Миражи таёжного озера (СИ) [Ксения Хиж] (fb2) читать онлайн

Миражи таёжного озера

Пролог

Ева согнулась пополам, тяжело дыша. Каштаново-шоколадные волосы ворохом упали на лицо. Она собрала их рукой в пучок, убирая с лица, выпрямилась, выдыхая. Чуть полноватые губы блестели от слюны, а зеленые глаза сливались с бушующей зеленью тайги за её спиной. Она чуть отошла от группы поисковиков, что прочесывали этот пятачок леса, поднялась на высокий холм, за которым ожидаемо был обрыв. Конца низины не рассмотреть, повсюду поваленный валежник и ветки — настоящий бурелом.

— Лина-а! — закричала Ева и прислушалась.

Без вести пропавшую звали Анжелика, но для друзей просто Лина. Искали они её вот уже три дня, и шансов уже было мало. Тайга опасна не только дикими зверями, непроходимыми тропами, но и холодными ночами, а девчонка в одной майке и шортах. Отдыхала с друзьями на одном из берегов таёжного озера, пошла за хворостом для костра и пропала. Заблудилась, понятное дело. Лес обманчив — сто метров вглубь и ты уже не найдешь дорогу обратно. С четырёх сторон одинаковый забор из пихт и столетних елей.

Но Ева знала, что она где-то здесь.

Ей шепнули лесные. Те, которых она слышит с пятнадцати лет и теперь уже даже видит. Тайга приняла её за свою.

— Ну и где она? — спросила Ева устало.

— Ну там внизу, — пропищала рядом бледная высокая девица. Лицо ее расплывалось в свете луны, а тощие руки доходили до самых колен. Мавка или лоскотуха — так её звали местные. — Говорю же тебе! Забирай, нам чужого не надо! В болоте недавно один утоп, вот его и взяли.

— Кто? Когда? — нахмурилась Ева. Скосила глаза в сторону. Тощая бледная девица стояла рядом и скалилась выступающими вперед зубами, разглядывая овраг. Как только нежить поняла, что Ева косится на нее, то сразу приняла более «здоровый» и современный вид. На девушку стало больше похожа. На саму Еву. Подражательница!

Ева хмыкнула, отворачиваясь.

— Ладно, проверю. — Сказала, закасав рукава кожаной курки. Поправила светоотражающий жилет и ступила черным ботинком на влажную землю.

Спускаясь медленно, бочком, цеплялась за кусты и ветви, но равновесие всё равно потеряла и скатилась кубарем вниз.

Со всех сторон послышался писклявый смех. Рядом болото, а значит, собрались все: и мавки и кикиморы и лоскотухи конечно. Таёжная нечисть давно приняла её в свою среду.

— Ева ты ушиблась? — спросил еще кто-то дуновением ветра.

Ева села, встряхнув головой. В ушах гудело, а где-то совсем рядом чавкало подступающее болото.

— Ну зато ты девочку нашла, — прошелестел лес многоголосо и Ева вскинула голову.

Аккурат перед ней лежало тело. И эта пропавшая так походила на вожатую из южного лагеря, в котоом Еве довелось побывать.

Сердце сжалось от тоски. Перед глазами всплыл образ Мити, ее первой любви. и она на мгновение снова вернулась в то время…

… — Ребята, давайте знакомиться! У нас в отряде новенькая! — Голос Вожатой Нелли Ивановны звучит грозовым штормом.

Весь отряд собрался в центре лагеря, у импровизированного костра.

Знойный вечер все еще дышит июльской жарой, легкие будоражит морской воздух — она знает только таёжный. Но ее морозит от страха.

Ева сжала пальцы в кулачки и сунула их в карманы растянутых лосин, что достались ей «по наследству» от старших по интернату. В очередной раз мысленно прокляла, что нацепила сегодня эту линялую майку. Шмыгнула носом, отводя от ребят взгляд. И все-таки ей повезло! На общину выделили лишь три путевки и одна из них — её!

— Да, Ева приехала позже на три дня, но тем даже лучше, вы уже всё здесь узнали, сдружились и все вместе поможете Еве адаптироваться, — продолжила вожатая.

Еву трясет. Лихорадит.

И от нового незнакомого места и от незнакомых ребят — у нее совсем нет опыта общения со сверстниками. В их интернате мало детей, там в основном разношерстного возраста — исключительно сироты и лишь те, кто имеет дар…

Но больше всего ее трясёт от ЕГО взгляда, что прожигает её насквозь.

— Ева, деточка, расскажи нам о себе?

Она и без того напуганная трёт о лосины влажные ладони, дышит прерывисто и со всей силы пытается скрыть дрожь в руках и дикий страх, наполняющий душу.

Еще никогда она не уезжала из общины. Из тайги. Из своего хвойного леса.

Нет, до восьми лет она много где колесила с матерью — та в пьяном угаре любила путешествовать по северным городам автостопом. Еву же, как карманную собачонку таскала с собой, бросала в придорожных отелях голодную и испуганную. А потом ее забрали и определили в интернат при общине. И теперь весь её мир тайга.

А здесь в Ялте столько сверстников, столько ярких красок — и небо и море, и золотой песок. И десятки любопытных глаз, что смотрят на нее выжидающе.

— Я..эм..я, — начала и прокашлялась, голос сел. Бросила острый взгляд на высокого парня, что сидел напротив. Это его глаза не дают ей покоя. Его улыбка сбивает с толку. Его прищур карих глаз заставляет сердце стучать о ребра в неистовом беге.

— Я Ева. Мне пятнадцать. Я из северного посёлка у таёжных озер. В нашей общине всего триста жителей и все они служат лесу и его обитателям.

Она бросила хмурый взгляд на хихикающих девчонок, на усмехающихся парней — они все столичные дети. Перевела взгляд на Митю — лишь он один оставался серьезным.

— Что еще вам рассказать… — Пожала плечами. — У меня нет родителей, и я никогда раньше не была на море. Всё.

— Дикарка Ева, добро пожаловать! — крикнул кудрявый пацан, и весь отряд взорвался аплодисментами.

Три недели счастья и водоворота первой любви начинались!

… Ева мотнула головой, выныривая из воспоминаний.

Девушка была еще жива. Скоблила по черной земле тонкими, разодранными до крови пальцами. Почти не стонала уже, словно не хватало сил и воздуха делать это снова и снова. Лишь открывала и закрывала рот, точно рыба. Она, кажется, поняла, что спасена. На дне её темных зрачков появился блеск надежды.

— По..по..могите! — тихий отчаянный шепот.

Ева закусила губы, подскочив на ноги, сжала фонарик в руке до онемения пальцев.

Конечно. Сейчас. Ей ведь только стоит произнести в рацию: найдена, жива, как спустя несколько минут здесь окажутся и волонтеры, и спасатели и врачи.

Лес шелестел негодуя. Нечисть притаилась, наблюдая. Ева медлила.

Девушка, измазанная грязью, замерзшая и продрогшая уже не стонала и не плакала, а лишь бессильно свернулась калачиком и дрожала.

Что и требовалось доказать — ушла за хворостом в ближайший пролесок, чуть сбилась и полная уверенности, что озеро где-то там, пошла в другую сторону. На самом деле же уходя всё дальше и дальше. Нарушено было первое правило — если ты заблудился или засомневался, не беги искать выход из чащи, а остановись и сядь, встань, но не делай больше и шагу. Паника гложет, да. Но так ты даешь себе шанс на спасение. Найти пропавшего всегда легче в радиусе его последнего местонахождения, о котором хоть кто-то знал. Вот и сейчас — её ищут в радиусе трех километров от озера. Она же ушла в противоположную сторону почти на шесть. Плутала, сбив ноги в кровь. Упала в овраг, возможно, что-то сломав. А ведь здесь буквально в десяти метрах непроходимая топь. Болото бы засосало, не оставив и следа…

Ева, наконец, вздрогнула, подлетела к ней и с размаху ударила ногой в высоком черном ботинке по крышке самодельного капкана. Тот лишь на несколько десятков сантиметров сдвинулась в бок, показывая её окровавленные ноги. Переломанные, с множеством ран. Вот почему она не могла встать и вылезти. И как оказался здесь этот капкан — не понятно, вокруг сплошной непроходимый лес!

— Я же говорила, найдешь-найдешь, — пропищал на ухо тонкий голосок лоскотухи, и Ева нервно отмахнулась. Общаться с лесной нечистью ей точно сейчас не с руки.

Шикнула рация. Задрожали руки, сорвался голос.

— Найдена, — прошептала она и повторила чуть громче, со злостью откашлявшись: — Найдена!

Ева смотрела в ее глаза с минуту, прежде чем добавить:

— Жива!

Часть 1. Море. Первая любовь

Глава 1

Ялта, детский лагерь, пять лет назад…

…Степан громко рассмеялся, привлекая внимание к их компашке. Митя вскинул кудрявую голову и уставился на друга. Тот стоял к нему спиной и над кем-то как обычно потешался. Что ж, сегодня он, видимо, выбрал себе новую жертву. Конечно же, девчонку. Они в этом лагере уже вторую смену и Степку здесь любят все. Ему всего четырнадцать, а он уже похититель юных сердец.

Митя зашнуровал кроссовки и поднялся, потягиваясь словно кот. Не без удовольствия потянулся, разминая спину. Ему вчера исполнилось пятнадцать, но ростом он уже выше всех вожатых — метр восемьдесят три — это тебе не шутки. Направился к столику, что стоял под огромным полосатым зонтом, прикрывая сидящих за ним от палящего южного солнца. Ялта, самый разгар лета.

Друг стоял у столика, за которым перекусывали вновь прибывшие девчонки из четвертого отряда. Им должно быть по четырнадцать и в лагере они сегодня первый день.

— А волна как накатила, накрывая с головой! У нее верх купальника и слетел, ха-ха-ха, — услышал он, подходя ближе. Две рыжих девчонки близняшки весело рассмеялись, но вдруг притихли, окидывая Митьку удивленно-заинтересованным взглядом.

— Здрасьте, — поздоровались, словно он не их ровесник, а как минимум один из вожатых.

— Приветствую, — Митя улыбнулся. Степан обернулся и Митька, наконец, понял, почему друг прилип именно к этому столику. Точнее к той, что за ним сидела.

Незнакомка вскинула голову, кольнув его взглядом своих огромных глаз.

Его словно ударили под дых. Он хмуро облизнул сухие губы.

Смотрит на него глазами своими — зелеными, настолько яркими и сочными, словно это не зрачки вовсе, а листья молодого дерева.

Его словно поразило ударом. И отнюдь не солнечным.

Во рту пересохло, а пульс участился, как и всякий раз, когда он на тренировках бежал стометровку.

Ему пятнадцать, а он уже чемпион. Среди юниоров и все же.

Что за глаза у нее такие. Разве такие бывают?

Моргнул, но взгляд не отвел. Как и она.

Глаза у нее…как это называется? Кривые? Да нет же, он что идиот? Раскосые они, во!

— Мить ты чего? — Степан щёлкнул перед его носом пальцами. — Ты рот открыл как дебил, извини.

Степан и рыжие сестры засмеялись. А незнакомка смотрит на него и не отводит взгляд.

Митька проморгался, сглотнув терпкий ком.

Девчонка встряхнула копной каштановых волос, густых и волнистых. Натянула на плечи рукава растянутой облинялой футболки. Да она бледная точно моль. Ее тело загара видать никогда еще не видело! А здесь такое палящее солнце!

— У меня есть крем от загара, — сказал, игнорируя реплику друга — что-то там про морских обитателей.

Черные брови девчонки взметнулись вверх.

— Да? У меня как раз с собой ничего нет, — уголки ЕЁ губ дрогнули, и по ЕГО телу прокатилась волна жара.

Что это за хрень такая? Он что…влюбился?

Митя мотнул головой, отгоняя от себя подобные мысли. В их возрасте в любовь не верят, это все осталось в прошлом — с горшками в детском саду. Сейчас у них дружба, спорт и компьютерные игры. И точно никаких девчонок. Нет, на дискотеке, их можно потроллить, и даже потанцевать, щупая за осимые талии, но не более. В то время как они совсем не против влюбиться впервые в жизни.

Правильно говорит Степка — обходи этих баб стороной — иначе ни спорта, ни жизни, одна нервотрепка.

— Могу дать.

— Спасибо, — девчонка не из робких. Сама первая протянула ему свою тонкую руку и сказала: — Я Ева. Ева Радионова.

— М..Митя, — ответил, почему-то начав заикаться. — Откуда вы такие?

— Красивые? — одна из рыжих сестер нагло усмехнулась.

Митя хмыкнул. Не то, чтобы красивые…скорее не такие как все. Бледные кожей, глазами раскосые, волосы длинные, почти до талии и взгляд…ну точно дикарки!

— Мы из Каменогорска, — вставила вторая сестра. Митя кивнул, смотря только на Еву. Она в ответ тоже изучала его глазами, и когда их взгляды встречались, он физически ощущал ток, искрящийся в венах.

— Откуда? — Митька сморщил нос. Он столичный парень о таких городах не слышал, хоть и объездил с соревнованиями почти всю страну. — Камено…что? Где это?

Ева снисходительно хмыкнула:

— Край земли, почти что. На севере, в тайге, вдоль гор и мертвых озер. Район таёжного озера, не слышал?

— Не-а. Долго добирались?

— Да. Двое суток. Три перелета и вот мы здесь.

Митя поджал губы, размял широкие плечи, взмахнув руками. футболка подскочила над красными шортами и девчонки как по команде взвизгнули. Ну и курицы!

Он довольно расплылся в улыбке, салютуя близняшкам, снова посмотрел на дикарку Еву. Та покраснела, надо же! Она что, живота у парня никогда не видела? Ну точно дикая. А пунцовая какая, и глаза отводит.

Митя громко заржал, запрокинул голову к небу и рассмеялся. А когда успокоился, нагло кивнул ей:

— Первый раз на море?

— Да, — снова Рыжие. А он хочет слышать лишь ЕЁ голос. — Нам гранд выделили, точнее отцу. Он известный ученый. И нас отправили.

— Ну а ты? — кивнул, испепеляя наглую девицу взглядом.

— Допрос? — выгнула она бровь и вдруг поднялась. Ого, да в ней тоже роста прилично.

— Нет. Просто интересно. Здесь все из приличных и богатых семей, ну или за достижения, а ты?

Прозвучало высокомерно. Даже не знает, зачем он так, он ведь не такой. Но жутко захотелось ее задеть.

— А я не из ваших. Мне просто повезло.

— Мы Еву с собой взяли за хорошую учебу. — Вставили близняшки. Степан недоуменно посмотрел на друга и, смекнув, обхватил девчонок за плечи, уводя в сторону:

— А пойдемте я вам территорию лагеря покажу? Мини экскурсия, так сказать!

Ева тоже хотела сбежать, но Митя ловко перехватил ее запястье.

Она вскинула голову, зелень глаз стала темной.

— Не поздоровался.

Ослабил хватку и сжал её пальцы. Тонкие и холодные.

— Добро пожаловать. Рад знакомству.

Она усмехнулась, снова чуть улыбнувшись. И его сердце вновь пропустило удар.

Глава 2

— Ты чего на нее так таращился? — Степан с ухмылкой толкнул Митю в бок. Тот усмехнулся, покачав головой. Они направлялись в сторону спортивной площадки, на которой с минуты на минуту должна начаться футбольная игра сезона — их команда против команды Буревестников и все его мысли были заняты исключительно этим. Палящее солнце слепило глаза и оставляло на их телах ровный бронзовый загар. Девчонки из их отряда уже пританцовывали у зрительных скамеек. Говорить о новенькой Еве ему не хотелось.

— Не знаю, — пожал безразлично плечами. — Новенькая просто.

— Красивая. Согласен, — хмыкнул Степан.

— Я такого не говорил, — улыбнулся Митя, ловко перемахивая через ограждение. Его ярко салатовые бутсы мелькнули на фоне золотистого песка яркой кляксой.

— Разве? А мне показалось…

— Степ, тебе показалось!

— Понял.

Друг был более чем понятливый.

Игра началась, и волнение как рукой стянуло. Их команда вела в счете.

И вот Митя выходит с игроком соперника один на один, ловко обходит его и остается дело за малым — забить в ворота, но его взгляд натыкается на бледную девчонку. Ее раскосые глаза светятся зеленью, а взгляд устремлен прямо на него. Волнистые волосы распущены по плечам. Натыкается глазами и он, спотыкаясь о собственные ноги, летит на землю. Удар о влажный газон и он вновь устремляет на нее свой разъярённый взгляд. Девчонка стоит на ногах вместе со всеми, только все взволнованно кричат, переживая, а она улыбается во все тридцать два. Зачем-то показывает ему свои ладошки и рысью устремляется прочь. Убью, — шипит Митька и ждет не дождется когда закончиться этот матч…

…Опоздали всего на несколько дней, на пять, если быть точнее. Но это уже бесспорно ощущается. Девчонки в отряде сдружились, узнали тут все правила и все секреты, которых говорят очень много.

Ева распределила свои немногочисленные вещи по полкам тумбочки, залезла с ногами на кровать. После произошедшего на стадионе ее до сих пор слегка потряхивало и она никак не могла унять эту дрожь. Она отвлекла его, но ведь не специально! Он тоже хорошо! Вместо того чтобы играть, на нее таращился!

— Ты чего села? — спросила Люда, одна из пяти жительниц их комнаты. Она была высокой, как и Ева — почти метр семьдесят и может, поэтому лучше всех с ней общалась. Большинство просто не обратило на новенькую никакого внимания, а Люда помогла расположиться и вкратце ввела в курс дела.

— А что? — Ева подобралась, села, выпрямив спину, как учили ее в интернате.

— Как что? — удивилась новая подруга. — Ужин через пять минут, а потом дискотека! О, боже, только ради этого стоило сюда прилетать!

Подруга радовалась искренне, и Еву даже охватило любопытство.

— А ты откуда? — спросила она и Люда замерла у зеркала, перед которым красовалась, обернулась.

— Я из Москвы, — она пожала плечами. — Да здесь почти все оттуда. А ты что нет?

— Нет. Я с севера. Сибирь, тайга, все такое.

— Ах, да? Ничего себе. Неожиданно, — она поджала губы. — Я здесь каждый сезон тусуюсь. С десяти лет. Предки любят меня подальше на лето сбагрить.

— М-м, понятно, — Ева невесело улыбнулась. — А у меня нет родителей. Погибли. Я в интернате живу.

— Да ладно! — Люда поджала губы и, перемахнув комнату в два размашистых шага села на ее кровать рядом с ней. — Как это жить там?

— Да пойдет, — Ева улыбнулась, заправляя прядь волос за ухо. — Привыкла. Человек ко всему привыкает. Не обижают и ладно.

— А что могли бы? — подруга нахмурилась.

— Могли, с чего нет-то.

Она отвернулась, не желая продолжать эту скользкую тему. Машинально поправила широкий кожаный браслет на тонком запястье.

— Ясно. Ну ты, давай, собирайся. Через пять минут выходим!

— А я собралась уже.

Ева пожала плечами.

Люда окинула её удивленным взглядом.

— Ты что в этом собралась идти? — она брезгливо ткнула пальцем в ее одежду. Ну да, футболка совсем старая — ей она досталась в интернете от кого-то предыдущего ее носившего, а тонкие штаны с местного рынка, считай обновка.

— Ну да.

— С ума сошла! Хочешь на все три недели стать тут изгоем?

— Ну а у меня всё такое. Такого нарядного как у тебя точно нет.

Ева с легкой завистью посмотрела на наряд Людмилы.

У той короткий топ ярко оранжевого цвета — ядовитого, кислотного, модные джинсовые шорты, на длинных ногах босоножки на высокой платформе. А на лице видна косметики — и легкие голубые тени с блестками и тушь и даже блеск для губ!

Еве такое только сниться может.

— Не интернат у тебя походу, а монастырь! Ну ничего, ну-ка поднимайся!

Люда поманила ее пальцем и распахнула шкаф. С полок выпала куча одежды, которая физические не могла там вся поместиться.

— Так, вот держи майку и эти капри. И вот босоножки тебе, сними свои кеды и не позорься. Фу, спрячь под кровать. Вон блеск и тушь, давай, поторапливайся!

Ева не сопротивлялась, хоть и считала раньше обмен вещами не лучшей идеей. Но законы интерната пусть законами интерната и останутся, а здесь она свободна!

— Или вот еще, — сказала возбуждённо Люда, когда они шли со столовой в сторону двухэтажного здания, в котором был актовый зал, и в котором по вечерам проходила дискотека. — Если попадешь в капкан, то будешь целоваться с парнем, который стоит рядом с тобой! Поэтому танцевать с кем попало не ходи, а то придется расплачиваться!

— Чего? Нет!

— Да, это нарушать нельзя! Только попробуй, станешь посмешищем! Всё придумано даже не нами, а за много поколений смен до нас! Тут кодекс даже есть с негласными правилами! Передается, как говорится из рук в руки!

— О, нет, я на такое не подписывалась! — выдохнула Ева потрясенно.

У дверей уже толпились ребята из старших отрядов. Вечернее солнце уже не припекало, а с любопытством скользило оранжевыми бликами по собравшимся и золотило морскую воду — напротив лагеря, в километре, шумели прибрежные волны и опускающийся закат завораживал.

Ровно в восемь они вошли в зал, в котором сразу же загрохотала популярная музыка. Народ пришел в движение, и вибрация танца прошла по телу.

Ева выдохнула и впервые в жизни попробовала потанцевать. В интернате ей как-то не до этого было…

Глава 3

Новенькая двигалась в такт музыки так волнительно и красиво, так…

Митя нахмурился, прокручивая в голове подходящие слова. Но на ум лезла лишь какая-то похабщина, а язык и вовсе чесался, чтобы ляпнуть какую-нибудь несусветную дрянь.

И чего он вдруг такой вредный стал…

Но, несмотря на то, что она его немного сбила с мысли, отступать от мести не собирался. Он из-за нее не забил, и они проиграли! Твердым шагом направился прямо к ней. Для чего не знает, но пару ласковых точно ей скажет. А может просто его к ней тянет магнитом…

— Попалась! — он схватил ее за руку, она испуганно обернулась.

Господи, вырядилась то. Модные капри где-то откопала фиолетового цвета, шлепанцы на поролоновой танкетке, обтягивающую белую майку. Лифчик уже носит, емое.

Митя закатил глаза, фыркнув. Его это обычно как-то не очень волнует, но на ней смотрится…Просвечивает ее майка и он почему-то пялится как дурак восхищенно. Кажется, мама права, у него шалят гормоны.

— Напугал, — она высвободила руку, потрясла запястьем, видимо он не рассчитал силу захвата. Ну да, она тебе не пацан. Он ведь только друзей хватает в дурашливых драках.

— Танцуй, целуй! — завизжали девчонки, перекрикивая музыку, сцепляя руки и заключая их в замкнутый круг.

Черт, ну надо же было так попасться!

— Целуй!

Вокруг крики и смех. Его друзья ржут как кони, свистят. Они уже все целовали в таких кругах девчонок, а он ни разу. И не собирался. Специально не выходил никогда в центр танцпола, а тут потерял голову из-за нее и попался.

— Да ну вас, — попытался отмахнуться, но не тут-то было. Законы лагеря, придуманные девчонками и такими же, как он с играющими гормонами парнями, передающиеся как священное вето от смены к смене — никто не отменял.

— Что? — округлила глаза новенькая. Она явно еще не в курсе местных традиций. — Что они хотят?

— Не слышишь что ли? — спросил грубо, нагло хватая ее за талию. Притянул к себе.

Она выдохнула, запрокинув голову, прямо ему в лицо. Пахнет от нее конфетками, совсем ребенок.

— Отпусти!

— Еще чего, — выдохнул ей в губы, приблизив лицо. — Я не собираюсь позориться, раз уж так попал.

— Что?

— То! Целуемся!

— Это что, тот самый капкан?

Митя хмыкнул. Надо же, она все-таки в курсе.

— Да. И мы в него попали. И пока на нас не обратили внимание вожатые, нам надо это сделать.

— Но… — ее писк потонул на его губах.

Чёрт! Искры взорвались вокруг. Он никогда этого не делал и она он уверен тоже. Какие мягкие губы и…

Раскрыл глаза, отталкивая ее. Получилось сильно и она, резво сделав несколько быстрых шагов назад, плюхнулась на попу. А он развернулся и пошел прочь под восторженный свист и ликование толпы. Что ж, вот он и попался, капкан захлопнулся, и еще, не известно отпустил ли он его или навсегда зажал в свои тиски…

…Было стыдно. Очень. Неимоверно.

Но девчонки, похоже, ни капельки не смущались. Привыкли, видимо.

Ходили мимо абсолютно обнаженные, мылились мочалками, смеялись, шутили.

Ева скинула халат и пробежала к свободной кабинке душевой, встала под теплую воду. Главное чтобы никто на нее не пялился, как она на всех. Но так, кажется, действительно делает только она.

Взяла мыло, скользнула им по шее. Мылась наспех, старательно прикрывая шрамы на теле. Не хватало еще вопросов.

И когда уже закончила с волосами, и накинула на тело халат, Людка вдруг нарисовалась и с ужасом в голосе спросила:

— Ты что ноги не бреешь? Ева, ты точно из леса!

— Так да, я же говорила! Там тайга и…

— Ты с ума сошла? На!

Людка вложила ей в руку бритву.

— Что? — Ева с ужасом отпрянула. — Нет!

— А если тебя Митька на свидание теперь пригласит? А ты даже юбку не сможешь надеть!

Ева застыла на месте. Халат развязался и распахнулся, но она даже не поняла этого. Одно только упоминание его имени заставило ее впасть в ступор. А то, что он сделал, это же уму непостижимо?!

Она машинально прикоснулась пальцами к губам. Казалось те вновь стали влажными и горячими от его поцелуя. О боже, да у нее земля ушла из-под ног!

— Как свидание? Какое еще свидание, ты что, Люд? Нет, точно нет.

Ева замотала головой, затараторив как заведенная. Вручила ей бритву обратно и выбежала из душевой.

А ночью не могла уснуть. Столько новых знакомых, мест, событий! Да за всю ее жизнь столько не было. Она посмотрела на тонкий месяц, что ярко светил в окно и казалось, улыбался нарисованными губами. Ева фыркнула собственным ассоциациям — ей, что теперь везде будут мерещиться его губы и он сам?

А ведь как красив! Она таких ещё никогда не встречала! Даже Никита, что с детства рос вместе с ней и теперь в подростковом возрасте ходит за ней по пятам и буквально не дает прохода, не вызывал никогда в ней таких чувств. Хотя в интернате все девчонки по нему с ума сходят… Вновь посмотрела на месяц, открыв глаза и вот ей богу на мгновение увидела там улыбающееся лицо Мити…

… Митя снова повернулся на другой бок. Сон не шел, а еще этот месяц, нагло заглядывающий в окно. Его впервые за весь сезон одолевали дикие немыслимые для него мысли! Он бесконечно и упрямо думал лишь о ней. Ну да, красивая. Да, необычная внешность — яркая, запоминающаяся. Да, высокая, и еще миллион Да. И да, ему понравилось то, что он сделал там в клубе…

Глава 4

Еще вчера ни за чтобы не поверила, что Людмила окажется права!

Ева осторожно провела лезвием по намыленной ноге. Та стала гладкая и белая! Черные волоски остались на бритве. Надо же, как гладко!

Она восхищенно посмотрела на свои ноги — теперь ей точно можно попросить у Люды и шорты и ту розовую юбку — на свидании она будет сногсшибательна!

Митя провел рукой по влажным после душа волосам, от души брызнул дезодорантом на подмышки, натянул на себя белоснежную футболку, которая слепила на контрасте с его загорелым телом. После вчерашнего их второго «капкана» он окончательно свихнулся. Всю ночь не сомкнул глаз, придумывая под каким предлогом не ходить на дискотеку — пацаны не поймут, точно засмеют что трус — и не придумал ничего лучше, как не ходить туда с НЕЙ. В общем, после обеда подошел, схватил нагло как обычно за тонкое запястье и предложил после ужина встретиться за библиотекой. К ужину об этом знал весь лагерь! А ведь это не свидание, как придумали девчонки, это просто…

Что же это?

Он со злом захлопнул дверцу шкафа, нервно натянул на ноги кроссы и выбежал в знойный вечер. Ну он ей устроит, ведьма!

Чем ближе он подходил к одноэтажной деревянной библиотеке, тем сильнее тряслись его натренированные ноги. Дыхание сбилось, а ладони стали влажными. Перед библиотекой остановился на минуту, перевел дыхание. И завернул за угол, из-под дорогих кроссовок полетел гравий!

Она уже стояла у розовой акации, облизывала губы и вытирала ладошки о подол короткой юбки.

Опять вырядилась!

Волосы закрутила, блин! Губы намазала липким клубничным блеском — он помнил его вкус! Топик на ней тоже белоснежный — они в ночи будут как два маяка!

— Привет! — сказал порывисто. Она испуганно подскочила.

— П..привет, — улыбнулась, заикаясь.

— Пошли, — протянул руку и схватил ее за ладошку. Девчонка пискнула и побежала за ним следом.

Идет, сам не зная куда. Ведет ее как овечку следом. Спускаются в сторону побережья. Им запрещено туда ходить с закатом солнца, но он знает все обходные тропы — так что считай, никто не увидит. Он в этом лагере седьмой сезон и еще ни разу не был замечен в нарушениях.

— Куда идем? — надо же и вправду дрожит, а он думал, показалось. И голос и рука в его захвате.

— К морю.

— Нельзя же!

— Со мной можно, — хмыкнул. — Боишься?

— Нет. Ни капельки.

— Не хочешь?

— Хочу…с тобой хочу.

Ее глаза зеленые и он тонет в них.

— Классно, — говорит как завороженный и сильнее сжимает ее пальцы. — Я тоже хочу с тобой…

Она улыбается и вдруг прикасается пальцами к его лицу. Ведет по щекам и лбу, и ему кажется, что этими вот движениями она сейчас приворожила его к себе навсегда. Намертво. На целую вечность…

… — О, господи, я умираю! — у нее настоящая истерика! Она сидит на коленях на полу и с ужасом прижимает руки к окровавленной пижаме. Смотрит на простынь в своей кровати и не верит глазам. На белоснежном покрывале яркие кляксы крови, сама она в крови — и пижама и руки, а низ живота наливается непонятной болью.

— Помогите! — кричит Людка, и девчонки убегают за вожатыми.

— Он что приходил сюда? — с неверием спрашивает Люда и заглядывает ей в лицо. — Или что с тобой?

— Кто? — спрашивает Ева и снова начинает паниковать. Вроде и боль отступила, но она чувствует как по ногам течет что-то липкое и горячее.

— Митька — кто! Спрашиваешь! У вас что-то было?

— Ты что? Нет!

— А откуда кровь тогда?

Позади голос Натальи, их вожатой.

— От первого раза столько крови не бывает! И кто бы его сюда впустил? Они только на море сбегать умеют! Ева, встань на ноги, весь отряд на уши подняла! Что ты кричишь?!

Ева поднялась, дрожа от страха.

— Болит что-то?

— Нет.

— А месячные когда были?

— Что? Не было…

— Ни разу? До сих пор не было?

— Н..нет.

— Так вот, пожалуйста, начались. Лет то сколько. Давно пора! Господи, ты что из леса? Мать не учила тебя? Не предупреждала что ли? Ты с какой планеты?

— Натали, ты, что напала на нее! — Людка с ужасом прижала Еву к себе. — Она же реально из тайги и нет у нее никакой матери. Она из интерната! Блин, Ев, ты не знала про эти дни, да?

— Слышала что-то, но никто не говорил как-то. Это не опасно же?

— Нет конечно. Ну, ты даешь блин! Пойдем в душ, и расскажу тебе, что это не смертельно! А орала то как, там чуть не обоссались все от страха!

В столовке с утра все хихикали, показывая на нее пальцами. Еве кусок в горло не лез. А потом прямо у их столика нарисовались Степан и Митя и она вообще чуть не подавилась. Митя сел рядом важно придвинув к ней стул. Положил свою руку ей на плечо. Вожатые недобро покосились. Они и так уже за ними пристально следят, чтобы деточки не дай бог что еще не учудили…Митя то может, все только и говорят, видимо впечатленные его ростом и тем, как он выглядит. Ну уж точно не на свои пятнадцать…

— Как ты? — спросил и посмотрел на ее губы.

— Нормально.

— Не болит?

— Что не болит? — краска стыда залила лицо. Из глаз еще немного и брызнут слезы.

— Ладно, забудь. Главное, чтобы ничего не болело.

Господи даже он знает, что такое женские дни, а она…надо же было так опозориться. Но в их интернате подобные темы под запретом. Они вообще там как зомби роботы, учат только то, что интересно общине. И эти интересы ему никогда не понять. И даже знать не надо. Опасно для … жизни. А она, оказывается, так сильно отличается от обычных подростков, от сверстниц. Она совсем другая и уже через две недели снова вернется в свою общину, в ненавистный всем сердцем интернат. И они вырастят из нее настоящую отшельницу. Ева с силой сжала салфетку и порывисто вжалась носом в его грудь.

Столовка на мгновение погрузилась в обалдевшую тишину. Она слышала лишь биение его сердца и больше всего на свете хотела лишь одного — сбежать с ним на край света.

— Ева, Митя! — раздался строгий голос старшей вожатой. — Ну-ка расселись!

Дети вокруг засмеялись, и Митя нехотя убрал с нее свою руку.

— В восемь за библиотекой? — шепнул на ухо.

Она кивнула в ответ, и он довольно улыбнулся. На щеках заиграли ямочки. Господи, какой красивый…

Но этой встрече не суждено было произойти, как и всему тому, что она себе на придумывала. Уже через два часа с ней произошло то, о чем твердила община. Она увидела тех других, из-за которых сутками корпела над чтением, практиками и древними знаниями. Она увидела мертвых и навсегда поняла, что другая.

У кромки леса появился туман — редкость для южного побережья. А она как никто другая знала, что туман не может быть «одиноким». Из сизового дыма на нее смотрели дети, что когда-то пропали в этих лесах. Мертвые дети, если быть точным. И она не пошла к нему. Свернула к морю, обливаясь слезами и дрожащей рукой написала:

«Ты прав, Митя, я практически ведьма. То, что я знаю о своих таёжных края не понять столичному мальчику. И нам никогда не суждено быть вместе. Пожалуйста, забудь меня и никогда больше не вспоминай. Ева».

Часть 2. Таёжный лес. Туман. Глава 1. Ева

Таёжный поселок Каменогорск, наши дни…

Ева открыла глаза и заморгала часто-часто, тревожно всматриваясь в мелькающие пейзажи за окном. Она снова задремала, но это был не сон, а очередное наваждение. Ева оглядела полупустой вагон электрички, поежилась от холода, потерла замерзшие ладони. Почти вплотную прижалась лбом к стеклу, с той стороны, которого текли крупные капли дождя.

Новый поиск, скорее всего уходящий в ночь. На таёжных озерах исчезли сразу двое — девчонка семнадцати лет и пожилой грибник. Волонтеры и спасатели уже выдвинулись к озерам. Первые прочесывали лес, вторые с водолазами осматривали дно озера. Но шансов было мало. В озёрах вода ледяная, а сами он глубокие с сильными подводными течениями. Лес же вообще непроходимая тайга с глубокими оврагами и косогорами, с множеством хищников и всякой нечисти. Это им, городским, что тянутся сюда на озера поплавать, да поесть шашлыков про нечисть никто не скажет — засмеют! Люди, привыкшие жить в каменных джунглях, в такое не верят, а Ева знает не понаслышке о лесунах и кикиморах, лешии и мавках...

В том году ей исполнилось восемнадцать, и община решила, что она уже вправе вести «дела». Эти таёжные места не терпели чужаков, а мистические необъяснимые явления, случавшиеся здесь все чаще и чаще — не терпели вмешательства чужих. А любопытных было много: и туристы, что толпами валили к их соленым озерам, и журналисты, и волонтеры, прибывавшие на поиски очередного пропавшего. Находили не многих — шутка ли! Кругом тайга, не проходимые леса и болота! Но Ева знала, что всё не так, как кажется.

Нечисть в их тайге водилась. И она видела ее, слышала, ощущала — такой уж у нее дар и работа. Но пугающие видения в тумане почти сошли на нет, аккурат после того, как она единожды в жизни побывала на море…и влюбилась. В красивого и всегда улыбающегося Митю..

Возвращалась она со скандалом. Община позорила и глумилась над ней за безобразное поведение — отдаться какому-то столичному пижону! Бесстыдница! Бессовестная! Как ее только не называли.

А ведь она и не отдавалась. Она лишь подарила ему поцелуй. Один, второй, третий…Она уезжали в разные города, и он долго не отпускал ее в аэропорту. Обнимал как тростинку, чуть не переломив, покрывал лицо поцелуями, пока их не растащил полицейский. Где же это видано, чтобы подростки так себя вели!

Ева вздохнула. Плевать, на всё плевать!

Ее дело малое — присматривать за порядком, чтобы ни шуму, ни прессы, а что там делают главные — не её дело. Она другой жизни не знает, ее с восьми лет выращивали в интернате для этой жизни…

После лагеря жить не хотелось.

Она постоянно думала о Мите. Сбегала из комнат и часами бродила по лесу. Лесные приставали с расспросами, шептали на ухо, но на глаза старались не показываться. Она лишь отмахивалась, ну чем они смогут помочь?

Зато она помогала. Где попросят зверя из капкана освободить, и она бежит, спасает. Где бревно отодвинуть — волчице придавило лапы. И снова помогает. Они не трогают, лишь благодарно поджимают хвост и убегают прочь. Густая тайга словно расступается перед ней, а опасные топи кажутся лужами. Какой-нибудь серый заяц сопровождает путь, показывая дорогу, и она легко бежит туда и обратно.

Старшие говорят, что это лесуны и русалки оборачиваются зайцами, но пройдет время, и она обязательно увидит их настоящий облик. То, что это может быть не красивая картинки из книжки — догадывалась. Но не боялась. Лесная нечисть её друзья.

Признаться честно ей даже лестно, ведь в её группе из семи человек, с лесными так легко общается только она. Все остальные девочки больше по магии, что передалась им от бабок и матерей. Ева же колдовством не владела, магия ей не подвластна, но природу слышит и видит, а это, по её мнению, намного больший дар.

Перед глазами постоянно Митя. Накрывшись с головой одеялом, каждую ночь вспоминала его объятия и обжигающее дыхание, его горячие губы…И его голос — он навсегда её заворожил!

Но после восемнадцати дела амурные отошли на второй план. Теперь она волонтер поискового отряда — в тайге постоянно исчезают люди. И хранительница местных тайн. Вот только е напарник Никита Котин не простой парень. Он водится с нечистью, та что из нижних миров и никогда не бывает открытым. Ему бы в битве экстрасенсов участвовать, всех бы там затмил своей харизмой, смазливой внешностью и пронзительным взглядом, который видит тебя насквозь. А еще он в нее влюблен…

Ева закрыла глаза. Темно. И звук колес все тише…

Глава 2. Митя

Когда Митя предложил друзьям поехать на таёжное озеро, что располагалась в дремучей тайге на севере страны, они посмотрели на него как на дурака. Спросили все ли с ним в порядке? Уезжать из столицы, где жизнь кипит и днем и ночью в какие-то дебри?

— Тогда уж на Алтай, — хмыкнул закадычный друг Стёпка, с которым он дружил с младших классов. Открутил крышку с бутылки и сделал глоток воды. Митя обернулся к сидящим на заднем сиденье его мерседеса двум девчонкам, с которыми познакомился несколько дней назад в одном из пафосных ночных клубов.

— А вы как на это смотрите? Озеро, леса, палатка?

Девчонки как по команде поморщили нос. Но терять им таких видных парней не хотелось, поэтому кивнули:

— Условия конечно такие себе, — сказала брюнетка Маринка, с которой у Мити что-то наклевывалось. — Но подумать можно. А билеты оплатишь? Или мы на машинке?

— И мне! — поддакнула блондинка Аннушка, на которую виды уже были у Степки.

— Оплачу, — хмыкнул Митя и посмотрел на друга. Тот усмехался в свойственной ему манере — к девушкам он относился не серьезно. Не только к этим, к любым.

— А я бы тогда на Алтай рванул, — сказал Степан.

— Там мы уже там были, — усмехнулся Митя. — А на таёжном озере ни разу. Не интересно тебе, что ли посмотреть уголки нашей родины? Там тайга, там такая природа! А озеро очень популярно среди туристов, между прочим!

Степан пожал плечами, раздумывая. Потом они еще долго препирались и искали варианты получше, но Митя был непреклонен. Его всегда туда тянуло и наконец, он нашел в себе силы туда поехать. В то, что сможет там встретить свою первую любовь, конечно же, не верил, но эта мысль не отпускала его все последние пять лет.

Через неделю, они вшестером сели в самолет. За день до отлета к ним присоединился их друг Влад, и его любимый пёс — ротвейлер Грёза и теперь они, взяв машину на прокат, с предвкушением отдыха неслись по трассе в сторону Каменогорска.

К ночи они прибыли на место. Поселились в заранее забронированной гостинице. Впереди ночь отдыха, а с утра долгая поездка к озеру, на котором и решено было разбить палатки и провести там, по меньшей мере, пять дней. Все необходимое, от снаряжения и посуды, до еды и выпивки было уже закуплено и утрамбовано в огромный внедорожник.

Девчонки и парни разделились по разным комнатам. Кто-то принимал душ и пил пиво — комната парней через стенку и слышен каждый их разговор, стены картонные! А девочки с трепетом и волнением наводили марафет — парни пригласили их в местное кафе на ужин, после которого планировалось ночное рандеву у каждой парочки. Лишним был только Влад.

— Зачем мы вообще его с собой взяли! — в который раз негодовала Анна, крутясь у настенного зеркала в одном черном кружевном белье.

— И не говори, — вздохнула Марина, перебирая в чемодане вещи. Все ее платья и кофточки были в стразах и камнях и никак не подходили для загородного отдыха. — Скажем еще спасибо, что эта его девица с нами не поехала, она меня так бесит.

Анна округлила глаза.

— Ты что не знаешь? — прошептала заговорщицки. — Она его бросила!

— Да ладно! То-то я смотрю, он хмурый ходит.

— Ага. — Аня хмыкнула, сморщив курносый нос. Лицо же ее осталось неподвижно, словно кукольная маска, потому как в свои двадцать два она с щедростью пользовалась уколами ботокса и гиалуронки. — Это надо же было вообще связаться с этой курицей! Она строит из себя королеву, а недавно, видела, приехала на новенькой машине, видать кто-то все-таки купился на ее фальшивую красоту.

С бывшей девушкой Влада они учились на одной параллели в университете. И всё про неё знали. Сплетни — они такие…

— Ну, стандарты красоты у всех разные, — Марина посмотрела в зеркало, прикидывая на себя костючик бирюзового цвета. — Кому-то и худые воблы нравятся, у которых не отличишь где перед, а где зад.

Анна поддержала подругу звонким смехом, одобряюще закивала головой:

— К твоим черным волосам и светлым глазам подходит этот цвет, у тебя и туфли по-моему такие есть.

— Точно, — Марина улыбнулась, откинула назад длинные волосы — роскошная грива черных волос заструилась до самой попы. — Я в этом пойду, а ты все-таки примерь тот коралловый топ с кожаной юбкой. Ты блондинка, тебе будет хорошо. Да на тебе вообще всё хорошо смотрится!

— Пожалуй, ты права. — Анна надула пухлые губки и стала похожа на куклу: слегка вьющиеся светлые волосы кольцами обрамляли круглое лицо, взгляд больших голубых глаз был открытый и беззаботный, плюс курносый нос и точеная фигурка — не зря любое ее появление в многолюдном месте сопровождалось вздохами противоположного пола.

Через полчаса девушки спустились вниз, оставляя после себя шлейф дорогого парфюма. Остановились посреди холла и захлопали ресницами. Парни в спортивных штанах, толстовках и кроссовках обескураженно на них смотрели, точно как и другие постояльцы гостиницы. Все, абсолютно все были одеты по-походному.

Аня стянула с ушей огромные блестящие серьги и провела руками по подолу короткой юбки, Марина же решила ничего в себе не менять. Она привыкла быть звездой, что по жизни — ее родители безумно богаты, что в универе, поэтому мнение остальных ее мало волновало.

—Мальчики, мы готовы! — пропела она и взяла Митю под руку.

— Выглядишь…потрясающе! — восхитился он и, подмигнув Степану, повел ее на выход.

Степан взял Анютку за руку, Влад в гордом одиночестве замыкал процессию.

— Ну, ты даешь, Анют! Ты все свои красивые вещи решила взять? Мы едим на озеро на несколько суток, а ты чемодан взяла. С ума сошла, что ли? Мы едем отдыхать в палатках! Да тебя там в этом наряде комары съедят!

Девушки вздрогнули. Митя засмеялся.

— Не пугай девчонок! Никто их там не съест.

Митя остановился у серого здания с неоновой вывеской «Таёжный лес».

— Вот и пришли! — хохотнул, окидывая их взглядом.

Властный. Энергичный. Всегда вежливый. Волосы темные чуть вьющиеся, черные брови, живые блестящие карие глаза в обрамлении прямых черных ресниц, пронзительный взгляд. А рост и спортивное тело — просто подарок для девиц.

Ужинали при свечах — романтично. Ребята уплетали мясо, и пили чай, девчонки баловались рыбой и пили вино, то и дело, привлекая внимание к своим персонам громким смехом. Стразы на одежде светились в темноте — это место давно, а быть может и никогда, такой роскоши не видело…

Ближе к полуночи, разошлись, как и планировали по разным комнатам, оставив Влада покурить на скамейке во дворе. Тот лишь усмехнулся и молча вставил наушники в уши. Посидит, с него не убудет, тем более ночь, какая лунная, да звездная — в столице такого неба не увидишь! Грёза тоже была не против отдохнуть на улице, она виляя хвостом смотрела в даль.

… Аннушка взяла Степана в оборот. Сама раздела, сама запрыгнула на его колени, танцуя бедрами под тихую музыку с телефона, сама впилась в губы. Маринка же отчего-то стеснялась рельефного и загорелого Митю, который властно изучал ее тело, трогая, сжимая, целуя. Вертел ее словно куклу, заставляя делать в постели немыслимые кульбиты…

Глава 3

В шесть утра голосом Мити прозвучал подъем. Если парни встали легко, то девочки после вчерашнего вина, долго собирали себя по кусочкам. Наспех умылись, навели марафет и с вещами спустились к машине. Ребята уже успели выпить кофе и даже перекусить. И теперь насмешливо на них смотрели.

— Ну что, поехали?! — Стёпа подбросил вверх ключи, поймал их и, убедившись, что все сели в машину, сел за руль.

Машина тронулась с места. За окном замелькали трехэтажные дома, рынки, магазины, афиши и яркие завлекающие вывески придорожных кафе.

По поселку ехали молча, каждый смотрел в окно и думал о своем. И вот, наконец, маленький город остался позади. На смену его декорациям пришли сначала скромные дачные домики, а потом сплошные ряды берез и елей. С каждым метром деревьев становилось всё больше, а построек — меньше. Дорога же из трассы и вовсе к обеду превратилась в узкую колею.

— Как я рада все-таки, что согласилась! — Аня довольно выглянула в окно, настроение становилось лучше с каждой минутой. — Скоро приедем, и как следует, повеселимся! Наконец-то, отдохнем!

— Сколько километров от посёлка? — спросил Влад. — Семьдесят?

— Семьдесят, — Стёпа согласно кивнул головой и надавил на педаль газа до упора, машина взревела и рванула вперед.

Через сорок минут, Митя, рассматривая карту, произнес:

— Скоро доберемся до озера.

— Боюсь не так быстро. — Степан покачал головой. — Дорога — яма на яме, так что сбавим ход.

Он сбросил скорость, умело маневрируя между ямами и кочками. А за окном уже вовсю блистала природа. Вокруг — еще зеленый, не пожелтевший лес: березы и осины, стоящие то у самой дороги, то уходящие вдаль прямой полосой; поляны с разноцветными цветами и синее небо с белыми разводами облаков. На дремучую тайгу лес пока был не очень похож.

Вновь повисшую тишину нарушила Анна:

— А что это там, у самого леса?! — она показала рукой в сторону нескольких коряжистых раскидистых дубов и одинокой осины, из-за кромки которой виднелись покосившиеся кресты. — Смотрите!

Парни повернули головы в ту сторону, Владу, чтобы лучше разглядеть пришлось навалиться на сидевшую у окна Анну, та недовольно поморщилась и откинулась на спинку сиденья.

— Конечно, старую осину и столетний дуб лесом назвать сложно, — укорил её Влад, усмехаясь и, прищурившись, добавил: — похоже на кладбище.

— Кладбище? — спросила Марина и, навалившись на Влада и Анну, посмотрела в окно. Грёза в их ногах заскулила, высвобождая от Миринкиной ноги хвост.

— Как в лучших триллерах, — прошептала Анна и почувствовала, как по телу разгоняются мурашки.

— На карте по близости нет ни единого селения, — Митя кивнул на карту и обратился к Степану: — мы, кстати, почти приехали. Вон, там, налево.

Стёпа кивнул и, сбавив ход, съехал с накатанной дороги на проселочную, ведущую как раз к кладбищу и, судя по карте — к озеру.

— Оно, похоже, заброшенное, — нахмурилась Марина, продолжая смотреть в окно, — и, скорее всего очень старое. Может, посмотрим?

— Нет, не будем терять времени. К чему это? — Степан отрицательно покачал головой, посмотрев на нее в зеркало заднего вида.

— Конечно, не будем, я против! — Анна искоса поглядела на подругу. — К тому же, скоро стемнеет, а нам еще надо палатки поставить, все разложить. И вообще, что там может быть интересного?

— Ой, да брось! Ты просто боишься! — Марина махнула рукой и пристально посмотрела на подругу.

— Ничего я не боюсь!

— Боишься. Ты же потом, всю ночь спать не будешь.

— Девочки, не ссорьтесь, — Влад, сидевший между ними, обнял обеих за плечи, от чего те одновременно вздрогнули. — Все будет хорошо. Если хотите, можем посмотреть, лично я — за. А что? Старое заброшенное кладбище — как частица истории этого места!

— С ума сошел что ли? — Аню передернуло еще больше. — Руку убери!

Влад усмехнулся, но руку убрал, и только открыл рот, чтобы продолжить, как раздался недовольный голос Степана:

— Так, все, хватит! Если большинство ЗА, то я остановлюсь.

Повисло секундное молчание, но ни один из них не выразил своего недовольства.

— Ладно, — Стёпа расценил это, как согласие и надавил на газ. Автомобиль, еще немного проехав, остановился аккурат напротив старого погоста.

В полнейшей тишине, продолжая молчать, все вместе вышли из машины.

В неподвижном обеденном воздухе витало что-то таинственное, но явно относящееся уже не к миру живых. Посреди поля, у опушки так называемого леса, в зарослях густой травы, виднелись старые кресты и надгробия. Вокруг не было ни одной деревни, ни одного старого домишки, ничего, что напоминало бы о жизни, а воздух был свежий, прохладный, немного влажный, значит озеро действительно близко.

— Ну, что, идем? — Стёпа окинул всех взглядом и, взяв Анну за руку, направился вперед. Вслед за ними, отправились Митя и Марина, замыкал цепочку любопытных Влад.

Тихий и спокойный до этого ветер, вдруг взбунтовался: засвистел над головой, закружил листья, и во влажном воздухе отчетливо почувствовалось прохладное дыхание наступающей осени.

Марина недовольно дернула плечом:

— Еще не хватало, чтобы дождь начался.

— Да вроде туч не видно, — Митя сжал посильнее ее ладонь и посмотрел на ясное небо.

Могил оказалось немного, около дюжины: заросшие травой, неухоженные и заброшенные. На половине из них — деревянные почерневшие кресты, почти лежавшие на земле. Ни имен, ни фотографий, ничего, что говорило бы об усопших, лишь на двух могилах, виднелись выцветшие от времени искусственные цветы.

— По-видимому, недалеко когда-то была деревня, — нарушил тишину Митя. — Захоронения очень старые.

— Ладно, хватит, пойдемте отсюда, — Аня поежилась, потянула Стёпу за руку, чувствуя, как по позвоночнику пробежал неприятный холодок. — Влад, тебя это тоже касается, пойдем!

Но тот лишь покачал головой в знак отказа и поманил их пальцем к себе:

— Смотрите, здесь надпись.

Ребята настороженно подошли ближе. На старом каменном с осыпавшимися углами надгробие стояли даты рождения и смерти.

— Тридцать четыре года, — прикинул Митя. — Девушка.

— Почему ты решил, что девушка? — Влад присел, внимательно рассматривая, почти исчезнувшую от времени надпись.

— Изображение? — неуверенно сказал Митя, показывая рукой перед собой.

Влад тряхнул головой, нахмурился, поднялся на ноги и приблизил свое лицо к надгробию. Всмотрелся. Действительно на каменном изваянии просматривалось лицо с длинными волосами. Женское?..

…Глаза черные и волосы черные, и мысли и душа у нее тоже черные, — прошелестела трава, прошипел над ухом ветер и Влад испуганно вздрогнул. Сделал шаг назад, обернулся к друзьям.

Анна испуганно вскрикнула.

У Влада жуткий взгляд — неживой, застывший. От этого его взгляда спина словно покрылась ледяной коркой, тихий страх прошелся по телу.

— Что с тобой? Ты как будто смерть свою увидел!

Значит, не показалось.

Влад вновь тряхнул головой, попытался взять себя в руки, но тело уже пробрала неприятная дрожь.

— Ты слышала? — спросил он сначала у Ани, а потом кивнул парням: — А вы? Вы это слышали?

— Что слышали-то?! — спросил за всех Митя, не понимая, о чем идет речь.

— Не слышали?

— Нет. — Степан по инерции огляделся. — Так что?

— Да так, — поежился Влад, — померещилось что-то, словно шепот какой-то.

Осторожный шепот страха заставил Аню прижаться к Степану, а Марине стало совсем не по себе от этих разговоров и обстановки. Действительно, кладбище — не музей и нечего здесь высматривать.

— Пойдемте отсюда, холодать начинает, — она запахнула посильнее кофту. — Еще не хватало, дождь начнется!

Но ответить ей никто не успел, позади всех, раздался старый скрипучий голос, от чего парни вздрогнули, а девушки завизжали.

— Здесь ведьмы в земле лежат!

Ребята резко обернулись: неподалеку стояла старуха в темно-синем старушечьем платье и с опаской поглядывала в их сторону.

— Что?! — спросили почти все хором.

— Ведьмы, говорю! — прошептала та, искоса огляделась, как будто боясь, что кто-то еще её может услышать.

Бабка стояла, опершись о деревянную палку, держала в руке небольшое ведро. Она торопливо оглянулась на зеленый лес за спиной, как будто что-то услышала, затем снова тревожно посмотрела на ребят:

— А я, вот, грибы собираю. — Продолжила она, как ни в чем не бывало. — А вы, не бродите здесь, нечего вам тут делать! Говорю же, ведьма здесь похоронена! Плохое это место, гиблое.

— Ведьма? — Анна отшатнулась от могил, схватила Степана за руку. — Говорила, не стоит сюда идти!

— Ведьма. Да. — Прошептала старуха беззубым ртом. — Душа ее неупокоенная до сих пор мести жаждет, каждую ночь возвращается! Она же душу дьяволу продала, а теперь мается, покоя ей нет.

Девчонки снова вздрогнули, почувствовав, как холод добрался до позвоночника, впился ледяной спицей — ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Интересное начало отдыха, ничего не скажешь!

Старуха тем временем перекрестилась, переступила с ноги на ногу, продолжила:

— А я смотрю, машина проехала, и вы к кладбищу идете. Мне любопытно стало, ну я и подошла. — Старуха с любопытством обсмотрела каждого. — А, здесь, до войны деревня была, вся сгорела, а кто не сгорел, умер от этих вот, — она показала пальцем на могилы. — Это мне еще мать моя рассказывала. Слухи об этом селе плохие ходили, да и до сих пор ходят.

— До сих пор? Какие? — спросил Влад, сердце вдруг забилось часто-часто. Марина, стоявшая рядом одернула его за рукав.

Старуха смерила Влада взглядом и, прищурившись, добавила:

— Так видят ее до сих пор. Она приходит в наш мир каждую ночь, новую жертву ищет. И каждый, кто повстречается с ней, до конца дней своих сам не свой, а тот, кто заговорит с ней — исчезает.

— Как это? — Стёпа удивленно вскинул брови.

— А вот так, — бабка пожала плечами, — забирает к себе и все — с концами! Нет их больше — ни живых, ни мертвых.

— Да уж конечно! — фыркнул Влад, нахмурившись, облизнул пересохшие вдруг губы. — Не может быть такого! Сказки это все, легенды ваши! Какой век на дворе, а вы все присказками живете.

Старуха спорить не стала, лишь тихо добавила:

— Скоро темнеть начнет, а мне до села еще несколько километров идти, пора мне. — Она развернулась и зашагала обратно в сторону леса.

Ребята переглянулись, продолжая стоять на месте, словно вкопанные. Каждый чувствовал примерно одно и то же — неприятный холодок, разбредавшийся по телу от ее слов, слабое недоверие и надежду на то, что все ее слова вранье, просто старушечьи выдумки.

Митя посмотрел на Влада внимательным и чуть тревожным взглядом, а потом решительно сказал:

— Уходим!

Все торопливо двинулись к машине. Никто не оглядывался, никто не хотел больше видеть этих старых надгробий.

— Вы слышали? Жуть, какая! — Аню вновь передернуло.

— Что всю ночь спать не будешь? — Влад, ухмыляясь, посмотрел на нее. — А вдруг, они ночью к тебе прейдут?

— Да замолчи ты! — она бросила на Влада злой взгляд и села в машину с другой стороны.

— Конечно, не будет, — улыбаясь, согласился Степан, подмигивая Анне, — со мной так просто не уснешь!

Дальше, оставшиеся несколько сотен метров все ехали молча, но неприятный осадок остался у каждого. Проехав очередную полоску леса, дорога резко свернула влево, нырнула в густую тень от кряжистых вековых деревьев, сразу стало прохладнее, потянуло свежестью, запахло водой, а ветер, наконец, стих.

— Думаю, здесь и остановимся, — Степан остановил машину, вышел и осмотрел берег.

— То, что надо! — согласился Митя. — Там дальше все в камышах, а здесь хоть заход в воду нормальный.

Трава у озера была высокой, неизмятой, щекотала ноги, оставляла их влажными от росы. Степан подошел к самому краю воды, втянул в себя влажный воздух, посмотрел на водоем: на поверхности, словно на зеркальной глади наблюдалось оживленное движение — мошкара прыгала и шебуршилась, играя в свои привычные игры, а над ними в небе кружили птицы. А уже по другую сторону озера и вправду начиналась тайга — темный густой лес стоял непроглядной стеной, отбрасывая на приличную часть озера сумрак.

— Здорово! — воскликнул Дмитрий, подходя к другу. — Так тихо. Отдохнем!

— Да. — Стёпа закинул руки за голову, потянулся, снова вдохнул полной грудью свежий воздух. — Наконец-то никакой суеты, осточертел уже этот город!

— Странно, что здесь никого нет. — Тихо проговорила Анна, оглядываясь вокруг и подходя к парням. — Вроде еще август, где все отдыхающие?

— Зачем тебе еще кто-то? — спросила Марина.

— Мне не надо, просто я ожидала, что помимо нас, здесь будет много народу.

— Да нужны они! Вот же рай! — воскликнул Влад и, разбежавшись по берегу, прыгнул в воду, даже не удосужившись снять с себя шорты и майку. Грёза ни секунды не раздумывая побежала вслед за ним. плюхнулась в воду и поплыла вдоль берега.

— Ты чего?! — прокричали ему вслед.

— Черт, холодная! — прокричал Влад, выныривая из воды.

— Холодная? — спросили все, немного удивленно.

— Да, — Влад уже карабкался на берег. — Дно глиняное! А вода холодная!

Влад вышел из воды, встряхнул рукой мокрые волосы, взял из рук Марины полотенце:

— Ну что? — он сорвал растущую рядом высокую травинку, засунул ее в рот. — Давайте раскладываться?

Грёза вылетела следом и от души встряхнула шерсть. Все громко завизжали от летевших на них ледяных капель…

— Как хорошо-то! — протянула Марина. — Димка, это такое счастье, находиться здесь! — голос девушки был беззаботный и тихий, ее серые глаза сияли счастьем.

— Да, — кивнул тот, не переставая покручивать шампура на мангале. — Кажется, все готово!

Марина поднялась, торопливо расставила посуду на импровизированном столе — покрывале, позвала остальных ребят, находившихся у воды.

— Как вкусно и аппетитно пахнет! — воскликнула Аня, усаживаясь напротив подруги.

— Это точно! — поддержал ее Степан, потирая руки. — Немного выпьем? — он вопросительно и с надеждой взглянул на Митьку, который почти не пил, тот согласно кивнул.

— Я с вами, — кивнул Влад. — А вы, девчонки, вино будете?

— Да, — Марина согласно кивнула, отвечая за себя и за подругу, и протянула ему два стакана. — Не полные только.

— Ну, за дружбу! — предложили парни.

— Нет, за любовь! — прокричали девчонки.

Солнце клонилось к закату.

Розовые лучи уже окрасили ветви стоящих неподалеку деревьев, легли на траву и густой кустарник, пробежались по торчавшим из воды камышам. Ребята танцевали под музыку, доносившуюся из машины, ели шашлыки, вновь и вновь поднимали бокалы.

И вот, солнце сверкнуло в последний раз, на небо поднялась одинокая луна, и пустила по темной воде тонкую серебристую дорожку. Сумерки сгущались быстро, а с озера наплывал на землю тягучий туман — серебрил все вокруг, укутывал влажным одеялом; гудел ночной ветер, ставший прохладным, в ветвях деревьев щебетали невидимые пичужки, в высокой, по пояс траве — стрекотали кузнечики.

Ребята затушили костер, прибрали мусор и начали готовиться ко сну. Грёза тоже нашла чем заняться — беспрерывно смотрела в черный лес и тихонько поскуливала.

Наступила первая тёмная ночь.

Глава 4

Ветер стих, но птицы кричать не переставали: каркали вороны, где-то рядом гоготали игривые чайки. Влад лежал и слушал плеск воды и стрекот кузнечиков, спать ему совсем не хотелось. Пролежав без толку, не одну минуту, и так и не сомкнув глаз, он решительно вылез из палатки, накинул тонкую куртку с капюшоном, подошел к краю берега и уселся прямо на траву.

Умиротворенный сменившейся обстановкой и погруженный в свои мысли молодой человек не сразу заметил, что вдалеке в той стороне, откуда они приехали, мелькнула яркая вспышка, а когда увидел, нахмурился и поднялся на ноги.

— Что это там? — прошептал под нос, осмотрелся, не вышла ли Грёза, но собака на удивление крепко спала.

Влад всматривался вдаль, пытаясь разглядеть, что это за свет. Огонек мерцал от ветра, но продолжал гореть. Он, вдруг отчетливо ощутил тревогу и, не весть, откуда взявшееся беспокойство.

— Кто-то все-таки там отдыхает, и мы не одни. — Произнес Влад вслух и окинул взглядом пустынный берег, дорогу, по которой они приехали. Влад вновь нахмурился: что это за свет? Если это фары от машины, то она должна двигаться, если только не сломалась, другого объяснения не находилось.

Казалось, решение пришло на ум само собой. Нет, он не собирался идти ночью непонятно куда, но ноги, словно сами понесли его прочь от палаток. Влад оглядывался назад, с удивлением и жалостью отмечая, как быстро его друзья остаются позади, но решение идти вперед, твердо засело в голове. Он брел на свет, как полоумный, то и дело, спотыкаясь о земляные комья. По обеим сторонам от него стоял густой лес, темный и непроглядный, шелестел листвой, словно переговариваясь с кем-то невидимым, издавал пугающие звуки, словно предупреждая путника об опасности, но Влада даже ЭТО не заставило остановиться, он лишь кротко обернулся, заметив, что все вокруг потонуло в кромешной темноте. Уже не видно было, ни палаток, ни их машины — ничего, даже дороги. Он остановился, но лишь на мгновение, чтобы набрать в легкие больше воздуха для финального рывка — мерцающий свет становился всё ближе, а на душе спокойней и теплей.

Осознание того, что он находится на том самом погосте, пришло не сразу, удивление и чувство нереальности пришли первыми. Они охватили его, заставляя каждую клеточку тела неметь, а мысли метаться в голове безудержным вихрем, путаться и не находить ничего рационального, никакого объяснения происходящему.

Она сидела прямо на земле, неподалеку от старой покосившейся осины.

Ее спина была ровной, волосы развевались на ветру.

В неподвижной руке мерцала свеча.

Он понял это по тихому мерцанию огня, по капающему на бесформенное светлое платье воску. Могилы. Старые покосившиеся кресты были повсюду, днем они не казались ему такими многочисленными, а теперь в этой густой ночи, при одинокой луне кладбище казалось огромным. Влад тряхнул головой — наваждение не исчезло — девушка сидела в метре от него на рыхлой могильной земле и не шевелилась, лишь её тихий шепот сливался с шелестом листвы.

Всё еще не до конца придя в себя от увиденного, Влад перемнулся с ноги на ногу, параллельно ловя себя на мысли, что страха нет, а девица выглядит довольно живой, не зря же она, вон, поставила свечу и потирает замерзшие пальцы. Она и не поняла, видимо, что он подошел, раз до сих пор не закричала в испуганном крике. Не хорошо, пугать девушек ночью на кладбище, но и не хорошо здесь сидеть по ночам. Он кивнул в такт своим мыслям и только открыл рот, как она заговорила:

— Если вы пришли утешать меня, то не надо, уходите. — Ее голос был ровный, тягуче-небрежный, бархатный. — И я бы не испугалась ни вас, ни кого-либо еще, я давно уже ничего не боюсь.

Она всхлипнула и вытерла руками лицо, замолчала, и в наступившей тишине стало слышно, как оглушающее громко трещат неугомонные цикады.

— Извините, но я и не думал вас пугать, просто так вышло, что свет от вашей свечи словно приманил меня. — Влад огляделся. — Вы где-то недалеко живете?

— Да, неподалеку. — Она вновь вытерла руками лицо и, наконец, повернулась к нему.

Большие зеленые глаза были полны слез, вместе с тем, на губах играла еле уловимая улыбка, а выражение лица с печального вдруг сменилось удивленным. Она мотнула копной рыжих волос, словно не веря своим глазам, и слегка задрожала.

— А говорила, что ничего не боишься. — Влад отступил назад. — Ты словно привидение увидела, хотя, прогуливаясь ночью по кладбищу нужно быть готовой в первую очередь именно к этому. — Он усмехнулся, вновь окинул ее взглядом. Маленькая, худая, если не сказать тощая, в каком-то балахоне, с босыми ногами…Последнее вновь вернуло к нему чувство настороженности и показалось, что страх вновь стал ему не чужд. — Может, тебя домой проводить?

— Ты?

— А есть еще варианты? — Влад огляделся, чувствуя, как внутри борются две несовместимые эмоции — желание шутить и леденящий душу страх.

— Ты?! — ее шепот стал отчаяннее. — Почему ты не приходил раньше?

— Как раньше? Я…

— Постой, — девушка махнула рукой, обрывая на полуслове, подошла почти вплотную, взглянула в глаза, а показалось — в самую душу. — Вы так похожи.

В ее голосе отчетливо слышалось разочарование, он, видимо, не оправдал ее надежд.

— Извини, я не он. — Влад вновь усмехнулся. — Я Влад.

— Катя. — Она протянула руку, и он ощутил лёд её тонкой руки. — Это я звала тебя, но впервые за все свое никчемное существование я не рада. Хочешь знать, кого я здесь оплакиваю?

Она с вызовом вскинула голову, кивнула ему и продолжила уже холодным тоном:

— Себя.

— Бррр, — Влад тряхнул плечами, кротко засмеялся. — Что за шутки? Давай я лучше тебя провожу.

В ответ Катя лишь улыбнулась, поправила сбившееся платье, перекинула длинные волосы с одной стороны на другую, начала плести косу. И, несмотря, на всю обстановку, ее лицо, освещенное лунным светом, показалось ему прекрасным.

— Послушай, я не знаю, кого ты здесь оплакивала, но представляю, как сильно твое горе, если ты даже ночью сюда приходишь и не боишься уже ничего. — Влад взял ее за плечи и теперь уже сам заглянул в озеро зеленых глаз. — Это не дело бродить здесь по ночам, еще и с незнакомыми парнями общаться. — Он улыбнулся, и выражение её лица сделалось мягче. — Выбирай: или я провожаю тебя домой или мы идем вместе к озеру, к палаткам, где, наконец, отогреемся, и ты мне расскажешь, если захочешь, все, что у тебя случилось. Ну как?

— Я пойду с тобой. — Казалось, она не думала ни секунды, словно только этого и ждала, она взяла его за руку, и Влад, усмехнувшись, сжал её ладонь.

— Значит, идем.

Глава 5

Молодые люди проснулись на восходе, потягиваясь и вдыхая свежий прохладный воздух, встретили рассвет.

— Как хорошо-то! Надо было нам сюда раньше приехать, — Стёпа вздохнул с сожалением.

— Да, жалко, лето заканчивается, но ничего, в следующем году обязательно вернемся.

— Конечно. — Степан потянулся, пару раз наклонился, суставы хрустнули. — Надо мне снова начать в спортивный зал ходить, совсем что-то забросил.

— Да, не мешало бы. — Митя засмеялся, окидывая слегка поправившегося друга взглядом. — Помню, несколько лет назад к тебе подойти было страшно, ты своими бицепсами весь народ пугал.

Парни засмеялись, и Степан с горечью выдохнул:

— Да, хорошее было время. Помнишь на соревнованиях в Екатеринбурге ты в финал вышел, хотя все думали, что ты и до середины не дойдешь. Я тогда чуть в обморок не упал, так страшно впервые в жизни стало. Страшно бороться с лучшим другом и побороть его.

Дмитрий засмеялся, взял с земли банку сока и отпил.

— Не зря тренер до сих пор про нас легенды рассказывает подрастающим. — Стёпа выставил вперед кулаки, принял стойку. — Мы же тогда бились не на жизнь, а на смерть.

— А теперь не боишься? — Митя нахмурился, принимая вызов и отступая на шаг, в глазах уже зажегся привычный огонек азарта. — Я — то в отличие от тебя форму поддерживаю.

— Талант и опыт не пропьешь. — Прошептал Стёпа, улыбаясь, и нанес первый удар.

Получилось неожиданно и больно. Митя выдохнул и выронил ругательство. Как он мог не выставить защиту! Но Стёпа прав, такое не пропьешь. Серия ударов обрушилась на друга и к приятному удивлению Димы, Степан не все их смог отразить. Их, казалось бы, шуточный бой, набирал обороты, и уже знакомая до боли дрожь во всем теле, словно вернула обоих на ринг. Мите на мгновение даже показалось, что он чувствует и запах кожаных перчаток, и запах крови.

И вот, пропустив еще один удар от друга, Митя отступил назад и выставил руку вперед. Пора заканчивать, иначе потом их даже черт не остановит.

— Нокаут, друг, согласен. — Митя сплюнул на землю кровавые слюни — не показалось, губа все-таки разбита.

— Да, ладно, брат, ты действительно в форме. Извини за губу, я даже не заметил. — Стёпа, тяжело дыша, похлопал его по плечу.

— Не извиняйся, — хмыкнул Дмитрий. — Я же не извиняюсь за твою рассеченную бровь.

— Серьезно? — Стёпа не ощущал ни капли боли, и лишь дотронувшись рукой, всхлипнул. — Ай! Аннушка нас точно нокаутирует! Срочно залечивать раны!

Стёпа сдернул с себя футболку.

— Я думаю, пора Влада будить, и всем вместе искупаться.

Митя кивнул и подошел к его палатке, заглянул:

— Эй, дружище! Подъем!

Влад мирно спал, а на лице у него играла блаженная улыбка. На призывы он не обращал внимания, лишь что-то бормотал и улыбался.

— Ау! — Митя присел на корточки и дотронулся рукой до его плеча.

— Катенька…

— Какая я тебе Катенька?! Очнись, брат! — Митя хлопнул друга ладонью по голове и тот открыл глаза. Его лицо, тот час, приняло встревоженный вид.

— Что случилось? — Влад сел и осмотрелся. — А где она?

— Кто? — Митя удивленно вскинул брови.

— Девушка. Ты не видел ее? — Влад энергично захлопал ресницами, пытаясь привести мысли в порядок. Голова раскалывалась, казалось, невидимая рука зажала ее в тиски и вот-вот собиралась раздавить.

— Кого ее? Катеньку? — спросил Митя, ухмыляясь.

— Да, — поднял глаза на друга Влад. — Значит, не приснилось, а я уж было подумал…

— Да, брось, ты! Какая Катенька? — перебил он его. — Ты явно, мой друг вчера перебрал с алкоголем. Никого я не видел, да впрочем, никого и не было!

— Нет, серьезно?!

— Да, серьезно, серьезно! Все, дружище, очнись, тебе приснилось! — Митя вылез из палатки и направился к воде, в которой уже находился Стёпка. — Представляешь, наш мачо даже здесь, в этой глуше, умудрился девушку найти.

— Как это? — только и успел произнести Стёпа, как с берега на него уже летел Митяй.

Влад, вылезший из палатки, нахмурился, потер ладонями раскалывающуюся от боли голову, взглянул в сторону воды, откуда доносилась возня и смех.

Так была она, его ночная подруга, или нет?

Грёза виляла хвостом и обтиралась о его ноги.

— Эй, парни! — голос показался жалко тихим, и Влад прокашлялся. Взял в ладони воды, плеснул в лицо, пытаясь все же воспроизвести в памяти моменты вчерашней ночи. Память выдавала обрывками его ночную прогулку и... девушку. Да, точно, он помнил ее. Помнил ее необычайно красивые глаза, ее хрупкое тело, ее голос и…стоны.

Влад замер.

Перед глазами как в калейдоскопе заплясали картинки, быстро сменяющие друг друга. Вот он отчетливо видит ее зеленые, распахнутые не то от удивления, не то от испуга — глаза, а теперь — они же, только уже не цвета молодой травы, а быстро темнеющие, и взгляд — неживой, застывший. Влад потряс головой, почувствовав в затылке новый приступ боли, перед глазами на мгновение потемнело, но вот он уже видит зеленую траву в капельках росы. Роса, а не видение, уже радует.

Влад поднялся с земли, отряхнул колени, он даже и не заметил, как упал, а память тем временем четко рисовала ее меняющееся лицо, и этот застывший зловещий взгляд с немым укором, его не хотелось вспоминать, от него по спине бежали мурашки.

— Влад! Чего ты там встал! — услышал он голос Степана и повернулся на зов — друзья звали его в воду.

Раздумывать долго не пришлось, он не заставил себя ждать, и наспех скинув с себя одежду, зашел в озеро.

Вода приятно холодила тело, проясняла затуманенную голову, казалось, даже боль отступала, но чем дальше он отплывал от берега, тем сильней ледяные оковы сковывали тело. Влад повернул голову, но друзей в воде не увидел. Зато в густых зарослях камыша, тянущихся густой полоской вдоль берега, что-то мелькнуло. Он протер ладонью глаза, вновь посмотрел на камыши. Нет, это не был обман зрения, это была она — его ночная знакомая. Он узнал ее по длинным слегка вьющимся рыжим волосам, по едва уловимой улыбке. Она стояла в камышах и смотрела себе под ноги, а может, в собственное отраженье на воде.

— Катя! — позвал он, но голос потонул во всплеске воды. Держаться на плаву становилось все сложней, тело уже намертво сковали ледяные объятья.

Он поплыл обратно, стараясь не отпускать ее из виду, но силы, к его удивлению, были на исходе. Вода словно подпитывалась его энергией, опустошала его, тянула на дно, а озеро глубокое, почти бездонное. Он остановился, перестал грести руками, удерживаясь на воде из последних сил, и посмотрел на водную рябь. И увидел ее. Казалось, она здесь — под водой, рядом с ним, пожирает не зелеными, а черными глазами его душу, и готовиться к нападению на тело. Торопливый шепот страха тут же наполнил голову, тело перестало подчиняться, руки, ноги не двигались, и его голова оказалась в ледяной воде. Сквозь желтоватую воду он еще видел голубое небо, но и оно, стремительно отдалялось, а вокруг вода уже сменилась на черную грязь и кружила его в подводном ледяном водовороте. Воздух в легких заканчивался, и они уже горели огнем, когда она прикоснулась к нему своей рукой.

Но он сопротивлялся, и, наконец, обретя власть над своим телом, отчаянно поплыл к свету, и вновь увидел ее такой, как знал прежде — светлоглазой и едва улыбающейся. Ее рука не отпускала, она крепко сжимала его ладонь, с силой тянула наверх.

— Ты, что, с ума сошел? — обрушился на него крик друга, едва он успел вынырнуть на поверхность. — Мы еле нашли тебя!

Но он лишь молча кивал головой и кашлял, слова друга слышались с трудом — словно сквозь толстый слой ваты.

— Что здесь случилось? — дыхание постепенно восстанавливалось, и каким же сладким до упоения казался этот озерный воздух.

— Ты у нас спрашиваешь? — к ним подплыл не менее взволнованный Стёпа. — Это мы хотели бы у тебя спросить! Что за шутки?! Плыть к берегу сможешь?

— Да. — Влад кивнул и, выдохнув, поплыл. Рядом плыла Грёза, которая тоже бросилась его спасать.

Уже на берегу, сидя у костра с наброшенным на плечи полотенцем, он пожимал плечами. Он не мог найти ответы на недоуменные взгляды и вопросы друзей. Он сам не знал, как такое могло случиться? Он еще никогда в жизни не тонул, он всегда отлично держался на воде, ведь вода его родная стихия, долгие годы занятий плаваньем и отборочные туры на соревнованиях — тому подтверждение.

— Что произошло? — тихо спросил Митя, оглянулся на палатку — девчонки еще спали.

— Я не знаю, здесь вода странная. — Прошептал Влад, оглядываясь по сторонам — ночной незнакомки нигде не было. — И не только вода.

— А еще ты. — Митя беззлобно ткнул в него пальцем. — Как ты мог пойти на дно? Мне казалось, ты и дно, несовместимые вещи. И что за бред ты нес с утра? Я ничего не понимаю.

— Я тоже. — Степан нахмурился, помешал угли в костре, пристально взглянул на друга.

— Вчера я, — Влад осекся, прогоняя в голове свой предполагаемый рассказ. Получалось чертовски бредово. — Вчера я и вправду перебрал, а здесь, — он кивнул на воду, — подводное течение сильное, вода на середине озера ледяная, вот я и…

— Черт, я чуть не посидел! — в сердцах высказался Степан. — Ладно, главное, что все обошлось. Все нормально?

— Да, конечно. — Влад кивнул головой, слабо улыбнулся. — Спасибо, парни, вы настоящие друзья.

— А ты сомневался?! — усмехнулся Митя. — В общем, сегодня ты не пьешь, да и мы, сбавим обороты.

— Это точно, — согласился Стёпа и обернулся, на высунувшуюся из палатки сонную Аню. — Доброе утро!

Та что-то не довольно пробормотала и снова скрылась из виду, а Влад обратился к друзьям:

— Только девчонкам не говорите ничего, хорошо?

— Хорошо.

Глава 6

Днем солнце грело нещадно, небо отливало яркой синевой, а белые облака совсем испарились. Это было так странно: небо без привычных для взгляда белых воздушных облаков.

Весь день ребята отдыхали, загорали, плавали в озере. Девушки играли в бадминтон, парни гоняли мяч, затем все вместе играли в волейбол. Ближе к вечеру пожарили шашлыки, и, все-таки, распили бутылку хорошего вина.

Влад, стараясь днем не думать о своих ночных и утренних приключениях, ближе к вечеру поймал себя на мысли, что постоянно ищет ее взглядом и казалось, каким-то неведомым чувством, ощущает — она рядом.

Он со странным трепетом внутри, ждал приближения ночи. Он был уверен — она появится вновь. Вот только что принесет ее визит — удовольствие или смерть? Отчего-то мысль о смерти сама пришла ему в голову. Он погрузился в себя, стал немногословен с друзьями, совсем не слушал, о чем они говорят, над чем смеются и чем темнее становилось на улице, тем чаще он устремлял свой взор в сторону кладбища и искал глазами отблеск свечи.

Наступила вторая ночь, и она была еще темнее и непрогляднее. Сегодня на небе не было ни луны, ни месяца, да и те немногочисленные звезды, что горели на темном покрывале ночи, то и дело стремительно падали вниз или таинственно гасли. Был второй час, когда все разошлись по палаткам. Влад тоже залез под покрывало, вздохнул. Сердце билось учащенно, взволнованно, словно перед первым свиданием. Он ощущал всем своим существом, что она рядом и совсем скоро он увидит ее. И он увидел: черное платье с красными маками, рыжие волосы, заплетенные в тугую косу, ободок из луговых цветов и лицо, совсем не похожее на Катино…

… Наступившее утро было другим.

На воде не было зеркальной глади и мелкой ряби у берегов, на траве не рассыпались блестящие росинки, а в воздухе, вместо озерной прохлады, чувствовалась тревога. Именно так подумал Дмитрий, выйдя из палатки. Он огляделся по сторонам, пожал плечами, не понимая, откуда такие мысли, но чувство беспокойства и ненадежности не покидало. Не дожидаясь пока проснутся его друзья, Митя спустился к воде. С минутным любопытством вгляделся в свое отражение: высокий широкоплечий брюнет, влажные волосы мелкими кольцами прикрывающие лоб, красивые карие глаза с прищуром, чувственные губы. Не зря его обожали девушки, и как правило все, без исключения попадали под власть его обаяния.

— Красиво здесь, не правда ли?

Митя обернулся, Марина в ярко желтом купальнике шла к нему, на ее нежном лице играла улыбка.

— Доброе утро, любуешься? — она подошла к Диме, обняла его. Он, прищурившись, посмотрел на нее, не произнося ни слова. Его глаза говорили все за него. Теперь он любовался не природой, а своей спутницей. Солнце играло на ее прелестных пушистых волосах, серые глаза на солнце приобретали оттенок стального, и только сейчас Митя заметил, что ее челка отросла уже ниже бровей. Он рукой убрал ее с глаз и, наклонившись, поцеловал в полные губы.

— Как ты умудрилась проснуться раньше остальных? Это я тебя разбудил?

— Нет, я не слышала, как ты проснулся. — Марина вытянула руки перед собой. — Уже загорели.

— Конечно. У тебя красивый ровный загар, — прошептал Митя, притягивая ее к себе.

— Это не солярий, это вчера, — заметила она.

— Конечно.

— Привет! Как вода? — поинтересовался Стёпа, подходя к ним сзади.

— Еще не в курсе, — ответила за двоих Марина, обернувшись на его вопрос. — Ты плавать?

— Да! А вы?

— Я — нет, — отрицательно покачал головой Митя и, вынув из кармана пачку сигарет, закурил. — Вода сегодня холодней, чем вчера.

— Я не хочу одна! — Марина вытянула губы трубочкой, приняла обиженный вид.

— Стёпа с тобой пойдет.

— Нет, я хочу с тобой.

— Хорошо. — Митя обнял ее, едва коснулся губами ее губ и повел в воду.

Пока ребята плавали, проснулась Анна. Она высунула из палатки свое лицо, зажмурилась от непривычно яркого солнца и, выйдя, сладко потянулась. Наступил новый день, а значит, грядут новые радости и эмоции.

— Я чувствую себя такой отдохнувшей, я отлично выспалась, а ты? — Анна подошла к берегу и протянула вышедшему из воды Степану полотенце.

— Я тоже не плохо. Ну что, позавтракаем?

— Салат? — нахмурилась Аня.

— Да.

— Ладно, сделаю, а ты пока рыбу пожарь. — Аня перевела взгляд со Степана на заливисто смеющуюся в воде Марину и, цокнув, добавила: — Слушай, а как на счет ухи?

— Ухи? А ты рыбу наловила? — Степан засмеялся.

— А ты что? Вы вроде собирались рыбачить с утра!

— Я проспал, — виновато произнес Стёпа. — Влад собирался встать пораньше и нас разбудить, но как видишь, он до сих пор спит, так что я ни при чем. — Степан развел руки в стороны, пожал плечами и обнял подругу. — Не расстраивайся, моя Аннушка, сейчас все сделаем.

