Грязь (СИ) [Mouse-chan] (fb2) читать онлайн

========== Мама ==========

В фургоне остро пахло ттокпокки. Чавкая, трое грязных детей в возрасте пяти-шести лет торопливо поедали нехитрую еду, вылавливая из миски куски прямо голыми руками. Ели молча — знали, что за разговорами останутся голодными, потому и сопели, давясь, как зверята. Четвертый мальчик спал, совершенно обессилев за день. Запрокинув голову, он спал, раскрыв рот. Пятый, совсем еще малыш, прижимал к груди замызганную игрушку и с отупением глядел куда-то в окно, покачиваясь в такт движению. На полу лежало шестое тельце.

Двое взрослых мужчин на переднем сидении попивали дешевую газировку из банок и совершенно не обращали внимания на детей. Они словно обособились от всего, в том числе от жалости и сочувствия. Все перекрывал страх. Забитая мужская гордость спряталась за грубостью и жестокостью, они просто пытались выжить, выполняя противную работу, день за днем копошась в дерьме и все больше вязнув в нем. За годы подобной жизни они приучили себя к тому, чтобы относиться к детям, как к рабочему инструменту, кем, по сути, те и были.

Фургон въехал в пригород уже в сумерках. Попетляв по улицам, он оказался во дворе одного неприметного дома.

— Выметайтесь.

Дети привычно открыли дверь и вылезли на улицу. Тощие оборванцы, они сгрудились, пытаясь согреться. Один из мужчин подтолкнул самую старшую девочку к дому. За ней потащились младшие. Второй же вытащил за руку мальчишку, всю дорогу пролежавшего на полу. Он был покрыт засохшей кровью и грязью. От него жутко пахло потом и нечистотами. Поморщившись, бандит потащил его едва не волоком, оставив двери машины на распашку, чтобы хоть немного проветрить салон.

Дом был заставлен старой мебелью. Дети прошли знакомой дорогой и скрылись в полутемной комнатушке, где работал черно-белый телевизор. На сегодня их ад закончился. А для мальчишки, которого занесли последним, он только начинался. Несчастного унесли в противоположном направлении. Бандит постучал в дверь, получив разрешение зашел. Пузатый холодильник, плита и алюминиевая раковина напоминали, что когда-то здесь была кухня. Сейчас это помещение было и рабочим офисом, и комнатой отдыха и неким подобием пыточной. Единственная новая вещь, словно инопланетянин, маячила в углу — большой ксерокс для печати фотографий. В центре кухни стоял круглый стол. За ним восседала женщина, безразлично пялилась на разложенную перед ней газету и жевала лапшу. Короткие волосы были по обыкновению взъерошены, маленькие глаза скользили по строчкам. Ее крепкое поджарое тело скрывалось за мужской одеждой, такой же неопрятной, как и обстановка дома.

— Как все прошло? — спросила она, не отрываясь от еды.

— Ровно.

— Рейдов не было?

— Нет. Кхм, — мужчина прочистил горло, привлекая внимание начальницы к себе. — Мама, тут это… Пацан шатался по нашей территории.

— Чей он?

— Не знаю. Молчит.

Женщина подняла глаза от чтива, взглянула на мальчика. На ее лице не было эмоций, словно бы это был вовсе не человек.

— Из какой ты банды? — спросила она.

Мальчик еле держался на ногах. Его измученный взгляд был наполнен обреченностью и полнейшим равнодушием. Такие глаза были у стариков во время войны. Они уже ничего не боялись, слишком устали и безропотно ожидали свою учесть. Судя по всему, жизнь и ее люди преподали ему столько уроков, что душа лишь чудом еще держалась в его измочаленном теле.

— Сбежал из дома? Ты сирота?

Не получив ответ, она отмахнулась от него и вернулась к еде.

— Избавься от него, — приказала она шестерке.

— Мама…

— Мне не нужен еще один рот. Все, иди отсюда.

В глубине дома вдруг раздался плач. Детский вой стеганул по венам, тоскливый и испуганный. Женщина только поморщилась.

— Господи, как же надоело! — мама выплюнула лапшу и отпихнула от себя тарелку. Заметив, что подчиненный еще топчется тут, повысила голос. — Ты и этот мусор все еще здесь?!

Бандит спохватился и потащил мальчика за руку вон. Но тот воспротивился из последних сил. Стянув тарелку, которая оказалась на самом краю стола, он разбил ее ударом о ближайших шкаф. Извернувшись, волчонок полоснул крупным осколком по руке бандита. Тот инстинктивно выпустил парнишку. На мгновение паренек взглянул на лапшу, лежащую у ног, но тут же перевел взгляд на врага. Рывок забрал последние силы, и осколок в руках дрожал.

— Ах ты сученок! — мужчина без особого труда поймал ребенка за руку, вывернул запястье, обезоружив, и наотмашь ударил его по лицу.

Мальчик тяжело рухнул на пол, остался лежать без сознания. Ухватив тело за шкирку, бандит потащил его в коридор. Женщина приподнялась.

— Стой. Оставь его.

— Но ты ведь…

— Брось к остальным. Если выживет, останется. Нет — ты знаешь куда его деть.

Бандит кивнул. На мгновение из моря равнодушия, затопившего его душу, показался островок облегчения. Ведь сегодня ему не придется убивать ребенка. Торопясь убраться с глаз босса, он ушел в детскую. Так банда называла пристрой, где ночевала свора полуголодных сирот. Пол устилали одеяла, на одном свернулся клубочком мальчик с игрушкой. Остальные, позабыв про усталость, таращились в телевизор. Бросив новичка в угол, бандит ушел.

Тусклый день набирал обороты. Солнце скрылось за тучами, и мир наполнился серыми красками. Дети скопились во дворе, громко переговаривались. Новичок сидел на крыльце и наблюдал, как они тыкают прутиками в полудохлую кошку. Та лежала на боку, на голове у нее была ужасная рана. Судя по всему, ее смертельно укусила бродячая собака. Сидевшие тут же взрослые колупались со своими делами, не обращая внимания на детей, набивали школьные рюкзачки пачками денег.

— Мама, можно взять ее себе? — крикнула взрослая девочка бандитке, которая сидела в кресле и курила.

— Она скоро умрет, оставьте ее, — буркнул один из мужчин, проходя мимо с ключами от фургона.

— Ну пожалуйста.

— Это бесполезное животное, — женщина выдула белесый дым.

— Мама!

Не желая слышать стонов, она поднялась и схватил лопату, прислоненную к стене дома. Никто не заметил отсутствия малыша с игрушкой. А тот умер от истощения под утро. Его унесли и закопали за домом, инструмент вымыли и оставили сушиться. Теперь женщина схватила лопату, стремительно подошла и, замахнувшись, опустила ее лезвием вниз. Голова бедного животного легко отделилась от тела, покатилась по земле. Дети с визгом разбежались в разные стороны.

— Станете такими же бесполезными, я убью и вас, — женщина вынула сигару изо рта и спокойно приказала. — За работу.

Пряча слезы, дети поспешили в фургон, где их ждали рюкзаки. А мама засунула руки в карманы штанов и поплелась в дом. Заметив, что на нее таращиться волчонок, она усмехнулась.

— Чего смотришь, урод? — Мальчик молчал. Мама всматривалась в его глаза. - А ведь ты мог прекратить ее страдания, но предпочел смотреть. — Тишина в ответ. — Ты понимаешь где очутился? Понимаешь, что должен быть благодарен мне?

— Хочу есть.

— Что? — женщина вылупила на него глаза, изумившись.

— Хочу есть, — повторил он.

Мама молча докурила. Все это время они с парнишкой играли в переглядки.

— Ты еще ничего не сделал для меня, почему я должна тебя кормить?

— Если я умру от голода, ничего не смогу сделать.

Женщина усмехнулась.

— Верно. Эй, Джа, — крикнула она одному мужику. — Накорми его, когда закончишь. А после дай ему работу. — Она хотела уже зайти в дом, когда задала еще один вопрос. — Как тебя зовут?

— Юнхо.

За год погибли еще две девочки, но их место быстро заняли другие дети. Целыми днями они попрошайничали на вокзалах и метро, сидели в подземных переходах и на рынках. У каждого была своя легенда о том, как родители попали в больницу или умерли. Заметив полицейских, малышня быстро собирала миски с мелочью и убегала, с ловкостью крыс уходя от погони. Они знали все углы, грязные дыры и лазы, и вскоре начали использовать свои знания для краж. Не жалели ни молодых, ни старых. Не жалели друг друга. В основном они таскали еду, только она имела для них ценность.

И едва в доме появился новый мальчик, накинулись сворой. Вернувшись поздно вечером, шестилетние попрошайки увидели, что их излюбленное место перед телевизором занял чистенький малыш. Он грыз печенье и смотрел мультики. За что и получил по зубам. Юнхо вошел последним, увидел визжащий клубок, в который превратились дерущиеся дети. Они дрались, как дикие собаки, кусались и били ногами в любого, до кого могли дотянуться. Жестокость детей приводила в ужас взрослых, особенно осознание причины избиения. Мальчик просто ел сладкое, которое они видели только на рекламных щитах, и футболка на нем была чистая.

На вопли примчались мужчины. Эти двое всегда увозили-привозили мелкотню, раздавали затрещины и кормили. Вот и сейчас, отпихнув стоящего в стороне Юнхо, они принялись грубо разнимать детей.

— Просил же смотреть за ним! Блять, лишь бы не до смерти зашибли.

Юнхо безучастно смотрел, как безжизненное тело незнакомого мальчика подняли и унесли на кухню. Кто он и что он они все узнали вечером, когда вернулась мама. Сидя на своем стуле, она наблюдала, как трое верных шестерок лупили малолетних преступников палками. Наказание стало частью их жизней, и все же к боли невозможно было привыкнуть. Мальчики, девочки, младшие и старшие, ничего не брали в расчет, просто били по приказу.

— Больно? — спросила она, переводя глаза с одного зареванного лица, на другое. Дети шмыгали носами, получив передышку. — Вы должны быть мне благодарны. Боль — это слабость, покидающая тело. Я учу вас быть сильными, чтобы вы смогли выжить. И чем вы мне отплатили? М?

Женщина поднялась и подошла к детям. Она любила молча смотреть на них. Никакая ругань, никакие угрозы не пугали ее подчиненных так, как молчание. Потому что нельзя было сказать с точностью, что последует потом. Быть может выговор. А может нож под ребро.

— Джеджун — сын… — едва не впервые в жизни бандитка запнулась, сомневаясь в выборе слов, — человека, которого я когда-то звала своим мужем. Он будет жить в этом доме. И если вы хоть пальцем прикоснетесь к нему, я убью вас. Поняли?

Дети ревели, сбившись в кучу. Им было плевать на слова страшной женщины, плевать друг на друга. Им просто было больно и обидно за то, что им не давали печенье. Они возненавидели мальчика по имени Джеджун, возненавидели это место еще больше. И затаили злобу, такую, какая никогда не должна поселяться в детских сердцах. Так в доме появился еще один рот. Который, к жуткой ненависти остальных, получал больше еды, который не попрошайничал на улице, сидел в теплом доме дождливыми днями. Мама не занималась им так, как могла бы, ведь сама вела дела. Но позволяла ему наблюдать из угла за всем, что происходило на кухне, и малыш впитывал в себя всю грязь ее бизнеса, вместо азбуки запоминая схемы отмывания денег.

Драки случались часто, менялись лишь причины.

— Это моя мама! Только я могу звать ее мамой!

Одним вечером Джеджун повалил своего сверстника на ковер и принялся колотить. Ему въехали в челюсть пяткой, едва не выбил зуб. Вцепились в волосы. Поднялся вой. Юнхо сидел на своем одеяле и смотрел, как мальчишки дерутся. Девочки шипели на них змеями за то, что перекрывали шум телевизора. В комнату заглянул бандит Джа.

— Вы уже заебали. А ну рассосались по углам!

— Да пошел ты.

— Что?! Ах вы твари!

Мужчина вошел в комнату с огромной палкой. Подскочив к дерущимся, он замахнулся для удара. Тут Юнхо вскочил и кинулся ему в ноги, сбил на пол. Он был худой, как кошка, но неожиданность дала свои плоды, враг был повержен.

— Бейте его! — крикнул волчонок.

Сам быстро переполз на спину Джа, уселся и вцепился в волосы, саданул головой о доски. Дети пару секунд смотрели на них, потом накинулись. Ими двигала не злость, просто они привыкли к крикам и приказам. Выработался инстинкт «бей первым», «бей вместе со всеми». Они знали, что лучше получить затрещину за дело, чем если бы остались в стороне и бездействовали, не сдали бы виновных. Пошла в ход отобранная палка.

Гулко треснул череп. Тело мужчины обмякло. Палка упала, и теперь нельзя было с точностью сказать, кто нанес смертельный удар. Никто не сознался бы даже под страхом смерти. Разве что…

— Готов.

Взрослая девочка, Минхоль, отошла, оглядела комнату.

— Мама нас убьет.

— Она моя мама, не твоя, — буркнул Дже в продолжении баталии. Словно бы только что на его глазах не погиб человек.

— Заткнись, Дже!

— Что нам делать?

— Что делать, Юнхо?

Все дружно повернулись к мальчишке. Тот стер капельки крови с лица.

— Закопаем. Там же, где они нас.

— Мы не сможем.

— Тогда оставайся здесь! — его суровый голос пресек нытье. — Я иду за лопатой, а вы тащите его на улицу.

Джеджун взглянул на покрытое кровью тело мужчины. Его большие глаза наполнились ужасом. Ребенок будто лишь сейчас осознал, что этот человек умер. Мальчик вскочил и выбежал из комнаты. Юнхо со старшей девочкой переглянулись.

— На одеяло его! Быстро!

Дети перетолкали убитого на одеяло, ухватили за концы и потащили на улицу. Страх перед мамой придал им сил и решительности, и они смогли переправить тело на задний двор. Юнхо взялся копать. Черенок лопаты был слишком длинным, а земля — тяжелой. Даже меняясь, они не смогли выкопать достаточно глубокую яму. Они были на грани паники, многие ревели, пока рыли руками.

Стемнело. Первые звезды стали свидетелями того, как уставшие, выпачканные землей дети все еще сгребали землю.

— Нужно бежать, — старшая девочка покосилась на Юнхо, к которому прониклась симпатией и доверием.

— Они найдут нас.

— И убьют! — поддакнул один из сопляков.

— Нет. Никого не убьют, — Юнхо вытер окровавленные ладони о шорты. — Тогда некому будет работать.

— Дже сдаст нас.

— Да, может и его… ну…

— Ты дебил?!

— Это его семья, а нам башку оторвут!

Образовавшийся холм был заметный, но больше они ничего не могли сделать. Юнхо вымыл лопату, вытер насухо, потом взялся замывать кровь и свою одежду. Глядя на него, остальные тоже принялись мыться. Грязь забилась под ногти. Наблюдатель подивился бы, как действовали эти дети, но воспитанные улицей, вынужденные жить по ее жестоким правилам, они рано выросли. Те, кто не мог угнаться, погибали. Те, кто не хотел меняться, погибали. Слезы высохли, теперь они сосредоточенно пыхтели, пытаясь скрыть следы преступления.

Было уже поздно, но взрослых по-прежнему не было. Уставшие дети упали на свежевымытый пол и уснули. Юнхо же, замотав кровавые волдыри на ладонях, пошел искать Джеджуна. Тот сидел за ксероксом.

— Обещай, что ничего не скажешь маме.

— Она моя мама.

— Вот заладил! Твоя эта сука, твоя!

Дже вжал голову в плечи и тихонько заревел.

— Моя мама.

Юнхо присел на корточки перед ним.

— Не выдавай нас. Нам нехило влетит, если она узнает. Пожалуйста.

На какое-то время показалось, что дети сдружились. Но они слишком быстро забывают доброту. Даже не так, они принимают хорошее к ним отношение как должное, словно бы им не надо ничего делать в ответ, чтобы заслужить поощрение. Мама заставляла работать за кусок хлеба, устрашала и нередко самолично отвешивала пинки, чтобы сопляки не своевольничали, не капризничали и не ленились. Дети быстро переняли подобное поведение, и в самой группе выстроилась лестница иерархии. Негласным лидером стал Юнхо, но лишь потому, что проявлял смелость и твердость. Он был молчалив, безропотно следовал приказам, но, если затевался спор, быстро мог подавить конфликт. При этом он не защищал и не выгораживал остальных, считая, что они должны сами разгребать свое дерьмо. Старшая девочка, Минхоль, была тупенькая, но красивая, обычно приносила больше всех денег, потому что ее хорошенькое личико и покрасневшие от слез красные глаза не оставляли равнодушными аджумм. Осознав, на какие рычаги жать, она хитрила и обманывала, взращивая свое женское коварство. Остальные дети не выделялись из толпы, влачили свое существование, заглядывая в рот маме, ее прихвостням и старшим. Джеджун ненавидел их всех. Сидя в одиночестве дома, он размышлял, почему вдруг папин уютный дом сменился на этот вонючий гадюшник. Его умишка хватало на то, чтобы хранить тайну. Тогда, не добившись вразумительного ответа, Юнхо оттаскал его за чуб, а потом хорошенько пнул в живот. Страх и злоба заставляла продумывать план побега, и Дже ждал подходящей возможности, чтобы улизнуть.

Через два года их осталось пятеро. Подросшие дети уже не могли выпрашивать деньги, они не вызывали жалости и не умиляли, тогда мама дала им новую работу. Они стали курьерами. Таскали в своих рюкзаках поддельные паспорта и фотографии, деньги. По-прежнему крали. Джеджун учился. Утром забирался со всеми в фургон, прятался на переднем сидении или сидел на запасном колесе за креслами. Малолеток увозили на дело, а он выходил у станции метро и ехал в школу. Мама не проявляла к нему любви, но и жестокости тоже. Сама не лупила, остальным могла позволить потешить себя властью, но лишь в разумных пределах.

В десять лет Дже решил, что хорошо бы избавиться от подонков. Он их ненавидел. За обидные слова, за их грязь и невоспитанность, за то, что посмели выжить и продолжать причинять зло. Копов он вызвать не мог, потому что понимал, где окажется. Однажды он уже был в детдоме, всего несколько дней, но прочувствовать хватило. И все же эти маленькие твари были для него хуже крыс, которых хотелось убрать с глаз долой. И в первую очередь самых сильных из них. Ему представился случай, и он не упустил момент. Снег запорошил дороги, и они опаздывали, потому спешно собирались и лезли к фургон неумытыми. Джеджуну пришлось трястись со всеми в салоне. Мужик, заменивший исчезнувшего Джа, решил не делать крюк до метро и высадил парня на дороге. Тот взвалил рюкзак на плечо и потопал восвояси. В школе обнаружил, что вместо учебников и тетрадей прихватил пачку паспортов. Такие серьезные вещи мама пока доверяла только Юнхо. Стоило ему потерять такой драгоценный и несомненно дорогой заказ, за его жизнь никто бы не поручился. Значит, одним ублюдком в жизни Дже стало бы меньше. Ослепленный своими умозаключениями, парень выбрался из школы на задний двор и, укрытый пристройкой, методично вырвал все страницы, разорвал и сжег. Ни разу его не кольнула мысль о том, что по его вине могли убить человека.

Когда наступил вечер, он боялся возвращаться домой. Сидел на ступенях до самого закрытия. Паранойя накрыла тяжелым, душным одеялом, казалось, что в старом клоповнике его поджидает вызверившийся Юнхо и мама с палкой. Наверняка, этот говнюк обнаружил подмену и вернулся, обо всем доложил. И единственный, кто получит палкой по ногам, будет сам Дже. За этими мыслями он выбрался за изгородь, подгоняемый сторожем и засидевшимся допоздна учителем. На улице его уже поджидал фургон. Джеджун, заметив его, дал стрекача. Рос бы он с Юнхо и другими, возможно, ушел бы от погони. Его настигли уже к концу улицы, запихнули в машину и поехали домой.

— Зря ты это затеял, малыш, — хмыкнул мужик, заблокировав двери.

— Мы все из-за тебя получили. Даже если мама тебя не тронет не думай, что мы забудем подставу так легко, — шестерка, даже дыхание не сбивший в беготне за ребенком, ухватил Дже за горло. От него пахло луком и сигаретами, а глаза смотрели с такой злобой, что Джеджуна едва не вырвало от страха.

Пока они ехали домой, он все думал, как бы вырваться из машины, но это было невозможно. И вот, заветная кухня. Пахнет рамёном. Негромко гудит принтер, шелестят бумаги. За столом сидели незнакомые дядьки, в углу притулилась женщина с маленькой девочкой. Судя по всему, это клиенты, делают какие-то нелегальные документы.

Мама встала из-за стола. По ее лицу нельзя было ничего прочесть, и это сегодня неимоверно пугало. Джеджун сглотнул комок в горле. Его ухватили за шарф, едва не задушили, ударили в бедро. Взвизгнув, мальчик упал на колени.

— Извинись перед нашими гостями.

Дже закусил нижнюю губу, чтобы позорно не разрыдаться. Мама сдавила ему шею.

— Из-за тебя, Джеджун, они вынуждены были пропустить поезд. Из-за тебя эта маленькая леди сейчас не спит, как того полагается нормальным детям. Из-за тебя мы вынуждены просить наших уважаемых клиентов подождать то, что они оплатили. А это не на пользу ни мне, ни тебе. Ну, я жду.

— П-простите.

— Громче!

— Я прошу прощения, — выдавил Дже, уткнувшись в пол лбом и сложив перед собой ладони в знак глубочайшего сожаления.

Мама кивнула помощнику, сама же поволокла Джеджуна в детскую. Дети не спали, они знали, что случилось, и были крайне возбуждены. Шепотом обсуждали, какому наказанию подвергнется «маленький принц», хихикали. Слава богу, это он, а не они, додумался до подобной авантюры. Теперь он получит, да так, как никто из них не получал за все годы.

— Пошли вон.

Мелкие быстро вскочили, схватили куртки и выбежали на улицу. Все, кроме Юнхо. Он лежал поломанной куклой на своем одеяле. Кажется, дышал, но Дже не был в этом уверен. Мама пихнула мальчика на Юнхо, и тот свалился поверх, почувствовал под ладонями липкую кровь.

— А теперь попроси прощения у него.

Джеджун вгляделся в лицо мальчишки. В полумраке было плохо видно, но разбитое в мясо лицо, ручейки крови, текущие из носа и рта он разглядел. Тонкие руки безжизненно лежали на одеяле. На бледной коже скоро расцветут синяки.

— Его вина в том, что не уследил за товаром. Он должен был проверить, а потом перепроверить. Он не выполнил свою работу, поэтому был наказан. А в чем твоя вина, Джеджун?

— Я… я взял чужое.

— Нет. Ты сделал хуже, ты взял у своего. Где паспорта?

— Сжег.

Мама удивленно подняла брови.

— Зачем?

Мальчик поднял на нее покрасневшие глаза.

— Ненавижу все, чем ты тут занимаешься.

— Тогда почему не унес все в полицию?

Дже сжал губы, промолчал. Он думал, что его так же сильно изобьют. Однако время шло, но его не трогали.

— Ты намерено взял рюкзак Юнхо? Ненавидишь и его?

— Я не специально.

— Значит, ты не планировал воровать?

— Я не воровал, просто спешил и взял этот рюкзак, — выкрикнул мальчик.

— Но все-таки сжег документы.

— Я не хочу, чтобы ты этим занималась! Почему нельзя быть, как все?! — по щекам побежала предательская влага, и Дже ощутил, как болезненно перехватило горло. — Я хочу обычную маму, как у всех!

Женщина смотрела на него безразлично.

— Если кто-то из наших еще раз что-то потеряет по твоей вине, я начну укорачивать твои пальчики. Понял меня? — Дже молчал, пришлось пнуть его. — Понял?!

— Д-да.

— Следи за Юнхо. Если помрет, возьмешь лопату и закопаешь рядом с Джа. — Джеджун вздрогнул, рывком выпрямился и взглянул на мать. Та усмехнулась. — Неужели ты думал, что я ничего не знаю? Идиот.

Джеджун остался один. Теперь он мог плакать сколько угодно. Сжавшись в комочек, он уткнулся лицом в колени.

— Смотри, не затопи нас.

Дже не отреагировал, хоть внутри все сжалось от злобы. Девчонка дразнила его некоторое время и отстала, потеряв интерес. Мальчик не отвечал ей, что с ним время терять? Скривив личико, она уселась перед телевизором. Остальные тоже подтянулись. Успокоившись, Джеджун снял куртку и обувь, забрался в угол и просидел там, пока кухня не освободилась. Тогда он на цыпочках проник туда, раздобыл свечу, глубокую миску, стакан и тряпку. Вернулся обратно с водой. Стараясь не шуметь, чтобы не получить в свой адрес нелицеприятных комментариев со стороны мелкой сучки и ее подхалимов, мальчик зажег свечу, уместил ее в стакане. Смочив тряпку, он отжал воду и занес над лицом Юнхо. Как-то по ящику он видел, что одному несчастному положили так влажный носовой платок, и он задохнулся. Может ли Юнхо погибнуть от такого пустяка? И сможет ли Дже спокойно отвернуться и уйти, оставив мальчишку умирать? В любом случае, даже в таком состоянии Юнхо был полезен маме, иначе бы его уже убили. А вон он, Джеджун, не имеет значения вообще. Ни сын, ни работник, никто. Вновь вернулись злые слезы. Тряпка… лицо… убить… тряпка…

Наваждение схлынуло так же внезапно, как и накрыло. Моргнув, Джеджун опустил тряпку в миску, вновь смочил. Представил вдруг еще один холмик на заднем дворе. Начало подташнивать. Сглотнув, мальчик выжал воду и начал смывать кровь с лица Юнхо. За этим и провел всю ночь, уснув под утро с тряпкой в руке.

— Вставай!

Дже проснулся от чувствительного пинка чуть левее копчика. Над ним навис мужик, вновь осчастливил вонью изо рта.

— Тебя зовет мама.

Джеджун бросил взгляд на Юнхо. Тот лежал все так же, тихо дышал. На лбу блестела испарина, а щеки покраснели.

— Ему нужен врач.

— А мне нужен минет, и что с того? Вали, давай.

Дже поднялся и поплелся на кухню. Женщина сидела за столом и перебирала листы своего блокнота. Во рту по обыкновению торчала сигарета, волосы торчали в разные стороны. Даже не взглянув на сына, она указала на рюкзак, лежащий на стуле.

— Возьми. Сегодня вместо школы пойдешь работать.

— Я? Я не могу.

— Сможешь. На тебе клиенты Юнхо. Мон тебя отвезет.

Дже оглянулся на злобного мужика. Тот грыз спичку, нехорошо ухмылялся.

— Мам, я, правда, не…

— Зови меня как все.

Джеджун почувствовал, как противно защипало в носу.

— Мама, я не знаю адреса, не сумею убежать от копов. Я без понятия, как вести такие дела.

— Дже, ты ведь знаешь мое правило.

«Станешь бесполезным — убью». Еще бы он не знал. Кивнул, робко потащил со стула рюкзак.

— Мон скажет адреса и место, где будет ждать. Иди.

Джеджун обнял тяжелую ношу, прижал к животу. Перед тем, как уйти, решился попросить о том, чтобы вызвать для Юнхо врача. Или, по крайней мере, дать какое-нибудь лекарство. Мама наградила его таким змеиным взглядом, что мальчик поспешил убежать.

Юнхо шел по улице, играя сигаретой. Его глаза метались по вывескам баров и игорных заведений. Руки покоились в карманах кожаной куртки, потрескавшейся на плечах и сгибах. Пятнадцатилетний пацан, он шел выполнять работу без страха. Нужный ему человек сейчас проматывал деньги, взятые в долг, пытаясь сорвать куш. Юнхо мало интересовала причина, по которой он не мог заработать честным путем, мало интересовала тяжелая история жизни, возможная судьба семьи. Он думал лишь о том, что должен принести к утру деньги.

Ублюдок нашелся в одном из нелегальных игровых домов, запрятанном в старом гараже. Полдюжины столиков были оккупированы любителями острых ощущений. В воздухе витал запах соджу и дешевых сигарет.

Не обращая внимания на нехорошие взгляды, Юнхо спихнул одного тощего мужика со стула и упал на него, уставился тяжелым взглядом на своего клиента.

— Пятого июля прошлого года ты взял в долг четыре миллиона вон, — проговорил он. — С набежавшими процентами сумма составляет двенадцать миллионов сто тысяч. Сегодня последний срок оплаты.

Мужчины взглянули на пацана, усмехнулись той серьезности, с которой он говорил.

— Исчезни, — дерзко ответил ему задолжавший мужчина.

— Заплати и я уйду.

Клиент смачно харкнул в пепельницу, потом резко развернулся и вломил тяжелой стеклянной дурой по лицу Юнхо. Тот едва не свалился со стула. В его глазах заблестели слезы боли, но он усилием воли привычно сдержал их. В зале воцарилась тишина.

— Передай своей долбанной старухе, что я верну деньги. Позже.

Игра возобновилась. Юнхо сплюнул кровь из разбитой губы. Бурый плевой приземлился рядом с пепельницей. Наклонившись, он поднял ее, водрузил на стол.

— Заплати.

За столом раздались смешки.

— Упрямый мальчик.

— Кажется, его не учили уважению старших.

Юнхо молча вытащил из кармана телефон, через быстрый набор связался с нужным номером, включил громкую связь. Послышался испуганный женский голос. Женщина рыдала и умоляла мужа вернуться домой, чтобы нагрянувшие в их дом бандиты не пугали детей. Ублюдок присмирел, нахальная улыбка исчезла с его лица.

— Я верну деньги на следующей неделе. Обещаю.

Юнхо не тронула дрожь в его голосе.

— Какие ставки?

— Полтинник.

— Поднимите до трехсот.

— Чего?!

— Играй, — кивнул парень на карты. Сам он удобно устроился на стуле, намереваясь наблюдать. — Ты ведь понимаешь, что будет, если проиграешь?

