Бу! [СИ] [Belochka LG] (fb2) читать онлайн

Belochka LG и genushka БУ!

1

— Ну Гарри!

— Нет, я сказал! Маленьким детям о таком лучше не знать!

— Ну Гарри, ну пожалуйста! И я уже не маленький — мне через месяц будет семь лет!

— Вот когда будет, тогда и поговорим.

Держась рукой за изголовье, а ногой цепляясь за кроватный столбик, Тедди свисал с постели, почти касаясь голубыми волосами пола. Его крестный со строгой миной на лице стоял в дверях со сложенными на груди руками. Но так как Тедди всё видел вверху тормашками, он только хихикал, продолжая клянчить:

— Ну Гарри! Что может быть опасного в детской книжке? Ну почита-а-ай!

— Тедди, это — страшилки. Вдруг ты потом спать не будешь? Твоя бабушка на этот раз меня точно проклянет, а зная ее нрав и способности… Вряд ли тебе будет приятно приходить в гости к крокодилу.

Тедди звонко рассмеялся, поднимаясь на постель, и встряхнул уже зелеными волосами. Гарри не умел отказывать крестнику, жутко его балуя. Андромеда постоянно ворчала, что до добра это не доведет, но все равно часто отпускала внука в дом на Гриммо — ведь Тедди обожал приключения: охоту на пикси и травлю боггартов, подвальные раскопки, поиски настоящих чердачных сокровищ и сладкие пиры. А Гарри пытался вернуть своё детство, окунаясь в сказочные миры с головой и становясь для крестника самым близким другом.

Два осколка войны, мальчишки-сироты, окруженные огромным количеством людей, но остающиеся одинокими, замкнутыми и надломленными. Один уже познакомился с пустотой внутри, другой еще не знал о ней. Когда они сходились вместе, разница в семнадцать лет почти не ощущалась, оставаясь только внешней: вытянувшийся широкоплечий Гарри с вечной щетиной на лице и хрупкий тоненький Тедди с постоянно мимикрирующими волосами. Но если закрыть глаза… Как говорила тетя Гермиона: «Гарри надо отправлять в Хогвартс вместе с Тедди — все равно никто не заметит разницы».

— Ну хорошо, давай своего Бугимена.

Тедди заорал: «О, ДА!» и, спрыгнув на пол, пошлепал босыми ногами в библиотеку. Вернувшись с большой яркой книжкой, он залез под одеяло рядом с примостившимся на кровати Гарри и сунул ледяные ноги ему под бок.

— Бр-р-р, опять пингвинов ходил пугать?

Тедди засмеялся:

— Нет, дядя Гарри, мы с моржиком наперегонки до северного полюса бегали.

— Знаешь, я очень рад, что ты победил! Не хотелось бы отогревать мокрые ласты моржика.

Тедди засмеялся еще звонче и уткнулся ярко-малиновой шевелюрой Гарри в плечо.

— Так… «Правдивые сказания про Бугимена». Тедди, где ты нашел этот ужас?

— Как где? На полках с книжками для детей. Ты же разрешил брать только оттуда.

— Да, у Блэков было очень странное понимание детской литературы. Хотя… ладно.

Гарри открыл книгу и вздрогнул: с форзаца на него смотрели жуткие бездонные глаза — создавалось ощущение, что сама тьма проникла в спальню. Тедди поднял голову, заглядывая в книгу, и, пискнув, спрятался под одеялом.

— Тедди, может не стоит?

— Стоит. Я же мужик, а мужики ничего не боятся!

— Заблуждение. Боятся все, просто некоторые умеют скрывать страх.

Гарри поудобнее устроился на подушках и начал читать.

— Много-много лет назад, когда люди и маги еще жили вместе, в небогатой, но дружной семье родился мальчик. У Крама, а именно так звали мальчика, было восемь братьев и шесть сестер, среди которых он был старшим. Когда он вырос, то постарался уйти из дома как можно дальше, чтобы ему больше не приходилось нянчить маленьких детей, которых он ненавидел. Он попал в маленький город и устроился учеником к одному магу. Маг женился, и у него родилась дочь. Крам расстроился и снова хотел уйти, но тяга к знаниям была огромной, и он остался. Видя, как сильно не любит парень детей, маг старался не подпускать к нему дочку. Но однажды девочка забрела в комнату к Краму, он разозлился, ударил ее и выкинул из комнаты. Маленький ребенок ударился головой о стену и умер. Увидев труп дочери, маг разгневался и проклял Крама. Он придумал очень редкое проклятие, которое ни один волшебник не смог снять.

Тедди завозился и пискнул:

— Гарри, а что это было за заклятие?

— С этого дня Крам был обречен на вечное скитание между тьмой и светом. И только дети могли его видеть. Он стал Кромешником, скрывающимся в темных углах.

Тедди ойкнул и подтянул одеяло к носу.

— Крам отбыл на службе ровно сотню лет, после чего проклятие спало. Он очнулся старым и дряхлым, поняв, что всю молодость прятался под детскими кроватями. Говорят, он скрылся в неизвестном направлении, и с тех пор его больше никто не видел.

— И что? А как же Кромешник?

— С тех пор каждые сто лет проклятие выбирает нового Кромешника. Тот, кого боялись дети при жизни, умирая, становится страшным Кромешником, и чтобы отработать свой долг, сто лет должен пугать детей.

Тедди прижался к Гарри и заглянул в книгу. Лучше бы он этого не делал. Со страниц на него смотрел страшный человек, сотканный из черного тумана. Тедди опять пискнул и спрятался под одеялом.

— Как только опускается ночь, Кромешник пробирается в детские комнаты и ожидает под кроватью, когда глупый ребенок спустится на пол. Тогда он кричит: «Бу!»

Тедди взвизгнул, изо всех сил вжимаясь в бок крестного, а тот, войдя в раж, усмехнулся и продолжил низким глубоким голосом:

— … Хватает ребенка за ногу и, говорят, что может утащить в свое страшное темное королевство. Бойтесь завывания ветра по ночам, ведь в нем можно разобрать страшные слова: «Буги-буги-буги!» Это воет Бугимэн-Кромешник — продолжатель дела злого Крама.

Тедди начал хныкать, и Гарри понял, что перегнул палку.

— Ну все, все. Успокойся. Это же просто сказка. Не плачь, ты же мужик? — Тедди закивал и сквозь слезы постарался улыбнуться. — Смотри, тут и про добрых есть.

Мальчик подобрался ближе, глядя на картинку, где во весь разворот книги были изображены сказочные персонажи.

— Вот смотри, тут написано: «Не только злой Кромешник приходит к детям, все фольклорные злодеи не просто придуманы людьми: Пег Паулер, злой пес Баргест и Крыжовничная женушка. Множество магов отбывают посмертную повинность, охраняя детей: Пасхальный кролик, Зубная фея, Пак или Робин-славный малый, Песочник, Вулвер, Санта Клаус и множество других рождественских и новогодних персонажей».

Тедди широко распахнутыми глазами рассматривал нарисованных героев, очерчивая маленьким пальчиком контуры мужчины с головой волка. Гарри проглотил ком в горле и закрыл книгу.

— Все, малыш, пора спать.

Поправив одеяло, он поцеловал крестника в лоб и, выключив свет, пошел в библиотеку. Странная детская книжка заняла свое место, и Гарри задумчиво гладил ее по корешку, когда из коридора послышался всхлип. Тедди нашелся у двери детской — он плакал, сидя на полу.

— Гарри, ты не мог бы полежать со мной, хоть чуточку?

— Я же говорил… а впрочем, мне самому интересно.

— Ты же не боишься Бугимена?

— Нет, конечно. Как можно бояться какого-то Кромешника, победив самого главного Темного!

Гарри подхватил Тедди под мышки и завалился вместе с ним в постель. Они еще долго возились, пока не успокоились. Уже засыпая, Тедди прошептал:

— А ты его не слышишь?

— Нет. Кого?

— Кромешника. Он прямо сейчас, скорее всего, лежит под кроватью. Я только что слышал: «Бу!»

— Хочешь, я залезу под кровать и буду там лежать, чтобы твой Бугимен увидел, что место уже занято и ушел?

— А ты точно не боишься?

Гарри замотал головой и сполз на ковер. Хорошо, что ножки кровати были достаточно высокими, чтобы под ней образовалось довольно вместительное пространство. На голом полу лежалось не слишком удобно, и Тедди услышал недовольные ворчания.

— Что, он там?

— Нет, не здесь. Это я удобнее устраиваюсь. Спи давай, а я посторожу.

Тедди еще немного повозился и затих, а Гарри, лежа на спине под кроватью, пялился в полную темноту, поджимая замерзшие пальцы и подводя итоги своих неполных двадцати четырех лет. Зачем?

Он всегда думал, что вокруг него множество людей, а оказалось — только семилетний мальчишка. Гарри честно отдавал себе отчет, что через четыре года Тедди тоже уйдет от него, и даже сейчас он скорее мешает развитию ребенка, потакая собственным капризам и желаниям.

По ногам скользнул непонятно откуда взявшийся сквозняк, и Гарри поежился. Внезапно пахнуло сыростью, а темнота стала сгущаться, нависая сверху и сворачиваясь двумя маленькими водоворотами, из которых на Поттера посмотрели… глаза.

Время остановилось. Сердце перестало биться, медленно наполняясь кровью и рискуя лопнуть, волосы на затылке встали дыбом, а ужас, холодным табуном проскакав по позвоночнику, стянул дыхание тугим узлом. Тело сковало леденящим страхом, не позволяя пошевелить даже пальцем.

Сгусток мрака помалу рассеивался, оставляя черные воронки зрачков на сером заостренном лице, смоляные волосы, разметавшиеся по впалым щекам, и тонкие губы, расплывшиеся в оскале «улыбки».

— Бу… — мягко прошептало существо и впилось поцелуем в побелевшие губы Поттера.

2

Очнувшись в полной темноте, Гарри не сразу понял, где находится. Дышать было трудно, спина болела, а шея затекла. На ощупь выползая из-под кровати, он несколько раз ударился головой и чуть не подвернул ногу. Тёплый и мягкий ковер составил конкуренцию холодному лакированному паркету, и, растянувшись на животе, Гарри застонал от удовольствия.

Комнату сладко спящего Тедди он покидал на четвереньках. Часы в коридоре показывали три часа пополуночи, а значит, он провёл под кроватью около четырех часов. Сон не шел, и Гарри спустился на первый этаж выпить молока с печеньем.

На кухне было уютно и тепло — любимое место в доме всегда настраивало хозяина на нужный лад. После нескольких глотков глаза стали слипаться, и Гарри был уверен, что заснет, как только примет горизонтальное положение. Но стоило дойти до постели и удобно устроиться, как под сомкнутыми веками замелькали картинки то ли сна, то ли яви.

Глаза. Черные, поглощающие, вытягивающие душу и сознание, холодные и в тоже время теплые. Гарри не знал, как это возможно, но создалось устойчивое ощущение, что он уже встречался с этим взглядом. Пробирающий ужас тянущих во тьму воронок в последнюю секунду сменился… желанием. И… поцелуй. Тонкие холодные губы казались до боли знакомыми и реальными, хоть в мире живых давно отсутствовал их обладатель. Гарри никогда не пробовал их вкус, не касался кончиками пальцев, зато отчетливо помнил, как похожие губы поджимались и кривились в усмешке.

В памяти всплыли яркие картинки: серая стянутая кожа, ввалившийся рот, провалы глазниц. Из-за огромной кровопотери Снейп выглядел в гробу, как древняя иссушенная нежить. Именно тогда Гарри понял, что потерял с уходом этого человека. И заболел. Скрылся от действительности, от внешнего мира, от друзей и знакомых, боли и воспоминаний. Внутри себя. Многие думали, что психологический срыв спровоцировали похороны Фреда, Люпина, Тонкс и сокурсников. Никто не догадался, что фундамент из-под ног героя выбили гвозди, забиваемые в крышку гроба Северуса Снейпа.

Целый год Поттер метался между миром иллюзий и ненавистным настоящим. Друзья до последнего надеялись на его возвращение, но ни помощь колдомедиков, ни регулярные встречи с крестником не смогли вытащить Поттера из светлых грез в уютную палату госпиталя Святого Мунго. Близкие с отчаянием смотрели в пустые глаза Гарри, на его придурковатую улыбку. И только очередной визит Минервы МакГонаггал привел Поттера в чувство.

Лекарством стал старый исписанный на полях учебник по зельеварению, аккуратно сложенная мантия и волшебная палочка черного дерева. Гермиона не поверила своим глазам, зайдя в палату после директрисы Хогвартса и увидев Гарри. Со слезами на глазах он прижимал к лицу черную ткань и дышал полной грудью.

Даже сам Гарри не осознал, что его уход от реальности и восстановление относительного психологического здоровья были связаны с Северусом Снейпом. Видимо, несправедливый и мрачный профессор был некой константой в непостоянной, страшной и неприятной жизни Поттера. Своей смертью Снейп отобрал последнюю хрупкую опору, на которой держалось сознание потрепанного героя, а воспоминания заставили Гарри вернуться.

Палочка из черного дерева с сердечной жилой дракона долго сопротивлялась новому владельцу. Подобно бывшему хозяину, она плевалась огнем, искрила и нагревалась в самых непредвиденных ситуациях. Гермиона и Рон предлагали купить Гарри новую, но желание укротить хотя бы волшебный артефакт победило логику. Сражение Поттер выиграл, и его частенько видели поглаживающим блестящую поверхность палочки. Он хитро улыбался и мысленно разговаривал с ее предыдущим обладателем.

Лёжа в постели, Гарри перебирал в памяти неоднократные приступы временного ухода от реальности, посещающие его в последнее время все чаще. Он мог замкнуться на полуслове, наблюдая, как Люпин подбрасывает дрова в камин дома на площади Гриммо. Или разговаривать с Колином о новинках колдографии. Видение из-под кровати выделялось на фоне остальных — яркостью и правдоподобностью. Проведя пальцами по губам, Гарри усмехнулся — таких вывертов его подсознание еще не вытворяло. Ужас, страх и страсть. Гарри на сто процентов был уверен, что гетеросексуален, и данный факт подтверждался сотней интрижек. Оказалось, нет. Поцелуй с неведомым существом, напоминавшим мертвого профессора, потряс его до глубины души. И даже не сам поцелуй смутил и обескуражил, а то, что Гарри… понравилось.

Утро началось как обычно, с завтрака в постель. Подгоревшие тосты с джемом ели в кровати Гарри, так как Тедди встал раньше и к девяти утра успел сжечь половину хлебного батона, поджарив остальное до темно-коричневой корочки. Они дурачились, рисуя клубничные и вишневые джемовые усы и притворяясь напыщенными лордами на заседании Визенгамота.

А днем играли, поглощая шоколадное печенье с орехами. Не обремененный постоянной работой Гарри мог позволить себе бездельничать неделями, чтобы потом побывать на квиддичном матче, посидеть в кабинке с комментатором, болтая об игре, и получить за это месячное содержание среднестатистического мага. Или разрезать ленточку на церемонии открытия магазина, дать интервью, появиться на балу с очередной скандальной пассией…

Вечером он прочитал Тедди сказку о буром медведе и серой луне. Новые впечатления стерли воспоминания о Бугимене, и Гарри спокойно удалился в свою комнату, оставив маленький ночник на прикроватной тумбочке. Но в первом часу ночи, тихо посмеиваясь над собой, он крался в комнату крестника. Заползая под кровать, сдерживался, чтобы его не разбудить. А через полчаса решил, что рассеянный свет ночника не благоволит к повторению видения, и уже хотел вылезти… Но тут услышал тихое «Бу!» над ухом и, повернувшись на спину, наткнулся на изучающий взгляд.

Существо парило над распластавшимся Поттером и внимательно его рассматривало. Ужаса не было, на этот раз оба испытывали исключительно любопытство. В тусклом свете Гарри разглядывал черты ночного гостя — светло-серую кожу, выдающийся нос с горбинкой, четко очерченные скулы и изогнутые в ухмылке тонкие губы, открывающие удлиненные белоснежные клыки. Клочки мрака распадались на фрагменты, составляя закрытую одежду, из которой показалась рука с длинными изящными пальцами, завершающимися острыми черными когтями.

Гарри пожирал глазами Бугимена, и схожесть его со Снейпом была поразительной. Подняв руку, он коснулся пальцем горбинки носа; кожа показалась нежной и приятной, а главное — настоящей. Он ущипнул себя за бедро, но резкая боль не прогнала видение, которое повторило жест Гарри, проведя когтем по кончику носа. Вторая ладонь снейпобугимена взялась за подбородок, приподнимая лицо Гарри, и тонкие губы накрыли его рот, погружая в нереальную какофонию ощущений.

Поцелуй закончился неожиданно, и Гарри потянулся за продолжением. Но палец лег на припухшие губы, а Кромешник отпрянул, улыбнувшись, и прошептал:

— Гарри. Гарри Поттер. Хм… Странно.

Он исчез с тихим хлопком, оставив обескураженного Поттера в полной темноте. Ночник потух — пришлось на ощупь выбираться из детской. Ноги тряслись, а руки нервно приглаживали волосы. Это было не видение! И начинающий наливаться синяк на бедре служил тому доказательством.

3

Гарри никогда так не радовался приходу Андромеды. С нетерпением дождавшись обязательного чаепития и полного отчета Тедди о проведенных выходных, он с плохо скрываемым облегчением попрощался с крестником у камина.

Не успел померкнуть яркий всполох перемещения, Гарри помчался в библиотеку. Перво-наперво он нашел именно ту детскую книгу, но ничего нового там не обнаружил. Затем, не без помощи артефакта библиотечного поиска, он нашел все книги о послесмертных мифологических воплощениях.

Весь день он рылся в старинных гримуарах, энциклопедиях и дневниках, но кроме нескольких наблюдений предков и одной статьи о неприкаянных душах, выбравших путь отбытия повинности, ничего не нашёл. Как ни странно, самую интересную информацию хранили именно детские книги.

В издании «Маленького огородника» Крыжовничная женушка — страшилка с британского острова Уайт в облике огромной гусеницы, призванной отпугивать непослушных детей от кустов крыжовника — была описана скупо. Однако именно под этой статьей рассказывалось, как две волшебницы-соседки сильно повздорили и в отместку уничтожили всех садовых духов на участках друг друга. Тогда магия заставила всех хоть частично втянутых в распри отрабатывать несколько веков в роли клубничных фей, огуречных троллей и огородных охотников.

Гарри понимал, что сам не способен собрать всю информацию и систематизировать ее. Но он точно знал самого лучшего специалиста в этой области.

Гермиона Уизли, сидящая дома с новой научной работой, приняла Поттера с удовольствием. Рон смеялся, что его супруга ушла в декрет, чтобы выносить гениальное открытие в современной магии. Гарри казалось, что он не был далек от истины.

В коттедже друзей было уютно и тепло. Гермиона накормила друга пирожками с яблоками и ватрушками. Гарри признал вкуснейшую выпечку Молли Уизли, но виду не подал. Ни для кого не секрет, что молодая миссис Уизли не отличалась особой хозяйственностью. Максимум, что мог получить Рон на ужин — макароны с сыром. И добродушная свекровь, конечно, взяла на себя заботу об обеспечении едой семьи младшего сына.

Рон вернулся с работы, когда Гермиона и Гарри сидели в гостиной и громко обсуждали все возможные формы посмертной повинности. Он посидел в уголочке, прислушиваясь к спорам, и вставил свои пять кнатов:

— Сразу видно, что вы воспитывались не в семьях волшебников. У нас мало книг про Песочников, Вульверов и прочих — это народное творчество. Каждый волшебник с детства знает всех этих персонажей, а многие их видели.

На вопросительные взгляды супруги и друга он продолжил:

— Я вырос на сказках о Зубной фее и псе Баргесте. Близнецы доказывали, что дружили с Робином-славным малым, Джинни ходила по ночам к Толли-светлячку, а я лично трясся под одеялом от завываний Бугимена.

— А почему мы ничего не видим?

— Их могут видеть только дети. Есть даже научное объяснение, — Рон приосанился и с вызовом посмотрел на супругу, гордясь, что знает хоть что-то лучше. — Все воплощения состоят из сырой энергии, и взрослая упорядоченная магия их разрушает. А у детей, как известно, ядро еще не сформировано, сила дикая. Вот…

Гермиона хлопнула себя по лбу. С любовью взглянув на мужа, она притянула его на диван, и Гарри тут же почувствовал себя лишним. Поболтав еще несколько минут, он откланялся и вернулся домой.

Едва за окном стемнело, Поттер направился в комнату Тедди и завалился под кровать. На этот раз он по максимуму откомфортил свое там пребывание. Подушка, теплый плед, маленький ночник и даже кружка чая рядом на полу… Но то ли не хватало ребенка в комнате, то ли Гарри в более мягких условиях слишком крепко заснул — Кромешника он так и не увидел. Не встретился он с ним и на следующую ночь. Да и до конца недели ни одного «Бу!» в доме на Гриммо не прозвучало.

На выходных Гарри отправился в гости к Джорджу. Вредилки все так же пользовались успехом, прибыль не падала, покупатели не жадничали, но все равно что-то неуловимое, внутреннее в магазинчике исчезло. Джордж потускнел, и вместе с ним поблекло ощущение красочного праздника, который всегда присутствовал в лавочке близнецов.

Поттер всегда чувствовал, что Джордж с удовольствием принимает его в гостях, но некая недосказанность и напряжение проскакивали между ними. Вот и в этот раз: беседа ни о чем, чай, презентация новинок. Уже перед уходом Гарри вспомнил о своих изысканиях и спросил:

— Слушай, а правда, что вы с Фредом дружили в детстве с Робином-славным малым?

Джордж вздрогнул. Даже спустя семь лет он не научился спокойно произносить и слышать имя погибшего брата.

— Да. Робин — это Пэк, он же проказник, шалун. Мы большую часть своих розыгрышей у него подцепили. Злые конечно, жестокие, но мы же детьми были.

— А сейчас?

— Лет в тринадцать мы перестали его видеть.

Джордж замер, его губы дрогнули в улыбке, взгляд затуманился приятными воспоминаниями, и он выпал из реальности. Гарри как никто понимал его. Он не стал мешать и ушел.

Перед тем, как заступить на подкроватное дежурство, Гарри решил попить чайку и подумать. Он поставил любимую кружку на стол и полез в шкафчик за вареньем, но тишину нарушил звук двигающейся кружки и звон разбившегося фарфора. Вздрогнув, Поттер резко выпрямился…

На столе сидел Фред. Странный, всклокоченный, молодой и улыбающийся. Ущипнув почти сошедший синяк, Гарри пискнул, но видение откровенно ржущего Фреда не исчезло. Оно прошлось пальцем по висящим под полками кружкам, извлекая из них мелодичное позвякивание, и Поттер почему-то успокоился.

— Ну, здравствуй, Фред. Или…

— Робин, Гарри, Робин-славный малый.

Фред протянул руку и пожал протянутую ладонь, больно уколов её кнопкой. Гарри отпрянул, засовывая палец в рот, а Пэк заливисто рассмеялся.

