(Когда) я буду с тобой (СИ) [aiharen] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

Передатчик противно пищал на всю каморку, заставляя мужчину морщиться словно от зубной боли. За окном выла песчаная буря, чайник на огне начинал посвистывать… и как Рейки умудряется спать в такой обстановке? Грег недовольно вздохнул и с силой ударил ногой по железному каркасу кровати, отчего панцирная сетка под матрасом жалобно заскрипела. Мальчишка заворочался и накрыл одеялом голову.

– Вставай давай, – сонно проворчал Грегори, откидываясь на спинку кресла и начиная следить за вяло ползущей по потолку мухой.

– Ещё пять минуточек, ма-а-астер, – жалобно протянул Рейки, выглядывая карим глазом из своего убежища. – Всё равно кроме помех ничего не услышим.

– Тогда отключи его, – мужчина нащупал в нагрудном кармане пачку сигарет и щёлкнул зажигалкой. – И сделай чай, что ли… Буря скоро пройдёт, не успеем же между вызовами закинуться ничем.

Мальчик без возмущений откинул одеяло в сторону и, зябко ёжась, принялся накрывать на стол. Грегори тем временем задумался на тему глобального потепления, выдыхая клубы дыма в засевшую на потолке муху. Какое к гроску[1] потепление?! Ещё лет десять назад в пустынях было жарко, даже способ казни изощрённый придумали – клали на плоский камень человека, а вечером забирали поджарившуюся тушку. Это если повезёт, и дикие звери не обглодают всё до косточек. Сейчас же Грег нисколько не удивился бы, выпади за окном снег. Ха, глобальное потепление!..

И ладно, если бы с одной погодой проблемы были, так нет, в соседней деревне вспыхнула эпидемия. Из Столицы, разумеется, отправили подмогу, да только кто ж позволит отсидеться кому-то из местного штаба? Тем более, если ты врач.

– Ба… баз-за… при… вызыв… приё… капит… прось… Ба-аз-за!.. Приём!.. Ба… ём…

– Да выключи ты уже эту тарахтелку! – не выдержал мужчина, снова пнув кровать ногой.

– А вдруг что-то важное? – Рейки послушно сложил антенну и нажал кнопку выключения.

– Надеешься, что нас так просто отсюда заберут? Мол, вспышек стало меньше, и нас тут уже ничего не держит? – Грегори поперхнулся дымом и закашлялся. – Будь что-то важное, не отправляли бы… тха…кха-ха… таким дрянным сигналом!

Пожав плечами, Рей принялся разливать кипяток по кружкам. Запасов оставалось всего ничего, и мальчишка искренне надеялся, что либо их отзовут в штаб, либо снабдят необходимым ещё на какой-то срок. Иначе… Передёрнув плечами от мысли, что в противном случае им придётся выходить на охоту и есть то же, что едят остальные жители пограничной деревни, Рейки поднял тоскливый взгляд раскосых глаз на мастера.

– Нам ещё тут минимум неделю куковать, – поджал губы Грег, разламывая таблетку растворимого чая пополам и кидая в кружки.

Да уж, и на какие ухищрения придётся пойти ещё? Зато, пусть вкус и был слабее, одну коробку таких таблеток можно протянуть не на неделю, а на все две.

– Может, удастся выменять у погранцов чего, не кисни, – мужчина поднялся и подошёл к окну, пытаясь сквозь щель в ставнях разглядеть хоть что-то, кроме пыли.

Буря снаружи и не думала затихать, лишь набирая обороты. Пар вился над кружками, свет лампочки под потолком подрагивал, Рейки сидел на кровати и болтал ногами…

– Пшшшш, – раздалось из динамиков выключенного передатчика.

– Рейки? – Грегори медленно обернулся к мальчику.

– Пункт 22-3-Б, ответьте! На связи проходчик! Ответьте! – чистый сигнал раздался в полной тишине. – Ответьте, вашу мать! Да хоть кто-нибудь?!

Грег метнулся от окна, по пути перевернув стол и кресло. Рей благоразумно забился в угол кровати, блестя удивлёнными глазами на мастера.

– Приём! – выпалил в микрофон мужчина, схватив его обеими руками.

– Возвышенный, хоть кто-то! Это пункт 22-3-Б?

– Это пограничная застава, деревня… э-э-э, – Грегори, засуетившись, уронил со стоящей рядом тумбочки кипу сшитых листов, где были и все позывные, и краткие обозначения точек цифрами, – Рейки, да не сиди ты там, помогай!

– У нас мало кристаллов, надолго не хватит, – кричал кто-то на том конце, – смогли дотянуться только до вас. Скидываем координаты!

– Скирг[2] тебя подери! – пробормотал Грегори и, уже в микрофон, выпалил: – У нас нет должной аппаратуры, только для связи.

– Хотя бы коммуникатор есть? Любой сойдёт, даже разряженный! О Создатель, да я хоть весь резерв кристаллов готов потратить ради такого! Ну?!

Рейки своевременно подсунул мастеру браслет с прозрачным чёрным экраном. Грегори коротко кивнул в знак благодарности.

– Нашли? А, всё, вижу.

В ответ на его слова коммуникатор ожил и вяло засветился. Поползли строчки загружаемой информации.

Видит?! Грег потряс головой. Что за скирг? Неужели в этом Возвышенным забытом месте оказался кто-то, разбирающийся в забытых технологиях? Кто-то из копателей? Да нет, не может быть! Даже если на них гроск нападёт, они ни за что не обратятся за помощью к армейским псам.

– Сколько дней от вас до ближайшего штаба? – осведомились через динамик.

– Э, дня два.

– Отлично, – выдохнул голос. – Передайте этот коммуникатор и информацию в нём.

Грегори опустил взгляд на браслет – экран показывал досье на какого-то человека. Логрэд Най, проходчик… первой ступени?! В девятнадцать-то лет? И фотография даже прилагается – курносый блондинистый мальчишка с надменным взглядом, в блестящем доспехе и при шпаге. Грег криво усмехнулся, когда бегущая строка остановилась на последнем абзаце: «Подозревается в террористических актах анархических группировок. Обвиняется в дезертирстве. Задержать по подозрению в пособничестве заражённым особям. При сопротивлении стрелять на поражение».

Вот тебе и первая ступень, вот тебе и чистенький доспех, и красивая парадная шпага. Много ли ты навоевал этой шпажкой, мальчишка? И с чего вообще решил сунуться против светлых господ? Покрасоваться захотел?

Неужто именно поэтому?.. Нет, быть не может. Вериа встряхнул головой, вновь и вновь перечитывая информацию.

– …как можно скорее! – оказывается, на той стороне голос продолжал о чём-то вещать.

– Будет исполнено, – сухо ответил Грегори.

Передатчик пискнул и замолчал.

За окном всё также завывала буря. По выцветшему шерстяному ковру медленно, но упорно расползалось светло-жёлтое пятно от чая, одна из кружек закатилась под кровать. А Грегори всё стоял, сжимая микрофон в руке и глядя в надменные глаза электронного изображения.

Яркие янтарно-жёлтые глаза.

***

Рэд закусил уголок губы, вжался спиной в стену и задержал дыхание. Навыка хватало, но умышленно причинять боль что себе, что кому-то другому парень не мог – какой-то барьер всё ещё стоял в его голове, сколько ни пытались на тренировках его разрушить наставники. Стукнувшись затылком о каменную кладку и зажмурившись, он часто задышал. Если не сделать что-то прямо сейчас, то смерть быстро найдёт его.

Тёплые пальцы перехватили иглу с нитью из его рук и, немного поколебавшись, осторожно принялись зашивать рану на плече Рэда.

– Спасибо, Мирика, – сквозь стиснутые зубы выдавил парень.

– Держи, – девичий голосок заставил его открыть глаза.

Мирика протягивала ему скрученную тряпку. Рэд благодарно улыбнулся и качнул головой – боль была не такой уж и сильной. Скорее, эта рана глубже задела его самолюбие и гордость, чем плечо.

Храбрая она, несмотря на свой возраст. И иглу держит умело, будто бы не впервой!.. Рука девочки всё-таки дрогнула, и парень тихо зашипел, чуть было не дёрнувшись в сторону, но вовремя понял, что от резких движений будет только хуже. Сдержавшись, Рэд подбадривающе взъерошил чёрные волосы Мирики и кивнул – продолжай.

Что с ней делали в лаборатории? Учили оказывать первую помощь? Или не только это? Не могли же они?.. Ох, не до этого сейчас, совсем не до этого. Выбраться бы.

– Ты уверен, что нам надо идти? – осторожно спросила девочка, когда с перевязкой было покончено.

Парень, аккуратно продевающий раненную конечность в рукав окровавленного мундира, невесело усмехнулся и, чтобы заставить тяжёлые мысли покинуть голову, принялся разбираться с портупеей и шпагой.

– У нас нет особого выбора, юная леди, – он легко вскочил на ноги, пошатнулся, но устоял.

Мягко качнувшись с пятки на мысок, Рэд накинул на плечи плащ-палатку, проверил клапаны и натянул респиратор. Увидев, что стекло на маске девочки треснуло, он, без лишних слов, поменялся с ней. Ему-то терять уже нечего, а вот если Мирика заразится…

Привал был устроен на развилке – подземные туннели уходили в разные стороны, и любой другой, не имеющий карты или знаний об этих ходах, с лёгкостью бы заплутал и сгинул здесь, но не Рэд. Он-то точно знал, куда им следовало идти, но совсем не ожидал, что в этих коридорах будет что-то, способное дать отпор. Видимо, придётся стать бдительнее.

– Идём, – ласковым голосом выдернул парень маленькую спутницу из плена раздумий и первым нырнул в кромешную тьму прохода.

На него с тревогой продолжали смотреть жёлтые глаза Мирики.

Точно такие же, как и у него самого.

________________________

[1] Гроск – разновидность песчаного червя, достигающего в длину до 40 метров. Хищники, занесены в книгу «Редкая флора и фауна Аласто».

[2] Скирг – мелкое млекопитающее, относящееся к отряду грызунов. Их весенние миграции схожи с нашествием саранчи.

========== I ==========

Событие первое

Выбор? Как просто!

Ступени помоста…

Пусть лицезреет народ –

Я поднимаюсь на эшафот[1].

I

– Итак…

Рэд поднял голову и разлепил глаза. Правый, заплывший, открылся неохотно, да и видно им было лишь мутноватые пятна. Зато левым парень видел ярко освещённую комнату и сидящего перед собой через стол смуглокожего мужчину. Судя по щетине и общему помятому виду, нормально спал он разве что несколько суток назад. Рэд хмыкнул и подвигал запястьями, проверяя крепость узлов обнимающей руки верёвки.

– Итак, – прочистив горло, повторил мужчина, – Логрэд Най, я так понимаю. Проходчик первой ступени и злостный рецидивист?

– А с кем имею честь разговаривать? – пленник налёг на стол грудью и, оглядев пыльное пальто собеседника, презрительно поджал губы. – Вы как-то не особо похожи на моих сослуживцев, а допрос вести, насколько я знаю, должны подобные мне.

Мужчина, занервничав, застучал ручкой о планшетку. Явно не привыкший к подобным беседам человек, победно ухмыльнувшись, подумал про себя Рэд. Но, как только парня одарили ледяным взглядом и ироничной улыбкой, он тут же поменял своё мнение.

– Грегори Вериа, доктор, – представился мужчина, соизволив показать удостоверение. – Уже полгода гоняюсь за твоей персоной.

Рэд оттолкнулся ногами от пола и отъехал на стуле к стене, откинувшись назад и устало вздохнув. Он бы с удовольствием почесал сейчас ухо, но руки, как назло, были завязаны за спиной, поэтому пришлось изощряться и тереться о плечо. Удовлетворив первоочерёдные потребности, парень грустно уставился на мужчину и повторно вздохнул. Выбора особого не оставалось и была лишь надежда, что…

– Меня подставили, – сухо прокомментировал проходчик.

– Что? – не понял было поначалу Грег.

– Вы знали, что они берут ДНК каждого проходчика, чтобы иметь возможность сделать клона? – произнёс Логрэд заговорческим шёпотом. – Чтобы крутить вот такими, как я, глупенькими лопухами и новичками.

Грегори рассмеялся.

– Прости, но это похоже на…

– Какой-то бред, не правда ли? – с елейной улыбочкой перебил Рэд, закидывая ноги на стол. – Как бы я хотел, чтобы это было правдой. Так просто было бы объяснить, что я делал в ту ночь у дверей лаборатории и куда потом исчез подопытный… ох, если мне не изменяет память, под номером Н-42. Красивое число, согласитесь.

– И всё же? – доктор вскинул бровь, не обращая внимания на вызывающее поведение пленного. – Ты соизволишь пояснить, что послужило причиной твоего дезертирства? Ты был на хорошем счету, быстро взлетел по служебной лестнице, а потом вдруг такое. И если я могу ещё допустить, что причастность к анархическим группировкам на тебя навесили, то против прямых доказательств ничего не попишешь.

– Они обещали, что моя сестра будет в полном порядке, – жёлтые глаза Рэда опасно блеснули. – Они обещали. И я служил. И готов был убивать, марать руки, опускаться так низко, как мне прикажут…

– Но? – мужчина нетерпеливо постучал ручкой о край стола. – По документам у тебя нет никакой сестры.

– И вы верите этим «светлым» господам?! – выпалил парень, мигом оказавшись на ногах и нависнув над Грегори. – Вы верите всему, что они пишут там в своих документиках? Подтасовывают факты, играют судьбами, оставляя свою репутацию непоколебимой и незапятнанной! Удобно, если ты правитель! Как ты сказал, так и будет! Сегодня ты герой, а завтра – предатель и мусор. С-су-уки!

– Я никому не верю, – холодно заметил Грег. – Именно поэтому ты сидишь сейчас здесь, а не в допросной Столицы. И именно поэтому ты ещё не покидал Аласто[2].

– Я всё ещё в южном Пределе? – проходчик, удивлённо моргнув, опустился обратно на стул.

– Никто из твоего командования не знает, что ты вообще пойман. Так что советую немного остыть и поговорить со мной нормально, иначе я начинаю сомневаться, правильно ли сделал, решив разобраться во всём лично.

– А… а Мири? Как Мирика? – голос парня стал тише и мягче.

– Она с моим учеником, – Грегори что-то чиркнул в планшете, – с ней всё в порядке. Мои догадки подтвердились, в ней нет ни капли заражения.

– Она чиста? Вы не врёте? – Логрэд смотрел на доктора с благоговейным трепетом, но уже через миг его выражение лица поменялось. – Если я узнаю, что вы с ней хоть что-то сделали!..

– Да, – коротко кивнул мужчина, вызывая вспышку ярости проходчика, – сделал. Взял кровь на анализы и провёл общее сканирование. Но вот о тебе я ничего хорошего сказать не могу.

Блондин удивлённо уставился на доктора.

– Развяжите меня, – успокоившись, пробурчал Рэд.

– Ты думаешь, я настолько тебе доверяю? – иронично усмехнулся Грег.

– Достаточно, чтобы хотя бы верёвки снять. Я не сбегу. Пока Мири у вас. Да и… бежать мне некуда.

– А как же попытка пересечь Предел? С ребёнком и пробитым респиратором без запасных фильтров?

– Вы долго надо мной ещё будете потешаться? – Логрэд встряхнул головой, и светлая чёлка упала на его глаза.

Грегори только сейчас заметил в блондинистой шевелюре парня седые пряди. И ведь, если бы не специфичное освещение комнаты, и не отличил бы даже. Интересно, это его так до дезертирства или уже после, у Предела? Или… ещё раньше, когда он только ступил на стезю проходчика?

– Если вы доктор, то прекрасно знаете, что я способен и сам разобраться с путами. Вам так интересно посмотреть на мои силы? – голос Рэда стал неожиданно бесцветным и пустым.

– Мне больше интересно, почему ты не сделал этого с самого начала, – честно признался Грег, поднимаясь со своего места и одним точным взмахом ножа разрезая верёвки. – Но я уже знаю ответ.

– И каков же он? – вопросительно хмыкнул блондин, потирая запястья.

– Ты не знал где Мирика, я прав?

Молчание лучше любого другого ответа показало Грегори, насколько его догадка была верна.

– Что вам от меня нужно? – тихо спросил Рэд, смотря на доктора исподлобья. – Не просто же так вы решили «разобраться во всём лично».

– Не просто так, – не стал отрицать Грег, откладывая планшетку в сторону.

– Я заражён? – прямо спросил проходчик. – Вы поэтому захотели поговорить со мной отдельно?

Грегори Вериа, склонив голову к плечу, не без интереса наблюдал за испуганным взглядом парня. Куда делся весь его надменно-нахальный вид, бесстрашие и самоуверенность? Или это такой способ защититься, не дать ранить себя? Через что же ты успел пройти, мальчишка? Как много видел в Столице? Какие приказы выполнял, чтобы защитить не себя даже – сестру?

– Ну-ну. Всё не так уж и плохо…

– Тебе страшно? – Рейки, натянув улыбку от уха до уха, протянул спрятавшейся под одеялом девочке кружку. – За него боишься?

Мирика выползла из своего укрытия, приняла чай и угукнула в ответ. Заводить разговор в отсутствие Рэда она остерегалась – а вдруг скажет что-то лишнее или страшно-секретное? И как потом быть? Меньше всего на свете Мири хотела как-либо помешать старшему брату, стать обузой или преградой на его и так не слишком лёгком пути.

Рейки улыбнулся, но уже искренне, аккуратно погладив девочку по волосам. Впрочем, он почти сразу убрал руку, увидев, как Мири вжала голову в плечи и напряжённо посмотрела на своего надзирателя.

– Не бойся, – выдавил из себя подросток доброжелательный тон, – мастер ничего плохого твоему другу не сделает. Он просто хочет поговорить с ним.

– Но…

– Ты думаешь, доктор Грегори спасал вас от бандитов только для того, чтобы самому помучить? – рассмеялся Рейки, наклоняясь вперёд и протягивая ладони.

Девочка далеко не сразу поняла, что от неё хотят, но через несколько мгновений смущённо улыбнулась и вложила свою крохотную ладошку в руку Рейки, который крепко сжал её. Мальчишка впервые разговаривал с ребёнком, более того – девчонкой, поэтому боялся что-либо сделать не так и напугать её.

– Меня зовут Рейки. Или, если хочешь, зови меня Рей. Я ученик доктора Грегори, мастер сказал мне, что тебя зовут Мирика. Ты сестра того парня?

Мирный диалог прервала неожиданно громко распахнувшаяся дверь. Влетевший в комнату белобрысый вихрь в армейском плаще мигом схватил на руки девочку и заозирался по сторонам в поисках чего-то. Ровным, но быстром шагом следом вошёл доктор Вериа, затягиваясь сигаретой и поправляя широкополую шляпу на голове.

– Собираемся, – бросил Грегори ученику, с усмешкой посмотрев на Рэда, крепко прижимающего к груди сестру. – И быстро.

– Что-то случилось? – Рейки вскочил с кровати, опасливо посматривая на проходчика.

– Да. Особь в деревне. Видимо, кто-то из недавних проходчиков плохо заметал следы. Нам надо добраться до штаба.

– Где моя шпага? – тихо спросил Логрэд, ставя Мирику на пол и прикрывая краем плаща.

– Ты уверен, что в состоянии сражаться сейчас? Я ещё не осмотрел твои раны. Рейки!

Ученик покорно полез под кровать в поисках оружия проходчика. Не будь здесь посторонних, мальчишка бы, быть может, осмелился поспорить с мастером. При всей вере в Грегори, Рей не хотел лишних проблем, а жизнь у границы волей-неволей сделает из тебя параноика. Впрочем, не это ли синоним к слову «долгожитель»?

– Осмотрите потом, – дёрнул краем губы Рэд, с благодарным кивком принимая ножны и клинок из рук Рейки. – Из вас всех я лучше всего обучен сражаться с подобными тварями.

– Ты собираешься убить её? – невольно вырвалось у мальчишки.

Пожав плечами в ответ, Логрэд присел перед девочкой на корточки и улыбнулся ей.

– Слушайся доктора и его ученика, хорошо? Я постараюсь быстро справиться и вернуться к тебе.

– Обещаешь? – недоверчиво спросила Мирика.

– Даю слово, моя леди. При всём желании, разве я могу покинуть столь прекрасную особу? – Рэд потрепал её по щеке и так же быстро, как появился, покинул каморку.

– Как молния, чесслово, – пробормотал Вериа, взглядом отдавая приказ продолжить сборы, и вышел за проходчиком.

Рейки замер посреди комнаты, ещё до конца не осознав, что только что произошло. Из раздумий его вывел лёгкий тычок под рёбра – девочка осмелилась напомнить о себе.

– Нам нужно собираться?

– Д-да, – чуть запоздало моргнул Рейки.

Он не ожидал, что проходчики могут настолько быстро ходить.

На главной улице было подозрительно тихо, но Грегори нисколько не удивился несвойственному для вечера спокойствию. Обычно после полдничной жары жизнь в небольшой деревушке у приграничной заставы только начинала кипеть – сейчас же ставни домов плотно закрыты, ни единой души… Интересно, почему до сих пор не поднята тревога? Хотя ответ на свой вопрос доктор получил ровно через секунду.

Тварь, поскрипывая железными сочленениями подволакиваемой ноги, медленно выбиралась из церквушки, где в башне и стоял колокол. Она больше всего походила на человека в доспехах с изломанным стальным крылом за правым плечом, но Грегори знал, что внутри у этого существа нет ничего человеческого. Судя по развороченной двери и следам крови, подавать сигнал было некому.

Они остановились за углом ближайшего к центральной площади здания, прямо напротив церкви. Рэд тяжело дышал, то и дело хватаясь за плечо, – Грегори помнил, что проходчика ранили в бою разбойники, от которых он успешно отбил блондина и его маленькую спутницу. Но ни зашить рану, ни наложить должную повязку Вериа так и не успел. Он понимал, что парень оклемается быстро, а терять момент не хотелось.

– Возвышенный, что же это…

– Вы религиозны, Вериа? – криво усмехнулся Рэд, закусывая край губы.

Парень всеми силами старался не показывать, насколько ему было плохо, и Грегори поддерживал его неумелую игру, прекрасно понимая, что от сочувствия или поддержки станет только хуже.

– Упаси от Извечных, нисколько.

– Это хорошо, – прошептал он, – оч-чень хорошо. Хоть кто-то не будет плеваться на стихи…

– Стихи?

– Я читаю стихи, когда сражаюсь. Это помогает сконцентрироваться и не чувствовать боли.

– Свои? Или чьи-то? – непонятно зачем поинтересовался Вериа.

– Вы встречались уже с такими, доктор? – вместо ответа проходчик поднял с земли камушек и подбросил на ладони, что-то прикидывая в уме. – Знаете, чем они отличаются?

– Ни малейшего понятия, – честно признался Грегори.

Прижавшись спиной к стене, блондин с тихим шелестом извлёк клинок из ножен.

– Вашим кольтом не пробить доспех, – мотнул головой Рэд и выглянул из-за угла. – А шпага легко и точно войдёт в щель под рукой и достанет до «сердца». Вы меткий стрелок?

– Жаловаться некому, – хмыкнул в ответ Грегори, со щелчком прокручивая барабан револьвера.

– Тогда стреляйте в голову, чтобы отвлечь. У них тонкий слух, а попадание по шлему создаст гул. Надеюсь на вас.

– Как эта тварь сумела пройти заставу?

– Боюсь, вам придётся сообщить в штаб, что заставы больше нет, – серьёзно посмотрел проходчик на доктора.

Мягко нырнув за поворот, Логрэд коротко взмахнул шпагой, свистом рассекаемого воздух металла привлекая внимание существа. Проходчик не раз уже встречался с подобными, только вот ни крыльев, ни обломков у них не было. Оставалось надеяться, что это приспособление использовалось до Последней Войны[3] больше для красоты, нежели имело реальное применение.

Рэд шёл легко, не таясь, внимательно следя здоровым глазом за тварью – такие машины назывались гвардейцами и были частыми противниками проходчиков, сумевших отыскать за Стеной[4] нетронутый комплекс. Кто же поступил так неразумно и не разделался с этим созданием до того, как вернулся из Мёртвых Земель? Копатели? Твари были слишком тупы, чтобы выслеживать людей и нападали сразу. Так почему?..

– Что же ты, зверушка, забыла тут? – вслух размышлял парень, сокращая расстояние.

Гвардеец замер у ступеней церкви, из-под забрала на проходчика смотрели два роботизированных светящихся глаза, заставляя блондина замешкаться – такую реакцию он видел впервые, но колебался лишь доли секунды, понимая, что если даст машине изучить себя, то проиграет.

Извечных сын,

Я был один,

Сражён стрелою наповал,

К тебе, Возвышенный, взывал.

Возвышенный не ответит, Логрэд знал это. Впрочем, ничего удивительно, так было всегда. Но ему нравились патетические нотки строчек, рождаемых мозгом всего за доли секунд.

Каждый проходчик выбирал для себя свой способ концентрации в бою – использование генетически изменённого тела требовало слишком много ресурсов, и боль была лишь малым последствием, с которым за долгое время службы Рэд научился справляться. Больше всего парень не любил последствия психические – панические атаки, галлюцинации…

Но непреклонен был твой глас,

Ты в час нужды меня не спас,

С надменным видом наблюдая,

Как в плоть мою толпа вонзала

Твои клинки.

Остриё своего клинка проходчик направил чётко в цель – тонкую полоску между шлемом-головой и цельнолитым телом, намереваясь перерубить основную нить энергоконтура. Пока процессор будет запускать дополнительный, Рэд успеет добраться до центра-батарейки, тем самым «выключив» робота навсегда. И у него уже почти получилось, но в последний миг тварь резко развернулась, пригибая голову к земле, двигаясь намного быстрее, чем гвардейцы, с которыми привык сражаться блондин. Заскрипели раздвигаемые стальные перья крыла, и между ними начали плясать молнии, стрекоча подобно песне скиргов.

Пришлось отскочить, работая на пределе возможностей, но уж лучше так, чем остаться без головы или получить пару-тройку глубоких рваных ран, а потом и шрамов, которые будешь видеть всякий раз, стоит только снять рубашку…

– Не стой на месте, скиргов сын!

Зря ты задумался над ненужными сейчас вещами, мальчик по имени Логрэд, очень зря. Повезло, что за спиной стоит доктор Вериа, выстреливший так вовремя и не совравший насчёт своих умений.

Истёрта нить,

Кровавым соком напитавшись,

Я, ненавистью воспылавший,

Готов ступать через костёр.

В одном этот гвардеец не отличался от собратьев – на него точно так же действовали попадания по шлему, вызывая кратковременное оглушение. Ровно столько, сколько нужно было сейчас Рэду, чтобы вернуться в боевое состояние и нанести пару точных быстрых ударов.

Раз – и главный контур обесточен, молнии перестали противно щёлкать над ухом. Два ­– и шпага пролезает под соединением руки и туловища, батарея взрывается россыпью искр и приходится отскакивать назад и зажмуриваться, чтобы не ослепнуть.

Прими же, Господи, восторг

Моих несдержанных раздумий,

Я под пятой твоей, угрюмый,

Зажат, но я не раб,

От жалких лап

Твоих я отбрехался,

Не стану в Лоно возвращаться…

– Логрэд!

Вериа? Что же вы так кричите? Прерываете столь прекрасные строки… Рэд разлепил глаза – глаз – и понял причину смешанного с ужасом требовательного зова Грегори. Из тёмного зева церковной арки, щёлкая множеством маленьких лапок, на проходчика двигался напоминающий огромную сколопендру робот.

Случилось то, чего блондин боялся больше всего – поток неконтролируемых эмоций вырвался за грань выстроенной в сознании преграды, захлестнув, растворяя в себе, сводя с ума. Логрэд отсалютовал существу шпагой, с места ринулся в бой, не заботясь о собственной сохранности, и безумно захохотал, выдавая последние строки.

Я никогда не буду одинок,

Со мною мой клинок,

И он, и я – против тебя,

Низвергнем алчные пустые Небеса!

________________________________________

[1] Все стихотворения и эпиграфы без подписей принадлежат двадцатилетнему проходчику Логрэду Най.

[2] Империя Дженто разделена на пять областей - Столица, северный Предел Эол, западный Предел Байя, восточный Предел Иугуста и южный Предел Аласто.

[3] Последняя Война – так пережившие глобальный катаклизм люди называют события, повлёкшие за собой уничтожение планеты и ядерную зиму.

[4] Стена – ныне полуразрушенное укрепление, предназначенное ранее для защиты империи Дженто от внешних врагов. Теперь же её руины служат некой границей между империей и Мёртвыми Землями.

========== II ==========

II

Крики, мечущиеся в дыму силуэты, запах крови, гари, жжённого мяса. Голос, сквозь толщу воды в разуме просящий очнуться и идти. Кто-то тянет за руку. Где я? Такое уже когда-то было со мной?

Пусто. Пусто… Пусто!

Горячее дыхание на шее, и мысль, что стоит только дёрнуться – тонкие жала клыков прорвут артерию. И не вырваться, не убежать, не скрыться. Остаётся только ждать. Но чего?

Что же это? Кто я?

Морщась, проходчик открыл глаза – опухоль под правым уже спала, остался лишь болезненный синяк. По белому потолку и яркому освещению он осознал, что находится в допросной… или же эта комната изначально была операционной, а Вериа временно использовал таким занятным образом?

– Уже очнулся? – слова доктора вонзились в череп Рэда острыми иглами.

Парень со стоном дёрнулся.

– Я умер? – с надеждой спросил он.

– Тебе повезло, что у твоей сестры и Рейки та же группа крови, что и у тебя.

– Вы?.. – в жёлтых глазах Логрэда мелькнуло что-то жуткое, но вот он моргнул, и его взгляд вернулся к нейтрально-безразличному. – Как вы сумели остановить меня?

– У тебя был болевой шок. Попытайся сейчас не дёргаться, я зашиваю предплечье.

Блондин приподнял голову и оглядел сидящего возле стола Грегори, прижимающего края раны пальцами в медицинских перчатках. Мужчина был сосредоточен и рассержен. О причине недовольства и гадать не требовалось – вот она, лежит перед ним на столе, разве что кровью истекать больше не думает.

– Три ребра сломаны, в двух, возможно, трещины. Я удивлён, что твой позвоночник вообще цел. Про количество наложенных швов и говорить не буду.

– Я не хочу знать, что происходило там, – оборвал Грега проходчик.

– Хорошо, – не стал спорить тот. – Тогда попробуй уснуть? Не думаю, что ты захочешь показываться сестре в подобном состоянии.

– Я не хочу спать, – дождавшись, когда доктор закончит с раной, Рэд сел и спустил ноги со стола.

– У тебя часто подобное в последнее время, я прав?

Избегая взгляда доктора Вериа, Логрэд оперся плечом о стену и стал осматривать комнату на предмет собственной одежды. Надо полагать, тот ком непонятных грязных тряпок и есть она?

– Я найду тебе что-нибудь из своих старых вещей, – Грегори, проследив взгляд блондина, достал сигарету и откинулся на спинку стула. – Хотя всё висеть будет, как на швабре.

– Это был военный мундир. Не думаю, что в вашем шкафу найдётся настолько удобное и привычное для меня, – со вздохом Рэд протянул руку доктору. – Поделитесь?

Грег удивлённо приподнял бровь, но спрашивать ничего не стал, передавая только начатую пачку и зажигалку. От пагубной привычки, добавляющей немалую сумму в расходы, он тщетно пытался избавиться на протяжении последних пяти лет, и только недавно понял, что проще смириться.

– Так как? Часто у тебя… эти срывы? – Грегори всё-таки надеялся получить ответ на свой вопрос.

– Я больше страдаю от галлюцинаций, – затягиваясь, проходчик закашлялся и посмотрел на сигарету как на врага народа, но не потушил. – Вы, я так понимаю, работали раньше с проходчиками?

– Думаешь, тебя вышвырнули из-за этого?

– Я уже мало на что годен, – покачал головой Рэд. – Параноидальные приступы, апатия и агрессивные реакции…

– И поэтому твою сестру отправили на опыты? – Грегори по-другому взглянул на парня. – Тебе всего двадцать, Логрэд. Такого не может быть, ваша братия на пенсию выходит минимум в сорок, а психозы наступают годам к шестидесяти.

– Предрасположенность, доктор, – блондин, зажав сигарету уголком губы, сделал неопределённый жест рукой, – всё дело в ней. Слабая психика, склонность к шизофрении… Мне ли об этом рассказывать?

– Ты пробовал лечиться?

– Проще выкинуть сломанную игрушку, доктор Вериа, и купить новую, чем тратиться на починку старой, – пожал плечами Логрэд.

Грегори, хлопнув себя по коленкам, поднялся со стула.

– Я найду тебе одежду, посиди пока тут.

– А разве я могу куда-то деться?

Проходчик отметил для себя, что в белом халате мужчина выглядел куда опрятнее, чем в пыльном пальто, но бандитский флёр, впрочем, так никуда и не делся.

На то, чтобы окончательно встать на ноги и подготовиться к долгому путешествию, ушла неделя, и за это время Мирика сумела перезнакомиться со всеми жителями деревни. Логрэду же, по настоятельной рекомендации доктора Вериа, пришлось отлёживаться в кровати, но через пару дней Рэд, не обращая внимания на швы, вышел на задний двор хижины со шпагой. Разминка проходчика привлекала внимание Рейки, а после – и всех детей. Мири гордо выпячивала грудь и без стеснения хвасталась своим героем-братом. Видя радость обычно зажатой и тихой сестры, гнать любопытных наблюдателей парень не стал, вместо этого предложив особо смелым разучить пару приёмов.

Логрэд задумчиво почесал шишку на затылке, разглядывая себя в слабом отражении стоящего у стены куска стекла. Добрый доктор сделал даже больше, чем просто порылся в шкафах, – Грегори поспрашивал соседей на предмет одежды и сумел найти более-менее подходящую. Репутация в деревне у мужчины оказалась на высоте, и на просьбу о помощи откликнулись многие. Ещё бы, единственный врач на всю округу, не просящий втридорога и не отсылающий в ближайший штаб, где кровью ты истечёшь быстрее, чем тебе соизволят помочь.

Армейский плащ был единственной уцелевшей вещью, и менять её на пальто проходчик не захотел. Одёрнув тёмно-синюю жилетку, он щёлкнул пальцами по козырьку сползающей на нос твидовой кепки – та была из старых вещей Грегори, и увидевшая её Мирика посчитала, что брату она пойдёт как нельзя лучше. Отказать девочке Рэд не мог, хоть и понимал, насколько комично начнёт выглядеть.

– По последнему писку моды, – глядя на крутящегося блондина, хмыкнул Вериа. – Прекращай прихорашиваться, принцесса.

– И как в деревне отнеслись к тому, что вы собираетесь покинуть их? – не обратив внимания на попытку задеть, полюбопытствовал проходчик и всё-таки отложил кепку в сторону – она явно была лишней.

– Они знали, что рано или поздно штаб отзовёт меня, – Грег вскинул рюкзак на плечо. – И им совершенно необязательно знать, что ухожу я сам, а не по приказу.

– Никогда не думал, что буду возвращаться в Столицу в таком виде, – взъерошив волосы пятернёй, пробормотал Логрэд, поправил ножны и посмотрел на Вериа. – Вы сообщили в штаб о заставе?

– Сразу же, как убедился, что твоему состоянию ничего не угрожает, – кивнул мужчина. – Не думал, что лучше бы оставить девочку здесь? Я знаю несколько семей, которые могли бы приглядеть за Мирикой.

– Она сама не согласится, – Рэд принялся вешать на пояс флягу, заодно проверяя остальное снаряжение и перекладывая футляр с биноклем во внутренний карман, – и сбежит при первой же возможности. Поверьте, ей будет лучше со мной.

Грегори не стал спорить, рассудив, что о сестре парень знает явно больше. Да и стал бы он вешать на себя дополнительную обузу, имея возможность избежать этого?

– Её есть с кем оставить в Столице, чтобы она не путалась под ногами. И вам не помешает знакомство с этим человеком, Вериа, если вы хотите больше узнать о нынешней Столице.

Покончив со сборами, Логрэд и Вериа вышли на улицу. Хижина доктора стояла на отшибе вместе с небольшим сарайчиком, который Грегори переоборудовал в нечто среднее между рабочим кабинетом и операционной. Мужчине неоднократно предлагали переселиться в центр деревушки, даже подходящий дом для него и Рейки были готовы выделить, но он всё отказывался – шумно да людно, не поработать спокойно, случись что серьёзное.

– Я должен был бы извиниться за то, что втянул тебя в это приключение, но, – Вериа хмыкнул, – вижу, у тебя есть и свои счёты к некоторым господам. Возвращение обратно ведь входило в твои планы?

– А у кого их нет? И как им не быть, после всего случившегося? – тихо произнёс проходчик, широко улыбаясь бегущей к нему Мирике.

– Рэд! – громко закричала девочка, протягивая свёрток. – Рэд, Рэд, смотри. Мне одна женщина подарила платье. Ткань такая красивая и мягкая!

Несколько секунд погодя, её нагнал Рейки. Мальчишка явно не поспевал за легконогой Мири и выглядел несколько загнанным.

– Госпожа Сарге была очень добра, – тяжело дыша, обратился он к учителю и протянул корзину, – и просила передать, чтобы вы не забывали эту деревню.

Доктор благодарно мотнул головой, заинтересованно поглядывая на пироги.

– Это очень хорошо, – тем временем, блондин наклонился перед сестрой, покорно изучая и ткань, и покрой, и фактуру, – юная леди, что у тебя появляется подходящий гардероб, но давай я пока уберу его в сумку? В платье тебе будет не очень удобно по дороге, оно может испачкаться или порваться.

Мири не возражала и, сложив платье обратно в свёрток, протянула его брату. Девочка была рада подарку и не хотела, чтобы он так быстро испортился.

– Как только будем в Столице, покажешься в этом платье Марку. Уверен, тебе очень пойдёт! – щёлкнув Мирику по носу, Рэд перепроверил её снаряжение.

– А Марк?.. – Грег задумчиво жевал кусок пирога, наблюдая со стороны.

– Это тот человек, о котором я вам говорил, – откинув за спину полу плаща, Логрэд убрал платье в сумку.

Поколебавшись, мужчина протянул ему небольшой револьвер.

– Держи. Стрелял когда-нибудь?

– Я умею пользоваться такими, но лучше он будет у вашего ученика, – прокрутив пистолет на пальце, проходчик передал его Рейки.

– Намереваешься справиться своей зубочисткой? Наивно.

– Вы хотите получить пулю в затылок? – Сузившиеся жёлтые глаза парня заставили Вериа нервно передёрнуть плечами. – Я не хочу, чтобы вы дёргались из-за меня или плохо спали ночью. Защитить себя и сестру я смогу, можете не сомневаться.

– Ты так просто согласился пойти со мной в Столицу, хотя бежал оттуда. Почему?

– Видите? – усмехнулся Рэд. – Вы не понимаете меня и мои мотивы, оттого и не доверяете. Избавьте себя от ненужных сомнений и просто не давайте мне револьвер.

На самом деле у блондина были другие причины отказываться от предложенного оружия, но говорить о них доктору Вериа Логрэд не хотел. Отсутствие в собственных руках огнестрела давало небольшую надежду, что если… если…

Рэд сглотнул, опуская голову и пряча глаза под чёлкой. Крепко сжав руку сестры, он накинул капюшон плаща и твёрдым шагом направился в сторону деревни – штаб лежал по ту её сторону, в двух днях пешего пути. Центральная площадь, через которую пришлось пройти, вызвала у парня смешанные чувства, особенно наспех заделанный проход церкви. Тело священника извлекли и похоронили, но до появления полномочных представителей штаба место нападения трогать было нельзя. Грегори пришлось подсуетиться и уговорить всех не рассказывать про белобрысого героя, вместо этого дав описание заурядного проходчика. Мало ли их бродит то тут, то там, неприкаянных, находящихся в увольнении или дезертировавших подобно Логрэду.

– Вериа, вы уверены, что никто не проболтается? – блондин остановился и с сомнением покосился на пробежавших мимо мальчишек.

– Эти люди научились следовать велениям врача беспрекословно. Лишние проблемы им ни к чему, – Грегори подмигнул проходчику.

Я сам загоняю себя в тупик и понимаю, что бежать больше некуда. Голодный зверь издаёт победный вой, нетерпеливо перебирает лапами, оставляя в земле глубокие борозды от когтей. Мне страшно, и он чувствует это. Чёрная шерсть вздыбилась, я ощущаю его предвкушение. Пустые глазницы голого черепа вспыхивают синим светом, я поднимаю руку, чтобы заслониться и не ослепнуть. Кажется, такое было, но в какой-то другой реальности, где над головой только одна луна, а не восемь разом. Да и не луна там была – яркое солнце, которого в этой мгле и вечной ночи отродясь не было.

Тонкие клыки вонзаются в предплечье, но боли нет.

«Съем», – слышу я повизгивающие интонации в своей голове. – «Съем, сожру, обглодаю! Не оставлю ни кусочка мяса, ни косточки!»

С хрустом ломается кость, зверь дёргается назад, и я падаю под тяжёлые лапы. Боль всё ещё не настигает меня. Страх медленно отползает, выпускает из цепких объятий.

«Съем, съем, съем!» – рычит тварь, вгрызаясь глубже.

– Нет, – говорю я, – это я тебя съем.

Мой рот превращается в усыпанную иглами пасть, я клацаю зубами над шеей чёрного зверя, где тёмная старая кость переходит в шелковистую шерсть. Правой ладонью я нащупываю – милость Возвышенного, не иначе! – рукоять знакомой шпаги, сжимаю её крепче и вонзаю в пустую глазницу чудища.

– Это я тебя съем, – повторяю я.

«Съешь», –соглашаются все восемь лун этого странного места.

– Откуда ты родом? – вопрос Грегори заставил проходчика нервно дёрнуться.

Прежде чем ответить, держащий в руках печёную картофелину Логрэд подул на неё и передал сестре. Голодная Мирика принялась уплетать еду за обе щеки, не особо вслушиваясь в разговор взрослых.

– Из восточного Аласто, – подкинув дров в костёр, парень не сводил взгляда с разлетающихся искр.

Уже третью ночь путники ночевали под усыпанным мириадами звёзд небом. С заходом солнца становилось холодно, спасали лишь тёплые одеяла, которых Грегори взял с запасом, пусть те и добавляли веса в рюкзаках. Места под установленным палаткой плащом Рэда хватало только на двоих, и блондин благородно уступил второе Рейки. При желании, они могли бы уместиться туда втроём, но оставлять доктора в одиночестве Логрэд не хотел.

Покончив с делами в штабе, Грег предложил остановиться в деревушке неподалёку. Логрэд не согласился, указав на дым становища кочевого народа нараньши[1], – по мнению проходчика безопаснее было бы переночевать там.

– Так вот как ты умудрялся оставаться незамеченным все эти полгода! – хлопнул себя по лбу доктор Вериа.

К получившим независимость кочевникам армия старалась не лезть, остановиться у них было действительно заманчивой идеей. Поначалу Грегори опасался, но доктора и его ученика, пришедших вместе с Рэдом и Мирикой, приняли как старых друзей. От предложенного места в юрте гости единогласно отказались, предпочитая ночевать на свежем воздухе. И Вериа, и Логрэд хотели иметь возможность при случайной напасти быстро покинуть радушных нараньши.

За проходчиком, не отходя, следовала сморщенная древняя старуха, сидевшая сейчас по правую руку и не проронившая ни слова. Грег был напряжён её присутствием, но виду старался не подавать. Он не знал, говорит ли женщина на языке империи, поэтому не задавал вопросов о ней Рэду, вовсю давясь любопытством.

– Восточный Аласто? Я бывал там, – расплылся в улыбке Вериа. – У вас прекрасные плодородные земли.

– Были, – поджал губы Логрэд, – были у нас прекрасные плодородные земли, да всё господа себе забрали. А на оставшихся… климат изменяется, вы не заметили, доктор? Ещё пару лет назад на юге Аласто даже зимой температура не поднималась выше ста тридцати градусов[2], а теперь что? Шерстяные пальто и шарфы стали нормальными предметами одежды.

Старуха положила на плечо блондина сморщенную ладонь и, наконец, заговорила. Язык нараньши мало чем отличался от стрёкота скиргов, и доктор был удивлён, с какой лёгкостью на нём разговаривал Рэд.

– Что она сказала? – высунулся из-под вороха одеял Рейки.

– Старейшина Туи видит над вашей головой, – парень без стеснений ткнул в доктора пальцем, – множество добрых духов. Она спросила меня про вашу… профессию. Надеюсь, нет ничего плохого в том, что я рассказал ей?

– Старейшина? Эта женщина во главе племени?

– Если бы не бабушка Туи, – подала голос Мирика, – нас бы не приняли в нараньши!

– Так значит вы полноправные кочевники? – сделав козу из пальцев, доктор повертел ей в воздухе. – Где ты ещё успел побывать за полгода, Логрэд?

– Мы не покидали Аласто всё это время.

– Но, как и многие, – хмыкнул Грег, – заслышав сказку про другие государства по ту сторону Мёртвых Земель, ринулся в сторону Стены без раздумий?

Рэд опрокинул последние глотки чая в себя и долгим взглядом посмотрел на Грегори.

– Вы же тоже верите в эти сказки, не так ли? Иначе бы не попросили отправиться с вами в Столицу.

Проходчик не намеревался продолжать разговор на эту тему, по крайней мере, сейчас. Он отвернулся от Вериа и принялся щекотать зевающую Мирику, споря с ней о необходимости отправиться спать. Девочка сдалась почти сразу и уползла отвоёвывать одеяло у Рейки.

В напряжённой тишине, прерываемой треском костра, голос старейшины Туи прозвучал особо зловеще. Договорив, женщина встала, низко поклонилась мужчинам и ушла. Грегори дёрнулся было к револьверу, но вовремя остановил себя, вопросительно посмотрев на Логрэда.

– У нараньши старейшины иногда рассказывают пророчества, – лёгкая улыбка тронула губы блондина. – Вам обещают долгую дорогу, лишения и…

– Тпру, стой! – прервал его доктор. – Не особо хочу знать свою судьбу. Да и не верю я во все эти чудачества.

– Старейшина знала, что вы отнесётесь к её словам подобным образом.

– И всё-таки, что забыл в Столице ты? – рискнул спросить Грег.

Зябко поёжившись, Рэд вздохнул и поправил одеяло на плечах. Он догадывался, что рано или поздно пытливый ум доктора захочет получить ответы на множество вопросов. Проходчик также знал, что Грегори не будет лезть в чужую тайну, если его попросить. Но дело было в том, что тайны никакой не существовало…

– Мотаться от пастбища к пастбищу с кочевниками – не жизнь. Может, для кого-то, но не для меня точно. Я бы с радостью выбрался из этого места и увёз с собой Мирику. Беда лишь в том, что других мест нет. Из Дженто никуда не деться.

– А как же мятежники? Лет пять назад, кажется, были какие-то смельчаки, захотевшие бросить вызов Столице.

– Я участвовал в подавлении мятежа, – голос блондина звучал глухо. – Не думаю, что найдётся кто-то ещё.

– У тебя не было выбора.

Проходчик в поддержке не нуждался и, выдав ехидную усмешку, протяжно зевнул.

– Мало у кого он есть сейчас, доктор Вериа. Разбудите меня, когда будет моя очередь?

– Непременно. Пинками, – буркнул Грегори.

Рэд завернулся в одеяло и улёгся спиной к костру.

– А какое пророчество нашептали тебе, герой?

Доктор и не надеялся услышать ответ, поэтому мелодичный шёпот проходчика заставил мужчину вздрогнуть.

Одна пятая века промчится сквозь душу,

Волком чёрным будешь в сердце укушен.

Остаётся выть и метаться тебе под луной,

И дрожать-дребезжать рваной струной.

_______________________________________

[1] Нараньши – кочевой народ южного Предела, исповедующий отличную от Единой религию. Ранее подвергался гонениям из-за веры в Вечного духа, схожего по названию с Извечными правителями Ада, носителями греха. Ныне обрёл независимость. Считают, что всё в мире имеет душу и связано между собой невидимыми нитями Вечного духа.

[2] Температурная шкала в империи Дженто одна, имеет «перевёрнутое» расположение делений и близка к системе Делиля. Сто тридцать градусов равны примерно пятнадцати градусам по Цельсию или пятидесяти девяти по Фаренгейту.

========== III ==========

III

Поправив ремень прибора ночного видения, Логрэд сощурился на один глаз и провёл рукой по стене, нащупывая выбитую в камне метку. Из-за шумового эффекта и ряби болела голова, но проходчик не хотел случайно привлечь внимание существ, живущих в катакомбах – никакого света, полнейшая тишина и минимум разговоров во время движения. На разведку дороги Рэд пошёл один, оставив Грегори с детьми позади.

Чтобы проникнуть в Столицу, пришлось спуститься в старые подземные системы смычные с довоенными транспортными туннелями. Их карту блондин помнил наизусть, а риски на стенах помогали отыскать верный маршрут. И, хотя Рэд всё ещё опасался, что где-нибудь мог случиться обвал, и придётся искать обход, в безопасности которого он не мог быть наверняка уверенным, никаких проблем на пути не возникало. Будь блондин более рисковым, он бы не стал раздумывать и тратить время, выискивая несуществующие неприятности.

– Можем идти, – коротко отрапортовал проходчик, через полчаса вернувшись к «своим».

– Будешь? – Грегори приглушил пламя керосинки и протянул парню миску с супом.

Растворимую бурду едой можно было назвать лишь с большой натяжкой – Логрэд с сомнением принюхался к предложенной пище, сморщился и мотнул головой. Доктор неодобрительно хмыкнул, но спорить не стал. Больше достанется.

– Я нашёл, где срезать путь – одна из стен главного коридора обвалилась. Лаз узкий. Идти всего минут пятнадцать, а там уже будет основной туннель и можно не так таиться.

– Пролезу? – вопросительно изогнул бровь Вериа.

– Должны, – пожал плечами Рэд, вгрызаясь острыми зубами в сухарь.

Раздобытым Грегори пайкам было далеко до армейских, к которым привык Логрэд. Первые несколько дней его тошнило от запаха растворимой еды – доктор даже забеспокоился, не проморгал ли он у блондина сотрясение мозга или какую ещё проблему с головой. Позже оказалось, что виной всему был изнеженный желудок, привыкший к столу высших сословий. При желании проходчик мог обойтись без пищи до нескольких месяцев, только вот умалишённым он не был – приходилось довольствоваться схожим с мрамором по твёрдости хлебом и не до конца очищенной водой. К последнему парень был уже привычен, не во всех деревнях стояла подходящая фильтрационная система.

– А до Столицы ещё сколько? – Рейки чувствовал себя под землёй неуютно, стараясь не подавать виду, хотя в его тёмных глазах страх перед темнотой и слухами о катакомбах читался как на ладони.

Логрэд нахмурился, подсчитывая в уме. Кочевое племя они покинули восемь дней назад и двигались после этого точно на север, нигде не сворачивая и не задерживаясь хотя бы лишний час. Сам бы проходчик преодолел это расстояние дня за три-четыре – ему не нужно было много спать и делать частые привалы. Хотя, недавнее ранение и подорванность общего состояния… Нет, пожалуй, надо накинуть ещё одни сутки сверху. Потом проходчик понял, что производит совершенно лишние расчёты и тяжело вздохнул.

– Две недели точно. Если повезёт.

– А если не повезёт? И как может не повезти? Здесь правда водятся чудища?!

Мирика ткнула ученика Вериа под рёбра, заставляя мальчишку вскрикнуть и подпрыгнуть на месте.

– Нам тогда не повезло, Рэда очень сильно задело, – девочка закусила губу и крепко сжала чашку в руках.

– Неужели здесь действительно есть что-то, с чем сложно совладать первому рангу? Прямо под… империей? И с этим до сих пор никто не разобрался?! – Доктор Вериа выглядел весьма озадаченным.

– Мы наткнулись на робота-ремонтника. Довоенного. Я не ожидал, что у него включится протокол безопасности, – блондин недовольно скривился.

– Ясно. Но теперь-то ты сможешь с ним справиться?

Логрэд поднялся и отряхнул штаны.

– Я и справился. А сейчас мы с такими не должны встретиться – другой маршрут выбрал.

Передо мной открытая дверь дома, в руке привычная шпага. Спиной я чувствую взгляд, готовый просверлить насквозь, заставляющий замереть. Ступени крыльца скрипят под ногами, пустой коридор заброшенного дома кажется бесконечным, нет ни дверей, ни проёмов. Каблук сапога задевает стеклянную бутылку – она катится по деревянному полу, пока с тихим звяканьем не останавливается у стены. Большая комната, похожая на кухню – столы для разделки мяса, газовые плиты, стройный ряд раковин. Под потолком на бечёвке висят родные сёстры той, что я задел ногой, отличающиеся лишь цветом – тёмно-зелёные, прозрачные, дымчатые, насыщенно-синие. В разбитое окно дует ветер, и помещение наполняется тонким переливчатым звоном. Мне не по себе.

Такое уже было. Это – моё первое задание. Заражённая деревня. Из этой комнаты я ушёл сразу, не заметив ничего подозрительного. Это сон? Сейчас чувство постороннего взгляда усиливается, хочется сорваться с места и убежать, но ноги прилипли к полу – и не сдвинуться, удаётся только вращаться вокруг своей оси в поисках того, кто так настойчиво следит из теней. Страх нарастает, становится труднее дышать, я крепче сжимаю рукоять клинка. Что-то надвигается, идёт ко мне. Оно знает, что никуда мне не деться.

Тихий смех едва различим сквозь стеклянный перезвон – жуткий, злоехидный. Мурашки медленно поднимаются по спине, я оступаюсь, спотыкаюсь и падаю, больно прикладываясь затылком об угол столешницы. Шипя, ощупываю рукой голову – на перчатках блестит кровь. Сердце стучит в висках, голос смеётся всё громче, в горле застревает ком, из-за спазма невозможно сделать вдох. Комната перед глазами начинает плыть.

Меня шатает, но я встаю. Я хочу уйти. Желая избавиться от противного гогота в ушах, закрываю их ладонями. Голос никуда не пропадает, становясь всё громче и громче, подбираясь ближе.

Я прихожу в себя у порога дома. Шпага осталась где-то там, возвращаться за ней не хочется – там жутко, и от одной только мысли тело бросает в дрожь.

Грязные кривые улочки, сходящиеся в тонкую линию переулки, нависающие над головами балконы надстроенных этажей; стайки замызганных детишек – держи руку на кошельке, не то останешься без гроша в кармане! – и попрошайки, цепляющиеся за одежду; громкие зазывающие крики торговцев, расхваляющих товары, лежащие здесь же, прямо перед ними; полураздетые – или полуодетые? – женщины на углах улиц, выпячивающие грудь и призывным томным взглядом выискивающие новых жертв… Такой была Столица империи Дженто, её Нижний город.

Ни капли порядка, ни следа Забытых технологий. Где-то мелькали люди с роботизированными протезами, но то были либо способные позволить себе подобную роскошь наёмники, либо патрули гвардии. И тех и других Логрэд старался избегать, приказав Грегори не спускать глаз с детей и двигаться след в след за ним. Потеряться в этом гадюшнике непривычному человеку не составляло труда.

– Эй, малыш! Солдатикам сегодня скидка! – разбитная девица ухватилась за плащ Рэда, тут же отшатнувшись, встретившись с янтарными глазами проходчика.

– Форму носить надо, ублюдок! – сплюнула на сапог блондина она и быстро скрылась за поворотом.

Парень проводил её пустым взглядом.

– С вами… так всегда? – осторожно спросил Грегори.

Лёгкую Мирику доктор посадил на плечо, и сейчас девочка сидела там с гордым видом и вертела по сторонам головой. Рейки угрюмо плёлся следом – ему было стыдно идти за руку с учителем сродни какому-нибудь маленькому ребёнку.

– Обычно палками пытаются поколотить. – Логрэд не выглядел как-то особо задетым или обиженным.

В сущности, блондину было всё равно, как относятся к нему люди. В данный момент он был больше поглощён поиском хоть какого-нибудь ориентира, благодаря которому сумеет найти нужный дом. За полгода улицы изменились разительно – где-то достроили этажей, где-то снесли. Открылись новые бары и забегаловки. Срочным указом на одной из центральных улиц разбили парк, но от деревьев осталось одно лишь название, а большую часть скамеек и вовсе растащили по ближайшим домам.

– И не боятся, что ты и ответить можешь?

В последнее время Грегори стал задавать всё больше вопросов, пытаясь понять образ мышления проходчика. Прямые попытки анализа личности не помогали, Рэд был знаком со стандартными тестами и раскусил план доктора за считанные мгновения. Только сведя все полученные ответы воедино, мужчина понял, что его водили за нос. Склонности к каннибализму, адинамии и слабоумию у блондина явно не наблюдалось.

Вериа работал с проходчиками, но работал как врач – исследовал состояние организма, мутации крови и клеток, помогал справиться с болью и проблемами психики. Грегори видел их в деле только во время учений, а вот на улицах в патруле или же на задании – никогда. На окраинах империи к желтоглазым относились с почтением, ведь они были единственными, кто мог справиться с заражёнными особями или тварями из Мёртвых Земель. Реакцию столичных мужчина видел впервые, и даже не догадывался раньше, что она может быть столь… негативной.

– Нам запрещено нападать на гражданских без прямого приказа или угрозы для жизни. Пара синяков или переломов не считаются таковыми, – голос Рэда стал совсем бесцветным.

– А они?..

– У них есть право видеть в нас монстров, доктор Вериа.

Ему уже стали докучать вопросы Грегори. Блондину не хотелось копаться ни в себе, ни в ком-то другом. И так с лихвой хватало кошмаров, видений и лезущих в голову рифмованных строчек. Больше всего на свете проходчику хотелось оборвать свою жизнь, как бы это малодушно ни было, но оставалось ещё много вещей, бросить которые он не мог себе позволить.

– Я и сам иногда придерживаюсь подобного мнения, – признался Логрэд.

– Рэд не монстр! – Громкий вскрик девочки привлёк внимание людей вокруг.

– Конечно, юная леди. Только благодаря тебе, – успокоил её проходчик и ласково улыбнулся.

Марк Гонтэ – человек, которого искал Рэд и сотоварищи – родился и вырос в Нижнем городе, и даже став известным на всю Дженто механиком не захотел покидать свою первую и единственную мастерскую. Кто-то поговаривал, что гению просто было забавно наблюдать за спускающимися в клоаку светлыми господами, другие рассказывали про тайные подвалы под домом изобретателя, на перевозку которых потребовалось бы слишком много времени. Проходчик надеялся, что за всё это время Марк так и не соблазнился ни на одно из предложений Канцелярии, оставшись верным себе и своему дому.

Жилище механика располагалось ближе к центру города и Внутренней Стене, разделяющей Нижний и Верхний города. В отличие от окраин, земля здесь была поделена на участки, рядом с некоторыми домами даже наблюдалось некое подобие садов. Толпа разительно редела, а патрули стали встречаться куда чаще.

Издалека завидев медленно вращающиеся ржавые лопасти ветряков, проходчик прибавил шаг, и Грегори еле поспевал за быстро перебирающим ногами блондином. У высокой каменной ограды Логрэд замер, не сразу решившись воспользоваться звонком – видимо, предполагал, как старый друг может отнестись к появлению дезертира в своём доме.

– Чем могу помочь, сэ-э-эр? – прогнусавили из динамика.

– Нэйтан, здравствуй. Это Логрэд, – проходчик зажал кнопку на панели и тихо заговорил.

– Нат, кто там? – спросил по ту сторону кто-то. – Рэд?! Рэд! Привет! Я уж думал ты… Ух!.. Где ты был всё это время? Как ты?.. Ты в порядке? Или в бегах? Что у тебя?

– Я тоже очень рад тебя видеть…. то есть слышать, Марк, но не мог бы ты всё-таки пустить меня? Со мной Мирика и… кое-кто ещё.

– Конечно-конечно! Как я могу держать вас на пороге. И… О! Погоди. Возвышенный, что за дурацкая кнопка, вечно её заедает. Давно пора поменять. Нэйтан, почему я её?.. Что? Уже менял? Тогда почему?.. Не ту кнопку? А какую тогда? Что?! Сам поменял кнопки? Да не может такого быть! – Раздался противный скрежет и писк.– А, ну, выходит, может. Ладно, беру свои слова обратно, болван не ты, а я.

Замок в калитке щёлкнул и дверь распахнулась.

– Заходите давайте, я сейчас буду.

В парадных дверях небольшого двухэтажного особняка гостей уже встречали. Седой старик с крючковатым носом в тёмно-синей ливрее чопорно поклонился и попросил подождать пока не будет подготовлена гостиная. Грегори ссадил с плеча расстроившуюся было Мирику, но грустила девочка недолго, принявшись сбивчиво рассказывать Рейки про Марка и его чудесные изобретения. Логрэд повесил плащ на вешалку и повернулся к доктору.

– Он странный. Но некоторые люди просто не могут быть другими. Запаситесь терпением.

Вериа хотел было поинтересоваться, что имел в виду проходчик, но механик уже появился в холле. За ним, громко стуча копытами, следовало странное восьминогое белое существо. По слегка дёрганным движениям ног и головы можно было понять, что создание только выглядело живым, на деле являясь роботом.

– Привет-привет, я Марк, очень-очень приятно. Как ваши дела? О, а куда это вы так смотрите?.. А, это Марти. Марти, познакомься с нашими дорогими гостями. Ребята, это Марти. Марти, это ребята. Возвышенный, что я несу? Дурацкая лошадь, привязалась тут ко мне. Я же сказал тебе, иди на улицу. На у-ли-цу! Понимаешь меня? Нет? О Господи. Нэйтан! Нат! Убери, наконец, эту безмозглую жестянку. Да, я знаю, что я сам его программировал, не смотри ты на меня так. Давай, уведи его уже. Чай и потом подать можно.

– Здравствуйте, – тихо выдохнул Рейки.

Его учитель потрясённо молчал, запоздало воспринимая протараторенные перепачканным с ног до головы мужчиной слова. Разглядывая гостей, изобретатель вытер масляные руки прямо о штаны и поправил сварочные очки на лбу.

– Лошадь? – Рэд не отрывал взгляда от восьминогой твари, которую всеми силами пытался вывести на улицу через заднюю дверь слуга Марка.

Марк выглядел от силы лет на двадцать пять, хоть на самом деле ему давно перевалило за третий десяток. Некогда белоснежная рубашка, мешковатые штаны и плотный холщовый фартук, казалось, были пропитаны насквозь масляными пятнами и металлической пыльцой, но для механика внешний вид всегда оставался на последнем месте. Взъерошив тёмно-русые волосы, мужчина удивлённо моргнул и улыбнулся. Он всегда любил поговорить о своих детищах.

– А, это? Ну, таких зверей раньше видимо-невидимо было, на них ездили и землю пахали. Мне эту махину разобранную по кусочкам из-за Эола привезли. Мол, на-ка, Марк, ты умный, ты эту штуковину возьми и собери моему сыну в подарок. Варс Аверинель попросил. Да ты его, наверное, и не знаешь. У-у, богатый мужик оказался. Только мне уже жалко Марти ему отдавать, привязался я.

