- Внучок, чего грустишь? – вопрос прозвучал глухо, хотя комната почти пустовала. – Расселся снова на холодном. Простынешь же!
Мальчик вздрогнул. Мише часто казалось, что он не замечает кого-то. Шедшего следом или стоявшего за спиной. Неожиданно, потому что страх обычно напирал в темноте, подталкивая оглянуться изнутри. Неприятный толчок в груди, он вывел его и сейчас из задумчивого оцепенения.
Он слишком глубоко провалился в собственные мысли. Сидел на полу, на коричневом потёртом куске оргалита, который действительно оставался зябким зимой из-за гуляющих сквозняков. Не обязательно распахивать двери и окна, если деревянные рамы, стоявшие десятилетия в шелухе облупившейся краски, оставляли достаточно дыр под потоки холодного ветра. Мальчик шмыгнул носом и впервые заметил, что ноги замёрзли.
- Людмила Петровна, - привычно тихо, отделяя каждое слово, произнёс ребёнок, - я уже просил не пугать меня и называть Мишей. Слишком тихо и непривычно. Мне неудобно.
Мальчик поднялся, опираясь на оставшуюся часть сколоченной стенки. После переезда та совсем сдала и порядком подразвалилась. Мама добавила в конструкцию с горсть гвоздей и Миша особенно старался не задеть редкие остатки фурнитуры и хлипкие декоративные рейки. Только лакированные дверцы оставили на себе отпечатки пальцев. Останки мебели перевозили из прежней съёмной квартиры и они составляли всё убранство комнаты. Старьё, скрип петель и шорохи также следовали за маленькой семьёй, не прекращаясь после смены жилья. И соседи сверху катали тот же шар по потолку, и в окна время от времени скреблись те же раскачиваемые ветром ветви. От такого не убежишь.
- Мишенька, запамятовала я. – старушка взмахнула руками и поправила шаль. - Не расстраивайся. Каждый день одно и то же, крутишься от ночи к ночи в темноте. Дни же самые тёмные к праздникам. Редкий час останется светлым. Но, знаешь, тебе не стоит из-за плохой погоды мёрзнуть и грустить…
Мальчик поднял голову к потолку и проследил за звуком, прервавшим разговор. Гул прошёл от двери к окну. Миша повёл плечами и почесал левой рукой плечо и спину. Затем перевёл взгляд на бабушку и ссутулился, заметно выдохнув.
- Я знаю. Мне не нравится страх мира снаружи. Ну, постоянные неудобства, плохие новости и трудности случаются всегда. Это правда. Но сейчас проблемы срослись в серую ленту. Постоянно что-то происходит и беспокоит меня и маму. - сказал мальчик, осматривая залитую жёлтым светом комнату. – Мы связаны. Мне так кажется. Она справляется, но как и надолго ли хватит, не знаю. Не могу понять. Трудно и одиноко. Может поэтому маме так плохо.
- Плохо? – тихо спросила старушка, рассыпав ещё больше морщин по лицу. – Что именно происходит? Можешь рассказать мне?
- Ну, она иногда не спит, иногда плачет ночами. – ответил мальчик и пожал плечами. – Тихо, но слышно. Иногда мне кажется, что маме тяжело со мной. Помочь ничем не могу, а сама бесполезность делает жизнь хуже. Скорее даже не хуже, а тяжелее.
За минутную паузу мальчик успел осмотреть неровности пола и все детали носков. Вспомнил, почувствовал, что забыл взять чистые ещё вчера. Вспомнил, что уже пару дней не видел мать: только приготовленные вещи, заправленную утром кровать и пустой дом до глубокой ночи.
- Не впускай такие мысли в своё сердце, внучок. – покачала головой старушка и улыбнулась с тёплым блеском в глазах. – Всё будет хорошо. Кому нужно, тот пускай и переживает. За плохими мыслями следом тянутся сомнения, ворох шорохов в ночи, тревоги и беды. И без них тошно в жизни, поверь. Обыденных опасностей и повседневных бед предостаточно. Поэтому и не вини себя. Мама твоя вас сюда перетащила. Ремонт начала. Старается изо всех сил. Она же приготовила замечательные подарки?
