10 НЕСЛАБЫХ ПОТРЯСЕНИЙ
Потрясение 1. Кулинарные окурки
(1985 год; г. Ташкент, УзССР)
Благодаря неутомимости супруги, которая со студенческих лет варила-парила столько, что у нас регулярно подкармливались многие друзья, я не знаю, что такое гастрит. Причем лишь в крайнем случае нами покупались полуфабрикаты, ибо исповедовали мудрый принцип: пусть попроще, но свое. А теперь и подавно, несмотря на то, что я не брезгливый, у нас в доме исключены какие-либо продукты из «Кулинарии».
Причиной тому – рассказ слушателя ВПШ, кстати, нашего близкого знакомого, Нуры Караева. Оказывается, несколько лет тому назад он работал на туркменской периферии в торговле, и кухню приготовления полуфабрикатов знает, таки сказать, изнутри. Вот его слова:
– Великий аллах, как мы ненавидели готовить фарш! Эта работа считалась чуть ли не ссылкой. Во-первых, сама по себе – противная. Во-вторых, ничего себе в карман не «наваришь». Единственное утешение - оттягивались по полной программе! Хохот всегда стоял – еще тот!
– А смех-то откуда, если работа ненавистна?
– Да оттуда же! В этот самый фарш мы, приколов ради, кидали недокуренные сигареты, плевали и даже сморкались.
– А смеялись из-за чего?
– Да из-за того, что представляли в лицах, как какой-то дурак эти бычки, слюни и сопли жрет, да еще облизывается!
Потрясение 2. Роковые имя и фамилия
(1990 год; г. Ашхабад, ТССР)
Фамилии и имена туркмен для непосвященных славян – все равно, что лица китайцев. Разительно похожи.
И это сыграло роковую роль в далеком 1937 г.
Набрала оборотов вторая серия, похоже, бесконечного сериала по развенчиванию сталинизма. В один из дней меня пригласили в ЦК ко второму секретарю С. М. Нестеренко. Явился пред светлы очи – тем более, журналистов второй приглашает крайне редко. Тот поставил задачу: в очередном номере «Туркменской искры» опубликовать статью по тем страшным дням. На не успевший сорваться вопрос, нажал невидимую кнопку. В комнате появился помощник:
– Проведите Николая Михайловича и дайте ему материалы.
И повернувшись в мою сторону:
– Речь идет о не рассекреченных документах из архива КГБ – мы не вправе разрешить вам вынести их за эти стены.
Полдня изучал сию – мороз по коже! – летопись. Но все ужасающие факты, творимые неграмотными и полуграмотными тройками, померкли перед следующим воистину запредельным случаем. Некоего Берды Кулиева расстреляли ошибочно (вот оно роковое – китайцы все на одно лицо) вместо… Кули Бердыева. Объясняю для особо непонятливых: это если бы вместо Николая Петрова к стене поставили Петра Николаева.
Наверняка несчастный сопротивлялся, пытался что-то объяснить.
Но кто его слушал?!
Потрясение 3. Инцидент в грузинском КГБ
(1990 год; г. Ашхабад, ТССР)
Порог моего кабинета переступил редактор Владимир Слушник. Я сразу понял – произошло что-то неординарное. И точно:
- Николая Калинковича больше нет!
- Как нет?
- С нами нет.
- Не понял – он же здоров, как бык!
- Выбросили с десятого этажа!
- Кто?!!
- Забузившие грузины.
- Информация точная?
- Как в аптеке!
Уже по своим каналам узнали, что в Тбилиси «после несанкционированного митинга возбужденная толпа совершила нападение на здание КГБ Грузии». Кстати, по некоторым данным, и МВД – тоже. И расправлялись со всеми, кого встречали.
Николай, выходец из белорусской рабочей семьи, после окончания факультета журналистики работы по специальности в ряде изданий, перешел на работу в спецслужбу (см. «Прикол 7»). Автор шести книг погиб нелепой смертью, не дожив до 40 лет. И самое обидное, убийцам – демократия! – все сошло с рук. И отстаивающая принципы гласности пресса об этом «инциденте», по сути, ни словом не обмолвилась.
