Мама-слэшер - это клиника (СИ) [Frost_wind] (fb2) читать онлайн

====== Пролог ======

Я с детства любила читать. Как начала с серии детективов английской писательницы Энид Блайтон, так и пошло: «Пять юных сыщиков и верный пёс», «Великолепная пятёрка»… Потом были и цикл про мушкетеров А. Дюма, и книги про замечательного сыщика Шерлока Холмса, на долгие годы сделавшего меня фанатом детективов. Постепенно я переключилась на космическую фантастику, потом пришла к фэнтези. Но самый неизгладимый след в моей душе оставили книги о Гарри Поттере. Если честно, то главный герой мне никогда не нравился: имея такие исходные данные, так бездарно их профукать. И эпилог только подтвердил общее впечатление: трое спиногрызов и жена-домохозяйка, будущая копия своей мамаши.

Но вот сам мир… О, если задуматься, то мир был на редкость неоднозначный, противоречивый. Он позволял строить догадки о предпосылках тех или иных явлений и событий, о скрытых течениях и противостояниях, о масштабной закулисной игре, где столкнулось сразу, как минимум, четыре стороны: Темный Лорд и Дамблдор, аристократы и министерство. Остальные в той или иной мере поддерживали одну или несколько сторон. Сама идея мира, находящегося рядом с нами, за тонкой завесой магии, но при этом погрязшего в Средневековье — и это в наш век технического прогресса, в век информации! Это завораживало.

Еще больше меня заворожил один второстепенный персонаж романа. Профессор Северус Снейп. На мой взгляд — самый удивительный человек из всех, описанных в книге. Человек, который построил себя сам. Да, он совершал ошибки, но он никогда не отворачивался от последствий своих решений и был готов платить за них самую высокую цену. Человек чести (такой, как он ее понимает), с четкими моральными принципами, ответственный, верный, преданный, безумно талантливый и так же безумно несчастный. Этот глубокий, бархатистый, вкрадчивый и чарующий голос, пронзающий насквозь магнетический взгляд бездонных темных глаз, летящая походка, легкая ирония в каждом ответе… Я влюбилась в Северуса Снейпа, и он не отпускает меня до сих пор.

Совершенно не в состоянии понять Лили Эванс, которая предала дружбу с таким человеком из-за какого-то глупого обзывательства, да еще и сказанного сгоряча, в стрессовый момент. Это было так мелко, так глупо. Впрочем, она и была еще маленькой, наивной девочкой, для которой слова вполне могут значить больше, чем действия, и внешняя шелуха легко может затмить внутреннюю суть. И потом, вполне может статься, что к пятому курсу она начала тяготиться их дружбой. Староста Гриффиндора, умница, красавица — и нищий неухоженный пария с враждебного факультета. Над ней могли подшучивать однокурсницы, могли даже осуждать за «благотворительность и дружбу с врагом», с подачи Джеймса и его компании. Нам, знакомым с ситуацией лишь по нескольким воспоминаниям, показанным в книге, и обмолвкам героев в будущем, сделать выводы сложно, да и все равно они будут ошибочны. Но вот тот факт, что Лили оказалась недостойна не то что верности и любви Северуса (это его «всегда» пробрало меня до костей и не отпускало еще несколько дней), но даже дружбы с ним не вызывает у меня сомнений.

За первой стадией простого любования Северусом пришло горячее желание как-то исправить несправедливость, допущенную по отношению к нему автором романов, так что я окунулась с головой в мир фанфикшена. Идея переписать историю была откровением, встал лишь вопрос, кто сможет привлечь внимание такого гордого, замкнутого и колючего человека, как Снейп, кто разглядит в нем яркую личность, захочет быть рядом и, самое главное, сможет осуществить это стремление. И, перебирая в голове персонажей романа, постепенно отбрасывая одну девушку за другой, пришла к выводу, что все девушки, описанные у Роулинг, какие-то плоские, поверхностные и не склонны копать глубоко. Да и было их не так чтобы много, плюс большая часть слишком молодые для Северуса и его ученицы. С такой бы не связался он сам. Из старшего же поколения была пресловутая Лили и сестры Блэк. Так как-то постепенно и незаметно трансформировались мои представления об идеальном варианте пары для Снейпа. В конце концов я пришла к выводу, что «все зло от баб» и «мы пойдем другим путем». И вот тут уже был простор для фантазии. Яркие, сочные характеры, начиная от молодого (или не очень) Люциуса, и заканчивая Джеймсом Поттером, если бы он перестал страдать фигней и посмотрел на Северуса непредвзято. Блэки, оба, Том Реддл, если бы он собрал паззл и вернул себе адекватность, Каркаров, Нотт… В общем, разгуляться есть где. А ведь можно же еще и ОМП создать, мысленно ставя себя на место этого попаданца (а куда без этого?), и уже там, со знанием канона и реалий мира, как следует навести шороху.

Вдохновленная этой идеей, я села кропать уже свои нетленки. Первые блины, разумеется, вышли комом (а как без этого), но постепенно и стиль изложения выровнялся, и логических дыр было все меньше, да и восхищение несчастным, затасканным до дыр и буквально залюбленным читательницами и фикрайтерами Снейпом выравнялось и уже не разило наповал. В поисках интересных сюжетных ходов я стала завсегдатаем Поттервики, постоянно пролистывала книги, чертила схемы и хронологические таблицы, чтобы не терять нить сюжета, учила заклинания, просматривала свойства древесины и сердцевин волшебных палочек, а для своих попаданцев в числе прочего искала варианты легального заработка и возможности встать на ноги в финансовом плане, потому что не всегда они попадали удачно (в кого-то вроде Джеймса или Люциуса), случались и проколы.

Мое увлечение переросло в манию, я не пытаюсь это отрицать. Это стало заметно и внешне: ухудшился характер, я стала более язвительной и циничной, даже желчной. Часами стояла перед зеркалом, чтобы научиться идеально заламывать бровь, одним взглядом передавать все, что я думаю об умственных способностях собеседника, и правильно держаться. Скупые, тщательно выверенные движения в сочетании с летящей походкой и идеальной осанкой — вот он, секрет неотразимости. Эта одержимость имела и свои плюсы: из-за испортившегося характера у меня почти не осталось друзей, зато освободилось время на работу над собой. Я прекрасно понимала, что самомнение должно стоять на твердом фундаменте, так что и на работе дела пошли (я стала расти, как профессионал, что не замедлило сказаться на результатах), и кругозор свой я расширяю постоянно. Каждые выходные нахожу какое-нибудь интересное занятие, вроде чтения новой книги или похода в театр, на выставку, на семинар и т.д. Периодически со мной пытаются знакомиться молодые люди, но это всегда заканчивается ничем: призрак Северуса Снейпа заставляет каждого из них сравнивать с эталоном, и на этом все. Боюсь, что Снейпово «всегда» можно также отнести и ко мне.

Вот и сегодня, в вечер пятницы, я закончила писать главу своего очередного макси Северус/Люциус, и, подготовившись ко сну, легла, предвкушая завтрашний день. Я купила билет на концерт Людовико Эйнауди, замечательного итальянского современного композитора, открывшего для меня неоклассику. Удовлетворенно вздохнув, я мысленно воспроизвела в сознании любимые мелодии и тихо уснула.

Комментарий к Пролог https://www.youtube.com/watch?v=XfFwbVbiDYQ

====== Глава 1 ======

Проснулась от непривычного ощущения. Меня грубо схватили за плечи и трясли, как грушу. От неожиданности я больно прикусила язык и теперь осоловело моргала, пытаясь осознать, что происходит. Я с девятнадцати лет живу одна, да и до этого со мной никогда в жизни не обращались столь бесцеремонно!

Это действие сопровождалось потоком ругани с редкими вкраплениями слов, несущих смысловую нагрузку, и волной воистину сшибающего с ног амбре из несвежего дыхания, застарелого пота и перегара, которые неубедительно попытались примаскировать дешевым мужским одеколоном. Меня еще и затошнило. Наконец удалось навести резкость, и я с ужасом увидела нависающую над собой красную перекошенную рожу.

— …в себя пришла, *** ленивая? — почти вежливо сказал тип и отпустил мою тушку, отчего она сразу завалилась назад, на постель. Тип продолжил: — Харе дрыхнуть, я на работу опаздываю.

Я все еще никак не могла понять, как тот факт, что этот урод опаздывает на работу, касается лично меня, а потому благоразумно промолчала. Мозг, наконец, начал соображать после резкого пробуждения, и я с чувством подступающей паники заметила, что комната, в которой нахожусь, ну никак не тянет на мою любимую квартирку в Москве. За спиной мужика виднелся угол обшарпанного шкафа и вылинялые обои. А та самая постель, на которую я стекла после прекращения тряски, могла похвастать грязным смятым бельем, место которому было в каком-нибудь бомжатнике или клоповнике. Мысли панически метались в голове. Меня похитили? Но зачем? Денег с меня особых не взять: у нас пол-Москвы подобным достатком похвастаться может. Месть? Но я никому дорогу не перебегала, жила себе тихо и замкнуто... Да и почему меня тогда не связали, и требования какие-то странные…

Додумать я не успела, потому что похититель снова завел свою лавочку:

— Ты что, дура, опять спать собралась? А кто мне завтрак готовить будет?! Чтобы через пять минут все было на столе, иначе снова получишь! Вот дал же Бог женушку: ленивая, тупая, да еще и ведьма в придачу.

Решив, что выражать протест и пытаться прояснить обстановку сейчас не стоит, а лучше всего будет показать свою готовность сотрудничать (мы явно в разных весовых категориях, да и обстановку я пока не знаю, так что бежать смысла нет — догонит), я выкарабкалась из разворошенной постели и неуверенно побрела к дверному проему, пытаясь угадать, где здесь может находиться кухня.

— Я что, последние мозги из тебя вытряс, дурища? — со смешком спросил козел. — Где кухня позабыла? Вниз по лестнице и направо.

— Угу, — заторможено кивнула я и пошла по указанному адресу.

Спустившись по скрипучим, рассохшимся ступеням, я повернула направо и прошла в арочный проем, за которым оказалась искомая кухня, столь же убогая, как и все в этом свинарнике. Заляпанный подозрительными жирными пятнами обеденный стол, кухонные тумбы, мойка, полная грязной посуды, допотопная газовая плита… Я прошла к маленькому холодильнику и, открыв его, осмотрела полки. Ну, не все так страшно: яйца, прокипяченное молоко в кастрюльке, заветренное масло на блюдечке, несколько вялых огурцов и почему-то батон хлеба. Никогда не знала, что его можно хранить в холодильнике.

Достав масло, хлеб и яйца, я с трудом обнаружила в одной из тумб сковороду и наскоро сполоснула ее ледяной водой (горячей тут, разумеется, не было). Потом проверила яйца на свежесть, поместив их в емкость с водой. Как и предполагала, три штуки даже не подумали утонуть, так что сразу отправились в мусор, а несколько их более счастливых собратьев, упорно изображавших неваляшку, перешли в разряд «глазунья обыкновенная». Во время поисков сковороды я обнаружила засунутый в дальний угол тумбочки тостер, так что теперь откопала его, подключила к питанию и поставила поджариваться пару тостов. На соседней со сковородой конфорке уютно засвистел закипающий чайник. Раньше я такие только в старых фильмах видела. Это куда же меня занесло?

Послышался скрип ступенек, а вскоре в комнату заглянул тот мутный мужик. Я постаралась дружелюбно улыбнуться и бодро сказала:

— Завтрак сейчас будет.

— Давно бы так, — проворчал он, с шумом отодвигая тяжелый стул и грузно плюхаясь на него: — Пашу, как проклятый, спины не разгибая, а в ответ что?

Я молча поставила перед ним разделочную доску, на которую поместила скворчащую сковороду: чистых тарелок не нашла, а мыть их сейчас, когда этот «на работу опаздывает», идея та еще.

Тип получил еще стакан горячей воды, который я украдкой протерла подолом надетой на меня тряпки (видимо, ночной рубашки), пакетик дешевого чая, немного подгоревшие тосты и вилку. Он хмыкнул, недоверчиво покачал головой, но привередничать не стал, а быстро смел всю яичницу и так же быстро направился к выходу. Видимо, действительно спешил.

— До вечера, — обычная в общем-то фраза сейчас прозвучала угрозой. — И приберись тут, что ли. Сколько можно в потолок плевать?

Дверь захлопнулась с громким щелчком, а я резко метнулась к окну, чтобы проследить, действительно ли он ушел. Все это с каждой минутой все больше напоминало программу “Розыгрыш”, и если это мои дорогие р-родственнички так развлекаются, то клянусь, что кого-то ожидает кровавая расплата! В мой законный выходной, когда у меня были такие планы на день!

Но это как же нужно было постараться, чтобы довести до такого состояния мои ухоженные руки! Я еще раз взглянула на свои пальчики и пораженно выдохнула: да, размер и комплекция были мои, но этого тонкого шрама, пересекающего весь указательный палец левой руки, у меня никогда не было! Да и, если приглядеться, форма ногтей немного другая. Что за черт?!

Я метнулась по лестнице наверх, туда, где мельком видела висящее на стене зеркало. Приблизилась к нему и замерла, не в силах осознать, что вот эта незнакомая девушка с той стороны стекла — это я. Поднесла дрожащую руку к лицу, и незнакомка повторила мое движение. В висках застучало, а перед глазами резко стало темнеть…

— Мама? — послышался за спиной тихий неуверенный голос. — Что с тобой?

Резко обернувшись, я напугала своим движением ребенка лет пяти. Он отшатнулся и теперь настороженно смотрел на меня сквозь падающие на лицо пряди длинных спутанных черных волос. Причем эти самые волосы и черные глаза были точной копией тех, что я видела в зеркале несколько мгновений назад. Дожили, я еще и мама, оказывается! Но ребенка пугать не стоило, а потому я постаралась изобразить на лице улыбку и присела на корточки, чтобы быть с ним одного роста:

— Ничего, мое солнышко, — я не смогла так сразу определить, мальчик это или девочка: все лицо закрывали давно не мытые волосы, а одет ребенок был в застиранную серую футболку, причем явно либо мою, либо того типа, который у меня завтрак требовал. «Солнышку» не понравилось это обращение, и оно посмотрело на меня подозрительно. Пришлось подобрать более-менее удобоваримое объяснение всей той хрени, которая происходит с его мамой. Мама родная, а мое-то тело тогда где?! — Мама просто ударилась головой, и ее мысли спутались. Но скоро все-все будет хорошо…

Ребенок посмотрел на меня так, что я почувствовала себя идиоткой, и тяжело, понимающе вздохнув, спросил:

— Это он, да?

Я только дернула плечом, не зная, что на это ответить. Решила перевести разговор на другое:

— Мне очень неловко, но не подскажешь, как тебя зовут?

Да, вот так в лоб спрашивать было неправильно, но выяснить это стоило сразу: чем дольше тянуть, тем более идиотской будет выглядеть ситуация. И плевать, что единственным ее свидетелем будет этот… эта…

— Северус, — прервал мое самокопание голос ребенка. Ну, теперь хотя бы ясно, что это мальчик. Стоп. Кто?!

— Северус? — прошептала я, вглядываясь в его худое лицо, и теперь легко разглядела немного длинноватый нос и бледную кожу…

— А фамилия?

— Снейп, — добил меня его ответ. — Северус Снейп. А ты — моя мама, Эйлин. Ты действительно ничего не помнишь?

Я только открывала и закрывала рот, пытаясь выдавить из себя хоть звук. Взгляд намертво прикипел к лицу мальчика, находя все новые и новые сходства с составленным на основе описания из книг образом. Нет, это мне только снится! Это кошмар, да, страшный кошмар, и мне нужно проснуться, сейчас же! Я начала остервенело щипать себя за руку, надеясь, что боль вернет мне адекватную реальность.

— Мам? — терпеливо позвал меня Северус, хотя его взгляд выражал искреннее беспокойство. — С тобой все в порядке?

Нет!!! Со мной все очень, очень не так! Наверно, я окончательно сбрендила, раз меня преследуют такие натуральные глюки! Только сейчас я осознала, что все это время мы разговаривали на английском языке. Со сна это воспринималось нормально, а потом я была настолько загружена странной обстановкой и ситуацией, что не обращала на это внимания. Нет, я учила английский и в школе, и потом, в институте, но некоторые слова, которые мелькнули сегодня в разговоре… Я могу поклясться, что никогда раньше не слышала их! Но в то же время я их точно знала, как, например, могла сейчас легко перечислить английские названия всех предметов, находящихся на кухне или в спальне.

Я старалась думать о чем угодно, но только не о том, что мечта всей моей жизни, мой кумир, эталон для подражания и лучший мужчина на свете сейчас смотрит на меня снизу вверх, ему не больше шести, и я — его биологическая мать!

Меня ощутимо затошнило.

— Прости, Северус, маме нужно в туалет, — глухо проговорила я, сдерживая рвотные позывы. — Не проводишь меня к нему?

Мальчик скорбно поджал губы и, взяв меня за руку, потянул куда-то по коридору. Наконец, мы остановились перед очередной дверью.

— Спасибо, — поблагодарила я. — А теперь оставь меня ненадолго одну: мне нужно умыться. Может, спустишься на кухню и подождешь меня там? Когда я закончу, то сделаю тебе завтрак.

Он молча кивнул, отпустив меня, развернулся и пошел к лестнице. А я пулей метнулась к толчку, замерла над ним скорбным изваянием, а вскоре поняла, что меня уже не тянет опустошить желудок, зато вот истерика приближается со скоростью сходящей лавины. Услышав стук своих же зубов, все, что я успела — включить на полную воду из крана, а потом меня накрыло. Я скрючилась под раковиной, обхватив колени руками и зарыдала, тихо подвывая шуму льющейся воды. Меня трясло, слезы не хотели прекращаться несмотря на все попытки остановиться, а сознание затопила мысль, насколько несправедливо и ужасно то, что только что произошло. Ну вот в кого угодно, лишь бы не в нее! Я даже на Наземникуса Флетчера согласна! Или на Дамблдора, всех Уизли скопом, какого-нибудь левого магглорожденного, Гарри Поттера… Ну кого угодно! Но нет, я теперь — мама! И это навсегда. Это не изменить!

Я замерла, переживая неизбежность произошедшего, и сквозь шум воды услышала тихие всхлипывания за дверью. Резко встав, я умылась и осторожно приоткрыла дверь. Северус сидел, привалившись спиной к стене, и ожесточенно тер кулаком покрасневшие глаза.

— Северус, ты чего? — мягко спросила я, присаживаясь рядом с ним.

Он только досадливо дернул плечом и отвернулся. Похоже, этот мужик был в чем-то прав: я действительно дура, раз зациклилась на своих переживаниях и напугала бедного мальчика. Мерлин, ну не ассоциируется он у меня с Ужасом Подземелий и Грозой Хогвартса!

Вздохнув, я осторожно обняла его и потянула на себя. Северус сначала замер, а потом прижался ко мне, шумно задышав в шею. Так! Срочно мыться! И ему, и мне, и всему в этом убогом доме, пожалуй. А мысли гнать, гнать! Потому что вторую истерику я сейчас не переживу.

====== Глава 2 ======

Ну, с “мыться” это я, конечно, погорячилась: горячей воды как не было, так и магическим образом не появилось. В связи с этим я как-то сразу вспомнила, что Эйлин была ведьмой, и попыталась отгадать, где она могла держать палочку. Судя по тому, каким непуганым и хамоватым был ее муженек и с каким негативом он отзывался о ее силах, магию она использовала нечасто. От слова «никогда». А, значит, спальня скорее всего отметалась, гостиная и все помещения, где мог часто бывать Тобиас — тоже.

— Северус, — обратилась я к сыну, который крутился рядом, с любопытством глядя на то, как его мама медитирует на текущую воду. Он был явно рад отсрочке в предстоящем купании. — А скажи-ка мне, я хоть иногда при тебе колдую?

— Иногда, — поколебавшись, признался он. — Но это секрет.

Северус смешно приложил палец к губам и сморщил нос.

— Так, уже легче, — пробормотала я, облегченно выдохнув. — Тогда покажи мне, пожалуйста, где лежат палочка и другие волшебные вещи.

За этим последовало очередное открытие: в доме, оказывается, был подвал. Хотя скорее его стоило назвать котельной, по совместительству исполняющей роль свалки ненужного барахла, выкинуть которое у владельцев, видимо, рука не поднялась. Старые, растрескавшиеся рамы, две автомобильные покрышки (после расспросов Северуса выяснилось, что автомобиля у семьи нет, так что ответа на вопрос, что они забыли в нашем подвале, я так и не нашла), склад пустых бутылок, абажур, какие-то тряпки… Вот под ними и был сделан тайник, где Эйлин держала палочку и уменьшенный заклинанием школьный сундук.

Я взяла в руки палочку, испытывая внутренний трепет. Как же: всю жизнь мечтала что-нибудь наколдовать! Направила ее на сундук и четко, внятно произнесла, представляя желаемый результат:

— Finite Incantatem.

Но чуда не случилось. Я нахмурилась, и повторила чуть более громко и настойчиво:

— Finite Incantatem!

Тишина. И может мне это только почудилось, но от палочки пришло едва уловимое ощущение злорадства.

— Ладно, — пробормотала я. — Не хочешь так, давай по-другому: Engorgio! Снова нет? Wingardium Leviosa! Scourgify!!!

С каждым новым пшиком мне становилось все хуже: приходило осознание, что, похоже, я как была, так и осталась магглой. А ведь вечером домой вернется мой новый муж, и защититься от него без магии будет проблематично. Хоть впору бросать все, хватать Северуса в охапку и драпать. Так ведь в полицию заявит же. А, насколько я помню, с семейным правом в Англии до девятнадцатого века все было совсем дико: жена — собственность мужа — не могла даже свидетельствовать против него в суде, дети всегда отдавались под опеку отцу, да и развод признали совсем недавно…

Мне снова стало дурно, а в себя помог прийти восторженный вскрик Северуса. Открыв глаза, я пораженно уставилась на летающие по подвалу предметы. Помните, может быть, мультик «Незнайка на Луне»? Ну вот, у нас тут тоже случилось такое вот локальное состояние невесомости. Твердо стоять на земле остались лишь я и привернутые к полу котлы. Северус, с улыбкой во весь рот, изображал муху: ходил по потолку. Я занервничала, испугавшись, что магия вдруг прекратит чудить и сын свалится, чем рискует свернуть себе шею.

— Северус, спускайся!

— Ну мам!

— Это ты наколдовал?

— Это ты, — последовал обескураживающий ответ. — Ты злилась, а потом р-раз — и все стало летать! Здорово! А папу ты тоже так можешь?

Я?! А разве у взрослых волшебников могут быть выбросы? Ну, видимо, могут. Но это меняет дело: если я все-таки маг, то хрена ли эта палочка выделывается? Разозлившись, я крепко сжала строптивицу в руке и прошипела не хуже змееуста:

— Если сейчас же работать не начнешь: сломаю и спалю к чертям! Тебе все ясно? Finite Incantatem!

Вещи тут же повалились на пол, а я поймала падающего Северуса на руки. Паршивец даже не испугался! Хотя потолок в подвале не был высоким, стоит признать. Отпустив сына, я снова обернулась к сундуку, который принял теперь свои истинные размеры. Внутри оказалось несколько мантий, пара котлов, какие-то мелочи, конспекты и книги! Книги!!! Я быстро начала перекладывать их одну за другой. Так… Гербология, Зелья, Чары… Вот, ЗОТИ.

Северус забрал отложенную мной книгу по зельям, заставив меня мимолетно умилиться — зельевар растет — и начал разглядывать иллюстрации, а я села штудировать матчасть: к вечеру я должна быть во всеоружии.

Описания, данные Роулинг, если и отличались от этих, то незначительно, но подробностей в учебнике было, разумеется, на порядок больше. Присмиревшая после моей вспышки ярости палочка была послушной и покорно парализовала ни в чем не повинного паука, которому не повезло попасться мне на глаза, когда я искала мишень для отработки заклинания. Бедняга замер, а чуть позже был притянут Левиосой, чтобы лучше реакции отслеживать.

После того, как я отработала Парализующее, Связывающее, Сонное заклинания и чары Помех (особенно комично паук смотрелся, когда его оплели столь же тонкие нити), то попыталась найти бытовые заклинания: самой идти на конфликт с Тобиасом не хотелось, так что его просьбу убраться дома выполнить стоило, тем более, что она прекрасно перекликалась и с моим собственным желанием избавиться от этого бардака. Еще час бдения над книгами — и у меня на руках появились пять новых заклинаний: Бойлио (для нагревания жидкостей), Пэк (заклинание, позволяющее быстро сложить вещи), Репаро (починка), Тергео (волшебный пылесос), Скорджифай (чистящие чары для жидкой грязи).

Чем-то серьезным я бы заняться пока не рискнула, помня о взбрыке палочки, а вот простые бытовые чары, большую часть из которых проходят еще на втором году обучения в школе — почему нет? Еще, конечно, есть вариант сварить зелье… Точно, зелья! Я порылась в сундуке и была вынуждена констатировать, что почти все запасы ингредиентов Эйлин, видимо, успела извести. А значит, гениальная идея сварить и подлить Тобиасу какое-нибудь зелье, вроде зелья дружбы или уменьшающего агрессию, не прокатит. Обидно. Остается надеяться, что палочка не подведет меня в самый ответственный момент.

После использования заклинаний подвал преобразился: вещи, валяющиеся до этого неаккуратными кучами, теперь были рассортированы и аккуратно сложены, пыль и грязь удалены, а пол вымыт.

— Ну что, пошли убираться наверху? — спросила я Северуса, и он, кивнув, грустно закрыл книгу. — Ну не расстраивайся, — заметив это, утешила его я. — Когда уберемся и помоемся, пойдем гулять, хочешь? А вечером я тебе сама ее почитаю.

Сын просветлел лицом и чуть ли не вприпрыжку побежал к лестнице, прижимая к себе свое сокровище. «Его так легко порадовать, — грустно подумалось мне. — Интересно, Эйлин ему часто читала?»

Чтобы не палиться слишком уж сильно, подумав, Левиосой я вернула вещам в подвале изначальный беспорядок. Да и убралась пока лишь на кухне, в ванной и спальне Северуса. Потом помыла ребенка в нагретой заклинанием воде и, оставив его с книгой в детской, занялась собой. Ничего исключительного: из-за ограниченности в средствах — хозяйственное мыло и стиральный порошок, на выбор — засидеться и получить полный комплекс спа-процедур не вышло бы при всем желании. А хотелось. Но сначала дела первой необходимости и уже потом отдых и релакс. Мысленно проговорив эту установку, я вытерлась, оделась и пошла собирать Северуса на прогулку. Денег в кошельке было немного, да и с порядком цен я знакома не была, но прицениться же мне никто помешать не может? Поэтому мы неспешно догуляли до центра городка (спасибо тем, кто установил указатели, а то местная жительница, пытающая всех прохожих вопросом «как пройти к магазинам?» смотрелась бы дико и вызывала подозрения). Купили свежий хлеб, макароны, молоко, сыр и яйца, а оставшихся денег хватило даже на лак для древесины “черный орех”. Продавец с интересом осмотрел предъявленную ему палочку, но цвет подобрал. На обратном пути зашли в парк: там я присмотрела подходящего размера палку для муляжа. Кто его, Тобиаса, знает. Всегда лучше перестраховаться. Дома вдвоем с Северусом (я делала, он смотрел) мастерили кустарное подобие волшебной палочки. Олливандер, наверно, со смеху бы помер, глядя на эти попытки подражания великому искусству, но на мой непрофессиональный взгляд вышло неплохо. Красили снаружи, чтобы запах лака не выдал сделанные приготовления. А остатки лака спрятали в подвале под завалами бутылок: думаю, если в них что-то и изменится, то лишь увеличится количество.

Потом ужинали (обедали еще в парке, хлебом с молоком), я приготовила овсяную кашу, а после того, как утолили голод, читали учебник зельеварения. Лично у меня вызывал сомнение выбор литературы, но Северус вцепился в книгу и наотрез отказался менять ее на какие-нибудь сказки или приключения. Что же, его право. Но прочитав пару глав, в которых постоянно повторялись слова «помешивание, шинкование, пары, ингредиенты» и тому подобное, я поймала себя на том, что не убаюкиваю сына, а начинаю клевать носом сама.

— Так, Северус, — встряхнувшись, строго сказала я неприлично бодрому сыну. — На сегодня хватит. Если будешь хорошо себя вести и сейчас, почистив зубы, пойдешь к себе в комнату и будешь тихо сидеть там, то завтра почитаем еще.

Он мрачно кивнул и, надувшись, гордо удалился. Я же отнесла книгу в подвал, заклинанием уменьшила сундук с его содержимым и снова закопала его там, где до этого нашла. И вовремя: наверху, в прихожей, послышались тяжелые шаги. Похоже, мой благоверный вернулся. Ну что, «улыбаемся и машем»? Может, все не так страшно, как я успела себе навоображать?

====== Глава 3 ======

Двадцать минут спустя.

Лежу на кровати в спальне сына, приложив лед к подбитому глазу, и придумываю способ тихо избавиться от урода. Морального, в большей мере, но и чисто эстетически этот козел не красавец.

И самое смешное, что я теперь не могу сказать «а ведь как хорошо все начиналось», потому что и начиналось все откровенно фигово. И продолжение не подкачало. Этот явился домой подшофе, открыл дверь чуть ли не с ноги, добрел походкой бывалого моряка до кухни, постоял на ее пороге, обозревая чистую мебель, отмытый пол, выстиранные занавески… развернулся и двинул мне в глаз. Я даже закрыться не успела, настолько не ожидала такой реакции на облагороженный быт. Пока лежала и пыталась проморгаться — глаз мгновенно заплыл, а из него брызнули непрошенные слезы — этот *** подлетел ко мне и начал рыться в карманах.

— Колдовала ведь, стерва драная, — бормотал он себе под нос. — А… вот и она!

Я услышала треск и поняла, что муляж мы с Северусом сделали не зря. И тут же меня за шкирку потащило наверх.

— Что, думала, самая умная? — кривя губы, прошипел этот, подтаскивая меня к себе. — Думала, я не замечу? Да такая косорукая уродина, как ты, ни в жизнь бы сама этот срач не отмыла! Я тебе говорил, что еще раз — и сломаю? На вот, подавись!

В мой живот больно ткнулись обломки крашеного дерева. Сейчас я только могла надеяться, что эта пьянь не заметит подделку и расслабится, решив, что я теперь безоружна. Поэтому я изобразила на лице страдание (даже особо стараться не пришлось: слезы все так же лились ручьем, нос, предположительно, распух, а на животе, чувствую, скоро будет синяк).

