Слово Арна [Анфиса Каховская] (fb2) читать онлайн

ГЛАВА ПЕРВАЯ,

в которой ещё ничего не происходит, но уже есть повод поволноваться

Зал взорвался аплодисментами.

Вернее, так хотелось бы сказать. Вряд ли можно назвать залом кучку людей, сидящих на траве перед старой повозкой. Да и потрёпанный ковёр возле повозки никто, конечно, не решился бы обозначить словом "сцена".

Но зато аплодисменты были самые настоящие, хоть и не оглушали, как в театре. Из-за того, наверное, что уносились сразу в небо, а не упирались в стены и потолок.

Пармен помнил аплодисменты в большом зале, но эти были ничуть не хуже. Они звучали искренне. Иногда он думал, что актёр трудится именно ради этих нескольких минут триумфа - никакие деньги не сравнятся с ними.

Артисты кланялись. Зрители энергично хлопали. Женщины утирали фартуками слёзы. Молодая девушка с горящими глазами вручила огромный букет Иларию. Это Пармена не удивило. С тех пор как Иларий перешёл на главные роли, всей труппе постоянно приходилось стоически выдерживать истерические атаки его юных поклонниц, на которых он действовал, словно зараза: стоило девушке посмотреть спектакль, и она заболевала им, как какой-то неизлечимой хворью. Но, в конце концов, они ведь и взяли его именно для того, чтоб ни у кого не возникло сомнений, что у них обычная театральная труппа.

Стоящий рядом Северин незаметно тронул его за рукав:

- Стражники.

Пармен взглянул направо: со стороны деревни к ним, и правда, приближались трое стражников. Не спеша, вразвалочку. Они ощущали свою власть, им торопиться было некуда.

- Ничего, у нас всё в порядке, - шепнул Пармен.

- А Трава?

- Это всего лишь трава, не паникуй.

Крестьяне, сидящие на земле, заозирались и, увидев стражников, стали быстро расходиться. Хотя, впрочем, не все. Некоторые остались, вероятно, в надежде на ещё одно представление - они следили за подходившими стражниками в предвкушении чего-то интересного.

Только восторженная девица, подарившая Иларию цветы, неподвижно стояла, раскрыв рот и не отрывая от него глаз. Да и он тоже, как всегда после спектакля, пребывал в своих грёзах и не видел ничего вокруг. Пармен толкнул его в бок:

- Очнись, олух! Стражники!

И тут же повернулся к своей небольшой труппе:

- Без паники. У нас все документы в порядке.

Когда вам кто-то говорит "без паники", это означает только одно - что есть основания для паники, поэтому артисты сразу занервничали. Впрочем, не было необходимости дополнительно нагнетать обстановку, встреча с представителями власти любого человека заставляет инстинктивно напрягаться. Даже если он чист перед законом, как младенец.

Пармен сделал пару шагов навстречу стражникам. Просто для того, чтобы они увидели, что он здесь главный.

Шедший впереди высокий стражник подкручивал усы. Такие ухоженные усы, несомненно, могли быть только у того, кто очень себя любил.

- Артисты? - вопрос не позволял заподозрить его в излишке интеллекта.

Но Пармен привык к манере людей этого сорта начинать разговор с тупого вопроса и с готовностью подтвердил феноменальную догадку стражника:

- Так точно, артисты. Вот закончили спектакль. Только что.

И он махнул рукой в сторону уходивших зрителей, словно в подтверждение своих слов.

- Что за спектакль? - усатый со скучающим видом переводил взгляд с одного артиста на другого.

"Ну, а это-то тебе зачем?" - подумал Пармен, но вслух сказал:

- "Царевич Омлет", историческая трагедия.

И указал на свой костюм.

- Разрешение есть? - продолжал усатый таким тоном, словно отвечал надоевший урок.

- Конечно. Я принесу, - Пармен пошёл к повозке.

Но стражники не стали дожидаться, и все влезли за ним, хотя развернуться там троим было негде. Усатый с тем же скучающим выражением на лице просмотрел предъявленные Парменом бумаги.

- Куда направляетесь?

- В Столицу. На празднования в честь назначения Высшего Манагера. Будем представлять новую пьесу.

Стражник вяло кивал, осматривая внутренность повозки.

- Ничего запрещённого не везёте?

- Как можно! Мы артисты.

Двое других стражников в это время лениво ворошили вещи, лежащие в повозке. По их лицам было видно, что они не ожидают найти ничего для себя интересного, а делают это просто по привычке.

- Что тут у вас? - зевнул усатый.

- Костюмы, реквизит. Личные вещи.

Со стороны действия стражников напоминали спектакль, но спектакль очень плохой, с бездарными актёрами, которые просто выполняют набор заученных, давно надоевших им действий. Даже зрители, оставшиеся в надежде на продолжение спектакля, почувствовали, видно, эту фальшь и разошлись.

Два стражника без энтузиазма продолжали ковыряться в тряпье, словно единственной их целью было устроить бардак. Впрочем, не исключено, что так и было.

