Джен Фредерик и Джессика Клер
"Последний подарок"
Дейзи
Ник наблюдает, как передвигаются машины по переулку вдоль нашего многоквартирного дома. Там всегда много машин, и я могу сказать, что это его напрягает. Это видно по его жёсткой посадке плеч каждый раз, когда он наклоняется, чтобы незаметно заглянуть за штору на заснеженную улицу. Когда его рука скользит за пояс, будто в поисках пистолета, я понимаю, что он на грани.
Облизывая пальцы, я откладываю тесто для рождественского печенья, которое месила, и подхожу к нему:
— Николай, — мягко говорю я. — Что происходит?
Он смотрит на меня красивыми, тёмными и чуть беспокойными глазами:
— Ничего, Дейзи.
Но я знаю, что это не так. Каждый дюйм его тела говорит мне: "Что—то не так". Я подхожу к окну, пытаясь разглядеть, что он там видит. Машины медленно передвигаются по улице, что вполне ожидаемо. Вдалеке красиво блестят рождественские огоньки, покрывающие каждый сантиметр близлежащих зданий. Не вижу ничего необычного, но я — не профессиональный убийца, и могу что—то упустить. Я поворачиваюсь к Нику:
— Что происходит? — повторяю я.
Он кивает на окно:
— Много машин. Они замедляются на этой улице, значит, смотрят на что—то.
На мгновение я замираю и смеюсь:
— Конечно, они смотрят на что—то. Они тормозят, чтобы рассмотреть рождественские огни.
Я указываю на здания вдалеке, которые украшены зелеными, красными и белыми огнями. Там есть даже анимированная сцена о рождении Христа, мимо которой я проходила.
— Думаю, что родители берут своих детей, чтобы они увидели эти украшения.
Его плечи немного расслабляются:
— Да? Это традиция?
Я киваю, обвивая его руками:
— Традиция. Не о чем беспокоиться.
Он медленно выдыхает и тянет руки к моей спине:
— Я до сих пор думаю, как киллер.
"
Да, он думает". Я полагаю, нужно время, чтобы вытащить его из этой системы. Моего Ника нужно отвлекать.
— Ты хочешь сесть в машину и прокатиться мимо этих огней?
Ник принимает такой недовольный вид, что я смеюсь над собой.
— Так должно быть, — я прижимаюсь к нему и медленно вожу пальцами по его спине. — А у тебя есть какие—то рождественские традиции?
— Я не праздную.
Это удивляет меня. Я поворачиваюсь и озадаченно смотрю на него:
— Совсем?
Он пожимает плечами:
— Ты забываешь о моем воспитании.
"
Я забываю". От воспоминаний моё лицо смягчается. Мой бедный Ник воспитан бандой, чтобы стать убийцей. Доброта и мягкость, которую он знал до меня, была только за деньги. Банда обучила его быть убийцей, а не нормальным человеком. Было так глупо спрашивать. "
Как же я могла не знать ответ?"
Его руки сжимают мои. Он понимает, что упустил важную часть нормальной жизни, и это беспокоит его. Ещё один недостающий кусочек головоломки, ведь он хочет быть цельным для меня.
Я неловко себя чувствую, что спросила такое. Я буду его отвлекать, ведь я хорошо отвлекаю.
— Думаю, в нашей квартире не помешает омела.
— Да? — его голос становится игривым, что заставляет меня чувствовать похоть, а я так люблю, когда Ник флиртует. — Ты хочешь спрятаться под ней и удивить меня поцелуями?
— Не только поцелуями, — соглашаюсь я, выдыхая, и тянусь пальцами к его ремню.
Он снова напрягается. Когда я опускаюсь на колени, его пальцы с такой любовью ласкают мой подбородок, что я тихо постанываю. Я расстегиваю ремень, но когда заканчиваю с молнией, его член понимает, что я задумала. Я стягиваю его одежду вниз, и его красивый член свободно оказывается в нескольких дюймах от моего лица. Пока мы живем вместе, я обучаюсь тому, что нравится Нику. Мы много практикуемся, и я с улыбкой думаю, что у меня всё лучше получается доводить его до безумия. Я не беру его член сразу. Вместо этого я глажу его бедра, наблюдая, как его член рывком отвечает на мои прикосновения. На головке появляется капелька, словно бисер, и я хочу попробовать её.
И попробую, но пока рано.
Руки Ника судорожно скользят по моему лицу, подбородку и волосам, не желая прерывать моё предложение. Я знаю, как он любит, и именно поэтому получаю такое удовольствие от того, что делаю. Ведь я люблю угождать Нику. Люблю видеть его лицо, когда мой рот на нём. Под этим углом невозможно наблюдать за изменением выражения его лица, но я представляю.
Массирующими движениями я медленно и осторожно провожу по его бедрам и вокруг тяжелых яиц. Он стонет, когда мои пальцы слегка касаются их. И чувствую, как его тело дёргается снова. Когда на головке его члена появляется ещё одна капля, я склоняюсь и слизываю их, не желая потерять этот драгоценный нектар.
Моя любовь вызывает стон в его горле, который так приятно слышать.
