Украденная семья (СИ) [Мила Дали] (fb2) читать онлайн

Мила Дали Украденная семья

Глава 1

— Алло, полиция?.. — с опаской шепчу, прикрываю телефон ладонью. — Кто-то хочет проникнуть ко мне в дом. Спасите, ради бога… Что? Я смотрела в глазок, но, кажется, его заклеили… ничего не видно… молю приезжайте скорее…

Точно ступая по канату над пропастью, снова крадусь к двери. Я услышала непонятные звуки, когда в комнате было темно, ночью.

С ужасом наблюдаю, как дергается стальная ручка от мощного напора по ту сторону полотна. Вот-вот вырвут.

У нас обычная панельная многоэтажка с ремонтом от застройщика. Новая квартира, законно взятая в ипотеку. Я парикмахер. Муж ездит на фуре из города в город и доставляет товар в супермаркеты. Но сейчас это совершенно неважно.

Вздрагиваю от удара кулаком, и на глазах появляются слезы. Не люди за железной преградой — монстры. Одергиваю пижамную футболку, несусь от двери подальше, загнанным зверем метаюсь из детской в кухню, высовываюсь на балкон, но отряда полиции до сих пор нет.

Если это воры, то они явно ошиблись адресом квартира бизнесмена Семенова дальше.

Настойчивый скрежет замка траурным реквием царапает душу. Лихорадочно включаю во всех комнатах свет, задыхаясь от истерики и беспомощности, набираю номер мужа. Время словно останавливается и мир вокруг престает существовать, когда в динамике мне говорят, что абонент недоступен.

А входная створка дребезжит, будто не металлическая, а из картона сделанная.

Где же соседи? Помогите! Все затаились и носа не показывают.

Хватаюсь за сердце и несусь в кухню, выдвигаю ящик, беру нож. Конечно, я никого не убью, но, возможно, попытаюсь оказать сопротивление. Я слышу топот шагов в подъезде и злодеяния налетчиков. Сколько их там? Двое? А может целая банда?

Отчаянно взвизгиваю и, прижавшись к окну, с высоты шестого этажа замечаю мигающие фонари полицейской машины. С облегчением выдыхаю, мутным взглядом озираю мебель, отталкиваюсь и на цыпочках возвращаюсь в прихожую.

— Я вызвала полицию, вас арестуют!

Кричу, придерживаюсь за стенку.

— Юля, какого черта ты делаешь?

— Вадим?

Не могу поверить, но со мной разговаривает муж. Блюстители порядка рядом, поэтому решаюсь накинуть цепочку и приоткрыть дверь. Узкая полоса теплого света из квартиры очерчивает недовольное лицо Вадима, он хмурит черные брови, напрягает заросшие после рейса скулы.

— А кто еще? Или желаете взглянуть в паспорт, Юлия Алексеевна?

— Почему не звонил? Ты должен был вернуться только в конце недели…

— Телефон сломался. Да что с тобой происходит?

— Ты разве один?

— Естественно.

Стало быть, я прилично рассердила мужа, не припомню, чтобы он когда-нибудь называл меня так официально.

Трясущимися руками снимаю цепочку, распахиваю створку и виновато опускаю глаза. Подоспевшие полицейские уже миновали лестничные пролеты и сейчас военным маршем останавливаются рядом с нами.

— Я все улажу, иди в дом.

Командует муж, раздраженно отмахивается. В полубреду плетусь обратно, опираясь на кухонную тумбу, прячу острый нож, достаю вонючие успокоительные капли, набираю стакан воды. Выпиваю залпом и сквозь гул от пережитого стресса различаю четкий уверенный стук ботинок по линолеуму.

Кое-как уняв слезы, бросаю взгляд на звук и тут же мое тело, будто простреливает огненной дрожью. Лютой. До красных вспышек перед глазами. Я вижу дорогие мужские туфли и безупречно отглаженные темные брюки.

Подпрыгиваю на месте, быстро разворачиваюсь, хочу убежать, но пути отступления нет.

— Кто вы такой?

Еще раз. Я вижу чистые дорогие туфли на супруге, что нежданно вернулся из рейса. Идеальный костюм и белоснежную рубашку, оттеняющую смуглую кожу. Мускулистую статную фигуру, непривычный образ властителя и тот самый пронзительный взгляд карих глаз, будто в душу смотрит. Вот только…

Настоящий хозяин квартиры всегда разувается у порога, потому что уважает мой труд. Муж надевает костюмы только по праздникам, добротные, но не брендовые, стоимостью в половину нашей двушки. Вадим носит спортивные штаны и куртку, испачканную машинным маслом, а этот человек напротив с лицом моего мужа опрятен.

Только сейчас я заметила, что он выше Вадима на полголовы, незначительная разница, но меня словно бьет под дых.

— Что с тобой Юлия?

Господи. Даже голос точь-в-точь как у Вадима. Разве такое возможно?

Незваный гость делает шаг ближе.

— Стойте, не подходите! — сгорая от ужаса, вскрикиваю и вытягиваю руку.

Увидев родные черты в полумраке подъезда, расслабилась, но кто бы мог подумать, что сейчас в моей квартире будет стоять он. Усовершенствованная копия моего мужа. На полном серьезе.

Я еще не выжила из ума и знаю Вадима как облупленного, а тот, что в метре от меня — чужак. Волк в овечьей шкуре. Интуитивно чувствуя опасность, пытаюсь ускользнуть, изловчиться. Резко срываюсь, огибаю незнакомца, но мужчина успевает схватить меня за локоть.

— Юлия Алексеевна, никак приведение увидели?

Жуткий дьявол. Он улыбается улыбкой Вадима, а я ощущаю запах стороннего одеколона. Слишком пряный, сладкий, искушенный. Жжет мои ноздри, заполняет изнутри, заставляя снова и снова вдыхать этот аромат.

Ладонь мужчины плавно скользит ниже и огненным кольцом сковывает мое запястье. Сердце тяжким комом подкатывает к горлу, а потом ухает и разбивает последнюю надежду на спасение.

— Вы не мой муж.

Решительно иду в отказ, хочу освободиться, но самозванец сильнее. Гораздо. Он продолжает смотреть на меня сверху вниз как на что-то жалкое, маленькое, несуразное.

Квартира достаточно просторная, однако, мне тесно, нечем дышать. Подсознательно хочется скрыться, спрятаться, невыносимо поддаваться чужим глазам, настолько схожим с глазами Вадима.

Дикий, животный страх колкой волной ползет по телу. Если рядом со мной Он, то где же тогда супруг?

Взвинчиваюсь, стараясь оттолкнуть чужака, случайно роняю со стола чашку, белый фарфор летит вниз и со звоном разбивается, усеивая осколками пол.

Я протестую и раздражаю незнакомца еще больше, сквозь зубы он пропускает тихую брань и рывком возвращает меня, крепко сдавливает в объятьях, склоняется:

— Уймись, Юлия. Тебе приснился дурной сон? — мужчина искусно притворяется, но я не поддаюсь. — Мне нужна дочь. Я хочу видеть Алису.

Глава 2

Накануне строжилась на дочку, потому что Алиска капризничала и просилась к бабушке. Мне пришлось отменить запись в салоне красоты и перенести мелирование Агаты Владиславовны на вечернее время.

Моя мама на пенсии и, безусловно, любит внучку, но возиться с пятилеткой третий день подряд для нее тяжело. Алиса у нас точно юла на батарейках, и шалостям ее позавидовал бы даже скандинавский бог Локи.

Но сейчас я благодарю небеса, за то, что в эту роковую ночь в квартире нет малышки. Трясущейся рукой дотрагиваюсь мужчины, ударяю его в грудь, сопротивляюсь.

— У нас с вами нет общих детей.

— Ошибаешься.

Незнакомец сердито выдыхает, намертво обнимает всю меня так, что, кажется, искры из глаз посыплются. Его воздух отравленным ядом задевает мои губы, пронизывает шею, влажным порывом скатывается под футболку.

— Я скучал.

— Замолчите, мы прежде никогда не встречались.

Мужчина не двигается, словно продумывает следующий ход. Через мгновение он отпускает и я, ощутив свободу, тут же отбегаю прочь, наблюдая, как самозванец невозмутимо достает из кармана пиджака документ. Бросает корочку на стол:

— Полюбуйся!

Глазами буквально въедаюсь в коричневую обложку паспорта. Из натуральной кожи, матовую, за две тысячи рублей. Купленную и подаренную лично мной Вадиму.

Незнакомец что-то говорит, а я не слышу. Не вижу его, ведь мир вокруг потухает. Рушится по крупицам, и гаснут все звуки. Застываю на месте, дурею от накатившей скорби. Лучше было бы завопить и проклясть самозванца до седьмого колена, но слова ноющим спазмом застревают в гортани.

— Что ты сделал с моим мужем?..

Тихо, с болью выдавливаю из себя.

— Юленька, выпей еще успокоительного у тебя шок.

Он издевается. Это просто какое-то безумие.

Хладнокровно разворачивается и медленно идет из кухни в спальню. На ватных ногах подкрадываюсь за ним, контролирую странного гостя из-за угла в коридоре, не смею приблизиться.

Он настежь распахивает дверь в комнату, останавливается рядом со шкафом. Бесстрастно снимает пиджак, расстегивает рубашку.

Он хочет, чтобы я поверила, признала в нем Вадима.

Незнакомец обнажает спину, бросает рубашку на постель. Смотрю на него и в легких, будто заканчивается кислород.

Повторюсь, я знаю супруга прекрасно. Каждый изгиб, каждый сантиметр его тела. Он крупный, здоровый мужчина, но у него никогда не было столь натренированных и четких мышц, могучим рельефом опутывающих чужое тело, подобно камню твердых плеч. Без преувеличения. Факт. И кожа незнакомца темнее, словно вернулся с отдыха, а не из рейса.

Он достает из шкафа спортивную кофту Вадима и надевает на себя, тянется к металлической бляшке ремня, а дальше я опять слепну. Слезы градом текут по щекам, на панике вскрикиваю, кидаюсь в прихожую, толкаю створку и босяком несусь по лестничным ступеням подъезда вниз.

Бегу, придерживаясь за перила, с шестого по четвертый этаж поломан свет, но, кажется, там, вдали все-таки работают лампочки. Шмыгаю носом, суетливо шлепаю по грязной плитке и в полумраке на середине пути замечаю две темные фигуры.

Черные огромные верзилы синхронно поворачиваются ко мне. Страшные, лысые, с раскосыми глазами. Резко останавливаюсь, балансирую, чтобы сохранить равновесие и не свалиться. Тусклый свет, пробивающийся с нижних этажей, желтыми пятнами падает на их озлобленные морды. Они здесь не просто так…

Истошно визжу, когда один из верзил шевелится и гранитной скалой двигается прямо на меня. Как подстреленная меняю курс, взлетаю по ступеням наверх, миную свой этаж, в какой-то момент запинаюсь, ударяю коленку и снова поднимаюсь. Сердечный ритм учащенно разгоняет по венам кровь, бьет на износ, затмевает разум, оставляя лишь голый инстинкт.

Растерянно оказываюсь в парадной у соседей, что живут надо мной, озираюсь по сторонам, вижу эксклюзивную дверь с позолотой.

А преследователи грамотно и профессионально, без суеты, но с хищной ловкостью настигают меня у квартиры бизнесмена Семенова, когда я подбежав к полотну, замахиваюсь и пытаюсь вызвать на помощь. Единым движением они берут меня под руки и отрывают от пола.

— От нас невозможно скрыться. Теперь мы будем с вами повсюду, так что без глупостей.

Хрипит великан и затыкает большой сухой ладонью мой рот. Как на погибель они возвращаются в квартиру, ставшую для меня западней.

Со мной обращаются как с котом, что по незнанию улизнул из дома в поисках приключений и сейчас рассерженные хозяева бросают его за шкирку обратно. Без шуток, я не чувствую себя женщиной.

А у порога меня уже встречает он. Фальшивый Вадим, апгрейд моего мужа. Спину морозит оттого, что незнакомец предстал в точном образе супруга. Но не для него я стирала спортивный костюм, развешивала и складывала на полку.

Он смотрит отрешенно, будто сквозь меня, молча кивает, жестом означая верзилам отбой. Хлопок железной двери за плечами звучит как приговор, ноги подкашиваются, и я медленно усаживаюсь на корточки, берусь за голову. Мне нечего сказать, я просто хочу проснуться и забыть все. Такого не может быть в реальности.

Мужчина снисходительно ухмыляется:

— Полагал что ты умнее, Юленька. Клиентам прически делать мозгов хватает, а тут…

— Откуда вы знаете?

— Как же я могу не знать деятельность своей жены?

— Прекратите этот фарс…

У меня опять начинается мигрень. Щурюсь от простреливающей боли в висках, сквозь ресницы наблюдаю, как мужчина делает шаг, склоняется, протягивает мне руку. Ну, уж нет, мне не нужна поддельная любезность. Ударяю ладошкой по его запястью и от испуга забиваюсь в угол.

Дьявол с лицом моего мужа яркой молнией бросает взгляд на меня, настолько тяжелый, цепляющий, что, кажется, я больше никогда не смогу спать.

Он снова зол, но сдерживается.

Сразу понятно — в распоряжении этого человека безграничная власть, он создан для того, чтобы играть людскими судьбами как шахматами. Просчитывать ходы, рубить неугодных пешек, оставляя в тени главную дамку.

Вздрагиваю, наблюдая, насколько крепко он сжимает в кулак свою руку, до белых казанков, до хруста, словно предупреждает меня, невербально. Требует тотального подчинения. А потом расслабляется, дотрагивается моих плеч и заставляет встать. Скользит ладонью по спине, оставляя горячий след на коже.

— А как хорошо ты знаешь меня, Юля, своего законного мужа? Тебе же всегда было наплевать. Ты занималась ребенком и бытом.

— Это неправда!

С чего бы вдруг, но я оправдываюсь перед копией. Как он смеет обвинять? Я считаю себя порядочной женой, старательной хозяйкой. Мы почти никогда не ссорились с Вадимом…

Незнакомец будто не слышит, срывается с места, толкая за собой в комнату.

Глава 3

А у меня колени не гнутся, точно превратились в свинцовые.

— Ты вообще человек?

Обреченно взмаливаюсь перед мужчиной, быть с ним наедине хуже любой пытки. Незнакомец лишь дергает бровью, грубовато надавливает мне в поясницу. Подводит к постели близко, откидывает покрывало. Он хочет, чтобы я легла, подчинилась.

Упираюсь в боковинки кровати, корпусом подаюсь вперед, на вытянутых руках замираю, будто собралась отжиматься.

— Юль, не дури.

— Не трогай меня! — вскрикиваю, ощущая, как его руки нахально впиваются в талию.

Он применяет силу, особого дискомфорта не причиняет, однако настаивает. Валюсь на матрас, поджимаю ноги, хватаюсь за одеяло, прикрываясь по самую шею. Мужчина отходит к двери и щелкает выключателем.

Я наблюдаю за каждым его действом, цепенею, когда гость тянет вниз замок на кофте, снимает вещь, кидает на пол. В безмолвии он возвращается, усаживается на край постели, проминает матрас под весом своего тела.

— Не надо, пожалуйста.

Когда-то горячая кровь леденеет в жилах, а сердце проваливается и словно разбивается на миллиарды холодных частиц. Ночной Дьявол запускает руку под одеяло и слегка дотрагивается моей щиколотки, поглаживает и неотрывно ведет ладонь к бедру, запускает кончики пальцев под края шорт.

— Тебе же нравилось…

Закусываю губу и ощущаю, как волосы на голове зашевелились. Бледный лунный свет через прозрачные стекла еще больше подчеркивает всю мощь его тела. Отбрасывает тени на бицепсы, крупные, такие накаченные руки я видела у бойцов. Четким контуром падает на широкую грудь и пресс, истинно мужской, тренированный.

Пугающее и одновременно завораживающее зрелище. Разумом я понимаю, что это не мой супруг, но глаза снова и снова поддаются опасному магнетизму. Лицо, волосы, голос — все как родное.

В нашей комнате тихо и я слышу дыхание незнакомца, перевожу внимание с резинки спортивных штанов и встречаюсь с его наглым собственническим взглядом. Дьявол никуда не уйдет…

Так и не дождавшись ответа, он убирает ладонь и отворачивается. Цербером застывает подле меня, не моргая, гипнотизирует ту самую луну. Страсть какая.

Кажется, либо хрупкое оконное стекло разлетится к чертовой матери от пронзительных глаз, либо луна этой ночью покинет свою орбиту. Меня игнорирует, но я все равно не расслабляюсь, держу руку на пульсе.

Стараюсь контролировать незнакомца, но все же отключаюсь. Я открываю глаза, когда уже взошло солнце. На часах восемь. Пару секунд бездумно пялюсь в потолок, прислушиваюсь. В комнате никого нет, и не осталось следов от незваного гостя. Или?

— Приснится же такое!

Фух… Трясу головой, как обычно, шумно зеваю, растягиваюсь, ковыряю глаза и чешу нос. Еще раз для контроля прислушиваюсь. Ну, точно померещилось. И конечно же, Вадим не узнает об этой истории, а то обидится. Он очень ревнивый, хотя поводов никогда не давала.

Я поднимаюсь с постели, напяливаю тапки и по-стариковски шаркаю в ванную, на ходу поправляю шорты.

— Дьявол!

— Доброе утро, Юль.

Настроение тут же оседает на грань с плинтусом. Замираю, чувствую мелкую дрожь. Самозванец расположился на кухне и завтракает. Пока я спала, как хозяин сварил кофе и заглядывал в холодильник. Сегодня он надел любимую синюю толстовку Вадима и джинсы.

Настороженно огибаю порог и прислоняюсь к стенке, чувствуя лопатками холодную поверхность, крадусь в ванную.

— Ты допустил ошибку, мой муж всегда кладет на бутерброды сначала сыр, потом колбасу, а не наоборот.

Пискнув, тут же залетаю в уборную и запираю щеколду. Освежаюсь, но выходить совершенно не хочется. Обнимаю себя руками, топчусь на месте, вздрагиваю, когда по ту сторону раздуются шаги и звучат для меня как из преисподней.

— Собирайся, мы едем за дочерью.

— Ни за что! Можешь убить меня прямо сейчас, но ты не получишь Алиску!

Ребенок у бабушки, на другом конце города. Пусть хоть раскаленное железо мне в глотку льет, не скажу. Тело знобит так, что пальцы на руках и ногах немеют.

— Юля, в последний раз предупреждаю, заканчивай эту бессмысленную войну, все равно проиграешь.

— Исчезни! Испарись из моей жизни!

Я затыкаю уши и жмурюсь, когда хлипкая перегородка начинает дребезжать. Незнакомец взбешен, удар за ударом выносит дверь. Вырывает щеколду и та со звоном летит на глянцевый кафель.

— С жиру не бесись, госпожа Синицына.

Он дышит, словно разъяренный зверь, берет меня за загривок, сердито марширует в комнату и говорит, чтобы я в срочном порядке одевалась. Хнычу, со слезами на глазах распахиваю шкаф, достаю вещи.

— Никаких зеленых колготок, забудь!

— Это еще почему?

— Выбери что-нибудь поприличнее.

Раздери его черти. От безысходности опускаются руки, просто достаю серые брюки, розовый свитер.

— Отвернись.

— Что я там не видел?

В спальне мы остановились друг напротив друга, и я понимаю — на милосердие от этого мужчины можно и не надеяться. Он не Вадим. Медленно тянусь к футболке, начинаю снимать, а незнакомец смотрит. Глаз не сводит. Через мгновенье мы слышим стук в дверь, мужчина хмурится, у меня будто крылья за спиной вырастают.

— Только попробуй сказать лишнего. Пожалеешь.

Сдавленным хрипом угрожает, выпрямляет стать и быстро шагает в прихожую. Торопливо натягиваю шмотки и на цыпочках спешу за ним, прячусь за углом. Я вижу, как мужчина напрягается, нервничает, делает глубокий вдох, нехотя отпирает створку.

Жуткий Дьявол почти полностью закрывает обзор, подкрадываюсь ближе к двери и за широкой спиной замечаю макушку бизнесмена Семенова. Только сосед до сих пор носит малиновый пиджак и толстенную золотую цепь на шее. Во дворе он припарковал свой Гелендваген, но это никому не интересно.

Давай Семенов, разуй глаза, неужели ты не видишь что перед тобой фальшивка?

— Здорóва, Вадик. Кипишь вчера ночью был, поговаривают в вашей квартире.

— Привет, сосед, — выдержано отвечает и жмет Семенову руку. — Вернулся раньше срока, телефон сломался. Ключи потерял, стучал в квартиру, а Юлька перепугалась.

Осторожно делаю шаг в сторону, точно ступаю по минному полю. Умоляюще складываю ладошки, маячу Семенову, намекаю о беде. Как страшно господи, сосед, только пойми меня правильно.

Семенов поглядывает на меня, щурится. Хочет шагнуть в квартиру, но Дьявол резко поднимает свою огромную ручищу, упирается ей в косяк, блокирует вход.

— Мы торопимся.

К несчастью, сосед выбирает не вмешиваться и отступает. Рядом с новым Вадимом даже у него поджилки трясутся. Со стоном запрокидываю голову. Всё. Это конец. Декаданс. Незнакомец может сколько угодно притворяться моим мужем, но его гнетущую энергетику никуда не деть. С этим человеком чувствуешь себя крайне неуютно. Неуютно всегда.

Дьявол захлопывает полотно.

— Ты готова?

— Ага…

— Возьми с собой документы.

Он, как всегда, доминирует.

Прячу в сумку необходимое, достаю из-под дивана заначку настоящего супруга, думал, я о ней не знаю. Конечно.

Самозванец накидывает куртку Вадима и галантно помогает мне надеть пальто. Но я не оценила. Новый стук в дверь снова заставляет насторожиться. Я вижу тех страшных лысых верзил, подобно двоим из ларца одинаковым с лица. Как и ночью, они синхронно маршируют внутрь, а я невольно отступаю вплотную к вешалке.

— Приберите здесь все и сотрите отпечатки пальцев, — приказывает Дьявол.

Оборачивается, берет меня за руку и крепко переплетает наши пальцы. Выводит в подъезд. Спускаться по лестнице не рискует, вызывает лифт. Мы выходим на улицу, и я замечаю бабушек на лавке, как ни в чем не бывало они улыбаются, приветствуют нас, называют мужчину именем моего супруга.

Мы двигаемся мимо парковки, абсолютно не удивлюсь, если незнакомец украл не только наши с Вадимом жизни, но и автомобиль. Серебристую Мазду, не новую, но и не корыто с болтами. Мужчина достает из кармана брелок, жмет кнопку. К моему удивлению, сигналом отзывается совершенно другая машина.

Глава 4

— Только не говори, что по пути в Воронеж ты стащил из багажника фуры два ящика с огурцами, толкнул их на рынке и на выручку купил себе Джип!

— Прям мысли мои читаешь, — не стесняясь, отвечает сарказмом на сарказм, тянет ручку задней дверцы, приглашает сесть. — На самом деле я занимаюсь вещами посерьезней.

— Надеюсь, ты не убиваешь людей.

— Как знать… тебе следовало чаще разговаривать со мной по вечерам, а не торчать в интернете.

— Перестань сводить меня с ума, я понятия не имею кто ты такой!

Вспыхиваю алым, а незнакомец поторапливает. Шагаю на железный выступ, плюхаюсь в салон. Кресла отделаны темной дорогой кожей, просторно, что можно вытянуть ноги. В таких роскошных авто обычно президентов катают или восточных шейхов.

Здесь пахнет цитрусовыми нотками, большими деньгами и смертельной опасностью.

Через тонированное стекло вижу как фальшивая копия моего супруга, горделиво расправив плечи, обходит черную машину со стороны капота. Теперь я в ловушке и мужчине плевать на то, что о нас подумают соседи, мол, откуда у Синицыных деньжищи на такой помпезный Джип.

Мужчина занимает место водителя, проворачивает ключ и салон заполняется оглушающим ревом. Вся скукоживаюсь, впиваюсь ногтями в мокрые ладошки, когда автомобиль трогается, минует наш двор, все дальше и дальше увозя с родной территории.

— Ну и куда мы теперь?

Подаю слабый голос и тут же встречаюсь с пронзительными карими глазами в зеркале заднего вида. Незнакомец отвернут, однако по едкому прищуру ясно, что он улыбается.

— Сейчас заберем Алису, а потом вернемся домой.

— Лихо ты все организовал. Решил проблему с жилплощадью. Чур, коммуналку пополам платим!

Смеюсь и ощущаю слезы. Это, уже ни в какие ворота не лезет, я морально опустошена, что выть хочется.

— В мой дом, Юль, а не твою собачью будку.

— Да как ты смеешь! — позволяю себе возмутиться. — Даже не надейся, что я скажу, где моя дочь.

— Наша дочь.

Пред глазами все меркнет, стараюсь глубоко дышать, глотаю стоны, быстро-быстро обмахиваюсь ладошкой. Мне жарко, потею, воздух в машине будто сгущается. Крепко стиснув зубы, с ужасом наблюдаю, как черный Джип несется по знакомым улицам, по тому же маршруту коем двигался Вадим, когда вез нас с доченькой как маме.

Но в отличие от мужа, самозванец нарушает правила и скоростной режим, возможно, его машина привлечет сотрудников ДПС или попадет под камеры. Если настоящий супруг до сих пор жив, то он обязательно найдет меня. Ведь так?

Мы сворачиваем с перекрестка направо, на переходе чуть не сбиваем деда, незнакомец резко жмет по тормозам, так что я подлетаю и ударяюсь лбом об сидение спереди. Он сигналит нагло и громко, будто сгорает от нетерпения. Или сам чего-то боится?

Озираюсь по сторонам, но преследования не замечаю. Как на пожар мужчина снова разгоняет Джип, но в этот раз я успеваю придержаться. До ранней проседи встречных водителей мой захватчик управляет авто, ловко маневрирует, пренебрегает дистанцией, проскальзывает в плотном потоке машин.

Мы двигаемся к старому району города, где блекло-желтыми вкраплениями маячат хрущевки. Незнакомец сбавляет обороты и въезжает во двор. Он уверенно приближается к адресу моей матери, а я волнуюсь, места себе не нахожу, смотрю на детскую площадку, лишь бы там не было Алиски.

Вроде нет, медленно скатываюсь ниже, контролирую Дьявола. Он заглушает мотор у подъезда и с величественным хладнокровием покидает авто. Когда мужчина далеко становится гораздо легче. Душа словно освобождается от колючих тернистых прутьев.

Но уже через мгновенье дверь распахивается, вижу, как незнакомец протягивает мне ладонь.

— Я не поведу тебя в дом. Фигушки.

Отползаю к противоположной стороне, демонстрирую комбинацию из трех пальцев. Мужчину это злит, но он мастерски скрывает эмоции.

— Ладно, тогда я поднимусь сам.

Раздраженно хлопает дверью, подобно смерчу ледяному и бездушному отстраняется, марширует к подъезду. Черт возьми, но ему известен код от домофона, хотя и дурак бы догадался, ведь из десяти цифр стерты лишь три.

Животный страх за малышку змеиным клубком закручивается в груди и отшибает чувство самосохранения. Я же мать. Царапая ногтями дорогие чехлы, бешено срываюсь, бегу по следам Дьявола в дом. Суетливо топаю по ступенькам на второй этаж и нахожу незнакомца возле двери оббитой клеенкой.

Всхлипываю, за пару секунд оказываюсь рядом с мужчиной, не раздумывая, крепко обхватываю его за шею, дотрагиваюсь кожи. Вбираю в себя непривычный аромат, но не ощущаю в нем прелести.

— Пожалуйста, только не Алиса… делай со мной что хочешь, но ребенка пощади.

Уговоры сквозь слезы на него не действуют:

— Юлия Алексеевна, оставьте уже образ жертвы.

Как всегда, не прислушивается и давит на кнопку звонка.

С тяжелым скрипом полотно отделяющее незнакомца и дочь распахивается, а на пороге нас встречает мама.

— Ох, как неожиданно.

Моя мама в годах, но весьма ухоженная женщина. Вот и сейчас на ней стильное платье из плотного трикотажа, а выкрашенные в каштановый цвет волосы собраны в идеальную Бабетту.

— Мы проездом, Раиса Николаевна, и минуты свободного времени нет, хотим забрать Алису.

Упорно настаивая, мужчина делает шаг внутрь квартиры, мощью и габаритами тела заставляет маму попятиться назад.

— Даже не предупредили, Алиса только недавно проснулась… — Мама удивленно смотрит то на меня то… на Вадика. Язык сломался повторять, что он искусная подделка. — Вы проходите, — гостеприимно зазывает, — покушайте с нами.

— Торопимся.

— Ну как же, Вадим? У меня борщ разве откажешься?

С шумом и неким раздражением незнакомец выдыхает в ответ на радушное приглашение матери. Разувается, оборачивается на меня, безмолвно, только взглядом намекает, чтобы я не сболтнула лишнего.

Дрожащими руками стягиваю сапоги, вешаю пальто на крючок, ищу глазами телефон мамы, возможно, мне удастся воспользоваться случаем и достучаться в полицию. Мужчина двигается по коридору, я следую за ним.

— Папа вернулся!

Громкой трелью звучит тоненький голос дочери, а у меня сердце летит в пятки. Кажется, я напрягаюсь от кончиков пальцев на ногах до корней волос, честное слово. Алиска в яркой пижаме, выбегает из комнаты, любезно уступленной бабушкой. Смеется, растопыривает маленькие ручки в стороны, сначала осматривает меня, переводит взгляд на Вадима и тут же останавливается. Украдкой замирает, будто стеснятся, а после прячется за длинный подол юбки бабушки.

— Ты чего, Алиска? Родители приехали, иди обними.

Мама переводит финт Алисы в шутку, отстраняется, подталкивает малышку, но дочь крепко держится за трикотажное платье. Сбито дышу, контролирую мужчину, на полном готове вцепиться ему зубами в глотку, если он попытается навредить Алисе. Фальшивый Вадим улыбаясь, присаживается на корточки, вытягивает вперед руки.

— Доченька, подойди, не бойся.

— Не хочу…

И это не прихоть или капризы ребенка. Обычно Алиса, позабыв все, кидалась в объятья папы, а супруг был счастлив возиться с дочерью даже после трудного и долгого рейса. Мог часами катать ее на спине или терпеливо исполнять роль модели, когда Алиска, подражая мне, пыталась соорудить прически на коротких волосах отца. Сегодня же все по-другому.

— Блажит.

Замечая некое разочарование в глазах зятя, мама пытается исправить ситуацию.

— При всем уважении, Раиса Николаевна, вынужден отказаться от вашего супа. — Сквозь зубы шипит. — Я собираюсь отвезти семью загород и показать новый дом.

— Вы переезжаете?

— Эм… да, как видно, эта новость потрясла не только вас, но и Юленьку, — хитрым змеем оборачивается ко мне. — Скоро у нас шестая годовщина свадьбы и я решил сделать подарок…

— А деньги, Вадим? Или ты купил пустой участок?

— Многолетние сбережения. Правда дом скромный, но я готов на все ради своих девчонок и скоро, там будет полноценный ремонт с удобствами.

Извините, но брешет! У него автомобиль ценой как две мамины квартиры или еще больше. Он специально прибедняется.

Маму прошибает на слезу умиления, а я закатываю глаза в потолок. Мама говорит, чтобы зять подождал в гостиной.

— Я помогу собрать Алиску!

Нервно вскрикиваю, дергаюсь, громко топая, быстро подхожу к дочери. Беру ее за руку, увожу в ванну. Отношение тещи к реальному зятю всегда было положительным. Мама души в Вадиме не чаяла и теперь бабочкой кружит, все норовит подсунуть обманщику чашку кофе или пирог с яблоками.

Я включаю кран, настраиваю температуру воды и сую дочери зубную щетку. Торопливо отбегаю к двери:

— Мама, я не могу найти детское мыло!

Вру, чтобы заманить родительницу ближе. Нехотя она все-таки отлипает от зятя, охая, семенит ко мне.

— Так вот же…

— Мам, — задыхаясь, с силой впиваюсь в ее плечи и рывком утягиваю в тесную ванну, — это не Вадим, слышишь? Он самозванец, он украдет нас. Вызови полицию прямо сейчас, только ты можешь нам помочь.

На мой бешеный взгляд матушка часто моргает.

— Свят-свят, Юль, с тобой все нормально? — трогает мой лоб. — Не бредишь?

— Присмотрись внимательнее, он выше Вадика и крупнее. Это не мой муж.

На секунду мама призадумывается, а потом морщит нос.

— Юлька, белены объелась? Не пугай меня под старость лет.

Они все будто сговорись. Никто не верит или не хочет верить.

Слишком мало времени нам удалось побыть наедине, кажется, Дьявол что-то заподозрил. Сквозь витражное стекло на двери ванной виднеется черная тень. Мужчина остановился по ту сторону, как мрачный хищник, не желающий упускать свою добычу. Он не заходит, а просто выслеживает.