За столом воцарилась напряженность. Игроки молча перемешали кости и подняли. Страх и ненависть ослепили, мешали сосредоточиться. Символы смешались в одну кашу, комбинации вылетели из головы, а прочитать эмоции сидящих напротив игроков было невозможно. Ведь он боялся поднять глаза, мелко трясся.

— Да, крошка! — загоготал противник, вскрыв кости. — Я выиграл!

Должник вспотел. Теперь он должен еще и этому придурку?! Юнхо оглядел кости своего клиента, протянул руку и взял кость из вскрытой комбинации, приставил в конец ряда.

— Маджонг, — объявил он выигрыш, поднимаясь.

Тяжелый вздох едва не снес стол. Должник осознал, что выиграл огромную сумму, такую, какую, наверное, никогда в жизни больше не подержит в руках, упал на колени.

— Спасибо! Спасибо вам!

— Мама хочет получить обратно свои деньги.

— Я верну! Все верну!

Юнхо, однако не уходил.

— А мой долг?

— Что? — мужчина, на чьем лице еще секунду назад светилась радость, побледнел.

— Ты мне должен, — Юнхо взял со стола пепельницу. Коротко замахнувшись, он нанес мужчине сокрушительный удар в челюсть. Тот рухнул под стол без чувств. — Приду на следующей неделе.

Парень повел плечами и перешагнул через тело. Из-за долбанной игры он теперь опаздывал. Оседлав старенький потрепанный скутер, брошенный на улице без присмотра, Юнхо завел мотор и поехал в город. Джеджун должен был уже освободиться с вечерних занятий. Из всех обитателей грязного во всех смыслах домишка он был единственным, кто учился. Остальные дети едва умели читать. А счету их обучили, чтобы могли посчитать деньги за вырученный товар. Вместо того, чтобы подслушивать, как занимается Дже, шпана проводила свободное время перед телевизором. Юнхо все больше отсутствовал, изучая бизнес мамы, сидел на кухне, слушая разговоры, запоминал имена клиентов и партнеров. Он узнал, что банда промышляла не только подделкой документов и отмыванием денег в мелких развлекательных заведениях и закусочных, но и имела дело с торговлей органами. Неудачники, не сумевшие вовремя вернуть деньги, отдавали то, чем наградила мать-природа: почки, печень, сердце, роговица. Так что, несмотря на бедную обстановку, мама была далеко не нищей.

Юнхо думал, что опоздал, но именно ему пришлось ждать. Причем за закрытыми дверями. Школа была заперта. Так где же черти носили парня? Уйти домой он не мог, знал, что Юнхо заберет его. Мама начала подозревать ставшего слишком лояльным, едва не равнодушным, Дже. Она запрещала ему иметь мобильный телефон, отселила в пристрой, собранный на другом конце двора, при появлении на кухне стихали разговоры. Она не могла понять, что же такого случилось, что мальчик, некогда бурно выражавший протест, вдруг сдался. У нее были связи в полиции, и пока все было тихо, но вдруг сопляк что-то замыслил. Юнхо, вошедший в ближайшее окружение преступницы, получил новое задание — приглядывать за Джеджуном.

Парень не успел достать из пачки сигарету, как из проулка выскочил запыхавшийся Дже. Пиджак школьной формы был вывернут наизнанку, чтобы невозможно было различить эмблему, галстук не сдавливал шею, верхние пуговицы рубашки были расстегнуты. При виде ожидающего Юнхо, Джеджун не смог утаить досаду, с руганью прислонился к ограждению.

— Ну что за блядство!

Отдышавшись, он подошел к бандиту.

— Где ты бы…?

— Хрена се фингал! — перебил его Джеджун, глядя на наливающийся цветом синяк на подбородке. — Чем на этот раз?

— Пепельница.

— Тебе пора носить с собой оружие.

Юнхо молча извлек перочинный нож, маленький, лезвие едва достигало семи сантиметров, зато смертоносный. Если знаешь, как им пользоваться, разумеется. Парень знал и умел. У него не было выбора.

— Тогда какого хрена позволяешь избивать себя? Завалил бы козла.

— Не могу. Он не отдал долг, — Юнхо убрал оружие.

— А-аа, значит бережешь его тело. Ну да, ну да, точно. Какая там сейчас рыночная цена? Роговица — полтора ляма?

— Не заговаривай мне зубы. Где ты был?

Дже прищурил глаза.

— Ссать ходил.

— Не ври.

— Сводить показать лужу?

— Своди.

— Юнхо!

Молодой бандит бросил сигарету под ноги, наступил и растер. Выдохнул дым.

— Был на прослушивании? Бросай это дело.

Джеджун покраснел. Так Юнхо обо всем знает? О том, что за последние полгода парень обошел несколько агентств в надежде стать трейни? О том, что желает пробиться в люди, вырваться из клетки, в которой прозябал всю жизнь? А сколько из того, что знал Юнхо, знала и мама? Противно засосало под ложечкой.

— Шоу-биз такой же дерьмовый, как и то, чем мы занимаемся.

— Тогда почему ты варишься в этом гнилье, а? — прошипел Дже с ненавистью.

— Больше ничего не умею.

— А мне что прикажешь делать? Выучиться на бухгалтера и подсчитывать ее вшивые бабки? А может бросить все к хренам собачьим и таскать за вами мешки?!

Юнхо не тронули гневные вопли.

— Не каждый трейни дебютирует, а если и получится, пройдет через спонсорские руки и хуи. Если нет денег для старта, будь ты хоть Паваротти…

— Пошел ты!

— Дже, живи спокойно.

— Иди нахуй!

Отпихнув парня, Джеджун пошел вдоль дороги, стиснув сумку. А ведь его взяли. Попросили заполнить подробную анкету, в том числе и согласие от родителей, ведь он был несовершеннолетним. Надежда и радость быстро улетучились.

За спиной послышалось дребезжание двигателя. Юнхо подъехал к нему.

— Садись.

— Пошел в жопу!

— Сядь, пожалуйста.

Дже обомлел. Он-то думал, ему пригрозят сдать секрет с потрохами, но вместо этого вежливо попросили.

— Только не гони.

Взобравшись позади Юнхо, Джеджун забросил сумку на плечо и обхватил тело парня руками, прижимаясь. Он знал, что тот его все равно не послушает. Юнхо любил скорость, во всем остальном не проявляя спешки. И выжимал из скутера все, что мог.

Дом проехали мимо, и Дже понял — там бухали. Мама редко кого терпела в своей берлоге, но если уж кто и появлялся, то эти люди вели себя так, словно были ее родные браться — нагло и громко. Никого из детей не наблюдалось, скорее всего разбежались по приятелям или сидели в караоке, скрываясь от алкашей. Юнхо тоже нашел безопасное местечко, привез Джеджуна в старый бейсбольный клуб. Они получили его вместо оплаты долга и теперь заправляли делами. В комнатушке для персонала лежали циновки, на которых в случае чего можно было переночевать. Подростки часто обитали здесь, знакомясь со сверстниками. Душевой не было, а в туалете можно было умыться лишь холодной водой. И все же это было лучше, чем слушать пьяные песни забулдыг.

— Отдыхай, я привезу что-нибудь поесть.

— Просто закажи пиццу.

Юнхо согласился. Через полчаса они жевали тесто с сыром и ветчиной, сидя на матрасах, слушали радио.

— Тебе это правда нравится? — Юнхо кивнул на радиоприемник.

— Угу. Преподаватель по вокалу говорит, что у меня неплохо получается.

— Мм, — невнятно промычал парень.

— Вот тебе и «мм», — Дже вытер пальцы салфеткой и отодвинул коробку. — Все равно это бесполезно.

— Нужны деньги?

— Нужно заполнить анкету. Адрес, телефон, номер соцстрахования…

— Так у тебя есть документы, с которыми поступал в школу.

— А еще согласие от родителей, балда. Думаешь мегера пустит меня туда?

— Почему нет?

Джеджун уставился на Юнхо.

— Ты ведь знаешь ее лучше, чем кто-либо другой. Ей плевать на чужие интересы, ей плевать на окружающих. Ей плевать на собственного сына, черт подери!

Несколько минут прошло в молчании, кабинку заливала тоскливая баллада о несчастной любви.

— Это бизнес, — наконец сказал Юнхо. — Если убедишь ее, что будешь приносить деньги, она вложится.

— Я не хочу иметь с ней дело. Господи, да если просочится моя связь с такими, как вы, меня заклюют СМИ! Никто не купит мои песни.

— Любой товар может найти своего покупателя. Если продавать с умом.

— Ой бля, пиарщик нашелся, — фыркнул Джеджун.

Но слова мальчишки эхом отзывались в его голове. Товар… песни… какова вероятность того, что Юнхо, с малолетства крутясь в преступном мире, знает того, кто мог бы помочь.

— Достань мне телефон! — заявил он вдруг.

Юнхо перестал жевать. Джеджун вытащил их сумки файл с бумагами, перебрался к нему, уселся рядом. Продемонстрировал анкету.

— Мне нужна связь с агентством. Это я заполню, это тоже смогу… Дальше рекомендательное письмо из школы. Текст я составлю, с тебя печать. Еще нужно сфоткаться.

Джеджун трещал без умолку, а Юнхо молча смотрел на него, позабыв про полупережеванную пиццу на языке.

— Ты что же, так сильно мне доверяешь? — спросил он вдруг.

Дже замолчал. Испытующе вгляделся в лицо парня.

— Тебе доверяет мама.

— А ты? — повторил вопрос Юнхо.

— Я — нет. Но ты единственный в той дыре, с кем я могу хотя бы поговорить.

Юнхо выплюнул комок в салфетку и бросил в пустую коробку.

— Помнишь Джа?

Вопрос огорошил Джеджуна. Он нервно облизал губы, неуверенно кивнул.

— Да.

— Ночью я пришел к маме и все рассказал. Что произошло и почему мы его убили.

Большие глаза Дже наполнились ужасом.

— Я сказал, что разбил ему башку палкой, сказал, что заставил всех помогать зарыть труп. Я сказал, что он стал бесполезен, потому что не справился с работой. И уж тем более он не справился с кучкой сопляков. Вот какой была цена доверия. Все, что я делаю каждый день, все, за что получаю по роже, я делаю, чтобы заслужить доверие.

— Ты повязан с ней, это… это рабство.

— Она тоже зависит от меня. Я знаю столько, что утяну ее с собой. Ей выгодней доверять мне, сотрудничать. Может, маме кажется, что она управляет всем, но это не так. Уже нет. Через пару лет ей нужен будет кто-то, кому она сможет передать дело. От остальных избавится.

— А я? Я ведь ее сын.

— Будь полезным. Зарабатывай ей деньги.

— Так я…

— Убеди, что эта твоя сцена — выгодное вложение. Ну же, Дже, ты что, совсем сапог? Будь умнее.

Зазвучал рингтон. Юнхо вытащил из кармана телефон, принял звонок. На его лице отразилась досада.

— У Минхоль проблемы. Мне нужно уехать.

— Я с тобой.

— Тебе лучше остаться.

— Поехали!

В клуб, откуда поступил звонок, не пускали несовершеннолетних, однако вышибалы знали Юнхо и пропустили через черный вход. Он уверенно прошел вглубь, оставив танцпол без внимания. Дальше следовала череда вип-комнат и туалет. Юнхо, не смущаясь, вошел в женскую уборную, открыв дверь с пинка. Дже заглянул тоже. Пред глазами предстало побоище. Хорошенькая девочка сжалась в углу, наблюдая, как ее подругу метелит незнакомая девица с ярко-розовыми волосами.

— На, сука, на! Попрощайся со своим личиком, шлюха, на тебя больше ни один мужик не позарится!

Минхоль замахнулась, чтобы разбить лицо жертвы кулаком, но Юнхо перехватил. Заломив руку девушки, он оттащил ее, толкнул к двери.

— Какого хрена?! — взвилась та.

— Уходим.

— Я еще не закончила! Эта тварь лакает дорогое вино, а возвращать мне деньги не торопится.

Девушку качало. Язык заплетался. Юнхо подошел к ней и задрал рукав куртки. В приглушенном свете ламп точки на сгибе казались черными. Джеджун тоже отлично все видел, побледнел от страшной догадки.

— До конца недели приготовь деньги, иначе тобой займусь уже я, — пригрозил он избитой девушке.

Забросив руку Минхоль себе на плечи, парень потащил ее вон. Дже схватил сумочку девушки, последовал за ними, когда ему на плечо упала тяжелая ладонь.

— Какие люди! Что, даже не поздороваетесь?

Джеджун развернулся и увидел перед собой ухмыляющегося молодого человека. Его звали Рю. Когда-то давно он был правой рукой мамы, но постепеннонабрал авторитет и занял отдельную нишу в преступном мире Сеула. Они по-прежнему вели кое-какие дела, однако теперь представляли разные группировки, а значит были конкурентами.

— Как дела, Дже? Юнхо? А вы, парни, вымахали!

— Я велел не продавать ей наркотики, — Юнхо грозно нахмурился, подошел. Пихнув тушку Минхоль в руки Дже, он на всякий случай освободил свои.

— Разве можно приходить на чужую территорию и указывать на чужого клиента?

— Не смей боль…

Рю, который был раза в два старше Юнхо, стремительно выбросил руку и схватил парня за подбородок, стиснул, заставляя замолчать.

— Как ты разговариваешь со старшим братом, щенок? — навис он над Юнхо. — Я не заставлял ее покупать наркоту. Она сама пришла и попросила. Так что заткни хлебало, шкет. Я теперь независим, но морду тебе еще не разбил из-за того, что не хочу ссориться с мамой. Но если ты меня вынудишь, я с радостью поучу тебя вежливости.

Юнхо вырвался из захвата. Он был взбешен, но не испуган.

— Хённим, если ты еще раз продашь ей дурь, — процедил он сквозь зубы. — Я тебя убью.

Джеджун почувствовал, как холодный пот выступил на спине, пропитал рубашку. Он видел, как за спиной Рю ухмыльнулись шестерки, заиграли кулаками. Они могли навалиться и запросто избить всех троих.

— Идем.

Юнхо повернулся и подтолкнул Дже к выходу.

— Юнхо! Не болтайся тут слишком часто. Если тебя случайно подрежут мои парни, мама и слова сказать против не сможет.

Юнхо не стал оборачиваться. Затевать потасовку в заведомо проигрышной ситуации? Он не настолько туп. Хоть ему и было всего пятнадцать, правила игры парень знал очень хорошо. Добравшись до ближайшей закусочной, все трое засели за столом. Джеджун принес рыбных пирожков и чай.

— Ты сказала, что соскочила, — рычал приглушенно Юнхо.

— Заткнись, — поморщилась Минхоль. — Как ты разговариваешь с нуной?

Дже даже и подумать никогда не мог, что девчонка балуется дурью. Сколько лет жили под одной крышей, он считал ее взбалмошной грубиянкой с нехваткой мозгов, но никак не наркошей. Но количество отметин от шприца было огромное.

— Почему ты так живешь? — проговорил он внезапно.

— О чем ты? — девушка едва не подавилась пирогом, который вяло жевала. — Совсем чокнулся, пай-мальчик?

Юнхо молча отхлебнул чай, отвернулся. Он прекрасно знал, что их маленькая семья летит в бездну. Он хорошо помнил лицо того безымянного мальчика с игрушкой, тихо умершего во сне. Помнил всех детей, исчезнувших из их общей спальни. Минхоль тоже помнила, кажется. И пыталась стереть их из памяти, спрятавшись в грезах. Еще один, самый младший паренек, был неизлечимо болен. Он постоянно жрал болеутоляющее и сидел на телефоне, не в силах выполнять более сложную работу. Третий из выживших детей, едва перешагнул порог четырнадцатилетия погиб под колесами грузовика. Мама практически лишилась своего детсада, который так раздражал ее, но который принес прибыль. Интересно, помнила ли она их лица?

Шел дождь. Юнхо сидел в машине и смотрел, как по улице стекают потоки воды. Ему недавно исполнилось восемнадцать, хотя выглядел он старше. Возможно от того, что его лицо всегда сковывала напряженность, а на лбу пролегла складка. На него начали вешаться девушки, подметив мужскую суровую красоту, плотно сжатые губы их очаровывали, немногословность не пугала. Он всегда носил черное, прятал руки в карманы.

Когда из круглосуточного магазина вышла женщина, молодой человек напрягся. Прищурив глаза, он распознал в ней маму. Тут же поспешил выйти на улицу, вытащил с заднего сидения зонт. Женщина неспеша поднималась вверх по улице и удивилась, когда над ней вдруг завис зонт. Обернувшись, она увидела Юнхо. В ее движениях не было стремительности, свойственной параноикам, прожившим всю жизнь в страхе и опасности. Ей словно бы было все равно. Ее виски посеребрила седина, морщины у глаз и возле рта углубились, а кожа стала напоминать потемневшую кору дуба.

— Куда ты в такую погоду? Давай я отвезу.

Мама некоторое время смотрела на парня.

— Здесь недалеко. Держи.

Юнхо взял пакет и засеменил следом, удерживая зонт над головой женщины. По его плечам текла вода, попадала за шиворот. Он не обращал на это внимания, поглощенный созерцанием затылка мамы. Она всегда была такая маленькая? В ее фигуре, некогда грозной, сквозили усталость и одиночество. Но не было обреченности. Старая львица все еще была сильна и держала хватку.

Они взобрались на холм, затем вошли в одно из старых зданий, поднялись на крышу. Отсюда были видны огни Сеула. Того Сеула, который мы видим на картинках, в огнях и рекламных щитах. С его роскошными ресторанами, торговыми центрами и офисами. Им принадлежал другой город, тайный и темный.

— Давно я не приходила, — проговорила мама, обращаясь в никуда.

Она зашуршала пакетом, достала бутылку, маленькую чашу и упаковку храмовых палочек с благовониями. Юнхо поспешил с зажигалкой. Женщина дождалась, когда появится тонкая струйка ароматного дыма, убрала огонь и погасила пламя пальцами. Обхватив палочки за основания двумя руками, она три раза поклонилась.

— Хватит плакать, — взглянула мама в темное небо. — Почему ты плачешь? Потому что я не наполнила тогда твою чашу?

Не обращая внимания на притихшего Юнхо, женщина открыла бутылку и налила алкоголь в чашу. К аромату благовоний примешались пары спирта. Но дождь смыл и их. Отставив бутылку, она подняла чашу и мизинцем разбрызгала подношение во все стороны. Потом налила еще и выпила.

— Я разбила ее, прости.

Юнхо взглянул в сторону огней города, туда, куда полетели капли алкоголя.

— У мамы была мама?

Женщина усмехнулась.

— У мамы был муж. И здесь я его убила, — взглянула на Юнхо с улыбкой. — Хочешь выпить?

Парень покачал головой.

— Нет. Не хочу.

Мама рассмеялась. Ее хриплый смех слился с рингтоном. Женщина вытащила телефон, поднесла к уху. Ее лицо словно бы окаменело — обычное выражение сосредоточенности, присущее работе. Нажав на сброс, она отвернулась, коротко приказав Юнхо ехать по одному адресу.

— Приберитесь там по-тихому.

Юнхо коротко поклонился. Помедлил, оставлять ли зонт. Однако женщина не обращала больше на него внимания, и он ушел, оставив ее под проливным дождем. Через час парень вошел в квартиру на другом конце города. На полу лежала пленка и несколько инструментов. Из дальней комнаты слышался нудный голос Ынха, мальчишки, стоящего на пороге смерти. Он сидел на стуле и, согнувшись в три погибели, скрупулезно подсчитывал выгоду с тела, лежащего у его ног. Двое мужчин скручивали еще одного оглушенного. На полу лежала окровавленная бита.

— Дайте время… я в…верну деньги, — еле ворочал разбитыми губами мужчина, кульком лежащий у стены.

Сломанные зубы скрежетали в его рту. Юнхо осторожно обошел его, чтобы не запачкаться. Услышав рядом шаги, обреченный с трудом разлепил веки. Его глаза были страшными, белки покраснели от лопнувших сосудов.

— Я поговорю с мамой, — скрежетнули зубы.

Юнхо знал этого мужчину. Он лишился двух пальцев, когда вздумал несколько лет назад скрыться, однако, кажется, все же прогорел.

— Я все еще могу быть полез… найду деньги… чего бы этого не стоило.

— Ты ведь хорошо знаешь маму, — негромко сказал Юнхо.

Лицо мужика исказила гримаса ненависти.

— Мама… и вся твоя семейка… небеса покарают вас… покарают… ни за какие бабки вы не сможете купить себе прощение.

— Обойдемся без него.

Юнхо вытащил нож, присел и в одно движение всадил по самую рукоять в бок умирающего. При этом он едва ли не упал на него, уткнулся в плечо лицом. Жертва захрипела, а через несколько секунд тело обмякло. Юнхо напряг мышцы, не без труда вытащил нож, вытер об одежду трупа и выпрямился.

— Эй, — загудел протестующе Ынха. — Мы хотели пустить его на органы!

— У него был рак, дурачок.

— Это серьезно?

— Да.

— Тогда ладно.

— Вычеркнуть не забудь его, а то лишние глаза у тебя выковыряют.

Подтянув рукава, Юнхо взялся помогать убирать тела. Двое еще были живы, их спеленали и спустили вниз, запихнули в грузовик. Врачи уже ожидали их и наверняка были заняты тем, что готовили морозилки под органы. Со жмуриком было хлопотней. Его предстояло стереть, уничтожить. Банда действовала по отработанной схеме: тело разделывалось, словно принадлежало не человеку, а свинье, измельчалось и останки сливались в канализацию. То же ожидало и выпотрошенные хирургом тела. Это называлось «операцией». Юнхо редко поручали подчищать за бандой, обычно отправляя выбивать деньги.

Он захватил дождевик, чтобы не запачкать одежду. Когда все были загружены в фургон, Юнхо сел за руль. Сначала завезли бедолаг к хирургу, выгрузили, дальше оставался труп. С ним нужно ехать в другое место, в портовые доки, где они пользовались одним из складов. Больной Ынха попросился ехать с Юнхо. Он включал мясорубку, ну нравилось ему дергать рычаг, сразу чувствовал себя машинистом или крановщиком. Улыбался от радости. А рядом скрежетали металлические чудовищные лопасти, перемалывающие кости.

— Сердце — пятьдесят миллионов, сетчатка обоих глаз — тридцать, почка — пятнадцать… столько денег могли бы получить, — покачал паренек головой, глядя на ровную поверхность моря, вдоль берега которого они ехали. — Но он болел.

— Угу.

У склада Юнхо вышел из машины и с минуту ковырялся с мудреным замком. По привычке закурил, чтобы не слишком чувствовать царивший здесь неприятный запах. После чего завел фургон на закрытую территорию, но ворота не запер, только прикрыл, оставив тонкую щель. На складе было тихо, только в мусоре копошились крысы. В отдалении гавкнула собака.

Ржавые петли скрипнули, стоило открыть дверь в помещение. Ынха с лыбой до ушей двинулся за телом, но Юнхо его остановил.

— Запускай комбайнер, я принесу.

— Хорошо.

Паренек исчез в полутьме склада, тут же Юнхо хлопнул по фургону. Внутри раздался шорох. «Труп» оказался не совсем мертвым, сидел на полу фургона и морщился от боли в измочаленном теле. Однако его состояние было куда лучше, чем у его товарищей по несчастью, отправившимся на рандеву с врачом.

— Давай только тихо, — Юнхо помог мужику выпутаться из мешка, придержал. — Уйти сможешь?

- Угу.

— Из города ни ногой. Попробуешь смыться, найду и зарежу.

Мужик, все еще не веря в спасение, заковылял к воротам. Рана в боку была во всю длину лезвия ножа бандита, но порез не был глубоким, а потому смертельным. Ослепленный болью, он не сразу осознал, что ухо обожгло шепотом. Юнхо приказал притвориться мертвым…

Взвалив на плечо мешок, заранее заготовленный и ожидавший своего часа за коробками, Юнхо вошел на склад. Ынха с нетерпением пританцовывал у комбайнера. В полутьме он щурил глаза и вытягивал тонкую шею, глядя на Юнхо.

— Не забыл выпить таблетку? — отвлек его внимание вопросом бандит.

— Братик всегда такой заботливый! — Ынха залез в карман куртки и вытащил пластиковую непрозрачную банку, затряс. — Нет, я покушал и принял лекарство, поэтому теперь мне надо работать.

— Угу, — Юнхо с кряхтеньем перевалил мешок через край, поднатужился и сбросил в чрево мясорубки. Глухо стукнуло.

— Если не буду полезен маме, она меня убьет, — Ынха закивал, как болванчик. — Я должен слушать маму.

— Да, должен, — бандит отряхнул руки и кивнул. — Запускай.

Комбайнер загудел. Зная, что внутри дробятся не человеческие кости, было не так противно на душе. Однако через несколько минут следовало опрокинуть останки в канализацию. Пришлось снова хитрить и отправлять Ынха на улицу, чтобы завел двигатель в фургоне — Юнхо внезапно показалось, что нужно прогреть его. Дурачок убежал, даже не поинтересовавшись зачем греть летом. Оставшись в одиночестве, бандит открыл люк и сбросил перемолотый в кашу мусор вниз. Потом подсоединил шланг к вентилю и как следует промыл все. На этом «операция» подошла к концу.

На обратном пути черт дернул взглянуть на часы. Ынха испуганно взвизгнул, когда бандит вдруг выжал газ. Он спешил и нарушил правила пдд раз десять, заставляя паренька рядом с собой испуганно повизгивать. Во двор фургон влетел так, словно за ним гнались демоны. Бросив ключи зажигания в машине, он вбежал в дом, громко топая пятками, включил телевизор. Трансляция музыкальной программы практически подошла к концу. Однако фанаты не желали отпускать любимцев и попросили их выйти на бис. Юнхо опустился на колени. Едва не впервые в жизни проявив интерес к ящику, он глаз не мог отвести от четверых молодых людей. Тепло улыбаясь публике, она махали руками и кланялись, благодаря за поддержку. Джеджун сиял от счастья. Его широкая улыбка была так заразительна, что губы самого Юнхо поползли в стороны. Ощущая себя идиотом, он прикрылся ладонью, и все продолжал улыбаться. Дже взглянул прямо в камеру, и его глаза, немного подведенные карандашом, сверкающие и живые, казалось, проникли в самую душу парня.

— Я счастлив находиться сегодня здесь. Несмотря на погоду, вы пришли посмотреть на нас, спасибо! Я бы хотел добавить… на случай, если он смотрит, — Джеджун смутился и опустил глаза, — мой друг… я лю…

Сердце забилось сильнее, словно подгоняемое мощными битами и рычанием бас гитары. Слова Дже потонули в визге девушек и… раздавшимися позади Юнхо аплодисментами. Обернувшись, он увидел маму. Та стояла, прислонившись к косяку, из-за ее плеча виднелось глупое лицо Ынха.

— Кажется, они стали популярны.

— Да.

— Наверное, стоит послать им цветы.

— Да.

— А долг? Джеджун уже заплатил за фотографии, которые ты так любезно ему предоставил? За незапятнанную биографию, за уроки вокала?

— Агентство еще не начало платить им.

— С каких пор тебя колышат такие отговорки?! — в голосе мамы звенела сталь. — Мне напомнить, как нужно действовать в подобных случаях?

— Нет.

— Тогда займись делом.

— Это же Джеджун, мама. Мы ведь одна семья.

Мама приподняла бровь. Ее глаза налились холодом.

— Семья? Ты — моя семья?!

Едва ли не впервые в жизни Юнхо ощутил страх перед ней.

— Джеджун твой сын, — выдавил он.

— Когда будешь выбивать у него деньги спроси, есть ли у него мать.

Глянув последний раз в экран, женщина удалилась. Юнхо поднялся как во сне, пошатываясь, закрыл дверь, отрезав детскую от остального мира. Он устал. Смертельно устал. Сейчас хотелось остаться наедине с композицией. Голос вокалиста прекрасно сочетался с тоскливой заунывной мелодией гитары, проникновенные слова обжигали. Руки, плечи и спина, обычно сведенные напряжением, расслабились. Он вновь опустился на пол, привалился к стене и закрыл глаза.

Выловить звезду, пусть еще только взбирающуюся на небосклон славы, было непросто. Юнхо пробовал дозвониться до Дже, но телефон был выключен либо звонки игнорировались. Один раз он получил смс-ку, в которой Джеджун извинялся за то, что не может ответить, обещал перезвонить, но исчез. Юнхо знал, где находится общежитие группы, но проникнуть туда было тяжелее, чем ограбить банк. Айдолов охраняли, как политиков, повсюду висели камеры, а система пропусков заслуживала отдельного уважения.

Прошел месяц. Юнхо сидел в машине, слушал вполуха радио и смотрел, как молоденькие девчонки стайками стекаются в клуб. В последнее время он мало спал, раздумывая, как выпутаться из петли, затягивающейся на его собственной шее. Со страстью девочек-фанаток он следил за продвижением группы, незаметно подсаживаясь. Грохочущий рок, романтичные баллады, забавная ерунда о летних влюбленностях, он проглатывал все, привлеченный магическим голосом Дже. Его талант раскрывался с каждой новой композицией. Как никто другой, он мог выразить гамму эмоций, заставлял верить каждому своему слову. Сексуальное сочетание кожаных штанов и шубы, сдержанная элегантность костюма, спортивки и кроссы, ему шло абсолютно все.

Глухой бряк о машину вывел из задумчивости. Юнхо моргнул, пригляделся. Стекло запотело, но он разглядел компанию из трех упившихся в хлам девиц. Они наткнулись на его авто, упали, громко хохоча. Вздохнув, парень выбрался на улицу. Ухватив ближайшую к нему девушку за локоть, он вздернул ее на ноги. Бессмысленной грубостью он не отличался, а потому пинать, брызгать слюной и унижать их парень не собирался.

— Вызовите себе машину.

— А мы уже нашли, — подмигнула ему девушка.

— Крутая у тебя тачка!

— Мне некогда, уматывайте.

Похихикав, дамочки оглядели его. Нашли очень привлекательным.

— Может, поедешь с нами?

Юнхо пожал плечами.

— Миллион с каждой.

— Совсем ебнулся?!

— Мой член дорого стоит, — вытащив из кармана сигареты, Юнхо щелкнул зажигалкой.

