Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
========== 1: Hemophilia ==========
Жизнь — это одна бесконечная цепочка сплетен о предназначении, и лично мне, как Бете, это кажется чертовски утомительным.
К выпускному классу средней школы я уже вполне определилась с тем, кто я, хотя остальные все еще проходят через грандиозные изменения, и все в одно и то же время. По Дэмерон становится Альфой на зимних каникулах и возвращается с развязной походкой, каким-то образом умудряясь казаться еще более невыносимым. Он «пробуждает» еще одного парня, а тот другого Омегу.
Затем мы все переходим на первый курс местного колледжа, и это продолжается.
И все смеются, сплетничают, пытаются угадать, кто же окажется следующим. А я стараюсь держаться от всего этого подальше, прячась в художественной мастерской, где провожу большинство свободного времени. В конце концов, хоть там не грозит опасность столкнуться нос к носу с каким-нибудь Альфой.
Они же все такие здоровенные мускулистые парни-качки, вроде По.
Спорт, борьба и все такое — это у них в крови, и с этим ничего не поделать. Какой же это, наверное, отстой, когда твоя судьба зависит от того, какой стороной ляжет монетка.
***
— Я слышала, он гей.
— Кайдел. Только потому, что он О, не значит, что он гей.
Сейчас время обеденного перерыва, снаружи тихо и спокойно, самое время подслушать, о чем они там сплетничают. Я хмурюсь, отвлекаясь на болтовню девчонок о нашем новом преподавателе математики и футбольном тренере. Омега? И мужчина? Ничего себе.
Такое нечасто случается, а если и случается, то обычно заканчивается в психушке.
По несется по траве к Кайдел и Базин, устроившимся на перилах. Кайдел все еще Бета и только и делает, что громко хвастается о том, что занималась сексом с Альфой. Для Беты это настоящее достижение, но я даже думать не хочу об узле внутри меня. На уроках здоровья сказали, что это может нанести «непоправимый вред организму».
Я возвращаюсь обратно к недоделанной за выходные домашке по математике. Вот черт. Не хватало еще, чтобы новый препод оставил меня на дополнительные занятия.
Когда ланч заканчивается, я пишу моей «заболевшей» подруге Роуз о нашем новом профессоре. Из-за течки она временно не ходит на занятия, так что я стараюсь держать ее в курсе насчет всего, и особенно насчет других полулюдей, а еще о нашем общем друге Финне, тоже Бете. Он клевый. У них с Роуз, кажется, что-то наклевывалось, хотя сейчас все сложно, из-за того, что все знают, кто она.
Как-то… не складывается.
Хотя они все еще нравятся друг другу, и приемные родители Финна уверяют, что его настоящий отец был Альфой, да и вообще может пройти много времени, пока истинная натура не возьмет верх.
В море Альф и Омег легко затеряться. Ну, на самом деле их не море, но они очень любят тусоваться рядом с кампусом.
Главное, держаться в тени и не привлекать к себе вечно блуждающие агрессивные взгляды Альф, не знающих куда еще девать скопившуюся внутри энергию. Они все ужасные: злобные, враждебно-настроенные, особенно по отношению к женщинам.
Омеги же просто нытики. Им просто нравится, когда о них заботятся, словно о маленьких детях, и мне всегда хочется сказать — господи, да повзрослейте уже. Когда Базин виснет на шее у Аарона Харли — даже несмотря на то, что она на суппрессантах — она все издает эти жуткие чирикающие звуки, будто превратилась в птичку со сломанным крылышком.
Я такой не буду. Останусь нормальной, самой обычной, любой ценой. Стану бухгалтером после окончания колледжа и перееду куда-нибудь, где побольше солнца. К океану.
После ланча мы потихоньку тянемся в класс по математике и занимаем свои места. Мое находится спереди, первый ряд перед учительским столом, и я стараюсь хоть немного забиться в угол, потому что стремно. Нашим прошлым преподом по математике была наполовину слепая, шепелявая девяностолетняя старушка, хоть бы и в этот раз повезло.
Дверь открывается, и Кайдел буквально давится вздохом.
Любой бы подавился. Он молодой и высокий, широкоплечий, больше похож на полузащитника, чем на профессора математики. Черные волосы собраны в пучок на затылке. На руках из-под закатанных рукавов виднеются грубые черные татуировки — и еще одно, такое же черное, уродливое клеймо красуется на шее сбоку.
Я моргаю. Это же символ Омеги.
Он ставит сумку на стол и, не поворачиваясь, начинает говорить.
— Меня зовут Кайло, — он вытаскивает пару ручек, учебник по математике, и на запястье звякает регистрационный браслет. — Для вас профессор Рен. Нечего на меня пялиться, и если скажете хоть слово о клейме, я переломаю вам ноги.
Все разом затихают.
Профессор Рен вешает свою сумку на спинку стула и отпивает из дорожной кружки, в которой вполне может оказаться виски, а не кофе, а я не могу не пялиться. Он Омега? Но почему он такой громадный? И татуировки? И еще мужчина?!
На его шее нет метки, только уродливое клеймо. Я читала, так делают в некоторых частях страны, потому что непредсказуемость обращения доставляла кучу проблем. Вот почему у него еще и браслет на руке. Чтобы следить.
Он почесывает щетину на подбородке, хмурясь, и темные глаза вспыхивают — а затем уставляются прямо на меня.
Я замираю — на что он уставился? В чем его проблема, я тут тихо сижу и смотрю на него не больше остальных.
Профессор Рен напряженно щурится. Такое ощущение, что он меня сейчас ударит.
— Сэр, а у нас сегодня будет тренировка?
По отвлекает его внимание, давая мне вздохнуть с облегчением, и я, вспотевшая от напряжения, опускаю глаза на свой блокнот и старый iPad, перекупленный по объявлению на Крейгслисте. Вот дерьмо. Да он никак не может быть Омегой!
— Да, Дэмерон. Зайдете в мой кабинет после занятия, — профессор Рен направляется к доске с маркером в руке.
— Ну… Вы же знаете, что я Альфа, да?
Кайдел стонет и шлепает По по руке. Краем глаза я наблюдаю за тем, как профессор Рен медленно поворачивается, все еще стискивая красный маркер своими здоровенными пальцами. Он смотрит на По, ожидающе приподняв бровь.
— Ну я это так, просто… — Дэмерон неловко смеется. — Раз уж у вас есть это клеймо…
Маркер пролетает через весь класс, попадая ему прямиком между глаз. По вскрикивает, подхватываясь с места и несясь к двери, когда вслед ему летит еще один, уже зеленый. Кайдел хихикает вместе с Базин, наблюдая за его позорным бегством. Я растерянно моргаю и, когда поворачиваюсь обратно, понимаю, что наш новый профессор математики снова неотрывно пялится на меня.
Господи. Я-то что ему сделала?
Он снова подтягивает закатанные рукава серого свитера к локтям и возвращается к белой доске.
— Мисс Элмс умерла. Откройте страницу номер шестьдесят.
***
Я очень настроена держаться тише воды ниже травы, так что перебираюсь в самый конец класса на следующий же день.
Там полно пустых мест и вообще никому нет дела до того, где ты сидишь. А еще это поможет мне прятаться от тяжелого взгляда профессора Рена, хотя подозреваю, он захочет переключиться на По, тем более что Дэмерон настоящий придурок.
Когда я захожу, профессор Рен уже сидит за своим столом во главе класса, не поднимая глаз, сосредоточенно разглядывая что-то в своем планшете, но могу точно сказать, что он выглядит уставшим. Волосы растрепаны куда больше, чем вчера, и узел галстука ослаблен.
Все понемногу рассаживаются по своим местам, я окидываю класс взглядом и открываю учебник.
— Мисс… Ниима…
Внезапно я в самом центре внимания. Под скрип стульев все разом оборачиваются на меня, и десятки глаз будто дыру прожигают, интересуясь, почему это профессор Рен назвал мое имя. Сердце колотится и по загривку расходится странное покалывающее ощущение.
— Что? — хриплю я и прочищаю горло. — Да?
— Подойдите сюда, пожалуйста.
Смешки разносятся по классу. Медленно я поднимаюсь на ноги, жалея, что не надела что-нибудь покрасивее, раз уж на меня все так пялятся. А не старый, заношенный еще со старшей школы свитер и сбитые теннисные кроссовки. Да уж, обычно я выгляжу так, словно спала в этом.
Темные глаза профессора Рена сверкают, намертво прилипая ко мне, когда я подхожу и останавливаюсь в паре футов от него. Он приятно пахнет, словно чистое, свежевыстиранное белье. Чем-то похоже на запах Роуз во время течки. Только в аромате есть какая-то древесная нотка… такая… Успокаивающая. Где он покупает свой парфюм?
У него в руках листок с моей домашкой, весь красный от пометок.
Щеки горят, когда он протягивает мне его, и я прижимаю листок к себе, отчаянно пытаясь прикрыть плохую отметку.
Профессор Рен откидывается назад на своем стуле, удостаивая меня все тем же ледяным взглядом.
Ощущение иголок в затылке только усиливается, и в горле першит, отчего еще больше хочется плакать. А еще все продолжают пялиться.
Ну почему он прицепился ко мне? Я же ничего ему не сделала — не задавала тупых вопросов, не пыталась оскорбить его…
— Вам нужно найти репетитора, — он все еще смотрит на меня, а затем указывает на переднюю пустую парту. — Пожалуйста, вернитесь на свое положенное место, мисс Ниима. Похоже, вам нужен постоянный контроль.
Униженная, еле держась, чтобы только не зарыдать, я несусь в конец класса и, забрав вещи, перетаскиваю их за переднюю парту, пока на меня все еще пялятся.
Он встает, стиснув красный маркер в кулаке. Чтобы не расплакаться, я стараюсь вообще не поднимать на него глаза, не смотреть, но чувствую, что он все еще наблюдает за мной.
Я ведь никогда никого в своей жизни не раздражала, но он почему-то ненавидит меня после первого дня и все лишь из-за одной плохой отметки.
Занятие начинается, и чтобы хоть немного успокоиться, я принимаюсь рисовать в блокноте, чувствуя, как все внутри бурлит от обиды. Обычно я так не злюсь, предпочитаю плыть по течению, чтобы всем нравиться, но этот чувак действительно действует мне на нервы.
Тот ещё мудак. Никогда не встречала Омегу, который был бы таким мудаком. Они же всегда такие милые, нежные, и у них нет проблем с…
— И каким будет ответ на вопрос номер шесть, мисс Ниима?
Его голос заставляет меня дернуться, возвращая в центр всеобщего внимания, и я, подняв глаза, с ужасом таращусь на незнакомые цифры на белой доске. Вот дерьмо.
— Ну… — я тяну, — мне кажется, я там ошиблась.
Кто-то тихо смеется за моей спиной, пока я лихорадочно перелистываю домашку. Вопрос номер шесть… да, так и есть, я ответила неправильно. С математикой у меня беда. Как и со всем остальным, на самом деле.
Он медленно подходит к моему столу, большим пальцем поигрывая с крышечкой маркера, то закрывая, то отщелкивая ее обратно. Отодвигает в сторону мою домашку, и та валится на пол, а сам поворачивает блокнот к себе, разглядывая, в резко наступившей, почти мертвой тишине.
Длинные, мозолистые пальцы перелистывают страницу за страницей блокнота, заполненного разными набросками. Мне нравится рисовать, даже если я и в этом не мастер. Глаза, всякие фигуры, руки — ничего большого и сложного, я люблю мелкие, разрозненные детали. Вообще-то это единственная вещь в моей жизни, над которой у меня есть хоть какой-то контроль.
Я жду, пока он не долистывает до самого конца, а затем, закрыв, забирает блокнот с собой и отворачивается к доске.
Прежде, чем я успеваю хоть что-то сказать, он приказывает:
— Вон отсюда.
Я разъяренно хватаю рюкзак, быстро запихивая внутрь iPad и все остальное. По ржет мне вслед, и профессор Рен требует, чтобы тот тоже убирался, но я уже на середине пролета лестницы, и меня никому ни за что не догнать.
Вот же мудак. Пошел он в задницу!
========== 2: Thrombocytopenia ==========
— Вот же гребаный мудак!
Роуз улеглась поперек кровати с леденцом во рту, сочувственно кивая каждый раз, только я начинаю жаловаться на своего чертового нового препода, и строчит смски Финну. Что-то насчет тусовки, которую устраивает его братство на Хэллоуин.
А я просто в бешенстве. Мне нужен мой блокнот обратно, а еще пусть извинится за грубость и за то, что опозорил перед всем классом.
Мне восемнадцать, я не какая-то там первоклашка, на которую можно спокойно наезжать. Я такого не потерплю.
До сих пор мне ни разу не приходилось ругаться с учителями, но ему задницу я надеру с удовольствием.
Роуз хихикает:
— Да чего ты так заводишься, Рей? Он просто бесится, потому что все считают его уродом. Честно, за такое нужно пожалеть.
— Ну, это вообще не моя проблема, что он родился… таким, — я хлопаюсь на кровать, скрещивая руки на груди. — Вот ты Омега. Разве он не должен тоже быть милым, как ты?
— Не знаю. Он же мужчина. И не должен был вообще становиться О.
Вот именно. Поэтому он такой непереносимый мудак. Родился ошибкой природы, но считает, что это чья угодно, только не его вина.
Все сложно. Я откидываюсь на спину и со стоном растираю лицо. Да, я веду себя неправильно по отношению к нему, просто хочется как можно скорее вернуть свой блокнот. Нужно просто лучше стараться с домашкой и внимательнее слушать лекции, даже если профессор Рен и урод.
Роуз ласково похлопывает меня по колену. Ее течка, вызванная сменой лекарств, уже почти закончилась, так что наша комната в общежитии пахнет очень приятно — чистым, свежевыстиранным бельем и огурцовым дезодорантом. Кроме того, Роуз обожает прибираться, ну и за сексом она всегда уходит к Финну, к счастью.
— Хочешь посмотреть на член Омеги? — спрашивает она.
— Фу. Нет!
— Уверена? — Роуз смеется и хлопает сильнее. — Может, тогда поймешь, чего он так бесится.
— Уже показывали на лекции биологии, и больше никогда в своей жизни видеть это не хочу, — отмахиваюсь я от нее.
Роуз хохочет не переставая, а потом все же присылает мне картинку.
Я их все видела — член Альфы, член Омеги, вагина Омеги, вагина Альфы, все стремные по-своему, вообще не подходящие для нормальных людей, для меня.
Хотя мысли о Кайло раздражают меня даже больше этого, понятия не имею почему.
Может, потому что в другом случае я бы постаралась как-то загладить вину, извиниться, но стоит только подумать о его самодовольной улыбке, которую я никогда так и не видела…
Он бесит меня настолько сильно, что даже мыслить трезво не могу. Я удаляю картинку, так и не глянув, и сбегаю, хоть куда-нибудь, чтобы проветрить голову, пока Роуз кричит мне вслед, чтобы я прекращала париться из-за всего.
***
В общем, на это уходят все выходные, но в конце концов я прихожу в себя. Першение в горле проходит, какое счастье. Не приходится тратить кучу денег на поход к доктору, и я обхожусь всего лишь пластинкой Зиртека.
Все в порядке. Буду вести себя очень спокойно и обдуманно, когда в понедельник увижу профессора Рена и попрошу вернуть мне блокнот. Я даже посылаю очень вежливый емэйл, спросив, когда можно зайти к нему и все такое. Может, мы оба тогда встали не с той ноги… Он поймет, что я ни разу не гений математики.
Он не отвечает до самого вечера понедельника. Я раздраженно пялюсь на короткий совет проверить свое расписание, и так же коротко напоминаю ему, что оно записано в моем чертовом блокноте.
ТЕМА: Блокнот
КОМУ: kylo.ren@mcc.edu
ОТ: rey.niima@mcc.edu
Здравствуйте.
Оно в моем блокноте. Который вы отобрали.
Спасибо.
Рей Ниима.
11 октября, 20:24
Я раздраженно барабаню пальцами по iPad, ожидая его ответа целых несколько минут.
ОТВ:Блокнот
7:00 утром, 10/12/19
не за что
Кайло Рен, Ω♂
VISAP,Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
11 октября 20:30
Вау, ну зашибись, что у него так много тупых степеней. И что он выписывает их все в своих емэйлах.
И все же немного грустно и странно видеть прилепленный к ним значок Омега-мужчины. Я пялюсь на эту букву целую минуту и решаю не грубить в ответ. Мне действительно жаль его. Бедный чувак.
