Бова [Владимир Иванович Аринин] (fb2) читать онлайн

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]

Владимир Аринин Бова

Повесть-сказка

Вступление

Два замечательных русских поэта Александр Пушкин и Константин Батюшков хотели написать поэму-сказку о Бове-королевиче, который был в течение нескольких веков одним из любимых сказочных народных героев. О Бове рассказывали повсюду — в городах и деревнях, о нем знали и взрослые и дети. И Александр Пушкин, совсем еще юный поэт, решил написать о нем поэму…

Шел февраль 1815 года… Александр Пушкин (ему тогда было шестнадцать лет) заболел и лежал в лазарете. И навестить больного пришел известный поэт Константин Батюшков. Это была их первая встреча.

Подробных сведений об этой встрече не сохранилось. Но можно представить, с каким жадным любопытством Батюшков смотрел на Пушкина: ведь Пушкин еще так молод, а уже прошумел и прославился на всю Россию своими стихами. И хотя Пушкин считал Батюшкова своим литературным учителем, но чувствовалось — он ищет свою самостоятельную дорогу в литературе и способен создать многое.

Батюшков был уже зрелый человек. Он многое видел и пережил к тому времени: воевал, участвовал в освободительном походе по Европе русской армии против войск французского императора Наполеона, был ранен, объехал много стран, получил известность как поэт. И все же он очень заинтересовался юным Пушкиным, сам пришел познакомиться с чудесным стихотворцем.

Точно неизвестно, о чем шел первый разговор поэтов. Но, видимо, Пушкин рассказал Батюшкову о том, что он задумал написать поэму-сказку в русском духе о Бове. Наша литература была тогда очень молода, только создавалась, и такой национальной народной поэмы еще не существовало. И Батюшков сразу понял, как интересен замысел юного поэта, как такая поэма нужна русской литературе. И он попросил Пушкина отдать ему этот замысел. Батюшкову очень захотелось самому написать первую русскую народную поэму, ведь Пушкин был так молод, и у него все еще было впереди. «Вы еще успеете написать свое», — видимо, так сказал ему Батюшков. И Пушкин удивился просьбе старшего поэта, но сюжет поэмы о Бове отдал. У Пушкина на самом деле было много и других замыслов.

Но Батюшков, получив такой литературный подарок, все же не создал поэмы о Бове. Почему? Потому что жизнь его в дальнейшем сложилась трагично: он был беден, несчастлив, одинок, власти не ценили его способностей… И, будучи тяжело больным, он сжег свои рукописи, в том числе и все написанное им о Бове.

А Пушкин написал первую русскую национальную поэму в стиле народных сказок — «Руслан и Людмила». А к Бове уже тоже не вернулся.

Между тем со времен царя Ивана Грозного по всей Руси рассказывали, записывали, переписывали сказочную повесть о Бове-королевиче. Эта повесть-сказка стала одной из самых популярных в русском народе. Можно было подумать, что она сочинена, как многие сказки, неизвестными народными сказителями. Но оказалось, что это не так…

Повесть о Бове пришла, как установили исследователи-ученые, на Русь из Франции. Это был вольный пересказ перевода французского романа о рыцаре Бово д’Антона, который очень полюбился русским людям и был настолько переделан, изменен, что стал своим национальным героем. Наших далеких предков эта повесть-сказка привлекала обилием приключений, подвигов, путешествий, чудесных превращений. А Бова напоминал русских сказочных богатырей: он был красив, мужествен, невероятно силен и хотя жесток подчас, но справедлив.

Народные художники любили рисовать Бову и других героев этой повести-сказки. Их «забавные листы» — лубки украшали и жилища городского простого люда, и крестьянские избы. Каждый русский человек с детства знал о Бове.

Была популярна эта повесть-сказка и у нас, на Севере. Когда замечательные собиратели народного творчества братья Б. и Ю. Соколовы (это было в начале нашего XX века) вели запись сказок и песен в Белозерском крае, то они записали рассказ о Бове у старого крестьянина деревни Кутилово Андрея Михайловича Ганина. Конечно, вологодский крестьянин, сказочник Ганин не имел ни малейшего понятия о французском романе о рыцаре Бово д’Антона и рассказывал свою повесть-сказку на собственный лад, и к тому же еще и по-северному, по-вологодски. Братья Соколовы записали, что Ганину особенно свойственны были богатырские сказки и потому он рассказывал о Бове как о русском богатыре.

Ныне повесть-сказка о Бове-королевиче забыта. Ее знают лишь исследователи народного творчества. И мне захотелось пересказать ее. Из многих записей и вариантов я использую текст «Повести о Бове-королевиче» далекого XVII века и сказку на ту же тему вологодского крестьянина А. М. Ганина. И в чем-то пересказываю, конечно, по-своему…

Глава первая

В царстве Мауковрульском, в славном городе Антоне, у царя Мауковрула была прекрасная дочь Милитриса. Красоты девица неописанной, несказанной, с тонкой кожей — видно, как под ней косточки переливаются.