Тут же осекаюсь, я пока не знаю, на что способен этот человек, а еще мне очень страшно за маму. Нельзя допустить, чтобы он догадался о проговоренном секрете.

— Ах, да, вот мыло. Точно!

Притворно взвизгиваю. Родительница поглядывает на меня странно, отмахиваясь, тянется к дверной ручке и тень сразу же исчезает.

Я умываю Алиску и заплетаю ей две косички. Мы выходим, прошмыгиваем в комнату, где я волей-неволей одеваю дочку в модный спортивный костюм, сверху накидываю курточку.

Сдается мне, Дьявол не только мегаобаятельный тип, но и тонкий психолог. Как грамотно он расположил мою мать, что та рот открыла и с восхищением слушает его липовые россказни.

— Мы готовы.

С грустью оповещаю, замечаю в глазах незнакомца промелькнувшую искру.

Глава 5

Самодовольная копия Вадима поднимается с дивана так, будто сидел на раскаленных углях. Все действа идут по его заранее прописанному сценарию, и главная марионетка Юля технично отыгрывает роль жены.

— Нам пора, спасибо, что приняли, Раиса Николаевна. Позже мы пригласим вас на новоселье.

— Дай бог, Вадик!

Приторно и учтиво, он обнимает маму на прощание, до сладкого вкуса у меня во рту. Но я не могу остановить эту бутафорию. К несчастью. Вадим крепко удерживает ниточки контроля в руках, и я не хочу рисковать. Рано или поздно правда раскроется, и мы с дочерью обязательно сбежим.

У порога обуваюсь сама, подсказываю, как завязывать шнурки Алиске, чтобы получился красивый бантик, а не каракуля. Незнающая мама с легким сердцем провожает нас, опирается плечом на стенку. Мужичина, наклонившись, берет кроссовок и на мгновенье теряет нас из вида.

Я пять-шесть топчусь на маленьком коврике у двери, сжимаю ладонь Алиски, осторожно делаю шаг назад, почти бесшумно приоткрываю створку.

— Юль, подожди.

Парой слов незнакомец, будто пригвождает мои сапоги к полу. Так, что двинуться не могу.

Алиса улыбается, таращит глаза и смотрит на “отца” как на инопланетянина. Стало быть, она, как и я почувствовала обман.

На лестничной площадке повисает звенящая тишина, мы с дочерью спускаемся, мужчина следует за нами и мониторит со спины. Как заботливый родитель толкает железное полотно у выхода из подъезда и пропускает нас на улицу.

Я озираюсь и рядом с черным Джипом похитителя замечаю еще один. Такой же громадный и наглухо тонированный. По невозмутимой морде Вадима догадываюсь, что это его свита. Мужчина, поравнявшись с нами, достает из кармана брелок и дистанционно отпирает авто.

— Доченька, взгляни какая теперь у нас машина. Нравится?

— Не-а.

Мотает головой Алиска в ответ на тонкие уловки двойника.

— Придется смириться.

Кажется, ему против шерсти слышать наивные фразы Алиски. Мужчина вихрем подлетает к авто, запихивает нас на заднее сиденье.

— Она всего лишь ребенок, не злись.

Теперь я пытаюсь сгладить положение, дабы не спровоцировать Вадима. Он заводит мотор и на скорости выруливает к дороге.

— Так объясни Алисе, как нужно разговаривать с взрослыми.

Вот же. Упрямый поддельный Вадик, стиснув пасть, разгоняет Джип и сворачивает налево, правда, в этот раз он следует правилам, ведь с нами дочь. А Юлю можно и как дрова возить.

Я обнимаю Алиску, поглаживаю ее щеки, говорю, что все хорошо. Но малышка напугалась. Раньше мы с мужем смеялись от выдуманных рассказов дочери, я затыкала уши от пронзительного визга и баловства, сейчас же Алиса замерла.

Я стараюсь разрядить обстановку, интересуюсь, чем она занималась у бабушки, но дочка не хочет разговаривать.

Мужчина хмуро проезжает центр города и двигается на окраину к трассе. Его прихвостни в черном кроссовере не отстают.

Путь в заточение извивается серой асфальтовой лентой, а по обе стороны от нас возвышается хвойный лес. Разномастные автомобили, как пули проносятся мимо и люди не знают, что внутри роскошного салона восседают не буржуи с полными карманами денег, а самые настоящие заложники.

— Может, поспишь немного, Алис?

С натянутым выражением ласково предлагаю.

— Я хочу домой, мамочка.

— У нас теперь будет новый дом. Он очень красивый, такой как в твоем любимом мультике.

Мне ничего не остается кроме вранья. Отстранюсь, высовываюсь между передними креслами и вижу первые крыши элитного коттеджного поселка. В теории я знала о его существовании, но мне не доводилось бывать здесь прежде.

На въезде дорожная полоса сужается, Вадим сбавляет обороты, а я верчусь и глазею на каменные дворцы как из параллельной вселенной. Живут же люди. На этой земле располагаются участки местных депутатов, бизнесменов и дослужившихся до больших звезд военных.

При других обстоятельствах пищала бы от восторга, но сейчас, медленно сползая с дороги на окраине сектора, заглушает мотор похититель, а не мой муж.

— Где твой дом?

С опаской интересуюсь и округляю глаза. Фальшивый Вадим припарковал Джип возле территории полностью скрытой за высоченным забором из железных листов. Мы все еще сидим в машине, поэтому кажется, что ограждение заканчивается под самыми небесами. Ничего не видно и от этого только страшнее.

Удивительно, но я случайно ловлю глаза мужчины в зеркале у лобового стекла, всего на секундочку и тут же считываю в них некое волнение. Да, он встревожен, откровенно, поэтому отводит взгляд и спешит выйти из салона.

— Сейчас покажу.

Мы с Алиской не ждем его галантности, а сами выпрыгиваем следом. Ступив на пожелтевший осенний газон, дочь обхватывает мою ногу и прячется от нового папы.

Вздрагиваю, когда литые ворота со скрипом раскрываются и со двора к нам навстречу дефилирует женщина. В темно-зеленом платье с длинными рукавами и недоброй гримасой на точеном лице.

Странная и неестественная женщина. Ее черты настолько правильные, что издали, напоминает фарфоровую куклу неопределенного возраста. С нулем эмоций она складывает руки за спиной, бросает строгий взгляд на меня и Алиску так, что я инстинктивно касаюсь дочери, и крепче прижимаю к себе.

Напряженный Вадим хмуро кивает женщине в знак приветствия, обходит авто и жестом зазывает нас следовать за ним внутрь. Наклоняюсь к доченьке, чувствуя слабую дрожь по ее телу:

— Ну, ты чего Алиска? Не бойся…

— Какая злая тетя.

— Нет-нет, она тебя не обидит.

За спиной слышится звук подъезжающей машины, оборачиваюсь и замечаю тот самый кроссовер. Черная гробина останавливается рядом с Джипом Вадима. Передние дверцы почти единовременно распахиваются и оттуда показываются лысые головы охранников. Страшных псов, что предрекали быть со мной постоянно.

Скольжу рукой по маленькому плечу Алиски, беру ее ладошку и делаю шаг. С пожелтевшего сухого газона мы ступаем на каменную дорожку и с опаской крадемся за Вадимом.

Перед глазами распростерся двор, а по центру дом из красного кирпича и сияющей новым глянцем бордовой крышей. Не скажу, что особняк подобен хоромам как при правлении Ивана Грозного, скорее наш тайный папа приверженец современного модерна.

Здесь большие, но обтянутые зеркальной пленкой окна, не дающие возможности подглядеть за обстановкой с улицы, толстая бронированная дверь как в танке и красивый балкон на втором этаже.

Однако больше удивляет другое, кажется, Вадим все заранее спланировал и подготовился. По правую сторону мы с Алисой замечаем разноцветную детскую площадку с навороченными горками, качелями и батутом. Мини-Диснейленд не иначе, подари мне такую в пять лет, с ума бы сошла от радости.

Вот и у дочери глаза загорелись, а я сглатываю тяжкий ком, догадываясь, что похититель создал этот комфорт, чтобы изолировать нас от внешнего мира. Тут есть гараж, еще какие-то кирпичные постройки и только черту известно для чего они предназначены, надеюсь, там не камеры пыток.

Вадим как скала нерушимая величественно поднимается по ступеням, толкает массивную дверь и нам с Алиской ничего не остается кроме подчинения. Делаю шаг за порог, продолжаю держать Алису подле.

Интерьер в доме под стать фальшивому Вадиму, стены в классическом бежевом цвете, диваны и мебель темные, с четкими острыми углами, без лишних финтифлюшек.

Озираюсь, все вроде есть от табуретки до большого встроенного кинотеатра с колонками, но в то же время неуютно совсем. Скучно и бездушно, словно не жилое помещение, а фотостудия. Складывается впечатление, что хозяин дома к тому же перфекционист и зануда.

Зря, конечно, он вздумал удерживать в плену женскую половину семьи Синицыных. Мы люди простые и не педантичные, а Алиска так, вообще, реквием пройдется по идеальной чистоте в доме ну или фломастерами, если не углядеть.

— Наша спальня на втором этаже, комната Алисы рядом.

Горделиво задирает лицо мужчина и въедается в меня глазами.

— Чего?! — вскрикиваю, но тут же осекаюсь, чтобы не пугать дочь. — Кхм… ты издеваешься?..

— Ничего не изменилось, за исключением внешних декораций все остается по-прежнему.

То есть, он мне сейчас заявляет, что я должна ложиться с ним в одну постель? Нет уж.

— Верни меня и Алису домой.

— Нет у вас теперь квартиры, забудь. — Без капли сострадания отвечает. — Поверь мне, тут вам будет безопаснее, вопреки тому, что ты там себе напридумывала. — Отводит взгляд на женщину, которая замерла возле двери. — Это Хельга, наша экономка. Она будет помогать вам и покажет где комнаты.

— Совести у тебя нет…

Бурчу под нос, а мужчина словно потухает, он поджимает губы и разочарованно отводит глаза. Хельга, будто кол проглотила и действует на подхвате. Громко топает каблуками по паркету, склонив голову, просит следовать за ней к лестнице. Мы поднимаемся наверх, мужчина остается в гостиной. По широкому коридору быстро двигаемся в самый конец. Тут столько дверей и все заперты, интересно, что за ними?

— Прошу сюда, Юлия Алексеевна.

Вроде почтенно говорит, но в ее тоне я различаю брезгливость. Хельга достает из кармана связку ключей и пока перебирая, ищет нужный, я понимаю, что именно в этой связке я смогу найти нашу с Алиской вероятность на побег, если мне удастся стащить ключи. Экономка тянет дверную ручку и пропускает нас в детскую.

Кажется, Алисе хотели угодить, поэтому дочка, открыв рот вертится. А мужчина знает толк, как заинтриговать ребенка, только тут он не поскупился на помпезный антураж из блесток и страз, продумав стиль досконально. Не комната — кукольный домик с розовой кроватью и балдахином, компьютером, дорогими игрушками и личной парикмахерской. Как у мамы.

Негодяй искусный манипулятор.

Мы с мужем любили дочь и хотели для нее самого лучшего, но не могли позволить такой роскоши. Баловали Алиску по возможности кошелька.

— Юлия Алексеевна, теперь пройдемте в спальню хозяина.

— Нет!..Эм… я буду с дочерью. Мы замечательно поместимся на кроватке.

— Вадим рассердится, если вы ослушаетесь приказа.

Глава 6

— В таком случае пусть сначала удосужится объяснить, что происходит, а потом наказывает.

Хельга поджимает губы, мол, хозяин-барин, разворачивается и цокает туфлями прочь. Только дверь закрывается, как я с облегчением выдыхаю через рот, осматриваюсь и нахожу Алиску рядом с игрушечной парикмахерской. Дочка восторженно любуется пластиковыми расческами и бутыльками, пальчиком касается головы-болванки с длинным париком, ей хочется почувствовать себя стилистом, но она стесняется.

— А можно? — спрашивает уменя разрешение.

— Да, здесь, кажется, все твое.

Алиса с радостью увлекается занятием, а я начеку, прислушиваюсь к каждому шороху, двигаюсь из угла в угол. Прислоняюсь щекой к сворке, с первого этажа доносится голос Вадима и Хельги, слов не разобрать.

К изумлению, похититель не спешит к нам в детскую с расправой. Я усаживаюсь на край диванчика и взволнованно треплю рукав свитера, дрыгаю коленками, пока Алиса учится заплетать косички. Ближе к полудню вздрагиваю и вижу Хельгу, что снова явилась.

— Юлия Алексеевна, — как в дорогущем ресторане она катит небольшой столик, а на нем тарелки под серебристыми колпаками, — вы должны поесть, — Хельга снимает крышки и комнату заполняет приятный аромат угощений.

И красная рыба, и курица, овощи, красиво нарезанные экзотические фрукты.

Алиска проголодалась, едва заприметив вкусный десерт, с чистой наивностью спешит к нам, тянет ручонку.

— Подожди, — удерживаю дочь и снизу вверх смотрю на Хельгу. — Сначала вы попробуйте.

Решаю перестраховаться, экономка недовольно щурится, но берет вилку и отламывает кусок форели. Убедившись, что еда безопасна, позволяю Алисе приступить к обеду. У самой же все поперек глотки.

— Юлия Алексеевна, по особняку вы можете передвигаться свободно, во двор только с охраной. Вам необязательно сидеть взаперти.

— Как любезно.

Спасибо. Если будет уместным выразиться, то знакомство у нас с Хельгой прошло на ножах. Экономка, выполнив все распоряжения и минуты не задерживается, а с неким нордическим холодом выметается вон. Не нравится она мне совсем, темная лошадка в доме захватчика. Доме с бесконечным количеством дверей.

Я занимаюсь Алисой и после трапезы, занимаюсь, когда экономка еще пару раз навещает нас, занимаюсь, когда за большим панорамным окном наступает вечер. По владениям мы с дочерью не разгуливали, ровно так же, как и отказались принимать ванну. Мои волосы и тело еще свежие, а раздеваться догола в обители захватчика я не собираюсь.

В десять укладываю Алиску спать и, дождавшись, пока дочь засопит, решаю быстренько умыть лицо перед ночью. С опаской выглядываю, по опустевшему коридору на цыпочках крадусь к пятой двери, на которую указывала Хельга.

Толкаю светлое полотно, сначала вижу белый глянцевый кафель на полу. Щеки обдает приятным теплом и влагой, вдыхаю морские нотки геля, медленно поднимаю глаза, столбенею, от неожиданности взвизгиваю, затыкаю ладошкой рот, но уже поздно. Он меня заметил.

В паровой дымке опершись руками на тумбу возле зеркала, стоит Вадим. Мужчина отвернут спиной, но его взгляд простреливает меня через отражение. Господи. До безобразия неловко краснею, пячусь. Вадим поправляет полотенце чуть ниже бедер, ухмыляется.

— Извини.

— Постой.

Он быстро разворачивается, задерживает меня у порога и рывком затягивает внутрь.

— Я хотела умыться…

В духоте оправдываюсь, невольно касаюсь обнаженной груди Вадима, пытаюсь оттолкнуть, но пальцы скользят по его мокрой коже. Похититель дотрагивается моего подбородка и внимательно разглядывает черты.

— Юль, я не насильник. Не бойся ночевать со мной.

— Чудненько!

Вскрикиваю, а сама трясусь. Чувствую, как мокнут мои волосы и одежда, напрягаюсь, когда фальшивый Вадим второй рукой обнимает меня за талию и прижимает сильней. Сковывает. Блокирует любые протесты.

— Ты вроде неглупая девушка и сразу разоблачила подмену.

Он признается с наглостью и цинизмом. Нащупывает мои ребра, продолжает удерживать.

— Я прекрасно знаю своего мужа и …

— Ни черта ты его не знаешь! — Повышая тон, перебивает. От испуга поскальзываюсь на кафеле, но мужчина не дает упасть. — Твой Вадик конченый человек и почти труп. Ясно? Он должен был приехать на встречу и заключить сделку с моими конкурентами, но нарушил договор и сбежал, как трус, оставив тебя и мелкую. Сбежал и забрал с собой все документы… — с хрипом извергает каждое слово. Впервые его голос меняется и разнится с тембром мужа. — Благодаря ему у меня теперь начались проблемы и в бизнесе и с законом.

— Не лги!

Стараюсь вырваться.

— Можешь не соглашаться, можешь плакать и капризничать, все это бесполезно. Юль, я уже сделал так, чтобы полиция и люди похуже искали другую личность, а “Вадим” остался здесь. Не пыли, я прошу тебя на время притвориться моей женой.

— Никогда! Фигушки! Я не стану тебе помогать, верни нас с дочерью домой.

— Ты имеешь в виду квартиру, которую я подарил этому неблагодарному трутню?

Усмехаясь, мужчина ослабляет хватку. Тут же изворачиваюсь, выскальзываю и отбегаю к противоположной стене. Разговор перестает быть томным, ведь похититель без капли стыда подстрекает меня на предательство. Смахиваю с лица испарину, придерживаюсь за стенку, задыхаюсь, но отстаиваю честь мужа:

— Мы купили ее в ипотеку. Супруг лично ездил в банк…

— Святая простота, Юль.

Победоносно скрещивает руки на груди.

— Чего? Пять лет я выплачивала половину суммы…

— В карман Вадику.

— Где доказательства?

Не унимаюсь я, а мужчина призадумается.

— Хм… в твоих интересах поверить мне на слово, — разворачивается и делает шаг к выходу. — А сейчас прими душ, и спать ложись в моей комнате. Ты должна привыкнуть и больше не смотреть на меня как на приведение.

— Еще скажи супружеский долг отрабатывать!

От волнения выпаливаю колкость, но мужчина, как всегда безупречен.

— А говорила, точнее, сквозь стон шептала, что нравилось… — его выражение меняется, смягчается. Довольно улыбаясь, он опускает взгляд и будто вспоминает. — Ваше первое близкое свидание с Вадимом… номер люкс в отеле и шелковые простыни… Юль, на тебе было черное кружевное белье и лента на глазах…

Мне всегда казалась та ночь особенной, наполненной романтикой и волшебством. Ведь я была рядом с самым замечательным мужчиной на свете. После долгих ухаживаний, звонков и сотен смс Вадим организовал для меня свидание в лучшем отеле нашего города, со свечами, ужином, лепестками роз. Он копил деньги на столь помпезное торжество, потому что любил.

Я дико волновалась, да и Вадим тоже, но согласилась ослепнуть всего на одну ночь и поддаться воле чувств. То, что мы испытали тогда действительно ни с чем не сравнимо, и я сгорала, умирала до самого утра, позволяя сильным рукам овладевать мной везде.

Отдала себя на милость, а после… забеременела. Узнав о положении, Вадим сначала растерялся, но не отказался от нас. Мы сыграли свадьбу, как положено с выкупом, родственниками и тамадой.

Создали ячейку общества и полностью погрузились в быт. Как все. Близость, конечно, присутствовала и уважение, но огненная страсть и буря остались той ночью в отеле.

И я ни о чем не жалею, замечательно понимаю, конфеты и букеты длятся не вечность, а все, что сейчас мне говорит вот этот самый человек — вранье! Поэтому…

— Ты врешь! Специально настраиваешь меня против мужа.

Лучшая защита — это нападение тем более после услышанных подробностей. Кто знает, что он сделал с настоящим Вадимом? Может, пытал и клеймом раскаленным выбивал из него подробности. Копия хочет с помощью нас уйти от правосудия, стало быть, он занимается страшными, ужасными делами, за которые грозит решетка.

— Возможно, — как Чеширский Кот улыбается, на меня не смотрит, — а, возможно, и нет. У тебя родинка на правой половинке, Юль. — Подмигивает. — Из двух вариантов Вадим постоянно выбирал деньги…

— Ах, ты… — краснея, рефлекторно хватаю свой зад.

— Жду тебя в спальне.

Он выходит, и плотно закрыв дверь, шагает по коридору. С руками в боках метаюсь из стороны в сторону, искоса поглядываю на душевую кабину. Запираюсь изнутри дверцу, уговаривая саму себя, раздеваюсь, осторожно толкаю стеклянную сворку, кое-как справляюсь с замысловатыми краниками.

На полках рядом нет ни одного средства для женской гигиены, только флаконы захватчика, весьма хорошего качества. Сказала бы даже неприличного. Я специалист в этой области и в курсе. Никогда прежде мои трусы не стирались шампунем с шоколадно-терпким ароматом, за восемь тысяч рублей. Теперь могу себе позволить.

Оставшись наедине, злюсь, извергаю брань не хуже любого мужика со стройки. Отжимаю и вешаю белье на краник, смываю с себя пену, встряхиваю волосами. Наспех вытираюсь полотенцем, снова натягиваю джинсы и свитер, трусы прячу в кармашек.

Выдохнув, настраиваюсь, как на погибель топаю из ванной, по пути заглядываю к Алиске. Дочка спит. Обычно сон у нее крепкий и без будильника может проваляться до одиннадцати, но я намереваюсь солгать похитителю и убраться из его лап подальше при первом удобном случае.

Замираю возле проклятой двери, топчусь, никак не могу перебороть себя и шагнуть добровольно.

— Ю-юля-я.

Железно и холодно произносит мужчина по ту сторону, будто зверь, учуяв меня с расстояния. Дрожащей рукой открываю створку. Вадим расположился на большой кровати, роскошной, застеленной дорогим атласным бельем, под стать его самомнению. Похлопывая, жестом указывает лечь с ним рядом.

Взволнованно перебираю пальцами, напрягаюсь, медленно подхожу и укладываюсь с самого края. Отворачиваюсь.

— Ты будешь изображать мою жену перед всеми родственниками и знакомыми. Просто жить как жила раньше. Но перед этим я отвезу тебя в место, где работал твой непорочный супруг, и тогда, быть может, ты перестанешь его идеализировать.

— В гараж?

Усмехаюсь.

— Не-а, — парирует. От неожиданности затихаю, когда мужчина касается меня и силком разворачивает. — Вадик, одна из рядовых шестеренок в огромной системе, которую создал я. А дальнобой, это легенда, чтобы не впутывать тебя и посторонних людей в сомнительные дела.

— Хорошо.

Со стороны могло показаться, что я легка не подъем, ведь не раздумывая соглашаюсь.

Забываюсь и снова впиваюсь глазами в милые черты, до дрожи любимые и родные. В улыбку, губы, которые я целовала. Предел мечтаний, на полном серьезе. Лучшая вариация супруга из тайных фантазий, жаль сущность его чужая.

Вадим замечает, как я зависла, рассматривая его грудь и шею. Он улыбается, щелкает мне возле носа.

— Собралась в одежде спать?

Поддельным тоном говорит, а я снова возвращаюсь в суровую реальность.

— Да! Все мои вещи остались в квартире.

— Их привезли, но разберут только завтра.

— Хочешь сказать, вы рылись у меня по шкафам?

— У меня по шкафам, Юль. Я платил Вадику деньги. — Тяжело выдыхая, проводит по моим волосам, задевает лицо. — Возьми рубашку любую, какая понравится.

Искусный змей так близко. Он широко улыбается, и я вижу его зубы. Они белее и ровнее, чем были у мужа. Еще одно отличие.

— И так сойдет.

Отмахиваюсь, тянусь за покрывалом, чтобы хоть как-то защититься.

— Не капризничай…

Низко, бархатно шепчет, запрокидывает руку назад и выключает бра, оставляя комнату в полумраке лунного света. Возвращаясь, терпеливо и плавно снимает с меня одеяло, обжигая ладонью мое бедро.

Глава 7

Соблазнительно лаская, сокращает между нами расстояние до непростительного. Пьянящая волна жарким эхом проносится от макушки до кончиков пальцев на ногах, распаляя, вовлекая в опасный сценарий, который выбрала не я.

С губ срывается тихий стон, когда родные и одновременно чужие прикосновения властно и требовательно обхватывают меня за шею, давят, заставляя приоткрыть рот. Вся напрягаюсь, струной вытягиваюсь, царапаю ногтями гладкую атласную простыню, а похититель смотрит глазами моего мужа, внимательно изучает неотрывно, до умопомрачения.

Слабо подрагиваю, скольжу ногами по белью, пытаюсь отвернуться, но мужчина не оставляет шансов в этой неравной схватке. Он согревает меня в объятьях, наши губы так близко, что я невольно вбираю в себя его кислород влажный, приятный. Вдыхаю терпкий, искушенный аромат кожи и замираю, когда мужчина целует. Нежно, вкусно и мало, лишь в уголки губ.

— Хочешь, я сделаю так, что ты вспомнишь меня, Юль? Как тогда ночью… в отеле… Ты поверишь мне…

Тихо шепчет только для нас двоих, но его слова будто оглушают.

— Что ты сказал?

Не отвечая, он еле заметно улыбается, отводит взгляд в сторону, как массажист ползет рукой по моему позвоночнику, щупает, задерживается ниже копчика. С нажимом заныривает в карман джинс и ворует оттуда мои постиранные трусы. В удивлении приподнимает бровь, отстраняется, валится на спину. Снова включает бра, с интересом растягивает в руках зеленые стринги.

— Отдай!

Возмущаюсь, кидаюсь, чтобы забрать интимную вещь. Но Вадим, конечно, сильнее. Крепко держит в кулаке тонкое кружево. Сгорая от позора, становлюсь перед ним на четвереньки, порываюсь ближе, Вадим отводит руку в сторону.

Нервно сдуваю с лица выпавшую прядь волос, сама того не замечаю, как запрокидываю ногу и усаживаюсь на мужчину сверху. Ерзаю, не прекращая попыток вернуть краденное, но вдруг останавливаюсь, ощущая некое…

— Ой… у тебя там…

С запалом округляю глаза, чувствую, как щеки заливает румянцем.

— Это нормальная мужская реакция Юль.

Вспыхиваю, потею, корявисто слажу и плюхаюсь рядом. А Вадим сморит, перебирая в ладони мои трусы.

— Я лучше рубашку надену. — Дабы развеять звенящую тишину соглашаюсь, робко двигаюсь к массивному шкафу, распахиваю створку и вижу с десяток одинаковых белых рубашек, идеально отглаженных. Беру одну и, обернувшись, опять встречаюсь с простреливающими карими глазами и невозмутимым лицом. — Не смотри.

— Так говоришь, будто я тебя голой не видел.

Хладно и спокойно отвечает, подкидывая вверх стринги.

— Не видел.

Мужчина цыкает.

— Накануне той ночи я прилетел из другой страны после заключения сделки с партнерами. В офисе, куда мы с тобой завтра поедем, я встретился с Вадиком, которого, между прочим, знаю намного дольше тебя. Мы сидели друг напротив друга и обсуждали стратегию его появления под моим именем в фирме конкурентов. Но это не так важно сейчас. Я заметил, что Вадим переписывается с кем-то и приказал отдать мне телефон. — На секунду замолкает и делает глубокий вдох. — Это была ты, Юль. Я… я просто назвал цену, а Вадик, не раздумывая, согласился…мне очень жаль.

Как гром среди ясного неба слышатся его речи обидные, на тонкой грани с предательством. Смотрю в бесстыжие глаза мужчины и, к сожалению, не нахожу в них и намека на обман. Еле сдерживаю слезы, а внутри распирает от болезненного чувства использованности.

— Вы… чертовы циники! Гипнотезеры! Колдуны! Разве можно так обращаться с любимыми?

— Нельзя, Юль. Я бы на месте Вадика шею свернул, а так…

— Ты, — перебиваю и на эмоциях размахивая, угрожаю ему рубашкой, — сатана! Дьявольская подделка мужа! Откуда ты вообще взялся на мою голову?!

— Тсс… — прикладывает палец к губам, — хватит ругаться, Алиску разбудишь. — Полностью владея ситуацией, успокаивает, и я вынуждена закрыть рот, хотя желание скандалить все еще коробит душу. Похититель щелкает кнопкой и выключает свет. — Юль, правда не всегда бывает сладкой. Прости.

— Да пошли вы…

С горечью вздыхаю, отворачиваюсь спиной, стягиваю через голову кофту, меняю ее на рубашку.

— Чтобы ты знала и уяснила, копия не я, а Вадим. Твой муж забрал мое лицо. — Переворачивается набок, демонстрируя, как ему плевать на меня обнаженную. — Ложись спать.

Полностью переодеваюсь, возвращаюсь на кровать.

Со стороны может показаться, что мы с захватчиком действительно супруги после двадцати лет брака, которые надоели друг другу до изжоги. Пялимся в разные стороны.

На часах почти три. Мужчина уснул. Не желая больше и минуты находиться рядом, аккуратно перекатываюсь на край, но тут же застываю. Новый муж хищно, быстро закидывает на меня тяжелую руку, резко выдыхает, сгребает к себе. Не отпуская, второй рукой берет одеяло, накрывает меня по шею, сам уткнувшись в мои волосы, продолжает спать.

Хлопая ресницами, рассматриваю тонкие вензеля на стене, и когда в комнате появляются первые серые лучи утреннего солнца, наконец, отрубаюсь.

— Мама!

Звонкий голос дочери заставляет меня очнуться. Открываю глаза, с непривычки озираюсь. Я одна в комнате, Вадима нет. Перевожу внимание на Алиску.

— Что-то случилось?

В отличие от меня, Алиса в бодром расположении духа, припрыгивая, падает на кровать, а я, как профессионал замечаю, насколько красиво ей заплели волосы.

— Хельга испекла морковные печеньки, на!

Со всей детской непосредственностью угощает меня. Забираю круглое печенье и откладываю в сторону, потому что мне хочется его раскрошить на половине, где возлежал похититель. Пусть помучается.

— Доченька, все хорошо?

— Ага, — улыбаясь, кивает, призадумывается, — что случилось с нашим папой? Он какой-то странный.

Ох… ожидаемый вопрос, ответ на который горьким ядом оседает в горле. Как объяснить пятилетнему ребенку, что настоящий папа, с девяносто процентной вероятностью оказался кретином и предателем? А мужчина, разгуливающий по дому и называющий себя отцом на самом деле чужой, взявший нас в заложники.

Растираю гудящие виски, не желая вызывать у Алиски противоречия, собираюсь с мыслями.

— Он слишком много работает, устал, поэтому такой.

— М…я у него сегодня попросила домик для фей, и он обещал купить, хотя раньше говорил, что нет денег.

Пожимает плечами, а у самой глаз-алмаз от счастья. Ради Алиски хочется жить, беру ее маленькие ручонки, заигрываю, чтобы она повалялась со мной еще пять минуточек. Щекочу ее, и спальня наполняется громким визгом.

Дверь в комнату бесшумно открывается, и не сразу я замечаю вошедшего похитителя.

Холодным и мрачным Аидом он замирает возле порога, тихо наблюдает за нашей с Алиской возней. Перекатываю смеющуюся доченьку под бок, вздрагиваю и встречаюсь с пронзительным взглядом мужчины.

Сегодня утром он не притворяется моим супругом, похититель не тронул его вещи, а облачился во все тона черного. Дорогие как с иголочки брюки, рубашку, пиджак. Волосы идеально прибраны. В родном образе он кажется мне настолько чужим, что мороз колючей волной обдает спину. Невольно вспоминаю происходящее ночью. Где были мои глаза, когда я любовалась мужчиной и пыталась найти в нем искорку прелести?

— Папа!

Ничего не подозревающая Алиска подскакивает, желая вырваться из моих объятий и поздороваться с новым отцом, но я удерживаю. Вадим улыбаясь, молниеносно переводит взгляд с меня на Алису.

Дочка егозит, ловко выскальзывает, пробороздив жопкой по одеялу, спрыгивает на пол. Огибает постель, растопырив ручки, бежит к похитителю. Кажется, ему непривычно, в смятении мужчина едва касается ладонью макушки дочери, а она со всей непосредственностью обнимает похитителя, вцепившись за края пиджака.

— Алиса, вернись ко мне.

С дрожью говорю, будто моя девочка угодила в клетку ко льву, и каждый необдуманный шаг грозит весьма тяжкими последствиями. Но Алиска не слышит, она довольна грядущим подарком — домиком для фей. Пределом мечтаний, что обещал новый отец.

— Собирайся, Юль. Мы выезжаем через двадцать минут.

— Я не успею, нужно еще переодеть Алису.

— Она останется здесь. Это отчасти деловая поездка и детям там не место. За Алисой приглядит Хельга, можешь не волноваться.

Так спокойно заявляет, просто фантастика. Поправляю его рубашку на своем теле, усаживаюсь ближе к изголовью.

— Я не согласна, ты должен меня понять.

— Понимаю, — благосклонно кивает, — но ничем помочь не могу. Все решено. Жду тебя внизу.

Разворачивается к двери, приобняв Алиску, выводит за собой из комнаты. Как ошпаренная подскакиваю, выбегаю следом, пытаюсь переубедить Вадима. Он непреклонен.