— А он что, еще спит? — Марина накинула на волосы полотенце, взяла из Диминых рук кофту, подошла к подруге. — Обычно Влад просыпается раньше нас. Странно.

— Действительно странно, — согласился Дмитрий и, обратился к Степану: — Стёпа, разбуди его!

Тот, кивнув головой, подошел и заглянул в его палатку.

— Про-сы-пай-ся, — напевая, произнес Стёпа, и тут же обернулся к друзьям, вид у него был растерянный: — А ни его, ни Грёзы нет!

Солнце медленно опускалось за озеро, окутывая все вокруг сумеречной дымкой. День прошел в суматохе и тревоге. Ребята, весь день искавшие Влада, сильно переживали и нервничали, они не знали где он и уже отчаялись вообще его найти.

«Произошло что-то плохое», — думала Марина, нервно куря очередную сигарету. Степан и Дмитрий продолжали нырять на середине озера. Сказать по правде, они уже начали думать о самом страшном. Им было жутко от одной только мысли, что Влад мог утонуть, что он умер, впрочем, от этой мысли было дурно всем. Но куда бы тогда подевалась Грёза? А значит, надежда есть, что они просто куда-то ушли и…заблудились.

Такие себе перспективы, но лучше чем глубокое дно…

— Когда ты в последний раз его видела? — тихо спросила Марина у подруги.

— Вчера вечером. Мы спать пошли, а Влад… — Анна закрыла глаза и задумалась, — нет, я не помню. Он или остался или тоже пошел…Но мы где-то минут сорок…ну сама понимаешь, а потом я уснула как убитая…

— Да, и мы по той же схеме. Но первым вырубился Митя. Я еще лежала и пыталась на телефоне сеть поймать, но ничего не вышло. Здесь вообще связь не ловит!

— Да, я заметила.

— И все-таки, вы последние его видели, потому что мы ушли раньше. Ну, что ты не помнишь, куда он делся? — меняясь в лице от раздражения, спросила Марина.

— Ну, не помню я! Да я вообще старалась не обращать на него никакого внимания, ты же прекрасно знаешь, как я к нему отношусь! Мне до него дела не было!

— Да, ты права. — Согласилась девушка, понизив голос, посмотрела на ныряющих под воду парней. — Когда мы с Димой собрались спать и пошли в палатку, мне кажется, что Влад пошел одновременно с нами.

— И где же он тогда? — Аня замолчала, и тяжело вздохнув села на покрывало, лежащее на земле. — Целый день прошел, а его все нет, впрочем, так же, как и следов. И ведь Грёза тоже пропала, а она бы не оставила своего хозяина в беде.

— Разве он мог куда-то уйти? Зачем? — Марина вопросительно выгнула бровь.

— Не знаю, — Анна поежилась, легкий озноб окутал тело. — Мне страшно.

— Скоро стемнеет и что нам тогда делать?

— Этого еще не хватало! Я не собираюсь здесь оставаться еще на одну ночь! — Аня нахмурилась, собрала волосы в хвост. — Надо уезжать отсюда!

— А как же Влад?

— Мы весь день его ищем и ждем, пусть теперь другие этим занимаются. Надо вызвать спасателей, волонтёров я не знаю. Пусть компетентные люди ищут!

Марина пожала плечами:

— Ты права, так продолжаться не может. — Она вздрогнула, когда неожиданно тихо подошли Митя и Степан. Выглядели оба уставшими и удрученными.

Степан, смахнул ладонями с лица и волос остатки воды, произнес:

— Дим, давай, наверное, прокатимся еще раз, объедим здесь все вокруг.

— Да, я тоже об этом думал. — Митя, даже не сняв с себя мокрой одежды, уже направился к машине. — Поехали. Времени мало.

— А мы? — вскрикнула Анна. — Уже темнеет, мы что, здесь вдвоем без вас останемся?

— Вы подождете здесь, вдруг он вернется.

— Откуда? — вскрикнула Анна и решительно направилась к автомобилю. — Вы как хотите, но я оставаться здесь без вас не собираюсь. Так что, я поеду с вами!

— А я вообще одна останусь?! — следующей возмутилась Марина. — Ну, уж нет! Или едем все вместе, или…

— Так, ладно, — произнес Степан, стараясь соблюдать спокойствие и мыслить трезво. — Так дело не пойдет. В общем, я и Аня поедем Влада искать, а вы с Димой останетесь, вдруг он вернется. — Степан протянул Анне руку, та схватила ее и с силой сжала. — Все согласны?

Аня и Митя заметно кивнули, Марина еще какое-то время продолжала молчать.

— И все-таки я не понимаю, куда он мог подеваться? Вы меня, конечно, извините, но здесь может быть только один вариант. Всему виной вода, ну, и естественно, алкоголь. — Марина выдержала паузу. — У меня не осталось сомнений, что он утонул. Мы должны вместотого, чтобы бессмысленно по лесу кататься, поехать в город и прислать сюда спасателей, чтобы они хотя бы достали из воды его тело!

— Не говори так! — прошептал Дмитрий, берясь за голову.

— Да, пока рано так говорить, — согласился Степан. — Давайте этот вариант мы оставим на последок, как самый худший, а пока мы должны верить и надеяться.

— Зная Влада — сказал Митя, потирая виски, — могу сказать точно — он отличный пловец, даже если он был пьян, он не мог утонуть. — Митя замолчал, встретившись взглядом с другом. Они оба знали, что такое могло произойти, ведь вчера это почти случилось. Митя замолчал, смахнул капельки пота со лба. — Будем надеяться, что здесь что-то другое, что это не вода.

— Тогда что? — Марина пожала плечами и вновь огляделась по сторонам. — Ночью все было тихо, да?

— Я ничего не слышал. — Стёпа сел на траву. Его оливкового цвета шорты были грязные, черная футболка — мокрая. Аня дотронулась до его головы и произнесла:

— У меня, как вы все знаете, чуткий сон. Любой шум — и я просыпаюсь, но вчера ночью я тоже ничего не слышала и за ночь ни разу не проснулась. И знаете, что еще я вспомнила?

— Что? — нетерпеливо спросила подруга.

— Перед отлетом я читала информацию про это озеро и…

— Ну?

— На глаза попалась одна статья про то, что здесь аномальная зона как будто — каждый год исчезают люди!

— Ну спасибо! — с ужасом в глазах всплеснула руками Марина. — Нашла что вспомнить!

Митя хмыкнул, обнимая ее:

— Не притягивайте сюда мистику. Здесь глубокое озеро и непроходимая тайга — понятное дело, что люди могут тонуть, а охотники и грибники теряться. Отсюда и сказки всякие.

— Митя прав, — спокойно сказал Стёпа. — Не накручивайте.

— И все-таки, что будем дальше делать? — Митя окинул друзей вопросительным взглядом.

Ему никто не ответил. Все молчали и обдумывали этот вопрос. Степан думал, что необходимо объехать все вокруг, Марина и Анна желали попасть домой, уж слишком не нравилось им находить в этом теперь уже неприятном и странном месте. Первой молчание нарушила Марина:

— Завтра вечером мы собирались уезжать отсюда. Куплены на послезавтра билеты, в том числе и на Влада… Можно уехать в город сегодня и вызвать подмогу. Прошел день, а мы так ничего и не знаем о нём, мне кажется ждать бесполезно, он уже не появится.

— Да, — неожиданно для остальных подхватила Аня, — может Марина и права. Я не хочу оставаться здесь на ночь, мне страшно. Я не смогу этой ночью глаз сомкнуть, я просто не доживу до утра! Мое сердце остановится от страха!

Анна говорила серьезно и по ее затравленному взгляду все поняли — она не шутит. Конечно, оставаться здесь на ночь не хотелось никому, но и уезжать без Влада было немыслимо.

— Я не согласен! Мы уедем, а он вернется. И что тогда? Чего вы боитесь? — вспыхнул Стёпа, — здесь никого и ничего кроме нас нет! Он либо действительно утонул, либо выпил лишнего и заблудился где-нибудь в лесу. — Стёпа подскочил на ноги. — Вот и все, что могло с ним произойти! Митя прав, он не мог утонуть, по крайней мере, если бы он начал тонуть, он бы так просто не сдался, он бы позвал нас на помощь. И Грёза бы разбудила своим лаем всех! Нас четверо, неужели никто из нас не услышал бы?!

— Наверное. Значит, это действительно не вода. — Анна скрестила руки на груди и задрожала. — Тогда что это?

— Стёп, давай, как и планировали — вы проедетесь, а мы здесь пройдемся у кромки леса.

— Хорошо. Мы у каждой лесной опушки будем стоять, и сигналить, может он услышит. — Стёпа решительно взял Анну за руку. — И без паники!

— Хорошо. — Она кивнула. — Будьте осторожней. — Тихо сказала Аня, и они направились к машине.

— Вы тоже. Удачи! — Марина помахала им вслед и смахнула слезу, катившуюся по щеке.

Когда автомобиль скрылся из виду, они сели на берегу и вновь оба, нервно закурили. Солнце садилось, опускаясь все ниже и ниже, небо окрасилось в ярко желто-красный цвет. Монотонные крики чаек, стрекот цикад и кузнечиков теперь казался пугающим и неприятным, всплески воды то тут, то там и шум ветра, становившегося все сильней, заставлял еще больше дрожать, но не от холода, а от осторожного страха, закрадывающегося в самую душу. Они сидели молча, и каждый ощущал его противные ледяные руки, медленно скользящие по спине.

— И все-таки, как такое могло произойти? — с очередным всхлипом спросила Марина. После дневного напряжения она дала, наконец, волю чувствам и слезы катились по щекам водопадом.

— Не знаю, — прошептал Митя, вглядываясь в озерную воду. — Ничего не могу сказать, но мне тоже хочется знать. — Он повернул к ней голову — она дрожала. — Ты замерзла? Иди, оденься, потеплей.

— Хорошо. Тебе теплый свитер взять?

— Нет, спасибо.

Марина залезла в палатку. Темно. На ощупь нашла свои черные спортивные штаны, носки и толстовку, затем сняла шлепки и надела кроссовки на ноги. В палатке было неудобно, и она решила одеться на улице. Оказалось, пока она искала подходящие вещи, на улице совсем стемнело: небо покрылось темно-синими тучами, сквозь которые было еще видно ярко красный диск, но и он постепенно исчезал.

Марина вышла из палатки и увидела, что Мити, сидящего до ее ухода на берегу — нет. Вещи выпали у нее из рук, сердце бешено заколотилось. Тело охватил еще больший, теперь уже откровенный страх, и следующим его этапом захвата служило оцепенение.

— Митя! — прокричала она, но голос не прозвучал в этой звенящей тишине. Он внезапно пропал. Совсем. Окончательно.

Она вновь повторила попытку позвать его еще раз, но та увенчалась очередной неудачей. Теперь уже она слышала в ушах биение собственного сердца, слышала, как шевелятся волосы на голове, и слышала хруст. Хруст в зарослях камыша, словно кто-то ломает засохшие ветки.

— Дим! — ее шепот наполнил пространство, но тут же потонул в новом хрусте. К хрусту еще прибавились и тяжелые хлюпающие шаги, и они неизбежно приближались к ней.

Марина не знала, что помогло ей вырваться из оков страха, возможно, жажда жизни, боязнь смерти или просто чаша терпения переполнилась, но она резко развернулась и бросилась в палатку. Там, стараясь не шуметь и не привлекать внимания, забилась в угол, поджала колени к лицу, и буквально задыхаясь от рвущихся на свободу рыданий, заставила себя прислушаться к звукам извне.

Шаги приближались, она это отчетливо слышала и вот стихли — кто-то остановился аккурат возле нее.

— Ты что так долго копаешься? — встревоженный голос Димы взорвал тишину, обрушил на нее лавину облегчения.

— Митя? — не веря своим ушам, недоверчиво спросила она, и удивилась своему звонкому и неожиданно громкому голосу.

— Что случилось? Выходи!

— Митя, где ты был?! — Марина начала заикаться и, все еще дрожа, высунула лицо на улицу и позволила ему взять себя за руку. — Я там кого-то видела!

— Тише, тише! Кого? Где? — Митя обнял ее, почувствовал, как она дрожит, прикрыл своей ладонью ее рот. — Где видела?

— Да, убери ты, руку! — прошептала она взволновано. — В камышах! Кто-то следит за нами и эта тварь в камышах!

— Я только что там был, и никого там, кроме меня не было!

— Ты был в камышах у озера? — теперь уже страх сменила злость. — Это ты там был?!

— Да. — Митя заметно улыбнулся.

— Ах, ты…!

— Что?

Марина ударила его кулаком в грудь и высвободилась из его объятий.

— Ты точно меня когда-нибудь заикой сделаешь!

— Ты чего? — Митя не смог сдержать смех. — Я проверил еще раз заросли у берега. Ну, извини, что напугал тебя!

Глава 7

Машина тяжело буксовала на месте. Стёпа, что есть мочи давил на газ, но белый стальной конь не двигался.

— Черт! Надо бы толкнуть.

— Почему все так плохо? — Анна всхлипнула, нервы были натянуты, словно струна. — Тебе помочь?

— Пошли, — скомандовал Стёпа и, открыв дверь, вышел на улицу.

Анна последовала следом. Быстро огляделась — темнеет, полоса густого леса в метре от них, оханье совы и стрекот насекомых.

— Толкать?

— Да, давай! — Стёпа что есть силы, толкнул автомобиль, но тот, поднявшись с ямы, снова скатился обратно. — Бесполезно, слишком глубока яма.

— И что нам теперь делать? — Анна поежилась, пару раз отмахнулась от назойливых насекомых и уперлась руками в бампер машины.

— Не знаю. Вот, что за невезенье? — произнес Стёпа, с силой ударил по машине. — Какого черта?!

— Это неспроста, — послышался голос Ани уже из салона машины. — Кто-то так устроил, что нам не везет! Ты согласен?

— Перестань, чепуху нести! — отмахнулся Степан.

— Это не чепуха! — возразила Аня, настаивая на своей безумной версии. — Посигналь, может Димка или Влад услышат и придут, хотя Митя нас все равно не услышит, слишком далеко уехали. И Влад нас не услышит, потому что его здесь нет. Я надеюсь, что здесь вообще кроме нас никого нет!

Она вдруг всхлипнула и обхватив себя руками заревела.

— Аня, пожалуйста, прекрати! — выдохнул нервно Стёпа и заозирался по сторонам. Темень жуткая, непроглядная, что колышущимся кольцом обступила их со всех сторон. И если бы не фары машины, что разрезали темноту на кусочки, то от страха и вправду можно было бы сойти с ума.

Он еще с полчаса пытался толкать машину, но задние колеса той наглухо сели в глубокую яму, в которой грязь была похожа на болотную жижу. Она чавкала и гудела, словно живая.

Степан совсем выдохся. Открыл заднюю дверь и сел на сиденье. Анна тряслась и вглядывалась в густой лес, часть которого освещалась фарами. От стресса и разыгравшегося воображения ей то и дело казалось, что она то-то видит. Причудливые тени мелькали то тут, то там.

— Что нам делать?

— Уходить. Возвращаться обратно.

— С ума сошел? — она снова потянулась к рулю и с остервенением нажала на сигнал клаксона. Тишину разрезал громкий гудок.

Вооружившись фонариками, они всё-таки отправились в обратную сторону. Довольно быстро прошли по дороге вдоль поля, затем между двумя лесными опушками и, наконец, вышли на проселочную дорогу.

— Вот так люди и теряются, — всхлипнула Анна, крепко сжимая его руку. — И вообще, ты знаешь, что если ты сбился с пути, а особенно в лесу, то нужно не искать самостоятельно дорогу, а сидеть на месте и ждать когда за тобой придут.

— Кто? — Степан хмыкнул.

— Знакомые, волонтеры, спасатели — кто угодно! Потому что чем дальше ты уходить от места, где заблудился, тем меньше шансов на спасение.

— Но мы сейчас не в лесу, а на дороге.

— Да, но, а вокруг густой лес.

— Предлагаешь остаться?

— Нет! Если ты уверен, что мы идем верной дорогой, то нет.

Степа прижал ее к себе.

— Откуда такие познания?

— Пару раз в поисках участвовала как волонтер. Одни поиски городские, вторые в природной среде. И это было ужасно! Мы три дня прочесывали лес плотной «лисой», но потеряшку так и не нашли.

— Не думал, что ты такая смелая…и добрая. — Степан усмехнулся. — Выглядишь как принцесса — избалованная и …

— Глупая? — Анна усмехнулась. — Спасибо, конечно.

Степан хмыкнул, мазнув губами по её щеке.

Гудел ветер, кричали невидимые в темноте птицы, где-то справа у черной полоски леса охала сова. Дорога тянулась бесконечно, с обеих сторон не видать ни конца, ни края. Но та ли это дорога? Куда она приведет? Мысли крутились в голове как в воронке, но оставаться на месте нельзя. Решено, они пойдут влево, и может, достигнут места назначения...

…Утро выдалось прохладным и дождливым. Первый раз за все дни их отдыха, дождь все-таки решил обильно оросить землю. Первым проснулся Митя, но на улицу выйти не осмелился. Дождь тарабанил по палатке, в озере булькала вода, гремели раскаты грома.

— Да…вот и приехали. — Задумчиво произнес он, глядя в потолок. — Теперь машину вообще не вытащим.

— Ага, — послышался сонный хрипловатый голос Марины. — Надо было уезжать, а Влада…Влада бы спасатели искали.

— Всё, что ни делается — всё к лучшему. — Митя обнял Марину, и та повернулась к нему.

— Ну, ты и сказал!

— Я в том смысле, что мы остались. — Митя раздраженно дернул плечом. — А Влад…еще есть надежда, что он жив! — Митя тяжело вздохнул и, поднявшись, выглянул на улицу. Крупные капли дождя тут же коснулись его лица.

— Что же теперь делать? Нам, как воздух, необходима эта машина, — отчаянно прошептала Марина, потирая глаза. — Запасы еды подходят к концу, билеты на самолёт опять же!

— Да, плохи дела. — Митя достал из кармана телефон. — Сеть так и не появилась, и батарея садится! Я думал, что уже давно миновали те времена, когда за городом не было связи. А тут! Что за место? Точно проклял кто!

— У меня уже давно села, у Ани тоже.

— Кстати, а где карта? — Митя нахмурил брови, начал искать ее в палатке, перебирая вещи.

— Она, по-моему, в машине осталась, — вяло пробормотала Марина, вновь пытаясь уснуть. Голова у нее болела, в животе была революция, казалось, желудок уже начал поедать сам себя. — А зачем тебе карта? Забыл дорогу обратно? Чудненько!

— Я хочу посмотреть, где находиться ближайший населенный пункт.

Марина молчала. Ей надоело все. Настроения не было, она чувствовала нарастающее отчаянье и уныние. Отдых оказался кошмаром, и сейчас она хотела только одного — снова уснуть. Прежде, чем дождь закончился, прошел почти час. Митя вновь выглянул на улицу: сплошные лужи, да к тому же появился туман и поднялся холодный ветер.

— Погода уже осенняя.

— Ещё бабье лето впереди, — послышался с улицы голос Степана. Митя повернул голову в его сторону, и увидел, как тот выходит из своей палатки на улицу. Быстро обувшись, Митя последовал его примеру.

— Привет! — друзья обменялись рукопожатиями и сочувствующими взглядами. — Холодно сегодня, — произнес Стёпа, тщательно обсматривая своё тело. Оно было в укусах насекомых, в волдырях, расчесанных ночью до кровавых пятен.

— Не хило вас покусали! — кивнул на его руки и ноги Митя. — А мы вчера так переживали за вас, места себе не находили, стемнело уже, а вас все нет и нет! Хорошо пошли навстречу и наткнулись на вас.

— Да, повезло нам! Думали уже, что тоже заблудились!

— Вот было бы!

— И не говори!

— Слушай, у меня вторая толстовка где-то есть, сейчас я тебе ее вынесу. — Сказал Митя и вернулся в палатку.

— Спасибо, друг.

Митя вернулся с кофтой в руках. Парни утеплились, сменили сланцы на кроссовки, надели капюшоны и одновременно закурили.

— Что делать будем? Бездействовать нельзя, — раздраженно произнес Стёпа.

— Машина нужна.

— Аккумулятор, похоже, сел, а после такого дождя, мы ее даже не вытолкаем. Хотя…можно попробовать, но я что-то сомневаюсь, ты же понимаешь…

— …Да. Но попробовать стоит.

— Анька больше не пойдет, да и смысла нет таскать девчонок в такую даль.

— Согласен, но оставлять их здесь одних нельзя, мало ли чего, — произнес Митя и зашагал по берегу, докурив сигарету, он выбросил бычок в воду, от чего та булькнула и пошла кругами.

— Что же делать? — отчаянно спросил Степан.

— Я хотел посмотреть, где здесь ближайшая деревня, но карта осталась в машине, — сказал Митя.

— Черт! — вновь выругался Стёпа и взялся рукой за разболевшуюся голову.

— И телефоны все сели. Слушай! — воскликнул Митя и подошел к другу, — а помнишь ту бабку на кладбище?

— Ну?

— Она же из какой-то деревни пришла, значит в принципе не далеко.

— Но в какую сторону идти? Так и заблудиться можно.

— Но должен же быть выход! И Влад не мог так просто испариться, никаких следов. Никто ничего не слышал! Что-то все равно должно быть! — Митя вновь посмотрел на воду.

— Есть хочется, — Стёпа взял удочку, которая лежала в луже у палатки. — Попробуем поймать рыбу?

Митя кивнул и они накопали червей, тем более что пролил хороший дождь, и особого труда это не составило. Закинули удочки, принялись ждать. Спустя двадцать минут, Митя обречено произнес:

— Ничего не получится, здесь слишком мелко, была бы лодка.

Степан встал, плюнул в воду и яростно пнул ногой камешек. Тот, отскочив от его ноги, запрыгал по воде и, громко булькнув, утонул. Ребята повернулись в ту сторону, где булькнула вода, и замерли — на лицах у обоих застыл ужас. Вода озера больше не была гладкой, совсем близко от берега она расходилась кругами, и со дна что-то всплывало. Оба не верили своим глазам — в воде был Влад, точнее его тело.

Степан поежился и, переглянувшись с Димой, бросился в воду. Вода была холодной, но они даже не заметили этого. Доплыв почти до середины озера, они остановились, оглядываясь вокруг.

— Где он? — спросил Митя. Стёпа молчал и продолжал осматриваться. Внезапно, впереди, недалеко от себя, он вновь увидел, как что-то черное показалось из воды.

— Вон он! Я вижу его! Плывем! — прокричал Стёпа и быстро заработал руками.

Когда ребята достигли своей цели, их разочарованию и удивлению не было границ — Степан держал за один конец, а Митя за другой — облезшее, почерневшее бревно.

— Не может быть, я видел его тело! Это был он! — Стёпа запыхавшись, крепко сжимал бревно, пытаясь отдышаться.

— Я тоже его видел. — Митя оглянулся — ничего не видно. — Давай на берег. А уже на берегу их ждало новое потрясение — сквозь опустившийся на воду туман они видели образы людей и отчетливо просматривались очертания домов и улиц. Это была деревня, которую кто-то невидимый показывал им словно на старой черно-белой пленке кинофильма. Миражи, вспомнил Митя. Он читал про них, когда пытался отыскать девочку Еву, что выросла и жали в этих краях.

После обеда, когда были съедены последние припасы хлеба и консервы, ребята утеплились, как могли и выдвинулись в путь — для начала спасать машину, а дальше уже по обстановке.

Глава 8

Анна посмотрела на небо. Солнце ослепляло, лишало зрения, оставляя перед глазами черные плавающие точки.

Когда они, наконец, дошли до машины, девушки первым делом достали из багажника пакет с конфетами и две бутылки воды. Сегодня Анна перенесла этот, уже знакомый путь к машине — легко. Она была в удобных кроссовках, спортивном костюме и кепке.

— Дождь знатный прошел, теперь вообще не вытащить, — грустно заметил Стёпа, показывая на повязший в грязи автомобиль.

Митя, весь в грязи затоптался вокруг автомобиля, поджимая губы.

— Да, она, похоже, застряла навечно в этой яме, — подметил он, осматривая машину. — Но, ничего, попробуем, — голос его звучал ободряюще, но девушки только скептически переглянулись, не особо веря, что все получится.

Их ноги были в грязи, а дорогие штаны испорчены. Анна то и дело морщила нос и отбивалась от комаров, Марина — смирилась.

— Да, прокатились вы вчера! — с ужасом заметила Марина. — В такую даль заехали! Кошмар! Зачем вообще было съезжать с дороги?

— Нам показалось, что здесь что-то светилось. — Сказал растерянно Степан. — Но лишь показалось.

— Ха! Кошмар! — воскликнула Анна. — Кошмар — это мягко сказано, я чуть не умерла вчера!

— От страха?

— И от страха тоже.

— Я если честно, не совсем понимаю, на какой черт, вы поехали в лес. Понятно же, что не проехали бы и обязательно где-нибудь застряли. — Марина посмотрела на подругу и покрутила пальцем у виска.

— Так, — произнес Митя, отходя от машины, и вытирая руки почерневшим от грязи полотенцем. — Машину придется оставить здесь.

— Как? — хором спросили девушки.

— Аккумулятор разряжен. Мы даже, если сейчас вытолкаем ее, завести уже не сможем.

— И что нам теперь делать? — голубые глаза Анны испуганно расширились.

— Берем из машины еду, аптечку и идем в ближайшую деревню, или хотя бы до проезжей дороги, а там, на попутку и домой.

— Нет! — вклинился в разговор Степан. — Нельзя машину здесь оставлять, надо, во что бы то ни стало завести ее!

— Слушай, это не реально, ты же прекрасно это понимаешь! — Срываясь, затараторил Митя. — Ты ЕЕ собрался спасать? Тебе дороже груда металла или собственная жизнь? А о девчонках ты подумал?

— Да, Степан, Митя прав. Нам надо о себе в первую очередь позаботиться, — Аня кивнула головой.

Стёпа поджал губы, нехотя отошел в сторону и нервно закурил.

— Так, замечательно! — потерла руки Анна, чувствуя в себе зародившийся, явно не здоровый азарт. — В какую сторону идти?

Митя принес карту, и они все вместе принялись ее изучать. Судя по схеме, ближайшая деревня была совсем не близко. Это удручало и расстраивало. Но деваться было некуда и ребята, собрав все необходимые вещи, медленно, но верно отправились в путь.

Через сорок минут они опять вышли к озеру, прошли мимо и направились по дороге в сторону ближайшей деревни. На их пути опять встретилось старое кладбище. Они молча прошли мимо, лишь краем глаза посмотрев на него. Спустя еще полчаса, впереди появился силуэт деревянного дома, который стоял у лесной опушки. Из трубы почему-то валил дым, житель этого дома топил печку.

— Смотрите, там дом! — радостно закричала Аня, вскинув руки к небу. — Боже, неужели мы спасены! Как я рада! Какое счастье, спасибо тебе, мироздание! — Она бросилась бежать по дороге навстречу дому. Она и сама не понимала, откуда взялись силы, но бежала она легко и быстро.

— Подожди! — прокричал ей вслед Степан. — Не беги так, никуда он не денется. Аня остановилась и в нетерпении заплясала на месте.

Все вместе ускорили шаг, настолько, насколько это было возможно, но чем ближе они подходили, тем дальше казался этот дом, как будто они шли не вперед, а назад, или у дома были ноги, и он убегал от них прочь.

— Что такое? — проворчала Марина. — Вам не кажется, что он отдаляется?! Сколько можно идти?!

Они продолжали двигаться вперед, и уже почти дошли, как вдруг, силуэт дома совсем исчез из виду, остались лишь надгробия и кресты, которые теперь отлично просматривались, да кладбищенские осины, старые, коряжистые, свидетельницы давних событий.

Все остановились, не понимая, что происходит и не в силах больше идти дальше. Повисло поистине гробовое молчание. Первым очнулся от увиденного, Митя:

— Что за чертовщина? Вы тоже это видите?

— Да, — тихо произнесла Марина. — Может, мы на солнце перегрелись? Я что-то ничего не понимаю.

— Но это кладбище! — пропищала Анна и прижалась к Стёпе.

— Это же тот самый погост, который мы прошли час назад! Мы были уже здесь, — пробормотал Митя, глядя то на захоронения, то в карту, и не веря своим глазам.

— Как такое могло получиться? Значит, карта врет? — Марина нахмурила брови.

— Не знаю. Мы, отчего-то, сбились с пути и, сделав круг, пошли в обратную сторону.

— Чертовщина! И этот дом…Мы ведь видели его и шли к нему! У него еще дым из трубы валил. Правильно? — испуганная Аня повернулась и посмотрела на каждого из друзей.

Все согласно кивнули.

Аня беспомощно осела на землю, схватилась рукой за голову:

— Мне кажется, я схожу с ума!

— Мы все сходим, — сказала Марина.

— Действительно. — Степан выхватил из рук друга карту и принялся ее внимательно изучать.

— Не знаю, как такое могло произойти. — Митя в растерянности пожал плечами. Он вновь и вновь изучал карту, но это ничего не проясняло. Все молчали, не зная, что и думать.

— Господи! — закричала Анна. — Этот кошмар когда-нибудь закончится?

— Тише! — послышался голос позади нее, совсем рядом, почти на ухо. Аня обернулась. Степан сидел на траве в нескольких метрах от нее и задумчиво водил пальцем по карте.

— Что ты сказал? — испуганно спросила она, хотя прекрасно понимала, что он далеко и не мог ей шептать на ухо. Степан же ей даже не ответил, не услышав ее. Аня повторила свой вопрос громче, и только тогда он отреагировал.

— Я молчу, Анют. — Торопливо сказал он и вновь опустил глаза.

Анна посмотрела на Диму, заметила его тревожный взгляд, устремленный куда-то вдаль, позади нее.

— Он ничего не говорил, — сказал машинально Митя, перехватив ее взгляд и вновь всматриваясь во что-то за ее спиной.

— Не говорил? — недоверчиво переспросила Анна и вновь посмотрела на Степана. Тот вновь не слушал ее, он водил по карте рукой и думал о своем. Митя же быстро прошел мимо Ани, она испуганно обернулась и увидела, как он направляется к Марине, которая замерла у одного из надгробий — больших, с каменным изваянием черного ангела, за спиной которого были раскинуты крылья.

— Что случилось? — Анна бросилась вслед за ними.

— Согласитесь, этой могилы здесь не было! — кивнула Марина, когда друзья подошли. — Она отличается от других и такое я бы запомнила!

— Я не знаю. — Анне стало страшно. Тело охватывает мелкая дрожь, а в голове всплыло воспоминание о старухе и ее словах. Аню передернуло, она потерла рукой лоб, отгоняя тревожные мысли, и посмотрела на подругу.

— Это все похоже на бред. — Произнес позади всех Дмитрий и девушки от неожиданности вздрогнули. — На этом месте точно была поляна, потому как погост заканчивался вон той могилой с переломленной пополам столетней осиной. Влад еще что-то говорил об этом.

— Да, я помню, он считал года жизни. — Тихо прошептала Марина и подошла к захоронению. — Может мы все-таки на другом кладбище?

— Тридцать три года было тому, человеку, когда он умер. — Сказала Анна, вспоминая слова Влада.

Девушки наклонились над почерневшем от времени надгробии — получалось тридцать три. Обе одновременно отпрянули и испуганно посмотрели на Дмитрия, тот кивнул:

— Это то же самое место.

Повисло молчание и в тишине застывшего, казалось, леса, неслышно было даже шелеста листвы и дыхания осени — ни одного даже легкого дуновения ветра.

— Что вы здесь столпились? — Спросил Степан, подходя к ним, девушки вздрогнули, но не произнесли ни слова.

— Либо это другое кладбище, либо мы сходим с ума. — Сказала Марина, скрещивая руки на груди.

— Что с картой? — в свою очередь спросил у друга Митя.

— Не могу ничего сказать, на первый взгляд ничего необычного. — Степан замолчал и задумался. Потом, как бы вернувшись в реальность, продолжил: — Что-то в тот раз я не видел этого, — он показал пальцем на старый крест.

— Вот и мы про то же! — быстро проговорила Марина и поежилась.

Степан удивленно посмотрел на присутствующих, потом на почерневший от времени крест, снова на друзей. Не говоря ни слова, он взял Анну за руку и пошел вперед, Митя и Марина поспешили следом.

В лесу стояла поистине гробовая тишина. Не было слышно не бесконечный до этого стрекот кузнечиков, ни жужжание насекомых, ни шелеста листвы. Словно лес затаился, притих, внимательно наблюдая за ними. Так, в затянувшемся молчании, что частым пульсом било по ушам, они прошли не один километр, снова ориентируясь на карту и компас на телефоне, пока, наконец, не услышали лай и вой собак. Этот, словно прорезавшийся сквозь пелену облаков и завесу тишины звук оказался настолько неожиданным и оглушающе громким, что ребята, все до одного, испуганно вздрогнули.

— Это волки? — испуганно спросила Марина и прижалась к Дмитрию.

— Серьезно, что ли? — нахмурив брови, спросила Аня, и со всей силы сжала руку Степана.

— Да, откуда здесь волки? — нахмурился Степан. — Это просто собака.

— А что она здесь делает? — снова спросила Марина, испуганно осмотрелась по сторонам. — Это может быть Грёза?

— Может. Но в любом случае если есть собака, значит, рядом люди.

И словно, в подтверждении его слов, на смену лаю, вдали послышались рывки и короткое тарахтение.

— Что это? — теперь испугалась Анна.

Степан усмехнулся:

— Это, похоже, трактор! Он так и заводится.

— Да, похоже. — Сказал Дмитрий и тут же все услышали, как тарахтение перешло в безудержный рев — трактор наконец-то завелся. — Идемте, это наш реальный шанс добраться хоть до какого-нибудь населенного пункта.

Глава 9

Телега тряслась, то и дело, подкидывая пассажиров на ухабах и кочках, но несмотря на все неудобства, было за счастье сидеть в ней. Трактор, громко тарахтя, медленно вез их в деревню, а легкий прохладный ветерок, обдувал их усталые лица, заставляя их сердца ликовать. Ребята сидели на загруженном в телегу сене, вытянув уставшие от дороги ноги вперед, запах молодого сена — свежескошенной зеленой травы вперемешку с цветами, радовал, спасение было упоительным. Огорчало только то, что о Владе так ничего и не известно.

Ехали долго, и каждый успел подумать, что пешком бы они не добрались, а если бы и нашли верный путь, то пришлось бы не одну ночь провести под холодным небом.

Тракторист просигналил так неожиданно, что все подпрыгнули, обернулись: за полоской леса у большого пшеничного поля, появилась долгожданная деревня. Дома вдалеке казались маленькими и серыми, лишь высокая мельница сразу бросалась в глаза.

— Я надеюсь, хоть кто-нибудь приютит нас, я так устала. — Тихим, почти безжизненным голосом произнесла Анна.

— Конечно, приютят! — ободряюще сказал Митя, не сомневаясь в этом. Марина прижалась к нему всем телом и поцеловала в шею, прошептала тихое: Люблю…

И у него перехватило дыхание. Не от восторга и трепета о взаимной любви. Скорее наоборот, он не хотел давать ей ложных надежд…

Ничего не ответил, лишь кивнул и устремил взгляд на низину, в которой расположилась виднеющаяся деревня, окутанная легким туманом.

А деревня жила своей обычной жизнью — по улице бегали дети, женщины работали на огородах и никто не обратил никакого внимания на незнакомцев. Трактор остановился у забора из штакетника, выкрашенного зеленой краской у одного из небольших деревянных домов, и к ним на встречу вышла та самая старушка, которую они видели в лесу в день приезда.

Вот это встреча! Ребята молча переглянулись, по очереди спустились с телеги и прошли вслед за хозяевами в дом.

— Да вы проходите, проходите! А лучше, мойте в умывальнике руки и на кухню за стол, проголодались, небось! — Сказала добродушно хозяйка дома, словно не узнав их.

Все по очереди вымыли руки и прошли за стол. Пахло жареной картошкой, и этот запах показался самым приятным на свете.

— Я же предупреждала вас. — Покачала головой она, когда разлила по кружкам горячий чай. — Говорила, не ходите там! Ох, горе луковое! Ну да ладно, сначала поешьте, а потом все расскажете.

Ребята кивнули, жадно набросились на еду и только когда утолили голод, смогли говорить.

— А где еще один парень, я вас в лесу пятерых видела. Куда он подевался?

— Пропал.

— Как пропал? — старушечьи глаза сузились, беспокойно забегали по лицам ребят. — Совсем?

— Надеемся, что не совсем. — Степан нервно дернул плечом. — А где, кстати, у вас телефон? Надо бы спасателей и полицию вызвать.

— Ох, милые мои, да нет у нас здесь телефона-то, мобильник есть, да он не ловит. Завтра разберемся с утра, участковый может, приедет. Может, в лесу заблудился? Мало ли. А участковый наш Макар уже волонтеров вызовет. Они часто в наши края на поиски приезжают. Здесь же что не сезон грибной, да охотничий, то исчезает кто-то. — Хозяйка задумчиво поджала губы. — А вы идите пока в баню, она протоплена уже, а я деду скажу, он подумает, что можно сделать. Попробует связаться с участковым.

— А где он?

— А полицейский участок в соседней деревне расположен.

— Доехать можно?

— Можно. Решим.

Ребята переглянулись, мысль о друге не покидала их. Девушки устало кивнули и отправились в комнату за полотенцами. Несмотря на волнение о судьбе Влада, смыть с себя озерную воду и дорожную пыль хотелось нестерпимо. Парни же переглянулись и Митя спросил:

— А побыстрее точно нельзя решить этот вопрос? Каждая минута дорога. Нам хотелось бы сегодня уже переговорить с участковым.

Старушка тяжело вздохнула:

— Спросите у деда, он во дворе.

Парни кивнули, поблагодарили хозяйку за гостеприимство, и вышли во двор — дед Миша сидел на запасном колесе от старого Кировца и курил.

— Ну, рассказывайте, — сказал он, когда они сели на лавку. — Что там у вас произошло?

Рассказать вызвался Митя:

— Мы отдыхали на озере и позавчера потеряли своего друга. Когда ложились спать — он был, а когда проснулись, не оказалось ни его, ни его собаки. Как и куда ушел и в каком направлении тоже неизвестно.

— На озере? — переспросил дед, и жадно затянулся папиросой.

— Да. Вечером он был, а с утра исчез.

— Может, утонул? — спокойно спросил дед, в то время как глаза его странно заблестели. — Вода то неспокойная в таёжном озере, одни подводные течения чего стоят — леденящие! Ноги судорогой так сводит, что не пошевелиться! По себе знаю, несколько раз там тонул. Да больше не ходок я туда и все местные обходят стороной. Гиблое место! Туристы только вот каждое лето приезжают, да не все возвращаются обратно.

Митя выдохнул, провел по волосам, сказал:

— Если он утонул…Мы думали об этом, но нет никаких доказательств. Тела его мы тоже не нашли. Надо вызвать полицию или спасателей, ведь чем больше проходит времени, тем меньше шансов на спасение.

— Из города полиция не поедет, сами понимаете, а районную можно. Но, для начала нужен участковый, а он сам сейчас в городе, на учениях каких-то. В пятницу приедет. — Дед вновь затянулся, выпуская колечки дыма, посмотрел на выходящих из бани краснощеких Марину и Анну. — И автобус, кстати, в пятницу приедет, вот на нем-то вы в Каменногорск и отправитесь, и уже там сообщите куда надо. Волонтерский отряд у нас есть на такие случаи.

— А раньше пятницы никак? — спросила Марина, подходя ближе. — Сейчас же только…среда? Еще два дня целых.

— Никак, — дед развел руки в стороны. — А вообще много случаев в этом году было. И еще никого не нашли.

— Каких случаев? — осторожно спросила Анна.

— Так топятся на озере! А что? Вода холодная, течение сильное, дно в рытвинах. Напьется молодежь и в озеро, барахтаются, пока ноги от холода не сведет, а там, глазом моргнуть не успеешь, а он уже тонет. — Дед докурил папиросу и затушил ее об забор, оставив на бледно-зеленой краске штакетника — черную точку.

— Дело еще в том, что он не был настолько пьян, да и плавал он отлично, — уверенно сказал Степан. — Он не мог так просто утонуть.

— Мог — не мог, — забубнил дед. — Что вы, в самом деле, смерть никогда никого не предупреждает о своем приходе! — он смерил каждого долгим взглядом. — Утром пропал?

— Мы не знаем точно, — мотнул головой Степан. — Мы утром проснулись, а его уже не было, возможно, это произошло ночью.

— Опять, значит, — тихо прошептал дед и замер. Ребята оглянулись по сторонам, ничего не обычного не было.

— Что? Дед Миша, вы про что? — Митя нахмурился и поддался вперед.

Дед вздрогнул, немного помолчал, а потом тихо сказал:

— А вы идите на холм на рассвете, когда туман будет стоять, тогда-то они чаще всего и появляются. Может, встретите своего друга, хотя, если он У НЕЁ, то ничего уже не поможет.

— Кто появляется на рассвете? — озадаченно спросил Степан.

— Кто, кто?! Туман! Понятное дело.

Ребята вновь переглянулись, Марина аккуратно, чтобы дед не видел, покрутила пальцем у виска.

— А еще кто? — спросил раздраженно Степан, щелкая от нетерпения костяшками пальцев.

— Миражи, — загадочно произнес дед, смотря вдаль. — Ми-ра-жи, — тихо, почти шепотом повторил он и боязно, посмотрел вокруг, словно его мог кто-то еще кроме них услышать. — И это вовсе не шутка, страшно это все! — дед повернулся и посмотрел на Марину, словно знал, что она смеялась над ним, затем отвел взгляд и посмотрел на небо.

— А участковому попробую дозвониться. Знаю одно место, где связь немного ловит. Схожу сейчас.

— Сходите, пожалуйста.

Опустились уже унылые сумерки, небо постепенно окрашивалось в розовый цвет. Дед молчал и о чем-то думал. Ребята заметили, что на его измученном лице появился отпечаток грусти и боли, которая, по-видимому, шла из глубин его сознания, из самого сердца.

На крыльцо вышла баба Дуся и внимательно на всех посмотрела.

— Чего это вы тут делаете? Дед, небось, запугал вас? — она недовольно смерила взглядом старого, потом посмотрела на ребят. — Не верьте этому старому ослу, наговорит вам сейчас! — пробормотала она и, набрав из фляги воды в чайник, поспешила обратно в дом, позвав с собой девчонок. Когда за девушками закрылась дверь, а дед Миша отошёл к трактору, Митя осторожно заметил:

— Странный он какой-то.

— Ага, миражи какие-то, — сказал Степан и сплюнул. — О чем это он?

— Не знаю, но мне не нравятся все эти разговоры. Хотя знаешь, то что мы видели на озере — фигуры вдалеке, деревню на другом берегу, которой никак не могло там быть…это ли не мираж?

— А разве они не в пустыне мерещатся усталым путникам?

— Ну видимо, нет. Вообще у всего этого есть научное объяснение, я даже как-то читал про это, — задумчиво проговорил Митя, отчего-то вспоминая Еву. Сразу после лагеря он много интересовался этими местами и пытался хоть как-то ее найти. Но ни в соцсетях, ни в адресных книгах такой девчонки не значилось. А телефон ее интерната так за несколько лет ни разу и не ответил на его звонки. — В слоях воздуха с разной плотностью световые лучи преломляются, искажаются и приобретают неправильные, фантастические формы. Так, плавающая утка на воде может восприниматься как огромная лодка, а стоящий стеной густой лес в десятках километра от тебя, вдруг окажется совсем рядом в виде какого-нибудь причудливого строения.

— Да ладно?!

— Ага. В удивительном мире живем, Степан! И находимся мы сейчас в странном и самобытном месте, которое живет по свои законам. Ты к деду с лишними вопросами пока не лезь. Странный он все же, надо присмотреться.

Глава 10

Баба Дуся пила чай с малиновым вареньем и смотрела в окно. Она думала о пропавшем мальчике — Владе. У нее были свои соображения по этому поводу, с которыми она ни с кем не собиралась делиться. Все равно, не поверят — подумала она и отодвинула, пустую кружку от себя. Тем временем, уставшие и измученные гости в ее доме мирно спали. Было еще рано, семь часов утра. Баба Дуся просыпалась в шесть — доила свою буренку, занималась делами во дворе, но ровно в семь, а это было неизменным изо дня в день, из года в год, она каждое утро пила чай с малиновым вареньем. История, которую поведала ей молодежь, была более чем знакомая, до боли знакомая, что лишний раз подтверждало ее опасения. Значит, эта рыжая бестия вновь объявилась, и теперь снова не будет давать местным покоя. А ведь она предупреждала их в день приезда на озеро, когда они бродили по старому заброшенному кладбищу, что не надо этого делать — местные жители вообще стараются обходить его стороной.

Баба Дуся неодобрительно покачала головой и посмотрела в окно. Она вспомнила, как первый раз встретилась с этой рыжей ведьмой. Она была еще молодой девчонкой, работала в поле до ночи, помогая собирать совхозную пшеницу. В один из таких уборочных дней, их привезли на поле раньше, чем обычно. День был пасмурный, и в поле стоял непроглядный туман. Вот именно тогда, она в первый раз в жизни, своими глазами увидела, как прошлое пересекается с будущим.

Сначала появился, словно из ниоткуда старый деревянный дом, окутанный сизой поволокой тумана, а потом она — рыжеволосая Катенька, выходящая на крыльцо. Дульсинея, тогда еще молодая девушка, решила, что ей мерещится, но ведьма дружелюбно улыбнулась и помахала ей рукой. Дуська тогда онемела, вздрогнула, заморгала часто-часто — видение исчезло, а в тот же вечер пропал их тракторист, молодой и красивый парень. Его объявили без вести пропавшим, следов его так и не нашли, как впрочем, и тела. А спустя много лет горе пришло и в их дом — пропал и ее сын — одержимый неведомыми силами, он сначала много дней метался по дому, как в бреду повторяя ее имя, а в одну из ночей — буквально испарился, не оставив и следа.

Ведьма же эта появлялась всегда в одном и том же месте, там, где была когда-то деревня, в напоминание о которой осталось только старое кладбище.

Шумиха в то лето стояла знатная! Столько исчезновений! И вот тайна была раскрыта: Миражи! — зашептались односельчане, когда в их деревню приехал молодой ученый — Вениамин Христофоров. Он вместе со своими помощниками производил раскопки, делал записи, некоторое время даже жил в их доме.

Баба Дуся прервала свои воспоминания и вновь посмотрела в окно — несколько соседских гусей пристроились у ее забора на зеленой траве, хлопая крыльями и громко гогоча.

— Кыш, черти! Разбудите мне всех! Кыш! — закричала она куда громче гоготания гусей.

— Доброе утро. Чего ругаетесь?

Она обернулась. Степан стоял, потягиваясь и дружелюбно улыбаясь.

— А! Деточка, встал уже? А что так рано?

— Да, мы же с дедом Мишей хотели попробовать машину вытащить.

— Какую машину? — любопытствуя, спросила старуха. — Ту, белую?

— Да, она в лесу застряла. Хотим за ней съездить на тракторе. Если вытащим, то на ней и уедим в город, и вещи заодно все заберем.

— А где вещи то? — поинтересовалась баба Дуся, наливая ему в кружку горячий чай из электрического самовара.

Степан сел за стол, принял из ее рук кружку.

— На озере все вещи остались.

— Так может их уже, и растащили. — Сказала хозяйка, разводя руки в стороны.

— Кто? — он усмехнулся, сделал глоток чая. — Мы пока там были, ни одной живой души не видели.

— Не видели? — переспросила та, глядя то на него, то в окно — на гусей.

— Нет.

— А Катьку рыжую?

— Катеньку? — переспросил Стёпа, и только сейчас вспомнил, что Влад говорил ему про какую-то Катеньку. — Я не видел, но мой друг — Влад, ну который пропал, кажется, видел ее. Он мне про нее говорил что-то, но я тогда подумал, что ему приснилось. А что? Кто эта Катенька? — спросил Стёпа и тут же оживился. — Так, может, он у нее?

— Нет у нас таких! — нервно мотнула головой баба Дуся, словно отступая назад и жалея о сказанном. — А если и есть Катька, то не та уж точно.

— В смысле?

— Что в смысле? — спросила она, сдвинув недовольно брови. — В смысле, в смысле! — передразнила его старушка и, не желая продолжать разговор, вышла на улицу.

Через пару минут, Степан услышал, как она ругается на улице, отгоняя гусей от своего дома. Он быстро съел пряник, лежавший на тарелке, выпил кружку чая и отправился во двор к деду Мише, который уже с рассвета возился с трактором. Еще спустя полчаса к ним присоединился Митя.

— Дозвонился я до Макара, — обрадовал дед. — Волонтеры уже выдвигаются на поиски, прочешут озеро и близлежащий лес.

— Отлично! — хлопнул в ладони Митя и растёр от нетерпения пальцы. — Значит, нам тоже нужно к озеру.

— Так едем! Я готов! — кивнул дед и кивнул на кабину трактора…

И снова поля, уже осточертевшие до тошноты, сноваэто кладбище. До озера доехали молча, быстро собрали палатки, мангал, вещи разбросанные повсюду. На первый взгляд — ничего не пропало и ничего не изменилось. Новых следов Влада или Грёзы не было. Волонтеров и поисковиков тоже не наблюдалось и чтобы не терять время зря, решили вытянуть машину. И когда уже тащили её обратно в деревню, дед Миша снова заговорил:

— Страшно это всё, ребятушки. Ох, проклятье нам, опять эта девка является…

— Кто? Катенька? — спросил Стёпа.

Дед и Дмитрий одновременно посмотрели на него.

— Мне Влад, перед тем как пропал, говорил про какую-то Катю. Типа она приходила к палатке, — Стёпа недоуменно хмыкнул. — Бред же, ну.

Дед отреагировал на его слова молниеносно — смачно плюнул в окно, и бранно выругался:

— Если уж он её упоминал, то точно всё! Не найдете вы своего хлопца! Забрала она его!

— Она что реально приходила? Ночью? Откуда? — Спросил Митя, не особо веря в ее существование. Откуда бы она пришла к ним на озере ночью? И куда ушла, если поблизости нет жилых поселений?!

— Являлась я бы сказал, — хмыкнул дед.

Митя усмехнулся:

— Можно поточней как-то? Кто являлся?

— Ведьма эта рыжая, кто же еще! Не в первой уже.

Ребята молча переглянулись, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

— Слишком уж верите вы, местные жители, в легенду о ведьмах и всяких миражах! — недовольно сказал Митя. — Самим-то не смешно?

Дед молчал, насупившись.

— Стихия и человеческий фактор — вода, алкоголь, усталость — может быть, но никак не потусторонних сил дело. Согласны? Да и не верится во всякое там колдовство и магию.

Дед, продолжая молчать, лишь кивнул головой. Что толку объяснять им, если все равно не верят?

Трактор, тем временем, медленно, но верно, направлялся обратно в деревню. Мимо проплывали поля и леса, и вновь — то самое кладбище.

— На нем больше никого не хоронят, верно? — спросил Стёпа.

— Какой ты любопытный! — воскликнул дед Миша.

— Ну, а как вы хотели! Наш друг пропал, а мы не знаем где он, где его искать! Да и вы все время повторяете про ведьм у старого погоста! Вот и спрашиваю!

— Значит, все-таки верите?

— Нет, — ответили одновременно оба.

— Нет, не хоронят. — Отчеканил дед. — Не наше оно. Погост этот старый, очень старый, вон! — он показал рукой в ту сторону и кивнул головой, — заросло уже все, а никак не сгинет! — проговорил злорадно и опять выругался. — Пытались лет тридцать назад даже сравнять его с землей, да только оно опять появилось в своем первозданном виде. И ведь горела эта земля — деревня сгинула, а кресты…Туман его защищает, а в тумане они. Нечисть одним словом.

Степан поджал губы, выразительно посмотрел на друга. Митя мотнул головой.

— А мы заметили там новую могилу, — тихо сказал он. Дед вытаращил глаза и уставился на них. — Вернее, она вроде, как и старая, но раньше ее там, будто не было, — добавил Митя.

Дед молчал. Достал из кармана замусоленной кофты — старый портсигар, вынул оттуда папиросу, и подкурил, затем жадно затянулся, и выпустил в кабину колечко едкого дыма.

— Свой табак? — спросил Митя, показывая на самокрутку.

— Мой, — гордо ответил дед и довольно улыбнулся широкой улыбкой, обнажая почти беззубую челюсть. — Хочешь, попробуй, — предложил он. — Крепкий, зараза!

— Нет, спасибо. Я бросаю, — Митя снова посмотрел в окно.

— Был у нас тут давным-давно ученый Христофоров, он все паранормальные явления изучал. Вот он, все по этому месту проклятому, будь оно не ладное, бродил. Изучал, что-то писал, — дед вновь затянулся и, долго не выпуская дым, сощурив глаза, о чем-то думал.

— И что в итоге сказал? — поторопил его Стёпа.

— А? — дед как будто вернулся в реальность. — Так вот, ходил он все туда, записывал что-то, чего-то изучал.

— Что изучал то?

— Да, хрен его знает! Время какое-то, миражи…Как в пустыне, прям.

— Опять миражи? — Стёпа удивленно вскинул брови. — Ученый изучал миражи?

— Ну да. А что? Логично. — Дед хмыкнул. — Говорил, что у нас тут временной туннель открывается, и прошлое с настоящим пересекается. Черт его знает, правда али нет, но то, что ведьма, которой уже лет сто как в живых нет, промышляет до сих пор — это точно!

— Как это?

— А я ж почем знаю? — театрально вскрикнул дед. — Но, правда в его словах есть. Ведьма-то эта рыжая померла давно, а ее до сих пор видят и горя от нее столько, что сил нет!

— Насколько я знаю, миражи это просто…оптический эффект такой, преломление света, — сказал Митя. — Ну а ведьмы…совсем уж фольклор. Да, я не спорю, у некоторых есть какие-то способности, экстрасенсорные так скажем, немного видят, слышат, но чтобы…

Митя не договорил. Дед тяжело вздохнул и часто заморгал ресницами, прогоняя непрошенные слезы.

Конечно, он знал намного больше, но по своим личным соображениям, решил скрыть подробности от парней. Он прекрасно понимал, как это может быть опасно.

— Всё равно ничего не понимаю! — наконец воскликнул Степан.

— А я наоборот, кажется, начинаю догонять, — возразил другу Митя. — Если допустить, что она является в наш мир, то Влад получается её встретил. Так ведь все было, да? — он обратился к деду, вопросительно смотря на него.

Дед молчал и делал вид, что не слушает их, и Митя понял, что больше тот ничего не скажет. Но он все-таки произнес:

— Уезжайте поскорей, а друга вашего пусть специальные люди ищут — есть у нас тут такие, специально обученные — девчонка молодая, да парень, что возглавляют поисковый отряд. Они и пропавших ищут и даже говорят нечисть слышат. Всё умеют…

Глава 11

Ева согнулась пополам, тяжело дыша. Каштаново-шоколадные волосы ворохом упали на лицо. Она собрала их рукой в пучок, убирая с лица, выпрямилась, выдыхая. Чуть полноватые губы блестели от слюны, а зеленые глаза сливались с бушующей зеленью тайги за её спиной. Она чуть отошла от группы поисковиков, что прочесывали этот пятачок леса, поднялась на высокий холм, за которым ожидаемо был обрыв. Конца низины не рассмотреть, повсюду поваленный валежник и ветки — настоящий бурелом.

— Лина-а! — закричала Ева и прислушалась.

Без вести пропавшую звали Анжелика, но для друзей просто Лина. Искали они её вот уже три дня, и шансов уже было мало. Тайга опасна не только дикими зверями, непроходимыми тропами, но и холодными ночами, а девчонка в одной майке и шортах. Отдыхала с друзьями на одном из берегов таёжного озера, пошла за хворостом для костра и пропала. Заблудилась, понятное дело. Лес обманчив — сто метров вглубь и ты уже не найдешь дорогу обратно. С четырёх сторон одинаковый забор из пихт и столетних кедров.

Но Ева знала, что она где-то здесь.

Ей шепнули лесные. Те, которых она слышит с пятнадцати лет и теперь уже даже видит. Тайга приняла её за свою.

— Ну и где она? — спросила Ева строго.

— Ну там внизу, — пропищала рядом лоскотуха. — Говорю же тебе! Забирай, нам чужого не надо! В болоте недавно один утоп, вот его и взяли.

— Кто? Когда? — нахмурилась Ева. Скосила глаза в сторону. Тощая бледная девица с длинными руками стояла рядом и скалилась выступающими вперед зубами, разглядывая овраг. Как только нежить поняла, что Ева косится на нее, то сразу приняла более «здоровый» и современный вид. На девушка стало больше похожа. На саму Еву. Подражательница!

Ева хмыкнула, отворачиваясь.

— Ладно, проверю. — Сказала, закосав рукава кожаной курки. Поправила светоотражающий жилет и ступила черным ботинком на влажную землю. Спускаясь медленно, бочком, цеплялась за кусты и ветви, но равновесие всё равно потеряла и скатилась кубарем вниз.

Со всех сторон послышался писклявый смех. Рядом болото, а значит, собрались все: и мавки и кикиморы и лоскотухи конечно.

— Ева ты ушиблась? — спросил еще кто-то дуновением ветра.

Ева села, встряхнув головой. В ушах гудело, а где-то совсем рядом чавкало подступающее болото.

— Ну зато ты девочку нашла, — прошелестел лес многоголосо и Ева вскинула голову.

Аккурат перед ней лежало тело.

… Она была еще жива. Скоблила по черной земле тонкими, разодранными до крови пальцами. Почти не стонала уже, словно не хватало сил и воздуха делать это снова и снова. Лишь открывала и закрывала рот, точно рыба. Она, кажется, поняла, что спасена. На дне её темных зрачков появился блеск надежды.

— По..по..могите! — тихий отчаянный шепот.

Ева закусила губы, подскочив на ноги, сжала фонарик в руке до онемения пальцев.

Конечно. Сейчас. Ей ведь только стоит произнести в рацию: найдена, жива, как спустя несколько минут здесь окажутся и волонтеры, и спасатели и врачи.

Но она стояла, опустив руку с выключенной рацией, смотрела на нее и не ощущала ни капли жалости. Удовлетворение, что поиски завершены — да. Что человек найден — жив, а не найден погиб — да!

Но внутри что-то стрекотало, заставляя её стоять неподвижно и наблюдать.

Что за ощущения внутри? Что она чувствует? Что-то ведь чувствует… На самой глубине души что-то шевелилось, словно змея, заставляя Еву парализовано от ее яда наблюдать за подступающей смертью.

Лес шелестел негодуя. Нечисть притаилась, наблюдая. Ева медлила.

Девушка, измазанная грязью, замерзшая и продрогшая уже не стонала и не плакала, а лишь бессильно свернулась калачиком и дрожала.

Что и требовалось доказать — ушла за хворостом в ближайший пролесок, чуть сбилась и полная уверенности, что озеро где-то там, пошла в другую сторону. На самом деле же уходя всё дальше и дальше. Нарушено было первое правило — если ты заблудился или засомневался, не беги искать выход из чащи, а остановись и сядь, встань, но не делай больше и шагу. Паника гложет, да. Но так ты даешь себе шанс на спасение. Найти пропавшего всегда легче в радиусе его последнего местонахождения, о котором хоть кто-то знал. Вот и сейчас — её ищут в радиусе трех километров от озера. Она же ушла в противоположную сторону почти на шесть. Плутала, сбив ноги в кровь. Упала в овраг, возможно что-то сломав. А ведь здесь буквально в десяти метрах непроходимая топь. Болото бы засосало, не оставив и следа…

Ева, наконец, вздрогнула, подлетела к ней и с размаху ударила ногой в высоком черном ботинке по крышке самодельного капкана. Тот лишь на несколько десятков сантиметров сдвинулась в бок, показывая её окровавленные ноги. Переломанные, с множеством ран. Вот почему она не могла встать и вылезти. И как оказался здесь этот капкан — не понятно, вокруг сплошной непроходимый лес!

— Я же говорила, найдешь-найдешь, — пропищал на ухо тонкий голосок лоскотухи, и Ева нервно отмахнулась. Общаться с лесной нечистью ей точно сейчас не с руки.

Шикнула рация. Задрожали руки, сорвался голос.

— Найдена, — прошептала она и повторила чуть громче, со злостью откашлявшись: — Найдена!

Ева смотрела в ее глаза с минуту, прежде чем добавить:

— Жива! Найдена — жива!

Рация несколько раз шикнула, и на том конце послышался радостный рев.

— Радиус два шесть, срочно нужна подмога. Жду.

Ева села у девушки, погладила её по голове. Сняла с себя жилет и черную кожаную куртку, накрыла её. Из рюкзака достала воду и поднесла к пересохшим губам. Девчонка жадно пригубила.

— Теперь все хорошо. Потерпи еще немного. Все позади.

Девушка благодарно кивнула и заплакала. Ева продолжала гладить её по голове, когда сверху раздались голоса и засверкали фонарики.

— Ну вот, молодец, Ева, — пропищала нечисть. — А коробка-то, какая знакомая. У того маньяка такие же были…

— Сгинь! — прошептала Ева. Она и сама видела, что похожа. Двадцать лет назад в этих краях был серийный маньяк. Психопат, живший в одной из деревень неподалеку. Ему было мало, что здесь каждый год исчезают грибники, туристы и охотники — тайга, болотные топи и ледяные озера с легкостью забирают неосторожных жертв, так еще и этот нелюдь промышлял. Заманивал или крал молодых девчонок, уводил в тайгу и …

Ева мотнула головой. Думать о своем отце, которого она никогда не знала, не хотелось, как и о том, что на одном из фото в старой газете этот псих напоминал ей собственное отражение в зеркале.

Девушку увезли на скорой в Каменногорскую больницу. Волонтеры, прочесывающие лес разъезжались. Никита курил, Ева смотрела в сторону таёжных озер и думала о новом пропавшем — из полиции пришел запрос на поиски. Молодой парень. Тоже озеро и друзья.

— Еще один, слышала? — спросил у нее Никита.

— Ага, — Ева поёжилась. — И приспичило им на это озеро поехать. О нем такая слава дурная ходит, нет же, надо…Может, утонул?

— Может. Или пошел отлить и в лесу заплутал. Лежит сейчас так же в овраге, а нам бегай, ищи, ноги ломай.

Она хмыкнула. Если сама Ева относилась к своим обязанностям почти с любовью, то Никиту чёс леса всегда напрягал. Он больше любил руководить поисковиками, но никак не участвовать самому.

Ева покосилась на напарника, окидывая оценивающим взглядом. В ее тринадцать лет он ей нравился — старше на два года, загадочный и сильный — его мать сильная ведьма, а отец влиятельный в их общине человек. Но после той смены в Ялтинском лагере, после болезненной первой влюбленности в Митю, которая не отпускала ее еще два года, она в свои семнадцать почти переключилась на Никиту, когда он предложил встречаться и захотел большего…Но слава богу она вовремя остановила себя и эта влюбленность не переросла во что-то большее. Слишком они разные, и слишком скрытен Котин. Она до сих пор никогда не знает наверняка, что у него на уме, хоть и работали они вместе уже три года.

— Ну что, — спросил он, выкидывая окурок в траву. — Заедем на таёжные озера? Или сначала в Каменногорск вернемся? А потом надо бы обозначить границы поисков, отправить на прочес ребят, а сами опросим его друзей, узнаем, что да как, мне Макар дал все полномочия.

— Участковый должен первый протокол составить, а потом уже мы. И мне надо принять душ и переодеться.

— Должен, да не обязан. — Отрезал Котин. Посмотрел брезгливо на ее ботинки, измазанные в грязи, сморщил нос. Ева кинула взгляд на его новенькие джорданы и хмыкнула. — Едем, Ева! Времени нет.

Глава 12

По внутренним ощущениям эта поездка не предвещала ей ничего хорошего. Но она упрямо отметала настойчиво бьющие тревогой мысли и с напускным спокойствием смотрела в окно.

Никита вел автомобиль со скоростью света, напевал популярную песню под нос, одной рукой держа руль, а второй щелкая и закидывая в рот семечки. Запах жареных семян с успехом перебивал хвойный аромат оранжевой елочки, что украшала зеркало заднего вида и на каждом ухабе раскачивалась взад-вперед перед её глазами.

— Все нормально?

Ева вздрогнула, услышав его голос.

— Ты так часто дышишь? Тебе плохо?

Она усмехнулась.

Никита остановил автомобиль у самого въезда в деревню. Дальше — пешком.

Ева вылезла с переднего пассажирского сидения, закинула на спину рюкзак — все по минимуму — пудра, крем для лица, влажные салфетки, зеркало, бутылка воды, нож, жгуты и бинты с перекисью, обезболивающее, спички и вата, печенье и контейнер с бутербродами. Да, она везла с собой бутерброды. На недоуменный взгляд и насмешливый смех Никиты лишь заявила, что голодать, как в прошлый раз не намерена. Хотя её скромные запасы вряд ли бы сделали погоду, но все же. Бывало и такое, что уезжая из города в тайгу, она зависала там на несколько голодных дней. Лесные её конечно в обиду не дадут и не бросят, всегда покажут путь и дорогу, расскажут, если что знают, наведут на домик охотников, в которых всегда есть запасы круп, но прокормить нечисть точно не сможет. А ягоды и листва — такая себе пища. Никита же поспешил заверить ее, что пробудут они здесь недолго, и на самый крайний случай, если вдруг что — у него в машине всё есть. Что это загадочное ВСЁ, Ева себе смутно представляла, но стало чуть спокойней.

Ее ноги коснулись дороги — без асфальта, лишь гравий да пыль. Она переобулась и на её черные кроссовки тут же осела серая пелена. Черные джинсы, черная футболка, поверх которой была накинута рубашка цвета хаки и черная же кожаная куртка. Длинные волосы небрежно распущены, черные брови сдвинуты к переносице.

— Не очень большое село. — Сказала Ева, окидывая деревню внимательным взглядом, что притаилась в небольшой низине круглым пятачком аккурат перед ними. — Мрачно как-то смотрится.

Никита хмыкнул:

— Как и все вокруг.

— Не скажи, — она повела плечом. — По ту сторону озер хорошо села живут.

— Потому что там берег пологий. Много туристов. Они им комнаты в сезон сдают. Дураков-то много сюда таскаться — дикая природа — будоражит!

— Ага. А здесь я еще не была. Не доводилось как-то.

— Село здесь на тридцать домов. Это не так уж и мало по нынешним временам. — Никита пожал плечами, тоже осматривая со склона дороги домики с серым шифером крыш.

— Долго идти придется по спуску. Почему бы не доехать? — она нахмурилась, окидывая его взглядом — высокий и подтянутый он тоже был в черном: брюки, ботинки, поло и пиджак. — Мы как спецагенты.

Он усмехнулся, повернувшись к ней.

— Для всех всего лишь волонтеры. Отлично выглядишь, кстати. Рад, что ты снова со мной. — Сказал он и заблокировал автомобиль, тем самым давая понять, что никуда они дальше не поедут. Вопрос — почему? — он оставил без ответа.

Что ж — нет, так нет.

На нет, как говорится, и суда нет.

Она недовольно поджала губы, дернула плечами и двинулась вслед за ним. Носки новых черных кроссовок смотрелись инопланетными на этой серой дороге — гравий и камни, рыжие проблески глины, редкие кустики травы. Хорошо, что дождя сегодня не было, иначе повязли бы по уши в грязи. Дождь, по-видимому, был недавно, но грязь уже успела чуть подсохнуть. Она шмыгнула носом и вскинула голову. Десять метров по дороге в раздумьях. Чуть меньше минуты. И мир словно изменил свои очертания.

Никита исчез.

Ева растерянно обернулась. Дорога, уходящая в небо. На пятачке, аккурат на линии горизонта черным пятном на сером фоне блестит их внедорожник. По обе стороны глубокие кюветы. Заросли травы. Лес слева — непроглядной стеной — шипит ветвями, переговаривается с ветром. Какой он оказывается холодный. Справа — поле. Почти бескрайнее — вдалеке темными пятнами, словно кляксами на болотной осоке торчат камыши. Говорят камыш — посланник смерти. Нельзя срывать и нести в дом. К покойнику.

Ева вновь крутанулась вокруг своей оси. Никита словно испарился.

— Ты где? — голос прозвучал взволнованно.

Они не виделись два месяца — у нее были волонтёрские дела в Каменногорске, а Никита выезжал в тайгу по каким-то важным делам общины. Вел какой-то загадочный и мистический случай — в одном из домов на чердаке нашли старое зеркало. Повесили на дверь в прихожей и потеряли покой, из него постоянно доносились звуки и хриплые голоса. В их общине этот случай вызвал особое любопытство и интерес, потому что у каждого из двухсот жителей общины в доме было старинное зеркальное полотно. И не только потому, что большинство жителей имели некоторые способности и занимались магией — в общине так же жили и ученые и обычные люди, но и потому, что зеркала в каждом доме имели свой почет — дверь в потусторонний мир всегда уважали и следили, что бы та лишний раз без надобности не открывалась. Но Никита охранял свое дело как надо. Да так отлично справился, что даже Ева, его напарница, как не пыталась, ничего не выяснила. Никита молчал.

Что ж, она не обижается — одно из правил, которому её научили в интернате — все, что происходит на таёжных озерах и вблизи них, должно на озёрах и остаться. Иначе слух быстро разнесется по всему Каменногорску, а потом и за его пределами — здесь туристы со всех уголков страны! И тогда резонанса не миновать. Это здесь верят в темные силы, в лесную нечисть — тайга кругом, а в больших каменных городах это всё сказочки, не по-настоящему, люди там давно уже другие. И ценности другие. И сама жизнь.

Ева на мгновение вновь вспомнила темноволосого Митю и как будто физически ощутила на себе его взгляд. Мотнула головой, прогоняя наваждение. Закрыла глаза и попыталась успокоиться.

Если Никита так шутит — то она расцарапает ему его наглую морду! Нашел время шутить! А юморок у него черный, как и весь он сам…

Ева попыталась расслабиться. Пальцы, сжатые в кулаки, заскользили по черным джинсам вдоль бедер. Конечно. Он мог и пошутить — с него станется. Он ведь не знает, какого ей жилось эти последние два месяца. Страх — единственный её спутник. Не считая воспоминаний о Мити, конечно.

— Чего встала? — раздался недовольный голос Ника.

Ева вздрогнула и распахнула глаза.

— Ты где был? — спросила она зло.

Он обескураженно округлил глаза. Их разделяет всего несколько метров и ее руки чешутся, чтобы сделать шаг и влепить ему оплеуху. Она может и даже практикует иногда. С ним только такие методы работают.

— Ты обалдела совсем? Еще на меня наезжает! Ха! Ты крутилась вокруг своей оси, и на меня не обращала никакого внимания. Ждал вот, пока успокоишься!

Она открыла рот, но лишь захватала ртом воздух. По земле клубится туман, обволакивает ноги и похож на парное молоко. Явный признак, что здесь…нечисто.

— По ходу наше дело, — хмыкнула она, уже ощущая приближение чего-то выходящего за границы разума.

— Ага, — кивнул Никита. — Значит, не утонул парень. Что-то другое...Тебя вон как легко заводило. Черти водят, не иначе.

Ева вздрогнула. Она общалась лишь с лесом, совсем с низшими мирами никак не пересекалась, и желания никогда не возникало. А вот Никита мог что-то видеть и даже входить в контакт с ними. И это ей не нравилось и всегда пугало.

Она порывисто вздохнула, потирая вспотевшие ладони.

— Ну пойдем, пообщаемся с его друзьями, надо всё прояснить.

Они спустились с косогора и вошли в деревню. Широкая улица без асфальта, гравий шуршит под ногами. По обе стороны частные дома — где-то чуть покосившиеся, а где-то вполне добротные. Немногочисленные местные кивали головами в знак приветствия. А один старик из дома из красного кирпича окликнул их, желая пообщаться. Они свернули к его ограде, тот откинул рабочие перчатки в сторону и вышел к ним, любопытно щурясь. У ног обутых в галоши поставил ведро, полное молодой картошки. Ева скосила глаза в сторону огорода и точно — зеленая ботва лежала аккуратной кучкой, рядом в землю была воткнула лопата.

— Здравствуйте! — Улыбнулась Ева. — Как дела у вас тут?

— Здравствуй, деточка, — улыбнулся дед беззубо, пожал Никите руку. — Да помаленьку, как у всех. Вы на поиски?

— Да, все верно. Пришел запрос.

— Ага, пропал тут один. Его друзья у Михалыча остановились. Не местные, приезжие, перепуганные все. Поговаривают, они из самой столицы пожаловали!

— Пф-ф! — Никита шумно выдохнул и закатил глаза. Столичную молодежь он на дух не переносил, называя мажорами. Возможно, просто завидовал. Хотя и сам не из бедной семьи, по Каменногорским меркам так точно. Одна его машина чего стоит — несколько миллионов рублей…

Она бросила в него смеющийся взгляд, и спрятала руки в карманах куртки. Пальцы вдруг онемели. Столичные ребята, надо же. А ведь её Митька тоже столичный был парень…Интересно, как он сейчас выглядит? В соцсетях она его так и не нашла.

Никита подкурил, молча изучая деда и его дом. Ева поддалась вперед:

— А Михалыч это кто? Где живет, подскажите? Он-то нам как раз и нужен.

Дед объяснил, где находится его дом и как дойти, а потом заговорщицки прошептал:

— А там на старом погосте говорят портал открыт, нечисть всякая обитает из нижнего мира. Не слышали, нет?

— Это к чему? — довольно грубо спросил Никита.

— Нет, не слышали. — Ева нахмурилась. — С чего вы взяли?

— Так все знают. Давно уже. Живых-то не терпит, а кто забрел, так и не возвращается. Туман забирает. Миражи там. Чудится то, чего нет на самом деле! Но редко, но было пару раз, что кто-то да приходит обратно, но какие-то странные они. Потерянные, словно неживые.

Дед перекрестился, бросив взгляд на соседний дом.

— Все в себе…так и живут тихо, без эмоций… вот.

Ева вскинула брови.

— Погост говорите? — посмотрела на Никиту. Лично она ни разу еще не слышала ни про миражи, ни про странный погост.

Никита смерил старика любопытным взглядом.

— И друг их там был. Они палатку недалеко на озере разбили, а на утро он пропал. Мы-то местные вообще это место стороной обходим, особенно если туман клубится, как сегодня вот, к примеру. Наши больше не пропадают, научены уже горьким опытом, а вот туристу не повезло. Вон у соседки моей сын тоже пропадал там, — дед перешел на шепот. — Но повезло, вернулся спустя месяц. Сидит в доме теперь, скребет когтями по стенам, да не выходит никуда. Умом тронулся как будто. Но взгляд осмысленный, здесь что-то другое.

Никита обернулся и посмотрел на тот самый дом. Ева обхватила себя руками — только не это, чертовщину всякую она не любила. Ее дело найти пропавшего, а не разбираться со всяким…Хотя и такое бывает в ее делах. Если община даст приказ заняться чем-то мистическим, она не может ослушаться.

Ева цокнула, недовольно вздохнув. Никита усмехнулся, выгнув бровь, ткнул локтем ее в бок, спросил усмехаясь:

— Боишься что ли?

— Нет. — Она дернула плечами. — Просто в предвкушении.

— Да ладно, таким нас не испугать. — Он ободряюще похлопал ее по плечу, словно старого хорошего знакомого и у нее внутри неприятно кольнуло.

Ева перевела дыхание, чтобы голос предательски не дрогнул, посмотрела на дом, вспомнила недавние события в заброшенном бункере у таежного озера и её передернуло. Тогда тоже всё начиналось с простого любопытства и распоряжения общины опросить свидетелей, но потом всё пошло не по плану.

— Проверим как там? — Никита кивнул на соседский дом.

— Опять лезем куда не надо, — она усмехнулась, посмотрела ему в глаза. — Ты еще не знаешь, что было тут на днях. Я на поиски детей ездила, там, где деревня заброшенная с бункером от кормоцеха, зернохранилище.

— Слышал что-то, — Никита закивал головой, докуривая. — Нашла детей?

— Школьники были, нашла. Но не только их. Потом расскажу.

— Так интересно провела время? — он усмехнулся, сплевывая под ноги.

— Очень. Обхохочешься, особенно когда увидишь, что в мои девятнадцать лет у меня появилось пара десятков седых волос.

Он нахмурился, спросил с тревогой:

— Поделишься? Откровенно…как раньше?

— Возможно, — уклончиво отозвала Ева, вновь посмотрев на деда, который стоял и не понимал, о чем они ведут диалог.

Они несколько минут молчали, рассматривая друг друга, изучая.

— Так и что, много людей оттуда не воротилось? — спросил Никита с ухмылкой и подмигнул Еве.

Ева же отчего-то напряглась. Неприятное ощущение от созерцания темного небольшого дома, тонким холодком коснулось спины, защемило под ложечкой.

— Много? — поддакнула она, поторапливая старика с ответом. Тот подкурил и медленно затянулся папиросой, явно не спеша отвечать.

Никита и Ева переглянулись.

Первый от нетерпения потянулся и размял костяшки пальцев, вторая — задвигалась на месте. Почему-то поворачиваться, и вновь смотреть на соседский дом не было никакого желания, но и так, стоять к нему спиной, тоже не уютно.

Разузнав еще немного местных сплетен, они все же решили сначала поговорить с Михалычем и его столичными гостями, чтобы поскорее приступить к поискам, а уж потом вернуться к истории загадочного возвращения парня и его темного во всех смыслах дома…

Еще с дороги Ева заметила белую иномарку у ворот небольшого дома Михалыча. Сам хозяин два его гостя стояли у трактора и о чем-то оживленно беседовали.

— День добрый! — громко сказал Никита и двое из них обернулись.

— Здравствуйте! — Михалыч сдернул шапку с седой головы, пожал Котину руку, улыбнулся Еве. — А вот и первые волонтеры пожаловали!

Сказал он молодым людям и Ева внимательно посмотрела на них: оба молодые, чуть старше нее, высокие и крепкие. Первый смотрел на нее с прищуром, а второй не обратил никакого внимания, продолжая смотреть в дисплей телефона.

— Нет, бесполезно, — наконец сказал тот второй и вскинул голову.

Сверкнула молния. Еще и еще.

Да откуда бы ясное небо. Это её сознание коротит, потому что она видит…

Ева онемела.

Причем не только голосом, но и телом. Перед ней стоял Митя.

Глава 13

Митя вскинул голову. И сразу же наткнулся на взгляд раскосых глаз.

Зеленых — зелёных.

Дыхание перехватило, словно кто-то ударил под дых. Перед глазами тут же пронеслась та смена в детском лагере, как на яву ощутился запах морского бриза и ее красной от солнца кожи. В последний их вечер, когда до отъезда оставалось всего несколько часов, она все же пришла за библиотеку. И они, взявшись за руки, бежали из лагеря, от любопытных глаз своих друзей, от гневных окриков вожатых. Бежали, пока ноги не увязли в зыбучем песке, а соленые капли прибрежных волн не окропили лица. В тот вечер он беспрепятственно ощущал вкус ее губ и даже больше! Она позволила себя трогать и целовать. И это было пожалуй самым ярким впечатлением того лета.

Удивленно моргнул. Провел рукой по волосам и расправил широкие плечи.

Ева. Не изменилась. Почти. Только похорошела еще больше, хотя казалось бы куда еще…

Чуть усмехнулся, кивнул головой.

— Здравствуй…

Все внутри дрожит, как у того пятнадцатилетнего подростка.

Митя с силой сжал мобильный телефон, что держал в руках. Посмотрел в её глаза.

— Ева, ты меня слышишь? — нетерпеливо спросил у нее высокий чуть полноватый блондин и Митя сразу же невзлюбил его.

Ева мотнула головой, растерянно обводя присутствующих взглядом.

Не ожидала. Растеряна сейчас и дезориентирована, но она его не забыла. И это чертовски радовало!

А он отчего-то знал и верил, что она помнит и что их встреча неизбежна. Какая она... потрясающая!

— Привет, — повторил Митя и улыбнулся, облизывая пересохшие губы.

Она как-то неоднозначно кинула и поторопилась принять невозмутимое выражение лица, сказала тоже, поспешно облизнув вишневые губы.

— У нас есть к вам несколько вопросов по поводу пропажи вашего друга, — проронила и отвела взгляд. Чуть смущенно поправила лямки рюкзака, бросила затравленный взгляд на своего друга и Митя вновь скрежетнул зубами.

Ну все очевидно, она не хочет при этом блондине определяться, что они знакомы…что ж ладно. Неужели этот хлыщ такой ревнивый?

— Да, конечно. — Митя кивнул, подобрался. — Мы расскажем всё, что знаем.

Она кивнула, чуть улыбнувшись. Окинула взглядом дом за его спиной, снова его от головы до пяток, покраснела.

Митя вытянулся, расправил плечи. Почувствовал даже дрожь во всем теле, словно тоже засмущавшись под ее взглядом. Хотя такое ему совсем не свойственно. Но это же Ева…с ней все по другому.

Степан, стоящий рядом ткнул его в бок, открыл рот, удивленно моргая, но Митя ловко его перебил:

— Я знаю. Вижу, Стёп, не слепой.

— Узнал? — отчего-то шепнул он.

— Конечно.

— Офигеть!

Никита заговорил с Михалычем о местных сплетнях, Ева же обратилась к ним:

— Нам пришла заявка на поиски вашего друга. Расскажите, как вы приехали на озеро, чем занимались, что происходило? Может, что-нибудь необычное видели?

Отвечать взялся Стёпа, а Митя с удовольствием изучал её новую и повзрослевшую взглядом.

Видел, что она смущается, легкий румянец то и дело заливал лицо.

Она была так привлекательна, с длинными темными волосами, слегка вьющимися, с небольшим ртом алых от природы губ, вкус которых он всё еще помнил! Взгляд острый, прощупывающий, видящий насквозь. И такой знакомый. И пусть они были вместе всего три недели, но это эмоции настолько сильны, что до сих пор его не отпустили.

Митя откашлялся и произнес:

— Ну, в общем, и рассказывать-то нечего. Приехали на озеро, расположились. Купались, загорали, немного выпили, ночью все разошлись по палаткам — и так два дня, а утром оказалось, что Влад исчез.

— Кто обнаружил его пропажу? — спросил блондин с кошачьей фамилией Котин.

— Да… — Митя запнулся. — Мы все видели, что палатка пуста.

Ева поджала губы, мотнув головой тихо спросила:

— А может, он утонул? Ну, знаете, на озере такое часто случается, тем более, если принимать во внимание, что ваш друг пил спиртные напитки.

— Может быть, а может, и нет. — Мотнул головой Митя, не желая принимать эту версию, тем более что сам уже верил в ДРУГОЕ. — Местные жители поговаривают про какую-то Катеньку, может он у нее? говорят здесь ведьминские места и бывает всякое…

Он усмехнулся и подмигнул Еве. Та вмиг покраснела.

— Катенька? — переспросил Никита Котин, мельком взглянул на напарницу, поддался вперед: — Я так понимаю, речь идет о какой-то девушке?

— Не совсем девушки, — отозвался Стёпа, — тут у местных свои поверья.

Дед Миша лишь кивнул.

— Я думаю, ребята в курсе. Тоже как ни как местные. Никита, Ева, вы же слышали о ведьминской деревне? О миражах?

— Я не понимаю, — искренне отозвалась Ева.

— Я слышал. Доходили до общины слухи. Ну говорить можно всякое, — усмехнулся Котин.

Теперь уже Ева затопталась на месте, нахмурилась:

— Можно подробнее про девушку? Я почему-то не в курсе.

— Ну, местные жители верят в какие-то чудеса, якобы появляется видение девушки, которое способно забрать с собой любого, кто повстречается на пути, — с готовностью заявил Степан.

— Забрать куда? — уточнила Ева. — Хотя, нам про это уже сегодня говорили. Старый погост, туман, забирает в свой мир, в мир мертвых?

— Местные охотно в это верят. — Митя с ухмылкой пожал плечами.

Ева встрепенулась, вонзив в него свой взгляд. На мгновение показалась, что из повзрослевшей девушки она превратилась вновь во влюбленного подростка, и в ее глазах мелькнул восторг, но она взяла в себя в руки и поспешно отвернулась.

