры, но счастье не оставит меня, пока не покинешь ты, мой талисман! Ты для меня все, Ханна! Согласна ли ты стать моей женой?

— Я уже твоя жена, Райдер, и люблю тебя без памяти. Даже если ты не найдешь Сиерру, она всегда будет жить в твоем сердце. Поехали домой. Я хочу побыть в твоих объятиях.

Лицо Райдера вдруг стало задумчивым:

— Великий Дух предназначил нам быть с тобой вместе. Поэтому он послал птичку на мое плечо в том Видении. Ты и вправду мой талисман. Ты придала смысл моей жизни. Если бы не ты, я пошел бы по тропе духов к смерти. Всегда, Ханна, ты будешь нужна мне. Всегда, — добавил он со счастливым вздохом.

— Всегда, — повторила Ханна, тая в его объятиях.

Эпилог

Май 1866 года
По сравнению с другими домами этот не был большим, но Ханне он казался огромным. Дом выходил окнами на реку, от зимних ветров он был защищен скалой. Его закончили строить как раз вовремя, со дня на день должны были вернуться Эбби и Зак из Бостона.

Добравшись до Денвера, Ханна и Райдер отыскали церковь и священника, благословившего их брак. Эбби с Заком были свидетелями на церемонии перед отъездом на Восток, куда они отправились вместе с сыном. В ту чрезвычайно холодную осень Райдер хлопотал об обеспечении продовольствием и одеялами индейцев, переселявшихся в резервации.

Когда Райдер узнал, что армейские части значительно продвинулись и начали строительство форта Фил-Керни на одном из притоков Паудер-Ривер, то, опасаясь еще одного страшного кровопролития, он неустанно боролся, чтобы индейцев не обманули на переговорах недобросовестные чиновники. Ни на минуту не забывая о семье, он постарался вернуться домой к тому сроку, когда родилась его дочь Лейси. Крохотный комочек радости пришел в этот мир под завывание ветра во время свирепой метели. Любящий отец со дня рождения дочери во всем шел у нее на поводу.

Ханна радостно улыбалась, глядя на проросший полевыми цветами склон холма. По ее мнению, участок для строительства дома, который выделил им Зак в качестве свадебного подарка, был лучшим местом во всей долине. Они с мужем чувствовали себя в долгу перед Эбби и Заком, так много сделавшими для них, но, присматривая за фермой в их отсутствие, Райдер старательно оплачивал долг. К счастью, Зак нанял отличного управляющего, перепроверять которого не было особой нужды.

— Замечталась, Воробышек?

Ханна обернулась и улыбнулась Райдеру. Столько времени прошло, а он все еще порой называет ее индейским именем, которое дал ей когда-то! Иногда и она называла его Быстрым Ветром.

— А я как раз думала, какая же я счастливая, что отыскала тебя!

— Если память мне не изменяет, это я тебя нашел. Тогда ты показалась мне такой некрасивой! Если бы меня не мучила в то мгновение боль, думаю, я разглядел бы твою красоту под грязью. Однако, ты должна признать, что на самом деле была в то время костлявым и жалким существом. Кожа да кости!

— А ты был ужасным тираном и хотел сделать меня своей рабыней.

— Да, но вместо этого ты сделала меня своим рабом, — он встал позади нее и обвил руками ее талию. — Никогда не надеялся я иметь жену и семью. Ты изменила всю мою жизнь, Ханна. Даже в самых смелых своих мечтах не мог я представить себе, что буду жить и работать с бледнолицыми! — он усмехнулся.

Ханна обернулась и внимательно вгляделась в глубину серебристых глаз.

— Ты жалеешь об этом?

Закинув руки ему за шею, она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. Влечение, которое она чувствовала к этому необыкновенному мужчине, никогда не ослабевало. Он был ее любовью, жизнью, самим существованием.

Райдеру не нужно было специального приглашения, чтобы вкусить сладости жены, прильнувшей к его губам в томительном поцелуе, в котором выражались все чувства, слишком прекрасные, чтобы быть описанными словами.

— Жалеть, что у меня есть ты и чудесная дочь? — переспросил он, оторвавшись от Ханны. — Никогда! Что меня беспокоит, так это трудности работы, связанные с осуществлением моих замыслов. Невозможно питать теплые чувства к белым, если ты воспитан индейцами и на собственном опыте убедился в несправедливостях, творимых белыми людьми по отношению к племенам прерий. Я любил Белое Перо и Сизую Голубку и не хотел другой жизни, пока не встретил тебя. Но больше всего я боялся, как бы ты не пожалела, что вышла за меня замуж.

— Разве похоже, чтоб я жалела? — спросила Ханна, пылко прижимаясь к нему.

— Нет, слава Богу! Лейси спит? — он красноречиво посмотрел в сторону спальни.

Райдер никогда не упускал возможности заключить жену в любовные объятия.

Ханна рассмеялась:

— К сожалению, маленькая плакса скоро потребует свой обед.

Райдер разочарованно вздохнул.

— Ну что ж, раз нет возможности заполучить тебя хотя б ненадолго, я могу, по крайней мере, рассказать тебе новости.

— Новости? — Ханна разволновалась. — Ты что-то узнал о Сиерре?

Она знала, что Райдер и Эбби наняли детектива для розыска младшей сестры.

— Нам удалось узнать фамилию той семьи, которая взяла к себе Сиерру после того, как наш фургон пострадал от набега индейцев кроу. Холли и Лестер Альден проезжали той же дорогой в Калифорнию. Они остановились в Денвере и сообщили о себе властям перед отъездом.

— Значит, Калифорния! Но она слишком большая! Разыскать будет нелегко.

Райдер озадаченно кивнул.

— Я убежден, что когда-нибудь мы найдем друг друга. Кстати, так сколько у нас времени, до того как наша дочь потребует свой обед? Может быть, мы все-таки выберем часок? — горячий блеск его глаз обещал Ханне час изумительного наслаждения.

— Ну разве что часок, — подмигнув, ответила Ханна, муж уже зажег в ней пламя, которое теперь ему долго придется гасить.

Женщина-Что-Ходит-Вперевалку уже несла Лейси матери, чтобы та ее покормила, но, услышав разговор Ханны и Райдера, она тихо вернулась на кухню, посмеиваясь про себя.

— Пошли, малышка, я дам тебе сахарной водички, чтобы ты немного утолила свой голод, пока твои родители утолят свой.

Довольно воркуя, очаровательная крошка, казалось, нисколько не была рассержена тем, что вместо молока ей подсовывают сахарную водичку. Она уже привыкла к подобным странностям в поведении родителей.


Оглавление

  • ГЛАВА 1
  • ГЛАВА 2
  • ГЛАВА 3
  • ГЛАВА 4
  • ГЛАВА 5
  • ГЛАВА 6
  • ГЛАВА 7
  • ГЛАВА 8
  • ГЛАВА 9
  • ГЛАВА 10
  • ГЛАВА 11
  • ГЛАВА 12
  • ГЛАВА 13
  • ГЛАВА 14
  • ГЛАВА 15
  • ГЛАВА 16
  • ГЛАВА 17
  • ГЛАВА 18
  • ГЛАВА 19
  • ГЛАВА 20
  • ГЛАВА 21
  • Эпилог