За маской героя (СИ) [mixomycota] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Аланза Андерклифф, преподаватель Хогвартса, ведущая факультатив по этикету и традициям волшебного мира, шла по коридору, настолько погружённая в собственные размышления, что услышала обращающегося к ней профессора Флитвика далеко не с первого раза. Мастер чар не стал бы отвлекать женщину, которой явно было не до него, но профессор Андерклифф как раз выходила из тупика с горгульей, за которой находился кабинет Альбуса Дамблдора. Флитвику необходимо было выяснить, в каком настроении находится уважаемый директор. Судя по состоянию мадам Андерклифф, с визитом в директорский кабинет, возможно, стоило повременить.

— Вы выглядите обеспокоенной, всё в порядке? — участливо поинтересовался Флитвик, когда женщина обратила на него внимание.

— Конечно! — Андерклифф всплеснула руками и дёрнула головой. — Просто у маглов мода такая!

— Что вы имеете в виду? — осторожно уточнил мастер чар, когда преподаватель резко замолчала, а потом начала что-то бубнить себе под нос. — Может, пройдёмте ко мне в кабинет? Как на счёт чая?

***

— Значит, ты тоже обратила на это внимание, — констатировал Флитвик, задумчиво двигая чашку.

— Рада, что не я одна, — усмехнулась Андерклифф, выглядящая намного более спокойной, чем полчаса назад, — а то после беседы с Дамблдором показалось, что я какая-то чокнутая, которой везде мерещатся заговоры.

— Можешь рассказать подробнее, о чём ты спрашивала и что ответил директор? — попросил Флитвик, магией подливая в свой чай немного травяной настойки.

Когда Андерклифф начала пересказывать диалог с Дамблдором, женщине снова показалось, что она говорит глупости, которым легко найти объяснение. Но, судя по хмурому виду Флитвика, тот оптимизма директора в отношении состояния Гарри Поттера не разделял.

***

— Используйте силу своего воображения, — повторил Флитвик, косясь на мальчика, перо которого, в отличие от всех остальных, даже не шелохнулось. — Иногда произнесённого заклинания оказывается недостаточно. Представьте, что перо отрывается от стола, поверьте в то, что вы можете это сделать!

Поттер, обратив внимание, что Флитвик смотрит на него, громко продекламировал «Вингардиум Левиоса», сделав идеальный пас палочкой. Перо по-прежнему оставалось лежать на поверхности, но хоть сколько-нибудь огорчённым неудачей Гарри не выглядел.

— Вы все отлично справляетесь! — похвалил маленький профессор и выпустил из своей палочки сноп золотистых искр, привлекая внимание расшумевшихся учеников.

Каждый горел желанием поделиться информацией о том, что у него получилось, и дать совет тому, у кого с Левиосой всё было не так хорошо.

— Теперь, отсядьте немного друг от друга, — Флитвик захлопал в ладоши, поторапливая учеников, — соберитесь в группы по трое!

Он отлевитировал на столы учащихся широкие глиняные миски и мешочки с разноцветными стеклянными шариками.

— Внимание! Мистер Уизли, что случилось?

Рыжеволосый мальчик, что-то высказывающий соседнему ряду негодующим шёпотом, затих, опустив взгляд.

— Кто в вашей группе? — осведомился профессор.

Рон дёрнул плечами, сохраняя недовольное выражение лица.

— Мисс… — он выжидательно посмотрел на сидящую рядом девочку с аккуратно повязанным галстуком и кудрявыми растрёпанными волосами.

— Грейнджер, сэр, — пискнула та.

— Мисс Грейнджер, мистер Уизли и мистер Поттер работают вместе! — постановил профессор. — У других нет проблем с выбором партнёров? Все разбились по трое?

Ученики одобрительно загомонили.

— В таком случае, ваше задание — перенести стеклянные шарики, которые есть в ваших мешочках, в миски, используя выученное заклинание, — он с удовольствием понаблюдал за учениками, с энтузиазмом взявшимися за выполнение задания, и снова обратил внимание на проблемную троицу.

Рон размахивал палочкой так, будто пытался создать вихревой поток. Гермиона переместилась на лавке подальше от покрасневшего от усердия мальчика, и смотрела на него обижено. На её недавнее замечание Рон грубо высказался в том смысле, что не нуждается ни в чьих советах. Сидящий по другую сторону Гарри, казалось, был совсем не заинтересован в выполнении задания. Это было странно, потому что шарики своим многообразием цветов вызывали восторг у бо́льшей части учеников. Флитвик уделял особое внимание тому, чтобы материалы, используемые для практики заклинаний, имели привлекательный и волшебный внешний вид. Таким образом, обучение походило на игру, соревнование, и ученикам не требовалось сознательное усилие, чтобы заставить себя заниматься.

— Мистер Долгопупс, — профессор с притворной строгостью погрозил пальцем полноватому мальчику, который, отчаявшись попасть шариком в миску, попытался забросить его туда руками.

Невилл залился краской стыда и снова с усердием взялся за пасы палочкой.

— Как дела, молодые люди? — миролюбиво поинтересовался маленький профессор, спускаясь со своей книжной башни и приближаясь к Уизли, Грейнджер и Поттеру.

У Рона не получалось поднять в воздух шарик, и он решил практиковаться на пере. Но с этим тоже было непросто. Оно коротко дёргалось вверх в момент произнесения заклинания, но тут же падало обратно.

— Спокойнее, мистер Уизли, — Флитвик ещё раз показал пас, — не торопитесь, проговаривайте заклинание медленно, чётко и сосредоточьтесь на пере. Представьте себе, как оно подымается и перемещается в миску. Внимательнее, мистер Уизли, не Левиоса́, а Левио́са, давайте, ещё раз, Винга́рдиум Левио́са!

После нескольких попыток Рону удалось применить заклинание, и тот горделиво, будто это не она забросила в миску два из двух шариков, посмотрел на Гермиону. Огорчённая тем, что Рон воспринял те же её советы в штыки, девочка потеряла концентрацию и третий шарик, дрогнув, улетел под соседнюю парту. Рон обидно фыркнул.

— Вы молодец, мисс, продолжайте в том же духе, — Флитвик магией вернул шарик Гермионе и переключился на Поттера.

Он тоже продолжал практиковаться на пере, но то лежало неподвижно, как и вначале занятия.

— Вингардиум Левиоса! — тщательно проговорил мальчик, совершая пас.

Повторять ещё раз о концентрации не имело смысла, поэтому профессор незаметно использовал заклинание, заставив перо Гарри немного подняться в воздух. Некоторым детям не хватало уверенности в своих силах, и им необходим был толчок, осознание того, что всё получается.

Мальчик шарахнулся назад, в ужасе вытаращивая глаза и роняя палочку. В это же время грянул взрыв, и черепки, оставшиеся от миски Симуса, разлетелись во все стороны.

Флитвик торопливо пробормотал слова похвалы для Гарри и, озадаченный его реакцией, ушёл устранять беспорядок.

***

— Какой-то он перепуганный, да? — констатировала Андерклифф, подвигая чашку для второй порции чая. — Через день или два после Распределения он потерялся на третьем этаже и не попросил помощи, пока я сама не окликнула и не спросила, в чём дело. Я общалась с Авророй и не сразу обратила внимание, что он уже в четвёртый раз проходит мимо меня. А когда обратила, — Андерклифф сделала паузу и призналась шёпотом, — как же он испугался! Будто решил, что я бить его собралась!

Флитвик хмуро кивал. Он тоже замечал, что мальчик почему-то нервничает. Некоторые первокурсники, конечно, имели проблемы с адаптацией, но обычно сообщали о своих проблемах взрослым и не реагировали так, будто их могут наказать в любой момент.

— Минерва ещё! — с негодованием прошипела Андерклифф, и Флитвик заинтересовано поднял брови. — Выяснила я с трудом, что Гарри ищет кабинет трансфигурации, и провела его. А Минерва накричала на мальчика за опоздание и баллы сняла!

Флитвик неодобрительно покачал головой.

— Это она зря, конечно.

Требовать от первокурсников идеального соблюдения расписания на второй день учёбы было, по мнению профессора, попросту нелепо. Обычно первые несколько недель за малышнёй присматривали старосты факультетов и проспавшие или опаздывающие были на их совести. Но и тогда всё зависело от обстоятельств и старшекурсники чаще всего удостаивались устного выговора.

Андерклифф набрала в грудь воздуха, чтобы сказать что-то ещё, но тут в кабинет вбежал всколоченный предмет их рассуждений, дикими глазами оглядел двух замерших профессоров и, поняв, что ошибся, выбежал обратно.

— Постойте, Гарри! — окликнул его Флитвик. — Вернитесь!

Несколько секунд ничего не происходило, и профессор решил, что мальчик его не услышал, но скоро дверь снова отворилась, и Поттер вошёл внутрь. Плечи Гарри были сгорблены, голова покаянно опущена.

— Идите к нам, мистер Поттер, — мягко позвала Андерклифф и взмахом палочки подвинула к столу ещё один стул.

— Да-да, Гарри, — закивал Флитвик, — присаживайтесь, не стесняйтесь.

По-прежнему глядя в пол, Поттер боязливо дошёл до стула и осторожно сел на него.

— Угощайтесь, — Андерклифф пододвинула к нему большую чашку чая.

Маленький профессор щёлкнул пальцами, и около стола объявился домовой эльф.

— Принеси кексов, — попросил Флитвик, — или пирожных, чего-то к чаю.

Домовик понятливо кивнул и исчез, чтобы через минуту появиться с подносом.

— Как вам первые занятия? — поинтересовалась Андерклифф, когда Гарри, с подозрением глядя на место, где исчез доставивший сладости эльф, отпил чая. — Нравится учиться?

Поттер молчал, и профессора переглянулись, думая, как бы вызвать его на откровенность.

— Я в вашем возрасте не особо горел желанием обучаться, — заговорщицки подмигнул Флитвик. — Тогда я как раз подсчитал, сколько стоит чешуя-когти-кровь дракона и решил, если добуду себе одного, то уже буду достаточно обеспечен. Так что в планах был побег в Румынию и добыча драконьего яйца.

Профессор уловил мелькнувшую во взгляде Поттера заинтересованность и продолжил.

— Потом выяснилось, что без заклинаний с драконом не справиться, — Флитвик хмыкнул, вертя в руках палочку. — И я решил всё-таки получить базовый курс, чтобы план наверняка удался. А потом вот, увлёкся чарами и дракон вроде как стал мне не нужен. А чем ты хотел бы заниматься в будущем?

— Менеджментом? — неуверенно предположил Поттер, с сомнением глядя на профессоров из-под куцей чёлки.

***

Именно внешний вид Гарри и стал причиной того, что профессор Андерклифф отправилась к директору. Мальчик был подстрижен почти наголо и только на лоб падала прядь волос, закрывая шрам. Вылинялая рубашка без воротника и с короткими рукавами была на несколько размеров больше положенного. Красно-золотой галстук на голой шее смотрелся попросту нелепо. Футболка была заправлена в безразмерные штаны с дырами на коленях, перехваченные широким ремнём. Штанины были несколько раз подвёрнуты и обтрепались по низу, а ботинки, судя по тому, как Поттер косолапил и постоянно спотыкался, наоборот, были ему малы.

На замечание Андерклифф относительно одежды мальчика директор ответил, что дыры и потёртости на одежде — это самый тренд в этом сезоне.

— Её такой продают прямо в магазинах, моя дорогая, — со знанием дела заверил директор.

Аналогичный аргумент был, и когда профессор заикнулась о причёске, выглядящей так, будто Поттера огрели лишаистым проклятием, и об обуви.

— У маглов это модно, — хмыкнул Дамблдор, — был у них певец, который ходил по сцене так, будто у него паралич ног. Очень популярный, просто идол, многие ему подражают.

— Но, — замялась Андерклифф, которой казалось странным, чтобы одиннадцатилетний мальчик выбрал себе в кумиры такого неординарного человека. — А такая худоба для маглов тоже в порядке вещей? Он мельче всех на своём курсе и так сутулится, что не видит, куда идёт.

— Мальчик просто очень скромный, — усмехнулся директор. — А касаемо худобы, ты абсолютно права! У маглов считается модным следить за питанием и практиковать, например, сыроедение.

Андерклифф представила себе поедание мяса в контексте «сыроедения» и передёрнулась.

— Мне кажется, сверстники его обижают, — проговорила женщина.