Я все еще решала сложную моральную дилемму — применять ли к нему магию (потому что чем это грозит мне, я пока не знаю: среди вещей Эйлин не нашлось ни одной книги по магическому праву), когда между мной и мужем ужом ввернулся Северус, пытаясь оттолкнуть его от меня, и закричал звенящим от напряжения голосом:

— Не смей обижать маму!

— Да я тебя щелчком перешибу, сопля! – взвился Тобиас.

Вот теперь вопрос о применении магии отпал: я выхватила палочку и парализовала агрессора, заставив его застыть с занесенной для удара рукой.

Съежившийся в ожидании затрещины Северус распрямился и, мгновенно вернув себе самоуверенность, гордо заявил:

— Как мы его, да? И что теперь делать будем?

Это был хороший вопрос. Весь день я занималась самообольщением. Говорила себе о гуманности, о моральных принципах, но сейчас, столкнувшись лицом к лицу с тем, что этот *** хотел обидеть моего Северуса, беззащитного пятилетнего мальчика и своего родного сына, поняла, что разводом у нас дело не закончится. Так что и поднимать эту тему не стоит. Бежать, как и планировала изначально? Ну уж нет. Я никогда в жизни не убегала. И по понятиям говорить приходилось. Редко, но бывало. Между прочим, за спиной Северуса был острый косяк, и все могло закончиться трагично, так что…

— Ты сейчас пойдешь спать, а я подчищу ему память, – подумав, набросала я план ближайших действий.

Северус серьезно кивнул и пошел к лестнице, но, встав на первую ступеньку, обернулся и тихо сказал:

— Мам, может, тебе сегодня лучше поспать у меня?

Я не знаю, хотел он защитить меня или ему самому было страшно, но в груди разлилось приятное тепло, и я, сглотнув комок в горле, кивнула:

— Хорошо, родной, я приду, как только тут закончу. А ты уже ложись, ладно?

— Да.

Северус подарил мне неуверенную улыбку и пошел наверх, а я обернулась к мужу. Похоже, сейчас будет мой первый опыт в применении заклинания Забвения. Теорию я прочитала всю, но вот на практике применить все так, чтобы удалить лишь последние воспоминания, представлялось задачкой не из простых. Мне хотелось, чтобы воспоминания о том, как он дал мне в глаз и сломал палочку остались — так противник будет расслаблен своим мнимым превосходством и сможет наделать ошибок. Я в свое время много читала (да и писала) про попаданцев, и меня всегда поражало, как лихо они разбрасывались непростительными. Нет, Аваду, положим, обычно не применяли, но вот Круцио или Империо — за милое дело. А ведь есть такая штука, как Приори Инкантатем, при наложении которой на палочку в обратном порядке вызываются все наколдованные ею заклинания. И это только из того, что описала сама Роулинг. Вполне может статься, что на эти заклинания, как на имя Темного Лорда, метку поставили. В общем, действовать нужно так, чтобы не подкопались. Ни маги, ни магглы: на неволшебный мир у меня были большие планы, ставить на которых крест из-за судимости не хотелось.

Итак, вариант с непростительными отпадает. С зельями тоже по причине отсутствия ингредиентов и туманных перспективах использовать их на маггле: некоторые авторы считали, что их физиология настолько отлична от физиологии магов, что и действие будет совершенно непрогнозируемым. Не знаю, не знаю, но и проверять не хочу и не могу.

Но это все лирика, а сейчас стоило позаботиться о злободневном. Я направила палочку на парализованного и сосредоточилась на том, чтобы стереть из памяти все, что произошло после того, как он сломал мою «палочку».

— Obliviate! Finite Incantatem.

Тобиас пошатнулся и затряс головой. Он стоял ко мне спиной, так что я не видела выражение его глаз, но все равно узнать подействовало или нет можно было только по его дальнейшим действиям. Я быстро нагнулась и взяла в руки обломки, одновременно с этим спрятав настоящее оружие назад, в лифчик (груди как таковой у этого тела почти не было, а вот как скрытая “сбруя” для палочки данный предмет дамского гардероба подходил вполне), после чего встала и схватилась за заплывший глаз.

— Ну, ты это… — муж, видимо из-за дезориентации после применения заклинания Забвения, растерял весь свой запал и воинственность, и теперь неловко переминался с ноги на ногу. — Прости меня, что ли? Ну, сорвался я, — поняв, что я не собираюсь ничего отвечать, продолжил он торопливо. — С кем не бывает. А эту штуку ты выкинь: вся эта бесовщина до добра не доведет. И лед к глазу приложи, что ли. Давай я тебе его наколю.

«Глаз?» — мысленно усмехнулась я, но для вида покорно потупилась и кивнула. Он тут же поспешил найти нож и открыл холодильник, чтобы выполнить обещание. Я же пошла на улицу, чтобы выбросить в мусорный бак обломки муляжа: на близком расстоянии было видно, насколько топорно сделана “палочка”, так что бросить бы ее в мусорку, стоящую дома, я бы не рискнула. Кажется, все получилось? Или он тоже притворяется потерявшим память, и мне стоит опасаться нового обыска? Нельзя быть чересчур беспечной, это может выйти боком не только мне, но и Северусу.

Муж уже ждал меня в дверях с завернутым в полотенце льдом. Он сам приложил его к пострадавшему месту и изобразил жалкую улыбку.

— А на ужин у нас макароны? — пытаясь найти тему для разговора, преувеличено бодро спросил он.

— С сыром, — не став упрямиться, приняла я игру. — Тебе разогреть?

— Да сиди уж, — он помотал головой, бережно придерживая меня под локоть. — Я сам. Голова не кружится?

— Нет.

— Ну. Значит, сотрясения нет. Хорошо, да?

— Ага.

Меня подвели к стулу и усадили, после чего он зашустрил по кухне. Видимо, сейчас, «сбросив пар», он пришел в хорошее расположение духа.

— Ты будешь? — спросил Тобиас, накладывая себе полную тарелку.

— Мы с Северусом уже поужинали, — я помотала головой. — Это все тебе, не стесняйся.

— Вот и здорово, — обрадовался он. — Веришь: я голодный как волк! Сегодня работы было столько, что не продохнуть ни минуты. Из последних сил выходных жду: ребята говорили, что усач клюет. Лицензию уже купили, так что в субботу и двинем. Ты как, поскучаешь без меня выходные?

Он подмигнул мне и хохотнул, явно в восторге от своего остроумия, а я задумалась. Значит, суббота и рыбалка? Очень интересно.

После ужина он умостился в продавленное кресло перед телевизором, откопал где-то пару бутылок пива и явно собирался скоротать так ближайшие часы.

— Я сегодня лягу с Северусом? — полувопросительно сказала я, и он пробурчал что-то согласное, не отрывая взгляда от экрана. Вот и здорово. — Спокойной ночи.

Ступеньки все так же скрипели, и я не удивилась, когда, открыв дверь, увидела немой вопрос в глазах.

— Не знаю, — буркнула я. — Может, и обошлось.

Осторожно присела, порадовавшись, что в комнате Северуса стоит обычная односпальная, а не детская кровать. Худенькой мне и маленькому Северусу будет вполне комфортно. Вздохнув, я улеглась, и Северус тут же подкатился под бочок, перекинув руку мне через живот. Я же поудобнее устроила полотенце со льдом на боевое ранение и стала думать, как нам быть дальше.

Итак, рыбалка. Река тут есть прямо в городе, и весьма приличная, так что скорее всего Тобиас пойдет на нее. Интересно, один? Он сказал «лицензию уже купили, идем в субботу», значит, их будет, как минимум, двое. Уже хорошо: будет свидетель, который подтвердит несчастный случай, а может и не один. Осталось дожить до субботы. Еще четверг и пятница…

Я лежала и должна была составлять план устранения мужа, а сама, против воли, тихо тащилась от того факта, что сейчас нахожусь в постели самого Северуса Снейпа, который меня обнимает, сонно сопя куда-то в подмышку, причем о том, чтобы я спала с ним, просил именно он! Я безнадежна.

====== Глава 4 ======

Два дня до субботы пролетели моментально. Утром я сама просыпалась безо всякого будильника как раз так, чтобы успеть приготовить завтрак Тобиасу. Видимо, у тела уже выработался на это рефлекс. Зная о том, что так будет продолжаться недолго и что не стоит в последние дни провоцировать конфликтные ситуации, я молчала, улыбалась, готовила, кивала ему на прощание, как идеальная жена. Скандалов он больше не закатывал, так как явно предвкушал отдых на выходных и всеми мыслями был уже там. Нам с Северусом уделялось внимания не больше, чем кухонной мебели. Хотя вру: холодильник все равно бы лидировал.

Против последнего я не возражала: дальше от начальственного взгляда – спокойней для солдата.

Днем мы с Северусом штудировали учебники. Ну, точнее, я искала максимально полезные в нашей ситуации чары и знания, пропуская мимо тонны разлитой на страницах книг воды, а Северус сидел у меня на коленях, тихо млея от того, что мама им занимается, и слушал все, что я ему читаю. Гулять больше пока не ходили: чтобы в субботу все было правдоподобно, а до этого дня любимый папа не имел лишних поводов для скандалов, на семейном совете постановили, что Северусу лучше всего будет сказаться больным. Ничего серьезного — легкая простуда, но это послужит мне лучшим алиби — ни одна нормальная мать не бросит больного ребенка, чтобы преследовать отправившегося на рыбалку мужа. Северус не жаловался: болеть — так болеть. Мама рядом, сидит с ним целый день, читает интересные книжки, кормит вкусной едой, так чего еще желать? Общаться с отцом он никогда не рвался.

Суббота пришла с грозовыми тучами, ненастным ветром и похолоданием. Только лишь выглянув в окно, я поняла, что план, скорее всего, придется отложить до лучших времен, а то и совсем похоронить, заменив на что-то более подходящее обстоятельствам. И испытала по этому поводу смешанные чувства: все-таки на первое убийство, пусть и такое вынужденное, тяжело решиться. Я, конечно, не Раскольников, но и обстоятельства у меня другие.

Впрочем, данные мысли не помешали мне поджарить яичницу (Тобиас получал ее на завтрак стабильно, и, так как ни разу не потребовал смены рациона, я решила не заморачиваться лишний раз).

Муж спустился, одетый в забродники и с удочками наперевес.

— Все-таки пойдешь? — не удержавшись, спросила я. — А погода? Заболеть не боишься?

— Да тьфу на тебя, кликуша! — беззлобно ругнулся Тобиас. — У меня путевка пропадет: какая тут, на хрен, погода! И потом, для согреву у нас надежное средство имеется.

Он потряс красноречиво звякнувшим рюкзаком, и я кивнула. Пока все шло так, как надо.

Тобиас еще доедал, когда со стороны улицы послышались голоса выкликающих его друзей-собутыльников. Моментально запихнув все, что оставалось на тарелке, в рот, муж вытер жирные губы рукавом и чмокнул меня в щеку.

— Не скучай тут.

Еще минута — и я увидела его спешащим к трем другим рыбакам. Они поздоровались, постояли пару минут, обсуждая новости, и двинулись по улице.

Медлить было нельзя. Я достала палочку и наложила на себя чары Хамелеона. Все эти дни я тренировала их, играя с Северусом в прятки: чары у меня выходили пока неидеально и иногда по ним шли помехи, но все равно это было лучше, чем ничего. Поверх наложила заклинание Рассеивания внимания, которое не позволит окружающим сильно приглядываться к тому месту, где я буду находиться. В сочетании с чарами хамелеона хватить должно. Северус был заранее проинструктирован, что ему придется несколько часов быть в доме за старшего, и мальчик отнесся к своему поручению ответственно, пообещав, что все будет в порядке, и я могу не беспокоиться.

Так что я тихо приоткрыла дверь и выскользнуланаружу, хотя можно было особенно не таиться: ветер шелестел кронами деревьев и травой и гнал по улице несколько газетных листов, так что шуму было достаточно, чтобы скрыть мои легкие шаги. К тому же и сами рыбаки топали, как стадо слонов, ржали каким-то своим шуткам и перебрасывались веселыми фразами. Как я и предполагала, ушли недалеко: они следовали по руслу реки и как только вышли за черту городка, где было запрещено разводить костры и распивать на улицах спиртные напитки, расположились в уютной излучине на берегу. Здесь уже было кострище, так что место было, что говорится, прикормленным.

Рыбаки действовали слаженно, видимо, собирались такой компанией уже не впервые. Один из них достал из рюкзака рогульки, которые воткнул в землю, другой начал распаковывать удочки, третий пошел за сушняком для костра, а Тобиас поместил весь принесенный ими алкоголь в рыболовный садок и погрузил в воду, чтобы он остудился. Вскоре они закинули все удочки и уселись у весело потрескивающего костра, решив перекинуться партийкой в покер. По кругу, на манер трубки мира, ходила бутылка виски.

Я же мерзла в засаде в кустах, проклиная непогоду, свою несообразительность (это надо же было не подумать пальто накинуть!) и свои не менее дурацкие идеи. С каждой минутой план казался все менее гениальным и вообще неосуществимым. Ну вот кто даст гарантию, что они смогут наклюкаться достаточно, чтобы все прошло без вопросов? А дома Северус один. В тепле. И чай там тоже горячий. Живот согласно пробурчал, что идея отказаться от завтрака (я накрутила себя заранее, и кусок в горло не лез) была совершенно идиотской. Да я и не спорю!

Рыбалка, в принципе, мне нравилась. Но в нормальную погоду и когда ловлю именно я, а не как сейчас. Время тянулось резиной, от холода и необходимости сохранять одно и то же положение стало клонить в сон, а эти рыбаки, хоть и постоянно бегали к садку за горячительным, сильно опьяневшими не выглядели. За несколько часов они поймали в общей сложности лишь несколько достойных упоминания рыбин. Причем, что удивительно, замерив каждую, счастливчик, ее поймавший, аккуратно, чтобы не повредить губу, снимал ее с крючка и отпускал обратно в реку.* Еще бы поцеловал перед этим! Странные они, эти британцы.

А вот когда начало накрапывать, стало веселее: над своим бивуаком они соорудили небольшой навес и все втиснулись в него, продолжая играть в карты и пьянствовать. За удочками теперь почти никто не следил, и если раньше на каждую поклевку сбегались посмотреть всей кучей, то теперь «неудачника» — хозяина удочки — почти пинками выгоняли на промысел, сами оставаясь в сухом и теплом месте. Похоже, погода все-таки будет мне на руку.

Дождавшись, когда горячительное пойдет по очередному почетному кругу, я с помощью чар Левитации сымитировала поклевку на удочке Тобиаса, а все остальные еще минут десять назад зачаровала так, чтобы они точно не начали клевать в неподходящий момент. Минута — и мой муж, чертыхаясь и ежась под порывами злого ветра и холодными каплями, бьющими в лицо, оскальзываясь на скользкой траве крутого берега, спешит к удочке. Поклевка, которую я показала, была так себе, и ожидать какого-нибудь сома или другую удачную добычу не приходилось, так что Тобиас шел нехотя. Вот он достиг берега, нагнулся над удочками…

Дальше я действовала, как в балете: быстро и четко. Конфундус на трех оставшихся рыбаков, чтобы они на время действия заклинания вышли из строя и не поняли, что произошло. Заклинание Парализации на Тобиаса и легкий толчок Левиосой, чтобы столкнуть его в воду и продержать в ней нужное время. В среднем взрослый здоровый человек может не дышать под водой 40-60 секунд. Японские профессиональные ныряльщицы могут находиться там до четырех минут, а установленный рекорд был величиной в девять. Десяти минут вполне хватило: Финитой я отменила все наложенные заклинания и тихо удалилась. Причем, когда я уходила, собутыльники мужа еще так и не поняли, что их стало на одного меньше. Впрочем, меня это уже не касалось. Домой, в тепло, к Северусу!

Дома я быстро высушила себя заклинанием, убедилась, что с Северусом все в порядке, и принялась за уборку: к приходу в дом посторонних этот самый дом должен сиять. Нужно было ломать устоявшееся мнение о семье Снейп, потому что репутация забитой жены алкоголика не нужна ни мне, ни тем более Северусу. Радовало еще, что мой благоверный никогда не приводил домой друзей. Может, стеснялся грязи, а может еще по какой-нибудь другой причине. Теперь уже неважно. Но этот факт точно поможет поставить факты с ног на голову. А уж правильно подавать ситуацию мне и на работе постоянно приходилось. Справимся.

Итак, мы пошли по комнатам, чистя-восстанавливая-расставляя по местам все, что попадалось на глаза. Всего каких-то пара часов, а дом было не узнать: чистые окна, выстиранные занавески, сияющий паркет, налакированная мебель, выбитые коврики, свежий, слегка отдающий корицей и выпечкой воздух (по такому делу, чтобы успокоить себя, еще с вечера я поставила тесто на пироги, а, закончив уборку, мы сели кулинарничать). Закончив лепить пирожки, я умыла угваздавшегося тестом Северуса, умылась сама и переоделась в более-менее приличную одежду (Репаро на ткань тоже подействовало, хотя я и опасалась обратного, помня описание залатанных вещей на Уизли у Роулинг). Длинные волосы заплела в роскошную косу, чтобы не мешались.

Последняя партия пирогов еще допекалась в духовке, когда в дверь позвонили. Я пошла открывать, а Северус, с которым мы несколько раз обговорили ситуацию, поспешил к себе в комнату. Там он должен был снять халат (мой, специальным заклинанием подогнанный под его размер, так как своего у него не было), оставшись в ночной рубашке, залезть под одеяло и изобразить спокойный сон. Он же у меня простудой болеет.

Открыв дверь, я увидела на пороге сконфуженно мнущихся рыбаков в обществе полисмена. Говорить начал именно он.

— Миссис Снейп?

— Да, это я, — я слегка улыбнулась. — А что случилось?

— Вынужден с прискорбием сообщить, что произошел несчастный случай, в результате которого…

Полисмен продолжал говорить, а я пошатнулась и оперлась о косяк, старательно вгоняя себя в истерическое состояние. Это было не сложно: как я поняла еще в первый день, Эйлин была чрезвычайно тонко чувствующей натурой, и слезы моментально могли появиться на ее глазах по самым разным поводам. Сейчас, например, я просто перестала отгонять от себя мысли, что я всю жизнь обречена со стороны наблюдать за тем, как будет жить мой Северус. Что он вырастет, влюбится, женится, и это точно буду не я. Я никогда не смогу поцеловать его так, как мне бы хотелось, прикоснуться… он никогда не посмотрит на меня, как на свою возлюбленную… И все, что мне останется — это молча загибаться от ревности. Слезы брызнули из глаз, как только я успела спрятать лицо в руках. Я не пыталась побороть чувства, наоборот, самозабвенно отдалась им, позволила накрыть себя с головой. Сквозь сотрясающие меня рыдания я почувствовала, как меня осторожно взяли за плечи, развернули и куда-то повели. Я не сопротивлялась. А потом как-то резко оказалась на кухне, держа в руках стакан воды. Послушно сделав глоток, услышала стук зубов по стеклу. Тяжело выдохнула и посмотрела на сидящего на корточках передо мной полисмена. За ним скорбными тенями маячили собутыльники мужа, что, впрочем, не мешало им с интересом оглядываться.

— Успокоились? — с участием спросил он. — Вот и хорошо. Мэм, мне нужно, чтобы вы проследовали со мной на опознание тела. Я все понимаю, но необходимые процедуры…

— Да-да, — растеряно кивнула я, проводя рукой по лицу. — Я понимаю. Но мне не с кем оставить Северуса. Он простужен…

— Моя Аннет может прийти: мы тут рядом живем, — тут же предложил один из рыбаков, долговязый и совершенно не знающий, куда деть мешающиеся ему руки. — Я Джон, кстати, — он протянул мне одну из них, слегка трясущуюся от волнения, и жалко улыбнулся. — Мне так жаль, Эйлин… Тобиас, он… ну, мы только отвернулись на минуту, а потом смотрим, а его нигде нет. Кричали, ныряли… нашли, но поздно уже было.

— Да, Джон, спасибо, — я тоже приподняла уголки губ, даже не пытаясь изобразить нормальную улыбку.

— Вот и хорошо, — преувеличенно бодро заключил полицейский. — Тогда вы сейчас приведете жену, а вы, миссис Снейп, предупредите мальчика, что отлучитесь.

— Да, конечно, — я кивнула и медленно, осторожно поднялась со стула. — Просто… у меня все это не укладывается в голове… так хочется, чтобы это все оказалось сном… просто проснуться…

Северус лежал и дышал ровно и размеренно. Я даже было подумала, что он и вправду спит, но как только уселась на стул и прошептала его имя, он открыл глаза и наклонил голову, показывая, что очень внимательно слушает.

— Северус, с папой случился несчастный случай, и мне теперь придется ненадолго отойти. В доме останется женщина, можешь называть ее тетей Аннет, которая просто проследит за тем, чтобы все было в порядке. Помни обо всем, о чем мы с тобой говорили, хорошо? Я вернусь так скоро, как только смогу. Если ты немного поспишь, то я буду тебе очень признательна.

Он молча кивнул, сжав губы в тонкую полоску, а потом спросил:

— Папа ведь уже не вернется, да?

— Нет, не вернется, — осторожно ответила я. — Тебя это… расстраивает?

— Нет. Успокаивает, — он скривился. — А тебя?

— Меня тоже, — призналась я. — Но если тебя спросят, то что ты ответишь?

— Что мне грустно, и я скучаю, — он снова повторил недавнюю гримасу.

— Ты у меня умничка, — я поцеловала сына в лоб, поправила на нем одеяло и встала. — Ну, не скучай, я вернусь очень быстро.

— Обещаешь?

— Да.

Я осторожно прикрыла за собой дверь и спустилась вниз, где меня ожидали мужчины. Повисла неловкая пауза.

— Может, чаю, пока ждем Джона? — тихо предложила я. — Вот, напекли пирогов: ждали папу с рыбалки…

Я оборвала себя и с шумом втянула воздух. Все понимающе отвели глаза. Полисмен, прокашлявшись, согласился:

— Было бы неплохо: погода на улице…

Остальные тут же закивали. Я налила в чайник воду и поставила его на плиту. Вскоре он уже закипел, все расселись за столом, и постепенно напряжение стало отпускать.

— А я себе ваш дом совсем не так представлял, — помолчав, признался один из них. — Я — Джастин, миссис Снейп.

— Просто Эйлин, пожалуйста. А почему другим?

— Ну,.. — Джастин замялся. — Тобиас, он, конечно, не очень о семье распространялся, но с его слов выходило, что тут обычно не убрано. А у вас так чисто, как в больнице прямо.

— Северус болеет, – вздохнув, призналась я. — Поэтому я не выпускаю его из постели. А Тобиас… он очень педантичный и болезненно переживает любой беспорядок, — я светло улыбнулась, как будто это было милой чудинкой любимого человека. Думала я сейчас о Северусе Снейпе, моем любимом профессоре, так что нужный лирический настрой пришел легко, а голос стал мечтательно-певучим. — А вы сами понимаете, что в доме, где есть маленький непоседливый ребенок, невозможно сохранить идеальную чистоту.

Мужчины понимающе покивали, глядя на меня с большим уважением. В дверь позвонили снова: пришел Джон с обещанной помощью.

Комментарий к Глава 4 * http://org.rybalka.com/blog/view/6732/

====== Глава 5 ======

В морге закончила быстро. Тело не успело полежать в воде, так что было вполне узнаваемым, а сам процесс опознания был, скорее, формальностью. Меня уведомили, что похоронить мужа можно будет не раньше, чем через две недели: должны провести вскрытие и установить причину смерти.

— Мы обо всем договоримся, Эйлин, — виновато отводя глаза, заверил Джастин. — У тебя маленький ребенок на руках, тем более простуженный. Ты где его хочешь похоронить? В церковном саду? А мы еще и на гранитную плиту скинемся, правда, парни?

Два его товарища закивали.

Так я и узнала, что мне положено страховое возмещение. Десять тысяч фунтов. По этим временам — бешеные деньги. Если бы я, например, задалась целью купить небольшой коттедж где-нибудь у моря, то хватило бы и даже еще немного осталось. Но у меня были другие цели.

В офис страховой стоило ехать, только имея на руках свидетельство о смерти от патологоанатома, так что на сегодня со всеми формальностями мы закончили, и можно было возвращаться. Друзья Тобиаса проводили меня до дома, где Джон забрал жену.

— У вас очаровательный мальчик, дорогая, — уходя, сказала она. — Такой воспитанный и смышленый.

Я немного напряглась, пытаясь предположить, что именно мог рассказать Северус, но постаралась сохранить внешнее спокойствие.

— Вы поговорили?

— Немного, — кивнула она. — Северус проснулся и проголодался, вот и спустился на кухню. Мы с ним выпили чаю и поболтали о том, о сем. Потом он устал и снова поднялся к себе.

— Спасибо еще раз, что посидели с ним.

Я закрыла за ними дверь и пошла проведать сына. Северус сидел, закутавшись в одеяло так, что только нос торчал, и пролистывал анатомический атлас. Интересно, где его только отрыть умудрился.

— И как тебе Аннет?

— Миссис Дингл? — уточнил Северус, закрывая книгу и улыбнувшись мне. — Неплохо. За то время, пока я съел два пирожка, она рассказала мне, что у нее трое детей, собака, две кошки и канарейка. Разводит розы, ненавидит грозу и болеть и очень нам сочувствует.

— А ты? — я присела на край его кровати, и он тут же пододвинулся поближе, удовлетворенно вздохнув. Как бы он ни храбрился, а оставаться без меня ему было боязно. — Что рассказал ей ты?

— Ничего, — сын фыркнул и дернул плечом. — Ей хотелось выговориться, а не меня слушать. Так что кивать и жевать было проще.

Я выдохнула с облегчением: похоже, Обливиэйт не требуется.

— Перед сном немного поколдуем, а завтра будем искать все, что можно, по защите жилища, — обрисовала я ему планы на ближайшие дни.

— Что будем колдовать?

— Пока без изысков: простые Запирающие на окна и двери, чары Неразбивания на стекло и от пожаров. Район у нас непростой, а зная, что в доме находится одинокая молодая женщина, могут и вломиться.

— Я буду тебя защищать, — нехорошо прищурившись, пообещал Северус, и я растаяла: настолько мило это прозвучало.

— Конечно, дорогой, — он заслужил крепкое объятие и поцелуй в макушку. — Но мама все равно поколдует: береженого, как говорится, Бог бережет.

С палочкой наперевес я обошла весь дом. Северус, все еще в пижаме и накинутом поверх халате, составлял компанию.

— Я сегодня с тобой спать буду, — авторитарно заявил этот мелкий «защитник». — Ты права: мало ли кто проникнуть захочет.

— Но только сегодня, — кивнув, все-таки уточнила я. — Потому что завтра мы просмотрим книги и найдем заклинания посильнее.

Северус мотнул головой, словно говоря «там посмотрим», и промолчал, но я так устала из-за всей этой катавасии и многократного использования магии с непривычки, что не обратила на это никакого внимания. Молча дошла до ванной, заставила Северуса умыться и почистить зубы, потом послала его укладываться и умылась сама. До кровати уже доползла на автопилоте, а, закрыв глаза, просто провалилась в черноту. И никаких кошмаров.

Со следующего дня, пользуясь вынужденной передышкой, мы с Северусом начали учиться колдовству. Сначала, конечно, усилили защиту, причем Северус получил в руки ветку, размером и весом напоминающую волшебную палочку, и повторял за мной слова и движения кистью руки. А уже потом, когда дом по степени защищенности стал напоминать Форт-Нокс (я утрирую, конечно, но для маленького рабочего городка сойдет), устроились на диване и стали разбираться в теории зельеварения. Мне, в общем-то, было все равно, с чего начинать, а Северус попросил вернуться к зельям. Свой выбор он обосновал тем, что колдовать ему будет нельзя еще до одиннадцати, а вот запрета варить зелья до достижения этого возраста нет. Я похвалила его логические выкладки и в качестве награды пообещала как минимум пару часов в день уделять зельям, а кроме того — купить в магической аптеке ингредиенты при первой же возможности.

— Завтра? — тут же азартно засверкал глазами Северус, нетерпеливо ерзая на диване.

— Почему завтра? – удивилась я. — У нас же пока даже денег нет…

— Есть, я же видел! В шкафу, когда мы папины вещи перебирали, в тумбочке в ванной и в подвале. А еще и магические, в твоем сундуке лежат.

— Все-то он видел, — проворчала я. — Ты пойми, глазастый мой, что на то, что я хочу купить, этого не хватит, а выбраться только чтобы прогуляться? Не стоит. К тому же ты у меня пока болеешь, не забыл? Вот сиди и про зелья слушай. Итак, на чем мы там остановились?

— На добавлении желчи броненосца, — нахмурившись, напомнил Снейп. — А когда поедем?

— Сначала похороны, потом получу страховку, и можно будет ехать, — вздохнув, в очередной раз повторила я. Когда Северус чего-то хотел, он умел быть на редкость нудным.

— Ладно. Но не забудь: ты обещала зайти в аптеку.

Попутно я сходила в местное риэлтерское агентство и договорилась о продаже дома. Оставаться в Паучьем тупике я не собиралась. Тем более где-то там рядом эта рыжая бродит, выжидает…

Я почему-то считала, что желающих купить дом будет немного, так что настроилась на долгое ожидание или даже отрицательный результат, и когда на следующий же день после посещения агентства в десять утра зазвонил телефон, и вежливый мужской голос осведомился, когда он может подъехать осмотреть дом, я несколько растерялась.

— В ближайшие дни я буду дома, так что все зависит от вас.

— Тогда, может, прямо сегодня? Я буду у вас через пару часов.

— Подъезжайте, — решила я.

Северус, крутившийся рядом, засыпал меня ворохом вопросов. Где мы будем жить, когда продадим дом? Если появятся деньги, поедем ли в Лондон, чтобы попасть в магические магазины? А что тогда с похоронами и страховкой? Когда ему можно будет прекратить болеть и выйти на улицу?..

— Значит так, Северус, — вздохнув, прервала я нескончаемый поток. — Отвечаю по порядку. Да, если мы продадим дом, то поедем в Косой переулок, но я постараюсь договориться так, чтобы дом оставался за нами до похорон. Страховкой буду заниматься, как только получу все необходимые бумаги от официальных лиц. И как долго они будут тянуть с выплатой, просто не представляю.

Заметив, как поскучнело лицо сына, поспешила его подбодрить:

— Зато могу пообещать, что даже при нашем первом, разведочном посещении магазинов, мы зайдем в аптеку и книжный, и я куплю тебе ингредиенты для трех несложных зелий. Какие ты хочешь?