Сватались к ней женихи — царь Додон да король Гридон. Гридон богатый, но старый. Додон — царь бедный, а молодой. Ей хочется за молодого, а батько говорит — иди за богатого. Пошла она замуж за богатого короля Гридона, сыграли свадьбу в славном городе Антоне, живут-поживают. Родила прекрасная Милитриса сына, дали ему имя — Бова. Растет Бова не по дням — по часам. Было ему времечко три денечка — стал он на улицу похаживать, исполнилось времечко три годочка — стал с ребятками, с господскими детками да генеральскими, поигрывать. А красив-то — не насмотреться, даже светится весь! А силен-то! Кого за руку захватит — руку оторвет, кого за ногу — ноги уже и нет. Стал король Гридон учить сына уму-разуму: мол, понапрасну, сыночек, никого не обижай, рук да ног не отрывай, а если руки, ноги иль головы отрывать, то за вину какую иль за злодейство.

А прекрасная Милитриса, матерь Бовы, отца его, короля Гридона, не любит, по молодому царю Додону скучает. И додумалась. Написала она грамоту царю Додону, а в той грамоте вот что: «Славный царь-государь Додон! Приехал бы ты под наш град Антон и моего бы мужа, славного короля Гридона, убил, а меня бы взял в жены». Написавши ту грамоту, кличет прекрасная Милитриса верного слугу, витязя Личарда^[1], и говорит ему так:

— Слуга верный витязь Личард, поезжай в царство к славному царю Додону, отвези мою грамоту. А чего в ней написано, не читай — не то казню.

И верный Личард дал слово грамоту ту не читать и слово держал свое крепко. И привез царю Додону грамоту, не читавши.

Царь Додон грамоту принял, прочитал, покивал головою. А после рассмеялся и говорит:

— Не верю я, будто ты, верный слуга Личард, грамоту не читал. Тут какой-то заговор противу меня.

На что верный Личард отвечает:

— Государь, славный царь Додон! Вели меня посадить в темницу накрепко, а коли вскроется, будто я грамоту читал и в заговоре противу тебя состою, пусть будет мне казнь лютая.

И царю Додону те слова полюбилися, и он говорит:

— Коль ты верен слову своему, я тебя пожалую. Коль не верен, быть тебе под пыткой и казнью.

После царь Додон на коня сел и под город Антон поехал.

Глава вторая

Той порой прекрасная царица Милитриса говорит своему старому мужу, славному королю Гридону:

— Сходи ты, муженек, славный король Гридон, за город в лес, постреляй мне мяса не лебединого, а соколиного. Нарожу тебе сына не лебедя, а сокола.

Король Гридон и ушел. В дремучем лесу его царь Додон за дубом поджидал. Кинул Додон копье из-за дуба и убил Гридона. И под дубом закопал.

Сам же опять на коня сел и в город Антон поехал. Прекрасная царица Милитриса городские ему ворота отворила, с великой радостью во вратах городских встретила, белые руки от крови отмыла и в царские палаты повела. Там она его новым царем нарекла.

Три дня и три ночи пир шел. А Бова — молодой еще — в конюшне прятался. И на третий день пришел на конюшню верный слуга, витязь Личард, из додоновской темницы отпущенный, увидел Бову и говорит ему:

— Государь мой Бова! Извела матерь твоя, коварная Милитриса, отца твоего, славного короля Гридона. Ты еще по молодости лет не можешь отомстить за смерть отца своего. Побежим, государь, из города Антона в иные земли. А как вырастешь да окрепнешь, за злодейство лютое отомстишь, государь.

И верный витязь Личард оседлал себе доброго коня, а Бове — иноходца, и поскакали они в иные земли. Только царь Додон спохватился, повелел в рог трубить и собрал войско в сорок тысяч воинов и погнался с войском за беглецами. У Личарда конь добрый — ускакал бы, да у Бовы вот иноходец споткнулся, Бова на земле и растянулся. Набежало тут войско додоновское, повалили Бову, связали. А верный Личард при государе своем Бове решил остаться, сам с коня спрыгнул, ну и его связали. Привезли их в город Антон обратно, посадили в разные темницы. Царь Додон и говорит коварной Милитрисе:

— Надобно верного витязя Личарда поить и кормить довольно. А Бову, сына твоего, пасынка моего, лучше бы голодной смертью извести. Не то я любить тебя не буду.

Коварная Милитриса отвечает царю Додону:

— Жалко мне, славный царь Додон, сына моего Бову. А еще жальче твоей любви лишиться. Предадим Бову, сына моего, голодной смерти — ради любви нашей.

И повелела Бову в темнице на железную задвижку запереть и не давать ему ни пить, ни есть нисколько.