- Угу, знаю. – кивнул в ответ Миша. – Книга, свитер и конфеты. Может, мне и стыдно должно быть, но как-то без сюрпризов, грустно немного. Нет никого дома большую часть времени, стены и улицы в окнах непривычные, хоть и похожи на прежние. Праздничного мало. Хочется залезть быстро на кровать, закутаться в одеяло с головой и забыться. Только душно и неприятно прятаться в одиночку, пока никого нет рядом.
- Так пошли гулять. Праздничное, оно и за окном. Будем искать интересное. – кивнула в ответ старушка. – На улице всё украшено. Огни и ёлки, свежесть морозная и люди разные. Пойдём посмотрим?
Старушка вглядывалась в лицо Миши и с улыбкой отмечала каждую перемену. Сначала глаза мальчика пробежали по ней самой, затем по потёртым дверцам и пустым углам квартиры. Затем ребёнок сглотнул, задумался и расслабил все мышцы лица. Он всматривался, почти насквозь, в проём двери, ведущей в коридор. Почистил пальцами уголки глаз и поправил на себе футболку, всего с минуту переваривая решение.
- Да, до прихода мамы ещё много времени. – ответил Миша и впервые улыбнулся. – Нельзя прятаться от открытых окон и дверей. Так мне даже спокойнее будет. Идём к ёлке!
С этими словами ребёнок бодро, с напускной энергией в каждом шаге, двинулся к шкафу собирать вещи. Открыл дверцу, принялся перерывать полку, а затем полез ещё и на вторую. На пол слетел полуоткрытый рюкзак, из которого тут же выпала книга, шоколадка и упаковка бенгальский огней. Спустившись, Миша принялся выкладывать лишние вещи и переложил внутрь рюкзака из кармана оставленные мамой деньги.
- Может оставишь огни и зажигалку? - спросила бабушка, посмотрев с прищуром на небрежно закинутое на полку содержимое карманов. – В каникулы зажечь несколько бенгальских – самое то для мальчишки.
- Нет, потом уберу их. – сказал Миша, помотал головой и закрыл до конца молнию. – В школе подарили, сам бы не купил. Не люблю. От пристального взгляда на искры мир вокруг кажется потом мрачнее. Знаю, что дело в глазах, но мне иногда не по себе. Может, зрение стало хуже.
Ребёнок пожал плечами, а старушка улыбнулась, молча кивнув в ответ. Ни одеваясь потеплее, ни закидывая на плечо рюкзак, ни спускаясь вниз, ни выходя на улицу, ни спеша к основной ёлке под множеством украшенных гирляндами окон, Миша не поддавался ни на секунду тревоге. Лишь в самом начале, когда лифт принялся подыматься за мальчиком и бабушкой, послышались шорохи из-за деревянной двери, ведущей к лестнице. В неё скреблись чуть слышно, но с силой и в нескольких местах. Массивное полотно подёрнулось под едва различимый скрежет, но не открылось. Мальчик замер в оцепенении и не мог решиться на что-либо. Чувство холода крюками проходило в замершую грудную клетку, притягивая к ненужной двери. Выманивая тело на лестничный пролёт.
- Это могли быть и кошки. – сказала бабушка, протягивая руку в сторону лифта. – Не наше дело, пошли.
Мальчик шагнул, собирая в голове мысли. Когда дверь на улицу распахнулась, воспоминание выветрилось из памяти, вытесненное свежестью вечера и скрипом снега под подошвами тёплых ботинок. Стоило только выйти под хлопья, летящие плотно в потоках ветра и в рыжих лучах фонарей. Миша надвинул тёплую шапку на уши и огляделся. Светлячки словно заполнили стройными рядами все окна. Невидимые гиганты время от времени бросали горстями снопы искр в тёмные небесах и хлопали в ладони. По эту сторону мир полнился красками. Мальчик смотрел вокруг во все глаза, спешил и вертелся, чтобы всё-всё рассмотреть.
Перед выходом на основную улицу с большой украшенной ёлкой, пришлось забежать в магазин. Пара йогуртов и два сэндвича на мягком белом хлебе не вызвали одобрения старушки, но явно обрадовали подростка. Расплатившись на кассе, тот поспешил вслед за бабушкой. Руки успели отогреться, но перчатки из карманов мальчик всё же достал. Влажные, вязаные и растянутые между большим и указательным пальцами. В них без труда удалось расстегнуть молнию рюкзака, пока ноги подобрались к выходу наружу.