Наспех умываюсь, в детской я нахожу чемоданы, которые доставили из нашей квартиры. Хватаю синие джинсы и светлую вязаную кофту, на макияж времени не трачу, волосы собираю в тугой хвост. Напяливаю башмаки, сверху курточку с мехом.

Громко топая по коридору, верчусь, ищу и зову Алиску. У лестницы сбавляю темп, перебираю ногами по лакированным ступеням. На первом этаже я вижу, как дочь уселась на коленки подле журнального столика и учится оригами. Рядом бездушная кукла Хельга в сдержанном платье. Женщина что скрыла свой возраст за семью печами. На пару с Алиской складывает журавля из бумаги.

— Кхм… — в горле пересыхает и першит от страха, — Хельга, ведь все будет хорошо? Не обманете?

— Не беспокойтесь, Юлия Алексеевна, езжайте.

Выбора мне не оставляют, поэтому с тяжелым сердцем плетусь к толстой бронированной двери, толкаю полотно и щурюсь от яркого солнца. Легкие наполняет свежий воздух, пьянит, манит долгожданной свободой.

Глубоко вдохнув, спускаюсь по крыльцу, искоса наблюдаю как справа, точно два смертоносных исчадия, скованных в портупеи, стоят охранники. Лысые близнецы, повстречавшись с которыми лицом к лицом, можно навсегда лишиться дара речи.

Скрипнув сталью, врата на территорию распахиваются, а по ту сторону я вижу тот самый черный джип и Вадима. Обнимаю себя руками покрепче, будто от этого мне станет легче. Знобит.

— Прошу прощения, но ты говорил, чтобы я признала в тебе мужа? И в то же время ты рассекаешь по городу на авто запредельной стоимостью…

— Спектакль начинается с воскресенья, — отрывает мне переднюю дверцу, — а пока можем себе позволить комфорт, пусть и без номеров.

Он обходит машину и занимает место у руля, заводит мотор.

— Куда ты меня везешь?

— Скоро узнаешь.

— Боюсь представить…

Вздыхаю.

— Все не так плохо, как ты себе вообразила.

Не сводя глаз с дороги, Вадим касается моей руки, сжимая в ладони, укладывает на свое колено. Еле уловимо поглаживает. Я никак не могу перебороть внутренние протесты, одергиваюсь от мужчины как от раскаленной плиты. Прячу руки в карманы курточки. Вадиму неприятно, но он молчит.

Отворачиваюсь и вижу центральные улицы, привычный маршрут. Мы проезжаем местную администрацию, а напротив не уступающая помпезности возвышается адвокатская контора. С такими же колоннами на входе и позолоченным кованым забором.

Самая провокационная фирма в нашем городе и мне не понаслышке известен ее директор — Марк Лютольф. Молодой и наглый адвокат, кость поперек горла у каждого прокурора. Этот человек не проиграл ни одного суда, к нему за помощью обращаются отъявленные авторитеты, темные финансисты, люди, не знающие слова закон. Только зачем мы явились сюда с Вадимом?

Напряженно хмурюсь, с опаской выхожу из авто. Вадим же чувствует себя расслабленно как рыба в воде. Он надевает темные очки и просит меня накинуть на голову капюшон.

— Хочешь сказать, что мой муж напрямую связан с конторой Лютольфа?

— Ты даже не представляешь насколько.

Победоносно дотрагивается моей талии, пуская по телу острые токи. Аж передергивает. Мы двигаемся внутрь здания, прежде я любовалась им лишь издали.

Лютольф настолько пафосный тип, что нанял швейцаров дежурить у входа, чинно и благородно перед нами раскрывают дубовые створки, и едва шагнув за порог, теряюсь.

В просторном холле суета, перед глазами мелькают работники в серых костюмах, снуют туда-сюда, размахивают документами и мобильными телефонами. Десятки разных голосов, как гул в огромном улье, звонки, шелест бумаг.

Во взгляде рябит, а в животе мутит немного. Вадим замечает мой ступор и спешит увести в самый конец коридора. Здание на три этажа, но кабинет главного юриста затаен на отшибе.

Без стука Вадим проталкивает меня за дверцу, шагает сам. За офисным столом на кресле я вижу беспринципную физиономию брюнета. Он сразу нас замечает, кривится в ухмылке, посматривает едким бесноватым взглядом.

— Привет, — лениво говорит похититель и тянет руку.

— Добро пожаловать, Адам, — хитрым лисом поднимается и двигается к нам. — Брат, неужели эта и есть та самая Юля?

Глава 8

Адвокат бесцеремонно нарушает мое личное пространство и останавливается слишком близко допустимой границы мало-мальского этикета. От неудобства вынуждена отступить на полшага и скрестить руки, приняв закрытую позу. Стараюсь переварить услышанный диалог мужчин и единовременно не понимаю своей роли в нем:

— В каком это смысле та самая Юля? — уточняю.

Без намека на скромность лощеный Марк ухмыляется прямо мне в лицо.

— Жена знаменитого Вадима Синицына.

— Мой супруг знаменит?

— Конечно, кто еще способен за пару дней наворотить столько проблем, что на их решение придется потратить как минимум месяц. Достопочтенный и ни с кем не сравнимый А́дам Лю́тольф обратился ко мне за помощью, но чтобы разгрести авгиевы конюшни и выстроить план по защите мне нужно время. А пока, вы, Юленька, будете являться прикрытием для моего брата. — Словно компаньон подает ладонь и мне ничего не остается, как ответить рукопожатием. — Поздравляю, теперь мы в одной лодке.

— Брат?

— Что ни на есть.

Вадим, точнее, А́дам с некой благосклонностью и терпением вздыхает на ушлые выкрутасы своего младшего родственника. Да, Марк практически мой ровесник судя по информации в интернете, а вот похититель выглядит не моложе тридцати. Адам говорит, что они с братом продолжат разговор, но уже наедине. Сдержанно дотрагиваясь моей спины, разворачивается и выводит из кабинета.

— Куда ты меня тащишь?!

Вскрикиваю и пытаюсь вырваться, когда понимаю, что маршрут разнится с моими представлениями. Мы двигаемся вовсе не к выходу, а, наоборот, все глубже скрываемся в витиеватых коридорах адвокатской фирмы.

— Ни для кого не секрет, что это здание одно из старинных достопримечательностей нашего города… Знаешь, каким образом оно досталось Марку?

Хладно и ровно чеканит, прибавляя шаг.

— Он судился за него с администрацией и… выиграл…

Я хорошо помню скандал, разразившийся в связи с этим проклятым местом. Весь город стоял на ушах и диву давался от жадности и борзоты Лютольфа. Ему точно помогала сама Фемида, снизошедшая с небес, иначе я могу объяснить решения верховного судьи в пользу Марка и отклонения последующих апелляций от депутатов.

— Верно, — сворачивая в правое крыло, Адам распахивает неприметную дверцу, кажется, кладовой. Я упираюсь и боюсь входить, но мужчина силком пропихивает меня внутрь. — Раньше здание было поместьем известного дворянина, настолько богатого, что у твоего Вадима пена изо рта пошла бы от зависти, — мы оказываемся в небольшой, пустой комнатке, а напротив снова дверь. Открыв ее, переступаем на лестницу, ведущую в подвал, — наверху, как и положено комнаты и залы, здесь же у барина находились потайные темницы, камеры пыток для крестьян, а еще ход. Запасной лаз для побега в случает нападок. Мало кто знал об этом дополнении к поместью…

Затаив дыхание все ниже и ниже спускаюсь по глянцевым ступенькам. К счастью, тут нет каменных окровавленных стен с крюками и мерзких крыс, как в лучших традициях средневековья. Радует чистота и современный ремонт. Преодолев лестницу, останавливаемся у железной двери, Адам набирает код, толкая полотнище, пропускает меня вперед.

— … Добро пожаловать в мое подземелье, Юль.

Щурюсь от яркого потолочного света и прикрываю лицо. На территории Адама до мурашек сквозят кондиционеры. Здесь воздух пропитан кофе, а обстановка сияет во всех тонах белого. Угрюмые мужчины в черных костюмах почти недвижимо расселись за столами у компьютеров.

В звенящей тишине я различаю лишь клацанье мышек и стук клавиатуры. С виду может показаться, что мы попали в такой же офис, однако на интуитивном уровне в сердце закрадывается промозглый страх.

Адам скалой гранитной двигается впереди, я, трусливо поджав ручки, семеню следом, искоса наблюдаю, что сотрудники настроены ко мне враждебно. Как волки смотрят, но ничего не говорят. В отличие от юристов Марка, окружение Адама буквально фонит опасностью, от таких людей лучше держаться подальше.

Заходим в один из кабинетов.

Адам указывает мне присесть на диван, сам распахивая шкаф, достает толстенную папку и отдает мне. Не спеша, переступает и падает за директорское кресло подле стола.

— Я оперирую финансами, Юль. Для меня деньги — это не просто сумма на счете, а ресурс, который можно и нужно эффективно использовать. Я помогаю авторитетам и власть имущим клиентам грамотно управлять капиталом… не всегда законным.

— Ты теневой финансист?

— Именно. Умеешь соображать, когда захочешь. — Адам упирается локтями об стол, — открой папку. Что ты видишь?

На первой странице несколько ксерокопий паспортов и со всех изображений на меня смотрит муж. В удивлении приподнимаю брови, скользя взглядом по строчкам.

— Вадим Синицын, Игорь Смирнов, Олег… это что?

— Личности твоего возлюбленного, которые были ему предоставленные. Он выбрал Вадима.

— А как его зовут на самом деле?

— Не имеет значения, ведь по всем канонам тот человек умер много лет назад. Листай дальше…

Переворачиваю страницу и вижу несколько черно-белых снимков. На них изображено двое парней, в одном из них я узнаю Вадика. Другой чертовки похож, словно ближайший родственник, но есть различия нос у него шире, а скулы и подбородок, наоборот, узкие. Пытаюсь выстроить логическую цепочку в голове, плохо получается.

— … Не трудись, — замечает мою растерянность Адам, — тот которого ты впервые видишь и есть твой муж. Мы были лучшими друзьями, задолго до вашей встречи.

Еле сдерживая документы, начинаю дрожать, сглатываю неприятный, тяжкий ком. Господи. Если все о чем говорит Адам правда, то с каким чудовищем я жила все эти годы?

— Как такое возможно?

— Достижение современной медицины. Он мой двойник. Понимаешь? Искусственно вылепленная хирургом копия. Я занимался стратегией и заключением важных сделок. Вадим обеспечивал мне алиби, светил лицом в людных местах в нужное время. И все проходило гладко и ладно, пока я не доверил Синицыну переговоры с моим конкурентом. Меня предали Юль, и, скорее всего, Вадику предложили взятку.

— Не верю…

— А ты ознакомься дальше. — Жестом подгоняет Адам. — Там и дарственная на квартиру и фото реабилитации после пластической операции. Юль, я не заставлял Вадима решиться на столь кардинальный шаг, он сам захотел. Ко всему прочему, нам нужен был запасной вариант, страховка, в случае непредвиденной ситуации. Вадим позаботился об этом, создал декорацию семьи и образ водителя грузовика. Я понимаю, это жестоко, прости, что втянули тебя…

Роняю папку на пол и слепну от нахлынувших слез. Душа выворачивается наизнанку и даже не от обидки женской, а от раздирающего осознания, что в улыбке дочери я все это время узнавала милые черты Вадима…Получается…

— Нет, я не буду тебе помогать!

На эмоциях подскакиваю с дивана, шатко, словно в бреду пытаюсь убраться вон. Толкаю белую створку. Дверь заблокирована.

— У тебя выбора не остается, Юль. Не забывай в моих руках не только ты, но и Алиса.

Едва услышав имя дочери, застываю на месте. Чувствую, как бурлит по венам кровь, смешиваясь с адреналином, бьет по вискам. Дыхание застревает в горле, медленно оборачиваюсь к мужчине, одними губами шепчу:

— Ты не посмеешь…

— Все зависит от тебя.

Непоколебимо и с циничным холодом он шантажирует меня самым ценным. Алиской. Не догадываясь, что говорит о собственном ребенке.

Сердце внутри точно покрывается острой коркой, а потом ухает и разбивается на миллиарды осколков. Топая по белоснежной плитке, возвращаюсь к Лютольфу, останавливаюсь вплотную и будто спицей тычу пальцем в его грудь.

— Ничего ты ей не сделаешь.

На мгновенье Адам закатывает глаза в потолок. Опустив, надменно взирает на меня сверху вниз. Обхватывает мой палец, крепко сжимает и проворачивает руку мне за спину.

— Надоело разговаривать с тобой как с маленькой. Ты часть моей страховки и будешь делать все, что от тебя зависит. Не вынуждай меня показывать на собственном опыте, как сильный жрет слабого.

— Значит, я первой сожру тебя!

Язык мой хуже врага. С запалом выкрикиваю и тут же осекаюсь, ощущая по телу тревожные раскаты вибраций. Просторный светлый кабинет в секунду сужается и высокий брюнет, усиливая хватку, словно занимает все пространство вокруг. Становится невыносимо тесно, душно.

Пытаюсь отвести взгляд, но замечаю в темных омутах Лютольфа огонь, он уже уничтожил чертей, которые там водились и теперь на очереди я.

Вся напрягаюсь в руках Адама, забываю, как дышать. Кажется, я заинтересовала Лютольфа, бросила вызов и сама того не желая чиркнула спичкой рядом легковоспламеняющимся эгоцентризмом мужчины.

— Если я захочу, живой ты отсюда уже не выйдешь.

Вопреки слишком интимным объятьям мне удается гордо расправить плечи, выскользнуть одной рукой из захвата и дотронуться до щеки Адама. Такая холодная, колкая от щетины, но моя ладонь быстро согревает кожу.

— Ты даже представить себе не можешь, сколько раз я слышала подобные угрозы, когда после курсов начала работать парикмахером. Мне и похуже прилетали слова!

Адам сдержанно едва заметно улыбается, неподвижно замерев, анализирует.

Внезапно он склоняется ближе, влажно, горячо выдохнув, ловит мои губы. С напором и владельческой уверенностью он мокро очерчивает их по контуру. Проталкиваясь, заполняет изнутри своим кислородом, мятным, ледяным, таким же, как его сердце. Давит, удерживает мою голову, настойчиво и грубо не позволяет отвернуться, ласкает, покусывает и тут же успокаивает. Вытягивает из моих легких воздух, жадно глотает, меня наповал сражает.

Он управляет, вовлекает за собой, стирая из мыслей значение времени и прошлого. К стыду, его губы кажутся вкуснее, а поцелуй настолько умелый и приятный, что я не чувствую под собой опоры и словно растворяюсь. Никогда прежде меня не целовали так глубоко, нежно, до теплого отклика, медом растекающегося по телу.

Но Адам об этом не узнает. Ни-ког-да.

— Просто помоги мне, Юль…всего месяц пока брат не выстроит стратегию по защите… и я отпущу тебя, обещаю…

Молчу, вроде киваю, когда он плавно отстраняется и полностью освобождает. Пошатываюсь, моргаю, фокусируюсь. Все мутнеет, а внутри еще искрит от волнения, будто Адам продолжает целовать.

— …Я приготовил для тебя инструктаж на случай непредвиденных ситуаций, — как ни в чем не бывало, он разворачивается, подходит к столу и берет несколько скрепленных листов, — изучи, как следует, когда мы вернемся домой.

— Эм… на сегодня дела окончены?

— Да.

Слава богу. Останься я хоть на полчаса запертой в кабинете с Лютольфом, точно с ума бы сошла. У меня горят уши и щеки со стыда, трясутся руки. Переминаюсь с ноги на ногу, пять минут назад не боялась, а сейчас боюсь посмотреть в глаза Адаму.

— Когда мы поедем домой?

— Скоро.

Кажется, извинений за столь откровенное поведение я не дождусь от Лютольфа. Мужчина опять спокоен, щелкает кнопками на железном сейфе, проверяет какие-то отчеты, а после берет меня за руку, переплетает наши пальцы и ведет по узким лабиринтам здания, сначала на уровень земли, потом на улицу. Снова напяливаю капюшон и, спрятав лицо, топаю к внедорожнику.

В этот раз по приказу Адама усаживаюсь на заднее сиденье, и пока мужчина выруливает на проезжую часть, любуюсь через затемненное стекло на город. В салоне повисает гробовая тишина, ведь новый муж настолько серьезен, что не включает магнитолу, а сосредоточенно впивается в руль. До белых костей напрягает руки, когда перед нами виднеется машина с мигалками.

Сотрудник дорожно-постовой службы в ярком жилете машет жезлом, указывая Лютольфу прижаться к обочине. Адам нервозно сопит, но выполняет просьбу, открывает бардачок.

— Сиди тихо, — не оборачиваясь, хрипло басит.

Напрягаюсь сама, как мышь притаилась, точно совершила преступление. Адам припускает стекло, дает возможность представиться сотруднику в фуражке и вручает ему документы. Полицейский укоряет за тонировку, настоятельно требует, чтобы Адам снял черные авиаторы и когда Лютольф нехотя демонстрирует лицо, командир давится слюной. Благо я остаюсь незамеченной.

— Гражданин, мне знакомо ваше лицо, а знаете, где я его видел? На ориентировке! — хватается за пистолет, — выйдите из автомобиля!

— Я уверен, что вы меня с кем-то спутали, — сохраняя выдержку, отвечает, но сотрудник уже навел прицел.

Рьяно выдохнув, Адам, раскрывает дверцу и вместе с полицейским шагает к патрульной машине. А я на взводе льну к окну, обливаюсь седьмым потом. Дьявол! Если Лютольфа арестуют, я попаду под гнев его младшего брата. У них в лапах маленькая Алиска и я рискую никогда больше не встретиться с дочерью.

— Будь ты проклят, Адам Лютольф…

Как змеюка шепчу, лихорадочно оглядываю салон. Я на заднем кресле, поэтому без труда дотягиваюсь до багажника, среди лопат, запчастей и прочей фигни достаю небольшой флисовый плед. Особо не размышляя поддаюсь единственной идеи и, скомкав тряпку, засовываю ее под курточку, как накладной живот.

Мне страшно актриса из меня никудышная, однако, я буду играть роль, ведь бывший муж и Адам не оставили выбора. Говорю бывший, потому что знать мерзавца не хочу. Облизываю пальцы и растираю глаза, будто плакала, выдавить искренние слезы от жалости к Лютольфу у меня не получается.

Мысленно ругая себя, распахиваю дверцу и на раскорячку выползаю из Джипа.

— Дорогой, ну скоро вы там? Я, вообще-то, рожаю!

Пыхчу, визжу, придерживаюсь за машину. Двое полицейских тут же переводят внимание на меня, как и сам Лютольф. Кажется, он меньше всего ждал, что сейчас я решусь на исполнительные финты перед полицейскими.

Глава 9

— А вы, дамочка, кто такая?

Хмуро высовывается мужчина, не дождавшись объяснений, хлопает дверцей и медленно шагает ко мне.

Действительно. Что я могу ответить? Ведь Адам приказал сидеть в машине, однако я решила соригинальничать, не в ущерб Лютольфу, естественно.

Сердце падает в пятки, коленки дрожат, хватаюсь за низ живота и колыхаюсь, словно бумажный кораблик, который пустили по бурной реке с названием импровизация. У Адама десятки поддельных паспортов и я понятия не имею, какой именно он предоставил сотруднику службы. Если на имя Вадика, то откуда у простого водителя взялся навороченный Джип?

— Девушка?

Господи ты, боже мой. Мне и притворяться не нужно, чтобы пыхтеть и покрываться потом. Стреляю глазами то на полицейского, то на Лютольфа с каменной миной.

— Ооой! Кажется, у ребенка головка показалась! — визжу, что есть сил и шире расставляю ноги. — Аааа! Все не могу! Еще чуть-чуть и выскочит!

Истошно, звонко исполняю страдания и вгоняю уважаемого блюстителя в багровую краску. Хорошо, что он инспектор и в медицине, тем более столь тонкой и интимной ни бум-бум. Это вам не шину после аварии наложить, тут новый человек на свет появляется.

Стращаю, подкрепляя свое положение просьбой принять малыша в полицейской машине, если прямо сейчас они не отпустят нас в роддом. Мне удается выжать настоящие слезы от испуга быть разоблаченной, но полицейский думает, что от боли.

Через лобовое стекло замечаю, как Адам округляет глаза и я, вскрикнув, пялюсь тоже, мол, давай уже спасай положение. Не свою шкуру здесь прикрываю.

Громкой сапой Адам вылетает из патрульной тачки, с матом и разъяренными словами, ненавязчиво подчеркивающими тяжкую ситуацию, марширует ко мне.

— Успокойся любимая, дыши… — так нежно, заботливо говорит, что на секунду я и сама поверила. Он оборачивается к полицейским и тон тут же меняется на агрессию, — чего уставились?! Моей жене плохо!

— Понял, гражданин Синицын. Вы свободны.

Уф… вроде отпустили, но я все равно кричу на всякий случай, ощущая дикое першение и боль в горле. Кажется, надорвала связки, но ничего.

Лютольф усаживается за руль, проворачивает ключ и недовольно цыкает. Сотрудник в погонах тихо стучит по окну. Адам вновь опускает стекло.

— Там впереди затор, мы сопроводим вас, чтобы с девушкой и младенцем ничего не случилось.

— Благодарю.

Натужно отвечает.

Наконец трогаемся, а на хвосте мигает ослепительным синим светом патрульное авто. Как под конвоем двигается за нами, по рации предупреждая встречки и попутки уступить дорогу. К месту сказать, я довольна за государственные органы, что без лишних выяснений вошли в положение мучащейся от незапланированных схваток женщины. Пусть и фиктивных.

Однако на тайных затворках, скрытых тонировкой от глаз сотрудников, а именно в нашем авто атмосфера не такая безоблачная. Лютольф нервничает, покусывая губы, зыркает на меня словно зверь.

— Первое правило инструктажа — никакой самодеятельности.

— Что?! Я ведь тебя спасала!

Неблагодарный. Возмущенно фыркаю, потому что хотела как лучше. Искренне, но сейчас начинаю жалеть. Ни молодец, ни спасибо я не услышала, поэтому досадно вытягиваю из-под куртки плед.

— Нет, верни все как было. Нам придется заехать в клинику. Дождемся во дворе, пока они отвяжутся, и вернемся домой.

Я заложница обстоятельств, конечно же, подчиняюсь, плюхнувшись, растекаюсь по сиденью. Теперь со мной Адам и он обязательно придумает, как нам выйти сухими из воды.

По телефону последней модели он включает навигатор и набирает адрес ближайшего роддома. Под чутким надзором сотрудников мы прибываем к зданию гораздо быстрее положенного. Как говорил Лютольф, тормозим у бело-красного шлагбаума, вот только полицейские не спешат уезжать.

Растерянно моргая, вижу светлое многоэтажное здание за кованым забором, красивый двор с лавочками, а подле нас будка охраны. Через пару секунд шлагбаум вспыхивает алым, взмывая, дает возможность двинуться вперед. Адам плавно жмет педаль газа, а я с надеждой оборачиваюсь, но патруль все еще нас отслеживает.

— Адам…они не отстанут?

— Должны уехать, — поглядывает в зеркало заднего вида.

Мы рулим вбок, ближе к левому крылу больницы и паркуем авто между карет скорой помощи.

— Ёлки-палки…

— Почему ругаешься, Юль?

— Смотри, один в больницу пошел…

Совсем скоро дверь в медицинское учреждение резко открывается и оттуда бежит толстопузый инспектор. Красный, с бешеными глазищами, а за ним медбратья с каталкой. Я впиваюсь руками в живот, таращусь на Адама.

— Кричи, Юль…

— Рожааю!

Другой сотрудник дорожной инспекции, худющий и длинный как каланча, распахивает моюдверцу. Я с трагичным воплем корячусь наружу и молюсь, чтобы медбратья не заметили фальшивки. Мне повезло что осень. Поздняя. Задумай такое летом в сарафане, ничего не получилось. Мне помогают улечься на кушетку.

Складываю ручки так, чтобы прикрыть края куртки. Лютольф, как любящий муж почти мгновенно оказывается рядом, будто утешая меня, на самом деле тоже маскирует собой внеплановый живот. Только сейчас вижу, что Адам надел кожаные перчатки, стало быть, знает, что нельзя оставлять следов.

— А вас, гражданин Синицын, я попрошу остаться. Мы не закончили опознание. Верните документы.

Строго заявляет худой сотрудник. Его коллега так расчувствовался, что не может соображать здраво и это мне на руку.

— Нетушки! — цепляюсь за Адама мертвой хваткой. — Он со мной в родильный зал пойдет! И слышать ничего не желаю! Ооой, сейчас точно началось!

Капризничаю умело, не отпускаю Лютольфа. Медперсонал уговаривает инспекторов уступить и вернуться к службе.

В стенах клиники меня на всех парах катят к лифтам. Куртка Адама выскальзывает из моей ладони, и я теряю контроль над мужчиной. Меня помещают в тесную кабинку, верчусь, и когда створки захлопываются, Лютольф остается снаружи.

Уже не так смело продолжаю изображать схватки. Мы поднимаемся на третий этаж. Меня увозят в самый конец коридора в палату. Чихаю от запаха антисептика, щурюсь при ярком свете и вижу койку, а на ней девушку, которая реально ждет ребенка.

Медбрат тянется к молнии на моей одежде, и едва бегунок дергается, как я тут же подскакиваю с кушетки.

— Сама разденусь!

— А вы справитесь? Нужно готовиться к родам…

— Не подходите.

— У вас панический шок, — пытается угомонить работник. Обращается ко второму, — зови Настасью Филипповну, роженице надо сделать укол.

Взвинчиваюсь и метаюсь из стороны в сторону. Еще раз проклинаю Лютольфа, а тот легок как на помине. С ноги пинает дверь, заметив в положении мать, галантно приносит ей тысячу извинений, невозмутимо растолкав плечами медбратьев, обнимает меня.

— Я все уладил, идем.

Двигает за собой вон. С тряпичным животом семеню подле и диву даюсь от абсурдности дня. На улице я вижу, знакомый кроссовер, тот, что принадлежал лысым охранникам Лютольфа, а вот Джипа, на котором мы ехали, уже нет. К счастью, когда Адам приглашает меня на переднее кресло, я не замечаю его амбалов в салоне. Вытаскиваю из-под курточки плед и кидаю его за спину.

— Ты дал взятку? Почему нас так быстро отпустили?

— Какая тебе разница? — хитрым лисом заявляет, выезжая с больничной стоянки.

Как бы ни пытался сохранять интригу Адам, по взгляду я понимаю, что угадала. Очень жаль, что в его мире все продается и покупается. В отличие от моих ценностей.

— Я обязательно добавлю вознаграждение за твою смелость в сумму, которую ты получишь по истечении месяца.

— Ты собираешься расплатиться со мной деньгами?

— Конечно. Ничего личного, Юль, считай это внеплановой командировкой.

— Но… ты целовал меня Адам? Зачем?

— Наверное, хотел вспомнить ту ночь. Не принимай всерьез.

Отворачиваюсь, ибо слишком много чести видеть Лютольфу мое разочарование. Не то чтобы я без памяти влюбилась в идеальную версию мужа, просто мне обидно по женски. И характер у Адама отвратительный.

— Никогда больше так не делай. Ясно?

Не сдерживаясь раздраженно возмущаюсь, не смею, и взглянуть в его сторону.

— Я постараюсь, Юль.

— Уж сделай одолжение. И да, поцелуй можешь не записывать в ценник!

Краем глаза вижу, как он нейтрально пожимает плечами и прибавляет скорость. Безмолвно злюсь, сопоставляя поступки и речи Адама.

Вспоминаю обманщика-Вадима. Мной снова хотят попользоваться, а потом вышвырнуть.

Я бы могла сейчас взъесться и надменно сказать, что мне не нужны благосклонные подачки! Однако фигушки, я крепко держу язык за зубами и принимаю игру, навязанную Лютольфом, не потому, что смирилась. Больше ни один мужчина не посмеет вытирать об меня ноги, пусть даже он теневой финансист, имеющий безграничную власть и деньги. Пусть даже он отец моей дочери.

Дабы хоть как-то отвлечься и перестать чувствовать себя не в своей, а в блестяще-помпезной тарелке Адама, я беру с заднего сиденья всю ту же инструкцию на белых листах и утыкаюсь в печатные буквы. Изучаю, стараюсь запомнить. В бумагах изложен список правил на случай непредвиденных обстоятельств, ответы на каверзные вопросы и жирным капсом поведенческий сюжет, когда рядом полиция.

Адам весь путь предпочитает молчать. Мне же спокойно не сидится, точно под мягким местом гвоздей насыпали.

Про легенду с коттеджем я уже знаю из той самой пресловутой инструкции, ведь муж копил на него много лет, задолго до нашей встречи якобы. Как порядочный откладывал на сберегательный счет половину зарплаты. И после свадьбы жили мы с Вадиком скромно, можно сказать, я его содержала.

Миновав дорогу, въезжаем в частный сектор и только здесь Адам убавляет скорость, останавливает авто рядом с высоченным забором.

— Подери его черти… — глушит мотор, — Юль?

— М?

С опаской вглядываюсь перед собой, туго сворачиваю листы в трубочку.

— Сейчас ты жена Вадика. Поняла?

Напряженно и сосредоточенно киваю, вижу подле ворот чужую белоснежную тачку, спортивную, заниженную, как раз для российских дорог. Адам выходит из кроссовера и практически синхронно распахивается дверь у машины напротив.

Вижу мужчину с зализанными волосами. В сером официальном костюме. Спесивей Адама, ухмыляясь, он бросает на меня презренный взгляд, отталкивающий. Вальяжно идет навстречу Лютольфу, не здороваясь за руку, сразу начинает с претензий.

Сути не слышу, потому что продолжаю сидеть в кроссовере, но повременив секунды три, не выдерживаю и выскакиваю следом. Незнакомец явно настроен враждебно. Порывается на Адама, кричит, размахивая руками.

Тяжко сглотнув, смотрю на поддельного мужа, а по спине прокатывается холодная волна. Невероятно. Адам чуть сгорбился, визуально скрыв выше рост, чем у Вадима. Ровно также использует мимику, морща лоб. Даже голос, тембр, манера подачи. Не отличишь. Если бы Адам соизволил такое поведение при нашей встречи в квартире, мне было труднее распознать фальшь. По крайней мере пока он в одежде.

— Где твой босс? Мне известно, что Лютольф хотел отправить тебя на переговоры как двойника!

— Понятия не имею. Может, за границей, а может, умер.

— Умер? Нет уж, я его с того света достану. Знаешь, сколько он задолжал?! — Как сыч внезапно и резко оборачивается в мою сторону. — А это кто?

— Жена.

Больших усилий стоит Адаму самообладание. Значит, на кону не только свобода подставленного Вадиком финансиста, но и большой куш.

— Красивая. Смотри, чтоб не украли.

— Уважаемый Роберт, пожалеет тот, кто посягнет на самое дорогое.

Ох. Как твердо заявляет Адам, на тонкой грани с разоблачением. Я прям, краснею, выглядывая из-за кроссовера.

— Два раза не повторяю.

Осипши после скандала, выпаливает Роберт, будто товар, оглянув меня снова, возвращается в авто.

Как же мастерски подготовил все Адам, даже враги и те принимают его за Вадика. Провожая глазами белоснежную тачку, обнимаю себя руками и медленно шагаю к Адаму.

— Кто это был?

— Бывший конкурент по строительному бизнесу, который решил обратиться за помощью. Но Вадим не хило подгадил и сбежал.

— А если он заявит в полицию?

— Нет, у Роберта тоже не все чисто в делах. — Касаясь моей спины, подталкивает к воротам. — Поторопись.

Двор, спрятанный за непроницаемым забором, на удивление, встречает нас пустотой, словно и не было охраны. Адам ведет меня по каменной дорожке в дом, на ходу отмахивается и лишь тогда створка в одном из боковых строений открывается, и оттуда показываются амбалы в черном. Я, не дожидаясь манер Лютольфа, сама толкаю стальную дверь и шагаю в дом.

— Папочка!

С порога слышу радостный визг Алиски. Вздрогнув, таращусь на малышку, что бежит, как на седьмом небе от счастья. На ее лице красками нанесен рисунок, похожий на крылья бабочки. В аквагримме я узнаю элементы из любимого мультфильма дочери про фей Винкс.

— Кхм… привет.

Сдержанно, сказала бы даже, сухо отвечает на возглас Адам. Сразу понятно, надменный финансист опытен во многих областях жизни, но никогда не имел дел с детьми. Даже с собственной дочерью. Алиска, душа светлая, бежит обнимать родителя и, как обычно, просится на ручки. Тут я напрягаюсь, срываюсь, чтобы придержать дочь, но Адам меня опережает и … подчиняется Алиске.

— Хельга нарисовала, — тычет пальчиком себе в щеку, другой ладошкой поглаживает плечо Адама, — из магазина привезли домик для фей, — хитренько, вся в папашу, заявляет и обнимает его за шею, — спасииибо.