- А это что? - усатый выудил из-под вороха костюмов большой пучок сухой травы, подозрительно понюхал.

- Это цветы. Реквизит для спектакля.

- Цветы?!

- С ними во втором действии выходит невеста царевича Омлета.

- Вот с этим веником?

- Да, она… как бы это сказать… тронулась умом, и ей кажется, что это шикарный букет.

Пармен поймал встревоженный взгляд Северина, следившего снаружи за тем, что происходит в повозке.

Усатый покрутил траву и кинул обратно. Северин еле заметно выдохнул.

Чувствовалось, что стражники вот-вот уйдут. Они с самого начала не проявляли служебного рвения, а теперь чуть не засыпали на ходу. Повозка артистов оказалась на редкость неинтересным местом. Но один из них неожиданно выудил откуда-то снизу небольшую потрёпанную книжку. При взгляде на неё у Пармена упало сердце.

Стражник протянул находку командиру. На их лицах было написано, что книги не часто попадают к ним в руки. Усатый посмотрел на неё так, будто опасался, не укусит ли она его, и вопросительно уставился на Пармена.

- Это… Это…

- Это пьесы, - в повозку легко запрыгнул Иларий.

Видно было, что это слово ни о чём не говорило стражнику, и Иларий пояснил:

- Тексты наших спектаклей. Кому что говорить, кому когда выходить.

Стражник поморщился, будто съел какую-то гадость, и принялся листать "пьесы". Пармен почувствовал, что у него даже дыхание останавливается. А Иларий продолжал бодро тараторить:

- Для спектакля обычно сначала пишется пьеса. Там, в ней, бывает история. И описываются все герои, и какие на них костюмы, и что стоит на сцене. Чтоб никто не перепутал. Ничего. И не забыл. Чтоб.

Он как можно непринуждённее улыбнулся, но, судя по всему, его убийственная для молоденьких дурочек улыбка совершенно не действовала на облечённых властью дураков. Усатый продолжал листать книгу. Делал он это без малейшего выражения на лице, и Пармен, искоса следивший за ним, не понимал, пора ли им читать отходную молитву или ещё есть надежда, что пронесёт. Зато он прекрасно заметил, что у Илария, продолжавшего беззаботно нести свою чушь, дрожали руки и на лбу выступила испарина.

- Костюмы? - рассеянно спросил усатый, видимо, уловив знакомое слово среди всей той галиматьи, что вывалил на него испуганный пацан. - Ладно, уходим.

Он захлопнул книгу и сунул её Иларию в руки. Тот чуть не присел от облегчения.

Один за другим стражники спрыгнули с повозки и с достоинством удалились.

Как только они скрылись из виду, Пармен выхватил у Илария книжку и принялся с остервенением дубасить его ей по чём попало.

- Говорил тебе, эта твоя книжка нас под монастырь подведёт! Хочешь всё погубить? Когда будешь отца слушать?!

- Папа, но ничего же не случилось! - Иларий закрывался от ударов руками. - Я и обложку на ней поменял. Никто не догадается, что в ней на самом деле!

- Ты думаешь, все стражники такие же тупые, как эти? А если кто-нибудь вместо того, чтобы слушать твою трепотню, внимательно вчитается в то, что там написано? Мы все окажемся в тюрьме - это ты понимаешь? А сейчас - именно сейчас - нам никак нельзя рисковать! Ты разве не знаешь, ЧТО мы везём в Столицу!

Пармен наконец устал лупить сына. Он швырнул книжку на груду тряпья и уселся на узкую скамейку, тянувшуюся вдоль борта повозки. Иларий с виноватым видом присел рядом, очень натурально изображая, как ему больно - артист, он и есть артист.

В повозку влез Северин, а за ним Каролина и Урош - теперь вся небольшая труппа была в сборе.

- Ну, всё же в порядке, Пармен, - миролюбиво сказал Северин, - завтра мы будем в Столице. А от книги Иларий сегодня же избавится.

Последнюю фразу он произнёс, выразительно посмотрев юноше в глаза.

- Ни за что! - тут же отозвался тот.

- Вот почему Северин понимает, что ему говорят, а ты нет? - вздохнул Пармен. - Он тебя ненамного старше, зато гораздо умнее. Ты думаешь, что показываешь свою любовь к Королю? Нет, ты показываешь только свою глупость и безответственность. Любить Короля - это не значит выучить наизусть его биографию. Потом, когда он вернётся на престол, - а я верю, что это будет скоро, - вот тогда можно будет демонстрировать свои чувства. А сейчас, кстати, от нас зависит, насколько скоро наступит это время. И я не хочу, чтобы из-за самонадеянности глупого недоросля сорвалась тщательно подготовленная операция, на которую вся страна - да, вся страна! - возлагает надежды. Мне тоже дорога эта книга. Но её надо уничтожить. И не спорь! Поверь, мне очень тяжело это говорить, тем более, что я... - он помолчал, - начал уже писать пьесу о нашем Короле. И книга бы мне очень пригодилась. Но сейчас она опасна для нас, и надо от неё избавиться.

