отвечать на все вопросы нище бродов? Что о нас только подумают люди, молодая графиня на улице разговаривает с простолюдином. Какой кошмар. — никак не могла угомонится графиня старшая.
— Я признаю, что я виновата, матушка. — решила сдаться Энджин, а на глаза у нее уже навернулись слезы.
— Ты будешь наказана. До самого праздника весны, тебе запрещается покидать свою комнату.
— Да, матушка.
— И вытри слезы, это недопустимо для графини-показывать свои эмоции на людях. А теперь, разговор окончен, ступай к себе.
И девушка пошла в свою комнату на втором этаже замка. Она, как и положено было для девушки, вся в розовых тонах, в стиле шебби-шик. Тут были тяжелые светло розовые гардины, и такие же почти невесомые тюли, кровать с темно розовым покрывалом, ковер на полу был тоже розовый, как и стены покрывала розовая краска. Еще в комнате находился шкаф, круглый стол и пара кресел, которые все равно были украшены розовой отделкой. Будь на то воля Энджин, она бы выкинула от сюда все эти всевозможные оттенки розового, и заполнила б комнату синим и голубым. Но вот незадача, эти цвета использовались только при оформлении комнат мальчиков, чему она очень завидовала своему младшему брату Джозефу. Как глупо, она графиня, но даже не может решить какой цвет будет ее окружать.
Стоило юной графине добраться до своей комнаты, как она рухнула на постель и разревелась еще больше. Она искренне не понимала, на что мама так злится, ведь она ничего не сделала, чего не допускает этикет.
Еще, ее всегда бесила мамина привычка делить всех людей, на тех, кто имел аристократические корни, и тех, кто был простолюдином. При этом, последних, та не воспринимала и вовсе никак, кроме что разве рабочий силы.
Энджин наоборот, считала всех людей одинаковыми, и не видела никакой разницы в приписке граф. От рождения все люди одинаковые, и они либо становятся хорошими, либо плохими, и наличие титула тут никак не сказывается.
отрадой Энджин взаперти, было ведение дневника. Девочку никто не понимал, и часто наказывали, так что она давно научилась доверять свои самые сокровенные мысли лишь бумаге.
Дорогой дневник, сегодня возвращаясь от портнихи мы с моей гувернанткой встретили странного месье в черном. Это был очень неприятный и страшный человек. От него веяло ужасом, у меня даже мурашки поползли по кожи. Я надеюсь, что больше никогда нигде не столкнусь с ним.
А еще Энджин часто делала зарисовки в дневнике, которые никому не показывала, но сегодня ей было не чего зарисовать.
К концу дня, когда девушка собиралась ложится спать, в комнату постучали.
— Кто там?
— Это Оливия, миледи. — произнесли за дверью.
— Входи! — радостно ответила Энджин.
И в комнату вошла молодая горничная, примерно одного возраста с Энджин, чуть постарше, ей было где-то около девятнадцати лет. На ней была одета специальная униформа — темно оливкового цвета платье с длинными рукавами, поверх которого был повязан фартук белого цвета. Каштановые волосы были заплетены в косу, которую так любила носить сама Энджин, но ей запрещали, в то время как прислуга женского пола наоборот не могла позволить себе другую прическу. Лицо девушки было усыпано веснушками, казалось, что солнышко любит ее больше всех в королевстве. У нее был курносый носик и пухленькие губки, она была очень красивой девушкой, но не это делало ее особенной, а то, что она была лучшей подругой юной графини.
— Оливия, я так рада тебя видеть! — произнесла хозяйка комнаты, бросившись обнимать вошедшую.
Это был единственный человек в замке с кем Энджин могла общаться, не соблюдая правила этикета. И даже сословная разница не имела значения. Девушки были ровесницы, и им было весело вместе. К счастью для обоих, старшая графиня не знала об этой дружбе, иначе бы ей быстро пришел конец.
Девушки тут же сели на постель, и развернувшись друг к другу лицом, радостно улыбались встрече.
— Извини, что так долго. Я только освободилась, и тут же пошла к тебе. Слышала матушка снова тебя наказала? — спросила горничная.
— Да. Не переживай, ты моя отрада, и большего мне не нужно. Три дня взаперти, это не самое страшное. Я боялась, что она запретит мне идти на праздник Колиндора. — призналась она подружке.
— Это было бы верхом ее жестокости, ты же его так ждала. Кстати, о твоей матушке, я сегодня случайно услышала ее разговор с господином графом.
— И что в этом такого, папа с маман часто разговаривают.
— Да, но то, о чем они говорили касалось тебя! И тебе явно это не понравится. — произнесла Оливия.
— Не томи ты уже, давай рассказывай.
— Ну я слышала только обрывок. Твоя мать сказала, что уже все решено, осталось только тебе сообщить. А твой отец ответил ей, что не стоит этого пока делать, лучше сказать сразу же после праздника весны. А затем, графиня возразила ему, и в итоге они сошлись на том, что сообщат тебе об этом прям на празднике. Больше я ничего не слышала, так как не могла дольше задерживаться, да я