Никита Котин же прыснул от смеха, замотал головой:

— Бред! Вы сами-то себя слышите? С такими разговорами вас и вправду могут забрать, туда, где весь мир это смирительная рубашка. — Он устало потер глаза, вздохнул и сказал чуть более резко: — Давайте вернемся к рациональному диалогу. Итак, ваш друг утонул.

— Нет! — твердо сказал Митя. — Не переворачивайте! Возможно он и вправду у этой девушки, а уж явь это или бред, надо проверить вам. В селе действительно, все в один голос твердят про миражи. Якобы, видения появляются на кладбище и забирают с собой людей. А еще про ведьму — Катеньку. Я, конечно, понимаю, что это похоже на бред, но мы уже просто не знаем, что и думать, поэтому даже такая версия может сойти за правду.

— На озере уже выехали водолазы, — сказала Ева, покусывая губы.

— Не факт что кого-то найдут, — хмыкнул Котин. — На дне видимость нулевая. А местами дно такой глубины, что даже невозможно проверить насколько оно глубоко. Озеро проверим, но не всё, а лишь его малую часть. Оставшееся никак не исследовать. Это вам не столица, здесь возможности ограничены.

— Никита прав, с озером работа будет, но а мы отрядами прочешем лес. — Голос Евы вновь сделался деловым. Было понятно, что девушка имеет в поисках опыт, от того и говорит так уверенно. — Кто-то из вас желает присоединиться?

— Да, — с готовностью отозвался Митя, а вышедшие из дома баба Дуся и девочки, тут же кивнули:

— Я бы тоже хотела, можно, дорогой? — Марина повисла на плече Мите.

Он бросил нервный взгляд в Еву. Та смущенно поджала губы и отвернулась.

— А я пас, — фыркнула Анна, скрестив руки. — Я пока с бабулей побуду. В город я так понимаю, пока не едем?

Степан мотнул головой и прижал Анну к себе.

— Тогда идемте, — скомандовал Никита. — Дотемна надо начать.

— Так, а что на счет этих поверьев? Ну ради интереса, — не унимался Степан.

— Вы верите в эти бредни? — чуть резче спросила Ева и кинула в него разъяренный взгляд. — Вы же из города, не к лицу вам в такое верить. Они в деревне живут, им заняться нечем, вот и придумывают всякие небылицы! Здесь у каждого села есть своя притча. И если доверять каждому слову…

— А может быть к его исчезновению причастны вы? — вдруг тихо спросил Котин и посмотрел Мите в глаза.

— Что за бред вы несете? — вспыхнул моментально тот, скинул с себя руку Марины и затоптался на месте. — Только этого не хватало!

— Да вы не волнуйтесь так, мы с полицией все проверим. — Ева жестом руки попросила его успокоиться. — А что-нибудь странное в его поведении или вообще что-нибудь необычное вы наблюдали? Помимо этих сказок.

— Вы так категоричны! — усмехнулся Степан. — Вроде бы местные!

— Нет, — покачал головой Митя, прокручивая в голове события того вечера.

— Понятно, — вздохнула Ева и сделала пометки в своем блокноте. — Могу повторить еще раз, что, скорее всего он утонул, и не факт, что его тело мы найдем. В этом озере часто тонут, а дно глубокое, илистое, тело со дна не всегда можно поднять. — Голос ее прозвучал холодно, без тени сострадания. — А вам девушки, есть что добавить?

Она смерила обеих изучающим взглядом. И Митя даже улыбнулся — в ярости она была еще прекрасней.

Не уж-то ревнует?

Уже на подъезде к озеру стало понятно: волонтеров прибыло реально много. Здесь были и местные с окрестных деревень, и неравнодушные горожане Каменногорска, а также полиция и спасатели.

Накинув на себя светоотражающие жилеты, вооружившись фонариками, спичками и рацией, дав показания полицейской бригаде под роспись, Степан и Митя с одной из команд отправились на прочес берега озера и прилегающего леса. Маринка же осталась в штабе, вызвавшись на помощь одной из местных жительниц, что оборудовала в палатке столик с бутербродами и наливала всем желающим в пластиковые стаканчики из огромных термосов горячий чай.

По лесу проходили весь вечер, вернулись к штабу на озере далеко за полночь. Перекусили бутербродами, кофе и снова в путь, только уже по другую сторону.

На этот раз Митя и Степан разделились. Стёпа ушел в составе команды Котина, а Митя примкнул под руководство Евы. Но перекинуться и парой фраз им не удалось, она словно специально его избегала. Дала указания их группе из тридцати человек, а сама пошла в другую сторону.

— Ева? — окликнул он ее, когда отряд уже тронулся в путь.

Она обернулась, осветив его лицо фонариком, сказала, не дав ему начать первым:

— Не время сейчас, Мить. И да, я очень рада тебя видеть.

— Я тоже. Безумно рад, слышишь?

— Слышу, — уголки ее губ тронула улыбка, а глаза на мгновение стали блестящими. То ли от нахлынувших воспоминаний, то ли от блеска луны.

Она смутилась.

— Чуть позже обязательно поговорим? — то ли сказала, то ли спросила. Он торопливо кивнул:

— Конечно. Часов в восемь за библиотекой?

Они посмотрели друг другу в глаза и одновременно улыбнулись. Ева тряхнула копной роскошных волос, кивнула головой, закусывая губы, и скрылась за ветвями деревьев. Митя же, довольный как слон, поспешил нагнать своих.

— … собака бросила след у погоста! — услышал он разговор впереди идущего парня.

— Здесь и кинолог с собакой? — спросил Митя, нагнав ребят. — Я друг пропавшего.

— Да, мы в курсе. Сочувствуем. — Кивнул тот. — Кинолог уже уехал. Сколько бы ни брала собака след, она бежала вдоль озера, потом по дороге к старому погосту. И там крутилась на месте, словно не понимая куда дальше бежать. Больше след не брала.

Девушка рядом громко выдохнула:

— Бр-р, не нравится мне всё это! А что за вещь вы давали?

Митя пожал плечами, перешагивая коряжистые пни.

— Его бейсболку и шорты. Еще поводок Грезы в палатке остался. Собака же тоже не вернулась.

— Плохи дела, — сказал парень.

— Да-а, — протянула девушка со знанием дела. — Если след теряется у старого кладбища, то дело точно плохо. Забрала она его!

— Вы местная? — Митя кивнул ей. — По разговорам кажется да. Тоже в неупокоенную ведьму верите?

— Местная. Почти. С соседнего хутора приехала. Слухи то быстро по округе разошлись, что снова эта ведьма с туманом приходит. Там миражи…

— Знаю уже. — Невесело хмыкнул Митя, перешагивая через валуны и освещая фонариком себе путь. Заглянули под каждое дерево и ямку — Влада и Грёзы нигде не было.

— Не веришь, конечно же?

— Уже и не знаю. — Митя расстроенно усмехнулся.

Девушка со знанием дела продолжала:

— А Ева и Котин многое знают, да только молчат. Помощь от них специфическая.

— В плане? Не понял. — Митя нахмурился. — Расскажи о них?

— А скоро поймешь. Они чужаков не любят. Община их, что там дальше, в тайге сама по себе странное место. И жители там странные. В девяностых годах туда съезжались все кому не лень и ученые и братва и журналисты всякие. Все искали покой, а кто-то просто прятался. Времена то смутные были. Так и жили они обособленно. Все скрыто, никто толком не знал, что там происходит. Пока в двухтысячных туда спецназ не нагрянул. Перешерстили общину. Колдовство там было, и ему же покланялись. Интернат при них был, спонсировался каким-то шишками. Там учили детей черной магии. А может не только этому. Говорят много молодых девочек в то время из него пропало, типа сгинули в тайге, не досмотрели, а мы считаем, что продали в рабство и все. Сексуальное по любому. Там ведь и вертолетная площадка есть, и туда частенько кто-то летает. А те, кто остался в интернате, те со способностями — лес слышат, чертовщину видят, с мертвыми общаются. Вот они то и стоят на страже законов общины. Лес, тайгу берегут, не спорю, но и чертовщину всякую прикрывают, а она бушует в наших краях жутко!

Митя изумленно вытаращился на нее.

— Звучит как сценарий какого-то триллера.

— Хех! — девчонка усмехнулась. — А так оно и есть возможно. Чужаков здесь не любят, тайны свои не раскрывают. Уезжали бы вы…

— Исключено.

— Упертый!

— А Никита этот?

— Котин вообще странный, от него уж точно подальше держаться надо. Да и Ева эта из той же общины. Знают многое и многим прикрывают рты. Уж и не поймешь за добро они или за нечисть…

Митя хмыкнул, не зная, что на это ответить и погрузился в свои мысли. Поиски продолжались всю ночь. Но группы вернулись ни с чем, да и запущенные квадрокоптеры с тепловизорами не дали результата. Влада нигде не было. Как сквозь землю провалился!

Ближе к утру часть волонтеров разъехалась на своих машинах, а за Митей и Степаном приехал на тракторе дед Миша. Взволнованно спросил как успехи и сочувствующе покачал головой.

Ребята, вымотанные и уставшие, погрузились в кузов трактора, Митя же подошел попрощаться к Еве. Подождал, пока она договорит с кем-то по рации икогда она устало повернула голову в его сторону, улыбнулся:

— Мы в деревню.

— Да, отдохните. — Она огляделась по сторонам, отошла чуть в сторону от палатки, в которой молодые люди отмечали точки на карте. — Вы надолго еще здесь остаетесь?

— Девчонки, скорее всего, улетят сегодня-завтра, да и у Степана дела, а я до победного здесь, как говорится. Спасибо тебе, что все так организовала, что неравнодушна к чужим судьбам.

— Да ладно, — улыбнулась она в ответ. — Это моя работа. Образ жизни — помогать природе и людям.

— Классный выбор. Ты уже тогда в него верила.

— Да. — Улыбнулась она грустно. Вздохнула. — Ну, до встречи значит.

— Да, буду рад увидеть тебя снова. Ты приедешь? Или как…Телефон дай?

Она прыснула смехом.

— Ну записывай. Если дозвонишься, конечно. Тайга не любит связи.

— И все равно, — он подмигнул ей, — диктуй.

До деревни ехали молча. Маринка повисла на его плече и дремала, Степан, откинув голову о чем-то думал, Аня радовалась, что завтра уезжает из этой глуши, а Митя думал о Еве, об услышанных разговорах, обо всем, что произошло за последние дни.

Отдохнув и немного поспав, Митя сходил в баню, а уже ближе к вечеру они собрались в путь — машина подготовлена, аккумулятор заряжен, вещи сложены. Девчонки улетают первым же рейсом до Москвы, и их следовало проводить.

— Дед Миш, спасибо вам, что помогли! — Митя улыбнулся, протянул деду руку.

— Да что я там помог! — отмахнулся дед, улыбаясь, поднялся с лавки: — Ну, с Богом! Позвоните, как доедете, вот мой номер, — дед протянул листок, на котором были написаны цифры.

— Вы же говорили, что у вас нет телефона?!

— Так это мобильный, внуки подарили. Правда, сети почти никогда нет, ну ничего, я на крышу гаража положу, там повыше, там сеть может и появится. Хоть сообщение придет, что звонили. А в хорошие дни я и сам могу дозвониться — случается и такое.

— Хорошо, позвоню. — Митя не спешил уходить, в нерешительности затоптался на месте.

— Ну, говори, что хотел? — наконец не выдержал и спросил, сощурившись от солнца, дед.

— Я еще вернусь сюда. Скоро, пару дней. И на поиски в лес и к вам. Я должен узнать правду.

Дед вздохнул:

— Гиблое это все. Ну, сам решай, а я буду рад, если даже просто в гости приедешь.

Митя кивнул головой и быстрым шагом направился к машине. Через минуту автомобиль скрылся из виду, оставляя за собой, лишь поднятое в воздух облако пыли.

***

Никита сидел в машине, вальяжно откинувшись на сиденье. Одна его нога в дорогом кроссовке стояла на земле, водительская дверь была широко раскрыта. Тонкими губами он зажал сорванную минутой ранее травинку.

— Все подтвердилось. Не зря из общины пришло сообщение взять это дело на особый так скажем контроль. — Ева захлопнула свой блокнот, чуть нервно поправила волосы. — У меня не остается сомнений — это определенно наше дело. Он не мог утонуть, он отлично плавал, да и на дне водолазы его не нашли. В лесу мы тоже много участков прочесали. Но ведь и его собаки нет. И все эти разговоры местных про чертовщину! На старом погосте что-то неладное! Миражи, туман, Катенька! Ты говорил, что уже слышал про это… Я вот что-то впервые. В интернате мы вроде бы такое не проходили.

Ева нахмурилась, когда из леса послышался хохот нечисти. Подумала, что надо бы поинтересоваться у лесных. Может, они что знают…

— Не припомню, если честно. Тут у таёжных озер столько всего происходит! — цокнул Никита. — Одну дыру закроешь, всех угомонишь, так еще что-то появится. И откуда она только берется там!

— Кто?

— Чертовщина! Сама же сказала!

Ева вздохнула, задумчиво скрутив губы трубочкой. Он хмыкнул:

— Но ничего, оформим дело в архив и передадим старшим. Так и напишем маркером на листке: Исчез парень. Миражи, нечистая сила. Разбирайтесь дальше сами. А если появятся любопытные, типа этого Мити, ну и пижон! То как обычно прикроем им рот. Наше дело маленькое — смотреть, чтобы никто любопытный не совался в наши дела, да края, а там дальше пусть община следит.

Он поджал губы, недовольно покачал головой, посмотрел на Еву — та молчала, задумчиво глядя в окно.

— Ева, — сказал Котин, положил свою огромную ладонь ей на плечо. — Не будем снова растягивать это дело на полгода, страдать, выяснять, что да как, а просто оформим описание нового случая и уберем в архив. Согласна?

Ева вздрогнула, подняла на него испуганные глаза:

— Я надеюсь, любопытных окажется меньше, чем в прошлый раз.

— Как знать. — Котин пожал плечами. — Его друзья мне уже не нравится.

— Кажется у вас это взаимно!

— Ага, мажорики!

— Ты сам как они. В деньгах не нуждаешься.

— Вот только не сравнивай нас! Мы с тобой из одного теста, а эти мёдом мазанные. Да что они знают о тайге? О жизни в наших краях? А всё тащатся сюда за каким-то чертом!

— Не припоминай! — Ева поёжилась. Вспомнила прошлогодний случай в одной из деревень, по ту сторону озер — по селу черт бегал. Самый что ни есть настоящий — как мужичок с виду, но рога и копыта, а еще хвост. Первой его заметила баба Шура, когда дрова для бани брала — тот за поленницей притаился и выглядывал. Всё бросила, ускакала, словно молодая лань, от страха во двор боялась воротиться. А потом уже и другие стали замечать его, то за сараем, то у колодца. Мужики даже из ружья стреляли, да только исчезал он, оставляя лишь следы копыт на черной земле.

— Сколько всего у нас тут, — вздохнула она, — народный фольклор отдыхает.

— Ага, или просто записывает.

— Записывал — ты хотел сказать.

— Точно, — Никита хмыкнул. — Раньше все так жили и во все верили, поэтому и писали. Сейчас мир другой, не до этого. Поэтому и бережёт наша община эти места от любопытных глаз. Нечего народ городской, да современный травмировать. Ой, да что я говорю тебе это, сама же знаешь! Всё, поехали в город, у нас и вправду много дел.

— А поговорить с тем дедом? — встрепенулась Ева. — И соседский дом с вернувшимся ОТТУДА парнем?

— Ах, точно! — Никита ударил по рулю. Сонно протер глаза. — Ну давай заедем на огонек, раз все равно в этих местах ошиваемся.

Ева почувствовала мурашки по телу.

Она, конечно, выращена в общине, со знаниями различного лесного рода, с обещаниями и клятвами служить общине и тайге, но даже эти все составляющие не приучили ее не вздрагивать от неизведанного. Мистическое. Паранормальное. Все, что за гранью — до сих пор нервировало. Но работа есть работа, не зря же община ей платит пособие.

Тайны тайги нужно знать и оберегать. И на этом точка.

Дом того самого соседа сегодня в мрачных тучах выглядел еще неприветливее.

Ева подошла к забору и всмотрелась в темные окна. На мгновение показалось, что желтая тюль колыхнулась и мелькнула какая-то тень.

— Пойдем, — уверенно сказал Котин, и подтолкнул ее к крыльцу.

Ева поджала губы и сделала шаг. Один, второй, третий. Уже почти поднялась на первую ступеньку, как в нерешительности замерла — за дверью раздалось рычание.

— Что это? — обернулась. — Ты слышал?

— Посторонись! — Никита важно отодвинул ее и подошел к двери.

Тишина стояла гробовая. Даже ветер стих.

— Может, показалось? — нахмурился он и постучал в дверь.

И в тот же миг с той стороны двери раздался грохот, а потом по двери ударили с такой силой, что замок изнутри лязгнул.

Ева вскрикнула. Как завороженная уставилась на ручку двери, которая начала медленно поворачиваться. Утробный рык снова разрезал пространство. Так рычат голодные звери, не иначе.

И прежде чем она успела сказать хоть слово, Никита бесстрашно ударил по двери и дернул ручку.

Ева ахнула. Увидеть в дверях она ожидала совсем другое — воображение уже подкинуло картинок — одна страшнее другой.

— Никита, отойди! — вскрикнула она, попятившись.

Никита же бесстрашно остался стоять на месте.

Дверь распахнута. Убранство дома утопает в полумраке. В метре от двери стоит косматый человек, болезненно худой и сгорбленный. Седые волосы грязными паклями свисают к плечам. Во мгле его глаза неестественно светятся, а из-за сомкнутых тонких губ доносится рык.

Спокойно, — тихо сказал Никита и медленно поднял руку. — Мы пришли просто поговорить. Как ты?

Ева не шевелилась. Стояла как приросшая к земле. Казалось, что одно неловкое или резкое движение и это будет знак этому незнакомцу к действию.

За спиной парня — а ему, несмотря на вид, скорее всего, нет еще и тридцати, — появилась дородная женщина в заляпанном чем-то красном фартуке.

— Вы кто? — спросила она хмуро, прикрывая собой обзор. — Что надо?

— Здравствуйте, — Никита обаятельно улыбнулся. — Мы волонтеры. Могли бы с вами поговорить?

— Я ничего не знаю, — отрезала она категорично. — Милый, пойдем в комнату.

Парень тряхнул волосами и замычал, потом его губы быстро-быстро зашевелились и до Евы донеслись слова бранной ругани.

Женщина уже толкнула ногой дверь, но Никита сказал ей в спину:

— У погоста новый пропавший. Ваш сын же вернулся оттуда, верно? Быть может, мы сможем друг другу помочь?

— Чем ты мне поможешь? Сын не в себе, ему уже ничто не поможет.

— И все-таки, можно мы войдем?

Женщина замерла в коридоре. Парень в её руках снова начал рычать и извиваться, при этом он почти развернулся к ним спиной, но голова его всё еще была повернута в их сторону. И темным взглядом он буравил исключительно Еву.

— Заходите, — наконец, сказала она. — Налево кухня, там подождите. Я закрою сейчас его.

Она скрылась в проеме за шторкой, а Ева и Никита переступили порог дома. В нос ударил запах сырости и затхлости и нечистот.

— Как ты думаешь, что с ним? — спросила Ева, сворачивая вслед за Никитой налево.

— Пока не пойму. Возможно одержимость.

— Час от часу не легче, — вздохнула Ева.

Никита усмехнулся:

— Ну а что ты хотела? Человек с того света, считай, вернулся. Тут без потусторонних сил явно не обошлось. Быть может это вообще не он здесь, а бесы, что в нём сидят. Ты его рык слышала?

— Бесовщина, — Ева кашлянула. — Одержимость проявляется не только рычанием.

— Да, и это верно. — Согласился Котин. — Вот и посмотрим.

Темный коридор оказался длинным, что весьма удивляло — с дороги домишко казался маленьким. Но со двора всё обстояло иначе — вглубь дома шла пристройка — длинный коридор с четырьмя дверями, по две с каждой стороны.

В проёме первой двери оказалась кухня. Небольшая, с маленьким окном, занавешенным полосатыми шторами, аккурат у которого стоял стол и три стула. Напротив у плиты, на кухонном островке лежал нож, порезанная булка хлеба и открытая банка с вареньем. Красное. Возможно, малиновое, чуть разлитое на столе. Оттого и пятна видимо на фартуке у хозяйки.

Ева быстро огляделась, подмечая для себя отходные пути, такая уж привычка и села на стул. И как раз вовремя, хозяйка дома появилась на пороге.

— Не удивили вы меня, — сказала она сразу, — скольо уж их там сгинуло.

— Но ваш вернулся, — заметил Никита.

— Вернулся. — Женщина согласно кивнула, села на стул против Евы, положила на стол ладони и сжала их в кулаки. — Только вот уже и не знаешь, что лучше: тот, кто пришел вместе с ним…или чтобы тоже там сгинул.

— Что вы такое говорите? — ахнула Ева. — Это же ваш сын.

— Мой. Лицом. А всё остальное чужое. Лишь изредка он становится прежним — говорит со мной, помогает, а потом снова появляется ЭТО.

— Вы в церковь ходили? — спросил Никита.

— Не идет он туда. Чуть видит с холма, так сразу беснуется.

— А священника вызывали?

— Приходил. Да только не вышло ничего. Мой как с цепи сорвался, кричал не человеческим голосом, матерился, волчком по дому крутился. А как святой водой окропили, так и вовсе набросился. Тут сильный нужен…как вы.

— Как кто? — не поняла Ева и подскочила на месте, когда в стену за ее спиной сильно ударили.

Посуда на полках подскочила. Ева перевела испуганный взгляд на Котина, но тот лишь ухмылялся.

Снова удар. Рев на весь дом. Дверцы верхних кухонных шкафчиков распахнулись и тут же с силой захлопнулись. А потом еще и еще. Банка малинового варенья опрокинулась на стол, и красные кляксы разлетелись по полу.

— Ник?! — Ева подскочила на ноги. — Что происходит?

Женщина устало проронила:

— Вот снова началось. Не нравитесь вы ему. Уходите.

— Пойдем! — легко согласился Никита и кивнул Еве на коридор. — Мы еще к вам вернемся.

— Вас Никитушка я буду ждать, — бросила она устало вслед и даже не шелохнулась, когда за ее спиной вновь раскрылись дверцы шкафов.

Ева и Никита выбежали на улицу, и только когда Ева оказалась за оградой, она остановилась и обернулась.

— Бедная женщина! Как она это терпит? Что с ним? И откуда она знает твое имя, мы же не представлялись!

Вопросов у Евы было больше, чем ответов. Потому что Котин не ответил ей ни на один заданный. Лишь смерил потемневшим взглядом дом, потом её и молча пошел к машине.

Глава 14

В Каменногорске Маринка не слезала с Мити весь день. Не давала выйти с гостиницы даже пообедать. Вешалась, хныкала, как ребенок, снова вешалась. Целовала, обнимала, а он не мог расслабиться и спокойно с ней побыть. Перед глазами у него стояла Ева, и он ничего не мог с этим поделать.

Маринка не хотела оставлять его одного, но и оставаться в глуши больше не горела желанием. После долгих раздумий и уговоров всё бросить и уехать с ним, и его категорических отказов, она все же сдалась. И на следующее утро вместе с Анной она села в самолет.

Степан тоже улетел на следующий после девчонок день — работа обязывала. Митя остался и вместе с волонтерами вновь прочесывал местность. Степа же помогал удаленно, как мог.

***

Он стоял на кухне у открытого настежь окна, слабый ветерок обдувал его лицо. Стёпа подкурил сигарету и, облокотившись об подоконник, выглянул из окна. Несколько маленьких детей в цветных костюмах сидели в песочнице, а рядом стояли их счастливые мамы. Теплое лето радовало столицу!

— Иди хоть прогуляйся, — услышал он голос матери позади себя. — Целыми днями дома сидишь.

— Ага, — Стёпа кивнул головой, предпочитая больше ничего не говорить. Мама, недовольно поворчав себе под нос, вскоре удалилась. Степан развернулся спиной к окну и посмотрел на свой ноутбук.

Неужели ничего нет? — подумал он. Да, ведь быть такого не может! Хоть какое-то упоминание должно быть! Не мог он так бесследно исчезнуть, не мог! — Стёпа покачал головой и снова сел за ноутбук.

На мониторе замелькали файлы, пошла загрузка. Стёпа в очередной раз набрал в поисковике название деревни, и вновь всемирная паутина не выдала ничего, что могло бы ему хоть как-то помочь. Так много похожих случаев и нет ни одного упоминания в сети. Странно. Это было очень странно.

Пальцы быстро набрали на телефоне нужный номер и наконец, раздались долгожданные гудки.

— Алло!

— О, неужели! Дед Миш, здравствуйте. Это Степан, мы у вас ночев…

— Я понял! Надо же, дозвонился! — в трубке что-то затрещало, запищало. — Связи нет, я же говорил!

— Но сейчас вроде бы нормально слышно. Как вы?

— Да помаленьку. А слышно хорошо, потому что я к городу подъезжаю. К сыну в гости на денек приехал, да очки новые надо купить, мои треснули, уронил. Как поиски? Что-то Митю я больше не вижу.

— Он в гостинице пока живет, но днем с волонтерами был, точно знаю, а я уже в столице.

— Вот оно как!

— Да, дела в универе, да по работе. Но я скоро вернусь. Дед Миш?

— Да?

— Мы бы хотели с вами еще разочек поговорить. Если Митька сегодня в городе будет, то может, подъедет к вам на пять минут? Там вопросик кое-какой есть. Не по телефону. Я ему уже всю информацию сбросил, но он пока не в сети, видимо на поисках. Решил вот вам попытаться набрать и не зря — получилось!

— Конечно, адрес мой городской запиши! Сейчас, подожди. Сын! — закричал дед в трубку. — Денис, скажи адрес!

Стёпа потряс головой, пытаясь восстановить нарушенный слух.

— Меня это, — продолжил дед, — дома сейчас не будет. Мы с сыном на рынок за стройматериалами поедем, а потом за очками.

— А какой магазин?

— Сейчас, — дед опять закричал, спрашивая название. — «Оптика на Кузнечной» хорошо? Пусть туда подойдет, это недалеко от центра. Часа через два я там буду.

— Хорошо, я передам ему, спасибо! Я просто тут один занятный файлик в сети нашел, отправил его Димке на телефон, надо бы обсудить.

— Договорились! Жду.

…Внутри торгового центра мельтешили люди. Повсюду пестрили яркие вывески распродаж, а из огромного супермаркета по левую сторону розовый плюшевый слон кричал в микрофон, зазывая горожан за покупками. Рекламная акция шла на славу, потому что народ и вправду охотно сворачивал в его сторону. В итоге покупатели с большими глазами выискивали ценниками со скидками, и были похожи на бешеных тараканов.

Митя не любил суматоху толпы, этот ажиотаж вокруг раздутой важности чего-то, его всегда напрягал. И сейчас он желал только одного — поскорее переговорить с дедом Мишей и покинуть это место.

Тот уже сидел за красным пластиковым столиком и пил чай. Они пожали друг другу руки, познакомились с сыном и когда тот ушел в супермаркет, Митя выложил все новости последних дней.

— …Христофоров его фамилия, — повторил дед. — Тот, про кого Стёпа упоминание нашел.

— Ага, понятно. Попробую найти какую-нибудь информацию, а может, и лично с ним встречусь.

— Но ты имей в виду, что это давно было. — Дед откусил изрядный кусок пиццы. — Он приезжал к нам в деревню, лет сорок назад, — он замолчал, нахмурился, очевидно, подсчитывая в уме, сколько точно прошло лет, а потом добавил: — а может, он уже и того.

— Что? — Митя посмотрел на собеседника внимательным и чуть тревожным взглядом. — Умер?

— Запросто или за границей где-нибудь живет — ученый все-таки. Уж очень он мозговитый был. Умный. Я думаю, мог хорошую карьеру сделать.

Митя задумчиво поскреб подбородок, признаться честно, такую версию он даже не рассматривал.

— Но, я все равно этого так не оставлю! Те документы, что удалось найти Степану — часть рассекреченного архива времен еще СССР. И там описаны точно такие же исчезновения в ваших краях. Но не в ведьме то дело, хотя про них и миражи там тоже есть упоминание, но смысл там, в научных экспериментах, в опытах, считайте, что над людьми. С этим надо что-то делать!

— Ой, а что ты сделаешь? — махнул рукой дед, дожевывая пиццу и убирая обертку с шоколадки. — Хочешь?

— Нет, спасибо, — Митя отрицательно покачал головой. — Сладкого вообще не ем.

— Здесь человек бессилен! И не какие это не опыты. Раньше паранормального не признавали официально, так сказать — зачем народ пугать. Кто надо, тот знал, а писать об этом бы и не стали. Это явление природы. Я тоже в свое время ничего не смог сделать! И сына старшего потерял. А то, что засекречено — так это понятно, при советской власти подобные явления были уму непостижимы, не дай бог бы народ узнал, что в наших краях орудует нечисть. А что ты так смотришь? Понятное дело, что современному человеку подобное слышится чушью, но мы-то знаем — так и есть. И ничего ты не сделаешь, никак не изгонишь. Держит она всю округу в ежовых рукавицах, в страхе держит. И живем мы по её правилам. В полночь — не выходи. К кладбищу не приближайся. В туман не всматривайся. Миражам — не верь. Вон Христофоров молодой был как ты, да такой же упрямый. Ну поизучал год он эти явления, говорил что все скоро разрешится и он спасет нас от этой аномалии. Опыты какие-то проводил, целая научная экспедиция в поле лагерь разбивала да все лето жила, а только толку нет. Исчез он, как и все его записи. Или рот прикрыли.

— Кто?

— Да есть кому. У нас же в городе и интернат раньше был, где дети особенные жили — все со способностями, их община, а может и само государство содержало для своих каких-то целей. Вот выпускники то и работают сейчас в органах, где на такие дела секретность и накладывают. Да та же Ева и Никита, волонтеры наши, они же тоже дети общины той, что в тайге. Никто из местных даже не был там, потому, как не дойдешь никакими тропами. Болота непроходимые, чаща да топь. А они ничего, на выходные туда в гости ездят. Точнее ходят. Вот и думай потом — люди они или сама нечисть в их обличии по свету ходит.

При упоминании интерната Митю застряло. Образ юной Евы встал перед глазами.

— Да придумаете тоже! Звучит фантастически.

— И, тем не менее, это правда.

— Ева точно настоящая. Живая.

— Ага, я и заметил, понравилась тебе. Глаз с нее не сводил.

Митя чуть смутился.

— Да вам показалось! — и поспешил сменить тему: — Вы обмолвились, что ваш сын пропал? Расскажите.

— Не сегодня, — дед качнул головой и опустил глаза. Стало ясно, что ему неприятно и больно говорить об этом. — Как-нибудь…как-нибудь, но не сейчас.

— Хорошо. Простите. А может ученый этот Христофоров просто испугался, но записи остались? Изучить бы их?

— А как же не испугаться то?! Конечно, так оно и было! Иначе, зачем уезжать? Зря, что ли столько ночей там провел, экспедицию снаряжал, книги изучал, да раскопки делал на том месте.

— На каком? — глаза Митьки округлились, интерес разгорался пламенем внутри.

— Понятно ж на каком! На месте дома ее, где сгорела то ведьма эта!

— А она сгорела?

— Вроде да. — Дед пожал плечами. — Черт его знает! Не зря же говорят, что огонь за одну ночь всю деревню языком слизал!

— Ага, — Митя задумался. — Значит, ученый и тот сбежал, да?

— Да.

— Ладно! Но, я обязательно это выясню, и я — не сбегу! — повторил Митя и улыбнулся деду. — И к вам еще раз в гости приеду.

— Приезжай, — кивнул дед и тоже улыбнулся. — Буду рад тебя видеть!

Глава 15

В полнейшей тишине, надоедливое тиканье часов било по ушам и мешало сосредоточиться. Вениамин Борисович Христофоров сидел у себя в кабинете и просматривал документы. На столе еще лежала целая кипа разноцветных папок с курсовыми работами, которые необходимо проверить. Вениамин Борисович отложил проверенный документ и посмотрел своими серыми глазами на дверь. Когда-нибудь они придут — подумал он, и нервно тряхнул головой.

Христофоров был уже стар и часто болел, но, тем не менее, все еще продолжал работать, был, что называется, еще на плаву. Он долгие годы работал преподавателем в университете, параллельно занимаясь научной деятельностью. Он уже вышел на пенсию, но родные стены университета и нуждающихся в его знаниях студентов, он оставить никак не мог. Все эти годы он жил и верил, что кто-нибудь когда-то всё равно придет к нему, чтобы узнать правду.

Прохладный ветерок обдул его шею, которая и так все время болела. Он поднялся со стула и подошел к окну, чтобы закрыть его, как вдруг с высоты своего седьмого этажа, он увидел ее — девушку, которой посвятил всю свою сознательную жизнь. Она парила в воздухе и смотрела ему в глаза. Она совсем не изменилась, была такой же, как и сорок лет назад.

Вениамин Борисович не испугался, но очень удивился её появлению. Уже много лет он не видел её образ, а тут вдруг она опять появилась. Его сердце учащенно забилось, лоб покрылся испариной. Он вновь почувствовал себя молодым и здоровым, полным жизни и амбиций, а главное его сердце снова затрепетало от любви.

— Ты так прекрасна, бедная моя девочка, — прошептал он и открыл окно еще больше. — Здравствуй, милая.

Но голубоглазая знакомая молчала, печально смотря на него. Ее рыжие длинные волосы, то и дело развивались на ветру и прикрывали лицо. Христофоров наклонился и выглянул в окно, но она не стала ближе, а ему так хотелось снова прижать ее к себе, почувствовать тепло ее тела, ощутить вкус ее губ. Вениамин Борисович закрыл глаза и наклонился вперед, слушая порывы ветра и бешеное биение своего сердца.

— О, Господи! Вениамин Борисович, отойдите от окна! — закричала Татьяна, женщина, приходившая к профессору каждый день, чтобы прибрать квартиру и приготовить еду.

Христофоров вздрогнул и открыл глаза. Голова закружилась, как будто его внезапно разбудили. Он облизнул пересохшие губы и посмотрел туда, где еще недавно была она — девушка всей его жизни. И вот он снова, как юнец попался на её морок — дивился невиданной красоте и сердце щемило от любви. Да, при жизни она была необычайно красива, но не следовало бы забывать, что она уже давно мертва.

— Ну, что вы, в самом деле, как маленький! Опасно же! — Татьяна подошла и с неженской силой отпихнула его от окна. — Вы проголодались? — поинтересовалась она, оборачиваясь. Голос ее уже звучал мягко и заботливо.

— Да, Танюша, здравствуй, — прошептал Вениамин Борисович, окончательно вернувшись в реальность. — Извини, что напугал тебя, совсем уже оглупел!

Он сел за стол, на который помощница накрывала обед, и на мгновение перенесся в свою юность, когда впервые ее увидел…

…Стояла золотая осень. Осенние пожелтевшие листья шуршали под ногами, спокойный ветер обдувал его хмурое сосредоточенное лицо. Все еще палящее солнце крупными каплями выжимало пот из молодого аспиранта Христофорова, который вглядывался в появившийся мираж — силуэты домов и ощущал дурное предчувствие. Он шел к видению уже не один час, изнемогая боль в уставших ногах, из последних сил пытался ускорить шаг, но сколько бы он не шел — мираж неизбежно отдалялся.

Старые покосившиеся дома, окутанные сизым туманом, манили его к себе, зазывая подойти ближе. И он шел, несмотря на сбившиеся от плохой дороги ноги, несмотря на ноющую боль в спине и усталые глаза.

Когда сил больше не осталось, он сел на сухую траву посреди поля и достал из рюкзака рабочую тетрадь — труд всех его последних лет, бессонных ночей и надежд о светлом будущем. В этой тетради было все: его заметки, исследования, вся, правда, об этом месте. Осталось только завершить исследование и защитить диссертацию и тогда весь мир поверит ему, узнает о том, что бывает, когда мир живых и мир мертвых пересекаются.

Рука быстро и привычно вывела на новом чистом листке дату и время.

Христофоров поднял голову и посмотрел вокруг.

Чертовски тихо. Необычная загадочная тишина. Затишье перед бурей, подумал он и вновь огляделся. Вот они, миражи — обитель не упокоенных душ.

С давних времен в этих местах являлись миражи, одним из видений которых стала молодая девушка, приносящая страх и страдание жителям близлежащей деревни. Она действовала как магнит, притягивая к себе все новых и новых жертв. И каждый, кто оказывался под ее влиянием, становился одержимым. Злой дух правил его разумом и телом, постепенно убивая сущность человеческую, душа и сердце человека больше не принадлежали ему, они были во власти темных сил.

Христофоров стоял на коленях, просматривая свои последние записи: поселение ведьм, что держала в страхе всю округу. Община, в которой росли их дети. Россказни об избах бабы яги и летающих на метлах ей подобных. И ведь всё было здесь именно в таком виде: и избушки в тайге, где доживали ведьмы — ведь что такое Баба Яга — это не молодая колдунья, коих в общине было не счесть, это горбатая старуха с крючковатым носом, а точнее мертвец в гробу, от того и нос ее «в потолок врос»; заколдованные ступы и мётлы и черное колдовство, способное навести любую марь или превратить человека в животное; записи об одержимости и миражах.

Вениамин всё узнал об этих местах. Оставалось только понять причину — миражей и отдельно ведьм, что всё никак не успокоятся и продолжают являться. И догадки были.

Местные верили, что души мертвецов могут мстить живым людям, особенно если те при жизни владели тёмной силой. После смерти их души ищут себе новое пристанище, ведьмы еще при жизни заботятся об этом…Но та община сгорела в пожаре — никто не уцелел. А значит, их души не нашли свое место и теперь мстят — тянут с собой в загробный мир живых людей...Но ведь Катерина их отпускает? Да, они уже не те, как прежде, они одержимы и сломлены, но от нее они все возвращаются?!

Тихий любопытный до этого ветер, который сопровождал Вениамина весь день, вдруг неожиданно взбунтовался и с силой и неистовством теперь обдувал его лицо и тело. Кроны деревьев сомкнулись, шелест их ветвей и листьев взлетел в небо и упал в самое сердце земли. Вениамин посмотрел в сторону старых домов — они исчезли. И в тот момент, когда он дрожащей рукой записывал происходящее в тетрадь, ветер выхватил ее, закружил у него над головой, словно играя, и с воем отчаянья, унес вдаль.

Вениамин с беспомощных всхлипом упал на землю, не в силах бороться с порывами ветра, застонал, ощущая во рту вкус земли. Все вокруг бушевало: листья, ветви, пыль кружились воронками, а из-под земли послышался гул.

Христофоров, не собирался сдаваться и, собрав всю волю в кулак, поднялся на ноги, повинуясь невидимому зову, побрел на встречу неизбежному. Вскоре ветер стих, пыль усела, и он увидел старое кладбище, окутанное дымкой тумана.

Вениамин остановился. У одного из надгробий стояла девушка. Он сделал еще один шаг навстречу, и на его губах появилась легкая улыбка, приветствующая незнакомку. Ну, вот он и увидел её собственными глазами…

Глава 16

Утром Митя первым делом принял душ и, заваривая себе кофе, набрал номер друга. Ему не терпелось поделиться с ним впечатлениями и спросить совета, а может быть, и помощи. За окном пели птицы, теплые солнечные лучи грели через открытое окно его плечо. Наступала настоящая золотая осень.

В телефонной трубке послышались длинные гудки и на третьем, трубку сняли.

— Алло, — прозвучал сонный и слегка охрипший голос Стёпы.

— Привет. Спишь? — спросил Митя, пробуя на вкус горячий кофе.

— Привет. Уже нет, — заявил друг и недовольно заохал. — Сколько времени? Еще так рано! Есть новости по Владу?

— Пока нет. Ищем. Полночи опять по тайге бегал. Сейчас вот в домике лесника кофе пью, благо здесь связь есть. Пока я здесь на поисках, нужна помощь от тебя, а точнее от интернета. Найдешь кое-кого?

— Конечно, говори. Как кстати встреча прошла с дедом Мишей?

— Хорошо прошла, узнал много интересного! Эти места у озера и вправду не обычные. Издавна это была земля колдунов и всякой нечисти. Кстати, к слову о второй. По рассказам того же деда Миши, когда-то давно она по улицам ходила и не боялась прятаться от людских глаз — настолько верила в себя.

— Кто?

— Нечисть! Леший там, бабки ёжки, кикиморы, русалки и прочие.

— Да ну!

— Да-да! Тайга ведь это что?

— Лес.

— Лес это понятно, но в первую очередь это место, где сливаются границы мира живых и мира духов, где человек становится беспомощной жертвой нечистой силы. А все почему? Потому что только там до сих пор правит дух природы, человек с его мегаполисами в тайге беззащитен. Никто. Ноль.

Степан долго молчал, лишь хрипло дышал в трубку, а Митя пил кофе и курил.

— Ты там еще?

— Да здесь я, здесь, — отозвался Стёпа севшим голосом. — Ну и замутили мы поездку, я тебе скажу!

— Ага, сам не ожидал.

— И ты реально в это во все веришь?

— И нет и да. Не знаю, надо разбираться.

Митя подумал о том, что конечно он разбираться будет из-за исчезновения Влада. Но это ведь была не единственная причина. Он очень хотел узнать, как и чем живет Ева, что держит ее в этих краях…Он очень хотел с ней еще раз встретиться и поговорить. Но судя по бойкому нраву Котина — этого толстого упыря, действовать ему нужно осторожно. Ева, как пугливая лань могла ускользнуть, несмотря на то, что тоже была рада его видеть.

— Найди, пожалуйста, того ученого — Христофоров его фамилия. Он многое знает об этих местах. Нам надо с ним поговорить.

— Я искал Христофорова.

— Нашел?

— Да, нашел. Сейчас, погоди. — Стёпа сел за ноутбук и кликнул на одну из ссылок. Сайт открылся и он присвистнул.

— Что там? — нетерпеливо спросил Митя.

Возглавляла страницу фотография презентабельного мужчины в строгом дорогом костюме. Лет семидесяти, плюс-минус.

— Да, по-видимому, это тот самый ученый, который был в нашей деревне много лет назад. Он ученый, профессор, преподаватель. Я открыл сайт университета.

— Что там написано?

— Итак…Вениамин Борисович Христофоров…доктор исторических наук, профессор. Преподавательский стаж в университете более тридцати лет.

— Внушительно. С ним обязательно надо будет встретиться.

— Думаешь, он нам поможет? А если он ничего не знает? Или не помнит? И не факт, что он вообще согласиться, с нами об этом говорить.

— Вполне возможно, что ты прав, но попробовать стоит. — Заметил Дмитрий и затушил окурок.

— Значит, будем искать его в этом университете.

— Но, сначала, я бы хотел, чтобы мы еще раз съездили в эту деревню. Вместе. Мне нужна будет твоя помощь.

На том конце «провода» повисло молчание. Друг раздумывал, а потом яро отреагировал:

— Снова туда? Поиски же идут. Зачем?

— Чтобы все проверить…

— Даже не знаю, Мить, столько дел в столице! Его нет, тела его тоже не нашли. Он в тайге, но никак ни у какой-то сельчанки. Этот местный фольклор….знаешь пока я был там под впечатлением от этих рассказов, плюс антураж местности, я и сам поверил. А вернувшись в мегаполис, все это враз потеряло смысл. Не верю в колдунов…Ну не может такого быть. Миражи, туман…Да им от скуки заняться там нечем! Ну прикинь ни ресторанов, ни торговых центров, ни кинотеатров. Сидят посреди леса.

— Тцшки есть, — хмыкнул Митя, смотря на крупные капли дождя, что слетали с деревьев.

— Да и Греза не нашлась, а значит, сторожит его в лесной чаще. Она бы не оставила своего хозяина.

— Верно. — Согласился Митя. — Но знаешь, полиция уже умыла руки, списав всё на несчастный случай. Водолазы больше не исследуют озеро. Вчера прилетела мама Влада — на ней нет лица.

— Господи, как жалко её! — Степан закусил губы. За окном красочная Москва и вид на золотистый бульвар.

— Но, о каком несчастном случае может идти речь, если тела до сих пор нет?! А, может, он еще жив? Живет у какой-нибудь больной бабы, или… — предположил Митя и замолчал, задумавшись.

— Бессмысленно туда ехать, тем более у меня на работе и так дела плохи.

— …да, ты просто скажи, да или нет? Если нет, я сам поеду. — Разочаровано сказал Митя.

Стёпа молчал с минуту, а потом выдохнул:

— Ладно. Чёрт с ним, с этой работой, справятся без меня! Я завтра утром вылетаю. Влад тоже мой друг. Мы поедим вместе и будем искать до победного.

***

Котин остановил машину у серой двухэтажки, где вот уже год жила Ева. Подождал пока она зайдет в подъезд и только потом тронулся с места. Как обычно порывался ее проводить, чтобы задержаться на чашечку кофе, но она резко пресекла его попытки.

Она догадывалась чем это всё закончится — приставаниями, которые с каждым разом становились всё настойчивей и грубей. Она не горела желанием с ним спать, а тем более, чтобы он становился её первым мужчиной.

Ее сердце — наивное и глупое — давно уже принадлежало другому. И этот другой вдруг снова ворвался в её жизнь.

Сначала она подумала, что ей показалось.

Потом померещилось.

Но это был он!

И эта реальность буквально сшибала с ног, переворачивала её сознание и выворачивала устоявшийся мир, с которым она давно смирилась — наизнанку.

Мальчик из южного лагеря, в котором ей посчастливилось побывать, был здесь. Повзрослевший, похорошевший и такой ненужный свидетель…

Жизнь в общине и в интернате научила ее многому: хранить секреты этих мест и ни на шаг не подпускать незнакомцев. Соблюдать баланс и слушать природу. И у нее получалось, пока ее не приняли в специальный отряд, курируемый общиной и теми, кто стоял выше. Кто главный она не знала, то ли люди из отдела безопасности, то ли ученые, то ли еще кто, но задачи ставили четкие: всё, что выходит за рамки разумного для обычных людей, должно быть скрыто.

Если ее община и тайга жили по своим законам, то поселения у таёжного озера выбивались из этой среды — там действительно творилось что-то необъяснимое, никак не попадающее под описание их равновесия — люди отдельно, нечисть отдельно. На таёжном озере все давно смешалось в кучку и эту связь не разрубить. Поначалу она порывалась во всем разобраться, но сверху дали приказ: не вмешиваться. Всё идет так, как нужно. Только вот кому нужно? Не уточнили.

Она и раньше слышала про те места, но в подробности ее никто не посвящал, а сама она не углублялась — своих дел полно, но сейчас, когда в прессе прошел слух, и дело получило резонанс, ее тоже привлекли к этому процессу. Громкое ведь событие — пропал москвич! И первое что поручили Еве — узнать всё об этих туристах.

И вот перед ней нежданно нагадано стоял Митя.

Ее детская любовь.

Светлый, чистый, веселый мальчишка, сорвавший ее первый поцелуй.

На мгновение показалось, что всё это проделки её духов, но в посёлке они не заговорили с ней ни разу. Да и лес стоял в стороне! Это там леший может над ней потешаться, плутать, изводить или помогать, а кикимора, принимая девчачий вид, приставуче ходить следом, постоянно что-то шушукая в уши.

Ева мотнула головой, прогоняя ненужные мысли и наконец, подняла на него свой взгляд. И тут же поймала встречный. Он слушал Котина, но изучал её. И от его взгляда ее пробрала дрожь, тело впало в оцепенение, а дыхание сбилось.

Почудилось, что они там, на море и в воздухе она даже уловила морской бриз. Нестерпимо захотелось взять его за руку и обнять... Всё еще влюбленная дурочка!

Ева вошла в квартиру, плотно закрыла за собой дверь и прижалась спиной к стене. Посмотрела на себя в висевшее на стене зеркало. Высокая, худенькая, с детским взглядом раскосых глаз, в которых снова горит огонь...

Глава 17

Машина быстро набирала ход, ехав по уже знакомой извилистой дороги. Через полтора часа, они уже были в деревне. Встречать их вышел сам дед Миша.

— Добро пожаловать! — воскликнул он. — Рад видеть!

— Здравствуйте! — парни вышли из машины, поздоровались с ним и с радостью прошли в дом.

На столе уже стоял горячий чай, и только что испеченные пироги. Баба Дуся в красивом ситцевом платье уже сидела за столом и, когда они вошли в дом, ничуть не удивилась.

— Сердцем чувствовала, что еще приедете, — проговорила она и, встав, обняла каждого. — Ну, с приездом! Как вы? Как родственники того мальчика, запамятовала я… как его звали?

— Влад. Родители безутешны, места себе не находят. Да, что и говорить все в шоке, никто ничего не может понять.

— Да, вот ведь как бывает, — баба Дуся положила руки на стол, сплела пальцы. — Страшно здесь жить. Ну вы, присаживайтесь, чайку выпьем.

Ребята с удовольствием принялись за пироги.

— А, нашли Христофорова то? — спросила она.

— С Христофоровым мы пока не встречались. Но, планируем, сразу по возвращению разыскать его. Интересно, что он скажет, как отреагирует? — проговорил Митя, и обвел взглядом присутствующих.

То же самое подумала и баба Дуся, но ничего не сказала.

— А что полиция? — спросил дед Миша.

— Да, что она? — Митя пожал плечами. — Приезжали, спрашивали и все на этом, теперь ни слуху, ни духу. Намекнули красноречиво, что утонул. Несчастный случай.

— Нас проверяли на причастность, — добавил Стёпа, протягивая в очередной раз руку к тарелке с пирогами. — Вопросики такие провокационные задавали.

Ребята ели, обдумывая и прокручивая в голове еще раз эту ситуацию, а старики молча сидели, наблюдая за молодежью. Когда трапеза была завершена, парни отправились на улицу, чтобы перекурить.

— А проверьте-ка вы еще раз кладбище, сказал дед Миша шепотом и заозирался по сторонам.

— Кладбище? — спросил Стёпа. Одно только упоминание о нем вызывало теперь леденящий душу холод и неприятное нытье под ложечкой. — Зачем?

— Потому что там есть свежая могилка, да вы и сами видали её. — Прошептал дед. — Вчера на тракторе с поля ехал и дай думаю, посмотрю. И ведь и вправду — есть. А так всегда бывает, когда пропадают люди. Значит точно не утоп. А у них. У нее.

Дед Миша сел на завалинку, закрутил папиросу.

Митя и Степан переглянулись.

— Всё выжгли дотла. Но они не ушли. Их просто не видно глазу, но дух их до сих пор этим местом правит. Ведьмовская земля.

Со стороны бани послышался шум, что-то громыхнуло, и Стёпка подпрыгнул на месте. Обернулись — черный кот, уронивший алюминиевый таз, смотрел на них огромными зелеными глазами.

— Вот, видали? Слушают! — кивнул дед. — О чем я и говорю! Их земля — и всё тут.

— Кто? — хрипло спросил Степка. Волосы на голове встали дыбом. — Ваш же кот?

— Да ну! Первый раз его вижу. — Усмехнулся дед. — Так вот, от той общины как я уже говорил, остался только погост. Так вот, а у нас, когда люди пропадают, пару раз в год так точно, то на погосте новое захоронение появляется. С виду старое и заброшенное, но новое. Это там они так отмечают, что новенький к ним пришел. Бывает, что пропавший потом приходит, могилка исчезает, но это редко.

— Час от часу не легче, — хмыкнул Степан.

— Откуда? Что говорят? — нахмурился Дима.

— От туда. Из их мира приходит. Ведьмы же тут живут, на этой вот улице их дома, да только словно в другой параллели. Они нас видят, мы их — нет. Лишь в туман можем увидеть, иногда…

— Жесть какая! — выдохнул Степан, тряхнув головой.

— Вы думаете, он там? — тихо спросил Митя, хотя в глубине души уже и так знал ответ.

— Это ведь полнейший бред! — всё еще держался за здравый смысл Степан.

— Это все ведьма. — Снова шепот. Дед недовольно сморщил лицо и злобно посмотрел на Диму. — Она явилась, повстречала его, околдовала своими чарами и забрала с собой. А раз он оказался в другом мире, то кости его в земле! Так всегда было! Если повезет, то скоро вернется. Если нет, то нет.

Черный кот протяжно мяукнул, а потом вильнул хвостом и скрылся в траве. Больше его никто не видел.

— Вы так сурово в это верите? — не уставая удивляться, спросил Стёпа, взглянув на абсолютно спокойного деда.

— Да. — Без тени сомнения ответил тот и даже глазом не моргнул.

Митя посмотрел на друга, задумался. Понятно уже, что дед и жена его верят в эту историю безоговорочно, и ни что в жизни, не заставит их поменять своего мнения. Это очевидно!

— Если она есть, хотя мне до сих пор в это не верится — это может быть опасно. В таком случае эта ведьма запросто может то же самое сделать с нами, — Митя вздохнул и недоверчиво посмотрел на деда.

— Ну, уж нет, я ей этого не позволю! — Степан нахмурился.

— Да, что ты сможешь сделать?! — послышался недовольный голос деда Миши. — Их не остановить и, даже не убить! — продолжил тот. — Они уже мертвы.

— Мы не можем этоготочно знать, — начал спорить Степан.

— Её часто видят там. Гуляет себе, смеется но, чаще конечно плачет. Рыжая Катька эта. Но есть закономерность — если кого-то забрали, то другие могут вздохнуть. С полгода будет тихо. Они заняты новеньким, им не до нас.

— Вы говорили в общине было много ведьм, тогда почему всегда всплывает только одно имя — Катя? И почему она плачет? — удивленно переспросил Степан, и внутри неприятно заныло.

Дед не торопился с ответом. Он подкурил свою самодельную папиросу и задумчиво посмотрел в небо.

— Кто знает, почему она. Но является только рыжая. Все время плачет, — повторил он. — Я тоже один раз это видел. Я тогда еще не знал, какая она тварь. Помню, я увидел, и мне стало так жалко, по-настоящему жалко её, — дед посмотрел на ребят слегка затуманенным взглядом. — Такую жалость и симпатию я никогда в жизни не испытывал ни к кому, ни до ни после встречи с ней. Она была такой беззащитной, такой одинокой.

Взгляд деда затуманился, как будто он перенесся в другой мир, а голос звучал тихо и ласково.

— А она вас видела? — не удержался и перебил Степан. — Что было дальше то? — он нетерпеливо потер ладони.

— Вроде нет, — нахмурился дед, вспоминая. — Хотя, черт его знает, может и ощутила что я рядом. Я когда подошел…

— Близко? — перебил его Стёпа.

— Да, метров пять было. Так вот, я когда подошел, она замерла и перестала плакать, ну я тоже замер, прямо обомлел весь от страха.

— И давно это было? — спросил Степан.

— Давненько уже, — ответил дед. — Лет семь уже прошло, а то и больше.

— А где вы ее видели? — спросил Митя, и устало потер глаза.

— Там, где и все — у кладбища.

— А у озера она появляется? — не унимался Степан.

— Нет, не должна. Мне кажется, что друг ваш, — задумчиво произнес дед, — на кладбище её повстречал.

— Да, что он, больной что ли? Ночью по кладбище бегать! — резко возразил Степан, и Митя в знак согласия, тоже кивнул головой.

— Так, она приманила его, — неуверенно заявил дед и махнул на парней рукой. — Дождь сегодня будет, — сменил он тему разговора и посмотрел на ясное голубое небо, по которому мирно и спокойно плыли белые воздушные облака. Намека на дождь даже не было.

— Волонтёры почти все разъехались, — вдруг сказал Митя. — Поиски долго шли, подключались и спасатели на вертолете, и квадрокоптеры и тепловизоры. Ничего не дало результатов. Мы на машине еще раз проедем по окрестностям.

— Будьте осторожны. Здесь в тайге свои законы. Опасности много.

— Вглубь не пойдем, да и от дороги постараемся далеко не отъезжать. Но если не вернемся к вечеру, вы уж на тракторе нас поищите?

— Поищу, поищу.

Митя пожал плечами:

— Всё нужное взяли — компас, вода, световые жилетки, спички, фонари.

— Мазь от комаров, — поддакнул Степан, вспоминая прошлый печальный опыт. — Жаль, ружья нет, а то следов звериных много в округе.

— Звери понятное дело опасны, но и духи коварны до смельчаков, так что будьте осторожны. — Сказал дед. — Здесь лес и правит там леший. Он может и заплутать незваного гостя, а может и показать дорогу. Кто он и как проявляется, лично не скажу — не встречал. Но многие видали — как старика с седой бородой, покрытого древесной корой, он легко меняет облик и рост, ловко перемещается. Кроме того может с легкостью превращаться в животных, прикидываться даже родственником человека. В народе верят, что заблудившийся в лесу путник под воздействием чар нечисти попадает в потусторонний мир, который с виду ровно как наш, и чтобы выбраться из него, нужно снять с себя всю одежду и надеть её наизнанку. Много у нас тут и озер, а в лесу еще и болота. Топи страшенные! Вот там-то и обитают девы всякие. Конечно мёртвые.

Степка не выдержал и усмехнулся. Митя и дед смерили его строгим взглядом. Дед Миша продолжил:

— Если она решит явиться, то будет или длинноволосая девица, или девчонка с косой, но чаще сгорбленная старуха. И голосам не верьте, а то вдвоем вы лакомая приманка для них.

— Ева же с группой еще на прочесе леса, так что мы не одни.

— А коли ее не встретите? Штаб поисковый уже свернули.

— Постараемся встретить, — сказал Митя с надеждой.

Степа же отчего-то вспомнил бабу Дусю, и у него неприятно засосало под ложечкой. Бросил на друга испуганный взгляд, но Митька впитывал в себя информацию, как губка и вообще на лицу у него застыла блаженная улыбка. Неужто тоже умом тронулся...

Степан невесело усмехнулся, а дед тем временем продолжал нагонять страха:

— Русалки живут в реках, озерах и по ночам громко смеются и расчесывают длинные волосы. Мавки это. Любят поиграть с такими как вы — молодыми, да красивыми.

Митька прокашлялся.

— Соседка Фроловна недавно припоминала случай, что в том году с ней и дочерями случился. Приехали дети из города погостить, да решили в лес за голубикой съездить. Собирают ягоду, да вдруг видят мужичок сидит неподалеку. Они с ним разговор, а он молчит. Мохнатый такой, борода кудлатая и волос нечесаный. Они видят, что не местный. Спрашивают, а он снова молчит. Испугались, а леший хохочет, как филин, ухает, но не подходит. Вспомнила Фроловна, да дала дочерям указ: одежду на левую сторону переодеть, да обувь на разные ноги переобуть. Так и избавились от него. Он это увидал, пару раз ухнул, да исчез из вида. Что хотел — не известно, но обольщаться не стоит, если с виду он добрый дед, ну как я к примеру…

Степан снова подумал про бабу Дусю, чуть сгорбленную и кинул взгляд на деда Мишу, оценивая «образ». Вздохнул, привлекая внимание Мити, но тот был обращен в слух.

— Нечистая сила он: левая сторона одежды у него запахнута на правую, левый лапоть на правой ноге, все наоборот — иллюзия и обман, всё, как они любят.

Дед замолчал. Затянулся. Митя спросил:

— А этот черный кот? Он кто был? Или это реально просто кот? Соседский может?

— Скажешь тоже, соседский! Я соседских знаю. Да и не держим мы черных котов. Раньше колдуньи превращалась в черных кошек, вот и делай выводы, кто ее подослал. Мне еще отец рассказывал: по соседству с нами женщина жила, все подозревали ее в колдовстве. И вот повадилась по вечерам по соседям черная кошка бегать. Ну, отец как-то раз поймал её и, будучи уверенным, что это она разговоры слушает, дернул ее за усы, да швырнул об забор. А на утро эта соседка вышла в огород с перевязанной головой, да синяком над губами, подошла к отцу и сказала: вот видишь, что ты со мной сделал!

— Я конечно всё понимаю, — не удержался Степан. — Местный фольклор и все такое…

— Славянский, — перебил его Митя.

— Что?

— Не местный говорю, а славянский. Это все издревле известно, открой любую энциклопедию. Тут интересно другое — если все здесь так и живет по этим законам, то где нам найти ту Катьку? И как это всё прекратить? Разбушевалась ваша нечисть, неужели управы нет?

Дед мрачно усмехнулся.

— Управы давно уж нет. И кто бы его знал почему. Вместе с черными колдунами сожгли и знахарок, а они держали баланс. Но ее вам все равно не отыскать. Проще будет друга найти. Там он…в могиле лежит, — дед затушил папиросу, положил остаток в карман и, развернувшись, направился в дом.

Парни долго молчали, обдумывая услышанное. В это не хотелось верить, да, особо и не верилось.

— Что ты думаешь? — наконец спросил Стёпа.

— А что тут думать. Или сейчас все проверим, или так и будем гадать. Надо посмотреть, — решительно сказал Митя и посмотрел другу в глаза. — Поедем-ка мы на кладбище, да лопату возьмем…

Заходящее солнце еще грело. Погода была теплой и спокойной, но несмотря на такой прекрасный день на душе у обоих скребли кошки.

Машину бросили на дороге.

Шли молча, слушая шарканье своих ног и вдыхая сухой пыльный воздух. Никто не осмеливался заговорить, оба знали — делают что-то не хорошее, и потом это неприятное воспоминание еще долго будет всплывать в их памяти, а мозг будет показывать страшные картинки перед глазами.

Оно показалось — заброшенное и молчаливое. Старые силуэты крестов и надгробий, были в запущенном, удрученном состоянии. Кладбищенские осины зашевелили листьями и ветвями, хотя ветра почти не ощущалось. Они словно поприветствовали их, развернули к ним свои ветви. Вот они, многолетние души, растущие здесь с незапамятных времен, свидетелей всех событий, что здесь происходили.

Ребята остановились одновременно, как по команде. Оба стояли и смотрели вперед. Оба одновременно закурили.

— А может, мы не первые идиоты, кто решается такое совершить? — затягиваясь, спросил Стёпа. — Может у местных жителей такой обычай — издеваться над приезжими? Не зря же у них столько сказок про это место!

— Да, брось, ты! Они, конечно, верят во все это, но это действительно смахивает на их страх и веру, а не на выдумки. Ты видел, как они шепчут, когда говорят об этом? А страх, что загорается в их глазах?

— Да. Этого не отнимешь. Но самовнушение страшная штука!

Бросило в жар, то ли от духоты, то ли от маленького страха, который зарождался внутри каждого, но никто не выдавал своих эмоций, а напряжение тем временем нарастало.

— Грех на душу берем, — тихо прошептал Митя.

— Да, — согласился Степан, голос его тоже был тих. — А, вдруг, он и вправду там?

Митя сначала хотел сказать — будем надеяться, но, поняв, весь ужас своих мыслей, промолчал. Если он там, то вернется. Если в лесу — столько дней! — то пропал. Они продолжили ход.

Погост появился, когда они спустились с холма и прошли вдоль кромки леса и свернули на поле.

Высокие осины и черные надгробия навевали леденящий душу ужас.

Тумана не было. Природа замерла, с любопытством за ними наблюдая.

— Вот дураки! — прошептал Стёпа.

Митя ухмыльнулся, напевая под нос:

— …в ночном лесу костёр горел, а у костра усталый дедушка сидел…

Через несколько минут, они уже стояли над той самой могилой, которой не было в первый раз, и которая появилась позже.

— А, ты уверен, что ее не было? — неуверенно спросил Митя и в ожидании ответа посмотрел на друга.

— Да, — на удивление твердо ответил Стёпа. — А ты?

— Вроде бы тоже. Но, согласись, она же старая, — Митя присел на корточки, и потрогал землю рукой, немного разрыхлив ее.

Степан присел рядом.

— Да, твердая, — согласился он. — Но, ее точно не было.

Степан встал, огляделся и решительно взял в руки лопату.

— Ничего нам за это не будет, — успокоил он сам себя. — Мы из благих целей, да? — спросил он у друга, немного испугано глядя ему в глаза.

— Естественно! — воскликнул тот и тоже взял маленькую лопату. — Как разроем, так и обратно зароем.

— Действительно.

Парни начали копать.

Сначала было трудно: земля твердая, почти окаменевшая, совсем не поддавалась, но потом, стало легче. Спустя какое-то время, их лопаты наткнулись на остатки гроба, который от времени почти развалился.

— Черт! У меня сейчас инфаркт будет! — выругался Митя, вытер лоб, на котором выступили испарины, и откинул в сторону старую деревяшку.

— Я готов прибить этого деда! Я так и думал, что он больной! Верят во все эти сказки, и мы еще — молодцы, так легко поддались на его уговоры! — воскликнул Стёпа, показывая другу пальцем на кости. — Это не он! Этому скелету сотня лет!

Митя промолчал, наклонился, чтобы лучше рассмотреть кости.

— Да, и у этого скелета рыжие волосы.

— Что?!

— Вон, смотри, — Митя показал на прядь рыжих волос, торчащую из земли. У обоих от увиденного побежали мурашки по телу и неприятно заныло под ложечкой. Футболки, мокрые от пота, прилипли к спине.

— Черт! — выругался Стёпа. — Блин, и что теперь делать?

— Закапывать, — зло сказал Митя. — И чем быстрее, тем лучше.

Степан уже поднял лопату с землей, чтобы бросить в могилу, как вдруг, на заходящем солнце что-то блеснуло.

— Постой, я кажется, что-то увидел!

И он спрыгнул в могилу…

Глава 18

С улицы ничем не примечательное здание из красного кирпича, обнесенное наглухо, тем не менее, железным кованым забором, хранило в себе немало тайн.

В этом доме со скромной табличкой на дверях «Охрана окружающей среды» на самом деле располагался архив совсем уж нескромного управления по надзору за природными аномалиями. Вроде бы община в тайге, а кабинеты здесь с кодовыми замками…

Уже очень много лет эта контора работала под строгим контролем главных и отвечала за все дела, так или иначе связанные с паранормальными явлениями, коих в их краях было несчетное количество.

И хоть Ева и считалась всего лишь волонтером для всех жителей, кто ее знал, училась она в общине не для этого. Вот именно сюда ее периодически и вызывали и даже выделили для таких приездов отдельный кабинет.

Теперь в её распоряжении было дело о миражах, дело о той самой «Катеньки». А это означает, что местные были правы. Не всё так просто…

В кабинете еле слышно гудел компьютер, на рабочем столе лежала папка с документами, ручка, ее блокнот и раскачивался взад-вперед маятник в форме листочка — вечный двигатель, подаренный ей на прошлое день рождение Котиным.

На окнах закрыты жалюзи, высоко под потолком прямо над ее головой горит старая люстра и небольшой светильник справа на столе. Тихо, несмотря на то, что сейчас самый разгар рабочего дня. Ну как рабочего…в здании помимо нее и Котина находилось еще от силы человек десять, таких же волонтеров, как они, и таких же скрытых свидетелей потустороннего. Так называемое начальство она видела редко, и где был офис у них — не знала. Слышала только, что в районе таёжных озер в одной из заброшенных деревень раньше был куда более обширный архив и лаборатории, от которых впрочем, уже ничего не осталось. Но это не точно.

Ева сидела в кабинете за столом и просматривала отчеты. Она листала аккуратно подшитые листы и размышляла. Папка была толстой, даже изрядно пухлой. Обычно дела закрываются, а папки сдаются в архив — вдвое меньше этой. Конечно, столько лет ведется уже наблюдение, сколько всего накопилось! И не счесть!

Ева вновь перевернула несколько страниц.

Так называемое «дело» о миражах, первые записи, были написаны еще в далеком шестьдесят первом году, когда была еще другая эпоха, жили другие люди, была другая страна — Советский Союз. И с тех пор сменилось много «наблюдателей» и ни один из них не довел это дело до конца, не закрыл его, и не сдал в архив. Закрыть и сдать — значит понять суть и причину, восстановить баланс…

Теперь это предстояло сделать ей. Почему-то все наблюдатели до нее только записи делали, а ведь можно было выяснить причину и восстановить равновесие между мирами. Разве не этому их обучали в интернате?!

Ева нахмурилась, внимательно изучая отчеты прошлых лет.

Она еще не достаточно изучила это дело и не совсем понимала, о чем идет речь, и кто эта Катенька? Конечно, ей уже вкратце поведал ее напарник Никита Котин, что Катенька — это явление, над разгадкой которого уже долгие годы думают их главные, и что дело не закрывается столько лет, потому что в этом нет особой надобности. Звучало бредово на первый взгляд.

Но главное это то, что появились люди, мешающие общине.

Они излишне любопытны и провоцируют на любопытство других, дело может, получить огласку и тогда на таёжные озера съедется весь белый свет. И если они не остановятся, не прекратят совать нос не в свои дела, как выразился Никита, их придется остановить. А методы для этого применяются их общиной разные.

Ева, размышляя, ритмично кивала головой.

Она была предана своей судьбе, знала свое дело, более того, глубоко уважала своего напарника Никиту. А, следовательно, сомневаться в его словах, не доверять ему — у нее не было никаких основания и ни малейшего желания. Ее раздумья прервал внезапный телефонный звонок.

— Да, получила…да, ознакомилась, но еще не до конца…

Дальше Ева молча слушала, изредка кивая головой и соглашаясь с кем-то. Спустя какое-то время, она тяжело вздохнула, и проговорила:

— Хорошо, я поговорю с ребятами. Уедут в Москву в кротчайшие сроки.

Она положила телефонную трубку на рычаг и взялась руками за голову.

Надо же, она впервые получила такой указ. Одно дело наблюдать за лесными и чуть направлять и тех и людей по своим руслам, другое дело умышленно уводить человека подальше. Значит, миражи это правда. И они не для посторонних глаз. И вовсе не безопасны.

Только вот почему она никогда раньше о них не слышала?

Она долго сидела с закрытыми глазами, потом резко соскочила с места и заходила по комнате. Нужно срочно ехать к таёжному озеру и уводить туристов оттуда! Они уже начали что-то копать. Только внимания им не хватало! Их места тихие, лишнего шума не терпят.

Когда в комнату вошел Никита, Ева хмуро сказала:

— Звонили из общины. Они требуют остановить этого…э-э…Степана, кажется, — Ева зашарила на столе бумагами и, найдя листок, пробежалась по нему глазами. — …Да, верно, Степана. Этот парнишка нашел профессора Христофорова и связался с ним. А этот профессор в этих старых записях на каждой странице! Он столько всего знает и даже докторскую на эту тему писал.

Никита кивнул, не сводя глаз с Евы.

— Община говорит, что туристы слишком далеко зашли, и они уверены, зайдут еще дальше, а эта болтовня и шумиха, между прочим, нам совсем ни к чему. Таежные дела должны остаться таёжными!

— Верно Ева. — Котин улыбнулся, усаживаясь на стул. Закинул нога на ногу.

— Ты не выглядишь удивленным, — заметила она, нервничая. — Зачем эта Катька забирает людей? Куда и главное как? Это же беспредел, понимаешь?! Это не ненормально!

— В нашем мире нет ничего нормального, Ева! — мягко заметил Котин и вдруг поймал ее за руку. — Не волнуйся ты так, Москва ничего не узнает. Подумаешь, один столичный пропал!

Ева высвободилась и отошла к зашторенному окну. Постучала пальчиками по вишневым губам. Взгляд Котина сделался тёмным.

— Я думаю, что стоит еще подождать, понаблюдать за ними. Возможно, они сами скоро уедут. Не будут же сидеть здесь вечность! У них там дела, своя жизнь. Да и я мне из этих отчетов ничего не понятно! Кто она, откуда и почему?! И главное зачем? Словно не хватает страниц. Мне надо все изучить самой для начала. Не гнать же мне этих парней палками отсюда.

— Что-то я не понимаю, тебя Ева, ты сейчас сама себе противоречишь, — хмурясь, проговорил Никита.

Он огляделся, и немного помолчав, шепотом произнес:

— Ты хоть понимаешь, что нам за это будет?! Нам не будут больше доверять! Смысл за ними наблюдать? Сказано увести их внимание на что-то другое, так давай так и сделаем. Чужим здесь не место. Пусть катятся обратно в свою столицу!

Котин мечтательно вздохнул.

Он никогда не был ни в Москве, ни в другом большом городе. Его верх это серый Каменногорск.

— Да, я понимаю. По голове меня за это не погладят и уж точно, не выпишут премию. — Кивнула та. — Но мне кажется, рано еще принимать какие-либо активные действия. Зачем лишний раз светиться, если можно подождать, пока они сами не бросят это дело!

— Брось! Нельзя этого делать!

— Всю ответственность я беру на себя.

Никита смотрел на нее, не моргая.

— А что с Христофоровым?

— Ничего пока. — Ева почесала макушку и взяла в рот колпачок от ручки. — Этот Степан, сейчас снова в той деревне, причем не один, а с другом.

Ее голос дрогнул и она прокашлялась. Говорить о Мите с Никитой не хотелось.

— С Дмитрием? — уточнил он.

— Да, кажется, — хмурясь, ответила Ева, включая дурочку и, вновь взяв отчет, пролистала несколько страниц. Почувствовала, как горит лицо и опустила голову ниже, так, чтобы каштановые волосы упали на щеки.

Но наблюдательный напарник заметил:

— Ты кажется, покраснела. Всё нормально?

— Да, вполне, просто жарко. Ам…, — промычала она, ткнув в документ пальцем, и что-то прочитав: — Да, да Дмитрий его зовут. Да, он с ним.

— Я так понимаю, наблюдение ведется, — уточнил Никита.

— Да, и они были на кладбище! Мне только что сообщили сверху. Они все равно ничего не найдут. Миражи, как я поняла из отчета, не появляются просто по чьему-то велению. Это не контролируемый процесс, как бы иначе наши гости не желали. Ума не приложу зачем им это надо. А вспоминая соседского парня, что вернулся другим и вовсе не хочу даже думать!

— Местные тоже хороши! — Никита усмехнулся.

— Ага, запугали всех своими историями. Горожанам такое в дикость! Да они и сами ничего не знают толком, впрочем, как и мы. Это наверху, наверное, что-то ведают, а я даже изучив всю эту толстую папку ни черта так и не поняла. Понятно, что это наше, но из-за чего — сложный вопрос! — Ева встала и оперлась ладонями о стол. — Они уже сами давно позабыли, что правда, а что ложь! Они запутались сами и запутывают сейчас мозги этим парням!

Никита кивнул и, поднимаясь со стула, проговорил:

— Но, советую не пренебрегать указаниями общины. Неплохо было бы их выпроводить. Способы есть разные. Прояви смекалку.

— Знаю, — отмахнулась Ева.

Ей предстояло многое обдумать, многое решить. И, скорее всего, в первый раз в жизни ослушаться общину. Она не хотела выгонять туристов никакими способами. Что-то в глубине души подсказывало ей, что так нужно. По крайней мере, пока.

Если парни решили что-то найти, то пусть попробуют, а она их подстрахует. Втроем веселее расследовать это дельце, чем одной в компании приставучего напарника. Главное, чтобы они были в безопасности…

Ветер взбунтовался. Только что стояла тишь и вот уже непогода. Набежали свинцовые тучи, со стороны озера повеяло болотной тиной и камышами.

— Подожди, что это? — спросил Степан, спрыгнув в разрытую могилу. — Там, что-то есть!

— Где? — спросил Митя, нервы были на пределе, все-таки не каждый день приходится старинные могилы раскапывать.

— Смотри, что-то блестит.

— О, Господи! Ну, цацки это ее лежат! Зарывать, давай!

— Нет, подожди! Что-то знакомое! — настаивал Степан, роясь в земле.

— Может, хватит?! — попытался вразумить его Митя. — Ты…, — он не знал, что сказать ему такого плохого, от гнева не осталось слов, просто одни эмоции.

— Охренеть, — послышалось из-под земли.

— Да, друг. Согласен, — подтвердил Митя.

— Да, нет, мой дорогой, ты еще не хренеешь, — Стёпа выглянул из ямы. — Смотри.

Он протянул Диме серебряную цепочку с кулоном в виде гитары.

Митя взял ее и несколько раз провел пальцами по кулону, не веря глазам.

— А еще там похоже скелет собаки, череп очень похож. Тут кажется все и рыжая ведьма и Влад и Грёза. Дай руку, — попросил Степа и, ухватившись, вылез наверх.

Наступило поистине гробовое молчание.

Даже воронье, беспрерывно галдевшее над ними, замолчало.

Тяжелая пауза затянулась, а Митя, стоял, как вкопанный, не в силах выговорить ни слова. В руке он держал цепочку, которую он и Степан, сами лично дарили Владу на последнее день рождение. В подтверждение, на кулоне, с обратной стороны, была выгравирована надпись — лучшему другу.

Стёпа стянул с себя футболку, вытер ею лоб, и осел на землю. Страха больше было, как и надежды.

— Как он здесь оказался? — безжизненным голосом спросил Митя. — И Греза, значит с ним?

— Да, не бросила хозяина в беде. Не знаю, как, но дед оказался прав. — С трудом выдавил из себя Степан, боль и беспомощность тугим комком встали в горле. — Это что-то невероятное.

Следующие полчаса, оба молчали. Каждый думал о том, что теперь делать.

— Смотри, — наконец заговорил Митя. — Если мы покажем эту могилу ментам, они нас за мародерство посадят, или вообще, за убийство Влада.

— Да, запросто, или сочтут больными, — согласился Стёпа. — Да и как мы объясним то, что труп его так быстро сгнил и что могила такая древняя, и вообще — как мы узнали, что он там?!

— Никак. Ни один человек в здравом уме и светлой памяти не поверит нам. Значит так, сейчас быстро все закапываем, как было, и едем в деревню. Посоветуемся с дедом Мишей…

Поведав рассказ деду Мише, ребята нервно закурили. В доказательство своей истории, они предъявили ему цепочку Влада.

— Они не поверят, — вынес свой вердикт дед. — Упрячут вас или в тюрьму или в дурдом.

— Что же тогда делать?

— А ничего. Езжайте домой, и живите дальше.

— Конечно! — воскликнул Митя. — Эта тварь должна быть наказана.

— Сам-то в это веришь? — спросил Стёпа и его вновь передёрнуло.

— Я уже ничему не верю, или наоборот всему, я уже не знаю, — отмахнулся тот.

— Боязно мне за вас, — проговорил дед. В это время послышался стук двери, и на пороге появилась баба Дуся.

— Ужинать идемте. — Позвала она и снова скрылась в недрах дома.

— Да, я очень голоден, — пробормотал Стёпа, и неуверенно побрел в дом.

— Пойдем, на сытый желудок лучше думается, — сказал дед, и уже заторопился в дом, но Митя остановил его.

— Подождите. Как с ней встретиться?

— Никак. Забудь. Если будет суждено, то друг ваш скоро вернется. Вот только он уже никогда не будет прежним. — Дед недовольно отмахнулся и, высвободив свою руку, зашел в дом.

Глава 19

Таких тихих ночей в Москве никогда не бывает. Тишина настолько оглушающая, что слышно каждый вздох, каждое микро движение, каждый стук собственного сердца. Гудящая в ушах тишина.

Митя открыл глаза и уставился в потолок. Глубоко за полночь, но сон не шёл. Из головы не выходила картинка кладбища, разрытой могилы и старых надгробий, которые окружали со всех сторон.

Он шумно вздохнул, откидывая руку за голову, и вдруг замер. Отчетливо показалось что за окном мелькнула тень. Потом еще и еще, словно кто-то неумело прячась, заглядывал с краю окна.

А потом раздались шаги. Маленькие и легкие, едва уловимые. От двери и до его кровати.

Митя напряженно приподнял плечи, заозирался по комнате. Но все было как прежде, кроме того, что в его ногах чуть прогнулась перина и скрипнули пружины кровати.

В его ногах кто-то сидел.

Кого он не видит взглядом, но кожей ощущает исходящий могильный холод…

***

…Как же не хочется умирать…

В том, что сейчас он медленно умирает, Влад и не сомневался. Эта мысль буквально вторглась в его сознание и засела там намертво.

Как же ему хотелось жить!

И пить, и видеть свет, и не чувствовать этой адской боли. Он даже не мог понять, что именно у него болит, болело все: и тело и душа и разум.

Мысли наполняли голову, словно священный сосуд и ни что на свете не могло их вытеснить оттуда. Голова болела от просьб и мольбы — не умирать, а тело от боли — служительницы, по-видимому, той самой мучительной и страшной смерти.

Влад медленно, преодолевая себя, открыл глаза.

Казалось, каждое веко весило тонну, но он собрал всю волю и силу в кулак и справился.

Грязно желтый с белыми разводами потолок, полумрак и прохлада.

Снова темнота — веки сомкнулись, но зато на смену пришел слух.

На уши еще давила тупая ноющая боль, но все же он слышал, как где-то вдалеке орет петух, и завывают дуэтом — ветер и собака. И в собачьем вое он узнал Грёзу.

Голова продолжала раскалываться, внутренний голос продолжал просить и молиться, ноги онемевшие — не чувствовались, Влад попытался пошевелить ими, но ничего не ощутил. Он вновь открыл глаза, медленно повертел головой — чернота, вокруг одна чернота.

— Кто-нибудь! — тихо позвал он и не узнал свой собственный охрипший голос.

Влад хотел потрогать губы, но руки не слушались, стало жутко, и паника сдавила горло.

Может, я умер? — подумал он.

От этих мыслей ему стало еще дурнее, он попробовал пошевелиться и, наконец, почувствовал свою левую руку, точнее острую боль, которая пронзила его кисть насквозь. Сильнейшая боль и судорога прокатилась волной по его телу. Теперь уже невидимая сила пронзала иголками не только его руки, но и все тело.

Влад крепко зажмурился и, стиснув зубы от боли — застонал. Он не знал, сколько времени это всё длилось, но ему казалось, прошла целая вечность, прежде чем его уединение с болью нарушил, появившийся внезапно, дневной свет.

Сначала он подумал — свет забирает его к себе, что, наконец, пришел конец его мучениям и его забирают на небеса, но это было не так. Это был обычный дневной свет, который причинил еще больший дискомфорт. Глаза заболели так, словно тысячи осколков вонзились в зрачки.

И вдруг, тишину нарушили приближающиеся шаркающие шаги.

Кто-то подошел к нему, и Влад тут же почувствовал холодный компресс у себя на лбу.

Он с неимоверным усилием открыл глаза — перед ним в зеленом платье стояла его рыжеволосая Катенька.

Ее лицо выражало недовольство: брови нахмурены, взгляд с прищуром, губы плотно сжаты. Она протянула к нему руки и подложила под голову подушку, теперь Влад мог осмотреться.

Яркий свет, появившийся внезапно и доставивший массу дискомфорта бил через окно — Катенька открыла ставни.

Комната была странной, словно декорация к историческому фильму, словно сошедшая со старой кинопленки: стены без обоев, и даже не беленые — просто в заплатках глины и сажи; по углам тянулась паутина, а мебель старая, что такой уже даже нигде и не увидишь.

Вдоль стены у дверей — самодельные книжные шкафчики, наполненные старыми книгами и всякой всячиной: вазы, кружки, глиняные статуэтки, тетради. И запах в комнате странный, пахнет сыростью и какими-то лекарствами и травами.

Комната была небольшой, но объединяла в себе все необходимое: здесь была и кухня — справа от двери у окна стояла плита и стол для посуды с причудливой ярко голубой в белый кружочек скатертью; гостиная — напротив диван и стол с бумагами; детская — на полу лежали деревянные кубики и пластмассовый пупс и, по-видимому, спальня — кровать, на которой лежал он.

— Добрый день. — Наконец заговорила девушка. — Долго же ты спал.

Она подвинула табуретку к его кровати и села рядом.

— Как ты себя чувствуешь? Долго в себя приходил.

Ее голос звучал как успокаивающая мелодия, а взгляд ясных зеленых глаз дарил нежность и тепло. Влад подивился собственным противоречивым чувствам по отношению к ней, но поделать с собой ничего не смог, сейчас, он был очарован ею.

— Все тело болит. — Выдавил он из себя. — А где я? Что случилось и где мои друзья?

Девушка откинула густые рыжие волосы на спину, качнула головой:

— Слишком много вопросов, но я отвечу тебе на один из них. — Она подняла голову и внимательно посмотрела на него. Ее глаза заблестели, и она улыбнулась. — Ты у меня в гостях. Ты мой дорогой и долгожданный гость, поэтому чувствуй себя как дома.

Влад молча кивнул, стараясь побороть стон — тысячи невидимых иголок снова пронзили тело.

— Отдыхай, я скоро вернусь. — Сказала его новая знакомая и, встав, вышла из дома.