Все молча опустили глаза, будто речь шла о покойнике. Иларий вздохнул:

- Я завтра её выброшу. Сожгу. Днём. Утром.

- Так, - сказал Пармен, тем самым ставя точку в этой сложной теме. - Дорога ещё долгая, будем ехать и ночью. Чем раньше приедем, тем лучше. Сейчас разоблачаемся. Каролина, у моего камзола опять пуговица оторвалась. И надо бы здесь прибраться после этих служителей порядка.

- Служителей беспорядка, - вставил Иларий пришедшую на ум остроту.

- Траву надо сложить аккуратно.

Но не успел Пармен это произнести, как Урош протянул ему их сокровище, которое, и правда, напоминало сухой веник. Да, по сути, им и являлось. Бы. Если бы не та роль, которая предназначалась этому венику в истории страны.

- С другой стороны, и хорошо, что она выглядит так безобидно, - сказал Урош, бережно передавая Траву Пармену, - эти дураки ничего не заподозрили.

- Но это не значит, что можно расслабиться, - Пармен обвел всех заговорщиков суровым взглядом командира, - нам ещё надо добраться до Столицы и передать Траву в целости и сохранности. Ладно, все устали, все поволновались. Час на отдых. Урош, ужин на тебе. И в путь.

Артисты разбрелись. Сняли с себя пышные костюмы, смыли грим и превратились в обычных людей. Старшие, Пармен и Урош, словно стали меньше ростом, сдулись, обесцветились. Да и младшие как-то одномоментно изменились. Породистый могучий атлет Северин стал похож на простого крестьянина с детски наивным выражением лица. Иларий, гордый царевич, вдруг оказался худеньким юношей, каким-то беззащитным с виду. Даже эффектная красавица Каролина, смыв грим и принявшись за уборку, неожиданно поблекла и стало заметно, что она гораздо старше, чем казалась на сцене.

Разговаривали мало - вся энергия было потрачена на прошедший спектакль. Несмотря на напугавшее всех происшествие, отголоски спектакля ещё витали в воздухе над ними. Так было всегда. Хорошо отыгранный спектакль оставлял в их душах приятное послевкусие - с ним не хотелось быстро расставаться. И хоть цель их пребывания в стране была далека от мира искусства, всё же они были артистами. Настоящими артистами. И представления были для них не столько работой, сколько жизнью.

Иларий сидел на земле в стороне от повозки, грустный, задумчивый. Он прощался со своей книжкой. Уже порядочно стемнело, и, чтобы разглядеть буквы, надо было сильно напрягаться. Но ему и не надо было вглядываться в слова. Он давно знал всю книгу наизусть. На обложке было крупно написано “Пьесы”, но это была фальшивая обложка. Настоящее начиналось дальше. Там был титульный лист, от которого Иларий так и не смог избавиться, одевая книгу в чужую “шкуру”, хоть и знал, что это огромный риск - не окажись тот стражник таким непроходимым тупицей, он прочитал бы: “История славного короля Якова Восемнадцатого, написанная Каромыслиусом Третьим”. А любой человек в стране знал, кто такой Яков Восемнадцатый. И каждый стражник знал, что полагается по закону делать с теми людьми, у которых находятся подобные книги. Иларий тяжко вздохнул и перевернул страницу.

ЗАПОЗДАЛЫЙ ПРОЛОГ

“История славного короля Якова Восемнадцатого, написанная Каромыслиусом Третьим”

Что такое справедливость? Задумывались ли вы когда-нибудь над этим? Наверняка хоть раз в жизни вы требовали справедливости. Скорее всего, бывало, что обвиняли кого-то в несправедливости. И уж точно, мечтали о том, чтобы всё вдруг стало по справедливости.

Но что в этих случаях вы вкладывали в понятие “справедливость”? Желание “чтоб У МЕНЯ всё было хорошо”. И не говорите, что я не прав. Не поверю.

Но если воспринимать это свойство не как удовлетворенность индивида своей жизнью, а как нечто глобальное, всеобъемлющее... Короче, если попытаться разобраться с самой сутью этого человеческого свойства, то есть ли она, справедливость? Ведь часто - нет, всегда! - то, что справедливо для одного, для другого таковым абсолютно не является.

Я хочу сказать, что слово “справедливость” в нашем языке не имеет значения. Именно так. Слово есть, а понятие, которое оно должно бы обозначать, отсутствует. По законам языка такое слово должно было исчезнуть, ан нет, оно живёт.

Этим словом люди обозвали некую абстракцию, которую в зависимости от обстоятельств они наделяют выгодным в данный момент значением. То есть справедливость - это пустой мешок, в который любой человек может запихать всё, что ему угодно.

Возможно, когда-то давно, на заре человечества, это слово не было таким пустым, как сейчас. Может, оно звучало полноценно, имело конкретное значение и писалось с большой буквы. Но когда оно стало бледнеть, скукоживаться? При котором из наших королей? При Якове Третьем Одноногом? При Якове Восьмом Хитром? Этого нам уже никогда не узнать. Подтверждением моих слов об отсутствии справедливости как понятия послужит история нашего законного короля Якова Восемнадцатого, всеми любимого, гордого, мудрого, благородного. И при всех этих качествах такого несчастного, так несправедливо обиженного жестокой судьбой.