— Дейзи, — выдыхает он, и за этим следуют бессмысленные быстрые комментарии на русском, которые я не могу разобрать. Я хожу на курсы русского языка в школе, но он говорит слишком быстро, чтобы разобрать.
Я смыкаю рот вокруг головки его члена, а рукой — за его основание. Ник больше не может противостоять. Его руки зарываются в мои волосы, и он глубже толкается в мой рот.
Я немного ослабляю хватку челюсти, чтобы взять его так глубоко, как смогу, и издаю стон в глубине горла. Выходит немного глубже, но мне нравится. Люблю, когда Ник теряет контроль, но этого нелегко добиться, ведь Ник не такой, как все.
Я люблю его.
Он трахает меня в рот, всё глубже толкая мне член в горло, и я стараюсь изо всех сил. Хотя он очень большой, а я неопытная, но когда он отстраняется, мой рвотный рефлекс затихает. Я прокашливаюсь и слабо улыбаюсь, чтобы дать ему понять, что со мной всё в порядке.
Ник берёт в руку член, мокрый и мерцающий от моего рта, и начинает водить головкой по моим губам, не сводя с меня увлеченный возбужденный взгляд. Я шире раскрываю руки, чувствуя горячую плоть на зубах, губах и лице.
Он крепко сжимает свою руку на члене, и я чувствую, как теплые брызги покрывают моё лицо, щеки и губы. Я слизываю их, ведь Ник любит это зрелище, а я люблю вкус Ника. Это так чудесно.
Он стонет, разглядывая моё лицо, покрытое его спермой. Срывая футболку, он вытирает меня.
— Ты слишком хороша для такого, как я, Дейзи, любовь моя.
— Я люблю тебя, Николай.
Я вознаграждена сильнейшим удовлетворением в его глазах и уверена, что печенье в духовке сгорело, но мне плевать.
Я решила завтра пойти в оружейный магазин и поискать подарок для Ника. Что—то опасное и прекрасное, как и он.
Николай
— Ты сегодня кажешься озабоченным, — говорит мягкий голос справа от меня.
Это какая—то девушка, чьё имя я не могу вспомнить, но если честно, и не запоминал. Она вечно прерывает меня, когда я рисую или мечтаю. Сегодня она сломала грёзы о вчерашней любви.
Я стараюсь не сердиться на неё, ведь, скорее всего, в её в жизни нет такого человека, как Дейзи, который обожал бы её, а она его. Полагаю, что должен сочувствовать таким людям, поэтому я стараюсь не хмуриться на неё. Дейзи сказала бы мне, что надо быть вежливым.
— Я занят мыслями о своей любимой, — отвечаю я ей.
"
Это вежливо". И я улыбаюсь себе. Дейзи бы мной гордилась. Я расскажу ей об этом позже, когда заберу с занятий.
Мысли об автомобиле стирают мою улыбку, заставляя хмуриться. Мы ездим на арендованном, так как ожесточенно спорим о характеристиках авто, которое я хочу купить для нас на самом деле. Мне хочется приобрести Майбах с бронированным корпусом и пуленепробиваемыми стеклами. Когда Дейзи увидела его цену в интернете, то вскрикнула. Думаю, цена оправдана. Но я помню её лицо, похожее на грозовое облако, когда она размахивала телефоном, что я ей купил.
Она говорит, что пока не может водить, потому что у неё нет прав. В отличие от шубы или нижнего белья, я не могу их просто купить. Она должна сдать экзамен. Я ей отвечаю, что она отлично водит, но она мне возражает. "Общественный транспорт тоже хорош", — говорит она. "Ведь есть автобусы, которые могут доставить нас куда угодно, а ещё поезда, которые ходят в пригород".
Общественный транспорт вполне сгодился бы для меня, но не для Дейзи. Многие люди захотели бы к ней прикоснуться или навредить.
Возможно, это паранойя, как говорит Дейзи, но мне кажется, это просто здравый смысл — выходя из дома, брать маленький револьвер в бардачок или складной нож в рюкзаке. В нашем доме я припрятал оружие из прошлой жизни, и о нём Дейзи даже не знала. Мне удалось что—то спрятать, как например, пистолет в шкафу и кухне, а также под столиком в зале. Я никогда не оставил бы Дейзи незащищенной, но знал, что она себя чувствовала бы некомфортно от такого количества оружия в доме. Когда она спрашивает:
— Где все твои пушки, Ник?
А я ей грустно отвечаю:
— Тот в тумбочке и вот, этот маленький.
Это ведь не ложь, просто я не утруждаю её деталями. Я в ответе за защиту моей сладкой Дейзи, а она отвечает мне любовью. Улыбаясь про себя, снова потерявшись в мечтах, я беру карандаш и начинаю заново.
— Своей любимой, — слышу я голос девушки, которая прерывает меня. — Так старомодно звучит, но так мило.
— Да, мило.
"
Что Дейзи бы хотела, чтобы я сделал? Она бы хотела, чтобы я улыбнулся девушке, которая прервала меня. Ведь Дейзи всем улыбалась"
. Я стараюсь улыбаться этой девушке
. "
Как же её зовут? Пэтти? Дотти? Китти?" Я не могу вспомнить.