На следующее утро я тихо выбираюсь из комнаты, стараясь не разбудить мертвецки спящую в своей кровати Роуз. Сейчас где-то шесть тридцать, ну или около того, так что больше всего хочется вернуться обратно в теплую постель, но профессор Рен точно должен оценить мою попытку быть пунктуальной.
Я пунктуальная. Иногда.
Какое-то время я брожу по тихим коридорам, мимо лекториев, где сейчас кто-то точно мучается на первом, слишком раннем занятии, пока не нахожу его кабинет.
Нужно добраться до конца одного коридора, затем за угол, и еще дальше, по следующему безлюдному коридору. Такое ощущение, будто школа хотела упрятать его как можно дальше ото всех.
Сейчас 6:50, но я все равно стучусь. Если покончу со всем этим к 7:15, может, даже успею вздремнуть перед лекцией биологии, начинающейся к восьми.
— Входите.
Я дергаю за ручку, заходя в небольшой кабинет, и жалюзи дребезжат, стукаясь о стекло в дверном окошке.
Кайло сидит за большим столом, на котором сейчас стоит открытый ноутбук. В углу кабинета на полу аккуратно выстроенная стопка книг, другие расставлены по полкам, все в идеальном порядке, будто по линейке. Внутри прохладно, но пахнет приятно, свежим бельем. Стены все пустые, и маленькое окошко позади профессора заперто.
Прикрыв за собой дверь, я устраиваюсь на небольшом стуле перед столом. Ножки слегка скрежещут по полу, и даже через леггинсы я чувствую ледяной холод металла.
Все внимание профессора по-прежнему поглощено чем-то в ноутбуке, он вообще меня не замечает. А мне нужно прекращать пялиться на странные татуировки на предплечьях, прячущиеся под одним из его плотных вязаных свитеров, сегодня темно-бордовый. Волосы распущены, и кончики прядей касаются плеч.
Наконец профессор Рен поправляет очки и тянется к ящику, открывая его, так на меня ни разу и не глянув. Он вытаскивает мой блокнот и швыряет на стол, а затем захлопывает ящик обратно.
— Прекращайте заниматься ерундой на занятиях при ваших-то ужасных оценках, — говорит он.
— Они не ужасные. У меня тройка.
— … мда. Ну тогда стремитесь к лучшему, — он укладывает поверх блокнота страницу с целым списком имен. — Вот перечень репетиторов. Предлагаю вам выбрать одного, пока ваша очень слабая тройка не превратилась в два.
Мисс Элмс никогда не была такой грубой. Я хватаю лист, уставившись на него.
— Почему бы вам не помочь мне с этим?
— Я младший профессор Массачусетского Технологического Института, а не помощник преподавателя в местном колледже, — Кайло неопределенно взмахивает рукой, описывая круг. — Так что идите и найдите помощника преподавателя.
— О, вот как. Спасибо за разъяснение. А то ваша подпись в емэйле показалась недостаточно исчерпывающей.
В ответ я получаю просто ледяной взгляд, на который, в общем-то, напрашивалась. Темные глаза из-под вздернутых бровей сверлят меня с раздражением, и в этот момент я понимаю, что это все равно, что тыкать палкой в уже взбесившегося медведя, вставшего на дыбы.
Он урод. И будет делать мне все эти отвратительные замечания, но права ответить ему тем же у меня нет.
Я забираю блокнот. Да плевать. Мне что-то не хочется искать дурацкого репетитора. Финн вроде неплох в математике, надо будет попросить его по дружбе или заплатить.
— Это все?
Зудящее покалывание ползет вниз по моему горлу, заставляя морщиться и чесать шею сзади. О, ну только не говорите, что я снова заболела. Это, наверное, лихорадка… ну или у меня аллергия на мудака-препода.
Профессор Рен провожает взглядом мою руку, сам пряча свое горло под ладонью, выгибая шею так, словно с нею что-то не так. Кадык его дергается.
— Да, — отрывисто отвечает он, а затем снова переводит взгляд на что-то в своем ноуте, игнорируя меня. — Если будут еще какие-то проблемы, отправите емэйл.
Я выхожу без слов, оставляя приятный запах кабинета позади. Мне опять хреново, горло зудит, а еще я, наверное, ненавижу его.
***
Финн старается как может, чтобы подтянуть меня. В общем-то, он все, на что я могу рассчитывать, так как другие репетиторы уже давно заняты подтягиванием других таких же идиотов в математике, ну и у большинства еще есть чем заняться, например, собственными курсовыми работами.
Он отклоняется назад на стуле, пожевывая ручку, все еще вспотевший после футбольной тренировки, а Роуз снова нервно перестилает кровать, разглаживая покрывало и поправляя подушку, бормоча себе что-то под нос. Она такая, потому что ей снова подняли дозу лекарств. Я чувствую это.
— Рен козел, — говорит Финн, он искоса поглядывает на Роуз, а затем гладит ее по бедру. — Тише, детка, тише. Ну, хочешь, вернемся ко мне и…
— Ненавижу его, — бурчу я опять.
Он пожимает плечами:
— Ну он крутой тренер. И умный, как мне кажется. Помог написать учебник или парочку, — взгляд его подвис на Роуз, наполовину искреннее беспокойство, а на вторую просто желание перепихнуться. — Возьми и скажи ему, что это твой максимум.
— Ну не знаю. Что-то в нем такое… У меня от него все чешется, наверное, из-за парфюма, которым он пользуется.
— А может ты просто Альфа, а, Рей, — Финн разражается смехом, хлопая меня по колену. — Представляешь такое?
Нет. Я смотрю на Роуз, внезапно ударившуюся в слезы, и позволяю Финну забрать ее с собой и позаботиться так, как ей нужно сейчас. Ужасно находиться рядом со страдающим человеком и быть не в состоянии помочь ему хоть чем-то.
Он уводит ее с собой, так что я остаюсь одна в комнате, как обычно. Мне даже удается продраться через первую половину домашки, но потом я все же пишу Кайло.
ТЕМА: Домашка Мат200
КОМУ: kylo.ren@mcc.edu
ОТ: rey.niima@mcc.edu
Здравствуйте,
Мне нужна помощь с домашним заданием с пятницы, если у вас найдется время. Пожалуйста.
Спасибо,
Рей Ниима
13 октября 11:18
ОТВ: Домашка Мат200
ищите репетитора
и не стоит начинать делать домашнее задание за два часа до занятия
Кайло Рен, Ω♂
VISAP, Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
13 октября 11:23
Вот ублюдок!
ОТВ: Домашка Мат200
Здравствуйте,
Я уже обзвонила всех в списке и заодно попросила своего друга Финна помочь мне. Он главный нападающий в команде, вы должны его знать. Я провела над заданием весь вчерашний день и просто хочу убедиться, что оно выполнено верно.
Спасибо
Рей Ниима
13 октября 11:25
ОТВ: Домашка Мат200
Я знаю почерк финна
Кайло Рен, Ω♂
VISAP, Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
13 октября 11:29
ОТВ: Домашка Мат200
Рада за вас. Я просто попросила его помочь мне разобраться
Спасибо Рей Ниима
13 октября 11:32
ОТВ: Домашка Мат200
посмотрим на занятии через два часа
Кайло Рен, Ω♂
VISAP,Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
13 октября 11:46
Вероятность того, что я снова окажусь в центре всеобщего внимания, выставленная идиоткой, почти доводит меня до слез. Я отбрасываю свой iPad в сторону и сворачиваюсь калачиком под покрывалом. Это лучше, чем продолжать мучиться над дурацким домашним заданием. Зачем мне вообще эта чертова математика?
Но время летит быстро, и к половине второго я больше не могу прятаться под покрывалом. Так что собираю вещи и выхожу, мимо смеющихся, болтающих о предстоящих вечеринках студентов, занятых развешиванием хэллоуинских украшений на дверях.
С тех пор, как Роуз заболела, все пошло наперекосяк. Я вот-вот слягу с какой-то простудной хренью, а ей никак не могут подобрать подходящие супрессанты. Обе мы уже налажали с первым годом в колледже, и еще меня могут отчислить за неуспеваемость. Просто отстой.
Я строчу смс Финну, справляясь о здоровье Роуз, по дороге в лекционный зал. Сегодня среда, к счастью, а семинар только в пятницу — тут чуть проще спрятаться.
Но мысли мои о тихом укромном уголке испаряются, стоит мне оказаться на пороге зала. Профессор Рен уже пялится на меня, словно поджидал все это время, а затем указывает маркером на место, расположенное в центре переднего ряда.
— Вот сукин сын! — бормочу я себе под нос.
Теперь-то я точно приговорена к смерти.
Пока я ползу по ступенькам мимо рядов, Кайдел шепотом зовет меня. И тихо ржет вместе с Базин и По.
— Рей, — зовет она, — псс, Рей… Ты уже видела его… ну… — она переглядывается с ними. — Омежьий член, а?
— Ты же ему так нравишься… — добавляет Базин.
Я краснею, ускоряя шаг, а они продолжают смеяться надо мной.
Профессор Рен запирает лекторий на замок ровно в два часа. Скорее всего, это противозаконно, угроза пожарной безопасности и все такое, так что можно будет как-нибудь упомянуть об этом в письме.
Он спускается по ступенькам и включает презентацию о пределах производных функций. Это мы начнем изучать сразу после логарифмов, и я ничего в них не понимаю, поэтому открываю чистую страницу блокнота, готовая в этот раз внимательно следить за всем, что скажут. И никаких зарисовок.
Странно, но запах его парфюма снова отвлекает меня — мягкий, нежный, все та же чистота хрустящего, свежего белья и огурцы. Ужасно приятный, даже если сам Рен раздражает меня до чертиков, и я понемногу расслабляюсь. Хочется открыть рот и вдохнуть, хотя сама не пойму, почему я это делаю.
Нёбо снова покалывает, и странный зуд возвращается. Я морщусь и провожу по деснам языком, передавая домашнее задание вперед до того, как начнется сама лекция. Что за хрень? Каким парфюмом он вообще пользуется?
Омеги пахнут приятно, это факт. От Роуз всегда веет чистотой и свежестью, но меня же раньше это никогда так не волновало.
Может, это как-то связано с тем, что он мужчина? В конце концов, это неестественно.
— Мисс Ниима.
Вот черт!
Я поднимаю глаза, понимая, что думаю только о том, как должен пахнуть профессор, а он пялится на меня снова, и из-за этого внезапно становится дурно. Очень-очень плохо.
Спина вся вспотела, а во рту внезапно откуда-то полно слюны, еще немного — и закапаю саму себя, так что я быстро сглатываю прежде, чем опозорюсь. Что за хрень такая со мной?
— Извините… — я стараюсь звучать нормально. — Извините, какой был вопрос?
— Расскажите о натуральном логарифме.
Натужно потея, я киваю и начинаю перелистывать блокнот. Натуральный логарифм, натуральный логарифм… Помню, что записывала, что это такое, когда делала домашку.
Конечно же, я торможу.
Кайло подходит к столешнице и накрывает блокнот своей ладонью, не дав мне долистать до нужного места. Регистрационный браслет на его запястье тихо звякает: РенКайл11031986Ω
Что? Что ему опять от меня надо?
Он переворачивает страницу обратно, указывая:
— Натуральный логарифм.
— Извините, — бормочу я тихо. Опять в самом эпицентре всеобщего внимания, ненавижу это, ненавижу. — Мне очень жаль…
Браслет снова звенит, когда он постукивает пальцем по странице, заговаривая другим, куда более мягким и низким тоном.
— Вам жаль?
Я киваю, намертво стиснув зубы. Не заставляй меня делать тебе больно. Ты не имеешь права разговаривать со мной вот так, гребаный Омега…
Он отворачивается, привлеченный кем-то еще:
— Дэмерон. Судя по задорному общению с мисс Неталл, вы все знаете, так почему бы вам не поделиться с классом ответом?
Он отходит назад, я только успеваю заметить странное движение ладони над моим рюкзаком. Фух, нашел себе новую жертву на сегодня, какое облегчение, я украдкой перевожу дыхание и стираю пот.
Но, конечно, же, мне велят задержаться после занятия. Все остальные могут быть свободны. Все, кроме меня, а мне так плохо, что я вот-вот хлопнусь в обморок или еще хуже, меня вырвет. Мне даже есть не хочется, хотя скоро обед, и это самый тревожный знак.
Рен усаживается за лекционный стол, и я останавливаюсь рядом, надеясь, что он отпустит меня поскорее. В домашнем задании, лежащим перед ним, намного меньше красных подчеркиваний, чем раньше. Хотя все еще много.
— Уже лучше, — наполовину повернувшись ко мне, он укладывает одну руку на бедро, а другой тыкает в домашнее задание. И трет свое клеймо на шее. — Так и не нашли репетитора? Лили Поттер обычно свободна по вторникам.
— Она сказала, что у нее нет свободного времени.
— Вот как. Ну, как вы уже поняли — из моих сообщений — я из Массачусетского Технологического Института, так что не очень хорошо знаю местных помощников преподавателей.
— Я просто попрошу Финна снова, — огрызаюсь я.
Черт. Я снова принимаюсь расчесывать зудящую шею под его взглядом, более удивленным, чем раздраженным, и мямлю извинения, чувствуя уже знакомое покалывание в горле. Меня опять трясет. Но почему, я же никогда не была такой нервной…
Он постукивает ручкой по странице:
— Ладно. Напишете, если будет нужна помощь.
— Хорошо, — я хватаю свою домашку. — Зато не почерк Финна, да?
— Нет. Его куда аккуратнее.
Разозленная снова, я прижимаю ее к себе и выскакиваю из лекционного зала. Чувствуя его напряженный взгляд, прилипший к моей спине.
========== 3: Von willebrand ==========
ТЕМА: Домашка Мат200
КОМУ: kylo.ren@mcc.edu
ОТ: rey.niima@mcc.edu
Здравствуйте,
Мне нужна помощь с одним вопросом. Пожалуйста.
Спасибо,
Рей Ниима
15 октября 8:14
ОТВ: Домашка Мат200
пожалуйста обычно говорят в начале просьбы, а не после
Кайло Рен, Ω♂
VISAP, Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
15 октября 8:18
ОТВ: Домашка Мат200
Пожалуйста, можете помочь мне с вопросом номер семь?
Спасибо
Рей Ниима
15 октября 8:19
ОТВ: Домашка Мат200
нет
Кайло Рен, Ω♂
VISAP, Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
15 октября 8:31
У меня даже глаз дергается. Нет? Как он может сказать нет? Он не имеет права отказывать ученикам, так ведь?
Буквально за несколько секунд до того, как я совсем разозлюсь, приходит еще один емэйл, уточняющий его короткий надменный отказ
ОТВ: Домашка Мат200
подойдете ко мне после занятий
не за что
Кайло Рен, Ω♂
VISAP, Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
15 октября 8:32
Я отбрасываю iPad на край кровати, переворачиваюсь на другой бок и сдавленно стону в подушку.
Роуз все еще у Финна, он говорит, это, наверное, на все выходные. Ну а еще у него полно дел - Роуз, футбол и его собственные домашние задания, так что времени на помощь мне у него, конечно же, нет.
У меня целых два друга, но каким-то образом я все равно остаюсь одна. И скучаю по Роуз даже больше обычного.
Ну хотя бы больше никаких проблем со здоровьем, ни жара, ни першения в горле, и чувство раздражения прошло. И хорошо, потому что денег на врача нет, меньше всего хочется сейчас искать какую-нибудь подработку.
Хотя стоило бы. По крайней мере у меня появятся деньги, и я меньше буду думать о придурке профессоре и его невежливых емэйлах. Можно подыскать что-то несложное, например, стоять за кассой в аптеке. Вдруг меня возьмут на полную ставку и предложат медстраховку, которая мне так сильно нужна.
Я перекладываю iPad в рюкзак и ставлю его рядом с изголовьем, а затем прячусь под одеяло, чтобы немного вздремнуть. Понятия не имею, почему мне так хочется спать последние два дня подряд.
***
Роуз звонит мне по пути в класс. По голосу ей куда лучше, похоже, новые таблетки, что ей выписали, действительно работают.
— Я вернусь сегодня, нужно подготовиться к вечеринке… ты же со мной? Хэллоуин, конечно, только на следующей неделе, но мне срочно нужно развеяться.
Я уворачиваюсь от толпы парней из братства, идущих мне навстречу, аккуратно поглядывая на них через плечо. Финн тоже в братстве, Роуз ходила на пару их вечеринок, но это совсем не мое. Хотя, наверное, стоило бы попробовать. Начать жить полной жизнью, а не подпирать стенки где-то в тени.