Не буду описывать его детство и юность - все, конечно, помнят, что, рано оставшись без матери, он, тем не менее, рос в обстановке любви и внимания, наставляемый своим мудрым и благородным отцом, всем нам известным Яковом Семнадцатым, сделавшим нашу страну ещё могущественнее, а её жителей ещё счастливее, чем они были при предыдущих правителях. Имея такого воспитателя и от рождения обладая незаурядным умом, уникальным трудолюбием и добрым сердцем Яков Восемнадцатый вырос прекрасным человеком.

Конечно, мы все бы хотели, чтобы его отец подольше оставался на троне, чтоб дать возможность сыну возмужать и приобрести кроме знаний и жизненный опыт, но судьба распорядилась иначе. Яков Восемнадцатый взошёл на престол совсем молодым. Двадцать шесть лет - возраст для правителя огромного государства юношеский, если не сказать детский. И не успел он оплакать своего горячо любимого родителя, как ему пришлось решать государственные вопросы. Некоторые считают, что причиной катастрофы явилась именно неопытность молодого короля, его неумение принимать правильные решения и, как следствие, множественные ошибки, допущенные в борьбе с опасным врагом.

Я же склонен думать, что никакой, даже самый искушенный в политике государственный деятель, не смог бы противостоять той мощи, той противоестественной силе, которая обрушилась на юного монарха, и будь на престоле в это время сам Яков Двенадцатый Величайший, он так же потерпел бы жесточайшее поражение. Ибо такого противника, какой достался юному Якову Восемнадцатому, не доставалось ещё - в этом нет никаких сомнений! - ни одному правителю до, и вряд ли достанется кому-нибудь после.

Хитрого политика можно переиграть, дальновидного стратега можно победить, коварного захватчика можно сломить. Но как быть с могущественным волшебником, чья сила в несколько раз превосходит силу всех известных чародеев своего времени? А Арн был именно таким волшебником.

И ещё одно обстоятельство сыграло роковую роль в произошедшем: Арн не просто жаждал власти, он питал ненависть лично к королю Якову Восемнадцатому. Что было причиной этой ненависти, сказать трудно. Но, скорее всего, это та борьба против чародеев, которую начал молодой король.

Все, конечно, помнят, что, едва оказавшись на троне, Яков Восемнадцатый выпустил ряд указов, в которых чародеев обязали отчитываться о той деятельности, которую они вели. Надо сказать, очень полезных, толковых и своевременных указов, демонстрирующих, насколько глубоко король разбирался в проблемах своего государства. Ведь колдуны всех мастей стали к тому времени серьезной проблемой, и этого не замечал разве что слепой.

Неконтролируемые никем, волшебники часто приносили непоправимый вред, оставаясь при этом безнаказанными. Например, на севере страны один ворожей спалил целое селение, просто перепутав пропорции ингредиентов, необходимых для окрашивания волос. А юный колдун из небольшого городка на востоке случайно превратил своего наставника в двухметровую крысу, и того пришлось утопить в озере, призвав на помощь местную гвардию, иначе с крысищей справиться не получалось! Кто-то должен был положить этому конец. При этом, данные указы никоим образом не ущемляли прав людей, занимающихся честным колдовством. Те из ворожеев, которые могли доказать, что приносят пользу, могли спокойно продолжать свои занятия. Указы были направлены в первую очередь против тех, кто применял волшебство для преступной деятельности. Таких, как Арн.

Арн начал свои занятия колдовством ещё при Якове Семнадцатом, будучи совсем молодым. Что побудило его стать на эту стезю, сказать трудно, но, по моему мнению, это была непомерная гордыня и неуёмная жажда власти. Конечно, волшебству испокон веку учатся и те, кто чувствует к этому призвание, и нам известны примеры ворожеев прошлого, которые всем своим мастерством служили людям, но Арн был не из их числа. Корысть - вот что привело его в ряды ворожеев.

К большому сожалению, он довольно быстро, всего за пару лет, достиг в этом деле значительных высот и, возгордившись, решил, что теперь ему подвластно всё. Напрасно его учитель, знаменитый Селен, пытался наставить его на путь истинный, на путь света и добра - Арн был глух к голосу рассудка.

Закончив учёбу, он вернулся в родное селение уже вполне зрелым ворожеем, но его односельчане не хотели жить рядом с чёрным колдуном, и Арн вынужден был уехать, и долго о нём не было никаких вестей.

К тому времени благородный Яков Семнадцатый умер, и его место занял его сын, который, как мы помним, сразу же начал войну против чёрной магии.