Адам смущен от искреннего признания, оттаивает и улыбается в ответ на довольные смешки Алиски, а та и рада стараться. Пуще заливается.

— Я склею из бумаги тебе медведя, папа! У нас в садике скоро праздник, — целует Адама в щеку, а я корчусь и от чего-то ревную Алиску. — Ты купишь мне фею Блум, папочка?

— Да.

— Ура-урааа!

Хмыкаю, постукиваю ногой по полу, и так и сяк переминаюсь, в надежде обратить на себя внимание. Алиска и Адам зачарованно глаз друг с друга не сводят. Только дочери удается хоть как-то укротить Лютольфа.

— А маму ты поцеловать не хочешь? — уже в открытую возмущаюсь и тянусь за объятьями к Алиске.

Я, вообще-то, ради нее стараюсь.

— Хочу!

Ерзает в руках Адама и просит отпустить. Приласкав дочь, замечаю, как серой тенью за нами подсматривает экономка Хельга. Алиска, проявив уважение и услышав позволение на покупку игрушки, разворачивается и бежит похвалиться Хельге. Адам терпеливо провожает дочь взглядом, вполоборота говорит мне:

— Разве Вадим посещал мероприятия в саду?

Никогда не ходил. Он же у нас “работал”, постоянно был в рейсах. Но дочь любил, кажется, по-настоящему.

— Конечно. На все праздники.

И мне ни капельки не стыдно за вранье, надоело всем объяснять, что я никакая не вдова и не разведенка.

— Плохо, Юль.

— Ты хотел семью? Ты ее получил.

Глава 10

— Плюс в том, что семья фиктивная, — не лезет за словом в карман, — таким как я вообще запрещено размножаться.

— Что ты имеешь в виду? — позабыв о своей маленькой тайне, умалчивании об отцовстве, выпаливаю и чувствую тревожный озноб. — Ты болен? У тебя дурная наследственность?

Адам, чуть приподнимая бровь, замечает, как я с каждой секундой начинаю трястись все сильнее.

— Так говоришь, будто волнуешься. Мне лестно.

— Адам?!

— Да успокойся, ты, Синицына. Просто в моих планах нет наличия штампа в паспорте, а тем более перспективы на потомство.

— Ты точно здоров?

— Юль.

Бесцветно взглянув, идет наверх, оставляя после себя терпкий, пряный шлейф одеколона, запах которого я уже никогда не забуду.

Обмахиваюсь ладошкой, чтобы хоть как-то унять панику, спешу за Адамом, почти бегу, но мужчина упорно игнорирует и двигается по лестнице наверх.

— В списке правил на тридцатое число запланирован банкет в ресторане “Плаза”. Ты в курсе, сколько стоит провести там мероприятие? Откуда бы Вадик взял столь большую сумму?

— Я надеюсь, к этой дате Марк сможет выстроить мне алиби, и тогда, Юль, нам не нужно будет притворяться. Тридцатого настанет финал нашей игры, и ты явишься на праздник моей спутницей.

— А что потом?

— В полночь я переведу тебе вознаграждение, и мы попрощаемся. Надеюсь, я понятно объяснил?

— Еще как.

Лютольф все так же одаривает меня надменной улыбкой, но ведь глаза не обмануть. Я вижу, как в его взгляде на миг вспыхивает холодная искра грусти и тут же гаснет. Адам, ускоряя шаг, скрывается на втором этаже, а я возвращаюсь в поисках Алиски.

Бреду по гостиной и слышу в глубине дома тихие речи Хельги. Крадусь на голос и замираю, подсматривая из-за угла. Экономка с гладко собранной прической, ровной осанкой, сидит на кресле возле камина, поджав ноги, словно английская герцогиня. Напротив озадаченная Алиса, выстроилась лицом к Хельге, прижав ручки по швам.

— А теперь улыбнись, деточка, — сосредоточенно хмурясь, экономка подается вперед и сканирует мою дочь внимательно. — Повернись.

— Зачем? Мне надоело, Хельга. Давай лучше поиграем?

— Пожалуйста, делай, что велено…

Алиска психует, надувает губы, но подчиняется. Строгий тон экономки и приказной жест в сторону дочери, жгучим эхом отдается в моей груди. Я щурюсь, мысленно разбирая Хельгу на куски, глотаю воздух и намереваюсь забрать Алису.

— … Интересные совпадения… — задумчиво продолжает Хельга, как под лупой, изучая малышку.

В секунду эхо в груди из слабого языка перерастает в буйное пламя, вихрем закручиваясь, погоняет сердце дробно колотиться от страха. Кажется, Хельга тоже начала замечать отдаленные сходства Алисы и Адама. Ни в коем случае нельзя этого допустить.

Я понятия не имею, какой на самом деле человек Лютольф, на что способен. Только в кошмарах могу представить тот день, когда он узнает правду о кровном родстве с Алиской и тогда земля точно разверзнется. Адам против детей, тем более внебрачных. Преимущество и сила всеконечно на его стороне. Вдруг он разозлится и отнимет дочь? Или меня убьет? Или… да много чего может быть.

На этот раз я прощаю Хельгу, конфликты нам сейчас ни к чему. Резко выдохнув, коряво подлетаю к Алисе, беру за плечи и отодвигаю за себя.

— Алиска такая повторюшка! Все перенимает у взрослых…

— Именно.

Даже не старается отвечать убедительно Хельга, но я надеюсь, что мне мерещатся ее открытые подозрения. Вот есть же такие…которым больше всех надо. Экономка из их разряда.

Бочком-бочком вывожу Алиску из гостиной, тащу за собой на второй этаж в комнату. Включаю доченьке мультики, падаю на диван рядом, кусаю ногти.

Алиска восторгается подвигами излюбленных фей, ведь они спасают мир от злодеев и не догадывается, что сама является подневольным персонажем чужой пьесы.

А мать и есть фея, которая не имеет права надеяться на милость судьбы или Господа. Сложив лапки отсиживаться и ждать, что проблемы решатся волшебным образом как в этом дурацком мультфильме.

Алиска смеется и говорит, фея Техна ей меньше всех нравится, потому что у нее короткие волосы. А мне бы дочь сберечь и самой выжить. Красиво обвести вокруг пальца замудреного Лютольфа и выиграть партию, оказавшись в дамках.

Подобно хищнице напрягаясь от каждого шороха. Несколько раз выхожу, проверяю обстановку в доме. Хельга погружена в быт, господин Адам заперся в кабинете.

Спускаюсь на кухню.

— Мы поужинаем в комнате.

— Я уже накрыла на стол.

Не хочу лишний раз показывать на глаза экономке дочь, поэтому с улыбочкой хватаю поднос и ставлю на него тарелки с рыбой, картофелем и салатом.

Кушаем с Алиской наверху.

В девять вечера оккупируем ванну, и Адаму приходится довольствоваться душем на первом этаже. Я купаю Алису, тщательно намываю ей голову шампунем без слез. Дочь балуется, разбрызгивая пену.

В наше с Адамом дневное отсутствие полки непостижимым образом наполнились гигиеническими средствами, а к скромным чемоданам добавились пакеты с полотенцами, халатами и ночными пижамками. Пока намыливаю дочери спину, осторожно веду разъяснения:

— Чем сегодня занимались с Хельгой? Она тебя не обижала?

— Не-а, — мотает головой, — мы делали журавлей из бумаги, потом лепили из пластилина, еще танцевали вальс, а потом Хельга вытирала отпечатки пальцев.

— Что?

— Ну… с тряпкой по дому ходила и говорила, что нельзя оставлять следов.

Хм. Скрывала улики за хозяином? Очень похоже на то. Ведь мужчины могут хоть сотню раз перекроить лица, но отпечатки всегда останутся индивидуальными. Стало быть, в любой момент ждут, когда к ним нагрянет полиция. И Лютольф наверняка уже придумал отходные пути побега.

Тщательно сушу Алиску полотенцем и возвращаю в детскую. Ближе к десяти укладываю спать и тоже решаю освежиться.

Пользуюсь бритвой, на волосы наношу душистый кондиционер, поглядываю на длинный махровый халат, для меня уготованный.

— Чертово немецкое качество…

Включаю кран на максимум и что есть сил, тяну, ломаю резьбу. Руки соскальзывают, больно ударяются об металл, но я продолжаю. На десятую попытку мне удается испортить смеситель так, чтобы без мужской помощи его нельзя было починить.

Оставляю висящий халат и чистое белье. Перед зеркалом репетирую сожаление и испуганный вид. Соблазнительно зачесываю мокрые волосы, оттеняю губы перламутровым блеском. Оборачиваюсь полотенцем и на цыпочках иду из ванной, переступая в комнату к Лютольфу.

Осторожно толкаю створку, стиснув от волнения зубы, шагаю в теплый полумрак спальни.

— Там кран случайно сломался… вода течет…ледяная…ой! Какая я неловкая, полотенце уронила, сейчас подниму…

— Что. Ты. Вытворяешь?

Отрывисто чеканит Адам, с трудом выдалбливая каждое слово из горла. Я застала его у шкафа, с футболкой в руке. Лютольф переодевался, но увидев мой выпад и плавный изгиб, остолбенел как вкопанный. Забыл, что вообще собирался делать.

— Я…я стыжусь своей нелепости.

— Разве?

О… еще как. И мне страшно. Боже. Как мне страшно. В комнате прогретый сухой воздух, но мое тело нещадно знобит и это не влага после душа, а нечто большее.

Я решилась на отчаянный шаг и о последствиях подумаю завтра. Мне нужно заворожить, околдовать Лютольфа до того, как он узнает, что Алиска его генетическая дочь, я должна вгрызться в душу мужчины, чтобы попытаться установить над ним власть, предупредить гнев, который он может обрушить на мою голову. Это худший вариант из всех, но и его я не могу отрицать.

Или же Адам просто предложит выплачивать алименты, встречаться с Алисой по выходным. Было бы здорово, однако практика показывает, что отцы наделенные могуществом часто отнимают наследников, а об участи матерей и говорить нечего.

Повторюсь, Хельга догадывается, и она непременно сообщит хозяину, поэтому сейчас я переступаю через свою гордость, нарочно и медленно захватываю кончиками пальцев махровую ткань, поворачиваюсь к Адаму спиной и грациозно прикрываю тело.

Кроме того, Лютольф очень загадочная личность, он всегда держится в тени. Его нет ни в одной социальной сети, его прошлое, настоящее и будущее засекречено. Адам — влиятельный кукловод, дергающий за ниточки медийных артистов, бизнесменов, депутатов. Сам же всегда находится за кулисами, подальше от глаз людей. И лишь предательство друга, от кого Адам меньше всего ожидал получить нож в спину, заставило Лютольфа на время притвориться обычным мужчиной.

Но это меня заботит меньше всего, я на все готова ради дочери.

На щеках моих алый жар. Я не вижу Адама, но краешком сознания догадываюсь, что он смотрит. Внимательно и жадно. Ползет взглядом от макушки до пяток.

Мило, с некой долькой кокетства стреляю глазками в удивленного Адама, осторожно крадусь обратно к двери. Надеюсь, Лютольф оценил прелесть и будет чаще прокручивать в голове мой образ.

— Постой.

— Эм… надо поторопиться, боюсь, испорченный кран затопит первый этаж. Ты устранишь неполадку?

— Устранишь.

Его голос звучит ближе, а пол сотрясается от шагов. Поджимаю пальцы на ногах и сильно напрягаю коленки. Впиваюсь руками в края полотенца, смыкаю бедра.

— Юль, ты ведь не за этим сюда пришла?

Адам склоняясь, как змей скользит рукой по моей талии, выше задевает плечо и полностью укладывает ладонь на шею, запрокидывая голову. Ловлю губами его дыхание ровное, глубокое. По венам коротит ток, ускоряется ритм сердца.

— Там, правда, сломалось.

— Я верю.

Единым движением Адам заставляет меня взмыть в воздух, потерять под собой опору. Вскружив так, словно нет во мне веса, он разворачивается к постели и валит меня на шелковое покрывало.

Растерянно цепляюсь в ничтожную тряпку на теле, отползаю к изголовью.

Да, я отдавала отчет своим действиям, но, признаться, рассчитывала лишь на голый финт не больше.

Кровать предательски скрипит и проминается, когда Адам ставит на нее одно колено, слишком медленно, расчетливо он оценивает меня, считывает в глазах испуг.

Сумеречный свет подчеркивает всю мощь его тела, годами тренированного, безупречного. Затаив дыхание, чувствую, как горит моя кожа, словно в чан с кипятком бросили, ведь я сама начинаю запоминать каждую родинку, каждый сантиметр тела Адама…

Мне хочется взвыть, взвинтиться, подпрыгнуть и удрать к чертовой матери, прихватив с собой Алиску. Столько лет я видела рядом это лицо, что сейчас воля идет вопреки разуму. Адам погубит меня.

— Ты очень красивая женщина…

Дьявол. Он угадывает мои мысли. Двигается ближе, касается ладонью щиколотки, поглаживает до колена. Задевает вторую ногу, нежно, почти неосязаемо.

— …Я не святой и до тебя, Юль, у меня были отношения. Если хочешь, я могу сделать так, что эту ночь ты никогда не забудешь.

Атмосфера между нами набирает обороты. Адам поднимает глаза, переставая рассматривать мои ноги. В его темных зрачках я вижу пожар, желание. От волнения облизываю губы.

Так, Юля, непростительно сейчас допускать ошибок.

Рукой тянусь к Лютольфу, безмолвно подзывая к себе. Когда он накрывает меня сверху, заключаю Адама в теплые объятья, трепетно поглаживая спину. Дотрагиваюсь его мягких густых волос, царапаю кожу голову. Я не испытываю отвращения, напротив, мне приятно. Вкусно. В сокровенных мечтах я бы хотела увидеть звезды возле Адама, будь уверенной в нем на сто процентов.

— Ответь, Юль.

Задыхаясь, шепчет, утыкаясь мне в шею, целует страстно, чувственно. Мокро очерчивает висок, расшатывая кровать под нами от нетерпения. А я, кажется, схожу с ума, вязну, как пчела в сиропе, дрожу то ли от страха перед Адамом, то ли отчего другого. Его руки ощупывают, алчно тискают. Адам ждет. Он готов повторить нашу ночь. У меня дух захватывает, а тело распаляется от мыслей и прошлых воспоминаний.

— Хочешь, я повяжу тебе на глаза ленту?

Лишь на миг, отрываясь, произносит и вновь осыпает меня беспорядочными поцелуями. Он собственник, хозяин мира, завоеватель. Стоит Лютольфу щелкнуть пальцами — любая прыгнет к нему в кровать. Адам знает, как доставить удовольствие, до безумия сладкое.

— Кровь сворачиваешь, Юль!

От моего молчания у Адама сдают нервы.

— Прости… не сегодня. Мне лучше уйти.

Ох… Адам останавливается, и время точно перестает существовать вместе с ним. Он рассержен. Откровенно. Я интуитивно закрываю руками лицо и вжимаю голову в плечи, готовясь к удару. Крепко зажмуриваюсь, но чувствую, как матрас подо мной распрямляется.

— Нет. Я уйду.

Адам двигается к шкафу, достает оттуда какие-то вещи. Вроде джинсы и черную кофту. Спешно, раздраженно одевается. У него трясутся руки. Небрежно накидывает сверху куртку и вылетает вон.

— Адам, остановись!

Говорят, плох тот мужчина, после которого ты можешь с точностью описать, какая люстра висит у него в спальне.

Так вот, не то что люстра, я имя свое забыла, а Лютольф даже ничего со мной делал! Метнувшись следом, хочу догнать Адама, успокоить. Ноги заплетаются, подгибаются, распахиваю дверь, бегу по опустевшему коридору.

Возле лестницы вижу, как хлопает железная створка. Кое-как спускаюсь, открываю полотно. Не успеваю. Адам вышел за территорию дома. Слышу гул мотора внедорожника, как шины скребут по асфальту.

— Чего уставились? — ругаю охранников, возвращаюсь.

В комнате переодеваюсь в майку и шорты. Принимаю снотворное, ложусь на диванчике в детской рядом с Алиской.

Я открываю глаза, когда солнце озаряет яркие стены комнатки дочери. Морщусь, ощущая, как затекла от неудобной позы. Вяло поднимаюсь, вздыхаю, с грустью перевожу внимание на кроватку дочери. Алиски нет. Тут же подскакиваю, несусь, растерянно отшвыриваю одеяло.

— Где моя дочь?!

Глава 11

Сердце отбивает траурный марш, кидаюсь на поиски, хлопаю дверью. Клянусь, я разнесу тут все, лично придушу Лютольфа, если он посмел причинить вред Алиске!

— Хельга, куда вы подевали Алису?! Адам? — бегу к лестнице. — Я убью вас! Хель…

Останавливаюсь возле первой ступени и прикусываю язык. Перевожу дыхание, крепко держусь за перила, чтобы не упасть. С плеч, будто гора валится, сверху вниз смотрю на диваны, расположенные буквой “П”, в середине широкий журнальный столик, а на нем Алиска, в новом брючном костюме, ей, как взрослой собрали волосы в балетную шишку. Дочь размахивает поделкой, второй рукой подначивает интерес публики:

— Пятьдесят рублей за бумажный кораблик, раз! Пятьдесят рублей за бумажный кораблик, два! Бабушка, неужели ты уступишь дяде Гене?

— Сто тридцать!

Без промедления мама повышает цену, наверное, получила пенсию.

— Тысяча, — хрипло говорит Адам, сидящий с края.

Одним словом затыкает “конкурентов”, впрочем, как и всегда.

— Ого… — тянет Алиска, — папа, а это сколько?

— Много.

— Продано! — Пронзительно визжит, — мистер Синицын, примите лот!

— С удовольствием, мисс Синицына.

Дочка спрыгивает со стола и торопится обменять кораблик на голубую купюру. Я оглядываю присутствующих.

Мама держит открытку и фигурку из пластилина. Гена — не слишком опрятный мужлан, приятель настоящего супруга и водитель фуры, вертит в руках самодельную игольницу. Адам, собрал подле себя максимальное количество простецких фигнюшек, сделанных Алисой.

Дочь отгибает карман пиджачка и прячет в него свежую купюру.

Шагнув на ступеньку ниже, бегло осматриваю весь первый этаж. Хельги, естественно, нет, как и охранников.

Со стороны может показаться, что в нашей семье прекрасное начало воскресного утра. В доме гости, муж нацепил спортивный костюм Вадика и взъерошил волосы. Алиска, довольная душа, провела выгодную сделку и заработала ни на один десяток Киндеров. Я, заспанная хранительница очага, ни в чем не нуждаюсь и могу не ходить на работу, однако встречаюсь глазами с Лютольфом и чувствую в коленях дрожь.

Стало быть, моя родительница и бывший коллега нагрянули без предупреждения, Адам едва успел скрыть лишние детали от посторонних, пока я валялась в детской под действием снотворного.

— Что это вы тут делаете?

Быстро ориентируюсь, шагаю вниз, дабы помочь Адаму.

Ладно, моя мама в нем души не чает, а вот Крокодил, может заподозрить подмену. Говорю Крокодил, потому что Гена. Раньше они с Вадиком частенько восседали у нас на кухне после рейса, иногда выпивали. А я ворчала, ведь алкоголь не поощряю категорически, но мужчины есть мужчины.

— Торгуемся!

— И как успехи, дочь?

— Видела?

Деловито достает из карманца сверток бумажных денег, сама не понимая сколько. А у меня волоски на руках встают дыбом.

Сейчас Алиска и Адам вместе, в одном доме и я сравниваю их постоянно, наблюдая неподдельное сходство в характерах. Внешностью же Алиса в большей степени на меня похожа. У нее русый цвет волос, светлые глаза, милые черты лица. Лишь когда дочка злится или, наоборот, улыбается, в ней прослеживается мимика Лютольфа. Нордическая и до мурашек чарующая. Ни с чем не спутать.

Обнимаю себя руками, подхожу к диванам. Адам все еще зол на меня, но мастерски скрывает гнев перед незваными гостями. Интересно, где он пропадал всю ночь?

Виновато опускаю голову и замечаю на руках Лютольфа следы от машинного масла. Он успел заглянуть в гараж и испачкаться, потому что Вадим постоянно разгуливал с черными ногтями, пальцами. Даже в выходной супруг ковырялся под капотом, будто конструктор, перебирая детали.

— Юлёк, — Гена поправляет синюю кофту с мокрыми кругами в подмышках, — сваргань по кофейку.

— Ага!

Доброжелательно киваю и тут же осекаюсь. От волнения стала забывать, что нужно Генку самого отправить в кухню. Ведь на цырлах перед дружком никогда не выплясывала.

Как ни странно, но я рвусь прикрывать Адама не из жалости к финансисту. Мне тревожно за Гену. Вряд ли ему удастся выйти из дома живым, если обман раскроется. Верные мордовороты Лютольфа, с тяжелой подачи хозяина "все приберут”, а Хельга привычно сотрет тряпкой отпечатки.

— Странные, вы, Синицыны, — продолжает Гена, — Вадик, как уволился, так вообще про нас забыл. Хорошо Раиса Николаевна, — указывает на маму, — с собой позвала.

— Мы были заняты ремонтом. Чуть не развелись пока обои выбирали… Какие уж тут посиделки?

Отшучиваюсь и с улыбочкой топаю в кухню.

Благо наша Алиска юла неугомонная, донимает Крокодила вопросами, бдительность его туманит. Удивительно, но и дочь молчит о Хельге, черных наемниках Лютольфа. Неужели Адам каким-то образом договорился с малышкой?

Среди множества светлых шкафчиков еле как нахожу банку с растворимым кофе хотя есть специальный аппарат с наворотами, но пользоваться им я не умею. Раньше тут всем заправляла Хельга. Щелкаю кнопкой чайника, достаю фарфоровые кружки. Заглянув в полный холодильник, нахожу конфеты.

— Юленька, — мама подкрадывается со спины и заставляет меня вздрогнуть, — я переживаю за тебя, — причитает во всех октавах трагизма, — звонила вчера, но ты не отвечала. Пришлось беспокоить Вадима.

— С вибрации забыла снять…

На ходу придумываю отговорку, раскладывая конфеты в вазочку. А что еще я могу сказать? Отныне мой телефон принадлежит Лютольфу. Я разговариваю с мамой, подругами исключительно в присутствие Адама. Он обрубил интернет и связь с внешним миром, даже во двор выходить без разрешения нельзя.

Мама опирается на тумбу, поглядывает с недоверием.

— Признайся, ты больна? Я слышала, как ты звала какую-то Хельгу, но при Гене промолчала.

Мне хочется закатить глаза в потолок. Вместо этого, дышу глубоко.

— Глупости.

— Алиса не ходит в садик. Я узнавала.

— Дочка простывала, сейчас уже все хорошо.

— Вы от меня что-то скрываете?

Эх, мама, надо было слушать еще в первый день похищения. Теперь слишком поздно.

Прячу глаза от родной матери. Стиснув зубы, разливаю кипяток по чашкам, а мама смотрит на меня с укоризной:

— Может, на тебя порчу навели? Позавидовали? Хочешь, я воск отолью, почищу твою ауру?

— Мама!

— Что мама?! — шипит родительница. — А если Вадик заметит твое моральное состояние?

Громко цокаю, пока мама наваливается на тумбу, поворачивается ко мне и пристально разглядывает лицо. Мы слышим робкие подкрадули, тут же прекращаем разговор, одновременно смотрим вправо. Алиска замерла возле двери, округлив большие невинные глазенки, с ангельской чистотой улыбается.

— Бабушка, — складывает ладошки вместе, — мама с папой сильно ругались. Папа говорил, что ему стыдно звать гостей, пока в доме нет порядка. Он сказал, что маме больше не надо работать, потому что она фея, и не создана для труда. А я…я просто съела без спроса холодное мороженое…

От удивления открываю рот. Кто научил так мастерски врать мою дочь? Умело, с исключительным актерством. Алиска еще ответит передо мной за поступок, но пока…

— Детка, — мама подходит к ней ближе, гладит по щеке. — Это правда? — Алиса для убедительности приподнимает брови и кивает. — А скажи, мама Юля не хихикает одна в комнате? Сама с собой не разговаривает? — Алиска отрицательно мотает головой.

И тут не выдерживаю я:

— Мама хватит! На, отнеси конфеты в гостиную!

Безобразие. Я понимаю, что матушка волнуется, но это уже перебор.

Бросаю сердитый взгляд на доченьку, не такой я ее воспитывала. Кажется, начинает всплывать влияние ушлой Хельги, но, признаться, сейчас Алиска спасла всех нас.

Дочь с дулькой на голове хмурится на меня, скрещивает руки и топает зелеными носками вслед за бабушкой. Я остаюсь на кухне, снова глубоко дышу, задираю лицо и обмахиваюсь. Натягиваю улыбочку, чтобы вновь появиться перед гостями.

Остаток времени лишь поддакиваю Адаму, пока он грамотно ведет беседы перед Генкой, не забывая пропускать бранные слова, точь-в-точь какие говорил Вадик.

— Ну, засиделись мы, — подытоживает мама и ставит бокал с чаем на столик. — У Алисы послезавтра в садике утренник, я тоже приеду.

Ее тон все еще полон недоверия, а глаза сощурились.

— Прекрасная идея, Раиса Николаевна, буду рад новой встречи.

Без зазрения отвечает Адам.

— Да? Дай бог, Вадик, дай бог…

Для мамы услышать рвение зятя в сад — явление необычайное. Практически невозможное, ведь Вадик был крайне занятым, но мама при Генке и слова не молвит.

Она притворно улыбается, так же как я. Из-за больных колен с трудом поднимается с дивана. Адам галантно встает, провожая маму, приятеля. В прихожей накидывает ей пальто на плечи.

Я двигаюсь позади и замираю на пороге, нараспашку открыв дверь. Алиска ежится, обняв ручками мое бедро. Мы с доченькой наблюдаем, как Адам идет вместе с гостями по двору к воротам, сами же и шагу сделать не можем. Табу. Но мама об этом не догадывается.

Машу рукой и желаю счастливого пути, завожу Алиску в дом.

Только родные за дверь, как со второго этажа доносятся переступания каблучков. Хельга, выпрямив спину, спускается из своего укрытия. Я выглядываю в окошко и замечаю, как железное полотно одного из дворовых строений распахивается, оттуда выходят черные страшные охранники Лютольфа и все возвращается на круги своя.

Адам холоден и сдержан, остальное время общается максимально официально. Итак, не могу отметить, чтобы он выворачивал передо мной душу, а сейчас вообще, по стеночке ходить хочется.

Отправляю Алиску смотреть мультики, на кухне завариваю чай с мятой для успокоения совести. Адам благодарит меня за участие стандартным набором фраз и как снежный вихрь снова вылетает из дома.

Кажется, он больше не желает лишний раз меня видеть. От этого грустно, но я гоню прочь от себя мысли. Огромной ошибкой будет привязаться к такому человеку как Лютольф. Он не умеет любить, точно. В генетическом коде у него не заложено.

Ночью, когда Алиска уже спит, я стою напротив зеркала в комнате Адама и смазываю руки кремом. Безразлично оглядываю свое отражение, новый шелковый пеньюар изысканно-сливочного цвета. Слышу дверной скрип, вздрагиваю.

— Юль.

— М? — напряженно мычу и от переживания соплю через нос, по струнке вытягиваюсь.

Адам медленно проходит в комнату, бесстрастно достает из кармана брюк что-то сияющее. С опаской наблюдаю за ним через зеркало, боясь сделать лишнего движения.

Лютольф останавливается за моей спиной, ловит взгляд, удерживая его, точно гипнотизирует. Неотрывно, подавляюще. Заставляя ощущать по телу мелкую дрожь. Тяжело выдохнув, он плавно скользит кончиками пальцев по моему шелку.

— Дай руку.

— Что ты задумал?

Но он не отвечает. Невозмутимо и расчетливо, сам перехватывает мое запястье.

В глазах вспыхивает блеск металла и красных камней, кажется рубинов. Адам щелкает застежкой и надевает на меня роскошный золотой браслет, широкий. Такие королевам дарят. Я растерянно моргаю, ощущая тяжесть от украшения.

— Ого… не нужно было…он слишком дорогой.

Лютольф лишь приподнимает уголки губ, разворачиваясь, идет к шкафу и снимает пиджак, рубашку. Я продолжаю стоять у зеркала, рассматриваю, как переливается россыпь камней, что глазам больно. Эффектно. Это первый столь ценный подарок и я боюсь, что испачкаю его кремом. Проворачиваю застежку и так и сяк, но пальцы соскальзывают.

— Адам, — по-девичьи застеснявшись, прошу, — помоги, пожалуйста.

Не скрывая улыбки, спешу к Лютольфу и протягиваю ему руку. Он снова прожигает меня глазами, обхватывает запястье.

— Ты не сможешь его снять, Юль. Пока я этого не захочу. В браслете установлен маячок и если ты решишь сбежать, то я в любом случае найду тебя. Из-под земли достану.

Хмурясь, шагаю назад, но Лютольф все еще держит.

— Зачем же так? Я не собиралась… я же понимаю, чем мне это грозит.

Глава 12

— Так будет лучше для нас обоих.

— Ты обиделся на меня за ту ночь? Да? Поэтому ты злишься?..

— Не говори ерунды. Завтра, как обычно, отвезешь Алиску в сад.

Нейтрально отвечает, расслабляет горячую ладонь, освобождая мне руку. Адам забирает из шкафа полотенце и, набросив его на плечо, спешно идет к двери.

— Постой! — кидаюсь за ним.

— Ложись спать.

— А ты?

— Какая разница?

Громко хлопает створкой. Даже не посмотрел на меня. Вот точно души в Адаме нет, а вместо сердца камень.

Расстроенно валюсь на кровать, слышу, как течет вода — Лютольф принимает душ. Позже с первого этажа долетает звон посуды — Адам пьет кофе. Я пялюсь на часы и жду. Стрелки медленно ползут к половине второго, также медленно моргаю и с каждым взмахом ресниц понимаю, что снова буду засыпать одна.

Я открываю глаза от трели будильника. Нехотя морщусь, мутным взглядом окидываю серую от раннего солнца комнату. Лениво потягиваюсь, встаю с кровати. Освежаюсь, переодеваюсь в трикотажное платье и плотные колготы. Подкрашиваю ресницы, собираю волосы в хвост. В детской бужу Алиску:

— Еще пять минуточек…

Пока выбираю наряд для дочери, нахожу новые вещички, волшебным образом, появившиеся в шкафу. Разложенные в идеальные стопочки. Нужно предупредить Хельгу, чтобы не копалась в детской без моего ведома.

Алиска надевает плюшевый костюм, терпеливо ждет, когда я заплету ей две косички. Беру малышку за руку и вывожу к лестнице.

Мне иногда кажется, что в отличие от нас Хельга никогда не спит. В какое бы время я ни спустилась, всегда застаю экономку в строгом закрытом платье, с аккуратной прической. Она постоянно бдит, как тень затаивается по углам.

— Тосты с красной рыбой.

Объявляет Хельга, ставит блюдо на стол.

— Алиса позавтракает в садике, — отсекаю предложение, но чувствую, как затряслась маленькая ладошка, сжатая моей рукой.

— Она не хочет есть молочную кашу, — парирует Хельга. — Алиса сама попросила вчера бутерброды.

С каких пор в доме Лютольфа стали потакать капризам дочери? Слушать ее указы? Возможно, я отношусь к ситуации предвзято и принимаю доброту Хельги, за намек, мол, она точно уверена, что Алиска дочь ее хозяина. Поэтому подчиняется каждому слову малышки, но почему молчит? Или они все уже в курсе? Господи.

— Алиса поест в саду…

Не так смело бубню себе под нос, насильно утягиваю дочь к порогу. Спину окатывает холодом. Надеваю пальто, Алиска застегивает пуховичок с меховой опушкой. Во дворе нас встречают лысые охранники.

— За воротами такси, — хрипит один, — только без приключений, Юлия Алексеевна.

— Вы мне угрожаете?!

— Предупреждаем.

— Тогда посадите меня на цепь!

Срываюсь. Я тоже не железная. Слышу, как всхлипывает Алиска. Лишь после этого закрываю рот, делаю приветливое выражение и веду дочь за территорию Лютольфа. Седовласый ни о чем недогадывающийся водитель ожидает, пока я усаживаю Алису в специальное кресло. Падаю рядом, приобняв малышку, называю водителю адрес. Поглаживаю доченьку, но по глазам ее вижу грусть.

— Почему ты не любишь папу?

— Не говори так…все хорошо. Ну? Алис, посмотри на меня…

Касаюсь ее щечек и приподнимаю лицо. Сердце сжимается, а потом на куски рвется. Даже бог не ведает как мне сейчас тяжело.

— Ты больше не обнимаешь папу и не целуешь! Ты не смеешься, а только плачешь.

— Главное, что я тебя очень люблю, солнышко.

