труба архангела Гавриила, дикция великолепная, но завоевать расположение публики ему почему-то не удалось. Мне кажется, ему не хватало конкретных фактов. После речи Бинго слушателям хотелось чего-нибудь позабористее, чем абстрактные рассуждения про Общее Дело. Публика начала бесцеремонно перебивать оратора, и тут Бат замолк на полуслове и уставился на Битлшема. В толпе решили, что у него сел голос.
– Пососи таблетку с ментолом, – крикнул кто-то. Товарищ Бат судорожным усилием взял себя в руки, и даже издали я увидел, как злобно засверкали его глаза.
– Ладно, товарищи! – прокричал он. – Можете надо мной смеяться, можете глумиться, можете издеваться, сколько вам вздумается. Но знайте: движение наше растет и крепнет с каждым днем и с каждым часом. В него включаются представители так называемых высших классов. Чтобы не быть голословным, скажу, что здесь, сегодня, вот на этом самом месте, среди нас присутствует один из самых стойких наших борцов, племянник лорда Битлшема – того самого лорда Битлшема, чье имя вызвало ваше справедливое негодование всего несколько минут назад. И прежде, чем Бинго успел сообразить, что сейчас произойдет, Бат сорвал с него фальшивую бороду. Как ни велик был успех, выпавший на долю Бинго, он ни в какое сравнение не шел с бурей восторга, обрушившейся на голову товарища Бата. Я услышал, как старый Битлшем крякнул от изумления, но все последующие его комментарии – если таковые были – потонули в громе аплодисментов. Должен признаться, что в этой непростой ситуации Бинго проявил завидную решительность и присутствие духа. Не долго думая, он схватил товарища Бата за горло, явно желая оторвать ему голову. Впрочем, ему не удалось достичь на этом поприще сколько-нибудь ощутимых результатов, поскольку печальный полисмен очнулся от гипноза и вступил в игру: в следующую минуту он уже пробирался сквозь толпу с Бинго в правой руке и с товарищем Батом в левой.
– Пожалуйста, позвольте пройти, сэр, – вежливо попросил он, натолкнувшись на стоявшего у него на пути лорда Битлшема.
– А? Что? – пролепетал Битлшем: он еще не вышел из ступора. Услышав дядин голос, Бинго выглянул из-под правой руки державшего его за шиворот полисмена, и в тот же миг вся его храбрость улетучилась, точно газ из проткнутого иглой воздушного шарика. Он поник, как увядшая водяная лилия, и молча прошаркал мимо. У него был вид человека, которому только что крепко накостыляли по шее. Когда Дживс приносит мне утром чашку чая и ставит на столик рядом с кроватью, он либо молча выскальзывает из спальни, оставляя меня в одиночестве смаковать «Оолонг», либо почтительно топчется на ковре, и это значит, что ему нужно мне что-то сообщить. Проснувшись на следующий день после возвращения из Гудвуда, я лежал на спине и глядел в потолок и вдруг заметил, что Дживс все еще в спальне.
– А, Дживс, – сказал я. – Хотите мне что-то сказать?
– Мистер Литтл заходил час назад, сэр.
– В самом деле? Он рассказал вам про вчерашнее?
– Да, сэр. Его приход к вам как раз и был связан с последними событиями. Он решил уехать из Лондона и пожить некоторое время на лоне природы.
– Весьма разумная мысль.
– Именно так я ему и сказал, сэр. Однако на пути к осуществлению этого плана встала финансовая проблема. Я взял на себя смелость ссудить ему от вашего имени десять фунтов на текущие расходы. Надеюсь, вы ничего не имеете против, сэр?
– Разумеется, нет. Возьмите десятку на туалетном столике.
– Хорошо, сэр.
– Дживс, – сказал я.
– Сэр?
– Никак не могу взять в толк, как все это произошло. Я хочу сказать, как этому Вату удалось разнюхать, кто такой Бинго? Дживс кашлянул.
– Боюсь, в какой-то мере это моя вина, сэр.
– Ваша? Каким образом?
– Кажется, я нечаянно раскрыл имя мистера Литтла в разговоре с мистером Батом. Я сел на кровати.
– Что-о?
– Да, сэр, теперь я со всей определенностью припоминаю, как говорил ему, что преданность мистера Литтла Общему Делу заслуживает широкого общественного признания. Я горько сожалею, что стал невольной причиной временной размолвки между мистером Литтлом и его светлостью. Боюсь, в этом деле есть еще одна сторона. Я также несу ответственность за разрыв отношений между мистером Литтлом и юной леди, которая приходила к нам на чай. Я снова сел на постели. Как ни странно, я до сих пор не подумал о положительных последствиях вчерашнего инцидента.
– Вы хотите сказать, что между ними все кончено?
– Окончательно и бесповоротно, сэр. Насколько я понял со слов мистера Литтла, он потерял надежду на успех в этом предприятии. Даже если не было бы иных препятствий, отец юной леди считает его обманщиком и шпионом, так сказал мне мистер Литтл.
– Будь я проклят!
– Сам того не желая, я доставил всем столько неприятностей, сэр.
– Дживс! – сказал я.
– Сэр?
– Сколько денег на туалетном столике?
– Помимо тех десяти фунтов, которые вы велели мне взять, сэр, там остались две пятифунтовые банкноты, три банкноты по одному фунту, десять шиллингов, две