Девчонки, бормоча проклятия, поплелись дальше. Юнхо привалился к машине и выпустил в ночное небо струю горького дыма.

— Какого хрена я должен подставлять шею ради тебя, сукин сын? — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. — Не скроешься, падла.

Вытащив из кармана телефон, он набрал заученный номер. Едва ответили, попросил об услуге. Приказным тоном попросил, такому не отказывают. К концу недели подкупами, угрозами и шантажом он проник в здание общежития. В туалете возникла надобность поменять трубы, он затесался в бригаду сантехников. Ранним утром, зевая и ругаясь на чем свет стоит, парень поджидал свою звезду в коридоре около уборной. И дождался-таки.

— Что ты тут… — Дже распахнул рот от шока, едва полотенце не выронил.

— Разговор есть, — не стал размениваться на приветствия парень.

Джеджун оглянулся. Менеджер уже приехал за ними, ожидал, когда оденутся и спустятся. По расписанию они должны были успеть в дюжину мест за день.

— Только быстро.

— Само собой.

Выбрались на лестничную клетку.

— Мама требует деньги, — жестко по-деловому заявил Юнхо.

— Она меня на счетчик поставила?

— Она ростовщица, аллё! Ты что, не подписывал бумаги?

— Нет. Она дала мне наличкой и выпнула.

— Ничего не знаю, теперь ты должен ей в десять раз больше. Переводы банковской картой не принимаются.

Дже запустил руки в волосы цвета червонного золота, неестественные для азиата, но такие красивые, опустился на корточки.

— Нам еще нескоро начнут платить.

— Нахера полез в эту кабалу? — заметив злой взгляд Джеджуна, Юнхо усмехнулся. — Ах да, у тебя была мечта. Вот только если ты не выплатишь хотя бы процент за месяц…

— У меня нет даже паршивой сотки, Юнхо! Ничего!

Юнхо помолчал немного.

— За это отрезают пальцы.

— Да хоть яйца! Я живу в комнате, которую предоставила компания, меня кормит компания. Иногда кажется, что трахаться я тоже буду с компанией!

— Она же тебя и похоронит, — кивнул Юнхо.

Дже со страхом поглядел на него, ухватил за штанину.

— Нас скоро отправят в Японию, она не доберется до меня. Не могут же у этой суки быть такие длинные руки, а?!

С минуту они молчали.

— Почему ты ее так ненавидишь? За то, что не любила? Или потому, что убила твоего отца? — при виде побледневшего лица Дже, он растеряно потер шею. — Не знал? Извини.

— Как убила? За что? — прошептал парень.

Юнхо пожал плечами. Джеджун часто заморгал, уткнулся лицом в полотенце. Если бы он хотя бы помнил лицо папы, тогда, возможно, и разревелся бы. Но сейчас просто защипало глаза от ощущения, что его в очередной раз предали.

— Почему… что сделало ее такой?

— Не знаю.

— Сколько крови на нее руках… да как она по ночам спит?!

Юнхо опять пожал плечами. В коридоре послышались вопли менеджера. Искали Джеджуна.

— Я не смогу сегодня… твою мать… да что… господи…

Юнхо выпрямился.

— Держи со мной связь, не пропадай, понял? Эй! Смотри на меня, тряпка! Мобилу не меняй, иначе найду и разделаю на колбасу. Вали за своей мечтой, а я разберусь с мамой.

Дже не мог найти силы подняться.

— Ты поможешь мне?

— Да.

— С-спасибо.

— Когда станешь миллиардером, ты вернешь мне всю сумму с процентами. Сейчас у меня нет бумаги для расписки, но не думай, что я забуду. Ты — мой должник, Дже. Рано или поздно мы рассчитаемся. Тебе не сбежать.

Мама сидела в одиночестве на своей старой кухне. Когда-то стол казался ей очень маленьким, ведь за ним сидела куча детей. Болтая о чепухе, она торопливо ели лапшу с чили. Здесь же сидели ее верные псы, мрачно работали или дремали в перерывах между рейдами. Теперь стол был пустой и большой. Приглушено пискнул компьютер — пришло оповещение о почте. Женщина поднялась и пересела за письменный стол, на котором лежали множество папок, блокнотов. Но вместо того, чтобы щелкнуть по иконке браузера, она уставилась на желтый прямоугольник папки в углу. Клик — и перед ней раскинулись фотографии. Она навела курсор на самую первую, и та увеличилась в размерах. На маму с экрана смотрел Юнхо. До странности приветливое лицо, уголки рта приподняты, только глаза остались напряженными. Фотограф так и не смог добиться от него более дружелюбного взгляда, махнул рукой и оставил, как есть. Фотка пошла парню на водительское удостоверение. Поддельное, как и все его документы. Как вся его жизнь.

Послышались шаги. Через мгновение в дом вошел мужик, на ходу вытирая мокрые руки о штаны. Банда поредела, а на заднем дворе появился еще один еле заметный холмик. Мама провернула колесико мышки, нашла фотографию Ынха и удалила, не особо рассматривая. Потом залезла в интернет.

— Рю звонил.

— Что ему нужно?

— Сказал, что Юнхо стал часто ошиваться на их территории. Предупреждает.

Мама хмыкнула.

— Его территория, пусть сам и беспокоится.

По выражению ее лица бандит понял, что больше говорить она не намерена, и ушел. Оставшись одна, мама посидела немного, обдумывая слова бывшего работника, потом вытащила мобильный.

— Проверь для меня кое-что.

В это время Юнхо сидел в комнатке мотеля, изучал месячный отчет о доходах. В тайне от мамы он крышевал это заведение, год назад сохранив жизнь одному ее должнику. Мужик теперь исправно выплачивал ему долю, доставал информацию и вообще старался быть всячески полезным. Вдвоем они работали над схемой нелегальной переправки людей из-за границы, подыскивали пути обхода таможни для некоторых товаров из Китая и планировали открыть еще несколько заведений любви. Все это в обход мамы. Юнхо никогда в жизни так не рисковал, но чувствовал необычайный азарт и интерес, ведь теперь мог пустить в ход знания, полученные от нее. За Дже он платил крохи, чтобы не вызвать подозрений. А тот блистал на сцене, внешне красивый, талантливый и успешный. А внутри одинокий, постоянно ощущающий над головой дамоклов меч.

— Господин, вы не боитесь?

— Мамы? — Юнхо знал, что его первый пока человек до одурения боится ее, пожал плечами. — Мы все принимаем решение только раз.

— Если она узнает, пойдем на корм рыбам.

— Одним днем раньше, одним — позже.

Юнхо не стал трепаться о том, что их хирург, пронырливая крыса, уже подходил к нему с разговором о том, что мама теряет хватку. Намекнул, что рад был бы видеть во главе банды молодого и амбициозного молодого человека, а не скрытную бабу предпенсионного возраста. Юнхо не был уверен, что его не подослали, ничего не ответил. Однако теперь знал, что, вздумай он поднять бунт, у него был союзник. Не тот, кто прикроет спину, а тот, кто вовремя нашепчет шестеркам.

— Слышал что-нибудь о Рю?

— Дела у него так себе. Знакомые шлюхи сказали, что его товар перехватил отдел наркоконтроля, теперь он на грани банкротства.

Юнхо поднялся.

— Отлично. Тогда нужно навестить его и протянуть руку помощи.

В свои девятнадцать парень имел репутацию отпетого бандита, обеспечивающего маму стабильным доходом. С ним не спешили связываться, старались договориться. Заметив Юнхо на улице, мелкие шестерки конкурентов старались убраться с глаз долой. Пользуясь авторитетом, парень бродил по городу, не боясь получить нож в спину — для подобной подлости его слишком уважали. Вот и на этот раз он беспрепятственно вошел в клуб Рю. До открытия оставалось еще два часа, уборщицы канифолили полы, в баре копошились бармены, расставляя бутылки.

Рю сидел в кресле своего небольшого кабинета, перебирал бумаги. Его лицо исказила злоба и отчаянье. Шестерки, притихнув, стояли за спиной. Никто не смел отвлекать босса излишним шумом. В дверь влетел встревоженный мужик, доложил о визите Юнхо. Тот вошел следом, вольготно засунув руки в карманы штанов. Он вел себя вызывающе спокойно, чем привел Рю в полное замешательство. Правда, мужчина тут же запрятал растерянность за усмешкой.

— Ба, малыш Юнхо! — сунув бумаги помощнику, Рю закурил и откинулся на спинку кресла. — Один пришел? Выпьешь что-нибудь?

Юнхо сел в кресло напротив. Молодой волк, полный сил и наглости, и зрелый вожак, мнительный и подозрительный, собравший свою стаю и готовый отстаивать свое лидерство в драке. Сейчас он был уверен в собственном превосходстве, ибо его противник был один.

— Нет, спасибо.

Рю затянулся сигаретой, всмотрелся в лицо Юнхо.

— Ваша семья редеет.

— От смерти никто не застрахован.

— И все же, ее можно отсрочить. Например, отдать вовремя долг. Минхоль задолжала мне за героин.

— Вот как?

— «Вот как»? — усмехнулся Рю, побледнев от злости. — Клиент должен заплатить за товар, Юнхо, это даже ребенку известно! Проценты капают.

Юнхо не изменился в лице, но в его глазах читалась насмешка. Рю поджал губы и замолчал, чтобы немного успокоиться.

— Девчонка ничего не решает, в отличие от тебя. Ты заплатишь мне. Ты или мама.

Парень медленно поднял руку к пиджаку, чтобы шестерки Рю не всполошились, вытащил из кармана телефон. Включил опцию калькулятора.

— Итак, дозы Минхоль, — Юнхо начал набирать цифры, приговаривая, — основная сумма плюс проценты за долг. Правильно?

Юнхо продемонстрировал экран телефона Рю, тот кивнул.

— А теперь давай посчитаем твой долг, — Юнхо вновь начал тыкать в гаджет. — Мама взяла тебя, когда ты был маленьким, как и меня. Деньги за питание и проживание, крышевание, когда ты решил вдруг отделиться. Мама вытаскивала тебя из дерьма, но денег за это не брала. Вычитаем…

— Ты что делаешь, ублюдок?! — зашипел Рю, изменившись в лице.

— Я говорил тебе не продавать больше наркоту Минхоль, — Юнхо положил телефон на стол и подтолкнул к Рю, на экране была цифра с девятью нулями. — Но ты посчитал себя слишком крутым, чтобы слушать кого-то вроде меня.

Взбешенный бандит схватил мобильный, едва увидев, сколько должен, вскочил и шарахнул гаджет об пол. Громкий звук эхом заметался по кабинету. Находящиеся в нем мужчины, однако, даже не вздрогнули, и не такое видали.

— У тебя нет денег, не так ли? — Юнхо не позволили торжеству выплеснуться наружу. — Тогда плати натурой.

— Что?!

— Твое тело. Или ты совсем бесполезен?

Рю осоловело глядел на молодого человека, потом расхохотался. Но в его голосе не слышалось ни капли веселья. Мама всегда повторяла эту фразу, и каждое слово в ней приводило в ужас. Он ощутил себя бараном, отданным на заклание. А когда его люди вдруг вытащили из-за ремней и карманов пиджаков ножи, похолодел.

— Вы что творите?

Юнхо даже не потребовалось делать знаки, намеки или вступать в сговор. Его смелость, уверенность и спокойный расчет быстро показал бандитам, чью сторону принять. И они сделали выбор. Первым нанес удар заместитель Рю. Подскочив к бывшему боссу, он ударил его в живот. Рыча проклятия, тот поднялся и принялся бороться за жизнь. Но его тут же окружили и принялись методично вонзать ножи в его тело. Пол быстро оказался залит кровью. Юнхо беспристрастно смотрел, как Рю упал на пол, харкая красным. Его корчило от невыносимой боли и страха.

— Мама… узнает…

— Узнает, — кивнул Юнхо, вытаскивая сигарету. Ему тут же принесли зажигалку.

— Ты труп…

Самые ретивые шестерки хотели добить его, но Юнхо повысил голос.

— Достаточно! Кто был вторым номером? — Один из мужчин повернулся к нему. — Теперь ты первый. Будешь подчиняться мне, о смене главы группировки пока никому ни слова, чтобы не было проблем.

— Да, хённим.

— Дай телефон. Нужно позвонить нашему хирургу, пусть проведет операцию.

— Слушаюсь.

— И приберитесь здесь. Сами. Персонал тоже ничего не должен знать.

Юнхо не ожидал, что пошатнуть положение Рю окажется так легко. Конечно, он сильно рисковал, и вряд ли бы многие поставили на него в этом забеге, однако он одержал победу. План, который вынашивал уже несколько лет, начал потихоньку осуществляться. Вот только не могло ему везти всегда. Он ехал обратно по объездной дороге, притормозил на светофоре, когда сзади в джип врезались. Парень не боялся разборок, а спускать на тормоза подобные вещи не желал, отцепил ремень безопасности и вышел. К нему направлялись трое, поигрывали кулаками. Но драки как таковой не вышло, ибо стоило только сцепиться с ними, как в шею сзади воткнулся шприц. Его сразу же отпустили, оставив разбираться наркотику. Фонари и дорожные указатели заплясали, завертелись в вихре. Потом в лицо ударил асфальт. Юнхо не чувствовал боль, отчаянно моргал, пытаясь прийти в норму. По телу разлилась слабость, руки и ноги не подчинялись ему. Его подняли и запихали в машину. Несколько раз он отключался, а когда приходил в себя, накатывал жуткий страх. Язык распух, и он даже завопить не мог, только вращал покрасневшими глазами и тяжело дышал.

Как бы хреново ему не было, но двор дома мамы узнал сразу же, как его грубо выдворили из машины. Юнхо распростерся в пыли. Запах земли немного привел в себя, он даже смог приподнять голову. И увидел перед глазами носки знакомых туфель.

— Мама…

Женщина по обыкновению курила, смотрела на парня сверху вниз.

— Позарился на мое? — поинтересовалась она безжизненным голосом.

— Мама…

Лицо женщины исказилось, она с удовольствием пнула под дых парню. Юнхо подавился воздухом, закашлялся. Получил еще один пинок.

— Набрался наглости идти против меня? Рю хотя бы пресмыкался и не вякал ничего против, а ты… за моей спиной…

— Он убрал Рю, — доложил один из тех мужиков, которые привезли парня. — Доктор Ан уже отобрал материал и уничтожил тело.

Мама не удержалась от улыбки.

— Вот, значит, какой ты, Юнхо.

— Я… приносил пользу… не Минхоль, не Рю… я…

— Ты был послушнее и умнее остальных и решил, что сможешь обойти меня? Жадность ослепила? Ну хорошо, это понятно. А Джеджун тебе зачем? Долгосрочное вложение? В обход меня? Давно вы в сговоре?

— Он ни при чем.

Мама поджала губы. Обычно она сохраняла спокойствие, но сейчас было видно, насколько она зла и разочарована. Кажется, в глубине души ее больно задело предательство Юнхо. И сейчас она могла убить его в порыве ярости.

Юнхо никогда не считал себя умником, разбирающимся в человеческих эмоциях и настроениях, но сейчас понимал обреченность. Мама не пощадит. Она этого не умеет. Из последних сил он подтянул ноги и встал на колени, уперся руками в землю. Его затрясло в ознобе.

— Свяжитесь с хирургом, пусть готовит инструменты.

— Мама, это ведь Юнхо! — из дома выскочила Минхоль, все это время подслушивающая за дверями. — Пожалуйста, прости его! Пощади! Если уберешь его, у тебя никого не останется!

Девушка бросилась перед женщиной на колени. Но та лишь больше разозлилась.

— Учить меня вздумала?!

Наклонившись, она отвесила девушке болезненную пощечину. Тут Юнхо воспользовался шансом. Вытащив нож из рукава, он нажал на кнопку. Лезвие беззвучно выскользнуло, готовое к делу. Парень метнулся вперед и вверх, ударил наотмашь, прочертив широкую рану на щеке женщины. Едва ли не чудом устоял на ногах, пригнулся, нырнув ей под руку. Оказавшись за спиной, скрутил и приставил нож к горлу.

— Назад, — хрипло выплюнул он шестеркам, обалдевшим от такой прыти. — Назад, суки!

Мама выла от боли, еще лицо залило кровью. Юнхо попятился, потащил ее за собой. Минхоль сидела на земле, смотрела на него округлившимися от шока глазами. Она понимала, что парню не уйти, не в его состоянии. Его движения были заторможенными, зрачки блуждали. Мама, как только придет в себя, сможет вырваться. Тогда она вскочила и кинулась наперерез бандитам, раскинула руки в стороны.

— Не трогайте брата, вы, куски говна!

— Пошла вон.

Девушка отважно набросилась с кулаками. Она была слаба, но налетела фурией, не волнуясь о себе. И эта заминка спасла Юнхо. Он отшвырнул от себя маму и помчался к машине. Забравшись в салон, заблокировал двери. Шестерки оставили ключ в замке зажигания, и он мгновенно завел двигатель, вывернул руль и газанул, разворачиваясь. Он снес сваленные друг на друга ящики, стоптал одного бандита. В глазах двоилось, но он слишком хорошо знал здесь все, мог бы выехать даже с мешком на голове. Сцепив зубы, Юнхо выехал на улицу. Было поздно, и он без труда проехал по дороге, не опасаясь сбить кого-либо.

— За ним!

Мама зажала рукой рану, махнула бандитам. Им пришлось бежать в дом за ключами к другой машине, выгонять ее из гаража. Началась суматоха, которая взбесила женщину еще больше. Потому, когда двор, наконец, опустел, она стремительно подошла к Минхоль, поднявшейся с земли с покрасневшим глазом, в который ткнул кулаком мужик. Подобрав нож, который выронил Юнхо, она без сожаления полоснула им по шее девушки. Кровавый фонтан брызнул ей в лицо, смешиваясь с собственной кровью. Минхоль зажала горло руками, захрипела. В ее глазах читалось удивление и неверие. Так она и упала, не понимая, что умирает.

Глядя на своего очередного умирающего ребенка, мама полезла в карман. Вынула телефон и быстро набрала номер. Едва сняли трубку, зло выпалила.

— Юнхо вышел из-под контроля, ему некуда идти, наверняка постарается выйти на связь с Джеджуном. Следи за ним. И пришли ко мне своего спеца, сейчас глаз вытечет.

Маму еще никто не видел и не слышал в таком настроении, а потому ее приказы живо кинулись исполнять.

Юнхо гнал машину, еле различая, куда едет. Привычка, выработанная годами, сказалась, и он понял, что оказался в доках. Здесь мало куда можно было проехать из-за многочисленных шлагбаумов, пришлось бросить тачку. Бежать было сложно. Не только из-за головокружения, сколько от того, что было тяжело дышать. Да ноги казались ватными, он словно ступил на скользкий лед. Он не отошел и на пятьдесят метров от машины, как сзади услышал скрип тормозов, рычание двигателя и вопли. За ним гнались.

— Черт, — парень стиснул зубы и побежал.

Его нагоняли. Тогда Юнхо метнулся к огромным контейнерам, надеясь спрятаться в образованном ими лабиринте. Но маму слишком боялись, чтобы так просто потерять его из виду. Понимая, что, если дойдет до драки, его быстро остановят, Юнхо побежал к морю. Перспектива утонуть его не пугала, он даже не думал о том, что может проиграть холодной глубине. А вот попадись он в руки бандитов, окажется обреченным. Едва оказавшись у обрыва, он сиганул вниз. Подбежавшие шестерки едва разглядели в темноте круги на воде, переглянулись. Никому не хотелось бросаться следом, но и звонить маме было страшно. И все же пришлось.

Женщина выслушала, ни слова не сказала, сбросила звонок. Тут же набрала другого абонента.

— Найди Юнхо и убей. Тогда я прощу тебе долг.

Джеджун никак не мог запомнить движения в танце, до боли в пояснице дергался в репетиционном зале поздним вечером. Его мемберы уже разошлись по комнатам, наверняка отдыхали и жевали ерунду. К усталости добавились злость и зависть. Парень плюнул и опустился на паркет, уткнулся лицо в колени. В такие минуты, как сейчас, он ненавидел свою работу. Ненавидел продюсеров, ненавидел хореографов, ненавидел всех этих визжащих сучек, похищающих его трусы из раздевалки на сувенир. Он уже не был новичком в шоу-бизнесе, однако не достиг тех высот, которыми грезил, а потому не мог позволить себе расслабиться. Но чувство, что выдыхается и выцветает, посещало его все чаще. Сцена приносила удовлетворение и радость, но во всем остальном он ощущал себя собакой, которую жестко приучают носить тапки и ходить в туалет по расписанию. Он устал.

Из-за музыки Дже не услышал, как отворилась дверь. Он не на шутку испугался, услышав вдруг голос.

— Ким Джеджун?

Вздрогнув, парень отпрянул. Разозлился от собственной реакции. Поспешил подняться на ноги, чтобы этот мужик не смотрел на него сверху-вниз.

— Кто вы?

— Меня послала мама.

— Что ей нужно?

— С вами связывался Юнхо?

— Нет, — Дже никогда не видел этого придурка, но кожей почувствовал, что лучше держаться от него подальше. — Сюда запрещено заходить посторонним, у нас обоих могут быть неприятности.

— Свяжитесь с ним.

— Я не веду с ним никаких дел, зачем бы мне?

Мужчина заметил телефон Дже, лежащий в углу на рюкзаке, подошел, чтобы взять. Джеджун воспользовался этим и рванул вон, подгоняемый инстинктом сохранения. Но удрать у него не получилось. Рюкзак, запущенный сильной рукой, угодил в ноги. Дже полетел на пол, сильно ударился коленями и едва не сломал запястье. Подняться ему не дали, профессионально вырубили, врезав по затылку.

Очнулся он на заднем сидении машины. Мужик сидел впереди, слушал радио и курил. От дыма запершило в горле, и Дже закашлялся. Ему тут же бросили телефон, угодили в грудь. Джеджун сдавленно выругался.

— Звоните.

— Пошел ты.

Бандит обернулся к Дже, спокойно пообещал, отбросив вежливость.

— Сейчас докурю и начну ломать тебе пальцы, красавчик. Быстро! Звони! Юнхо!

Джеджун поверил ему. Взял телефон и разблокировал.

— Что тебе от него надо? — вопрос сопровождался звуком набора.

— Он нужен маме.

— Пусть сама его ищет. Бабе подчиняться не противно?

Мужик усмехнулся.

— Если вздумаешь позвонить или написать копам, я сломаю тебе ногу. Не то что танцевать, ходить без трости не сможешь.

Дже закусил губу, сбросил сообщение, которое готовился отослать менеджеру. И начал действительно нажимать на цифры, складывая их в номер Юнхо.

— Если он не возьмет трубу, я не виноват.

В тишине салона послышались долгие гудки. После третьего Дже сбросил звонок.

— Облом.

— Звони еще и жди дольше.

— Да в чем дело?!

Ему, конечно, не сказали. Вдруг телефон ожил. На дисплее высветился незнакомый номер. Джеджун нажал на зеленую кнопку. Послышался женский голосок.

— Привет, Хана, это я! Слушай, у меня такая новость…

— Ээ… вы номером ошиблись, госпожа.

— … а он такой, мол, не знаю я тебя и вообще…

Бандит развернулся к Дже, чтобы отобрать телефон. В этот момент дверь с его стороны распахнулась, и Юнхо навалился на него. Зажал рот левой рукой, правой обвил голову и резко дернул. Глухо хрустнули позвонки. Джеджун оторопел. Он замер с трубкой возле уха, по-прежнему лежал на сидении. Юнхо выволок обмякшее тело, бросил на асфальт, сам занял водительское сиденье. Перевалился через спинку, отобрал телефон.

— Все, отбой, спасибо, — коротко сказал и нажал на красную кнопку.

— Что происходит?!

— Мама хочет меня убить.

— П-почему? Ты ведь в любимчиках у нее, — Дже сел прямо, поморщился от боли в колене.

— Долгая история. Поехали.

— Куда вы все, паскуды, хотите меня увезти? — Джеджун порывался вылезть из машины, но Юнхо заблокировал дверь со своего места, стартанул с места. — Эй! Мне нельзя покидать общагу! Аллё! У меня проблемы будут, Юнхо!

— Нужно кончать с этим.

— С чем?

— Станем свободными.

Дже вцепился в спинку водительского кресла, распахнул рот в ужасе.

— Мы что, к ней сейчас?!

— Да.

— Она нас убьет!

— Будем по одиночке, точно копыта отбросим.

Джеджун только сейчас обратил внимание на вид парня. Он был потрепанный, пах потом, словно марафон пробежал. Одежда была грязная. Еще шальные глаза, зрачки расширенные.

— Наширялся что ли?

Юнхо глянул на Дже в зеркало заднего вида, кратко пересказал, как удирал от шестерок мамы, назвал причину. Джеджун запустил пальцы в волосы, стиснул.

— Нахера ты поперся к Рю, дебил?

— А что, всюжизнь быть на побегушках?!

— Почему сейчас?

— Какая разница когда?

— Вам, гребаным гангстерам, на все насрать. Режете друг друга, подставляете. А я другой! Я не хочу связываться с вами. Пожалуйста, отпусти меня.

— У тебя нет выбора.

— Почему это?

— Мы — семья. Ты не можешь оставаться в стороне.

— Но я…

— Ты взял ее деньги. Мои деньги прикрывали твою задницу все это время. Ты должен нам обоим, — Юнхо вновь взглянул на Дже. — Ты должен принять чью-либо сторону.

Джеджун не нашел, что ответить на все это. Тяжело вздохнул и откинулся на спинку сиденья.

— Нас пришьют ее псы.

— Пока ты плясал на сцене, банда развалилась. У нее осталась пара-тройка здоровяков, но они сейчас заняты тем, что прочесывают город в поисках меня.

— А Ынха и Минхоль?

Юнхо промолчал. Джеджун потер глаза, на которые невольно выступили слезы. Он всегда терпеть не мог этих злобных оборванцев, но сейчас в груди образовалась болезненная пустота. Через несколько минут они прибыли на место. Во дворе было пусто. Юнхо поставил тачку так, чтобы заблокировать путь, решительно вышел наружу. Джеджуну ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

В доме было тихо. Свет горел только на кухне. Юнхо по привычке снял обувь и прошел туда. Дже отчаянно трусил, он надеялся, что никогда больше не ступит на порог этого ужасного дома. Каждая половица была пропитана страданиями детей, слезами, потом и кровью. Будь его воля, он бы сжег здесь все.

С кухни пахло едой. Джеджун зашел и увидел, что стол накрыт на пятерых. Словно бы вернулись те времена, когда они впятером ели, болтая о ерунде. Большие тарелки с лапшой и маленькие с закуской, они исходили паром — видимо, их только что доставили. Голодный желудок встрепенулся. Мама сидела на своем излюбленном месте и неспешно поглощала поздний ужин. Она была спокойна. Правую щеку стянули ровные стежки, поверх которых был налеплен пластырь.

— Мама… я приш…

— Минхоль умерла, — при этих ее словах Дже вцепился в косяк, чтобы не упасть, когда ноги налились слабостью. — Она помогла тебе сбежать и поплатилась за это. Уверена, ты догадывался об этом.

— Да.

— И как? Не поколебало решимости?

— Ты ее убила, не я. Моей вины здесь нет.

— Твоя вина в том, что ты решил выступить против меня.

— Я хотел пойти своим путем, как Рю. Но ты испугалась и натравила своих шестерок.

— Ты был полезен мне, Юнхо.

— Поэтому ты послала убийцу?

Мама отложила палочки. Рядом стояла бутылка соджу. Она открыла ее и налила немного. Джеджун заметил, что вместо обычной стопки она воспользовалась ритуальной чашей. Женщина залпом выпила алкоголь, потянулась за сигаретами. Запах лапши смешался с никотиновым.

— Убьешь меня? — спросила мама.

— Нет. Джеджун сделает это.

Дже изумленно взглянул на него. Его полные губы задрожали от эмоций, он тяжело привалился к стене.

— Ч-что?

— Отомсти ей за смерть отца.

Мама метнула взгляд на сына, словно бы только сейчас заметила его. Они встретились взглядами. Выглядели чужими друг другу.

— Не впутывай меня, — взмолился Джеджун, дотронувшись до плеча парня.

— Ты всегда оставался в стороне, — ответил тот жестко.

— Вы уже ели? — спросила вдруг мама. — Покушайте сначала.

Сама она поднялась и взяла бутылку, ушла на маленький диван у окна. Дже покосился на еду, потом на Юнхо. Тот не сводил взгляда с мамы. Настоящий хищник никогда не отведет глаз с того, кто нанес обиду или представляет опасность. Так и он.

— Зачем столько тарелок? — голос Дже дрогнул. — Все мертвы… из-за тебя все мертвы.

— Не все. Вы живы.

— Это идет вразрез с твоими планами?

— Нет. Я не думала, что все зайдет так далеко, — женщина невесело усмехнулась.

— И когда началось это твое «все»? Когда пришила моего отца?

Мама выпила еще соджу, кивнула.

— Наша с ним связь была ошибкой. Ты был ошибкой. Он знал, что я убила бы тебя маленького, и увез. Я нашла вас обоих.

— Почему не убила меня? — по щекам Дже поползли слезы.

— Он попросил, а я пообещала не трогать тебя. Обещание, данное умирающему, нельзя нарушать, вы это знаете?

— Что ты несешь?!

Женщина затянулась последний раз и погасила сигарету. Взглянула на Юнхо.

— Ну, ты вроде пришел меня убить?

— Дже!

— Нет.

— Отомсти за свою поломанную жизнь.

— Я не ебаный гангстер, ты, ублюдок! И я не стану убийцей!

— Бесполезный пацан…

Юнхо подошел к столу и сгреб нож.

— Я добавлю это к твоему долгу.

Дже не успел ничего сказать, как парень метнулся к женщине. Уверенно и хладнокровно он ударил ее в живот, вонзил по самую рукоять. Мама содрогнулась, инстинктивно наклонилась вперед и ухватила парня за руку.

— Принять решение можно только один раз, — выдавила она вместе с густой кровью. — Ты усвоил урок, Юнхо.

