КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Нацистская пропаганда на оккупированных территориях Ставрополья и Кубани в 1942-1943 гг.: цели, особенности, крах [Наталия Викторовна Доронина] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Доронина Н. В. Нацистская пропаганда на оккупированных территориях Ставрополья и Кубани в 1942–1943 гг.: цели, особенности, крах

Введение

Актуальность темы исследовании.

Великая Отечественная война вот уже на протяжении 60 лет по праву остается одной из самых актуальных научных проблем в отечественной и зарубежной историографии. С течением времени исследователи открывают все новые и новые факты в этом героическом периоде, которые позволяют дополнить наши знания о событиях тех лет и подвергнуть их анализу, создавая при необходимости и новые направления в развитии этой проблемы.

Качественному изменению в развитии современной отечественной историографии о войне в решающей степени способствовали два фактора. Во-первых, - утвердившиеся в науке плюрализм мнений и свобода творчества и, во-вторых, - введение в научный оборот значительного по объему корпуса новых архивных, ранее недоступных для исследователей, документальных источников.

Уважая и принимая незыблемость ключевых положений истории Великой Отечественной Войны, современные исследователи имеют возможность обратиться к изучению ряда проблем, не находившихся в фокусе исследовательского поиска ранее. В числе таких проблем - изучение противостояния советской идеологии и нацисткой пропаганды на оккупированных вермахтом советских территориях. Думается, что всестороннее изучение данной проблемы на материалах Ставрополья и Кубани позволит, во-первых, более объективно оценить ход битвы за Кавказ в 1942–1943 гг., которая была одной из самых длительных по времени и ожесточенных по характеру в истории Великой Отечественной войны.

Кроме того, актуальность избранной темы определяется также и тем, что Ставрополье и Кубань, как составные части Северного Кавказа, являлись в годы войны многонациональными регионами с различной религиозной и социальной структурами населения, представлявшими особый интерес для гитлеровского руководства Германии. Ввиду этого нацистский пропагандистский аппарат разработал и использовал здесь на практике в 1942–1943 гг. разнообразные формы и методы воздействия на местное население. Главной целью пропагандистских служб врага было стремление получить поддержку городских и сельских жителей Ставрополья и Кубани, сделать их союзниками оккупационных властей в борьбе с Красной армией и советской властью. Следовательно, изучение характера и результатов вражеского воздействия на сознание местного населения в условиях оккупации, равно как и содержания, преимуществ и недостатков советской партийно-политической работы в условиях противостояния идеологий, дополняет наше знание о наиболее оптимальных путях и средствах работы с разными категориями населения, представляющего различные национальности.

Глубокое и детальное изучение всего комплекса вопросов, связанных с воздействием вражеской пропаганды на умы и настроения неоднородного по целому ряду признаков населения, имеет актуальное значение в современных условиях. Пропагандистское оружие является важным фактором в арсенале приемов и действий государства против потенциального противника и играет все боле значимую роль в обеспечении национальных интересов и национальной безопасности. В этой связи опыт, накопленный советской идеологией и коммунистической пропагандой в противоборстве с нацистским пропагандистским аппаратом в годы Великой Отечественной войны, является важным и действенным фактором при планировании и практическом осуществлении подобной работы с населением в Российской Федерации и в ее вооруженных силах.

Объектом исследования избрана пропагандистская деятельность нацистской Германии на временно оккупированных немецкими войсками территориях Ставропольского и Краснодарского краев во время Великой Отечественной войны.

Предметом исследования стали содержание, цели и особенности нацистской пропаганды на значительной части Северного Кавказа летом 1942 г.; формы и методы работы местных советских, партийных, правоохранительных органов и военных структур по противодействию нацистской пропаганде; отношение многонационального населения Ставрополья и Кубани к идеологии и политике оккупационного гитлеровского режима; причины неизбежного краха нацистской пропаганды и действенности советской идеологии, проявившей свои преимущества во время битвы за Кавказ в 1942–1943 гг.

Научная новизна исследования определяется, прежде всего, объективным и всесторонним подходом к изучению истории создания нацистского пропагандистского аппарата и его последующего практического функционирования на оккупированных немецкой армией территориях Ставрополья и Кубани в 1942–1943 гг.

Научные результаты, определяющие вклад диссертанта в изучение исследуемой темы, состоят в следующем:

1. Дан объективный анализ, проведенный с привлечением архивных и опубликованных материалов, состояния нацистского пропагандистского аппарата, созданного для нацистской пропаганды на оккупированных территориях.

2. Исследованы особенности нацистской пропагандистской работы среди многонационального и различного по своему социальному и религиозному положению населения Ставрополья и Кубани. Она была изначально спланирована и подготовлена как более гибкая и лояльная по отношению к местному населению по сравнению с другими оккупированными немецкой армией территориями Советского Союза.

3. Проанализированы содержание, направления, специфические формы, методы и приемы нацистской пропаганды в ее практическое применение в ходе битвы за Кавказ на территории Ставрополья и Кубани в 1942–1943 гг.

4. С привлечением новых архивных материалов изучена работа местных краевых партийных и советских органов власти по перестройке идеологической работы на Ставрополье и Кубани в условиях начавшейся войны, впервые в обобщенном плане дана оценка эффективности их работы с характеристикой удачных решений, выявлением ошибок и недоработок.

5. Исследована контрпропагандистская партийно-политическая работа военных структур в соединениях и частях Красной Армии во время битвы за Кавказ в 1942–1943 гг., а также деятельность средств массовой информации в войсках, противостоявших нацистской пропаганде. Дана оценка положительных, удачных и, соответственно, отрицательных, неудачных приемов и действий в их практической работе.

6. Подробно проанализирована, в том числе с использованием трофейных документов, практическая деятельность оккупационной немецкой власти по пропаганде идей «нового порядка», по привлечению городских и сельских жителей исследуемого региона на сторону Германии через своеобразную, привлекательную для населения социально-экономическую политику, осуществлявшуюся на Ставрополье и Кубани в 1942–1943 гг.

7. Выявлена степень эффективности работы нацистского пропагандистского аппарата путем определения количества и выявления отдельных категорий коллаборационистов среди мирного населении и военнослужащих Красной Армии, перешедших к немцам и сотрудничавших с оккупационными властями.

8. Сделаны выводы, характеризующие итоговые данные деятельности нацистского пропагандистского аппарата на Кубани и Ставрополье в ходе битвы за Кавказ в 1942–1943 гг. и противостоявшей ему советской идеологической системы, действовавшей как среди местного населения, так и в частях и подразделениях Красной Армии.

Тем самым, внесен вклад в решение научной проблемы, имеющей важное значение для дальнейшего развития исторической науки. Автором диссертационного исследования сформулированы предложения и выводы, которые обладают элементами новизны и помогают углублять изучение состояния и изменений в пропагандистской работе в годы Великой Отечественной войны, проводившейся противоборствующими сторонами в экстремальных условиях военного времени.

Хронологические рамки исследования охватывают в основном один из периодов Великой Отечественной войны — с 25 июля 1942 г. и до 9 октября 1943 г., известный в отечественной исторической науке как битва за Кавказ. В интересах более всестороннего и объективного исследования избранной темы, автор рассматривает также отдельные аспекты, связанные с созданием в гитлеровской Германии нацистского пропагандистского аппарата в довоенное время и его деятельность на оккупированных советских землях в первый год войны.

Географические рамки исследования включают территорию Ставропольского и Краснодарского краев, являвшихся частью Северного Кавказа. По состоянию на конец июля 1942 года в состав Ставрополья входили Карачаевская и Черкесская автономные области, а в состав Кубани - Адыгейская автономная область. Указанные географические и административные рамки не изменились до полного освобождения Ставропольского края от оккупантов в конце января 1943 г. и Краснодарского края - в начале октября 1943 г. В диссертационном исследовании анализируется нацистская пропагандистская работа и история противостояния ей советской идеологии на оккупированных немецкой армией территориях Ставрополья и Кубани, на той части земель краев, которые враг не сумел захватить и, наконец, непосредственно на линии фронта в ходе битвы за Кавказ.


Степень изученности проблемы.

В соответствии со сложившейся в российской исторической науке традицией историографию Великой Отечественной войны и, в том числе, и деятельности нацистского пропагандистского аппарата на оккупированных вермахтом в 1942–1943 гг. территориях Ставрополья и Кубани, можно условно разделить на четыре периода. Первый период начался уже в ходе войны и продолжался до середины 50-х гг. Второй период охватывал время от начала хрущевской «оттепели» и до середины 60-х гг., т.е. длился, примерно, 10 лет. Вдвое большим по времени был третий этап - с середины 60-х гг. и до начала в Советском Союзе «перестройки». С середины 80-х гг. и ХХ в. до настоящего времени продолжается её четвертый этап. Каждый из названных периодов был обусловлен определенными качественными характеристиками. А они, в свою очередь, во многом предопределялись изменениями в партийно-политическом руководстве страны, приходом к власти новых людей. Таким образом, как и в целом в развитии советской и российской историографии, исследование учеными-историками событий Великой Отечественной войны в решающей степени зависело от субъективного фактора и, поэтому, не могло быть до конца правдивым и всесторонним.

Исследование содержания и основных направлений нацистской пропаганды, равно как и работа по нейтрализации её воздействия на население оккупированных советских территорий, началось уже с первых дней после развязывания гитлеровской Германией войны против СССР. Отдельные аспекты этой проблемы содержались в приказах, выступлениях и докладах И. Сталина и других руководителей советского государства и Коммунистической партии, которые издавались огромными тиражами.1 Литература военных лет - это, в основном, материалы пропагандистской и патриотической направленности. В них вскрывались политические и экономические цели войны со стороны Германии, давалась характеристика немецкого «нового порядка», показывались различные направления работы нацистского пропагандистского аппарата и специфика борьбы с ним. В работах С. И. Огурцова, А. Шморина, И. Юдина и других первых исследователей военной истории Северного Кавказа и непосредственных очевидцев тех тяжелых дней разоблачались преступления немецко-фашистских оккупантов против мирного населения, обосновывался неизбежный крах фашистского оккупационного режима и его пропагандистской службы.2 Ценность этих трудов состоит в том, что они были написаны в ходе проходивших тогда событий, и поэтому передавали дух времени и остроту впечатлений их участников. Недостатком же их являлась несколько односторонняя оценка планов и действий немецких оккупантов, идеологическая заданность публикаций.

В первое послевоенное десятилетие продолжалась работа по комплектованию и дальнейшей систематизации различных материалов по истории Великой Отечественной войны. Вместе с тем, вышли в свет первые обобщающие труды о войне, в том числе и первые диссертации, в которых в разной степени затрагивались и проблемы идеологической работы партии на Ставрополье и Кубани во время битвы за Кавказ.3 Характерной чертой научных исследований этого времени была их описательность, узость тематики и строгое следование идеологическим установкам и официальным точкам зрения, положениям и выводам о Великой Отечественной войне, сформулированным И. Сталиным. Проблема воздействия нацистской пропаганды на население Ставрополья и Кубани в 1942–1943 гг. не стала еще предметом специального научного анализа.

Второй этап в развитии исторических исследований о Великой Отечественной войне открыла «хрущевская оттепель», ставшая следствием исторических решений XX съезда КПСС. В эти годы, благодаря доступу исследователей к новым архивным материалам, значительно выросла источниковая база для изучения истории Великой Отечественной войны. Ввиду этого существенно увеличилось и количество издаваемых трудов, в том числе и в Северо-Кавказском регионе. В работах Г. П. Иванова, Лазаревой С. Л., Д. А. Напсо, H. A. Самойло, А. Хмырова и других авторов более расширенное толкование получили вопросы оккупации Ставрополья и Кубани, борьбы партизан и подпольщиков с немецкими захватчиками, идеологическая работа местных партийных организаций среди населения.4 В обстоятельной статье C. Л. Лазаревой на основе архивных документов была раскрыта работа Ставропольской краевой партийной организации по распространению среди населения оккупированных районов листовок, специальных выпусков газеты «Орджоникидзевская правда», других печатных материалов. Автор показала, в частности, формы и методы деятельности партизанских отрядов и подпольщиков края по нейтрализации последствий нацистской пропаганды, разоблачению мероприятий немецких оккупационных властей, по повышению морального духа советских людей.5 В то же время, необходимо отметить, что в данной статье, впрочем, так же, как и в других исследованиях второй половины 50-х - начала 60-х гг., не выделялись особенности оккупационной политики, которую проводили нацисты на Ставрополье и Кубани. Следовательно, подходы к изучению региональными историками пропагандистской работы немецких властей не отличались здесь от общесоюзных методологических приемов и подходов. По этой причине научное осмысление данной проблемы все еще оставалось на начальном этапе.

Со второй половины 60-х гг. в развитии отечественной историографии, в том числе и в исследовании Великой Отечественной войны, наступил новый, третий по счету этап. Как известно, он стал результатом очередной смены власти в СССР и, следовательно, предопределялся политическими мотивами, наложившими серьезный, по своей сути - негативный - отпечаток на развитие исторической науки. Можно сказать, что в эти годы начался качественный откат в исследовании всех проблем войны, так как возобладали официальные, «утвержденные» высшими руководящими органами власти трактовки в объяснении всех самых сложных и принципиальных вопросов военной истории. С другой стороны, нельзя не отметить существенный количественный рост научных публикаций по истории Великой Отечественной войны, в том числе и фундаментальных многотомных работ.

В изучении в 60-е - начале 80-х гг. немецкого оккупационного режима и его пропагандистской деятельности главным недостатком был общий подход к определению его главных сущностных положений без выявления каких-либо особенностей на различных территориях Советского Союза, захваченных вермахтом. Основное внимание при этом М. Л. Гутин, М. М. Загорулько и А. Ф. Юденков, Л. А. Безыменский и другие исследователи обращали на грабительский характер действий оккупационных властей, политику истребления советских граждан, стремление к уничтожению социалистического строя, на борьбу с советской идеологией.6

Однако отечественные историки практически не уделяли специальному изучению сущности нацистского пропагандистского аппарата, его структуре и деятельности на захваченных немецкими войсками советских территориях. Как правило, в своих трудах по данной проблеме авторы ограничивались разоблачением его антисоветской направленности в практической работе среди населения оккупированных районов и констатацией факта краха попыток нацистов заручиться поддержкой городских и сельских жителей через проведение активной пропагандистской деятельности. При этом советские историки достаточно глубоко и всесторонне исследовали идеологическую работу Коммунистической партии в частях и подразделениях Красной армии и среди населения в тыловых районах страны.7

В работах историков Северного Кавказа, большую часть которых представляли исследователи из Ставропольского и Краснодарского краев, изучение проблем создания, функционирования и краха нацистского пропагандистского аппарата на временно оккупированных фашистами территориях региона также нашло свое отражение. Так же, как и организаторская, идеологическая работа местных партийных организаций по нейтрализации нацистской идеологии и воспитанию советских людей в духе патриотизма, верности делу социализма и преданности идеалам марксизма-ленинизма. Идеологическая деятельность краевых партийных организаций во время битвы за Кавказ, формы и методы их работы получили освещение в очерках истории Ставропольской и Краснодарской организаций КПСС, подготовленных к печати коллективами авторов.8 В них, в частности, признавалось, что краевые партийные организации вели «...политическую работу среди населения захваченной врагом территории... в исключительно сложных и тяжелых условиях жестокого оккупационного режима».9

В диссертациях, монографиях и научных статьях М. Г. Шайдаева, Э. Мамукелашвили, П. Д. Тепуна, Г. П. Иванова Ч. С. Кулаева и других авторов разоблачался нацистский оккупационный режим на Ставрополье и Кубани, подчеркивались его антигуманные проявления по отношению к местному населению, вскрывались отдельные направления контрпропагандистской работы партийных, советских и комсомольских организаций среди многонациональных народов Северного Кавказа, воинов Красной армии, которые вели здесь бои с гитлеровскими захватчиками. Однако методология исследования и концептуальные подходы к научному осмыслению данной проблемы серьезных изменений не претерпели. В те годы сделать это историкам по причинам идеологического характера было просто невозможно. По-прежнему особенности нацистской пропаганды, осуществлявшейся на Северном Кавказе в 1942–1943 гг., исследователями не выделялись и, следовательно, оккупационный режим представлялся таким же, как и на других территориях, захваченным вермахтом.

С конца 80-х - начала 90-х гг. в развитии исторической мысли в Советском Союзе, а затем и в суверенной России наступил новый этап. Перестройка и последующая трансформация общества послужили своеобразным сигналом к более раскрепощенному осмыслению многих событий советской истории, к числу которых относилась и Великая Отечественная война. Выходившие в свет работы были построены на новых архивных материалах и, главное, с использованием новых концептуальных подходов, свободных от идеологической заданности и политического диктата. Наиболее значимым в этом отношении научным исследованием, в котором в той или иной степени нашли отражение практически все события минувшей войны, стал четырехтомник «Великая Отечественная война 1941–1945. Военно-исторические очерки».10 В очерке Л. Л. Данилевича «Освобождение Северного Кавказа», опубликованном во втором томе, с позиций исторической правды раскрыты особенности и отдельные направления национальной политики оккупационных властей среди горских народов. Автор отмечает, что в «...директивах Э. Клейста указывалось на необходимость осторожного отношения к горским народностям. Фашистская пропаганда всячески внушала местному населению, что немецкие войска ведут борьбу только с русскими, а горским народам несут освобождение».11 Признавая, что часть горцев и казачества перешла на сторону врага, A. A. Данилевич делает вывод, согласно которому подавляющая часть населения не только не поддержала оккупантов, но и активно боролась с ними.12

Большой вклад в разработку проблем коллаборационизма внес М. И. Семиряга. В его солидной как по объему, так и по степени новизны и структурному построению монографии подробно исследованы, в частности, подготовка и осуществление пропагандистскими службами Германии национальной политики на Северном Кавказе. Автор подчеркивает, что «планируя наступательные операции на Кавказ летом 1942 г., командование вермахта тщательно изучало обстановку, в том числе и политическую, в этом регионе».16

Следует заметить, что проблема коллаборационизма в последние 10–12 лет стала одной из самых востребованных в отечественной, в том числе и в региональной, исторической литературе. На наш взгляд, причина резко возросшего к ней интереса объясняется отсутствием возможности для ее изучения в советское время. В целом ряде работ, в том числе в диссертациях, авторы не только раскрывают причины и статистику данного явления в годы войны, но и показывают действия нацистского пропагандистского аппарата, формы и методы его работы, направленные на вербовку советских граждан в различные военные подразделения, полицейские части и карательные органы Германии, действовавшие на фронте и на оккупированных землях Советского Союза.13

В современной российской историографии, опирающейся на методологический плюрализм, появились новые подходы в осмыслении и интерпретации немецкого оккупационного режима, действовавшего на территории Ставрополья и Кубани в 1942–1943 гг. Такая же новизна характеризует и изучение нацистского пропагандистского аппарата, форм, методов и направлений его работы среди населения Северо-Кавказского региона и национальных частей Красной армии. Наиболее значимыми в научном плане региональными исследованиями, в которых в последние годы именно в таком новаторском духе рассматривается весь комплекс проблем, связанных с существованием оккупационного режима и его пропагандистского аппарата, являются работы Е.М Малышевой, З. В. Бочкаревой, Е. Ф. Кринко, С. И. Линца, Е. И. Журавлева.

В коллективной работе Л. Л. Аникеева, Г. И. Кольги и Н. Е. Пуховской подробно исследованы формы и методы пропагандистской работы НСДАП по формированию среди немецкого населения той социальной базы, опираясь на которую нацисты и пришли к власти в Германии в 1933 г.14 В монографии A. A. Аникеева подробно исследованы истоки, направления и содержание аграрной политики нацистской Германии в годы Второй мировой войны.15 Данная работа позволяет определить замыслы гитлеровского руководства по эксплуатации сельского хозяйства оккупированных вермахтом территории европейских государств, в том числе и СССР. Автор анализирует также пропагандистскую деятельность нацистов среди сельского населения захваченных стран, главной целью которой являлось восхваление германского опыта ведения аграрного сектора экономики Третьего рейха.

В диссертациях, монографиях и статьях В. А. Горелкина, A. B. Малышева, B. А. Селюнина, Д. В. Кочуры, А. Д. Койчуева, И. И. Широкорад, С. Я. Якаева, C. В. Януша и других авторов проводится научный анализ различных направлений и методов практической деятельности нацистского и советского пропагандистских аппаратов, средств массовой информации СССР и Германии на Восточном фронте и, прежде всего, на его южном крыле, а также при работе с многомиллионными массами мирного городского и сельского населения.16 Оценивая эффективность деятельности нацистской пропаганды в годы войны, В. А. Горелкин, в частности, утверждает, что она оказалась малоэффективной и, в конечном счете, потерпела поражение, так и не достигнув конечных целей -деморализации РККА и обеспечения лояльности населения оккупированных территорий Советского Союза к вермахту и Германии. Главную причину этого поражения автор видит в несоответствии «... между пропагандистскими установками Третьего рейха и действительностью, что в свою очередь доказывает роль пропаганды только как вспомогательного средства ведения войны».17

Нельзя не отметить постановку рядом авторов новых, острых по своей сути проблем при исследовании всех аспектов идеологической работы, осуществлявшейся противоборствующими сторонами накануне и в ходе Великой Отечественной войны. В этом отношении важной в содержательном и методологическом плане представляется статья И. А. Коробкиной, в которой исследуется процесс формирования националистической идеологии германского государства, начиная с первых лет XX века. Автор убедительно показывает, что нацистская идеология и пропагандистский аппарат гитлеровской Германии, в том числе и антисоветизм, стали продолжением предыдущей политики германского руководства, но в более жестких, агрессивных формах. В диссертации К. Э. Шварцкопфа исследуется образ внешнего мира в национал-социалистической пропаганде. Он же анализирует эффективность ораторского искусства А. Гитлера и И. Геббельса, как вида пропагандистского воздействия.

В год 60-летия Победы советского народа над фашистской Германией в Великой Отечественной войне региональная историография пополнилась несколькими новыми научными исследованиями. В коллективном труде ученых Ставрополя и работников краевых архивов есть статья З. В. Бочкаревой,18 в которой анализируются формы, методы и направления торгово-промышленной политики нацистов на оккупированной территории Ставропольского края. Автором показаны причины, в силу которых ее действенность и влияние на местное население оказались в конечном итоге незначительными и привели к краху планов захватчиков.

В работе А.С Линца и С. И. Линца, в содержательных статьях М. В. Андриенко и Э. В. Медведевой с использованием новых архивных документов, с привлечением «полевых материалов» и других источников раскрыты отдельные направления деятельности нацистского пропагандистского аппарата на территории Северного Кавказа. В новой монографии С. И. Линца в нескольких разделах исследуются органы управления оккупационной власти в Пятигорске, средства массовой информации оккупационного режима, культурная жизнь города, состояние системы образования и другие направления деятельности захватчиков. Автор, в частности, достаточно подробно охарактеризовал содержание, идеологическую направленность и структуру оккупационных газет «Кавказский вестник» и «Пятигорское эхо», которые издавались немецкими властями в оккупированном городе-курорте.

Итогом творческого содружества научных сотрудников Пятигорского краеведческого музея и специалистов отдела молодежи администрации города Пятигорска стал выход в свет книги «Мы победили!». В одной из ее глав, характеризующих период оккупации города Пятигорска, в общих чертах дан перечень основных экономических и пропагандистских мероприятий немецкого командования, главной целью которых было привлечение местного населения на свою сторону.

Серьезным подспорьем для российских историков, исследующих проблемы Великой Отечественной войны, являются работы зарубежных авторов. В последние два десятилетия количество таких исследований, переведенных на русский язык, значительно возросло. Прежде всего, необходимо отметить научные труды и мемуары немецких авторов, в которых в ряду многих других проблем отражены и вопросы, связанные с зарождением нацистской пропаганды в Германии и ее воздействием на население Третьего рейха и жителей оккупированных вермахтом европейских государств, в том числе и СССР.19 В частности, в исследовании Р. Зульцмана интерес представляет хронология развития немецкой пропаганды в войне против СССР. По мнению автора, она прошла через три основных этапа: «1. Пропаганда военных успехов; 2. Пропаганда путем критического анализа своих ошибок; 3. Пропаганда путем внушения страха поражения».31 Такая последовательность этапов и их содержание наглядно свидетельствуют об усиливавшемся кризисе нацистской пропаганды в годы войны и ее последующем крахе. В целом же, немецкие исследователи солидарны в своем общем мнении, что нацистская пропаганда, построенная на базе расовой человеконенавистнической теории Гитлера, стала одной из главных причин поражения Германии во Второй мировой войне. Эту точку зрения разделяют также американские и английские исследователи Второй мировой войны.32 У. Ширер прямо пишет, что «... жестокость нацистской оккупации и откровенно провозглашаемые цели германских завоевателей - ограбление русских земель, порабощение населения и колонизация Востока немцами...» исключили возможность сотрудничества с оккупантами советских людей, на которое так рассчитывало гитлеровское руководство.20

Заканчивая краткий историографический обзор по исследуемой проблеме, отметим, что за предыдущие десятилетия отечественные историки проделали большую работу по исследованию нацистского пропагандистского аппарата, действовавшего на оккупированных вермахтом советских территориях. На общесоюзном уровне многие вопросы этой темы в последние годы достаточно подробно изучены. Однако главным недостатком остается слабое освещение в научной литературе особенностей осуществления нацистами своей пропаганды в различных оккупированных регионах СССР. Ставрополье и Кубань, в силу специфики национального и социального состава населения, исторических и экономических традиций, относятся именно к такому региону.

Принимая во внимание недостаточную изученность и актуальность темы, данная работа ставит своей целью изучение нацисткой пропагандисткой деятельности, во всех её аспектах и направлениях, в период оккупации Ставрополья и Кубани в 1942 - 1943гг., в условиях противостояния ей советской идеологии.

Исходя из указанной цели, к реализации поставлены следующие задачи:

- исследовать содержание, структуру и формы работы нацистского пропагандистского аппарата, функционировавшего на оккупированных территориях Советского Союза и особенности его работы на Ставрополье и Кубани;

- определить характер, направления, методы и особенности деятельности нацистской пропаганды среди многонационального населения Ставропольского и Краснодарского краев;

- рассмотреть практическую деятельность местных партийных, советских, правоохранительных органов по проведению политической работы среди жителей городов и сел до оккупации Ставрополья и Кубани, в период существования оккупационного режима и сразу после изгнания гитлеровцев с захваченных территорий;

- исследовать направления и содержание партийно-политической работы командования Северо-Кавказского и Закавказского фронтов среди личного состава частей и подразделений во время битвы за Кавказ в 1942–1943 гг.;

- выявить главные составные части и особенности экономической и социальной политики немецких оккупационных властей, осуществлявшейся на захваченных территориях Ставрополья и Кубани. Показать степень воздействия нацистской пропаганды в социально-экономической сфере на сознание и психологию местного населения;

- рассмотреть на конкретных примерах проявления коллаборационизма среди части населения Ставрополья и Кубани, а также бойцов и командиров Красной Армии. Вскрыть причины, в результате которых стали возможными отдельные факты сотрудничества жителей региона и военнослужащих действующей армии с врагом;

- выявить причины, которые обусловили провал действий нацистской пропаганды на временно оккупированных территориях Ставропольского и Краснодарского краев. Выявить сильные и слабые стороны советской идеологии, противостоявшей фашистскому пропагандистскому аппарату в ходе битвы за Кавказ и одержавшей победу над нацистской идеологией.

Методологическая основа исследования заключается в опоре на принципы историзма и научности. Принцип историзма позволил исследовать нацистский пропагандистский аппарат в эволюции и взаимосвязи с идеологией и военными действиями гитлеровской Германии на оккупированных территориях, в том числе Ставрополья и Кубани. Принцип научности требует учёта по возможности всех факторов, влияющих на ход исторических событий и, позволяет избежать искажений в интерпретации исторического прошлого.

Методы исследования в соответствии с целями и задачами, поставленными автором в данной диссертационной работе, носят комплексный характер. Использовались историко-генетический, историко-системный, историко-сравнительный методы. В ходе исследовательской работы с газетами оккупационного периода, при условии критического отношения к источникам, использовался метод контент-анализа.

Источниковая база исследования включает различные по видам и информационной насыщенности источники, которые условно можно разделить на 4 группы:

1. Архивные материалы, полученные автором в фондах Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Государственного архива новейшей истории Ставропольского края (ГАНИСК), Центра документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИКК) и Государственного архива Ставропольского края (ГЛСК), где в общей сложности было изучено 50 дел.

В первую очередь следует выделить следующие наиболее ценные и важные фонды и дела, которые были положены в основу представленной диссертации: РГАСПИ - Фонд 69- Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД). Опись 1. Дело 1105 - Справки о вражеской пропаганде. На 54 листах; Дело 1148 - Инструкции, приказы, донесения противника о его действиях и противопартизаской борьбе, о его отношении к мирному населению, о «добровольцах», бежавших от немцев. На 26 листах. Июнь 1943 - декабрь 1943 гг; Дело 1175 -Фашистские пропагандистские брошюры с клеветой на советскую действительность. На 164 листах.21

ГАРФ - Фонд 7445. - Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками Опись 2. Дело 99 - Материалы из канцелярии Розенберга по вопросам германской политики в оккупированных районах Кавказа. Берлин, 27 июня 1942 г.22

ГАСК - Фонд 1059. Опись 1. - Коллекция документальных материалов, отражающих период немецко-фашистской оккупации Орджоникидзевского края (с 12 января - Ставропольского края) 1942–1943 гг. Дело 8 - Указания, инструкции, воззвания и переписка немецкого командования и руководителей отдельных учреждений по административным и финансовым вопросам и об установлении «нового порядка». Фонд 1852. Опись 12. - Исполком Ставропольского краевого совета народных депутатов. Докладные записки, спецсообщения, сводки, телеграммы и переписка о мероприятиях, проведенных в крае в связи с военной обстановкой. 11 августа 1942 г. - 31 декабря 1943 г. - Дело 33 - Административно-хозяйственные и политические мероприятия немцев в оккупированных районах Ставропольского края. Август 1942-январь 1943 гг.23

ГАНИСК - Фонд 1. Опись 2. - Ставропольский крайком ВКП(б). Дело 229 - Протоколы №№176–183 заседаний бюро крайкома партии за период со 2 июля по 13 сентября 1942 г.24

ЦДШ1КК - Фонд 1774-А. Опись 2 - Краснодарский крайком ВКП(б). Документы о партийной, советской и хозяйственной работе в освобожденных районах, об организации и деятельности партизанских отрядов за 1942–1943 гг.. Дело 391 - Докладные записки в ЦК ВКП(б) о деятельности партизанских отрядов на территории края и списки партработников партизанских отрядов. 6 сентября - 19 декабря 1942 г. и другие.25

2. В сборниках документов и материалов, в статистических исследованиях также нашли свое отражение многие вопросы проведения идеологической и пропагандистской работы противоборствующими сторонами на Северном Кавказе, в том числе на Ставрополье и Кубани в годы Великой Отечественной войны. При написании диссертации автором были использованы опубликованные архивные документы, содержащиеся в таких работах, изданные как центральными, так и краевыми издательствами.26 Полезными при работе над диссертацией оказались также документы и материалы, включенные в документальную экспозицию города Берлина, посвященные 50-летию со дня нападения Германии на Советский Союз и изданные на русском языке.27 В этом издании, прежде всего, для диссертанта важной была первая глава - «Возникновение образа врага». В ней собраны документы, показывающие истоки формирования антисоветизма и антибольшевизма в Германии, начиная с 1917 года.

3. Мемуарная литература, написанная после окончания Второй мировой и Великой Отечественной войн в СССР, Германии и в других странах, позволила глазами очевидцев двух противоположных лагерей дополнить картину создания, функционирования и крушения нацистского пропагандистского аппарата, форм, методов и направлений его деятельности.28 В том числе и на территории Северного Кавказа в 1942–1943 гг.

4. Ценный фактический и статистический материал по теме диссертации содержится в изданиях периодической печати Краснодарского и Ставропольского краев. В первую очередь, это краевые газеты «Большевик» и «Орджоникидзевская правда» (с января 1943 г. - «Ставропольская правда»), «Ставропольские губернские ведомости», «Кавказская здравница», «Пятигорская правда», городские и районные газеты. Важным документальным источником стали также оккупационные немецкие газеты, издававшиеся в различных городах и районах Ставрополья и Кубани: «Кавказский вестник» (г. Ставрополь), «Пятигорское эхо», «Прикумский вестник» (г. Буденновск), «Кубань» (г. Краснодар), «Майкопская жизнь» «Русская правда», «Ставропольское слово», «Утро Кавказа», «Заря» (г. Ессентуки), «Новое слово», «Свободный Кара-чай» и другие.

Кроме того, при написании диссертационной работы автор использовал советские и нацистские листовки, плакаты и брошюры, обладавшие большой силой воздействия на сознание людей.

В целом проанализированные выше источники способствовали всестороннему и глубокому раскрытию исследуемой темы и все ее составных частей. Они обеспечили возможность всестороннего решения задач, поставленных в диссертации.

Практическая значимость исследования состоит, в первую очередь, в том, что в нем дан научный анализ целого ряда аспектов, ранее не рассматривавшихся в отечественной историографии. Исторические обобщения и выводы, изложенные в диссертации, могут найти применение при написании обобщающих работ по истории Северного Кавказа, Ставропольского и Краснодарского краев в годы Великой Отечественной войны. При выработке в современных условиях соответствующими государственными, прежде всего краевыми структурами, рекомендаций по улучшению политико-массовой и пропагандистской работы, исходя из исторического опыта ее развития в таких экстремальных условиях, какой была минувшая война. Положения, факты и выводы, изложенные в диссертации, могут найти применение в учебном процессе в высших и средних учебных заведениях для расширения регионального компонента при разработке лекционных курсов, в проведении семинарских занятий, в подготовке спецкурсов по отечественной истории.


Апробация исследования

Основные положения диссертации докладывались автором в 2002 г. на межвузовской научной конференции с международным участием в г.Майкопе, в 2002 году на научно-методических чтениях в Пятигорском государственном лингвистическом университете, в 2003 г. на четвертой межрегиональной конференции в г.Ставрополе, в 2003–2004 гг. на двух научных конференциях профессорско-преподавательского состава «Дли науки» в Пятигорском государственном технологическом университете.

План и содержание диссертационного исследования обсуждались также на заседаниях кафедры Историографии и источниковедения Ставропольского государственного университета. Материалы диссертации использовались автором при чтении лекций и проведении практических занятий в ВУЗе. Основные положения и выводы работы были опубликованы в научной печати в виде статей, сообщений и материалов конференций.

Структура исследования обусловлена целями и задачами, поставленными автором. Представленная работа состоит из введения, двух глав, в состав которых включены пять параграфов, заключения, примечаний, списка источников и литературы.

Глава I. Создание нацистского пропагандистского аппарата в гитлеровской германии и начало его функционирования на оккупированных территориях СССР

1.1 Формирование структуры нацистской пропаганды в Германии и ее антисоветская направленность

После окончания Первой мировой войны правительства европейских стран, народы которых пережили ее ужасы, имели твердое убеждение в том, что пропаганда в военное время является оружием не менее мощным, чем танки, самолеты и боевые корабли. Поэтому небольшой по историческим меркам период времени между двумя мировыми войнами европейские государства активно использовали для совершенствования пропагандистской службы, повышения эффективности ее деятельности. Пропаганда была признана важным элементом воздействия на умы и настроения миллионов людей, как в своей собственной стране, так и на оккупированных территориях потенциального противника. Первая мировая война, можно сказать, стала временем рождения военной пропаганды со всем атрибутом ее форм и методов воздействия на миллионы граждан, сложным структурным аппаратом с десятками тысячспециалистов-сотрудников.

В 20–30-е гг. XX века в развитых странах мира появилось огромное количество технических, идеологических и других возможностей, чтобы сделать пропагандистский аппарат совершенным и активно влияющим на психологию военнослужащих и мирного населения, в разной степени вовлеченных в военные действия или находящихся под их воздействием. Германия, потерпевшая поражение в первой мировой войне и жаждавшая реванша, первой стала готовиться к новой войне. Составной частью такой подготовки была деятельность германского правительства по развертыванию пропагандистской работы в стране и в вооруженных силах.

Все вопросы идеологической работы в нацистской Германии планировались, разрабатывались и практически реализовывались министерством народного просвещения и пропаганды, которое было учреждено указом Гитлера от 13 марта 1933 г. Оно создавалось с целью разъяснения и пропаганды среди населения политики нацистского правительства и национального возрождения Отечества [1]. Министром нового ведомства был назначен Геббельс, статс-секретарём Вальтер Функ. Начиная деятельность в качестве министра, Геббельс определил главный смысл и предназначение своего министерства: «Пропаганда помогла нам прийти к власти. Пропаганда поможет нам удержать власть. Пропаганда поможет нам завоевать весь мир» [2]. Можно сказать, что весь процесс формирования нацистской идеологии в фашистской Германии шел одновременно со становлением разветвленной системы манипулирования сознанием народных масс. Это была одна из самых важных для геббельсовской пропаганды идеологическая задача. Пропагандистский аппарат гитлеровской Германии был основан как симбиоз двух идеологических ведомств - отдела пропаганды при руководстве нацистской партии и отдела печати при правительстве третьего рейха. Министр пропаганды Геббельс контролировал одновременно и партийный, и правительственный пропагандистский аппарат.

В постановлении «О задачах рейхсминистерства народного просвещения и пропаганды», вышедшем 30 июня 1933 г., определялось назначение нового ведомства: «Рейхсминистр народного просвещения и пропаганды ведает всеми задачами духовного воздействия на нацию, агитацией за государство, культуру и экономику, информирует о них общественность внутри страны и за рубежом, управляет всеми учреждениями, служащими этим целям» [3]. Таким образом, ведомство Геббельса контролировало печать, кино, радио, театр, живопись, музыкальное искусство и другие сферы политической и духовной жизни Германии. Одним из самых важных штрихов нацистской идеологии, пронизывающей всю систему идеологической работы, являлась приверженность и ее руководителей, и содержания пропаганды к определенной примитивизации, которая была рассчитана на эффективное воздействие на политически малограмотное и одновременно запуганное гитлеровским режимом население третьего рейха. Более того, с установлением в Германии гитлеровского режима идеология в стране стала подразделяться, конечно, условно, на две категории: идеологию для правящей нацистской элиты и идеологию для широких масс населения. Отсюда следовал своеобразный вывод, свидетельствовавший о складывании в гитлеровской Германии системы двойной идеологии и морали — для господствующего класса и для остального народа.

В первые дни своего существования министерство народного просвещения и пропаганды имело пять отделов: пропаганды, радио, печати, кино и театра. В 1934 году был создан отдел по музыке и искусству. В 1937 г. они стали самостоятельными отделами. В 1934 году появился отдел по литературе. Отдел прессы в 1938 году был разделён на сектор немецкой печати и зарубежной. В 1941 году появился сектор периодической печати, а в 1944 году печати по вопросам культуры. Если в 1933 г. в министерстве было всего пять отделов, то в 1941 г. -уже 17.

Отдел пропаганды всегда был и оставался самым важным отделом министерства. Это структурное подразделение занималось средствами пропаганды, распространением среди населения нацистского мировоззрения, вопросами проведения съездов и проведением унифицированной пропагандистской кампании на всей территории Германии. Проведение политики министерства на местах, во всех 42 гау (областях) Германии военного времени, осуществляли имперские отделения пропаганды. Руководящий состав министерства насчитывал свыше 1000 человек. В аппарате работали около 100 старых членов нацистской партии, награждённых почётными значками национал-социалистов. В отделах министерства имелись специалисты по различным отраслям. Ведомство располагало современной технической аппаратурой. Сотрудники Министерства пропаганды выполняли также функции тайных агентов гестапо. Чиновники органов пропаганды на предприятиях и учреждениях, члены пропагандистских отрядов в армии, разные докладчики и агенты в деревнях и в рабочих кварталах были обязаны информировать министерство о настроениях населения. Это помогало решить, в какое русло направить пропаганду. Если она не действовала, на помощь приходило гестапо.

Нацистские руководители очень верно определяли смысл и задачи пропаганды. Гитлер в «Майн Кампф» писал: «При помощи умелого и длительного применения пропаганды, можно представить народу даже небо адом и, наоборот, самую убогую жизнь представить как рай» [4].

Гитлер считал: «Пропаганда - средство, и оно должно рассматриваться с точки зрения цели. Пропаганда - орудие борьбы, а в руках знатока этого дела - самое страшное из орудий. Пропаганда должна обращаться к массе. Искусство пропаганды в том, чтобы заставить массу поверить: такой то факт действительно существует. Искусство пропаганды в том, чтобы правильно понять чувственный мир широкой массы. Народные чувства просты и однообразны. Народ говорит да или нет. Правда или ложь! Народ рассуждает прямолинейно. Восприимчивость массы очень ограничена, круг её понимания узок, зато забывчивость очень велика» [5].

Из этих постулатов Гитлер в «Майн кампф» вывел главные принципы пропаганды:

«1. Дело воспитания нации должно быть построено на идеализме.

2. Всякая пропаганда должна ограничиваться лишь немногими идеями, но зато повторять их надо бесконечно. Из всего многообразия идей нужно определить главные и центральные и придать им законченную форму догматов, вокруг которых только и можно объединять большие массы людей.

3. Подходить к массе с разных сторон, но при этом не менять содержания пропаганды, каждый раз подводить к одному и тому же выводу: лозунг должен повторяться в конце каждой речи, каждой статьи, каждой передачи.

4. Успех каждой рекламы - и коммерческой и политической в настойчивом, равномерном и длительном её применении. Постоянство и настойчивость - главная предпосылка успеха.

5. Задача пропаганды в том, чтобы доказать свою собственную исключительную правоту. Всякая пропаганда должна быть окрашена в субъективные цвета.

6. Способ выражения и тон пропаганды не может быть одинаков для разных социальных групп. Если пропаганда откажется от простоты и силы народного стиля, она не найдёт дороги к широким массам.

7. Дело в том, в какой форме и с каким успехом любая идея будет донесена до народа. Только прокламация или плакат ввиду их краткости будут прочитаны и противниками. Рисунок во всех его формах, как фильм, имеет уже большие шансы» [6].

Наряду с принципами были определены также содержательные направления нацистской пропаганды, определены критерии и размеры допустимой для населения Третьего рейха информации: [7].

1. Сообщается только о тех внутренних и международных событиях, которые выгодны режиму, способствуют росту его политического капитала в глазах общественности.

2. Невыгодная, «негативная» информация способна разоблачить или скомпрометировать режим.

3. Если всё-таки приходится сообщать о неблагоприятных для режима событиях, то они представляются в превратном свете, полностью извращёнными.

4. Широкое использование самых незначительных фактов и событий для дискредитации врага.