Он закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям: тело, несмотря на боль, постепенно возвращалось к своему обычному состоянию, он уже мог шевелить и руками и ногами, но теперь еще сильнее болела голова. Прошло несколько минут, и дверь скрипнула, следом скрипнули половицы, и Катенька вновь появилась у изголовья его кровати.

Влад посмотрел на нее. Она стояла напротив него в зеленом цветастом платье, пошитым на старомодный манер, коих уже давно никто не носил. В похожем платье, он видел свою бабушку на фотографиях, когда та была молодой. Влад мысленно прикинул и решил, что Катенька — девочка деревенская, и что, может быть, они такие платья до сих пор носят, он также отметил, что платье выглядит совсем новым, и что оно определенно ей идет.

— Я приготовила обед, — сказала она, улыбаясь. — Он ждет тебя на улице, на летней веранде. Сегодня прекрасная погода, давай, поднимайся и приходи.

— Но я не смогу. — Попробовал он возразить, но девушка приложила ему палец к губам, тихо шикнула, словно, убаюкивая младенца.

— Ты только поднимись на ноги и вот увидишь, всё пройдет.

Она протянула ему не весть, откуда взявшийся граненый стакан с заваренной травой, дурно пахнущей и приторной до тошноты на вкус.

Влад сделал глоток, поморщился:

— Что это?

Она снова шикнула и молча, ничего не говоря, вышла из дома.

Он так и замер полусидя, не в силах пошевелиться, а в туманной голове словно поселилось ее тихое шипение, и чем дольше он слышал этот звук, тем легче становилось.

Удивительно, но спустя несколько минут он уже стоял на ногах, еще слабых и дрожащих, но шаги давались легко — пять движений и он пересек дом, вышел на залитое солнцем крыльцо, вдохнул воздух полной грудью, но не надышался, сделал снова глубокий вздох, но упоения не наступило. Словно мир застыл в одном мгновении, и воздух, лишь казался, свежим. На самом же деле он словно застыл.

Влад огляделся — напротив крыльца сад с цветущими кустами роз и тянущейся вдоль забора малиной, справа ворота и калитка, а перед ними просторная деревянная беседка с накрытым внутри белой скатертью столом. Он улыбнулся, сделал шаг, но прямо перед ним появился рыжий пес и издал грозный рык.

— Не бойся, она тебя не тронет, — послышался со стороны беседки голос Катеньки.

Влад осторожно обошел собаку и увидел ее, сидящую на деревянной скамеечке у стола. Вокруг росли кусты малины, крыжовника, яблони и несколько коряжистых старых лип. Ветки яблони под тяжестью желтых спелых плодов, склонились к земле, где росли лопухи, а над ними на тонком зеленом стебельке возвышались подсолнухи. Влад подошел к столу, на котором его ждал обед: вареный картофель в мундире, чашечка со сметаной и свежий порезанный вдоль огурец.

— Приятного аппетита, — произнесла хозяйка и подвинула к нему тарелку.

Влад присел на край лавки.

— Тебе стало намного лучше? — в ее глазах застыл вопрос, но голос прозвучал твердо. Она, наверняка, знала, что ему стало легко.

— Да. — Он улыбнулся, взял ее ладонь и прикоснулся губами. — Я как будто заново родился.

Она засмеялась:

— Можно сказать так и есть. Этот новый мир тебе понравится.

— В новом мире? — он усмехнулся, взял картофель, принялся его очищать. — А старый куда делся?

— В старом ты умер.

Ее слова подхватил внезапный ветер, закружил, завьюжил стужей. Влад поежился от пробравшего озноба, сердце сжалось — Катенька, конечно, шутит, а кажется, точно правда.

— Смешно. — Он нехотя улыбнулся.

— Разве? — она заглянула ему в лицо, облокотившись о стол, волосы ее ржавой медью колыхнулись вокруг лица. — Ты просто не веришь мне.

— Поверить в то, что говоришь, поверь мне, трудно. — Он повернулся и посмотрел в ее глаза. — Скажи мне, что со мной произошло, и как я оказался здесь? Я ничего не помню.

— Я спасла тебя, а ты меня.

— Да? — он вновь улыбнулся, теперь уже, намного искренней — свет ее кошачьих глаз согревал душу. — От чего?

— От забытья и вечного скитания.

Он задумался, поджав губы, мотнул головой.

— Не думай об этом. — Она взяла его за руку, прижалась щекой к его плечу. — Главное, что мы вместе и теперь, так будет всегда.

Он сделал глоток клюквенного морса, отставил стакан в сторону — аппетит пропал.

— Ты отдыхай. — Она прикоснулась губами к его щеке, оставляя на ней влажный отпечаток. — Я за водой схожу.

— Я сам. — Он поднялся, скинув ее руку, заметил на заборе ведро, а за калиткой у дороги колодец.

Улица была длинной, уходящей в косогор, с которого, наверное, открывается прекрасный вид на окрестности. Дома по обе стороны деревянные, с петушками на дымоходах и резными ставнями. У дома напротив щипали траву гуси и гоготали на всю улицу. А во дворах то тут, то там появлялись женщины — все исключительно в черных платках. На мгновение показалось, что двигаются они неестественно, словно куклы по одному заранее прописанному маршруту — до калитки палисадника и обратно вглубь двора и походка при этом у всех похожа — замедленная, но чуть резковатая.

Бред!

Он мотнул головой, поставил одно ведро на землю, а другое прицепил к железному крюку журавля. Опустил в колодец и услышал, как плюхнулось о воду ведро.

Рыжая собака снова подбежала к нему и затерлась о ноги, и на мгновение почудилось, что это Грёза, она всегда так делала.

Надо бы узнать, где она и где его друзья.

И только он хотел спросить об этом, вернувшись во двор, как Катя подлетела к нему и повисла на шее, чувственно целуя в губы.

Влад удивился, но не отказался, прижал ее к себе, обвивая руками талию, и нежно поцеловал в ответ.

Сегодня на ее щеках играл румянец, цвет лица был естественный, здоровый, а руки были теплые, совсем не такие, как в ночь знакомства. Она смотрела на него широко открытыми глазами, и он не смог сдержаться, снова поцеловал ее в губы, и почувствовал, как растет в нем желание вновь овладеть этой девушкой.

— Оставь их, потом принесем, — прошептала она, словно прочитав его мысли, обвила руками его шею и поманила в дом.

Глава 20

После обеда, Влад удобно расположился в деревянной беседке во дворе, подложив под себя мягкую подушку, он полулежал, вдыхая запах цветов, растущих вокруг, и чувствовал, как появившийся, легкий прохладный ветерок, обдувает его со всех сторон. Он думал о Катеньки — странная, загадочная, но в то же время, такая милая и выглядит такой беззащитной, что ему все время хочется обнять ее, прижать к себе, приласкать и защитить. Только вот от чего?

Катенька подошла к беседке, села рядом с ним.

— Спишь? — тихо спросила она, голос ее прозвучал как мелодия. Влад слегка вздрогнул и открыл глаза. Она была так прекрасна, сидела и улыбалась, глядя на него.

— Тебе здесь нравится? — спросила она.

— Да, очень. — Он восторженно вздохнул. — Никакой городской суеты, никаких проблем и забот! Я бы всю жизнь здесь провел, рядом с тобой.

Катенька довольно улыбнулась:

— Влюбился, не так ли?

— Да. — Ответил Влад, абсолютно не сомневаясь, и закивал головой, улыбаясь, поцеловал ее длинные пальцы, провел рукой по ее тонкой руке с бледной бархатистой кожей.

— Хватит! — она смущенно одернула руку.

— Ты что, стесняешься? Я просто любуюсь тобой, ты совершенна. — Влад коснулся кончиками пальцев ее груди, но девушка оттолкнула его.

— Нет! Но они все испортят!

Влад удивленно посмотрел на нее. Катенька смотрела на него исподлобья, концы рыжих волос, словно змеи развивались вокруг лица с пылающим взглядом.

— Кто?

— Твои друзья!

— Их здесь нет, — усмехнулся он. — Кстати, мне надо бы срочно найти их и…

— Не нужно, — нахмурилась она. — Я серьезно!

Она нервно мотнула головой, рыжие змеи спокойно легли на плечи.

— Просто они снова бродят там, где им находиться не стоит. — Она тяжело вздохнула. — Впрочем, к тебе это уже не имеет никакого отношения.

— О чем ты? — он обернулся и в солнечном мареве ему на мгновение показалось, что он видит своих друзей. Чуть выше в конце улицы Митя и Степан стояли у двух коряжистых деревьев и о чем-то переговаривались. В руках у каждого было по палке, или лопате — он не успел рассмотреть. Приподнялся, чтобы позвать их, но видение вдруг исчезло.

Катя улыбнулась, как ни в чем не бывало, Влад нахмурился еще больше.

— Твои друзья, они почти нашли тебя. — Ее громкий смех сотряс воздух, взорвал блаженную тишину осколками.

— Перестань! — Он скривился не то от испуга, не то от душевной боли, схватил ее резко и прижал к лавке всем своим весом.

— Мне нечем дышать! — простонала она. — Отпусти!

— Не правда. Ты просто очень вредная девочка. — Влад приблизился к ее лицу, заглянул в глаза, и его словно парализовало. Он ослабил хватку, встал сам и помог подняться ей, чувствуя, как по телу бродит любовь. А может, и не любовь вовсе, но это что-то определенно было, и это что-то подчинило его своей власти, завладело и сердцем и душой.

— У меня есть одно единственное условие, которое касается нас с тобой, — она вновь искоса посмотрела на него. — И ты должен его соблюдать.

— Какое? — спросил он и дотронулся рукой до ее непослушных волос.

— Никогда ни о чем меня не спрашивай. Если хочешь быть всегда со мной, если любишь меня, то просто живи и наслаждайся этой жизнью.

— Но…

— Иначе мы никогда не будем вместе, — Катенька вдруг замолчала и посмотрела на него своими большими зелеными глазами, полными слез.

— Хорошо. — Он крепко обнял ее. — Ты мне безумно нравишься, малыш, но все же несколько вопросов я имею права тебе задать.

— Не имеешь! — прошипела она, отпихивая его от себя. — Это мой мир, моя жизнь и мое время! Ты здесь только гость, хоть и долгожданный и любимый! — она отвернулась, но он успел заметить, как из ее глаз брызнули слезы.

Девушка бросилась в дом, он недоуменно выгнул брови, но все же пошел следом.

— Я люблю тебя и ты нужен мне, — она закрыла лицо руками, осела на пол.

— Извини, — наконец, робко сказал он и склонился над ней. — Я тоже люблю тебя и хочу быть с тобой. Ты только не плачь, прошу тебя, не плачь!

— Тогда, — не поднимая глаз и не прекращая плакать, потребовала Катенька, — никогда не оставляй меня!

Она громко всхлипнула и подняла на него свои испуганные глаза, полные слез, боли и отчаянья, вытерла ладонью мокрое лицо, прижалась к его ногам.

— Обещай мне! — потребовала она.

— Обещаю. — Влад тяжело вздохнул.

— Что обещаешь? — спросила она, заглядывая ему в глаза и снова мир замер, воздух стал сжатым, а дыхание перехватило.

Влад тряхнул головой, прогоняя наваждение.

— Я обещаю, — сказал он глухо, — что никогда не обижу тебя и буду всегда с тобой.

— Я рада. — Наконец, улыбнувшись, сказала она. — Но пообещай мне самое главное.

— Что?

— Ты никогда от меня не уйдешь, и не будешь спрашивать о своих друзьях.

— Как это? — Влад недовольно поджал губы, нахмурился. — Тогда расскажи мне сама, и я не буду спрашивать. Расскажи мне что произошло? И позволь мне вернутся в город, чтобы решить все свои дела и со спокойным сердцем вернуться обратно. Сюда. К тебе. Хочешь, поедем вместе? Да и потом, они там, на озере уже меня потеряли! Я весь день у тебя провел — это не дело!

И ведь он действительно так считал — день, не больше. В голове все смешалось в туманную кашу.

Она нервно одернула подол платья, стрельнула недобрым взглядом, поднялась на ноги и заметалась по дому, словно заточенная в клетку птица.

— Успокойся. — Сказал Влад, пытаясь поймать ее за руку. — Что за истерика?

— Ты не любишь меня! — она резко остановилась, вцепившись руками в свои рыжие волосы. — Если бы твоя любовь была настоящей, искренней, ты бы не поступал так со мной! Ты разрушаешь наш союз, ты разрушаешь мой мир!

— О чем ты говоришь? — возмутился он. — Я просто хочу узнать! Я понимаю, что для тебя это, наверное, нормально, может быть ты так воспитана, но я так не могу —все бросить разом, и остаться здесь с тобой!

— Что?! — выдохнула она потрясенно и, как показалось Владу, совершенно искренне. — Да как ты можешь так говорить? Я тебе жизнь спасла! Да если бы не я! Что ты можешь знать о моем воспитании? О мире, в котором я существую?!

— Ну, я же не дурак, я вижу, что у вас здесь свое поселение, своя жизнь, и она поверь мне отличается от моей! Ты хочешь, чтобы я понял тебя? Хотя сама не хочешь даже выслушать меня!

Она вдруг засмеялась — громко и жутко.

— Ты не можешь ничего знать обо мне!

— И то верно. — Он согласно кивнул, легонько дотронутся пальцами до ее дрожащей руки. — Не принимай мои слова так близко к сердцу.

Она подняла на него глаза — обиженные и затравленные.

— Извини.

Он попытался обнять ее, но она отстранилась, уперлась ладонью ему в грудь, посмотрела в окно.

— Ну что ты, обиделась? — он улыбнулся, убрал с ее лица прядь рыже-золотистых волос.

Она же вместо ответа, бросила в окно мимолетный взгляд, посмотрела на него долго, задумчиво и направилась из дома, кротко кивнув ему.

— Меня зовут!

Влад усмехнулся — все происходящее казалось бредом. Он умоляет о прощении почти незнакомую ему девушку, находится в богом забытой глуши, совершенно ничего не помнит о том, что с ним произошло и не может добиться от нее правды. А время идет, и пора возвращаться к палатке.

Он мотнул головой, стряхивая размышления, поспешил во двор вслед за Катенькой, которая несмотря ни на что действительно нравилась ему, да так, что просто встать и молча уйти, он не мог.

Во дворе девчонки не оказалось.

Влад прошел по залитому удивительно ярким и обжигающим солнцем дворику, обогнул беседку, тюль которого неспешащий ветер плавно раскачивал, и увидел ее у забора. Она стояла спиной к нему и плечи ее подрагивали. Он подошел сзади, обнял ее и попытался заглянуть в ее лицо, он не сомневался — она снова плачет.

Но внезапно в конце улицы он увидел рассеивающийся туман и своих друзей. Они стояли у старого погоста и переговаривались. В их сторону со всей деревни шли женщины в черных и длинных по землю платьях.

Влад сжал Катину руку и открыл калитку, торопливо направился к парням. Но ветер вдруг завыл вокруг него, закрутил воронкой травинки и пыль и Влад пошатнувшись, осел на землю. Проморгался. Друзья исчезли, как и старый погост. Зато селянки тот час столпились вокруг него. На их бледных как мел лицах застыли неестественные улыбки, больше напоминающие оскал, темные провалы глаз вселяли леденящий ужас.

Если бы они не ходили, не жили в домах напротив, он бы посчитал их мертвячками. Заостренный нос, впалые щеки, мертвенно бледная кожа — покойницы, не иначе!

— Что происходит? — его голос прозвучал жалко, женщины же расступились и потеряли к нему всякий интерес, поодиночке начали уходить обратно, а Катенька протянула ему руку, помогая подняться.

— Все хорошо. Тебе просто показалось, ты просто устал. — Она накрыла холодными ладонями ему глаза, что-то зашептал ветер, она закружила его, повела за собой, и он доверился, расслабляясь. Но что-то заставило его оглянуться, и сквозь плотную туманную завесу он снова увидел своих друзей.

— Митя! — крикнул он стоявшему неподалеку другу и дернулся, но Катенька обвила его руками крепко накрепко.

Митя же тем временем, оглянулся на зов, смотря сквозь него, что-то сказал Степану и тот тоже обернулся. Но его они словно не замечали.

— Ребят! — прошептал Влад и вдруг они снова растворились в тумане, словно их и не было.

— Тебе кажется, — прошептала Катенька и вновь накрыла его глаза рукой. — Ты устал, тебе нужно отдохнуть.

Уже в доме, лежа на кровати, он думал о происходящем: даже, если это действительно поселение староверов, судя по ее вещам и одежде, то куда девались все мужчины? Почему все так запущено? И как он вновь оказался на этом кладбище? О том, что он видел себя и друзей он предпочел не думать, спустя полчаса это казалось нереальным и выдуманным.

Влад поджал губы, подумал: интересно, а есть, ли там озеро? Может все-таки это не то кладбище? Он посмотрел на Катеньку, та быстрым движением ножа, крошила морковь на сковороду.

— Не сомневайся. — Как бы, между прочим, спокойно произнесла она, словно Влад задал этот вопрос не себе, а ей. — Это озеро там, и кладбище это то же самое.

Она прочитала мои мысли? — спросил себя Влад, удивленно посмотрев на нее. Она же бросила на него быстрый взгляд, улыбнулась. Теперь он в этом не сомневался. Хотя, может, он сказал это вслух?..

— Что? — охрипшим от волнения голосом спросил он и почувствовал, как по спине побежали мурашки, теребя его и без того натянутые нервы.

— Ты слышал. — Так же спокойно произнесла девушка и высыпала поджаренные овощи со сковороды в кипящую воду в кастрюле.

— Я завтра уеду. — Сказал он твердо.

Помешав суп, и закрыв крышкой, она обернулась к нему. В ее глазах снова стояли слезы.

— Ты делаешь меня несчастной, неужели не понимаешь? Ты причиняешь мне боль, а я хочу быть с тобой. Зачем ты так?

— Катя! — Он приподнялся. — Мы будем вместе, я тебе уже говорил, но мне необходимо уладить кое-какие дела, а потом я вернусь.

— Нет! Прошу не допусти этого! — она прижала руки к груди, он встал с кровати.

— Не допустить чего?

— Моего одиночества. Если я останусь одна, наедине со своими воспоминаниями, то умру, и моя душа вновь взбунтуется и не будет ей покоя. Если ты покинешь меня, то я вновь окажусь в той могиле! Я снова приду к вам, и этот адский круговорот никогда не закончится! А это нестерпимые муки — умереть наполовину.

— Ну что ты опять такое говоришь? О чем ты? — он устало вздохнул.

— В ночь нашего знакомства я оплакивала себя.

Влад почувствовал, как земля уходит из-под ног, дом же закружился в вихре невидимой воронки. Он снова сел, она продолжила:

— В той могиле мое тело, но не душа.

— Ну что ты? Мне уже не смешно! Что за бред!

— Моя душа сейчас почти спокойна, благодаря тебе, но стоит тебе уйти, я вновь потеряю покой.

— Хватит! — он выкинул вперед дрожащую руку. — Перестань!

— Это правда! — прошептала она, и ее шепот слился с безжалостным ветром, что ворвался вдруг в дом, открывая настежь все окна. — Поверь мне.

Ее глаза сверкнули огнем, медовые волосы разметались от ветра вокруг лица непослушными волнами.

— Ты ведь веришь мне, правда?

Влад сглотнул ком, подступивший к горлу, и вдруг понял, что верит. Безоговорочно верит каждому ее слову.

— Что это всё значит? — спросил он, вспоминая тот день, когда они с друзьями бродили по кладбищу. Да, он видел ее могилу, читал даты на ее надгробии, и видел потом ее, сидящую и оплакивающую себя. — Все будет хорошо, — произнес он. — Я буду всегда с тобой, ты ведь этого хочешь?

Катенька кивнула, улыбнувшись, благодарственно поцеловала его, прижалась к его телу. Влад почувствовала, как по телу разливается тепло, как наполняется его сердце любовью, а душа счастьем и радостью. Колдовской морок — не иначе.

Глава 21

К ночи Влад, как планировал — не ушел.

Эта рыжая бестия соблазнила его своим телом и он, опьянев от любви, потратил немало сил, занимаясь с ней любовью. Таких чувств он еще не испытывал! Никогда, ни с кем до нее!

После того, как она сладко уснула, отвернувшись к стене, Влад аккуратно высвободил руку и натянув трусы решил выйти во двор — охладиться и сходить по нужде. Стараясь не шуметь на цыпочкам прошел к двери, открыл ее и обернувшись на Катеньку, сделал шаг на крыльцо. И только когда ноги коснулись прохладного деревянного пола крыльца, повернулся.

Да так и замер.

Благо, что не завизжал как девчонка.

Из легких просто вышибло воздух, и из горла вырвался только вздох.

Во дворе аккурат напротив крыльца стояло с дюжину женщин, все в тех же черных балахонах, что почти сливались с ночным мраком за их спинами. Их лица — зловещие посмертные маски, а пустые глазницы — провалы в ад.

— Ч-что? — сипло спросил и врос в пол, когда они одновременно направились в его сторону.

***

Солнце клонилось к закату.

Розовые лучи уже окрасили ветви коряжистых лип и осин, легли на высокую траву и густой кустарник. Время шло, неумолимо приближаясь к полуночи, а ничего так и не происходило. Митя, поеживаясь от холода, достал из кармана пачку сигарет и закурил. Последний луч солнца сверкнул на прощанье и уступил место полной яркой луне.

С каждой минутой становилось всё холодней, внезапно поднявшийся ветер принес с собой озерную прохладу. Над кладбищем и полем, медленно поднимался туман.

Митя подошел ближе, до надгробий оставалось теперь всего лишь несколько метров. Он оглянулся назад, но практически ничего не увидел, сизые сумерки поглотили в себе и лес и дорогу, ведущую обратно в деревню. Может, еще не поздно уйти? — мелькнуло в голове, но он решительно покачал головой.

Поздно, раз пришел, остается только ждать.

Она сама позвала его. Этой ночью, когда незримо села в ногах на кровати, а потом тихий шепот заполнил пространство комнаты…

Чтобы как-то отогнать от себя еще тихий, но уже весьма ощутимый страх, беспардонно закрадывающийся к нему под одежду и прилипающий к телу, он забубнил себе под нос песню.

— Ослепший старый маг, ночью по лесу бродил…

Митя обернулся. Туман поднимался всё выше.

— На кладбище разлил он волшебный эликсир, и лишь проговорил: Что ж я, старый, натворил…

Слова слетали с губ и растворялись в прохладном воздухе, подхватывались ветром и уносились вдаль.

А ветер тем временем усиливался и теперь пел вместе с ним свои буйные песни. Он завывал то тише, то внезапно громко, с остервенением свистел над его головой. И не только ветер пел. Со всех сторон доносились крики птиц, становившееся все отчаянней и ужасней. Совсем близко пролетая над его головой, заорала птица, заставляя его вздрогнуть и замереть от ужаса. Он замолчал, но песнь его продолжалась.

Сквозь безудержное оглушительно громкое биение своего сердца, он отчетливо услышал позади себя свой собственный голос и подпевающий ему в тон — женский голосок.

— Ты меня ждешь, верно? — раздался голос за спиной.

Это было неожиданно.

Он, конечно, сам пришел сюда, чтобы увидеть ее, но в глубине души он до последнего надеялся, что она не явится. Но она пришла и теперь, находилась за его спиной, так близко, что он чувствовал ее ледяное дыхание. От страха его тело оцепенело, казалось, даже в венах застыла кровь.

Митя резко обернулся.

Он ожидал увидеть всё что угодно, от полупрозрачного привидения до скелета с горящими глазами, но перед ним стояла красивая голубоглазая девушка. Она хмуро смотрела на него, внимательно изучая.

Митя попятился назад и смахнул со лба невидимый пот.

Девица в ответ еле заметно улыбнулась.

Митя порывисто выдохнул, скользнул взглядом по ее огненно-рыжим волосам, по черному балахону слегка обтягивающим худое тело, по босым ногам и, наконец, посмотрел в глаза. Их взгляды встретились. Голова тут же закружилась, тело стало безвольным, почти безжизненным, а внутри горело огнем только одно желание — обнять ее, прижать к себе, защитить. Он со стоном отвернулся, и тепло, разливающееся по телу сразу же исчезло, желание оберегать ее — тоже. Осел на землю, ноги просто не слушались.

Понятно, решил он, все дело в глазах, главное не встречаться больше с ней взглядами. Он попытался вернуть самообладание, но, страх и неуверенность по-хозяйски завладели телом.

— Я чувствовала, что ты ждешь меня, — прошептала девушка. — Твое желание было безумно сильным, оно притянуло меня, заставило прийти. И признаюсь, такое впервые. Еще никто и никогда так не желал встречи со мной. Ты хороший друг, ему повезло.

Митя услышал, как зашелестела трава, хрустнули прутики под ногами, и почувствовал прикосновение ее спины к своей. На лбу тут же выступили бисерины пота, а губы искривились от леденящего холода, но он не встал, даже не пошевелился, лишь произнес:

— Не прикасайся ко мне.

— Хорошо, — тут же ответила она и отодвинулась. — Ты все равно не нравишься мне.

— Хм… а Влад тебе нравился?

— Почему нравился? Он мне и сейчас нравится. Он так похож на давнего знакомого, который обещал мне помочь…Но который так и не вернулся.

— Ты забрала нашего друга.

Ветер вновь запел, листва зашумела, словно осуждая его, деревья наклонились, раскинули ветви, словно пытаясь заглянуть в его глаза.

Девушка за его спиной всхлипнула.

— Я не специально. Я же не сделала ему ничего плохого, напротив — спасла. Если б не я — он утонул.

— Не верю.

— Твое право. И все, кто были до него, стояли одной ногой в нижнем мире. Я лишь увела их от гибели. Я их спасала. Но меня почему-то никто не может.

Она заплакала.

— Не плачь, — прошептал Митя и посмотрел вокруг. Надо же, он и не заметил, как быстро прошла ночь. Уже светало. — Давай, ты мне расскажешь, что произошло с моим другом.

— Мне нечего тебе сказать.

— Я думаю, ты сейчас врешь. Что ты с ним сделала?

— Лучше спроси, что он со мной сделал! — выкрикнула она, и рассмеялась.

— И что же он с тобой сделал? — жестко спросил Митя.

— Он убил меня, ты, что не видишь? — Катенька задрожала. — Он предал нашу любовь, тем самым, убив меня. А ведь мог спасти! Он подарил надежду, но обманул! — она с отчаяньем ударила ладонью землю.

— Ты точно говоришь про Влада?

— Я говорю про того, на кого твой Влад похож. Он просто меня убил!

— А мне так видится, что совсем наоборот. Мой друг в земле, а ты сидишь сейчас — целая и невредимая.

— Да, я сижу, — не стала отрицать Катенька. — Но, каково мне, сидеть здесь?! Ты думаешь, мне это надо? Жить то там, то здесь?! Скитаться по двум мирам. А мне больно, — она с неистовством приложила руки к груди, сжала черный балахон до треска. — Душа болит, покоя ей нет, и никто не поможет! — она внезапно отчаянно упала на землю лицом вниз, и вновь разрыдалась.

Митя неожиданно для самого себя чуть повернулся и положил свою руку ей на голову, и успокаивающе погладил.

— Я думала, что он другой, — продолжила Катенька, — что он тот самый, который способен полюбить и успокоить меня, но я ошиблась.

— Так, не живи в двух мирах, останься в своем, — осторожно предложил он.

Она тут же, отпрянула от него.

— Да, как ты не понимаешь! Я не могу! Я не могу ничего изменить!

— А кто может? — откровенно спросил он, смотря на ее руки и опасаясь поднять глаза на ее лицо.

— Почему ты не смотришь на меня?

— Не хочу.

— Это неуважение ко мне. Ты мой собеседник, я смотрю на тебя, а ты нет. Это означает, что ты что-то скрываешь от меня. Это так? — голос её задрожал.

— Нет, мне нечего скрывать, — опроверг её догадки Митя и, поджав губы, посмотрел на неё.

Катенька была прекрасна, мила и…напугана. Ее хмурое выражение лица тут же сменилось на довольное. На лице появилась улыбка.

— И все же, — старался не отступать от задуманного Митя, — зачем ты убила его?

— Я не хотела, это все время, — тихо проговорила девушка. — Я знаю, — продолжила она, — я знаю, что ты хочешь убить меня. Когда ты смотришь на меня, вся твоя жизнь, и все твои помыслы, предстают предо мной, все, как на ладони. Обмануть меня бесполезно, как и убить, надеюсь, ты понимаешь это? Я знаю твое прошлое, твое настоящее.

— И будущее?

— Вот этого я, к сожалению не вижу.

— Даже своего?

— А что у меня?! У меня уже давно нет будущего! Все одно и то же, по одному и тому же кругу.

— Так зачем же ты тогда забираешь людей? Чтобы позабавиться? — с упреком произнес он.

— Ах, ты же не в курсе! Мне, Митя, — она сделала акцент, произнося его имя, — уже давно никто не нужен. Твой друг — первый за последние пять, а то и больше лет. Другие случаи — не мои. Тут не я одна между мирами ошиваюсь! С них и спрос! Он просто очень похож на мужчину, который действительно мог бы меня спасти, но он бежал, как последний трус. Впрочем, и твой дружок оказался таким же!

— Кто бежал? Тот мужик? — озадаченно спросил Митя.

— Оба, — с грустью ответила девушка.

— Почему так происходит? Как избавить тебя от этого?

Катенька какое-то время молчала, а потом, со слезами на глазах, добавила:

— Они не отпустят.

— Кто?

Она замотала головой, закрутилась на месте, как бесноватая, а может это и был бес в ее обличии, а потом низким хрипловатым голосом зашептала:

— Один в поле стоит, эхом разносится, но не говорит, а плачет. Это голос смерти не упокоенной. — Она оскалилась, и от улыбки ее повеяло могильным холодом. Голова же неестественно запрокинулась, а губы растянулись от уха до уха. Да человеческий рот просто не способен на такое…

Митя сглотнул горький ком, а Катенька протянула к нему руку. К его щеке прикоснулась холодная, точно у утопленницы, ладонь и она, всхлипнув, кивнула головой за его спину. Он обернулся — ничего необычного, никого, повернулся обратно, но ее уже не было, остался лишь отпечаток небольшой узкой ладони на черной рыхлой земле.

***

Ева остановила машину в пролеске и теперь с удивлением наблюдала, как Митя идет со стороны старого погоста и на его лице блуждает улыбка. В старых отчетах она читала, что здесь чаще всего появляются миражи, и каждый, кто падет под их влияние, кто увидит их причудливую игру света, встречает её — рыжеволосую девушку, что заманивает путников в свой мир.

Но Митя шел обратно. И это радовало.

А те же мавки к примеру, промышляющие подобным образом, свою добычу не отпускают. Да и озеро далековато. Значит эта Катенька не одна из них…

Ева знала с десяток русалок, и даже общалась с ними, когда те, нацепив облик красавиц с длинными волосами, привязывались к ней на озерах. Они чувствовали и знали что она своя, что она чувствует и видит их, и любили с ней поболтать. Но здесь было что-то другое…

Митя дошел до машины и сел в неё. Она хотела выбежать и броситься к нему, чтобы увидеть вблизи, обнять, поговорить, но конечно же погасила в себе это рвение. Еще не время, да и…

Зачем она ему? У него совсем другая жизнь, о которой она только знала из телевизора, да интернета. Обычная жизнь молоденькой девчонки была ей не доступна. Не в том месте она родилась. А у него такая красивая девчонка, эта Марина…Да Ева на ее фоне совсем потерялась…

Его машина скрылась за поворотом, а сама Ева, выехав из чащи, направила автомобиль по знакомой тропе — в самую глубь тайги, где родилась и выросла. На полпути машину придется оставить, и пойти пешком. Но заблудиться она не боялась — леший, да лисовки привычно подскажут ей путь.

Глава 22

Обратная дорога к деревне, показалась Мите безумно долгой. Голова трещала от быстро сменяющихся дум. Ничего себе, загадала ему загадку Катенька. Про колодец какой-то наплела, про душу неупокоенную. А бесновалась то как! У него до сих пор ноги ватные и руки трясутся, считай одной ногой ТАМ побывал…

И что это все значит?

Как он поможет, если ничего не понятно?! Так ведь, пару дней еще поразмышлять и с ума сойти можно! Где искать ответы? У стариков спросить, так они тоже лишний раз ничего не скажут. Тайны у них тут свои, и не приоткроют ведь завесу, как не проси.

Уже на подъезде к деревне, он встретился со Степаном и дедом, которые обнаружили поутру, что его нет и тут же выехали искать. Оба были явно не довольны его выходкой и теперь строго поглядывали на него исподлобья.

— Ты с ума сошел? — начал с нападок Степа, едва он высунулся из кабины и его ноги коснулись земли. Он отошел от трактора и гневно окинул его взглядом. — Решил со смертью поиграть? Ну и как?

— Как видишь — жив. — Устало сказал Митя, протягивая ему руку для рукопожатия. — Она отпустила меня!

— А ты ее видел? — вступил с расспросами дед Миша и недоверчиво наморщил нос. — Видел рыжую ведьму?

— Да никакая она не ведьма! Просто заблудшая душа, — Митя вздохнул, усталость навалилась на него снежным комом и теперь грузом давила на плечи и слипала глаза. — Не просто видел, а разговаривал! Надо же, я ее видел! — потрясенно, больше себе, чем им сказал он, — теперь я верю вам, дед Миша. ЭТО всё действительно существует.

— А ты точно ее видел? — с недоверием опять переспросил дед. — А то, может, приснилось?

— Я что больной, по-вашему?!

— Да, — тут же ответил Степан. — Больной, если среди ночи к ней поперся! Если ты с ней действительно разговаривал, так почему тогда, она тебя отпустила?

Митя посмотрел на друга внимательным и чуть тревожным взглядом, а потом вдруг сказал:

— Я обещал ей помочь.

— Что? Помочь?! Ей?! Точно, заболел! — воскликнул дед. — Помнится, еще вчера ты готов был убить ее, хотя это невозможно, а сегодня помогать собрался?! И в чем же, если не секрет?

— Вы же сами говорите, что её не убьешь! — воскликнул Митя. — Так, значит, надо избавиться от нее другим путем. Помочь ей остаться в том мире. Поможем ей — поможем себе и вернем друга.

Дед Миша и Стёпа переглянулись и одновременно цокнули языками.

— У меня слов нет, ты двинулся! — толкнул Стёпа в бок друга и покачал головой.

— Вы, издеваетесь надо мной? — взревел тот. — Я вам серьезно говорю, ей надо помочь. Это же в наших интересах, и тем более в Ваших! — он кивнул деду. — Мы-то скоро уедим, а вам здесь жить!

— Ладно, — схватил его за локоть дед Миша. — Домой приедем, спокойно поговорим и все выясним.

Степан согласно кивнул, перевел взгляд на друга и потрясенно выдохнул. Митькины волосы за одну эту ночь стали с проседью.

Все сидели за столом.

Гробовое молчание повисло в комнате и, казалось, что даже дышать трудно, так было тяжело. Все молча переваривали услышанное. Если Митя прав, то необходимо разгадать эту загадку, чтобы навсегда поставить точку в этом тёмном деле.

— Как ты там говоришь, она сказала? — еще раз спросил Стёпа, и достал из кармана маленькую записную книжку. — Надо записать, а то забудем.

— Один в поле стоит…, сейчас подожди, — Митя взялся рукой за голову и, нахмурившись, попытался напрячь память. Через минуту он вспомнил и продиктовал ему все слово в слово, как говорила девушка. Друг аккуратно записал в блокнот, обвел в круг, и поставил напротив жирный вопрос.

— А кто стоит, она не уточняла? И где?

— Нет, — покачал головой, — в том то и дело, что нет.

— Слушай, в это все вообще трудно поверить. Ну, может, она тебя за нос водит? Может, она издевается так над нами?

— Бесам такое в сласть, — со знанием дела кивнул дед. — Любят играться, шутить, изводить, в страхе держать. Так они подпитываются твоими эмоциями, силу сосут. Но это если ты бесноватый сам, одержимый тобишь.

— Познания у вас! — хмыкнул Степка, и дед невесело усмехнулся.

— Поверьте, знаю, о чем говорю.

— Нет, она сказала правду, я в этом не сомневаюсь, и ни что не заставит меня усомниться.

— Хорошо, — кивнул головой дед Миша. — Как нам разгадать все это?

— Вот это и надо решить, — Митя потёр уставшие глаза, затем встал, потянулся, и добавил: — я пожалуй, вздремну немного.

— Хорошо.

Митя ушел, а Стёпа с дедом Мишей остались. Некоторое время они сидели молча. Первые, еще робкие лучи солнца аккуратно заглядывали в дом, скользили по стенам, потолку, по их лицам. Затянувшееся молчание ритмично нарушало лишь тиканье настенных часов, да изредка еле слышное кудахтанье кур, доносящееся с улицы.

— Странно, — задумчиво прошелестел дед.

— Что странно? — спросил Стёпа, хотя понимал, что странным здесь кажется всё.

— Столько лет живу здесь, столько лет знаю о ней, а ни разу не слышал, чтобы она на контакт с кем-то шла. Раньше как было — если и шла, то с одной целью — тело погубить, душу с собой забрать, а тут…Душегубка проклятая! Не зря видать кто-то проклял её, да так сильно, что покоя ей нет! Ой, сатанинское отродье! — дед размашисто стукнул по столу, что не только чашки подпрыгнули, но и сам Степан от неожиданности.

— Сатанинское говорите? А молитвы, ну там, святая вода что ли? Священника позвать, — Стёпа кивнул в окно. — Я вон видел, на краю деревни церквушка стоит.

— Часовня, — кивнул дед. — Не помогает. — Дед Миша махнул рукой. — Да и не пробует никто уж сколько лет!

— Понятно, — он вздохнул, окинул старика осторожным взглядом. Тот, о чем-то задумавшись, совершенно не обращал на него внимания. Казалось, застыл от тяжких своих дум. А то, что они были тяжкими, Стёпа и не сомневался. Слишком много эмоций отражалось на его лице, вселенская скорбь и боль утраты стояли в его глазах.

Вскоре дед Миша ушел на улицу, управляться по хозяйству, а Стёпа остался в доме наедине со своими мыслями. Он знал, что должен верить и доверять другу. Должен наконец поверить, что все это не байки, не вымысел, не сказки, сочиненные от нечего делать, но сделать это было так сложно. Рассказанная история с трудом укладывалась у него в голове. Но то, что его друг поседел за одну ночь, было очень убедительным доказательством его правоты. Что ж, ничего другого не остается, как просто поверить и попытаться разгадать этот запутанный клубок, хотя бы ради своего пропавшего друга.

Глава 23

— Хорошо, я поверю тебе. — Прошептала Катенька, как бы, между прочим. Она накрыла на стол, и пригласила Влада, поманив рукой. — Приятного аппетита.

Она села за стол, бросив на него холодный взгляд.

— Когда ты в последний раз влюблялся?

— Ну, — он усмехнулся, — по-видимому, это произошло в ночь, когда познакомился с тобой.

— Я серьезно! — она кротко засмеялась.

Влад вскинул голову.

— А я не шучу. — Он уставился в тарелку с супом, внимательно рассматривая оранжевые кругляшки моркови. — Ты не такая, как все, ты другая, особенная что ли. Ты очень красивая, у тебя потрясающие глаза…

— Ладно, хватит! — оборвала его Катенька, прикрыла глаза и прижала ладони к вискам.

В повисшей тишине он слышал шелест ее дыхания, видел, как подрагивают тонкие, казавшиеся бледными и прозрачными пальцы ее рук.

— Как мне жаль, что это ненадолго. — Печально сказала она, не поднимая на него своих глаз. — Вскоре это вновь случится, это неизбежно.

— Я вернусь к тебе, обещаю, мы же уже не раз обсуждали это. — Теперь уже Влад устало взялся за голову. Аппетит снова пропал.

— Нет. — Сказала она холодно, поднимая глаза, и его словно обдало из ушата ледяной воды. — Я не пущу тебя, ты не уедешь! По крайней мере пока твой друг не выполнит обещание.

— Мне необходимо уехать. Я должен завершить свои дела, чтобы потом, спокойно с тобой жить. И что за обещание, о чем ты?

— Не важно, главное лишь то, что тебе нечего завершать! — зашептала она отчаянно, и ее голос слился с шелестом листьев за окном. — Без моей помощи ты не вернешься. Твой мир для тебя навсегда потерян.

— Снова этот бред.

— Это не бред! Их больше нет! Нет ничего и никого, только я. Как ты этого не понимаешь?! — Катенька поднялась на ноги и подошла к шкафу, начала что-то искать на его полках, торопливо перебирая бумаги и газеты.

— Что ты ищешь? — спросил Влад, с удивлением наблюдая за ней.

— Доказательство того, что их здесь нет. Ты у меня, а я давно уже осталась в прошлом.

— А где моя Грёза? Кажется я слышал, что она здесь.

— Собака?

— Да.

— Она во дворе, та — рыжая. К твоим ногам всегда цепляется, а ты мимо ходишь. Здесь все выглядит иначе.

Влад усмехнулся.

— Юмор у тебя конечно черный. Ну ладно, сделаю вид, что смешно.

Катенька молчала и не найдя того, что искала, остановилась, безвольно опустила руки.

— Что ты искала? — спросил он. — Ты хотела мне что-то показать?

— Нет, я уже ничего не хочу. — Она отошла от шкафа.

— Как это по-женски, — он усмехнулся, покачал головой, снова посмотрел на нее строго и как будто сердито. — Нет, все же давай расставим все по своим местам, скажи мне правду. Я ничего не помню из той ночи, но, уверен, ты все знаешь и мне порядком надоела уже эта недосказанность! Ты можешь быть серьезной?

— Правда одна, — Катенька улыбнулась. — Мы любим друг друга и должны быть вместе. Если ты покинешь это место, ты погибнешь.

— Да, брось ты! — Влад махнул на девушку рукой. — Ты просто боишься, что я не вернусь. Ну, признайся, ты просто не хочешь меня отпускать. Да? Поэтому и придумываешь эти дикие небылицы.

Она молчала. Влад выдохнул, внезапно проснувшийся гнев утихал.

— Иди ко мне.

Она подошла к нему, прикоснулась кончиками пальцев к его лицу так аккуратно и осторожно, словно он был из тонкого стекла, пробежалась по губам бархатистыми подушечками пальцев, поцеловала в глаза, и снова он погрузился в ее мир с головой, забывая обо всех своих желаниях и переживаниях. Только она. Только ее мир — один на двоих.

***

Машину Ева, как и планировала, оставила уже через сорок километров, дальше только пешком по заученным с детства тропам, не зарастающим никогда. Вроде и не ходил по ним никто, но дорожка эта всегда просматривалась. Охотничья тропа. Правда охотники и те редко сюда суются. Чужаки — туристы или отчаянные грибники до поселения не доходят, что раскинулось на берегу горного ручья, а местные и охотники обходят эти места стороной. Чужаков в общине нет — если только не прилетит кто на вертолете, для которого в поселке даже оборудована вертолетная площадка, но и те, только по важному случаю.

Ночь давно уже окутала таёжный лес. В свои права вступила стихия природы, и потусторонний мир. Нечисть зашевелилась, задышала в затылок, с любопытством наблюдая за ней.

Было страшно, как и любому нормальному человеку.

И если бы её кто спросил, чего она боится больше — диких зверей — медведей, да волков, или темных сил, не нашлась бы с ответом. И тех и тех понемногу.

— А ты знаешь, — прошелестела на ухо листва, — а парень то тот у нас, в нашем мире, уха-ха-ха.

— Ты же про него сейчас думы думаешь? — прицепился тоненький голосок нежити.

Ева резко обернулась. Черная стена непроницаема. Свет фонарика кружит по сторонам, но никого не видно.

Выдохнула, вновь поворачиваясь к тропе, и столкнулась нос к носу с девицей. Глаза той горели лунным светом, на худом бледном лице сияла улыбка, обнажая черный беззубый рот. Длинные серебристые волосы касались бедер, а руки самых колен.

— Зубы забыла нарисовать, — хмыкнула ей Ева и обошла ее, продолжив путь.

— Ухи-ха-ха, — послышалось в ухо. Девица засеменила босыми ногами следом. В луче фонаря Ева успела заметить, как изменилась та на мгновение в образе — снова став мертвой покойницей, но почти сразу же лик, додуманный её головой, вновь проявился.

— Но он хочет вернуться, я его видела. Красивый — сивый — сивый…

Зашелестел её голос эхом по округе и его подхватили другие.

Листва шевелилась тенями, дышала холодом, подгоняла.

— А ты одна из нас, одна из нас…Хоть и отрицаешь.

Снова многоголосый девичий смех. Ева молчит, продолжая путь. Ей во что бы то ни стало нужно добраться до дома, до старой Аксиньи, что знает всё об этих местах. Дело в архиве хоть и многостраничное, но почти не информативное, а местные, кто уцелел — знают всё.

— И что? — не выдержав раздирающего на куски любопытства, спросила Ева. — Отпустит она его?

— Отпустит, отпустит. Она всегда отпускает. — Девица скакала рядом, ловко минуя деревья и корни, что торчали из-под земли и хватали за ноги. Протянула костлявую руку и дотронулась до Евиного плеча. Им всегда нравилось ее трогать. — Мы не отпускаем, а она всегда. Чужачка!

— Почему чужачка? Она одна из вас.

— Нас-нас-нас. Чужая. Неправильная, уха-хаха. Твои в общине — правильные, а она нет. Ведьмовская земля, черная, заклинаниями и обрядами меченная, портал десятки лет работает исправно, а она мешает. И вам и нам.

Ева мотнула головой. Разговаривать с ними — себя не уважать, но отвязаться уже не получится. Она идет у самой топи, где их царство, а значит, будут плестись за ней по победного.

— А ты красивая-сивая. Давно тебя не было…

— А он тебя поцелует, — проскрипела другая, и Ева замерла как вкопанная.

Завертела головой.

— Кто сказал?

— Я. — Из-за дерева появилась лоскотуха. Ее длинные черные волосы чуть светились лунным серебром, прикрывая обнаженные грудь и бедра.

— Повтори, — приказала Ева, поправляя рюкзак на спине.

— Поцелует тебя, говорю. Милый твой.

Ева хмыкнула.

— Много ты знаешь!

— Видела я его на озере. Красивый. Митя-я-я-я.

Ева закусила щеку и продолжила путь. Утопленница поплелась следом.

— И мне понравился, — раздавались за спиной всё новые и новые голоса.

— А я говорила вам, что его друга к себе забирать надо, а досталось всё ведьме! Утонул бы тогда, стал наш! Ева, а она и с твоим разговоры вела!

— Видела. Знаю!

— Не отдавай его ей! Не отдашь? — писк в самое ухо.

— А он о тебе тоже думает. — возглас другой. — Та другая хуже, чем ты.

Ева снова замерла. Обернулась.

С десяток девиц улыбались невинно, сражая своей мнимой красотой.

— Она жила с ним на озере. И он ее целовал. Но думал он о тебе! Вспоминал!

Ева вспомнила про девушек — Марину и Анну и скрежетнула зубами. Ревность кольнула острой иглой.

— Уймитесь уже. Это не ваше дело.

— Всё что на таёжном озере делается, всё наше дело, уха-ха.

Шла всю ночь.

Небо затянуло свинцом туч. Тайгу накрыло черным покрывалом, скрывая лунный свет. Ветер бесновался. Деревья под его напором стонали и издавали скрежет.

Несколько раз она сбилась с пути, но появлявшаяся, откуда не возьмись нечисть, указывала ей путь. И вот, когда утром рассеялся густой туман, она вышла к посёлку.

Мягкий золотой свет залил крыши резных домов, на смену колючим кустарникам пришли сады в осенних цветах и маленькие пруды с кувшинками.

— Евка, ты ли это? — услышала она, наконец, человеческий голос, а не его подобие. Покосилась за спину — мавки с рассветом исчезли, убрались в свою топь — туда им и дорога! А с крайнего к лесу дома ей уже махала рукой Галина Петровна. Милая с виду бабулька, одна из самых старших в общине. Вот только милая она с одной стороны, когда в хорошем расположении духа и нежить наполовину, потому что у нее только одна костяная нога, а её дом — портал между мирами живых и мёртвых.

— Я это, я. Здравствуйте!

Ева подошла к её забору и радостно улыбнулась.

— Устала с дороги? — Глаза старухи сощурились, изучая её цепким взглядом. — Давно не видались.

— Есть немного. Пойду, отдохну, помоюсь, да зайду к вам попозже, ладно?

— Ну, заходи, поговорим.

Ева кивнула и пошла дальше по улице меж одноэтажных деревянных домов, миновала местную лечебницу и библиотеку, дворец культуры, да магазинчик дядя Иллариона.

Посёлок маленький, жителей чуть больше трёхсот человек, но еще около тысячи живут в окрестных деревнях — те, кто с темной силой на ты.

Казалось бы, здесь не может быть благ цивилизации, но здесь прекрасно всё — овощи и клубника на грядках, ниспадающие улыбки на лицах, сияющие спокойствием глаза взрослых и смех детей — их здесь треть населения. Они хорошо одеты, ходят в местную школу, посещают кружки музыки, хореографии и садоводства. При школе огромная библиотека с тысячей книг — любимое место Евы.

Она кивнула встречным прохожим и вышла к центральной площади — пара детских площадок, еще один магазин, товары в который доставляют раз в квартал на вертолете, и посмотрела на трехэтажный кирпичный дом — интернат, он же учебный корпус. В нем и сейчас кто-то жил и обучался, и многие были не местными. Откуда этих детей привезли — одному Богу, а точнее старейшине только известно.

В детстве Ева прошла огонь и воду, и когда попала в интернат в девять лет, с облегчением выдохнула. Мать лишили родительских прав — та таскала ее по хостелам, да отелям, по случайным знакомым, путешествуя автостопом. Все детство Ева провела или в дороге или в дешевых гостиницах. У матери не все было в порядке с головой и Еве прилично доставалось. Каждую ночь новые места, люди, мужчины, мать не гнушалась менять любовников…Ева не училась до восьми лет в школе, не умела писать и считать. Выглядела как косматый домовенок, видящий при этом ДРУГИХ. Друзей у нее не было, и она общалась лишь с тёмным миром.

Сначала Еву привезли сюда, к двоюродной бабке, а когда та умерла, определили в местный интернат. А когда год назад она выпустилась, отдали ей по наследству бабкин дом и устроили на службу волонтером.

Ева толкнула дверь калитки, зашла во двор. Резной домишка был невелик и очень стар. Кухня, гостиная, спальня. И все же это был свой дом. И это радовало.

Открыв дверь, Ева уже в пороге сбросила куртку и рюкзак, разулась и прошла в темную спальню. И в одежде упала на кровать, тут же проваливаясь в сон.

…Проснулась после полудня. Скинула пропахшие болотом вещи, затопила баню и когда та едва только нагрелась, поспешила помыться. На заросшем огороде нарвала укропа и редиски и сделала салат. Из погреба достала маринованные грибы и картошку, пожарила ее и с аппетитом пообедала.

Сидя у старого, потрескавшегося в углах зеркала, расчесала волосы. Придирчиво осмотрела себя и, оставшись, полностью не удовлетворенной, вышла из дома.

Черные джинсы, черные ботинки, серая водолазка и кожаная куртка чужеродно смотрелись на фоне старых домов и девушек в льняных платьях, что стайкой вышли из интерната и отправились по делам. Они перешептывались и косились на нее, прекрасная зная, кто она и в их глазах светилась не то зависть, не то восхищение. Ева — имеющая дар находить язык с двумя мирами — такое не каждой выпускницы здесь под силу.

Ева дошла до дома Галины, окинула с улыбкой ее резной палисадник, в котором благоухали цветы. Старшие сыновья женились и жили на соседних улицах, помогали ей с ремонтом и хозяйством, дочери же жили в городе — как и некоторые выросшие в общине дети, они выбрали мирскую жизнь и уехали в Каменногорск, не желая быть заложниками и служить тайге. Мать же их владела сильным даром, который пока никому не передала и многое здесь «держала». Поговаривали, что Галина давно померла и на погосте даже есть ее могила, но после смерти вернулась, чтобы продолжить свой путь. Так это или нет, Ева старалась не думать, но в глубине души — верила. Здесь не задерживались обычные люди…

— А вот и я, — Ева повисла руками на голубом штакетнике. Старуха сидела на скамейки у дома и перебирала сушеные травы.

— Заходи, Ева. Я тебя ждала.

Она ловко прикрыла травинки платком и кивнула на дом.

В сенях темно и пахнет можжевельником и липой. На кухне играет радио — местное, по которому передают запись песен местного хора. Жужжит под потолком муха, попавшая в паутинный плен, на стене тикают часы. Полдень и стрелка громко щелкает.

— Чаю? На травках, как ты любишь.

Утверждение спорное о любви, но Ева не отказывается. Кивает головой и послушно придвигает к себе кружку.

— Ну о чем хотела поговорить? — спрашивает Галина и щурится. Садится напротив и в луче солнца на ее лице не видно ни одной морщинки, хотя ей уже давно за семьдесят. Она знает, о чем Ева пришла говорить, но делает вид, что не в курсе.

За спиной старухи длинный темный коридор, ведущий в спальню, и венчает его огромное зеркало. Ева смотрит туда и видит свое далекое отражение.

— Расскажите мне о таёжном озере?

Соседка хмыкает, размешивая травы в кружке.

— Так ты сама всё знаешь. Живешь здесь с малых лет. Ночью тебя кто провожал? Его обитатели. А больше и знать нечего.

— Это я знаю, я о другом. — Нервно закусила губы, постучав пальчиками по столу. — О том, что было в прошлом. Там ведь село было, община ведьм, которая сгорела.

— Было дело. Лет сто назад! Да и что значит община ведьм? Создали фольклор на пустом месте. У нас тоже община и тоже колдунов и ведьм. Большая часть здесь живущих что-то да ведает.

— Это да, — согласилась Ева. — Но ведь там после пожара кто уцелел, разъехались. И все было тихо много десятилетий, а почему потом они — мертвые — пролезли в наш мир? Кто открыл им выход? И забыл закрыть? И для чего?

— Новое дело у тебя?

— Ага.

— А я ж почем знаю. Я на ту сторону силы не трачу, у меня своих дел полно. Я за тайгой смотрю в оба, да баланс как могу, держу.

Половицы старого дома скрипнули и от двери к зеркалу раздались маленькие шажки. Ева повернула голову, но никого не увидела, лишь ледяной ветерок коснулся уха.

— Миражи уже лет пятьдесят морочат голову. И покойницы. — Ева шмыгнула носом. — Это судя по первой записи в отчете и по рассказам местных опять же.

— Конечно, ведьминский дух так просто не успокоить! Устроили там инквизицию!

Старуха злобно рыкнула, и на мгновение на ее лице проявился впалый беззубый рот и почерневшая кожа. Волосы на голове зашевелились тонкими змеями. Ева моргнула и видение исчезло.

— Но почему-то местные давно уже прознали про одну из них, Катенькой называют. Она охотнее всего идет на контакт и не просто дела свои темные делает, но еще и вступает в контакт, на добровольных так скажем началах. Не слышали про нее?

— Ты у меня спрашиваешь?! — взвилась та. Ева прекрасно понимала, что Галина и сама одна из них, а потому общие тайны не поспешит выложить. — Это же твое сейчас дело. Вот и веди его как подобает. Храни секреток и людей отваживай, а то повадились нос сувать.

— Но баланс нарушен именно там! Наши себе такого не позволяют. Не лезут к мирским, а те живут спокойно. Я городских-то отважу, но люди и дальше будут страдать.

— Как не лезут? Лезут, если тайге мешают.

— Плутать и путать, запугивать путников это одно. А там совсем чертовщина творится.

— Вот у черта и спроси.

Ева вздрогнула. Совсем с низшими она старалась не пересекаться, слишком сильна их черная воля. И осадочек потом — не смыть, не стереть.

— Ну уж нет. Это не по моей части, да и не скажут они мне ничего. Я думала, вы мне поможете хоть что-то понять.

Старуха долго молчала. В сенях кто-то шелестел голосами, а у зеркала то и дело шлепали по полу ножки, мелко перебегая из угла в угол.

Еве становилось всё больше не по себе. Отвыкла она от быта общины, где в каждом доме живет и человек и нечесть.

— Та деревня еще в двадцатых годах сгорела. Тихо было, не спорю. — Наконец поделилась соседка. — Всё пепелище поросло могильным мхом. Уцелевшие, в основном дети тех, кого сожгли, неподалеку жили, силу переняли от матерей, да жили скрытно, людям не особо показываясь. К нам вот некоторые переехали.

— А кто?

— Не важно. Не велено говорить, да мне и не к месту. Катька эта там же жила. Дочка сильной колдуньи. Скрывала силу, что была вдвое сильней чем у матери. Затворницей была. Если что надо, в черную кошку обращалась и выведывала у сельчан. А потом влюбилась вприезжего, туристов то много здесь всегда было. И исчезла.

Ева сморгнула. Показалось, что из зеркала кто-то вышел.

— Так может с ним уехала?

— Тогда бы не привязалась к погосту и не являлась сюда.

— Точно. Значит, не уехала. А куда подевалась?

— А кто знает? Даже нечисть не ведает. Скрыта о ней информация.

— Значит, сильный кто-то причастен.

— Значит так.

Ева задумчиво закусила губы, снова покосилась за бабкину спину и обомлела. Увидеть ждала кого угодно. Но у зеркального проема стоял Митя и хмуро на нее смотрел. Вокруг его головы было черно, а темная тень тянула к нему свои руки.

Ева ахнула.

— Твой? — прошипела старуха и грохнула о пол клюкой. Митька исчез.

— Ну как мой. Знакомый. Да еще и турист, что ошивается у таёжных посёлков. Вот он-то Катькой и интересуется. А мне отвадить надо. А как отвадить, если сама ничего не пойму?

— Уводи, пока беды не случилось. А ведьму не трогайте, пока вместе с ней еще кто не повыбегал. Бесы давно на эту дорожку смотрят, со дня на день и выскочат, путь для них то и открыт.

***

Вернувшись в дом, Ева набросала в блокнот всё, что знала. И про ведьмовскую общину, и про миражи. Написала имена туристов и в жирный кружок обвела имя Митя. Поддавшись тоске в груди, поднялась и достала из шкафа альбом с пятью фотографиями — она в лагере на море.

На первой фотокарточке — она и две сестры близняшки, высокий Степан и улыбчивый Митя, стоят у входа в столовую; на второй — она и Митя у домика библиотеки, она улыбается от жгучего солнца, а он срывает из клумбы цветок; на третьей — она в короткой юбке и на ноге ее виден порез от бритвы, он позади нее, высокий и широкоплечий, одевает ей на голову венок из полевых цветов. На двух последних — она и он в обнимку, в её комнате, в которую он тайком от вожатых влезал каждый вечер в окно, а соседка их тогда фотографировала…

Его вспомнила его влажные губы на своей щеке и, закусив губы, упала на кровать. как же хочется снова ощутить его поцелуй.

Глава 24

В общине решила задержаться чуть дольше. Почему-то сейчас она видела родные улицы и дома, словно с другой стороны.

Оценивала, присматривалась. И впервые всё казалось нереальным, выдуманным, притворным.

После обеда в доме культуры как нельзя, кстати, давали концерт местный хор и кружок хореографии. В просторном зале собралась вся община — яблоку негде упасть.

Ева вошла внутрь и протиснулась к углу у окна, чтобы лучше всех видеть. Ее не интересовало что происходит на сцене, ее привлекали люди. Соседки — милые с виду женщины, но вокруг каждой еле уловимый сизый свет, словно тень, что даже в помещении следует по пятам.

— Здравствуйте, — в очередной раз с улыбкой на губах поприветствовала она знакомых. Обняла детей, которых знала с пеленок, кивнула старейшинам.

Один из них вышел на сцену и принялся с приветственной речью поздравлять выступающих.

Это был сильный чернокнижник, уважаемый и богатый мужчина, похожий на бизнесмена внешне. Никитин отец.

— Ева, приглашаю к нам на ужин, — сказал он, когда концерт уже начался.

Она повернула голову и столкнулась с взглядом его темных цепких глаз.

— Сегодня? — удивилась она. В их доме она никогда не бывала.

— Сейчас.

Спорить бессмысленно. Его приглашение это честь для любого жителя их поселка. Она кивнула и позволила увести себя под локоток.

На черном внедорожнике ее с ветерком доставили к дому.

— Как Никитка там? — спросил Валерий Игнатыч и улыбнулся. — Я уже устал ждать, когда вы поженитесь. Лучшей партии ему не найти.

Прозвучало в шутку, но спина Евы покрылась холодным потом.

Большой двухэтажный особняк утопал в зелени и цветах. На широком крыльце их уже встречали домовые — не те, что берегут дом и не видны глазу, а те, что служат в доме прислугой. Ева кивнула им и вошла в гостиную.

Шкура медведя у дивана, рога оленей и лосей на стенах. Как-то не уважительно к тайге, подумала, но вслух ничего не сказала.

— Оставлю тебя на пять минут, осмотрись пока, — сказал он, когда к нему пришел тощий мужичок с Якорной улицы. Лука Ильич то был, учитель ИЗО из их интерната.

Мужчины поднялись по лестнице на второй этаж и вскоре их голоса стихли.

— Евка! — прошелестел тонкий голосок на ухо.

Она обернулась, но никого не увидела. С разных сторон послышался мавичий смех.

— А вы-то тут чего ошиваетесь? — спросила шепотом и шикнула на одну из них, когда та проявилась — в черном халатике, с мокрыми от тины волосами.

Ева сразу вспомнила свою одну из первых встреч с Никитой, когда выпустилась из интерната и их поставили в пару. Тот тоже тогда время проводил с одной из таких…И после ТАКОГО он хочет стать ее первым? Лежать с ним в постели, зная что на ее месте бывала нежить? Ну уж нет…

… Еве только исполнилось восемнадцать, и община поставила их с Никитой в пару, предоставив информацию по первому делу. Ева конечно же видела Никиту и раньше, он выпустился из интерната на три года раньше, но близко они никогда не общались.

Девчонки по общине жутко завидовали, что он достался именно ей. Хотя она искренне не понимала — чему должна радоваться? Он не такой как все — не без племени и роду. Он сын влиятельного человека в общине, богат, умен и очень сильный…

Ева тогда лишь хмыкнула на завистливые разговоры девчонок. Пожала безразлично плечами.

Ну да, уже опытный. Умный. Ну да симпатичный — высокий и голубоглазый блондин. Но он абсолютно если на то пошло не в её вкусе. Ей нравятся темноволосые и кареглазые, как Митя…

Ей передали бумаги в свертке, и сказали навестить Котина, перед тем, как уехать в Каменногорск во взрослую жизнь: знакомиться с местом службы — поговаривают, что в городе будет свой офис и даже три этажа архива.

Ева прошла центральную площадь и свернула на третью улицу с леса. Там, аккурат у старого погоста и стоял его дом.

Деревянный дом с петушком на крыше, дощатый двор — всё как у всех. Еще не было и семи утра, небо только-только окрасилось в дымчато-розовый, она открыла калитку и замерла у забора, удивлённо хлопая ресницами.

Из его дома вышла незнакомая девица, со скрипом захлопнулась тяжелая дверь. Постояла с минуту на крыльце, жадно блуждая глазами по двору. Тяжело и в тоже время как будто облегченно, скорее даже удовлетворенно выдохнула. Получилось громко и… сексуально. Да она и выглядит…почти обнаженной!

Ева нахмурилась, с неистовством и поднимающейся внутри ревностью вглядываясь в её лицо, в каждую черточку на ее смазливой морде. Лицо, раскрасневшееся точно после бани, темные волосы бушуют вокруг лица, влажные полные губы чуть приоткрыты. Полушубок нараспашку. В глубоком вырезе шелковой комбинации бесстыже видно грудь — ладно хоть, ни то ни се, почти как у меня. Курица! Развратница! А он не такой одуванчик как она думала…

Не то чтобы у нее на него были какие-то планы, но разговоры о том, что пары сходятся и в реальной жизни прочно засели в ее голове, оставляя крошечный шанс — а что если?.. В их общине такое часто — напарник равно жених…Других вариантов ей все равно не придвидется.

Еву аж свело судорогой. По венам огненной лавой забурлила понеслась словно горная река разрушая все на своем пути — колючая ревность.

Наглая девица тем временем в последний раз стрельнула глазами в сторону улицы, спрыгнула с крыльца — резво и через чур ловко, словно горная коза и свернула за угол. На искрящемся невинном только что выпавшем снеге остались отпечатки ее босых ног. Босых?!

Ева нахмурилась, на корячках пробираясь чуть ближе. Остановилась у первой ступеньки высокого деревянного крыльца, недоуменно всмотрелась в рисунок девчачьих ног — тридцать пятый размер, не больше!

Поежилась. День хоть и выдался теплым, снежным, мороз все же щипал и щеки и кончик носа.

А что если она всего лишь по нужде? И сейчас вернется?

Ева моментально взбодрившись от прилива адреналина и мелькающих перед глазами сцен, прошла вытянувшись по дощатому полу двора, добавляя к ее следам свои, выглянула за угол — заснеженный островок, по-видимому огород, а за ним в метрах пятнадцати черные и серые кресты и надгробия.

Перевела взгляд с погоста на следы и испуганно замерла. Следы незнакомки исчезали аккурат посреди невинно чистого снежного полотна. Вот есть отпечатки ее ног, идущих прямо в сторону погоста, а вот и нет. Сколько она прошла? Три метра, не больше. И испарилась? Ни в метре справа, ни с лева, ни впереди, нигде вокруг не было больше и следа! Снег лежал нетронутым покрывалом. Просто исчезла.

По телу прошел озноб. Снова что-то гаденькое и мерзко шепчущее завелось в груди. Ну не могла же она испариться? Исчезнуть? Взлететь? Не могла. Не умеют так люди. Не должна. Голова закружилась. А вот провалиться сквозь землю, куда ей и дорога, по-видимому, очень даже сумела.

Ева стояла неподвижно, замерев на одном месте. И не верила своим глазам, отгоняла дурные мысли. Неправдоподобные! Такого не бывает!

Но конечно же всё понимала. Если она только иногда слышит и видит мелькающие тени, то Никита, видимо, давно уже с ними на «ты».

В полуметре от неё на девственно чистом снегу виднелись два отпечатка босых ног. Шаг, второй, словно в разбеге и незнакомка испаряется, растворяется словно призрак. Но не на метле же она взлетела!

По телу вновь рассыпался колючий холод.

Впереди в десятке метров, аккурат за покосившимся забором — старый погост. Кресты и надгробия припорошены снегом.

Она облизнула пересохшие губы. Вдруг за спиной что-то скрипнуло, и раздались еле слышные шаги, и буквально физически она ощутила чей-то пристальный взгляд. В затылок.

Спину зажгло, дыхание перехватило.

Неужели она ошиблась с дурацкими выводами и незнакомка, заприметив ее просто спряталась? Но зачем?

Утреннее солнце ласково серебрило заснеженную землю, ветер сошел на нет. И в этой идеалистическом единение природы и внешнего мира, она вдруг отчетливо ощутила дыхание смерти.

Обернулась быстро, резко, молниеносно.

Покачнулась. В проеме старого деревянного сарая мелькнула тень. Незнакомка оказалась и на этот раз проворней. Только вот к чему все эти прятки?

Еву затрясло. Неровной походкой она вернулась во двор и завороженно остановилась. Никита стоял напротив крыльца, чуть поодаль от неё, спиной к ней и умывался колодезной водой.

Высокий. Крепкий. Обворожительный.

Она сглотнула слюни, прошептала тихое:

— Привет.

Он замер.

Вода потекла по рукам и серебряными каплями коснулась его ног. Издал то ли усмешку, то ли удивленный вздох. Схватил с полена полотенце, обмакнул лицо и повернулся. В глазах удивление и растерянность. Не ожидал. Совсем не ожидал. Ева кажется, застала его врасплох.

— Привет, мелкая, — прошептал он хриплым голосом и, улыбнувшись, откашлялся.

Мягкий блеск в глазах. Он огорошен, но рад. Она улыбнулась.

— Привет, ты как здесь оказалась?

Он двинулся к ней навстречу, а сам вдруг перевел глаза за её спину. Значит, эта девка действительно все еще там. А он переживает, не увидела ли она ее? Ох, как мило. До тошноты и скрежета зубов.

— Как ты? — он вдруг прижал к себе сильно — ни вдохнуть, ни выдохнуть. И ведь даже не спрашивает, почему Ева с той стороны явилась, оттуда, где нет входа с улицы, а только старый погост.

Ева выдохнула, чуть отстранилась и с удивлением вдруг отметила, что в минус двадцать он голый по пояс и, тем не менее, тело его такое горячее и обжигающее. И ему действительно совсем не холодно.

Жаркая у них была ночка, ничего не скажешь.

— Пойдем в дом, ты продрогла вся. И я очень рад, что ты теперь моя…пара.

Он обхватил её, дрожащую и повёл к крыльцу.

Он снова оборачивается к дороге. На обочине напротив дома стоит только его внедорожник.

— Я тоже рада. Только вот ты водишь дружбу с низшими, а я только с лесными. Да и те меня сторонятся.

— Не доверяют еще просто. Но сейчас твоя сила проявится и ты так же, как и я начнешь всё понимать. И они сами к тебе придут.

Звучало страшно, но разве не к этому её готовили? Что уж теперь...

Он взволновано заглянул в её лицо, дернул на себя дверь и протолкнул Еву внутрь.

Никакого коридора, как у соседки Галины, к примеру не было. Она не часто бывала в домах у соседей, только вот у старой Галины.

Они сразу же попали в большую комнату. Тепло. В печке чуть слышно потрескивают дрова. Где-то в глубине дома, очевидно в другой комнате слышен шум телевизора. На этой улице есть электричество, да здесь вообще жили не последние люди общины. А Никита как раз-таки сын одного из них.

Ева разулась и пошла вслед за ним, на кухню. Миновали гостиную, коридор, открытая дверь спальни. И за секунду, за мгновение, что шла мимо, она жадно успела выхватить глазами мебель, элементы интерьера. И увидела, ясно увидела — постель, не застеленную ото сна — если сон имел место быть этой ночью! — огромная кровать, чайный столик, бутылка виски на нём, один бокал. Один. Конечно, зачем второй? Нечисть же не пьет, а вот потешиться в постели явно не прочь…

Ева обернулась.

Никита стоит и прожигает её взглядом. Сейчас кажется что за его спиной черный туман, а глаза его темные-темные. И нет, он совсем не в ее вкусе, до Мити ему далеко.

— Чай? И давай ты мне всё не спеша, и главное по порядку расскажешь — что думаешь, и что тебя волнует?

В тот вечер Ева вернулась к Галине, поделиться по-соседски что познакомилась, наконец, со своим напарником. Поделилась и о том, что он намного сильнее, что владеет силой и легко находит контакт с другими. Сказала и про наглую девицу, отличающуюся от знакомых лесных. Те скромно тусят у озер да болот, а эта даже одежды модные носит!

— Ой, господи, Ева, а ты с кем связалась то? — усмехнулась соседка.

Стрельнула в неё черными глазами.

— Никиткина мать колдует, а отец за лесом смотрит уж с десяток лет. Нечисть в их дом без приглашения ходит! Конечно, он многое видит. А одежды у той могут быть разные: всё что придумает то и на ней. Ты видишь оно, он другое, скорее всего вообще без одежды она для него, а я бы увидала третье. Морок бесовской это, вот и все. Ну что ты? Смотришь на меня так? Кажись и вправду ничего о нем не знала?

Ева пожала плечами, ощущая дрожь.

— Кажется, немного знала. А подробней вашу версию можно? Знать ведь можно многое, всякое.

— Многое. — Галина промокнула кухонным полотенцем блестящий лоб. В избе и вправду стояла жара от протопившейся печки. Плюхнулась на табурет у окна.

Для своих лет очень резво плюхнулась. Да и выглядела она сегодня иначе — словно молодильных яблок объелась. Да только ж таких не существует, или…?

— Многое-многое можно знать и вместе с тем не знать ничего.

Ева мотнула головой.

— Всё то вы загадками говорите.

— Да просто не хочу лезть туда, куда меня не просят. Он мне спасибо за это не скажет, а ты так тем более. А мы на Никитку молимся здесь. Только он и спасает. Раньше бабка его, а теперь вот он.

Ева скривилась так, словно проглотила половину лимона.

— Ой, а ты ведь и вправду о нем не знавши ничего. Влюбилась, да, девонька?

Поперхнулась. Покраснела, заерзала, облизывая губы. Немного нравится, но это точно не любовь.

— Что вы несете, извиняюсь. При чем здесь это. Вы не правы в своих догадках — я его не люблю и кое-что мне о нем известно, в интернате разные слухи ходили.

Соседка улыбнулась, выглядывая в окно. Ночь на дворе темная-темная. В городах таких ночей нет. А небо…

— Не ходи сейчас к нему. Поздно уже. С утра увидитесь.

— Как это? Он сказал книгу принести по тайге, что мне на выпускной подарили. Мы по ней карту леса делить хотели. На участки, чтобы проще было наблюдать. — Ева выдохнула. Сердцем, чуя неладное отдернула со своей стороны шторку и припала лбом к холодному стеклу. На темной улице мелькали тени.

— Ой, книгу! — усмехнулась Галина. — Скажешь тоже! Предлог, лишь бы еще раз зашла, да еще и на ночь! А как зайдешь, так до утра и не выйдешь. Это во-первых. Сделает своей и не отвертишься уже потом. Ты его на расстоянии держи, сколько сможешь, столько и держи. Во-вторых, что там делить? Лес уже давно поделен. Ну а в третьих, темень какая видишь? А до его дома идти и идти, да и не безопасно это.

— Не безопасно? Мне? На своей территории? — Ева хмыкнула и замолчала, показалось, что перед самым носом за окном что-то прошмыгнуло. От дыхания окно чуть запотело, и поэтому она не смогла понять, привиделось или нет. Наверное, показалось.

— Лесные дурачатся?

Галина усмехнулась, прожигая её взглядом.

— Хуже, деточка моя, хуже. Сегодня твоя сила начнет крепчать, Никита обряд делает. Ведь в паре всегда кто-то опытней и сильней. Завтра и к тебе придут, да познакомятся.

— Кто?

— А кто захочет, тот и явится.

Зеркало в коридоре щелкнуло, и Ева бросила в ту сторону взгляд. Из него на нее таращилась с десяток глаз. Липкий пот ледяным покрывалом накрыл спину.

— Чтобы наши места охранять, нужно быть на связи и с людьми, и с лесной нечистью, и даже с чертовщиной. Все они имеют свои виды на этот мир. А Никита поставит защиту в полночь. Будешь видеть, общаться, но плохого не сделают. Бояться будут. А сейчас оставайся у меня и ложись спать. Утром начнется твоя служба. Детство кончилось Ева.

Ева усмехнулась, подумав, что кончилось оно у неё уже давно. А может, его никогда и не было.

— Я у вас не останусь. Мой дом соседний, я добегу.

— Да куда ты денешься! О суженом своем узнать хочешь? Канун рождества, я посмотрю. А у Никитушки своих дел сейчас много. Да и сбежал он из города сюда в это время явно неспроста: опять нежить беснуется, да мертвым покоя нет.

Но Ева решительно включила фонарик, взяла со спинки стула шарф, натянула шапку. И хоть в доме она раньше оставалась крайне редко, живя в интернате, все ж это был её дом. Дойдет, закроет двери и ляжет спать в своей кровати!

Галина же усмехнулась, снисходительно окинула её взглядом и начала смеяться. Громко. Заикаясь. Переходя на бесноватый хрип.

— Спасибо. — Ева рванула к выходу, на ходу наматывая на шею шарф и торопливо обуваясь.

Женщина оборвала смех, сказала в спину:

— Никитка то не твой ряженый, хоть и захочет обратного. Он не слепой, он это тоже знает, да нежить на ушко шепнет. Она ему всё докладывает. Твой другой явится как снег на голову и если будет нужен, придется бороться. Лесные помогут, нежить и Никита — нет…

… Ева мотнула головой, сбрасывая наваждение.

Гостиная утопала в мерцании свечей. Никитин отец был еще тем эстетом. С лестницы раздались тяжелые шаги, и она улыбнулась.

На ужин подали запечённую утку и картофель в мундире. Ева без аппетита ковыряла вилкой. Когда первый голод был утолен, Валерий Игнатич сказал:

— Миражи штука сложная. Не один десяток лет это явление наблюдаем.

— Да, но мираж это всего лишь по-научному. Для людей. По факту же это портал, откуда приходят мертвые.

Он гортанно рассмеялся.

— И ты поверила?

— Но…

— Сказки всё. — Он махнул рукой. — Ваша с Никиткой задача выпроводить любопытных и оставить все как есть. Когда-нибудь это всё прекратится, природа знает что делает.

Ева недоуменно округлила глаза. Он старейшина общины, ее начальник так сказать и спорить с ним она не имеет права.

— И как их выпроводить? Я ищу Влада, но пока безуспешно. Они не уедут, пока не поймут что с ним.

— Звери уже давно его обглодали. Что тут искать? Тайга глупых не терпит. Поступим вот как: пусть у них случится легкое отравление и спецбортом мы доставим их обратно в столицу. Возможности есть, всё организуем.

— Отравить?! — ахнула она, не веря ушам.

— Почему сразу отравить? Мы что нелюди? Легкое несварение, Ева! — он ангельски улыбнулся, в глазах же твёрдость и сталь. — Наши больницы не приспособлены, да переполнены. Дома и вылечатся.

— Но…

— Это все. Иди.

Она даже не поела. Что ж, ужин был лишь предлог на нее повлиять.

Глава 25

Ева вышла из дома обескураженная и подавленная. Ее даже не проводили. Просто выставили за дверь. Злость клокотала в груди, все происходящее и услышанное казалось до жути не правильным, а сама община сейчас — эпицентром зла. А быть может так и есть? что они здесь колдуют? Что творят — ей неведомо.

Свернула за дом, где раскинулся дикий сад, и ступила на его дорожку. Хотелось немного прогуляться и собраться с мыслями.

Еще и воспоминание о словах Галины не давало покоя — лесные помогут, остальные нет. Значит Мите и вправду угрожает опасность, даже от рук общины. Не будет она никого травить! Пусть даже не надеятся!

— Ева! — шелестнула на ухо листва. Ева остановилась у кустов дикого крыжовника, ветки которого отрастили шипы.

— Что? — Обернулась. Перед ней стояла девица, которая чаще всего шла с ней на контакт. Они за два года уже сдружились — так часто виделись. — А, это ты? Привет.

Девка улыбнулась гнилым ртом и нагло протянула костлявую руку. Дотронулась до заколки на ее волосах — блестящей в цветную бусинку. Еву обдало болотной тиной и водорослями.

— Красивая! — пропищала та. Ее черные волосы колыхнулись и на обнаженном теле той появилась футболка — серая и линялая, что Ева носила ни один год, а недавно вот выкинула.

— Ну ты кукушка! — улыбнулась Ева. — Вещи мои подбираешь!

— А что нельзя? — вспыхнула та. — Ты мне нравишься, хочу быть как ты. Не всем шубы рисуют, знаешь ли.

— А кто эта была? Ну у Никитиного отца?

— Ах эта, — лоскотуха опять зыркнула на заколку и Ева выдохнув расстегнула ту и протянула ей. — Ты мне? Даришь?!

— Дарю, бери давай.

Девка с радостью схватила, дотронувшись до Евы ледяными пальцами, и вставила заколку себе в волосы, слева от высокого лба. Вздохнула удовлетворенно.

— Не зря я хвастаюсь на болоте, что ты ко мне благосклонна. Будут знать!

Ева усмехнулась, присаживаясь на пень.

— Девица эта его любовница. Каждую ночь в их дом бегает. Весь лес осуждает, а ей плевать. Мертвым вообще знаешь все равно на разговоры. Делает что хочет.

— А кто она? Из ваших? Что-то не похожа.

— Нет-нет, кому мы болотные нужны? У нас только забредшие души, да утопленники. Но не суть. Она ведьма неупокоеная.

— Еще скажи с той деревни?

Еву обдало жаром и тут же холодом.

— С какой? — прикинулась дурочкой мавка.

— С погоста. Что сгорела, где Катенька теперь…

Девица поджала тонкие губы. Замотала головой. Прошептала:

— Не могу говорить. Узнают, что рот открыла — сживут.

— Тебя?

— А что? Сотрут как грязь, и нет меня больше ни здесь, ни там. Они могут. Они сильные.

— Не скажешь — дружить не буду!

— Ой, Ева! — девица заозиралась по сторонам. — Ну лес же слышит. Видишь, как притаился.

— Лес меня любит. Говори.

— С той. Портал то давно открыт. Нужно им это. Они сюда ходят, кто-то туда.

— Кто?

— Да местные из общины твоей. Они и там и тут живут. Только здесь жить и могут, иначе вечные скитания в том запечатанном огнем мире.

— И соседка моя оттуда?

— Галина? Нет, она здешняя. Но что у тебя других соседей мало? Вот и думай.

— А Никитин отец? А мать?

— А вот это я уже не скажу. Сживут со свету! Ну пожалей меня, Евочка! Узнай сама. Будь осторожна. Митю своего сбереги. А Степана отправь, не бойся, выживет.

— Отравить ты хотела сказать?! — гневно выдохнула Ева.

— Да тише ты, тише. — Мавка почти шептала в лицо, озираясь по сторонам. — Ну усыпи бдительность их, будь послушной в их глазах, а сама действуй. Если портал закрыть — они станут бессильными! Перестанут сюда ходить, и община станет прежней — служить только лесу будет, как и было когда-то задумано! Мы тоже от них устали, свои законы нам пишут! А мы природные, мы по своей воле существуем, так лес задумал! А ведьмы эти творят что хотят! Их время давно прошло, но портал дает им шанс на новую жизнь! И люди исчезают, потому что кровь и души нужны им, чтобы существовать!

— И Катька значит…

— Вот она другая. Не ходит сюда, закрыт ей проход. Мучилась при жизни, мучается и сейчас. Издевательство!

— Кто изводит? Кто с ней так?

— Ой не скажу! — мавка прижала руки ко рту и затряслась. — И так многое ляпнула. Прости, Ева, мне бежать надо, водяной зовет!

— Но…

Но девица исчезла. Полнейшая тишина вдруг наполнилась шелестом листвы и стрекотом насекомых.

Задача стояла не из легких.

— Вы забыли нашу главную истину? — в голове все еще звучал голос старшего. — Мы на службе природы, Ева. На наших землях Сибири скрывается множество секретов и опасностей. Свои тайны мы храним на протяжении тысячелетий. Следы неизвестных для горожан культур, необычные могилы, места поклонений, наши болота и озера с их тайнами и историей — всё это должно быть под замком. Иначе здесь и сантиметра земли не останется от любопытных, ученых и прочего люду, который вытопчет, сожжет, уничтожит своим ненужным любопытством наш мир.

Ева дошла по коридору до своего кабинета, протянула руку к двери и замерла. Кто-то бесцеремонно вторгся на её территорию. Она припала ухом к двери и прислушалась.

За дверью кабинета шуршали документами, и кто-то тихо переговаривался.

— Что случилось? — ошарашено спросила она.

Но Никита был один.

— С кем ты разговаривал?

— По телефону, — пожал он плечами. С другом верилось. Ева окинула взглядом комнату.

— И что сказали интересного?

— Понимаешь, община в курсе, что эти туристы давно уже узнали про профессора, которому здесь не место, тоже в свое время лез куда не просят, снова ошиваются в деревне, шерстят в Каменногорске интернет, а ты якобы, до сих пор не в курсе. Я же предупреждал, Ева, что нужно отвлекать, выгонять их из нашего города! Если не простыми намеками, так решительными действиями. Переключить их внимание на другое, устроить личных проблем, это всегда помогает!

— Что такого знает профессор, что наши все переполошились? Кто-нибудь мне объяснит?

— Ева, — перебил ее Никита. — Эти туристы что-то да нароют, а потом гляди журналисты, блогеры, всё как в том году, неужели забыла? Современный человек не верит в нечисть, и пусть дальше живет в своем иллюзорном мире. О природе уже давно все забыли, так же, как и о ее составляющей.

— Забудешь, как же! — она цокнула.