Потрясение 4. Подожженный матрас
(1995 год; г. Пирятин, Полтавская обл., Украина)
В Пирятинской средней школе №2, которую я в свое время закончил, русскую литературу преподавала интеллигентнейшая Софья Владимировна Каникевич. Маленькая, худенькая, одинокая, беззаветно преданная читаемому предмету. И, увы, одинокая.
Особых конфликтов у меня с нею не возникало – литературу я любил. Правда, однажды учительница, на мой взгляд, изменила себе и поступила не очень интеллигентно. Вот эта история.
Мы учились в восьмом классе, когда Гриша Рознатовский влюбился в 11-класницу. Ну, влюбился – и люби себе на здоровье: кому какое дело? Однако как-то – в тот день на танцах его не было – без всяких задних мыслей я провел его Дездемону домой. На следующий день в один из перерывов между уроками Грише «страшную тайну» донесли. А поскольку уже прозвенел звонок на занятия, а дотерпеть до конца урока парень не мог, он написал мне записку, требуя объяснений.
Я тут же вывел на клочке бумаги (дословно!) «На х… она мне нужна» и бросил Грише. На мою беду, Софья Владимировна, стоявшая в это время спиной к классу и лицом к доске, неожиданно резко повернулась. И увидела, как моя записка шлепается на пол между рядами парт. И идет прямо к посланию. Поднимает. Возвращается к учительскому столу. О, ужас: медленно разворачивает клочок бумаги. Читает, жутко краснеет и, не повышая голоса, роняет:
- Сухомозский, вон из класса!
Увы, что было, то было. Однако я – не об этом.
В старости Софью Владимировну парализовало. А поскольку она по-прежнему жила одна, как могли, помогали коллеги. Поочередно приносили воду, покупали продукты, убирали квартиру, регулярно устраивали банные дни.
Но оставался камень преткновения – отправление естественных надобностей. Эти мучения интеллигентную женщину буквально доконали. Несчастная не раз просила коллег помочь ей …умереть. Но кто решится на такое?!
И тогда этот хрупкий стебелек решился на отчаянный шаг. Софья Владимировна подожгла матрас, на котором лежала.
Когда утром зашли коллеги, им осталось лишь поклонится праху. А еще – невероятному мужеству крохотной, но чрезвычайно мужественной женщины.
Потрясение 5. Ведьмина вошь из головы
(1997 год; г. Пирятин, Полтавская обл. – г. Киев, Украина)
Это песец! Причем – полный!! Был в Пирятине, разговорился с соседкой-учительницей, на шесть лет младше меня. И та на полном серьезе начала меня убеждать, что на нашей улице живет …ведьма. Правда, кто – сказать то ли не захотела, то ли не смогла. Лишь многозначительно подчеркнула:
– Ничего, через некоторое время тайное станет явным!
– В каком смысле? – уточнил я.
– А в том, что когда она умрет, ее душа не сможет покинуть дом и придется пробивать потолок, чтобы та улетела. Вот кому будем продырявливать крышу, то и ведьма.
Спустя несколько дней, уже в Киеве, беседовал с юной выпускницей столичного Национального университета – племянницей супруги. И та – опять-таки на полном серьезе! – доказывала, что вши берутся из… головы.
На саркастические замечания:
- Они что, в мозгах плодятся? Но, даже если так, то как потом сквозь череп проникают? реагировала раздражительным:
– Я все это в газете читала!
С кем же наши вожди собираются осваивать высокие технологии и строить светлое капиталистическое будущее? А ведь это они довели образование до такого уровня.
Потрясение 6. Кипяток на завтрак
(2001 год; г. Киев, Украина)
По приглашению главного редактора издания «5 континентов» Александра Рущака работаю его заместителем. Наборщицей нам ООО «Концерн «Президент», в состав которого входит журнал, выделил скромную девушку Лену.
Еще с первых лет «служения народу» я всегда являюсь на службу за полчаса-час до начала трудового дня. А тут, как ни приду, - наборщица уже у компьютера. Что за невиданный патриотизм?!
Может, набирает левые тексты? Так мы не запрещаем, если «халтурить» не во вред редакции. Короче, как ни присматривался, разгадать загадку не удалось.
И вот где-то через месяц меня зазывает Рущак.
- Ну, и ситуация! – первые слова, которые едва не эхом звучат в кабинете.
- Что случилось? – спрашиваю с тревогой.
- Обратил внимание на Лену, - говорит главный, и тут я его нетактично перебиваю:
- Я уже давно обратил.