– По-моему, куда практичнее глайдер или аэроскутер, – хмыкнул проходчик, скрестив руки на груди.

– Не могу с тобой не согласиться, – сокрушённо вздохнул Марк. – Только у господ свои причуды. Не удивлюсь, если скоро будет заказ на целую партию. Непрактично, зато модно и кормить не надо. Да и где ты нынче лошадь найдёшь, а? Так, о чём бишь я… Что-то мы куда-то ушли не в ту степь. Ты где был, белобрысая морда? Сложно было мне хоть весточку подать?!

– Мы с Рэдом были в гостях у бабушки Туи! А ещё на Стену ходили смотреть! А ещё мне платье подарили! Можно я его тебе покажу? А ещё, ещё!..

– Ты и Мири с собой таскал?! – Зелёные глаза Марка сузились до тоненьких щёлок. – Изверг! Ребёнка!.. Да как ты!.. Только о себе и думаешь. Ты хоть представляешь, как в её возрасте за тобой тягаться трудно?

– Я привёл с собой доктора Вериа. У нас есть кое-какие дела в Столице, связанные с моим дезертирством, – Логрэд, казалось, пропустил мимо ушей все обвинения в свой адрес.

Всё ещё причитающий шёпотом Марк резко прервался, вгляделся в лицо Грегори, вскользь посмотрел на Рейки и Мирику и растянул улыбку до ушей, подходя к девочке ближе.

– Мири, я очень рад тебя видеть, но у нас с твоим братом дела. Давай ты покажешь своему другу дом и комнату с игрушками? Я скажу Нэйтану, чтобы он принёс вам чай и печенье туда.

– Но платье…

– Я обязательно посмотрю на твоё, я уверен, чудесное платье. Но чудь позже, хорошо?

Девочка кивнула и потянула Рейки на второй этаж.

– На пороге точно разговаривать не будем, – тяжело вздохнул изобретатель, приглаживая волосы. – Рэд, помнишь ещё, где мой кабинет? Я переоденусь и подойду.

Марк сделал долгий глоток из кружки, не сводя взгляда с блондина в кресле напротив, и усердно потёр подбородок тыльной стороной ладони. Выслушав историю Рэда от и до, изобретатель ушёл в себя. Пару раз промелькнула мысль сдать и Логрэда, и его нового друга Верховному канцлеру и не морочить себе голову лишними проблемами, и хотя мужчине удавалось избавиться от подлой задумки, та всё-таки очень прочно засела где-то в уголках разума.

– То есть вы, господин Вериа, говорите…

– Доктор, – поправил Грегори.

– Хорошо-хорошо. Доктор. Я разве спорю? Вы лучше мне вот что скажите, вы в Столицу приехали, получается, чтобы на Центр посмотреть?

Доктор медленно кивнул.

– А на Центр посмотреть зачем? – куда-то в сторону спросил Марк, будто бы изучая оставшийся в кружке чай.

– Надо, – жёстко отрезал Рэд, опасливо оглянувшись на Грега.

– Надо, значит надо, – пожал плечами механик. – А ты, мой друг, дезертировал, потому что Мири отправили на опыты, хотя обещали, что она будет в безопасности, так?

Логрэд согласно вздохнул.

– А я, такой хороший и гостеприимный, сижу здесь и слушаю вас, потому что вам больше некуда пойти, так?

– Ты сидишь и слушаешь нас, потому что у тебя единственного есть коды доступа к Внутренней стене и Центральной канцелярии. И ты давно ждёшь удобного случая, чтобы их проверить.

– Та-а-ак, – протянул Марк, отставляя чай в сторону, и принялся рыться в ящиках стола.

На пол посыпались всевозможные чертежи, расчёты и выкладки. Когда дело дошло до содержимого нижних ящиков, оттуда сначала с громким стуком упал гаечный ключ, потом посыпались болты и винтики, а завершающим картину предметом стал набор мелких часовых отвёрток. Механик недовольно бурчал себе под нос, что когда-нибудь он к Извечным сожжёт весь дом подчистую и выстроит новый, ибо разобрать бардак становилось с каждым годом всё более непосильной задачей.

– Хорошо. Допустим, у меня есть эти самые… ну, коды. И даже, возможно, – Марк разложил на столе потрёпанный чертёж, – есть план Центра. Не всего, конечно, откуда бы у меня весь план… Но вот если дойти до Управления, то там может оказаться весь. Все тридцать шесть наземных и двадцать два подземных этажа. А вам, допустим, нужен только минус семнадцатый этаж. А если допустить, что я пойду с вами…

– Исключено, – отрезал Логрэд.

– От меня вполне себе есть польза, ты же понимаешь, что…

– Если со мной что-то случится, я не хочу, чтобы Мирика осталась на улице.

– Ну, в таком случае всегда остаётся Нэйтан, – принялся рассуждать изобретатель, но наткнувшись на ледяной взгляд блондина осёкся. – Ладно. Допустим, меня с вами не будет. Ладно! Не допустим, а точно меня с вами не будет. У-у, ноги моей рядом не стояло!.. Кхм. О чём мы? А, да, точно! План-план-план.

– Ты забываешь, что я работал в Центре, – напомнил ему проходчик.

– Да-да, это тоже надо учесть! – почесал нос изобретатель.

– Господин Гонтэ…

– Можно просто Марк, – доброжелательно махнул рукой мужчина.

– Марк, – послушно отозвался Грегори, – лет пятнадцать назад я ещё работал в Центре, так что…

– Нет, вряд ли ваши знания пригодятся, – задумчиво склонил голову к плечу Марк. – После мятежа лаборатории перенесли, серверную спрятали под землёй… Да мало ли что там могли с ног на голову поставить! Один только кабинет Верховного канцлера остался на месте, но вам там точно делать нечего. Вам прям так надо туда соваться?

– Очень, Марк, – бросив взгляд на проходчика, медленно произнёс Грег.

– И без определённой помощи у тебя станет на одного друга меньше, – заверил механика Рэд.

Они здесь, совсем рядом. Подбираются со всех сторон, смотрят на меня своими жёлтыми глазами и недовольно ворчат, сдерживая желание наброситься и разорвать в клочья. Всё потому, что здесь их Вождь. Человек в маске и плаще с глубоким капюшоном кладёт тонкую ладонь на холку самого большого зверя, гладит за ухом. Маска скрывает только половину лица, я вижу аккуратные губы и понимаю, что вожак стаи – женщина.

– Мы ждали тебя, – серо-стальной взгляд неотрывно смотрит на меня.

Впервые в моём сне со мной пытается поговорить человек, не монстр. Или там, под плащом и маской, скрывается чудовище куда ужаснее, чем всё то, что я видел до этого? Но я ошибся. Это было не чудище и даже не женщина – девушка. Смутно знакомые черты, чёрное крыло волос и глаза… Так, наверное, выглядела бы повзрослевшая лет на десять Мирика, не будь у неё моих янтарных глаз. Не будь она?.. Я так и не смог ухватиться за ускользающую в подсознание мысль, хоть и понимал, что это было важно. Жизненно необходимо. Будто я нашёл наконец нить, которую давно искал.

– Мы ждали тебя здесь, – повторяет она и ласково улыбается.

========== IV ==========

IV

Внутренняя стена, отделяющая два совершенно разных города друг от друга, высилась исполинской слепящей громадой. Сделанная из металла, она охватывала Верхний город плотным кольцом, и была единственным строением, оставшимся со времён Последней Войны. Помимо уходящего в небо шпиля Центра, разумеется. Эта махина называлась Коконом, и когда-то давно именно благодаря ней люди смогли пережить ядерную зиму. Правда, тогда ещё работал силовой купол, но за три сотни лет тайны Забытых технологий постепенно терялись, и никто уже не знал, каким образом выставлялась защита.

Сейчас вполне хватало и просто стены.

Марк поправил на плече объёмистую сумку с инструментами и тихонько кашлянул. Гвардеец у ворот рассматривал предоставленные механиком документы уже третью минуту и недовольно кривился, явно не желая никого пускать.

За спиной изобретателя стояли переодетые и замаскированные Логрэд и Грегори. Проходчику выкрасили волосы в чёрный, выдали замызганный рабочий комбинезон и круглые очки с тёмными стёклышками. Доктора же побрили, зачесали волосы назад и нарядили в добротный костюм. Рядом друг с другом сейчас эта парочка смотрелись как небо и земля, но ничего подозрительного в их присутствии гвардеец найти не мог – Вериа представили как учёного-математика, помогающего в расчётах, а Рэд играл роль подмастерья Марка.

– Вы сопровождаете господина Гонтэ?

У пропускного пункта стоял не проходчик даже – кто-то из мелкой стражи. Логрэд поправил большим пальцем очки, незаметно осмотрев мужчину на предмет оружия и выправки, и сплюнул под ноги.

– Чё? – сипло процедил он, набычившись.

Грегори хмыкнул про себя. Что, всё-таки, делает с людьми одежда и способ подачи себя. Ещё несколько часов назад он сам выглядел бандитом с дороги, а блондин, наоборот, воплощением дворянской утончённости. Надо отдать должное Марку, тот мастерски умел не только собирать механизмы.

– П-простите моего д-друга, госп-под-дин, – проблеял Грегори, взяв внимание на себя.

Доктор опасался, что так или иначе кто-то сможет заметить жёлтые глаза Рэда. С краской для волос проблем не возникло, отыскать её не составило труда, но вот линзы… с ними дела обстояли куда хуже, да и сам парень отказывался. Очки спасали положение, однако не давали стопроцентной гарантии. Так или иначе, Логрэд оставался проходчиком. Желтоглазым выродком, по мнению большинства жителей столицы.

– Да-да, простите моего глупого подмастерье, он впервые разговаривает с кем-то из Верхнего города. Слаб умом, зато руки из нужного места растут! – в своей привычной манере затараторил Марк. – Вы уж не серчайте, господин стражник. Я его непременно накажу за подобную вольность, можете не сомневаться! А как насчёт наших документиков? Мне казалось…

– Всё в порядке, господин Гонтэ, – гвардеец всё-таки умудрился вставить слово. – Но я не думал, что вы сами…

– О, право же, господин стражник, разве мне нельзя хоть изредка покидать свою пропитанную маслом хибару? Я ведь тоже человек, господин стражник! Быть может, и ходят слухи, что я давно внутри весь из железа, но то только слухи, не более.

– Проходите, – было видно, что стражник хотел поскорее отделаться от словоохотливого изобретателя.

Оказавшись по другую сторону стены, мужчины свернули за ближайший угол и остановились там. Марк оглядел спутников с ног до головы, задумчиво склонил голову набок и… рассмеялся.

– Ну вы даёте! – сквозь хохот выдавил он из себя, согнувшись пополам.

– В-вам что-то не п-понравилось, госп-под-дин Г-гонтэ? – чуть опустив очки, Рэд уставился на механика янтарными глазами.

Смех Марка сделался громче.

Грегори промолчал. Ослабив галстук и взъерошив прилизанные волосы, доктор проверил револьвер в кобуре и только после этого спокойно выдохнул. Он никак не мог поверить, что всё прошло столь гладко.

– Они всегда… так беспечны? Даже не проверили карманы.

– Ничего личного, доктор Грегори, но вы выглядели слишком мирным болваном. А меня здесь все знают, – прекратив смеяться, механик перевесил сумку на другое плечо, – кажется, с тем, на воротах, я виделся уже раз в пятый… или шестой? В прошлый раз, когда они решили перетрясти всю мою сумку, я охотно рассказал, какая деталь и инструмент для чего предназначены. Вы думаете, кто-то ещё захочет послушать подобную сказочку?

Вериа хмыкнул. За последние несколько суток, пока в доме изобретателя Гонтэ готовился план операции «Центр», доктор хорошо понял, что болтать Марк любил только для виду. Так к нему относились со снисходительностью. Безумный гений, что с него взять?

– Значит так, – переменился в лице Марк, открывая сумку. – Это пропуски. Так себе, на самом деле. Ты, Рэд, теперь рядовой инженер, а вы, Грегори, бухгалтер из отдела… Нет-нет, можете не поправлять свой вид. Сойдёт и так. Подумают, что вы опоздали и не успели привести себя в порядок. Что я забыл? Ах, да. Вот, значки. Приколите на воротник, слева. Это дополнительный допуск, не помешает. Ещё вот. Складной клинок. Не твоя шпага, Рэд, потяжелее, так что учитывай. Это прототип, если поломаешь – не жалко. Всё равно у меня уже появилась идея, как его можно усовершенствовать… Ладно, об этом потом. Походная аптечка для вас, Грегори. Спрячьте на поясе под сюртуком. Всё, что смог найти, в вашем распоряжении. Ах, да. Запасные патроны. И, Рэд, ты точно уверен, что тебе не нужен пистолет?

На секунду задумавшись, проходчик качнул головой. Он и не планировал пробиваться с боем куда бы то ни было, ему хотелось как можно дольше оставаться незамеченным. А если уж обнаружат… Оставалось надеяться, что Верховный за несколько лет переменил своё мнение насчёт некоторых обещаний.

В любом случае, оружие мало чем сможет помочь.

– Ну же, иди ко мне! – шипит красноглазая бестия, простирая руки.

Я делаю шаг назад, не сразу поняв, где нахожусь.

На гладких сводах пещеры танцуют неясные тени, под ногами медленно оплывают свечи – какие-то достигают в высоту человеческого роста, другие толщиной всего с полпальца. Тварь впереди выглядит как белокурая красавица, но такова лишь её верхняя часть. Всё туловище ниже пояса вьётся кольцами зеленоватой чешуи.

– Иди ко мне! – низко, гортанно смеётся она и раскрывает пасть.

Длинный язык вываливается между клыков. От смрадного дыхания чудища желудок подступает к горлу, но может ли меня стошнить здесь? Может ли?..

Лампочка несколько раз мигнула, и лифт с тихим шипением остановился. Логрэд открыл глаза и вопросительно посмотрел на стоящего рядом доктора. Грегори дёрнул плечом в ответ, раздумывая, как лучше обратиться к толстенькому мужичку впереди. Судя по серому мундиру, тот явно был из канцелярии. Но вот что значили нашивки на рукаве? Только попав внутрь, Вериа понял, что в Центре поменялось довольно многое. И сильно.

Положение спас сам чиновник. Поджав губы, он повернулся к Рэду и фыркнул.

– Давно бы уже починили всё, криворукие бездари!

– Не извольте беспокоиться, милсдарь, – проходчик широко улыбнулся и коротко поклонился. – Для того и едем-с, чтоб энту бандуру чинить-то.

– Пора бы уже их штат сократить, – толстяк обратился к Вериа, – только и знают, что жрать казённые харчи и сидеть себе на заднице ровно.

– Согласен с вами, сэр, – активно закивал доктор.

– И с корнем вырваны надкрылья надменной камарильей… – еле слышно пробормотал Логрэд в сторону.

– Что-что? – подозрительно прищурился чиновник.

Рэд закашлялся.

– Грю, сделаем всё в лучшем виде, не извольте беспокоиться.

Лифт вздрогнул и пополз вниз. Чиновник, ругаясь, вышел на ближайшем этаже, и доктор с проходчиком вздохнули свободнее. Впрочем, выходить им предстояло на следующем.

Длинный обшарпанный коридор заставлял Грегори чувствовать себя не в своей тарелке, а вот Рэд, казалось, наоборот, собрался и впервые за всё утро перестал нервно озираться по сторонам. Деваться уже некуда, и доктор согласился с мыслью, что сейчас метаться и трепать себе нервы уже бессмысленно.

– Что ты там про крылья бурчал? – заинтересованно спросил Грег.

– Стихи. Не обращайте внимания.

Комната управления находилась в самом конце. Логрэд на проверку щёлкнул пару раз клинком, проверяя, насколько быстро он может собираться, и бесцеремонно распахнул дверь. На счастье, та была незаперта.

– Что вы?!..

Из-за пульта с множеством экранов и мелькающих кнопок поднимался охранник. Слишком медленно, хмыкнул про себя проходчик, разом оказавшись за спиной мужчины и легко вонзив меч. Второму, он, легко крутанувшись на пятке, перерезал шею. Лицо Рэда походило на каменную маску, за тёмными стёклышками очков невозможно было понять выражения его глаз, и Грегори внутренне содрогнулся. Во рту разом пересохло.

– Обязательно было?

Логрэд не ответил.

– Здесь же камеры везде, – еле выдавил из себя доктор, сглотнув.

Пожав плечами, парень вынул из кармана тонкий серебристый стержень и кинул его Вериа. Носком сапога проходчик перевернул один из трупов и принялся искать пропуск.

– Марк дал. Создаёт помехи.

– Они же быстро поймут, что помехи созданы искусственно…

– Мы будем уже далеко отсюда, – найдя карточку доступа, Логрэд вставил её в паз клавиатуры и углубился в поиски нужной ему информации.

Грегори, борясь со смешанными чувствами, достал револьвер и выглянул в коридор. По подсчётам Марка, у них было не больше пяти минут, прежде чем кто-то наверху заметит, что в комнате управления слишком тихо. И хотя в канцелярии вряд ли поверят в столь вероломное нападение, скорее уж списав всё на неполадки со связью, надеяться исключительно на удачу было не в правилах доктора.

– Они не удалили мои данные из базы, – Логрэд через плечо посмотрел на мужчину и криво усмехнулся.

– В смысле?

– Какой-то идиот решил, что я не заявлюсь сюда. И не стал удалять меня из базы, посчитав это слишком сложным. У нас в руках допуск первого ранга.

– Что-то я не вижу…

Подняв очки на лоб, Рэд оттянул веко. Грег понял намёк и коротко кивнул.

– Нас что-то ещё здесь держит?

– Нет.

Лифт, ведущий на нижние этажи, находился в соседней комнате. Доступ к нижним пяти этажам имело ограниченное количество лиц, и два года назад проходчик первого ранга, Логрэд Най, входил в их число. Грегори не стал спрашивать, откуда у ещё, вроде бы, мальчишки и высший ранг, и доступ к секретным данным. Он догадывался, что парень ответить что-нибудь односложное или банально проигнорирует вопрос. А в последнее время Рэд и вовсе стал очень уж… холодным. И трупы только добавляли уверенности в этом.

Вериа не сомневался, что происходит что-то непонятное, об этом говорило всё: и кажущаяся лёгкость, с которой они проникли до, казалось бы, засекреченной охраняемой лаборатории, и отсутствие людей по пути сюда, и суетливость мальчишки, торопящегося скорее добраться до цели. Чтобы увидеть фальшь, умником быть не обязательно, но любой неосторожный шаг в сторону мог дорого обойтись Грегу, поэтому он шёл на поводу у Логрэда, покорно плывя по течению и не подавая виду. За проходчиком и его твёрдым «надо», с которым при первой встрече была сказана фраза о необходимости увидеть что-то в Столице, стоял кто-то ещё.

Удобнее перехватив меч, Рэд мельком оглядел смежное помещение и направился к двери лифта. При желании, можно было взломать систему, Марк даже предоставил всё необходимое для этого. Но раз уж из базы данных его не удалили, грех было бы не воспользоваться представившейся удачей. Конечно, где-то внутри извивался червячок сомнения: вдруг его данные не удалили, а перепрошили, и теперь попытка воспользоваться лифтом на нижние этажи поднимет тревогу? С другой стороны…

Проходчик отмахнулся от лишних мыслей, наклоняясь к сканеру сетчатки. Компьютер тихо пискнул и зажёгся зелёным, открывая дверь лифта. Пропустив Грегори вперёд, парень оглядел комнату ещё раз, задержал взгляд на мигающей красным огоньком камере и растянул губы в улыбке.

– Двадцать первый, – отвечая на немой вопрос Вериа, произнёс Рэд и вернул очки на нос.

Ему не хотелось, чтобы доктор разглядел что-нибудь в его взгляде.

Лаборатория, в которую они спустились, занимала целых два этажа подземного комплекса. Здесь были собраны всевозможные Забытые технологии, разительно отличающиеся от примитивных компьютеров, выстроенных уже в послевоенную эпоху. В основном – медицинской направленности. И Грегори почти сразу догадался, что здесь создавали не просто проходчиков. То оборудование выглядело совсем иначе, а благодаря этому можно было…

Доктор увидел в одном из прозрачных баков с лиловой жидкостью что-то отдалённо напоминающее человека и поёжился. У существа были четыре руки и похожий на хвост отросток, но оно, несомненно, когда-то являлось человеком. Или было создано на основе человеческого генотипа. Или… Вериа потряс головой, заметив, что отстал от легконогого Логрэда.

– Ты знаешь, чем они здесь занимались? – сухо поинтересовался мужчина.

– Знаю. Поэтому-то я и привёл вас сюда.

Остановившись, проходчик не повернулся к Грегу,вместо этого обратив внимание на один из ближайших экранов, и, немного поразмыслив, со всего маху опустил меч на стоящий рядом системный блок. Под высоким потолком аварийные лампы полыхнули красным. Завизжала сирена.

– Что ты творишь?! – не понимая, что происходит, Грегори метнулся вперёд.

Зря. Он едва успел отскочить от колющего удара Логрэда и, споткнувшись, оказался на полу. Одним прыжком Рэд оказался рядом, вонзил клинок в плечо Грегори и наклонился к его лицу. Очки парень отбросил в сторону, взирая на доктора прямым, ничего не выражающим взглядом, будто бы мясник на бойне.

– А теперь давайте поговорим, доктор Грегори Вериа. Или мне стоит называть вас по-другому? Извините, имени, данного вам при рождении, я не знаю.

– Что ты?..

Уголки губ проходчика разочарованно опустились. Видимо, он ожидал совсем другой реакции, ведь ранил Логрэд левую руку, а револьвер оставался в правой. И сжал его Грегори крепко, выпускать совсем не хотел. Что же тогда? Боль мешает? Этот человек к ней непривычен?

– Не дёргайтесь.

– Зачем?

– Знаете, а я ведь давно понял, что вы только пытаетесь казаться… жестоким, – Рэд легонько надавил на рукоять, наблюдая за гримасой боли на лице доктора. – Сразу видно, что вы не из этих мест. Ваше желание помочь всем и каждому сыграло с вами злую шутку, Вериа.

Глупый мальчишка! Что же он творит? Неужели не понимает, что сейчас…

– Тебе нужно успокоиться, – с нажимом выдавил из себя Грег. – Ты считаешь меня врагом, но я не враг тебе. Мы можем поговорить спокойно.

Как маленьким детям интересно отрывать от таракана по лапке или крепко сжимать лягушку, так и Логрэду было любопытно, как скоро мужчине станет настолько больно, что он не сможет сдерживаться?

– О нет, доктор Вериа, тут вы ошибаетесь, – в жёлтых глазах промелькнула жажда крови. – Вы пришли из-за Мёртвых Земель, я прав?

– Рэд, ты должен…

– Я ничего вам не должен, Вериа, – проходчик провернул клинок в ране, заставляя мужчину кричать.

– Т-ты не пони… кха!.. – На губах Грегори выступила алая, тягучая кровь.

Логрэд сделал шаг назад, любуясь получившейся картиной.

– Тебя используют! – зло выплюнул доктор, попытавшись подняться, ухватиться за эфес меча.

Сказанные Грегом слова хлестнули проходчика, заставляя отступить. И мужчина не стал тратить время попусту, крепко стиснул зубы и поднялся на ноги. Пошатывающийся, раненный, с диким шумом в ушах, он не был ровней первому рангу в бою. Оставалось лишь…

– Ты не знаешь всего. Ты пытаешься выслужиться!

Рэд дёрнул ухом и сквозь надрывный вой услышал то, для чего тянул время. Опускающийся лифт. Ох не зря он сломал прибор Марка, не зря! Всё могло бы закончиться ещё там, наверху. Охрана, как всегда, опаздывает. Никаких навыков так и не прибавилось, всё такие же медленные черепахи.

– Сейчас я полезен как никогда, – парировал Логрэд.

– Хорошо, полезен. Но для этого не обязательно было вот так…

– Обязательно, – парень подошёл ближе и с вызовом посмотрел в лицо Вериа.

– Нисколько, – зашипел Грегори и резко саданул рукояткой револьвера проходчика.

Глядя на оседающее на пол тело, доктор тяжело вздохнул. Мог бы убить почти сразу, но не хотел. А теперь уже поздно. Да и в любом случае было бы поздно – лифт один, выход один. И от него уже бегут люди в армейском, что-то кричат… Грег поднял руки над головой, по требованию кинул пистолет на пол.

– Здравствуй, Грэм, – дружески улыбнулся Грегори знакомому лицу.

Сидящий за массивным столом мужчина имел ничем не примечательную внешность. Худое лицо, невыразительные глаза, лёгкая седина в волосах… Мало кто знал, как выглядел Верховный канцлер, правитель империи Дженто. И мало кто узнал бы его в толпе.

Нортон Грэм был избран Канцелярией на должность Верховного канцлера двадцать лет назад, и всё это время никто не осмелился и слова высказать против столь долгого правления. Обычно выборы проходили раз в пять лет, и избираться больше, чем два раза подряд, запрещалось, но Грэма это не волновало. Эти дурацкие правила давно следовало бы отменить, но руки всё никак не доходили.

Напротив, в парадном доспехе, навытяжку стоял проходчик. Нортон скривился, мельком посмотрев на него, и на несколько секунд задержал взгляд на волосах чернее ночи. Тёмный цвет удивительно подходил его бледному лицу, но навевал слишком много неприятных воспоминаний.

– И с чего ты заявился сюда? – вздохнул мужчина, массируя виски.

Ночь выдалась долгой – документы, прошения, подготовка новой реформы… Ещё и на юге что-то творится. Жалобы о нападениях тварей на приграничные деревни всё увеличиваются и увеличиваются, не спасают даже усиленные кордоны. И что со всем этим прикажете делать? Надо бы выслать отряд проходчиков, да только где взять способных!

Хотя один стоял прямо перед ним.

– Ну? – нетерпеливо постучал пальцем по столу канцлер.

– Вы искали человека, который пришёл из-за Мёртвых Земель. Я привёл его к вам.

Ровный тон мальчишки раздражал. Грэм откинулся на удобную спинку кресла и задумчиво потёр гладковыбритый подбородок. И как быть со всем этим? А главное, с ним?

– Я не стал убивать тебя. Не стал преследовать. Разрешил забрать эту… девчонку. Но индульгенции у меня нет.

– Мне не нужно очищение совести, – улыбнулся проходчик. – Я лишь возвращаю долг.

– Долг? – Нортон поднялся из кресла и подошёл ближе. – Ты мне ничего не должен.

– Я лишил вас ваших исследований, мессир.

– Не называй меня так! – вышел из себя канцлер, замахнувшись рукой.

Мальчишка не сделал шага назад, не шелохнулся даже. Поднял жёлтые глаза на Верховного канцлера, понятливо улыбнулся и наклонил голову для удара. Что-то всё же в нём сломалось – Грэм без труда мог прочитать проходчика как раскрытую книгу. Сломалось, и теперь он всеми силами пытался починить в себе это «что-то».

Грэм одёрнул руку, словно сунул её в огонь, и поспешно отошёл. Проходчик вселял в него ужас, но признаваться в этом мужчина не хотел.

– Чего ты добиваешься, Логрэд?

Оказавшись рядом со столом, Нортон скомкал какую-то ненужную бумажку и немного успокоился. Нервы к Извечным давно полетели, надо бы попросить докторов прописать что-то посильнее, чем…

– Я хотел бы вернуться к своим обязанностям, мессир.

– Пшёл вон отсюда! – не выдержал Грэм.

– Я могу рассчитывать, что моя просьба…

Нортон крепко зажмурился. Он сходит с ума, просто сходит с ума. Нет никакого мальчишки рядом. Нет и никогда не было. Это видение, галлюцинация, сон, сон, сон!..

– Твоя комната нетронута, – прорычал канцлер, борясь с желанием ударить желтоглазого. – А теперь вон. Вон!

– Благодарю… отец.

Стук каблуков, скрип двери. И канцлер остался один.

Но легче ему от этого не стало.

========== V ==========

V

– Ты изменился, – лучезарно улыбается сидящая на кровати женщина.

Закрыв дверь комнаты на замок, я прохожу к столу. Всё это время, пока меня не было, кто-то убирался здесь – нигде ни пылинки. Постельного белья нет, надо бы попросить… только у кого? Может, порядки и не сильно изменились?

Встряхиваю головой, нервно сглатываю набежавшую горькую слюну. Что я могу ответить? «Я не знаю вас». Или, быть может, «Вы прекрасно сегодня выглядите»? Нет, не подойдёт ни то, ни другое. Нужно что-то совсем непохожее на это.

– Что же ты молчишь? – Серые глаза вмиг становятся грустными.

Я поворачиваюсь к ней, но продолжаю молчать. Да и что я мог сказать ей? От меня чего-то ждут, и если бы я знал… Знал ли? О чём я вообще могу знать? Голова раскалывается. Мысли становятся рваными, непослушными.

– Я мертва. Прими это.

Но я тебя даже не помню! Хочется кричать, да только спазм охватывает горло, и не то что пискнуть, вдохнуть не получается толком. Слова ударяют по голове обухом, шум в ушах не даёт сосредоточиться. Я тону, выныриваю, снова тону… Как?! Вокруг воздух – не вода. Не вода, не вода, не вода!

Жёсткий пол. Тишина. Никого. И боль, видения, страх – всё отступает.

Я один.

– Молодой человек! Молодой человек! – дребезжащий старческий голос требовал реакции, и Рэд дёрнулся в сторону, больно врезаясь затылком в стену. – Да очнитесь же вы! Я, конечно, всё понимаю, новые веяния… мнэ-э… моды, но спать на полу… Нонсенс! Пожалели бы свой организм!

Проходчик разлепил глаза, пытаясь сфокусироваться на низеньком сухощавом старичке. Тот упрямо двоился в глазах и никак не хотел собираться в единое целое. Резкая боль в животе заставила Логрэда свернуться клубком и зашипеть, желание заскулить и броситься на стену рвалось наружу.

– Вставайте, вставайте! Вас надо… мнэ-э… осмотреть. Ну же, я не могу вам помочь, если вы будете… Ох, что же мне с вами… Да как же…

Причитания старика позволили Рэду отвлечься и постепенно прийти в себя. Первым делом он сел, тяжело дыша и продолжая шипеть, огляделся по сторонам и ещё раз посмотрел на гостя, припоминая, что его имя Коулз. Вроде бы доктор, да не простой – лично курирующий проходчиков с третьего ранга и выше. Что мог тут забыть? Хотя, тут и думать нечего. Разумеется, Верховный канцлер приложил свою руку к этому, не желая оставлять бывшего изгнанника без должного присмотра.

– Доктор?.. – Рэд закусил губу почти до крови и предпринял вялую попытку подняться, держась рукой за стену.

– Да-да, молодой человек. Всё верно. Вы же меня помните? Церик Коулз, ваш мнэ-э… с позволения будет сказать, ваш лечащий врач. Канцлер Грэм отдал приказ проверить вас… мнэ-э, я извиняюсь за подобное недоверие к вашей персоне, но мнэ-э… приказ есть приказ и… мне надо проверить вас на наличие вируса, а также… мнэ-э… вашей мозговой активности. Разумеется, всё только с вашего согласия.

– Я помню вас, доктор Церик. Это необходимо сделать прямо сейчас?

Старик подёргал себя за козлиную бородку и скривился. Его самого оторвали от очень важного эксперимента, но приказы с самого верха не обсуждались, особенно если их отдавал Верховный лично. К тому же, дело касалось не какого-то рядового проходчика, а одного из партии Най… Церик недовольно цыкнул. Давно уже пора отучить себя думать о живых людях как о вещах, а вот поди ж ты! Дурная привычка, как бы не ляпнуть такого вслух…

– Да, необходимо, но… мнэ-э… вам не потребуется идти далеко. Медицинский кабинет находится… мнэ-э… несколькими этажами ниже. Если вы не в состоянии… мнэ-э… идти сами, молодой… мнэ-э… человек, я могу распорядиться о кресле для вас.

– Всё в порядке, – натянуто улыбнулся парень. – Уже в порядке.

Лампочки в коридоре слабо мигали в такт шагам, старикашка что-то мерно бормотал себе под нос, где-то за стенами слышались приглушённые голоса. На жилых этажах не всегда так тихо, но если судить по часам в холле, было три часа пополудни – большая часть проходчиков отправилась на патрулирование или задания. В основном квартиры, предоставляемые Центром, использовались именно ими. Учёные жили кто в отдельном крыле, ближе к своим лабораториям, кто в собственных домах. Канцелярия состояла из аристократии, а у тех поголовно поместья или же личные покои на верхних этажах…

– Логрэд!

Парень обернулся на оклик, чувствуя, как сердце между рёбер стискивает невидимая холодная рука. Уж кого-кого, а моложавого седовласого мужчину он ожидал увидеть здесь меньше всего – господин де Шати не имел обыкновения посещать общежитие проходчиков, вызывая нужных ему людей в свой кабинет. Что его сюда занесло?

– Я рад, что ты вернулся со своего «задания» целым, – слащаво улыбнулся Люсьен, раскланиваясь с доктором Цериком.

Само собой, скрыть полугодичное отсутствие первого ранга от архистратига проходчиков было невозможно. Змеиные глаза де Шати ехидно прищурились, он явно намеревался сказать что-то ещё, но вдруг передумал. Логрэд и не надеялся, что отношение Люсьена переменится – начальство всё также недолюбливало выскочку, умудрившегося к девятнадцати годам мало того, что резво взобраться по служебной лестнице, так ещё и стать одним из личной гвардии Нортона Грэма. Подобная честь обошла стороной его, Люсьена де Шати, единственного проходчика нулевого – наивысшего! – ранга, и выпала какому-то… какому-то!..

Нет, не зря Грэм изгнал этого мальчишку, не зря лишил всех привилегий. Но отчего сейчас он так легко принимает его обратно?

– Отчёт предоставлен Верховному канцлеру лично, – Рэд старался не поднимать взгляда на мужчину в белом мундире, – есть ли необходимость повторять его вам?

Логрэд без стеснения пользовался способностью отключать эмоции как по мановению руки, «перегорев» после того, как стал проходчиком – таково было одно из последствий операции. Теперь приходилось прилагать усилия, чтобы чувствовать, но это позволяло не срываться, трезво мыслить и… выводить из себя собеседников. Большинство мигом терялись, принимая бесцветный тон на свой счёт.

К архистратигу это, разумеется, не относилось.

– Не утруждай себя, – усмехнулся де Шати. – Но проверку тебе следовало пройти до того, как заявляться в Центр.

– Позвольте, господин Люсьен, мы всё-таки проведём нужные исследования, чтобы успокоить вас и его сиятельство Верховного канцлера, – Церик приглушённо выдохнул, сам не ожидая, что способен сказать такую длинную фразу без запинок.

– Конечно, – милостиво кивнул архистратиг, не повернувшись даже к доктору. – Не смею вас больше задерживать.

– Мерзкий тип, – в полголоса произнёс Коулз, когда де Шати покинул их общество.

Смотрящий в спину архистратигу проходчик согласно кивнул. Как его с таким характером вообще в проходчики взяли? Хотя, вполне возможно, таким он стал только после того, как прошёл операцию. Или жизнь в «верхах» общества так изменила де Шати?

– Я помню его ещё во-о-от таким, – Церик опустил руку на уровень колена и улыбнулся уголками губ. – Он был… мнэ-э… очень непоседливым ребёнком. И уже тогда… как бы это сказать… мнэ-э… отличался от своих сверстников. Как же летит время! Но вам… мнэ-э… молодой человек, конечно же неинтересно… мнэ-э… слушать россказни старика?

– Мне хотелось бы послушать, каким был господин де Шати до того, как стал архистратигом, – качнул головой Рэд, неосознанно оборачиваясь назад. – Да и про канцлера Грэма вы, наверное, многое знаете?

– Многое, молодой человек. Многое, – как в трансе закивал доктор Коулз. – Раз так… У нас будет… мнэ-э… время, пока эта скиргова махина производит анализ. Мы как раз почти дошли! Прошу вас… мнэ-э… прошу. Вот и кабинет!..

По светлым тонам комнаты невозможно было догадаться, что помещение является камерой. Удобная широкая кровать, большое окно, пара мягких глубоких кресел, книги на столе.… Из общей картины выбивалась только железная дверь с заслонкой, и очнувшийся Грегори далеко не сразу сообразил, где он находится.

Плечо тянуло, но обработавшими рану медиками на прикроватной тумбочке предусмотрительно были оставлены таблетки и бутылка воды. А на столе – поднос с едой. Правда, при одной только мысли о ней к горлу подкатывал ком, поэтому утруждать себя и вставать Вериа не стал, устроившись сидя.

Дверь отворилась удивительно тихо, и в комнату вошёл священник, что было ясно по его одежде – белой сутане и сиреневой широкой ленте на плечах[1], расшитой серебром. Если бы не это, Грег принял бы мужчину за наёмника или солдата, слишком говорящими были проходящий через левый – явно искусственный – глаз шрам и походка. Длинные волосы, собранные в тугую косу за спиной, тоже не совсем подходили образу святого отца. Насколько Грегори знал, священнослужители стриглись коротко. Дождавшись, пока за ним закроют, гость кивнул своим мыслям и отошёл от входа, задержался взглядом на подносе с едой и только после этого повернулся к доктору Вериа.

– Рад, что вы очнулись, доктор Грегори. Меня зовут Винсент, очень приятно, – приветливо улыбнулся мужчина. – Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?

Грегори поморщился. Чувствовал он себя отвратительно, но говорить вслух этого не стал. И так было понятно, что недавнее ранение и нахождение под стражей не приносили ему радости. Ох, знал ведь! Знал, что нельзя так опрометчиво подставлять спину сумасшедшему мальчишке, но подставился-таки. Тетеря глухая…

– Я могу узнать, как долго меня здесь продержат? И можно ли сюда принести хотя бы пачку сигарет?

– Как только канцлер Грэм решит, что вас можно отпустить – вас отпустят.

– Вы мой надзиратель, я так понимаю? – хмыкнул Вериа.

– Нет, я ваш гость. Мой друг попросил посетить вас, сам он, – священник вынул из кармана цепочку с часами и недовольно покачал головой, – не имеет возможности навестить вас.

– Я знаю вашего друга? – Грегори нервно посмотрел на дверь.

– Если бы не он, вас бы здесь не было, – Винсент опустился в одно из кресел.

– То есть вы говорите о?..

– Тс-с, – священник приложил палец к губам и лукаво улыбнулся. – Проявите немного терпения, доктор Грегори.

– Ваше нахождение здесь не покажется подозрительным? Где-то здесь должны быть камеры, верно?

– Быть может, вы желаете покаяться в содеянном? – Винсент выпрямил спину и осенил святым знамением доктора, прищурившись на один глаз. – Я священник, не забывайте. А камеры не записывают звук, так что любому со стороны наш разговор покажется беседой святого отца и верующего человека.

– А заранее вы индульгенции выдаёте? – со смешком полюбопытствовал Грег.

– Всё-таки хотите прибить мальчишку? – мужчина задумчиво прикусил кончик выбившейся из косы пряди, внимательно смотря на Вериа. – Вас можно понять…

– Так ваш друг это?..

– Именно, – коротко кивнул священник. – Прошу вас, не таите на него злости или обиды. Он несколько резок и импульсивен, несдержан, хоть и пытается скрыть все свои чувства под маской безразличия… О чём это я! Вы же сами провели с ним немало времени и могли заметить.

– Мне кажется, – взгляд Грегори упёрся в шрам Винсента, – вы и сами далеко не тот, кем пытаетесь казаться.

– Вас не обмануть, – хохотнул он в ответ. – Вы правы, моя жизнь была далека от Его заветов, но все мы имеем шанс на искупление и милость Возвышенного.

– А также высокий сан и тёплое местечко в Центре?

– Вы об этом? – улыбка сбежала с лица святого отца, как только он коснулся атласной ленты, вернувшись далеко не сразу. – Не стоит говорить так, не зная всех… причин. Я надеюсь, что слово Его рано или поздно достигнет и вашего сердца, доктор Грегори. Я вынужден откланяться, меня ждут дела. Но уверен, вам скоро разрешат покидать комнату. Советую посетить оранжерею на двадцать седьмом этаже. Выздоравливайте.

– Всенепременно, – поджал губы Вериа, провожая взглядом священника.

Хрупкая девичья фигурка в белом платье сидела за роялем. Её тонкие руки порхали над клавишами, ресницы полуприкрытых глаз едва заметно дрожали, тело наклонялось к инструменту в такт музыке, нога в аккуратной туфельке плавно нажимала на педаль. Пианистка, казалось, слилась с мелодией настолько, что даже забыла дышать, мягкими касаниями пальцев создавая причудливую вязь звуков.

Сидящие на диванах гости слушали её в тишине – кто-то откинулся на мягкую спинку, вкушая музыку; другие перебирали пальцами, словно касались клавиш; третьи внимательно следили за девушкой. Логрэд замер с поднесённой ко рту чашкой, чуть касаясь губами белого фарфора, и смотрел куда-то сквозь пространство. Сидящий по правую руку отец Райт смотрел на мальчишку с нескрываемой ехидной улыбкой – священник, наверное, был единственным в зале, кто пришёл сюда не за музыкой.

– Леди Аравеста, вы неподражаемы! – вскрикнул какой-то мужчина, как только бледные ладони девушки легли на колени. – Скажите нам, как называется это произведение?

– Капель, – звонкий воздушный голос Адарэль Аравесты был похож на её музыку.

– Сыграйте же ещё, милая, – украдкой вытирая слёзы, взмолила пожилая женщина, занявшая кресло в стороне от всех.

– Я думаю, – Винсент поднялся со своего места, с сожалением отметив, что никаких эмоций на лице Рэда так и не появилось, – леди Ада немного устала. Почему бы нам не дать отдохнуть ей некоторое время?

– Отец Райт, я слышала, это вы были учителем леди Адарэль. Почему вы не преподаёте больше? Я уверена, ваши навыки помогли раскрыться таланту леди Аравесты! – скрыв половину лица веером, женщина в тёмно-синем бархатном платье одарила святого отца томным взглядом.

Нарая Йор, вспомнил её имя священник. Двадцать пять лет, и до сих пор не замужем. Что странно, учитывая приданное и историю семьи… Связь с ней может оказаться весьма полезной.

– Вы правильно сказали, я лишь помог раскрыться таланту. Моей заслуги здесь нет ни капли, – рассмеялся Винсент. – Господин Вэрс, вы же поэт, если я не ошибаюсь? Быть может, прочитаете нам несколько строк своего сочинения?

Названный мужчина растерянно кашлянул и забормотал что-то невнятное, ссылаясь на неподходящее настроение и отсутствие текстов, которые он, увы, не помнит наизусть – их слишком много, поди упомни все!

– Логрэд, вы же тоже сочиняете стихи, верно? – Нарая сложила веер и обворожительно улыбнулась проходчику.

Присутствие проходчика – и не абы какого, а первой ступени, да ещё такого хорошенького! – вызвало фурор на вечере искусств. Многие пытались начать разговор с ним, но дальше двух-трёх коротких фраз дело не заходило. Положение спасал Винсент, не отходящий от Рэда ни на шаг и отвечая на все вопросы любопытных особ. Да, волосы раньше были светлые, пришлось покраситься из-за задания. Да, на целых полтора года. Нет, подробности раскрывать нельзя – государственная тайна. Нет, что вы, с ним ничего там не случилось, он всегда такой молчаливый. Вы что, как можно! Не оскорбляйте юношу. Да, среди проходчиков встречаются монстры, но мой друг нисколько не похож на них…

– Стихи? – медленно повернулся к ней Логрэд, возвращая чашку на блюдце.

– Да-да! – поддержала какая-то совсем юная особа. – Я слышала, множество проходчиков использует такой метод для чего-то в бою…

– Для концентрации, – решил блеснуть эрудицией кто-то из гостей. – Некоторые сочиняют стихи, кто-то считает в столбик, другие повторяют молитвы.

– Но это же в бою! Будет сложно, наверное, вот так, перед публикой…

– Сложно? – хмыкнул проходчик и подошёл к роялю. – Ада, будешь добра?

– Всё что угодно, – смущённо улыбнулась леди Аравеста, поднимая руки над клавишами.

– На твой вкус.

Логрэд никогда не запоминал своих стихов. Прочитал – забыл. Они были нужны лишь в сложные моменты, чтобы унять боль, не дать безумию захватить разум. Но иногда музыка вела его точно так же, как вела ярость боя. Нужно было только закрыть глаза, погрузиться в звуки, поймать ритм.

Вдох.

Мне кажется, можно ослепнуть

От веры,

От ветра,

Что бьются меж сомкнутых пальцев.

Что-то такое и вправду билось между ними. Или это всего лишь собственное сердце? Будто бы метроном, звучало во всём теле, превращая ноту в букву, такт – в строчку, а потом, сама собой, возникала строфа.

Я в жизни не был боголепен,

Не возведён в кавалеры

Иль сэры,

Я – вечный скиталец.

Мелодия звучала по-светлому грустно, вела за собой. Но Логрэд чувствовал и другое – она изменится, вот-вот изменится, повернётся другой стороной и тогда…

И в волосах моих – пепел,

И руки с запахом серы,

Я назван был изувером,

Убить меня сотня сотен мечтали.

Душа моя в древнем склепе,

Без толики граций манеры,

А смерть – лишь полумера

И не спасёт от печалей.

Выдох. Затишье. Неужели ошибся? Конец? Нет. Не мог ошибиться. Он много раз слушал игру Адарэль, он успел её выучить вдоль и поперёк, препарировать на составляющие. Она сама любила импровизировать, но чувство локтя, такое полезное там, в бою, помогало и здесь. И злость вдруг отчего-то началась рваться наружу, а вместе с ней и слова – бездумные, колкие, хлёсткие. Рэду показалось, что пальцы Ады стучат не по клавишам, а по его спине, заставляя лёгкие двигаться в бешеном ритме.

Будь проклят отец Райт, вытащивший его сюда! Почему нельзя оставить в покое? И эти люди… смотрят, глотают слова. Не надо было видеть их – он кожей чувствовал их внимающие лица.

Похоже, Аравеста почувствовала, что ещё немного, ещё чуть-чуть – и проходчика невозможно будет остановить. Точка. Длинная пауза. И – кода.

Я – гость ваш, я – тень за окном,

Я пробираюсь в ваш радостный дом,

Чтоб омрачить ваше веселье.

Я – что горгулья над капителью,

Я, ваш убийца, стою за окном.

Вам хочется, чтобы я был лишь сном,

Но вы уже стали моей целью.

Я буду вам утешительной колыбелью

И в воздухе растворюсь ночном.

Логрэд открыл глаза. Несколько долгих мгновений он ощущал, как что-то внутри него сжимает внутренности, кромсает и режет их. По инерции проходчик всё ещё дышал быстро и отрывисто, ему хотелось куда-то бежать, выхватить шпагу и…

Его взгляд встретился с лукавым взором Винсента. Скиргов священник. Добился-таки своего, вытащил на свет чёрную избитую душу проходчика, и теперь радуется полученному трофею как мальчишка в тире. Только зачем всё это?

– Вы бы не отстали от меня? – со вздохом шёпотом спросил у святого отца Логрэд, когда вернулся на своё место. – Именно для этого притащили меня сюда?

– Я не виноват, что только так тебя можно хоть как-то расшевелить, – Райт пододвинул чашку к проходчику. – Когда ты собираешься закончить начатое?

– Марк обещал раздобыть всё необходимое, доктору не помешает немного прийти в себя…

– Не увиливай. Ты знаешь, о чём я.

– Через пару дней, я думаю. Максимум – к концу недели.

– Ты затеял опасную игру, мышонок, – скрестив руки на груди, Винсент стал крутить между пальцев кончик косы. – Не боишься?

– На моей стороне вы, с чего бы? Наши с вами планы не пересекаются, я даже хочу вам помочь. Главное, чтобы прекрасная Люси не встала между нами.

Священник усмехнулся. Де Шати мастерски умел возникать там, где его ждали меньше всего.

– Люси это может. Ну что же, тогда мне стоит поратовать за нашего гостя перед Грэмом?

– Это дело отдали генерал-майору.

– О! – глубокомысленно изрёк отец Райт. – Что же, тогда стоит устроить встречу на троих? Хотя с Миртом договориться не так уж и сложно, я почти завлёк его на свою сторону.

– Вы точно священник, а не один из Извечных? – на всякий случай спросил Рэд.

– Даже Извечные могут припасть к Его мудрости и внимать Его слову. Так что не исключено. Но давай вспомним, зачем мы здесь. Я не теряю надежды спокойно послушать Аду.

Логрэд пожал плечами и отвернулся от священника. Он до сих пор не понимал, зачем тот притащил его сюда.

Быть может, в качестве аксессуара или ручной собачки?

__________________________________________________

[1] В Церкви Возвышенного нет титула, аналогичного титулу Папы, руководство лежит на плечах тринадцати кардиналов. Белую сутану разрешено носить только кардиналам и епископам, отличие заключается только в ленте на плечах – у первых она красная, а у вторых фиолетовая с золотым или серебряным шитьём.

Комментарий к V

Полностью стихотворение Логрэда выложено здесь: https://ficbook.net/readfic/5992790/15375502

========== VI ==========

VI

Вся его сущность дрожала в трепетном экстазе при каждом новом шаге, с которым тяжёлый бархатный балдахин кровати становился ближе. Погружённая в полумрак комната плыла перед взором – то ли из-за ароматических жасминовых свечей, то ли из-за предвкушения близкой встречи. Не видя перед собой ничего, кроме откинутой в сторону тёмно-бордовой ткани и белого тела на скомканных простынях за ней, он ступил ногой в серебряное блюдо с фруктами, оставленное кем-то из почитателей, и к удушливому туману комнаты добавились сладкие нотки гнили. Подношение, судя по всему, оставили не меньше недели назад.

– О Прекраснейшая, – в полубреду шептали искусанные в кровь губы, – о Мудрейшая! Нагадай же мне, нагадай – кровь с вином смешай и к богам взывай. Нагадай, нагадай! Снизойди до раба, снизойди. И себя, всю себя подари! И сгори, со мною сгори, жалкой жизнью играя…

Скрюченные непослушные пальцы вцепились в мягкую белую кожу – одним рывком он настиг женщину за балдахином. В ответ не раздалось ни стона, ни всхлипа, только прерывистый вздох, всего лишь на четверть тона громче мерещившегося ему дыхания.

– Твоя любовь окрыляет, твоя любовь возвышает, – бормотал мужчина, приникая губами к плечам, шее, груди Прекраснейшей, – твоя любовь отравляет, твоя любовь убивает…

Нет, то был не вздох, запоздало понял он, в ужасе отшатываясь от уже бездыханного, стремительно холодеющего тела. Его собственное тело оцепенело, ему не хотелось верить в происходящее. Она не могла быть мертва! Или… могла?

Люсьен де Шати резко сел на кровати, закрывая ладонями лицо. Кровь стучала в висках яростно, шумно, заставляя уголки глаз непроизвольно дёргаться; чьи-то сильные руки стягивали на шее удавку, и мужчине на секунду почудилось, что за его спиной стоит господин Кошмар, а госпожа Смерть совсем скоро примет несчастную душу в свои объятия. Но прошло несколько минут, и остатки сна развеялись без следа, горьким послевкусием оставшись на губах. Де Шати помянул Извечных, прикладывая платок с тумбочки к носу и запрокидывая голову – никакого послевкусия и не было, солоноватая кровь и вправду стекала из носа, яркими пятнами украшая перину.

Дверь смежной комнаты отворилась тихо, и вошедшая могла остаться незамеченной, если бы не возникший сквозняк. Зябко поёжившись, Люсьен дотянулся до висевшего на спинке кровати халата и накинул его на плечи. Вот она, стоит перед ним – живая, верная. Ненастоящая, не та, что во сне – прекрасная, но не Прекраснейшая; мудрая, но не Мудрейшая. Однако – Предвидящая. Принадлежащая целиком и полностью только ему. Ни Грэму, ни Винсенту, ни проклятому мальчишке Логрэду…

– Плохой сон, мой господин? – Не голос – сладкий нектар из рук самого Возвышенного.

– Иди сюда, – ласково улыбнулся мужчина, нежно обнимая хрупкую черноволосую девушку. – Помоги забыть мне его…

– Господин хочет ещё одно Предсказание? – с трудом она дотянулась до кувшина, смочив платок и принявшись вытирать лицо де Шати.

– Глупая, – усмехнулся он, – глупая Предвидящая…

– Спаси меня!

Она тянет меня за собой, не отпускает, не даёт сделать и шагу. Слёзы подступают к глазам, мне хочется реветь в голос, мне хочется убежать и забиться в угол – туда, между крайней лавкой и стеной, откуда не будет виден этот зловещий свет витража над кафедрой. Большого, красно-жёлто-оранжевого витража, через который светит полная луна. Такая же кроваво-алая, я знаю.

– Спаси меня! – её голос ломается, её терзают демоны – не настоящие, нет. Внутренние.

Я пытаюсь вырваться из её рук, я не хочу спасать её. Мне страшно. Мне больно. От её слов, от слёз в серых глазах, от взъерошенных чёрных волнистых волос, от красных теней витража, бродящих по её белокожему телу в разодранном платье.

– Почему ты не спас меня?!

Возвышенный, сколько же укора в этом движении губ, в этих звуках, в этом тоне, в этой гримасе на лице! Пожалуйста, ради всех святых, ради твоей любви ко мне… Я… не могу спасти тебя. Мне страшно. Моё место там – в углу. Что я могу сделать? Что я мог сделать?

– Убей меня! – Это просьба? Или уже – приказ?

– Я не виноват! – вырывается у меня истошный вопль. – Я не мог сделать ничего. Оставь… оставь меня! Всё, что захочешь, только оставь меня!

Всё тело мелко дрожит, я хочу уйти, но – не могу, не могу, не могу… Надо бежать! Спрятаться. Остаться одному. Туда, в вожделенный угол. Там не будет её. Никого не будет. Даже меня. Ни-ко-го.

– Убей меня! – повторяет женщина, отталкивая меня.

В руке – револьвер. Я знаю, что барабан забит полностью, что даже если… даже если промахнусь, у меня будет ещё одна попытка, ещё один выстрел. А если вдруг расстреляю вхолостую его полностью, мне подадут новый. И так будет до тех пор, пока я не выполню её просьбу-приказ.

Не могу! Не могу, не могу, не могу… Не хочу. Не стану я этого делать.

– Я… приказываю тебе. Убей меня.

Рука против воли поднимает пистолет, взводит курок и стреляет. Вот так вот просто – без трепета, без страха, без чувства вины. Это делаю не я. Это всё моя рука, слова женщины и приказ.

Мне хочется кричать. Мне хочется метаться от стены к стене, взывать ко всем Извечным. Но получается только свернуться клубком на шершавом каменном полу и стонать, рыдать от безысходности, проклиная всех и вся. Я готов продать собственную душу – она же есть у меня, правда?! – готов заключить сделку с кем угодно, только бы обратить время вспять.

А она спокойно делает шаг назад – к кафедре, где лежит ровный густой мрак, за красный круг тени витража на полу. И я, захлёбываясь, тяну к ней руку – нет, не ту, которая так послушно выполнила приказ, другую, – кричу что-то невнятное. Чтобы она вернулась, чтобы она не уходила, что я могу ей помочь, что можно исправить всё.

Но что я могу исправить? Что я мог бы исправить, если не желал ей помочь?

И снова – забытье. Зарево пожара. Удушье.

Одиночество.

Проклятый священник задерживался. И ладно бы, только один он – неприятно, досадно, но терпимо. А тут ещё и генерал-майор запропастился, обычно отличающийся уникальной пунктуальностью.

Задумавшись, мужчина неосторожно наклонил чай к губам и обжёг их. Грэм с шипением отставил чашку обратно на стол, вызывая мимолётную улыбку де Шати, расположившегося с бокалом вина у панорамного окна. Цветущий вид архистратига добавлял масла в огонь, доводя Нортона до точки кипения – вроде и нагрузил главнокомандующего проходчиков выше всякой меры, вроде и выдал несколько личных сложных заданий, а поди ж ты! Совсем нервы к Извечным полетели, господин Верховный канцлер. Что же вы так, в самом деле… Грэм мысленно усмехнулся и усилием воли взял себя в руки, заталкивая гнев и нетерпение подальше в уголки подсознания.

Радостные вести тоже были. Утром заходил доктор Церик с анализами мальчишки и данными исследований лаборатории северного Предела, ситуация же на границах постепенно исправлялась – может быть, какой-то сезонный сбой был из-за бури за Стеной? – и людей неожиданно стало хватать, несмотря на потери. Да и в ходе мимолётного разговора с епископом Райтом выяснилось, что предстоящие планы ничто не нарушает. И можно было бы наконец-то хоть частично расслабиться, переложив большинство застрявших костью в горле проблем на плечи приближённых, если бы не одно «но» в лице Грегори Вериа. Старого знакомого, надёжного друга, но всё-таки – гостя извне.

– Так значит, вы давно знали о том, что в нашей империи завёлся кто-то посторонний? – рассматривая игру бликов гранатовой жидкости в бокале, поднял брови Люсьен. – И ни с кем не делились этой информацией? А если он прибыл сюда не один? Или, что ещё хуже, это не просто дружеский визит, а целое вторжение?

– Столь деликатный вопрос требовал определённых мер. Я поручил его тем, кого посчитал способными справиться с задачей, – спокойно ответил канцлер, взяв со стола серебряный портсигар. – Вы имеете что-то против?

– Нисколько, – обворожительно улыбнулся проходчик нулевого ранга, опираясь ладонью на эфес шпаги. – Только интересуюсь… так сказать, ситуацией в целом. Признаться честно, мне казалось, что подобный вопрос должны решать проходчики, как хранители границ Дженто, но никак не армейские псы или шавки вроде «Шакалов»[1].

– Вам не кажется, что генерал-майор в состоянии выбрать подходящих людей для порученного ему дела? – откинулся на спинку кресла Грэм и щёлкнул зажигалкой. – Повторюсь, вы имеете что-то против лорда Мирта? Или же моих решений и приказов?

Улыбка мигом сползла с лица архистратига, пуская на лицо заискивающее выражение. Де Шати обладал потрясающими актёрскими талантами, но его змеиные глаза всегда оставались равнодушными и пустыми, только вот заметить эту особенность могли далеко не все. К счастью, Нортон Грэм давно входил в число счастливчиков, коих обмануть Люсьену не удавалось ни при каких обстоятельствах.

Пожалуй, единственным, что мешало Верховному канцлеру сменить льстивого проходчика на посту кем-то другим, было устаревшее, однако всё ещё работающее правило Поединка в рядах желтоглазых, бывших вроде и в подчинении правительства, но и немного в стороне. Представителем нулевого ранга мог быть только один человек. А попробуешь вмешаться – прощай верная боеспособная единица в подчинении. Радовала мысль, что терпеть общество пригретой на груди гадюки оставалось считанные недели.

– Просим прощения за опоздание, лорд Верховный канцлер, – вошедший епископ поочерёдно низко поклонился Грэму и де Шати, занимая место возле камина.

– Просим прощения, – кашлянул в бороду коренастый мужчина.

– Как ваш глаз, генерал-майор? – обеспокоенно спросил Люсьен, разливая вино для новоприбывших.

– Вы весьма своевременно озаботились моим ранением, господин архистратиг, – хохотнул Мирт, и веко его правого глаза, покрытого белой роговицей, непроизвольно дёрнулось несколько раз. – Я уже год хожу с прекрасной меткой Извечных.

– С вами сложно пересечься, – виновато развёл руками архистратиг, – а званые вечера вы, кажется, вовсе не посещаете…

– К делу, лорды, – недовольно постучал пальцем по деревянному подлокотнику кресла Грэм. – Нам нужно решить вопрос о докторе Грегори. Как вы знаете, проходчик первого ранга, выполняющий секретное задание, вернулся не один, а с подарком. Ко всему прочему, озадачил нас двумя мёртвыми охранниками…

– Мне кажется, всем присутствующим здесь известно о настоящей причине отсутствия Н-42, – склонил голову к плечу де Шати, подходя ближе. – Он всё ещё не помнит, почему был изгнан?

Нортон медленно покачал головой, стиснув зубы. Вроде и время прошло, и сказали не прямым текстом, а болит. Всё ещё болит. Ничего, скоро он сотрёт эту слащавую улыбочку с лица де Шати и заставит молить о быстрой и лёгкой смерти. Но нет, такое счастье ему никто не подарит.

– Что говорит по этому поводу Церик? – нахмурился генерал-майор, принимая из рук Люсьена бокал.

– Кратковременный срыв в пределах нормы. Что сказать семьям убитых – просто и понятно. Но как быть с самим Рэдом?

– Доверьтесь мне, мессир Грэм, – священник, напротив, отказался от предложенного вина. – Думаю, только Возвышенный сможет помочь здесь.

Канцлер одарил Райта тяжёлым взглядом, впрочем, согласно кивая. Серые глаза, серые глаза, что же вы делаете… Почему же вы так похожи? Даже интонации!.. Но нельзя, нельзя показывать эту слабость, ни в коем случае. Не здесь и не сейчас.

– Воля ваша, ваше преосвященство. Тогда перейдём к вопросу о докторе Вериа.

В карету леди Адарэль забралась как можно скорее. Стоявшие у главной лестницы поместья родители её изрядно смущали, хотя Винсент и был довольно давно знаком с ними. Девушка забилась в угол, сбросив под соседнюю лавку ненавистные туфли.

– Чтобы я хоть ещё один, [цензура], один [цензура] раз участвовала во всех этих семейных мероприятиях! – тихо простонала она, ослабляя корсет.

– Это невежливо, Ада, – сурово погрозив пальцем ей, священник вышел из кареты, чтобы поприветствовать чету Аравеста и извиниться за вынужденную кражу их дочери – увы, именно в этот вечер леди Йор так хотелавидеть Адарэль на своём званом вечере.

Раскланявшись с родителями, отец Райт вернулся в экипаж, застав Аравесту в тщетных попытках справиться со всевозможными завязками парадного платья, нисколько не стеснявшуюся попутчика. Только переодевшись в армейскую форму и скомкав роскошные завитые локоны в пучок, девушка счастливо выдохнула и затолкала тяжёлыми берцами ненавистный наряд подальше в угол.

– Как ты уговорил ту высокомерную дуру? – в руках ещё секунду назад бывшей похожей на ангела Ады появилась сигарета.

– У меня есть свои способы, – уклончиво ответил Винсент, потирая подбородок согнутым пальцем. – Ты не могла бы вести себя более… подобающим образом?

– Как все эти разукрашенные пустоголовые дамочки? Ну нет, спасибо, обойдёмся без этого. Достаточно того, что я терплю такое [цензура] положение дел только ради тебя, дорогой Винни.

– Тебя же никто замуж не возьмёт, – закатил глаза святой отец, недовольно морщась при виде сигареты между тонких пальцев девушки.

– Это [цензура] лицемерие, милый мой. То, что ты стал [цензура] священником, не даёт тебе права учить меня жить, – огрызнулась Адарэль. – А твой целибат не оставляет никакой [цензура] возможности брака по любви.