— Прости, привычка. Как хорошо, Гарри, что ты нас можешь видеть! Мы уже и так и эдак искали кого-то из живых. Но с детьми толку мало — взрослые им не верят, а собственных сил у них недостаточно. А у тебя сила большая, но сыроватая. Мы там все объединились в поисках пути к тебе.

Гарри сидел с открытым ртом, пытаясь переварить информацию, которую Фред изливал на него как из рога изобилия, не жалея логики и последовательности.

— Так, Фред, давай сначала! Мы? Кто такие «Мы»?

— Да-да, ты прав. С чего бы начать?.. Ага, начну с Волдеморта.

— А он-то здесь каким боком?!

— А он как всегда — не боком даже, а во весь рост. Напортачил — убирай за ним. Самого даже посмертия лишили, а мы отдувайся. Так вот, Волдеморт уничтожил тут кучу воплощений для ритуалов. Он, видите ли, решил энергию для тельца своего тщедушного у мифических брать. Где такое откопал, никто не знает, но с его смертью все причастные к войне были призваны отбыть срок в образах. Не то чтобы очень напряжно — каждому по заслугам, так сказать. Дамблдор Сантой подрабатывает — типа любить детей надо искренне и ничего взамен не требовать. Отправившаяся воевать Тонкс, оставившая месячного малыша и не видевшая даже его первого зубика, теперь собирает выпавшие зубы и отдает детям монетки…

— Так это была она?!

— Кто? Ах, да… Первый зубик Тедди она забирала лично. Рыдала потом. Долго.

— А остальные?

— Ну, о ком тебе еще рассказать? Я, сам видишь, отбываю срок за проказы. А Колин — уматный тип — Песочный человек. Сны детям навевает, дневные картинки собирает, а ночью показывает. Люпин — тот, понятное дело, со своим волком сживается. Он теперь все время получеловек-полуволк — голова волчья. Рыбу ловит и на пороге бедных оставляет, Вульвером называется. Самое смешное — это Лестрандж. Она теперь огромная жирная гусеница, охраняет неспелый крыжовник от детей. Блэк — не поверишь! Ему бы Багест подошел — пес как-никак, а он Кролик! Представляешь?!

Гарри помотал головой. Перед глазами мелькали образы, и он боялся говорить, чтобы не спугнуть видение и услышать еще хоть что-то о близких людях.

— Пасхальный кролик! Ворчливый, пушистый, лопоухий, с огромным списком обязанностей и ответственностей. У Блэка! У Сириуса! Обязанности и ответственности!!!

Фред катался по столу, а Гарри затаенно улыбался, представляя Сириуса в образе кролика, Дамблдора в красном камзоле, Тонкс с крылышками, а…

— Фред, а Снейп?

— Снейп… черт, да его ничто не изменит! Опять шпион в стане темных. Бугимен, работающий на силы Рождества. Прикинь?!

Гарри облегчённо выдохнул. Вот теперь все на месте. А значит, он реально видел Снейпа…

— Знаешь, у нас сейчас сказочное единодушие — все дружат против одного. Фенрира помнишь? Так он Фенриром и стал, настоящим Фенриром — легендарным волком. Он был скован волшебной цепью Глейпнир, которую гномы сделали из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил, рыбьего дыхания и птичьей слюны. Всего этого больше нет в мире. Снейп говорит, что и не было, и что это — всего лишь легенда. Но факт остается фактом: Фенрира приковали к скале глубоко под землёй. Когда наш местный волчара в него вселился, цепи как-то разорвал. Дамби-Санта говорит, что будет Рагнарек — не для всего мира, но для волшебного по-любому. Точнее, для воплощений. И что отловить его может только живой герой. А кто у нас герой? Правильно, ты! Вот мы и искали к тебе пути. Когда Снейп сказал, что ты его видишь, мы не поверили. Но сегодня я услышал у Джорджа, что ты про меня спрашиваешь. С чего бы это? Но я рад, что решил проверить…

— Стоп, стоп, стоп! Значит, ты мне предлагаешь идти сражаться с вашим Фенриром, приковывать его обратно дыханием слонов, или чем там еще, и спасать воплощения?

Фред кивнул.

— Я согласен!

4

Фред обрадовался столь быстрой капитуляции оппонента и сразу договорился о второй встрече тем же вечером. Целый день Гарри не мог найти себе места. Вот кто его за язык дергал? Герой недобитый с комплексом спасителя…

Еда не лезла, книги не читались, мысли путались. Осталось только сидеть в комнате с зашторенными окнами и ругать себя на чем свет стоит.

Гарри очнулся, когда по спине пробежал холодок. Волосы на затылке встали дыбом, в горле почему-то запершило, а нежное касание заставило вздрогнуть. Гарри почувствовал, как его ухо легонько прикусывают, и услышал приглушенное: «Бу!»

Вскочив с кровати, он резко развернулся и увидел возлежащего на покрывале довольного Снейпа. Запрокинув голову, он смеялся глубоко и раскатисто:

— Поттер, надо было умереть, чтобы услышать, как ты визжишь! И знаешь, оно того стоило!

Задрав острый подбородок, Снейп хохотал, а Гарри, встряхнув головой, попытался возразить… Но тут что-то ткнулось в ногу, заставив его отпрыгнуть и обернуться, тем самым спровоцировав Снейпа на новый приступ демонического хохота.

На ковре сидел маленький умильный кролик. Глядя на Поттера большими влажными глазками, он топнул лапкой, и неожиданно начал расти. Через несколько мгновений, даже не принимая во внимание длинные уши, кролик стал на голову выше Гарри, растопырил передние (или теперь уже верхние) лапы и оглушительно закричал:

— Гарри, малыш!

По разумению кролика, видимо, Поттер должен был броситься ему навстречу, повиснуть на шее и, вытирая слезы о мягкую шкурку, запричитать о возвращении любимого крестного. И Гарри, конечно, обрадовался… Однако поверить, что этот кролик — никто иной как ушедший за грань Сириус Блэк, оказалось сложновато.

— Привет… крестный?

Опустив лапы, кролик оскалился в улыбке:

— Здравствуй! Понимаю, нелегко поверить. Но вот как-то так…

Повернувшись вокруг своей оси, он уселся на коврик у кровати.

— Блэк, ты — мохнатый, ушастый, морковкозависимый яйцекрасящий идиот.

В ответ кролик вскочил в стойку, зашипев на Снейпа, который даже не поднялся с кровати.

— Мальчишка только несколько часов назад узнал о нашем существовании в данных образах, — бугимен снял с рукава кусочек мрака и сдул его с ладони. — А если учесть, что информацию он получил от достаточно легкомысленного персонажа (хоть и не настолько безмозглого, как ты), можно сделать вывод, что он толком ничего не понял. Это ведь так, Поттер?

Гарри кивнул:

— Вы правы, мистер Снейп. Я так и не понял, почему я вас вижу? И самое главное — почему вы не приходили последние дни? Ведь ваша цель — привлечь меня к охоте на волка?

Блэк выпрямился и приблизился, загородив собой Снейпа:

— Не переживай, Гарри. Мы пришли, чтобы все тебе объяснить.

— Ты-то объяснишь…

Снейп плавно перетек за спину Поттера и положил ему руки на плечи. Короткие волоски на шее Гарри вновь поднялись дыбом, когда дуновением легкого ветерка защекотало ухо и шею. Тонкие прохладные губы почти коснулись покрасневшей мочки, а густой голос, спустившись ниже, заставил Гарри трепетать и глубоко дышать через нос.

— Поттер, все просто. Нас видит тот, кто верит. И обладает достаточно сырой магией, чтобы она не резонировала с нашей сущностью. Твоя сила именно такая, но поверил ты не сразу. Поэтому я появлялся только в непосредственной близости от свято верящего в меня ребенка.

Поттер зажмурил глаза, наслаждаясь глубоким тембром. И почему он раньше его не замечал? С каким бы удовольствием он слушал лекции о способах разделки мадагаскарских слизней…

Не сразу осознав, что Снейп ждет вопросов, Гарри проморгался и почему-то тоже шепотом спросил:

— А теперь я всех вас вижу, потому что верю?

— Пять баллов Гриффиндору, Поттер.

Мягко скользнув когтем по шее Гарри, Снейп перетек обратно на кровать. Кролик, стоявший все это время с широко распахнутыми глазами, медленно повернулся к Кромешнику и сквозь зубы прошипел:

— Это что сейчас было?

— Маленький экскурс в природу воплощений. Что, ты не согласен с данными формулировками? — Снейп улыбался своей демонической улыбкой, явно издеваясь над Блэком.

— Ах, ты… Нюниус! Ты что вытворяешь с моим крестником?! Думаешь, темное отродье, что если ты — важное звено в нашей операции, я тебя не отдубашу?!

Метнувшись к кролику, Снейп проговорил прямо в его недовольную морду:

— Ты — бесполезный комок шерсти! Твое дело — красить яйца и готовиться к своему главному дню. А во взрослые — подчеркиваю — серьезные мероприятия ты не лезешь!

Блэк хотел возразить, но Снейп уже вернулся к кровати и с невозмутимым видом добавил:

— В любом случае, Северянин просил тебя не вмешиваться, а ты — всего лишь его послушная игрушка.

— А сам?

— Сам я второй раз на поводок не сажусь. Работаю с вами потому, что мне тоже невыгоден конец света в нашем маленьком мирке. А ты, даже став грызуном, не смог избавиться от стремления блохастой шавки подчиняться.

Кролик рванул вперед, но Гарри ухватил его за лапу:

— Сириус, если это действительно ты, прекрати! Он же специально тебя достает!

Повернувшись к Снейпу, Поттер продолжил:

— А вы, профессор… Хотя какой вы теперь профессор? Бугимен, имейте совесть!.. Хотя какая в вашем случае совесть?..

Смех послышался громче.

— Короче, ты — прекрати вестись! А вы… вы расскажите подробно, что нужно делать, чтобы приковать волка?

Выдернув лапу из рук Поттера и кинув злобный взгляд в сторону кровати, кролик переместился в кресло. Однако стоило ему устроиться, как перед ним возникло призрачное изображение громадного розового яйца в синюю крапинку, которое, пропищав что-то, растворилось, а кролик-Блэк тут же вскочил:

— Гарри, Кромешник, мне пора! Прошу прощения, но Пасха через два месяца — дел невпроворот!

Неловко обняв Поттера за плечи, Сириус наклонился и прошептал:

— Я рад, что ты нас видишь! Так рад!..

Он всхлипнул, стукнув лапой по полу, и, отдав лапой честь, прыгнул солдатиком в образовавшуюся в паркете дыру, которая тут же исчезла.

— Фигляр! — пробормотал Снейп и скривился.

Гарри занял кресло, внимательно рассматривая бывшего профессора. Снейп был тот же, но слегка утрированный — некая гипербола на самого Снейпа, и внешне и внутренне. Более яркие черты, слишком пронзительный и поглощающий взгляд, резкие движения, мимика и жесты, обостренная ядовитость и ехидство — всего чуть больше, чем было. Но кроме того, он хоть и зловеще, но улыбался! Смеялся, шутил и в целом вел себя очень раскованно, чего не замечалось при жизни.

— Насмотрелся, Поттер? Сильно изменился? Стал… интересным?

Переместившись на край кровати, Кромешник уставился на Гарри глазами-воронками, и тот кивнул с улыбкой. Такой Снейп будоражил и интриговал.

— Сэр, а как я к вам попаду? И что должен делать?

— Попасть к нам несложно. Первые два условия, как я уже говорил, выполнены.

— А сколько еще условий?

— Всего одно: зелье.

— И вы его сварите?

— В этом состоянии, — Снейп провел ладонями вдоль тела-тумана, — нет.

— Значит, кто-то другой сможет сварить?

— Нет.

— И как быть?

— Так, Поттер. Мы будем менять мою сущность. Временно…

5

После странных слов Снейп исчез. Но сначала, облизав губы, соскользнул с кровати и, в одно мгновение оказавшись за спиной Гарри, прикусил его мочку. Поттер еще долго сидел, как пришибленный, потирая пальцами не особо пострадавшее, но сильно пылающее ухо.

Подумать Гарри не дали. Через несколько часов появился Блэк и долго рассказывал о том, какой Бугимен козел. Что омрачал, тварь темная, все праздники, пугая малышей и насылая на них кошмары. А бедный кролик уже третью Пасху с Колином-Песочником детишек усмиряют, потому что эта падла именно в его день начинала свой разгул.

Словом, Гарри выступил в роли жилетки для неожиданного пушистого собеседника. Кролик предостерегал его от необдуманных совместных действий с Кромешником. И пока Поттер не пообещал ему обязательно советоваться в случае чего, Сириус не успокоился.

Гарри заснул под утро, но и тут его не оставили в покое. Сквозь сон он услышал перешептывания.

— Смотри, а он вырос. Большой такой. Рем, ну ты хоть кивни…

Послышался тихий рык, и мелодичный женский голос раздался с другой стороны:

— Ой, он уже бреется! — рык стал громче. — Да знаю я, что ему почти двадцать пять. Рем, а давай разбудим — не верю я, что он нас увидит. Ты же знаешь Фреда, он и обманет — недорого возьмет…

Голос приблизился, подул прохладный ветерок, и Гарри вздрогнул, распахивая глаза. Перед лицом маячила довольная мордашка Тонкс. От неожиданности Гарри дернулся, чуть не свалившись с кровати, и Нимфадора отлетела к потолку, позволив ошеломлённому Поттеру рассмотреть это чудо… в перьях.

Синие, зеленые и желтые перышки покрывали тело и даже часть лица Тонкс. На голове их цвет менялся с розового до фиолетового и обратно, а за спиной мельтешили прозрачные крылышки.

Сзади послышалось рычание, заставившее Гарри отпрыгнуть к другому краю кровати. У двери стоял человек с головой волка. Он пятился, выставляя вперед руки и показывая, что не опасен.

— Гарри, это Ремус, не бойся. Он не может говорить — пасть волка не приспособлена для этого.

Фея-Нимфадора, подлетев, положила маленькую ручку на обнаженное плечо Гарри:

— Он все понимает и не опасен. Рем, не стой, как истукан — пожми Гарри руку!

Полуволк медленно приблизился и протянул ладонь. Ответив на рукопожатие, Поттер укутался в покрывало, устроившись у спинки кровати, а Люпин очень осторожно присел на самый краешек. Тонкс расположилась рядом, приобняв мужа за плечи:

— Гарри, ты не представляешь, как мы рады, что ты нас видишь!

Ремус рыкнул и покачал головой.

— Гарри, скажи маме, чтобы она не кормила Тедди морковными котлетами — он их прячет в карман, а потом выбрасывает. А еще у него аллергия на апельсины, но он молчит, потому что их любит. А еще…

Ремус зарычал, накрыв рот Нимфадоры ладонью и многозначительно уставившись на возмущённую фею. Та успокоилась:

— Прости, Гарри. Я не должна была…

С удивлением созерцая колоритную парочку и еще не отойдя от шока, Поттер мог только кивать. Но то ли спросонья, то ли от абстрактности ситуации его заторможенная реакция закончилась приступом безудержного смеха.

Переглянувшись, фея с волком терпеливо дождались конца истерики. Когда Гарри стал успокаиваться, еще похрюкивая и вздыхая, Тонкс подлетела, чтобы коснуться его головы. Волосы, разлетевшись от потоков воздуха, подгоняемых невесомыми крылышками, охладили лицо.

— Гарри, мы так надеемся на тебя…

Поттер заглянул в испуганные глаза Нимфадоры. Перышки на ее голове стали ярко-алыми, что при жизни означало крайнее волнение.

— Тонкс, у вас что, все так плохо? — Гарри пригладил яркий хохолок, и фея опустилась рядом, подставляя голову ласке.

— Очень страшно. Магия нашего пространства постепенно уходит. Она не такая, как у вас, другая, но нам без нее никак. Я знаю, что ты не любил Снейпа, но он не такой плохой, каким хочет казаться. Он вообще питается страхами, ему должно быть наплевать на наши проблемы. А он решил помочь…

Ремус снова рыкнул. Перелетев к нему, Тонкс погладила волчью морду:

— Все-все, уже молчу. Что-то ты сегодня разговорился, дорогой.

Они еще пообщались. Ну как пообщались — Нимфадора говорила, позволяя Гарри вставлять время от времени пару фраз, и каждый раз после рыка Люпина меняла тему. Ремус еле вытолкал ее из спальни. Оставшись наедине с Гарри, он заглянул ему в глаза и прижал к себе. Почувствовав тепло, разливающееся по венам, Поттер впервые захотел расслабиться. Впервые после победы.

За день Гарри переделал кучу дел. Наконец ответил на письма и приглашения, навел порядок в чулане для метел, обрадовал Критчера, сходив в магазин за продуктами, и даже заменил шторы у портрета миссис Блэк.

Снейп застал его на кухне перед полной тарелкой спагетти с морепродуктами. Опустившись на стул напротив и положив голову на сомкнутые ладони, Кромешник уставился масляным взглядом на Поттера, который с аппетитом всасывал в себя длинные макаронины.

— Вкусно?

Поспешно втянутая в рот спагеттина обдала Гарри соусом, и он стал быстро жевать, чтобы ответить гостю. Снейп склонился, слизывая сливочную каплю с носа, отчего Поттер замер, уставившись огромными глазами на задумчивого Бугимена.

— Нет, Поттер, с базиликом ты переборщил. Здесь лучше просто соль и перец. Ты жуй, жуй. Я подожду…

Гарри отложил вилку, запивая застрявший в горле комок вином. Снейп, не заморачиваясь, отпил из бокала и, пополоскав во рту, выплюнул обратно:

— И вино ты выбирать не умеешь.

— Может, кто-то забыл, как вести себя в обществе нормальных людей?

— Это ты-то нормальный? Да брось. Без вопросов рвешься в бой с мифическим волком, который может поглотить любую сущность, отправив ее в безвременье. Чего рот открыл? Я и говорю — ненормальный. Соглашаешься на приключения, даже не узнав, куда идешь. Хоть бы книжки почитал…

Гарри смутился и покраснел. Находясь в предвкушении чего-то интересного, он действительно не озаботился информацией о Фенрире. Да и способами оживления воплощений не мешало бы поинтересоваться.

— Сэр, у меня вопрос, — Снейп всем своим видом изобразил внимание. — Как мы будем делать вас живым?

— Ничего сложного. Воплощения не могут творить магию в привычном понимании этого процесса. А создание зелья требует жизненной силы, которой у нас нет. Обрести ее можно вместе с… некой субстанцией, несущей генную информацию кого-то из живых.

— В каком смысле — субстанцией?

— А как ты думаешь?

— Кровь?

— Увы, кровь слишком нестабильна и быстро из нас испаряется. Пятнадцать — двадцать минут не хватит, чтобы сварить зелье. Еще варианты?

Поттер почесал затылок и покраснел.

— Правильно. Именно эту субстанцию мы будем из тебя добывать.

— Так мне надо будет сходить в душ? Я это… А потом принесу…

— И как ты себе это представляешь? Мне из бокала пить твою сперму? Ну, уж нет, я лучше по старинке — из источника.

У Поттера отпала челюсть, а Снейп захохотал, захлёбываясь приступом веселья:

— Конечно, сама по себе сперма не передаст мне твою жизненную силу, — отсмеявшись, пояснил он. — Я возьму немного энергии, чувств, всех сопутствующих эмоций…

Гарри опустил глаза, покраснев еще больше.

— Мне все равно нужно в душ, — промычал он.

— Прямо сейчас? Думаешь, испив твоего нектара, я на недельку перевоплощусь? Часов пять — шесть, не больше. Сначала, Поттер, приготовим ингредиенты, лабораторию, а уж потом будем посвящать тебя в таинства орального секса. Так что потерпи. Но если тебе действительно надо в душ — я не держу. Тем более, мне уже пора. Дети ждут.

Снейп перегнулся через стол и смачно поцеловал обалдевшего и смущенного Гарри.

— Бу! Не скучай, — и исчез.

Поттер действительно сходил в душ. А потом еще раз сходил, и еще. Слава Мерлину, этой ночью его никто не посещал. Засыпая, он отметил, что у него не было ни одного видения за пять дней. Может, сейчас вся его жизнь — иллюзия? И ему очень нравилось такое забытье.

6

Снейпа не было четыре дня. ЧЕТЫРЕ ЧЕРТОВЫХ ДНЯ!!! И за это время Поттер извелся вконец. Визуализация отсасывающего Бугимена была представлена, детализирована, разложена по секундам и мгновениям, но все равно в эпичность момента не верилось. Поттер понял, что безумно хочет прочувствовать весь процесс очеловечивания Кромешника. А также опроверг свою стопроцентную гетеросексуальность, по силе желания определив, что девушек он так никогда не хотел.

О мифическом Фенрире нашлась целая куча книг. Если отбросить явные сказки, можно было сделать вывод, что гигантский волк — это своего рода магнит для силы и волшебства воплощений. Внешнему миру он не мог причинить никаких неприятностей, кроме отсутствия золотых монет под подушками детей, что в целом не критично, потому что практически все родители самостоятельно справлялись с детскими потребностями в сказках: покупали подарки на Рождество, прятали яйца на Пасху и организовывали праздники на Хеллоуин.

Возникал вопрос: для чего тогда вся эта армия? И здесь скрывалось «то-то и оно». Магия, создаваемая воплощениями, являлась магической прослойкой между мирами живых и не очень живых, не позволяя этим мирам соприкасаться. А истории о разносящем подарки Санте — это басни, хоть пару сотен игрушек он и доставлял, чтобы поддерживать имидж. Но на самом деле вся их наглядная деятельность — это прикрытие для более серьезных вещей.

Как понял Поттер, реальной работой занимались только так называемые «темные». Они предостерегали детей, учили бытьосмотрительными, спасали от многих бед. Тот же Кромешник приучал к дисциплине похлеще армейского командира. Не уснул вовремя — получай Бугимена под кровать. Действенно!

Гарри уделил особое внимание Фенриру. Все скандинавские легенды обуславливались географическим положением. Естественно, зверь не был сыном Локи и снежной великанши, но кровушки местным воплощениям попил немало, за что и повязали его шелковыми, но самыми крепкими путами. Волк рос и становился сильнее, прихватывая силу нечаянно оказавшихся рядом мифических существ. Пересмотрев гору картинок и прочитав не одну книжку, Поттер сделал вывод, что сущность Фенрира, наложенная на местного Сивого, дала в итоге бешеную смесь, и чего теперь ждать от волчары, никто не знал.

Убить воплощение можно было только двумя способами: полным забвением, что с учетом популярности данного индивидуума невозможно, и путем повторения первоначального ритуала. Однако усмирить волка могли только Боги, и это ставило Поттера в тупик.