— Ну можно, — отвечаю я.
— Да ладно, это такой шанс! Мы обе только что считай избежали смерти! — она смеется, и ей вторит чей-то смех на заднем плане. — Вот и перестанешь так париться о своем придурке профессоре.
Ну да… это точно.
— Ладно, — я все еще топчусь снаружи, не решаясь зайти в кабинет. — Но ты уверена, что справишься? Там точно не будет никаких Альф, не принимающих таблетки?
— Нет, все в порядке. Многие О ходят на такие вечеринки, а еще Финн сказал, что спортсменам все равно приходится постоянно проверяться на гормоны и все такое. Так что в оргию в стиле Калигулы это все равно не превратится.
— Что, никаких оргий? Черт, Роуз, это единственная причина, зачем мне туда вообще идти!
Мы обе ржем, не в силах остановиться, а потом я поворачиваюсь, встречаясь нос к носу со своим самым ужасным кошмаром, собирающимся зайти в класс.
Профессор Рен поднимает бровь, снова пристально пялясь на меня, а затем как-то неловко взмахивает рукой в приветствии, и мне приходится выдавить из себя точно такую же неловкую улыбку из вежливости.
Когда он заходит в класс, я пялюсь в его сторону еще добрую минуту, а потом прижимаю ладонь ко лбу, и страдальчески стону под неразборчивое бормотание Роуз на другом конце линии.
— Все, мне пора, — я отключаюсь, пока снова не начала ругаться вслух. Вот же сукин сын, теперь он еще будет считать меня гребаной извращенкой вдобавок к моей тупости в математике. Просто замечательно.
Я спешу к своему месту, стараясь больше не встречаться с ним взглядом. К счастью, его парфюм не такой сильный сегодня, и никакого першения в горле или зуда нет. На профессоре Рене мешковатый темно-синий свитер с высоким воротом, волосы наполовину подняты и забраны в пучок, остальные пряди прикрывают уши.
И выглядит он мило. Нет ну, он всегда выглядит неплохо, но сегодня круче обычного.
— Ваш первый тест будет в следующую пятницу, двадцать второго числа, — повышает он голос, перекрикивая общий гул. Все еще усаживаются, подготавливаясь к занятию, но его это, конечно же, не заботит. — В основном, логарифмы и функции. Производные оставим для другого теста.
— На следующей неделе? — страдальческий голос По несется откуда-то позади меня. — Но это как-то… слишком рано!
— А можно нам использовать карточки с формулами?
— Профессор, мисс Элмс всегда разрешала нам использовать карточки…
Как это обычно бывает перед тестами, все ноют и жалуются, но профессор Рен их игнорирует, запуская презентацию, так что я быстро достаю свою домашку, укладывая поверх блокнота, и старательно разглаживаю ее. Чистая, аккуратная, просто идеальная — назло шпильке в мой адрес о кошмарном почерке.
Он закатывает рукава до локтей и поднимается со стула, а затем идет ко мне, тяжело стуча ботинками по полу, и требовательно вытягивает руку с браслетом. Я молча, опустив глаза, протягиваю ему домашку и жду, пока он не пойдет дальше.
— Девяносто процентов изучения математики — это запоминание формул. Так что запоминайте их. Ну и, — Кайло делает небольшую паузу, — советую воздержаться от любых мероприятий, запланированных на выходные, и вместо этого заняться учебой.
Я съеживаюсь на стуле, закрывая лицо ладонями. О господи.
К счастью, больше он на меня сегодня не наезжает. Мы просто делаем заметки к тесту, и я даже отвечаю правильно на вопрос — к моему великому удивлению — пока профессор Рен занимается проверкой наших домашних работ.
Но он больше смотрит куда-то вдаль, подперев кулаком щеку, будто грезит. Его пальцы блуждают по шее и прячутся под ворот, ритмично двигаясь — я знаю, он растирает клеймо.
И не могу не пялиться. Во рту снова полно слюны, челюсть ноет, и вообще, я будто подглядываю за чем-то очень личным. Но не могу оторваться, вгрызшись в колпачок ручки от волнения.
Вроде бы брачные железы Омег расположены на шее позади, но у мужчин они должны быть прямо под челюстью.
Мне так кажется. Точно не вспомнить, потому что весь мой мозг сейчас занят совершенно другим, но что я точно знаю, так это что у Альф вообще нет никаких желез. Нечего кусать. Это они кусают.
— Эм… Профессор, можно уже идти?
Нас обоих буквально выбрасывает из оцепенения. Кайло проверяет время на часах и кивает, диктуя домашнее задание на следующий раз, пока все собираются.
Где-то позади меня раздается смешок и я оборачиваюсь. Это По, указывающий на свою шею, явно отпуская одну из своих издевательских шуточек насчет профессора Рена, уставившегося в никуда — и внезапно меня охватывает необъяснимая ярость.
— Мисс Ниима.
Все еще разъяренная, я оборачиваюсь на голос Рена. Он по-прежнему сидит за столом, наблюдая за мной, и на его губах внезапно появляется легкая, почти незаметная улыбка, а затем исчезает, так быстро, что кажется, будто ничего и не было.
Да сколько можно дергать меня, будто я собака на коротком поводке?!
И все же я тащусь к нему, бурча себе под нос, предчувствуя, что опять получу нагоняй насчет домашки.
Он откидывается на стуле, пальцем подзывая меня подойти еще ближе.
— Уже лучше, — Кайло тыкает красной ручкой в вопрос номер семь. — У вас проблемы с производными. Финн помогал вам?
— Нет, он занят. У моей подруги течка, — я нервно скрещиваю руки на груди. — То есть она его девушка. И моя подруга.
Он смотрит на меня снизу вверх:
— О, мои соболезнования, — его брови снова медленно ползут на лоб, и до меня доходит, что я, наверное, звучу слишком уж ревниво по отношению к Роуз, и вообще не стоит говорить все это в присутствии другого Омеги. — Уверен, что она скоро поправится. Омеги очень независимые. И выносливые.
— Да. Извините, я не собиралась… я не хочу сказать, что она беспомощна или что-то в этом роде. Мы просто очень давно знаем друг друга, и я очень за нее волнуюсь.
Он снова опускает глаза на домашнее задание.
— Ну надо же, до чего из вас выходит замечательная подруга. Уверен, она ценит того, кто следит за каждым ее шагом. Что ж, я буду свободен для репетиторства в понедельник утром, так что можете зайти… где-то в семь.
В семь утра в понедельник? Он вообще в своем уме?
Хотя кто я такая, чтобы спорить, так что я просто пожимаю плечами и киваю, наблюдая за тем, как он продолжает указывать на мои ошибки, но мысли мои почему-то вертятся вокруг его замечания насчет меня и Роуз.
Я не слежу за каждым ее шагом. Просто этот мир — опасное место для Омег, и теперь Финну приходится заботится о ней все время. А раньше… ну да, я присматривала за нею. И что с того?
Внезапно до меня доходит и щеки пылают от смущения. О боже. Я совсем забыла насчет моей болтовни об оргиях прямо перед занятием. О господи. Какой кошмар, можно я просто умру?!
Он же на это сейчас намекнул? Почему я вообще думаю об этом? Наверняка он уже и забыл обо всем.
Профессор Рен встает, протягивая мне домашку. Он такой большой, что буквально нависает надо мной, но почему-то не хочется отступать или бежать прочь. И от него так приятно пахнет. Чистотой. Теплом.
— Зайдете ко мне в понедельник, если вам нужна помощь, — снова повторяет он, и темные глаза задерживаются на мне, намертво прилипая. — И если, конечно, у вас нет каких-то других планов.
— Нет. Нету, — я сгребаю свой листок, нервно смеясь и горбясь подэтим осуждающим взглядом. Боже. — Мы с Роуз просто шутили. Я не… — я ставлю рюкзак на край его стола и запихиваю все внутрь. — Это просто самая обычная вечеринка. Никакая не… Я вообще не… я не хожу на такие тусовки.
— Ах. Слишком заняты, нянчась со своей подругой, как я полагаю?
— Я не нянчусь с нею. Просто присматриваю, чтобы она не попала в беду. Альфы такие уроды.
Ох черт. Я затыкаюсь, а потом пытаюсь хоть как-то оправдаться, хотя выходит только хуже. Профессор Рен кивает и тянется мимо моего рюкзака за чем-то, глядя куда-то в сторону, и… о боже.
Свежие хрустящие простыни. Вот, чем он пахнет: будто прямиком из сушилки, такие чистые, новые, и хочется просто завернуться в них и никогда больше не вылезать из постели.
Я смаргиваю, отшатываясь назад. Какого… хрена? Голова просто гудит от мыслей, и за ними самой не угнаться.
Почему меня внезапно так заботит, чем пахнет мой препод? Ему же около тридцати, да и вообще он не в моем вкусе. Не страшный, конечно, но ничего же особенного.
— Уроды? — эхом отзывается профессор Рен.
— Ну… — я пытаюсь собраться. — Наверное, это нечестно, но все Альфы, которых я знаю, те еще придурки. А Омеги нет. Вы всегда такие милые… — все, кроме него.
— Вы так считаете?
— Ну… да? — я тяну, пытаясь вообще понять, с какого такого мне внезапно стало так важно нравиться ему. — И умные. Роуз очень умная. Базин тоже О, хотя она… нет, она тоже милая, но слегка скучноватая. Понимаете, о чем я? Нет, я не имею в виду, плохая, просто… Может, это из-за течки?
С громким щелчком он застегивает свою сумку, а я все никак не могу оторвать взгляда от его шеи, будто под гипнозом. От него так хорошо пахнет. Домом.
Хотя то, что он внезапно засобирался, говорит о том, что ему что-то не понравилось, только я понятия не имею, что.
Я же сказала, что все Омеги милые. Эй, я тоже пытаюсь быть милой.
Почему он не может вести себя хоть чуточку дружелюбнее? Он ведь должен. А вместо этого только грубит и напрочь игнорирует мои комплименты.
Да, из-за течки Омеги сходят с ума. Роуз вот становится ужасно раздражительной, когда начинается цикл. И с этим ничего не поделаешь, ну да, хреново быть им. Но я должна ему нравиться. Я вообще-то очень хороший человек.
— Мой номер есть в справочнике персонала, — говорит он мне. — Позвоните мне в понедельник утром, чтобы я знал, что вы придете, — он перекидывает ремень сумки через плечо и напоследок похлопывает по моему рюкзаку. — Приятных вам выходных, мисс Ниима. И не садитесь пьяной за руль.
Он проходит мимо меня к выходу из класса, а я пялюсь ему вслед, на каком-то автомате делая шаг следом, словно какая-то маленькая недолюбленная сиротка, что на самом деле так и есть.
Я стискиваю зубы и трясу головой, приходя в себя и застегивая рюкзак. Нет ну, какой же он все-таки придурок.
========== 4: Sickle cell ==========
Вечеринка перенесена с вечера пятницы на субботу, так что все свое свободное время я провожу, загугливая в интернете факты о мужчинах Омегах. Исключительно из научного интереса.
Я устраиваюсь в кровати поудобнее, краем глаза следя за очередной серией Лучшего Пекаря Британии, идущего по телевизору.
Роуз снова ночует у Финна, и наша с ней комната в моем полном распоряжении. Так что я наслаждаюсь пятничным вечером, усевшись на постели в мешковатой толстовке и старых леггинсах, и грызу ногти, проматывая текст.
САМЦЫ ОМЕГИ И САМКИ АЛЬФЫ: ЗАГАДКИ УДИВИТЕЛЬНОГО МИРА ПОЛУЛЮДЕЙ
Привычки и биология классического вида полулюдей хорошо изучены и объяснены в современном мире. Однако в очень редких ситуациях традиционное представление дает сбой, в результате чего появляются Омега Самцы и Альфа Самки.
Фу, занудная научная хрень. Я мотаю вниз до абзаца с биологическими описаниями, невольно придвигаясь ближе к экрану.
Самцам Омегам (ОМ) соответствуют следующие физические атрибуты.
В отличие от брачной железы Омега Самок (ОЖ), их железа чаще всего располагается не на затылке, а под челюстью, хотя возможно и местонахождение на затылке, либо возле ключиц.
Эти железы восприимчивы у обоих полов к Альфа-феромонам любого пола (как самок, так и самцов). ОМ могут запечатлеваться, однако их взаимоотношения с Альфа-партнерами крайне сложны и до конца не изучены.
Если что, Альфа женщин я никогда не встречала, как и Омег мужчин до этого времени. Им вроде бы очень сложно вписаться в общество людей, обычно это не получается. Я даже слышала разговоры о том, что чаще всего их отправляют либо в дома престарелых, либо в психушку.
Так же автор упоминает, что так называемые «девианты» вместе взятые составляют меньше одного процента от всей популяции полулюдей. Ну, теперь не удивительно, что я до сих пор их не встречала.
Я проматываю почти до самого конца страницы, уже собираясь отложить iPad, когда мне попадается фотография члена. Поколебавшись, я оглядываю свою комнату и только потом прокручиваю еще на пару сантиметров ниже, чтобы разглядеть целиком. Научный интерес. Исключительно он самый.
В общем, нормальный член, за исключением нескольких небольших бугорков у самого основания, где вообще-то должен быть узел. Я щурюсь, увеличивая изображение, чтобы получше разглядеть эти утолщения, но вблизи они не выглядят такими интересными. Подпись под фотографией говорит, что это «типичный» Омега пенис. Он обрезан и вообще выглядит как член.
Так называемые «шпоры» Омега пениса аналогичны встречающимся у некоторых видов семейства кошачьих. Их отличие в том, что они не должны причинять боль. Их функции:
* Стимулируют овуляцию
* Не дают прервать половой акт Альфа Самке
* Обеспечивают смазку
Шпоры ОМ не «запираются» внутри, как это бывает в случае с узлом, однако раннее удаление может быть болезненным. Альфа Самки (АЖ) могут проявлять агрессивное, временами жестокое поведение, чтобы избежать спаривания, что делает потомство этих пар чрезвычайно редким событием.
Еще одна заметка: у Альфа Самок наблюдается схожая с Альфа Самцами способность «запирания». Подобно узлу она проявляется во время оргазма, заставляя вагинальные мышцы набухать, таким образом «замыкая» партнеров вместе. Во время этой фазы оргазм ОМ увеличивается во времени, и АЖ склонна перенаправлять свою агрессию на любого, кто приблизится к ним.
Как и в случае с Самцами Альфами (АМ), течка Самок (АЖ) вызывается присутствием Омеги. Различие в том, что для Альфа Самцов это является довольно ярким и отличительным событием, течка у АЖ может быть подавлена, осуществляясь в течение длительного периода времени. Так же может вообще не произойти, пока АЖ не встретится с Омега Самцом. Возможны случаи возникновения течки при присутствии ОЖ.
— Какой кошмар, — бормочу я себе под нос, задерживаясь на фразе «Не дают прервать половой акт Альфа Самке». Это, наверное, просто дикий ужас — быть физически прикованной к кому-то вот так.
Дальше в статье говорится, что у Альфа Самок нет так называемых «течных циклов», схожих с наблюдающимися у Омега Самок, а также возможно прекращение менструаций. Течка у Омега Самцов начинается, если они не принимают блокираторы и находятся в поисках АЖ, подобное желание проявляется каждые три цикла в году. Чаще всего заканчивается безуспешно.
Это все странно и отвратительно. Я вздрагиваю, убирая iPad куда подальше, желания дочитывать сегодня вообще больше нет. Изображение члена Омеги буквально выжжено на обратной стороне век, и я, наверное, никогда больше не смогу его развидеть.
***
Роуз и Финн подбирают меня по дороге на субботнюю вечеринку около восьми, хотя Роуз прекрасно знает, что обычно я ложусь спать ровно в десять. Она взволнованно вертится на сидении, задавая Финну тонны вопросов по пути.
— А По там будет? — спрашивает она, а потом закатывает глаза и трясет головой. — Он такой придурок. Понятия не имею, зачем Кайдел с ним встречается.
— Да, он там будет, — Финн ухмыляется мне в зеркале заднего вида. — По мне тут сказал, что Рен к тебе неровно дышит. Все ради пятерки по математике, да, Рей?
Я краснею:
— Нет! И он меня терпеть не может!
Роуз в это время подкрашивает губы розовым блеском. Она выглядит так красиво в своем розовом платье, а я… ну так себе, ничего особенного, просто юбка и блузка. Хотя и в этом мне холодно.
— Любовь иногда принимает самые странные формы, — задумчиво говорит она.