И вот тут я в первый раз в жизни увидела, чтобы живой человек натурально подвис, как перегруженный компьютер. Северус уставился в одну точку и не реагировал на раздражители вроде взволнованной мамы. Я безрезультатно окликнула его несколько раз, помахала рукой перед глазами… без толку. И только после того, как его энергично потрясли за плечи, он соизволил очнуться и перевести на меня недовольный взгляд:

— Ну? — буркнул он угрюмо.

— Что «ну»? — столь же любезно ответила я. — Ты зачем в астрал ушел?

— Пытаюсь подобрать самые необходимые зелья, подходящие под эти драконовские критерии, — язвительно ответил мальчик. — Всего три, да еще и несложные? Мило.

— А если бы я не поставила ограничений? — заинтересовалась я. — Что бы ты выбрал тогда?

— Тогда… — Северус прикрыл глаза, припоминая. — Ну, прежде всего экстракт бадьяна, настойка растопырника и Рябиновый отвар, потом Кроветворное и Костерост, еще обязательно противоядие от простых и магических ядов, Противоожоговое и, если деньги останутся, Умострильное и Охранное. Как-то так.

У меня не было слов. С одной стороны, все верно и я сама бы не сделала выбор лучше, но с другой… Когда шестилетний мальчик (выглядел Северус в лучшем случае на пять, но в процессе общения выяснилось, что ему уже шесть. Сказывалось голодное детство) со знанием дела говорит исключительно о лечебных зельях… Это показатель.

Я прижала его к себе и пообещала:

— Хорошо. Ты меня убедил: купим по списку все, на что денег хватит. Хватит на семь — значит, для семи зелий, на больше — значит, на больше.

— Спасибо, мам, ты — лучшая! — просиял Северус и обнял меня в ответ.

— Ну что, тогда по пирожку с какао и подготовимся ко встрече нашего потенциального покупателя? — перевела тему я, потому что нежности нужно раздавать дозированно, чтобы не превратить его в трепетную фиалку.

Северус отстранился и закивал, после чего первым поспешил на кухню.

— Я сам какао сварю, — послышался оттуда его голос. — Пусть зелий пока нет, но тренироваться можно и на нем.

Посетитель был… неожиданным.

— Да-да, я знаю, о чем вы подумали, — не дожидаясь моего приветствия, кивнул гость. — Я индиец или паки, как вы нас называете. Это будет проблемой?

— Нет-нет, — помотала я головой. — Простите, это было крайне невежливо, но я не ожидала, что моим домом заинтересуется не англичанин.

— И вы простите, — индиец улыбнулся неловкой улыбкой и протянул руку для рукопожатия. — Бхаскар Патил, к вашим услугам.

— Эйлин Снейп, — ответила я на автомате, пожимая руку.

В мозгу же билось: неужели тот самый, отец близняшек Патил? И ведь не спросишь прямо в лоб: ты маг или как? А, с другой стороны, какая мне-то разница. Купит ли дом, не купит, и разойдемся, как в море корабли.

Дом мистеру Патил понравился. Он несколько раз восхитился тем, в каком он хорошем состоянии, что не нужно делать ремонт. Сейчас, после экскурсии, мы сидели на кухне и пили чай с пирогами.

— Да, — кивнула я. — Тобиас был мастером на все руки и следил за тем, чтобы в доме был порядок.

— Тобиас — ваш муж?

— Он недавно умер, — пояснила я. — Поэтому мы с сыном переезжаем. Так что вы решили?

— Цена в тысячу фунтов высоковата для этого района, но учитывая состояние дома и наличие сада, я готов ее заплатить, не торгуясь. Скажу честно, ваш дом — уже десятый, просмотренный мной за этот месяц, и остальные владельцы не горели желанием продавать дом индийцу. Они старались этого не показать, но со стороны видно, да и вечные отговорки про «лучшего покупателя», «неожиданные обстоятельства» и все такое прочее…

Мужчина поморщился, а я, исходя из его слов, сделала вывод, что магом он быть не может: маг бы такую проблему решил с помощью пары Конфундусов или зелья Доверия. Что же, бывают в жизни и такие странные совпадения.

— Я не расистка, мистер Патил, — пожав плечами, ответила я. — Просто хочу, чтобы новый владелец оказался приличным человеком. Этот дом… дорог мне, мы прожили тут счастливые годы, и не хотелось бы, чтобы все пришло в запустение.

— Я позабочусь о том, чтобы этого не произошло, — горячо заверил меня Патил. — Но вот насчет покупки… понимаете, у меня пока нет всей суммы… Но если вы согласитесь подождать недели две-три, я что-нибудь обязательно придумаю!

— Я подожду, — кивнула я, довольная, как все удачно складывается. — Но была бы признательна, если бы вы управились за месяц.

— Конечно-конечно! — закивал индиец. — Я приложу к этому все усилия.

Вскоре мы распрощались. Мистер Патил уходил какой-то просветленный, как будто мое согласие сняло у него с плеч тяжелый груз. Неужели англичане настолько плохо относятся к представителям иных культур? Странно: у нас, в России, я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Хотя, возможно, и потому, что жила в другое время.

====== Глава 6 ======

Что можно сказать о похоронах? Тобиаса я не знала, но изобразить глубокую скорбь было необходимо: если уж я выбрала именно такую линию поведения, то ее нужно выдержать до конца. Людей было много, из них лично мне были знакомы, дай Бог, несколько человек — трое друзей-рыбаков, оказавшихся причастными к трагедии, и Аннет. На этот раз с Джастином и Джимми (на редкость странное совпадение имен, учитывая Джона, как только в их теплую компанию Тобиас попасть умудрился?) были их жены, Карен и Глория. Как-то так само вышло, что после окончания я пригласила их в гости. За столом, угощая гостей чаем и выпечкой, разговор зашел о моих дальнейших планах.

— Буду продавать дом, — вздохнув, призналась я. — С ним связано слишком много счастливых воспоминаний, и теперь, когда Тобиаса больше нет… мне тяжело здесь находиться.

— Ох, дорогая, — покачала головой Аннет. — Я так тебя понимаю: если бы с Джоном что-то случилось… Не знаю, как бы я это пережила.

— Может, тебе нужна помощь с упаковкой вещей? — подключилась Глория. — Ты только скажи.

— Да их получилось немного, — я растеряно пожала плечами. — Пока еще не решила, где мы с Северусом обоснуемся: остаток лета и начало осени попутешествуем. Мне сейчас просто необходимо двигаться, все осознать, свыкнуться с мыслью… — я тяжело вздохнула и покачала головой, обхватив себя руками. — Вот только картины… Я не могу уехать без них, а если перевозить их просто упакованными в оберточную бумагу, то можно повредить холст.

— Картины? — удивленно переспросила Аннет.

— Да, — я светло улыбнулась и сказала гордо и уверенно: — Тобиас был гениальным художником! Если бы он прожил дольше, то мир бы обязательно отдал должное его таланту! Мы потому и отказывали себе во многом, что копили на его первую выставку. Конечно, ему нужно было написать еще несколько полотен, но это было только дело времени: сами понимаете, что для того, чтобы творить, нужно создать условия. Увы, работа на заводе убивала моего мужа.

Я поджала губы и качнула головой, а мои гости буквально обратились в слух, стараясь не пропустить ни слова новой сплетни. И пусть: именно за этим я их и позвала. Если в будущем Северусу все-таки придется стать известным мастером зелий, то такого пятна в биографии, как отец-алкоголик ему точно не нужно. Выдержав мхатовскую паузу, я продолжила:

— Мы так и познакомились: я увидела его картину и простояла рядом, завороженная, больше часа. Он пригласил меня в соседнее кафе, на кофе, разговорились… Это было волшебно: так неожиданно найти человека, который понимает тебя с полуслова, так тонко чувствует мир. Тобиас потом признался мне, что влюбился в меня с первого взгляда. А когда я остановилась рядом и оценила его работу, понял, что это судьба.

Карен мечтательно вздохнула.

— Конечно, я ни минуты не раздумывала, когда он сделал мне предложение, — я воскресила в памяти образ моего Северуса, и счастливая улыбка сама появилась на лице. — Первое время после свадьбы мы купались в эйфории, а потом я узнала, что беременна, и Тобиасу пришлось пойти на завод. Тяжелый, монотонный труд высасывал силы и мешал творить. Последнюю картину он дописывал, уже работая на заводе, а потом просто не находил сил, чтобы снова взяться за кисть.

— А можно взглянуть на работы? — попросила Аннет.

Я кивнула:

— Конечно. Они у меня в спальне: перед сном, еще не погасив настольную лампу, смотрю на них, и как-то легче становится. Знаю, что частичка Тобиаса все равно остается со мной.

Я провела их наверх и, открыв дверь спальни, махнула рукой в сторону расставленных вдоль стены картин, поочередно называя и давая краткие комментарии:

— Эту он начал писать после нашей встречи. Назвал «Знакомство». Он мне рассказывал, что все то время, что я простояла перед его картиной, не этой, разумеется, пытался найти мужество, чтобы заговорить и познакомиться… А это — «Свадьба». У него тогда полгода улыбка не сходила с лица, и он часто пел, просто так. После свадьбы внес меня на руках в наш дом, и донес до второго этажа. Все не мог отпустить, — я счастливо вздохнула и перешла к следующей: — Последняя и моя самая любимая, «Рождение сына». Над ней он работал полтора года. Говорит, что когда писал ее, переосмыслил всю свою жизнь. Завораживающая глубина, согласитесь?

Гости покивали, явно не находя слов, чтобы оценить «шедевры». Я знаю — сама через это прошла. Никогда особо не понимала живопись. Если еще академизм или реализм я понять могу (хотя мне всегда была ближе фотография), то вот все эти экспре-импре-ссионизмы и абстракции… Ну, я допускаю, что и такие вещи имеют право на существование, но вот восторгаться ими не спешу. Данный случай является исключением.

Картины мы нашли при уборке чердака. Задвинутые в дальний угол и стыдливо прикрытые старой тряпкой, некогда бывшей простыней, они ничем не выделялись из общего унылого пейзажа разрухи и запустения. Но вот когда я отдернула тряпку… Меня осенило: многие непризнанные гении, которыми поколения спустя восхищаются ценители искусства или фанаты науки, в быту были теми еще тиранами. Некоторые пили или даже спивались, кто-то употреблял расширяющие границы сознания вещества. Почему бы не представить Тобиаса этим самым непризнанным гением? А что? Картины налицо. И пусть их всего семь, так даже лучше: иначе встал бы вопрос, почему не организовали выставку. А так ясно: художник все еще творил, искал себя.

Так что мазня перекочевала ко мне в спальню, и перед сном я действительно подолгу пялилась на них, создавая для каждой биографию. Как хороший рекламщик, я прекрасно знаю, как важны все эти мелочи, а проект на этот раз обещал быть ужасно увлекательным и нетривиальным. И вот теперь первый камешек лег в основу будущей биографии четы Снейп. Слушатели мне попались благодарные, в искусстве понимали еще меньше, чем я, так что камнями не забросали, а послушно развесили уши и восхищались, больше полагаясь на мою уверенность в голосе и гордость за работы мужа, чем на свой вкус.

Аннет, проникнувшись важной задачей, предложила мне посетить плотника.

— Ящик-то сбить несложно, — говорила она. — А внутрь их положим, завернув в старые газеты, которые склеим между собой клейкой лентой. Ты не волнуйся: все будет хорошо.

Вдоволь налюбовавшись на шедевры современного искусства, мы вернулись к столу.

— Как жалко, что мы не общались раньше, — вздохнув, покачала головой Аннет. — И почему Тобиас прятал такое сокровище дома?

— Потому и прятал, — не сдержавшись, фыркнул Джон. — Чтобы не завидовали. Или не сглазили, сама же знаешь, что не все могут так просто смотреть на чужое счастье.

— Наверно, — кивнула я. — Тобиас всегда жил полной жизнью. Если он был счастлив — то превращал мою жизнь в сказку, когда грустил — то это чувство буквально поглощало его с головой, он заворачивался в кокон из депрессии, и мне приходилось прилагать значительные усилия, чтобы снова заставить его вернуться. И любил он так же: страстно, неистово. Ревновал меня ко всем: продавцу в магазине, почтальону, школьным друзьям… Часто сам ходил за продуктами, чтобы я “поменьше перед всякими мелькала”, когда я предложила тоже устроиться на работу и отдать Северуса в ясли, взвился до потолка и заявил, что только через его труп. Потом уже, когда я подметала осколки разбитой посуды, долго извинялся и говорил, что его жизнь кончится, если я вдруг уйду. Но ушел именно он.

Я помрачнела, мои плечи опустились. Гости помялись, а потом засобирались домой, пообещав обязательно прийти помочь уложить картины.

На наш отъезд собрались посмотреть, казалось, все рабочие фабрики с родственниками. Видимо, сплетня насчет картин уже облетела район, и люди не хотели пропустить развязку истории. Плотник не отказался от необычного заказа и сколотил мне массивный и прочный ящик, сверху к которому приделали ручку, а на дно — четыре колесика. Получился эдакий допотопный чемодан, который теперь шофер вызванного нами такси довез до машины. Еще у нас с Северусом был небольшой кожаный саквояж, в котором лежали уменьшенные заклинанием одежда и книги, но на фоне громоздкого ящика с картинами он терялся. В одобрительных шепотках, сопровождающих нашу погрузку, краем уха я выхватывала отдельные слова и словосочетания. «Такая любовь», «взяла только картины», «воспоминания», «оказывается, был художником»… Что же, не самое плохое начало, да?

Таксист довез нас до железнодорожной станции, и мы, расплатившись, вышли. Дождавшись, пока его машина завернет за угол и потеряет нас из виду, я подхватила вещи, Северуса и пошла по одной из боковых улиц, чтобы найти укромное место, откуда можно будет вызвать «Ночной рыцарь». Все дела уже были закончены, и в Коукворте нас ничего больше не держало: чек от страховой обналичен, документы о купле-продаже дома подписаны и деньги от мистера Патила получены еще позавчера, а сам он любезно дал нам пару дней, чтобы собраться. Теперь начинался новый этап нашей жизни. Северус буквально светился от предвкушения встречи с волшебством и постоянно вздыхал, явно думая о лавке зельевара. Как только мы нашли удобный тупик (с трех сторон окруженный домами, один из которых, со своими заколоченными окнами и осыпавшейся местами штукатуркой, скорее всего, был нежилым, а окна других были так удачно закрыты задернутыми шторами), я уменьшила ящик заклинанием. Потом поместила его в саквояж и махнула палочкой, вызывая автобус.

«Ночной Рыцарь» появился мгновенно. И был именно таким ярко-фиолетовым, как описано у Роулинг, но двухэтажным. Третий ярус, наверно, появится в связи с увеличением пассажиропотока. Кондуктор, молодой высокий парень, пробил нам билеты до Чаринг-Крос-Роуд (мой стоил двенадцать сиклей, а за Северуса взяли шесть). Пассажиров было немного, так что уже через полчаса мы высадились перед Дырявым котлом. Бармен, сутулый пожилой маг с остатками рыжих с проседью волос, по моей просьбе вышел из-за стойки и показал, как открыть проход в волшебный мир.

Северус старался держать себя в руках и не вертеть головой, но глаза его все равно азартно блестели, а то, каким взглядом он проводил проплывающую мимо витрину аптеки… а потом и вторую… Его шаг сам собой замедлился настолько, что мне пришлось напомнить:

— Поменяем деньги, купим самое необходимое и вернемся, обещаю.

Гринготтс не произвел на сына особого впечатления: на тележках кататься нам не пришлось (так как мы лишь поменяли деньги, а не забирали их из хранилища), а мыслями он уже был в аптеке. Гоблины приняли и пересчитали фунты и выдали мне мешочек с галлеонами. Выйдя из банка, я выдохнула, настраиваясь на предстоящее, и мы устроили забег по магазинам. Начали с «Волшебного оборудования для умников», где я приобрела зачарованную палатку, изнутри представлявшую собой пятикомнатную квартиру, и Омут памяти, потом три аптеки (Северус педантично уточнил цены в каждой, записывая цены на каждый ингредиент на листок со списком требуемых компонентов будущих зелий, и мы взяли все по самому выгодному курсу), книжный, лавка старьевщика, куда заглянули посмотреть подержанные книги, магический зверинец… Спустя три часа я чувствовала себя выжатой, как лимон, зато в сумке прибавилось покупок, и все они были из серии первой необходимости.

— Ну что, в кафе зайдем? — взглянув на такого же усталого Северуса, предложила я.

Напротив нас как раз располагалось кафе-мороженое. Северус идею одобрил, и мы двинулись к двери заведения, когда сзади послышался возглас:

— Эйлин, это ты?

Я обернулась, чувствуя, как застучало сердце. Морально я была готова к тому, что вполне могу встретить тут знакомых миссис Снейп, но все-таки надеялась, что этого не произойдет. Что ж, не всегда наши надежды исполняются. К нам неторопливо приближался представительно одетый блондин, за которым следовал мальчик лет двенадцати. По их манере держаться, эдакой вальяжной снисходительности, и чувстве собственного превосходства, я могла сделать смелое предположение, что это…

— Добрый день, — улыбнувшись, слегка кивнула я. — Не ожидала встретить вас здесь, мистер Малфой. А это Люциус?

— Ну зачем же так официально, Эйлин, — покровительственно улыбнулся мужчина. — Просто Абраксас. Все-таки мы с тобой родственники, да и к мистеру Принцу я всегда питал самое глубокое уважение. Прими мои соболезнования: его смерть стала большой утратой для магического мира.

— Мы с отцом после моего замужества почти не общались, — честно сказала я, ожидая, что эта фраза закончит разговор. Но Малфой оказался настойчив:

— Не согласитесь ли выпить с нами по чашечке кофе или чая? — кивнув в сторону заведения, предложил лорд и тут же подставил мне локоть, не ожидая отрицательного ответа на свое предложение. — От тебя столько лет не было ни единой весточки, я заинтригован.

Отказаться сейчас было бы невежливо, к тому же мы все равно собирались в кафе, так что я взялась за подставленный локоть и отпустила Северуса, рядом с которым тут же возник Люциус. Я мысленно поморщилась. Люциус Малфой впоследствии станет тем еще ловеласом (а на пейринг Люциус/Северус придется большинство слешных фанфиков с ним), так что рядом с Северусом ему делать нечего. Радует еще, что разница в возрасте поможет избежать тесного общения в школе. Тем временем меня подвели к отдельно стоящему столику, расположенному у большого витринного окна, и галантно отодвинули стул. Рядом заняли свои места Северус и Люциус. Абраксас задвинул мой стул и уселся последним, после чего взмахом руки подозвал официанта. Когда сделали заказ и официант ушел, Малфой установил полог тишины и обернулся ко мне:

— Так как твои дела, Эйлин? Судя по тому, как ты расцвела — все более чем хорошо. Я с трудом узнал тебя на улице.

— Сейчас не очень, – вздохнув, сказала я. — Недавно похоронила мужа. Несчастный случай на рыбалке. Так нелепо и глупо!

— Тот маггл? — сделав вид, что припомнил только что, спросил Абраксас. — Скажи, как вообще вышло так, что чистокровная ведьма из семьи, которую всерьез рассматривали на включение в «священные двадцать восемь», вдруг выбрала в супруги маггла?

— Тобиас был особенным, — улыбнувшись, сказала я. — Вот ты говоришь, что я изменилась, похорошела, а он разглядел меня еще тогда, раньше. И показал мне, какая я на самом деле…

Самое смешное, что данные у Эйлин были очень и очень хорошие. Нужно было их только правильно подать. И как только у меня появилось свободное время, я занялась собой. Фигура у миссис Снейп была щуплой, так что никаких проблем с лишним весом в ближайшее время ожидать не стоило, а вот с осанкой пришлось повозиться: спина так и норовила скрючиться. Постоянно приходится одергивать себя и следить за тем, чтобы держаться прямо. Волосы были шикарные: густые и пышные, а после стрижки в ближайшей парикмахерской, где мне выровняли длину и подрезали секущиеся кончики, да еще и после легкой укладки плойкой, чтобы придать объема… Даже на брови я пожаловаться не могла. Да, густые и неровные, но всего десять минут с щипчиками — и из отражения в зеркале на меня глянула очаровательная молодая леди: большие выразительные глаза, четко проведенные брови, густые ресницы, узкое лицо в обрамлении копны чернильных волос.

Малфой понимающе хмыкнул, а я продолжила рассказывать про Тобиаса, великого художника, к сожалению, так и не оцененного по достоинству, и его трагичной судьбе. Потом разговор переключился на Абраксаса. Оказалось, что он тоже вдовец: жена не прожила и года после рождения сына. Люциусу двенадцать, и сегодня они посетили Косой переулок, чтобы собрать его в школу. Малфой разливался соловьем о том, как упало качество образования после того, как сменился директор, а я украдкой разглядывала его, пытаясь оценить, насколько он соответствует моим представлениям о книжных Малфоях. Чертами лица этот Абраксас немного походил на актера Джулиана Сэндза, и был настолько великолепно самоуверен и магнетически харизматичен, что, появись он в любом из фильмов Поттерианы, легко смог бы затмить киношного Люциуса. Ну или составить ему достойную конкуренцию. Вот только жаль, что он жил в неподходящее время, потому что совершенно неясно с кем его можно было бы спейринговать. Хотя… Если подумать, молодой Том Риддл во втором фильме был впечатляющим, а Абраксас вполне мог быть его сокурсником…

Мое богатое воображение, которое в последнее время было вынуждено впасть в спячку в связи с неблагоприятными жизненными обстоятельствами, воспряло духом и отыгралось на всю катушку за дни вынужденного молчания. Перед глазами возник совершенно четкий и яркий образ огромного траходрома, на котором будущий Темный Лорд буквально вбивал в матрас стонущего и извивающегося в его руках Джулиана Сэндза. Причем по странному выверту подсознания, в то время как Темный Лорд ощутимо помолодел, Малфой сохранил свой настоящий возраст. Ну, учитывая, что я не хочу представлять себе безносого урода, а промежуточный вариант нам так и не показали… Ведь может же быть так что, например, Лорд выпил молодильное зелье? Или провел ритуал, вернувший ему былую красоту?...

Абраксас слушал ответ Эйлин на его вопрос, собирается ли она вернуться в род теперь, когда они с Северусом остались его последними представителями, как вдруг обратил внимание на странное поведение сына. Люциус застыл, уставившись в одну точку, а потом его лицо начало вытягиваться, а глаза шокированно распахнулись. Вздрогнув, он кинул какой-то затравленный взгляд на отца и начал мучительно ярко краснеть, после чего, скомкано извинившись, пробормотал что-то о том, что ему срочно нужно освежиться, и буквально побежал в сторону туалета.

Нахмурившись из-за неподобающего поведения сына, Абраксас пришел к выводу, что Люциус применил легилименцию, которой обучил его сам, чтобы считать верхний слой мыслей Эйлин.Считывание верхнего слоя было хорошо тем, что даже опытным окклюментам сложно отследить это вмешательство, что часто помогало Абраксасу в переговорах или установлении влияния. Но что могло настолько шокировать сына? Сосредоточившись, он невербально произнес заклинание и слегка коснулся разума сидящей рядом женщины, продолжая как ни в чем не бывало поддерживать легкую беседу.

Услышав о том, что пока вступать в наследство мы не планируем, Абраксас начал приводить аргументы за то, чтобы вернуть себе фамилию Принц, напирая на необходимость приглядывать за финансами, позаботиться, чтобы поместье не опустело, долг перед предками и тот факт, что наследнику или даже лорду Северусу Принцу в школе будет устроиться куда проще, чем какому-то Северусу Снейпу. Вдруг он запнулся на середине фразы и замер. Я вежливо подождала продолжения, но вместо этого лорд вдруг очень уважительно посмотрел на меня и слегка кивнул, будто признавая мою правоту. Я удивилась, ведь только что он был готов доказывать мне совершенно обратное. С чего бы такая перемена взглядов? И только теперь я как-то вдруг осознала, что легкая, присутствующая на границе сознания щекотка исчезла. Легилименция. Похоже, что только что мои мысли просматривали. Мама дорогая! А я тут его с Риддлом сношаю! А может, и к лучшему, ведь чего еще мог Абраксас понасмотреть… Так, разговор срочно нужно сворачивать и как-то вежливо прощаться.

Впрочем, Малфой, очевидно, пришел к этим же выводам и встал под предлогом того, чтобы посмотреть, не нужна ли Люциусу помощь. Я тут же засобиралась, «вспомнив», что нам с Северусом давно пора. Лорд удерживать не стал, только пожал руку на прощание и сказал извиняющимся тоном:

— Я прошу прощение за действия сына: это было совершенно неуместно.

Кивнула, решив не уточнять, за что именно он извиняется, и мы с Северусом покинули кафе.

— Мам, а что это Люциус вдруг так резко ушел? — спросил меня Северус. — Его расслабило?

— Очень может быть, — согласилась я, отмахиваясь от крайне неприятных мыслей о том, что именно могло послужить причиной странного поведения Люциуса. Вкупе с тем, что именно за его действия извинился Абраксас… ну, с другой стороны, а кто его просил лезть в чужое сознание? Если делаешь что-то подобное — будь готов увидеть то, что тебе не предназначается!

Провожая задумчивым взглядом удаляющихся Принцев (Снейпами у Абраксаса называть Эйлин и ее ребенка язык не поворачивался), Малфой подумал, что еще легко отделался. Чем думал Люциус, когда попытался влезть в сознание члена рода Принц, всегда славящегося своими менталистами? Им еще повезло, что Эйлин ограничилась лишь этой пикантной сценой. Все равно что пальчиком им погрозила, а ведь могла и взяться за Люциуса всерьез. Да, на нем был комплект защиты Наследника, но когда маг использует легилименцию, он сам, сознательно, приспускает этот барьер. С сыном нужно было срочно поговорить. Разъяснить отличия между воспоминанием и воображаемым событием (пусть и таким ярким и натуральным) и еще раз объяснить, что этот навык нужно применять осторожно и дозированно, а если уж применил, то всегда нужно быть готовым к последствиям.

Комментарий к Глава 6 Работы Тобиаса:

Знакомство:

https://ae01.alicdn.com/kf/HTB1qYpvSXXXXXa2aXXXq6xXFXXXI/%D0%A0%D1%83%D1%87%D0%BD%D0%B0%D1%8F-%D1%80%D0%BE%D1%81%D0%BF%D0%B8%D1%81%D1%8C-%D0%A4%D0%B8%D0%BE%D0%BB%D0%B5%D1%82%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B9-Forest-%D0%BE%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5-%D0%B2-%D0%BE%D0%B7%D0%B5%D1%80%D0%BE-%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D0%B0%D0%B1%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BA%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%B7%D0%BC-%D1%84%D0%B8%D0%BE%D0%BB%D0%B5%D1%82%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B9-%D0%BB%D0%B5%D1%81-%D0%BE%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D1%8B-%D0%B2-%D0%BE%D0%B7%D0%B5%D1%80%D0%B5-Wall-font.jpg

Свадьба:

http://www.xrest.ru/schemes/00/0b/d2/78/%D0%90%D0%B1%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BA%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%B7%D0%BC-1.jpg

Рождение сына:

https://i.pinimg.com/736x/99/ac/78/99ac787629f96d271e2d4f8aada6a874—abstract-expressionism-abstract-art.jpg

Эйлин:

http://phototops.ru/present/portrait/imgs_clider/portrait_0001/img_portrait_0001_21.jpg

https://dvdbash.files.wordpress.com/2013/01/audrey-hepburn-1957-funny-face-fred-astaire-dvdbash18.jpg?w=848

Абраксас Малфой:

http://i029.radikal.ru/0905/52/d99f3518459c.jpg

Том Риддл:

http://i37.beon.ru/71/40/254071/5/12026005/tomriddle.jpeg

http://www.liveinternet.ru/images/attach/247/247354_2941033.jpg

====== Глава 7 ======

Как я и предполагала изначально, в «Магическом зверинце» нужного мне животного не было. Так что там мы приобрели лишь совершенно очаровательного самца очковой совы, мимо которого я просто не смогла пройти. Этот недовольный взгляд исподлобья, отвратительный и независимый характер, неуживчивость… Продавец минут десять склонял несчастную птичку на все лады, стараясь отговорить нас от неудачной покупки. К концу его монолога на меня уставились две пары глаз: умильно-просительных Северуса и выжидательно-недоверчивых совы, который, казалось, прекрасно понимал, что речь идет о нем — и это отнюдь не хвалебная ода. В общем, птиц получил кличку Мерзавчик и полетел размять крылья, а его клетку и все прилагающееся мы сразу уменьшили и поместили в саквояж. Теперь же, когда беседа с Малфоями подошла к логическому концу, я немного отдохнула и была готова ко второму туру Марлезонского балета.

Банк Гринготтс снова встретил нас двумя гоблинами на входе, строками-предупреждением и огромным холлом, наполненным шелестом перекладываемых пергаментов, позвякиванием монет, скрипом перьев и приглушенными разговорами. Место перед тем гоблином, с которым я уже имела дело сегодня, было не занято, так что я прошла к нему и, вежливо поклонившись, озвучила свою просьбу.

— Что вам нужно, простите?

Гоблин был поражен нетривиальностью заказа (не удивлюсь, если на его памяти с таким вопросом в банк обращаются впервые) настолько, что растерял напускную важность и теперь стал больше похож на нормального человека, а не на напыщенного мажордома в богатом особняке. Я мило улыбнулась и повторила. А что — мне не сложно.

Гоблин задумчиво пожевал губу, разглядывая нас с Северусом, как диковинных зверюшек, и сынуля ответил ему зеркальным взглядом. Я тихо надавила на его плечо: затевать скандал сейчас, пока нам еще от них что-то нужно, было не самой умной идеей. Северус вздохнул и отступил, передернув плечами. Мол, как знаешь.

— И зачем вам такая необычная вещь? — наконец разродился новым вопросом сотрудник банка.

— Понимаете… — вздохнув, начала я вешать очередную лапшу на уши, стараясь казаться самой блондинистой блондинкой на свете. Колер, конечно, мешал, но зато молодость и хрупкое субтильное телосложение играли мне на пользу.

Легенда была примерно следующей: я стала знакомить сына с художественной литературой, и мальчик буквально заболел поиском сокровищ (мы читали «Остров сокровищ» Р. Стивенсона и «Робинзона Крузо» Д. Дефо). В результате я решила побаловать его летним приключением: поездить по стране и искать клады. А чтобы все это имело хоть какой-то смысл, придумала арендовать у банка дрессированного нюхлера.