А была в царских хоромах девка-прислуга. Жалко ей Бову стало. Как все уснут, девка железную задвижку отодвинет, Бову попоит, хлебцем покормит и опять закроет…

Времечко так и идет. Не умирает Бова — видят то Додон и коварная Милитриса. И царица Милитриса, вошедши в царскую кухню, замесила два хлебца своими руками на змеином сале во пшеничном тесте. Испекла те два хлебца и послала с девкою Бове в темницу.

Бова хлебцы увидел и спрашивает:

— Ох, видно, маменька мне поесть послала?

— Маменька, — девка ему отвечала и собачку около темницы кликнула.

Отломила девка кусочек от одного хлебца, бросила собачке, та кусочек сглотнула и сдохла на глазах.

— Ох, — говорит Бова, — не давай-ка мне, девушка, этого. И не запирай ты, девушка, темницы темной.

Девка-прислуга задвижку железную и не задвинула. И Бова из темницы убежал. На городскую стену залез и вниз со стены спрыгнул, но ноги себе отшиб. А под городской-то стеной море-океан шумит, и видит Бова — по морю-океану корабль плывет. И закричал Бова громким голосом. И от его голоса волны восстали и корабль затрясся. И гости-корабельщики дивятся — кто это так кричит громогласно. И видят юношу дивной красоты, только ноги у него зашиблены.

Спустили они лодку с корабля, посадили Бову в нее и спрашивают:

— Какого ты роду, Бова, — простого или королевского?

Бова им отвечает:

— Гости-корабельщики, роду я простого, отец мой — пономарь, а матушка моя — убогая жена.

— Будешь нам слуга-раб, — говорят корабельщики. — Служить нам будешь.

Бова тому и рад. Поплыли они по морю-океану. И плыли год и три месяца. И видали они много диковинного.

Глава третья

Проплыли гости-корабельщики с Бовой мимо многих царств: мимо царства каменного, оловянного, потом медного, серебряного и золотого. Видали царства змеиное, птичье, звериное, жемчужное, девичье, сонное, огневое. Побывали в царствах Китайском и Индийском.

К разным пристаням-портам приставали, торговлю вели, разные обычаи узнавали.

Видали они в иных царствах трехногих людей, а в иных — с шестью руками. Встречались им люди, у которых глаза во лбу. Дивились они жителям, у которых одна половина — птичья, а другая — человечья.

Слыхали они о разных зверях — слонах, крокодилах и верблюдах, но сами тех редкостных зверей не встретили.

Видали они великих петухов, на которых люди ездят. Попадались им огненные реки, а в тех реках живут огромные черви, и источают из себя те черви шелковые нити, и из тех нитей жены шелк ткут.

И много слыхали они про Беловодское царство. И в том царстве нет ни вора, ни разбойника, ни завистливого человека. И войны ни с кем эта страна никогда не имеет. И всякие земные плоды бывают там очень изобильны. Посреди Беловодья течет из рая река Эдем, и добывают в той реке драгоценные камни: гиацинт, сапфир, изумруд, яшму и кармакул, он — господин всем драгоценным камням и ночью сияет как огонь.

И светит вверху над Беловодским царством великая звезда Лукиярь.

Только до Беловодья гости-корабельщики да Бова не доплыли — уж очень отдаленная та страна. А достигли они Арменского царства.

Глава четвертая

В Арменском царстве правил славный король Зензевей, и, корабль увидавши, послал король Зензевей своих слуг, дьяка да подъячих узнать, чей корабль прибыл, чьи гости и каковы товары и почем они. Пришли королевские посланцы на корабль и обомлели, Бову увидевши, — экий красавец да богатырь. Бова-то в плаванье том совсем возмужал и стал еще краше.

— Свезите меня к королю Зензевею, — говорит им Бова, — он меня купит, а я ему пригожусь.

Они его послушались, посадили на осла, повезли в царский дворец. Зензевей Бову увидел, удивился, залюбовался да и спрашивает:

— Какого ты роду, Бова, простого иль царского?

Бова опять свой род открывать не стал и говорит:

— Государь, твое королевское величество Зензевей, я роду простого, отец мой — пономарь, а матушка моя — убогая жена.

Король Зензевей Бову у гостей-корабельщиков выкупил, дал им золота, а самого его послал на конюшню конюхом. И Бова начал на конюшне служить.

И была у того короля Зензевея дочь, прекрасная королевна Дружневна, прелесть распрелестная. Как засмеется — розовые цветочки вокруг распускаются.

А от красоты Бовы всю конюшню осветило, и королевна Дружневна из своего терема то узрела. И смеяться-радоваться начала, а от смеха ее все больше да больше вокруг конюшни розовых цветочков расцветает. Бова те цветочки сорвал и себе из них венец сплел на голову. Дружневна, то увидевши, послала девку на конюшню, и девка на конюшне сказала:

— Поди, Бова, тебя сама королевна кличет.

Бова пришел в девичий терем. И королевна Дружневна не усидела, к Бове подскочила да и говорит:

— Сыми, Бова, со своей головы венец цветочный и возложи тот венец на мою главу.