– Пожалуйста, Ада, хотя бы при других постарайся вести себя более сдержанно? – вымученно улыбнулся Винсент. – Общество «Шакалов» влияет на тебя не самым лучшим образом.

– Только за ночь любви, – оскалилась в ответ леди Аравеста. – А то о твоих навыках столько слухов ходит…

Отец Райт вяло махнул рукой, отчаявшись воззвать к голосу разума юной особы, и уставился в окно. Он был против двойной жизни Адарэль, но переубедить девушку ему никак не удалось – вбившая в голову идею наёмничьей жизни, Аравеста вовсю хорохорилась и начала вести себя весьма вызывающе. Священник всё ещё надеялся увидеть перед собой не грязно ругающуюся девицу, а чистую и светлую душу, из-за которой Винсент и ступил на нынешнюю стезю служения Возвышенному.

Аравеста же настолько хорошо успела изучить священника, что неустанно повторяла ему про склонность к красивой лжи и двойным стандартам, ведь Райт, по сути, мало чем отличался от неё – в восемнадцать сбежал из престижной семинарии, в которую с трудом устроили его родители, в двадцать сколотил отряд бандитов, постепенно ставший наёмничьим… Чем она была хуже него? Тем, что родилась женщиной? Подобное отношение злило её неимоверно. Правда, девушка весьма успешно её скрывала под личиной ехидства.

У железных ворот заброшенной усадьбы их уже ждали, и подходя, они услышали обрывок истории, эмоционально рассказываемой взъерошенным Марком:

– Ну и загнал он ключ на двадцатку внутрь бака. А там крышка бака в диаметре не больше пятнадцати, понимаешь? И вот после того у этого парня…

– А в чём мораль? – Логрэд выглядел весьма озадаченным.

– Мораль? – переспросил механик. – Да причём тут мораль! Нет её, зачем мораль? Я просто рассказываю тебе историю! Ты вообще слушал или как обычно, всё мимо ушей? О! Винсент! Ада! Как я раз вас видеть! Как ваши дела? Когда свадьба? Сколько детей планируете, признавайтесь? А можно мне подружкой невесты быть?

– Когда-нибудь я [цензура] тебе, Марк, – прошипел Винсент сквозь стиснутые зубы.

– Лицемерие, – кашлянув в сторону, напомнила Ада.

Перелезать через забор не пришлось, Райт открыл ворота ключом. При расспросах он признался, что усадьба раньше принадлежала дальним родственникам его знакомого, но после некоторых неприятных обстоятельств, вспоминать о которых священник не желал, дом достался ему. Внешне здание казалось более заброшенным, чем было внутри – по возможности Винсент всё-таки уделял внимание сохранению внезапно свалившегося на него наследства.

– А-а-а! – протянул изобретатель, многозначно поднимая вверх указательный палец, и его радостный возглас эхом прокатился по пустой прихожей.

– Что?! – уставились на него все.

– Я вспомнил, в чём всё-таки была мораль. Не подпускай подмастерье до серьёзных заказов! Что? Между прочим, очень важная мораль…

Рэд уже не слышал дальнейшую перепалку между священником и изобретателем, его вниманием завладели картины на стенах. Большая часть из них была скрыта под белой тканью, как и редкая мебель, но не портреты – висящие криво, в разбитых покорёженных рамах, с изрезанными лицами, с едва различимыми силуэтами. Откуда-то он знал, что ткань сорвана только с тех, где изображены люди. К горлу подступил противный склизкий ком, стоило проходчику увидеть единственный целый, расположившийся над каминной полкой. Смутно знакомая женщина из снов смотрела прямо, чуть опустив голову, будто бы желая скрыть просящуюся наружу улыбку, будто бы насмехаясь над ним. В её руках, в её чёрных смоляных волосах, у её ног, в узоре её платья – везде синие розы, которые не вызывали ничего, кроме ненависти, бывшие неуместно помпезными, ненужными для прекрасного образа ночной сильфиды. Их хочется вымарать, вырвать с холста, выкинуть в сточную канаву на окраине Нижнего города. Вместе с тем этот взгляд и эта улыбка давали ощущение покоя, радости и тепла, так давно не хватавших Логрэду. Диссонанс душил, мучил, впивался в сердце и лёгкие раскалёнными спицами, обхватывал голову обручем с длинными иглами внутри.

– Ты в порядке? – лёгкое касание Аравесты подействовало на парня лучше, чем её попытки дозваться до него голосом.

Накатившие тошноту и боль как рукой сняло. Мозг, секунду назад давший несвойственный ему сбой – таковые были, разве что, во снах, – снова работал как часовой механизм, отсеивая ненужные эмоции.

– Что с этими картинами? – на обеспокоенный взгляд Ады Логрэд лишь слегка приподнял уголки губ.

– Забрался в дом кто-то, – пожала плечами девушка. – Не думаю, что они имели хоть какую-то ценность.

– А кто изображён здесь? – Рэд старался не смотреть в нарисованные живые глаза женщины, боясь, что картина снова затянет его в тошнотворное видение.

– Это… – Адарэль прервала тяжёлая рука отца Райта, которая легла на её плечо и крепко его сжала.

– Может быть, любовница хозяина дома? – рассмеялся Винсент. – В любом случае, прекрасная незнакомка либо давно мертва, либо покинула Столицу, иначе бы мы её запросто узнали.

– А может и вовсе – больная фантазия художника? Ты посмотри, почти оскалилась ведь, а там какие-нибудь клыки! – ощерился Марк и гортанно зарычал.

Под всеобщий смех священник раздобыл табуретку и завесил портрет черноволосой красавицы, безапелляционным тоном предлагая начать-таки то, ради чего и была собрана столь разношёрстная компания.

– Я распоряжусь, чтобы здесь прибрались. Иначе это место не особо подходит для наших собраний, – Винсент спустился на пол и оглядел всех присутствующих.

– И всё-таки, это выглядит невозможным, – покачал головой механик, доставая из объёмистой сумки термос с кофе. – Даже если семьдесят процентов армии не будут нам мешать, а пятьдесят из них будут на нашей стороне, проходчиков никто не заставит смотреть в другую сторону, пока мы под шумок захватываем власть. Ко всему прочему, остаётся де Шати…

– Нулевого я возьму на себя, – тихо произнёс Рэд. Он хоть и встал спиной к занавешенному портрету женщины, всё ещё чувствовал её взгляд на себе.

– А в противовес проходчикам есть «Шакалы». Насколько быстро будет взят контроль над внутренней системой всего комплекса? – Винсент глянул в сторону чая с отвращением, прикладываясь к фляге с чем-то терпко пахнущим.

– С генотипом Грегори… Мне потребуется сопровождение, я не смогу одновременно защищать себя, его и копаться в программах. Ада точно сможет оказать должную поддержку?

Девушка возмущённо фыркнула, скрестив руки на груди, но ничего говорить не стала.

– Какие ещё вопросы требовали обсуждения? – устало вздохнув, Райт потёр виски и повторно приложился к фляге.

– Благодаря Нарае необходимые чертежи будут у меня уже через несколько дней, – Марк зашуршал фольгой, предлагая бутерброды всем находящимся здесь. – Так что…

– Отлично. Тогда, быть может, ещё раз повторим завтрашний план?

Возражений не последовало.

_________________________________________________

[1] «Шакалы» – отряд специального назначения, бывший изначально небольшой горсткой наёмников. Под предводительством Винсента Райта «Шакалы» попали в подчинение к Мирту, где были приняты на постоянную службу.

========== VII ==========

VII

– Это гортензии, леди.

Аравеста вздрогнула от хрипловатого голоса, раздавшегося точно над её ухом, и не смогла удержать равновесия, чуть было не упав носом в рассматриваемый ею куст. Взъерошенный мужчина с недельной щетиной вовремя обхватил талию девушки и спас её от незавидной участи. Ко всему прочему, незнакомец сумел поймать и книгу, которую Ада держала в руках и по которой секунду назад пыталась определить понравившиеся цветы.

– Вы, несомненно, украсили бы этот прекрасный ансамбль, – улыбнулся он, коротко кивая головой и отходя на несколько шагов, запоздало вспомнив про этикет. – Грегори. Доктор Грегори Вериа, к вашим услугам, леди.

– Леди Адарэль Аравеста, – сделав книксен и опустив глаза долу, еле слышно произнесла девушка.

Она представляла его совсем иначе и была несколько ошарашена и приветливой улыбкой на суровом лице, и обходительными манерами потомственного аристократа, хотя в том куцем досье, что предложил прочитать Винсент, в графе семья у Грегори стоял прочерк. Что, в принципе, было не так уж и странно – всё-таки человек из-за Стены, прошедший через жаркую пустыню и множество опасностей. В расположении у заговорщиков было не так много информации. Кем он был там? Где рос? Его любили родители или же он был сиротой? Из богатой семьи или с самых низов, что и вынудило его пойти на столь рискованный шаг – уйти в неизвестность? А, к Извечным эти лишние мысли. Аравеста тихонько вздохнула, положив руки на живот и проклиная тугой корсет, нарисовала на лице заинтересованную улыбку и наклонилась вперёд.

– Вы много знаете о цветах, доктор?

Присев на стоящую поблизости скамейку, Грегори жестом пригласил девушку составить ему компанию и принялся листать спасённую собственными руками книгу. Адарэль покорно опустилась рядом, поглядывая в сторону доктора.

– Вы пролистнули нужную страницу. Вот, пожалуйста, гортензия крупнолистная.

– Но здесь нарисованы розовые цветки…

– А на кусте они голубые, да? – усмехнулся Вериа и постучал пальцем по одному из абзацев, процитировав: – «В кислой почве цветки имеют голубой цвет, в щелочной – розовые». Забавная особенность, не так ли?

Ада закусила край губы – не потому, что она была смущена или удивлена. Её раздражал покровительственный тон мужчины, но по настоятельной «просьбе» Винсента приходилось держать себя в руках и изображать святую простоту.

Стоило вспомнить о священнике, как он тут же оказался рядом – вынырнул из-за цветочного куста с букетом незабудок и улыбкой от уха до уха. Аравеста могла поспорить на что угодно, что стоял там и подслушивал Винсент с самого начала, подгадывая наиболее удачный момент собственного явления. Но – манеры, манеры. Хотя бы их видимость.

– Вам нравятся гортензии, доктор? – Райт не особо любил излишние расшаркивания и сразу задал пришедший в голову вопрос.

– Гортензии любила моя мать, – Грегори почесал кончик носа. – Я и не думал, что они растут в Дженто.

– Вас, наверное, многое удивляет в нашей славной империи? – с наигранной озабоченностью продолжил спрашивать священник.

Доктор ответил не сразу – с минуту он пытался что-то прочесть на лице или в глазах отца Райта и, наконец, решил рискнуть.

– О, вы не представляете, насколько. К примеру, сплошные бунты и лозунги «Поменяем систему». Вы думаете, у вас что-то получится?

– Менять следует не систему, а людей, Грегори, – легко рассмеялся Винсент, передавая букет леди Аравесте. – Вы так не думаете?

– Думаю, – ворчливо ответил Грег. – Думаю, что начать стоит с себя.

– С себя? – эхом повторила Адарэль, и её глаза наполнились кипящей злобой, пальцы сжались в кулаки, костяшки на них побелели словно снег, а шипящему тону девушки позавидовала бы любая змея. – Вы видели, что творится в ближайших к Столице деревнях? Как армию отправляют в чей-то дом не потому, что там заражённые или нарушители, а из желания поразвлечься? Как сынки богатеньких лордов нанимают себе в телохранители проходчиков и натравливают их, словно псов, на безвинных детей? Как девочек уводят силой и пытают, режут на лоскуты и выкидывают обратно под двери их домов? Вы уверены, что начинать стоит с себя?

– С себя, – твёрдо ответил доктор, не отворачиваясь от взгляда разгневанной Ады.

Игра в гляделки продолжалась недолго – ладонь Винсента с длинными пальцами легла на плечо леди Аравесты и крепко сжала его, заставляя девушку успокоиться. Закрыв лицо руками, Адарэль прерывисто вздохнула.

– Я помню вас шесть лет назад, доктор Грегори, – с лица Райта исчезла улыбка. – Помню, вы стояли тогда на площади и кричали про свободу, равенство, любовь, братство. Что нужно жить по заветам Господа, и тогда наступит рай на земле, и не будет смерти. Вы стояли там, на грубо сколоченном помосте, а я был по другую сторону баррикад и ждал, когда же поступит приказ пулями разогнать толпу. Прощение, говорили вы, понимание… Многим запали ваши слова в души и сердца, да только не те.

– Вам, я вижу, запали правильные, – Вериа иронично хмыкнул.

– Мы с вами не Возвышенный, хоть и созданы по образу и подобию его, и даже не Извечные. И я бы рад жить по Его заветам, но возможно ли это здесь, в Дженто? Не ад ли наша империя, не ссылают ли сюда всех тех, кто оступился и рухнул в пучину греха? Не павший ли вы ангел, Грегори, пытающийся заслужить прощения?

– Я никогда не стоял на том помосте, господин Винсент, – тихо произнёс Грег, поднимаясь. – А все заботы оставьте лучше Нортону. Уверен, он справится намного лучше.

– Не справится, – бросил ему в спину Винсент. – Смерть жены сильно подкосила старину Грэма.

Доктор через плечо посмотрел на священника. Отец Райт ожидал удивления или даже шока от подобной новости, но Грегори остался равнодушным, словно фарфоровая кукла. Пожав плечами, он вздохнул и приподнял бровь.

– А вас, стало быть, это разозлило, Винсент? Вы уверены, что избрали верный путь? Уверены, что она была бы рада видеть вас таким?

Недовольно цыкнув, священник зло посмотрел на Вериа.

– Приятно было познакомиться с вами, леди. Рад был увидеть вас вновь, господин Винсент, – коротко поклонившись, Грег скрылся за кустом белой сирени.

Мне казалось, я уже был здесь, и знакомо здесь было всё – и пепельные хлопья на дороге, и смутные очертания улицы из сгоревших домов, и россыпь созвездий на чёрном небосводе над головой. Перекинув край одеяла через плечо, я выше поднимаю фонарь со свечой – не знаю, откуда он в моих руках, но он есть и освещает дорогу, пусть стеклянные стенки и украшают линии трещин. Хватает. Большего и не надо.

Налетевший ветер, а вместе с ним хлынувший стеной ливень вынудили меня стать незваным гостем в единственном уцелевшем месте – поместье на вершине холма. Пожар не добралось сюда благодаря каменной ограде, а внутри, возможно, ещё сохранилась мебель, которую можно пустить на дрова. Благо, источник огня уцелел, и поднявшуюся выше ста сорока градусов температуру я смогу пережить.

Луна то и дело выглядывает из-за туч. Большая и яркая, она бросает на стену тень стекающей по окну воды, и отчего-то эта картина вселяет ужас. Но за стеной – холодный ливень, и покидать, пусть и негостеприимное, однако всё же убежище не хочется.

За спиной неожиданно хлопает дверь. Я думаю, что это сквозняк, но чужой взгляд, впивающийся в лопатки, заставляет меня обернуться. Нет ничего удивительного, что там стоит черноволосая сероглазая женщина, а я радуюсь отсутствию в её причёске безвкусных синих роз. Откуда же ты здесь? Или я видел твой портрет где-то ещё, а больное сознание решило, что ты неплохо подходишь на роль королевы ночных Кошмаров?

Женщина проходит мимо меня, садится и смотрит на пламя в камине. Чёрные влажные волосы липнут к впалым щекам, её дыхание тяжёлое и прерывистое, будто бы она бежала.

– Ты давно бы мог узнать её имя, если бы хотел, – хриплый голос раздаётся из противоположного угла комнаты, и тут мне становится совсем не по себе.

– Здравствуйте, доктор Вериа, – скрывая за улыбкой замешательство, я подкидываю новых дров в огонь. – Я боялся, что вы не будете со мной разговаривать из-за того, что я вас ранил.

– Я и не разговариваю с тобой. Это твой сон, – он сидит у стены, запрокинув голову, наблюдает за мной одним глазом и тоже тяжело дышит. – Или ты не видишь разницы? Не хочешь сделать обстановку приятнее?

– Захочу, уберу вас, – невольно вырывается у меня, и в Грегори летит ножка от стула. Мимо.

Доктор смеётся – громко, радостно. У него даже слёзы появляются в уголках глаз. Я бы кинул ещё что-нибудь в него, но боюсь. Здесь я буду согласен на любую компанию, только бы не чувствовать леденящее душу одиночество. Но и оставаться с черноволосой женщиной наедине у меня нет никакого желания.

Сильный ветер ударяет в окно, распахивает его, срывает щеколду, и на пол осыпаются блестящие осколки. В комнате становится промозгло и холодно, и Вериа торопится плотно задёрнуть занавески, чтобы спасти положение. Отвлёкшись на него, я упускаю женщину из вида, а когда оборачиваюсь обратно, вижу, что её уже нет на диване. Мурашки пробегают между лопаток, я бы и рад остаться спокойным, но не могу. Там, в реальности, быть бесстрастным куда проще.

– Не так уж много времени у тебя осталось, верно? – Вериа садится рядом и протягивает толстый запечатанный конверт. – Может быть, тебе всё-таки немного напрячься и создать в своей голове что-то более приятное, чем… всё это? Ну, или хотя бы убрать ту тварь из коридора, если это возможно.

– Вы смеётесь надо мной? – я с ужасом оглядываюсь на дверь, весь обращаясь в слух.

– Я похож на того, кто смеётся? – совершенно серьёзно спрашивает он.

– Вы же всего минуту назад… Не важно, забудьте.

Понадеявшись на удачу, я опускаю руку на пояс, а потом ощупываю пол рядом, но тщетно – шпага не появляется. Может, доктор неправ? Дурацкий сон.

– Я тоже создан тобой, – улыбается Грег, всё ещё протягивая конверт. – Доктору Церику ты не доверяешь, а больше знакомых докторов, кроме меня, у тебя нет. Кажется, подсознание начинает вопить о помощи.

– О чём… вы говорите? – отодвинувшись, плотнее кутаюсь в одеяло и закрываю глаза. Скорей бы проснуться.

Раздаётся выстрел, и громкий визг, последовавший после него, подтверждает, что в коридоре действительно находилось чудище. Я не открываю глаза, я зажмуриваюсь сильнее и закрываю ладонями уши. Но голос доктора звучит в моей голове.

– Ты не думаешь, что от тебя скрывают слишком многое? Сложи уже, наконец, два и два.

Щелчок барабана револьвера. У моих ног глухо падает конверт. В нос ударяет запах гари, я понимаю, что начинаю задыхаться.

Почему?!

Мотор с едва различимым стуком выключился, дверца кареты поднялась вверх, и Джифф ступила в мглистый сумрак улицы, полной грудью вдыхая прохладный воздух. Счастливая улыбка сама собой появилась на её лице, ведь когда-то давно она обожала подобные туманные вечера, предпочитая ночные дежурства любой другой работе. С тех времён Столицу женщина стала посещать куда реже, чем хотелось бы, но что тут можно было поделать? Дезертирство есть дезертирство. Грустно вздохнув и покачав головой, женщина поправила шляпу с загнутыми полями и острым носом. Немного подумав, она подняла ворот пальто и только после этого стукнула по железной стенке кареты. Если всё получится, то покидать город Джифф будет уже иным способом.

Мысль побродить с час-другой по туманным улицам Нижнего города казалась весьма заманчивой. При этом можно найти какие-нибудь «неприятности», чтобы немного позлить напыщенного священника и утолить жажду крови, но… Жёлтые глаза женщины хищно блеснули, однако побороть неуместные сейчас желания удалось. Не хватало ещё действительно отправиться гулять. Хотя пройтись всё-таки придётся – пара тёмных фигур, принадлежавших, судя по всему, отцу Райту и его любимой ученице, стояли выше по улице рядом с другим экипажем.

– Прекрасное платье, Ада, – опустив приветствия, Джифф тепло улыбнулась леди Адарэль и повернулась к священнику. – План не поменялся? Разве меня не должны были подобрать сразу?

– Вы опоздали, леди Нивес, – холодно произнёс Винсент.

До Центра ехали молча. Джифф уже была знакома с планом и осведомилась о нём снова скорее для проформы, Райт был погружён в свои тяжкие думы, а Аравеста внезапно застеснялась в присутствии своего рода кумира для неё. Леди Нивес, как и Ада, была из аристократок, но в шестнадцать лет решила стать проходчиком – неслыханное безумство. Всем известно, что пережить операцию с минимальными летальными рисками могли только дети до восьми лет, а тут!.. Дальше же и вовсе – больше: первый ранг уже через пять лет; служба в отряде Карателей, бывших не только охотниками за дезертирами, но и элитными убийцами; смелое дезертирство с плевком в лицо самому де Шати, и, наконец, подпольная армия Освобождения. Адарэль неприкрыто восхищалась и завидовала жизненному пути этой женщины, и несколько лет назад, решившись последовать её примеру хотя бы частично, сбежала к «Шакалам», умело притворившись мальчишкой. Разумеется, когда обман был вскрыт Винсентом, вопрос о возвращении дочери влиятельного рода в отчий дом не стоял, но настоять на участии в жизни наёмников у упрямой девушки получилось.

У Внутренней стены пришлось задержаться, но благодаря Марку и нужным людям у ворот, проблем не возникло, чему Нивес была приятно удивлена – она ожидала как минимум тайной перевозки или небольшого кровопролития.

– Мы просто заходим и забираем его? – Джифф недоверчиво покосилась на махину Центра. – Как бы я разыскиваемый преступник, и брать меня на подобное задание – не самая лучшая идея. Я не спорю с тобой, Райт, тебе виднее, конечно. Всегда можно переодеться или загримироваться, подкупить кого-то или подговорить, с этим проблем не возникнет, хорошо. А как же статус весьма ценного охраняемого пленника? Или нас снова спасает великий гений Гонтэ?

– Твоя задача забрать его сейчас, а после – уговорить выступить на нашей стороне, – священник явно был чем-то раздосадован. Не предметом ли обсуждений, часом?

Джифф усмехнулась, прекратив разом все бессмысленные рассуждения и покорно следуя за Винсентом. В документах женщина числилась как телохранитель леди Аравесты. Ныне получать разрешения от Канцелярии и нанимать проходчиков, особенно из последних серий, стало модно. Там и операция по новейшим методам, и какой-то новый протокол подчинения, о котором Нивес слышала краем уха, но значения не придавала – во времена её верной и честной службы этот проект находился в стадии разработки и обошёл её стороной. Кажется, он тестировался на партии Най, куда входил и мальчишка Рэд, о котором она так много слышала?

Дезертирша уже давно привыкла, что к проходчикам отношение среди аристократов было весьма скотское, а уж у медицинского персонала как к бездушным вещам, товару или собираемой и обслуживаемой технике. И вроде бы – защитники, исследователи земель за Стеной, добытчики забытых технологий. Немудрено, что вместе с тем существовали отряды Карателей – кто обрадуется сбившимся в кучу озлобленным на Столицу желтоглазым выродкам, машинам смерти? Сама Джифф не была знакома с неприятной стороной службы проходчика, всё-таки аристократка, благородная кровь, да только вот работа ей досталась такая, что долго оставаться покорной и исполнительной она не смогла. А Люсьен… давно бы уже собрал все свои связи и сделал что-нибудь. Мать его, архистратиг же! «Отец» проходчиков.

В Центре многое поменялось с последнего визита леди Нивес, взять хотя бы добавившиеся на каждом углу камеры или систему безопасности в лифте. Благо, поднятый ворот пальто и опущенная шляпа ни у кого удивления не вызывали – бонусом к усиленным способностям проходчики частенько получали и некоторые дефекты, начиная от повышенной светочувствительности и заканчивая внешними уродствами. Интересно, работает ли ещё в пыточной парень по прозвищу Огарок? Вспомнив поплывшую будто бы у восковой фигуры половину лица бывшего сослуживца, Джифф невольно передёрнула плечами. Работает, куда ему деться. Не повезло, выше четвёртого ранга так и не поднялся за двадцать лет службы, а значит и не повысят уже.

– Доброй ночи, доктор Грегори, – Винсент без стука вошёл в комнату-камеру доктора.

Насколько бывшая проходчица знала, Грегори перевели на «свободное» заключение, поэтому охрана была приставлена к нему не всегда, а на ночь мужчину просто запирали. Джифф не удивилась, что у священника оказался ключ, и войти получилось без препятствий.

– Моя форма заключения снова поменялась? Или мою просьбу о ночных прогулках всё-таки одобрили? – Вериа сидел на кровати и читал при свете небольшой настенной лампы, видимо, не собираясь спать ещё очень долго. – Или происходящее имеет какое-то другое значение?

Неожиданно Грегори громко захлопнул книгу и отложил её в сторону.

– У вас кинжал в корсете? – невозмутимо осведомился он у Аравесты.

– Ч-то… простите? – резко одёрнув руки, девушка сцепила пальцы за спиной.

– При громком звуке вы инстинктивно потянулись в сторону того, что может помочь вам в случае опасности. Нивес, можешь не прятать своё прекрасное личико, твой очаровательный нос я узнаю из тысячи. Это ты сболтнула про мою чуждость кому не следует?

– Возможно, – виновато улыбнулась Джифф, снимая шляпу и выправляя длинные пепельные волосы из-под ворота пальто. – Не помню. Я была пьяна, скорее всего. Безумно рада видеть тебя, Грег.

Вериа накинул на плечи выданный ему несколько дней назад пиджак и пересел в кресло. При любых других обстоятельствах он бы тоже был рад видеть Нивес, особенно при наличии бутылки хорошего вина. И пачка сигарет определённо не помешала бы. Сейчас ситуация требовала совсем иного подхода, поскольку Грегори не радовала перспектива марионетки или участь слепого котёнка в мешке. Не стоило, наверное, перегибать палку в разговоре со священником.

– Хитро, господин Винсент, действительно хитро. Подбросить информацию обо мне желающему выслужиться изгнаннику, заставив его привести меня в Столицу, получить разрешение на курирование сходящего с ума мальчишки… Что дальше? Собираетесь украсть меня из-под носа Канцелярии? А если не пойду с вами – убить руками Карателя? Нивес, ну а тебе-то я чем не угодить успел?

– Я дезертир, – продолжая виновато улыбаться, Джифф взмахом руки остановила Винсента. – А ты бы не пошёл в Столицу, приди к тебе кто-нибудь в твоё захолустье. Если хочешь на кого-то злиться, то выбери целью меня.

– Приди ко мне ты…

– Не надо, Грегори. Я достаточно хорошо тебя знаю. Ты пойдёшь?

Нахмурившись, доктор смотрел в пол и молчал. Убивать его никто не станет – Вериа был в этом уверен. Как уверен и в том, что в случае отказа покой он обретёт ещё очень нескоро. Нивес в авантюру ввязываться не стала бы, дело совершенно точно серьёзное, подход и отношение к нему у Винсента ответственное, кропотливое и продуманное. Но стоит ли оно всех этих усердий?

– Неожиданно, но вы весьма неплохо осведомлены о моём шефстве над Логрэдом. Могу ли я узнать, откуда у вас такая информация? – тихий вопрос отца Райта прозвучал в гробовой тишине.

– Вам следовало лучше изучать досье на меня, – криво усмехнулся Грегори, внутренне радуясь небольшой победе над интриганом. – Нортон Грэм приходится мне хорошим другом. Там где-то должна быть строчка о работе на семейство Грэмов, в частности – о лечении леди Грэм. Как же вы так, господин Винсент, про родную сестру…

– Спасибо за честный ответ, – сквозь зубы процедил священник, натянуто улыбаясь. – Впредь я буду точнее собирать данные. Вы и дальше будете тянуть время?

Грегори побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, выстукивая какую-то мелодию. Не будь Винсент разозлён, он бы успел заметить, как едва заметно качнулась голова Джифф в ответ на действие доктора, а виноватая улыбка сменилась радостно-обворожительной.

– Мне бы хотелось разъяснить некоторые моменты заранее, чтобы потом не остаться случайно в неведении. Да и марионетка из меня примерно такая же, как из Нивес заботливая мать и любящая жена. Без обид?

Женщина рассмеялась, показывая, что оценила шутку и нисколько не обижается на Грега. Вериа позволил себе улыбнуться в ответ.

– Вы можете рассчитывать на любую информацию, от вас не будет ничего укрываться намеренно. Мы хотим, чтобы вы стали нашим союзником, а не покорной куклой, которых хватает и без вас. Так вы согласны?

– А у меня есть выбор? – изогнув бровь, со смешком поинтересовался Грегори и поднялся из ставшим уже родным и привычным за время заточения кресла.

– Конечно есть, – шмыгнула «очаровательным» носом Нивес, заправляя волосы и возвращая шляпу на место. – Красное или белое?

– Виски, – хмыкнул Грег. – Могу поспорить на что угодно, что у тебя уже готова бутылка.

Конец первого события.

========== Интерлюдия ==========

Интерлюдия

Я прошу, не смей

Допустить смертей.

Бескрайняя выжженная степь. Она настолько реальная, что я ощущаю сухую ломкую траву под пальцами. Небо заволокло серой дымкой, а солнце всё равно слепит глаза, и приходится щуриться. Ни дороги, ни понимания того, куда идти. Шершавый язык еле ворочается во рту, я пытаюсь найти на поясе флягу. Тщетно.

Делаю шаг. Приходит мысль, что где-то поблизости есть река с кристально чистой водой – настоящей, не пропущенной через фильтры, с той водой, о которой я читал в книгах. Читал? Где читал? Не могу вспомнить. Делаю новый шаг. Ветер ударяет с невообразимой силой, я падаю, качусь по траве, что с радостью режет кожу на руках, ногах, лице… Когда открываю глаза, не вижу ничего вокруг. На небе нет даже звёзд, но впереди есть мелькающие огни и запах гари. За руку меня берёт человек с пустотой вместо лица. В любое другое время я бы в ужасе отшатнулся, но за этим человеком я замечаю женщину в волчьей маске, тепло улыбающуюся мне, и успокаиваюсь. Она прячет меня под своим плащом, обнимает за плечи и ведёт к огням.

Костры. Множество костров, изгибающиеся дугой, вот-вот готовые бросить сноп искр на сухую степную траву, начать мировой пожар. Но людям нет дела до опасности, они даже будут рады возможности спалить всё дотла. Зверю тогда точно будет некуда бежать. От одного из костров женщина зажигает факел и протягивает мне, приказывая присоединиться к охоте, прося помочь изловить ужасную тварь. Люди вокруг надевают маски, похожие на ту, что у их Вождя. Я подчиняюсь.

Трава хрустит под ногами, лёгкие горят ничуть не хуже факела в руке. Останавливаться нельзя, здесь скрывается Зверь, которого необходимо поймать. Голова начинает болеть при тщетном вглядывании в темноту, я падаю на колено и вдруг замечаю отблеск невдалеке. Так блестит огонь в отражении зрачков.

Это Зверь? Тот самый, которого все ищут? Кричать о своей находке не хочется, и я ползу ближе к кустам, чтобы рассмотреть. Он кажется мёртвым или спящим с раскрытыми глазами, непонятно даже, дышит чудище или нет. По мере приближения понимаю, что его взгляд прикован ко мне и никакое это не чудище – благородный волк. Некогда белоснежная шерсть вывалена в грязи и песке, ран нет, но морда покрыта спёкшейся кровью, а значит она совершенно точно не его – кого-нибудь из неудачливых «охотников». Факел втыкается в землю. Я протягиваю одну руку к волку, а второй рыщу на поясе, и на этот раз фляга оказывается там.

Кое-как приведя в порядок нос Белого Волка мутной водой и оторванным от рубашки куском ткани, улыбаюсь ему. Пусть и не ранен, он загнан, устал и голоден. И явно не является тем, кого так рьяно ищут.

– Всё будет хорошо, – зачем-то говорю я и на удивление слышу тихий рык в ответ.

По степи разносится тоскливый вой, заставляющий вздрогнуть. Рядом втыкается брошенное одним из охотников копьё, и мы с Белым вскакиваем на ноги. Волк тыкается носом в мою ладонь и вскидывает морду вверх, отвечая на зов. Я поднимаю взгляд следом и вижу прямо над нами яркую звезду, медленно ползущую к горизонту, но времени понять хоть что-то не остаётся. Радостный гвалт и хохот давят со всех сторон, огни подбираются ближе, и прежде чем я успеваю коснуться нового друга хотя бы кончиками пальцев, он срывается с места.

Волк хрипит, ревёт, надсадно воет, привлекая к себе как можно больше внимания. Сердце в груди сжимается, вся его боль накатывает на меня, и я падаю без сил, задыхаясь сухим степным воздухом, режущим лёгкие похлеще, чем трава до этого – кожу.

Мир переворачивается, земля становится небом, и беспросветная мгла с одной-единственной звездой из мириадов оказывается подо мной. Запрокинув голову, я вижу там, наверху, мелькающие в степи огни, слышу далёкий голос Белого Волка. Кашель скручивает меня пополам, сознание ускользает, но я всё-таки вижу. Вижу чёрный расплывчатый силуэт с глазами-лампами, подкрадывающийся на длинных тонких лапах.

Зверь.

– Тише, тише, – шептал на ухо ласковый женский голос. – Всё хорошо, ты в безопасности.

Тёплые руки аккуратно сняли с головы датчики и помогли мальчику сесть на кушетке. Ребёнок медленно хлопал глазами, пытаясь понять, где он находится, но мысли казались слишком тяжёлыми и неповоротливыми.

– Кто вы?

Длинные чёрные волосы и светло-серые глаза невольно ассоциировались у него с образом чёрного Зверя, увиденного во сне. Мальчик опасался, что всё вокруг было продолжением его сна, и через несколько мгновений обаятельная женщина в белом медицинском халате обратится чудовищем.

– Снова кратковременная амнезия? Что ж, перенесём её в наиболее вероятные побочные эффекты. Не тошнит? Голова сильно кружится? Вот, выпей, – поставив на рядом стоящую тумбочку стакан с яркой оранжевой жидкостью, Мириам вернулась к записям на столе.

Мальчишка не шелохнулся, опасливо косясь на неё. Знай он, что находится за дверью, без оглядки бы убежал подальше. Комната вокруг не пугала, но и не добавляла спокойствия – провода с датчиками, идущие от экрана с непонятными графиками, столик со шприцами, зажимами, скальпелями, стеклянный шкаф с непонятными пузырьками, склянками, баночками с таблетками. И стойкий химический запах.

– Кто вы? – тихо спросил он во второй раз.

– Я твоя мама, Рэд, – улыбнулась женщина, повернувшись в кресле и кивнув на стакан. – Выпей, это поможет. Не бойся, ты постепенно всё вспомнишь.

Жидкость оказалась тягучей как цветочный мёд, вяжущей и чрезмерно сладкой. Пузырьки ударили в нос, и мальчик чуть было не поперхнулся. Попросить воды он постеснялся, хоть и стал чувствовать себя чуть свободнее и спокойнее – постепенно к Рэду возвращалась память. Обрывочная, смешанная с ужасными кошмарами-видениями, но всё-таки его.

– Расскажешь мне свой сон? – продолжая тепло улыбаться, она нажала кнопку диктофона на столе.

– Там были люди. Много людей без лиц, – он невольно закусил край губы, когда картины сна вновь предстали перед его внутренним взором. – И Белый Волк. Он показал мне звезду на небе, а потом…

– Так-так. Давай по порядку и с начала. Где всё это происходило?

– Степь, как… как в Аласто. Рядом с моим старым домом. Мне очень хотелось пить, а потом…

Резкий стук в дверь заставил ребёнка сжаться. Мириам приложила палец к губам, выключила диктофон и принялась быстро собирать бумаги на столе, выкладывая вместо них заранее подготовленные сшитые листы с исследовательскими графиками и таблицами.

– Это такая игра, хорошо? Мы с тобой проверяли кровь пациентов. И ничего больше, – шёпотом произнесла она. – Понял?

В дверь забарабанили с новой силой, отчего Рэду захотелось спрятаться под кушеткой. Нежданный визитёр в его голове представлялся одним из безликих с факелами.

– Мириам! Открой дверь. Я знаю, что ты здесь, – недовольный голос пытался выдавить из себя мягкие просящие нотки, но сквозь них всё равно ощущался приказ.

– Иду-иду, мессир Грэм. Незачем так шуметь, – с улыбкой произнесла женщина, впуская взъерошенного мужчину с горящими глазами внутрь.

Бросив быстрый взгляд на беспорядок на столе и испуганный вид мальчишки, Верховный канцлер тихо выдохнул, сдерживая рвущийся наружу рык. Нортон не любил, когда сказанные им слова пропускали мимо ушей, однако накопленный за долгий день гнев срывать на любимой жене считал неправильным. Мысленно досчитав до десяти, он уселся на кушетку рядом с мальчиком и закатал его рукава. При виде застарелых следов от уколов и парочки новых, лицо Грэма помрачнело.

– Ты думаешь, что творишь? – тихий мягкий тон не сулил ничего хорошего. – Мы, кажется, уже обсуждали это с тобой. Опять за своё?

Мириам недовольно поджала губы, сев на краешек стола и скрестив руки на груди. Виноватой себя она нисколько не считала, но при этом старалась не пересекаться взглядом с мужем.

– Я позаботился о том, чтобы в твоём распоряжении было лучшее оборудование, дал ход всем твоим исследованиям. А ты, вместо чего-то действительно важного, занимаешься изуверствами над десятилетнем мальчишкой, приходящимся тебе сыном, – Грэм подошёл и, положив руки на плечи Мириам, попытался заглянуть ей в лицо. – Скажи мне, милая, чего ещё тебе не хватает для полного счастья?

– Ты не понимаешь, да? – выдавила из себя женщина, продолжая смотреть в сторону. – Правда не понимаешь, какое сокровище было у нас под носом всё это время? Дай мне больше времени, и ты получишь результат! Такой феномен нельзя оставлять без изучения.

– Ему десять, Мириам! Он ребёнок, Извечные меня раздери. Из-за твоих экспериментов ему вечно сняться кошмары! Какой результат? Какой феномен?!

– В отличие от тебя я пытаюсь сделать с разваливающейся на части Дженто хоть что-то! – зло прошипела она в ответ, отводя руки мужчины от себя. – Стелешься перед каждым вторым в Канцелярии, носишься со своими реформами. А о простых людях ты думал? О заразе, что бродит по Аласто уже который год? Ну же, скажи мне, что ты делаешь кроме того, что посылаешь армию вырезать заражённые деревни одну за другой?

– Логрэд, иди в свою комнату, – жёсткий тон Верховного канцлера заставил мальчишку мигом испариться из кабинета. – А ты, Мириам, завтра же отправляешься в Университет. Надеюсь, Грег сможет повлиять на тебя. Моих слов, как видно, уже недостаточно.

– Ты не можешь так просто!..

– Завтра же, Мириам. Логрэд остаётся здесь. И это не обсуждается.

========== VIII ==========

Событие второе

Я пёс на службе,

Раб послушный,

Верная игрушка,

Ставшая ненужной.

VIII

– Нет мне прощения, святой отец, – голос юноши заметно дрожал, – ибо грехи мои тяжки.

Из-за тонкой деревянной перегородки, занавешенной тёмной бархатной шторой, не последовало ни звука, но Рэду и не нужны были слова утешения. Он впервые пришёл на исповедь и чувствовал себя инородным предметом, пулей в чьём-то теле, что необходимо извлечь. Никто не мешал ему встать и покинуть исповедальню, никто не заставлял его прийти сюда. Логрэд чувствовал, что иначе не может – слова, столько времени томившиеся в голове, рвались наружу, жаждали стать сказанными.

– Нет мне прощения, святой отец, – медленно вдохнул проходчик, – ибо я убил двоих.

– Вы убили их по долгу службы? – холодно спросил священник по ту сторону, и мальчишка вздрогнул.

Словно тысяча ледяных игл вонзились в позвоночник. Отчего-то Логрэд ожидал, что там, за перегородкой, будет сидеть Винсент, и ехидные интонации отца Райта вызовут приступ ярости, с которым говорить станет так легко и просто. Склизкий ком поднялся из груди и застрял в горле, преграждая путь заготовленным заранее фразам. Почувствовав, что задыхается, парень вцепился в ворот парадного мундира и закусил губу. Солёный привкус крови привёл его в чувство.

Отступать поздно. Теперь – только вперёд.

– Д-да, можно сказать и так, но убивать их было не…

– Я отпускаю тебе этот грех, сын мой. Что тревожит твою душу ещё?

Так просто? Одна фраза – и нарушение самого важного завета Возвышенного исчезло? На душе всё ещё пусто, всё ещё холодно. Всё ещё нет прощения самому себе за вольность, за вседозволенность, за то, что упивался властью над чьей-то жизнью. Да, он был не в себе, да, не мог совладать, не мог предвидеть, не мог остановить, но…можно ли перечеркнуть прошлое отпущением греха?

– Нет мне прощения, святой отец, – он стиснул зубы, – ибо нет веры в сердце моём. Нет мне прощения, ибо ропщу я на Господа нашего, Возвышенного Создателя. Полны кощунства мои помыслы и слова. Нет мне прощения, ибо неведомы мне слова молитв. Нет прощения мне…

Логрэд не мог остановиться, перечисляя все те грехи, что он вычитал в Писании и что мог применить к себе. Он говорил, но на душе с каждым произнесённым словом становилось холоднее.

– Достаточно, сын мой.

Проходчик вдруг понял, что там, за занавеской, сидит кто-то не старше его самого. Нет, никак не старше. Многим младше, если судить по мягкому, только-только начавшему ломаться голосу. Рэд сглотнул набежавшую горькую слюну и поморщился от боли в прокушенной губе. Ему нечего было больше сказать.

– Я спросил, что тревожит твою душу, а не перечень грехов. Сын мой, ты далёк от веры, это видно с первых твоих слов. Исповедь есть обряд, предназначенный для покаяния в деяниях, коеи недопустимо совершать перед ликом Господнем. Но прощенье Возвышенного не поможет тому, кто не готов примириться с собой и своими грехами. Стало ли тебе легче, когда я отпустил грех, что тяготил тебя, сын мой?

– Нет, святой отец, – тихо ответил проходчик.

– Наша жизнь, сын мой, состоит не только из грехов, но и из добродетелей. Знаешь ли ты о них?

Смотря на свои дрожащие руки, Логрэд понял, что не знает, о чём говорит священник. На него накатил новый приступ удушья, и выдавить хоть звук из себя у мальчишки никак не получалось. Это и есть наказание Господне? Он умрёт здесь, на тонкой скамье исповедальни, за то, что так и не научился верить?

– Есть восемь грехов, что носят имена Извечных, но также есть восемь добродетелей, что появились им в противовес. Многие священники слишком громко кричат о грехах, но так мало говорят о добродетелях. Тебе, сын мой, нужно помнить о них. Помни о милосердии, об умении прощать других. И себя.

– Спасибо, святой отец, – выдохнул Рэд.

Легче ему не стало. Но быть может, быть может?..

– Подумай об этом, сын мой. И возвращайся, когда в твоём сердце будет больше веры.

Дождь лил уже третьи сутки и казался нескончаемым. Из приоткрытого окна, в которое Грегори выдыхал дым сигареты, тянуло промозглой сыростью, но разожжённый камин успешно с ней справлялся. Вечер располагал к неспешному чтению в кресле у огня под бокал-другой вина – у Джифф оно было отменное, привезённое с лучших плантаций Байи, – только вот на душе кошки скребли с той самой ночи, когда Грег согласился покинуть Столицу вместе с Нивес. Хоть Винсент и пообещал предоставлять любую информацию по требованию, хитрый священник-шакал вряд ли станет делать это в действительности.

Дверь с тихим скрипом отворилась. Белая кошка, сидевшая на широком подоконнике рядом с Вериа, обрадовано подбежала к хозяйке и принялась тереться о её ноги. Женщина только что вышла из ванной, вытирая длинные волосы полотенцем, и расслабленно улыбалась, поэтому Вериа взял на себя обязанность приготовить чай. В махровом халате Джифф выглядела женственнее и домашнее, чем в привычном для глаза Грегори мундире или офицерском пальто.

– С молоком, верно?

– И без сахара, – выдохнула Нивес и устроилась вместе с кошкой в кресле, тут же зарывшись пальцами в шелковистую шерсть.

Тонкие пальцы женщины казались совсем не подходящими для рукояти шпаги – тут и силу прикладывать не надо, чтобы выбить клинок! Грег до сих пор не представлял, как столь невысокая и хрупкая на вид Нивес доблестно и исполнительно выполняла работу Карателя, а ныне являлась главой армии Освобождения. Разумеется, и о новом «звании» Джифф, и о самой подпольной организации в Столице никто ни сном ни духом не ведал, и Вериа с ужасом пытался вообразить, насколько широко раскинулись сети отца Райта.

– Приятно, когда о тебе заботятся, – Джифф замурлыкала ничуть не хуже кошки на её коленях.

Доктор опустился в кресло напротив, расслабленно откидываясь назад и вытягивая ноги на пуфик. Общество старой подруги было куда приятнее, чем голые стены камеры и страницы сухой научной литературы, а бонусом к этому шла возможность узнать подробнее о том, что Грегори пропустил за время своего добровольного изгнания на окраины Аласто. В том, что Нивес вне зависимости от расклада примет его сторону, мужчина не сомневался.

– В этом нет ничего сверхсложного, – уставившись в потолок, улыбнулся Вериа. – К тому же, мы с тобой давно не виделись, как уж тут и не поухаживать?

– Ты не против, что у нас с тобой чай вместо обещанного виски? Хотелось бы поговорить, а не предаваться воспоминаниям.

– Что ты хотела узнать?

– Раз уж мы временно на моей территории и у стен вряд ли вырастут уши… Понимаешь, – Джифф подула на чай, – Винсент, конечно, неплохой человек, но вот информацией он делится со скрипом. Может, объяснишь, с чего всё началось у тебя? Уверена, ты бы не согласился так легко. Твоё отношение к отцу Райту видно невооружённым взглядом.

– Ты слышала про программу подчинения? – внешне Грегори оставался спокоен, его взгляд блуждал по комнате, не задерживаясь ни на одном предмете дольше, чем на полминуты.

Бывшая проходчица поняла, что разговор как таковой не состоится – ей предстояло выслушать монолог старого друга. Доктор думал над тем, как и что говорить, именно потому и был столь отстранён. Или таким образом он старательно прячет эмоции? Кто знает, кто знает…

– Мимо тебя же не прошла та история, из-за которой милый светловолосый юноша сошёл с ума окончательно? Нортон хоть и пытается казаться холодным и неприступным, всё-таки очень сильно привязался к Рэду. Но мы с тобой оба знаем, – мужчина подмигнул, – что тут не в привязанности дело – Верховный слишком ответственен, и взятые на себя некогда обязательства сложить готов только на смертном одре. Ты в курсе, как доктор Церик привёл мальчишку в «порядок»?

– Меня к тому моменту уже не было в Столице, – Нивес непроизвольно дёрнула плечом, вспоминая «весёлую» прогулку прочь из Центра. – Здесь какой-то подвох, да? Ты бы не заговорил про систему подчинения, если бы…

– Бах! – Вериа выстрелил из пальца прямо в озадаченное личико женщины и улыбнулся. – Ты попала в цель. В сущности, Церик не сделал ничего плохого. Наоборот, принял весьма разумное решение – стереть любые воспоминания о случившимся в голове Рэда. Оставалась небольшая проблема, заключавшаяся в том, что любое напоминание о леди Грэм…

– Возвращало его к изначальному состоянию?

– И снова в цель, – медленно кивнул Грегори. – Поскольку Нортону была важна сохранность психики взятой некогда на себя ответственности, он, не без помощи одного хитрого священника, выдумал историю с дезертирством и отослал сына в сторону Аласто, «на каникулы».

– Сказанное тобой слишком отличается от того, что я услышала от Райта, – Джифф поморщилась и отвернулась, задумчиво закусив уголок губы.

– Дай угадаю, тебе сказали, что мальчишка действительно дезертировал? Не смотри на меня так, – Вериа громко рассмеялся, ещё больше озадачив женщину.

– То есть Логрэда сослали «на каникулы» к тебе? Что-то я либо стала хуже соображать, либо…

– Либо кто-то достаточно умный подменил память Рэду, не зная, куда и зачем его отослали, но желая выманить меня.

Несколько долгих минут прошли в молчании. Грегори не торопился продолжать разговор, прекрасно понимая, что Джифф стоит сначала усвоить полученную информацию, прежде чем браться за новую.

– Грэм отослал мальчика к тебе, так? В тайне, не желая, чтобы об этом знали даже самые доверенные лица вроде Райта? Винни об этом не догадывался, поэтому сделал свой ход, желая выманить тебя?

– Верно рассуждаешь, – улыбнулся Грег. – Нортон объяснил мне весьма туманно, что происходит, но сказал достаточно прямо, что у Логрэда не всё в порядке с головой, и именно в этом я должен был помочь. Как некогда помогал леди Грэм. Спустя пару месяцев я получил сообщение из-за Стены о том, что некий Логрэд Най является дезертиром.

– И обратился с ним к Верховному?

– Разумеется. Грэм опроверг подобную информацию и удивился, что мальчишка до сих пор не добрался до меня.

Нивес поднесла чашку к губам. Теперь уже её взгляд бродил по комнате. Мысли никак не хотели укладываться в голове в единую канву, то и дело нити выбивались из ряда или были ни к месту. Судорожно выдохнув, женщина вопросительно посмотрела на Вериа.

– Нортон был в курсе твоей чуждости. Ну, того, что ты прибыл в Дженто откуда-то извне. Это правда? Почему тогда он не помог отвертеться в Столице? Можно же списать всё на сумасшествие…

– Моя кровь слишком отличается от вашей, Джифф. А её взяли на анализы, чтобы исключить возможность заражения. Ты же знаешь правила, милая.

– Он же Верховный. Можно же было заставить их замолчать, не позволить информации просочиться! – дезертирша вскочила со своего места под протестующее мяуканье кошки и принялась расхаживать перед камином.

– Остановить как? Устроить массовые расстрелы? – усмехнулся Грегори, игнорируя метания подруги. – Ты не представляешь, на что способен Винсент, когда хочет, чтобы всё шло согласно его планам.

– Извечные меня раздери! Что творится с империей, Грег? Я уже жалею, что впуталась во всё это, – леди Нивес рухнула обратно в кресло.

– Ну-ну. Теперь ты в этом дерьме не одна.

– Спасибо за поддержку, дорогой мой, – кисло улыбнулась женщина, прикрывая глаза рукой.

– Зато мы теперь знаем точно, кто стоит во главе паутины, охватывающей всю Дженто. Осталось понять, какие цели Винсент преследует, и можно начинать плести свою.

– А ты разве уже не начал? – со стоном спросила Джифф. – К чему всё это? Какой тебе толк ввязываться?

Грегори не успел ответить – в дверь настойчиво постучался и тут же вошёл белокурый юноша. Отдалённое сходство с Нивес позволило доктору сделать вывод о родстве вошедшего с Джифф, а сказанные им слова только подтвердили его.

– Тётушка, девочка, за которой вы просили присмотреть… Она просила позвать вас.

– Кошмары? Хорошо, Шоэн, спасибо. Иди спать, я дальше сама.

Женщина пожелала племяннику спокойных снов и повернулась к Грегори.

– Не думай, что наш разговор на этом закончился. Я рассказал свою часть, а дальше наступает твой черёд. К примеру, почему Мирика так доверяет тебе.

– Есть вещи, Грег, о которых я… я просто не могу…

– Иди уж, – доктор Вериа отдал честь двумя пальцами со всем серьёзным видом, на который только был способен, и у Джифф отлегло от сердца.

Грегори явно не намеревался вытягивать слова из леди Нивес клещами.

Щёлкнули тумблеры. Едва касаясь кончиками пальцев кнопок на панели управления, Марк оглядел её всю целиком и попытался запомнить расположение ключевых. Свет в коридоре позади него включился не сразу – некоторые лампы давно перегорели, где-то возникли проблемы с проводкой, но того, что осталось в целости, хватало. Восстанавливать базу, что доверил Гонтэ священник, предстояло не один месяц. Такого времени никто предоставить не мог, и механик уже строил в голове примерный план того, что следовало починить в первую очередь.

– Лео, насколько хорошо ты разбираешься в железках? – мужчина поправил сумку с инструментами, с которой расставался теперь крайне редко, и нехотя покинул мягкое кресло.

Колёсики, кстати, не помешает смазать, а то скрипеть будут на весь комплекс.

– В медицинских – как заяц в лесу, с проводкой вряд ли смогу помочь, – усмехнулась рыжеволосая девушка, заглядывая в комнату управления.

Следующие несколько недель Марку надлежало провести вместе с Леонорой Алонзо. В любой другой ситуации мужчина бы обрадовался возможности остаться наедине с красивой девушкой, но отец Райт требовал скорейшего результата. Подвести Винсента означало лишиться большинства респектабельных клиентов, что в некотором плане было хуже, чем повешенье. За последние годы Гонтэ привык к роскошной жизни и той лёгкости, с которой давались деньги на все его разработки.

– Нет, с ней я справлюсь сам, не переживай. Я перебросил энергию для твоего блока, можешь отправляться туда и разбирать вещи. По плану там есть комнаты для персонала, но душевая на всю базу общая.

– Радует, что здесь нет пыли, ¬– Леонора потянулась. – Не расскажешь, почему так?

Мысль о предстоящей уборке, когда ей рассказали о заброшенном комплексе, казалась самой ужасной. Впрочем, выбор был невелик – или это, или скучная лабораторная работа в Университете. Только бы не пожалеть о своём выборе в дальнейшем.

– Скажи спасибо изобретательности наших предков и этим господам, – Марк вытащил из гнезда в стене металлический шар в ладонь диаметром и подбросил его на руке.

Робот перевернулся в воздухе и приземлился на восемь длинных лапок. Бледно-синий светящийся глаз изучил сначала человека-активатора, который по обновлённой базе данных значился администратором, потом внимательно просканировал второй объект. Не найдя никакой информации, уборщик два раза пискнул. Если администратор находился в опасности или не хотел, чтобы данная женская особь находилась на территории базы, достаточно было подумать об этом, и крохотный механизм тут же передаст сигнал дальше, вызывая Стражей.

– Да, ты прав, я как-то забыл об этом, – почесал затылок Гонтэ, пересаживая робота на плечо. – Внеси её в список персонала, это Леонора Алонзо, старший врач.

По мнению Марка, малюток-уборщиков недооценивали, а ведь при должной сообразительности, тех можно было использовать не хуже настоящих дворецких или секретарей. И почему он не главный механик в Центре? Ах да, к этому всё и идёт.

Согласно пискнув, робот издал новую серию вопросительных посвистов. Из всего многообразия механизмов, активирован был только он, а значит, обязанность пополнять базу данных лежала на его тонких металлических плечах.

– Ты теперь будешь Болтуном. Болти, прикрепи свою единицу ко мне личным адъютантом и активируй штук десять «паучков». В главных коридорах нужно починить свет и проводку, а ещё…

– А ещё я предлагаю пока есть возможность выпить по чашечке чая, – Леонора достала из рюкзака жестяную коробку и потрясла ею в воздухе. – Надеюсь, ещё не выдохся.

Марк присвистнул. Сам он предпочитал кофе, но девушка предлагала явно не растворимую дешёвку, сумев где-то найти листовой чай. Лет десять назад его было много, даже в сигареты заместо табака набивали и сбывали целыми партиями.

– Ну, ежели даме угодно, – шутливо поклонился механик, шмыгнув носом.

Тратить много времени на обустройство сколько-нибудь комфортной обстановки не пришлось – с помощью Болтуна и его собратьев-роботов в комнате управления появилось второе кресло и передвижной металлический столик с чайником. Разумеется, не таким чайником, к которым привыкли большинство жителей Дженто, а ещё довоенным, как и множество других устройств здесь. Гонтэ решил немного пошиковать и использовал энергетический кристалл из заначки, чтобы активировать нагрев воды. У «чайника» был собственный аккумулятор, его можно было зарядить от общей сети, но Марку хотелось впечатлить Леонору – та хоть и работала с частично забытыми технологиями, кристаллы видела крайне редко, а с одного-двух использований от него не убудет.

– Обёртка немного в машинном масле, – рассмеялся мужчина, вытаскивая из сумки с инструментами бутерброды, – но на вкусовые качества сыра, можешь не сомневаться, это нисколько не повлияло.

Лео согласилась бы съесть предложенное, будь испачкана не только фольга, но и её содержимое. Уминая бутерброд, девушка как завороженная наблюдала за действиями Марка. Установленный им кристалл какое-то время светился красным, однако тревожный яркий цвет постепенно сменился на мягкий синеватый. Воду пришлось заливать из фляг, жертвуя и так скудными запасами. С другой стороны, здесь был источник воды, где-то глубоко под землёй, оставалось удостовериться, что с водоочистительной системой всё в порядке.

– Так значит ты у нас ученица несравненного доктора Вериа? И как, была в курсе, что он не из наших мест? Он как-то выдавал себя? Поведением, жестами, непонятными словечками?

– Вот кто-кто непохож на жителя Дженто поведением и словечками, так это ты, Великий Изобретатель Марк Гонтэ! – Леонора сделала большие глаза и захлопала в ладоши, будто бы не было для неё сейчас большей радости, чем сидеть в Возвышенным забытом месте с сумасшедшим механиком. – Одна твоя фамилия чего стоит. Сам выдумал? Или ты из знатного, но некогда обедневшего рода?

– В этом нет никакой тайны, – пожал плечами Марк, – но у меня не то настроение, чтобы рассказывать эту историю сейчас. И не уходи от темы! Признавайся, он пил кровь своих студентов? Или использовал технологии своей родины, чтобы манипулировать памятью и съедать ваши обеды? Или на самом деле он полностью роботизированный организм с искином, подобному человеческому? Его послали сюда, чтобы разведать всё и подыскать подходящие тела для своих собратьев?

– Только никому не говори, – девушка понизила голос до шёпота. – Он действительно робот и хочет захватить всю планету!

– Я о таком только читал, но выходит… выходит, это правда! Мы должны немедленно сообщить Винсенту, пока не поздно! Мы ещё можем спасти всю империю… нет, весь мир! Мы не можем быть единственной выжившей резервацией. Точно-точно. А в том, что за столько лет мы не установили ни с кем связь, виноваты они, эти люди-роботы, нацепившие настоящую человеческую кожу на себя и притворяющиеся подобными нам! Я знал! Я знал это! Всегда знал! – мужчина вскочил со своего места и, звеня инструментами в сумке через плечо, принялся оживлённо жестикулировать. – Я предсказывал! Но мне никто не верил!

– Ты же понимаешь, что я пошутила? – на всякий случай спросила Лео, не до конца понимая, когда Марк серьёзен, а когда нет.

– А ты понимаешь, что я так просто не отстану от тебя? – в тон ей ответил Гонтэ, возвращаясь на место. – Ты здесь ради доктора, верно? Потому что он бессовестно бросил свой факультет в Университете и удалился в закат. И ничего не рассказал о себе своей самой верной и любимой ученице. Тебе его подержать, когда будешь всё ему в лицо высказывать?

– На эту базу скоро прибудет тысяча человек, желающих изменить нашу империю, – недовольно поморщилась Леонора, – которым я действительно могу помочь, а не просто стоять в стороне, потому что я врач. Знаешь, да, я здесь ради небритой физиономии насквозь прокуренного мужика, ты прав. Ты, безо всякого сомнения, прав.

Марк открыл было рот, чтобы отшутиться в привычной для себя манере, но в последний момент передумал.

– Ты скучала по нему? Он был для тебя не просто наставником, верно?

– Скорее это я была ему не просто ученицей, – вздохнула она, отводя взгляд. – Кем-то вроде дочери или даже внучки. Мне кажется, он намного старше, чем выглядит, и… и там, далеко-далеко, у него была семья. И я не могу понять, почему? Почему он не возвращается?

– О, тебе объяснить, как устроены Мёртвые земли? Ты бывала там хоть раз? Знаешь, что такое компас?

– Была, мне подвернулась одна работа, но мы не отходили далеко от Стены. Там не работает компас, я помню. И система навигации нужна более совершенная, какие-то летающие роботы и терминал… Это всё было у нашего командира, я не особо вникала.

– Что-то типа того, – кивнул Марк. – Суть проблемы в том, что, не имея нужных координат или направления, сложно куда-то выбраться из резервации.

– Резервации? Странное слово. Ты сейчас больше похож на чужака, чем доктор Вериа. Что оно значит?

– Ну, таким образом наши предки назвали несколько мест по всей планете, которые уж точно должны были сохраниться в случае конца света. Координаты других точек хранятся в Центре, но я не думаю, что за столько лет доктор не нашёл возможности пробраться туда. Как считаешь?

– То есть…

– То есть история про другие места ложь. Но тогда откуда бы пришёл Грегори? И я вместе с ним, я же так похож на чужака, – в подтверждение своих слов он надул щёки и напустил на себя важный вид, считая, что именно так должен выглядеть кто-то пришедший из-за Мёртвых земель.

– Совсем не похож, – рассмеялась Лео, ткнув механика под рёбра.

– Хорошо-хорошо, никуда я не уходил! Тфу, ниоткуда я не приходил. Но, согласись, что другие резервации, скорее всего, существуют. Или же Грегори очень хорошо играет свою роль и находится в сговоре с Винсентом. Какой ещё вариант может быть?

Девушка задумалась.

– Кто-то… удалил координаты?

========== IX ==========

IX

Грязные тёмные бары Нижнего города нравились ему не больше вычурно убранных коридоров верхних этажей Центра, где жили преимущественно обедневшие аристократы без собственных поместий в Столице. Менее заносчивыми они от этого не становились, что только сильнее раздражало.

Стоящих заведений, при посещении которых можно было не бояться за сохранность желудка, было немного. Люсьен готов был поспорить на что угодно, что таковые можно пересчитать по пальцам одной руки. А брать, на всякий случай, надо руку Семипалого Ульфи – личного охранника архистратига. Де Шати не нуждался в защите, однако чтил традиции проходчиков и не видел ничего плохого в надёжном и верном помощнике. Очень полезном помощнике, позволяющем прикрывать такие вот вольные отлучки в Нижний город.

– Я смотрю, ты тут скучаешь? – наманикюренный дамский пальчик прошёлся по щеке мужчины, задержавшись на плотно сомкнутых губах.

Люсьен обернулся на голос, готовый к крикам возмущения и брани. Вполне заслуженным, ведь на нём не было ни синего мундира, ни других знаков, обозначающих проходчика. Беспутные девки недолюбливали желтоглазых и либо отказывали им в предоставлении услуг, либо брали двойную цену. Мужчина рассудил, что сегодня можно и поразвлечься.

Но не получилось.

С до боли знакомого и любимого лица, ставшего неотъемлемой частью его сновидений, на мужчину смотрели зелёные кошачьи глаза. Тем взглядом, которого де Шати и не мечтал ощутить на себе именно с этого лица – страстным, похотливым, вызывающим. И, надо отдать должное, он не переменился, стоило девчонке увидеть янтарный цвет радужки.

– Готова обслужить такого, как я? – усмехнулся Люсьен, скрывая замешательство под маской ехидства.