— Ты очень преданный, не так ли?
Я наконец—то посмотрел на девушку. Её темные волнистые волосы лежат на плечах. У неё длинные ресницы, похожие на паучьи лапки. Думаю, кому—то она бы показалась привлекательной, но она не Дейзи.
— Что ты приготовил ей на Рождество? — спрашивает она.
"
Приготовил на Рождество?" Эти слова поразили меня, и я медленно поворачиваю голову к девушке:
— Приготовил на Рождество?
— Да. В смысле, раз она твоя любимая, ты же подаришь ей что—то, правильно?
Я киваю. "
Да, точно. Подарок на Рождество". Пристально глядя на девушку, я спрашиваю:
— А что бы ты хотела получить, если бы могла иметь, что угодно?
Она складывает руки на груди:
— Боже, разве нужно что—то ещё, чтобы быть на седьмом небе от счастья с таким парнем, как ты. Где вы познакомились?
Подставив ладонь под лицо, паукообразная леди приближается ко мне. Мне некомфортно от её близости и её страшных ресниц. Я бы мог нарисовать их в своей следующей работе — "гигантские длинные усища на глазах".
— Мы познакомились...
Я останавливаюсь и задумываюсь: "Что Дейзи бы хотела, чтобы я ответил?" Правда была в том, что я шпионил за Дейзи, когда преследовал очередную цель. Знаю, Дейзи бы не хотела, чтобы я рассказал правду.
— Мы познакомились в кофейне.
— Твой акцент такой соблазнительный. У тебя есть братья?
Хлоп—хлоп и ресницы смыкаются.
— Нет. У меня нет братьев и сестёр.
Я смотрю на часы. Время занятия почти вышло, а я до сих пор не закончил работу. Вздохнув, я начинаю собирать вещи, чтобы не опоздать забрать Дейзи. В прошлый раз меня задержал очень долгий разговор с моим профессором о темноте моих набросков и о том, что мне нужно подбирать более легкие оттенки. Когда я приезжаю в университетский городок за Дейзи, вокруг неё стоит орда мужчин. По крайней мере, два или три. Дейзи говорит, что она заводит новых друзей, поэтому я скрываю свою растерянность.
— Ну, если ты со своей девушкой захочешь потусить, позвони мне. Дать тебе мой номер?
Сначала я отрицательно качаю головой, но Дейзи хочет заводить больше друзей. Возможно, стоит согласиться.
— Да, напиши мне номер.
— Просто дай мне телефон, и я забью туда свой контакт.
Нахмурившись, не знаю, должен ли я сделать это. Но вспомнив смеющееся лицо Дейзи, когда она общается с другими студентами, я передаю ей телефон. Тот, что для всех, а не тот, по которому я общаюсь с Дейзи. В том слишком много личных изображений и текстов, поэтому никто и никогда не должен их видеть, кроме меня.
Девушка улыбается мне, пока лапки паука ходят вверх—вниз. Она возвращает мне телефон, и я вижу, что её зовут Келли.
— Спасибо, Келли.
Я протягиваю ей руку, чтобы пожать. Она странно смотрит на неё, качая головой.
— Ты чудной. Симпатичный, но чудной. Хорошо, что мне нравятся чудаки.
Она берёт мою руки, пожимая её слишком долго.
— Боже, какие огромные руки!
Я держу руку перед собой, разглядывая её, и думаю, что она нормальная.
Она смеётся:
— Ты понимаешь всё так буквально!
— Спасибо, — говорю я, и пытаюсь вернуть её внимание к рождественским подаркам. — Ты — женщина, Келли, — говорю я.
Она округляет глаза:
— Так мило, что ты заметил.
"
Конечно же, я заметил". Я замечаю всё.
— Да, заметил, — нетерпеливо продолжаю я. — Ты любишь Рождество?
Её глаза светятся:
— Кто же не любит?
— Что ты любишь больше всего? — спрашиваю я.
Традиции важны для Дейзи, а я хочу заложить наши собственные традиции.
— Подарки, конечно, — ухмыляется она.
Некоторые наши одногруппники стоят неподалеку, и я спрашиваю всех:
— Какой подарок вы бы хотели получить?
Они начинают выкрикивать ответы:
— Украшения.
— Игровую приставку.
— Машину.
Это говорит Келли. Я обращаюсь к ней:
— Ты дарила машину в качестве подарка?
— Хотела бы, — она потрясла руками. — Я бы хотела получить. А ты раздаешь их?
Я медленно киваю:
— Да. Думаю, да.
Я ударяю её по плечу, будто она — мой товарищ.
— Спасибо за твою дружбу.
Развернувшись, я иду к арендованной машине. Я возбужден. Очень возбужден. На Рождество я подарю Дейзи машину.
Когда я подъезжаю к кампусу колледжа Дейзи, воодушевление переполняет меня, и мне становится почти всё равно, что Дейзи окружена двумя самцами. Или тремя. Я не уверен, ведь там есть и несколько женщин. Интересно, что они обсуждают. Возможно, подарки. Надеюсь, кто—нибудь из них тоже хочет автомобиль, чтобы Дейзи понимала, что это нормальный подарок. Когда я приближаюсь, то разглядываю людей вокруг Дейзи. Её греет пальто. Мне хочется купить ей меха, но ей претит мысль, чтобы носить мертвых животных.