— Расскажи мне секретик, папа о нем не узнает.

Теперь я давлю в себе слезы, плавно перевожу тему на фей Винкс. Дочка вроде забывается и почти улыбается, когда желтая машина такси останавливается у разноцветного забора садика. Я снова перенимаю образ непринужденной супруги. Как и раньше завожу Алису в здание.

Разуваемся, вместе поднимаемся по ступенькам, застеленным ковролином. В раздевалке открываю шкафчик с вишенками, достаю сменку. В ушах звенит визг ребятни, голоса заботливых родителей, громкий бас отца Иванчуковой. Мужчина лично завозит дочь каждое утро, и преимущественное количество мамочек завидует его жене.

Натягиваю Алисе белые колготки и поправляю юбочку, отдаю воспитательнице сумму на билет в кукольный театр.

Позже возвращаюсь на том же такси домой и только на полпути понимаю, что все это время нас контролировало черное авто Лютольфа, двигающееся позади. Мне, как узнице золотой клетки ничего не остается, кроме подчинения, а еще жутко оттого, что Адаму известен каждый мой шаг, однако я понятия не имею, где находится Лютольф. С кем. Возможно, я поступила некрасиво, но мне не за что стыдиться. Это все ради блага нашей дочери и от своей цели я не откажусь.

В особняке бездумно слоняюсь из угла в угол, несколько раз принимаю душ, читаю книги, со вздохами собираю “косынку” на компьютере без интернета. Адама до сих пор нет, Алиска в садике, а Хельга мне не подружка, чтобы мило беседовать. За окном тоскливо и пасмурно, хочется включить меланхоличную музыку про несчастную любовь, взять чашечку кофе и думать о нем…

Когда пасьянс разложен, а тушь на ресницах нанесена третьим слоем, я вновь собираюсь, чтобы забрать Алиску домой.

— Завтра у нас будет конкурс!

Деловито заявляет малышка вроде забылась и снова радуется.

— Да? Замечательно!

Поддерживаю ее вдохновение.

— Конкурс “предновогодние дары природы”! Поделки нужны из овощей.

— Алисонька, и ты говоришь мне это сейчас? Мы же проехали все супермаркеты…

Дочка пожимает плечами, но ничего. Мне не привыкать, до рассвета мастерить, исхитряться. Спасибо, что не соревнования на лучший костюм своими руками. В тот раз я до пяти утра пришивала бантики из фатина и ругала Елену Семеновну, а потом весь день отстояла в парикмахерской за работой.

Ближе к восьми вечера Алиска уселась подле меня в гостиной и наблюдает, как я пытаюсь соорудить снеговика из картошки. И так и эдак комбинирую, но получается какое-то страшилище из преисподней. Напрягаюсь, с головой погружаюсь в искусство.

— Алиса, где морковка? Неси ее скорей сюда!

Так увлекаюсь, не замечаю появления Лютальфа. Вздрагиваю, подскакиваю на диване, когда слышу строгий тон:

— Это что?

— Эм… поделка в садик Алиски…

— Не годится. Моя дочь не явится на конкурс с таким безобразием.

— Это. Снеговик. Ледышкин.

Цежу, щурюсь в ответ на ухмылку Лютольфа.

— Да? А почему голова у него больше туловища?

— Слишком умный…

— Хм… — оглядывает моетворение и тут же поворачивается к охраннику, что горой каменной возвышается у порога. — Каин, отправляйся в магазин, нам нужен рабочий материал.

Мы с Алиской притихли и если быть честной, немного обидно за столь низкую оценку моим стараниям. Лютольф продолжает:

— Хельга, проводи Юлию Алексеевну в комнату, она устала, — осматривает меня с ног до головы, переводит внимание на дочь, — Алиска останется.

— Так нечестно! — возмущаюсь от несправедливости.

— Я могу попросить сопроводить тебя до спальни Каина, если компания Хельги не устраивает.

Да чтоб этого Лютольфа! Но ничего…

Кажется, Алиска расстроилась, однако при новом отце не возражает. У меня глаза на мокром месте, крепко стиснув зубы, пронзительно пускаю незримые молнии в Адама, гораздо мягче поглаживаю Алиску.

— Не грусти, доченька.

Гордо расправляю плечи, встаю. Прокрадываюсь через проем между столиком и диваном, замечаю невозмутимую Хельгу. Экономка подает мне руку, но я отмахиваюсь. Подхожу к лестнице, топаю по ступенькам наверх.

Такого никогда не было. Адам впервые повелевает мной, словно марионеткой.

Успешно сохраняю спокойствие, когда шагаю по коридору, и лишь дверь спальни захлопывается, а по ту сторону раздается скрежет запертого замка, фырчу от досады. Грудная клетка горит и распирает. Огнищем.

Взвинчиваюсь от собственной беспомощности, единым взмахом опрокидываю косметические бутыльки на туалетном столике. Алиска осталась с Лютольфом и я понятия не имею чем закончится их вечер.

Задерживаюсь у деревянного полотна и долго прислушиваюсь, угадывая поведение Адама по сторонним звукам.

Дочка вроде не кричит. На душе становится легче.

Когда стрелки часов ползут к двенадцати, переодеваюсь в шелковую пижаму, с глупой надеждой дергаю дверную ручку, но створка не поддается. Бездумно отмерив расстояние от стенки до стенки, наконец, валюсь на кровать и третью ночь засыпаю одна. Мерещатся кошмары, то и дело вздрагиваю, ощущая липкий холодный пот.

Кое-как дожидаюсь рассвета, время еще не приблизилось к шести, а я уже наготове. Сижу на краю постели и с замиранием сердца жду, когда меня освободят. Через час Хельга открывает дверь и предлагает мне освежиться. Я срываюсь с места, тревожно спрашиваю:

— Как Алиса? С ней все в порядке?

— Да, девочка уже позавтракала и ждет вас внизу.

Сегодня для дочери ответственный день. Конкурс в саду, развлекательная программа и сюрпризы для родителей, как обещали нам воспитатели.

В ванной комнате быстро умываюсь и чищу зубы, ведь Хельга говорит, что сначала следует подготовиться. Макияж в этот раз не наношу, второпях натягиваю свитер крупной вязки и джинсы. На ходу застегиваю молнию и бегу в гостиную.

— Мама дорогая…

— Ага! — улыбается дочь, сидя на диване и болтая ногами.

Замедлив шаг, осторожно приближаюсь к журнальному столику.

— Он что, каждый “кирпичик” вырезал?

— Да, я уже спать легла, а папа работал!

Алиска подскакивает с дивана и кружит подле стола. Двигаюсь ближе, рассматриваю то, что сделал Адам. На золотом подиуме я вижу высокую яркую башню, оранжевую, камни которой вырезаны из моркови. Крыша из металла, конусная. Рядом импровизированные деревья из брокколи и даже река. Все продумано до мелочей и деталей, сразу понятно, что пятилетний ребенок фиг смастерил бы подобного, но это значения не имеет. У нас в саду никто не ваяет сам, там скорее конкурс талантов родителей.

— Мама смотри, — довольно указывает Алиска, — вот окошко у башни, а внутри принцесса. Здесь, — тычет пальчиком в красного зверя возле башни, — дракон! Папа сказал, что этот дракон всегда будет охранять принцессу, он больше никогда не сможет от нее отказаться! Красиво, правда?

— Красиво…

Радоваться должна, но от слов Алиски у меня почему-то мороз по коже. Волей-неволей, но я ассоциирую маленькую фарфоровую куколку с собой, а Лютольфа с кровавым хищником, захватчиком. Даже цвет он выбрал кстати.

— Как тебе, мама? — только теперь замечаю на Алиске новое платье, с пышным серебристым подолом усеянным стразами. Брендовое из приличной ткани. — Папа подарил!

— Замечательно. А где он?

— Уехал на работу.

Пожимает плечами Алиса. Как обычно, в принципе. Что Вадик, был занят, что биологический отец.

В прихожей помогаю дочери надеть курточку, сама утеплюсь. Звезда сегодня у нас Алиска, поэтому не модничаю и обуваюсь в удобные угги. Аккуратно беру поделку, чтобы не испортить. Охранники во дворе уже вызвали такси. Усаживаемся с дочкой в Рено Логан и двигаем по привычному маршруту в садик.

У ворот здания много припаркованных машин, родственники малышей пожаловали на праздник. Я как всегда в одиночестве и если Макарова опять заговорит про мое семейное положение, отвечу ей грубее, чем раньше. Надоела.

Шагаем внутрь садика, вижу, как Алиска счастлива, она и на секунду не сомневается, что победит.

Стаскиваю угги у входа.

В просторном зале вдоль расписной стенки — столы, а на них овощные изваяния. Хуже всех как раз таки у выскочки-Макаровой. Безвкусица. То ли медведь, то ли собака из капусты. Ставлю рядышком нашу башню, чтобы на контрасте смотрелась эффектнее.

Алиска убегает за воспитательницей. Родители усаживаются на маленькие стульчики, расставленные полукругом. Пока ждем детей, перешептываемся. Я краем глаза замечаю новую фигуру у двери — входит моя мама.

— Явилась, как и обещала, — запыхаясь, машет руками, садится со мной.

Воспитательница с мелкими кудрями на голове и минусовых очках включает бодрую мелодию, объявляя о начале праздника.

Глава 13

— Я рада, что ты пришла нас поддержать, — полушепотом отвечаю маме.

— Аж удивилась, когда зять сказал о своем интересе к утреннику. Думала, застану его, ан-нет. Опять железки ремонтирует.

— Опять…

Наряженные детки по приглашению воспитательницы выстраиваются в ряд. Публика родителей аплодирует. Алиска стоит левее и ждет своей очереди, чтобы прочитать стих. Пока выступают чужие ребятишки, мама склоняется близко ко мне и тихонько возмущается, разглядывая самодельные картонные ободки на головах детей:

— У Вани Макарова нарисован шмель, — описывает роли для малышей, которые раздала воспитательница, — у Иванчуковой на ободке ромашка, — щурится. — А наша кто? Что это за размазня?

— Дождевая капля.

— Хоспадя… почему Алиске не приписали нормальный образ?

— Да какая разница? Тише.

Шикаю и незаметно тычу маму пальцем в бок. Мы аплодируем громче и внимательно смотрим в центр зала, когда Алиса делает шаг вперед. Дочка задирает голову, волнуется, теребит подол, но говорит громко, с чувством и толком:

— Листьям время опадать! Птицам время улетать…

Я слушаю ее выступление, во весь рот улыбаюсь ровно также как бабушка. Внезапно на пороге в зал снова появляется фигура. На этот раз высокая, статная. В черном брендовом костюме. По воздуху тут же разлетается свежий аромат парфюма, с морскими нотами, затмевая собой запах манной каши.

Адам горделиво окидывает взглядом всех, задерживаясь на Алиске, дергает уголками губ. Он привлекает к себе внимание всех, потому что даже не старался снова маскироваться под Вадика. Лютольф козыряет своим положением, красотой и безупречностью.

Мне до жути неловко, щеки краснеют. С чего бы вдруг, но я начинаю стесняться за отсутствие макияжа и стильного платья.

— Извините, — интересуется воспитательница, — а вы кто?

— Отец Алисы Синицыной.

Боже. Теперь мамашки с папами таращатся на меня. Кажется, мое лицо стало совсем пунцовым.

Адам медленно проходит дальше по залу, вальяжно спрятав руки в карманы брюк. Он смотрит на поделки других семей, лишний раз, подтверждая свое превосходство. Лютольф единственный кто не снял обуви, потому что его люксовые туфли чище, чем мои носки в крапинку. Рефлекторно поджимаю пальцы на ногах.

Под звенящую тишину Адам игнорирует маленькие стульчики, на которых гнездятся родители, а встает за нашими спинами, опираясь на подоконник. Достает из карманов руки и скрещивает их на груди.

— Продолжайте, — по привычке командует.

Воспитательница кивает, и Алиска снова рассказывает стих. Я, конечно, ее слушаю, но успеваю обернуться на Адама. Он замер глаз не сводит с малышки. Дочка обрадовалась и воодушевилась, расслабленно заканчивает выступление. После стихов мы наслаждаемся танцем-ручейком, песнями о родителях и нехитрыми конкурсами.

Думала, на этом закончится мероприятие, однако в финале воспитательница говорит о последнем соревновании, где ребенку должен помогать один из родителей. Не дожидаюсь милости от Адама, и сама выхожу к Алиске. Теперь Лютольф на молекулы разбирает глазами не только дочь, но и меня. Перед нами расставляют стулья, а на них подносы с фундуком и гречкой.

— Сейчас мы узнаем, кто из вас быстрее переберет содержимое! Проверим ловкость.

По эмблемкам с баллами, выданными воспитателем за каждую маленькую победу, Алиска сравнялась с Ваней, и конкурс будет решающим.

Для детей это всего лишь одно из приключений, но не для нас с Макаровой. Это наша война. Не на жизнь, а, так сказать, насмерть. Я даже забываю о Лютольфе, рьяно переглядываюсь с конкуренткой. Сколько лет я была в пол шаге от победы, Макарова всегда вырывала шоколадную медальку у меня из-под носа.

Воспитательница включает зажигательную мелодию, а мы с Макаровой рвемся в бой. Я переживаю, руки предательски трясутся, как и у Людмилы. Хватаю пальцами чертов фундук, кидаю в миску. Сердце тарабанит от адреналина, ладошки потеют, орехи выскальзывают.

— Мама быстрее! У них уже почти все! — визжит Алиска.

— Не мешшаай…

Итак, тороплюсь.

Я должна одержать победу и отвоевать дочери медальку! А еще мне не хочется опозориться перед Адамом. Да, это всего лишь детский конкурс, но для меня он очень важен.

Алиска подгоняет, кажется, мечтам не суждено сбыться, ведь ушлая Макарова почти опередила.

Краем глаза замечаю, как Лютольф не выдерживает и оказывается рядом с нами в секунду. Он просто берет пластиковый поднос и, прислонив к нему руку, ссыпает мелкую гречу в тарелку. Оставшийся фундук в другую.

— Конкурс окончен, — грубовато хрипит.

Макарова как ужаленная подпрыгивает:

— Это против правил!

Адам приподнимает бровь, смотрит на тощую брюнетку, как на моль. Ну, или таракашку несущественную.

— Разве нам объявляли о запретах? Нет. — Для убедительности разворачивается к воспитательнице и та соглашается с Лютольфом.

Чтобы погасить вопли Макаровой, прибавляют громкость музыке. Я с облегчением выдыхаю, видя, как у Алиски загорелись глаза. Все ради них отдать готова и мне плевать, что все лавры от малышки получает Адам. Главное, она счастлива.

— Ура! Мой папа супергерой!

Прыгает и машет кулачками дочь.

Когда происходит награждение, мама снимает церемонию на телефон. Для памяти.

После завершения программы оставляем детей в садике до вечера, расходимся по домам. Подле тещи Лютольф ведет себя максимально приветливо. Как заботливый муж, тактично дотрагивается моей спины, галантно пропускает вперед. Он помогает накинуть мне куртку, помогает и маме.

В фойе садика буквально вибрирует завистью от взглядиков других матерей.

Даже Иванчуков — бывший идеал для подражания, померк. А раньше как ферзь маститый вышагивал по садику.

— Юленька, сегодня я заберу дочь сам. Не хочу тебя напрягать лишний раз.

Нарочно говорит при моей маме Лютольф. От его слов в душе закручивается горячий клубок страха.

— Ну что ты! Мне совсем несложно… — пытаюсь настоять.

— Нет, Юль.

Отсекает Адам.

Мама повязывает шарф на голову, становится между мной и Лютольфом.

— Юлька, не спорь, когда муж инициативу проявляет, — она, как всегда, на стороне зятя. Оборачивается к Адаму, — главное, на выходные привези мне внучку, а дальше хоть трава не расти!

— Непременно.

Мы выходим из садика, топаем, как и остальные родители по дорожке. За воротами я вижу черный новенький внедорожник, который сразу же выделяется на фоне не столь помпезных седанов. Адам подводит нас к роскошному авто, щелкает брелком и распахивает заднюю дверь для мамы.

— Вадик! — охает она. — Откуда такая машина?

— Поменял должность, — уверенно отвечает, приглашая маму в салон, — теперь я личный водитель очень влиятельного бизнесмена. Царёва. Знаете его?

Конечно. Именитый миллионер известен каждому в нашем городе, ровно так же, как и его баснословный капитал.

Мама растерянно хлопает глазами, улыбается, не веря удачи любимого зятя. Лютольф преспокойненько усаживает тещу. Я сама карабкаюсь на переднее кресло, Адам падает рядом и проворачивает ключ в замке.

Как лихо он придумал авантюру и успел договориться. Зуб даю, что этот Царёв раньше приезжал на поклон к Адаму за помощью. Не без покровительства и блестящей чуйки Лютольфа банкиру удалось преумножить свое состояние. А теперь он прикрывает финансиста, ведь какой бы острой ни была ситуация с полицией, Лютольф не сможет отказаться от комфорта. Он обязательно найдет лазейки, чтобы обставить правоохранительные органы и продолжать пользоваться привычными благами. Наверное, для Адама садиться в нашу старенькую Мазду хуже тюрьмы.

Незаметно улыбаюсь, поддерживая фарс Лютольфа. Мы двигаемся к району, где проживает мама. Адам как джентльмен подает теще руку на выходе, снова покоряя ее сердечко.

Я вижу, как задрался рукав моей курточки, демонстрируя ювелирный браслет на запястье. Спешно поправляю вещь, скрываю украшение от родной матери. Ни к чему мне лишние вопросы.

Только мама за дверь как все безоблачное и по-семейному теплое настроение Лютольфа улетучивается без следа. Хмуро он возвращается в авто, молча жмет педаль газа, на скорости выруливает со двора.

— Адам, я не враг тебе, поверь…

С силой напрягаю кулаки в карманах, пытаясь разрядить гнетущую обстановку.

— Не говори того, за что потом не сможешь ответить. Верность — самый ценный подарок. В моей жизни пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать людей, которые действительно мне близки. Вадик был из их числа, жаль не оправдал надежд.

— Мы все обжигаемся, но иногда стоит рискнуть, — всем телом тянусь к Лютольфу, едва касаясь его руки, — на свете много порядочных людей!

— Пока им выгодно.

Ах, Лютольф, ну что ты за человек такой?

Замечаю, как машина съезжает на трассу и мчит в особняк Адама.

— Прости меня за ту ночь… пойми… очень сложно принять прошлое. Осознавать что я разменная монета.

— Винить здесь надо только идеального Вадика. Тобой он всего лишь прикрыл свой зад. Впрочем, как и моей безопасностью. А вообще, ты права, очень сложно быть разменной монетой, особенно когда стараешься идти на контакт, но в ответ ни одного слова благодарности не слышишь. Я бы мог заточить тебя в подвале, запугивать. Изломать твою личность и подстроить под себя. Но вместо этого ты получаешь все лучшее, я обеспечиваю, покупаю все — от помады, до трусов. Если я тебе противен, можешь не волноваться, ты возьмешь вознаграждение, за непыльную работенку. — Сбавляет скорость и спускается к забору особняка. — Радуйся Синицына, брату удалось построить мне алиби. Депутат, который регулярно обращается к Марку, прикроет меня. Юль, больше не нужно притворяться.

У Сатаны характер гораздо лучше, чем у Лютольфа. С ним невозможно нормально договориться! И я ни на грамм не удивлена, почему Адам может по пальцам пересчитать друзей, а уж тем более задумываться о любовных отношениях. Покажите мне ту идиотку, которая сумеет растопить сердце этого бездушно Дьявола! Где та сумасшедшая?

И я вся расстроенно шмыгаю носом, смотрю в непробиваемые глаза Адама и вижу в них пустоту.

— Гад такой и мерзавец! Чего уставился? Да! — кричу, размахиваю руками, ударяю по панели авто, потом по плечу Адама. — Ты мне нравишься, Лютольф. Ты красивее, умнее и лучше Вадика. Во снах я мечтала о таком мужчине, как ты! Видел? — показываю дулю. — А теперь фиг! Кукиш с маслом! Больше никаких чувств!

— Еще раз ударишь меня — пожалеешь…

Взвизгнув, дрожащей рукой открываю дверцу авто и выпрыгиваю на улицу.

Адам мастерски рушит любые ванильные замки, оставляя на их месте лишь холодные обломки реалии. Теперь я точно убеждена, что образ, сложившийся у меня в голове о Лютольфе очень разнится с настоящим Адамом. Перестрадаю, и со временем станет легче, бог отвел от этого неблагодарного!

Я бегу прочь, толкаю ворота и залетаю во двор. Не обращаю внимания на охранников, за спиной слышу, как ревет мотор внедорожника Лютольфа. В доме меня встречает Хельга и предлагает обед. Игнорирую ее, поднимаюсь наверх в комнату.

Сбрасываю на пол одежду и угги. Валюсь на кровать, заливаюсь слезами. Недолго. Ведь пока я не могу позволить себе подобной блажи.

С кислой миной завариваю на кухне пустырник, Хельга говорит, что лимона мне под язык не хватает.

— И как ты уживаешься с Лютольфом, Хельга? У него души нет…

— Трудно заслужить его расположение, но если получится — самой счастливой женщиной будешь.

С горячей кружкой возвращаюсь в спальню и оседаю возле подоконника. Я жду Алиску, когда же, наконец, ее привезут из садика. Ничего не ем и моргаю через раз. В сон клонит, однако бодрюсь. Лишь рядом с дочерью я чувствую себя спокойно.

Вздрагиваю и отставляю кружку в сторону, когда издали, вижу, как паркуется внедорожник и оттуда показывается яркая шапка с помпоном. Чуть не падаю со стульчика, подрываюсь, бегу встречать Алиску. На первом этаже забываю о приказе Лютольфа, толкаю железную створку, выхожу на улицу. С распростертыми объятьями замираю на крыльце.

Дочь торопится ко мне и показывает медальку в золотой фольге. Я завожу Алису в особняк, возле порога раздеваю. Снимаю с нее шапку и пячусь.

— Нравится? — заявляет Алиска.

— Кто это с тобой сделал?

— Папа.

— Зачем он тебе отстриг челку?

— Он предложил, а я захотела сменить имидж!

Сердито замечаю невозмутимого Адама. Лютольф проходит мимо нас прямиком в кабинет. Раздев дочь и помыв ей руки, усаживаю Алиску в столовой. Ставлю чай и сладости в честь победы. Сама пулей несусь разбираться с Лютольфом. Я нахожу Адама в кабинете. Сурового и хмурого. Он остановился по центру, закрыв собой массивный стол.

— Я знал, что ты не заставишь себя долго ждать.

— Как понимать эти финты, Адам? Как ты посмел состричь Алиске волосы без моего разрешения?!

Крадусь ближе. Лютольф шагнув вправо, освобождает пространство. Я вижу на столе большую пачку денег и ключи. Напротив бархатную красную коробочку.

— Что ты выберешь Юль?

Глава 14

Чувствую себя лабораторной мышью, над которой собираются ставить опыты. Поглядываю на стопку купюр, то на закрытую коробку.

— И как это понимать, Адам?

Я пытаюсь считать хоть малейший намек в его глазах, но все тщетно. Лютольф безразлично сканирует меня, глубоко вдохнув, огибает столешницу и медленно шагает от стены до стены.

Продолжаю:

— Что будет, если я выберу деньги и ключ?

Лютольф на секунду останавливается, продумывая ответ.

— Ты получишь свободу. Уйдешь. Я навсегда исчезну из твоей жизни, ведь договор окончен. У меня теперь есть алиби, и держать тебя в плену не имеет смысла.

С опаской наблюдаю за Лютольфом, когда он бесшумно, словно хищник приближается ко мне и почти вплотную становится за спиной. Я слышу его дыхание, влажное. Оно щекочет и раздувает волосы, рассыпая по коже мелкие волны дрожи.

— А если красную коробочку?

Лютольф тяжело выпускает ноздрями воздух, заставляя мое сердце биться чаще.

— Я не знаю. Правда.

Неимоверно сложно ощущать Адама так близко. Страшно, точно стою на краю обрыва. Невольно вспоминаю Алиску, ее остриженные волосы и биение в груди лишь набирает обороты. Зачем Лютольфу понадобилось менять образ дочери? Так скоро и неожиданно. Я не дура и понимаю, какими методами берется проба на анализ ДНК.

Стало быть, Хельга все-таки проболталась хозяину о своих подозрениях, и тот решил перестраховаться. Не на сто процентов я в этом уверена, однако душу не обмануть. Здесь что-то неладное. Адам отберет у меня Алиску…

И ему даже необязательно будет нарушать закон, обратись он к своему брату. Любой суд встанет на сторону Лютольфов, если за дело возьмется Марк. Чертов адвокат никогда не проигрывает. Он найдет способ, как лишить меня родительских прав. Самым фантастическим образом.

Жаль я не телепат и не могу залезть в голову к Адаму, но шестое чувство подсказывает, что мужчина решил облегчить и обнулить старания по отъему у меня Алиски. Дескать, лишний раз не шевелить пальцем.

Все мое тело передергивает, когда Лютольф едва уловимо задевает талию, поторапливая меня с ответом. Сглатываю. Будто на яд смертельный, а не на предоставленные вещи смотрю перед собой.

Глупо надеяться на фарт, я уже заранее в поражении, но можно хотя бы попытаться. Да. Я буду бороться! И если холодный Лютольф не падок на женские чары, значит…

— Я выбираю свободу, Адам! Ключи от ворот.

— Хорошо… — словно змей шепчет мне на ухо, — ты можешь идти.

— А дочь?

— Забирай с собой.

Мне больно и в глубине души я бы схватила и никогда не выпускала из рук коробочку. Однако беру ключи и деньги, разворачиваюсь. К удивлению, Лютольф совершенно не препятствует, напротив, делает пару шагов назад. Как ветер лечу вон из кабинета, суечусь.

Для начала забегаю в комнату, достаю чемодан, наспех кидаю несколько своих шмоток, документы и необходимое. Несусь в детскую и делаю то же самое с тряпочками Алиски. Оглядываясь, словно за мной погоня спускаюсь на первый этаж, но Адам и не думал задерживать. Он так и остался в кабинете.

— Алиса, мы уезжаем!

Нарушаю идиллию между Хельгой и дочерью, не даю им закончить собирать пазл.

— Куда? — приподнимает бровки дочь.

— К бабушке!

— Вы что опять поругались с папой?

Пропускаю любопытство Алиски и утягиваю ее в прихожую. Хельга кричит мне вслед, мол, я совершаю ошибку. Конечно, она-то уж на стороне Лютольфа до последнего будет. Фронтовая подруга не меньше.

Дрожащими руками натягиваю пуховичок на Алиску, малышка капризничает, но я пресекаю блажь. Во дворе лысые охранники выстроились подле высокого непроницаемого забора, шакалами зыркают, с места не трогаются. И я в очередной раз убеждаюсь, что Лютольф все заранее спланировал.

— Куда ты меня тащишь? Я не хочу мама!

— На автобусную остановку, — как могу, сохраняю спокойствие, — подрастешь поймешь…

Минуем две улицы, и прямо перед глазами появляется ярко-синяя железная будка с лавочкой. Алиса на меня обиделась и надула губы. А мне бы тоже топнуть ножкой и заплакать, чтобы все проблемы рассосались сами собой. Минут пятнадцать мы ждем автобус. Вижу, как из-за угла выруливает светлый баркас, заляпанный дорожной грязью.

Странно конечно, но за нами действительно не поехали, нет черных глянцевых иномарок, наемников Адама как раньше.

Завожу Алиску в автобус, усаживаю на единственное свободное место, становлюсь рядом и держусь за поручень. Пока едем, рукав то и дело сползает, обнажая роскошный золотой браслет с рубинами.

Пусть Лютольф считает, что может и дальше отслеживать меня по маячку. До первой ювелирной лавки будет действовать его власть. Я обращусь к специалисту, и мне распилят украшение, а вместе с ним весь тотальный контроль Адама.

Еще этот немытый вонючий тип рядом трется. Мужик, не знающий гигиены. Незаметно морщусь, отворачиваюсь, занюхиваю собственным шарфом.

Сорок минут давки и мы с дочерью выходим на остановке Транзитная, я крепко беру ее маленькую ладошку, второй рукой пру чемодан. Район мне знакомый, поэтому сначала веду дочь к ювелирной мастерской. Заходим в павильончик, и я демонстрирую свою беду тучному дядьке, что едва умещается в кресле.

— Не жалко сию красоту портить?

— Пилите скорее!

С отдышкой потной рукой он щелкает кнопкой на светильнике, и в следующее мгновенье я вздрагиваю. Лампочка на приборе перегорает и взрывается, стеклом осыпаясь на стол ювелира.

— Ух… в потемках я не смогу работать, — почесывает затылок, — а то с рукой отпилю. Подождете, схожу в магазин за новой лампочкой?

— Ваши шуточки неуместны, — раздраженно цежу. Прикидываю, сколько времени понадобится пока ювелир дочапает к ближайшему дому. — Сама сбегаю.

Оставляю Алиску на попечительство ювелира, несусь прочь, запахивая края куртки. Перебегаю зебру, сворачиваю через арку на главную улицу.

— Далеко собралась?

Раздается позади гнусавый противный тон. Меня обхватывают со спины и затыкают рот. Чувствую тошнотную вонь и она совсем непохожа на сладостный парфюм Адама. Брыкаюсь, сопротивляюсь, но меня утягивают в подворотню.

***

Адам.

Пару часов назад.

— Если вложить капитал в турецкое золото и реализовать его с наценкой в России, вы преумножите выгоду.

— Но это же получается обман? Адам, вы говорите мне закупить металл с примесью сплава. Мы нарушим закон!

— Владлен Аристархович, меня не интересуют ваши страхи. Нужно выбираться из финансовой ямы. Другого пути нет.

— А риски?

— Риски есть всегда.

В кабинете я занимаюсь тем, для чего создан, делом в котором со мной не сравниться никто другой. Напротив в кожаном кресле расположился до изжоги надоедливый и трусливый магнат, в костюме навязанным портным из французского ателье. Потому что свое мнение у владельца ювелирных бутиков отсутствует.

Зато денег в достатке. Он получил крупное наследство и теперь, чтобы не пустить его по миру, который день подряд совершает набег на мои нервные клетки, хотя это не имеет особого значения.

Я поправляю изрядно помятую рубашку, не успел переодеться после утренника Алиски.

Одной рукой растираю висок, другой клацаю кнопкой мыши и воочию показываю Владлену Аристарховичу всю безрадостную финансовую картину его бизнеса, сконцентрированную в области пятой точки, чуть ниже копчика.

Раздраженно хмурюсь, вновь слышу, как долбится Марк по ту сторону двери кабинета с интервалом в десять минут.

— Жди!

Но брат, кажется, на грани, потому что вопреки указаниям открывает створку и заглядывает в кабинет.

— Адам, ситуация не терпит отсрочки…

— Я занят.

— Это касается Юлии.

Прошу достопочтенного магната повременить, а заодно обдумать мое предложение. Нехотя выхожу из-за стола и двигаюсь к Марку. Плотно закрыв дверь, становлюсь возле брата, что крепко прижимает к груди планшет, буравит меня темными глазами. Рядом с ним упершись руками в бока, притихла Хельга.

Когда-то Хельга была Ольгой Давыдовой. Мы выросли с ней в одном дворе, задолго до того как я стал господином, а она экономкой. В связи с моей не совсем правовой деятельностью женщине пришлось сменить имя и навсегда похоронить свое прошлое. Двадцать лет мы с ней вместе. Хельга практически заменила мне мать, несмотря на незначительную разницу в возрасте.

Брат недовольно чеканит:

— Юлия решила ехать на автобусе, а не вызывать такси.

Поворачивает ко мне экран планшета, где виден маршрут по GPS встроенным в браслет Юли.

— И? Не вышибить из Синицыной пролетариат никакими деньгами. Она хотела свободы? Она ее получила, — дотрагиваюсь плеча Марка, дабы успокоить. — Уймись. Тем более рядом с Юлей есть разумный и мудрый человек — Алиска. Девочка не даст в обиду свою сумасбродную мамашу.

Но Марк и не пытается совладать с собой. Он злится и категорически не разделяет моей отстраненной позиции. До жил напрягает шею, неприглядно корчится и щурит глаза, не скрывая укора.

— Я ценю юмор и хорошее расположение духа, но в этой ситуации считаю его лишним. Да, Алиса развита не по годам, благодаря твоим генам, между прочим.

— Ты говоришь ерунду, Марк! — не сдерживаюсь и повышаю тон так, что подле стоящая Хельга вздрагивает. — Для нас с Юлей была одна-единственная ночь, после которой у Синицыной происходили неоднократные акты с другим партнером… кхм…этим…

— Хочешь сказать пёсьим сыном? — не отказывает себе в издевке Марк.

— Именно!