* * *

Когда вечером в дом на площади Гриммо ворвались две громадные черные летучие мыши, Гарри почти не испугался. Так, отпрыгнул слегка в угол, направив палочку на грызунов-переростков. А мышки, не обратив никакого внимания на старания хозяина дома по их устрашению, принялись трясти крылышками над столом. На лакированной поверхности стали появляться банки, мешочки, пучки трав, котлы, половники, горелки, фиалы и реторты. На спинку стула они аккуратно повесили черную мантию, поставив рядом пару лакированных ботинок, и через несколько минут гостиная стала напоминать филиал Хогвартских подземелий.

Гарри вздрогнул от невеселых воспоминаний и неприятного дежавю. А мыши, зависнув над столом, рассыпались в черную пудру, которая, собравшись в небольшой смерч, вылетела из комнаты. Поттер даже не успел дух перевести, как посреди этого зельеварческого бедлама появился Снейп. Он повернулся вокруг своей оси, осмотрев пространство довольным взглядом, и остановился ровно перед палочкой Поттера, которую тот все еще сжимал в вытянутой руке.

— Надеюсь, ты не причинил вреда моим лаборантам? — Снейп одним пальцем отвел палочку в сторону, а сам шагнул ближе.

— Лаборантам?! — подавился Гарри и закашлялся.

— А ты как думал — что мне лесные огоньки должны помогать? Или может у Альбуса снежных людей попросить?

Поттер представил себе огромных лохматых йети, шинкующих червей, и захихикал.

— Вот и я о том. Ты, кстати, в душе был?

Смех закончился мгновенно. Гарри покраснел, как помидор, и хаотично закивал, одновременно мотая головой.

— В любом случае, сходи. А то вспотел, как скаковая лошадь. О, Мерлин, что же будет дальше?

— Дальше я с удовольствием наслажусь вашим языком, сэр, — со злостью парировал Поттер, скрываясь за дверью.

Вернувшись в гостиную, он застыл. Снейп в одних брюках внимательно осматривал склянки, а потому не сразу заметил повышенное внимание к своей персоне. Он повернулся и тоже замер. Переминаясь босыми ногами на холодном полу и смущённо закусив губу, Поттер придерживал сползающее с бедер полотенце. Бугимен в одно мгновение оказался за его спиной, проводя языком по шее и слизывая сорвавшуюся с волос каплю воды.

— М-м-м… а это будет не скучно. Чем же вы занимались, мистер Поттер, помимо торговли своим лицом? — Снейп жадно провел ладонями по влажной груди и животу Гарри, отчего тот глубоко вдохнул и закрыл глаза. — Сплошные мышцы… — промурлыкал Кромешник на ухо. — Красивый? Да.

Гарри не чувствовал тепла прижимающегося обнаженного тела, но внутри разливалась лава. Движения прохладных, почти невесомых ладоней разгоняли кровь, а поднявшийся член норовил взорваться. Легкий ветерок пробежал по спине, сорвав мешающее полотенце, член словно засосало в водоворот, и Поттер распахнул глаза, опуская взгляд. На него смотрели глаза-воронки, а губы Бугимена крепко обхватывали болезненно пульсирующий орган у самого основания. Гарри, гордившийся своим размером, испугался, что Снейп подавится. Но тот, как ни в чем не бывало, стал медленно выпускать изо рта темно-бордовую плоть.

Ощущения были странными. Обычный жар и чувство влажных прикосновений сменило давление и циркуляция воздуха вокруг головки. Гарри не закрывал глаз, потому что вслепую не смог бы понять, что именно происходит. Вид колечка губ, насаживающегося на его член, приводил в шок. И даже не губы — глаза. Черные, затягивающие, жадные, возбужденные…

Когда Снейп с пошлым чпоком выпустил раскаленный орган изо рта, по телу Гарри прошла судорога. Он застонал, и Кромешник снова вобрал в себя его член до самой глотки. Поттер не мог вздохнуть, воздух застрял где-то в груди, а сперма начала толчками выплескиваться в горло Снейпа. Дрожа, Гарри схватился за широкие плечи, и стал вбиваться в рот Кромешника. С последней каплей силы его покинули, и Поттер осел на пол, утыкаясь лбом в плечо своему мучителю.

Оба тряслись и глубоко дышали. Гарри не сразу понял, что изменилось, но почувствовал, как под ладонями потеплела прохладная грудь, а серая кожа посветлела и стала более четкой.

— У нас получилось.

— Это у меня получилось, — ответил Снейп, слизывая каплю спермы с губ. — Хотя нет, ты же совершил подвиг! Поздравляю, Поттер, ты оживил своего мертвого профессора, кончив ему в рот. Как чувствует себя новоявленный некрофил?

Отпрянув от улыбающегося Снейпа, который по-прежнему стоял на коленях, но уже совсем не походил на Бугимена, Гарри схватил полотенце и обмотал его вокруг бедер. Казалось, вместе с человечностью к Снейпу вернулся и его жесткий сарказм. Он резко перестал улыбаться и плавно поднялся на ноги. Штаны растворялись на нем, оставляя клочки мутного тумана, и, взяв мантию со спинки стула, он закутался в нее за мгновение до полного обнажения.

— Закройте рот, Поттер. Наша одежда несопоставима с человеческим телом.

Застегнув все до одной пуговицы, Снейп вставил ноги в ботинки и запустил пальцы в волосы, отбрасывая их назад. Откинув голову и закрыв глаза, явно упиваясь тактильными ощущениями, он внезапно поднял руки, потянувшись вверх, и его позвоночник хрустнул, выпрямляясь. Поттер смог увидеть выражение безмерного наслаждения на обычно суровом лице. Руки опустились, описав дугу, Снейп открыл глаза и, пошевелив пальцами, вдруг произнес:

— Акцио палочка Гарри Поттера!

У Гарри отвалилась челюсть. Его личная палочка очень естественно смотрелась в бледной ладони с длинными тонкими пальцами. Снейп взмахнул ею, и эта предательница засветилась ярким Люмосом!

— Поттер, хватит щелкать зубами, как бегемот. Магия у меня пока ваша, вот и палочка отлично слушается. Тем более… она принадлежала мне. Идите уже, оденьтесь и спускайтесь помогать.

Гарри ушел в свою комнату, бурча что-то о старых временах, чистке котлов и нарезке флобер-червей.

7

Поттер тихонечко сидел в углу гостиной. Предложенные ему нарезать коренья лежали горкой почти ровных брусочков, а толченые когти кого-то экзотического пыльной дюной возвышались на тарелке. Не обращая внимания на своего почти добровольного помощника, Снейп резал, строгал и смешивал, забрасывая все это в котел, стоящий на магической горелке прямо на дубовом столе.

— Поттер, у вас сегодня что — день открытого рта?

— Дался вам мой рот! Все у меня с ним в порядке. И не каждый день видишь давно похороненного человека, который сегодня готовит варево в твоей гостиной, а завтра снова станет Бугименом.

Приблизившись, Снейп взял руку Поттера и прижал к своей щеке:

— Жив?

— Сейчас? Да… — просипел не ожидающий такого поворота Гарри.

— А «завтра» и не надо. Живи сейчас, Поттер, не повторяй моих ошибок.

— Вы тоже жили «завтра»?

— Нет. У меня главным было «вчера».

Прихватив приготовленные Поттером ингредиенты, Снейп принюхался к ним, и с несвойственным для себя комментарием «сойдет» бросил их в котелок. Гарри замер, широко распахнув глаза — он уже устал удивляться новому Снейпу. Философски рассудив, что такой профессор ему нравится больше, Гарри решил больше не заморачиваться и расплылся в улыбке.

А над котлом тем временем творилось волшебство. Варево вспыхивало и булькало, выплескивалось и меняло цвет. Долгие часы, пока шла работа, Гарри не мог насмотреться на четкие, плавные движения изящных рук. Ещё больше притягивала взгляд голая коленка, выставленная между полами мантии. Подтянутая, почти безволосая лодыжка и трогательная косточка, упирающаяся в ботинок.

— Поттер, — прервал его мечтания довольный Снейп, — мое колено, конечно, восхитительно, но не хотели бы вы… сделать мне ответную милость?

— Конечно, что вам надо? — охотно согласился Гарри.

— Видимо, не понял… — озадаченно потер подбородок Снейп. «Понял бы — покраснел…»

Насупившись, Поттер размышлял над просьбой. А когда осознал ее смысл, яркий румянец растекся по его лицу.

— Вот теперь понял… — вскинул бровь Кромешник, — Так что, все еще «конечно»?

Зажмурив глаза, Гарри опустился на колени и задрал голову, всем видом демонстрируя готовность.

— Поттер, я не требую героических жертв! Для зелья необходим последний компонент, но ваша слюна в его состав не входит.

— Только сперма воплощения?

— Любая жидкость. Но на вашем месте я бы предпочел пить зелье, в состав которого входит сперма. Хотя… может, будут другие предпочтения?

Поттер замотал головой и, не поднимаясь с колен, подполз к Снейпу. Аккуратно коснулся острой коленки, провел дрожащими пальцами по той самой косточке и вернулся вверх. Втянув воздух сквозь зубы, решительно развёл полы мантии, обнажая полувставший член. И плюхнулся на задницу, присвистнув. Размер впечатлял и возбуждал. Хотелось заставить этого монстра подняться, показать себя во всей красе.

Гарри прочертил пальцем линию от пупка к тонкой сморщенной кожице на самом конце. Обхватив горячую плоть, обнажил красную влажную головку, и член дернулся, твердея, заметно увеличиваясь в повлажневшей ладони. Поттер отпустил покачивающийся орган, глядя на крупные, соразмерные ему яйца, аккуратно поджавшиеся у основания. Облизнулся и потянулся губами к головке, выглядывающей из-под крайней плоти. И уже хотел было ее облизать, но рука, вцепившаяся в волосы, отстранила его назад.

— Я же сказал: никакой слюны. Продолжайте, вы на правильном пути.

Снейп откинул голову, а ладонью оперся о столешницу. Длинные пальцы второй руки прочесывали непослушные волосы, доставляя Гарри удовольствие. Устроившись по-турецки, Поттер принялся гладить исполинский член, скользя тонкой кожицей по головке, постепенно наращивая амплитуду движений. Когда Снейп издал свистящий звук и подался вперед, Гарри задвигал ладонью сильнее, поддерживая второй рукой запястье, чтобы уменьшить напряжение в мышцах. Северус задрожал, перехватывая свой член, и, продолжая дрочить, поднес к нему склянку с широким горлышком.

Белесая мутная жидкость брызнула на прозрачные стенки. Зажмурившись, Гарри потер сквозь джинсы собственный стояк и, сглотнув, открыл глаза. Снейп уже запахнул мантию и отвернулся к котлу. Неуклюже поднявшись, Гарри подошел к подоконнику и, оперевшись на него, уткнулся полыхающим лбом в холодное стекло. Дыхание восстанавливалось с трудом. Эрекция не спадала.

На какое-то время в комнате повисла напряженная тишина. Услышав, как черпак скребет по стенкам котла, Гарри обернулся. Перед ним стоял Бугимен, небрежно застегивающий манжет туманной рубашки, а на столе — десяток одинаковых бутылок.

— Убери их в шкаф. Настоятся, и через три дня готовы к употреблению. Вот тогда я вернусь. И не беспокойся — ночью мои лаборанты заберут оборудование.

Поттер не мог поверить в происходящее. В спокойного Кромешника, ни одним мускулом не напоминающего того получающего истинное удовольствие Снейпа. В свою увлеченность этим невозможным недочеловеком. В серую тоску, сжавшую сердце.

Кивнув на прощанье, Бугимен направился к дверям.

— Стойте!

Он с интересом обернулся, и Гарри показалось, что в глазах промелькнула надежда.

— Я… я хотел спросить.

Разочаровался… или показалось?

— В мифах написано, что Фенрира могут одолеть только Боги. Так почему я?

— Поттер, этим легендам тысячи лет. Как, ты думаешь, в те времена люди называли волшебников?

8

Терпение не являлось главной добродетелью Поттера. Он обычно догонял, а ждать совершенно не умел. Хорошо, что на следующий день пришлось посетить открытие новой магической библиотеки. Он картонно улыбался на колдокамеры, приударил для вида за дочкой местного архивариуса и дал короткое интервью про необходимость просвещения во всех уголках магической Британии. Слова, написанные Гермионой к открытию центра для дошкольников, вполне подошли и к этому случаю.

Дома сидеть было скучно, поэтому Гарри отправился к друзьям. В очередной раз почувствовав свою никчемность в мире любви и гармонии, вернулся домой и продегустировал вино из самых пыльных бутылок, которые хранились в подвале. Вино показалось невкусным. Кислятина тянула во рту, слегка вязала и, на взгляд Поттера, была слишком густой для алкоголя. Но организму древний напиток пришелся по вкусу. Сознание, наплевав на домыслы хозяина, который совсем не хотел спать, отключилось.

Утром Гарри замерз. Причем так, как не замерзал никогда раньше. Даже треклятые походы за крестражами не оставили воспоминаний о таком адском холоде, который пробирался под кожу и обволакивал редко бьющееся сердце. Зубы стучали так громко, что звук чечетки оглушал.

Гарри высунул нос из-под пледа и вдохнул обжигающе-ледяной воздух. Ресницы слиплись, и чтобы открыть глаза, пришлось выпростать руки и потереть лицо. Мурашки пробежали по остывшему организму, Поттер встряхнулся, как большой пес и судорожно замотался обратно в плед.

Покрытая изморозью комната расплывалась перед глазами. Диссонансом в этой картине стало большое красное пятно посередине, и, наведя резкость, Гарри остолбенел. Довольно упитанный мужчинка в красном плюшевом костюме и с сильно расплывшимся вширь лицом Дамблдора с улыбкой идиота смотрел на Поттера, сложив ладошки перед собой.

— Ты проснулся, мой мальчик! Как же я рад, что ты нас видишь! Прости за температурные излишки, но ничего не могу поделать: такова природа моего воплощения.

Странная смесь Дамблдора и Санта-Клауса опустилась в кресло и продолжила слащаво пялиться на приходящего в себя Гарри.

— Директор?..

Предвосхищая ответ, Гарри вскочил с кровати:

— Я сейчас оденусь. Вы только никуда не уходите!

Ступая по заледенелому паркету босыми ногами, Поттер опрометью бросился вниз. Остальной дом выглядел нормально, а в камине гостиной даже весело потрескивал огонь. Остановившись у очага, Гарри протянул к нему застывшие руки и шумно выдохнул — оттаивающие пальцы стало ломить. Он кинулся в кладовую и достал пуховик и зимние ботинки.

Укомплектовавшись как для полярной экспедиции, Гарри вернулся в спальню, на ходу натягивая меховые варежки и шапку. Дамблдор сидел в том же кресле, с интересом разглядывая атлас нежити, оставленный на прикроватной тумбочке.

— Ох, Гарри, прости старика. Никак не привыкну к своему новому статусу. Надо было дождаться, пока Северус тебя к нам приведет, но я не смог устоять. Рождество прошло, дел, конечно, много, но у нас все однообразно… Хочешь уберу холод? Тебе же некомфортно?

Гарри чуть не выругался. Вот для чего, спрашивается, Дамблдору нужен был этот спектакль? Для демонстрации своей неповторимости и могущественности? Поттер изобразил гнев на лице, подняв одну бровь и сжав губы, на что морозный показушник, простодушно улыбнувшись, взмахнул руками.

Иней на стенах начал таять, и на паркете быстро появились «весенние» лужи. Полюбовавшись «чудом» внутрикомнатной погоды, Гарри снял шапку, высушил заклинанием влажную постель и забрался на нее, уставившись на довольного Дамблдора.

— Прости, мой мальчик. Ох, сколько раз я еще скажу эти слова…

От подобного обещания Поттеру стало не по себе.

— Не бери в голову, — вздохнул Дамблдор. — Ну, дай я хоть посмотрю на тебя!

Он опустился на самый краешек кровати, странно улыбаясь и все время касаясь ладони Гарри. Руки Северянина, вопреки его зимней природе, были вполне себе теплыми, в отличие от того же Снейпа.

— Директор… Директор Дамблдор…

— Ох, прости, Гарри, отвык уже от земного имени. Ты что-то хотел?

— Да, хотел спросить. Что привело вас ко мне? Я так понял, что визит в ваши пенаты назначен на завтра?

— Нет-нет. А точнее, да. Да, на завтра. И нет, я ничего от тебя не хотел. Просто очень любопытно посмотреть на взрослого, красивого и такого благородного…

Дамблдор резко умолк, продолжая пристально разглядывать Гарри. Загадочная придурковатая улыбка не сходила с его лица, усы слегка топорщились, а глаза блестели, будто старик собрался плакать. Внезапно он вскочил, схватив Гарри за руку, и попятился к окну, таща его с собой.

— Мне пора. Обязанности, знаешь ли. Следующее рождество еще далеко, но детей так много, что мы еле справляемся с подготовкой за целый год.

Дамблдор сжимал ладонь Гарри обеими руками и не отводил взгляда от его лица.

— Я не прощаюсь. Завтра Бугимен приведет тебя ко мне. Ты уж прости старика — не удержался…

Он коснулся подоконника и с громким хлопком исчез, оставив морозный узор на стекле и полосатый рождественский леденец в руке Поттера. Гарри был слегка сбит с толку. Слишком странным показался ему Дамблдор. Спустившись на кухню, он зачем-то достал из буфета хрустальную рюмку и поставил в нее конфету.

До вечера ничего примечательного не произошло, если не считать вечерней попойки с полуволком. Люпин появился в гостиной, молча протянул Гарри бутылку коньяка, и, приняв этот факт как само собой разумеющееся, Поттер указал ему на соседнее кресло, призвав бокалы.

Они пили в тишине. Гарри косился на Люпина, а тот, широко разевая волчью пасть, буквально заливал в глотку благородный напиток. Выглядело это странно, но удивляться сил не осталось. Идеальное спокойствие накрыло Гарри теплым стеганым одеялом, чему поспособствовало присутствие молчаливого Вульвера.

Последние капли коньяка вылились в зубастую пасть, Ремус поднялся, похлопав по плечу задумавшегося Гарри, и исчез. Поттер считал, что этой ночью не уснет от волнения, но удивительная безмятежность позволила ему прекрасно выспаться.

Утром, спустившись на кухню, Гарри застал Снейпа сидящим на столе. Он крутил в руках пузырек с зельем и рассматривал полосатый леденец в рюмке.

— Значит, не удержался. И погодное представление, конечно, устроил, — констатировал Кромешник вместо приветствия. — Странный он, правда, Поттер?

Гарри кивнул, застегивая пуговицы на рубашке. Снейп щелчком опрокинул стакан на пол, и оба проследили за его печальным полетом с разлетающимся в брызги крошевом хрусталя и карамели.

— Его образ не позволяет сильно беспокоиться о чем-то, кроме обеспечения детей подарками. По старой памяти он пытается лезть в земную жизнь, но попытки заканчиваются вот такой нелогичностью действий и поведения. Посмотришь на него в родной среде — сразу узнаешь нашего старого стратега. Ну что, готов?

— К чему? — не понял Гарри.

— Как к чему? К приключению. Мне, например, интересно, кем ты станешь.

— А кем я должен стать?

— Ну как же, чтобы попасть в мир воплощений, необходимо стать воплощением. Зелье раскроет твой потенциал и даст немного времени, чтобы ощутить себя с этой стороны реальности. Думаю, в первый раз у тебя будет около двенадцати часов. Так ты готов?

Вместо ответа Гарри решительно протянул руку за зельем. Но Снейп отпрянул, внимательно глядя Поттеру в глаза; привычная улыбка исчезла с серого лица.

— Подумай, как следует. Точно уверен, что тебе это надо? Процесс довольно болезненный, ощущения не из приятных.

— Не уверен. Но и отказываться от обещания не намерен.

Выхватив пузырек, Гарри стал с силой выкручивать пробку, но флакон проворачивался в ладони, и прилагаемые усилия не приносили результата. Бугимен аккуратно, но настойчиво отобрал фиал и с легкостью вынул затычку. Только теперь Поттер понял, что волнуется. Опрокинув в себя зелье, он зажмурился и приготовился к обещанной боли.

Однако к такому он был не готов. Стужа вчерашнего морозного утра повторилась, усиленная в тысячу раз. Гарри затрясся и заскулил сквозь стиснутые до скрежета зубы. Тело свело судорогой. Под кожей что-то зашевелилось, и, судя по ощущениям, она стала лопаться на черепки, разлетаясь со звоном, в точности повторяющим звук бьющейся рюмки. Он оседал на пол, представляя себе брызги хрусталя с карамелью, в которые превратился, но сильные руки обняли его, а спина натолкнулась на твердую опору.

Открыв глаза, Гарри наблюдал, как раскалывается его оболочка, рассыпаясь вокруг снежной пылью. Это выглядело безумно красиво, если бы не было так страшно. Но длинные серые пальцы с черными когтями впивались в его плечи, контрастируя с белоснежной кожей, и Гарри заякорил сознание на этой картинке. Боль и холод переходили в легкость и спокойствие. А сильное тело Снейпа становилось теплым, надежно защищая от страха.

Когда все закончилось, Бугимен отстранил Гарри и развернул его к себе. Протянул ладонь, отряхивая его волосы, отчего в разные стороны полетела черная пыль, а на лоб опустилась пепельно-белая прядь. Пока Поттер с удивлением разглядывал свою серебристо-снежную кожу, Снейп оскалился и произнес:

— А мне казалось, ты не любишь холод…

Гарри испуганно охватил себя руками:

— Кто я?!

— Джек. Он же — Джек Фрост, он же — Ледяной Джек, он же — Старик Зима, он же — Йокюдль Фрости, он же — Ледяная Сосулька, он же — Дед Мороз. Хотя… до деда и старика ты явно не дотягиваешь. Скорее, Морозко…

9

Замшевые ботинки на ребристой подошве и с высокой шнуровкой рассмешили Гарри. Он вспомнил босоногого мальчишку с иллюстрации детских сказок и обрадовался, что не стал снимать этот элемент зимней экипировки, рассчитанный на встречу с раздобревшим Дамблдором. Снейп перехватил его взгляд и улыбнулся:

— Что, Поттер, попираешь традиции?

— Всегда бесили босые ноги зимних духов. Это просто не этично по отношению к теплокровным. Смотреть холодно, — Гарри оглянулся, пытаясь рассмотреть свою спину.

— Что ищешь? Хвост?

— Не знаю. Крылья, пропеллер или что там есть у Джека, чтобы летать?

Снейп расхохотался:

— Насколько я помню, наш Джек не имел родственных связей с Карлсоном. У него был волшебный посох, но никаких крыльев.

— А что с ним случилось?

— Ничего. Отбыл срок и ушел. Уже лет пять, как должность вакантна.

— И куда ушел? Он мог остаться?

— Тихо-тихо, Поттер. Времени на россказни у нас немного. Часов двенадцать до возвращения тебя в обычный образ.

Снейп обошел вокруг Гарри и взглядом указал на палочку, которая валялась под табуреткой. Поттер поднял ее, но чуть не отбросил от неожиданности — артефакт заискрился, начал вытягиваться, а когда дорос до размера длинного посоха, закруглился на одном конце. Гарри почувствовал, как все его тело стало легким и воздушным. Создалось впечатление, что по венам побежали веселые пузырьки, подталкивая его под потолок.