— Всего на месяц-два, не больше, — очаровательно улыбнулась я, хлопая большими выразительными глазами. — Сначала хотела купить его в «Магическом зверинце», но мне сказали, что они нюхлеров не продают.

— Еще бы, — хмыкнул гоблин, глядя на меня снисходительно. Из серии «все бабы — дуры, а эта еще и с подвыподвертом». — Ну что же, пожалуй, я могу помочь вам в этом деле: поиск кладов — занятие полезное и интересное. Подождите меня здесь. Можете присесть.

Он махнул рукой в сторону стоящего в отдалении диванчика. Пока мы шли к нему, гоблин открыл ящик стола небольшим ключиком и в пару движений сгреб в него все, что лежало на столешнице. Закончив уборку, он направился куда-то во внутренние помещения банка. Я удобно устроилась на мягком диване и приготовилась к ожиданию, а Северус залез мне на колени. Поразительно, насколько гибка детская психика: прошел всего месяц с момента моего вселения в это тело, и тогда он скорее напоминал настороженного дикого зверька, готового отпрянуть в сторону при малейшем намеке на опасность, мало говорил и старался не обращать на себя лишнего внимания. Теперь же, казалось, он компенсировал все те разы, когда ему не хватало прикосновений или родительского тепла: при малейшей возможности он маленькой обезьянкой залезал мне на колени, держал за руку или обнимал (тут уж в зависимости от того, что было удобнее в данный момент).

— Мам, — отвлек меня от раздумий тихий голос сына. — А мы, правда, будем клад искать? Как Джим Хокинс?

Мы с ним действительно уже прочитали «Остров сокровищ», несмотря на сопротивление Северуса. Не знаю почему, но он изо всех сил противился тому, чтобы я читала ему художественную литературу, так что мне пришлось пойти на хитрость. Когда мы закончили обязательное чтение учебника зельеварения за первый курс, я сделала сэндвичи и какао и сказала, что больше его не задерживаю, а сама собираюсь немного отдохнуть за другой, ненаучной книгой. Разумеется, так просто это Северус оставить не мог, так что молча подсел ко мне, неодобрительно поджав губы и кидая на злосчастную книжку мрачные взгляды. Как еще только не загорелась, неясно. Постепенно, по мере хода повествования, его лицо стало сначала задумчивым, а уже к концу второй главы на нем проступил интерес. Когда я, немного охрипнув (сначала читали зелья, потом это… а связки-то нетренированные!), закрыла книгу, он неловко поерзал, повздыхал, но честно признал, что он был не прав и «что-то в этом есть». И к концу месяца как раз закончили «Остров сокровищ» и «Робинзона Крузо». Я решила, что с такой тягой Северуса к учебе, ему нужно дать что-то в противовес, если я не хочу получить несколько лет спустя бледную немочь и законченного книжного червя, который станет первым кандидатом в “мальчики для битья” в Хогвартсе. Нет уж, мы сделаем все, чтобы этого не произошло!

— Ага, — ответила я на вопрос сына. — Ты будешь Джимом, а я… дай-ка подумать… как насчет сквайра Трелони? Мне кажется, мне подойдет.

— Ну уж нет! — возмущенно вскинулся Северус. — Ты — самая умная, так что будешь Сильвером!

— То есть дважды предателем и авантюристкой? — усмехнулась я.

— Нет, — помотал головой Северус. — Ну… тогда капитаном Смоллеттом?

— Уговорил, буду.

— А когда выступаем в экспедицию?

Теперь, когда разговор принял такую интересную тему, Северуса как будто подменили: его глаза горели предвкушением, щеки разрумянились, а на губах играла счастливая улыбка. Я тоже улыбнулась и командным голосом сказала:

— Слушать распоряжения капитана, юнга Снейп! Эту неделю даем на подготовку снаряжения, прокладывание маршрута и наем судна, а в понедельник выступаем. И да пребудет с нами попутный ветер!

— Ура!!! — на моей шее повисли, а в щеку несколько раз ткнулись сухие губы. — Мама, ты такая замечательная! Я тебя так сильно люблю!

— Я тебя тоже, — обняв Северуса, я заметила за его плечом приближающегося к нам гоблина, везущего перед собой тележку с клеткой. — Так! Отставить нежности: новый член экипажа прямо по курсу.

Северус обернулся и, соскочив с дивана, сделал пару шагов в сторону приближающегося гоблина.

— А это Бен Ганн, верно? — обернувшись ко мне, спросил он. — Он найдет сокровища Флинта!

— Точно, — кивнула я, разглядывая диковинного зверька через прутья клетки. Он оказался больше, чем я предполагала, а внешне напоминал отожранного черного утконоса. — А чем его кормить?

— Это самочка, — с нежностью в голосе сказал гоблин. — Замечательная искательница. Кормить фруктами и овощами, кроме перца, томатов, баклажан и картофеля. Аренда в месяц будет стоить вам два галлеона. Берете?

Цена явно была завышена, но торговаться я не стала: если он пойдет на принцип и откажется ее отдавать, найти нюхлера в другом месте будет проблематично, а заменить его на металлоискатель — непродуктивно. Так что я согласилась, еще раз порадовавшись, что не поддалась на уговоры Северуса дотратить все деньги в аптеках. Нет уж, запас на непредвиденные расходы быть должен. Как минимум, нам еще не раз придется услугами «Ночного рыцаря» пользоваться: увы, но аппарировать я не умею, а учиться самой с риском расщепиться? Увольте. С порталами та же фигня, а пользоваться дымолетным порошком не выйдет ввиду отсутствия у нас подключенного к сети камина.

— Облом, Северус, — сказала я, расплатившись за месяц и договорившись, что если я решу продлить аренду, то пошлю в банк письмо с совой. — Беном она быть не может.

— Тогда будет Бенни, — упрямо сказал он. — Бенни Ганн, звучит ведь?

— Еще как, — серьезно кивнула я, а в моей голове почему-то заиграл прилипчивый мотивчик из шоу Бенни Хилла. — Гендерсвитч — интересная тема.

— Что, прости?

— Да так, неважно, — отмахнулась я. — Ну что, пошли тогда?

К счастью, клетка была на колесиках, так что мы могли перемещаться свободно. Я наложила на нее простенькие отвлекающие чары, чтобы магглы, когда мы пройдем через паб, не удивлялись, откуда у меня утконос. Мы вышли на улицу и двинулись к пабу. Пресыщенная покупками, я лениво скользила взглядом по витринам, когда внезапная мысль заставила меня сменить маршрут и зайти в лавку готовых мантий.

— Мам, а зачем мы сюда?

Северус смотрел на одежду разве что не с брезгливостью, явно прикидывая, сколько различных травок-жучков-шкурок и прочего можно будет купить вместо одной из них. Я тоже с интересом огляделась. Мантии, мантии, мантии… Школьные черные, парадные, повседневные, всех размеров и расцветок. С кружевами, бархатные, расшитые бисером…

— Вам что-то подсказать? — приветливо улыбаясь, к нам подошла хозяйка лавки. — Мантии, головные уборы?..

Я обернулась к ведьме и завела разговор о моде волшебников, классике и последних новинках…

Из магазина вышла, сдерживаясь из последних сил. На лицо все время норовила наползти дурацкая пошловатая улыбка. Но я не виновата! Это сами маги-аристократы постарались, честно. Нельзя так бедных слэшеров провоцировать! А потом орут «извращенцы, вандалы!».

Все дело в том, что, глядя на вывеску магазина, мне вспомнился эпизод из пятой книги Поттера. А точнее — глава двадцать восьмая, или «Самое плохое воспоминание Снейпа». Ох уж это самое плохое воспоминание… сколько оно мне бессонных ночей подарило, сколько великолепных сюжетных ходов… А эти сексуальные «тощие, бледные ноги и серые от грязи подштанники»*? Ладно, оставим эту тему, а то меня снова не туда унесет. Так вот, глядя на выставленные в витрине длинные, наглухо закрытые мантии, ничуть не похожие на то, что нам в фильме показали, у меня в голове вдруг родился вопрос: а что носят волшебники под этими мантиями? Потому что я сильно сомневаюсь, что пятнадцатилетний Северус был таким уж извращенцем-эксгибиционистом, который спал и видел, как бы голыми ногами перед сокурсниками сверкнуть. Скорее, это было общее повальное явление. Ну, по крайней мере, в среде чистокровных магов. В пользу данной теории еще можно привести слова пожилого мага на чемпионате мира по квиддичу из «Кубка огня», который в качестве маскировочного костюма выбрал женскую ночную рубашку в цветочек и отказывался надевать брюки, потому что «любит свежий ветерок вокруг интимных частей тела». Следовательно, у Северуса все еще не так запущенно было, да?

Так что в лавку меня затянуло буквально магнитом: данный пикантный вопрос срочно требовал разъяснения. Теперь же, получив на руки неопровержимые доказательства, мой взгляд то и дело натыкался на одетых в мантии магов, и я пыталась угадать, кто что под ними носит. Ну, магглорожденные и полукровки, положим, скорее всего не эпатируют, предпочитая привычные удобные штаны, а вот аристократы… На ум как-то сам собой пришел Абраксас Малфой. Вот он, такой вальяжный, надменный, гордо вышагивает по улице. И тут резко набежавший порыв ветра задирает эту самую дорогущую и стильную мантию чуть ли не к ушам лорда. Воображаемый Абраксас с невозмутимым видом в последнюю секунду придержал разлетающийся шелк, почти в точности скопировав позу с растиражированной фотографии Мэрилин Монро. И тут мое воображение подвисло. Лорд продолжал придерживать, ветер — дуть, а я все никак не могла решить, что именно должен носить под мантией Малфой. Потому что выбор мужского белья в магазине мантий был как бы не больше женского. Причем у дам фасон был почти один: “прощай, молодость”. Это я имею в виду такие широкие присборенные штанишки до колен и пеньюар. Изменялись лишь детали отделки и ткань. А вот мужчинам было где разгуляться. Семейники, обычные современные классические трусы, боксеры (причем и шелковые тоже, не представляю, кто носит такое извращение) и, внимание, барабанная дробь… Подштанники зимние, с начесом! Блин!!! Это финиш. И все же, возвращаясь к Малфою, я совсем не могу представить его в подобном ужасе. Хотя, если он из самых закостенелых консерваторов… Нет, все равно, даже шелковый монстр лучше.

Из-под мантии воображаемого Абраксаса кокетливо выглянул уголок серебристых шелковых боксеров, и я, окончательно определившись, наконец смогла выкинуть несчастного Малфоя из головы. Тем более, что мы уже как раз к пабу подходили. Кивком попрощались с барменом, гордо катя перед собой клетку с нюхлером. Народ и бровью не повел: вот что значит правильно выбранное заклинание. Итак, попрощаемся на время с волшебным миром и здравствуй, суровая маггловская действительность.

Комментарий к Глава 7 *цитата Дж.Роулинг «Гарри Поттер и Орден Феникса»

Мерзавчик собственной персоной:

https://img-fotki.yandex.ru/get/3503/yuliyasakovich.9/0_a461_283289c3_XL

Поза Абраксаса (с поправкой на мантию, конечно):

http://www.mountrantmore.com/wp-content/uploads/2015/06/marilyn-monroe-upskirt-dress-blowing.jpg

====== Глава 8 ======

Ушли мы недалеко: до ближайшего парка. Еще когда Гарри с его верными (ну или, в случае с Роном, относительно верными) оруженосцами путешествовал в поисках крестражей, меня поразило, насколько это выгодно. Один раз купил палатку — и забыл про налоги на землю, недвижимость и грабительские цены в гостиницах, особенно в самый сезон. Теперь такая палатка была у нас с Северусом. Заклинания, необходимые для того, чтобы скрыть ее с глаз как магглов, так и волшебников, я нашла, еще пока мы жили в Коукворте, в числе прочих крайне полезных бытовых и защитных чар. Они были опробованы не раз и не давали осечек, так что о безопасном ночлеге голова у меня не болела. Оставалось позаботиться о комфорте, потому что в целях жесткой экономии средств палатку мы приобрели самую простую, пусть и просторную. А это значило, что меблирована была только кухня (потому что это была необходимая жертва: сама я ни стояк врезать не смогла бы, ни печь установить), ванная комната и туалет. Остальные комнаты, в количестве пяти штук, пока были лишены мебели начисто. Единственное, что я попросила у продавца, это наколдовать мне в самую маленькую комнату металлический столбик с двумя крюками, и два крюка же у противоположных стен на расстоянии в полтора метра от пола. Расположилось все это у дальней от двери стены, практически вплотную к ней. А ближе к двери, в центре комнаты в пол и потолок вертикально впаяли огромный деревянный прут (ранее бывший простой ровно оструганной палкой), увеличенный и укрепленный магически так, что теперь он спокойно выдержал бы вес двух-трех здоровенных мужиков, если им всем вдруг приспичит одновременно изобразить из себя приматов в джунглях и взобраться на данную импровизированную пальму. Маг еще сильно удивился, зачем мне это понадобилось (наверно, подумал что-нибудь о том, как я буду у этого шеста танцевать), но странную просьбу клиентки выполнил. Теперь же наш путь лежал в парк, с промежуточной остановкой в магазине «все для дома и дачи». Еще в Коукворте я навела справки о близлежащем к нам районе, так что теперь, вооруженная втихую скопированной библиотечной картой Лондона, уверенно вела сына к цели. В магазине мы легко смогли разжиться двумя садовыми гамаками из плотной льняной белой ткани, десятком мотков качественной пеньковой веревки дюймового диаметра, двумя деревянными шкатулками-сундучками с кожаной обивкой, на которые так кстати в магазине была скидка, дверным колокольчиком, стилизованным под старину, и скромных размеров деревянным бочонком. Уже на выходе из магазина мне на глаза попался совершенно потрясный набор старинных свечных светильников, уцененный из-за трещины в стекле одного из них. Его я купила не колеблясь. Северус следил за все возрастающим количеством свертков и кулечков с нескрываемым интересом, но засыпать меня вопросами не спешил. Ответственный за клетку с Бенни, он подошел к своему заданию крайне серьезно, так что ни на минуту не покидал свою подопечную, но и меня из виду не терял, всюду следуя молчаливой, но очень внимательной тенью.

От своей ноши я избавилась в ближайшем безлюдном тупике, сначала накинув на нас чары отвлечения внимания, а потом уменьшив вещи и запихнув их в саквояж, к остальному барахлу. Потом Финитой рассеяла чары отвлечения внимания, нанесенные на нас (всех, кроме нюхлера, понятное дело), и мама с сыном неспешным прогулочным шагом дошли до Сент-Джеймс парка. Там мы полюбовались на Букингемский дворец и Уайт-Холл, потом послушали выступление местного оркестра, покормили жутко откормленных и совершенно ручных уток, лебедей, пеликанов и белок, посидели около фонтанов и перекусили в местной закусочной, расположенной прямо в центре парка. Уже когда начало темнеть — вернулись на облюбованное ранее место возле озера, где я быстро произнесла одно заклинание за другим, огораживая приличных размеров круг, в котором прекрасно бы разместилась разобранная палатка и еще осталось бы место для костра:

— Salvio hexia! Protego totalum! Repello Muggletum! Muffliato!

Потом мы с Северусом установили палатку и прошли внутрь, чтобы обустроить место для ночлега. Когда я достала из саквояжа и снова увеличила гамаки, у Северуса даже глаза стали больше от переполнившего его восторга.

— Мы будем в них спать, да? — быстро спросил он, глядя на меня со смесью счастливого недоверия и надежды. — Как настоящие моряки?

— Точно, юнга Снейп, — улыбнулась я. — Ваш капитан говорил, что обо всем позаботится?

— Капитан Эйлин, ты — лучшая мама на свете!

Он тут же вызвался помочь их развесить, а я достала из сумки наши остальные покупки и одеяла с подушками, взятые еще из дома в Паучьем тупике. На все, кроме светильников и подушек, поочередно наложила заклятье увеличения, а потом и закрепляющие чары, чтобы вещи не вернули себе нормальные размеры в самый неподходящий момент. Светильники приклеила чарами к стенам (перед тем восстановив треснувшее стекло Репаро), а свечи в них зажгла магическим огнем, который давал больше света, чем обычный, но не был пожароопасен и почти не выгорал, так что этих свечей нам хватит надолго. Северус тем временем закончил с гамаками, и я поставила под каждый по рундуку, получившемуся из тех самых шкатулок. На каждый из них, помимо чар увеличения размера, нанесла чары укрепления. Теперь на них можно было сидеть, не боясь, что декоративная древесина треснет, не выдержав нагрузки. К вершине «мачты», установленной еще при покупке палатки, а теперь еще и покрытой древесным лаком «темный орех» (который остался после покраски муляжа палочки), прикрепили половину аккуратно отрезанной, увеличенной, укрепленной и тоже покрашенной бочки. Теперь она стала «вороньим гнездом», забраться в которое можно было по канатным вантам, увеличенным из пеньковой веревки. Почти у двери расположился колокол-рында… Северус подошел ко мне, с восхищением обозревая преобразившуюся комнату, и тут же обнял, уткнувшись в живот и счастливо сопя от переполнявших его эмоций. Я потрепала сына по голове, а потом предложила выбрать себе койку.

— Можешь сейчас сразу и вещи свои туда переложить из саквояжа, если хочешь, — продолжила я, и Северус, тут же отлипнув от меня, пошел опробовать оба гамака на предмет выбора лучшего. В результате, после нескольких тест-драйвов, взял себе правый.

— А лежать будем голова к голове, да? — спросил он полуутвердительно. — И ты будешь мне дальше про ребят читать.

Сейчас, закончив «Остров сокровищ» и «Робинзона Крузо», мы перешли на мою любимую «Пятерку тайноискателей».

— Буду, конечно, — кивнула я. — А теперь давай закроем дверь Коллопортусом и выпустим нашу дорогую Бенни: она, наверно, уже устала сидеть в клетке и проголодалась.

Северус закивал и сам пошел готовить ей ужин. Чуть позже я с умилением наблюдала, как он, сидя прямо на полу, придерживает забравшегося ему на коленки нюхлера и осторожно кормит ее порезанными на кусочки бананами, яблоками, огурцами и морковью. Зверек деликатно брал все предложенное и медленно пережевывал, стойко терпя поглаживания и даже одобрительно урча. Вдруг к этому тихому умиротворяющему звуку добавился еще один, пронзительный, недовольный, резкий… Причем раздавался он снаружи.

Мы притихли, все трое, а потом я выхватила палочку и пошла проверять, что там творится. Скорее всего, нас этот посторонний обнаружить не мог, но для успокоения совести…

— Эй! — все так же надрывался голос. — Э-э-эй!!!

Странно, но за границей круга никого не обнаружилось. Правда, уже стемнело, так что разглядеть что-либо в неверном свете луны было проблематично, но я убедилась, что защитный периметр никто не пересек, и уже собиралась вернуться в помещение, когда снова раздалось отчаянно-надрывное «Э-э-эй!!!». Теперь оно звучало с хрипотцой, как будто несчастный доорался до того, что сорвал себе голос. И тут я вспомнила о Мерзавчике. За всеми этими домашними хлопотами мы совсем забыли о купленной сове, а он, когда налетался, видимо, нашел нас этим своим «совиным чутьем», а вот за периметр пробраться не смог. Бедняжка!

Стоило мне шагнуть наружу, как на меня налетел клокочущий от негодования и обиды комок перьев. Я подхватила дрожащее тельце на руки и стала убаюкивать, тихо шепча успокаивающие слова, что его никто не бросил, его любят и, конечно же, ждали, вот только думали, что он будет летать немного дольше. Сов слабо ухнул что-то согласное и растекся по моим рукам безвольной умирающей тушкой. Именно так он и пересек границы сначала защитного барьера, а потом и полога палатки. Но увидев совершенно чудовищную картину внутри, тут же ожил и, соскочив с моих рук на пол, угрожающе встопорщил перья и медленно, но постепенно ускоряясь, двинулся в сторону наглого вторженца. Пока он там один, в глуши, брошенный, забытый и покинутый, мерз и терпел лишения, тут, в тепле и комфорте сидело нечто и жрало (!!!) в три хари всякие деликатесы! И плевать, что сам бы Мерзавчик на них в жизни не польстился бы, это ничего не меняло. Я успела поймать птица лишь в последний момент, уже в прыжке, и его растопыренные когти сошлись в хватательном движении буквально в сантиметрах от замершей соляным изваянием скульптурной композиции Северус и Бенни. Мерзавчик шипел и изворачивался, пытаясь дотянуться до предателей чем угодно, а я пыталась его утихомирить. Подтащила беснующегося ревнивца к саквояжу и еле нащупала одной рукой коробку с находящимся под чарами консервации парным мясом. Птиц притих, заинтересованно приглядываясь. Воспользовавшись этим затишьем, я заклинанием порезала мясо и аккуратно скормила первый кусочек нашему доморощенному Отелло, приговаривая, что он у меня — самый любимый, самый замечательный и самый-самый, и что я-то никогда не буду кормить с рук никого, кроме него. Сов прикрыл глаза и раскрыл клюв, этой пантомимой показав мне, чтобы я говорила-говорила, но не отвлекалась.

Северус благоразумно вернул нюхлера под защиту клетки и подсел к нам, отчего Мерзавчик настороженно покосился на него, но промолчал.

— А меня? — спросил Северус, недовольно надувшись.

— Что — тебя?

— Покормить!

— Но мы же поужинали в парке.

— Но ведь это я у тебя самый любимый и замечательный, да? – въедливо и ревниво уточнил он. Мерзавчик напрягся и даже перестал жевать.

— Конечно, — кивнула я и тут же пояснила им обоим, пока разборки не пошли на второй круг: — Ты — мой самый любимый и единственный сын, а Мерзавчик — мой самый любимый и единственный сов. И кроме вас двоих мне никто не нужен.

— Допустим, — недовольно кивнул Северус, и сов согласно ухнул. — Но тогда и я так хочу!

— Как «так»? — я все еще не понимала, в чем именно проблема.

— Есть с рук и на коленках! — он ткнул обвинительным пальцем в Мерзавчика, и тут же отдернул его от клацнувшего в миллиметрах острого клюва. — Если ему можно, то и я так хочу! Или ты любишь меня меньше?

— Северус, — я опешила, пытаясь придумать, что сказать на эту сентенцию. — Но вас же нельзя сравнивать! Он — птица, а ты — человек. А воспитанные взрослые люди не едят, сидя на коленях у своих мам. Ты тогда уж давай, определись: если ты взрослый, то мы поедем искать клады, я буду тебе читать про тайноискателей и зелья будем варить, как только лабораторию разместим. Но тогда кормить с рук я буду только Мерзавчика. А если ты тоже будешь обедать, сидя на коленках, то никаких кладов, и читать будем исключительно сказки для самых маленьких.

Северус понял, что бунт не прокатит, и сдулся, как воздушный шарик, но быстро утешился, когда я докормила птица и предложила устраиваться спать. Мы почистили зубы, а когда вернулись, застали умилительную картину. Мерзавчик, полностью оправдывая свое имя, распушил перья и гоголем выхаживал перед прутьями клетки, самоутверждаясь за счет запертой внутри Бенни. Он кидал на нее взгляды, полные превосходства, и время от времени хрипло ухал что-то презрительно-ехидное. Северус хмыкнул, обходя его стороной, и влез на свой гамак. Огромное, пышное перьевое одеяло, увеличенное магией, теперь напоминало перину, и он утонул в нем, замотавшись в эдакий кокон, из которого торчали только нос и поблескивающие в свете магических огней глаза. Я же перед тем, как тоже улечься и открыть заложенную закладкой книгу, снова взяла в руки палочку и произнесла довольно сложные для моего уровня чары. Одни из них заставили гамаки слегка покачиваться, имитируя морскую качку, другие стали воспроизводить шум волн, который изредка разбавлялся тихим поскрипыванием дерева, криками чаек и шумом ветра, хлопающего парусами. Северус издал удовлетворенный вздох и прикрыл глаза, наслаждаясь полным погружением в атмосферу.

— Читать сегодня будем, или так заснем? — спросила я, отчего он вздрогнул и с возмущением посмотрел на меня, не представляя, как у меня вообще язык повернулся спросить такое!

— Будем, конечно! И не меньше одной главы!

Я кивнула и тоже влезла в свою перину. Все-таки идея с гамаком была гениальной: дешевле, чем кровать, в разы, комфортно и необычно, да и ребенок счастлив. Чего еще надо?

Прямо на открытую книгу спикировал Мерзавчик и, не обращая внимания на мой недовольный возглас, начал топтаться по животу, явно собираясь устраиваться на ночлег. На все мои слова о том, что у него есть шикарная клетка, отдельно стоящий насест и подстилка на выбор, не прореагировали, так что я смирилась с неожиданным соседством и все-таки начала читать. А потом, когда эта глава и еще одна, вдогонку, закончились, заклинанием потушила свет и заснула.

Долгий день, переполненный впечатлениями и событиями, сыграл со мной злую шутку. Во сне я оказалась в кабаре Мулен Руж, в котором была однажды во время туристической поездки во Франции. Зал, освещенный приглушенным светом красных абажуров, был полон разодетых в шикарные наряды дам, а на сцене под известную задорную и динамичную мелодию лихо отплясывали канкан… Одетые в шикарные парадные мантии волшебники. Как ни удивительно, но мантии идеально заменили юбки, а под ними периодически оголялись те самые разнообразные боксеры-семейники-трусы… были даже полосатые кальсоны с начесом, в них щеголял Дамблдор. А звездой однозначно был танцующий в центре Абраксас со своими шелковыми боксерами, хотя и молодой Том Риддл в шелковых же семейниках с отстрочкой кокетливым черным кружевом мог составить ему достойную конкуренцию. Дамы вокруг визжали от восторга, а кто-то даже порывался влезть на сцену, а я, разбалованная мужским стриптизом (выбирались пару раз с подругами еще во времена бурной молодости) и эротическими сценами в фильмах, не находила в этом настолько возбуждающего зрелища. Хотя ножки у Малфоя, конечно, очень даже… да и зад неплох, стоит признать.

Проснулась утром отдохнувшая и готовая к великим свершениям. А дурацкие сны постаралась выкинуть из головы. И чем меня так этот Малфой зацепил? Красив, зараза, но ведь это не повод, чтобы начинать сниться честным порядочным девушкам, да? А, с другой стороны, Северусом теперь грезить уже не получается (все время появляется какой-то налет… неловкости, что ли), так что он просто занял вакантное место. Ужас! У меня, кажется, начал портиться вкус. Надо с этим что-то срочно делать. Но сперва злободневное, а самокопанием и самоанализом можно будет и через несколько дней заняться.

Комментарий к Глава 8 Заклинания, использованные для защиты места ночлега:

Сальвио гексиа (англ. Salvio hexia) — защитное заклинание, делающее объекты на покрытой им местности невидимыми.

Протего тоталум (англ. Protego totalum) — заклинание, защищающее конкретное место от всех возможных направленных враждебных чар.

Репелло маглетум (англ. Repello Muggletum) — маглоотталкивающее заклинание. Магл, приближаясь к зачарованному месту, вспоминает о неотложных делах, которыми надо заняться немедленно, и уходит.

Сент-Джеймс парк:

http://www.all-free-photos.com/images/londres/PI67450-hr.jpg

http://www.gardenhistory.ru/photos/pages/391-5105small.jpg

https://i.pinimg.com/736x/1d/a3/73/1da3730581c81e8fa9820fcacc91eb40—nelsons-column-james-park.jpg

Гамак:

https://www.shtandart.ru/crew/volunteers/images/hamm.jpg

http://goodmak.com/image/catalog/raznoe/kojka4.jpg

Корабельный колокол (рында):

http://proboating.ru/media/uploads/ship-bell-03.jpg

Рундуки:

http://www.podari-prezent.ru/gallery/skatulki/1/2577.jpg

Светильники:

https://i.pinimg.com/originals/4a/0d/d1/4a0dd105ef205c6576c05c40d3e19345.jpg

Воронье гнездо:

https://pixabay.com/p-558818/?no_redirect

Крик недовольного мерзавчика:

https://www.youtube.com/watch?v=xfZwhP4CyVU

Что-то, отдаленно напоминающее сон Эйлин. Представьте вместо юбок – мантии и вперед, наслаждаться прекрасным ;)

https://www.youtube.com/watch?v=BwiIt_6-Jmg

====== Глава 9 ======

Думаю, своим вчерашним поступком мы нанесли Мерзавчику серьезную психологическую травму. Потому что иначе объяснить его поведение проблематично. Птиц так и проспал на мне всю ночь, невзирая на то, что ему должно было быть неудобно, а с утра, как только я встала, перелетел на мое плечо и просто отказывался покидать его, прочно закогтившись и возмущенно ухая на все попытки пересадить его на насест или отправить полетать. Последнее предложение вызвало у Мерзавчика нервный тик, и я отстала, решив, что время лечит, и я вполне могу переждать пару дней, пока он успокоится.

Позавтракав, мы с Северусом отправились гулять, а проведя пару замечательных часов в парке, где, продолжая нашу приключенческую тематику, арендовали лодку и вдоволь напутешествовались по озеру, доехали на автобусе до местного автосалона. Напыщенный менеджер по продажам (не знаю, как их тут правильно называть), показывал нам одну модель за другой, но цены были такими… Я смотрела на новенький, сверкающий Ленд Ровер и понимала, что не смогу потянуть не то что его, а вообще любой, самый завалящийся автомобиль из салона.

— А чего-нибудь подешевле нет? — без особой надежды спросила я. — Может, неликвид, или что-то вроде.

— Подешевле? — менеджер смерил меня насмешливым взглядом, отчего Северус набычился и сверкнул глазами. — Подешевле только на автомобильной свалке, дорогая. Адрес указать?

— Да, будьте так любезны, — не обратив внимания на издевку, кивнула я, доставая блокнот и ручку.

Молодой человек удивленно моргнул, но послушно назвал адрес и даже объяснил, как туда добраться общественным транспортом. Я мило улыбнулась ему, поблагодарила за помощь, взяла Северуса за руку и вышла на улицу. Свалка автомобилей была куда приличнее: я ожидала, что в этом времени, когда они еще не были так распространены, как в двадцать первом веке, выбор будет скромным. Здесь же были представлены десятки покореженных машин различных марок (большей частью местного автопрома), и все, как один, в совершенно убитом состоянии. Я бродила между рядами, присматривая что-то хоть отдаленно отвечающее моим целям, когда увидела ЕГО. Это было как с Мерзавчиком — один взгляд, чтобы понять, что это мой автомобиль. Грудь тут же защемило острое чувство ностальгии, и я подошла к нему, коснувшись рукой разбитого, сильно обгоревшего кузова. Студебеккер*, как в старых фильмах о Второй мировой. В прошлой жизни я умела водить и имела в личной собственности сначала Волгу, которую впоследствии, когда позволили средства, заменил Рено Меган, а потом и “японка”, Хонда CR-V. Единственными проблемами, которые я видела для себя, чтобы стать автовладельцем и здесь, это левостороннее движение и, соответственно, праворульность автомобиля, возможное несоответствие правил движения из-за разницы во времени и габариты автомобиля. Я никогда раньше не садилась за руль чего-то большего, чем обычный легковой внедорожник. Но один взгляд в салон скромно ютящегося у края свалки Студебеккера решил его судьбу: машина была леворульной*. Это был знак: чем дольше я смотрела на грузовик, тем больше сроднялась с мыслью, что именно он станет нашим «кораблем» в предстоящей экспедиции.