— Гриффиндорцы? — директор поднял брови так, будто от воспитанников Минервы поголовно исходило святое сияние. — Ну, что ты! Я интересовался самочувствием мальчика у декана гриффиндора, и она заверила меня, что Гарри доволен и уже нашёл себе нескольких друзей.

Андерклифф прикусила губу, не зная, что ещё добавить.

— Лимонную дольку? — предложил Дамблдор, и женщина предпочла ретироваться.

***

Гарри знал, что такое «ненормальный», с четырёх лет. Однажды к Дурслям в гости пришли знакомые со своей дочкой Люси. Девочка была на два года старше Гарри и Дадли, но почему-то не разговаривала, только рассеяно улыбалась, глядя куда-то в угол. Дадли похвастался ей своим новеньким паровозиком, и Люси очень заинтересовалась, внимательно рассматривая и ощупывая игрушку. Но как только мальчик предложил концепцию игры и попытался забрать у неё паровозик, Люси вдруг разрыдалась так громко и внезапно, что Дадли тоже заревел.

Уже вечером, когда гости ушли, Гарри услышал, как Дурсли обсуждали этот момент. Они говорили, что дочка Уэльсов внешне симпатичная и так и не скажешь, что она ненормальная. Это слово Петуния произносила каким-то странным тоном, будто ей было очень стыдно. Потом Петуния возблагодарила высшие силы за то, что их с Верноном сын здоров, и чета Дурсль легла спать.

Меньше чем через год у Гарри начались магические выбросы, и мальчик понял, что он тоже болен. Ненормальный, как и Люси, и это очень плохо.

К Дадли и Гарри Дурсли всегда относились по-разному, и мальчик знал, это потому, что Петуния и Вернон — родители Дадли, а не его. Но это не значит, что он не хотел бы, чтобы его целовали на ночь и желали приятных снов, выслушивали, когда он хотел что-то рассказать и не злились так сильно в случае проступка. Но теперь Гарри был не просто навязанным обстоятельствами ребёнком и нелюбимым племянником, он стал представлять опасность для Дадли.

Как-то раз, разозлённый тем, что кузен не хочет отдавать ему игрушку, Гарри толкнул его, не вставая с места. Дадли упал, сильно ударившись головой о спинку кровати. Потом приезжала мигающая машина с сиреной, Петунья плакала, а по дому ходили двое пахнущих лекарствами мужчин в белых халатах. Из-за сотрясения мозга Дадли неделю почти не вставал с кровати, плохо ел и часто плакал. А Гарри терзался чувством вины, но не мог решиться признаться Дурслям, что это он толкнул кузена. Дадли об их ссоре, похоже, даже не вспомнил.

Двумя месяцами спустя у них с Гарри снова произошёл конфликт. Сначала они поспорили, возможно ли сдвинуть с места огромный расписной горшок, стоящий на подоконнике в декоративных целях. Гарри этот предмет казался совершенно неподъёмным, но Дадли доказал ему, что горшок вполне можно сдвинуть. Даже уронить, разбив со страшным грохотом, от чего заспанные Дурсли (дело было субботним утром) прибежали к ним в комнату за две секунды. Дадли успел спрыгнуть с подоконника и ревел от страха, тыча пальцем в Гарри. Так что вопроса, кто виновник происшествия, не стояло, и раздражённые ранним подъёмом и собственным испугом Петунья и Вернон напустились на мальчика.

— Но это не я! — от шума и крика Гарри тоже начал плакать. — Это он разбил!

— Бедный малыш, так перепугался! — причитала Петунья, обнимая Дадли.

После того, как сын выздоровел, она баловала его больше прежнего.

— Не плачь, мой хороший, не плачь, — успокаивала она, — мы ведь сегодня собирались в зоопарк, помнишь? Ты ведь хотел посмотреть на слона? Сейчас позавтракаем и сразу поедем!

— А ты, — припечатал Дурсль, строго глядя на Гарри, — останешься дома!

— Но это не я! — закричал мальчик, дрожа от обиды и несправедливости.

Визит зоопарка планировался две недели, и он тоже очень хотел посмотреть на слона. И на носорога, и на зебр, и на верблюда. Они с Дадли часами рассматривали энциклопедию с картинками животных, и Гарри не терпелось посмотреть на них вживую. Может, их даже разрешили бы погладить, неужели, он упустит такую возможность!

Гарри не сразу осознал, что характер шума изменился. Петуния, бледная до синевы, испуганно кричала, задвигая себе за спину Дадли и пятясь к выходу вместе с ним. Вернон, тоже бледный, метался по комнате, не зная, за что хвататься. На окне, около которого стоял Гарри, ярко полыхали тяжёлые шторы, быстро наполняя помещение едким вонючим дымом.

В эти выходные в зоопарк, понятное дело, никто не поехал. Дурсли попросили миссис Фигг присмотреть за Дадли и ходили по дому какие-то пришибленные, время от времени о чём-то шушукаясь между собой. На Гарри они смотрели так, будто тот мог в любой момент взорваться. Через некоторое время Дурсли пришли к общему решению и начали генеральную перестановку.

Гарри не испытывал восторга от своей новой комнаты, но жаловаться было грех. Стены чулана были кирпичные и «так ты не сможешь спалить дом, на который мы с таким трудом заработали, неблагодарный мальчишка». Сидя на скрипучей металлической кровати с панцирной сеткой, мальчик обещал себе, что больше никогда-никогда не сделает ничего странного. Но нарушил собственное обещание уже через неделю.

Когда во время завтрака ему понадобился нож для масла, тот сам прыгнул ему в руку. Всё бы ничего, но ножом в это время пользовался Вернон, и сильно порезал себе палец. Снова были шум, ругань и причитания. Расстроенный и разочарованный в себе Гарри опять плакал, и чем больше он заводился, тем больше причинял разрушений: чашки потрескались, и красивая белая скатерть в цветочек намокла от чая и кофе, тарелки с недоеденным завтраком сами собой соскакивали со стола, разбиваясь вдребезги, навесные шкафчики дрожали и хлопали дверцами. В конце концов Дурсли, пригибаясь, выбежали из кухни и закрыли за собой дверь, оставляя Гарри истерить в одиночестве.

— Мы не будем за тобой убирать! — постановил Вернон, заглянувший в помещение через четверть часа и обозревший сжавшегося на стуле мальчика посреди разгромленной кухни. — Пошевеливайся! Чтобы через час всё блестело!

Гарри, вытирая рукавом липкое от высыхающих слёз лицо, сполз на усеянный осколками пол и взялся за веник.

Поттер пошёл в школу на год позже Дадли. Дурсли опасались выпускать ненормального в свет и некоторое время склонялись к мысли о домашнем обучении. Однако, Вернон работал, а Петуния, позанимавшись с Гарри немного счётом и чтением поняла, что педагогическими талантами обделена. От необходимости повторять некоторые моменты много раз она начинала раздражаться, Поттер психовал, и семейство Дурслей в очередной раз шло в магазин, чтобы купить новую посуду или мебель.

Выбросы Гарри сжирали большую долю семейного бюджета. При таком раскладе было понятно, почему Вернон и Петунья не горели особым желанием покупать племяннику ещё какие-то свои игрушки или вещи. Поттер это понимал, но видеть, как довольный Дадли распаковывает очередную яркую коробку с причудливым бантом, было до слёз обидно. Во время праздничного ужина по случаю дня рождения Дадли, Поттер из кожи вон лез, чтобы всё прошло хорошо. Даже вызвался принести торт — Петунья весь день занималась организацией праздника и выглядела очень уставшей.

Но Гарри не успел добежать до кухни — торт сам вплыл в гостиную, удерживаемый в воздухе какой-то неведомой силой. Поттер взял блюдо в руки, в гробовой тишине поставил его на стол перед окаменевшими и бледными Дурслями, и сам отправился в чулан. Не было смысла дожидаться, пока все начнут его ругать.

Никто его не трогал, а сам Гарри был погружён в мрачные раздумья относительно своей неправильности, поэтому пробыл у себя почти до обеда следующего дня. Тогда же Петуния заметила, что у голодного Гарри нет сил чудить. Едва Дурсли стали ограничивать его в еде, количество выбросов сократилось до минимума, и было решено отправить мальчика в школу.

Конечно, это была не частная школа со свежим ремонтом, кучей техники и современными методиками обучения, куда большой жёлтый автобус каждое утро отвозил Дадли. Гарри ходил в бесплатную общественную школу, где бо́льшая часть учеников была из неблагополучных семей. Учителям конечно же было не досуг возиться с проблемными детьми и искать к каждому подход. Основное внимание уделялось поддержанию дисциплины, поэтому в ходу было запугивание и телесные наказания.

Гарри видел тёмные продолговатые синяки на спине Мэтью Кросби — главного классного хулигана. Тот демонстрировал их едва ли не с гордостью, но Поттер обзаводиться подобными отметинами желанием не горел, поэтому старался на рожон не лезть. И всё равно, получить линейкой по голове или указкой по рукам можно было даже за то, что поковырялся в носу на уроке.

Петунья и Вернон всегда радовались хорошим отметкам Дадли, и Поттер тоже старался хорошо учиться: отвечать на уроках и не пренебрегать выполнением домашних заданий. Дурслям до оценок Гарри не было никакого дела — Петунья просто радовались, что тот перестал мозолить ей глаза и бо́льшую часть дня проводит вне дома. Зато тяга Поттера к знаниям не нашла понимания у одноклассников. На одной из перемен Мэтью подошёл к нему в туалете и пока ещё достаточно вежливо поинтересовался, какого ананаса Гарри постоянно тянет руку, и зачем так подробно отвечает на вопросы.

— Барлоу за такой ответ, что я дал ей сегодня, раньше не имела бы никаких претензий, — недовольно высказывал Мэтью, — а теперь появился чёртов гениальный Поттер, и вместо заслуженных «Е» я получаю «F»! Зачем ты это делаешь?

Будь Поттер постарше или посмекалистее, он бы выдумал достойную причину, которая бы удовлетворила Мэтью. Например, что батя горбатится по три смены на его колледж и в случае оценок ниже «В» привязывает за ногу верёвкой и велит прыгать с моста. Но Гарри был просто Гарри, поэтому честно ответил, что хочет вырасти нормальным человеком.

Нормальный — значит не жечь и не левитировать вокруг себя предметы из-за того, что настроение не очень. Нормальный — когда на день рождения и на рождество дарят настоящие подарки, а не бумагу с подсчётом убытков, которые должен отработать. Нормальный — это жить в комнате наверху, а не в каменном мешке с минимумом вещей, чтобы нечего было портить.

Мэтью не стал уточнять, что для Гарри значит это слово, он и так понял, что выскочка считает себя лучше остальных. От удара под дых Поттер скорчился, попытался привести в движение сковавшиеся лёгкие и не смог. Перед глазами потемнело, и он упал на холодную грязную плитку.

С тех пор за правильные ответы на уроках и выполненные домашние задания Гарри стал получать от Мэтью и его шайки. А за плохие — указкой по рукам или по спине. Учителя уже знали, что он может заниматься лучше, и считали, что оказывают Поттеру хорошую услугу, выбивая из него лень.

Травмы у Поттера всегда заживали быстрее, чем у того же Дадли, но из-за скудности рациона и усилившихся побоев он теперь фактически всегда был голоден.

— И о крестоцветных нам расскажет Поттер, — объявила учительница естествознания, та самая мисс Барлоу. — Поттер! — повысила она голос, и мальчик торопливо подскочил со стула.

Сегодня утром Гарри подъел из холодильника немного пудинга и печёных овощей, пока убирал на кухне, и в животе впервые за долгое время появилось приятное ощущение сытости. Вчера Мэтью избил его особенно сильно, и Гарри решил даже не садиться за домашнее задание, чтобы не было соблазна ответить правильно. Поэтому, что такое эти крестоцветные, он не знал.

— Ну, — поторопила мисс Барлоу, — что такое культурные растения?

— Те, которые специально выращиваются для массового использования, — оттарабанил Гарри и обречённо скосил глаза на скрипнувшего зубами Мэтью.

— Хорошо, — кивнула учительница, — и какие же растения семейства крестоцветных выращиваются специально?

— Клевер, — буркнул Гарри.

Удовлетворение мгновенно ушло из глаз женщины, сменившись раздражением.

— Клевер? — брезгливо уточнила она, поигрывая указкой. — Разве он из семейства крестоцветных?

Гарри угукнул, аргументируя это тем, что листья клевера похожи на крест. Особенного, когда их не три, а четыре.

— И для чего же люди его выращивают? — ухмыльнулась учительница.