Закусив губы, Юнхо зажмурился, крутанул нож. Жертва захрипела, закашлялась. Джеджун опустился на колени, громко всхлипнул.

— Улыбнись, Дже, — пробормотала мама, впервые с теплотой посмотрев на него. — Когда тебе тяжело, улыбаться легче.

Джеджун мучительно заревел, как когда-то в детстве. Он никогда не считал, что у него есть семья, есть родной человек, но теперь это стало реальностью. Юнхо надавил на нож, стремясь скорее вытолкнуть жизнь из ее тела.

— Вы выросли…

Рука женщины тяжело упала на диван. Юнхо разжал напряженные пальцы, выпрямился и отступил на шаг. Мама смотрела на него. И он мог был поклясться, что прочитал в ее взгляде гордость. Давясь кровью, женщина улыбнулась. Сколько бы ошибок она не совершила, но все же правильно сделала, когда решила оставить Юнхо. Из всех них, только он оказался сильным. Он сможет преуспеть, сможет выбраться наверх. И во всех его поступках, в каждом его слове будет жить и она. Чего еще может желать мать?

Раздались шаги. Дже получил жесткий пинок в плечо, грохнулся на пол. Через него перескочил бандит. Увидев убитую, он завопил так, словно сам получил ранение в живот.

— Мама!

Нож вылетел из его руки, устремился в убийцу. Юнхо дернулся в сторону, стремясь уйти от броска, но с таким же успехом он мог бы соревноваться с гоночным болидом. Сквозь пелену слез Джеджун увидел, как голова парня откинулась, обнажив горло, увидел торчащую рукоять ножа. Парень отлетел к окну и ударился о него, разбивая стекло. А после растянулся на полу, безжизненный. Окровавленный нож с громким лязгом покатился по полу.

Грохот крови в ушах и топот дюжины ног заглушил холодящий душу крик.

— Юнхо!

Комментарий к Мама

Ожидайте вторую часть :3

========== Спонсор ==========

— Юнхо!

Истошный вопль, сорвавшийся в истерический вой, иссушил легкие, спалив весь воздух. Горло скрутило болью. Джеджун резко распахнул глаза, проснувшись от ощущения, что задыхается. Распахнув рот, он судорожно вдохнул, подавился слюной и закашлялся. На лице блестел пот, воспаленное сознание проигрывало видение снова и снова.

Только через минуту Дже успокоился, без сил распростерся на простынях. Она противно прилипала к спине, впитав пот с кожи. Спальня утопала во мраке. Судя по всему, было еще довольно рано. Джеджун протянул руку и нащупал на прикроватной тумбе мобильный, взглянул на дисплей. Часы показывали три ночи. Вздохнув, молодой мужчина поднялся и потер лицо ладонями. Он устал от всего этого. Чертовые сны изматывали ночами, а днем выливались в строки, которые становились хитами и рвали верхние строчки всевозможных чатов. Слава обволакивала его второй кожей, фанаты рыдали так, словно оплакивали, в СМИ говорили только хорошее — творческий воспаленный мозг подсовывал ему картины похорон. Разве не похоже? Льстивые лицемерные речи, море слез, цветы, и он один, на кого устремлено всеобщее внимание.

Понимая, что сходит с ума, Джеджун рассмеялся. Горько и невесело. Поднявшись, он нацепил первую попавшуюся одежду и вышел из квартиры. Теперь, когда группа обрела мировую известность, они могли позволить себе покупку собственного жилья, машины и другой ерунды, необходимой для поддержания имиджа баловня судьбы. Гардеробная едва вмещала дорогие бренды, холодильник был забит алкоголем, презентованным на вечеринках. Часы, кольца, белье, иногда он ощущал себя аниматором в костюме куренка, бегающим по улице для пиара новой закусочной. Его улыбка — реклама стоматологической клиники. Его кожа — раскрутка линии косметических средств. Его мобильник — тренд. Его образ — икона для поклонения. Его песни — религия. К нему тянули руки, словно к мессии, и он соответствовал возложенной на него роли, был идеальным. Однако эта золотая клетка не принадлежала ему — контракт с компанией залил его ноги бетоном, удерживал узником. Иллюзия свободы отравляла.

Тихий писк, и мощная машина впустила его в роскошный салон. Джеджун устроился на сидении и закрыл глаза. Он любил запах, витавший здесь, любил слушать тихий рокот двигателя. А когда мчался навстречу горизонту, пытаясь убежать от призраков собственной империи, верил, что становится свободен.

Ким нажал на кнопку, завел двигатель и обхватил руль. Стоило немного надавить на педаль газа, и красавица послушно тронулась с места. Подземный гараж в три секунды остался позади, как и полдюжины фотокамер сасенов, глядящих ему вслед и беспрерывно сверкающих вспышками. Несколько лет назад Дже мечтал о подобном, о такой вот жизни, а сейчас готов был стрелять и стреляться. Наверное, любая звезда рано или поздно подходит к этой черте. Кто-то находит в себе силы преодолеть кризис, а кто-то останавливается, закоченев в петле или уснув после горсти таблеток.

Джеджун мчался на бешенной скорости по объездной дороге, чтобы не тормозить на светофорах города, не особо обдумывая маршрут. Ему хотелось просто умчаться, потеряться. Забыть кто он и что делает. А что, если все же… Дже закусил губу и отпустил руль, оставляя выбор за бездушной грудой металла. Когда в свете фар мелькнуло чье-то тело, а через секунду последовал удар, Джеджун вцепился в руль, чтобы удержать завилявшую машину. Он не на шутку испугался, что сейчас перевернется и погибнет. Не скоро удалось остановиться. Тяжело дыша, он уткнулся лбом в руль, выругался. Потом выбрался на улицу. Холодный воздух забрался под футболку, остудил.

— Что за сука…

Ким оглядел вмятину на капоте и кровь, словно краской расплескавшейся на черном металле. Он убил кого-то. На такой-то скорости нет и шансов. Покачивая, он поплелся назад. Не прошел и десяти шагов, как его затошнило от осознания того, что это мог быть человек.

— Нет… не тут… что человек может делать здесь в это время… Это собака… или лиса. О боже…

Джеджун выдохнул облачко пара, задрал голову к небу и взглянул на звезды. Вернулся обратно, сглатывая подкатывающие к горлу горькие волны. Помчался дальше, зная теперь, куда хочет податься. Клуб теперь выглядел иначе, ремонт и все такое. Как обычно здесь куда машин и девок, курящих на свежем воздухе. Молодые люди с поддельными удостоверениями травились гадостью, чтобы казаться себе старше и круче, трясли понтами и сиськами. Неподалеку был мотель, и между этими зданиями постоянно наблюдались цепочки людей, словно муравьев. Дже остановился в сотне метров, спрятавшись в тени. Вскоре к нему подошли.

— Здравствуйте, сонбэним, — сопляк, которому еще и девятнадцати не исполнилось, вежливо поклонился.

— Босс у себя?

— Да.

— Проведи.

Джеджун редко бывал здесь. В этом коридоре он тащил Минхоль, или это был другой коридор? Сейчас уже трудно сказать, и это было к лучшему. На пути встретились бандиты разной масти, все почтительные, в лицо не смотрят. Музыка гремела где-то за стеной, пол вибрировал. Но стоило очутиться за дверями, как все стихло. Вот здесь он оказался на перекрестье взглядов — пять человек сидели кучно, что-то обсуждали, а стоило зайти Дже, дружно оглянулись на него.

— Хённим, — шестерка обошел босса по широкой дуге с левой стороны, шепнул на ухо, — к вам посетитель.

Дже не без трепета взглянул на то, как гангстер властно махнул рукой, и кабинет стремительно опустел. Как же все изменилось.

— Присаживайся. Выпьешь что-нибудь?

— Виски.

Парень, который привел Дже в кабинет, быстро принес из встроенного в стену бара графин и широкий стакан, ведерко со льдом.

— Вымыть вашу машину? — спросил он перед тем, как уйти.

— А… да, — Джеджун сглотнул вязкую слюну и добавил. — Можешь отправить человека на объездную в Пусан? Я сбил что-то… или кого-то. Неподалеку от переезда.

— Сделаем.

Ким кивнул и упал в кресло, приятно нагретое чужой задницей, откупорил графин и плеснул себе алкоголь. Пихнув в рот кубик льда, глотнул виски. Юнхо наблюдал за ним молча. В одной руке он держал бумаги, в другой — стакан.

— Что-то случилось? — спросил он Дже.

— Захотелось проветриться.

— Подобные прогулки могут повлечь за собой…

— Неприятности? Вертел я их, — Джеджун в два глотка осушил стакан, поморщился, когда огненная жидкость обожгла язык и горло. В животе стремительно разрослось тепло. — Задолбало все.

Юнхо пожал плечами и опустил взгляд на бумаги. Длинная челка упала ему на лицо. Дже наклонился вперед, любопытствуя.

— Ты когда-нибудь отдыхаешь? Что это?

— Собираюсь инвестировать бабки.

— Куда?

— В свой любимый проект, зовется «Ким Джеджун».

Дже поморщился.

— Опять прикроешь свое приобретение моим именем?

— Не ворчи.

— Слушай, компания не позволит мне вторую такую покупку. Они с первой-то еле согласились, и то лишь из-за того, что ты спонсировал запуск их идиотского шоу на выживание.

— Если откажутся, мы избавимся от них.

— Если станут бесполезными, — пробормотал Дже.

Бандит улыбнулся так, словно бы ностальгия оставила теплый отпечаток в памяти.

— Да.

— Юнхо, слушай…

— Я советовался с юристами. Они сказали, что если грамотно составить иск, то мы выйдем победителями с небольшими финансовыми потерями.

— Разорвать контракт? — моментально все понял Джеджун. — С ума сошел?! Мы ведь уже обсуждали это!

— Ты перерос эту компанию, Дже. Пора двигаться дальше.

— А группа?

— Существует только за счет своего вокалиста.

— Бессердечный козел! Мы начинали вместе, я не брошу их! — тепло от виски исчезло, поглощенное противным холодком, затопившим внутренности. — Я не могу подставить ребят, мы… мы столько всего пережили вместе. У меня нет никого ближе них.

— Забирай с собой, — без особого интереса предложил Юнхо. — Мне плевать.

Джеджун налил еще виски, чтобы согреться. Его руки заметно дрожали.

— Ты должен мне подчиняться, — напомнил ему бандит. — Забыл, что обещал на могиле мамы?

— Не вспоминай ее при мне.

— Дже, ты мой, — Юнхо протянул руку, ухватил ворот футболки звезды и притянул к себе, едва не стащив с кресла, — мое вложение. Я не собираюсь терять деньги из-за твоих соплей. Это работа!

— Верну я тебе все, — прошипел Джеджун с яростью. — Завтра же попрошу менеджера продать машину и постепенно…

— Думаешь, я буду ждать вечность? Сколько лет ты уже на сцене? А сколько ухлопал на тренировки? Семь лет я только и слышу твои обещания, пора бы осознать, кто я и можно ли так обходиться со мной. Любой другой уже давно вышиб бы тебе мозги за подобное, не испытывай моего терпения.

— Давно ли стал крутым, а?

Дже рванулся из захвата. Юнхо тряхнуло, отчего волосы ушли в сторону, выставив на обозрение ужасный шрам. Он тянулся через весь висок к лицу. И если левый глаз был глубокого карего цвета, правый словно бы подернулся дымкой, выглядел безжизненной льдинкой. Никто не должен был подходить к боссу с правой стороны или дотрагиваться до него — окружение мужчины установило правило, заплатив свою кровавую цену. Несколько идиотов, страдая глупостью или амнезией, закончили свои дни с ножом в шее, и все потому, что слабеющий глаз хённима различил движение сбоку, и рука сама метнулась к оружию. Юнхо не был параноиком или трусом, просто знал, что, если ударить первым, можно прожить чуть дольше. Слишком высоко он поднялся для того, чтобы быть неосмотрительным.

В кабинете повисла тишина. Джеджун всматривался в лицо мужчины, невольно сравнивая его с тем пареньком, которым Юнхо входил в дом мамы тем вечером. Убив ее, он стал наследником огромного бизнеса, и не побоялся взять управление на себя. Мотель и клуб Рю стали одними из многих заведений подобного типа, заменив собой наркотики. Юнхо не хотел связываться с отравой, справедливо решив, что другие низменные потребности и пагубные привычки человечества тоже принесут ему доход. Он по-прежнему ссудил деньги простым смертным, но также вкладывался в строительный бизнес и разного рода развлечения. По-прежнему неугодные и проштрафившиеся отправлялись к хирургу.

— Как твой глаз?

Юнхо несколько удивил вопрос. Он ослабил хватку.

— Почти ничего не вижу, — ответил он честно.

— И спецы ничего не могут сделать?

— Нет.

Когда Юнхо упал, заливая пол кровью, а Джеджун орал, едва не спятив от ужаса, бандита мамы остановила банда Рю. Узнав, что их нового босса травят, словно зайца, они пришли на помощь. И едва успели.

— Не нужно смотреть на меня с жалостью.

— Больно надо, — фыркнул Дже, невольно покраснев. — Придурок.

— На моей территории изволь вести себя сдержаннее. Эта свора перестанет меня уважать, если какая-то звездулька будет говорить все, что захочется.

— Звездулька?!

— Ты понял меня? — Юнхо вновь притянул к себе Дже.

Тот кивнул. Бандит отпустил его, сунул под нос бумаги.

— Прочитай и хорошенько заучи. Я думал навестить тебя как-нибудь, но раз уж ты сам приехал…

— Что за шляпа?!

— Твой следующий ход. Мы сбросим с тебя балласт, подберем другую компанию, более лояльную к самостоятельным проектам.

Дже попятился и едва не сел мимо кресла. Юнхо очень изменился. Ему всего двадцать два, но с таким багажом испытаний, он казался сущим стариком. Всегда хмурый, сосредоточенный, казалось, ему всегда плохо. Дела вел железной рукой, никто уже не видел в нем мальчика на побегушках, коим был при маме. Бывшие клиенты теперь стали партнерами, и никто даже пикнуть не смел о разнице в возрасте или репутации. Полюса сместились, и теперь в теневом Сеуле появилась новая влиятельная фигура.

Юнхо потянул из пачки, лежащей на столе, сигарету. Зажигалки не нашлось, ведь с этой услугой у него справлялись шестерки. Растеряно похлопав по карманам, он собирался уже отложить перекур, тогда Дже вытащил из кармана свою. Но не отдал, щелкнул сам, выбивая искру. Бандит прикурил, запрокинул голову и с наслаждением выдохнул сигаретный дым.

— Как у тебя дела? Ну, помимо депрессии.

Мог ведь Юнхо быть человеком хоть иногда.

— Нормально, — Дже тоже угостился никотином.

— Уж мне-то не ври.

Джеджун куклой упал на спинку кресла, прикрыл глаза.

— Устал. Пернуть нельзя по-человечески, всюду камеры. Расписание адское. Мои песни опять не приняли, видите ли концепт не подходит. Кошка сбежала.

Юнхо хлопнул его по колену.

— Могу достать успокоительное.

— Мне нельзя наркотики, проверяют часто.

— Ну тогда шлюх надежных.

— Мне просто нужно выспаться и все.

Юнхо стряхнул пепел.

— Слышал, тебе пришло письмо, — мягкие нотки испарились из его голоса, вновь уступив место деловому тону. Пугающему и неприятному, как ледяной душ.

— Так тот поц из охраны все-таки твой бобик! — обличительно ткнул в мужчину пальцем Дже.

— Отвечай.

Джеджун поджал губы. Мало ему менеджеров-стилистов-визажистов, так еще одни глаза и уши приставили. Идея с седативными препаратами теперь не казалась такой уж невозможной.

— Я получаю тонны писем, какое тебя интересует? — огрызнулся он мрачно.

— От мудака по имени Чхве Чидо. Кажется, вы познакомились на новогодней вечеринке.

— И?

— Уверен, он предлагает дружбу и покровительство. Скажем, вместо меня.

— Он тебе мешает, не мне, вот и напрягайся сам.

— Я об этом же. Прими его приглашение.

— Что? — Дже поморщился как от зубной боли.

— Покушай хорошо и выпей, насладись вечером. Веди себя естественно, у тебя сногсшибательное очарование.

— Ты куда меня впрягаешь, я не понял? Папиков мне ищешь что ли?! Хочешь обвешать покровителями, как долбанного Моцарта?!

— Он не особо парился на этот счет, — Юнхо переплел пальцы, напустив на себя деловой вид. — Это часть твоей работы. Просто поболтай с ним, оцени количество охраны, узнай предпочтения.

— Я пососать ему я не должен?!

— Дже, не паясничай. Вы встретитесь в многолюдном ресторане, не в приватной обстановке, в этом нет ничего криминального.

— Я не желторотый новичок с ветром в кармане, чтобы лезть в такую авантюру и становится жиголо. Отправь к нему кого-нибудь из своих девок. Я пасс.

— Ему не нужны женщины, ему нужен ты.

Джеджуна пробрала дрожь. Ощущение предательства единственного человека, которого считал близким, больно ударило в грудь, лишило способности дышать. А он-то дурак, посвятил ему песню, один раз на эмоциях даже послал привет в прямом эфире и сказал, что любит.

— Раньше ты бы так не поступил.

— Как «так»?

— Не подставил бы меня.

— Как ты когда-то? Я отлично помню, как шестерки мамы избивали меня за то, что ты утащил паспорта. Думал все, конец.

— Юнхо! Я… — Джеджун ощутил себя зверем, метавшимся по крохотной клетке. — Я признал вину и извинился. Я ухаживал за тобой месяц! Думал, ты простил меня.

— Поверь, я не держу на тебя зла. Но посчитал, что могу использовать твои шарм и популярность. Мы оба останемся в выигрыше.

— Подонок.

— Честный, порядочный и благородный не сможет стать звездой, шоу-биз это яма с дерьмом, в ней невозможно остаться чистеньким. Менеджер тебе этого не говорил? Кому ты нужен со своей гордостью? — нажимал на больное Юнхо. Безжалостно, как мама. — Ты добился успеха, стал знаменит, да, уже знаешь себе цену. Но жизнь айдола не долговечна, что будешь делать потом? Из тебя выжмут все соки и дадут пинок под зад, и без таких, как мы с Чхве, ты пропадешь. Слава, как наркотик, один раз хапнул и подсел, без нее ломает. Кончишь в петле.

На лице Джежуна отразилось сомнение, видимо, он не раз думал о таком же исходе. Тогда Юнхо поднялся, подошел и навис над ним, упираясь руками в спинку его кресла.

— Ты будешь в полной безопасности, Дже. Не надо делать того, что тебе не нравится, не надо флирта, просто веди себя, как на пресс-конференции, держи расстояние, — видя, что Ким вновь спрятался от него в раковине, бандит вздохнул и постарался сделать голос мягче. — Ну же, помоги мне. Я никогда не отворачивался от тебя, даже взял на себя кровь мамы и муки совести, лишь бы ты не пачкался. Знаю, первый раз всегда страшно, но знай, я всегда рядом.

Мужчина наклонился и поцеловал Дже в темечко, словно бы скрепив соглашение печатью.

Промоушн альбома подходил к концу, оставалось дать два концерта, а после замаячила слабенькая перспектива кратковременного отдыха. Джеджун с группой вертелись, как белки в колесе, разъезжая между репетициями на теле и радио-шоу, пресс-конференции, автограф-сессии и интервью. Кроме того, руководство уже начало обдумывать следующий концепт, полагая, что главная дойная корова агентства обновит контракты охотнее, если перед носом будут готовые материалы. Хотя, рано было говорить об этом, айдолам предстояло работать еще три года.

Дже ковырялся в телефоне, вяло жуя пиццу, когда в комнату отдыха влетел мембер группы.

— Это правда?!

— Что?

— Ты подал иск о расторжении контракта?

Ким едва не уронил кусок себе на колени. Он растерялся, сидел онемевший с раскрытым ртом, не в силах выдавить ни слова. Этот ублюдок Юнхо устал ждать и начал действовать без него! И, сука такая, ни словом не обмолвилась, не предупредила! Теперь ему, Джеджуну, получать хейт в лицо, выслушивать говно-комментарии и истерики группы. И эта нервотрепка еще цветочки.

В комнату вошли остальные, окружили Дже. Ким выплюнул ком теста на тарелку, отложил пиццу и поднялся. Чувствуя себя, как на расстреле, он применил всю свою выдержку, чтобы как можно сказать.

— С чего вы взяли?

— Визажист случайно подслушала, как менеджер разговаривал по телефону. Ну так что?

Парни смотрели на него кто с надеждой, кто со злостью. Джеджун набрал в грудь побольше воздуха.

— Да. Это правда.

— Твою мать!

Все взвыли, затопали ногами, выражая разочарование и злобу. Всем были известны подобные случаи и их итоги — группы распадались, исчезали из виду вместе со стремительно редеющими фан-клубами. Они были на высоте, поэтому и подумать не могли, что пол зашатается и под их ногами. И способствовал этому всеобщий любимчик.

— Какого хера, ты, мразь! — один из мемберов схватил Дже за грудки и встряхнул. — Хули ты творишь?!

— Сами подумайте, контракты несправедливы, — Ким прочитал план Юнхо с юристами, запомнил, что говорить и какие приводить доводы. Он боялся, что ему не поверят, потому голос то дрожал, то истончался. — Альбомы расходятся сотнями тысяч копий, на концертах яблоку негде упасть, рекламы и фотосессии, мерчи… Мы имеем пятнадцать процентов от всего этого! И еще делим на четверых. Вам достаточно?

— Жадность в жопе засвербила?

— А вы готовы гнуть спины бесплатно?! — Дже отпихнул от себя парня, яростно рявкнул, чтобы те пришли в себя, задумались. — Мы спим по четыре часа в сутки и то по дороге от аэропорта на студию, семьи не видим! Бом ногу сломал, так его повсюду таскали на костылях вместо того, чтобы дать немного отдохнуть! Ты сам в обморок падал от истощения, забыл?! Нам не дают сольники, не разрешают выпускать свои песни, хотя у каждого стол ломится от тетрадей… Вас это устраивает?

Парни молча переглянулись.

— Осталось три года, Дже.

— Я не собираюсь терять время. Нам еще в армию идти…

— Так ты с нами время теряешь?! — не в силах сдержать эмоции самый младший вдруг замахнулся и ударил Джеджуна по лицу.

Ким устоял на ногах. Более того, он ответил, но только вломил не пощечину, а врезал кулаком. Мембер покатился по полу с лопнувшей губой. Давно уже Дже не получал по лицу, в принципе, как с Юнхо поладил. Ведь мама игнорировала его, а ее шестерки побаивались лезть, ограничивались руганью.

— Я о группе думаю, мудак! О том, что нами всеми пользуются, а мы терпим, как болваны! — завопил Джеджун на всю комнату. — Да где ваша гордость, ребята? Неужели не обидно, что за все годы, которые пашем, мы не получили достаточной отдачи? Если не деньгами, так хотя бы расписание не такое интенсивное.

Макнэ поднялся, злобной мегерой уставившись на главного вокалиста.

— О гордости заговорил? А что насчет благодарности? Нас выбрали из множества трейни, привели к успеху. Наши родители вложили столько усилий, а мы вот так просто наплюем на все?

— Ребята, успокойтесь. Давайте сядем и все обсудим.

— Не собираюсь я ничего обсуждать. Мой дед — акционер компании, я никуда не уйду. К тому же куда? В других компаниях так же.

— Создадим свой лейбл, — не сдавался Дже, как-то позабыв, что повторяет заученные фразы. Внутреннее смятение и смутное недовольство, вызванное усталостью, выплеснулось топливом в угольки бунта, и пламя протеста вспыхнуло с силой. Он верил в то, что говорил, и с каждым словом его уверенность в этом росла. — Мы в достаточной степени отплатили за тренировки и дебют, теперь можно пойти в самостоятельное плаванье. На Западе группы…

— Мы не на Западе. Покинем большую компанию, нас затопчут конкуренты. Видал, сколько новичков появилось в этом месяце? Без серьезной поддержки нам конец.

— Я понимаю, мне тоже страшно. Но вместе мы сможем.

Макнэ вытер кровь с лица.

— Я никуда не уйду, — жестко проговорил он и вышел.

Дже с надеждой взглянул на оставшихся парней. Те отвели глаза.

— Джеджун, — в комнату заглянул менеджер. — Президент вызывает в офис. Собирайся.

Ким стиснул кулаки — теперь начнется настоящая битва. Когда он, умывшись и переодевшись, приехал в главное здание компании, сразу заметил изменения. Персонал пялился на него, словно бы видел впервые. Кто-то перешептывался, кто-то ехидно усмехался. Его уже оклеймили предателем. И вздумай он сейчас сдать назад, к былому всеобщему обожанию никогда бы уже не вернулся. Мосты были сожжены, оставалось гордо поднять голову и идти вперед. Туда, куда подталкивала незримая рука Юнхо. Хотелось бы сейчас почувствовать его поддержку, но он был один. Один посреди моря обескураженности, удивления и ненависти.

Разговор ни к чему не привел. Президент был мягок, пытался узнать причины поведения Дже, чем конкретно он недоволен, заверял, что немедленно созовет совет акционеров, чтобы найти пути выхода из кризиса. Джеджун же разом вспомнил всю боль, которую приходилось терпеть во временя стажировки, вспомнил злые слезы, когда полуголодный засыпал на полу в танцевальном зале, вспомнил, как после встреч с Юнхо в рюкзаке чудом появлялись пачки рамёна. Он шел за мечтой, обдирая в кровь тело и душу, терпел испытания и принимал подачки. Он многого добился, а теперь предстояло все начать заново. Только он уже был не трейни Дже, милый мальчик с огромным желанием петь, а подлый предатель Ким Джеджун, возомнивший, что сможет свернуть горы в одиночку. Само естество взбунтовалось, и Дже понял, что готов идти до конца. Знал бы, какой будет цена… Он покинул кабинет, ощущая на спине взгляд разочарования. Юнхо был прав, невозможно остаться чистеньким в шоу-бизе. Либо о тебя покорного, ноги вытрут, либо оплюют, стоит только показать зубы. Можно вечно ходить в любимчиках, в душе же зная, что на шее висит огромный ошейник, куда он потянет, туда тебе и дорога. Юнхо тоже показал ему свой поводок. Осталось только рискнуть проверить, а не проиграет ли он, сменив хозяев.

Юнхо не скрывал, что хочет использовать его в своих далеко идущих целях. Но при этом он оставлял для Дже главное — свободу творчества. Ким мог хоть песни писать, хоть горшки лепить, и это было главным аргументом в пользу бандита в смутной борьбе, происходящей в душе Джеджуна. Сольная карьера, альбомы, проекты… Дже верил, что способен в одиночку сделать все то, что сулила ему компания, все время отбирая и оправдывая недостаточным финансированием или жизнеспособностью. Да, за его спиной сволочь вела свои делишки, но все же он был куда ближе всех президентов и менеджеров. Если уж говорить о доверии, несмотря ни на что, он верил именно Юнхо. Хотел верить.

Мемберы не поддержали его. Руководство подготовило собственный иск против нахала, и завертелось. Появилась угроза отмены концертов, поднялась волна протестов — деньги невозможно было вернуть в полной мере, ибо они уже были пущены в оборот. Люди требовали компенсации, но громче всех выли фанаты, желающие увидеть долгожданное шоу. Пикеты и демонстрации, организованными фан-клубом, затрудняли движение в городе, повсюду висели плакаты. Повсюду виднелись заплаканные лица. СМИ раздувало шумиху, печатая новости и слухи, подогревая интерес к своим изданиям сплетнями и небылицами. Джеджун стал самым известным человеком в Азии на несколько недель. Его открыто ненавидели за то, что разбил миллионы сердец преданных фанатов, ему желали смерти. В окна его машины летели мусор, камни и слюни, у дома висели плакаты, где фанаты вырезали его изображению глаза. В интернете вывели в тренды хечтэг «убирайсякимджеджун», подписывали петицию о том, чтобы забанить его пожизненно на тв как артиста. И все же в этом океане ярости находились островки поддержки. Сочувствующие фанаты, любители музыки и даже композиторы, с которыми вела дела компания, выражали сожаление по поводу ситуации и призывали остальных не топтать мужественный выбор Джеджуна. Ему писали письма, обклеивали автобусы фотографиями, умоляли не бросать карьеру. И уже вскоре фандом распался на два лагеря: те, кто хотели разорвать предателя, и те, кто ушел с ним.

Суд разбирал дела, СМИ мусолили тему, выдвигая свое видение ситуации, а концерты состоялись. Джеджун стоял чуть дальше от остальных мемберов, его партии заглушал свист, или же целые секции концертного зала вырубали лайтстики, выражая свое отношение. Чувствовалось напряжение, выматывающее и стаф, и группу, и фанатов. После концертов группа официально приостановила свою деятельность. Поднялась вторая волна ненависти. Уже к компании и тем, кто защищал группу. Некогда адекватные молодые люди, скандируя имя Джеджуна, едва не набрасывались на фанатов бывшего квартета и оставшегося трио, в свою очередь обзывая их предателями и трусами, отвернувшихся от их любимца. В интернете велась война, все поливали друг друга грязью, закрывали фанкафе. Творился ад.

Яркие огни ночного города слепили глаза. Джеджун сидел у окна и играл вином, гоняя его языком во рту. Казалось, он провел целый год вот так, ничего делая, только цедя алкоголь и разглядывая открывающийся из окна пейзаж. Суд остался позади. Как и говорил Юнхо, они выиграли дело — контракт был признан рабским и разорван, неустойки компании выплачены. Поговаривали даже, что контракты оставшихся участников были пересмотрены и некоторые пункты смягчились или вовсе исчезли, однако новоявленное трио затаилось, чтобы вернуться по-королевски и утереть нос хейтерам. Готовилось нечто грандиозное. Джеджун же, громко заявив о себе и покинув родное гнездо, теперь не знал, что делать со своей свободой, что оглушила его. Точнее, не было сил на что-либо. Недописанные песни так же лежали в столе, рояль, на котором учился играть, после переезда на новую квартиру был завален коробками. Предложений на передачи опальной звезде не присылали. Юрист обещал связаться, как только найдет хорошего менеджера, а тот подберет агентство. Вынужденное безделье вовсе лишило Джеджуна сил. Казалось, что вот представился шанс выспаться, но и спать он не мог из-за внутреннего напряжения и переживаний.