Вздохнув, я помотала головой, отгоняя призрак возникшей в воображении картинки грузовика, гордо бороздящего просторы бескрайнего океана, и меня, в матроске и капитанской фуражке у руля (не то чтобы с помощью магии это не являлось возможным), и направилась искать местного сторожа, по совместительству являющегося ответственным за свалку. Немолодой заросший тип посмотрел на меня, как на какого-нибудь инопланетянина, но я могу его понять: хорошо одетая дама с маленьким ребенком и совой на плече, затерявшаяся среди этих памятников разрухе и запустению, действительно, смотрится чужеродным явлением. Мои вопросы, вообще, поставили его в тупик, но, помявшись, он все-таки ответил, что да, я могу купить в собственность любой автомобиль, и он даже выправит все необходимые документы. Стоить это будет копейки, особенно по сравнению с ценами в автосалоне.

— Но зачем? — мужик был поражен до глубины души. Не удивлюсь, если, как и в случае с гоблинами, никто еще не обращался к нему с подобными просьбами. — И еще такой странный выбор автомобиля…

— Я увлекаюсь военной историей, — мечтательно улыбнулась я. — И хочу со временем восстановить грузовик, чтобы поставить его на учет и использовать для перемещения. Ведь это возможно?

Он кивнул, но помявшись, все-таки решил честности ради разбить мои радужные иллюзии:

— Вы должны понимать, что машина требует капитального ремонта. В сущности, заменить нужно практически все: ходовую, кузов, мотор, ветровое стекло и еще кучу всего по мелочи. Вы уверены, что сможете справиться? Проще и дешевле будет купить готовый автомобиль.

— Спасибо за справку, — кивнула я, подарив ему признательную улыбку. — Но я никуда не спешу и могу потратить на восстановление автомобиля столько времени, сколько потребуется. Так, может, закончим с формальностями? Я заранее договорилась с транспортировкой его на мой земельный участок, так что в течение дня за ним подъедет погрузчик.

Мужик покачал головой, но послушно полез в ящик письменного стола и зашуршал бумагами. Прочитав текст договора купли-продажи и подписав его, я передала деньги продавцу и, наложив на него легкий Конфундус, удалилась. Автомобиль уменьшился, подчиняясь моему желанию, и легко поместился в саквояже. Починкой мы начали заниматься уже дома, причем чтобы вместить грузовик — пришлось увеличить размер защитного круга. Северус крутился рядом, восторженно разглядывая наше приобретение, и излазил его вдоль и поперек, изгваздавшись настолько, что теперь напоминал трубочиста, а я провозилась с агрегатом до ночи, отчищая и восстанавливая, смазывая и проверяя буквально все. Кроме привычного Репаро пришлось освоить еще дюжину различных чинящих чар из учебников, но оно того стоило. Новенький, сверкающий свежей краской Студебеккер вызывал прилив законной гордости при каждом взгляде на него.

Следующие несколько дней посвятила изучению матчасти и тренировкам в вождении агрегата. Для этого мы обычно использовали малонаселенные сельские дороги, куда перемещались междугородними рейсовыми автобусами. Ездила по дорогам, привыкая к левостороннему движению, а, заезжая в тупички, расставляла там палки, чтобы отслеживать габариты транспорта, и отрабатывала парковку разными способами, змейку и другие упражнения, необходимые для сдачи экзамена на права. Вечерами в палатке часами корпела над картой, Омутом памяти и ворохом путеводителей по Великобритании, и отдельным ее частям: Англии, Шотландии, Уэльсу и Северной Ирландии. Карта расцветилась целым ворохом точек, поставленных разными цветными восковыми мелками. Красными я изображала координаты найденных в будущем кладов, а рядом их примерную стоимость. В свое время, когда я писала фанфики о попаданцах в Гарри Поттера, первым вопросом вставал вопрос снабжения, ибо для завоевания гордого и неприступного зельевара, вращающегося среди рафинированных аристократов, львиную долю своего внимания уделяющих тому, как выглядят они и окружающие, это серьезный вопрос. Плюс на сопутствующие расходы, вроде самой необходимой литературы, компонентов для зелий или готовых составов… В общем, средств нужно было прилично. Варианты в голову приходили разные, но в последних своих фанфиках, когда я писала преимущественно опопаданцах в прошлое, как раз во времена Мародеров, самой подходящей затеей казалось кладоискательство. Казалось бы, чего проще: отметил на карте нужные координаты, аппарировал к каждой поочередно и откопал то, что плохо лежит. После того, как я выкладывала главы, посвященные кладоискательству, в комментариях к ним каждый раз разгоралась жаркая дискуссия. Читатели предлагали свои варианты интересных и перспективных мест, кто-то сомневался, что можно аппарировать по координатам, так что предлагал использовать «Ночного Рыцаря», возникали новые идеи сбыта культурных ценностей, развенчивались мифы… Словом, никто не остался в стороне, и проблему обеспечения очередного попаданца стартовым капиталом изучали разве что не под микроскопом. Однако до чего не смог додуматься ни один читатель, ни я, как автор, это до того, что попаданец будет начисто лишен возможности аппарировать. Использовать же волшебный автобус столько раз подряд представлялось мне довольно подозрительным. Да и выкидывать каждый раз столько денег буквально на ветер? Нет уж, постараемся снизить расходы.

Итак, информацию о местонахождении кладов и их примерной стоимости я вытащила с помощью Омута памяти из своих воспоминаний. Ныряла раз за разом в новое воспоминание, тут же возвращалась, записывала цифры, а потом кропотливо вымеряла и отмечала их на самой подробной из доступных карт автодорог Англии/Шотландии/Уэльса/Северной Ирландии, нужное подчеркнуть. Потом перерыла тонны путеводителей, заполнив их кучей пометок и закладок и исписав несколько общих тетрадей выписками из них. В результате многострадальные карты дополнились синими точками с проставленными синей шариковой ручкой цифрами на ссылки, которыми я обозначала культурные памятники антропогенного происхождения. Зелеными точками были помечены природные объекты туристического интереса: озера, парки, горы, рощи… Фиолетовым — культурные события, вроде фестивалей, театральных представлений, концертов и тому подобного. А потом мы с Северусом еще долго обсуждали маршрут Великого Путешествия, который бы захватил максимальное количество интересных мест и при этом попутно совпал со всеми красными точками. Некоторые одиноко стоящие синие, зеленые или фиолетовые точки пришлось выкинуть, так как иначе мы бы делали большой крюк и тратили на дорогу несколько лишних дней, но таких точек было немного.

Попутно каждый день находили время для самообразования. Начали вместе варить первые зелья. Северус помогал изо всех сил и был на седьмом небе от счастья, когда очередной состав по виду и описанным характеристикам совпадал с описанием, данным в книгах. Каждый раз, входя в лабораторию, где мы успели установить жаровню, котлы, скромных размеров стол, купленный на барахолке и заново отреставрированный, и стеллажи, на которых расположились ингредиенты для зелий, готовые составы и все зельеварческое оборудование, он кидал самодовольный взгляд на ровные ряды заполненных и аккуратно подписанных склянок и бутылей и удовлетворенно кивал. Я была с ним согласна: в том, что их столько и с каждым днем становится все больше, была львиная доля его заслуги.

На права я сдала, лишь использовав Конфундус: у инструктора, попавшегося мне, было стойкое предубеждение, помноженное на личную неприязнь к решившей стать автовладельцем женщине, да еще и выбравшей в качестве средства передвижения грузовик. Думаю, он посчитал меня эдакой обезьяной с гранатой, выпускать которую на британские дороги значило подвергать опасности окружающих. Ну и пусть: один Конфундус — и он, глупо улыбаясь, подписывается под словом «сдала» в ведомости. Права я получила быстро, всего через пару дней, и в тот же день мы с Северусом выехали из Лондона на своем собственном Студебеккере. За все время, что мы жили в Лондоне, пользуясь случаем, успели посетить главные достопримечательности, вроде Тауэра, Биг-Бена, Букингемского дворца, Гринвичской обсерватории, Британского музея, Гайд-парка, Лондонского Зоопарка, музея естествознания и музея науки, и сделали, наверно, сотню фотографий только что купленным фотоаппаратом. Использованную пленку аккуратно складывали «до лучших времен», чтобы потом, когда появится свободное время, проявить ее и начать заполнять семейные альбомы.

Больше всех проникся фотографией Мерзавчик. Он попадал в кадр редко, лишь когда я ловила проходивших мимо туристов и просила их запечатлеть меня с сыном на фото. Тогда неизменно сидящий на моем плече сов выпячивал грудь колесом, расправлял крылья и принимал эффектные позы. Не знаю уж, чем он при этом руководствовался (сомневаюсь, что смог с моих слов понять идею быстрого изображения на память), но быть в объективе он полюбил. Северус тоже воспринял это положительно. Он не ежился, пытаясь исчезнуть из кадра, как это было описано в многочисленных фанфиках по поттериане, а, наоборот, гордо стоял рядом со мной, собственнически приобнимая за талию или держа за руку. В каждом его взгляде, направленном в камеру, был вызов. «Это — мое, — буквально кричал он. — И только попробуй отобрать!» Учитывая, что на моем плече примерно то же своей пантомимой показывал Мерзавчик, смотрелось это, должно быть, забавно. Но и от снимков, когда я просила позировать его одного, Северус не отказывался: он делал смешные рожицы, интересные позы, вроде фото в прыжке или когда он “держал” заходящее солнце, надевал на голову корону из венка ромашек или копировал позы статуй. Пару раз я предложила ему сняться с Мерзавчиком на плече или на руках, но птиц закатил скандал, отказавшись покидать мое плечо, так что фото не получилось.

Теперь же палатку мы свернули и снова установили прямо в кузове, зафиксировав растяжки магией во избежание неприятных ситуаций, а на брезентовый тент грузовика накинули магглоотталкивающие чары и чары отвлечения внимания. Таким образом получился импровизированный дом на колесах, мобильный и вместительный, как нам и требовалось. В дороге, пока я рулила, Северус обычно читал из путеводителей статьи о следующей цели нашей поездки, и мы обсуждали их, предвкушая новые впечатления. Вечерами останавливались в каком-нибудь очередном живописном местечке (проходимость автомобиля и неплохая погода позволяли съезжать на сельские кривые и разбитые дороги, так что нам редко приходилось ночевать у обочины), а по мере нахождения очередного клада мое прекрасное настроение росло. Нюхлер оправдал свою репутацию на сто процентов: драгоценные металлы она буквально нюхом чуяла, так что мы умудрились даже сделать несколько неожиданных находок, когда выпускали зверька порезвиться на природе по пути к очередному кладу.

О реализации их я пока не думала. Вернее, наработки были, но я решила заняться ими, только когда буду иметь на руках все запланированные сокровища. Сейчас же у нас пока был небольшой запас денег, которого хватило бы на продукты и бензин с машинным маслом (тем более, что на последнее я почти не тратилась: замечательное заклинание увеличения количества вещества прекрасно решило проблему подзаправки. В кузове у меня всегда лежала пара канистр бензина и масла, по мере расходования которых магией просто восполнялось недостающее количество).

А месяц спустя, когда мы были уже в Уэльсе, Северус получил письмо от Малфоя. Люциуса, разумеется, но за его спиной буквально просматривался Абраксас, ненавязчиво направляющий руку сына. Письмо было вежливым и лестным для Северуса. Наследник Малфой с теплотой вспоминал их встречу, писал о некоторых своих размышлениях касательно темы беседы (как оказалось, все то время, что мы с Абраксасом посвятили словесным пикировкам, дети общались о зельях. Причем по ушам Малфою ездил именно Северус) и послал два выписанных из школьных книг рецепта, которые «могут заинтересовать тебя, дорогой друг» (дословная цитата). Кроме того, Люциус делился некоторыми школьными новостями (каникулы у студентов как раз подошли к концу, и они были вынуждены вернуться в школу), красочно описывал преподавателей и уроки, сокурсников, многие из которых были нашими родственниками, и намекал на горячее желание продолжить такое прекрасное знакомство. Письмо читали вслух, а потом разбирали по косточкам, так, чтобы Северус не купился на пока еще достаточно простую и не завуалированную лесть, приняв все это за чистую монету. Поговорили и про слизеринцев, и про интересы семьи, которые всегда стоят у аристократов вроде Малфоя на первом месте. А потом все-таки пришли к выводу, что общаться с ним это не мешает: если принимать во внимание шкурный интерес и просто отвечать соответственно, с оглядкой, то можно, в свою очередь, получить не меньше интересной информации от Люциуса и, опосредованно, его отца. Например, еще подобные рецепты зелий.

Обратное письмо писал Северус, а я лишь прочла окончательный вариант и не нашла к чему придраться. Хотя недостатка в темах для рассказа у него, действительно, не было. Северус в красках описал, как мы жили в Лондоне, что посетили и где были, и как отправились в путешествие, напирая на то, что это был подарок его любимой мамы. Отдельного внимания удостоились приключенческие книги, которые мы прочитали и которые послужили предпосылкой поездки; внутреннее убранство нашей спальни, превратившейся в настоящий (!) корабельный кубрик (причем о том, что остальные комнаты палатки вообще пока лишены мебели, мой умничка предусмотрительно умолчал); многочисленные сваренные им (ну, практически в одиночку) под моим четким руководством зелья, список которых впечатлил даже меня: вот так, на листе это смотрелось еще более внушительно; города и достопримечательности, которые мы посетили; интересные курьезные ситуации, которые всегда происходят в дороге и таких поездках. Словом, письмо вышло очень объемным, вдумчивым и обстоятельным, особенно для ребенка шести лет. Хотя, учитывая, что он всю жизнь общается исключительно со мной, а я не делаю ему скидку на возраст, Северус волей-неволей вынужден тянуться к моему уровню. Специально ради такого дела мы сделали крюк, заехали в Брекон и отдали-таки в проявку фотографии. А потом, получив их на руки, еще долго спорили, отбирая лучшие, которые Северус намеревался приложить к письму в качестве иллюстраций. Выбрали тридцать пять, каждую из который он педантично подписал на обороте, разъяснив, что именно на ней изображено.

Чтобы окончательно сразить Малфоя, мы с Северусом сварили зелье для проявления фотографий, которое позволяло оживить даже маггловские фотографии. Уменьшенное письмо привязали к лапе крайне недовольного этим фактом Мерзавчика. Нет, он успел немного успокоиться и даже иногда покидал мое плечо, чтобы размять крылья и поохотиться, но вот перспектива оставить меня на пару дней, чтобы отнести корреспонденцию, не вызвала у него понимания. Всем своим видом изображая угнетенную добродетель, этот актер больших и малых драматических театров тяжело взлетел и, глухо ухнув пару раз на прощание, набрал высоту. Мы проследили за его полетом и полезли в кузов устраиваться на ночевку. Позади был еще один яркий, полный впечатлений день.

Комментарий к Глава 9 * http://hobby-games.com.ua/shop/published/publicdata/HOBBYGAME8636/attachments/SC/products_pictures/Studebaker%20%20US6%20U6%206×6%201943_enl.jpg

Studebaker US6 (ˈstʲyːdəbɛjkɐ, в СССР и затем в России устоялось произношение «Студебекер» или «Студебеккер», иногда просто «Студер») — трёхосный грузовой автомобиль фирмы Studebaker Corporation, выпускавшийся с 1941 по 1945 годы. Всего было выпущено около 197 тысяч грузовиков, примерно 100 тысяч из них были поставлены в СССР во время Второй мировой войны, по договору ленд-лиза; остальные ушли другим союзникам, в основном Франции и Великобритании.

По данным американской статистики, в вооружённые силы Британского Содружества было направлено 7088 автомобилей типа 6х6 и 4466 седельных тягачей. Поскольку в статистике нет разделения на собственно Великобританию и её доминионы с колониями, то стоит упомянуть, что на завершающем этапе войны около 1200 «Студебекеров» и примерно 85 Reo типа 6х6 получила Австралия. Многие автомобили US6 в приличном состоянии, предлагаемые на рынке военных «олдтаймеров» имеют как раз австралийское происхождение. Правда, вызывают вопросы экземпляры с правым рулём, которые фирма никогда не делала.

(Взято из Википедии и статьи http://www.gruzovikpress.ru/article/4063-neizvestniy-studebaker-us6-ch-2/ )

Клады:

http://www.veronavisita.it/?p=8842

====== Глава 10 ======

— Мам, там сова от мистера Патила! — выглянув из палатки на призывное уханье, сказал Северус.

Мерзавчик ревниво покосился на него, но с моих коленей не слез, решив не опускаться до мелочных разборок, и, красноречиво раскрыв клюв, потребовал не отвлекаться на всяких-разных, шляющихся тут. Северус вернулся, держа в руках небольшой сверток, как самое ценное сокровище. И я могу его понять: в свертке были запрошенные мной ингредиенты для новых зелий. Кстати, мистер Патил, купивший у нас дом в Паучьем тупике, все-таки имел прямое отношение к магическому миру. Он оказался очень слабым магом, почти сквибом.

— Магию вижу, а вот наколдовать могу лишь самые неэнергозатратные чары, — спокойно, как человек, давным-давно смирившийся со своей природой, говорил мистер Патил за чаем.

Мы только что подписали договор купли-продажи, и он передал мне деньги, договорившись, что даст нам два дня для окончательного переезда, а потом попросил не снимать защитные чары. Именно тогда и выяснилось, что он маг, причем той редкой разновидности, что “видит” магию. В «Теории магии» говорилось, что такие волшебники — редкость, и обычно они идут в артефакторы, но из-за слабых способностей мистера Патила этот путь был для него закрыт. И он нашел себя в аптекарском деле. Сам зелья не варил (опять же в силу скромных возможностей: многие составы требуют от зельевара определенного уровня магических сил), а занимался перепродажей и даже выращиванием и сбором будущих составляющих эликсиров.

— У нас в Индии с этим строго, так что мне пришлось перебраться в Пакистан, — потягивая чай, неспешно говорил мистер Патил, забавно растягивая слова, вместо того, чтобы сделать паузу, когда подбирал нужные. — Отец официально отрекся от некондиционного отпрыска, иначе лишился бы влияния и уважения в наших кругах, но сейчас именно брат является моим основным контрагентом, через которого идут поставки товаров. Рынок Пакистана не идет ни в какое сравнение с английским, так что как только у меня появилась возможность — я решил попробовать закрепиться здесь.

— Могут возникнуть сложности с ксенофобными заморочками зельеваров, — все-таки решила высказать свои опасения. Вежливый, даже галантный индиец был мне симпатичен. — Это крайне закрытая и ретроградная среда даже по меркам магов. Ну, по крайней мере, здесь, в Британии.

— Брат раскинул карты, — туманно пояснил индиец, прикрыв глаза. — Нам улыбнется удача. Уже улыбнулась, раз позволила мне найти этот чудесный дом и вас, миссис Снейп. Рука судьбы, не иначе.

— Я рада, что вы так считаете.

Узнав, чем именно занимается мистер Патил, я сделала охотничью стойку. Осторожно завела разговор о том, что меня всегда увлекало зельеварение, индиец подхватил на лету… В общем, мы договорились, что за ингредиенты я буду расплачиваться десятой частью готового зелья (если качество его устроит). Начали с простых лечебных, потом составы усложнились, а сейчас у нас в лаборатории на некотором отдалении от обычных котлов настаивался Феликс Фелицис. На книгу с его рецептом я наткнулась в лавке маггловского старьевщика в Уайтберне. За время нашего путешествия мы часто посещали местные блошиные рынки, барахолки, гаражные распродажи и подобные лавки. Покупали редко — лишних денег не было — но я вела специальный дневник, куда методично записывала название и расположение лавки и заинтересовавшие меня там вещи (обычно они были в таком плачевном состоянии, что можно было почти не опасаться, что их выкупят в ближайшем времени). А вот для собрания книг в Уайтберне сделала исключение. Они были сложены в грубо сколоченные, рассохшиеся деревянные ящики и скромно задвинуты в самый дальний и пыльный угол захламленной лавки. Я бродила между составленной в ряды старой мебелью и прикидывала, что бы могло нам пригодиться, когда меня буквально потянуло к тем ящикам. К книгам у меня всегда было трепетное отношение, но особо ничего я не ожидала. Не в таком месте. Но прочитав название верхней, я удивленно нахмурилась. «Основы алхимии. Николас Фламмель». Чуть ниже обнаружились «Рука об руку с зельями. К. МакКуойд» и «Книга зелий. З. Бадж». Фамилии были смутно знакомы мне по поттериане, так что я вцепилась в книги и поспешила к продавцу.

— Эти? — пожилой мужчина брезгливо поджал губы и сложил руки за спиной, словно не желая не то что касаться книги, но даже избегая лишний раз смотреть на нее. — Вы уверены? Они у нас сколько я себя помню, только место занимают, бесполезный хлам. Я уже столько раз собирался просто вынести их на помойку, но все никак времени не находилось.

— Так сколько вы за них просите?

— Двадцать фунтов.

— За книгу? — удивилась я. Цена казалась высоковатой для книги с барахолки, тем более его предыдущие слова о помойке…

— За все, — мотнул головой продавец. — Так как, берете?

Разумеется, я взяла их все. Незаметно наложила чары облегчения веса и, изо всех сил «упираясь и отдуваясь», отволокла все четыре ящика один за другим к грузовику. Продавец благосклонно следил за моими перемещениями, даже не предложив помочь хрупкой женщине. И куда мир катится? Но это так, шутка юмора, потому что на книги, скорее всего, были наложены магглоотталкивающие чары.

Покинув Уайтберн, мы доехали до национального парка Лейк Дистрикт и расположились на берегу озера на несколько дней, чтобы оценить попавшее нам в руки сокровище. На Северуса оно произвело даже большее впечатление, чем старинные клады, которые для нас находила Бенни. Слова «зелья» и «алхимия» оказали буквально магический эффект. Я ушла недалеко от него: едва прочитав название Феликс Фелицис, была готова прыгать до потолка и визжать от радости. Жидкая удача, черт дери!!! Мое самое-самое любимое и желанное зелье из этого мира! Я самая счастливая и удачливая попаданка из всех попаданок на свете (надеюсь, и единственная, а то представляете, какая неразбериха начнется, если нас тут вдруг несколько окажется и все скопом решат “облагодетельствовать” магический мир посредством убийства Лорда, развенчания планов старого паука-директора, борьбой за равенство и братство или, наоборот, за вечные идеалы и права аристократии)... Чур меня, чур!

Я, правда, немного сомневалась в подлинности рецепта (в каноне говорилось, что его нужно томить в течение шести месяцев после приготовления, а тут было четко указан срок в три с половиной месяца, да и некоторые ингредиенты были заменены: знаю потому, что специально это в Омуте проверила, не доверяя своей памяти). Подумав, списалась со своим бывшим преподавателем, Горацием Слагхорном. С письмом в качестве знака внимания послала ему засахаренные ананасы и грасмирский имбирный пряник (мы как раз мимо проезжали, заодно и местный деликатес попробовали). В ответном письме он рассыпался в восторгах, что после стольких лет я еще не забыла своего старого декана, хвалил за «воистину удивительную находку», уверял, что рецепт подлинный и даже более действенный, чем в официально признанной версии, и просил меня в случае других подобных находок не стесняться обращаться к нему. Потому что «для своих змеек он всегда найдет свободную минутку». Связь с ним, как и с мистером Патилом, решила поддерживать.

Мы уже исколесили Англию и Уэльс, а теперь на очереди была Шотландия. Чтобы не тратить лишнее время на дорогу, к первой зоне интереса в этой части Великобритании переместились “Ночным Рыцарем”. А уже там снова увеличили Студебеккер. Здесь, в глубинке, мы замечательно экономили на продуктах: при каждой возможности покупали свежайшие яйца, творог, сметану, молоко, сыры (чаще всего Чеддер), деревенский хлеб и муку, овощи, яблоки, груши, мед и даже джемы местного приготовления. А потом накладывали на них чары от порчи продуктов. Отвели под кладовую целую комнату. Готовили, как и зелья, вместе. Северус сам настоял на том, чтобы помогать мне. Он, как и Мерзавчик, следовал за мной буквально всюду хвостиком, был готов учиться всему, чему я хотела его обучить, и вообще изображал из себя ангелочка.

После первого письма от Люциуса пришло второе, потом третье… Северус попросил, и я послала с совой Малфоя уменьшенные книги о приключениях, которые мы читали с сыном, чтобы «Люциус тоже мог просветиться». Чуть погодя Малфой передал ответный подарок — сквозное зеркало — с подробным описанием, как пользоваться артефактом. После этого они связывались с Северусом каждый вечер, и мой маленький воображала взахлеб делился своими переживаниями и впечатлениями. От меня секретов у Северуса не было, так что во время звонка он не уходил, и я прекрасно слышала их разговоры, но предпочитала не вмешиваться. В вежливом, тихом голосе Люциуса помимо его воли время от времени проскальзывали тоскливые нотки. Он задыхался в Хогвартсе и родовом поместье, скованный правилами и порядками, под неусыпным контролем отца и косыми взглядами других учеников. Не могу сказать, что была рада сближению Северуса с Малфоем, но альтернатив пока не было и быть не могло: мы постоянно переезжали, так что завести друзей-магглов не представлялось возможным, а выходить на связь с волшебниками я считала преждевременным. Да и сам Северус не рвался искать себе компанию. Когда мы во время наших остановок встречали других ребят его возраста, он ни разу не проявил к ним никакого интереса. Более того, бывало, что сами дети первыми шли на контакт, но натыкались на стену холодного отчуждения. Северус промораживал их безэмоциональным взглядом и коротко бросал «Не заинтересован». Я ни на чем не настаивала. Просто не могла подобрать нужных слов за агитацию расширения социальных контактов, потому что не могла быть достаточно убедительной, в глубине души разделяя его взгляды на одиночество и компанию. Решила, что если он сам захочет измениться, тогда и будем думать, как это сделать.

Помимо наших поездок, варки зелий и подготовки к сбыванию «награбленного» я занялась собой. Как я уже говорила, внешние данные у Эйлин были более чем приличные, оставалось огранить их хорошим уходом и подчеркнуть красоту легкой косметикой. Не то, чтобы я собиралась заводить роман в ближайшее время (Мерлин упаси, мне бы с проблемами разобраться и Северуса вырастить), но само осознание того, насколько мощные средства сейчас попали в мое распоряжение… Девушки меня поймут: депиляционная вода, за пару минут избавляющая кожу от волос более чем на месяц; крем, от которого тон кожи выравнивается как по волшебству и она буквально сияет чистотой, свежестью и легким, здоровым румянцем; состав, избавляющий от усталости глаз и синяков под ними; зелье, укрепляющее ногти и волосы… А заклинание, позволяющее лакам из пузырьков распределиться в соответствии с желанием мага? Я себе теперь каждые пару дней меняла нейл-арт, под настроение. Купила для этого штук двадцать оттенков лака и акриловые краски. Северус не понимал моего стремления к красоте, заявляя, что я у него и так самая лучшая и красивая, а если кто-то этого не видит, то он слепой идиот, но мне не мешал. А однажды, подведя разговор к этому вопросу, словил получасовую лекцию о том, что люди, конечно, идиоты, но мы все-таки живем в обществе, поэтому волей-неволей вынуждены контактировать с людьми, а первое, на что всегда обращается внимание при знакомстве — внешний вид.

— Вот сам вспомни, Северус, — улыбнувшись, сказала я. — На что первое ты обратил внимание, когда познакомился с Люциусом?

— На его отца, – фыркнул Северус, чем вызвал у меня смешок. — Его сложно не заметить.

— А почему?

— Ну… — Северус задумался. — Он высокий, держится очень уверенно… Необычный цвет волос, опять же.

— И их длина и ухоженность, — кивнув, продолжила я подводить его к нужной мысли. — Просто представь мистера Малфоя, но с грязными, жирными спутанными волосами и в потертой, заплатанной одежде. Как думаешь, что осталось бы тогда от его достоинства?

Северус хмыкнул, явно представляя себе сиятельного лорда в чем-то вроде рубища.

— Смотрелось бы… дико, — был вынужден признать он.

— Вот, — согласилась я. — Иногда мы делаем что-то даже не для того, чтобы пустить пыль в глаза окружающим, а чтобы быть увереннее в своих глазах. Один писатель однажды сказал: «В человеке всё должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли…» Я согласна с этим утверждением. И если мы хотим, чтобы нас уважали, то мы и сами должны себя уважать, следить за собой, работать над своим самосовершенствованием.

— А если мне все равно, уважают меня или нет? — задумчиво спросил Северус.

Подумав, я ответила:

— Как бы ты не хотел остаться в стороне, ты все равно будешь окружен людьми. И они все равно будут тебя оценивать. Есть три пути: быть как все, серым и безликим, сливаясь с толпой и ничем не выделяясь из нее; идти против течения, наплевав на авторитеты и презирая их, отчего на тебя навесят клеймо «фрик» и будут обходить с брезгливым чувством превосходства, наплевав на то, какой у тебя IQ или сколько ученых степеней ты будешь иметь; или самому стать выше, задавая моду и создавая новые стили, заставляя других смотреть на себя с восхищением и подражать себе. И я хочу сказать, что как бы ни было тебе наплевать на мнение серой аморфной массы, все равно иногда ты будешь чувствовать себя некомфортно под их осуждающими взглядами.

— Так стоит выбрать третий путь? — задумчиво сказал Северус. — Что для этого нужно сделать?

— Первый шаг — ухоженность и чувство собственного достоинства. Просто представь себе того же мистера Малфоя, допустим, не в мантии, а в строгом классическом английском костюме. Он идеально выглажен, сидит по фигуре, к нему подходят новые, блестящие остроносые ботинки, его трость в руке. Остальные маги будут смотреть на него с недоумением, пойдут шепотки, но если лорд будет держаться уверенно, не обращая на них внимания, как будто так и надо, то вскоре мы увидим на магических улицах еще пару магов в подобных костюмах.