Снаружи на лужайке уже целая толпа народу. Финн припарковывает машину рядом с тротуаром и ведет нас с Роуз вниз к воротам, где на него тут же напрыгивает и оттаскивает в сторону какой-то чувак в майке-алкоголичке, мы даже глазом моргнуть не успеваем. Вообще-то на дворе конец октября и жутко холодно, но, похоже, тебе на все плевать, когда так пьян.
Роуз тащит меня через белые двери внутрь, в самый настоящий хаос. Музыка такая громкая, что отдается вибрацией в костях, воздух весь пропах дикой смесью запахов, от которых голова кружится. И здесь очень тесно от людей — мне нужно больше пространства.
Пахнет выпивкой, потом, и все так ужасно шумят, что я даже себя не слышу. Роуз тянет меня за собой, но я пытаюсь сдать назад, недовольно оглядывая беснующуюся толпу.
— Мы должны найти Финна! — я перекрикиваю музыку.
— Все нормально. Я тут уже бывала пару раз! — Роуз указывает на стол, где По Дэмерон играет с какими-то чуваками в бирпонг. — Он, конечно, придурок, но следует общим правилам! Ты не переживай так, Рей!
— Роуз…
Она выдергивает руку, но я снова хватаю ее за локоть и в получаю в ответ кислый недовольный взгляд. Ладно-ладно, я даю ей уйти. Может, я и правда выгляжу как чокнутая наседка.
Роуз направляется к Кайдел, так что мне нужно занять себя чем-то другим. Да, я не умею отпускать людей или заводить новых друзей, и слишком много парюсь, потому что люди часто враждебны к Омегам. Волноваться за подругу вполне нормально. А профессор Рен просто придурок.
Ну, долго я не думаю. Тем более, что рядом есть стол со снэками и соусами, хотя потом я все равно возвращаюсь к Роуз, собирающейся играть в понг. Ну а что? Я ведь дала ей побыть одной, это Финну следовало бы уделять ей больше внимания.
Чипсы офигенно вкусные, и я прислоняюсь к стене с пакетом в руках, глядя, как Роуз проигрывает с настоящим разгромом. Наконец навстречу нам через танцующую толпу пробирается Финн. Отлично. Ему следует присматривать за своей девушкой. Уж он-то должен видеть, насколько она соблазнительно выглядит.
Я замираю, переставая жевать. Соблазнительно? Какое ужасное слово.
— Рей, давай играть!
Роуз уже повисла на Финне и машет мне присоединиться к ним. Сначала я отнекиваюсь, но когда вижу По Дэмерона, подбрасывающего в воздух шарик от пинг-понга и ухмыляющегося мне, внутри будто перещелкивает, выкручивая соревновательный азарт на полную. Ну ладно. Хочет проиграть, так я ему с удовольствием помогу.
Он следит за мною с другого конца стола остекленевшим взглядом. Ничего, я напивалась много раз до этого, в основном опустошая холодильник приемного отца, а потом пиная пустые банки со скуки.
Так что я ему с легкостью зад надеру. Мне надо как минимум шесть банок, чтобы надраться.
По швыряет мне шарик:
— Твой ход, чемпион.
Я подбрасываю шарик в воздух, примеряясь, а затем закидываю в стакан в дальнем углу стола.
Финн заливается смехом, хлопая меня по спине, и кто-то тихо смеется вместе с ним. По зло пыхтит и пьет из стакана. А затем щурится, целясь в один из моих стаканов, выставленных вперед в ряд.
И попадает, так что я пью. Все, наверное, ждут, что я буду растягивать на мелкие глотки, но мне ужасно хочется победить По, так что я пью залпом, просто, чтобы знал, что я так могу. Потом я снова подбрасываю шарик, разглядывая стаканы, и закидываю в тот, что стоит в противоположном углу.
В средней школе я немного играла в баскетбол — пока все с ума не посходили из-за соревнований. Я ненавижу конкуренцию, ненавижу проигрывать, но мне действительно не хватает того разочарованного взгляда, который бывает у проигрывающих людей. Особенно тех людей, которые мне не нравятся.
Надо написать в резюме «хорошо играю в понг». Сразу все усложнит.
— У тебя так здорово получается!
Пару раз я пью по собственной воле, разбавленный пунш и еще какие-то напитки, оставленные рядом, чтобы больше разозлить По. Роуз стоит рядом, ужасно волнуясь о моей зрительно-моторной координации, так что нужно признать, я больше не сержусь на нее.
Привлеченные нашим соревнованием к столу подтягивается еще больше народу, аплодируя и свистя каждый раз, когда я попадаю. И я ведь ни разу не промахнулась.
А вот По да, и каждый раз, когда он мажет, я тоже делаю глоток, зная, что это еще больше выводит его из себя.
Я подбрасываю шарик перед собой и улыбаюсь ему через весь стол. Неприязнь превратилась в чистую ненависть.
Он потирает рот, шатаясь:
— Подкатываешь к преподу, надеясь сдать тест, да, Рей?
— Чувак, — быстро вмешивается Финн, — не надо.
— Эй, если она так тащится по членам Омег, мне все равно. Я бы тоже ему отсосал за пятерку.
Роуз хватает меня за руку, но я вырываюсь. Мне хреново, я будто в тумане и еще чертовски ненавижу По Дэмерона.
— Да пошел ты! — огрызаюсь я и бью ладонями по столу, заставляя Роуз подпрыгнуть от испуга. — Хочешь выйти поговорить?! Ну давай, пойдем, и я надеру твой гребаный зад!
Все ржут, кроме меня, Роуз и Финна. По не станет драться с женщиной, Бета она или нет, но я-то могу ему врезать. И держу пари, я выиграю, сотру эту самодовольную ухмылочку с его рожи.
Я рвусь к нему, но в этот раз Финн помогает Роуз оттащить меня назад, позволяя По свалить вместе со своими дружками. Знаю, я бешусь ни с чего, но контролировать это не могу. Мне просто нужно взять и вмазать По по лицу, иначе сама умру.
Роуз тянет меня к диванчику:
— Расслабься, Рей. Он просто пьяный придурок.
У Финна находятся чипсы. Я прячу лицо в ладонях и сижу так, чувствуя себя немного лучше рядом с Роуз, со мной она точно в безопасности, и на нее никто не нападет и все такое. Комната плывет, раскачивается, и я достаю свой телефон, просматривая Фейсбук в поисках случайных людей, учившихся со мной в школе, чтобы просто добавить их.
— А знаете, что было бы… охрененно? — Роуз хихикает.
— Что? — я ворчу, выискивая крендельки, закидываю их в рот и пялюсь на Финна с Роуз. — Дать По в морду?
— О, это было бы просто охрененно, — поддакивает мне Финн.
Роуз негодующе смотрит на него, и он вздыхает, собираясь притащить нам еще снэков. Я жую с открытым ртом и пялюсь на Роуз в ответ. Она неправильно пахнет. Плохо. Алкоголь смешивается с запахом Омеги.
— Вот, смотри… — она протягивает мне свой телефон. — Номер профессора Рена есть в справочнике. Ты обязательно должна позвонить ему и оставить сообщение, — Роуз пихает меня локтем и смеется еще больше. — Скажи ему… Скажи, что ты защищала его член!
— Да, он должен знать, — соглашаюсь я.
— Точно. Точно. Он должен это знать.
Мы жмемся друг к другу, обнимаясь, и смеемся, пока я набираю его номер на своем телефоне, и, когда Финн возвращается, Роуз отмахивается от него. Гудки все идут и идут, и мы задерживаем дыхание в ожидании.
Раздается щелчок автоматической голосовой почты. Пожалуйста, оставьте сообщение.
Роуз хватает меня за руку и кричит в динамик:
— Эй! Вам следует быть добрее к Рей!
Я отпихиваю ее, сдерживая гиений смех, шепча, чтобы она заткнулась.Финн нервно спрашивает, кому это мы звоним, вид у него как у одинокого папаши, оставшегося наедине с бесноватыми малолетками.
— По Дэмерон говорил всякую хрень о вашем члене, — бормочу я, пока Финн пытается выхватить у меня из рук телефон. — Я собиралась подраться с ним, но Финн-Задротина мне не дал. А еще вам следует быть добрее ко мне, — я отпихиваю его руку снова, заливаясь смехом. — Удачи вам и вашему члену, сэр.
Это не конец сообщения. Я брожу с телефоном и дальше, и к записи прибавляются какие-то разговоры, просьбы притащить пицца-роллы, пока наконец не раздается писк, и звонок отключается. Финн называет меня идиоткой, так что я звоню профессору Рену еще два раза, оставляя все более истеричные голосовые сообщения, по мере того как напиваюсь.
Я прячусь под столом с закусками, утопая в разбросанном попкорне, плачу навзрыд и жую так быстро, что не могу вздохнуть.
— Я к вам очень хорошо отношусь! — всхлипываю я. — Вы посылаете мне ужасные письма, а я на самом деле очень хорошая! Я даже посмотрела на члены Омег и не считаю их отвратительными, — губы дрожат, и я заливаюсь еще сильнее. — Я хорошая! Почему вы так со мной?!
Потом я оставляю третье… или четвертое послание, извиняясь за предыдущие два. Кажется, телефон заодно записывает и мой разговор с каким-то неизвестным парнем, насчет того, где же тут туалет. Это очень долгий разговор.
Я бреду по коридору, шатаясь и шмыгая носом:
— Я выросла в приюте, чтоб вы знали. У меня было такое ужасное детство, но я все равно хорошая. А вы… — я нечаянно врезаюсь в дверь и, споткнувшись, стону, но как-то все же открываю ее. — Черт. Гребаные… двери. Не могли же вот просто оставить их открытыми.
— У вас восемь степеней, но вы так плохо ко мне относитесь. Извините, что я наорала. Но вы очень злой! — я запираю дверь и приподнимаю юбку. — Погодите, надо пописать.
Вот тогда я отключаю телефон. И даже умудряюсь пописать, но на новые голосовые сообщения профессору Рену меня больше не хватает, вместо этого я выблевываю нахрен свои мозги.
Роуз и Финн отвозят меня обратно в общежитие, оставляя только убедившись, что я не захлебнусь в своей рвоте. Я даже принимаю душ перед их уходом, и Роуз колеблется, но Финн все же утаскивает ее с собой. Я буду в порядке. Уже трезвею после того, как из меня вышли литры алкоголя.
И даже отключаюсь ненадолго — просыпаясь в странном состоянии. Все зудит, и голова кружится.
— Так вот чего вы хотите, мисс Ниима?
Последние обрывки сна растворяются в мутной дымке. Я теряюсь на минуту, пытаясь вернуть все обратно, но они будто нити паутинки под пальцами, и только потом до меня доходит, что все это время моя рука была в трусах.
О боже…
Я вытаскиваю руку, поворачивая голову в сторону кровати Роуз, с облегчением замечая, что та пуста.
Кажется, голос, который я слышала во сне, принадлежал профессору Рену. У меня только что был эротический сон с ним в главной роли и, судя по всему, я очень хотела продолжения.
— Господи, — шиплю я, сбрасывая с себя покрывала, выползаю из кровати, чтобы помыть руки. — Господи, Рей!
Я так расстроена, но все равно никак не могу выбросить его из головы. Хватит уже того, что мне придется смотреть ему в глаза в понедельник, хотя я тут только что мастурбировала во сне, думая о нем. А еще у него вечно такой взгляд, что кажется, будто он насквозь тебя видит. И сразу обо всем догадается.
Я забираюсь обратно в кровать и натягиваю на голову покрывало. Почему именно он? Почему я?
Я переворачиваюсь на бок и содрогаюсь. Этот сон намертво засел у меня в голове, и я понятия не имею, как вообще хоть когда-нибудь смогу посмотреть профессору Рену в его чертовы глаза.
========== 5: Envenomation ==========
В воскресенье я так страдаю, что даже не помню о голосовых сообщениях. Роуз притаскивает Гаторейд, а у меня даже сил сесть, чтобы выпить его, нету — я просто перегибаюсь через край кровати, тяну через соломинку, одним глазом поглядывая на идущий по телевизору Офис, и молюсь о скорой милосердной смерти.
Роуз жалуется, что наша комната насквозь пропахла Альфами, и все воскресенье возится с уборкой, перемывая каждую поверхность, а я просто лежу без сил и скучаю, отключаясь на сон и приходя в себя только ради перекуса.
— Это все чертов По, — бормочет она себе под нос, а затем шлепает меня по икре. — Вставай! Время стирки!
— Отстань, я болею.
— У тебя обычное похмелье, Рей, а теперь вставай.
Я раздраженно выкатываюсь из кровати, укладываясь прямо на полу, завернутая в одеяло, пока Роуз стаскивает простыни, а затем шипит так громко, что голова взрывается от боли.
Она морщится, качая головой:
— Ты что, перепихнулась с парнем? Не может же быть, чтобы так воняло из-за По. Пахнет Альфой не на блокираторах.
— Ну, я вообще-то не вожусь с Альфами, Роуз.
— Знаю, но такого не должно быть от… одного столкновения с ним. Тут же целая туча феромонов. Ты что, их не чувствуешь?
Я жму плечами:
— Неа.
— Фу, — Роуз всю передергивает, и она пятится прочь от кровати. — Наверное, останусь на сегодня у Финна. Иначе опять триггернет, а у меня через пару недель экзамены. Ты же знаешь, что это может спровоцировать течку, да?
— Но я ничего специально не делала. Наверное, это все от вечеринки.
— Нет, это уже чересчур для…
Роуз замолкает. Я поднимаю голову — она все еще смотрит на меня, широко открытыми глазами. Выглядит, конечно, так себе, лохматый хвостик и старая пижама, но пахнет от нее снова вкусно.
Я поднимаю брови:
— Для чего?
Она подхватывает мою подушку с кровати и занюхивает так, что у меня мурашки по коже, а затем продолжает брать и подносить к носу другие мои вещи. Я молча пялюсь, пока она не подбирается ко мне и не хватает за запястье, чтобы понюхать и его.
Это бесит даже больше, чем должно бы. Я одергиваю руку и хмурюсь, прячась под скомканной простыней, упавшей на пол. Эй, какие-то проблемы?
Роуз все еще смотрит на меня:
— Рей… как долго ты уже болеешь?
— Я не Альфа, — огрызаюсь я, скручиваясь калачиком и зарываясь с лицом в покрывало. — Не дури.
— От тебя охрененно воняет. Ты должна сходить к медсестре и попросить лекарства.
— Я не Альфа. Это тебе надо бы сходить и проверить свою голову. И таблетки, раз они не работают!
Роуз хмыкает, упирает руки в бока и качает головой, глядя на меня, а затем отворачивается и принимается собирать сумку. Охрененно грубо вот так взять и обвинить кого-то в том, что он получеловек, как будто в этом ничего такого нет. В последнее время ее мозги вообще не на месте, может, ее и правда стоило бы отправить в психушку.
Она говорит, пихая в сумку вещи, так и не повернувшись ко мне:
— Тебе надо сходить к доктору, Рей. Я не могу оставаться тут, раз уж ты А, да еще не на блокираторах, иначе ты заболеешь, — она сдирает одежду с вешалок с такой силой, что они дребезжат. — Из-за тебя мне так плохо. Это все твоя вина!
— Моя вина? С чего это моя вина, если тебя из-за какого-нибудь Альфы, стоящего в пятнадцати шагах, скручивает, и никакие таблетки тебе не подходят?! Может, в этом я тоже виновата?!
— Нет, потому что ты игнорируешь очевидное, и из-за этого мне плохо, Рей, я вымотана и не хочу обратно в больницу! — ее голос срывается так, словно она сейчас заплачет. — Я так не могу. Я так устала… а тебе насрать.
— У тебя глюки, Роуз, — я закатываю глаза. — Иди проспись.
Я, Альфа? Это полный бред.
Она громко топает, запихивая вещи в свою сумку, звонит Финну, чтобы он забрал ее, и сбегает вся в слезах, оставив меня остолбенело пялиться ей вслед. Что я такого сделала?
***
— Она просто плохо себя чувствует, Рей.
Финн перезванивает мне рано утром в понедельник, пока я готовлюсь к встрече с профессором Реном. Роуз не отвечает на мои сообщения, так что приходится терроризировать Финна, чтобы убедиться, что она в порядке.
Я зачесываю волосы в хвостик и провожу языком по свеже-вычищенным зубам.
— Может, ей стоит сходить к…
— К кому? К кому она должна пойти?