В голову невольно закралась мысль об ирреальности происходящего. Уж не сон ли стоящая перед ним женщина с лицом леди Грэм? Или и того хуже – галлюцинация?

– Знаю я вашу братию, – хохотнула она, – у вас всегда с головой не всё в порядке, но деньги в карманах водятся. Поэтому – двойная цена. Есть комнатка наверху. Или у тебя своя квартирка где-нибудь поблизости?

Нет, всё-таки не мерещится. Практически идеальная, почти настоящая – если бы не тон, если бы не этот взгляд. Но так даже лучше, так она похожа на ту, что всегда ждала его во снах, что была готова на всё ради него. И зелёные глаза – куда теплее серо-стальных, бивших в сердце больнее, чем клинок.

– У меня есть идея куда лучше, – на тонких губах заиграла змеиная улыбка, – куда лучше, чем одна ночь на вшивом матрасе.

Как и много раз до этого, он использовал одну и ту же тактику. Привлечь, заманить, отравить. Не сразу, далеко не сразу де Шати удалось создать Предвидящую, но сейчас… О нет, архистратиг не будет делать из неё покорную бездушную куклу, очередную рабыню для утех и пророчеств. Это лицо достойно большего. Оно достойно стать ей.

– О, и какая же? – игриво оголив плечико, женщина наклонилась ближе.

– Думаю, такая неблагодарная работа не является пределом твоих мечтаний? – изогнув бровь, прямо спросил Люсьен. – Как насчёт личных покоев? Каких захочешь платьев? Что угодно из пищи на своём столе?

– Шутишь? – на долю секунды в её взгляде промелькнула ненависть.

Мужчина мысленно возликовал. Как же он давно искал что-то хоть отдалённо похожее на… на!..

Всё ещё сложно произносить её имя, даже в голове. Только это больше не важно. Теперь она будет его, а имя – всего лишь имя.

– Как тебя зовут? – де Шати поднялся со своего места, доставая из кармана заготовленную записку.

– Дайре, – сквозь зубы процедила она.

– Если хочешь выбраться из этой клоаки, Дайре, – он передал её клочок бумаги, – я жду тебя здесь. Завтра, в полночь.

– Вы все больные ублюдки, – прошипела ему в спину Дайре. – Думаешь, я приду?

Придёшь, улыбнулся про себя Люсьен. Придёшь, никуда не денешься.

Они все как одна – любопытные кошки.

Под ногами скрипит песок и мелкое крошево камней. В молочном тумане единственный ориентир – белое пятно солнца в небе. Ни земли, ни собственных рук. Только противный звук из-под каблуков.

Постепенно проступают очертания мостовой, кривые улочки Нижнего города, руки, скрюченные пальцы и – алая кровь на манжетах. Всё вокруг серое, безликое. Одна только кровь как яркое пятно, единственное «настоящее» в этом мире. Цепляясь за красный цвет, я заставляю пелену исчезнуть.

Я вижу солнце. Я вижу баррикады. Я вижу людей, идущих на них.

Шпиль Центра блестит над обветшалыми зданиями клыком хищника. Небо застилает уже не белый туман – серый дым пожарищ, пришедший с востока Нижнего города. И башня скрывается в нём, выныривает и снова исчезает. Земля содрогается, оглушительной силы взрыв заставляет упасть навзничь.

Люди перед баррикадами осыпаются красной листвой.

Кто-то из оставшихся громко визжит. Будто бы из-под воды я слышу отрывистые чёткие приказы, сзади на меня напирают проходчики в синих мундирах – ещё одно яркое пятно, – с винтовками. Патронов мало, Центр не хочет тратить их на сброд неорганизованных бунтовщиков, и мы идём в штыки.

Мы? Я ведь никуда не иду – синий поток огибает меня с двух сторон. Я камень посреди реки, разрезающий ветра одинокий утёс.

– Вставай!

Улица уже пуста. Ни баррикад, ни опавшей листвы, ни синих мундиров.

– Вставай, щенок! – Грегори пинает меня под рёбра.

Боли нет. Её нет здесь, как нет там, в реальности, неподвластных сейчас чувств. Мне не хочется подниматься, не хочется блуждать по лабиринту снов. Я закрываю глаза и тихо шепчу. Пусть голодная тварь придёт, пусть она съест меня, пусть не оставит ничего.

Я устал.

Доктор Вериа садится рядом на корточки, зажигает сигарету, прикрывая дрожащее – почему? ветра же нет! – пламя ладонью, и затягивается. На меня он не смотрит, и я ему благодарен.

– Родители Рейки были из таких.

Молчу. Пусть говорит. Мне даже почему-то стало интересно узнать, что он хочет сказать.

– Из веривших, что в Дженто можно что-то изменить.

– А вы не верите? – вырывается против воли, и Грегори хмыкает в ответ.

Он снимает с головы широкополую шляпу и кладёт на моё лицо. Шляпа пахнет табаком, выжженной пустыней и сухой степью Аласто и чем-то медицинским, химическим. Я сдёргиваю её и держу на вытянутых руках. Запах кажется знакомым, но вместе с тем немного чуждым. Из детства.

– Может, и хорошо, что они умерли. По крайней мере, не утащили за собой сына, и ладно.

– Не верите, да? – не унимаюсь я.

Вериа хлопает себя по коленям и встаёт, одёргивая полы кожаного пальто и с усмешкой подмигивая мне. Недокуренная сигарета отлетает в подворотню.

– Ты идёшь?

Я протягиваю ему шляпу, но он качает головой. Приходится встать.

– Вы ответите на мой вопрос или нет?

– Или нет, – смеётся Грегори и уходит.

Мне остаётся только пытаться догнать его. Догнать и выбить то, что я хочу узнать, собственными кулаками. Стискиваю зубы.

Нет, лучше – шпага.

– Грегори, подождите!..

Я вижу людей. Они появляются прямо из камней мостовой. Доктор теряется где-то между ними.

– Подождите меня!..

Я вижу баррикады. Наваленные из мебели и, страшно подумать, ещё живых людей.

– Стойте же!..

Я вижу, как мир идёт рябью, словно изображение при плохом сигнале.

– Доктор!..

Я вижу серый дым застилающий небо рваными кусками.

– Грег!..

Я вижу солнце.

Через открытый полог шатровой палатки было видно кромку леса на другом конце пшеничного поля и стелящийся по земле туман. Предрассветные сумерки были его любимым временем, с их таинственной тишиной, когда мир замирает, готовясь к рождению нового дня. Логрэд замер вместе с миром, лёжа с открытыми глазами и глядя на собственные руки – на кончиках пальцев ещё сохранилось ощущение потрескавшейся от времени кожи широкополой шляпы Грегори. Проходчик поднёс к носу руку, но запахов на ней не было. Конечно же, это ведь просто сон!

Жаль.

Вылезать из тёплого спальника не хотелось, и Рэд надеялся, что до его смены остался хотя бы час. Впрочем, куда уж там, хочешь – не хочешь, а придётся. Он сам напросился сюда, не мог сидеть без дела в Центре, не мог, словно запертый в клетке дикий зверь, метаться от этажа к этажу, от комнаты к комнате, ища себе занятие. Не мог думать о том, как там Мирика. Не мог – и решил, что уж лучше оставить все эти мысли на острие шпаги, когда в бою нет места ничему, кроме желания выжить.

На острие шпаги. Как поэтично. Поэтично и глупо.

Логрэд усмехнулся, закрывая лицо руками и с удивлением почувствовал, как против воли к горлу подступает ком, и слёзы сами наворачиваются на глаза. Сон всё ещё не отпустил его, всё ещё держал в цепких лапах, впивался когтями, выворачивал наизнанку…

– С добрым утром! – громкий голосок Присциллы разбил хрустальную клетку.

– С добрым, При, – шёпотом ответил Рэд, когда наваждение спало окончательно.

– Вылезай давай, тебя генерал-майор к себе зовёт.

Сев на походной кушетке, Логрэд потянулся за одеждой. Девушка всё так же стояла у входа, не находя себе места, и беспокойно кусала край губы. Вместе с ней он удачно вернулся с многих заданий, дошёл до четвёртого ранга, получил повышение до третьего после подавления мятежа. Немудрено, что из огромного выбора возможных напарников, господин Мирт решил дать Рэду кого-то знакомого. Только вот самого парня подобный выбор не радовал – кто его знает, как Присцилла изменилась за всё то время, что его не было в Столице. И что генерал-майор ей наговорил, интересно? Иначе с чего бы вдруг она чуть ли не травой стелется и нервно вздрагивает при каждом взгляде.

– Я сейчас выйду, При, – Рэд улыбнулся. – Ничего со мной, пока собираюсь, не случится.

Уж не пообещали ли ей второй ранг за слежку? Грэм мог бы, а Мирт? Или тут надо думать совсем на другого человека – Винсента, к примеру?

Присцилла чем-то напоминала Логрэду сестру. С той лишь разницей, что видеть Мирику в мундире проходчиков он не хотел ни при каких обстоятельствах. С оружием в руках – сколько угодно. Потому что глупо пытаться защитить её самостоятельно, парень это понимал, из-за чего и научил пользоваться стилетом и наказал всегда держать его рядом. Никто ведь не ожидает от маленькой девочки, что та может постоять за себя. Быстро же она научилась… Всё-таки в лаборатории тогда с ней что-то сделали.

Голову неожиданно сдавил раскалённый обруч, и перед внутренним взором проскочили… воспоминания? Медицинская кушетка, система для переливания крови. Женщина с портрета в халате. Мирика. Ещё совсем-совсем маленькая. Когда это было? Что это было?

Его начало трясти. Что-то не сходилось во всём происходящем. Это можно было заметить раньше, если… если…

– Сложи уже, наконец, два и два, – тихо рассмеявшись, пробормотал Рэд. – Давай, сложи! Вериа считает, что ты можешь. Хочешь его подвести?

Доктор Вериа. Где он сейчас? Что с ним? Чего хотел добиться от него Винсент? Возвышенный, почему всё это время проходчик так легко шёл на поводу у проклятого священника?! Так легко доверился, будто бы!..

Руки сами потянулись к месту за правым ухом, нащупывая небольшой бугорок.

– Четыре, – выдохнул Логрэд, набрасывая на плечи мундир и вылетая из палатки.

Присцилла что-то прокричала ему в спину, но проходчику не было никакого дела до пешки. Он направлялся к более значимой фигуре – той, что сейчас беззаботно пила чай в штабе. Вряд ли генерал-майор прямо расскажет, что происходит, только вот прямых доказательств Рэду и не нужно было. Достаточно увидеть хоть небольшую заминку, толику нежелания что-то говорить, попытку поменять тему. Получить подтверждение, что он не сходит с ума.

– Доброе утро, Рэд, – подобно доброму дядюшке улыбнулся Мирт, отрываясь от подробного плана местности на столе.

Впрочем, улыбка сразу исчезла, стоило Мирту увидеть растрёпанный вид подчинённого. Рэд замер у входа в штабную палатку, боясь, что если начнёт с места в карьер, то под предлогом поехавшей снова крыши его отправят обратно в Столицу. Да, в Центре куда больше возможностей узнать необходимое, но лучше начать издалека. С кого-то вроде господина Мирта, не умеющего врать и плести интриги.

– Присцилла передала, что вы вызывали меня, сэр. Мне показалось, это срочно.

– Не стоило так торопиться. Как ты думаешь, зачем ты мне потребовался сейчас?

Логрэд замешкался. Запал начал постепенно спадать, уступая место ясному уму, и проходчик осознал всю нелепость своего первоначального плана. Мирт был далеко не так прост, каким казался, действовать следовало аккуратно и тонко.

– Присаживайся, – кивнув на стул, генерал-майор отхлебнул чай из металлической кружки и вернулся к созерцанию карты. – Не бойся меня, садись. Я не откусываю головы своим солдатам только потому, что они не застёгивают мундир и не расчёсываются по утрам. Ты хоть умылся?

– Никак нет, сэр, – виновато улыбнувшись, Рэд занял место за столом.

– Ты не участвовал в зачистках раньше? Ах да, как я мог забыть. Твой послужной список в основном ограничивается вылазками за Стену, верно? – Мирт выжидающе посмотрел на проходчика, явно желая услышать ответ.

– Если не считать участие в подавлении мятежа, то всё верно, сэр. Проходчиков как боевую единицу в зачистках заражённой местности стали использовать не так давно.

– Ну-ну, давай не будем вспоминать такие ужасные вещи. Но ты прав, мой вопрос был лишним. Скорее, правильнее будет спросить, встречался ли ты с заражёнными до этого?

– Несколько раз, сэр. В острой фазе больные боятся солнечного света, становясь на нём буйными и агрессивными. Заражение вирусом возможно только от таких людей либо при достаточно долгом нахождении за Стеной без респиратора. Отдельно следует опасаться укусов или попадания крови заражённого на открытые участки кожи.

– Спасибо за небольшой экскурс, но суть не в этом, – хмыкнул мужчина. – Рад, конечно, что ты столь хорошо осведомлён о вирусе и его заражении. Только вот случись что с тобой сегодня или завтра, Грэм снимет мне голову с плеч, понимаешь?

– Вы хотите, чтобы я остался в лагере?

Генерал-майор поперхнулся чаем. Откашлявшись, Мирт кинул возмущённый взгляд на Логрэда.

– Нет, конечно! Я не собираюсь носиться с тобой, как с фарфоровой куклой, ты вполне способный мальчик, постоять за себя можешь. Главное – не лезь в самое пекло.

Именно в самое пекло Рэду и хотелось сейчас, но если сам генерал-майор просит… Говорить ему о своих желаниях будет по меньшей мере глупостью. Искать неприятности на голову после таких слов – тоже. Видимо, вояка всерьёз переживал за свою шкуру, боясь гнева Верховного канцлера. С чего гневаться Грэму за жизнь непутёвого сына, Логрэд не понимал. Мысль о том, что он всё ещё значит что-то для Нортона, даже не пришла в его голову.

– Это приказ, сэр?

– Это то, о чём я хотел тебя попросить, – ласково произнёс Мирт. – Как отнестись к моим словам – решать тебе. А теперь можешь идти.

Логрэд поднялся. У выхода он решил задержаться и всё-таки спросил:

– Господин Мирт, вы знали мою мать?

– Конечно, о чём разговор, – хохотнул генерал-майор, не отрываясь от плана местности.

– Какой она была?

Сглотнув набежавшую горькую слюну, Рэд затаил дыхание. Мирт молчал. Решил сделать вид, что не услышал?

– Какой была леди Грэм? – чуть громче произнёс проходчик.

– К чему эти вопросы? – генерал-майор недовольно посмотрел на него.

– Я вдруг понял, что совсем не помню её, а сегодня ночью мне приснилась женщина, и я подумал…

Полуправда всегда лучше лжи.

– Она была очень доброй. Ты на неё похож, особенно своими светлыми, – Мирт хмыкнул, явно намекая на неравномерно слезающую чёрную краску на голове Логрэда, – волосами. Но, мне кажется, тебе лучше поговорить на эту тему с отцом. Когда вернёшься.

– Конечно, сэр, – благодарно кивнул парень. – Спасибо.

– Рэд! – спустя несколько мгновений окликнул его мужчина.

– Да, сэр?

– Старшей в вашей группе я назначаю Присциллу. Без обид?

Логрэд поджал губы, но спорить не стал.

– И советую поспать днём, сбор и выход после заката.

– Есть, сэр.

Извечные, как же раскалывается голова! Таблетки совсем перестали помогать, а бумагам на столе конца и края не видно. За окном уже во всю светит солнце, за плечами уже вторая бессонная ночь. Мягкая постель с этой головной болью и работой остаётся где-то в мечтах на задворках сознания, потому что в первых рядах – донесения. Вот толстенная папка из Аласто, где вновь начались проблемы на границе. А вот из Иугусты и Байи, лежат рядом, потому что там всё новые и новые вспышки вируса. С одним севером проблем нет, спасибо Винсенту, взял его на себя.

Верховный канцлер устало потёр виски и с сожалением обнаружил, что в кофейнике ничего не осталось. Звать слугу не хотелось. Грэм боялся, что от звука собственного голоса он взвоет.

Винсент-Винсент. Хорошо, конечно, что священник всеми силами пытается помочь, но это никак не мешает ему вести свою собственную игру прямо под носом Нортона. Неужели такой глупый? Хотя, какое там! Скорее, слишком самоуверен, вот и думает, что никто ничего не замечает. И ведь если бы не шпионы Грэма, заметающие за непутёвым Винсентом следы… Узнай о планах святого отца Люсьен, от Райта не осталось бы даже лоскутка сутаны.

Де Шати тоже молодец. Пытается расположить к себе влиятельных канцлеров, всё сильнее отделяет проходчиков от основной армии. Ему настолько сильно хочется заполучить власть? Ну да. И ведь если бы подошёл кто и попросил прямо, Нортон без возражений сложил бы с себя обязанности Верховного канцлера. Только вот не просит никто, им лишь интриги подавай да революции.

Логрэда жалко. Он ведь, по сути, кукла в руках Винсента. Будь с его головой всё в порядке… Надо было запретить Мириам все эти эксперименты, задавить их ещё в зародыше! Надо было. А теперь поздно метаться. Вся надежда на Грега, на его знания и возможности. Ох не зря он к нему обратился, не зря. Один Грег, конечно, со всей этой заварушкой не справится, но он умный, он придумает чего-нибудь.

Вот кого надо ставить во главе империи! Грегори действительно сможет что-то сделать с Дженто, придумает, с какой стороны подойти со всеми этими реформами, куда деть зажравшихся аристократов и как справиться с вирусом. Но он же умный, он не станет главным. Не будет взваливать на себя подобную ношу. Нужен кто-то с горящими глазами, с полной головой идей. Вроде Винсента. А тот – слишком самоуверенный. Не станет слушать ни Грегори, ни Грэма.

Да пусть даже Винсент! Всё лучше, чем змея-архистратиг. Всё лучше…

Из раздумий мужчину вырвал настойчивый писк коммуникатора. Сообщения на него Грэм получал редко и только особо важные.

Сообщение было от Мирта и состояло всего из двух слов, от которых внутри Нортона всё похолодело.

«Он спросил».

========== X ==========

X

Медицинское оборудование на базе оказалось в более плачевном состоянии, чем Леонора надеялась. Наверное, Марк справился бы быстрее, но у механика забот было куда больше, чем у девушки, поэтому приходилось разбираться самой. Где-то с помощью ремонтных роботов, где-то – по полуистлевшим инструкциям. Гонтэ со дня на день обещал найти коммуникатор и загрузить необходимую информацию туда, но отвлекать его лишний раз Лео не хотела.

Со снабжением получилось подсуетиться через людей Винсента, и теперь у Лео была вполне себе обжитая комната рядом с медотсеком. Хуже, чем при Университете, но с другой стороны в её распоряжении был теперь собственный блок на базе. Хотя неизвестно ещё, каких людей в подчинение пришлёт отец Райт. В сущности, жизнь определённо налаживалась, если не считать…

– Скирг! – прошипела Леонора, когда соединённые ею провода закоротило.

Ох, не вовремя ты задумалась, Лео! Как бы не спалить ничего.

– Красный провод надо соединить с синим, – услужливо подсказал кто-то со стороны.

– Без тебя знаю, – елеслышно пробурчала она, запоздало поднимая взгляд на советчика. – Доктор Грегори?! Простите, я… я не знала…

Тяжело вздохнув, Вериа отодвинул девушку от распределительного щитка. Леонора не сопротивлялась, молча передала кусачки и изоленту и замерла в стороне. Своего учителя она ожидала увидеть здесь меньше всего, особенно в чистом костюме. Может, это всё сон? Лео ущипнула себя за руку и тихо пискнула.

– Почему Марка не попросила помочь? Хоть бы совета у него спросила, а не сама пыталась перекинуть энергию к сканерам. Ну, чего молчишь?

– Я… простите, я…

– Ясно, – вновь тяжело вздохнул Грегори. – Совсем не поменялась, девочка. Что такого сложного в просьбе о помощи?

– Грег, я разобралась, мы не там свернули… О, – вошедшая в комнату женщина широко улыбнулась, – смотрю, ты в очередной раз спасаешь барышень в беде?

Доктор пожал плечами, заканчивая обматывать соединённые провода и закрывая щиток. Признаться честно, Вериа успел немного подустать от общества Джифф. За время совместного путешествия он вспомнил, почему когда-то давно остановился от столь серьёзного шага, как предложение руки и сердца леди Нивес. Конечно, женщина приятная, умная, с неплохим наследством и схожими взглядами на жизнь, но ехидная до невозможности и вредная. С такой не то что жизнь – неделю вместе проводить не захочется. Запихнула его зачем-то в дорогущий костюм-тройку, заставила постричься и побриться… А сама сменить свои кожаные штаны, посеревшую от времени рубашку и подранное в нескольких местах пальто не захотела. И как её понимать?

– Я вижу, вы знакомы? – стрельнула глазами в сторону Лео бывшая проходчица. – Не представишь нас?

– Конечно, Нивес. Знакомься, это Леонора Алонзо, моя лучшая ученица. Леонора, позволь представить тебе леди Джифф Нивес, мою старую подругу.

– Винни стягивает к себе весьма приятные кадры, – хмыкнула Джифф, отвесив лёгкий поклон. – Милая, мы тут немного заплутали, не могла бы ты нас вывести?

– Да, к-конечно.

Быстро собрав валяющиеся отвёртки, Лео захлопнула крышку ящика с инструментами и с трудом оторвала его от пола. Пришедший на выручку доктор заставил её покраснеть до кончиков ушей. Девушка и не догадывалась, что если приодеть и причесать Грегори, тот станет похож на видного аристократа. Правильно подобранная одежда – и пожалуйста, ни следа бандитского флёра.

Нивес горделиво приосанилась, заметив реакцию Леоноры. У дезертирши уже давно руки чесались сделать что-нибудь с внешним видом Грега, оставалось только научить его курить трубку вместо мерзопакостных сигарет. Или хотя бы сигары… Нет, всё-таки лучше трубку. Из чёрного дерева, с серебряными и янтарными вставками.

В очередной раз тяжело вздохнув, будто бы читая мысли обеих представительниц женского пола рядом, Грегори покачал головой. Будучи маленькими – наряжают кукол, а когда вырастают, так подавай им живых людей. Не для этого ли некоторые рожают себе потомство? Доктора передёрнуло от этой ужасной мысли, и он вопросительно посмотрел на Лео. Девушка запоздало коротко кивнула и вышла в коридор.

– Мастер, а вы… правда пришли из другой резервации? – тихо спросила она, спешно перебирая ногами и боясь оглянуться на Вериа.

– Резервации? – опешил он и переглянулся с Джифф.

– Ну, – Леонора замялась, – это точно такие же места, как… как наша Дженто.

– Я знаю, что такое резервация, – успокоил её Грегори. – А вот откуда ты это знаешь?

– Мне Марк рассказал. Он говорит, что где-то в Центре могут быть координаты вашего дома, – быстро протараторила Лео. – Если вы действительно пришли оттуда.

Доктор нагнал девушку и взял её под руку, быстро подмигнув Нивес. Та молча кивнула и отстала на несколько шагов, не вмешиваясь в действия старого друга. Зря она, что ли, его так принаряжала?

– Не переживай, – улыбнувшись, шепнул Леоноре на ухо Грегори, – я не сбегу как в тот раз. По крайней мере, пока не прочитаю твою дипломную работу от и до. Надеюсь, ты хорошо защитилась?

– Мастер! – дёрнувшись в сторону, она оскорблённо посмотрела на Вериа. – Как вы можете во мне сомневаться?

– Вот и замечательно, – рассмеялся мужчина, сбившись на едва различимое бормотание: – Говоришь, Марк сказал?.. Забавно. Никогда бы не подумал…

Роскошный обеденный зал утопал в синих розах – они стояли в вазах, росли в горшках, были нарисованы на картинах, вышиты на чёрных занавесках, выложены мозаикой на полу, однако вниманием Дайре завладели не цветы. Длинный стол весь, от и до, был заставлен всевозможной едой, служивший для женщины куда более весомым показателем статуса. Тошно вспоминать, как в юности она отдавалась грязным мужикам за высушенный кусок хлеба. Конечно, потом, когда Дайре выросла, то быстро научилась распознавать, у кого можно вытянуть из кошелька больше денег, чем стоили услуги подобной ей девки.

Сейчас женщине в руки упало настоящее сокровище. Дайре не верила своим глазам, бросившись к столу и запихивая в рот всё, что попадалось под руку. Попутно она набивала и карманы, опасаясь, как бы седоволосый мужчина-проходчик не выгнал её отсюда, передумав в самый неожиданный момент.

– Ну-ну, не надо так, – недовольно цокнул языком Люсьен, обнимая Дайре за плечи. – Я не для этого привёл тебя сюда. И этот стол, и еда на нём, и покои, и все платья в шкафу – всё будет твоим, можешь не сомневаться.

– А что… что ты хочешь взамен? – женщина прекратила сметать со стола еду и принялась облизывать пальцы.

Архистратиг вынул из кармана фотографию и показал ей. Увидев похожую на себя женщину, Дайре мысленно возликовала. Если этот тип так помешан на какой-то недоступной ему девке, то ничего сложного для неё здесь нет. Какая удача!

– Конечно, нужно немного подправить нос, – де Шати недовольно поморщился, – изменить цвет глаз… возможно, похудеть. Но это всё мелочи по сравнению с тем, какая жизнь станет доступна для тебя, дорогая.

– Мне нужно просто быть похожей на неё, ты хочешь сказать? – она хотела повернуться и посмотреть на него, но мужчина не дал ей вырваться из объятий. – Что ты!..

Откинув волосы женщины в сторону, Люсьен наклонился к тонкой шее и едва заметным касанием поцеловал. Дайре отличалась от большинства сестёр по профессии и не скупилась на мыло и духи, понимая, что таким образом привлечёт к себе больше клиентов. И это манило де Шати – она явно знала себе цену и любила ухаживать за собой.

– Не просто похожей, – жарко прошептал он. – Тебе придётся научиться вести себя, поддерживать светскую беседу… и слушаться меня во всём. Не огорчай меня, и ты получишь всё, что пожелаешь.

Удача, да? А точно ли хорошая идея – связаться с этим типом?.. Извечные, да! Да, да и ещё раз да. Что угодно, лишь бы не возвращаться во вшивый Нижний город. Что угодно. Даже если придётся ублажать какого-то психа, даже если… Она осмелилась прийти сюда, и что же? Такой шанс не выпадет ей во второй раз.

– Мой господин…

В зал вошла черноволосая девушка – до ужаса похожая на женщину с фотографии, но всё-таки не она. И чем больше Дайре вглядывалась в овальное лицо, тем больше понимала, что общих черт не так уж и много – разве что вьющиеся волосы да серые глаза. Пустые, ничего не выражающие, покорные глаза, из-за которых на спине появились мурашки.

– Я не разрешал тебе входить, – холодным тоном обратился к девушке Люсьен, и внутри Дайре всё сжалось.

Точно ненормальный! Не надо было сюда приходить, не надо было верить ему. Может, ещё не поздно отказаться?

– Господин, если вы позволите…

– Пошла прочь, – прошипел мужчина, вцепляясь пальцами в плечи стоящей перед ним женщины. – Пошла прочь, пока я не разозлился. Ты больше не нужна.

– Как прикажете, мой господин.

Покорная кукла покинула зал, и вместе со звуком закрывающейся двери Дайре померещился щелчок капкана.

Теперь – никуда не деться.

Пустые коридоры базы вселяли страх, особенно после путешествия по подземным тоннелям, но Рейки продолжал бездумно бродить по ним. Как и во всех местах до этого, где он успел побывать в ходе неожиданного путешествия вместе с учителем, мальчику не спалось в незнакомом месте. В большинстве случаев Грегори не было рядом, и Рей поневоле вспоминал те времена, когда жил с родителями, которых видел не так уж и часто.

Он знал, что у взрослых бывают важные дела. В одно из таких «важных» дел родители вкладывали все свои средства, а потом сгинули сами, передав заботы о мальчике знакомому доктору. На самом деле их смерть не была тайной для Рейки, сколько бы ни пытался это скрыть мастер, а его занятость заставляла ученика всерьёз опасаться, что подобное может случиться и с Грегори. Кто тогда станет новым опекуном для Рея? А что станет с Мирикой? Хотя, у девочки есть та забавная тётушка Нивес. Но что, всё-таки, будет с ним самим?

Мастеру Вериа никак нельзя умирать. Родителей было не так уж и жалко – признаться честно, Рей помнил их плохо и не чувствовал какой-то особой привязанности, – но без доктора маленький мир мальчика может рухнуть.

– На нашей базе поселилась мрачная призрачная тень? – ехидный смешок Марка выдернул Рейки из невесёлых размышлений.

Нет. Не рухнет. Совершенно точно не рухнет. Но от мыслей о возможной смерти учителя на душе у мальчишки скреблись скирги.

– Здравствуйте, – выдавил он из себя.

Когда мастер и тот странный проходчик оставили Рея с Мирикой у механика, за ними приглядывал дворецкий Нэйтан. Сам Марк почти не вылезал из своей мастерской, а мальчик чувствовал себя в доме Гонтэ слишком неуютно, чтобы исследовать его коридоры, как делал это сейчас на базе. Да и доктор Вериа оставил Рейки вполне ясное задание – следить за Мирикой и заучить расположение внутренних органов. Хорошо, что Грегори не вспомнил об этом задании! Мальчик так и не смог запомнить, с какой стороны находится печень.

– И тебе не болеть, – пересчитывая винтики в ладони, кивнул механик. – Чего шатаешься без дела? Как насчёт помочь мне в мастерской?

Рейки растерялся от такого прямого вопроса, но отказываться от представившейся возможности – ещё бы, посмотреть на работу Марка! и помочь ему – не стал. А ещё совсем не хотелось признаваться, что Рей заплутал в бесконечных сплетениях коридорных артерий. Его целью было сердце – центр Управления, где, как он надеялся, можно было найти план базы и незаметно если не стянуть, то хотя бы перерисовать.

– За помощь могу чем-нибудь подсобить тебе, – подмигнул Марк, будто бы прочитав мысли Рейки, и поманил за собой.

Убедившись, что ребёнок не отстаёт, безумный гений принялся пересчитывать винтики в десятый раз. Их было то нужное число, то одного не хватало, то откуда-то бралось три лишних.

У механика сильно испортилось настроение, когда неожиданно приехали Грегори и Нивес. В дополнение к ним шли дети и небольшой отряд дезертиров, которых Джифф сумела припрятать от карающего меча архистратига. База не была рассчитана на подобное количество людей от слова совсем, и Марк предчувствовал череду бессонных ночей. Он, конечно, любил возиться с довоенными технологиями, а тут тебе ни много ни мало, целый подземный комплекс! Далеко за Стену ходить не надо и от охранных систем отбиваться – знай себе, чини да живи припеваючи. В Эоле вообще было много интересных железяк, вспомнить хотя бы Марти.

Базу, однако, предстояло привести в относительно рабочее состояние как можно скорее, ведь именно сюда намеревался стягивать силы Винсент, и отсюда же – наносить удар по Столице. Удобно, если есть подземный туннель аж до самого Центра, ничего не скажешь. Там совершенно точно водятся какие-нибудь ужасные ужасы, только вот священника подобные мелочи нисколько не волновали – для чего ещё нужны проходчики? И какая удача, что у Нивес есть целый десяток дезертиров!

В вентиляционной шахте что-то застучало, и Рейки испуганно вцепился в край рабочего фартука механика. Мальчик с трудом свыкся с мыслью, что ближайшие пару месяцев он будет жить под землёй. В туннелях с ним постоянно были либо Грегори, либо Рэд, а здесь…

Остановившись, Марк с минуту прислушивался, после чего удовлетворённо кивнул.

– Это скелет скирга туда-сюда гоняет. Забавно, да? – мелко захихикал мужчина, радуясь словно напакостивший школяр.

– А п-почему вы его н-не… не уб-берёте?

– Так забавно же! – поднявшееся было настроение Марка вернулось к первоначальному состоянию, когда его «шалость» не оценили. – Ладно, не важно. Мы пришли.

Двери с тихим шелестом разошлись перед носом Рейки, исчезнув в стенах, и его взору предстала обитель гениального изобретателя. На первый взгляд она не отличалась от операционной, с той лишь разницей, что инструменты были не медицинскими. Рей ожидал, что здесь будет царить если не анархия, то хотя бы лёгкий беспорядок, но в святая святых Марк был щепетилен. Пожалуй, даже самая крохотная пылинка имела определённое место среди прочих.

– Садись здесь, – механик ссыпал винтики в один из многочисленных ящиков гигантского шкафа во всю стену, – будешь мне отвёртки подавать и болтать над ухом, чтобы я носом не клевал. А то от писка Болти уже голова раскалывается, хочется немного человеческую речь послушать. Ну, чего встал?

Рей покорно забрался на высокий стул. Стальной стол на колёсиках был ему под стать – явно предназначен для того, чтобы работали за ним стоя, но при этом не сгибались в три погибели. Марк хлопнул мальчика по плечу и поставил рядом ящик с инструментами, и у Рейки невольно всплыло в голове, как чуть больше полугода назад он ассистировал Грегори во время операции. Только там был поднос с зажимами и скальпелями, а здесь – коробка с отвёртками. Но так ли велика разница?

– Они пронумерованы, – Марк ткнул в обмотанные бумажной липкой лентой ручки, где были написаны цифры, – так что ничего сложно, ага? Соберём сейчас экспериментальный образец для дядюшки Винни, сделаем ему небольшой презент в честь предстоящей свадьбы.

– А кто… его невеста? – робко улыбнулся Рей, раскладывая перед собой отвёртки в удобном для себя порядке. – И разве священникам можно?..

– Винни можно всё! – авторитетно заявил мужчина. – Но вообще, это моя маленькая мечта. Прекрасная леди Адарэль и суровый отец Райт, какая замечательная вышла бы пара. Они друг друга стоят! Только тс-с! Никому не говори. Я же могу тебе верить?

От его тяжёлого взгляда сердце у мальчика ухнуло в живот.

– То-то же, – растянув улыбку до ушей, Марк начал мычать какую-то маршевую мелодию себе под нос и дирижировать гаечным ключом.

– Ладно, – спустя пару минут он заметил, что Рею не особо уютно, и прекратил кривляться, – со мной-то понятно, у меня грандиозные планы на эту ночь. А ты чего не спишь?

– Не спится, – передёрнул плечами мальчик. – Неуютно здесь. Учитель занят, вот я и…

– Общался я сегодня с твоим учителем, – хмыкнул механик, – злой он у тебя и ворчливый. Заругает до смерти за праздные шатания, спрячет трупик в вентиляции, и будешь ты там как тот скирг, туда-сюда, неприкаянно мотаться. Хор-рошая перспектива, а?

Рейки замотал головой, опасливо покосившись на него. Только сейчас мальчишка заметил, что Марк времени не терял и успел выложить на столе детали небольшого робота. На экране коммуникатора рядом побежали строчки непонятной для Рея информации – скорее всего, технической.

– Не бойся, я словечко замолвлю, может быть, смогу как-нибудь повлиять на твоего мастера. Он, конечно, злой, но не совсем же бесчувственный сухарь, согласись? Третью и седьмую. Ага.

– А почему вы решили, что мастер – злой? – переборов стеснение, спросил Рей.

– А какой ещё? Здесь не-бе-зо-пас-но. Джиффи тоже молодец, утащила за собой малютку Мири. Рэд волнуется страсть как, зуб тебе даю! Нет, не даю, конечно. Это такой оборот речи, понимаешь? К тому же, зачем тебе зуб?

Напустив на себя оскорблённый вид, гениальный изобретатель сурово зыркнул на хихикающего Рейки. Для пущего эффекта он нахмурил брови и собрал губы бантиком.

– Тебе нужен мой зуб, да? А я мог бы и догадаться, что ты неспроста бродишь по коридорам. Признавайся, ты меня выслеживал?! Тебе учитель приказал раздобыть зуб наиумнейшего меня, чтобы клонировать для своих целей, я прав?

Мальчишка уже не сдерживался и смеялся в голос, крепко держась за край стола, чтобы случайно не свалиться под него. Довольный собой Марк не поленился сам взять нужные отвёртки. «Рождение» нового – несомненно, гениального, куда же без этого? – творения не заняло много времени, и уже через пять минут механик провёл рукой над получившимся роботом. Тот, как по волшебству, поднялся и дёрнул ушами. Жёлтые глаза несколько раз мигнули, из динамика раздалась серия посвистов – система проверяла работоспособность всех функций.

– Ты так и будешь ногами дрыгать или посмотришь, что у нас вышло? – вопросительно вскинув бровь, поинтересовался мужчина.

Робот походил на скирга – с таким же сильными задними лапами и ушами, – но был раза в два больше. Вместо пушистой кисточки на конце длинного хвоста блестел каплевидный утяжелитель, служивший балансиром. Из механических зверей до этого Рей видел только восьминогую «лошадь», отчего на детище Марка мальчик смотрел с весьма озадаченным видом.

– Ну, как тебе? Милый, правда? Я думал над тем, надо ли ему в хвост шипы вставлять, но решил отказаться от этой затеи – неудобно будет такую радость на плече таскать, зацепится ещё за что-нибудь. И знаешь… что-то не хочется мне его Винни дарить. Не знаешь кого-нибудь, кому подобный зверёк может пригодиться?

Рейки не сразу понял, к чему клонит Марк.

– Возьмёшь себе? – прямо озвучил свой намёк механик.

========== XI ==========

XI

За время отсутствия Логрэд отвык от тяжести полного снаряжения и армейских порядков, поэтому чувствовал себя неуверенно. Где-то в глубине души мальчишка был рад возможности вернуться к обязанностям, которые считал своим долгом перед всеми жителями Дженто, как бы пафосно это ни звучало, но больше всего он хотел быть рядом с Мирикой. Однако стоило ему надеть респиратор и ступить на землю заражённой деревни, как всякие мысли о сестре покинули его голову.

Большинство операций проводились в тёмное время суток, когда с большей вероятностью можно было определить, подлежит ли больной лечению — в активной фазе вирус находился только на солнечном свете. Портативный сканер в левой руке позволял без проблем проверить процент заражения и необходимость устранения цели. Полной зачисткой в деревне будут заниматься отдельные люди, скорее всего, решив сжечь не только тела, но и все постройки. Жить здесь запретят на пару десятилетий точно, сколько именно — решать консилиуму специалистов.

Рэд слышал, что сто лет назад границы Дженто располагались далеко за Стеной и там тоже жили, строили поселения. Быть может, именно оттуда и была занесена косившая сейчас империю зараза. А может, всё дело в чрезмерно любопытных носах учёных — так, по крайней мере, рассуждал Марк. Впрочем, его рассуждения были полны нелепостей.

Хоть Логрэда и поставили под начало Присциллы, работать ему предстояло одному — как и всем проходчикам на подобных заданиях. Людей было катастрофически мало, а территорию следовало обойти за ближайшие пять часов. Резервные три оставались под непредвиденные обстоятельства. По факту, желтоглазым хватало четырёх, ведь особой сложности в убийстве заражённых или эвакуации больных для них не существовало.

Открытая дверь дома, с которой едва заметно играл ветер, не предвещала беды. Только вот странная боль в затылке и усиливающееся чувство тревоги не добавляли спокойствия. Рэд крепче сжал рукоять меча — того самого, что «подарил» ему Марк. Хороший меч, послушный и удобный, пусть даже тяжелее привычной шпаги, легко ложится в руку, складывается практически неслышно… и есть только у Логрэда. Исключительность оружия приятно грела душу.

Ступени крыльца тихо поскрипывали под каблуками; пустой коридор дома казался нескончаемым и уводил куда-то вглубь здания — не было ни проёмов, ни дверей, ведущих в комнаты. Ногой Рэд задел стеклянную бутылку, которая тут же покатилась по полу и тихо звякнула о стену, даже не думая разбиваться. И вместе с тем в голове проходчика осколками разлетелась пронзительная боль, липкие щупальца вжались в лоб и стиснули виски.

Нет, понял он. Не щупальца — просто противный пот. Но с чего бы?

Захотелось сорвать респиратор, вдохнуть холодный ночной воздух, чтобы поскорее прийти в себя. Сдержав порыв, парень заставил себя сделать несколько шагов и очутился в большой комнате, неприятно ассоциировавшейся с кухонным помещением в крыле проходчиков. В ряд располагались столы для разделки мяса, похожие скорее на операционные. Поверженные тела газовых плит сгрудились в углу — кто и, главное, зачем перетащил их туда? Над стройной шеренгой раковин красовалось длинное полотно разбитого зеркала, где в уцелевших осколках Логрэд увидел мутное отражение.

Прочь отсюда! Где-то между пульсирующей болью в затылке и пересохшим горлом он попытался закричать, заставить оцепенение спасть, чтобы появилась возможность уйти.

Взгляд метнулся на потолок. Родные сёстры той, что Рэд задел ногой, висели на бечёвке бок о бок — насыщенно-синие, дымчатые, прозрачные, тёмно-зелёные. В разбитое окно порывами заглядывал ветер, и комнату то и дело заполнял мелодичный перезвон.

Я хочу уйти! Нельзя здесь оставаться! Прочь! Прочь, прочь, прочь!..

В лёгкие будто засыпали раскалённый уголь. Проходчик упал на колено, сжимая ладонью в перчатке собственное горло и с ужасом понимая, что тело больше не принадлежало ему. Или… никогда не принадлежало, и он — лишь голос в голове?

— Ищейка-3, доложите обстановку. Ищейка-3, приём, — командный тон Присциллы ворвался в измочаленный мозг.

Чужие руки нажали кнопку наушника, чужие глаза во второй раз оглядели комнату, и чужой язык ответил своему координатору:

— Я ищейка-3, есть связь. На первом этаже чисто, двигаюсь на второй. Как слышно? Приём.

— Принято, ищейка-3. Продолжайте операцию в штатном режиме.

Комната перед глазами начала плыть. Рэду хотелось завопить, когда чужие ноги направились к лестнице, видневшейся в смежном помещении. Ещё деревянные, непослушные, — ему они больше не принадлежали. Может, если кричать, биться о стенки сознания, раскачивать лодку, то станет возможным отыскать выход?

Я сплю. Это — сон? Мысль всплыла и сразу же утонула под волей чужого существа, захватившего тело, разум, остатки души.

Нет. Он очнулся. Только что. От долгого муторного сна, от невозможности — или нежелания? — что-то сделать, как-то повлиять на происходящее. Он плыл по течению, повелевался любому приказу, был послушной марионеткой. И в эту же секунду ледяной обруч, державший в тисках душу — она есть! есть! есть! он теперь знал, — не растаял, но резко лопнул и испарился. Исчез. Больше не был помехой. Внутри черепной коробки будто бы прорвало плотину, и поток быстрой горной реки — осознания — сносил всё на своём пути. И что делать? Как быть, если нет возможности пошевелить даже пальцем?

Нельзя! Стой! Надо уходить. Сейчас же. Немедленно. Поверни. Пожалуйста, я прошу тебя. Нам нельзя туда. Нам ещё рано. Мы не получим четыре из двух единиц.

Лестница вывела его на второй этаж — и в глазах зарябило. Та же самая комната, те же столы, раковину у стены, плиты в углу и бутылки под потолком. В центре жались друг к другу два грязных человека. Наведённый на них сканер недовольно запищал, выдавая скупые строчки: «Необходимость устранения отсутствует. Заражение 23,8%». Допустимая норма не превышена, и Логрэд смог спокойно выдохнуть — хотя бы мысленно, хотя бы только в голове. Он не хотел убивать. Но чужая рука уже занесла меч и яростно обрушила на беззащитные тела.

Горячая липка кровь попала на его лицо — Рэд почувствовал это так, словно всё ещё принадлежал себе. Сердце билось в горле с безумной частотой, не давая сделать вдох.

Так не может быть. Маска респиратора закрывала и глаза — выгнутыми прозрачными стёклами. Всё до единого миллиметра должно быть закрыто, чтобы исключить возможность заражения через прикосновения, через кровь.

Но вот же она. Уже остывающая, стремительно теряющая тепло, всё такая же липкая. Живая, заползающая в глаза, забивающая нос, подбирающаяся ко рту, чтобы убить, убить и захватить его тело. А может, оно уже давно захвачено? И она стремится завершить начатое, изничтожить разум, воспоминания, душу…

Пожалуйста. Нам надо уходить. Пусти меня.

Не отпустит. Логрэд знал, что не уйдёт отсюда так просто. Тому, чужому, что-то нужно было. Выведать, выпытать, вытянуть. Или — сломить, подавить до конца, размолоть в пыль. Стоило только подумать, как чудовищные образы и следующие с ними рука об руку ощущения обрушивались на проходчика снежной лавиной. Почему это чувство знакомо ему? Откуда бы, если снега он никогда в жизни своей не видел…

Не видел? Вот, пожалуйста. Белые хлопья в руках, легко собирающиеся в шарик. И он уже летит в спину черноволосой женщины. И она ругается, ворчит, грозится наказать, но в глазах у неё смех, веселье, радость. В серо-стальных, ледяных и до невозможности тёплых глазах.

И эта лавина — как тяжеленный сугроб, в котором роешь себе укрытие. А оно неожиданно валится вниз и душит, душит, душит!..

Холодно. Логрэд моргнул. Кровь исчезла с его лица. Появился чей-то жуткий сверлящий взгляд. Из какого угла он смотрит? Из того, где белые тела плит? Или другого, куда сметены огромные зеркальные осколки? Нет, он отражался во всех бутылках под потолком, и в их перезвоне проходчику начал мерещиться злоехидный смех. Изо рта вырвался клуб пара. Почему? Рэд в ужасе попытался заставить себя дотянуться до рта, найти респиратор. Но тело не слушается. Верно. Оно чужое.

Что-то схватило его со спины, крепко прижимая и так непослушные руки к туловищу, аккуратно отнимая меч. Чужое сознание принялось вырываться, но поздно, поздно, поздно… Или нет? Откуда столько силы? И почему темнеет в глазах?

Гнилые деревянные доски пола стали стремительно приближаться к нему.

Тело не было чужим, понял он в самый последний момент. Не было.

И успел выставить руку, чтобы не разбить лицо.

Генерал-майор стоял у камина, беспокойно теребя пуговицы чёрного военного мундира. Жар огня обжигал, в комнате стояла жуткая духота, общая температура опустилась ниже ста десяти градусов[11], но отойти означало повернуться лицом к Грэму. Этого Мирт и опасался. В любой другой ситуации он бы вёл себя как обычно, гнев Верховного его нисколько не пугал. Бывалому вояке было банально стыдно не перед начальством даже — перед старым другом, который доверил ему собственного горячо любимого сына. Конечно, Нортон не признавался в этом самому себе, только вот со стороны всяко ясней.

— Я не думаю, что…

— Заткнись, — оборвал Мирта жёсткий тон канцлера. — Хватит этих твоих предположений, я сыт по горло мямлящими докладами, поэтому говори чётко и ясно.

Дождавшись, когда Грэм опрокинет в себя стакан виски, генерал-майор заговорил:

— Мы нашли его в библиотеке, рубящим тумбочку. Никто не пострадал, в здание людей не было, — Мирт виновато кашлянул. — Сначала он кричал что-то невнятное, поэтому я счёл его приступ допустимым, но когда мальчонка пришёл в себя уже в лагере… Он лопотал о крови из ушей, пытался выдрать волосы, кусался и плакал. Привести его в чувство не получилось, поэтому я приказал вколоть ему успокоительное, взял в охапку и доставил сюда.

Нортон хотел было налить себе ещё, но, обнаружив пустую бутылку, недовольно заворчал. Алкоголь помогал куда лучше многочисленных таблеток, однако имел свойство заканчиваться в самый неподходящий момент.

— В этом нет твоей вины, — выдавил из себя мужчина, раздумывая, стоит ли звать слугу. — Церик не рекомендовал отправлять его на подобное задание, предположив, что оно может вызвать ассоциации с тем… в общем, ты понял.

Мирт коротко кивнул. Всё это дело, связанное с чересчур вольной леди Грэм, начинало тяготить. И запутываться сильнее, затягивая узлы так, что их невозможно было уже развязать, — оставалось только рубить. Будь генерал-майор — тогда ещё, правда, всего лишь полковник — в Центре, не оставь он друга одного с сероглазой бестией… Вертела своим мужем, как хотела, и в ус не дула! Вот тебе и деньги на исследования, вот тебе и какие хочешь развлечения. Что, всё-таки, делает любовь с мужчинами, ох-хо-хо.

— В этом нет твоей вины, — уже твёрже повторил канцлер и прикрыл глаза. — Это я допустил подобное, я разрешил… и с Мириам — тоже я разрешил.

— Может, пора перестать себя бичевать за случившееся, а? Просто побудь с парнем. Ему отец нужен, а не вот это вот всё, — Мирт обвёл кабинет презрительным взглядом. Его раздражало нытьё некогда сильного человека в такие моменты. — Ты с ним хоть раз куда-то кроме этого кабинета или заседаний Совета ходил раньше? И вместо того, чтобы помочь, взял и сослал куда подальше.

Глупый вопрос, конечно. Этим не поможешь — поздно уже, слишком многое упущено. Только вот если Нортон не возьмёт себя в руки, тут не только человек развалится, тут империи конец наступит. Многие только и ждут, что увидеть слабину обожаемого правителя. Сразу — цап! — съедят и не подавятся. Пинок вам нужен, господин Верховный канцлер! Прямо, значится, под ваше мягкое место.

— Ходил, — вяло отмахнулся Грэм. — В театр. С ним и… Не важно.

— Не важно, — проворчал Мирт, начиная неожиданно для себя злиться. — Всё у вас «неважно», господин канцлер. Говорил я тебе, доиграешься с головой пацанёнка, вот он у тебя и сбрендил совсем. Ох, бедное дитя, единственное в деревне выжило после устроенной бандитами бойни, негоже ему про такое помнить, надо что-то придумать! Что там у нас ещё? Мириам повела его на первое задание чумных бить — нет-нет-нет, мальчику плохо может стать от таких воспоминаний, срочно всё подчищаем! Попал под лавину и чуть не замёрз насмерть — опасно, слишком опасно, мальчик даже говорить перестал, весь в себя ушёл, включайте свою волшебную машину, доктор Церик! Ладно, про смерть Мириам согласен. Негоже ему знать, что он собственную «мать» убил. Но ты пытался сделать его идеальным, а сделал сумасшедшим и себя, и его. Поздравляю вас, господин канцлер, у вас главный приз!

— Разжалую, — недовольно поморщился «господин канцлер». — И в карцер отправлю.

Мирт с минуту смотрел на друга, пытаясь понять, говорит ли тот серьёзно. Да даже если и шутит!..

— А знаешь, отправляй, — не выдержал генерал-майор, срывая погоны и швыряя их на стол. — Устал я от вас порядочно.

Не готовый к такому повороту событий, Нортон тем не менее сумел сохранить лицо. Но руки, вытаскивающие портсигар, всё-таки предательски дрожали.

— Я не его пытался сделать идеальным, — тихо возразил он, пытаясь замять тему «разжалования». — Я хотел, чтобы в его воспоминаниях не было ужаса, чтобы он был счастлив.

— Конечно-конечно, — покорно закивал головой Мирт. — Но люди не игрушки, друг ты мой безмозглый. Ну чем, чем ты сейчас отличаешься от своей покойной жёнушки?

С глухим стуком на пол упала зажигалка. Грэм медленно поднял взгляд на друга и, не увидев на его лице и тени иронии, побледнел.

— Я просил… — срывающимся голосом попытался напомнить канцлер.

— Что, прости? Ах, да. Мы же не любим, когда нам наступают на больную мозоль. Мы же прячемся в угол всякий раз, когда нас бьют в самое сердце. Мы же…

— Хватит. Я понял тебя, — еле слышно произнёс Нортон и отвернулся к окну.

Заведённый генерал-майор остановился с большой неохотой, успокаивая себя тем, что на пути вправления мозгов главное не переборщить. Иначе эти мозги начинают закручиваться в другую сторону, и тут точно стоит ждать беды.

— И я понимаю. Понимаю, что по предписаниям умных докторишек вроде того же Церика тебе назначены покой, ласка и забота, но нельзя же всегда сидеть в своём кабинете как в скорлупе? Да, ты любил женщину. Да, она была немного… повёрнута на своих идеях. Да, она умерла. Но прошёл уже год, из которого ты половину времени продержал своего сына в смирительной рубашке, а на оставшееся изгнал куда подальше, стерев память. Это ли выход, друг мой?

Грэм вяло передёрнул плечами. Найти выход он отчаялся задолго до того, как умерла Мириам.

— Я не могу смотреть ему в глаза. Я не могу…

— Норт, — мужчина протянул свою зажигалку, привлекая к себе внимание и не давая другу уйти в пучину тёмных воспоминаний. — Хотя бы поговорить с ним ты можешь?

— Я не думаю, что… — слабая попытка воспротивиться разбилась о суровый взгляд Мирта. — Спасибо, Хьюго. Могу.

В лёгкие врывается холодный воздух, и я понимаю, что никогда до этого не был так счастлив. Мне подвластны две пары сильных лап, передо мной нескончаемый туманный лес, надо мной — восемь прекрасных лун. И я бегу, воя и повизгивая от раздираемых душу эмоций. Здесь свободно, здесь радостно, пусть и странно.

То слева, то справа мелькает силуэт Белого. Он будто бы направляет, не даёт сбиться. Я принимаю правила игры и повинуюсь ему — знаю откуда-то, что весь этот лес входит в его владения, и не смею идти против. Он — друг, который со мной заодно. Хочет помочь. И я верю.

Путь, что он выбрал для меня, выводит к реке. Ещё издалека пахнет сыростью, почва под лапами становится мягче, до чуткого слуха доносится нежное журчание. Вода приходится кстати, я уже давно хочу пить. А вот и место для отдыха — небольшая заводь. Из кустов оглядываюсь, почему-то ожидая ловушки, но стоит только понять, что опасности нет, тут же метаюсь к берегу.

Смешно. Никакой я не ужасный зверь. Нет никаких лап. Заклятье успевает исчезнуть где-то на пути к воде, и в спокойном отражении я вижу себя. Светлые, немного кучерявые волосы — всегда раздражала эта особенность, — тонкие улыбающиеся губы, измятый воротник рубашки, за который матушка будет меня ругать. Серо-зелёно-карие глаза, имеющие чудесное свойство меняться, теплеют при воспоминаниях о матери, становясь похожими на горький гречишный мёд. Да уж, уж-жасный зверь.

Белый неслышно выныривает из кустов, но я чувствую его взгляд и оборачиваюсь. В его зубах безвольно повисла тушка кролика. Пусть он и хранитель этого леса, ему тоже необходимо питаться, и стать его пищей в некотором роде почётно. Не могу знать наверняка, в этих владениях один он говорит со мной и не боится подходить на расстояние вытянутой руки. Иногда — ближе, и тогда моему счастью нет предела, потому что похвастаться возможностью погладить волка в нашей деревне может не каждый. И какая разница, если это сон? Здесь мало отличий от реальности, пусть всё и навеяно сказками матушки.

Волк кладёт свою добычу на песок и недовольно рычит. В заводь заходит длинная узкая лодка — в ней с веслом в руке стоит прекрасная женщина в синем платье. Причалив, она протягивает мне руку и обворожительно улыбается. И я встаю и иду к ней. Рычание Белого становится злее, он цепляется зубами за край моей рубахи, тянет назад, но ткань рвётся, и я оказываюсь в лодке.

— Ты умер.

Мой мрачный жнец с синими розами в волосах правит веслом. Я лежу в белых цветах — это лилии? анемоны? подснежники? астры? Не могу понять, сколько видов здесь, да и не могу знать их все. Пытаюсь сесть, но чья-то чужая воля не даёт мне этого сделать.

— Ты умер, — с нажимом повторяет черноволосая женщина, и я покоряюсь ей и притворяюсь мёртвым.

В конце концов, ей виднее?

Волны почти не ощущаются, как и течение. Берега не видно — всё вокруг заволокло ватным туманом. В белёсом мареве женщина надо мной выглядит зловеще, впрочем, страх так и не возникает, хочется только подскочить и вырвать все эти яркие синие цветы. Белые, что лежат рядом со мной, подойдут ей куда больше.

Что это за странные воспоминания о Белом, о мятом воротнике рубашки и… что за женщина с тёплыми карими глазами, часть которых была и у меня? Была — верное слово. Мои вот уже десять лет янтарно-жёлтые, под стать моему другу-волку.

— Одна пятая века промчится сквозь душу, — бормочу я. — Волком чёрным будешь в сердце укушен…

— Ты умер! — яростно шипит женщина.

Я вдруг понимаю, что могу избавиться от её чар и сесть, протянуть вперёд руку и улыбнуться ей.

— Вы очаровательно прекрасны, моя леди, — слова сами слетают с губ.

Вот он, мой Чёрный волк. Волчица ведь! А всему виной плохое знание языка нараньши. Понять бы ещё, кто ты, чудесное видение из снов. Кого спросить о тебе? Ни Грэм, ни Мирт, ни Винсент… Ах, точно же. Добрый доктор Грегори.

— Остаётся выть и метаться тебе под луной, — слышу я хрипловатый голос Вериа из тумана.

— И дрожать-дребезжать рваной струной! — кричу в ответ и заливаюсь смехом.

— Ты умер! — кричит женщина.

Я снова могу дышать свободно. В голове появляется необычайная лёгкость. Да, это только здесь. Когда проснусь будет и больно, и страшно, и муторно. Но хотя бы на один сон, на один бесконечный миг — я сам решаю здесь, сколько он продлится — всё будет светло.

Спасибо вам, бабушка Туи.

Спасибо вам, Грег.

_______________________________

[11] Примерно 27 °C. На всякий случай напомню, что температурная шкала в Дженто перевёрнута и схожа с системой Делиля.

========== XII ==========

XII

Марк уже давно починил систему вентиляции, и в коридорах можно было расхаживать хоть в шёлковой ночнушке. Но Джифф казалось, что ледяной ветер из сна преследует её и здесь, забираясь под рубаху и вызывая неприятные мурашки. Впервые в жизни леди Нивес искала поддержки после кошмара. И к кому ей ещё идти, если не к Грегори? Женщина чувствовала себя подавленно и не сразу осмелилась постучать в дверь.

Заспанный доктор выглядел комично, и в любое другое время Нивес не упустила бы столь прелестную возможность пустить остроту. Не дожидаясь неудобных вопросов, она прошмыгнула внутрь мимо Вериа и уверенно направилась к шкафу – где-то там точно есть бутылка-другая вина или, на худой конец, виски. Жаловаться на плохие сны Джифф и не думала, скорее ей нужна была компания, чтобы дотянуть до утра, а там… там можно вколоть стимуляторы и притвориться, что ночью не случилось никаких происшествий.

– Может быть, чего покрепче? – Грегори сел на кровать, потому как гостья заняла единственное кресло.

– Обойдусь, – коротко бросила она, вынимая пробку зубами. – Когда успел мой винный погреб ограбить?

– Ты, вроде, не говорила, что это твой неприкосновенный запас, – хохотнул мужчина. – Что с тобой? Не узнаю свою Железную Леди.

– Нервы. Смотри, у меня вон даже глаз дёргаться начал.

Глядя на надувшую губы Нивес, Грег понял, что зря спросил о причинах тревоги – землю есть согласится, но не откроется, что не так. Только отшучиваться и будет.

– Боюсь, как бы кошмар не был вызван дурным предчувствием, – тяжело вздохнула Джифф, вытягивая ноги.

Или не будет? Отвернулась, смотрит в другую сторону, то и дело прикладываясь к бутылке. И нервно теребит прядь волос. Сама на себя не похожа.

– Мои парни ушли в туннели, – пояснила женщина и грустно улыбнулась. – Когда за Стену кто-то из знакомых ходил, не так нервничала, хотя опасностей там куда больше… Старею, наверное.

– Рано тебе ещё «стареть», – усмехнулся Грегори. – Сколько тебе? Двадцать пять? Тридцать?

– Тридцать семь. Хотя у женщин не принято афишировать свой возраст. Скоро на моём лице будет куда больше морщин, волосы утратят свой блеск, ум – остроту и проницательность. Для меня и тебя время в Дженто летит по-разному.

Вериа молчал, боясь хоть словом спугнуть Нивес, понимая, что за долгие годы службы она не выговаривалась, не изливала душу. Да и кому? Семья не отвернулась от неё даже после дезертирства, но понять не могла – из-за чего ещё шестнадцатилетняя девчушка, у которой кроме балов и платьев в голове ничего не должно было быть, решила бросить всё и стать проходчиком? А там уже не до слов, не до души. У Карателей – тем более.

– Девочка решила стать проходчиком! – неожиданно громко выпалила Джифф, кого-то пародируя. – Нонсенс, сумасшествие, изощрённая попытка суицида! Девочка сошла с ума! Девочке нужен срочно доктор и таблетки от душевных терзаний. Её бросил мальчик? Её не понимают родители? Братья и сёстры? Ей не хватает общения со сверстниками? Нет-нет-нет, здесь не может быть взвешенного решения.

Бывшая проходчица встряхнула головой и ярко-жёлтыми глазами с расширенными зрачками прямо посмотрела на Грега. Доктору стало не по себе от этого взгляда. Внешне он никак не показывал, что беспокоится о состоянии подруги, только вот беспокойство это уже лилось через край.

– Всю империю учат, что нет никого благороднее и честнее светлых господ. Что решение господина – праведно, несёт в себе чистые помыслы. Всё, что делает господин, идёт на благо жителей Дженто. Никто не вправе осуждать их, кроме стоящих выше – армейских офицеров, судей, канцлеров, – она нервно сглотнула и начала теребить ворот рубахи. – И вот представь. Ты ребёнок, которому позволяют всё. Тебя не смеюттронуть и пальцем. Выходи в Нижний с охраной и плюй в лицо любому. В своих владениях ты тем более Верховный канцлер и Возвышенный в одном лице. Никто не посмеет пикнуть. В некоторых семьях есть даже подобие ритуала, и детей заставляют выбирать любую приглянувшуюся жертву и делать с ней… всякое. Что хочешь – всё к твоим ногам. Закон между тобой и другими работает только для равных или высших. Таскать служанок за волосы, бить палками слуг – пожалуйста, сколько хочешь. Слишком горячий чай? Плесни его в лицо тому, кто принёс. Не нравится еда? Прикажи положить руку на стол и воткни в неё нож или вилку, а лучше – и то, и другое. Ужасно, верно? Конечно, такое непотребство далеко не везде, есть и нормальные светлые господа, хотя с такими реалиями их вернее будет назвать не-нормальными. И вот ты варишься во всём этом целых шестнадцать лет! Осознанно, разумеется, меньше, но весь этот яд отравляет тебя уже с самого рождения. Мне везло – в нашей семье не гонятся за известностью. Я не жила в Центре больше месяца раз в пару лет. Но даже так – жаждала сбежать.

Джифф рывком пересела на кровать рядом с Грегори и обняла его руку, бутылку, впрочем, так и не выпуская.

– Сбежала на свою голову! Только больше внимания привлекла да попала в новый гадюшник. А ты сидишь, слушаешь и думаешь себе, что оказался в империи, где каждый второй сходит с ума.