— Ник! — немедленно приветствует Дейзи меня.
Она вовлекает меня в толпу, а я наклоняюсь, чтобы поцеловать её, лишь слегка коснувшись губами её щеки. Затем, чтобы все понимали, что она под моей защитой, я обнимаю её за плечи.
— Закончила, котенок?
Она активно кивает и прощается со своими друзьями.
— Кажется, у тебя сегодня хорошее настроение.
— Да, я обогнал мотоциклиста по пути сюда. Это было очень захватывающе.
— Ник, — восклицает она, и бьет меня по плечу.
— Немного убийственного юмора, — шучу я.
Внезапно она останавливается и поворачивается ко мне лицом:
— Ты никогда не шутишь.
Её глаза изучают мои, но они не увидят там подарка, что я задумал. Только безграничную любовь и мысли о её сомкнутых веках, когда вчера ночью она сосала мне.
— Прошлая ночь, — шепчу я. — Было хорошо, да?
— Да, — соглашается она.
— Сегодня вечером моя очередь.
Я наклоняюсь к её уху так, чтобы никто, кроме неё, не мог услышать моих слов:
— Сегодня вечером я буду стоять на коленях между твоих нежных бедер, и вылизывать тебя, пока ты не закричишь о пощаде. Но никакой пощады не будет. Я буду мучить тебя языком, пальцами и членом, пока ты не потеряешь рассудок и не почувствуешь удовольствие каждой клеточкой своего тела. На твоем теле не останется ни одного сантиметра, которого я не коснусь. И завтра, когда ты проснешься в нашей кровати, всё, что ты будешь помнить, это то, как я трахал тебя.
Её коленки подкашиваются, и она хватается за меня.
— Ты не должен говорить мне такие вещи в общественных местах, — говорит она, оглядываясь по сторонам.
— Никто, кроме нас с тобой, не имеет значения в этом мире, Дейзи, — говорю я ей со всей серьезностью. — Пойдем домой, где сможем начать трахаться.
Это заставляет её хихикать:
— Ты такой грязный и серьезный одновременно. Мне это нравится.
Я открываю для неё дверь дешевого седана. Это один из последних дней, когда она ездит в этом. Присаживаясь на сиденье, я отдаю ей свой общий телефон.
— Сегодня я завел для тебя друга.
— Правда? — она берет телефон и включает его. — Это Келли, да?
— Да, она предложила свой номер телефона, так что ты можешь встретиться с ней.
Она фыркает, блокируя телефон. Склонив голову на сиденье, она говорит:
— Я думаю, она хочет дружить с тобой.
— Нет, она пригласила тебя выпить с ней кофе. Я пойду с вами, чтобы ты была не одна.
Я говорю так, будто делаю ей великодушное одолжение, хотя мы оба знаем, что это я без неё одинок.
— Но она немного странная. Тебе не стоит слишком близко сидеть к ней. Её ресницы похожи на гигантские ноги паука. Трудно сосредоточится на том, что она говорит, когда эти длинные черные штуки шевелятся так близко к тебе, — раздаю я советы.
Дейзи вздыхает:
— Хорошо, Ник. Если мы решим отдохнуть с Келли, я буду сидеть подальше от неё.
Тон её голоса подсказывает, что она еле сдерживает смех. Я пользуюсь моментом, чтобы посмотреть на неё, прежде чем сосредоточиться на движении впереди меня.
— Что смешного?
На этот раз она смеется в голос.
— Возможно, у неё накладные ресницы, Ник! И ещё она флиртовала с тобой. Она хочет, чтобы ты пригласил её на кофе.
— Но я с тобой, Дейзи. Навсегда. Зачем мне пить кофе с девушкой, у которой пауки на глазах?
Она протягивает мне руку и кладет голову мне на плечо:
— Я люблю тебя, Ник. Мне нравится, что ты совершенно невежественен. Иначе я бы ревновала тебя.
— Никто, кроме тебя.
Небольшая остановка позволяет мне отвлечься на мгновение и поцеловать её в макушку.
— Когда мы приедем домой, я покажу тебе, что имею в виду.
Она дрожит:
— Не могу дождаться.
Я тоже.
***
Мой взгляд прикован к бедрам Дейзи, пока она подымается по лестнице. Кажется, я что—то говорю. Это как припев песни: "Следуй за мной, следуй за мной".
— Иду, — шепчу я, задыхаясь. — Даже за собственной смертью.
— Что? — говорит она.
— Твои бедра, — говорю я ей, ведь ничего не могу утаить от моей Дейзи. Ну, почти ничего. Подарок в виде автомобиля пока в секрете. — Они зовут меня. Думаю, твое тело чего—то хочет от меня.
— Правда? — бормочет она.
Её невинность проигрывает озорству, и я упиваюсь этому изменению. Слова скрывают её бурлящее желание, которое она прячет с тех пор, как мы сели в машину.
— Правда, котенок.
Я подымаюсь на ступеньку выше, где стоит она. Я выше и сильнее, чем Дейзи, но она не сопротивляется, а вместо этого встает на цыпочки, касаясь своим ртом моего подбородка.