Миша чуть замешкался в проходе, запихивая еду в рюкзак. Он придержал дверь, но стальную ручку снаружи также схватила женщина. Отталкивающий запах обдал мальчика вместе с морозом настолько быстро и сильно, что дыхание перехватило. Реакции осталось только на освобождение выхода. Миша отшатнулся, мотая головой и моргая глазами, замешкался и не разобрал в бормотании женщины ни единого слова. Лишь увидев грубую протянутую вторую руку, он разглядел попрошайку и смутно понял, что от него требуется.
Потёртые и видавшие виды вещи смотрелись достаточно аккуратно. Лицо напротив не так сильно отдавало краснотой. Но вены и мешковатость кожи, особенно в районе носа, красноречиво объясняли причины смрада, исходившего от тепло одетого человека. Человека, забросившего мытьё уже на множество дней. Желая поскорее помочь и уйти, Миша поначалу растерялся. Не столько от противоречивости мыслей, сколько от отсутствия денег. Выданных мамой хватило только на еду, как и прежде. Скопленную мелочь он с собой не брал. Поэтому, не найдя решения лучше, мальчик положил в протянутую руку бутылку йогурта и поспешил к аллее, опустив взгляд на скользкие прогалы плитки среди натоптанного снежного покрова. Он не подымал глаз, не спешил обернуться или вернуться мыслями к просящей. Миша не столько боялся поскользнуться, сколько спешил выкинуть воспоминание из головы. Что вполне удавалось, до услышанного окрика.
- Неплохо, внучок. – громко сказала старушка через пару секунд. – Очень важно сохранять внутри что-то доброе, ещё способное чувствовать. Прости, но тебе стоит обернуться на одну секунду. Посмотришь?
Отслеживая направление руки бабушки, подросток едва успел уловить, как с глухим ударом бутылка с едой улетела в по погнутый железный мусорный бак. Оранжевое подобие былого цилиндра со скрипом покачнулось. Миша замер на мгновение, не нашёл, что сказать, и глубоко вздохнул.
- Знаешь, ты поступил верно. И за это получил хороший урок. – сказала старушка, повернув голову к подростку. – Плохой пример, но полезный. К сожалению, опыт приходит со временем и за него нужно платить. Сама уже не могу отличить зарабатывающих от нуждающихся. Так стёрлись границы. Мне уже не успеть понять, а значит скоро и обучать станет нечему. Ничем не смогу помочь с этим наступившим завтрашним днём.
- Почему? – спросил Миша, выкинув опустевшую в секунды бутылку из-под йогурта в урну. – Вы же работали учителем совсем недавно.
- Репетитором. – улыбнулась бабушка, переводя взгляд в дальний конец улицы. – Уже не могла сжиться с коллективом, едва справлялась. Сил не оставалось. Дети меняются мало, но хуже стали условия. Что с гегемонией устройств, что с требованиями, я свыклась. Но сама школа совсем покосилась. Мало возможностей, много волокиты, обязанностей, никаких прав. Акцент сместился с ответственности на страх. А я бояться не привыкла, привыкла работать. Тебе следует научиться тому же. Нужно перемалывать в себе плохие мысли, промывая остатки до обнаружения самородков. Но и поиск знаний – не самое главное. Иногда стоит сомневаться и в себе и в выученных уроках. Если не одни знания, то что, как думаешь, самое важное?
- Мне казалось, что только за содержанием учебников ходят в школу. – смутился мальчик и поправил лямки. – Учиться разным предметам, понимать, что и как происходит…
- Да, это важно. – подхватила старушка, замедлив ход и всматриваясь в прилегающие к аллее дорожки. – Также важно сохранять хорошие мысли, добрые и понятные, важно беречь и детей, и подобные идеи. Сохранять добро и совесть вместе со знаниями, а не раскладывать по полкам прочитанные книжки. Учителя сейчас позволяют замазывать в однородную массу всё и всех. Мы и обычные не серые, если не сжигать детские мысли до золы. Но я чувствую себя одинокой. Временами думается, что бороться с серой массой глупости не осталось желающих. Поэтому, наверное и иду рядом с тобой.
- Ну, я не уверен. – сказал Миша и опустил взгляд. – Про сбор хорошего. Если мысль верная, она почти всегда универсальная и практичная. Но вот полезные уроки и хорошие мысли напрямую на меня не влияют. Например, у нас с мамой денег – только на самое нужное. Мамина зарплата уходит в оплату квартиры. В погашение кредита. И сколько бы я не старался, легче от этого правильного поведения не станет.