5. Пропаганда предшествует информации, сообщение о событии предваряется его политической оценкой. Задача - предохранить потребителей информации от «заблуждений», исключить влияние чуждой пропаганды».

«Пропаганда имеет одно общее правило: никогда нельзя заниматься обоснованием собственных мнений, опровержением чужих и вообще опускаться до разъяснений или сомнений. Главное - овладение волей противника», - говорил Гитлер [8].

Пресса, радио и документальное кино стали ударным кулаком пропаганды. Гитлер в «Майн кампф» называет прессу орудием воспитания масс. «Государство должно особенно внимательно следить за газетами, ибо их влияние на людей самое сильное и глубокое, хотя бы потому, что они говорят с читателем изо дня в день. Тех, кто читает прессу можно разделить на три группы: те, кто верит всему, что читает; те, кто не верит ничему; те, которые умеют отнестись критически к прочитанному и делать соответствующие выводы. Первая группа самая большая -основная масса народа, на неё пропаганде надо ориентироваться прежде всего. Вторая группа потеряна для всякой работы. Людей из третьей группы совсем мало, и это плохо в наше время, когда ум — ничто, а большинство — всё. Дело в том, в какой форме и с каким успехом любая идея будет донесена до народа. Только прокламация или плакат ввиду их краткости будут прочитаны и противниками. Рисунок во всех его формах, как фильм, имеет уже большие шансы» [9].

Германское политическое и военное руководство создало специальный широко разветвленный аппарат пропагандистских служб. Кроме пропагандистского аппарата национал-социалистской партии, в Германии был создан к середине 30-х гг. и разросся затем до огромных размеров государственный пропагандистский аппарат. Его составной частью являлись различные структуры пропагандистских служб в вооруженных силах Германии.

Началом создания в гитлеровской Германии специального пропагандистского аппарата, предназначенного для идеологического обеспечения войны, стал 1935 г., когда политическим руководством Третьего рейха было принято решение «О важнейших мероприятиях по подготовке пропаганды войны». В нем была сформулирована главная цель нацистской пропаганды в готовившихся Германией войнах - различные идеологические диверсии на территории оккупированных государств. Зимой 1938–1939 гг. между министром пропаганды Геббельсом и начальником штаба верховного командования вермахта фельдмаршалом Кейтелем было подписано «Соглашение о ведении пропаганды в период войны» [10]. Согласно данному документу военная пропаганда рассматривалась как важнейшее средство ведения войны, равное по своему значению одному из родов войск. В первые годы второй мировой войны, когда немецко-фашистская армия захватывала европейские страны, пропагандистские структуры вермахта проходили проверку и совершенствовали свои методы и формы работы в боевых условиях. В ходе завоевательных походов вермахта по европейским странам в 1938–1941 гг. были созданы специальные войска пропаганды. В этих целях при генеральном штабе германской армии по согласованию с Геббельсом было создано специальное управление по пропаганде среди войск и населения страны противника. При армейских группах функционировали отделы пропаганды [11].

Накануне войны с Советским Союзом нацистская военная пропаганда действовала особенно активно. Об этом свидетельствует в своей книге, написанной уже после войны, бывший руководитель военной пропаганды вермахта генерал X. фон Ведель. По его словам, в подготовке нападения на СССР принимала активное участие и военная пропаганда. Согласно предварительно разработанным планам было проведено более 100 различных по своей направленности и идеологическому содержанию пропагандистских акций [12]. Причем, германское политическое и военное руководство использовало совершенно иные пропагандистские методы обеспечения агрессии против Советского Союза по сравнению с теми, которые применялись против Польши, Франции и других стран Европы.

Прежде всего, вся работа по подготовке пропагандистского обеспечения начинавшейся агрессии готовилась в обстановке полной секретности, так же, как и все мероприятия по плану «Барбаросса». Ввиду этого, до самого последнего дня нацистская пропаганда воздерживалась от каких-либо открытых антисоветских заявлений и идеологических акций в целях психологической обработки своего собственного населения и военнослужащих вермахта. Понятно, что и в адрес СССР, его руководителей и народных масс также не предпринималось никаких пропагандистских действий и на правительственном уровне, и в средствах массовой информации Третьего рейха. В то же время скрытно продолжалась подготовительная работа, главной целью которой были тщательно продуманные мероприятия по организации внезапного и быстрого поворота всех соответствующих идеологических служб вермахта к развязыванию пропагандистско-психологического обеспечения войск в первые же часы войны против Советского Союза. Планировалось, что офицерский состав немецкой армии будет ознакомлен с основным содержанием и методах ведения пропаганды на свои собственные войска, на войска противника и население оккупированных советских территорий за восемь суток до начала войны. Рядовой и унтер-офицерский состав вермахта должен был пройти пропагандистский инструктаж всего за несколько часов до нападения на СССР [13].

За шесть недель до начала войны, 8 мая 1941 г., главное командование немецкой армии утвердило «Предложение управления обороны страны по пропагандистскому обеспечению нападения на СССР». В этом документе с сожалением указывалось, что ввиду необходимости сохранять в тайне все приготовления к внезапному нападению на Советский Союз, «... придется отложить идеологическую подготовку немецких солдат и немецкого народа, хотя она сама по себе была бы желательна» [14].

Детальное обоснование пропагандистских задач на предстоящую военную кампанию против Советского Союза было представлено в директиве начальника штаба верховного главнокомандования вооруженных сил от 6 июня 1941 г. [15]. Основной текст документа предваряла ссылка на возможность его дополнения и уточнения, которые могли появиться еще до начала войны в ходе поиска более эффективных путей ведения пропагандистской работы. Однако и без них директива представляла собой достаточно полное содержание идеологических принципов, целей, форм и методов пропагандистской работы немецкой армии в связи с началом войны против СССР. Она предусматривала после нападения на СССР развертывание среди советских граждан антикоммунистической пропаганды и убеждение населения в освободительной миссии германской армии, сражающейся с большевистским режимом Сталина.

Ключевое положение, в котором раскрывалась главная политическая цель гитлеровской агрессии, гласило, что «противником Германии являются не народы Советского Союза, а исключительно еврейско-большевистское советское правительство со всеми подчиненными ему сотрудниками и коммунистическая партия, предпринимающая усилия, чтобы добиться мировой революции» [16]. Пониманию намерений гитлеровского руководства относительно будущего СССР помогает пункт, в котором отмечается, что пропаганда должна способствовать распаду Советского Союза на отдельные государства. Вместе с тем, директива предостерегала пропагандистские службы вермахта о необходимости на первом этапе войны скрывать от населения оккупированных советских территорий данный тезис. Можно предположить, что обещание народам СССР создать при поддержке Германии несколько независимых государств, в том числе и на Северном Кавказе, зависело от степени успехов немецкой армии в войне. Поскольку боевые действия в первые месяцы Великой Отечественной войны шли для вермахта довольно успешно, нацистская пропаганда вплоть до лета 1942 г. воздерживалась от данного обещания.

С началом Великой Отечественной войны в фашистской Германии насчитывалось около десятка гражданских и военных идеологических структур, ответственных за ведение пропагандистской работы. Наиболее значимыми из них являлись: министерство народного просвещения и пропаганды, министерство по оккупированным восточным областям, министерство иностранных дел, управление пропаганды вермахта, службы СС и Абвера, научно-исследовательский институт Востока и другие.

Общее руководство всей идеологической работой, проводившейся в Третьем рейхе, в том числе и пропагандистской, как уже отмечалось, осуществлял Геббельс, являвшийся министром народного просвещения и пропаганды. В составе его министерства работал «восточный отдел» Тауберта, который, в свою очередь, располагал филиалом «Винета», т. е. службой пропаганды в восточных районах. Сотрудники данного филиала непосредственно занимались изданием специальной литературы, радиопередач, художественных и документальных фильмов и другой продукции идеологического характера, предназначенной для распространения среди населения оккупированных районов Советского Союза [17].

Наряду с гражданскими пропагандистскими службами своими собственными органами пропаганды, как уже отмечалось, располагала и немецкая армия. Так, при генеральном штабе вооруженных сил Германии имелось управление по делам пропаганды, составной частью которого являлся отдел активной пропаганды (ВПр-IV) во главе с полковником Мартином. Этот отдел, в свою очередь, имел отделения: «Россия», руководителем которого был капитан Гроте, казачье, где начальником являлся зондерфюрер Штупперах и ряд других отделений [18].

Перед нападением Германии на СССР в каждой из трех групп армий - «Север», «Центр» и «Юг», а также в армиях были готовы к практическим действиям в общей сложности 17 рот пропаганды, в каждой из которых состояло 115 человек. В случае необходимости их количественный состав мог увеличиваться. В пропагандистских ротах по штату полагалось иметь специалистов самых разных направлений: военных журналистов, специалистов по составлению листовок, плакатов и брошюр антисоветской направленности, репортеров-фотографов, радио- и киномехаников. Четыре роты находились в составе группы армий «Юг», нацеленной на захват Украины с последующим выходом на Северный Кавказ и его оккупацию. Общая численность личного состава всех 17 пропагандистских рот составляла 15 тысяч человек [19].

Роты пропаганды осуществляли три функции:

- во-первых, они вели национал - социалистическую пропаганду среди солдат вермахта (через фронтовые газеты, радио, кино и т.п.);

- во-вторых, снабжали информацией о военных действиях и жизни германской армии Министерство пропаганды, газеты, радио и агентства;

- в-третьих, роты пропаганды помогали гестапо и военной разведке контролировать моральное состояние своей армии и настроения солдат.

В годы второй мировой войны наиболее эффективным средством нацистской пропаганды стала серия Германского еженедельного обозрения (DW - «Дойче вохеншау»), которая создавалась военными корреспондентами пропагандистских рот. Эта серия по праву стала предметом гордости доктора Геббельса. Фронтовые эпизоды из самых горячих точек войны составляли большую часть обозрения. Снимавшие их работники пропагандистских рот, действовали в составе корпусов и дивизий. В каждом более мелком военном подразделении вермахта также имелись отряды пропагандистов (журналистов, радиоорганизаторов, фоторепортёров, а иногда и кинооператоров). Каждая рота располагала персоналом численностью до 50 человек.

Геббельс требовал достоверности, съёмки только реальных сюжетов. Поэтому считалось, что кинооператоры - те же солдаты, выполняющие свой долг: «Человек с кинокамерой в руках подвергается такой же опасности, как и человек с огнемётом» [20]. Поэтому нацисты говорили, что немецкие фильмы - документы исторической правды. Отснятые кадры с фронта доставляли самолётами. Кинохроника шла в кинотеатрах, в том числе и в оккупированных советских городах, как правило, около сорока минут.

Наряду с военными структурами вопросами пропаганды должны были заниматься оккупационные администрации на захваченных территориях Советского Союза. При министерстве по делам восточных территорий, при рейхскомиссариатах и городских управах были созданы специальные отделы и другие структуры, чиновники которых отвечали за планирование и непосредственное проведение пропагандистской работы. Они готовили соответствующие материалы: инструкции, распоряжения для населения, плакаты, брошюры и т.д., направлявшиеся затем всем руководящим работникам оккупационного режима, созданного на завоеванных вермахтом советских землях. Под жестким контролем немецких оккупационных властей на завоеванной советской территории, прежде всего, в городах, нацисты планировали издание газет. Перед гитлеровской цензурой при этом ставилась задача, чтобы в этих газетах «...сообщения и комментарии не носили характера враждебного для интересов Германии» и чтобы «удерживать население в духе повиновения и от любых видов саботажной деятельности» [21].

Разрабатывая план «Барбаросса», германское политическое и военное руководство закладывало в него идеологическую концепцию, согласно которой война с Советским Союзом предполагалась как вооруженный конфликт особого рода. Немецким солдатам и офицерам внушалась мысль, что они являются представителями высшей расы и, поэтому, являются воплощением всех человеческих добродетелей. Все другие народы нацистская пропаганда объявила низшими расами. Л евреи, цыгане и славяне изображались гитлеровскими идеологам и носителями всевозможных пороков и поэтому подлежащими безусловному уничтожению в ходе войны или в недалеком будущем.

С утверждением плана нападения Германии на СССР в декабре 1940 г. пропагандистская машина третьего рейха приступила к активной перестройке своей деятельности. В соответствии с установками Геббельса, которые он изложил для сотрудников своего министерства 5 июня 1941 г., в пропаганде на Советский Союз и его многонациональные народы не должно было быть «... никакого антисоциализма, никакого возвращения царизма (иначе озлобим настроенную великорусски армию); против Сталина и его еврейских приспешников; ... Резко обвинять большевизм, разоблачать его неудачи во всех областях. В остальном ориентироваться на ход событий...» [22]. Следует отметить, что в ходе войны эти идеологические установки претерпели определенные изменения. Прежде всего, это касается корректировки пропаганды со ссылками на прошлое России, на идеализацию дореволюционного времени. В захваченных немецкой армией районах СССР местная оккупационная власть в своей практической деятельности, в том числе и через средства массовой информации, довольно часто проводила сравнения жизни населения при большевиках и при царском режиме. Разумеется, такие сравнения были не в пользу социализма.

К июню 1941 г. пропагандистский аппарат нацистской Германии являлся одним из самых эффективных в мире по своей наступательной тактике, по наличию соответствующих структур и подразделений, по влиянию идеологии на широкие массы различных категорий населения. До нападения Германии на Советский Союз он прошел своеобразную обкатку в своей собственной стране, где сотрудники всех служб пропагандистского аппарата шлифовали формы и методы работы, выискивая среди них наиболее приемлемые и действенные. Нельзя не учитывать также и тот факт, что с сентября 1939 г., когда началась Вторая мировая война, нацистская пропаганда накопила весьма богатый опыт ведения работы в завоеванной Европе. Практика ведения двухлетней войны позволила нацистским идеологам еще больше усовершенствовать программные установки, методы и направления ведения пропагандистской работы. Незадолго до нападения Германии на Советский Союз А. Розенберг в специальной директиве, подготовленной для солдат и офицеров вермахта, подчеркивал, что «применение всех средств активной пропаганды в борьбе против Красной Армии обещает больший успех, чем в борьбе со всеми прежними противниками Германии» [23].

В первые пять-шесть месяцев Великой Отечественной войны, когда вермахт одерживал победы над Красной Армией, нацистская пропаганда больших изменений не претерпела. Ход военных действий устраивал гитлеровское руководство Германии и, следовательно, необходимости в корректировке предвоенных пропагандистских планов и установок не было. В идеологическую работу на оккупированных советских территориях вносились лишь частичные, незначительные по своему содержанию и направленности изменения, вызванные, как правило, лишь необходимостью совершенствования прежних пропагандистских установок. И в отношении бойцов и командиров Красной Армии, и в отношении населения оккупированных немецкой армией территорий проводилась идеологическая работа, базировавшаяся на нескольких главных аспектах пропагандистской программы. К числу таких ключевых аспектов относились следующие: Германия ведет освободительную войну против большевизма и клики Сталина, поэтому население должно помогать немецкой армии осуществлять эту благородную миссию; германский вермахт является самой сильной, непобедимой армией в мире и сопротивление ему является делом безнадежным; у Германии к июню 1941 г. были веские основания опасаться, что Советский Союз замышляет превентивную войну и поэтому вступление вермахта в войну - это лишь упредительный удар против Красной Армии, готовившейся к нападению на Третий рейх; на завоеванных советских землях будет установлен «новый порядок», который станет образцом для советских граждан в их будущей жизни.

Германское руководство, в пропагандистских целях объясняя причины начала войны против Советского Союза, указывало также на нарушение советским правительством достигнутых ранее соглашений в области внешней политики. В частности, Сталин обвинялся в захвате прибалтийских государств и насильственному их присоединению к СССР. Аналогичные претензии предъявлялись и в отношении захвата у Румынии Буковины и ее вхождения в состав советского государства.

Военнослужащие вермахта были подготовлены к войне на уничтожение противостоящего им противника. Их идеологически готовили к тому, что им будут противостоять фанатичные и в расовом отношении неполноценные враги, воспитанные на принципах марксизма-ленинизма и воодушевленные успехами в социалистическом строительстве, достигнутые за 25 лет Советской власти. О том, что такая подготовительная работа нацистского пропагандистского аппарата достигла значительных результатов, свидетельствуют, в частности, высказывания пленных немецких солдат и офицеров. Так, командир взвода охраны военнопленных 3-й танковой дивизии (в сентябре 1942 г. дивизия находилась в составе группы армий «А» на Северном Кавказе) лейтенант Г. Майер утверждал: «Расовая теория является молодой и многообещающей, и я считаю ее правильной. Нельзя считать равными двух быков разной породы. Нельзя ставить англичанина вровень с готтентотом» [24].

Важнейшей задачей для вермахта становилось также тотальное искоренение враждебного нацизму большевистского мировоззрения, которое в выступлениях и «трудах» руководителей гитлеровской Германии называлось «жидо-большевистской» идеологией. Признав эту идеологию смертельно опасной для существования германского народа и Третьего рейха, нацистское руководство в ходе войны даже пошло на нарушение всех международных договоров и правовых норм ее ведения. Во все армейские, полицейские и карательные структуры поступили строгие приказы, в основе которых лежала идея безусловного уничтожения взятых в плен политработников Красной Армии и применения оружия против пленных красноармейцев при малейшем сопротивлении с их стороны. Поэтому за первый год войны с Советским Союзом в немецких концлагерях, в массовом количестве созданных фашистами на оккупированных советских территориях, в странах Восточной Европы и в Германии, были зверски истреблены более двух миллионов солдат и офицеров Красной Армии [25].

В первые месяцы войны немецкие солдаты считали, что главной причиной мужества и героизма, которые проявляли на поле боя красноармейцы, являлся жестокий контроль со стороны комиссаров. Однако позже среди личного состава германских частей и соединений все больше стало утверждаться убеждение в том, что за время строительства в Советском Союзе социализма советские люди прониклись убеждением в справедливости этого строя и поэтому защищали его теперь с идейной убежденностью в правоте своего дела. Другим убеждением военнослужащих вермахта, которое у них сформировалось с наступлением русской зимы, стало понимание превосходства советских солдат и офицеров в выносливости и физическом здоровье. Майор немецкой армии Ф. Крюгер признавал: «Находясь в плену, я встречал русских солдат и был удивлен их видом и здоровьем. Я бы очень хотел, чтобы в моем полку были такие молодцы. Но немецкие солдаты выглядят изможденными. Возможно потому, что русские гораздо ближе к природе, а немцы уже сильно испорчены цивилизацией» [26]. Такие откровенные признания военнослужащих немецкой армии свидетельствуют о серьезных недоработках и упущениях нацистской пропаганды, об упрощенном подходе к определению потенциальных возможностей вероятного противника. Можно сказать, что мужество и героизм, проявленные солдатами и офицерами Красной Армии в первые же дни и недели Великой Отечественной войны в боях с сильным противником, дезавуировали часть идеологических наработок фашистского пропагандистского аппарата.

Провал плана «молниеносной войны» и перспектива ведения затяжных военных действий на Восточном фронте, при все более ощущавшемся дефиците людских ресурсов, вынудили гитлеровское руководство изменить также свое отношение и к советским военнопленным. В глазах населения оккупированных территорий СССР безжалостное отношение фашистов к пленным красноармейцам, безусловно, являлось актом, которому не было прощения. Следовательно, они должны были признать свою безусловную ошибку в данном вопросе, которая наносила серьезный ущерб всем усилиям нацистской пропаганды по завоеванию доверия советских людей к немецкому «новому порядку». Готовя наступление на Кавказ в 1942 г., германское военное командование сделало соответствующие выводы, прежде всего, в области пропаганды. Оно инструктировало свои войска о необходимости более осторожного и взвешенного подхода к вопросу об отношении к военнопленным, чтобы не вызвать негативной реакции населения.

Как свидетельствует история мировых войн, пропаганда не является застывшей, постоянной и однообразной сферой идеологической работы. Она изменялась одновременно с изменением ситуации на фронте и появлением новых задач для государства и ее армии. В этом отношении необходимо подчеркнуть, что нацистская пропаганда, проводившаяся в качестве идеологического обеспечения действий вермахта на советско-германском фронте, также трансформировалась в течение уже первого года войны. Для германского верховного командования такой сложный момент наступил уже осенью 1941 г., когда стремительное наступление немецкой армии стало быстро замедляться. В начале декабря Красная Армия нанесла поражение вермахту в сражении за Москву и возникла острая необходимость менять векторы и содержание пропагандистской работы. Теперь инициатива в ведении войны перешла в руки советского командования и поэтому пропаганда должна была отреагировать на это новшество.

Переход от легких побед к поражениям повлек за собой завершение первого этапа деятельности нацистской пропаганды в годы Великой Отечественной войны. В этих условиях необходимо было доходчиво и в то же время осторожно объяснить немецкому народу причины временных, как считали в правительстве Германии, неудач на Восточном фронте. В этих целях уже в начале второго этапа деятельности нацистского пропагандистского аппарата, который по времени совпал с планированием военных операций на весенне-летний период 1942 г., Геббельс активизировал свою собственную работу. В одной из ведущих газет гитлеровской Германии - «Дас Рейх» - еженедельно стали публиковаться передовые статьи, написанные Геббельсом [27]. Они должны были показать немецкому народу, что правительство Германии ведет с ним откровенный и открытый разговор о ситуации на фронте, о перспективах ведения войны, о необходимости сплотиться еще теснее для достижения окончательной победы. Геббельс при подготовке этих передовиц использовал известные ему информационные сообщения советских средств массовой информации с целью их дезавуирования. При этом и стиль, и содержание правительственных сообщений в значительной степени отличались от таких же сообщений в первые месяцы войны. Как свидетельствует Р. Зульцман, один из чиновников правительственного аппарата Третьего рейха в годы Второй мировой войны, «если в первых своих статьях, осенью 1941 г., Геббельс обращался к представителям высших слоев немецкого населения, которые относились к примитивной пропаганде, разумеется, более критически, то с течением времени он стал приспосабливать содержание своих статей к интересам более широких слоев народных масс» [28].

За первый год войны существенные изменения в планах германского руководства претерпели и вопросы отношения к населению оккупированных вермахтом территорий Советского Союза. Первоначально здесь планировалось изъять все продовольственные ресурсы для нужд вермахта и снабжения немецких жителей в самой Германии. Таким образом, советскому населению была уготована голодная смерть, а освободившиеся земли должны были занять немецкие переселенцы-колонисты. Но, как и в случае с военнопленными, за год войны планы изменились. И теперь, с лета 1942 г., население оккупированных немецкой армией советских территорий, в том числе Ставрополья и Кубани, по замыслу германского руководства следовало сделать союзником вермахта. Без жителей городов и сельской местности данного региона немецко-фашистские захватчики были просто не в состоянии эксплуатировать и поддерживать хотя бы в течение короткого времени богатства Ставрополья и Кубани. В соответствии с этой установкой с началом битвы за Кавказ летом 1942 г. стала проводиться и пропаганда как среди военнослужащих группы армий «Л», так и среди местного многонационального населения.

К лету 1942 г. Гитлер утвердил структуру оккупационной власти для Кавказа, территорию которого предстояло завоевать в ближайшие недели немецкой армии. Здесь планировалось создать по национальному и географическому признакам пять больших и два меньших по размерам окружных управления: Грузию, Азербайджан, Горную страну (Горный Кавказ), Кубань и Терек. Из приведенного перечня управлений к исследуемому нами региону, т.е. территориям Ставрополья и Кубани, относились три из пяти больших управления. Это были Кубань и Терек, а также большая часть окружного управления Горная страна. При этом подчеркивалось: «Ввиду национальной разрозненности и в целях ее сохранения, создание единиц управления не является обыкновенным приспособлением к бывшим царскими и большевистским единицам управления. Здесь, на Кавказе мы имеем совсем особые задачи» [29].

В состав Горной страны (Горного Кавказа) входили территории Дагестана, Чечено-Ингушетии, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Адыгеи и Кара-Ногайская область. Соответственно, к Ставрополью и Кубани относились Карачаево-Черкесия, Адыгея и Кара-Ногайская область. Следовательно, мы с полным правом можем говорить о возможности использовать в нашей работе название региона «Кавказ», имея в виду, что оно в данном исследовании включает в себя территории Ставропольского и Краснодарского краев.

Авторы этой административно-территориальной структуры управления особо отмечали в документе, что при ее создании учитывались национальные, экономические и географические принципы. «В результате 4–5 органов управления русских объединены в 1 немецкий орган управления», - с удовлетворением отмечалось в документе [30].

Командование немецкой группы армий «А», перед которой стояла задача завоевания Кавказа и его последующей долговременной оккупации, ведомство А. Розенберга предостерегало от жестких военных акций в отношении местного населения. «Немецкое представительство на Кавказе является исключительно политическим и требует такта, внимания и приспособления к непредвиденным явлениям, оно должно быть осторожным и безупречным. Глубокое знание истории и привычек жизни народов, должны быть основными свойствами лиц, представляющих германскую империю на Кавказе» [31].

За время Второй мировой войны, по признанию немецких исследователей, тактика германской пропаганды претерпела существенные изменения. Они были следствием хода военных действий на всех фронтах войны. Поэтому в соответствии с успехами или неудачами вермахта нацистская пропаганда в своем развитии прошла через три основных этапа:

- пропаганда военных успехов;

- пропаганда путем критического анализа своих ошибок;

- пропаганда путем внушения страха поражения [32].

Второй этап охватывал время с января 1942 г. и продолжался до лета 1944 г. Следовательно, хронологически захват немецкими войсками Северного Кавказа, в том числе территорий Ставрополья и Кубани, находится в рамках второго этапа развития нацистской пропаганды. Неудивительным, в связи с этим, является тот факт, что при завоевании южных регионов Советского Союза действия немецкой армии по отношению к местному многонациональному населению были более лояльными, можно даже сказать, более уважительными. Особенно это касается горского и казачьего населения. Критическое осмысление нацистской пропагандой ошибок вермахта на завоеванных в первый год Великой Отечественной войны территориях, должно было стать, с одной стороны, залогом новой политики взаимоотношений с местными жителями. Л с другой стороны, кавказское население должно было оценить, по замыслу нацистских идеологов, такую политику приглашения его к сотрудничеству с оккупационной властью и стать надежным союзником Германии. Другими словами, от запугивания советских граждан и проведения политики террора и грабежа, нацистская пропаганда с начала 1942 г. стала переходить к методам приглашения советских людей к взаимовыгодному для обеих сторон сотрудничеству.

Именно идея сотрудничества начинает занимать центральное место в системе информационно-психологической обработки жителей оккупированных городов и сельских населенных пунктов СССР. Гитлеровские пропагандисты создали в этих целях многочисленные инструкции и памятки для своих солдат и офицеров. В одном из таких документов, в частности, подчеркивалось: «Для быстрого усмирения завоеванных областей необходимо завоевать доверие населения. Относиться к русскому населению как к бесправному и бесчестному неправильно и не соответствует нашим интересам... Немцы должны показать себя высококультурной нацией, господство которой является для русского народа освобождением от большевистского ига» [33]. Однако к этому времени против немецких захватчиков стал негативно действовать фактор, который они сами же и создали на протяжении первого года войны. Речь идет о преступлениях фашистов, которые они совершили против мирного населения и советских военнопленных. При освобождении части территории Советского Союза Красной Армией в ходе ее контрнаступления под Москвой эти преступления стали известны не только в СССР, но и во всем мире.

Геббельс, фактически признавая этот факт, записал в своем дневнике: «Мы слишком больно ударили по русским, особенно по украинцам, круто поступая с ними. Затрещина не всегда является убедительным доводом, и это относится как к украинцам, так и к русским» [34]. Когда немецкие войска в сражениях под Харьковом в 1942 г. стали добиваться успеха в боях с Красной Армией и отчетливо начинала выявляться благоприятная перспектива развития наступления на юг, к Северному Кавказу, министр пропаганды третьего рейха вновь вернулся к данному вопросу. Геббельс дал установку пропагандистскому аппарату Германии на изменение политики по отношению к народам, проживавшим на юге Советского Союза. Он указывал: «Лично я думаю, что мы должны изменить нашу политику, особенно по отношению к народам Востока. Нам бы удалось значительно уменьшить опасность со стороны партизан, если бы мы сумели завоевать в какой-то мере доверие народа. В этом отношении могла бы совершить чудеса ясная политика по отношению к крестьянам и церкви. Может быть, было бы полезно организовать в различных районах марионеточные правительства, чтобы переложить на них ответственность за неприятные и непопулярные мероприятия.

Суммируя основные направления нацистской пропаганды на оккупированных советских территориях, в том числе с учетом изменения некоторых ее направлений в отношении Кавказа в 1942 г., их можно свести к следующим:

- доказать необходимость начала превентивной войны против СССР, как ответа на агрессивные намерения Сталина в отношении гитлеровской Германии;

- различными пропагандистскими приемами показать, что немецкая армия сражается не против народов Советского Союза, а против «жидо-большевистского» руководства;

- заставить поверить советских людей, проживавших на оккупированных вермахтом территориях, что германское правительство заинтересовано в создании на захваченных землях СССР режима «нового порядка», который предоставит каждому человеку возможность устроить сытую и спокойную жизнь;

- убедить горские народы Кавказа, а также кубанское и терское казачество в том, что германские власти искренне заинтересованы не только в освобождении их от ига большевизма, но и в готовности предоставить национальное самоопределение;

- с помощью местного населения устранить угрозу оккупационной немецкой власти со стороны партизан и подпольщиков, пропагандистскими мерами разложить движение сопротивления и убедить его участников в полной бесперспективности сопротивления немецкой армии.

Вышеизложенный материал позволяет сделать определенные выводы и обобщения. Прежде всего, отметим, что еще до прихода Гитлера к власти в Германии теоретики нацистской партии придавали большое значение разработке идеологии национал-социализма. Одним из его важнейших аспектов была расовая теория, которая широко пропагандировалась в немецком обществе.

С 1933 г. в гитлеровской Германии пропагандистский аппарат былпоставлен на службу захватническим целям руководства третьего рейха. В этих целях произошло объединение пропагандистских служб нацистской партии и государства.

Во второй половине 30-х гг. пропагандистская машина Германии по уровню своей материально-технической оснащенности и воздействию на население Германии вышла на первое место в мире.

С 1935 г. нацистский пропагандистский аппарат приступил к идеологическому обеспечению предстоящих захватнических войн, планы которых разрабатывались германским генеральным штабом. Гитлер и другие руководители Германии идеологически готовили немецкий народ к пересмотру итогов первой мировой войны. К концу 30-х гг. нацистская пропаганда, надо признать, успешно справилась с этой задачей. Германия и в военном, и в идеологическом плане была готова к развязыванию второй мировой войны. За первые ее два года пропагандистские службы вермахта и третьего рейха провели апробацию пропагандистской работы в захваченных государствах Европы. Они совершенствовали и изменяли в случае необходимости формы, методы, направления и содержание пропаганды, максимально приспосабливая ее к интересам Германии.

При подготовке нападения на Советский Союз в план «Барбаросса» были включены соответствующие положения, составившие идеологическое обоснование предстоящей агрессии и эксплуатации советских земель. Ее основу составила, во-первых, расовая теория и антисемитизм, в соответствии с которой значительная часть населения СССР подлежала истреблению в качестве неполноценных людей. Другой составной частью идеологии агрессии было утверждение о ведении борьбы с большевизмом и сталинским режимом, а не с народами Советского Союза. Однако в первый год Великой Отечественной войны, когда вермахт одерживал победы над Красной Армией, преобладающей, на наш взгляд, была политика уничтожения различных категорий советских людей. Лишь провал плана «молниеносной войны» и осознание германским руководством перспективы ведения затяжной войны изменили его отношение к населению СССР. В проведении пропагандистской работы на оккупированных советских территориях с начала 1942 г. начинает преобладать идея необходимости налаживания сотрудничества с местным населением, приобщения его к совместной борьбе с большевизмом. При подготовке плана по захвату Кавказа нацистский пропагандистский аппарат особое внимание уделял работе по идеологической подготовке военнослужащих вермахта, которые должны были вторгнуться в этот регион. Следовательно, нацистская пропаганда в первый период своей деятельности в годы Великой Отечественной войны оказалась способной изменить содержание и направления деятельности и приспособить их к новым условиям, сложившимся в ходе военных действий на советско-германском фронте.

1.2 Формы и методы работы нацистского пропагандистского аппарата с многонациональным населением Ставрополья и Кубани

Готовя вторжение на Кавказ, германское командование заблаговременно подготовило специальную программу по национальному вопросу, предназначенную для многонациональных народов этого региона. Ее составной частью были и вопросы ведения в этом регионе пропагандистской работы, исходя из его национальных, исторических и религиозных особенностей.

На Кавказе к началу Великой Отечественной войны проживало 48 различных народов или, по терминологии нацистских пропагандистов, «племен». Наиболее развитыми в политическом, социально-экономическом и культурном отношении гитлеровцы считали грузин и армян. Причины такого их лидерства нацисты объясняли «... их древней христианской культурой. И армяне, и грузины приняли новую веру еще в первых столетиях н.э. Христианская вера давала им большую возможность для тесной связи с европейской культурой...» [1]. К христианам относились также осетины, но в связи с их малочисленностью -около 50 тысяч человек - по мнению гитлеровцев, они не играли никакой роли в политическом отношении. Все остальные кавказские народы по классификации, созданной фашистскими идеологами, относились к «магометанам».

На оккупированных немецкой армией летом 1942 г. территориях Ставрополья и Кубани проживало несколько кавказских народов, оказавшихся под пристальным вниманием германского военного командования и его пропагандистских служб. Это были карачаевцы и черкесы, проживавшие в границах своих автономных областей, входивших в состав Ставропольского края. Кроме того, на территориях Карачая и Черкесии жили компактными группами абазины, ногаи, осетины и другие мусульманские народности. В состав Краснодарского края входила Адыгейская автономная область, где в городах, селах и аулах проживали адыгейцы, шапсуги, бесленеевцы и другие народности в этническом отношении принадлежавшие к адыгам. Они так же, как карачаевцы и черкесы, исповедовали ислам. Кроме указанных народов на Ставрополье и Кубани издавна, с XVIII века, жили армяне, грузины, азербайджанцы, украинцы, евреи и т.д. Таким образом, можно говорить о многонациональном и многоконфессиональном составе населения Северного Кавказа и, в том числе, Ставропольского и Краснодарского краев.

Исходя из проживания на Кавказе 48 народов, немецкие пропагандистские службы и их идеологи делали вывод: «Это означает существование с самого начала 48 различных разногласий». Поэтому данный факт необходимо учитывать в нашей пропагандистской работе, ибо очень трудно добиться единства этих племен» [2].

Специалисты по Кавказу, состоявшие в штатах идеологических ведомств и структур фашистской Германии, тщательно изучили историю, традиции, обычаи, культуру и менталитет местных народов. Для проведения этой сложной работы они использовали все доступные им методы, пути и способы получения необходимой информации. Во-первых, во всех библиотеках Германии были выявлены книги и журналы, в которых содержались сведения о Кавказе. Во-вторых, активно использовалась помощь эмигрантов, уроженцев различных районов Кавказа, которые посвятили гитлеровских идеологов во все тонкости кавказской жизни. В-третьих, тщательно опрашивались все немецкие граждане, побывавшие на Кавказе в качестве туристов, бизнесменов, дипломатов и т.д. В-четвертых, скрупулезно прорабатывались советские периодические издания -газеты и журналы - а также книги и справочники, поступавшие из посольства Германии в Москве. Наконец, оперативную и другую необходимую информацию немецкие пропагандистские службы получали от Абвера и других разведывательных ведомств гитлеровского рейха. Совокупность всех этих материалов позволила фашистским идеологам составить достаточно полное и объективное представление о размещении, численности и хозяйственных занятий кавказских народов. Менее объективной, а в ряде случаев искаженной, примитивной, с оттенками пренебрежения оказалась аналитическая информация, содержавшая сведения о политических настроениях, планах и духовном развитии многонациональных народов данного региона. Даже терминология, использовавшаяся нацистскими пропагандистскими службами при анализе ситуации на Кавказе, говорит об этом - «племена», «магометане», «татары», «карачаи» и т.д.

Определяя внутренний мир кавказских народов, их психологию и надежды на будущее, нацистские пропагандисты утверждали: «Кавказец хочет, чтобы на него смотрели как на европейца и обращались как с культурным человеком. Он обладает такими качествами, которых никогда не было у русских крестьян. Кавказские народы не знали крепостного права, население всегда было свободным. Тридцатилетняя борьба кавказского героя Шамиля за свободу (он чеченец из Дагестана) хранится в памяти народов Северного Кавказа. Учитывая сепаратистские настроения кавказцев, нужно проводить пропаганду среди них осторожно и умело. Нельзя открыто отдавать предпочтение какому-то одному племени» [3].

Среди самых ярко выраженных черт характера народов Кавказа фашисты выделяли их гордость и обидчивость, а также наивность и доверчивость. Отсюда следовали и конкретные рекомендации по налаживанию с кавказскими горцами доверительных взаимоотношений. Что касается главных задач, которые немецкая армия и оккупационные структуры власти должны были решить на Кавказе в интересах его народов, их следовало довести до горцев и разъяснить им в следующей последовательности:

«1. Что мы боремся против еврейско-русского большевизма

2. Что частная собственность будет восстановлена

3. Цели нашей реформы

4. Что церкви будет дана свобода» [4].

Данный перечень задач интересен тем, что в нем отсутствует ответ на главный вопрос, который националистически настроенные представители горских народов ставили перед германским командованием - о практической возможности и реальных сроках создания независимых горских исламских государств на Кавказе.

В этой связи следует отметить, что до начала оккупации Северного Кавказа в руководстве Третьего рейха так и не было достигнуто единство в подходе к данной проблеме. Достаточно сказать, что Гитлер категорически отказывался признать за народами Кавказа право на создание такой государственности, пусть даже под жестким контролем Германии. В то же время министр по делам оккупированных восточных территорий Л. Розенберг склонялся к мысли о возможности разрешить горцам образовать несколько небольших по численности населения и территории государств с собственными правительственными структурами. Понятно, что точка зрения Гитлера к лету 1942 г. была поддержана высшим политическим и военным руководством Германии и стала официальной в проведении всех мероприятий на Кавказе. Поэтому ведомство А. Розенберга разрабатывало планы освоения Кавказа и вырабатывало политику сотрудничества с горцами, исходя из неприятия Гитлером права на их государственную самостоятельность.

По состоянию на 27 июня 1942 г. данный тезис в рекомендательном документе канцелярии министра восточных территорий был сформулирован следующим образом: «Ни одна из кавказских народностей не имеет силы, чтобы обеспечить себе самостоятельное существование на продолжительное время. Только защита сильной великой державы может служить предпосылкой для мирной работы и политического спокойствия. Лучше всего это может осуществить великая держава, которая не намерена вмешиваться во внутренние дела отдельных народов, не имеет никаких культурных и религиозных миссий, а наоборот, намерена охранять и поощрять своеобразие отдельных народов» [5].

В канцелярии А. Розенберга к концу июня 1942 г. был подготовлен пакет документов, в которых излагались цели и задачи для Третьего рейха по завоеванию Кавказа и освоению его продовольственных и природно-сырьевых ресурсов. При этом отмечалось, что «интересы Германии заключаются в том, чтобы создать прочные позиции на всем Кавказе и тем самым обеспечить безопасность континентальной Европы, т.е обеспечить себе связь с Ближним Востоком» [6]. Далее следовал вывод, имевший внешнеполитическую направленность и раскрывавший намерения нацистов после овладения Северо-Кавказским регионом: «Только эта связь с нефтяными источниками может сделать Германию и всю Европу независимой от любой коалиции морских держав в будущем» [7].

Главной целью германской политики являлось господство над Кавказом, как в политическом, так и в военном отношении. При этом в пропагандистских целях утверждалось, что такая политика Германии соответствовала интересам самих кавказских народов. Пропаганда нацистов строилась на их стремлении внести раскол в советское общество путем противопоставления одних народов другим, дезавуирования национальной политики советской власти и привлечение горских народов и казачества на свою сторону. «Историческое развитие показало: кавказские племена так разнообразно развились в смысле расы, традиций и религии, что о едином кавказском народе не может быть и речи», - утверждалось в одном из документов ведомства А. Розенберга [8].

В целях проведения действенной и эффективной политической работы среди кавказских народов сотрудники пропагандистского аппарата - специалисты по национальному вопросу - направили в войска специальное указание. В нем подчеркивалось: «Бессмысленно обращаться с пропагандой ко многим племенам сразу. Смешанный добровольческий корпус тогда не будет боеспособным. Нужно сформировать отдельные подразделения грузин, армян, черкесов, кабардинцев и т.д.» [9].

Группа армий «А», развернувшая наступление на Ставрополье и Кубань в конце июля - начале августа 1942 г., получила от пропагандистских служб Третьего рейха целый ряд инструкций, памяток и других материалов, в которых подробно были расписаны методы обращения немецких солдат и офицеров с местным русским и нерусским населением. Так, в одном из приказов немецкого командования говорилось: «1. Уважать собственность горских народов. Изъятия производить только за плату. 2. Все мероприятия, обусловленные войной и касающиеся горцев, следует обосновывать. 3. Уважать честь кавказских женщин» [10].

Во время ожесточенных боев на перевалах Главного Кавказского хребта, которые начались с середины августа 1942 г., советские разведчики захватили секретный приказ командира 44-го армейского корпуса генерала Ангелиса. В нем солдатам и офицерам корпуса давались инструкции о нормах поведения на Кавказе. В этом документе, в частности, отмечалось: «Здесь нужно действовать иначе, чем на Дону. Считаться с тем, что в этих районах добровольные группы горнокавказского населения могут сыграть немалую роль. Восстание горных народов Кавказа, направленное против нас, может иметь тяжелые для нас последствия... Необходимо проработать приказ о запрещении грабежей...» [11].

В другом документе - листовке, где содержалось обращение к черкесам, карачаевцам, адыгейцам и представителям других кавказских народов, с пафосом утверждалось: «Горец! У тебя теперь есть своя власть. Твои права охраняет доблестная германская армия. Люби эту власть, люби германского воина, который, как орел, перелетел снеговые горы, чтобы освободить тебя и твоих братьев. Живи счастливо, хозяин гор! Пусть благословен будет твой труд и твоя сакля» [12].

Наряду с проведением на Кавказе национальной пропагандистской политики, главным объектом которой было горское население региона, с лета 1942 г. изменилось отношение нацистов и к русскому народу. Суть такой трансформации достаточно точно была определена в статье, опубликованной берлинским корреспондентом шведской газеты «Стокгольмстиднинген». В ней, в частности, подчеркивалось: «... В настоящее время немцы сделали все нужные выводы из своего опыта. Немцы поняли, что покорить Россию они могут только вместе с русскими и что никогда они не смогут это сделать против воли русских. В последнее время этот вывод был положен в основу всей немецкой политики по отношению к России. Немецкие власти в оккупированных районах последовательно придерживаются его» [13].