— Почему? Его не осмеют? Ведь маги консервативны, ты сама мне это говорила?

— Осмеют, — кивнула я. — А некоторые осудят. Но это будет лишь первое впечатление. Если лорд не будет обращать внимания на шепотки за спиной и продолжит появляться в обществе в подобном костюме, то вскоре кто-то неуверенно заметит, что «что-то в этом есть», кто-то примерит и скажет, что «это даже удобно», «стильно», «смело», «ярко» и «в ногу со временем». Деловые партнеры Абраксаса или те, кто только пытаются ими стать, могут одеться так, чтобы заработать себе пару очков на переговорах, а кто-то — потому, что хочет, чтобы и о нем говорили. И в магической моде Британии пойдет новая волна, увлечение строгими английскими костюмами. А вот если бы в тот же костюм вырядился какой-нибудь неопрятный, неряшливый тип с неуверенной осанкой, заискивающими манерами и бегающим взглядом, то каким бы дорогим и замечательным ни был его наряд, его бы просто засмеяли и заклевали издевками. Так что либо серая масса и бесформенные мантии волшебников с кружевом и панталонами с начесом, либо ухоженная, холеная внешность и идеальная осанка, вкупе с уверенностью в себе, и та одежда, которая по душе именно тебе.

— Есть еще один вариант, — хмыкнул Северус. Я приподняла бровь, и он продолжил: — Можно быть самим собой в мире магглов. У них такой хрени, вроде панталон до колен, уже нет. И брюки более чем нормальные.

— Есть, — кивнула я. — И мы не забудем о такой возможности. Но дальновиднее будет взять лучшее из обоих миров: сам видел, как магия и зелья облегчают жизнь в каждом бытовом вопросе. Ты — сын двух миров, Северус, и нужно выжать из своего положения максимум возможной выгоды. Ты же слышал, как тебе завидует Люциус? — Северус кивнул, довольно вздохнув. Осознание, что в этом плане он обскакал самого наследника Малфоя, ему нравилось. — Твой кругозор, жизненный опыт и мировоззрение будут гораздо шире и менее зашоренными. Телевидение, книги, новые города, страны и люди… ты увидишь гораздо больше, чем свой родовой дом и закрытую школу. Главное — не просто смотреть, но и делать выводы из увиденного.

Шотландию мы покинули в конце октября, а к Рождеству закончили со всеми красными точками. Контракт об аренде Бенни пришлось продлить, но вопрос решился всего парой писем и еще восемью галлеонами. К этому времени уже доварилось наше зелье удачи, на которое я возлагала грандиозные надежды. А еще я более-менее освоила магию иллюзий. Это умение мы тоже обратили в игру: в одной из пустых комнат палатки каждый раз зачаровывали иллюзорные декорации, потом делали нам образы и костюмы и ставили сценки из книг. Северусу очень нравилось постигать азы актерского мастерства, так что мы могли иногда часами репетировать перед зеркалом нужные выражения лиц или движения, отрабатывать тембр голоса и интонацию, разучивать слова (чаще всего в те дни, когда дождливая или ветреная погода не располагали к прогулкам)… Потом воспоминания со сценками помещались в стеклянные флаконы, и мы могли в любое время заново просмотреть их в Омуте памяти. И, возможно, я не могу быть объективной, но мне казалось, что с каждым разом у нас получается все лучше и лучше. Северус держится все более раскованно и уверенно, его речь и в повседневной жизни становится все более правильной и богатой сложными словесными оборотами и интересными грамматическими конструкциями, а еще он с каждым разом все лучше формирует логические цепочки и причинно-следственные связи. Глядишь, пройдет несколько лет, и я познакомлю его с творчеством Артура Конан Дойля.

====== Глава 11 ======

Вернувшись в Лондон, мы снова разместились в нашем любимом Сент-Джеймс парке. Улицы Лондона, к Рождеству украшенные цепочками разноцветных гирлянд, тематические композиции в каждой витрине, огромная пушистая ель на Трафальгарской площади, под которой можно послушать рождественские песнопения хора... Мы тоже прониклись духом Рождества, так что купили небольшую, но очень красивую и гармоничную ель, на которую потом наложили чары от увядания и чары увеличения, в результате чего в одной из свободных комнат разместилась огромная (от пола до потолка) пушистая красавица. На нее поместили свечи с магическим огнем (в отличие от обычного, он совершенно не пожароопасен и почти не выгорает), наколдованные серебряные и синие шары, ледяные сосульки и серебристо-белые гирлянды. А около ели из кирпичей сложили декоративный камин, магическое пламя в котором не коптило, а кислород не выгорал, так что дымоход не требовался. Оградили его черненой кованой решеткой, сверху установили каминную полку, а перед ним положили пару увеличенных магией матрасов и пледов. Теперь по вечерам читать мы предпочитали именно тут (и несмотря на то, что матрасов была пара, Северус неизменно забирался на мой, прижимался спиной к животу, устраиваясь в кольце рук, и удовлетворенно сопел, слушая мое чтение). Неукрашенным не остался и наш спальный кубрик. На канатные ванты развесили еловые венки с игрушками, а над нашими гамаками — омелу.

С ней вообще курьез приключился. Я все еще частично воспринимала Северуса, основываясь на его образе мрачного, закрытого зельевара, конченного мизантропа и циника. Этому никак не противоречило его отношение ко мне: Северус Снейп вполне мог любить и уважать свою мать, а ко всем остальным людям относиться с пренебрежением и брезгливостью (в общем-то, часто он это и демонстрировал). Так что я почему-то априори считала, что он, как и многие мальчики его возраста, будет считать себя слишком взрослым для «телячьих нежностей». Даже объятья чаще всего инициировались именно Северусом. Он сам влезал мне на колени, хватал за руку, устраивался рядом при чтении, и я совершенно искренне считала, что этого достаточно (сама в детстве терялась, когда мама пыталась меня целовать или обнимать, считая это излишним)… Мы читали Рождественские повести Диккенса и «Папа, мама, бабушка, восемь детей и грузовик» А-К Вестли. Насчет последней книги я немного сомневалась (Северус казался мне слишком взрослым для этой доброй, но простоватой повести), но сын был в восторге от тихого семейного счастья, описанного в этой семье. Особенно ему понравилась глава про то, как они сделали из детской корабль.

— Совсем как мы, да? — возбужденно сверкая глазами, перебил он меня на середине чтения.

— Да, — согласилась я, и он просиял. — Совсем, как мы. Читаем дальше?

— Да!!! Еще спрашиваешь!

А как-то вечером Северус задал мне вопрос, поставивший меня в тупик.

— Мам, — потупившись, слегка неуверенным голосом начал он (я уже удивилась: Северус и неуверенность в себе – вещи несочетающиеся). Но я кивнула ему и ободряюще улыбнулась, и он продолжил: — Скажи, откуда пришел обряд целоваться под омелой?

Я задумалась, почему его вообще заинтересовал этот вопрос, но решила ответить максимально развернуто, как обычно:

— Знаешь, Северус, я не историк, так что не могу сказать со стопроцентной уверенностью. Если хочешь, мы вполне можем сходить в библиотеку и почитать об этом, или я расскажу, чего знаю.

— Я бы хотел послушать тебя, — решил Северус.

— Хорошо, — кивнула я. — Эта традиция идет еще с древних, незапамятных времен. В культуре друидов омела считалась символом вечной жизни и защитой от злых чар. А история первого поцелуя под омелой связана с викингами и их божественным пантеоном. Легенда гласит: однажды случилось так, что бог весны и света был убит стрелой из омелы. Его мать, богиня любви, не могла смириться со смертью любимого сына. Ценой невероятных усилий ей удалось вернуть его к жизни. От радости, что сын снова открыл глаза и улыбнулся ей, она поцеловала каждого, кто прошел под омелой, а ее слезы стали жемчужно-белыми ягодами на диком растении.

— Красивая легенда, — задумчиво кивнул Северус, закусив губу. — А дальше?

— Похожая традиция была у римлян. Во время сатурналий молодые люди брали веточку омелы, подходили с ней к понравившейся им девушке и целовали ее. Только в эти дни они могли открыто демонстрировать свои чувства.

— Вариант викингов мне нравился больше, — наморщил нос сын. — Символичнее и глубже, — он задумался, а потом поднял на меня решительный взгляд: — Мам?

— Да?

— Давай тоже повесим у нас омелу? Я видел, на рынке их везде продают.

— Повесить омелу? — растерялась я. — Ты хочешь…

— Ты меня никогда не целуешь, — насупившись, пробормотал он и съежился, обхватив себя руками. — И я подумал, может, хоть в праздник…

— Ох, Северус, — выдохнула я, пораженная тем, как безнадежно и глухо звучал его голос. — Иди сюда!

Он шмыгнул носом, а потом подлетел ко мне и, обхватив руками, уткнулся в шею, шумно сопя. Я машинально гладила его по волосам, слабо отдающим запахом хвойного шампуня, и шептала, что он у меня самый лучший, любимый, единственный, главный и ценный. Где-то на заднем плане возмущенно ухнул Мерзавчик и попытался влезть между нами. А когда Северус отстранился, запечатлела на его смущенно порозовевшей щеке легкий поцелуй. А потом еще один и еще. И разумеется, на следующей прогулке по рождественской ярмарке мы купили целых три пучка омелы: один повесили над камином, другой рядом с гамаками, а третий на кухне. Мда. Вот тебе и мизантроп, циник, сухарь и одиночка… Но я так и не смогла переступить через себя, так что инициатором объятий (а теперь уже и поцелуев) все равно так и остался Северус. Я утешала себя лишь тем, что так точно не смогу переборщить, и он получит материнской нежности ровно столько, сколько ему нужно. Ну, я надеюсь.

Еще мы выкупили Бенни у банка. Конечно, держать нюхлера в доме представлялось тем еще удовольствием, с ее сорочьими склонностями, но она так помогла нам, что это было меньшее, чего девочка заслужила. Милая, дружелюбная, неконфликтная и ласковая, она была лучшим кандидатом для первого домашнего любимца Северуса (Мерзавчик, например, под это определение точно не подходил). Узнав о том, что мы ее оставляем, Северус издал счастливый вопль, вздернув вверх кулак в победном жесте, а потом повис у меня на шее, горячо заявляя, что у него самая лучшая мама в мире! Гоблин, который оформлял нам аренду, услышав о желании выкупить зверька, хмыкнул и ехидно спросил:

— Еще не наигрались?

— Северус так к ней привязался, что я просто не могу их разлучить, — тепло улыбнулась я.

— Это будет стоить вам двадцать галлеонов, — проскрипел гоблин. — И то со скидкой, потому что видно, что вы смогли найти с ней общий язык, и мы отдаем нюхлера в хорошие руки.

— Я очень ценю, — кивнула я, доставая деньги и подписывая акт купли-продажи. Сейчас мы с Северусом стали официальными нюхлеровладельцами.

Бенни сидела в клетке и беспокойно посматривала то на нас, то на гоблина. Видимо, думала, что мы собираемся ее вернуть, и уже начала грустить.

— Не волнуйся, — Северус просунул сквозь прутья ладошку и легко погладил ее по голове, отчего зверек зажмурился и придвинулся к нему. — Мы тебя не бросим, Бенни Ганн: морские волки своих не бросают.

Гоблин закатил глаза и снова хмыкнул, с трудом удерживая себя от комментариев. Учитывая, что мы не принесли на реализацию ничего, видимо, он посчитал, что все это время я занималась мартышкиным трудом. Ну, развенчивать его заблуждения я точно не собиралась.

Следующим этапом запланированных действий был мой визит к специалистам-оценщикам Британского музея. Для этой цели я с помощью заклинания иллюзии создала себе образ непримечательного, скучного мужчины среднего возраста. Для магов, конечно, такого маскарада бы не хватило, а вот магглам хватит за глаза. Нанесла иллюзию, лишь выйдя из автобуса рядом с музеем и дойдя до соседнего сквера, сейчас, утром, немноголюдного, нашла в нем укромный уголок. Разумеется, перед тем, как преобразиться, наколдовала еще и чары отвлечения внимания, которые сняла лишь перед окошком справочной уже в самом музее. Девушка-секретарь скользнула по мне равнодушным взглядом и позвала одного из смотрителей, чтобы он проводил меня к оценщикам. Дождавшись, пока смотритель развернется и немного отойдет, я наложила на дверь легкие магглоотталкивающие чары (чтобы нам никто не помешал) и, постучавшись, вошла. В солидном кабинете, среди стеллажей, уставленных книгами и каталогами удобно расположился средних лет худощавый мужчина, чем-то напомнивший мне Василия Ливанова в роли Шерлока Холмса. Наверно, строгим английским костюмом и немного снисходительной манерой держаться. Но эта снисходительность исчезла, стоило мне наложить на него легкий Конфундус. Пока он растеряно хлопал глазами, я подошла ближе и протянула ему стакан воды с разведенными в ней зельями правдивости и симпатии. Это не сыворотка правды: действие зелья правдивости куда слабее и с ним легко бороться, но в сочетании с Конфундусом и зельем симпатии действует замечательно. В первый момент человек даже не может понять, что его к чему-то принуждают, наоборот, он сам хочет поговорить с таким приятным собеседником, а потом уже становится слишком поздно: раз разговорившись, словесный фонтан уже не заткнуть (ну, разве что затронув крайне болезненную для него тему, но этого-то я делать и не собиралась). Задав для проформы пару вопросов о его биографии и жизни и получив в ответ широкую улыбку и подробное повествование, я дождалась паузы и перевела разговор в нужную сторону. Сначала уточнила, сколько сотрудников данного профиля работает в музее и их характеристики со слов моего интервьюера, а потом, убедившись, что все работает, как надо, достала уменьшенные ящики с аккуратно сложенными в них кладами и один за другим стала увеличивать их. Эксперт под Конфундусом следил за моими фокусами расфокусировано-равнодушным взглядом. Закончив с этим, я сняла Конфундус, чтобы вернуть ему ясность ума, и попросила приблизительно оценить найденные мной клады, поставив перед ним ящик с самым дешевым (по сведениям из интернета) кладом. Просияв, эксперт энергично закивал, достал из стола необходимое оборудование и приступил к моей первой находке. Деловито и профессионально поясняя свои действия, он приобрел еще больше сходства с великим детективом, и я действительно заслушалась его пояснениями, а эксперт, получив в моем лице благодарную аудиторию, расправил плечи и вещал. Клад был объемным — килограмм золотых украшений римской эпохи — так что мы потратили на него приличное количество времени.

— Но, как ты понимаешь, — (под действием зелий и Конфундуса, плюс под впечатлением от находки мы быстро перешли на ты), — это все очень и очень приблизительно, — говорил эксперт, поправляя массивные очки. — И цена будет разниться от способа реализации. Мы, например, можем предложить фиксированную сумму, но можно выйти с лотом на аукцион. Сейчас, к Рождеству, как раз начинается сезон.

— Хорошо, — кивнула я (с помощью специального зелья мне удалось добиться приятного мужского баритона). — Тогда давай перейдем к следующему.

— А он не один? — удивился эксперт, только сейчас обратив внимание на выстроившиеся в ровный ряд вдоль стены ящики. Из-за действия зелий вопроса, как и когда один человек умудрился допереть все это богатство, у него не возникло. Обожаю магию! — Ну надо же, как интересно.

Он вскочил на ноги и буквально коршуном подлетел к ближайшему ящику. Вскрывал его, как ребенок подарок на Рождество. И сразу же восхищенно присвистнул.

— Где ты это нашел? — охрипшим от переполнивших его эмоций голосом спросил он. — Если это подлинник… В Европе обнаружено всего четыре такие чаши, Бронзовый век… Да еще в таком прекрасном состоянии…

В общем, я поняла, что это надолго. Весь этот день мы посвятили оценке, а потом, уже вечером, я с легким чувствомугрызения совести стерла ему память о моем визите и кладах, после чего снова наложила Конфундус и дала антидот к зельям. Уходила, унося с собой кипу исписанных листов к каждому кладу, а завтра собиралась посетить этот же музей, нанеся визит некоему И. Г. Райту, коллеге моего “Шерлока”, чтобы повторить эту процедуру. А потом и остальных по списку.

С предварительной оценкой закончила только через восемь рабочих дней. Просмотрев и сверив записи, наложила на себя очередную личину и теперь уже официально получила экспертизу на несколько найденных мистером «Шелдоном Купером» кладов. Для того чтобы провернуть это, мне потребовалось настоящее удостоверение личности, так что я решила немного пошутить, даже если этот юмор будет понятен лишь мне. Паспорт сделать было проще простого: с помощью Акцио призвала ближайший паспорт, скопировала его заклинанием и с помощью других чар добилась того, чтобы буквы и цифры изменились на нужные мне, при этом сохранив свой шрифт и размер. Потом, уже наложив на себя иллюзию Шелдона, зашла в ближайшее фотоателье и сделала фото на паспорт, а чуть погодя заклинанием поменяла фотографии. Оригинальный паспорт под самой первой неприметной личиной сдала в ближайшее к парку бюро находок. Потом господин Шелдон Купер с помощью еще нескольких Конфундусов был занесен в общий реестр граждан Великобритании, обзавелся банковским счетом, страховкой и даже биографией (родился, учился и т.п.). Он исправно платил налоги, пять лет назад получил диплом о среднем образовании, закончив государственную школу. Молодой человек из-за болезни был вынужден находиться на домашнем обучении (заключение врача тоже нашлось).

Еще при моих первых беседах с экспертами выяснилось, что фонды Британского музея не безразмерны. И все эксперты сошлись на том, что два клада из всех интересуют музей больше всего. Учитывая суммы, которые готов был выложить за них музей, и разделяемое ими всеми мнение, что частные коллекционеры на аукционе заплатят меньше (слишком специфичные лоты), я договорилась об их выкупе с музеем. В общей сложности эти два клада потянули на два и восемьдесят пять сотых миллиона фунтов стерлингов. Помимо денег из Британского музея мистер Купер вынес несколько заверенных оценок по другим своим кладам, а чуть погодя выставил их в Сотбисе на аукционе, приуроченном к Рождеству. Стоит ли говорить, что торги прошли удачно?

Накладок и быть не могло, ведь и в день официального визита мистера Купера в Британский музей, и в день его посещения аукциона я принимала дневные порции наконец-то настоявшегося и готового к использованию зелья удачи. Часто его пить нельзя — слишком уж оно токсично, но для пары важных дней — самое то.

Итак, мы (ну или точнее мистер Купер) стали миллионерами. Более того, английскими миллионерами. И реализована была лишь малая часть кладов, так что запас на черный день у нас был о-го-го какой. А теперь стоило грамотно распорядиться этими солидными суммами, но данный вопрос я решила отложить до конца праздников: на Рождество все делопроизводство в Англии, как и во всей остальной Европе, впрочем, вымирает. Да и устроить нам с Северусом настоящий праздник кажется куда более привлекательной идеей, чем оббивать ноги в казеных конторах.

====== Глава 12 ======

Мы отказали Малфоям. Звучит, как самая настоящая фантастика, но так и есть. Сегодня Люциус, как только вышел на связь, попросил Северуса позвать к зеркалу меня и по-семейному, без излишнего пафоса пригласил нас на ежегодный рождественский прием в Малфой-мэноре. Северус вопросительно посмотрел на меня, а я тем временем лихорадочно соображала, как бы помягче отказаться от неудобного приглашения. Потому что Малфои — легилименты (оба, и отец, и сын, как было проверено эмпирически) и не гнушаются тем, чтобы покопаться в чужих мыслях, а у нас с Северусом защиты нет. От слова “совсем”. И если в тот раз мне просто невероятно повезло, когда они, наткнувшись на неприличные картинки, капитулировали (думаю, больше всего от неожиданности), решив не копать глубже, а вот в том, что нам так повезет второй раз подряд, я сильно сомневаюсь. В результате пришлось сделать постную извиняющуюся мину и сослаться на траур. Люциус помрачнел, но, кивнув, признал довод весомым.

— Я передам отцу, — заверил он. — Простите, леди Принц, это было нетактично.

Я заверила его, что ничего страшного не произошло, и отошла, чтобы не мешать им разговаривать. Сама же снова уселась за свои записи. Сейчас я сверяла плюсы и минусы обучения в разных магических школах. Потому что теперь, разобравшись с кладами, перед нами в полный рост встал вопрос, что же делать дальше. Вариантов было три: попробовать вернуть себе родовое поместье Принцев, купить или снять дом в Англии или переехать. И я склонялась именно к третьему варианту. Во-первых, Северус пока слишком мал для такой ответственности. Абраксас популярно расписал мне процесс вхождения в права, и я твердо решила, что не хочу подвергать несформировавшееся ядро Северуса такому шоку. Родовые знания и деньги, конечно, хорошо, но последние у нас уже и так есть, а книги прекрасно постоят на полках до его совершеннолетия. Из минусов к титулу Принц прилагались также место в Визенгамоте и, следовательно, пристальное внимание элиты магической Англии. Малфои, например, даже не стали дожидаться официального вступления в наследство, уже навязали общение. А если оставить мэнор законсервированным, то на что нам сдалась Англия, спрашивается? Хогвартс? Как правильно заметил Абраксас, качество образования там уже упало и будет продолжать стремиться к плинтусу (вспомним хотя бы таких “замечательных” профессоров, как Квиррелл, Трелони, Хагрид и Биннс). Плюс вражда факультетов, которую умело подогревает уважаемый директор (подсуживание гриффиндорцам и укрывание их не всегда детских шалостей, и это с учетом, что Северус поступит в лучшем случае на Равенкло). Сюда же жуткие-жуткие Поттер-Малфой-Блэк — и Лили, та самая, роковая. Еще тот факт, что Северуса попытались бы прессовать, я бы пережила: удар я ему к школе поставить успею, в спортивные секции мы обязательно запишемся и проклятья подходящие присмотрим с контр-чарами. К тому же Северус уже не тот заморыш, который в каноне на поезд садился: умный, хитрый, уверенный в себе, талантливый мальчик, настоящий Принц! Я за другое опасаюсь. Что, если его совратит какой-нибудь извращенец из этой сладкой троицы? Потому что в такое сокровище не влюбиться невозможно. По себе знаю. Люциус вон даже на расстоянии умудрился попасть: чтобы двенадцатилетний «серебряный принц», который сейчас изо всех сил должен завоевывать влияние на Слизерине и вариться в межфакультетской войне, каждый вечер тратил по паре часов своего времени, чтобы поболтать с шестилетним мальчиком? Этот мальчик должен быть гением, как мой Северус. Причем видно, что Люциус действует не из-под палки, он сам практически навязывает свое общество, заинтересован настолько, что сбрасывает привычную маску ледяного совершенства и искренне улыбается, смеется, шутит… И что будет, стоит Северусу появиться в Хогвартсе в зоне его досягаемости? Точно ничего хорошего.

А если не Хогвартс, то стоило рассмотреть иные варианты. Помимо уже давно известных мне Шармбатона и Дурмстранга, были и другие, не менее примечательные. На столе передо мной лежала подборка информационных брошюр, одиннадцать штук, ровно по количеству престижных магических школ в мире. И глядя на это, становится ясно, насколько магов мало. Ничтожно мало. А они еще о чистоте крови ратуют!

Брошюры были яркие, красочные, наглядные. Каждая школа буквально ждала нас с распростертыми объятьями. Ильверморни в США (с элементами магии индейцев), японская Махотокоро, Кастелобрушу в Бразилии (более всего специализирующаяся на гербологии и магозоологии) и даже более экзотичные, вроде африканской Уагаду. Но это так, лирика. Возможно, во мне говорят ксенофобные заморочки, но связываться с магией вуду и Черным континентом мне что-то не хочется. Из остальных же школ мое внимание привлекли две: наш Колдовстворец и итальянский Стрегонторе. В этих школах упор идет на зелья, что точно понравится Северусу. Я читала тексты брошюр, выписывала плюсы и минусы обоих вариантов, а потом все-таки остановила свой выбор на Италии. Как оказалось, Северус плохо переносит холода. Стоит подуть чуть более промозглому ветру, и нам приходится варить Перечное и пить горячий чай с лимоном. Привет прозвищу Сопливчик. А я-то думала, откуда они его взяли… И это здесь, в Англии, а что будет в России? Так что солнечная Италия в качестве страны проживания более предпочтительна. И море. Жить в роскошной вилле с видом на море, что может быть лучше? А если серьезно, то одним из самых главных аргументов именно за эту страну был тот, что резиденция Международной Коллегии Зельеваров располагается именно в ней. И она же курирует Стрегонторе. Традиционно место преподавателя зелий в школе занимает какой-нибудь молодой (иногда очень и очень относительно) мастер зелий коллегии. Да и у меня лично есть свои планы, связанные с Италией. Остается поговорить о перспективах с сыном.

Северус как раз завершил разговор и убрал зеркало в шкатулку. Обернувшись ко мне, он спросил:

— Мам, а почему ты отказалась от приглашения Люциуса? Мне казалось, что ты не имеешь ничего против нашего общения.

— Я отказалась от приглашения лорда Малфоя, в первую очередь, — усмехнувшись, поправила его я. — Мы с тобой об этом еще не говорили, но существует особый раздел магии — ментальная магия. С ее помощью можно проникнуть в чужое сознание и просмотреть воспоминания человека или даже подправить их так, как тебе нужно, можно напрочь выжечь разум жертвы, а можно исцелить душевные раны, защититься от чужого вмешательства, улучшить свое восприятие и обрести идеальную память.

— И Абраксас Малфой владеет этим разделом магии, — полуутвердительно заключил Северус.

— Не Абраксас, оба Малфоя, — поправила его я.

— Как ты узнала? — сын подозрительно нахмурился. — Они пытались тебя прочитать?

— И увидели крайне… интересные образы, — усмехнулась я. Сын отзеркалил мою усмешку и кивнул, немного успокоившись.

— Научишь меня? — спросил он.

— Обязательно. Но, как ты сам понимаешь, это дело не пяти минут. И чтобы что-то получилось, нужны месяцы тренировок и твердое намерение достичь результата.

— Если первые же встреченные нами маги, одному из которых нет и тринадцати, владеют этой техникой, то стимул у меня уже есть, — желчно сказал Северус. — Почему ты не сказала раньше?

— Я не думала, что необходимость в защите возникнет так скоро, — объяснила я. — Человеческое сознание — настолько тонкая и хрупкая вещь, что любые манипуляции с ним стоит производить максимально осторожно. Так что обучать тебя я начну прежде всего именно защите сознания — Окклюменции.

Северус кивнул. Он выражал готовность из кожи вон вылезти, но освоить этот предмет. Само понимание того, что сейчас его разум открыт для чужеродного вмешательства, заставило его побледнеть и сжать губы в тонкую линию.

Сейчас я была рада своей предусмотрительности: книги по Окклюменции и Легилименции (все, имевшиеся в наличии в книжном магазине) я купила еще при нашем первом визите в Косой переулок, а потом дополнила их маггловскими книгами по медитациям и расширению сознания. В спайке они пошли куда лучше: запутанные, невнятные изречения магических книг часто дублировали более доходчивые и образные аналоги из книг маггловских (литературный стиль которых был на порядок более приятным для чтения). Зато какие-нибудь нужные мелочи штрихами дополнялись именно из официальных пособий по защите разума. Работе над ней я методично уделяла пару часов перед сном каждый день с момента покупки книг, так что к данному моменту уже достигла некоторых результатов и знала, с чего стоит начинать обучать Северуса.

Подумав, я решила поделиться своими соображениями насчет магических школ. Мою идею после такой подставы от Люциуса он воспринял на ура, единственное, спросил, что будем делать с итальянским языком.

— Специально для такого случая существуют серьги-переводчики, — ответила я, так как заранее подготовилась к этому вопросу. — Благодаря магии, ты будешь слышать речь чужого языка, как английскую, а твоя, наоборот, будет автоматически переводиться на язык собеседника.

— Полезная штука. А там, как и в Хогвартсе, обучение начинается с одиннадцати лет?

— Нет, — вздохнула я. — Увы, но там, как и в Колдовстворце, обучение идет уже с семи.

— Мне будет семь через три недели, — нахмурившись, сказал Северус. — Это получается, что я пойду в школу уже в следующем году?

— Ты против?

— Да. Нет. Не знаю… — растеряно ответил он. — Я был твердо уверен, что мы будем вместе до моих одиннадцати…

— Ты подумай, — мягко попросила его я. — В любом случае, выбор будет за тобой, и если ты выберешь Хогвартс, я приму это. Но ты сам слышал Люциуса, так что прекрасно представляешь, какой там уровень преподавания. На такое количество студентов и огромные школьные территории всего пятнадцать преподавателей, в лучшем случае. Межфакультетская вражда, Запретный Лес с разными тварями. Да и, я не хочу обидеть декана, но как преподаватель он определенно будет уступать молодому мастеру коллегии зельеваров. К тому же первые четыре года обучения в Стрегонторе вы будете жить не как в Хогвартсе, в пансионе, а возвращаться после уроков домой.

— Правда? — просветлел лицом Северус. — Ну, это несколько меняет дело.

— Что нам мешает попробовать? — вкрадчиво продолжила я. — Сейчас съездим и посмотрим Италию изнутри, а если не понравится, всегда сможем собрать вещи и вернуться сюда. В Хогвартс все равно принимают только с одиннадцати.

— Логично. Так что, Италия?

— Италия.

Теперь, когда эпохальное решение было принято, дни полетели еще быстрее. Перед отъездом предстояло многое успеть, со многим разобраться. Я записалась на курсы аппарации, индивидуальные, объяснив свое беспомощное состояние психологическим блоком после расщепа. Эйлин в свое время экзамены сдала, о чем повествовало свидетельство, найденное среди ее бумаг, а учиться сама я боялась. Ведь тогда в случае этого самого расщепа оказать мне первую медицинскую помощь и доставить в Мунго будет некому. Перед началом занятий я раз сто, наверное, перечитала министерскую брошюру, и все равно нервничала, но напрасно: тело само помнило нужное состояние и восстановить навык не составило труда.

Мой инструктор убедился, что я свободно аппарирую по помещению и на небольшие расстояния, а потом, взглянув на часы (до конца оплаченного времени оставалось полчаса), щедро предложил:

— Если хочешь, можем потренировать еще и парную аппарацию и аппарацию на дальние расстояния. Ты у меня на сегодня последняя, так что до завтра я совершенно свободен.