Поттер сразу не сообразил, куда девать лишние, как показалось, конечности. Он замахал ими, как выкинутый на берег морской краб клешнями и выронил посох, тут же шлепнувшись на пол.

— Да, я думал, будет легче. Поттер, ты же играл в квиддич!

— Разве Фрост летал, сидя на посохе? — Гарри, кряхтя, поднялся с пола и перекинул ногу через волшебный атрибут.

— Да уж, у прошлого Джека с головой проблем точно не наблюдалось. Давай, Поттер, соберись и догоняй.

Снейп подмигнул растерявшемуся начинающему воплощению и тенью вылетел на улицу прямо сквозь стену.

— Показушник! — буркнул Гарри и направился к двери.

Он поднял руки вверх, и увесистые ботинки плавно оторвались от каменного порога. С неба сыпалась снежная крупа, ветер кружил белые шарики вокруг, дух захватывало от ощущения полной свободы. Помня первый полет, Гарри покрепче перехватил посох и устремился в небо.

Он аккуратно обернулся вокруг своей оси и, осмелев, перекувыркнулся через голову. Затем вытянулся в струну и, рассекая скученные облака, понесся во тьму. Восторг взорвался фейерверком внутри, и Поттер заорал во все горло:

— Я лечу-у-у-у!!!

Потеряв концентрацию, он начал падать вниз, размахивая руками и ногами. Сердце екнуло и упало в пятки, спина выгнулась, а ветер прорвался под распахнутую куртку. Рядом тут же оказался Снейп и, повторив за Гарри позу падающего парашютиста, с ухмылкой спросил:

— Тренируешься или серьезно?

Гарри помотал головой и заорал:

— Снейп! Я падаю! Сделай что-нибудь!

— Так лети — кто тебе не дает?

Внизу показались огни Лондона, и Гарри вдруг успокоился, потянувшись всем телом к Кромешнику. Легко скользнул в его объятья и обнял, схватившись обеими руками за посох, прижатый к спине ухмыляющегося спасителя. Для надежности обхватил Снейпа ногами, припечатавшись к нему намертво.

— Ну что ж, мишка-коала… полетели к доброму дедушке за подарками.

Снейп откровенно потешался, но отрывать от себя Гарри не спешил. Обнял его, забравшись теплыми руками под ремень брюк и накрыв упругие ягодицы «сумчатого детеныша». Они устремились вверх, и Гарри видел только миллионы звезд, отражающихся в непроницаемых зрачках Кромешника. Дух захватывало, хотелось оглянуться, но сил отвести взгляд не было.

Всего несколько мгновений спустя вместо звезд поплыли нечеткие белые очертания, и Гарри опустил ноги на твердую поверхность. Снейп с неохотой вытащил пригревшиеся ладони и развернул Поттера к себе спиной, оборвав зрительный контакт. Перед ними раскинулась бескрайняя снежная равнина, посреди которой возвышался дворец-айсберг, чем-то напоминающий Хогвартс в миниатюре.

— Наш дедушка тут все переделал за это время. Размах пока не слишком впечатляет, но если останется на второй срок, думаю, переплюнет оригинал.

Снейп направился к замку, а Гарри еще какое-то время стоял, приходя в себя и ожидая, пока остынут горящие отпечатки ладоней на заднице.

За ледяными дверями гостей ожидало неожиданно теплое и яркое пространство. Прозрачный потолок под самым сводом освещался тысячами лампочек, отчего создавалось впечатление яркого солнечного дня. По периметру главного помещения тянулись балконы, опоясывающие все четыре этажа и соединяющиеся легкими лестницами. Всюду пестрели рождественские украшения, маленькие и большие елочки, огромное количество ваз, коробок и тарелок, а все горизонтальные поверхности были усыпаны сладостями. На уровне третьего этажа в воздухе парил огромный земной шар со вспыхивающими маленькими огоньками.

Чувствуя себя маленьким мальчиком, Гарри смотрел на все это великолепие огромными глазами, радуя усмехающегося Кромешника подробной демонстрацией полного набора зубов. Через какое-то время Снейпу надоело изучать оторопевшего Поттера, и он, поддев пальцем подбородок, закрыл его распахнутый рот.

— Добро пожаловать в вечное рождество, мистер Фрост.

С шутовским поклоном Снейп пригласил его следовать за собой. Но Гарри, сделав несколько шагов, опять застыл, уставившись куда-то за спину Кромешника. Его глаза округлились еще больше.

— Что, за моей спиной стоит Блондин-Хагрид-переросток? — спросил Снейп и резко обернулся, почти уткнувшись в пушистый живот Йетти.

Громила подхватил огромной лапой Кромешника, чтобы тот не упал. Гарри чуть не подавился смехом, увидев выражение лица Снейпа, а великан что-то промычал, показывая рукой, чтобы следовали за ним, и пошел в сторону лестницы.

Поднимались по серпантину балконов и лестниц молча. Гарри шел сразу за снежным человеком, оглядывался на пробегавших мимо странных рождественских домовиков, рассматривал украшения, восхищался и замирал перед открытыми дверями, за которыми работали Йетти. Снейп подталкивал его сзади и бормотал что-то о не доигравших мальчишках.

На последнем этаже их встречал Санта-Дамблдор. Он улыбался почти искренне и с восторгом смотрел на посох в руках Гарри.

— Вот сюрприз! Гарри Фрост пожаловал. Вот это новости!!!

Обняв Поттера одной рукой, он похлопал второй Снейпа по спине и проводил их в самый невообразимый по своей абстрактности кабинет. Стены большой комнаты были увешаны полками, а на этих полках стояли снежные шары. Тысячи тысяч шаров! В глазах рябило от стеклянных сфер с зимними пейзажами. Домики, леса, избушки, люди, животные, целые города стояли на заснеженных равнинах, заключенные в прозрачные шары.

Поттер даже не сразу рассмотрел рабочий стол и кресла, расставленные вокруг него. Двигаясь вдоль полок, он всматривался в потрясающие картинки, где все выглядело слишком настоящим. Казалось, фигурки крошечных людей вот-вот начнут двигаться и на самом деле махать руками, бегать, собирать снег маленькими ладошками. Гарри еще несколько часов мог бы все это рассматривать, но Дамблдор положил ему руку на плечо и наклонился к самому уху.

— Прелесть, правда? Когда суета отступает, я создаю это, — он обвел рукой стены кабинета. — Давно пора начать дарить их детям, но… Не ругай старика, мне сложно с ними расстаться.

Судя по количеству игрушек, суеты у Санты не наблюдалось.

Тем временем Снейп расположился в кресле напротив стола. Опустившись во второе кресло, Гарри замер, наслаждаясь эффектом дежавю: улыбающийся Дамблдор, напряженный Поттер, нахмуренный Снейп за столом в кабинете начальника… Только сладости в вазочке обрели красно-белую полосатость, а щеки директора опустились почти до плеч.

— Всем чаю! Леголас!

В комнате появился чудной домовик в белом колпаке и голубом камзольчике. Если бы Гарри пил чай, он бы подавился. Пытаясь сдержать хохот, он обернулся к Снейпу, но понял, что тот не читал маггловских книг, да и в кино не ходил. Но откуда у Дамблдора такие познания популярной литературы?

— Мой милый друг, принеси всем чая, елового варенья и кексиков.

Гарри еще не успокоился, когда эльф Леголас накрыл стол и удалился. Снейп с невозмутимым видом положил в свою кружку три ложки варенья, похожего на мед, и уставился на Дамблдора в ожидании. Тот, в свою очередь, разве что ладони не потирал от нетерпения начать разговор. Гарри подумал, что ведут себя эти воплощения бывших профессоров слишком утрированно, но списал все на их смерть. Ведь после смерти строить из себя кого-то неправильно, да и зачем. Все уже доказано, кто есть кто — определено. Снейп, словно прочитав его мысли, сделал глоток чая и высказался:

— Да, Поттер, только после смерти начинаешь по-настоящему жить и получать от этого удовольствие. Не удивляйся, а принимай как факт: здесь все именно такие, какие есть на самом деле.

— Ну вот и ладненько. Гарри, Северус тебе уже рассказал о нашей беде? И что ты об этом думаешь?

— Думаю, что все намного хуже, чем господин Кромешник мне представил. Я почитал книги… — Снейп предсказуемо приподнял бровь, но, в отличие от земной версии, еще и довольно улыбнулся, — Фенрир опасен не только для вашего мира, но и для нашего.

— Ох, Гарри. Это так, но чтобы серьезно повлиять на мир живых, Фенриру потребуется не одна сотня лет. Так что это скорее наша война, а не твоя. И ты всегда можешь отказаться…

— Директор… простите, Санта?

— Ой, называй меня просто Альбус, Гарри!

— Гм. Альбус, поймите, я уже здесь. И в этом мире находятся те, кто мне дороги. Так что это и моя война тоже. Не могли бы вы рассказать подробнее: что конкретно сейчас делает этот волк-переросток, и где он находится?

Дамблдор хитро улыбнулся в бороду и слишком проворно для своей комплекции вскочил из-за стола. Снейп, продолжая спокойно цедить чай, даже не шелохнулся, и Гарри сделал глоток, чтобы как-то оправдать свои усилия по отношению к кружке, которую все время держал в руках. Чай действительно оказался очень вкусным, и вовсе не рождественским — с корицей и цитрусовыми, а терпким, необычным и насыщенным.

Через мгновение Поттер поставил кружку на блюдце и поспешил за Дамблдором. Снейп не спешил — он с удовольствием допил свой напиток и только потом присоединился к громко спорящим на балконе Фросту и Санте. Стоя напротив переливающегося земного шара, они выясняли, по каким признакам можно определить местонахождение Фенрира.

— Мальчик мой, эти огоньки — всего лишь дети. Причем исключительно магглы. И весь механизм настроен на их эмоциональный фон.

— А магов вы уловить этой штукой можете?

— Не пробовал, но могу, наверное. А зачем?

— Маги гораздо сильнее реагируют на воплощения. Почти все, кого я знаю, видели вас в детстве. И я уверен, что подсознательно эмоциональный фон у волшебников меняется, если рядом один из ваших.

Дамблдор почесал бороду и направился к одной из комнат, выходящих на балкон в холле. За открытой дверью можно было увидеть огромное количество тумблеров, кнопок и силуэт Йетти, который внимательно слушал Санту-Дамблдора. С поразительной для такого гиганта грацией снежный человек потянулся вверх и повернул несколько переключателей. Земной шар потух, а на его поверхности вспыхнули ярко-красные точки. Их было намного меньше, чем ранее желтых, но светились они гораздо ярче. Гарри залюбовался необычным видом — кое-где огонечки были розовыми, оранжевыми или алыми. Восхищенного Гарри отвлекла реплика Снейпа.

— Альбус, а Поттер прав, как ни прискорбно это признавать.

Подошедшие к нему Гарри и Дамблдор увидели, как в районе Франции огоньки мигали темно-бордовым светом…

10

Дамблдор, добродушно поблёскивая очками, кормил с ладони до странности худых лошадей. Почти прозрачные, но высокие и сильные, с большими перепончатыми крыльями и широко открытыми пустыми глазами — если бы не длинные гривы нежно-сиреневого цвета, животные определённо напоминали…

— Фестралы?! — озадаченно пролепетал Поттер.

— Фестралы, кони, олени… — хмуро буркнул Снейп, — Каждый по-своему с ума сходит, и видит, что хочет.

Гарри подумал, что вовсе не мечтал увидеть лошадей-полускелетов на месте северных оленей, но ему не позволили долго созерцать удивительных животных — Санта уже расположился в санях, причём с комфортом. Пышные телеса в плюшевых штанах умудрились занять всю укрытую белой мохнатой шкурой скамью, и Гарри со Снейпом пришлось встать на запятки.

Северянин мягко дёрнул поводьями, разукрашенная упряжь зазвенела подвесками и бубенцами, а в следующий миг волшебные сани взмыли в лазурное небо. От неожиданности Гарри потерял равновесие, но был вовремя подхвачен Снейпом, прижат животом к обитой атласом спинке и с обеих сторон окружён сильными руками.

Внизу с немыслимой скоростью мелькали заснеженные долины и седые леса с островками-озёрами; маленькие поселения радовали разноцветьем крыш, а угрюмые горы сияли на солнце жемчужными шапками. Над большими городами сани окутывала бирюзовая дымка, скрывающая волшебство от случайных взглядов и почему-то пахнущая ванилью. А Гарри ловил себя на мысли, что наслаждается вовсе не раскинувшимися под ногами красотами, а ощущением жилистого торса за спиной и горячим дыханием на макушке.

Пора перестать себя обманывать и признать, что его привлекает Кромешник… или Снейп. А возможно, он нуждается в них обоих — Гарри не знал, что в данном случае ближе к истине. Временами Бугимен прижимался теснее, чем того требовала ситуация, а Гарри благодарил Мерлина, что никто не видит, как предательски реагирует его тело на эту близость.

— Наслаждаешься, Поттер? — прошептал Снейп и ласково прикусил запылавшее ухо Гарри. — Пользуйся моментом — путешествие долгим не будет.

В словах Кромешника слышался двойной подтекст, подтверждение его заинтересованности отчётливо упиралось в поясницу, и Гарри чувствовал, как краска смущения заливает щёки. Некстати вспомнилось ощущение пульсирующей плоти Снейпа в процессе добычи главного ингредиента к зелью, и кровь от лица отхлынула, устремившись к паху. Неизвестно, до чего довела бы Поттера фантазия, но внезапно сани сильно тряхнуло, а Дамблдор, до предела натянув поводья, прокричал:

— Мы теряем высоту!

— Снижайся, Альбус! — гаркнул Снейп. — Мы уже над Нормандией, и не исключено…

Что именно не исключено, Гарри не расслышал. Сани задрожали сильнее, фестралы беспорядочно захлопали крыльями, изо всех сил пытаясь вывести повозку из крутого пике, а в лицо ударил колючий ветер, который совершенно не беспокоил путешественников во время полёта.

* * *

Относительно мягкую посадку удалось совершить на опушке леса. Снега здесь не было, в воздухе витали ароматы весны, а из-под земли пробивалась жизнерадостная зелень. Рождественские сани на фоне такого пейзажа смотрелись как минимум странно. Дамблдор захлопотал вокруг недооленей, а Гарри, неохотно высвободившись из плена рук Кромешника, спрыгнул с запяток и огляделся по сторонам.

Неподалёку сбились кучкой несколько существ в красных колпаках. Ростом не больше садовых гномов, в лоскутных жилетках и матерчатых туфлях с загнутыми носами, они недоумённо таращились на пришельцев, взволнованно теребя длинные шелковистые бороды.

— Лютены, — пренебрежительно хмыкнул Снейп и направился к Дамблдору. Впрочем, тому помощь не требовалась — фестралы уже вполне оправились от аварийной посадки и сейчас с удовольствием принимали от Санты подношения в виде белых мышей.

Гарри тем временем пытался наладить контакт с нормандскими товарищами. Языкового барьера не существовало — то ли Джек владел французским, то ли гномы понимали английскую речь. Лютены казались совсем не страшными, но волосы Гарри почему-то шевелились на голове; затем затылок защекотало, а в следующий момент расхохотался Кромешник. Если верить его словам, взъерошенные лохмы Поттера уложились аккуратным барашком. Впрочем, веселился Бугимен зря — его собственные волосы, завитые колючими спиральками, тоже топорщились во все стороны. Язвительный Снейп не преминул пройтись по умственным способностям французских гномов, зато Дамблдор, чьи длинные пряди лютенам удалось завить настоящими эльфийскими пучками, щеголял изысканной причёской, ласково поглаживая сиреневые гривы фестралов, коих также не минуло искусство французских парикмахеров.

Убедившись, что гости не опасны, лютены окружили Гарри и стали наперебой жаловаться — мол, магия исчезает, и всё, что осталось от их «непревзойдённых» дарований — плести эти несчастные косы с завитками. Если верить предводителю, смысл жизни лютены утратили — страшное проклятье превратило могущественных гномов в примитивно-банальных цирюльников. В хоре писклявых голосов Гарри разобрал, что причина всех несчастий спит на соседней поляне в виде громадного волка…

Сивого ходили смотреть втроём — лютены ни за какие леденцы, нипочём не желали приближаться к чудовищу. Габаритами Фенрир впечатлял: чёрный волчара, растянувшийся футов на двадцать в длину, громогласно храпел во всю глотку. Дамблдор пояснил, что волк, видимо, не только поглощает магию воплощений, само его присутствие лишает их силы — так действует легендарное проклятье, и именно тем опасен Фенрир.

Рассудив, что поисковая миссия выполнена, теория Гарри подтверждена, а подходить к Сивому воплощениям чревато последствиями, они вернулись к саням. Недолгое пребывание рядом с волком дало о себе знать, и все трое чувствовали сильную усталость. Лютены помогли отбуксировать сани подальше от Фенрира, и они смогли подняться в воздух.

* * *

Прибыв в рождественскую вотчину, Гарри ужаснулся, увидев накрытый на троих стол. Чудные эльфы с Леголасом во главе подали пироги с патокой, вишнёвый пудинг, шоколадное печенье, рахат-лукум всех видов, брауни, сахарную клюкву, бланманже, креманки с различными десертами и невообразимые горы разнообразных конфет. Снейп тут же возмутился по поводу грядущего диабета, но Гарри подумал, что Дамблдору невероятно повезло с посмертием. Увлечённо шурша фантиками, Санта пространно рассуждал о волшебной цепи Глейпнир, доподлинных сведений о которой не содержалось ни в одном из источников. К Бугимену вернулось его мрачное настроение.

— Вы снова бросаете мальчишку на амбразуру, Альбус, на этот раз волку в пасть. Не пора ли изменить традициям? Туру^[1] пришлось пожертвовать рукой, чтобы заковать Фенрира.

Гарри согрела такая забота, пусть и высказанная в типичной манере Снейпа. Он даже улыбнулся уголками губ, но счёл необходимым уточнить:

— Я уже не мальчишка! — впрочем, беззлобно.

— Да? Ты давно в зеркало смотрел?! — рявкнул Кромешник.

Дамблдор с улыбкой наблюдал за перепалкой своих любимцев.

— Каждый день смотрю. И знаете, профессор, в отличие от вас, я в нём… отражаюсь! А вы под кроватями прячетесь, — добавил он гораздо тише и стушевался, потому что серые губы Кромешника сжались, а в глазах появилась… горечь?

Дамблдор постарался сгладить напряжённый момент, переводя тему и утверждая, что они непременно ещё пороются в старинных преданиях. Его знакомый обещал на днях прислать копию рукописных хроник, составленных, по некоторым слухам, в самом Асгарде^[2].

Тем не менее, время поджимало — отпущенные Джеку Фросту часы истекали, а Гарри Поттеру пора было возвращаться в реальный мир. На Гриммо добирались своим ходом — Гарри удалось-таки укротить непослушный посох, хоть летал он пока неловко, а Кромешник не упускал повода для насмешек.

Едва они оказались в особняке, Поттеру внезапно стало жарко. Обратное превращение было стремительным — кровь будто закипела, воздух показался огненной лавой, обжигающей лёгкие. Гарри почувствовал, что задыхается, и стал оседать на пол, но Снейп вздёрнул его на ноги, прижимая к холодной стене:

— Дыши, Поттер! — приказал он, сверкая глазами.

Гарри сумел только застонать в ответ, отчаянно открывая рот и царапая стенку ногтями. Прохладное дыхание показалось глотком свежего воздуха. Кромешник прижался к нему губами, заглушая стон, и уже через мгновение Гарри горел совсем другим огнём. Он скользнул языком в рот Снейпа, возвращая поцелуй; тот попытался отстраниться, но Поттер вцепился в него обеими руками и настойчиво притянул к себе — ему было слишком хорошо, чтобы прерываться, а думать решительно не хотелось.

Кромешник вздрогнул и зарычал, вжимаясь теснее, упираясь возбужденным членом в живот Гарри, забираясь под его рубашку. Ладони заскользили по тёплой коже, принося облегчение, заменяя боль пламенным наслаждением. Голова закружилась, мысли утонули в потоке удовольствия. Гарристал шарить по телу Снейпа в поисках ширинки, но внезапно ощущения пропали, а его руки ухватили пустоту.

Гарри открыл глаза. Бугимен стоял у окна и невидящим взглядом смотрел в темноту. Сердце колотилось как сумасшедшее, но в словах не было необходимости, ситуация говорила сама за себя. Кое-как выровняв дыхание, Гарри дрожащими руками одёрнул рубашку, пригладил снова чёрные, но привычно взлохмаченные волосы.

— Моя одежда… Почему она не исчезла, как твоя? — негромко спросил он, чтобы просто что-нибудь сказать.

— Мешает? Могу снять, — предложил Кромешник, оборачиваясь.

— Н-нет, — Гарри покачал головой и смущённо опустил глаза.

— В таком случае… — на губах Снейпа появилась улыбка, — Бу! — шепнул он на ухо Гарри и растворился в темноте.

11

На этот раз Гарри ответственно подошел к делу. Собрав всю доступную литературу по скандинавской мифологии и ту, где так или иначе упоминались воплощения, он расположился на ковре в гостиной, обложившись со всех сторон книгами и вооружившись самопишущим пером и пергаментом. Он вдумчиво анализировал информацию и записывал в таблицу разрозненные данные, пытаясь их систематизировать. Только псевдорецептов Глейпнира нашлось несколько десятков, не говоря о противоречивых жизнеописаниях самого Фенрира. Вскоре пальцы, нос и губы горе-исследователя измазались чернилами. Поттер всегда облизывал перо, когда чем-то увлекался, а сейчас у него были самые серьезные намерения.

Закопавшись в бумагах, Гарри и не заметил, как в комнате возник кролик-переросток. Насмешливо осмотрев гору фолиантов и свитков, бывший Блэк негромко чихнул и постучал здоровенной лапой по полу, привлекая внимание. Гарри поднял взгляд и улыбнулся. Сложив лапы на груди, Сириус приподнял губу, под которой блеснули крупные зубы, и ехидно сощурил правый глаз. И все же… Черт! Это был кролик! Гарри не смог сдержаться и заржал, перекатываясь на спину и хватаясь за живот. Не ожидавший такой реакции Кролик мгновенно осунулся и погрустнел, глядя на вытирающего слезы крестника так жалостливо, что Гарри накрыло стыдом и раскаянием. Он подавился смехом.

— Сириус, не обижайся. Ну не могу я тебя таким воспринимать!.. — заикаясь, прохрипел Поттер. — Ты такой… странный. И совсем не Сириус… Просто ми-ми-ми-пушистик какой-то!

— А Снейп, по твоей логике — мур-мур-мур-плохишок?

Гарри ударился лбом о ножку стула и вновь покатился со смеху. Замявшись на мгновение, Сириус присоединился к нему, забавно чихая и отбивая лапой по полу барабанную дробь.

— Гарри, хватит! — гигикал Кролик, прикрывая глаза мохнатыми лапами. Он похрюкивал и отчаянно всхлипывал, пытаясь успокоиться, но смотрел на заливающегося Поттера и снова начинал чихать.