Вот тут-то и объявились следы сбежавшего ворожея. Оказалось, что он жил в небольшом селении, но своих мерзких занятий не оставлял. Люди, которым не посчастливилось жить с ним рядом, рассказывали, что слышали из его дома страшные и странные завывания, нечеловеческие голоса, видели по ночам тёмные высокие фигуры у него во дворе и невиданных животных: зелёную собаку с пятью куриными ногами, абсолютно квадратную свинью, мохнатого лося с кустом бузины на голове и других таких же тварей. Ворожей умел менять погоду - и в селении то среди зимы начиналась гроза, то летом все дома покрывались льдом. В полнолуние он оборачивался змеёй с бычьей головой и поедал младенцев, а в безлунные ночи летал над селением нетопырём, принося в дома несчастья.

В общем, все жители селения вздохнули облегчённо, когда по приказу короля злодей был отправлен в темницу. Но, к несчастью, колдовская сила была в нём уже слишком велика - никакие стены, никакие цепи не могли удержать его.

Совершив побег, Арн снова принялся с утроенной энергией творить зло. Но теперь вся его ненависть, раньше не направленная никуда конкретно, сосредоточилась на персоне короля, посмевшего заточить его в темницу. Целью его стало испортить королю жизнь. И какими же грязными методами он шёл к этой цели!

Он убил любимого коня Якова Восемнадцатого и подкинул его отрубленную голову в покои короля. Королевский Дворец загорался несколько раз за ночь, поэтому никто в нём не мог ни на минуту и глаз сомкнуть. Великолепный сад при Дворце вдруг в один день почернел и засох весь до последнего цветочка. Вода в озере возле Дворца неожиданно окрасилась в цвет крови и закипела. Но самое ужасное, что один за другим стали погибать приближённые короля: одного нашли повешенным, другой отравился, третий у всех на глазах вывалился из окна собственного замка. Многое мог вытерпеть наш король, но видеть, как страдают его подданные, было выше его сил. И он принял тяжёлое решение покинуть страну, надеясь, что изверг оставит после этого его людей в покое.

И действительно, стоило королю отбыть за пределы нашей страны, как бесчинства ворожея прекратились. Он заперся в своём огромном замке, так как понимал, что народ его ненавидит, и боялся за свою жизнь. Лишь раз в год он покидает свой замок для того, чтобы назначить Высшего Манагера - человека, которому он поручает управление государством, ведь самого его страна - его родная страна! - нисколько не интересует. Он занимается лишь ворожбой, только она имеет для него значение.

Конечно, имея такого правителя, страна быстро теряет всё, что приобрела ранее при мудром Якове Семнадцатом, народ стонет от горя, вспоминая своего любимого Короля, и верит, что недалек тот день, когда над нашей страной воссияет солнце Справедливости, и законный правитель вернётся.

Боги, храните короля!

ГЛАВА ВТОРАЯ,

в которой мы возвращаемся на несколько месяцев назад, чтоб познакомиться с Королём и узнать, откуда взялась Трава

Короля звали Яков Восемнадцатый. Соответственно, отец его был Яков Семнадцатый, а дед - Яков Шестнадцатый. У венценосных родителей почему-то весьма ограниченная фантазия, и, не желая напрягать себя подбором оригинального имени для новорождённого королевича, они просто нумеруют своих отпрысков. "Имя Яков вполне себе королевское, - вероятно, думали родители последнего короля, - и раз наши предки семнадцать раз выбирали его для своих детей, то почему мы должны нарушать традицию".

Внешность у короля была тоже вполне себе королевская: высокий рост, сильный голос, волевой взгляд, солидная фигура. Фигура прям очень солидная. Девяносто килограммов чистой солидности - это вам не шутки.

Всё было у короля Якова Восемнадцатого идеально для того, чтобы быть королём. Кроме одной досадной мелочи: королём он был ненастоящим. Ну, конечно, по праву и по рождению он был самым что ни на есть настоящим королём - и сам себя считал таковым. Но кто, скажите, будет серьёзно относиться к королю, у которого нет королевства? "Король в изгнании" - титул весьма сомнительного качества. Правду сказать, весьма обидный титул.

Все семнадцать предыдущих Яковов жили в огромном замке в центре огромной страны, всецело принадлежавшей им, а несчастный Яков номер восемнадцать ютился на крошечном островке на задворках небольшого государства, принадлежащего его сколько-то-юродному брату. Вы скажете, что владеть островом, пусть даже и небольшим, очень неплохо. Сказать по чести, это просто здорово! Но здорово это лишь для людей обыкновенных, без примеси королевской крови. А тем, кто мог бы владеть целой страной с десятками островов, этого, конечно, недостаточно. Ну и короля, сказать откровенно, держали у себя из жалости, и не скрывали этого, а такое положение унизительно для любого, будь он король, лорд или простой крестьянин.

Последний Яков долгие семнадцать лет жил на правах бедного родственника и очень страдал от этого. Рядом с ним была небольшая горстка верных людей, на которых он и прикрикнуть-то не мог (вот уж поистине беда для правителя!), опасаясь, что и они его покинут.