- В каком смысле?! – подозрительно взглянул в мою сторону Александр.
- Не в том, что ты подумал! – успокоил я его. – Меня удивляет, что она так рано приходит на работу.
- А я обратил внимание на другое – по этому поводу тебя и пригласил. Но вывело оно, представь себе, на ее ранний приход в редакцию.
- ?!!
- Лена такая худющая и бледная, что я не удержался и сегодня спросил, все ли у нее в порядке. И после серии отнекиваний она рассказала следующее. Воспитала ее мать: порядочной, добросовестной, трудолюбивой, в чем мы неоднократно сами убеждались. Но некоторое время мать умерла, и девушка осталась одна. Работу ей то удавалось найти, то оставалась без нее. А зарплата для честных – единственный источник существования. Зачастую средств не хватало на хлеб – что уж в этой ситуации говорить о коммунальных платежах. И в квартире за неуплату сначала отключили газ, а потом – и свет. Так и живет…
- Ну, а.?.
- А рано на работу приходит, чтобы …позавтракать. Горячей водой из электрочайника.
- ?!!
- Дома ведь – ни электричества, ни газа: воду подогреть – ку-ку. Вот и пользуется редакционной возможностью.
- Да, на чае долго не протянешь.
- На каком чае?! Я же сказал «пьет горячую воду». Нет у нее денег даже на заварку! Я вынул и даю ей пятьдесят гривен, а она наотрез отказывается. Лепечет: «Я не смогу их вам отдать». «Я тебе просто их даю». Она: «Просто так я взять не могу». «Хорошо, тогда я даю с таким расчетом, что ты их отдашь, когда сможешь – хоть спустя десятилетие».
Потрясение 7. Дьявольская жертва
(2001 г.; г. Киев, Украина)
Даже злейшему врагу не пожелаю выбора, перед которым очутился сам. Он – куда безжалостнее, чем – умереть не встать! - «Казнить нельзя помиловать» или пьяная игра в русскую рулетку. Об этом можно написать психологический триллер. Тем не менее, я буду по телеграфному краток и озвучу лишь суть семейной драмы.
На финише жизни моя несчастная мать, кроме букета других болезней, была «осчастливлена» еще и склерозом вкупе со старческим слабоумием. Отказали у бедной и ноги. Три года с недугами мы боролись все вместе. Точнее, тяжесть ухода полностью легла на плечи жены – я день и ночь пропадал на работе. Но даже двух выходных хватало, чтобы понять, как невозможно трудно под одной крышей нормальному с не вполне.
И пришел момент, когда мне пришлось решать: как быть дальше? Нервы у супруги в этому времени сдали основательно. Она молча, без роптаний, несла свой крест. Однако я видел: еще немного, и я могу ее потерять – физически. Иными словами, выбор предстоял дьявольский: мать или жена? Кем-то из них я должен был пожертвовать.
Результат: мать провела несколько лет в столичном специализированном интернате. И в минуты просветления очень хотела домой (увы, врачи делать это категорически не рекомендовали, ибо «потом в моральном плане только хуже будет»).
Потрясение 8. Хаки-министр и его приход
(2003 год; г. Киев, Украина)
Новоиспеченный цивильный министр обороны Евгений Марчук на параде, посвященном Дню независимости Украины, объезжал строй, у шеренги воинов противовоздушной обороны:
– Здравия желаю, … танкисты!
Я бы еще понял, если бы министр перепутал артиллеристов с танкистами – и у тех, и у других погоны черного цвета. Но ведь ПВОшники были единственными (!) на площади, у кого знаки отличия - голубые!
Что ж, каков поп, таков и приход!
Потрясение 9. Рваные плавки на двоих
(2009 год; г. Киев, Украина)
С Николаем К. работал в трех киевских изданиях. Когда наши творческие пути разошлись, он пребывал в должности ответственного секретаря ежедневной газеты «Полуправда Украины». А вскоре вырос до главного редактора.
Нормальный мужик, да еще профессионал, он везде ценится. Пригласил я его в еженедельник, где подрабатывал, – должность пониже, зато свободы – не меряно! Взяв трое суток на размышление, отказался. И то: на шее (мои, а не его слова!) – не работающая жена, трое детей-учащихся и теща-пенсионерка, которую забрали из черниговской глубинки в столицу «доживать». А зарплату на новом месте обещали хоть и такую же, да уверенности, что издание протянет относительно долго, не было (так оно, впрочем, и случилось).
