На дрезине поехали кататься следующим утром. Первый день недельника никто в Поселке не работал. Одноколейка была проложена давно, сразу после Переселения, но кривые расшатанные рельсы пока держались.
Рельсы заканчивались у леса. Очень удобно было зимой, собрав сок дерева Бао, везти его потом домой. Сытный сладкий сок был большим подспорьем Поселку в зимние холода.
Летом дрезина простаивала без дела, чем желающие оказаться в одиночестве и пользовались.
Лин предусмотрительно захватила с собой хлеба и сушеного молока. Но к еде не притронулись. Прошли глубже в лес, собирая ягоды на полянах. Пашка сгребал рукой фиолетовые сладковато-кислые плоды, кормил ими с ладони Лин. Грязнуля смеялась, прихватывала ладонь острыми, один наискосок, зубами. Пашка делал свирепые глаза, гнался за визжащей Лин между деревьев, прижимал к нагретым солнцем неохватным стволам, целовал синие от сока губы, смуглые ключицы, незагорелую кожу под застиранным лифчиком .
Потом они сидели под ежевиковым деревом, молчали каждый о своем и ели хлеб с молоком.
На поляну стремительно набежала тень. Пашка поднял голову. Внутри как крутым кипятком обожгло. Что-то темное, большое раздувшейся лягушкой валилось с неба прямо на них. Пашка опрокинул Лин на землю, кинулся сверху, прикрыв голову руками.
"Все, конец", - пронеслось в голове.
Но конца не случилось. Небесный камень, высокий, как самое могучее дерево в лесу, вдруг замедлил падение и неторопливо впечатал в траву мощные лапы.
В Холодных пещерах на каменных стенах сохранились рисунки лодки Златоглазых Богов. Огромный Предмет, опустившийся на поляну, был очень на нее похож: ни дать ни взять черепаха с желтых болот. Гладкое, блестящее, как отполированный котелок, туловище, круглая башка посредине спины и шесть толстых лап.
Прижатая к земле Лин тихо охнула:
- Боги! Вернулись!
Пашка рванулся было бежать от неизвестно что сулящей встречи с Богами, но Лин уперлась, вцепилась мертвой хваткой в ветки низкого колючего кустарника:
- Великие рассердятся! Надо ждать. Надо встретить. Повиниться.
Небесная лодка стояла всего в сотне шагов, совершенно чужая в застывшем ожиданием лесу. Потом внутри нее что-то громко чавкнуло, часть круглого бока провалилась внутрь, и в образовавшемся проеме возникли две фигуры в ярких, непривычных глазу одеждах. Казалось, что вокруг лиц плывет золотое сияние.
Лин наконец вырвалась из Пашкиных рук, подбежала к лодке, упала на колени, склонив голову. На беззащитной узкой спине вздрагивала растрепавшаяся коса.
Пашка втянул голову в плечи: вот сейчас, сейчас ударит в Лин золотая молния...
Молния не ударила. Боги спустились на Землю, подошли к лепечущей заученную с детства приветственную молитву девушке, заговорили, обращаясь к ней, быстро и непонятно.
Золотых глаз отсюда видно не было, а в остальном, не считая странной одежды и белых, как козий сыр, лиц, Боги оказались очень похожи на людей.
Пашке всегда представлялось, что Великие - седые старцы огромного роста, но эти двое были молоды, хрупки, как осенние сухие листья, и, пожалуй, на голову ниже его самого. Конечно, уж им-то не приходилось махать топором, раздувать мехи в кузне или собирать осенью урожай молока. У Богов было свое, божественное, предназначение.
Из лодки выплыл по воздуху и завис над головами Великих большой черный жук. И Пашке вдруг стал понятен язык Богов.
- Я говорил тебе, Эсалол, уж на этой планете мы обязательно найдем что-нибудь интересное. Я ничего не перепутал. Переселение завершили именно здесь.
- Не вижу в этой девчонке ничего интересного, Бормий.
- Давай возьмем ее с собой, - предложил Эсалол.
- Она же грязная, - у Бормия резко дернулись острые уши. - Зачем нам такая? Еще подхватим что-нибудь. Тебе мало того, что устроит отец за то, что ты взял без спроса его самый дорогой корабль?
- Какой ты скучный. Не будь букой. Мы ее вымоем и даже продизинфицируем. Смотри, какая она экзотическая!