Вот и сейчас, слушая отчёт своего Первого Министра (а по совместительству писаря, конюха, лакея и кучера), Король лишь кивал, поражаясь тупости и лености своих подданных, но прямо по этому поводу не высказывался - сам он делать то, что они делали плохо, совсем не умел, и приходилось скрепя сердце терпеть.

- Уже двенадцать, Ваше Величие, - закончил доклад Первый Министр.

- И что?

- Сейчас должен прибыть достославный Селен.

- Ах, - вздохнуло Величие, - я и забыл. Может, он не придёт, а то я уже...

- по нему соскучился, - раздался у них за спиной весёлый голос.

Оба вздрогнули и обернулись.

- Селен! Мог бы хоть раз войти в дверь! - раздражённо воскликнул Король.

- Входить в дверь - удел простых смертных, а тем, кто умеет проходить сквозь стены и перемещаться в пространстве, такое не по чину, - бодро и не злобно ответил стоящий возле камина мужчина. Он улыбался и имел вид человека, вполне довольного собой и своей жизнью. Выглядел он лет на пятьдесят с хвостиком, соответственно, лет на десять-двенадцать старше Короля, но "солидности" в фигуре рядом с Королём ему явно недоставало, хотя и худым назвать его было нельзя.

- Глен, голубчик, беги за вином, - кивнул он Первому Министру, - а я пока погреюсь. Замёрз я что-то, пока перемещался. Старею, видно.

И он стал деловито устраиваться в кресле возле камина.

Глен ушёл, а Король, вздохнув, придвинул к камину второе кресло и сел рядом с Селеном. Ворожей был в прекрасном настроении. Он подмигнул и плюнул в огонь. Пламя вытянулось неестественной полосой и жарким заборчиком окружило кресло.

- Селен! - испуганно заозирался Король. - Прекрати! Знаешь, не люблю я этого.

- Зато тепло, - потянулся ворожей.

В комнату вошёл Глен с подносом и остановился, не зная, как обойти пламя. Ни удивления, ни страха он не выказал.

- Брысь! - крикнул ворожей, и пламя послушно уползло в камин. Король облегчённо вздохнул.

Глен установил между креслами небольшой столик и расставил на нём вино и закуски. Когда он уходил, Селен дунул ему вслед, и у него вырос пушистый хвост. Глен на минуту остановился, покрутил хвостом из стороны в сторону и невозмутимо удалился.

Селен хохотал, наливая в бокал вино, король всё больше раздражался. Выпив залпом свой бокал и смачно закусив сочной грушей, ворожей посмотрел на Короля.

- У вас, вашество, такой вид, будто вы мне не рады. Не знал бы, что такого быть не может, прямо обиделся бы!

Король кисло улыбнулся.

- А ведь я хожу сюда не ради себя, а исключительно для вашей пользы, - продолжал Селен, сгребая себе на колени огромную посудину с мясом и овощами и заползая поглубже в кресло.

Король нервно теребил край своего потрёпанного камзола:

- Было бы это правдой, вы бы давно помогли мне, не ставя грабительских условий.

- Грабительских! Полкоролевства за возвращение трона - это, по-вашему, грабительские условия? Да не будь вы, вашество, таким жадным, уже давно сидели бы на своём троне.

- На половине трона! - съязвил Король.

- Ну уж трон-то у вас был бы вполне целый, уверяю вас, да и ваша половина королевства намного больше, чем иное государство. По моему мнению, это совсем не большая цена за возвращение власти.

- Да что вы прицепились к этому! Почему я не могу расплатиться с вами чем-нибудь другим? - взорвался Король.

- Чем, например? - Селен невозмутимо обгладывал косточку.

- Во все времена всех наёмников вполне устраивало золото! - дрожа от гнева, почти выкрикнул Король.

- А ваши наёмники умели угадывать на расстоянии планы противника, метать за сотни вёрст огненные стрелы, превращать людей в камень?

- Но я вам дам Очень Много золота! Очень!

- Золота? - ворожей ухмыльнулся.

Он покрутил в руках обглоданную косточку, что-то шепнул - и положил её на стол. Она была из чистого золота.

- Такого?

Король сник.

- Теперь спросите меня, зачем мне ваше королевство, и я в который раз вам отвечу, что у меня семеро сыновей, и им всем уже тесно в нашем замке. А теперь давайте перейдём к делу. Согласитесь на моё предложение - и мы с вами сразу же выступим к границам вашего государства. Ваш ответ?

- Я…

- Постойте! Изо всех сил надеюсь, что вы собираетесь произнести не то, что я слышу вот уже почти год.

- Я могу подумать?

Селен с грохотом швырнул блюдо на пол - остатки пищи разлетелись во все стороны - и вскочил.

- Дорогой мой Король! Откуда же мне знать, можете ли вы думать или нет! Это вопрос не ко мне! Мыслительный процесс - вещь трудная и загадочная, и удаётся не всем. Но если вы думали о чём-нибудь однажды, то наверняка и второй раз получится. Хотя я уже сомневаюсь в этом. Могли бы вы думать, вы бы уже давно додумались до того, что моё предложение - это единственный выход из вашего бедственного положения. Арн добровольно ваше королевство не отдаст! И других предложений помощи вам не поступит! А я устану ждать и найду себе другого, более покладистого и менее жадного короля.