Хмыкнув, я окинула его оценивающим взглядом. Молодой, не намного старше меня, симпатичный и приятный в общении. А пробовать впервые парную аппарацию на Северусе? Увольте. Лучше уж так. Сейчас сын остался охранять нашу палатку, дав мне честное слово, что ни шагом не ступит в лабораторию. Что было бы героическим подвигом: как только у нас появились деньги, я смогла укомплектовать лабораторию так, чтобы превратить ее в рай для зельевара. Вспомнив один из своих фанфиков, где главный герой успешно интегрировал инструменты химиков для нужд зельеварения, я поступила так же, и мы с Северусом посетили несколько специализированных магазинов, где приобрели все по тому самому списку из моего рассказа, начиная от мерных пипеток Мора с механическими регуляторами заполнения уровня и до хирургических перчаток из латекса. Туда же добавили некоторые приспособления для кухни и поворотную двухстороннюю магнитную доску с набором мелков для неё, а в книжном приобрели учебную и справочную литературу по органической и неорганической химии. В свое время мой персонаж привнес много нового в зельеварение благодаря научному подходу и тому, что опирался на путь, пройденный химиками, и я собиралась проверить, возможно ли это в реальности.

В общем-то, все это и было моим подарком Северусу на Рождество, Новый год и день рождения (он был у сына девятого января), но Северус смотрел на меня так просительно, что подарки мы вскрыли и установили в тот же день, как совершили покупку. Тогда же и опробовали. Кстати, что примечательно, Люциусу Северус об этой модернизации ни словом не обмолвился. Когда я спросила его почему, в ответ он насупился и пробурчал, что ни один нормальный зельевар не откроет посторонним свои профессиональные секреты. Я умилилась и кивнула, соглашаясь с этой здравой параноей.

Тот вечер с инструктором, Диком Коутри, я провела замечательно: сначала он, аккуратно, но крепко придерживая меня под локоть и за талию, аппарировал нас в ресторан, где мы поужинали, станцевали что-то отдаленно напоминающее танго (увы, ни он, ни я навыками хорошего танцора похвастаться не могли, но веселиться нам это не помешало), а потом уже я аппарировала нас в Гайд-парк и обратно, в Косой переулок. Разумеется, ни во что большее это не переросло, просто один приятный вечер в хорошей компании, но было так здорово снова почувствовать себя красивой женщиной, немного пофлиртовать, развеяться…

Северус дома встретил меня мрачным взглядом из-за книжки и коротко буркнул:

— Ну?

— Ты не можешь выразиться точнее? — я приподняла одну бровь.

— И как оно? Почему так долго?

— Северус, — вздохнув, начала я свою оправдательную речь. Вот честно, чувствую себя сейчас почему-то, как загулявшая жена, отчитывающаяся перед ревнивым мужем. А ведь ему только шесть, и я — чисто технически — его мать, так что у него нет никакого морального права требовать от меня отчитываться в своих действиях. — Искусство аппарации — очень сложная и опасная наука. Это чудо, что мне удалось все вспомнить и вернуть себе навыки так быстро. Я могла потратить на это неделю или даже две, а все ограничилось несколькими часами.

— Но ты больше туда не пойдешь? — уточнил мой домашний тиран, и я отрицательно помотала головой:

— Нет, не пойду.

— Хорошо, — успокоено кивнул он. — Тогда в лабораторию? Мы еще аллонжи не пробовали. И дефлегматор.

— И как ты только все названия запомнить успел, — проворчала я. После такого шикарного вечера возвращение к обыденной действительности было обескураживающим.

— Пока тебя не было — успел все инструкции по десять раз перечитать, — язвительно усмехнулся Северус, совсем так, как сделала бы его взрослая версия, и я растаяла.

— Ладно, идем, мой будущий мастер зелий. А Люциус тебя не потеряет?

— Вспомнила, — фыркнул Снейп. — Ты на время когда в последний раз смотрела? Уже одиннадцать, он давно спать лег.

— Тогда и нам пора, — нахмурилась я. — А оборудование вполне нормально подождет до завтра…

— Даже не начинай! — взвился Северус, возмущенно сверкнув глазами и, раздувая ноздри, с шумом втянул в себя воздух. — Я тебя столько ждал! И ты уже согласилась, а обещания нарушать нельзя. Так что вперед.

— Сбавил тон! И сделай выражение лица попроще, а то мы сейчас найдем другую тему для дискуссии, — огрызнулась я. Все-таки и его иногда нужно ставить на место, а то шутки про домашних тиранов перестанут быть шутками.

Северус мгновенно растерял властность и с тревогой посмотрел на меня.

— Мам?.. прости? Я, правда, не хотел тебя обидеть, — искренне попросил он. — Просто, тебя не было так долго, а я почитал эту дурацкую брошюру про расщепы, несчастные случаи… Ты знаешь, у девушки на картинке были твои волосы. А ты все не возвращалась и не возвращалась… И я бы даже не узнал, если бы с тобой что-то случилось…

Его всего передернуло, и я оборвала его речь, прижав к себе, а он тут же обхватил мою шею руками.

— Никогда больше не оставляй меня так, — еле слышно прошептал он.

Я кивнула, не зная, что сказать. В горле стоял ком, так что я молча гладила его вздрагивающую спину и чуть покачивала, успокаивая. Боже, он настолько разумный и ответственный, что я часто забываю, что ему всего шесть лет.

— Никогда, Северус, — разлепив непослушные губы, прошептала я, целуя его в лоб. — Никогда.

====== Глава 13 ======

— Так что ты думаешь по этому поводу? — спросил меня Северус.

— А ты?

— Не уверен, — пожевав губу, задумчиво заметил он. — С одной стороны, я не вижу тут никакого криминала. Мне кажется, что Люциус просто хочет попробовать ощутить атмосферу нашего путешествия. Он точно завидует. Но делиться личными воспоминаниями…

— Ты ему уже обещал?

— Нет. Сказал, что подумаю.

— Знаешь, я тоже не вижу здесь ничего страшного, — прикинув все “за” и “против”, решила я. — Вытянутые во флаконы воспоминания не стираются из памяти, а лишь копируются, так что ты их не лишишься, да и наполнение вполне можно проконтролировать, чтобы не поделиться тем, чего ему не стоит видеть. Но если ты все-таки решишь подарить Люциусу на Рождество воспоминания о нашей поездке, то я бы предпочла просмотреть каждое из них перед отправлением.

— Идет, — кивнул Северус. — Да, пожалуй, так и поступим. Принесешь думосброс? Accio набор флаконов.

Вынырнув в очередной раз из Омута памяти, я почувствовала, что от смущения слегка порозовела. До этого не имела возможности взглянуть на себя со стороны, но во время наших прогулок я брала на себя обязанности гида (для чего заранее обкладывалась необходимой литературой, чтобы потом Северусу все самое интересное пересказать), так что во время каждого, буквально каждого воспоминания, выбранного Северусом, я что-то с крайне уверенным видом вещала. Кошмар! Театр одного актера отдыхает. Я даже Гермиону по занудству переплюнула. Нет, информация была интересной, подавала я ее так, чтобы Северусу было не скучно, так что минимум дат, забавные истории, легенды, предания… но сам факт! Ну да ладно: если Северусу нравится слушать мои рассказы, то наплевать, как это будет выглядеть со стороны. Малфой сам виноват. Нужно было лучше думать перед тем, как озвучивать предпочитаемый подарок на Рождество.

Закончив с цензурой воспоминаний, мы аккуратно разместили заполненные ими флаконы в корзинку с соломой, упаковали в полиэтиленовый пакет и повязали бантом зелено-серебристую ленточку. Мерзавчик посмотрел на меня, как на врага народа, и возмущенно ухнул, нахохлившись.

— Да-да, ты все понял правильно, — хмыкнула я, уменьшая подарок. — Ну, не упрямься: сам понимаешь, что дорога в одну сторону займет как раз два дня до Рождества.

Птиц смирился, но всем своим видом показывал, что не считает Малфоя достойным его жертвы.

— Вернешься, я тебе горстку миндаля дам, — вздохнув, пообещала я, и он тут же протянул мне лапку, выражая готовность лететь куда угодно и когда угодно.

Сов почему-то был без ума от орехов, хотя я не уверена, что ему их можно. Выяснилось это случайно, когда он нашел оставленный Северусом открытый пакетик с кешью и сожрал их все. Я было всполошилась, что придется везти придурка к ветеринару в Косой переулок, но вроде все обошлось. Последствия были только в том плане, что теперь Мерзавчик целенаправленно охотится на орехи. И если от попыток броситься на проходящих мимо с орехами в руках его отучить удалось (а таких в парке было прилично), то дома он, наоборот, научился открывать буфет и кухонные ящики.

Глядя, как он улетает, я еще раз прикинула, все ли успела сделать. Аппарацию изучила, артефакты-переводчики купила и уже опробовала, приобрела и разместила на полках в нашей новой библиотеке все достойные внимания книги во «Флориш и Блоттс», лавке старьевщика и «Обскурусе», а мистер Купер вложил большую часть вырученных с продажи кладов денег в акции Exxon и Mobil (как я прекрасно знала, в 1973 году случится нефтяной кризис, и цены на нефть резко взлетят. Пока же можно ограничиться и обычными дивидендами, они тоже очень даже ничего). Еще я уже успела продумать маршрут до Италии… Решила, что раз уж нам такая возможность подвернулась, можем сделать крюк и исколесить Францию и Германию, для начала. Заметок о кладах в остальной Европе было гораздо меньше, чем по Британии, но они были. А теперь был еще и довольно интересный магический металлоискатель. Мне его гоблин предложил, когда мы Бенни выкупали. Убедившись, что мы серьезно настроились продолжить поиски, он пожалел неудачливую, но упорную женщину и продемонстрировал нам большой латунный прибор со свободно вращающейся стрелкой.

— Когда вы приблизитесь к драгоценному металлу, он зазвонит, подавая сигнал, а стрелка укажет в сторону клада.

— Но сейчас же он молчит, — резонно возразил Северус.

Гоблин мерзко усмехнулся, а потом резко покрутил выступающее сбоку колечко. Звуковой волной от рева, внезапно выданного артефактом, у меня с плеча снесло Мерзавчика. Птиц встретился с полом с тихим мягким шлепком, потонувшим в какофонии чудовищных звуков, а мы с сыном зажали уши руками. Насладившись игрой эмоций на наших лицах, гоблин довольно кивнул и выключил звук.

— Громкость можно регулировать, — любезно, но очень ехидно пояснил он. — И она будет нарастать по мере приближения к драгоценному металлу. Как вы убедились только что, у нас в банке в зоне досягаемости находятся все виды драгоценных металлов в большом количестве.

— Вещь! — закивал Северус с горящими глазами. — Берем!

«Вещь» стоила как магическая палатка, но теперь мы не были ограничены в средствах (а у гоблина, видимо, изначально создалось впечатление, что я только и делаю, что сорю деньгами), так что я не стала отказываться от приобретения. Подобрала продолжающего изображать обморок Мерзавчика и, снова водрузив его на свое плечо, полезла за кошельком.

Оставались только барахолки. Я достала тетрадку, в которую заносила координаты и краткие описания территорий для аппарации, и, подхватив Северуса под руку, переместилась к первой точке. Уже здесь, в неприметном тупичке, выпила порцию Феликса, чтобы покупки прошли удачно, и мы двинулись к первому магазину по списку. Тут, если верить записям, меня интересовали парные буфеты и резной стол из дубового массива…

Прыжки по координатам завершились лишь к пяти часам (когда рабочее время лавок подошло к концу). Но оно того стоило. За копейки удалось купить огромное количество антикварной мебели, пусть и в совершенно убитом состоянии. Ничего, восстанавливающие чары еще никто не отменял. Уменьшенная мебель складировалась в заранее купленные картонные коробки, которые теперь забили все свободные комнаты. Разбираться с ними буду уже в Италии. Но уже сейчас могу сказать, что это стоило сделать даже из-за одной кровати. Когда я представляла себе постельную сцену между Абраксасом и Томом, мне даже в голову не могло прийти, что этот мебельный монстр может существовать на самом деле. С витыми, словно головка грифа скрипки, колоннами, поддерживающими массивный резной держатель для балдахина, ножками-лапами и пафосным изголовьем. Она совпадала почти полностью, а небольшие декоративные изменения вполне можно будет внести трансфигурацией. Я просто обязана была ее купить. Постелю новый матрас и непременно то самое серебристое шелковое белье. И каждый вечер, глядя на нее, у меня будет подниматься настроение, потому что вот на этой самой кровати сиятельного лорда Абраксаса… причем и он, и я это знаем, и плевать, что все дело лишь в разыгравшемся воображении и любви шарить по чужим головам. Кровать-то — вот она!

Северус, разумеется, не понял, почему мама вдруг застыла перед пыльным массивным чудовищем и с мечтательной улыбкой на губах начала полировать витую колонну, но вежливо подождал, пока мое наваждение спадет. Разумеется, объяснять ему причину своего хорошего настроения не стала, сославшись на Феликс. Зелье действительно бодрило и пьянило, как шампанское, так что отмазка прошла на ура.

В канун Рождества, завершив все приготовления, вроде традиционного пудинга и индейки, мы убрали блюда под чары консервации и пошли в кино: давали премьеру нового фильма с Одри Хепберн в главной роли, и я решила, что это может быть забавно. Увидев главную героиню в первом кадре, Северус вздрогнул и подался вперед. А когда ее показали крупным планом, завертел головой, явно пытаясь «найти пять отличий».

— Она старше, — подумав, выдал заключение он. Как он собирался нас сравнивать при слабом отсвете экрана, я так и не поняла. — И на носу горбинки нет. И она слишком остро на все реагирует. Ты лучше.

Его вывод меня и насмешил, и умилил. Северус затих, но вскоре снова подал голос.

— И глупее.

— Что, прости?

— Она глупее, говорю, — пробубнил Северус. — Строить глазки грабителю! Это… просто в голове не укладывается! Фу!

Я только вздохнула. Мда, возможно, вести его на романтическую комедию было не лучшей идеей. Это же Снейп, о чем я только думала? Хотя дальнейшее развитие сюжета ему понравилось, и за действиями героев он наблюдал с интересом, а в конце даже милостиво признал, что этот эксперт, возможно, неплох. Для героини, конечно.

— Потому что ты бы такого никогда не выбрала, — с железобетонной уверенностью заключил он. — Но для этой он точно был лучше американца. Да и затея с бумерангом была интересной. Правда, лично я бы взял что-то вроде теннисного мячика на длинной резинке. Или спиннинг. Меньше шансов на то, что ошибешься с траекторией и не сможешь поймать его на подлете, чем выдашь свое присутствие и провалишь весь план.

— Как хорошо, что нам не приходится заниматься ничем подобным, — пробормотала я, глядя на него с сомнением.

Хотя, эта авантюрная жилка в нем всегда была: не зря же он пошел в Пожиратели, а потом стал двойным агентом и водил за нос самого страшного человека современности.

Дома мы поужинали, почитали (убедившись, что Северус дорос до более серьезной литературы, я решила начать цикл про Шерлока Холмса) и легли спать. Долго ворочалась, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль. Что-то связанное с картинами, кражей и охраной… В голове была каша, и после часа бесплодных попыток мне удалось заснуть, чтобы, открыв глаза утром, уже иметь в голове две интересные задумки. Вот почему я все никак не могла понять, о чем же мне говорит подсознание. Оказывается, идей, навеянных просмотром фильма, было две, и они перепутались, чем вызвали сумбур в мыслях.

Итак, для первой у меня были все составляющие. Оборотное зелье, благодаря правильному приготовлению способное поддерживать облик другого человека в течение двенадцати с половиной часов (было проверено опытным путем, и столь долгий оборот заставил Северуса сильно поволноваться). Феликс Фелицис, для того, чтобы план прошел гладко. Сыворотка правды. Тут без комментариев. Умение аппарировать на дальние расстояния и Сумеречный порошок, состав, описанный в книге Баджа. Книга была рукописной, а Слизнорт писал, что в его варианте издания данного автора тот же рецепт Феликса был совсем другим, так что можно предположить, что мне в руки попал черновик второго варианта книги, почему-то не получивший широкой огласки. Возможно, вследствие смерти автора. В любом случае, рецепты, приведенные в книге, были шикарны, блестящи и выше всяких похвал. Например, этот Сумеречный порошок имел особенность скрадывать магию, втягивая в себя остаточные следы любых чар так, чтобы нельзя было по ним установить магическую подпись мага, наколдовавшего что-либо (эта подпись была подобна отпечаткам пальцев — индивидуальной для каждого мага). При этом сам порошок, несмотря на название, был похож на самую обычную пыль, и на площадь радиусом в десять метров требовалось всего щепотка вещества. Держать его приходилось в специально зачарованном распылителе (в виде солонки), чтобы он не впитал разлитую по помещению магию раньше времени и не стал инертным.

В общем, я собиралась украсть миллион. В скором времени в Британии должна была разразиться Магическая Война. И учитывая, что Северус теперь точно не будет участником событий и в будущее внесен элемент неопределенности, появляются самые разнообразные варианты развития событий. Герой пророчества может не родиться, Волдеморт может не узнать о предсказании и не исчезнуть, а, например, продолжить свою борьбу и захватить министерство (в тот раз на пути к власти он споткнулся только о Поттера). А в Министерстве находятся Маховики Времени, позволяющие свободно перемещаться в прошлом во временном промежутке в несколько часов (если не ошибаюсь, то около пяти). Если Пожиратели получат в руки такое преимущество, то война точно будет проиграна. Не верю, что Том не найдет способа грамотно ими распорядиться.

Кроме того, не стоит исключать из уравнения и Дамблдора, который каким-то образом по своим каналам спокойно сумел достать и вручить подобную мощную вещь тринадцатилетней девочке лишь для того, чтобы она «смогла посещать как можно больше предметов». Серьезно? И Министерство утерлось и Маховик выделило, не обеспечив контроль за тем, как именно мисс Грейнджер распоряжается полученными возможностями.

Но это все, разумеется, были отговорки. Я не знаю почему, но в этом времени меня часто тянет на разного рода авантюры. Возможно, виной всему сотни прочитанных фанфиков про попаданцев, сворачивающих горы и постоянно влипающих в приключения, возможно, характер самой Эйлин (бросить налаженную жизнь ради того, чтобы выскочить замуж за маггла — показатель, согласитесь?), а возможно, что всему виной просмотренный фильм и чтение детективов… В любом случае, проснувшись рождественским утром, я поняла, что план просто обречен на успех.

После завтрака Северус распаковал пришедшую от Люциуса посылку (в ней были уменьшенные копии книг по зельеварению из их домашней библиотеки, и я даже не представляю, чего ему стоило уговорить отца на это), и мы вылезли из палатки. Я уменьшила грузовик и, убедившись, что никого поблизости нет, сняла чары маскировки. Потом посыпала место стоянки Сумеречным порошком, взяла сына за руку и аппарировала в Дувр. На счастье, во время наших путешествий по Англии мы посещали его, так что с ориентирами проблем не возникло. Мы переместились не в сам город, а на обочину одной из местных сельских дорог, тонкой сетью оплетающих город-порт. Там увеличили грузовик, спокойно въехали в город, поставили грузовик на стоянку в порту и выяснили, что паром отправляется каждые полчаса. То, что надо.

Узнав о том, что ему снова придется остаться на целый день одному, Северус попытался начать возражать, но у меня, как взрослого человека, и аргументы были убедительнее (при этом я не раскрыла ему истинной цели своего предприятия, чтобы он не переживал больше необходимого), и авторитет больше. Оставила его в палатке, с наказом не выходить наружу и не экспериментировать в лаборатории. Учитывая подарок Малфоя, ему есть чем заняться.

— Это тот твой инструктор, да? — поморщившись, как от зубной боли, хмуро уточнил Северус. — Можешь не отвечать, по тебе видно, что да: легкомысленное платье, сапоги на каблуке и помада. И волосы ты не собрала в хвост, а распустила, плюс эти кошмарные духи.

— Тебе не нравится запах?

— Он слишком нежный и волнующий, тебе не подходит, — отрезал Северус. — Удачи на свидании. И не забудь предупредить его, что мы уезжаем в Италию. Надеюсь, больше никогда его не увидим.

— Северус…

— Иди: он, наверно, уже заждался.

Поджав губы, я кивнула:

— Буду поздно.

— Да кто бы сомневался, — услышала я горькое в ответ. — Буду тут.

— Не скучай.

— И не подумаю.

— Люблю тебя.

— Я тоже, хотя иногда и возникают сомнения.

Комментарий к Глава 13 Приблизительное представление о кроватном монстре:

http://www.mmfurniture.com/media/catalog/product/cache/1/image/9df78eab33525d08d6e5fb8d27136e95/6/1/61000ekbed4-29.png

====== Глава 14 ======

Переместившись в Лондон на Чаринг-Кросс-роуд, с маггловской стороны, я нашла самого невзрачного прохожего (мужчину средних лет, среднего телосложения, со скучным, унылым лицом и без особых примет) и заклинанием приманила к себе срезанную прядь волос. Потом зашла в ближайший магазин одежды и обуви, так удачно расположенный на первом этаже соседнего дома, и купила комплект мужской одежды примерно на него, состоящий из брюк, носков, белья, рубашки и пиджака, и черные ботинки. В дамской уборной этого магазина, раздевшись, выпила Оборотное с добавленным в него волосом. После преображения переоделась в только что купленное (вещи оказались почти впору, разве что ботинки пришлось немного уменьшить, а брюки расширить в талии) и, накинув на себя чары Хамелеона и Отвлечения внимания, вышла наружу. Благодаря магии, никто не задался вопросом, как этот господин вдруг оказался в дамском туалете. В нормальном темпе дошла до паба «Дырявый котел» и, кивком головы поприветствовав бармена, прошла к задней двери, а потом, миновав дворик, попала в Косой переулок. Буквально рядом со входом в паб находился магазин «Мантии «из рук в руки», и я изменила свое решение идти к Мадам Малкин. Пожалуй, для моих целей немного (или даже сильно) потрепанная мантия подойдет лучше: будет более натурально. Выбор был большим, и я нашла вполне нейтральную черную мантию свободного кроя с немного обтрепавшимся подолом. Я решила выбрать именно ее еще и потому, что ее передали для продажи недавно (чувствовался слабый отголосок магии владельца). И этот отголосок, хоть и слабый, смешавшись с моей фоновой магией, работал лучшей маскировкой. Переоделась в нее прямо в магазине, накинув поверх костюма (перед этим на всякий случай произнесла чистящее и избавляющее от паразитов заклинание, а то мало ли). На улицу вышла, уже ничем не отличаясь от снующих туда-сюда волшебников (здесь нужно поблагодарить наши с Северусом уроки актерского мастерства, на которых мне приходилось играть и мужские роли, так что правильная походка и жесты уже были отработаны, иначе мужчина с женскими повадками, безусловно, привлекал бы внимание в любом случае). И сразу же нырнула в соседнюю лавку старьевщика. Хозяин лавки — подавленного вида человек со слегка подрагивающими руками — даже не обратил на меня внимания. Я уже бывала здесь (заходила за книгами), так что сразу прошла к нужному стенду, на котором в ряд лежали волшебные палочки. Их было немного — где-то пятнадцать — а под каждой располагалась табличка с характеристиками древесины и сердцевины. Мне было нужно что-то, принципиально отличающееся от моей палочки (черный орех и волос единорога), поэтому я выбрала ту, которая была из осины с сердцевиной из сердечной жилы дракона. Если я все помню правильно, то это — палочка дуэлянта, а сердечная жила намекает на властолюбца, страстную натуру и авторитарность.

Теперь путь лежал в мой любимый магазин «Волшебное оборудование для умников». Я, наверно, им годовую выручку делаю своими покупками, потому что каждый раз, когда я посещаю этот магазин, в нем нет ни одного покупателя. Заходя внутрь, я уже знала, что куплю. Монокль, позволяющий видеть наложенные на что-либо сигнальные и охранные чары и заклинания слежения, и экранирующие магию сундуки. В них обычно перевозят хрупкие и сложные в магическом плане артефакты, которые нельзя подвергать магическому воздействию. Сундук в данном случае работает как своего рода «термос», так как помещенные в него вещи можно легко уменьшить вместе с ним, не допуская прямого контакта с уменьшающей магией. Меня же привлек побочный эффект от данного свойства сундуков: помещенный в него предмет терял возможность сообщаться с окружающей средой, так что даже если на маховиках будут сигнальные чары или заклинание слежения, захлопнув крышку сундука, я прерву подачу сигнала и лишу преследователей возможности отследить по ним местонахождение маховиков. Пока продавец заворачивал покупки, мой взгляд упал на еще одну занимательную вещицу. Безразмерный мешок. Сделан по принципу палатки, использующей свернутое пространство, но вещи в нем как бы плавают в невесомости, а забрать их обратно можно, запустив внутрь руку и подумав о них. Приобрела и его, сразу же загрузив туда сундуки, и пару замечательных комплексных амулетов ментальной и аурной защиты. Кроме отражения направленных на владельца ментальных атак, можно выставить настройки так, чтобы они еще и маскировали ауру. Как-то раньше я об этом позаботиться не догадалась, зато теперь чужая мантия поможет в случае чего скрыть стерильность моей ауры. Сразу эту опцию включать не стала: на пару дней остаточной магии на мантии и так хватит на достойную маскировку, а больше мне и не нужно. Еще одной функцией амулетов была защита носителя от случайных и направленных проклятий. Против родового проклятья, конечно, не выстоит, но вот мелкие сглазы от завистливых или просто негативно настроенных магов покроет.

После этого я вернулась в паб и, выпив Феликс Фелицис, воспользовалась их камином, чтобы переместиться в Министерство Магии. Выйдя из камина с той стороны, нос к носу столкнулась с волшебником в темно-синей мантии сотрудника отдела магического хозяйства (о чем говорил и приколотый к ней значок с литерами MMD на нем), идущим к моему камину. Скользнув по мне равнодушным взглядом, он бросил в огонь дымолетный порох и четко сказал «Дырявый Котел». Меня буквально развернуло на сто восемьдесят градусов: это был тот самый шанс, который требовался. Я подождала несколько минут, а потом тоже переместилась в паб, в момент, когда вступала в огонь, снова накинув на себя чары, отвлекающие внимание. Объект уже заказал выпивку у бармена и занял дальний столик, как нарочно находящийся в темном углу. Я тоже подошла к бару и купила пиво.

Посетителей былонемного, так что я могла выбрать наблюдательный пункт так, чтобы не выглядеть подозрительно. Человек в синем задерживаться надолго не стал. Допив свой виски, он кивнул Тому и пошел в сторону входа в Косой переулок. То, что надо. Я поспешила за ним, залпом осушив кружку с пивом, и оглушила не ожидающего нападения мага, после чего, подхватив его под локоть, переместилась с жертвой на неприметный тупичок в спальном районе города. Тут же начертила свой любимый антимаггловский защитный круг, какой мы обычно на месте стоянок устанавливали, а потом занялась похищенным. Разжав челюсть мага, капнула ему на язык четыре капли Сыворотки правды (не смертельно, но чтобы наверняка), связала и, приведя его в сознание Эннервейтом, начала допрос. Как я и предполагала, на девятый уровень, где находилась вотчина отдела тайн, имели доступ только невыразимцы (их униформа была темно-серой) и работники MMD. Последние следили за работой бытовых чар, вроде климатических и иллюзий на окнах, поддерживали чистоту в помещениях и снабжали невыразимцев расходными материалами со складов. Сотрудники отдела магического хозяйства работали в две смены, и мой пленник как раз закончил свою. В отделе невыразимцев ему бывать доводилось регулярно. Поколебавшись, я все-таки решилась на легилименцию. Во-первых, всю теорию я изучила от и до и для дальнейшего продвижения необходима была практика. Не на Северусе же мне тренироваться? К тому же этому магу я все равно собиралась стереть воспоминания о нападении, так что…

— Legilimens!

Первой картинкой, которую я увидела, было лицо моей личины. Образ был окрашен яростью, страхом, даже паникой, и парализующим бессилием. С трудом абстрагировавшись от его эмоций, я постаралась вытащить на поверхность воспоминания о его работе и более конкретно о девятом ярусе. Передо мной возникла золоченая решетка дверей лифта, за которой располагался коридор с чадящими факелами на стенах, заканчивающийся простой черной дверью. За ней была черная комната с черным потолком, черным-черным полом, черными дверями без ручек и опознавательных знаков… Прямо, как в детской страшилке. И только синее пламя горящих свечей помогало разглядеть очертания стен и границы дверей. Маг закрыл дверь, отрезая себя от света факелов в коридоре, и с низким, рокочущим звуком стены комнаты пришли в движение. Как только они остановились, хозяйственник привычно направился к первой двери справа. Я ощутила его уверенность: он знал схему движения комнат, а еще над каждой дверью была едва различимая пометка с символом. Например, сейчас мы подошли к двери Комнаты смерти (значок черепа). За ней идет Комната Вселенной (планета), потом Комната ума (мозг)… Комната времени — пятая справа, сразу за Комнатой любви. Ее пиктограмма — песочные часы.

Сами невыразимцы работают, как почти все в министерстве, до шести. Лифты никак не контролируются, коридоры не просматриваются. В общем, заходи и бери, что хочешь. Сейчас полтретьего. Вторая смена хозяйственников заканчивает работу в десять, когда на посту остается лишь ночной сторож. Я не понимаю, почему их до сих пор еще никто не спер? Ага, есть-таки защита. Но сигнализацию отключает значок-пропуск невыразимцев и хозяйственников. И, если что, аврорам как раз бежать недалеко. Удобно.

Еще немного покопавшись в воспоминаниях, чтобы запомнить имена и лица, и задав пару уточняющих вопросов все еще находящемуся под действием сыворотки магу, я снова оглушила его и наложила Обливиэйт, лишив воспоминаний о нападении и последующем допросе. Потом сняла с него мантию (ребят, у него под ней реально было только нижнее белье, хорошо еще, что что-то нейтральное, без начеса) и с некоторым сомнением переодела в мои брюки и пиджак с рубашкой. Их пришлось уменьшать: телосложение он имел субтильное. Блин, надо было два комплекта покупать, но кто бы знал! Накинула на себя свою черную мантию и переместилась с бессознательным магом в цивильном на Трафальгарскую площадь, где усадила его на лавочку возле фонтана, посыпав под нее небольшое количество Сумеречного порошка. Очнуться маг должен будет часа через четыре, если, конечно, на него не наложат Финиту. Уже стемнеет, но здесь постоянно ходят люди, так что жизни его ничто не угрожает.

