Но чудеснее всего был коридор в нашу гостиную, он был такой длинный и темный, и из него открывалась такая куча запертых ныне дверей, что никак нельзя было понять, во сне это или наяву – казалось, сейчас двери откроются перед тобой – и ты окажешься во сне, пойдешь по лабиринту комнат и навсегда заблудишься – как это во сне часто бывает.
В центре на стене нашей гостиной в красивой старинной потускневшей бронзовой раме висела картина с портретом Господа – благородно-коричневых сепийных оттенков, и входя каждое утро в гостиную, я первым делом приветствовала ее взглядом.
И только к вечеру мы поняли названия здешних чудесных мест, присмотревшись: наш дом назвался «Вилла Первых Грачей», соседний – «Вилла Музыки», дом через сад напротив – «Вилла белых Тюльпанов». Как оказалось, впоследствии, во всех этих виллах, кроме нас, никого не было, мы были единственными обитателями этих прекрасных мест.
Меня не оставляло чувство, что я хозяйничаю в своем сне, но это не сон, неужели можно загадывать свои сны так, что они сбываются наяву. Казалось, что кто-то очень тщательно и с большой любовью подготовился к нашей встрече, или мы случайно наткнулись на необитаемом острове на громадный великолепный дом, который, как могучий прекрасный корабль под синими парусами, величаво несет нас к чудесам…
По утрам, когда мы выходили на улицу, нам оглушал свежий, напоенный весною, воздух, подмерзшие за ночь лужицы на темной гальке дорожек уже жили совсем своей жизнью и пили солнце и струились отблесками ручьев, и самое главное – березки здесь были точно такие же, как у нас – расчесанные на косой пробор, они стелились всеми веточками, внимая голубому ясному небу – совсем, как у нас в России. Песни птиц, их перезвон доносился так же струясь и намекая, как журчание ручейков, и свежесть солнечного тепла трепетала в льдинках лужиц.
* * *
И вот мы приехали плавать в аквапарк. На мой вопрос «Куда девались люди?» Скворец в кафе нам сказал, что ни все спят: лампландцы – это такой народ, что они каждый день придумывают праздники и ложатся спать, и тогда в городе всем заправляют лесные звери и птицы.
В бассейне оказалось: деревья на островах, которые плавали прямо в воде, мороженое, которое подавали на каждом острове, тут были и заморские птицы колибри, мелькающими красными и желтыми искорками хвостиков в прозрачном голубом куполе неба под потолком. Зайцев мы не нашли, они уже поплавали и ушли играть в хоккей, зато были дельфины, золотые рыбки и фламинго, хотя они были не местные, но их пускали по знакомству, у лампландцев был налажен дружественный обмен с Новой Зеландией, да, еще нам, конечно, было интересно узнать, почему так называется страна Лампландия – и большой пеликан нам объяснил, что, когда люди просыпаются после праздников, а это происходит обычно под вечер, они зажигают лампы – и это значит – время передавать им власть. Но узнают, что вечер наступил, люди по трем ударам колокола на городской ратуши, в который бьет главный грач.
Тогда мы быстренько поняли, что нужно сделать: мы попросили нас познакомить с этим врачом, то есть, грачом, угостили его кока-колой, купленной в местном магазине, и тот вместо того, чтобы прозвонить вечером в свой колокол, заснул на три дня, – и люди так и не проснулись, а нам с птицами было этого достаточно.
За эти три дня мы ввели: новые правила дорожного движения, по которым можно было двигаться только задним ходом и с закрытыми глазами. Это было очень удобно, потому что пока едешь, ты успеваешь еще и выспаться и приезжаешь в гости к друзьям уже свежим и первым делом поешь им приветственный гимн «Нет сил никаких у вечерних стрижей сдержать голубую прохладу…»
Мы научились у птиц летать, и когда мы одевались в длинные шали из розовой, зеленоватой и белоснежной органзы, это было так красиво на фоне струящегося весной и звучащего песнями синего неба.
В воздухе тоже заметно потеплело, нам очень хотелось увидеть, какие же первые весенние цветы в Лампландии – оказалось – такие же, как у нас: нежно-сиреневые с желтой капелькой сердцевины крокусы, пахнущие солнцем и морозцем фиалки и сквозящие солнцем подснежники, оказалось, что у них даже березы, как у нас по весне,
