Светлова Ева
Очерствели?
Фото автора.
Сегодня Лиза опоздала на работу. На этот раз она не проспала, что с ней, чего таить, иногда случается, и не промёрзла на мартовском ветру, дожидаясь троллейбуса. Напротив, она вышла из дома раньше обычного и доехала удачно, без пробок и в полупустом вагоне – студенческая молодёжь ещё не успела заполонить транспорт. Ярко светило солнце, с крыш капала вода и падали пласты оледеневшего снега. Под ногами тоже было слякотно, потому пришлось изменить привычный маршрут, пролегающий наискось газона, и обходить по мощёной дороге через дворы.
Лиза много раз тут пробегала. В модных магазинах, расположенных в этих сталинках и мраморные витрины которых, выставленные на проспект, соперничали между собой в роскоши, она не пропускала ни одной распродажи. Каменное чрево проходного двора обдало сыростью и вонью разлагающихся отходов. Обратная сторона не отличалась изысканностью фасадов, напротив, крошился ржавым песком кирпич, повидавший на своем веку и войну, и эпоху застоя, и лихие девяностые. Козырьки подъездов представляли собой угрожающее месиво из побелки и молодой древесной поросли. Скривив брезгливую мину, Лиза перепрыгивала выбоины в асфальте, заполненные никогда не просыхающей жижей. Центр города! – выругалась она вслух.
От старых двориков она ожидала чего угодно – и смрада, который она мужественно терпела, и непроходимой грязи, и воя сигнализации на складе магазина, но только не того, что тут, в двух шагах от центрального универмага, областного управления внутренних дел и прокуратуры, на неё нападёт стая собак. Все мелкие, грязные, злые. Лиза выставила между собою и псами сумку, мысленно проклиная себя за то, что газовый баллончик она, несмотря на предупреждения мужа, носит не в кармане, а в этой самой сумке. А до неё ещё дотянуться надо, молнию расстегнуть и отыскать баллончик среди помад, записных книжек, зарядного для телефона и прочих мелочей.
Размахивая сумкой, Лиза пятилась назад, через лужи и напитанные влагой сугробы. Как назло в пределах видимости прохожих не наблюдалось. Приземистый кобелина, оскалив жёлтые клыки, вцепился в край сумки. Смачно треснула кожа. Чёрт! За эту сумку позапрошлым летом в Хорватии двести долларов было плачено. Лиза вскрикнула и стукнула собаку сумкой по голове. Кобелина завизжал, будто его, по крайней мере, кувалдой огрели, и трусливо спрятался за спины сородичей. Остальная стая – ещё четыре шавки − залаяла с новой силой.
На помощь подоспел мужчина, непонятно откуда взявшийся в безлюдном дворике.
– Пшли отсюда! – пнул он ногою кобеля, и тот, скуля, скрылся за мусорными баками.
Лиза, пользуясь моментом, отыскала в сумке газовый баллончик и выпустила весь в скалящиеся собачьи морды. Визжа и лая, свора убежала.
– Изверги! Что ж вы с животиною творите то? – со скрипом распахнулась дверь одного из подъездов, и на ступенях возникла растрёпанная тощая старуха. Голос её гулким эхом отражался ветхими стенами. – Я милицию сейчас вызову!
– Я сама вызову! – крикнула Лиза, размазывая по щекам внезапные слёзы. – И милицию, и собачников, и бригаду из психбольницы!
– Пойдёмте, – мужчина помог Лизе выбраться из сугроба и протянул ей ароматную бумажную салфетку. – Развели тут псарню!
Опираясь на его руку, Лиза с благодарностью высморкалась в салфетку и зарыдала. А из тёмного зева двора ещё долго доносились то возмущённые крики старухи, то её причитание над обиженной животиной.
– Центр города! – скептически повторил мужчина недавние Лизины мысли.
– Пораньше выходить из дома надо, – язвительно заметила кадровичка, встретив Лизу в тёмном коридоре.
Она и похвалит то так, будто унизить хочет, а уж если отчитывает, то с особым ехидством, так, что сквозь землю хочется провалиться.
Это хорошо, что Лиза столкнулась с ней именно в тёмном коридоре – начальство сейчас экономит на всём, даже на лампочках. И в кабинете, к счастью, никого не было. Любовь Сергеевна, её руководитель, до полудня в церкви на службе простоит, Анечка, недавно принятая в отдел, где-то по магазинам ходит – у неё такой блат в верхах, что начальство на её постоянное отсутствие на работе смотрит сквозь пальцы, если не с одобрением. А Наташка простуду подхватила. Придётся месячный отчёт самой писать, двумя пальцами по буквам на клавиатуре набирать.
