Я впервые увидел Дмитрия Вачедина в Липках, на мастер-классе «Знамени». В последние годы из Германии приходит немало русских прозаических и поэтических текстов. Найти себя в русской прозе, живя в Германии, довольно трудно. Одно дело — воспоминания о жизни в России, приправленные немецкими бытовыми подробностями. Или — попытка писать немецкую прозу по-русски. То есть — стилизовать по-русски усредненную западную прозу… Но как, оставаясь в русском контексте, писать о сегодняшнем русском немце?
Вачедин лишен ностальгии. Но Вачедин предан русской культуре. Вачедин в отличие от писателей-эмигрантов старших поколений, не осознает себя эмигрантом: он ни от кого не бежал… Вачедин избрал самый надежный, но почти не исхоженный в последние годы путь русского писателя, живущего в Европе — традицию. Традицию Сирина, Газданова и даже Шкловского, создавшего «ZOO». И — переживание традиции немецкой бюргерской прозы, новеллистики Томаса Манна прежде всего.
Главное, что обнадеживает меня в прозе Вачедина, — устаревшее нынче, но и самое продуктивное, едва ли не сакральное отношение к русскому литературному языку. В этом Вачедин принципиально старомоден, как и подобает тому, кто не суетится в стремлении оказаться и удержаться на поверхности немедленного социального успеха. Да и зачем суетиться на платформе Боннского вокзала, где вот она — дорога на Кельн, вот и на Кобленц, а вот и неотменимое Расписание всех наших станций, адресов и дат?
Андрей Дмитриев.