Я страдальчески морщусь:
— Не знаю, Финн. Я Бета, но тут даже мне ясно, что с ней что-то не так.
— У нее и без того было много докторов и еще больше лекарств, — он делает паузу, вздыхая. — Пока побудет у меня, я забегу за ее вещами попозже.
Это больно, но я что-то бормочу в знак согласия и вешаю трубку.
Коридоры пусты, сейчас же без четверти семь утра понедельника. Я плетусь в тот тихий закуток, куда запихнули кабинет профессора Рена, почему-то все еще чувствуя тошноту после субботней вечеринки, и тру лицо перед тем, как постучаться. Господи, как же мне плохо.
Он зовет меня, и, когда я открываю дверь, встречаясь взглядом с его черными глазами, тут же все припоминаю.
Вот дерьмо.
Профессор Рен сидит в своем кресле, сложив руки на коленях, и даже не выглядит злым или раздраженным. Он жестом указывает мне на стул перед столом, и я, закрыв дверь за собой, тихо сажусь, стараясь глядеть куда угодно, только не на него. Вот черт. Эротический сон. Голосовые сообщения. Черт!
Сегодня его черные волосы свободно вьются, касаясь плеч, и одет он в темно-серую рубашку, выставив клеймо на шее на всеобщее обозрение.
Ручка сердито стучит по столу, и смотрит Рен прямо на меня, ожидающим многозначительным взглядом.
— … вам бы сюда цветок, — предлагаю я, сцепив ладони на коленях и буквально обливаясь потом. — Было бы очень кстати.
Он не отвечает. Просто смотрит на меня и все еще стучит ручкой по столу. Щелк… щелк.. щелк…
Неловкое молчание все затягивается, пока часы на стене отсчитывают минуту за минутой. Сейчас слишком рано для всего этого дерьма. Мне полагается спать или думать, что там с Роуз, а не сидеть, ожидая смертного приговора под этим осуждающим взглядом.
— Хорошо провели выходные, мисс Ниима?
Я не смотрю, просто киваю. У него такой странный мягкий тон, совсем как тогда, когда он спрашивал меня на лекции, жаль мне или нет.
Рен тянется к своему рабочему мобильному и начинает нажимать на кнопки, пока я тупо рассматриваю свои ногти. О боже. Кто-нибудь, убейте меня! Пожалуйста, пусть меня сейчас стукнет молнией!
— По воскресеньями я люблю приходить сюда поработать над своими исследованиями, — говорит он. — Тихо, спокойно, и конечно же, меня никто не отвлекает своей чепухой, — кнопки громко пищат. — И я пользуюсь случаем, чтобы проверить свою голосовую почту.
Я прячу лицо в ладонях, слушая, как мой собственный пьяный смех отдается эхом в маленьком кабинете. Профессор Рен откидывается назад на спинку кресла, переплетая пальцы, все так же не отводя взгляда — я вижу это сквозь ладони.
— Келли… Келли! Эй, Келли! — сдавленный смех. — Келли, ах ты сучка, иди сюда! Нет, ко мне! Скажи Финну, что мне нужны еще крендельки, а еще что я занята тем, что оставляю послания мистеру Рену, так что кому-то придется покормить меня!
Запись продолжается еще немного. Рен не моргает и не отводит от меня взгляда, когда включается следующее сообщение, в котором я уже истерично рыдаю.
— Вы вели себя так ужасно со мной, а я… Я очень милая! Я хорошая! Извините, не хотела оскорблять вас. Роуз тоже ведет себя слишком эмоционально в кое-какие дни.
— Боже, — я бормочу себе под нос.
— У вас очень странный член, но я защищала… защищала его, хотя По сказал, что я вам отсасываю за отметки. Я бы никогда это в свой рот не взяла, без обид. Уверена, у вас очень красивый пенис.
Господи… Я отваживаюсь взглянуть — он наблюдает за мной, подперев кулаком висок, расслабленно устроившись в кресле. Когда наши взгляды встречаются, я краснею и отвожу глаза в сторону опять. Нет, я не хочу думать о том, как выглядит его член!
Сообщение мы выслушиваем до конца, а потом Рен выключает телефон. Кресло скрипит под его весом, и теперь он сидит, прижав безымянный палец ко рту, а другие два пальца подпирают висок. Слава богу, вид у него больше удивленный, чем рассерженный.
Я прочищаю горло:
— В общем, у меня возникли проблемы с некоторыми уравнениями, и мне нужна помощь…
— Извинитесь.
Я затыкаюсь, глядя на него снизу вверх. Профессор Рен наклоняет голову, намекая, что ждет продолжения, и я стискиваю зубы. Нельзя просто забить на это все? Я же не его любимую собачку застрелила ненароком!
— Извините, — бормочу я.
— Посмотрите на меня, — он щелкает пальцами, отвлекая мое внимание от моих же колен. Теперь я пялюсь на его рубашку. — Скажите, за что конкретно вы извиняетесь.
— … что оставила тупые голосовые сообщения.
Его взгляд неумолим:
— А теперь соберите это все в одно извинение, мисс Ниима.
— Извините, что оставила тупые сообщения на вашем автоответчике, профессор, — я делаю паузу. — Но я была пьяна.
— Нет, никаких оправданий в извинении. Либо возьмите на себя вину за произошедшее, либо вообще не делайте ничего, и столкнетесь с последствиями.
Взять на себя вину. Ненавижу обязательства.
Меня будто зажали в угол, и он прекрасно знает об этом. Я снова бормочу все то же извинение, в этот раз без очень важного дополнения о том, что была очень пьяна, и его это, кажется, удовлетворяет. Рен качает головой и отодвигает телефон в угол стола.
— Вам следует проявлять больше благоразумия, если уж вы напиваетесь, — говорит он. — Из-за несовершеннолетия.
— Но мне же восемнадцать.
— В последний раз, когда я проверял, возраст, в котором можно употреблять алкоголь, был двадцать один год.
— Да какая разница? Подумаешь, три года.
Он закатывает глаза, кидая тяжелый учебник на стол, и надевает очки.
Вот теперь мне уже не так стыдно, я больше злюсь. Как будто он не напивался до своего совершеннолетия. Все так делают.
— Это плохо сказывается на ваших мозгах, — замечает профессор Рен, открывая нужную ему страницу учебника по математике и вынимая из него лист бумаги. — И, хотя Задачу Тысячелетия вам решить не дано, за последнюю неделю вы показали некоторый прогресс, жаль терять его из-за бурных пьянок.
— Вы что, никогда не ходите никуда отдохнуть с друзьями?
— Нет.
Я хмурюсь, чувствуя, как скрипят в голове шестеренки. Нет? Но почему? Это из-за того, что у него их нет, потому что он такой невыносимый мудак?
Вот я и спрашиваю:
— Почему нет?
Профессор Рен переворачивает книгу ко мне, предлагая карандаш, пока я пялюсь на уравнения на страничке. Ах, ну да. Омега.
— Но… вы же мужчина, — я снова говорю, хотя он и не спрашивал.
— Дайте знать, когда закончите с этим, и мы перейдем к следующему параграфу.
Так, я не собираюсь давить, даже если вообще ничего не понимаю. Профессор Рен выше меня на две головы и в три раза больше Дэмерона По. Омега или нет, он же здоровенный, я бы с ним точно не стала связываться после пары кружек пива. Да и в другом случае.
Я строчу пару минут на моем листке, когда он тянется к своему телефону и снова включает автоответчик. И в ответ на мой взгляд просто пожимает плечами и возвращается взглядом к своей книге.
— Вы оставили двенадцать сообщений. Я успел прослушать всего девять.
Боже. Я съеживаюсь, пряча голову за рукой. Мой пьяный визгливый смех снова заполняет маленький кабинет.
***
С Роуз все в порядке, пока она остается у Финна, так что я стараюсь больше не докучать ей. А пока просто убираю нашу комнату в общежитии, перестирывая простыни дважды, пока запах Омеги не исчезает, надеясь, что это заставит ее вернуться рано или поздно. Я скучаю по ней. Мы никогда так не расставались.
Может, мне надо найти новых друзей? Стоило бы. Не могу же и я переехать с ней к Финну. Так ведь?
Все это время, проведенное в одиночестве, заставляет мои мысли возвращаться к сказанному профессором Реном. У меня полно времени до занятий в среду, и я бесцельно слоняюсь по комнате, все думая о той странной и грустной фразе, что он не ходит пить со своими друзьями. Меня это вообще не должно было так сильно заботить, но почему-то же заботит.
И я пялюсь в свою домашку, хотя толком ничего не вижу. Он Омега, но все же мужчина, и большинство Альф тоже мужчины. Им от него ничего не надо. Он просто драматизирует, пытаясь вызвать во мне жалость. А я не буду жалеть его. Он же взрослый человек.
И все же, так ни до чего не додумавшись, я посылаю ему емэйл.
ТЕМА: ДЗ
КОМУ: kylo.ren@mcc.edu
ОТ: rey.niima@mcc.edu
Здравствуйте,
могу ли я задать вопрос до занятий? Лучше при личной встрече.
Спасибо
Рей Ниима
20 октября, 12:07
Никто лучше мужчины Омеги не объяснит мне все сложности в жизни мужчин Омег. Я просто спрошу.
Его ответ приходит не сразу.
ОТВ: ДЗ
нет, я занят, можете спросить после занятий
всегда пожалуйста
Кайло Рен, Ω♂
VISAP,Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
20 октября 12:49
ОТВ:ДЗ
Привет,
Отлично. Спасибо.
Рей Ниима
20 октября, 12:58
ОТВ:ДЗ
без проблем
Кайло Рен, Ω♂
VISAP,Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
20 октября 13:00
Внезапно отсутствие у него друзей вообще перестает меня шокировать.Спорю, он что-то скрывает. Никуда вообще не выходит, и это совсем не потому, что боится Альф.
Я собираю вещи и выхожу на лекцию в без четверти два. Не хочу опаздывать, но и раньше туда заявляться тоже рискованно.
Зал почти весь полон, когда я вхожу и крадусь по ступенькам к моему столу, старательно пряча лицо под капюшоном кофты, избегая попыток Дэмерона встретиться со мной взглядом. О нет, Сатана, сегодня не твой день!
Он пялится мне в затылок, чувствую это всем телом, и это до чертиков раздражает, но я стараюсь не обращать внимания. Профессор Рен уже спускается по ступенькам к своему столу, своим появлением спасая меня от По, пока я раскладываю книги на столе. И хорошо, у меня и без того полно проблем.
Сегодня Кайло выглядит устало: узкие спортивные штаны, мешковатая толстовка с капюшоном, натянутая на голову. Под глазами залегли темные тени, а у меня снова все чешется и колется, стоит только вдохнуть запах его парфюма, куда более сильный чем обычно. Такой яркий, что слюнки снова текут. Ну зашибись. Я снова заболеваю.
Он садится и тянет за веревочки, пока из капюшона не остаются торчать только его нос и рот. Мы все замолкаем и напряженно ждем.
— Сегодня будет просто подготовка к тесту, — его голос звучит хрипло и мягко. — Если уже все знаете, можете быть свободны.
Половину класса просто сдувает с мест буквально сразу. Я оборачиваюсь и слежу, как они уходят, щурясь на По, пялящегося на меня. Он обхватывает Кайдел за плечи, и они втроем с Базин исчезают в двери. Следом за ними спускаются другие ученики, собираясь задать пару вопросов профессору Рену.
Но скоро и они уходят. Остаемся только мы вдвоем в пустом зале, и у меня снова колет в горле.
Рен скрещивает руки поверх своей толстовки:
— И какой же у вас был вопрос?
Каким-то образом я знаю, что ему плохо, ну, помимо очевидных признаков, и я поклясться могу, что это как-то связано с течкой. Не та тема, которую мне хотелось бы поднимать. Даже с Роуз я об этом никогда не говорю.
— Не важно, — отвечаю я. — Я лучше пойду учиться.
— Тогда зачем вы написали мне?
— Я думала, это важно, но потом поняла, что нет.
— Тогда больше не пишите мне.
Господи боже. Я сердито пялюсь на его упрятанное под капюшон лицо и закидываю рюкзак за плечо.
Он провожает меня молчаливым взглядом, пока я не добираюсь до самой верхней ступеньки, и только тогда прочищает горло, заставляя меня обернуться, хотя я даже не собиралась делать это.
Капюшон лежит на плечах, обнажив длинное бледное изможденное лицо с темными кругами под глазами и утомленно опущенными уголками рта. Рен трет горло, изучая меня покрасневшими глазами. Выглядит он так, словно его только что переехало чертовым грузовиком.
— Меня не будет до следующей среды, — хрипит он. Его пальцы продолжают скользить по горлу под воротом там, где прячется клеймо. — Так что воздержитесь от тупых емэйлов.
— Ладно. Надеюсь, хоть мои голосовые сообщения вам понравились.
Он медленно поворачивается на стуле лицом к стене. Боже, ну и королева драмы. Мне что, полагается жалеть его?
И я ведь жалею. Не знаю, как это работает… или это просто я слабачка, возможно это как-то связано с его щенячьим взглядом и хриплым голосом. А еще от него вкусно пахнет. У меня буквально слюнки от него текут, спутывая все эмоции.
И все эти признаки указывают на то, что Роуз была права насчет меня.
Но она не права. Ни хрена!
— Последнее было немного печальным.
— С чего бы?
Он пожимает плечами и продолжает смотреть на стену. Это все так странно, грустно, и в груди все скручивается, мне будто очень надо пойти… и обнять его?
— Я не обсуждаю свою личную жизнь со студентами, — Рен говорит хрипло и мягко, покачиваясь из стороны в сторону. — Голосовые сообщения — это личное.
— Круто. Выздоравливайте.
— Вы тоже.
Я замираю, вцепившись в дверную ручку:
— Но я не заболела.
Кайло медленно поворачивается ко мне, снова пряча лицо под капюшоном, и выглядит это слегка жутковато.
— Скоро заболеете.
Неа. Нет. Я в полном порядке.
Я рву дверь на себя и выскакиваю в коридор. Боже, до чего же он стремный.
========== 6: Shock ==========
Тест назначен на пятницу утром и оказывается таким сложным, как я и предполагала. Финн все это время был рядом с Роуз, так что помощи от него я не дождалась, ну и писать емэйлы профессору Рену мне тоже было стремно. Он же супер болен. И скорее всего вел бы себя еще грубее и невыносимее, чем обычно.
Его заменяет невысокая пожилая женщина, даже не замечающая, что По и Базин мало того что списывают, так еще и тихо ржут, переговариваясь. Мне хочется потиху вытащить телефон и сделать то же самое, но скорее всего, если поймают меня, я буду в полной заднице.
Так что страдаю молча, корпя над сложными уравнениями и графиками, больше всего желая ткнуть карандашом себе в глаз. Математика — полный отстой. Зачем я вообще пошла в колледж? Нужно просто бросить учебу и зарегистрироваться на сайте для любительниц богатеньких папиков. И жить будет куда проще.
В конце концов я сдаюсь. Сделать лучше уже нельзя, но я довольна хоть тем, что получилось. Я вручаю тест нашей замене, а затем возвращаюсь мимо стола, где сейчас списывают По и Базин.
— Эй, пссст… Ниима!
Я оглядываюсь на них. По пялится на меня с отвращением, и Базин с Кайдел, усевшиеся по обеим сторонам, в точности копируют выражение лица своего предводителя, морща носы. Жуть какая.
— Прими душ, — шепчет он. — От тебя воняет.
Девчонки хихикают, а По ухмыляется в ответ на мой хмурый взгляд. О, я знаю, что он имеет в виду — что от меня пахнет Альфой. Да он просто придурок. Кто вообще так бесится из-за проигрыша в понге? Ему что, двенадцать?
Выйдя в коридор, я прислоняюсь к стене, переводя дыхание, чтобы успокоиться. Мне будто только что дали под дых, и больше всего хочется ворваться обратно в класс и как следует вмазать По. Воняешь? Пошел ты нахрен! Не смей так со мной разговаривать. У тебя нет на это права!
Я описываю целый круг, а затем встряхиваюсь и бегу прочь по коридору. Тихо, Рей. Разбитый нос одного мудилы не стоит платы за обучение.
Но когда я добираюсь до своей комнаты в общежитии и нахожу записку, сунутую под дверь, мне сразу же хочется передумать.
Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ТАКОЕ. АЛЬФА-ШЛЮХА
Взбесившись, я рву ее на мелкие клочки и со всей силы хлопаю дверью. Нужно взять себя в руки. Я не могу взять и ударить По Дэмерона. Почерк похож на девчачий, но это ничего не значит, кто угодно мог прислать мне это, даже профессор Рен. Или Роуз. Нет, Роуз бы так со мной не поступила. Или да? Как я могу быть уверена в ней?