- Сразу нет. – согласилась старушка. – Но позже ты увидишь связь. Не все вещи всегда работают, но все заметные изменения требуют времени. Согласен?
Миша кивнул головой и проследил за направлением взгляда бабушки. Ряды кустов и невысоких деревьев по обе стороны прогулочной дорожки тускло освещались множеством фонарей с матовыми плафонами. В жёлтых лучах тени этих растений танцевали и складывались в причудливые фигуры. Те перетекали контурами и смешивались с голыми ветвями и грязным снегом. Мальчик встряхнул головой, моргая, и тени снова стали неодушевлёнными оттенками темноты.
Пока ветер обдувал лицо лёгким морозцем, Миша отогнал мрачные мысли и приметил впереди накатанную ледяную дорожку. Он ускорил шаг и быстро прыгнул на неё, скользя обеими ногами. Засмеялся, ловко спрыгнул в конце на притоптанный снег и не успел заметить, как перед ним оказался крупный мужчина, в тяжёлом потёртом пуховике и криво повязанном шарфе. Тот стоял, не шелохнувшись, и смотрел на подростка с удивлением и замешательством.
- Ох, Роман Павлович, вот так встреча. – сказала старушка, переводя на себя внимание мужчин. – Доброго вечера. Не скажу, честно, что очень рада. Но столкновение предсказуемо. Вы, Миша, как часть своего поколения, то в телефонах, в свете экранов загораете, то в мыслях несётесь сломя голову. А Рома в облаках витает, как многие мои бывшие хорошисты-мечтатели.
- Здравствуйте, Людмила Петровна. – слегка растерявшись и спешно переводя взгляд, ответил мужчина. – Вы как всегда, почти насквозь видите меня. Ну, закрадываются порой грустные мысли. С кем не бывает. Задумался о матери сейчас и не смог вовремя отметить, что молодой человек несётся прямиком на меня. Я же Вас не испугал? Никак к ёлке?
- Нет. Всё в порядке. И да, к ёлке. – быстро выпалил в ответ Миша. – И я тоже подумал о маме. Странное совпадение, верно?
Мужчина замешкался, разглядывая ровный непримятый снег вокруг себя. Не сразу поднял взгляд и задумался. Замер и ответил, не выдавая ни малейшего движения:
- Не уверен, что мы думали об одном. Но честно признаюсь, если не прав. Для этого придётся рассказать: что же такое сокровенное вытеснило из подростка новогоднее настроение? Почему ты хмуришься?
- Потому что не смог ничего придумать. – ответил Миша и сам принялся рассматривать следы от собственных подошв. - Не скопил маме на подарок, ничего не купил.
- О, и много ли было нужно? – подхватил тему Роман, хлопнув руками по бокам. – Ты нашёл подарок, но тот оказался слишком дорогим? Телефон навороченный или косметика какая?
- Нет. – стушевался Миша, переводя взгляд от старушки на мужчину. – Мама несколько раз останавливалась перед витриной с украшениями, когда мы вместе покупали еду и вещи. Я следил тайком и понял, что она рассматривает кольцо из серебряных нитей за три тысячи рублей. У меня мало свободных денег, из них за полгода я собрал больше половины, но не успел к новому году. Не смог.
Мужчина долго вглядывался в паренька, пробегая глазами по лицу и одежде. Затем посмотрел на старушку и чуть приподнял плечи. Та только развела руками и подошла ближе. Тогда Роман двинулся к ней навстречу, прошептал что-то аккуратно и едва слышно, а потом снова отошёл на шаг. После бабушка нахмурилась и только минутой позже ухмыльнулась и кивнула в ответ. Лицо собеседника тут же сменило вопросительное выражение на улыбку и он сразу же повернулся к мальчику.