Больше идти на службу я не захотел и стал птицей вольного полета: сидя дома, ваял материалы на заказ. Само собой, постепенно отдалился от журналистской братии, что, впрочем, только радовало. Поэтому с большим опозданием – более чем через полгода после произошедшего – узнал, что Николай К уже не только не главный редактор, а …инвалид умственного труда. С ног сшиб инсульт.
Что ж, лучше поздно, чем никогда! Звоню, чтобы поговорить, поддержать, сказать пару ободряющих слов. Трубку поднимает супруга. Называюсь (заочно мы знакомы) и прошу пригласить к телефону «хозяина».
Обычно вежливая, она отказывается выполнить мою просьбу. Толерантно настаиваю. Снова - твердое «нет». Разговор явно затягивается и идет явно неровно. Даже на расстоянии чувствуется: нервы у женщины натянуты до предела. Совместными усилиями переводим эту почти перепалку в конструктивное русло.
Выясняется, что не она мне отказывает в беседе с мужем, а он не может подойти к телефону. Интересуюсь:
- Неужели через такое время и настолько плох?
- Не то слово! Почти растение… Ухаживаю за ним, как за несмышленым дитем.
А как выкручиваются в финансовом плане? Каковы пенсии – у нее и Николая? Чем заняты отпрыски?
Начала с конца. Старший – работал с отцом в редакции, но когда тот ушел, новая шефица, по слухам, в свое время злоупотреблявшая алкоголем и закодировавшаяся (худая, как водочная этикетка и страшная, как «мультики» страдающего белой горячкой) ушла и его. Так что перебивается скудными гонорарами.
Двое других – еще школьники. Пенсия у нее – минимальная, так как, в основном, не работала –ухаживала за детьми, а потом – престарелой матерью.
А Николай?
Пахал он, хоть и как проклятый, но не в государственных и не муниципальных изданиях, а посему вспомоществования – кот, извините, накакал.
- А как же выкручиваетесь? – не удержался я.
Ответ несколько успокоившейся интеллигентной женщины поразил до глубины души отчаянием:
- Так и выкручиваемся – имеем сегодня одни трусы на двоих, да и те рваные!
Потрясение 10. Силком моют и стригут
(2013 год; г. Пирятин, Полтавская обл., Украина)
Местная районная газета, взяв у меня интервью, его опубликовала. О том, что это произошло, я узнал от дочери лучшего школьного друга Чико Господенко, написавшей мне в «Одноклассники». Мы в последнее время мы как-то не общались. Не потому, что стали менее духовно близки или разругались, а в силу расстояния, возраста и многочисленности забот. Поблагодарив за информацию, я не мог не поинтересоваться состоянием их дел. То, что узнал, потрясло.
Вот ответ дочери: «Папа в плохом состоянии, вернее, как в плохом... У него затяжная депрессия... Целыми днями лежит, укрывшись с головой. Его абсолютно ничего не интересует. Не поднимается, даже когда я детвору привожу. И это длится уже года три-четыре. Лежал в больнице, с тех пор - под наблюдением врача.
Причина депрессии? Много чего хотел сделать, А что сможешь на пенсию?
Ему дом от тетки достался, большой. Мечтал о капитальном ремонте, новом обустройстве, возведении сауны, и чтобы я с мужем плюс он с мамой там вместе жили.
Все развалил, а тут деньги кончились. Запил. На этой почве все и началось.
Вы бы его не узнали. Даже бриться не хочет. Его силком и моют и стригут. Вот так и живем: тихо спокойно, веря в лучшее...»
Любые комментарии здесь, в самом деле, излишни. Замечу только, что горе друга неожиданно …помогло мне. Я ведь тоже не раз и не два впадал в депрессию. А большинство тех, кто хорошо меня знает, убеждены, что я из нее не выхожу уже несколько лет. С чем, в принципе, я соглашался. Знал и причину: она, как и у большинства моих сверстников, общая – Горбачев.
И только прочитав вышеупомянутое письмо, понял: никакой депрессии у меня не было и нет даже в помине. А все, что случается, это элементарное отсутствие настроения.