— Ты не Альфа, — бормочу я, растирая виски, и бросаю рюкзак на кровать. — Не Альфа. Это безумие. Ты просто Бета.
Я закрываю жалюзи и забираюсь в постель, чтобы вздремнуть. Рюкзак, лежащий рядом, пахнет парфюмом и стиркой, и меня так и тянет обхватить его двумя руками и прижаться, словно это подушка. Пахнет так вкусно. Нет, это же не может быть из-за того, что профессор Рен трогал его!
Раздраженная, я скидываю его на пол, поворачиваясь лицом к стене и обняв себя руками. Пялюсь на облупившуюся бежевую краску минуту или две, пока меня не охватывает странное чувство вины, оно скребется внутриголовы, словно я только что выбросила мягкую игрушку. Это просто рюкзак, ради всего святого. У него нет чувств или нервных окончаний.
Я зажмуриваюсь. Ты не Альфа, Рей. Никакая не Альфа. Ты не Альфа.
Но затем со мной случается еще один ужасающе четкий и яркий сон о профессоре Рене, и просыпаюсь я снова с рукой между ног, как на прошлой неделе. Надо просто сжечь этот рюкзак, думаю я, пока намываю руки и брожу по комнате, паникуя и сходя с ума от этих странных пошлых снов.
Я не Альфа. Быть этого не может.
***
Все выходные заняться мне нечем, поскольку Роуз все еще злится на меня, а Финн игнорирует в знак солидарности со своей девушкой. Так что я ем много рамена, смотрю Веселую Компанию, притворяясь, что никакой боли, пронизывающей мышцы до самых костей, нет, как и жара, накатывающего приступами. Все зашибись.
Зато у меня есть отличная возможность почитать больше о мужчинах Омегах и женщинах Альфах, пока закидываюсь такими дозами глутамата натрия, что угробили бы человека послабее.
Да, в интернете их еще попробуй найти, как я и думала, но на Тумблере и Твиттере существует пара групп, треплющихся о своих правах и прочем дерьме. Ничего интересного. Никаких стремных фоточек членов.
Чем больше я читаю, тем грустнее мне становится. Оказывается, многие Омеги мужчины не любят выходить куда-то в одиночку, а вот женщины Альфы получают больше поддержки в интересующих их делах. Женская сила и все такое. Но все они страдают от рук Альфа мужчин, которые терпеть не могут, когда кто-то бросает вызов существующему положению дел.
Это все странно. Сложно и печально, и мне вообще не хочется иметь ничего общего с этой частью мира.
И все же становится жаль профессора Рена, каким бы придурком он ни был. Альфа мужчины в течение всего хода истории нападали на Омег мужчин и женщин Альфа, уничтожая их. Частично отслеживание и должно гарантировать, что эти виды не исчезнут. Наверное, сложно ему.
В понедельник утром мне приходит емэйл.
ТЕМА: Тест
КОМУ: rey.niima@mcc.edu
ОТ: kylo.ren@mcc.edu
я проверил ваш тест. зайдите ко мне.
я свободен сегодня до трех.
Кайло Рен, Ω♂
VISAP,Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
25 октября 9:34
Вот дерьмо. Я стону, пялясь на письмо целых пять минут, прежде чем написать ответ. У него разве отгул не до среды?
ОТВ: Тест
Здравствуйте,
Хорошо, я могу подойти к полудню.
Спасибо
Рей Ниима
25 октября 9:41
Ответа не приходит, так что полагаю, его все устраивает. Хотя возможно и нет, зная, какой же он невыносимый.
Перед выходом я даже принимаю душ, все еще слегка вялая и вспотевшая после моей загадочной болезни, и врезаюсь в Базин на пути из общих душевых. Она кривится, морща нос, и трясет головой, проходя мимо. Такое чувство, будто она просто издевается надо мной. По — просто большой гребаный ребенок.
Может, смириться уже и пойти к доктору? Роуз по-прежнему не отвечает на мои сообщения, Финн тоже злится. Жизнь отстой, и я ужасно по ним скучаю.
Ну да и пофиг. Я переодеваюсь и выхожу наружу, надеясь хоть немного погреться на солнышке прежде, чем отправлюсь к профессору Рену. А заодно проветриваю мозги, пытаясь отвлечься от предстоящей встречи. До сих пор моя жизнь не казалась такой занозой в заднице: невыносимый препод, друзья меня бросили, а еще я навлекла на свою голову гнев Альфы из команды качков.
Ну хотя бы погода сегодня хорошая. Я закрываю глаза, делая глубокий вдох, и холодный воздух скользит по горлу, заставляя меня дрожать в одном свитере, пока я медленно иду к двери. Все будет в порядке, так или иначе, я выкручусь.
Коридоры на пути к кабинету профессора Рена все пустые. Дверь закрыта, так что я стучу один раз, ужасно надеясь, что мне никто не ответит, но хриплое тихое «войдите» манит меня к себе.
Он сидит за своим столом, как обычно, но мне совсем не до этого, в лицо буквально бьет отвратительным химическим запахом, обжигающим нос. Я съеживаюсь, замирая в дверях в приступе внезапной тревоги пополам с отвращением. Воняет отбеливателем. Он что, убил кого-то?
— Пожалуйста, закройте за собой дверь, — хрипло просит Рен.
О, ну а почему бы и нет — на нем все та же университетская толстовка с капюшоном, которую я видела пару дней назад, и спутанные волосы свисают вдоль лица до самых плеч, чистые, но неухоженные. Он даже не смотрит на меня, когда я прикрываю дверь дрожащей рукой и тащу свою задницу на стул перед столом. Кожу покалывает, и я на взводе.
— Можете… — я сглатываю, потому что в горле пересохло. — Можете открыть окно, пожалуйста?
— Да, я могу.
Господи, как же мне хочется содрать очки с его носа и сломать пополам!
— Пожалуйста, откройте окно, — рявкаю я.
Его темный, непроницаемый взгляд схлестывается с моим, но он подчиняется, и порыв холодного воздуха смывает хоть какую-то часть этого химического запаха, позволяя мне сделать вдох. Сердце так и колотится в груди. Ну ладно, просто покончи с этим. Главное, не думай о уже двух эротических снах с ним в главной роли…
В этот момент он смотрит прямо на меня, будто может читать мысли, и я моргаю в ответ, стискивая зубы и переводя взгляд на стол. Ну нет.
— Вы сдали. С большим трудом.
— Круто, — киваю я. — Рада слышать.
— Я вернусь к преподаванию в среду, и мы сможем возобновить репетиторские занятия, но я предположил, что вам будет интересно узнать обо всем заранее.
— А можно мне увидеть тест? — я делаю паузу. — Пожалуйста.
— Не раньше, чем его получат остальные студенты.
Тогда какого дьявола он вообще позвал меня сюда? Кровь стучит все сильнее от мыслей, которые я пытаюсь игнорировать, притворяясь, что они меня не заводят.
Тогда профессор Рен открывает ящик стола:
— Хотите мятную конфетку?
Сначала я мотаю головой. Господи, какое счастье, что он так ничего и не понял, но все остальное меня прямо-таки пугает. Ну и еще, судя по всему, у меня несвежее дыхание.
Что-то небольшое скользит по столу, останавливаясь прямо передо мной. Я стискиваю ладони, лежащие на бедре, и тянусь к этой чертовой пастилке, раз уж он так по-дружески намекнул, что мне стоило бы почистить зубы, а потом понимаю, что это вообще не похоже на конфетку. Это продолговатая, розовая, с выбитой крохотными буквами маркировкой СА-88 таблетка. Лекарство.
Я моргаю и поднимаю глаза. Профессор Рен занят тем, что печатает что-то в своем ноутбуке, делая вид, будто меня тут вообще нет. И что это не он только что вот так запросто предложил мне какую-то таблетку.
Я слишком растеряна, чтобы обвинить его в чем-либо, так что сгребаю ее со стола и выбегаю из кабинета. Он все еще молчит мне вслед, хотя у меня же теперь есть свидетельства, способные разрушить всю его карьеру. Это предложение? Или угроза?
С колотящимся сердцем я возвращаюсь обратно в общежитие, запираю дверь и лезу в Гугл, готовая звонить куда угодно, если понадобится поднять всех на уши. Он с ума сошел. Да как он смел думать о такой… наглости. Я что, похожа на идиотку? Ну да, я первокурсница, и да, чаще всего идиотка, но не настолько же!
Жуткий гребаный Омега. Я читала, что мужчины могут быть еще большими насильниками, чем даже Альфы…
Супральфа 100 мг
Таблетка с маркировкой СА-88, розовая, капсулевидной формы, обозначена как Супральфа 100 мг. Разработана и предоставлена Нова Фармацевтикалс.
Супральфа используется для подавления гормональных циклов у Альфа женщин, принадлежит к классу женских гормональных препаратов. Министерство Здравоохранения отмечает высокий риск при использовании при беременности. Супральфа является контролируемым веществом (Список 4) в соответствии с Законом о Контроле Веществ (ЗКВ).
Что за… хрень?
Я читаю дальше, задаваясь вопросом, может, он ошибся, но вебсайт подтверждает, что это контролируемое вещество и супрессант, похожий на тот, что принимает Роуз. Там еще полно данных о побочных эффектах и взаимодействии с другими лекарственными средствами, но я это читать не собираюсь. Может, профессор Рен собирался дать мне что-то другое? Зачем ему…
А затем мне вспоминается тот странный прощальный разговор, случившийся в среду, когда он пожелал мне выздоровления, хотя я сказала, что не больна. И тогда он заявил, что это еще случится.
Какая-то часть меня хочет ворваться обратно в его кабинет и швырнуть таблетку прямо в лицо. Я злюсь, потому что он сделал точно такое же тупое предположение, что и Роуз с Финном, но… нельзя отрицать, что и так понятно.
Я опускаюсь на край кровати, пялясь на таблетку на ладони. Нужно записаться к доктору, заплатить за анализ крови, убедиться, что со мной происходят гормональные изменения, и я действительно то, на что они намекают. Ведь они все еще могут ошибаться.
Вместо этого я проглатываю таблетку и отправляю емэйл.
ОТВ: Тест
Здравствуйте,
Спасибо за вашу помощь
Рей Ниима
25 октября 16:21
Я ложусь навзничь, разглядывая потолок, в ожидании, когда же подействует лекарство. К счастью, ничего не происходит. И я такая же злая и вспотевшая, как и две последние недели, так что это доказывает, что все ошибались на мой счет. Жизнь останется прежней.
Но когда я просыпаюсь, то понимаю, что ошибалась. Как всегда.
========== 7: Disseminate ==========
Стоит только выпить таблетку, как быстро до меня начинает доходить, до чего же сильно она мне была нужна. И, хотя поначалу это ужасно бесит, пока я валяюсь на кровати, пялясь в потолок, потливость и бессмысленное раздражение сами собой исчезают. Просто я терпеть не могу оказываться неправой. Ненавижу.
Но увы, профессор Рен и Роуз были правы, так что у меня серьезные проблемы. Помимо того, что я оказалась Альфой, и теперь мне нужно пройти регистрацию и стать социальным изгоем, я где-то должна брать супрессанты, если хочу дальше жить нормально, а они совсем не дешевые.
Я зажевываю нижнюю губу. Может, просто скрыть это ото всех — нужно только где-то достать еще Супральфы. И Роуз говорить не буду, или кому-то еще, так как теперь нужно по возможности избегать официальной регистрации. Должен же быть какой-то выход из этого — сидеть тише воды, ниже радаров…
Но без таблеток никак, и я знаю только одного человека, что может достать их для меня.
Сейчас утро вторника, так что у меня остается всего пара часов, пока Супральфа не выветрится из моего организма. Можно даже не париться об очередном емэйле, я точно знаю, что Рен должен торчать в своем кабинете как обычно, ничем толком не занимаясь.
Я принимаю душ и чищу зубы, но какая-то часть моего мозга все еще отказывается принимать правду. Я Альфа. Этого не могло случиться, потому что женщины не должны становиться Альфами, но так уж вышло. Если кто-то узнает, моей нормальной жизни конец, так что нужно скрывать правду от Роуз и остальных любой ценой.
Если я, конечно же, не горю желанием пройти регистрацию. И стать узником государства. Под их вечным наблюдением.
Неа. Ни за что.
Я направляюсь к кабинету профессора Рена к полудню, удивительным образом не такая раздраженная, невидимая хватка на горле разжалась, и кожу больше не покалывает. Я делаю глубокий вдох, но не чувствую даже слабых остатков запахов Омег, что обычно циркулируют в затхлом воздухе коридоров. Забавно, я даже Роуз не смогу учуять. Это хорошо. Может, хоть теперь она вернется обратно в нашу комнату.
…Может. Или это плохая идея.
Я заворачиваю за угол, проходя мимо парочки, несущейся на занятия, и иду к кабинету. Да, как я и предполагала, дверь закрыта, но внутри горит свет, так что я стучусь.
Тишина. Что-то шуршит, слышится скрежет ножек кресла по полу и приближающиеся шаги. А затем щелкает замок, и дверь открывается.
Профессор Рен выглядит намного лучше, чем на прошлой неделе — черт, да даже со вчерашней встречи улучшения налицо. Он поправляет очки на переносице и ожидающе поднимает брови, и вся моя смелость внезапно куда-то девается. Как мне попросить еще? Вот так просто взять и сказать?
— Я… — голос срывается, и я откашливаюсь. — Можно мне пастилку?
— Уже?
Он высовывается дальше, внимательно оглядывая оба конца пустого коридора. Я растерянно смаргиваю, и внезапно он обхватывает пальцами мою челюсть, поворачивая и открывая беззащитное горло, так грубо и резко, что я дергаюсь назад. Какого хрена?! А ну убрал руки!
Но профессору Рену, похоже, плевать. Он дергает меня за плечо, втаскивая в свой кабинет и захлопывая за нами дверь. Я и пошевелиться не могу, вжатая в эту чертову дверь с внутренней стороны, когда он наклоняется ко мне, нависая сверху и нарушая все возможные границы личного пространства. Его рот слишком близко к моему горлу, и Рен шумно вдыхает. Это обнюхивание. И вообще-то это непозволительно.
Сердце стучит как бешеное, когда он наконец отстраняется. Пальцы стискивают мою руку напоследок, а затем разжимаются, соскальзывая и оставляя на коже обжигающий след, и он отступает к столу, открывая ящик. А я все тру свою шею и заливаюсь краской. Господи боже!
— Вижу, на этих выходных больше никаких вечеринок не было, — говорит он.
— Да, я же сказала, я мало пью, — я скрещиваю руки на груди, дрожа от его прикосновения. — И Роуз все еще на меня злится. Я пока живу одна в общежитии.
Профессор Рен достает оранжевую бутылочку без этикетки, вытряхивает одну уже знакомую розовую таблетку, держа на ладони так, что мне приходится подойти к нему за ней. Я тут же глотаю ее.
— Уверен, она вернется, — он не звучит утешающе.
— Ага.
Я снова пытаюсь отгородиться от него скрещенными на груди руками, но никак не могу успокоить дрожь. Он прячет бутылочку обратно в ящик, так что сразу понятно, так просто мне их не отдадут. Неужели… хочет что-то взамен? Не так мне хотелось потерять свою девственность.
Профессор Рен опускается в свое кресло, жестом приглашая меня сесть напротив. Я так и делаю, и от тревоги все внутри крутит. Чего он хочет? Мне что, действительно придется отсосать ему? У его члена тоже есть те стремные бугорки и шпоры, и вся эта хрень? Он выпустит узел мне прямо в рот?
Мы оба сидим молча. Он пялится на меня, откинувшись в кресле и постукивая ручкой по столу, а я изо всех сил стараюсь не смотреть в его глаза. Если мне придется оказывать ему сексуальные услуги, пусть так прямо и потребует. Я добровольцем не записывалась…
— Я никому не рассказал, мисс Ниима.
Я моргаю, стискивая пальцы в замок на коленях. Это хорошо, значит, не придется проходить регистрацию, но кажется мне, это все он говорит не потому, что хочет казаться хорошим.
— Ладно, — медленно отвечаю я. Ладони вспотели и в ушах звенит. О, я знаю, что будет дальше.
— Есть кое-что, что я хотел бы получить взамен. За таблетки и мое молчание.