Следовательно, «новый порядок», который захватчики устанавливали на Северном Кавказе, значительно отличался от политики, проводимой на Украине и в Белоруссии - он изначально предусматривался как более мягкий, лояльный по отношению к местному населению. Впрочем, цель оставалась прежней: выкачать отсюда как можно больше ресурсов. Немцы рассматривали эти земли как богатую колонию. Поэтому им было жизненно важно закрепиться на Северном Кавказ с его нефтепромыслами и продовольственными ресурсами и обеспечить себе поддержку местного населения. С другой стороны, как уже отмечалось, гитлеровцы осознавали особенность этого региона как многонационального, и этот факт они хотели обратить себе на пользу. В целом же, нацисты проводили дифференцированную политику по отношению к горцам, к казачеству, к крестьянам и она, как показали недолгие месяцы оккупации, дала, надо признать, довольно неплохие для них результаты.

К сожалению, этому успеху нацистской пропаганды невольно оказали помощь советские идеологические службы. Ведь с лета 1942 г., когда фашисты развернули полномасштабную работу по пропагандистской обработке населения Северного Кавказа, в центральных, а значит и в местных газетах, стала поддерживаться главная роль русского народа среди других народов Советского Союза в многовековой истории России и в годы Великой Отечественной войны. Такая идеологическая установка, конечно, была предложена Сталиным, который воочию увидел и осознал, что к лету 1942 г. страна оказалась в тяжелейшем положении. Ввиду этого, потребовалось незамедлительно обнародовать спасительную идею, которой и была ставка на русский народ и его опыт выходить из кризисных ситуаций и спасать Отечество. Следовательно, другие народы многонационального СССР снова, как и при самодержавии, оказывались на вторых ролях. Для гитлеровской пропаганды это и был очень удобный повод сыграть на антирусских настроениях, вызвать недовольство, в частности, среди легко ранимых и гордых кавказских горцев.

С августа 1942 г., после захвата немецкими войсками большей части территории Ставрополья и Кубани, на оккупированных землях сложились три системы новой власти: военная, полицейская и хозяйственная. Поскольку данный регион входил в сферу подчинения вермахту, гражданская власть здесь создавалась только на местном уровне - городском и районном с последующим ее дроблением на более мелкие управленческие структуры. Все три системы власти имели свой пропагандистский аппарат, работавший в интересах каждой из них и выполнявший специфические задачи по идеологической поддержке всех мероприятий своего руководства.

По мнению Е. Ф. Кринко, в развитии нацистской пропаганды на оккупированной в 1942–1943 гг. территории Кубани, можно выделить три основные направления:

- критику сталинского режима

- апологию действий руководителей Германии

- призыв к сотрудничеству и агитация в поддержку мероприятий «нового порядка» [14].

На наш взгляд, этот перечень не является полным и его можно расширить. Прежде всего, за счет включения в эти направления нацистской пропаганды информирования населения о положении на Восточном фронте, которое с подачи нацистских пропагандистов рисовалось в радужных для вермахта красках. Как правило, и это был один из самых распространенных и серьезно влиявших на настроения и умы мирных жителей аргументов, в такой информации перечислялись разгромленные и частично разбитые советские дивизии и армии с их точной нумерацией. Впечатляли и цифры убитых, раненых и пленных красноармейцев, сбитых советских самолетов, уничтоженных и подбитых танков, разбитых или захваченных орудиях и минометах, приведенные на страницах оккупационной прессы.

Нацистская пропаганда активно использовала в своей работе среди народов Кавказа ошибки и перегибы Советской власти по осуществлению в 20–30-е гг. национальной политики. Накануне Великой Отечественной войны в выступлениях Сталина и других руководителей СССР, в официальных государственных документах и в средствах массовой информации настойчиво проводилась мысль о том, что национальная проблема окончательно и навсегда в Советском Союзе решена. «Изменился в корне облик народов СССР, исчезло в них чувство взаимного недоверия и наладилось, таким образом, настоящее братское сотрудничество народов в системе единого союзного государства», - отмечал И. Сталин [15].

Исходя из этих официальных установок, руководители СССР к началу 40-х гг. фактически свели на нет дальнейшую разработку и претворение в жизнь государственную политику в области межнациональных отношений. Начавшаяся война и особенно оккупация Северного Кавказа немецкой армией показали, что надежда на разрешенность национального вопроса оказалась иллюзией. Поэтому срочно потребовалось, уже в тяжелейших условиях ведения военных действий в 1941–1942 гг., возвращаться к этой проблеме.

Можно даже, на наш взгляд, утверждать об опережающих действиях нацистской пропаганды по идеологическому обеспечению захвата Северного Кавказа и его последующей колонизации. Советские пропагандистские службы, военные и гражданские, вынуждены были вначале занимать оборонительные позиции в этом идеологическом противоборстве, реагировать на формы, методы и направления нацистской пропаганды. Особенно отчетливо такое положение наблюдалось в конце июля - августе 1942 г. Затем, по мере замедления темпов продвижения немецкой группы армий «А» на Кавказе и нарастания сопротивления войск Северо-Кавказского и Закавказского фронтов успехи немецкой пропагандистской машины стали быстро таять. Этому способствовала также все более и более расширявшаяся политика реквизиций, проводившаяся германским командованием на территориях Ставрополья и Кубани и акты насилия по отношению к мирному населению. Начиная с сентября 1942 г., советская идеология становится более активной, приобретает наступательный характер.

Накануне наступления немецкой армии на Северный Кавказ, 14 мая 1942 г., Гитлер, подчеркивая большое значение средств массовой информации в воздействии их на местное многонациональное население, подчеркивал: «... Если воздушные силы можно назвать военно-оперативным оружием в высшем смысле этого слова, то пресса является духовно-оперативным оружием в высшем смысле этого слова. Иногда нам приходится в течение трех дней одним махом отказываться от политической линии, проводившейся нашими газетами, и поворачивать на 180 градусов. А это возможно лишь в том случае, если весь тот колоссальный инструмент, каким является пресса, полностью находится в наших руках» [16].

Руководствуясь этими высказываниями Гитлера, германское командование заранее под своим жестким контролем готовило кадры и материалы для организации на оккупированной территории Кавказа выпуска различных газет. Для мусульман СССР в Германии печатались пять газет, которые затем ввозились на оккупированную территорию Советского Союза. На Северный Кавказ, в частности, направлялась газета «Газават».

Поэтому, когда в августе 1942 г. Ставрополье и Кубань были заняты немецко-фашистскими захватчиками, оккупационные власти сразу же приступили к изданию здесь газет, журналов, брошюр и других печатных материалов на русском языке. Среди них были газеты: «Ставропольское слово», «Русская правда», «Утро Кавказа», печатавшиеся в Ставрополе, «Кубань» - в Краснодаре, «Майкопская жизнь» - в Майкопе, «Анапский вестник» - в Анапе, «Пятигорская правда» с еженедельным иллюстрированным приложением - в Пятигорске, «Заря» - в Ессентуках, «Прикумская правда» - в Буденновске, «Станичник» - в станице Славянской Краснодарского края и другие. Всего на оккупированной территории Краснодарского края германские власти выпускали 11 газет, а на территории Ставропольского края - 9 [17]. При этом речь идет только о центральных изданиях, а также о газетах, выходивших в крупных городах. Кроме них несколько десятков оккупационных газет выходило в сельских районных центрах. В оккупированном Ставропольском крае печатались на русском языке также и журналы: «Сигнал» и «Современная Германия».

В первые дни после захвата городов Ставрополья и Кубани немецкие оккупационные власти пользовались поддержкой отдельных советских граждан, сотрудников типографий и издательств, которые переходили на сторону противника. Показательным в этом отношении являлся эпизод, произошедший в Пятигорске в первые дни августа 1942 г. Работники редакции городской газеты «Пятигорская правда» при вступлении фашистских войск в город-курорт предложили свои услуги германским властям. Они за короткий срок восстановили городскую типографию и, благодаря этому, уже через несколько дней новая власть выпустила первый номер оккупационной газеты «Пятигорское эхо». В номере за 30 августа 1942 г. газета опубликовала благодарность работникам редакции, которую от имени германского командования адресовали им военный комендант Пятигорска Демидов и бургомистр Орлов.

В пропагандистских целях с ярко выраженной идеологической направленностью на первых страницах газет размещался лозунг-призыв: «Трудящиеся всех стран, объединяйтесь в борьбе против большевизма!». Это была интерпретация в нацистском духе большевистского призыва «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Любопытно, что в оккупационных газетах, выходивших на русском языке, «присутствие» немецких властей было сведено до минимума. Делалось это для того, чтобы продемонстрировать в глазах читателей некую независимость редколлегий от влияния на них оккупантов. К примеру, в газете «Кубань» мелким шрифтом в самом конце одной из страниц на немецком языке было написано: «Mit genehmigung der Feldkommandantur 605» (с разрешения полевой комендатуры 605) [18].

На первых страницах оккупационных газет нередко публиковались пропагандистские передовицы, наполненные пафосом освобождении кавказских народов от власти большевиков. Такого рода материал предварял, как правило, информационные вести с фронта, где, по сообщениям германского командования, вермахт одерживал победы над Красной Армией. Таким образом, читатель получал конкретную информацию, усиленную в пропагандистских целях идеологическим материалом. Приведем в качестве примера текст передовицы под названием «Кавказский свободный орел» из газеты «Ставропольское слово» за 18 октября 1942 г.: «Над вечными снегами вершин Кавказа парят горные орлы... Никто не в силах поставить предел их полету! Вихрь великой бури, пришедший с запада, не разогнал их мощные стаи. Нет! К стаду старых орлов присоединились молодые орлята - сыны раскрепощенных горных народов - карачаевцев, черкесов, абазинцев... Раскинув мощные крылья, орлята стремят свой полет над Свободным Кавказом и всех выше, над белой папахой недоступного Эльбруса, несется западный брат смелой стаи - непобедимый орел Германии, вместе с кавказским свободным орлом, навстречу лучшему будущему».

В Ставрополе оккупационные власти стали издавать газету, которая трижды за время своего недолгого существования меняла название. Вначале это была «Русская правда», затем «Ставропольское слово» и, наконец, «Утро Кавказа». Последнее название оказалось наиболее удачным, точно, по мнению оккупантов, отражающим будущее Кавказа. Кроме того, ввиду роста популярности газеты не только на территории Ставрополья, но и в других регионах Северного Кавказа, новое название более точно выражало намерения немецких властей информировать все многонациональное население Кавказа обо всех политических, военных и социально-экономических новостях. По своей идейно-политической направленности «Утро Кавказа» была типичным изданием, похожей на другие печатные издания оккупационного режима. Газета имела ярко выраженную антисоветскую и антисемитскую направленность. На первой странице, в ее официальной части публиковались различные распоряжения и приказы оккупационных властей, а также сводки о положении на всех фронтах. Что касается неофициальной части, где могли «творить» члены редакционной коллегии, то здесь был представлен самый разнообразный материал. Значительное место на страницах газеты занимали статьи, очерки и заметки, в которых разоблачалась сталинская тоталитарная власть в СССР и ее преступления против собственного народа. Главным редактором газеты «Утро Кавказа» оккупанты назначили бывшего узника ГУЛАГа Б. Н. Ширяева [19]. Разумеется, тот факт, что он был репрессирован в 30-е гг., сыграл решающее значение при выборе главного редактора.

Распространение газет и, следовательно, доведение информации до населения захваченных вермахтом городов и сельских населенных пунктов Ставрополья и Кубани, осуществлялось несколькими путями. Во-первых, бургомистры и старосты получали четкие инструкции на предмет реализации газет среди определенной части жителей. В случае невыполнения данного поручения германские власти взыскивали с них стоимость газет. Более того, оккупанты могли расценить данный факт как срыв проводимых ими политических мероприятий. Во-вторых, газеты распространялись по подписке. Их стоимость при этом не являлась обременительной для населения. Скажем, газета «Кубань», выходившая в оккупированном немцами Краснодаре, в сентябре 1942 г. стоила 1 рубль 50 копеек, а, начиная с февраля 1943 г. - 2 рубля. Газета «Ставропольское слово» в конце октября 1942 г. имела стоимость в 1 рубль. Самая маленькая цена была у ее предшественницы - газеты «Русская правда», которая стоила всего 20 копеек. В-третьих, в местах массового скопления местного населения: на рынках, у кинотеатров, у административных зданий выставлялись газетные витрины. Скажем, с содержанием газеты «Ставропольское слово» в августе-сентябре 1942 г. жители Ставрополя могли ознакомиться на 27 уличных витринах [20].

Серьезное внимание придавали германские власти изданию на оккупированных территориях Ставропольского и Краснодарского краев газет на немецком языке. По мнению A. B. Малышева: «они предназначались не столько для населения захваченных территорий, которое, по большей части, не знало немецкого языка, сколько для германской администрации. Именно через них последняя получала необходимую информацию и соответствующие инструкции по ведению работы среди местного населения» [21]. Другим предназначением немецкой прессы было ее использование в качестве информационного источника для коллаборационистской прессы. Местные оккупационные газеты брали из немецких газет сводки о событиях на советско-германском и других фронтах Второй мировой войны и после перевода их на русский язык публиковали на первых страницах. Довольно частыми были также перепечатки выступлений Гитлера, Геббельса и других руководителей нацистской Германии, которые занимали порой по две-три страницы, как в немецких, так и в местных оккупационных газетах. Весь этот пропагандистский материал по замыслу германских властей должен был усилить степень доверия городского и сельского населения Ставрополья и Кубани к немецкому «новому порядку».

В первые дни и недели существования оккупационного режима германское командование издавало массовыми тиражами листовки, в которых население информировалось о первых намерениях и шагах новой власти. Наряду с этим германское командование через листовки проводило также антипартизанскую пропаганду, обращаясь к населению с призывом не оказывать поддержку советским партизанам. В одной из таких листовок, в частности, говорилось: «Крестьяне и граждане России! Большевистская армия стоит перед развалом. Помимо этого, безответственные вожди прежней русской системы попробовали принудить некоторых граждан в совершенно бессмысленной партизанской борьбе, но почти все эти натравленные большевистским террором поняли бессмысленность их распоряжений и возвратились в свои дома, где радуются своей свободе» [22]. Другим методом проведения оккупантами антипартизанской пропаганды среди населения были поставки в населенные пункты различных товаров. При этом местным жителям внушалась мысль, что германское командование заботится о них, а партизаны, напротив, обирают население. Разоблачая эти методы вражеской пропаганды, советские идеологические службы в качестве примера приводили конкретные факты: «... привезли спички и говорят, партизаны вас грабят, а мы привезли спички и т.д. Политика заигрывания с семьями партизан, давали лошадей, дрова; говорили, пусть ваши мужья вернутся, переход партизан к немцам...» [23].

Когда призывы оказывались тщетными, оккупационные власти переходили к угрозам, запугивая местное население всевозможными карами за поддержку партизан. Так, в воззвании германского командования к жителям села Величаевского Ставропольского края от 26 сентября 1942 г. говорилось: «Партизаны — твои враги. Они грабят твой скот и продовольствие. Партизаны угрожают твоей жизни. Кто партизан приютит, поддержит или, зная про их нахождение, не заявит об этом, будет казнен. Село, поддерживающее партизан, будет спалено, имущество населения - конфисковано, староста - расстрелян...» [24]. Как свидетельствует приведенный текст воззвания, оккупационные власти не останавливались даже перед прямой фальсификацией в достижении своей цели, обвиняя партизан в грабежах местного населения.

В этой связи отметим, что партизаны, действительно, доставляли германскому командованию серьезные трудности. Об этом свидетельствуют высказывания самих немецких солдат и офицеров. «Ваших партизан мы боимся, репрессируем, ненавидим, но все же вынуждены уважать - это настоящие герои, смельчаки», -заявлял обер-ефрейтор 73-й пехотной дивизии К. Клавханна [25]. Поэтому пропагандистские акции германского командования можно понять и трактовать их следует как превентивную меру с надеждой на разложение партизанского движения.

По мере утверждения оккупационного режима надобность в издании листовок падала, и их стали заменять другие приемы и способы информирования местных жителей: воззвания, приказы военных комендантов, бургомистров и старост, распоряжения военных властей, объявления, служебные указания. В оккупированных городах приказы бургомистров и комендантов имели порядковые номера - от №1 и далее по возрастающей, независимо от содержания документов. Такая практика помогала упростить их подготовку и доведение до сведения местного населения. К примеру, в Ставрополе, который был захвачен немцами 3 августа

1942 г., в первом номере оккупационной газеты «Русская правда» вся первая страница была заполнена приказами коменданта и бургомистра. Л в Пятигорске приказ №29, подписанный бургомистром города Орловым 4 сентября 1942 г., был направлен на изъятие у колхозов и у частных владельцев молока и молочной продукции. За невыполнение этого распоряжения виновным грозил штраф до 300 рублей [26]. Все приказы обязательно публиковались в местной оккупационной прессе, а также в виде объявлений вывешивались на специальных стендах.

Массовыми тиражами выходили в свет брошюры с броскими и понятными для каждого читателя названиями. Например: «Гитлер - освободитель», «Каторжный социализм», «Что будет после?» и т.д. Столь же большим количеством оккупационными властями печатались портреты Гитлера. Они бесплатно раздавались населению и вывешивались во всех людных местах.

О таких фактах, к примеру, сообщала своему руководству разведывательная оперативная группа Управления НКВД по Краснодарскому краю, вернувшаяся в начале сентября 1942 г. из оккупированного фашистами Краснодара. В донесении этой группы было указано: «На улицах развешены портреты Гитлера и плакаты, изображающие русского крестьянина со снопом и надписью: «Фюрер дал мне землю»[27]. В этом же сообщении содержится упоминание об использовании оккупационным немецким режимом радиовещания при проведении пропагандистской работы среди мирного населения города Краснодара. Правда, оценку содержания этих радиопередач разведка НКВД давала весьма негативную: «На всех улицах города установлены радиорепродукторы, через которые передаются провокационные сообщения немецкого командования и гестапо» [28]. В отчете Южного штаба партизанского движения за август 1942 г. также имеется свидетельства об использовании оккупантами радио в пропагандистских целях в станице Лабинской. «Работает радио на русском языке. По радио немцы передавали, что Москва, Ленинград и другие города Советского Союза заняты германскими войсками. Остается уничтожить партизан, и война будет кончена», - говорится в отчете [29]. Следует отметить, что население испытывало острый недостаток в получении правдивой информации о ситуации на советско-германском фронте. Оно постоянно, в течение нескольких месяцев, находилось под воздействием немецкой пропаганды, в том числе и радиопропаганды. Ввиду этого, жители городов, сел и станиц Ставропольского и Краснодарского краев теряли веру в победу Красной Армии и от безысходности начинало задумываться о своем дальнейшем существовании при немецком «новом порядке», о приспосабливании к оккупационному режиму. Особенно благоприятная для германских властей идеологическая атмосфера сложилась на оккупированной территории в августе-сентябре 1942 г., когда вермахт успешно осуществлял наступательные операции на Кавказе.

В пропаганде своих политических и военных целей среди населения оккупационные власти, действительно, радиопередачам уделяли большое внимание. Еще до начала наступления на Северный Кавказ, в мае 1942 г., верховное командование германской армии направило в войска вермахта специальную на этот счет инструкцию «Организация слушания радиопередач в оккупированных восточных областях». Она, в частности, гласила: «Немецкие войска, участвующие в военных операциях на Востоке, а также находящиеся в тыловых оккупированных районах, могут себе представить, как важен для дальнейшего ведения войны максимальный охват населения политической пропагандой. Вся находящаяся в распоряжении частей аппаратура, в те часы, когда она не используется для служебных целей, должна применяться для агитации населения» [30]. Захватив территории Ставрополья и Кубани, оккупанты организовали в их городах и крупных сельских населенных пунктах либо систематическое, постоянное, либо эпизодическое радиовещание. Скажем, в Ставрополе уже через две недели после оккупации города, немцы восстановили разрушенный отступавшими советскими войсками городской радиоузел, который приступил к вещанию. Оно велось ежедневно с 7.30 утра и до 21 часа. Подключение радиоточек в домах и квартирах ставропольчан оплачивалось абонентской платой, которая составляла восемь рублей в месяц [31]. По свидетельству Г. Беликова в Ставрополе «вновь заговорило радио, передававшее сводки гитлеровцев о победах германского оружия, приказы и распоряжения комендатуры и городской управы. Остальное время отдавалось геббельсовским пропагандистам, немецкой бравурной и русской классической музыке» [32]. По сообщениям советских разведчиков, которые органами НКВД Ставропольского края забрасывались в немецкий тыл, оккупационными властями «по радио к русским фронтовикам и, в особенности, к казачеству немцами передается воззвание о том, чтобы они сдавались в плен, так как немцы уже завоевали весь Кавказ» [33].

Серьезное значение в планах воздействия на население оккупированных территорий Советского Союза придавалось немецкой пропагандистской машиной кино. В захваченных городах и сельских населенных пунктах Ставрополья и Кубани захватчики возродили киносеть, прекратившую на время свою деятельность после отступления Красной Армии. Кинотеатры, работавшие в период оккупации, можно разделить на две категории. Во-первых, демонстрировавшие только немецкие фильмы и военную германскую кинохронику. Их посещали главным образом немецкие военнослужащие и чиновники. Хотя, по специальным пропускам и талонам в такие кинотеатры могли ходить и местные жители. Так, в Ставрополе кинотеатр «Солдатское кино» (до оккупации - «Гигант») посещал 16-летний А. К. Говелко, работавший переводчиком в одном из немецких разведывательных учреждений. По его словам «перед сеансом каждый имел право сесть за один из многочисленных столиков, где ему подавали вино и пиво с закусками, кофе со сладостями, сигары или сигареты, а также свежие немецкие газеты...» [34]. На городских жителей, получивших возможность хотя бы один раз посетить этот кинотеатр такая обстановка, конечно, производила сильное впечатление. И это тоже был один из действенных приемов немецкой пропаганды, демонстрировавшей ставропольскому обывателю частичку немецкого образа жизни.

В Пятигорске оккупационная власть не только восстановила деятельность ранее существовавших кинотеатров, но и открыла новый под названием «Европа». Его появление было реализацией инициативы отдела пропаганды «Кавказ», входившего в структуру оккупационной администрации по управлению завоеванными землями Северного Кавказа. В кинотеатре «Европа» демонстрировались только немецкие фильмы, в том числе самые новые. Чиновники пропагандистского отдела позаботились и о местном населении, снабдив все фильмы надписями-переводами на русском языке [35]. В Краснодаре оккупанты возобновили работу четырех кинотеатров, из которых один обслуживал исключительно немцев. Несколько кинотеатров приступили к работе и в других городах и станицах Кубани.

В период оккупации Ставрополья и Кубани немецкими войсками столь же активно как кино пропагандистские службы германской администрации развивали и театральное искусство. Репертуар театров подвергся соответствующему пересмотру и утверждению оккупационными властями. Спектакли советских авторов исключались из репертуара, а произведения дореволюционных русских писателей и драматургов стали составлять его основную часть. К примеру, в Ставрополе в здании Дома художественного воспитания детей оставшаяся в городе группа артистов ставили спектакли А. Островского «Без вины виноватые» и Деваля «Преступница» [36]. Наряду с этим, в репертуар включались спектакли немецких и других зарубежных авторов. Характерной чертой культурной жизни оккупированных городов стало также открытие новых театров и ансамблей, которые возвращали зрителя к уже забытым традициям дореволюционного искусства. В Краснодаре в ноябре 1942 г. при содействии германского командования возрожден был хор кубанских казаков. Собственно, это был целый ансамбль, в состав которого входил хор из 30 человек, оркестр — из 25 человек и балет из 12 человек. Газетная заметка, опубликованная по этому случаю в местной оккупационной газете, давала идеологическую подоплеку создания казачьего хора: «Любимые песни кубанских казаков и вольные пляски при Советах были в загоне. На исполнение песен нужно было получить разрешение в «Лито». Сейчас на Кубани возрождаются старые казачьи традиции...» [37].

Между тем, многочисленные факты свидетельствовали об определенных успехах нацистской пропаганды в ее влиянии на часть населения оккупированных вермахтом территорий Ставрополья и Кубани. Причем, не только на тех местных жителей, которые были обижены на Советскую власть с довоенного времени - казаков, бывших кулаков и репрессированных граждан, но и на рядовых колхозников и горожан. Так, 30 августа 1942 г. партизанские разведчики сумели скрытно проникнуть в оккупированную немцами кубанскую станицу Смоленскую. Согласно их сообщению, «... в станице распущены слухи, что армия Буденного и сам Буденный сдались в Горячем Ключе, Москва сдалась, и Сталин выехал в Америку. Гражданка Л-ко предлагала разведчикам сдаться фашистам ввиду ихнего хорошего обращения...» [38].

Для привлечения интереса городских и сельских жителей, в первую очередь, молодежи, к жизнинемецкого народа пропагандистские службы оккупационного режима выпускали и широко рекламировали листовки и плакаты: «Как живут женщины в Германии», «Гитлер - освободитель», «Как живет немецкий рабочий», «Русский народ - равноправный член семьи свободных народов новой Европы» и другие. Эти пропагандистские материалы должны были сыграть важную роль при подготовке и проведении кампаний по вывозу советских людей на работы в Германию. Следует отметить, что в первые месяцы оккупации германское командование делало ставку на привлечение добровольцев, желавших выехать на территорию Третьего рейха в поисках лучшей доли, а иногда и просто ради любопытства. И такие люди, действительно находились. Так, Р. Ф. Деныцикова, бывшая ставропольчанка, вспоминала: «Жили мы на Ташле (один из районов города Ставрополя - Д.Н.) в бараке, жили бедно, так как отца репрессировали. И когда немецкие власти предложили молодежи города поехать на 6 месяцев на работы в Германию, я загорелась поездкой. Так захотелось увидеть мир, тем более, что никто и предположить не мог, что наши вернутся» [39].

Немецкие власти и городская управа Ставрополя отъезд эшелона из 26 вагонов, в которых находилось около 1000 юношей и девушек, сопроводили целым комплексом торжественных пропагандистских мероприятий. Здесь были и немецкий духовой оркестр, и митинг, и цветы, и песни. В отличие от большинства советских граждан, насильно угнанных в Германию и испытавших там унижения, голод и даже смерть, судьба Р. Ф. Деныциковой сложилась на чужбине удачно. Немаловажную роль здесь сыграл тот факт, что к таким добровольцам немцы относились лояльно. По ее словам: «Работали по семь часов, а в субботу и воскресенье ходили с немками в кино и на прогулки. Питались хорошо, и никто нас никогда не обижал» [40].

Немецкие пропагандистские службы использовали затем такие случаи в своих интересах. Они организовывали переписку между выехавшими в Германию жителями Ставрополья с их родственниками, остававшимися в оккупированных городах и станицах края. Приходившие из Третьего рейха письма предварительно просматривались сотрудниками цензурных органов. Поэтому они содержали только сведения, в которых красочно расписывалась богатая и веселая жизнь наших соотечественников, выехавших в Германию. Тексты этих писем нередко публиковались в оккупационной прессе, чтобы убедить сомневающихся в необходимости скорейшего выезда в Германию.

Однако больше с территории Ставрополья вывезти в Германию местных жителей оккупационным властям так и не удалось. Первый эшелон, ушедший туда в канун нового - 1943 года - так и остался последним. Поэтому по официальным данным краевых властей фашисты «... угнали в рабство 990 человек» [41]. Л это и есть та самая цифра, которая характеризует число людей, уехавших первым эшелоном. Хотя, вопреки официально утвердившейся в советской историографии точке зрения, значительную их часть составляли добровольцы.

В целом же, неудачная для оккупационных властей кампания по вывозу населения Ставрополья в Германию, объясняется, на наш взгляд, тремя главными причинами. Во-первых, кратковременным пребыванием захватчиков на ставропольской земле, во-вторых, сохранившимся недоверием населения к политике гитлеровских захватчиков. В-третьих, опасениями ехать в страну, с которой Советский Союз вел кровопролитную войну, т.е. в данном случае имели место политические и нравственные соображения. Нельзя забывать также и о том, что командование Красной Армии на Северном Кавказе, а также партийные организации и партизанские формирования проводили активную контрпропагандистскую работу по разъяснению населению, проживавшему на оккупированных территориях, лицемерной политики нацистов.

Совсем по-другому выглядела ситуация на Кубани. Здесь боевые действия шли до октября 1943 г. Германское командование понимало, что ему придется выводить свои войска с территории Краснодарского края, окончательно признав, тем самым, провал своей политики на Кавказе. Поэтому фашисты теперь особенно не церемонились с мнением населения и угоняли в Германию жителей Кубани насильственными мерами, исходя только из своих интересов. Ввиду этого, в течение почти 10 месяцев 1943 г. оккупанты угнали с территории Кубани в Третий рейх намного больше советских граждан, чем со Ставрополья - более 34 тысяч человек [42].

Военная оккупация Кавказа, в том числе Ставрополья и Кубани, предусматривалась на длительный срок. Гитлеровцы, как уже было отмечено, планировали превратить этот регион в один из рейхскомиссариатов. Одной из его главных задач которого являлось территориальное разделение земель, главным образом, по национальному признаку. Вся территория Кавказа делилась на пять больших и две малые окружные управы. Они были созданы по национальному и географическому признакам, что еще больше должно было разобщить население. А. Розенберг, (имперский министр по делам оккупированных восточных областей) отмечал, что «разграничение кавказских племен и народностей между собой облегчило бы немецкому командованию господство над ними» [43].

Подобная идея была изложена в докладной записке «Русский вопрос» Р. Ридля, который утверждал, что «военным путем Россию не победить, взорвать ее можно только путем расчленения на национальные составные части с присоединением их к новой Европе» [44]. Оккупанты предпринимали попытки натравливать различные национальности друг на друга: «великая политическая цель войны против Советского Союза состоит в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их» [45]. Нацисты понимали, что такую многонациональную страну как Россия, можно победить только в том случае, если посеять раздор среди ее народов.

Для осуществления пропагандистско-подрывной деятельности и усиления психологического воздействия на население Кавказа верховное главнокомандование вермахта создало специальную дивизию «Бранденбург - 800», которая находилась в личном подчинении начальника Абвера адмирала Канариса. Личный состав дивизии хорошо знал обычаи, традиции кавказских народов. Одной из основных задач дивизии было моральное разложение населения Кавказа путем агитации и пропаганды среди национальных меньшинств, организация мятежей, диверсий и террора в тылу советских войск.

Для организации агитационной деятельности в лагерях для бойцов и командиров Красной Армии при штабе «К» был создан специальный орган «Диенетштелле Ц», действовавший в тесном контакте с министерством по делам оккупированных восточных областей [46]. Фашистский пропагандистский аппарат действовал весьма активно.

Важно отметить, что национальная политика, осуществлявшаяся сталинским тоталитарным режимом в 20–30-е гг. на Северном Кавказе, имела немало ошибок и перегибов. Здесь накануне нападения фашистских войск на Советский Союз права граждан СССР, исповедовавших ислам, как и других религиозных конфессий, были нарушены. Такая сталинская национальная политика нанесла значительный урон народам Кавказа, подорвала ранее существовавшие здесь вековые устои, и традиции духовного и материального производства.

Но политика притеснения большевиками национальных меньшинств зачастую способствовала усилению религиозности советских мусульман. Так, в одном из документов рейха говорилось следующее: «На Кавказе, как нигде в другом месте России, адаты, мусульманские законы и шариат еще крепко держат в руках большую часть горского населения в повиновении... Горцы по натуре очень наивны и легкомысленны. Нам нужно хорошо вооружить местных бандитов, передать им важные объекты до прихода германских войск, которые они сохранят для нас» [47]. Вот почему Гитлер уделял серьезное внимание вопросам политики по отношению к мусульманским народам СССР и особенно народам Северного Кавказа, а германское командование учитывало в своих планах как национальный, так и религиозный факторы.

Мусульманскую веру среди горцев возрождали также как и христианство у славян. Всюду открывались мечети. Одна из них была в городе Кисловодске [48]. Штаб группы армий «Л», проводя так называемый «кавказский эксперимент», обещал населению свободу, благосостояние, восстановление единоличного хозяйства, самоопределение для каждого народа. Оккупационная пресса была переполнена примерами жестокого обращения с населением со стороны НКВД и уничтожения горских народов, казаков, раскулаченных во время сталинского режима. Нацистская печать повсюду подчеркивала, что «с кавказскими народами у Гитлера особая дружба. Он прислал свои войска с единственной целью — освободить кавказцев от еврейско-большевистского ига» [49].

Подчеркивалось уважительное отношение немцев к религии и обычаям местных народов. Гитлер был провозглашен «великим имамом» Кавказа. Чтобы убедить мусульманских служителей культа в «любви» к исламу, командующий 1-й танковой армией генерал Макензен принял мусульманство и посещал мечеть [50]. Поощрялось отправление культовых обрядов, с большим торжеством отмечались мусульманские праздники. Разрешалось также ношение национальной одежды и даже легкого огнестрельного оружия.

Наряду с поддержкой ислама немецкие оккупационные власти на Кавказе демонстрировали также свою заинтересованность в восстановлении попранных большевиками прав православного русского населения. Следует отметить, что в религиозном вопросе захватчики имели, пожалуй, наибольшие шансы достигнуть намеченных целей. Атеистическая политика, ставшая официальным курсом советского правительства в 20–30-е гг., нанесла русской православной церкви, так же, как и исламу, огромный морально-психологический и материальный ущерб. Между тем, как показала история Великой Отечественной войны, большевистская антирелигиозная кампания, проводившаяся в течение почти 25 лет, так и не достигла своих целей. С началом войны в стране произошел мощный всплеск религиозной жизни, вызванный тяжелейшим положением, в котором оказалось все население Советского Союза. В религии люди находили, как и в течение многих веков, спасение от всех тягот и бедствий. Поэтому действия немецких оккупантов, сразу же приступивших к возрождению на Ставрополье и Кубани религиозного сознания местного населения, встретили с его стороны благожелательный отклик.

Нацистская пропаганда в области религии проводилась гитлеровцами по нескольким направлениям. Прежде всего, германское командование известило все население оккупированных вермахтом территорий о восстановлении свободы вероисповедания. Сделано это было через средства массовой информации, через специальные объявления, которые вывешивались в городах и сельских населенных пунктах, на митингах и собраниях, организованных представителями оккупационной администрации. В газетах, которые стали выходить в захваченных вермахтом городах Ставрополья и Кубани, постоянно публиковались также материалы, рассказывавшие о восстановлении церквей, храмов и соборов.

Для пропаганды религиозных канонов оккупационные власти Краснодара организовали в октябре 1942 г. типографское издание специального церковного листка. Под названием «Церковная жизнь» он выходил в свет еженедельно по воскресеньям. Листок состоял из трех частей:

«1. Отражение событий празднеств и вообще выдающихся дат в соответствии с календарем церковного года;

2. Статьи теоретического популярно-богословского содержания;

3. Статьи церковно-исторического содержания» [51].

Все верующие граждане города Краснодара приглашались для участия в издании «Церковной жизни». Редакция газеты «Кубань» призывала их предоставить материалы для публикации в листке.

На Северном Кавказе оккупанты проводили особую «осторожную» политику. Им необходимо было заверить все народы Ставрополья и Кубани в том, что им будут предоставлены неограниченные права и свободы. В материалах канцелярии Л. Розенберга по вопросам политики в оккупированных районах Кавказа находим заявление: «Необходимо завоевать симпатии кавказских племен, что означает получить от них все, что желаем дополнительный источник питания, возможность широкого использования богатств страны, в частности, нефти. Решение этой задачи возможно только тогда, когда мы предоставим им полную политическую самостоятельность» [52]. Развернулась активная деятельность по вербовке военнопленных из числа кавказских народов, привлечение эмигрантов кавказских национальностей для создания марионеточных режимов. И часть горцев, решив, что коалиция с немцами может быть им полезной, включилась в деятельность по созданию в северокавказских автономиях националистических комитетов, чему во многом способствовали обещания гитлеровцев ликвидировать колхозы и открыть мечети. Поддержку от немцев получал Центральный мусульманский комитет.

В Черкесии из добровольцев был создан «батальон смерти» во имя спасения Черкесии. В его формировании активную роль играл Мавлюд Дышеков. Эти добровольцы пополнили созданный еще на территории Германии из числа кавказских эмигрантов батальон «Бергманн» (Горец), под командованием Оберлендера. Батальон должен был выполнять полицейские обязанности в поддержании «нового порядка» и бороться с партизанами. В августе 1942 года «Бергманн» в составе 1200 человек прибыл на Кавказ. Оберлендер был большим специалистом по уничтожению мирных граждан на оккупированной территории [53].

Таким образом, на фоне того, что большинство народов Северного Кавказа встало на защиту Советского Союза, были среди них и такие, кто организовывал вооруженные выступления против советской власти с целью ее свержения и достижения своих политических целей с помощью немецко-фашистских войск. После изгнания фашистов отдельные факты сотрудничества местных жителей с оккупантами, были использованы И. Сталиным для депортации части кавказских народов в восточные районы страны.

Немецкая оккупация на Северном Кавказе и в других мусульманских регионах СССР сопровождалась не одной лишь пропагандой. Уничтожались тысячи советских людей. Но, в первую очередь, репрессивные меры были направлены против немусульманского населения. А это, согласно планам фашистского пропагандистского аппарата, должно было привести к межнациональным распрям на территориях.

Нацисты широко использовали в своей политике принцип «разделяй и властвуй». Планировалось еще более мелкое деление национальных районов Кавказа, направленное на разобщение даже родственных народов. Несмотря на всю «лояльность» по отношению к населению Кавказа, истинные намерения по отношению к нему нацистами не афишировались, но были четко определены. Согласно расовой теории горские народы не принадлежали к «чистой расе», поэтому не имели права на существование. Гитлер считал их неспособными к управлению и, поэтому, подлежащими порабощению и уничтожению.

В национальной политике немцев на оккупированных территориях Северного Кавказа необходимо выделить два аспекта: внешний, который широко выставлялся напоказ, и глубоко скрытый, внутренний, известный только немецкому командованию. Политика в отношении народов Северного Кавказа была досконально продуманной, в ней были учтены все просчеты советского правительства в области национальной политики, что помогло оккупантам найти широкий отклик среди местного населения. Немцы обещали провести ряд изменений в жизни народов, дать им автономию, национальную свободу, ликвидировав колхозы и восстановить право собственности и право свободного труда, свободу вероисповедания.

Все еще малоисследованной остается тема взаимоотношений оккупантов с кубанским и терским казачеством. Разными способами гитлеровцам удалось привлечь на свою сторону часть казаков и направить их на подавление партизанского движения. Нацисты всячески подчеркивали, что они оказывают казакам и всем народам Северного Кавказа глубокое доверие, позволяя вступать добровольцами в ряды германской армии. Первые казачьи части в составе вермахта появились осенью 1941 г. Сначала их главным назначением была охранная служба в тыловых районах действующей армии и борьба с партизанами, в то время как использование их на фронте носило пока случайный характер. Ситуация сразу изменилась летом 1942 г., когда германские войска вступили на территории Дона, Кубани и Терека. За счет притока в казачьи части добровольцев из числа населения оккупированных районов их численность стала возрастать.

Казачеству обещали возврат прежних вольностей, вплоть до некоторой автономии отдельных войск. Отражение этой политики можно найти в оккупационной прессе. В газетах освещалась история казачества, много внимания уделялось памятным датам в его истории, рассказывалось о жизни Берлинской общеказачьей станицы. Возрождались в памяти казачества страдания переселения, насильственная коллективизация, голод 1932–1933 гг. и многое другое. Немецкие газеты призывали: «Казаки! Уходите от красных, идите к нам в вольные казачьи полки, будем вместе биться с жидо-большевизмом. Мы зовем вас к счастливой, свободной жизни. Кто будет с нами, тот будет жить, кто останется с жидами, тот с ними и погибнет от немецких танков и казачьих шашек» [54]. Наиболее пострадавшая от советской власти часть казачества откликнулась на призывы оккупантов. Из казаков станиц Горячеводской, Ессентукской, Кисло-водской, Бургустанской, Бекешевской и Суворовской был сформирован 1-й Волжский казачий полк. Его личному составу было разрешено носить терскую форму [55].

Газета «Ставропольское слово» поместила заметку о казаке из станицы Горячеводской К. Кравченко, который вступил добровольцем в ряды казачьих частей германской армии. Он командовал казачьей сотней и за подвиги в боях с Красной Армией был награжден германским орденом «За храбрость» и нагрудным знаком за ранение. В своих призывах вступать в армию Гитлера, К. Кравченко говорил о том, что всем казакам, поддержавшим «новый порядок», германское правительство гарантирует уничтожение колхозов и полное восстановление казаков во всех правах на хозяйство и земельные наделы [56]. Возрождая традиции казачьих станиц, гитлеровцы позволяли казакам выбирать своих атаманов, которые должны были подчиняться не «кругу», как ранее, а непосредственно германскому командованию. Как правило, атаманов и старост в казачьих станицах выбирали из людей, сотрудничавших с оккупационными властями. Они и являлись проводниками политики фашистов.

Быстрое наступление Красной Армии вынудило немцев начать спешное отступление. 3 января 1943 года был опубликован немецкий приказ о начале эвакуации с территории Терека и Кубани всех казаков и горцев, желающих уйти с немцами. Часть казаков начала готовиться к эвакуации. Генерал фон Клейст отдал распоряжение германским местным и полевым комендатурам оказывать всякого рода помощь казачьим беженцам.

Организованные на Дону казачьи полки в январе-феврале 1943 г. участвовали в тяжелых боях против наступающих советских войск на Северном Донце, под Батайском, Новочеркасском. Они стойко отражали натиск превосходящего противника и понесли тяжелые потери, а некоторые из казачьих частей были уничтожены целиком. Кроме того, целые казачьи дивизии входили в состав войск СС. При этом «германские казачки» сражались чаще упорнее, чем сами немцы.

Однако и среди кавказских национальностей и среди казаков не было тотального перехода на сторону оккупантов. Напротив, они активно участвовали в партизанском движении и внесли свой вклад в победу над фашизмом. Многие из представителей этих народностей пострадали от захватчиков.

Итак, если в течение первого года Великой Отечественной войны специалисты нацистского пропагандистского аппарата готовили идеологические программы для кавказских народов, то с конца июля 1942 г. началась реализация главных положений этих документов. Вступив на территорию Северного Кавказа, в том числе на Ставрополье и Кубань, германские оккупационные власти сделали ставку на горские народы, в которых нацисты видели потенциальных союзников.

