выручку.
Одно его беспокоило: как отнесётся к этой перемене Наталья Николаевна.
5
Когда Соловьёв возвращался домой, был уже холодный вьюжный вечер. Сильный порыв ветра чуть не сбил с ног. «Да, брат, богатырём тебя не назовёшь», — невесело подумал Игнат Фёдорович и, упрямо нагнув голову, решительно двинулся навстречу ветру.
Наталья Николаевна проверяла ученические тетради. Игнат Фёдорович, не раздеваясь, подошёл к жене, поцеловал её седеющую голову, заглянул через плечо в тетрадь, на которую падал свет настольной лампы.
— С ошибками воюешь?
Проставив на полях красным карандашом резкую птичку, Наталья Николаевна обернулась.
— Что так поздно, Игнат?.. Раздевайся, сейчас поужинаем. Ты, верно, голоден как волк!..
— Да нет, есть почти не хочется.
Наталья Николаевна зажгла люстру. Соловьёв всё ещё стоял возле письменного стола, в расстёгнутом пальто, в шапке, и задумчиво смотрел на жену. Волосы её золотились в электрическом свете, а лицо было утомлённое, и вокруг синих, до сих пор не выцветших глаз лучились предательские морщинки.
— Да что ты стоишь, как памятник! — забеспокоилась Наталья Николаевна. — Где ты был?
Соловьёв неторопливо снял пальто, положил его на валик дивана, сел и указал жене на место рядом с собой:
— Сядь, Наташа. Нам надо поговорить.
— Что-нибудь случилось? — с тревогой спросила Наталья Николаевна.
— Не волнуйся, выслушай меня спокойно. Видишь ли, я получил новое назначение, и оно мне весьма по душе… Мне хочется, чтобы и ты радовалась вместе со мной.
— Тебя повысили в должности?
— Ну, за этим я никогда не гнался! — рассмеялся Соловьёв и, снова став серьёзным, сказал: — Сегодня меня вызывал Мухтаров. Меня назначают директором нового совхоза… которого, правда, пока ещё нет.
— Ну вот! Я так и знала!
— Что ты знала, старушка?..
— Знала, что этим кончится. Тебе ведь на месте не сидится! Ты думаешь, я не видела, как рвался ты из треста? А чем там плохо?
— Ты не сердись, Наташа. Ведь не сам же я просил Мухтарова послать меня в совхоз.
— Но ты сразу согласился на его предложение. Ведь угадала?
— Нет, Наташа… Не сразу.
Они замолкли, думая каждый о своём; потом Наталья Николаевна сказала с горьким упрёком:
— Ты не думаешь ни обо мне, ни о Ксении.
— В совхозе мы первым делом выстроим школу, — пообещал Соловьёв. — Найдётся у нас дело и для Ксении. Совхозам тоже нужны архитекторы.
Наталья Николаевна медленно покачала головой:
— Нет, Игнат. Не о том мечтала Ксения. В совхозе ей не развернуться. Я мать и хочу для неё самого большого, самого лучшего!..
— Ты просто не представляешь, какими будут наши совхозы! — горячо возразил Игнат Фёдорович. — Мы создадим в степи настоящий город, чистый, светлый, зелёный! Агрогород! Это совершенно новая проблема для наших архитекторов.
— Когда это ещё будет, Игнат!
— О будущем Ксении тоже говорить рановато. Когда ещё она станет архитектором! Но о себе ты не думаешь! Эта работа подорвёт твои силы, которые уж и так на исходе. Тебе отдохнуть нужно.
Игнат Фёдорович безнадёжно махнул рукой, но жена упрямо продолжала:
— Нет, ты выслушай меня! У нас и так было вдоволь трудностей! Сколько ты воевал — ив гражданскую, и в годы пятилеток, и в последнюю войну. Когда же мы, наконец, заживём по-человечески!..
— Так… — горько усмехнулся Соловьёв. — Выходит, всё это время мы не жили?
— Я этого не сказала, Игнат! Мы хорошо жили, молодо, по-боевому! Но у каждого возраста свои законы.
— Перестань, Наталья! Ты об одном забыла: о том, что я коммунист!
Но Наталью Николаевну уже трудно было остановить.
— Ты давно оплатил свой долг перед партией! — сказала она запальчиво. — И партия не обидится на тебя, если ты на склоне жизни выберешь работу по силам.
Соловьёв порывисто встал с дивана и сурово произнёс:
— Стыдно тебе так говорить. Для всех нас смысл жизни в труде и в борьбе — в деятельности! Ты и сама живёшь так. Таким ты воспитала и сына… Вадима… — голос его зазвучал глуше. — Потому он пошёл на фронт без колебаний…
Наталья Николаевна, всхлипнув, опустила голову, спрятала лицо в ладонях. Игнат Фёдорович ласково погладил её по волосам.
— Вот ты говоришь: возраст… Да разве ж к старости смысл жизни становится иным, чем в молодости?.. Мы ещё с тобой покажем, на что мы способны!
Обратив к мужу заплаканное лицо, Наталья Николаевна виновато сказала:
— Я всё понимаю, Игнат… Поступай, как знаешь. Я… я останусь в городе, буду дожидаться Ксению.
— А кто же будет учить ребят в совхозной школе? — шутливо спросил Игнат Фёдорович. — Нет, без Натальи Николаевны нам не обойтись. Никак не обойтись!
Наталья Николаевна только улыбнулась — грустно, натянуто. Часы пробили полночь. Игнат Фёдорович положил руку на плечо жены, и жест этот был сочувственным, жалеющим.
— Ты просто устала, Наташа. Иди спать, уже поздно. Завтра тебе с утра в школу. Ступай…
Наталья Николаевна поднялась,