Прошлым летом в их края приезжали блогеры в трэвел путешествие и всю неделю шарились по топям и болотам, снимая блоги. А потом один из них повстречал ночью мавку и тут началось! Из-за их репортажа в Каменногорск потянулись люди, жаждущие острых приключений, совсем не понимая, что это опасно как для них, так и для самого леса, нечисть в котором может войти во вкус. Как следствие трое пропали. А остальные углубились в познания о здешних местах. Сразу все вспомнили, что и места аномальные, и ведьмы и колдуны и лешие в придачу. Ажиотаж спал лишь к осени. Но нервов всем потрепали знатно, а сколько видео наснимали, в интернете чего только нет: и страшная ночь в тайге, и избушка охотника с привидениями, и ночь с русалками и страшный поход к роднику…

Родник у бурлящего ручья, она тоже оберегала. Вода там была ледяной, да не простой. И впадал тот ручей в мертвое озеро, подземные воды которого примыкали и к таёжным озерам. Человек видел озеро, да косогор, а она знала, что под землей, аккурат под ними на десятки метров раскинулась подземная пещера и витиеватые подземные ходы, откуда и куда ведущие — засекречено. А значит и никто не должен узнать.

— Да-да, ты прав, — кивнула Ева. — Что мне теперь делать?

— Иди в свою служебную квартиру и как следует, отдохни. Как дома побывала, кстати?

— Хорошо. Дома всегда хорошо и спокойно.

Она вернулась в квартиру.

Приняла прохладный душ, чтобы взбодриться и привести мысли и чувства в порядок. После душа, телу стало легко и свежо, а голова — начала быстрее соображать. Переоделась в мягкий сиреневый свитер и темные джинсы, сделала бутерброд и яичницу. И только поужинала, как на телефон пришло сообщение от Никиты: «Валерий Игнатич уважает твои заслуги и даёт тебе задание. В город приехал Степан. Его адрес скину. У Палыча возьмешь порошок — на крайний случай. Если не послушается убраться по добру, сделаешь, как велели. Тогда его медики отправят домой, подлатать здоровье. По-моему гуманное и быстродействующее решение. Ты же знаешь, в нашем деле все методы хороши. И да, это то, что тебе нужно».

В этот вечер, Еве предстояло многое обдумать, впереди было ответственное задание. Ева была напугана и смущена, хотя всячески это скрывала. Ее пугала одна мысль об этом, а необходимо было действовать, пока они не добрались до Мити…

Нервы ни к черту. Голова снова гудит.

Она присела на краешек дивана, налила охлажденное заранее шампанское в бокал, и пригубила. Затем, взяла пульт и включила телевизор, сразу переключив на свой любимый канал про животных. На экране появилась тигрица, которая грациозно и ловко поймала добычу, быстрым рывком сломив ее волю, и через мгновение, жертва была без сознания, скорее всего, не успевшая даже понять боль и суть происходящего.

Ева замерла и, не моргая, смотрела на экран. Тигрица была великолепна. Настоящая хищница, подумала Ева и, закрыв глаза, откинулась на спинку дивана. Она чувствовала сходство, может быть, даже родство с этим зверем. Ей самой предстояло стать такой же ловкой, быстрой, постараться так же безболезненно умертвить любопытство своей жертвы. Отличалось только одно, что тигрица убивала, чтобы прокормить себя и своих детей, а Ева выполняла задание. Но, было и одно очень важное сходство — обе это делали, чтобы выжить.

Уединение Евы прервал неожиданный звонок в дверь.

Она никого не ждала, и понятия не имела, кто бы это мог быть. Ева осторожно подошла к двери, посмотрела в глазок — яркие розовые лепестки в окружении зеленых листьев. Больше ничего разглядеть не удалось.

— Никита, ты? — спросила Ева, не отрываясь от глазка.

Молчание, и еле слышный шелест.

— Котин! Не нервируй меня! — пригрозила она. — Хватит молчать, — рявкнула она, и сама испугалась собственного голоса. Букет цветов убрали, и Ева увидела счастливую и хитрую морду напарника.

— Как ты догадалась? — промурлыкал тот, вручая Еве букет и бутылку шампанского.

— Легко! Кто еще ко мне кроме тебя может прийти? — Ева захлопнула дверь и, понюхав букетик, побежала на кухню, чтобы поставить его в воду.

— Да, и не говори, — проговорил Никита, пытаясь стянуть с ног туфли.

— Шампанское? — воскликнула Ева, вернувшись и выхватывая бутылку у него из рук. — А в пакете что? Давай сюда!

Ева выхватила пакет, и снова умчалась на кухню. Никита с облегчением вздохнул, так как руки, наконец, освободились, и теперь можно было с легкостью стянуть с себя эту ненавистную обувь. Справившись с ботинками, он прошел в комнату и вальяжно расположился на диване.

— Ну, что? Давай, подруга выпьем, — поднял бокал Никита и взглянул на неё. Почти облизнулся от её точеной фигурки и смазливого лица.

— Ага, — кивнула та безрадостно, и чокнулась бокалом. Выпив до дна, и съев кусочек банана, Ева уселась поудобнее, закинув на диван ноги.

— Что ты такая невеселая? — спросил, закидывая на спинку дивана руку. Его пальцы коснулись ее головы.

— Нашел что спросить, — прошептала тихо Ева, — а что мне веселиться? Устранить. Увести след. Разве этому нас обучали?

— Ну не убить же! А просто выпроводить.

— Я понимаю, что это мой долг, но что-то мне скверно от этих мыслей.

— Да, брось ты! Все будет хорошо. — Подбодрил ее Никита.

— Да уж! — бросила Ева и поставила пустой бокал на стол.

Котин бесцеремонно придвинулся поближе, и положил свою руку на плечо Евы.

— Давай без рук, — огрызнулась та, и кивнула в сторону бутылки. — Наливай! Сегодня я не на службе.

— Есть! — выкрикнул Котин и разлил шампанское по бокалам. — Тост! Предлагаю выпить за нас!

— С чего бы это?

— Хотя бы потому, что мы с тобой отличная команда, и все у нас хорошо. А еще, не могу не отметить твою красоту и ум. Казалось бы, я тебя сто лет знаю, но ты не перестаешь меня удивлять. За тебя, Ева! — закончил свою речь Никита и с улыбкой до ушей, скрестил свою руку с Евиной.

— На брудершафт?

— На он самый, боюсь, не выговорю, — ответил Никита, хитро улыбнувшись.

— Конечно, не выговоришь, потому что еще одно такое движение, и ты отхватишь! — серьезно проговорила Ева.

— Ох, какая ты грубиянка, Ева! — обиделся Котин. — Я же говорю, ты не перестаешь меня удивлять!

— А меня община! Сказали же, что я совсем никчемная. Мимо меня муха не должна проскочить, а тут вся округа кипит мнениями о миражах, забыть не могут! И все эти волонтеры с пропавшим Владом! По местному телевидению целый репортаж!

— Конечно, он из столицы! Был бы местный, никто бы и ухом не повёл! Мало тут таких пропадает! — разгневался Котин.

— Ладно, — она вскинула голову. — Просто я немного устала и сбита с пути, а предстоящее задание вообще меня из колеи выбивает.

— Раньше тебе такое не доставляло труда. Ты с шестнадцати лет присматриваешь за округой. И чего за это время только не было! Так почему сейчас ты сама не своя?

Перед глазами встал образ Мити, и она поняла причину.

Она не хочет с ним расставаться и выгонять его из этих мест. Не хочет вредить ни ему, ни его друзьям. И хочет помочь найти Влада.

Но и не хочет, чтобы ему навредила ни община, ни сама природа.

Никита встал, вышел из комнаты. Вернулся с новой бутылкой шампанского. Наполнил бокалы.

— Выпей, тебе надо расслабиться. Отпусти ситуацию, она все равно под контролем. Ты уже ничего не изменишь, ты же понимаешь, что это наша обязанность. Так зачем лишний раз накручивать себе? Мотать нервы? Не стоит.

Шампанское кружило голову, расслабляло. Задуманное уже не казалось ей чем-то ужасным и страшным. Пугающие, терзающие душу мысли постепенно отходили на второй план. Ева поставила бокал на столик, вновь повернулась к Никите:

— Спасибо, что поддерживаешь меня. Одной мне было бы намного тяжелее.

Никита понимающе кивнул головой, оценивающе окинул Еву взглядом.

Ева хихикнула и махнула рукой, переводя его неоднозначный взгляд в шутку.

Что и говорить, когда-то он ей нравился, но она никогда не рассматривала его как любовника. Она считала его другом. Хотя многие пары сложились именно в общине. Сложно найти себе верного спутника, когда ты не такая как все.

Ева сделала глоток из бокала.

Нет. Никита определенно не в ее вкусе, несмотря даже на то, что мужчины у нее никогда не было, а все вокруг только и говорят о сексе. Занимаются им, восхваляют, а она…не хочет.

— О чем задумалась? — промурлыкал Котин и вновь по-хозяйски положил свою тяжелую большую руку на ее плечо. — Помнится, десять минут назад ты веселилась и улыбалась.

— Улыбалась — да, но уж точно не веселилась, — Ева скинула его руку. — Тебе пора. Я устала, хочу отдохнуть. Завтра мне встречаться со Степаном.

— Не гони меня, Ева, — Никита обнял ее и прижал к себе.

Ева успела заметить, как затуманился его взгляд, выражение лица стало довольным и как обычно уверенным. Котин всегда был самоуверенным.

— Никита, я серьезно, тебе пора, — она осторожно отодвинулась от него и почувствовала, как закружилась голова.

— Тебе плохо? — Никита подхватил Еву и уложил на диван.

Она закрыла глаза, и все поплыло, закружилось.

— Ева, — позвал ее Никита.

— Все нормально, я просто устала. Уходи.

Вместо этого, Никита стянул с себя свитер, отодвинул столик и лег рядом с ней.

Ева проваливалась в сон, но это больше напоминала какую-то бездну. Она камнем летела куда-то вниз, и даже не противилась этому. Легкое горячее прикосновение его губ к ее лицу, вырвало ее из этого плена. Ева распахнула глаза.

— Не надо, — пробормотала Ева, но он не слушал ее. — Не трогай...

— Но я так давно тебя хочу, — прошептал он в шею, целуя. — Не бойся. Я же знаю что ты еще девочка. Это будет незабываемо.

За окном завывал поднявшийся ветер, на автостоянке, располагающейся неподалеку, завыла сигнализация одной из машин.

А в квартире Евы было жарко от его прикосновений.

Глава 26

— Ну ты еле отделалась от него! — пропищала девица из-за кустов, когда Ева ранним темным утром садилась в машину.

— Что? — прошептала, хмурясь. — Что ты здесь делаешь?

Она покосилась на куст рябины, за которым проглядывалась тень. — Зачем из леса вышла? Как ты вообще?

Ева злилась. Раньше нечисть себе такого не позволяла. Уму непостижимо, где город, а где тайга! И пусть их городок окружает со всех сторон полотно леса, в городские дебри они не ходили. Слишком явно и опасно. Для всех.

— Ну ты правильно сделала, что отказала ему.

— Не твоего ума дело! Хотя откуда у тебя ум.

Низкий хохот в ответ и шипение:

— Твоим первым и единственным будет другой. Тот, что тебе нравится. И случится Это совсем скоро!

— Пф-ф, не сочиняй!

— Не сочиняю, а вижу! Ева и Митя любовники! Уха-ха!

— А ну проваливай обратно! Иначе поставим замок!

— Он давно стоит, да только ключики по озерам разбросаны, ухаха-ха.

— Как это?

— Так брешь там приличная. Катька зовут.

Ева выдохнула. Снова эта бесовщина. И почему община не реагирует никак? Любопытных отводят, а дела не решают. Люди же не первый год там исчезают! Значит, им самим это всё для чего-то нужно? Права была мавка, ведьминский сговор. Вот только кто за этим всем стоит?

— Одного изгонишь, да только второй не уйдет. Он с нами заодно теперь. Я его в нашем мире видела. Красииивый.

По спине прошел холод. Ева сделал печку сильней, и поднесла ладони к приборной панели. Захлопнула дверь машины, вот только девка — от горшка два верстка, уже обосновалась в машине. Тенью уселась на заднее сиденье и замерла.

Ева сделала радио громче — местные новости.

«Ночью на трассе, на подъезде к Каменногорску произошла авария. Не справились с управлением два автомобиля и выехали на встречную полосу, где проезжала фура. Есть погибшие».

Ева нахмурилась.

— Твоих рук дело?

— С чего бы это?

— Ну раз здесь ошиваешься и ко мне села. Научилась и этому.

— А я и не забывала. Это наше место, а люди здесь каменных домов настроили.

— Сгинь! — прошептала и махнула рукой, проронив про себя отгоняющий заговор. Девица тут же испарилась.

Ева зашла в гостиницу и, показав удостоверение, прошла к нужному номеру.

Степан, несмотря на сосредоточенность за ноутбуком, услышал шорох, доносящийся из коридора. Замер и оглянулся. Входная дверь была открыта.

— Митяй, это ты? — спросил он, хотя прекрасно знал, что тот остался в посёлке. Снова приехали волонтеры, и начался чёс.

Молодой человек поднялся со стула и, подойдя к порогу, выглянул в коридор. Позади него послышался звук. Парень резко обернулся.

— Присядь. Нам надо поговорить, — произнесла Ева.

— Ева? — удивился Стёпа. — Как ты сюда попала?

— Сейчас я тебе все объясню, — спокойно проговорила гостья и прошла вглубь комнаты, старательно ни к чему не прикасаясь. Впрочем, даже если бы она и прикасалась, ее отпечатков все равно бы не было. Команда ее отдела поработала на славу, они учли все. Ева посмотрела на свои пальцы. Обычные. И совсем не видно, что они обработаны защитным материалом, который стер её индивидуальную особенность — её отпечатки. — Давай что-нибудь выпьем, нам предстоит долгий разговор.

Ева повернулась и посмотрела на парня, который закрыл входную дверь и смотрел на нее теперь внимательно и недоверчиво.

— Долгий разговор о чем? — спросил Степан, подходя ближе.

— О том, что тебя тревожит сейчас больше всего, — произнесла тихо Ева. — Меня попросил об этом один человек из той деревни. Он может быть полезен вам в этой истории.

— Он что-то знает? — удивился Степан и облегченно вздохнул. — Что же вы раньше не сказали? А я думал, что никто не решится, понятно ведь, что все жители что-то знают, но упорно молчат. Боятся.

— Да, боятся, — кивнула Ева. — Может, все-таки ты угостишь меня кофе?

— Да, да, конечно, — спохватился Стёпа. — Сейчас.

Степан пошел на кухню, а Ева тем временем закусила губы, оценивая его «потенциал» как свидетеля.

— Так, значит, он поможет нам? — послышался голос парня.

— Да, поможет, — ответила Ева. — Что-нибудь новое узнали?

— И узнали и нет. Все странно и просто не укладывается в голове. — Степан появился в комнате с небольшим подносом в руках, на котором стояли две чашечки кофе и сахарница. — Мой друг сейчас там общается с местными. Да поиски еще идут. Но места у вас странные, дикие, словно застывшие в прошлом! Люди в такое верят! Я бы не подумал даже, а побыв немного там и сам проникся. Чертовщина и только! И это все в таком прогрессивном веке! Ну, в Москве-то понятно, мистика только на книжных страницах встречается, а здесь, где не дошел образно, простите, прогресс, все осталось на своих местах. И это потрясающе с одной стороны, и страшно с другой. Вот думаю репортаж об этом сделать. У меня же свой блог имеется, почти шестьдесят тысяч подписчиков! Представляете, какой будет фурор, когда я сменю тему с пафосных вечеринок столицы на тайны таёжного озера?!

Ева скривилась — только этого ей не хватало.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Да почему? Вполне себе, может выстрелить! Люди любят все загадочное и не объяснимое. Вызывает интерес, и страх на подсознательном так скажем уровне.

— Спасибо, — Ева взяла поднос из его рук и поставила на край стола. — Может тебе просто уехать? Заняться своими делами, пока мы ищем. Зачем вся эта шумиха.

Но он не унимался. Снова завел разговор о подписчиках.

Что ж, он только что подписал себе приговор. Простыми разговорами тут не поможешь. Надо уводить.

Она достала из кармана маленький пакетик с порошком и сжала его в кулаке, бросив мимолетный взгляд на парня. Степан сел на диван и заерзал от волнения.

— Сколько тебе сахара? — спросила она, не поворачиваясь.

— Я предпочитаю без сахара, — откашлялся парень.

— Держи, — Ева протянула ему кружку, в которой уже растворялся порошок.

— Так что он хотел сказать? — Степан поставил чашку с кофе на колени, аккуратно придерживая ее. Ему не терпелось услышать рассказ Евы, а на кофе ему было сейчас наплевать. Ева сделал небольшой глоток, и через силу улыбнулась.

Стёпа прикоснулся губами к кружке, но замер, так и не сделав, глотка.

— Конечно, здесь каждая деталь важна. А классно мы тогда в лагере в Ялте отдохнули, правда? Я потом еще один раз приезжала на следующий год, а вот Митька больше ни разу. Слишком задела его ваша связь. Первая любовь — дело такое!

— Почтиничего не помню, — соврала Ева. Сердце болезненно сжалось.

— Неожиданно, — вздохнул Стёпа и сделал внушительный глоток горячего напитка.

Она наблюдала, как лекарство от любопытства обволакивает её жертву. Сам того, не ведая, Степан только что выпил яд, который уже растворялся в нем, медленно выбивая из сознания. Не умрет, это точно, но отравление получит.

Молодой человек потрогал шею руками, дышать стало трудно. Ева вздохнула.

Степан почувствовал, как горит его горло, и залпом допил кофе, подумав, что это поможет, но стало только хуже. Он уже не мог говорить, ему было больно и тяжело дышать. Кружка вывалилась из его рук и, прокатившись по полу, остановилась в метре от его ног. Степан попытался встать, но не смог. Он упал на кровать и застонал, трогая лицо руками и пытаясь судорожно вздохнуть.

Ева подошла ближе и склонилась над ним.

— Прости, Стёпа, но я заложник тайги. Не могу по-другому.

А потом она вызвала скорую и тихо выскользнула за дверь, ощущая себя последней тварью...

Глава 27

Митя вернулся в Каменногорск и первым делом поехал в гостиницу, где его с информацией по профессору Христофорову ждал Степан. Но друга в номере не оказалось. На ресепшене ему сообщили, что друг в больнице, а уже в самой лечебнице только развели руками. Отравление. Неизвестный яд.

Это настолько его ошарашило, что он буквально сполз по стеночке. Подобное не укладывалось в голове, а подозрительный взгляд сотрудника полиции в его сторону расставил всё на свои места.

Их выживали из города.

На следующий день Стёпу переправили в Москву. Митя сначала порывался полететь следом, но адрес Христофорова, что успел найти Стёпа, жёг карман.

Ну уж нет, он доведет это дело до логического финала, чего бы ему это ни стоило.

Волонтеры снова приглашали на поиски, команда из тридцати добровольцев все еще не теряла надежды найти его пропавшего друга. Только вот он уже знал, что все напрасно и тщетно. Поехал лишь, чтобы снова увидеть Еву и наконец, поговорить.

Она, как он и думал, снова возглавляла поисковый штаб. Вздрогнула, когда увидела его, выходящего из машины. Улыбнулась уголками губ и уставилась в карту, поджав красивые губы.

Митя подождал пока первая «лиса» отправится на прочес, а потом поманил Еву к себе.

— Привет! — она поднялась на носочки и снова опустилась, засунув руки в карманы черных спортивных штанов. — Давно не виделись! Как дела?

Группа из десяти человек отправилась на прочес радиуса, до которого раньше еще никто не доходил, в палатке велись переговоры оставшихся волонтеров, и готовилась к чесу кинолог с собакой.

Они отошли чуть поодаль от ребят и теперь лес густой стеной обступал их со всех сторон.

— Всё бесполезно, — мотнул головой Митя, прислонившись к стволу дерева. Скрестил руки на груди и закусил губы, рассматривая ее.

Сегодня она выглядела еще более испуганной, чем прежде. Не смотрела в глаза, и казалось специально старательно избегала зрительного контакта.

— Почему? — шмыгнула носом. — Отчаяние самый страшный грех.

— Мой друг Влад в другом мире. В мире, где еще живет своей жизнью община ведьм.

Ева подавилась невысказанными словами. Закашлялась. От него не скрылась тревога и страх в ее глазах.

— Ты не удивлена?

— У-удивлена. — Заикаясь. — Это кажется бредом.

— И, тем не менее, бредом не является. Я вступал в контакт с рыжей ведьмой Катериной, когда на погост опускались миражи. И она меня не тронула.

— Как это возможно? Все ведь только и твердят, что она забирает с собой каждого, кто встречается ей на пути?

— Я обещал помочь.

Ева усмехнулась, обхватывая свое худенькое тело руками.

— Ей? Чем? Как? Она же мертвая.

— Мертвая, но не упокоенная. И вина здесь человека. Миражи — портал. И кто-то не хочет его закрыть. Кому-то нравится, что она скитается между мирами.

— Ну вот! Я же говорила! — прошептала писклявым голоском нежить Еве на ухо. И Ева вздрогнула. Резко обернулась, но увидела лишь трясущиеся кусты.

— Мне показалось или мелькнула тень? — спросил, нахмурившись, Митя и сделал шаг в ту сторону. Еве пришлось перехватить его за локоть, удерживая.

Она сжала пальчиками его руку и замерла. Облизнула пересохшие губы и наконец посмотрела ему в глаза. Он замер, чуть улыбнувшись, и прежде чем она убрала руку, накрыл ее ледяные пальчики своей ладонью.

— Я скучал по тебе Ева. — Сказал тихо.

— Не надо, Митя. — Попросила и аккуратно высвободилась. — Я верю тебе, ты не думай. В наших краях можно ничему не удивляться. Но помочь не смогу, у меня связаны руки. Да и ты не сможешь помочь. Уж сколько лет это все происходит. Самое лучшее это уехать. Я, правда, очень рекомендую тебе покинуть не только таежные озера, но и Каменногорск.

— Ева, но то, что произошло и происходит…это же не правильно. — Он взял ее за плечи, сжал, заглядывая в глаза. — Давай попробуем исправить это вместе.

— Не могу. Не хочу. Перестань! — она сделала шаг назад. Перед глазами община, а в ушах голос старейшины. Она не должна лезть туда, куда не просят. Да и что она знает о миражах и той деревне? Только домыслы ее и лесных. Наверняка еще ничего не известно!

— Хорошо, я понял тебя. — Митя вздохнул. — Вечером я встречаюсь с Христофоровом. Он много лет назад изучал здесь феномены. Он должен помочь. Если я смогу вернуть с того света друга, то я просто обязан испробовать все возможные варианты для этого.

Ева вздохнула, покачав головой.

— Наберешь потом? — единственное что спросила.

— Позвоню, — Митя кивнул. — Обязательно. Надеюсь, эта встреча прояснит, как помочь этому месту.

— Буду ждать звонка. И будь осторожен.

Загородный двухэтажный дом смотрелся величественно на фоне соседских низких домов. Кованый забор со шпилями, дорожка из брусчатки. Во двор Митя вошел беспрепятственно, встал у двери Христофорова, и уже хотел нажать на звонок, как дверь вдруг распахнулась. На пороге стоял хозяин, Митя сразу узнал его. Казалось, что фотография Христофорова, лежавшая у него в кармане, была сделана полчаса назад, так как он совсем не изменился.

— Здравствуйте, Вениамин Борисович.

— Добрый день, юноша, — его мудрый взгляд скользнул по нему.

— Я вас надолго не задержу, — проговорил Митя. — Но мне очень нужно с вами поговорить.

— Что ж, проходите.

Его пригласили пройти в просторную гостиную со свечами в канделябрах и зажженным камином.

— Не дурно, — кивнул Митя но, увидев холодный взгляд Христофорова, тут же замолчал.

— По какому вопросу вы ко мне пожаловали?

— Дело в том, — Митя сел на диван, на секунду замешкался, — Мне необходима ваша помощь. Речь идет о жизни и смерти, если вам будет так угодно. Двое моих друзей стали жертвами таёжного озера. Это участок тайги, так называемый, к которому относится само озеро и близлежащие поселения…

— Я в курсе, — чуть нервно перебил профессор.

— Хорошо. Так вот, мой вопрос касается миражей — феномен этого места. В густой туман появляются видения, различного рода…Но главное это девушка, что выходит из тумана и заманивает к себе путников. Это проклятое место, земля ведьм, когда-то там была их община. Поселение давно сгорело, а их дух остался и правит там, совершая черное дело. Вы понимаете, о чем я? Звучит сумбурно, но это всё правда.

Христофоров молчал, внимательно изучая гостя.

— Вы не помните? Вы, кажется, изучали…

— Изучал, — согласно кивнул Христофоров и снова ощутил всё как на яву…

…Раскопки на месте предполагаемой деревни были закончены. Вся местность тщательно исследована, все находки изучены и упакованы в коробки. Теперь несколько таких коробок стояли в ряд на земле, ожидая дальнейших исследований, которые планировал проводить сам Христофоров и его добровольные помощники. Одним из них был опытный парапсихолог, его наставник и хороший знакомый — Свердлов Анатолий Николаевич. Именно с этим человеком, Вениамин на протяжении года изучал миражи и проводил исследования. Сомнений ни у кого не осталось: деревня действительно когда-то была и населяли ее колдуны и ведьмы. Колдовство в этой деревне было основным видом деятельности. Со всех сторон съезжались сюда люди чтобы получить помощь, приворот или заговор. Пока в одну из темных ночей все тут не сгорело дотла. Но и тогда это место не успокоилось. Появились миражи и видения — одно страшнее другого.

Вениамин сидел за столом в доме у Михаила. Хозяин дома присутствовал на раскопках и был заинтересован в дальнейшем развитии событий. Он давно желал понять и разобраться, что за видения здесь видят, почему здесь появляются миражи. Но самое главное, что он хотел узнать, куда пропадают люди, знакомые и соседи, и кто в этом виноват. В одном он был уверен точно, что миражи причастны к этому.

Вениамин производил доскональную перепись находок. И когда он записывал в тетрадь сведения о последней находке, его руки задрожали. Он инстинктивно понял, что это ключ к разгадке этой тайны. В руках у него была малахитовая шкатулка, которую пока он не смог открыть. Она настолько была стара, что крышка намертво срослась с нею. Вениамин повертел её в руках, внутри что-то лежало, слышался не то шелест, не то хруст.

Закончив перепись, Вениамин подошел к окну, засунул руки в карманы и посмотрел на улицу. Была уже ночь. За окном смыкалась темнота, и казалось, боковым зрением улавливались какие-то тени.

Христофоров стоял так довольно долго, всматриваясь и будто прислушиваясь к шепоту прошлого. И он действительно отчетливо видел перед глазами ее образ и даже слышал ее бархатный голос. И тут, Вениамину показалось что-то сверкнуло в темноте. Он задумчиво всмотрелся в ночь и явственно увидел, что девушка сидит на земле и держит в руках шкатулку. Открытую шкатулку.

Христофоров резко обернулся, подошел к столу.

Находки нигде не было, хотя он точно помнил, что оставил ее на столе. Христофоров огляделся по сторонам, пристально разглядывая предметы.

Ощущая заметное беспокойство, парень вышел на улицу.

Было тихо и темно, но напротив окна на земле что-то блестело. Подойдя ближе и протянув руку, Христофоров понял, что это та самая малахитовая шкатулка. Она была открыта и в ней лежала фигурка зверя, сделанная из камня и глины. В большой каменной голове было отверстие. Вид у него был страшный, угрожающий. Вениамин заметил на нем грязь и, взяв нож, поскреб. На мелком рисунке был виден колодец посреди поля и торчавший из него крест…

Христофоров вздрогнул, возвращаясь в реальность.

— Как вы узнали обо мне? И, вообще, расскажите мне всё по порядку!

— Я узнал о вас от Михаила, одного жителя той деревни, в которой вы когда-то были, а потом в интернете нашел информацию о вас.

Митя поведал ему всю историю, начиная от их первой поездки, заканчивая последними событиями. Когда все было рассказано, прошло больше часа. Христофоров сидел неподвижно, руки дрожали. За все время, пока Дмитрий вел повествование, Вениамин Борисович ни разу его не перебил, лишь время от времени тяжело дышал и держался за голову.

— Как все далеко зашло, — проговорил он. — Значит, ваш друг у нее? И она меня имела в виду, когда вы вступали с ней в контакт? Она до сих пор ждет от меня помощи? Да, когда-то я также как и вы видел ее и обещал помочь. Но мне не дали. Все что нашел на раскопках — изъяли. Даже шкатулку, которая была ключом ко всему и ее дневник. До разгадки этой тайны мне оставалось совсем немного.

— Да, она вас все еще ждет. Вы действительно похожи с Владом. — Митя достал из кармана телефон и показал Христофорову. — Вот, взгляните сами, сходство колоссальное!

— Да, действительно! Прямо-таки я в молодости. Значит, она помнит и ждет меня?

— Да. Не зря же она сказала, что именно вы тот мужчина, который должен был ее спасти, но… — Митя не договорил, он замолчал, виновато взирая на собеседника.

— Но сбежал как последний трус? Вы это хотели сказать, не правда ли? — Вениамин Борисович внимательно посмотрел на Дмитрия и пожал плечами.

— Можете ничего не говорить, я знаю, что это так. Но тогда я был молод и да, труслив. Меня просто запугали. И признаться честно, не по себе до сих пор. Кажется, что все эти годы за мной незримо наблюдали…

— Это до сих пор так опасно? — Митя мотнул головой. — Степана отравили те же, кто и вас когда-то запугал?

— Не знаю, — честно ответил профессор. — Но мне тогда хорошо дали понять, чтобы я не лез в это дело. Этим людям из общины, или кто они там, плевать на людей, им главное этот портал. Эту тайну тщательно берегут! И как понимаете, до сих пор. Время здесь просто не властно.

— Ну хоть что-нибудь расскажите? — попросил Митя и вздрогнул, когда за его спиной раздался треск.

Он обернулся — на каминной полке стояло зеркало — старинное, овальное, на железных кованых ножках. И его зеркальное полотно шло трещинами.

— Вы это видите? — спросил Митя, приподнимаясь.

— Вижу, — как-то обреченно сказал профессор. — Думаю, это знак.

Христофоров вздохнул и все же рассказал про свою первую встречу с Катенькой, про то, когда ему впервые позвонили жители деревни и предложили посмотреть на это своими глазами.

— Я, честно сказать, до этого не верил, что такое может быть, пока не увидел все своими глазами. — Вениамин Борисович замолчал, вспоминая все, что тогда происходило с ним. — Это было странное ощущение. Морок — не иначе. Вот ты боишься ее до смерти, и тут же она появляется рядом и ты готов всё отдать за возможность…

— Понимаю. — Кивнул Митя. — Я разговаривал с ней.

— И со мной она говорила. Просила помочь, говорила, что только я смогу это сделать, но я... — Христофоров замолчал и посмотрел на парня, — дальше ты знаешь. Я просто выбрал другой путь. Просто предпочел молчать, и делать вид, что ничего не было. Я столько лет обманывал сам себя, — он тяжело вздохнул и налил из графина стоящего на столе немного воды. Смочив горло, продолжил: — Я не смог забыть этого. Да и как такое забудешь? Все эти годы я жил воспоминанием о ней и боялся, что когда-нибудь кто-то придет ко мне.

Христофоров посмотрел внимательно на Дмитрия.

— И вот вы пришли. — Осушив стакан с водой, закончил ученый.

— Да. — Кивнул Митя. — Что произошло в тот день, когда вы всё бросили?

— Это случилось примерно через неделю после приезда в город. — Вениамин Борисович прикоснулся рукой ко лбу и, пытаясь вспомнить все в мельчайших подробностях, продолжил: — Раскопки были закончены, записи найдены. Я сидел у себя в комнате общежития и снова и снова просматривал обрывки ее дневника. Помню, я глазами искал подходящее место, чтобы спрятать записи, когда в дверь постучали. Я открыл, и незнакомец вошел в комнату.

— Незнакомец? — переспросил Митя.

— Да. — Кивнул головой Христофоров. — Это был высокий мужчина в костюме. Он не представился. Но настоятельно попросил меня не лезть в это дело. Он заверил меня, что этим явлением занимаются профессиональные люди, ученые и что у них все под контролем. А я им мешаю. Помню, что я попробовал возразить ему, но он грубо оборвал мои попытки.

— И вы больше не интересовались, что там происходит? — озадаченно спросил Митя.

— Нет. Не интересовался, — честно ответил тот. — Я знал, что за мной следят, и мне было страшно за свою жизнь. К тому же он сказал, что этим занимаются серьезные ученые, а я то что? Просто тогда еще аспирант…

Христофоров прикрыл рукой глаза и просидел, так молча довольно длительное время. Когда он, наконец, убрал руки, глаза его были влажными.

— Но я знал, что они не только ничего не делают, но и не пытаются даже предпринять каких-либо попыток. А она мне являлась почти каждую ночь, терзая меня своими мольбами.

Дмитрий покачал удивленно головой, и тоже налил себе в стакан воды.

— А сейчас вы не боитесь?

— Боюсь, — ответил тот. — Но мне жаль всех, кого она забрала. И, скорее всего её сможем остановить только мы, потому как все остальным плевать, не зря же за столько лет они ничего так и не предприняли.

Вениамин Борисович поднялся и, покопавшись в шкафу, вытащил от туда пару коробок и поставил их на стол. Задернул на окнах шторы.

— Что это? — спросил Митя.

— Это вещи, найденные при раскопках. — Пожилой мужчина торопливо снял крышки с коробок и достал несколько предметов. — Всё, что уцелело. Вот. Посмотри.

Митя взял в руки один из предметов — вазу.

— Но это не самое главное. Самое важное это то, что я дам тебе сейчас. Это ее записи.

— Ее записи? Они сохранились? — Митя охнул от неожиданности.

— Дневник нет. Но кое-какие записки — да. Я хранил их все эти годы, берег как зеницу ока. Вот, чувствовал я все-таки, что когда-нибудь они пригодятся.

Христофоров протянул ему записи, и молодой человек принялся их внимательно изучать.

«…ьму тебя с собой. Предам земле твое …кое тело и помолюсь о твоей душе. И тогда мы будем вместе, уже ничто не разлучит нас…».

— Это отрывок, а где остальное? Здесь некоторые слова размыло, не читаются…

— Да, это не все. — Тихо, почти шепотом, произнес Вениамин. — Были и еще, но я не успел их спрятать. Они изъяли их. Но я помню почти слово в слово, что было написано там. Удивительная все-таки у человека память.

— Что там было? — спросил Дмитрий.

— Да, сейчас. — Христофоров кивнул головой и на минуту задумался. — Я попытаюсь воспроизвести все так, как было изложено на бумаге.

— Хорошо, — негромко сказал Митя и замер в ожидании.

— Он сделал меня своей любовницей. Наговорил слов о любви. Я забеременела. Но она разлучила.

Христофоров нагнулся, сунул руку в коробку и вынул из нее пакет, в котором лежали несколько фотографий.

— Это фигурка зверя, что-то типа шкатулки было. Найдена на месте предполагаемого дома Катеньки, — Христофоров ткнул пальцем в черно-белую и уже изрядно пожелтевшую от времени фотографию. Снимок был настолько стар, что изображение почти выцвело, фигуру еле удавалось рассмотреть.

Дмитрий наклонился вперед, нахмурился, внимательно рассматривая.

— Так вот, — продолжил профессор. — Элемент этот самодельный и имел для Катеньки определенную ценность и нес в себе определенный смысл. На нем высечен узор — колодец или что-то похожее посреди поля, ну и элементы вот эти….

— Извиняюсь, вы говорите элемент. — Дмитрий уставился на Вениамина Борисовича, продолжая хмуриться. — Элемент чего?

— Ах, да, — встрепенулся тот. — Элемент черной магии. При жизни Катерина увлекалась акультными науками. Отсюда и зверь этот. Да, и жители деревни считали ее своей, сильной, а это тоже не маловажно, как известно — на пустом месте слухи не рождаются!

Митя вновь принялся рассматривать снимок, а Христофоров сощурился, посмотрел на каминные часы, задумавшись.

— Можно? — Митя указал на фотографию и, дождавшись, пока профессор кивнет головой, взял снимок в руки. — Я никак не могу понять…что это за животное?

— Получеловек, полузверь. Возможно, именно так она представляла себе повелителя.

— Кого? — переспросил Митя.

— Повелителя, — невозмутимо повторил профессор. — Хотя, я, конечно, не уверен, что это правильное название. Дело в том, что в ее дневнике есть упоминание о некоем Повелителе, наставнике. И как мне кажется, речь она вела не о человеке. Либо о человеке, но не простом. И родила она от него, как я тогда понял. Но с ребенком что-то случилось, а потом и с деревней. Выжгли дотла простые люди, когда там лютовать ведьмы начали. Тот год был не урожайный, дождливый, много нечисти по дворам ошивалось, хворь нападала, да дикое зверье как с цепи сорвалось. Ходили в деревню, скотину рвали. Сельчане винило во всем дурное соседство. И однажды ночью пришли с расправой.

Митя отложил снимок, почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок, поежился, несмотря на жарко пылающий огонь в располагающемся неподалеку камине.

Профессор вновь зашуршал бумагами, но ничего, не найдя, отодвинул ее и повернулся к Дмитрию.

— Судя по записям из дневника, она потеряла сына. То ли он умер, то ли исчез, а может и вовсе был убит. Но найти его она не могла. Возможно, она провела какой-то ритуал, дала какое-то обещание темным силам, в обмен на услугу. — Христофоров замолчал, задумался, приложил пальцы к губам.

Митя все это время молча ожидал продолжения.

— Я думаю, что она желала найти сына и, возможно, окончательно отчаявшись, обратилась за помощью к черной магии, а взамен пообещала свою душу. Ведь всем известно, что дьяволу нужна только душа. Это если местные правы, а они все так считали. Либо же просто после смерти проявилась ее ведьмовская сила, которая была настолько сильна, помноженная на желание найти сына, что пробудилась видениями. Открылся портал. И она продолжает шастать в наш мир как к себе домой.

Митя вновь почувствовал осторожный укол страха, стало вновь не по себе от этих разговоров. Очередной жуткий холодок не заставил себя долго ждать и вновь пробежал по спине.

— Душа не до сих пор не спокойна, она не принадлежит ей, а значит, до сих во власти темных сил, вот и несет людям смерть.

— То есть, вы хотите сказать, что все это время ее душа в борьбе…, — Митя замолчал, он не мог подобрать нужных слов, чтобы выразить то, о чем он думает. На языке вертелись слова, в голове, но все это было не то.

Прояснить все и продолжить его мысль, решил профессор:

— Замечу, что это всего лишь предположение, но я понимаю, о чем ты хочешь сказать. Договор с темными силами может нарушиться, и Катенька хочет этого. Она противиться, так как нет ей до сих пор покоя, и поэтому является миражом. Она хочет узнать правду, ждет помощи. Но зло, владеющее ею сильнее, раз до сих пор она не нашла покоя и сеет вокруг смерть. Не все, кого она забирает, возвращаются обратно. Далеко не все, хоть и утверждает она обратное.

Митя растеряно кивнул, его распирали эмоции и сомнения.

— Может не только она виновата? Портал открыт давно и через него может пролезть что угодно.

Профессор удивленно уставился на него.

— Ты ее оправдываешь?

— Нет, конечно! Просто там была целая деревня ведьм!

— Возможно, — неоднозначно мотнул головой Христофоров.

— Значит, она ищет сына?

— По моим данным, тело ребенка так и не нашли… его необходимо найти, и успокоить его и Катину душу.

— Где же мы его найдем?

— Не знаю, это и надо решить, а точнее узнать. Она писала в дневнике, что ребенок снился ей и просил забрать, но вот где это место, она не написала.

— А вот мне она дала понять, — сказал Митя. — Она говорила про какой-то колодец: один в поле стоит, эхом разносится — это голос смерти не упокоенной.

Христофоров нахмурился. Достал из коробки еще один сверток, развернул его. Это не были полноценные письма, это были всего лишь оборванные пожелтевшие листки бумаги. Профессор протянул Диме самый большой фрагмент, чудом сохранившийся, по сей день:

«Они спрятали моего сына. Похитили. Его нет в живых, я видела его в том мире, но он убегал от меня. Горе очернило разум»

— Она переживала, мучилась. Это похоже или на то, что у нее помутнел рассудок от горя или действительно она уже была одержима.

— Да, одержима и опять же от горя. Оба варианта имеют место быть, — заметил профессор. — Это была последняя запись. В тот вечер ее сердце остановилось. Мертвое тело Катеньки обнаружила соседка, опять же по неподтвержденным данным. Ее схоронили, но вскоре она вернулась…

Глава 28

К вечеру того же дня, Дмитрий и Вениамин Борисович были уже на подъезде к деревне. Оба решили, что времени чего-то выжидать нет, и приняли решение поехать в деревню сегодня же. Христофоров переживал все те же эмоции, что и сорок лет назад, он волновался, и сердце беспокойно покалывало. Уже подъезжая к дому, они увидели сидевшего на лавочке деда Мишу.

— Здравствуйте. — Поздоровался Митя, выходя из машины. Они обнялись, как старые хорошие приятели и дед Миша обратился к Христофорову:

— Столько лет прошло, и вот ты снова здесь.

— Да. Здравствуй, Миша, сколько лет не виделись! — они обнялись, а Митя недоуменно посмотрел на них.

— Вы знакомы? — спросил он.

— Да. Я жил у этого человека, когда велись раскопки, — пояснил Вениамин Борисович и задумчиво провел рукой по отросшим седым волосам.

— Ну заходите в дом! — радужно предложил Михаил и все втроём они расположились на кухне.

— Именно в это окно я видел её в последний раз в то лето шестьдесят шестого года, — произнес Христофоров, отодвигая занавески окна. — Да, как будто и не прошло этих сорока лет.

Митя подошел ближе и встал рядом. Окно выходило во внутренний двор, по которому, не спеша, прогуливались куры. А сразу за забором была огромная канава, наполненная водой от проливных дождей, которые шли всю прошлую неделю. Ну а за канавой расстилалось широкое поле, по краям которого вдалеке виднелся почти голый лес.

— Ну, что? Вы готовы встретиться с ней снова? — осторожно поинтересовался Митя.

— Думаю, что готов, — решительно ответил Христофоров. — Сколько можно ждать? Необходимо скорее решить уже этот вопрос.

***

Митя снова и снова набирал номер Евы, но она не брала трубку. Отчаявшись дозвониться, он упал на кровать, отбросив телефон в сторону, и закрыл глаза, снова вспоминая ее образ.

Сердце в груди сжалось. Дыхание сбилось. Ладошки загорелись — так нестерпимо хотелось сгрести её как в юности в охапку и прижать к себе. Чтобы из ее груди вырвался стон, а хрупкие косточки хрустнули, а на красивом лице обязательно заиграла смущенная улыбка.

Черт, он стал совсем как параноик!

Как наяву ощутил хвойные запах ее волос и облизнул пересохшие губы.

Он верит, что когда-нибудь, она станет его. По-взрослому и навсегда…

***

На горизонте только забрезжил рассвет, а профессор и его молодой союзник уже дошли до кладбища. Митя жестом руки показал Христофорову могилу, в которой был захоронен Влад.

— Здесь?

— Да. — Дмитрий поежился, инстинктивно оглянулся назад. — Кажется, снова стелется туман.

Они повернулись в сторону озера, с которого медленно плыл по земле молочный сироп, поглощая землю и делая всё вокруг непроглядным.

Густой вязкий, словно сотканный из миллиона паутинок.

Казалось, он весь вибрирует, живет. Дышит.

Спустя пару минут он докатился и до них, и они повязли в нем, мгновенно дезориентируясь. А потом увидели улицы и дома, которые становились все ближе. Митя выдохнул, когда во дворе одного из домов показался Влад. Он стоял у калитки и смотрел в их сторону.

Митя дернулся к нему. Но ноги словно стянуло путами.

Он не смог даже на миллиметр сдвинуть ногу. А над головой уже раздавался шепот и смех десятков голосов. Видение улицы и домов пошло рябью, образ Влада исчез, одно наваждение сменилось другим. Теперь из тумана на него бросались наглые полуобнаженные девицы с космами по пояс. Они скакали вокруг него и что-то наперебой тараторили. И казалось, словно они защищают его от тумана, что хватал за щиколотки и тянул к земле.

— Сгиньте! — прокричал Митя, теряя все ориентиры. — Сгинь нечистая!

Но девицы не унимались. Кричали, визжали, шептали. Слов не разобрать, лишь слышно вскрики — Ев..ев..Ева…

Ева?!

Он точно сходит с ума.

Митя замер, всматриваясь в туман. Девицы еще пару раз вскрикнули и исчезли. А по улице к ним шла молодая рыжеволосая девушка.

— Вениамин Борисович? — Митя обернулся. Профессор сидел на коленях поодаль. — Она идет!

— Вижу! — согласно кивнул тот.

Земля под ногами завибрировала. Запахло дождем и тиной. Небо затянулось черными тучами и стало почти темно. Тревога и страх повисли в вязком воздухе — сделать глубокий вздох уже не представлялось возможным.

Потусторонний мир затягивал их в свои оковы.

— Мы пришли поговорить! — прошептал Митя, делая короткий судорожный вдох.

Рыжая ведьма остановилась. Волосы ее развевались на ветру, а черный балахон то и дело обтягивал костлявое тело.

Но уже через минуту Катенька, охваченная демонической силой, вдруг рванула вперед. Лицо ее исказилось, стало похожим на страшную маску. Взгляд безумный, рот искривлен.

Она издала жуткий вопль и бросилась на Христофорова. Тот инстинктивно отбежал, но, споткнувшись, упал и по инерции прикрыл лицо руками. Катенька взлетела ввысь и повисла в воздухе над его головой.

Митя в панике упал на холодную землю и крепко сжал руками голову. Катенька тем временем продолжала парить над Христофоровым. Ее лицо не было прежним. Это был не человек. Бесовщина, что правила ею все эти годы проявилась во всем величии.

— Перестань! Прошу остановись. — Взмолился профессор.

Девушка замерла, и на ее лице появился отвратительный оскал.

— Как ты посмел? — проревела она. — Это моя земля, мое место. Ты уже уходил, и я не ждала тебя больше! Но раз ты снова явился, я больше не отпущу тебя!

— Нет, Катерина, подожди! — прокричал Митя, пытаясь перекричать гул и ветер.

Но она не слышала его. Всё ее внимание, вся её злость были сосредоточены на Христофорове.

— Мы пришли помочь тебе! — Дмитрий попытался подняться с земли, но безуспешно. — И мы поможем, нужна лишь твоя помощь.

Девушка замерла, повернула голову в его сторону и уставилась на него пустыми глазницами. Затем на ее лице появилось что-то подобие улыбки, ветер стих, уступая место туману.

Митя протер слезившиеся от ветра и пыли глаза. Сквозь дымку он увидел, как Катенька села на землю рядом с профессором, и облик ее постепенно начал обретать человеческие очертания: вот уже глаза голубые, испуганные, живые…А позади ее хрупкого тела начали появляться силуэты домов, очертания заборов и покосившихся столбов. И не серое все было как раньше, а яркое, зеленое, осязаемое.

— Нет! — прокричал Дмитрий. Он понял, что она забирает их к себе. В свое время. В свой мир.

Как только деревня станет явью, послышался в голове голос Влада, вы окажетесь в ее ловушке. Навечно.

Митя подскочил с места и рванул к ней. Но обжигающая его тело боль заставила остановиться. В глазах потемнело, в висках застучало, и все его тело содрогнулось, словно тысячи оголенных проводков одновременно коснулись его. Послышался стон. Душераздирающий. Казалось, все нервные окончания его тела стали вдруг оголены, он весь горел. Душа просила пощады. И уже в предобморочном состоянии, Митя почувствовал легкое прикосновение руки. Он с трудом приподнял голову над землей и увидел ее — Катеньку.

— В последний раз! — дрожащим от ярости голосом проговорила она. — Это последний шанс для вас! И для меня!

Дмитрий, обливаясь потом, кивнул. Его лицо побелело, над верхней губой выступили бисеринки пота.

— Найди ее, она знает ответ. Это ваш последний ключ к спасению!

— К..кого? — не понял он.

— Ту девчонку из прошлого, что украла твое сердце и не дает покоя.

— Марина? — как дурак спросил Митя, про себя понимая, что это ЕВА.

Катя усмехнулась и рассеялась черной дымкой.

Через сутки они уже были в городе в доме у профессора. Пили горячий чай и все никак не могли прийти в себя. Каждый делал вид, что всё хорошо, что он в порядке и как будто бы ничего не случилось, но в тоже время в голове у каждого вновь и вновь пролетали события прошлого дня.

— Ты точно уверен, что она говорила про девушку? — вдруг спросил Вениамин Борисович, ставя на столик кружку с крепким черным чаем.

— Да.

— Новая загадка. — Христофоров замолчал, обдумывая. — И это нам нужно решить.

— Согласен.

Митя нервно дернул плечом, когда перед глазами вдруг предстал образ Катеньки, а потом невинной Евы. Он хотел поделиться с профессором этой мыслью, но не успел. В дверь постучали, Христофоров и Дмитрий молча переглянулись.

— Вы кого-то ждете? — шепотом спросил Митя, посмотрел на часы. — Время позднее.

— Да, поздновато для гостей. — Согласился Христофоров и направился к двери. Нажал на кнопку монитора. На экране появилось изображение — двое людей в гражданском, но Вениамин Борисович тут же понял, что это люди не простые. — Ну вот они и пришли. Митя тебе надо спрятаться, они не должны тебя видеть и даже догадаться не должны, что мы знакомы.

— Что им нужно? — воскликнул Митя, поднимаясь с места. — Может, не открывать?

— Нет. — Задумчиво протянул профессор. — Они наверняка в курсе, что я дома. Иди в спальню, спрячься там, а я открою дверь.

Дмитрий торопливо направился в комнату, у двери обернулся, встретился взглядом с профессором и, поджав губы, закрыл за собой дверь.

Вениамин Борисович проследил, что дверь за парнем закрылась и, выдохнув, направился к гостям.

— Кто вы? — спросил он, включая звук монитора.

— Вениамин Борисович открывайте! Мы вас надолго не задержим. — Произнес незнакомый мужчина.

Вениамин Борисович открыл дверь, отступил в сторону, приглашая гостей войти.

— Здравствуйте. — Произнесла девушка. — Мы волонтеры таёжных озер Ева Радионова и Никита Котин. У нас к вам есть несколько вопросов.

— Здравствуйте, проходите.

Христофоров провел гостей в зал, указал на кресла, а сам сел на диван.

— Может быть кофе?

— Нет, спасибо, нет времени. — Отказалась Ева. — Вениамин Борисович, заранее прошу вас быть с нами предельно откровенным, этот разговор важен не только для нас, но в первую очередь и для вас.

В ее тихом бархатном голосе послышались нотки угрозы, и Вениамин Борисович удивленно вскинул голову.

— А в чем собственно дело? Чем я могу быть вам полезен?

— Вениамин Борисович. — Продолжил молодой парень, в то время как Ева откинулась на спинку кресла и внимательно принялась изучать обстановку гостиной. — Я думаю, что вы поняли, кто мы и зачем пришли. Если нет, я могу напомнить.

Котин замолчал, испытующе смотря на него.

— Много лет назад. — Продолжил он. — Вы проходили свидетелем по одному делу. Может быть, помните: массовый психоз всего населения деревни, вера в потусторонние силы, разные сущности, абсурдные до тошноты, а по факту были лишь исчезновения людей, и дело рук это было явно какого-то психа, либо природы. В каких местах живем — непроходимая и опасная тайга!

Христофоров кивнул головой, отпираться было бессмысленно.

Ева же сглотнула вязкую слюну. Психоз. Маньяки. И ведь Котин был прав, маньяк и вправду орудовал в их местах. Ровно двадцать лет назад.

Дышать стало трудно, и Ева откашлялась.

— Да, помню такие истории. Но ведь людей так и не нашли, впрочем как и самого психа. Хотя одного, кажется, поймали, он девушек убивал в тайге. Помню это дело, у местных волосы дыбом вставали. А страна не знала — всё засекречено. В Союзе не могло быть таких жестоких убийц.

— Верно. И в связи с этим у нас появились вопросы, а точнее, некие моменты, которые было бы неплохо прояснить.

— У меня? — Христофоров довольно искренне удивился и поправил на носу очки. — Какие?

— Для начала отмечу, что все эти годы вы вели себя сдержанно, ровно так, как вас и просила община, — Молодой человек снисходительно улыбнулся. — Но все же может, вы скрыли от нас какие-то факты или, наоборот, у вас появились новые соображения и вы желаете с нами поделиться? Дело о миражах.

— Нет, — Христофоров нервно дернул плечом. — Все закончилось еще тогда, больше я об этом не задумывался, столько лет прошло!

— Много, да. — Согласилась Ева и поддалась вперед. — Вам знакомы эти люди?

Она вынула из кармана фотографии и протянула ему. Христофоров взял их в руки — это были изображения незнакомых молодых людей, среди которых оказался и Дмитрий.

— Нет. — Профессор мотнул головой, чувствуя, как задрожали руки.

— Вениамин Борисович. — Никита приблизился к нему. — Я не верю вам. Возможно, вы говорите правду, утверждая, что они вам не знакомы, — он взял из стопки одну фотографию и кинул на стол, — но по поводу этого вы однозначно врете.

Христофоров наклонился. С фотокарточки на него смотрел Митя.

— Скажу пока одно — мы будем держать вас под наблюдением, и я надеюсь на понимание с вашей стороны и помощь. Вас уже просили когда-то отстраниться от этого дела, сейчас просьба та же. Лишний шум ни к чему, все под контролем.

— Да, конечно, — проговорил профессор.

Под контролем, — усмехнулась мысленно Ева. Столько лет прошло, а портал открыт…

Никита поднялся, кивнул Еве и направился к выходу.

— Я сейчас, — откликнулась она, продолжая сидеть. — У меня есть еще пара вопросов.

Никита на полпути к выходу остановился, посмотрел на нее, нахмурив брови. Но Ева как будто не заметила этого.

— Вениамин Борисович, вы один проживаете, не так ли?

— Да, — тот рассеяно кивнул.

— Что-нибудь странное, не обычное в последнее время происходило?

— Да нет, — он пожал плечами.

— Вы подумайте, может, что-нибудь вспомните. Никто к вам не приходил? Незнакомые люди, например?

— Нет, точно нет. Ко мне даже студенты не ходят, нет точно — никого не было.

Ева задумчиво, не сводя с него глаз, провела пальцем по губам, нахмурила брови.

— Если что-то произойдет, позвоните. — Она протянула ему пластиковую карту с ее номером телефона и инициалами.

Христофоров взял карту и услышал, как хлопнула входная дверь. Сердце его беспомощно сжалось от страха, он метнул взгляд на дверь, за которой был Дмитрий. Закрыта.

— Что с вами? Вы испугались? — Ева смерила его холодным взглядом. — Это мой напарник вышел. Вы не один сейчас верно?

— Один. А что дело еще не закрыто? — вдруг спросил он. — Столько лет прошло.

— Почему? Закрыто, — отозвалась Ева, а потом вдруг всхлипнула и перешла на доверительный шепот: — Просто мы решили кое-что уточнить. Ладно, Вениамин Борисович. — Ева вновь приблизилась к нему. — Я в курсе, что вы встречались с Димой, и как мне кажется, он сейчас здесь. Поверьте, это дело под кураторством общины. Не нужно провоцировать этих людей, ради вашего же блага. Я сама в шоке, что такое говорю, правда, но это дело странное и заинтересованность главных отчего-то очень велика. Мне пришлось прийти сюда и поговорить с вами. Я выросла в общине, и я не могу предавать ее устои. Скажите мне, Митя у вас?

— Нет. — Возразил Христофоров. — Его здесь нет.

— Поняла. И все же, хочу предупредить и вас и его, что ничего хорошего для него из этого не выйдет. Как бы странно это ни звучало, но прежняя система была гуманней, нежели та, которая имеется сейчас. И я не думаю, что наше руководство будет столь снисходительно к нему, как в свое время отнеслись к вам. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да, Ева я понимаю.

— Ева, здравствуй. — Сказал Митя за ее спиной.

Она и профессор вздрогнули.

Дмитрий вышел из спальни, прошел к ним и сел напротив девушки, Христофоров удивленно раскрыл рот, затем тяжело вздохнул и взялся за голову.

Митя посмотрел на него немного виновато, но его взгляд сделался твердым и уверенным, как только он посмотрел на Еву.

— Давно не виделись, — сказал он, пронзая ее взглядом. — Я звонил, ты не ответила.

Ева чуть замешкалась, но быстро взяла себя в руки. Покраснела и порывисто выдохнула.

— Здравствуй, Митя. Я не могла. Никита все время теперь рядом. Тебе нужно уезжать, лес не терпит чужаков.

— Ева… — Он вздохнул. — Я действительно хочу разобраться во всей этой чертовщине! Мои друзья стали заложниками какого-то мракобесия. И это-то в наше время? С этим нужно покончить раз и навсегда. Людей жалко!

— Это никак не исправить. Явление природы. Разве они подвластны людям? Обычным смертным?

— Нет ничего невозможного. — Взгляд Мити сделался жестким. — Там явно что-то происходит. Если это не чертовщина, тогда что? Опыты ученых, радиационная зона? Или все намного страшнее? И почему ты не видишь очевидного?

— Что ты имеешь в виду?

— Там рядом был лагерь, до сих пор стоят какие-то здания и катакомбы и все этого охраняется, в том числе и вашей общиной. Опыты ученых? Какие-то разработки? Что это такое в непролазной тайге? Кому ты служишь? Темным силам?

— Откуда ты знаешь про катакомбы? — нахмурилась Ева. Еще недавно она искала там пропавших детей, что сбежали туда и заигрались, чуть не погибнув. Из записей в архиве она так же знала, что там под землей затопленные кабинеты ученых, архивы общины и подземные лабиринты, соединяющие когда-то, как поговаривали, все близлежащие к таежным озерам деревни.

— Знаю. Сказали по секрету. — Митя усмехнулся. Снова мазнул по ней любопытным взглядом. Раскосые глаза, что смотрели на него с капелькой страха — сводили с ума. Чуть оттопыренные уши и маленький носик, пухлые губы — да она кукла из эльфийской сказки! Сглотнул терпкие слюни. — И у вас же только засекреченные дела, не так ли?

— Тебя это не касается, — сухо произнесла Ева и поддалась вперед. — Очень советую на этом остановиться. Я уже говорила тебе однажды, повторю и сейчас: я из другого мира и ты никогда не сможешь меня понять.

Митя усмехнулся, вздохнув, мотнув головой, продолжил:

— На протяжении многих лет на таёжных озерах бесследно исчезают люди, и никто ничего не делает, их даже не пытаются искать. Возможно, потому, что вы знаете, что это бесполезно? Там происходит что-то такое страшное, что даже вы бессильны. Вам проще поместить это дело в засекреченный архив, а всех свидетелей, которые могут разнести эти слухи дальше, увести подальше? Вам проще закрыть всем рот, чем остановить эту бесовщину?

— Прекрати! — Ева выставила перед собой руку, призывая его замолчать.

— Не нервничай, Ева.

— Не говори мне, что делать!

— Хорошо. — Митя перевел дыхание и продолжил уже тише: — Мы видели ее — эту Катерину и она сказала нам, что возможно именно ты сможешь нам помочь.

Христофоров взял графин, налил воды, чувствуя, что больше не может сдерживать себя. Волнение и дрожь все больше охватывали его.

— Это правда, — подтвердил Вениамин Борисович. — Катенька сказала, что ты сможешь нам помочь.

— Я? — Ева усмехнулась, посмотрел на время на наручных часах.

— Да. — Митя на мгновение задумался, продолжил, прищурив глаза. — Она говорила про девушку, что помешала Степану.

Ева встретилась с ним взглядом, сглотнула слюну.

Митя заметил нервозность в ее движениях и с нарастающей внутри тревогой, сжал руку в кулак. Не зря он так и думал. Степану помешали и Ева была к этому причастна. Сказал сейчас просто проверить и вот она — испуганная птица в клетке.

— С чего она взяла, что это я?

— А про вас никто и не говорил, Ева. — Заметил Христофоров.

Митя сжал губы до синевы, костяшки на пальцах побелели. В самом начале разговора, он до конца не верил, что это может быть Ева, но видя ее реакцию на его слова, он вдруг поверил вобратное.

— Он в коме! — отчаянно прошипел Митя и бросился на нее, схватил ее за грудки и с силой встряхнул.

Ева отмахнулась, делая шаг назад и врезалась в стену, все еще крепко удерживаемая его руками. На пол со звоном посыпались статуэтки со сломанной полки, рассыпались по комнате стеклянные камушки для аквариума.

Все произошло мгновенно, и Ева не успела среагировать. От сильного удара о стену перехватило дыхание, стало трудно дышать, и она открыла рот, судорожно глотая воздух.

Митя уже не владел собой. Глаза застилала ярость и злость. Он продолжал прижимать Еву к стене, с силой вдавливая ее плечи.

— Дмитрий, перестань! Отпусти ее, — потребовал стоящий позади Вениамин Борисович.

Митя ослабил хватку и вместо грубой силы, вдруг ласково провел по ее щеке.

Глаза в глаза. Дыхание смешивается, он чувствует ее жар и страх.

В раскосых глазах удивление и беспомощность.

— Ты хоть кому-то веришь, Ева? — спросил тихо в губы.

— Верю, — тихий шелест в ответ.

— А мне кажется, нет. Ты одна во всем мире, верно? И ты совсем запуталась. Они вырастили из тебя робота. Робот, безоговорочно служащий общине.

— Нет.

— Да, Ева, да. Но я хочу помочь и своему другу и тебе. Я хочу вытащить тебя из этого плена.

Она хмыкнула. В испуганных глазах заблестели слезы.

— Доверяешь ли ты кому-то, Ева? Веришь? Любишь?

— Люблю, — прошептала в ответ.

Митя прижимал ее своим телом к стене. Ярость спала, в этих прикосновениях уже не было смысла, но он не хотел разрывать этот контакт. Он чувствовала ее — хрупкую и нежную под собой и это сводило с ума.

— Любишь? — снова спросил завороженно.

— Да. — Кивнула она и беззвучно добавила: — Тебя…

Он не услышал.

Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы отойти от нее.

Ева же тяжело вздохнула и потрогала скулы — она все еще ощущала жар от его прикосновений.

— Ева нам нужна ваша помощь. Мы можем вместе все исправить. — Сказал Христофоров. — Я и так много лет молчал и жил с этим грузом.

— Мне нужно подумать. Я сама с вами свяжусь.

Она вышла из дома, Митя обессиленно сел на диван.

— Она скоро вернется.

— Почему вы так уверены, что она вернется? — Митя понемногу брал себя в руки.

— Она придет, но с миром. И поможет нам. Если бы это было не так, Катенька бы не говорила нам про нее, я уверен. Да к тому же я видел страх и отчаянье в глазах Евы. Она пешка, ею умело управляют. Она еще совсем юна и ее мозг просто затравлен ложной информацией. Ее вырастила и воспитала община, ты же сам говорил! Она такая же игрушка в этой игре, как и мы.

Глава 29

— Эта кальянная самая дорогая в городе, как и ресторан, — сказал важным голосом Котин и вальяжно откинулся в мягком кресле.

Ева усмехнулась, натянув на лице улыбку и пригубила коктейль. В такое пафосное заведение Никита пригласил её впервые. Обычно они ограничивались пиццерией. И это ей совсем не нравилось.

— Здесь…мило, — сказала она, окинув темное помещение взглядом. Вокруг столики и полно народу, играет музыка и слышен перелив голосов, но почти не видно лиц — всё смешалось в густом кальянном тумане. А от сладких запахов дыма и вовсе кружилась голова. — Что-то празднуем?

Ева выгнула брови и взяла со столика палочки, ловко подцепила запеченный ролл и отправила в рот. — М-м, очень вкусно! — добавила с набитым ртом и прикрыла рот салфеткой.

Никита довольно улыбнулся, снова затягиваясь кальяном.

— А что праздновать? Нет, — он пожал плечами. — С тобой рядом, Ева, каждый день как праздник. Мне отец, кстати, звонил.

— Да, мы с ним недавно виделись.

— Ага. Он рассказал что вы прекрасно провели время за ужином. Он тебя, кстати, любит и уважает, ценит. Не ко всем он так тепло и лояльно относится.

— Я тоже его ценю, — сказала Ева и внутренне напряглась. Хотелось уже удрать восвояси, потому что стало очевидно, чем этот спектакль закончится. — Давай, ешь, остынет, — поторопила его и снова заняла рот роллами.

Никита ухмыльнулся, выпуская дым в ее сторону. Опомнившись, замахал руками перед столом, Ева же чуть не подавилась от его наглости.

— У меня на тебя, Ева больше планы.

Ева кашлянула.

— Я догадываюсь, Ник. Но сердцу не прикажешь.

— Прикажешь, еще как прикажешь. Главное, доверься мне.

Ева сцепила под столом пальцы, подержала несколько секунд, а потом спокойно взяла бокал и потянула в трубочку.

— Я уже тебя говорила всё, что думаю на этот счет, — мягко сказала она.

— Да, но раньше ты не была настолько категорична.

— Разве? По-моему, ничего не изменилось.

— Изменилось, — голос Никиты стал тверже. — Ты изменилась, Ева. И мы оба с тобой знаем — почему.

— Серьезно? И почему же?

Никита протянул руку и накрыл её пальцы своей ладонью. То, что он опрокинул блюдце с соусом, его нисколько не смутило.

— Потому что появился он.

— Кто? — Ева нервно повела плечом, а потом выдернула руку и зачем-то уложила и без того идеально причёсанные волосы.

— Димка, кто же еще.

— Что за бред ты несешь?

— Не бред. Я же видел, как ты смотрела на него.

— Господи, да ты ревнуешь? Успокойся, Никита, это все чушь собачья. Я даже разговаривать об этом не хочу!

Подошел официант, расставляя на столе салаты и обновляя коктейль, и Ева смогла перевести сбившееся ни к черту дыхание.

— Давай лучше поговорим о деле, — добавила еле слышно. — Мне все не дает покоя этот парень, что вернулся из миражей. Это ведь взаимосвязано, надо что-то выяснять, понимаешь? Я бы очень хотела разобраться в этом запутанно деле.

— Да что там разбираться! — отмахнулся Котин и разочарованно мотнул головой. — И кстати, я тебе не говорил?

— Про что?

— Этот ненормальный умер.

— Как?!

— Остановка сердца вроде бы. Но пока не проведено вскрытие, это лишь предварительная версия. — Никита спохватился. — Да у меня и фотки же есть, я выезжал с Макаром к ним в дом. Вчера было.

Ева не верила ушам. Только она попыталась для себя обозначить все ниточки, как одна из них обрывалась. Миражи, ведьмы, портал, подземные ходы, соединяющие деревни, одержимый. И вот его не стало.

Она с опаской склонилась над столом и посмотрела в экран смартфона. Сердце Евы забилось сильней, но она выдохнула, приводя себя в нормальное состояние. Такое часто случалось с ней, когда она испытывала страх или нервозность. От опальных чувств того и другого, она на мгновение впадала в оцепенение, но научилась с годами брать себя в руки, хотя в детстве это почти никогда не удавалось.

— Зачем ты это фоткал? — выдохнула.

— Макар, участковый попросил. У него батарея на телефоне села, а ему для отчета надо было.

Тело парня было скрючено, колени поджаты, а пальцы рук сжаты в кулаки. Вокруг его головы было что-то черное и рыхлое.

— Где он лежит? Что это? Земля?

— Да. Нашли грибники в лесу, неподалеку от дома.

Ева набрала в легкие побольше воздуха, потому что как наяву вдруг ощутила сырой затхлый запах сгнивших прошлогодних листьев в комьях грязи. И возможно, болотной жижи.

— Убери, — мотнула она головой, отводя взгляд.

Никита послушно убрал телефон в карман, снова затянулся, не сводя с нее внимательного взгляда.

— Что могло заставить его уйти из дома? Его мама же постоянно была начеку?!

— Значит, не постоянно. — Хмыкнул Котин. — Но это уже неважно. Его больше нет, и тайну своего возвращения он навсегда унес с собой.

— Да. Жаль. Очень жаль.

Остаток вечера проходил спокойно. Никита больше не говорил об их отношениях и своих планах и Еву это вполне устраивало. Вызвался проводить, но она отказалась, сославшись, что хочет пройтись одна, подумать ведь есть о чем. Улыбнулась, вновь его обнадеживая и Никита расплылся в ответной улыбке. Благо и до дома было недалеко, всего-то пройти через сквер.

А подумать действительно было о чем и уж точно не о Котине. Все мысли занимал Митя и опальная мысль как же ему помочь и главное жителям таёжного озера. Никита ей точно не компаньон, а значит остаётся вариант с профессором.

Когда шла через парк, телефон несколько раз пиликнул. Сообщения от незнакомого номера, тем не менее цифры которого она выучила уже наизусть. Митя приглашал на встречу и скинул адрес кофейни, которую она отлично знала.

Когда? — отправила в ответ.

Через час мы будем там…

Хорошо, я буду.

Ответила, и тут же свернула от дома, до которого почти дошла, в другую сторону. Закусила губы, задумавшись: деревня ведьм, что сгорели, но до сих пор существуют и шастают в этот мир…Подземные туннели. Отец Никиты не может о них не знать, а значит ответ в его доме. В архивах полная неразбериха, словно специально. Но как пробраться незамеченной в дом старейшины? Да ее за это на костре сожгут и будут правы. Утрирует, конечно, но почти так и есть.

Посмотрела снова на дисплей телефона — отчего-то хотелось, чтобы Митя написал что-то еще, но он молчал.

Ева остановилась у выхода из сквера и посмотрела на вывеску кофейни, что ярким пятном освещала небольшой участок листвы. По вечерней дороге изредка проезжали автомобили, а на перекрестке беспрерывно мигал желтым светом светофор.

Уже на подходе к кафе, она не переставала себя мучать сомнениями. Зачем она идет? Правильно ли поступает? Но так велят и сердце, и разум, значит, пора прогонять страх и сомнения прочь.

Она в очередной раз оглянулась. Не следит ли кто? Например, Котин? Вроде нет.

Вениамин Борисович и Митя уже были на месте.

— Ева! — позвал ее Христофоров и поманил рукой.

— Добрый день, — она прошла и села за столик, облизнула пересохшие губы и только потом посмотрела на молодого человека. Тело прошиб разряд, той же силы, что и когда-то на берегу моря. — У меня совсем немного времени.

— Да, конечно, — кивнул головой Христофоров. — Это конечно долгая история, но я попробую кратко.

Ева ожидающе замерла, бросив мимолетный взгляд на Митю. Тот, на удивление, был спокоен и даже приветлив. Внимательно смотрел на неё проницательным взглядом, от которого по телу бежали мурашки.

Настроение летело к чертям. Стремительно, точно разогнавшийся в ночи поезд. Хотелось на море, как в юности, а не вот это вот всё…

Она мотнула головой, беря себя в руки. Пожевала нижнюю губу и улыбнулась.

— Дело в том, — начал Вениамин Борисович, — что вы должны нам помочь.

— Я никому ничего не должна, — мягко заметила Ева, упрямясь. Она приняла для себя уже решение, но они об этом еще не знают.

— В общем да, но…

— Это миражи, которые ты так защищаешь, Ева, — вклинился Митя. — В них так много загадок, о которых ты даже не подозреваешь, возможно... И мы можем решить их только вместе.

— С чего вы взяли, что я что-то защищаю.

— Это очевидно. Не знаю, на какую конкретно структуру ты работаешь, может это какой-то отдел по борьбе с паранормальным, хотя борьбой здесь и не пахнет. Скорее наоборот, а значит, ты служишь…злу.

— Мить, это бред!

— Но это не бред, Ева! Миражи — это проявление зла. Они убивают и несут смерть, но их можно остановить. И мы втроем сможем это сделать, но ваша община почему-то препятствует этому. Вы, наоборот, защищаете это место, несмотря на то, что оно творит. В чем суть твоей работы, Ева? — Митя усмехнулся, внимательно ее изучая.

Она мотнула головой, когда выдерживать его испепеляющий взгляд сделалось совсем не возможным. Она то дурочка ждала его обожания, как раньше. Но реальность отрезвляла.

— Я искренне не понимаю, о чем ты говоришь! Мы действительно, как вы выразились, защищаем это место, но только потому, что оно представляет ценность с точки зрения самой природы. Там действительно повышенное магнитное излучение, и еще ряд всяких аномалий, но все это связано не с чертовщиной, а с природными явлениями. Там нет никаких потусторонних сил! — сказала она заученный текст и сама оторопела.

Она говорит сейчас обратное. Она спорит с ними. А ведь они правы.

— Миражи проявляются там уже много лет, и каждое их появление сопровождается многочисленными смертями ни в чем не повинных людей. Люди исчезают, но не все возвращаются обратно. Что это Ева? Как не происки потусторонних сил? Почему это происходит? Почему люди должны страдать? Зачем вы покрываете это? Почему за столько лет ничего не сделали, чтобы это всё прекратить?

— Слишком много вопросов! — прошептала она, задрожав от вдруг сковавшего её холода. — Я не знаю!

— Вам выгодно, чтобы этот портал был открыт? Но зачем? — вклинился профессор.

— Потому что она служит злу, это же уже понятно, — хмыкнул Митя, окидывая ее цепким взглядом. — Наверное, сам сатана управляет этой конторой.

Митя тихо рассмеялся, качнув головой. Отвернулся от нее и уставился в окно, словно ему было противно ее видеть. И это больше всего покоробило.

Если бы он только знал, что его внезапное появление возродило ее к жизни. Вселило надежду и веру в себя. Что с его появлением она снова ощущает себя не куклой на верёвочках у беспощадного кукловода, а настоящей живой девчонкой, которая может любить!

— Я не понимаю, — на лице Евы появилось выражение ужаса. — Зачем вам это? Я искренне не хочу, чтобы были неприятности ни у вас, ни у меня. Можно было бы просто не лезть, куда нас не просят. Но я понимаю, что ты не отступишь, — она посмотрела на Митю и ее сердце сжалось.

Митя громко усмехнулся, покачав головой. И снова его этот взгляд.

Пусть лучше совсем не смотрит, чем так…

— Миражи — это земля колдовская. И одна из тех ведьм до сих пор является в наш мир. Она жаждет мести и справедливости. Человек, попадающий под ее влияние, становится одержимым. В него вселяются бесовские силы. И ваши магнитные колебания здесь ни при чем. — Сказал он, глядя ей в глаза. — Даже я уже это понял, а тебе ли не знать наверняка?

Она облизнула пересохшие губы.

Нет, только не тонуть в его глазах. Не поддаваться чувствам. Где же ее трезвый ум и холодная голова?

— Это долгая история, — вздохнул Христофоров. — Мы даже не знаем, с чего именно начать, столько всего вы не знаете, хотя ваша община, по-видимому, в курсе. Но не вы. Или вы все-таки не удивлены?

Ева молчала, кусая губы. Горела под огнем их взглядов.

Митя хмыкнул, в очередной раз её выбесив, затем встал из-за стола и направился к барной стойке. Там сделал заказ на три чашки кофе и вернулся к столу.

Христофоров продолжал:

— Вы ведь знаете, что я был там много лет назад и изучал эти явления в составе группы ученых. И мы изучали не только природные аномалии.

Ева смотрела на него, не моргая, но и не перебивая.

— Все, что мне известно я вам сейчас говорю. Я видел это своими глазами. Более того, она вступала со мной в контакт. От Кати я узнал, что ей нужна помощь. Она тоже мучается, ей нет покоя. Звучит бредово, но не для вас, Ева. Вы выросли в этих краях и знаете не понаслышке многое. В этом интернате ведь не обычные дети живут. А только те, кто имеет определенную силу или способности — их со всей округи собирают. И ты не просто так в нем жила и училась, верно?

Ева молчала.

На мгновение взгляд ее затуманился. До конца своих дней ей не суждено забыть, как проявлялись в ней ее способности. Ведь они в полной мере появились только там. Пока она колесила с матерью по северным городам, никто к ней не приставал и не показывался, так силуэты, к которым она привыкла, а в тайге началось.

Лес гудел и шевелил кронами, но не от ветра, а от любопытства.

Черные тени мелькали то тут, то там, а из зеркала, стоило ей только подойти, выпрыгивали сущности, тут же растворяясь и не показываясь на глаза. За спиной шлепали ноги, оставляя следы, но когда она оборачивалась, никого не видела. Ее способность — видеть, говорить и помогать. Соблюдать баланс. Правда поначалу то, что просили ее те, другие и то, что говорила община — разнилось и это доставляло дискомфорт. Одни просят одно, другие — другое. Но она научилась игнорировать и отсекать ненужное. Доверилась голосу главных и стала безвольной теперь навсегда.

Быть может тогда она и совершила ошибку?

Лес долго молчал. Обижался, что она его не слушала.

Но потом помаленьку снова впустил ее в свой мир. Правда, больше её никто ни о чем не просит, знают, что не дождутся, хотя ей помогают всегда…

Ева мотнула головой, пытаясь отогнать нахлынувшие воспоминания. Сейчас было важно совершенно другое, выяснить прав ли Христофоров. И насколько бесстрашна она?

— Ева, с тобой все в порядке? — спросил Митя, трогая ее за плечо.

— Да. — Она дернулась, как от огня. — Просто устала.

Она попыталась выдавить из себя улыбку, но у нее ничего не получилось.

— В общем, я вас поняла. — Она усмехнулась. — Чего я еще не знаю, кроме того, что работаю на зло? — заявила упрямо, больше из вредности и чувства сожаления, что столько лет прожила этой двуличной жизнью.

— Самое главное, Ева, что Катенька — не человек! — Христофоров вскинул вверх руку и добавил: — но мы можем остановить ее. Мы втроем.

Ева хмыкнула. Отвернулась к окну. Митя сделал глоток кофе и окинул ее встревоженным взглядом.

Выглядела она сейчас не бойкой и решительной, а маленькой и беззащитной. Совсем юной.

Митя в раздумьях закусил щеку.

Ну как эта пташка может работать на какое-то зло? Нет, конечно. Просто она стоит на страже местных законов, законов природы. Делает, он уверен, благое дело для охраны природы и местного колорита. Но всю ее жизнь ее используют. Он вспомнил информацию, что нашел сегодня в сети по запросу об её интернате, что была частной учебной организацией, и спонсировалась общиной.

Информация была скудная, явно подчищенная, но выводы все же он кое-какие сделал: находилась община глубоко в тайге, состояла из трехсот староверов, которые верили в своего Бога и в духов природы. Покланялись тайге и даже приносили той жертвы. Этот момент, кстати, неплохо вписывался в концепцию миражей — жертва сама попадала в ловушку и не нужно специально приносить кого-то в заклание. Быть может поэтому, этот портал до сих пор открыт? Что если начальник всей этой заварушки настолько фанатик, что закрывает глаза на все происходящее в угоду собственным убеждениям? Тогда конечно он об этом не скажет открыто таким мелким шестеркам как Ева, потому что ему выгодно, чтобы портал был открыт. Ее дело уводить след, отвлекать, плутать, как путают путников бесы, думая, что это во благо.

А то, что оттуда лезет всякая нечисть, так и пусть, потому что их община и сама наполовину бесноватая.

С трудом, но он нашел некие обрывки газет, в которых упоминалась, как в девяностые общину трясли и пытались разогнать. Заводилось даже уголовное дело о создании незаконной религиозной организации.

Их пастырь, или кто он там — неадекватный человек, о котором впрочем, только дикие слухи. Нет никакой достоверной информации, какого он года рождения, откуда появился — ничего. В статье также описывался быт общины: электричество получали с помощью солнечных батарей, печи топили дровами. Их старейшины, как они их называли, занимались магией и чертовщиной, проводили сатанинские ритуалы и ввели двойные стандарты. Девочек выдавали замуж рано и не брезговали не стандартными браками: у одного мужчины могло быть до трех жен…

Митя снова кинул взгляд на Еву и пригубил остывающий кофе.

Девчонка смотрела в окно, по которому текли ручейки дождя. Сжимала пальцы и о чем-то думала.

Она всю жизнь прожила в общине и, конечно же, пропиталась её устоями. Это ее реальность, вера и правда. Человек, выращенный по определенной программе, не может видеть другой ракурс, особенно не зная другой жизни.

Ей сложно принять решение. Но он должен ей в этом помочь. И еще было бы совсем неплохо узнать её лучше. Как живет, с кем — всё это его волновало едва ли не сильней, чем чертовщина на озере.

— Ева, если ты позволишь, я помогу тебе во всем разобраться. Главное захотеть и попробовать. Я не оставлю тебя больше. Я буду рядом.

Ева немигающим взглядом уставилась на Митю. Казалось, минула целая вечность. Наконец, она отвела глаза и растеряно осмотрелась.

— Вениамин Борисович, — обратилась она к молчавшему доселе профессору, — вы тоже во все это верите? Вы действительно считаете, что миражи — это смерть? Облик сатаны?

— Да, Ева. Я уверен и видел своими глазами явление беса, его перевоплощение в человеческое создание. У меня есть кое-какие выводы и доказательства, подтверждающие это. И у вас в общине они тоже должны быть.

Она хмыкнула, мотнув головой.

— Да, люди пропадают, но вокруг озера и топи, да дикий непроходимый лес. Про ведьму я тоже слышала, что якобы она приходит с туманом, но это…Она не убийца, как она может кого-то убить, если её не существует в нашем мире? — в голосе девушки ощущалось противоборство. Стало ясно, что она сомневается. И это был хороший знак, значит, им удалось поколебать её мнение. — Все, что вы мне сегодня сказали, просто не укладывается в голове. Как можно помочь видению? Почему и как вообще этот призрак может хотеть помощи?! Я всё же склонна считать, что будь это правдой, я бы об этом знала. Не зря же я работаю в специальном подразделении, — Ева растеряно помотала головой. Ощущалось, что она пытается больше убедить себя в этом, нежели их. — К тому же я тоже…кое-что вижу и слышу и никто из того мира не просил им помочь, их напротив, всё устраивает. Лесные ни слова о ней не сказали! Точнее, о помощи не говорили. А Влад у нее, шептали.

Митя шумно выдохнул.

— Конечно! Портал открыт!

— Лесуну и болотным не нужны порталы. Они часть тайги.

— Но ведьмы — не тайга. Это бесы.

Наконец, она поднялась из-за стола.

— Да и еще…, — она странно посмотрела на Христофорова, — вам всё же необходимо уехать. У вас есть безопасное место? Я повторю еще раз: эти миражи под контролем, а чужое вмешательство всё портит.

— Портит что? Ты хоть понимаешь что говоришь? — Спросил Митя. — Ты как заведенная кукла твердишь одно и то же.

Ева часто заморгала, пряча от обиды взгляд. Он разговаривает с ней как с дурой. Посмотрела на профессора, тот изумленно протер очки.

— Безопасное место? — переспросил растеряно.

— Да, — кивнула Ева, ожидая ответа.

— Мне угрожает опасность?

— Да.

— Есть. Да, кажется, есть. — Растеряно сказал Вениамин Борисович.

Ева кивнула головой, накинула на голову капюшон и направилась к выходу.

— Ева! Я тебя провожу?

Она обернулась.

В ушах до сих пор стоит звон его голоса: я больше тебя не брошу, я буду рядом. И взволнованное сердце щемит и от радости и боли.

— Хорошо, проводи.

Глава 30

Дождь закончился, но свинцовое небо всё еще было беспросветным, тучи затянули его до утра, а опустившаяся на маленький город ночь и вовсе лишила жителей шанса на хоть какой-то просвет. Тьма поглотила Каменногорск. Не было на небе и звезд, а фонарями городок был не богат.

Они шли по тёмной улице.

Рядом. Молча.

Ева чуть впереди, он как верный телохранитель за её спиной.

Когда молчание затянулось, и уже физически вибрировало по нервам, Митя произнес:

— Ева?

— Да? — тут же отозвалась она, словно только этого и ждала.

— Помнишь, я говорил, что мы еще увидимся? — он улыбнулся, вспоминая их прощание в аэропорту.

— Помню. — Она остановилась на углу дома, напротив которого раскинулся сквер. Встала под тень размашистого дуба, засунула руки в карманы. — Я поверила тогда тебе и все эти годы…, — она на мгновение запнулась, посмотрела ему в глаза, прошептала: — ждала тебя.

Митя удивленно выгнул брови.