Поднявшись, молодой мужчина прошел вглубь квартиры. Поставив бокал на край рояля, взялся за коробки. Несколько минут ушло на то, чтобы освободить инструмент, потом Дже принес стул и уселся, поднял крышку. С некоторым сомнением он всматривался в клавиши, вновь глотнул вина. И только потом смог опустить пальцы на прохладную поверхность. Одна из клавиш поддалась под тяжестью указательного пальца. Раздался громкий звук. Ким поморщился. Слишком он отвык от музыки. Джеджун принес бутылку, налил полный бокал и, глядя на него, сыграл простую мелодию. Когда уверенности в собственных способностях стало больше, он принес свою последнюю песню. Вот тут настал коллапс. Он долго ерзал, никак не мог сесть удобно, расслабиться. Так, не сыграв ни ноты, выцедил весь бокал. А потом перечеркнул записи, осознав, какую когда-то сочинил ерунду. Он так давил на ручку, что порвал лист. Взял карандаш. Сломал грифель. Зарычав от злости, отшвырнул тетрадь, ударил по клавишам. В квартире была шумоизоляция, и он не беспокоился, что перебудит соседей. Ким вдавливал клавиши, терзая рояль, выплескивал накопившиеся эмоции.

— Почему?! Почему?! Почему?! — скрипел зубами Джеджун. — Почему это случилось со мной?! Почему всегда так сложно?!

По щекам поползли слезы. Вскочив, Дже схватил бутылку и запустил в стену. Алая клякса расползлась уродливыми разводами, во все стороны брызнуло стекло. Джеджун уселся у рояля и расплакался. Он был никому не нужен. Ни бывшим одногруппникам, клявшимся в братской любви перед фанатами, ни президенту компании, называвшего его своим сыном, ни Юнхо, засевшему в подполье. Ни матери. Он был один с самого начала, с тех пор, как отец, чье лицо практически стерлось из памяти, успокаивающе поцеловал в щеку и попросил ехать с незнакомыми мужиками. Издав болезненный стон, Джеджун растянулся на полу. Его душили рыдания.

Как во сне он прополз к кровати, стянул банку со снотворным и вытряхнул горсть. Хотелось забыться нахрен. Запихав все в рот, Дже принялся жевать, хрумкая. От горечи запершило в горле. Поперхнувшись, Дже закашлялся. Во рту стало сухо, ни глотнуть, ни вздохнуть нормально. И тогда он испугался, осознав, что может умереть. Подобравшись, он рванул в ванную и выплюнул медикаменты, взялся полоскать горло. Для пущей уверенности сунул пальцы в рот и надавил на язык. Его вырвало. Вновь хлынули слезы.

Через пару дней под вечер раздался звонок, который он уже отчаялся ждать. Юнхо приказал взять наработки песен и ехать в клуб. Джеджун никогда в жизни так быстро не собирался. Сбрив щетину и умывшись, он похлопал себя по бледным исхудавшим щекам и улыбнулся отражению в зеркале.

— Соберись, урод. Не раскисай!

Нацепив джинсы и футболку, он выбежал из квартиры с рюкзаком, забрался в машину и помчался к гангстеру. Тот по своему обыкновению сидел в кресле и наблюдал, как двое парней и безумной красоты девушка играли в таццу. Эта карточная игра с изображением цветов была такой же популярной, как и маджонг. Нелегальных заведений, где делались крупные ставки, было полно, от мелких до эксклюзивных закрытых клубов. Юнхо недавно открыл один такой, нанял профи, обыгрывающего гостей с хитростью дьявола. Официанты вовремя подливали соджу и пиво, и азартные игроки пускались в разнос, а проигравшись, брали в долг крупные суммы. Юнхо тут же выдавал им деньги, которые уже через пару часов возвращались к нему вместе с долговой распиской несчастных идиотов. Сейчас ближайшее окружение бандита просто развлекалось, делая шуточные ставки.

Дже на цыпочках прошел в помещение, чтобы не отвлекать игроков.

— Звонил?

— Да. Выпьешь? — Юнхо взглянул на него, несколько дольше, чем обычно, разглядывал круги под глазами протеже. — Неважно выглядишь. Проблемы?

— Нет, блядь, я же только с курорта, — зашипел Джеджун.

Юнхо усмехнулся.

— Не хочешь развеяться? Сыграй, выпусти пар.

— Мне не интересно.

— Если не умеешь, Мина тебя научит.

При звуке своего имени девушка подняла глаза от карт. Игриво подмигнув Джеджуну, она лихо бросила карту поверх карты оппонента.

— Пятый гон, — елейным голоском пропела победительница. — Итого в сумме десять очков. Это десять тысяч.

— У меня нет таких денег, пощади, — один из мужчин вынул пачку денег из кармана, состоящую из одних сотен, безуспешно потрепал.

В комнате грянул хохот. Дже подумал, сколько из этих дружелюбных на вид головорезов спят и видят падение империи Юнхо. Особенно он не верил этой бабенке.

— Пойдемте пожрем рамён что ли.

Помещение довольно быстро опустело. Джеджун занял кресло рядом с бандитом. Один из его людей принес ему бутылку воды и стакан. Ким нервно дернул плечом, отказываясь от стеклотары, глотнул из горла.

— Ну?

— Своего менеджера ты видел только что.

— Какой из? Девчонка?

— Нет, она мой мастер таццу. Тот балабол с бабками.

Джеджун поморщился.

— Он даже не потрудился по-человечески поздороваться.

— Не начинай. Он сказал, что посмотрит, значит…

— Я не пес, Юнхо. Ты не можешь просто швырнуть мне кость и ожидать благодарность. Я ухожу.

Ким поднялся и направился к двери. Юнхо тоже встал.

— Стой.

— Пошел ты. Все это время я только и делал, что выполнял твои типа просьбы. Я не твоя шестерка или шваль. Я заслуживаю уважения! — Джеджун обернулся и смерил мужчину презрительным взглядом. — Деньги и власть портят человека. Ты даже представить себе не можешь, какой стал мразью. Весь в маму.

Его голос дрогнул. Помедлив, он сорвал с плеча рюкзак, бросил под ноги гангстера.

— Он просил песни? Вот, может подтереться.

Пыхтя от злости, Дже вышел, громко топая. Однако больше пяти шагов сделать не успел, путь ему перегородили два амбала. Ким макушкой им даже до подбородка не доставал.

— Джеджун, мы не закончили, — послышался голос Юнхо за спиной.

— Ноги моей здесь больше не будет.

— Ты мне…

— Должен? — Дже повернулся к Юнхо и хлопнул себя по груди. — Ну так давай, выпотроши, вернешь треть. Сколько там сейчас стоят органы? А сетчатка или роговица? О, у меня филеры качественные! Парни, тащите плоскогубцы! Извини, но больше с меня взять нечего!

Юнхо посмотрел поверх головы Дже, кивнул.

— Позовите Ёнгиля.

Бандит подошел и стиснул руку Джеджуна чуть выше локтя, поволок обратно.Дже безуспешно дергался, пока не свалился в кресло.

— Ты мне обещал, — закончил фразу гангстер. — На ее могиле обещал, что не предашь.

— Меня клеймят предателем последние два года, уже не так больно, — Ким вскочил и уставился в лицо мужчины, в его не прикрытый волосами здоровый глаз. — По твоему науськиванию я бросил все, и теперь остался ни с чем. А ты исчез! Расширяешь свой бизнес, оставив меня разгребать то дерьмо, в которое сам же меня и окунул. А теперь еще унижаешь. Наверное, ожидаешь, что я буду пресмыкаться и заглядывать в рот тебе и твоим ублюдкам? Кто из нас кого предал, а?!

— Ёнгиль — козел, но лучше него в Сеуле никто не раскручивает. Я все улажу, — Юнхо запустил правую руку в волосы Дже, погладил. — Верь мне.

— Не могу, — Ким отшвырнул его руку, отступил на шаг. — И не хочу.

В кабинет вальяжно вошел мужик. Раскинув руки, он словно бы с сожалением заулыбался. Судя по всему, вышибалы Юнхо ясно дали ему понять, что босс не доволен.

— Брат, прости, прости, я совсем забыл, зачем пришел. Эта лиса Мина так красива, что забываю напрочь о делах.

— Давай к делу. Это Ким Джеджун, — представил Дже Юнхо, ни секунды не теряя на ерунду.

— Знаю-знаю, очень запоминающаяся внешность. Наделал шуму парнишка, аха-ха-ха! Но ценю, чтобы кинуть эту компанию, надо иметь стальные шары.

— Он должен вернуться на сцену.

Ёнгиль уселся и переплел пальцы, оглядел Джеджуна, как рыбу на базаре. Ким опустился в кресло, чтобы не стоять идиотом, закинул ногу на ногу. И принялся сверлить глазами подонка. Юнхо встал за ним, засунул руки в карманы брюк. Под его мрачным взглядом новоявленный менеджер стал совсем шелковым. На первые пару минут, по крайней мере.

— Чувак, это никуда не годится, — мужик мельком просмотрел несколько песен, дальше листать не стал. — Наивно, поверхностно… хм… эта ничего так… хотя… не, показалось. Му-сор!

— Ты что, Каньё Уэст? Оценивать, что мусор, а что нет? — Джеджун забрал тетради и пихнув в рюкзак. — Ты просто менеджер, твоя работа искать продюсеров, инвесторов, помещение.

— И как по-твоему, мистер бывшая звезда, я найду все это, если даже не знаю качество предлагаемого продукта? Чужие песни ты представляешь хорошо, но Юнхо сказал, что ты планируешь продвигаться как автор-исполнитель. При всем уважении к брату, скажу честно: с таким материалом тебя даже в третьесортный клуб за халявный ужин не позовут работать.

Юнхо зашевелился, складывая руки на груди, но Джеджун услышал шуршание его рубашки, отмахнулся. Если он сейчас еще и вступится, будет уговаривать посмотреть внимательнее и посерьезнее, его позор будет полнейшим.

— Для одного вечера достаточно. Спасибо, что уделили мне время. Вы оба.

Ким даже не взглянул на Юнхо, вышел из кабинета, а через минуту и из клуба. Не замечая вежливых поклонов бандитов мелкого пошиба, он ушел к своей машине, забрался в салон и закурил. Его руки дрожали. Вкус сигареты не чувствовался. Приоткрыв окно, он гипнотизировал дверь клуба, через которую внутрь проникали лишь единицы. И думал, что спрятавшийся за ней ублюдок ни за что не выйдет за ним. Ему не нужны были извинения и обещания, просто знание того, что действительно есть на свете человек, которому существование Дже было важно. Сигарета закончилась, и Джеджун решительно вышвырнул окурок, пристегнулся и развернулся. Его только что уничтожили.

Машина мчалась по мосту через реку Хан. Ким скользил взглядом по высоткам, чьи золотые огни отражались на гладкой поверхности воды. Рука сама нащупала в рюкзаке телефон. Джеджун не без труда выудил гаджет из-под скомканных тетрадей, отыскал в телефонной книжке номер. При этом практически не смотрел на дорогу.

— Аллё, — управляя одной рукой, молодой человек прибавил ходу, обгоняя плетущийся битком груженный трейлер. — Простите, что поздно… Нет, все хорошо. Я бы хотел встретиться… Да, я знаю, где это… Спасибо.

Поджав губы, Джеджун отшвырнул мобильный и вцепился в руль. Через полчаса он подъехал к ресторану. Среднего пафоса заведение, приватная обстановка, негромкая музыка. Ким назвал номер столика, и его препроводили в самый дальний угол, налили воды и принесли полотенце. Джеджун ожидал еще минут двадцать, постепенно остывая и теряя уверенность. Он не знал, что может повлечь за собой авантюра, на которую, как был уверен еще у клуба, он был готов. Как там мама говорила перед смертью? «Принять решение можно лишь раз»?

— Джеджун-ши, — Чхве Чидо с улыбкой чеширского кота подошел к столу. С их последней встречи он несколько растолстел, видимо, дела шли в гору. По наводке Юнхо они провели как-то пару часов за праздной беседой, и бизнесмен завалил Дже похвалой и комплиментами, узнавал есть ли планы на кинематограф и моду, уверяя, что с такой харизмой выйти на новый уровень не составит большого труда. Только немного усилий, желания и N-ой суммы денег. — Не ожидал твоего звонка!

— Надеюсь, я не отвлек вас от чего-то важного? — Дже приподнялся со своего места и поклонился. Его, однако, сгребли в отеческие объятия, потрепали снисходительно.

— Нет, я даже благодарен, что смог смыться из дома, — Чидо занял место напротив Кима и, не глядя в меню, сделал большой заказ.

— Как поживает ваша семья?

— Отлично, — Чхве сочувственно вздохнул. — Слышал все эти гадости, которые вывалили на твою голову журналисты. Несправедливо.

— По моей вине у группы теперь трудности, — пожал плечами Дже.

— И все же я ощущаю гордость, что мой мальчик поступил так смело.

«Мой мальчик»? Джеджун подумал с досадой, почему все эти богатые сукины дети ведут себя так, будто им любой мечтает стать «сыночком» или «доченькой», отсасывая за Ролекс и маломальский Мерседес.

— Раз уж вы знаете новости, то, наверное, представляете, в каком я положении, — Ким ненавидел себя за то, что вынужден был произносить такие унизительные для него слова. — Вы когда-то предлагали проспонсировать мое продвижение… В общем, надеюсь, что предложение еще в силе.

Чхве дождался, когда официант принесет бутылку вина. Протест Джеджуна был властно отклонен, и ничего не осталось, кроме как с благодарностью принять бокал. Чидо пошлепал губами, довольно осклабился.

— Здесь лучшее в городе французское вино.

— Угу.

— А что… твоя прежняя поддержка? Этот человек больше не желает связываться с кораблем, давшим течь?

— Нет, — Джеджуну оставалось гадать, какие дела связывали бизнесмена и бандита. — Это мое собственное решение.

— Вот как.

За столом повисло молчание. Чувствуя, что должен что-то сказать, Джеджун выдавил.

— Наши пути пересекаются, но мы движемся в разных направлениях. Так будет лучше для нас обоих.

— Что вас связывает? — спросил Чхве.

— Мы братья. Ээ… сводные. Моя мать считала его родным сыном, — Дже сделал большой глоток, даже не ощутив вкуса вина.

Чидо немного склонил голову набок, словно разглядывая Кима в новом свете.

— Многое становится на свои места. Что ж. Джеджун-ши, ты для меня, как сын. Когда нас представили на вечеринке, я понял, как мы близки душевно, — Чидо сделал паузу, и Ким поспешил поклониться.

— Спасибо.

— Твои трудности недолговечны. И были бы разрешимы уже в скором времени, если бы тобой занимался профессионал. Я готов предоставить тебе людей и студию, занимайся творчеством, пиши, танцуй. Можешь выступать сам, можешь продюсировать. Также у меня есть связи на национальных каналах. Такие связи, которые способны преодолеть запрет твоей бывшей компании! Кстати, почему это дело завязло в суде? Они не имеют право препятствовать твоему продвижению.

— Очередное заседание назначено на конец месяца.

Возникло чувство, будто обгаженный нерадивый сопляк оправдывается перед строгим учителем. Джеджун ощутил неловкость, а потом вдруг разозлился. Да какого хрена? Он что, обязан лебезить перед каждой свиньей только потому, что оказался в подвешенном состоянии?

— Ладно. Это не играет никакой роли. Если замешаны деньги, я выплачу твои долги.

— Спасибо, — Дже поднялся и низко поклонился. Он не ожидал, что старик согласится работать с ним, и сейчас только понял, что начал дышать полной грудью. — Большое вам, спасибо.

Принесли горячие блюда. Чхве взглянул на кусок мяса, исходящий паром. Поднял нож и всадил в него, капельки янтарного сока брызнули в разные стороны.

— Ты сделал правильный выбор, Джеджун-ши.

Зал неистовствовал. Джеджун, оглушенный воплями и ослепленный светом огней, пригнулся и побежал под подмостками за сцену. Там творился хаос. Визажисты готовили новый костюм, танцоры стайками носились туда-сюда, кто-то оттачивал последние движения. Помощники с мейк-апом, полотенцем и водой окружили звезду. Все делалось быстро и четко, и все же немного суетливо. Из зала доносились вопли восторженных фанатов — огромный монитор показывал отснятый видеоролик. Спецэффекты и неземная красота Джеджуна провоцировали истерику и визги.

— Кажется, я немного налажал в последнем куплете, — выдохнул Дже, подставляя лицо под кисть с пудрой.

— Все в порядке.

— Справа воду пролили, могу поскользнуться.

— Сейчас исправим.

— Видали в секторе А девчонка в платье невесты?

— Фанатки просто с ума сошли от влюбленности!

— Джеджун-ши, тебе цветы передали, — помощница менеджера указала на огромный букет красных, как кровь, роз.

Дже заметил уголок записки среди бутонов.

— От господина Чхве?

— От него венок поступил, мы установили в комнате отдыха.

— Тогда этот…?

— Я не смотрела.

Джеджун закусил губу. Прошел мимо работниц закулисья, поднял кусочек картонки. В глаза бросилась подпись — Юнхо. Гангстер поздравлял с очередным успехом. Приятно, но как-то сухо. Мог бы и позвонить. Хотя, после того, как Чхве отправил к Юнхо адвоката, чтобы выкупить долги своего нового протеже, они разговаривали лишь пару раз. Говорил Дже, бандит молчал, то ли сдерживал злость, то ли давил на совесть. И все же отпустил. Принял некоторую сумму в качестве отступной, и пожелал удачи.

Ким смял записку. Сволочь могла и не напрягаться, ни к чему были эти знаки внимания. Сейчас Дже в них не нуждался. Хоть и верил, что действиями Юнхо руководили искренние чувства, но считал, что время было безвозвратно утеряно.

— Найдите вазу или ведро, пожалуйста.

Дже вдохнул приятный запах цветов и передал букет девушке. Потом быстро стряхнул рубашку, позволил вытереть себя полотенцем и надел кожаную куртку на голове тело. Визажист напоследок взлохматила ему волосы, добавив лака, и дала добро. Получив несколько наставлений от режиссера, Ким уже думал немного подышать кислородом из баллона перед возвращением на сцену, когда к нему подошли.

— Вот это имидж! А я говорил, что слабоват был материал. Согласись, с ним бы ты не поднялся на тот уровень, где находишься сейчас! — Ёнгиль оглядел Дже с ног до головы. — Рок! Да-ааа, не каждый справится.

— Что тебе нужно? Как вообще прошел сюда?!

— Связи, — развел руками мужчина.

— Поздравить хочешь или плюнуть в лицо?

Ёнгиль осклабился.

— Все звезды такие наглые. Забывают, кому обязаны успехом.

— Уж не тебе ли я должен? — округлил глаза Дже.

— Юнхо. Брат поддерживал тебя все то время, пока ты сидел без работы, оплачивал счета.

Дже засунул руки в карманы, прищурился.

— Все прошмандовки Юнхо считают своим долгом напомнить события двух летней давности? Я не бандит, клятву верности не приносил. Мы с ним рассчитались. И позволь заметить, ты сам сказал, что я ни на что не годное говно.

— Проблемы? — к мужчинам подошел менеджер Кима. — Вы кто?

— Всего лишь ярый фанат Джеджун-ши.

— Твой гость? — менеджер взглянул на подопечного.

— Нет. Выстави его отсюда и отдай распоряжение, чтобы охрана никогда больше не подпускала его ко мне.

— Вызвать полицию?

— Не нужно.

Джеджун вернулся на сцену в подавленном настроении. Ему повезло, что композиция, хоть и являлась роковой, звучала тоскливо и грустно. Обняв микрофонную установку, он прикрыл глаза и начал петь. Зал притих, ошеломленный тем, какой проникновенной оказалась песня. Они уже слышали ее запись в альбоме и в интернете, но сейчас Дже превзошел сам себя, излив эмоции в уши слушателям. Многие девушки с удивлением осознали, что плачут. Джеджун и сам был готов расплакаться.

В воздухе вокруг концертного холла еще пахло порохом от финального салюта. Дже вышел, кутаясь в пальто, махнул рукой не знающим усталости фанатам и залез в фургон. Следом за ним последовал менеджер и два охранника. Дверь машины отрезала от уставшей селебрити оглушительные вопли и признания в любви. Под звуки имени звезды машина выехала с парковки и уехала, стремительно набирая скорость.

— За нами хвост, — проговорил вдруг водитель.

Четверо пассажиров удивленно переглянулись и приникли к окнам. Старый, но по-прежнему мощный Мерседес Гелендваген пристроился сзади и время от времени сигналил фарами, призывая остановится.

— Кто это?

— Черт его знает. Жми!

Джеджун вспомнил, что такой старый джип был когда-то у Юнхо, когда он ездил вышибать деньги для мамы. И точно. Едва полотно дороги стало шире, джип поравнялся с фургоном, и Ким разглядел в окно точеный профиль гангстера. Сердце забилось быстрее, заставило вскочить с места.

— Я знаю, кто это! Остановите.

Водитель с сомнением покосился в зеркало заднего вида на менеджера.

— Мне нужно посоветоваться с господином Чхве, — мужчина начал шарить по карманам в поисках мобильного.

— Господин Чхве знает всех моих знакомых и не возражает против наших встреч, — процедил сквозь зубы Ким. — Мы просто поговорим.

— В такое время?

— Он отвезет меня домой.

— В смысле? Вы не можете… а как же расписание? Завтра с утра у вас встреча с режиссером дорамы, а потом презентация вашего парфюма!

— Обещаю, я не опоздаю. Ну же, я ведь не раб! — уговаривал Дже. — Хорошенько поработал, могу позволить себе немного отдохнуть в компании друзей. И не обязательно трезвонить об этом всем моим инвесторам.

Несколько секунд менеджер сомневался, потом кивнул водителю. Тот нашел место и остановился. Джеджун поменялся пальто с одним из охранников, намотал на шею шарф, пряча лицо. Зажав подмышкой сумку с личными вещами, он попрощался со всеми и покинул салон. Едва дверь фургона встала на место, менеджер достал мобильный и набрал номер того, кто платил ему.

— Привет, — Юнхо потянулся к ручке управления печью, глядя на Джеджуна, завернутого в шарф, как новогодний подарок. — Замерз?

— Конспирация.

— Проблем с папиком не будет?

— Он мой босс, а не любовник.

Юнхо немного приподнял уголки губ, что у него означало улыбку. Джеджун покосился на него. На миг показалось, что и не было этого безумно трудного года, в течение которого они совсем не виделись. Дже мотался по стране, дневал и ночевал в студии, брал уроки вокала и игры на рояле, занимался с хореографом и личным фитнес-тренером. Даже если бы расстались полюбовно, у него совершенно не было бы времени на встречи с гангстером. Юнхо не изменился, то же суровое лицо, та же прическа. На указательном пальце тускло блестел золотом крупный перстень.

— Хорошо выглядишь. Тебе очень идет светлый цвет волос.

— Спасибо, — Дже запустил руку в волосы, смахнул челку. — Т-ты ждал меня?

— Был неподалеку.

— У тебя проблемы?

— С чего ты взял?

— Сегодня нет никакой особенной даты, но ты отбросил дела и приехал.

— Соскучился, — пожал плечами Юнхо.

Джеджун скептически хмыкнул.

— Едем в клуб?

— Нет.

— Почему?

— Туда сейчас нельзя.

— Что происходит, Юнхо.

— Ничего, — мужчина повернулся к нему и улыбнулся по-настоящему. — Я правда соскучился.

Ким не поверил ему. Попросил увезти домой. Что бы там не скрывал гангстер, Дже кожей чувствовал, что сейчас ему необходимо было укрытие. Новые апартаменты, на покупке которых настоял Чидо, Юнхо еще не видел. Сверкающий небоскреб недавно вырос у самой реки, предлагал своим жителям прачечную, фитнес-зал, два ресторана, бассейн, парковку. И абсолютную систему безопасности.

Юнхо снял пальто и обувь, прошел в гостиную, оглядывая залитую полумраком комнату. Дже вошел следом, сразу направился к окну, задернул шторы. Хоть он и жил довольно высоко, так атмосфера жилища казалась более защищенной. Пахло чистящим средством — в отсутствие хозяина приходила уборщица. Джеджун проверил холодильник и решил сделать заказ в ресторане.

— Вино или виски?

— Темного пива.

— Ээ… тогда вместо жульена лучше взять крылышки… аллё, ресторан? Примите, пожалуйста, заказ…

Пока Джеджун болтал по телефону, Юнхо снял пиджак и расстегнул верхние пуговицы рубашки. После чего исследовал квартиру. Побывал в ванной комнате, вернулся посвежевшим.

— Зачем тебе такая громада? — спросил он Джеджуна. — Сколько здесь? Сто семьдесят квадратов?

— Что-то типа того, не помню точно. Чхве рекомендовал для создания образа крутой звезды.

— Мол, деньги идут к деньгам?

— Точно. Подожди здесь, я переоденусь.

Несколько минут Юнхо провел в одиночестве. Ким вернулся в свободных спортивках и майке, забрался с ногами на диван.

— Повсюду в городе расклеены банеры с твоим лицом. Дорамы, концерты, модный бренд… Диджей говорит, многие просят поставить твои песни.

— Да?

— Угу. И хотя тебя не показывают по ящику, ты все равно на коне. Кажется, дела идут даже лучше, чем в составе группы.

Джеджун опустил глаза, кивнул. Сомнения, закравшиеся еще при разговоре с Ёнгилем, сейчас вернулись и легли неприятным осадком.

— Говори прямо, — Дже поморщился от звука собственного голоса, холодного и резкого. — Жалеешь, что упустил лакомый кусок, отдав за смешные гроши Чидо, и сейчас хочешь как-нибудь отыграться? Послал эту суку Ёнгиля, а когда не получилось у него, приперся сам? Извини, но мой ответ останется прежним.

Юнхо уставился на него тяжелым взглядом смертельно уставшего человека. Учитывая жуткий шрам, стянувший кожу на виске, выглядело устрашающе. Еще полумрак, который разгонял лишь слабый свет торшера.

— Я никого не посылал. Можешь не верить, но это так.

— Допустим. Тогда почему приехал только сейчас? Что-то с бизнесом? Нужны деньги?

В дверь позвонили. Джеджун пошел за едой. Попросив записать все на счет, он вкатил небольшую тележку, уставленную едой. На второй полочке лежали бутылки пива. Ким унес несколько в холодильник, остальное разложил на журнальный столик.

— У меня все хорошо, ну, более-менее. У нас никогда не знаешь с уверенностью, наступит ли завтра.

— Не омрачай, — Дже открыл пиво и сделал большой глоток. — Ты варился в этом соусе всю жизнь, уверен, ты знаешь, когда и от кого ждать ножа в спину.

— Мама не ожидала.

— Юнхо, не надо…

— Просто верь мне. Я тебя отпустил, так с чего бы сейчас пытаться вернуть назад?

— Ну…

— Я стал для тебя бесполезен, — Дже невольно вздрогнул при этих ненавистных словах. — Чидо продвигает тебя довольно успешно, ты добился всего, о чем мечтал. А значит счастлив. В таком случае я тоже рад. За тебя. Вот и все.

— И ты не будешь уговаривать меня вложиться в какое-нибудь сомнительное дело?

— Нет.

Юнхо вгрызся в обжаренное на гриле крылышко, запил пивом. И не удержался от того, чтобы не спросить.

— Он не пристает к тебе со странными предложениями?

Джеджун поперхнулся выпивкой.

— Нет!

— Никаких ужинов с престарелыми извращенцами и сопровождения на банкеты? Может, на яхте катал и часы дарил?

— Дарил! И не только часы. Больше ничего.

— Точно?

— Юнхо, ты параноик!

— Я называю это заботой старшего брата, — Юнхо пересел ближе к Джеджуну, взял его ладонь в свою, потер ее внешнюю сторону большим пальцем. — За то время, что прошло с ее смерти, я тешил себя одной мыслью. Не вся семья погибла, не я один выжил. У меня всегда был ты, и пусть мы не часто ладили, мы были друг у друга.

— Ты повторяешься.

Юнхо откинулся на спинку дивана и потер висок. Джеджун ощутил грусть. И легкий стыд. Каким бы страшным человеком не был бандит, это был все тот же Юнхо. Родной Юнхо. Его Юнхо. Тот, кто брал на себя больше, чем мог удержать другой в его возрасте.

Джеджун наклонился вперед и сжал руку мужчины сильнее, улыбнулся.

— Я знаю, что ты всегда рядом, чтобы помочь. Поэтому и не боюсь всяких извращенцев.

— Так все-таки…?

— Нет-нет! — Дже рассмеялся. — Господи, чувак, лечись!

Юнхо кивнул. И все же не видно было, чтобы он расслабился, сидел подобранный. Напряжение сковало его плечи, у рта пролегли складки.

— Глаз ноет, — вновь потер он лицо. — Наверное, скоро станет совсем холодно.

— Не три, — Ким смахнул челку и вгляделся в тусклый безжизненный глаз мужчины. — До сих пор не могу поверить, что он слепой.

— Все в порядке, мне хватает одного. Другие, правда, думают, что жалкий инвалид может проморгать или недоглядеть, и наглеют. Излишняя смелость влечет за собой глупые поступки. В результате группировка несет убытки.

Дже сел прямо.

— Тебя подставили?

— Угу, — мужчина глотнул пива. — Помнишь моего мастера теццу?

— Мина, кажется?

— Она вступила в сговор с менеджером игрового клуба. Под видом проигрышей выводили бабло, которое я выдавал на ставки. За пару месяцев они разорили клуб и сбежали.

— Ищешь их?

— Реально думаешь, что я спущу подобное на тормозах?

Джеджун почувствовал холодок между лопатками.

— Убьешь?

— Постараюсь покрыть убыток. Знаешь ли, органы на черном рынке выросли в цене.

— Ничего не хочу знать об этом.