Хельга боязливо жмется к брату и заискивающи шепчет:

— Да, точных сроков зачатия мы не знаем, но, понимаете ли, все зависит от фазы женского цикла. Иногда и одного раза достаточно…

Марк ухмыляясь, отбирает у меня планшет и, как всегда, блистает нескромностью:

— Хотел бы я посмотреть на физиономию Адама, когда тест ДНК окажется положительным. Может тогда он, наконец, откроет глаза на очевидное. Все замечают сходства кроме него.

— Когда документы будут у меня на руках тогда и поговорим.

Я и Марк полярно разные. Хельга называет нас льдом и пламенем, часто грозится вызвать из-за границы старшего брата, чтобы тот навел порядок между нами. С малых лет мы жили в Лондоне, но после того как родителей убили именно он взял нас под опеку, а по возвращении в Россию Хельга помогала.

Теперь две пары глаз на меня щурятся как на прокаженного. Хельга, к слову, даже не моргает. И мне приходится объясняться:

— Я пытался наладить отношения с Юлией. Повторить ночь… но, — черт возьми, мне сложно признавать отказ, тем более на искреннее рвение, — она не хочет. Не хочет! Синицына выбрала деньги.

Марк шумно вздыхает, передает планшет Хельге и как я скрещивает руки на груди.

— Ты просто не умеешь ухаживать за девушками. Привык что те, как… Кристина на тебя сами вешаются! — смягчает голос. — Юля другая. Учти, Адам, если дело Алиски дойдет до суда, я приму сторону матери, а дальше ты знаешь, что будет!

Хельга округляет глаза и краснеет. Кажется, она не может поверить в услышанное, как и я собственно.

— Марк! — охает экономка, — ты не предашь семью.

— Ради общего блага предам. Очевидно же, Адам втрескался в Синицыну и сейчас исполняет. Потом еще спасибо скажет.

Общение между нами медленно, но верно перерастает в конфликт. На автомате закатываю рукава.

— Я. Его. Ударю. — Смотрю на Хельгу, но адресую младшему брату.

Марк перманентно играет на моем терпении. Ему это удовольствие доставляет. Сколько раз я вытягивал засранца из передряг по его же взбалмошному велению.

— Мальчики, тише!

Причитает Хельга, разворачивает Марка и, толкая, уводит с глаз моих долой.

Возвращаюсь к работе и взгрустнувшему Владлену Аристарховичу. Настроение у меня отвратительное, поэтому я не намерен, продолжать и дальше уговаривать мужчину как будто ему три годика.

Действительно, будь на его месте Алиска, сделка завершилась гораздо раньше. Я скучаю по малышке. Возможно, в сокровенных затворках сознания мечтал о такой дочери, но в чудеса не верю. Зря Хельга и Марк затеяли этот цирк с пробой анализа, еще и меня ввязали.

Обрабатываю Владлена еще около получаса, а после отпускаю восвояси. Устало хлопаю крышкой ноутбука, гоню от себя обнадеживающие мысли.

— Адам! — только вспомни, и Хельга вновь залетает в кабинет. Дрожит, ее дыхание перехватывает, но она быстро приходит в себя. Трясущимися руками кладет передо мной планшет. — Юлия направилась в район матери. Она посещала ювелирную лавку. Думаю, решила избавиться от браслета.

— И что? Синицыну я и без маячка хоть из-под земли достану, если захочу.

Скептически бросаю взгляд на встревоженную экономку.

— Странно другое… в лавке Юлия была около двух минут, а потом быстро двинулась к ближнему Универмагу. Не дошла, а резко свернула во дворы и там задержалась.

— Может, встретила кого?

— У меня нехорошее предчувствие Адам, — стонет Хельга, — Юля в опасности.

— Юля хотела самостоятельности! Бежала от меня как бес от ладана!

Через мгновенье кабинет заполняется громким сигналом из планшета. Устройство вибрирует, потому что на браслете была нажата скрытая тревожная кнопка. Даже Юля о ней не знала. Я подрываюсь с места, проклиная заполошную Синицыну, хватаю планшет.

— Какова погрешность маячка?!

— Метров десять…

Глава 15

Юля.

Запинаюсь об асфальт, а незнакомец с силой толкает меня к большим мусорным бакам. Он что-то невнятно хрипит, и его голос кажется мне до боли знакомым. За углом мужчина хватает меня, разворачивает и крепко прижимает к одному из грязных бочков.

На секунду затаив дыхание вижу темную заляпанную куртку и узнаю по дырке на кармане того самого попутчика, что ехал с нами в автобусе, когда я бежала от Лютольфа.

Теперь же незнакомец выследил меня, и я понятия не имею, что ему нужно. Он очень похож на бездомного, так же воняет, дрожит, то ли от холода, то ли от абстинентного синдрома. Не знаю.

Мужчина медленно поднимает голову и снимает капюшон.

Мне хочется закричать от ужаса, потому что сейчас я наблюдаю ту самую пару карих глаз точь-в-точь таких же, как у Адама. Только немытого, изрядно уставшего и обросшего бородой.

У него обветренная кожа, спутанные волосы, точно у забулдыги, который валяется прямо на земле и клянчит на выпивку. Ужас какой.

В автобусе я старалась не обращать внимания и всячески отвлечься…оказывается, всю дорогу возле нас находился Вадим.

— Ну, здравствуй… жена… — сорванным тоном говорит.

Я вздрагиваю, быстро моргая, дурею от страха и очень сомнительной компании. К стыду, признаю, что впервые в жизни не рада видеть своего мужа. Я боюсь Вадима и не знаю, какой выходки теперь от него ожидать.

— Что с тобой?

— И это все? Неужели ты не обнимешь своего мужа?

Издевательски скалится Вадик, разводит руки в стороны. Потный смрад разит от каждого его движения, что жгут ноздри.

Невольно отстраняюсь, но Вадик рычит и, взяв меня за локоть, возвращает поближе.

Так странно, господи. Я снова точно схожу с ума. Передо мной опять оболочка мужчины, которого я люблю, вот только душа его больше не родная, а взгляд озлобленный. Такой, будто виноваты все вокруг в бедах Вадима, кроме него самого.

— Где ты был?

— Скрывался Юль, думаю, подробности тебе известны. Я хотел заработать много денег, забрать вас с дочерью и навсегда забыть о долге перед Лютольфом… не получилось.

В каждом слове я слышу завуалированную фальшь. За столько лет сумела выучить Вадима до косточки.

— Теперь я исполняю твой долг. Мне приходится врать, прикрывать Адама.

Напоминаю Вадиму о ноже в спину. Муж краснеет, это заметно даже через пыль, толстым слоем осевшую на его лице. Он сердится и не старается быть галантным как раньше. Вадик раздраженно встряхивается, с опаской озирается по сторонам и, убедившись в отсутствие свидетелей, кричит:

— Да! Да, черт возьми! Лютольфу была нужна страховка в случае моей смерти или форс-мажоров. Пришлось пообещать тебя! — брызнув слюной, убавляет тон. — Он не оставил выбора, Юль. Когда-то Лютольф занимался недвижимостью и выиграл крупный тендер на строительство торгового центра, оставив с носом Роберта Мэйзера. Аренда здания по сей день приносит Адаму доход и является прикрытием его теневой деятельности. Роберт хочет отобрать у Лютольфа землю, но к финансисту так просто не подступиться. У него огромные связи. Везде. Роберт предложил мне сделку и деньги. Гораздо больше, чем платил Лютольф. В ночь, когда я сказал тебе, что уезжаю в рейс, на самом деле, мне нужно было перевезти папку с полной информацией о Лютольфе в одно из хранилищ, однако я помчался с документами к Роберту. — Вадик противно обхватывает мои запястья, обнажая браслет. — Мэйзер аннулировал договор, потому что документы оказались неполными и не стал защищать от Лютольфа. Я лишился всего, Юль. Семьи, денег и крыши над головой…

— Вы же друзьями были с Адамом?

— И это знаешь? — с неприкрытой злобой цедит муж. — Все продается и покупается. — Неотрывно смотрит мне в глаза, а я в который раз сдерживаю рвотные позывы от вони. — Все можно исправить. Или ты влюблена в Адама?

— Нет.

Не раздумывая, отвечаю. Спорить или что-то доказывать сейчас не имеет смысла. Я вижу состояние Вадика. Он невменяем. Его душа охвачена гневом и жаждой крови.

— Умничка. Ты должна украсть у Лютольфа диск. Он хранит его в платиновом футляре. Потом я снова тебя найду, и ты отдашь мне досье на Лютольфа, — потирает шершавыми ладонями. — Мы разбогатеем Юль, будем жить, как всегда мечтали. Ты должна сделать это как можно скорее, иначе Адам разоблачит меня и отомстит.

Кажется, сегодня Вадим продемонстрировал свое истинное лицо. Мороз по коже от осознания того сколько времени я провела бок о бок с монстром. Доверяла Вадиму дочь.

— Ю-ю-юль?

Муж сощуривается, будто подозревает что-то.

— Я… я поняла.

Тут же киваю, а Вадим скользит большим пальцем по моему запястью, трогает браслет.

— Отдай мне цацку.

Не дожидаясь ответа, нахраписто лезет руками, пытается стянуть.

— Мне больно! Ай! Вадик, его нельзя просто так расстегнуть!

Но Вадик уже не слышит… боже, как он дергает, наваливается, зверьем сопит. Под мой отчаянный визг выкручивает руку все же пытаясь своровать украшение. Сегодня скорбная дата в календаре, ведь я познакомилась с настоящим мужем.

— Стой, пожалуйста! У меня есть деньги, пусти!

— Я хочу не только деньги, я хочу увидеть свою дочь.

***

Адам.

На полпути по трассе я приказываю охраннику остановить авто и сам усаживаюсь за руль потому, что скорость вождения Каина меня категорически не устраивает. Падаю на кресло и резко давлю педаль газа, снова возвращаюсь на полосу.

— Господин Лютольф, вы едете слишком быстро. Не стоит привлекать внимание сотрудников ДПС.

— Плевать.

Обгоняя попутки, то и дело кидаю взгляд на горящий красным цветом планшет. Синицына все еще в одном радиусе по геолокации и не сходит с места.

Я злюсь в большей степени на себя, потому что поддался гордыни и решил отпустить девушку, так сказать, вкусить жизни. Прочувствовать самостоятельность, как она и хотела.

От раздражения подрезаю старый грузовик, пролетаю в сантиметрах от испуганного пешехода на зебре.

— Теперь сворачивайте на Транзитную улицу, а дальше через арку во двор, — как штурман подсказывает Каин, но сейчас даже его голос действует на меня крайне раздражительно.

Я вижу два серых еще советской постройки здания, слегка обшарпанных. Их соединяет та самая кирпичная арка, будь она неладна. Наш черный кроссовер летит вглубь многоэтажек и оказывается в старом ничем не примечательном дворе.

Хотя нет, самодельные пальмы из пластиковых бутылок у подъездов отвратные. И колеса, вкопанные до середины, как дополнение к ландшафтным зачаткам местных жильцов. Мрак.

Я осматриваюсь по сторонам, быстро трогаюсь и прибавляю скорость. У противоположного дома замечаю куртку из светоотражающей ткани похожую на клеенку. В таком добре только Синицына разгуливала и мне не нужно приглядываться. Это точно она. Модница.

Мы едем, и картинка перед глазами наполняется деталями. Резко давлю на тормоз и выхожу из авто. Хмурюсь и вижу, как от Юли отбегает какой-то тип в лохмотьях. На Синицыну покусился бездомный?

— За ним! — бросаю охраннику, и тот незамедлительно пускается в погоню.

Запахиваю пальто и шагаю к мусорным бакам. Юлия побледнела словно известка. Не видя ничего, осторожно сползает по бочку и усаживается попой прямо на грязную землю.

— Юль? Ты в порядке?

Склоняюсь над ней, беру девушку за плечи и поднимаю.

— Вадик… — еле слышно шепчет дрожащими губами, — это был Вадик…

— Ты уверена?

— Да, он вернулся… муж хотел, чтобы я подставила тебя, Адам. Украла какой-то диск и передала ему… не знаю, что Вадим имел в виду…

Зато я знаю. И догадываюсь. В моей сфере деятельности без интуиции никак.

В тот роковой день я отправлял Вадика на задание, больше для того чтобы убедить себя. Признать ошибку и ложные подозрения на друга. Поэтому у Вадима в руках оказались пустяковые документы. Однако чуйка меня не подвела и вшивость друга оправдалась. Это был удар под дых хоть и запланированный.

Второй удар я получаю сегодня и он гораздо мощнее, захватывающе. Он очень похож на провал в ледяную бездну, похож на ощущение свободного полета, до удивления приятного. Необычного. Юля.

Миниатюрная девушка с песочными локонами, носом-кнопкой и веснушками на милых щеках как есть, сдает своего мужа. Синицына говорит мне правду и показывает верность. Чужому на первый взгляд мужчине. Зачем это ей?

Я слышу, как Синицына тихонько скулит, уткнувшись мне в грудь. Обнимаю ее, другой рукой дотрагиваюсь волос. Юля напугалась и сейчас на грани истерики, но держится почти как оловянный солдатик. Коленки только трясутся.

— Господин Лютольф, — доносится из-за спины бас охранника, — сбежал нападавший.

Юлия тут же замирает и перестает дышать. Всхлипнув, отстраняется вопреки моим объятьям. Округляет зеленые глаза, с ужасом взирая на меня.

— Наша дочь, Адам! — громко вскрикивает, — Вадик заберет Алиску!

Не успеваю опомниться, как Юлия с неведомой силой вырывается. Точно обезумев, несется обратно к арке.

Бегу за ней. До скрежета напрягаю челюсть и бранно ругаюсь, наблюдая, как Синицына пересекает дорогу, словно у нее девять жизней. Белый Ниссан тормозит в ничтожных миллиметрах от девушки, а Юля с размаха ударяет авто по капоту и визжит, не уступая мне в матерных наречиях.

Следом миную проезжую часть и догоняю Синицыну у входа в ювелирную лавку. Юлия слишком возбуждена, чтобы объясняться передо мной, но этого и не требуется. Я дергаю пластиковую дверцу, пропуская взволнованную мать вперед. Юля стонет и валится на колени подле диванчика в мастерской.

— Тимур Казбекович, эти серьги такие красивые и не могут стоить пять тысяч рублей!

Я чувствую облегчение, когда смотрю на Алиску в штанах на подтяжках и растрепанной косичкой. Девочка стоит рядом с ювелиром и с интересом вертит в руках украшение. Оно блестящее и крайне привлекает малышку.

— А какую цену ты за них хочешь? — подыгрывает добродушный мужчина, поправляя с кончика носа очки.

— Во-о-от столько, — разводит руки в стороны, наглядно показывая стоимость. Оборачивается сначала на меня, потом на перепуганную Юлю, — мама, ты чего?

Синицына отмахивается и смеется сквозь слезы.

Мне жаль, что пришлось подвергнуть девушку такому моральному испытанию,выдернуть из привычного быта, заставить страдать. Да, я поступил жестоко и, возможно, попробовал исправиться перед Юлией, дай она согласие. Или то признание о планах Вадима и есть намек? Люби Синицына мужа, точно молчала бы, а так…

Перевожу внимание с Алисы на ювелира. Тучный старик полагает, что я не вижу, как он достал телефон и под столом набирает номер.

— Позвонишь в полицию — пожалеешь.

Я не угрожаю, а просто предупреждаю, одновременно поощряя бдительность и собранность ювелира. Действительно, я доверия не внушаю. Женщины млеют от моей красоты и ровно также боятся. Они говорят мой взгляд настолько холодный, что может парализовать.

Каин, восточных корней в черной кожаной куртке и со шрамом на пол-лица не добавляет мне плюсов в расположении к незнакомым людям.

— Это мой папа! — звонко чеканит Алиска и бежит обниматься.

Ювелир, одобрительно кивая, расслабляется:

— Ну что вы, я глух и слеп.

На пару с Алисой поднимаем с пола ее заплаканную мать. Я придерживаю Юлию, второй рукой беру ладошку Алиски. Каин тащит багаж Синицыной, распахивает для нас двери. Вместе идем к моему авто.

Сейчас я рядом с девочками, но в душе разгорается пламя. Чертов подонок Вадим снова в городе и просто так он не отделается. Бывший друг ответит за предательство. Завтра же я займусь этим вопросом и возобновлю поиски.

Приказываю Каину добираться за город на такси. Не хочу смущать Юлю и Алиску его присутствием в одной машине.

Мать и дочь усаживаются назад, я за рулем включаю радио.

— Ты снова вернешь нас обратно? Мой побег не удался?

— Не удался, Юль.

Синицына желает мне сказать еще что-то, но не может из-за дочери. По дороге заезжаю в аптеку, покупаю Юлии пустырник и гематоген для Алисы.

— Я просто хочу жить спокойно, — шепчет Юля, вертит коробочку с травой.

— Мы все обсудим. Не расстраивайся.

Сдержанно отвечаю, заглушаю авто у ворот особняка. На пороге нас встречает тревожная Хельга, женщина тоже изрядно поволновалась. Она уводит Юлю и Алиску, тактично отсекая меня.

Недовольно падаю на кресло в гостиной, нервно стучу пальцами по подлокотнику, наблюдая, как девушки шагают по лестнице наверх. Ровно на тридцать минут хватает моего терпения. Абсолютная тишина со второго этажа будоражит фантазию, не выдерживаю. Напряженно следую за девушками, прохожу мимо детской, кажется, внутри работает телевизор.

Толкаю полотно своей спальни и совершенно случайно нахожу Юлию. Одну. Почти обнаженную.

Глава 16

Юля.

Я уже от бессилия кинула шарф и куртку на пол в спальне, стянула носочки, джинсы, свитер. Остановилась у шкафа и точно превратилась в недвижимую глыбу.

Дверца комнаты внезапно распахивается и на пороге появляется Адам. На мгновенье я встречаюсь с его пронзительным, глубоким взглядом. Глаза в глаза.

А после как по инстинктам сохранения прикрываю руками свое тело, ведь ажурное белье не спасает. Я не чувствую себя защищенной перед Адамом, напротив, будто предстала перед ним вовсе голой.

В какой-то момент становится страшно, трепетно, словно вижу мужчину в первый раз. Не конкретно Лютольфа, а вообще. Хотя я взрослая женщина, у меня ребенок и какой-никакой опыт за спиной. Колени мои подгибаются, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди, когда Адам, продолжая смотреть, шагает ближе.

— Постой, — выставляю ладонь между нами, — выйди, пожалуйста…

Не знаю, насколько внятно сумела сказать, язык заплетается. Адам замечает мое откровенное волнение, замечает дрожь на тонкой грани с грехом.

— Я хочу, чтобы на тебе был только рубиновый браслет.

— Нет, Адам, — упрямо отвечаю.

Наверное, завтра грянет мороз не меньше чем в сорок градусов, потому что Лютольф услышал меня и впервые покорился. Не споря и не ругаясь, как обычно, он разворачивается, двигается обратно.

Или?..

Слишком остро раздается щелчок замка изнутри и воздух в комнате тут же становится горячее, гуще. Окутывает мою кожу, вызывая преступный жар. Я чувствую бурление крови, разбавленное адреналином и чем-то еще. Сладким, неведанным.

Одновременно мое сердце протестует, ведь я боюсь окунуться в пламя, боюсь снова ощутить боль и быть обманутой. Эта оболочка высокого брюнета, точно проклятье преследует меня, изводит. Сначала с душой Вадика, потом Адама.

Впиваюсь сама в себя руками и пячусь, когда Лютольф плавно, движение за движением развязывает темно-бордовый галстук, словно кнут сжимает его в кулаке, шагая прямиком ко мне. Настигает.

— Успокойся.

А я вся в метаниях окидываю взглядом комнату, ищу пути отступления. Наивно полагая, что процесс все еще можно повернуть вспять.

Адам останавливается рядом, словно хозяин не разрешает и шагу ступить дальше. Он смотрит на меня ни, как всегда, а мягче. Фантастика, но Лютольф улыбается вроде искренне. Адам сгребает мои волосы, убирая пряди на одно плечо.

Я пытаюсь возразить, и Лютольф прикладывает палец к моим губам, заставляя утихнуть в секунду. Опустив ресницы, вижу, как натягивается гладкая ткань галстука в его могучих руках, блестит в ярком свете хрустальной лампы.

Глотаю сбитое дыхание, по струнке выпрямляюсь, когда Лютольф задевает галстуком мое лицо, скользит по коже и повязывает на глаза.

— Что ты делаешь?..

— Я же сказал тебе ничего не говорить…

Теперь я лишилась зрения не по своей воле и это манит, пугает, возвращает воспоминания прошлого. Много лет назад я испытывала подобное и даже ослепнув, смогла увидеть звезды. Но сейчас все изменилось и обстоятельства не те.

Адам касается моих плеч, подталкивает. Робко ступаю, точно иду по канату, а не пушистому ворсу ковра. Натыкаюсь на что-то твердое, кажется, на ребро кровати и ощущаю, как теплая ладонь, поглаживая, давит мне в поясницу, укладывает на поверхность.

Покрывало холодное, но мои колени и локти опаляет. Неловко переворачиваюсь на спину, прислушиваюсь, стараюсь понять, что дальше намеревается предпринять Адам.

— Подожди, нет, отпусти…

— Тебе понравится.

Он резко обхватывает мои запястья и, запрокинув к изголовью постели, обматывает, фиксирует. Успеваю тронуть ткань и узнаю в ней свой полупрозрачный шарф. Адам сковал меня и практически лишил права выбора, но я извиваюсь, выказывая протесты. А надо ли сопротивляться, когда естество твердит обратное?

Слышу шорох мужской рубашки, как она слетает вниз. Металлический лязг ремня, звук ширинки. Подтягиваю к себе коленки и скрещиваю ноги, когда матрас подо мной проминается от веса тела Адама. В груди бушует ураган, воображение пылает страстными картинками, пропитанными взаимным притяжением.

Адам склоняется надо мной, согревая, сближая наши тела.

— Я хочу показать тебе Юль, как умею любить. Всего один раз, а дальше решай сама.

— П…позволяю…

На выдохе полустоном шепчу и корю себя за дозволенность. Я совершаю ошибку за ошибкой, не сосчитать граблей, на которые уже натыкалась.

— Столько лет я была очарована твоим внешним образом, глазами, губами. Сходила с ума от рук и жизнь готова была отдать. Но меня поймали на удочку, сначала Вадим, а вот сейчас ты. Я нужна вам, пока это выгодно и…

Не договариваю, Адам молниеносно затыкает мой рот, тяжело выдыхает, шумно. Задевает влажным порывом висок и щеку. Я не вижу Лютольфа, но понимаю, что он сердится от сказанных слов.

— Не сравнивай. Теперь все по-другому.

Я отворачиваюсь, чтобы попытаться освободиться от руки Адама. Он, не настаивая, сдвигает ладонь с моих губ, но я не успеваю вдохнуть, опомниться, как Лютольф накрывает своим поцелуем. Напористым и голодным. Так целуют настоящие мужчины, знающие себе цену.

Галстук, повязанный на глазах, окунает меня в полную темноту и сохраняет лишь голые ощущения, я не вижу Адама, но чувствую, как он нежно ласкает мои губы, поочередно не пропуская и миллиметра. Влажно очерчивает, втягивает, оставляет на языке частички своего вкуса. Приятного, свежего.

Сбито дышу через нос, никак не могу унять дрожь. Невероятное чувство, таинственное. Адам спускается к шее и дает мне возможность набрать кислорода. Ух, точно из проруби ледяной вынырнула. Сердце бешено стучит, заглушая остатки здравого разума.

— Только не забывай Адам, — слабо шепчу, — я не игрушка… сломалась — починил…

— Никогда не забуду.

С рыком и дикой потребностью отвечает, нетерпеливо ощупывая мои плечи. Замираю душой и телом, когда пальцы Адама захватывают края моего белья, искусно и медленно стягивают, вызывая по коже приятные токи наслаждения. Ажурная ткань скользит по телу, щекочет, задерживается на согнутых коленях, а после натягивается и с треском летит в сторону.

Я вздрагиваю, ощущая на себе голодный и внимательный взгляд Адама. Да, я не вижу мужчину, но все чувствую. Он смотрит, изучает, довольствуется своим превосходством ведь сегодняшняя ночь по его правилам. Лютольф будет управлять, делать со мной то, о чем другие и подумать стесняются. Я разрешаю Адаму дотрагиваться моих ног, касаться выше, растворяясь без остатка в его власти и порочных движениях.

До боли я напрягаю связанные руки, ощущая Адама слишком близко. Не сдерживаю стона, когда дыхание Лютольфа учащается, теплыми волнами окутывая мое лицо. Господи. Вспыхиваю, стыдливо краснею, слыша, как громко скрипит под нами кровать и пошатывается. Деревянные ножки стучат об паркет от ярых движений Адама.

— Все хорошо, Юль, здесь качественная шумоизоляция.

— Ты губишь меня, Адам.

— А может, наоборот? Это путь к твоему спокойствию?

— Сомневаюсь…

— Сомневаться будешь завтра… я хочу поцеловать тебя.

Наши губы снова сливаются в единый водоворот огня. Снимаю все моральные запреты, ведь не осталось места на теле, которое не приласкал бы Адам. Лютольф и сам возбужден словно зверь.

Теряю счет времени и чувствую, как шелковая простыня намокает от жара моего тела. Устаю, запыхаюсь. Шарф натирает мои запястья, наверное, будут кровоподтеки, от того насколько сильно дергаю изголовье кровати, но черт возьми я счастлива. По крайней мере, сейчас.

Содрогаюсь, кусаю губы, когда Адам останавливается. Молчу, он тоже. Понимаю, что после этой паузы будет что-то невероятное и до умопомрачения волшебное.

Впиваюсь ногтями себе в ладони, кричу. Под закрытыми повязкой глазами я все равно вижу яркие вспышки и… небо, искрящееся миллиардами драгоценных алмазов. Я чувствую себя хрупким мотыльком, которого нанизывают на острую булавку…

Адам присваивает меня себе долго. Твердо и мощно.

— Тебе нравится?

На глазах выступают слезы от блаженства, повелевающего тона Лютольфа. Адам будто высек мое тело заново, разнес душу в хлам, забрал все, что я могла испытывать и не оставил ничего, кроме удовольствия, своего сорванного хрипа, протяжного как волчий вой в лунную ночь. Неконтролируемых сжатий его рук на моей талии, крепких настолько что, кажется, я уже не принадлежу себе, а ему — вероломному похитителю и… оригиналу бывшего мужа.

Вслепую аккуратно убираю ногу с плеча Адама, все еще продолжая биться в экстазе. Я ничего даже тенью похожего на это не ощущала в браке с Вадимом.

Лютольф целует мою щиколотку а, после отстраняясь, валится рядом на кровать.

— Освободишь меня? — шевелю затекшими руками.

Адам сначала снимает галстук с глаз. Первые мгновенья щурюсь, замечаю хищный блеск во взгляде Лютольфа, будто он покорил вершину давно желанную и лакомую, как сочный стейк для огромного льва. Невольно осматриваю тело Адама, вижу капельки пота на его груди.

Смущенно улыбаюсь, прячу глаза под ресницами. Адам тянется к моим рукам, зубами послабляет узел, лично растирает и массирует запястья. Свернувшись клубком, укладываюсь подле, еще несмело дотрагиваюсь живота Адама.

— Пообещай, нет, поклянись, что не обидишь! Не отберешь у меня дочь…

Я говорю и, прижавшись к Адаму, слышу насколько ускорился его пульс. Ему не все равно, хотя внешне на Лютольфе по-прежнему хладнокровная маска.

— Почему я должен отнимать Алиску? Не в каменном веке живем.

— Потому что она!.. — от волнения подскакиваю, усаживаюсь, подогнув под себя коленки, — неважно…

— Алиса мне родная. Так? — в упор пялится и ждет ответа. Быстро моргаю и слова выдавить не могу, язык точно парализовало. — Не трудись, я уже взял пробу на анализ ДНК.

Как страшный приговор разносится голос Адама. То ли икаю, то ли хочу заныть, но Лютольф резко обхватывает мою руку и возвращает в объятья.

Продолжает:

— Даже если так, я знаю, насколько Алиска тебя любит, Юль, как я могу лишить ее матери?

— Вдруг ты захочешь, чтобы Алису удочерила одна из твоих пассий? Не думаю, что ты имеешь проблемы с женщинами.

— Я разборчив в связях и предпочитаю все самое лучшее.

— Ооо… значит, я “самая лучшая”?

Кажется, от переизбытка эмоций у меня снесло крышу, поэтому я приподнимаюсь, облокачиваюсь на подушку и растекаюсь в наглющей улыбке, взгляда не свожу с темно-карих глаз Адама.

Глава 17

— Теоретически ты претендуешь на это место, — по-деловому отвечает Адам.

Я продолжаю наглеть, ведь после того, что между нами было Лютольф просто обязан предложить мне руку и сердце, а если серьезно, то:

— И практически тоже! — изящно вытягиваю шею, отстранив ладонь от Адама, провожу кончиками пальцев по своей груди, — взгляни. Я же красивая, умная, отличная хозяйка, между прочим! Я не виновата, что Хельга не дает мне распоряжаться на кухне. Я прекрасно готовлю борщ и второе. Все, кроме десертов! Последний раз испекла Черепаху… и там кружочки получились каменные… прибить можно. Но это же не самое главное?

— Конечно, нет, — снисходительно улыбается Адам и, перехватив мою руку, целует в запястье, внимательно рассматривает изгиб и словно залипает. — А, вообще, мы по своей природе все эгоисты Юль. Любовь — понятие абстрактное. И любят не за красоту или достоинства, а за чувство. Что мы чувствуем, находясь рядом с человеком, кем себя представляем.

Философские рассуждения Лютольфа против моего мнения как земля и небо, однако, не спорю, а кокетливо любопытничаю, дотрагиваясь колкой щеки Адама. Пользуюсь моментом, ведь разговорчики после интима святое дело. Нравятся они Лютольфу или нет.

— А что ты ощущаешь рядом со мной? Ну… — заигрываю и теряю все границы дозволенного. Щекочу Адама, но мои жесты не вызывают у мужчины смеха. Кремень. — Скажиии… скажи, скажи, скажи!

Лютольф выдержано и хладнокровно терпит нападки. Обездвиживает мою ладонь, сомкнув ее в своей руке.

— Стабильность Юль. Если наши чувства окажутся взаимными, то я буду уверен, что ты не предашь, не подставишь. Я помню, как ты защищала Вадима, пока сама не убедилась в его сути. Таких девушек мало и они подобны золоту.

— Ни фига себе…гладко стелишь…

— Синицына!

— Ладно-ладно! Чего ругаться сразу?

Быстренько закрываю рот. Адам лежит на спине и буравит потолок глазами.

— Хотя… эстетический облик тоже имеет вес, но не первостепенный.

— Значит, хороша все-таки? Да? Хороша или нет? Почему молчишь?

— Хороша. Иди ко мне, — возвращаюсь в теплые объятия Адама. — Я когда-то говорил, что собираюсь устроить банкет в честь моего освобождения от грозящего суда, так вот, планы не изменились. В пятницу организую праздник. Будешь сопровождать меня Юль? — мягко поглаживает по волосам, точно сменяет гнев на милость, — только не в качестве супруги Вадима, а моей женщины?

Ох. На несколько секунд теряюсь, языком пошевелить не могу. Мне особого труда не составляло притворяться перед людьми, что Адам мой муж, но сейчас все иначе.

Как отреагирует мама на двойника своего зятя? Друзья, коллеги. А дочь? Господи. Как объяснить пятилетнему ребенку о настоящем отце и не испортить психику? Или я буду спутницей Лютольфа только на один вечер? Так много вопросов крутится в голове, но я…

— Согласна.

— Отлично.

Признаться, устала. Поэтому нахожу в себе сил лишь для того чтобы поднять зад с постели, лично убедиться в комфорте и безопасности Алиски. Дочь уже спит, посапывая в подушку и мне пора. Я выхожу из детской, туже запахнув халат, ступаю обратно в комнату.

— Юль, мне завтра с утра нужно отъехать по делам.

Слова Адама острым кинжалом вонзаются в уши, а взгляд точно пригвождает к глянцевому паркету. Не в офис он собирается и не к брату.

— К…куда поедешь? — несмело спрашиваю.

— Так, подписать пару контрактов.

Слезы сами выступают на глазах. Я тут же понимаю намеренья Лютольфа и они ничем добрым не закончатся. Адам не из тех людей кто прощает, а я не из тех, кто будет мириться с криминалом.

— Умоляю, не совершай месть. Не убивай Вадика. Накажи, побей, только оставь ему жизнь…

Лютольф подозрительно щурится и впивается темными глазами, заставляя волноваться сильнее.

— Жалко бывшего? Он еще дорог тебе?!

Адам срывается, в его голосе я различаю ноты ревности. Собственнической энергии. Лютольф никогда не делится и за свое уничтожит любого.