Лиза принесла воды и принялась оттирать измазанные брюки и заляпанную куртку. А сумка вообще оказалась безнадёжно испорченной.
В дверь настойчиво постучали.
– Да! – фыркнула Лиза, пряча мокрую куртку с въевшимися пятнами под стол.
Вскипающее раздражение ей тоже удалось спрятать. Видеть никого не хотелось, даже единственную в офисе подругу, которая работает в соседнем отделе. Только вот подруга всегда влетала к ней без стука.
На пороге возник незнакомый молодой человек. Высокий и весьма привлекательный, он ослепительно улыбнулся. Было в его театральной улыбке нечто отталкивающее, настырное, не приемлющее отказа.
– Вам несказанно повезло! – Торжественно заявил гость с выражением высшей степени любезности на чисто выбритой физиономии. – Компания…
Лиза не расслышала название компании, которую представлял молодой человек, поскольку он невнятно протараторил оное, тогда как остальные слова его голос, поставленный, будто у диктора на центральном телеканале, произносил чётко и весьма убедительно. Цепкий взгляд, под которым Лиза почувствовала себя так, будто обязана чем-то нежданному гостю, выдавал в нём суровую школу прямых уличных продаж.
– Позвольте вручить ваш приз, – после тирады поздравлений молодой человек ловко распечатал коробку и протянул Лизе фен кричащего красного цвета. Фен до неприличия вонял китайским пластиком. – В магазине быттехники эта вещь стоит…
– Как вы сказали, называется ваша компания? – Лиза брезгливо, двумя пальцами, отодвинула фен на край стола. Проклятое сверхчувствительное обоняние! – И кто вас собственно впустил?
Уже два года как, в связи с финансовыми трудностями, в их офисе сократили штат охранников. Оставили только свёкра бухгалтерши и ещё чьего-то родственника, которых ну никак нельзя убрать, и работают они через день. Впрочем, сотрудники тому только рады, ведь теперь в два раза реже приходится рыться в сумках в поисках пропуска. Меньше также стало беспокойств, что кто-то шепчет начальству о том, кто опоздал, пораньше убежал с работы, или просто на десять минут «за сигаретами» вышел.
– Вам несказанно повезло, – продолжал сыпать визитёр заученными фразами, настойчиво наседая на свою жертву.
– Уходите, – Лиза ещё пыталась убедить его по-хорошему. – У меня нет денег.
– Но вы можете у кого-либо одолжить.
Лиза слегка опешила от такой наглости, а рука сама потянулась к телефону.
– Я вызову охрану, – соврала она, стараясь придать голосу как можно больше уверенности. Но в нём проскальзывали визгливые истеричные нотки. Чёрт! Чёрт! Даже охранника сегодня нет.
Молодой человек оказался понятливым, и сразу испарился вместе со своим вонючим феном. Только бросил на прощание, что в курсе, что охранника сегодня не будет, и ему, мол, очень жаль, что сегодня Лиза не в себе.
Через две минуты в дверь снова постучали. Молодой человек, на этот раз не столь нахальный, да и помоложе, но оттого не менее назойливый. Не дожидаясь позволения, он разложил на столе перед Лизой флакончики и баночки с яркими наклейками.
– Я ничего покупать не буду, – попыталась остановить его Лиза.
С рук она могла разве только средство от моли взять, а косметику предпочитала ту, которую косметолог посоветует, ещё тот стяжатель, каждый раз всё дороже и дороже. Что поделаешь, возраст – убеждала себя Лиза, отсчитывая купюры.
– Я только продемонстрирую… – крема в неопознанных баночках оказались ничуть не дешевле тех, которые предлагал ей косметолог, только те известных марок были.
Очень кстати затрезвонил мобильник – Любовь Сергеевна вспомнила о том, что нужно срочно рапорт отнести директору, но сначала его составить, набрать и распечатать надо. За последние несколько лет Любовь Сергеевна не составила ни одного рапорта, либо отчёта, всё Лиза да Наташка её работу выполняли. Любовь Сергеевна же за эти труды то свечку тоненькую, то иконку бумажную с богослужений приносила, бывало, и «за здравие» подавала за свои деньги. Грех на неё обижаться.