При этом главными аргументами, в силу которых горцы могли перейти на сторону Германии, были, по мнению гитлеровских пропагандистов, обиды на Советскую власть за притеснения ислама и желание кавказских народов обрести независимость от Москвы. Кавказские народы противопоставлялись русскому народу, который в нацистской пропаганде объявлялся главным врагом горцев. С целью реализации своих захватнических планов нацистская пропаганда обещала карачаевцам, черкесам, адыгейцам, шапсугам и другим местным народам создать для них независимые государства. Однако внимательное изучение пропагандистских материалов оккупантов показывает, что на самом деле гитлеровцы опасались восстания горцев против оккупационных властей и поэтому готовы были давать им любые обещания.

Следует признать, что нацистская пропаганда добилась на захваченных территориях Ставрополья и Кубани в 1942–1943 гг. серьезных успехов. В этом регионе Советского Союза в годы Великой Отечественной войны коллаборационизм приобрел довольно широкое распространение. Отчасти этому успеху германских пропагандистских служб и оккупационных органов власти способствовала непродуманная, репрессивная политика сталинского режима, проводившаяся здесь в 20–30-е гг. Ошибки и перегибы советского государства, имевшие место при проведении коллективизации в сельском хозяйстве Ставрополья и Кубани, антирелигиозная политика большевиков, расказачивание - все это теперь, с началом оккупации региона, умело использовали в своих целях немецко-фашистские захватчики.

В период оккупации Ставрополья и Кубани пропагандистский аппарат захватчиков с целью идеологического воздействия на местное население использовал различные формы, методы и приемы своей работы. Одно из ключевых мест занимала в ней периодическая печать и другие печатные материалы германской власти. Коллаборационистские газеты, полностью находившиеся под влиянием оккупационного режима, пропагандировали на своих страницах преимущества фашистского «нового порядка». Испытывая острый дефицит объективной информации, население, находившиеся в захваченных городах и сельских населенных пунктах Ставрополья и Кубани, подвергалось массированному пропагандистскому воздействию нацистских идеологических служб.

Значительная часть местных жителей в таких условиях поддалась на провокационные действия оккупационного режима, потеряв веру в возможность победы над сильным врагом. Другая же часть населения, испытывая неприязнь к советской власти, не только с воодушевлением встретила немецких захватчиков, но и с готовностью перешла на их сторону. Именно они стали оказывать пропагандистским структурам оккупационного режима всестороннюю помощь. Именно из них набирались кадры для пополнения его различных пропагандистских служб.

В целом же следует подчеркнуть, что эффективность пропагандистского воздействия нацистских идеологических структур на население Ставрополья и Кубани в начальный период оккупации их территорий оказалась более высокой, чем противостоящая им советская большевистская пропаганда. Победы Красной Армии под Сталинградом и на Курской дуге изменили, однако, расстановку сил в этом противостоянии двух враждебных идеологий и их пропагандистских структур. Поражения вермахта означали одновременно и крах нацистской пропаганды на Ставрополье и Кубани, который стал очевидным фактом с начала 1943 г.

Глава II. Противостояние советской идеологии и нацистской пропаганды в период временной оккупации Ставрополья и Кубани немецкими войсками

2.1 Советская политическая пропаганда в период битвы за Кавказ: противодействие нацистской пропаганде

Советская идеология в начальный период Великой Отечественной войны, в отличие от нацистской пропаганды, переживала состояние кризиса. Оно было вызвано вероломным нападением гитлеровской Германии на СССР и разрушением, ввиду этого, довоенных пропагандистских установок. В довоенное время в Советском Союзе сложилось двоякое отношение к нацистской идеологии. Эта двойственность была следствием изменения советской внешней политики, которая претерпела кардинальные изменения в 30-е гг. До августа 1939 г. фашистская Германия являлась для советского государства врагом №1 в мире. Ввиду этого, вся мощь пропаганды сталинского тоталитарного режима была направлена на разоблачение гитлеровской Германии и ее агрессивного внешнеполитического курса, главным тезисом которого являлся пересмотр условий Версальского мира 1919 г. и идея реванша за поражение в первой мировой войне. Хотя, следует признать, что контрпропагандистская работа советской идеологии против фашизма не была глубокой по содержанию, страдая определенной упрощенностью и примитивизмом. Советская пропаганда обращала главное внимание лишь на внешнюю атрибутику нацизма, а также на его крайние проявления - антисоветизм и антисемитизм.

После подписания в Москве пакта о ненападении между СССР и Германией направленность и содержание советской пропаганды относительно германского нацизма изменились в корне. Из главного врага Советского Союза гитлеровская Германия превратилась в самого надежного союзника. На следующий день после подписания пакта Молотова-Риббентропа центральный орган ЦК ВКП(б) газета «Правда» писала: «Дружба народов СССР и Германии, загнанная в тупик стараниями врагов... отныне должна получить необходимые условия для своего развития» [1]. Разумеется, такая метаморфоза негативно сказалась на деятельности советского пропагандистского аппарата. Ввиду того, что Сталин опасался дать любой повод для Гитлера обвинить Советский Союз в подготовке войны против Германии советская пропаганда стала освещать политику нацистской Германии и ее руководителей крайне осторожно и даже лояльно. В периодической печати с августа 1939 г. прекратилась публикация любых антигерманских материалов. Начавшаяся Вторая мировая война официальной прессой Советского Союза стала трактоваться в пользу гитлеровской Германии, а ее противники - Англия, Франция, Польша и другие демократические государства Европы - объявлялись поджигателями войны. Конечно, такие резкие изменения в направленности советской пропаганды, которые к тому же произошли за очень короткое время, негативно сказались в целом на деятельности советской идеологии в предвоенные годы. Работники пропагандистского аппарата Красной Армии и Коммунистической партии указывали в этой связи на сложность ситуации в области проведения идеологической работы: «Сейчас вообще не знаешь, что писать и как писать» или «Агитацию и пропаганду против фашизма нельзя проводить, так как наше правительство не видит никаких разногласий с фашизмом» [2].

Приведенные выше факты и суждения позволяют утверждать, что войну с гитлеровской Германией советская идеология встретила далеко не во всеоружии. Перечень пропагандистских структур страны ограничивался в июне 1941 г. Телеграфным агентством Советского Союза (ТАСС) и созданным на третий день войны Советским информационным бюро (Совинформбюро). Причем, по мнению И. И. Широкорад, отмечалось «... преобладание политических, пропагандистских материалов над информационными. Отсюда обилие недомолвок, искажений и неточностей, нередко дезинформацией в сообщениях Совинформбюро и ТАСС» [3]. Достаточно сказать, что уже через несколько недель после начала Великой Отечественной войны население Советского Союза с недоверием и недовольством встречало каждое сообщение Совинформбюро, информация которого сознательно давалась с опозданием по времени. Сталинское руководство таким незамысловатым образом пыталось скрыть от собственного народа размах катастрофы, которая постигла Красную Армию и всю страну летом и осенью 1941 года.

Пришлось в кратчайшие сроки и фактически заново создавать идеологический фронт для решения главных задач: мобилизации народа, в том числе и его духовных сил, на борьбу с агрессорами и противодействия нацистской пропаганде. Для развертывания в полном масштабе советского пропагандистского аппарата и обеспечения его работы потребовался почти год войны. За это время пришлось преодолеть немало трудностей и исправить множество ошибок и недоработок предвоенного времени и первых месяцев войны.

Прежде всего, избавиться от пренебрежительного, скептического отношения к историческому опыту России по мобилизации народных масс на освободительные войны. Сделать пропагандистский аппарат советского государства и Красной Армии более гибким и маневренным, быстро изменяющим свои методы и содержание работы в зависимости от изменения ситуации на фронте, а также политической обстановки в мире. Разоблачить вероломство и ложь нацистских пропагандистских служб, проводивших свою работу среди населения оккупированных вермахтом территорий Советского Союза. На основе успешного выполнения этих задач преодолеть растерянность в советском обществе, вызванную неудачным началом войны и поражениями Красной Армии, вдохнуть в народные массы уверенность в окончательной победе над сильным противником.

Как показала практика Великой Отечественной войны формирование патриотического сознания советских граждан и их решимость самоотверженно, не щадя своей жизни защищать Родину от врага, зависело от целого ряда факторов. Среди них, по мнению O. Ю. Куликовой, определяющими по своей значимости являлись:

«1. Повседневная, целенаправленная, разносторонняя агитационно-пропагандистская работа государственных органов, партии, всех средств и органов идеологического воздействия.

2. Изменение стиля, методов и последующая корректировка руководством этой работы на разных этапах войны в зависимости от конкретной обстановки.

3. Дифференцированный подход к аудитории: учет национальных особенностей, традиций, обычаев, нравов, различия по образованию, по возрасту, по роду занятий до начала Великой Отечественной войны, что позволяло учитывать потребности и интересы различных социальных слоев и групп.

4. Патриотическая деятельность общественных организаций и промышленных предприятий в развертывании различных движений в помощь фронту.

5. Патриотическая деятельность творческих союзов, средств массовой информации.

6. Индивидуальная работа с населением.

7. Пересмотр принципов взаимоотношений церкви и государства.

8. Трагические реалии войны» [4].

Постоянное внимание государственного идеологического аппарата к этим направлениям патриотической работы позволило преодолеть кризисные тенденции в ее развитии в начальный период войны и достойно противостоять нацистским пропагандистским службам.

Важное место в идеологической работе с населением оккупированных районов Ставрополья и Кубани краевые комитеты ВКП(б) придавали периодической печати, главным образом, газетам. С началом Великой Отечественной войны в Советском Союзе в издании центральных и местных газет произошли большие изменения. Они были вызваны теми трудностями, которые повлекла за собой военная обстановка. Главными из них стали: мобилизация на фронт опытных журналистов и типографских работников, острая нехватка бумаги и финансовых средств. Поэтому началась масштаб-пая кампания по сокращению числа периодических изданий. Достаточно сказать, что из 81 центральных газет осталось только 21, сократился их общий тираж. Кроме того, с 30 июня 1941 г., когда газета «Правда» стала выходить на четырех полосах вместо шести, местные газеты также перешли на более экономный формат [5]. Была проведена также достаточно масштабная организационная перестройка периодической печати с целью усиления военной печати на фронте и создания новых, вызванных требованиями войны новых органов периодической печати и информации военнослужащих Красной Армии.

Всего же за период с июня 1941 г. и до начала 1943 г. в Советском Союзе трижды предпринимались массовые сокращения численности газет, их тиражей и периодичности выхода в свет печатных изданий. К февралю

1943 г., т.е. когда битва за Кавказ достигла своего апогея, тиражи центральных и местных газет достигли своей самой низкой отметки за все время Великой Отечественной войны. Так, тираж газеты «Правда» сократился с 3 млн. до 1 млн. экземпляров, а газеты «Известия» - с 1,6 млн. до 400 тысяч [6]. Не следует при этом забывать и о том, что ограничения, введенные военной и политической цензурой, не давали возможности редакциям газет давать читателям интересные и насыщенные фактами, событиями и реальными людьми события. Содержание газетных статей и очерков становилось кратким и неинтересным, сообщения давались сухим, казенным языком. Нередко они не соответствовали реальным фактам и представляли ситуацию на фронте в искаженном, более радужном, чем на самом деле, виде. Все это делалось для того, чтобы не подвергать советских граждан упадническому настроению и не вызвать паники среди городского и сельского населения.

Столь же значительные изменения произошли в выпуске теоретических и общественно-политических журналов. Во-первых, сократилось их количество. Во-вторых, уменьшился тираж продолжавших печататься журналов. В-третьих, кардинально стало перестраиваться их теоретическое содержание. Теперь редколлегии журналов «Большевик», «Партийное строительство», «Пропагандист и агитатор Красной Армии» сосредоточили свое внимание на разоблачении захватнических целей войны со стороны Германии, преступлений немецкой армии против мирного населения на оккупированных территориях и против советских военнопленных, на показе исторических героических позиций русского народа.

В Ставропольском и Краснодарском краях газеты «Орджоникидзевская правда» и «Большевик» стали выходить три раза в неделю на двух полосах и три раза в неделю - на четырех. Их тиражи сократились. Выход в свет газет теперь осуществлялся под более пристальным вниманием и контролем политической цензуры. Изменилась также тематическая и содержательная направленность всех печатных материалов, помещаемых в краевых, городских и районных газетах. На первое место по значимости и идеологической важности вышли вопросы военно-патриотического воспитания населения, пропаганда ценностей социализма, которые надо было защищать от ненавистного врага, о необходимости крепить своим трудом единство фронта и тыла. Важной и постоянной составной частью газетных материалов стали сводки Совинформбюро, а также фронтовые заметки и очерки, рассказывавшие о героях войны.

Уже 23 июня 1941 г. по решению бюро Краснодарского крайкома ВКП(б) экстренно был подготовлен и вышел в свет специальный номер газеты «Большевик». В нем был опубликован текст выступления заместителя председателя СНК СССР В. Молотова по радио 22 июня с сообщением о начале войны. В газете «Орджоникидзевская правда» в номерах за 24 и 25 июня 1941 г. началась публикация резолюций, которые принимались на митингах и собраниях трудовых коллективов в связи с вероломным нападением фашистской Германии на СССР. И проведение таких митингов, и информация о них на страницах главной краевой газеты способствовали сплочение советских людей, пониманию ими справедливости борьбы с врагом, вселяли уверенность в его разгроме и достижению окончательной победы.

Начало битвы за Кавказ и последовавшая затем оккупация Ставрополья и Кубани, вызвали очередную волну больших изменений в работе средств массовой информации, где главным компонентом в годы войны являлись периодические издания. Советская идеология, разоблачая намерения нацистской пропаганды разыграть «кавказскую карту», значительно усилила работу по патриотическому антифашистскому воспитанию всего населения многонационального Кавказа.

В начале июля 1942 г. согласно решению ЦК ВКП(б) от 3 июня этого же года бюро Ставропольского крайкома партии приняло решение об очередном сокращении объема газет и утверждении новых, уменьшенных штатов их редакций. В редакции краевой газеты «Орджоникидзевская правда» оставалось теперь 35 человек, в редакциях областных и городских газет - по 11 человек. Новый штат редакций в областных газетах, выходивших на национальных языках, определялся в 5–7 человек, а в районных - в 4 человека [V].

Все газеты с этого времени стали выходить на двух полосах полустандартного, т.е. уменьшенного формата. Их периодичность была разной: «Орджоникидзевская правда», а также областные и городские газеты продолжали еще выходить как и раньше. Но областные национальные газеты, издававшиеся в Карачае и Черкесии, с июля 1942 г. выходили теперь три раза в неделю, районные сельские газеты - два раза в неделю. Конечно, такие изменения ухудшали возможности для проведения горкомами и райкомами ВКП(б) агитационно-массовой и пропагандистской работы. К тому же это решение было принято всего за три недели до начала оккупации Ставрополья немецко-фашистскими войсками. Следовательно, в самое тревожное и важное с политической точки зрения время произошло снижение масштабов и действенности влияния советской идеологии на местное население.

Интересные выводы можно сделать из анализа плана работы лекторской группы Ставропольского крайкома партии на июль 1942 г. Штат лекторов был утвержден для проведения работы в 43 районах края. Причем, лекции планировались только на вторую половину месяца - с 16 по 31 июля. Каждый лектор должен был прочитать в закрепленном за ним районе 34 лекции в течение такого же количества дней. Тематика лекций была достаточно широкой. Однако две темы следует выделить особо: «Политические и военные итоги года Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков» и «1942 год должен стать годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск» [8]. Оптимистические названия этих лекций, которые читались среди населения уже в ходе начавшихся ожесточенных боев на южном крыле советско-германского фронта и отступления Красной Армии, свидетельствовали об отсутствии гибкости в планировании лекционной тематики. Лекторы, согласно установке Сталина, говорили о победе над Германией в 1942 г., а через несколько дней немецкие войска неожиданно для населения захватили почти всю территорию Ставропольского края. С приходом фашистов и установлении ими оккупационного режима о таких лекциях жители городов и сел края будут вспоминать с раздражением и с серьезно пошатнувшейся верой в окончательную победу над врагом.

С началом оккупации территории Ставрополья и Кубани немецко-фашистскими войсками вновь произошли изменения в выпуске краевых газет. Так, 8 августа 1942 г. в Краснодаре вышел последний перед вторжением в город оккупантов номер газеты «Большевик». Ее выпуск был возобновлен только через 10 дней, в городе Сочи, куда переехала редакция. Краснодарский крайком ВКП(б) в связи с этим принял решение прекратить выпуск сочинской городской газеты «Красное Знамя». В сочинской типографии с середины августа 1942 г. стали выходить также еще 16 газет на русском языке и языках народов Северного Кавказа и Закавказья [9]. Особо необходимо выделить газету «Большевик» малого формата, предназначенную для населения оккупированных фашистами районов Кубани. Ее первый номер был отпечатан 19 сентября 1942 г. Ввиду серьезных проблем, связанных с наличием бумаги, в Сочи за полгода оккупации Краснодарского края удалось выпустить 13 номеров газеты. Можно выделить три основных темы, которые освещались на се страницах: положение на советско-германском фронте, развитие партизанского движения на Кубани, разоблачение грабительской и карательной политики гитлеровцев на оккупированных землях. Главный редактор газеты «Большевик» И. Юдин в своем отчете крайкому ВКП(б), подготовленном в конце марта 1943 г., отмечал: «Как теперь установлено, часть тиража газеты попадала к населению. Несмотря на жестокие преследования оккупантов, газета зачитывалась до дыр, советские патриоты переносили ее из станицы в станицу, из хутора в хутор. Она вселяла уверенность в нашей победе, служила материалом для советских патриотов, находившихся в тылу врага, для подпольщиков. Фактами, публикуемыми в ней, пользовались большевистские агитаторы и пропагандисты в своей работе среди населения временно оккупированных территорий» [10]. Необходимо отметить, что с началом оккупации Краснодарского края немецкими войсками, а они захватили 92% всей его территории, доставка центральных газет из Москвы значительно осложнилась. Их поступление шло небольшим количеством и с большим опозданием. Более того, с 15 сентября 1942 г. поступление центральных газет полностью прекратилось. Поэтому выход в свет газеты «Большевик» и другой пропагандистской и общественно-политической литературы в типографии города Сочи, имел огромное значение в деле своевременного информирования населения Кубани обо всех важнейших событиях военного времени.

Миллионными тиражами в типографии города Сочи печатались листовки, которые советскими самолетами разбрасывались затем над захваченными немцами городами и станицами края. Всего за период с августа 1942 г. и до марта 1943 г. редакцией газеты «Большевик» было подготовлено шесть наименований листовок. Их тематика была довольно разнообразной: «Трудящиеся Кубани, не давайте немцам вывозить хлеб и скот», «Правда о положении на фронтах Отечественной войны», «Что творят немцы в оккупированных районах Кубани», «О присвоении казачьему кавалерийскому корпусу генерала Кириченко звания гвардейского», «Воззвание крайкома ВКП(б) и крайисполкома к населению Кубани» и т.д. [11].

Важной составной частью продукции сочинской типографии были различные по своему содержанию брошюры. Одна их часть имела практическую направленность, к примеру, «Умей пользоваться трофейным оружием», «Дикорастущие лекарственные и съедобные растения горного Кавказа» и т.д. Другие же предназначались для пропагандистов, которые вели агитационно-массовую работу среди местного населения. К их числу относился, в частности, доклад Сталина к XXV годовщине Великого Октября. Несколько тысяч экземпляров этой брошюры по распоряжению Южного штаба партизанского движения были переданы в партизанские отряды для последующей передачи их населению оккупированных врагом районов. Массовым тиражом была издана также брошюра «Кубань борется», в которой рассказывалось о грабительской политике немецких захватчиков и борьбе партизан и подпольщиков с нацистами [12].

Важное место в этом перечне печатной продукции отводилось выпуску большеформатных плакатов, актуальных в период военного времени. Таких плакатов, как, скажем, «Болтун - находка для врага». Онивывешивались в помещениях учреждений, предприятий, на стендах и витринах и предупреждали граждан о необходимости проявлять бдительность и осторожность в своих высказываниях и разговорах с незнакомыми людьми.

Листовку-обращение к населению Ставрополья, Терека и Кубани с призывом организовать широкую партизанскую борьбу в тылу врага подготовил в октябре 1942 г. Ставропольский крайком ВКП(б). Отметим в этой связи, что в период оккупации края М. Л. Суслов - первый секретарь крайкома партии, и члены бюро крайкома находились в городе Кизляре, который немецким войскам так и не удалось захватить. В листовке-обращении, в частности, говорилось: «Дорогие братья и сестры ставропольцы, терцы и кубанцы! Вы временно попали под иго чужеземных фашистских захватчиков. Русский человек всегда любил свободу и независимость, и теперь он не потерпит порабощения. Близок час вашего освобождения...» [13].

К концу лета 1942 г. на Северном Кавказе сложилась довольно серьезная обстановка, которая вызвала серьезную озабоченность в Москве. В советском правительстве и наркомате обороны СССР понимали, что окончательный успех в борьбе с гитлеровскими захватчиками будет возможен здесь только при условии активной поддержки Красной Армии со стороны многонационального населения Кавказа. Однако к началу битвы за Кавказ политическая обстановка в этом многонациональном регионе Советского Союза была крайне сложной и опасной. В республиках Северного Кавказа активизировались националистические группировки горского населения, которые с приходом немецких войск связывали свои надежды на создание на Кавказе своих государственных образований, независимых от сталинского тоталитарного режима. Поэтому советским руководством был разработан и затем на практике осуществлен целый комплекс политических и пропагандистских мер, которые способствовали консолидации кавказских народов, сближению их с другими народами СССР. В частности, 13 августа 1942 г. в Грозном и Орджоникидзе прошли массовые антифашистские митинги, участники которых заявили о своей решимости не допустить захвата врагом Кавказа [14]. В столице Северной Осетии на митинге было принято «Обращение ко всем народам Северного Кавказа». В нем говорилось: «Умрем, но не отдадим наш край на поругание и разграбление гитлеровским людоедам» [15]. Осознавая важность обороны Северного Кавказа общими усилиями всех народов этого региона, Главное политическое управление Красной Армии 17 августа 1942 г. издало директиву «О воспитательной работе с красноармейцами и младшими командирами нерусской национальности» [16]. Она сыграла важную роль в консолидации русского и горских народов в усилении отпора врагу и укреплении обороны советских войск на этом важном участке советско-германского фронта.

В газете «Правда» 1 сентября 1942 г. были опубликованы материалы о грандиозном митинге народов Северного Кавказа, который прошел в столице Северной Осетии в Орджоникидзе. На нем в числе всех представителей, населявших регион, выступили делегаты от Ставрополья и Кубани. В обращении, принятом на митинге, указывалось: «Не отдадим наш край на поругание и разграбление гитлеровским людоедам! У нас есть все возможности, чтобы рука об руку с Красной Армией разбить немцев на Северном Кавказе, чтобы вместе со всеми народами Советского Союза очистить священную советскую землю от гитлеровских псов... Больше организованности и стойкости, дисциплины и бдительности!» [17].

На следующий день, 2 сентября 1942 г., газета “Правда” поместила передовую статью, в которой говорилось: «Сейчас внимание нашего народа, народов всего мира обращено к Северному Кавказу. Гитлеровские мерзавцы хотят отделить Кавказ от всей советской страны. Да разве это возможно! Кровными неразрывными нитями связан Северный Кавказ со всей Советской страной... Вместе все советские республики, все советские народы строили нашу Великую Родину, вместе защищают ее». В этом же номере газеты был также опубликован призыв ЦК ВКП(б) и советского правительства к воинам и народам Кавказа. В нем акцент был сделан на восхваление смелости и силы кавказцев, на их бесстрашие в борьбе с любым врагом. В призыве даже фигурируют такие редкие для документов данного уровня выражения, как “джигиты”, “люди с львиным сердцем, орлиными очами” [18]. Не забыто было и упоминание о трусости, которая “слыла всегда здесь самым позорным явлением” [19].

Наращивая усилия по сплочению народов Кавказа и усилению их боевой активности в дни тяжелых боев, которые проходили на территории Ставрополья и Кубани осенью 1942 г., советская центральная периодическая печать использовала новые формы и методы пропагандистской работы. Так, 6 сентября 1942 г. газета “Красная Звезда” опубликовала на своих страницах письмо защитников Кавказа, с которым они обратились к войнам, защищавшим Сталинград. В нем содержался призыв вести беспощадную борьбу с гитлеровскими захватчиками. «Знайте, что героической борьбой за Сталинград вы боретесь за свой дом, за свою мать, жену и отца, за наш родной Кавказ, нашу Отчизну родную! Остановим, отбросим и разгромим ненавистного врага, очистим советскую землю от гитлеровской погани», - говорилось в письме.

В центральном органе ЦК ВКП(б) газете “Правда” 4 октября 1942 г. было опубликовано сообщение о многочисленных митингах, организованных политработниками частей и подразделений Закавказского фронта. На митингах красноармейцы - представлявшие различные народы Кавказа и Закавказья, выступили с призывом ко всем советским воинам вести непримиримую борьбу с немецкими оккупантами. Тема единения кавказских и других народов Советского Союза в суровые годы войны присутствовала и в статье “Дружба народов на фронте”, помещенной в «Правде» в этот же день. В ней перед командирами Красной Армии ставилась задача по улучшению идейной и воспитательной работы с бойцами нерусской национальности. О том, что в данном вопросе имели место серьезные трудности, свидетельствуют документы того времени.

В газете “Известия” 23 октября 1942 г. опубликовал статью “Битва за Кавказ” «всесоюзный староста» - Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин. Он напомнил кавказским народам о тех больших достижениях, которые произошли в регионе за 25 лет существования советской власти. “Обманом, ложью и клеветой враг хочет внести раздор в среду советских народов, найти предателей для своей подлой работы”, - отмечал М. И. Калинин. 1 ноября 1942 г. “Правда” в передовой статье “Боевое братство народов Советского Союза” еще раз вернулась к идее дружбы советских народов и важности их единства в годину тяжелых для страны испытаний.

Приведенные выше материалы показывают, что ситуация с проведением идейно-воспитательной работы среди воинов Красной Армии, представителями кавказских народов, оказалась сложной, вызывавшей беспокойство в советском правительстве и в Наркомате обороны. Исправлять имевшие место ошибки и устранять выявленные уже в ходе битвы за Кавказ недоработки, пришлось в тяжелейшей обстановке. Однако, как показало последующее развитие событий, во многом это были меры запоздалые, а потому осуществленные далеко не до конца, с большими издержками. Северный Кавказ в годы Великой Отечественной войны стал для советского руководства регионом, вызывавшим постоянное беспокойство. Факты свидетельствуют об этом.

Во время битвы за Кавказ в 1942–1943 гг. в дивизиях Красной Армии, сражавшихся с врагом на этом участке советско-германского фронта, находились уроженцы многих кавказских народов. Значительная их часть проходила службу в национальных дивизиях, сформированных уже в ходе войны. Всего в боях на кавказском направлении принимали участие 18 дивизий, сформированных в Грузии, Армении и Азербайджане. В 16 подразделениях личный состав на 40–70% был представлен народами Кавказа [20]. С началом ожесточенных сражений, проходивших на территории Ставрополья, Кубани и автономных республик Северного Кавказа, из национальных дивизий стали дезертировать отдельные группы солдат и офицеров. Часть их личного состава перешла с оружием в руках на сторону противника. Главная причина этих фактов предательства заключалась в слабо организованной идейно-воспитательной работе в национальных дивизиях. К тому же значительная часть красноармейцев и младших командиров не знала русского языка. Более половины военнослужащих находились в армии всего несколько месяцев и не имели достаточной военной подготовки. Многие красноармейцы ни разу еще не участвовали в боях.

Имели место также случаи, когда на передовые позиции в течение нескольких дней не доставлялись питьевая вода и горячая пища. Результатом всех этих недостатков и упущений и стало дезертирство и измена Родине. По данным, которые были приведены в журнале ВИЖ, «две национальные дивизии - 89-я армянская и 223-я азербайджанская были признаны полностью небоеспособными и отведены во второй эшелон. Столь же плачевное состояние наблюдалось в 392-й грузинской дивизии. В общей сложности из этих трех национальных дивизий дезертировало более 680 солдат и офицеров» [21].

Чтобы исправить создавшееся негативное положение, в боевых частях Закавказского фронта была значительно усилена политико-воспитательная и боевая работа с военнослужащими, представителями народов Кавказа. Согласно указанию ЦК ВКП(б) Главное политическое управление Красной Армии 17 сентября 1942 г. направило в войска директиву “О воспитательной работе с бойцами и младшими командирами нерусской национальности” [22]. Однако ситуация продолжала оставаться напряженной и даже имела тенденцию к дальнейшему ухудшению, т.к. количество дезертиров увеличивалось. Поэтому Военный совет Северной группы войск Закавказского фронта вынужден был еще раз обратить свое внимание на положение дел в национальных частях и 14 октября 1942 г. принять постановление об усилении среди их личного состава партийно-политической и воспитательной работы [23].

Газеты «Большевик» - орган Краснодарского крайкома ВКП(б) и краевого совета депутатов трудящихся и «Орджоникидзевская правда» - орган Ставропольского краевого комитета партии и крайисполкома, выходившие, как уже отмечалось, и в период оккупации Ставрополья и Кубани, по своей тематической и содержательной направленности отличались жестким, непримиримым отношением к захватчикам, призывами к населению вести беспощадную борьбу с врагом. Они в значительной степени копировали тональность и идейную направленность центральной прессы, что, впрочем, представляется фактом вполне объяснимым и понятным. Необходимо заметить, что к началу осени 1942 г. советская пропаганда уже избавилась от иллюзии, что немецкий народ, задавленный жестоким гитлеровским режимом, восстанет против него и протянет руку помощи Советскому Союзу. Стали также забываться первоначальные представления и ожидания, бытовавшие в первые месяцы войны, что немцы принесли с собой на советские земли порядок, дисциплину и организованность. Исчезли также доводы о необходимости учиться у немецкого народа организации производства, устройству быта, налаживанию добрых отношений в семье.

Теперь же, после года войны, вермахт стал ассоциироваться с немецко-фашистским режимом, со всей немецкой нацией и, поэтому, название статей в краевых газетах зазвучали соответственно этому. Так, в газете «Большевик» за 19 сентября 1942 г. статья называлась «Звери на Кубани», за 27 сентября -«Убей немца!». В специальном выпуске газеты «Орджоникидзевская правда» за сентябрь 1942 г., предназначенном для населения оккупированных районов края, были напечатаны несколько статей и заметок, носивших ярко выраженный пропагандистский характер. Лейтмотивом этих материалов был призыв Ставропольского крайкома ВКП(б) к населению развернуть решительную и беспощадную борьбу с оккупантами.

Тональность статей и заметок была выдержана в резких и безаппеляционных формулировках, характеризовавших действия немецкого оккупационного режима на ставропольской земле. Среди них: «Немец твой злейший враг!», «Где бы не встретил немца - убей его!». При формировании в массовом сознании советских граждан ненависти к врагу определяющую роль сыграли два основных фактора. Во-первых, многочисленные преступления гитлеровцев против пленных бойцов и командиров Красной Армии и мирного населения. При этом часть граждан на себе испытала в той или иной мере все ужасы нацистского «нового порядка». Во-вторых, идеологические установки официальной советской пропаганды, показывавшей все негативные черты национал-социализма.

В листовке - обращении краевого комитета ВКП(б) к населению Ставрополья, Терека и Кубани, распространенной партизанскими отрядами и при помощи авиации в оккупированных районах, М. Суслов давал практические рекомендации по борьбе с врагом. «Каждый из вас может оказать громадную помощь Красной Армии и славным партизанам в священной и освободительной войне! Для этого необходимо: наносить решительные удары по коммуникациям врага, пускать под откос поезда с войсками и военными грузами, уничтожать автотранспорт, обозы. Это делать нетрудно! Войска и танки немцев, когда они находятся в эшелонах - бессильны и могут быть уничтожены небольшой группой советских патриотов» [24].

Газеты и листовки помогали местному населению правильно оценить действия оккупационных властей, выявить их намерения при подготовке и проведении каких-либо акций. В данном случае можно говорить о контрпропагандистской работе советской печати, разоблачавшей действия германского командования. К примеру, в газете «Большевик» за 29 октября 1942 г. была помещена статья с характерным и понятным для населения Кубани названием - «Разбойники с большой дороги». В ней разоблачались действия оккупационных властей города Краснодара: «Обладая многолетним опытом грабежа и насилия, немцы пускают в ход различные воровские хитрости. В Краснодаре гитлеровский бургомистр обратился через грязный листок - поганую газетенку, издаваемую немцами под грозным названием «Кубань» с «призывом» к населению. Он льет крокодиловы слезы по поводу того, что бойцы Красной Армии, находящиеся в лагерях военнопленных, раздеты и разуты. Скрывает этот пес и настоящую цель сбора теплой одежды и обуви. А цель ясна - решили бандиты обобрать население, чтобы одеть и обуть свое вшивое воинство».

С целью усиления негативного отношения жителей городов и сел Ставрополья и Кубани к оккупационной прессе, контролируемой германскими властями, в советских листовках, газетах, брошюрах и других пропагандистских материалах, предназначенных для распространения за линией фронта - на захваченной немецкой армией территории - содержались уничижительные, крайне отрицательные ее характеристики. Оккупационные газеты в этих материалах назывались «погаными газетенками», «грязными листками», «продажными газетками» и т.д.

Наряду с репрессиями и ограблением населения, гитлеровцы вели психологическую обработку населения на временно занятых ими территориях. Всячески раздувая миф о непобедимости гитлеровской армии, преувеличивая сообщения об успехах немецких войск, пугая вымышленными сообщениями о развале советской экономики, о голоде и прочими измышлениями, гитлеровская пропаганда стремилась морально разоружить советских людей, парализовать их волю к сопротивлению, создать впечатление безнадёжности и бесполезности борьбы с «могущественной и непобедимой» гитлеровской Германией.

В условиях немецкой оккупации региональные средства массовой информации не могли вести пропаганду в прежних масштабах. Не справлялись с этой задачей и политуправления фронтов - Северо-Кавказский (по Краснодарскому краю) и Закавказский (по Ставропольскому краю), на которые была возложена обязанность издания газет для оккупированных территорий. Поэтому в сентябре 1942 года решением ГПУ РККА издание газет для населения оккупированных районов было передано в ведение обкомов и крайкомов ВКП(б.)

Огромнейшее значение приобретали задачи, поставленные приказом Народного комиссара обороны Советского Союза от 5 сентября 1941 года и указания краевого комитета партии для партийных организаций и партизанских отрядов временно оккупированных районов страны. Наряду с продолжением боевой деятельности, обращалось внимание на развёртывание систематической политической работы среди населения оккупированных районов по разоблачению лживой немецкой пропаганды, по разъяснению обстановки на фронтах и международного положения Советского Союза, на воспитание ненависти к немецким оккупантам и укрепление его уверенности в нашу победу.

Отделу пропаганды и агитации Ставропольского крайкома ВКП (б) было поручено организовать выпуск и доставку в тыл противника листовок, плакатов, специальных номеров газет и принять меры к обеспечению наиболее крупных партизанских отрядов портативными типографиями. С сентября 1942 года для населения оккупированных районов и партизан Ставропольского края издавался ежедневный номер газеты «Орджоникидзевская правда» [25]. Краснодарский крайком партии издавал специальный выпуск краевой газеты «Большевик», периодичностью один раз в неделю тиражом 10 тысяч экземпляров.

С первых же дней организации партизанской борьбы в Ставропольском крае, комитет партии организовал издание печатных материалов для проведения массовой работы на временно оккупированных территориях. В массовом количестве печатались приказы верховного командования Красной Армии, листовки, воззвания, специальные выпуски газеты «Орджоникидзевская правда». Партизаны распространяли среди населения далеко в тылу врага материалы, получаемые от краевого комитета партии, выпускаемые штабом сводки Совинформбюро и листовки к населению конкретных районов и населённых пунктов, обращение краевого комитета партии об организации широкой партизанской борьбы в тылу врага. Наиболее сильно устная и печатная пропаганда и агитация были развёрнуты после создания в сентябре 1942 года Политического управления Центрального штаба партизанского движения. В соответствии с постановлением ГКО СССР по этому вопросу во всех партизанских отрядах были созданы агитационные группы. Они проводили во всех контролируемых ими населённых пунктах идеологическую работу.

В населённых пунктах, которые занимались партизанскими отрядами, распространённой формой политической работы среди населения была беседа. Обычно проводились митинги и собрания партизан. Северной группой партизан Ставропольского края было распространено 30 экземпляров брошюр с докладом и приказом Сталина от 7 ноября 1942 года и 40 экземпляров газеты «Орджоникидзевская правда» за 27 и 29 ноября 1942 года [26]. Газеты и листовки распространялись путём помещения их ночью под ставни окон.

Были изданы и распространены среди населения листовки под заголовками: «Ставропольцы», «Дорогие братья и сестры Ставрополья, терцы и кубанцы» [27]. Было выпущено и распространено много листовок, обращённых карачаевцам, черкесам и калмыкам. Издано несколько десятков номеров газеты «Вести с Родины», сообщений информбюро, под заголовками: «Настал час расплаты с немецко-фашистскими захватчиками», «Красная Армия на Сталинградском фронте перешла в наступление», «Мстите фашистским извергам за кровь, пролитую нашим народом», «Красная Армия идёт», «Все силы молодёжи на помощь наступающей Красной Армии». В десятках тысяч была издана брошюра с докладом тов. Сталина «25 годовщина Великой Октябрьской социалистической революции». Везде, где проходили партизанские отряды, они вели устную агитацию, распространяли известия о победах Красной Армии, призывали население к борьбе против фашизма.

Отрядами Восточной группы Ставропольского края с октября 1942 года по январь 1943 года было направлено в тыл врага 44 группы разведчиков и организаторов партизанского движения общей численностью 144 человека [28]. Они собирали ценные сведения военного, политического характера, организовывали диверсии, вели большую агитационную и организаторскую работу. Особенно широкий размах разведывательно-агитационная и организаторская работа получила в декабре 1942 г.

Вместе с тем, в проведении партизанскими отрядами Ставрополья и Кубани политической работы имели место серьезные недостатки. Первый секретарь Краснодарского крайкома ВКП(б) П. Селезнев, самокритично признавал, что по состоянию на октябрь-декабрь 1942 г. «... слабым местом остается агитационно-пропагандистская работа среди населения оккупированных районов» [29]. Одну из главных причин этой недоработки он видел в остром недостатке печатной пропагандистской продукции: листовок, обращений, лозунгов, газет. Скажем, за период с 15 сентября по 20 октября 1942 г. краевая газета «Большевик» выпустила всего шесть номеров в количестве 10 тысяч экземпляров для распространения их среди жителей оккупированных районов Кубани [30]. В период оккупации Краснодарского края немецко-фашистскими захватчиками редакция газеты «Большевик», как уже отмечалось, находилась в городе Сочи. Отсюда отправлять тиражи газеты в захваченные врагом районы Кубани, конечно, было весьма затруднительно. К тому же с самолетов газета сбрасывалась только над самыми крупными городами края - Краснодаром, Армавиром, Майкопом, Кропоткиным, Тихорецком и Ейском. Сельские населенные пункты, где проживало большинство жителей Кубани, влияние на них нацистской пропаганды было более сильным.

Несмотря на эти трудности, советская пропаганда находила живой отклик в сердцах советских людей, давала мощный патриотический подъём в готовности защищать свою Родину. Для противостояния нацистской пропаганде, потребовалась опора на духовный потенциал общества - мужество, стойкость, героизм, самопожертвование.

Наряду с партизанами агитационно-пропагандистскую работу в тылу врага проводили подпольщики Ставрополья и Кубани. Им приходилось действовать в еще более тяжелых условиях, чем партизанским отрядам, т.к. возможностей для информирования местного населения об истинных намерениях оккупационного режима у них было крайне мало. Как показала практика подпольной борьбы, главным методом воздействия советского подполья на жителей городов и сельских населенных пунктов были листовки. Как правило, писались они от руки и, поэтому, количество таких листовок было ограничено. О конкретных способах и приемах распространения листовок в оккупированном гитлеровцами Ставрополе свидетельствует, к примеру, история деятельности подпольного комсомольского кружка, руководителем которого являлся студент педагогического института П. Петриевский. В состав кружка, организованного его участниками по собственной инициативе, входило девять человек. Согласно отчету о проделанной работе, которую П. Петриевский представил в крайком ВЛКСМ уже после освобождения Ставрополя от немецких оккупантов, главной целью своей патриотической деятельности подпольщики избрали проведение агитационных и контрпропагандистских акций. «На каждое мероприятие германского командования мы отвечали листовкой: о сдаче зерна, отправке молодежи в Германию и т.д. Критиковали местную газету», - отмечал в отчете руководитель подпольного кружка [31].

У подпольщиков был свой радиоприемник и, следовательно, возможность слушать сводки Совинформбюро. Среди населения информацию о ситуации на фронте они распространяли среди жителей Ставрополя двумя способами. Во-первых, через листовки, которые вывешивались по ночам на улицах краевого центра. Более того, «... чтобы как можно больше населения охватить своими листовками, Петриевский и его товарищи наклеивали листовки на его (врага - Д.Н.) машины и немцы возили их по городу», - указывается в одном из архивных документов [32]. Во-вторых, содержание сводок Совинформбюро с огромным риском для самих подпольщиков распространялось ими путем прямого контакта с гражданами во время разговоров на рынках, в магазинах и в других местах массового скопления народа.

О действенности агитационной и контрпропагандистской работы подпольного кружка П. Петриевского можно судить по конкретным фактам. Их в документах приведено немного, но и они позволяют говорить, что героическая деятельность молодых патриотов была полезной для населения оккупированного города и неприятной для немецких властей. Так, советские военнопленные, «... которых немцы заставляли работать на аэродромах, под влиянием листовок и бесед Петриевского, подвешивая к самолетам бомбы, отвинчивали головки, тем самым, обезвреживая их, портили машины, детали...» [33]. Германские власти обратили внимание на факты появления листовок в оккупированном Ставрополе и вынуждены были провести соответствующие меры. В одном из номеров газеты «Утро Кавказа» был помещен полный текст обнаруженной листовки и комментарий редакции, в котором содержалась критическая оценка содержания листовки и бесперспективность работы ее создателей. Следовательно, нацистские специалисты в области ведения пропагандистской работы самим фактом критики листовки признали, что она является грозным оружием идеологического воздействия на местное население.