— Нет, — твердо парирую. — Просто я не могу находиться в одном доме с мужчиной, зная, что его руки запачканы кровью!

— Пока в кровопролитие вдаешься только ты Юль. Не выдумывай. Ложись спать.

Недостаточно меня убеждают отговорки Лютольфа, но теперь я четко дала понять свое мнение и если Адам уважает меня, то не станет идти на преступление.

— Я же все равно узнаю и тогда сбегу. Вместе с Алиской. Ты нас не найдешь и будешь страдать до конца дней своих. Ясно?

— Конечно, в доме Раисы Николаевы вас не найду. Даже если спрячетесь в шкаф. Я выучил твою фантазию и могу предугадать поступки. Уймись Юль.

Я все равно с неким устрашением поглядываю на невозмутимого Лютольфа, для подтверждения позиции укладываюсь с края постели, натягиваю одеяло по самую шею и отворачиваюсь.

Адам не настаивает, спокойно щелкает кнопкой бра, выключая свет.

Полночи прислушиваюсь к ровному дыханию Лютольфа, медитирую в стенку напротив. Только спустя какое-то время засыпаю.

Я открываю глаза, когда в комнате уже светло. Потягиваюсь, шарю рукой на противоположной стороне кровати, но Адам, кажется, умчал еще с первыми лучами солнца. Говорят утро вечера мудренее, не знаю, правда или нет, но настроение от чего-то у меня великолепное. Ведь на часах почти одиннадцать и никуда не надо идти.

Встряхиваюсь и лениво усаживаюсь. В удивлении хлопаю глазами, замечая на столике роскошный презент.

— Вот это букетище…

Остатки сна как рукой снимает. Вся заинтригованная поднимаюсь с кровати и подхожу ближе. Лютольф подарил мне охапку ароматных пионов, таких нежных, розовых, что хочется с наслаждением вдыхать и вдыхать.

И почему я не услышала, когда их сюда ставили? Стало быть, Хельга постаралась. Только она может, как призрак передвигаться по дому без единого звука. Рядом с цветами лежит бархатный футляр, он не из-под кольца, намного больше.

— Вау! — распахиваю коробочку.

Внутри Адам положил для меня колье. Изысканное, тонкой работы. Двумя пальчиками захватываю подарок и шагаю к зеркалу. Прикладываю колье к шее. Оно как невесомая паутинка с россыпью мелких прозрачных камней.

Бриллианты, наверное. Настоящие! Это вам не шуточки. Деньжищ бешеных стоило… Такое и надевать страшно, с головой вырвут и своруют. Бандиты или кто похуже. Возвращаю украшение в футляр и прячу его под подушку, но продолжаю думать, что я королева, будто колье на мне.

А если откровенно, я человек творческий больше к духовному тянусь. Мне было бы приятней, когда Лютольф принес кофе в постель или стихотворение посвятил, дверь в машину открыл. Сам за парацетамолом сбегал, когда вдруг простыла.

Но Адам мужчина практичный, заземленный в материальных благах. Ему проще откупиться, чем петь мне серенаду под балконом. Не знаю доподлинно, сколько лет финансисту на вид старше тридцати и в таком возрасте уже не меняются. Мне придется смириться с некоторыми чертами Лютольфа и только крополька попытаться скорректировать мужчину.

Я выхожу из комнаты в ванную, умываюсь и собираюсь. Переодеваюсь в трикотажное платье, спускаюсь на первый этаж.

С радостью приветствую Алиску. После случившейся встречи с Вадиком Адам запретил нам несколько дней покидать дом. Дочь несказанно счастлива ведь не нужно вставать ни свет ни заря и ехать в садик.

Хельга на кухне гремит посудой, вежливо здоровается со мной и приносит кофе.

— Поначалу думала, что ты, Хельга, коварная и стервозная, как же я ошибалась. Кофе чудесный! — делаю глоток.

— А кто сказал, что это не так? Для меня главное, чтобы господин Лю… кхм… — вспоминает о присутствии Алиски, — Синицын был доволен. Ради семьи я готова на все.

— Мило.

Натягиваю улыбочку и начинаю корить себя за излишки откровений, в который раз подтверждая, что Хельга мне не подружка. Но порой очень хочется с кем-нибудь поговорить, пустить сплетню, обсудить Лютольфа и качественно перемыть ему кости.

Алиска уговаривает меня на игру в парикмахерскую. Сползаю с дивана и сажусь на пол. Дочь располагается позади, копошится в моих волосах, собирая из них жгутики, косички, вяжет узелки, скрепляя разноцветными заколками.

Малышка никак не может определиться, кого она хочет подстригать — людей или собачек, но тренируется на родной матери. Не исключаю, что представляет она вместо меня болонку. А я бы мечтала отправить Алису в медицинский, чтобы под старость лет не иметь проблем с врачами.

Спустя минут двадцать прическа «я упала с сеновала тормозила головой» почти готова, буду долго распутывать, но ради Алиски волос собственных не пожалею.

Внезапно и так неожиданно раздается звонок в дверь, раньше мне не приходилось его слышать, поэтому испуганно подскакиваю. Хельга, как назло, куда-то делась, а трель по ту сторону железного полотна все продолжается.

— Алиса, поднимись и запрись в своей комнате, — приказываю дочери.

— Нет, я не оставлю тебя здесь одну, — спорит.

— Я что тебе говорю?!

Исступленно кричу, еле сдерживая собственную дрожь.

Да, я паникерша. Особенно при новых обстоятельствах. Особенно когда на кону моя маленькая дочь.

Суетливо хватаю Алиску за рукав кофточки, насильно волочу к лестнице, еще раз указываю, чтобы слушалась. А первый этаж разрывается от шума. Где же охранник Каин?

С опаской крадусь к порогу и осторожно отодвигаю штору.

Я вижу на крыльце блондинку. Женщину в ярко-красном пальто и пафосным выражением лица. Она злится вновь и вновь тычет пальцем на звонок. Даю себе время, чтобы обдумать действия, набрасываю цепочку и все же решаюсь приоткрыть створку.

— Вы к кому? — выглядывая через узкий зазор, интересуюсь.

— К тебе, — брезгливо фырчит в ответ.

Мысленно прикидываю, откуда меня может знать эта особа. Одна из моих клиенток? Нет. Таких фиф руки парикмахера Юлии еще не касались. Значит, явилась по рекомендации, да с гонором как из столицы.

Наемники Лютольфа забрали из прошлой квартиры кое-какие рабочие инструменты, однако стимул обслуживать на дому женщину отсутствует. Придется деликатно объяснить дамочке, что сейчас я нахожусь в отпуске, но держать на пороге ее тоже не получится. Сарафанное радио оно такое. Не угожу, расползется по всему городу да еще приукрасят.

Снимаю цепочку с двери и приглашаю дамочку войти.

Надеюсь, вынужденное затворство, организованное Адамом, не будет постоянным. Как только проблемы рассеются, я смогу вернуться к нормальной жизни и вновь работать в салоне.

Незнакомка топает высокими каблуками словно хозяйка, не разуваясь, шагает в гостиную и, расправив края пальто, плюхается на диванчик. Складывает нога на ногу, смотрит на меня как мышь на крупу.

Я удивляюсь наглости, но в силу профессионализма и опыта реагирую спокойно. Работа с людьми штука сложная и я вам не девочка чтобы трусить перед мадам.

Вот помню, когда у клиентки отвалились коклюшки вместе с волосами после химической завивки, тогда оправдывалась, а финты сегодняшней гостьи — мелочи.

Вместо этого, оглядываю ее голову, но корни не отросли, они идеально прокрашены без желтизны, а кончики нежидкие. Прическу, что ли надо? Так пусть на меня полюбуется. У нас в доме и другой «мастер» имеется.

— Чем могу помочь? — прерываю гнетущую паузу.

Блондинка, цокая, закатывает глаза в потолок и вальяжно откидывается на спинку дивана, постукивая наманикюренными пальчиками.

— Решила познакомиться с гадиной, посмотреть в ее бесстыжие глаза!

— Почему вы меня оскорбляете?

И тут напрягаюсь я, инстинктивно упираюсь руками в бока, приобретая главенствующую стойку. Женщина корчит гримасу и клонит голову.

— Ну как же? Мы с Адамом уже долгое время вместе, а здесь ты нарисовываешься. Хотя не думаю, что Лютольф относится к тебе серьезно, простая интрижка. Я из Парижа прилетела, живу в роскошном особняке с прислугой, а ты в клоповнике, но, — медленно поднимается, — не рассчитывай, что так легко заполучишь обеспеченного мужчину.

Она пялится и змеюкой шипит.

Сначала я честное слово огорошилась и даже потеряла дар речи. Как обухом по голове стукнули. Потом во мне взыграло правосудие, и язык чуть не проболтался о нашей с Адамом тайне. Я не уверена в личности незнакомки. Вдруг ее подослали враги, чтобы скомпрометировать Лютольфа? Буду хитрее, насколько это получится.

— Вы говорите чушь. Я жена Вадима Синицына и никакого Адама не знаю!

Вроде убедительно отвечаю, однако голос дрожит. Не от страха вовсе, а от чего-то другого. Полагаю, именно это испытывал Адам, когда я его просила не убивать Вадика. Ревность. Ладошки мои потеют, значения им не придаю, выше тяну подбородок.

— Дворняга курносая. И как вообще Лютольф запал на тебя? Ни рожи ни кожи.

Блондинка будто не слышит сказанное, а продолжает лить оскорбления, испытывая мои последние две нервные клетки на прочность. И без нее тошно.

— Кто обзывается тот сам так и называется. Поняла меня?

Чтобы не ругаться бранью, использую сленг Алиски. Дипломат из меня отвратительный. Это перед Лютольфом я дребезжу, а гостью терпеть не собираюсь.

Блондинка точно нарывается, сгущая погоду в доме конфликтом, останавливается близко, нарушая границы моего личного пространства. Душит своим слащавым французским ароматом духов и сопит прямо в лицо.

— Советую тебе убраться по-хорошему и не мешать нашему счастью. Ты всего лишь любовница. Развлечение на одну ночь, а у нас с Лютольфом почти семья. И замуж за него выйду я. Если не хочешь проблем, собирай вещички и проваливай к чертовой матери!

Ну, это уже откровенное хамство. Не по своей воле я сюда попала, однако мне больно. Неприятно. А действовать приходится согласно правилам, которые написал все тот же Лютольф.

Прожигаю глазами блондинку и на секунду представляю, что действительно лишилась Адама. Сердце сжимается и ноет, подтверждая чувства, о которых раньше я и в кошмарах подумать не могла. Мне стал дорог Лютольф. По-настоящему и уже непритворно. Я привыкла к нему и впустила Адама в душу.

— Вы меня перепутали.

Теперь вдвойне я должна быть собранной. Получается с натяжкой.

— Ах ты дрянь!

До этого момента считала себя истеричкой, но нет предела совершенству. Блондинка замахивается. Я успеваю отстраниться, избежать удара.

— Рехнулась?

— Со свету тебя изживу. Отравлю! Машиной перееду!

Ангел и демон уже расселись на моих плечах, нашептывая разные варианты событий. В отличие от блондинки, у меня точно связаны руки. Я не могу позволить себе выпустить эмоции.

— Меня зовут Кристина. Запомни это имя! — тычет пальцем мне в грудь.

Делаю глубокий вдох, осознавая, что лимит моего гостеприимства иссяк, вычерпан до капельки. Крепко стискиваю зубы и беру загривок неуважаемой Кристины. Выталкиваю к двери. Повторюсь, лишнего не болтаю просто вытуриваю нахалку.

— Всего доброго, надеюсь, мы больше не встретимся.

Кристина до красных борозд царапает мою руку. Преимущество на моей стороне, ведь я в носках, а женщина на шатких каблуках. Не составляет труда выставить скандалистку вон и захлопнуть створку. Жуткое начинается после.

Я провожаю Кристину взглядом, замечая как она, пнув бордюр от злости, скрывается за воротами, потом усаживается в машину и давит по газам.

Не выдерживаю и падаю задницей на пол.

Опустевшая гостиная буквально пропитывается моим горем. Горячие капли слез стекают по щекам, подтверждая грусть и обиду. Я вновь ощущаю себя не человеком — вещью, которой попользовались в личных целях. Неужели Адам обманул меня? Решил показаться галантным и, так сказать, подстраховаться, до момента пока не закончится банкет? А я идиотка поверила, душу ему открыла. Радовалась.

Жалею себя, тихонько скулю в одиночестве, но пострадать как следует, мне опять не удается.

— Мам?

Обязательно найду время и проревусь вдоволь. Сейчас же шмыгаю носом и тороплюсь утереть слезы, лишь бы Алиска не успела заметить.

— Все хорошо. Соринка в глаз попала. Давно стоишь?

Смотрю на лестницу, где притаилась дочь.

— Только вышла, — подозрительно твердо отвечает.

Внезапно за моей спиной распахивается дверь и громко бьет об стену, сотрясая дом. Я вздрагиваю, вижу, Алиска насупилась. Оборачиваюсь.

Адам как черт из табакерки залетает в дом, разъяренный, бешеный. Скорым шагом он движется к лестнице, не обращает внимание ни на меня, ни на дочь.

Я хватаюсь за сердце, забывая о чокнутой Кристине, и тут же встаю с пола. Маленькая Алиска машет кулачком вслед Адаму, и мы снова слышим хлопок, но уже двери в кабинете. Спешно иду к дочери, зову, но Алиса сердится.

— Я ему покажу! — по-детски тоненько кричит и кидается за Лютольфом.

— А ну-ка стоять! Не смей! — бегу за дочкой.

Глава 18

Адам.

Собачье отродье.

Чертов Вадим.

Выскользнул из моих рук в последний момент как моллюск, опустившийся на самое дно. Я узнал от преданных людей, что Вадик был кинут Робертом Мэйзером, человеком, который много лет пытается вести со мной войну. Мерзкий тип. Вам, конечно же, это неинтересно, но добавлю, Вадим сам угодил в яму, выкопанную им же. Он больше не может устроиться на нормальную работу или податься в органы правосудия.

Не успеет, потому что я сразу вычислю его и тогда, правосудие будет совершено мною. Не в законном понимании естественно. Вадик теперь бомжует и прожигает лучшие годы в стеклянной бутылке. Он всегда был слабаком, не в состоянии выдернуть себя из трясины проблем.

Мне доложили, где сейчас прячется Вадик. Под теплотрассой и кажется, у него почти завязалась личная жизнь. Незамедлительно я поехал в это злачное, обоссаное место, однако бродяги предупредили Синицына и тот сбежал.

Не сегодня, так завтра, я обязательно найду Вадима. Он просто не может постоянно скрываться.

В кабинете наверху я вымещаю ярость на двери. С размаха захлопываю ее и подхожу к столу. Не щадя резко отодвигаю эксклюзивное кресло, усаживаюсь и хватаюсь за голову.

— Нельзя! — ору.

Редко можно застать меня в подобном состоянии, но когда оно случается, лучше не трогать. Я специально решил уединиться, чтобы перебороть внутренний гнев. Делаю глубокий вдох и молниеносно перевожу взгляд на дверь. Деревянная сворка открывается.

— Папа!

— Я сказал, выйди, — немного спокойнее говорю.

— Неть!

Алиса прошмыгивает внутрь. Фоном доносятся вопли Синицыной-старшей. Юлия заполошно пытается остановить дочь, но Алиска закрывает дверь прямо перед матерью, ловко дотягивается и щелкает замком.

А это уже интригует.

Юля что-то причитает и скребется по ту сторону полотна.

Я облокачиваюсь на стол.

— Весь во внимание юная леди.

Алиска настроена недружелюбно, скорее, воинственно. Ее песочные волосы растрепались, намагнитились и теперь больше походят на шапку одуванчика. Малышка скрещивает руки и демонстративно топает вязаным носком по полу, намекая о своем недовольстве.

— Папа, ты же говорил, что нехорошо обижать девочек!

— Да…

Наваливаюсь сильнее на стол, показывая Алисе всю серьезность ответа.

— В новом доме смеются все, — вытягивает ладошку и начинает загибать пальцы, — ты, Хельга и даже Каин с Авелем. Только моя мама плачет!

— Детка, — мягко произношу, стараясь успокоить, — ты слишком маленькая, чтобы понять. Просто твоя мама эмоциональна. Она на все реагирует остро.

Опыта общения с кандидатами в первоклашки у меня ноль. Я привык разговаривать с мужчинами, что не гнушаются использовать жаргон или же с деловыми партнерами.

— Неправда! — бойко спорит. — Когда мы жили в квартире, мама всегда улыбалась и ходила на работу, а сейчас грустит. Это ты ее обижаешь! Ты во всем виноват!

Устами младенца глаголет истина и мне на секунду становится стыдно. Да, я осознал свое прошлое поведение и теперь на пути исправления. Однако я не намерен терпеть капризы мелкой задиры. Мать совершенно ничему не научила Алису.

— Я старше тебя, поэтому будь добра проявлять уважение, — тверже отвечаю. — Тебе всего пять лет.

— Почти шесть! — размахивает руками и грозит пальцем. — Если мама плачет, то я больше не стану есть вонючий суп Хельги, я хочу мамину запеканку, а ты не разрешаешь ей готовить! И смеяться тоже не буду и никогда не пойду в школу!

Дерзкая, продуманная мелюзга. И в кого она характером? Юлия признавалась, что Алиска моя дочь, но я сомневаюсь. Уверен, ДНК тест окажется отрицательным.

Не может быть у меня детей. Со здоровьем порядок, просто тот, кто пишет судьбы не позволит иметь детей, такому как я. Очень много грехов я накопил за душой. Оно и к лучшему. В чудеса не верю, лет с девяти и в то, что Деда Мороза не существует, а только суровая реальность, где за свое грызть надо.

— Замолчи Алиса. Закрой рот!

— Ты плохой! Ты злой! Я больше не люблю тебя!

Резко поднимаюсь на ноги и упираюсь кулаками в столешницу. Маленькая вариация Юлии скручивает меня в бараний рог, а нутро на куски раздирает. Алиса плачет и я не тварь, чтобы реагировать на детские слезы безразлично. Но признаться, эмпатии во мне ни капли.

— Успокойся, хочешь я куплю куклу или медведя? Закажи все что угодно.

Огибаю стол и спешу вытереть слезы со щек Алисы. Девочка бежит от меня прочь, едва отпирает замок, как испуганная Юлия тут же врывается к нам. Опускается перед дочерью на колени и обнимает Алиску.

— Чудесно.

Всплескиваю руками, наблюдая сию картину. Один я, как всегда, подонок и негодяй. А ведь по-человечески просил не дергать меня хотя бы час. Женщины. С ними всегда нелегко.

Продолжаю:

— Ну, что? Что вы на меня так обе смотрите?!

Алиса хмурится.

— Извинись перед мамой или я никогда не лягу спать в десять вечера.

Спорить и доказывать правоту? Бесполезно.

— Простите меня, Юлия Алексеевна, изверга такого, — с неприкрытой иронией оправдываюсь перед Синицыной, а та ошарашенно хлопает глазами.

Алиса вытягивает руку и ладошкой подзывает меня ближе.

— Дай свой мизинец, — берет мою руку и оборачивается к Юли, — теперь ты, мама. — Скрепляет наши пальцы, — мирись-мирись…

После всем известного ритуала становится между нами, поглядывая на меня снизу вверх.

Юлии неловко, стыдно. Она, в отличие от Алиски, боится поднять на меня глаза, лишь поджимает губы. У девушки сильно дрожат руки, а в голосе звучит тревога.

— Лапушка моя милая, доченька, — бормочет, — иди, нам с папой надо поговорить.

— Нет, я теперь буду тебя всегда защищать.

— Не нужно, мы помирились. Все хорошо. Тебя игрушки заждались.

— Нет, — мотает головой.

Юлии неудобно и она снова присаживается на корточки перед дочерью.

— Алиса, если не послушаешься, я вызову дядю-полицейского и он тебя арестует.

Алиска морщит нос и следует указки матери. Закрывает за собой дверь.

— Теперь понятно, Юлия Алексеевна, у кого ребенок научился манипулировать. Браво, Синицына, высший класс! — посвящаю аплодисменты.

Юля гордо выпрямляет стать.

— А вы, Лютольфы, по-другому не понимаете! Вам хоть кол на голове теши, пока не пригрозишь и с места не сдвинетесь.

Оу. Как страстно агриться Юля, не ноет и мне это нравится. Стало быть, я начинаю разбивать ее зону комфорта и становиться «своим».

— Адам, у меня к тебе тоже есть разговор. Он состоит из двух частей…

— Валяй, — снисходительно бросаю и возвращаюсь за стол, — вы, Синицыны, не знаете что такое манеры и просьбы временного уединения, — посылаю завуалированный ответ.

Усаживаюсь на кресло. Юлия обхватив саму себя, крадется ко мне и останавливается рядом. Застенчиво перебирает бумажные листы, копошится в органайзере.

— Расскажи подробнее о том грядущем банкете, что от меня требуется?

— От тебя блестящий вид и настроение, — откидываюсь на спинку. — Банкет… ладно, не буду таить. Мне грозила статья за вымогательство и взятку. В особо крупном размере. Тебе дорогая, такие цифры и не снились. Как ты знаешь, я занимаюсь финансами и, услуги мои стоят недешево, но в тот день, вместо меня на встречу отправился Вадик. Клиент вроде как новый намечался, да и дело ни на миллион. Условия были заранее оговорены, Вадиму лишь оставалось царапнуть мою роспись на бумагах и перенести консультацию. Твой благоверный, уже тогда обнаглел. Вопреки указаниям, он запросил огромную сумму, отличную от, пропечатанной в контракте. Вадик хотел забрать разницу себе и не думал, что клиент обратится в полицию. Я простил Синицына и решил навсегда похоронить свою личность, уничтожить Адама Лютольфа, чтобы жил Вадим. Однако следующим утром меня ждал иной удар. Второе предательство друга — передача моего досье Роберту. — Щелкаю пальцами, потому что Юлия, кажется, улетела в некий транс от шока и когда девушка вновь смотрит на меня, продолжаю. — Баринова знаешь?

— Ага, депутат, уважаемый человек…

— Так вот Марк поможет Борису Аркадьевичу в судебном деле, а тот подтвердит, что в день «Х» я и он были на рыбалке. А кто действительно виноват, понесет заслуженное наказание. Мы с Вадимом пользовались одной внешностью и, это сыграло злую шутку. Твой муж уничтожил отпечатки пальцев из кабинета, где проходила сделка, тем самым подставив меня железно.

— А где ты был?.. — вкрадчиво шепчет Юлия.

Я вспоминаю скандал с бывшей. Кристиной. После которого, она и на электрическом стуле не признала бы мое алиби.

— Дома. Свидетелей нет, — откатываюсь на кресле, чтобы усадить Синицыну к себе на колени. — Ты еще что-то хотела?

Дверь в кабинет снова распахивается и к нам влетает Хельга. Только сейчас замечаю, что все это время она отсутствовала. На женщине пальто, а в руках белый лист.

— Господин Лютольф, хорошо, что сидите…

Хельга шагает к столу и кладет на него лист. Я опускаю глаза, вникая в печатный текст и цифры.

— Не может быть… надо…

— Я знала, что вы всегда проверяете информацию несколько раз, господин Лютольф, — перебивает Хельга, — поэтому подстраховалась и отвезла кружку Алисы в другую лабораторию. Вот! — достает из внутреннего кармана свернутую бумагу и добавляет к прежней.

И на втором листе я вижу то же самое. Родственное совпадение меня и Алиски.

— Немыслимо…

Я постоянно обдумываю каждое слово на пару мгновений вперед, однако, сейчас в голове вакуум. Абсолютная пустота. Я не ожидал, и надеяться не мог на подобное. Мечтать.

— Минуточку! — вскрикивает Юля, — что за делишки вы тут устроили без моего ведома?!

Она волнуется за дочь, и в какой-то степени я ее понимаю.

— Тест ДНК, Юль.

— Значит, я была права. Не просто так вы состригли ей челку!

Синицына возмущается, словно лопастями машет руками, пытаясь учинить ссору, но я уже ни на что не способный как в тумане поднимаюсь из-за стола. Игнорируя ругань, шатко плетусь к двери, слыша биение своего сердца и слабые отголоски воплей Синицыной. Девушка настигает меня у порога, отчаянно хватая за рукав.

— Умоляю, не отбирай у меня дочь, — точно обезумев, упрашивает.

— Прекрати. Довольно! Я же говорил, Алиска при тебе будет в любом случае…

При других обстоятельствах уделил Юлии чуть больше времени, постарался убедить, но…

— Я хочу побыть с дочерью наедине.

Освобождаюсь из цепких пальчиков Юли. Точно робот на батарейках двигаюсь по коридору, ноги сами ведут меня в детскую. На секунду замираю у двери, глубоко вдохнув, толкаю полотно. Сделав шаг, будто столбенею, впиваюсь глазами в дочь, все слова запечатались в глотке.

— Пап? — удивленно приподнимает брови.

Алиска уселась на ковре возле телевизора и обнимает плюшевого зайца.

— Да… я твой папа…

Дочь таращится сильнее. Наверно мой вид сейчас глупый.

Кое-как заставляю себя пошевелиться и расположиться на маленьком диванчике. На экране мигают красочные кадры из мультика, Алиска, понаблюдав за моими телодвижениями, снова залипла в сценарий про фей.

Чуть подаюсь вперед, растирая взмокшие ладони, рассматриваю Алиску сосредоточенно, как никогда прежде, до каждого волоска и мелкой детали. То ли самовнушение, то ли я был слеп и не замечал раньше нашего сходства. А оно имеется, не внешне, а по большей части в поведении.

Необычайно. У меня теперь есть наследница.

Скоро Алиска пойдет в школу и по-любому у девочки будут успехи в математике. Я отдам дочь в частную гимназию, была одна на примете, правда для этого придется переехать в Англию… неважно.

А через десять лет? Что со мной будет, когда Алиса приведет в наш дом какого-нибудь прыщавого подростка. Сутулого дрища в очках, который начнет клянчить у меня разрешение, чтобы сводить Алиску в кино?

— Пап, ну что с тобой? Чего хрустишь кулаками?

— Задумался. Прости.

Папа. Как непривычно слышать это слово всерьез. Мне до сих пор кажется, что адресовано оно не мне.

Алиса непонимающе улыбается, ёрзает на ковре, принимая поудобнее позу. Ложится на живот, а зайца подминает как подушку.

Ладно, подростковый возраст дочери я прокрутил в мыслях и почти смирился…

Но ведь нагрянет день и еще через пять лет Алиска поступит в институт непременно с финансовым уклоном. После занятий она притащит домой дружка. Бабника и отморозка, точно вам говорю! Алиска заявит, что этот гадёныш ее первая любовь нравится нам с матерью или нет. А я знаю таких тестостероновых личностей, и если он посмеет обидеть дочь, то убью его. Собственными руками и с особойжестокостью. Уже сейчас готов!

— Па-а-ап?.. Что у тебя с лицом?

— Извини.

Мне нехорошо. Давно я так не переживал. Чувствую себя нелепо и понятия не имею, как подступиться к маленькой и одновременно повзрослевшей дочери.

Алиса умна не по годам, ни кого не хочу обидеть, но это не в Юлю. От Синицыной в Алиске прослеживается очарование, невинный шарм и звонкий смех. Мне очень жаль, что раньше я не давал поводов радоваться Юлии чаще.

В горле пересыхает, встаю с дивана и иду вон, распахиваю дверь.

— Дежуришь Юль? — смотрю на караулившую возле девушку, — все нормально. Тебе не стоит волноваться.

Однако у Синицыной инстинкты хлещут. Она приподнимается на носочки, выглядывая из-за меня на дочь. Удостоверившись, без промедления хватает меня за воротник рубашки и тянет подальше от детской. Обратно в спальню.

А я все еще на нервах. В мозгах господствует белый шум, соображаю мутно, выбит из состояния равновесия и едва Юлия закрывает полотно, негодую:

— Почему?! Почему ты не сказала раньше? Я узнаю о дочери спустя пять лет и пропускаю важные этапы в ее жизни!

Логичный вопрос, на первый взгляд. Неоспоримый.

— Ха! — Бросает мне вызов Юлия и упирается руками в бока. — Прошу прощение за неответственность! Только вот незадача, я сама была не в курсе кто из вас настоящий отец! А сейчас? Что станет со мной и Алисой теперь, Адам?

Юлию трясет ровно так же, как и меня. Девушка сопит и принимается отмерять расстояние комнаты шагами. Я стираю пот со лба, пытаюсь унять внутреннее давление. Оно зашкаливает. Но из нас двоих кто-то должен рассуждать с холодной головой, и это беру на себя я.

— Мы попробуем создать семью. Ты привлекательная девушка, занятная. Я бы хотел узнавать тебя каждый день и…

— Узнавать? — резко притормаживает и вонзается в меня глазами. — Кажется, ты уже собирался заводить семью Адам… только не со мной, а с Кристиной! Она приезжала и все рассказала…

Стопорюсь на мгновенье, додумывая мотивы появления бывшей пассии. Их нет, ведь все давно было решено и оговорено.

Мне тридцать один год и по природе естественно наличие прошлых отношений. Скорее интимных, по причине эскорта Кристины. Пусть из элитной конторы, где девушки проходят регулярный медицинский осмотр и некое обучение. Например, манеры, расширенный кругозор и умение поддерживать общение.

Я «снял» Кристину на долгий срок, потому что не привык перебирать юбки, а искать, добиваться кого-то не желал. В конце концов, физиология у всех одинаковая. И мое имя должно быть знакомо ограниченному количеству людей. В агенстве же все особы умели хранить молчание о клиентах.

Я оставил девушке крупную сумму и время, чтобы перебраться из арендованного особняка во Франции, куда ей заблагорассудится. Никогда мы заводили тему о постоянных отношениях, а о семье тем более.

Полагаю, на сегодняшний день сюрпризов достаточно. Терпеть не могу сюрпризы.

— Она прилетела в Россию?

— Да! — Синицыну распирает от ревности.

Дай ей волю, уже неслась бы на кухню и била тарелки. Обложила меня трехэтажным матом или шины на кроссовере спустила. Истинные эмоции девушки, которой не все равно.

А говорила, что ненавидит, в сердцах насылала проклятья. Стрессовая ситуация заставила Юлю сорвать маску, показать чувства пускай и с примесью скандала. Вопреки всему я доволен и, кажется, не ошибся с выбором.

— Ну… — медленно подступаю к разбушевавшейся Синицыной, осторожно, будто сапёр ловлю руками взрывчатую Юлю, — если Кристина явится еще раз, встретим ее вместе, и ты убедишься, что между нами все кончено. Я не могу стереть прошлое, но в моих силах построить новое будущее, где ведущей партией будешь ты, Юль. Теперь все изменилось. Сколько раз мне повторить, чтобы ты поверила? М?

— Время все расставит по своим местам, — немного спокойнее отвечает и утыкается носом мне в грудь. — Не к добру все это. Страшно.

Я поглаживаю Юлию и уже воображаю как, наконец, разделался с клубком проблем. Отвез Юлю и дочь в Лондон. Место, где проходило мое детство, и радужные воспитания остались там же. После смерти родителей зарекся на этот город, но рядом с Алисой и Юлией моя душа перестанет болеть.

— Поможешь в организации банкета? — ровным тоном говорю, чтобы не нарушить хрупкую гармонию.

— Эм… сделаю, что потребуется. Есть еще моментик… Мама просила отправить к ней на выходные Алису…

— Отлично. Пусть дочь побудет с любящей бабушкой. В Раисе Николаевне я уверен. После торжества нам придется объясниться с твоей матерью, думаю, она поймет.

Глава 19

Юля.

День празднования торжества.

— Ну, где же Адам? Еще тридцать минут назад позвонить должен!

Восклицаю сама себе, глядя в зеркальное отражение.

Аккуратно поправляю маленькое черное платье, классическое, купленное под строгим надзором Лютольфа. Поэтому без лишних финтифлюшек. Я предлагала фуксию с воздушной плиссировкой. Так, образ получился бы поистине незабываемым и ярким, но консервативный Адам запретил.

Пришлось согласиться, ведь грядет праздник нашего финансиста, и я до последнего буду его поддерживать, как и в первый день знакомства. Правда, теперь по своей воле. Надеюсь, не нужно будет стоять у него за спиной и тихо подавать патроны, пока господин Лютольф воюет против мира всего.

Нам с Алиской стал дорог суровый и невозмутимый семьянин. Да, Адам вживается в роль папы, он старается изучить пристрастия дочери, предлагая ей разные варианты досуга от кукольного домика до экстремальной прогулки, по меркам Алиски, на вездеходе. А та и рада стараться, довольно хохочет и хвалит родителя. Адам тает от дочери как мороженка на солнце.

Сегодня Алиска у бабушки, мы отвезли ее с утра пораньше. До вечера Алиса будет слушать истории про молодость бабули, от пуза есть угощения. Обещала мне к понедельнику собрать пазл с изображением львов.