Устав смеяться, Сириус тоже опустился на пол, и они привалились спинами друг к другу.

— Давай развлечемся? Хватит тут ковер пролеживать. Тебе же Снейп наварил зелья? — Поттер кивнул. — Ну так пей! И пошли ко мне в гости, — самодовольно изрек Блэк.

— Снейп вроде сказал, что зелье только для дела. — Гарри еще смеялся, но уже мог членораздельно выражаться.

— Да брось, сохатик. Неси снейпово варево и полетели. — Сириус постучал лапой по полу и подмигнул.

Гарри вернулся в зимнем обмундировании, откупорил флакон с зельем, но замешкался, вспомнив ощущения от превращения — в прошлый раз было больно. Хоть Снейп и говорил, что будет легче, неприятный спазм охватил внутренности, и Гарри задумался: так ли необходимо это приключение? Однако, глядя на нетерпеливо постукивающего лапой Кролика, пришлось сдаться. Глубоко вздохнув, Гарри зажмурился и опрокинул флакон в рот.

Сначала ничего не происходило, но через несколько мгновений в животе защекотало, а изо рта вырвалось облачко морозного пара. Болезненных ощущений Гарри почти не испытывал, а потому расслабился. Лукаво подмигнув Сириусу, он подбросил волшебную палочку в воздух, а поймал уже посох, которым аккуратно закрыл Кролику упавшую челюсть. Едва отойдя от потрясения, тот нахмурился.

— Вот Гарри! — возмутился он. — Ну почему такая несправедливость? Все лучшее — всегда Поттерам!

Внезапно Сириус ойкнул, закрыв лапой рот, а Поттер подозрительно сощурился и медленно произнес:

— Родителям… тоже лучшее? Или ты о другом?

— Джеймсу же досталась Лили, — отступив к стене, промямлил Сириус, а затем встряхнулся и затараторил: — А тебе — самое крутое воплощение! Ты же счастливчик, Гарри. Тебе даже больше Фреда повезло. Знай себе шали, никаких обязательств, кроме поднятия настроения детям и добровольной, заметь, ДОБРОВОЛЬНОЙ помощи остальным воплощениям.

Гарри недоверчиво пожал плечами и озорно усмехнулся Сириусу.

— Ну, открывай свою… нору!

На краю довольно широкого провала Гарри стало не по себе. Вспомнилась тайная комната, даже повеяло мнимой сыростью и тленом. Но Сириус-кролик не позволил предаваться воспоминаниям и с нечеловеческим ором и гигиканьем ухнул вниз. Крепче ухватившись за посох, Гарри шагнул в никуда.

Невероятный полет немного смягчался волшебной силой посоха. И когда перед глазами перестали мельтешить сучки, коренья и разноцветные слои грунта, ощущение свободного падения даже стало доставлять удовольствие. В одно мгновение темнота сменилась резким, слишком ярким светом. Голубое небо, пронзительно-зеленая трава с непонятными вкраплениями кислотных цветов — от ядовито-желтого до вырвиглазно-фиолетового. Гарри пришлось зажмуриться от такого буйства красок. Мягко опустившись на землю, он удивленно рассматривал чудесную долину.

Солнца как такового видно не было, но свет лучился отовсюду. В густой поросли сочной, по-настоящему весенней травы прятались маленькие разноцветные озерца. По лазурному небу плыли сиреневые облака, а под ногами бегали… маленькие… яйца?!

Некоторые счастливчики были раскрашены пестрыми полосками, другие поблескивали девственно-белыми бочками. Сириус тем временем «беседовал» с огромным, выше его роста яйцом без малейших признаков глаз, рта или носа, зато на ножках и с тонкими ручонками. Этакое исполинское сюрреалистичное яйцо.

— Знакомься, Гарри, это — Оно. Оно, это мой крестник, Гарри. Помнишь, я тебе о нем рассказывал?

Яйцо бочком подкралось к Гарри, неуклюже приобняло его рукой, но вдруг пискнуло и, прыгнув к Сириусу, затрещало что-то ему на ухо. Сложив лапы на груди, Кролик глубокомысленно кивал, смешно шевеля ушами. Потом они вместе задрыгали ногами, ударились боками, и яйцо с чувством выполненного долга посеменило в сторону таких же монстров.

— Ну что, Гарри, поможешь мне? А то у нас времени маловато…

Гарри рассеянно осмотрел абстрактную картину подземного мира и кивнул. На низких кустиках росли кисточки. Сириус сорвал две из них и направился к маленьким цветным озерцам. Устроился рядом с красным и указал Гарри на синее. Стянув пуховик и ботинки, Гарри опустился на траву, подобрав ноги, и облокотился на спину Кролика.

Сириус ловил яйцо, рисовал посередине красный зигзаг и передавал Гарри, который наносил сверху и снизу синие полосочки. Сначала они работали молча. Построившись ровной шеренгой, яйца сами прыгали им в руки, невидимое солнышко приятно припекало, воздух был свежим, со всех сторон слышалось мелодичное стрекотание Онов.

— Гарри, ты прости меня… — вдруг заговорил Сириус.

Поттер хотел обернуться, но Кролик шлепнул его лапой по плечу.

— Не перебивай меня, — попросил он. — Я же видел, как ты винил себя. Не надо. Я в ту Пасху перед победой рядом с тобой был. Сидел у палатки в лесу и смотрел, каким ты вырос. Как сейчас помню, двенадцатое апреля было. Погода хреновая, весна все никак не приходила, а ты в куртке и тонких ботинках. Я тогда только понял, что это не ты обо мне — это я о тебе заботиться должен был…

Гарри набрал воздух в легкие, решив возразить, но Сириус снова его прервал:

— Не надо, Гарри. Пойми, дети должны расти, учиться, умнеть, любить и быть любимыми. А война, обеспечение необходимым, нежность, понимание — это все для взрослых. Я должен был за тобой как за драгоценностью следить. Ты должен был стать для меня приоритетом, а не месть. Прости, Гарри.

Поттер вздохнул и теснее прижался к спине Сириуса. Он отрешенно рисовал синие полосочки, и занятие это очень успокаивало. Теперь он сам взрослый, но пусть хоть сейчас ему отдадут ту поддержку, которую задолжали за детские годы.

— Как это было? Страшно? Я имею в виду арку, — спросил Гарри, чтобы заполнить паузу.

— Неа. Я и не понял ничего. Вот Белла с палочкой, и вдруг — темнота… друг молодежи. Больно не было. Спокойно очень. Все отпустил, всем простил, пытался забыть, но не получилось. А потом пришел… — Сириус внезапно осекся и сглотнул, — пришло воплощение природного духа и забрало меня с собой, предложив вот такую работенку. Я тогда уже на привидение безмолвное походил, вот и схватился за возможность. Уже восемь лет тут… яйца крашу.

Гарри прыснул, рука его дрогнула и нечаянно провела на яйце косую линию. Он с виноватым видом повернулся к Сириусу, пытаясь вытереть синие потеки о футболку.

— Да ладно тебе, — добродушно ухмыльнулся тот. — Не страшно. Пойдем.

Кролик легко поднялся и направился к высокому склону, увлекая Гарри за собой. Неокрашенные яйца гуськом посеменили следом. Откуда-то с неба капала вода, тонкой струйкой стекая в маленькое прозрачное озерцо. Сириус взял поварешку, прикрученную бечевкой к длинной палке, забрал у Гарри испорченное яйцо и, опустив его в поварешку, поднес к маленькому водопаду. Стоило воде попасть на поверхность, все краски растворились на глазах.

— Ух ты! Растворитель?

— Неа. Забвение, — охотно объяснил Кролик, довольно разглядывая чистую скорлупу. — Мы с тобой просто забыли, что яйцо было раскрашено. А раз так, то ничего и не было. Эта вода полностью стирает воспоминания о чем-то или о ком-то.

Сириус аккуратно выкатил яйцо на траву и отложил поварешку. Совершенно белое яйцо присоединилось к отряду собратьев.

— Сириус, а откуда у вас эта вода?

— Так наверху озеро, в Йорке где-то. А к нам вода подтекает. О нем мало кто знает. Небольшое, но глубокое. Сначала не знали, что с ней делать, опасались, а после применение нашли.

Гарри нахмурил лоб и задумался.

— Сириус, а эта вода… она воплощение стереть может?

— Может! — Кролик легкомысленно махнул лапой. — У нас Оно исчезло, почти полностью, представляешь! Люди в том озере купаются — им ничего, волшебникам тоже. А нам никак нельзя. И ты не лезь, держись от греха подальше — ты ведь сейчас не человек. Внутреннее «я» совсем рассосется. Если воплощение хорошо помнят по добрым или злым делам, если оно пользу приносило, на его место найдут нового претендента. А если нет…

Слушая Сириуса и с восторгом глядя на прозрачные капли, разлетающиеся от поверхности озера, Гарри переминался с ноги на ногу от нетерпения.

— Сириус! А покажи мне это озеро наверху. Кажется, у меня возник план по умерщвлению вашего Фенрира.

12

Вечером Гарри снова забрался под кровать, поскольку другого способа встретиться с Кромешником не знал. В ожидании он размышлял о своей внезапной симпатии к Снейпу, ставшему после смерти воплощением тьмы, и о таинственном озере забвения где-то в Йорке. Время от времени Поттер зевал, то и дело проваливался в дрему, и между сном и явью перед глазами мельтешили размытые образы. То Бугимен смотрел на Гарри снизу вверх, глубоко вбирая в рот его член, то черные глаза-омуты Снейпа обращались мистическими озерами, к которым не вели даже звериные тропы.

От пронзительной тишины становилось жутко. Посреди леса — ни птичьего щебета, ни шелеста листвы. Голые ветви изгибались, боязливо отклоняясь от воды, и тонкий ледок ровным стеклом затягивал поверхность, не оставляя ни кочки, ни трещинки — даже Ледяной Джек не сумел бы лучше.

Под кроватью тоже было тихо, но, в отличие от леса, спокойно, уютно, и думалось хорошо…

— Говорят, ты, гаденыш, сегодня зелье мое пил?

Вздрогнув от неожиданности, Гарри повернул голову и обнаружил рядом Снейпа. В точности повторяя позу Гарри, он смотрел вверх, равнодушно разглядывал кроватную сетку и перебирал пальцами ткань призрачной мантии на груди. Усиленно делая вид, что ему скучно так лежать, он сложил губы бантиком и изогнул бровь, монотонным голосом высказывая Гарри свое недовольство.

— Кролика развлекал? Или он тебя? — глубокий голос, казалось, был лишен каких-либо эмоций.

— И он меня, и наоборот.

— М-м-м… понятно.

Пальцы задвигались быстрее, но ни один мускул не дрогнул на лице, только брови упрямо сошлись на переносице. Гарри улыбнулся.

— Зато я знаю способ убить Фенрира, — заметил он отстраненно. — Навсегда.

Они продолжали соблюдать молчание, и Гарри с горечью думал о том, что соседство с Бугименом ощущается… как сквозняк — ни формы, ни веса, ни тепла. А ведь когда Гарри был Джеком, отчетливо чувствовал не только исходящее от Кромешника жаркое влечение, но и упругое доказательство его заинтересованности. Впрочем, и сейчас сердце взволнованно трепетало, а предвкушение горячей волной разливалось по телу.

Они еще полежали в полной тишине, а потом одновременно развернулись друг к другу. Снейп медленно привлек Гарри к себе, и тот подался навстречу. Поцелуй был сначала легким, дразнящим, словно сухой ветерок, мягко коснулся дрожащих губ и покрасневших щек, скользнул по шее к пылающему уху и вдруг изменился — стал глубоким, яростным, чертовски возбуждающим. Гарри порывисто хватался за ускользающие плечи, сжимал в объятиях туманное эфемерное тело, отчаянно вглядываясь в его странные, изменчивые очертания.

— Гарри… — хрипло выдохнул Снейп и вдруг отстранился, нависая сверху, жадно разглядывая. — Хочу тебя! — то ли признался, то ли спросил, но тут же уверенно ухмыльнулся. — Сейчас. Но с другой стороны матраса!

Поттера буквально вынесло из-под кровати и припечатало к жесткому тканому покрывалу. «Да!» — всхлипнул он и блаженно зажмурился, выгибаясь, позволяя Снейпу вылизывать открытую шею и мыча сквозь стиснутые зубы.

С закрытыми глазами казалось, что его ласкает воздух — сжимает тонкую кожу на ключицах, овеивает лицо, прикусывает нижнюю губу, проталкивая между зубами порыв ветра, очертаниями странно напоминающий пальцы. Легкие поцелуи вслед за отрывающимися пуговицами рубашки походили на прохладный бриз и не утоляли лихорадочного желания чувствовать все иначе, по-настоящему, ярко.

— Не-е-ет… — невразумительно простонал Гарри, и Снейп отстранился, вопросительно разглядывая пылающее румянцем лицо. Гарри едва справлялся с дыханием, его член болезненно ныл, а Снейп дышал ровно и спокойно, да и выглядел так, словно все это время читал скучную книгу, написанную на животе Гарри.

— Не так. Пожалуйста. Хочу чувствовать Северуса, не Бугимена!

Снейп насмешливо фыркнул, но улыбнулся и охотно перекатился на спину, утягивая Гарри за собой. Черный сюртук распахнулся сам, открывая серую, местами синеватую кожу, и Гарри с жадностью лизнул темный сосок, провел горячими ладонями по прохладным бокам, довольно рыкнул, нависая, прожигая безразличного любовника пылающим взглядом. Несмотря на внешнюю холодность, черные глаза Снейпа затягивали и смущали, нещадно провоцировали, обещая удовольствие.

Гарри расстегнул ремень, освобождая болезненно эрегированный член, удивленно наблюдая, как по ногам Снейпа расплавленной смолой стекают туманные обрывки брюк. Северус развел колени и притянул Гарри к себе, чтобы прижаться промежностью к горячему стояку и потереться, лаская его головкой свой сфинктер.

— Давай уже, Поттер, входи! — нетерпеливо прорычал Снейп.

Поначалу Гарри растерялся, не желая причинить боль, думая, где взять смазку, но Снейп решительно подался навстречу и сам насадился на член. Нечто холодное и пульсирующее расступилось, плотно окутывая разгоряченную плоть, словно ее в зимнее озеро окунули. Гарри замер и осторожно выдохнул, осознавая, что воздух в комнате будто густеет, вибрирует, раскаляется. Вцепившись в его предплечья, Снейп откинул голову и внезапно закричал, впиваясь ногтями в кожу.

Видимо, даже пары капель предсемени Гарри хватило, чтобы Бугимен начал превращаться в человека. По его телу проскакивали росчерки молний, он выгибался и рычал. Внутри него тоже стало тепло, и Гарри не сдержался — стал медленно двигаться, глядя на стремительно бледнеющее лицо, отлетающие обрывки туманной мантии, восхищенно всматриваясь в темные глаза, что по-прежнему затягивали и завораживали.

Он склонился к открытым губам, мягко скользнул по ним языком и ласково прикусил острый подбородок, потираясь грудью, вынуждая напряженные пальцы расслабиться и отпустить свои предплечья, на которых, конечно, появятся синяки. Каждое движение отдавало горячей волной, серая кожа облетала прозрачными лоскутами, и через несколько минут от Бугимена не осталось ничего — под Гарри лежал самый настоящий Северус Снейп, и именно он орал во весь голос: «Еще! Давай, Поттер! Сильней! Да-а-а!!!»

Извивающийся, открытый, прошибаемый оргазменными судорогами Снейп был прекрасен, и Гарри почти утратил ощущение реальности, беспорядочно вбиваясь в истосковавшееся по прикосновениям тело, растворяясь в безумной нежности. Понимая, что сейчас не просто получает и дарит удовольствие, а чувствует. То самое — отчаянное, безнадежное, которое, кажется, навсегда.

Наслаждение стало невыносимым. Гарри сжал худые плечи и закричал, сотрясаясь, обессиленно падая на горячего, покрытого испариной совершенно живого Снейпа. Между животами было мокро и скользко. Гарри не помнил, в какой момент кончил Северус, но удовлетворение партнера приятно тешило самолюбие. Хотелось прижать его к себе сильно-сильно. Уткнуться в длинную шею и разрыдаться, захлебываясь эмоциями, рассказать, как он дорог и нужен. И не потому, что все прошлые эксперименты Гарри со случайными любовниками и рядом не стояли. И не потому, что потерять Снейпа во второй раз он не сможет. Просто теперь нельзя по-другому.

То, что начиналось как сказочное приключение, забавная шутка с путешествием в мир воплощений, обратилось неизбывной тоской и чем-то гораздо большим. Месяц назад Поттер скорее поверил бы, что Волдеморт воскрес и откопался, чем в возможность сногсшибательного секса со своим бывшим преподавателем зельеварения. А теперь выравнивал дыхание после этого самого секса и судорожно размышлял, как вести себя, что предложить Снейпу, чтобы заинтересовать его продолжением этих странных, но таких необходимых ему отношений.

Однако Снейп не позволил фантазиям Поттера разыграться. Проворно выбравшись из постели, он вскочил на ноги, с живым интересом ощупал свое тело, довольно хмыкнул и быстро вышел из комнаты. Услышав шлепанье босых ног по ступенькам, Гарри опрометью бросился следом. Северус нашелся на кухне. Совершенно не стесняясь наготы, в отличие от кутающегося в простыню Гарри, бывший Бугимен жадно откусывал огромные куски от бутерброда с бужениной и помидором, блаженно жмурясь и причмокивая.

— Поттер, неси вино! — Снейп прожевал, выдохнул и притянул впавшего в ступор Гарри для поцелуя. — Ты не представляешь, как не хватает воплощениям простых земных радостей!

Гарри смачно поцеловали, оставив на губах привкус мяса и французской горчицы, и звонко шлепнули по заднице.

— Обязательно надо трахнуться с тобой в образе. Только секс у воплощений ничуть не хуже, остальное — мрак. Еда, выпивка и табак в нашем измерении — пресные и неинтересные. Сухое. Красное. Лучше Мерло или Кьянти.

Развернув обалдевшего Поттера за плечи, Снейп подтолкнул его к двери, и тот проглотил чуть не слетевший с языка вопрос: с кем это Кромешнику «там» «ничуть не хуже», если Гарри даже «здесь» столько радужных единорогов от оргазма не ловил? К его возвращению Северус успел нарезать вяленое мясо, козий сыр и апельсины, засыпать все маслинами и залить оливковым маслом. Гарри застал его протирающим бокалы и, быстро сориентировавшись, открыл бутылку и разлил вино. Странная закуска оказалась необычной по контрасту основных вкусов, но довольно приятной. Снейп с нескрываемым удовольствием макнул кусок апельсина в масло, закинул его в рот, облизнулся и сразу выпил половину бокала, после чего зажмурился и довольно улыбнулся.

— М-м-м… хорошо! — он откинулся на спинку стула и изобразил внимание. — Ну рассказывай, что ты там придумал с Фенриром?

— Ты знаешь что-нибудь об озере забвения?

Снейп отрицательно покачал головой и снова пригубил вино. Рубиновые капли остались на его губах, и Снейп слизал их, проследив за жадным взглядом Гарри.

— И-и-и?.. Поттер, очнись! — возмутился он. — Если настаиваешь на сексе, я не против, но сначала расскажи!

От этого «я не против» у Гарри потеплело на душе и не только там.

— Попав в это озеро, любое воплощение исчезает — вода просто стирает его из памяти окружающих. А так как Фенрир, тем более с начинкой из нашего оборотня, пользы не приносит, а наоборот, полное уничтожение — это лучший выход.

Снейп заинтересованно ловил каждое слово Гарри. Он даже отставил бокал и придвинулся ближе, опираясь локтями на столешницу.

— И как мы его утопим? — промурлыкал Снейп, горячим дыханием щекоча ухо Гарри. — Для нас это озеро не менее опасно.

— Для вас — да, для меня — нет, — Гарри мучительно покраснел, подавляя желание подставить ухо более изысканным ласкам. — Я буду человеком и продержу его под водой столько времени, сколько понадобится для полного забвения.

— А как ты собираешься его туда заманить? Впрочем, ладно, это можно обдумать… Цепи понадобятся, наверное. Но как же не хочется к нему обращаться…

Северус уселся удобнее и прикрыл глаза, разговаривая будто сам с собой, а Гарри любовался выразительным контуром губ, по которым он задумчиво водил пальцем, длинными черными прядями, обрамляющими бледное лицо с точеным профилем, и размышлял о том, что невозможное возможно. Гарри, например, не думал, что может полететь на Луну. Не считал реальным такое путешествие, а потому и не стремился никогда. Но если бы ему предложили полет, он наверняка захотел бы. Снейп, как Луна — вот она, самая настоящая, сидит на расстоянии вытянутой руки, сосредоточенно хмурит брови, а сердце Гарри заходится от нежности и счастья…

— Ты чего замечтался, Поттер? Пошли в спальню. Времени у нас немного, едва до обеда хватит, но все равно пойдем. Утром думать будем.

13

Утро началось ближе к обеду. Гарри проснулся, уткнувшись носом в теплую подушку, отмечая, что она мерно вздымается, но не в ритм его дыхания. Постепенно возвращались воспоминания. В теле чувствовалась непривычная нега, нос щекотал знакомый тонкий аромат, и Гарри открыл один глаз, чтобы убедиться: вчерашний вечер ему не приснился.

«Не приснился!» — выдохнул он с облегчением и улыбнулся, стараясь не двигаться, чтобы не разбудить своего соседа. Исподтишка рассматривал замечательный хищный нос, густые ресницы, два некрасивых шрама, пересекающих длинную белую шею, и ловил себя на мысли, что хочет потереться о нее, как кот о валерьянку. Впитаться в живого, горячего, щемяще родного Снейпа, чтобы тот больше никогда никуда не исчез.

Мысли отчаянно путались, отказываясь соединять образ строгого, ненавидимого профессора с его хулиганистым жизнелюбивым воплощением. Разъединять их отказывались тоже. Поттер понимал только одно: он любит, и будет одинаково любить человека, воплощение, мифическое существо — все, чем Снейп вздумает прикинуться. Ехидный, легкомысленный, невозможно сексуальный Бугимен, как ни странно, заставлял Гарри чувствовать себя живым человеком, а не заплесневелой картинкой в учебнике истории. Снейп тоже не казался равнодушным — стоило Гарри подумать о нем, он всегда появлялся. Оставалось не потеряться в этом чувстве теперь, когда они стали близки…

Предаваться унылым мыслям о неизбежном расставании Гарри не дали: подушка внезапно ожила и попыталась нахально сбросить его голову с облюбованного места. Решив «проснуться», Поттер картинно причмокнул губами, потерся шершавым подбородком о теплое плечо и смутился, обнаружив, что во сне напускал слюней. На Снейпа он уставился виноватым взглядом.

— Поттер… всю руку отлежал, да еще обслюнявил! — беззлобно промурлыкал тот, широко зевая и невозмутимо вытирая плечо простыней. На мгновение в глазах его мелькнуло умиление, но Гарри на всякий случай отодвинулся.