– Я думаю, – решил подать голос Вериа, отнимая бутылку и с настойчивой мягкостью положив голову женщины себе на колени, – что ты немного перебрала.

– Отшучиваться – моя прерогатива, – взбрыкнула она, но сильная рука Грега не дала ей подняться.

Пришлось смириться со своей участью. Тем более, что лежать на тёплых коленях мужчины было куда приятнее, чем… чем что угодно, о чём сейчас могла подумать Джифф. Может, будь она лет на десять младше, ещё живое под ледяной коркой сердце застучало бы быстрее, а в душу закралась бы надежда на что-то большое, чистое и светлое. Но так ли им необходимо это?

– Не спорю. Но ты же знаешь, что трудные времена порождают сильных людей, которые смогут и сделают Дженто лучше.

– У нас тут целые поколения взбалмошных, избалованных и себялюбивых детишек. Негде взяться сильным.

– Как же Нортон? Мирт? Винсент? Да даже ты!.. Разве вы не пытаетесь что-то изменить? – с улыбкой произнёс доктор.

– Нортон – не готовый к жёстким реформам человек, – принялась загибать пальца Нивес, – который тянет на себе непосильную лямку, хотя хочет спрятаться куда подальше. В итоге ни дело как надо сделать, ни для себя пожить не может. Мирт? Ты смеёшься? Он в своих армейских заботах прячется от семьи и детей. Бр-равый полковник!.. Прошу прощения, генерал-майор. Про Винни и говорить не стану, он-то уж точно из поколения «детишек».

– А ты – идеалистка?

– Жуткая и вечно недовольная, – согласно кивнула она.

Задумавшись над её словами, Грегори не сразу сообразил, что уже пару минут гладит шелковистые пепельные волосы. Бывшая проходчица не возмущалась, и он решил, что может позволить и себе, и ей немного приятностей.

– Я не помню тех серых «лиц», у которых наблюдалась. Но проверку в Университете, когда я должна была стать Карателем… Мне нравится твоя снисходительная улыбка. Ты жалуешься, что не умеешь её контролировать и частенько отталкиваешь людей, но мне она нравится. Это потому, что ты долго живёшь, да? Сколько тебе?

– В Дженто я уже тридцать лет, – отстранённым голосом сказал Вериа.

– И за время нашего с тобой знакомства не изменился ни на одну морщинку, – печально усмехнулась женщина. – Как?

– Вам эта технология откроется лет через десять, если ничего не помешает. Ты уже отчасти похожа на меня, Рэд – ещё ближе к верной формуле. Всё дело в побочных эффектах.

– Через десять лет я уже стану сходить с ума, – вздохнула Нивес и ткнулась носом в ладонь мужчины, словно маленький котёнок.

– Я мог бы…

– Стану, – с нажимом произнесла она. – Как бы ни храбрилась. Стану, Грег. Пусть всё идёт своим чередом. Время передумать есть всегда.

Досадно. Из всех людей в Дженто помочь хотелось именно ей – ехидной, удивительной, раздражающей. Грегори без труда понимал, почему его влекло к Нивес, но с липкой досадой ничего поделать не мог.

– Странная ты.

– Не страннее тебя, – показала язык Нивес и ущипнула угрюмого Грега за нос, чтобы как-то расшевелить.

– Нет, не странная. Пьяная, – поставил диагноз доктор, примериваясь к пяткам «больной». – Вам назначается экстренная щекотка. А ещё я, пожалуй, выпишу вам рецепт на регулярный крепкий сон, леди Нивес.

– А отказаться от лечения можно? – невинно захлопала глазами женщина.

– Категорически запрещено, – серьёзно произнёс Вериа, крепко обнимая её, чтобы не вырвалась и не убежала.

С минуту они молчали. Грегори думал, как бы запихнуть Нивес в медицинский сканер и заставить соблюдать лечение, Джифф – о необходимости покинуть тёплые объятия дорогого мужчины и отправиться в холодный душ.

– Помнишь, ты спрашивал про Мирику?

Грег утвердительно промычал в ответ, всё ещё находясь в своих мыслях.

– На самом деле, у меня нет и десяти лет. Я, как и Рэд, один из экспериментов незабвенной леди Грэм. Неудачный, в отличие от Мирики. Мне хотелось стать проходчиком во что бы то ни стало, и согласилась только Мириам. В какой-то момент она решила, что я лучше справлюсь с её дочерью, вот девочка и видит во мне вторую мать. Хотя, какая из меня… мать.

– Угу, – согласился он.

Осознание пришло несколькими секундами позже, когда горячий нос дрожащей Джифф оказался между шеей и ключицей Грегори.

– Стой… что?

– А вот будешь знать, как скиргов считать, когда перед тобой душу изливают, – насмешливо буркнула она. – Мириам говорила, что девочка может стать ключом. К чему – я так и не поняла.

– Я не считаю скиргов. Мне не надо думать, как помочь изливающим душу? Или мне не надо обнимать вас, леди Нивес? Утешать и гладить по головке – тоже не надо?

Леди Нивес поспешила обиженно насупиться и крепче прижаться к Грегу.

– Отлично, – истолковал её действия как согласие доктор. – Я буду думать, обнимать, утешать и гладить, но тебе стоит поспать.

– Можно остаться? – не долго думая, Джифф забралась в угол и вцепилась в подушку – на случай, если Вериа будет против и попытается выгнать женщину, ей требовалось средство защиты.

– Не боишься о том, что подумают люди? – иронично изогнул бровь он.

– Ты не думаешь, что мне уже давно плевать на чьё-то мнение? – в тон ему ответила бывшая проходчица.

– Я думаю, что если ты хотела меня соблазнить, тебе следовало одеться, – мужчина оглядел её посеревшую от времени рубаху и потёртые кожаные штаны с весьма недовольным лицом, – по-другому.

– Старый дурак! – фыркнула Нивес и припечатала нахальную улыбку Грегори подушкой.

– Молодой… мнэ-э… человек, я не сумею вам помочь, если вы… мнэ-э… так и останетесь сидеть в углу.

Логрэд не отреагировал на слова доктора Церика. Он не сопротивлялся, когда его одели в смирительную рубашку и заперли в небольшой комнатушке, где кроме матраса на полу ничего не было. Потускневшие глаза смотрели будто бы сквозь стену. А может, и сквозь реальность – видели они точно что-то другое, нежели серую тоскливость вокруг. Грэму приходилось удерживать себя от искушения вернуться в кабинет и заняться работой – Верховный канцлер был готов на что угодно, лишь бы не находиться здесь.

– Спасибо, доктор Церик. Вы не могли бы оставить нас? – Нортон проводил взглядом старика и сел рядом с Рэдом. – Как ты себя чувствуешь?

Никакого ответа, разумеется, не последовало. Но незримая нить, протянувшаяся между канцлером и проходчиком, когда Грэм ступил через порог, заплясала и натянулась, звонким эхом отдаваясь в ушах. Пелена исчезла из глаз Логрэда, и он повернул голову – медленно, боясь собственного тела, ожидая, что оно в любой момент может стать чужим и причинить боль пусть и неприятному для него, однако всё же живому человеку.

– Прости… что пришёл к тебе только сейчас. Тебе лучше?

– Ты слышишь её? – в янтарных зеркалах-глазах мальчишки промелькнул ужас.

Грэм вздрогнул и качнул головой. Рэд не был похож ни на любознательного смышлёного ребёнка, ни на безумно-покорного изгоя-проходчика. Перед канцлером сидел кто-то третий, незнакомый доселе, но совершенно точно бывший настоящим, в отличие от того, приведшего в Центр доктора Вериа. Наверное, это мог быть ребёнок, запрятанный глубоко в сознании, избитый несправедливостью всего случившегося с ним, сведённый с ума играми с памятью. Или – всего лишь эхо? Пропавшее ровно через долю секунды.

– Ты слышишь её, – твёрдо произнёс Логрэд и наклонился ближе к отцу, – слышишь, не можешь не слышать. Она и в твоей голове. Она может проникнуть к кому угодно.

Его голос, поменявшийся столь стремительно, был пропитан безумием насквозь, и у Нортона не получилось даже дёрнуться. Тихие слова мальчишки, потерянный и загнанный вид, попытка найти защиту и понимание… почему ты бегал, Верховный канцлер, пытался спасти тысячи жизней незнакомых тебе людей, когда тут, прямо под носом, страдал тот, ради которого и хотелось сделать мир лучше? Теперь этого нет, теперь перед тобой сидит обезумевший зверь – всё, что осталось. Что ждёт и тебя.

– Кроме Грега, кроме доброго Вериа. Доктор неподвластен ей, и она зла, зла, зла! Она придёт и съест моё сердце, твои глаза, руки Райта, язык Шати. Она придёт за своей добычей, что украли у неё. Она ищет пропажу и придёт за всеми нами. Её клыки вгрызутся в мягкую плоть и растерзают! Растерзают на части! – громкий счастливый смех вырвался из его груди. – Её когти будут кромсать, рвать и метать! Её глаза будут искать! И найдут. Найдут, найдут, найдут!.. Скоро будет волчий пир. Скоро с ума сойдёт мир!

Канцлер нашёл в себе силы подняться, и нить с тонким высоким звуком лопнула, хлестнув обрывками и Грэма, и Логрэда. Мальчишка упал на спину, изогнулся дугой и страшно, нечеловечески завыл. И Нортон, оглушённый воем, не понял, как оказался рядом с ним, как обнял и прижал к себе, не зная, что может помочь утешить, успокоить, привести в чувство. Что ещё?..

Облизнув пересохшие губы, мужчина заговорил – сбивчиво, сумбурно, с трудом преодолевая себя. Они похожи, всегда были похожи. Грэм хотел помочь, с самого начала хотел, но не смог и мало чем отличался от своего собственного отца. Показная строгость, желание избежать, страх сделать всё не так – в какой момент это появилось? Когда?

Не то, что следовало читать сейчас. Но то, что хранилось под высохшими опавшими листьями.

На свою беду, на твою погибель,

Я спускаюсь в ад, пусть и на отшибе,

И бреду сквозь мрак.

Я одет во фрак.

Этот праздник мой – вереница фальши,

Ухмыляясь гордо, я ступаю дальше.

Не смотрю назад,

Не боюсь засад.

Любовь к стихам появилась у Рэда не сама по себе. Нортон ненамеренно соврал Мирту, что не проводил времени вместе с сыном. Он не придавал значения прочитанным на ночь сказкам, поэмам, балладам – тому, что повлияло на мальчика сильнее всего, что стало причиной возникновения тонко чувствующей натуры, пусть и по-юношески патетичной.

Милая моя, я не верю в чудо.

Я с тобою больше никогда не буду!

Пепел на губах,

Я в твоих ногах.

Мне казалось, цену знаешь ты прекрасно.

Я платил её, думаешь, напрасно?

Стоит ли то счастье

Моей власти?

Я желать простого, может, и не вправе,

Но тебя одну я не мог оставить.

Я спускаюсь в ад –

Поздно отступать.

– Она слышит. Она счастлива.

Мириам не любила стихи, но обожала посвящения себе, любила смущённый вид строгого канцлера, когда тот читал вслух скупые строчки, лишь отдалённо передающие все те чувства, все те желания, всё то, что…

– Всё будет хорошо, – пробормотал Грэм, успокаивая не то мальчика, не то себя. – Я позову Грега, он знает, как помочь. Тебе же нравится доктор Вериа?

– Она не хочет этого, она будет зла. Она кричит во мне. Её когти царапают моё горло, – захныкал мальчишка.

– Тише, тише. Это всё только в твоей голове. Всё будет хорошо, нужно только заставить её уйти. Слушай меня, я рядом. Её не существует. Её нет.

– Она не уйдёт, – сквозь слёзы прошептал Логрэд. – Она заберёт тебя, и я останусь один. Один, один, один! Я не хочу!.. Не оставайся с ней. Не верь змее. Не верь кошке, она притворяется волком. Спрячься, исчезни, беги, спасись! Молчи, не говори, не кричи. Забудь. В себе сохрани. В себе.

Всхлипывания стихли, и Нортон понадеялся, что Рэд начал приходить в себя и помочь удалось. Может, и не придётся держать его на успокоительных? Он сильный, куда сильнее самого Верховного, и у него получится…

– Радуйся, радуйся раб! Твой господин зачарован, заколдован, замурован! Ты чувствуешь страх, ты повержен в прах! – горячий шёпот раздался прямо над ухом, заставляя цепенеть. – Ты не сможешь уйти, когда нету пути. Ты пойман, но лжёшь. Ты завтра умрёшь!

Последние слова прозвучали словно приговор.

========== XIII ==========

XIII

Бал удался на славу – никогда до этого у Нараи Йор, хозяйки сегодняшнего вечера, не было столько высокопоставленных лиц в гостях. Варс Аверинель, известный историк и археолог, ещё неделю назад работавший на раскопках в Эоле, вёл оживлённую беседу с мило улыбающейся Адарэль, пришедшей вместе со своим отцом, Гордерием Аравеста. Лорд Найрес Нивес отсиживался в углу, видимо, устав от желающих побеседовать с ним. По мнению Нараи, род Нивес зря недооценивали – они пользовались популярностью на Севере не только благодаря скандальной истории о Джифф. По правую руку от Найреса подпирал стену его внучатый племянник, Шоэн – тихий и необщительный молодой человек, бывший весьма видной партией. Ходило множество слухов о его замкнутости, вплоть до абсурдных предположений о неудачных попытках уподобиться своей тётушке и тоже стать проходчиком. Леди Йор лишь посмеивалась на подобное, прекрасно понимая, что никто в здравом уме не повторит самоубийственный поступок леди Джифф Нивес.

Отец Райт любезно согласился составить Нарае пару, а совсем скоро должна подойти этакая «звезда» её скромного торжества, сам Верховный канцлер. Винсенту чудом удалось договориться с Нортоном, чтобы тот совершенно точно пришёл. Каким образом, для леди Йор оставалась загадкой, над которой она не особо хотела задумываться, ведь результат был куда интереснее, чем предположения. А расспросить священника можно и позже, в более интимной обстановке.

Канцлер уже прибыл, об этом сообщила служанка, но задерживался в холле – ему поступило какое-то срочное сообщение. Хозяйка вечера была не особо расстроена этим фактом, считая, что сюрпризы стоит выдерживать, как и хорошее вино. Стоять в стороне и наблюдать за многообразием реакций с некоторых пор стало любимым занятием Нараи.

– Леди Йор, – подошедший архистратиг проходчиков поклонился, проигнорировав протянутую руку.

Подобное не считалось оскорблением. Де Шати лишь показывал таким образом, что не собирается приглашать Нараю на танец, и только. Наверное, ещё полгода назад она огорчилась бы, даже учитывая, что общество проходчиков никогда особо её не интересовало. Ныне у неё был кавалер, наличие рядом которого стоило всех желтоглазых разом.

– Позвольте выразить благодарность за ваше приглашение на столь потрясающий вечер. Надеюсь, слух о присутствии здесь лорда Верховного канцлера не останется слухом?

– Вы будете приятно удивлены, – прикрыв улыбку веером, прощебетала леди Йор.

– Я не вижу вашей спутницы, – вступил в разговор Винсент. – Вы говорили, что придёте не один. Или я ошибаюсь?

– Вы также будете приятно удивлены, – склонил голову к плечу Люсьен, бросив короткий взгляд на священника. – Она немного задерживается, поскольку долго не выходила в свет и сильно переживает, как будет выглядеть. Я могу рассчитывать, что вы позволите мне представить её всем, леди Йор?

– Как я могу быть против, – всё ещё закрывая половину лица веером, медленно кивнула Нарая. – Вы скажете нам, кого следует ожидать?

– Пожалуй, мне бы хотелось сохранить интригу. Но вы, святой отец, хорошо с ней знакомы.

Озадаченный Райт машинально раскланялся с Люсьеном, когда тот решил отправиться приветствовать знакомые лица дальше. Нарая уж было хотела пристать к Винсенту с расспросами, как мажордом объявил Верховного канцлера, а вместе с ним и генерал-майора Мирта. Тишина продержалась не больше минуты – лорды и леди принялись бурно обсуждать визит правителя Дженто.

Именно генерал-майор убедил Нортона посетить бал. Мирт был уверен, что подобное времяпровождение поможет развеяться и отвлечься от насущных проблем хотя бы ненадолго, чтобы потом к ним можно было вернуться с новыми силами. Грэм недолго сопротивлялся – оставаться в своём кабинете один он совсем не хотел. После слов Рэда… Нет, канцлер не был суеверным человеком, однако что-то такое в этих словах всё-таки было. Что-то, заставляющее бояться собственной тени.

– Ах, лорд Верховный канцлер, – Нарая мгновенно очутилась рядом. – Хвала Возвышенному, он услышал мои молитвы, и вот вы…

– Прошу прощения, но нам необходимо обсудить некоторые вопросы с епископом Райтом. Если вы позволите, мы бы украли его у вас на некоторое время, – виновато улыбнулся генерал-майор.

Уж кто-кто, а Мирт больше остальных чувствовал себя не в своей тарелке среди ярких огней, шелеста пышных платьев и удушающих ароматов. Последний раз на подобном мероприятии он был лет десять назад, по случаю помолвки старшего сына, но с тех пор оставил связанные с придворной жизнью хлопоты жене. Лучше уж трижды сразиться с гвардейцем, чем заискивающе улыбаться всем и каждому.

– Конечно-конечно, – Нарая, напротив, была образчиком идеальной улыбки. – Не смею вам мешать, господа. Однако могу ли я рассчитывать на танец? Я надеялась, что леди Грэм появится сегодня, но раз уж…

Нортон побледнел, в поисках помощи посмотрев на Винсента. Смерть первой леди до сих пор удавалось держать в секрете, ведь подобное могло плохо отразиться на репутации и пошатнуть и так не особо устойчивую в последние месяцы позицию Верховного канцлера.

– Моя сестра занята важным проектом. Я не рассказывал вам? Надо будет исправить эту оплошность. Но, вынужден извиниться, меня зовёт служба, – поцеловав руку леди Йор и тем самым пообещав ей танец, священник отошёл в сторону вместе с Миртом и Грэмом.

– Так не может больше продолжаться, – канцлер провёл ладонью по лицу, – рано или поздно это откроется. Что мы будем делать, если…

– Не забивайте себе голову лишними проблемами, Грэм, – Винсент положил руку ему на плечо. – О чём вы хотели поговорить?

– Касаемо завтрашней ночи, – кашлянул в кулак Мирт. – Вы успеваете всё подготовить?

– Вы были бы первым, кто узнает о моих промашках.

– Хватает того, что вашими стараниями кое-кто теперь снова в смирительной рубашке, – усмехнулся генерал-майор.

– О? Точно ли моими? – растянул на губах слащавую улыбку священник.

– Прекратили, – неожиданно громко оборвал споры Нортон. – Можете глотки друг другу грызть сколько угодно, но после.

Мужчины коротко кивнули, признавая ничью и договариваясь о временном перемирии. Дело было куда важнее отпускания шпилек в адрес друг друга. Но вернуться к обсуждению им не дали – на небольшое возвышение в центре зала поднялась хозяйка вечера, леди Йор, вместе с де Шати и женщиной в синем платье, чьё лицо скрывалось под чёрной вуалью. Ни Мирт, ни Райт не придали этой странности никакого значения. Грэму же почудился счастливо-безумный смех Логрэда, эхом бьющийся о высокие своды зала, забивающийся в уши липкой ватой.

– Дамы и господа, – звонкий голос Нараи призывал к тишине, – не беспокойтесь, мы с достопочтимым архистратигом украдём всего несколько мгновений вашего времени. Сегодня, как вы знаете, этот вечер посетил не только сам Верховный канцлер. Но я никак не ожидала, что организованный мною бал станет местом столь романтичного сюрприза. Благодаря стараниям Люсьена, нашей гостьей стала…

Канцлер знал, что за имя скажет леди Йор до того, как началась вся эта слащавая речь. Он узнал узор синего платья, чуть прыгающую походку, совсем не подобающую леди такого положения, вежливую полуулыбку, выглядывающую из-под вуали. И чёрные, полные жемчужного блеска волосы.

Когда поднялась вуаль, не требовалось больше никаких подтверждений. Но как?..

–…леди Мириам Грэм! Дамы и господа, мне кажется, этот вечер просто обязан быть украшен танцем столь прекрасной пары. Просим вас, лорд и леди Грэм. Просим!

В маленькой комнате, похожей больше на кладовку, нет ничего, кроме стула, на котором я сижу. Руки крепко вцепились в книгу, но читать её даже не пытаюсь – смысл ускользает, теряется в потоке забивающих голову мыслей. За окном нет ничего, кроме восьми неизменных лун. Цела только самая высокая, от остальных медленно откалывается по кусочку, и они падают в бесконечный мрак. Я понимаю, что восемь их неспроста – по числу грехов. Или, всё-таки, добродетелей? Так или иначе, всё это как-то связанно с Извечными. Я уверен.

– Не очень хорошо получилось с Грэмом.

Невольно вздрагиваю – пора бы уже привыкнуть, но куда там – и замечаю стоящего у окна доктора. Грегори не смотрит на меня, скрестив руки на груди. С благоговейным трепетом на лице он наблюдает за крушением лун.

– Простите?..

Книга с глухим стуком падает из рук. Я боюсь, что Вериа в любой момент может исчезнуть. Я не хочу этого и вскакиваю, чтобы схватить за рукав. Жёсткий взгляд останавливает меня на полпути, и приходится нехотя вернуться на место.

– Точно же, – в своей привычной снисходительной манере усмехается Вериа.

Силой его не оставить рядом – только спугну, и тогда кто знает, через какое время он вновь появится. Совсем как Белый волк. Не знаю, почему в голову приходит это сравнение.

– Я сложил два и два, как вы и просили, – неуверенно начинаю я.

– Разве я просил? – снова усмехается Грегори и качает головой. – Не помню такого. Ты сам себя просил, это больше похоже на правду. Я же всего лишь твоё желание привести самого себя в чувство.

– Пусть так, но вы…

– Вот ты сложил. И что получил в итоге? – перебивает он. – Что будешь делать дальше?

– Я хочу узнать, что случилось. Что по чьей-то воле прошло мимо меня.

Доктор передёргивает плечами и отворачивается к окну. Почему он расстроен? Чем он расстроен?

– Вы мне поможете?

– Так ли надо это делать – узнавать? Может, всё началось именно с того, что кто-то влез в твою голову без спроса и натворил бед. Может, всё надо просто починить?

Я начинаю задыхаться от негодования. Некоторое время назад он убеждал меня, что надо прекратить прятаться, что от меня слишком многое скрывают, что я обязан отыскать правду… и что?

Точно ли в этом меня убеждали?

Грегори смеётся. Он ввёл меня в заблуждение, запутал и выбил из колеи, и поэтому счастлив. Ему весело, мне – нет. С трудом борюсь с желанием поколотить его, втоптать в доски деревянного пола, разорвать в клочья. Что это со мной? Ещё недавно я был безмерно благодарен, а сейчас чернильная злоба отравляет сердце и хоть вой от безысходности.

– Прям-таки безысходности? – продолжает хохотать Грег, и я вспоминаю, что он – в моей голове.

– Зачем вы пришли? – подавив в себе рык, спрашиваю я.

Не мог же он прийти, чтобы поглумиться? Много ли чести смеяться над мальчишкой? Хотя, быть может он прав, и я действительно самый подходящий человек для издевательств. Отчасти – заслужил.

– Скажи мне… Нет, не сейчас. Когда встретимся. Когда ты поймёшь, что необходимо делать. Скажи мне, что ломать – не заборы городить. И делать это надо с умом.

Я оглядываюсь на луны. Первая, висящая чуть выше – если бы она была – линии горизонта, разрушена на четверть. Понимаю, что продержится она недолго, и надо торопиться. Но куда? Что делать? Когда я пойму?

– А вы?..

Доктора уже нет в комнате. Ожидаемо.

– Мы с вами встретимся, – уверенно произношу я и поднимаю ладони к самой высокой, самой красивой и самой целой луне.

Смеюсь. Осталось только выбраться из этой клетки, восполнить пробелы – потому что я так хочу! плевать, что там говорит Грегори – и вернуться к себе. И я беру руками ещё живую трепещущую луну с неба и выпиваю её свет досуха. Теперь она точно никуда не денется. Одна должна уцелеть.

Книга с пола оказывается в руках, и я возвращаюсь к бессмысленному чтению. До встречи с доктором ещё есть время, а там…

Он не может отказать.

Сбежал. Позорно поджав хвост, скуля как некогда грациозный и величественный зверь, потерявший всю свою возвышенность после первого же выстрела охотника. Где просчитался? Как допустил подобное? Что не смог учесть? Неужели всё происходящее больше года назад оказалось ложью? Он же сам видел, сам…

Сослался на важные дела, ускользнул от танца – потому что не мог. Не мог прикоснуться, вдохнуть аромат трепетно любимых духов, флакон которых лежит в нижнем ящике стола. Бездушной склянке ни за что не повторить тот запах, что ложится на тёплое тело, смешивается с потом. И теперь…

Как она могла поступить с ним так? Как могла так долго скрываться, а потом заявиться с этой змеюкой, с этим… этим!.. Нет, что-то здесь не так. Чего-то не хватает или, наоборот, что-то лишнее. Или – не то? Вертится на краю сознания, но зацепиться не может. Что же не так? Какая деталь выбивается из общего строя? Платье, походка, улыбка. Шея, запястья, волосы. Украшения, смех, взгляд. Взгляд?

– Мессир, вы позволите?

Не смей! Ему захотелось закричать, подскочить и ударить, ударить, ударить!.. Как кто-то со столь похожим лицом и голосом имеет право… Как?! Как она выжила?

Канцлер не заметил, как черноволосая женщина, до первобытного ужаса похожая на его покойную жену, появилась в кабинете. В отсветах каминного пламени она была совсем настоящей, и Грэм сдерживался из всех сил, чтобы не поверить. Он включил лампу на столе, крепче сжал в руке пистолет и поднялся. Не нужно быть гением, чтобы догадаться – призрак придёт, заявится посреди ночи, мило улыбнётся и назовёт своего мужа мессиром. И тогда стреляй. Не важно, в свою голову или в её. Стреляй!

Закончи всё это.

– Прости, что не появилась раньше, – призрак виновато опустила взгляд и сделала шаг. – Но теперь я рядом. Мы поможем Рэду, и будем всегда вместе. Ты же этого хочешь?

Нортон запоздало понял, что всё это время не дышал. В горле поселился тошнотворный ком, живот потянула вниз холодная рука, а в груди… лёгкие исчезли – вот почему не получается вдохнуть! – и вместе с ними, из-за опасной близости, сердце.

– Мессир? – невинно спросила она, и канцлер оступился и рухнул в кресло.

Получилось сделать вдох – сжатый, прерывистый, свистящий. Револьвер нацелился точно в переносицу женщины и нисколько не дрожал, хотя именно этого опасался Грэм. Оставалось только нажать на курок.

– Ты не она, – хрипло выдавил из себя мужчина. – Ты не можешь быть ею.

Призрак подошла ближе, склонилась к нему через стол, прикоснулась губами к холодному смертоносному дулу. Будто бы зная, что канцлер не выстрелит. Доверяя. И в этой опасной близости ниточка недоверия натянулась до предела, готовая лопнуть в любой момент.

Ну же, стреляй!

Взгляд?.. Прямой взгляд. Не серый, не холодный, не стальной. Не тот, что смотрел на него каждое утро, каждый день рядом, каждую удушающую ночь. Зелёный, живой, мягкий. Жаждущий и страстный. Не лукавый, не потаённо-влюблённый. Не тот.

– Нортон, пожалуйста…

И слеза из уголка правого глаза. Покатилась вниз по высокой скуле, задержалась на кончике острого подбородка и обрушилась вниз, на какие-то совершенно не важные сейчас документы. Захотелось прижать к себе, собрать поцелуями горькие солёные капли, запустить пальцы во вьющиеся цвета ночного неба волосы.

Не она. Стреляй!

Но выстрелить не получается. Сколько ни собирай остатки воли в кулак, сколько ни вспоминай зловещее предсказание безумного сына. А выстрелить ради него? Ради Логрэда – смог бы? Чтобы прийти назавтра, обнять, успокоить. Чтобы всё исправить.

– Сгинь!

Она вздрогнула, отступила и замерла. Покорно ждала суда. Покорно. Это ли Мириам? Это ли её своенравный гордый дух? Но может – запуталась, боится, стыдится. А глаза… Что глаза? Линзы или что-то похожее на последствия проходчиков? Просто – зелёные.

Нет-нет-нет. Не серо-стальные. Не те.

Стреляй!

Да-да. Надо всего лишь нажать на курок – такой лёгкий и послушный. Не сложно ведь? В сердце, голову. Да что угодно!

Может – бредит? И сидит где-нибудь в похожей на ту, что у Логрэда, комнату. И всё ему только кажется. И злосчастный бал, и кабинет, и револьвер, и камин, и лампа, и… зелёные глаза. Не серые.

Не серые, нет.

Стреляй!

А за глаза ли любил? Больше ведь за характер, за стремления, за непокорность… А глаза – как отражение души, бывшие одновременно и ледяными, и тёплыми. Там, в самой глубине зрачков. И теплоту эту видеть мог лишь он. Он и Логрэд.

Не медли!

Что сейчас перед ним? Кто сейчас перед ним? Боится. А почему? Не хочет потерять возможность винить во всём мальчишку, ведь если выстрелит сейчас и окажется, что живая и настоящая, как потом смотреть в жёлтые глаза сына? Как смотреть в свои собственные глаза?

Сейчас же!

Вот почему сторонился. Вот почему запер, а потом сослал. И ту девчонку, с чёрными волосами Мириам и жёлтыми глазами Рэда… Девчонку?.. Почему никогда не задавался этим вопросом? Похожа же. На ту малышку, бывшую ещё леди Райт, когда много – сколько? – лет назад пообещал ей какую угодно лабораторию. Лучше бы не сдержал слово. Лучше бы послушал отца.

Ну!..

В ночной тишине по пустому тридцать второму этажу Центра, где находился кабинет правителя Дженто, раздалось эхо оборвавшего жизнь выстрела.

========== XIV ==========

XIV

Кривые улочки Нижнего были безлюдны. Один правильно пущенный слух, и все мыши попрятались по своим норкам, предоставляя возможность матёрым крысам грызться с разжиревшими котами. Лайэт, на которого и легла обязанность разбросать семена сплетен по Столице, смотрел из грязной подворотни на блестящую махину Центра и неспешно курил. Он не был уверен, что переживёт последующий день, и решил дать себе возможность насладиться последней сигаретой вволю. Умирать не страшно. Особенно если знаешь, ради чего.

– Ты как? – тихий шёпот неслышно подошедшей Джифф заставил мужчину подскочить и затравленно спрятать сигарету, будто бы застуканный во время недостойного занятия ученик семинарии.

Три года назад из лап Карателей его вырвала леди Нивес, и с тех пор Лайэт считал, что живёт в долг. Для равновесия мироздания он стал во всём помогать своей спасительнице. Раз уж она обманула Смерть, та может прийти за ней лично, и тогда лучше быть где-то неподалёку. Держаться неподалёку получалось из рук вон плохо, но бывший проходчик с лихвой компенсировал это исполнительностью и готовностью лезть в самое пекло. Лишь бы командир была цела.

– Может, вздремнёшь? Мы покараулим, – улыбнулась она.

Вот кому точно необходимо поспать, так это ей. Пусть сумасшедший механик и сумел починить довоенный поезд, и транспортировка людей до Столицы заняла куда меньше времени, оставалось ещё множество вскочивших прыщами на заднице проблем по всему городу. А кому, как не командиру, разбираться со всем этим? Вот и носится бедная Джиффи, мелькая то тут, то там. И умудряется подбадривать, разряжать гнетущую обстановку, вселять боевой дух.

Ох не красят её синяки под глазами, совсем не красят. И откуда в такой миниатюрной женщине столько внутренней силы?

– Держи, – из тени стены вынырнул вихрастый парень и протянул Лайэту портсигар. – Свои-то все на нервах спустил.

Ирия – так звали парня – с недавних пор следовал за Нивес след в след. Ходил слушок, что с пацанёнком Железную Леди связывали узы куда более прочные, чем подчинённый-командир или же просто дружеские. Впрочем, глупо лелеять мысль, что Лайэт единственный, кого так или иначе спасла Джифф.

Комбинезон Ирии запоздало сменил цвет с тёмной пыльной кладки на нейтрально-мышиный. Ха! Забытые технологии. Ну точно ведь, Ирия этот был не абы кем, а весьма видным лордиком, и может себе позволить подобные выкрутасы. Только вот весьма странный лордик – и одёжка, и непонятной формы кобура на поясе, и чуть светящийся обруч на голове. Всё вместе стоит поболе годового дохода какой-нибудь живущей в столице и весьма не бедствующей семьи. И ведь не просто так на себя нацепил цацки эти. Знает, видать, как пользоваться.

– А тебе не нужны? – пряча портсигар в нагрудный карман, ухмыльнулся Лайэт.

– Не курю, – пожал плечами пацанёнок. – Так что, дрыхнуть пойдёшь?

И дежурить не боится. Даже если всю ночь – Лайэт сам видел, как Ирия замирал каменным изваянием у двери квартирки, где организовали штаб, и никого не пускал во время тайных советов. И руки марать готов – со всеми носил тяжёлые ящики и мешки, разгружая вагоны. А ведь из Бретонов, самых богатых и заносчивых в Аласто. Понятно тогда, откуда столько забытых технологий, но как парень стал чуть ли не личным адъютантом бывшей Карательницы – загадка.

– Да не, постою, – зевнул мужчина и потёр мочку уха. – Вы здесь какими судьбам? И с чего вдруг дежурить решили?

– Я подумала, что ты замечательно подойдёшь для одного задания, – Джифф принялась дышать на руки – совсем замёрзла, бедняжка. – Привела тебе в напарники Ира. А он хочет, чтобы ты непременно отдохнувшим и выспавшимся был.

– Иначе будет не похож на цепного пса, – пожал плечами пацанёнок. – Либо сытый и отдохнувший, либо придётся ему синяк под глаз ставить и лицо с руками царапать.

Лайэт непонимающе уставился на Железную Леди. В Столице он давно не был, и новомодные веяния о телохранителях-проходчиках прошли мимо него. Ирия был прав – светлых господ в обращении с новыми питомцами бросало из крайности в крайность. Или любимый и ухоженный, или игрушка для битья. В телохранители шли не все, ведь попробуй не исполнить приказ – а доходило иногда до абсурда вроде отрезания собственных конечностей – и вздёрнут на виселице. Зато платили хорошо.

– Можно и поцарапать, – безразлично пожал плечами Лайэт. – Можно и поставить, ежели так необходимо. Только не заметут ли нас, а? Вопросов лишних, однако, не вызовем?

– Не должны, однако, – в тон ему ответил Ирия, протягивая бывшему проходчику пластиковую карточку. – Я богатенький лорд, ты моя зверушка. Что ещё для счастья надо, а?

– Действительно, – улыбнулся мужчина, пряча карточку к портсигару. – А что делать-то будем? Заложника захватывать? Или диверсию устраивать?

– Всё куда интереснее, – хихикнул пацанёнок, и это хихиканье настолько выбивалось из его сдержанного и взрослого доселе поведения, что Лайэту стало не по себе. – Если нас с тобой поймают, то судить будут по двум статьям. Проникновение, значится, и взлом. И судить будет что старое, что новое правительство.

– Однако, – глубокомысленно изрёк бывший проходчик, мельком взглянув на давившуюся смехом Джифф. Ну, коли прекрасная леди веселится, то весь этот балаган можно и продолжить. – А проникаем мы в какой-нибудь кабинет какого-нибудь одноглазого епископа, чтобы стащить какие-нибудь документы, которые потом можно использовать как какой-нибудь компромат, да?

– В какой-то мере верно, – подхватил игру парень, также краем глаза поглядывая на Железную Леди.

Вздремнуть Лайэта всё-таки загнали, пусть и на пару часов. Он опасался, что в это время начнётся атака или случится непредвиденное, поэтому предпочёл бы вовсе не ложиться, чем проснуться и не понимать, что происходит. Однако единственным в действительности изменившимся был костюм пацанёнка – заместо мышиного комбеза на нём красовался дорогой сюртук, но даже так Ирия слабо походил на светлого господина. Да и попытки причесать непослушные волосы так и не увенчались успехом.

– Переодевайся и идём, – коротко бросил парень, не обращая внимания на ехидную усмешку Лайэта.

Бывший проходчик отвык от синего мундира и чувствовал себя не в своём русле. Ирия же, напротив, весь как-то подобрался и из движений исчезли кажущаяся беспечность и расхлябанность. Лайэт не сомневался, что оба образа пацанёнка – искусные маски, предназначенные скрыть истинную сущность. Или – то лишь грани, а не маски?..

В некоторой мере было приятно вновь ощущать себя цепным псом – исчезла необходимость скрываться, в Нижнем стали обходить восьмой дорогой от Извечных подальше, да и патрули не пытались остановить на каждом шагу. Ещё чего, попробуйте только задержать светлого господина хоть на секунду!

– Когда окажемся внутри, без моего разрешения рта не раскрывать, – холодно бросил Ирия, совсем перестав обращать внимание на Лайэта.

Мужчина пожал плечами в ответ и покорно превратился в старого пса, готового за хозяина и в огонь, и в воду, но бывшего вместе с тем спокойным и небрехливым. Он опасался, что кто-то в Центре вспомнит разукрашенное шрамами лицо Лайэта, пусть за долгое время и появились новые, а волосы и борода изрядно отросли. Если уж Джифф сама пришла отдать распоряжение и не посвятила его в планы целиком, то оставалось покориться воле Возвышенного и положиться на смекалку пацана. Тот явно знал, что делает. Дезертир знавал таких, они в самое пекло лезут, только если уверены, что смогут из этого пекла выбраться. А значит, можно на время не забивать голову лишними домыслами и побыть просто солдатом.

В вестибюле Центра на них совсем не обращали внимания – мало ли куда отправляется наследник одного из богатейших домов? А что за ним следует проходчик, так то неудивительно, мода нынче такая, имидж поддерживать надо. Лайэту стало не по себе при виде многочисленных камер, охраны и других проходчиков, но внешне он успешно держал непроницаемо-свирепое лицо. Главное не подавать виду, что тебя здесь не должно быть, и всё пройдёт успешно.

Хотя поджилки предательски дрожали.

– Не спишь? – Рей приподнялся на локте, обращаясь к ворочающейся на кровати девочке.

За окном с шумным дребезжанием проехала карета, фары которой бросили тень оконной рамы на потолок. Рейки непроизвольно дёрнулся, сел на колени и чуть было не дёрнулся к двери. В отсвете он увидел, что Мирика сидела в самом углу, закутавшись в одеяло с головой, и блестела оттуда глазами. Видать догадалась, что мальчишка спит поблизости не просто так, и теперь ей страшно. За себя, за тётушку Джифф, за Рэда? За всех разом?

Мальчик спал на полу. Пусть в соседней комнате и был удобный диван, Рейки и вправду не хотел спускать глаз с Мирики, зная от Грегори, что со дня на день должен был начаться штурм Центра. Быть может, было неразумно брать с собой детей, но уж лучше под боком и присмотром, чем неизвестно где, – в этом Рей был согласен с леди Нивес. Сама проходчица была занята куда более важными делами, приказав трём доверенным подчинённым защищать во что бы то ни стало, и сейчас те сидели на кухне, разговаривали о своём и играли в карты. Время от времени доносились взрывы смеха, звуки вонзаемого в стол кинжала и хрустальный звон стаканов. Нет, они не пили виски или какое-нибудь дешёвое пойло, но поднимали тосты. За грядущую победу.

Рей непроизвольно скривил нос, когда с кухни послышались громкие разглагольствования о будущем Дженто, и какое место займёт в нём вся троица.

Глупый вопрос он задал Мирике. Действительно, как уснуть в такой обстановке, да ещё в незнакомом месте? Квартиры со дня приезда в Столицу они меняли раз в несколько дней, стараясь избегать людные районы, и в конце концов переселились в небольшое имение на краю Верхнего города. Охранники вскользь бросили, что здесь будет безопаснее, чем в Нижнем. По мнению Рейки, безопаснее всего было бы в небольшой лачуге доктора на самой границе Аласто и Мёртвых земель, хоть там и есть риск встретиться с бандитами или роботами из-за Стены. Места всяко привычнее и знакомы, в отличие от здешних.

– Попросить их не шуметь? – мальчик перебрался на край кровати и осторожно погладил Мирику по голове.

Девочка не сжалась, чего боялся ученик доктора, и даже выбралась из своего кокона. Немного поколебавшись, она залезла под руку Рея и тихонько шмыгнула носом.

– Здесь опасно. Надо быть готовыми бежать, – прошептала Мири. – Рэд показывал мне, как пройти по туннелям.

При воспоминании о подземных ходах внутри Рейки всё похолодело. И откуда в ней столько смелости, спрашивается? Вроде мелкая ещё – сколько ей, кстати? на вид лет восемь, но взгляд куда старше, чем у ровесников, – едва ему доподбородка достаёт, и то, если на цыпочки встанет, а туда же, про туннели говорит. Да ещё спокойно и уверенно так, будто бы планирует пикник или поход в гости.

– Ну, если ты так уверена, что надо, то постараюсь быть готовым, – серьёзно ответил Рейки, решив поддержать грустную девочку. – Теперь будешь спать?

– Не получается уснуть, – вновь шмыгнула носом Мирика.

– Ладно, – вздохнул Рей, забираясь на кровать. – А если я рядом буду?

Девочка неуверенно кивнула, прижавшись к боку мальчишки. Только сейчас он почувствовал, что она дрожала, и потянулся за оставленным в углу одеялом, чтобы укрыть и её, и себя.

– И историю расскажу, хочешь? – немного подумав, предложил Рейки. – Мне её мастер рассказывал.

Мирика быстро закивала головой, будто бы боясь, что он может передумать в любой момент. Немного повозившись, она устроилась поудобнее рядом с мальчиком и обняла подушку, приготовившись внимательно слушать каждое слово.

– Началась эта история глубокой зимой, в краю, скованным безмолвием, пустынном и холодном. Это была глушь. Дикая и оледеневшая до самого сердца Северных земель. Однако что-то живое двигалось в ней и бросало вызов, и то была пробирающаяся по замёрзшей реке упряжка ездовых псов, а впереди упряжки с трудом ступал человек, и за ним ступал второй…

И под мерный рассказ Рейки девочка не заметила, как провалилась в тихий спокойный сон.

Грузовоз сильно тряхнуло, и на голову Грегори упали тяжёлые мешки. С мерзким хихиканьем на помощь доктору пришёл Марк, и выбраться удалось без нового обвала – Вериа был уверен, что своими попытками не создавать лишний шум, он только вызовет новый. Доктор по-настоящему удивился, как это Аравеста умудряется преспокойно спать в мотающемся из стороны в сторону кузове и при этом не падать с сидения. Сам Грег за время пути встретился с полом больше десятка раз. А механик умудрился не только вздремнуть, но и разложить небольшой обед, состоящий из супа в термосе и пары бутербродов. Война войной, но обед по расписанию, да уж.

– И давно вы здесь, господин Гонтэ? – начал издалека Грегори, как только убедился, что Ада действительно спит.

– Марк, просто Марк, – скривился изобретатель, возвращаясь на место.

– Так как, давно?

– Не понимаю, о чём вы говорите, госпо… доктор. Конечно же доктор, простите мне мою невоспитанность! – громко запричитал он.

– Шшш! – пришлось зло зыркнуть на него, чтобы громкий голос механика не разбудил леди Аравесту. – Хотите стать общественным достоянием?

– Виновен. Хочу! – широко улыбнулся Марк, пересаживаясь ближе к доктору. – Вы расскажете мне, как этого добиться, доктор Грегори? Я с радостью послушаю вашу мудрость, доктор Грегори. Мы же с вами друзья, да? Доктор Грегори, у друзей принято делиться тайнами!

– А если в вас выстрелить, польётся кровь или машинное масло? – задумчиво пробормотал Вериа, и его рука ненавязчиво легка на рукоять револьвера.

– Имитирующая кровь субстанция, – тяжело вздохнул механик, понимая, что дальше тянуть скирга за хвост не имеет смысла – Грег мог и выстрелить. – Как вы догадались?

Насчёт масла доктор сказал в шутку, никак не ожидая подобного ответа. Совладать с удивлением и собой у него получилось без труда, и уже через миг он насмешливо вскинул брови, глядя на невозмутимо тянущего улыбку от уха до уха собеседника.

– Длинный язык однажды станет вашей погибелью, Марк, – тонко намекнул Грегори. – И откуда вы пришли?

Безумный гений рассмеялся себе под нос – вроде бы и раскрыли, а вместе с тем остались ещё козыри в рукавах. Ошарашить доктора сразу? Или всё же приберечь до лучших времён? Только будут ли они, эти лучшие времена… Хотя сейчас точно не самая подходящая ситуация для воспоминаний и длинных историй.

– Я был охранным киборгом создателя этой резервации, – улыбнулся Марк, но вот глаза его, вопреки обыкновению, оставались серьёзными, как и речь, утратившая безумный темп. – Так что, отвечая на ваш вопрос, – нет, я не пришёл, как и вы, извне. Уже несколько веков я являюсь невольным свидетелем всех происходящих событий. Не думаю, что у нас есть время на тонкости и рассказы, но, обещаю вам, если мы переживём ближайшую пару дней, я для вас – раскрытая книга. Согласны?

Грегори на несколько мгновений впал в ступор. Он и подумать не мог, что изобретатель – а в действительности ещё довоенный киборг, совсем спятить можно! – поделится информацией настолько охотно и прямо. И дальше, судя по всему, не прочь делиться.

– Я просчитал варианты, доктор Грегори. Мне невыгодно отмалчиваться или избегать данного разговора, – бесцветным, даже в чём-то механическим голосом произнёс Марк, будто бы вздумав поиздеваться, и по спине Вериа пробежали мурашки.

Марк был далеко не первым киборгом в жизни Грега, однако за последние тридцать лет доктор понемногу отвык от прежней жизни и всех тех технологий, что в ней присутствовали. Работать с ними не разучился, нет. Но вот видеть их повсеместно или в частом использовании не доводилось. В Центре, в исследовательских лабораториях Университета, у богатых лордов или армейских служащих – пожалуйста. Грузовоз, в котором они ехали, был как раз армейским, собранным на основе довоенного флаера настолько неумелыми руками, что Грегори не сразу догадался в предназначении стоящей перед ним груды металла.

– Могу ли я, в свою очередь, поинтересоваться у вас, почему вы до сих пор остаётесь в Дженто, хотя были весьма близки с Грэмом? Не представилась возможность найти координаты за всё это время? Или вас держит здесь что-то другое? – затараторил в привычной манере механик. – Желание поработить империю? Склонность к насилию, удовлетворить которую вы можете только здесь? Какие-то тайные эксперименты? Дама сердца?

– Я их удалил, – безразлично пожал плечами Грегори, подумав, что в ответ может открыть парочку своих секретов. – Чтобы не было соблазна вернуться.

– О-о! – глубокомысленно изрёк Марк и закивал головой. – А ещё чтобы никто их не нашёл, да? Чтобы вирус случайно не распространился?

– Это уже попутные мелочи, – хмыкнул доктор. – Вы, я гляжу, тоже в стороне стараетесь держаться?

Киборг задумчиво склонил голову к плечу, и в его глазах промелькнула самая настоящая синяя искра, будто бы где-то внутри закоротило контакт. Разумеется, такое вряд ли случилось бы в действительности, и Грегу, скорее всего, просто привиделось. Мало ли, отсвет моргающего фонаря в углу, всего лишь блик…

– Мне следовало возглавить резервацию после смерти создателя? Или сорвать личину говорливого изобретателя сейчас, после стольких лет? Самолично придумать вакцину, хоть в медицине я так и не научился разбираться? Тайно направлять политику правительства? Научить пользоваться забытыми технологиями, чтобы их обратили в оружие и перестреляли друг друга не за несколько веков, а за пару месяцев? Что, по-вашему, мне нужно было сделать, доктор?

От вкрадчивого шёпота Марка становилось жутко. Грегори с самого начала догадывался, что он не так уж прост, как кажется на первый взгляд, но что тайна окажется с двойным дном такого масштаба – даже не предполагал. А язык почему-то отказывался слушать мозг и бежал впереди, неся несусветную чушь или задавая весьма глупые вопросы, найти ответы на которые не составило бы труда. Стоит самому немного призадуматься.

– Тогда почему вам нужна моя помощь, чтобы проникнуть в самое сердце Центра? Неужели за столько веков вы так и не нашли ключа к нему?

– Понимаете, – смущённо кашлянул механик, – мне очень давно хотелось попасть туда, поэтому я немного приврал Винни, что не смогу взломать код. Могу, конечно, вот только мой мозг не сможет его не то, чтобы запомнить – банально воспринять. Запрет стоит на программном уровне, и как-то обойти его у меня так и не получилось. Поэтому я решил воспользоваться второй лазейкой, оставленной на случай, если код будет утерян. И заодно познакомиться с вами, доктор, поближе.

– Вы хотите сказать, в Дженто не осталось никого, кто хотя бы на шестьдесят процентов был схож по генотипу с первыми людьми в резервации?

Вериа не любил чего-то не понимать, и в нём взыграл давно похороненный и забытый азарт, как когда он только добрался до этих земель и каждый день открывал для себя что-то новое. Пытался понять язык, похожий на смесь всех тех, что учил в институте – из которого, правда, вылетел, но какая разница? – культуру, обычаи, искажённую религию. Как цивилизацию отбросило на столько веков назад? Почему всё сложилось именно так?

Ему казалось, что уже ничто не сможет возродить это чувство. Он сам посадил себя на цепь рядом с Дженто, решил стать надзирателем и тюремщиком, и вот на тебе, живой свидетель всей многовековой агонии неудачливой резервации, не сумевшей выйти на контакт с соседями, попросить о помощи.

Извечные, как же он сейчас похож на патетично-надменного Рэда! Кому ты нужен здесь, «надзиратель»? Боязно возвращаться домой, вот и вся причина.

– Не мне рассказывать вам о мутации крови, доктор. Не мне. А уж про изолированные ареалы, в которых эволюция одного вида идёт разными путями…

С визгливым скрежетом, наталкивающим на мысль, что в грузовозе что-то сломалось, движение остановилось, и с верхней полки на Грегори снова попадали мешки – на сей раз с мукой, отчего в воздухе повисло пыльное марево, а сам доктор стал походить бледную призрачную тень.

– Надеюсь, вы сегодня не планировали встретить даму своего сердца? – мелко захихикал Мрак. – Не думаю, что она будет в восторге от вашего вида.

И всё-таки интересно, на что похожа эта самая имитирующая кровь субстанция?

========== XV ==========

XV

Из угла было довольно забавно наблюдать за беспечными охранниками, и Логрэд едва сдерживался, чтобы не начать смеяться в голос. Глупые невнимательные людишки! Какой-то идиот не закрыл дверь на замок – ему ещё почудилась белая сутана Винсента, мелькнувшая за поворотом, но подобное предположение он отмёл сразу, – и проходчик сумел выбраться из заточения без особых трудностей. Из смирительной рубашки его достали несколько дней назад – поверили, что начал приходить в себя. Много ли надо им? Отвечай, что хотят услышать, сиди в углу да смотри в одну точку. И вот уже не «буйный» пациент.

Не возникло затруднений и при проникновении в кабинет доктора Церика, где в ящике стола Рэд отыскал небольшой дамский револьвер. Скрываться от камер и стражи оказалось и вовсе проще простого, особенно когда ты желтоглазый выродок – ему было отчасти забавно мысленно называть себя так. Как ещё никто не проник в Центр и не убил собственными руками Верховного канцлера? Ха, интересная мысль. Может, взять и самому?..

Нет, нельзя. Надо затаиться, выждать момент, найти доктора Вериа и убедить его помочь. В том, что Грегори скоро появится, проходчик не сомневался, ведь это входило в планы скиргова священника. И Рэда до умопомрачительной дрожи в коленках подмывало нарушить эти планы насколько возможно, ввинтиться в них неучтённым, сброшенным со счетов фактором. И что тогда будет делать святой отец?

По длинным пустым коридорам технического этажа, где прятался Логрэд, разлетелся сигнал тревоги, забившийся словно птица в клетке о стены. Вот, теперь пора начинать, пора выбираться из своего укрытия, пора разворошить гнездо изнутри.

– Эй, что ты тут делаешь, тебе нельзя!..

Бах! И красные листья вылетели из головы незадачливого инженера, прилипнув к серой стене позади. Почему никто не сбегается на выстрел? Подобная мысль даже не думала промелькнуть в голове Логрэда. Можно сказать, ему повезло, потому что он, нисколько не скрываясь, принялся рисовать пальцем на стене, обмакнув его в смесь мозгов и крови. Детский, кривоватый рисунок – зубастый трёхглазый волк, разлапистое дерево… Потом ему стало скучно, и время от времени заливаясь безумным смехом, он побрёл на другой этаж.

Стрелял мальчишка экономно – один он точно хотел подарить скиргову священнику. Поэтому целился не во всех, а только если кто-то осмеливался преградить путь или попытаться остановить. Да и кто может остановить проходчика? Ныне все они заняты тревогой.

Белая рубашка, весящая на худых плечах как парус в штиль, и мешковатые штаны забрызгались кровью, зажатые в левой руке пули «про запас» постепенно таяли, пока не осталось шесть. Забив все без остатка в барабан револьвера, Рэд понял, что праздным шатанием не отыщет доктора.

– Стой! – и высокий девчачий голос впился ломаным осколком под затылок.

Ноги Логрэда запнулись друг о друга, и он чуть было не встретился с полом. Голова отчего-то закружилась, поэтому проходчик припал к стене и вымучено улыбнулся Присцилле. Что она здесь делает? Почему не со всеми? Почему именно она попалась ему на пути? Не Шати, чтобы стереть с лица его змеиную улыбку, не Винсент, чтобы выпустить на свободу все его гениальные планы с помощью выстрела в голову, не Грэм, чтобы плюнуть ему в лицо. И не Мирт, чтобы выкричаться, выплакаться ему о всех несправедливостях, а он бы, как самый настоящий добрый дядюшка, положил свою большую руку ему на голову.

И снова соврал о матери, наплёл бы сказку о светлых волосах, предложил опостылевший чай.

К Извечным.

Да, да. Действительно! К Извечным всё это. Порядки, устои, морали… Кому всё это нужно? Зачем всё это нужно? Так просто нажать на курок, так просто оборвать чью-то никчёмную, ничего не стоящую жизнь.

Ты сошёл с ума?

– При, пожалуйста!.. Пожалуйста, уходи. Я не хочу стрелять, – захныкал Логрэд, хватаясь за голову. – Ты не заставишь меня выстрелить! Не стой на пути.

– У меня приказ, – процедила девушка.

Шпага в её руках не дрожала. Да и с чего бы? Присцилла всегда была исполнительной и послушной девочкой.

Не то, что ты.

– Заткнись! – выпалил он, закусывая край губы и целясь в непреклонную девчонку.

Раз. Её шаг, его выстрел. Она ближе, он – промазал. Лицо Присциллы ничего не выражало – ни ехидной радости от промаха, ни ужаса от близкой возможной смерти. Лицо Логрэда превратилось в застывшую маску – одна половина безумно улыбается, а вторая чуть ли не рыдает.

Два. Новым выстрелом он отсёк прядь её волос. Её шаг не стал быстрее, а вот Рэд начал пятиться вдоль стены.

– Опусти пистолет, – настойчиво попросила она.

Три. Четыре. И всё мимо. Как же так можно? Хотел же хранить патроны и подарить один священнику.

И только сейчас При поняла, что выстрелит. Действительно выстрелит, если продолжить давить. Девушка остановилась, не дойдя до бывшего напарника какой-то десяток шагов, и подняла руки. Со звоном на пол упала шпага.

– Я не хочу тебя убивать, – одними губами прошептал Рэд.

Рука дёрнулась, будто бы от судороги. Палец неудачно соскользнул и надавил на курок.

Вот так бы сразу.

– Это последняя, больше с похожей маркировкой не нашёл, – тяжело выдохнул Лайэт, ставя перед Ирией очередную картонную коробку с документацией.

Взъерошенный пуще прежнего пацанёнок недовольно скривился, быстрым движением пальцев перебирая папки и выуживая необходимые листы. Собрав искомое в стопку, он вынул из внутреннего кармана сюртука небольшую бутылочку и размашисто полил содержимое стеллажей. В нос Лайэту ударил сильный запах керосина.

– Поджигай, – коротко бросил Ирия, пряча бумаги.

Временный «телохранитель» замешкался, не сразу сообразив, что и портсигар, и спички он переложил из привычной одежды в мундир. На это пацан, скорее всего, и рассчитывал, поэтому при себе зажигалки у него не было. Хе, вот бы конфуз получился, если бы Лайэт не взял хоть какой-то источник огня.

– Держи.

Ирия протянул ему револьвер, как только занялось пламя и они вышли в коридор. И вместе с тем зазвучал визгливый сигнал тревоги. Мужчина ещё за секунду до понял, что произойдёт дальше – в напарники лорду дали дезертира не просто так. У Винсента были свои доверенные агенты, у Джифф – старая гвардия среди проходчиков, готовая в любой момент переметнуться на нужную сторону. Любой из них мог найти пацанёнку более незаметную боевую единицу.

Но, видимо, парень хотел обезопасить себя на случай, если переворот не удастся. Интересно, идея его или леди Нивес?

– Уж простите за неудобство, вашество, – криво усмехнулся бывший проходчик и приставил дуло к щеке Ирии. – Куда путь держим?

– Чёрный ход кухни. Четырёхместная карета с синими фарами, – еле слышно произнёс он, позволив Лайэту заломить одну из рук. – Нужно поднять как можно больше шума, и…

– Ни слова больше, – перебил его дезертир и извлёк на всякий случай шпагу из ножен. – Вы – мой заложник. Разрешено скулить, молить о пощаде, мочиться в штаны, но вот советовать мне, как устраивать концерты, не надо. Я могу отвлечься на ваши советы и случайно нажать на курок. А теперь, лорд Бретон, извольте шевелить задницей, пока я не зазевался.

Парень насмешливо хмыкнул, но ничего отвечать не стал, с покорностью овцы подчиняясь бывшему проходчику. Изобразить страх на лице у Ирии не получилось, однако любой, заглянувший в его глаза, увидел бы там неподдельный ужас.

Что до Лайэта – тот давно мечтал оторваться по полной. Стать героем, лёгшим грудью на баррикады, или преступником, обезумившим в конец? В зависимости от исхода, конечно. Отголоски подбирающейся к разуму «пенсии» начали пускать корни в его голове, и терять-то, в сущности, уже нечего. Эх, стоило, наверное, отловить на прощанье Нивес и хотя бы поцеловать. Кто его знает, что может случиться до следующей ночи? Или – утра?

Пусть центральный вестибюль был и не совсем по пути, Лайэт решил идти через него – стало любопытно, насколько разжиревшие кошаки способны выпустить когти. Поймают ли наглую крысу? Или выпустят из норок других, послушных и цепных?

– Минуточку вашего внимания, дамы и господа, – радостно крикнул мужчина, приставляя клинок к шее Ирии и выстрелив в воздух. Как только всё внимание было обращено на него, он продолжил: – Всего, однако, минуточку. Вам же не жалко, верно, а? Вы же видите, кто тут у меня? Все хорошо видят? Голову точно не надо отделять от тела и бросать в воздух? Тише, тише, однако. Леди, вовсе не обязательно падать в обморок… Ну вот. Что же вы так, в самом деле. Ну ладно, ладно, с кем не бывает. Ша! Не двигаться. Ей на полу вполне удобно, можете мне поверить. Не хотите? Тогда загляните в эти прекрасные глаза наследника Сигиза Бретона… вы же знаете лорда Бретона, а? Вот так и замрите, пожалуйста.

Какому-то особо подвижному охраннику Лайэт выстрелил в ноги. Судя по тихому скуляжу, попал. Хотел высрелить в пол рядом, ан нет, растерял хватку. Давно ничего огнестрельного в руках не держал, вот и… Хотя, чего уж тут. Будет знать.

Сам удивлялся, почему Джифф никого из Карателей никогда не убивала – глупо же, непредусмотрительно. А она тогда ласково так, по-матерински, улыбнулась и сказала, что убьёшь с её, раз и навсегда отобьёшь у себя желание видеть чью-то смерть, тем более – сотворённую своими руками. И как она только на уговоры отца Райта поддалась, ввязалась во всё эта? В прошлый бунт Столица чуть ли не захлебнулась в крови.

Теперь он понял. Мог убить любого, облегчить себе задачу. Но не стал.

– Дамы и господа, не двигаемся, не оглядываемся. Можно даже не дышать, – с уже наигранным весельем продолжал Лайэт, – а то, знаете ли, колебания воздуха – они такие, могут случайно заставить курок спуститься. Вы что-то хотите мне сказать? А? Конечно, я сумасшедший. А вы видели здесь кого-нибудь нормального? Вот и я тоже.

И язык что-то совсем не хочет униматься. Так и тянет с каждым поговорить, каждого обласкать парой слов. И выстрелить в лицо. Неправильное какое-то желание, из самых тёмных уголков души, сводящее с ума, медленно стачивающее каменную стену самообладания.

Лайэт не запомнил, как пробрался сквозь длинную вереницу лестниц и коридоров, пересёк кухню и покинул её через чёрный ход. Холодный воздух привёл его в чувство, но лучше подействовал скорее не холод – витавший запах гари. Нижний город горел. Совсем как пять лет назад.

– Быстрее, – приказал Ирия и без труда выбрался из захвата остолбеневшего Лайэта.

Ничего больше не оставалось, и он последовал за пацанёнком к стоявшей поодаль карете. Пока молодой лорд забирался внутрь, дезертир оглянулся на здание Центра – вернётся ли сюда ещё, и если да, то кем – заключённым, приговорённым к казни, или в качестве цепного пса нового Верховного канцлера?

Грохот выстрела заставил Лайэта врасплох, взгляд мазнул по распахнутой настежь одинокой двери и стоявшему в проёме охраннику – тому самому, в которого бывший проходчик попал случайно. Спустя четверть секунды мужчина понял, что в него попали. Точно под левое лёгкое, в самое сердце.

Тело рухнуло на ступеньки кареты, и руки пацана проворно затащили его и захлопнули дверцу. Наверное, парень ещё не увидел, куда попала пуля. Не понял, что «напарника» уже не спасти.

Умер. Одним-единственным выстрелом уложили, во дела! Боль-то от шока не чувствуется, ясное дело. Скоро и разум петлять начнёт, заснёт – и не проснётся. Обидно, что больше не увидит кошачьи глаза Джифф, не коснётся украдкой её длинных шёлковых волос… будто бы влюблённый школяр, ей-ей. Вроде здоровый мужик, мог бы подойти и сказать в лицо. Мог бы. Только поздно уже.

И умирать как-то расхотелось совсем. А ведь вроде готов был. Ещё как готов! И как теперь?..