Её откровенность заставила его оцепенеть от неожиданности. Он и мечтать не мог, что она это скажет. Он думал, что он такой дурак…

— Ждала? — переспросил глухо.

Она улыбнулась, пожав плечами:

— Да. Ты же обещал мне, что найдешь меня.

— Я искал, правда. — Он протянул руку, и она вдруг вложила свои пальцы в его ладонь. — Но о тебе не было никакой информации.

— О да, охотно верю, — она пожала плечами. Кивнула на лавочку в сквере, и они сели.

Я тоже пыталась тебя найти, но у нас в тайге совсем не ловит интернет, а в городе бывала крайне редко. Это сейчас я живу здесь, раньше же из леса не вылезала.

Она хмыкнула, улыбнувшись. Он сильнее сжал её ладонь. Вспомнил, какой дикой она была в лагере. Настоящая маленькая дикарка!

— А ты как живешь в столице? — спросила тихо.

Митя повёл плечом, всматриваясь в её идеальное лицо и на мгновение даже показалось, что вокруг не темная северная ночь, а морской закат на побережье. А она все та же маленькая девчонка…

— Да нормально. Универ заканчиваю в следующем году, на заочку вот перевёлся, работаю в компании у отца.

— Свой бизнес? — она приподняла тёмную бровь.

— Да. Семейное дело — у отца сеть гостиниц.

— Классно.

— А ты? — он поджал губы, точно зная, что у неё нет ни родителей, ни родственников. — Ты как жила эти пять лет?

Она скрутила губы трубочкой, пожала плечами, опуская голову. Сказать нечего.

— Извини, — выдохнул Митя и подвинулся ближе. Осторожно поднял руку и положил ей на плечо.

Замер, почти не дыша, как пацан какой-то, ей богу! Сколько девиц побывало в его объятиях, но разве хоть одна из них сравнится с ней?

Ева не отпрянула, и он расслабился.

Миражи, исчезновение Влада и внезапное отравление Степана невидимой, но плотной стеной встали между ними, но сейчас он не ощущал, что она закрыта или чужая. Она снова была его маленькой Евой.

И ему до одури захотелось втянуть носом запах её волос. Прижать к себе. Но вместо этого он спросил:

— Тот парень, Кошкин кажется…

— Котин, ага, — поправила она его, улыбнувшись.

— Котин да…он тебе кто? Ну, может между вами...

— Нет, даже не продолжай! — ответила она поспешно. — Ничего такого. Просто вместе работаем. Ну и знакомы давно.

— М-м, ясно. Хорошо.

Она усмехнулась, вновь закусив губы. Провела носком туфли по влажной земле, сделала вид, что увидела в ногах что-то интересное. На самом деле же просто стеснялась.

— И что, вам за это даже платят?

— А почему нет? По местным меркам очень даже неплохо. У нас большой фронт работы. Очень.

— Неужели в ваших краях столько необычного?

— Очень. Много. Всего. — Сказала она серьезно, вскинув голову и посмотрев на него. Почти сразу же смущенно отвернулась. — Но тебе лучше не знать. Это не поддается объяснению для обычного человека. Все это можно сказать за гранью обычного представления о нашем мире. И, тем не менее, ЭТО есть.

Митя мотнул головой. С неба снова обрушилась мелкая морось. Ева поёжилась. Он сильнее прижал её к себе.

— Замерзла? Он расстегнул куртку, но она остановила его, нежно прикоснувшись к его руке.

— Не надо, сам замёрзнешь. Мне все равно уже пора. Увидимся.

— Я провожу до дома? — Митя с готовностью поднялся, протягивая ей руку.

— Не надо, вот мой дом. — Она кивнула на стоящий напротив дом. — Окно на втором этаже.

— Одна живёшь?

— Ну да. — Ева сжала руками сумочку. Промелькнула мысль пригласить его в гости, на согревающий чай, но…это же стыдно. И не правильно. Нет, она не должна так поступать! Хотя и очень хотелось.

— Хорошо. Спокойной ночи. — Улыбнулся он, тоже поняв, что на этом их встреча подошла к концу.

Они одновременно улыбнулись. Ева кивнула и, попятившись, сделала шаг назад.

Митя понимающе поджал губы.

Так и стоял, смотря ей вслед, пока она не скрылась в подъезде дома.

— Он проводил тебя, это так мило… — В темный подъезд вслед за Евой внеслась лохматая девица. По кускам ткани на ее костлявом теле и босым ногам в черной грязи — ясно, что эта невидимая гостья для остальных, исключительно по её душу.

Ева хмыкнула, поднимаясь по лестнице. Вставила ключ в замок, предупреждающе шикнула, когда девица нагло вломилась в квартиру.

— Если наследишь, пол сама мыть будешь!

Ту перекосило. Надо же — тоже время тратить на уборку не любит, всё прямо как у людей.

— Почему бы тебе не пригласить его на чашечку чая? — гостья заскакала по комнате, осматриваясь. До чего наглая нечисть стала…

— Господи, — Ева удивлённо закатила глаза. — Кто бы еще знал хоть что-то о чашечке чая. Ты же не пьешь такое! Ты вообще не пьешь! Не говори ерунды и вообще сгинь отсюда.

— Почему я должна не знать про чай, — удивилась в ответ наглая девица. — Я вообще-то раньше тоже чай пила, когда была живой, как ты.

Теперь удивилась Ева.

— Расскажешь?

— Нет, — она отмахнулась. — Дело было давно, да и потом, мы уже давно с тобой не секретничаем.

Ева замерла.

— Мы — это я и ты?

— Лес. Все. Не только я, конечно. Смысла от тебя нет, одни разговоры ни о чем. Ты же не с нами, хотя должна. Ты превращаешься в Никиту, который ни вам, ни нам. С чертями водится, а об истинном предназначении давно забыл. Вот так лес и погибает.

— Я никому ни…

— Да-да, знаем мы эту песню. — Девица сложила длинные руки на груди. — А мы вот всё спорим.

Она замолчала, испытующе глядя на нее.

— Ну и? Договаривай! — кивнула недовольно Ева.

— Поддашься ты ему или нет?

— Кому? В каком смысле? — Ева скинула с себя влажную одежду, открыла шкаф и оттуда на пол упали несколько свитеров.

— В прямом. Пойдешь против системы или нет. Влюбиться то уже влюбилась.

Ева отбросила один сложенный свитер, натянула на себя другой. Осторожно выглянула в окно — моросил дождь, совсем стемнело, но Митя все еще сидел на лавочке.

Дурак! Промокнет же!

Он смотрел в телефон и яркий свет от дисплея освещал его лицо.

Красивое лицо.

— Ну так и что? Примешь его предложение? Поможешь Рыжей?

Ева обернулась. Девица сидела на полу у свитера и осторожно перебирала его мягкую шерсть тонкими бледными пальцам.

— Я утонула лет сто назад уже. А раньше платья любила. Но эта кофточка красивая. Прямо очень.

Ева вздрогнула.

— Скажи мне, нужна ли вам помощь?

— Лично мне не нужна, зачем? Я в идеальном месте.

— А рыжей?

— Катьке? — глаза девки заблестели. — А вот у нее и спроси, откуда я знаю.

— Но ты же знаешь? Должна знать?

— Никому я ничего не должна! — прикрикнула та, парадируя голос Евы.

Ева хмыкнула.

— А что если этот портал закрыть?

— Пф-ф, мне то что?! Мы как являлись, так и будем, нам он для этого не нужен! И какой еще портал, наговоришь тоже мне! Просто это ее дух так является — все мы уходим и приходим по-разному. Зачем я сейчас пришла? Значит мне что-то надо! Вот и она так же. А с бесовскими я не вожусь. Мне моего болота хватает. Ты вон у Никитушки своего поинтересуйся!

— Но здесь сейчас нет болота, — заметила Ева.

— Ага, нет. А кладбище есть. И зеркало есть. Да и потом мы слишком давно знакомы, чтобы я являлась к тебе лишь у болот. Ах. Ева, я очень переживаю за тебя.

— Есть повод?

— У живых всегда есть повод. Да и твое рандеву с тем красавчиком не даёт мне покоя. Позови его на чай, а? Видишь, он совсем продрог. Не жалко?

— Нет.

— Ох, Ева, а меня попросили напомнить тебе.

Ева непонимающе выгнула брови.

— Соседушка твоя. Все лесные замерли в ожидании, всем интересно, но мы на твоей стороне!

— Галина? Так говори уже? Целый час голову морочишь, ну же?

— А как без мороки-то? — она улыбнулась гнилыми зубами, захихикала. Ева бросила на нее предупреждающий взгляд.

— Ну ладно-ладно, слушай. В твои семнадцать, когда сила пробуждаться начала, ты вспомни, что тебе сказали? Ну вот, время пришло.

— А..э-э, — открыла рот Ева, но бестолочь нерадивая уже испарилась. Ну что за подстава?! Кто так делает?! — Эй! А ну вернись, слышишь? Договори нормально?!

Но след простыл, как и пушистый свитер.

— Воровка! — крикнула Ева, и вдруг вспомнила тот вечер — твой суженый явится, Никитка прознает. Лесные помогут, а он нет…

Глава 31

Значит ли это воспоминание, что Мите угрожает опасность?

Определённо — да.

Все-таки ему здесь не место. Но он же такой упрямый. Не послушает, не уедет. Докопается до правды, найдет друга, избавит местных от миражей…

Да ей и самой уже не терпелось во всем разобраться.

Ева подошла к окну, отдернула штору, посмотрела на стекло, а точнее на свое отраженье в окне. Глаза испуганные, круглые, блестят от волнения. А за окном все также накрапывает дождь — мелкая приставучая морось, делающая одежду мокрой и липнущей к телу, а Митя всё также сидит на лавочке в сквере.

Ева выдохнула. В голове навязчивым писком голос мавки — пригласи его на чай, он же замерз!

Ну что он, маленький мальчик? Взрослый парень, должен понимать…

Мотнула головой, собрала волосы в хвост и задернула плотно шторы. Села на разложенный ко сну диван, окинула взглядом комнату — скромная и не уютная, по-спартански расставленная мебель — безликая и серая: диван, комод, письменный стол и стул, небольшая плазма на стене и высокий цветок на полу. Она не любила оставаться в этой квартире. Она напоминала ей бесконечные придорожные мотели, по которым ее когда-то таскала мать…

И в ту же секунду в глазах потемнело, в нос ударил запах гари и пота.

Ева и не заметила, как осела на пол и попыталась расстегнуть верхнюю пуговицу кофты, руки дрожали, дыхание сбилось. Она почти задыхалась, а пуговица все не подчинялась.

— Ева, детка, иди к нам!

Отчетливо услышав мужской голос, Ева испугано обернулась. Перед глазами все поплыло, и вот она уже видит себя в восьмилетнем возрасте, сидящую на потрепанном кресле и испуганно смотрящую на гостей. В ее больших глазах отражается не детский страх и ненависть.

— Ну что ты детка, не бойся! — вновь звучит хрипловатый мужской голос. — Мы тебя не обидим! Разве мы тебе обижали когда-нибудь? Делали тебе больно?

Из глаз брызнули слезы, из души вырвался крик. Ева упала на спину, опрокинув красную табуретку, глаза застилала пелена.

— Да! — она кричала, но не слышала своего голоса. Перед глазами замелькали образы из прошлой жизни: расплывчатые силуэты — её собственное испуганное лицо и пьяное матери, образы, сменяющихся любовников той, многие из которых не ленились лапать ее или бить. Как щенка. Ненужную собачонку. А мать лишь смеялась, слезы дочери её никогда не трогали. Но бывали и недели затишья, когда мать отрывалась по кабакам, а ее закрывала в номере. Без еды и воды.

Но она не боялась. Темная тень уже тогда сопровождала каждый её шаг.

И только в интернате она смогла понять кто это, когда в отражении озерной воды, наконец, рассмотрела, кто стоит за её спиной. То была девица — худая и угловатая, с копной серебристых волос. Длинные руки, длинные волосы, длинный нос, на худом теле лохмотья, связанные в подобие платья. Облик почти не менялся, а вот наряд и по цвету и по длине частенько. Да она модница, эта нежить.

Вот и сегодня, спустя столько лет, эта девица все еще была рядом. Только теперь она, видимо, станет щеголять в Евиной кофте. Сюр, да и только…

***

Рано утром следующего дня, Ева рванула в общину. Она уже приняла решение, но все же решила немного подстраховаться. Послушать лесных, собрать вещи. Ведь неизвестно как отреагируют знакомые на её выходки.

Лес одобрял. Нового ничего не сказали, но и не отговаривали.

Соседка Галина Петровна странно смотрела ей в след, но молчала. Казалось, всё вокруг притаилось, даже ветра не было.

Собрав рюкзак со своими пожитками, взяв дневник и лесную книгу, она вышла со двора, уже отчего-то зная, что не скоро сюда вернется. Осталось решить вопрос с Котиным, от которого можно ожидать чего угодно. Теперь, с этого дня он ей точно не компаньон.

Уже на подходе к машине, после трех часов пешего шага по тайге, она вдруг нащупала в кармане записку. Сложенный вдвое листочек в клетку, а на нем, как когда-то в лагере, красивым подчерком выведено: За библиотекой в восемь? Я буду очень ждать. И адрес.

Ева усмехнулась, счастливо улыбнувшись, и ускорила шаг.

Ева сбросила скорость до шестидесяти, опустила окно. Впереди уже маячили огни небольшого города — несколько высоток и множество одноэтажных домов, потонувших в вечернем тумане. На часах еще восьмой час вечера, а город уже погрузился во тьму. Ева остановила машину на светофоре, оперлась локтями о руль, посмотрела по сторонам. Казалось, ничего не изменилось — те же приземистые дома вдоль дороги, мерцающие огнями, те же огромные трубы, извергающие черный как смоль дым, те же желтые и красные листья на деревьях…

Светофор загорелся зеленым, сзади кто-то торопливо просигналил, и Ева надавила на газ, проехала еще немного и остановилась аккурат напротив блеклой единственной вывески в округи. Здесь в этом сером пятиэтажном здании располагалась единственная приличная на весь город гостиница. Ева заглушила мотор, собрала разбросанные по заднему сиденью вещи и вышла на улицу. Несмотря на придорожную пыль, она ощутила уловимый запах жженых листьев и вечерней прохлады. Несколько раз вдохнула полной грудью, осмотрелась по сторонам и вошла в здание.

Небольшой номер в темно-голубом цвете устроил Еву.

Она одобряюще окинула взглядом комнату, поставила на пол сумку с вещами, захлопнула за собой дверь. Темно-синие шторы на окне — задернуты, большая кровать в углу застелена голубым покрывалом из шерсти, еле слышно под потолком работает вентилятор.

Ева, не разуваясь, прошла мимо приоткрытой двери в ванную комнату, бросила на прикроватную тумбочку ключи от номера и машины и, не раздеваясь, упала на кровать. Голова гудела, все тело ломило от усталости, но спать не хотелось, хотелось перекусить чего-нибудь и выпить горячего чаю. А еще сходить на свидание, о котором думала постоянно. Но еще не время — с грустью решила она и прошла в ванную, включила воду и бросила клубничную бомбочку — она их просто обожала.

Вода забурлила, набираясь. Ева скинула с себя вещи и, оставшись в одних трусиках, провела ладонью по запотевшему зеркалу.

Фигура чуть угловатая, все еще как у подростка. Скулы острые, ноги, руки тонкие. Но бедра крутые, а талия озимая. Зеленые глаза светятся ярким пламенем в полумраке ванной, темные волосы липнут к лицу. Облизнула полноватые губы и стянула оставшееся белье. Аккуратно ступила в ванную и опустилась, выключая воду. Откинулась назад и прикрыла глаза. От воды горячий пар и запах клубники с мороженым. Перед глазами его лицо.

Какой он красивый.

Всё такой же любимый.

Как быстро она тогда в него влюбилась. Как попала-пропала!

И теперь снова тонет в своих к нему чувствах. Жаль только что обстоятельства против них.

Телефон пиликнул.

Ева не открывая глаз, нащупала его на полу и подняла. Разблокировала дисплей — сообщение от неизвестного номера: Привет, как ты? я весь вечер тебя прождал…

Закусила губы.

«Привет. Я не успела, много дел было. Но я обязательно приду».

«Рад слышать! Спишь уже?».

«Нет. Принимаю ванную».

Ева закусила губы от восторга.

«Ого. Зря сказала. У меня дыхание сбилось». *Смеющийся смайлик, краснеющий.

Она вскрикнула, плеснув воду ногами. По телу разлилась будоражащая дрожь.

«Дома? Я приходил, свет не горел».

«Ох, да ты следишь за мной? *смайлик с языком* Нет, я заселилась в твой отель. И даже узнала у администратора твой номер. Я рядом с тобой. Почти соседи».

«С ума сойти! Я обескуражен…и рад».

Ева снова взвизгнула. И осмелев, почти сдурев, накатала: Еще фотку, наверное, попросишь, как я принимаю ванную?

Открыла рот, краснея, но все же нажала отправить.

Митя замолчал, и Ева, сходя с ума от напряжения, с головой опустилась под воду. Досчитала до десяти и вынырнула.

«Хех. Какая ты смелая…Не просил, не решился бы, побоялся. Ну если ты настаиваешь, тогда прошу…* стесняющийся смайлик.

«Тогда лови!» *смеющийся в ответ.

Мозг видимо совсем расплавился от горячей воды и влюбленности. Но она согнула ноги в коленях, поправила пену на животе и сделала фото. Нажала отправить и, закусив губы, скользнула по груди руками.

Он в номере в соседнем крыле. Ей стоит только выйти и пройти пять метров по коридору. И они встретятся. Но она отгоняет от себя эти мысли и ее руки опускаются ниже.

***

Он все же выудил у нее номер комнаты и вскоре пришел. Она как раз только-только успела досушить волосы и мазнуть губы прозрачным блеском.

Красивый. В поло цвета хвои. С букетом салатовых хризантем.

— Проходи? — Ева улыбнулась, отходя в сторону и приглашая его войти, но он мотнул головой и протянул руку.

— У меня для тебя сюрприз, — сказал тихо и его бархатный голос вызвал по телу волну мурашек.

За сорок минут, что она сушилась и собиралась, он успел организовать в номере романтический ужин.

Ева переступила порог его комнаты — с виду в точности, как и у нее и ахнула от неожиданности и восторга. На столике между двух стульев был накрыт стол — шампанское и фрукты, суши и две свечи в высоких подсвечниках. На одном из стульев лежал букет белых роз.

— Когда ты успел? — улыбнулась она, окидывая его смущенным взглядом.

— Успел, — кивнул он, закрывая дверь.

Комната погрузилась в полумрак. Свечи освещали лишь островок стола.

— У вас тут небольшой выбор, где заказать еду, но салат и суши я нашел. — Митя явно смущался не меньше ее. Зачем-то торопливо поправлял на столе приборы, а потом, спохватившись, протянул ей цветы. — Это тебе. Надеюсь, не слишком пошло это все выглядит? Ты не думай, просто другого момента не было и решил хотя бы так…Хочешь, свет выключу?

Ева улыбнулась, нюхая розы. Её первые в жизни розы. Котин дарил ей всё что угодно, но розы — никогда.

— Нет, все хорошо. Мне всё нравится, спасибо.

Он придвинул ей стул, и она села за столик.

— Шампанское? Или лимонад есть.

— Можно немного и шампанского.

— Хорошо. — Митя разлил по бокал напиток и сел напротив.

Отблеск свечей рисовал на стенах причудливые узоры, а лунное серебро сочилось сквозь окно и освещало их лица. Её — восторженно счастливое и его — не менее радостное.

— За встречу?

— За встречу.

— Даже представить не мог, что мы вот так вот будем сидеть. Думал конечно, но до конца как будто никогда не верил.

— И я. Даже не надеялась еще раз тебя когда-нибудь увидеть. — Ева попробовала салат. Желудок свело от голода — она сегодня только завтракала и тот даже начал громко урчать. Смущенно улыбнулась, добавив: — так и, кажется, что сейчас сюда забегут вожатые и разгонят нас.

Митя с улыбкой поддержал:

— Да-а, не хило они за нами бегали.

— Но мы были проворней! — засмеялась Ева, окунаясь в воспоминания.

— Это точно! Помнишь, как я забирался в твою комнату через окно?

— Да! А когда вожатая заходила, пряталсяв шкафу, который Людка доверху набивала вещами. И те сыпались тебе на голову, а мы второпях закидывали их под кровать!

— Да-да! А потом Людка весь день ходила недовольная, что мы изваляли в пыли ее вещи!

Ева рассмеялась, а Митя, улыбаясь, закачал головой.

— Счастливое было время!

— Самое счастливое, — добавила Ева, поджав губы.

— Но теперь-то мы снова вместе.

Она неопределённо пожала плечами, не зная, как реагировать на его слова. В голове ворох надежды — что он имеет ввиду? Но спросить не решилась.

Митя тем временем подлил еще шампанского и попробовал суши. Те были не очень на вкус Евы и Митя тоже сморщил нос.

— Ну и гадость, Ева! Не ешь!

Она вновь рассмеялась:

— Согласна!

— Кошкин на тебя виды имеет? — спросил он и нахмурился. Ее напарник ему явно не давал покоя.

— Имеет, но пусть подавится!

— Правильно, такая девчонка не должна достаться ему. Не нравится он мне!

— У вас это взаимно!

— Правда? — Митя усмехнулся.

— Ага. — Ева сделала глоток из бокала. — Ну а твоя Марина как? Ждет, скучает?

— Мне показалось или в твоем голове ревнивые нотки?

Ева рассмеялась еще громче.

— Показалось. Впрочем, так же, как и в твоем.

— Ну значит мы оба ревнуем. Потому что первая любовь не умирает, верно?

Последнее он произнес шепотом и Ева замерла, не дыша. Сердце забилось быстро-быстро и казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Что ей сказать? Что ответить? Он, правда, хочет услышать ответ?

Ева оставила бокал и облизнула губы. Сказала шепотом:

— Не умирает. Но и второго шанса у нее, как правило, нет.

Митя долго молчал, изучая её взглядом, а потом придвинул стул ближе и закинул ей на плечи свою руку. Прижал, как в детстве и поцеловал в лоб. Она, как и раньше покорно склонила голову и положила ему на грудь, слушая, как бьется его сердце.

Сколько они так сидели — молча, обнявшись — сказать сложно, но когда она чуть отстранилась и посмотрела на него, он прошептал:

— Всегда хотел это сделать.

— Что? — только успела спросить она, как его нежные губы накрыли ее рот медленным осторожным поцелуем.

— Ты и так это делал, — выдавила она спустя мгновение. Голова кружилась от переполняющих эмоций. Губы горели, и всё её естество жаждало продолжения.

— Всегда мечтал повторить.

Они снова поцеловались. А потом еще и еще.

Свечи затрещали, догорая и комната вдруг погрузилась во тьму. Митины пальцы скользнули по ее плечам и бретельки маечки упали вниз. А когда его губы прошлись по ее шее, и Ева издала тихий стон, в спальне что-то изменилось. Запахло болотной Тиной, а в углу послышалось еле уловимое шуршание.

Мелкая проказница за ними следила!

— Пошла вон! — сказала Ева и отпрянула от Мити. — Быстро исчезла!

Митя удивленно захлопал ресницами. Скорее всего он ничего не слышал и не чувствовал, но Ева то знала, а потому расслабиться уже не могла.

— Ты чего? — только и спросил он.

Ева покраснела — теперь он сочтет ее дурой.

— Да я не тебе, — выдавила смущенно.

— А кому? Мы ведь одни здесь. — Он даже посмотрел по сторонам, словно и сам сомневаясь, но ожидаемо никого не увидел. Зато видела Ева, как мавка — в ее кофте! — притаилась в углу у шкафа. И надо же было ей все испортить!

— Мить, я иногда вижу лесных и…

— Мы не в лесу, Ева, — мягко напомнил он.

— Это да, но лес повсюду со мной. Такого уж моя природа.

— И кто здесь? — спросил он серьезно и, встав, дошел до двери, включая свет.

Ева перевела взгляд на бессовестную, та виновата, поджимала тонкие губы.

— Ну уже ухожу, — пропищала. — Я просто так рада за тебя, что чуть не умерла от любопытства! Прости, Евочка! Я думала, ты не увидишь.

— Ты уже умерла, куда уж второй раз. Совести у тебя ожидаемо нет.

Митя недоуменно моргнул.

— Ты с кем?

— Не видишь ее?

— Кого? Нет? Рыжая здесь что ли?

— Если бы. Просто болотная нечисть. Лоскотуха.

— Девицы с длинными волосами и руками? Утопленницы? — спросил Митя, вспоминая рассказы деда Миши, и одна бровь его дернулась

— Именно, — Ева усмехнулась. — Сейчас я тебе ее покажу.

— Может не надо?! — спросили оба — и Митя и мавка, но Ева уже провела рукой по зеркалу и велела той подойти.

Та могла испраиться, сбежать, как и всякий раз до этого, но на удивление покорно подошла.

Ева хмыкнула, глядя на свитер и кивнула на зеркало:

— Ну явись ему, ты же можешь!

— На болоте могу, да в лунную ночь.

— Сейчас как раз полная луна. Давай, не беси меня!

Мавка тяжело вздохнула и шагнула в зеркальное полотно. Митя, что подошел к Еве охнул. На них из зеркала смотрела девица в лохмотьях, с длинных нечесаных волос стекала вода. Лицо бледно-синее с впалыми глазницами и тонким на все лицо ртом.

— Сгинь! — велела Ева и облик той растворился.

Ева обернулась. Митя побледнел, глаза горели не то восторгом, не то испугом.

— И что она здесь делала? — выдавил он, приходя в себя.

Ева пожала плечами:

— Следила. Да она нормальная, мы дружим.

— Интересные у тебя друзья.

— Ага. Ты еще остальных не видел.

— А среди людей друзья водятся?

— Не-а, — ответила честно. — Как-то не довелось. Как видишь, лес моё всё.

Остаток вечера, а точнее ночи, они провели за столиком. Много болтали и вспоминали. И снова целовались. А когда утренний рассвет забрезжил над горизонтом, договорились: еще пару дней, и они едут в поселок. А пока она посмотрит архив и попробует собрать мысленно всё воедино.

Глава 32

В офисе она перебрала кипу бумаг, скопившихся за последнее время, еще раз внимательно перечитала отчет по делу о миражах, обратила внимание на то, что по этому случаю общиной предлагалась информация к изучению только за последние несколько лет, несмотря на то, что дело велось уже не один десяток. И это было странно.

Она уже привыкла, что все происходящее в тайге и близ нее, в их северных краях и выходящее за общепринятые рамки приличия, обязательно хоть как-то конспектировалось и сохранялось в архив. Либо заводилась новая папка, либо новый случай подшивался уже к имеющемуся аналогичному. А здесь информации явно не хватало.

Получалось, что она многого не знала и по всей вероятности знать не должна, не зря ведь доступ к остальной информации оказался закрыт. Ева еще и еще раз набирала номер дела в компьютерной базе архива, но программа отказывала в доступе, лишь давала информацию, что все документы по этому делу находятся в архиве под номером тридцать один. Помещение архива насколько она знала было два. Один в этом же здании, на минус первом этаже, второй более старый в общине. Точнее был там до семидесятых годов, затем все вещи и документы были перевезены на действующую тогда базу — настоящий полигон для изучений и опытов. Ныне не действующий, и на его месте теперь настоящие подземные катакомбы. Впрочем, что не мешает общине его охранять. Поговаривают, что по периметру даже стоит забор с камерами и колючей проволокой. Но желающих или любопытных нет, не каждый найдет его в тайге.

Ева хмыкнула. Все это ей рассказывали еще в интернате. И она даже не задумывалась никогда, зачем охранять заброшенный объект? А теперь вот удивленно покусывала губы.

После очередной неудачи, она откинулась на спинку стула, задумчиво закусила колпачок от ручки и посмотрела на часы. Полдень, ей бы перекусить, живот уже сводит от голода, но сил встать с места просто нет. Внутри поселилось двоякое чувство обмана.

Она жила тайгой. Не знала другой жизни.

Воспоминания о южном лагере — единственное яркое пятно в её жизни.

И теперь получается, что все не так просто? Учили одному, на деле же...

— Ева, где ты была? — спросил Никита, вламываясь в кабинет.

Ева вздрогнула, растеряно захлопала ресницами, бросила затравленный взгляд на Котина из-под полуопущенных ресниц и прищурилась. Казалось, он видит её насквозь, читает её мысли, знает каждый её шаг. А может, ему уже настучали друзья, с которыми он водится.

— Что с тобой? Ты стала такой нервной…загадочной. Что-то случилось? — Котин налил в чашку кофе и сел за стол рядом с Евой. — Где пропадала? Я приезжал вчера, тебя не было дома.

— Я в общину ездила.

— Как поездка? Выглядишь уставшей.

— Нет, все нормально, просто мало спала.

— Бессонная ночь? — улыбнулся он и Ева покраснела. Перед глазами само собой промелькнул образ Мити — их свидание, поцелуи, разговоры до рассвета, ночь без сна…

— Вроде того.

— Мать говорила, видела тебя в общине. Ты пробежала мимо и даже не поздоровалась.

Как она могла ему сообщить, если там не ловит связь, Ева постаралась не думать. Колючий холод разлился по телу.

— Да? Не заметила. Я и вправду торопилась вернуться в город.

— Между прочим, я разговаривал с отцом и смотрителями. Я тебе еще не рассказывал?

— Нет.

— Христофорова нигде нет. — Никита затянулся сигаретой, вальяжно откинулся на спинку стула и немного погодя спросил: — А ты, кстати, не в курсе, где он?

— Я? Откуда? — насторожилась Ева. — А ты, кстати, что здесь делаешь? Тебя вроде на новое дело назначили?

— Я первый спросил, — хитро улыбнулся Никита.

— Мне не смешно и на твои глупые вопросы я отвечать не собираюсь. — Ева отвернулась и, встав из-за стола, подошла к окну. Открыла его и полной грудью вдохнула свежий воздух.

— Не кипятись, Ева. — Улыбнулся Котин. — Я просто шучу.

Никита затушил сигарету и направился к ней.

— Не подходи, — Ева выбросила руку вперед. — Что ты вообще здесь делаешь? Там же новый случай на озерах…Ты почему не там? Или ты следишь за мной?

Пока Котин молчал, Ева почувствовала, что начинает нервничать. Спокойно, Ева, — дала она себе мысленную установку, — он ничего не знает.

— Нет. Зачем мне за тобой следить? Мы ведь друзья. Не так ли?

— Конечно.

— Ну вот, видишь. Если бы что-то было не так, я уверен: ты бы поделилась со мной. — Никита, прищурившись, посмотрел на нее, и как ни в чем не бывало, добавил: — А здесь я потому, что здесь ты. Я узнал, что ты приехала в офис, и интересуешься старым архивом. И я очень удивлен, что ты мне ничего не сказала про это. Мы ведь команда!

— Да, извини, — вздохнула Ева. — Я просто немного запуталась с этим делом.

— Понимаю, случай сложный. Да и поисков в последнее время много, ты устала. А тут еще бредни со всех сторон, а ты мнительная. Еще не обросла броней, как я. Слушаешь народ, проникаешься историями. Веришь. Жалеешь. А нужно думать только о сухих фактах. С холодным расчетом. С холодной головой. Записи по таёжным озерам в архиве. В ячейке тридцать один.

— Да. Я пойду, посмотрю.

Ева быстро вышла из кабинета и торопливыми шагами пошла по коридору. На лифте она спустилась на нулевой этаж. Двери открылись, и Ева увидела длинный коридор, который почти не освещался. В полумраке нащупала на стене рычаг и дернула его вниз. Не работает. За спиной послышалось механическое движение. Двери лифта закрылись, и стало совсем темно.

Ева очень редко бывала на подземном этаже. В основном здесь располагались хозяйственные помещения: склады, архивы с различными находками — результаты засекреченных раскопок. Ева медленно пошла по коридору, внимательно изучая надписи на металлических дверях. Она искала дверь за номером тридцать один.

Сколько здесь всего собрано? — мысленно задала она себе вопрос. — Столько неизвестного, возможно страшного…

Она продолжала рассматривать двери. Чем дальше она отдалялась от лифта, тем сильнее билось её сердце, тем отчетливее она слышала стук в висках.

Ева вновь обернулась — одна из дверей открылась и из помещения, которое напоминало лабораторию, вышла девушка в белом халате и очках. Ева и не думала никогда, что здесь тоже кто-то работает.

— Вы что-то ищите? — поинтересовалась она.

— Да, — немного растерялась Ева, — у меня открыт доступ к тридцать первому архиву.

— А! — вскинула голову та и захлопнула за собой дверь. Дверь пропиликала, закрываясь, а Ева почувствовала запах химикатов. — Архив тридцать один прямо по коридору, третья налево дверь с конца, — подсказала девушка и заторопилась к лифту.

— Спасибо, — улыбнулась Ева и зашагала по коридору. И действительно, третья по левую сторону дверь вела в нужный ей архив.

На двери стоял информационный замок, который потребовал личную карту — карманный электронный носитель, содержащий полную информацию о сотруднике. Это был своеобразный ключ практически от всех дверей, но к сожалению, на архивы он не распространялся. Хорошо еще хоть доступ был предоставлен ей, правда не по делу о миражах, а по другому, которое она вела параллельно. Ну ничего, глядишь и о Катеньке сможет что-нибудь узнать…

Ева вставила карточку и на маленьком мониторе пошло распознавание. Спустя небольшое количество времени механический голос произнес:

— Доступ разрешен.

Дверь пропищала и приоткрылась. За ней была еще одна, и Ева толкнула ее рукой. С принципами работы подобных дверей Ева была знакома, такие двери стояли повсюду в ее управлении — на нижних и верхних этажах так точно. Это в их крыле одни волонтеры, выпускники ее интерната, а на других много ученых и еще всякого люду. Кто именно точно не знала, об этом умалчивалось. Но работа велась, община курировала, механизм работал. Как огромный улей, не видимый взгляду, но если присмотреться и задуматься, то деятельность общины поражала — жители в тайге со своими умениями, знаниями и тайнами, административное здание здесь, где сводились все ниточки воедино, архивы — здесь, в общине и старые в тайге, в подземных катакомбах. А ведь может быть еще много всего, о чем она даже не подозревает.

Ева зашла вовнутрь, и свет автоматически зажегся, освещая комнату с десятками стеллажей.

— Ева Радионова у вас есть тридцать минут. По истечении времени система попросит вас покинуть помещение и двери автоматически заблокируются. — Произнес все тот же механический голос.

— Что?! — удивленно воскликнула Ева. Она и не догадывалась об ограничениях времени.

Вместо ответа девушка услышала писк системы. Время пошло. Она панически окинула комнату взглядом: десятки стеллажей, сотни ящиков и сейфов. В каком из них нужная информация?

— Вы что издеваетесь? — проворчала Ева. — Час уйдет только на то, чтобы отыскать нужный сейф!

— Воспользуйтесь компьютером, — невозмутимо произнес механический голос. — Система поиска ведется через машину. Система подскажет вам, где находится нужный стеллаж.

Ева огляделась. Значит ли это, что контроль все же ведется? Система внимательно наблюдает за ней и слышит ее? Надо быть осторожней.

Ева села за компьютер и ввела в программе поиска номер дела, который ей поручили пару дней назад. Несколько минут загрузки и на мониторе высветился ряд и номер ячейки. На свой страх и риск Ева все-таки ввела номер дела о миражах. Загрузка пошла.

— Есть! — выдохнула Ева и посмотрела на часы. Архив по миражам располагался в том же ряду, только ячейка находилась в другом месте. Почти десять минут потрачены впустую. Она быстро отыскала нужный ряд и, несмотря на опасность, сначала открыла ячейку дела о миражах: несколько папок, перетянутых оранжевой лентой и сшив ее собственных недавних отчетов.

Ева достала папки и положила их на пол, вновь заглянула в глубокую ячейку — на дне лежали небольшие коробки. Ева взяла одну из них и, быстро разорвав защитную ленту, распечатала. На дне лежала шкатулка. Ева осторожно, почти не дыша, открыла крышку. Там находилась каменная фигура незнакомого ей зверя, но почему-то без головы.

Повертев фигуру в руках, Ева отложила её и взяла следующую коробку. Бумаги. Бумаги, бумаги. Все проштампованы датой и аккуратно завернуты в целлофан.

Вот, Ева взяла в руки пожелтевший бумажный конверт. Бумага была желтой от старости и того и гляди, казалось, вот-вот растворится как дым, рассыплется в руках прахом. Она осторожно развернула письмо и принялась читать:

«…как жить дальше без него? Если бы они знали, как больно мне без него, больно дышать, больно жить. Я обязательно найду тебя, и справедливость восторжествует,…где ты, малыш? Я догадываюсь, где мой сыночек. Тот колодец. Мне снился колодец! Это мой малыш подсказал мне. Завтра же я пойду и воз…».

— Что? — Ева перевернула листок. — Что ты сделаешь?!

Запись оборвалась, с обратной стороны листок был чист.

Что же это, получается?

Ева постучала пальцами по холодному металлу.

Получается, она действительно искала своего погибшего ребенка. И он в колодце.

В это время система оповестила девушку, что время вышло и через тридцать секунд выход заблокируется. Ева чертыхнулась и с досадой, торопясь, убрала коробки и папки обратно в ячейку. Когда механический голос начал обратный отсчет, Ева выскочила из помещения и оказалась опять в холодном, плохо освещаемом коридоре.

Так, значит, они были правы, — судорожно размышляла Ева, облокотившись о закрывшуюся дверь. — Этот обрывок письма такой же, как и у профессора.

Ева вспомнила то письмо. Бумага, подчерк, все сходится. И пропавшая шкатулка тоже здесь в архиве…

… — Ну, как успехи? — хитро улыбаясь, поинтересовался напарник.

— Нормально.

— Чем полезным поделишься?

— Ничего интересного. Я думаю, что ты в курсе.

— Да, ты права. Я в курсе всего, — Никита прищурился и посмотрел на нее.

Некоторое время Никита и Ева молчали. Они сидели на стульях друг против друга. Котин о чем-то думал: смотря в одну точку, и прикусывая нижнюю губу.

— Тебе не жарко? — осведомилась Ева, в голове у нее созрел новый план.

Никита отрицательно покачал головой.

— Ты в костюме. Мне в одной рубашке жарко, а ты еще в теплом пиджаке!

— Так давай разденемся! — усмехнулся Котин.

— Даже не мечтай, — усмехнулась она.

— Сходим вечером куда-нибудь? — закинул Котин новую удочку. Ева непроизвольно вспомнила его вечные аляповатые цветы и нежные розы Мити и отрицательно мотнула головой.

— Нет, не думаю. Много дел, сам же видишь. Мне еще в поселок нужно съездить по новому делу.

— А-а, слышал что-то. Призрак девчонки?

— Или мальчишки, — Ева кивнула. — Местные взволнованы. Вот показания одного из ребят: Савелий Рябинцев, десять лет. Его мать напряглась, когда каждое утро по дороге в школу на кружок он останавливался у давно уже заброшенного дома и кому-то приветственно махал. На ее вопрос он заявил, что в окне дома ему машет рукой девчонка и что он хочет с ней подружиться. Когда он спросил у матери, почему она всегда сидит дома и не выходит гулять, мать оторопела и сказала, что ему просто показалось. Потому что в том доме нет никакой девчонки, та семья давно уже умерла и дом стоит много лет заброшенный.

Никита хмыкнул.

— Ну, ему десять, сама говоришь. В таком возрасте дети склонны фантазировать. Мало ли что ему померещилось. А быть может, у него просто нет друзей, и он придумал себе воображаемого друга. Или подружку.

— Может и так. Но ее видит не только он, но и другие дети.

Никита поджал губы.

— Фигня, разрулишь. У меня дело посерьезней.

— Да? Что случилось?

— В Григорьевке кто-то рвет скот. Местные говорят что волки. Хотя охотники не взяли след. А особо впечатлительные тут же придумали оборотня вурдалака. Поеду успокаивать народ. Мне уже староста села позвонил.

— Волки, думаешь? Зачем им идти в деревню, если в лесу полно еды. Голода нет, тайга здорова. Да и лесные бы не допустили такого беспредела.

— Лес говорит, не знает ничего. Не слышал. Если только какой-то один волк отбился от стаи, но если он больной, то оставил бы следы и не был бы настолько резвым. Поеду, разберусь.

— Хорошо, удачи. Через сколько выезжаешь?

— Через часик. Так что, перенесем наше свидание на завтрашний вечер?

Ева вздохнула, поджав губы.

— Я подумаю, Ник. Но честно, пока не до этого.

— Понял. Ну и где этот Христофоров? Отец не доволен нашей работой, Ева, — сменил тему Никита. — Ему очень важно знать и быть уверенным в том, что эти туристы и этот профессор не объявятся с какой-нибудь выходкой.

— Да, что-то непонятное происходит. — Ева наигранно тяжело вздохнула. — Но мы же были у него, и он заверил нас, что не имеет к этому никакого отношения. Так может, не стоит переживать?

— Вот именно! — подхватил Никита. — А сам удивительным образом испарился!

— Скорее всего, испугался, — предположила Ева.

— Ну, может быть, ему кто-то посоветовал притаиться? — Никита усмехнулся и посмотрел на Еву.

— Что?

— Да-да, — тихо произнес тот, продолжая сверлить ее взглядом.

В это время Ева взяла со стола газету и начала обмахивать себя, делая вид, что ей жарко. Ее план сработал. Никита тоже обмахнул себя папкой и, бросив ее на стол, встал, снимая пиджак.

«Отлично! — подумала Ева. — Теперь надо заставить его выйти из кабинета без пиджака, и тогда мой план точно сработает. Это была неплохая, но одновременно и рискованная задумка, но другого выхода у Евы не было. Необходимо было разобраться до конца с этой запутанной историей.

Катенька при контакте со свидетелями сказала, что я должна знать, — размышляла Ева, не обращая внимания на Котина, который внимательно за ней наблюдал. — Колодец…она говорила про колодец. Колодцев полно в каждой деревне…и на заброшенных катакомбах их много, но там они другого вида. Но требовалось подтверждение, доказательство её догадки. И для этого ей снова нужно спуститься в архив.

Никита как раз поднялся и стоял к ней спиной у стеллажа с документами, а пиджак одиноко висел на спинке стула. Она аккуратно встала и бесшумно вытащила из внутреннего кармана пиджака личную карточку Котина. Риск — колоссальный. Сердце уходит в пятки, но делать нечего. Это ее единственный шанс.

Никита обернулся. Ева сидела на его стуле и просматривала листы с описанием поселка и жителей, относящиеся к новому делу. По каждой деревни тайги в их общине были данные. Все и всё под учетом, как говорится.

— Тебе лучше? — осведомился он у нее.

— Да. А с чего ты взял, что мне было плохо? — нервно усмехнулась она.

— Не знаю, показалось, возможно. Ты так раскраснелась.

— Просто здесь жарко, — отмахнулась Ева. — Ты здесь будешь?

— Да. Мне надо кое-что посмотреть. Хочу понять, когда в последний раз было что-то подобное — волки, волкодавы, вурдалаки, — Никита усмехнулся.

— Хорошо, — откровенно обрадовалась Ева. — Компьютер в твоем распоряжении, а я пока в лабораторию. Мать этого мальчика сделала фотографии дома и того окна, в котором появляется так скажем призрак. Хочу с Настасьей рассмотреть их тщательнее, может она что-то в своей программе увидит. Хотя на первый взгляд обычные фото старого дома. Но мы-то с тобой знаем, что человек не все может видеть и замечать.

— Это уж точно, — кивнул Никита, задумчиво глядя в папку с какими-то документами.

Затем он подошел к рабочему столу и взял из Евиных рук фотографии. Бегло окинул их взглядом и сказал:

— Вот эту, вторую, увеличьте. Кажется, там и вправду что-то есть, видишь, какая-то тень.

— Ага, если присмотреться…

— Ну вот. Дело почти решено.

Ева, стараясь соблюдать спокойствие, встала из-за стола и направилась к двери. Времени было мало, следовало торопиться. Ева не была уверена, что ее план сработает, но а вдруг?

Она быстро спустилась на подземный этаж и добежала до уже знакомой двери, вложила Никитину карточку в разрез на двери — пошел процесс считывания.

— Никита Котин, доступ свободный, — произнес все тот же механический голос. — Напоминаем, система активна в течение месяца. Вы уже активировались. Вытащите карту.

Ева выдернула карточку. Обе двери открылись.

— Отлично! — прошептала она, стараясь двигаться тихо. Скорее всего, система реагировала на шум и голос. Ева поспешила к уже знакомым стеллажам и открыла ячейку, просмотрела оставшиеся коробки — ничего интересного и подозрительного. Открыла папку с отчетами. Сверху лежали листы, составленные Евой и Котиным, далее шли более старые записи. Ева быстро пролистала начало и середину. Чтобы посмотреть самые старые. Возможно, именно там скрывается ответ.

Ева открепила уже пожелтевшие от времени страницы, датированные июлем шестидесятого года. Это был первый отчет в этом загадочном деле. Ева и не подозревала даже, что это дело так давно уже ведется. Она бегло пробежала глазами по написанному. Ничего сверхнового. Описание миражей. Взяла следующий отчет этого месяца и года. А вот это уже интересно.

В одной из записей была небольшая ремарка, что миражи могут быть напрямую связаны с инцидентом, который произошел на территории архива и лабораторий.

Ева с замиранием сердца вчиталась в строки:

«…после того, как рабочие зацементировали подземный колодец с целью защиты сооружения от подводных затоплений (когда-то в этих местах были болота), миражи стали появляться чаще, а работники начали видеть силуэты людей. Почти каждого, кто трудится в настоящее время на территории закрытого полигона — преследуют видения. О своих видениях, возможно галлюцинациях, они говорят следующее: «К нам приходит женщина с рыжими волосами, очень привлекательная и несчастная. Она требует, иногда слезно, вернуть ей сына, но мы не знаем ни про какого сына. На территории большой архив, приезжают ученые, студенты археологического факультета по программе «Богатство Сибири», работают добровольцы из общины, но детей здесь никогда не было, за исключением останков в замурованном колодце. Кому они принадлежали — не известно.

Ева дрожащими руками прикрепила документ обратно и взяла следующий. Но в остальных не было больше ни слова о колодце.

Ева сложила бумаги обратно и заторопилась наверх.

***

Она уже шла по своему этажу к кабинету. Лицо приобрело хмурое выражение, более того, девушка прибывала в растерянности и страхе. И когда она зашла в свой кабинет и увидела, что Котина нет, и нет на спинке стула его пиджака, у Евы задрожали губы. Ведь если он сейчас отправится в буфет, лабораторию, да куда угодно, ему понадобиться пропуск! Ева развернулась, чтобы выбежать в коридор, но дорогу ей перекрыл Никита.

— Ева, ты поступаешь подло! — его губы скривились в отвратительной ухмылке, а сильная рука больно схватила и сжала ее запястье.

— Никита… — Ева растеряно открыла рот, соображая, что сказать.

— Ева. Я был в лаборатории, — он демонстративно поджал губы, сверля напарницу взглядом. — Тебя там не было.

— Я…, — Ева развела руки в стороны. — Будешь чай?

— Какой чай?! — взревел Котин. — Зачем ты взяла мою карту?

— Чтобы узнать правду! — отчеканила Ева и села на стул, потирая болевшее запястье. — Вы водите меня за нос, черт возьми! Столько времени! — Ева достала из кармана карту и бросила ее на стол.

— Так, Ева, успокойся. Этот разговор обязательно случится, но не здесь и не сейчас. Ты поняла меня?

— Вечером я заеду к тебе.

Ева долго раздумывала над его словами, затем кивнула:

— Хорошо. Пожалуй, я хочу услышать твою версию происходящего.

***

Ева вернулась домой позже, чем предполагала. Возможно, Котин уже приходил и не застал ее дома. Но ей сейчас было все равно.

Она много времени провела в деревне, а потом, не желая ехать домой, оказалась в маленьком уютном кафе. Бокал красного вина помог ей расслабиться, но не избавил от плохого настроения и тревоги. Просидев там час, она все же пришла домой.

Ева не стала включать свет, а сразу же прошла в комнату и села на диван. Она ждала прихода Котина. И он не заставил себя ждать.

— Уже поздно, — произнесла она, открывая дверь. — Я думала, ты придёшь раньше.

— Я бы и пришел, но тебя все равно не было. Ты же сама только что пришла!

Ева выгнула брови:

— Следишь за мной?

— Пришлось, извини. Ты стала слишком…другая ты, Ева.

Они прошли на кухню, и Ева включила чайник.

— Можешь больше этого не делать? Я хочу сама во всем разобраться. В себе, в своих ощущениях. Не мешай мне, пожалуйста.

Он хмыкнул.

— Давай так: я даю тебе ровно неделю на все твои дела. А потом, когда ты поймешь что занималась глупостями, мы сообщим всем о помолвке.

Она застыла с сахарницей в руках. По спине пробежал холод, она затылком ощущала как он смотрит на нее. Мотнула головой, насыпая в чашку две ложки сахара, налила кипяток и, развернувшись, поставила перед ним чашку.

— Ты так уверен, что у меня ничего не выйдет?

Обсуждать что-либо было бесполезно, ведь она прекрасно понимала, что Никита ВСЁ знает. И об ее встречах с Митей и об её планах.

— Миражи не убрать. С этим нужно смириться. А твой турист только и добьется, что сгинет следующим. Со смертью играть дело неблагодарное. — Никита засмеялся, поднял ладони вверх. — Вот я честно, умываю руки. Попробуй, раз так хочется. А потом возвращайся, выкинув всю дурость из головы. Ты нужна мне, Ева, и я знаю, что ты будешь моей.

Ева улыбнулась, кривя губы и села за стол.

Глава 33

Ева села в машину еще до рассвета. Вокруг темнота, городок еще пребывает в сонной дрёме, а она уже бодра, полна решимости и сил. Когда если не сейчас?

Автомобиль рыкнул, заводясь. Ева потерла замерзшие пальцы. Посмотрела на свое отражение в зеркало заднего вида. Темные волосы лаконично собраны в высокий хвост, а на нежном девичьем лице пудра и бежевые тени на веках, и черная тушь, что было совсем ей не свойственно. Она почти никогда не пользовалась косметикой, но появление в ее жизни Мити изменило даже этот взгляд на вещи. Что уж скрывать, получилось неплохо, и она выглядит…красиво. Еще бы не мешало в будущем расширить свой гардероб, состоящий сейчас в основном из водолазок и джинсов, но это потом. А пока…

Она вырулила со стоянки у дома и направила машину за город. На выезде, после кольцевой дороги ее уже ждал Митя.

Ева взволнованно вздохнула — она очень соскучилась по нему и ловила себя на мысли, что эти чувства довольно сильно отвлекают от основных задач, но отодвинуть их на второй план попросту не могла. Разве сердцу прикажешь?

— Привет! — Митя сел в салон, и она ощутила запах утренней прохлады и его одеколона. Он смело придвинулся к ней и, взглянув в глаза, поцеловал в щеку. Ноги Евы заметно онемели. Глупая!

— Доброе утро. — Она улыбнулась. — Сразу поедем или зайдем за кофе?

— Я в принципе позавтракал, но если ты хочешь…

— Тогда ограничимся кофе с собой, на заправке как раз будет.

— Хорошо. Смог дозвониться до деда Миши. Они уже ждут нас. — Митя стал серьезным. Она краем глаза видела его волевой подбородок и решимость на лице и внутренне улыбнулась.

У них всё получится! Иначе и быть не может!

***

Через полтора часа были на месте. На крыльцо встречать их вышли хозяева дома и профессор. После недолгих объятий, прошли на кухню и устроили самый настоящий мозговой штурм.

Ева поведала о записях из архива, о возможном местоположении колодца — Митя даже пометил эти места на настоящей карте, упомянула так же и о парне, который вернулся одержимый, но, к сожалению трагично погиб. На последнее заявление дед Миша отреагировал особо бурно, заявив, что первый раз о таком слышит, а ведь живет в этих краях с рождения.

После полудня, когда баба Дуся любезно выделила ей отдельную комнату, Ева и Митя уединились — необходимо было наметить подробный план действий.

Первое — посетить лес, послушать лесных.

Второе — добраться до подземных катакомб и провести анализ местности.

И, наконец, третье — опираясь на «показаниях» ее подруги мавки, понять, где именно в общине открыт портал или так называемый «проход». И кто за всем этим стоит.

Работа колоссальная и ее нужно сделать в жатые сроки. У нее есть семь дней — не больше. Что будет потом, Ева отказывалась даже представлять.

В небольшой комнате, больше похожей на библиотеку, вдоль стен тянулись шкафы с книгами, а между ними у окна стояла узкая кровать с пружинной решеткой, на которой лежал тонкий матрас, абсолютно не спасавший ситуацию. Она села и тут же опустилась почти до пола. Пружины скрипнули, а ее попа ощутила все их переплетения. Митя сидел в старом кресле напротив и размечал карту.

— Лучше бы мне, наверное, это сделать самой, — сказал Ева. — Мне эти места лучше известны.

— Проверишь потом. Да я признаться за эти дни и сам все выучил.

Митя вскинул голову и перехватил её взгляд. Между ними снова, как и когда-то давно пробежал ток. Электрический разряд, ощутимый как на яву. Он по-доброму усмехнулся уголками губ, Ева облизнула губы.

— Ну иди ко мне, посмотри. — Сказал глухо.

У нее и самой онемела гортань — от восторга и волнения.

— К тебе? — Ева выгнула бровь. — Может, наоборот? Ты ко мне?

— Не-а, — Митя улыбнулся. — Во-первых, боюсь, она не выдержит нас двоих, а во-вторых… — он похлопал по своим коленкам, — ну иди.

Он сделал такие глаза, что она не смогла противиться. Рассмеялась и села к нему на колени. Он обхватил ее талию руками и развернул перед ними карту. Та пестрила красными крестиками — места, где могут быть колодцы с останками ребенка.

— Обычный колодец точно не подходит? — все же спросил Ева.

— Ты же сама сказала, нет. И я очень надеюсь, что так и есть, иначе…

Карта каким-то магическим образом спланировала на пол, а сама Ева уже сидела в пол оборота и целовала его губы. И это было взаимно. Нежно. Трогательно. По-взрослому.

Над посёлком повисла мелкая холодная морось, клубился молочными завитками туман, словно стадо из сотен овец медленно шли стройным потоком. Туман жил, шевелился, стелился по дороге и даже фары машины не могли его разрезать.

До таёжного озера доехали за сорок минут, специально по другой дороге объехав погост. Что там сейчас творится — знать не хотелось, а тем более участвовать в этом мракобесии.

Когда утеплившись и вооружившись фонариками, вошли в лес, луна уже полноправно взошла на небо, но её свет был тусклым и водянистым.

Лес приветственно шипел и шелестел листьями. Митя чувствовал себя не очень комфортно, крепко сжимал ее руку, но Ева чувствовала себя дома.

— Молчит что-то, — сказала она, когда они прилично прошли вглубь бурелома. Несколько раз Митя споткнулся и, чертыхаясь «чуть не выломал ноги».

— Кто? Подруга твоя?

— Ага. Да и в принципе все остальные. Видать тебя стесняются. — Улыбнулась Ева. — Ну ничего, они слишком любопытные чтобы долго молчать.

— А если звери встретятся? Волки же здесь есть?

— Конечно. И медведи, и дикие кабаны. Но я стараюсь об этом не думать.

Митя поджал губы, водя вокруг себя фонариком.

Лес упрямо молчал и, тем не менее, она незримо ощущала ИХ присутствие. Уловив краем глаза какое-то движение, Ева резко обернулась. На том месте, где они только что прошли, образовался широкий пень, который явно приделал себе ножки. Секунду назад его там не было.

Ева пошла дальше, прямо к одному из озер — уж там-то её точно ждут. И действительно, их там ждали. Уже на подступе, когда в нос ударил запах тины, ветер сменился тихим пением десятков голосов, а кроны деревьев изнутри леса осветились серебристым светом.

— Что это? — спросил Митя.

— Встречают, — улыбнулась Ева.

— Волнительно, — ухмыльнулся Митя. — Правда.

— Верю.

Она остановилась, когда он слегка потянул ее на себя.

— Мить? — она, вмиг оробев, бросила на него по девчачьи кокетливый взгляд.

— Я скучал! — он притянул её к себе и, прижав, поцеловал.

Ева не в силах противиться, лишь интимно выдохнула, отвечая на его поцелуй.

А когда она распахнула глаза, за его спиной уже стояли — и долговязые девицы всех мастей и тени, скрывающие облик и даже животные. Казалось, здесь были все.

Ева кивнула за его спину, улыбнувшись. Почувствовала как Митя замер и как напряглась его спина.

— Ева, ты стала женщиной! — пропели мавки. Как по команде лес сорвался и заголосил вокруг сотней голосов, разной тональности.

Митя лишь поморщился, он не мог слышать их писка, лишь чувствовал скорее интуитивно.

— Мы тебе рады!

— Мы рады за тебя!

— Спасибо! — сказал Ева, и отцепила от парня руки.

— Ты с кем? — спросил тот, замерев и не шевелясь.

— Я с лесом. Они пришли. Здесь весь лес!

— Прям весь? — нервничая, спросил Митя и услышал хруст веток за спиной, то косолапый вышел под свет луны. Рядом с ним появились два волка и завыли на луну. Это уже Митя слышал отчетливо.

— Ева?

— Всё хорошо. Они не тронут. Не оборачивайся, если не хочешь это всё видеть.

— А я увижу?

— Думаю да, — скривилась Ева тому, как нагло кикиморы и лесуны обступали их со всех сторон. Особо отчаянные даже тянули к нему свои длинные тонкие пальцы, пытаясь дотронуться. Митя все же обернулся и с шумом втянул носом ночной таёжный воздух. Взмахнул им рукой и лес загудел с новой силой.

Девицы завели вокруг них хоровод, медленно направляя к болоту. Ева и Митя остановились, только когда под ногами твердая земля сменилась чавканьем жижи. Девицы, надо отдать им должное, принявшие сегодня вполне приличный вид и облачившись в белесо прозрачные одежды, расступились, и их взору предстала настоящая таёжная красота.

На глазах Евы даже проступили слезы — это ж как они постарались! Уму непостижимо!

Болотная гладь горела кувшинками, мавки затянули песню, а сам водяной выглянул на мгновение из воды и, кивнув им, снова скрылся под воду.

Резинка на волосах Евы щелкнула и ее локоны тот час рассыпались водопадом по плечам, а на голове появился красивый венок из полевых цветов, Мите же на запястье повязали ленту.

— Это что? — спросил он удивленно.

— Какой-то обряд. — Напряглась Ева. — Эй, что здесь происходит?

— Ева, ты стала женщиной! Мы так рады, — зашумел голос. — Жених и невеста!

— Глупости! — отмахнулась она. — Вы что с ума здесь все посходили? Митя, ты на них странно влияешь.

— По-моему, они молодцы! — сказал он, улыбнувшись и крепче сжав ее в руку, посмотрел в глаза так серьезно и пронзительно, что у нее перехватило дух.

Ну до чего же хорош! — в очередной раз подумала она и отвела взгляд — с трудом, но все же, иначе можно было совсем потерять голову. Ее сердце и так отчаянной пташкой билось где-то в ушах, а пальцы мелко потрясывало. Всё что происходило на озере напоминало ей…

— О, господи, они нас женят что ли? — Ева закатила глаза.

Митя засмеялся и сильнее сжал ее руку.

— Жених и невеста! Уха-ха! Ева стала женщиной!

— Вообще-то не стала! — скривилась она в сторону, когда увидела среди толпы свою подружайку. Та улыбалась во весь рот, заколов длинные волосы подаренной Евой заколкой. — Кое-кто помешал!

— Ты о чем? — шепнул на ухо Митя.

— Неважно, — отмахнулась Ева, краснея.

— А знаешь, — он повернул ее к себе за талию. — Мне нравится то, что здесь происходит! И он, поджав губы, вдруг опустился на колено, прямо в болотную жижу и, взяв её за ладонь, прикоснулся губами.

— Мить, ты чего? — испугалась она.

— Ну давай им подыграем, — улыбнулся он. — Будешь моей женой?

Ева потеряла дар речи.

Лес затаился.

И в полнейшей тишине она скромно сказала — да.

Что ж, играть так, играть! Это же все равно не по правде…

Но сердце в груди стучало по-настоящему взволновано и неистово. И любила она сейчас по-настоящему.

Лесные взорвались писком, шумом, грохотом. Кто на что способен. Над болотом вспыхнули искры и в них со всех сторон полетели цветы. Она и не поняла, как на ее голове появилась прозрачная фата, сотканная из тумана и миллиона паутинок, а в его руках кольцо. Настоящее. На красной подушечке.

Ева удивленно моргнула. Она спит?

— Как это? — настал ее черед удивляться. Но Митя лишь улыбнулся в ответ и украсил кольцом ее пальчик.

— Ты что всё знал?

— Ну подруга теперь не только твоя, — он засмеялся. — После зеркала в гостинице, я ее прекрасно вижу и слышу. Знаешь, ты была права, это мадам такая приставучая!

— В смысле? — гневно спросила Ева, но Митя накрыл ее рот своими губами.

В охотничьем домике, мимо которого она проходила сотни раз, было все украшено цветами. Мавки скакали вокруг, напевая песни. Митя сидел на крыльце и курил, а ее подруженька жаловалась ему на болотную скучную жизнь. Сама же Ева, пребывая, словно во сне, слушала лес.

— … Волки! — сказал леший. — Во всем лес виновен! Да у зверей тоже паника! А если и они причастны, то это еще доказать надо. А Никита с охотниками сразу стрелять налево направо! Да, звери бунтуются! Надоела всем ваша община. Только врет, а не соблюдает баланс. Мы должны вас защищать, а вы нас нет? Ты знаешь, Ева, что ваш старейшина, Никиткин отец, продал часть леса! Десять гектар! Под выпил! Там уже одни пенечки остались. Звери бегут, бросая свои дома, норы, кормушки. Поэтому то, что в деревнях рвут скот — только начало.

Ева потрясенно вздохнула. Она помнила, как долго тайга оправлялась от пожаров, что погубил тысячи зверей, а теперь вот выруб.

— Я не знала, — сказала лишь в свое оправдание, и седой старик с клюкой кивнул головой.

— Скоро от нашей тайги одни пеньки и останутся. Лес никому не нужен.

— Как мне помочь?

— А вот знаешь, сделай то, что запланировала и нам помощь будет. Потому как эта паутина лжи и морока куда более обширная, чем ты думаешь. Лес с вами. Чем смогу — помогу.

— Спасибо вам.

Ева посмотрела на Митю и мавку, что дико смеялась на весь лес, а когда повернула голову, старичка и след простыл.

— Что смешного? — спросила строго, подходя к ним. Какая-то неуместная ревность кольнула в груди.

Муж вообще-то. Надо же.

— Да рассказывает тут про свою прошлую жизнь. — Сказал Митя.

— Да? — Ева ревниво хмыкнула. — Надо же, даже я не знаю подробностей.

Мавка нагло показала ей язык и тут же спохватилась, схватив Еву за локоть, потащила в дом.

— Эй, что за наглость!

— Ох, Ева, надо поговорить! — зашептала та. И уселась на деревянную кровать, устеленную простыней из клевера и кувшинок.

— Это еще зачем? — спросила Ева, краснея. — Что за постель здесь?

— А ты подумай! Уха-ха, — раздалось довольно. — Он же муж твой. Теперь можно.

— Еще чего! — Ева покраснела, обернувшись на дверь. Митя был во дворе. — Ты что тогда специально пришла? Чтобы помешать?

— Ну типа того. Сегодня не приду — обещаю!

— Не верю.

— Поверь! — та сложила ладони в умоляющем жесте и, смахнув волосы на спину, заговорила: — Ева, мне влетит, но раз уж пошла такая пляска: есть ведь еще парочка спасшихся. Но они все совсем плохи, даже не говорят. Но к одному, тот, что предпоследний вернувшийся, ты зайди. Он ничего не скажет, не в уме.

— Одержим?

— А как иначе. Бесноватый не то слово. Сущности в него подселены, но сходить стоит. Он в Завалинке, недалеко от леса живет.

— Что он скажет, если не в уме?

— Так в этом-то и вопрос: зачем тебе он? Тебе ответы нужны от тех, кто в нем. Но бесы в нем с тобой поговорят. А они многое знают. Всё. И про портал этот, через который все лазают. Я ведь только на догадках могу — Никиткин отец замешан, в его доме точно лаз, но куда он и что он? Даже мне неведомо. Но по этому проходу точно ходят ваши из общины, впрочем, я тебе уже это говорила.

— Но бесы что-то попросят взамен.

— А как же, конечно попросят. Они по-другому не говорят. Но это мы решим…Завтра же отправляйтесь к нему.

— Да, времени нет. Пожалуй, заедем. А потом я в общину. Не официально, чтобы никто не видел и не знал желательно. Завтра собрание в костеле, всем не до меня будет, вся община там соберется, а я присмотрюсь к дома старейшины. И к тому лазу.

— Отлично! Я подсоблю, чем смогу.

— А потом заедем на катакомбы, где бункеры. В тех краях где-то архив был раньше и ученые с экспедициями приезжали. Возможно, ответ еще там есть.

— Знаю, видала. Там все в руинах конечно, от зданий ничего не осталось. Но на то они и подземные.

— Думаешь, под землей что-то осталось?

— Уверена! Куда-то же ваши ходят.

— Ну да. Надо разбираться. И желательно без Мити. Это может быть опасно. Отвлечешь его потом.

Нежить согласно кивнула, обнажая беззубый рот в довольной улыбке.

***

Он целовал ее неспешно.

Долго и глубоко.

Ева отвечала взаимностью, хватая ртом и его нежные губы и спасительный воздух. Как могла старалась держать себя в ясном уме, но любовь к нему и его такие нежные ласки рушили все преграды. Мозг окончательно расплавился, когда его руки скользнули по ее плечам и ниже. Мысли рассеялись в голове, словно повязнув в тумане и она отдалась чувствам.

— Знаешь, то, что устроили на озере…просто смешно! — Ева с трудом отпрянула от него. — Это всё эта выдра придумала?

Митя кивнул.

— Я так и знала! — в сердцах воскликнула она. — Но, а ты то, как мог повестись на её выдумки-фантазии?

— Не знаю, — он смущенно поджал губы. — Заморочила голову. Морок! Точно!

— Тебе смешно?

— Ну а чего ты нервничаешь? — он обнял ее и повалил на кровать из цветов и листьев, но твердые доски ничто бы не спасло. — Я правда скучал. Правда рад что мы встретились. Что могу, как и раньше целовать тебя и быть рядом.

Надолго ли?! — хотела воскликнуть Ева, но промолчала. Лучше не знать ответ.

— Это конечно всё хорошо, — она уперлась ладонями в его грудь. — И я правда, тоже очень рада, но еще…не время. И уж точно не место.

Он улыбнулся, любуясь ею.

— Ты же понимаешь о чем я?

— Конечно.

Он коснулся губами кончика ее носа. И в тот момент, когда она закрыла глаза, вновь позволив себе расслабиться, в хлипкую дверь охотничьего домика постучали. Точнее ударили — с силой и яростью.

Ева и Митя подскочили на ноги. Не зря она хотела вернуться в деревню! Оставаться с ночевкой посреди тайги такое себе решение.

Ни света. Ни оружия. Но разве лес не защищает ее?

Митя включил фонарь, выставил перед собой руку и яркий свет ударил в кривое полотно двери.

— Кто там? — спросил он громко. Но ответом служила тишина.

Признаваться не хотелось, но было страшно! Снаружи полнейшая мгла, здесь кроны деревьев настолько высоки и плотны друг к другу, что у лунного света просто нет возможности дотронуться до земли. Телефон здесь не ловит, рации нет. Как она могла поступить так опрометчиво? Прав Митя — лесной морок — не иначе. А может и вовсе колдовской.

С другой стороны — если это охотник или заплутавший путник, то почему молчит? Тоже боится? Или это вовсе не человек? Да и откуда ему здесь взяться? Местные в такую глубь не ходят…

Всё это пронеслось в ее голове за секунду.

— Сиди здесь, я посмотрю! — решительно заявил Митя, но Ева вцепилась ему в руку.

— Нет! Я с тобой!

— Нет! — его голос тверд, как сталь. — По ночам добрые люди не ходят. Как правило.

Ева немного перевела сбившееся дыхание — стук не повторялся, и только чуть ослабила хватку, отпуская его, как в окно, затянутое клеенкой, заскребли.

Ну теперь она точно уверена — не человек. И не животное — разве то ведет себя так нагло и самоуверенно? Выманить любой ценой? Ну сейчас она им устроит!

Прежде чем Митя смог бы опомниться, Ева рванула к выходу и с ноги открыла дверь. Удар пришелся такой силы, что дверь оборвалась с одной петли и криво повисла, раскачиваясь — громко и протяжно скрипя на весь лес.

— Ну и где ты? Что ты? Давай, появись!

— Ева! — осторожно произнес Митя за её спиной и чуть отодвинул в сторону, делая шаг вперед.

Свет от его фонаря выхватил у столетнего дуба фигуру — сгорбленную, черную, лохматую в грязном балахоне. На черном от грязи лице виднелся лишь овал рта — еще более черный и шевелящийся, словно черная яма колодца, кишащая червяками. И глаза — горящие гневом.

Кто перед ними: человек или существо в его обличии — сказать было сложно.

— Эй? — крикнул Митя. — Ты кто?

Ева с удовольствием бы не знала кто он. Но раз уж пришел…И где эта тощая выдра? Когда нужна, никогда ее рядом нет. Хотя чем она им поможет?

Незнакомец предпочел отмолчаться, но не уйти. Он издал рык, который уж очень был похож на рычание зверя, или того одержимого, что недавно погиб.

Ева присмотрелась. А погиб ли он?

— Чур меня! — прошептала она и потянула Митю обратно в домик. — Мить, заходи!

— Толку? Ты дверь вынесла. — Усмехнулся он и прокричал, нарушая сонливость леса: — Пошел вон!

Фигура пригнулась к земле, ловко встав на корячки, зарычала еще громче, а потом бросилась вперед. Разделяющее их расстояние — не больше десяти метров, преодолела мгновенно, но уже на пороге дома с воем закрутилась на месте, поднимая под пятками столбы земли. Митя и Ева вжались в стену дома. Кривая дверь все так же скрипела, раскачиваясь на одной петле.

Через порог он не переступил. Отчего-то не смог. Неужто лесные заговорили. От низшей нечисти. Но это уже Ева и так понимала.

— Ничего у вас не выйдет! — зеплевался тот, выкручивая шею на нереальную траекторию. Голова крутанулась вокруг оси на триста шестьдесят градусов и повисла сбоку, направленная влево от двери. Но цепкие глаза скосились и смотрели, строго на Еву, выжигая в ней дыры.

Деревянный настил кровати благоухал ароматом полевых цветов, но даже он не смог теперь перебить смрад от этой сущности, что обитала в некогда человеческом теле. Пожалуй, это был не тот паренек. Это был ему похожий, но куда более старший случай.

— Уходи прочь! — сказала Ева. — Сгинь!

Тело скривилось, скорчилось, раздался басовитый хохот.

— Ты ничего не найдешь! Портал не закрыть! Мертвые правят лесом и всеми озерами! Только мертвым вход разрешен!

У Евы на руках и голове встали волоски дыбом, мурашки сковали тело.

— Ты никчемная! Ты слабая неудачница! — голос смеялся, пародируя ее голос, только писклява и специально тоньше. — Ты брошенная с рождения на произвол судьбы! Мать наркоманка и отец плач! Папашка твой с нами! Убийцам здесь место! Ха-ха-ха! И ты наполовину наша!

Сущность попыталась рвануть в домик, но не смогла. От деревянного порога даже пошел пар.

Еву трясло и мутило.

Откуда он это все знает? Почему говорит именно это? Да, мама не была святой, но отец…Она ведь его никогда не видела. Догадки есть кто он, но она всегда отгоняла эти мысли прочь. А теперь получалось, что внутренне она всегда наверняка знала, что это правда.

— Тот маньяк и ты — одно лицо! — продолжала тварь.

— Заткнись! — прошипела Ева, трясясь всем телом. Крепкие руки Димы сжали ее плечи, но она даже не заметила этого.

— Все его жертвы в этой земле, по которой ходят твои ноги. У смерти твое лицо, Ева!

— Замолчи!

— Скоро ты будешь с нами! А он, — сущность вонзила черные глаза на Митю. — Просто покойничек! Сосуд для бесов!

Терпение Мити лопнуло, и он сделал первое, что пришло на ум. Схватил с настила прутики и травы и бросил тому в лицо. Тварь зашипела, засмеялась, бранно заругалась, но попятилась, вертясь волчком. Из-под пола охотничьего домика роем выбежали огромные крысы, из-за кустов бросились черные кошки. Запищали и заорали, смешиваясь в кучу. Тварь зыркнула еще раз провалами для глазниц и скрылась в деревьях.

Ева осела на пол. Митя сел рядом и крепко прижал ее к себе.

Непонятно как, но на небе отразился диск полной луны и они увидели, что лес не спит. Что он полон, он кишит тенями и силуэтами!

Девица с черными волосами пробежала мимо и, подпрыгнув, взметнулась к небу, исчезая. Кто-то худой, как подросток с рогами и копытами выглядывал из-за дерева, а потом тоже крутанулся вокруг своей оси и исчез. И только мавки, что тянулись медленным сонным киселём к домику, никуда не испарялись.

— Я хочу убраться отсюда! — прошептала Ева, закрывая глаза. Сил не было. Митя, не говоря ни слова, взял ее на руки и вышел в ночь. Впрочем, рассвет уже серебрил дорожки, а долговязые тени, сопровождая, освещали путь.

Глава 34

К дому деду Миши вернулись уже на рассвете.

Профессор не спал. Ожидаемо встречал их на пороге, сразу же заключив в отцовские объятия.

— Что-нибудь узнали? — спросил он, когда ребята вошли в сени.

Ева и Митя переглянулись и Митя, поджав губы, дал возможность ей высказаться, за что она была ему очень благодарна.

— Да немного. — Повела плечами Ева. — Только то, что лес устал и все хотят, чтобы это всё поскорей закончилось. Старый полигон все так же под вопросом, там много колодцев, учитывая, что многое осталось под землей, но он пока наш первый пункт назначения, ведь именно там могут быть следы её сына, да и записи из архива говорят об этом — строители, цементируя от подземных вод коллектор, находили останки, после чего миражи стали появляться чаще. Ну и портал в деревню мертвых ведьм…скорее всего есть ход из самой общины. Я этим займусь уже сегодня.

— Да. Значит старый полигон, подземный ход из общины — всё это связано между собой. — Профессор поджал губы. — Я тоже кое над чем работаю, но пока говорить рано. Буду уверен — всё расскажу.

— Хорошо.

Ева, конечно, умолчала о встречи с одержимым и его словах. Признаться честно она до сих пор не отошла от этой встречи и от ужасных нотаций. Думать об этом, а тем более обсуждать с кем бы то ни было — не хотелось.

— Нам тут сказали, что здесь неподалеку есть еще один одержимый, — сказала Ева, когда все собрались за столом. — Думаем сходить к нему после обеда.

Митя кивнул, окидывая любимую взглядом.

То, что произошло на озере, это лесное таинство до сих пор стояло перед его глазами, а весь он был еще там. Казалось, еще недавно он был обычный столичный парень и ни о какой тайге даже не думал, а теперь это место поглотило его с головой, раскрыло перед ним свои тайны, стало отчасти другом и доверило Еву. И этот ценный дар он с благодарностью принял и готов был оберегать…

Жаль, что потом бесовщина всё омрачила, но и с этим они разберутся!

Ева перехватила его взгляд и чуть покраснела, повела плечами, смущаясь. Захотелось дотронуться, прикоснуться…

— Серьезно? Первый раз слышу. — Дед Миша поджал губы, и Ева с Митей вздрогнули, прерывая зрительный контакт, посмотрели на него растеряно. — И как такое можно было скрыть? Ума не приложу. Такое событие, образно выражаясь, а мы ни слухом, ни духом. Странно, странно, — он постучал костяшками пальцев по столу и на взгляд Мити сделал это весьма наигранно. Об этом же говорил и его бегающий по дому взгляд, который он старательно отводил. Баба Дуся тоже нашла сразу дело у печки: схватив веник подмела чистый пол. Заглянула в печку и перемешала кочергой золу. Потом снова суетливо затопталась по кухне.

Врать старики совсем не умели, но отчего-то упорно это делали. Митя с Евой переглянулись. Христофоров же тоже поджал губы и сделал глоток чая.

Обстановка в доме казалась напряженной, что было весьма странно.

Митя вздохнул, наблюдая за хозяевами дома, произнёс:

— Ева, отдохни немного? А мы пока с Вениамином Борисовичем прокатимся до полигона, до этих подземных катакомб. Осмотрим местность.

— Да как же? Без меня? Да вы и не найдете, — всполошилась она тут же, но быстро сникла. Усталость и ночное потрясение давало о себе знать.

— Все будет хорошо, — Митя нежно накрыл ладонью её пальчики и погладил их. — Поспи немного. Впереди много дел, нужно набраться сил.

— Да, Ева, останься дома. Я же знаю дорогу, — сказал профессор. — Был там, когда изучал местные озера, да эти миражи. Там же штаб в шестидесятых был, много студентов: геологов, археологов и прочего люду на лето съезжалось. Помню дорожку! Такое не забывается! Полигон был приличный, административное здание красивое из красного кирпича, мельница рядом, кормоцех, и просторные залы для конференций, где каждый студент или ученый мог выступить с докладом. Про подземные этажи и лаборатории слышал, шушукались все, но в глаза никто из нас тогда не видел. Не было доступа для простого люду, хоть все были из научной среды. И хоть мой багаж знаний на тот момент был уже приличный — несколько лет теоретической работы и почти год практического исследования здесь на озерах, меня все равно не допускали. Точнее не предлагали. — Христофоров усмехнулся. — Я был такой наивный. Помню, заходил в конференц-зал, слушал тишину, вдыхал запах тяжелых портьеров и бархата и представлял, как совсем скоро о моем открытии напишут научные журналы и альманахи, а научное сообщество загудит словно встревоженный улей. Так и было бы, если бы я доказал что на погосте хрономираж — прошлое пересекается с будущим, а сами миражи — явление потустороннее — зеркало прошлого, которое не желает исчезать. А мистической и даже зловещей составляющей я как-то даже не думал. А это все бесовское! Столько лет утеряно, прожито зря.

— Не думайте так, — мягко сказала Ева. — Всё поправимо.

— Так и есть! — кивнул Митя. — Мне уже не терпится там побывать. Чай допиваем и едем?

— Да, к чему откладывать? Отдохнуть всегда успеем, — согласился профессор. — На том свете скоро вдоволь належусь, как говорится.

— Ну что вы! — махнула рукой Ева. Вздохнула устало и сонно зевнула. — Хорошо, поезжайте. А после обеда, Мить, сходим до одержимого. И завтра я в общину — пора выяснять, где этот мистический проход в деревню ведьм.

***

Карта оказалась не точной.

Дорога вела зигзагами, извивалась и плутала, точно змея. Вот на карте съезд у озера, но в действительности такой дороги не было. Ну не могло же все порасти быльем? Чертовщина какая-то!

Митя точно помнил наставления Евы перед отъездом — она ведь совсем недавно была на заброшенном кормоцехе, когда искала пропавших детей. И судя по её рассказу, ехали они правильно. Но дорога плутала, словно специально уводя их в другие стороны. Вениамин Борисович тоже извелся, всё сетовал на свою память.

Митя снова и снова то давил на газ, проезжая бескрайние поля и кромки наступающего внезапно леса, то давил на тормоз, когда вместо развилки натыкался на огромный овраг, и приходилось разворачиваться и искать другой путь, который казалось, снова менялся на глазах.

После двух часов плутаний по узким не проходимым дорогам сквозь чащу леса, вдоль неожиданно появляющихся болот и озер, они все же доехали до места, обозначенного на карте крестиком. И недоуменно переглянулись.

Перед ними стояло двухэтажное здание из красного кирпича, длинное как змея с рядами грязных окон, в которых отражалось серое небо и густой, обступающий со всех сторон лес. И здание это, надо отметить, отлично сохранилось! Его огромный двор был обнесен по периметру покосившимся забором — сеткой, а ворота оказались перекошены, но приветственно открыты.

Митя удивленно качнул головой, а профессор воскликнул:

— Ну вот мы и на месте!

Они вышли из машины и пройдясь по бурелому, который точно намеревался переломать им ноги, вошли в ворота. Пройдя заросший двор по хорошо сохранившейся дорожке из камня, они подошли к зданию. Дверь по самому центру была открыта и плавно раскачивалась на безветрии. Крыльцо немного осыпалось, а лужайка перед ним заросла травой, покрылась мхом и плющом. Одно окно было разбито, и из здания на них смотрела мгла. Другие же окна были целы — даже удивительно, за столько-то лет!

Они вошли внутрь, и сразу же попали в большой холл.

Дневной свет, проникающий сквозь мутные стекла рассеивал царящий полумрак.

Митя не без любопытства огляделся. У лестницы слева — большой стол и шкаф с какими-то журналами, под потолком огромная люстра, на полу темно-красный ковер, а по правую руку мягкие диваны и кресла кроваво красного цвета.

Полнейшая тишина. И забвение.

Митя подошел к одному из стеллажей и взял в руки журнал, раскрыл его на странице, где была последняя запись: январь шестьдесят третьего года.

— Давненько здесь никто не бывал, — сказал он, усмехнувшись. — Но это место, тем не менее, не выглядит заброшенным.

— Да, — профессор поправил очки, озираясь по сторонам. — Всё выглядит так, словно только вчера я отсюда уехал в деревню к Мише.

На стене висел план пожарной эвакуации — размечены комнаты, коридоры, запасные выходы. И даже во дворе какие-то пристройки.

— Просто потрясающе! Как всё сохранилось! — воскликнул профессор, поднимая с пола оставленную кем-то папку. Раскрыл ее, чихнул от пыли, прошелся взглядом по пожелтевшим листам.

Митя не разделял его восхищения.

Хоть с первого взгляда всё и так, но воздух в помещении казался ледяным, могильным, пробирающим до костей и все вокруг выглядело неестественно, словно хорошо замаскированные под реальность декорации из триллера. Кажется — крикни он громче, топни ногой и все незамедлительно развеется прахом.

Он шмыгнул носом, вынул из кармана телефон и сфотографировал план эвакуации, а затем план двора, который словно специально лежал здесь же на столе.

Слева широкая лестница вела наверх, других дверей куда-то на подземные этажи видно не было — разве что темная ниша, притаившаяся за шкафом. Да и двор, заросший и не такой уж большой, как ему рассказывали, не радовал колодцами. Как здесь что-то искать? Потребуется не один день! И точно ли их расчеты верны?

Не совещаясь, они вместе подошли к лестнице, но как только нога Мити коснулась первой ступеньки, он явственно увидел перед собой образ Евы, которая бежала по витой лестницы вверх и все никак не могла добраться до второго этажа. Ее окружали темные тени, которые хватали за руки и ноги и пытались удержать. Она отмахивалась, продолжая движение, но словно застыла на месте, переступая с одной ступеньки на другую и снова соскальзывая на несколько вниз.

— Ева?! — крикнул он, понимая, что её никак не могло здесь оказаться. Девчонка обернулась и вместо ее красивых зеленых глаз, посмотрела на него черными провалами глазниц.

Митя запнулся.

Всё вокруг закружилось, завертелось и он, потеряв равновесие, повалился на профессора, сбивая того с ног.

Видимо от падения потерял на мгновение сознание, а когда пришел в себя, увидел над собой встревоженное лицо Христофорова и серое небо грозовых туч.

— Дмитрий, ты как? Цел?

— Вроде цел. — Митя сел, ощутив под ладонями колючую траву и кирпичную крошку. Вокруг рассеивался туман, а прохладный ветер бил по лицу. — Что такое? Почему мы на улице?

Христофоров нахмурился, потирая переносицу.

— А где нам еще быть?

— И я видел там Еву.

— Где там? — спросил взволнованно профессор. — Зачем ты полез на этот каменный выступ? Здание всё в руинах, здесь убиться можно!