— М-м-м, ты меня заездил… — заявил Снейп, потягиваясь, словно обожравшийся кот. Потерся ухом о подушку, прикрыл глаза и довольно улыбнулся. — Но мне понравилось. Повторим? Я так наполнен твоей спермой — думаю, на часок еще хватит.

Не дожидаясь ответа, он плавно перетек на Гарри и принялся ласково покусывать его подбородок. Гарри, запрокинув голову, охотно раздвинул ноги, обнимая жилистую спину, потираясь пахом о бесстыжий стояк и стараясь не сильно раскачиваться на упругом матрасе. Но когда спальня наполнилась стонами удовольствия, произошло сразу несколько событий: рядом с кроватью что-то громыхнуло, послышался женский крик, у Поттера округлились глаза, а Снейпа что-то ударило по ребрам, заставив свалиться на пол. Он быстро вскочил на ноги, но, рассмотрев нежданных гостей, улегся обратно, пряча голову под подушку.

— Блядь, Поттер! — прошипел он, отвоевывая себе кусок одеяла.

— Что, Поттер? — дуэтом ответили Гарри и странный мужик в красной мантии и с оленьими рогами, между которых болталась корона.

В комнате повисло гробовое молчание. Из-за спины рогатого появилась огненноволосая девушка в зеленом платье. Не обращая внимания на Снейпа и его напрасные старания прикрыть голый зад одеялом, она присела на край кровати и осторожно коснулась лица Гарри. Полные слез глаза казались еще больше, закушенные губы побледнели, а руки ее слегка дрожали.

— Какой же ты… — всхлипнула она и, словно в огонь, бросилась Гарри на шею, суматошно обнимая и прижимая к себе.

— Мама? — растерянно пролепетал Гарри, обнимая в ответ и щурясь в попытке рассмотреть рогатого мужчину. Тот, нахмурившись, гордо отвернулся, зато женщина, обхватив ладонями лицо встревоженного Гарри, принялась лихорадочно целовать его щеки и нос.

— Живой! Родной! Взрослый! Красивый! Сильный…

— И спит со Снейпом, — хрипло продолжил рогатый.

Снейп замер. Оставив сына в покое, Лили повернулась к нему.

— Северус, ты специально? Это из-за меня или Джеймса? Из-за вашей вражды? Вы же вроде поговорили…

Снейп упрямо молчал, Гарри напрягся. Встряхнув ветвистыми рогами, Джеймс схватил жену за руку и поднял на ноги.

— Не надо, Лил, это не достойно. Бугимен не может повлиять на живого взрослого мужчину. Стало быть, Гарри сам… с ним… Пойдем.

Лили уткнулась в красную мантию мужа, а Гарри внезапно взорвался.

— Да как вы… Как смеете в чем-то меня обвинять? Между прочим, Снейп неоднократно вытаскивал мою задницу с того света! А вас вообще не было рядом! Никогда! И… и… даже теперь, когда стало возможным… обрести родителей, вы… вы. Да пошли вы! Не было, и не надо!

Он вскочил, попытался отобрать у Снейпа одеяло, но плюнул на это дело и просто аппарировал в ванную.

— Что, Снейп, вытаскивал задницу моего сына, чтобы потом поиметь ее?

Обмотав многострадальное одеяло вокруг талии, Снейп неуклюже поднялся и, морщась, проговорил:

— Как видишь, пока страдает только моя задница.

* * *

Когда Гарри спустился в кухню, троица мирно беседовала за столом. Снейп в небрежно запахнутом халате с гербом Гриффиндора на кармане оставался в человеческом облике и громко размешивал сахар в чашке. На каждый звонкий удар ложечкой Джеймс морщился, но замечаний почему-то не делал. Заметив сына, Лили вскочила и бросилась к плите. Гарри приблизился к столу, сел между Снейпом и отцом.

— Ну рассказывайте. Кто вы? Зачем пожаловали?

Повисло напряженное молчание. Перед Гарри появилась кружка с пахнущим травами горячим чаем, по поверхности которого плавали сухие ягоды и мелкие дикие яблоки. Погоняв во рту вкусный и ароматный напиток, Гарри сделал большой глоток и одарил своих… родителей внимательным взглядом. Оба молчали. Джеймс поднял голову, набирая воздух в легкие, но Снейп его прервал:

— Твой папашка выделился даже в посмертии. И стал отцом… мать его, природы.

Джеймс оскалился, потянулся было за кинжалом на поясе, но Лили мягко остановила его, погладив по руке.

— Цернунн — рогатый бог лесов. А твоя мама… — Снейп запнулся, видимо, подыскивая определение для подруги детства. — Твоя мама — своего рода нимфа, Напея — покровительница долин и степей.

— Они тоже воплощения, как и ты? Сразу после смерти ими стали?

— На первый вопрос — почти. Мы из разных мифологий, но в основном — да. На второй — не знаю. Я тогда еще был живым.

Гарри перевел взгляд на отца.

— Нам нелегко далось перерождение. Но да, мы с мамой стали воплощениями сразу после смерти.

Джеймс вздрогнул, когда Гарри стукнулся лбом о поверхность стола.

— Так почему вы не приходили ко мне? Дети же вас видят!

У поднявшего голову Гарри глаза были сухими, но создавалось ощущение, что он плачет. По-детски, протяжно, с обидой и тоской. Лили метнулась к сыну, обняла его со спины, прижалась щекой к щеке…

— Родной мой, любимый… мы не такие воплощения. Мы больше для жизни, нежели для сказок и мифов, и почти никому не показываемся. Дальше обязанностей перед растениями и животными в лесах и долинах наши возможности не распространяются. Но мы ни на минуту не забывали о тебе! Мальчик мой, сын…

Лили всхлипнула, сжала Гарри в объятьях и спрятала лицо на его плече. Даже Гарри не справился со слезами — поднялся из-за стола, развернулся к матери, утыкаясь носом в рыжую макушку. Неуклюже и аккуратно, словно опасаясь раздавить, Джеймс обнял обоих. Со стороны они смотрелись не как родители с сыном, скорее напоминали друзей-ровесников. Гарри уже был гораздо старше Джеймса и Лили, а те навсегда остались молодыми…

— Как эпично!

Насмешливый голос прервал семейную идиллию, и, разорвав объятия, все повернулись к Снейпу, точнее, к Бугимену. Клочья черного тумана собирались вокруг него в мантию, а гриффиндорский халат валялся на полу. Черты лица заострились, рот вытянулся в оскал, а глаза вновь стали непроницаемыми воронками. Гарри, словно инфери, двинулся к нему и невесомо коснулся синюшно-серого лица.

— Не могу привыкнуть. И не могу решить, какой ты больше заводишь.

Приглушенно пискнула Лили. Джеймс грозно рыкнул.

— Ну-ну, дорогие предки, успокойтесь. Во-первых, у меня с вашим сыном гораздо больше общих воспоминаний. А во-вторых, я совершенно точно ни к чему его не принуждал.

Снейп оплыл вокруг Гарри, преувеличенно заботливо стряхнул с плеча невидимую пылинку и уверенно обнял это самое плечо, поворачиваясь к гостям.

— Выкладывайте, зачем пожаловали. Или вы так, на чадо посмотреть?

Джеймс уселся за стол. Лили осталась стоять за его спиной.

— Мы пришли поговорить о цепи Глейпнир.

— Это та, которую гномы сделали из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил, рыбьего дыхания и птичьей слюны? — оживился Гарри.

— Нет, конечно, это миф. Но цепь, которую не сможет порвать Фенрир, довольно сложно изготовить. Нужен опытный зельевар, много практически ненаходимых ингредиентов и сила природы. Со вторым и третьим мы поможем, а Снейп, надеюсь, справится с остальным.

Джеймс выложил на стол несколько древних свитков грязно-зеленого цвета, и все склонились, разбирая состав убойной амуниции для волка.

14

— Поттер, заткнись!

Гарри обернулся к Джеймсу и еле успел схватить того за плечи. Ситуации на грани потустороннего мордобоя возникали со все уменьшающейся периодичностью, но Снейп, кажется, только радовался. Вид трясущего рогами лесного божества позабавил бы и Гарри, если бы Лили не сказала, что этими самыми рогами Джеймс мог уничтожить как живую плоть, так и мифическую. Конечно, Бугимен не дурачок и понимал, что нарывался по-серьезному, но мощь Цернуна казалась запредельной.

— Поттер, тот, который безрогий, ты что, думаешь, что твой отец сможет уничтожить меня? — Снейп вылетел из пещеры и аккуратно передал Гарри фиал с серебрянной дымкой внутри. — Даже твой посох гораздо сильнее его роговых наростов. Да и вообще, он один из самых могущественных артефактов нашего мира, — тихо добавил Снейп, отвернувшись, и тут же отскочил от ледяного прикосновения рукоятки посоха к ладони. — Так что ты не сильно мотыляй им.

Гарри внимательно осмотрел свое оружие, потом подмигнул недовольному Джеймсу, кинул ему фиал с добытым паром подземного водопада и по-мальчишески перевернулся в воздухе. Звук его смеха подхватило эхо пещеры, и словно тысячи колокольчиков зазвучали вокруг. Снейп замер и с непонятной тоской проследил за резвившимся в воздухе Гарри. Джеймс незаметно подошел и стукнул его локтем под ребра.

— Что, Снейп, понимаешь, что не твоего полета птица? Отстань от него. Неужели не понял, что он — свет, а ты — тьма. Бу!

Снейп встряхнул головой, ошметки черного тумана разлетелись, и на посветлевшем лице ясно проступила тоска и ненависть. Джеймс аж отпрыгнул от греха подальше, но Снейп накинул на голову капюшон и, развернувшись, направился к лесу.

— Поттер, прекращай изображать идиота, идем, — крикнул Снейп в сторону Гарри. — И нет, я не буду говорить, что ты его не изображаешь, потому что ты стопроцентный идиот без примеси человека разумного, ты сам довольно часто признаешь это.

* * *

В небольшом домике в корнях огромного дуба все стены были заняты полками с фиалами, пузырьками, кусочками коры, растений и частями животных. За громоздким столом одиноко сидела Лили и перебирала малюсенькие лиловые цветочки.

— Что будем делать с шерстью собачьих душ? — спросил вошедший Джеймс.

Снейп поставил добытый ингредиент на поднос и, ущипнув влетевшего Гарри за зад, опустился в кресло.

— А что думать, в рай может попасть только человек, проживший свою жизнь достойно. Не живой, естественно. Вот Поттер… Гарри подойдет.

Лили чудом успела схватить заревевшего Джеймса за руку, а Снейп как ни в чем ни бывало продолжил:

— А что? Ты же не будешь утверждать, что твой сын не достоин рая?

— Он еще жив, ублюдок! — Джеймс рванул изо всех сил, но Лили только казалась хрупкой. Сложилось ощущение, что ее руки сделаны из гоблинской стали, а она сама — настоящая скала. Совершенно не напрягаясь, прекрасная девушка с легкостью сдерживала громадного рогатого бога.

— Никто не собирается его убивать, милый. Северус имеет в виду усовершенствованное зелье живой смерти, насколько я поняла. И раз он сам может стать живым на какое-то время, он и будет сопровождать Гарри. Ведь, как только действие человеческого компонента закончится, Бугимена выкинет с того света, и это будет гарантировать возвращение Гарри.

— Я сам буду сопровождать сына! — громогласно возразил успокоившийся Джеймс.

Снейп стек с кресла и подлетел к Поттерам. Он погладил Лили по голове и внимательно посмотрел в глаза Джеймсу.

— Исходя из способа возвращения воплощения в земную оболочку, полагаю, что ты не против тесных отношений с Гарри? Хотя… инцест — дело семейное. — Снейп засмеялся в голос, Джеймс покраснел, а на лице Гарри отразился целый спектр брезгливых выражений. Лили улыбнулась и погладила мужа по руке.

— Будем надеяться, что Северус не настолько грешен, чтобы оказаться на экскурсии в аду. Так что вопрос с кандидатами решен.

— Только не сегодня, — прошипел Джеймс, и щеки Гарри заалели. Видимо, до него дошло, что родители понимали, чем он должен заняться со Снейпом.

* * *

Родители, ожидающие на первом этаже, не добавляли эротического настроя. Гарри мялся у подножья кровати, поправляя сваливающееся полотенце. Снейп разлегся на покрывале и небрежно поглаживал себя по животу. Он бесстыдно демонстрировал свой вставший член, приподнимая бедра и периодически оттягивая крайнюю плоть от головки.

— Вот мне интересно, если мы войдем друг в друга и кончим одновременно, что будет?

У Гарри округлились глаза, а полотенце оттопорщилось.

— А так можно? — он всхлипнул, подбирая в уме позы для взаимного проникновения.

— Конечно, сложно, но можно. Потренируемся в другой раз.

Снейп потянулся и, схватив Гарри за руку, опрокинул его на себя. Странное чувство безумного, нереального, противоестественного, но совершенно правильного единения захлестнуло Гарри. Он чувствовал потустороннюю холодность кожи Снейпа, его непривычную текстуру плотного тумана, угловатое мужское тело и все это было… родным, нужным, любимым.

Снейп лег на бок и прижался ягодицами к паху Гарри, который тут же обнял его и накрыл подрагивающий член теплой ладонью. Плавные движения укачивали и разливались по телам обоих сладкой негой. Гарри аккуратно двигался внутри Снейпа, ощущая, как плотные стенки ануса теплеют и становятся гладкими. Волшебство преобразования воплощения в человека переворачивало всю реальность, словно это Гарри становился чем-то неземным. Снейп повернул голову и подставил покрасневшие тонкие губы под поцелуй.

Нежность. Не-е-жность.

Гарри шептал в эти губы: «Мой!», «Мо-о-ой!» Снейп морщился, сильно жмурился, вздрагивал, но не разрывал поцелуй. Одной рукой он держал свою ногу под коленом, а второй накрыл ладонь Гарри, подправляя ритм. Когда сквозь их переплетенные пальцы потекла сперма Снейпа, Гарри задвигался быстрее и замер, кончая глубоко внутри.

* * *

Они спустились в столовую вместе. Гарри замер, рассматривая изменившееся помещение. Обеденный стол был накрыт белыми простынями, рядом стояли узкие металлические стеллажи, заставленные колбами и алхимическим оборудованием. Лили стояла у странного вида реторты и отмеряла темно-зеленую жидкость в колбе. Джеймс магией приделывал к столу ремни.

— А это зачем? — Гарри ткнул пальцем в конструкцию из защелок и кожи.

— Это чтобы мы с тобой не сбежали, Поттер.

Снейп скинул коротковатый для него халат Гарри, оставшись в слишком обтягивающем белье. Джеймс отвернулся, а Лили смущенно улыбнулась.

— Мальчики, выпейте и ложитесь.

Она протянула им два стакана с дымящимся зельем. Снейп понюхал и довольно ухмыльнулся.

— Да, Лилс, талант не убьешь даже перерождением. Если бы не твой рогатый семейный тиран, ты бы стала гениальным зельеваром. — Джеймс рыкнул, но тут же застыл, рассматривая засосы и следы от пальцев на животе сына, который тоже скинул халат. — И почему я не могу варить зелья в виде воплощения, как ты? Как всегда, жизнь несправедлива ко мне.

Гарри молча лег на стол и позволил себя пристегнуть. Джеймс морщился, затягивая ремень над особенно яркой отметиной. Судя по звукам дружеской перепалки, Снейпа пристегивала Лили.

— Северус, это гребень русалки. Только им можно счесать шерсть собаки на том свете. Не потеряй. И я вам нарисую по парной руне на руках, чтобы вы могли найти друг друга там.

Последние наставления отзвучали, как прощание. Все же Лили переживала, хоть и старалась не показать этого. Путешественники лежали на длинном обеденном столе голова к голове, глаза Гарри начали закрываться и тут его осенила мысль:

— Снейп, это значит, всего этого не надо было делать? Мы же могли изначально обратиться к маме за зельем и она бы его без проблем сварила… из собственных слез или слюны?

— Это же было бы неинтересно, Поттер.

Последнее, что услышал Гарри перед отключкой — рык взбешенного Джеймса.

15

Гарри ожидал увидеть свое тело, привязанное к обеденному столу, свет в конце тонеля, сияющих ангелов, но только не НИЧЕГО. Белое ничего. Без конца и края. Он видел свои ноги, почему-то обутые в ботинки, хотя он отчетливо помнил, что «умирал» в одних трусах. В руках он сжимал посох Джека, а на шее мотылялся шарф. Безмятежность и спокойствие словно пронизывали все тело, но внутри вдруг забился маленький сгусток тревожности. Снейп!

Гарри обернулся. Пусто. Никого и ничего. Он задрал рукав куртки и потер нарисованную на запястье руну. Тонкий контур набух и налился красным светом, а Гарри начал падать. Все же Снейп нагрешил порядочно.

Он летел вниз сквозь цветовой спектр от белого до грязно-серого. Снейп нашелся где-то на серо-малиновом. Он сидел в бесконечном пространстве и… медитировал.

— Поттер! Какого хрена? — сквозь зубы прошипел он. — Не мог подождать, пока я поднимусь до твоей чистоты, и снизошел до меня сам?

Снейп как никогда был похож на учителя зельеварения, который подрабатывал на полставки Упивающимся Смертью и шпионом Ордена Феникса. В черной учительской мантии, подтянутый, застегнутый на все пуговицы. Когда он выпрямился, Гарри пришлось встряхнуться, чтобы не назвать его профессор, сэр. Сердце как-то странно защемило и, поддавшись порыву, Гарри взял Снейпа за руку и уткнулся лбом в его плечо. Тот замер на мгновение, а потом обнял притихшего Гарри свободной рукой и поцеловал его в висок.

— Ладно. Я не сержусь. Даже приятно, что ты поскакал за мной в Ад.

— Мы в Аду? — встрепенулся Гарри.

Он отпрянул от Снейпа и начал оглядываться. Тут же в бесконечном пространстве заполыхали костры.

— Эй-ей-ей! Поттер! Нечего тут в моем Аду создавать свой! Вот нагрешишь с мое, тогда и живи в кастрюле с кипящей кровью девственниц, или что ты там собрался напридумывать.

Костры тут же погасли, и все вокруг опять стало серо-малиновым. Гарри обалдело уставился на Снейпа.

— Поттер, Ад, Рай. Их нет как таковых. Мы сами создаем себе посмертие. Оно вот тут, — Снейп постучал Гарри по лбу и резко дернул его к себе. — Думай о своем Рае. Надеюсь, твоей житейской незамутнённости хватит, чтобы вытянуть меня отсюда.

Поттер зажмурился, и вокруг начало светлеть. Постепенно к белому прибавился голубой, ярко-зеленый, желтый, оранжевый, красный. Под ногами выросла трава, вокруг начали появляться яркие ларьки с сахарной ватой, кукурузой и мороженым. Вдали закрутилось колесо обозрения, раскинул свой шатер цирк-шапито, взмыли вверх нереально раскрашенные лебеди каруселей, побежали железные лошадки на ярком блине аттракциона. Снейп ошарашенно смотрел на грандиозную ярмарку, раскинувшуюся на много миль вокруг. Все крутилось, вертелось, блестело и переливалось.

— Не знал, что у тебя такое представление о Рае.

Поттер обернулся и от удивления широко раскрыл рот, отчего сразу стал похож на мальчишку, которого впервые привели в цирк. Он потер глаза, неуклюже подпрыгнул и бросился к карусели. Впрыгнув на площадку с летящими по кругу животными, Гарри оседлал оранжевого жирафа, вцепившись ему в шею, приподнялся на коленях и заорал во всюмощь легких.

Снейп не удержался и улыбнулся. Вспомнились слова Джеймса про свет и тьму. В лучах заходящего солнца Гарри словно светился изнутри. Маленькое счастье, которого недостоин сгусток тьмы, попавший в Ад. Но Снейп встряхнул головой, сплюнул и со словами: «Да щаз!» направился к карусели. Он, словно дементор в своей черной мантии пронесся мимо лошадок, слоников и верблюдов и уселся сзади довольного Поттера, притянув его к себе.

Гарри откинул голову Снейпу на плечо и широко ему улыбнулся. Оранжевый жираф несся по кругу, пошлая мелодия аттракциона тренькала в неестественной для ярмарки тишине, а Снейп наклонился к уху Гарри и прошептал:

— Знаешь, Поттер, я решил, что раз не заслуживаю своего собственного рая, воспользуюсь твоим. Вполне приемлемо. Так что ты имей в виду, твое «Мой» взаимно.

Гарри развернулся и крепко поцеловал Снейпа в губы. Тот подумал, что в Раю не так уж и плохо, но вспомнил про отведенное для задания время и прервал лобызания. Как только они спустились с карусели, вокруг опять восстановилась тишина. Гарри поморщился, и легкий ветерок наполнил все вокруг негромким шелестом.

— Поттер, а у тебя собаки были?

— Никогда! — Гарри резко прикрыл ладонью рот Снейпа, который собирался ему доказывать обратное. — Сириус не в счет. Но у соседки Дурслей жили две таксы. Милые, коричневые, на коротких ножках. Я даже гладил их, несмотря на запрет тетки. — Гарри заулыбался от приятных воспоминаний, а за их спиной начало раскидываться бесконечное поле с высокой травой. — А на соседней улице жил старый английский бульдог. Он с таким напыщенным видом ходил на прогулке. — Кое-где стали появляться полянки с деревьями, лавочки, дорожки и много столбов, столбиков и заборчиков. — А знаешь, что у йоркширского терьера не шерсть, а самые настоящие волосы? Это мне миссис Маршал, которая живёт недалеко от миссис Фиг, рассказывала. У нее целых девять йорков, представляешь?

В одно мгновение шуршание травы и деревьев разбавились заливистым лаем сотен собак. Они бегали по лугу, прыгали в густой траве, валялись на мягком мху, играли, грызли косточки, купались в прудах.

— Вот, Поттер, молодец! Навспоминал дорогу в собачий рай. Поймай какую-нибудь шавку, вычешем ее, и назад. А то у меня, кажется, время кончается.

Гарри нагнулся и подобрал маленький черный комочек. Щенок смешно махал лапками и морщил приплюснутую мордочку. Снейп полез в карман за гребнем, но тут его кто-то ткнул в спину, и он неуклюже повалился на траву. Сзади него стоял огромный ирландский волкодав и дружелюбно помахивал хвостом. Снейп резко перевернулся на спину и с ненавистью уставился на псину.

— Если бы твой крестный не раскрашивал яйца, я б подумал, что это он пролез в собачий рай в своей анимагической форме, — заворчал Снейп, пытаясь оттолкнуть облизывающего его щеки пса. — Фу! Фу, я сказал! Слезь с меня, лось!

Гарри опустил щенка и начал стаскивать собаку за ошейник. «Лось» не сдавался и упорно вымещал свою любовь на сопротивляющемся Снейпе. На застежке блестел крупный адресник.