Дже хотел отсесть подальше, но Юнхо удержал его за руку. А через секунду потянул к себе. Ким потерял точку опоры из-за бутылки в другой руке, и с глухим возгласом повалился на мужчину.

— Эй, меня нельзя лапать!

— В контракте прописано?

— Представь себе, собственные убеждения! — бандит прижал его к себе, обняв за талию свободной рукой. Ким моргнул. — Что ты делаешь?

Юнхо серьезно смотрел на него сверху-вниз.

— Как думаешь, ты бы смог принять меня?

— В смысле? — во рту певца пересохло.

— Теперь с этими волосами, ты совсем как ангел, которого мне очень не хватает. Я понял, что ищу тебя в каждом встречном. А тут еще эти плакаты!

— Совсем сбрендил?! Мужик, ты не ширяешься случаем?

— Пробовал, не понравилось. Паника, истерический гогот…

— Юнхо, ты меня пугаешь.

— Мне казалось, что я сломан и уже не подлежу починке, но, когда вижу тебя, чувствую, что еще жив.

Джеджун вжал голову в плечи, когда мужчина приблизил к нему лицо.

— Юнхо, мы ведь братья. Мы — семья, помнишь?

Бандит замер. Прикрыв глаза, медленно выдохнул.

— Если… если ты этого хочешь, хорошо. Прости. Мне просто было тоскливо и, кажется, я перекурил, — мужчина поднялся, поставил пиво на стол и принялся застегивать рубашку.

— Что ты принял? — Дже вжался спиной в диван.

Юнхо потер лицо ладонями, тряхнул головой, словно хотел прочистить разум.

— Покурил. Просто… нужно было развеяться.

— Эффект прямо противоположный.

Бандит ничего не ответил, взял пиджак и пошел к двери. Ким поспешил за ним.

— Не садись за руль, вызови такси.

— Все в порядке.

— У тебя зрачки расширены, болван! То есть зрачок… Бля, если остановят, сразу повяжут и повезут на экспертизу.

Юнхо надел ботинки и небрежно натянул пальто. Взявшись за ручку двери, помедлил.

— У тебя есть кто-нибудь? Подружка?

— Н-нет, — робко ответил Дже, словно бы присутствовал на шоу и на кону стояли сумасшедшие бабки.

— Хорошо. Иначе я сойду с ума от ревности, — мужчина обжег Джеджуна яростным взглядом. — Я убью любого, кто к тебе прикоснется, понял?

Ким ошеломленно выпучил на него глаза. Юнхо повернулся к нему, дотронулся до щеки пальцами, погладил, двинулся ко рту певца.

— Своими руками кости переломаю тому, кто коснется твоих губ… твоего тела. Ничего из этого не принадлежит тебе, — гангстер придвинулся к изумленному Джеджуну. — Ты мой. И это все тоже мое. Спокойной ночи, брат.

Он поцеловал Дже в губы и вышел.

— Остерегайся старого ублюдка. Он выглядит надежным, но у него есть и другая сторона.

— Ты ведь ведешь с ним дела.

— Именно. Я хорошо знаю его, поэтому и прошу тебя быть осмотрительным.

— Понял. Спасибо.

Джеджун закусил губу, выказывая смятение. Немного задержав взгляд на имени абонента, он нажал на кнопку сброса и убрал телефон в карман. Поправив воротник пальто, он вышел из машины, которую припарковал у магазина чая. Было уже довольно поздно, и улицы пустовали. Мужчина торопливо перешел улицу и направился к дому, когда почувствовал за спиной движение. Молниеносно развернувшись, он успел заметить мелькнувший в воздухе нож. Тут же острое лезвие беззвучно вошло в его тело. Выпучив глаза, мужчина замер, чувствуя, как слабеют ноги. Инстинктивно он ухватил рукоять, сжался, уткнувшись лбом в плечо убийцы.

— Босс передает привет, — чужое дыхание опалило ухо Джеджуна.

Отступив, он взглянул в лицо неизвестного. Изо рта поползла тонкая струйка крови, а в глазах плескались боль и недоверие. Силы покинули его, и он осел на тротуар, тяжело привалился к стене. Запрокинул голову. Блуждающие глаза скользнули по черному небу. И замерли, блестящие от выступившей влаги.

— Стоо-ооп! Снято, — раздался голос режиссера.

Ким моргнул и «ожил», поднялся. К нему поспешила помощница с теплой курткой, накрыла плечи. Джеджун вытолкал языком маленький мешочек с бутафорской кровью, который незаметно раздавил пару минут назад, подставил губы под салфетку. Девушка тщательно вытерла его рот, принесла бутылку воды.

— Как на вкус? — поинтересовалась она.

— Как и на вид. Отстойно.

Прополоскав рот, Дже с удовольствием глотнул горячий кофе, заботливо поданный все той же помощницей. Режиссер довольно улыбался.

— Замечательно сыграл! Какая сцена, а! Все-таки этот вариант концовки намного лучше! Посмотри сам.

Джеджун подошел и склонился над столом, на котором были расставлены три монитора. Отсмотрев снятые кадры, воодушевленно разрумянился.

— Я не слишком переигрываю здесь? — уточнил он.

— Нет, мне нравится. Сегодня же отдаю материал на монтаж.

— Так ведь ночь на дворе, — напомнил оператор.

— Тогда завтра с утра, — отмахнулся режиссер. — Молодец, Джеджун-ши.

— Спасибо, — Ким обернулся к стаффу и отвесил несколько низких поклонов. — Всем большое спасибо за работу.

Стафф разразился одобрительными криками и аплодисментами. Их работа была окончена, теперь пленку будут по кусочкам собирать в полноценный фильм. Где-то неподалеку на шум среагировала собака, возмущенно разлаялась. Съемочная группа смолкла. Негромко переговариваясь, люди начали сворачиваться. Несмотря на поздний час и холод за ограждением стояла толпа фанатов. Они с любовью и восторгом смотрели на звезду, пританцовывали и согревались стаканчиками с кофе. Едва лишь Джеджун раскланялся со стаффом, они запищали. А когда он помахал им рукой, завопили во всю силу легких.

Пообещав собраться отметить окончание съемок в ресторане барбекю, Дже залез в фургон. Там быстро переоделся и взял сумку. Проверив, нет ли пропущенных звонков, он перебрался в свою машину. Съемки проходили в пригороде, так что ему пришлось выезжать по окружной, чтобы попасть домой. По пути он решил заехать в круглосуточную пиццерию. Нацепив на лицо маску и закутавшись в шарф, он зашел в заведение. За дальним столом сидел какой-то мужик, строчил смс-ку. Больше никого не было. Дже попросил пару кусков Баварской пиццы и большой стакан кофе, присел у окна. Окинул ленивым взглядом улицу. В это время неподалеку остановилась машина. Мужик выскочил из салона, одернул полы модного пальто и направился к пиццерии. Дже невольно прислушался к заказу — теперь, играя в фильмах, он завел новую привычку приглядываться к обычным людям, чтобы потом привнести какие-нибудь интересные мелочи в персонаж. Его удивил заказ незнакомца. В обычную Маргариту он попросил добавить анчоусов и ананасы, а сверху обильно полить чесночным ранчем. Ким представил, каково это на вкус, поморщился. А через секунду понял, в чем причина. В заведение вплыла беременная женщина. С трудом передвигаясь в объемной шубе, она проковыляла к стойке, плаксивым голом возвестила, что передумала, и вместо анчоусов захотела креветок. Джеджуну она показалась знакомой. Отвернувшись, он украдкой поглядывал на пару, ведь те отражались в стекле. И лишь когда оба вышли, он понял — это была Мина! А этот хмырь вполне вероятно и есть тот самый экс-менеджер закрытого клуба Юнхо. Эта парочка чуть меньше года назад кинула бандита на бабки и скрылась. Судя по машине и одежде, они унесли достаточно, чтобы оправдать нервозность гангстера.

Джеджун потянулся к телефону.

— Господин, ваш заказ готов, — окликнул его молодой человек за кассой.

Ким скакнул к нему, сунул карточку в терминал и быстро оплатил покупку. После чего выбежал на улицу. Парочка уже отъехала, и он поспешил в свою машину. Бросив еду на пассажирское сидение, Дже выкрутил руль, выехал на дорогу и наддал по газам, догоняя. Еще сам не знал, что делает, просто ехал следом. И мучительно размышлял, стоит звонить Юнхо или нет. Тот наверняка учинит расправу. И поделом ублюдкам! Только вот женщина ждала ребенка, а тот не был виноват в подлости родителей. И все же, они предали. Да, Юнхо заработает еще не один миллиард, но спускать подобные промахи не было в его интересах. Создай один прецедент, и на него сворой налетят свои же, начнут отщипывать то тут, то там. Оставить обиду без расплаты было никак нельзя.

Джеджун «выгуливал» машину парочки несколько кварталов, позабыв про то, что хотел созвониться с менеджером. Да и Чидо тоже хотел о чем-то с ним побеседовать, но Ким находил всевозможные отговорки, ускользая от спонсора.

— Надо же, под самым носом, — пробормотал Дже, останавливая машину недалеко от ворот, закрывающего территорию элитного коттеджного квартальчика от завистливых взглядов простых смертных.

К его удивлению, воры никуда не скрылись, даже не переехали в другой город и тем более страну, обосновались в Сеуле. Ладно, они были довольно далеко от Юнхо, и все же оп мнению Кима вели себя дерзко и неразумно.

Закусив нижнюю губу, он повертел мобильным. Это как финальный раунд теццу. На кону огромные ставки: жизнь этих двоих и их ребенка, и украденные деньги Юнхо. Ему выпал шанс раздавать карты, и от его действия или бездействия зависело, кто выйдет победителем. Он мог подбросить нужную карту этим двоим, а мог помочь бандиту.

— О чем ты думаешь, идиот, — прикрыв глаза, Джеджун сполз на сидении. — Это ведь Юнхо, черт возьми! Он бы не сомневался… Бля-яааать!

Трясущейся рукой он набрал номер гангстера. Пришлось ждать довольно долго, после раздался скрипучий и явно сонный голос Юнхо.

— У аппарата.

— Я нашел их, — выдохнул Джеджун.

— Кого? — бандит явно окончательно проснулся.

— Тех, кто украл твои деньги.

— Говори.

Дже назвал адрес и тут же в телефоне пошли короткие гудки. Ощущая страх и беспокойство, Ким обхватил себя руками и принялся ждать. Он сделал выбор, и сегодня несколько человек умрут. По его вине. Или же по своей? Да, во всем виновата жадность. Обычная жажда наживы. Они рискнули, но проиграли. Не Джеджун виноват, не Юнхо, только два болвана, позарившихся на бабло.

Ким изгрыз губы в мучительном ожидании, когда заметил вдали три черные машины. Подняв воротник, он вышел на улицу. К нему бесшумно подкатил бандитский BMW.

— Почему ты еще здесь? — Юнхо выбрался с заднего сидения, строго взглянул на Дже.

— Ээ… ну… — мужчина обеспокоенно вгляделся в бандита, стоило тому подавиться кашлем. — В чем дело? Ты болен?

— Обычная простуда.

— Точно? В тебе не появилось новых дырок от ножа?

Юнхо хмыкнул. Вытащив из кармана сигареты, закурил, протянул пачку Дже. Тот с благодарностью вытащил одну, нужно было успокоиться.

— Они сюда заехали, значит?

— Д-да. Но… блин, посмотри на забор, тут наверняка камеры и мы сейчас как на ладони. Возможно, копы уже едут.

— Не ссы. Парни, — Юнхо махнул свои подчиненным, не больно-то переживая насчет блюстителей закона. — Уезжай, Дже. Потом я найду тебя, сочтемся.

— Думаешь, я смогу сейчас просто уехать домой и лечь спать?! — огрызнулся Джеджун нервно.

— Тогда оставайся, посмотришь, — пожал плечами Юнхо.

— Убьешь их?

— Не своими руками.

— Боже… Ох, совсем забыл! Там это… ребенок!

— М? — бандит покосился на него, затягиваясь куревом.

— Мина в положении.

— О как.

Мороз пробрал Джеджуна с ног до головы — хриплый голос бандита оставался безжизненным и равнодушным.

— Раз уж т-ты мне д-должен, — Дже запинался, не зная, как нормально оформить свою мысль. — Пожалуйста, не убивай ребенка. Умоляю! Он же не виноват!

— Значить сучку не щадить, только ее ребенка? — переспросил Юнхо.

Дже открыл рот. Что он делает? Почему не вступился за женщину? Она — мать, она должна родить и вырастить малыша. Кому он нужен, если не ей? И куда денется без нее? В интернат? Или в такую же банду, в какой вырос сам Юнхо?!

Не зная, насколько терпелив гангстер и можно ли торговаться сверх того, что уже попросил, Джеджун опустил глаза и кивнул.

— Да.

— Договорились.

— Босс, — помощник подошел к ним, коротко поклонился. — Все чисто.

Мужчина бросил окурок под ноги и пошел к забору, за которым минуту назад скрылись его люди. Дже засеменил следом. Побаиваясь, что Юнхо может не сдержать слово, он надеялся, что успеет остановить его в случае чего. Проникнуть внутрь, обезвредить охрану и ослепить камеры не составило большого труда, как и найти нужный дом. Парочка жила под вымышленными именами, но и это не помогло. Бандиты вскрыли замки и ворвались в дом, скрутили обоих. Юнхо неспешно вошел в гостиную, не потрудившись снять обувь, взглянул на стоящих на коленях людей. Мина выпучила на него глаза с таким ужасом, что казалось, будто они сейчас вываляться. Она была все так же красива, не портил впечатления даже широченный халат. Ее муж (по регистрационным документам) красовался в семейниках и носках.

— Простите нас, — пробормотал мужчина, униженно оттопыривая зад. — Умоляю, не убивайте! Мы все вернем.

— А что ты предлагаешь? Отшлепать, чтобы больше так не делал и отпустить? Ворам руки отрубают. Тебе так можно по самый локоть.

Зажмурившись, мужик заплакал. Мина тряслась, обхватив живот. Не замечания никого вокруг, смотрела только на Юнхо. Тот ее игнорировал.

— Мне нет пользы от ваших рук, — бандит протянул руку к одному из своих людей, и ему быстро подали медицинскую карту провинившегося. — За исключением паршивых легких твои органы вполне сгодятся для трансплантации.

— Нет, п-пожалуйста… — бывший менеджер выбросил вперед руку и накрыл носок ботинка гангстера, стирая пальцами грязь и пыль. — Прошу вас!

Юнхо отступил на шаг, кивнул помощнику.

— Позвони хирургу, пусть готовят операционную. Скажи, чтобы выпотрошил подчистую.

— Нет! — завизжала на весь дом Мина, вырываясь из рук мелкой сошки. — Мой ребенок! Сука! Урод! Ты не посмеешь!

Джеджун видел, как заходили ходуном желваки на лице гангстера. Ему и так было плохо, судя по всему его терзала температура, жутко болела голова. Сколько он потерял из-за них, сколько дерьма вынужден был разгребать. И это он урод?!

— Ты обещал, — прошептал он отчаянно, шагнув к мужчине и ухватившись за рукав его пальто. — Юнхо!

Он совсем забыл о запрете подходить с правой стороны. Гангстер вздрогнул, вырвался и отошел. Каких трудов ему стоило удержать оружие в чехле, одному Богу известно. Дже тут же оттащили двое бандитов, пихнули себе за спину, защищая.

— Передай ему, что женщина должна родить.

Под крики и вопли приговоренных Юнхо вышел в коридор, а потом и на улицу. Свежий морозный воздух приятно остужал разгоряченное лицо. Джеджун догнал его, встал по левую руку.

— Спасибо.

— Никогда больше…

— Больше ни о чем не попрошу! Спасибо большое! Спасибо!

Юнхо остановился, подгреб Джеджуна за воротник и взглянул в глаза. Проговорил медленно и тихо.

— Никогда больше не подходи ко мне справа.

Ким кивнул.

— Клянусь.

Они вышли на улицу и подошли к машинам. Пара бандитов, оставленных на стреме, почтительно отошли подальше, словно бы подслушанный случайно разговор мог дорого им обойтись. Юнхо подавил зевок, прикрыв рот рукой. Джеджун заметил капельку влаги, сбежавшей по его щеке. Никакая это не простуда, самый настоящий грипп. Или лихорадка.

— Ты был у врача?

— Был, мамочка, был.

— Не смешно! Тебе нужно в постели лежать, а не по городу бегать. Для этого шестерки есть.

— Не ворчи, — гангстер без разрешения забрался на заднее сидение машины Джеджуна. — Поехали.

Ким сел за руль, аккуратно объехал бандитские машины и разогнался.

— Не трогай пиццу. Сначала прими лекарство.

— Да заткнись уже, — гангстер перетащил пакет с едой с переднего сидения, открыл коробку. По салону разлился вкусный запах сыра и мяса.

— Я беспокоюсь о твоем здоровье!

— Тогда поехали ко мне, наденешь костюм медсестрички и поухаживаешь за мной.

— Не могу, завтра с утра у меня дела.

— Съемки?

— Нет. Спорт-зал, массаж и спа.

— Сука, — расхохотался Юнхо. Его смех перерос в жуткий кашель.

Джеджун обеспокоенно посмотрел в зеркало заднего вида. И спросил адрес, по которому проживал бандит. За все годы он никогда не интересовался его жильем, и представить не мог, какой могла быть его квартира. Или дом. Юнхо всегда был на точках или в клубе. Поэтому, въезжая во двор обычного многоэтажного дома Дже удивленно озирался. Он-то думал, тут будет куча охраны с собаками и минные поля.

— На чай поднимешься?

Ким молча вытащил ключ зажигания и вышел из машины. Юнхо, не спросив разрешения, утащил пиццу. Поднялись на нужный этаж, не проронив ни звука. Дже колупался в телефоне, рассылая смс-ки с извинениями тренеру, визажисту и массажисту, мол, заболел. Предупредил менеджера. И выключил телефон. Юнхо тем временем набрал код на электронном замке и открыл дверь.

— Проходи. Ванная и туалет справа, кухня слева.

Мужчина снял пальто и сбросил ботинки, прошел в спальню и рухнул поперек кровати. Джеджун прибрал обувь, разделся. В полной темноте он едва не расшиб колено о кресло, долго искал выключатель. Наконец, включил свет, огляделся. Обычная квартира среднестатистического миллиардера, дизайнерский интерьер, модный, но какой-то бездушный. В ванной комнате уместилась небольшая джакузи и душевая кабинка, а на кухне не постеснялся бы готовить трехзвездный повар Мишлен.

— Эй, не спи в одежде, — Дже вошел в спальню со стаканом воды.

Включив светильник, он увидел несколько упаковок с медикаментами. Почти все подходили к концу.

— Давно ты уже недомогаешь?

— Угу.

— Это все из-за ночного образа жизни. Организм истощен, так можно и помереть.

— Пофиг.

Дже не без труда вытащил смятое одеяло из-под тела бандита, потом начал тягать с него носки и кофту. Юнхо с кряхтеньем вылез из одежды, взялся за штаны. Вжикнула молния. Ким потащил брюки с бедер, едва не снял вместе с трусами.

— Все, ложись.

— А пицца?

— Будешь есть в постели?

— Угу.

Джеджун принес пакет, достал коробку с кусочками.

— Остыло.

— Насрать, я голоден.

Ким помог ему сесть, подложил подушку под спину. Усевшись на краю кровати, он оглядел спальню.

— Неплохая берлога.

— Вложился вот в недвижимость, — Юнхо вяло жевал пиццу, балансируя на грани сна.

— Сколько у тебя такихквартир?

— Две.

— Остальное мотели, клубы, клоповники и притоны?

— Ты ведь меня знаешь, — усмехнулся гангстер. — Блять, да что так голова болит!

— Ложись, потом пожрешь.

Дже выдавил на ладонь пару таблеток, подал воды. Включил кондиционер, чтобы проветрить немного помещение. Зазвонил телефон. Ким порылся в ворохе одежды, протянул мобильный гангстеру. Выслушав краткий отчет, он отключился.

— Зря ты влез, — мужчина закутался в одеяло. — Теперь одной сиротой будет больше.

— Ты бы спокойно спал, зная, что отправил на смерть ребенка?

— А ты будешь спать спокойно, зная, что он загибается где-то в трущобах?

Джеджун не нашел, что ответить на это. На ум пришло другое.

— У тебя есть дети?

— Возможно, — равнодушно ответил Юнхо.

— Блять, я не про это! Держишь малолетних попрошаек?

— Нет, предпочитаю иметь дело со взрослыми. У них есть выбор связываться с преступностью или нет. И раз уж они такие идиоты, чтобы сунуться ко мне, значит в жалости не нуждаются.

— Звучит жестоко.

Юнхо закашлялся в смехе.

— В твоем возрасте уже стыдно носить розовые очки.

— Что постыдного в том, что я не разучился сочувствовать людям?

Бандит пошевелился, укладываясь удобно.

— Только не таким.

Джеджун замолчал. Потом поднялся и принялся обыскивать шкаф. Бандит открыл глаза и взглянул на него.

— Что ищешь?

— Бумагу и ручку. Хочу записать…

— Вдохновение поперло?

— Угу.

Через пару минут Дже уже сидел на полу у светильника и спешно записывал строчку за строчкой. Юнхо наблюдал за ним, из последних сил борясь со сном.

— Вот как появляются твои песни, — прокомментировал он. — На обрывке журнала, лежа на полу.

— Хорошо, что не верхом на унитазе.

— На расслабоне, наверное, не то настроение.

— Обязательно обсуждать такую ерунду?

Юнхо улыбнулся.

— Никогда не говорил, но я твой фанат.

— Да? — Ким взглянул на него.

— Да.

— Дать автограф?

— Не, — гангстер выпростал из-под одеяла руку, протянул Дже. Тот смял его пальцы. — Просто побудь рядом.

Джеджун отложил ручку и сел у кровати.

— Помнишь свою прошлую жизнь? Хорошее, плохое, все?

— Помню, как было больно.

— Когда били?

— Когда освобождалась чья-то постель.

Дже пождал губы. Глаза обожгли зарождающиеся слезы.

— Иногда я удивляюсь, как ты смог выжить там. Никогда не жаловался, не плакал. Ни разу не болел, кроме того случая с паспортами!

Юнхо открыл глаза, мутный слепой и блестящий бархатисто-карий. По губам его скользнула самодовольная улыбка.

— Да-ааа, я был непробиваемый сукин сын. А сейчас…

— И сейчас тоже.

Джеджун не удержался и дотронулся до шрама рукой, погладил. Потом встал на колени и подтянулся, накрыл рубец губами. Поцеловал. Отодвинулся, чтобы вновь увидеть лицо гангстера, но тот не пустил, притянул к себе и прижался горячим ртом. Дже зажмурился, удерживая соленые запруды. В его губы толкнулся влажный язык бандита, и он принял его, впустил внутрь. Встретил своим. Они были врагами, друзьями, братьями, а кто теперь?

Дже обхватил верхнюю губу бандита, обсосал, как сладкую конфету. Юнхо горел огнем, его дыхание тяжелыми толчками вырывалось из груди. Несмотря на болезнь, он был по-прежнему силен, так что легко удержал бы, вздумай Джеджун сбежать. Но тот и не думал о побеге, отдавшись сиюминутному порыву нежности. Ту, на которую не решался все это время, чтобы хоть как-то восполнить заботу бандита.

Юнхо перекатился со спины, подмял под себя Дже, взглянул сверху-вниз. Тот пялился в ответ, разгоряченный и истомившийся по любовной ласке. На его щеках блуждал румянец, а губы блестели, приоткрытые и манящие.

— Я не противен тебе?

— Ни капельки.

Словно в доказательство Джеджун обхватил ладонями лицо мужчины, скользнул пальцами в волосы, а секунду спустя притянул для очередного поцелуя. Тяжесть тела Юнхо неимоверно возбуждала, а руки, жадно оглаживающие тело, заводили. Они передавали друг другу волнительные импульсы, которые эхом проносились по всему телу и скапливались ниже пупка, заворачиваясь в тугой комок. Дже первым опустил руку и нащупал промежность мужчины, благо тот был раздет. Ощутив пальцы, сжимающие его естество, Юнхо не удержал глухой стон. Оставив покрасневшую припухлость губ своего красавчика, он ухватил его зубами за подбородок, одновременно раздвигая ноги коленом. Джеджун закатил глаза, ощущая, как его рука очутилась в западне, зажатая между их возбужденными гениталиями.

— Дотронься до меня, — шепнул Киму гангстер, уткнувшись в его шею лицом. — Сожми сильнее.

Джеджун послушно проник обеими руками ему под белье, стиснул твердый член. Его удивила мощь Юнхо, такого никак не ожидал. Он ощупывал покрытый венами крупный половой орган, добрался до чувствительной головки и потер большим пальцем. Юнхо начал терять самообладание, чувствуя лишь одно желание — желание вогнать зудящий член в горячую глубину, желание ухватить зубами мягкую кожу любовника, желание услышать его громкий стон. Выпрямившись, он поднялся на колени, расстегнул молнию на джинсах Джеджуна и в одной движение снял вместе с трусами. Дже покраснел еще больше — от того, что собственный член стоял колом и тонкая прозрачная капелька протянулась от набухшей головки к намокшему белью. С юношества он не пачкал предъэякулятом одежду, и теперь немного застеснялся такой несдержанности. Юнхо не позволил ему долго прохлаждаться, подгреб к себе, усадил сверху на бедра. Они прижались тесно друг к другу. Джеджун обвил руками шею гангстера, увлек в поцелуй, такой тягучий, как мед. Юнхо в свою очередь стиснул подтянутое звездное тело, обхватил ягодицы, сминая сильными пальцами. Оба исходили глухими стонами, голова кружилась от пьянящей близости.

— Ах, Юнхо… — Джеджун почувствовал давление на задний проход, встрепенулся.

— Все хорошо, не бойся.

Продолжая вылизывать губы и шею Дже, бандит всадил в него указательный палец. Джеджун зажмурился и инстинктивно напрягся. Ему было некомфортно, но боль казалась вполне терпимой.

— Расслабься.

— Нам обязательно заходить так далеко сегодня? — Ким цеплялся за плечи мужчины, постепенно теряя весь запал.

— Да. Я очень, очень, — Юнхо сопровождал каждое слово поцелуем, — очень тебя хочу.

— У нас н-нет сма-ааааай! — Джеджун понял, что в него толкнулся огромный член ганстера, безжалостно растягивая сфинктер. — Больно, Юнхо! Мне больно!

Юнхо натужно дышал, ощущая досаду на то, что мужское тело не так легко покорить, как женское. Злость выплескивалась в страсть, и он обхватил орган Дже, принялся сильно дергать, одновременно надавливая своим членом на неприступную крепость в попытке протолкнуться. Дже открыл рот и судорожно хватал воздух, не в силах не произнести ни слова. Его разрывало надвое от скомканного желания секса и ярости, что это животное не поняло с первого раза и не отпустило его. Наоборот, почувствовав, что жертва начала крутить задницей в попытке вывернуться, Юнхо опустил его на кровать и навалился сверху.

— Пусти! — Дже оцарапал его спину ногтями.

— Не могу.

Измазав ладонь в предъэякуляте, гангстер увлажнил член и вновь постарался втиснуться. Ему удалось впихнуть головку, ради чего он поплатился плечом — Джеджун вцепился в него зубами, сдерживая вопль. По его щекам поползли слезы.

— Больно, — сдавленно всхлипнул Ким.

— Мне тоже.

— Так тебе и надо, сука!

Нескольких болезненных, а потому бесконечно долгих минут спустя гангстер добился своего — он был полностью внутри. Джеджун обвил его руками и тихонько сопел в шею, не в силах вдохнуть свободно грудью, урывками хватал горячий воздух. Вся нижняя часть тела онемела и словно не принадлежала ему. Юнхо подложил под его задницу ладонь, второй рукой уперся в постель и двинулся назад. Дже слабо застонал.

— Посмотри на меня, любимый.

— Кто? — Джеджуну показалось, что ослышался. Изумленный, он отодвинулся от мужчины и уставился на него широко открытыми глазами. — К-как ты меня назвал?!

— Любимый.

Дже моргнул. Его глаза вновь наполнились слезами, он хрипло рассмеялся. И продолжал с хохотом скулить по мере того, как Юнхо медленно задвигался в нем, толкаясь все глубже. Он не чувствовал боли в плече, ибо дорвался до удовольствия. Внутри Джеджуна было так здорово, что он мог лишь раздраженно рычать, что не может трахнуть его всем потенциалом, какой имелся, из-за девственной узости.

— Заткнись, — велел он, накрывая губы Дже рукой.

Пальцы провалились в распахнутый рот, и Ким облизал их, замычал, стоило лишь толкнуться чуть сильнее. Острая боль улеглась, оставив странные ощущения того, что в заднице скользил большой агрегат. Джеджун сопровождал каждую фрикцию любовника тихим стоном, обессилено лежал в его объятиях, даже не в состоянии держать ноги в воздухе, вяло двигал языком, обмазывая слюной пальцы мужчины. Юнхо, осознав, что к нему попривыкли, выпрямился, оставив Дже без игрушки. Ухватив Джеджуна за талию, он с силой насадил его на себя. Ким вскрикнул, вцепился в простыни и выгнулся кошкой. По его телу прошла мелкая дрожь.

— Нравится? Теперь? А? — гангстер выдавливал слова, вторя эхом своим жестким движениям.

От рывков Дже сполз с постели и стукнулся головой об пол, при этом его задница по-прежнему находилась на краю кровати, принимая новые и новые толчки. Его глаза затуманились, он мог только стонать и скрести ногтями пол, извиваясь под таким страстным напором.

Юнхо последовал за своим милым, присоединился к нему на полу. Обнял крепко, уткнувшись лицом в грудь, и быстро-быстро задвигал тазом, напоминая скорее одуревшего от запаха течной сучки пса, чем нормального человека. Джеджун завопил, испугавшись реакции собственного тела — глубоко внутри стремительно нарастала волна чего-то сладостно-противного, болезненного и в то же время потрясного. Ему показалось, что сейчас он умрет, не выдержав. Оба долбились об пол конечностями, даже не осознавая, что стирают в кровь колени и локти.