Его слова застряли в ушах, а увиденное комом искреннего удивления встало в горле. Перед ним распласталось широкое поле, заросшее бурьяном и полыней, с островками кирпичных выступов — разрушенные стены строений. Оборванные провода, старые ржавые остовы ворот и забора, лишь одна уцелевшая часть стены какого-то здания, возвышающая черным от дождя кирпичом посреди поля, с кривым обсыпавшимся куском витой лестницы...все дорожки во дворе, которые он четко видел — заросли травой, кое-где из земли торчали вывороченные камни и арматура.

Трава с его рост, камни, мусор. И ни единого целого здания…

— А где? — Митя, опираясь о колючую траву, поднялся на ноги. — Здесь же всё было целое!

Христофоров шмыгнул носом, вновь хмурясь.

— Этой разрухе десятки лет. Когда-то было…А ты не это видел сейчас?

— Нет, — Митя мотнул головой, озираясь. Я видел здание из красного кирпича. Целое, невредимое. И даже то, что было внутри. И обстановку и мебель и запах…ковролина и старых бумаг. И дверь, ведущую на подземный этаж, я кажется, тоже видел…там, за шкафом.

Митя направился к уцелевшей части стены и остановился на кирпичной крошке.

— Пожалуйста, не лезь туда снова, — торопливо попросил профессор, нервно поправляя очки. — Это опасно. И здесь нам нечего делать, пора уходить. Я осмотрел все возможные колодцы — все они или сравнялись с землей, или затоплены. Один стоит открытый. И коллектор вон там, слева есть, но он тоже зарос так, что не открыть даже люк. Или запаян, не понятно. — Вениамин Борисович вздохнул. — Лопату надо было взять, попробовали бы вскрыть. Но что уж теперь… Мить, тучами всё затянуло, не ровен час ливанет дождь, машина застрянет, и мы вообще отсюда не выберемся.

— Да, сейчас. — Митя окинул взглядом заросший выступ. Указал пальцами чуть правее. — Здесь стояла стойка администратора, типа ресепшен, здесь в ряд стеллажи, шкафы такие высокие с журналами, а вот примерно здесь была дверь. Сразу и не заметная, но возможно нужная.

Он подошел к тому месту и кроссовком разрыхлил землю. Получилось только вырвать несколько травинок с корнем. Но он чувствовал, что под ногами что-то есть.

— Долго я был в забытье? — спросил обернувшись.

Небо и вправду стало темным, а день словно сменился поздним вечером.

— Как упал, то минут пять. Но до этого ты ходил здесь, осматриваясь, а я обошел тут по периметру поле. Ума не приложу, как здесь что-то найти. За пятьдесят лет разрухи, тут все сравнялось с землей.

— Понял. — Митя снова потоптался на месте, где была та дверь. — Без лопаты здесь делать нечего.

Он нашел на земле палку и с силой воткнул её в землю.

— Вернемся завтра. Ну а пока, уезжаем? — спросил он, всё еще приходя в себя. На мгновение показалось, что рядом кто-то прошел, точнее, быстро пробежал мимо. Он оглянулся, но увидел лишь заросший двор и призрак прошлого. Вспомнил про видение Евы и ему снова стало не по себе, тревога накрепко вцепилась в сердце.

— Едем, Вениамин Борисович! — сказал хрипло и торопливо направился в машине.

Время словно отсчиталось обратно, потому что когда они приехали обратно в деревню, на часах еще был полдень. На собирающийся дождь и намёка не было, небо сияло голубизной. Тем не менее, в селе царила тревога и хаос, то тут, то там встречались встревоженные жители, которые вышли из домов и переговаривались между собой.

— Еще один не вернулся, — заявил с порога дед Миша. — Ушел вчера Ульянин сын на рыбалку и не вернулся.

На крыльцо вышла заспанная Ева. Ее чуть полноватые губы малиновым бутоном горели на бледном ото сна лице. Она тяжело вздохнула и встретившись с Митей взглядом, спросила:

— Ну как? Нашли?

— Нашли, — кивнул профессор и рассказал всё, что видел.

Митя же сжал в кармане листок, на который успел набросать план зданий и дорожек, которые успел увидеть. Пометил там и предполагаемый спуск на подземные этажи. Нужно бы там хорошенько подкопаться, глядишь, и наткнутся на какой-нибудь лаз. Шансов мало, все засыпано или затоплено, но попытаться стоит. Но Еве он об этом пока предпочел не говорить.

Уже заходя в дом, Еву вдруг окликнули.

Она, вздрогнув, обернулась, а Митя развернулся к воротам. У калитки стояла толпа местных жителей. Все они смотрели на Еву — кто-то недоверчиво, а кто-то с надеждой.

Одна из женщин, наконец, спросила:

— Ева, ты будешь собирать поисковой штаб? Сынка мой пропал! Будешь?

Ева неуверенно качнула головой:

— Вы сообщили Макару? Участковому?

— Конечно! Все уже знают!

— Значит поисковая группа уже получила задание. Волонтеры приедут. Куратора назначат.

— А ты?

— В общине не только я куратор. Никита есть, и девочки…Я лично сейчас пока не могу, но по возможности подключусь.

Женщина скривила губы, процедила:

— Вот и вся твоя помощь! — незнакомка попятилась от ворот, брезгливо сморщив нос. — А зачем тогда к нам явилась? Пропащих тут нет! Пропавший есть, а пропащих нет!

Ева недоуменно качнула головой:

— Я здесь не из-за пропавшего, я потому...

Она не договорила. Толпа загудела, а женщина перебила, махнув на нее руками:

— Я сказала именно то, что хотела сказать! Пропащих! Потому как сама ты такая же! Не зря люд шепчется про тебя! Знаем, наслышаны!

— Женщина, я понимаю ваши чувства сейчас, но я…

— Из общины ты! А там все такие! Бесчеловечные! Потому как души нет! Откуда ей взяться, если она черной силе отдана!

— Перестаньте нести чушь! — огрызнулась Ева. — Я весь год искала пропавших! Я многим здесь помогла!

— Пошла вон отсюда! — толпа зашелестела эхом голосов. — А ты, Мишка куда на старости лет? Совсем с ума сошел? Сына не вернуть, так зачем эту бесовку повадил в дом? Думаешь, она что скажет?!

— Вы…вы с ума сошли? — спросила, заикаясь, Ева. Митя обнял ее за плечи и потянул в дом.

— Не слушай её, Ева. Она от горя не ведает что несёт! Пойдем.

Женщина не унималась. Схватилась руками за штакетину и перекинувшись, закричала:

— А ты у чертей своих, с которыми водишься поспрашивай — куда он делся и куда дели моего сыночка?! Или отрицать станешь! Ведьма!

Женщины загудели, сверкая злыми взглядами. На мгновение Еве даже показалось, что будь у них в руках факел, и не было бы рядом Мити, её непременно схватили бы и сожгли на костре.

Безумие какое-то!

— Что вы такое говорите? Какая я ведьма?! Я обычный волонтер!

— С общины!

— С интерната общины! Я не родилась там, меня привезли. К жителям общины я не имею никакого отношения!

— И все-таки? Все знают, что дети там не обычные! От того может и находишь так легко в тайге народ. Только, видишь ли, не за всех берешься! Конечно, из ведьминской пасти пацана не спасти! Зачем у своих же люд забирать!

— Не несите чушь! — закричала Ева.

— Мы десятками лет после полуночи из дома не выходим! К проклятым озерам по ночам не шастаем! Да и в тайгу только по пригорку, да опушкам, грибов посмотреть, потому как нечисть и марь там давно властвует. Встретишь, кого из них, считай, сгинул! А ты…

— Да что я?! — не выдержав, прокричала Ева так громко, что все вздрогнули.

На секунду воцарилась тишина. Но местные не отступали.

— Совсем управы на вас нет. Раньше на крещение в колодце воду берешь, то святая она в эту ночь, да идешь домой спокойно, не оглядываясь. А теперь они за ноги хватают, лишь бы обернулся кто! В спину шепчут, ведра с колодцев скидывают, лишь бы воды святой не взяли. А Тонька-то обернулась в тот раз, так теперь сама бесноватая. И ты такая же!

— Ну хватит вам! — вступился дед Миша, прикрикнув. — Напраслину разводить! Мой дом, кого хочу, того и принимаю. Идите, с Богом!

— Всё думаешь, старый, что сын к нормальной жизни вернется? Да только это невозможно! И эта тебе не поможет!

— Ева, заходи в дом, не слушай их.

— Вы тоже так считаете? — спросила Ева, попятившись, но он взял ее за руку и потянул в сени.

— Нет конечно. Она просто от горя сходит с ума, потому как если сын ТАМ, надежды нет. По себе знаю…

— А что с вашим сыном? Старшим? — спросила она, но дед Миша промолчал, найдя вдруг занятие — стал черпать воду из фляги и наполнять синее эмалированное ведро, упрямо поджав губы.

— Не скажете?

Ева с Митей переглянулись.

— Он тоже пропал в миражах? Один вопрос — он вернулся или нет?

Но хозяин дома словно не слышал их, в ответ тишина…

Хоть они и не спали всю ночь, но утром Ева долго не могла сомкнуть глаз. Ее переполняли эмоции — и обряд на болоте с Митей, и встреча с бесом, который говорил ей такие странные и жуткие вещи…

Ева мотнула головой, отгоняя воспоминания, и провалилась в прерывистый сон.

По полудни вернулся Митя. И пришли местные. Еще один пропавший и её внутри сжимает тисками — нужно торопиться, нужно что-то решать!

Переведя дыхание, и немного успокоившись после нападок местных, Ева поманила Митю за собой.

— Посмотри, что я нашла! — она за руку втащила Митю в комнату и закрыла за собой дверь. — Ты только посмотри сколько книг!

— Много, да. — улыбнулся он. — У моего дедушки тоже не дом, а сплошная библиотека. Раньше люди много читали.

Он пожал плечами, улыбнувшись. Скользнул по ней заинтересованным взглядом — от темных волос, спадающих на бледное лицо, до пальцев ног в белых носочках — и её бросило в жар. Он подмигнул ей и все-таки посмотрел на стеллаж с книгами с большим интересом, подошел ближе.

Книги были в пыли. Их, судя по всему, давно уже никто не держал в руках.

— Впечатляет… — всё же заметил Митя.

— В том-то и дело! — хмыкнула Ева. — Она поражает, но не количеством, а знаешь чем?

Ева прикоснулась кончиком пальца к корешку одной из них. Странное название, некрасивый старый потрескавшийся переплет, название на латыни. Она открыла книгу и пролистала старые пожелтевшие страницы, прочитала заголовок главы, в которой говорилось об одержимости. Тревога и беспокойство вновь заскребли внутри острыми когтями, а в голове тут же отозвался мерзкий голосок беса.

Митя вопросительно выгнул брови:

— Чем?

— Все эти книги об одном и том же! Возьми любые! И все они будут на эту тему! Наш дед целую коллекцию подобной литературы собрал. Вот эта книга, описывает признаки и причины одержимости. И не только, впрочем. А ведь он говорил, что первый раз про такое слышит.

Митя взял с разных полок по книге. Сел на кровать и просмотрел каждую из них. Ева села рядом. Хмыкнула:

— Видишь?

— Да. — Он, поджав губы, кивнул: — бесовщина, демоны, подселенцы. Экзорцизм.

— Да-да. Я тут немного почитала одну — информация впечатляет. Даже страшно стало, особенно после случая ночью. Судя по признакам, именно одержимого мы и встретили. Но впрочем, это и так понятно было. Я уже ничему не удивляюсь. Но еще я нашла в шкафу просто нереальные запасы святой воды и вот, — она развернула белый платок с серебряной вышивкой, внутри которого был завернут большой серебряный крест, размером с приличную книгу.

— Зачем ему это всё? — удивленно спросил Митя. — Спасать сына?

— А вот интересный вопрос. И смотри, книга про то же самое, только на латыни или какой-то другой древний язык, а пометки на каждой странице рукописные на нашем языке. Хозяин этого всего отлично разбирается в демонологии и всем подобном. После прочтения и изучения всех этих книг, по-другому просто невозможно! А значит, дед Миша отлично осведомлен в происходящем и не хило подкован в знаниях.

— Ничего не понимаю. Ты же тоже помнишь про то, как он искусно всему удивлялся?

— Конечно! И баба Дуся тоже! Почему они выдают себя за болванов? При том, что местные знают! Их сын пропал!

— Может, это слишком личное…

— Может. Значит это всё точно из-за старшего сына.

— Да. И история, связанная с ним покрыта тайной. Но я вот вспоминаю, что профессор еще в городе обмолвился, что его сын тоже видел видение на кладбище, Катеньку.

— Реально? Значит, он тоже ее пленник.

— Судя по всему да. И, возможно, ему удалось вернуться. А значит, он одержимый.

— Если вернулся, то где он тогда? В доме кроме нас и стариков никого нет. В бане тоже. Да и в старом сарае только куры.

Митя пожал плечами.

— Не знаю. Но неплохо было бы тоже это выяснить.

Ева растеряно посмотрела на него, закусив губы.

Голова гудела от переизбытка новой информации, вопросов, на которые не находилось ответов. И гложило поджимающее время. У нее так мало времени, чтобы всё решить…

— Как ты? — Митя дотронулся до ее щеки, убрал прядь волос за ухо. — Не грусти, все поправим. Я же рядом.

Она благодарно улыбнулась, посмотрев ему в глаза. Дыхание перехватило, а сердце забилось часто-часто. Нестерпимо захотелось прикоснуться пальцами к его темным волосам, провести по чуть торчащей вверх челке. Он, видимо, испытывал те же самые чувства, по отношению к ней, потому как ловко перехватил ее запястье и поцеловал ладонь.

Ева смущенно откашлялась, когда его поцелуи стали жарче, а губы заскользили по ее руке.

— Сходим к тому парню? — порывисто предложила она, отнимая руку. — Надо бы узнать по максимуму у него все, что он знает.

— Сходим, — согласился Митя, вздохнув.

— Особенно про портал. А вот это возьмем с собой.

Она встала и положила в сумку бутылку со святой водой и серебряный крест.

Глава 35

Завалинка представляла из себя вымирающее село с двумя перпендикулярными друг другу улицами и с парой десятков покосившихся и явно уже давно не жилых домов.

Мавка, выглядящая сегодня как-то по особенному паршиво — все такая же худая, но сгорбленная и скрюченная, с тонкими ногами и торчащими вперед коленками как у кузнечика скакала по задним дворам, сопровождая их путь. Близко не подходила, но и не отставала. Отчего-то делала вид что занята, словно мимо пробегала. Ева всю дорогу удивлялась, почему та не подбежала к ней с объятиями и расспросами, и это пока что так и осталось тайной.

Нужный дом отыскался не сразу.

Жилых на первый взгляд было всего три, в двух горел свет, а вот в третьем стояла полнейшая темнота, но из трубы валил сизый дымок, а значит, печку кто-то да протопил.

— Там, там! — сдала хозяев с потрохами мавка и, ни говоря больше ни слова, скрылась в кустах.

Ева постучала в ворота и нервно закусила губы. Митя закурил.

Принялись ждать, но на их стук никто не выходил. Тогда Ева подошла к зарослям одичавшей малины и, протянув руку через узкий палисадник, постучала по оконному стеклу. Спустя какое-то время за воротами лязгнул замок, со скрипом отворилась дверь, прошаркали ноги по двору и дверь в воротах открылась. К ним вышла худая женщина с уставшим лицом.

— Зачем пожаловали? — спросила она, подозрительно сузив глаза.

— Поговорить. — Отозвалась Ева. — С вашим сыном.

— Он не может.

Ева кивнула:

— Нам нужен тот, кто в нем.

— Много радости с бесами говорить! Да и не станут они!

Ева согласно кивнула, сложила ладони перед собой:

— Мы попробуем, можно? Мы хотим помочь вашему сыну и все тем, кто еще вернется!

— Помочь — вряд ли. — Женщина усмехнулась. — А с бесом говорить — это всегда, пожалуйста, если он отзовётся. Хотя он всегда здесь, он ни на секунду его не оставляет. Проходите.

Ева и Митя вошли во двор и калитка за ними со скрипом захлопнулась. Лязгнул за спиной металлический замок и сделалось даже как-то не по себе. Словно пути отступления отрезаны и они в ловушке.

— Куда дальше? — растеряно спросила Ева у женщины, что остановилась у крыльца и замерла, словно запоздало раздумывала действительно ли впускать их в дом. — В дом?

Та вздрогнула и, посмотрев на них хмурым взглядом маленьких черных глаз, поправила на голове замасленную косынку. Кивнула и первой вошла в сени.

В маленькой веранде пахло квашеной капустой, тестом и квасом. На окнах — узких и грязных — криво висела видавшая виды шторка. Дом старый: скрипучий пол и низкие потолки. Чтобы пройти в гостиную пришлось отворить массивную дверь и пригнуть голову. И уже в доме Еву поразил запах. Животного. Больного. Как минимум со свалявшейся шерстью и гнило пахнущей пастью.

— Он там! — шепнула женщина и устало опустилась на диванчик, стоявший в углу у стола.

Свет в доме не горел, но несколько свечей трещали в высоких подсвечниках.

Как она живет в такой атмосфере? Так можно и умом тронуться. С бесами под одной крышей при свете свечей…

Еву передернуло, и она сжала пальцы в кулаки. Тяжело вздохнула. Митя приобнял ее за плечи, поддерживая. И пошел первым.

— Где? — спросил он хрипло.

Свет свечи мазнул по его красиво очерченному лицу, и Ева в очередной раз поблагодарила Бога за то, что он вновь появился в ее жизни. Без него бы она ни за что не справилась. Так и существовала бы в лживом тумане.

— В углу за шкафом. Дом-то у нас маленький, своей комнаты у него нет. — Вздохнула хозяйка. — А он свет не любит. Приходится жечь свечи, да и те ему не по душе. Если она у него еще осталась, конечно. Эти всё сожрали, всё его нутро! Ну, вы сами-то посмотрите. Спрашивать кто вы — не стану. Но если поможет это ему, то так и быть.

Ева кивнула. Смотреть не хотелось, но надо. Надо хоть что-то узнать…

Еве пришлось сделать усилие, чтобы сдвинуться с места. Все её тело словно окоченело, ноги не слушались, но она сделала шаг, еще и еще, пока не остановилась за широкой спиной Мити, который уже заглядывал за шкаф.

— Что там? Я ничего не вижу.

— Он там. — Сказал Митя и чуть отступил в сторону.

Еве на мгновение показалось, что сейчас из кромешной тьмы на нее бросится нечто, разрывая на кусочки, но ничего не произошло. А когда глаза свыклись с темнотой, она увидела, что молодой мужчина, худой и изнеможённый, сидел на кровати, а ноги его были прикованы к металлическому столбу, вкрученному в пол. И судя по длине цепи, выйти из-за шкафа он никак не мог.

С минуту все было тихо. Они лишь смотрели друг на друга. И когда страх заполнил Еву изнутри — доверху, как переполненный сосуд, человек спросил:

— Кто вы?

Ева вздрогнула. Она была на сто процентов уверена, что обращался он именно к ней.

— Я-я… — Ева запнулась, когда он вдруг резко дернулся. Раздался металлический стук цепей, заполнил нишу звоном.

— Приш-ш-ш-ла, — прошипел он насмешливо и повернул голову. Лицо исказила гримаса, уголки губ потянулись вниз и сползали до тех пор, пока не поравнялись с подбородком. Глаза же черные и жесткие светились, и в них плясала радость.

Ева встряхнулась.

— Пришла. Разговор есть.

— Ишь, какой деловой стала, — парень сузил глаза и тихо рассмеялся. — А мне какое дело?!

— Скажи, что знаешь?

Молчание. Сверлит взглядом. Ноздри раздуваются. Холод скользит вдоль позвоночника, по лицу, по волосам, словно кто-то невидимой рукой трогает ее, изучая.

— А от меня-то что надо?

— Твои знания. Ты ведь знаешь!

Короткий смех. Лязг цепи. Скрип кровати.

— Вчерась бежала от такого как я, как от огня, а сегодня сама пришла. Поразительно!

Ева сильнее сжала Митину руку, что стоял рядом с ней и был напряжен, тверд как скала. Весь во внимании. Весь в готовности в любую секунду броситься на её защиту. Она чувствовала это, и это придало сил.

— Мы хотим закрыть портал, чтобы Рыжая ведьма больше не тревожила людей. Как подступиться? С чего начать? Где эти ниточки, ты знаешь?

— Ну, тупица! — зло выплюнул бесноватый. — Лес тебе уже с неделю говорит — где. А ты вместо того, чтобы действовать, ходишь вокруг да около. Ждешь, пока все прознают, и помешают тебе?

— Кто? Где? — голос Евы дрогнул. Спина покрылась испариной. Она знала о чем он говорит. И он был прав…

— Сама знаешь.

Ева подумала про общину, про Никиту и его отца, сжала зубы.

— И вообще, я с ней не вожусь. Не дружу. В глаза не видел. Рыжую вашу. На хрен она мне?!

Он зло рыкнул, повертевшись на месте. Металлическая цепь лязгнула еще громче.

Ева посмотрела на пол, прикидывая, насколько хватит цепи, если он вдруг бросится. Получалось, что остановится аккурат в нескольких сантиметров от нее.

— Но вы вернулись от нее! Оттуда! Из ее мира вернулся…ты!

— Я? — хриплый смех. — Я — нет. Не мы, а он, — хмыкнул. — Я всегда на этих землях был. А вот он вернулся. У него и спрашивай.

Издевательский смех заполнил пространство. От смрада стало нечем дышать, и Ева задержала дыхание.

— Только его сейчас здесь нет. Есть я. А я не знаю.

Снова зловещий хохот.

— Не верю, — прошептала Ева.

— Хм, а мне-то что! Хочешь, верь, хочешь — нет. Я всего лишь подселенец. Его тело — мой сосуд. Куда мне проще войти? В тебя? Или в него? — бес зыркнул на Митю. — Сильного и почти бесстрашного? Или в этого? — он ударил себя кулаком по колену. — Сломленного и больного? Не физически…нет. Он был крепок, когда вернулся. Но душевно, морально — слаб. Эмоционально сломлен, высосан. Обессилен. Задурманен. Вовремя обряд провели бы и жил. Но некому. Нет его сыночка, ха-ха-ха.

Ева вздрогнула. Митя кивнул — они подумали об одном и том же.

— Значит, он мог?

— Мог. Но мы победили. С нами теперь, ха-ха! И вот я тоже здесь. Боится он и его окружение. Все живут в страхе, а мне другого и не надо. Страх — моя сила. Ты тоже боишься, чувствую. А вот твой паренек — почти нет. Даже удивительно.

Ева понимала, что он будет ее путать и водить за нос — такая уж у него сущность и потому попыталась вернуть разговор в нужное ей русло.

— Но ты вышел от нее!

Парень, а точнее тот, кто находился в нем, зло прошипел:

— Девочка, ты тупенькая? Мне сотни лет. Я на этой земле подольше тебя живу. Зачем мне мертвый иллюзорный мир? Если есть настоящий! Прежде чем прийти, узнала бы хоть к кому идешь!

— Так я и пришла узнать! У тебя. А раз к порталу ты не имеешь никакого отношения, тем более, какая разница закрыт он или нет.

— Глупая!

— Проход в общине из дома старейшины? Где именно? Как мне незамеченной туда попасть?

— Я тебе друг?

— Нет.

— А зачем мне помогать тебе? Зачем закрывать проход? Он не мешает мне. Напротив, подбрасывает таких как он. А когда-нибудь, мне понадобится новый сосуд. Тело. И выходцы мертвой деревни мне как раз пригодятся.

— Значит, ты просто сущность? Бес? Демон? Кто? И к миражам не имеешь никакого отношения?

— Я бес! — хрипло. — Не имею, — тихо.

— Но знаешь ответ на мой вопрос?

— Я знаю всё. И про твое детство тоже. И про тех, кто тебя породил! Ха!

Ева шмыгнула носом, разжимая кулаки. Достала из кармана горсть соли, что уверена — была заговоренной и бросила к его ногам.

— Что это? — спросил тот и замер. А потом зашипел, стуча по полу ногами. Металлическая цепь громко залязгала, женщина за спиной испуганно охнула.

— Лишь бы не сбежал! — взмолилась она. — Сгинет сынка тогда. Как у Миши — сгинул!

Ева дернула плечами — вот, что значит, случилось со старшим сыном дед Миши. Вернулся, а потом сбежал и сгинул…

— Он всё врёт, — раздался тихий голос стон.

Женщина сновагромко охнула и заплакала. Рванула к ним, отодвигая Еву, и прошлась влажным платком по лицу сына.

— Не верьте ей. Она никогда не скажет правду.

— Она? — удивленно переспросила Ева.

— Она. Лярва.

Ева встрепенулась, посмотрела на Митю и тот понимающе кивнул.

— Сыночка! — прошептала женщина. — Иногда он приходит в себя. И ради этого я готова жить. Она обняла сына за плечи, поднесла ко рту стакан с водой. — Правда, все реже и реже. Вы поможете ему?

Она с такой надеждой посмотрела на Еву, что у той защемило сердце.

— Поможем! — уверенно сказал Митя. — Почему вы не позовете экзорциста? Неужели таких здесь нет?

— Да где ж его взять? Был один, да сгинул. Сын старший у деда Миши. Забрали бесы его. Обманули, завели и забрали. Всё ждем, что он вернется, что он сильней, да только нет его пока. Сколько уж лет нет. Поговаривают, что сами старики то знают где он, по лесам бродят, еду носят, но мы — не видели.

— Вот почему баба Дуся в лесу нам встречалась. — Покачал головой Митя. — Вроде возраст уже, да даль такая, а она ходит.

— И Мишка все места здесь знает. Тоже на тракторе разъезжает. — Добавила женщина, соглашаясь.

— Понятно теперь, — кивнула Ева.

— А вы девушка из общины же? — обернулась женщина.

— Да. Из интерната. Я волонтер.

— Говорят, у вас там есть такие умельцы. Но как позвать их? Как найти вашу общину? Сколько бы не бродили — не найдешь тропок. Словно заколдовано ваше место. Открывается только тем, кто вам самим нужен.

— Да нет, — с сомнением в голосе сказала Ева.

— Но все же есть там добры люди. Галина помогает таким как он. — Она кивнула на сына. — Но только если бес еще не обосновался окончательно.

— Галина? — Ева поперхнулась, вспоминая свою старую соседку с поселения. — Первый раз слышу…Она же стара, как…Да она еле ходит! Куда уж ей…и из общины не уходит никогда…

Что ты вообще знаешь? — прочиталась в глазах у женщины и Ева снова ощутила горечь обмана — она столько лет жила иллюзиями…

Злость разлилась по венам.

— А святая вода? Дайте ему попить!

— Ох! — женщина махнула рукой, гладя сына по отросшим волосам. Тот склонил свою голову ей на грудь и закрыл глаза, тихо дыша. — От одной водицы нет толку. Только бесится пуще прежнего — брань на весь дом. Шипит, кричит, да еще злее становится.

Она подняла голову сына и посмотрела на лицо. Глаза закрыты, губы плотно сжаты. Снова приставила к губам стакан с водой, но он еле заметно мотнул головой.

— Мама, как я устал, — прошептал он еле слышно.

Ева едва сдержала подступившие слезы. Присела на колени и коснулась пальцами его руки.

— Как его зовут?

— Вадим.

— Вадим, — обратилась Ева. — Пожалуйста, поговори еще немного со мной. Помоги мне.

— Он скоро вернется, — парень чуть дернулся, открывая глаза — серо-голубые, как тревожное перед грозой небо.

Ева выдохнула:

— Но пока ты с нами…

Он чуть поддался вперед, хрипло дыша.

— Катенька отпустила меня. Она ждет, когда ей вернут сына. Ей сына, нам — покой. Но она уйдет, а они — нет.

— Остальные ведьмы?

— Да.

— Мы найдем её сына! А потом как всё закрыть?

— Со слов Катеньки он держит проход открытым, чтобы быть с семьей. Чтобы украдкой и её видеть, потому как любил.

— Кто?

— Как кто? Ваш главный.

Ева вздрогнула. Кто именно? Старейшина общины? Или отец Григор? Или директор интерната? Или другие важные персоны общины? Или все-таки Никиткин отец? Если так, то ей будет сложно справится…

Ева облизнула пересохшие губы.

— А где вход в портал?

— На старом кладбище.

— А еще? Из общины — где? Другие как ходят?

— Говорю же на старом кладбище.

Ева вспомнила дом Никиты, его двор и следы по снегу на старый погост. Девицу, что выходила из его дома и исчезала посреди двора. И тело снова оцепила дрожь.

— На другом кладбище? На погосте общины?

— Да.

— Как его закрыть? Как портал закрыть, знаешь?

— Верни сына и закроешь выход на сгоревшем погосте. На месте, где она умирала. А там уже и портал порушится. Ведь он открыл ее из-за нее.

— Верну.

— Катенька отстанет. Но душа ее все равно скитаться будет. Потому что он так хочет.

— Почему?

— Он держит ее. Только так может смотреть на нее.

Ева мотнула головой.

— Любит?

— Да. Другой вход так просто не найти и не закрыть. Из общины, да. Они в том мире скитаются, а в этом живут. Их много и они сильны. Их пол деревни. Много женщин в черных одеяниях. Ходят каждый день на кладбище с утра, а к ночи возвращаются. Как на работу ходят. А может, так оно и есть.

— О, господи, — Ева выдохнула. Подумала про Галину, что по слухам была уже давно мертва и тяжело вздохнула.

— Кто они?

— Те самые ведьмы.

Он вдруг громко рыкнул, и женщина испуганно отпрянула, чуть не сбив Еву с ног. Митя дернул Еву вверх и прижал к себе.

— Так, как закрыть?

Но парень в ответ лишь зарычал. Его рот расширился в безмолвном «О», а руки затряслись.

— Вадим? Как?

— Верни сначала мальчишку. Он здесь, в твоем мире. Спрятан от глаз.

— Старый полигон? Или община?

— Полигон. Колодец в поле стоит…

— Верну! — пообещала Ева. — А тот проход? Найду его и что дальше? Ритуал нужен?

— Конечно, нужен. — Сказал низкий голос. Парень замер и вдруг громко задышал, а потом посмотрел на нее. От светлых глаз не осталось и следа. Их заполнила чернота. Яркий блестящий зрачок — светился демоническим светом, на дне черных омутов плескался огонек азарта и радости; губы снова растянулись в улыбке, напоминающей оскал.

— Дрянь! — выдавил он. — Ничего не узнаешь! Ничего не сможешь!

В комнате снова стало холодно и повеяло смрадом.

— Посмотрим, — кивнула Ева, делая шаг назад.

— Ничего не выйдет. За тобой придут раньше, чем ты думаешь. Все уже всё знают! И за тобой, женишок, Евы, ха-ха! Ты станешь первой жертвой! Мертвый Митя и плачущая над ним Ева — дочурка убийцы, что знатно полил нашу землю кровью. Порадовал твой отец нас — один из нас! Ха-ха-ха!

Громкий хохот сотряс стены. Парень выбросил вперед руки, пытаясь ухватить ее, но Митя вовремя дернул Еву на себя, прикрывая. Пальцы одержимого защелкали в воздухе, с хрустом скривились, а потом сломанные повисли на ладони, словно ниточки. Женщина истошно закричала.

Ева выхватила из сумки стеклянную тару, открутила крышку и плеснула в него водой. Бес зашипел, завизжал. Раздалась браная ругань. Пальцы не его руках снова стали нормальными.

Ева и Митя попятились к выходу.

— Уходите! Я его успокою, — прошептала женщина.

Ее было по-настоящему жалко.

— Как вы успокоите?

— Есть способы, — выдохнула она. — Делаю всё, что прикажет.

Ева и Митя заметили в её руках таз, в котором истекала кровью черная курица. Ноги той еще подрагивали, а из шеи текла алая кровь.

— Удачи вам! — сказала Ева.

— И вам! С Богом!

Парень зашипел:

— Не произноси это здесь!

Ева и Митя выбежали в стылые сени. Закрыли за собой дверь, за которой стаяла ругань и крик. Стучали о пол цепи, сотрясались стены. Плакала и причитала женщина.

— Ну вот, — сказала Ева, когда они дошли до машины. — Все ниточки ведут в общину. Всё, как говорила моя кикимора. Куда она, кстати, подевалась? Странная какая-то.

— Это опасно, Ева, — сказал Митя. — Я не отпущу тебя одну, слышишь?

— Слышу, но и с тобой нельзя. Они на тебя давно зуб точат. И способны на всё, даже на убийство. — Ева резко обернулась. — Это я избавилась от Стёпы. Они приказали, я…сделала.

Она остановилась у открытой двери автомобиля и со страхом посмотрела ему в глаза.

— То же самое они просили сделать и с тобой. Но я не могла так…

— Знаю, — кивнул Митя, сжал губы, посмотрев под ноги. Выдохнул, а потом подошел и обнял её. Заставил посмотреть на него. — Знаю. И не виню тебя ни в чем. Они просто использовали тебя. Но мы справимся.

Ева потрясенно задержала дыхание, выдохнула. Он обхватил ладонями ее лицо и поцеловал в губы.

— Я очень дорожу тобой, — прошептала она, — чтобы терять…Поэтому в общину я иду одна. Завтра, на рассвете. А с тобой доедем сейчас до полигона.

— Я взял лопаты, — кивнул Митя, никак не комментируя то, что она заявила. Он был с этим полностью не согласен, но спорить сейчас не видел смысла. Разберутся по факту. Но одну он её точно не отпустит.

— Ева, — прошептал нежно.

— Да?

— Я никому тебя не отдам, слышишь?

— Слышу, — выдохнула. — Не знаю, как мы с эти справимся…даже не верится, что это нам под силу, но мы попробуем…

— Мы все сделаем. Влад и Греза вернутся, я не оставлю их здесь. А ты уедешь со мной, когда все закончится? Ты ведь уедешь?

Они встретились глазами. Его — полные надежды и ее испуганные.

— Уеду.

— Бросишь лес и лесных друзей?

— Да. — Кивнула. — Мы же будем иногда приезжать?

Митя хрипло рассмеялся.

— Посмотрим.

***

Спустя десять минут они уже ехали в сторону полигона. Фары освещали по пути унылые улицы безлюдных посёлков, дома, погруженные уже в поздние вечерние сумерки.

Пока Ева вела машину по темной проселочной дороге, она не переставала думать. Сомнения в успехе задуманного штурма усилились, а боевой решительный настрой постепенно угасал, но все же она не боялась — нет! Напротив, желала поскорее с этим покончить. Натянутые до предела нервы дрожали и гудели, как морозные провода, голова раскалывалась от дум.

— Знаешь, в том отчете говорилось о расследовании, которое проводилось по случаю убийства одного из рабочих. Двое других рабочих были задержаны и допрошены, но впоследствии отпущены. Они продолжили работы на той же территории, где проводили осмотр и ремонт. В нескольких приложениях было отмечено, что именно эти работники сообщали о появившихся голосах и видениях, которые преследовали их, после находки останков.

— Ну вот, всё сходится, мы на верном пути, — Митя отложил карту. — Получается, именно тогда Екатерина и проявилась.

— Жаль, что нет информации о том, куда подевались останки. Их должны были предать земле! Или провести расследование, но раз она говорила тебе про колодец…Неужели их просто засыпали землей, чтобы не привлекать внимание? Какой ужас!

— Всё может быть, не зря это дело в секретном как ты говоришь архиве. А учитывая, что здесь уже тогда не пойми что исследовалось, то это самый верный вариант.

— Это ужасно! Просто ужасно!

— Кто этим всем заправлял? Ты знаешь?

— Нет. Ни разу не встречала такой информации. — Ева резко выкрутила руль, машина вильнула. — Подъезжаем! По идее колодец должен быть где-то здесь…

— Да, — кивнул Митя. — И сейчас мы его найдем!

И действительно впереди виднелась вышка кормоцеха и заросший полигон. С Евой они доехали в два раза быстрее! Словно лес не путал их, а с удовольствием открыл и указал дорогу.

А полигон большой. Мертвый. — Подумала Ева, окидывая поле взглядом. Детей она искала не здесь, а рядом, на заброшенных бункерах пшеницы.

— Вон, посмотри! — сказала она, кивнув в сторону. — Старый кормоцех. Там я была не единожды. Здесь же…и внимания не обращала. Ну что, начнем?

Митя вышел из машины и настороженно оглядел темный непроглядный лес. Фары погасли, и стало совсем темно. Теперь на расстоянии метра видимость пропадала.

— Ничего, — голос Евы звучал бодро. — Скоро глаза привыкнут к темноте, и будет легче.

Он достал из багажника фонари и лопаты, и они двинулись к воротам, которые все так же были приветственно распахнуты, хоть и знатно перекошены на заржавевших петлях. Можно было зайти на территорию в любом месте, потому как сетчатый забор давно пришел в негодность, но они решили по настоящему — через предоставленную этим местом «дверь».

Здание было ожидаемо разрушено.

Митя постарался не думать о видениях, что видел здесь утром, вместо этого он показал ей на возможный спуск вниз, который вел когда-то из просторного холла. Они обошли территорию, прошлись там где, судя по карте, были заросшие и обвалившиеся колодцы.

— У меня же фотка есть, — спохватился Митя и достал телефон. Но когда открыл нужное фото, вместо карты эвакуации и карты двора, с экрана на них смотрела темнота, на фоне которой виднелась размазанная фигура с черными же провалами глаз.

Митя удивленно выдохнул, Ева же громко охнула.

— Убери это! — сказала она и осмотрелась вокруг. — Ты явно там был не один…в этом мороке. А значит, и сейчас нас окружают призраки прошлого.

— Согласен, — прошептал он.

Вглядываясь во мглу, они прошли еще немного вперед. Чуть поодаль шел отвал, в склоне которого просматривалась яма — глубокая, с рваными краями из бетонной крошки и обломками кирпича.

— Пойдем, еще покажу, кое-что. — Наконец, сказал он. Провел к торчащей из земли палки и воткнул в это место лопату.

— Здесь была та дверь.

Ева огляделась по сторонам. Но тьма сгущалась еще сильнее, и казалось, уже физически ощущается, как она вибрирует вокруг них, зажимая в плотное кольцо.

— Копаем? — Выдохнула решительно Ева.

— Я сам.

Митя заработал лопатой, а Ева светила ему фонарем.

И действительно спустя десять минут усилий, лопата стукнула о металлический люк. Лом, что прихватили они с собой, пришелся кстати.

Пришлось прилично попотеть, чтобы открыть старую крышку. Но когда это все-таки получилось, та с глухим звоном сдвинулась в бок и на них взглянула булькающая жижа.

— Он затоплен! — разочаровано выдохнула Ева. — Чёрт!

— Не призывай! — хмыкнул Митя, улыбнувшись.

Колодец оказался глубоким. Темно — хоть глаз выколи. Свет от фонаря рассеивался и не доставал до дна. Отражался от темной воды — застоявшейся, мутной, что на расстоянии нескольких метров от них вибрировала и шла рябью. Из колодца шел неприятный запах и Митя, не выдержав, кашлянул.

— Ничего не видно, — выдохнула Ева. — Насколько там глубоко? И есть ли лестница? Это она затоплена или это просто колодец?

— Здесь был холл. Значит, точно должна быть лестница.

И прежде чем она успела хоть как-то среагировать, он закатал штанины и сел на край колодца, свесив ноги.

— Ты что? Погоди! — она обхватила его за плечи. — Не смей.

— Да этот люк не похож на коллекторский. Скорее дверца. И не колодец это вовсе, а спуск на этаж ниже. А значит, там все в воде. Но я хочу понять, глубоко ли до дна и что там дальше.

— Не смей туда спускаться! Ты что нырять собрался? Нет.

— Ну а как иначе проверить?

Она выдохнула, он вздохнул.

Посмотрел на ее пальчики, что вцепились мертвой хваткой в его плечо и, вздохнув, встал на ноги и взял лопату.

Погрузил ту в воду, перекинувшись вниз. Ева обхватила его за талию и громко задышала.

На мгновение Еве показалось, что он сейчас сорвется вниз и эта черная жижа навсегда поглотит его, утягивая на дно. Она вцепилась пальцами в его кофту и потянула на себя. Несколько кирпичных кусочков сорвались из-под её ног и полетели вниз. Вода булькнула. А лопата все никак не доставала до дна.

— Нет, бесполезно, — выдохнул Митя. — Ты что, испугалась?

Он усмехнулся, обнимая ее.

— Сильно? — улыбнулся, целуя в сухие губы. — Глупенькая моя. Малышечка.

— Немного, — отмахнулась она.

Митя улыбнулся еще шире, сказал:

— Все будет хорошо. Проверим, следующий?

— Ева! — раздался писк, когда они склонились над очередным заросшим колодцем, крышку которого только что с трудом сдвинули в бок.

Она обернулась. Мавка выглядывала из-за кустов. Глаза ее горели на бледном лице…страхом.

— Ты где была? — спросила Ева обиженно. — Никакой помощи!

— Да тут я, рядом! Беда, Ева, беда! Не ходи в общину! Все знают, что ты задумала! Они ждут. Это ловушка!

— Придется, — Ева развела руки в стороны. — Как иначе?!

Митя нахмурился, сплевывая себе под ноги.

— Община гудит как улей. Не знаю, что именно они говорят, но твое имя звучит повсюду!

— Поняла. Спасибо. Но я все равно на рассвете иду туда.

— Я так и знала, что тебя не переубедишь. Что ж, я буду рядом. Весь лес будет рядом.

Ева усмехнулась:

— Спасибо и на этом. Большего и не надо.

Мавка скривилась в подобие улыбки. Почесала макушку, поправила заколку на голове — Евину, и выдохнула:

— Бросьте этот, там нет ничего. Вернитесь к самому первому, там ход! Не утверждаю, но чувствую — там!

— Он затоплен!

— Попробуем помочь! Тут кое-кто присоединится…

Мавка скривилась, взмахнув костлявой рукой. Затопталась на месте, закружилась и за её спиной показались еще с десяток лиц. Размытых, не четких, но похожих на нее. Лес загудел, зашелестел листвой. Вокруг вдруг заклубился туман, заполняя полигон белой пенкой. Что-то рыжее мелькнуло перед ними, и раздался голос ведьмы:

— Вы на верном пути!

Ева и Митя отошли на шаг назад, потому как вокруг колодца поднялась трава, а сам он обрел очертания — кирпичная кладка, деревянный остов и ведро на цепи. Обернулись. На месте затопленного колодца появилось здание из красного кирпича — именно такое, в котором уже побывал ранее Митя.

— Бегите! — крикнула мавка, и Ева с Митей, не раздумывая, бросились к входу.

Дверь хлопнула. Ноги не привычно мягко утонули в мягком, после травы, ковролине. Пересекли холл.

Митя ловко отодвинул шкаф, который сейчас стоял чуть по-другому. Ева замерла у лестницы наверх, но он, холодея от воспоминаний, окликнул её и запретил подниматься по ступенькам.

— Иди сюда? — протянул руку, когда дверь за нишей открылась и в небольшой комнате на бетонном полу они увидели железный люк.

Ева еще раз посмотрела на лестницу, отчего-то ей нестерпимо захотелось подняться наверх, словно там было что-то важное, и бросилась к Мите. Заглянула в нишу, где Митя уже открывал люк.

Тот открылся легко. Лишь лязгнули металлические засовы.

Внизу было темно, а лестница с широкими крутыми ступеньками уводила глубоко вниз.

— Вот видишь, здесь глубоко и здесь все-таки есть ступени, — сказал Митя и спустился первый, Ева полезла следом.

Люк сверху захлопнулся, заставив их вздрогнуть. Ева встрепенулась, но лестница вдруг наполнилась светом.

— Даже свет автоматически? Интересно. Думаю, надо спуститься, — сказал Митя хрипло.

— Да, — она не смогла скрыть дрожь в голосе. — Отступать некуда. Это наш единственный шанс всё увидеть.

— Тогда идем! — сказал он.

Они медленно спустились вниз. Сотня ступенек — не меньше. Лопатой бы они не откопали, да и вода…спуститься на такую глубину не реально.

Вскоре оказались в просторном холле, под потолком которого потрескивали лампы, освещая уходящий вдаль коридор.

Ева бросилась вперед, Митя последовал следом. Остановились у карты на стене.

— Она не полная. — Прошептала Ева. — Так смотри, судя по карте — на территории шесть коллекторов — четыре из них на нижних этажах.

— Ну то есть здесь, где мы сейчас?

— Думаю, да.

— А еще два? — спросил Митя и, немного прищурившись, принялся детально изучать схемы и надписи.

— Вот. — Ева ткнула пальцем в карту. — Вот, видишь?

В том месте, куда показывала Ева — стоял красный крестик под цифрой пять, рядом такой же только синий под номер шесть.

— Почему коллектор помечен красным? — спросил Митя.

— Он или уже затоплен или в аварийном состоянии. В управлении так же — все, не работающие устройства, аварийные помещения — помечаются красным цветом. Значит уже тогда, он был непригоден. Может, именно с ним работали рабочие? Что-то же они восстанавливали?

Они молча продолжили изучать карту. Судя по ней, они находились на первом верхнем этаже, где располагались в основном архивы и административные помещения. Под ними было еще два нижних этажа.

— На втором нижнем — лаборатории, — произнесла Ева, проводя пальцем по схеме второго этажа.

— Ни хрена себе, — выдохнул Митя. — Не ожидал такого масштаба!

— Ага, я тоже в шоке! На третьем — хозяйственные помещения, склады, и выходы на коллекторы — обслуживание, в общем.

— Почему так глубоко?

— Не знаю. Но это то, что нам нужно.

— Возможно, но почти все они помечены красным. — Хмыкнул Митя. — Значит, это скорее всего закрытая зона. Лаборатории — не работающие, а коллекторы — затоплены. Уже тогда!

Митя посмотрел вокруг. Они стояли в самом центре длинного коридора, по обеим сторонам которого располагались двери — ни надписей, ни табличек, ни указателей.

— За тем поворотом лифт, архив в той стороне, — Ева показала рукой направление. — А что там, я не знаю.

Они посмотрели в другую сторону — еще один длинный пустующий коридор. Митя указал на одну из дверей, на которой был изображен прибор, смутно напоминающий микроскоп.

— Лаборатория?

— Думаю здесь кругом архивы и не важно, о чем гласят таблички на дверях.

— Тогда понятно. — Митя еще раз окинул взглядом коридор. — В какую дверь постучимся?

— В любую, — Ева пожала плечами, — я даже не знаю с чего начать: идти к коллекторам или ломиться в каждую закрытую дверь?! И что нам это даст? Нам ведь нужен колодец.

— Может она имела в виду этот колодец? Через который мы спустились? Ведь все остальные реально просто колодцы. Допустим, что ребенка нашли сброшенным в колодец, в котором он погиб и пролежал сколько-то времени. Возможно, уже тогда он был не рабочий, не использовался точнее, поэтому об этом никто не знал. Когда начались работы по восстановлению, его обнаружили и…переместили. Куда?

Ева потрясенно выдохнула:

— В один из архивов?

— Возможно и так. Или спрятали за одной из этой дверью. Поэтому она провела сейчас нас сюда. Значит, надо делать по возможности и то и другое и двери открывать и колодцы искать.

— Рыжая вышла с нами на связь! Как это вообще возможно?

— Видимо лес ее попросил. Или кто-там…Но да, я тоже её слышал.

— А почему этого не может сделать ее сын? Или может? — Ева остановилась, оглянулась, растеряно глядя на Митю. — Подсказал бы хоть кто…Знаешь, в местах, не захороненных, как положено убитых — остаются их биополя. Они исчезают, когда останки перезахораниваются надлежащим образом, но пока этого не произошло, биополе можно услышать, почувствовать, а иногда и увидеть. Ну типа призраки, если быть точнее.

Митя недоверчиво покосился на нее.

— В интернате рассказывали. В тайге же много всякого — и пропавшие и убитые и закопанные маньяками…

Ее передернуло, Митя заметил это и сжал ее ладонь.

— Что ты хочешь этим сказать? Что можно выйти с ним на контакт? Можно увидеть его?

— По идее да, но… — тихо, но утвердительно проговорила Ева, оперлась спиной на холодную стену. — Мы не знаем его имени, мы не знаем где он, не знаем даже — правы ли мы! И кто он — убиенный? Или просто несчастный случай.

Митя молчал, покусывая губы. Красивые, соблазнительные.

Ева выдохнула и отвела взгляд. Как бы она хотела видеть эти губы каждый день своей жизни…

Сердце сжалось в предчувствии беды.

— Идем, думаю, времени у нас мало…

На новом повороте они опять остановились.

— Ладно, — протянула Ева, тяжело вздохнув. — Предлагаю разойтись. Я пойду дальше, а ты по следующему коридору. Иначе миражи пройдут, а мы ничего так и не узнаем!

Эта идея не нравилась обоим, особенно Мите. Но иначе они могли попросту не успеть. Обнявшись, они сделали шаг каждый в свою сторону.

— Быстро осматриваемся и возвращаемся сюда, поняла? — строго спросил он. — И идем на зов. Откликайся мне, ладно?

— Да, — она улыбнулась. — Говоришь как на поисках.

— А то! Чья школа-то? Твоя! — он подмигнул ей, улыбаясь.

Ева вздохнула, посмотрела на запертую дверь, потом на часы.

— Встретимся здесь ровно через полчаса. Сколько времени на твоих?

Они сверили время.

— Будь осторожна! — он подошел и поцеловал её, а потом развернулся и двинулся вглубь коридора.

Ева смотрела вслед — его шаги становились всё тише, силуэт менее заметным, наконец, он исчез из виду, все стихло. Ева тяжело вздохнула, прошла по коридору, дергая ручки дверей, но все они оказались заперты. Уже на новом повороте, дернула за ручку, не особо надеясь, но дверь приоткрылась.

Ева вздрогнула от неожиданности, толкнула дверь. Потянула носом прохладный воздух, идущий из комнаты, сделала шаг вперед.

Видны были размытые очертания предметов — столы с приборами вдоль стен, длинный коридор.

Или что это?

Она перешагнула невидимый, но нарисованный воображением порог, дверь медленно закрылась за спиной, и комната вновь погрузилась во тьму. Сделала несколько шагов вперед, услышав, как каждый её шаг разносится тихим зловещим эхом, почувствовала, как отчаянье сменяется паникой.

— Да что же это? — прошептала она, щурясь.

Комнату тут же наполнил ее собственный тихий шепот, что зазвучал жалким эхом. Ева, стараясь быть собранной — это всё нереально! — всматривалась в окружающие её предметы, прислушивалась, уже и так понимая, что к её шепоту добавился еще какой-то посторонний звук.

Не то шаги? Шуршание? Тихий стук о половицы ног?

Она резко обернулась — закрытая дверь. Никого кроме нее нет. Тихо. Безумно тихо. Но ощущение, что она здесь не одна — вцепилось в горло мертвой хваткой.

Выбора не оставалось — отступать некуда и Ева медленно двинулась вперед, ощущая на себе чей-то пристальный взгляд. Когда она почти смирилась с этим ощущением, позади раздался грохот.

Она вздрогнула, оборачиваясь, почти закричала, но собственная рука зажала рот.

На этаже очень прохладно. Да так зябко, что Митя уже несколько раз потирал руки. Торопливо идя вперед и осматриваясь, он то и дело оборачивался, но Евы уже слышно не было. За спиной темный коридор и два поворота.

В некоторых местах по обшарпанным стенам текли тоненькие ручейки воды. Ремонт здесь не делался уже давно, а может — никогда. И это уже в то время. В какое точно он затруднялся ответить, но примерно когда здесь проходил так называемую стажировку Христофоров. Если не раньше…

Митя сделал несколько шагов вперед по коридору, подошел к очередной двери. Дернул за ручку, закрыто. Повернулся к двери напротив — то же самое. Прошел дальше по коридору — еще две двери друг против друга. Результат оказался тот же: обе закрыты на замок.

— Ева? — крикнул он. Пара секунд и она отозвалась в ответ. Он облегченно выдохнул.

Снова коридор и двери. Все закрыты.

Он свернул в новый коридор, который судя по ощущениям, уходил вниз. Ноги несли его по едва ощутимому склону, и это ему с каждым шагом нравилось всё меньше.

Здесь свет светил уже не так ярко, мерцал под потолком, словно выжимая из себя последние искры света. Кажется, еще мгновение и всё здесь погрузится в полнейшую темноту.

— Ева?! — крикнул он. Она отозвалась радостным — Ми-тя!

Он вздохнул, подошел и с ноги ударил по закрытой двери. Та на удивление щелкнув, открылась на четверть. В узкую щель появившегося проема ударила тонкая полоска света.

Митя снова толкнул её ногой, и та распахнулась до упора. Перед ним предстала небольшая комната, в которой за письменным столом, спиной к нему сидела женщина в черном строгом костюме.

Брови Мити взметнулись вверх.

Он не видела её лица, а та, словно ничего не произошло, продолжала сидеть на своем месте. Ее рука быстро двигалась по столу, и он решил, что она что-то пишет. Митя тихо выдохнул, мазнул быстрым взглядом по стенам, вернулся глазами к видению. Он понимал, что ее нет в реальности, что это всего лишь призрак прошлого, но легче и спокойней от этого не становилось. Хотя почему её нет? Они же с Евой реальны…

Черте что…

— Эй!

Дамочка никак не среагировала.

По обеим сторонам комнаты стояли обычные пыльные стеллажи. Больше в этой крохотной комнатенке ничего не было.

— В чем подвох? — спросил Митя, направляясь к женщине. Теперь расстояние между ними сократилось, и их разделяло не больше метра.

В давящей тишине он теперь отчетливо слышал скрежет. Он сделал еще один маленький шаг вперед, и стало видно, что в руке у той нет ни карандаша, ни ручки. Она что-то выцарапывала ногтями на деревянной столешнице. Даже с такого расстояния было заметно, что пальцы ее уже разодраны до крови, половина ногтей сломаны до кровавого мяса.

— Ты что творишь?! — Спросил он и вздрогнул, когда дверь за спиной захлопнулась.

Женщина тот час обернулась. По ее обожженному лбу текли тоненькие струйки крови, лицо искажала ухмылка. Вся она была покрыта волдырями от огня, а костюм оказался не просто черным, а обожжённым с рваным лоскутами.

Митя отшатнулся, сделал шаг назад. Он видел перед собой покойницу — сгоревшую — без сомнений. Только что она здесь забыла?

Если бы он вспомнил сейчас лицо Никиты Котина, то несомненно увидел бы сходство. Но об этом болване он думал сейчас меньше всего.

— Какого черта?! — прошептал он, пожалев, что не прихватил с собой лопаты. Средство от призраков такое себе, но хоть что-то...

Женщина тем временем поднялась с места, рот её открылся, из горла вырвался хрип. От неожиданности и острого приступа паники Митя выкинул ногу вперед, с размаху ударяя ту в живот. Женщин бить плохо, но выбора не оставалось…

Прозвучал крик, затем еще один и еще. Женщина разлетелась пылью в разные стороны. Митя закашлялся, замахал руками перед собой. Когда черная сажа понемногу осела, он посмотрел на стол и снова вздрогнул.

«Иди за мной» — выцарапано кровью.

Он обернулся — дверь была снова открыта. Выбежав, он услышал в конце коридора смех. Быстро побежал на отдаляющийся звук, но тот вскоре исчез. Позвал Еву, но в ответ уже стояла пугающая тишина. Посмотрел на время — стрелка часов сошла с ума и наворачивала круг за кругом. Ему бы вернуться, но призрак снова его окликал.

Митя попытался примерно прикинуть в голове, сколько прошло времени, но затерялся в догадках. Время словно остановилось. Коридоры и повороты казались одинаковыми и бесконечными.

— Господи, им нет конца и края, — прошептал, увидел мелькнувшую тень и все-таки двинулся на её зов.

Коридор тем временем становился все уже и темнее, тусклый свет последней лампы остался позади. Он вдруг почувствовал, как в воздухе запахло плесенью и затхлой водой. Казалось, что дверям в этом лабиринте не будет конца, как и конца самим коридорам. Продолжая двигаться вперед, Митя рассматривал двери, дергал за ручки, но все были закрыты. Казалось, он в какой-то адовой воронке и все это зря. Их просто водят за нос, быть может бесы, а они повелись. Но разве мавка могла так подставить? Значит, надо держаться и искать. Кто сказал, что будет легко?

Митя вновь повернул, и снова длинный темный коридор, точь-в-точь напоминающий предыдущий.

Так и запутаться не долго, — подумал он. — И вспомнил, как читал о том, как в былые времена людей пытали лабиринтами — запускали их и те, пытаясь найти выход из него, сходили с ума. Кажется, это вполне реально.

Пройдя еще метров десять, он окончательно понял, что идет по склону, потому как он прилично ускорился, и ноги сами несли его вниз. Свет же за спиной пару раз моргнул и совсем пропал. Стало темно и жутко.

— Ну прекрасно, — прошептал Митя. — Но мне не страшно, даже не надейтесь.

Он достал из кармана фонарик, тот на удивление работал, в отличие от тех же часов, осветил путь. С каждым новым шагом, становилось все тревожнее, откуда-то шел звук булькающей воды, и было вообще не понятно, куда его ведут.

Он решительно пошел вперед по склону. Впереди уже виднелась большая железная дверь, а прямо перед ней, в полу, был открытый люк. Сделав всего пару шагов, он остановился. Вода тут же зашумела, пошла черными кругами, словно выражая недовольство оттого, что он вторгся в это пространство. Снова булькнуло, и поток воды пошел через край. Секунда-две и его кроссовки утопают в мутной жиже.

Сверху посыпалась крошка и он, задрав голову, увидел черенок лопаты и свою руку, которой час назад пытался нащупать ступени. Реальность рябила, словно он сейчас действительно находился полностью в воде. А с поверхности доносился встревоженный голос Евы: Митя, хватит, я нервничаю! Дна нет? Ну вот, всё затоплено, поднимайся!

Митя хмыкнул. Теперь понятно, почему было не достать. Потому что лестницы давно нет, а до пола почти три метра. И вот теперь он видит всё изнутри. Что ж…

Вздохнув, он сделал еще один шаг вперед, желая лучше рассмотреть дверь, но оступился и чуть не упал в воду, с трудом удержав равновесие. Под водой были ступеньки, и теперь уже Дмитрий и не сомневался, что там, внизу — один из коллекторов, и этот, по-видимому, тот самый — аварийный, помеченный на карте красным крестиком. И скорее всего, именно он им и нужен…

Ева шмыгнула носом. Дверь распахнулась, и черные тени ворвались в пространство. Пол, стены, потолок на мгновение пошли рябью, а в нос ударил запах затхлой воды. Она даже закашлялась и плюнула себе под ноги чернотой.

Испуганно попятилась. Черные тени обретали плоть и уже не просто летали вокруг нее, а ходили ногами. Появились руки, ноги, тела, обожжённые лица, в которых она узнала сначала свою учительницу алгебры из интерната, затем литературы, истории! Соседку Анну Ильиничну — настоятельницу храма, тетку Агату с библиотеки.

Ева выдохнула, не веря глазам, а жительницы её общины всё пребывали.

Смотрели на нее не моргающими взглядами, и лица каждой из них были обезображены огнем.

Жительницы сгоревшей деревни! — догадалась она. — Ведьмы из мертвого мира. Так вот кто вы…

Ева прижалась спиной к холодной стене, по которой потекли ручейки черной воды.

Ее знакомые уже тянули к ней свои обожжённые руки и каждая из них норовилась ее задушить.

Ева закашлялась черной водой и начала захлебываться. Все вокруг пошло рябью. Закружилось в воронке, унося ее на вдруг образовавшуюся глубину.

Ева теряла сознание, но продолжала узнавать в черных тенях своих многочисленных знакомых. Последней она увидела Никитину мать…

***

Огромная металлическая дверь была закрыта изнутри! Кто это сделал, и что за ней — оставалось только гадать! Он посмотрел на открытый люк, бурлящий жижей и, выдохнув, устойчивей поставил ногу на ступеньке. Вода уже поднялась по щиколотку. Придерживаясь рукой за стену, он поднял вторую ногу, чтобы сделать шаг, но слизь, покрывающая ступени под водой, сделала свое дело. Нога соскользнула, и он не удержавшись, скользнул вниз.

Холодная, черная вода окружила его, попала в рот, залила уши. Митя вынырнул, глотнул воздуха, попытался встать ногами на дно. Тщетно, спуск в коллектор был больше его роста. Тогда он набрал воздуха и занырнул. Вытянул руки и ожидаемо понял, что пространства вокруг много. В кромешной темноте проплыл вперед и наткнулся на стену, развернулся в сторону ступенек. Но поднять ногу на ступень никак не получалось, его тело словно обессилело. Позади него в воде что-то забурлило, ноги потянуло вниз, на дно. Продолжая бултыхаться, Митя схватился руками за ступеньки, но пальцы соскользнули, а на дно тем временем тянуло все сильнее и сильнее.

Митя рывком, из последних сил, попытался вынырнуть, глотнуть воздуха, но и этого не вышло.

И тогда он открыл глаза. От неожиданности раскрыл губы, и ледяная вода тут же наполнила рот. Пытаясь всплыть, барахтаясь, захлебываясь, он видел перед собой лицо: большие распахнутые глаза, глядящие на него с надеждой, длинные развивающиеся, поднимающиеся вверх волосы, то и дело, прилипающие к лицу незнакомки. Если это Катерина, то она совсем не похожа на себя.

Воздух в легких закончился и он, раскрыв рот, сделал губительный вдох. Но вода не заполнила ни рот, ни нос, ни даже легкие. Как хорошо, что это не его реальность!

Стало даже легче дышать. В воде, но он дышал кислородом! Видение исчезло, и он увидел сверху очертания комнаты. Той самой, что была за огромной металлической дверью, закрытая изнутри.

Какой-то кабинет. На стенах постеры и фотографии детей. Они светятся улыбками на фоне вывески интерната. У одной маленькой смуглой девчонки на общем фото яркие зеленые глаза.

Митя сжал губы.

Длинный стол стоял посреди комнаты.

На нем лежал ворох бумаг, стояла рамка с фотографией и коричневый плюшевый мишка с глазами пуговицами и зашитым ртом. Точнее вышитым крестиком ртом, но выглядело жутко.

Митя перевел взгляд — там, где он тонул, всё еще продолжая медленно опускаться на глубину, находилось узкое помещение с ящиками в стене, похожими на ячейки хранилища, одна из которых была в средний человеческий рост.

Он подплыл ближе и дернул дверцу одного из них — пусто. Второй — аналогично.

Вода вокруг булькнула и пошла рябью. Он дернул третий — перед глазами замелькали черные тени, а в уши ворвался детский плач. Ребенок ревел и звал маму.

Сердце сжалось в тиски, и Митя одёрнул руку. Кажется, он нашел то, что они искали…

Он закусил губы и только собрался выдвинуть этот ящик, как вода накрыла его с такой силой, что он начал реально захлебываться. Чья-то ледяная рука тронула его за лицо, провела по голове, затем обхватила тело. Рывок — и его тянут к поверхности, еще один — и Митя, закашлялся, превозмогая боль, наконец, вдохнул носом не черную воду, а свежий ночной воздух.

— Митя! — прокричала Ева и сбила его с ног, обнимая. Он осел на землю, сжимая её в объятиях.

Она мокрая насквозь, с горящими от страха глазами, стучащими зубами. Он тоже весь мокрый. Вокруг разруха и ледяной ветер. Они сидят на земле, а рядом бурлит чернотой открытый люк колодца. Того самого, в котором он только что побывал.

— Как ты? ты реальна? — спросил он, сжимая ее тисками.

— Да! — она счастливо улыбнулась. Дрожа всем телом, прижалась к нему. — Я видела мертвых из общины. Она показала мне каждого, кто ходит из мертвого мира. Теперь я знаю и не боюсь!

— А я нашел ее сына. — Митя уткнулся носом в ее шею. Обдал жаром своего дыхания. — Он за дверью, которая закрыта изнутри. И кажется это кабинет в общине. На стене были фотографии детей интерната, и среди них я видел тебя…

Глава 36

В голове стучали набатом слова мавки: не ходи, это ловушка. И теперь она знала наверняка, что они её ждут. А еще она узнала кто из её знакомых — мертвячки из сгоревшей деревни. Вспоминала их лица и не переставала удивляться. А выглядят как обычные люди. Боже, в каком мороке она столько лет жила!

Ева поджала под собой подушку, закусила губы.

Она понимала, что возможно, это последние дни, да что там, последние часы её жизни. Разве они позволят ей совершить задуманное?

Осознание этого, как-то странно на нее действовало. С одной стороны — ей было страшно и обидно, а с другой — она чувствовала облегчение. Закончится её никчемное существование; её безумно дикие и страшные сны по ночам — являющиеся картинки из прошлого — жестокие дни её детства; эта серая жизнь — обман, да не просто обман, а беспробудный обман, в котором она повязла, словно в трясине.

Лишь бы успеть завершить это дело.

Хоть одно стоящее дело за всю жизнь! — подумала Ева, откинулась назад, посмотрела вокруг, пытаясь запомнить эту комнату, этот воздух, этот мир. Тут же почувствовала, что раскисает, дает слабинку, чего никак нельзя было делать. Столько раз она за всю свою жизнь повторяла себе: Ты сильная. Ты не должна больше плакать. Слезы — удел неудачников и слабаков, а ты сильная, ты выдержишь, и тебя никто не сломает. Но сейчас эти слова, когда-то ободряющие и заставляющие взять себя в руки, не действовали. Ева закрыла глаза и почувствовала, как содрогается её тело от стона, вырывающегося из груди, как плачет её душа, и газа тут же, предательски стали влажными.

За окном ночь вступала в свои законные права. Комната погрузилась во мрак, лишь с окна серебрил тусклый свет. Опять полная луна — Ева непроизвольно поёжилась, но не только от тупого страха, но и от озноба, обволакивающего её тело, легла на бок и свернулась калачиком, обхватив колени руками. Только сейчас она поняла, что сегодня еще совсем ничего не ела.

Ева сглотнула слюну, она бы с удовольствием сейчас перекусила, а потом легла под одеяло, и уснула, но только чтобы ОН был рядом.

Комната осветилась светом — кто-то открыл дверь и вошел в спальню.

— Ты спишь? — шепотом спросил Митя.

— Нет, — Ева поднялась и села на край кровати, поджав под себя ноги. — Что там у тебя?

Она улыбнулась. Он принес ей еды. А она ведь об этом и о нем только сейчас мечтала.

Прошло пару часов после их возвращения. Они высушили одежду, переоделись, обсудили то, что видели и сошлись во мнении, что именно там, на дне, в ящиках — останки. А та, комната за железной дверью…Это дверь из общины — сомнений нет.

Митя что-то поставил на тумбочку и включил старенькую настольную лампу. Тусклый свет озарил их лица, и Ева на мгновение зажмурилась — Митя сидел в кресле напротив, а на тумбочке стояли две кружки горячего чая и тарелка с бутербродами.

— Выглядит более чем аппетитно, — улыбнулась Ева. — Как профессор?

— Немного лучше, с ним сейчас дед Миша, пробует «оживить» его: дразнит пирогами и пытается влить в него чай, — Митя улыбнулся. — А ты как?

По возвращению они узнали, что профессор занемог. Причина была не ясна, но Вениамин Борисович действительно выглядел бледным и больным.

— Устала.

— Не-е-т, — покачал головой Митя. — Рассказывай, что случилось ещё, я явно чего-то не знаю.

Он пересел к ней на кровать.

— Да нет, все нормально, — попыталась улизнуть Ева, но, поймав строгий серьезный взгляд Мити, сдалась. — Я знаю, это прозвучит наивно и глупо, но мне чертовски обидно осознавать, что вся моя жизнь обман и иллюзия.

— Да, брось ты, — кинул Митя. — Все не так плохо! Завтра нырнем за останками, а с общиной что-нибудь решим…

— Нет, все хуже, чем просто плохо, — Ева вздохнула и посмотрела на него. — Знаешь, оглядываясь назад, анализируя свои поступки и всю свою жизнь, становится нестерпимо тошно и больно оттого, что все мое существование — бессмысленно.

— Как? Ты стольких потеряшек нашла в тайге! Сколько помогала лесным! — воскликнул он и прижал ее к себе. — Ты так говоришь, как будто все было зря! Нет! Каждый день нашей жизни не проходит бесследно, он несёт новые чувства, эмоции, дарит новые краски, только надо не игнорировать их, надо научиться замечать, — Митя взял ее за ладони и сжал её пальчики. — Неужели ничего этого не было?

— Ты прав — было. — Ева качнула головой. — На протяжении всей жизни я чувствовала одни и те же эмоции: страх, отчаянье и отвращение. Еще в детстве этот коктейль чувств стал мне родным, он словно врос в моё сознание, и не проходило ни дня, чтобы он не взыграл, но став взрослее, я как могла пыталась избавиться от него, но, как оказалось — не смогла. Да, бывали дни,что жизнь казалась спокойным размеренным счастьем, но я всегда находила способ вновь испытать эти эмоции.

Ева опустила голову и отняла свою руку, прикусила губу, чтобы унять дрожь. Воспоминания одно другого мрачнее закружились у нее в голове.

Митя вновь осторожно обнял ее за плечи, он видел, что Еве плохо, что еще немного, и она расплачется. Сейчас — они были вдвоем, одни — не только в этой комнате — на целой планете. Перед ним сидела не решительная девчонка-волонтер, а обычная девочка, уставшая и дикая, не знающая что такое настоящее тепло и нежность.

— Все тише, тише. Все хорошо. — Митя прижал её к себе. — Это все из-за стресса! Не в хилый замес мы сегодня попали! И страх перед завтрашним днем и событиями, которые нас ожидают. Ты просто устала, ты права.

Она опустила голову ему на грудь и благодарно улыбнулась. А чуть позже, они выпили чай, съели все бутерброды, и Ева вдруг спросила:

— А ты когда-нибудь любил? Сильно? По-взрослому?

— Что? — Митя сначала не понял, а затем немного растерялся. — Любил? Да, любил.

Он вспомнил о Марианне, впервые за последнее время. Воспоминания о ней сейчас казались далекими, сама она — чужой.

— Ты думаешь о своей девушке?

Спросила Ева, а сама непроизвольно вспомнила их дурацкий обряд на болоте.

— Ага.

Ева поджала губы. Стало так обидно, что хоть реви.

— Да уж, — покраснела Ева.

Митя долго молчал, рассматривал невидящим взглядом свои руки, а когда вновь заговорил, голос его сделался хриплым:

— И я ее люблю. — Прошептал он и приблизил к ней свое лицо, и снова Ева почувствовала его горячее дыхание, и мелкая дрожь забила тело.

Он заглянул в её глаза, медленно прикоснулся к губам.

Ева задохнулась и немного отстранилась назад, но Митя впился в её губы. Они целовались долго и жадно, горячо и страстно, а сильный завывающий ветер, разбушевавшийся за окном, только раскалял огонь, пылающий между ними.

Ева и не заметила, как оказалась лежащей навзничь, а он — сильный и такой обжигающе горячий, накрыл её сверху. Их обоюдное, такое острое и взрослое желание достигло своего апогея, и Ева, краснея, сдалась, дрожащими пальцами стягивая с него и с себя одежду.

Порывисто застонала, останавливая его в тот момент, когда он опустился на нее, и она отчего-то ногами обхватила его бедра.

— Ты будешь первый, — выдохнула, дрожа.

— Понял, — сказал он хрипло, и она улыбнулась — какой догадливый…

Он накрыл ее рот губами, и ее тихий стон потонул в его горячем дыхании.

— Митя, я люблю тебя, — задыхаясь, прошептала Ева, но голос её был настолько тих, что Митя едва услышал её слова.

— Люблю. — Прошептал в ответ и Ева до боли закусила губы.

На впалом лице растянулась неестественная улыбка от уха до уха, в уголке рта потекла капля крови, из разорванной от натуги губы. Бесовские глаза сузились — две черных щели; тело задрожало, худые ноги, с неестественно выгнутыми коленями двинулись к дому. Это тело давно уже не пригодно, оно и так хорошо ему послужило. Пора бы уже сменить. Ему бы девку эту молодую, или ее женишка, но они слишком сильны и отважны, чтобы он мог так легко запудрить им мозг и проникнуть в их сосуд. Поэтому начнет с их друга — старого и тупого, который совсем потерял бдительность и живет только сожалением и виной. Старый чурбан. Вот в него-то он и вселится.

Сущность припала лицом к окну.

Профессор сидел в темной комнате за письменным столом и что-то читал. Его очки поблескивали от мерцания свечи. Жалкий конечно вид, но тут уже не до выбора.

Взмах руки и костлявые пальцы с длинными отросшими ногтями заскользили по стеклу.

Раздался противный скрежет, который, конечно же, не остался без внимания старика.

***

Митя провел рукой по влажным волосам и подмигнув ей, выглянул из комнаты.

В доме стояла тишина.

— Никого нет, — прошептал и махнул Еве рукой. Она краснощекая, с горящими от счастья глазами, недоверчиво выглянула из-за двери, и лично убедившись в правдивости его слов, перешагнула порог.

— Я сгорю от стыда, — улыбнулась она.

— Безусловно, сгоришь, — подшутил над ней Митя. — Все ведь слышали, чем ты всю ночь занималась.

— Перестань! — она одернула его и поцеловала в любимые губы.

— Шучу, всё хорошо. Но факт остается фактом — никого нет. Даже профессора, хотя он вроде простыл. — Митя кивнул на открытую дверь его комнаты.

— Интересны дела, — хмыкнула Ева.

Они вышли во вдор. Умылись колодезной водой, шутливо брызгаясь ледяными каплями друг в друга. Митя закурил, а она, оперлась спиной о поленницу дров и с восхищением за ним наблюдала.

Стояла оглушающая тишина, по земле тонким покрывалом клубился туман.

Митя прошел по двору, сел на ступеньку крыльца, усадил её к себе на колени.

— Замерзнешь, — Митя не спрашивал, а утверждал.

Ева отрицательно мотнула головой, улыбнулась, посмотрела ему в глаза и ощутила горечь от того, что всего этого она может лишиться. Уже сегодня ей предстоял путь в общину, хоть Митя и считал иначе. Он всерьез думал о том, чтобы съездить в город за водолазным снаряжением. Ева к подобному относилась скептически. Но вслух пока не говорила. Время еще есть все обдумать. На часах лишь семь утра.

— Ну что ты малыш опять грустишь? — спросил Митя и, словно прочитав ее мысли, добавил, — мы справимся, мы же сильные.

— Да, сильные. — Она прильнула к нему, обняла, положила голову на его плечо. Митя затянулся и выпустил колечко дыма.

Со стороны двора послышались уставшие шаги и у крыльца появились дед Миша и баба Дуся.

— А вы где были? — спросил Митя, туша окурок. — И где Вениамин Борисович?

Ева подскочила на ноги, краснея, как застигнутая врасплох школьница. Митя по-доброму усмехнулся.

— На заднем дворе, — пожал плечами дед Миша. — Вон небо, тучами стянуло, скоро ливанет. Бочки открыл, чтобы воды дождевой в баньку набрать. И Веня там же, сидит на завалинке. А вы чего так рано встали?

Утро и вправду выдалось мрачным. Мелкая морось уже коснулась земли. Небо, затянутое серой дымкой скрывало облака и лучи восходящего солнца. И отчего-то казалось, что наступающий день не сулит ничего хорошего.

Ева мотнула головой, отгоняя от себя мрачные предчувствия. Её то морозило, то бросало в жар, то снова знобило. Она списывала это на легкое недомогание из-за того, что случилось между ними ночью. Все-таки такой опыт был у нее впервые…

— А мы немного отдохнем еще, — сказал Митя и подмигнул ей. Ева снова покраснела.

— Ну идите в дом, — спровадил их дед Миша. Сам же затоптался на месте. Взлохмаченный, с горящими глазами. Таким они видели его впервые.

— И все-таки, что случилось? — спросил Митя, нахмурившись.

— Все нормально. У профессора жар, но он держится. Сейчас придет, ляжет отдохнуть. Вы уходите?

Прозвучало как приказ, а не вопрос.

Ребята на мгновение растерялись, а потом послушно зашли в дом. И уже проходя мимо комнаты хозяев, услышали рык.

Ева испуганно обернулась, а Митя замер.

— Ты слышал? — спросила она, округлив от удивления глаза.

— Да. — Митя обернулся. — Что там у вас дед Миш?

— Идите. Отдохните. На завтрак к десяти часам выходите, — подтолкнула Митю в спину нарисовавшаяся в коридоре баба Дуся. — Поспите, дети, пока есть возможность. Поспите. И не шатайтесь здесь, у нас свои дела! Успеете! Я пока завтрак сготовлю.

Она буквально впихнула их в спальню и захлопнула дверь.

Ева хотела воспротивиться — любопытство и тревога уже взяли над ней верх, но Митя, схватил ее и прижал к себе. Пара движений, поцелуй, и она сдалась…

… На завтрак их пригласили в десять утра, как и обещалось. Пока Митя собирался, Ева успела сбегать в туалет и снова умыться.

— Вениамин Борисович в кровати, — сказала она, возвращаясь в комнату. — Что-то ему плохо. Я заглянула в его спальню лишь на мгновение, но в глаза бросился его жар. Он бледный и потный. И, кажется, в бреду. Хозяйка сказала, что подмога уже на подходе, знахарку вызвали.

— Знахарку? А врач? — удивился Митя, а потом мотнул головой: — Хотя, о чем это я. Им виднее. Мы же здесь…

— Ага, — Ева прыснула смехом. Хоть и не до смеха было вовсе. Напряжение внутри вновь набирало обороты. — Впрочем, узнать подробности мне не удалось, — Ева пожала плечами. — Баба Дуся меня быстро выпроводила. И когда я шла по коридору, мне снова показалось, что в спальне стариков кто-то есть. И этот запах…

— На счет гостя в спальне — не знаю, — Митя поджал губы, — а вот запах тоже в нос ударил. Животным. Больным и грязным.

— Точно!

— И мы его уже слышали. — Сказал он и взглянул на нее.

— Да, — подтвердила она его догадки, и стало совсем не по себе.

— Значит, в доме есть одержимый?

По телу Еву побежали мурашки. Она нервно повела плечом, закусив губы.

— Кто? — кивнула ему. — Не профессор же?!

— Да нет конечно. Тот, кто в спальне хозяев. Вернулся их сын?

— Не знаю, — Ева сжала дрожащие пальцы. — Пойдем на завтрак и попытаемся узнать. И потом я в общину. Времени нет.

— Решим, — уклончиво отозвался Митя и решительно поднялся с постели.

***

За столом сидела баба Дуся и спиной к ним какая-то женщина. Митя поздоровался и сел за стол, следом уселась Ева, подняла взгляд и обмерла.

Ее соседка по общине, старая Галина сидела за столом и пила чай. И выглядела вполне себе бодро! Словно лет тридцать скинула!

— Галина? — Ева потрясенно заморгала. — Как вы тут оказались?

— Здравствуй, Евочка, — сказала та и насмешливо посмотрела на Митю. — Пришла хворь отвадить, пока время не упущено. Да постараться спасти…

— Но как? Как вы узнали? — Ева знала точно, что телефоном та отродясь не пользовалась, а в общину дед Миша никогда не ходил. Но не прилетела же она к ним на метле?! А если даже и так, с ее-то способностями, то как узнала?

Ева ничего не понимала. А Галина снова усмехнулась и подвинула к той кружку с чаем.

— Тебе идет Ева быть женщиной. Вот ты и стала взрослой.

Ева покраснела как спелый томат. Поймала смущенный взгляд деда Миши и робкий баб Дуси и вспыхнула как от огня. Митя рядом вздохнул.

Облизнула пересохшие губы, заерзала на месте и зря, потому как низ живота отозвался тихой болью.

— Как вы здесь? — снова повторила свой вопрос Ева, чуть заикаясь. Хотелось встать и слинять с глаз долой, но на девичьи дурости времени не было.

Галина улыбнулась.

— Пей и собирайся. Вместе в общину пойдем. Ты ведь это планировала сделать?

Митя напрягся, хотел возразить, но Ева с силой сжала его руку.

— Так вы за мной?

— И за тобой тоже. Времени мало, Ева. Сейчас здесь поможем и сразу пойдем.

Из глубины дома раздался тихий рык, потом стон — такой отчаянный, что сердце зашлось болью. Все, кто сидел за столом переглянулись. Дед Миша судорожно вздохнул, хватаясь за сердце.

— Что с профессором? — спросил Митя. — Скажите, как есть. Вы по его душу пришли?

Ева вскинула голову, изучая Галину взглядом. Назвать ее старой язык не поворачивался, а уж мертвой и подавно. Да на ее щеках даже расцвел румянец! Уму непостижимо!

— Объясните, пожалуйста, — попросила Ева. — Я ничего не понимаю.

— Пойдем, поможете, — вместо ответа сказала она и поднялась из-за стола. — В доме двое, и им обоим нужна помощь.

Старики поднялись с места, но Галина остановила их жестом руки.

— Не надо. Дальше я сама.

В комнате хозяев на кровати лежал человек. Из-за плотно зашторенных окон Ева сначала не разглядела его, но когда подошла ближе, с шумом выдохнула. Незнакомец из леса, что приходил к охотничьему домику, лежал поперек матраса и тихо постанывал. Его била дрожь, и он цеплялся непослушными пальцами за край покрывала, пытаясь натянуть его на себя.

— Это кто? — спросила обескураженно Ева. — Их сын?

— Да. — Галина поднесла к его рту стакан с водой, в котором плавали какие-то травы, зашептала быстро-быстро какой-то заговор. Но сколько бы Ева не вслушивалась — слов разобрать не удалось. — Лярва вышла из него, оставив умирать.

— Он умрет?

— Скорее да. Я помогла, чем могла. Слишком долго он был по другую сторону.

— Надо провести обряд? Вы умеете?

Ева отчего-то была уверена — умеет.

— С ним уже поздно. А вот с вашим другом, еще можно. Кое-что я сделала еще ночью, но не мешало бы закрепить.

Все трое двинулись в комнату к профессору.

Казалось, тело разорвется на мелкие кусочки, когда его разъяренный одержимый взгляд упал на нагрудный крест. Измученный и меж тем зловещий вопль вырвался из его груди, и профессор упал на пол, тело забилось в судорогах, в ушах зазвенело, он не мог слышать её голоса, этот голос причинял ему адскую боль.

Но она продолжала читать свои молитвы, и от них все внутри переворачивалось, вибрировало, свербело, словно тысячи иголок вонзались под кожу.

— Прекрати! — хрип зловещий, не человеческий и он сам не узнает свой голос, как будто бы и не он говорит. — Убирайся! Хватит!

Вокруг темнота, ничего не разглядеть, но он чувствует, что вслепую идет куда-то, ударяется, ползет на её голос. Молитвы. Шепот. Перед глазами мелькают буквы и образы, и снова темнота.

— Хватит! — голос не его, но это он кричит. Он тоже молит, молит о спасении, молит о тишине. — Замолчи!

Неужели она не слышит его. Откуда она взялась? Кто эта женщина с набожным светом в глазах?!

Ему нужна тишина, только так он сможет успокоиться, только так боль отступит! Как же она слепа, тупая дура! Её монотонный стих причиняет ему неимоверную боль, она, верно, хочет убить его этим. Мучала всю ночь и теперь снова!

— Пожалуйста! — голос все еще разъяренный, но уже тихий. Сил нет ни двигаться, ни кричать, ни бороться. Вроде отдаляется, её стих все тише, как же хорошо. И снова он летит куда-то, проваливается в еще большую кромешную темноту, в бездну…

…Он снова видел себя в той комнате.

Катенька сидела на полу и раскачивалась из стороны в сторону, тело её содрогалось. Теперь он знал, что она чувствует. Эмоции, не подвластные контролю: страх, боль, отчаянье. Все смешалось в кровавом калейдоскопе.

На мгновение комната погрузилось во тьму, а когда он вновь увидел себя со стороны, Катенька уже сидела за столом.

Ее давно вышедший из моды наряд был мокрый, грязный, то и дело прилипал к худому костлявому телу, по бледному измученному лицу текли слезы, руки дрожали, но тем не менее, она нашла в себе силы, чтобы взять в руку карандаш. Тот поскрипывал, стонал, соприкасаясь с бумагой.

Вениамин Борисович подошел к ней сзади, почти вплотную. Катенька вдруг повернула голову, посмотрела на него.

— Я убила их!

— Кого? — Христофоров от неожиданности сделал шаг назад.

Катенька развернулась к нему полубоком.