— Царская Прихоть Последний Самурай. Как-то длинновато, — Гарри перевернул жетон и сквозь смех прочитал:

— Масяндр, Мася. Снейп, кажется, Мася признал в тебе хозяина.

Гарри повис на шее кобеля и завалил его на себя. Тот был не сильно расстроен, лизнул Гарри в нос и со всего размаха прыгнул на выпрямляющегося Снейпа. В этот раз свалить его не удалось, но до лица Масяндр достал и вновь облобызал громко протестующего «хозяина».

Гарри катался по траве и совсем некультурно ржал.

— Ох! Не повезло ж Масяндру с хозяином, если он тебя за него принял. Снейп, представляешь, где-то ещё живет такой же мрачный тип, как и ты.

— Видимо, все глупые и слишком жизнерадостные липнут к серьезным и умным, — промычал Снейп, отплевываясь от собачьей слюны.

Он вытащил гребень и протянул его Гарри. Мася все так же обнимал Снейпа за шею, подставляя длинную косматую спину для расчесывания. Как только клок серебристой шерсти был помещен в специально заговоренный пакетик, Снейп скинул с себя пса и быстрыми шагами начал спускаться с холма. По его ощущениям, оставалось несколько минут до того, как Лили даст им антидот. Гарри вприпрыжку побежал за ним, а Масяндр, видимо, не собирался расставаться с вновь обретенным хозяином. Он ринулся следом и исчез в мареве вместе со Снейпом и Гарри.

16

Сквозь шум в ушах Гарри начали пробиваться отдельные слова.

— Я сам не знаю, как это произошло! Поттер, ты думаешь, я специально?! Убери свою слюнявую морду, зверь! Да что ж это такое? Поттер, убери этого оленя, вы с ним одной крови, ты и он!

Гарри с трудом поднялся со стола и сразу чуть не упал. В комнате творилось нечто. Масяндр, все такой же огромный, но несколько видоизмененный, облизывал Снейпу руки, периодически расплываясь серо-белыми кусками густого тумана, Джеймс тянул собаку на себя, тот рыкал и продолжал лобызать уже превратившегося в Бугимена хозяина.

— Фу! Фу, мерзкая скотина! Навязался на мою голову!

Гарри сначала хихикнул, а потом рассмеялся во весь голос.

— Что смешного? — рыкнул Снейп.

— Я представил, как ты теперь будешь детей пугать! — Гарри уже катался по столу и с трудом выговаривал слова. — Бу! Фу! Не лижи мальчику пятки! Мася, фу!

Джеймс вдруг громко фыркнул и присоединился к истерике сына.

— Мальчишки, — улыбнувшись, сказала Лили и начала убирать приборы в огромную корзину.

* * *

Гарри маялся уже второй день. Снейп с родителями варили зелье или цепи делали, короче, что-то, что должно сдержать Фенрира. Время тянулось, как переваренная карамель, оставляя неприятное горчащее послевкусие. В его доме побывал Люпин и они помолчали с полчаса, Сириус заскакивал потравить анекдоты, Фред приходил выпить и ввести Гарри в курс потусторонней жизни. Все бы ничего, но Гарри раздирала странная тоска пополам с щемящим чувством чего-то важного, необходимого и уплывающего.

Глубоко в душе он не хотел убивать Фенрира, потому что понимал, что тогда все закончится. Только-только обретя семью, он очень не хотел ее терять, а о новом, еще непонятном, но таком остром чувстве к Снейпу Гарри старался не думать, потому что сердце разрывалось, и в глазах щипало, и зубы почему-то сводило.

Гарри думал, что знал, как это — любить по-настоящему. Но волнения, метания, романтические бредни не шли ни в какое сравнение с той яркой, до боли давящей заполненностью внутри. И самое страшное и волнующее это слово «родной». Не «любимый», не «любовник», не «дорогой», а именно «родной». Как-то слишком много этого слова для одного человека.

На третий день пришел Снейп, привязал к вешалке длинный странный поводок с топорщившимися по всей длине веревками, приказал, точнее, попытался приказать Масяндру сидеть, развернулся, не обращая внимания на застывшего в недоумении Гарри, и чуть было не убежал.

— Эй! Ты куда? Кажется, ты что-то забыл.

Снейп подлетел к Гарри, резко задрал его голову и впился поцелуем в губы.

— Я и не думал, что ты такой сентиментальный любовник, Поттер, ну да мне не жалко.

Он громко, смачно чмокнул Гарри в лоб и испарился. Масяндр заскулил и упал на пол, широко раскидав длинные лапы. Он грустно посмотрел в окно и, почти по-человечески вздохнув, уронил голову на паркет.

Гарри опустился рядом и почесал Масяндра за ухом.

— Жестокий, жестокий Снейп! Он и тебя тоже бросил. Крепись, Мася, это наша с тобой доля — ждать сумрачного Бугимена и вздыхать.

Гарри усмехнулся и пошел готовить завтрак.

* * *

К обеду Гарри готов был присоединиться к Масяндру и тихо поскуливать, лежа на полу. От нечего делать он решил распознать, что за воплощение такое выбрал себе пес. Закопавшись в сильно увеличившемся собрании книг и гримуаров про мифических существ Великобритании, Гарри очнулся только когда тишину особняка нарушил громкий визг собаки и шум падения.

На полу, красочно раскинувшись в форме звезды, лежал Снейп, а Мася, путаясь в лапах, топтался по нему и вылизывал отталкивающие его руки, стремясь обслюнявить выдающийся нос. Гарри смеялся так, что рухнул со стула. Он подполз к умопомрачительной инсталляции «Пес и его хозяин» и попытался стянуть упирающегося Масяндра. От смеха Гарри начал икать, хрюкать и сотрясаться одновременно, тем самым внося в эпичную картину еще больше хаоса. Наконец Снейп перестал сопротивляться и жертвенно вытянулся, открывая путь к вожделенной части лица. Пес усердно вылизал нос, щеки, лоб и даже губы, слез с хозяина и уселся, активно махая хвостом.

— Вот! Вот потому я его тебе и оставил. Поттер, прекрати икать! Не смешно!

— Еще как смешно, — заикаясь, просипел Гарри. — Ты бы видел себя со стороны!

Снейп с трудом поднялся, стащил со спинки стула футболку Гарри и вытер ей лицо. Брезгливо посмотрев на облетающие куски серого тумана, он отбросил совершенно чистую ткань и грозно посмотрел на все еще сотрясающегося от сдавливаемого смеха Гарри.

— Завтра будем собирать всех наших. Пора удавить этого волчару.

Гарри, как по волшебству, успокоился. Одно дело планировать опасное для жизни приключение, а другое, когда тебе говорят, что уже пора начинать, а ты и не готов вовсе. Он зачем-то пододвинул раскрытый гримуар Снейпу. Тот посмотрел на изображение собаки с горящими глазами и вопросительно поднял бровь. (Гарри все время удивлялся, как с помощью одной брови можно было передать столько эмоций).

— Это Мася. Вообще, почти у всех народов есть собака, приносящая смерть. Смотри — Гарри стал пододвигать книги, пергаменты и блокноты с выписками — В Англии его называют Баргестом, Шаком или Черным Шаком на севере, Черным псом в Ирландии, или Ку ши в Шотландии. Он у тебя довольно опасен для людей. Да и для волшебников — Гарри почесал подбородок, распрямил древний манускрипт и добавил — да и для всего живого, впрочем. Даже воплощения упокоить может. Он душами заведует. Странно, почему Сириус им не стал.

— Твой крестный породой не вышел. Кролик — это его истинная сущность, — вздохнул Снейп. — Слушай, а давай я пса тебе пока оставлю? Вы же вроде поладили?

— Ага, а Фенрира ты сам пойдешь в озере топить? Нет уж, это твой пес, неси теперь ответственность как положено.

Смотреть на Снейпа, брезгливо отодвигающего от своего носа морду Маси, было очень смешно. Гарри поерзал и сам лизнул Снейпа в щеку. Масяндр обрадовался и опрокинул обоих на пол, весело прыгая и разбрызгивая вокруг себя клочки тумана. Снейп перевернулся на Гарри и завис.

— А ты в курсе, что когда все закончится, ты останешься тут? В этом мире? — Гарри кивнул. Он вдруг почувствовал огромный комок в грудине и опять стало больно. — И ты не сможешь больше нас видеть. Это небезопасно для наших миров.

Снейп поднялся и резко подошел к окну. Масяндр, словно почувствовав серьезность разговора, уселся у стены и опустил морду, а Гарри хотелось руками развернуть себе ребра и вытащить уже этот громадный, тяжелый и болезненный комок.

— Так, хватит предаваться меланхолии. Я тут для того, чтобы провести подробный инструктаж и подготовить Героя к очередной победе.

Снейп повернулся к столу и непонятно откуда высыпал на него кучу пергаментов. Гарри пришлось подняться и присоединиться к обсуждению.

Самое интересное, что ему ничего и не надо было особо делать. Поскольку в источник он должен зайти только человеком, чтобы не исчезнуть вместе с Фенриром, то всю основную работу по заманиванию, хомутанию и загону зверя в воду выполняли воплощения. Гарри оставалось только придержать его в воде, чтобы качественно растворить, и все. Для этого ему достаточно закрепить цепь за сброшенный туда валун и проследить, чтобы волчара не освободился.

Санта-Дамблдор все продумал и рассчитал. Удобные крепления на камне, надежные карабины на конце цепей, ненавистный Фенриру Снейп в качестве приманки, хорошо устроенная ловушка, где зверь сам отлично захомутает себя, а специально обученные йети затянут узлы. Целые отряды воплощений подстраховывали каждый этап операции. Поттер же должен обратиться в Джека, добраться до места, дождаться обратного развоплощения и завершить операцию.

Масяндр встретил преобразившегося Поттера с энтузиазмом. Он прыгал вокруг него, лаял и пытался ухватить за посох. А когда они со Снейпом взмыли в небо, пес побежал по воздуху, не замечая разницы.

До Йорка добрались в считанные минуты. Озеро, как и представлялось Гарри, было темное, небольшое и навевало тоску. Они облетели его и опустились на соседней поляне.

— Будем ночевать тут! — Снейп подлетел к пригорку и начал раскидывать пожухлую листву и ветки.

— Что, прямо вот так? В буреломе? Как баньши? — не удержался взвинченный Гарри. Он никак не мог успокоиться. Ожидание чего-то грандиозного и щемящая тоска переплелись в нем тревожными канатами и заставляли мандражировать.

Снейп отлетел и Гарри увидел пещеру-дыру. Масяндр сразу же юркнул туда и его веселый лай послышался из-под земли.

— Ну что ж, милости просим к нашему очагу. Заходите, так сказать, не брезгуйте. Особняков с коврами не обещаю, но пару стульев и диван найдем.

Снейп склонился перед дырой и Гарри притянул к себе посох и ухнул вниз. Падение было недолгим, и совсем не таким, как в нору к Блэку. Плавно, сквозь тьму Гарри опустился в полупещеру, полужилое помещение. Огромный камин по центру давал достаточно света, но в углах стояли подсвечники на высоких ножках, а на своде-потолке висела большая люстра со свечами. Громадный рыжий, довольно современного дизайна диван, казалось, мог без проблем вместить целую квиддичную команду, и место бы еще осталось. Снейп опустился на него и похлопал по подушке.

— Ну что стоишь, не бойся, проходи, устраивайся. Часов шесть у нас еще есть до твоего развоплощения. Предлагаю провести это время с пользой.

Гарри аккуратно присел рядом и тут же был опрокинут на лопатки и прижат к прохладной обивке телом Снейпа.

— Ух, какой же ты зажатый. Расслабься, ничего же страшного не случится. Ну утонуть можешь, Фенрир освободится, задерет, так тебе ж не привыкать напролом лезть в подвиги. Расслабься, кому говорю. Поттер!

Снейп мял и теребил безучастно валяющегося Гарри. Потом он и сам замер, а через мгновение кинулся с поцелуями.

Воспринималось это странно. Гарри ощущал все как бы умноженным на два. Слишком жаркие губы, слишком много эмоций, слишком резкое возбуждение. Он думал, что у воплощений нет огня, а тут, когда он сам был Джеком, а Снейп — Бугименом, все стало очень необычным и поглощающим. Каждый поцелуй оставлял след не только на коже, но и глубоко под ней. Словно расплавленный свинец, возбуждение проникало внутрь, растворяясь глубоко в Гарри. Он начал задыхаться и судорожно цепляться за Снейпа. Одежда растворялась прямо под пальцами, а соприкосновение с обнаженным телом напрочь выбивало все силы. Снейп нежно целовал ключицы, шею, грудь и живот, а Гарри скулил и вцеплялся в его спину.

— Поттер, — зарычал Снейп, отрываясь от него, — Я. Тебя. Сейчас. Трахну. — Подхватив Гарри под колени, он провел языком по внутренней стороне бедер и отстранился. — Это я тебя предупредил, чтоб если что, я не виноват.

Гарри совершенно не за что было винить Снейпа. Разве только за два оргазма подряд. И третий на сухую. Это была квинтэссенция всего самого приятного, что невозможно передать словами, что буквально и в чистом виде, от чего не живешь, а воскресаешь раз за разом.

Снейп растягивал, вылизывал, всасывал и тер краешки сфинктера Гарри. Он несколько раз пережимал ему член, не давая кончить, а потом, наглым образом кончил сам, забрызгивая живот Гарри серебряными каплями спермы. И пока тот с открытым ртом смотрел на это безобразие, Снейп вставил два пальца ему в анус и начал активно их проворачивать, параллельно водя рукой по своему члену, который очень быстро вернулся в недавние размеры.

Трахался Снейп с огоньком. Он резко выходил из Гарри и сразу переворачивал его в немыслимую позу и сразу врывался обратно. Каждое движение, каждый вздох и стон пронзали насквозь, и Гарри готов был умолять остановиться и в тоже время кричал: «Еще! Да! Больше!». Когда в третий раз он болезненно вздрогнул и кончил, не пролив ни капли спермы, Северус несколько раз дернулся в сжавшемся проходе, надолго замер, закусив губу и опустился рядом с отрубившимся Гарри, стащив того с подлокотника на диван.

Наверху занималось утро. Воплощения из разных мифологий потихонечку подтягивались к месту будущего сражения.

17

Гарри сидел на мокрой листве и трясся от холода. Клочки утреннего тумана запутывались в шерсти застывшего как истукан Масяндра. То тут, то там из дымки появлялись огромные йети и маленькие красные колпаки. Совсем недалеко тихо подвывала баньши. Снейп исчез в каком-то неведомом штабе, и Гарри совершенно не понимал, что ему делать.

Внезапно туман расступился, и на поляну вышел молодой человек. Гарри зажмурился от яркого золотистого сияния, расходившегося от незнакомого ему воплощения.

— О! А вот и герой! Привет! Я — Бальдр^[3].

Гарри осторожно приоткрыл глаза и отпрянул от наклонившегося к нему Бога. Тот был настолько красив, что дух захватывало. Бальдр, тепло улыбаясь, уселся напротив и провел ладонью рядом с собой. Тут же трава распрямилась и налилась сочным зеленым цветом.

— Гарри Поттер, приятно познакомиться. А вы тоже… это… Против Фенрира боретесь?

Бальдр еще шире улыбнулся и рассмеялся. Звук его голоса приятно отдавался в голове и все тревоги словно улеглись, стало легче дышать.

— Нет, я не против, я только за. Мне его жалко, а тебе?

— А за что его жалеть? Фенрир и перед перевоплощением совершил много ужасного, а теперь с такой силищей еще больше может наворотить. Он злой, нехороший.

Гарри не знал, как ещё выразить всю свою ненависть к этому недоволку. Он начал прокручивать в голове всевозможные характеристики, но Бальдр придвинулся к нему и накрыл ему ладонью губы. Ощущения прикосновения не было, но тепло и легкое покалывание словно выдавили все мысли.

— Так я не о перевоплощении, я о самом волке. Представь, его еще щенком обманули и сковали цепями. И кто обманул? Его же хозяин, которому тот доверял. Фенрир же не виноват, что у него нет судьбы, кроме как быть связанным. Он же хаос, пожирающий мир. Но уйти в безвременье не достоин даже он. Подумай об этом.

Бальдр погладил Гарри по щеке и растворился, забирая с собой обрывки тумана. Острые лучи восходящего солнца прорезали кроны деревьев, заставив зажмуриться. Гарри откинулся на спину, утопая в только что выращенной богом траве и глупо улыбаясь. Странные они все. Со своей непонятной философией и совершенно другим, невменяемым, чудаковатым и необычным миром.

— Ю-х-ху, Гарри! Хорош спать! Тут все так закрутилось, завертелось! — Сириус, верхом на громадном яйце, ворвался на опушку и, подпрыгивая, стал носиться вокруг. — Снейп, злодей наш бугименистый, своим острым язычищем достал таки волчару, и тот припустил за ним. А колпаки сеть не успели растянуть, а Джеймс его рогами пырнул, а Снейп чуть не угодил ему в пасть, а дриады цепь не туда накинули, а йети затянули поперек и на морду не смогли накинуть, а Лили… Там столько наших полегло. Этот же зверюга дыхнет, и все! Амба! Силы покидают и падаешь тряпочкой. Батю твоего лесные духи откачивать понесли, но вроде не смертельно там всё, не дергайся. Вставай, побежали к озеру. Его баньши туда уже гонят. Вой стоит. Вон, слышишь?

Со стороны леса раздавался жуткий вой, от которого мурашки поползли по позвоночнику. Гарри вскочил и понесся за громадным яйцом, пробивающим широкую тропу в буреломе. Прямо у них на пути неожиданно появилось озеро. Сириус не успел затормозить своего «скакуна» и с брызгами въехал в воду. Яйцо резко замерло, вздрогнуло и начало съеживаться. Кролик еле успел выпрыгнуть на берег, а вода вмиг окрасилась в молочный цвет, хороня под собой булькающее воплощение пасхального мира.

— Гарри, некогда скорбеть. Смотри, оттуда сейчас пригонят Фенрира.

Сириус махнул лапой в сторону небольшой прогалины, и Гарри заметил, что с его лапы капает белая краска. Видимо, вода забвения попала ему на шерсть. Время словно замедлилось. Большая, густая капля сорвалась вниз и медленно полетела на прибрежные камни. На боках глянцевого шарика отражались всполохи солнечных лучей и черные росчерки голых деревьев. Он, словно резиновый, ударился о темно серый, гладкий голыш и рассыпался на сотни капель, красиво расплескивая густую краску по берегу.

Время остановилось. Гарри поднял голову, и увидел как на прогалине появился волк. Огромный, с окровавленной пастью, которую стягивала толстая переливающаяся цепь. С его вздымающихся боков свисали оборванные куски веревок и цепочек, все исполинское тело было усеяно ранами, яркими пятнами выделялись тушки красных колпаков, запутавшиеся в длинной шерсти, а вокруг него пространство напоминало хаос в чистом виде. Сотни воплощений волшебных существ орали, тянули цепи, висли бездыханными тельцами, привязанные веревками к лапам зверя.

Волк тряхнул мордой, раскидывая с десяток безжизненных духов леса. Гарри напрягся, капли белой краски приземлились наконец на камни, а рядом с ним оказалась его мама, которая протягивала ему тонкую цепь с большим карабином на конце.

— Давай, сынок. Пришла твоя очередь.

И время отмерло. Побежало, полетело, понеслось вскачь, вслед за не успевающим что-либо понять Гарри. Из ниоткуда появился Снейп, пристегивая еще одну цепь к кольцу с карабином. Громадный йети подтянул трос и с легкостью присоединил его к связке, кто-то сильно толкнул Гарри к кромке воды, и он попятился, чувствуя, как ледяная влага неприятно обожгла щиколотки, моментально пропитав ткань штанов и просочившись в ботинки.

— Дурак, согревающее! — орал Снейп.

— Гарри, там, левее, под водой камень, пристегни, — прыгал вдоль берега Сириус. Сотни фей порхали вокруг скрученных цепей и тросов и магией помогали удерживать зверя. Йети, лесные духи, кентавры, странные незнакомые воплощения с желтыми руками слаженно подтягивали Фенрира к воде. Некоторые оступались и с шипением погружались в воду.

Гарри опомнился и нырнул, утягивая за собой с таким трудом отвоеванные футы зачарованной цепи. В мутной воде светился огромный булыжник. Гарри пришлось всплыть на поверхность, вдохнуть, не обращая внимания на какофонию звуков, и опуститься на дно еще раз. Заледенелыми пальцами он с трудом разжал карабин и зацепил его за серебряное кольцо, вмурованное в камень. «Согревающее… дурак» послышалось в голове, и уплывающее сознание встрепенулось. Гарри из последних сил достал из крепления палочку и мысленно произнес заклинание. По уходящей вверх цепи он всплыл на поверхность, и быстрыми гребками стал продвигаться к берегу.

Внезапно раздался жуткий вой. Словно штормовой волной, звук раскидал воплощения далеко от места сражения. Фенрир зарычал и посмотрел в глаза стоящего по пояс в воде Гарри. Тот с силой потащил натянувшуюся цепь на себя. Как под «Империо», волк двинулся на человека, не отрывая взгляда. Гарри увидел незамутнённую ненависть в глазах зверя. Чистая, неприкрытая злость, которая никак не могла принадлежать воплощению. И в то же время обида. Волк словно покорялся человеку, который снова его предал. Древнее, зародившееся в начале времён существо шло за своей судьбой, в то время как сам Фенрир истекал ядом ненависти к победителю.

Гарри замер. Что-то мешало ему навсегда уничтожить злобного оборотня и стереть из памяти миллиардов необычное воплощение. Волк зарычал и стал упираться лапами в песок, чтобы не коснуться воды. Цепь еще сильнее натянулась и зазвенела. Гарри, как инфери на зов хозяина, потянулся к огромной пасти зверя. Миг, и он бы остался без головы, но справа к нему метнулась серая тень. Гарри краем глаза видел, как силуэт в красном обхватил рвущегося к нему Снейпа, который, кажется, шёл на верное самоубийство, пытаясь вновь спасти дурака Поттера.

Гарри улыбнулся. Так тепло стало внутри от осознания, что его любят. По настоящему, без условий и требований. Просто. И не страшно уже было умирать. Ну и пусть ему сейчас откусят… съедят, точнее. Тяга древнего хаоса была сильнее, чем остатки самообладания и инстинкт самосохранения. Еще миг и…

С громким лаем и визгом, разбрызгивая вокруг себя куски грязного тумана, на спину огромного волка вспрыгнул Масяндр. Он схватился за шкирку и вытащил из сдувающегося на глазах зверя нечто эфемерное, яркое, светящееся. В мгновение ока перед Гарри стоял оборотень. Туманный, словно призрак, но вполне узнаваемый Фенрир. Такой, каким он мчался в бой под Хогвартсом. Гарри хмыкнул и с силой рванул цепь. Не ожидавший всех этих трансформаций Фенрир кулем свалился под ноги Гарри и начал скукоживаться в прибрежной воде. Он еще пытался уползти, но вода слизывала последние упоминания о незадачливом злодее.