- Не нравится стоять и думать, что кольцо могут купить до того, как скопишь нужную сумму? Верно подметил? – с улыбкой спросил мужчина, качнув головой. – Мне кажется, я могу тебе помочь. Понимаешь, квартира моей мамы в соседнем доме. В девятнадцатом, квартира девяносто девять. Домофон выломан, в двери зияет дыра, в подъезде темно и пахнет так себе. Но со второго этажа обычно бодро светит лампа. Так что тебе придётся забраться в такое подземелье в ночи и осуществить взлом нашего почтового ящика, избегая свидетелей. Он на проволоке, особой ловкости не потребуется. Внутри уложен рекламный мусор, но ближе к верхней стенке лежит явно неполная колода карт в коробочке. С её содержимым можно рассчитывать на небольшое чудо. Вот такое приключение можно заполучить сегодня. Что думаешь?
- Спасибо, но я пока не понимаю. – сказал Миша. – Я достаю карты и иду домой? Что мне с ними делать? Они волшебные?
- Почти. – ответил мужчина и усмехнулся. Разберёшься. А мы с Людмилой Петровной пока постоим здесь. Тебе нужно быстро и аккуратно всё сделать одному. Такие поиски сокровищ. За кладом бесстрашно и бегом домой. Верно говорю?
Старушка кивнула и отвела взгляд в центр аллеи. Мальчик постоял в нерешительности некоторое время. Потом не спеша повернулся и двинулся назад. Сначала медленно, затем ускоряя шаги. Через минуту он почти перешёл на бег, уже сворачивая и исчезая из виду. Бабушка и мужчина молчали пару минут. Они стояли под снегом, провожая взглядом убегающего мальчика. Затем мужчина потёр глаза рукой и, откашлявшись по привычке, перевёл свой взгляд.
- Ну, хоть не всё пропил. С получки заначка не пропадёт. Людмила Петровна, простите меня, пожалуйста, за нескромность. – замялся мужчина, опустив взгляд к обуви. – Как же Вы так рано попали к нам?
- Ох, Ромочка, тебе бы вопрос о поспешности задать. – Мне под восемьдесят, а ты совсем молодой. И мёртвый. Ни семьи, ни положения, ни старости не увидел. Ты же всегда старался. Хорошее выискивал вокруг. Ради чего?
Пауза повисла в воздухе. Снег в вихре проносился сквозь фигуры, к которым подходили новые одинокие тени. Они собирались среди случайных живых прохожих под светом украшенных фонарей и праздничных гирлянд. Только свист ветра долго проносился по хвое, сметая и подымая вверх белые потоки.
- Не встретил никого на своём пути. Думал, что успею. Думал, что если правильно работать, то жизнь сама сложится. А чем дальше, тем больше упирался в стену. И без дела оставался. Все силы в никуда. А что ждёт мужика без цели, когда драгоценное время некуда деть? Водка или пойло похуже. Спился, дело ясное. И от безделья, и от поганой жалости к себе, и от стыда перед матерью. Не знаю, как так вышло. Плакал, упираясь мордой в зелёную краску подъезда. Замерзал под перегар и тряску тела. Выворачивал себя. На днях организм и не выдержал. Погорели остатки, плохо и долго уходил. Но умер я намного раньше, от мерзости собственной. Где-то свернул не туда. И что меня так повело?
- Ничего не скажешь, сложная дорожка. Какой теперь смысл на неё оборачиваться? – тихо сказала старушка, не отводя глаз. – Ты не выбрался, никто не смог помочь. Ну, кому же лучше пришлось? Ты ведь не знаешь, я тоже в конце свернула не туда. Отчитала мальчика при всём классе за недостойный поступок, по делу. А его родители позвонили, написали и рассказали свою версию, очень быстро и эффективно. Меня ткнули в слово «нельзя», хороший урок. Ох, я так кошку свою муштровала. А кому ещё нужна старуха со стажем, наживающая врагов со связями? Да, попросили уйти, но ещё и вели себя нагло так, ненормально. Чему теперь должны учиться дети? Первое время я даже жалеть ни о чём не могла. И уже без мужа во второй, окончательный раз, мои руки совсем опустились. Боюсь, что мама Миши долго выгребала мусор и выводила насекомых с трудом из моего прежнего жилища. Страшно вспомнить, как тараканы хрустели под ногами, а вонь расползалась от меня по дому. Нищенство, соцработники, для которых я мебель и галка в работе за мизерную зарплату. Мало приятного в долгом умирании. Жаль, конечно, что именно так вышло. Но, знаешь, я сохранила собственные идеи. И я могу в них раскаиваться, могу сомневаться и могу верить. За приобретение подобной роскоши нужно платить.