В оккупированном гитлеровцами городе Анапе группа подпольщиков во главе с В. А. Перовым, проявив творческую смекалку, в конце мая 1943 г. сумела из различных деталей собрать надежно работавший радиоприемник. Первую радиопередачу из Москвы подпольная группа приняла 8 июня. Вплоть до 21 сентября 1943 г., когда Анапа была освобождена войсками Красной Армии, подпольщики регулярно принимали сводки Совинформбюро и другие радиопередачи. Затем готовились листовки - печатались на пишущей машинке и писались от руки - и распространялись среди местных жителей, в трудовых лагерях и в лагерях для советских военнопленных. В эту патриотическую деятельность было вовлечено около 20 человек. В общей сложности анапские подпольщики подготовили 102 выпуска листовок общей численностью более 2,5 тысячи экземпляров [34]. Регулярно знакомясь с ситуацией на фронте через появлявшиеся в городе листовки, жители Анапы с нетерпением и все усиливавшейся верой ожидали своего освобождения и падения оккупационного режима. В этом был главный смысл агитационно-пропагандистской работы подпольной группы. Нацистская пропаганда так и не смогла ничего противопоставить смелой деятельности подпольной группы В. А. Перова.

О действенности политической работы в тылу врага, проводимой партизанскими отрядами и подпольными группами, свидетельствует рост партизанского и подпольного движения на Ставрополье и Кубани и активная помощь населения временно захваченных фашистами территорий партизанам и участникам подполья. Командование группы, командиры и комиссары партизанских отрядов, партийные организации проявляли повседневную заботу о том, чтобы поддерживать эти благородные чувства, разоблачать лживую пропаганду гитлеровцев, укреплять веру в победу советского народа, усиливать гнев и ненависть к врагу, направлять эти чувства на активную помощь в борьбе против немецкой армии. Партизанские отряды края вели большую агитационную и организаторскую работу в тылу врага. Каждый партизан был агитатором, проводником борьбы с немецко-фашистскими захватчиками.

С началом отвода своих войск с территории Ставрополья и Кубани немецкое командование шло на любые пропагандистские ухищрения, пытаясь обмануть местное население. Так, 21 января 1943 г. в станице Ленинградской Краснодарского края до сведения ее жителей был доведен приказ оккупантов о немедленной эвакуации на запад крупного рогатого скота, овец, свиней, о вывозе зерна и мобилизации мужского населения. При этом гитлеровцы «объясняли» станичникам, что «... Красной Армии нет, это идет, якобы английская, американская, инородная русская армия» [35].

Для проведения пропагандистских контрмер и срыва намерений врага Южный штаб партизанского движения направил в район станицы Ленинградской двух партизан-разведчиков. Один из них - С. Е. Кравченко, позже вспоминал: «Благодаря деятельности партизанских разведчиков и проведенной ими агитационной работе, население спрятало скот и зерно и сорвало, тем самым, планы немецкого командования» [36].

Одновременно, с первых дней января 1943 г., когда началось наступление Красной Армии на Северном Кавказе, советское командование в пропагандистских целях стало еще шире и активнее использовать авиацию. Причем, не только для того, чтобы разбрасывать над оккупированными территориями листовки. В ряде случаев не меньший пропагандистский эффект имел сам факт пролета на малой высоте самолетов с красными звездами над городами и сельскими населенными пунктами, вселяющими надежду в местное население в скорейшее освобождение от врага. Разведчица Пашковского партизанского отряда Краснодарского края в своем донесении писала об одном из таких примеров: «1, 2, 3 и 7 января мы имели счастье (и для нас это было просто торжество!) видеть наши самолеты. Два двухкрылых неизменно, на высоте не более 150–200 м, посещали нас в эти дни. Даже звезды видны!... Конечно, стали гадать: почему это они летать стали? Решили: делают съемку местности. Очевидно, опять здесь будет фронт. Таково убеждение населения. В общем, кое-кому холоду здесь нагнали хорошего» [37].

В июле-августе 1943 г. на Северный Кавказ приехал председатель Чрезвычайной Государственной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков на временно оккупированных территориях известный советский писатель Л. Толстой. Он побывал на Ставрополье и Кубани, где ознакомился с местами массовых казней советских граждан и своими глазами видел кровавые следы гитлеровских преступлений. 8 августа 1943 г. в газете «Правда» была опубликована статья А. Толстого «Коричневый дурман», которая стала важным и убедительным пропагандистским материалом для жителей освобожденного Ставропольского края и большей части Краснодарского края. Обнародование леденящих душу фактов и статистических данных, свидетельствовавших об умерщвлении гитлеровскими захватчиками женщин, детей и стариков, стало самым мощным пропагандистским аргументом в разоблачении оккупационного режима. Статья А. Толстого раскрывала, в частности, истинные намерения нацистов по окончательному «решению» так называемого «еврейского вопроса». Ведь до этого в оккупационной прессе не раз публиковались материалы, в которых красной нитью проводилась мысль о том, что Германия воюет не с народами Советского Союза, а с «большевистско-жидовской» кликой, узурпировавшей власть в советском государстве. И вот теперь весь мир увидел, чего стоят утверждения нацистской пропаганды и лживые заверения руководителей гитлеровского Третьего рейха. Для бойцов и командиров Красной Армии, которые летом и осенью 1943 г. вели бои с немецкими войсками на территории Кубани, эта статья стала мощным идеологическим оружием, утверждавшим их в своей правоте и необходимости скорейшего разгрома и изгнания ненавистного врага. Для населения освобожденных районов Ставропольского и Краснодарского краев, переживших совсем недавно все тяготы немецкой оккупации, статья стала еще одним напоминанием о ней и предостережением от повторения подобных ужасов.

Подводя итоги, отметим, что к началу Великой Отечественной войны советская пропаганда переживала системный кризис. Он был вызван причинами, которые сложились еще в 30-е годы ввиду резких изменений в направлениях и содержании внешней политики СССР. До августа 1939 г. фашистская Германия в советской пропаганде признавалась самым опасным, главным противником Советского Союза. С подписанием пакта о ненападении вектор внешнеполитической пропаганды кардинально изменился. Теперь Германия из врага превратилась в союзника. Такое внезапное изменение сыграло негативную роль в сознании советских граждан, до конца так и не успевших к началу войны сделать переоценку перестройки пропагандистского аппарата.

После нападения Германии на СССР, пришлось в очередной раз менять и содержание, и направления пропаганды, сделав упор на разоблачение агрессивных планов врага и антисоциалистическую сущность его захватнической идеологии. Преступления немецкой армии против мирного населения на оккупированных территориях и политика истребления советских военнопленных сыграли негативную роль для захватчиков, которые в глазах мирных граждан предстали в качестве карателей и убийц. Советская пропаганда умело использовала этот фактор, призывая народы Советского Союза к беспощадной борьбе с фашизмом.

На Ставрополье и Кубани под руководством партийных органов в первые же часы Великой Отечественной войны началась перестройка органов печати и других средств ведения агитационной и пропагандистской работы, которые должны были сыграть ключевую роль в развертывании идеологического обеспечения всенародной борьбы с врагом. Особенности военного времени потребовали изменить периодичность выхода всех газет, изменить их формат и пропагандистское содержание. В этой связи подчеркнем, что уменьшение тиража газет отрицательно сказалось на ведении идеологической работы среди советских граждан. Отчасти данный недостаток компенсировался проведением, особенно в первые недели войны, массовых митингов и собраний трудовых коллективов предприятий и организаций, готовившихся местными партийными комитетами. На них вскрывались агрессивные планы врага, звучали идеи превращения воины в Отечественную, всенародную.

Начало оккупации территории Ставропольского и Краснодарского краев немецкими войсками летом 1942 г. показало, что советская пропаганда в первое время оказалась не готова дать нацистским пропагандистским службам действенный отпор. Поэтому в период с июля и до начала октября 1942 г. гитлеровским захватчикам сопутствовали в битве за Кавказ не только военные победы, но и успехи на пропагандистском фронте. Но уже с середины октября ситуация стала быстро меняться. В частях Закавказского фронта были проведены многочисленные идеологические мероприятия, способствовавшие укреплению боевого духа красноармейцев и командиров, их готовности разгромить врага. Население оккупированных районов Ставрополья и Кубани получало советские пропагандистские материалы, вскрывавшие истинные намерения оккупационного режима. Хотя, следует признать, что партизаны и подпольщики, а также советская авиация не в состоянии были обеспечить листовками, брошюрами и специальными выпусками газет все население захваченных фашистами городов, станиц и хуторов. Неудачи немецкой армии на Восточном фронте в конце 1942 г. - 1943 г., в том числе и в битве за Кавказ, окончательно развеяли надежды германского командования на успех в войне. Одновременно они означали и поражение нацистской пропаганды в ее противоборстве здесь с советской идеологией.

2.2 Экономическая и социальная политика оккупантов и ее освещение нацистской пропагандой

Еще при подготовке нападения фашистской Германии на Советский Союз в ее высших руководящих структурах скрупулезно обосновывались планы осуществления экономической и социальной политики нацистов на предназначенных к захвату вермахтом советских территориях. Их главной целью было получение на оккупированных территориях всего перечня необходимых для германской промышленности сырьевых и сельскохозяйственных ресурсов и различных видов продовольствия для немецкого населения. Поэтому нацистская пропаганда постоянно внушала немецкому народу острую необходимость и даже неизбежность похода на Восток во имя спасения нации, которая буквально задыхалась от нехватки «жизненного пространства», а также сырьевых и продовольственных ресурсов.

Средства массовой информации были полны публикациями, сообщениями и аналитическими выводами немецких политиков и ученых, в основе которых лежал тезис о выживании и последующем процветании Третьего рейха только за счет захвата и последующего хозяйственного «освоения» богатых восточных территорий. Тем самым пропагандистский аппарат Германии внушал немецкому народу необходимость подготовки к войне и ожидания улучшения жизни только благодаря проведению агрессивных войн с соседними, в первую очередь, восточноевропейскими странами. Вопросами использования всех богатств на захваченных территориях СССР занимался Восточный штаб экономического руководства, который возглавлял Геринг и его заместитель статс-секретарь Кернер [1].

Восточный штаб разработал специальную программу эксплуатации оккупированных советских земель известную как «Зеленая папка». В ней отмечалось, что на время ведения войны все экономические ресурсы, захваченные на оккупированных территориях, должны были полностью использоваться в интересах немецкой армии и военной промышленности Германии. «Зеленая папка» предусматривала полную реквизицию на захваченных землях зерновых, мясных, молочных и других продовольственных запасов, а также нефти и нефтепродуктов, цветных металлов и других видов промышленного и сельскохозяйственного сырья, полуфабрикатов и готовой продукции.

Северный Кавказ и, прежде всего, Ставрополье и Кубань с их богатейшими сельскохозяйственными и сырьевыми ресурсами, занимали важное место в экономических планах руководства фашистской Германии. В августе 1942 г. немецкая армия захватила большую часть территорий Ставропольского и Краснодарского краев. Оккупационный режим через целую сеть своих местных органов управления, созданных в городах и сельской местности, приступил к изъятию всего перечня богатств, которые имелись в данном регионе. Вместе с тем, понимая, что без помощи местного населения выкачать эти ресурсы будет невозможно, фашисты стали осуществлять ряд мер, которые должны были показать жителям городов, станиц и сел лояльное отношение к ним со стороны оккупационной власти.

В решении этой сложной проблемы первостепенная роль принадлежала пропагандистскому аппарату, проводившему идеологическую обработку населения. Следует отметить, что как раз накануне наступления немецких войск на Кавказ, т.е. весной 1942 г., гитлеровцами была разработана новая программа пропагандистского воздействия на население оккупированных территорий. По мнению Б. Н. Ковалева она предусматривала достижение сразу нескольких целей. Во-первых, внушить населению, что оно получит свободу только в случае победы немецкой армии. Во-вторых, резко активизировать рекламу высокого жизненного уровня населения в Германии с обещанием для народов СССР сделать их жизнь такой же зажиточной. В-третьих, предупредить население, что партизаны — это бандиты, которые продлевают войну и являются противниками мирного труда граждан. Следовательно, им под угрозой расстрела нельзя оказывать какую-либо помощь [2].

Перечень данных целей свидетельствует об изменении, по сравнению с началом войны, направленности и содержательной части пропагандистской работы немецкого командования на оккупированных советских территориях. Если раньше населению по замыслам гитлеровцев отводилась пассивная роль в осуществлении всех мероприятии оккупационных властей, то теперь налицо признание за ними более активной роли и места во всех планах фашистов. Такая лояльность и смена векторов в политике врага на захваченных землях объясняется провалом «молниеносной войны» и все более вырисовывавшейся и пугавшей гитлеровское руководство перспективой ведения затяжной войны. Л без активной и деятельной помощи городского и сельского населения оккупированных территорий немецким властям о победоносном завершении войны говорить не приходилось. Поэтому по заданию руководства нацистской Германии уже в ходе Великой Отечественной войны пропагандистские службы выпустили массовыми тиражами агитационно-пропагандистские брошюры, восхвалявшие Гитлера и «германский социализм». Самыми распространенными были брошюры, имевшие следующие названия: «Адольф Гитлер и дети», «Адольф Гитлер и трудящиеся», «Кто такой Гитлер?», «Строительство новой жизни», «Социализм. Как Германия его осуществляет» [3].

Следовательно, оккупационные немецкие власти, претворявшие в жизнь экономическую и социальную политику рейха на Ставрополье и Кубани, с первых же дней захвата этих территорий должны были решать двуединую задачу. С одной стороны, проводить широкомасштабные реквизиционные мероприятия в интересах вермахта и германского государства. А с другой стороны, не допускать нарастания недовольства местного населения такой грабительской политикой и, более того, добиться его лояльного отношения к новой, оккупационной власти. Понятно, что в решении этой противоречивой по своей сути проблемы главенствующая роль отводилась нацистскому пропагандистскому аппарату, проводившему идеологическую обработку населения.

Наступление немецкой армии на Кавказ летом 1942 г. закончилось захватом 13 городов в Ставропольском крае и 13 городов в Краснодарском крае [4]. С первых же дней существования оккупационного режима гитлеровское командование, опираясь на структуры и службы своего пропагандистского аппарата, приступило к осуществлению социально-экономических мероприятий в занятых городах. Одним из первых пропагандистских шагов новой власти стало широкое оповещение городских жителей о масштабах разрушений народнохозяйственных объектов, проведенных отступавшими частями Красной Армии и сотрудниками НКВД. Особенно активно муссировалась информация о взрывах и поджогах большевиками хлебозаводов, мясокомбинатов, электростанций, водопроводов и других, жизненно важных для мирного населения объектах. Тем самым подчеркивалась антинародная сущность сталинского режима, не только бросившего собственное население на произвол судьбы, но через уничтожение указанных объектов обрекавшего его на голод, холод и вымирание. Для придания такому информационно-пропагандистскому материалу большей достоверности и с целью усиления впечатления от него на местное население немецкие оккупационные власти приводили точные цифры нанесенного выведенным из строя объектам материального ущерба. Делалось это по горячим следам и поэтому, действительно, сильно влияло на умонастроения и морально-психологическое состояние горожан.

К примеру, в первом же номере и на первой странице оккупационной газеты «Кубань», выходившей в Краснодаре, была помещена подобная информация. В заметке были изложены факты и приведены цифры выведенных из строя советскими саперами и чекистами предприятий: «1. Три электростанции -ущерб в 17 млн. рублей. 2. 4 завода тяжелой промышленности и нефтеперегонный завод - 56 млн. рублей. 3. 6 заводов и фабрик легкойпромышленности -45,8 млн. рублей. 4. 7 заводов пищевой промышленности - 315 млн. рублей и т.д.» [5].

Одновременно немецкое командование доводило до сведения жителей городов примеры героических действий отдельных граждан по спасению народнохозяйственных объектов от уничтожения их большевиками. Так, в Ставрополе главный механик городской мельницы Ф. Минаев помешал директору и сотруднику НКВД взорвать предприятие и уже на следующий день мельница была пущена в работу [6]. Похожий случай имел место также в Краснодаре, где главный инженер мельничного завода №3 М. Мушенко спас от взрыва данный объект и не дал сжечь на нем 1300 т зерна [7].

Оккупационными властями через средства массовой информации проводилась также хвалебная пропаганда, объектами которой были трудовые достижения передовиков производства. Фашисты демонстративно награждали их, показывая тем самым, что новая власть по достоинству оценивает тех людей, которые добросовестно трудятся на своих рабочих местах. В одном из номеров газеты «Русская правда» сообщалось, что некто И. Аверин награждался 1000 рублей за усердие, проявленное при ремонте городского водопровода в Ставрополе [8].

С другой стороны, оккупанты нередко информировали городских жителей о нерадивых рабочих и служащих, нарушавших трудовую дисциплину или вообще не выходивших на работу. Правда, наказания для них предусматривались, и об этом обязательно сообщалось в оккупационных газетах, довольно мягкие для режима военного времени. К примеру, в Пятигорске за прогулы бургомистр города в конце октября 1942 г. четырем жителям города определил в качестве наказания по две недели принудительных работ [9].

Значительное место в экономической политике оккупационных немецких властей занимали финансовые вопросы. При их решении основной упор пропагандистское ведомство немецкой армии сделало на свободном хождении советского рубля наряду с введенной в денежное обращение оккупационной марки. Данный факт должен был показать городскому населению, что новая власть не намерена идти по пути запретов и изъятия советских денег из обращения, что она прислушивается к желанию граждан осуществлять торговые операции привычными для них деньгами. Вместе с тем, реализуя свои планы по выкачиванию из оккупированных территорий всех ресурсов, и, создавая себе благоприятные для этого условия, фашисты приравняли одну оккупационную марку к 10 советским рублям, что ставило рубль в невыгодное положение. Таким образом, население на практике, как бы добровольно, должно было сделать выбор в пользу марки и постепенно отказаться от рубля как ненадежной денежной единицы.

Ценовая политика нацистов также имела в своей основе пропагандистскую направленность. Во-первых, оккупанты, захватив Ставрополье и Кубань, сразу же объявили о том, что заработная плата и цены на основные продукты и товары для населения должны быть не выше, чем они были до 22 июня 1941 г. Такое положение, в частности, содержалось в «Служебном указании» советника военного управления районным и городским начальникам об установлении «нового порядка» на Ставрополье от 19 сентября 1942 г. [10].

Что касается заработной платы, то, судя по архивным материалам, в том числе и трофейным, немецким оккупационным властям ее удалось поддерживать на уровне не ниже обещанного. В ряде случаев заработная плата для отдельных категорий квалифицированных рабочих и чиновников административно-управленческого аппарата городского управления была даже повышена по сравнению с советским временем. Разумеется, о таких случаях нацистская пропаганда сразу же широко оповещала местное население.

В первые два месяца существования на Ставрополье и Кубани оккупационного режима его пропагандистские службы регулярно информировали городских жителей об успехах новой власти по сдерживанию роста цен на рынках, в магазинах, лавках и т.д. Для наглядности и сравнения цен при Советской власти и «новом порядке» на страницах газет и на специальных витринах, которые устанавливались в самых людных местах, помещалась на этот счет соответствующая информация.

Однако после уборки богатого урожая на полях Ставрополья и Кубани и с наступлением осени, цены, несмотря на все усилия оккупационных властей сдержать их, стали быстро расти. Положение населения столь же быстро начинает ухудшаться. Как следствие этого - падение его доверия к оккупационным властям. В таком случае пропаганда оказывалась бессильной, т.к. городской обыватель на себе испытывал все негативные последствия роста цен. Агентура Управления НКВД по Ставропольскому краю, собиравшая информацию в занятом немцами Пятигорске, сообщала своему руководству: «На рынке немцами установлены цены на продукты питания: литр молока продавать по 50 копеек, мед - 4–5 руб. за килограмм, за пуд муки - 50 руб. В результате этого продукты с базара исчезли» [И]. Далее следовал вывод начальника УНКВД Ставропольского края майор госбезопасности Панкова: «Установленная немцами рыночная такса имела политический смысл и была рассчитана на «авторитет» немецкого командования. Жителям объявили, что немецкое командование стремится улучшить экономическое положение граждан введением твердых рыночных цен, но спекулянты, якобы, вздувают эти цены» [12].

Еще более негативную оценку ценовой политике и торговым мероприятиям оккупационного режима давала разведывательная агентура Управления НКВД по Краснодарскому краю. В частности, в своем донесении от 12 сентября 1942 г., в котором характеризовалась экономическая ситуация в городе Краснодаре. Разведчики-чекисты подчеркивали: «Магазины в городе не работают. Рыночные цены на продукты питания и предметы широкого потребления баснословны. Например: мука - 900 рублей пуд, растительное масло - 90 рублей литр, яйца - 50 рублей десяток; мыло хозяйственное — 60 рублей кусок, туфли дамские - тысячу рублей пара и т.д. Хлеб населению не выдается...» [13].

Демонстрируя свою заботу о простых горожанах при проведении своей ценовой политики, пытаясь показать себя в его глазах поборниками справедливости, оккупанты, тем не менее, вынуждены были эту самую справедливость нарушать. Делалось это в тех случаях, когда германское командование различными льготами и социальными благами приглашало население к сотрудничеству. В частности, по сравнению с основной массой населения в привилегированном положении находились все чиновники и обслуживающий персонал оккупационных органов управления, а также сотрудники полиции. Они получали высокую и стабильную заработную плату, им полагались специальные продовольственные пайки, для них создавались закрытые ведомственные столовые. К примеру, в столовой, обслуживавшей работников городской управы Краснодара, в ноябре 1942 г. килограмм мяса стоил 30 рублей. А администрации городской больницы в это же время приходилось покупать на рынке мясо для больных пациентов по 50–60 рублей за килограмм [14].

Для укрепления «нового порядка» пропагандистские службы гитлеровской Германии активно афишировали среди местного населения все шаги оккупационных властей при проведении социальной политики. Заметим, что в военное время социальная политика в интересах даже своих граждан для любого государства представляется серьезной проблемой. Уровень жизни мирного населения во время войны, как правило, значительно снижается. Поэтому развитие социальных программ для граждан враждебного государства, часть территории которого подверглась оккупации, является фактом достаточно редким и может быть расценена двояко. Либо как не мнимое, а настоящее милосердие и чистосердечная готовность помочь несчастным людям, либо как специально подготовленная заранее политика, рассчитанная на завоевание доверия со стороны населения с целью пресечения с его стороны каких-то враждебных актов по отношению к оккупантам, т.е. как некий временный пропагандистский трюк. На наш взгляд, именно второй вариант наиболее отчетливо проявился на захваченных немецкими войсками территориях Ставрополья и Кубани. Разумеется, при этом германскому командованию приходилось делать реальные шаги в области социальной политики, чтобы не разочаровать городских жителей и не дать им усомниться в намерениях оккупационных властей. Добавим к этому, что свою роль сыграли здесь также традиции, правила и порядки, являвшиеся непременным атрибутом социальной жизни самой Германии и позволившие ей достичь высоких результатов в этой сфере, более значительных, чем в СССР к началу 40-х годов.

Важной составной частью пропагандистской работы оккупационной власти была продуманная и целенаправленно реализуемая на практике жилищная политика. Несмотря на то, что значительная часть благоустроенного жилого фонда в городах Ставрополья и Кубани отводилась для размещения различных оккупационных структур и офицерского корпуса вермахта, у захватчиков было достаточно возможностей, чтобы продемонстрировать свою заботу и о населении. Прежде всего, подчеркнем, что пропагандистская работа в этой области социальной политики была направлена на критику органов Советской власти, которые, по утверждению оккупантов игнорировали нужды простого населения. В оккупационной прессе подробно рассказывалось о том, как партийно-советская номенклатура и работники НКВД занимали лучшие дома со всеми удобствами, оставляя городским жителям квартиры и дома с минимумом удобств. Так, газета «Пятигорское эхо» 6 сентября 1942 г. сообщала своим читателям, что городская управа, выполняя распоряжение немецкой оккупационной власти, к 1 октября собиралась завершить регистрацию всего жилого фонда в городе-курорте с последующим предоставлением квартир гражданам, остро нуждавшихся в улучшении своих жилищных условий. При этом, газета, усиливая пропагандистский эффект от данной акции, подчеркивала, что таким образом шла ликвидация «квартирного голода», который был создан в недалеком прошлом советскими руководителями Пятигорска [15]. Выдавая себя за поборников справедливости, оккупационные власти широко афишировали свои шаги по предоставлению жилья бывшим узникам ГУЛАГа, гражданам, которые прошли через застенки НКВД. Аналогичная работа в пропагандистских целях проводилась в отношении тех владельцев квартир и частных домов, у которых Советская власть отобрала их после большевистской революции 1917 г.

Если говорить о тонкостях и приоритетах пропагандистской работы, выборах специалистами оккупационных властей наиболее действенных аргументов, влияющих на население, то следует отметить эксплуатацию ими в полной мере такой составной части социальной политики, каким был вопрос о количестве и содержании налогообложения при Советской власти и при фашистском «новом порядке». При проведении параллелей в данном вопросе гитлеровцы имели довольно убедительные доказательства, наглядно свидетельствовавшие о преимуществах оккупационного режима. Количество различных налогов, введенных в СССР к началу Великой Отечественной войны, оккупационная газета «Прикумский вестник» определяла в 17 наименований. Приведя такую солидную цифру, газета делала важный вывод, который, действительно, с точки зрения ведения пропагандистской работы, являлся очень убедительным аргументом: «В результате множества всевозможных налогов, трудящийся получал зарплату не более 50%, а иногда и менее...» [16].

Продолжением этой пропагандистской акции стало обнародование оккупационными властями своих немногочисленных налогов, причем с упоминанием, что эти же налоги существовали в России до 1917 г. Но и они взимались с местного населения с целым рядом льгот, отсрочек и уменьшенных тарифов. Скажем, в Краснодаре городская управа вообще не взимала налоги с сельскохозяйственной продукции, выращенной жителями на своих приусадебных участках [17]. В то же время в ряде оккупированных городов Кубани для пополнения бюджета местные органы власти вводили такие необычные налоги, как налог на собак и кошек. Скажем, налог на собак колебался в размерах от 50 рублей на Кубани до 150 рублей на Ставрополье [18]. Советские пропагандистские службы в своей работе с населением оккупированных фашистами районов Ставрополья и Кубани использовали данный факт в качестве яркого показателя грабительской политики захватчиков, использовавших любые методы для выкачивания денег.

Многочисленные архивные материалы, прежде всего трофейные немецкие, свидетельствуют о функционировании на Ставрополье и Кубани в 1942–1943 гг. стабильно действовавшей системы здравоохранения. Причем, от первоначальных планов отказать населению оккупированных советских территорий в оказании какой-либо медицинской помощи, немецкие власти постепенно пришли к выводу о необходимости развивать здесь систему здравоохранения. Так, буквально за два дня до начала битвы за Кавказ, 23 июля 1942 г., М. Борман по указанию Гитлера направил Л. Розенбергу письмо, содержавшее требования для оккупационных властей по обращению с жителями захваченных советских территорий. В нем говорилось: «... для ненемецкого населения в занятых восточных областях ни в коем случае не должно вводиться немецкое медицинское обслуживание. Не может быть и речи, например, о прививках и подобных профилактических мерах для ненемецкого населения» [19].

Однако после вступления войск вермахта на Ставрополье и Кубань оккупационные власти сразу же, с августа 1942 г., стали создавать систему здравоохранения. Ее стали переводить на платную основу, не устраняя, впрочем, и бесплатное здравоохранение, являвшееся жизненно важным для малоимущих слоев городского населения. В связи с этим, и предоставление медицинских услуг, и их пропаганда проходили в средствах массовой информации по пути формирования и платной, и бесплатной медицины. В то же время незыблемым оставался запрет германского командования на лечение солдат и офицеров вермахта в больницах и поликлиниках для советских гражданских лиц. Они должны были обращаться за медицинской помощью только к немецким врачам. Данное дискриминационное положение негативно, конечно, влияло на степень доверия местного населения к оккупационным властям, снижало эффективность нацистской пропаганды, прославлявшей «новый порядок».

В то же время, следует признать, что оказание медицинской помощи населению было организовано с учетом его доходов и социального положения, т.е. достаточно гибко и продуманно. На Кубани, по свидетельству Е. Ф. Кринко: «Утвержденные тарифы учитывали заработок жителей. Для рабочих и служащих с зарплатой свыше 900 рублей, кустарей, торговцев и приезжих устанавливались более высокие цены. От оплаты освобождалось неимущее население, дети в детских консультациях, зарегистрированные на бирже труда безработные, а также граждане, ... получившие травмы на производстве» [20]. На наш взгляд, такой дифференцированный подход к медицинскому обслуживанию населения в какой-то мере помогал оккупантам снизить отрицательное воздействие введения платных услуг в области здравоохранения.

Более того, расходы на здравоохранение в городах Ставрополья и Кубани при оккупантах были не только примерно одинаковыми с такими же расходами при Советской власти, но в ряде случаев даже превышали их. К примеру, в городе Прикумске Ставропольского края городская управа направила на развитие здравоохранения на второе полугодие 1942 г. 131 тысячу рублей, в то время, как в 1941 г. горисполком ассигновал на эти цели всего 43,6 тысячи рублей, т.е. в три раза меньше [21]. Необходимо подчеркнуть, что такие сравнения довольно часто встречались на страницах оккупационных газет. И это понятно, поскольку пропагандистский эффект от подобных сопоставлений, свидетельствовавших о преимуществах «нового порядка» над Советской властью, действительно впечатлял.

Ряд авторов в своих исследованиях обращают внимание на еще два обстоятельства, которые требовали от оккупационных властей пропагандировать мероприятия по охране здоровья местного населения. «Немцы панически боялись эпидемий и были кровно заинтересованы в их предотвращении. Они прекрасно понимали, что пораженные различными заразными болезнями жители городов - это прямая угроза и германским военнослужащим», - отмечает С. И. Линец [22]. В одном из «Служебных указаний» немецкого военного командования от 19 сентября 1942 г., адресованного районным и городским начальникам, указывалось, что «... при возникновении заразных болезней немедленно сообщить ближайшей германской военной власти» [23]. А по мнению Е. И. Журавлева: «Разработанная немцами система здравоохранения должна была служить сама по себе оккупационным фактором укрепления «нового порядка», предотвращая заболевания и поддерживая трудоспособность населения, интересующего немцев только в качестве рабочей силы» [24]. Пропагандистская машина оккупационного режима, объясняя населению необходимость делать предохранительные прививки, конечно, пропагандировала эту меру как заботу гитлеровцев о его здоровье.

Согласно медицинским нормам, принятым в фашистской Германии, оккупационные власти вводили на захваченных территориях Ставрополья и Кубани такие же правила для граждан, вступавших в брачный союз. Пропагандистские службы разработали в этих целях специальные инструкции, которые были строго обязательны для местных органов управления в исследуемом нами регионе, в данном случае - в ЗАГСах. Конкретные положения на этот счет можно проиллюстрировать на примере инструкции о регистрации браков, утвержденной бургомистром города Ставрополя Кривохатским в сентябре 1942 г. В ней, в частности, говорится: «Браки не регистрируются: а) когда один их брачующихся или оба являются душевнобольными или страдают болезнями или дефектами, угрожающими жизни или здоровью другого супруга или будущих детей» [25]. В совокупности с другими мерами германских властей по охране здоровья населения на оккупированных территориях, данное требование было еще одним шагом, направленным на повышение степени его доверия к захватчикам.

Интересно отметить, что советская разведка, представляя своему командованию самую различную информацию о положении на оккупированных территориях Ставрополья и Кубани, о состоянии здравоохранения сообщала очень скупо. Акцентируя при этом внимание только на том, что «за лечение в больницах гитлеровцами введена плата» [26].

О претензиях оккупационных немецких властей на долговременное пребывание фашистской армии на землях Ставрополья и Кубани говорит тот факт, что в своих планах они большое внимание уделяли вопросам развития системы образования. Для местного населения это был серьезный пропагандистский аргумент, свидетельствовавший о мирных намерениях оккупантов, их заинтересованности в добрых с ним отношениях. При становлении школьного образования германское командование провело ряд необходимых, с его точки зрения, мероприятий. Прежде всего, из школ были удалены учителя и ученики - евреи по национальности. Изгонялись также преподаватели, являвшиеся членами ВКП(б). Весь учительский корпус перед началом занятий в гестапо и в местной полиции прошел тщательную проверку на лояльность по отношению к оккупационной власти. Одновременно чиновники из пропагандистского ведомства переработали все школьные программы, убрав из них весь фактический текстовый и иллюстративный материал, построенный на идеологии большевизма.

Правда, такая работа проводилась, как правило, в городах. В сельской местности учителя зачастую продолжали учить детей по прежним программам. Так, А. Г. Гулькина, в период оккупации работавшая учительницей младших классов в станице Северской Краснодарского края, позже вспоминала: «... установленной немцами программы не было, работали по тем же учебникам. На уроках никто не присутствовал, и никакой проверки со стороны отдела образования не было, поэтому занятия с детьми проводила в чисто советском духе» [27].

Содержание учебного процесса в школах, работавших при существовании оккупационного режима, конечно, претерпело серьезные изменения. Пожалуй, главной из них была антибольшевистская и антисоветская направленность учебных программ, особенно в городах. Так, в Краснодаре городская управа создала 17 предметных комиссий, к работе которых были привлечены опытные учителя, а также преподаватели педагогического института [28]. Комиссии составили единые для школ Кубани программы по всем предметам, из которых были удалены все упоминания об Октябрьской революции, Коммунистической партии, ее вождях и других основополагающих фактах советской истории. Родителям и школьникам посредством новых учебников и учебных программ гитлеровские идеологи внушали недоверие к прежней Советской власти и ее политике и, соответственно, уважение к «новому порядку» и его нацистским ценностям.

Большое значение при проведении пропагандистской работы среди населения германское командование придавало курсам немецкого языка, которые функционировали во многих городах Ставрополья и Кубани. По замыслу оккупантов такие курсы должны были продемонстрировать тягу горожан к изучению языка своих освободителей от большевистского ига. Поэтому все подготовительные работы в этом направлении, а также практическая деятельность курсов по изучению немецкого языка широко освещались в оккупационной прессе. К примеру, газета «Пятигорская правда» в номере за 11 октября 1942 г. сообщала об успехах городской управы и немецких властей по набору граждан, изъявивших желание изучить немецкий язык на специальных курсах. Судя по содержанию этой заметки, работа, действительно, проводилась с размахом. «В городе Пятигорске в настоящее время работают курсы по изучению немецкого языка, организованные господином Аванесовым А. М. (33 группы), Ленниковым (8 групп), Дегтяревой Т. Н. (7 групп) и Шубиным (24 группы) с общим количеством учащихся 1138 человек», - указывалось в заметке.

Аналогичное по своему содержанию сообщение 30 сентября 1942 г. опубликовала для своих читателей газета «Кубань», издававшаяся в оккупированном Краснодаре. В нем отмечалось: «В каждом районе Краснодара организованы курсы по изучению разговорного немецкого языка. В 1-м, 2-м, 3-м районах немецкому языку обучается свыше 800 человек. На днях открываются курсы в 4-м районе». Здесь следует обратить внимание на упоминание в пропагандистских целях о разговорном немецком языке. Тем самым, подчеркивалась необходимость его изучения для устранения всех неудобств, связанных для жителей города с приспособлением к «новому порядку» и сотрудничеству с оккупационным режимом.

Пристальное внимание уделяли нацистские пропагандистские службы вопросам развития сельского хозяйства на оккупированных территориях Ставрополья и Кубани. Как известно, оба края являлись важными аграрными регионами в народнохозяйственном комплексе Советского Союза. Здесь до войны и в первый год Великой Отечественной войны выращивались различные сельскохозяйственные культуры, на высоком уровне находилось животноводство. Достаточно сказать, что Ставрополье занимало первое место среди краев и областей страны по количеству овец. А Кубань считалась житницей СССР, где ежегодно собирались богатые урожаи зерновых культур.

Поэтому с началом оккупации этих территорий немецкое командование через свои пропагандистские структуры стало проводить мероприятия, направленные на поддержку сельскохозяйственной отрасли, обеспечение ее необходимой рабочей силой и техникой. Необходимо отметить, что еще 27 февраля 1942 г. А. Розенбергом было опубликовано постановление о новом порядке землепользования. В нем говорилось об отмене всех декретов и законов Советской власти, касающихся коллективных хозяйств, в том числе «Примерного устава сельскохозяйственной артели». Главным смыслом постановления была констатация факта ликвидации колхозного строя на захваченных немецкой армией советских землях. Замена колхозов индивидуальными крестьянскими хозяйствами, владевшими землей на правах частной собственности, объявлялась конечной целью нового порядка землепользования на захваченных немецкой армией советских территориях [29].

Первые воззвания германского командования, обращенные к колхозникам, рабочим совхозов и МТС, содержали требования не прекращать уборку урожая зерновых и огородных культур. При этом утверждалось, что своевременный и полный сбор урожая - это своеобразный залог для населения избежать голодной зимы и реальный шанс благополучно дожить до наступления весны. Приведем характерную на этот счет выдержку из объявления «главнокомандующего германскими войсками», адресованного населению оккупированных областей Кавказа и датированную началом августа 1942 г.: «Продолжайте спокойно полевые работы, прерванные военными действиями. Старательно собирайте урожай на ваших собственных огородах и на колхозных полях, иначе вам зимою будет грозить голод» [30].

Для стимулирования трудового энтузиазма населения оккупационные власти разработали специальную таблицу поощрения. В ней скрупулезно, с присущей немцами тщательностью, было расписано количество всех сельскохозяйственных культур, на которое каждый участник уборки урожая мог претендовать по окончанию уборочной страды. Так, при условии выполнения норм сбора на руки выдавалось: овса, ячменя, проса и гречихи - 1/4 часть, картофеля -1/6 часть, моркови, свеклы, фасоли и гороха - 1/6 часть, помидоров и капусты -1/12 часть и т.д. [31].

Пропагандистскую направленность имела и такая акция оккупационных властей, как переименование колхозов. При ее практическом осуществлении фашисты руководствовались двумя основными соображениями. Во-первых, утверждая себя в глазах местного населения в качестве непримиримых борцов с большевизмом, они революционные, советские названия колхозов упраздняли, сохранив прежние, нейтральные в идеологическом отношении названия. Во-вторых, чтобы не раздражать крестьянство и не допустить недовольства и его стороны, оккупанты не стали давать колхозам немецкие и, тем более, нацистские названия. Выбор был сделан достаточно простой, по своему замыслу устраивавший обе стороны - в пользу наделения колхозов порядковыми номерами. Так, в приказе главного агронома Ставропольского района Байдикова, который он в октябре 1942 г. направил старосте одного из колхозов, говорилось: «На основании указания германского командования колхозы Ставропольского района (бывшего Ворошиловского) переименовываются. Ваш колхоз будет называться №10» [32]. Аналогичная работа была проведена и в отношении совхозов. С той лишь пропагандистской разницей, что изменению подверглись не только названия совхозов, но и название самого этого типа хозяйства. С. И. Линец в своей монографии так объясняет данное нововведение оккупационной власти: « Изменения произошли и в совхозах. Они стали называться либо сельхозами, либо госхозами, что вполне объяснимо. Совхоз - это советское хозяйство, следовательно, связанное с прежней большевистской властью. А новые их наименования были нейтральными и не имели политической подоплеки. Вместо директора совхоза всеми делами теперь руководил управляющий сельхозом (госхозом). Как и колхозы, все сельхозы и госхозы получили порядковые номера» [33].

С сентября 1942 г. в документах оккупационного режима, предназначенных для оповещения сельского населения и местных руководителей, появляются и начинают все чаще присутствовать реквизиционные требования. Немецкая пропаганда объясняла эти непопулярные для колхозников меры необходимостью обеспечить германскую армию, которая вела сражения с большевиками, необходимым перечнем и количеством продовольствия. Осуществлялись такие поборы в соответствии со специальным Приказом №5, который был принят еще 23 марта 1942 г. и действие которого распространялось на все оккупированные немецкой армией советские земли. Данным документом вводилась единая система сельскохозяйственных поставок - «натуральный военный сбор». Местные органы оккупационного режима, в том числе на Ставрополье и Кубани, исходя из хозяйственных и других условий конкретного колхоза, села или станицы, самостоятельно определяли размеры этого сбора.

Вначале реквизиции не были слишком обременительными для сельского населения. К примеру, сельскохозяйственный комендант села Медвежье Ставропольского края 3 сентября объявил его жителям, что граждане, имевшие коров, «... обязаны ежедневно сдавать на маслозавод по одному литру молока от каждой коровы. Граждане, имеющие кур, должны сдавать с каждой курицы по одному яйцу в неделю...» [34]. Однако размеры реквизиций не являлись одинаковыми для разных районов. Скажем, в станице Ново-Величковской Краснодарского края в сентябре 1942 г. немцы обязали каждое крестьянское хозяйство сдавать в фонд германской армии по два литра молока в день и по пять яиц в неделю с каждой курицы» [35].

По мере нарастания трудностей с наличием продовольствия, размеры реквизиций возрастали. Приведем на этот счет весьма показательный документ -предписание от 2 октября 1942 г. старосты села Покровского Ставропольского края старосте местного колхоза о сдаче населением зерна для германской армии. В нем говорилось: «... соберите зерно пшеницы по 21 кг с рабочего и с остальных по 10,5 кг, прибавив десятый пуд на отмер. При отсутствии зерна озимой под вашу личную ответственность можно заменить ячменем в полуторном размере» [36].

Советские разведчики, действовавшие в тылу врага и снабжавшие командование Красной Армии и Управления НКВД агентурной информацией, также отмечали в своих донесениях постоянный рост размеров реквизиций, особенно в последние месяцы 1942 г. В одном из таких донесений говорилось: «В станице Ново-Павловской каждого жителя, имеющего корову, обязали сдавать 2 литра молока в день, а от курицы - по яйцу в день. Без всякого предлога с каждого трудоспособного жителя собрали по 50 рублей. Кроме этого, во многих селах немцы установили для населения такие налоги: каждый трудоспособный обязан платить 30 руб. в месяц, с коровы - 350 литров молока, с одной курицы - 10 штук яиц в месяц, за содержание собаки - 150 руб. в год» [37]. Эту информацию, специально подававшуюся с привлечением самых ярких, вопиющих примеров грабительской политики немецких захватчиков, советское командование в качестве пропагандистского материала включало в тексты листовок, в выпуски специальных газет, которые распространялись затем на оккупированной территории. Такая пропагандистская мера давала хорошие результаты, т.к. позволяла местному населению понять истинное лицо оккупационного режима и его методы по изъятию продовольствия у населения.

Другим направлением пропаганды оккупационного режима, предназначенного для сельского населения, было обещание уничтожить колхозный строй и передать землю крестьянству в частную собственность. Руководители Германии не без основания полагали, что колхозы, созданные к началу 30-х гг. в ходе сплошной и насильственной коллективизации, были навязаны крестьянству сталинским режимом. Поэтому антиколхозная пропаганда должна была по их замыслу найти благожелательный отклик среди сельских жителей Ставрополья и Кубани.