И Бова начал королевну Дружневну стыдить:

— Не пригоже тебе, прекрасная королевна, самой в свой терем холопа мужского пола звать. Девице быть гордой надлежит и свою честь блюсти. Не пригоже с холопской главы на твою главу венец возлагать.

Дружневна осерчала:

— А не сымешь, Бова, венца да на меня не возложишь, я тебя оболгу перед батюшкой-королем неправдивыми словами и батюшка-король тебя лютой смертью казнить прикажет.

Тут Бова тож осерчал.

— Эх ты, — говорит он ей, — слыхали мы такие слова, да не испугались. И ты-то, выходит, как все…

И Бова сорвал венец цветочный с головы и о стенку им ударил и вышел вон.

Королевна венец сразу подобрала, к сердцу прижала и оценила его больше золота и жемчуга. И в словах своих раскаялась.

А как Бова из терема выходил, то в сердцах шибко дверью ударил, и выпал кирпич от того удара и ушиб ему голову. А королевна Дружневна лечила его своими целебными зельями и мазями.

В то время жених у ней объявился. Из Рахленского царства пришло войско славного царя Салтана Салтановича и осадило Арменское царство. А со славным царем Салтаном Салтановичем — его сын Лукопер, косая сажень в плечах, голова как пивной котел, промеж глаз — каленая стрела. Самым сильным да славным богатырем во всей вселенной Лукопер до той поры считался.

И царь Салтан писал королю Зензевею грамоту: «Отдай за меня дочь свою, прекрасную Дружневну, замуж, не то царство твое огнем пожгу, а дочь твою силой возьму».

Прекрасная Дружневна — в слезы, не хочет за царя Салтана замуж: он-де старый да толстый. Делать нечего. Король Зензевей в трубу трубил, войско свое собирал и противу царя Салтана и сына его Лукопера выступил походом — за дочку свою.

Видя то, богатырь Лукопер смеялся сильно и направил копье свое тупым концом в короля Зензевея и сшиб его как сноп. И войско его побил. Короля же Зензевея связал, привез в шатер своего отца царя Салтана и под лавку засунул.

И великий плач поднялся по всему Армейскому царству, и прекрасная королевна Дружневна в слезах на конюшню к Бове прибежала — некому за нее больше заступиться.

Говорит Дружневна Бове:

— Государь Бова! Возьми меня себе в жены и будь нашему царству содержитель и от всех стран сберегатель.

Отвечает ей Бова:

— Государыня, прекрасная королевна Дружневна, рад бы тебя в жены взять и царство оберечь. Одна беда — не могу я выехать против сильного богатыря Лукопера. Нет у меня ни доброго коня богатырского, ни меча, ни доспеха крепкого.

И говорит Дружневна:

— Есть у батюшки в тайной конюшне добрый конь богатырский, стоит на двенадцати цепях, по колени в землю вкопан, никому тот конь не подчиняется. Есть у батюшки в казне двенадцать доспехов старых богатырей. И меч-кладенец имеется, его двенадцать человек насилу подымают.

Бова стал радостен и пошел в тайную конюшню, а конь богатырский, как его завидел, все двенадцать цепей порвал, охватил Бову передними ногами и начал в уста целовать, как человек. И Дружневна в казну слуг послала, и они Бове доспехи старых богатырей да меч-кладенец принесли — еле дотащили.

Бова еще пуще стал радостен, в доспехи облачился, меч-кладенец в руки взял, а королевна Дружневна ему говорит:

— Государь мой Бова! Едешь ты на дело ратное и смертное. Либо будешь жив, либо нет. Откройся мне, какого ты роду — простого иль королевского.

Бова ей открылся:

— Твоя правда, прекрасная Дружневна. Еду я на дело ратное и смертное и не знаю, либо буду жив, либо нет. Откроюсь тебе — я роду не простого, а королевского. Отец мой — славный король Гридон, а матушка моя, прекрасная и коварная Милитриса, — царица в царстве Мауковрульском, замужем теперь она за царем Додоном.

С тем словом Бова садился на доброго коня богатырского, в стремя ногой не вступаючи. И Дружневна ухватила его ногу, вставила в стремя своими руками. Наклонил Бова буйную головушку, а прекрасная королевна к высокой груди его прижимала и целовала в уста, в очи, в уши. И поехал он на дело смертное и ратное. И перескочил Бовин конь прямо через стену городскую, а славный богатырь Лукопер под стеною на коне разъезжает, своей силой тешится.

Как сходились, как съезжались два богатыря. И Лукопер направил на Бову копье острым концом, и Бова на Лукопера тож острым концом. И ударились промеж себя два сильных богатыря, будто сильный гром грянул меж двумя тучами.

И Лукопер не мог на Бове доспеха пробить, и Бова на Лукопере не мог его доспеха тож пробить. И в разные стороны они разъехались, поворотились и коней своих встречь опять погнали. И взмахнул Лукопер на Бову палицей и вдарил его, и от того удара покачнулся Бова, в глазах у него потемнело, а конь его богатырский по колени в землю ушел. И собрал Бова все силы и ударил мечом-кладенцем Лукопера со всего плеча и рассек его на две половины от головы до седла.