О боже. Сердце в груди колотится так сильно, что я дышать не могу, так что я просто киваю, понимая, что обречена. Вся храбрость Альфы пропала, подавленная лекарством, так что, судя по всему, быть мне согнутой над столом и оттраханной моим преподом.
Кресло скрипит, когда он поворачивается, доставая что-то. Я зажмуриваюсь, ожидая, что там скорее всего будет какой-нибудь наряд горничной, ну или что-то в таком духе. Цепи для секс-подземелья.
Но это кое-что совершенно иное — всего лишь пушистое голубое одеяло.
Профессор Рен протягивает мне его: оно ужасно тяжелое и все пропитано запахом Омеги — его запахом. Он отличается от запаха Роуз, не цветы и стиральный порошок, а скорее будто теплое белье и свежеиспеченное печенье. Пахнет так одуряюще хорошо, если честно, что я даже под Супральфой чувствую.
И еле удерживаюсь от навязчивого желания зарыться лицом в это одеяло, даже глаз дергается. Я хочу, ужасно хочу. Потереть им под челюстью, запустить в него клыки.
Кайло открывает ноутбук, демонстративно игнорируя меня:
— Поспите с ним несколько дней, а затем верните мне. Это все.
Поспать с ним?
Я пялюсь на него, жар поднимается по шее, окутывая, но Рен по-прежнему не смотрит на меня.
— … поспать с ним? — я повторяю вслух.
— Да, — слышны громкие щелчки по клавиатуре. — Затем верните, — его темные глаза задерживаются на мне, не отрываясь. — Это все.
Даже этого взгляда вполне достаточно, чтобы я поняла, что мне пора. Я киваю, поднимаясь на ноги, с одеялом, перекинутым через локоть, ужасно радуясь, что он не заставит меня трахаться с ним. Не потому что он уродливый или стремный. Это не так.
Но что-то в нем есть такое, непонятное, странное, что наводит на меня ужас. Сложно объяснить. Может, это какая-то Альфийская штука, может, потому что мой мозг лучше меня знает, что следует держаться от него подальше. Так было написано во всех статьях: мне просто захочется удрать от него нахрен.
Я спешу прочь из его кабинета в свою комнату. Возможно, оставлять свой запах на его одеяле куда более странно, чем отсасывать ему.
И я в долгу перед ним. Почти полностью в его власти, потому что, если кто-то узнает, что я незарегистрированная Альфа, мне конец. Я обнимаю одеяло, прислоняясь к двери изнутри, и пытаюсь перевести дыхание. Он ненавидит меня, а моя жизнь в его руках. Это ужасно. Ненавижу чувствовать себя такой беспомощной и жалкой.
— Гребаные Омеги, — бормочу я.
Я иду к кровати с одеялом в руках и раскладываю его, проверяя, нет ли там каких-то странных пятен. Лучше бы он не дрочил на него или что-нибудь в этом роде.
Пальцы скользят по мягкой ткани, нащупывая бусины, зашитые внутри, что и придают ему такую странную, удушающую тяжесть. Рену такое нравится? Любой другой человек уже давно бы задохнулся или словил приступ клаустрофобии под таким тяжелым одеялом, но, судя по сильному, яркому запаху, он, наверное, повсюду таскал его с собой.
Я зажевываю щеку изнутри. Всюду. Боже, профессор Рен, похоже, ужасно одинок.
Телефон звонит, и я нажимаю «ответить», даже не глядя на высветившееся имя. Пальцы запутались в мягкой, пушистой ткани, поглаживая, и в груди так тепло.
— Рей? Ты что, урчишь?
Я моргаю, вырвавшись из оцепенения, отшвыривая одеяло прочь, словно оно укусило меня. Финн ржет на другом конце линии, и я ору, чтобы он заткнулся.
— Чувиха, ты урчишь. Вот умора.
— Я не урчу! — снова огрызаюсь я. — Это все… это микроволновка, я тут подогреваю макароны с сыром!
— Ладно, ладно… — все еще смеется он. — У меня в пятницу вечером игра, и я хотел тебя пригласить. Роуз уже получше, она хочет с тобой увидеться.
Ох черт. Я киваю, проводя рукой по волосам.
— Конечно, я обязательно пойду. Спасибо, Финн.
— Не за что, — он замолкает на секунду. — Слушай, я не буду задавать таких вопросов, на которые ты не захочешь отвечать, чтобы не было больше проблем, но… ты там…
— Все теперь будет в порядке, когда вернется Роуз. У меня есть… пастилки.
— Да ладно? Ну и отлично. Нет, серьезно, Рей. Я скажу ей — она очень волнуется за тебя.
Я замираю в центре нашей, опустевшей без Роуз комнаты, глядя на ее кровать, и горло сжимается.
— Скажешь ей, что мне очень стыдно? — я хриплю.
— Она и так знает. И будет очень рада, что ты в порядке.
Я быстро прощаюсь и отключаюсь, а потом брожу по комнате, пытаясь не реветь, хотя слезы все равно текут ручьем. Я такая жалкая. Это не мне плакать надо, а тем, кого я вечно обижаю.
Я переодеваюсь в пижаму, собираясь посидеть и поискать еще что-нибудь в интернете или просто смотреть Нетфликс. Да, я ужасная задница, но еще и до чертиков напуганная, и мне действительно некуда бежать, не к кому обратиться. Финн и Роуз меня не поймут, а если я разболтаю слишком много, то заимею еще больше проблем. Так что все, что мне остается, это гуглить и пытаться понемногу выстроить свою новую жизнь, как я всегда и делала.
Я сворачиваюсь под одеялом, и слезы проходят. Удивительное дело, но тяжесть даже успокаивает, и я крышку ноутбука открыть не успеваю, как меня уносит. Оно такое клевое: и его приятный запах, и вес, и тепло. Такое чувство, будто кто-то меня обнимает.
В голове все еще полно вопросов, какой теперь будет моя жизнь. Я все еще понятия не имею, не знаю, когда начну понимать, но все теперь стало другим. Куда сложнее.
…И это может подождать. Я закрываю глаза и тяжело вздыхаю. Я слишком устала, чтобы волноваться.
***
Я просыпаюсь от вибрации телефона.
Все тело замлело, в нем ни одной целой косточки, и я вообще не понимаю, где нахожусь. Со стоном я вытаскиваю руку из-под одеяла в поисках телефона и щурюсь на экран.
Сейчас 4 часа пополудни. Среды.
— Вот дерьмо! — я с трудом заставляю себя сесть и держусь за голову, потому что виски пронзает острая боль. Я что, проспала весь гребаный день?!
Кое-как я выползаю из кровати и плетусь к душевым, чтобы принять душ. Голова все еще кружится, понятия не имею, как так я проспала весь прошлый день и даже не поняла этого. Вот дерьмо. Я же пропустила все занятия, и какое у меня оправдание? О, простите, что я задремала под ужасно теплым одеялом, пропахшим моим преподавателем, которое он, кстати, и дал мне?!
В душевой тусуются две девчонки, когда я выхожу из кабинки: Базин и Кайдел. Ну зашибись, вот прямо то, что мне сейчас было нужно. Они, конечно, ужасно заняты тем, что треплются, подкрашиваясь перед зеркалами, но тут же затихают при моем появлении.
— Прогуливаешь, а, Рей? — спрашивает Базин.
— Ну и слава богу, — Кайдел закатывает глаза. — А то опять провоняла бы весь класс собой.
Боже. Да что с ними такое. Я растираю лицо и прохожу мимо них, скрипя шлепанцами.
— Так и кто сверху, Рей: ты или Кайло?
Я застываю у двери. Понятия не имею, почему одно упоминание о нем приводит меня в такое бешенство, но я резко разворачиваюсь к ним, вся охваченная яростью. А они переглядываются и ржут.
У меня челюсть дергается:
— Заткнись!
— С чего бы? Вы же оба уроды, — Базин намазывает губы блеском и бросает его в сумочку, что придерживает для нее Кайдел. — О, а ему нравится, когда его имеют в задницу? Спорим, тебе это очень нравится.
— Фу, какая дрянь, — фальшиво стонет Кайдел. — Даже представлять себе это не хочу.
— Вот и не представляй, — я огрызаюсь. — Не лезь в чужие дела и оставь его в покое.
— О боже, ну что ты так реагируешь, Рей? Мы же просто интересуемся твоим особенным образом жизни. Ты разве не хочешь просветить нас, каково это трахать профессора Рена в задницу?
Они заливаются смехом, а я бросаю свои душевые принадлежности, стискиваю кулаки и несусь вперед, растеряв все самообладание.
Я хватаю Базин за рубашку и швыряю через все помещение. Кайдел громко визжит так, словно я только что заколола ее ножом, отбивается и ползет к подруге, чтобы помочь ей подняться. Кровь в жилах кипит. Омеги не имеют права так со мной разговаривать. Кто-то должен показать гребаной Базин ее гребаное место.
Увы, но в туалете вроде была еще пара девушек, так что численное преимущество явно не за мной. Я подбираю свои брошенные вещи и несусь обратно в свою комнату, не соображая от ярости, и захлопываю дверь. Нельзя бить ее, Рей. У тебя будет очень много проблем, если станешь бить людей налево и направо.
— Я сверху! — я шиплю, расхаживая по комнате. — Черта с два я когда-нибудь позволю ему трахнуть меня!
Охренеть как им смешно. Я никогда ни за что не позволю какому-то Омеге…
Телефон снова вибрирует, выдергивая из состояния аффекта. Я хватаю его, и там целых пять емэйлов, все от Рена. Все требующие объяснения, почему это я пропустила занятия.
ТЕМА: отсутствие
КОМУ: rey.niima@mcc.edu
ОТ: kylo.ren@mcc.edu
объясните ваше отсутствие
Кайло Рен, Ω♂
VISAP,Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
27 октября 15:03
ТЕМА: отсутствие 2
КОМУ: rey.niima@mcc.edu
ОТ: kylo.ren@mcc.edu
мисс ниима,
это моя вторая попытка связаться с вами
Кайло Рен, Ω♂
VISAP,Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
27 октября 15:17
ТЕМА: отсутствие 3
КОМУ: rey.niima@mcc.edu
ОТ: kylo.ren@mcc.edu
мисс ниима,
третья
Кайло Рен, Ω♂
VISAP,Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
27 октября 15:59
Два последних точно такие же. Я пялюсь на них пару секунд, а затем отбрасываю телефон и начинаю одеваться. Я, блядь, ему сейчас скажу, почему меня не было.
Я вылетаю из своей комнаты, несусь мимо Кайдел и Базин, застрявших в коридоре. Они испуганно вскрикивают и отшатываются, когда я пролетаю мимо. На секунду я даже подумываю о том, чтобы снова прокатить Базин носом по полу… но у меня есть куда более важные дела сейчас.
Я даже луплю по двери кулаком, добравшись наконец до его кабинета, вместо того, чтобы вежливо постучаться. Упираю руки в бока, стискиваю зубы, потому что гнев, кипящий внутри, так силен, что вздохнуть сложно. Меня заебали эти гребаные Омеги, указывающие, что я должна делать. Я сожгу его тупое одеяло.
Слышатся шаги, а затем дверь открывается, и я оказываюсь лицом к лицу с профессором Реном.
Он смотрит на меня сверху вниз, и ярость куда-то девается. Я подаюсь назад, сглатывая комок в горле. Окей. Ну ладно. Он еще выше, чем мне казалось.
— Чем я могу вам помочь? — его голос звучит нарочито медленно.
— Я… Я… — черт. Черт! Почему он такой здоровенный?
Он поднимает бровь и снимает очки, зацепив дужку за нагрудный карман. Я тут же отступаю, потому что он наступает на меня, а на лице такое выражение, будто я ему со всей дури вмазала.
— Вы пропустили занятие сегодня, мисс Ниима. Не пришли забрать вашу пастилку. Были так заняты?
— Нет… я просто… Ну, я просто проспала, — черт, нельзя себя так вести. Я главная, я должна быть главной, я же гребаная Альфа, ради всего святого!
Профессор Рен лезет в свой нагрудный карман опять, не отрывая от меня взгляда. Вытаскивает оттуда коробочку из-под Тик-Така, заполненную розовыми таблетками, и вытряхивает на ладонь две.
— Сдадите ваше домашнее задание мне в пятницу. У меня будет тренировка перед игрой, так что подойдете к трем с половиной. Не опаздывайте.
Я быстро киваю и забираю таблетки, сразу же закидывая одну в рот. Он прячет контейнер, и тут до меня окончательно доходит, что сидеть мне на этом поводке еще очень долго. Он никогда не отдаст мне их просто так, чтобы я была свободна. Он хочет, чтобы я возвращалась за ними.
Это приводит в бешенство. Кем он вообще себя возомнил? Я Альфа. Я.
— Я тут главная! — я выпаливаю, и выходит даже злее, что хотелось. Я вздрагиваю, стоит словам вылететь из моего рта. — Я… Я главная.
Над нами нависает мертвая тишина. Кайло смотрит на меня, а я тихо бормочу извинения, отводя взгляд. Вот дерьмо. О боже, Рей. Что ты творишь?!
— Извините… — я трясу головой, глядя куда угодно, только бы не на него. — Извините, мне нужно идти. Я должна… эм… поесть.
Мне хочется сбежать отсюда, но сильная хватка руки, вцепившейся в предплечье, не пускает. Рен тянет меня назад на шаг, заставляя захлебываться дыханием, и сам нависает сверху, будто грозовая туча. Ни разу не довольный. На целую сотню процентов не довольный.
Его темные глаза изучают меня несколько секунд. Здесь тихо, пусто, от него все так приятно пахнет, а мне просто хочется умереть.
Желваки ходят по щекам, и челюсть двигается со стороны в сторону.
— Не говорите со мной в подобном тоне, мисс Ниима.
— Мне очень жаль. Простите меня…
Его хватка становится еще сильнее, и меня подтягивает к нему на еще один шаткий шажок ближе. Я смотрю на Рена снизу вверх, боясь, что он меня сейчас ударит. Выглядит все именно так. Я бы даже не стала винить его, если бы он так и сделал.
Но вместо этого профессор Рен награждает меня еще одним своим излюбленным ледяным взглядом и отпускает. А затем скрывается в своем кабинете, хлопнув дверью. Я отшатываюсь и бегу прочь, к себе. Я точно не главная. Я самая жалкая Альфа на этой гребаной планете.
========== 8: Hemorrhagic diathesis ==========
К счастью, меня отпускает, стоит только оказаться подальше от профессора Рена.
Да пошел он. Я расхаживаю по своей комнате, поглядывая на голубое одеяло. Я его сожгу. Отправлю ему таким образом послание. Он не смеет указывать мне, что делать: я Альфа. Я… Я требую уважения, главная здесь я, и он должен подчиняться, а не пялиться или хватать меня за руки и требовать, чтобы я спала в обнимку с его стремным одеялом.
… Ну ладно, может жечь одеяло — это уж слишком, но я знаю, каким образом я еще могу донести до него послание. Пропущу занятие в пятницу, раз уж это очевидно его так бесит, и пойду на игру Финна. Буду веселиться. Вот тогда до профессора Рена точно дойдет, что я не тот человек, которым можно помыкать.
Прекрасно. Я киваю сама себе. Это точно сработает. Вообще-то во всем этом его вина, эй — из-за этого чертового одеяла я проспала весь день!
Хотя смысла тут немного. Разве так и должно случаться? Ну да, оно теплое и тяжелое, но обычно я не так много сплю. Может, это все таблетки, которые он мне дает, вдруг это они напичканы чем-то. Может, он даже травит меня. Потому что ненавидит до чертиков, и все, что ему нужно, это Альфа феромоны или что-то еще.
Кто-то громко барабанит в мою дверь, и я останавливаюсь, внутренне ощетиниваясь на возможного врага. Кого еще нахрен принесло? Если это профессор Рен…
Я открываю и сталкиваюсь нос к носу с По Дэмероном. Он дергается вперед, и я упираюсь обеими руками в его грудь, выталкивая обратно в коридор. Он весь потный после пробежки, черные завитки волос прилипли ко лбу, а пальцы стиснуты в кулаки. Он хочет подраться, и я с радостью ему это устрою.
— Слышал, ты полезла к Базин? — рявкает он. — У тебя какие-то проблемы, Рей? Не научили, как себя вести?
— Твоя прихлебала пусть лучше держит рот на замке, — я сопротивляюсь желанию обнажить зубы. Это точно не поможет. — И тебе стоило бы.
По подступает ко мне, но его перехватывает Кайдел, каким-то чудом оказавшаяся рядом, слева. Несколько человек останавливаются прямо посреди коридора, наблюдая за нами и перешептываясь. Нет, я не буду драться с По. Это ничем хорошим для нас обоих не кончится.