Сама же я, одетая лишь в черную мантию (синяя министерская лежала в безразмерном мешке вместе с ящиками), аппарировала к другому знакомому магазину одежды и вскоре стала чувствовать себя чуть более уверенно, перестав изображать ролевика-эксгибициониста. В четыре я снова вступила под своды здания Министерства магии. Прошла контроль, дав на проверку палочку из осины (сама до этого проверила ее своей на последние заклинания и ничего запрещенного там не нашла), назвала цель визита — посещение Клуба игроков в плюй-камни. Спокойно прошла к лифтам и нажала на кнопку «минус семь». Уже там нашла уборную и переоделась в униформу хозяйственника. Изначально я собиралась ждать до половины седьмого, забаррикадировавшись в туалетной кабинке, но Феликс в моей крови упорно звал к лифтам. Не став противиться этому желанию, я вышла наружу и уже направилась к ним, когда сзади раздался голос:

— Вот ты где!

Втянув в грудь побольше воздуха, я обернулась. Ко мне спешил низенький, плотный маг в такой же синей робе, как у меня. Он приветливо улыбался и буквально излучал оптимизм.

— Сэлдон, да? Сидни Сэлдон, стажер?

Я слегка кивнула и пожала протянутую руку.

— Я — Барри Томпсон, твой куратор, — представился он. — Ты молодец, что пришел раньше. Я думал, что ты будешь завтра?

— Разбирался с оформлением, а потом решил заодно осмотреться, — наконец вставила реплику я.

— Это правильно, — закивал Томпсон и хлопнул меня по плечу. — Рвение к работе всегда похвально. Хочешь, сегодня проведу для тебя экскурсию по нашей вотчине и объясню что да как? У нас сейчас праздники, так что народа мало и работают все ни шатко, ни валко. Я про остальные отделы, если что, потому что наша контора всегда пашет на все сто! Так начальству и отвечай, при случае, — он подмигнул, и мы оба рассмеялись этой немудреной шутке. — А ты, я погляжу, неплохой парень, Сидни. Я боялся, что опять пришлют какого-нибудь идиота. Знаешь, как закончил последний новичок? Полез к нашим неприкасаемым* — это мы так невыразимцев называем, за глаза, конечно — во время их очередного эксперимента, и через пару часов, когда его хватились, пришлось вызывать бригаду колдомедиков. Вот для кого на дверях таблички «Не влезай — убьет!» вешаем, а? Молчишь? И правильно, говорить потом будешь, когда хотя бы пару месяцев продержишься и опыту наберешься. Я смотрел, у тебя по Чарам “Выше ожидаемого” на ЖАБА? Так вот, я хочу сразу сказать, что академические знания — это одно, но тут больше смекалка и находчивость нужны. В общем, держись меня и не стесняйся спрашивать, если что-то не понял. Лучше десять раз спросить и выглядеть идиотом, чем этим самым идиотом стать. Тот стажер, про которого я говорил, ведь так до сих пор в Мунго слюни и пускает. Еще бояться не начал? А зря…

Последнее «зря» прозвучало довольно зловеще. За это время мы успели войти в лифт и переместиться на восьмой ярус, уровень хозяйственного отдела. Продолжая говорить прямо на ходу, Барри протащил меня через длинный извилистый коридор, с ноги распахивая то одну, то другую дверь и мимоходом здороваясь с находящимися там магами. Как он и говорил, аншлага не было. Праздники все-таки, многие взяли отпуска. Мой куратор же напоминал собой ураган или стихийное бедствие. Окружающие и не пытались остановить его или возмутиться, мудро предпочтя переждать, благо что надолго он нигде не задерживался. Так же вихрем мы пронеслись по всему ярусу, мимоходом успев полюбоваться на мое будущее рабочее место (скромных размеров стол и тумбочка рядом с точно такими же столами). «Оупен спейс», как он есть. Потом переместились на этаж Отдела магических игр и спорта, где он меня и заловил, оттуда — на шестой ярус, где располагался Отдел магического транспорта, на пятый, Международный (филиал МКМ тоже был здесь), четвертый, третий, второй, первый… Неприкасаемых, как он метко выразился, оставили на закуску. И даже при том, что по этажам мы просто летели, к лифтам, чтобы спуститься на восьмой уровень, подошли, лишь когда на часах было без пятнадцати восемь. Большинство сотрудников уже покинули здание, оставались лишь такие же хозяйственники, как мы.

— Что там опять, Дик? — окликнул синюю спину, на коленях присевшую перед Аркой смерти, Барри.

— Да черт их знает, Барри, — раздраженно отозвался маг, выпрямляясь и потирая уставшую шею. — Говорят, что это наши напортачили, когда климатические чары переустанавливали, но я проверил: с ними все хорошо, а тут какая-то хренотень понамешана. Наверняка, сами чего-то нахимичили, а теперь валят с больной головы на здоровую. Я всегда говорил, что нам этот отдел только боком выходит. Носимся с яйцеголовыми, как с тухлым яйцом, а они и рады…

— Ладно, работай, — вздохнул Барри, махнув ему рукой. — Если сам не справишься, сегодня Дана с нами. Так, может, она подсобит?

— А ты?

— А я вот, как видишь, нашей смене экскурсию провожу. Завтра заступает, — Барри кивнул на меня, и я вежливо улыбнулась.

— Новенький? — оживившись, маг встал и, подойдя, протянул руку. — Ричард Гес, рад знакомству.

— Сидни Сэлдон, взаимно.

Ричард был рад отвлечься, и минут десять они с Барри мусолили мысль, что людей не хватает, работать некому, а те, кто тут есть, большей частью бездельники и идиоты. Кроме самого Барри, Дика и неизвестной мне Даны, конечно. Когда все-таки удалось от него отвязаться, мы снова вышли в общий коридор и Барри открыл новую черную дверь. Я постаралась ничем не выдать своего нетерпения, но это была она. Комната времени. Я осторожно нащупала в кармане палочку и приготовилась. Уже успела выяснить, что на этаже помимо Дика, никого нет. Дана, даже если ее позовут, придет не сразу, так что момент самый подходящий. Не ожидая от меня подвоха, Барри прошел вперед, и я выстрелила ему в спину Парализующим.

— Извини, ничего личного, — проходя мимо, тихо сказала я.

Достав безразмерный мешок, извлекла из него первый сундук. В глаз вставила монокль и присмотрелась к тонкой сети чар, оплетающий ближайший ко мне маховик… Так… следилка есть, и не одна, но сундук на время изолирует ее, так что до тех пор, как я снова не открою его, мы будем вне опасности. А вот пытаться распутать сейчас этот клубок следящих чар я бы не рискнула: они очень грамотно цепляются за чары времени, так что проще простого в процессе нарушить что-то в точной настройке артефакта. В лучшем случае после этого он перестанет работать. В худшем же произойти может все, что угодно — от полной аннигиляции до хаотических, бесконтрольных перемещений на неопределенный отрезок времени в прошлое или будущее.

Увеличить сундук, без магии аккуратно поместить в него возможное количество маховиков времени, бережно заворачивая каждый в бумажные салфетки, закрыть сундук, отрезая следилки и обеспечивая герметичность и защищенность содержимого от внешней магии, уменьшить его и поместить обратно в мешок, взять следующий... Я работала быстро и четко, так как счет шел на минуты. Один из маховиков все время был под рукой, чтобы в случае провала успеть метнуться в прошлое и получить дополнительный шанс на разруливание ситуации.

Помимо маховиков, в комнате находились всевозможные часы, сейчас на разные голоса аккомпанирующие моим действиям тревожным, подстегивающим тиканьем. Это немного сбивало с толку: требовалось несколько секунд, чтобы определить, что именно перед тобой и стоит ли брать это или оставить на месте. Пространство в каждом сундуке и количество сундуков было ограничено, и к концу я даже засомневалась, влезет ли все, или придется оставить самый большой маховик (вместе с постаментом, на который он был установлен, он был размером с напольные часы, но оказалось, что их можно разъединить). Этот гигант один занял целый сундук, и укладывала я его в последнюю очередь. Уже собираясь уходить, заметила книжный стеллаж, скромно спрятавшийся в тени между двумя выступающими постаментами, и, пролистав одну из книг, стоящих на нем, выяснила, что это дневник наблюдений экспериментов со временем. Сейчас времени просматривать записи не было, так что я просто смела все содержимое в мешок и, уменьшив его и запихнув в карман (тот экстренный маховик тоже пришлось убрать, чтобы не всполошить охрану раньше времени), вышла из Комнаты в общий зал, прошла по коридору и лифтом переместилась на седьмой этаж. Дошла до туалетов и посмотрела на время. Пять минут десятого. Замечательно. Я зашла в мужскую уборную, убедилась, что никого здесь нет, переоделась в черную мантию, наложила на себя чары Хамелеона и Отвлечения внимания, после чего, заняв стратегически выгодное положение под раковинами, оперативно извлекла «экстренный» маховик и пять раз провернула часы. Когда перед глазами перестало вращаться, я заметила, что ощутимо посветлело. Маховик снова оказался в сундуке, уменьшенный сундук в мешке, а чары обнаружения присутствия показали, что в данный момент в уборной находится всего один человек. Я выпрямилась, сняла с себя уже ненужные чары, лифтом переместилась в Атриум и спокойно прошла камином в «Дырявый Котел», чтобы чуть позже затеряться в маггловском мире. Инструктор по аппарации, когда мы были с ним на свидании, показал мне несколько крайне занимательных трюков, часть из которых позволяла стряхнуть с себя хвост и усложнить жизнь преследователям. Теперь, располагая должным количеством времени (к Северусу я все равно вернусь не раньше, чем кончится действие Оборотного, а до этого счастливого момента мне еще часа три), я развлекалась тем, что упражнялась в аппарировании. Петляла, как заяц, хотя смысл в этом был лишь в том случае, если у гипотетических противников будет хотя бы один маховик времени на руках (что весьма вероятно, как ни посмотри). Как только действие Оборотного рассеялось, мужская одежда повисла на мне мешком, а штаны упали на землю, как в глупой американской комедии. Хорошо еще, что я в этот момент находилась в безлюдной сельской местности, так что насладиться зрелищем все равно было некому.

Переодевшись, аппарировала в Дувр и вскоре уже заходила в нашу палатку. Северус отвлекся от разговора с Малфоем, одарив меня широкой улыбкой и, свернув беседу, отключил зеркало.

— Ты быстро, — довольно заключил он. — Что, инструктор был настолько плох?

— Северус, — возмутилась я. — Откуда ты только такого нахватался!

— От Люциуса, — хмыкнул сын. — Он поддерживал меня морально все это время, как только узнал, что моя мама бросила меня и ушла на свидание.

— Очень любезно с его стороны, — пробурчала я. — Но ты не прав: все прошло более чем чудесно. А теперь, если мы хотим успеть на ближайший паром, нужно переместиться в кабину и выдвигаться.

Я развернулась, чтобы первой подать пример, но на выходе запнулась о порожек и буквально вывалилась наружу.

— У-у-у… — послышалось насмешливое сверху. — Пить надо меньше.

— Да я вообще не… — начала я и осеклась.

Опа! А ведь он прав. «Однако это чудесное зелье нельзя пить слишком часто, так как оно очень токсично, а чрезмерное употребление приводит к головокружению и очень сильной самоуверенности, что, в свою очередь, притупляет чувство самосохранения…» — сами собой всплыли в сознании строки из книги зелий. Почему-то ни когда я готовила Феликс, ни когда решилась проверить его действие, о них не вспомнилось. Только теперь. Сейчас, когда я знала, что с вероятностью в девяносто процентов у меня передозировка, многие вещи, которые я совершила за последние сутки, уже не казались такими гениальными и логичными. Похоже, улучшенный рецепт Феликса, описанный Баджем, изначально предполагал другие дозировки, а это подводит нас к выводу, что на авантюру украсть у невыразимцев маховики меня подтолкнуло коварное зелье, лишив критичности восприятия и трезвости ума. В данный момент я уже не могла сказать, зачем, собственно, мне это было нужно: денег у нас и так более чем достаточно, а рисковать будущим, своим и Северуса, ради пусть и полезных, но не необходимых вещей? Радует еще, что мы заранее планировали переехать, потому что после такой драматичной эскапады эмиграция — единственный способ хоть как-то поправить положение.

— Мам? — тревожно спросил Северус, оказываясь рядом и пытаясь помочь застывшей мне встать. — Ты в порядке? Ушиблась? Или нога?

— Голова, — тяжело вздохнув, самокритично признала я. — Но уже все хорошо, не нужно волноваться.

— Может, тогда на завтра переезд отложим? — обеспокоенно спросил он.

Поджав губы, я помотала головой. Нет, даже несмотря на легкое головокружение, медлить было нельзя ни минуты. Только во Франции я почувствую себя в относительной безопасности. А потому я заняла водительское место и выехала со стоянки. Нас ждал паром Дувр-Кале.

Комментарий к Глава 14 * (в переносном значении): не подлежащий проверке, контролю и критике со стороны общественности.

====== Глава 15 ======

Когда на пароме, припарковавшись, я вылезала из кабины Студебеккера, меня догнало головокружение. От пережитого адреналинового шока слегка потряхивало, и зуб на зуб не попадал.

— Мам? — громко позвал меня Северус, бросаясь вперед, чтобы поддержать под руку. — Что с тобой? Ты такая бледная…

— Все хорошо, Северус, — чувствуя давящую пульсацию крови в голове, слабо улыбнулась я. — Что-то голова закружилась.

Я глубоко вздохнула, силой воли заставив себя не сосредотачиваться на пугающих ощущениях, и самовнушение помогло.

— Итак, — немного придя в себя, я посмотрела на обеспокоенного сына. — Что будем делать? Нам плыть два часа, так что можем пойти осмотреть паром и заодно найти корабельный ресторан, чтобы перекусить, или просидим все время в машине.

— Ты себя как чувствуешь?

— Нормально. Не развалюсь от небольшой прогулки. Может даже наоборот, морской воздух вернет мне хорошее самочувствие.

— А это не морская болезнь?

Я задумалась, всерьез рассмотрев эту возможность, а потом помотала головой:

— Нет: меня не тошнит, а там это главный симптом. И мне, правда, уже лучше, не волнуйся.

Повеселев, Северус выразил горячее желание осмотреться. Действительно, когда еще мы окажемся на настоящем пароме? Думаю, не ошибусь, предположив, что уже вечером на Люциуса выльется поток очередной крайне занимательной информации о пароме, корабельной кухне, Ла-Манше, морских путешествиях и всем остальном, что Северус сочтет достойным упоминания. Паром качнулся и начал величественно отчаливать. Засмотревшись на удаляющийся берег причала, я вздрогнула, когда на меня сверху с клекотом спикировал комок перьев. Черт, мы опять забыли про Мерзавчика! Представить боюсь, какой скандал бы он нам закатил, если бы ему пришлось лететь через пролив. Вроде как магические совы куда быстрее и выносливее своих маггловских собратьев (и носят письма по всему миру), но обиду за наше бегство никто не отменял, а с его характером, во что могла вылиться эта обида, я даже предположить боюсь.

С трудом успокоив взбудораженного и возмущенного до глубины души нашим предательством Мерзавчика, я подсадила его на его любимое место — мое плечо — и мы двинулись к выходу из автомобильного отсека на главную палубу.

Два часа пути пролетели мгновенно. Ну, здравствуй, Франция! Достав карту этой страны, на которой уже были отмечены зоны нашего интереса и несколько красных точек, я передала ее Северусу. Теперь, после месяцев путешествия, он освоился и неизменно работал моим навигатором, отслеживая маршрут и указывая повороты.

На этой карте, помимо уже привычных нам точек, добавились новые. Виноградники. В свое время на волне увлечения Ганнибалом я читала про правильный выбор вин и просматривала таблицы миллезимов по странам, так что Омут памяти помог и сейчас. Итак, я знала, что по винам Франции существует двадцатибальная шкала оценки, и меня интересуют исключительно вина премиум-класса, то есть 19-20 баллов. Дальше внимание обращается на примечания. Например, символы, сопровождающие численную оценку качества вина, в таблице Паркера, следующие:

C — Внимание, может быть слишком старым (Caution, may be too old)

E — Рано созревшее и открывшееся (Early maturing and accessible)

I — Нестабильное, даже среди лучших вин (Irregular, even among the best wines)

T — Остаточные танины, молодое, или недозревшее (Still Tannic, youthful, or slow to mature)

R — Можно пить уже сейчас (Ready to drink)

А вот винный фонд Berry Bros & Rudd распределяет вина по шкале от 1 до 10, сопровождая свои оценки рекомендациями по своевременности употребления вина — от «пить сейчас» до «хранить».

Правда, информации по шестидесятым у меня было на порядок меньше, хотя и по ним кое-что найти удалось. Так, например, лучшее качество винограда, выращенного во Франции, для красных вин Бордо было в 1899, 1900, 1904(?), 1918, 1920(?), 1921, 1928, 1929, 1934(?), 1937(?), 1945, 1947, 1949(?), 1953(?), 1955, 1959 и 1961 летах, для сотернов и барсаков — 1893, 1896, 1900, 1904, 1906, 1921, 1929, 1937, 1942, 1945, 1947, 1949, 1950, 1953, 1955 и 1961; для красных бургундских — 1864, 1865, 1893(?), 1904(?), 1906, 1911, 1915, 1919, 1920, 1921, 1928, 1929, 1934, 1937, 1943, 1945, 1947, 1949,1959 и 1961; для красных вин Роны — 1904, 1911, 1923, 1924, 1928, 1929, 1934, 1937, 1943, 1945, 1947, 1949, 1952, 1953, 1955 и 1961; для вин Эльзаса (из винограда позднего сбора) — 1921, 1928, 1929, 1937, 1945, 1947, 1949, 1952, 1953, 1955, 1959, 1961, 1964 и 1966. Лучшими годами для миллезимных шампанских вин были 1945, 1947, 1949, 1952, 1953, 1955, 1959, 1962, 1964 и 1966.

Еще важным фактором является срок хранения вин разного типа. Большинство божоле живут всего год-два, да и для долгоживущих типов вин нет единого стандарта. В частности, для Эльзаса срок жизни сухих вин вряд ли превышает 30 лет, но лучшие десертные вина из винограда позднего сбора (ванданж тардив и селексьон де грэн нобль) могут жить значительно дольше. Но для меня данный вопрос сейчас почти не стоит: когда можно убрать вина под чары консервации, беспокоиться об их сохранности не стоит.

Итак, наше путешествие по Франции прошло под заглавной темой «Вино и замки», что не удивительно, ведь большинство виноградников в этой стране сосредоточено вокруг замков, которые являются основным местом производства вин. Даже сейчас, в середине зимы, замки смотрелись величественно-романтично. Несмотря на то, что я опасалась преследования из Англии, их красота и безмятежность благотворно влияли на мое настроение и самочувствие. С каждым прожитым без происшествий днем напряжение все больше отпускало, а тугой комок, в который, казалось, превратились внутренности, понемногу распутывался. А взгляд на аккуратно составленные и уменьшенные винные стеллажи буквально заставлял мурчать от удовольствия. Мне не нужно было даже их пить, одно любование прекрасным (как и в случае с пребыванием в библиотеке), уже вызывало ощущение тихого счастья. Моя заначка!

Северус часто шутил, что не понимает мою логику. Как соотносятся эти покупки с тремя прикрепленными на видных местах (на ветровом стекле в кабине Студебеккера, над моим спальным гамаком и рядом с кухонным консервационным шкафом (магическим аналогом холодильника) мотивационных плакатах, которые я сделала вечером нашего первого дня пребывания на земле Франции. На белом листе формата А4 крупными буквами было выведено «НЕ ПИТЬ!» (подразумевалось «Не пить Феликс Фелицис», но лично мне для напоминания было достаточно и первых двух слов), а чуть ниже уже более мелко дополнялось «в крайнем случае, уменьшить дозу». В первый раз увидев надписи, Северус довольно кивнул, явно вспомнив пьяные выходки отца, но на следующий день мы посетили первый из многих виноградник, и его надежды на трезвую маму разбились вдребезги. И хотя я объясняла, что часто употреблять это не буду, что это запас, такой же как и с едой, которого хватит на долгие годы, мелкий поборник трезвости лишь скорбно поджимал губы и смотрел укоризненно…

Во время экскурсий и разговоров с продавцами или местными жителями нас очень выручали переговорные амулеты. Услышав слова родной речи от иностранцев, и тем более англичан, все французы сразу становились ужасно приветливыми, радушными и гостеприимными. Нередко нас с Северусом приглашали на чашечку чая или бокал вина, расспрашивали о новостях с островов (я столько раз успела порадоваться, что читала маггловские газеты и могла достойно поддержать беседу), кормили вкуснейшей выпечкой и неизменно звали «заезжать еще». Помимо вин, мы закупились огромным количеством фуа-гра; утиного и гусиного конфи (а также такой экзотикой, как конфи из крольчатины); паштетами и терринами всех видов; черными и зимними трюфелями (их на местных ярмарках в промышленных масштабах закупал мистер Купер, чтобы не вызвать неудобных вопросов о том, откуда у вдовы Снейп столько денег); оливковым маслом, настоянным на трюфеле; лионскими, арльскими, тулузскими колбасками; майенскими, кольмарскими, страсбургскими копчеными окороками; арденскими сосисками; байонской ветчиной; всевозможными сырами (кроме плесневых, их я никогда не понимала); соусами (в том числе тапенадой) и горчицей; прованскими травами и многим, многим другим. Как-то сам собой вспомнился Слагхорн, когда мы посетили аналог Косого переулка в Париже. Через находящиеся здесь международные камины можно было заказать доставку любого груза в любую страну Европы. Так моему бывшему декану отправилось небольшое письмо и корзинка с несколькими бутылями хороших вин и деликатесами под чарами консервации.

Заодно зашли в местный центр колдомедицины: хотелось удостовериться, что Северус действительно здоров (еще по своей прошлой жизни знаю, что многих проблем можно избежать, если диагностировать их на ранних стадиях развития заболевания). Вердикт улыбчивого и крайне любезного колдомедика был хорошим, а, разговорившись, я задала давно интересующий меня вопрос относительно дозировок и возможности постоянного применения Умострильного зелья (помнится, в одном своем рассказе я писала, что из-за сочетания с другим зельем оно стало токсично и вызвало большие проблемы для здоровья главного героя, так неосмотрительно им воспользовавшегося).

— Да, я прекрасно понимаю ваши опасения, миссис Снейп, — закивал француз. — Это так замечательно, что вы ответственно подходите к воспитанию и здоровью сына. Скажу так: если зелье сварено идеально, что, увы, случается нечасто, то никаких проблем от постоянного применения не будет. Оно также не войдет во взаимодействие с другими зельями, так как уже провзаимодействовавшие друг с другом компоненты станут полностью инертны. Но цена на пузырек отличного Умострильного сейчас неоправданно высока, так что у большинства магов просто нет возможности пользоваться данным зельем так часто.

— А вы не могли бы проверить качество данного зелья, — попросила я, достав из сумочки заранее приготовленный пузырек.

Он кивнул и, протянув руку, взял его и повернул к свету. Бормоча какие-то отрывистые замечания, взболтал, потом открыл, капнул чуть-чуть на палец, попробовал и вынес вердикт:

— Да, исключительно отменный продукт. Если не секрет, сколько он стоил? Его варили в Англии?

— Да, — кивнула я. — Мой знакомый. А цена… он достался мне в качестве подарка.

— Ваш знакомый — настоящий мастер, — улыбнулся француз, возвращая мне закупоренный пузырек. — Это зелье можно употреблять без оглядки на возможный вред здоровью.

Северус возбужденно сверкнул глазами: он давно упрашивал меня начать принимать данный состав, но я отказывалась. Теперь же, возможно, можно будет пересмотреть свою позицию.

Местные барахолки были еще интереснее, чем в Англии. После революции на них скопилось удивительное количество предметов антиквариата, и мы значительно расширили нашу коллекцию. А вот с кладами все было спорно. Теперь, пользуясь артефактом гоблинов, во время переездов Северус иногда вскрикивал, первым замечая еще еле слышный звон, мы доезжали до места и выпускали Бенни. И с первым же найденным таким образом кладом обнаружилась вполне ожидаемая проблема. Если раньше все клады, которые мы находили, были исключительно маггловскими и не защищались чарами и проклятьями (и там, в будущем, их спокойно нашли магглы и не подверглись воздействию волшебства), то теперь найденное нами место было укрыто сетью различных чар. Бенни беспокойно крутилась рядом, интуитивно опасаясь влезать во все это, а я, надев монокль, всматривалась в цветную картинку. Северус с нетерпением вышагивал вокруг меня.

— Так… — выдала я свое заключение. — Мы с тобой даже близко не ликвидаторы проклятий, так что сейчас просто отметим эти координаты на карте, запишем наблюдения о виде магических потоков в дневник и поедем дальше. А уже потом, обустроившись на новом месте, можно будет покопаться в соответствующей литературе и постараться найти решение.

— Можно будет подключить и Люциуса, — предложил Северус. — Не объясняя, а просто интересуясь проклятьями и темной магией. Он уже не раз говорил мне, что готов предоставить информацию по любому интересующему меня вопросу.

— Мы подумаем над этим, — нахмурившись, осторожно ответила я.

Интерес, проявляемый к Северусу Малфоем, меня нервировал. И даже наш отъезд не особо поправил ситуацию. Может, как бы случайно зеркало испортить? Так ведь новое пришлет, гад, не разорится.

В комнате царило гробовое молчание. Алфорд Томпсон, руководитель Отдела магического хозяйства и родственник Барри Томпсона, при попустительстве которого случилось дерзкое ограбление, неуютно переминался с ноги на ногу и ежился под пристальными взглядами коллег. Руфус Скримджер, всего полгода назад занявший освободившуюся должность Главы Аврората, презрительно кривил тонкие губы и едва сдерживался от того, чтобы высказать ему все, что он думает о его компетентности и соответствию занимаемых должностей сотрудников его отдела. Министр Магии, Нобби Лич, заложив руки за спину, нервно мерил размашистыми шагами комнату, останавливаясь то перед Алфордом, то перед Руфусом. А вот в сторону последнего участника чрезвычайного собрания, главы Отдела невыразимцев Кендрика МакКуойда, он избегал даже смотреть лишний раз, чтобы не нарушить его мрачной отрешенности.

— Ну? — совершив очередной круг почета, министр навис над невысоким Томпсоном и вперил в него начальственный взгляд. — Может, вы хотите взять слово и прояснить ситуацию?

Алфорд мялся и обильно потел. Мистер Скримджер пренебрежительно фыркнул и все-таки решил вмешаться:

— Следственной группой при поддержке невыразимцев было установлено, что злоумышленник использовал каминную сеть. Первый раз он появился в здании министерства в полтретьего, где, приметив свою жертву, сотрудника отдела хозяйства Фергуса Фитца, проследовал за ней в паб «Дырявый котел» и, оглушив, забрал мантию со значком, являющимся допуском на все этажи министерства, в том числе на девятый уровень, — он кинул уничижительный взгляд на снова поежившегося Томпсона. — Сколько раз я говорил тебе, Нобби, что пропуски им нужно выдавать одноразовые? Пять? Десять? И что, разве кто-то прислушался к голосу разума?

— А я говорил и сейчас говорю, что сами невыразимцы не будут марать руки и «выносить за собой мусор», — нервно огрызнулся министр Лич. — Ну хоть вы, МакКуойд, скажите!

— Я считаю, что в данном случае стоит ограничиться выговором всем виновным в произошедшем и дополнительными мерами по усилению безопасности, — чуть наклонив голову к правому плечу, высказался глава Отдела Тайн. — К примеру, можно обязать всех сотрудников Отдела хозяйствования сдавать свои значки в конце рабочего дня охраннику, дежурящему в Атриуме.

— Или дежурному аврору, — подхватил его мысль Скримджер. — Потому что ваш отдел находится именно под нашим наблюдением и в случае чего именно авроры будут разгребать все то дерьмо, в которое вы вляпаетесь. Вот как сейчас, например.

— Не горячись, Руфус, — дернув лицом, попросил Лич. — Выговор и меры, это, конечно, хорошо, но что вы прикажете делать со всем этим? Мы не можем допустить огласки: аристократы меня на лоскутки порвут! Они так и не смирились с тем, что пост министра занял грязнокровный волшебник, а этот провал будет достаточным поводом, чтобы подвергнуть сомнению мою компетентность и добиться заявления об отставке.

— Думаете, это их инициатива? — с болезненным любопытством спросил Томпсон, за что получил сразу три снисходительных взгляда.

— Нет, но кто-то очень хочет, чтобы мы так думали, — снизошел до пояснения Скримджер. — Когда мы копнули поглубже во взаимоотношения стажера, Сидни Сэлдона, именем которого воспользовался грабитель, оказалось, что он — протеже лорда Эйвери.

— И вы не думаете, что…

— Его внешность отличается от внешности грабителя, хотя я склонен допускать, что он воспользовался Оборотным зельем, — нетерпеливо дернув плечом, перебил его Скримджер. — Но аристократы никогда не стали бы оставлять столь явный след. Бессмыслица. Мы выяснили, что после кражи маховиков он воспользовался одним из них, чтобы переместиться ко времени своего второго визита в министерство, беспрепятственно и, не вызывая подозрений, покинуть здание. Череда аппараций, профессионально скрытых, должен заметить, так что пришлось воспользоваться «нюхачом», привела нас к конечной точке — аэропорту Хитроу. Если совместить спрогнозированное смещение во времени и срок, который грабитель должен был потратить последовательными аппарациями, ближайшими рейсами были Берлин, Копенгаген и Дублин.

— Ирландцы! — выругавшись, эмоционально проговорил Лич. — Это точно они: у немцев и датчан есть свои аналоги нашего маховика, а Ирландия на него веками зубы точила.

— Я тоже склонен думать, что это была операция спецслужб: мы сняли ментальный слепок мага на месте преступления — он провел там достаточно времени, чтобы слепок получился четкий — и не увидели ничего, кроме полной сосредоточенности. Ни нервозности, ни колебаний, ни страха или неуверенности. Работал профессионал. Нагло, демонстративно. Он заранее знал расположение комнат, местонахождение предметов, имел при себе все необходимое оборудование. Просто пришел и взял то, что требовалось, а потом так же буднично ушел.

— Улетел, вы хотели сказать? — поправил его МакКуойд. — Кстати, довольно умное решение, если он не хотел светить точку выхода международного портала. Сейчас выдвигать ноту протеста ирландцам бессмысленно: доказательств у нас нет, а даже если бы и были, то они вполне могут заявить, что факты сфальсифицированы.

— Остается молчать, — резюмировал Лич. — Господа, я вынужден просить вас дать Непреложный обет, что до моей отставки или письменного разрешения разгласить обстоятельства данного происшествия, они останутся в тайне. Сейчас я не могу позволить этому грифону вылететь на свободу.

Маги согласно кивнули, признавая его правоту. Объединенные общим желанием не допустить усиления аристократов, они были готовы сделать все возможное, чтобы этого не произошло.