— Этих тварей! Я, конечно, не хотела этого делать, я пришла лишь для того, чтобы узнать правду, узнать, где мой ребенок! Но она выгнала меня. — Смотрит на него: в ее огромных светлых глазах море отчаянья. — Они посмеялась над моим горем! Он и его жена!

— Кто? — профессор сел на колени напротив нее и даже почувствовал запах ее тела, почувствовал тоску и боль, исходящие из ее души. — Кто посмеялся?

— Она — женушка его! Она разрушила мое счастье, убила ребенка. Она лишила меня смысла жизни, лишила меня радости! Кто дал ей это право, скажи?! Кто?! А он — отец! Не заступился!

Катерина закрыла лицо бледными руками, безмолвно заплакала. Ее тонкие пальцы дрожали, плечи подрагивали.

— Он околдован ею, он даже не захотел говорить со мной! Он не понимает, что она убийца! Они все ополчились против меня, называют ведьмой, клевещут, что я сына убила, но это не так! Я бы никогда, слышишь?!

Христофоров кивнул, прикоснулся рукой к ее дрожащему телу.

— Я не знаю где он, не знаю… — Катерина вдруг резко вскинул голову — ее глаза горят огнем, отчаянно зашептала: — Я так разозлилась, я не понимала что делаю, я просто хотела отомстить им! Я подожгла их дом, а потом стояла и смотрела, как языки пламени пожирают их грешные тела! А потом я прокляла всю деревню, и огонь выжег их дома дотла!

— Зачем ты это сделала? — болезненно прошептал Христофоров, сжал ее холодную ладонь.

— Я не знаю, — девушка отчаянно мотнула головой. — Это была уже не я, он завладел моим разумом. Он порождает во мне ярость и зло. Ну, и ладно! Пусть они все горят в аду!

Катенька вскочила с места и опрометью бросилась во двор. Стул опрокинулся и упал возле ног Христофорова. Со двора послышался собачий лай, молодой человек по имени Влад позвал Грёзу. Посмотрел на профессора в дверной проём, почесал собаку за ухо и растворился дымкой.

Комната вновь погрузилась во тьму. Видение исчезло…

…Галина вытерла пот со лба профессора. Села на табурет.

— Уснул. Он сейчас не в этом мире, но он жив. Лярву, что подселилась в него я запечатала. Пока он борется — ей не выйти. Я крепко её держу, хоть и силы мои уже не те.

Ева сжала Митину руку и шумно выдохнула. Они сели на диван напротив, и он обнял ее, успокаивая. Губы Галины дрогнули в улыбке.

— Знаешь, Ева, я многому могла бы тебя научить. Таких как ты в общине мало. И лес от этого бы только выиграл, но не судьба. Я всегда знала, что не могу тебя так держать, не могу привязывать к тайге, потому что ты должна жить другой жизнью. Это не твое место, тебя просто к нему привязали. И сейчас я рада, что ты на новом пути. — Галина внимательно посмотрела на Митю, и в глазах её читалось одобрение.

— Мне нужно завершить это дело. — Решительно выдохнула Ева. — Я не уеду, пока миражи мешают спокойно жить всем этим людям. И нам нужно вернуть Влада.

— Знаю. И я чем смогу — помогу.

Вениамин Борисович простонал, и Галина снова зашептала молитвы.

***

…Шторы на окне задернуты, дверь закрыта.

Единственное что хоть как-то освещало комнату, были свечи. На небольшом круглом столе со скатертью синего цвета стоит канделябр, зеркало, фигурки невиданных самодельных зверей. Одну из фигурок, рыжеволосая девушка взяла в руки, приложила к груди, начала что-то шептать, словно обращаясь к своему божеству.

В отблеске свечей Вениамин Борисович снова видел её лицо, её одежду. Он стоял напротив, но она не замечала его. Христофоров же мог только наблюдать за ней. Что-либо сказать или подойти ближе — теперь не удавалось. Его ноги и руки словно связали путами. Сейчас в этой комнате он был лишь безмолвный свидетель.

А Катенька тем временем отложила фигуру зверя, та с глухим стуком коснулась стола. Свечи заморгали, тени заплясали по стенам. Девушка вздрогнула, резко обернулась к зашторенному окну, словно ее кто-то позвал, прислушалась. Слезы покатились из глаз.

— Мальчик мой, — прошептала Катерина и, встав, бросилась на улицу.

Холодный ночной ветер тут же растрепал ее распущенные волосы, высушил слезы, катившиеся по щекам.

Катенька медленно подошла к забору, посмотрела по сторонам, всматриваясь в ночную мглу. Ветер сходил с ума. А со стороны погоста медленно шли черные тени. Ее соседки вопреки ее проклятиям продолжали жить своей жизнью, ведь ОН открыл им портал. Выходить разрешил всем, кроме нее. Ее же он связал нитями, заточив в этом одиноком без сына доме, но она нашла выход.

Катерина вернулась в дом, слезы вновь выступили на почерневшем от горя лице. Она кинула беглый взгляд на разбросанные вещи, на детские игрушки. Стоявшая в глазах боль вдруг сменилась яростью. Катерина остервенело бросилась к столу и, схватив, каменную фигуру зверя, начала кружиться с ней по комнате.

— Прошу тебя, заклинаю, помоги! Не оставляй меня, мне не к кому больше обратиться, все что осталось — это ты! — Катерина зажмурилась, поцеловала фигуру, замерла.

Свечи заморгали, пламя замерцало, словно противясь невидимому сильному ветру. По комнате пошел холод. Катенька поднял вверх встревоженный взгляд. Шторы затрепетались, свечи безудержно заморгали, но все еще продолжали гореть, комната наполнилась тревогой. Она знала, что он наблюдает за ней, возможно, всё так же любит. Но свою настоящую семью любит сильней.

— Ненавижу! — Катенька застонала, отбросила фигуру зверя, словно раскаленный уголек.

Фигура с грохотом кувыркнулась на столе и упала на пол. Казалось, каменный зверь ожил, глаза его безликие, безжизненные до сих пор — засияли, и взгляд их устремился на жертву.

В комнате нарастал гул, тело ее содрогнулось, голова запрокинулась, а из горла вырвался хрип. Это уже был не ее голос, и даже не человеческий — животный. ЭТО снова завладело ее телом и разумом. А значит, она снова готова выйти к людям и забрать с собой очередную жертву. Только так, она может еще существовать, чтобы дождаться сына. Продалась. Даже мертвые могут продаться...

По стенам заплясали бесовские тени.

Комната превратилась в кишащий тварями загон. Все они хотели выйти из преисподней в людской мир, и она могла им помочь. Не осознавала что делает, когда с туманом шла на погост. Тени бежали следом, чтобы выйти, но удавалось редко. А вот когда в этот мир вступал человек, боролись чтобы занять его тело. Но только они врали, что помогут взамен…

Стало вдруг темно, свечи погасли.

Теперь уже перемены чувствовал в себе и Вениамин Борисович. Его охватила злость. Все внутри трепетало от ярости, хищный оскал то и дело появлялся на лице, голова раскалывалась, в висках пульсировало. Что-то неведомое завладело его телом, и Христофоров не мог понять — видит ли он еще сон или это уже реальность.

Он из последних сил пытался сосредоточиться, проснуться, в конце концов, но боль, разливалась по телу, сковывала его, причиняя неимоверные страдания. Тело отказывалось повиноваться ему. А еще этот молитвенный шепот, который снова сводит с ума! Да, заткнись же ты, старая дура!

Христофоров уже не понимал что делает, он не осознавал того, что сполз с кровати на пол и теперь извивается на холодном дощатом полу как змея, он чувствовал только боль и ярость. Рядом все также шептала старуха, и голос Мити что-то ему говорил в параллель. В это время свет озарил его лицо — дверь в дом открыли. Профессор резко обернулся — на пороге вместо Катеньки стояла Ева. А значит, она одной ногой в её мире…

Глава 37

Митя и дед Миша остались с профессором.

Тот бредил и звал Катерину. И, несмотря на то, что Митя был против её похода в общину, Ева всё же ушла.

В груди до сих пор щемило от их прощания. От его страха в глазах за нее, от его хриплого шепота и рваного дыхания, от сильных объятий, сковывающих грудную клетку.

— Я буду ждать тебя на полигоне, — прошептал он, когда она с силой вырвала из его захвата свою руку и отбежала прочь.

— Хорошо. К вечеру все решится!

Он порывался пойти следом, но Галина зыркнула на него так яростно, что его припечатало к месту.

— Лес защитит Еву, — сказала она и села в машину.

Автомобиль оставили на развилке, дальше пошли пешком. Ева не представляла, как Галина справится с такой дальней и сложной дорогой, а потому шла мучительно медленно, постоянно оборачиваясь на соседку. Та в ответ лишь ухмылялась, а потом схватила её за руку, и лес вдруг закружился темным вихрем. Голова наполнилась гулом, а в глазах заплясали мушки. Ева испуганно растопырила руки, держа равновесие, а когда открыла глаза, не поверила взору.

Они на кухне у старой Галины, которая снова заваривает травяной горький чай и выглядит, как и прежде: спутанные седые волосы, длинный острый нос, осунувшееся лицо в паутине глубоких морщин.

Ева отпрянула от стола, ножки старого табурета заскользили по полу.

— Меня не бойся, — ухмыльнулась та. — Я не из этих.

Ева сглотнула вязкие слюни, что колючей проволокой царапнули по пересохшему горлу. Спросила, чуть заикаясь:

— Как это мы тут оказались?

— Как-то оказались. — Соседка придвинула к ней чай. — Выпей. И забудь, это не самое важное.

Ева послушно пригубила.

— Пойдешь на праздник и веди себя как обычно. Ты же помнишь что сегодня день единения общины? Во дворце и в церкви уже все собрались. Да и на площади народу много. И в твоём интернате день открытых дверей. Сегодня все двери открыты. Лучшего дня и не сыщешь. Но смотри по сторонам, потому как стороны эти сами будут в тебя смотреть. Слух уже пробежал по общине, что ты всё знаешь. А значит, постараются тебе помешать. Да и Никитка уж очень долго молчит. А значит, будет поблизости. Ты же помнишь да, что он сильный. И в его случае уж точно — всё не так, как кажется.

— Как помешают? Схватят? Запрут? Убьют?

Знать варианты не хотелось, но выбора нет.

— Да как угодно! — отмахнулась Галина. — Но их меньше, чем нас. Мертвые должны быть мертвыми. Иди с Богом. Мы поможем.

Ева, как кукла, зачарованная речами, встала и послушно пошла на выход. В себя пришла, только когда вышла за ограду дома и остановилась посреди улицы.

Ветер нежно трогал её за щеки, пожимал плечи, толкал в спину — назад дороги нет.

***

В общине все делали вид, что занимаются своими делами, а Ева же чувствовала — следят за ней. Разговаривали друг с другом, а их глаза были устремлены на нее. И сейчас, пожалуй, она в полной мере осознала, насколько странными были здесь люди. Нет, она их совсем не знала. Среди обычного с виду люду притаилось немало нечисти в облике человека.

На площади проходило ежегодное собрание, пришли все, даже те, кому удалось покинуть общину и перебраться в город.

Ева встала у раскидистого дуба и, внимая наставления главных, скользила по присутствующим взглядом.

В нескольких метрах от нее стояли мертвые ведьмы, сейчас розовощекие и улыбающиеся. Она же, пребывая во вчерашнем мороке, видела их истинные лица. Директор садоводства кивнул ей, улыбнувшись и поправляя фиолетовый галстук, заспешил на сцену. Его костюм цвета стали отливал на солнце благородным серебром. Она же видела вместо начищенных до блеска ботинок — копыта и коричневую лоснящуюся шерсть, только что рогов и хвоста не хватало. Директриса интерната Алина Кузьминична передала ему микрофон и радостно понюхала букет лилий, что держала в руках — обгоревшие волосы, свалявшиеся в комок, длинные острые ногти, а из-под ее пудрового пиджака шевелятся черви, поедая разложившуюся плоть. Почти такими же красотками предстали ее учительницы по интернату, ее знакомые и соседи.

А их здесь больше, чем она думала…Сплошная нелюдь.

— Псс! — раздалось на самое ухо, и Ева осторожно обернулась. Незнакомая девица в бежевом льняном платье призывала ее рукой.

Ева огляделась по сторонам и осторожно нырнула в ветви деревьев.

— Ты кто? — Нахмурилась Ева. Эту молоденькую девочку, ее ровесницу, она видела впервые.

— Пора идти! Пока все здесь, надо найти проход. — Прошелестела она листвой вместо голоса и неестественно двинулась вдоль дома культуры. Ева поспешила следом.

Девчонка скакала как не в себе.

Подпрыгивала выше нужного на кочках и ухабах, шелестела ветром, оглядываясь, а когда на горизонте появился дом старейшины, и вовсе показала из-за платья беличий хвост. Метнулась с дороги в кусты, запнулась о корягу, и всё стало ясно.

Ева усмехнулась, уперев руки в бока.

Девица пошатнулась и с писком рассыпалась на фрагменты. Льняное платье упало к Евиным ногам, а во все стороны побежали зайцы и белки. Осталась только мавка, что сидела на пыльной дороге, сложившись вдвое. В нос ударил запах болотной тины, и Ева качнула головой:

— Не перестаю тебе удивляться!

— Ага! Я при жизни умной была! — фыркнула та, поднимаясь и отряхиваясь. — Что только не придумаешь, лишь бы помочь. Странно бы было, если болотная тварь пришла в общину.

— И ты решила устроить этот цирк?

— Пришлось! Лесные сюда не суются, а уж болотные и подавно! Ладно бы просто мимо пробегала, а то на праздник! У всех на виду! Скажешь тоже! Тиной не пахну? — она неуклюже нюхнула себя. — Вроде бы нет, не пойму. Мы голову чуть не сломали, придумывая, чем перебить этот запах!

— Смешные вы!

— Смешного мало, Ева! Община разделилась напополам — есть те, что на чеку и в любой момент помогут, и те, что нервничают в ожидании твоих действий. Но они не верят, что ты сможешь им помешать, потому и расслаблены, не ожидают, что мы сильней! — Мавка обнажила беззубый рот и вдруг ойкнула, прячась в кусты.

Ева обернулась.

У дороги стоял Валерий Игнатьевич, Никиткин отец. В дорогом костюме цвета синего моря.

— Ева? — он поправил очки в золотой оправе. — Рад тебя видеть. Хорошо, что ты тоже приехала.

Он улыбнулся, сощурившись, а у нее по спине побежал холод.

— Подойди ко мне, — он протянул руку. — Ты чего там? Потеряла что-то?

Ева облизнула вмиг пересохшие губы. Натянула на лицо свою самую милую улыбку из всех возможных. Деваться некуда.

— Конечно, приехала! Как я могла пропустить такой праздник?

— И то верно! Наши традиции и устои нужно почитать. Чайку?

Он указал рукой на свой дом. По-отечески взял ее под локоток, когда она подошла, и властно потянул в сторону особняка. Как и прежде пришлось подчиниться.

— До моей речи на площади еще час, — он гортанно засмеялся. — Я выступаю в заключительной части. У нас как раз гости, буду рад тебя представить как девушку своего сына. Как у вас с Никитой? Все хорошо? Жаль, что он не смог приехать. Новые дела — они такие. Совсем народ с ума посходил — то теряются средь бела дня, то байки какие-то придумывают. В Озерцово пикантный случай — одна сельчанка утверждает что видела огромного волка, который по ночам приходит к ней в виде ее соседа.

— Да ладно?

— Ага. По утру исчезает как дым, а по всему дому шерсть волчья. Вот, хочет разобраться и найти.

— Никита, наверное, рад новому делу.

— Больше — обескуражен. — Он снова гортанно рассмеялся. — Но это согласись интересней, чем восстание мертвых.

Ева напряженно посмотрела на него, с трудом соображая — это намек или…

— Ты не в курсе, наверное? Ну да, давно тебя на работе не было. На таёжных озерах девчонку молодую похоронили, а она ночью домой пришла. Но неважно, проходи.

Ева безмолвно задохнулась, переступая порог дома. Показалось, словно и сама сейчас ступила в мир мертвых.

— Если что мы не пара с Никитой в этом смысле, — буркнула под нос. — Мы просто друзья.

Хотя и это утверждение спорное, подумала, но промолчала.

— Дело молодое, глупое, — снисходительно отозвался он.

В гостиной за столом сидели незнакомые ей люди, явно не из общины.

— Уважаемые гости из города, — пояснил он и представил всем Еву.

С десяток пар глаз изучающе уставились на нее.

— Я ненадолго, — произнесла она, присаживаясь за стол. — Не хочу пропустить праздник.

Чай горчил. Пирожное изобиловало кремом, который Ева терпеть не могла. Гости не без интереса расспрашивали об ее волонтерской работе, кивали головой, улыбаясь. Кто они конкретно и для чего приехали она так и не поняла. Слышала только, что темой вечера определенно был лес, а точнее его вырубка. Скорее всего те самые заказчики, что торгуют красным лесом. Конечно, выгодное дело, потому хозяин дома и не торопится на площадь, а как уж пытается им угодить.

Отлучившись в уборную, Ева как шпион осмотрела первый этаж дома и осталась полностью не удовлетворенной. Намек на кабинет даже не было.

За столом гостей поубавилось, часть из них отправилась с женой Игнатича на праздник.

— Разрушить, Ева, легко, — сказал он созидательно. — А вот что-то создать нужны ум и силы. Терпение опять же, время. Не всем это подвластно. Народ нынче ленивый и слабый пошел.

Он с гордостью провел взглядом по гостиной.

— Я нашу общину не одно десятилетие возводил, возвышал, оберегал. Равновесие в нашем мире сделал. Лесные то теперь знаю свое место, хоть и до сих пор бунтуются. Время дикой тайги в прошлом. Сейчас не то время, города подступают со всех сторон. Но лес не в обиде, поверь. Иначе бы не было мира на наших землях. Интернат опять же — скольких детей я спас. Выбор ведь всегда есть — казенный дом в городе или умиротворенное счастливое детство здесь.

С этим Ева была согласна, а потому кивнула, пригубив остывший чай.

— Сгинули бы. Вот и тебя, Ева, я когда-то спас.

Его сглотнула колючие слюни, поёрзав на стуле.

— Поэтому, несмотря на слухи, что заполонили всю общину, — он сделал паузу и многозначительно на нее посмотрел, — я очень надеюсь на твое благоразумие. Да и не под силу это тебе. Зачем превращать свою жизнь непонятно во что…

— Не понимаю, — мотнула она головой. — Но прислушаюсь.

Он усмехнулся, кивнув.

— Как сказать тебе помягче…Мимолетный кайф, интерес, увлечение — все это обман, побег от реальности, фальшивая замена. Всем бывает трудно. Но мы сильные. Все, кто вырос в общине — сильны духом. И все это ненастоящее не стоит нашего спокойствия в этом мире. Не стоит размениваться. Теперь понимаешь меня?

— Понимаю.

— Вот и хорошо. Ты умная девочка, Ева. Я рад, что не ошибся в тебе. Вся эта история отличная проверка на прочность, да и просто урок нам всем. И знаешь еще что? Сегодня есть эта эйфория первой любви, а завтра от нее может остаться лишь горстка черного пепла, который въедается в кожу и мучает потом всю жизнь. А наш устоявшийся мир вечен. И так и будет, пока у руля стою я, а потом и Никита.

Ева порывисто выдохнула и отвела взгляд. Ноги онемели и налились свинцовой тяжесть. А дыхание и вовсе ушло из легких.

После почти часовой экзекуции, ее все-таки отпустили, и она с облегчением выбежала из дома, поймав на прощание внимательные и даже насмешливый взгляд Никитича.

Остановилась, запыхавшись, только когда статный особняк остался позади, а на полуденном солнце заискрились надгробия кладбища.

— Ты чего там так долго сидела! — набросилась на нее чуть ли не с кулаками мавка. — Он же специально время тянул, да за тобой наблюдал.

— А что мне нужно было вырваться и сбежать?! — Ева зло цокнула. — На первом этаже кабинета нет! Может, где-то в подвале?

— Здесь посмотрим, — мавка кивнула на погост.

— Мне нужен кабинет, а не могилы! — прошептала Ева с укором.

— Семейный склеп нам нужен. В дом не попасть больше, они ждут. А через погост можно.

— Каким образом? Там кабинет, я тебе говорю. Его записи, фотографии. А значит, он точно в доме.

— Да, в доме, доме. Кто спорит-то? Но сначала сюда. Там ход есть. Не зря же мертвячки сюда бегают. Если будут толпами к главному ходить — подозрительно. А к кладбищу никто и не удивляется, у всех есть печаль. А значит и портал где-то рядом.

Ева снова вспомнила Никиткин двор, что был с другой стороны погоста и ту наглую девицу, что убежала к кладбищу. А значит мавка возможно права.

Ева выдохнула и прошмыгнула к забору. В небольшой лаз пролезла на территорию мертвых, практически сразу ощутив, как изменилось время. Стало прохладно, тихо и стыло.

Склеп нашли быстро — самый большой на всем погосте. Вот только замок на его дверях был внушительный — его пальцем не откроешь. Но лес сориентировался и тут. По старым сводам поползли жуки, да черви и вскоре от замка осталась лишь вибрирующее месиво живности. Что-то щёлкнуло, и засов лязгнул.

Ева толкнула тяжелую дверь.

Ледяная стужа дыхнула в лицо и совсем не приветственно. Полумрак разбавлял рассеянный свет, попадающий через сводчатый потолок в виде купола. Осмотреться вполне возможно. Ева вытерла влажные ладони о джинсы и вошла внутрь. Следом прошмыгнула мавка, а за ее спиной клацнул зубами серый волк. Встретился с Евой глазами и сел у входа, величественно говоря, что враг не подступиться.

Гробы стояли в ряд. Без указаний имен погребенных. Вокруг всё утопало цветами, а значит, сюда часто приходят живые. Или мертвые. Не суть. Но за этим местом следят.

— Вот, посмотри, может это оно? — пропищала мавка и ковырнула стену когтем.

Ева обошла склеп по периметру и остановилась возле нее. В стене, покрытой плющом и мхом, и вправду просматривалась какая-то дверь. Но как ее открыть, если нет ни ключей, ни ручки, ни инструментов.

Ева прижалась ухом к стене и услышала треск. Потом навалилась всем телом. Безрезультатно. И когда уже собралась отпрянуть, мох продавился и осыпался к ее ногам. В стене склепа появился лаз.

— Иди! — скомандовала мавка, и Ева покосилась на нее как на умалишенную.

— А ты?

— Я не могу! Ты что! Я здесь подожду. Если что как-нибудь дам знать.

— Ты почему не можешь? — Ева нахмурилась. Идти одной было страшно, но надо.

— Меня сразу почувствуют. Лес к ним не лезет. А тебя нет. Ты своя. Да и Галина тебя заговорила. Но силы ее уже не те, долго не сможет держать. Целый час впустую потратили!

— Ну классно, — Ева скривилась. — Заговор спадет в самый пикантный момент?

— Пикантный момент у тебя был ночью, — улыбнулась кикимора в черные десны.

— Все-то ты знаешь!

— Ага, а он то какой у тебя горячий…

— Заткнись! — Ева ткнула пальцем ей в лицо. — По-хорошему!

— Ну всё молчу, молчу! Ты как обычно! Ступай, потом поболтаем!

— Еще чего! — Хмыкнула Ева и, набрав в легкие воздух, спрыгнула в темноту.

***

Фитиль загорелся и наполнил пространство дрожащим светом.

Черный дым извивающейся змейкой потянулся к потолку. Бетонные стены вперемешку с земляными. Низкий потолок, крутая лестница, уходящая глубоко вниз. Ступеньки — мелкие, частые, узкие, словно зубы монстра, самые правильные для того чтобы оступиться и самоубиться. Ступени для падения — не иначе.

Свечка безустанно трещала, истончая черный дым. И это был единственный шум в этой монотонной тишине, что давила на уши.

Ева спускалась все ниже и ниже, не переставая думать, что это ступени в ад. В саму преисподнюю — не иначе. И когда она уже сбилась со счету, впереди вдруг показался узкий коридор. Пригнув голову, она пошла по его извивающимся лабиринтам, пока не уперлась в бетонную стену.

Тупик?! Быть такого не может!

Огляделась, покрутившись.

— Портал невидимый, но он есть, — вспомнила голоса леса. — Подземные ходы реальны.

Выдохнув, закрыла глаза. И сосчитав до одиннадцати, мягко толкнула в стену. И чуть не упала, потому, как рука прошла сквозь нее, и ей в лицо тут же ударил яркий свет.

Ева огляделась — да она в доме старейшины! И ни где-нибудь, а в его кабинете! Даже не верится, что всё так просто было…

Она обернулась назад. Узкий коридор мерцал дымкой, а в его ответвлении она видела другой ход — мелкие ступеньки уводили дальше, куда-то вниз.

Кабинет выглядел немного иначе, чем из ее видений на полигоне. Словно заброшенный и не нужный. Но фотографии на стенах так и висели. Кого на них только не было! И сама Ева, и Никита, и жители общины. Но больше всех встречалось лицо рыжеволосой девушки. Их старейшина Валерий Игнатич точно был в нее влюблен.

Ева дотронулся до стола — на коричневой столешнице остался глубокий след от ее пальца, утонувшего в толще пыли. Взяла фоторамку и посмотрела на рыжую незнакомку и младенца на ее руках. Скользнула взглядом по плюшевому медведю за криво вышитым ртом, потрогала того пальцем, ощутив в груди печаль и тоску. Неужели это игрушка ее ребенка? Взяла его в руки, покрутила и поставила на место, а потом взяла фигурку странного зверя и зачем-то положила в карман. Метнулась к шкафам и ящикам. В одном из них нашла связку ключей — пригодится, в другом наткнулась на папки с делами детей интерната. Бегло пролистнула их и замерла. Последней лежала тоненькая папка с ее именем.

Руки разобрал тремор. Дыхание сбилось. Не желая ничего знать, но и сгорая от любопытства, она не глядя раскрыла её и, вырвав четыре страницы, скомкала их и сунула за пазуху. Быть может, посмотрит позже.

Вокруг стола стояли стулья, один из них был перевернут и лежал на полу, у стены по правую руку находился еще один стол со множеством бумаг и книг. Ева скользнула по ним взглядом и обернулась — кажется это требовало наибольшего внимания — узкий проход, уходящий вниз. Быть может, именно там затопленная комната из ее видений. И именно там шкафы, напоминающие холодильники в морге.

Ева двинулась вперед, оставляя следы от своих ног на грязном полу и совсем не замечая, что помимо её следов, есть и другие — совсем свежие.

Она нырнула в лаз, что подрагивал неестественной дымкой, и побежала вниз.

За ее спиной шелестели шорохи и потусторонние звуки, но она старалась не обращать на это внимание.

Спустя недолгое время она наткнулась на огромную дверь, а ее ноги утонули уже по щиколотку в воде. Что если это и есть дверь в затопленные комнаты? Значит, на нее хлынет вода? Но вариантов нет, надо действовать.

Вынув из кармана связку ключей, Ева перебрала их все по очереди, и подошел только последний. Он легко вошел в замочную скважину и раздался треск открывающегося замка.

Дверь щелкнула, и черная вода потоком полилась на нее, сбивая с ног. Но напор был не сильный, и когда бурлящая жутким воплем вода усмирилась, Ева поднялась на ноги, утопая уже почти по пояс в черной жиже. Отплюнулась, вытирая лицо, и ступила внутрь.

Темно, хоть глаз коли. Свеча утонула, а спички намокли. На ощупь она подошла к шкафам, к тем, что возвышались над черной водой, напротив ее лица. Протянула руку и потянула на себя первый попавшийся. Раздался сухой треск, ящик не выдвинулся ни на миллиметр.

Ева встряхнула руки, размяла пальцы и вновь, взявшись уже двумя руками за ручку ящика — с силой дернула на себя.

Ящик медленно с противным скрипом начал выезжать. Она опустила в ящик руку, мысленно рисуя перед глазами кровавые картинки, приготовилась к тому, что сейчас ее рука что-нибудь нащупает, как пальцы коснулись холодного дна. Пыль словно живая, тут же окружила ее пальцы. Она обволакивала подушечки пальцев, словно кутая в бархат. Ева неприятно поежилась, поморщилась, растерла пыль рукой по дну ящика и удивленно вскинула брови вверх. На дне лежал листок.

Ева похлопала себя по карманам и, нащупав телефон, включила фонарь, осветила дно — пыль от внезапного света заискрилась. Документ был очень старый, даже еще не взяв его в руки, Ева поняла, что он напечатан на пишущей машинке, коих она видела только в музеях управления. Буквы расплылись от воды, что когда-то была явно выше, но прочитать все же можно было. Она попыталась взять бумагу в руки, но та оказалась намертво прилипшей к дну. Поскоблила края ногтем, но листок только расслоился, и почти рассыпался, словно тоже состоял из пыли.

Ева прищурилась и прочитала несколько строк — служебная записка на имя Валерия Игнатьевича о находке останков. Никиткин отец был здесь главным?!

— Значит, ты малыш здесь! — прошептала она и задвинула ящик обратно, чуть не сломав пальцы. Охнула, тряся рукой, а затем взялась за соседний, который был в разы больше.

Чувствуя, как бешено, заколотилось сердце, Ева взялась за ручку. Она уже знала,что это то, что нужно, то — что она так долго искала. Отчаянье, живущее до этого в ее сердце, сменилось болью. Она дернула ручку, но ячейка не выдвигалась.

— Открывайся! Ну же! — воскликнула Ева, дергая изо всех сил.

— А ты уверена, что хочешь увидеть то, что там находится?

Ева вздрогнула и замерла, услышав голос. Знакомый до боли. Бывший таким родным.

Обернулась. Никита стоял, облокотившись на дверь и довольно улыбался.

— Что, Ева? — кивнул он. — Не ожидала? А я вот давно уже тебя здесь жду. Долго же ты шла. Совсем нюх потеряла?

Он как всегда ухмылялся и смотрел на неё взглядом победителя.

И что значит ожидал? И как он здесь оказался? У него же новое дело…Лес не мог ее так подставить. Мавка что дура? Отправила ее в его лапы?

Он снова кивнул ей, ожидая ответа, но Ева продолжала молча смотреть на него, чувствуя, как внутри все переворачивается. От такого поворота событий, она даже потеряла дар речи, уж кого-кого, а его здесь встретить она не собиралась. Ждала мёртвых, но не его.

— Молчишь? — недобро усмехнулся Котин.

Ева затравлено смотрела на него, как зверь, загнанный в ловушку и беззвучно то открывала, то закрывала рот, не зная, что сказать.

— Ты все знал! — наконец выдавила она.

Котин в ответ лишь заскрипел зубами и решительно двинулся на нее.

— Ответ верный! — он в два шага преодолел расстояние комнаты и схватил Еву за грудки. — Игра окончена, Ева, ты проиграла!

Он толкнул её в грудь и Ева, отступив на несколько шагов, ударилась спиной о стену.

— Ты думала все так просто? Ты думала, что умнее нас, Ева? Неужели ты и вправду думала, что мы ничего не знаем про эти гребаные миражи?!

Котин шипел все громче и громче, его взгляд становился все злее и яростнее. Он вновь приблизился к ней и обхватил ладонями лицо. От неожиданности она выронила из рук телефон и тот упал в воду, глухо булькнув. Стало снова темно, но от Никиты шел едва заметный свет, словно он был наэлектризован своей яростью.

— Ты проиграла! А ведь я искренне хотел тебя спасти.

— Убери руки! — пропищала она, вырываясь, но Никита ожидаемо был сильней.

Он прижал ее к себе, и она ощутила запах его крепкого тела, духов, его мужской запах. Его руки сжали ее бедра, а дыхание стало рваным.

— Ты должна была стать моей, — прошептал на ухо. — Я жалел тебя, идиот, ждал пока ты сама это поймешь, а ты отдалась другому? А я ведь почти любил тебя. Часто думал, что даже тысячи других не сравнятся с волнением, которое я испытывал, видя твой силуэт. Ты росла в этом гребаном интернате, а я ждал и наблюдал за твоим взрослением. Тебя привели сюда для меня. Но ты оказалась гнилью.

— Отвали! — снова дернулась, но он совсем её обездвижил.

— Дура! Тебе не уйти отсюда живой. И твоему хмырю тоже. Таежные озера навсегда заберут вас. А я тебя не буду спасать. Будешь скитаться как Катька между мирами! Я буду приходить к тебе, когда захочу, а ты не сможешь воспротивиться и выйти. Ты жалкая предательница, Ева! Но ты будешь моим трофеем!

— Как Катерина для твоего отца? Это ведь он её запер? Ты просто сумасшедший болван!

— Она ему не сдалась дура! Он смотрит на нее и потешается. И её жалкие побеги в этот мир нам только на руку. Продалась низшим тварям, да и пусть! Зато в наш портал не лезут. А тебя я буду любить. Не просто наблюдать, нет. Любить буду! И хоть ты не станешь теперь моей женой и не родишь мне сына, но пленницей моей тебе быть суждено.

Он припал губами к ее шее и больно прикусил, руки же скользнули под ее футболку.

— Да пошел ты! — упрямый шепот в его твердую грудь.

— Тебе не выбраться, — он улыбался, она чувствовала это. Больно сжал её грудь ладонью. — Моя. Ты проиграла даже сейчас.

Он дернулся, и её одежда затрещала по швам. Футболка растворилась в его руках и повисла лоскутами, белый лиф лопнул, и обнаженная грудь оказалась свободна. Никита тот час изловчился и обдал ее жаром своего дыхания, припал губами к соску.

Ева завизжала, брыкаясь. Черная вода пошла рябью и волнами от ее ног, но она не смогла высвободить руки, что сжимал он за ее спиной.

— Вспомни Ева, ты всю жизнь проигрывала! — он снова больно укусил её. — Помнишь, нет?

Ева отрицательно замотала головой, извиваясь.

— Вспомни себя! Кем ты была? Малолетней шлюхой? Ребенком, которого всем продавали?! Благодаря нам ты стала человеком, а не помойной ямой и чем ты нам отплатила?

Он выпрямился, глядя ей в лицо. Ева не сводила с него глаз, часто глотая слюни, чтобы сдержать этот комок, который подкатил к горлу. Ее тошнило от себя, от этих воспоминаний, которые тут же оживились в памяти, стоило их только позвать. Ей ужасно хотелось кричать и плакать, бить руками по полу, по лицам всех этих мужиков, один за другим всплывающих перед ее глазами. Когда мать возвращалась с очередной попойки, с ней всегда кто-то приходил. И эти кто-то заставляли Еву или раздеваться или танцевать. А потом их руки беспрепятственно трогали ее и издевались.

А она почти забыла.

Тошнота подкатила к горлу, и Ева закашлялась. Никита позволил ей согнуться пополам, чуть отпустив хватку.

Старые страхи оживали. Ева затряслась всем телом, а Котин тем временем продолжал:

— А помнишь, детка, как ты боялась, что я могу убить тебя? Помнишь, Ева? Говори!

— Да.

— Твои страхи стали реальностью. — Он усмехнулся, обнажая белоснежные зубы. — Верно, люди говорят — мысли материальны.

Котин поднял ее и снова припечатал к стене, опустил руки на ее шею, и Ева почувствовала, как его пальцы обвились вокруг, словно змеи и начали сдавливать.

— Ты должна меня благодарить — твоя смерть будет легкой, совсем не такой страшной и мучительной, как у других — кто лез не в свое дело. — Никита облизнул пересохшие губы. — Хотя у тебя был шанс стать моей, но ты решила разменяться на этого кретина.

Его глаза нездорово засветились, лицо исказилось гримасой.

Ева закрыла глаза, чтобы не видеть этого ненавистного лица и почувствовала его горячие липкие губы на своих губах. Это стало решающим моментом, и Ева резко дернулась вперед, сгибая ногу в колене. Она надеялась попасть ему в пах, но Никита быстро и ловко среагировал, сильный точный удар пришелся ей в живот. Дыхание перехватило, туловище инстинктивно согнулось, но Котин расправил ее и снова припечатал к стене, прижимая всем своим весом.

Ева попробовала набрать в легкие воздуха, но пальцы бывшего напарника вновь сплелись вокруг шеи, сжимая с такой силой, что послышался хруст.

Ева попыталась вдохнуть, но ничего не получалось. Она чувствовала, как начало гореть ее лицо. В ушах заложило и теперь, она не слышала ничего, кроме биения собственного сердца. Перед глазами поплыли картинки: она видела озлобленное лицо матери, одновременно ухмыляющееся и смеющееся, словно та радовалась ее концу, видела лицо Степана, умирающего на диване в гостиничном номере, видела себя жестокую и циничную со стороны, а Котин тем временем продолжал что-то кричать, разбрызгивая слюни. Ева в последний раз увидела его искривленное злобой лицо и провалилась в темноту.

Глава 38

Митя сидел на кухне за столом и уже почти десять минут пил чай — цедил по капельки. Голова безумно болела, давило на виски и глаза.

Ева ушла, а он как баран позволил ей это сделать. Прошло три часа, даже чуть больше, а он так и не решил что делать — искать общину или ждать на полигоне? Да и как она выберется, если этот проход все-таки есть? Там же всё затоплено! Уж лучше бы он смотался в город за снаряжением! Но был и второй вариант, на который он возлагал надежды…

Митя вновь сделал глоток чая и понял, что тот уже совсем остыл. Отодвинул от себя кружку и посмотрел в окно — баба Дуся топталась около колодца, набирая ведро воды. По дороге шли волонтеры в ярких жилетках и опрашивали сельчан — поиски пропавшего начались.

— Ну, как ты? — послышался голос дед Миши, что зашел на кухню. — Может, поешь чего? С самого утра ведь крошки в рот не положил.

— Нет, спасибо, — он отрицательно мотнул головой. — Не хочется совсем. Как Вениамин Борисович? Он пришел в себя?

— Нет. Лежит в комнате, вроде спит. Все время разговаривает с кем-то. Тяжело ему — горит весь, жар у него. Бесовщину эту так просто не прогонишь. Ну, ничего, Галина вроде сделала что-то. А она раньше сильная очень была.

Митя вздохнул и вновь посмотрел в окно. Бабы Дуси уже не было, как и волонтёров.

— Как там моя Ева? — прошептал Митя, вздохнув. — Сердце не на месте. Если с ней что-нибудь случится — никогда себе не прощу. А вы знаете, мы ведь давно знакомы.

— Даже так? — дед Миша удивился искренне.

— Мы на море познакомились. Она с интерната приезжала по протекции главных. С ней еще две девчонки рыжих были, близняшки. Вот тогда-то я и влюбился.

— Рыжих, говоришь?

— Ага. — Перед глазами Мити даже замелькали картинки прошлого — их образы, голоса и смех.

— Знаю таких, — Дед сощурился. — Точнее знал. То дочки Галины и были. Только они мертвы давно.

— Как это? Серьезно? А что случилось?

— Да был у нас тут маньяк! — дед мотнул головой, — кого у нас тут только не было! Так вот он и порешил их. С озера увел, надругался, да закопал.

Митя медленно выдохнул. Крики бесноватого об Евином отце сменили в голове звук прибоя. На смену морского бриза пришел запах жженых листьев и костра.

— В начале лета случилось. Им по тринадцать лет было. А через месяц Ева на море укатила по их путевке. Галина сама выбирала, кому место отдать.

По спине прошелся ледяной холод.

— А вы откуда знаете? — Митя нахмурился, стараясь не выдавать своего волнения.

— Да знаю. Все об этом здесь знают.

— Но рыжие были в Ялте. Я лично их видел.

— Да не было их. Морок то. Ева была одна.

Дед Миша замолчал, буравя его темным нечитаемым взглядом. Митя моргнул, прерывая зрительный контакт.

— ничего не понятно, но ладно, — усмехнулся. Отвернулся к окну как можно спокойнее, мышцы же загудели от напряжения.

— Да всё сладится! — улыбнулся дед, снова становясь прежним. — Она велела не ходить за ней, мало ли чего! Так вот сиди и жди, поешь лучше!

— Не могу, ком в горле!

— А я чаю выпью, — дед Миша зажег газ и поставил чайник на конфорку. — Составишь компанию?

— Да, — Митя поставил ближе свою кружку. — Вот чай допью и на полигон пойду. Ева машину забрала, может ваш трактор сгодится?

— Не могу из дома уйти. Сынка вернулся, сам пойми. А ты с такой машиной не справишься, боюсь. Да и затоплено там все, сам говорил!

— Затоплено, да. Но лес помог в тот раз, надеюсь и сегодня всё так же выйдет. Значит, пройдусь пешком. — Митя не стал говорить, что в его планах всё так и было: сначала старый погост, затем заброшенный полигон.

После его вдруг открывшейся осведомленности, доверять ему не стоит. Точно так же, как и старой Галине. Если она знала, чья Ева дочь — при условии, что все что говорил бесноватый — правда, то зачем выбрала Еву для поездки на море? Чтобы что?

Поболтав еще ни о чем существенном минут десять, Митя поблагодарил за гостеприимство и торопливо засобирался в путь.

Никита трепал ее как куклу. Рычал, кусал, сжимал пальцами каждый сантиметр ее тела. И его голос, и рык совсем не походили на человеческий.

Ева, все еще находясь в полуобморочном состоянии, вяло сопротивлялась, когда он потащил ее куда-то из комнаты. Но не в тот коридор, из которого она пришла, потому что воды здесь становилось все больше.

Открыв глаза, она сквозь темноту все же видела, как за ними следуют тени — белесые и вытянутые, одна за другой они нагоняли их и тянули тонкие пальцы к её бедрам, а точнее к одному из карманов. Ева скосила глаза, безвольно повиснув на Котине, который нес её куда-то вниз, и увидела, как её карман светится. Фигурка зверя — она поняла по светящимся очертаниям.

Ева выхватила ее из кармана и сжала в руке.

Никита замер. Тени застыли.

Он медленно опустил её на ноги и прошептал:

— Дай мне это. Где ты его взяла? Он не дается в руки живым. Ты мертва, Ева?

Он с хрипом втянул носом болотный воздух, мотнул головой, не веря.

— Ты не мертвая. Конечно же нет. А откуда он у тебя?

Котин обвил пальцами ее ладонь, сжимающую фигурку.

— Ах, наверное, всему виной твой отец?

— Причем здесь он? И что это за зверь такой? Он что-то значит, верно?

— Не хочу снова делать тебе больно. Давай, отпусти это. — Он сжал ее пальчики, снова потянулся губами к ее губам. Чмокнул, чуть простонав. — Нас ждет рай. Жаль, что не на земле. Но это уже формальности.

Ева пыталась сообразить, что ей делать, ведь явно сейчас козырь в её руке. И, тем не менее, она обезоружена. Фигура принадлежит мертвым. А раз Котин ее просит, значит?..

Ева обескуражено моргнула. Еще и еще. Расцепила пальцы и отдала ему. Тот, улыбнувшись, взял ее и поправив голову зверя, глаза которого точно все видели, убрал в карман.

— Идем! — прошептал. — Осталось недолго.

Ева послушно дала себя взять за руку и потащить за собой.

В ледяной воде шаги давались с трудом, но Никита как мощный крейсер разрезал черную муть своими ногами. Тени, извиваясь и хрипло дыша потащились следом. Пройдя по ступенькам, Никита остановился у двери и, толкнув ее, довольно выдохнул. Ева видела белый день, залитый солнечным светом. Обугленные остатки домов и выжженную до черна землю. Тени прошмыгнули мимо и, переступив порог, превратились в молодых женщин. Они все шли, шли мимо нее, а она с удивлением видела, как растворяется длинный коридор и как снова за их спиной появляется кабинет Валерия Игнатьевича, Никиткиного отца. Всё это время он просто водил ее за нос! И привел в портал между миров!

— Ну давай, смелее, — улыбнулся Котин и протянул руку. — Моя пташка навсегда моя.

Он жадно скользнул по её фигуре похотливым взглядом — обнаженная грудь так и не была прикрыта, а мокрые джинсы прилипли к стройным ногам.

— Если это моя участь, то только после тебя, — выдохнула она невинно и протянула руку к пряжке ремня на его джинсах. Никита довольно улыбнулся, притягивая ее к себе. Ева уткнулась носом ему в плечо и дернула фигурка каменного зверя на себя, ловко сворачивая ему голову. Глаза того загорелись красным, а реальность пошла рябью.

Никита зашипел, как от удара током. Дернулся и попытался ее ударить, но Ева отбежала от него прежде, чем он среагировал. Бросилась в кабинет и захлопнула за собой дверь.

— Он за дверью, — прошелестела мавка и ева испуганно завизжала, оборачиваясь.

— Дура, напугала! Где ты была?

— Здесь! — та надула тонкие губы, выкатив глаза. — Что я сделаю, если ты в мороке. Ходили тут вокруг кабинета, пока он нотации тебе читал. А я ждала. Думала уже не догадаешься про фигуру. Сколько сил Галина приложила, сделав тебя мертвой!

— Что?

— А ты как хотела? В портал через склеп только мертвячки ходят. И кабинет этот опять же так просто не увидеть, а уж фигуру заговоренную и подавно.

— Никита…мертв?

— Давно уж. Точнее не совсем, но это неважно сейчас. Зато ты из их мира окончательно, теперь уж точно, поэтому и сбились они тебя искать. Никита скоро вернется. — Мавка спрыгнула со стола. — Думаешь, голову свернула и портал закрыт? Как бы ни так, там заговор нужен. Беги, давай, твой Митька тебя уже заждался!

Ева не нравилось, что она мертва. И не нравилось определение — теперь уж точно. Но подумать об этом она решила чуть позже.

Она выбежала из кабинета — снова в своей футболке и кофте — всем морокам морок! И бросила по ступенькам вниз, по которым уже бежала. Но увиденное теперь отличалось.

Неприятный холодок пробежал по позвоночнику.

Дверь была стеклянной. Ящики все те же, но дверь…И за этой грязной стеклянной дверью что-то было и это что-то двигалось. Сквозь мутное стекло виднелись очертания: бесформенная фигура смотрела прямо на нее.

Ева быстрым движением руки откинула со лба влажную прядь волос, смахнула капли пота со лба. Чем ближе она подходила, тем становилось страшнее. А мавка права — мёртвые тоже боятся.

— Ева! — тихий шепот заставил её встрепенуться. Безжизненное сердце бешено заколотилось.

Шепот исходил из-за закрытой двери. Остановившись, Ева ожидала, что он повторится, но вместо этого по двери ударили, и тот час на мутном запотевшем стекле появились две ладони.

Руки прижимались к стеклу, и казалось, еще немного и они выдавят его. Ладони быстро заскользили по стеклу вниз с жутким скрипом и, почти достигнув пола, исчезли.

Комок страха подкатил к горлу. Ева прижалась к стене.

Кромешная темень и давящая тишина тем временем продолжали давить на нее, играть на ее нервах, словно на струнах, испытывать ее на прочность. Любому терпению когда-то приходит конец, и Ева не выдержала, взорвала тишину своим криком.

— Проваливай! — Ева взмахнула рукой и бросила фигуру каменного зверя.

Тишину прорвало: сначала крик Евы разнесся эхом, следом звон и завершающим звеном выступил звук разлетающегося вдребезги стекла. Стекло разлетелось в стороны, с жутким звоном упало на пол.

Ева обессилено отступила назад. По-прежнему ничего не было видно, и кто знает, возможно, это тварь уже рядом.

Конечно, ведь я сама дала ей возможность выйти, разбив стекло, подумала Ева, и вновь всё онемело от страха: ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни крикнуть. Но онемевшее тело и заложившие уши не помешали ей услышать вновь раздавшийся шепот.

— Открой. Я помогу!

Ева бросила на память вперед и припала пальцами к ручке ящика. Дернула его на себя, ощущая жуткое дежавю, но ячейка поддалась и отъехала в сторону. Чудовища не было рядом, и Ева с облегчением подумала, что это был не упокоенный ребенок…

***

Казалось, мир на время остановился.

Трое мужчин в робе всеми фибрами своей души ощущали, как в воздухе повис груз тревоги. Тишина накаляла и добавляла красок в нарисованную картинку воображения. Оно и верно: не каждый день такое увидишь.

— Что это? Животное? — спросил один из рабочих. В этой компании он был самый молодой.

— Да, нет. Это ребенок, — широкоплечий мужчина присел на корточки и всмотрелся в останки. — Ребенок, — повторил он и поднялся, озираясь по сторонам.

В подземном колодце, глубоко под землей — лежали кости. Маленький изуродованный скелет — на пожелтевшем черепе сияла дыра, в россыпи трещин. Скелет лежал на боку, поджав ноги и согнув руки в локтях. Черная яма стала для него настоящей могилой.

— Какого черта? Как он здесь оказался? — спросил тот же широкоплечий у присутствующих, остальные лишь молча, пожали плечами.

— Надо срочно сообщить руководству, — сказал самый молодой и развернулся в сторону штаба.

— Стой! — широкоплечий схватил его за руку. — С ума сошел? Голова совсем не соображает? У нас сроки подходят, а работы еще не закончены! Ты подумал, что будет, если мы скажем? Начнется расследование, вопросы — допросы, а как же строительство? Зарплата? Да на фига нам это надо?

— О чем ты? — возмутился тот и попытался высвободить руку, но ничего не получилось.

— О чем? О том, что не надо никому ничего говорить! — широкоплечий усмехнулся и посмотрел на стоящего в стороне напарника. Тот кивком головы дал понять, что согласен с ним.

— Но это же ребенок! Мы должны сообщить! Здесь столько народу, и все явно адекватнее тебя! Сообщу начальнику исследовательского центра — Валерию Игнатьевичу! Он должен был уже вернуться из командировки! — молодой человек, наконец, вырвался и, оглядываясь, засеменил к кирпичному дому.

— Он не понимает, — прошипел старший и двинулся следом.

Уже у входа он настиг его и рывком остановил. Развернул к себе, посмотрел в глаза.

— Столько лет в колодце пролежал, и никто не нашел. Так пусть и лежит там! — широкоплечий отпустил его руку. — Ты понял?

— Это не правильно, надо сообщить, — парень выдержал гневный взгляд собеседника и вновь направился к дому.

— Ты помнишь, что сказал Валерий Игнатич? — широкоплечий не унимался. — Всё что мы найдем — тайна. Находку отдать ему. Вот и пусть забирает. Нам за это деньги платят! Думаешь, так просто мы тут весь полигон перерыли? Да этот колодец на хрен никому не сдался!

— Значит, он знал что искал. Он ужасный человек.

— А это уже не тебе решать!

Неожиданный удар в спину сломил его, молодой человек упал на землю. Он ощущал обжигающую боль каждым участком своего тела, две пары ног нещадно оставляли на нем свои следы, вкладывая в удары всю силу.

Свет вдруг погас, яркое солнце исчезло из виду, забирая с собой свое тепло. Все закончилось, боль разорвалась на кусочки. Молодой человек закрыл уже невидящие глаза, и сознание растворилось в дымке, несущей новое неизведанное тепло. Он ушел, забирая с собой тайну. Той же ночью широкоплечий и его напарник услышали женский голос, преследовавший их до самой кончины.

— Просыпайся, — прозвучал в ночной тишине мелодичный женский голос. — Подъём! Слышишь меня?

Христофоров потянулся и, еще пребывая во сне, повернулся на бок. Он спал и видел сон, то и дело, меняя выражение своего морщинистого лица: то вскинет брови вверх, то пустит легкую улыбку.

— Быстро просыпайся! Ты обещал мне помочь, ты давал мне слово! — требовал женский голос.

А Вениамин Борисович видел пред собой сосновый бор, вдыхал этот невероятно приятный запах хвои, чувствовал, как лучи солнца ласкают его кожу. Его страхи отступили. Боль утихла. Неужели эта старая дура ему все-таки помогла. А он не верил!

Он вскинул голову и посмотрел на виднеющийся сквозь пушистые макушки лоскут синего неба.

Красота!

Но все же что-то было не так. Вениамин нахмурился. Что-то или кто-то упорно прерывал его идиллию, единение с природой, нарушал его покой. Он слышал женский голос. Профессор вздрогнул и пришел в себя.

В комнате темно, даже с окна не падает свет. Профессор огляделся, осматриваясь. Когда глаза немного привыкли к мгле, он увидел, что окно плотно завешаны шторами, а рядом на столе у иконы стоит в подсвечнике свеча. Христофоров сел и протянул руку — воск был еще мягкий и горячий. Спички лежали рядом, и он воспользовался ими.

Пламя замерцало, несколько раз колыхнулось и приняло спокойный вид. От отблеска свечи на стенах заиграли тени. Причудливые узоры сменялись так быстро, что он не успевал их толком рассмотреть, и, наблюдая за этой невольной игрой теней, Христофоров не сразу заметил мелькнувший у двери силуэт, а когда уловил, обернулся. В голове тут же всплыл голос из сна. Он узнал этот голос, ставший за много лет родным и узнаваемым. Он ожидал увидеть в дверях ее, но не успел — тень мелькнула перед его лицом и испарилась. Свеча погасла.

Дверь жалобно проскрипела, открываясь, свет тут же проник внутрь и осветил кровать. Профессор поднялся, перешагнул через порог, заглянул в соседнюю спальню. Евы и Дмитрий не было.

Вениамин Борисович попытался вспомнить события последних часов, дней. Ничего. В голове пустота. Кроме воспоминаний о дне приезда, он больше ничего не помнил. Что произошло? Где ребята? На улице ночь, а их нет. Уехали? Но куда, почему без него? И что с миражами?

Слишком много вопросов без ответов.

В данный момент его беспокоил не только их отъезд, но и голос Катеньки. Это было определенно неспроста. Он уже давно ничему не удивлялся и был уверен — это знак. Всякий раз, когда она являлась к нему, что-то происходило.

Окинув беглым взглядом комнату, Христофоров направился к выходу из дома. Уж очень ему хотелось узнать, что произошло и где Ева с Димой, но будить посреди ночи хозяев ему не позволяла совесть.

Вопрос с совестью решился сам собой. Дверь распахнулась перед носом профессора, и на пороге появился заспанный дед Миша с взъерошенными седыми волосами.

— Ох, и напугал ты меня, Вениамин! — быстро прошептал он, затащив Христофорова в комнату, и плотно закрыл за собой дверь.

Христофоров отступил назад и только сейчас заметил в руке у друга сверток.

— Проснулся оттого, что половицы скрипят, — продолжили дед Миша, присаживаясь в кресло. — Думаю что это? Ребята то уехали, ты спишь, а звуки? Звуки то сами по себе не появляются. Вот вышел, а тебя и нет! Думаю, неужели опять?

Дед Миша замолчал и, нахмурившись, осмотрел профессора.

— С тобой, Веня все хорошо? Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Ты мне лучше ответь, где молодежь? И что тут собственно произошло? А то смотришь на меня как на прокаженного!

— А ты что, совсем ничего не помнишь? — дед Миша вновь перешел на шепот. Приблизил свое лицо. — Тебя эта ведьма к себе забирала. Думал, не вернет!

— Забирала? Как?

— Ну! Кажись, не помнишь? Ну не совсем она, а те, что вместе с ней приходят.

— Нет, не помню, но то, что вернуться меня заставила, это точно. Я по ее голосу и пришел.

— Откуда? — вытаращился дед.

— Из райского сада, — горько усмехнулся Христофоров. — Черт его знает, откуда! Где дети?

— Дети-то? Разъехались еще утром — Ева в общину, Митя на полигон, — дед Миша заговорчески подмигнул и закивал головой. — Вот, просили передать, если ты вдруг «вернешься».

— Что это?

Христофоров взял протянутый сверток. Развернув, увидел план полигона, заметки и сразу же понял что это.

— Значит, Ева все выяснила. — Закивал он головой, задумавшись. — Теперь мне понятно, куда они отправились. Так что же я сижу!? Мне необходимо помочь им!

Вениамин Борисович подскочил на ноги, возбужденно махнул рукой и собрался уходить.

— Остановись, Веня! Куда ты? — преградил ему путь дед Миша. — Ночь на дворе, да и не догнать тебе их.

— Но…, — Христофоров послушно сел, нахмурился, сдвигая брови к переносице. — Как быть?

— Для начала успокойся, а я чайку заварю. Выпьешь?

— Да, — профессор отрешенно кивнул. — Горячего чайку не помешает.

Дед Миша отправился на кухню ставить чайник, а Христофоров тем временем пересел в кресло поближе к свету и принялся изучать документы. Все их догадки подтвердились — об этом говорили записи из архива.

Действительно в начале восьмидесятых годов при строительстве штаба в одном из коллекторов были обнаружены останки ребенка, об этом ясно свидетельствовали записи, только одно обстоятельство так и осталось не разгаданным — толи останки извлекли и кремировали, толи оставили в колодце. В документах пояснялось лишь то, что строители, работавшие в то время на полигоне, не обременили себя работой по извлечению.

— А что же произошло после, когда этот факт стал известен? — спросил Христофоров и зашелестел бумагами, пытаясь найти ответ.

Анализ и изучение архивных документов ничего не дал.

Христофоров повернулся на звук открывающейся двери — гостеприимный хозяин дома держал в руках поднос с чашками. Профессор отложил бумаги, убрал со столика лишние вещи, освободив место для подноса. Теперь уже дед Миша сел на кровать напротив гостя, придвинул ему одну из чашек с напитком.

Вениамин Борисович осторожно отхлебнул горячего чаю и почувствовал вкус мяты.

— Хорош чаек! — он одобряюще кивнул.

— Хорош, — согласился дед Миша, откусывая кусок от румяной булки. — Это у вас там, в городе не пьют такой чай, с мятой, с травами, травятся только новыми продуктами, химикатами сплошными. Угощайся, — он придвинул тарелку с булками. — Дуся днем пекла, молодежь хотела кормить.

— Спасибо, пожалуй, съем.

Христофоров пил чай с мятой, ел булку, а в голове крутилась одна и та же мысль, что не просто так он слышал её голос, стало быть, необходимо действовать.

— Слушай, Миш, — сказал он после продолжительной паузы, — ну не могу я так! Я должен, просто обязан быть там — с ними. Подбрось до полпути, а?

Дед Миша внимательно посмотрел на товарища. Вид у Христофорова был серьезный, настрой решительный, а стало быть — не передумает.

— Подбросить? Да где ж ты искать их будешь? Морок этой ночью таёжными землями правит. Не боишься, что только усугубишь всё? Галина хоть и старая, но дело свое знает. Вся община ей в эту ночь помогает. Заговоры и молитвы в каждом доме шепчут. Весь лес гудит. Не слышишь что ли? Живые против мертвых.

— Галина? Кто это? Что значит живые против…

— Ой! — дед Миша махнул рукой. — Ты не кипятись. Она Еву в их мир отправила. Да заговорила, чтоб вернулась. А Митька ваш уже и сам одной ногой там, на погост пошел. Чувствую. Да только помешать я не могу. Всё идет, как должно быть.

— Нет, — решительно мотнул головой Христофоров. — Я помогу, я должен!

— Ну, раз должен, тогда и вопросов нет! — развел руки в стороны дед, вдруг сдаваясь. — Понимаю, что не усидеть тебе. Пойду трактор заводить, только вот Дусю предупрежу сначала, а то перепугается от его рева с просони то.

Христофоров молча, кивнул и, когда дверь за дедом закрылась, нашарил в кармане таблетки, положил одну под язык. Нервы ни к черту, да и сердце больное.

Пока дед Миша возился во дворе с трактором, профессор думал. Думал о том, где искать этот полигон в ночи, думал о том, как вести себя, когда найдет.

До озера доедим, а там будь что будет, уж Катенька то меня не бросит, покажет путь, решил Христофоров.

Ожидание затягивалось, трактор еще не завели. Профессор завернул документы обратно в сверток и спрятал их под половик. Так, продолжил он размышлять, значит, мальчика нашли, тогда все сходится, Катенька именно в то время и появилась. Взбунтовалась ее душа, воспротивилась! Столько лет при жизни не могла она достойно похоронить сына и после смерти не нашла ее душа себе места на небе, не уединилась, продолжала мучиться без дитя своего. И вот, ребеночка нашли и не достали, не захоронили, да хоть бы кремировали, и прах его развеяли по ветру. Нет же, оставили, да еще и плитой накрыли — как было. Миражи смерти — дело рук самих людей. А точнее нелюдей.

Вениамин Борисович сидел в кресле и раскачивался из стороны в сторону, невидящие глаза застилала пелена слез, а губы беспрестанно шептали еле слышимые слова. В таком виде и застал его дед Миша.

— Веня? — он легонько толкнул его. — Ты меня слышишь? Что с тобой?

— А? что? — подпрыгнул на месте Христофоров, схватился за голову. — Задумался я.

Он неловко посмотрел на товарища, достал из кармана платок, промокнул глаза.

— Завел? — спросил он, услышав звук работающего трактора. — Поехали, я готов.

— Поехали.

Они сели в кабину трактора, дед Миша включил фары и нажал на педаль, а с крыльца махала им рукой баба Дуся, провожая в нелегкий путь. Она еще не знала, что видит профессора в последний раз, но сердце щемило в предзнаменовании беды.

Глава 39

Митя отбросил окурок в сторону, когда Рыжая, трясясь всем телом, взмахнула рукой и показала ему частичку своего мира. Он увидел дома с резными палисадниками и Влада, что сидел на скамейке и играл с рыжим псом.

— Живой он, живой! — сказала она торопливо. — Верну, когда принесете сына! Все, как и обещала!

Вокруг нее клубился туман, а волосы извивались живыми змеями.

— Как Ева выберется? Если там вода? Ты поможешь? Колодец там под землей, и за останками она выйдет через проход общины. Там, где кабинет старейшины.

— Помогу. — Катенька вновь завибрировала. — Помогу! Она только что закрыла портал для мертвых! Свернула шею этому гаду! Но это временно. Они уже ищут путь назад!

— Что за гад, не понял?

— Вот! — Катерина протянула ему каменную фигурку без головы. — Будет второй и заговор — все разрушится! Но я должна уйти. Навсегда.

— Так уйди, — хмыкнул Митя и добавил: — Только с сыном, я понял! Скажи мне, как так все получилось?

— Да все просто. Я была его любовницей много лет. Банально обещал все бросить ради меня.

— Старейшина?

— Он. Валера. А потом узнала жена. Мы жили здесь в одной деревне, а Валера тогда только общину создавал. Он умный был. Его только назначили главным в центре исследований. Она увела сына и убила. Искали всем селом, а она смеялась. А потом я их сожгла. Но огонь и меня настиг, когда пожар охватил всю деревню.

Митя шумно выдохнул. Рыжая невозмутимо продолжила:

— Где сын я так и не узнала. А он оказывается, знал. Но за свою семью отомстил мне по полной. Создал портал, чтобы они жили. Я ведь сначала тоже ходила, но он подарил фигуру и я опять повелась. Думала, поможет найти заговоренный этот зверь, но это оказалась ловушка. Я в оковах его силы. Мне не уйти, не выйти. А его сын и жена живут. Мертвые, но живут полной жизнью.

— Никита мертв?

— Давно-о.

Митя сжал кулаки, шумно простонал. Только этого ему не хватало.

— Давай эту херню сюда! — он зло кивнул на каменную фигурку в её руке. — И я эту хрень уже видел! На раскопках профессор находил! А ты говоришь их две!

— Это она и есть. Я не могу отдать, ты не можешь ничего взять из этого мира! Но знаешь теперь что нужно!

Митя простонал снова.

— А сразу сказать не могла?! Ты что издеваешься?!

— Как?! Ева твоя только сейчас портал прикрыла. Вот я и говорю что хочу!

— Дурдом блин! — Митя махнул на нее рукой и пошел в сторону полигона. — Раз ты сейчас всё можешь — помоги мне с Евой.

— К полуночи придет! — крикнула вслед Рыжая и исчезла в тумане.

***

… Ева нащупала на дне небольшой свёрток. Холщовая ткань была черствой и жутко неприятной, а ее содержимое — кости и череп и вовсе выбили почву из-под её ног. Но она, закусив губы, достала останки и прижала к себе.

Мавка крутилась рядом, блестя в волосах её заколкой со стразами.

— Туда! — пропищала она и бросилась прочь.

Ева поспешила следом. Один коридор, второй. Она по горло в воде, но холщовый мешок прижимает к сердцу. И вдруг распознала очертания затопленного колодца и лестницу, ведущую вверх, которую совсем недавно пытался нащупать Митя. Где-то наверху был открыт люк, и она видела звездное небо.

Уже ночь, а она и не поняла. Совсем запуталась, где реальность, а где саван мертвых, накинутый на её голову.

Ева ступила в воду, снова погружаясь в нее с головой, но она мертва, а значит все равно. И действительно, дышать есть чем, вода её никак не отвлекает. Вот только ступеньки сломаны, а ноша кажется непосильной. И мавка куда-то исчезла, зараза такая!

— Митя! — прокричала Ева, когда сквозь толщу воды увидела его силуэт. Он всматривался в черную воду и глаза его блестели от волнения. Но он услышал ее, нырнул с головой, держась за края одной рукой, а второй схватил ее за руку. Потянул на себя и вскоре она выбралась на поверхность.

Ева опустила сверток на землю и радостно бросилась ему на плечи. Но Митя не сжал ее в ответ. Напротив испуганно склонился к земле и обхватил свою голову руками.

Ева отшатнулась.

На земле у затопленного колодца лежал сверток с костями, с которого стекала вода. А рядом она сама, раскинув руки навзничь. Бледная, как молоко, с синими от воды губами, с чуть одутловатым лицом утопленницы. Рядом стояла мавка, сгорбившись и скрестив на груди длинные костлявые руки, и с виду они с ней сейчас мало чем отличались. И чуть поодаль стоял тарахтящий трактор и осунувшись дед Миша.

— Что за?! — выдавила из себя Ева.

— Надо идти! — перебила та. — Времени мало! Если не хочешь навечно стать такой же, как и я.

Митя вскинул голову. Но он не видел ни её, ни мавку. В его глазах стояла невыносимая боль утраты.

— Митя, — сказал дед Миша, подойдя к нему. — Чем быстрее мы здесь закончим, тем легче Еве будет прийти сюда. Давайте вернем этой рыжей ведьме всё, что она хотела. Пора поставить на этом погосте реальный крест. Вениамин уже ждет нас.

Митя подавленно кивнул головой. Поцеловал Еву в губы и, сжав ее ладонь в своей руке, встал. Накрыл ее до шеи своей кофтой и взял в руки холщовый мешок.

Двое мужчин и ребенок направились к трактору.

— Ева, пора идти! — пропищала мавка, но Ева в ступоре мотнула головой. Теперь она окончательно понимала, что значит быть мертвой.

Кладбище было затянуто туманом, но даже так Ева смогла различить фигуру исхудавшего и осунувшегося за эти дни профессора. Поняв, что это не мираж, не галлюцинация, не игра воображения, она облегченно вздохнула, сердце защемило от радости. Его появление на кладбище означало, что профессор здоров, что он пришел в себя.

— Вениамин Борисович! — Митя осторожно опустил мешок на землю, обнял Христофорова.

— Я ждал вас, — отозвался тот слегка дрожащим голосом. — Я безумно переживал, что не могу вам ничем помочь. Все получилось? Где Ева?

— Останки здесь, — ответил Митя. — Но Ева… Она там, одна...

Ева видела, прижавшись лицом к шершавой березе маленького мальчонку, что стоял у Митиных ног и испуганно озирался по сторонам. Но живые не могли этого видеть.

Пока мужчины вели беседу, Ева села на землю, пытаясь отдышаться. Волнение до дрожи в коленях вдруг нашло на нее, дыхание затруднилось. Она совсем не слышала, о чем беседуют Христофоров с Дмитрием, ей было не до этого. Стук в ушах ее собственного сердца заглушал любые звуки, доносящиеся до нее. но сердце стучит, а значит не все потеряно…

Неистовый ветер верещал в тандеме с биением ее сердца. Он гудел, остервенело хватал за волосы, трепал одежду, так и, норовя стянуть.

Ева смотрела на кресты и надгробия, безмолвно стоящие здесь на протяжении многих лет и ощущала на себе пристальный взгляд усопших. Она теперь с ними наравне и это ей совсем не нравилось.

Она поднялась, когда Митя заработал лопатой и вскоре вырыл неглубокую могилу. В эту минуту все ощущали одно и то же чувство — облегчение и понимание того, что все плохое позади, и вот-вот навсегда останется в прошлом.

Митя поднял с земли мешок, подошел к выкопанной могиле, и аккуратно опустил его на дно, поднялся с земли. Одновременно с профессором взялся за лопату. Как только первая горсть рыхлой земли упала на останки, ветер взбунтовался, завыл с новой силой.

Вениамин Борисович замер, лопата выпала из ослабевших рук. Он уже слышал раньше этот плач ветра, знал, что за ним последует. Ветер тем временем не просто завывал, он скулил, бесновался, поднимал к небу вихри желтых листьев, пыли и веток.

Ева зажмурилась, закрыла ладонями лицо. Пыль, поднятая в воздух, слепила глаза, щекотала нос, покалывала кожу. Она вновь открыла их, только когда почувствовала, что ветер стихает, а на смену ему приходят голоса. Это были голоса женщин, слившиеся в красивом скорбном пении.

На иссини черном небе вдруг появился месяц и звезды, за погостом — деревня.

Женщины в черных платьях подошли к могиле, затянули грустную песню, по очереди кидая на останки горсть земли. Митю, дед Мишу и Христофорова они как будто не видели, проходили мимо, рядом, но даже не смотрели на них. Но на нее взгляд бросали и это ей совсем не нравилось.

И вот, самой последней подошла молодая рыжеволосая женщина. Она села на колени рядом уже с закопанной могилой, упала лицом в разрыхленную землю и заплакала. Из ее груди, из самого сердца вырвался крик. Ее тело содрогалось, пальцы рук утопали в земле, судорожно сжимая ее комья.

То, что эта женщина и есть Катенька, Ева не сомневалась.

Катерина продолжала плакать, женщины продолжали петь. Когда их скорбная песнь закончилась, они молча, не спеша, пошли обратно, так же, не обращая никакого внимания на посторонних. Ева посмотрела им вслед. Они шли по узкой дороге в сторону деревни. Несмотря на то, что темная ночь поглотила все вокруг, Ева видела дома, очертания заборов. Это была деревня, дом Катеньки, ее время, ее ночь, ее мир. Да и старое заброшенное кладбище сейчас не являлось таковым: ухоженные могилы, новые оградки. Ева чувствовала, что тревога и страх ушли, осталась лишь скорбь. А еще она ощущала себя здесь своей.

— Спасибо. — Митя и Христофоров вздрогнули, услышав слабый голос Катеньки.

Она продолжала подрагивать плечами, из красивых голубых глаз текли слезы, но тем не менее, она смогла улыбнуться, поднялась с земли.

— Моя душа наконец-то спокойна. Теперь я всегда буду со своим сыном.

Она вновь заплакала, прикрывая ладонью глаза, Христофоров тут же метнулся к ней, обнимая. Он что-то шептал ей на ухо, а она кивала головой.

— Простите за все, — не отходя от профессора, проговорила Катенька. — Я причинила людям много боли, но я не в силах ничего вернуть. Злость и жажда мести, боль, отчаянье захватили мою душу в плен, я мучалась и страдала, так же как и вы. Но теперь я ухожу, оставляя это место в покое. Ступайте и вы.

Катенька в последний раз взглянула на них, отошла от Христофорова и вновь села у могилы. Ее длинные распущенные волосы заслонили лицо, ладони гладили холодную землю.

Кладбище вновь окутал серо-белый туман. Темнота смыкалась, месяц со своей звездной свитой скрылся за синими облаками.

— Вениамин Борисович! Идемте! — сказал Митя, торопясь вернуться к телу Евы.

Но профессор лишь отрицательно замотал головой.

— Я столько лет жил мыслями только о ней. Винил, корил себя за беспомощность, берег в себе чувство любви.

— Какой любви? О чем вы?! — воскликнул Митя, сделал шаг к нему.

— Уже больше сорока лет Катенька живет в моем сердце. — Христофоров виновато опустил голову, его глаза стали влажными. — Я останусь с ней. Мне будет хорошо здесь.

— Нет! Вы с ума сошли?! — взревел Митя.

И сделал шаг в его сторону, но сколько бы он не шел, Христофоров неизбежно отдалялся.

— Митя! — окликнул его дед Миша. — Мираж исчезает, они уходят!

Митя остановился. Христофоров стоял напротив него и улыбался. Потом он вытащил из кармана фигуру зверя и бросил к его ногам.

— Думаю, это вам пригодится!

Вскоре рядом с ним появилась и Катенька. Они обнялись, и в глазах обоих отразилась любовь.

— Не переживай, я давно этого хотел, — произнес Христофоров, прижимая Катеньку к себе. — Что мне старому делать в вашем мире? Если я мысленно давно уже здесь? Спаси Еву и желаю вам счастья. Вы навсегда останетесь в моем сердце.

— Мам, смотри какой цветок! — прокричал розовощекий мальчик.

Мальчонка подбежал к ним, обнял Вениамина за ногу, протянул Катерине цветок.

— Иди к нам! — позвал его Веня, схватил смеющегося мальчишку на руки…И из старика он вдруг превратился в молодого Вениамина, которым был, когда впервые ее увидел. Она обняла его за плечи, и мираж растворился в тумане.

— Где Влад?! — прокричал Митя и обреченно уронил голову.

Ева потрясенно закусила губы и метнулась обратно к своему телу. Зрелище не для слабонервных! Спустя десть минут появился запыхавшийся Митя. Он поднял ее с земли, уложив к себе на колени и, припал губами к лицу.

— Я так сильно тебя люблю! — прошептал он, и Ева, выдохнув, закусила губы.

Мавка топталась у затопленного колодца и тоже нервничала.

— Идем же, ну?! — пропищала она, и Ева решительно нырнула вслед за мавкой. Ей вслед полетела каменная фигура зверя, что бросил дед Миша, когдавода вдруг пошла брызгами.

— Это Ева, — сказал он. — Она вернется! — и ободряюще похлопал Митю по плечу.

Глава 40

Кладбище изменилось. Едва она выскочила из склепа, как чуть не угодила в руки мертвых. Их было много, и все они встали из своих могил. Но она сейчас ничем от них не отличалась, а потому отмахнувшись, бросила на площадь. Мертвые тени потянулись следом.

В общине творилось что-то невообразимое! Ева добежала до площади и испуганно замерла. В ладонях она сжимала по каменной фигуре зверя.

В самом центре старая Галина, девочки с интерната и женщины из ее общины. Они стояли полукругом и монотонно, не прерываясь читали наговоры. Вокруг шелестел подступивший со всех сторон лес и завывал ветер. А между острыми ветвями деревьев, что походили на вилы и копья, и стеной из светлых жителей общины, что обступили площадь со всех сторон, метались мертвые, оставшиеся без портала.

И нет, они не исчезли, как надеялась Ева, не растворились с рассветным туманом, не превратились с первой росой в призраков! Они все так же имели кровь и плоть.

Они воевали! Извивались, крутились, садились на метлы, превращались в свиней, кошек и разбегались кто куда. Пытались ухватить Еву за волосы и руки, но она уворачивалась.

Ева прошмыгнула мимо беснующейся толпы и всунула в руки Галины каменные фигуры. У той в руках появилась недостающая голова одной из них, и землю тут же сотрясло безудержным воем.

Ева резко обернулась.

Никита стоял напротив, и грудь его вздымалась от дыхания. Влажные волосы прилипли ко лбу.

— Не позволяй им, Ева, — прошептал он. И пусть между ними было с десяток метров, она отчетливо услышала его шепот. — Не убивай.

Ева мотнула головой.

— Но ты уже мертв, не так ли?

Он усмехнулся, кинув на нее такой родной взгляд и ее сердце защемило.

Но мавка дернула ее на себя и наваждение исчезло. Община зашептала не известные ей слова и Ева пригнулась, когда в ее сторону бросилась черная кошка. Мавка отпнула ту ногой и та с диким ревом упала на землю.

Ева заметила свою учительницу из интерната, что превращалась в седую старуху. Мать Никиты, перебегавшая площадь на высоченных шпильках, вдруг замерла, сделалась дряблой старухой и с криком упала. Зашипела от боли, постепенно превращаясь в прах. Их старейшина, Никиткин отец бросился вслед за ней, но ноги его подвели и он завалился на бок, став седым стариком ста лет. Но он не исчез, а лишь устало обхватил голову, крича толпе:

— Я столько для вас сделал!

Значит, Никиткин отец живой, в отличие от его семьи, что погибла в пожаре.

Сам Никита превратился в мужчину лет сорока, но тоже не исчез. Напротив стал выше и еще сильнее. И даже красивее.

— Он сын человека и нечисти, — пропищала мавка, и Ева удивленно вскинула бровь.

Местные мужчины схватили его, пока он стоял и прожигал её взглядом. Попытались набросить цепь и сковать его, обездвижить, но он извернулся. Бросил на Еву прощальный взгляд, и вдруг превратился в огромного волка.

— Ну вот, не успели, — выдохнула Галина и дотронулась до плеча Евы. — Никитка будет жить, хоть и такой жизнью. Все остальные же вернулись в свой мир. Сейчас запечатаем и можно спать спокойно. А ты беги, Ева, беги! И никогда больше, слышишь?! Никогда сюда не возвращайся!

— Но..?

— И знаешь, — Галина заглянула в ее глаза. — Дети не в ответе за своих отцов. Я приняла это, когда вместо своих дочек отправила тебя на море. И я рада, что именно там ты обрела свою судьбу. Уезжай, Ева! И никогда не возвращайся обратно! Судьба не даст тебе второго шанса, поверь!

Ева посмотрела на неё удивленно. Галина схватила ее за руку и община вдруг закружилась темными пятнами на солнце, когда вокруг нее сковали руки все ее жители. Они шептали молитвы и смотрели прощальными взглядами, в которых плескалась благодарность.

***

Ева дернулась и открыла глаза.

Митя выдохнул и сжал ее плечи пальцами. Сидит, прислонившись к стволу березы, она лежит на его кофте, головой на его коленях. Он смотрит ей в глаза и как будто не верит.

— Мить? Привет! — Ева улыбнулась, и он тогда встрепенулся, схватил ее, прижал к себе со всей силы.

— Я думал, мне опять мерещится! Родная моя, ты вернулась?!

— Да! — Ева обвила его руками и вдохнула запах. Зажмурилась, сдерживая слезы. — Надеюсь, я сейчас розовощекая и выгляжу не так скверно, как пять минут назад!

— Ты самая красивая! — Митя поднял ее на ноги, обхватил лицо и впился в ее губы поцелуем. А когда они оторвались друг от друга, снова удивленно охнули. Со стороны канувшей в лету деревни к ним шел высокий молодой человек и бежала упитанная собака.

— Это Влад и Грёза? — спросила Ева, сжав Митину руку.

— О, господи, да! Это они!

Парни долго обнимались, собака прыгала на задних лапах, облизывая руки то парням, то Еве. Влад искренне не понимал, что произошло и почему он ничего не помнит. Спрашивал где палатка, где озеро, где все? Но Митя мотал головой, обнимая того за плечи.

— Долгая история! — отмахнулся он. — Как-нибудь за кружкой пива расскажу.

— А это кто? — шепнул ему Влад, но Ева услышала. Пригладила волосы, оттянула футболку.

— Это Ева. Моя любимая. Моя девушка. Моя жена!

Влад засмеялся, но наткнувшись на серьезный взгляд друга, оборвал смешок и почтительно пожал Еве руку.

— Очень красивая девушка, — подмигнул. — Рад за вас. С Митькой можно и в огонь и в воду! Он очень надежный парень и замечательный друг!

— Это уж точно! — улыбнулась Ева и, взяв Митю за руку, пошла вслед за ними к трактору, что стоял на опушке леса.

Эпилог

Машина взяла курс на Каменногорск. Митя за рулем, Влад рядом, Ева и Греза на заднем сиденье.

Собака довольно поскуливает, то и дело, склоняясь к руке Евы за лаской.

— Сразу покупаем билеты в Москву, — в очередной раз повторил Митя. — У Евы вещей нет, да и не надо, мы там, в новой жизни все купим. Да. Малышка? — он подмигнул ей в зеркало заднего вида. — Я покажу тебе новую жизнь!

Ева улыбнулась, предвкушая. А потом бросила взгляд на лес, что понемногу редел и оставался позади. На смену ему все чаще приходили поля и небольшие чащи.

— Останови, пожалуйста! — выдохнула с замиранием сердца, когда автомобиль вновь свернул к кромке леса.

— Ева?!

— Мне попрощаться надо. — Прошептала тихо. — Я быстро.

Митя поджал губы, но машину все же остановил.

— Только недолго и далеко в лес не заходи, чтобы я видел. А то мне уже не по себе.

— Да все хорошо будет! — улыбнулась она, потрепав его по волосам, и вышла из машины.

Спустилась с дороги, перебежала неглубокий овраг и вошла в лесную тень. Здесь тихо и пахнет приятно травами. Здесь ее сердце — как ни крути.

— Спасибо за все, — прошептала, глядя на стволы деревьев. — Я никогда о вас не забуду.

Слезы сами навернулись на глаза, и она не стала их сдерживать. — И простите, если что-то было не так.

Лес зашелестел кронами. Из-за дерева выглянул заяц, на ветвях елей засуетились белки. А перед ней появлялись тени и силуэты. Седой старичок снял шляпку и склонил перед ней голову. Кикиморы сложили руки на груди, провожая грустным взглядом.

— И с общиной не попрощалась. И с Галиной. И с тобой, моя подруженька.

Долго звать не пришлось. Та выскочила из-за кустов и сжала Еву в объятиях.

— Я буду скучать, — пропищала мавка, и весь лес подхватил ее физически ощутимую грусть.

— А ты умеешь скучать?

— А то! По тебе — умею. Ты хоть приедь в гости когда-нибудь? Хотя, Галина права, не надо. У тебя новая жизнь, а мне навсегда здесь скитаться. Но с тобой было весело!

— А может и приеду! Теперь-то на озерах можно купаться и загорать?!

— Теперь можно!

Ева пообещала, а сама подумала, что еще не скоро захочет вернуться сюда. Слишком сильна боль душевная и толком не понять почему.

— Ну пока, — сказала Ева и смахнув слезы, попятилась из леса. А потом все же остановилась, вспомнив о записях, что скомкала и переложила в карман новых джинсов.

— Не смотри, Ева! — прошептал тут же лес, но она упорно листает и открывает запись о себе. Ее отец, как она и предполагала — маньяк и убийца — двадцать загубленных душ, останки которых найдены по всей тайге. А сколько еще не нашлось, скольких, быть может, еще забрала земля таёжных озер?

Ее замутило.

Лес ласково загудел, успокаивая.

Мавка прижалась к ее плечу, не ровно дыша.

— Я родилась в поселке Тридцатый километр. — Ева перелистнула страницу. — Где это, знаешь? До четырех лет жила там, пока отца не арестовали. До четырёх лет жила в полной семье!

Ева прикрыла глаза. Какой ужас.

— Где это? — толкнула мавку в плечо.

Та затопталась на месте, нервничая.

— Зачем тебе?

— Просто. Скажи.

— Да тут рядом. С той стороны озер. Да поселка-то уже почти нет. Так, десять домов.

— А тот дом остался? В котором я жила?

— Остался. — Проговорилась та и ойкнула. — Ой, ну хватит! Не пытай меня!

— Знала и молчала?

— А зачем тебе такое знать? Поезжай с мужем и о нас забудь.

Сказала, а сама обиженно отвернулась.

— Да не забуду. Как я могу? — обняла ее. — До встречи!

— Нет уж, прощай!

— Не-а, до встречи! — улыбнулась Ева и зашагала к машине, полная уверенности, что как минимум в Тридцатый километр ее еще приведет дорога. Как не посмотреть дом детства? Как не узнать о прошлом? Эти мысли ее точно не оставят в покое.

И в подтверждение ее мыслей позади раздался волчий вой и Ева обернулась. Серый волк смотрел на нее знакомым взглядом, прожигал насквозь, обещая новую встречу. И она даже услышала его знакомый до боли шепот:

— Я буду ждать тебя, Ева. Всегда.

А потом он кивнул головой и скрылся. Мавка показала ему кулак, а в нее ткнула пальцем.

— Не смей. Забудь и будь счастлива!

Ева закусила губы и перебралась через овраг.

Митя нервно курил и не сводил с нее взгляда. Она чмокнула его в губы и села в машину.

Через секунду та рванула с места, оставляя после себя облако пыли.

Конец

Оглавление

Пролог

Часть 1. Море. Первая любовь

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Часть 2. Таёжный лес. Туман. Глава 1. Ева

Глава 2. Митя

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Эпилог