– Долго ещё трупом притворяться будешь? – абсолютно серьёзно спросил Ирия.

Мужчина резко сел, охнул от протяжной ноющей боли в груди и осторожно ощупал себя.

Жив. Цел. Карман на груди пробит, а вот дальше – цел-целёхонек. Чего нельзя сказать о пластиковой карточке и портсигаре. И паре рёбер. Приемлемая цена за жизнь непутёвого проходчика, и хороший урок, чтобы впредь ценил её больше.

– Из чего этот портсигар сделан? – осоловело спросил он.

Серебристый шпиль Центра, окружённый подсвечиваемыми луной завихрениями дыма, выглядел поэтично. Джифф была готова плюнуть на всё, притащить кресло на балкон и вытянуть на нём ноги вместе с бокалом хорошего вина. Только вот где сейчас найти вино? Даже на солдатскую кружку вместо хрустального бокала можно согласиться, но глотать дрянной самогон вместо байского вина – увольте. Оставалось украдкой любоваться завораживающе-зловещим видом и принимать многочисленные донесения.

Винсент верил, что ситуацию лучше всего видно из гущи событий. Ещё во времена, когда священник был, ни много ни мало, предводителем наёмничьего отряда, он успешно доказывал свою теорию. Разумеется, его точку зрения леди Нивес не разделяла от слова совсем, не понимая, как, находясь в первых рядах и сражаясь, можно отслеживать ситуацию на поле боя. Куда удобнее для неё было командовать из штаба, где есть план местности и необходимое количество координаторов с коммуникаторами.

Захватить ключевые точки в Нижнем городе не составило труда. Теперь нужно было удержать их, пока пробравшийся внутрь Марк не проберётся в комнату управления в Центре. Слишком многое висело на предательском «если», но надеяться на лучших исход ничего не мешало – в противном случае было достаточное количество запасных планов.

Если Марк сумеет выставить силовое поле над Верхним городом, проходчики, верные архистратигу, не смогут помешать людям Нивес в Нижнем. Если Марк заблокирует Центр, можно будет выпускать Шакалов на поместья светлых господ. Если к тому времени Джифф сможет переложить большую часть своих обязанностей на других людей…

Руки чесались выхватить шпагу и принять участие в происходящем. Но – рано. Её выход на сцену планировался позднее, когда предстоит нейтрализовать де Шати или же прикрывать отход в случае провала.

В отражении окна женщина видела себя, но чужую, ненастоящую. На белом мундире настоял отец Райт, и Джифф в конце концов всё-таки сдалась, и только сейчас поняла, что священник в чём-то прав, и для «своих» она действительно равна нулевому рангу и является противовесом архистратигу. Непрактично, марко – как раз для командира, которому не место посреди кровавого месива, копоти и гари. Во что превратится эта снежно-белая ткань к утру? Страшно подумать.

– Ирия и Лайэт успешно выбрались из Центра, мэм, – сообщил черноволосый юноша, бесшумно возникнув рядом.

Повезло этому пареньку, всего на год раньше Логрэда стал проходчиком. Был бы сейчас, как все Наи, с этакими метками Извечных, скирговами чипами, и стоял бы по другую сторону баррикад. Не осознанно, просто потому, что приказали. Ох, только бы Марк сумел выжечь эти железки в мозгах без вреда для самих мозгов.

– Спасибо. На тебе теперь сообщения от группы «Север». Жду подтверждения закрытия ворот. Выполнять.

Он коротко кивнул, стукнул каблуками и также бесшумно ушёл.

Прислонившись лбом к прохладному стеклу, женщина прерывисто вздохнула. Столько лет была сильной, держала себя в руках, преодолевала любые препятствия. Одно скиргово слово, Грегори. Одно бы скиргово слово, Извечные его подери.

– Мэм. Вас девочка, – кашлянули за спиной.

А это уже пожилой мужчина. Списанный, выкинутый на задворки эольского гарнизона. Он ещё повоюет, ещё проявит себя. Быть может, даже в эту ночь.

– Мири? – она надела наушник и сама не заметила, как потеплел голос. – Что-то не так? Нет, мы ещё не нашли Рэда. Не переживай, всё с ним будет хорошо. Ложись спать. Пожалуйста, Мири!.. Что? Какую историю? Рейки рассказал тебе? Конечно, послушаю. Но чуть позже, ладно? Попроси его рассказать ещё что-нибудь.

– Северные ворота забаррикадированы, мэм, – вновь бесшумно появился юноша.

– Мне пора, Мири. Не подходи к окнам, помнишь? Умница.

Отдав наушник мужчине, она несколько мгновений переводила взгляды с мужчины на паренька, сличая такие похожие, но такие разные жёлтые глаза. Тёплые, с рыжиной. И лимонно-льдистые. А какие у неё самой? Жаль, зеркала под рукой нет, а в окне не разглядеть.

– Девятнадцатому отряду действовать согласно инструкциям, – кивнула леди Нивес пожилому проходчику, после чего обратилась к юноше: – Ворота держать до последнего. Выпускать из города можно, впускать – никого. Выполнять.

Хороший парень. Жалко будет, если с ним что-то случится.

Людей в штаб Нивес отбирала самолично. Не фанатиков, не работающих за деньги. Нужны были трезво оценивающие ситуацию, понимающие плюсы и минусы всех возможных исходов. Те, кто жили идеей, но не ставили её в абсолют. Таких нашлось много, однако мало кто устраивал Джифф, ещё меньше было тех, кто сам соглашался работать в том безумном темпе, что задавала Железная Леди. В основном это были дезертиры-проходчики, коих оказалось предостаточно.

А ведь двадцать лет назад – или, правильнее сказать, несколько вечностей? – и проходчиков-то столько не было, сколько сейчас дезертиров. Канцелярия боялась выпускать из-под контроля столь опасных людей, и дезертиры преследовались до последнего, пока не будет твёрдой уверенности в смерти преследуемого. С каких пор проходчики расплодились, словно мухи? С каких пор в бедных семьях стали продавать детей в Центр? Нет, не так. С каких пор это стало почётным, а потом и вовсе – нормальным? Не можешь прокормить рот, продай докторам в Столице. Так и так, всё одно – умирать. Противно, аж до зубовного скрежета.

Нет, на севере, в родном Эоле, всё не так. Это у южан легко вошло в обиход продавать своих, ведь дальше – уже не заботит. Главное, что сам сыт и обогрет. А на севере без семьи не выжить, особенно в диких лесах, в горных долинах, посреди морозной зимы. Отец готов поддержать её и сейчас. Опозоренную, всеми гонимую. А она ради семьи…

– Минус один долг, – оборвала мрачные мысли Джифф и прикрыла глаза.

========== XVI ==========

XVI

Любопытство заставило Грега щёлкнуть тумблером на ближайшей панели – за что он отвечает и какие будут последствия? Вместо какого-то видимого эффекта хлипкий рычажок обломился у основания и оказался в руках доктора. Нахмурившись, он задумчиво хмыкнул и обернулся на механика. Тот смотрел на Грегори недовольным тяжёлым взглядом, в то время как его руки продолжали порхать над пультом управления в безумном темпе.

– Вы хоть представляете, что отключили тревогу, которую я так долго и упорно пытался устроить, одним-единственным жестом, доктор Грегори? – протяжно вздохнул Марк. – Вам так сложно постоять в стороне?

– Я и не думал, что потайная комната, откуда можно управлять буквально всей резервацией, выглядит как какая-то подсобка, а оборудование в ней… оставляет желать лучшего.

– Система не пустит меня до центрального мейнфрейма, – будто задумавшись, изобретатель постучал пальцем по лбу. – Так что будем довольствоваться подсобкой. Впрочем, смею вас заверить, из этой подсобки я могу управлять всем в Дженто точно так же, как из той комнаты наверху, что вы видели через стеклянный потолок серверной.

Вериа безразлично пожал плечами. Для проникновения в самую заветную часть Центра пришлось спускаться через технический лифт на минус тридцать седьмой этаж – Грег и не подозревал, что такой имелся в наличии. Во всяком случае, на планах подземная часть насчитывала ровно двадцать два уровня. В его родной резервации всё было устроено иным образом, начать хотя бы с ландшафта и площади, поэтому провести аналогии не удалось.

Как только Марк сел за панель управления, он подключился к информационному хранилищу и принялся скачивать всю доступную информацию – доктор видел, как в глубине зрачков киборга мелькали синие искры. Безумному гению приходилось параллельно производить сортировку данных, потому как внутренний резерв памяти хоть и был огромным, но всё-таки не бесконечным. Грег понимал, что именно за этим механик рвался в Центр. Оставалось надеяться, что, упоённый исполнением мечты, он не забудет про свои обязательства – слишком многое было завязано на его проникновение внутрь и ряд действий, которые должны последовать за этим. Но, похоже, Грегори переживал зазря. На главном экране высветились командные строчки, многочисленные цифры… Кажется, сейчас выполнялся заряд энергетического щита Кокона – того самого, что несколько веков назад защищал нынешний Верхний город от радиации и внешних воздействий.

Как хорошо, что леди Аравеста осталась сторожить вход в сокровищницу информации, и не стала свидетельницей странного поведения изобретателя. Вериа сомневался, что одна девчонка способна оказать хоть какое-то сопротивление, если вниз кто-то прорвётся. Хотя, как? Кто вообще знает про это место? Из противников, разумеется.

– Я ещё нужен здесь?

– У вас появилось желание прогуляться? – подмигнул Марк и потянулся, закидывая руки за голову. – Или хотите помародёрствовать?

– Я привык держать слово, так что…

– Мне это неинтересно, – зевнул киборг. – Помните только, что если вы умрёте, я вряд ли смогу вам рассказать о нелёгкой судьбе создателя Джентори и возникновении империи.

– С удовольствием послушаю сказку из ваших уст, – медленно кивнул Грег, проверяя револьвер. – Я могу идти?

– Вам нужнее. – Грегори удивлённо вскинул брови при виде небольшой квадратной кобуры. Он и до этого видел подобные в Дженто, но вряд ли Марк стал бы предлагать разряженный бластер.

– Здесь должно хватить на пару выстрелов. Вам, кажется мне, действительно нужнее. Только верните. Вещица дорога. Как память. Да и батарею, если постараться, можно отыскать.

– Благодарю, – позволил себе улыбку доктор и прицепил «подарок» на пояс.

– Может, могу ещё чем-то помочь?

Принимать помощь не считалось зазорным для доктора, однако Марк выглядел настолько виноватым и тихим, что становилось тошно от самого себя. Будто бы в последний бой снаряжают.

– Можете, – сплюнул под ноги Грег. – У вас тут весь Центр под контролем? Отследите мне Логрэда.

Марк склонил голову к плечу, больше не утруждая себя физическим контактом с панелью управления – скорее всего, сумел взломать систему и подключился напрямую. А быть киборгом иногда полезно, надо признать.

– Нашёл. У вас коммуникатор с собой? Загружу туда план Центра, поиграете в охоту. Логики в перемещениях я не нашёл, но могу помочь загнать его. Вот, – он протянул небольшой наушник, – канал связи будет защищён мною, так что вам никто не помешает. На всё у вас будет где-то с полчаса-час, потом я запускаю помехи и программные вирусы, так что лучше поторопиться.

– За пять минут – скажете? – изучая карту в коммуникаторе, спросил Грегори.

– Не вопрос, – мотнул головой Марк.

Руки предательски дрожали, из-за чего рыться в ящиках стола становилось в разы сложнее. В самом нижнем он отыскал духи – тёмно-вишнёвый вытянутый флакон, её флакон, – и перед глазами на минуту потемнело. Схватить бы его, спрятать в кармане у сердца. Но всё должно остаться так, как было.

Кроме одного предмета.

– Это ищешь? – раздался от входа низкий голос генерал-майора, державшего на вытянутой ладони серебристый информационный накопитель.

Винсент вздрогнул – уже давно ничего не пугало его, ещё меньшее количество вещей вызывало горький ком в горле и невозможность выдавить хоть слово.

– Я не убивал его, – облизнув пересохшие губы, прошептал святой отец.

Получилось жалко. Настолько жалко, что Мирт скривился и сразу поверил.

– Расслабься. Я здесь не за этим, – нарочито медленно он подошёл к креслу напротив стола и опустился в него. – Доволен?

– Не понимаю…

– Ты же хотел его смерти? – перебил генерал-майор и наставил на Винсента револьвер. – Со дня, когда эта черноволосая стерва стала его женой.

– Ты всегда ненавидел Мириам, – дёрнул головой Райт.

– А она ненавидела меня. Один-один.

– Дай мне уйти… – начал было священник, но, как только почувствовал в своём тоне просящие нотки, замолчал. – Я не хочу тебя убивать.

– Какая незадача! – всплеснул руками Мирт. – А я тебя – очень хочу. Ты даже не представляешь, как. Ну зачем, зачем ты во всё это ввязался? Неужели в роли наёмника тебе было так плохо? Сколько времени я убил на твоих «Шакалов», а ты взял и так легко их бросил. Надоело играть в песочнице? Захотелось полигон побольше?

– Ты не станешь этого делать? – недоверчиво спросил Винсент, с потаённым ужасом наблюдая за тем, как револьвер постепенно поднимает выше, целясь точно в переносицу.

На стол полетел накопитель, потом – пистолет.

– Конечно. Скажи спасибо Нортону. Ах, точно! Твоя благодарность уже ничего не изменит.

– Ты дашь мне уйти?

Несколько долгих секунд прошли в тишине. Где-то внизу горел Нижний город, гудели накапливающие энергию кристаллы энергетического щита, кричали погибающие люди. Где-то внизу творилась история, но что через много лет будут скорее проходить на школьных уроках – смерти пешек или личностей, обрекающих на смерть?

– Ты задаёшь мне эти вопросы так, будто сам хочешь умереть, – ядовито заметил генерал-майор. – Дверь своего расположения не меняла, вроде как. Или я ошибаюсь? Катись, куда подальше. Глаза бы мои тебя не видели, чесслово!

Винсент заторможено поднялся из кресла Верховного канцлера и на негнущихся ногах подошёл к выходу из кабинета.

– Я вдруг понял… для всех ты Мирт. Или генерал-майор. Но это же – не имя? Как тебя зовут?

– Столько лет служили бок о бок, и тут нате вам. Райт, где твоя хвалёная наблюдательность? Ты никогда не вчитывался в нашивку? – хохотнул Мирт, оттягивая пришитую к мундиру на груди полоску латуни с тонкими вензелями гравировки. – Не желал напрягать свои глазки?

Правильно ли стрелять в спину? Нет, конечно. Поэтому и задал вопрос – провокационный, потому как знал ответ, знал, как отреагирует Мирт. Но будет ли этот грех прощён ему, если совершён во благо? Что скажет Возвышенный, когда Винсент предстанет перед его очами после смерти? Что случится с бессмертной душой?

– Ты не прав, – вновь облизнул губы священник. – Тебя ненавидела не Мириам. Тебя ненавижу я, Хьюго.

Нажать на курок оказалось куда легче.

Куда легче, чем он думал.

Поворот, ещё один. Чёртова лестница, из-за которой сбивается ритм. Длинный коридор, и в его конце – нужный холл.

Центр проектировали как огромное жилое помещение, отель на время долгой ядерной зимы, где людям было бы комфортно. Посему ориентироваться в хитросплетении коридоров должен был даже пятилетний ребёнок, на случай, если потеряется. В родной резервации Грегори жил в точно таком же шпиле, там его превратили в учебное заведение – самое престижное и дорогостоящее, и получить там стипендию означало быть выдающимся студентом. Здесь же Центр стал символом власти, и у доктора невольно возникла ассоциация с пчелиным ульем. С той лишь разницей, что улей этот сильно вытянулся и покрылся металлическим панцирем.

Марк приложил все свои усилия, чтобы помочь отыскать Логрэда – тоже, наверное, переживал за мальчишку и его состояние. Пока ещё было время, Вериа надеялся разобраться с безумием блондина раз и навсегда, иначе его мозги вполне вероятно превратятся в кашу совсем скоро. Механик хотел специальным импульсом вывести из строя все вживлённые проходчикам чипы, но не до конца был уверен в процентном соотношении выживших.

– Доктор! – растянул улыбку до ушей Рэд, мигом очутившись рядом с Грегом, как только тот появился в холле. – Доктор! Доктор Грегори! Как же я рад вас видеть! Я знал, что найду вас. Я искал вас.

Кто кого ещё искал. Грегори хмыкнул про себя, отмечая, что мальчонка ещё не до конца сошёл с ума. По крайней мере, узнаёт, кто перед ним. Только вот не радовали брызги крови на белой одежде и револьвер, крепко зажатый в руке. Где найти умудрился? Кого успел убить?

– Доктор! – счастливо рассмеялся проходчик. – Доктор, я сложил два и два, как вы просили. Я получил четыре. Теперь вы пойдёте со мной? Теперь вы поможете мне? Пожалуйста. Прошу вас. Мне очень нужна ваша помощь.

– Я не пони… Осторожно!

Грегори показалось, что с окриком он опоздал. Из-за угла вывернул человек в армейском мундире, целящийся точно в затылок блондина – видимо, его бесчинства не остались без должного внимания. Прозвучал выстрел, и доктор уже был готов ловить тело Логрэда. Но нет. Мальчишка не упал – не шелохнулся даже. Он выстрелил по наитию, навскидку, на слух, не повернувшись даже лицом к противнику. И попал.

– Мири! Мирика! – начал звать Рэд, заглядывая под кресла. – Не бойся, страшный человек ушёл. Я прогнал его. Выходи, Мири. Больше нечего бояться.

Безумный взгляд блуждал по пространству, проходчик шатался по холлу в поисках сестры и, что самое ужасное, не находил. Потому что не мог понять, что здесь её нет.

– Пожалуйста, доктор! Я нигде не могу найти Мирику. Ей страшно, ей наверняка страшно. Здесь везде кровь, страшные люди… Надо найти её! Вы поможете мне?

А самый страшный человек здесь – это ты, Логрэд. Только не понимаешь этого. Не понимаешь, что увидь тебя сейчас девочка…

– Доктор Грегори, – выпалил мальчишка и вцепился тонкими пальцами в пальто Грега, – ну пожалуйста, я очень вас прошу. Что вам стоит помочь мне? Я правда у вас больше ничего не попрошу. Я дам вам, что хотите. Смотрите, у меня есть пистолет. Есть шпага… она не со мной сейчас, но она есть, вы же мне верите? Можете хоть меня по кусочкам на опыты разобрать. Ну?

– Идём, – тихо выдохнул Вериа, сам не понимая, почему вдруг к горлу подступил склизкий ком. – Я знаю, где твоя сестра.

– Правда? – и его глаза просветлели, будто у пятилетнего ребёнка, которому пообещали купить какую угодно игрушку или сладость.

– Правда, – кивнул мужчина. – Разве мне имеет смысл тебе врать?

И ведь не соврал же…

Получив подтверждение, Логрэд последовал за доктором беспрекословно, радостно размахивая револьвером и чуть ли не прыгая от восторга. Будь Грегори уверен, что мальчишка не начнёт вести себя агрессивно, попробуй он выманить у него пистолет… нет, и пытаться не стоит – вон как вцепился, будто утопающий за единственную соломинку. Та ли эта соломинка – его сейчас не волнует. Блондин не увидит других, пока у него есть эта.

По прикидкам Вериа до «судного» часа проходчиков оставалось ещё как минимум полчаса, и этого времени хватало впритык. Будь на месте Рэда какой-нибудь другой проходчик, доктор и не подумал бы рисковать своей жизнью ради спасения чужой.

А когда он в последний раз ставил кого-то выше себя? И не вспомнить уже. Вроде врач, вроде неоднократно давал клятву, вроде обязан. Как же далеко ему сейчас до Леоноры, с её горящими глазами и верой в гуманизм, или до наивно-пугливого Рейки, тем не менее старающегося изо всех сил стать похожим на Грега. На другого Грега, не циничного и прокуренного. Того, что только в голове у Рея и найдёшь.

Если бы не данное Грэму слово – стал бы? Не для того, чтобы ученик поверил в придуманный образ. Не для того, чтобы доказать Леоноре, как она бывает неправа, морща свой носик всякий раз, стоило Грегори начинать рассказывать истории из жизни.

С чего вдруг ударился в такиеразмышления – непонятно.

– Грегори! – срывающимся голосом позвал Логрэд, и доктор невольно вздрогнул.

Проходчик сидел на полу в луже крови, прижимая к груди русоволосую девочку лет пяти – малышке не повезло попасть под чей-то удар. В Центр уже пробрались «Шакалы»? Или кто-то воспользовался случаем?

Старый дурак. Так ли важно – из-за чего?

– Они убили её! – захныкал мальчишка. – Они убили Мири! Вы же доктор. Пожалуйста, сделайте что-нибудь. Вы спасёте её?

Грегори перекосило. Неужели настолько?.. Дрожащей окровавленной рукой Рэд попытался ухватиться за полу пальто Вериа, но он отшатнулся. Не поскользнулся и не оступился, повезло, что под ногами не оказалось никаких препятствий.

– Пожалуйста, Грегори…

– Это не Мирика. Вставай. Нужно идти, – скомандовал доктор, оставаясь на месте.

– Вы не можете!.. Вы… вы… – на глаза блондина навернулись слёзы. – Чего вы хотите?!

Тяжело вздохнув, мужчина нашёл в себе силы подойти, присесть на корточки перед проходчиком и осторожно убрал светлые пряди с лица девочки. Логрэд вскрикнул, но его пальцы крепче сжали мёртвое тело, будто не желая признавать реальность. Он хочет видеть её мёртвой?

– Это не Мирика. Теперь пойдёшь?

– Но… если…

– Я знаю, где Мирика, помнишь? – протянув руку, доктор помог Рэду встать. – И отведу тебя к ней. Приведём тебя в порядок – и отведу. И ты не допустишь подобного.

Чем ближе они подходили к исследовательской лаборатории, в которой Грегори надеялся найти необходимое оборудование, тем больше лежало в коридоре тел. Исполосованных, изрезанных – точно сбежал кто-то куда безумнее мальчишки рядом. Радовало, что встреча с ним маловероятна, ведь прорывался маньяк из лаборатории.

– До чего они дошли в своих экспериментах? – вырвалось у Грега.

Логрэд тихо скулил и цеплялся за руку доктора, всё его тело мелко дрожало. У Вериа зарождалось неприятно предчувствие – он уже видел подобное, однако слишком давно, чтобы память услужливо предоставляя ему сцены прошлого. Вспомнить бы, чем в тогда всё закончилось?..

Хотелось двигаться быстро, но босые пятки мальчишки скользили по залитому кровью полу, и тогда Грегори не видел ничего плохого, что за него держатся. В остальном детское поведение Рэда начинало выводить мужчину из себя, хоть он и понимал, что тому были основания. Приходилось подавлять в себе желание унять панику оплеухой, а щенячий скулёж – громким вскриком. Вряд ли бы такие действий возымели эффект, особенно положительный.

– Я хочу к маме, – шмыгнул носом блондин.

Доктор запнулся.

– Скоро мой день рождения, – важно заявил проходчик. – Она обещала приготовить медовый пирог. Она же найдёт мёд для него?

Грегори запнулся во второй раз, спешно пытаясь вспомнить, готовила ли Мириам хоть раз в жизни пироги. Он не заметил, как сам стиснул тонкую ладонь Логрэда и потащил его за собой, ускоряя шаг. Не может быть?..

– Я порвал её шаль. Красную, с цветным узором. Я не сказал ей. Думаете, она поймёт, что это я? Она будет ругаться?

– Шаль всегда можно зашить, – не смог смолчать Грег.

– Может, я смогу сделать это незаметно? Вы умеете шить? Вы научите меня?

Дверь. Извечные подери, где же нужная дверь? Ох, вот он, кабинет Коулза. Или теперь – чей-то другой? Не важно.

А довоенного оборудования даже больше стало, старик времени не терял даром. В комнате было бы куда больше свободного пространства, не занимай половину его огромный металлический шкаф.

– Научу. Ложись пока сюда.

Будь такое «счастье» у Грега там, в Аласто, получилось бы помочь Логрэду намного раньше. Запереть бы мальчишку в комнате, постепенно восстанавливая утраченную память, помогая справиться с шоком, медленно выводя из безумия. Но времени нет.

– Грег!.. – Рэд вцепился в рукав доктора мёртвой хваткой. – Вы просили сказать вам, что разрушать – это не заборы городить.

И почти сразу обмяк на мягкой медицинской кушетке. Так и не выпустив револьвер.

Вы когда-нибудь видели восемь лун? На небе всегда красуется одна – или, на худой конец, месяц вместо полноликой красавицы.

Я вижу восемь. И у меня не двоится в глазах, и это не мираж, и не галлюцинация. Они все слишком разные, с мельчайшими деталями кратеров. Медленно падают в черноту под ногами. Черноту – потому что от мира уже ничего не осталось, всё поглотил прожорливый мрак. Закрыть бы глаза и упасть в него, широко раскинув руки. Отдаться ему без остатка.

Но что-то держит. Вернее – кто-то.

Звёзды на небе гаснут одна за одной. Времени остаётся всего ничего. Время утекает сквозь пальцы во мрак под ногами. Как я на нём стою? Чудеса. Потому что на самом деле не хочу исчезать? Или потому, что ещё помню, кто я такой, а звёзды – уже нет?

Нет, я вру. Моих лун уже не восемь. Моя луна – одна. Вон она, висит точно над головой. И звёзд не осталось совсем. Это всё Зверь, я знаю. Он заметает светящиеся жемчужины длинным хвостом, подгребает лапами и съедает, съедает, съедает… Не может насытиться, бедняга.

Я сажусь и скрещиваю ноги, запрокидываю голову и широко распахиваю глаза. Надеюсь впитать свет последней, моей, луны. Рядом садится Белый, и мы любуемся крушением миров вместе, нога к лапе, плечо к холке, хвост к ладони. Я готов рыдать навзрыд, но что-то душит слёзы, и получается только тихий скулёж.

Белый Волк вытягивается в тонкую струну и воет. Чисто, протяжно, тоскливо. Отдаляя миг нашего с ним исчезновения, спугнув на какое-то время Зверя.

Мне тоже тоскливо. И я тоже вою.

Или, вернее, – кричу.

========== XVII ==========

XVII

Всего полтора года назад лаборатория за этой дверью принадлежала Мириам, и Винсент приходил в неё чуть ли не каждый день – ради этого, наверное, и вернулся в Столицу, в семью, согласился стать священником, как того хотел отец. Старший сын унаследовал семейное дело, дочь удачно выдали замуж, а младший… младший по традиции приник к мудрости Возвышенного, стал сосудом Его слова. Так ли это было в действительности, никого не волновало. Достаточно видимости, подобия, должного поведения и умения вести себя в высшем свете – и все поверят тебе, все будут любить тебя, жаждать твоего внимания.

Шрам на лице начал зудеть с неимоверной силой, а вместе с ним – искусственный глаз. Тот, который он отдал за жизнь Адарэль, тогда ещё наивной и глупой девчонки. Она не сильно изменилась с того дня, стала только более нахальной и острой на язык, но внутри у неё запрятан ребёнок с большими чистыми глазами, не видавшими настоящих ужасов. Винсент молился, чтобы так оставалось как можно дольше. Именно поэтому и отправил её с Марком – там уж точно будет безопасно, механик дорожил своей шкурой пуще всего. Он не хотел думать, что случится с ним самим, если задуманное не станет явью, если проиграет всё.

Доктор Церик, сидевший за письменным столом – её столом – из чёрного дерева, не удивился, когда вошёл отец Райт. Будто бы всё это время он ждал священника с револьвером в руках.

– Здравствуйте, Коулз. Я хотел у вас спросить…

Старик рывком подскочил из глубокого кресла – такого не было при ней, Мириам любила жёсткие табуретки на колёсиках – и судорожно принялся прятать бумаги. Коротко вскрикнув, чтобы заставить Церика замереть, священник выстрелил в настольную лампу. На вкус Райта она была чрезмерно крикливой и совершенно не подходила к строгой обстановке комнаты – искривлённая в духе абстракционизма ножка из цветного стекла и яркий кислотно-зелёный абажур бросались в глаза, будто желая стать мишенью. Которой, в итоге, и стали – пуля взорвала стекло калейдоскопом. Доктор закрыл лицо руками и невольно зажмурился, но ни один осколок не попал в него. Винсент знал, что делает.

– Не стоит дёргаться. От нашего с вами разговора зависит, будет ли на месте этой безвкусицы ваша голова.

– Что… мнэ-э… что вы… мнэ-э… позволяете себе?! – проблеял старикашка.

Бывший наёмник прокрутил на пальце револьвер, взвёл курок и стал задумчиво водить дулом по окружающему пространству. Рука так и норовила навести его на собственный висок или упереть в подбородок, но Винсент держал неуместные навязчивые желания в узде.

– Не здесь, – прерывисто выдохнул он, мотнул головой и уже громче продолжил: – Я позволяю себе ровно то, что входит в мои обязанности. Вы возомнили себя Создателем, окунувшись с головой в исследования, что не захотела продолжить моя сестра.

– Эти эксперименты положат начало новому миру! – гордо выпалил Церик, и Винсент, борясь с искушением, сжал зубы. – Вам… мнэ-э… вам многое… мнэ-э… наверное, многое неизвестно. Ваша сестра, отец Райт, была… мнэ-э… светочем науки, но весьма расточительно использовала свои… мнэ-э… таланты.

– К Извечным, Коулз. Мы с вами прекрасно знаем, на что она тратила свои таланты, и как вы ей мешали в этом. Хотите жить – позвольте мне сжечь вашу лабораторию.

И тогда от неё ничего не останется. На душе станет пусто, и можно будет с чистой совестью отправляться в путешествие по всем кругам ада, что приготовили для него Извечные. Не о чем будет жалеть.

Только бы Ада была далеко…

– Не смейте, молодой человек! – в голосе доктора появились визгливые нотки. – Не смейте! Мои исследования положат начало новому миру!..

– Моя сестра хотела спасать людей, а не делать из них монстров или бездушных кукол. Вы превратили её лекарство, её светлую задумку в… в…

Он оборвал себя, почувствовав, что больше не может совладать с рвущимся наружу негодованием. Мириам бы не обратила внимания на извращение её трудов, она бы не стала опускаться до угроз, тем более с помощью оружия. Сестра бы нашла, как поставить визгливого доктора на место одной колкой фразой. Но она – женщина. Винсент считал их хитрыми и изворотливыми от природы, считал, что в этом их сила. А в чём его? Револьвер?

– Вы разделите её участь, – облизнул пересохшие губы священник, – вы сгорите в огне. Как думаете, насколько это больно – гореть заживо?

Я забираюсь на лавку и поднимаю подсвечник выше, тщетно пытаясь разглядеть «живую» тьму по ту сторону окна. Старуха рядом каркающе смеётся, запрокинув голову, и я вижу гнилые зубы. Дети в деревне боятся её, называют ведьмой, тычут пальцами, а иногда осмеливаются кинуть камень. Рамель – так зовут старуху – грозится проклятьями, но на самом деле добрее неё разве что моя матушка.

– Добрался сегодня до леса? – спрашивает она.

Понуро опустив голову, я возвращаю подсвечник на стол и заглядываю в книгу на коленях старухи. Та вновь начинает смеяться, но уже без зловещего карканья – совсем тихо, скорее посмеиваясь надо мной. По-доброму, конечно.

Я мотаю головой и тянусь к овсяному печенью и молоку, на которые всегда могу рассчитывать, если захожу помочь бабушке Рамель по хозяйству. Матушка считает, что это доброе дело, и постоянно хвалит меня, но, по-моему, ничего сложного или героического в этом нет.

– Опять репей в башмак попал?

Рамель любит припоминать мне эту историю. Я проходил целый день с проклятой колючкой в ботинке, а когда всё-таки решил его вытряхнуть, споткнулся и пропахал носом добрый аршин. Ох и хохотала тогда старуха, стоило мне понадеяться на понимание и прийти к ней домой в надежде привести себя в порядок. Расстраивать матушку рваной грязной рубашкой не хотелось. Возвышенный с ними, ссадинами на лице и ладонях, на мне всегда всё заживало быстро. Как, впрочем, и появлялось.

– Я не уверен, что смогу вернуться до вечера. Да и воды не так много оставалось, – я вгрызся в печенье и уставился в окно. – Вчера опять огни мелькали.

– Может, нараньши? Как тебе повезло с ними разминуться в прошлом году!..

Её причитания я не слушаю. Нараньши я видел уже несколько раз и считал, что бабушка Рамель обязательно нашла общий язык с бабушкой Туи, старейшиной того племени, с которым я «разминулся». В деревне кочевников не жаловали, пожалуй, даже больше, чем Рамель. Старуха хоть и была ведьмой, но умела заговаривать болезни и знала лечебные травы.

– Бабушка, ну какие нараньши, – вздыхаю я, – они по весне к нам приходят, что им в Аласто в разгар лета делать.

– А ты верь больше в сказки, что они на чужую воду не зарятся, – фыркает старуха.

Я вздыхаю ещё раз и одним махом осушаю кружку молока. Глаза начинают слипаться.

– Беги домой, мальчик мой. Тебе пора.

Передёргиваю плечами и тянусь за новым печеньем. Домой мне не хочется совсем. Я знаю, что там всё в огне.

Всё всегда заканчивается огнём.

Всё, что я люблю, сгорает.

– Тебе пора, – настойчивее повторяет она.

Я зажмуриваюсь и затыкаю уши. И оказываюсь в пустоте – той самой, в которой не осталось ни земли под ногами, ни звёзд в небе. Мне не десять лет, я с трудом вспоминаю лицо старушки Рамель, а лицо матери, такое дорогое и любимое, не помню и вовсе.

Лавка из дома старухи оказывается здесь, и вот, я сижу не на бескрайнем Ничто. По правую руку появляется женщина, но её лицо скрыто занавеской из чёрных волнистых волос. Я знаю, кто это женщина. Я знаю, как её зовут.

И в руках у неё белые лилии – утончённые и прекрасные, какой должна быть она сама. Женщина поднимает голову и смотрит на меня, но прекрасного нет. Есть обожжённое до кости лицо и серо-стальные холодные глаза. Есть мольба и укор в её взгляде. Есть огонь в её зрачках.

Это я сделал. По её просьбе. По её приказу – точнее. Я не хотел, но не мог ослушаться. Но сначала я выстрелил.

Я должен сказать ей. Я должен спросить её. И, конечно, язык совсем не слушается хозяина.

В вязкой тишине раздаётся щелчок пальцев – этот звук отскакивает от пустоты, звонким эхом разгоняя липкую тьму. И женщина, моя приёмная мать, прекрасная леди Мириам Грэм, исчезает.

– Я, вроде, уже говорил, что ты можешь изменить здесь всё, как твоей чернильной душе захочется, – смеётся Грегори и хлопает меня по плечу. – Сосредоточься только. Прикажи вслух или взмахни рукой.

Второй щелчок. Голова идёт кругом, откуда-то доносится противный писк, к горлу подступает тошнота, и я понимаю – ещё немного, и вырвет. Прямо на доктора. Он тоже это понимает и предусмотрительно отступает подальше.

Ему смешно, мне – нисколько. Писк нарастает, и становится ясно, что его создателем является Грегори. Нет необходимости смотреть на него, ехидная усмешка чувствуется и так. Но уже не хочется вдавить эту усмешку кулаком, втоптать каблуками в грязь и раскрошить в пыль. Поэтому смеюсь в ответ и взмахиваю рукой.

И зажигаю звёзды.

Белый холодный свет лампы слепил глаза, и первым, что сделал Логрэд, стоило ему очнутся, так это зажмурился посильнее и закрыл лицо ладонями. Над ухом противно щёлкало и пищало какое-то медицинское оборудование, распечатывающее длинную ленту графика. Кожа на спине, казалось, прилипла к ледяному столу из стали.

– Быстрее, – сквозь вату в ушах услышал он женский недовольный голос.

– Его нельзя будить рывком, – а это мужской. Грегори?

Проходчик со стоном сел, уткнувшись лбом в колени, чтобы избежать яркого света. Звуки отдавались в голове протяжным болезненным эхом, но вместе с тем парень чувствовал себя лёгким и свободным – голову больше не сдавливал обруч, из горла исчез противный ком, и тело… тело снова подчинялось ему. Всё, как должно быть.

– Воды, – просипел он, и приник к услужливо протянутой фляге. – Свет… свет приглушите.

Вначале он видел вокруг только смешанные цветные пятна. Серо-коричневое – Грегори, белое рядом – незнакомка с приятным голосом. Постепенно зрение возвращалось в норму, и увидев пепельноволосую женщину в белоснежном мундире, Рэд непонимающе уставился на доктора.

– Нет, – качнул головой Грег, сматывая распечатанную информацию, пока женщина помогала мальчишке встать. – Винсент хотел себе своего архистратига. Вы вроде не знакомы? Это Джифф Нивес.

– Наслышан, – благодарно кивнул ей блондин, заглядывая в кошачьи глаза бывшей Карательницы. – Что… что мы здесь делаем?

Нивес и Вериа переглянулись, бессловесно перекладывая обязанность объясниться друг на друга. Никто не хотел говорить первым. Грегори всё-таки сдался, тяжело вздохнул, снял пыльное пальто и накинул на плечи Логрэда, только сейчас сообразив, что ему может быть холодно в тонкой хлопковой рубашке и штанах. Под пальто оказалась слегка потёртая бархатная жилетка, которую проходчик не раз видел в своих снах, однако в реальности на докторе – впервые. Судорожно сглотнув, он так и не осмелился что-либо спрашивать.

– Давай потом, а? – дёрнул головой Грег. – Выбраться бы.

– Что-то не так? – Рэд обеспокоенно потянул доктора за рукав. – Из-за меня?

Окружение казалось ему смутно знакомым – медицинские сканеры, терминалы, операционное оборудование. Он силился вспомнить, как и зачем оказался в подобном месте, да ещё с доктором и самой известной дезертиршей за последние полвека. Будто бы насмехаясь, память не давала прямых ответов и подкидывала вместо этого воспоминания детства. Как что-то само собой разумеющееся в этой ситуации.

– С тобой-то как раз всё в порядке. Уже в порядке. А вот у Марка с его экспериментальными технологиями…

– Потом, – с нажимом произнесла Нивес. – Будешь умнику нашему по мозгам ездить, когда до Эола доберёмся.

– А после отчитываний Райта, которые наверняка будут, мне что-то вообще следует говорить?

– Н-нет, – наигранно нахмурилась она, направившись к выходу, – не думаю. Только время смерти записать.

– Это невозможно, – фыркнул Грегори и кивнул блондину, мол, давай за нами.

На лицо Рэда сама собой выползла улыбка. Несмотря на странные обстоятельства и подразумевающуюся опасность, ситуация казалась ему донельзя тёплой. Будто бы и не было никогда желания выдавить глаза Вериа… Откуда вообще такие ужасные мысли?! Откуда в нём желание причинять боль? Он чувствовал, что оно было, есть… нет, будет. До этой жажды ещё слишком рано, предстояло вспомнить что-то ещё, что стало причиной. Или причина появилась из-за жажды?

– Дай руку, – требовательно произнёс Грег, – и не верти головой, смотри на мочку моего уха. Ниже уровня плеча взгляд не опускай.

Пришлось последовать приказу. В разуме щёлкнул тумблер, и Логрэд повиновался беспрекословно, как слушается родителей ребёнок в минуту опасности. Рукава оказались длинными для него, и прежде чем он нашёл руку Вериа, пришлось повозиться.

Поток мыслей об упущенном перетёк в раздумья о цветастой заплатке на правом плече Грегори, пришитой явно детскими руками. Рейки?.. Кажется, это был мальчишка-ученик с карими раскосыми глазами, пугливый и впечатлительный. Где он сейчас?

– Я вам мешаю? – шёпотом промурлыкала Джифф, думая, что услышит её только доктор.

– Хочешь ещё час потратить на распутывание и спутывание клубков? Вперёд, флаг тебе в руки и пулю в лоб. Я со стороны посмотрю. – Грегори хотел добавить злости в голос, но яда не хватило, и получилось что-то между сожалением и ехидной подколкой, обычной в разговоре с Нивес.

В ответ женщина шумно выдохнула через нос, но ничего говорить не стала.

– Только дай повод, и всё полетит к Извечным в пекло. Первые сутки он особо уязвим.

– Хорошо-хорошо, – пропела она, – как скажет доктор, так и будет.

До первой лестницы получилось добраться без происшествий. Через несколько пролётов они наткнулись на небольшой отряд, с которым чуть было не сцепились. Командир «противников» своевременно обратил внимание на белый мундир женщины перед ним и запретил огонь. Встреченными людьми оказалось подразделение «Шакалов», расчищающее отходы из Центра – ещё до того, как Марк потерпел неудачу в попытке обезвредить большую часть проходчиков, Винсент дал чёткий приказ, что пути отступления должны быть свободны при любом исходе. Вояки охотно рассказали, как безопаснее всего выбраться наружу, пожелали удачи и отправились дальше. С досадой Грегори осознавал, насколько мала вероятность встретиться с ними на эольской базе, куда планировалось отступать.

Наушник, о котором доктор благополучно успел забыть, неожиданно ожил и заговорил голосом безумного гения, сообщившего радостную весть, что он вместе с Адой в порядке и сейчас они спешат к ним, что необходимо найти Винсента, пока тот не натворил бед, что ничего не мешает попробовать ещё раз – через годик-другой, или даже лучше вовсе через пять лет. Грегори слушал его, и всё было чудесно и распрекрасно, кроме разве что ноющих коленей. Проклятый возраст давал о себе знать, тем более вдали от технологий родной резервации, в ужасных условиях Дженто…

Разворчался, словно старый дед, этого только не хватало.

– Н-42, приказываю стоять на месте.

Опасность подкралась незаметно, откуда совсем не ждали, в лице Люсьена де Шати в сопровождении личного телохранителя и пятерых проходчиков первого ранга. И Логрэд замер, хоть и не чувствовал острой необходимости исполнять приказ или что тело больше не подчиняется ему, и крепче сжал руку Грегори. Доктору пришлось остановиться – геройствовать и идти против желтоглазых ему не улыбалось. В отличие от Нивес.

– Исчезни, – заслонив собой Рэда, женщина крепче сжала рукоять шпаги и выхватила дагу с пояса. – Возвышенным клянусь, если ты не исчезнешь…

– Н-42, подними пистолет и приставь к виску, – изучая собственные ногти, скучающим тоном сказал Люсьен. – Какие-то проблемы, леди Нивес?

– Грегори, разве ты не отключил?..

– Н-42, отпусти свою няньку и подойди ко мне, – оборвал её архистратиг, с ленцой наблюдая, как блондин выполняет его приказы.

Рэд подошёл почти вплотную, встав по левое плечо от Шати. Пустое лицо парня заставило Грегори подумать, что где-то всё же была допущена ошибка, пусть для таких оснований и не возникало причин – в выполненной работе доктор не сомневался.

– Да, как [цензура] был, так [цензура] и остался, – прошипела бывшая Карательница, борясь с желанием броситься в бой.

Грегори поспешил вцепиться в предплечье Джифф, краем глаза замечая дёрнувшееся веко Логрэда. Судорога или?.. Оставалось надеяться, что или.

– Убил Грэма и теперь ходишь счастливый, верно? – перешла на рычание женщина и встряхнула рукой, чтобы отвязаться от Вериа. – [Цензура] устои, [цензура] власть! Теперь за Верховного канцлера ты, что ли, будешь?

Настолько разъярённой Грегори видел Нивес впервые. Злой, обиженной, огорчённой, смущённой – сколько угодно за всё время знакомства с ней. Но ярость в глазах проходчицы не была первобытной, скорее холодной и полной решимости, как и голос, в котором не проскальзывали ни визгливые нотки, ни отчаянье. Это чувство она копила в себе, судя по всему, уже давно, успев подчинить и слиться с ним.

Люсьен отвернулся к своим людям, не желая смотреть ни на Нивес, ни на Логрэда.

– Это тебя не касается. Убив её во второй раз, он получил по заслугам. Я больше не намерен…

– Ну что же, давай! – выпалила Нивес. – Только [цензура] тебе, а не исполнение заветной мечты. Поединок. Здесь и сейчас. Давно пора выяснить, кто из нас лучшее творение Мириам. Отсылай своих шавок и выходи вперёд. Или трусишь?

– Это излишне. Н-42, я приказываю тебе, стреляй.

Палец проходчика нажал на курок. Не по приказу – по желанию самого Рэда. Доктор Грегори непроизвольно подался вперёд, тогда как Джифф оступилась и с ужасом уставилась на мальчишку.

Вхолостую. Дамский пистолет из ящика Церика, приставленный Логрэдом к собственному виску, не выстрелил – патроны закончились уже давно, и новые найти он не успел. А вот револьвер в другой руке, скрытый до поры длинным рукавом пальто Вериа, был заряжен и нацелен точно под лопатку Люсьена.

Грег запоздало зашарил по поясу, обнаружив пустую кобуру. И когда только успел, хитрец! Извечные раздери, сердце не в пятки провалилось, а куда-то сквозь пол, да так там и осталось.

Быстрее в себя пришла Нивес – всё-таки реакция и скорость мышления в критической ситуации у неё были куда выше. Женщина рванула с места и мигом оказалась рядом с людьми де Шати. Логрэд не отставал, успев выбить клинок из рук Ульфи, телохранителя Люсьена. Выстрел – и прозванный Семипалым проходчик превращается в Шестипалого. Ещё один, с долей секунды задержки, чтобы прицелиться, и уже не важно, как его звали, – на пол осел безжизненный труп с дыркой во лбу. Грегори вовремя поспел воспользоваться бластером, прикрывая Джифф, и два обожжённых плазмой тела рухнули бездыханными. Видимо, Марк приврал, когда говорил о количестве зарядов, индикатор опустился всего на одно деление. За это время бывшая Карательница без труда справилась с тремя – одна! одна против трёх первых рангов! – проходчиками, ловко парируя удары дагой, оказавшись намного ловчее противников. Не сказать, что её совсем не задели – на белоснежной ткани мундира все царапины были видны как на ладони, – однако что какие-то полученные вскользь порезы против точных уколов шпаги в уязвимые места.

– Идиот! – не без облегчения выдохнула женщина, метнувшись к Логрэду и бегло осматривая его. – А если бы заряды были?!

– Я умею считать, – поморщился парень, отбрасывая ненужный уже пистолет Церика.

– В его защиту хочу сказать, что даже когда программа подчинения работала, имени Люсьена там не стояло, – потирая переносицу, Грегори кисло улыбнулся и тяжело вздохнул. – После такого шума нам бы не помешало поторапливаться.

– Верно, – кивнул Рэд.

Везение сейчас не означало, что дальше будет также легко.

========== XVIII ==========

XVIII

Время уже давно перевалило за полночь и постепенно подбиралось к утру. Мири безмятежно спала с подушкой в обнимку, которую смущающийся Рей сумел подсунуть девочке вместо себя. Три часа назад, переругиваясь, на разведку ушли двое телохранителей. Тогда же Мирике дали связаться с леди Нивес, пусть и неохотно. Полчаса назад улизнул ещё один, не удосужившись сказать хоть что-то, и с каждой минутой мальчишка всё больше боялся, что никто не вернётся. И придётся выбираться самостоятельно.

Было бы проще, окажись рядом мастер и выдай ему инструкции или даже приказы, куда идти, чего опасаться. Было бы не так страшно, особенно когда придётся отвечать не только за себя, но ещё и за Мири. Утешало, что она знает дорогу, но правильно ли, что его, мальчишку, и к тому же старшего, будет защищать девчонка? Нет, выжидать не имеет никакого смысла. Рюкзаки собраны, запасов хватит на пару недель, а там всегда можно будет что-нибудь придумать. Надо будить Мирику и бежать, пока и их не нашли, пока не стало совсем поздно. Пока ещё есть возможность бежать.

Уверенный в своём решении, Рейки обмотался пледом на манер плаща, выбрался из кресла и, стараясь не шуметь, отправился исследовать кухню. Если «телохранители» не сбежали, то вряд ли взяли что-то лишнее на разведку. Может, удастся найти забытое оружие или дополнительные запасы? Или он удостоверится в побеге неблагонадёжных людей и поймёт, что выбора, как такового, уже и не осталось.

Сквозь стеклянный витраж в двери мальчишка увидел мелькнувшую в коридоре тень. Страх пробежался по спине, мазнул хвостом между лопаток и заставил волосы на затылке встать дыбом, однако Рей сумел остановить себя и не закричать. Он замер и прислушался – Тень двигалась уверенно и не таилась, при этом не издавая ни шороха.

– Ну уж нет, – одними губами прошептал ученик доктора, и руки его сами вцепились в стоящую неподалёку табуретку. – Скиргов хвост вам, а не…

Дверь неслышно отворилась, и не теряя времени, Рейки с громким воплем замахнулся табуреткой на вошедшего. Запоздало в его голове пронеслась мысль, что кричать было не обязательно и стоило использовать фактор неожиданности и темноту помещения, а не выдавать себя столь быстро. Тень молниеносно перехватила импровизированное оружие, скрутила мальчика и недовольно пробурчала что-то нецензурное себе под нос, когда её попытались укусить. Секунду погодя, вторженец прибавил яркость на дисплее коммуникатора и вгляделся в лицо своей «добычи». Рей увидел мелькнувшие в отсвете жёлтые глаза и перестал сопротивляться, понимая, что даже если перед ним враг, любые попытки закончатся провалом.

– Смелый поступок. – В комнату вошёл второй, куда ниже ростом, и если бы не слабое свечение обруча на его голове, его вряд ли бы получилось разглядеть – костюм какой мудрёный, будто бы свет поглощает.

– Ты хоть не бешеный? – хрипло рассмеялся проходчик, помогая Рейки вернуться в вертикальное положение. – Зубы у тебя похлеще гончих, я уж думал, полруки мне оттяпаешь.

Мальчишка кинул взгляд на Мирику, но та продолжала безмятежно спать. Похоже, вымотала себе нервы настолько, что и залпом орудий не разбудить.

– Вы кто? – требовательно осведомился Рей.

– Я Лайэт, пацан позади – Ирия. Мы от Нивес, вытаскивать вас будем. Где охрана? Почему одни остались?

– Ушли они, что тут непонятного, – сплюнул под ноги Ирия, задумчиво ероша пятернёй волосы. – Ничего не оставили, всё бросили, судя по фитилю в лампе и остывшему чаю – часа три назад, когда атака ещё не захлебнулась.

– Грабить, небось, вздумали, – зло прорычал мужчина.

– Не умеет твоя Леди кадры подбирать, – хмыкнул парень и положил руку на странную кобуру на поясе.

– Заткнись. Тебя не спрашивали.

Ирия, казалось, пропустил слова проходчика мимо ушей, подходя ближе и недовольно оглядывая Рея с головы до ног.

– Рюкзаки собраны? Буди девчонку, выдвигаться будем.

Было в поведении Ирии что-то странное, отчего Рейки не хотелось иметь с ним дело. Что он понравится Мири с первого взгляда, мальчишка не сомневался, уж очень походил это парень на Логрэда. Неприятная перспектива и недовольство кольнули под рёбрами, и мальчишка с трудом сумел признаться себе, что то была зависть. Эти двое, поди, ничего не боятся.

Мальчишка удивил Лайэта, быстро сориентировавшись в ситуации. Сначала Рей убедился в комплектации рюкзаков, быстро оделся сам и только потом отправился будить Мирику, принеся ей и обувь, и куртку-плащ. Девочка также не заставила себя долго ждать, выслушала короткий рассказ Рейки и молча кивнула в ответ. Слаженности и точности действий позавидовала бы любая армейская рота, чего уж говорить о наёмниках.

– Позволите? – весело подмигнул проходчик, предлагая забрать рюкзак у Мири.

– Он будет мешать вам, если на нас нападут, – рассудительно произнесла она и взяла за руку Рея. – Вы поведёте нас к туннелям?

– Нет, – Ирия нетерпеливо махнул рукой, мол, идём уже. – Слишком много подозрений. Доберёмся до моего поместья, там переждём, пока всё не уляжется. Потом переправим вас в Эол.

– Там безопасно? – Рейки крепче сжал руку девочки.

– Обещаю.

До выхода оставалось два лестничных пролёта, длинный коридор и вестибюль. Всего ничего, особенно по сравнению с уже проделанным путём. Грегори с удовольствием выкурил бы полпачки сигарет, да только в его карманах их не оказалось – позабыл, видать, в суматохе сборов. Выберутся, тогда точно потребует с Нивес несколько бутылок виски или бренди, да-да, вон с той коллекционной полочки, которая до сего момента была ни-ни. Хотя, Грег был уверен, что женщина и сама предложит выпить что-нибудь этакое.

У коридора Логрэд окликнул доктора, вслушиваясь во что-то сквозь далёкие выстрелы и грохот взрывов. С Марком и Адой они договорились встретиться уже снаружи, но обстоятельства сложились удачно, и из-за поворота выскочили не серые армейские мундиры, а запыхавшийся механик и бледная Аравеста. Впрочем, взъерошенный вид обоих не сулил ничего хорошего, и с выводами насчёт удачи Вериа явно поторопился.

– На открытое пространство, – выпалил Марк, – и быстро. Быстро, быстро, быстро!

Его слова противоречили попытке вернуть дыхание в норму и заметному снижению темпа, и уже Адарэль начала тащить механика вперёд. Костяшки пальцев, вцепившихся в рукоять скорее всего трофейной шпаги были под стать цвету её лица.

– Что происходит? – Нивес переглянулась с Рэдом, и проходчики бессловесно договорились между собой идти замыкающими.

– Сигнал… сканера… Грегори, вы же видели эксперименты в закрытой лаборатории? Вас туда Рэди должен был вести в ловушку Винни. Вас ещё ранили тогда.

Логрэд оступился. В затылок будто бы вонзили раскалённый добела гвоздь. Переборов неприятно чувство, он попытался схватить Марка за рукав.

– О чём вы…

– Потом, – одёрнула блондина Джифф. – Марк, короче.

– Прошу прощения, – виновато улыбнулся безумный гений. – За нами, похоже, один из этих экспериментов увязался.

Грег резко повернулся на пятках, заглядывая в глаза киборга. Вспомнился залитый кровью коридор, и точно такой же, но с засохшей и застарелой, – больше тридцати лет назад. Вспомнился, и кусочки мозаики встали на свои места. Леонора, хвастающаяся своей первой вылазкой за Стену и ворчащая о каких-то засекреченных данных, которые были утащены из компьютера найденного довоенного комплекса; что-то отдалённо напоминающее человека с четырьмя руками и хвостом в прозрачном баке с лиловой жидкостью в подземной лаборатории; старый комплекс с вышкой-маяком, куда он попал во время своего путешествия до Дженто.

– Ты в курсе? – нахмурилась Нивес.

Мужчина не ответил.

Но как?.. А ведь мог бы понять. Были же слова Мириам о прорывных технологиях за месяц до смерти. Леди Грэм хотела донести что-то важное до единственного человека, который, как она считала, мог разобраться во всей этой ситуации.

– Этого не может быть, – доктор встряхнул головой, – чтобы кто-то смог повторить…

Ему не хватало данных о вирусе, но умница Мириам, судя по всему, смогла применить довоенные разработки, чтобы найти лекарство. И Мирика – маленькая девочка с жёлтыми глазами проходчиков, но тем не менее, её дочь – была ключом. Неужели?.. Как?!

Потом. Сейчас – не важно. Ведь кто-то добрался до этих разработок, кто-то захотел поиграть в Бога. В родной резервации Грегори эти исследования были обнародованы, но использовать технологию в таких целях запрещалось по этическим причинам. А здесь, выходит…

– Вы это скажите моим биометрическим данным в сканере, – механик толкнул Грегори в плечо, чтобы выбить из состояния ирреальности. – И поиску по базе Центра. Грег, прошу вас, давайте не будем медлить!

– Идите вперёд. Джифф, на тебе их прикрытие, а я…

– Вы уже стреляли из него? – нервно сглотнул Марк, замечая, как вцепился мужчина в бластер.

– Всего два раза, заряд ещё остался.

– Не стреляйте. Давайте попробуем уйти. Ада, отдай шпагу Рэду. Выйдем наружу, разделимся. Грегори, вы пойдёте с Логрэдом. Джиффи, с тобой Адарэль. Встречаемся в указанном по плану месте.

– Хотите сохранить жизнь зверушки? – зло прошипел Вериа.

– Не хочу взорваться, – грустно улыбнулся Марк в ответ. – Он неисправен. Я же сказал, что хватит всего на пару выстрелов. Дальше это прелестное оружие с пятидесяти процентной вероятностью превращается в бомбу. Многофункционально, правда?

– И вы не сказали сразу?! – Волна гнева захлестнула доктора, но он и не пытался сдерживать себя.

Киборг встретил эту волну безразличием и взгляда не отвёл, хотя синие искры в глубине его зрачков всё-таки промелькнули. Он всеми силами пытался найти наиболее выгодное разрешение ситуации и уже не думал о том, чтобы скрывать свою нечеловеческую сущность. Впрочем, кроме доктора никто и не поймёт.

– Может, мы не будем стоять на месте? – решил подать голос Рэд, которому передалось раздражение Грегори. – Или ещё немного, и я пойду в качестве приманки.

– Но-но мне тут! – вмешалась Нивес. – Пятьдесят процентов – это по мне. Грег, дай эту штуку сюда…

– Чёрта с два! – Его выражение не поняли, но тона вполне хватало. – И думать не смей!

– Я бегаю быстрее всех вас вместе взятых, – тихо возразила бывшая Карательница, и это, на удивление, привело Вериа в чувство. Подняв ладонь, она остановила возражения Логрэда: – Нет, ты ещё не оправился. Ну, Грегори? Дашь?

Доктор колебался несколько секунд. Спокойные кошачьи глаза Нивес сделали своё дело, и мужчина, скрепя сердце, сдался. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы стоявшая перед ним женщина рисковала жизнью, и ещё меньше – понять, что она умерла.

– Только отвлечь. Не думай рисковать головой.

– Как скажешь, – притворно затрепетала ресницами Джифф, изображая крайнюю степень смущения за свою шкуру. – Марк, через сколько эта штука взорвётся после нажатия курка, если не повезёт?

– Пять… три секунды в худшем случае, – услужливо отрапортовал механик. – Радиус поражения – до двадцати метров.

– Спасибо, – выдохнула она. – А теперь идите.

Раскалённый воздух сушил кожу, и в этот момент Винсент был готов отдать многое, чтобы очутиться посреди ночного Нижнего города – с его туманными улочками, вечными лужами и ледяной даже летом каменной кладкой домов. Приложившись к фляге с дешёвым пойлом, священник пересчитал патроны в барабане, убрал револьвер обратно в кобуру и потянулся к винтовке. Бард, старый-добрый друг, принявший на себя командование после ухода Райта, сидел рядом с ним и шумно восстанавливал дыхание после небольшой «пробежки» по этажам.

– Как в былые времена, – расплылся в идиотской улыбке напарник, прижимая рацию к уху. – Эй, ребзя. Угадайте, кого я выловить сумел?! Да тише вы. Ага, ещё один повод выбраться отсюда и завалиться в «Рогатого скирга» покуролесить. Ну чо, подняли боевой дух? А-атличн, а теперь айда дальше дерьмо разгребать и нашим помогать. Приказ тот же, план «Альфа». Эй, эй. Командир. Скажи чё-нить парням.

– Ни шагу назад, – выдавил из себя Райт, понимая, что Бард так или иначе убедит его в своей правоте.

Да и поддержать рискующих ради него людей стоило.

План «Альфа» – план отступления. С самого начала Винсент не был уверен в успешности собственной авантюры и продумал во всех подробностях, что и в какой последовательности будут делать его люди в случае поражения. Главное, чтобы выжило как можно больше, чтобы не пали духом и не были пойманы. Чтобы кто-то вдохновился его попыткой – кто-то умнее, чище и праведнее. К ому Возвышенный будет благоволить больше.

А прикрывать отступление предназначалось «Шакалам». И если бы они отказались от столь самоубийственного шага, если бы послали бывшего командира в задницу и встали бы на сторону Центра, Винсент всё понял. Но ни один не отказался. Даже не пикнул о сумасшествии святого отца или неизбежности смерти. Знали и верили – выкарабкаются, как и множество раз до этого. И теперь, когда они услышали по внутренней связи голос «папы» Шакала – Хитрого Хвоста, как его называли между собой наёмники за неприлично длинные для мужика волосы, – уверенность их перешла всякие пределы.

– Так, – стёр улыбку с лица Бард, становясь необычайно сосредоточенным, и повторил: – Так. А серьёзно, что делать-то будем? Нас с тобой зажали, Конни со своими ребятами или Джай подойти не успеют.

– Прорываться будем, что ещё, – тоскливо обняв винтовку, Винсент выглянул из-за угла.

Пулемётная очередь, предназначавшаяся ему, оставила густую сеть вмятин в стене напротив. На них Райт как-то не рассчитывал при создании плана. Не подумал даже, что пулемёты давно приняли на вооружение, да ещё со специальными каталками, для мобильности.

– Не здесь, – священник проглотил горький ком и медленно, опираясь на стену, поднялся на ноги.

– Что бишь?

– Умру не здесь, – твёрдо произнёс отец Райт.

– Каешн, – ухмыльнулся Бард, навешивая на товарища энергетический щит – у самого оставался бронежилет, и было не так страшно. – Цыпочку свою нецелованной оставлять нельзя. Где это видано такое, Вин? Ай-я-яй.

– И ты туда же, – скривился Винсент.

– По последней? – прокрутил зажигалку между пальцев напарник.

– Скажешь тоже.

Прикрыв на несколько секунд глаза и собираясь с духом, святой отец изо всех сил пытался прогнать образ Аравесты из головы. Небольшой зал в лунном свете, воздушные полупрозрачные занавески, шахматный паркет и… тоненький девичий силуэт, склонившийся над белоснежным роялем. Не его типаж совсем – блондинка, нос острый, губы тонкие и щёки впалые, да к тому же площе доски, ухватиться не за что. А сидит занозой в разуме, поди ж ты! Глаз за неё отдал и до сих пор ни разу не пожалел. Прав, может, был Марк? Как и Бард – сейчас.

Ада с Марком. Ада почти выбралась, почти сбежала. И его задача – обеспечить время для отхода. И пусть она найдёт себе кого-то под стать, кого-то не столь фанатичного. Того же механика. Пусть и безумный, но он точно не будет игнорировать все попытки сблизиться, не будет играть с сердцем и чувствами наивной девчонки. Не такой самовлюблённый. Не такой бездушный.

Он проверил заряд энергощита – хорошая игрушка, жаль, хватит от силы на полминуты – и глубоко вдохнул. Заглянул за угол с помощью отражения в ноже, определил цели.Первым надо снять пулемётчика, потом на помощь сможет прийти Бард, и уж тогда можно разгуляться во всю силу.

Извечные, всего тридцать секунд. Растянуть бы их в пару вечностей… Или хотя бы один кристалл сюда, даже самый маленький и плохонький. Сколько секунд это дало бы щиту? Помогло бы точно.