Всё это ворожей почти прокричал в лицо Королю и с размаху плюхнулся обратно в кресло. Повисла нервная пауза, во время которой Король расстёгивал и застёгивал по очереди все пуговицы своего камзола, а Селен превращал разбросанные по комнате кусочки пищи в тараканов и смачно давил их.

- Я обещаю дать вам ответ через месяц, - жалобно сказал король.

Шмяк! Очередное насекомое рассталось с жизнью под каблуком.

- Обещаю, Селен! Это последняя моя отсрочка.

Шмяк!

- Вы должны подождать всего лишь месяц. Слово короля!

Шмяк! Шмяк!

Открылась дверь.

- Ваше Величие, - позвал Глен, - вам пора принимать лекарство.

Король встрепенулся.

- Я быстро. Подождите меня.

Он выскользнул за дверь. Они с Гленом побежали по длинному коридору в самую дальнюю комнату. Глен плотно притворил дверь.

- Ну что? - нетерпеливо спросил Король. - Что случилось?

У них с верным слугой была кодовая фраза, которая обозначала, что Глен должен сообщить что-то важное. Просто вызвать короля "на два слова" он не мог, так как они боялись, что Селен будет подслушивать - если он захочет, ему не помешают никакие стены. А процесс принятия лекарства никоим образом не должен был заинтересовать ворожея. По крайней мере, так они надеялись.

- Я тут подумал, - зашептал Глен (шептать было бесполезно, но Глен всё равно в таких случаях невольно понижал голос), - Я подумал, что можно сейчас проверить ту траву, которую вам принесли позавчера.

- Проверить? Что проверить? - Король, кажется, был в таком состоянии, что не понимал, о чём речь. - Глен, он меня с ума сводит!

- Ваше Величие, я о траве, которую вам принесла позавчера кухарка.

- Которая якобы на время лишает волшебников их силы? Ты веришь кухарке? По-моему, она совершенная дура.

- Кухарка, несомненно, дура. Но нас интересует трава, а не кухарка. Нам представилась возможность её проверить. Вы это понимаете?

- Да. Нет. О чём ты? Как проверить?

- Ворожей!

- Ты предлагаешь подсунуть ему траву? И чтобы он… Что там с ней надо сделать? Съесть?

- Понюхать. Всего лишь понюхать.

- И сразу увидим, действует она или нет. Это мысль! Но как я… Зайду с пучком травы, вот, мол, нюхайте?

Но с точки зрения Первого Министра это совсем не было проблемой.

Когда Король вернулся, ворожей развлекался в одиночестве тем, что превращал свой кубок в двухголовую ящерицу, а лишь она пыталась убежать, превращал её обратно в кубок. При виде вошедшего Короля он поднял голову:

- Ну что, вашество, приняли лекарство? И что же за недуг вас гнетёт, если не секрет?

- Секрет, - буркнул король, усаживаясь в своё кресло и с отвращением косясь на двуглавого монстра.

- Вот ведь, здоровье барахлит. Годы уже не те. Вы уже не так молоды, как в день своего изгнания, - он махнул рукой, и ящерица, добежавшая до края стола, замерла и превратилась в кубок. Ворожей махнул ещё раз, и кубок снова стал ящерицей. - Будете тянуть с решением - и так и не насладитесь королевской властью, если… Глен, ты с ума сошёл! Что это?

Это вошедший Глен положил перед ним пучок травы. Ящерица, воспользовавшись заминкой, шустро юркнула под стол.

- Ароматические травы, ваша светлость. Запах свежести придаст…

- Ароматические? - Селен с подозрением взял несколько травинок и понюхал. - Да они пахнут, как передержанное сено. Убери немедленно!

- Слушаюсь! - Глен стал безропотно сгребать траву со стола.

Король искоса следил за ворожеем.

- Когда станете королём, - сказал Селен, провожая взглядом Первого Министра, - ЕСЛИ станете королём, вам будут нужны более расторопные слуги.

Он поискал глазами ящерицу и, не найдя её, махнул рукой на вазу с фруктами. Ваза осталась вазой. Селен махнул ещё раз. Никакого эффекта. Ещё. То же самое.

- По-моему, вы переутомились, - злорадно и с плохо скрываемой радостью сказал Король.

- Хм. Я никогда не переутомляюсь.

Селен дунул в огонь - получил в глаза пепел, замахал руками. Что-то прошептал, ещё раз - ничего! Король в душе ликовал.

- Неужели люди стали смелее? - пробормотал Селен.

- Простите?

- Каждый ворожей питается человеческими качествами. Моя пища - страх. Когда много людей испытывают страх, я становлюсь сильнее. До сих пор этого мне хватало с лихвой. Неужели в людях становится меньше страха?

- Не знаю, не знаю, - хихикнул Король, - что-то мне не верится. Так вот, оказывается, каков источник вашей волшебной силы!