Юнхо стиснул зубы и вытащил член за секунду до того, как почувствовал, что больше не может сдерживаться. Теплая густая сперма залила промежность Дже, спровоцировав ответный взрыв. Джеджун распростерся без сил на полу, отбив затылок о твердую поверхность. От воплей во рту пересохло, язык приклеился к нёбу. Сердце стучало, как сумасшедшее, легкие требовали воздуха, отчего грудь бурно вздымалась. Юнхо осмотрел заляпанное белым, поникшее поле битвы, остался удовлетворенным. Подобравшись, он слизал соленую дорожку, что еще сверкала на щеке Джеджуна, поцеловал мягко в губы. И спросил.

— Я был так смешон?

— Ну… не ты сам, — прочистив горло ответил Ким слегка заплетающимся языком. — А твое…

— … мое признание, — закончил за него мужчина.

— Что-что, прости?

— Я люблю тебя, Джеджун, — Юнхо вновь поцеловал его, потом потерся носом о мягкую щеку. — Всегда любил.

Небо на горизонте уже начало светлеть, до восхода оставались считанные минуты, когда в квартире, утопающей в темноте, мягко захлопнулась дверь. Джеджун сквозь полудрему слышал звук шагов и шорох одежды у кровати, но никак не мог найти в себе силы разлепить глаза. С его бедер поползло одеяло. Когда над ухом послышалось дыхание, сдобренное ароматом дорогого табака, Ким немного наморщил нос и пробормотал.

— Который час?

— Еще рано.

Знакомый голос, горячие губы на собственном плече, влажный язык, выводящий узоры на его коже, теплый живот, прижимающийся к его пояснице. Было невероятно приятно.

— Повернись, Дже. Дай нам тебя рассмотреть.

«Нам»? Джеджун распахнул глаза и с замиранием сердца повернул голову. На него с улыбкой смотрел Юнхо. Несмотря на полумрак спальни, Дже ясно увидел рукоять ножа, торчащую из его головы. Узкое лезвие вошло под кожу, оцарапав череп, повредило глаз. Кровь казалась черной, блестела, тонкие струйки стекали по щеке и шее. Немного отодвинувшись, молодой девятнадцатилетний Юнхо оглянулся на… маму, сидящую на своем любимом диванчике у окна. Ее жуткое бледное лицо было безжизненным, холодные глаза смотрели в потолок, рот был приоткрыт и перекошен посмертной маской. Рубашка на животе почернела от крови. Женщина была мертва. Но стоило Дже перевести на нее взгляд, как она встрепенулась и уставилась на него. А потом протянула руки…

Дже с диким криком проснулся, сел, сграбастав в охапку одеяло. Кровать рядом пустовала, в спальне было темно и пусто. Никаких трупов и призраков прошлого. Тяжело дыша, он обхватил влажные от пота щеки ладонями. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Послышались шаги. Джеджун вжался в изголовье кровати, загнанным зверем уставился на того, кто собирался войти. В приоткрывшуюся щель заглянул Юнхо. Что-то жуя, он уставился на Кима.

— Опять?

— Д-да, — Джеджун сполз на подушку и прикрыл глаза. — Господи, что со мной происходит?

Практически две недели он плохо спал, похудел. Менеджер и люди, с которыми работал, видели его круги под глазами и волновались, не заболел ли певец. Пару фанмитингов даже пришлось перенести на конец месяца, так же как и запись нового сингла. Ким подолгу сидел у рояля, тупо пялясь на клавиши, часто уходил в себя, невольно игнорируя слова собеседника. Кажется, все должно было быть в корне наоборот. Они с Юнхо сблизились. Очень. Настолько, что начали проводить ночи друг у друга, познавая наслаждение запретной любви. Их волновали новые ощущения, заставляли тянуться к этим необъятным горизонтам, изучать больше, познавать собственные тела. Нетрадиционная любовь открыла новые грани жизни, только если Юнхо приносила умиротворение и спокойствие, то Джеджун начал нервничать. Он не копался в себе, смятенный признанием бандита, просто внезапно потерял покой. Нежность объятий мужчины и умопомрачительный секс на время вырывали его из подвешенного состояния, но стоило остыть, и тревога возвращалась. Творчество забуксовало, как вся жизнь. От него требовали искрометного веселья, новых свершений, приглашения на мероприятия и шоу сыпались как из рога изобилия, но у него совершенно не было сил. Попахивало депрессией.

Юнхо вошел. В руке он держал тарелку с сэндвичем.

— Может, начнешь-таки принимать успокоительное?

— Я пью.

— Я имел в виду лекарство, а не алкоголь.

Ким ощутил озноб, закутался в одеяло и сжался в комочек. Гангстер подошел и сел на край кровати, поставил тарелку на тумбу и дотронулся до лба любовника.

— Беспокоишься об армии?

— Может быть.

Юнхо запустил руку в волосы Джеджуна, начал перебирать, успокаивая.

— Боишься, что фанаты тебя забудут за два года? Ерунда. Даже если ветренные малолетки переметнутся в другие фандомы, то те сумасшедшие аджуммы точно никуда не денутся. Отвечаю!

Дже слабо улыбнулся.

— И что, ко всем без пяти минут призывникам являются покойники?

— Снилась мама?

— Угу. Уже раздумываю, не посетить ли храм. Это пиздец какой-то.

— Лучше сходи к психоаналитику.

— У многих творческих личностей крыша двинулась, зато шедевры творили. Авось, не так все и плохо.

— Давай как-нибудь постараемся обойтись без сумасшедшего дома.

Юнхо забрался под одеяло и обнял Джеджуна. Тот нехотя выпрямил ноги, чтобы мужчина мог прижаться к нему вплотную. Ему между ног скользнуло колено, и таким вот вероломным способом гангстер вклинился и удобно устроился сверху, расположил голову на плече любимого. Одна его рука скользнула под задницу Дже, проникла в трусы и обхватила ягодицу.

— Тебе удобно?

— Очень.

— Сволочь.

Юнхо поднял голову и взглянул в лицо звезды.

— Сделать и тебе приятное?

— Разве что отсосешь.

Гангстер пару секунд прожигал его глазами, потом нырнул под одеяло. Джеджун всполошился, откинул одеяло в сторону.

— Эй, я пошутил! Ты ведь мужик, ты не должен…!

Когда Юнхо стянул с него белье и без промедления втянул в рот вялый член, Дже заткнулся и обхватил его голову, приподнялся, не веря тому, что происходило. Какие бы позы они не испробовали за время своих бессонных ночей, на оральные ласки пока никто из них не расщедрился. Вероятно потому, что еще не было необходимости разнообразить и без того яркие ощущения — каждый новый акт был, как первый, а оргазм яркий.

Бандит расположился между его ног и старательно обсасывал лакомство, сильно сжимая губами. Дже буквально чувствовал, как кровь приливает в орган, превращая его в самую чувствительную точку на всем теле. Прикрыв глаза, он шире разбросал ноги, открываясь для мужчины, а тот с удовольствием обхватил бедра руками, заскользил по стволу вверх-вниз, ибо удерживать его пальцами уже было не нужно. Джеджун приподнялся, чтобы понаблюдать за сценой, сразу же потек предсеменной жидкостью от увиденной картины.

Юнхо выпустил член изо рта, глубоко вдохнул. По его щеке поползла прозрачная солоноватая капелька.

— Ты так возбужден из-за меня, — чмокнув внутреннюю поверхность бедра Дже, он обхватил его член пальцами и принялся активно стимулировать. — Эта мысль не дает мне покоя.

Джеджун зажмурился от удовольствия, накрыл ладонями руку бандита и дернул бедрами, вонзаясь в кулак. Второй рукой гангстер погладил свою нынешнюю фаворитку. Облизав средний палец, он надавил на анус. Дже выгнулся и инстинктивно свел ноги вместе, едва ощутил его внутри. Юнхо не опечалился, забросил их себе на плечо, сам же продолжал терзать любовника с обеих сторон. Добившись от него изрядно разжиженной от частого секса белой реакции, выплеснувшейся на живот, Юнхо удовлетворенно улыбнулся, вытащил палец и звонко шлепнул по бедру Дже. Ким распростерся на постели с закрытыми глазами, прислушиваясь к отголоскам оргазма.

— Чего ты ждешь?

— Мм? — Юнхо долго копался, выпутываясь из штанов.

— Трахни меня.

— Если ты настаиваешь.

Разбросав ноги по сторонам, мужчина подобрался выше, дотянулся до тумбочки. Пошарив рукой, отыскал бутылочку лубриканта и упаковку презервативов. Джеджун, раздраженный его медлительностью, отобрал гандоны и быстро вытряхнул один, распаковал и грубо натянул на его хозяйство. Юнхо ухмыльнулся.

— Как возбуждает!

Через минуту они уже крепко сплелись в один клубок, размеренно двигающийся и постанывающий. После секса, не потрудившись вымыться, Юнхо повернулся к окну спиной и уснул. А Джеджун освежился и начал собираться в студию звукозаписи. Сейчас, после душа, кофе и сигареты, он чувствовал себя бодро, однако в обед вновь напоминал привидение.

Поздним вечером, набегавшись по городу по мероприятиям, которые никак нельзя было пропускать, Дже собирался домой, когда зазвонил телефон. Это был Юнхо.

— У нас девочка.

Ким остолбенел. Взглянув на дисплей, он приподнял брови.

— Что?

— Девчонка, говорю, родилась.

И тут Джеджун понял, о чем речь.

— Что ты с ней сделаешь?

— Парни подбросят в приют. Для новорожденной вполне симпатичная, уверен, ее быстро удочерят.

— Понятно…

— Надеюсь, она будет умнее своей мамаши.

Дже почувствовал, как запульсировало в висках, поморщился.

— Скоро домой?

— Часам к трем приеду.

— Хорошо, буду ждать.

Джеджун сбросил звонок и пошел к лифту, но его вдруг окликнул менеджер. Пришлось возвращаться.

— Господин Чхве приглашает в клуб.

— Нет, я пас.

— Ты не можешь отказаться.

Ким вгляделся в его лицо. В глазах мужчины плескался страх и потаенная злость. Ему абсолютно не нравилось то, что происходило, но он не мог позволить себе не подчиниться. Ни он, ни его знаменитый подопечный.

— Мы не обязаны.

— Просто езжай. Чем быстрее приедешь, тем добрее он будет.

— Опять напился?

— Да.

Чидо сильно изменился. Бесчеловечное расписание спасало Дже от частых встреч с тем, кто когда-то протянул руку помощи. Точнее, Джеджун, отчаявшись, сам полез в клетку ко льву. Бизнесмен, вдоволь насладившись ролью великодушного филонтропа, превратился в тирана. Дже частенько слышал жалобы стаффа, закрывал глаза на текучесть кадров, считая, что подобное происходит сплошь рядом. Пока ему удавалось вежливо уклоняться от разного рода приглашений, но, кажется, сегодня не получится.

— Ладно, поеду. А ты давай домой. Жена ждет.

— Уверен, что справишься один?

— Угу, напьемся да разъедемся.

Джеджун спустился в подземный гараж, сел в машину и поехал в клуб, где любил тратить деньги Чидо. Девушка-хостесс профессионально «не узнала» его, радушно улыбнулась и попросила следовать за собой. Ким уже бывал здесь, уверенно прошел в вип-ложу. В большой комнате, заставленной роскошными кожаными диванами, сидело несколько человек. Толстосумов развлекали молоденькие красавицы. При виде Дже они замерли, потом зашлись визгом.

— Видите, я не соврал, — самодовольно ухмыльнулся Чхве. Вытянув руку, он махнул Джеджуну. — Джеджуна, проходи, мальчик! Видишь, я собрал самых красивых твоих фанаток!

— Оппа-ааа! Оппа! Дашь автограф?

— И мне!

Джеджун без тени улыбки извинился и сказал, что без ручки это невозможно. На него пялились незнакомые мужчины, оценивающе и с явной ухмылкой. Ким видел, что они открыто презирали старого идиота, а заодно и его питомца. Подобные уроды оценивали других людей только с позиции денег. И хорошо, если бы не обращали внимания на недостойных, так ведь нет, втаптывали в грязь.

— Выпей с нами!

— Не могу. Простите.

— Почему? — нахмурился Чхве.

— Соблюдаю врачебные предписания, — Дже действительно принял несколько таблеток аспирина за день.

— Заболел?

Бородатый хлыщ в дорогущем костюме, сидевший напротив, поставил бутылку портвейна на вращающийся круглый стол, отправил его в сторону Дже.

— Раз пришел, пей.

— Выпей, Джеджуна, — ласково журчал Чидо.

Дже вдруг ясно осознал, что оказался в западне. Чидо откровенно подыгрывал своим собутыльникам, подмасливался и выглядел сущим посмешищем. Что их связывало? И дорого ли поплатится певец, если откажется соваться в бутылку? Всю жизнь пройдя бок о бок с преступностью, ему впервые стало по-настоящему страшно. Здесь Юнхо его не прикроет. Только собственный ум и покладистость могут помочь ему.

— Одну рюмку.

Чхве заулыбался, начал искать чистую тару на столе. Он сбил рукавом несколько пустых бокалов, чем вызвал хихиканье девок. Когда алкоголь был разлит, чокнулись. Джеджун одним махом опрокинул свою порцию, поморщился от горечи. Дав себе установку помалкивать и сделаться для ублюдков слишком скучным, он сунул в рот канапе и откинулся на спинку дивана.

— У моей девочки сегодня день рождения, — продолжал провоцировать его бородатый. — Спой для нее. Ты ведь певец?

— Да.

— Вот и пой, чего глазенками хлопаешь. Эй, включите это барахло!

Один из работников поспешно вошел, услышав крик гостя, включил компьютер с караоке, подсоединил микрофон. Шлюшки захлопали в ладоши.

— Ким Джеджун! Ким Джеджун! — скандировали они тонкими голосами.

— Давай, покажи, кто здесь звезда!

— Заткнись, Чхве.

— Да-да, конечно.

Ким поднялся и подошел к микрофону. Бородатый тоже встал. Вальяжно приблизился. Обошел Джеджуна вокруг и встал за спиной. Резко положил руки на плечи Дже, сжал.

— Невежливо оставаться в верхней одежде. Создается ощущение, что тебе некомфортно и хочется поскорее уйти.

Джеджун помедлил, ведь в кармане был телефон, но все же дернул молнию вниз. Незнакомец был так мил, что помог снять куртку, унес к столам. Раздались аплодисменты. Прочистив горло, Дже спел традиционную поздравительную песню без музыкального сопровождения. Девки пришли в восторг, попросили заглавную песню его последнего альбома. Решив, что лучше петь, чем пить, Джеджун нашел нужную минусовку.

Через некоторое время именинница подошла к нему с бутылкой шампанского. Беззастенчиво забросив руку на плечи Дже, она начала подвывать ему. Когда зазвучал проигрыш, ткнула бутылку ему в губы, больно стукнув по зубам. Выругавшись, Джеджун отпихнул от себя шампанское. Девчонка не удержала ее, и та брякнула на пол, с громким звоном разбилась. Зашипели многочисленные пузырьки, умирающие не в желудках, а на жестком паркете. На футболке певца так же красовались пятна. Музыка гремела впустую, но ее перестали замечать.

— Ох, я такая неловкая, — натужно засмеялась виновница торжества.

Дже отряхнул влагу с одежды. Подоспели официант с полотенцем и уборщица. Молодой человек предложил пройти в туалет, чтобы замыть пятно. Ким с радостью последовал совету. В уборной никого не было. Включив воду, он набрал полные ладони, умылся. Голова болела все сильнее, подпитываясь его злостью и напряжением. Запах алкоголя и курева впитался в его волосы, вызвал покраснение глаз.

— Ты что творишь? — Чхве ворвался в туалет, ухватил Дже за плечо и рывком развернул. — Не мог подыграть телке?!

— Она мне чуть зуб не вышибла.

— Ну выбила бы и что? Я тебе потом в два ряда вставлю! Все, давай назад, гости ждут.

Дже стряхнул его руку.

— Я не собираюсь оставаться здесь и кривляться перед вашими дружками. Извинитесь за меня.

Чхве не удивился. Наоборот, отпор Джеджуна привел его в ярость. Бизнесмен вцепился в подбородок подопечного, прибольно сжал и притянул к себе.

— Ты, падаль, че вякаешь? — выдохнул он алкогольные пары в лицо Кима. — Кем себя возомнил, блять?! А ну пошел работать!

Дже вырвался, оттолкнул от себя старика.

— В моем контракте нет пункта о том, что я должен лизать жопы вашим мудозвонам. Всего хорошего.

— Чего сказал?! — Чидо отвесил пощечину Джеджуну. — Сука а!

Джеджуна ошеломило рукоприкладство. Прижав ладонь к горящей щеке, он с ненавистью уставился на Чхве. Тот оскалил зубы, напоминая бульдога. Отрывисто загавкал, брызжа слюной.

— Забыл уже, как, оплеванный, приполз ко мне, когда карьера мандой накрылась?! Кто тебя вытащил? Я! Кто давал деньги? Я, блять! Я — твой хозяин! Понял? Ты — мой! И подчиняешься мне! Захочу — будешь гоу-гоу танцевать на столе! А захочу, ляжешь под…

Ким не стал слушать, под кого там ему нужно будет ложиться, смял пальцы в кулак и впечатал в ненавистное лицо. Кисть пронзило болью, но зато ублюдок больше не загораживал дверь, свалившись мешком на плитку пола. Джеджун бросился бежать. Наплевав на куртку и мобильный, он выскочил в коридор и быстрым шагом направился к выходу, оглядываясь параноиком. Хостесс с беспокойством подошла, но он отпихнул ее в сторону и прошмыгнул между вышибалами. Оказавшись на улице, перешел на бег. Ключи от машины Дже всегда держал в карманах брюк, и сейчас он был безумно рад этой привычке.

В салоне родного авто Джеджун спокойно выдохнул. Стресс отогнал головную боль на задний план, он действовал четко и быстро. Двигатель завелся с полуоборота. Ким пропустил машину, паркующуюся перед клубом, выехал на дорогу. По мере того, как стрекла спидометра ползла вверх, а долбанное заведение уменьшалось в зеркале заднего вида, он приходил в себя. Руки задрожали, залязгали зубы.

— Сука… старый козел… хотел подставить меня? Тварь! В пизду все… пошел он…

Испуг прошел, на плечи вновь навалилась тяжесть. Захотелось увидеть Юнхо, прижаться к нему, спрятаться от всех. Только где гангстера носит сейчас? Явно присутствует на «операции» или объезжает точки. Нет, нельзя сейчас соваться к нему. Сто процентов, схватит нож и помчится к ублюдкам, напорется на разборки. Только бандитских войн не хватало в городе! Домой тоже нельзя. Куда податься?!

Когда сбоку внезапно ударил яркий свет фар, Дже инстинктивно дернул руль и нажал на педаль тормоза. Его ослепило. А через секунду зрение погасло — в лицо бросилась подушка безопасности, в грудь вонзился, удерживая, ремень. Оглушительный скрежет и грохот заглушил стук крови в ушах. Ким замычал, ибо закричать попросту не смог. Жуткий страх заполнил его до краев, сковал — Дже чувствовал, что его тащит с дорожного полотна, но замер с перекошенным лицом, только мелко подрагивали ноги. Он не понял, когда все стихло, просто отпустило, и Ким забарахтался, умудрился спустить подушку. Первым делом пошевелил руками, ощупал лицо. Крови не было, повреждений тоже. Лобовое стекло покрылось косыми трещинами, фары высвечивали угол здания и клочок куста. А вот пассажирское сидение было усеяно стеклом, дверь буквально вмяло в салон мощным ударом. Остатки разума подсказывали, что это был таран.

Джеджун вылез из машины, его шатало. В голове звенело, он плохо соображал. Словно сомнамбула, он развернулся и потащился прочь. К нему спешили прохожие, кричали. Кто-то громко орал, чтобы вызывали скорую помощь и полицию. Подойти многие боялись, вдруг взорвется, ведь в фильмах так случалось с каждой второй машиной, но большинство из этого множества повытаскивали смартфоны и начали снимать. Ким прикрыл лицо руками и рванул прочь. Эти маленькие металлические хрени могут сломать ему жизнь, растоптать карьеру. Сегодня ты король, блистающий в инстаграме, а завтра пользователи интернета обольют дерьмом и желчью под мутным, еле различимым видео. Ублюдкам, сидящим ровно на жопах, доставляло садистское удовольствие ныть о своей жалкой жизни, они легко возводили знаменитостей в ранг небожителей, и с такой же легкостью сбрасывали вниз. Он не может этого позволить.

Его выносливость осталась где-то в машине, воздух закончился уже через несколько сотен метров. Как и фора. Дже расслышал за спиной топот. Бежать сил не было, и он встал. Обернулся к опасности лицом. Первый удар пришелся в живот. Открыв рот, Дже согнулся. Задыхаясь, он застонал от боли, жидким металлом растекающимся по туловищу.

— Ха-ха-ха, это весело, — звонкий голос полоснул по ушам.

Получив по лицу, Джеджун опрокинулся на спину. Ребра затрещали под градом ударов, острой болью прострелило бедро. Во рту появился отвратительный вкус крови. Свернувшись клубочком, он прикрыл голову руками. Гаснущее сознание услужливо подсунуло детские воспоминания. Когда-то давно, в другой жизни, его мочалили дети. Били с той необъяснимой яростью, которая встречалась в этих «ангелочках». Били за печенье. А сейчас? Неужели за то, что ушел, не желая терпеть унижения. За то, что хотел сохранить свое достоинство и уважение. У него что, даже на это не было права? Только потому, что он знаменит?! Именно сейчас все пошло по наклонной, стоило лишь погрузиться в счастье любить и быть любимым. Значит, он и на это не имеет права?

Удары стихли. Джеджун обмяк, несколько минут лежал, прислушиваясь к вопящему от дикой боли телу. Странно, что еще не отключился. В глазах двоилось, из разбитого носа текла густая теплая кровь. Дышать было больно. Сама жизнь, тлеющая в его полуживой тушке, причиняла боль.

— Дай-ка, — послышалось за спиной.

Дже не узнал голос. Его тошнило, звон усилился. Словно во сне, он перекатился на спину и взглянул на тех, кто бил. Неясные силуэты окружали его. Сколько их было, два или двадцать, Джеджун не понимал. В этот момент он не смог бы даже имени своего назвать. И все же ясно расслышал, как по земле скрежетнула бейсбольная бита. И вновь воспоминания захлестнули его. Два подростка в комнатке для персонала, сидят на полу и негромко переговариваются. Один — кажется он. А второй? Его лицо размыто, все размыто. Остается только рычать от раздражения. Только вместо рыка раздался стон.

— Эй, ты чего? — голос над ним налился тяжелым басом, любой звук теперь раздавался на низкой частоте, что давило на уши и грозило расплющить мозги.

— Заткнись.

Джеджун почувствовал, как на его правую руку наступили чуть ниже локтя. Раз все еще было больно, значит, он еще не умер. Какая жалость, столько усилий вложили в его избиение, а он еще способен думать. Плохо, но все же пока мог. Он направил оставшиеся силы на то, чтобы вспомнить лицо парня, сидящего рядом с ним тогда, а слезящиеся глаза наблюдали, как бита взмывает в черное небо. Он вспоминал и тогда, когда она со свистом опустилась.

И вспомнил, когда жесткая поверхность биты разнесла его ладонь, превращая кости в страшные обломки.

— Юнхо-оооо!

— Я убью его! Своими руками придушу!

Юнхо стоял у кровати, сжимал холодный пластик поручней и пустыми глазами взирал на бледное лицо Джеджуна. Фиолетовые синяки и ярко-красные ссадины составляли болезненный контраст, шина скрывала поврежденный нос. Тонкая трубка пролегла над верхней распухшей губой, и была одной из множества, опутывающих тело Кима.

— Найдите Чхве! Кто привезет его, получит столько миллиардов, сколько синяков на Джеджуне! Его же пальцем не трогать! Сам с него шкуру спущу!

— Босс, его нигде нет.

— Значит плохо ищите! — рявкнул он, обернувшись.

Бандиты притихли, столпились у двери. Они никогда не видели босса таким раздавленным. Его губы дрожали, на шее вздулись вены. Он едва сдерживался, чтобы не разнести здесь все.

— Он сказал, мелкая моторика не восстановится, — проскрежетал зубами гангстер, имея в виду врача, минуту назад едва не задушенного прямо у кровати пациента его разъяренным посетителем. — Никогда, вы слышите? Вы понимаете, что это значит?!

Бандиты понурили головы, кивнули. Юнхо мотнул головой, чтобы убирались, вновь обернулся к Джеджуну. Тот спал, накаченный лекарствами, полусидя. Под бледно-голубой пижамой его грудь покрывал бандаж, не стесняющий и не мешающий дышать — медики обнаружили у него два сломанных ребра, повезло, что они не вызвали повреждений внутренних органов и тканей.

— Я найду его, Дже. Обещаю! Из-под земли достану!

Юнхо без содроганий не мог взглянуть на руки Джеджуна. Они были загипсованы и пристегнуты ремнями к кровати, чтобы тот, очнувшись, не начал метаться и махать ими в предсказуемом приступе паники. Правая кисть была измочалена с особой жестокостью, пришлось прибегнуть к спицам. Кроме этого было диагностировано сотрясение мозга. Сколько бы сам бандит ни дрался, сколько бы не бил сам, никогда не мог и представить, каким образом ему вернется содеянное. Он бы вытерпел, случись это с ним самим. Всю жизнь ведь терпел и выкарабкивался, а сейчас был растерян и подавлен. Он не знал, что сказать, когда Ким очнется. Какие слова вообще могли бы утешить его?

Вечером больницу сотряс очередной приступ ярости гангстера.

— Членовредительство и хулиганство?! — Юнхо стиснул бумаги в дрожащих кулаках. От ярости те аж побелели, а вот его лицо наоборот покраснело. Он оскалил зубы, как раненный волк, испепелил взглядом помощника. — Это официальное заключение?

— Да, босс.

— Найди другого юриста, пусть костьми ляжет, но добьется пересмотрения. Вон — лучший в таких делах, позвони ему. Деньги не играют значения. Хулиганство, мать его… Поссать в миску собаки, вот хулиганство, блять! Его чуть до смерти не забили!

Скомкав бумаги, гангстер запустил ком в стену. Его жутко выбесила работа полицейских. Ну ладно, в нем сейчас говорили ярость и горечь, возможно до покушения там не хватает пары пулевых или ножевых ранений. И все же его Джеджун сейчас лежал в больнице! Он имел право буйствовать! Гематомы и ушибы по всему телу. А руки… Тонкие пальцы, порхающие по клавишам рояля теперь в прошлом. Даже если неизвестные ублюдки сохранили жизнь Дже, они убили его второе «Я».

— Босс, у вас сегодня две встречи.

— Помню, — Юнхо досадливо потер шрам. — Подготовьте машину, сейчас спущусь. Тэ, на тебе юрист. Пусть надавит на этих насекомых в форме, там явно действовали несколько человек. Они должны сесть как можно скорее. Мин, к утру доложишь о Чхве, он не мог просто сбежать. А раз прячется, значит, виновен.

Отдав распоряжения, гангстер толкнул дверь в палату. Ему жизненно необходимо было сейчас увидеть Дже. И пусть он был без сознания, явно чувствовал присутствие мужчины. Об этом всегда твердили доктора и монахи. И Юнхо хотел, чтобы Джеджун знал, что не один.

У больницы околачивались журналисты, многие сидели в холле или пытались выяснить хотя бы какие-нибудь новости о Дже. Самые ретивые лезли по пожарной лестнице и даже запускали дронов, чтобы те сделали снимки через окна. Менеджер был вынужден сделать заявление в прессу о приостановке деятельности, так как другой причины отсутствия Джеджуна на публике так долго выдумать было невозможно. Да и отрицать факты и улить было бессмысленно. Очевидцы автоаварии выложили отснятые ролики в интернет, фотки помятой машины, в которой Дже не раз видели фанаты, гуляли по сети. Слухи расползались тараканами, обрастали выдумками. Поднялась новая волна неподдельного интереса к Ким Джеджуну. Происшествие обсуждалось на кухнях, в студенческих столовых и женских раздевалках в бассейне. Шоумены с умным видом разглагольствовали о небывалом уровне насилия и преступности. Раз уж звезды со всеми своими деньгами не могли обеспечить себе безопасность, то как быть простым гражданам? Отсюда вытекал новый вопрос — что так поздно Джеджун делал один в том районе? Неужели газетенки не врали, и он действительно был замешан в чем-то темном? Осознав, что рейтинги подскочат, стоит лишь произнести имя звезды, многие продюсеры запускали в эфир ток-шоу с псевдо-экспертами, вороша прошлое Дже и пытаясь найти ниточки, ведущие его к преступникам. Наряду с фотографиями Джеджуна мелькали лица крупных бизнесменов и назывались имена сомнительных личностей, которым приписывались связи с певцом. Ажиотажа добавляла новость о том, что держатель основного пакета акций звукозаписывающей компании пострадавшего Чхве Чидо бесследно пропал. Попахивало криминалом, и публика со всей страстью нереализованных личных мечтаний кинулась разгребать дерьмо, не разбираясь, где проверенная информация, а где обыкновенная «утка».

Юнхо приехал один. Его старый, но любимый Гелик не привлекал внимания так, как пафосный BMW банды. Оставив машину на подземной парковке, мужчина надел медицинскую маску и бейсболку, и покинул салон. Вместо костюма на нем были обычные джинсы и куртка. Зажав под мышкой огромный букет цветов, он запер машину и поднялся на лифте на нужный этаж. Ким лежал в особом крыле, куда доступ был ограничен неулыбчивой охраной и дополнительной стойкой дежурной медсестры. Просторные палаты были наполнены современными удобствами, больше напоминая номера отелей. На стенах висели картины, имелся свой санузел и душевая, небольшой холодильник и телевизор.

Гангстер отметился в электронной книге для посетителей поддельным именем, сменил куртку на белый халат, после чего прошел в палату. Джеджун смотрел пустым взглядом в одну точку, выглядел чуть лучше. При виде мужчины слабо улыбнулся. Это движение далось ему с трудом, словно бы мышцы лица окаменели. Глаза были красные, словно он рыдал всю ночь напролет, но хотя бы синяки начали выцветать.