— К фестивалю дня святого Патрика, — пробормотал Гарри, и по классу прокатилась волна смешков.

— Тишина! — рявкнула мисс Барлоу, ударяя по парте указкой. — Поттер, ты выучил то, что я задала на сегодня? — вкрадчиво уточнила она.

— Читал, — пробубнил Гарри, сосредоточенно глядя в пол.

— Ах, читал! — с сарказмом повторила учительница. — Руку!

Гарри замешкался. Он предпочитал, чтобы удары наносились неожиданно. Это всё же лучше, чем добровольно дать отбить себе пальцы.

— Живо! — поторопила она, и Поттер медленно положил ладонь на парту.

Хорошее настроение от обильного завтрака у Гарри неуловимо испарилось, и на его место пришла злость. Он ненавидел довольно ухмыляющегося Мэтью, а красновато-рыжие волосы учительницы раздражали больше обычного. Мисс Барлоу часто меняла образ, поэтому её пряди были пережжённые и торчали дыбом, вызывая ассоциацию с горящим факелом. Зря Гарри, конечно, подумал о горящем факеле, когда она замахивалась.

Тётя Петунья мгновенно увидела закономерность между исчезнувшей из холодильника едой и вспыхнувшими волосами учительницы Поттера. На двери чулана появился навесной замок, а количество потребляемой Гарри еды стало тщательно контролироваться.

Мальчик старался найти баланс между «не тупить» и «не умничать». Он подробно отвечал на вопросы письменных работ и мычал на устных опросах. Его кандидатуру даже выдвинули для участия в конкурсной программе, когда подающим надежды ученикам предлагали бесплатное обучение в более элитном учебном заведении. А потом Поттеру стукнуло одиннадцать, и начали происходить странности, к которым мальчик не имел никакого отношения, но всё равно был за них в ответе.

Проблема была в стаях сов, что прилетали в Литтл Уингинг даже днём и приносили письма на имя Гарри Поттера. Из разговоров Дурслей между собой мальчик выяснил, что «ненормальные» хотят забрать его к себе. Такое развитие событий было неприемлемым — у Гарри только всё начало получаться! И ничего странного он уже давно не делал! Недавно Вернон просил Дадли разобрать свои вещи в игровой комнате — второй спальне наверху. И мальчик надеялся, что уборку затеяли ради того, чтобы переселить его из чулана. Может, ему даже достались бы какие-то более новые игрушки Дадли. А теперь мечтам о нормальной жизни, почти ставших явью, снова угрожала опасность.

От старших ребят Поттер наслушался баек о закрытых школах, куда страшились попадать даже самые отъявленные хулиганы. Это было чем-то вроде тюрьмы, откуда в нормальный мир уже хода нет, а Хогвартс, судя по всему, был именно такой школой-интернатом. Поэтому Гарри помогал сжигать письма, подносил успокаивающие капли тёте Петунье, когда та обнаружила бумагу в купленных ею на базаре яйцах и был искренне благодарен Дурслям, которые не хотели его отдавать. Даже решились уехать из дома, чтобы сбить сов со следа.

— Немедленно уйдите! — трясся Вернон, угрожая ружьём мужчине огромного роста с торчащими во все стороны волосами и неопрятной бородой.

Как Гарри знал из слов тёти Петунии, неаккуратный внешний вид был признаком ненормальности. Поэтому мальчик был не против, что его стригут очень коротко, оставляя только небольшую прядь волос, чтобы «прикрыть этот ужасный шрам». Как только его волосы немного отрастали, тут же начинали завиваться и топорщиться во все стороны.

Хагрид без видимого усилия вынул ружьё из дрожащих рук Дурсля, завязал ствол узлом и вернул ему обратно.

— Собирайся, Гарри, — скомандовал великан, — ты поедешь в самую лучшую школу магии и волшебства, и у тебя будет самый лучший учитель! Альбус Дамблдор! — на последних словах Хагрид, будто готов был перекреститься, но передумал.

Гарри набрал в грудь воздуха, чтобы сказать великану, что ни в какую школу он не поедет, и попросить не присылать больше сов. Он помнил, как Вернон ругался за исцарапанную когтями и заляпанную помётом крышу своей машины и тоскливо прикидывал, во сколько обойдётся ремонт.

— Он не поедет ни в какую школу! — рявкнул Дурсль, и мальчику оставалось только одобрительно закивать. — Я не собираюсь платить какому-то чокнутому за его фокусы!

— Никогда, — Хагрид угрожающе подался вперёд, нависая над Дурслями, — не оскорбляйте Альбуса Дамблдора в моём присутствии. И не переживай, Дурсль, — добавил он, — учёба Гарри оплачена. Пойдём, — обратился он к мальчику.

Поттер растеряно посмотрел на опекунов, которые уже не демонстрировали ни малейшего стремления отбивать его у Хагрида.

— Но я не хочу! — проговорил Гарри, отодвигаясь от приближающегося великана.

Вернон выяснил у него, что Поттер будет проводить у них два месяца в году, и выглядел абсолютно довольным этим фактом.

— Я ведь сдал экзамены в среднюю школу! — в голосе Гарри зазвенели слёзы.

Он ведь так старался, чтобы стать нормальным! Он так надеялся, что Дурсли оценят его усилия! А выходит, дело было только в деньгах? Без разницы, в какой школе он будет находиться, лишь бы подальше от них?

— Успокойся, Гарри, — Хагрид взял его за плечо. — Не нужна тебе никакая магловская школа, — бормотал он, ища что-то в своём безразмерном кармане.

Поттер не пытался вырваться, потому что видел, что великан сделал с ружьём. Только огромными глазами смотрел на Дурслей. Он всё ещё надеялся, что они за него заступятся. Не позволят Хагриду отвезти его в какую-то ненормальную школу. Но Вернон и Петуния даже не смотрели в его сторону. Они о чём-то переговаривались между собой и выглядели невероятно счастливыми.

Гарри сглотнул ком в горле и сморгнул выступившие на глазах слёзы. Хагрид, наконец, нашёл искомое и мир вокруг завертелся. Портключ перенёс их в Косой Переулок.

========== Часть 2 ==========

— Мерлин и Моргана, — прошептала шокированная мадам Помфри, закончив накладывать диагностирующие заклинания. — Сейчас я дам тебе лекарство, — мягко обратилась она к сидящему на кушетке мальчику, — ты его выпьешь и постараешься немного поспать, хорошо, дорогой? — она заклинанием призвала фиал со смесью костероста и усыпляющего зелья.

— Мне надо на трансфигурацию, — попытался протестовать мальчик.

Рука болела адски, но ему не хотелось терять балы по причине прогула. Старшекурсники гриффиндора грозились применить к проштрафившимся какой-то «кантис». Гарри не стал уточнять, что это такое, заранее решив, что что-то жуткое.

— Не волнуйся, я напишу тебе записку, — пообещала мадам Помфри и, откупорив фиал, вручила его Гарри.

Проследив, чтобы мальчик лёг в постель, женщина прошла в свой кабинет, поманив за собой профессора Флитвика.

— Я столько плохо сросшихся костей в жизни не видела! — возмущённым шёпотом говорила она, быстро заполняя карту пациента. — Как зовут этого мальчика?

— Гарри Поттер, — ровно ответил Флитвик.

***

С того памятного чаепития Гарри стал замечать, что профессора Андерклифф или Флитвик часто находятся неподалёку. Вот, и во время урока полётов, когда Поттер не справился с метлой и упал, сломав запястье, профессор Флитвик был тем, кто транспортировал Гарри в больничное крыло.

Поначалу Поттер относился к профессорам с недоверием и отвечал на их вопросы очень осторожно. Но никаких санкций за откровенности не последовало, и Гарри начал проникаться к ним симпатией. Флитвик был рад видеть его после занятий и всегда угощал вкусным чаем. А профессор Андерклифф пригласила Поттера на свой факультатив по этикету и традициям волшебного мира. После него женщина тоже позволяла Гарри задерживаться, чтобы задать вопросы или обсудить какую-нибудь тему.

— Всё хорошо, Гарри, — успокоила Андерклифф, применяя «Репаро» к расколотой Поттером чашке.

Это не был выброс, мальчик просто случайно зацепил её рукой. И весь сжался, когда профессор взмахнула палочкой, ожидая, что его ударят.

— А она не распадётся? — уточнил Гарри, внимательно оглядывая целую чашку.

— Нет, — она подвинула чашку к мальчику, и тот осторожно взял её. — Хочешь сам попробовать?

Гарри торопливо покачал головой, прижимая посудину к груди.

— Ну, ладно, — не стала настаивать Андерклифф и сменила тему.

Жаль, что Макгонагалл не была такой же мягкой и понимающей. Более того, она относилась к нелюбимому Гарри типу учителей, которые были уверены, что отрицательное подкрепление стимулирует старательность ученика. Поттер до сих пор с недоумением вспоминал первое занятие, когда она накричала на мальчика со слизерина из-за того, что тот испортил выданную для трансфигурации спичку и попросил новую. Даже для Поттера, который привык ценить вещи, спичка была всего лишь спичкой, и он искренне не понимал, в чём проблема дать каждому по коробку́. Они ведь стоят копейки! Потом Макгонагалл начала критиковать самого Гарри. Она почему-то была уверена, что именно он легко справится с заданием, и была разочарована тем, что Поттер не оправдал её ожиданий.

Кажется, он разочаровал её ещё в тот момент, когда переступил порог Хогвартса. Перед Распределением Макгонагалл строго отчитала Гарри за неподобающий внешний вид, и выглядела очень удивлённой перед тем, как надеть на его голову Шляпу. Наверное, Поттеру за те пару минут, что они топтались в коридоре перед Большим Залом полагалось отобрать «подобающую» случаю одежду у кого-нибудь из однокурсников. Другого способа привести себя в порядок попросту не существовало.

***

— Неужели профессор Макгонагалл не рассказала тебе о Хогвартсе, когда сопровождала за покупками? — поинтересовался Флитвик на вопрос Гарри о длительности обучения и количестве экзаменов.

— За покупками меня сопровождал Хагрид, — пожал плечами Гарри.

— Точно? — уточнил Флитвик. — Наш лесничий?

— Он назвался хранителем ключей, — припомнил Гарри, и профессор озадачено крякнул.

***

Косая алея произвела на Гарри двоякое впечатление, а отделение Гринготтса изрядно напугало.

— Можете, пожалуйста, перенести меня в Литтл Уингинг, — шёпотом попросил жмущийся к Хагриду мальчик.

Великан тоже не внушал чувство безопасности, однако он был всё же больше похож на человека, чем сморщенные коротышки с длинными носами, широкими ртами и маленькими глазками. Гарри представил себе неведомую магическую школу, в которой он будет учиться с этими страшными карликами, и чуть не всплакнул от жалости к себе. Не настолько же он ненормальный, как эти существа? Может, есть шанс поступить в обычную среднюю школу?

— Что ты там говоришь, Гарри? Не слышу! — Хагрид склонился, и Поттер закачал головой, торопливо втягивая её в плечи.

Обычно, когда преподаватель что-то вот так переспрашивал, это обозначало, что он всё услышал и сказанное ему не понравилось.

— Странные это существа, гоблины, — констатировал Хагрид, дружески подмигнув, — но счетоводы из них самые лучшие! Сейчас возьмём для тебя немного денег и пойдём за покупками для школы, — пояснил он, и Гарри кивнул, немного приободрённый.

Всё-таки, Хагрид не считал его настолько ненормальным, чтобы отправлять учиться с гоблинами.

Около хранилища Поттера возникла заминка, потому что ему в голову не могло прийти, что надо вылезти из тележки, самому пройти в комнату и взять деньги. Финансами всегда распоряжались взрослые, и если даже Поттера отправляли в магазин, то тётя Петуния давала ему нужное количество фунтов и забирала сдачу.

Потом возникла заминка с ключами.

— Раз сам Дамблдор, великий человек, дал мне ключ от хранилища, то ему я его и верну! — горячился Хагрид, потрясая огромными руками.

— Мистеру Гарри Поттеру уже исполнилось одиннадцать? — скрипуче уточнил гоблин.

Гарри кивнул.

— Мальчик что, неполноценен? — хмуро поинтересовался гоблин, глядя теперь уже исключительно на Хагрида.

Тот сначала не понял слова, а потом заверил, что «не, Гарри эта… нормальный, только вот великий человек Альбус Дамблдор…»

— Мистер Дамблдор, на которого вы так часто ссылайтесь, является полным магическим опекуном Гарри Поттера? У вас есть документы, которые это подтверждают?