Священник задержал дыхание и вынырнул из своего укрытия, сощурившись на один глаз – зря, сам же учил новичков, что не помогает это целиться!

Эй, ты же слышишь меня? Слышишь?!

Выстрел – мимо. Два быстрых шага вперёд.

Ты всегда молчал. И теперь молчи.

Передёрнув затвор, он услышал звонкое падение гильзы. И почти сразу прицелился.

К Извечным мою душу, в самое пекло. Я готов. Но не смей…

На этот раз – попал. Пулемёт затих, но это не отменяло одиночных выстрелов. Ещё три шага.

Слышишь?! Не смей. Иначе, обещаю, я весь ад… весь ад!..

Затвор. Гильза. Выстрел. Ещё два патрона.

Я обещаю тебе, Господи. Клянусь своей прогнившей душой и куском льда, которое у меня за сердце, я подниму весь ад против тебя, если она умрёт сегодня. Я узнаю об этом, уж поверь мне.

Осмелившийся подползти к пулемёту получил пулю в плечо и с криком дёрнулся в сторону. Один патрон, и ещё восемь – в револьвере. По числу грехов.

Мне не нужна твоя милость. Мне не нужно твоё прощение. Надеюсь, ты понял меня.

А вот и Бард подоспел, с двумя многозарядными – довоенными – пистолетами в руках. Ценная находка была, когда выбирались с армейскими за Стену. Винсент докладывать о ней не стал, решил подарить другу. Напарник удивился, подумал, что командир для себя припрятал, но Райту винтовка была куда привычнее. Да и сейчас оставалась.

Можешь не отвечать, это будет в твоём духе. До связи.

Энергетический щит забарахлил не вовремя – священника ранили в плечо. Это его, однако, не остановило. Быстро продвигаясь вперёд, он уложил ещё одного из винтовки и троих с помощью револьвера. Смелая и неожиданная атака в лоб всё-таки возымела должный эффект, хоть Винсент и не рассчитывал на такой успех. Большую часть противника удалось нейтрализовать, а остальные позорно бежали, и «Шакалы» победно рассмеялись им в спины. На добивание раненных, чтобы те не мучились, много времени не ушло, и пока Бард связывался с кем-то по рации, Райт успел утащить у него обезболивающее и вколоть в ногу.

– Вот теперь можно, – сползая вниз по стене, зажмурился священник. – Теперь можно по последней.

– Помирать готов? – съязвил напарник.

– Курить бросаю, – осоловело улыбнулся он.

На какое-то мгновение ей показалось, что Марк ошибся, и никто за ними не увязался. Однако стоило ей пересечь треть зала, как из коридора послышалось эхо механических сочленений. Нивес запнулась и оглянулась через плечо, зачем-то дожидаясь своего «противника», желая встретиться с ним лицом к лицу.

В вестибюль выполз Скорпион – так, по крайней мере, решила окрестить его про себя женщина. Тварь выглядела куда ужаснее, чем пустынные собратья. Шла она на четырёх задних конечностях, подняв туловище и голову вверх и противно щёлкая длинными лезвиями вместо верхних лап. Джифф показалось, что стоящее перед ней – продукт не только генной, но и инженерной мысли, слишком уж явно поблескивал сталью панцирь. А может, и гвардейцы за Стеной тоже отчасти живые?

Задумалась. Потеряла драгоценное время. А Скорпион не останавливался, как делали это все гвардейцы и прочие охранные роботы, с которыми встречалась Джифф. Значит, сканировать не собирается. Приказ – убить. Или желание?

У дезертирши было всего десять секунд, чтобы пересечь оставшиеся тридцать метров. Ерунда, в лучшие годы она сдавала нормативы на сто метров за семь с лишним секунд, а тут какие-то жалкие тридцать. Ерунда, успокаивала она себя, нацеливая зачем-то бластер. И с первыми двумя выстрелами повезло – страшное предостережение механика не сбылось. Но две проплавленные плазмой дыры в теле твари не остановили её, лишь слегка замедлили. Подумалось ещё, что даже теперь Скорпион сможет потягаться с рекордами проходчиков по бегу.

Три секунды Нивес потратила не впустую. Уровень заряда опасно помигивал, и она не стала рисковать понапрасну. Нажала на курок и – бросила.

Но взрыва не последовало.

Конец второго события.

========== Интерлюдия ==========

Интерлюдия

Вы говорите – Судьба?

Слово какое странное…

Смутно знакомое, рваное.

Ах, погодите. Это же я.

Расстегнув ворот рубашки и сняв шейный платок, он судорожно выдохнул и прикрыл глаза. Солнце пробивалось сквозь плетёную крышу беседки, ласково согревало, но при этом не слепило – парень был счастлив, что нашёл подобное место в саду, пока родители договаривались о его скорой помолвке. Сам он не думал, что готов к такому серьёзному шагу, как женитьба – всего шестнадцать лет, не успел даже военное училище окончить! – но спорить с матушкой было себе дороже. Зачем его вообще взяли? Познакомиться с невестой?

– Я вам не помешаю? – тонкий девчачий голосок выдернул его из приятной дремоты. – Вы не подвинетесь?

Нортон резко сел и непонимающе захлопал глазами, разглядывая девчонку лет десяти перед собой. Одета она была подобающе дочке какой-нибудь прачки или судомойки, однако держалась прямо и не забито, а в серо-стальных холодных глазах явственно отражался приказ, никак не просьба. На прижатом к груди переднике парень с ужасом заметил пятна алой крови.

– Не думаю, – смущённо кашлянул он, отодвигаясь в дальний угол, и поспешно надел пиджак, который до этого использовал вместо подушки. – Вам нужна помощь? Мне позвать кого-нибудь?

На всякий случай он решил разговаривать с незнакомкой вежливо, тем более, что рядом никого не было. Нортон не любил вести себя со слугами высокомерно, как того требовала мать – она всё время повторяла, что только так можно сохранить разницу положений, иначе «низший» класс потеряет всякий стыд и не будет выполнять обязанности надлежащим образом.

– Нет, – коротко ответила девочка, аккуратно перекладывая на мраморный столик ношу, скрытую до этого запачканным передником.

Встретившись с покрытыми тонкой поволокой безумными глазами серой кошки, Нортон вздрогнул и невольно вжался в угол. Пусть он и должен был стать военным, кровь парень видел впервые в жизни, а уж открытый перелом, пусть и у животного, тем более. Под передником оказалась небольшая сумка с медицинскими принадлежностями – такими их учили пользоваться в училище. Девочка, судя по всему, умела оказывать первую помощь не хуже санитаров, ни на секунду не задумываясь о своём следующем действии.

– Вы часто это делаете? – непонятно зачем спросил Нортон.

Девочка отвлеклась и, уколов палец иглой, тихо зашипела. Ледяной взгляд заставил парня крепко стиснуть зубы. Ей не хотелось, чтобы её отвлекали – тут и понимать нечего. Иначе зачем ещё она забралась вглубь сада. Её ругают за подобное?

– Папа не разрешает, – поджала губы она, успокаивающе гладя кошку. – Он согласился отправить меня школу благородных девиц, чтобы я смогла научиться сестринскому делу, но в Университет не отпустит. А теперь хотят замуж выдать. Говорит, что я последняя надежда вернуть семье былое величие. Но я уже решила, что сбегу, чего бы мне это не стоило, потому что моим мужем станет либо толстый дядюшка Привс или лорд Генрайт, а у него нос крючком и волосы в ушах. И он старый!

Невольно улыбнувшись, Нортон подсел ближе, борясь со странным желанием коснуться её чёрных вьющихся волос. Забавная девчонка. Оказывается, никакая не дочь судомойки, самая настоящая леди, единственная дочь семейства Райт. С трудом он вспомнил её имя – Мириам – и задумчиво склонил голову к плечу.

– А если… я стану вашим мужем и разрешу поехать в Университет, построю какую угодно лабораторию и разрешу заниматься всем, чем захочется, миледи согласится?

В конце концов, решил про себя он, в жизни наконец-то появится цель куда более приятная, чем во всём соглашаться с матушкой или же стать генералом. Военная стезя – не для него, это стало понятно ещё в первые дни в училище. Но что тогда остаётся? Влачить жалкое существование?

– Женщинам не разрешено обучаться в Университете, – насупилась она.

– Тогда, – тяжело вздохнул Нортон, поднимаясь со своего места, – мне придётся стать Верховным канцлером и издать специальный указ. Как думаете, миледи, это возможно? Нет-нет, это был риторический вопрос, не нужно на него отвечать. Вот, возьмите.

Мириам удивлённо уставилась на протянутый платок. Она уже успела несколько раз пожалеть, что выбрала именно эту беседку – парень казался ей в высшей степени странным.

– Это будет моим обещанием вам. Вернёте его мне, когда станете доктором Мириам Грэм. Согласны на такое предложение?

========== XIX ==========

Событие третье

Мне хотелось стать злым,

Злым и бессердечным.

Чтоб остаться одному

Навечно.

XIX

Поднятая ко рту ложка предательски дрожала в руках Ирии, хоть отец и не смотрел на него. Мужчина, время от времени поправляя сползающие на кончик носа очки, вчитывался в газетные строчки и наслаждался прекраснейшим чаем.

– Ужасные беспорядки творятся на улице, не правда ли? – лорд Бретон так и не поднял взгляд на сына. – Хорошо, что твои мать и сёстры остались в Аласто.

– Да, отец, – чуть запоздало кивнул парень, судорожно сглотнув и вернув ложку в тарелку. – Зарим писал вам? Как его дела в Байе?

– Он собирается ещё погостить у своей невесты. Думаю, пора и тебе подыскать подходящую партию, Ирия. Почему бы не брать пример со старшего брата?

Парень сглотнул, предпочитая промолчать.

– Как твоя ночная прогулка, кстати? Я могу списать долг семье Нивес?

– Я нашёл всё, что вы просили, отец, – не в силах больше совладать с собой, Ирия закусил край губы и поднялся из-за стола. – Надеюсь, вы не против, что я захотел приютить его?

Лорд Бретон поверх газеты посмотрел на стоявшего у дверей Лайэта. Проходчик застыл, превратившись в каменное изваяние, и не подавал каких-либо признаков того, что слушает или вообще слышит разговор светлейших господ. Больше всего Ирия опасался, что тот не сможет вести себя подобающим образом или, говоря более простым языком, пресмыкаться перед вышестоящими – из-за чего-то же он дезертировал? Но цепной пёс владел собой куда лучше, чем молодой лорд, что в некоторой степени бесило парня. Признаваться, что ты в чём-то недостаточно хорош, всегда трудно.

– Не вижу ничего плохого в ручной зверушке. Думаю, это научит тебя ответственности, – одарил сына отеческой улыбкой Сигиз. – Только надо что-то сделать с его рационом. Если он будет продолжать есть за двоих, я вычту затраты на него из твоего ежемесячного жалования. Это честно, не находишь?

– Мне давно пора учиться распоряжаться деньгами, – улыбнулся в ответ Ирия. – Я могу идти, отец?

– Я разве удерживаю тебя здесь силой? – изогнул бровь дугой мужчина и вернулся к газете.

Из обеденного зала молодой лорд выходил чинно и неторопливо, но стоило ему оказаться по другую сторону дверей, как он стремглав отправился в свои покои, нервно озираясь по сторонам и то и дело цепляясь за Лайэта, поторапливая его. Желтоглазый, как на зло, останавливался чуть ли не у каждой картины или вазы в коридорах, желая рассмотреть лучше. Посторонних глаз и ушей можно было не опасаться – основной штат слуг находился в Аласто, а здесь, в Столице, лорд Бретон оставил при себе лишь необходимый минимум.

– Ты покормил их? – шёпотом спросил Ирия.

– Как вы и приказывали, – с притворно-ехидной покорностью отозвался «телохранитель». – Мальчик весьма недоволен нынешним положением.

– Если Сигиз узнает о них, то будет использовать. Я обещал Нивес…

– Не нравится мне, что никто из наших не выходит на связь, – оборвал пацанёнка Лайэт. – Неужто никто не смог прорваться?

Мысли бывшего проходчика были заняты одним-единственным человеком, о судьбе которого, спустя несколько дней после неудавшегося штурма Центра, не было известно до сих пор. Сразу сообщили о смертях архистратига Люсьена де Шати, генерал-майора Мирта, леди Мириам Грэм – та умерла во «второй» раз, но уже официально, и это казалось Лайэту забавным – и ряда также влиятельных, но более мелких лордов. Ходили слухи, что в ту ночь был и не мятеж вовсе, а зачистка. Мол, вышел из-под контроля какой-то сверхсекретный эксперимент, и чтобы никто о нём не узнал, многие лишились жизней. Кто не хотел подобного исхода либо согласился молчать, либо пошёл против властей и всё равно погиб. Благодаря Ирии, дезертир знал, что и Верховного канцлера нет в живых, но подобная шокирующая весть пока не оглашалась.

Где же всё-таки Джиффи? Жива ли?..

Лайэт встряхнул головой, вперив взгляд в затылок недавно обретённого «хозяина». С подобной участью мужчина свыкся мгновенно, понимая, что больше пользы принесёт здесь, выполняя приказ Железной Леди и защищая детей.

– Мне нужен повод, чтобы выбраться в Эол. Там и узнаем, – взъерошил волосы Ирия. – Я не хочу, чтобы Сигиз…

– Да понял я, понял, что у тебя поджилки трясутся в присутствии папашки. Можешь не повторять по триста раз, – раздражённо перебил его мужчина.

Первое впечатление оказалось обманчивым – пацанёнок был каким-то особенным лишь вдали от семейных «ценностей». При ближайшем рассмотрении он оказался точно таким же, как и множество светлых господ, изворотливым лжецом, лебезящим при каждом удобном случае, чтобы вгрызться в кусок помясистее да позажаристее. Впрочем, кто здесь не пытается выжить всеми возможными и невозможными способами, найти себе местечко под солнцем и посуществовать припеваючи хотя бы какое-то время? И чем отличаешься ты, Лайэт? Уж не лицемерие ли это?

– Сколько раз ещё ты намереваешься меня перебить? – высокомерно поинтересовался парень.

– Нам так необходимо соблюдать этикет? – в тон ему ответил желтоглазый. – Ты лучше мне вот что скажи… что такого в нём страшного? Наследства тебя лишит? Яд подольёт в кружку молока на ночь?

Ирия резко остановился, развернулся на каблуках и уставился снизу вверх на Лайэта. У Лайэта при этом возникло чувство, будто бы это он маленький и неказистый, а мальчонка ого-го какой огромный и страшный.

– Ты знаешь цену данному слову? Не кому-то ещё, а самому себе. Когда в какой-то момент решаешь во что бы то ни стало встать и сделать всё возможное, чтобы достичь поставленной цели. Когда плевать, скольким придётся пожертвовать, кому придётся лизать задницы, кто будет пользоваться тобой. Знаешь? Я дал себе такое слово. И это всё, что тебе необходимо знать.

– Сильно, – присвистнул мужчина, отчасти впечатлившись. – А что за слово-то?

Шумно фыркнув, парень передёрнул плечами и ничего не ответил.

Ожидаемо, подумал про себя Лайэт. Вполне подходит пацану, что страдает юношеским максимализмом, излишней патетичностью. Эта самоуверенность, вера в то, что только он один может спасти мир, создать идеальное общество, где будут господствовать свобода, равенство, всепрощение и любовь. А может, именно этой уверенности, этой слепой веры в свою избранность и не хватило восставшим? Что бы было, окажись во главе такой человек?

Смешно. Не в мыслях дело. Совсем не в них. На самом деле не хватило людей, не был продуман запасной план и всё было поставлено на эксцентричного механика и его «гениальный» план. Вот в чём вся соль. Что с ней, с этой уверенностью?

Чем бы она помогла?

Содранные костяшки горели огнём, но Винсент не прекращал гладить каменную кладку стены тяжёлыми ударами кулаков. Хоть он и чувствовал, что скоро силы совсем оставят его, злость требовала выхода, и священник не думал мешать ей. Делать в камере всё равно было нечего.

Он знал, что его путь закончится тюрьмой, и когда Барда ранили в лёгкое, Райт, не долго думая, сдался. Было выиграно время, было сделано всё возможное, а жизнь… ей Винсент не дорожил уже давно. Потому что знал, догадывался, чувствовал – можно подобрать множество схожих слов, суть от этого не менялась, – верил, что должен умереть в определённом месте, в определённое время. После смерти Мириам, ужасающее видение не покидало его головы.

И вот, он уже не петляет. Он уже на прямой к финишу. Какая разница, сколько дней ему осталось – это не имеет значения. Ничего не имеет значения, кроме последних слов. Кроме тех, кто будет после него. Кто сумеет, кто найдёт способ перевернуть наполнившееся помоями ведро, ошибочно именуемое империей.

– Суть нашей жизни есть то, что мы оставляем после себя, – бормотал священник, приложившись лбом к холодному камню. – Бессмертие достигается памятью, ведь покуда помнят о тебе, жить ты будешь в сердцах и умах будущих поколений.

– Красиво, – послышался восторженный шёпот из-за двери.

Винсент дёрнулся подобно запуганному зверю от постороннего голоса и обессиленно сполз вниз по стене. Через заслонку с той стороны на отца Райта смотрела восторженная пара голубых глаз. Спустя несколько мгновений обладатель светлых очей оказался рядом с мужчиной, стоя на коленях и держа в руках поднос с едой.

– Ты мой надзиратель? – недоверчиво выдохнул Винсент.

Он видел перед собой посланника Возвышенного. Разве столь чистое создание может быть пыточных дел мастером, палачом? Нет, это случайный гость. Благая весть, надежда на спасение. Помнится, что-то подобное промелькнуло в голове Винсента, когда он увидел в рядах новобранцев Адарэль – белую овечку посреди грязного сброда. И в тот раз возникали сомнения, не девчонка ли стоит перед ним, почти как сейчас…

Нет, это мальчик, сомнений быть не может. Напрягшись, священник вспомнил имя – Пьер Немма. Власть сменялась на протяжении множества лет, но семейство мрачных жнецов на службе у Канцелярии оставалось всё то же. В обязанности священнослужителей входило оказание исповеди перед казнью, но мало кто соглашался спускаться в казематы. И ещё меньше – иметь дело с палачами. Род Немма не жаловали в высшем свете за их причастность к кровавым и тёмным делам, что Винсент считал лицемерием. За многими «светлейшими» господами были грешки куда страшнее, а у палачей, к тому же, это часть работы, вынужденная необходимость, тогда как для иных чьи-то страдания – великое наслаждение.

– Отец считает, что я уже достаточно обучен, чтобы заниматься вами самостоятельно, – он поставил поднос на пол и подобрался ближе.

Райт был знаком с отцом Пьера. Будучи частым гостем, исповедуя палачей, он догадывался, почему Анри подослал сына – боялся, что рука дрогнет, не сможет вогнать иглу под ноготь, растянуть на дыбе или припечатать раскалённым железом. Хотя, тот же Анри жаловался на отпрыска, неспособного причинять боль живому. Захотел священнику соломки подстелить? Достойно, но чревато последствиями.

– Я знаю очень многих заговорщиков, но вряд ли скажу тебе их имена, – каркающе рассмеялся мужчина. – Тебе придётся постараться, чтобы вытянуть из меня хоть что-то.

– Он догадывался, что вы скажете такое. Жаль. Мне не хочется делать вам больно.

Как? Ну как что-то подобное могло вырасти в семье потомственных палачей? В уродливо-грязном месиве пороков и ужаса Дженто? Нет, это уловка. Его не будут мучить или страшить мыслями о мучениях. Если он будет молчать, то станет причиной того, что мальчишке придётся прибегнуть к пыткам, запачкать руки.

Винсент поднял голову, чтобы лучше разглядеть лицо Пьера, удостовериться, что светлый ореол и голубое пламя в глазах – знак Возвышенного – не привиделись ему, но неясный сумрак камеры помешал. Сюда бы факел, да только холодная тьма подземелья стала настолько родной и приятной, что даже мысль о свете пронзала затылок острой болью.

– В любом случае, я не буду пытать вас прямо сейчас. Вы ещё слишком слабы… Канцелярия не обрадуется, если вы не доживёте до казни.

На миг очарование спало, и Райта передёрнуло от практичного тона мальчишки, но стоило увидеть невыносимую печаль в голубых глазах…

Что он здесь делает? Надо бежать, пока не стало слишком поздно. Пока есть силы, пока есть возможность. Он сходит с ума… нет, давно сошёл. И всё, что происходит сейчас, это предсмертная агония, из которой ещё можно выкарабкаться. Ещё можно спастись!..

– Говорят, вы убили Верховного канцлера.

Что-то щёлкнуло в голове Винсента, и он расплылся в счастливой улыбке.

– Он заслужил это, – выпалил священник, и в его тоне проскользнули нотки плаксивой истерики. – Моя сестра… он заполучил её в свои грязные лапы и убил. Улыбайся, Винни. Чтобы этот ублюдок поверил тебе. Плачь, Винни. Чтобы он думал, что ты скорбишь, а не готовишь план мести. Подчиняйся, Винни. Лебези, гляди в рот, потакай! Я думал, что она сходит с ума, что я сам схожу с ума. Не он ли во всём виноват? Он заслуживает смерти? Да, да, да! Скажи мне, разве он не заслужил это?!

Пьер в ужасе отшатнулся.

– Не меня надо бояться, – мужчина начал мерно биться головой о стену, – а всех их. Кто сидит в тёплых кабинетах, пока люди умирают от вируса и голода, пока солдаты гибнут из-за их приказов, пока каждый второй ребёнок умирает на операционном столе, так и не став проходчиком. Не меня. Господи, я не виноват! Господи, за что, за что?..

Это кара. За ложь, за убийства, за блуд. Кто довёл мальчишку Логрэда до сумасшествия? Кто врал Грэму, что он на его стороне? Кто рассорил Мириам и Нортона, потому что хотел больше внимания сестры? Не настолько ты безгрешен, Винни, каким пытался казаться.

– Вон! – пряча лицо в ладонях, бессильно прошептал Райт. – Я всё равно ничего не скажу. Уходи отсюда.

Подперев подбородок ладонью, Грегори наблюдал как пальцы другой руки выстукивают нетерпеливую дробь по столу. Лёд в стакане с виски давно растаял, разбавив алкоголь и придав ему светло-янтарный оттенок, совсем как… Прерывисто вдохнув, мужчина откинулся на спинку кресла и принялся вертеть трубку в руках, вспоминая, куда запропастился хороший иугустский табак.

Коммуникатор противно запищал и завибрировал по столу, настойчиво привлекая к себе внимание. Пару дней назад Марк настоял, чтобы у каждого на базе было по личному устройству связи. Как выразился сам механик, база большая, людей много, пока выяснишь, где кто находится, Возвышенный несколько раз успеет в гневе спуститься с небес и устроить конец света. В чём-то он был, конечно же, прав, но Грег не сомневался, что к каждому комму прилагалась система слежения, доступная исключительно киборгу.

– Эй, не против компании сейчас? – весёлый голос Марка заставил доктора скрежетать зубами.

– Не уверен, – просипел он, уменьшая громкость наушника.

– Да брось ты, – с недавних пор безумный гений решил, что может фамильярничать, – в таком состоянии нельзя оставаться одному!

– С чего ты взял, что у меня такое состояние? – не остался в долгу Вериа. – С чего ты вообще взял, что оно какое-то особенное?

– Знаю и всё тут, – раздалось со спины.

Грегори выругался под нос, поминая Извечных и всевозможные кары, которым он с удовольствием бы подверг неуёмных механиков. Разумеется, чего ещё следовало ожидать? Дверь в комнату отворилась бесшумно. Доктор и забыл, что именно Марк настраивал на базе всё, что можно и нельзя, поэтому знал пароли личных комнат. С другой стороны, киборгу ничего не стоило взломать код.

Так или иначе, он был здесь и явно не собирался уходить в ближайшее время, уверенно пройдя внутрь и вальяжно расположившись на кровати. Оглядев недопитый виски и трубку в руках доктора, Марк нарочито медленно покачал головой, цокнул языком и скрестил руки на груди, что означало высшую степень недовольства.

– Что тебе нужно?

– Это тебе от меня нужно, – будто бы разговаривая с маленьким ребёнком, вздохнул киборг. – Или успел забыть? Вот, скачал тебе дневники Джентори. Как ты и просил, вся история этой резервации теперь в открытом для тебя доступе.

Вериа непонимающе уставился на протянутый механиком планшет. Его голова была занята совсем иными проблемами, поэтому ничего удивительного, что из неё вылетела такая, казалось бы, важная мелочь.

– Пароль здесь… а? Так я ошибся? Тебе это не нужно? Добрый доктор изволит разбираться во всём сам? Или доктор настолько занят судьбами живущих в Дженто, что у него нет времени на чтение длинных историй? Ну что же, могу немного сократить историю. Жили-были люди, а потом грянули ядерные взрывы по всей планете. И люди решили спрятаться в резервациях, но места, вот жалость, всем не хватило…

Резко встав и заставив Марка тем самым испуганно вздрогнуть, Грегори выхватил из его рук планшет и замахнулся им, чтобы со всей силы кинуть в стену. Киборга привели в ужас не действия доктора, а его спокойный, с налётом рассеянности вид. В последний миг мужчина передумал, взвесил тонкую полупрозрачную пластинку на руке и вернулся обратно в кресло.

– Ну? Чего болтать прекратил? – бесцветным голосом спросил Грег.

– А потом, – киборг сглотнул и опасливо покосился на Вериа, – потом у людей пропала связь и появился неизвестный вирус, справиться с которым не получилось. И люди стали умирать, а цивилизация – деградировать. Это произошло не за один год, конечно же. Потом… потом…

– Зачем ты пришёл?

Марк заёрзал на месте, нервно покусывая внутреннюю часть щеки и продолжая коситься на доктора. То, что казалось ему секунду назад исключительно забавным и безобидным, вдруг превратилось в тяжёлую ношу. Так ли легко попросить о помощи, когда понятия не имеешь, что творится в голове сидящего напротив человека?

– Вирус пришёл из-за Стены. И… наверное, вы уже сами заметили, доктор, как песок подбирается к плодородным почвам Аласто, – он сложил ладони лодочкой и принялся воображать, как они наполняются водой. – Скоро Мёртвые земли проберутся внутрь Дженто, потому что энергоконтур Стены нарушен. И экосистема резервации будет нарушена вместе с ним, всё превратится в бескрайнюю пустошь, что днём выжигает солнце, а ночью замораживает луна. Я пытался объяснить Винсенту, но ему была важна лишь власть. Сиюминутная. Какая разница, что случится через двадцать, пятьдесят, сто лет?

– Так ты специально.

То, что Грегори был нисколько не удивлён, отчасти расстроило киборга, но он решил не давать волю эмоциям и вести свою линию до победного конца. Если доктор сдастся, если согласится помочь, то, вполне возможно, секреты другой резервации будут доступны уже скоро. Может, ему удалось сохранить технологии своей родины? Он спрятал их, чтобы не выдавать себя?

– Да, – печально улыбнулся Марк, поднося ладони к лицу, – я мог бы щёлкнуть пальцами, и весь Центр находился бы сейчас…

– А что делаешь ты?

Механик опешил.

– Простите?..

– Что ты сделал за всё это время, с того дня, как стал свободен от своего создателя? Джентори, так его звали, да? – Грегори повертел планшет в руках, с досадой раздумывая, не раскрошить ли его всё-таки на множество осколков. – Кроме того, что прятался. Ну? Прикрывался благой целью? Со своим контуром спохватился только сейчас? Где всё это было раньше?

– Я… вы не так меня поняли, – натянуто рассмеялся киборг.

От вопросительного взгляда доктора Марку стало не по себе.

– Вы не… Грегори, послушайте же!.. Я не мог следить за всей Стеной разом. В конце концов, я один, а контур протянут на тысячи километров. Боюсь даже представить, сколько нужно таких же как я, гениев, чтобы отслеживать всю это систему. Пожалуйста, если вы…

– Здесь нечего слушать, – отложив планшет в сторону, доктор встал и направился к двери. – Ты хочешь, чтобы я решил проблему. Ждёшь, что я впрягусь во всё это, взмахну рукой и случится чудо?

Взглянув на Марка через плечо, мужчина усмехнулся.

– Чуда не будет.

– Что мне?..

Грегори пожал плечами и молча закрыл за собой дверь.

========== XX ==========

XX

Ветер легко танцевал между пальцев вытянутой руки, впиваясь в тонкую кожу ледяными иглами, забирался под мешковатую рубашку и поднимал её парусом, мягко касался потрескавшихся искусанных губ, ласково перебирал длинные серо-пшеничные пряди. Дрянная чёрная краска сошла на нет, изрядно подпортив волосы и сумев задержаться только на седине. Да и то, с превеликим трудом.

Уже четверть часа Логрэд стоял на холме, подставив измождённое лицо тёплому солнцу и ветрам долины. Небо здесь казалось ему иным, нежели в Столице, – высоким и кристально-прозрачным, не запачканным дымом пожарищ, не притянутым к земле гарпуном-шпилем. Встав на цыпочки, проходчик вдохнул полной грудью холодный воздух и тихо, почти беззвучно, рассмеялся. Наконец в его голове царил полнейший штиль, пусть и вызванный искусственно.

Стоило открыть глаза, он сразу заметил движение, и натренированные рефлексы потребовали схватиться за шпагу и приготовиться к бою. Научиться справляться с ними ещё только предстояло. Рэд подумал, что может себе позволить взяться за невидимый клинок и нацелить его в сердце поднимающегося по холму доктора. Грегори оценил эффектный выпад ехидным хмыканьем, сложил пальцы пистолетом и незамедлительно выстрелил, на что парень картинно взмахнул руками и упал в траву.

– Развлекаешься? – сухо поинтересовался Вериа, протягивая проходчику руку.

Приняв помощь, Логрэд мгновенно оказался на ногах и принялся вглядываться в далёкие горы, находившиеся не намного ближе линии горизонта. Там, за ними, заканчивается северный Предел, морозный и суровый Эол. Заброшенная база находилась почти в самом его сердце, но от внимания её спасало подземное расположение и малая престижность земель. Кто в здравом уме захочет тащиться в заснеженную глушь?

– Вам не кажется, что здесь пусто?

Занятый раскуриванием трубки доктор запоздало кивнул.

– Не знаю, чем руководствовались создатели твоей резервации, но на моей родине им хотелось, чтобы мы сами решали, чем заполнить эту пустоту.

– Простите, что я ранил вас… и те слова…

Грегори удивлённо приподнял бровь и выпустил клуб дыма. Постоянного чувства вины для полного выздоровления не хватало, да уж. Целый ворох несчастий, а разбираться с ними кому? Хоть с этой он определённо может помочь прямо сейчас, не прибегая к помощи хитроумных технологий. Достаточно слов.

– Приятно, конечно, что ты просишь прощения. Ша, – остановил попытку воспротивиться Вериа, – мне не нужны угрызения проснувшейся совести. У неё будет ещё множество поводов полакомиться твоей тушкой, так что слушай. Внимательно. Я знаю, что слов «это не твоя вина» и «ты был не в себе» может быть мало. Более того, их совершенно точно будет мало. Если бы я был в обиде на тебя, то не стал бы заморачиваться и вернул тебе память одним махом, и меня бы не волновало, сойдёшь ты с ума или нет. Да и говорить подобные слова я тебе не стал бы.

Нет, не привык он всё-таки к таким речам. Что-то есть в них ненастоящее, такое, во что может поверить только наивный патетичный мальчишка. Но какой бы была жизнь без всех этих красивых слов, сказанных в нужный момент?

– Всю оставшуюся жизнь ты будешь нести в себе этот яд, но если вдруг подумаешь, что больше не в силах его вынести – вспомни, почему ты ещё в своём уме. Договорились?

– И это… всё? – недоверчиво спросил Рэд.

И взгляд такой недоумевающий, по-детски обиженный. Чего он ожидал? Требования положить свою жизнь, выполняя невообразимо секретную миссию? Больно нужна ему, доктору, чья-то жизнь. Со своей не совсем понятно, что теперь делать, а тут кто-то ещё повесить столь сложную задачу на него хочет.

– Нет, – серьёзно сказал Грег. – С тебя ещё стихи. Красивые.

Проходчик моргнул и на его лице появилась робкая улыбка. Заложив руки за спину, он повернулся спиной к доктору и неуверенно пожевал нижнюю губу. Что считать красивыми стихами? То, о чём думаешь с грустью, а не злостью? Что идёт из самой глубины?

Мне снится дом.

В нём

Парус алый –

На матери плечах усталых

Цветная шаль.

Только начав, Логрэд уже стал исподтишка поглядывать на Вериа, наблюдать за его реакцией. Ему вдруг захотелось, чтобы понравилось. Чтобы зацепило. Чтобы нашло отклик. Получится ли?

Мне снится дом.

В нём

Сказочные птицы –

То книги чудные страницы,

Что я читал.

Мне снится дом.

В нём

Тёплое удушье

Перины и больших подушек,

И холод покрывал.

Мне снится дом.

В нём

Всё знакомо,

И запах сена невесомый

Не покидал.

До щемящего чувства в груди знакомая картина встала перед внутренним взором, отчего перехватило дыхание, и он сбился с ритма. Почему не удаётся вспомнить лицо? Серые глаза, чёрные вьющиеся волосы… Это ведь не она? И слюна вдруг стала такой тягучей, горькой.

Мне снится дом.

В нём

Зарево пожара –

Как след от тонкого кинжала,

Что не достал.

Мне снится дом.

В нём

Никого.

Открытое окно.

И комом крик застрял.

Доктор тоже повернулся спиной к проходчику, неспешно наслаждаясь трубкой, тщетно пытаясь выпустить дым колечками, чему много раз его пыталась научить Джифф. Он молчал, подняв голову и прикрыв глаза, и у Рэда вновь защемило в груди, а в горле поселился неприятный ком. Кто был его Зверем, он уже решил. Чёрным, манящим, но, тем не менее, опасным и хищным. А это, получается, – Белый волк? Свободный и одинокий. Чужой.

– Вы собираетесь уходить?

Несколько раз быстро моргнув, будто бы только очнувшись, Грегори покачал головой. Конечно, он уйдёт. Не сейчас и не завтра. Чуть позже. Когда поймёт, что выполнил своё обещание и может заняться поисками ученика и…

– Пойдём. Посмотрю всё ещё раз, – просипел Вериа и почесал переносицу.

Боль в ногах не даёт сосредоточиться, и, тяжело дыша, я пытаюсь затаиться в кустах у реки. Приходит запоздалое осознание случившегося, с трудом удаётся подавить раздирающий гортань крик. Хватаюсь за уши, вдавливаю их в череп, впиваюсь длинными ногтями в тонкую кожу и чуть не отрываю их. Из открытого рта на землю капает слюна вперемешку с кровью – кажется, упав по пути, я выбил себе несколько зубов, но сейчас не до этого.

В воспоминании лучше понимаешь, что происходит. Я будто бы и внутри своего тела, и наблюдаю со стороны одновременно. Раскачиваюсь вперёд-назад и хочу убедить себя в ирреальности окружения, а вместе с тем вижу – вижу крадущиеся в тени силуэты чудовищ, вижу как их очертания изменчивы и непостоянны, вижу пылающие лунным светом глаза-лампы.

Сказать бы себе: «Вставай! Это сон. Видение. Ложь. Встань и встреться с ним лицом к лицу». Успокоить бы себя: «Вот, смотри, в твоих руках всё, что захочешь – и шпага, и пистолет, и стреляющее сгустками огня устройство Старого мира. Не бойся, будет совсем плохо – доктор обязательно вытащит тебя». Подбодрить бы себя: «Ты сильнее, чем кажешься. Ты можешь только пожелать, и весь этот мир исчезнет».

Странно. Вопреки ожиданиям, одна только мысль о попытке привести себя в чувство помогает. Я всё-таки набираюсь смелости, на пробу раскачиваю не до конца выбитый зуб во рту, сплёвываю под ноги и готовлюсь встретиться с монстрами лицом к многочисленным мордам. Но…

Их нет. Есть слепящие фары карет, показавшиеся мне глазами сотканных из теней чудищ. Есть выходящий из чрева одной из них высокий человек в чёрном. Я пячусь назад, он замирает как по команде, медленно снимает цилиндр и протягивает руку. Сколько ни пытаюсь, не могу различить его лица – оно кажется серой, незапоминающейся пустотой.

Вслед за ним появляется женщина в платье цвета индиго. Матушка показывала мне этот глубокий синий цвет со столь замысловатым названием, уж слишком долго я мучил её расспросами. Женщина красива, но совсем не похожа на первых красавиц нашей деревни – она кажется холодной, неприступной, тонкой…

Ледяная красота – рождается в голове мысль, и я невольно улыбаюсь. Мужчине кажется, что его спутнице, и он просит её подозвать меня и успокоить. Я поддаюсь и делаю шаг навстречу, и тёплые руки прижимают меня к стылой атласной ткани. И как такое можно носить?..

Не успеваю подумать о чём-то ещё. Тонкие клыки звериной пасти впиваются в плечо и сознание ускользает. Не в темноту, нет.

К свету.

Рэд лежал на медицинской кушетке и смотрел в потолок уже долгие десять минут. Сидящий рядом доктор не торопил его, но и не спускал глаз. При пробуждении мальчишка не кричал, не кусался, не пытался вырваться и убежать, как несколько раз до этого, что успокаивало и радовало. Однако от этого Грегори не становился менее бдительным.

– Больно, – еле слышно выдохнул парень и закрыл лицо руками.

Его глаза стали болезненно реагировать на яркий свет, но ничего с этим не поделать – брали своё мутирующие гены и проблемы из-за многочисленных манипуляций с памятью. Доктор даже не мог гарантировать, что в скором времени мальчишка не ослепнет, а огорчать неприятными подробностями не решался.

– Голова? – коротко спросил Грег.

– Нет. Жарко и колени болят.

Недовольно поджав губы, Грегори силой заставил Логрэда сесть и выпить таблетку. Проходчик не сопротивлялся, но и особого энтузиазма не выражал – реакция казалась вялой и заторможенной, и Вериа начал беспокоиться, не повредил ли он что-то в голове блондина.

– Что я могу сказать, – вздохнул мужчина. – Больше гуляй без тёплых носков и в одной рубашке на ветру. Пойду предупрежу Марка, чтобы тебя не выпускали.

Что-то забытое и спрятанное в глубине воспоминаний кольнуло сердце и разлилось теплом в груди, но он поспешил отогнать от себя наваждение. Это притворная забота, это всё из-за обещания помочь, это никак не привязанность. Нет, нет и ещё раз нет.

– Я же не мог так легко заболеть, – вяло улыбнулся Рэд. – Раньше…

– Раньше это тебе не сейчас, – пробормотал Грегори.

– Постойте!..

Слабые пальцы едва успели ухватить рукав медицинского халата и осторожно потянули на себя. Проходчик смотрел на доктора затравленным взглядом, полным мольбы. Повторно вздохнув, Грег подцепил ножку табуретки мыском ботинка, подтянул ближе и уселся на неё.

– Поговорить хочешь?

Разговоры нужны были. Грегори знал, что без них у Логрэда не получится пережить и принять всё то, что до этого умело скрывалось хитрым изобретением доктора Церика. Если бы Грэм советовался на этот счёт с Вериа… но чего уж тут над вылитой в раскалённый песок флягой воды плакать.

Да, нужны. Но, признаться честно, он уже порядочно устал от них. Или – боялся, что самый первый кирпич в строившейся годами стене может дать слабину и уничтожит всю кладку к Извечным?

– Может, мне… мне не надо было убивать Шати?

Вот, пожалуйста. Одни проблемы от этой совести, что и требовалось доказать. Не должно быть её у верных желтоглазых псов Центра, никак не должно быть. А сколько ещё таких вопросов будет впереди? Только рядом вряд ли окажется кто-то способный подыскать правильные слова. И что тогда?

– Совесть мучает? – прямо поинтересовался Грег, закуривая.

– Нет, – твёрдо произнёс он, сумев удивить доктора. – Он должен был ответить за свои преступления перед судом. Достаточно было бы ранить его?

– Ещё один идеалист на мою голову, – недовольно буркнул мужчина и почесал затылок. – Послушай, он ведь сам повёл себя самоуверенно и опрометчиво, так? Подставился и получил пулю. Он её заслужил?

Логрэд быстро загнул семь пальцев, подсчитывая веские, по его мнению, причины для немедленной казни архистратига. Загнул восьмой, подумал немного – и отогнул два разом.

– Ты ещё скажи, что это всё оттого, что у него детство тяжёлое было, что ему надо было помочь перевоспитаться и стать воплощением Возвышенного… – поняв, что по количеству болтовни он скоро сможет сравниться с Марком, Грегори оборвал сам себя.

– Вы сейчас шутите? – задыхаясь от негодования, выдавил из себя проходчик.

– Значит, заслужил. Значит, стоило того, парень. Надо было.

– Но…

Неужели и сам когда-то был таким? Точно также верил в справедливость, в закон? Или от этого самого закона сбежал? Трудно уже припомнить, как всё было на самом деле. Как-то уже привычно стало думать только вперёд, а назад оглядываться только за жизненным опытом. Огонь – обжигает, лёд – не всегда прочный. Люди – лживые.

– А если бы его оправдали? Если бы негодяем назвали тебя? Хочешь составить компанию Винсенту в казематах?

И почему большинство не может думать своей головой? Или – не хочет? Ладно Логрэд, у мальчика не все шестерёнки на место встали, ему помочь надо, распутать, дать вектор направления. Но много ли труда правильнозадать вопрос?

Грегори выругался. Ишь, самый умный выискался. Заразился всё-таки этой гнусной патетикой и манией величия. А может, виной всему старческая сентиментальность.

– Если…

– Да, это очень интересная игра. А что было бы, если… Помогает учиться думать наперёд на примере того, что уже случилось. Но так ли тебе это сейчас нужно?

Ох, Грег, знать бы ещё, что самому сейчас нужно. Что делать после всех этих «приключений»?

– Я не знаю, что делать дальше, – грустно улыбнулся Логрэд.

– Спешить уж точно не надо, – хмыкнул доктор.

Видишь. Не ты один такой, неприкаянный.

Леонора быстро пробежалась взглядом по экрану медицинского сканера и удовлетворённо кивнула, разрешая Адарэль выбираться из капсулы. Леди Аравеста не заставила долго ждать – её пугала огромная довоенная махина, пусть и предназначалась она исключительно для благих целей.

– Я всё же не понимаю, почему мы не собираемся спасать Винсента, – натягивая штаны и застёгивая рубашку, пожаловалась она.

Не желая отвлекаться от полученных данных, Лео молча пожала плечами, тогда как сидящий по другую сторону ширмы Марк был только рад возможности почесать языком. Не первый день она была занята осмотром вернувшихся из Центра, и как-то так вышло, что механик почти всегда оказывался рядом.

– Как почему, леди Адарэль? Вам известно, сколько людей мы потеряли в столь опрометчивой попытке штурмовать Центр? Сколько раненых осталось на поле боя просто потому, что нам не хватило рук? Сколько погибло, прикрывая пути отхода для остальных? Вам не стыдно думать только о себе и своей наивной влюблённости?

– Хватит! – не выдержала Леонора. – Прекращай вымещать своё плохое настроение на других.

– Спасибо, Лео, но не надо думать, что я не могу постоять за себя, – Аравеста отодвинула ширму и одарила Гонтэ ледяным взглядом. – Считаешь себя самым умным? Взял бы и убедил Грегори помочь нам.

Марк скривился и высунул кончик языка.

– Ах, доктор Вериа!.. – пропищал он, всплеснул руками и затрепетал ресницами. – Спасите нас, доктор! Мы без вас совсем ничего не можем, доктор!

– Ты поругался с ним? – приподняла бровь Лео. – Это – вся причина твоего ворчания?

Возмущению безумного гения не было предела. Выпрямившись, он пренебрежительно фыркнул и гордо задрал нос.

– Ещё чего. Это он – он! – со мной поругался.

– Тоже мне, достижение, – буркнула Ада. – Совсем как дети.

Механик открыл было рот, чтобы возразить девушке, однако в голову ему пришли более веские слова, чем пустые попытки задеть.

– Ну, если я, по-вашему, совсем как деть, то чинить оборудование и помогать с ним мне, видимо, не стоит, – Марк скрестил руки на груди. – Буду реветь и требовать леденцы на завтрак, обед и ужин. Будете тогда знать.

На самом деле он не особо понимал, почему продолжает тратить своё время, проводя его на базе мятежников, вместо того, чтобы вернуться к собственным исследованиям. Или почему предпочитал общество каких угодно людей анализу информации, что удалось утащить из центрального мейнфрейма. Или зачем он приходит жаловаться к Леоноре, у которой и так забот хватает. Или зачем вообще жалуется. В любом случае, всех этих «или» было достаточно, чтобы проанализировать собственное поведение и понять, что к чему. Но киборг упорно старался думать как можно меньше. Возможно, ему хотелось показать всем вокруг, что ничего ужасного не случилось, но нарастающее напряжение и появившуюся трещину, казалось, было видно невооружённым взглядом. Кто встанет во главе остатков восстания? Что делать дальше? Пока эти вопросы не задавались, но рано или поздно… так или иначе…

– Тогда мне нечего здесь делать, и тебе, увы, некому ныть о Грегори, – всё-таки отлипнув от экрана сканера, Леонора со смешком посмотрела на мужчину.

– Бессердечная ты. И злая, – поморщился и тяжело вздохнул он, после чего повернулся к Аде: – Я сделал всё возможное, но вряд ли доктор Грегори захочет вмешиваться в наши разборки ещё хоть раз.

Адарэль безразлично пожала плечами, судя по всему, не ожидая ничего другого.

– Ну и пошёл он к Извечным в задницу. Сами справимся. Ты сможешь достать такую же штуку? Которая огнём стреляет.

– Это называется бластер.

– Не важно, как это называется, – насупилась девушка. – Сможешь?

– Ты собираешься в одиночку вытаскивать Винсента? Не хотелось этого признавать, но я бы всё-таки посоветовался с доктором на этот счёт. Не подскажет, так точно отобьёт желание что-то делать раз и навсегда, – Марк протяжно вздохнул и почесал затылок.

– Разве доктор Вериа становится особенным только потому, что пришёл из-за Стены? – Леонора внимательно посмотрела на товарищей. – Разве он нам что-то должен, обязан помогать? Мы ждём от него чуда, будто он сам Возвышенный во плоти. Надеяться на других так по-человечески.

– Ты на него похожа, – недовольно поморщился Гонтэ. – Это раздражает. Откуда в тебе всё это?

– Я его лучшая ученица, – приподняла уголки губ она, однако глаза остались серьёзными. – Естественно, что во мне есть что-то от него.

– Исчезни, наваждение! – простонал он в ответ и спрятался за ширмой.

С минуту все молчали, погружённые в собственные размышления, пока тишину не нарушили судорожные всхлипывания Адарэль. Шок от произошедшего спал, и запоздалые эмоции решили взять своё, перерастая в истерику.

– К чему тогда… Зачем все эти жертвы? – кусая губы, выдавила леди Аравеста. – Это какая-то бессмыслица! Неужели всё могло так обернуться? Как… как?!..

– Всё было не зря, – Марк подошёл ближе и приобнял её за плечи. – В конце-то концов, мы же живы.

– А ещё один вечный ребёнок, кажется, начал взрослеть, – мелко захихикала Лео.

========== XXI ==========

XXI

Идеально чистая мастерская безумного гения, похожая больше на пустую и заброшенную, заставляла Лайэта нервничать. Холодок опасности то и дело пробегал между его лопаток, от чего мужчина передёргивал плечами и косился на дверь. От взбалмошного и неуёмного, повсеместно известного и весьма эпатажного изобретателя Марка Гонтэ бывший проходчик ожидал чего-то ошеломительного или, как минимум, необычного – до этого Лайэт видел его лишь издали, предпочитая довольствоваться слухами. Реальность оказалась прозаичной, и это сбивало с толку.

Пацан рядом тоже не казался спокойным, не снимал руки со странной кобуры на поясе и предпочитал держаться поближе к своему «телохранителю». На северной базе Ирия находился впервые и, судя по всему, решил некому не доверять. Кроме Лайэта по правое плечо. Странно, но парнишка то ли наивно полагал, что его защитят, то ли всерьёз привязался к невольному напарнику.

Они прибыли на базу несколько часов назад, и практически сразу их отправили сюда, забрав Рейки и Мири. Лайэт считал свои обязанности на этом выполненными, однако уходить так просто он не хотел. Как минимум, нужно было рассказать последние новости из Столицы, узнать, как обстоят дела у мятежников, и уточнить, не нужна ли его помощь. Да и поиски Джифф надо было откуда-то начинать.

– Прошу прощения. – Марк вошёл в комнату торопливым шагом. – Я не был готов к свалившимся на мои хрупкие плечи полномочиям, так что немного забегался и опоздал к вам. Но, надеюсь, вы мне это простите? Уже прощаете? Очень хорошо. Отлично! Благодарю вас, дорогие гости. Нижайше благодарю.

– А как же Джифф?.. – вырвалось у Лайэта.

Ему казалось, что никаких поисков не потребуется. Что Железная Леди здесь, приняла на себя командование, встретит их и легко и непринуждённо улыбнётся, будто бы ничего и не случилось. И после этого он считал Ирию наивным?

– Мы предпочитаем думать, что она жива, но по каким-то причинам скрывается, – виноватая улыбка не покидала лица Марка. – Присаживайтесь, прошу, – он указал на высокие стулья, – мне о многом надо с вами поговорить.

– Как получилось, что желавший держаться в тени стал главным? – беззастенчиво спросил Ирия, проигнорировав предложение механика. – Я так понимаю, это вы сейчас отвечаете за всё здесь?

– Правильно понимаете, – кивнул тот и цокнул языком, – правильно. Ничего от вашего зоркого глаза не скрыть, вы видите меня насквозь, светлейший господин. Мы с вами не знакомы, но я наслышан о вашей семье, весьма наслышан. Неужели я не заслуживаю время от времени покомандовать? Наверное, я плохо справляюсь с новой ролью, и стоит передать её вам? Как думаете? Нет-нет-нет, можете ничего не говорить, я вижу это желание, эту жажду, эти благие стремления в вашем суровом взгляде! Сей момент, светлейший господин, сей момент. Вам придётся немного подождать, пока я оповещу…

Лайэт оглушительно чихнул, и молодой лорд был несказанно благодарен ему за прерванную тираду Гонтэ. И ведь как-то и Нивес, и отец Райт умудрялись находить с ним общий язык. А может, это такая проверка на вшивость? Вот и щебечет аки влюблённый скирг по весне. Язык без костей – это точно про него.

– Новое правительство созывает Совет через три дня. Мне показалось, что вам пригодится эта информация, – Ирия чуть наклонил голову, изучая собеседника. – И нет, я не претендую на главенствующую роль. Просто интересно, с чего вдруг…

– Больше некому, – развёл руками Марк, и парню на миг показалось, что в его глазах мелькнули синие искры. – Здесь одни женщины, дети, раненые и старики. И никто не хочет брать на себя лишних обязательств.

– А у вас, значится, с ответственностью всё путём? – усмехнулся бывший проходчик. – Новый мундир не жмёт, а?

Механик недоумённо оглядел свою замызганную рубаху, не сразу поняв, что имеет в виду желтоглазый. Взъерошив волосы на затылке, он легко рассмеялся и пожал плечами.

– Кому-то нужно это делать. Нельзя взять и убежать от проблем, господин дезертир. Простите, не знаю вашего имени. Ох, а мы ведь так и не представились как подобает! И вправду не готов ко всем своим обязанностям, из дырявой головы столько всего вылетает на бегу. Что же, позвольте исправить эту оплошность. Марк Гонтэ, временный командующий армии Освобождения, к вашим услугам. Вы, я так понимаю, Ирия Бретон? А вы?..

– Лайэт, – прищурившись, представился мужчина. – С вами дети будут в полном порядке?

– О Мирике можете не переживать, а вот насчёт мальчика… К сожалению, доктор Грегори отправился по своим делам, и вы с ним так некстати разминулись. Впрочем, не думаю, что ему здесь будет плохо, а доктор, смею надеяться, вернётся к нам.

– Что вы планируете дальше? – оглянувшись на «телохранителя», Ирия чуть было неосознанно не потянулся к нему рукой, будто бы ему требовалась поддержка. – Вы собираетесь распускать людей или я могу рассчитывать на поддержку в нужный момент?

– О-о! – протянул Марк и радостно хлопнул в ладоши. – Что я слышу! Светлейший господин не хочет опускать руки. Что же, не могу не согласиться на ваше предложение, однако не в ближайшее время. Видите ли, люди подавлены, большая часть из них серьёзно ранена, а другая – это женщины, дети и, опять же, старики. Но – непременно, непременно. В скором времени. Возможно, через год или даже два.

Парень закашлялся от удивления. Невольный командующий обсуждал возможную революцию таким тоном, будто собирался на светский раут или пикник. И «через год или два» для него – в скором времени? Хотя, он прав. В таких вопросах лучше не торопиться и подготовиться основательно. За сколько лет Винсент начал планировать недавние события? Об этом ещё предстояло расспросить.

Однако идти по стопам священника отчего-то не хотелось.

Круговерть огней сбивала с толку, невыносимо рябило в глазах, и отчего-то в груди образовалась стягивающая лёгкие тяжесть. За всё время, что провёл в Дженто, Грегори ещё ни разу не участвовал в селянских праздниках, хотя неоднократно наблюдал за ними со стороны. Традиции северян кардинально отличались от того, с чем он познакомился в Аласто. Начать хотя бы с того, что светлые господа без стеснения плясали в одном кругу с чернью, ели с одного стола и пили отменное вино из хозяйских запасов. Доктор не знал причину гуляний, потому как сбор урожая давно закончился, а зима даже не вступила в свои права, чтобы провожать её.

Отыскать отца Джифф казалось непосильной задачей. Вериа понимал, что он где-то здесь, успел уже расспросить нескольких людей, но и хотя бы одно знакомое лицо так и не встретил. Однако внимание доктор к себе привлёк, и вскоре нашли его самого. Долговязый белокурый юноша застенчиво улыбнулся, встретившись с Грегом взглядом, и жестом подозвал к себе.

– Чем обязаны, доктор? – после взаимных неловких расшаркиваний спросил Шоэн.

Припоминая, что парень приходится Железной Леди то ли племянником, то ли двоюродным братом, Грегори всё-таки не стал начинать разговор, ради которой он сделал огромный крюк по пути. Вместо этого он попросила Шоэна отвести его к лорду Найресу, ссылаясь на некоторые важные вопросы, обсуждать которые можно лишь с ним.

– Это касается тётушки? – мгновенно догадался юноша, пытаясь заглянуть в глаза доктору.

Вериа чувствовал себя виноватым и старательно избегал этого. Он с удовольствием перевёл тему или отшутился, если бы не проклятый ком в горле и тянущее чувство в груди. Да что это с ним такое?

– Вынужден настоять.

– Идёмте, – вздохнул юноша.

Лорд Нивес непринуждённо обсуждал со старостой селения за кружкой пряного вина что-то касаемо подготовки земли к посеву. Издалека заметив доктора, мужчина на мгновение не смог совладать с собой, и в его глазах промелькнули смешанные эмоции, в которых Грегори смог различить и печаль, и облегчение.

– Здравствуйте, Грег. Насколько плохи новости?

– Вот так вот сразу? – неловко усмехнулся он. – Вы даже не дадите мне шанса подобрать правильные слова?

Логрэд, конечно, пару раз укусил лечащего доктора, но разве гиперактивное чувство вины передаётся через укус? И, как на зло, рука зачесалась. Не хотел он выдавать своего состояния, только от зоркого глаза Найреса ничего не скроется. Ничего. Даже…

– Я думал, если она жива… вам бы она точно дала знать. Выходит, что… – в горле неожиданно пересохло. – Простите, я не сумел сберечь её.

– Случись такое, вы знали бы первым, – покачав головой, возразил лорд Нивес. – Вам не за что просить прощения, Грегори. Вы ничем мне не обязаны, не давали никаких обещаний, да и… Джифф была умной девочкой и наверняка знала, чем всё закончится. Не считайте её наивной дурочкой, её любовь к вам… Впрочем, не важно. Что хорошего можно найти в слезливых бреднях старика?

Он залпом осушил кружку с вином и нарочито громко рассмеялся.

Была. Вот так вот. Просто. Легко. Улыбаясь, пусть и горько, Найрес признал смерть любимой дочери. Почему-то Грегори ожидал яростных обвинений, гневных тирад, упрёков – чего-то такого, на что можно отреагировать взаимными криками, помахать кулаками или даже пальнуть – хотя бы разочек, и совсем не обязательно в кого-то попадать. Или, скорее, он ждал – жаждал? – причины выплеснуть все те чувства, что кипели под прочно приваренной к лицу маской отчуждённости. И надежды на эту причину оказались тщетны, и что теперь?

– В конце концов, – прикрывая дрожащей рукой глаза, прошептал старик, – гонца нельзя винить за плохую весть.

Доктор крепко сжал челюсть и опустил голову. Не наивным ли было полагать, что она всегда будет рядом? Наивно. Но тише, Грег, тише. Спокойнее. Мир на этом не заканчивается.

И что теперь?!

– Вы останетесь на ночь? – как-то буднично спросил Найрес, отчего Вериа вдруг пришёл в себя.

Не заканчивается. Это всего лишь женщина. Таких было множество и в той, забытой, жизни, и все они уходили, оставались далеко позади, а он шёл вперёд. Да, женщина. Всего лишь.

– Нет, – улыбнулся он. – Не хочу быть вам в тягость. Благодарю, что уделили время.

– Лёгкой дороги. Шоэн проводит вас. Здесь легко заблудиться.

Теперь в Столицу. А что дальше… нет, это можно решить позднее. Потом. Всё потом. Сейчас – идти до изнеможения, до сбитых подошв, до кровавых мозолей. Чтобы болели ноги. Не сердце.

– Какого цвета были её глаза? – невольно вырвался у Грегори вопрос.

Найрес отвернулся и ничего не сказал.

– Серо-синие. Как грозовые тучи, – вместо него ответил Шоэн и прерывисто вздохнул.

– Спасибо.

Сделать вдох получается с трудом, и я борюсь с желанием разорвать собственную гортань или вывернуть рёбра наизнанку. Доктор предупреждал, что будет больно, если попытаюсь специально вспомнить что-то из своего прошлого. Просил не давить, не гнаться за призраками – просто плыть по течению, растворяться в волнах. Прогонять их, если будут страх и ужас. Не доводить до того, что не смогу вырваться из плена сам.

Конечно, я не послушался его. Но так ли… что вообще важно сейчас?

Голова раскалывается. В нос забиваются клубы дыма – едкого, смешенного с химикатами, выворачивающего наизнанку. Демонического. Спиной чувствую неодобрительный взгляд Грега, но это не важно сейчас. Не хочу поворачиваться и говорить с ним. Потому что он сбежал и оставил меня одного. Потому что…

Ничего не важно.

Это не церковь. Не тот страшный сон. Нет ни кафедры, ни огромного витража, ни светящей через него луны. Есть она. Леди Мириам Грэм. В разодранном вечернем платье, с размазанной по щекам алой помадой, растрёпанными волосами. И слёзы запрятаны где-то в глубине льдистых стальных глаз. Есть комната, и я сижу, забитый в угол, потому что меня здесь не должно быть. Я боюсь, что меня заметят и будут ругать, отправят в комнату и не разрешат выходить оттуда хотя бы в сад.

– Он считает, что я ему так просто отдамся! – истерично смеётся она, и вещи со стола летят на пол. – Грязный ублюдок. Выродок. Желтоглазый выродок!

– Мириам! – молящий мужской голос из коридора. – Прошу тебя, пожалуйста!..

– О нет, дорогой мой. Только попробуй пересечь порог моих покоев, и я тебя уничтожу. Ты думаешь, если я женщина, то без своего любимого муженька не могу ничего? Иди!..

С трудом делаю второй вдох. Голова раскалывается сильнее, что-то пробирается из неё наружу. Всё ещё чувствую, что за спиной Грегори. И я понимаю, что он ни в чём не виноват. Что он не обязан сидеть рядом со мной, словно нянька. Он предупредил меня. Он объяснил, что следует и не следует делать. Я не должен скидывать всю вину и злость на него.

– Иди ко мне!

Ласковая улыбка, спокойный тон и неизменный медицинский запах. Прекрасная женщина передо мной – та же самая леди Грэм. Но прекрасной делают её не уложенные волосы, не аккуратно подкрашенные ресницы, не шёлковая блузка с вышивкой-узором под медицинским халатом. Глаза. Свет изнутри. Идея, которой она живёт.

– Ну, Логрэд. Чего ты застыл?

И клубы дыма вновь подступают со всех сторон, забиваются в глотку, и я понимаю – теперь точно не сделать ни одного вдоха. В серой демонической пелене, насмехаясь, мелькает силуэт Зверя. Кричать нет никакой возможности. Некого позвать на помощь. Я остался один на один с…

Нет, Мириам – никакой не Зверь. Она не сводила меня с ума, она никогда не делала мне ничего плохого. Она хотела, чтобы я был здоров и счастлив. А я… я…

– Убей меня!.. – Не просьба – приказ.

Не хочу. Нет. Не буду я этого делать, сколько ни приказывай. Сколько ни… Да, точно. Это ведь уже случилось. Вот и пистолет, вот и пули про запас. Да, стреляй. Всё равно уже ничего не изменить.

Потому что в моей голове то, из-за чего я не могу ослушаться приказа.

Потому что Он укусил её точно так же, как и меня.

– Но хотя бы здесь, – сквозь слёзы улыбаюсь я, чувствуя взгляд Грегори, – хотя бы здесь я могу… я сделаю всё так, как хочу.

И опускаю револьвер.

А он поменялся. Если не брать в расчёт исхудалое лицо, выпирающие скулы и испорченный цвет волос – изменился. Да и не важны все эти внешние детали, нет в них ничего по-настоящему меняющего, когда душа за зеркалами-глазами остаётся прежней. Скованной, измочаленной, измазанной кровью. Пустой.

Марк встряхнул головой. От прямого взгляда проходчика бросало в холод, но не ужасающий. Скорее возникала мысль, что он никогда не знал настоящего Логрэда, общаясь до этого с бледной тенью и закрывая глаза на все странности. Уверенный, что ничего не исправить и помочь никак нельзя. Вот так просто взять и поменять человека. А доктор, выходит…

– И ты тоже? – вздохнул механик.

– Я бы не стал тебя беспокоить. Слышал, ты очень занят полным восстановлением базы и свалившимися на тебя обязанностями командующего, так что… На выходе сказали, что без твоего разрешения меня не выпустят.

– Ах да. Точно. Грегори беспокоился, что ты опять заболеешь, – он устало потёр виски и зачем-то зашарил взглядом по столу. – Как-то вылетело из головы отозвать приказ. Признаться честно, даже не подумал, что тебе захочется сбежать. Прости за такую оплошность.

– Ничего, – по-детски хихикнул Рэд, встал по стойке и отдал честь. – Позвольте дезертировать, сэр.