— И чего ты думаешь, хочет мое тело?
— Я обещаю, что покажу тебе.
Без особых усилий я поднимаю её на руки. Хотя мои мышцы начинают дрожать, когда она покрывает поцелуями скулы. Мои колени становятся ватными, когда её язычок скользит по моей шее. Я как пластилин в её руках. Каким—то чудом мне удаётся открыть дверь и внести Дейзи в нашу спальню. Мне стоит нечеловеческих усилий, чтобы оставаться в вертикальном положении. Мой член так сильно стоит, что я едва могу наклониться, чтобы положить Дейзи на постель.
Её веки чуть приоткрыты от похоти. Я быстро избавляюсь от своей одежды. И хоть она любит смотреть, но я не могу ждать, так как хочу оказаться внутри неё. И в этом расписываюсь в своей слабости.
— Не могу дождаться, когда твоя горячая плоть будет скользить по мне.
От моих слов в её глазах вспыхивает пламя, делая мою эрекцию ещё сильнее. Я глажу свой член, выжимая капли смазки и распространяя её повсюду.
— Тогда иди сюда.
По её приглашению я срываю с неё пальто и свитер. Я останавливаюсь, чтобы посмаковать её груди, которые так сладко покачиваются. Свободной рукой я удаляю оставшуюся одежду. Обеими руками я беру её груди и погружаю своё лицо в ложбинку между ними. Мои пальцы нежно трут её сосочки, и они почти сразу твердеют.
Её чувствительность изумляет меня. Я сосу её груди, пока она не изгибается, упираясь в меня бедром. Боль в члене становится неумолимой. "Позже", — обещаю я себе, — "я освобожу их от бюстгальтера и зацелую каждую из них".
Она издает нетерпеливый и разочарованный звук, понимая, что колготки и юбка сковывают её бедра. Я кидаюсь помочь ей, пока мы не оказываемся плоть к плоти. Мы снова падаем на кровать. Мой рот на ней, а моя рука между её ног.
Она мокрая, всегда такая мокрая для меня. Её бедра обвивают мою руку, и она начинает ездить на ней ещё до того, как я прикасаюсь к ней.
Мои пальцы извиваются сквозь её завитки, защищающие её нижние губки и нетерпеливый маленький клитор, который требует внимания. Игнорируя его, я ласкаю её губки и упиваюсь сочными звуками, которое издает её влагалище, когда я быстро вонзаю в неё два пальца.
Её натужный голос наполняет воздух:
— Да, Николай, мне это нужно.
— Я чувствую, — рычу я, двигаясь по ней. — Сначала я хочу попробовать.
Кусая её клитор, я ощущаю соответствующее стягивание вокруг двух моих пальцев, которые неумолимо двигаются внутри неё. Её мягкая плоть под моим языком, и я закрываю глаза от удовольствия. Этот вкус должен наполнить мой рот и горло. Двумя руками я широко развожу её плоть, освобождая место для своего языка внутри неё. Она сжимает мою голову двумя руками, одновременно дергая и толкая меня.
— Боже, Ник, это ощущение...
Её слова прерываются, когда я атакую её клитор своим языком, слегка покусывая, и снова сосу его, успокаивая.
Я никогда не могу насытиться ею и пью из неё как из фонтанчика, работая языком, губами, зубами и пальцами, пока она в слезах не метается подо мной. Сила её возбуждения заставляет меня сходит с ума от похоти. Я встаю на колени, натягивая её на себя одним быстрым движением. Чувствуя, как мягкие стенки её влагалища горячо цепляются за меня, я стискиваю зубы, чтобы не кончить в этот самый момент.
Не могу удержаться. Я ещё хуже, чем животное. Сильнее натягивая её бедра, я кончаю в неё.
— Ты удивительная, всегда такая удивительная, — шепчу я, задыхаясь между толчками.
Дейзи смотрит на меня с любовью без слов, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать её. Я совершаю такие же движения языком в её рте, как и членом в её влагалище. Она стонет, упиваясь своими двойственными горячими и влажными ощущениями.
— Быстрее, Ник, — умоляет она. — Не останавливайся.
Её бедра сейчас двигаются по тому же кругу, что и на лестнице, но быстрее и не в таком идеальном ритме. Скольжение её влагалища по моему члену — это как рай. Слишком сильное удовольствие от полного соединения.
Её пальцы зарываются в мои бедра, и я чувствую, как впиваются ногти в мою плоть. Она близка к разрядке. Мои яйца стягивает в узел, и я увеличиваю темп нашей страсти.
— Сейчас, кончи для меня сейчас, — требую я.
Её тело приподнимается в порыве оргазма. Я кричу во время своего облегчения и спускаю в неё, пока чувствую облегчение и в её теле. В этом мире нет ничего прекрасней, чем находиться внутри неё. Весь потный и опустошенный я обрушиваюсь на неё. Её руки и ноги слегка дрожат около меня.
— Ты — моя любимая, Дейзи, а я — твой. Никогда не покидай меня.
— Я не уйду, Ник, — шепчет она мне в ухо.