– Скройся, – зашипела Лиза на визитёра, который бубнил что-то об уникальных свойствах лопухов и ромашек.
А после явились нагловатые девицы с массажёрами, старушка с настенными календарями, пара мужчин с книгами для детей, каждая из которых обошлась бы Лизе в половину её аванса. Похоже, о том, что сегодня несчастный офис остался без охраны, прознал каждый коммивояжер не то что в городе – в радиусе суток пути электричкой.
К одиннадцати подоспела Любовь Сергеевна. В руках она держала коробку с тем самым китайским феном, от которого Лиза хотела проветривать помещение. – За полцены купила, – похвасталась сразу. – В магазине такой стоит…– Больше той благости, которая в храме Божьем сходит на истинно верующих людей, Любовь Сергеевну привлекало только сладкое слово «халява». Ещё она похвасталась массажёром «бабочка», который ей успели продать две особы женского пола, пока она искала в тёмном коридоре ручку двери родного кабинета, а также тюбиком чудодейственного средства от болей в суставах – видать, молитвы не всегда помогают.
И ещё, – Любовь Сергеевна огорошила новостью, – к пасхе она пожертвования собирает, чтобы деткам матерей-одиночек из числа сотрудников подарки купить. Вот кадровичка сама сына растит. Как не порадовать её дитёнка.
Лиза вспомнила о том, что в январе, когда Любовь Сергеевна отпуск брала, кадровичка не проставила ей замещение – будто из своего кармана платит. И о том, что не так давно кадровичка сменила свой «форд» на роскошную «тойоту», а мужу Лизы зарплату второй месяц как не выдают. Кому расскажешь – никто не верит, ведь он работает в компании, принадлежащей известному олигарху, который то больницу для детей построит, платную, как после выясняется, то в детском доме с пакетами, полными конфет, красуется перед телекамерами. А уж о высоких заработках его сотрудников, которые повышаются с космической скоростью, весь Интернет пестрит. Только его работники на самом деле не те сказочные деньги получают, а такой мизер, о котором даже говорить стыдно, и тот не платят. Был бы Лизин муж слесарем каким, давно бы пустился в поиски лучшей работы – он ведь специалист уникальный, а значит, не нужен никому. Сейчас пользуются спросом только грузчики, уборщицы, продавцы да торговые агенты, – рассмеялась про себя Лиза. Страна ничего не производит, только барахлом китайским торгует. И задумалась, ведь если олигарх, которому принадлежит предприятие, где работает её муж, зарплату не выплачивает, а на благотворительность регулярно немалые деньги жертвует, то выходит, что к делам этим и её муж причастен, как и всякий, кто на олигарха этого на голом энтузиазме работает. И каждый должен наряду с олигархом перед телекамерами в детском доме красоваться.
Ещё Лиза вспомнила о том, что ей новую сумку покупать придётся. И о своём ребёнке, которому каждый месяц в школу кучу денег надо относить: то на новые окна, то на ремонт – в квартире директора, – рассмеялась Лиза снова, – то на подарки учителям ко дням рождения и всем мыслимым праздникам. Выпускной класс всё-таки. А ведь хочется, прежде всего, своего ребёнка порадовать, а не сына кадровички. Пусть она его сама радует. Прагматичный Ла Вей всё же был прав, когда называл тех, кто принуждает к благотворительности, энергетическими вампирами.
И Лиза отказала Любовь Сергеевне, сославшись на то, что мужу задерживают деньги – не до чужих детей сейчас, своего бы обеспечить.
– Хоть рубчик, – поникла вмиг Любовь Сергеевна.
Лиза была неумолима. И Любови Сергеевне пришлось переключить своё внимание на фен, только купленный по халявной цене.
– Мне сказали, что тут три скорости… – Она включила пластиковое изделие в розетку и, довольно прикрыв глаза, направила струю воздуха себе в лицо.
Фен исправно прогудел с полминуты, издал глухой хлопок, после которого из его чрева выползла струйка ядовитого дыма, и прекратил подавать признаки жизни. Лиза не вытерпела и открыла окна.
После работы она шла мимо рынка, который раскинулся в самый раз на конечной остановке троллейбуса. Неподалёку тут и церковь расположилась, отвоевав несколько лет назад клочок земли в столь бойком месте у торговцев ширпотребом. Раз или два в месяц, перед праздниками, либо приездом какого чиновника, рынок разгоняет милиция, но скоро разноцветные палатки с барахлом снова вырастают на прежнем месте.