Однако первый год войны и оккупация огромных по размерам советских территорий показали нацистам, что колхозный строй является удобным инструментом для изъятия сельскохозяйственной продукции. Ввиду этого, они не торопились упразднять колхозы, обещая сделать это в ближайшем будущем, но не называя при этом конкретных сроков. В одном из таких документов говорилось: «Крестьяне! Победами Германских вооруженных сил вы освобождены от большевистского гнета. Для вас начинается новая жизнь. Во всех областях, освобожденных в прошлом году, германское правительство уже упразднило колхозный строй и ввело новый порядок землепользования. Такой земельный порядок будет введен и у вас. Это - переход к единоличному землепользованию. До прибытия немецкого агронома продолжайте работать по-прежнему. Самовольный и бесплатный раздел колхозных полей и имущества причинит вред вам самим» [38].

На Ставрополье и Кубани переход от коллективного к частному землепользованию оккупационными властями постоянно откладывался. Немецкое командование «разъясняло» крестьянству, что быстрому решению этого вопроса мешала продолжавшаяся война, а также нехватка специалистов-агрономов для раздела колхозных земель и отсутствие необходимого количества сельскохозяйственной техники. Однако гитлеровцы понимали, что долго испытывать терпение той части населения, которая поверила нацистской пропаганде, нельзя. Поэтому в начале декабря 1942 г. во всех оккупационных газетах появились сообщения о съездах и собраниях земледельцев, на которых представители германского командования разъясняли смысл и содержание начавшейся аграрной реформы.

Согласно ее положениям на первом этапе предусматривалось превратить колхозы в общинные хозяйства, к которым полностью переходили все производственные фонды: земля, рабочий и продуктивный скот, сельскохозяйственная техника, инвентарь и имущество колхозов. По сути, общинные хозяйства мало чем отличались от бывших колхозов, так как в индивидуальное пользование земли по-прежнему не получали и должны были трудиться в общинном хозяйстве. На втором этапе аграрной реформы предполагалось начать преобразование лучших по своим производственным показателям общинных хозяйств в сельскохозяйственные кооперативы. Такие передовые общинные хозяйства определяла оккупационная власть через свои местные структуры, имевшие специалистов сельского хозяйства. Все крестьянские семьи получали теперь одинаковые по размерам участки, причем, независимо от количества членов семьи. Между ними на пропорциональной равной основе распределяли рабочий скот, сельскохозяйственную технику и различный инвентарь.

Третьим, завершающим этапом реформы было окончательное разделение сельскохозяйственных кооперативов на единоличные крестьянские хозяйства. При этом оккупанты обставили переход крестьян к частному владению землей целым рядом обязательных условий. Среди них:

«1. Подача соответствующего заявления германскому управлению от конкретного крестьянина;

2. Согласие могло быть получено только в тех случаях, когда вся община добросовестно исполнила свои обязательства по отношению к германскому управлению.

3. Политически неблагонадежные и неспособные члены общины не могли получить право на земельный надел» [39].

Наряду с этим, германское командование широко оповещало местное население о том, что земельные наделы планировалось в первую очередь, опять же по политическим мотивам, присуждать возвратившимся из ссылок кулакам и лицам, репрессированным ранее сталинским режимом; местным крестьянам, которые характеризовались как преданные сторонники оккупационной власти; крестьянам, отличившимся в борьбе с партизанами [40]. Небезынтересно отметить, что даже при соблюдении этих условностей, дополнительно оформлялся специальный акт, в котором крестьянин, получавший землю в индивидуальную собственность, давал еще и подписку-присягу на верность служения Третьему рейху. Следовательно, политические, пропагандистские в своей основе аспекты превалировали над социально-экономическими в практических действиях оккупационных властей при подготовке аграрной реформы.

Завершение всех мероприятий, относившихся к третьему этапу, объявлялось делом будущего и отодвигалось на неопределенный срок. В «Новом аграрном порядке» на этот счет содержалось указание, что «решение о времени и форме перехода к индивидуальному землепользованию подлежит немецкой администрации» [41].

Пропагандистские службы оккупационного режима развернули в декабре 1942 г. активную работу по разъяснению и доведению основных положений аграрной реформы до каждого сельского жителя Ставрополья и Кубани. В проведении реформы нацисты видели средство, с помощью которого они собирались еще активнее привлечь бывших колхозников на свою сторону и обеспечить стабильное развитие сельского хозяйства этого богатого региона в интересах Германии. Однако в целом отношение советского колхозного крестьянства к намерениям гитлеровцев провести радикальные преобразования в сельском хозяйстве было негативным. В своих сообщениях в Берлин пятый отдел управления идеологической пропаганды вермахта еще в апреле 1942 г., т.е. за несколько месяцев до вступления немецких войск на Ставрополье и Кубань, докладывал: «Создается впечатление, что ...население занимает позицию непризнания реформы, нововведение встречается с недоверием», а крестьянство «является сторонником Ленина» [42]. Данный вывод вполне применим и для исследуемого нами региона. Кроме того, с начала января 1943 г. в результате наступления Красной Армии немецкие войска стали покидать территорию Северного Кавказа и аграрная реформа, затеянная оккупационными властями, так и не была претворена в жизнь.

Итак, делая обобщенные выводы, отметим, что экономическая и социальная политика, разработанная германским руководством для оккупированных советских территорий, в первые месяцы Великой Отечественной войны осуществлялась в одном направлении. Это были мероприятия, направленные на тотальное ограбление захваченных городов и сельских населенных пунктов. Местному населению была уготована незавидная участь - либо быть истребленным фашистами, либо умереть голодной смертью. При этом нацистская пропаганда внушала немецкому народу, что завоевание «жизненного пространства» на Востоке необходимо проводить с одновременным уничтожением народов Советского Союза, так они своей пугающей численностью мешают германской нации развиваться и процветать в будущем.

Осознание провала такой, с позволения сказать, социально-экономической «политики» нацистским руководством Третьего рейха наступило одновременно с крахом «блицкрига». Поэтому к лету 1942 г., когда вермахт готовился к захвату Кавказа, эта политика претерпела существенные изменения. Гитлер и его ближайшее политическое и военное окружение понимали, что захватить и в течение долгого времени эксплуатировать богатейшие продовольственные и сырьевые ресурсы региона, прежде всего Ставрополья и Кубани, без поддержки местного населения невозможно. Поэтому важной составной частью планов вторжения на Кавказ стала экономическая и социальная политика, которая была направлена своим острием на завоевание лояльного отношения кавказских народов к оккупационному режиму. Пропагандистские службы немецкой армии обеспечили соответствующую рекламу этой политике, используя всю мощь своего аппарата.

Экономическая и социальная политика, которую немецкие захватчики проводили в 1942–1943 гг. на оккупированных землях Ставрополья и Кубани, включала в себя целый ряд направлений. На наш взгляд, она была тщательно, с немецкой пунктуальностью продумана и отражала своими направлениями и внутренним содержанием надежды значительной части местного населения на улучшение своей жизни при немецком «новом порядке». В городах Ставропольского и Краснодарского краев не только были восстановлены разрушенные заводы, фабрики, электростанции, транспорт и т.д., но также имело место участие местного населения в экономической жизни, ставшее следствием развития частного предпринимательства. В первые месяцы оккупации германское командование проводило особенно масштабное по размаху и решительное по духу пропагандистское наступление, главной целью которого было его стремление убедить городских жителей в искренности такой политики новой власти. В этих целях и в городах, и в сельских населенных пунктах исследуемого региона осуществлялись социальные программы в области ценообразования, налогообложения, здравоохранения и образования. При этом они противопоставлялись аналогичным программам большевиков с соответствующими пропагандистскими выводами в пользу оккупационной власти.

В сельском хозяйстве германские власти в начале становления режима оккупации главное внимание уделяли сбору и сохранению богатого урожая. Нацистская пропаганда настойчиво внушала колхозному крестьянству добросовестно работать на полях и фермах, чтобы обеспечить своим семьям получение необходимого количества продовольствия. Главной же пропагандистской задачей для оккупационных властей в области сельского хозяйства была необходимость убедить сельское население в ликвидации колхозного строя и перехода к индивидуальному землепользованию. Сделать это захватчикам, однако, так и не удалось. И причина неудачи не в ошибках пропагандистских служб, а в положении на фронте, которое с каждым месяцем становилось для немецкой ар-мни все более катастрофическим. Именно военные поражения предопределили неудачу в реализации экономической и социальной политики нацистов на оккупированных территориях Ставрополья и Кубани. Эта политика к осени 1942 г. стала грабительской и далекой от либеральных планов начального периода существования оккупационного режима.

2.3 Особенности немецкой пропаганды и проблема коллаборационизма на оккупированных территориях Ставрополья и Кубани

В годы Великой Отечественной войны на Ставрополье и Кубани проявления коллаборационизма среди местного населения приобрели достаточное распространение. Для этого здесь имелись соответствующие причины, носившие многоплановый характер: социально-экономические, политические, национальные, религиозные и другие. В первую очередь, они объяснялись последствиями Гражданской войны, насильственной коллективизацией, вылившейся в голод 1932–1933 гг., попранием сталинской тоталитарной системой религиозных чувств местного населения, массовыми репрессиями против всех категорий и слоев советского общества в 30-е гг.

Широкую социальную базу для коллаборационистов на Ставрополье и Кубани Е. И. Журавлев объясняет, к примеру, «... в том числе миграционными потоками. С 1917 по 1928 гг. на Юг России стремились несогласные с большевистским режимом и многие, не успев эмигрировать, так и осели здесь» [1]. Во время коллективизации и в последующие годы — с 1930 по 1935 гг. - на территории Апанасенковского и Арзгирского районов Ставрополья были образованы и существовали вплоть до оккупации специальные зоны для спецпереселенцев. В основном это были раскулаченные крестьяне, которых лишили политических прав во время кампании по «ликвидации кулачества как класса», являвшейся составной частью сплошной коллективизации.

О масштабах таких насильственных переселений говорит тот факт, что только в спецпоселок Новоромановский Арзгирского района к весне 1931 г. прибыло почти 16 тысяч раскулаченных крестьян [2].Незаслуженно обиженные Советской властью, они стали позже для немецких спецслужб и пропагандистских структур наиболее удобной категорией людей, из числа которых можно было выявлять потенциальных коллаборационистов.

Историк из Германии К. Пфеффер, говоря о масштабах коллаборационизма среди советских граждан, даже утверждает: «немецкие фронтовые войска и служба тыла на Востоке были бы не в состоянии продолжать борьбу в течение долгого времени, если бы значительная часть населения не работала на немцев и не помогала немецким войскам» [3]. В то же время важно подчеркнуть, что в отличие от других оккупированных гитлеровской Германией стран, в СССР до войны не было подготовленной «пятой колонны». Поэтому одна из особенностей немецкой оккупации советских территорий состояла в необходимости для захватчиков выявить в кратчайшие сроки те контингенты граждан Советского Союза, которые готовы были сотрудничать с ними. Как показала история второй мировой войны, таких людей оказалось немало. Достаточно сказать, что по численности коллаборационистов СССР занял печальное первое место среди всех других европейских стран. По данным и советских, и зарубежных историков их количество во всех военных, полицейских и охранных частях и соединениях немецкой армии и оккупационного режима доходило до 1,5 млн. человек. Всего же на службе у немцев находилось около 2 млн. коллаборационистов из разных стран [4]. Следовательно, коллаборационисты из числа народов СССР составляли почти 75% от общего числа коллаборационистов в годы второй мировой войны.

На Ставрополье и Кубани, как и на всех оккупированных немецкими войсками советских территориях, коллаборационизм проявлялся в трех основных формах. Это было сотрудничество местного населения с захватчиками в политической, экономической и военной формах. О первых двух формах уже шла речь в предыдущих параграфах. Что касается военного коллаборационизма, то он нашел свое выражение в участии многонационального населения Ставропольского и Краснодарского краев в войне на стороне Германии против Советского Союза. При этом речь идет о добровольном участии жителей региона в различных военных формированиях врага, т.е. об осознанном коллаборационизме.

Следовательно, составной частью нацистской национальной пропагандистской политики стало стремление руководства Германии создать из мусульманских народов Кавказа воинские формирования. Они предназначались для использования в боях против Красной Армии, проведения различных карательных операций против партизан и мирного населения, а также для охраны важных военных объектов. Вместе с тем, по замыслу пропагандистских служб вермахта, мусульманские военные формирования должны были стать для населения оккупированных территорий ярким примером сотрудничества немцев с кавказскими народами в общей борьбе с большевизмом. Ввиду этого, в процессе создания и использования этих формирований можно выделить две стороны: военную и военно-политическую. Причем, военно-политическая сторона имела ярко выраженную пропагандистскую направленность. В целом же оккупационная политика гитлеровцев на захваченных советских территориях зависела от целого ряда факторов. Среди них в первую очередь необходимо выделить следующие:

- национальный состав населения оккупированной территории;

- какие германские органы осуществляли оккупацию конкретной территории: военные или гражданские;

- как развивались события на советско-германском фронте.

В зависимости от изменения любого из этих факторов, менялась вся оккупационная система, а вслед за ней и оккупационная политика. В первые месяцы Великой Отечественной войны германское руководство мало задумывалось о возможности привлечения отдельных народов Советского Союза к сотрудничеству с третьим рейхом. В этом просто не было необходимости, так как немецкая армия одерживала победы над Красной Армией. Но уже с осени 1941 г. в связи с серьезными проблемами, связанными с неудачами в реализации плана «молниеносной войны», нацисты пришли к пониманию возможности, а затем и необходимости в трансформации своей политики на оккупированных советских территориях. Что касается Ставрополья, Кубани и Кавказа в целом, то еще до завоевания этого региона германское руководство уже готово было сделать шаг навстречу горским народам и казачеству. Следовательно, особенностью данной политики была ее предварительная готовность еще до вступления вермахта на кавказские земли.

Военная сторона данного процесса, заставившая германское руководство пойти на формирование национальных мусульманских частей из числа народов СССР, объяснялась, кроме провала “блицкрига”, еще и большими потерями вермахта на Восточном фронте, острой нехваткой сил для борьбы с партизанами и охраны тыла. В этой связи необходимо отметить, что еще до начала войны Гитлер и другие руководители фашистской Германии негативно относились к идее использования какой-либо части советского народа к использованию в составе немецкой армии в качестве союзников или в любом другом статусе. На совещании с высшим политическим и военным руководством Третьего рейха, которое проходило 16 июля 1941 г., Гитлер заявлял: «Жизненным принципом должно быть и оставаться на веки веков: никому, кроме немца, не дозволено носить оружие! Это особенно важно, даже если на первый взгляд кажется более легким привлечь к военной помощи какой-либо чужой, побежденный народ... Только немец может владеть оружием, а не славянин, не чех, не казак, не украинец» [5].

Нельзя забывать, кроме того, что часть мусульманских народов Кавказа так и осталась с 1917 г. под воздействием националистических лозунгов. Поэтому для данной категории кавказских народов живучими и актуальными были лозунги освобождения от власти большевиков-атеистов, противников мусульман, и надежда на создание на Кавказе своего собственного исламского государства.

Уже летом 1941 г., когда немецкая армия одерживала впечатляющие победы над Красной Армией, германское командование приступило к созданию первых подразделений из числа советских военнопленных и представителей гражданского населения. Тогда они предназначались для охраны коммуникаций и объектов тыла от быстро растущих партизанских сил. Несколько позже, 10 октября 1941 г., руководитель Главного управления государственной безопасности Германии Р. Гейдрих подписал директиву, в которой говорилось об отношении к советским военнопленным. В ней подчеркивалось: “Обращать внимание на национальную принадлежность военнопленных. С украинцами, белорусами, азербайджанцами, армянами, выходцами из республик Северного Кавказа, грузинами, представителями тюркских народов обращаться строго только в случае, если среди них будут обнаружены фанатики-большевики и опасные функционеры большевистской партии” [6].

В октябре 1941 г. германская разведка стала отбирать в лагерях, где содержались советские военнопленные, уроженцев Кавказа и Средней Азии для формирования двух батальонов специального назначения.

Они необходимы были для выполнения широкого круга задач: борьбы с партизанами, осуществления разведывательно-диверсионной деятельности в тылу советских войск, для ведения активной пропагандистской работы среди населения и организации антисоветских восстаний на территории национальных республик и автономных областей на Кавказе.

После разгрома войск вермахта под Москвой германское командование с весны 1942 г. еще более интенсивно стало проводить работу по вовлечению советских военнопленных в немецкую армию. В марте в столице третьего рейха под руководством А. Розенберга прошла конференция «Задачи науки на Востоке». На конференции с развернутым докладом «Проблемы народностей Востока» выступил один из «специалистов» по изучению восточных народов профессор Г. фон Менде [7]. Фактически он признал провал предвоенных установок и представлений германского руководства относительно понимания особенностей, менталитета и даже национального состава народов, населявших Советский Союз. По словам Г. Менде война Германии с СССР поставила перед германской наукой совершенно новые задачи. Еще накануне войны среди немецких ученых произошел своеобразный раскол, вызванный диаметрально противоположным подходом к оценке всех народов СССР. Одна часть ученого мира Германии видела советское государство с единым русским населением, а другая часть -страной с глубокими национальными противоречиями. Из данного факта можно сделать вывод, что идеологические подходы германских аналитиков к объяснению жизни народов Советского Союза вплоть до июня 1941 г. страдали упрощенческими пропагандистскими штампами, далекими от реального положения.

Поэтому в спешном порядке накануне летнего 1942 г. наступления вермахта в Германии начала издаваться серия «Библиотека восточных территорий». Она состояла из брошюр, рассказывающих о крупных регионах и областях Советского Союза, а также об отдельных, в том числе и небольших народах СССР. Одним из основных для немецких военных пропагандистов материалов стала книга Г. Ляйббрандта «Народы восточных территорий» [8]. Она, в частности, помогала им вербовать советских военнопленных, в том числе горцев - уроженцев Ставрополья и Кубани, в восточные легионы. Следовательно, к началу наступления немецкой армии летом 1942 г. на Северный Кавказ для захвата богатейших территорий Ставрополья и Кубани, восточные народы прошли своеобразную реабилитацию в глазах германского политического и военного руководства. К этому времени нацистское руководство Германии уже согласилось не только на создание из представителей кавказских народов военных формирований, включенных в состав вермахт. Более того, такой военный коллаборационизм подкреплялся гитлеровским пропагандистским аппаратом еще и готовностью на предоставление им возможности создать свои национальные государственные образования и правительства, которые находились бы в союзных отношениях с Германией. Таким образом, военный коллаборационизм предварял для мусульманских народов Кавказа коллаборационизм политический.

Историк из ФРГ К. Г. Пфеффер, оправдывая политику гитлеровского руководства по отношению к завоеванным народам, утверждал: «отношение германского правительства... к другим народам... имеет очень большое значение. Весьма распространенное убеждение, что немцы относились к другим народам, как правило, отрицательно, является неверным. В действительности же наше отношение было сильно дифференцированным» [9].

Л. Розенберг, подчеркивая необходимость создания восточных легионов, в том числе из представителей народов Северного Кавказа, указывал 28 марта 1942 г., что для Германии политическая целесообразность в этом важном вопросе является первостепенной, а военная, соответственно, второстепенной [10]. Свой выбор и расстановку этих приоритетов он объяснял так: “Можно сказать, что использование кавказских воинских частей Военно-Германской империей произведет глубочайшее впечатление на эти народы...” [11]. Политическая подоплека в деле создания восточных легионов виделась А. Розенбергу в надежде создать в отношениях между ними атмосферу вражды, противоречий и ненависти, что сыграло бы на руку германским властям на Кавказе в проведении оккупационной политики. В этих целях предлагалось, что, к примеру, “...формирование кубанцев будет дислоцироваться в Азербайджане, или азербайджанское - на Тереке, или грузинские - среди горных народностей...” [12].

К идее использования против Красной Армии и для борьбы с партизанами представителей народов Кавказа и Закавказья благосклонно отнесся и Гитлер. 15 апреля 1942 г. он лично дал на это разрешение. Более того, через 11 дней, 26 апреля, он официально в одной из своих многочисленных речей причислил восточные мусульманские народы, в том числе и народы Кавказа, к числу борющихся с мировым врагом - большевизмом [13]. С августа 1942 г. все созданные из советских граждан подразделения и части стали называться “восточными войсками”, а формирования из нерусских народов - “восточными легионами”. Личный состав всех этих соединений немцы называли «добровольцами» или «добровольными помощниками» - «хиви». Причем численность «хиви» увеличивалась по мере нарастания неудач вермахта на советско-германском фронте. Если в штате немецкой пехотной дивизии на 22 июня 1941 г. их вообще не было, то новые штаты, установленные 2 октября 1943 г., предусматривали наличие 2005 «хиви» на 10 708 человек немецких солдат и офицеров [14]. Кроме «хиви» на захваченных немецкой армией территориях Кубани и Ставрополья оккупационными властями были созданы и другие виды местных вспомогательных сил. К ним относились: «оди», выполнявшие задачи по охране местного населения от партизан; «шума» - добровольные помощники, находившиеся в составе батальонов или осуществлявшие индивидуальную службу; «гема» - полицейские и оборонные команды, помогавшие бургомистрам и начальникам оккупированных районов [15].

К началу летнего 1942 г. наступления вермахта на южном фланге советско-германского фронта первые кавказские легионы уже были сформированы. В материалах из канцелярии А. Розенберга, подготовленных для проведения германской политики в оккупированных районах Кавказа от 27 июня 1942 г. указывалось: «Разные легионы кавказских народов уже сформированы и находятся в стадии дальнейшей подготовки. Выбор личного состава этих легионов проведен имперским министром Востока в контакте с ОКВ» [16]. Для придания данной акции широкого пропагандистского эффекта и повышения степени доверия горского населения к германскому командованию для кавказских легионов были изготовлены национальные знамена и символы. С другой стороны данный акт преподносился как знак уважительного отношения нацистского руководства к народным традициям кавказских горцев. Кроме того, для солдат и офицеров кавказского легиона были разработаны также нарукавные знаки различия, погоны и эмблемы - нагрудные и для головного убора, отражавшие национальную специфику народов Кавказа. Воинские звания и знаки различия восточных легионов, по утверждению С. И. Дробязко, были утверждены приказом по немецкой армии 2 июня 1942 г.[17]. Согласно занимаемым должностям было установлено восемь званий, начиная от легионера (рядового) и до командира батальона. Знаки различия создавались с учетом национальных традиций представителей народов, входивших в состав восточных легионов. Для Кавказско-магометанского легиона основным цветом был избран зеленый, что подчеркивало факт уважения германского командования к мусульманскому по своей религиозной вере личному составу легиона. Для военнослужащих из числа «хиви» германское политическое руководство в пропагандистских целях учредило и специальные награды. Штаб батальона принимал присягу каждого легионера на верность фюреру.

Работа по отбору лиц по национальному признаку в лагерях для советских военнопленных, готовых сотрудничать с немцами и их идеологическая обработка осуществлялась специальным органом - Динстштелле Ц. Он являлся структурным подразделением организационного штаба «К» («Кавказ»), во главе которого стоял А. Шикеданц - руководитель рейхскомиссариата «Кавказ» и одновременно - организационного штаба «К».

После отбора потенциальных кандидатов в восточные легионы перед Динстштелле Ц стояла задача создать комиссии по их фильтрации с точки зрения благонадежности. Вначале комиссии отделяли русских военнопленных от лиц кавказских национальностей. Затем горцев делили на две группы. В первую, более предпочтительную для германского командования, входили пленные, изъявившие добровольное согласие сотрудничать с фашистами. Во вторую выделялись пленные, переходившие на сторону врага под угрозой уничтожения. После такого отбора, при котором высшим критерием были благонадежность, каждого будущего легионера отправляли в соответствующий лагерь подготовки с разным внутренним режимом и с разными формами и методами их идеологической и пропагандистской обработки.

Самые лояльные и преданные Германии легионеры кавказских национальностей вместе с немецкими офицерами и сотрудниками пропагандистских служб занимались созданием специальных легионов из числа горских народов. В целом, вся работа с таким контингентом бывших пленных, уроженцев Кавказа, предусматривала решение следующих главных задач:

1. Учет и концентрация этих людей в сборных пунктах;

2. Отправление их из сборных пунктов в специальные лагеря по формированию;

3. Проверка военнопленных с контрразведывательной точки зрения;

4. Пропагандная (так в документе - Д.Н.) обработка их;

5. Снабжение их одеждой и снаряжением;

6. Военное обучение;

7. Формирование новых воинских частей;

8. Создание резерва для формирования воинских частей [18].

На оккупированных немецкой армией летом 1942 г. территориях Ставрополья и Кубани проживало несколько кавказских народов, оказавшихся под пристальным вниманием германского военного командования и его пропагандистских служб. В этой связи следует отметить, что особенно настойчиво поиск добровольцев для восточных легионов осуществлялся немцами именно среди представителей кавказских, а также среднеазиатских народов. Считалось, что они “по своим религиозным убеждениям являются в основной своей массе противниками большевизма” и что с ними необходимо “обращаться хорошо для того, чтобы завоевать их расположение” [19].

По мнению Н. Т. Напсо при отборе в лагерях военнопленных и последующего включения в состав восточных легионов уроженцев Кавказа немцы руководствовались тремя главными принципами. В первую очередь, добровольностью будущего легионера. Во-вторых, состоянием его здоровья и, наконец, возрастным цензом: не старше 28 лет, а с августа 1942 г. -35 лет. Возрастные ограничения не предусматривались только для офицеров. [20].

По распоряжению Гитлера еще в конце марта 1942 г. германское военное командование приступило к практическому созданию легиона из представителей народов Кавказа. Общая численностью легиона была определена в 6500 человек. Почти половина его личного состава приходилась на жителей Ставрополья и Кубани. Легионеры-горцы составляли 1000 человек, кубанские казаки - 1000 человек, терские казаки - 1000 человек [21].

Подготовка будущих легионеров проходила в течение нескольких месяцев и состояла, главным образом, из военной учебы и идеологической работы. На учебных занятиях специалисты в области ведения пропагандистской работы обсуждали с ними следующие основные темы:

«1. Национал-социализм рассматривает нацию как творение Бога, а большевики стремятся к национальной неразберихе.

2. Германия обеспечит народу свободное развитие собственной культуры, не посягает на старинные обычаи и привычки.

3. Германия обеспечивает полную религиозную свободу.

4. Советская система за время своего существования постоянно лишала народ лучших его сил.

5. С Турцией Германию связывает старое братство по оружию со времен мировой войны. И сегодня Турция своими политическими и хозяйственными интересами привязана к Германии» [22].

Значительное место в ходе идеологической подготовки легионеров уделялось обработке их немецкими инструкторами-пропагандистами в националистическом духе. Достаточно отчетливо суть такого националистического воспитания солдат восточных легионов выразил историк-эмигрант Л. С. Казанцев. Он писал: «...B порядке выполнения планов дележа России, из военнопленных разных национальностей создавались батальоны, которые воспитывались в звериной ненависти не только и не так к большевизму, как ко всему русскому. Для них издавались газеты и журналы, читались лекции, искусственно раздувался уродливый, злобный шовинизм...»[23].

В самый благоприятный для немецкой группы армий «А» момент - в августе 1942 г., когда она вела стремительное наступление на Северном Кавказе, был издан специальный приказ №8000/1942 «Положение об использовании местных вспомогательных сил на Востоке» [24]. Его подписал начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Ф. Гальдер. Этот приказ, ввиду своего пропагандистского и практического содержания, заслуживает специального анализа. Документ условно можно разделить на три основные части: а) подбор добровольцев-легионеров и их подготовка к ведению военных действии, в том числе и политическая подготовка; б) материальное и финансовое обеспечение легионеров; в) практическое использование добровольцев в боях и на охранной службе.

Подбор добровольцев производился из числа местных жителей и военнопленных солдат и офицеров Красной Армии. Главной целью этой акции была необходимость «заменить немецких солдат добровольцами» [25]. Вначале планировалось добровольческие формирования, и в их числе восточный легион из кавказских народов, использовать на военно-строительных работах и для борьбы с партизанами. Однако острая нехватка сил на фронте вынудила германское военное командование использовать легион в боевых действиях против советских войск, прежде всего в ходе битвы за Кавказ в 1942–1943 гг.

Германское командование видело причины участия легионеров в сражениях на стороне вермахта в том, «... чтобы обеспечить себе лучшие условия в настоящем и будущем, и поэтому необходимо создать для них приемлемые жизненные условия. Воспитывать их в духе борцов с большевизмом» [26]. Своеобразно определялась роль немецких солдат, приписанных к легиону, и нормы его поведения с добровольцами. В приказе указывалось, что немецкий солдат должен был стать для них образцом в своем поведении и выполнении служебного долга. В то же время предписывалось избегать панибратства в их отношениях. Более того, «немецкий солдат должен отстаивать свое превосходство, но в то же время проявлять заботу о добровольцах» [27].

Выплата денежного содержания легионерам и предоставление им других социальных благ были важнейшими пропагандистскими положениями нацистской политики по отношению к добровольцам. Жалованье легионеров зависело от их заслуг, занимаемой должности и звания. Поэтому немецкое командование определило три разряда должностного содержания: первый - 30 марок или 375 рублей, второй - 36 марок или 450 рублей, третий - 42 марки или 525 рублей. Денежное содержание по первому разряду могли получать все легионеры, по второму — около 20% всего их состава, по третьему — примерно 10% добровольцев-легионеров. Перевод из первого разряда во второй и третий производился только после письменного распоряжения командира батальона. Квартиры, продовольственное обеспечение и медицинское обслуживание были для легионеров бесплатными, как и для всех немецких солдат. Правда, при расквартировании в городах и сельских населенных пунктах добровольцев предлагалось размещать все же отдельно от немецких солдат. В данном факте прослеживается и следование расовой политике германского фашизма и, одновременно, определенное недоверие к легионерам со стороны немецкого командования. А, с другой стороны, чтобы продемонстрировать равенство добровольцев с немецкими солдатами, дисциплинарные наказания в пропагандистских целях предусматривались для тех и других одинаковые [28].

Призывая кавказские народы к сотрудничеству с Германией, нацистское руководство открыто не делало никаких шагов, которые могли бы быть оценены горцами политикой разделения или натравливания их друг на друга. Однако в секретном порядке, разумеется, пропагандистские службы немецкой армии соответствующие инструкции из Берлина получали. В одном из таких документов, к примеру, говорилось: «Бессмысленно обращаться с пропагандой ко многим племенам сразу. Смешанный добровольческий корпус тогда не будет боеспособным. Нужно сформировать отдельные подразделения грузин, армян, черкесов, кабардинцев и т.д.» [29]. Эти указания и были воплощены в жизнь. Кавказско-магометанский легион состоял из отдельных батальонов и рот, сформированных строго по национальному признаку. Так, к примеру, в 6-й батальон легиона входили: 1-я рота - черкесская, 2-я рота - адыгейская, 3-я рота - карачаевская, 4-я рота - кабардинская [30].

На оккупированных территориях Ставрополья и Кубани германское командование, начиная с августа 1942 г., проводило различные, в том числе пропагандистские мероприятия. Их главной целью было привлечение местного городского и сельского населения на сторону немецкой администрации. По мнению Е. Ф. Кринко «на оккупированной территории Кубани, как и в других захваченных областях СССР, использовались различные средства пропаганды: радио, кино, театрально-зрелищные мероприятия. Проводились митинги, собрания, богослужения. Однако ключевую роль играли печатные средства. При этом листовки для населения обычно выпускались лишь в первые дни оккупации. Позже для жителей печатались воззвания, бюллетени, газеты, приказы, объявления, а листовки предназначались преимущественно для партизан» [31].

Пропагандистские брошюры, подготовленные идеологическими службами Германии и предназначенные для населения оккупированных советских территорий, были разнообразными по своей тематике и содержанию. В частности, среди городских и сельских жителей Ставрополья и Кубани распространялись пропагандистские брошюры, содержавшие антисоветские клеветнические измышления: «Как сталинская шайка угнетала народ», «Кто виновник войны?», «Что скрывает советская власть от народа и что должен знать каждый», «Что обещали большевики русскому крестьянину» и другие [32].

Сотрудничество коллаборационистов с «новой властью» проходило, как уже отмечалось выше, по нескольким направлениям. Его военное направление, кроме участия представителей горского населения в восточных легионах, выражалось еще и в службе жителей Ставропольского и Краснодарского краев в полицейских, охранных и карательных частях и подразделениях врага. Масштабы такого сотрудничества оказались довольно внушительными. Так, по подсчетам Е. И. Журавлева «... на Кубани, в Ставрополье и на Дону нацистам удалось сформировать полицейские участки почти в 4 тыс. населенных пунктах региона (от 5 до 30 человек в каждом населенном пункте, то есть в среднем 70 тысяч местных коллаборационистов стали полицейскими)» [33]. Только в одном Пятигорске во всех отделах и участках городской полиции служили около 700 советских граждан [34]. По словам С. И. Линца, «... недостатка в полицейских кадрах фашисты не испытывали. Полицейские подразделения различной численности находились практически во всех городах, поселках, станицах и других населенных пунктах Северного Кавказа» [35].

С утверждением своей власти на Ставрополье и Кубани, германская оккупационная администрация приступила к проведению пропагандистской кампании по вовлечению местного населения на службу в немецкую армию и на работу в различные учреждения. В объявлениях, которые вывешивались на стендах, предавались по радио и печатались в коллаборационистских газетах, говорилось о политических целях, в силу которых жители региона должны были идти на сотрудничество с новой властью. Все эти призывы подкреплялись перечислением льгот и привилегий, которые германские власти устанавливали для добровольцев. Так, в объявлении волостного старшины села Покровского Медвеженского уезда Ставропольского края (сентябрь 1942 г.) о наборе в немецкую армию политические мотивы превалировали. «На основании указания командования немецкой армии Кавказ будет самостоятельным государством. Для защиты мирной жизни и границ Кавказа проводится набор добровольцев в немецкую армию на Кавказе в возрасте 19–30 лет...», - говорилось в объявлении [36]. А в объявлении коменданта села Медвежьего о наборе добровольцев-мужчин для восстановления телефонной связи (октябрь 1942 г.) пропагандистский акцент был сосредоточен на перечислении льготных условий работы: «Зарплата, питание, одежда, жилище будет наравне с немецкими солдатами» [37].

В этом же направлении строило свои пропагандистские действия командование Закавказского фронта и Южный штаб партизанского движения. Так, получив от разведки сведения о формировании германским командованием восточных легионов на территории Краснодарского края, руководители партизанских сил Кубани сразу же предприняло соответствующие меры. В октябре 1942 г. с целью морально-психологического разложения формируемых легионов и вывода их личного состава через линию фронта на советскую территорию, крайком ВКП(б) и Управлению НКВД по Краснодарскому краю направили в тыл противника специальные группы, состоявшие из партийных работников и сотрудников НКВД. Они и должны были провести соответствующую пропагандистскую работу среди легионеров [38]. Как показало последующее развитие событий, такая пропаганда, действительно, приносила свои плоды. Во время битвы за Кавказ неоднократно имели место случаи перехода легионеров на сторону советских войск. По мере того, как такие эпизоды становились все более частыми, командование группы армий «А» все меньше доверяло восточным легионам, возлагая на них задачи по охране тыла и борьбе с партизанами.

Наряду с восточными легионами, в составе которых находились представители мусульманских народов Ставрополья и Кубани, германское военное командование большие надежды возлагали также на казачество. Когда у немецкой армии успехи на Восточном фронте стали быстро уменьшаться, и руководители Германии были поставлены перед необходимостью изыскивать дополнительные людские силы для продолжения затянувшейся войны, они «вспомнили» о казаках. Нацистская пропаганда к концу 1941 г., когда стали формироваться первые казачьи подразделения в составе вермахта, известила и свои войска, и казачество о важном «научном открытии» теоретиков геббельсовского ведомства. Оно гласило, что в расовом отношении казаки являлись, оказывается, потоками остготов — одного из германских племен, живших в Северном Причерноморье в первые века нашей эры.

15 апреля 1942 г. Гитлер, удовлетворенный первыми результатами использования казачьих частей в борьбе с партизанами и на линии фронта, окончательно принял решении одобрить практику формирования новых казачьих подразделений. В августе 1942 г., когда уже шла битва за Кавказ, германское командование при наборе казаков в вермахт руководствовалось «Положением о местных вспомогательных формированиях на Востоке». В этом документе казачье население особо выделялись в отдельную самостоятельную категорию «равноправных союзников, сражающихся плечом к плечу с германскими солдатами против большевизма в составе особых боевых частей» [39].

Вступив на территории Ставрополья и Кубани летом 1942 г., командование группы армий «А» через свои пропагандистские службы приступило к идеологической обработке населения казачьих районов. В средствах массовой информации, главным образом, в оккупационных газетах, и в различных объявлениях рассказывалось о многочисленных льготах, ожидавших казаков, добровольно вступавших в германскую армию. Надо признать, что размах пропагандистской работы и ее результаты оказались впечатляющими. Конечно, существенную роль в успехе этого мероприятия сыграло и недовольство терского и кубанского казачества политикой Советской власти по отношению к казачьему сословию. Основу этой политики, как известно, составляло «расказачивание». Нацистская пропаганда умело и настойчиво эксплуатировала эту тему, заявляя терцам и кубанцам об освобождении от большевизма, которое принесла им немецкая армия.

Чтобы демонстративно подчеркнуть свое уважение к казакам оккупационные власти всемерно поощряли возрождение различных, веками складывавшихся казачьих традиций и обычаев. В станицах и хуторах Ставрополья и Кубани, где компактно проживали терские и кубанские казаки, как и в дореволюционное время, вводились должности станичных и хуторских атаманов. Казаки - ветераны Первой мировой войны могли теперь свободно носить царские награды. В повседневный обиход вводилась казачья одежда, ношение погон, утверждался распорядок и дисциплина, соответствовавшие старым казачьим традициям.

При добровольной записи в немецкую армию казаки могли восстановить свой последний чин, который они имели в Российской императорской армии или в белых армиях к концу Гражданской войны. Атаманы, как это было и прежде, заботились о поступлении на службу казаков-добровольцев в полной экипировке, с холодным оружием и со строевыми лошадьми. Вступая в немецко-фашистскую армию, казаки приносили присягу, составленную пропагандистскими службами вермахта с учетом прежних, исторических казачьих обещаний и клятв. Текст присяги наглядно говорит о политических и военных приоритетах казачьей службы в составе вермахта: «Обещаюсь и клянусь всемогущим богом, перед Святым Евангелием в том, что буду вождю новой Европы и германского народа Адольфу Гитлеру верно служить и буду бороться с большевизмом, не щадя своей жизни, до последней капли крови... Поставленным надо мною начальникам, как немецким, так и своим казачьим во всем буду послушен и все буду делать по совести...» [40].

Мероприятия оккупационных властей по вовлечению казачества в немецкую армию стали на Ставрополье и Кубани особенно настойчивыми с октября 1942 г. Именно с этого времени в ходе битвы за Кавказ вермахт стал испытывать серьезные затруднения, вызванные все более упорным сопротивлением войск Закавказского фронта. Линия фронта постепенно стабилизировалась, и бои приобрели позиционный характер с проведением отдельных войсковых наступательных операций обеими сторонами. В этих условиях командование немецкой группы армий «А» стало испытывать острую нехватку живой силы и на фронте, и в тылу, где необходимо было бороться с партизанами и нести охрану многочисленных населенных пунктов и военных объектов.

Поэтому пропагандистские структуры вермахта усилили свою агитационно- идеологическую деятельность в казачьих районах. Важное место в этой работе принадлежало периодической печати. Все оккупационные газеты с начала октября 1942 г. с завидной постоянностью и настойчивостью публикуют на своих страницах различные материалы по казачьей тематике. В них была представлена и история российского казачества, и казачий фольклор, и статьи на политические темы. Но лейтмотивом всех этих публикаций стали призывы к казачеству вместе с немецкими солдатами и офицерами включиться в борьбу с большевизмом. При этом подчеркивалось, что только в такой совместной борьбе казаки смогут добиться своих законных прав и казачьих привилегий, которых их лишила Советская власть. Правда, оккупационная пресса умалчивала при этом о негативном отношении Гитлера к идее создания самостоятельной казачьей государственности. В лучшем случае, речь могла идти только об образовании автономных казачьих территорий в составе завоеванных Германией советских территорий.

14 октября 1942 г. газета «Кубань», издававшаяся оккупационными властями города Краснодара, в передовой статье «Первая кубанская» известила своих читателей о создании первой кубанской сотни, казаки-добровольцы которой изъявили желание служить в германской армии. В этом же номере газеты на второй странице были опубликованы письма-обращения казаков первой сотни ко всему Кубанскому казачеству. Однако массового вступления кубанского и терского казачества германское командование так и не дождалось. Большая часть казачества сохранила веру в Советскую власть и, следовательно, пропагандистские усилия нацистов оказались не состоятельными.

Подведем итоги. Итак, в годы Великой Отечественной войны коллаборационизм на Ставрополье и Кубани получил довольно широкое распространение. Данному фактору способствовал целый перечень причин. В том числе и довоенного времени. Многочисленные слои и социальные группы населения Ставропольского и Краснодарского краев, обиженные ранее советской властью, увидели в оккупационном режиме более приемлемую для них власть. Суммируя проявления коллаборационизма, можно свести их к трем основным формам: военному, политическому и экономическому. Интерес представляет тот факт, что не военный, а политический коллаборационизм признавался захватчиками более значимым по своему влиянию на местное население. Именно в политических целях пропагандистская машина нацистов обещала кавказским народам обретение национальной самостоятельности после победы над СССР.

Даже военным формированиям, созданным из представителей кавказских народов, в том числе Ставрополья и Кубани, гитлеровцы придавали меньшее значение. Хотя, из-за нехватки сил на фронте были вынуждены создавать вое-точные легионы и отдельные батальоны, в числе которых были и формирования, состоявшие из горцев-мусульман. Объективности ради, необходимо в то же время признать, что личный состав этих легионов и батальонов состоял не только из добровольцев. Значительную их часть составляли бывшие советские военнопленные, стоявшие перед выбором: либо голодная смерть в немецком лагере, либо переход на службу к фашистам. Пропагандистские службы Германии тщательно подготовили всю процедуру подготовки легионеров к будущей военной деятельности, начиная от знаков различия с учетом национальных символов горцев и заканчивая жалованьем и бытовыми льготами для них. Однако на первом месте по своей политической значимости, конечно, была националистическая подготовка солдат легионов. Ее главной целью было стремление германского командования сделать из них непримиримых борцов с большевизмом.