И войско салтановское, под городом стоявшее, видя гибель своего богатыря Лукопера, смутилось и заколебалось. А Бова напал на то войско и мечом его рубил, копьем колол, конем топтал. И побежало войско салтановское в страхе. Царь Салтан едва из своего шатра выскочил и побежал в свое Рахленское царство с плачем и позором. «Зачем, — плачет царь, — хотел я жениться на молоденькой. Ой, горе мне!»

Бова вскочил в шатер салтановский, из-под лавки там славного короля Зензевея вытащил, развязал его и освободил. И возрадовался король Зензевей, и целовал Бову, и дочь свою прекрасную Дружневну за него отдать обещал.

Возвратился Бова в столицу с великой почестью. И свадьбу сыграли. И пошел тут такой пир! А счастливые Бова да Дружневна с пира удалились и спали двадцать три ночи и двадцать три дня непробудно.

Глава пятая

Меж тем в царстве Мауковрульском нехорошее мертвецкое баловство объявилось. Каждую ночь окрест столицы стал шастать мертвец и нехорошо баловать. То баб перепугает, то с чертями на мельнице подерется — шум до первых петухов стоит.

И признали люди в мертвеце славного короля Гридона, убитого царем Додоном. А чего он балует, чего ему в земле не лежится — никто не знает.

Царь Додон и коварная Милитриса всполошились, посылали к мертвецу мудрого и лукавого старца-черноризца узнать, чего убиенный король Гридон в земле не лежит, балует и упокоиться не может.

Мертвец на то старцу-черноризцу так ответил:

— Чего я в земле не лежу и балую нехорошо, тебе, старец, не отвечу. Отвечу одному верному слуге, витязю Личарду.

Нечего делать царю Додону, повелел он витязя Личарда из темницы освободить и для разговора с убиенным славным королем Гридоном отправить.

Темной полночью мертвец за городской стеной витязя Личарда встретил и так все пояснил:

— Верный слуга Личард, оттого я в земле успокоиться не могу — ведь лежу я не отомщенный за коварство жены моей Милитрисы и убийство мое царем Додоном. Иди, верный Личард, по белу свету, сыщи моего сына Бову-королевича, пусть он за меня отомстит.

Верный Личард убиенному королю Гридону все обещал исполнить, Бову найти и отцовский наказ передать.

А славный король Гридон тож Личарду обещал более в мертвом виде не шастать, баб напрасно не пугать и с чертями на мельнице не драться. На том и порешили.

И славный король Гридон спокойно в землю лег.

Глава шестая

Долго ездил по белому свету верный Личард — Бову искал. И приметил он, что мудрый и лукавый старец-черноризец за ним следует и его выслеживает.

Был послан тайно тот старец царем Додоном за верным Личардом следить и вред ему учинять. Но Личард его перехитрил. Будучи проездом в Рахленском царстве, запутал он старца в дремучем лесу: сбился с дороги старец, заблудился меж дерев. А верный Личард по тропке один в Арменское царство выбрался.

Повстречались они с великой радостью с Бовой-королевичем. И целовал Бова верного Личарда и осыпал его милостями. А верный Личард передал ему отцовский наказ: так, мол, и так, наказывал батюшка отмстить за коварство и убийство.

— Будет все сделано и исполнено, — говорит Бова.

И начал в дорогу собираться. А прекрасная королевна Дружневна с ним тож.

— Куда муж, туда и жена, — говорит.

А у прекрасной королевны Дружневны с Бовой уже двое деток народилось, она и их в путь снаряжает.

— Куда мамка, туда и детки, — говорит.

Посудили, порядили, как ехать. Если морем-океаном, больно путь далек, много царств проплыть надо. А если сушей, через Рахленское царство, то к царю враждебному Салтану попасть можно, — зато путь короче.

Бова страха не ведает: поехали, мол, сушей — так и решили. Взяла Дружневна из казны три шатра езжалых — один для себя с детками, другой для Бовы, третий — для верного Личарда. Простились они слезно со славным королем Зензевеем, сели на верных коней и в путь отправились.

Ехали-ехали, в царство Рахленское попали, через лес дремучий пробирались и утомились. Поставили три шатра на поляне. Дружневна деток спать уложила, а сама говорит:

— Славный витязь Бова-королевич, настреляй мне мяса не лебединого, а соколиного. А я тебе еще сына-сокола рожу.

Взял Бова лук и в самую чащу лесную направился. А перед тем как уйти, верному Личарду наказывал:

— Верный Личард, я пошел стрелять мяса не лебединого, а соколиного. Вот тебе наказ: на лесной тропе стой, с места не сходи, кто бы ни шел — зверь ли, человек ли. Охраняй мою жену, прекрасную Дружневну, и моих деточек. Тебе их вверяю.