Цыганки наперебой окликали Лизу погадать, а то со дня на день с ней что-то плохое случится.
– Смотри, себе накаркаешь, – бросила Лиза самой нахальной, которая её за руки хватала, чуть ли не по карманам шарила. И торопливо рванула туда, где должен останавливаться её троллейбус.
Чуть поодаль девчонка не давала женщине пройти, настойчиво преграждая ей дорогу.
– Объясните, почему вы не хотите покупать этот крем…
На вытоптанном газоне среди калек и гармонистов на маленькой табуретке сидела старуха в окружении нескольких собак. «Подайте на содержание приюта для животных» – гласила надпись на картонке у её ног. Самая маленькая из собачек была одета в шерстяное платьице и шапочку и невероятно напоминала одну из тех шавок, которые напали на Лизу утром. Да и старуха как две капли воды походила на ту сумасшедшую, которая обругала Лизу сегодня утром. На платформе к людям приставал аккуратно одетый мужчина средних лет, мол, он издалека приехал, кошелек у него вытащили, помогите Бога ради сколько можете на билет до Зажопинска. Он каждый день тут промышляет, и Лиза за несколько лет привыкла к нему как к родному. А когда-то клюнула и оплатила ему билет.
Тут же чумазые дети просили «копеечку на хлебушек.
– Я тебя сейчас в милицию отведу, – пригрозила Лиза девчушке, которая требовательно схватила её за куртку. – Там тебя накормят и напоят.
Девочка убежала, так что пятки сверкали, а с нею и вся малолетняя банда побирушек.
В троллейбус, когда люди расселись по местам, поднялась цыганка в домашнем халате тропической расцветки. На голове – тёплый платок, завязанный по-старушечьи, сама тонкая и сутулая, но если присмотреться, то кожа её нежная, ухоженная, на вид больше сорока не дашь.
– Помогите Бога ради, – мягко и настойчиво повторяла она приевшуюся за весь день мантру.
На какие цели, она не объясняла. Несмотря на то, что она возле каждого останавливалась и протягивала пластиковый стакан с мелочью, люди подавали мало. Ещё вчера в троллейбус заходила упитанная деваха, тоже цыганка, в этом же халате с кислотными орхидеями, в таких же пластиковых тапках, одетых на махровый носок. Чуть не плакала, что мать её пьет, отца нет, выпрашивая денежку на пропитание младшим братьям-сестрам. Потом в киоске шаурму с пивом покупала, и сигареты, не из дешёвых. Сегодня, видно, мать сама явилась.
– Помогите Бога ради, хоть несколько копеек, – пластиковый стакан остановился перед самым носом Лизы.
– Сколько лет-то тебе, – спросила она, пристально глядя на цыганку. – А работать не пробовала? Или так больше получается?
Их гипноз на Лизу не действует. Она сама не один бизнес-тренинг прошла, где обучают убеждать клиента и манипулировать людьми. Ожидала, что цыганка взорвётся громкой руганью, как обычно бывает, когда мошенника поймают за руку. Но она промолчала. Ей тут ещё работать, – поняла Лиза. – Не то люди запомнят, в другой раз вообще никто не подаст.
– Очерствели вы, очерствели, – покачала цыганка головой под людскими взглядами, осуждающими, равнодушными и усталыми. А потом ловко выпрыгнула из троллейбуса и затерялась в толпе у того самого киоска с шаурмой и сигаретами.
Завтра она пойдёт к директору, – решила Лиза. И будет просить, чтобы он принял её мужа на работу охранником. Директор сам должен видеть, сколько разных аферистов по офисам ходит. Без охранника никак нельзя. В их фирме пока платят вовремя и неплохо. А мужа она убедит засунуть свою гордость и дипломы куда подальше. Мужчина должен, прежде всего, обеспечивать семью, а не бесплатно для кого-то изобретать новые виды валков прокатного стана.
Отстранившись от гама вокруг, Лиза смотрела в окно – мимо, как в каком-то гротескном спектакле, мелькали биг-борды с призывами покупать новые «Пежо» и норковые шубы, отдыхать в Таиланде, просаживать деньги в престижных ресторанах и ночных клубах. А с самого большого транспаранта на неё смотрел влажными глазами малыш, соблазнительный, как конфетка. «Купи меня, богатая тётенька» – кричало детское лицо, о чём и гласила броская надпись рядом, требующая жертвовать...
© Copyright: Ева Светлова, 2012
Свидетельство о публикации №212040901696