Пропагандистские службы вермахта и оккупационного режима преуспели также в вербовке из местного населения Ставрополья и Кубани полицейских структур. Даже в сообщениях партизанских и военных разведчиков и агентуры НКВД, действовавших в тылу противника, признавался факт создания полицейских групп и более крупных отрядов практически в каждом населенном пункте региона. Как и в случае с легионерами, для полицейских оккупационные власти создали целый ряд льгот, с помощью которых они вовлекали советских граждан в органы полиции. Похожие пропагандистские и, действительно, реальные меры были предусмотрены также и для набора местного населения в охранные, карательные и гражданские структуры оккупационного режима. Вместе с тем, нельзя не отметить, что добровольный коллаборационизм был все же меньшим по своему размаху, чем коллаборационизм вынужденный. Оккупанты многим гражданам, которые занимали ответственные должности на предприятиях, в организациях и учреждениях Ставрополья и Кубани, за отказ выйти на работу угрожали репрессивными мерами, вплоть до расстрела. Ввиду этого для данной категории местного населения просто не было другого пути, кроме как подчиниться и вернуться на свои рабочие места.

Советская пропаганда партизанскими акциями, путем распространения листовок, через специальные выпуски газет и путем других мероприятий оказывала противодействие немецким властям в осуществлении намеченных действий. История битвы за Кавказ показала, что советская пропаганда в предвоенные время и в первый год войны оказалась, к сожалению, менее действенной, чем нацистская пропаганда. Лишь с 1943 г. наступил перелом в ведении советскими пропагандистскими службами наступательной по духу и удачной по конечным результатам идеологической работы, ставшей важной составной частью победы над немецким нацизмом.

Заключение

Вторая мировая война была не только ареной жестоких военных действий, в ходе которых погибли десятки миллионов военнослужащих и мирных жителей. Одновременно эта война стала противостоянием различных идеологий, которые расставили воевавшие государства по обе стороны фронта. Поэтому пропагандистская работа была важнейшим фактором и аргументом, сильной или, напротив, слабой стороной в арсенале всех участников войны. От планирования и последующей реализации всех направлений, форм и методов пропаганды во многом зависел исход военных действий.

Подводя общие итоги, необходимо выделить ключевые выводы, к которым пришел автор настоящего исследования:

1. Германия, проигравшая Первую мировую войну и жаждавшая реванша, приступила к подготовке Второй мировой войны уже с середины 20-х годов. Однако в полной мере с использованием всех сил и средств государства и общества такая подготовительная деятельность стала осуществляться в стране с приходом к власти в начале 1933 г. национал-социалистской партии во главе с Гитлером. Нацистская идеология, построенная на постулатах бесчеловечной расистской теории, предусматривавшей уничтожение сотен миллионов людей, должна была стать пропагандистским знаменем немецкой армии в будущей войне. Советский Союз для Гитлера и идеологов его партии являлся главным врагом, а советская социалистическая идеология - опасной для самого существования Третьего рейха.

2. Нацистский пропагандистский аппарат создавался с первых же дней установления в Германии режима власти Гитлера. Изначально он структурно подразделялся на две составные части: государственный и военный. Если задачей государственных пропагандистских структур была общая идеологическая подготовка населения Третьего рейха к будущим захватническим войнам, то военные пропагандистские структуры непосредственно занимались разработкой наставлений и указаний для солдат и офицеров вермахта. Именно они и должны были показать всей Европе, а затем и всему миру реальное воплощение в жизнь нацистских идеологических установок, главным содержанием которых была человеконенавистническая теория уничтожения, по нацистской терминологии, недочеловеков - «унтерменшен».

3. В течение первого года Великой Отечественной войны в содержании и идеологических направлениях нацистской пропаганды произошли существенные изменения. Они были вызваны в первую очередь изменением ситуации на советско-германском фронте. На наш взгляд, именно это обстоятельство сыграло главную роль в трансформации нацистских пропагандистских положений в отношении и советских военнопленных, и гражданского населения на оккупированных врагом территориях Советского Союза. Если определить главный смысл этих изменений, то можно констатировать, что это была попытка смягчить самые жесткие идеологические каноны гитлеровской идеологии, которые ранее были направлены на физическое истребление неугодных немецко-фашистским оккупантам народов и категорий населения. К весне 1942 г. в высшем руководстве гитлеровской Германии утвердилось мнение о необходимости перехода к сотрудничеству с теми слоями и группами советскихграждан, которые были недовольны советской властью и с готовностью соглашались перейти на сторону врага.

4. Планы захвата Кавказа, прежде всего Ставрополья и Кубани, предусматривали не только военную акцию, но и заранее подготовленную пропагандистскую программу, в которой ставка делалась на кавказские народы. По мнению нацистских идеологов, это аспект был ключевым при оккупации этого важнейшего по сельскохозяйственным ресурсам района. Особый интерес для гитлеровских пропагандистских структур представляло также терское и кубанское казачество. И в отношении горцев, и в отношении казаков была проведена соответствующая подготовительная работа, целью которой являлось их вовлечение в военные, охранные и карательные учреждения оккупационного режима. В этих целях были подготовлены и проведены различные пропагандистские мероприятия, стимулировавшие в финансовом и материально-бытовом вопросах всех добровольцев, изъявлявших желание служить новой власти. Как показано в материалах данной диссертации, нацистские пропагандистские службы сумели добиться в решении этой проблемы определенных успехов. Достаточно напомнить, что в Ставропольском и Краснодарском краях, как, впрочем, и в других районах Северного Кавказа, коллаборационизм в различных формах получил определённое распространение.

5. В связи с этим, необходимо признать, что советская пропаганда к началу Великой Отечественной войны оказалась не совсем подготовленной дать адекватный отпор нацистской пропагандистской машине. Одна из главных причин этой временной неудачи заключалась в непоследовательной внешней политике сталинского руководства, которая проводилась во второй половине 30-х гг. И Красная Армия, и население Советского Союза оказались дезориентированными меняющимися векторами политики по отношению к Германии. За то короткое время, которое прошло после подписания пакта о ненападении и до начала агрессии гитлеровской Германии против СССР, в советском обществе имели место растерянность и непонимание главной проблемы: почему внезапно нацизм из главного идейного и военного врага превратился в союзника и даже друга большевизма. Издержки этой перемены во внешней политике Советского Союза болезненно сказывались в первые недели и месяцы войны.

6. В ходе битвы за Кавказ советская пропаганда должна была выдержать еще одно тяжелое испытание. Чтобы противостоять нацистской пропагандистской службе в ее наступательной деятельности на территории Ставрополья и Кубани, где развернулись главные сражения в Северо-Кавказском регионе в 1942–1943 гг., понадобилась срочная перестройка содержания, форм и методов советской идеологии. Следует отметить, что в начальный период битвы за Кавказ советский пропагандистский аппарат оказался не совсем готовым к активному противодействию нацистской пропаганде, действовавшей по заранее подготовленным планам и имевшей широкий арсенал идеологических средств для воздействия на бойцов и командиров Красной Армии и местное население. Поэтому понадобились серьезные экстренные меры по исправлению создавшегося положения и скорейшей нейтрализации нацистской пропаганды.

7. За короткий срок, в основном в течение сентября-октября 1942 г., был осуществлен целый комплекс различных по содержанию и идеологической направленности практический действий, которые позволили переломить эту негативную ситуацию. Через партийную печать, специальные выпуски листовок и брошюр, действиями партизанских отрядов и советских разведчиков правдивая информация о событиях на фронте и в мире становилась достоянием городского и сельского населения на оккупированных вермахтом землях.

Победы Красной Армии под Сталинградом и на Курской дуге изменили расстановку сил в идеологическом противостоянии. После этого в деятельности советского пропагандистского аппарата наступил новый этап работы, характеризовавшийся наступательным духом. Теперь главным содержанием советской пропаганды стало разоблачение преступлений немецких захватчиков, которые, отступая на запад, уничтожали в городах и селах Ставрополья и Кубани жилые дома, народнохозяйственные объекты, угоняли с собой мирных жителей, расстреливали противников оккупационного режима.

8. Подавляющая часть населения исследуемого региона не поддалась на пропагандистские ухищрения германской оккупационной власти. Нацистская пропаганда потерпела крах на Северном Кавказе, в том числе на Кубани и Ставрополье. Главными факторами, предопределившими конечный успех советской пропаганды, были чувство патриотизма, стремление к свободе советских людей и военные успехи Красной Армии в боях с немецкими войсками. Надежды германского командования по завоеванию кавказских земель и привлечению местного многонационального населения на свою сторону оказались несостоятельными и потерпели полный крах.

История Второй мировой и Великой Отечественной войн наглядно показала, что пропаганда имела огромное значение в противоборстве враждующих коалиций и отдельных государств. От нее зависели успехи не только отдельных сражений, но и войны в целом. Поэтому практика минувшей войны дала современным политикам богатую пищу для осмысления значимости пропаганды, как мощного средства влияния на население и войска вероятного противника. Следовательно, пропагандистская работа остается актуальной и действенной и в мирное время. Ее следует планировать и совершенствовать заранее, чтобы избежать возможных ошибок в военное время.

Примечания

Глава I СОЗДАНИЕ НАЦИСТСКОГО ПРОПАГАНДИСТСКОГО АППАРАТА В ГИТЛЕРОВСКОЙ ГЕРМАНИИ И НАЧАЛО ЕГО ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ НА ОККУПИРОВАННЫХ ТЕРРИТОРИЯХ СССР

1.1 Формирование структуры нацистской пропаганды в Германии п се антисоветская направленность

1. Аникеев А.А, Кольга Г.И, Пуховская Н. Э. НСДАП: идеология, структура и функции. - Ставрополь, 2000. - С.181.

2. Желев Ж. Фашизм и тоталитарное государство. - М., 1991. - С. 234.

3. Аникеев А.А, Кольга Г. И., Пуховская Н. Э. Указ. соч. - С. 182.

4. Гитлер А. Моя борьба - http://\v\v\v.lib.ru/POLITOLOG/AE/putx.

5. Макаревич Э. Германия: программирование человека//Диалог. - 1993. - №4. - С.63.

6. Гитлер А. Моя борьба-http://\v\v\v.lib.ru/POLITOLOG/AE/putx.

7. Там же.

8. Раушнинг Г. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. - М., 1993. - С. 166.

9. Гитлер А. Моя борьба - http://\wvw.lib.m/POLITOLOG/AE/putx.

10. Фомин В. Т. Фашистская Германия во второй мировой войне (сентябрь 1939 г. -июнь 1941 г.). - М., 1978.- С. 174.

11. Волковский Н. Л. История информационных войн. В 2-х частях. Часть 2. - СПб., 2003.-С.203.

12. Фомин В. Т. Указ. соч. - С.174.

13. Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы. В 2-х томах. - М., 1973. - Т.2. - С. 189.

14. Дашичев В. И. Указ. соч. - С.193.

15. Дашичев В. И. Указ. соч. - С.193–196.

16. Дашичев В. И. Указ. соч. - С. 194.

17. Мюллер I I. Вермахт и оккупация (1941 -1944). - М., 1974. - С.91.

18. Кринко Е. Ф. Жизнь за линией фронта: Кубань в оккупации (1942–1943 гг.). - Майкоп, 2000. - С.70.

19. Волковский ПЛ. Указ. соч. -С.203.

20. Рисс К. Геббельс. Адвокат дьявола. - М., 1999. - С.240.

21. Гриднев В. М. Провал фашистской пропаганды на временно оккупированной территории СССР//Вопросы истории. - 1986. — №10. - С.34.

22. Рисс К. Указ. соч. - С.240.

23. Ржевская Е. М. Геббельс. Портрет на фоне дневника. - М., 1994. - С.13.

24. Кожин С. В. Изучение войск противника органами спецпропаганды Красной Армии в период Великой Отечественной войны//Военно-исторический архив. -Вып. 2(26). - М., 2002. - С. 103.

25. История второй мировой войны 1939–1945. В 12-ти томах. Т.З. - М., 1974. - С.318.

26. Кожин С. В. Указ. соч. - С. 109.

27. Итоги второй мировой войны. Выводы побежденных. - СПб. - М., 1998. - С.533.

28. Итоги второй мировой войны... - С.533.

29. ГАРФ. Ф.7445. Оп.2. Д.99. Л.224.

30. ГАРФ. Ф.7445. Оп.2. Д.99. Л.224.

31. ГАРФ. Ф.7445. Оп.2. Д.99. Л. 163.

32. Волковский Н. Л. Указ. соч. - С.254.

33. Ивлев И. А., Юденков А. Ф. Оружие контрпропаганды: Советская пропаганда среди населения оккупированной территории СССР. - М., 1988. - С. 128.

34. Волковский Н. Л. Указ. соч. - С.256.

35. Ивлев И. А., Юденков А. Ф. Указ. соч. - С. 129.

1.2 Формы н методы работы нацистского пропагандистского аппарата с многонациональным населением Ставрополья и Кубани

1. Ямпольский В. Технология борьбы третьего рейха против СССР. - Россия XXI. - 1996. - №5/6. - С. 152.

2. Ямпольский В. Указ. соч. - С. 165.

3. Ямпольский В. Указ. соч. - С. 165.

4. Ямпольский В. Указ. соч. - С. 165.

5. ГАРФ. Ф.7445. Оп.2. Д.99. Л.158.

6. ГАРФ. Ф.7445. Оп.2. Д.99. Л.158.

7. ГАРФ. Ф.7445. Оп.2. Д.99. Л.158.

8. ГАРФ. Ф.7445. Оп.2. Д.99. Л.158.

9. Ковалев Б. Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941–1944.-М., 2004.- С.254.

10. Ковалев Б. II. Указ. соч. - С.255.

11. Цит. по: Малышева Е. М. Провал «восточной политики» вермахта на Северном Кавказе / 50 лет Великой Победы. Материалы научно-практической конференции, состоявшейся в апреле 1995 года. - Майкоп, 1996. - С.35.

12. Беликов Г. Оккупация. Ставрополь. Август 1942 - январь 1943. - Ставрополь, 1998. - С.90.

13. Российский государственный архив социально-политической истории (далее

- РГАСПИ). Ф.69.0п. 1. Д. 1105.Л. 15.

14.Кринко Е. Ф. Жизнь за линией фронта: Кубань в оккупации (1942–1943 гг.). -Майкоп, 2000. - С.75–77.

15. Сталин И. В. Вопросы ленинизма. - М., 1939. - С.514.

16. Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы. В 2-х томах. - М., 1973. - Т.2. - С. 197.

17. Малышев A. B. Средства массовой информации Юга России в годы Великой Отечественной войны (на материалах Дона, Кубани и Ставрополья).: дисс. канд. ист. наук. - Ростов-на-Дону, 2001. - С.88.

18. Кубань. - 1942. - 26 сентября.

19. Беликов Г. Указ. соч. - С.117.

20. Ставропольские губернские ведомости. - 1995. - 18 февраля.

21. Малышев Л. В. Указ. соч. - С.87.

22. ГАСК. Ф.Р.2591.0п.1. Д.38.Л.50.

23. РГАСПИ. Ф.69. Оп.1. Д.1105.Л.4.

24. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации (август 1942-январь

1943 гг.). Документы и материалы. - Ставрополь, 2000. - С.47.

25.Кожин С. В. Изучение войск противника органами спецпропаганды Красной Армии в период Великой Отечественной войны//Военно-исторический архив. -Вып. 2(26). - М., 2002. - С.112.

26. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации... - С.41.

27. Кубань в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945: Рассекреченные документы. Хроника событий: в 3-х кн. Кн.1.: Хроника событий 1941–1942 гг. - Краснодар, 2000. - С.460.

28. Кубань в годы Великой Отечественной войны... -С.461

29. Кубань в годы Великой Отечественной войны... - С.470.

30. Юденков А. Ф. Политическая работа среди населения оккупированных советских территорий 1941–1944.-М., 1971.-С.71.

31. Ставропольское слово. - 1942.-21 августа.

32. Беликов Г. Указ. соч. - С.98.

33. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации... - С.69.

34. Беликов Г. Указ. соч. - С.101.

35. Кавказский вестник. - 1942. - 11 декабря.

36. Беликов Г. Указ. соч. - С. 10.

37. Кубань. - 1942. - 14 ноября.

38. Кубань в годы Великой Отечественной войны... - С.467

39. Беликов Г. Указ. соч. - С.111.

40. Беликов Г. Указ. соч. - С.112.

41. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации...- С.ЗЗ.

42. Книга Памяти: Российская Федерация. Краснодарский край. Т.1. - Краснодар, 1994.- С.25.

43. Нюрнбергский процесс над главными немецкими преступниками. В 3-х томах. - М., 1965. - Т.2. - С.226.

44. Семиряга М. И. Фашистский оккупационный режим на временно захваченной советской территории // Вопросы истории. - 1985. -№3. - С.14.

45. Преступные цели — преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР. 1941–1944 гг. - М., 1985. -С.72.

46. Ибрагимбейли Х. - М. Крах гитлеровского оккупационного режима на Кавказе/Народный подвиг в битве за Кавказ. Сборник статей. - М., 1981. - С.269.

47. http.://nvo.ng.history/2001-06015/5.plan/html

48. Пятигорское эхо. — 1942. - 30 августа.

49. Сорокина О. Нацистская пропаганда в годы второй мировой войны // «История», приложение к газете «Первое сентября». — 1997. — №43. — С.11.

50. Ибрагимбейли Х.-М. Указ. соч. — С.272.

51. Кубань. — 1942. - 20 октября.

52. Сорокина О. Указ. соч. - С. 10.

53. Ибрагимбейли Х.-М. Указ. соч. - С.277.

54. Утро Кавказа. - 1943. - 15 января.

55. Утро Кавказа. - 1943. - 17 января.

56. Ставропольское слово. - 1942. - 13 декабря.

Глава II ПРОТИВОСТОЯНИЕ СОВЕТСКОЙ ИДЕОЛОГИИ И НАЦИСТСКОЙ ПРОПАГАНДЫ В ПЕРИОД ВРЕМЕННОЙ ОККУПАЦИИ СТАВРОПОЛЬЯ И КУБАНИ НЕМЕЦКИМИ ВОЙСКАМИ

2.1 Советская политическая пропаганда в период битвы за Кавказ: противодействие нацистской пропаганде

1. Правда. - 1942. - 24 августа.

2. Волковский Н. Л. История информационных войн. В 2-х частях. Часть 2. -СПб., 2003.-С.300.

3. Широкорад И. И. Центральная периодическая печать СССР в годы Великой Отечественной войны. Автореф. дис.... докт. ист.наук. - М., 2000. - С.29.

4. Куликова 0.10. Патриотическое сознание советского народа - главный фактор Победы в Великой Отечественной войне / Мы Победу приближали как могли... С.306.

5. Павлов В. Газета «Правда» в годы Великой Отечественной войны. - М., 1970. -С.42.

6. Широкорад И. И. Указ. соч. - С.26.

7. ГАНИСК. Ф.1.0п.2.Д. 229.Л.21–22.

8. ГАНИСК. Ф.1.0п.2.Д. 229.Л.21–22.

9. Кубань в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945: Рассекреченные документы. Хроника событий: в 3-х кн. Кн.1.: Хроника событий 1941–1942 гг. - Краснодар, 2000. - С.423.

10. Кубань в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945... - С.476.

11. Там же.

12. Там же.

13. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации...-С. 102.

14. Цкитишвили К. 442 огненных дня (Битва за Кавказ. Краткая хроника и материалы). — Батуми, 1986.— С.55.

15. Там же. - С.55.

16. Там же. - С.62.

17. Там же. - С.79.

18. Цит. по: Линец С. И. Северный Кавказ накануне и в период немецко-фашистской оккупации: состояние и особенности развития (июль 1942 - октябрь 1943 гг.). - Ростов-на-Дону, 2003. - С.ЗЗЗ.

19. Там же.

20. Цкитишвили К. Указ. соч. - С.7.

21. Кавказ. 1942–1943 годы: героизм и предательство/Военно-исторический журнал. - 1991.-№8. - С.39.

22. Цкитишвили К. Указ. соч. - С.97.

23. Цкитишвили К. Указ. соч. - С.129.

24. Орджоникидзевская правда. - 1942. - Сентябрь. Специальный выпуск.

25. Очерки истории Ставропольской организации КПСС. - Ставрополь, 1970. -С.375.

26. ГАСК. Ф. р. 1059. Оп.1. Д.25. Л.41.

27. ГАНИСК. Ф.69. Оп.1. Д.9. Л.12–13.

28. ГАСК. Ф.р.1059. Оп.1. Д.27. Л.80–81.

29. ЦДНИКК. Ф.1774-А. Оп.2. Д.391. Л.49.

30. ЦДНИКК. Ф.1774-А. Оп.2. Д.391. Л.49.

31. ГАСК. Ф.р.1059. Оп.1. Д.24. Л.1.

32. ГАСК. Ф.р.1059. Оп.1. Д.24. Л.З.

33. ГАСК. Ф.р.1059. Оп.1. Д.24. Л.З. (об. ст.).

34. Кубань в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945: Рассекреченные документы. Хроника событий: в 3-х кн. Кн. 2. Часть 1. Хроника событий. 1943 год. - Краснодар, 2003. - С.292.

35. Там же. - С.50.

36. Там же. - С.51.

37. Там же. - С. 18.

2.2 Экономическая и социальная политика оккупантов и ее освещение нацистской пропагандой

1. Ковалев Б.I I. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941–1944.-М., 2004.- С.155.

2. Ковалев Б. Н. Указ. соч. - С.285.

3. РГАСПИ. Ф.69. Оп.1. Д. 1176. ЛЛ.1–92.

4. Пятигорское эхо. - 1942. - 20 ноября.

5. Кубань. - 1942. -26 сентября.

6. Линец С. И. Северный Кавказ накануне и в период немецко-фашистской оккупации: состояние и особенности развития (июль 1942 - октябрь 1943 гг.). — Ростов-на-Дону, 2003. — С.204.

7. Кубань. - 1942. - 18 октября.

8. Русская правда. - 1942. - 15 августа.

9. Пятигорское эхо. - 1942. -27 октября.

10. ГАСК. Ф.р. 1059. On. 1. Д.8, Л. 11.

11. ГАСК. Ф.р. 1852. Оп.12. Д.33.л.139 (об. ст.).

12. ГАСК. Ф.р. 1852. Оп.12. Д.33.л.139 (об. ст.).

13. Кубань в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945: Рассекреченные документы. Хроника событий: в 3-х кн. Кн.1.: Хроника событий 1941–1942 гг. - Краснодар, 2000. - С.460.

14. Кринко Е. Ф. Жизнь за линией фронта: Кубань в оккупации (1942–1943 гг.). -Майкоп, 2000. - С.97.

15. Пятигорское эхо. - 1942. - 6 сентября.

16. Прикумский вестник. - 1942. - 12 декабря.

17. Кубань. - 1942. - 6 октября.

18. См.: Кринко Е. Ф. Жизнь за линией фронта... - С. 1000; Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации (август 1942-январь 1943 гг.). Документы и материалы. - Ставрополь, 2000. - С.70–71.

19. Война Германии против Советского Союза 1941–1945. Документальная экспозиция. Русский вариант. Под редакцией Рейнгарда Рюрупа. 2-е изд. — Берлин, 1994. -С.87.

20. Кринко Е. Ф. Указ. соч. - С.106–107.

21. Прикумский вестник. - 1942. - 12 декабря.

22. Линец С. И. Указ. соч. - С.236.

23. ГАСК. Ф.р. 1059. On. 1. Д.8. Л. 11.

24. Журавлев Е. И. Оккупационная политика фашистской Германии на Юге России (1942–1943 гг.): цели, содержание, причины краха // Научная мысль Кавказа.-2001.-№1.-С.41.

25. ГАСК. Ф.р.1059. Оп.1. Д.8. Л. 4.

26. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации... - С.70.

27. Кринко Е. Ф. Указ. соч. - С.110.

28. Кубань. - 1942. - 4 ноября.

29. Ковалев Б. Н. Указ. соч. - С.195.

30. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации... - С.34.

31. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации... - С.38.

32. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации... - С.48.

33. Линец С. И. Указ. соч. - С.253.

34. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации... - С.40.

35. Кубань в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945: Рассекреченные документы. Хроника событий: в 3-х кн. Кн.1.: Хроника событий 1941–1942 гг. - Краснодар, 2000. - С.513.

36. ГАСК. Ф.р. 1059. Оп.1. Д.З. Л.292.

37. ГАСК. Ф.р. 1852. Оп.12. Д.ЗЗ. Л. 140 (об. ст.).

38. ГАСК. Ф.р. 1059. Оп.1. Д.8. Л. 13.

39. Ковалев Б. Н. Указ. соч. - С.202.

40. Журавлев Е. И. Указ. соч. -С.41.

41. Советская экономика в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. -М., 1970.-С.271.

42. Гриднев В. М. Провал фашистской пропаганды на временно оккупированной территории СССР//Вопросы истории. — 1986. -№10. — С.39.

2.3 Особенности немецкой пропаганды и проблема коллаборационизма на оккупированных территориях Ставрополья п Кубани

1. Журавлев Е. И. Немецкий «новый порядок» на Юге России (1941–1943 гг.) и причины его краха в 1943 году/Мы Победу приближали, как могли - С.222,

2. История городов и сел Ставрополья: Краткие очерки. - Ставрополь, 2002. -С.210.

3. Итоги второй мировой войны. Выводы побежденных. - СПб. - М., 1998. -С.513.

4. Романько О. В. Мусульманские легионы во второй мировой войне. - М., 2004. -С.31.

5. Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне «третьего рейха» против СССР. - Смоленск, 2000. - С.277.

6. Семиряга М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. - М., 2000. - С.456.

7. Ковалев Б. Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941-1944.-М., 2004.- С.254

8. Там же.

9. Итоги второй мировой войны. Выводы побежденных... - С.492.

10. ГАРФ. Ф.7445.0п.2. Д.99. Л.208.

11. ГАРФ. Ф.7445.0п.2. Д.99. Л.208.

12. ГАРФ. Ф.7445. Оп.2. Д.99. Л.211.

13. Ковалев Б. Н. Указ. соч. - С.254.

14. Романько О. В. Указ. соч. С. 16–17.

15. Война Германии против Советского Союза 1941–1945. Документальная экспозиция. Русский вариант. Под редакцией Рейнгарда Рюрупа. 2-е изд. -Берлин, 1994.-С.142

16. ГАРФ. Ф.7445. Оп.2. Д.99. Л. 163.

17. Дробязко С. И. Указ. соч. - С.4.

18. Ямпольский В. Технологии борьбы III Рейха против СССР//Россия XXI. -1996. - №5–6. - С. 171.

19. Кирсанов H. A., Дробязко С. И. Великая Отечественная война 1941–1945 гг.: национальные и добровольческие формирования по разные стороны фронта // Отечественная история. - 2001. - №6. - С.68.

20. Напсо Н. Т. Восточные легионы в вермахте в годы Великой Отечественной войны. Автореф. дис... канд. ист. наук. — Майкоп, 2000. — С.24–25.

21. ГАРФ. Ф.7445. Оп.2. Д.99. Л. 209

22. Ковалев Б. Н. Указ. соч. - С.255.

23. Казанцев A. C. Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. - М., 1994.-С.233.

24. Романько О. В. Указ. соч. - С.292–293.

25. Там же. С.292.

26. Там же.С.292.

27. Там же. С.292–293.

28. Семиряга М. И. Указ. соч. С.831–832.

29. Ковалев Б. Н. Указ. соч. - С.255.

30. Линец С. И. Указ. соч. - С.339.

31. Кринко Е. Ф. Жизнь за линией фронта: Кубань в оккупации (1942–1943 гг.). -Майкоп, 2000. - С.73.

32. РГАСПИ. Ф.69.0п.1. Д.1175. ЛЛ.25, 83, 95, 143.

33. Журавлев Е. И. Указ. соч. С.224.

34. Линец С. И. Указ. соч. - С.377.

35. Там же. С.376.

36. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации... - С.39.

37. Там же. С.47.

38. Линец С. И. Указ. соч. - С.344.

39. Дробязко С. И. Указ. соч. - С.4.

40. Цит. по: Крикунов В. П. «Начальникам как немецким, так и своим казачьим во всем буду послушен...» // Военно-исторический журнал. - 2002. -№2. -С.52.

Список источников и литературы

 I. Архивные материалы

Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ):

1. Фонд 69. Опись 1. Дело 1104 - Выписки о противопартизанской борьбе противника, сведения об изменниках.

2. Фонд 69. Опись 1. Дело 1105 - Справка о вражеской пропаганде. На 54 листах.

3. Фонд 69. Опись 1. Дело 1133 - Статьи из газет о подвигах патриотов Краснодара, Ростова, Таганрога, Северного Кавказа, Дона, Кубани.

4. Фонд 69. Опись 1. Дело 1141 - Распоряжения, инструкции оккупационных властей старостам и бургомистрам об оккупационном режиме.

5. Фонд 69. Опись 1. Дело 1146 — Инструкции, объявления немецкого командования об оккупационной политике, о работе среди молодёжи.

6. Фонд 69. Опись 1. Дело 1148 - Инструкции, приказы, донесения противника о его действиях и противопартизанской борьбе, о его отношении к мирному населению, о «добровольцах», бежавших от немцев. На 26 листах. Июнь 1943 - декабрь 1943 гг.

7. Фонд 69. Опись 1. Дело 1150 - Перечни и аннотация немецких газет и журналов.

8. Фонд 69. Опись 1. Дело 1169 - Газета «Утро Кавказа».

9. Фонд 69. Опись 1. Дело 1175 - Фашистские пропагандистские брошюры с клеветой на советскую действительность. На 164 листах.

10. Фонд 69. Опись 1. Дело 1176 - Фашистские агитационно-пропагандистские брошюры, восхваляющие Гитлера и «германский социализм».

11. Фонд 69. Опись 1. Дело 1177 - Фашистские агитационно-пропагандистские брошюры, восхваляющие оккупационный режим.

12. Фонд 69. Опись 1. Дело 1180 - антисемитские брошюры на оккупированной территории.

13. Фонд 69. Опись 1. Дело 1181 - Фашистский пропагандистский листок «Сообщения для войск».

14. Фонд 69. Опись 1. Дело 1182, 1183 - фашистские пропагандистские плакаты.

15. Фонд 69. Опись 1. Дело 1184, 1185 - фашистские листовки. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ):

16. Фонд 7445. Опись 2. Дело 93-0 злодеяниях немецко-фашистских захватчиков на оккупированных территориях СССР.

17. Фонд 7445. Опись 2. Дело 95 - «Зеленая папка». Берлин. Июнь 1941 г.

18. Фонд 7445. Опись 2. Дело 96-0 поведении немецких войск на Востоке.

19.Фонд 7445. Опись 2. Дело 97-0 злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в г. Краснодаре в 1942–1943 гг.

20. Фонд 7445. Опись 2. Дело 99 - Материалы из канцелярии Розенберга по вопросам германской политики в оккупированных районах Кавказа. Берлин, 27 июня 1942 г.

21. Фонд 7445. Опись 2. Дело 101 — 12 заповедей поведения немецких войск на Востоке и их обращения с русскими.

22. Фонд 7445. Опись 2. Дело 131- Издания Министерства пропаганды.

23. Фонд 7445. Опись 2. Дело 132 - Указания о применении пропаганды по варианту «Барбаросса». Государственный архив новейшей истории Ставропольского края (ГАНИСК):

24. Фонд 1. Опись 2. - Ставропольский крайком КПСС. Особый сектор. Дело 214 - Протоколы №№158–162 заседаний бюро крайкома ВКП(б). 19 марта - 12 апреля 1942 г.

25. Фонд 1. Опись 2. Дело 218 - Протоколы №№163–166 заседаний бюро крайкома ВКП(б). 15 апреля - 5 мая 1942 г.

26. Фонд 1. Опись 2. Дело 229 - Протоколы №№176–183 заседаний бюро крайкома ВКП(б). 2 июля - 13 сентября 1942 г.

27. Фонд 69. Опись 1. - Партизанское движение Ставропольского края. Дело 1 - Выписки из решений бюро крайкома ВКП(б). Особая папка и руководящие материалы краевого штаба партизанского движения Ставропольского края. Январь - 19 июля 1943 г.

28. Фонд 69. Опись 1. Дело 9 - Газетные материалы, распространенные среди населения оккупированных районов края. 12 сентября 1942 г. - 25 ноября 1942 г.

29. Фонд 69. Опись 1. Дело 41 - Заметки участников партизанской борьбы в Ставрополье и подлинники подпольных листовок партизан. Начато 1943 г. -окончено 1943 г.

30. Фонд 69. Опись 1. Дело 60 - Отчет в ЦК ВКП(б) о проведенных мерах по Ставропольскому краю в связи с военной обстановкой, о партизанском движении. Август 1942-январь 1943 гг. Центр документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИКК):

31. Фонд 1774-А. Опись 2 - Краснодарский крайком ВКП(б). Документы о партийной, советской и хозяйственной работе в освобожденных районах, об организации и деятельности партизанских отрядов за 1942–1943 гг.; Дело 391 - Докладные записки в ЦК ВКП(б) о деятельности партизанских отрядов на территории края и списки партработников партизанских отрядов. 6 сентября - 19 декабря 1942 г. Государственный архив Ставропольского края (ГАСК):

32. Фонд 1059. Опись 1 - Коллекция документальных материалов, отражающих период немецко-фашистской оккупации Орджоникидзевского края (с 12 января - Ставропольского края) 1942–1943 гг.; Дело 1 - Документы об участии молодежи в партизанском движении в Ставропольском крае против немецко-фашистских захватчиков в 1942–1943 гг. (Воспоминания и копии воспоминаний, статей, докладных записок).

33. Фонд 1059. Опись 1. Дело 3 - Документы колхозов сел Медвежьего и Преградного (распоряжения, акты, ведомости, объявления). Докладные записки руководителей отдельных учреждений о сдаче поставок для немецкой армии и об установлении «нового порядка».

34. Фонд 1059. Опись 1. Дело 4 - Документы о поставке колхозами для немецкого командования продуктов, зерна, скота, фуража и о новом землеустройстве и по административно-хозяйственным вопросам.

35. Фонд 1059. Опись 1. Дело 5 - Распоряжения и переписка сельского старосты общин и с/х коменданта Ново-Михайловской волости о поставках колхозами продуктов, о сдаче оружия и по административным вопросам.

36. Фонд 1059. Опись 1. Дело 8 - Указания, инструкции, воззвания и переписка немецкого командования и руководителей отдельных учреждений по административным и финансовым вопросам и об установлении «нового порядка».

37. Фонд 1059. Опись 1. Дело 14 - Документы о зверствах немецко-фашистской армии в городах Ставрополе, Минеральные Воды и Ессентуках. В районах-Георгиевском, Моздокском, Шпаковском и в Карачаевской автономной области (копии актов, воспоминания, показания отдельных горожан, статьи).

38. Фонд 1059. Опись 1. Дело 25 - Документы о партизанском движении на Ставрополье в годы Великой Отечественной войны. 1941–1943.

39. Фонд 1059. Опись 1. Дело 27 - Доклады бывшего командира Северной группы партизанских отрядов Ставропольского края о партизанском движении в крае.

40. Фонд 1063. Опись 1. Дело 54 - С/хоз. коллектив №3 (бывший колхоз «Красное знамя») периода немецко-фашистской оккупации. Село Михайловское, Ворошиловского района Ставропольского края.

41. Фонд 1368. Опись 1. Дело 69 - Материалы городской комиссии по установлению фактов злодеяний, совершенных немецкими оккупационными войсками в г. Ессентуки за период оккупации с 11 августа 1942 г. по 11 января 1943 г.

42. Фонд 1852. Опись 12. - Исполком Ставропольского краевого совета народных депутатов. Докладные записки, спецсообщения, сводки, телеграммы и переписка о мероприятиях, проведенных в крае в связи с военной обстановкой. 11 августа 1942 г. - 31 декабря 1943 г. - Дело 33 - Административнохозяйственные и политические мероприятия немцев в оккупированных районах Ставропольского края. Август 1942 - январь 1943 гг.

43. Фонд 2591. Опись 1. Дело 38 - Изобильненская районная управа (распоряжения и постановления немецкой комендатуры, воззвания и объявления). 1942–1943 гг.

II. Опубликованные документы и материалы

44. Война Германии против Советского Союза 1941–1945. Документальная экспозиция. Русский вариант. Под редакцией Рейнгарда Рюрупа. 2-е изд. - Берлин, 1994. — 287 с.

45. Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы. В 2-х томах. - М., 1973. - Т.2. - 664 с.

46. Кубань в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945: Рассекреченные документы. Хроника событий: в 3-х кн. Кн.1.: Хроника событий 1941–1942 гг. - Краснодар, 2000. - 816 с.

47. Кубань в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945: Рассекреченные документы. Хроника событий: в 3-х кн. Книга 2. Часть 1. Хроника событий.

1943 год. - Краснодар, 2003. - 896 с.

48. Кульков Е.Н, Мягков М. Ю., Ржешевский O. A. Война 1941 - 1945. Факты и документы. Под ред. проф. O. A. Ржешевского . М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. -478 с.

49. Наш край. Документы и материалы (1917 - 1977 г.г.). - Ставрополь: Кн. изд-во, 1983.-405 с.

50 Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне «третьего рейха» против СССР. Секретные речи. Дневники. Воспоминания./Пер. с нем. и сост. Г. Я. Рудой. - Смоленск: Русич, 2000. - 640 с.

51. Пропаганда и агитация в решениях и документах ВКП(б). - М., 1947.

52. СС в действии. Документы о преступлениях СС. Пер. с нем. - М., 2000. - 624 с.

53. Ставрополье в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг. Сборник документов и материалов. - Ставрополь: Кн. изд-во, 1962. -515 с.

54. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации (август 1942 г. - январь 1943 г.): документы и материалы /сост. Водолажская В. А., Кривнева М. И., Мельник H. A. - Ставрополь: Кн. изд-во, 2000. - 175 с.

55. Ставрополье: правда военных лет. Великая Отечественная в документах и исследованиях. - Ставрополь, 2005. - 608 с.

III. Периодическая печать. Советские газеты

56. «Правда». - 1942. - 24 августа; 1–2 сентября; 14 октября; 1 ноября; 1943. - 8 августа.

57. «Известия». - 1942. - 23 октября.

58. «Красная Звезда». - 1942. - 6 сентября.

59. «Большевик». - 1941.-23 июня;

1942. - 8 августа; 19 сентября; 27 сентября; 12 октября; 17 октября; 23 октября; 29 октября; 7 ноября;

60. «Орджоникидзевская правда» - 1942. - сентябрь (специальный выпуск);

1939.-4 апреля;

1940. - 6 марта; 27 сентября; 20 октября; 19 декабря.

1941.-28 января; 12 апреля; 25 мая; 24–25 июня; 4 июля.

1942. - 1 января; 1 марта; 3 марта; 17 марта; 12 мая; 8 июля; 27 июля;

10 сентября; 27 сентября; 27–29 ноября.

61. «Ставропольская правда» - 1944. - 12 февраля; 7 марта; 12 сентября.

1945. - 3 февраля.

62. «Ставропольские губернские ведомости». - 1995. - 18 февраля.

Оккупационные газеты

63. «Кавказский вестник». — 1942. — 11 декабря.

64. «Кубань» — 1942. — 26 сентября; 6 октября; 30 октября; 4 ноября; 14 ноября;

65. «Прикумский вестник». - 1942. - 12 декабря.

66. «Пятигорское эхо». - 1942. - 30 августа; 6 сентября; 27 октября; 20 ноября;

67. «Русская правда». - 1942. - 15 августа.

68. «Ставропольское слово». - 1942.-21 августа; 13 декабря.

69. «Утро Кавказа». - 1943. — 15 января; 17 января.

IV. Мемуары

70. Раушнинг Г. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. - М., 1993.

71. Ржевская Е. М. Геббельс. Портрет на фоне дневника. - М., 1994.

72. Геббельс И. Дневники 1945 года. Последние записи. Смоленск, 1993;

73. Гитлер А. Моя борьба. Пер. с нем. - М., 2000.

74. Гречко A. A. Битва за Кавказ. - М.: Воениздат, 1967. -424 с.

75. Кейтель В. Размышления перед казнью/Пер. с нем., предисловие, примечания и приложения Г. Рудого. - Смоленск, 2000.

76. Манштейн Э. Утерянные победы. - СПб.-М., 1999.

77. Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне «третьего рейха» против СССР. Секретные речи. Дневники. Воспоминания/Пер. с нем. и сост. Г. Я. Рудой. - Смоленск, 2000.

78. Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск, 1998

79. Раушнинг Г. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. М., 1993.

80. Тюленев И. В. Крах операции «Эдельвейс». - Орджоникидзе, 1975.

81. Филиппов И. Ф. Записки о «третьем рейхе». - М., 1966.

82. Ширер У. Взлёт и падение Третьего рейха. В 2-х т. М., 1991.

83. Ширер У. Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента. - М., 2002.

V. Монографии, статьи, исследования

84. Алиева С. К. Материальная и финансовая помощь трудящихся Северного Кавказа Красной Армии в годы Великой Отечественной войны 1941 -1945 гг. (на материалах Адыгейской, Карачаевской, Черкесской автономных областей и Кабардино-Балкарской АССР): Автореф. дне. ... канд. ист. наук. - Пятигорск, 2001. — 25 с.

85. Алиевские чтения: Научная сессия преподавателей и аспирантов университета / Тезисы докладов в двух частях. 20–25 апреля. - Карачаевск: КЧГПУ, 1998. - Часть 1. - 342 с.

86. Андриенко М. В. Участие населения Ставрополья в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в период оккупации края (1942–1943 гг.)/Горизонты научных исследований (Сборник статей ученых, аспирантов и соискателей). Часть 1. - Пятигорск, 2004. — С.8–13.

87. Аникеев A. A. Аграрная политика нацистской Германии в годы Второй мировой войны. - Ростов-на-Дону, 1999. - 208 с.

88. Аникеев A. A. Колонизационная политика Германии в годы Второй мировой войны. Военно-экономические и дипломатические аспекты истории Второй мировой войны. Сборник научных трудов. - Краснодар, 1990. - 138 с.

89. Аникеев A. A. Политика «выжженной земли» в годы второй мировой войны и её последствия в СССР и Германии/ История и экология. - Ставрополь, 1994. - С.71–86.

90. Аникеев A. A. Советская историческая литература об аграрной политике фашизма и борьбе крестьянства на временно оккупированной территории СССР (1941–1944 гг.)/Вопросы историографии культуры и общественных движений. - Ростов-на-Дону, 1979. - С.86–96.

91. Аникеев A. A., Баликоев Т. М., Януш С. В., Селюнина Н. В. Проблема битвы за Кавказ в исторической литературе//Научная мысль Кавказа. - 2003. - №1. -С.73 - 86.