- Тогда Вы не услышите от меня соболезнований и жалости. – сказал Роман и кивнул. – Конечно, мне не обязательно знать. Но заметно, как Вы оберегали мальчика. Вы потому здесь? Ребёнок в опасности? Он же нас видит в пограничном состоянии.
- Скорее всего. – немного растерянно кивнула головой бабушка. – Мы одинокие, но собираемся здесь, как на последние чужие минуты праздника жизни. Но другие прощаются не таким образом. Мама Миши купила квартиру после моей смерти. Мальчику не очень легко. Одинокая уставшая мать, переезд и взросление, в купе со строгой экономией и одиночеством. Прошлая жизнь и прежние друзья отмерли. Многие вещи до и после надломали мечты маленького человека. Ему теперь тревожно и грустно, что так и манит зло. Как комары на костёр летят. Я их слышу и отгоняю, до поры до времени. Но в основном, последние дни учу мальчика. Всему понемногу, что способно исцелить, защитить и прогнать тьму. Но мгла сгустками ещё кружится неподалёку.
Мужчина напротив покачнулся. На секунду глянул в центр плотного кольца уходящих душ и неохотно отвернулся. К последним часам собралась огромная масса мерцающих мертвецов. Настолько существенная, что улицы опустели, пронизываемые миром по ту сторону. Роман осмотрелся, стоя чуть дпльше, и приложил пальцы левой руки к глазам.
- Видел чертей сам. Страшные, не знаю, как их долго в одиночку выносить. – сказал мужчина, отрывая руку от лица. – Вроде тени только, но какая-та пара сомнений будто скелет в демонов вращивает. Не уверен, что мальчик уже избавился от всех. Вряд ли он сможет прогнать зло, если демоны подступятся ближе.
- Это и не требуется. Миша должен перевести свои слабые стороны в память и силу. Знаешь, есть одно восточное искусство красоты и истории. Кинцуги, традиция склеивать осколки прекрасной керамики, наполняя трещины золотом и серебром. От подобного опыта мальчик только станет прочнее…
- Но наше время закончилось. Вы ему больше не поможете, Людмила Петровна. При уважении и трезвости, помощи могло не хватить или оказаться избыточно много. Тогда рано или поздно трещины сначала наполнит тьма. А потом…
- Мы получим монстра. Тоже прочного, но иного. Если осколки распадутся, а соберёт их мгла. Риск велик и часть ответственности на мне. По самонадеянности взялась за дело. Выполнила всё, что считало правильным моё сердце. Осталось только уйти.
- За нашей спиной всегда останутся дела. Какими бы последствиями они не обернулась. Нам уже не увидеть.
Падающий снег и ветер перемешивались, перерастая в метель. Мальчик, только что выудивший потрёпанную колоду карт из чужого ящика, уже не боясь шорохов, с шумом вылетел на улицу, чуть не полетев на скользких ступенях. Фонари снаружи освещали клубы из снежинок, слипшихся в хлопки. Их рыжие лучи расходились в стороны и разрезали темноту ночи.
Миша не знал, как решился на небольшое приключение, опасаясь каждого звука в последнее время. Сердце билось сильно и быстро, так что в ушах отдавался непрерывный стук африканских барабанов. Проехавшую перед домом машину даже не было слышно. Мальчик проводил взглядом красные точки фар и пробежал глазами по заснеженной улице, пока пальцы нетерпеливо и медленно перебирали расклеившиеся карты. Из-за дрожи просмотр проходил неуверенно, но уже через минуту ему удалось обнаружить и вытянуть три сложенные измятые бумажки. Он поднял их и быстро увидел на просвет водные знаки. Мысленно сложил их с накоплениями и шумно выдохнул: завтра можно прийти к открытию магазина. Денег должно хватить. А может и остаться и на стакан тёплого кофе с карамелью.
Мальчик быстро затолкал деньги во внутренний карман рюкзака и зашагал к дому. Ему показалось, что свет фонарей стал ярче. На мокрое лицо набежала улыбка и подросток уже бежал домой, в тепло и уют. Чтобы уснуть под одеялом, ощущая себя в безопасности, счастливым и радостным. Взбегая по ступенькам он перебирал услышанные мысли, уже не опасаясь увидеть кого-либо вновь. Тепло и свет фонарей будто вытеснили тревогу из его груди, и он вдохнул чистый морозный воздух, забегая внутрь.