Хагрид растерянно похлопал себя по карманам, покачал головой и снова начал подробный рассказ о том моменте, когда директор Хогвартса дал ему ключ.

— Гарри Поттер является клиентом нашего банка, и у меня нет никакого права отдавать ключ от его хранилища кому-то другому, тем более, не являющегося его официальным опекуном, — оборвал гоблин и спрятал ключ к себе в карман. — Но если вы настаиваете на том, что мальчик не может распоряжаться своими средствами, мы произведём проверку и вышлем ключ ответственному лицу.

Великан снова пытался запротестовать, но сотрудник банка делал вид, что никаких звуков не слышит.

— Хранилище семьсот тринадцать, — объявил он, чтобы прервать захлёбывающегося словами и заикающегося от волнения Хагрида.

На этот раз Гарри никто не подгонял, и он спокойно остался сидеть в тележке. Никаких ключей не понадобилось, гоблин просто провёл своим длинным когтистым пальцем с выпуклыми суставами сверху вниз, и дверь открылась. Великан забрал из хранилища какой-то маленький предмет, и они поехали на выход.

Покупка вещей для Хогвартса сначала происходила довольно быстро. Список необходимых первокурснику предметов не менялся годами и в случае «стандартного заказа» продавцы упаковывали будущим ученикам собранный загодя стандартный набор.

Гарри обзавёлся большим чемоданом, внушительной стопкой учебников, необычными предметами, вроде весов, телескопа и котла, и не менее странной одеждой. Мадам Малкин даже не стала его обмерять или уточнять стандартность заказа — плешивый оборванец вряд ли стал бы требовать мантии из батиста или зимний плащ особого кроя. Она выдала ему самую простую одежду, прикинув рост на глаз, и сосредоточилась на других детях, из которых уже начала собираться очередь.

Однако, у мастера Олливандера Гарри провёл почти час. Мальчик размахивал палочками, которые ему совали в руку, ничего не происходило, стопка неподходящих увеличивалась, и седой мужчина, поначалу выглядящий вполне довольным, начал озабоченно хмуриться. Потом иногда заглядывающий в магазин, так как сесть внутри было негде, Хагрид назвал Гарри по имени, и лицо Олливандера озарилось пониманием. Он внимательно посмотрел на прикрывающую шрам чёлку мальчика и выдал ему палочку из остролиста. Поттер не знал, как реагировать на уже второй раз прозвучавшее упоминание Волан-де-Морта, могущественного волшебника, который убил родителей Гарри. Поттер ещё в первый раз хотел сказать Хагриду, что его родители разбились в автокатастрофе, но решил не спорить. Он-то знает правду.

Олливандер рассказал историю о том, что в палочке мифического убийцы было перо того самого феникса, что и у той, что выбрала Гарри.

— Да-да, мистер Поттер, — заявил он, увидев изумлённо приподнятые брови мальчика, — именно палочка выбирает волшебника, и эта, — он посмотрел на деревяшку в руке Гарри, — выбрала вас.

Поттер тоже с сомнением посмотрел на палочку, недоумевая, как Олливандер это понял. Сам Гарри ничего особенного не чувствовал.

Даже после того, как с выбором палочки определились, из магазина Гарри выполз ещё больше получаса спустя. Подбор удобного крепления, так называемых ножен, был не менее важен выбора, собственно, палочки.

На улице Поттера ожидал Хагрид с подарком на день рождения. Совой. Такой же, как те, из-за которых размеренная и привычная, хоть и не самая счастливая жизнь Гарри покатилась кувырком. Поттер почувствовал какой-то невнятный зуд под кожей, будто все волоски на теле встали дыбом. Металлические прутья завибрировали, клетка деформировалась, а птица с негодующим клекотом забила крыльями. От неожиданности Хагрид уронил клетку и та от удара о землю разломалась окончательно. Великан посокрушался, глядя вслед улетающий сове, но ругать Гарри не стал.

***

— Декан гриффиндора избивает первокурсников, — громким шёпотом прокомментировал Драко, очевидно пивший по утрам эликсир храбрости вместо тыквенного сока.

Красная Макгонагалл, возмущающаяся и размахивающая палочкой так, что Гарри уже почти сполз под парту, гневно воззрилась на Малфоя.

— Пять баллов со Слизерина за разговоры на уроках и неуважение к преподавателю! — рявкнула она.

— Пять баллов Гриффиндору за запугивание ученика и крик на уроке, — передразнил бессмертный Малфой.

— Пятнадцать баллов со Слизерина за вопиющее хамство! — на секунду окаменев от возмущения, объявила Макгонагалл.

Женщина строгим взглядом обвела притихших учеников, хмуро посмотрела на Драко, старательноизображающего смущение и раскаяние своей несдержанностью, и вернулась к новой теме занятия.

После пяти уроков, выделенных на трансфигурацию спички, почти все ученики справлялись с заданием, и замечания были только к функциональности иголки. В идеале, её должно было быть возможно использовать по прямому назначению, поэтому иголки с тупым концом, слишком короткие, большие, кривые, с маленьким ушком, нещадно подвергались критике.

И только у Гарри Поттера за прошедшее время не получилось сделать со своей спичкой вообще ничего. И поскольку мальчик совершенно не выглядел огорчённым неудачей, даже, кажется, наоборот, слегка улыбался, когда пас и заклинание в очередной раз не срабатывали, Макгонагалл решила, что Поттер над ней издевается. Специально не выполняет задание, хотя может это сделать. Едва профессор повысила голос, Гарри пригнулся, втягивая голову в плечи и пряча руки под мышками. Это разозлило декана ещё больше: почему мальчик имеет наглость вести себя так, будто она избивает детей на уроках?

Едва только профессор отвернулась к доске, чтобы написать формулу трансформации металла в дерево, Драко повернулся к Поттеру и подмигнул ему.

Гарри ответил смущённой улыбкой.

***

— Ты дружишь с Малфоем? — вытаращился Рон, едва за Драко закрылась дверь купе.

— Он помог мне с вещами, — дипломатично отозвался Гарри.

На самом деле, сильно разогнавшийся по наставлению миссис Уизли, он пролетел сквозь колонну и сбил тележку Малфоя. Драко, конечно, ругался, но потом действительно заклинанием привёл их багаж в порядок и даже помог извиняющемуся Гарри затащить его вещи в поезд.

Едва Поттер устроился в свободном купе, к нему заглянул Рон.

— Куда ты подевался? — возмутился он и без приглашения уселся напротив.

— Прошёл сквозь стену, как вы мне и советовали, — дёрнул плечами тот, всё ещё шокированный тем, что не расшиб голову.

И почему этот Уизли возмущается? Гарри ведь не просили ждать кого-то на перроне? Да и толпа там была такая, что требовалось усилие, чтобы просто оставаться на месте.

Рон принялся рассказывать о своих старших братьях и жаловаться на то, что вынужден донашивать их вещи и питомцев. На этом моменте он с ненавистью посмотрел на Коросту, дрыхнущую у него за пазухой. Гарри только пожимал плечами, не торопясь с ответными жалобами. В общественной школе, где он учился, многие ученики вызывали других на откровенность, а потом занимались шантажом или просто закладывали их учителям.

Заглянувший в купе Драко Малфой сморщил нос при виде Уизли.

— Ты — Гарри Поттер? — с отчётливым сомнением уточнил он, разглядывая Гарри.

Мальчик кивнул. Быстро справившийся с удивлением Малфой представился, пожав ему руку, бросил пару замечаний о погоде и изъявил желание увидеться вечером. Гарри доброжелательно кивнул.

— Ты что, не понимаешь? — зашипел Поттеру Рон, когда за блондином закрылась дверь. — Он же манипулирует тобой! Хочет, чтобы ты пошёл в Слизерин!

— Куда? — Гарри склонил голову набок.

Он был уверен, что идёт в Хогвартс.

— Если эта шляпа сама решает, кого куда отправлять, то как Малфой может мной манипулировать? — уточнил Гарри после небольшого экскурса в историю факультетов.

— Слизерин заканчивают только тёмные маги! — стращал Рон, жуя вытащенный из сумки бутерброд. — Сам-Знаешь-Кто учился на этом факультете!

— Ты имеешь в виду Волан-де-, — Гарри замолчал, потому что Уизли выкатил глаза и замахал на него руками.

Потом к ним в купе присоединилась Грейнджер, и о непонятках со Шляпой Гарри вспомнил уже, когда её широкие поля закрыли ему обзор.

— Отправила бы тебя на Слизерин, мальчик, — вдруг отчётливо услышал Гарри, — там тебе самое место. Но я лицо подневольное. Гриффиндор! — громко выкрикнула Шляпа, и зал взорвался аплодисментами.

***

Северус Снейп пропустил начало учебного года по причине разработки нового зелья совместно с Гильдией зельеваров. Дамблдор решил, что на такой короткий срок нет смысла искать замену, поэтому зельеварение было уроком самоподготовки. И Снейп заранее содрогался от перспективы проверять, что там эти лентяи выучили вне его чуткого руководства.

Профессор эффектно влетел в класс, сохраняя идеальную осанку. Необходимо было показать новеньким, что пришёл настоящий мастер своего дела, и затянувшиеся летние каникулы закончились. Снейп коротко упомянул возможности зельеварения, намекнул, что немногие достигают высот в этой непростой науке и объявил, что без должной внимательности и усердия даже тривиальное зелье от прыщей может представлять большую опасность для здоровья.

— Рекомендую вам ознакомиться с правилами техники безопасности на уроках зельеварения, — проговорил Снейп, раздавая ученикам свитки пергамента, пестрящие словосочетанием «категорически запрещается». — От соблюдения этих правил зависит ваша жизнь и жизнь ваших коллег, поэтому наказания за халатность будут суровыми, — профессор не повышал голоса, но первокурсники теперь опасались даже дышать, торопливо ища в списках подтверждение того, что они делают это правильно.

Убедившись, что нужный эффект достигнут, Снейп уселся за стол и пробежал глазами список учащихся.

— Пока вы изучаете правила, я проведу опрос, дабы выяснить уровень ваших знаний, — на последних словах в голосе зельевара прозвучала ирония.

Какой там уровень? Наверняка половина учеников даже не притрагивалась к своим учебникам.

— Лаванда Браун, — вызвал он.

Темноволосая девочка с двумя косичками ощутимо побледнела и начала нервно перекладывать вещи на своей парте.

— Какие типы зелий вы знаете?

Судя по перепуганому виду Лаванды, она даже не знала, что у зелий есть какие-то типы.

— Какое действие бывает у зелий? — намекнул профессор, полюбовавшись сменой цвета лица девочки на ярко красный и снова на белый.

— Лечебные, — выдавила она так, будто озвучивала последнюю волю, прежде чем испустить дух.

— Ещё? — Снейп встал из-за стола и немного приблизился, чтобы лучше слышать.

Это было его ошибкой, потому что при виде сурового профессора в полный рост, Лаванда съёжилась и не смогла выдавить из себя больше ни звука.

— Мистер Уизли? — вызвал следующего ученика Снейп.

Тот с готовностью подорвался с места.

— Взрывающиеся, прожигающие поверхности, вызывающие адские головные боли и галлюцинации, убирающие пальцы на ногах, увеличивающие нос, вызывающие рост перьев вместо волос, превращающие в тыкву, — быстро тараторил Рон, брат Фреда и Джорджа.

— Многие из описанных вами особенностей действия составляют один тип зелья, — проговорил Снейп дождавшись, пока Уизли выдохнется, — так, какие же типы существуют?

— Восстанавливающие, взрывающие, уничтожающие, — сосредоточенно глядя в потолок и почёсывая затылок для стимуляции памяти, начал перечислять Уизли.

Учебник он, понятное дело, даже не открывал, но невозможно было не обогатиться знаниями, живя с близнецами. Уж чему чему, а искусству прятаться под стол и не тащить неизвестное в рот младшие Уизли обучились раньше, чем способности связно изьясняться.

— Трансформационные, яды и противоядия.

— Какое есть универсальное противоядие? — задал следующий вопрос Снейп.

— Безоар, — без раздумий ответил Рон.

— А откуда добывают безоар? — уточнил профессор.

— Ну, — Уизли замялся, — они у нас в кухне лежат, в ящике.

— Похвально, — Снейп заложил руки за спину. — Мистер Забини, какие типы зелий забыл упомянуть мистер Уизли?

— Ментальные, полётные, контрзелья и комбинированные, — перечислил высокий смуглый мальчик с вьющимися волосами.

