Дмитрий АлехинВЕСЕННЯЯ МИСТЕРИЯ(с песней по жизни)
Стояла прелестная и от того ещё более весенняя ночь. Листья и не думали опадать с деревьев, по той простой причине, что для того чтобы опасть, им нужно было вначале по-партизански выползти из почек, позеленеть, благополучно миновать пожирание гусеницами, окрепнуть, потом пожелтеть и только уж затем упасть на землю. (Вот так и человек — жил, жил и помер). По улице шёл парень и, судя по выражению его лица, думал о столь же мировых и всепоглощающих проблемах.
— Эй, ты. Закурить не найдётся? — раздался приглушённый расстоянием и прокуренной хрипотцой голос.
Парень остановился и в глазах его появилось минутное просветление.
— Значит ли это, — голос его звенел от счастья, — что если я дам тебе закурить и ты закуришь, то ты познаешь блаженство, перестанешь мучиться и обратишься к безгрешной благой жизни?
— Чч-иво? Ты чтоль на голову %:;нутый?
— Значит не обратишься, — парень как-то сразу загрустил и явно вознамерился шагать дальше и думать всё о том же своём.
Тут-то на сцене и появились они. Было их конечно же трое. Впереди неторопливо, зная, что никуда их новоявленная жертва не уйдёт, вышагивал лидер. За ним менее уверенно, а потому более торопливо семенили подчинённые.
— Может притормозишь, побазарим… — лениво проговорил лидер.
Парень послушно остановился, полуобернулся и протянул в направлении идущих руку с растопыренными пальцами.
— Стойте.
Все остановились.
— Лопата.
Все послушно засмеялись.
— Эх, дурачьё, бежать бы вам надо, а вы стоите.
— Так ты ж сам сказал.
— А вы и повелись… — протянул парень, подобрал с асфальта лопату, удобно расположившуюся в тени пятиэтажек, и с криком «Даёшь разбиение на иттерации к 2001 году» рванулся к кучке из трёх человек.
— ААААА, УБИВАЮТ!!! — закричала кучка и рванулась в разные стороны.
— Люблю я кровь холодную, хоть я и пью горячую, — тоже закричал парень и с размаху ударил лидера по голове. Голова неприятно хрустнула и развалилась на две половинке.
— А всё почему, — философски заметил парень, — всё потому, что не стоит знакомиться на улице с незнакомыми людьми. Чай не маленькие должны знать.
…Оставшиеся две жертвы улепётывали как могли. После очередного поворота они тем не менее ошеломлённо остановились, увидев почти чёрный силуэт человека, обратившегося всем лицом к луне, как раз полной и красивой.
— Я мертвец, я мертвец, я пою о загробной любви, — продекламировал человек, обернулся, хитро подмигнул, улыбнулся и спросил:
— Знаете ли вы, как прекрасен сон в летнюю ночь? Этакое укрощение строптивой луны на фоне всеобщей гибели…
— Ещё один, — обречённо проговорил меньший по размерам из подчнённых.
Фигура перестала улыбаться, зато достала молоток с двумя лезвиями. Почему-то древко было обмотано верёвкой, на которой эти лезвия мирно и болтались. (А почему же тогда молоток? А фиг его знает).
— Утренняя звезда восходит! Почему я так люблю красный цвет? Hаверное, на нём не так виден цвет крови…
Лезвия вознеслись и разрубили голову меньшенького.
— Кровью нарисуем на стекле, — художник слова стал напевать, аусвайс, аусвайс, аусвайс на небо!
Последний из тройки попятился и совсем уж собрался бежать, но лопата, перебив ему ногу, явно лишила его этой возможности. Заверещав от боли он извернулся и увидел за своей спиной старого знакомого.
— Здравствуй, Охотник.
— Здравствуй, Ведомый.
— Будем ли мы меряться оружием и решать кому принадлежит третья жертва?
— Точно ли ты знаешь, что сейчас отзывается число три?
— Да, я точно знаю. Всё началось немного рановато, но такова воля сил.
— Да, такова воля сил. Что ж начнём бой.
Лопата и молоток взметнулись одновременно и лишили жизни друг друга. Человек с перебитой ногой закричал и глаза его лопнули, дав высочиться на асфальт размякшему мозгу.
— И всё-таки сегодня это будет число пять, — прошептал кто-то из глубокой чёрной тени возле башни. После чего наступила полная тишина.