И ушел Бова в чащу лесную далеконько сокола искать и долгонько найти не мог. И не знал, что по лесной тропе двигалось в ту пору стадо лютых зверей-львов.

Видит верный Личард — идут на него лютые звери-львы. Сойти бы Личарду с тропы, может, и минули его звери, не тронули. Но Личард верен своему слову, и вынул он меч и начал со львами биться.

Прекрасная Дружневна, видя, как львы его одолевают, деток своих малых подхватила и бежать с ними обратно в Арменское царство, чтоб их спасти.

Верный Личард слово свое сдержал, с места не сошел и погиб смертью славною: многих львов он мечом своим поразил, но всех их одолеть не мог и был растерзан ими, этими лютыми зверями.

Вернулся Бова с охоты с убитым соколом и видит страшное: нет его верного друга Личарда, нет его жены и деток, а разбросаны по земле останки человеческие, окровавленные, лежат окрест туши львов убитых и следов львиных множество везде и шатры изодраны. Понял Бова, что верный Личард смертный бой со львами принял и был растерзан. Еще подумал Бова, что львы его жену и деток тож растерзали.

И возрыдал Бова:

— Горе, горе мне! Остался я сиротиночкой. Нет у меня боле ни жены, ни деток, ни верного Личарда.

Глава седьмая

Долго кручинился Бова в дремучем лесу, да делать нечего. Похоронил он останки человеческие, думая, будто жену, деток и верного Личарда хоронит. Потосковал, поплакал над могилою, а идти-то далее надо — отцовский наказ следует выполнять.

И пошел Бова далее по дремучему лесу и повстречался ему мудрый и лукавый старец-черноризец. Вопрошал Бова у старца, как ему скорей в Мауковрульское царство пройти. И старец ему ложную дорогу показал, окольную, прямо к столице царя Салтана Салтановича ведущую. Бова его благодарил от души, не ведая обмана. А старец прямой тропкой в столицу царя Салтана Салтановича побежал и донос сделал: мол, идет к вам со злым умыслом Бова, который убил вашего богатыря, любезного Лукопера…

Царь Салтан взъярился и повелел засаду на дороге сделать. Идет Бова по дороге, задумался, жену, деток да верного Личарда вспоминает. Тут набежало из засады войско царя Салтана: на одну руку Бове — тридцать тысяч, на другую — тож тридцать тысяч. Бова и меча-кладенца вынуть не успел, навалились на него, одолели, опутали.

Привели его к царю Салтану. Тот закричал а гневе:

— О, злодей Бова, ты теперь мне за смерть моего сына Лукопера, славного богатыря, ответишь своей головой. Я тебя повешу!

Посадили Бову в темницу и начали для него виселицу строить. А была у того царя Салтана дочь, прекрасная королевна Минчитрия. Как увидела она Бовину красоту, то покою лишилась.

Вечером, как царь Салтан уснул, пошла она вместе с мамками и няньками в темницу. Мамок и нянек у дверей оставила, а сама скачет да пляшет перед Бовой в одной тоненькой рубашке без пояса, в одних беленьких чулочках без обувки и говорит:

— Бова, забудь свою веру, веруй в нашу веру и возьми меня в жены. А не возьмешь — батюшка тебя повесит.

Бова ее пнул, прекрасная королевна Минчитрия улетела до дверей и упала замертво. Мамки и няньки ее унесли, в чувство привели, в постель пуховую положили. Отлежалась прекрасная Минчитрия, отоспалась и утром опять к Бове в темницу пошла. Мамок и нянек у дверей оставила, а сама скачет да пляшет перед Бовой в одной тоненькой рубашке без пояса, в одних беленьких чулочках без обувки и говорит:

— Бова, во второй раз прошу, забудь свою веру, веруй в нашу веру и возьми меня в жены. А не возьмешь — батюшка тебя повесит.

Бова ее пнул, прекрасная королевна Минчитрия улетела до дверей и упала замертво. Мамки и няньки ее унесли, в чувство привели, в постель пуховую положили.

А плотники во дворе дворца уже виселицу для Бовы до половины построили.

Отлежалась прекрасная Минчитрия в пуховой постели до вечера и к вечеру опять в темницу к Бове пошла. Скачет да пляшет перед Бовой в одной тоненькой рубашке без пояса, в одних беленьких чулочках без обувки и говорит:

— Бова, в третий раз прошу, забудь свою веру, веруй в нашу веру и возьми меня в жены. А не возьмешь — батюшка тебя повесит.

Бова поглядел в оконце решетчатое и видит — виселицу для него плотники уже достроили.

— Ладно, — слукавил Бова, — приму я вашу веру, откажусь от нашей веры и возьму тебя в жены. Но чтоб все честь по чести было и мой меч-кладенец в твою спальню принесли немедля.

Прекрасная Минчитрия тогда к себе в терем побежала, драгоценное платье надела и к батюшке своему царю Салтану Салтановичу явилась.