— Мисс, — холодно прищурился Снейп, когда после очередного его вопроса девочка с растрёпанными волосами в очередной раз задрала руку и начала подпрыгивать на стуле.

— Грейнджер! — возбуждённо вскочила та, — в состав зелья от фурункулов входят высушенные листья крапивы, рогатые слизняки, змеиные зубы…

— Мисс Грейнджер, — со сталью в голосе повторил Снейп, обождав ещё некоторое время после того, как она закончила. — Если вы подозреваете у меня проблемы с восприятием и думаете, что я не вижу вашей вытянутой руки, то уверяю вас, таковых у меня нет. А у вас есть проблема с дисциплиной. Чем вы должны сейчас заниматься?

— Но я уже, — Гермиона запнулась, мусоля углы пергамента с правилами техники безопасности.

— Какое задание я вам дал? — раздельно уточнил Снейп.

— Учить правила, — Грейнджер уже едва ли не плакала.

— Сядьте, — велел профессор, — два бала с Гриффиндора. Гарри Поттер, — вызвал он и очень удивился, когда поднялся мелкий мальчишка со странной причёской.

Гарри сильно сутулился, от чего мантия, и так сидящая на нём не очень, была перекошена. Однокурсники с Гриффиндора поделились с Гарри своей одеждой, потому как у Поттера даже сменной не было. Симус заметил, что тот пытается стирать свои вещи в душевых, чтобы снова надеть их завтра, поэтому у мальчика появились бежевые штаны, рубашка и пара кофт. Он сначала отказывался, но огромная футболка, доставшаяся от Дадли, не успевала высыхать к утру, а надетая под мантию, начинала вонять мокрой псиной. Ботинки ему одолжил Невилл, так как бабушка упаковала ему с собой несколько пар обуви на вырост.

Но несмотря на новую одежду и починеные кем-то из старшекурсников очки, уверенности Поттер не излучал абсолютно. Снейп со смешанными чувствами наблюдал, как он прячет кисти в чуть коротковатые рукава мантии и не мог поверить. Неужели, это — сын Поттеров? Мальчик, воспитанием которого с удовольствием, по утверждению директора, занялась старшая сестра Лили.

— Какие бывают ингредиенты для зелий? — задал вопрос Снейп, внимательно разглядывая мальчика в попытке найти в нём какие-то знакомые черты.

— Растения, камни, животные, — перечислил Поттер, мыча и делая большие паузы между своими изречениями.

Снейп подошёл ещё ближе, заглядывая ему в глаза.

— Какие ингредиенты входят в состав Бодроперцового зелья?

— Перец? — Поттер вскинул глаза на профессора и тут же снова уставился перед собой. — И, — он снова начал мычать, будто пытаясь что-то вспомнить.

— А какого действия это зелье? — уточнил профессор, не дождавшись наименования второго ингредиента.

— Согревающее, — качнул головой Гарри.

— Какое действие имеет экстракт бадьяна?

— Я не знаю, сэр.

— Садитесь, — велел Снейп, задав ему ещё несколько вопросов, на которые тот отвечал с переменным успехом.

После чего развернулся, взмахнув полами мантии. Урок подошёл к концу.

— В начале следующего занятия будет проверочная работа по материалу, изложенному в первых пяти главах ваших учебников, — постановил Снейп. — А после этого вы будете готовить зелье от фурункулов. Конечно же, вы обязаны выучить рецепт и порядок приготовления. Все свободны! Поттер, задержитесь.

***

Гарри сидел ни жив, ни мёртв. Снейп заклинанием закрыл дверь за последним вышедшим учеником, и мальчик был уверен, так просто её было не открыть.

В общественной школе один из преподавателей, мистер Клауд, иногда просил кого-нибудь из учеников задержаться. А перед этим задавал много вопросов по теме урока и рассматривал изучающе, прямо как мистер Снейп. Оставшиеся у мистера Клауда становились другими: нервными, подавленными или наоборот, более агрессивными. Гарри посчастливилось ни разу не стать объектом внимания учителя, но наслушавшийся сплетен от старших учеников, он здорово боялся. Его одноклассник, Олли Гиббс, бывал бит хулиганами похуже Гарри, но никогда не терял оптимизма, со смехом пересказывая всем интересующимся, как именно он налетел на стену и как это было больно. А после общения с мистером Клаудом перестал есть, улыбаться и, судя по чёрным теням под глазами, спать.

— Вы могли ответить правильно на все мои вопросы, — констатировал Снейп, садясь на лавку рядом с вздрогнувшим Гарри, — но не сделали этого, — он подпёр подбородок рукой, склоняя голову набок. — Почему?

Гарри не собирался вестись на провокации. Он пожал плечами, изображая недоумение по поводу того, что Снейп его в чём-то подозревает. Но тот вдруг озабоченно нахмурился.

— Вас бьют? Неужели старшекурсники?

Северус мог читать мысли по верхам без применения заклинания, и мелькавший в сознании Поттера образ высокого блондина с щербатой ухмылкой не был похож на кого-то с первого курса. Гарри покачал головой, и Снейп уточнил приметы мальчика, который, судя по воспоминаниям Поттера, регулярно угрожал и пинал его ногами. Гарри сильнее сгорбился, обнимая себя за плечи. Он не понимал, откуда Снейп узнаёт ответы на свои вопросы, и это его пугало.

— Гарри, не бойся меня, — Снейп потянулся поправить мальчику перекрученный капюшон и вдруг, будто наткнулся на невидимую стену.

Которая спустя секунду толкнула его так, что Снейп соскочил с лавки, с трудом удержавшись на ногах, и автоматически выхватил палочку. Поттер попятился, глядя на него распахнутыми от ужаса глазами. Ученики постарше как раз упоминали покровительственную манеру общения и попытки дотронуться, поэтому у Гарри не осталось сомнений относительно того, что Снейп хочет с ним сделать что-то страшное. Вдобавок, стихийные выбросы у него в Хогвартсе происходили посреди большого скопления людей, и никто не обращал внимания на редкие разрушения. Теперь же, Снейп знал наверняка, что именно Гарри делает все эти странности.

Мальчика затрясло, и кабинет зельеварения затрясло вместе с ним. Снейп торопливо применил несколько защитных заклинаний — в шкафу не было опасных ингредиентов, но даже их не рекомендовалось взбалтывать в одну кучу.

— Гарри, успокойтесь! — повысил голос профессор, пытаясь докричаться до мальчика сквозь шум двигающейся мебели, треск и звуки падения. — Вам ничего не угрожает!

Но Гарри паниковал всё больше. Вокруг творилась катавасия похлеще каждого из выбросов, происходивших на Литтл Уингинг. Металлические котлы летали по кабинету, с громким «бам!» стыкались друг с другом и деформировались со страшным скрежетом, лавки и парты пошли трещинами, даже зачарованные канделябры начали мигать и ломаться.

— «Репаро», Поттер! — крикнул Снейп, выставляя несколько щитов вокруг себя и вокруг мальчишки. — Скажите «репаро»! Вытаскивайте палочку, ну же!

Гарри неловко принялся выдирать палочку из крепления на руке. Тело не слушалось, а пальцы, которыми мальчик сжал древко, будто принадлежали не ему.

— Репаро, — не слыша собственного голоса, пробормотал Гарри.

— Заклинание, пас, — напомнил Снейп так, будто потолок не грозился обрушиться им на голову. — Сосредоточьтесь!

И Гарри вдруг вспомнил починенную профессором Андерклифф чайную чашку. Красивую расписную чашку, которую Поттеру было так жалко разбить. И разве не то же самое происходило в данный момент? Разве не хотел Гарри всё исправить?

— Репаро! — чётко произнёс мальчик, делая пас палочкой.

Он изо всех сил пытался отрешиться от хаоса и представить, как раздробленные осколки собираются во что-то целое. Оценить результат Гарри не сумел. Вдруг накатила ужасная слабость и он сполз на пол, прикрывая глаза.

========== Часть 3 ==========

— Прекрати это, — поморщился Рон, обращаясь к Гарри.

Он пытался сосредоточиться на эссе по чарам, и то вспыхивающая ярким светом, то гаснущая палочка Поттера, его отвлекала.

— Нокс, — еле слышно пробормотал Гарри. — Спанджифай.

Он нажал пальцем одну из книг, лежащих на столе, убедился, что она стала пружинить, и удовлетворённо кивнул.

— Финита, — взмах, — Спанджифай, — взмах, — Финита, — взмах.

— Гарри! — раздался приглушённый голос Гермионы, и Поттер чуть пригнулся по устоявшейся привычке.

— Да? — ответил он, убеждаясь, что книга снова твёрдая, как и положено.

Девочка показалась из-за ближайшего стеллажа со стопкой книг в руках.

Библиотека, как казалось Гарри, то ли была размером с Большой Зал, то ли на помещение были наложены какие-то чары. Здесь находилось множество столов и стульев, а шкафы были расположены так, чтобы создавать видимость уединения. Это ощущение ещё больше усугублялось тем фактом, что в библиотеке было тихо. Не слышалось даже голосов учеников, сидящих за соседним стеллажом буквально в нескольких метрах. Несмотря на то, что бо́льшая часть учеников Хогвартса занималась именно здесь, найти свободный стол в лабиринте книжных шкафов было нетрудно.

— И почему это гений всея Гриффиндора таскает тяжести в руках? — насмешливо протянул Рон.

Гермиона, поджав губы, сложила книги на столе и села ближе к Гарри.

— Ты уже написал эссе? — поинтересовалась она, пытаясь взглянуть на обложку книги, которую Гарри придерживал одной рукой, уперев основанием в стол.

Это было для отвода глаз. На самом деле, Поттер пошёл в библиотеку за компанию и занимался тем, что сбрасывал излишек магии практикой заклинаний по совету Снейпа.

***

— Протего! Протего! — выкрикивал профессор, обхватывая с трудом удерживающегося в сознании мальчика поперёк груди одной рукой и делая пасы палочкой второй. — Спанджифай! Протего! Спанджифай!

«Репаро» сработало, как положено, и сыплющиеся с потолка предметы были целыми. Но профессор недоумевал, как первокурсник смог починить буквально всё. Он полагал, что применение заклинания направит разбушевавшуюся магию в нужное русло, это починит какой-нибудь небольшой предмет, а у Поттера после просто не останется сил на дальнейшие разрушения.

— Простите, пожалуйста, я не хотел, — пробормотал Гарри, наводя резкость на бардак вокруг.

— Всё хорошо, — заверил профессор, магией притягивая к себе стул и трансфигурируя его в большое мягкое кресло, — присядь. Кажется, я не с того начал, а ты неправильно меня понял, — констатировал Снейп, наколдовывая кресло и для себя и садясь напротив. — Я знал твоих родителей, Гарри, мы учились вместе, — пояснил профессор, складывая ладони домиком.

— Мои родители учились в Университете Сассекса, — пробурчал Поттер.

Ему уже давно хотелось рассказать кому-нибудь об этом, потому что все говорили, очевидно, о каких-то других Лили и Джеймсе. Уверенных в себе, успешных в учёбе, невероятно одарённых волшебниках, которые не могли быть родителями такого разочарования, как Гарри. И мальчик, хоть и не подтверждал своего родства с однофамильцами, чувствовал себя так, будто всех обманывает. Присваивает себе внимание какого-то другого Гарри, того, который будучи годовалым малышом, победил Волан-де-Морта.

— Сестра тёти Петунии была проблемной, — повторил мальчик слова миссис Дурсль, — и связалась с плохой компанией. Они разбились на машине, потому что Джеймс сел за руль пьяным.

— Это Петуния тебе рассказала, верно? — нахмурился Снейп.

Мальчик отвернулся. Ему не хотелось бы, чтобы мужчина сейчас начал убеждать его, что всё не так, что его родители были великими, что он Тот-Самый-Гарри и так далее. Но профессор, похоже, и не собирался говорить ничего такого, осведомившись вместо этого о самочувствии Поттера.

— Голова немного болит, — ответил мальчик, — я сейчас всё уберу, — добавил он, полагая, что Снейп интересуется его состоянием только за этим.

— Дойти до моих покоев сможешь? — поинтересовался профессор, игнорируя его слова. — В конец коридора?

Мальчик осторожно встал с кресла, ощущая усиливающийся шум в ушах.

— Только, ради Мерлина, — проворчал Снейп, подхватывая его под руку для страховки, — не подумай снова, что я тебя домогаюсь.

У Гарри хватило сил залиться краской и ещё раз пробормотать извинение.