На часах без малейшего девять. Я снова вздыхаю и кое-как застегиваю молнию на спине. Платье-карандаш по фигуре и слишком утягивает бедра, так что шажки получаются как у японской гейши.

Я жаловалась на дискомфорт и скованность движений Адаму, но он пояснил — вразвалочку выхаживать буду после официального банкета. Дома. Когда Лютольф завуалировано пошлет конкурентов и недоброжелателей к чертовой матери, кинет официанту на стол чаевые и украдет меня вновь, но уже по-другому.

Хорошо, что я много лет верчусь в сфере индустрии красоты и не нужно заморачиваться со стилистом. Беру раскаленную плойку и ловко орудую на голове пышные локоны, перебрызгиваю лаком. Фиксирую шпильками в небрежный пучок. Несподручно конечно, но и Хельгу попросить не могу.

В этот исключительный вечер она мне не помощница. Женщина, как и я, ваяет прическу. Красится. Рисует новые брови поверх своих, в пятый раз выводит стрелку на левом глазу, потому что на правом она получилась идеальной с первой попытки, а на другом вот…Не все в жизни дается легко. Да.

Лютольф отправился в ресторан к началу праздника, а нам с Хельгой наказал явиться спустя пару часов. Выяснять причину не стала, мне, лишь бы поскорее закончилось.

Правлю последний локон, возвращаю плойку на столик, проверяю мессенджер.

— Ты готова? — заглядывает в комнату Хельга.

Положительно киваю, а на экране единственное сообщение и то от оператора, чтобы баланс пополнила.

Громко топая высокими каблуками, прихватываю сумочку на длинном ремешке. Во дворе в машине с непроницаемыми стеклами нас заждался Авель. Его брат как дрессированный волк сопровождает Лютольфа.

— Маску не забудь, — тоном строгой учительницы напоминает Хельга.

Я охаю и беру с тумбы изумительную вещицу. Для меня сегодня будет не только банкет, но и маскарад. Мои глаза на некоторое время скроет деталь в цвет платья, расшитая прозрачными стразами. Кутаюсь в норковое манто, ни в жисть не наскрести мне на подобное, но Лютольф обдумал мой наряд до мелочей.

Мы выходим из особняка, шагаем по двору. Меня знобит и окатывает крупной дрожью, что зуб на зуб не попадает. С каждым порывом дыхания выпускаю клубы пара, искоса поглядываю на Хельгу в бежевом закрытом платье, мехах не хуже, чем у меня. Экономка весьма дорога для Лютольфа, это заметно. Он и Марк одаривают Хельгу эксклюзивными вещицами, но на повседневке женщина предпочитает не хвастаться.

— Хельга, скажи, что задумал Лютольф? Он говорил о нашем будущем мельком, а я волнуюсь.

— Тебе нравится Лондон?

— Не знаю… из английского пробовала лишь чай. В местном супермаркете покупала… наверное, врут производители, что английский…

Хельга усмехается на мое откровенное замешательство. Зря я спросила. Теперь переживаю еще больше.

— Я бы посоветовала тебе, Юленька, следовать за Адамом, хоть на край света. Он хороший мужчина, порядочный с близкими людьми. С ним можешь ничего не бояться.

— А ты?

— Останусь. Я нужна Марку в России.

— Как же моя мама? Не получится ее бросить.

— С вами полетит. За границей медицина другая, условия… — с понимаем, успокаивает, — садись в машину.

Ага. Медицина, условия. Мама слишком глубоко вросла корнями в родную землю. Хотелось бы посмотреть, как Адам будет выдирать ее для пересадки в чопорные теплицы.

Плюхаюсь в кожаный салон, вдыхаю аромат роскоши. Хельга умещается рядом и приказывает охраннику трогаться. По пути кусаю губы, а экономка бьет меня по рукам, чтобы прекратила ковырять ногти и не портила маникюра.

Минуем частный сектор и на скорости движемся к центру города.

Там, в самом сердце арендован крупный ресторан известный пафосной обстановкой. Почти не отличной от царства Петра Великого. И кухней, которую до этого момента я не кушала. Но уверена будет вкусно. В таких заведениях всегда вкусно.

Авель паркует авто у мраморных ступеней ресторана, первым покидает салон, оглядывается по сторонам и убедившись в безопасности, позволяет нам выйти.

— Хельга, смотри, — шепотом привлекаю внимание экономки.

— Полицейские машины? Ничего странного. Пусть и дальше надеются арестовать Адама. Только ничего у них не получится, уже все решено. Идем.

Сжалившись, берет мою ледяную руку в свою сухую, горячую ладонь и уверенно тянет внутрь здания. Кое-как поспеваю за Хельгой, отвыкла от шпилек. На секундочку замираю у глянцевой двери, еще раз поправляю маску на лице.

— Я хорошо выгляжу?

— Великолепно. Пошли уже, нас главный герой заждался.

И ведь слухи не обманули. За сияющими дверьми мы попадаем в просторную зону с гардеробом. Сам хостес встречает нас у входа и лично помогает мне снять манто. Странно, но гордыней не захлебываюсь, наоборот, было бы проще скинуть шубку своими руками.

Ковыляю к залу, на который указали. Хельга паровозиком за мной.

Перед нами открывают две тяжелые створки. Делаю нерешительный шаг и словно попадаю в другое измерение. Здесь действительно большие люстры под потолком искрящиеся сотнями хрусталиков, красная бархатная мебель с позолоченными вставками, много столиков по бокам. Господствует полумрак и легкая музыка, навеивая антураж королевства прошлого века.

Мужчины все как один в похожих костюмах, а вот дамы кто на что горазд. В разноцветных нарядных платьях. Женщины держат в руках точеные бокалы, а их тела переливаются от ювелирных украшений, бриллиантов, жемчуга. Красиво.

Но ни одна вещица не затмит рубинового браслета, который подарил мне Адам.

Я никого не знаю из особ и повторюсь, скорее бы все закончилось. Интересно тут всех так приветствуют? Продолжаю робко ступать. Организаторы наводят на меня прожектор, подчеркивая важность прибывшей персоны. От смущения ищу поддержку в лице Хельги, оборачиваюсь, но женщина будто испарилась.

Мне приходится двинуться с места и с каждым новым шагом толпа по обе стороны от меня расступается. Нарочно улыбаюсь десяткам любопытных глаз, что без малейшего такта пялятся. Внутри закручивается жгучий клубок тревоги, от этого растерянно метаюсь взглядом, ищу Лютольфа.

В самом дальнем углу замечаю высокого статного мужчину в черном костюме. Его образ выделяется на фоне остальных. Узнав по фигуре Адама, прибавляю скорость и топаю громче, на ходу поправляя неудобный подол.

Проскальзываю между тучным господином и дамой в шляпке с перьями. Лишь сейчас вижу, что подле Адама, словно бешеная собачонка, вертится Кристина. В кроваво-алом платье. Чем ближе подхожу, тем отчетливее слышу ее звучный вопль и холодный голос Адама.

— Мы все обсудили еще во Франции. Кристина, зачем ты устраиваешь спектакли и приезжаешь в мой дом?

— А может, я люблю тебя, Адам? Почему нет? А ты променял меня на деревенщину!

— Как мило. Непорочная любовь от эскортницы. Я не первый день на свете живу. Сколько они тебе заплатили, чтобы рассорить нас с Юлией?

Наверное, перед тем как втрескаться до беспамятства и выбрать спутницу жизни, каждый мужчина стремится разыскать в девушке ту самую таинственную изюминку, отличающую ее от всех других. Некую энергетическую нить, что идеально затянет раны на сердце. Для каждого есть своя половинка и неважно кто она: красотка с натуральными чертами или деревенщина с пергидролевыми волосами.

В зале продолжает играть музыка, а на сцене артист ублажает гостей баритоном, отрывки фраз летят из уст приглашенных, однако их громкие речи не заглушают моего тихого шепота.

— Адам… — одними губами вымолвив, замираю позади широкой спины Лютольфа.

Он тут же оборачивается и, к удивлению, склоняет голову передо мной в знак уважения, галантно подает руку, целует. Тухнут любые аргументы Кристины от уверенных жестов Адама. Блондинка пару секунд топчется, а после растворяется в толпе.

— Дешевая постановка, — хрипло подтверждает Адам.

— Надеюсь, больше сюрпризов не намечается?

— Дальше все по плану, — рука Адама нежно скользит по моей талии. — Юль, здесь куча оперов переодетых в штатское, поэтому веди себя расслабленно. Улыбайся общайся.

Вопреки просьбе Адама мое тело за мгновенье точно свинцом наливается. Сглотнув, искоса подсматриваю вправо-влево, будто самая опасная рецидивистка и совершила преступление. А сейчас в бегах и меня отыщут даже за пределами Камчатки.

— Зря ты мне это сказал, — дернув плечами, жмусь к Лютольфу. — Зачем они явились? Ты же заверял что все в порядке?

— Они полагают, что я собираюсь получить из рук депутата крупную взятку и хотят поймать меня на горячем. Придется их расстроить. Баринов просто выйдет на сцену, поздравит меня с днем рождения и подтвердит мое алиби прилюдно.

Отвлекаюсь от страхов и смотрю на Адама.

— Это правда? Ты родился сегодня?

— Да. Нужен был повод, чтобы закатить пирушку.

Иронично кривит ухмылку. Лютольф не из тех, кто организовывает праздники по каждому пустяку. Не удивлюсь, если Адам даже елку на Новый год не ставит, а про открыточки в социальных сетях вообще молчу.

— Мужчина-стрелец? Ух!

— Я не силен в гороскопах.

И впрямь, через минуту ведущий зазывает на сцену авторитетного и уважаемого человека в нашем городе. Пузатый мужчина с наполированной лысиной, в которой отражается вся его заслуга перед народом, тяжко взбирается по ступеням на сцену, держит бокал. Отдышавшись, подходит к микрофону и говорит заранее подготовленную речь. Текст, что написал Марк.

Внизу я обнимаю себя руками, а Лютольф обнимает меня. Мы слушаем благостные пожелания и воспоминая господина Баринова о совместной рыбалке. Привстаю на носочки и шепчу Адаму:

— И кого теперь обвинят во взяточничестве? Вадика?

— Плевать кого, — грубовато отсекает.

Кажется, Лютольф и сам вымотался за это время. Вся кутерьма с полицией у него теперь в печенках.

Для общей массы бизнесменов и предпринимателей сие поздравление звучит обыденным, но только не для сотрудников полиции. Что ж, господа, отныне вам придется строить новые предположения в поимке настоящего бандита.

И я все еще рядом с Лютольфом, гордо расправляю стать и крепче прижимаю руку Адама к себе, безмолвно поддерживая его.

Вечер и не намеревался быть томным, после выступления депутата мы слушаем пожелания от других гостей. По окончании слов ведущий объявляет перерыв и прибавляет громкость музыке.

— Потанцуем, Юль?

— С удовольствием, — мурлычу Адаму, медовым сиропом стекая по его рукам.

Моя талия в надежном захвате, а сердце застревает в груди.

— Ты восхитительна… спасибо за все, Юль. С этого момента я не удерживаю тебя пленницей и хочу снова предоставить право выбора…в любом случае насчет Алиски сможем договориться.

— Я остаюсь. Навсегда.

В темных глазах Лютольфа искрит пламя, я замечаю как ему приятно.

— Выпьешь со мной?

— Да, сок, пожалуйста.

— Я быстро.

Стало быть, продуманный Адам решил преподнести мне подарок в случае согласия. Ох, не за фужерами Лютольф пошел, не за фужерами…

Смущенно делаю шаг и внезапно дергаюсь. В нос закрадывается горелая вонь. Ничтожного времени было достаточно для наполнения зала едким дымом. Густым почти ослепляющим.

— Пожа-а-ар! — кто-то кричит.

Я столбенею и точно приклеиваюсь к полу. С ужасом наблюдаю, как на меня бежит толпа, охваченная инстинктом и паникой. И я визжу, но скорее от боли. Меня подхватывают, трогают чужие руки, толкают в суматохе. Оглушают и пугают еще больше. Пытаюсь выбиться из потока людей, зову Лютольфа. Мне ломают прическу, царапают, наступают на туфли.

Я слепну от слез и чувствую, как кто-то берет мое запястье теплой ладонью, утягивая в противоположную сторону к черному выходу. Срабатывает сирена от задымления. Огня не видно, вообще ничего не видно сквозь клубы.

Кое-как нам удается пройти к запасной двери и оказаться на парковке. Кашляю, стараюсь очистить глаза, к раздражению от дыма добавляется тушь. Щурюсь, моргаю, смахивая пелену, и только сейчас начинаю различать образы.

— Постойте! Вы же…

К изумлению, узнаю в спасителе Роберта. Того самого конкурента Лютольфа. Мэйзер по привычке приглаживает растрепавшуюся укладку, отпуская меня, взирает узенькими глазами-щелками.

— Переживал, что затопчут.

Опустелая парковка наполняется эхом шагов. Разворачиваюсь на звук.

— Юля! — издалека вижу подоспевшего Адама.

Глава 20

— Господи, Лютольф, что происходит?

Истошно вскрикнув, кидаюсь к мужчине. Он стоит возле двух серебристых машин, достаточно далеко. Я еще успею стереть остатки испорченного макияжа. В глаза, будто песок насыпали.

— Кто-то бросил дымовую шашку, чтобы сорвать праздник.

Поправляю сумку на плече, иду к Лютольфу. Адам прячет руки в карманах, не сводит взгляда, контролирует каждое мое движение.

— Меня выручил твой бывший коллега, Роберт, кажется, — продолжаю говорить.

— Инициатива наказуема, но сейчас я отдаю должное Мэйзеру, — переводит внимание на конкурента, — спасибо.

А я все иду и иду. Не так быстро получается, как хотелось бы, ноги совершенно не слушаются.

Ну и ну… кто же мог решиться на подобное? Наверное, это дело рук Кристины. Обиженная девица задумала отомстить, изощренно насолить не только Адаму, но и всем гостям.

На середине пути запинаюсь, еле как сохраняю равновесие. Лютольф нервничает. На парковке слабое освещение, потемки. Некоторые лампочки перегорели, однако, мне заметно, что Лютольф недовольно корчится. Еще бы. Все приготовления псу под хвост.

Я пока не дошла до Адама, а он поторапливает, распахивает серебристую дверцу машины вот только…

— Это же не наше авто? — внезапно притормаживаю, ступая к Лютольфу медленнее.

— Именно. Мы должны покинуть торжество на арендованной тачке. Если враги покусились один раз, то непременно сделают это еще. Юль, чего так долго?

В мое сердце закрадывается предчувствие. Страшное. На ровном месте меня охватывает ужас и вопреки всему подходить к Лютольфу не хочется.

— Хельга осталась там… — трусливо говорю и замираю, не приблизившись к Адаму.

Мужчину передергивает. Он сплевывает на бетонный пол, тихо ругается. Рьяно выдохнув, цедит:

— Экономка вернется домой с охранником. Ну же Юль? Надо валить отсюда.

У меня больше не получается двинуться с места. Между мной и Адамом точно стена вырастает под самое небо. Мешкаюсь, интуитивно пячусь. Здесь явно творится что-то неладное.

— Юля!

Раздается строгий тон и звучит он гораздо мощнее, громче, утвердительно. Звучит так, что я подпрыгиваю. Странно, как могли разнестись слова по бескрайней парковке, если Адам и рта не раскрывал? Ошарашенно сверлю глазами мужчину, и он злобно хмурится. Зов повторяется, вынуждая меня обернуться. Отшатываюсь, хватаюсь за сердце, когда из-за угла опять появляется Адам. Второй Адам.

— Не смей к нему подходить, если не хочешь снова оказаться в заложниках. Это Вадим, он вооружен и опасен.

Боже. На этот раз мужчины превосходят все ожидания. Они идентичные: одинаковые костюмы, прически, осанка. И даже голос. Наказание! Из-за скудного освещения они кажутся абсолютно схожими. Да, тут действительно присутствует самозванец. Вот только где оригинал, а где зеркальное отражение?

— Замолчи, Синицын. Ты еще поплатишься за свои действа! — кричит тот, что стоит у машины.

— Предатель! — не выдерживает второй. — Зря ты вообще решился на эту авантюру, лучше бы до конца дней прятался под теплотрассой. Но теперь можешь не надеяться, что решетка тебя спасет.

А я как на распутье. Взволнованно верчусь и понимаю, если сделаю неправильный выбор, меня точно похитит муж. Увезет. И только черту известно, что придумает потом. Вадиму больше нет смысла притворяться и изображать примерного семьянина. Он потерял моральный лик, совесть и теперь его мысли одолевают лишь гнев и жажда мести.

— Юль, — тише говорит мужчина рядом с авто, — Вадим специально сбивает тебя с толка. Видишь, он не подходит ко мне. — Поглядывает на копию, — Испугался?

— Выкинь сначала оружие, которым ты расправился с Каином! Ты по уши увяз в болоте Вадик, перестань зарываться глубже.

Мне настолько страшно, что тело перестает ощущать температуру. Кровь леденеет в жилах.

У одного из них имеется пистолет и, скорее всего, огнестрельный, но истинный Вадик шифруется, желая провернуть коварное дело без лишних свидетелей.

Муж хочет, чтобы я по собственной воле бросилась в его объятья и тогда к моему виску будет приставлено дуло. А оперативники, что прибыли за бандитом не смогут арестовать мужа, и он спокойно даст дёру. Заставит меня выкрасть Алиску, и мы все вместе пустимся в бега. Куда Вадиму заблагорассудится.

Волосы на голове встают дыбом от мысли, что с нами сделает кровавый тиран. У меня нет права на ошибку.

— Юлия Алексеевна, — тот, что за углом, осторожно ступает ко мне и протягивает руку, — не глупи.

— Не подходи! — крикнув, резко подаюсь в сторону.

Пытаюсь наблюдать за ними одновременно. А мужчина возле авто будто вскипает. Его откровенно колбасит, трясет. Он стучит пальцами по крыше.

И тут я обращаю внимание на эти перестуки, оглядываю мужчину с головы до ног пристальней. Туфли дорогие, но пыльные, а пиджак мятый, на воротнике белой рубашки маленькое пятно от кетчупа. Нет, это не последствия учиненного пожара, а скорее элементы неряшливости. Не видные сразу различия.

Настоящий Адам ни за что не позволил себе разгуливать в грязной одежде.

Ой, и лицо какое-то обветренное, а морщинки на лбу глубже. Человек у машины, кивком зазывает меня к себе, улыбается, а я лишь замечаю пожелтевшие зубы. Мамочки!

Он. Мой. Муж.

Поперхнувшись воздухом, резко и без лишних слов бегу к Адаму.

Я сделала выбор, и оправданий мне нет.

— Змея неблагодарная! — исступленно хлопает дверцей авто муж и заводит руку к ремню, будто собирается доставать пистолет.

— Это ты змея и обманщик!

Без тени сомнений прибавляю скорость, поравнявшись с Лютольфом, чувствую, как Адам хватает мою руку и прячет меня за спину.

А Вадик не унимается, суетится, кажется, ствол застревает в ремне.

— Я убью тебя Синицына и друга рядышком положу. Потом заберу Алиску и сам воспитаю ее. Сделаю из нее правильную женщину с кнутом знакомую.

На парковке остаемся мы втроем. Роберт куда-то смылся, наверное, предугадал провал, как только нас разыскал Адам.

В полумраке витает мертвенный холод, а порывы ветра с улицы реквием завывают и эхом отражаются от стен. Вадим, наконец, вытаскивает пистолет, сверкнув им, собирается вершить расправу.

Впиваюсь ногтями в пиджак Адама и тихонько скулю. Он, как всегда, спокоен. Невозмутим до моего умопомрачения. И пальцем не шелохнет, не то чтобы молить о пощаде. Разворачивается ко мне и говорит, мол, все хорошо будет. А я уже на грани жизни и смерти, готова сорваться и броситься на Вадима, только бы защитить Алиску. Но Лютольф держит и не отпускает.

— Лицом на капот! — раздается незнакомый голос.

Я вижу двух мужчин, они тоже в элегантных костюмах, однако в отличие от гостей несли службу на празднике Лютольфа. Это ребята из полиции. Вадик под прицелом и ему ничего не остается, как смириться. Мне жаль Вадима, но он преступник и мошенник. Не пощадил ни меня ни Алиску. Синицын прижимается к авто, пока оперативники заламывают его и надевают наручники.

— Я подаю на развод, — оповещаю мужа.

— Не жди от меня согласия, гадина.

Створка от запасной двери снова распахивается и нас находит Марк. Адвокат дьявола, так я думала раньше.

— В вашем случае, Вадим Васильевич, мнение не будет учитываться. Сушите сухари, учитесь заваривать чифир.

Когда Вадика тащат с парковки. Я утыкаюсь в плечо Адама. Лютольф снимает пиджак и накидывает его на меня.

— Хельга проболталась, что ты собирался увезти нас в Лондон… это правда?

— Да, — поглаживая, помогает унять дрожь, — а ты согласна?

— Признаюсь, немного волнительно, но я хочу начать жизнь с чистого листа. Забыть все как ночной кошмар.

— Тогда добро пожаловать, госпожа Лютольф.

ЭПИЛОГ

Год спустя.

— То есть вы задумали свести меня с ума под старость лет? Сначала мама, поехали в Лондон на недельку, а по итогу заявляете об оформлении гражданства. У меня, между прочим, в России дом и дача! — восклицает матушка и встает с кресла-качалки. — Потом вы намекаете о тайной регистрации отношений, и по итогу оказывается, что зять мой вовсе не зять! Как это понимать?

Я давлю в себе усмешку, опуская взгляд на безымянный палец правой руки. Когда-то на нем уже было надето кольцо, но сейчас украшение другое. С большим прозрачным бриллиантом в знак моей преданности.

Так объяснял Адам, натягивая вещицу в стенах церкви. Сам падре читал для нас речь и был свидетелем зарождения новой семьи. Мы с Лютольфом расписались тайно. Без гостей и лишней шумихи, правда, пришлось делать свадебную визу и собирать бумажки. Не знаю, сколько бы времени потратила на беготню по инстанциям, если не Марк. Он же поспособствовал быстрому разводу без всякой суеты. Любые представители закона трепещут, когда их порог переступает Лютольф-младший.

На свадьбе у меня было подвенечное платье по фигуре, длинная фата и даже букет. По моей просьбе пригласили фотографа и теперь снимки надежно хранятся в альбоме.

— Я не лгу, вот же все доказательства, взгляни еще раз. На третьей странице копии из клиники, где Вадику сделали пластическую операцию, — тычу пальцем в лист архива на Синицына.

— Ага, — недоверчиво поддакивает мама и начинает вертеться, — знаю я ваши розыгрыши. Куда смотреть? Где скрытая камера?

— К счастью, все правда.

В Лондоне у Адама остался дом от покойных родителей. Большой из серого камня. С арками, коваными шпилями на крыше и витражными окнами. В таких особняках можно с легкостью снимать исторический фильм про господ двадцатого века.

Дом в готическом стиле, однако, я разбавила барельефы и мрачные скульптуры веселенькими поделками дочери, сменила шторы из темно-фиолетовых на кремовые, герань в горшки посадила, пледики расстелила.

Лютольф с достоинством принял изменения и даже слова наперекор не сказал. Ему некогда, он подбирает репетитора для Алиски, чтобы девочка без затруднений в языковом барьере смогла поступить в школу. А не как ее мама…хаю-дую-ду…

Впрочем, уроки для меня тоже никто не отменял. Я буду осваивать речь и когда-нибудь заговорю в совершенстве.

— Свят-свят, — причитает мама и откладывает папку на столик, — а как Алиса отнеслась к новости?

— Она слишком маленькая для такой информации. Адам скажет, что пришлось сменить имя ради новой страны. Позже Алиска привыкнет и забудет, — краем глаза замечаю шевеление в окне и двигаюсь к витражным стеклам. — Когда Алиса подрастет, мы обязательно расскажем ей правду, но не сейчас.

Со второго этажа наблюдаю, как распахиваются массивные железные ворота и в зазоре появляется дочь. Адам постоянно рядом.

Кто бы мог подумать, что из Лютольфа получится весьма заботливый и внимательный отец. Но, признаться, иногда он перегибает. Стоит Алиске чихнуть, как Адам уже торопится вызывать скорую помощь. Лютольф готов на все ради Алисы и готов потакать любым прихотям. К слову, коллекция фей теперь у нас полная и у каждой куклы по личному дому. На очереди кандидаты в женихи.

По ходатайству Марка Вадик был лишен родительских прав. Адам же вскоре удочерил собственного ребенка, правда, для самой Алиски практически ничего не изменилось.

Синицыну дали срок, он отбывает наказание в колонии, но я все еще вздрагиваю по ночам и иногда не могу уснуть. В такие моменты Адам тоже просыпается и недовольно буркнув, загребает меня в свои теплые руки, крепко-крепко прижимает, обязательно целует, без этого никак. Маленький ритуал моей нирваны. Да. Я тоже умею двигать условия.

Алиса, в лиловом пальто припрыгивая, бежит по мощеной дорожке к крыльцу. За ней словно тень шагает Адам и держит в руках ярко-розовый портфель дочери. Мама подходит со спины и тоже взирает на Лютольфа:

— Вообще, я догадывалась, очень подозрительным стал зять, изменился. Но такое…

— А я не только догадывалась, но и пыталась бороться с Адамом, хорошо, что у меня ничего не вышло.

Поднимаю глаза вверх. Небо снова затягивается тучами, скоро будет дождь со снегом. Здесь часто выпадают осадки, слякотно и прохладно. А мне все равно. Главное — погода в доме.

— Вернулись, — заявляю матери, когда слышу хлопок двери.

Поправляю на себе шелковую блузу с жемчужными пуговицами. Теперь все изменилось и я не исключение. Я обновила стиль на классический. Выбросила оранжевые колготки и джинсы клеш. Возможно, так на меня влияет энергетика Адама, и я искренне полюбила натуральные тона, зауженные брюки, закрытые платья из плотной ткани. Подобно аристократке я собираю волосы в элегантный пучок и каждое утро без лени делаю макияж. Лютольфу нравится мое преображение, а мне нравится реакция Лютольфа. Вот такая бесконечность.

Спускаюсь по лестнице, чтобы встретить родных.

— Вы задержались. Думала, запеканка совсем остынет.

С порога интересуюсь.

— Мы кормили лебедей в парке, а теперь ты корми нас, мама! — визжит Алиса и скидывает сапожки. — Ура! Мы будем есть запеканку! Папа, — оборачивается к Адаму, — ты любишь запеканку?

— Конечно, — с тактом и ледяной сдержанностью кивает Адам.

Он всегда такой…холодный. Словно крепость, которую никогда не покорить полностью. Загадочный и спокойный. А я голову теряю от этих его манер в коктейле с красотой. Настолько безупречной, что иногда пугает.

После переезда в Туманный Альбион Адам редко появляется в России и его клиентам приходится совершать вылеты в Лондон самостоятельно, идти на поклон к Лютольфу со своими деньгами. Кажется, за супругом они готовы пуститься даже к черту на рога. Но меня Адам предпочитает не оповещать о своих делах.

Я же временно безработная, хотя с этим можно поспорить. В большом особняке нет ни одной служанки. Адам предлагал взять помощницу. Отказалась. Все хозяйство на мне, по собственному желанию. Готовка, уборка, глажка. Я получаю удовольствие от наведения уюта. Здесь каждая статуэтка располагается по моему вкусу.

Моя мама и по совместительству теща Лютольфа ворчит, но ковыряется в саду. Мы ее не заставляем, но она иногда скучает по грядкам на даче. Наверное, я в нее пошла характером, потому что садовника у нас тоже нет.

Адам помогает Алиске раздеться и отправляет дочь мыть руки с мылом непременно на два раза. Снимает свое черное пальто и вешает его с особой аккуратностью. Он тот еще перфекционист, а я не прочь иногда навести хаос в его тотальном порядке.

С улыбкой на устах я подхожу к Адаму, легким движением кладу ладони на его широкие плечи, глубоко вдыхаю, наслаждаясь ароматом одеколона. Я, наконец, обрела покой, о котором так долго мечтала.

Муж утыкается в мои волосы.

— Так вкусно пахнешь Юль.

Как говорил Адам, фальшивый пожар учинили Вадик, Кристина и Роберт. Они хотели выкрасть меня и дочь, тем самым шантажировать Лютольфа. Против воли заставить Адама взять на себя грехи Вадима, переписать фирму на Роберта, а Кристине выплатить крупную сумму денег. Вот только каков итог покушения?

Вадик в тюрьме. С легкой подачи Лютольфа бизнес Роберта теперь на грани разорения. Лишь Кристина отделалась испугом. По слухам, женщина быстренько «переобулась» и нашла себе богатого, но старого покровителя. В кругах, где вращается Кристина, долго от любви не страдают.

— У меня есть подарок, — шепчет Адам.

Тянется в карман пиджака, достает бархатную коробку.

— Ого… серьги… ты меня вконец разбалуешь! — Последнюю фразу кричу и хлопаю в ладоши от восторга. Ювелирное украшение режет глаза сиянием. Осторожно поддевая вещицу, оборачиваюсь к подоспевшей маме, — смотри какой у тебя зять!

— Золото, самородок, — хвалит Адама, а тот растекается в улыбке.

Из глубины особняка доносятся топотки. К нам бежит Алиска.

— Это я! Это я помогала выбирать сережки папе! Тебе нравится?

— Очень, — с умилением оглядываю родных.

Алиса поднимает кулачки вверх и победоносно размахивает. Адам не выдерживает выкрутасов дочери и смеется. Матушка подхватывает настроение зятя. Я терплю пару секунд, а после тоже заливаюсь.

— Ура! Моя мама смеется и больше не грустит! — по-детски искренне радуется Алиска и, прискакав ко мне, обнимает.

За всей суматохой наша семья не замечает шума с улицы. Внезапно входная дверь с грохотом распахивается, да так сильно, что ударяет об стену.

Сначала я вижу огромный зеленый куст. Габаритами он заполнил весь дверной проем и с трудом проталкивается внутрь дома. Улавливаю свежий запах хвои и понимаю, что тащат к нам елку. Из-за веток просматривается черная спортивная куртка. Эксклюзивного пошива.

— Все руки смолой испачкал, — пыхтит Марк, затащив дерево полностью.

— Ну и братец, — ошарашенно наблюдает Адам, почесывая затылок. — Когда успел прилететь из России?

— Сегодня. Спустился с трапа, купил ель и сразу к вам. Новый год скоро, а мой брат еще не подсуетился. Так ведь? — хитро щурится на Адама.

— Я хотел! — привычно спорит.

Охаю и кружусь подле двухметрового дерева. Алиска на седьмом небе от счастья.

— Игрушки! Где же игрушки, дядя Марк?

— All Inclusive, Алисонька, все включено.

Чита Лютольфов без ума от маленькой Алиски. В удовольствие носятся с ней как с писаной торбой. И сердечко мое материнское екает каждый раз от этой картины. Марк тащит с крыльца два больших пакета под завязку набитых.

Пока мужики разбираются с крестовиной и установкой ели рядом с камином, моя мама готовит согревающий глинтвейн на виноградном соке, а мы с доченькой перебираем шары и бусы, забавных стеклянных зверушек и серпантинки.

Этот Новый год обещает быть волшебным. Для нас с Адамом история заканчивается хэппи эндом, а вот телефон Марка разрывается от вибрации.

— Ответь уже, — строго говорит Адам, подхватывает дочь и усаживает ее на шею.

Алиска держит в руках яркую звезду и собирается украсить макушку елки.

— Вот еще! — негодует Марк, — в кое-то веки взял выходные. Нет меня. Ни для кого!

— Трубка долбит не переставая, может, случилось что?

— У них всегда проблемы, — раздраженно проворачивает в руках мишуринку.

Я на правах хранительницы очага вздыхаю, с неким снисхождением поднимаю телефон с пола.

— Прими звонок или это сделаю я.

— Даже в предновогодние вечера не могу побыть с семьей! — орет Марк, но подчиняется. Ставит режим громкой связи, чтобы не отвлекаться от процесса — Алло!

Строго отвечает, укладывает мишуру на ветвь, но рука его, дрогнув, роняет украшение.

— Вы обязаны на мне жениться! — раздается нежный голосок по ту сторону трубки.

— Чего?!

Все, абсолютно все родственнички Лютольфа-младшего замирают. Я улыбаюсь во весь рот, наблюдая, как разволновался Марк.

— Кто вы? — выясняет адвокат, но из динамика шуршат помехи.

В просторном особняке нависает безмолвие. Настолько тихо, что, даже если на втором этаже случайно пробежит крохотная букашка, мы услышим.

— Ошиблись. Наверное, — хрипит Марк, отменяя вызов.

— Не-а, — с высоты отцовского роста заявляет Алиска. — Тили-тили тесто! Жених и невеста!

Конец

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

ЭПИЛОГ