Кир, потягиваясь со сна, подошел к окну. Там, за окном, рылом вниз пикировал дымящийся самолет. Кир заткнул пальцами уши и стал с любопытством глядеть как тот, убыстряя вращение, отсчитывает последние метры жизни. Вверх выстрелила черная точка, развернувшаяся в парашют, и почти сразу вырос ярчайший взрыв.
— Вот. Самолеты все падают, — констатировал Кир, — жизнь продолжается.
Он не пошел умываться. Он заранее знал, что в кране нет воды. Вместо этого Кир залез в холодильник и присосался к тонику в пластиковой бутыли. Сонно еще олицезрев гору немытой посуды, он живо ретировался из кухни.
Жара дня только просыпалась.
Работать уже не хотелось. Работать никогда не хотелось — таков был менталитет. Кир пошел в зал и упал на диван, в жаркие объятия Марии. Мария вдруг проснулась, словно ужаленная.
— Ты чего прыгаешь! Чуть не задавил, слон!
— Не плачь, Мария, — воскликнул Кир. — Я пришел спросить: идти ли мне в гараж за машиной? Стоит ли ехать на дачу, ведь там комарья, комарья!
— У меня аж сердце зашлось, — запричитала Мария. — Думаю, кто это на меня упал?!
Кир тяжко вздохнул и включил телевизор.
— «За минувшие сутки в Чечне убито восемь военнослужащих и еще семнадцать ранено», — сонным голосом заговорило невыспавшееся лицо диктора.
Мария неожиданно и привычно закричала:
— Выключи эту дрянь!!
Она уткнулась лицом в подушку и зарыдала.
— Еще один отпуск впустую пролетел! Что это за жизнь мне досталась такая. Соседка вон, Галина Андреевна, в Грецию собирается.
— Плюнь на нее, — сплюнул Кир.
— Да, — с новой силой зарыдала Мария. — При ее-то муже я бы колбасу каждый день ела. Вот. Я бы… Я бы три раза в Грецию съездила…
Кир засмеялся, но как-то невесело. Кир крепко обнял Марию и они лежали так тихо-тихо и долго-долго. С улицы доносились привычные звуки: врезались машины, подрывались на минах троллейбусы, горели школы… Дрались дети.
— Прожгли мы свою жизнь, Кирюша. Одна у нас теперь надежа — на детей.
— Кстати, — вдруг вспомнил Кир. — Беспокоюсь я за них. Двоек по учебе нахватали, шляются по вечерам неизвестно где. Может они уже давно наркоманами стали.
— Тьфу тебя, Кирюша.
Мария поднялась с постели. Было в ней килограммов сто веса…
А жара тем временем иссушала город. Плавился асфальт, маялись тысячи людей в парилках бетонных коробок. Одним словом, было плохо.
— Короче, — подытожил Кир, — ты сегодня отдохни, а мне надо на работу заглянуть, может отпускные дали.
— Ой, Кирюша, хорошо, если бы дали.
— Дадут, — не очень уверенно сказал Кир и стал неохотно одеваться.
Работа его находилась за городом. Ни много, ни мало, это была военная часть, обслуживающая термоядерные ракеты. Через полтора часа он уже был на месте.
— О, Кирилл! Одну рюмку с нами, — встретился ему сменщик.
— Извини, я только насчет денег…
— Ба! Не узнаю тебя, коллега!
Кир осторожно заглянул в центральный зал управления.
— Привет. Честное слово, ребята…
Ребята повернули в его сторону жизнерадостные лица. Их было пятеро. И еще один, курсант, тоскливо драил пол около пульта. Под столом позвякивали пустые бутылки.
Вдруг у Кира замерло сердце! Словно в замедленной киноленте он видел как курсант поднял ведро с грязной водой и поставил прямо на пульт. Не помня себя, Кир подскочил к нему и первым делом сбросил чудовищное металлическое ведро на пол, разлив воду. Большая Красная Кнопка завораживала взгляд, полный застывшего ужаса. Вторым делом Кир влепил курсанту основательную затрещину и заорал:
— Такую планету загубил, дурак!!
…
Курсант, не успел оправиться, приложил ладонь к козырьку.
— Никак нет, товарищ майор. Напряжения нет. Третий день от электроэнергии отключены за неуплату.
Кир пошатнулся и бухнулся на первый же пустой стул.
— Кстати, в кассе денег нет, — щелкнул пальцами сменщик, — так что зря приперся. Наливай ему, братцы, «столичной»…
* * *
А тем временем в Городе Мария стояла у окна и плакала. Там, за окном, как говорится, была сказка с несчастливым концом.
И ничто не могло остановить ее неотвратимого окончания.