— Привет, — Юнхо наклонился и поцеловал Дже в свободную от пластыря щеку. — Смотри, что я тебе принес.

— Собрался делать предложение? — прошептал Джеджун, глядя на крупные бутоны алых роз.

Гангстер улыбнулся. Юмор — это хорошо.

— Пришлось объехать несколько магазинов, чтобы найти твои любимые.

— С чего ты взял, что я люблю розы?

— Но ведь это… — бандит, занятый тем, что запихивал старый букет в мусорное ведро, выпрямился. — Ты никогда не жаловался, когда я присылал их.

— Кончено, это ведь был подарок.

Юнхо вернулся к кровати Дже.

— Значит, не нравятся?

— Красивые. Спасибо. Но я бы предпочел букет из гамбургеров и пиццы. И еще горсть анальгетиков.

Поставив цветы в воду, мужчина придвинул стул и уселся.

— Очень больно?

Джеджун лишь кивнул. Ему сейчас даже дышать было больно, держать открытыми глаза. И все же находиться в темноте казалось невыносимым.

— Все очень плохо? — прошептал он через несколько минут.

Юнхо облизал губы.

— Покойники покраше тебя будут.

Дже зажмурился и рассмеялся, насколько мог. По изломанным бровям и появившейся на ресницах влаге было ясно, что при этом истерзанное тело обдало волной боли. И все же он смеялся.

— Ты, как всегда, честный.

— Дже, — бандит придвинулся к нему, словно заговорщик. — Кто там был? Ты их знаешь? Может, видел кого-то и запомнил?

Лицо Кима вновь застыло безжизненной маской. Он молча уставился на мужчину. За приоткрытым окном отчетливо раздался шум, кто-то крикнул имя Джеджуна. Потом последовал смешок и свист. Дже, казалось, ничего не услышал, по крайней мере выражение глаз не изменилось.

— А что? —спросил он наконец. — Убьешь их? Одного за другим или всех сразу? Даже если их было десять и двадцать?

Юнхо не слышал издевки. Некогда эмоциональный голос Дже, способный пробраться в самые потаенные уголки души и вывернуть наизнанку, теперь был пуст, как и его взгляд.

— Да, убью. И начну с Чидо.

Ким через силу сглотнул. Ответ глаза.

— Он приказал, чтобы я ехал в клуб… Название не помню… Там на входе статуи львов… Он был в сиську пьян, пресмыкался перед какой-то мразью. Средних лет мужик, бородатый, ростом чуть выше меня. Носит крупные перстни почти на всех пальцах, как ебаная Мадонна. Его телка… Женщин тоже не пощадишь?

— Продолжай.

— У нее был день рождения типа, меня попросили петь, — Джеджун с каждым словом впадал в состояние прострации, словно бы живо представил себя вновь в прокуренной комнате. Он не видел лица ублюдков из-за полумрака, но слышал смех и шепот, звон бокалов и звук пережевываемой пищи. А потом все перекрыла музыка.

Юнхо вскочил, когда Дже вдруг расплакался.

— Убей их, Юнхо, пожалуйста! Убей!

— Тише, малыш, тише.

— Им было весело… Этой сучке было весело! Господ-иии, я рук не чувствую!

Полный боли и отчаянья крик слышали даже в коридоре. Спустя минуту в палате появился врач с медбратом. Джеджун дергался в руках Юнхо, а тот давил на плечи и уговаривал успокоиться. Врач поспешил наполнить шприц успокоительным, а медбрат упал грудью на ноги пациента, удерживая. Медикаменты, введенные буйствующему, подействовали быстро. Врач вызвал медсестру, чтобы проверить, не сместился ли бандаж на торсе Дже. Юнхо отошел в угол, чтобы не мешать. Его кулаки подрагивали, мозги переваривали полученную информацию. Горечь Джеджуна выплеснулась скомкано и торопливо, но он уяснил одно — мразей нужно было искать в клубе. Если они надеялись, что Ким не вспомнит или побоится рассказать правду, то ошибались. Чхве исчез не просто так. Зная, кто стоит за Джеджуном, он мог сбежать заграницу, спасая жизнь, либо же подвергся «операции» или «зачистке», не угодив своим хозяевам. Возможно, главной целью было устранить именно его, а над Дже просто посмеялись, получив случайную игрушку. Здесь нельзя было действовать необдуманно. Слепая спешка могла погубить и его, все же Сеул держали могущественные люди, и ссориться с их группировками было себе дороже. И пусть хотелось разбить кулаки о лица, слышать, как хрустят зубы, но в его положении намного действеннее была игра закулисная. Шантаж, спекуляции, подкуп, подстава. Нужно было узнать, кто был тем вечером в клубе, и начать дергать за ниточки прикормленных в разное время специалистов своего дела.

Время для Джеджуна словно остановилось. Он не чувствовал перемен, тело по-прежнему представляло собой один большой синяк, все болело. Пугал вид рук, вид трубочек и проводов. Пугали крики за окном, особенно девичьи «оппа-ааа!» Он вслушивался в шаги в коридоре, вздрагивал от шума и шороха. Так продолжалось несколько дней, после чего обострение сменилось апатией. Пациент вяло ел, отмалчивался. Посещающие его детективы уходили ни с чем, их в свою очередь прессовал юрист, на которого давил Юнхо. Сам гангстер вовсю работал над тем, чтобы найти Чхве и остальных. Стоило немного прийти в себя, как вернулся страх.

Одним вечером Джеджун проснулся от острого чувства, что на него смотрят. В голову полезли картины мясорубки, пыток и избиений. Однако паника схлынула — в кресле сидел менеджер, наблюдал за своим несчастным подопечным.

— Менеджер Ли?

— Привет, Джеджун, — мужчина поднялся и подошел. — Извини, что разбудил.

— Зачем вы тут? — непонимание вновь переросло в тревогу.

— Принес бумаги.

— Что? — Джеджун нахмурился, глядя на услужливо подсунутые под нос документы. — Что это?

— Господин Чхве не выходит на связь, поэтому генеральный директор компании созвал совет по твоему вопросу. Они решили, что в обоюдных интересах будет лучше расторгнуть контракт. Нужно просто поставить печать.

Дже глянул на проставленную дату.

— Задним числом? — усмехнулся он невесело. — Так получается, я свободный агент аж с марта.

— Компания полагает, что риски слишком велики. Акции стремительно падают.

— Какие риски?

— Банкротства, — менеджер взял пульт и включил телевизор. К нему был подключен интернет, и вскоре Дже увидел страницу популярного сайта, где пользователи обсуждали происходящее в стране. Джеджун увидел собственную фотографию, не самую качественную, снятую после рождественской вечеринки. Он тогда здорово напился и заигрывал с фанатами с идиотской улыбкой, едва не пошел обниматься, хорошо, что охрана вовремя развернула и увела к машине. Все писали только о нем. Одна статья краше другой.

«Черный пиар увядающей звезды!»

«На что еще готов пойти айдол, чтобы не идти в армию?!»

«А было ли нападение?»

«Ким Джеджун и его спонсоры»

«Уход из группы. Уход из компании. Что дальше? Уход из жизни?»

Перед Джеджуном замелькали самые рейтинговые комментарии, наполненные злорадством, откровенной насмешкой и завистью. Его имя смешали с дерьмом, растоптали.

«Он вытягивает ваши денежки и живет на широкую ногу, в то время как вы даже курицу не можете себе позволить, ебаные фанючки!»

«Спорим, медсестры позволяют ему лапать себя, тск тск! Жалкий тип»

«Сдохни. Тогда мы поверим, что тебя так сильно избили»

«Я отдала свои юные годы, поддерживая его, а он взял, и бросил группу, разбил мое сердце, ненавижу его!»

Желчь, казалось, способна была выесть экран телевизора. Безымянные ублюдки, словно сговорившись, вспоминали его промахи и курьезные ситуации со времен дебюта. Здесь он поклонился недостаточно низко, здесь нетрезвым сел за руль, а тут позволил запостить фотографию с девушкой, чем испортил ее репутацию. Факты перевирались, сплетни, слухи и домысли облепляли их снежным комом, который грозил задавить под собой Джеджуна.

— Замечательная подборка, — выдавил Дже.

— Я ничего не делал, это реальная ситуация. Как видишь, весьма плачевная. От такого не отмыться.

— Корабль дал течь, и крысы поспешили на выход, — Дже перевел взгляд с телевизора на менеджера. — Зачем было приходить? Уверен, у вас есть возможности поставить печать без меня.

— Мы действуем… стараемся действовать в рамках закона.

— Точно, — усмехнулся Ким, сгорая от желания дать Ли в морду. Ногой, потому что от рук сейчас толку мало. — Поэтому составили эти документы.

Менеджер опустил глаза. Возможно, он действительно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Я ведь остался жив, — спазм истончил голос Джеджуна, и он шумно сглотнул, отчаянно заморгал, чтобы унять жжение в глазах. — Голова на месте… Я все еще могу сочинять песни, продюсировать…

— Дже… — менеджер поджал губы и покачал головой.

Ким не удержал слезы, и те заструились по щекам, хоть он и боролся изо всех сил. Проиграл даже здесь. Гордость рассыпалась в прах. Вскоре рядом окажется и самоуважение.

— У меня нет с собой печати, как ты можешь заметить, — выждав несколько минут, чтобы окреп голос, произнес Дже.

— Я принес.

Мужчина поспешно достал из кармана маленький цилиндр, снял крышку и продемонстрировал Джеджуну. Тот не ожидал, на миг потерял дар речи.

— Проникли в мою квартиру или сделали сами? Вообще то и то и другое преследуется по закону.

— Джеджун, пожалуйста…

— Убирайся отсюда. Печать поставишь где-нибудь в другом месте, не хочу тебя видеть.

— Слушай, я тебе не враг. Можешь отказаться, тогда снова будет суд, есть возможность отсудить куда большие отступные.

— Да пошли вы все.

— Юрист свяжется с тобой позже. Поправляйся.

— Иди на хуй.

Джеджун демонстративно уставился в окно. И мозолил влажными глазами занавески, пока палата не опустела. Тогда он дал волю слезам, не стесняясь всхлипываний. Щеки обжигало и щекотало, но он не мог даже уткнуться в ладони, от этого выл еще громче.

— Я стал бесполезным, мама, — прошептал он сквозь рыдания. — И они убили меня. Т-ты… п-поэтому приходила? Хотела предупредить или что-то типа того, а я не понял… Глупый, бесполезный сын.

Вымотавшись, Джеджун погрузился в сон. Медперсонал с тревогой наблюдал, как он сдавал. Нервное истощение било по нему сильнее молота. Ким замкнулся в себе, часто плакал, а когда слезы иссякали, часами смотрел в никуда, ни на что не реагируя. Он игнорировал еду, посетителей, превратившись в молчаливую бледную куклу.

Прошел месяц. Репортеры из-под окон убрались, им на смену вышли фанаты. Медсестры, желая порадовать его хоть как-то, приносили пакеты с подарками и письма. Их читал ему Юнхо. Джеджун по-прежнему молчал, только на лице теперь отражалось раздражение. Под предлогом усталости, он отмахивался от визитов гангстера, ворчал или открыто просил не приезжать.

«Вчера эти тупые сучки перекрыли улицу у больницы, я простояла целый час в пробке. Что поделать, какой кумир, такие и фанаты»

«Хватит строить из себя жертву! Мы вынуждены вставать в семь утра и переться на работу, в то время как ты дрыхнешь в ВИП-палате до обеда»

«Вместо того, чтобы стоять часами под окнами того, кто даже ни разу не вышел и не поблагодарил за поддержку, лучше бы провели это время с родителями»

— Я к кровати привязан, как собака, ты, тупая тварь! — вскрикнул Джеджун, брыкаясь.

— Г-господин Ким, — медсестра испуганно стиснула пульт. — Не читайте этот хейт, лучше посмотрите какой-нибудь фильм.

Дже покосился на девушку злобным взглядом, буркнул.

— Что-нибудь кровавое.

— Вам бы комедию.

— Включи самый трешовый треш, пожалуйста! И оставь меня в покое.

Девушка включила первый попавшийся фильм с соответствующим содержанием, поклонилась и выскочила за дверь. Джеджун с тоской посмотрел на пульт, оставшийся лежать на краю кровати. Пришлось смотреть в экран. Жестокость картины не оставляла эмоций в еще обглоданной душе, крики несчастных жертв, медленно бегущих от маньяка, не трогали. Он глядел в экран, но мало что видел там, в середине фильма совершенно выключившись.

Спицы из правой руки вытащили, вновь загипсовали. Врачи с особым трепетом обследовали его, с облегчением отмечали, что кости срастаются правильно. Следы избиения прошли, с носа сняли шину. О серьезности ситуации говорили лишь капельница и ремни, которыми так же были зафиксированы его руки. Дже медленно сходил с ума в четырех стенах, разговаривал вслух сам с собой, день и ночь крутил ужастики. Его ужасала перспектива тишины. Словно бы он сам мог впасть в забвение.

Мне не больно и не страшно. Ждете моих слез, суки? Ждете, что я буду жалеть себя?! Сосите, твари! Я никогда не покажу, что чувствую на самом деле. Просто буду думать о другом. О том, что приносит счастье. Юнхо… Мой Юнхо… Стоит ему улыбнуться мне, дотронуться рукой, поцеловать, я как будто лечу в лучший мир. Почему это случилось со мной? Почему в моей жизни так много боли? Чем я заслужил? Если бы я тогда набрался немного терпения и остался с придурком Ёнгилем, ничего такого не случилось бы. Я облажался и теперь мое будущее разрушено.

— …джун.

Я сам себя уничтожил.

— Джеджун!

Ким встрепенулся. Ему в лицо заглядывал Юнхо. Осознав, что тот вернулся к нему, мужчина улыбнулся.

— Привет. О чем задумался?

— Да так. Привет.

Руки гангстера не отягощал букет. Дже обвел глазами палату, но так и не нашел цветов.

— Где мои розы?

— Я торопился, совсем про них забыл, извини, — Юнхо накрыл поцелуем щеку Джеджуна, а потом с маниакальным энтузиазмом прошептал в мягкую кожу. — Я нашел его!

Ким нахмурился, не понимая. Потом ахнул, отодвинулся и изучил лицо бандита.

— Чхве?

— Да.

— Убил?!

— Нет, приехал сюда, — мужчина нагнулся и взял с пола сумку, поставил на стул. — Врач разрешил тебе немного проветриться.

— З-зачем? Я… я не хочу его видеть, — Джеджун почувствовал жуткий страх. — Просто прикажи своим закатать его в асфальт и все!

— Из-за этой твари ты оказался здесь, — сурово посмотрел на него Юнхо. — В первую очередь ты должен с ним повидаться, а не мои парни.

Мужчина позвал медсестру, чтобы помогла отстегнуть ремни и переодеть Джеджуна. Футболка была велика, иначе гипс не прошел бы через рукава. Закрепив руки пациента повязкой, девушка хотела помочь и с брюками, но Юнхо сказал, что справится сам. Он расцеловал колени и бедра Кима, прежде чем скрыть их денимом. Потом в ход пошли носки и легкие кеды. Набросив на плечи звезды легкую спортивную куртку, Юнхо нацепил ему нос солнечные очки, а на голову надел бейсболку.

— Готово, пойдем.

Хотя в кровать был встроен массажер и Джеджун последнюю неделю ходил на своих двоих до туалета, ноги отказывались гнуться. Либо кровь застоялась, либо от нервов. С большим трудом мужчины спустились на парковку. Врач сопровождал их, давал указания Юнхо, какие принять таблетки, если начнет мучать боль. В машине Дже оказался зажат подушками. Слева от него уселся незнакомый мужик с мощными бицепсами, справа — Юнхо. Пристегнув Кима ремнями безопасности, он велел водителю ехать аккуратнее. Когда автомобиль выехал на поверхность, Джеджун увидел у ограды несколько венков и цветов, плакаты со своим изображением.

Дже с тоской окинул взглядом это выражение фанатской любви, отвернулся. Он еще не говорил Юнхо о том, что вновь оказался без работы. Хотя не был уверен, что тот не в курсе. Проведя в больнице больше месяца, он всматривался в людей на улице, подмечал смену магазинов и пафосных салонов. Заметив фургон, на котором был наклеен баннер, возвещающий о скором камбэке бывших мемберов, почувствовал в груди ноющую боль. Оставив позади забитые транспортом улицы, они выехали на объездную, на которой Дже когда-то сбил то ли собаку, то ли барсука.

— Куда мы едем? — спросил он Юнхо.

— На похороны.

— Не помню, чтобы в той стороне было кладбище, — растянул в улыбке сухие губы Ким.

— Возможно, когда-нибудь появится.

Ехали довольно долго, потом свернули на небольшую дорогу, ведущую на запад. Еще несколько минут за окном мелькал лес. Начало трясти. За кустами показался багажник черного джипа. Рядом флегматично курил оставленный за дозорного бандит. При виде босса он отшвырнул окурок и сложился в поклоне. Юнхо вышел, помог выбраться Джеджуну. Выпрямившись, тот огляделся. Было тихо, только ветер играл верхушками деревьев. Да слышен был странный лязг. Ким похолодел — недавно смотрел триллер, где вот так закапывали придурка, перешедшего дорогу боссу клана.

— Сюда, — Юнхо положил руку на спину Джеджуна, мягко увлек к зеленым деревьям.

Сопровождаемые качком, мужчины углубились в лес. Звук становился все громче и громче. Дже смотрел под ноги, чтобы не споткнуться и не свалиться. Юнхо не отпускал его, поддерживая. Вдруг настала тишина, только мошка тонко жужжала над головой — заметив начальство, гангстеры отошли от груды земли. Ким взобрался на пригорок и увидел измазанного грязью Чидо. Босой, в изорванной рубашке, он стоял на дне ямы и трясущимися руками держал лопату.

— Джеджун! — взвыл он, бросаясь к краю. — Слава богу, с тобой все в порядке.

Дже отступил, чтобы его ног не коснулись толстые, похожие на сосиски, пальцы несчастного. Бандит поднял палку и ударил Чхве по голове, а когда тот, вскрикнув, скрючился, добил в лоб. Бизнесмен рухнул на колени. Юнхо тем временем снял с Джеджуна очки, чтобы не мешали.

— Может, тоже переломать ему все пальцы, босс? — прогудел бандит, покосившись на начальство.

Тот в свою очередь посмотрел на Джеджуна. Дже стоял, ничего не замечая, смотрел на ползающего внизу мудака. Тот хныкал и стонал, пытался подтянуть грузное тело на ноги. И бормотал, не останавливаясь, как сожалел все это время о содеянном.

— Прости меня, прости! Я не понимал, что творю, они напоили меня.

— Я не заметил, чтобы они силой вливали в тебя портвейн, — проговорил Дже холодно.

— Я не мог отказать им. Они хотели веселья, заставили позвонить тебе.

— Именно мне?

Чидо закивал так, что его двойной подбородок шумно затрясся. Юнхо протянул руку, и бандит поспешил вложить в нее нож. Стремительно присев на корточки, гангстер вонзил его по самую рукоять под ключицу. Взвыв, Чхве свалился на задницу, ухватился за нож, но выдернуть не смог, разревелся.

— Не ври, тварь.

— Они п-попросили к-к-кого-нибудь… Ч-чтобы поразвлечься… Дже всем нравится, я и подумал…

— Неправильно подумал, — Юнхо протянул руку за вторым ножом.

При виде второго лезвия Чидо обмочил штаны. Джеджун думал, что ему станет плохо от зрелища откровенного насилия, но его совершенно не трогал вид крови и унижения. В голове долбился пьяный хохот, которым сопровождался каждый удар. Если бы он только мог, стиснул бы кулаки от вспыхнувшей ярости. Или сам схватил бы нож. Ведь по вине урода его прежняя жизнь осталась лишь ярким воспоминанием.

— Если бы т-ты не убежал, н-ничего бы не случилось! Их это только раззадорило!

— Так это он виноват? — уточнил Юнхо.

Чхве остекленевшими глазами уставился на него. Его трясло от ужаса и осознания, что скоро умрет.

— Нет…

— А кто? Ты?

— Минджи. Она вертит своим любовником, как хочет. Ей стало скучно, она и предложила догнать его, наказать за неучтивость.

Юнхо прищурил глаза.

— Что за баба?

— Не знаю, шалава какая-то.

— Какая-то шалава не сможет вертеть таким человеком, как… твоя амнезия, случаем, не прошла? Вспомнил имя козла с битой?

Чхве истекал кровью, уже не дергался, сидел безобразным кульком и ныл.

— Он убьет меня… Я не могу…

— А я сейчас с тобой, что, играю?

Чидо часто-часто заморгал.

— Т-т-ты не м-можешь меня убить. Я… Знаю тебя… Мы так давно знаем друг друга!

Джеджун устал стоять и пялить глаза на исходящего смрадом толстяка. С каждой секундой его гадливость и раздражение росли. Появилась тягучая боль. То ли в голове, то ли в поломанных конечностях. А может в израненном испытаниями сердце.

— Прикончи его, — бросил Дже, разворачиваясь, чтобы вернуться в машину.

— Нет! Юнхо, это просто пиздец! — Чидо всполошился, как будто его в зад ужалили. — Ты реально послушаешься этого педика?! Да он нас обоих использует! Тянет бабки, а сам хвостом крутит, я знаю! Брат, ну ты чего?! Одумайся! Мы с тобой повязаны делами, а это просто дырка ходячая! Просто нельзя быть таким красивым и не воспользоваться этим! Он обманет тебя!

Юнхо поднялся и махнул ребятам. Джеджун стиснул губы в тонкую ниточку, молча шел к редким деревьям, за которыми виднелась машина. За спиной орал, как резанный, Чидо.

— Эта блядь и ко мне лезла! Юнхо! Юнхо-ооо!

Возобновился лязг. Вопли срывались, часто слова перерастали в бульканье, когда в лицо попадал ком земли. Джеджун сел в машину, благо дверь перед ним учтиво открыл «дозорный». Подошел Юнхо, достал из пачки сигарету. Ким взглянул на него, открыл рот, получил свою порцию никотина.

— Как так ты своему «брату» не поверил, а? — прожевал он сигарету, выпуская дым носом и уголком рта.

Гангстер осклабился.

— Задел тебя, да?

— Ну знаешь, за последний месяц меня как только не называли, но вот подстилкой… — Джеджун подавился густыми клубами дыма, выплюнул недокуренную сигарету. — Я устал и хочу есть. Поехали, папочка.

Юнхо шепнул одному из бандитов, чтобы убедились в смерти Чхве и подчистили хвосты, а также взялись за поиски некоей Минджи. Сам втиснулся в салон.

— Куда теперь, босс? — спросил его водитель.

— Домой.

Джеджун откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. В сон не клонило, просто так легче было терпеть головную боль. Злость улеглась, оставив пустоту, которая грозила засосать черной дырой. Юнхо удивленно приподнял бровь, когда Ким вдруг засмеялся.

— Что случилось?

— Ничего. Просто подумал, почему многие думают, что постель откроет безграничные возможности. Ну глупость же, — Дже поднял глаза на бодигарда. — За возможность чпокнуть мисс Мира ты бы подставил шею?

— Нет, господин.

— Точно?

— Проблемных баб посылаю.

— Умно, — развеселился Джеджун. — А ты, Юнхо? Ну дал я тебе… предположим, переписал бы ты на меня свои мотели?

Юнхо нацепил на глаза очки, которые приготовил для Кима.

— Личное и бизнес не смешиваю.

— Вот как, ну-ну. Мужики, есть анальгин? Башка трещит, не могу.

На то, чтобы добраться домой, ушел час. Джеджун все же уснул, потом зевал, поднимаясь по лестнице к подъезду.

— Завтра снова в больницу? — спросил он гангстера уже в лифте.

— Сказали, пару дней можешь погулять.

— Сколько это стоило?

— Не разорило.

Юнхо открыл дверь. Квартиру быстро обшмонали на предмет опасности, после чего охрана отбыла. Щелкнув замками, гангстер опустился на колени перед Дже, принялся распутывать шнурки на кедах.

— Сначала в душ, потом поешь или наобо…?

— Как долго мы будем делать вид, что ничего не произошло?

— А что-то произошло? — бандит поднял лицо и взглянул на Кима снизу-вверх.

— Убивать становится проще и проще, да? — горько усмехнулся Джеджун. — Тебя совсем совесть не мучает, чудовище?

— Я хорошо сплю, если тебя это волнует.

Дже поджал губы

— Ты — убийца, а я кто? Дьявол с модной стрижкой?

— Не наблюдаю ни того, ни другого.

— Пусть сам я никого не зарезал, но я направлял тебя. Тот мужик, которого в детстве мы… вы забили, я уже и имени-то его не помню. Потом мама, Мина со своим хахалем, теперь Чхве. Если бы не я, возможно, они все еще были живы.

— Их мог убить кто угодно и когда угодно. Ты не должен брать на себя эту тяжесть.

— Юнхо, я раздавлен. Иногда мне кажется, что никогда не смогу отмыться, от меня воняет разложением. Лучше бы они мне башку разнесли, а не руки, и я бы все забыл.

— Угомонись. Я люблю тебя и не важно, что ты за человек.

Юнхо выпрямился. Его руки скользнули по бедрам Дже, сошлись сзади на копчике.

— Слышишь? Люблю.

Джеджун закусил нижнюю губу, кивнул. Ему хотелось улыбнуться, сказать что-то нежное в ответ, но почему-то горло свело спазмом. Вспомнился кошмарный звук, с которым лопата вонзалась в землю. Что, если в следующий раз он или Юнхо будет корчиться на дне ямы?

Отчаянно захотелось прильнуть к мужчине, обнять, но он не мог позволить себе даже эту мелочь. Прикрыв глаза, он выставил подбородок, потянулся вперед. И получил мягкий поцелуй в губы. Юнхо притянул его к себе, осторожно, чтобы не давить на гипс.

— Я соскучился.

На улице яркое солнце радовало своим теплом, а в спальне, где скрылись любовники, царила темнота. Джеджун лежал обнаженный на постели, раскинув руки. Юнхо предложил обездвижить его ремнями, почти как в больнице, но Дже отказался. Гангстер облизывал его живот, медленно опускаясь все ниже. Его чувственные губы и горячий язык волновали и путали мысли, что сейчас и требовалось Джеджуну. Хотелось отречься от злости и боли, хотя бы на некоторое время почувствовать себя счастливым. Юнхо с удовльствием взялся помочь ему в этом. Поглаживая напряженный член любимого, бандит потерся щекой о его бедро, потом водрузил правую ногу себе на плечо и пощекотал дыханием. Джеджун улыбнулся, невольно потянулся к своим чреслам. Понял тщетность попыток приласкать собственную плоть, с разочарованным стоном прикрыл глаза.

— Не терпится разрядиться? — пожурил его Юнхо, вновь опускаясь вниз.

— Я месяц дрочить не могу… ох, не так резко!

Мужчина ввел в него влажный от слюны палец на всю длину, приник к члену и втянул в рот. Дже поджал ноги, ощущая себя нетерпеливым подростком, готовым кончить даже от такого минимума.

— Ах… Не надо так сильно! Юнхо! Подож…

Они так давно не занимались сексом, что Джеджун кончил, едва нырнул во влажную глубину. Юнхо сглотнул, отстранился и вытер губы внешней стороны ладони. На его лице читалось дикое возбуждение, ресницы мелко подрагивали, ноздри трепетали, так яростно он втягивал воздух и запах любимого тела.

— Не смущайся. Мне нравится твоя несдержанность.

Щеки Дже горели от стыда, но всего лишь несколько секунд, ибо мужчина тоже не мог долго бороться со своим возбуждением. Уткнувшись в промежность Джеджуна, он потерся о него горячим, твердым членом. Оба томно застонали, заводясь еще сильнее. Потратив минуту на то, чтобы надеть презерватив и увлажнить истомившуюся ожиданием узкую дырочку, Юнхо пошел напролом. Дже зажмурился и застонал, выгнулся. Почувствовав, что мужчина медлит, отчаянно зашептал, чтобы не останавливался. И повторял, как заведенный, пока не оказался полностью заполнен. Юнхо сгреб его тело в охапку, уткнулся лицом в шею. Удерживая упругие ягодицы любимого пальцами, он двинулся назад, рывком вернулся. Под ним всхлипнули. По спине хлопнул гипс, когда Джеджун обнял в ответ. Бандит вновь совершил подобный маневр, на этот раз плавнее и медленее, одновременно толкаясь и в губы Дже. Тот с жадностью втянул его язык в рот, потерся своим. Юнхо нравилось ощущать, как его рывки отдаются в теле любимого, выталкивая из легких воздух, а из горла стоны. Они вдоволь нацеловались, разминаясь перед главным действом. Потом Юнхо приподнялся, выпрямил руки и задвигал тазом, мощно и быстро. Смазка чавкала, когда врывался внутрь, сочно шлепались друг о друга тела. Этим звукам вторили стоны.

Джеджун вцепился зубами в гипс, выругался, ударившись. Кончил во второй раз. Юнхо оскалил зубы, встречая собственный оргазм. Его на миг оглушило. Словно одурманенный, он опустился на Дже, обмяк. Сердце гулко колотилось в груди.

— Зубы на месте? — осведомился он, едва дыхание выровнялось.

— Да.

Юнхо опустил руку и вытащил член, придерживая соскальзывающий презерватив. Не глядя швырнул на пол, вновь распластался на Джеджуне, ощущая животом остывающую сперму Дже. Ким поднял ноги и зажал бедра мужчины, снова обнял, невольно заехав ему по затылку.

— Как ты там пел? — пробормотал Юнхо, стоило им отсмеяться. — «Ты моя религия, мой космос…»

— «Мой абсолют», — гораздо музыкальнее продолжил Джеджун. Усмехнулся. — Что за дурацкая песня.

— Моя любимая, — Юнхо потерся щекой об упругий холмик соска любимого. И продолжил напевать, нещадно терзая слух Дже. — «Мой ангел, упавший в грязь.»

— О господи, заткнись!