— У меня сейчас трансфигурация, — вспомнил он, ища глазами сумку с вещами.

— Я напишу записку, — буркнул Снейп, таща мальчика к выходу.

***

— С чего ты решил, что это Снейп? — недоуменно уточнил мальчик, обращаясь к Рону.

Гарри заверил Гермиону, что помощь с эссе ему не нужна. А когда та начала настаивать, что вот из этой стопки книг, которые она принесла, можно добыть кучу ссылок, вступил Рон. Высмеяв маниакальную одержимость девочки написанием идеального домашнего задания, он намекнул, что в реальной жизни количество ссылок на источники информации обычно не имеет значения.

— Ты думала о том, как правильно поделить эссе на абзацы, когда эта трёхголовая туша встала на ноги? — скептически хмурясь, спрашивал он.

Речь зашла о Запретном коридоре. Они оказались там по ошибке, когда лестница свернула не туда.

— Дурацкая трансфигурация, — шипел Гарри, подозрительно оглядываясь по сторонам, — превращать стол в кабана наверняка не так сложно, как прийти вовремя на урок, — он чихнул и потёр нос, — ты уверен, что мы идём правильно? — обратился он к идущему впереди Рону.

— Мы на третьем этаже? — пояснил мальчик. — На третьем. Значит, тут должен быть ход в другое крыло.

— Это же Запретный коридор! — прозрела Гермиона, идущая позади всех. — Тот самый, о котором говорил Дамблдор! Сюда запрещено ходить! — она решительно остановилась. — Пойдёмте назад!

Гарри и Рон неуверенно переглянулись. Немного поколебавшись, Рон пренебрежительно фыркнул и гордо расправил плечи.

— Иди, куда хочешь, зануда! — заявил он. — А мы придём на урок вовремя и расскажем, что ты ходила в Запретный коридор, да, Гарри?

Гарри развёл руками, обернувшись к Гермионе, и пошёл за Роном. Разумеется, он не стал бы клеветать на девочку, но ругаться сейчас со вспыльчивым Роном, у которого, к тому же, трое старших братьев на гриффиндоре, было неразумно. Мальчик шёл очень уверенно, поэтому у Гарри теплилась надежда, что они всё-таки найдут нужную дверь и не опоздают на урок.

За дверью, которую они открыли Алохоморой, было темно и чем-то воняло.

— Люмос, — шепнула Гермиона, но зыбкий свет рассеивался, не давая толком ничего рассмотреть. — Люмос Лигнум, — пробормотала она, и шарик света, отделившись от палочки, прилип к потолку.

Глаза Гарри, Рона и Гермионы расширялись по мере того, как они осознавали, что, вернее, кто находится в комнате.

— Не Снейп это, — повторил мальчик, поморщившись, — зачем бы ему пытаться пробраться мимо цербера? Куда? Может, комната, в которой он сидит, вообще — тупик?

Рон непримиримо шмыгнул носом и воспроизвёл сложную теорию о том, что во время переполоха в Большом Зале, когда тролль якобы пробрался в школу, он видел, как Снейп выходил в боковую дверь. А на следующий день хромал.

— Может, он ногу подвернул? — пожал плечами Гарри. — Мало ли.

— Нет, Гарри, — неожиданно вступилась Гермиона.

Они с Роном цапались и регулярно осыпали друг друга саркастичными замечаниями, однако в своём мнении о том, что Снейп — законченный злодей и мерзавец, были удивительно солидарны. Гермиона затаила на профессора обиду ещё на первом занятии, а Рон — после устного внушения. Мальчику казалось, что он произвёл на Снейпа хорошее впечатление, но после практического занятия, когда профессор строго отчитал его за неспособность следовать элементарным инструкциям, тоже заимел на Снейпа зуб.

— Ты рассказывал, что Хагрид забрал в банке что-то по поручению профессора Дамблдора, — напомнила девочка, — значит, это находится здесь, в Хогвартсе, и именно это охраняет цербер.

— Кстати, может Хагрид за ним и ухаживает? — предположил воодушевлённый Рон. — Мне братья рассказывали, что он преподаёт «Уход за магическими существами» со второго курса. Значит, относительно цербера тоже в курсе. Давайте сходим к нему и расспросим!

— Наверняка цербер охраняет что-то очень важное! — Гермиона тоже, едва ли в ладоши не хлопала. — И Снейп хочет это украсть!

Гарри тяжело вздохнул, снова вперивая невидящий взгляд в учебник.

***

— Северус! Погоди! — профессор Флитвик приветствовал блудного зельевара, будучи в нескольких десятках метров от него, а когда они поравнялись, понял, что Снейп его даже не видит, идя куда-то с крайне целеустремлённым видом. — Северус!

Остановившийся зельевар извинился, поздоровался и уведомил, что спешит к директору.

— Если ты насчёт Поттера, то надо поговорить, — предупредил Флитвик и Снейп, уже готовый продолжить путь, сбился с шага.

— Насчёт Поттера, — хмуро кивнул он, — а что?

Флитвик заговорщицки покосился по сторонам и пригласил профессора в свой кабинет.

— Значит, мальчик неосознанно блокировал свою магию всё это время? — маленький профессор озабоченно покачал головой. — Я предполагал, что такое возможно, но не нашёл для него нужных слов, чтобы помочь.

— Для него вообще трудно найти нужные слова, — проворчал Снейп, — мальчишка упрям, как стадо гиппогрифов. Мне пришлось готовить зелье, определяющее родство, чтобы доказать ему, что та самая Лили, с которой я был знаком во время учёбы, является его матерью.

***

Северусу была дорога́ его первая детская влюблённость, поэтому он не стал выбрасывать связанные с Лили вещи. В большой резной шкатулке среди прочего находился кулон, который девочка подарила ему ещё до Хогвартса. Обычный круглый кулон с обычной магловской фотографией и прядью огненно-рыжих волос внутри.

— Итак, если ты — сын Лили, то зелье должно стать красным, — пояснял Снейп, срезая прядь волос Гарри.

Потом они долго разговаривали. Мужчина показывал Поттеру немногочисленные фотографии и рассказывал, как они с Лили подружились, потому что жили по соседству, как Петуния воспринимала в штыки все странности, что происходили с сестрой. Как после поступления в Хогвартс они с Лили постепенно отдалились друг от друга, потому что общаться, находясь на разных факультетах, было трудновато. У обоих появились новые друзья и увлечения, а позже чета Эвансов переехала, и они перестали видеться летом.

До войны, развязанной Волан-де-Мортом, Северусу не было особого дела. Он превосходно сдал выпускные экзамены и почти тотчас же получил предложение должности преподавателя зельеварения в Хогвартсе. Это было, конечно, не совсем то, к чему он стремился. Снейпу хотелось заниматься наукой, развиваться, изобретать новое. Но ситуация в магической Британии становилась всё более напряжённой, и Северус посчитал, что стабильность в данный момент предпочтительнее. Да и что ему мешает заниматься наукой в свободное от преподавания время?

Оказалось, что прочитать лекцию и организовать практику четырём факультетам, семи курсам, очень непросто. А когда профессор Слизнорт окончательно уволился, и на Снейпа повесили, ко всему прочему, обязанности декана, он вообще перестал осознавать себя. Примерно в то время Дамблдор и вызывал Северуса к себе, ведя пространные рассуждения о хорошем и плохом, правильном и неправильном, долге каждого ответственного человека перед своей страной и прочем. Обычно Северус пытался вникнуть в суть речи директора около десяти минут, а осознав, что ничего не понимает, попросту отрубался. Дамблдор был недоволен поведением Снейпа, но тот, едва справлявшийся с нагрузками, этого попросту не замечал.

До Снейпа, конечно, доходили разные слухи, но редко появляющееся свободное время он предпочитал тратить на свои исследования, а не на вычитку газет и сплетни, мол, до чего Магическую Британию довели, ироды. Политические игры его никогда не интересовали, а слухи об убийствах можно было смело делить на четыре. Понятное дело, что многие не чистые на руку торговцы, контрабандисты и политики использовали эту ситуацию, чтобы провернуть свои личные дела, а журналисты и рады были раздувать из этих историй скандалы.

Из болота составления и сверки расписаний, растаскивания учеников и бесконечных проверок домашнего задания, Северуса вывела подобная урагану новость. Волан-де-Морт мёртв, Поттеры тоже, Долгопупсы в Мунго, война окончена. Снейп напился. Он дрожащими руками вытащил из шкатулки последнее письмо от Лили, в котором она сообщала, что ждёт ребёнка. Письмо было двухлетней давности.

Северус вспоминал, как они с Лили играли вместе, ещё детьми, как пересекались в Хогсмиде, как вместе сидели в библиотеке. Джеймс ревновал и частенько цеплялся к Снейпу, поэтому их общение происходило всё реже. Тем не менее, Северус знал, что девушка в порядке, и этого ему было достаточно. Снейп даже фантазировал о том, что когда-нибудь Лили с Джеймсом и он со своей женой будут встречаться по праздникам и выходным и смеяться над тем, какими придурками они были в школе. Не то, чтобы Северус вспоминал о ней так уж часто, но весть о том, что Лили мертва, совершенно выбила его из колеи.

На следующее утро он пошёл к Дамблдору, чтобы расспросить о ребёнке Лили. Директор сказал, что мальчик не пострадал, и Петунья любезно согласилась позаботиться о племяннике. На этом всё и закончилось. Северус не чувствовал себя вправе предъявлять кому бы то ни было какие-то претензии и выяснять, как живёт Гарри, тоже не показалось ему важным. Ведь не может же директор не позаботиться должным образом о, не много ни мало, герое магической Британии? Сыне своих верных подчинённых?

Снейп написал нескольким своим сокурсникам, просмотрел газеты за последний год, но так и не понял, в какой момент политическая борьба переросла в полноценную войну. Не было никаких внятных заявлений, просто в какой-то миг Магическая Британия раскололась на два фронта. С одной стороны был Волан-де-Морт и его Пожиратели смерти, а с другой — Дамблдор и Орден Феникса.

— Сам не знаю, — бормотал Финли Мелтон, который учился на курс старше Северуса.

Получив письмо Снейпа, он связался с ним через камин.

— Начиналось-то всё культурно, с речей о том, что многие знания забываются или изменяются до неузнаваемости. Что маглорожденные привносят в наш мир свои суждения и необходимо сохранить то, что у нас есть. О традициях, уважении к предкам, реформах образования.

Мелтон вздохнул.

— А потом всё это начало превращаться во что-то неправильное. Вместо необходимости просвещения пошли разговоры о том, что чистокровные — априори лучше всех других. А потом Лорд начал помечать своих сторонников, и поворачивать назад было уже поздно — свои бы забили.

Северус не стал уточнять, что происходило дальше, но понял, что мелькающие в газетах статьи об убийствах не были преувеличением. Он снова напился, пеняя самому себе на идиотизм. Как можно было не заметить творящегося прямо перед носом? Быть может, он мог бы кому-нибудь помочь? Вступить в этот Дамблдоров Орден? Но потом Северус решил, что не всем же воевать — кому-то надо и детей учить. Другие профессора Хогвартса ведь на баррикады тоже не рвались? И, убаюкав свою совесть, снова взялся за работу.

Глядя на мальчика, выращенного «любящей тётей», Снейп не находил слов. А от мелькавших у него в голове мыслей и образов, у мужчины просто волосы на голове шевелились.

— Я здесь стал больше есть, поэтому выбросы участились, — повинился Гарри, глядя на него полными раскаяния глазами, — я постараюсь не кушать так много.

— Тебе надо просто больше колдовать, — посоветовал Снейп, подавляя желание потрясти мальчика за плечи и спросить, не сошёл ли тот с ума, что делает такие выводы. — Магия требует выхода, и если ты не будешь использовать её сознательно, она будет накапливаться, и в конце концов произойдёт выброс. А его намного сложнее контролировать, ну, ты и сам это знаешь.

— Значит, если я буду применять заклинания на уроках, выбросов не будет? — глаза мальчика воодушевлённо заблестели. — Совсем?

Он почему-то был уверен, что от использования магии всё только усугубится. Но Снейп кивнул.

— У тебя весьма большой магический потенциал, но всё равно, не перестарайся, — предупредил он. — Если вдруг почувствуешь слабость, головокружение, тошноту — это верный признак магического истощения и достаточная причина, чтобы наведаться в лазарет.

— Выходит, есть тоже можно больше? — обрадованно уточнил Гарри.

Снейп снова кивнул, стараясь сохранять нейтральное выражение лица.