- Да, я выбирал между злобой и страхом. И ни разу не пожалел о своем решении.

- Ну не скажите! Злобы в людях тоже ого-го сколько!

- Да, сказать по чести, выбирать нам есть из чего. Мой троюродный прадедушка питался человеческой глупостью. Был одним из сильнейших ворожеев своего времени.

Селен снова попытался колдануть, и вновь безрезультатно.

- Эдак вам придётся в дверь уходить,- не удержавшись, съязвил Король.

- А я пока не собираюсь уходить. Ещё вино осталось! - парировал ворожей, но своё беспокойство ему скрыть не удалось.

Нервно закидывая в рот кусок за куском, он незаметно для Короля помахивал рукой то на нож, то на яблоко, но ничего не происходило. Так прошло не меньше часа. Ворожей уже не на шутку разволновался и даже перестал это скрывать, как вдруг вместо глиняного кувшина на столе появился лохматый, ободранный пёс. Пёс бодро гавкнул и потянул к себе жареную утку. Селен махнул на него, и тот вновь стал кувшином. Причём со стола почему-то пропала и утка.

Ворожей стал лихорадочно превращать всё, что было на столе, в разных животных и обратно. Он проделывал это так быстро, что у Короля закружилась голова. Но, к счастью, Селен вскоре угомонился.

- Что ж, пора мне, - сказал он с явным облегчением и тут же, не посчитав нужным что-то добавить или попрощаться, стал растворяться в воздухе.

- Глен! - закричал Король, лишь только облачко, оставшееся от ворожея, растаяло. - Глен, она работает, эта Трава! Точно работает.

- Да, вы правы.

Скорость, с которой Глен появился перед своим господином, давала понять, что он стоял за дверью.

- Неужели! Просто не верится! - руки у Короля тряслись. - Это ведь наш шанс! Ведь правда? Ведь так?

- Да, Ваше Величие, это отличный шанс, - за бесстрастностью слуги Глен пытался скрыть волнение.

- Налей мне вина, Глен. Трава, которая лишает ворожея силы! Я наконец-то смогу поквитаться с Арном. И всё моё королевство останется при мне в целости и сохранности.

- Трава ведь лишает чародея силы где-то на час, я прав? - спросил Глен, подавая Королю бокал с вином.

- Да, что-то вроде того. За это время я мог бы не один раз убить его.

- Будем надеяться, Селен ничего не заподозрил.

- Нет, откуда ему! - но в голосе короля появилось беспокойство. - Ты же не думаешь, что он сможет помешать нам?

- Селен - очень сильный ворожей, Ваше Величие, вы это знаете.

- Тогда нам надо действовать быстрее. Надо срочно отправить Траву в столицу, - Король поставил нетронутый бокал на стол.

- Вы, как всегда, правы, Ваше Величие. Траву надо как можно быстрее переправить через границу, и с этим проблем не будет. Но вот применить её быстро не получится.

- Не получится? Почему? Хотя ты прав. Я понимаю. Чтобы Трава подействовала, Арн должен понюхать её, то есть кто-то должен доставить её ему лично, а он никогда не выходит из замка и ни с кем не общается, - Король задумчиво поднял бокал и стал крутить его в руке.

- Именно так. И ещё вы, конечно, понимаете, что когда Арн, понюхав Траву, потеряет свою волшебную силу, рядом должен быть кто-то из надёжных людей, чтобы убить его.

- М-да, ведь Трава не убивает, а только на время лишает силы, - в голосе Короля появились истерические нотки. - У нас две проблемы. Очень большие проблемы! Неужели нам придётся отказаться от надежды? Глен! - Король резко поставил бокал на стол, расплескав добрую половину вина.

- Проблемы решаемы, Ваше Величие. Арн всё же выходит из замка раз в год.

- Верно, Глен! Для назначения нового управляющего страной - как он его называет?

- Высшего Манагера.

- Да, точно! И когда этот день?

- Меньше чем через два месяца.

- Два месяца! Целых два месяца!

- Вы ждали семнадцать лет, Ваше Величие. У вас хватит сил подождать два месяца.

Из-под кресла высунулась двухголовая ящерица, поводила головами в разные стороны, рассматривая окружающее. Глен незаметно пихнул её ногой, и ящерица скрылась.

- А кого ты планируешь в исполнители?

- Пока не знаю, но об этом не волнуйтесь. У вас в Столице много верных людей, проникнуть на церемонию назначения Высшего Манагера будет несложно. Я сейчас же… Э-э…

Глен посмотрел вниз - с двух сторон ножки стола выглядывали головы ящерицы.

- Что? - нетерпеливо спросил Король.

- Я сейчас же займусь этим.

- Глен, я надеюсь на тебя. Ты же знаешь, что мне не на кого больше… Ф-фу, какая гадость! - это Король вдруг заметил ящерицу, которая, вконец обнаглев, разгуливала в центре залы. - Глен, убери её!

Глен кинулся ловить бессовестную тварь, а Король поспешил ретироваться - он был крайне ранимым человеком, все его невзгоды ничуть не закалили его характер.