— Государь-батюшка Салтан Салтанович, — говорит прекрасная Минчитрия, — отдай меня за Бову. Он нашу веру примет и будет нашему царству содержитель и ото всех стран оберегатель.

— Не обманет? — сомневается славный царь Салтан Салтанович.

— Кто ж меня обманет, такую девку красную, — отвечает прекрасная Минчитрия.

— И то дело, — согласился царь Салтан Салтанович.

Повелел он Бову из темницы выпустить, а прекрасная Минчитрия брала его за белые руки и вела с радостью в свой терем. Видит Бова — в спальне его меч-кладенец принесен. Схватил он меч да как вдарит по стене — стену и разрубил и на улицу выпрыгнул. После по городской стене вдарил и ее разрубил. В чистое поле выскочил и бежать.

Прекрасная Минчитрия — в слезы. И к батюшке, — мол, погоню пошли.

— Обманул, значит, — говорит Салтан Салтанович. — Чуяло мое сердце. Не предал своей веры. А погоню и не проси — не пошлю. Ученый я теперь, как с ним связываться! Пущай уходит прочь. Больно хлопот с ним много, с этим Бовой-то.

Глава восьмая

Пришел Бова в родное свое царство Мауковрульское. А там везде на столбах и заборах афишки висят: «Кто Бову-королевича помянет, тому голова с плеч».

«Вот оно до чего дело-то дошло, — подумал Бова. — Выходит, и вспоминать меня нельзя. А коли опознают, тогда что будет?»

Свернул Бова скорей в питейный дом, а там сидит в углу старец-черноризец, пиво пьет, деньги, от царя Салтана полученные за донос на Бову, пропивает. Испугался старец, обомлел.

Бова ему говорит:

— Я тебя не убью и прощу, коли дашь ты мне черного зелья-мази да белого зелья-мази.

Старец ему дал тогда черного да белого зелья. Бова черным зельем лицо свое намазал и стал ликом черен и страшен — не узнать. Пошел он по славному городу Антону и подошел к царскому дворцу. Во дворце — суматоха. Запросила царица Милитриса ни много ни мало — испечь ей хлеб чудесный, какого на целый век хватит. Повара-то за головы хватаются: как такой хлеб испечь, не знают.

Бова на кухню прошел и заморским поваром назвался: мол, знает он секрет чудесного хлеба, какого на целый век хватит. А сам того секрета не знал.

Ему на кухне обрадовались, к печи определили мигом, муки разных сортов доставили — пеки давай. Один только главный повар Бове не поверил, все приглядывался и начал над Бовой насмехаться.

— Явился, такой-сякой, — говорит, — богатырем себя называет, а сам лишь комаров да слепней убивает и купить кошку себе вместо коня желает. Где такому чудесный испечь хлеб, какого на целый век хватит!

Главный повар тот был колдун. Он умел запрягать свинью в телегу и в телеге такой по ночам катался. Мог он еще оборачиваться в мошку, в кочан капусты, в озеро и в женскую сорочку.

А теперь, над Бовой насмехаясь, присядет у печи, снимет с себя голову и волосы себе чешет. А другие повара его боятся. Бова тогда не стерпел и ударил повара-колдуна со всего маху сковородкой и убил его на месте.

Другие повара, видя такое, к царю Додону побежали ябедничать — как бы чего не вышло. И наябедничали: пришел, мол, черный ликом человек, обещался чудесный хлеб испечь, а сам главного повара сковородкой убил.

Царь Додон рассердился, на кухню прибежал, ногами затопал и возопил:

— Кто ты есть, черный человек? И чудесный хлеб не испек. И главного повара убил. Ответствуй, кто ты есть такой.

Бова ему отвечает:

— Я — Бова-королевич, за отца отомститель.

И вынул из-за пазухи меч-кладенец и отсек голову царю Додону. После положил голову Додона на блюдо, полотенцем закрыл и понес то блюдо в покои царицы Милитрисы.

Милитриса его спрашивает:

— Чего ты принес мне, черный человек?

А он отвечает:

— Чудесный хлеб, какого на целый век хватит.

Милитриса, как полотенце подняла, так слезами и залилась. И вопиет:

— Кто ты есть, черный человек? Ты моего мужа, славного царя Додона, убил!

— Я — Бова-королевич, сын твой.

Милитриса не верит.

— Бова-королевич был весьма прекрасен, от Бовиной красоты всю палату освещало, а ты черен и дурен. Я тебя страшной казнью казнить велю.

— Не торопись, государыня-матушка, — говорит ей Бова.

Он скорей белым зельем умылся и в прежний свой вид вернулся, и вся палата Бовиной красотой осветилась.

Милитриса ему в ноги пала, в грехе своем покаялась, признавшись, что славного короля Гридона она убить надоумила.

— В монастырь тебя сошлю, — говорит Бова. — Будешь там свой грех замаливать.