92. Аникеев A. A., Кольга Г. И., Пуховская Н. Э. НСДАП: идеология, структура и функции. - Ставрополь, 2001.

93. Анисков В. Т. Подвиг советского крестьянства в Великой Отечественной войне. Историографический очерк. - М.: Мысль, 1979. - 151 с.

94. Арутюнян Ю. В. Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны. Издание 2-е, дополн.- М.: Наука, 1970. - 466 с.

95. Бегин С. Д. Большевики Краснодара в годы Великой Отечественной войны. Автореф. дис. ... канд. ист. наук - М., 1950.

96. Безыменский Л. A. Генеральный план «Ост»: замысел, цели, результаты (новые материалы)//Вопросы истории. - 1978. -№ 5. - С. 74–93.

97. Беликов Г. Оккупация. Ставрополь. Август 1942 - январь 1943. - Ставрополь, 1998.- 151 с.

98. Битиев С. Заметки об агитационно-пропагандистской работе в прифронтовых и освобожденных от врага районах Северного Кавказа//Пропагандист. - 1943. -№6. -С.35–39.

99. Болтин Е. А., Белов Г. А. Преступные цели - преступные средства. - М., 1985.

100. Бондарев В. А. Российское крестьянство в годы Великой Отечественной войны (на материалах Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев): Автореф. дис.... канд. ист. наук. - Новочеркасск, 2001. - 20 с.

101. Бочкарев А. Г. Критика чистого чувства. - Ставрополь, 1996.

102. Бочкарёва З. В. Национальная политика фашистской Германии на Северном Кавказе/Российские историки-германисты: кто они, над чем работают? Бюл.2. - М., 1994. - С.53–57.

103. Бочкарёва З. В. Некоторые аспекты состояния промышленности Северного Кавказа в период фашистской оккупации. / Из истории народов Северного Кавказа. Выпуск 2. Сборник научных статей. - Ставрополь, 1998. - С. 142–154.

104. Бочкарева З. В. Некоторые проблемы безработицы в период оккупации Северного Кавказа фашистской Германией. Проблемы археологии и истории Ставропольского края. Материалы научной археолого-этнографической, историко-краеведческой конференции. 11 Минаевские чтения (13.03.98 г.). -Ставрополь, 1999. - С. 94 - 96.

105. Бочкарёва З. В. Попытки создания социальной опоры оккупационными властями нацистской Германии на Северном Кавказе/Ставропольская земля в прошлом и настоящем. Материалы научной конференции. - Ставрополь, 1998. Часть 2.-С. 110-17.

106. Бочкарева З. В. Оккупационная политика фашистской Германии на Северном Кавказе. Автореф. дис... канд. ист. наук. - Краснодар, 1992. - 21 с.

107. Бочкарева З. В. Экономическая политика фашистской Германии на Кавказе//Региональная теоретическая конференция. - Майкоп, 1990.

108. Великая Отечественная война. 1941–1945. Военно-исторические очерки. Книга первая. Суровые испытания. - М.: Наука, 1998. -502 с.

109. Булгарова М. К.-Г. Деятельность местных советов Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 - май 1945 гг.): Дис... канд ист. наук. — Пятигорск, 2002. - 189 с.

110. Великая Отечественная война. 1941–1945. Военно-исторические очерки. Книга вторая. Перелом. - М.: Наука, 1998. - 774 с.

111. Варга Е. В. Фашистский «новый порядок» в Европе. - М., 1942.

112. Великая Отечественная война 1941 - 1945: Краткая история. - М., 1970.

113. Великая Отечественная война: правда и вымысел: Сборник статей/Под ред. Н.Ф. Колесова. - СПб.: изд-во СПб. ун-та, 2000. — 104 с.

114. Великая Отечественная война 1941 - 1945: Словарь-справочник / Н. Г. Андронников, A. C. Галицан, М. М. Кирьян и др.: Под общ. ред. М. М. Кирьяна -2-е изд., доп. - М.: Политиздат, 1988. - 559 с.

115. Верт А. Россия в войне 1941 - 1945. - М.: Прогресс, 1967. - 774 с.

116. Волковский H. Л. История информационных войн. В 2-х частях. Часть 2. - СПб., 2003.-735 с.

117. В суровые годы войны. - Ставрополь: Кн. изд-во, 1970. - 352 с.

118. Вторая мировая и Великая Отечественная война: проблемы социальной истории: Материалы Международной научной конференции 28–31 мая 2002 года/Ответственный редактор и составитель профессор Е. М. Малышева. -Майкоп: АГУ, 2002. - 384 с.

119. Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. Пер. с нем. Предисл. В. Рана. - М.: «Весь мир», 1997. - 704 с.

120. Германский империализм и вторая мировая война./Материалы научной конференции комиссии историков СССР и ГДР в Берлине (14–19 декабря 1959 г.) - Пер. с немец. - М.: Изд-во иностранной литературы, 1963. - 805 с.

121. Глухов В. М. Адыгея в дни Великой Отечественной войны. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Майкоп, 1949.

122. Горелкин В. А. Пропагандистская деятельность нацистской Германии среди военнослужащих Красной Армии и населения оккупированных территорий СССР в годы Великой Отечественной войны. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Волгоград, 2003.

123. Горьков Ю. А. Государственный Комитет Обороны постановляет (1941 -1945). Цифры, документы. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. - 575 с.

124. Гриднев В. М. Борьба советских крестьян с оккупационным режимом (1941

1944 гг.) и буржуазная историография//Вопросы истории. - 1978. - № 7. -С. 19–28.

125. Гриднев В. М. Провал фашистской пропаганды на временно оккупированной территории СССР//Вопросы истории. - 1986. -№10. -С.31–36.

126. Гутин М. Л. Фашистский «новый порядок»: политика, оккупационный режим//В тылу врага. - М., 1974.

127. Дейтон Л. Вторая мировая: ошибки, промахи, потери. - М.: Изд-во ЭКСМО-Прссс, Изд-во ЭКСМО-МАРКЕТ, 2000. - 672 с.

128. Дружба О.В. Великая Отечественная война в сознании советского и постсоветского общества: динамика представлений об историческом прошлом. -Ростов-на-Дону: Издательский центр ДГТУ, 2000. -212 с.

129. Дружба О.В. Великая Отечественная война: проблемы современной историографии//Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. - 1995 - № 1. - С. 10-20.

130. Ермакова Т. П. Роль газеты «Правда» в мобилизации советского народа в период коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны (ноябрь 1942 г.-конец 1943 г.). Автореф. дис... канд. ист. наук.-М., 1956.-21 с.

131. Желев Ж. Фашизм и тоталитарное государство. - М., 1991.

132. Журавлев Е. И. Немецкий «новый порядок» на Юге России (1941–1943 гг.) и причины его краха в 1943 году//Мы Победу приближали, как могли. Материалы международной научной конференции, посвященной Великой Отечественной войне (с акцентом на события 1943 года). Москва, 18–19 апреля 2003 г. - Смоленск, 2003. - С.221–227.

133. Журавлёв Е. И. Оккупационная политика фашистской Германии на Юге России (1941 - 1943 гг.): цели, содержание, причины краха//Научная мысль Кавказа. - 2001. -№ 1. — С. 36 - 43.

134. Завьялов A. C., Колядин Т. Е. Битва за Кавказ (1942 - 1943 гг.). - М.:, Воениздат, 1957. - 215 с.

135. Загорулько М. М., Юденков А. Ф. Крах экономических планов фашистской Германии на временно оккупированной территории СССР. - М.: Экономика, 1970.-271 с.

136. Загорулько М. М., Юденков А. Ф. Крах операции «Ольденбург» (о срыве экономических планов фашистской Германии на оккупированной территории СССР). Изд. 2-е, перераб. и доп. - М.: Экономика, 1974. - 383 с.

137. Ибрагимбейли Х. М. Крах гитлеровского оккупационного режима на Кавказе//Народный подвиг в битве за Кавказ. - М., 1981.

138. Ибрагимбейли Х. М. Крушение планов Гитлеровской Германии на Кавказе//Вопросы истории. - 1983. - № 7. - С. 48 - 63.

139. Иванько И., Мироненко В. Молодые патриоты. Из истории Комсомола Ставрополья. - Ставрополь, 1958.

140. Иванов Г. П. В тылу врага. - Майкоп, 1959.

141. Иванов Г. П. Коммунистическая партия - организатор разгрома немецко-фашистских войск на Северном Кавказе в годы Великой Отечественной войны. Дис... докт. ист. наук. - Краснодар, 1968.

142. Ивлев И. А., Юденков А. Ф. Оружием контрпропаганды. Советская пропаганда среди населения оккупированной территории СССР. 1941–1944. - М., 1988.

143. Идеологическая работа КПСС на фронте (1941–1945 гг.). - М., 1960.

144. Идёт война народная 1941–1945 гг. - Ставрополь: Кн. изд-во, 1967. -237 с.

145. Исаченко Л. И. Военно-организаторская работа партийных организаций Кубани и Ставрополья в период Великой Отечественной войны (июль 1941 -ноябрь 1942). Дис. ...канд. ист. наук. - Нальчик, 1972.-283 с.

146. История второй мировой войны 1939–1945. В 12-ти томах. - Т.З. - М., 1974.

147. История городов и сел Ставрополья: Краткие очерки. - Ставрополь, 2002.

148. История СССР с древнейших времён до наших дней. В двух сериях в двенадцати томах. СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. - М.: Наука, 1973. Том X. - 780 с.

149. Итоги второй мировой войны. Выводы побежденных. - СПб.-М., 1998.- 634 с.

150. Кавказ. 1942–1943 годы: героизм и предательство//Военно-исторический журнал. - 1991. - №8.

151. Казанцев A. C. Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. - М., 1994.

152. Калашников К. Ф. Политическая агитация в условиях Отечественной войны. -М., 1941.

153. Калинин М. И. Битва за Кавказ. - М., 1942.

154. Калинин М. И. О коммунистическом воспитании. Избранные речи и статьи. -М., 1956.

155. Карданов З. К. Народы Черкесии в годы Великой Отечественной войны/Труды Черкесского научно-исследовательского института языка и литературы. Вып. 2. - Черкесск, 1954.

156. Кирсанов H. A., Дробязко С. И. Великая Отечественная война 1941–1945 гг.: национальные и добровольческие формирования по разные стороны фронта//Отечественная история. - 2001. - №6. - С.64–69.

157. Ковалев Б. Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России 1941–1944.-М., 2004.-483 с.

158. Кожин С. В. Изучение войск противника органами спецпропаганды Красной Армии в период Великой Отечественной войны//Военно-исторический архив. - Вып. 2(26). - М., 2002. - С.94–113.

159. Койчуев А. Д. Карачаевская автономная область в годы Великой Отечественной войны 1941 - 1945. - Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 1998.-470 с.

160. Комаров Д. Е. Эксплуатация фашистской Германией экономического потенциала временно оккупированных территорий СССР (1941 - 1944 гг.). Автореф. дис... канд. ист. наук. - М., 2001. - 20 с.

161. Комков Г. Д. На идеологическом фронте Великой Отечественной... - М., 1983.

162. Кондакова Н. И. Идеологическая победа над фашизмом (1941–1945 гг.). - М., 1982.

163. Кононыхин Н. М. Партийная и советская печать в период Великой Отечественной войны. - М., 1960.

164. Корнев Н. Третья империя в лицах. - М., 1937.

165. Коробкина И. А. Формирование образа «национального врага» Германии в первой четверти XX столетия в идеологическом ракурсе/Ставропольский альманах общества интеллектуальной истории. Выпуск 4 (специальный). -Москва-Ставрополь, 2003. - С.96–102.

166. Косенко С. И. Планы фашизма на территории СССР - отголоски истории //Научная мысль Кавказа. - 2000. - № 4. - С. 51 - 62.

167. Кочура Д. В. Наш край в годы Великой Отечественной войны. - Ставрополь, 1995.

168. Кринко Е. Ф. Жизнь за линией фронта: Кубань в оккупации (1942–1943 гг.). - Майкоп, 2000. - 242 с.

169. Кринко Е. Ф. Оккупационныйрежим на Кубани (1942 - 1943 гг.). Дис... канд. ист. наук. - М., 1997.

170. Крикунов В. П. «Начальникам как немецким, так и своим казачьим во всем буду послушен...»//Военно-исторический журнал. -2002. -№2. - С.51–56.

171. Кринко Е. Ф. Северо-Западный Кавказ в годы Великой Отечественной войны: проблемы историографии и источниковедения. - М., 2004. - 312 с.

172. Кудряшов С. Предатели, «освободители» или жертвы войны.) //Свободная мысль. - 1993. - №14.

173. Кулаев Ч. С. Военно-организаторская и политическая работа местных партийных организаций в годы Великой Отечественной войны. На материалах Северного Кавказа. - Черкесск, 1981.

174. Кулаев Ч. С. Историографический очерк о подвигах народов Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны. - Элиста, 1993.

175. Кулаев Ч. С. Партийные организации Карачая и Черкесии в период Великой Отечественной войны Советского Союза (1941–1945). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Воронеж, 1968.

176. Куликова 0.10. Патриотическое сознание советского народа - главный фактор Победы в Великой Отечественной войне/Мы Победу приближали, как могли. Материалы Международной научной конференции, посвященной Великой Отечественной войне (с акцентом на события 1943 года). Москва, 18–19 апреля 2003 г. - Смоленск, 2003. - С.305–308.

177. Кулюкова О. В. Аграрная политика фашистской Германии на временно оккупированной территории Ставропольского края Актуальные проблемы исторической науки. Материалы 44-й научно-методической конференции «Университетская наука - региону». - Ставрополь: Изд-во СГУ, 2001. - С. 175–177.

178. Куманев Г. А. Подвиг и подлог. Страницы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. - М.: Русское слово, 2000. - 381 с.

179. Лазарева С. Л. Временная оккупация края и ее последствия/Ученые записки Пятигорского педагогического института. - Пятигорск, 1958. T.XVI. -С.421–460.

180. Линец A. C. Партизанское движение в Ставропольском крае в период немецко-фашистской оккупации (июль 1942 - октябрь 1943 гг.). Автореф. дис... канд. ист. наук. - Пятигорск, 2003. - 26 с.

181. Линец A. C., Линец С. И. Партизанское движение на Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации края (август 1942 г. - январь 1943 г.). - Пятигорск, 2005. - 208 с.

182. Линец С. И. Город во мгле... (Пятигорск в период немецко-фашистской оккупации. Август 1942 г. - январь 1943 г.). - Пятигорск, 2005. - 182 с.

183. Линец С. И. К вопросу об экономической и социальной политике гитлеровских захватчиков в городах Ставропольского края (август 1942 - январь 1943)//Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. — 2002. — №4. — С.30–34.

184. Линец С. И. Коллаборационизм на Северном Кавказе в годы Великой Отечественной войны: причины возникновения/Материалы международной научной конференции «Проблемы повседневности в истории: образ жизни, сознание и методология изучения». - Армавир, 2002. - С.223–227.

185. Линец С. И. Религиозный вопрос в политике оккупационной немецкой власти на Ставрополье в годы Великой Отечественной войны/Северный Кавказ в условиях глобализации. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. - Майкоп, 2001. — С.232–237.

186. Линец С. И. Северный Кавказ накануне и в период немецко-фашистской оккупации: состояние и особенности развития (июль 1943 - октябрь 1943 гг.).

- Ростов-на-Дону: Издательство Северо-Кавказского научного центра высшей школы, 2003. — 564 с.

187. Линец С. И. Сельское хозяйство Ставрополья в период оккупации края немецко-фашистскими войсками в годы Великой Отечественной войны//Северный Кавказ: геополитика, история, культура. Материалы всероссийской научной конференции. В 2-х частях. — М.- Ставрополь, 2001. -С.73–76.

188. Макаревич Э. Германия: программирование человека//Диалог. - 1993. -№4. - С.62–66.

189. Малышев Л. В. Средства массовой информации Юга России в годы Великой Отечественной войны (на материалах Дона, Кубани, Ставрополья). Дис... канд. ист. наук. - Ростов-на-Дону, 2001.

190. Малышева Е. М. Германская агентура и оккупационные власти на Северном Кавказе (1942–1944)//Мы Победу приближали, как могли. Материалы международной научной конференции, посвященной Великой Отечественной войне (с акцентом на события 1943 года). - Москва, 18–19 апреля 2003 г. -Смоленск, 2003. - С.333–344.

191. Малышева Е. М. Деятельность партийных организаций Кубани и Ставрополья по укреплению союза рабочего класса и крестьянства в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.). Дис. ...канд. ист. наук. - Краснодар, 1979.-234 с.

192. Малышева Е. М. В борьбе за победу (Социальные отношения и экономическое сотрудничество рабочих и крестьян Северного Кавказа в годы войны 1941 - 1945). - Майкоп: Адыгейское книжное издательство, 1992. - 415 с.

193. Малышева Е. М. Испытание. Социум и власть: проблемы взаимодействия в годы Великой Отечественной войны 1941–1945. - Майкоп, 2000.-432 с.

194. Малышева Е. М. Провал «восточной политики» вермахта на Северном Кавказе/50 лет Великой Победы. Материалы научно-практической конференции, состоявшейся в апреле 1995 года. - Майкоп, 1996. - С.30–47.

195. Малышева Е. М. Судьба экономической программы Германии на оккупированной территории Северного Кавказа//Информационно-аналитический вестник (Адыгейского республиканского инс-та гуманитарных исследований): История, Этнология, Археология. Выпуск №3.- Майкоп, 2000. -С. 196–207.

196. Мамукелашвили Э. З. Военно-организаторская и идеологическая деятельность КПСС в битве за Кавказ (1942–1943 гг.). - Тбилиси, 1982.

197. Мамукелашвили Э. З. Кавказ в грозные годы (1941 - 1943 гг.). - Тбилиси, 1981.-253 с.

198. Медведева Э. В. Карательная политика немецких оккупантов на территории Ставропольского края/Горизонты научных исследований (Сборник статей ученых, аспирантов и соискателей). Часть 1. - Пятигорск, 2004. - С.113–117.

199. Мировая война. 1939 - 1945. - М.: ООО «Издательство АСТ»; СПБ.: ООО «Издательство Полигон», 2000. - 736 с.

200. Мурадян В. А. Боевое содружество. Деятельность армейских партийных организаций по воспитанию советских воинов в духе дружбы народов на фронтах Великой Отечественной войны (по материалам Юго-Западного, Воронежского, Северо-Кавказского и Западного фронтов за 1941–1943 гг.). - Баку, 1964.

201. Мюллер I I. Вермахт и оккупация (1941–1944). - М., 1974.

202. Напсо Д. А. Партийные организации Карачая и Черкесии в годы Великой Отечественной войны/По ленинскому пути. Партийная организация Кара. чая и Черкесии в борьбе за коммунизм. - Черкесск, 1963. - С.152–173.

203. Напсо Н. Т. Восточные легионы в вермахте в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Автореф. дис... канд. ист. наук. - Майкоп, 2000. - 28 с.

204. Народный подвиг в битве за Кавказ. Сборник статей. - М.: Наука, 1981. -408 с.

205. Немецко-фашистский оккупационный режим (1941–1944 гг.). - М.: Политиздат, 1963.-388 с.

206. Огурцов С. И. Варвары. - Ставрополь, 1944.

207. О дезертирстве в Красной Армии//Военно-исторический журнал. -2001. -№6. - С.94.

208. Озов А. 10. Патриотическая работа и ратные подвиги молодёжи Северного Кавказа в период Великой Отечественной войны (1941- 1945 гг.): Автореф. дис... канд. ист. наук. - Ставрополь, 1999.-22 с.

209. Окороков A. B. Антисоветские воинские формирования в годы второй мировой войны. Автореф. дис... канд. ист. наук. - М., 2001. - 38 с.

210. Олегина И. Н. К вопросу о немецко-фашистском оккупационном режиме//Великая Отечественная: правда и вымысел: Сб. статей. - СПб.: Изд-во С-Петерб. ун-та, 2000. - С. 90–100.

211. Опишанская К. Я. Коммунистическая организация Ставропольского края в период Великой Отечественной войны 1941–1945. Дис. ... канд. ист. наук. -Баку, 1954.

212. Очерки истории Великой Отечественной воины 1941–1945. -М., 1955.

213. Очерки истории Краснодарской организации КПСС. - Краснодар, 1976.

214. Очерки истории Ставропольского края. В 2-х томах. Том 2. - Ставрополь: Кн. изд-во, 1986. - 607 с.

215. Очерки истории Ставропольской организации КПСС. - Ставрополь: Кн. изд-во, 1970.-632 с.

216. Павлов В. Газета «Правда» в годы Великой Отечественной войны. — М., 1970.

217. Падерин A. A. Народ-победитель должен знать правду о войне// Отечественная история. - 2000. -№ 3. - С. 40–47.

218. Партийно-политическая работа в Советских Вооруженных Силах в годы Великой Отечественной войны 1941–1945. Краткий исторический обзор. -М., 1963.

219.Подобед И. М., Комский Б. Г. Когда гремели бои... Культурно-просветительная работа на фронте в годы Великой Отечественной войны. — М., 1983.

220. Потупиков H. A. Деятельность Коммунистической партии среди тружеников тыла по разоблачению фашистской идеологии и пропаганды в предвоенные годы и в первый период Великой Отечественной войны. Автореф. дис... канд. ист. наук. - Горький, 1982. -23 с.

221. Поляков Юрий Почему мы победили? О массовом сознании в годы войны//Свободная мысль. - 1994. - № 11. - С. 62 - 76.

222. Попов Н. П., Горохов H. A. Советская военная печать в годы Великой Отечественной войны. — М., 1985.

223. Пятигорск и пятигорчане в Великой Отечественной войне. - Пятигорск, 1995.-90 с.

224. 50 лет Великой Победы. Материалы научно - практической конференции, состоявшейся в апреле 1995 года. - Майкоп: Изд-во «Меоты», 1996. - 177 с.

225. Решин Л.E. «Казаки со свастикой». Из архивов КГБ//Родина. - 1993. - №3.

226. Решин Л.E. Коллаборационисты и жертвы режима//3намя. - 1989. - №8.

227. Рисс К. Геббельс. Адвокат дьявола. - М., 1999.

228. Романько О. В. Мусульманские легионы во второй мировой войне. - М., 2004.-312 с.

229. Рымарев В. Е. Отечественная историография оккупационного режима фашистской Германии на территории Российской Федерации//Учёные записки кафедры всеобщей истории МГОПУ. Сборник научных работ аспирантов и соискателей. - М., изд-во МГОПУ, 1998. Вып. 2.-С. 117–128.

230. Рюруп Рейнхард Немцы и война против Советского Союза//Свободная мысль. — 1994. — Лгэ 11.-С. 77–81.

231 .Самойло H. A. Военная работа партийных организаций Краснодарского края в годы Великой Отечественной войны. Автореф. дис. ...канд. ист. наук. -М, 1963.

232. Семиряга М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. - М., 2000. - 863 с.

233. Семиряга М. И. Фашистский оккупационный режим на временно захваченной советской территории//Вопросы истории. - 1985. - № 3. - С. 3 - 15.

234. Селюнин В. А. Юг России в войне 1941–1945 гг. - Ростов н/Дону, 1997.

235. Сенявская Е. С. Литература фронтового поколения как исторический источник//Отечественная история. — 2002. — № 1. - С. 101–109.

236. Сенявская Е. С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России.- М.: РОССПЭН, 1999. - 383 с.

237.Сенявская Е. С. Человек на войне. Историко-психологические очерки. - М.: Институт российской истории РАН, 1997. — 232 с.

238. Сенявская Е. С. 1941–1945. Фронтовое поколение. Историко-психологическое исследование. - М., 1995.

239. Силой большевистского слова: Идеологическая деятельность Коммунистической партии в условиях Великой Отечественной войны. - М., 1985.

240. Скирдо М. П. Моральный фактор в Великой Отечественной войне. - М., 1959.

241. Советская экономика в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. - М., 1970.

242. Соколов Б. В. Оккупация. Правда и мифы. - М., 2002.

243. Сорокина О. Нацистская пропаганда в годы второй мировой войны//»История», приложение к газете «Первое сентября». - 1997. -№43.

244. Ставропольцы в Великой Отечественной войне. - Ставрополь: Кн. изд-во, 1995. - 349 с.

245. Сталин И. В. Вопросы ленинизма. - М., 1939.

246. Сталин И. О Великой Отечественной войне Советского Союза. Изд. четвёртое. - М.: ОГИЗ, 1944.- 159 с.

247. Схакумидов Л. С. Деятельность Адыгейской партийной организации в период Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг. Автореф. дне.... канд. ист. наук. - М., 1967.

248. Табунщикова Л. B. Донские антисоветские казачьи структуры и Германия в 1918 и 1941–1945 гг. Дис... канд. ист. наук. - Ростов/Дону, 2003.- 177 с.

249. Телегин Ф. Н. Военно-экономическая подготовка фашистской Германии к войне против СССР. -Краснодар, 1966.

250. Тельпуховский Б. С. Великая Отечественная война (1941–1945). - М., 1952.

251. Тепун П. Д. КПСС в борьбе за единство и сплоченность народов Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны. - Ростов н/Дону, 1984.

252. Фомин В. Т. Фашистская Германия во второй мировой войне (сентябрь 1939 г.-июнь 1941 г.).-М., 1978.-327 с.

253. Хмыров А. Так ковалась Победа. - Краснодар, 1962.

254. Хвостов В. М. Как развивался германский империализм. - М., 1943.

255. Чанкаева Д. С. Печать Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны (1941 - 1945 гг.): Автореф. дис... канд. ист. наук. - Ставрополь, 1999.-27 с.

256. Что было бы с Россией? Из застольных разговоров Гитлера в Ставке германского Верховного главнокомандования//Знамя. — 1993. — № 2. — С. 130–175.

257. Чубарьян Александр Война и судьбы мира. Проблемы исторических исследований//Свободная мысль. - 1995. - № 2. - С. 47 - 57.

258. Шайдаев М. Г. На защите Кавказа. Военно-организаторская и идеологическая работа на Кавказском фронте 1942–1943 гг. — Л., 1967.

259. Шварцкопф К. Э. Образ внешнего мира в национал-социалистической пропаганде (1933–1941 гг.). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Краснодар, 2004.

260. Шебзухов М. Х. Тыл - фронту (тыл Северо - Западного Кавказа в годы войны 1941 - 1945): опыт, уроки. - Майкоп, 1993. -327 с.

261. Широкорад И. И. Центральная периодическая печать СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Автореф. дис... доктора ист. наук. - М., 2002.-41 с.

262. Шморин А. Непокоренный Кавказ. - Махачкала, 1943.

263. Цкитишвили Карло 442 огненных дня ( Битва за Кавказ. Краткая хроника и материалы). - Батуми: «Сабчота Аджара», 1986. -490 с.

264. Энциклопедия Третьего рейха/Сост. С. Воропаев. - М.: Локид; Миф, 2000. -592 с.

265. Юденков А. Ф. Политическая работа среди населения оккупированных советских территорий 1941–1944. - М., 1971.

266. Юдин И. Следы фашистского зверя на Кубани. - М., 1943.

267. Юдович И. Таганрогские трагедии. - Ростов н/Дону, 1944.

268. Юрина Т. И. Левый фланг советско-германского фронта: Новороссийское противостояние 1942–1943 гг. Автореф. дис... канд. ист. наук. - Ростов-на-Дону, 2001. - 31 с.

269. Якаев С. Я. Взаимодействие Коммунистической партии и Комсомола в тылу в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Опыт организаций Северо-Кавказского региона. Дис. ... докт. ист. наук. - Краснодар, 1990.

270. Якаев С. Я. Партийное руководство Комсомолом Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны. - Ростов н/Дону, 1988.

271. Ямпольский В. Технология борьбы третьего рейха против СССР. - Россия XXI. - 1996. - №5/6. - С.151–155.

272. Януш С. В. Банкротство немецко-фашистской стратегии на Кавказе. Автореф. дис... канд. ист. наук. - Ставрополь, 1998. - 29 с.

273. Ярославский Е. «Правда» в дни Отечественной войны. - М., 1943.

1

Сталин И. О Великой Отечественной воине Советского Союза. Издание третье. - М., 1942; Калинин М. И. Битва за Кавказ.- М., 1942; Ярославский Е. «Правда» в дни Отечественной войны.- М., 1943.

(обратно)

2

Огурцов С. И. Варвары. - Ставрополь, 1944; Шморин А. Непокоренный Кавказ.-Махачкала, 1943; Юдин И. Следы фашистского зверя на Кубани.- М., 1943; Юдович И. Таганрогские трагедии. - Ростов-на-Дону, 1944; Битиев С. Заметки об агитационно-пропагандистской работе в прифронтовых и освобожденных от врага районах Северного Кавказа // Пропагандист. - 1943. - №6. - С.35–39;

(обратно)

3

Тельпуховскии Б. С. Великая Отечественная война (1941–1945). - М., 1952; Очерки истории Великой Отечественной войны 1941–1945. - М., 1955; Бегиян С. Д. Большевики Краснодара в годы Великой Отечественной войны.: автореф. дне... канд. ист. наук. - М., 1950; Глухов В. М. Адыгея в дни Великой Отечественной воины.: автореф. дне... канд. ист. наук.- Майкоп, 1949; Онишанская К. Я. Коммунистическая организация Ставропольского края в период Великой Отечественной войны 1941-1945.: дис... канд. ист. наук. - Баку, 1954; Карданов З. К. Народы Черкесии в годы Великой Отечественной войны // Труды Черкесского научно-исследовательского института языка и литературы. Вып. 2. - Черкесск, 1954.

(обратно)

4

Иванов Г. П. В тылу врага. - Майкоп, 1959; Лазарева С. Л. Временная оккупация края и се последствия // Ученые записки Пятигорского педагогического института. -Пятигорск, 1958. Т. XVI. С.421–460; Нансо Д. А. Партийные организации Карачая и Черкесии в годы Великой Отечественной войны // По ленинскому пути. Партийная организация Карачая и Черкесии в борьбе за коммунизм. - Черкесск, 1963. - С. 152-173; Самойло ILA. Военная работа партийных организации Краснодарского края в годы Великой Отечественной войны.: автореф. дне., канд. ист. наук. - М., 1962; Хмыров А. Так ковалась победа. - Краснодар, 1962; Иванько И, Миропенко В. Молодые патриоты. Из истории комсомола Ставрополья. - Ставрополь, 1958.

(обратно)

5

Лазарева С. Л. Указ. соч. С.440–442.

(обратно)

6

Гутин M. Л. Фашистский «новый порядок»: политика, оккупационный режим // В тылу врага. - М., 1974; Загорулько М. М., Юденков А. Ф. Крах плана «Ольденбург» (О срыве экономических планов фашистской Германии на временно оккупированной территории СССР). - М., 1970; Болтин Е. А., Белов Г. А. Преступные цели - преступные средства. - М., 1985; Безыменский Л. A. Генеральный план «Ост»: замысел, цели, результаты // Вопросы истории. 1978. №5. - С. 74 - 93.

(обратно)

7

Кондакова Н. И. Идеологическая победа над фашизмом 1941–1945. - М., 1982; Комков Г. Д. На идеологическом фронте Великой Отечественной ...- М., 1983; Подобед И. М., Комский Б. Г. Когда гремели бои... Культурно-просветительная работа на фронте в годы Великой Отечественной войны. - М., 1983; Источники Победы советского народа в Великой Отечественной воине 1941–1945 гг. - М., 1985; Потуников H. A. Деятельность Коммунистической партии среди тружеников тыла по разоблачению фашистской идеологии и пропаганды в предвоенные годы и в первый период Великой Отечественной войны.: дис... канд. ист. наук. - Горький, 1982; Юденков А. Ф. Политическая работа партии среди населения оккупированной советской территории 1941–1944. - М., 1971; Силой большевистского слова: Идеологическая деятельность Коммунистической партии в условиях Великой Отечественной войны. - М., 1985. и др.

(обратно)

8

Очерки истории Ставропольской организации КПСС. - Ставрополь, 1970; Очерки истории Краснодарской организации КПСС. - Краснодар, 1976.

(обратно)

9

Очерки истории Ставропольской организации КПСС... - С.374.

(обратно)

10

Великая Отечественная война 1941–1945. Военно-историчсские очерки. В четырех книгах. - М., 1998–1999.

(обратно)

11

Великая Отечественная война 1941–1945. Военно-историчсские очерки. Книга вторая. Перелом. - М., 1998. С. 146.

(обратно)

12

1 Там же.

(обратно)

13

Кудряшов С. Предатели, «освободители» или жертвы войны // Свободная мысль. -1993. -№14; Ковалев Б. Н. Нацистский оккупационный режим и коллаборационизм в России (1941–1944 гг.). - Новгород, 2001; Решин Л. Е. «Казаки со свастикой». Из архивов КГБ // Родина. - 1993. - №3; Он же. Коллаборационисты и жертвы режима // Знамя. - 1994. - №8; Линец С. И. Коллаборационизм на Северном Кавказе в годы Великой Отечественной войны: к вопросу о постановке проблемы / Университетские чтения - 2002. Материалы научно-методических чтений ПГЛУ. Часть 3.- Пятигорск, 2002. - С. 181–183; Напсо Н. Т. Восточные легионы в вермахте в годы Великой Отечественной войны.: автореф. дис... канд. ист. наук. - Майкоп, 2000; Соколов Б. В. Оккупация. Правда и мифы. - М., 2002; Табунщикова Л. В. Донские антисоветские казачьи структуры и Германия в 1918 и 1941–1945 гг.: автореф. дис... канд. ист. наук. - Ростов-на-Дону, 2003; Романько О. В. Мусульманские легионы во второй мировой войне. - М., 2004. и др.

(обратно)

14

ного университета. - 2002. - №3–4/7–8; Линсц С. И. Сельское хозяйство Ставрополья в период оккупации края немецко-фашистскими войсками в годы Великой Отечественной войны // Северный Кавказ: геополитика, история, культура. Материалы всероссийской научной конференции. В 2-х частях. М. - Ставрополь, 2001. - С.73–76. Часть 2; Он же. Северный Кавказ накануне и в период немецко-фашистской оккупации: состояние и особенности развития (июль 1942 - октябрь 1943 гг.). - Ростов- на-Дону, 2003; Журавлев Е. И. Оккупационная политика фашистской Германии на Юге России (1941–1943 гг.): цели, содержание, причины краха // Научная мысль Кавказа. -2001. - №1- С. 36 - 43. Он же. Немецкий «новый порядок» на Юге России (1941–1943 гг.) и причины его краха в 1943 году // Мы Победу приближали, как могли. Материалы международной научной конференции, посвященной Великой Отечественной войне (с акцентом на события 1943 года). Москва, 18–19 апреля 2003 г. - Смоленск, 2003. - С.221–227.

(обратно)

15

19 Аникеев A. A., Кольга Г. И., Пуховская Н. Е. НСДАП: идеология, структура и функции. - Ставрополь, 2000.

20 Аникеев A. A. Аграрная политика нацистской Германии в годы Второй мировой войны. - Ростов- на- Дону, 1990.

(обратно)

16

Горелкин В. А. Пропагандистская деятельность нацистской Германии среди военнослужащих Красной Армии и населения оккупированных территорий СССР п годы Великой Отечественной войны.: автореф. дис... канд. ист. наук. - Волгоград, 2003; Малышев A. B. Средства массовой информации Юга России в годы Великой Отечественной войны (на материалах Дона, Кубани и Ставрополья).: автореф. дис... канд. ист. наук. - Ростов-на-Дону, 2001; Селюнин В. А. Юг России в войне 1941–1945 гг. -Ростов -на- Дону, 1997; Кочура Д. В. Наш край в годы Великой Отечественной войны. - Ставрополь, 1995; Он же. Местные органы власти накануне и в период оккупации края в 1942 году // 50 лет Победы в Великой Отечественной войне. Материалы региональной научно-практической конференции. - Ставрополь, 1995. - С. 44–46; Койчуев А. Д. Карачаевская автономная область в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.). - Ростов- на-Дону, 1998; Широкорад И. И. Центральная периодическая печать СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: автореф. дис... докт. ист. наук. - М., 2002; Якаев С. Я. Партийное руководство Комсомолом Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны. - Ростов-на-Дону, 1988; Он же. Взаимодействие Коммунистической партии и Комсомола в тылу в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Опыт организаций Северо-Кавказского региона.: дис. ...докт. ист. наук. - Краснодар, 1990; Януш С. В. Банкротство немецко-фашистской стратегии на Кавказе.: атореф дис... канд. ист. наук. - Ставрополь, 1998; Беликов Г. Оккупация (август 1942-январь 1943 гг.). - Ставрополь, 1998; Соляков Е. Изучение печати Ставрополья в период оккупации // 50 лет Победы в Великой Отечественной войне. Материалы региональной научно-практической конференции. -Ставрополь, 1995.-С.50;

(обратно)

17

Горелкин В. А. Указ соч. С.25.

(обратно)

18

Ставрополье: правда военных лет. Великая Отечественная в документах и исследованиях. - Ставрополь, 2005. - С.521–529.

Линсц A. C., Линсц С. И. Партизанское движение на Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации края (август 1942 г. - январь 1943 г.).- Пятигорск, 2005; Андриенко М. В. Участие населения Ставрополья в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в период оккупации края (1942–1943 гг.) / Горизонты научных исследований (Сборник статей ученых, аспирантов и соискателей). Часть 1. - Пятигорск, 2004. - С.8–13; Медведева Э. В. Карательная политика немецких оккупантов па территории Ставропольского края / Горизонты научных исследований (Сборник статей ученых, аспирантов и соискателей). Часть 1. - Пятигорск, 2004. - С. 113–117.

(обратно)

19

Итоги второй мировой войны. Выводы побежденных. СПб.-М., 1998; Вторая мировая война. Под. Ред. Вольфганда Михалки. - М.,1997; Мировая война 1939–1945. -М.,2000; От Буга до Кавказа. - М., 2004; Карель Пауль Восточный фронт. Книга первая. Гитлер идет на Восток. 1941–1943. Книга вторая. Выжженная земля. 1943–1944.

- М., 2003; Герцштейн Р. Э. Война, которую выиграл Гитлер. - Смоленск, 1996; Рисс Курт. Геббельс. Адвокат дьявола. - М., 2000; и др.

(обратно)

20

Ширер У. Указ. соч. - С.468.

(обратно)

21

РГАСПИ. Ф. 69. ОП.1.Д.1104,1105, 1133, 1141, 1146, 1148, 1150, 1169, 1175, 1176, 1177, 1180, 1181, 1182, 1183, 1184,1185.

(обратно)

22

ГАРФ. Ф.7445. ОП.2. Д. 93, 95,96, 97, 99, 101, 131, 132, 139, 140, 166

(обратно)

23

ГЛСК.Ф.Р. 1059.0П. 1 .Д. 1,3,4,5,8,14,23,25,27; Ф.Р.Ю63.0П. 1 .Д.54;

Ф.Р. 1368.0П. 1 .Д.69; Ф.Р.1852.0П.12.Д.ЗЗ; Ф.Р.2591.0П.1. Д. 38.

(обратно)

24

ГАНИСК. Ф. 1.0П.2.Д.210,214, 218, 229,238, 295; Ф.66. ОП.1.Д.536; Ф.69. ОП.1.

Д. 1,9,41,60.

(обратно)

25

ЦДНИКК. Ф. 1774-А. ОП.2. Д.325, 391.

(обратно)

26

См., например: Коммунистическая партия в период Великой Отечественной войны (июнь 1941 г. - 1945 г.). Документы и материалы. - М., 1961; КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898–1986). Т.7. 1938–1945. 9-е изд., доп. и испр. - М., 1985; «Совершенно секретно! Только для командования». Документы и материалы. - М., 1967; Преступные цели - преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР. (1941–1944 гг.). 3-е изд. - М., 1985; Дашичев В. И. Стратегия Гитлера - путь к катастрофе, 1933–1945: исторические очерки, документы и материалы: в 4-х т. - М., 2005; Ставрополье в Великой Отечественной войне (1941–1945 гг.). Сборник документов и материалов. - Ставрополь, 1962; Кубань в годы Великой Отечественной войны 1941-1945: Рассекреченные документы. Хроника событий в 3-х книгах: Хроника событий 1941–1942 гг. Кн.1.- Краснодар, 2000; Кубань в годы Великой Отечественной войны 1941–1945: Рассекреченные документы. Хроника событий в 3-х книгах: Хроника событий. 1943 год. Кн.2. Часть 1.- Краснодар, 2003; Наш край: Документы и материалы (1917 - 1977 гг.). - Ставрополь, 1983; Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации (август 1942 - январь 1943 гг.). Документы и материалы. - Ставрополь, 2000 и другие.

(обратно)

27

Война Германии против Советского Союза 1941–1945. Документальная экспозиция. Русский вариант. 2-е изд. - Берлин, 1994.

(обратно)

28

Гречко Л. Л. Битва за Кавказ. - М., 1967; Тюленев И. В. Крах операции «Эдельвейс». - Орджоникидзе, 1975; Филиппов И. Ф. Записки о «третьем рейхе». - М., 1966 Манштейи Э. Утерянные победы. - СПб.-М., 1999; Он же. Из жизни солдата. - Ростов-на-Дону. 2000; Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне «третьего рейха» против СССР. Секретные речи. Дневники. Воспоминания. - Смоленск, 2000; Кейтель В. Размышления перед казнью. - Смоленск, 2000; Ширер У. Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента. - М., 2002; Он же. Взлёт и падение Третьего рейха. В 2-х т. - М., 199; Геббельс И. Дневники 1945 года. Последние записи. - Смоленск, 1993; Гитлер А. Моя борьба. М., - 1992; Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера. - Смоленск, 1998; Раушнинг Г. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. - М., 1993;

(обратно)

Оглавление

  • Введение
  • Глава I. Создание нацистского пропагандистского аппарата в гитлеровской германии и начало его функционирования на оккупированных территориях СССР
  •   1.1 Формирование структуры нацистской пропаганды в Германии и ее антисоветская направленность
  •   1.2 Формы и методы работы нацистского пропагандистского аппарата с многонациональным населением Ставрополья и Кубани
  • Глава II. Противостояние советской идеологии и нацистской пропаганды в период временной оккупации Ставрополья и Кубани немецкими войсками
  •   2.1 Советская политическая пропаганда в период битвы за Кавказ: противодействие нацистской пропаганде
  •   2.2 Экономическая и социальная политика оккупантов и ее освещение нацистской пропагандой
  •   2.3 Особенности немецкой пропаганды и проблема коллаборационизма на оккупированных территориях Ставрополья и Кубани
  • Заключение
  • Примечания
  • Список источников и литературы
  •    I. Архивные материалы
  •   II. Опубликованные документы и материалы
  •   III. Периодическая печать. Советские газеты
  •   IV. Мемуары
  •   V. Монографии, статьи, исследования
  • *** Примечания ***