Не знаю, могут ли быть два человека ещё ближе друг к другу, чем мы.
Дейзи
Никогда бы не подумала, что окажусь на Рождество в такой деликатной ситуации. Но я и не знала, что буду встречаться с таким, как Ник.
Засунув свои руки в карманы пальто, я смотрю, как мое дыхание пробивает морозный воздух. Я пропускаю занятие, а должна готовиться к экзаменам. Вместо этого я стою на остановке в ожидании автобуса. Это важнее, чем занятия. Для меня крайне важно, что получит Ник на это рождество, ведь именно так мы зададим тон нашему совместному ужину. Я хочу показать ему, какой хорошей может быть жизнь со мной. Как замечательно, когда тебя любят чистой любовью за то, какой ты есть, а не за деньги.
Именно эти мысли занимают меня, когда я выхожу из автобуса в не самом лучшем районе города, так как в двух кварталах находится оружейный магазин. Я иду быстрым шагом. На улице холодно и морозно, да и рано, так что вряд ли я кого—то встречу. Как ни странно, я чувствую себя в безопасности. Моя любовь — киллер, и я сталкивалась с главой банды лицом к лицу. Кажется, бояться уличных хулиганов — глупо.
Зайдя в оружейный магазин, я улыбаюсь мужчине за стойкой. Он скептически смотрит на меня, будто я не туда зашла:
— Чем могу вам помочь?
— Я ищу подарок на Рождество для моего... парня.
Я хмурюсь от последнего слова. Оно не передает всего, что значит для меня Ник. Он для меня всё. Но мы не женаты и даже не помолвлены.
— Какой пистолет вы хотите? — спрашивает мужчина.
Подойдя к прилавку, я разглядываю его, но сразу же разочаровываюсь, хотя там есть пистолеты, ружья и револьвера на все случаи жизни. Я понимаю, что это совершенно неправильный подарок для моего Ника.
Мы пытаемся отдалиться от оружия и смертей — он и я. "
Если я подарю ему пистолет, как он это воспримет? Вот, кто ты есть и кем ты всегда будешь. Киллер".
Я закусываю губу. Мне кажется это неправильным. Мой Ник заслуживает гораздо большего, чем оружие.
— В общем—то, — бормочу я, — мне кажется, я передумала.
Улыбнувшись продавцу, я разворачиваюсь и ухожу обратно к автобусной остановке. Пока жду автобус, я думаю о Нике и возвращаюсь в ту часть города, где мы живем. Я вернусь в кампус во время и он не заподозрит, что я ездила куда—то далеко, но сначала я иду в нашу квартиру. В конце концов, у меня появилась идея, что получит Ник.
Мой Ник любит искусство и меня. Я думаю о его стройном татуированном теле и какое оно прекрасное. Возможно, я сделаю тату — одну из его красивых, и она как эскиз появилась бы на моем теле. Он увидит их и будет знать, что я навсегда принадлежу ему.
Мне нравится эта идея. Поднимаясь по лестнице, я открываю дверь в нашу квартиру и сажусь за стол во второй спальне. Тут офис Ника, но он не проводит здесь много времени. Мы предпочитаем обниматься на диване. Моя любовь делает наброски одной рукой, а другой обнимает меня за плечи, пока я смотрю фильмы или читаю романы. Раньше я ничего не читала, кроме любовных историй, но реальность и Ник разрушили эти глупые фантазии. Теперь я читаю спокойные детективы о преступлениях кошек.
Этюдник Ника лежит на столе среди коробок с углями и карандашами. Я беру его и перелистываю страницы, как всегда очаровываясь глубиной работ Ника. Эскизы темные, а некоторые тревожные, но все — красивые и благородные. Я останавливаюсь на одном эскизе — там женщина похожа на меня. Она спит в постели, слегка накрытая простыней.
Моё сердце разрывается от любви к этому мужчине, и я прикусываю губу.
Хотя это не подойдет для тату. Я пролистываю несколько страниц и нахожу нужную картинку. Прижимая блокнот к груди, я мчусь из квартиры. Время не на моей стороне. Я должна сделать копию и вернуться в колледж до того, как Ник поймет, что я пропала.
* **
Дни проходят, а Ник ничего не подозревает о том, что я планирую. У нас есть небольшое дерево в углу комнаты, но под ним ещё нет коробок. Никто из нас не хочет быть первым, кладя туда что—то, и объявить о празднике, поэтому мы ждем. Ник помогает украсить мне квартиру гирляндами. Мы поём под рождественскую музыку и целуемся под омелой. Ник заполняет практически всю квартиру.
Двадцать четвертого числа я говорю Нику, что собираюсь по магазинам за подарком отцу. Это маленькая светлая ложь, ведь мой рождественский подарок с Амазона ему уже доставлен неделю назад. Он даже сам получил его, выйдя на крыльцо. Это большой шаг для отца, и я горжусь им. Сегодня я не стану навещать его. Я сажусь в автобус в центре города и еду в салон, где у меня назначена ранняя встреча.
В салоне пусто. Войдя, я вижу полные витрины ювелирных украшений для тела и бутылки с дезинфицирующей жидкостью. Стены покрыты разноцветными узорами эскизов татуировок. За стойкой на одном из стульев сидит заспанный человек, который разворачивается при виде меня:
— Ты Дейзи?