— Да, больше кушать и больше колдовать, — подтвердил он, протягивая Поттеру модифицированное усыпляющее зелье.

После общеукрепляющего, что Снейп дал ему час назад, Гарри уже не уточнял, что это, и мужчина еле успел подхватить заклинанием обмякшее тело мальчика.

— Легилименс! — произнёс он, устроив Поттера на диване.

***

— Думал, поседею, пока лазал по его голове, — поёжился Северус. — Как так получилось, что к мальчику, у которого выбросы начались в пять, ни разу не приезжал отдел ликвидаторов? У меня даже не получается злиться на Петунию, ведь мальчик действительно был для них опасен!

— Может, к опекунам волшебника ликвидаторы не приезжают? — нахмурился Флитвик.

— Я тоже рассматривал этот вариант, но был момент, когда Гарри поджёг волосы учительницы в своей магловской школе, и тоже — ничего, — ответил Снейп.

— Мерлин, надеюсь, он её не убил? — ужаснулся профессор.

— Нет, — Северус покачал головой, — но внезапно вспыхнувшие волосы для маглов — нонсенс. И отряд ликвидаторов должен был быть выслан. И ещё, — Снейп поморщился, — вся эта ругань, критика, побои — это чудо, что Гарри вырос психически вменяемым. Упрямство и недоверие — это ерунда, по сравнению с тем, что могло бы быть, — он махнул рукой. — Так что? Ты считаешь, что Дамблдор специально всё это подстроил? Но зачем?

— Факты говорят сами за себя, — пожал плечами Флитвик, — Аланза разговаривала с директором о том, что Гарри плохо выглядит, но Дамблдор заверил её, что всё нормально. Мы пока активных действий не предпринимали — ждали тебя, — пояснил профессор, и Снейп подался вперёд, — мальчик нам ничего не рассказывал, а разводить кипучую деятельность, основываясь на подозрениях, тем более, идти против Дамблдора — сам понимаешь, — Флитвик поморщился, и Снейп кивнул. — Помфри приглашала целителя из Мунго для консультации, тот в курсе состояния здоровья Гарри и согласился дать официальное заявление в газету, как только мы будем готовы. Я написал главе Отдела магического правопорядка с вопросом магического опекунства Поттера, и та ответила, что такового назначено не было.

— Мне стоит с ней встретиться и рассказать всё, что я узнал, — понятливо кивнул Снейп, довольный грамотной деятельностью своих коллег.

Поодиночке против такой весомой фигуры, как Дамблдор, не выстоять, но если ударить со всех сторон, предав эту некрасивую историю огласке, даже у него не будет шансов.

***

— Всё в порядке, Гарри? — поинтересовался Снейп, быстрыми движениями палочки убирая разного уровня отвратности содержимое котлов и левитируя их на тянущийся вдоль стены длинный стол.

— Не совсем, — мальчик замялся, и профессор сел на лавку рядом с ним. — Я знаю, что выходить из гостиной после отбоя запрещено, и я не хотел, — он с беспокойством взглянул на вскинувшего брови профессора. — Просто, эта мантия, и цербер, и зеркало дурацкое, Философский камень, а теперь ещё и это!

— Что «это»? — уточнил профессор, слабо понимая, какая мантия, и при чём тут легендарный камень.

— А вы можете посмотреть сами? — Гарри показал пальцем себе на голову и в отчаянии всплеснул руками. — Я даже не знаю, как объяснить!

— Могу, — кивнул Снейп. — Давай, только сядем поудобнее, — он снова наколдовал два кресла и запер заклинанием дверь. — Легилименс!

Час спустя Снейп уже отправлял письмо Амелии Боунс.

***

Некоторое время назад он встретился с главой Отдела магического правопорядка, и она произвела на него приятное впечатление. Женщина рассказала, что магический опекун для Гарри не был назначен по причине того, что у него есть крёстный. Сириус Блэк, который был осуждён за массовое убийство и отправлен в Азкабан, хотя официального заседания Визенгамота не было. Дата слушания уже была назначена, и миссис Боунс заверила, что в свете открывшихся обстоятельств сделает всё возможное, чтобы разобраться в этой истории с магловскими опекунами Гарри Поттера и наказать виновных.

— В данный момент мальчик получает квалифицированную помощь? — уточнила она, и Снейп кивнул.

— Мадам Помфри расписала схему лечения совместно с Мунго и отпаивает его зельями.

— Хорошо, — решила миссис Боунс, — сейчас мистеру Поттеру ничего не угрожает, а преподаватели за ним присматривают. После заседания касаемо дела Сириуса Блека, станет ясно, сможет ли он выйти из тюрьмы досрочно, чтобы выполнять обязанности опекуна, или будет назначен другой магический опекун. К маглам мальчик не поедет, — женщина воинственно сощурила глаза. — В случае, если мистеру Поттеру вдруг будет грозить какая-то опасность в Хогвартсе, прошу немедленно меня уведомить.

Женщина слегка улыбнулась.

— Но думаю, этого не понадобиться, ведь Хогвартс — самое безопасное место в Магической Британии.

***

— Безопасное место, — бормотал зельевар, содрогаясь от ужаса.

Цербер был величиной с дом. И судя по воспоминанию Поттера, ещё секунда, и он мог бы схватить кого-нибудь из учеников. Но больше всего Снейпа, как и самого Гарри, поразила увиденная им сцена в одном из коридоров.

Поттер оказался там, когда любители-детективы Рон и Гермиона решили найти усыпляющее или оцепеняющее заклинание для цербера, и отправили Поттера ночью в запретную секцию библиотеки под мантией-невидимкой. Туда Гарри не дошёл, потому как увидел в коридоре профессора Квиррелла. Тот сидел на корточках, отвернувшись к стене. Его привычный тюрбан был размотан, а на затылке мужчины находилось ещё одно лицо. Напротив Квиррелла на задних лапах стояла крыса Рона. Гарри узнал её, потому что мальчику всё-таки удалось выкрасить питомца в жёлтый цвет.

========== Часть 4 ==========

— Как у тебя совести хватило так издеваться над бедным ребёнком?! Да чтоб тебя дементоры всем Азкабаном драли, сука бородатая! — громовещатель проорал ещё несколько оскорблений, после чего облаком обрывков осыпался на пол.

Дамблдор утомлённо потёр виски и прошёлся от стенки до стенки. Два шага туда, два обратно. Камера предварительного заключения стояла внутри пентаграммы, поглощающей магию, но громовещатели предусмотрительно не подлетали к черте, вопя на бывшего директора Хогвартса с безопасного расстояния.

— Ах ты, старый дегенерат!

Дамблдор со стоном зажал пальцами уши, но это помогало мало.

— И к этому мудаку мы отправляли учиться своих детей! Обирать сироту, какая подлость! Да чтоб тебя…

Дамблдор в раздражении дёрнул руками и рывком сел на стул. Он никак не мог понять, в какой момент ситуация вышла из-под контроля.

***

Ежегодная инспекция Хогвартса членами попечительского совета давно превратилась в формальность. Обычно, приходил Джек Грейвис — дородный мужчина с курчавой бородой, громким голосом и располагающей улыбкой. Поначалу он приносил отчёты о расходах и они с Дамблдором выясняли некоторые спорные моменты, прохаживаясь по замку в случае, если требовалось визуальное подтверждение того или иного финансового вливания. Потом Грейвис начал ограничиваться устным отчётом и заверениями, что всё в полном порядке.

Реже директора Хогвартса навещал Тайлер Бэгли. Он был высоким, с худым сероватым лицом и тоскливыми глазами. Бэгли нравились окрестности Хогвартса, поэтому директор выгуливал проверяющего вдоль кромки Запретного леса, разглагольствуя о красоте природы, что благотворно влияет на развитие детей. После этого слегка посвежевший от благодатного действия свежего воздуха Бэгли подмахивал документы о том, что проверка успешно пройдена, и они с Дамблдором расходились вполне довольные друг другом.

Вот, и в этот раз директор не ждал ничего особенного, ибо «внезапные» проверки уже тоже были простой формальностью. Однако, когда через каминную сеть в директорский кабинет один за другим перенеслись восемь из двенадцати членов попечительского совета и примерно такой же численности отряд невыразимцев из министерства, Дамблдор напрягся. Но сделать ничего не смог, ибо даже не предполагал, по какой причине развилась столь бурная деятельность.

Оказалось, что дело в мальчишке Поттеров. Когда Дамблдор попытался сесть на привычного конька и замылить инспекторам глаза тем, что «у маглов иначе», тот самый Грейвис, уже ни разу не дружелюбный, протянул директору свиток. Там значился внушительный перечень физических травм Мальчика-Который-Выжил, как то: сломанные во многих местах и плохо сросшиеся рёбра и кости рук, трещины черепа, деформированный из-за недоедания в раннем возрасте позвоночник, истрёпанность суставов и сухожилий, и так далее.

— Завтра эта информация появится в газетах, — доверительно понизив голос, предупредил Грейвис, — лучше тебе отправиться с нами, для твоей же безопасности.

Дамблдор и отправился. Ему показалось, чтоне составит труда убедить членов попечительского совета в собственной невиновности и в том, что несмотря на свалившиеся на мальчика злоключения, в данный момент ему оказывается всесторонняя помощь. К тому же, Дамблдор доверял Грейвису, был уверен, что тот на его стороне и предлагает наилучший вариант избежания неприятностей.

В теории всё выглядело просто и изящно: мальчик рос в не совсем благоприятных условиях, но Министерство и Совет уже покарали нерадивого директора. Общественность довольна, Дамблдор приносит извинения за свою недальновидность, мальчику оказывают квалифицированную медицинскую помощь, а сам Дамблдор, раскаившийся и прощённый, через несколько дней снова возвращается на пост директора. Ибо, кому же ещё руководить Хогвартсом, как не великому светлому чародею?

И, уже получая газеты от брезгливо кривившихся дежурных в камере предварительного заключения, Дамблдор понял, что оплошал. Невыразимцы знали, где и что надо искать, посетителей к обвиняемому не пускали, а сидя в камере, Дамблдор не мог ничего сделать. Даже преподнести информацию с правильной стороны. Журналистов к нему тоже не пускали, у них и без интервью уважаемого чародея было, с чем работать.

«Цербер в Хогвартсе». «В коридоре на третьем этаже «самого безопасного места в магической Британии» было обнаружено опасное магическое животное. На коридор, куда, как подтверждают сами ученики Хогвартса, им запрещено было ходить, не было наложено никаких защитных заклинаний, а дверь комнаты, где, собственно, содержался цербер, открывалась обычным заклинанием, которым владеет каждый первокурсник».

К изумлению Дамблдора, после этой статьи его засы́пали громовещателями не только разозлённые родители учеников, но и защитники прав животных. Директор полагал, что Хагрид — единственный в своём роде любитель опасной фауны. В своё время Дамблдору потребовалось всё его красноречие, дабы убедить лесничего в том, что пёсику достаточно места, чтобы побегать за своим хвостом, свежий воздух поступает от шумопоглощающего окна, а ко всему прочему, комната и сам цербер регулярно подвергаются чистке специальными заклинаниями.

Но как оказалось, в Магической Британии обретается достаточно населения, озабоченного состоянием окружающей среды и «издеваться над таким редкостным экземпляром — просто кощунство». Вторая же половина писем, помимо нелицеприятных характеристик Дамблдора, как педагога и человека, содержала также угрозы немедленно забрать детей из «этого вашего борделя!».

Второй полезной находкой министерских сотрудников было зеркало Еиналеж. Мощнейший ментальный артефакт, пылящийся в одном из заброшенных классов недалеко от гриффиндорской гостиной. В идеале, такая вещь должна была храниться в специальном отделе министерства вместе с Аркой, пророчествами и маховиками времени. На худой конец — в кабинете Дамблдора. Но никак не в классе с незапертой дверью, где кто угодно мог на него набрести и спятить, примеряя на себя другую жизнь. Лучшую действительность, нарисованную зеркалом.

Третьей полезной находкой, облегчившей заседание Визенгамота по делу Сириуса Блека оказался крыса-анимаг Питер Петтигрю, до недавнего времени считавшийся убитым, собственно, Сириусом. После допроса с Веритасерумом Петтигрю отправили целоваться с дементорами, а Сириуса для поправления душевного и физического здоровья доставили в Мунго.