Да, изменился. Шутит вон, не саркастично-натянуто, не колко и ядовито – легко и просто. Ребячится. Как и положено парню его лет, который не думает о пролитой крови, о чьих-то смертях, о том, что своими руками… Ему не отпустить весь тот ужас, но он хотя бы пытается. И это заслуживает уважения. Это похвально.

– Разрешаю, э-э… Извечные раздери, с протоколом у меня всегда дела были плохи. Дезертируй, короче. Мы тебя преследовать не будем, даже снарядим в дорогу. Или?..

Грегори сумел повлиять на него. А что сделал ты? Хотя бы попытался?

– У меня всё есть, – хлопнул по заплечному мешку Логрэд, приподнимая плащ-палатку.

– С сестрой не попрощаешься?

Вопрос за вопросом. Потому что не хочется отпускать.

– Она обязательно увяжется следом, а со мной… ей не место рядом. Не спрашивай, почему так. Я просто чувствую… нет, знаю. Если она уйдёт со мной, всё закончится весьма плачевно.

– Никак пророком заделался? – рассмеялся Марк.

– Называй, как хочешь, – пожал плечами парень.

– И куда ты подашься?

Рэд поморщился. Допрос механика отзывались пустой неизвестностью в голове. Он не знал, с чего вдруг захотел сбежать. Но не врал. Действительно чувствовал – знал, – что только так будет правильно.

– Не знаю. Может, стану новым Верховным. А может, поселюсь где-нибудь на краю Аласто и стану священником, буду учить детей считать и читать, помогать заблудшим душам.

А что будешь делать ты, Марк?

– Тогда, – Марк поднялся со своего места и потянулся, – три года назад ты притащился ко мне с этой девчонкой и сказал, что она твоя сестра. Я не стал с тобой спорить, хотя знал, что никакой сестры у тебя отродясь не было. Я не побежал за доктором, как ты и просил, хоть ты был изранен с ног до головы и то, что ты мне рассказывал о подземных лабораториях Центра, смахивало на бредни сумасшедшего. Но знаешь, что я сейчас скажу тебе, Рэд?

Проходчик поднял голову и встретился с мужчиной взглядом.

– Ты окончательно сбрендил, дорогой мой друг. Не важно, что там сделал с тобой Грегори, вылечил он тебя или нет. Ты сбрендил.

Логрэд сжал кулаки и отвернулся.

– Теперь, когда ты сбрендил, я могу сказать это с чистой совестью. Психи своих не бросают! – безумно захохотал механик, подходя ближе и ероша волосы на голове Рэда. – Будет нужна помощь, это мы мигом. Только свистни!

========== XXII ==========

XXII

Надо было сбежать по дороге. Выгадать подходящий момент, стащить запасов хотя бы на пару дней – и уйти. Но метаться было уже поздно, и Рейки через силу пытался избавиться от ненужных сожалений об упущенной возможности. Отсутствие Грегори в конечной точке путешествия не сильно способствовало этому.

Мальчик со вздохом посмотрел на кровать Мирики. Рэд ещё день назад был совсем рядом, но избегал общества сестры – то ли из-за неотложных дел, то ли по каким-то личным причинам. А она, разумеется, боялась, что чем-то рассердила брата, поэтому он не хочет её видеть. Ни Марк, ни Леонора не осмеливались сказать ей, что Логрэд ушёл. Сбежал, не попрощавшись, не сказав ни слова. Рея злила эта выходка, но что он мог бы сделать? Попытаться поколотить проходчика? Задержать его?

А Мири то и дело утаскивают в медицинский блок, берут анализы и пытаются что-то найти. Сказали, что она особенная, но что такого особенного может быть в восьмилетней девчонке? Да, сообразительная, ответственная… с таким-то безобразным братцем какой ещё можно быть?

– Привет, – вошедшая Лео выглядела обеспокоенной. – Можно?

Рей попытался вскочить с кровати, но запутался в незастеленном одеяле и встретился носом с полом. Девушка невольно хихикнула, прежде чем поспешила на помощь. Впрочем, мальчишка и так отказался от неё, опасливо косясь на Леонору.

– Я отвлекла тебя от каких-то важных размышлений? – тщетно пытаясь скрыть улыбку, спросила она. – Ты поэтому пропустил обед? Или задумал побег совершить?

Красный до ушей Рейки завернулся в одеяло, оскорблённо отвернулся и забрался в угол. Леонора раздражала его. Университетская птичка, лучшая ученица факультета, на котором преподавал Грегори. Он не хотел признаваться себе, что злость на девушку была вызвана ревностью. Мало приятного чувствовать себя брошенным – точно также себя ощущала когда-то и Лео, но Рей верил, что был для доктора Вериа особенным учеником. Тем, кого обучают не из-за обязательств или работы, а просто потому… потому что…

– А вот возьму и… и тоже сбегу! – буркнул он под нос.

– Что-что?

Мальчишка походил на взъерошенного оскорблённого воробья. Будто бы хитрая ворона утащила прямо из-под его клюва лакомый кусочек.

– Сбегу! Отыщу Грегори, и!.. и…

– А с кем же тогда будет Мири? – Леонора села рядом и дотронулась до плеча мальчишки.

– С вами, – блеснул карими глазами из своего укрытия Рей. – Я же могу вам доверять? Учтите, когда я вернусь…

– Значит, ты всё-таки не считаешь меня ужасной, – рассмеялась она и облегчённо выдохнула. – А я-то боялась. Ну-ну, выбирайся оттуда. Я не буду кусаться, обещаю.

– И Мири вы тоже не будете кусать? – недоверчиво поинтересовался он.

– Нет, конечно. Ох, Возвышенный. Ты беспокоился за неё всё это время? Хочешь сходить к ней? Она ещё немного слаба, но с ней всё в порядке, даю слово.

– Зачем она вам? – шмыгнул носом Рей.

Леонора потёрла переносицу и отвела взгляд. Не говорить же ему, что все свои исследования и разработки леди Грэм запихнула в собственную дочь? А если и говорить, то как? Джифф говорила, что об этом знает только она да Грегори. Что Лео может поделиться с кем-то ещё на своё усмотрение, но лучше не рисковать. Если бы под рукой были хоть какие-то записи исследований Мириам, если бы было ясно, с чего начинать…

– Ты же знаешь про вирус? Помогал доктору Грегори, когда тот делал вид, что работает на штаб в Аласто? – получив утвердительный кивок, она ободряюще улыбнулась мальчишке и продолжила: – Леди Грэм… жена Верховного канцлера очень переживала за людей и много лет искала лекарство. И у нас есть основания полагать, что Мирика может нам с этим помочь.

Не по годам сообразительная, схватывает всё на лету, а любой след от взятия крови заживает у неё через несколько часов – ещё бы не было оснований. От детей не бросает в дрожь, стоит им посмотреть на тебя. И глаза янтарно-жёлтые, будто она уже родилась с ними. Потому что не может ребёнок до пяти лет выдержать переход. Ну не могла же леди Грэм заставить собственную дочь проходить через муки Извечных? Выходит, взаправду – родилась такой?

– Если вы сделаете ей больно, я вас не прощу.

– Не переживай, будет с твоей леди всё в порядке. Я и сама не думаю, что здесь вам будет хорошо, поэтому я к тебе с предложением. Давай вместе найдём Грегори? Как думаешь, где он может быть?

Рейки задумчиво почесал кончик носа и растянул губы в улыбке. Разумеется, у него были предположения.

Лайэт нашёл Ирию в самом дальнем углу сада, у покрытого тонким слоем льда небольшого пруда. Ночью похолодало и выпал снег – противный и серый, напоминающий о недавних пожарищах. Беспорядки продолжались ещё какое-то время, по инерции. Люди никак не желали смириться с тем, что восстание захлебнулось собственной кровью. А теперь вот – серый снег. И стоило его увидеть, как Лайэт сразу понял, что не может больше сидеть псом на привязи, охранять «хозяйский» дом и бежать всякий раз к ноге, как того потребуют. Ему надоело играть выпавшую роль, и это означало только одно – пора сваливать. И подальше. Пока не возникла жажда изничтожить то, что так опостылело. Пока ещё есть возможность совладать с собой.

Пацанёнок с отсутствующим видом сидел на корточках, выкручивал пальцами колкую береговую траву и бросал её в воду. Судя по расползающимся в разные стороны пожухлым клочкам, находился он здесь не меньше получаса. Зажав губами сигарету, желтоглазый стянул с себя мундир и накинул на плечи парня – тот был в лёгкой пижаме. Сейчас ему, конечно же, плевать на холод, но потом – Лайэт надеялся на это – пацан ещё скажет спасибо. Или хотя бы подумает с благодарностью о широком жесте «телохранителя».

– Ты выглядишь подавленным, – первым нарушил гнетущую тишину дезертир.

– Спасибо, что сообщил, – нехотя отозвался Ирия. – Сам я об этом, конечно, не в курсе.

Присев рядом, мужчина недовольно цокнул языком. Даже тапочек не надел, ну что за безмозглый парнишка! Выдрать бы ремнём его хорошенько, и плевать, что не дастся. Скрутить и…

– Папашка опять чем-то обидел?

– Сестра заболела, – с трудом выдавил он.

– И ты решил её поддержать? – хмыкнул Лайэт. – Полежать рядом в тёплой постельке?

От негодования пацан даже шлёпнулся на задницу, смешно раскинув ноги. Зато, вроде, немного пришёл в чувство, очнулся от подавленного оцепенения и тяжёлых мыслей. Правильно, так и надо. Не злись на самого себя. Не важно, что там произошло – ты не виноват. Рядом сидит неотёсанный чурбан, на него и ругайся, на нём и срывай злость. Хочешь, бросайся с кулаками. Только не думай, что в ответ ничего не прилетит, ага.

– Не понимаю я, что тут ужасного, а? Вы же богачи! Вызывайте какого-нибудь профессора из Университета, он вам её мигом, значится, на ноги поставит.

– Ты ничего не понимаешь! – вышел из себя молодой лорд и уж было замахнулся для удара, но вовремя сумел остановиться. – Идиот.

– Конечно идиот. Только ты тогда кто? – хмыкнул мужчина и ущипнул «хозяина» за босую ступню.

Ишь ты. И не заметил, как сам привязался к парню. Будто бы сын или младший брат, которого у Лайэта не было и никогда уже не будет.

– Она в Аласто, – снизошёл до объяснений он, – и там сейчас эпидемия. А отец… он запер её в сарае и приказал никому к ней не подходить. Она же умрёт там! Она одна, ей страшно, её выворачивает наизнанку от боли и неизвестности, а он!.. Он даже никого вызывать не хочет, потому что это «плохо скажется на имидже».

Извечные побери. Вот оно как. И почему-то именно сейчас в голову не лезут никакие слова – ни поддержать, ни ответить что-то колкое, чтобы выдернуть пацана из мрачных дум новой вспышкой злости.

– Это вынужденная мера, Ирия, – только и смог произнести Лайэт.

А ведь он даже на отца не злится. Понимает в глубине души, что лорд Сигиз прав – девочку не спасти, так что лучше её изолировать. Чтобы никто больше не пострадал. Чтобы не пришлось кого-то ещё запирать. Но не Лайэту судить, о чём в действительности думает глава Бретонов – имидж или попытка защитить семью.

– Ир, Ри… как угодно, только не полным именем, – выдавил он и спустя мгновение добавил: – Пожалуйста.

– Хорошо, – согласился желтоглазый, вставая и протягивая руку. – Значится, Ри. Пойдём, а? Тебе не помешает сейчас укутаться в одеяло и выпить кружку чая побольше. Иначе есть вероятность, что и тебя запрут в сарае, потому что сопливый наследник – позор для седин твоего папаши.

– Я не удивлюсь, если он приказал кому-то из слуг поджечь тот сарай.

Поднять Ирию оказалось лёгкой задачей – оп, и вот пацан уже на ногах. Невесомый, совсем как пушинка. И откуда в нём столько внутренней силы, злобы, но при этом – желания помочь, исправить? Не потянуть ему всё на себе, ой не потянуть.

– Никто не удивится. Матушка только подожмёт губы, но ничего ему не скажет.

Так легко об этом говорит. Легко и горько. Свыкся уже, наверное, с мыслью о том, что против отца не может ничего сделать. Пока что. Да. Именно этим «пока что» он, быть может, и утешается всякий раз, стоит почувствовать собственное бессилие. Лайэт догадывался. Потому что сам был таким в детстве.

– Она любит и уважает его? – с дуру ляпнул он.

– Она не хочет терять деньги. Отец женился на ней потому, что она была из знатной семьи, пусть и обнищавшей. Выгода – это всё, о чём он может помыслить. О чём думают все в этой семье.

– Но за сестру ты, тем не менее, переживаешь, – хмыкнул дезертир. – Если ты из этой семьи, в чём твоя выгода тогда, а? Зачем ты забиваешь себе голову?

А его ровесники, поди, на охоту ездят, хвастаются новыми винтовками, танцуют с прекрасными леди на балах, выбираются тайком в Нижний по злачным местам, ищут приключений в борделях да сорят деньгами, а не пытаются строить из себя взрослых. Наслаждаются своим положением, не тяготятся им, как некоторые. Тяжёлый случай, совсем тяжёлый. Не Лайэту же в публичный дом вести пацана? Да и что тот скажет? «За кого ты меня принимаешь»?

– Потому что она не заслуживает такой смерти! – выпалил Ри и вцепился пальцами в волосы. – Потому что ей всего двенадцать! Только потому, что она без спроса пошла к реке и её… её…

– А меня продали на опыты в Центр только потому, что я был лишним ртом в семье. Скажешь, тоже этого не заслуживаю, а? Скажи, давай же. Скажи. Лучше мне от этого станет? А остальным, как думаешь?

– Именно поэтому я и хочу, чтобы подобные моему отцу подохли в один день! – сквозь слёзы прокричал парень и беспомощно ткнулся лбом в плечо Лайэта. – Мне больше ничего не нужно.

– Только всеобщее счастье и мир во всём мире, – тяжело вздохнул мужчина и провёл рукой по волосам пацана. – Всего делов-то, действительно. Плёвая задачка!

– Смейся, сколько хочешь, – проворчал Ри, – а я всё равно буду пытаться.

Ну что за ребёнок! И что с ним прикажете делать?

– А я разве смеюсь? – повторно вздохнул желтоглазый и одним щелчком отправил недокуренную сигарету в пруд. – Ты видишь хотя бы тень улыбки на моём лице? Я вообще-то хотел тебе сказать, что собираюсь линять из этого прогнившего насквозь города да поскорее.

– И почему тогда ты всё ещё надоедаешь мне своим присутствием? – надменно фыркнул пацанёнок, мгновенно закрываясь привычной скорлупой.

– Не оставлять же тебя одного разводить сырость, в самом деле.

Ирия выглядел всё таким же высокомерным индюком, но что-то в его взгляде всё-таки проскользнуло. Такое, что Лайэт самодовольно ухмыльнулся.

Только кто теперь в ком больше нуждается?

Писк в ушах не даёт сосредоточиться. Я сажусь на мягкой кровати, кутаюсь в одеяло и бреду к окну. Не могу вспомнить, что это за день. Тёплое уютное утро, моя небольшая комнатушка… и сколько я спорил с отцом, что мне не нужны огромные покои, подобающие статусу сына Верховного канцлера? Но удалось только благодаря матери – Мириам, – которая без устали уговаривала его. Ей достаточно было попросить. А она уверяла, что стоит прислушаться к моему выбору. Что я уже достаточно взрослый. Забавно.

Не могу вспомнить, когда этот день – так правильнее. Помню только, что накануне получил в подарок парадный доспех и шпагу. Грэм всё просил встать ровнее, расправить плечи, улыбнуться… хотел запечатлеть момент. Дядюшка Вин за его спиной корчил рожицы, но скорее не смешил – злил неимоверно. И отец расстроился, что на снимке я вышел слишком угрюмым и зажатым.

Глаза слепит яркое солнце. Сквозь тёмные занавески его совсем не видно, и к подобному я не был готов. Прислоняюсь лбом к стеклу и жду, пока не привыкну. Знаю, что для меня это вредно и даже опасно, но тягучая боль чем-то даже приятна.

Сегодня наконец выпал снег, превратив мир в серо-белый. Я смотрю на него сквозь забрало ресниц, боясь спугнуть волшебство мгновения, но… раздаётся стук в дверь, и я невольно оказываюсь по другую сторону занавесок. Только бы не матушка, только бы не…

Не пойму, с чего вдруг чувствую себя нашкодившим провинившимся ребёнком. Я же не делал ничего возмутительного или запрещённого? Но хочется спрятать руки за спину и уставиться в пол, чтобы случайно не встретиться с чьим бы то ни было взглядом.

– Доброе утро, – хитро прищурившись, улыбается дядя Винсент.

Смех прорывается наружу, поэтому сгибаюсь пополам под его силой, крепко держась за живот. Понимаю, что всё это из-за напряжения, и много усилий, чтобы успокоиться, прикладывать не надо, но ничего поделать не могу. Нет. Не хочу. Мне весело, так зачем держать эти чувства в себе?

Дядюшка озадачен. Он не знает, пугаю ли я его намеренно или это очередной приступ и надо бежать за доктором Цериком. Говорят, с моей головой не всё в порядке, и мне надо беречь её и нервы. Неимоверно скучно.

– Видели бы вы своё лицо сейчас, дядя! – сквозь смешки выдавливаю я.

Может, вчера что-то случилось, а я, как обычно, не помню? В последнее время часто такое происходит. И люди, которых можно было бы назвать друзьями, после таких вот ситуаций почему-то начинают избегать меня. Грэм говорит, потому что боятся. Неужели я – страшный?

– Видел бы ты себя, – в тон отвечает Винсент, прикладывая большой палец к губам.

Я судорожно опускаю взгляд и сглатываю. Руки дрожат, на них мерещится кровь, и… Поднимаю голову, но в дверях нет скиргова священника. Комната вдруг становится тёмной и стылой, одеяло не спасает и дрожь в теле появляется совсем по иной причине.

– Нет, – вновь сглатываю горькую слюну. – Я обещал…

– Что не будешь копаться в себе через силу, – недовольно фыркает доктор за моей спиной.

Да. Там уже нет ни тёмных занавесок, ни окна, ни заснеженного серо-белого города. Там что-то другое, но оборачиваться не хочу. Иначе начну искать оправдания. Только этого мне сейчас не хватало!

– Возвращаться никогда не поздно, – шумно выдыхает Грегори, и в нос ударяет едкий запах сигарет.

– Вы уверены, что можете давать мне этот совет? – сквозь кашель хриплю я.

– Мне – поздно. Тебе нет, – качает головой он.

– Как-то это лицемерно.

Я поджимаю губы и борюсь с желанием последовать совету доктора. Никогда не поздно… только к чему возвращаться? К шпаге и приказам? К вечным скитаниям и защите сестры? А нужен ли я ей? Смогу ли?..

Поэтому неуверенно делаю шаг и взмахиваю рукой. Вся остальная комната исчезает – вместо стен появляются заросли белой сирени, настолько плотные, что за ними едва различается небольшой одноэтажный дом. Смутно припоминаю, как считал это место своим убежищем. Не сюда ли я сбегал от нравоучений бабушки Рамель? Только матушка знала о моём тайном месте – не леди Мириам Грэм, нет. Другая женщина, но… что я помню из её внешности? Цвета гречишного мёда глаза да тонкие бледные руки. Кажется, она шила на продажу. В основном мы жили на заработок отца, только вот кем он работал? Я не помню, чтобы он часто бывал дома…

Что он здесь забыл? Не Грегори, нет. Мужчина с бледными глазами – похожими на два куска белого необработанного янтаря, под слоем которого хранятся осколки тягучего летнего солнца, родного и тёплого. Лицо всё в шрамах, на левой – протянутой ко мне – руке нет мизинца. Разум кричит, что его стоит опасаться, но…

– Я мог бы догадаться, – бормочет доктор где-то на краю сознания и тихо смеётся. – Кто бы мог подумать, что ты заберёшься в такие дали.

Дали?.. Это – мои самые ранние воспоминания? Вериа что-то знает, но не скажет. А этот мужчина? Если спросить его?

– Как вас зовут?

Может, хоть имя мне что-то скажет? Но нет. Мой вопрос остаётся без ответа, потому что мужчина беззвучно смеётся и двумя пальцами несколько раз ударяет себя по горлу. Я вижу уродливый рваный шрам и понимаю, что говорить он не может. В его стремительно холодеющих глазах отражается печаль – серо-зелёная, цвета высушенной полыни. Помню!.. Мои глаза – такие же, две ложки полыни и одна – гречишного мёда. Были такими. Десять долгих лет назад.

Десять вечностей.

– Лукас, – услужливо подсказывает Грег.

Запоздало вспоминаю, что доктора здесь нет и не может быть. Он тоже – часть моего подсознания. Мой здравый смысл и совесть в одном флаконе. Или, всё-таки?.. Не может же быть, что он?..

Не важно.

– Лукас, – шёпотом повторяю я, видя, как практически бесцветные глаза теплеют.

Он вновь беззвучно смеётся, запрокинув голову и подзывая жестом к себе.

И я – улыбаюсь в ответ. И иду.

========== XXIII ==========

XXIII

Малый зал для Совета нисколько не изменился с того дня, как Лайэт приносил в нём клятву Верховному канцлеру и архистратигу. Тогда это был не Люсьен, но у бывшего проходчика никак не получалось вспомнить лицо или даже имя. Хотя, он никогда не сомневался, что рано или поздно так и будет. Какой смысл в клятве, если произносишь её не от сердца, если вынужден повторять слова, а сам хочешь, чтобы поскорее всё это закончилось? Наверное, тогда под «всё» подразумевалась жизнь – со всеми её горестями и лишениями, бывшая чем-то муторным. Немногое изменилось с тех пор, разве что смысла стало больше.

Сигиз Бретон, скорее всего, руководствовался не только имиджем, когда попросил сына одолжить телохранителя. С цепным псом не пытаются завести беседу, обсудить последние новости, ему не выражают беспокойство по поводу поведения молодого лорда. У него не просят совет, в конце концов. Намёками, полутонами – и всё же, совет.

Давно Лайэт не чувствовал подобного диссонанса. Казалось, он уже решил для себя, какую сторону будет поддерживать. Что будет делать. Как вести. А потом случается что-то такое, и… Нет, Иру об этом знать не следует. Начнёт обижаться, думать, что его хотят предать, что старый пёс готов стелиться и вилять хвостом перед более сильным и влиятельным «хозяином». Ирия избалованный себялюбивый ребёнок, каким бы чистеньким он ни пытался казаться. Такие детишки весьма ревнивы и склонны к собственничеству. И ведь не объяснить ему ни сейчас, ни в ближайшее время, что Лайэт – не бездушная вещь, не безвольная кукла. А намекни, что у «телохранителя» есть и своя голова на плечах, так совсем из себя выйти может.

Как же с этими детьми бывает сложно. Только не уйти уже, хлопнув на прощанье дверью – так бы себя повёл как раз мальчишка, не умеющий владеть собой. Так бы повёл себя и Лайэт лет пять назад, до знакомства с Железной Леди. Если Джифф бралась за что-то, то всегда доводила до конца. Стиснув зубы, не высыпаясь несколько суток подряд, проливая кровь и ломая кости. Не жалея себя – ни тело, ни дух. И пусть пахнет это всё лицемерием – ведь сам хотел рвать когти из Столицы, потому что надоело всё и выть хотелось! – пусть кажется непосильной ношей, но… кто тогда? Как тогда? Джифф хотела, пыталась… чем он хуже неё? Нет, не так. В память о ней – вот как. Сделать всё возможное.

Не о таком ли слове, данном самому себе, говорил Ирия?

– Использовать дальше проходчиков чрезвычайно опасно! – продолжал настаивать лорд с весьма противным высоким голосом. – Посмотрите, чем это всё обернулось! Если бы им удалось?!

– Это дезертиры, – кашлянул самый, казалось, древний из находящихся здесь. – И несовершенные ранние партии, у которых отсутствует протокол подчинения. Вам не кажется, лорд Картэ, что во всём виноваты Каратели, которые не уследили за беглецами? А всё потому, что проходчиков стали использовать вместо армии. Разумеется, они прочувствовали свободу в полной мере.

– Слишком дорогая замена выходит, – задумчиво постучал пальцами подлокотнику кресла щеголеватый парень. – Не практичная. Да и… из-за дурной привычки всюду прикрываться золотоглазыми, они сумели так разрастись и стать чуть ли не основной боевой единицей Дженто.

– Помнится мне, – усмехнулся Древний и одарил Визгуна победным взглядом, – вы всеми силами поддерживали де Шати и его желание отделиться от Канцелярии вовсе.

– Проблема в том, – заёрзал на месте Красавчик, – что взять под контроль проходчиков сейчас нет возможности. У них нет Вожака, перед которым они будут пресмыкаться.

– Придётся проводит сборы и организовывать поединки, – поджала губы какая-то леди. Единственная во всём Совете.

– Это слишком долго, – недовольно дёрнул головой Красавчик. – Вы представляете, сколько времени это займёт?

– Зато неплохо проредит их, – вскрикнул Визгун.

– И оставит самых сильных, справиться с которыми будет сложнее, – усмехнулся Древний.

Лайэт, наблюдающий спор со стороны, всеми силами пытался не давиться от хохота и держать себя в руках. Лорды и – пусть и в единственном числе – леди обсуждали вопрос так, будто бы не было ничего важнее. Плевать на восстановление Столицы, на выбор нового Верховного канцлера… тут-то мужчина понял, почему никто не хочет встречаться взглядом с его временным хозяином. Кто, как не лорд Бретон, столь влиятельный и уважаемый, подходит на это место? Вопрос не обсуждали, потому что если кто-то и посмеет заикнуться о каком-то другом варианте или выборах – ведь и так понятно, в чью они пользу будут, – то самое безобидное, что с этим человеком случится, так это всеобщая немилость. Ну, или споткнётся этот «кто-то», шею себе сломает на длинной и крутой лестнице. С кем не бывает?

– Нам не нужен Поединок, – заговорил, наконец, Сигиз. – Если провести реформу проходчиков и под видом медицинского осмотра ввести протокол для всех, то риск сведётся к минимуму.

– Лорд Бретон, не могли бы вы напомнить, каков процент несовместимости? – заискивающе улыбнулся Красавчик.

– Его сумели свести к одному, если мне не изменяет память, – встрял Древний. – Всего полтора месяца назад мы обсуждали доклад доктора Церика…

– Не помешает напомнить о столь выдающихся исследованиях, – хмыкнул щёголь.

– А у нас есть кто-то на замену Коулзу? – нахмурилась женщина. – Да и один из ста – всё ещё слишком много.

– Ничтожно мало по сравнению с нынешней ситуацией, – принялся изучать ногти Красавчик. – Придумать способы проверить совместимость это не такая уж сложная задача, мадам Вэа.

– Вместо того чтобы трепаться о почти решённом вопросе, – принялся ворчать Древний, – как насчёт вируса? Если мы не поймём, что делать с ним, то всё остальное становится не таким уж важным.

– Извольте, – Красавчик дождался кивка Бретона и поднялся со своего места, – благодаря финансированию лорда Сигиза, Университет, который я курирую, получил неплохую возможность разработать-таки экспериментальную вакцину. Правда, поскольку вирус влияет исключительно на нас с вами, опыты над животными не принесут никакого эффекта.

– Вы просите нас о человеческих ресурсах? – ахнула мадам Вэа.

– Именно. Смею заметить, сейчас не то время, чтобы дорожить своими крестьянами.

– Забирайте всех, но найдите это чёртово лекарство! – скрестив руки на груди, прошипел Визгун.

– Я не сомневался в вашей помощи, лорд Картэ, – благодарно наклонил голову щёголь, – однако последнее слово остаётся за Верховным канцлером.

Когда взгляды всех светлых господ, находящихся в малом зале Совета, обратились к Сигизу, у Лайэта сердце ухнуло в живот, да так там и заколотилось с сумасшедшей скоростью.

Ему показалось, что смотрят на него.

– Три недели, – Грегори потёр заросший щетиной подбородок. – Неплохо. Совсем неплохо.

Возмущённый до глубины души Рейки не сразу нашёлся, что ответить. А когда на ум пришёл колкий ответ, до мальчишки дошло, что доктор похвалил его – на своё манер, конечно же, куда без этого. И обиду как рукой сняло, потому что вот он, мастер, сидит перед ним и никуда не собирается исчезать.

– Это ваша любимая кофейня, вы сами рассказывали, – невозмутимо пожал плечами Рей, делая вид, будто всё так и должно было быть. – Леонора не хотела отпускать меня сюда.

Мастер выглядел удивлённым. Чуть запоздало кивнув, он принялся давить только начатую сигарету в ворохе окурков, которыми была переполнена пепельница, и наконец вылил в себя давно остывший горький кофе, заказанный несколько часов назад. Ученик ещё никогда не видел Вериа в столь рассеянном состоянии. Доктор будто бы смотрел сквозь мальчишку, полностью погружённый в размышления и не собирающийся выныривать из них ради решения каких-то неуместных, по его мнению, вопросов. Однажды Рейки уже видел что-то похожее на это, после полученного в песчаную бурю сообщения. Но сейчас всё выглядело и того хуже, а потому… Не пора ли начать действовать вместо того, чтобы стоять, опустив руки, и молча ждать, когда кто-то старше и мудрее подскажет, что делать?

– Леонора сказала, что вы вернётесь в Аласто, но, кажется, я выиграл спор, – почесав кончик носа, смущённо улыбнулся мальчик и залез на стул рядом. – Пойдёмте домой?

При слове «дом» Грегори непроизвольно дёрнул плечом. Много лет назад он думал, что домом для него был весь мир, кроме, разве что, опостылевшей родной Резервации, из которой удалось сбежать. Пусть в ней и был человек, всегда готовый предоставить приют на сколь угодно долгий срок… что с ней теперь? Как назвала сына? Осталась ли замужем? Всё ещё счастлива?

– Староста был бы рад вашему возвращению, – как ни в чём ни бывало продолжил Рейки, про себя надеясь, что его слова возымеют должный эффект. – А госпожа Сарге… вы помните её пироги? И Лотта, вы помните Лотту? Я подарил ту игрушку, что она сшила для меня, Мирике. Она теперь не расстаётся с ней, даже пуговицу вместо оторванного глаза пришила.

– Думаешь, меня там не забыли? – усмехнулся доктор и взъерошил тёмные волосы Рея.

Что это с ним? Мальчишка сглотнул и вцепился в руку Грега, опасаясь, что тот вздумает раствориться подобно миражу. Конечно, всё это пустые страхи – вот он, настоящий, сидит рядом. Только будто бы потерянный, даже сломленный… разбитый? У Рейки не получалось подобрать нужное слово, потому что видеть мастера таким было противоестественно. Ненормально.

– Там вас ждут, – твёрдо произнёс ученик, не пытаясь увернуться от руки мастера, как обычно бывало. – Там помнят вас. Я уверен.

Вериа выругался незнакомыми Рею словами себе под нос, устало потёр глаза и, резко выдохнув, встряхнул головой. Во взгляде появилась осмысленность. Хлопнув по револьверу в кобуре, Грегори глянул в окно на Шпиль и грустно улыбнулся – про себя он всегда называл его Башней, в тайне надеясь, что тогда его пули всегда будут попадать точно в цель. Будто бы из-за одного только названия будет место и приключениям, и верным друзьям, и… магии. Жаль, что так и не успел рассказать эту историю Джифф. Ей бы понравилось.

– Уговорил, – хмыкнул Грег и сжал руку Рея в ответ. – Только смотри, не загордись перед Лео, что сумел это сделать.

Насупившись, ученик шмыгнул носом и с трудом вызволил свою ладонь из лапищи доктора. Кажется, всё возвращалось на свои места. Внутренне радуясь, мальчишка сделал большие грустные глаза.

– А мы вот прям сразу отправимся? Или можно чуть-чуть погулять по городу? А давайте привезём семена для теплицы, Уиль и Бета обрадуются. А для госпожи Сарге найдём мёд, и чайные листья для Лотты…

– А деньги на всё это у тебя есть? – щёлкнув пальцами перед лицом размечтавшегося мальчишки, рассмеялся Грегори. – Или, быть может, ты знаешь, кого можно быстренько ограбить? Только не говори мне, что ты именно этим и промышлял, пока искал меня!

– Я всё это время хранил вашу заначку! – гордо выпятил грудь ученик.

– Вот и храни дальше.

– Ну ма-а-астер, – в привычной манере протянул Рей, – вам жалко, да? В самом деле жалко?

Грегори тяжело вздохнул. Он и забыл, как, порой, трудно с детьми.

Небольшая церквушка – всего три ряда скамей – и заколоченная наспех дыра в стене, где должен быть витраж. Он когда-то там и был – сюжет из Священного писания, где Возвышенный поражает своим огненным клинком восемь Извечных грехов. Я помню его до мельчайших деталей, а эти порезы на пальцах были получены, когда решил избавиться от него окончательно. Когда витраж перестал быть сюжетом и превратился в разнородные куски цветного стекла.

Единственная радость здесь – книги. Писание, сборники стихов, философские трактаты. Они занимают большую часть каморки позади кафедры, и оттого вытянуться на той же кровати в полный рост бывает проблематично, но с каких-то пор я уже привык спать на скамьях. Всё равно прихожан немного.

Я плохо понимаю этот сон. Точнее, смутно помню, что было до него. Будто бы очнулся, погружённый в тягучей дремоте во всю свою прежнюю жизнь. Центр, лорд и леди Грэм, малышка Мирика, безумный гений Гонтэ, добрый дядюшка Мирт, холодный отец Райт… далёкие люди, лица которых вижу сквозь пелену тумана. Но голоса слышу отчётливо. Фразы, которые сделали меня тем, кто я есть, как бы патетично это ни звучало.

Будто бы и здесь, на скамье, и одновременно с тем вышагиваю по грязным улочкам Нижнего города, сижу у костра где-то в северном Пределе, кутаясь в плащ, нахожусь в пылу битвы, крепко сжимая шпагу и выкрикивая строчки чернильно-чёрных стихов, сродни моей душе… От этого мрака никогда не очиститься.

Один. Уже долго один. Привык проводить время с книгами, с безжизненной пустыней, в которую превратились степи Аласто. С Возвышенным. Мы с ним уже давно на «ты».

Усмехаюсь, вытаскивая из нагрудного кармана сутаны портсигар. В нём должна была бы лежать маленькая книжица с проповедями, но какое там. Когда в последний раз я вообще проповедовал кому-то? Не помню.

На обратной стороне портсигара уместилось небольшое зеркальце. С его помощью я бреюсь по утрам, а иногда гляжу в свои янтарно-жёлтые глаза и думаю. Много думаю. Настолько много, что даже забываю зажечь сигарету и затянуться. Вредная привычка возникла сама собой, и сколько бы я ни пытался убедить себя, что служителю Господа не к лицу курить, бросить это дело так и не вышло. Одна девочка – сейчас, наверное, она уже нянчит внуков – часто спрашивала меня, не пахнет ли Возвышенный также? Сигаретами и виски. Смешно.

Никудышный из меня вышел священник. Поначалу казалось, что справляюсь, что все трудности мне по плечу. Даже школу смог открыть при церкви, привёз много учебников и книг прямо из Столицы, полюбился прихожанам. Нашёл своё место. Пускай на время, но всё-таки.

А потом вернулись кошмары. И следом за ними – разрушительная эпидемия, мор, голод. Смерть. И я остался один, потому что проходчиков вирус обходит стороной. Знать бы об этом раньше. Знать бы…

Раздаётся стук в двери, заставивший вздрогнуть и подскочить на месте. Неуверенно – опасаясь гнева Возвышенного? – внутрь заходит парень. Смутно знакомые черты, широкополая кожаная шляпа и револьвер наизготовку. Я отвешиваю ему поясной поклон и делаю приглашающий жест.

– Вы, оказывается, в обратную сторону растёте, Грег? Не стареете, а только молодеете год от года?

– Простите? – не понимает он, так и не убирая пистолет.

– Обознался, – грустно улыбаюсь я. – Случается же такое.

Гость улыбается в ответ, приподнимая уголки губ, но глаза его остаются холодными. Завидев моё беспокойство, он возвращает револьвер в кобуру и приподнимает шляпу.

– Вы угадали моё имя. Могу узнать, как? Вы тот самый пророк, о котором судачат в соседней деревушке, или мне указали длинный путь сюда и кто-то успел оповестить вас о визитёре?

Неужели?.. Странная догадка посещает мысли. Вспоминается бабушка Туи, ночной костёр посреди степей, сладкий травяной отвар, долгий разговор до утренних сумерек. Кажется, будто это было в прошлой жизни, а не каких-то пятьдесят лет назад. Нет уже ни бабушки Туи, ни степей Аласто. Только я не старею. Точно также чувствовал себя и доктор Вериа?

И ведь если бы не он, нашёл бы спрятанный где-то среди книг револьвер и пустил пулю в висок. Но стоит об этом подумать, стоит ядовитым мыслям отравить разум… вот, пожалуйста. Знакомая ехидная усмешка перед глазами. Да, доктор, я в своём уме только благодаря вам. До сих пор, смотрите. До сих пор.

– Именно. Он и есть, – продолжаю улыбаться я, – он и есть. Только не очень я люблю это слово, «пророк». Могу ли спросить, вы не потерялись? Ни за что не поверю, что в эту Господом покинутую церковь кто-то пришёл намеренно.

– Нет, я пришёл к вам, отец Най.

Щёлк. Это не зажигалка, нет. Это собралась головоломка. Знание приходит само, мне не приходится прикладывать усилий, чтобы подгребать кусочки мозаики ближе. Кто-то услужливо преподносит мне всю картину целиком. И дальше говорю уже не я. Это не мои слова. И, боюсь даже подумать, голос тоже не мой.

– Ты всегда приходишь сюда, – я облизываю пересохшие губы и зажигаю сигарету.

Парень – Грегори – морщится. Он не курит. Сейчас не курит. А я понимаю, что сон это – лишь отчасти. Жаль только, что стоит мне проснуться, как собрать его лоскутки в единое целое никак не получится. Хочется узнать, почему, как… каково моё место? Но одному Возвышенному известны цели этой игры.

– Ты всегда приходишь сюда, – громче повторяю я и протягиваю руку. – Поэтому я знаю, кто ты и зачем пришёл.

Он вкладывает в неё потёртый от песка и времени дневник. На страницах тетради мелькают строчки знакомого почерка – витиеватые буквы с аккуратными вензелями. Я узнаю свои стихи, и во рту становится сухо, как в пустыне.

Записано это не моей рукой. Почерк принадлежит тому, кто считал, что в них кроется разгадка. Кто собирал их по крупицам.

Здесь не только стихи – мысли, даты, события. Но я не стану читать. Сколько бы ни хотел знать, что думал обо мне Грэм, простил ли меня, получил ли хотя бы сотую долю того счастья, что по праву заслужил. Не стану. Эти знания не принадлежат ни мне, ни моему времени.

– Раз за разом, – медленно проговариваю я, – снова и снова. В Дженто. В Аласто. И остаёшься здесь. Но не пора ли разорвать этот круг?

Зажигалка в одной руке, ветхие иссохшие страницы – в другой. Одно движение, и я что-то изменю. Я уверен в этом. Только не понятно, было это? Или только будет? Или – всё-таки повторяется из раза в раз? Как быстро, оказывается, может истаять уверенность.

Нет, лучше об этом не думать. Поэтому крепче сжимаю источник искры в руке.

И без сожаления сжигаю тетрадь.

========== XXIV ==========

XXIV

Вдох. И спустя минуту – выдох. Палец никак не хотел опускаться на кнопку и всё дрожал, замерев в воздухе. Час назад, когда в голову только пришла мысль о подобной программе, он не сомневался, но именно в этот миг понял, что одним движением уничтожит многовековую историю.

Свою историю.

Марк встряхнул головой и, оттолкнувшись ногой от массивной ножки стола, отъехал на кресле подальше. Колёсики всё также противно скрипели, как и в самый первый день, когда он только прибыл на базу. Смазать их не составляло большого труда, но было в этом звуке что-то успокаивающее. Как бы странно это ни звучало.

– Нэйтан, будь добр, нажми на эту кнопку.

Дворецкий вскинул голову и удивлённо уставился на механика.

– Это приказ? Подтвердите команду.

Выругавшись под нос, Гонтэ устало выдохнул и отвернулся от слуги. Разумеется, нужно подтверждение. Он специально программировал ИИ таким образом, чтобы исключить самообучение, а любой приказ, который подразумевал вред хозяину, обязательно требовал специального кода. Сказать его – то же самое, что нажать кнопку самому. Нет, бездушная железка, лишённая всякой свободы воли, и пальцем не пошевелит без необходимой команды. Тут не стоило и пытаться.

– Следуй инструкции, – повторно выдохнул Марк и, перебирая ногами, под противный скрежет подъехал обратно к столу.

Леонора сбежала, забрав с собой и ученика доктора, и сестру Рэда. Разумно, весьма и весьма. Но почему Лео не попробовала даже посоветоваться с механиком на этот счёт? А потом, сразу следом за ней, сбежала Адарэль. Спасать своего ненаглядного, возлюбленного в бесконечной степени священника. Но назвать девчонок предательницами у Марка не поворачивался язык. Они были вольны делать всё, что им было угодно. Не вправе он их останавливать или в чём-то упрекать, но только не успокаивали эти мысли гложущее внутри груди чувство.

Не первый год он наблюдал за людьми. Не первый раз находил тех, кого где-то в глубине своего запрограммированной души считал друзьями. И не впервые – оставался где-то позади, один.

Всего несколько минут, пока он только раздумывал, как подобраться к необходимому коду, пальцы отказывались слушаться. Точно также, как сейчас не хотели давить на кнопку. Будто бы тело стало врагом разуму, пыталось заставить одуматься и остановиться.

Вопрос доктора всё никак не хотел улетучиваться из головы, и Марк изо всех сил пытался оправдать возложенные на него вместе со званием надежды. А что делаешь ты, а что делаешь ты… Словно заезженная пластинка, где вместо музыки – пустой и безжизненный голос Грегори. В нём не было ни капли обвинительного тона, но почему-то киборг чувствовал себя виновным во всех бедах и несчастиях Вселенной.

Только в петлю лезть не собирался.

Хотя то, что он придумал вместо мыла и верёвки, было куда хуже. Но ничего не оставалось. Верно ведь?.. Потому что он знал, что добрая фея ни за что не появится перед ним и не сделает из него человека. Настоящего мальчика.

Программа должна будет стереть все воспоминания, всю ту информацию, что удалось раздобыть в Центре. Оставить только личность взбалмошного гения-изобретателя, исказить последние воспоминания и создать сотню-другую ложных. Может, хотя бы так что-то получится?

В глубине зрачков мелькнули синие искры – киборг заставил себя в очередной раз подключиться к сети, из которой загрузится программа. В сущности, большая красная кнопка перед ним находилась там исключительно для красоты и значимости момента. Он мог запустить код в любой момент.

Вдох. И почти сразу, буквально через пару секунд – выдох.

Да, никакая кнопка не нужна.

Винсент криво усмехнулся. Кажется, в своём желании кому-то что-то доказать через голодовку он перестарался. Руки слушались до того отвратительно, что разорвать свежеиспечённый, мягкий и хрустящий хлеб получилось только с пятой попытки. Челюсть, впрочем, не отставала, и глотать приходилось большими кусками, то и дело прибегая к помощи кувшина с водой. Каким бы ужасным преступником его не считали, кормили всё-таки подобающе статусу. Даже здесь, в тюрьме, он оставался аристократом.

Счёт времени был потерян уже давно. Святой отец – хотя, вправе ли он именовать себя так сейчас? не отлучили ли его от Церкви? – нехотя прервал трапезу и умылся остатками воды. После столь длительного голода есть нужно было с умом, он знал это не понаслышке. Несколько месяцев в Нижнем городе шли за целую жизнь в Верхнем, и Райт никогда не жалел о тех ужасах, что выпали на его долю. Именно тогда он научился лгать, как дышать, обхаживать женщин и убивать.

– Вы уже сдались? – Ему померещился голос доктора Вериа.

Встряхнув головой, он криво усмехнулся и подумал про себя, что действительно сдался. При должном желании всегда можно было придумать способ выбраться, извернуться подобно змее и ужалить ядом лжи, да так, что станешь в итоге героем. Но вместо этого почему-то хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. Быть может… быть может, Возвышенный всё же простит грешную душу и пустит в свои чертоги, где он сможет увидеть Мириам? Отчего-то уверенность, что его сестра попала в лучший мир, не покидала его.

– Так легко сдались? – продолжал недоумевать доктор.

И Винсент понял, что никакие это не галлюцинации. Грегори стоял по ту сторону двери, возможно, даже со спасительным ключом, и разговаривал с ним. Наверное, пытался понять, стоит ли тратить время и силы на спасение или нет, и был, конечно же, в своём праве сомневаться. Действительно, зачем вызволять из плена того, кто не хочет жить?

– Я добился, чего хотел, – бесцветным голосом отозвался священник.

Он сломался, но причиной тому был не проигрыш и не пытки. Да и пытать в последние несколько дней его стали реже – то ли поняли, насколько это бесполезно, то ли близился день казни. Райт надеялся, что всё-таки последнее. Тянущиеся не часы даже – секунды – не вызывали ничего, кроме глухой тоски.

– Пределом ваших мечтаний была сырая камера? Может, стоило сразу попросить Грэма о столь незначительной услуге?

– Уж простите, не догадался.

– Зачем вы убили Мирта? – после минутного молчания спросил Вериа.

– Вы хотите узнать, почему я поступил столь глупо, что избавился от союзника? Конечно, оставь я его в живых, у нас, быть может, что-нибудь да вышло. Потому что генерал-майор сумел бы правильно сориентировать своих людей, и тогда…

– Спасибо, что развернули мой вопрос за меня, – хмыкнул доктор. – А теперь вы не могли бы всё-таки ответить?

– Зачем? Вы и так знаете. Хотите убедиться, что ничего не напутали? Позлорадствовать? Вытащить наружу все мои тёмные мыслишки? Полно, доктор Грегори, в этом нет нужды. Плевал я на всё с высокой колокольни и [цензура] интриги и политику. Оставьте меня одного.

Грегори тихо рассмеялся. Он и не догадывался до сего момента, от кого Логрэд мог набраться надменной патетичности. Нортон был слишком сухим и закрытым, Мириам – ехидной и вспыльчивой, но никак не излишне пафосной. Нужных интонаций у неё как раз всегда было в меру, а вот её братец, выходит, всё ещё остался обиженным подростком.

– Смейтесь. Мне всё равно.

– Вам не всё равно, – возразил Вериа. – Иначе бы вы и вовсе со мной не говорили.

– Идите к Извечным, – не выдержал Винсент и прерывисто вздохнул.

Хоть бы умереть до того, как топор палача коснётся шеи.

– Вы всегда были чужим среди своих? – не унимался доктор.

– И своим среди чужих, – фыркнул в ответ священник. – Вам так важно это знать? Что вам от меня нужно?

– От вас – ничего. Но в ваших вещах…

– Хотите вернуться домой? – с грустью спросил он, и его сердце сжала холодная рука.

Ну конечно же! Конечно же Грегори знал, что хранил в себе серебристый информационный накопитель. Не доктор ли попросил Грэма удалить сокровенные координаты? И канцлер, разумеется, послушался, но не до конца. Оставил лазейку – для себя, для малыша Рэда, для Грегори, если тот передумает?

– Вы везде чужой, верно? – попытался задеть доктора Райт. – Никак места себе не найдёте?

– А вы знаете, где мне будут рады? – в тон ответил доктор. – Подскажете?

Дёрнув губой, Винсент осознал, что злится. Но не на Вериа по ту сторону двери, нет. На себя. Потому что вот же, руку протяни, попроси только, и тебя вызволят и спасут, и ничего не потребуют взамен. Просто попроси. Переступи гордость, надменность, веру в какие-то бессмысленные и бесполезные принципы. Жизнь ведь важнее. Не этому ли ты научился, когда сбежал из дома?

– Идите к Извечным в задницу, Грегори! Я не поддамся на ваши попытки искусить, – захохотал Райт. – Хотя нет, постойте. К самому себе в зад лезть трудновато будет. Прогуляйтесь-ка лучше до Возвышенного.

– И что Ему передать? – невозмутимо поинтересовался Грег. – Чтобы Он поцеловал в зад меня?

– В точку, – цокнул языком Винсент.

– Жаль, – наигранно вздохнул доктор. – Я надеялся, что вы, как послушный мальчик, попросите у Него прощения за свои грехи.

– Я подумаю над вашим предложением.

По ту сторону кто-то возмущённо пискнул. Священнику померещился девичий – до боли знакомый – шепоток. Потом до слуха донеслись звуки удаляющихся шагов, и гнетущая тишина вновь укутала его своим одеялом.

А может, и вправду всё это показалось? Что здесь делать доктору? Вряд ли он вообще знал, что Грэм сохранил координаты. Да и не стал бы тратить своё время на никчёмного священника.

– Вот видите, леди Аравеста, – сокрушённо вздохнул мальчишеский голос. – Марк же предупреждал вас, что ничего не получится.

Что за?.. Это же… Да, совсем похоже. Винсент не смог вспомнить, как звали ученика доктора, но было ожидаемо. И к чему была эта голодовка, если кроме бреда он ничего не добился? Вон и сознание мутнеть начало, искажаться и меркнуть. Скорей бы уже и плаха, и топор. Скорей бы…

– Нет. Его нельзя оставлять здесь! Дай мне ключ!

Ада? Вот её уж точно здесь не могло быть.

Он сделал всё для этого.

Плотные тёмные занавески не должны были пропускать солнце, однако сквозь прорезанную дыру яркий луч светил прямиком в глаза Лайэту. Мужчина сам был виновен в таком стечении обстоятельств – кинул в пылу гнева шпагу, та и пропорола кусок ткани. Но он не пытался отвернуться, не жмурился даже. Стоял и наслаждался болезненными ощущениями.

Пять минут назад проходчик отчаялся натянуть ботфорты и закинул их под кровать. Туда же отправились и белый мундир, и парадная шпага. В одном исподнем он замер у окна и силился понять, как очутился в этих покоях – роскошных, помпезных… чужих.

– Ты собираешься? – недовольно спросил вошедший без стука Ирия.

Лайэт медленно повернулся к нему. Мальчишка вздрогнул, едва только увидел потерянное выражение лица желтоглазого – словно его только что попросили убить ни в чём не повинного младенца. По крайней мере, молодой лорд надеялся, что нечто схожее выражало бы лицо бывалого проходчика, прикажи кто подобное.

Покачав головой, Ир полез доставать мундир. Надо отдать должное, слуги убирались на совесть, и белая ткань не запачкалась.

– И зачем мне это всё? – взъерошив волосы, Лайэт с ненавистью уставился в зеркало.

Стоило побриться, разом помолодел лет на двадцать, и годился мальчишке не в отцы ныне, а тютелька в тютельку в старшие братья. И шрамы теперь не уродовали лицо, не делали из него бандита с большой дороги, а придавали воинственного шарма. Мужчина скривился и сплюнул под ноги. Девки на таких всегда вешаются гроздьями.

Смотрел сейчас на себя и не узнавал. Разве что глаза…

– Я думал… Это благодарность, – улыбнулся Ирия, но улыбка вышла виноватой.

Вот так вот, Лайэт. Смотри и запоминай, да хорошенечко. Твою добрую волю, твоё искреннее желание остаться и помочь – всё это восприняли как услугу. За которую необходимо отплатить.

– Деньги, положение… Я не угадал? Что тебе надо?

– А просто сказать спасибо нынче не в моде? – зло бросил мужчина и передёрнул плечами.

Мальчишка, словно нашкодивший котёнок, подошёл ближе и ткнулся лбом в спину проходчика. И Лайэт вдруг понял, что не в силах больше на него злиться. Ну привык он к подобной «благодарности», ну не может он по-другому! Вместо того чтобы кричать да возмущаться, взял бы да научил, как следует.

– Уже ничего не изменишь, – прошептал Ирия.

– Я знаю, – сквозь стиснутые зубы прошипел Лайэт.

И, сам того не понимая, зачем-то повторил:

– Я знаю.

Тёмный купол неба казался невообразимо далёким. Именно таким Логрэд видел его в своих снах, только там казалось, что провалишься в чёрно-синее Ничто, стоит сделать неверный шаг. Но сейчас на страже стеной стояли бесконечные жемчужины, держа в вечном плену Чёрного Зверя. И если он съест одну из них, на её место встанут новые две или даже три звезды. Нет, не вырваться ужасному чудовищу из плена, никак не вырваться. И чего боялся? Можно же было глянуть на небо и понять всё, не терзать себя, не выворачиваться на изнанку, пытаясь убежать и скрыться. Да и от кого? Зачем?

– Что видишь ты там? – хитро прищурившись на один глаз, спросила старейшина Туи.

Он шире распахнул глаза, сам на какое-то мгновение став Зверем, желая поглотить всё то великолепие, что видел. Наваждение, впрочем, длилось не больше пары секунд, и почти сразу парень почувствовал накатившее на него чувство вины. Негоже уподобляться тому, от чего бежал всю жизнь.

– Тюрьму… нет. Поле битвы. Великое. Вечное. И жертву.

Старейшина усмехнулась, будто бы тоже на какое-то время почувствовала невообразимую жажду, что прятал в себе… нет, не Зверь. Мальчишка, сидящий перед ней.

– А если я скажу тебе, что Зверь тот, которого ты страшишься, неотъемлемая часть жизни и от него никуда не деться? Ты будешь его бояться?

– Я не боюсь его, – мотнул головой Рэд и улыбнулся. – Я знаю, что имя ему Смерть.

Старуха усмехнулась и три раза потрясла небольшой погремушкой, пришитой к её одежде на груди. Нараньши верили, что поминать Безымянную всуе было опасно, и таким бесхитростным обрядом отгоняли Незваную Гостью хотя бы на пару шагов. Потому что шаг её мог быть для одного днём жизни, а для другого – и целым годом.

– А если я скажу тебе, что нет ни Смерти той, – и она вновь взялась за погремушку, – ни Жизни этой, а имя что Чёрному Зверю, что твоему Белому Волку будет всего одно – Время? Ты будешь его бояться?

Отставив уже пустую чашку из-под пряного отвара, Логрэд вновь запрокинул голову и распахнул глаза. В этот раз Зверь не откликнулся, и проходчик невольно вздрогнул. Казалось, с ним играли. Подпускали ближе на шаг – и сразу прогоняли прочь. Чтобы заинтересовать.

– Я не боюсь его, бабушка, – подтянув колени к груди и положив на них голову, зевнул парень. – Я знаю, что каждому отмерено то, что должно. И мою ленту ещё ткут.

– Время – это не лента, имеющая начало и конец, – закуривая длинную трубку, нравоучительно произнесла старейшина. – Оно больше похоже на зёрнышко, вмещающее в себя бесконечность.

– Весь мир – зёрнышко? – удивлённо моргнул Рэд.

– Вселенная – зёрнышко, – выпуская колечки дыма, расплылась в улыбке женщина. – Всё, что ты видишь в своих снах сейчас, видел до этого или увидишь впредь, происходит в один и тот же момент. Прошлое и будущее – относительны, мальчик.

– Значит, я ещё увижу Грега?

Туи гортанно рассмеялась.

– Ты общаешься с ним. Ты видишь его.

– Не сейчас?

– Не здесь, – поправила его она и вновь рассмеялась.

========== Эпилог ==========

Эпилог

– И сказал он, – медленно проговаривая каждое слово по слогам, Логрэд не смотрел в книгу, – если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери…

Вместо этого он любовался цветущими яблонями. Не один год ушёл, чтобы на выжженных солнцем землях Аласто выросло что-то столь прекрасное, живое. Казалось, то было истинное благословление Возвышенного, когда несколько вёсен назад он увидел белые лепестки, что занёс в открытое окно ветер. Именно тогда Рэд понял, что нашёл своё место.

–…и жены и детей, и братьев и сестёр…

Такая жизнь нравилась ему с каждым годом, с каждой неделей, с каждым часом – всё больше. Утренняя молитва, работа в поле, школьные уроки в сельской церкви, вечерня. И вместе с тем дни не сливались в длинную вереницу похожих как две капли воды.

–…а притом и самой жизни своей…

Его тешила мысль, что где-то на этой же земле живёт и Грегори. Доктор не отвечал на письма, не передавал весточек, но Логрэд отчего-то знал, что он был счастлив. Хотя бы немного. Потому что если ты жив, если видишь над головой чистое и высокое небо – как можно быть несчастным?

–…тот не может быть Моим учеником, – закончил предложение он и с улыбкой посмотрел на детей.

А раз в несколько месяцев приезжали Рей и Мири, делились новостями, иной раз привозили необходимые книги… И что с ним сделалось? Несколько лет назад бежал от сестры, как от огня, боялся испортить ей жизнь, потянуть за собой. Наверное, он всё-таки нашёл так необходимую ему добродетель. Сумел простить себя.

– Дописали? Смотрите у меня, – хитро прищурился он, – повторять буду только один раз, чтобы вы смогли проверить. Все готовы? Итак. И сказал он: если кто приходит ко Мне…

***

За окном уже который день завывала песчаная буря. Поправив очки на носу, Грегори потёр большим пальцем висок и вернулся к чтению. Зрение за последние полгода сильно упало, но корректировать его с помощью Забытых технологий доктор не хотел. Джифф считала, что в очках Вериа выглядел куда солиднее, и мужчина невольно поддался на слезливые уговоры и взбалмошные упрёки.

– Он всё ещё шлёт письма? – промурлыкала на ухо Нивес, опершись на спинку мягкого кресла, в котором сидел Грегори. – Что пишет?

– Кажется, не все доходят, – усмехнулся он, откладывая исписанный мелким почерком лист в сторону.

– Ещё бы! – всплеснула руками Джифф и подошла к окну. – Живёшь в самой заднице мира!..

– Леди Нивес!

– Хорошо-хорошо, – виновато улыбнулась она. – Не в такой уж и заднице. В конце-то концов, есть места и похуже. Абсолютно с тобой согласна.

Тихий стук заставил Грегори вздрогнуть. В дверном проёме замерла Мирика, уперев одну руку в бок и недовольно оглядывая захламленную комнатушку. Доктор никого не пускал разбираться в залежах книг и документации, предпочитая наводить собственный, ведомый ему одному порядок. За неимением двери – Мири не нравилось, что Грег подолгу запирается в кабинете и игнорирует любые попытки до него дозваться, поэтому дверь и сняли с петель; протесты были бесполезны – девушка стучала по табуретке у входа.

– Рей вернулся. И Лео приготовила ужин. Вы идёте?

Быстро же годы летят. За несколько лет девочка из мелкой пигалицы сделалась красивой девушкой, всё больше походя на родную мать. Внешние черты леди Грэм угадывались с трудом, но вот характер…

– И что ему в такую бурю на месте не сидится? – закатила глаза Нивес, скрестив руки на груди. – Что на этот раз такое срочное? Бородавки у господина Лив? Насморк у тётушки Пирс?

– Иду, – вздохнул Грегори, из кресла, впрочем, не поднимаясь.

– И руки помыть не забудьте!

– Чем? – тихо проворчал Грегори. – Песком?

Девчонка расслышала, однако говорить ничего не стала и, фыркнув в ответ, удалилась.

– Ох и настрадается Рей…

– Что? – не понял доктор.

– А ты не видел, как твой ученик засматривается на эту леди? – невинно затрепетала ресницами Джифф. – Ещё максимум год, и он сделает ей предложение.

Грегори пробормотал что-то невнятное в ответ, вяло отмахиваясь от женщины. Чувствуя себя незаслуженно оскорблённой, Нивес пристроилась на полу у ног Вериа и положила свою очаровательную головку ему на колени.

– Ты всё-таки не собираешься возвращаться туда?

Отложив очки и почесав переносицу, мужчина хмыкнул.

– Я не могу вернуться туда. Тут скорее подойдёт когда. Я попробую объяснить…

– Дурак ты, – счастливо улыбнулась она и зажмурилась, чем-то походя на довольную кошку. Отчего Грег принялся чесать её за ухом.

– А ты всего лишь плод моего воображения. Один-один.

Нивес резко распахнула глаза. Сине-серые, подобные грозовой туче, в которой плясали озорные искры молний.

– Разве я становлюсь от этого не права? – её лицо сделалось неестественно серьёзным. – Что он пишет тебе?

– Стихи. Красивые.

Она молчала. Знала, что он хочет сказать что-то ещё, но не может толком сформулировать.

– Видимо, расплачивается так со мной за спасённую жизнь, – пожал плечами доктор.

– Если действительно красивые, то плата стоящая. Прочитаешь?

Доктор вздохнул, проклиная тот миг, когда впервые позволил себе представить Нивес с этими настоящими глазами. Вздохнул и…

Когда не останется даже шанса

Сделать последний вдох,

И волосы станут цвета фаянса,

И будет отмерен срок,

Когда ярко вспыхнет моя свеча

И будет потушен фитиль,

Рука не сможет поднять меча

Иль нарисовать тильд,

Когда будут написаны все стихи

И сказаны все слова,

Не станет больше преград любых,

А чаша будет пуста,

Когда будет стёрта незримая грань

Между добром и злом,

И будет заплачена демону дань,

И судьбы совьются узлом,

Когда я проснусь от долгого сна,

И комната будет пустой,

Когда будет в сердце моём дыра,

Я вспомню, что жил тобой.

========== Конец? ==========

По гребню дюны, медленно перебирая ногами, плёлся мужчина. Ночной холод пробирал до костей, и путник начал сомневаться, сумеет ли в итоге добраться хоть куда-нибудь, однако в небе над головой он видел свою звезду-ориентир. Ни разу она не пропадала из его поля зрения, но въедливое сомнение прочно угнездилось в голове. Ещё немного, чувствовал путник, ещё несколько дней, и оно перерастёт в настоящую панику.

Впереди, между барханов, мелькнул свет. Поначалу он подумал, что ему мерещится. Но через минуту огонёк перестал мигать и сделался ярче звёзд на небе. Обрадованный путник ускорил шаг, но усталость сыграла с ним злую шутку, и последние сто метров до потенциального приюта мужчина прокатился кубарем.

– Доброй ночи, – едва сдерживая смешки, поприветствовал его юноша.

Незнакомец с трудом поднялся на ноги и кое-как отряхнулся, прекрасно понимая, что от забившегося под одежду песка не так-то просто избавиться.

– Доброй ночи, – отозвался мужчина, вопросительно кивая в сторону небольшого костерка.

Мальчишка пожал плечами и сделал пригласительный жест рукой. Вместе с тем он протянул флягу, но мужчина, садясь напротив, вежливо отказался – у него были собственные запасы, и посягать на чужие он и не думал.

– Как зовут?

– Норт, – снимая сапоги и разминая ноги, отозвался путник.

Хозяин приюта стал внимательно следить за действиямимужчины.

– Забавно, – рассмеялся он, – что пришли вы с юга.

Гость оглянулся туда, откуда пришёл, и зябко при этом поёжился, будто бы вспомнил что-то неприятное.

– А тебя как? – устало зевая, поинтересовался Норт.

– Грегори.

Путник усмехнулся и покачал головой.

– Холодная сегодня ночка, а?