— Это я, — нервно улыбаюсь я, вытаскивая из сумочки рисунок, который спрятан там неделю назад. — Мне нужно сделать татуировку на моем сердце.
Я кладу на стойку художественное произведение, немного нервно разглаживая его. Это изображение красного сердца, окруженное темнотой и будто взятое в ладонь. На сердце есть лента, в которой Николай написал моё имя. Но я изменила рисунок и поместила в ленту его имя на кириллице: "Николай".
Он мне нравится. Это мрак и надежда. Сердце Ника в моих руках, и я переложу его рисунок на свое сердце, как двойной смысл — то, что бьется в моей груди, принадлежит только ему.
Мужчина разглядывает рисунок:
— Хорошая работа. Любопытное соединение темноты с прелестной вещью, хотя, как и ты. Ты уверена, что хочешь именно это?
— Да, — отвечаю я. — Прямо здесь, — и я кладу руку прямо на грудь. — Можешь сделать это?
— Могу. Проходи и снимай рубашку.
Он проходит в заднее помещение с моим листком.
Мне немного стыдно снимать рубашку перед незнакомцем, но мужчину совсем не заботит моя голая грудь. Он даже не смотрит в мою сторону, когда я шагаю внутрь и раздеваюсь. Перед тем как полностью оказаться топлесс, мужчина предлагает мне полотенце, чтобы прикрыться. "
Слава Богу".
Мужчина кажется добрым. Он дезинфицирует место, пока говорит о погоде, Рождестве и детях своей девушки. Улыбаясь, я поддерживаю беседу. Он говорит, что они ищут жильё в центре. Я предлагаю ему квартиру в нашем здании, которое будет готово в следующем месяце, и убеждаю, что Ник даст ему скидку. Кажется, ему нравится.
Он предупреждает, что нанесение тату болезненная процедура, но больше раздражает ощущение иглы на коже. На моей коже по велению жала появляются черные линии, будто карандаш тыкает меня на большой скорости, но я не против. Я думаю о лице Ника, когда он увидит, что я запечатлела на своем теле навсегда.
— Можно спросить, что здесь написано?
Я мечтательно улыбаюсь:
— Это имя. Николай.
— Муж?
— Парень, — снова признаю я, и опять эти слова кажутся мне неправильными.
Ник никогда не просил меня выйти за него замуж. И я знаю, он не будет, так как я сказала ему, что спрошу сама, когда буду готова. Мне нравится всё контролировать, и Ник дал мне контроль.
Может, я сейчас уже готова. Я размышляю, пока мужчина жалит мою кожу и наклоняется всё ближе.
— Как много это времени займет? — спрашиваю я. — Сегодня мне нужно успеть в ещё одно место.
***
Несколько часов спустя моя грудь пульсирует. Я несу в сумке бутылку с дезинфицирующим средством. Моя новая татуировка перебинтована под свитером. Кажется, будто с меня соскоблили живую кожу, но яркая и темная картинка великолепна. Я не могу перестать на неё смотреть. Даже сейчас я хочу сорвать бинты и потрогать имя Ника, заклейменное на моем сердце. Мне нравится.
Но вместо этого я иду в ювелирный магазин. Я выбираю мужское кольцо и подбираю соответствующее женское. Чувствую себя странно, выбирая кольца, но ведь это всего лишь полоски. Я предложу их Нику, чтобы позже обручится, если он захочет.
Для нашего блага важно заявить об этом.
***
Я иду в продуктовый магазин по дороге, покупая продукты и начиная готовить рождественский ужин. Уже приготовив ветчину, я делаю картофельное пюре и пирог. Мы пойдем к отцу на рождественский ужин и принесем еду с собой. А я не могу ждать, когда придет Ник. Меня переполняет волнение. Я так хочу отдать ему подарки.
Кольца, упакованные в маленькую коробочку, лежат в моем кармане. Под ёлку я кладу маленькие подарки, набор художественных карандашей и кожаный блокнот для набросков. Ему понравится.
Пока я жду Ника, снова и снова касаюсь своей груди. Я снимаю повязку, и кожа под ней местами красная. Меня немного тревожит, что ещё рано её открывать. Мужчина в тату салоне сказал, что набивать тату надо в несколько приемов, но у меня нет времени. Нет никакой возможности втайне сохранить тату от Ника, ведь он каждый день целует каждый дюйм моего тела.
Дверь открывается, и я спешу в гостиную, чтобы с улыбкой поприветствовать Ника. Сняв шарф, он смотрит на меня и выглядит очень довольным собой.
— Ты дома, — восклицаю я, и подхожу, чтобы обнять и поцеловать.
— Скучала по своему Нику? — дразнит он, а его холодные глаза загораются искренней теплотой только для меня.
— Как всегда, — бормочу я, и тянусь к нему за страстным поцелуем.
Его язык мгновенно берет власть над моим ртом, полностью завлекая меня. Я слегка бью его рукой и отстраняюсь:
— У меня есть подарки для тебя.
— Да?