Четвёртым и самым значимым приобретением министерства стал, кто бы мог подумать, бедный заикающийся профессор Квиррелл. Основываясь на показаниях профессора Снейпа, невыразимцы были готовы к встрече с человеком, подвергшимся долговременному действию тёмного проклятия. Но когда выяснилось, что из затылка Квиррелла торчит самый что ни на есть Тёмный Лорд собственной персоной, даже хвалёная выдержка главы попечительского совета Люциуса Малфоя, дала трещину. До этого мужчина оглядывал Хогвартс с брезгливым видом, бормоча о том, что «давно пора было организовать полноценный шмон в этом наркопритоне». Но увидев бывшего хозяина, Люциус с ужасом заголил свою метку — по-прежнему бледную, едва заметную, и схватился за палочку, чуть не заавадив несчастное вместилище Волан-де-Морта. Мысль решить проблему кардинально посетила не только мозги Малфоя, но после небольшой дискуссии было решено доставить Морта-Квиррелла в Мунго с отрядом авроров. Возможно, последнего ещё можно было спасти.

Едва только отдел по обезвреживанию опасных существ справился с транспортированием из школы цербера, министерство ждала новая напасть. Ученики Гриффиндора подверглись нападению тролля.

***

— Гарри! — завопил Драко, влетая в больничное крыло.

— Напоминаю вам, мистер Малфой, — строгим шёпотом отчитала слизеринца мадам Помфри, — что вы находитесь в лазарете! Соблюдайте тишину и не беспокойте пациентов!

— Гарри, — с облегчением выдохнул Драко, заметив, что Поттер находится не на больничной койке, а сидит рядом. — Меня чуть инфаркт не хватил! Ты в порядке?

Гриффиндорец хмуро кивнул, утыкаясь в плечо подсевшего к нему Малфоя.

— Ну, ты чего? — Драко обхватил его руками.

— Они сказали, что пойдут в библиотеку, — пробормотал Гарри, кивая на напичканных зельями и облепленных повязками Рона и Гермиону, — в запретную секцию. Хотели найти более сильные заклинания, чтобы защитить себя, потому что в Хогвартсе творится чёрт знает что. А они пошли в запретный коридор, — провыл Гарри, едва сдерживая слёзы. — И Снейп на меня накричал! — последнее, очевидно, было для Гарри самым большим несчастьем, потому что он боднул Драко в плечо, будто пытался спрятаться в нём от ужасной действительности.

Профессор строго отчитал Гарри за безответственность, попенял на дурную наследственность и конфисковал мантию-невидимку.

— Верну, когда научитесь пользоваться мозгами по назначению, мистер Поттер, — прошипел брызжущий негодованием зельевар.

В прошлый раз он был слишком шокирован видом общающейся с затылком Квиррелла крысы, чтобы думать о внезапно свалившемся на Гарри наследстве, побуждающим к нарушению школьных правил.

— Они живы и скоро поправятся, — начал успокаивать Поттера Драко, проглатывая первоначально вертящиеся на языке замечания о том, что «так придуркам и надо», «шастать по Хогвартсу ночью и в обычное время запрещено, не то, что сейчас» и «гриффиндорцы — это диагноз. Найдут опасность даже там, где её не нашли профессиональные воители с магическими тварями».

Маги из министерства были сосредоточены на цербере и потратили на его транспортировку огромное количество сил и времени, чтобы обратить внимание ещё и на сливающийся с полом люк.

— А почему ты не на занятиях? — поинтересовался немного успокоившийся Гарри, вытирая глаза тыльными сторонами рук.

— Так, трансфигурация же! — фыркнул Малфой.

Профессор Макгонагалл, заместитель, на которую легли обязанности управления школой в отсутствие директора, перемещалась по Хогвартсу исключительно трусцой, обзавелась нервным тиком, а причёской могла посоперничать с непослушными волосами Грейнджер. На уроках трансфигурации профессор часто отлучалась из кабинета или просто давала ученикам задание и погружалась в бумажную работу. При таком графике она нередко путала первые курсы с седьмыми, так что едва ли обратила бы внимание на незадокументированное отсутствие на уроке Малфоя и Поттера.

***

«Опасности Албании. Чем обернулась исследовательская поездка Квиринуса Квиррелла». С колдографий робко улыбался молодой мужчина с пышными каштановыми волосами. «Целители заявляют, что частичка души Того-Кого-Нельзя-Называть, оккупировавшая тело профессора, уничтожена. Аналогичному ритуалу подвергся и знаменитый Гарри Поттер. Целитель больницы святого Мунго Янус Тики, проводивший осмотр мальчика и первым заметившим «что-то постороннее» в ауре Поттера, утверждает, что жизнь пациента вне опасности, а его здоровье планомерно улучшается.

«Шокирующие новости!» «Работники Гринготтса, самого надёжного банка магического мира, обвиняются в махинациях со счетами. Сами гоблины утверждают, что контракты были заключены небезызвестным Альбусом Дамблдором вполне законно, а тот факт, что ежемесячные отчисления на содержание Мальчика-Который-Выжил уходили на неизвестный магловский счёт — не их вина.»

Дамблдор откинул газету и пару раз приложился лбом о металлическую решётку. Если до этого он ещё лелеял надежду как-то оправдать себя, то после таких обвинений в Азкабане действительно будет безопаснее. А ведь какой был план! Вырастить послушного воле Дамблдора героя, который и умереть будет готов с радостью ради общего блага!

Том Реддл, куда-то уехавший сразу после выпуска, вернулся за несколько месяцев до министерских выборов и сходу выдвинул свою кандидатуру. Дамблдор сначала и внимания не обратил на этого выскочку, но общественность отреагировала вполне благосклонно. Реддл предлагал новое направление в развитии магического общества, и для варящейся в своём котле Магической Британии это было, как глоток свежего воздуха.

Мужчина говорил о том, что нет необходимости жаться к маглам — нужно сотрудничать с себе подобными. Налаживать дипломатические связи, накапливать знания, а не менять их на чайники и автомобили.

— Почему мы сотрудничаем с гоблинами, а не с великанами? — говорил Реддл со сцены. — Потому что первые могут предложить нам больше. А изрядную физическую силу вторых мы и сами можем направить в нужное русло. Так стоит ли тратить время, чтобы объяснять не обделённым интеллектом существам, зачем нам это надо? У маглов мы и сами можем взять всё, что посчитаем необходимым. Для этого не обязательно открываться их миру, подвергая себя опасности. Так не лучше ли сосредоточить свои силы на налаживании связей с зарубежными магическими сообществами?

Слушая его высокопарную речь, Дамблдор в раздражении скрипел зубами. Сам он, понятное дело, на пост министра не претендовал, но был заинтересован в том, чтобы это место занял тот, кто разделяет его интересы и не будет мешать налаживать сотрудничество с маглами. Рассуждения о разделении магов и маглов — в подходе, в образовании — Дамблдор считал в корне неверными. Ему казалось логичным налаживание связей с теми, кто находится ближе. Какой смысл постигать корявый ход мыслей магов, находящихся на другом конце света?

Директор пустил в ход все свои уловки и связи, чтобы Реддл проиграл выборы. Он надеялся, что, не добившись успеха, тот снова куда-нибудь уедет вместе со всеми своими дефективными идеями. Но, несмотря на то, что новым министром стал Гарольд Минчум, Реддл никуда не исчез. А сторонников его идей становилось всё больше. После того, как поползли слухи о том, что выборы были сфальсифицированы, Дамблдор решил действовать радикально.

Он подкинул Реддлу необычный артефакт. Тот ещё с детства имел слабость к коллекционированию разных вещей, а после окончания Хогвартса начал интересоваться разными диковинками. Реддл с восторгом принялся изучать артефакт, пытаясь понять, для чего он нужен и не подозревая, что эта безделушка была изобретена в качестве карманного дементора. Артефакт не получил широкого распространения, потому что не высасывал душу целиком, а рвал её на части, разрушая саму личность человека.

Таким образом, идеи Тёмного Лорда, уже не Тома Реддла, претерпели кардинальные изменения. И сами маглы, рождённые маглами, общающиеся с маглами начали подвергаться нападкам и вырезаться без жалости. Более того, Волан-де-Морт начал ощущать приступы паранойи и нередко принимал на веру какую-то ерунду, игнорируя действительно важные вещи. Поэтому без сомнений поверил в историю о мальчике, что родиться в конце июля и положит конец тирании Лорда.

Дамблдор должен был выступить в этой истории, как спаситель. Победитель спятившего Реддла, который решил заавадить младенца. Но мальчишка Поттер, прямо как в пророчестве, даром, что оно было фальшивое, развоплотил Волан-де-Морта магическим выбросом. Дамблдор не смог вовремя подгадать время, считая, что Лорд пойдёт к Лонгботтомам, и явился на место происшествия вместе с аврорами. Утверждать, что он убил Волан-де-Морта, когда на самом деле куча людей видела его где угодно, но не дома у Поттеров, было попросту нелепо. Поэтому Дамблдор, скрипя зубами, отослал младенца к его магловской тётке и взялся за обдумывание нового плана, как стать героем. Он видел, что магическому обществу идеи сотрудничества с маглами, что поначалу были новаторскими, уже приелись, а самого чародея начали всё чаще подозревать в старческом маразме. Героический поступок укрепил бы авторитет директора, а правильно преподнесённая после встряски информация убедила бы всех в том, что развитие движется в правильном направлении.

Он знал, что Лорд развоплотился, но не умер, потому как артефакт удерживал душу на земле. А ещё, Волан-де-Морт зациклился на Поттере. Идея вырастить мальчика в суровых условиях вдали от магического мира созрела практически мгновенно, и первый шаг уже был сделан. Месячные отчисления на содержание Поттера шли к Арабелле Фигг, которая следила за Гарри и докладывала о каждом его шаге. Затюканный, уверенный в собственной ненормальности мальчик наверняка без сомнений уверовал бы в свою избранность и предназначение, оказавшись в волшебном мире.

Поттер оказался более неуверенным в себе, чем предполагал директор, поэтому Дамблдор подарил Гарри мантию-невидимку не на Рождество, как планировал изначально, а раньше. О том, чтобы у мальчика сразу появились гиперактивные друзья, толкающие героя на сомнительные аферы и абсолютно уверенные в том, что они и только они могут спасти мир, директор тоже позаботился. Не понадобилось даже никаких специальных внушений. Мальчик Уизли сам по себе был таким, каким Дамблдор хотел бы видеть Гарри. Настоящим гриффиндорцем, грудью бросающимся на амбразуру, не думая о возможной опасности.

И если бы не железобетонная уверенность Дамблдора в том, что до мальчика никому не будет особого дела, всё могло получиться.

***

— Гарри! — с беспокойством крикнул Снейп, увидев поникшую фигуру Поттера, бредущую в сторону запретного леса. — Гарри, меня чуть инфаркт не хватил, когда ты пропал! — удивительно похоже повторяя комментарии Драко, заявил профессор, догоняя его. — Ты в порядке?

Дождавшись, когда Снейп с ним поравняется, Гарри уткнулся лицом в чёрную мантию профессора и разревелся.

— Ну, что ты, Гарри? — растерянно забормотал Снейп, гладя мальчика по немного отросшим волосам. — Что случилось?

— Я думал, меня хотя бы спросят, кого я хочу в опекуны, — заикаясь и всхлипывая, пробормотал Поттер, — а они назначили мне эту Боунс, даже не поинтересовались!

— А кого бы ты хотел? — поинтересовался профессор.

— Вы всё ещё сердитесь на меня, это из-за этого? — проговорил Гарри, и Северус вдруг понял, к чему тот ведёт.

— Послушай, — он сжал плечо мальчика, — я не могу стать твоим опекуном, потому что у тебя есть крёстный. А назначение Амелии Боунс — простая формальность. Блек очухается через месяц-другой, и на летние каникулы ты, скорее всего, поедешь к нему.

— Но я не хочу! — отчаянно проговорил мальчик. — Я его даже не знаю!

— Вместе сходим к нему и познакомимся, — улыбнулся Снейп, — я его тоже лет пятнадцать не видел.

— Я если он мне не понравится? — пробубнил Гарри, немного успокоенный тем, что Снейп пойдёт с ним.

— Если он не сможет выполнять обязанности опекуна, то тебе назначат нового, — профессор полюбовался на вспыхнувшую в глазах мальчишки радость и со вздохом добавил, — торжественно клянусь выставить свою кандидатуру на эту роль.

Он протянул Поттеру руку и их пальцы на пару секунд оплелись золотистыми нитями.

— Что же, — заключил Снейп, — теперь, когда магия накажет меня, если я нарушу обещание, пойдём, что ли, поедим?

Гарри радостно ухватил его за руку и поволок в сторону замка.