Гарри поднял глаза и увидел Бальдра, который держал на цепи большого волка. Он благодарственно наклонил голову, а затем повернулся и ушёл в лес, вместе со своим питомцем разделяя все окружающее на два сектора: со стороны Бога в зеленый весенний, а со стороны волка в тускло-серый.

Гарри улыбнулся и потерял сознание.

18

Гарри сидел на холодном полу и прятал босые ноги в слишком длинных штанинах пижамы. Он опирался спиной на застеленную кровать, уткнувшись лбом в притянутые к груди колени. Снейп лежал на постели и смотрел в потолок. Это была их первая встреча наедине после фееричной битвы. И, казалось, последняя.

Придя в себя, Гарри сразу окунулся в суету победного переполоха. Испытывая весь спектр эмоций, от скорби по погибшим воплощениям до эйфории из-за несостоявшегося конца света. Гарри поздравляли, тыкали в него пальцами, удивлялись, что он — человек. А потом была аппарация домой и постоянные гости. Все словно обезумели. Они приходили к нему днем и ночью. Люпин приносил скотч. Сириус, загнанный своей подготовкой к празднику, выкраивал немного времени для пары стаканчиков пива. Тонкс передала мешок безвредных для зубов Тедди шипучек, а Джеймс периодически приходил потравить истории из потустороннего прошлого. Лили молча сидела в кресле ночами и с подозрительно влажными глазами смотрела на спящего Гарри. Сначала он даже подумал, что мама ему снится, но со временем привык к молчаливому присутствию, и даже если просыпался, не подавал вида. Дамблдор приходил несколько раз. Много смеялся, балагурил, но все равно чувствовалось напряжение. Оно проскальзывало в натянутых улыбках Фреда, ощущалось в слишком крепко сжатом Люпином стакане, в отчаянном взгляде появившегося этим вечером Снейпа.

— Вот и всё. Ты снова геройски отличился и спас мир.

Они опять помолчали. Снейп вздохнул, резко повернулся и запустил пальцы в волосы Гарри.

— Ну же, малыш. Ты же не думал, что всё так и будет продолжаться вечно? — Гарри дернул головой и сбросил руку Снейпа. — Ты так и считал. Да. Но знаешь, там все мертвы, а ты жив. Жив! Понимаешь? — Снейп откинулся на кровать и облачко крупных кусков тумана взметнулось к потолку. — Поттер, пойми, все, кто там, никогда не смогут вернуться сюда. И они бы много отдали, чтобы…

— А ты?

— И я. А ради чего мне возвращаться?

Гарри сильнее вжался головой в колени и замер. Потом резко вскочил и встал над Снейпом.

— А ради чего мне оставаться? А что, если все, ради кого я хочу жить — там, а не здесь? А что, если я тебя… если с тобой… Что, чёрт возьми?!

Снейп взлетел, схватил Гарри за плечи и опрокинул на спину, нависнув над ним.

— Там? Там, Поттер? Прежде чем оказаться ТАМ, все прожили ЗДЕСЬ! Отдали свои жизни за что-то или за кого-то. Ты жив благодаря многим, кто теперь ТАМ! Прекрати жевать сопли и соберись, чтобы потом, встретившись ТАМ, тебе не было стыдно за ЗДЕСЬ.

Снейп смотрел в широко раскрытые глаза Гарри. Смотрел так отчаянно, будто это он просил отсрочки, будто это он хотел остаться ЗДЕСЬ, будто это он не отпускал, рвал сердце на куски, заставлял выть и трепыхаться, будто это он влюбился до потери себя, будто…

— Гарри, мы — сказка, выдуманная людьми иллюзия, в которую так сильно верили миллионы, что она стала почти настоящей, но не совсем. Ты поверил. Ты стал её частью, но это не жизнь. Оставь. Оставь нас детям.

Гарри отвернулся. Он больше не смог смотреть в эти глаза. Казалось, Снейп был спокоен, он даже как-то грустно улыбался, а во взгляде… Во взгляде он умирал, сдавался, уходил и не мог уйти. Он прощался и оставался. Оставался тут, с Гарри. И это было невыносимо. Невыносимо больно, остро, невозможно. Чтобы вот такой вот Снейп, Бугимен, саркастичный ублюдок, профессор зельеварения чувствовал так… А ведь Гарри не показалось. Он поверил. Поверил сразу и навсегда. Поверил, что его любят.

Снейп прижался своими холодными губами к уху и прошептал:

— Забудь! Забудь! Живи! Живи, дурак! Живи для этого мальчишки Люпина, помирись с друзьями, найди занятие. Дыши! Дыши этим спертым воздухом старой библиотеки. Вдыхай прогорклое масло лондонского фастфуда, наслаждайся запахом дешевого вина и ароматом выдержанного сокровища из твоих подвалов. Напивайся с горя и с радости, закури и брось. Наделай глупостей! Живи, Поттер!

Гарри всхлипнул. А Снейп повернул его лицо к себе и начал покрывать поцелуями мокрые щеки. Он целовал и шептал. Заполошно, невнятно, странно, не похоже ни на одно из воплощений Снейпа.

— Я останусь с тобой. Останусь. Ты будешь переживать, возможно страдать, возможно, тебе даже будет больно. Но все это пройдёт, затрётся, станет грустным, а потом и просто лёгким воспоминанием. Когда-нибудь, поверь мне. Ты сам отпустишь меня. Сам.

Снейп сцеловывал текущие слезы и становился всё теплее, всё материальнее, всё ближе. Его пальцы всё ощутимее поглаживали шею и затылок. Гарри рванул на себе пижамную куртку и почувствовал тёплую кожу. Он провёл руками по спине Снейпа, заставив его выгнуться в объятиях и замолчать.

Тёплые, совсем человеческие, потрескавшиеся, шершавые губы Снейпа слегка царапали нежную кожу на шее. Он словно впитывал в себя Гарри. Растворяя, разбирая по косточкам, разъедая, как самое токсичное зелье. Казалось, еще секунда, и Гарри сорвется вниз от такого безумного отчаяния. Они глубоко дышали, притягивали друг друга. Близко. Слишком близко. Слишком остро.

Это было жестоко, но ни один из них не мог отказаться от такого издевательства над собой. Отдать, чтобы оставить. Часть себя, часть его, часть…

Северус подхватил Гарри под спину и сел, притянув его к себе. Они прижались друг к другу и казалось, что ещё немного и ребра захрустят, раскрошатся в труху, и два тела срастутся, навсегда станут одним. Чтобы не пришлось разделять, оставлять, уходить. Это было больно. Очень больно и необходимо… И эгоистично. Они делали больно друг другу, чтобы продлить собственную агонию, но ничего изменить не могли. Они хаотично целовались, выхватывая кусок кожи, губы, нос, отчаянно впивались губами, словно приникая к живому источнику.

Вся энергия, вся сила уходили на эти страшные объятия. Будто в бою, они вплетали магию, отдавая всего себя. Сколько прошло времени, никто не знал. Эмоции выпили их досуха, и они задремали, всё так же прижимаясь друг к другу. Гарри завозился и повернулся спиной, вжался, повторяя позу Снейпа, и притянул его руки к своей груди.

Снейп смотрел на его затылок, вдыхал запах его волос, и не мог надышаться. Он не мог… но должен. Сила слёз Гарри постепенно убывала, и Северус отстранился, чтобы не разбудить прикосновением холодной кожи. Он струсил. Уйти сейчас было проще, легче, не так больно. Не надо смотреть в глаза.

Сука! Дамблдор опять поручил Снейпу самое невозможное. Забрать у Гарри силу видящего. Кому? Кому он это поручил? Разве у Снейпа мало поводов ненавидеть себя, эту жизнь, эту несправедливость?

Снейп наклонился и провёл рукой над головой Гарри. Серебряное свечение возникло на кончиках пальцев и накрыло всю комнату тонкой вуалью редких чар.

— Вот и всё. Ты больше не слышишь меня. Но я буду рядом, Гарри. Пока ты сам не отпустишь меня. Я не смогу не быть. Но ты уж отпусти. Слышишь? — он погладил по взъерошенным волосам спящего и отвернулся. — Отпусти, пожалуйста. Выгони. Не смогу долго. Не смогу.

Снейп встряхнулся, на его плечах появилась туманная мантия. Черты лица заострились, зрачки полностью слились с радужкой и он исчез.

— Бу! — услышал Гарри, который опустошённо смотрел на стену.

19

— Гарри! Гарри! Гарри! Гарри! Оно пришло! Слышишь, оно пришло!

Тедди бежал по грязной траве, спотыкался, падал и снова поднимался, держа высоко над головой письмо из Хогвартса. Гарри поднял голову от жаровни. Мясо весело шкворчало рядом с раздувшимися колбасками и слегка почерневшей кукурузой. Рон вытащил кусочек поджаренной грудинки, тут же уронил её на решетку и сунул обожжённый палец в рот. Джинни заливисто смеялась над шутками Анджелины, Джордж с маленькой Мари-Виктуар пытались запустить воздушного змея, Гермиона отчитывала Хьюго за порванную книгу.

Гарри передал щипцы для мяса подошедшему Артуру, подхватил на руки подросшего крестника и закружил его.

— Вот видишь, а ты волновался. Конечно, пришло, куда же оно денется?

Тедди был так счастлив, а Гарри так горд. Нет, не тем, что мальчик поедет в Хогвартс, а тем, что стал первым, с кем он поспешил поделиться этой новостью. За последние годы Тедди ещё больше привязался к Гарри. Они часто встречались, ходили в походы, гостили у Уизли, рыбачили, отмечали праздники, вместе получали нагоняй от бабушки Андромеды. Даже работа, которая съедала почти все свободное время Гарри, не могла помешать этой дружбе.

Тедди побежал резать именинный пирог, а Гарри грустно улыбнулся и уселся на траву. Апрель в этом году выдался тёплый и не по-лондонски солнечный, и было приятно вытянуть ноги и почитать что-то в тени дерева. Все уже привыкли, что Поттер частенько зависает над новым гримуаром, который он нашёл в какой-нибудь старинной букинистической лавочке. Рон даже смеялся, что он со своей работой в магическом издательстве обскакал Гермиону в её одержимости книгами. Зато в этом году выходил уже шестой сборник легенд и сказок со всего мира под редактурой Г. Дж. Поттера.

Гарри рассеянно смотрел на веселящихся на полянке близких людей, задумчиво перелистывал пожелтевшие страницы очередной находки и…

— Всё, как ты завещал, Снейп. Всё, как ты завещал.

Тихие слова подхватил лёгкий ветерок и с силой бросил в лицо стоящему поодаль полупрозрачному воплощению. Бугимен зажмурился и затаил дыхание. Было всё ещё больно. Не так, как раньше, не та острая, щемящая, адская, невыносимая боль, которая переросла в муторную, монотонную, непрекращающуюся и тяжёлую. И непонятно было, что легче.

Но тот, первый год Снейпу хотелось выжечь, забыть, наслать на себя «Обливиэйт», а потом с муками вернуть все воспоминания назад, и каждый раз умирать снова.

Когда Гарри не вставал с кровати несколько дней. Когда он не ел и смотрел на стену. Когда он похудел, оброс щетиной, когда шептал во сне: «Северус». Когда вскакивал в ночи и лез под кровать…

Когда он спал с подушкой в обнимку, вдыхал ее запах и выл, а потом спрятал её в шкаф, а потом достал и снова выл, но на полу. А через несколько месяцев, когда Андромеда с Молли выгнали его из дома, чтобы убрать захламленную берлогу и почистили всю постель, он выл снова. Выл так, что становилось непереносимо больно.

Когда он разнёс всю посуду, орал в голос, что Снейп трус и идиот, что он, Гарри не намерен так жить, что он тоже много сделал Здесь и все, кого он любит — Там.

Когда Гарри начал разговаривать со Снейпом, тот сдался. Смотреть в любимые, такие пустые глаза и слушать хриплый надорванный голос в тишине спальни стало слишком больно. Возвращаться в очередной раз в тёмный, холодный, неприветливый дом и находить Гарри под кроватью с этим:

— Слышишь? Ты же меня слышишь… Я скучаю. Скучаю! Слышишь? Коснись меня. Вот здесь.

И Снейп проводил своей рукой вслед за трясущимися пальцами Гарри по его щеке, губам, шее, груди. Он, как наркоман, приходил раз за разом за новой порцией боли. Он стал зависимым от неё. И он сдался.

Случаи ночных страхов у детей участились тогда невероятно. Снейп не знал, как ещё избавиться от ломки. Еще будучи живым, он со всеми переживаниями справлялся с помощью работы, вот и пошёл по накатанной дорожке. Все знакомые воплощения словно воспылали огнем дружелюбия к мрачному Бугимену. А может, Гриффиндор не оставлял многих и в послесмертии, и им было всё равно, кого спасать, но даже рогатый Джеймс заглядывал в подземелья с какими-то странными просьбами о помощи, а волкоголовый Люпин думал, что его молчаливое присутствие и масляный «всепонимающий» взгляд могут помочь преодолеть душевные страдания. Дамблдор с какого-то рожна привлек Снейпа к подготовке очередного Рождества, а Фред вдруг решил, что им просто необходимо отметить общий день смерти.

Когда Снейп опомнился и вновь оказался у дома Поттера, там светились окна, а в гостиной танцевали нарядно одетые люди. Поттер сидел в дурацком колпаке и задувал свечи на большом торте.

Снейп сначала оторопел, потом разозлился, потом рассвирепел. Он так отчаянно лелеял свою тоску, так старательно избегал этой встречи, так болезненно переживал разлуку, а Поттер забыл. Забыл и продолжил жить, как ни в чём не бывало. И не важно, что именно этого и желал ему Снейп, но ведь…

Этой ночью Снейп решил попрощаться. Посмотреть в последний раз на своего взрослого, красивого и свободного от всей этой невозможной боли мальчика. Возможно, он хотел заразиться от него спокойствием, узнать, как забыть самому, но в спальне было тихо, расправленная кровать стояла пустая, а из-под неё торчали голые ступни.

— Мне кажется, ты не приходишь. Не приходишь уже давно. Но я не могу тебя отпустить. Прости. Прости меня, дурака. Я стараюсь, честно стараюсь.

Гарри поднял тогда руку и провел по лицу Снейпа. Казалось, что он видит его. Так правильно его пальцы легли на щёку нависающего над ним Бугимена. Так сильно тот почувствовал тепло его руки.

— Ты знаешь, я перестал слышать твое «Бу» каждую ночь, но вот сейчас я чувствую, что ты здесь. Побудь со мной. Чуть-чуть. Немного.

Гарри повернулся на бок, а Снейп обнял его сзади и лежал так ещё долго.

Зависимость, которая, как оказалось, никуда не делась, обрела новый вкус. Горький, слегка островатый, приносящий тупую беспрерывную боль. Как неправильно сваренное зелье, которое не лечит, но и не дает умереть, продлевая бесконечную агонию.

Успешная, яркая, насыщенная, словно сыгранная по написанному Снейпом сценарию жизнь Поттера имела тёмно-серую, словно туманный балахон Бугимена, изнанку. Ночные разговоры, сны, разделённую на двоих тоску.

Иногда Снейп пересекался с Лили. Увидев его, она всегда уходила, оставляя своё кресло в углу комнаты. Он был благодарен ей за молчание.

— Дядя Гарри, дядя Гарри, идём! Посмотри, что Джордж устроил! Настоящая зима!

Маленькая Роза потащила Поттера за собой. Небольшое лесное озерцо блестело идеальным ледяным покровом в свете заходящего солнца. По всему берегу горели сотни фонариков, приглашенные на День рождения гости катались на коньках, поднимая в воздух брызги снежной крошки.

Перед Поттером возник маленький домовик в полотенце с эмблемой службы доставки.

— Гарри Поттер, сэр, ваш заказ.

Он протянул ему большую корзинку, поклонился и исчез. Гарри заглянул под крышку, улыбнулся и позвал Тедди.

— Господин именинник, не хотите ли получить ещё один подарок?

Тедди, который как раз надевал коньки, отбросил их в сторону, босиком, как был, подбежал к Гарри и бухнулся на колени у корзины. Из-под крышки показалась серая лохматая мордочка и снова исчезла. Тедди шлёпнулся на попу и обалдело вытаращил глаза. Его волосы тут же стали ярко-малинового цвета, что означало высшую степень радости.

— Это… Это мне? Мне? Он мой?

Гарри вынул длиннолапого, смешного, лохматого щенка ирландского волкодава из корзинки и положил его на колени к Тедди, который тут же был с энтузиазмом облизан.

— Гарри, а как его зовут? — давясь от хохота и уворачиваясь, спросил он.

— Не знаю. Это тебе решать.

— А можно, я буду звать его Вульвером? — робко спросил Тедди, который по примеру крёстного увлёкся легендами и особенно любил рассказы про человека с головой волка, который оставлял рыбу на его крыльце.

— Отличная кличка! — чуть не подавился воздухом Гарри. То-то Люпин будет удивлён, увидев у сына щенка со своим послесмертным именем.

Тедди подхватил собачку и бросился к остальным детям хвалиться подарком.

Вечер прошел чудесно. Детвора и многие взрослые катались на коньках, довольный и уставший от игр Вульвер спал на коленях у Андромеды, Рон с Джорджем и Биллом убирали барбекю и столы, женщины складывали посуду, а Гарри вернулся к своей книге. Вечером стало прохладно, и он укутался в плед, подобрав под себя ноги. Фонарики гасли один за другим, взрослые разбирали детей и аппарировали по домам. Джордж исчез одним из последних с уснувшим Тедди на руках. Гарри поднялся и пошёл помогать Андромеде сложить кресло и доставить собаку домой.

Только что проснувшийся щенок тявкал на ночного мотылька и гонялся за ним по замёрзшему озеру. Внезапно он замер и жалобно заскулил. Неподдерживаемый более охлаждающими чарами и оттого подтаявший лёд громко хрустнул и раскололся на несколько льдин, относя его всё дальше от берега.

— Андромеда, аккуратно, я сам, — крикнул Гарри и вбежал в воду. Ему даже не пришло на ум достать палочку и укрепить ледяной покров, или призвать щенка к себе. Почему-то все казалось правильным. Пологое дно резко оборвалось, и от неожиданности он потерял равновесие и нырнул под лёд. Огромная льдина перевернулась, ударив всплывающего Гарри по лицу. Краем сознания он отметил, что щенка отбросило на берег, а ничего не понимающая Андромеда, кажется, звала на помощь. В глазах Гарри потемнело, в ушах со звоном нарастал шум, а потом просто наступила тишина.

Над лесом пролетел серый вихрь и задул последние фонарики.

20

Липко. Липко, мокро и неприятно. Гарри открыл глаза и увидел серый кусок шерсти и розовый большой лепесток, который то исчезал, то вновь появлялся и смачивал его лицо слизью. Из куска шерсти раздавалось фырчание, а грудь что-то сдавило и не давало подняться. Постепенно появлялись новые ощущения. Ветер трепал волосы, нечто мохнатое все ещё топталось по нему, а потом внезапно исчезло и Гарри увидел тёмный силуэт, который оттаскивал от него огромного пса.

— Поттер, ты — идиот!

Гарри показалось, что ничего прекраснее он не слышал очень давно. Именно так: этим голосом, с такой интонацией и конкретно вотэти слова — идеально!

— Какого хрена ты не вытащил свою, точнее мою, волшебную палочку? Ты, блядь, волшебник, или кто?!

Вмиг Гарри вскочил и повис на Снейпе, который совсем не ожидал этого и повалился на спину. Рядом скакал и лаял Массяндр, но это было неважно. Злой, разъярённый, возмущённый Снейп лежал под ним и даже не пытался сопротивляться. Гарри сильно зажмурился, потом открыл глаза, а тот всё не пропадал. Самый настоящий, идеально бугименистый, с горящими черными глазами…

— Мой! Мой! Никому не отдам! Никуда не отпущу! Люблю…

Гарри целовал Снейпа в нос, в скулы, в глаза, в подбородок. Он прижимался к нему изо всех сил, а потом отстранялся, чтобы насмотреться, и снова целовал. Не верил, доказывал себе, и снова целовал. Смеялся, трясся от нахлынувшего бесконечного счастья, и снова целовал. И снова, и снова.

Снейп схватил его за голову обеими руками, прервав этот бесконечный поток поцелуев, так что Гарри уткнулся ему носом в шею, и проговорил тому куда-то в макушку:

— Дурак. Какой же ты дурак. Сдох подо льдом в апреле и радуется. — Снейп сжал Гарри ещё сильнее. — А я — эгоистичная сволочь. Потому что я рад, что ты сдох, Поттер! Как же я рад…

И они покатились по траве, отчаянно целуясь и раззадоривая Масяндра, который думал, что это такая игра, и с удовольствием носился за своими весёлыми хозяевами.

На другом берегу озера суетились волшебники. Десятки огоньков мельтешили вдоль кромки воды. Все что-то искали, но так и не могли найти. Как утверждал потом Тедди, тело его крёстного и не могло быть в озере. О каком теле могла идти речь, если Гарри совсем не утонул? Он же просто перешёл в другой мир. Но взрослые не верили в легенды и сказки, им нужны были вещественные доказательства.

* * *

— Аккуратно, справа!

Снежок с силой врезался в ствол дерева, пролетев сквозь не успевшего оглянуться Бугимена, и Джек, заразительно засмеявшись, упал на снег.

— Ах, так!

Снейп сложил руки рупором и подул. Сильный порыв ветра тряхнул ветки раскидистой сосны, и лавина снега обрушилась сквозь смеющегося Поттера и заодно на ватагу мальчишек, которые построили свое ледяное укрытие рядом. Второй отряд нападающих с гиканьем и улюлюканьем понёсся на противников и образовалась веселая куча-мала. Вечерние сумерки расчертил яркий прямоугольник света из открывшейся двери замка.

— Второй курс, заходим. До отбоя осталось сорок минут, — с помощью «Соноруса» собирала детей директор МакГонагалл. — Скажите Ледяному Джеку спасибо за игру, и по комнатам.

— Спасибо за веселье, Ледяной Джек, — нестройно прокричали мальчишки и девчонки, гурьбой убегая в тёплый замок.

Студент второго курса Хаффлпаффа Тедди Люпин отстал от друзей и негромко проговорил:

— До завтра, Гарри. Спасибо за игру. И… Я люблю тебя.

Он шмыгнул носом и побежал за друзьями мимо придерживающей дверь Минервы. Та ещё долго смотрела на темнеющие вдали деревья, потом тяжело вздохнула и пошла наводить порядок во вверенной ей школе. Снейп и Поттер сидели на стене ледяного замка и с ностальгией смотрели на засыпающий Хогвартс и гоняющего белок Массяндра. Жизнь в посмертии была… жизнью.

Примечания

1

Тур — в германо-скандинавской мифологии однорукий бог воинской доблести.

(обратно)

2

Асгард — в скандинавской мифологии небесный город, обитель богов-асов.

(обратно)

3

Бальдр (др. -сканд. Baldr) — в германо-скандинавской мифологии один из асов, бог весны и света.

(обратно)

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

*** Примечания ***