Мгновение он выглядит по—мальчишески счастливым и легкомысленным, что я не могу сдержать хихиканье.
— Ты получишь их раньше, если будешь мил со мной, — дразню я его, и ухожу в кухню, убедившись, что мои бедра соблазнительно покачиваются.
Издав мягкий стон, он в момент хватает меня сзади и тянет к себе.
— Ты дразнишь меня, Дейзи? — шепчет он мне в ухо, а я дрожу от восторга, когда он кусает мою мочку.
— Да, — бормочу я. — Могу я показать тебе твой подарок?
— Мне понравится?
— Думаю, да, — говорю я ему, и разворачиваюсь в его руках.
Я одета в красный кардиган, застегнутый до горла. Улыбаясь ему, я медленно расстегиваю пуговицы. Его глаза загораются, предвидя стриптиз, но я не спешу его поправлять.
Вместо этого я показываю ему татуировку на моем сердце и жду реакции.
Николай
Я смотрю на Дейзи и красные рубцы на её коже вокруг темного контура сердца и букв моего имени, что впечатаны в него. Мои кости, будто становятся жидкими. Меня шатает, и я упираюсь рукой в стену, чтобы не упасть лицом вниз.
— Живопись — занятие для слепцов. Художник рисует не то, что видит, а то, что чувствует.
Я цитирую ей Пикассо, потому что собственных мыслей у меня нет.
Её улыбка дрожит.
Я спешу ей всё объяснить, но мои слова как проливной дождь, тверды и рассеяны.
— Я мечтаю принадлежать тебе. В моих фантазиях ты носишь какой—то знак, чтобы все знали, не о том, что ты принадлежишь мне, а о том, что я принадлежу тебе. Но это было только в моих мечтах. Я бы никогда не осмелился сказать, что... — я задумываюсь, подбирая правильное слово, — что хочу этого.
— Однажды ты сказал, что тату рассказывают твою историю, и я хотела сделать так же.
Её губы трясутся от эмоций.
Я бросаюсь к ней, не в силах стоять здесь, переполненный любви. Мы оседаем на пол, обнимая друг друга. Я не прижимаю её к себе крепко, чтобы не травмировать место тату. Чувствуя влагу на своем лице, я поднимаю взгляд в поисках протечки труб, но понимаю, что это я. Протечка во мне.
Дейзи стирает слезы:
— Надеюсь, это слезы радости?
Её голос нежный и дразнящий.
Я пытаюсь говорить, но комок в горле перекрывает любые попытки. Подарок, который я купил Дейзи, кажется теперь бессмысленным. Сглатывая, я пробую ещё раз:
— Меня родила женщина, у которой нет имени. Она была проституткой банды. Они забрали меня у неё. Возможно, у неё были ещё дети. Банда стала мне семьей, а пистолет соском, кормящим меня. Я рос, питаясь страданиями других людей, пока однажды не отказался от строгих солдатских принципов банды. Но так я и потерял единственную семью, что у меня была. И прекрасно, говорил я себе, мне никто не нужен. До тебя, Дейзи. Когда я увидел тебя и твою улыбку, я вдруг понял, что цель всей моей жизни — найти тебя и стать твоим. Я пластилин в твоих руках. Моя жизнь и моё сердце — всё твоё. И то, что ты требуешь меня в собственность — это величайший подарок, который у меня когда—либо был.
Теперь плачет и Дейзи, и наши слезы смешиваются. Наше объятие было не столько сексуальным, сколько духовным. В этот момент мы казались друг другу гораздо глубже, чем когда были голые.
— Ты моё сердце, Ник. Я требую тебя.
Я вздрагиваю от её слов, а она повторяет их громче и с большей силой:
— Я требую тебя.
Она немного отталкивает меня и зарывается в карман. Развернув руку, она показывает мне коробку с кольцами. Поспешно открыв её, она вытаскивает пару колец.
Я замираю, пока она скользит к моей левой руке.
— Я требую тебя, — шепчет она, нежно целуя меня и вовлекая в поцелуй мои губы.
Я стараюсь подхватить их, но это слишком быстро для меня. Металлический предмет вдавливается в мою ладонь. Это другое кольцо. Дрожа, я поднимаю её левую руку и одеваю ей кольцо на палец.
— Я теперь твой, а ты — моя, — говорю я.
Её улыбка освещает нашу квартиру, будто за окном день. Я вижу, как прекрасна и чиста её сияющая душа, а рядом с ней моя. Внутри меня горит удовлетворение и превращается в желание. После того как мы скрепим наш союз физической связью, я отдам ей ключи от машины. Теперь я знаю, что она не будет протестовать, ведь мой подарок ничто по сравнению с тем, что она преподнесла мне.
Мне удается встать на свои шатающиеся ноги. Схватив Дейзи, я иду в направлении спальни, понимая, что подарки измеряются не денежной стоимостью. Я мог бы без конца тратить деньги на Дейзи, но не мог бы приблизиться и к толике того, что она дала мне. Человеческая жизнь коротка. Это просто синяя точка во вселенной, которая появляется и исчезает в мгновение ока.
А любовь двух людей и есть сущность бытия.
Оглавление
Дейзи
Николай
Дейзи
Николай