И сослал ее в монастырь. А сам королем славного царства Мауковрульского себя объявил — к радости народной.

И пошел Бова в темницу, где прежде сам сидел, а на Бовино место девка-прислуга, которая его кормила и на волю выпустила, была посажена. Долго она терпела и страдала, у нее волосы даже до пят отросли. Разломал Бова темницу, девку на волю выпустил. И так сказал:

— Государыня-девица, потерпела ты за меня. Теперь возрадуйся.

И выбрал князя познатней да покрасивше, и девку за князя замуж отдал. Она и рада замуж пойти, ведь в темнице-то насиделась, наскучалась.

Глава девятая

Прекрасная Дружневна тем временем в Арменском царстве по мужу свому Бове скучала сильно. И решила она идти искать Бову и деток с собой взяла — они и подросли довольно. А чтоб сподручней им вражеское царство Рахленское пройти, оделись они в ветхие одежды, прикинулись нищими — так вот и шли, нужду терпели, страхи переживали, назад не повернули.

Бова того не знал и, себя за вдовца полагая, хотел жениться во второй раз. Дошел до него слух, будто в стране гогов и магогов есть прекрасная невеста, царевна Золотые волоса.

Пошел Бова с войском на страну гогов и магогов отвоевывать себе невесту.

Гоги и магоги — народы дивные. Свирепы пуще лютых зверей. У иного из них — один глаз и тот во лбу, у иного — три глаза. У иного одна только нога, а у иного — три. А бегают так быстро, как стрела из лука летит.

Воевал с гогами и магогами в давние времена великий царь Александр Македонский, загнал их в трущобы, пропасти и горы — там эти народы и сейчас живут.

Есть у них главный богатырь, Полкан Полканович, — туловище лошадиное, голова человечья.

Выпустили гоги и магоги на Бову Полкана Полкановича. И бились они с Бовой как равные двое суток, а на третьи сутки стал Бова Полкана Полкановича одолевать. И говорит Полкан Полканович:

— Лучше, славный витязь Бова, побратуемся мы с тобой. Ты будешь большой брат, а я маленький. А царевну Золотые волоса бери себе.

Побратовались богатыри, и Полкан Полканович царевну Золотые волоса отдал Бове, и тот ее в славный город Антон привез и к свадьбе начал готовиться.

А еще ранее другая свадьба была. Прекрасная Минчитрия, дочка царя Салтана, за богатыря Полкана Полкановича вышла. Уж больно полюбился он ей — туловище лошадиное, голова человечья!

Глава десятая

В ту пору прекрасная Дружневна с детками, в нищих одетые, пришли в славный город Антон и узнали — быть свадьбе у Бовы с царевной Золотые волоса.

Повстречала Дружневна в приезжем доме старца-черноризца и попросила его:

— Дай мне, старец, зелья черного да белого, в накладе не будешь.

Старец дал ей зелья и того и другого. Она себя и деток черным зельем намазала, и стали они черны и страшны — не узнать.

А свадьба-то уж начинается. Пир уж горой пошел.

Тут заходят на пир двое деток нищих — черные, страшные. И поют они так:

— Наш батюшка женится, а матушка плачется.

Слуги было их гнать. А Бова как глянул на них, у него в груди и защемило.

— Где же, ребятки, ваша матушка? — спрашивает Бова.

— Она на заднем дворе, — они отвечают. — Там милостыню нищим подают.

Пошел Бова на задний двор и видит — полным-полно там нищих и убогих по случаю свадьбы собралось. Слуги им пироги да калачи бросают, а нищие и убогие друг у дружки милостыню из рук рвут. Лишь одна нищенка — лицом черна и дурна — в стороне стоит, плачет и на милостыню не смотрит. К ней и детки-нищие подбежали.

— Вот наша матушка! — кричат.

— Кто ты? — ее Бова спрашивает.

— Я — жена твоя Дружневна, — она отвечает.

Дрогнул Бова.

— Чем докажешь такое? — опять спрашивает.

— Тем докажу, — она ему говорит, — есть у тебя, Бова, на голове отметина от раны. Когда ты, Бова, еще служил у моего батюшки, короля Зензевея, в конюшне, поранил ты кирпичом себе голову. И я ту рану тебе лечила.

Смутился Бова.

— Отчего ты, — вопрошает, — лицом черна и дурна? И детки твои такие же.

Тогда Дружневна умылась белым зельем и деток умыла. И засияли все они красотой, и Бова в великую радость пришел, узнал он в них жену свою и деток своих.

Целовал он их, обнимал, потом во дворец возвратился и с мудростью изрек:

— Отменяется свадьба. Ты, царевна Золотые волоса, выходи за кого знаешь. А я с прежней женой и детками своими буду жить.

Стали они жить-поживать в славном городе Антоне. И Бове слава не минет отныне и на века.

Примечания

1

От этого имени — Личард из повести-сказки о Бове произошло в русском языке слово «рыцарь».

(обратно)