Он стискивает зубы и грозит мне пальцем:
— Ты, блядь, дождешься. Нельзя бить Омег — это не круто.
— Ага, По. Иди нахрен.
По его лицу пробегает еще одна яростная гримаса, но он заворачивается и уходит, Кайдел несется следом, цокая острыми каблуками сапогов. Это кто-то из них подсунул мне ту записку под дверь — они знают, что я Альфа, даже если не сказали мне прямо в лицо.
Я пялюсь на уставившихся на меня зевак и прячусь в своей комнате. Да, нельзя так просто ходить и обвинять обычных людей в том, что они незарегистрированные полулюди, но это только вопрос времени, когда об этом догадаются власти. На меня донесут и подвергнут тем же жутким пыткам, которые достались профессору Рену: браслет, шепотки за спиной и жучок от правительства, отслеживающий каждый шаг до конца моих гребаных дней.
Я в полной заднице.
От страха ладони холодеют и начинают страшно потеть. Я растираю грудную клетку и возвращаюсь обратно к голубому одеялу, лежащему на постели, заползая под него и сворачиваясь в кокон.
Меня все равно вычислят, так или иначе — и придется носить браслет, и люди всегда будут смотреть на меня, а я это ненавижу. Ни один Бета не захочет встречаться со мной. Наверное, так и умру одна в обнимку с сорока кошками.
Я закрываю глаза, зарываясь лицом в пушистую подкладку одеяла. Оно такое тяжелое, что кажется, будто кто-то крепко обнимает меня. Пахнет костром и стиральным порошком, и я делаю глубокий вдох. Так хорошо.
Дрожа, я зарываюсь глубже, отчаянно пытаясь насытиться этим мягким древесным запахом. Мышцы расслабляются, и голова слегка кружится, будто я выпила бокал вина. Все будет хорошо. Я просто полежу тут немного, вздремну, и все станет хорошо.
— Все будет хорошо, — бормочу я. Я не слышу ничего, но запах триггерит что-то в подсознании, отвечающее на невидимый зов. Феромоны.
Будто чары овладевают мной, совсем как днем во вторник, нежно погружая в оцепенение, из которого, мне кажется, никак не сбежать. Тепло поднимается изнутри к горлу, и я понимаю, что урчу, и даже не могу толком контролировать себя, но этот звук, отдающийся в голове, мне очень нравится.
Все будет хорошо. Мой Омега так сказал.
***
К счастью, в этот раз я просыпаюсь от будильника до того, как случайно просплю весь день. Все тело болит, а на часах 11 утра, пятница, так что у меня еще целая куча времени, чтобы подготовиться к передаче находящегося у меня в заложниках одеяла профессору Рену. В обмен на Супральфу.
Я почти опоздала с приемом очередной дозы на сегодня, и это заметно, хотя вполне возможно, что мне так плохо из-за прерванной спячки, в которую я почему-то впадаю под этим одеялом. Я раздраженно спихиваю его с себя и вываливаюсь из кровати, собираясь принять душ и подогреть тарелку овсянки в микроволновой печи. Да у меня полно важных дел. Издеваться над кем-то. Или бесить моего препода.
Сначала я ползу по коридору, чтобы помыться, и к моему облегчению, ни Кайдел, ни Базин мне по дороге не попадаются. Дошлепав до кабинки, я даже быстро оборачиваюсь, подозрительно оглядываясь, на тот случай, если они решили наброситься на меня сзади или что-то еще. Отлично. Как здорово, что никто не решил доколебаться до меня, когда я тут стою в своем купальном халатике с совами. Мне его Роуз на прошлое рождество подарила, так что любого, кто полезет ко мне, я, наверное, просто убью.
Потом я переодеваюсь и просто жду в своей комнате, наспех уминая целых две тарелки овсянки под идущий на ноуте Buzzfeed Unsolved. Я барабаню пластиковой ложкой по краю тарелки, чтобы отвлечься. Да кому какое дело. Люди постоянно прогуливают занятия. Принесу его дурацкое одеяло перед игрой — все равно уже будет поздно, так мы прекрасно поймем друг друга.
Это должно сработать. Все будет хорошо. Ну что случится в худшем из вариантов? Он возненавидит меня еще больше?
Сидеть безвылазно в общежитии не сильно помогает. Я надеваю выцветшую старую толстовку, мокасины и выбираюсь в библиотеку, кое-что поищу и заодно побуду среди людей. Свежий воздух и бла-бла-бла. Очень полезно, да.
Когда я выбираюсь из тесного коридора общежития наружу, в пасмурный день, от холодного зимнего ветра кончик носа щиплет. Я закрываю глаза и втягиваю свежий, прохладный ветерок, по ощущениям это будто ледяной водой в лицо плеснуть. Люди проходят мимо, входя и выходя из здания, но я их почти не замечаю.
— Рей?
Я моргаю и открываю глаза — в паре шагов от меня стоит Роуз, одетая в здоровенное пальто, судя по всему Финна, по уши закутанная шарфом и в шапке, натянутой на глаза. Она медлит, но все же машет мне толстой варежкой.
— О… Эй! — я пытаюсь сдержать волнение. — Рада тебя видеть! — расслабься. Расслабься. — Ты решила заскочить за чем-то? Могу вернуться и открыть комнату.
Она качает головой, уворачиваясь от проходящего мимо человека, и делает шажок ко мне, застывшей на краю тротуара. Так здорово видеть ее. Внезапно.
— По никак не заткнется, все говорит о тебе, — понижает голос Роуз и тянет меня к скамейке. — Он реально взбесился из-за того, что ты тронула Базин.
— Оу, — я сжимаю губы. — Она вела себя грубо. Ну и напросилась.
— Что ж, По в бешенстве.
Она садится на замерзшую железную скамейку, и я опускаюсь рядом, морщась и чувствуя ледяной холод сквозь тонкие леггинсы. Роуз оглядывается кругом, прежде чем продолжить.
— Хотела предупредить тебя до занятий… Он думает, что ты Альфа и хочет доказать это. Так что затеет драку, — она делает паузу и хмурится. — Ты что… тусишь с какой-то Омегой? От тебя так пахнет.
— Стоп: По собирается драться со мной? Мы что, снова в старшей школе?
— Так заведено у Альф, Рей. Нельзя так просто ходить и обижать Омег и ожидать, что это сойдет рук.
— То, что она Омега, к делу не относится! — злюсь я. — Она просто стерва и распускает слухи…
Роуз крепко стискивает мою руку, и я не могу избавиться от мысли, что мелькает в мозгу: а ну убери свои руки от меня, Омега.
— Они видят все по-другому, — шипит Роуз. — Ты теперь в другом мире и должна научиться играть по их правилам. Тебе повезло, что на тебя еще не заявили — возможно им нужно больше доказательств. Вот и не давай им доказательств. Не затевай драк, не гуляй в одежде, от которой разит О, и держись подальше от прихлебалы Дэмерона По.
Я киваю, стыдясь собственной ярости и мыслей, блуждающих в голове. Роуз — моя лучшая подруга. Она просто пытается помочь.
Она выдыхает и кивает, а затем отпускает руку. Пара долгих секунд — и она наклоняется ко мне, обнимая меня за шею, и я с нетерпением обнимаю ее в ответ. По ощущениям, она худее, чем обычно.
— Ты вообще ела? — этот вопрос вполне нормален, по крайней мере, от меня.
Роуз со стоном отстраняется и закатывает глаза:
— Да, мам. Трехразовое питание плюс снэки, — она вздрагивает от холода и трет варежки друг о друга. — А ты как? Как дела?
Нам нужно поесть. Поболтаем за ланчем, я заодно отвлекусь от прогуливания занятий.
Роуз с радостью берет меня за руку и мы идем вместе по хрустящей от мороза траве к парковке, а я пытаюсь думать о том, как все было хорошо, пока наши различия не начали все портить. Она моя лучшая подруга, моя сестра. Я всегда буду уважать ее, несмотря ни на что.
***
На ланч мы идем в Вендис, потому что Роуз умирает, как хочет мороженого. Кажется, мы в последний раз виделись совсем недавно, но такое ощущение, будто все изменилось — похоже, так и есть.
— Финн играет сегодня вечером, — говорит она, сияя, и ложкой расковыривает свое мороженое. — Он так волнуется. Тренер переставил его вперед По, и По естественно злится, но так даже лучше. Он терпеть не может По.
— А кто может? Он же просто мудак.
Роуз пожимает плечами и кивает, и мы ржем.
Я о стольких вещах хочу ей рассказать: и о Супральфе, и о голосовых сообщениях, и об одеяле. Но она только начала опять общаться со мной, и меньше всего хочется потерять ее снова, терпеть недели молчания или доставать Финна, чтобы хоть он рассказал мне, как она там.
И она точно будет волноваться. Если узнает, откуда я беру суппресанты. А я не хочу, чтобы она обо мне волновалась, это неправильно.
К двум часам у меня нет ни одного послания от профессора Рена. Я выхожу из Вендис следом за Роуз, хмуро уткнувшись в телефон и проматывая сообщения. Ха. Занятие было утром, и класс небольшой, это же не лекционный зал, так что он точно заметил мое отсутствие.
…Хм.
Вся на нервах я провожаю Роуз к машине Финна, чувствуя, как внутренности стягиваются в узел. Похоже, все хреново.
Она прощается со мной у входа в общежитие, и мне приходится подождать еще до трех с половиной, прежде чем выдвигаться на переговоры вместе с одеялом. Я приду вовремя. Пустой почтовый ящик меня очень беспокоит, не хочу, чтобы на моей совести было чье-нибудь убийство, или мое.
Но, когда я добираюсь по пустым коридорам к его кабинету, дверь заперта и света нет. Несколько раз я дергаю за ручку, стучусь и даже зову его по имени, но никакого ответа нет. Тоже странно. У него же нет личной жизни. Он всегда торчит в своем дурацком кабинете.
Очень невежливо бросать одеяло прямо там на полу, так что я приношу его обратно к себе в комнату и складываю.
Роуз подбирает меня парой часов позже, хотя неутихающая тревога продолжает терзать меня. Профессор Рен всегда пишет мне письма. Да он король ебучих емэйлов. Наверное, даже на смертном одре отправит мне одно.
Я быстро пишу ему, пока иду следом за Роуз через кампус к футбольному полю.
ТЕМА: Отсутствие
КОМУ:kylo.ren@mcc.edu
ОТ:rey.niima@mcc.edu
Здравствуйте,
Просто хотела сказать, что меня не было из-за продолжительной болезни. Я вернусь к занятиям на следующей неделе.
Спасибо,
Рей Ниима
29 октября, 18:33
Это должно сработать.Один-ноль в мою пользу.
Поле сияет в лучах софитов как поверхность гребаного солнца, так что несложно высмотреть себе хоть какое-то более-менее темное пятнышко. Народу битком, как это бывает на играх, и я еле слышу голос Роуз из-за всей этой суматохи. Спортивные мероприятия на открытом воздухе — это вообще не мое, но я же могу потерпеть ради нескольких часов общения с подругой.
Надо было бы еще прихватить с собой блокнот, чтобы порисовать. В последнее время навалилось столько дел, что на рисование его не оставалось.
Роуз тащит меня к местам у края трибуны и мы устраиваемся поудобнее, следя за зрелищем. Она предлагает мне термос с горячим шоколадом, и я наконец готова смотреть на то, как качки носятся по полю, сбивая друг друга на протяжении нескольких часов.
— Финн пока ждет, — Роуз указывает куда-то пальцем в перчатке. — И твой любимый препод по математике вон там рядом с ним, у скамейки. Видишь его?
Йеп. Такого попробуй не заметить.
Профессор Рен расхаживает вдоль боковой линии, переговариваясь с другим мужчиной, куда постарше него. Выглядит таким же взбешенным, как и всегда, и, скрестив руки на груди, пялится на других игроков с таким видом, будто ненавидит их всех. На нем свитер на молнии, расстегнутый до середины, не очень-то по погоде, и дыхание клубится в воздухе, когда он наклоняется, чтобы переговорить с тренером. Похоже, сам Рен только младший тренер.
И придурок. Все в нем такое: и эти идиотские наушники, и то, как он жует резинку, а теперь поворачивается, и…
Наши взгляды встречаются. У меня все внутри обрывается от испуга, и я смаргиваю, отворачиваюсь, почти разливая горячий шоколад на себя, пытаясь избежать его смертельного взгляда. Он ведет себя по-другому, просто останавливается и смотрит, и, хотя я толком не могу разглядеть его лица, уверена, там ничего хорошего не написано. А еще он не отводит взгляда, ни на секунду.
Так… только не беги. Сиди тихо и смотри игру. Он ничего не сможет сделать.
Вся моя храбрость куда-то девается под этим острым взглядом с другого конца поля. Роуз счастлива, глядя на Финна, и я тоже очень счастлива быть тут с нею, пока она любуется своим парнем, но ощущение, будто чужие глаза сверлят дырки в моей голове, невыносимо. А ведь в среду это выглядело так круто, когда Альфа Рей решила, что ей не нравится, когда кто-то пытается нависнуть над нею и запугать.
Игра все тянется, и я делаю вид, что мне интересно. Хотя я просто пытаюсь отсрочить ужасный конец. Мне придется бежать. Изменить личность. Выжечь отпечатки пальцев.
Начинается перерыв, и надо бы сбегать пописать, но я отказываюсь идти куда-то, чтобы только не столкнуться с профессором Реном. Сижу, стиснув руки между колен, и встряхиваюсь, когда Роуз собирается в уборную. Вот, пойду с нею, потому что не хочу, чтобы она оставалась одна. Не нравится такое? Ну так подайте на меня в суд.
Мы пробираемся сквозь толпу, и я крепко держу ее за руку, куда более чем счастливая отпихнуть в сторону всех собравшихся в туалете людей. И потом жду ее у раковин, настороженно разглядывая толпу. Кто-то может схватить ее или толкнуть. Она же маленькая, хотя и кричит как банши.
Это я прекрасно знаю. Она часто на меня кричала.
— Эй, Рей? — ее голос тянется откуда-то сбоку. Каким-то образом ей удалось проскочить мимо меня, и от этого сердце екает.
— Роуз? — я зову ее, расталкивая людей и протискиваясь в дверь. — Я закончила с…
Кто-то сильно дергает меня за запястье и тащит вдоль здания с туалетами, а затем грубо толкает на холодную кирпичную стену, в самую тень, и я инстинктивно задерживаю дыхание.
Он подступает ближе, не совсем касаясь, но ощущение такое, будто я в ловушке. Теплое, мятное дыхание щекочет щеку.
— Принесите одеяло в мой кабинет после игры, — он понижает голос до глубокого низкого рычания, от которого мне хочется ощетиниться. — Не опаздывайте.
В ушах звенит, кровь стучит, и я отпихиваю его, почти оскаливаясь. В тени различимы лишь очертания его длинного лица. Рен хмурится, наушники все еще болтаются на его шее, и дыхание клубами несется вверх. Он изучает меня взглядом еще секунду, а затем уходит, оставляя стоять одной у стены.
И следом нагоняет странное, безумное, глупое желание: догнать его, схватить. Не уверена, что я собираюсь делать дальше, но, кажется, это что-то между разорвать ему горло и трахнуть его. Уверена, что пойму лучше уже после того, как повалю его на землю.
Ему не позволено так говорить со мной. Дефективный. Ему нужна пара. Нужен кто-то, кто поставит его на место.
Я делаю пару шагов в его направлении, чувствуя покалывание в горле, и следую за запахом, пытаясь надышаться им будто сумасшедшая. Неповторимый запах чистого белья и костра щекочет нёбо, и если я наконец доберусь до него, то вопьюсь зубами. Прямиком под его челюстью.
— Эй… Рей! Сюда!
Роуз зовет меня: я моргаю, переключаясь, и вижу, как она машет мне с края трибуны, воздев руки в немом вопросе. Ха. Как она туда попала?
Стыд смывает навязчивые жестокие мысли, оставляя после себя глубокий след, это не то, что так легко забыть. Я смотрю сквозь толпу на яркие софиты, осветившие поле, чувствуя странную тошноту от мыслей, что словно когти впились в мой мозг. Что со мной такое? Это так и должно быть? Нормально ли вообще думать об Омегах в таком роде?
Наверное, нужно побыть одной. Разобраться со всем этим — не могу находиться рядом с Роуз, когда думаю вот так.
Она расстраивается, когда я говорю ей, что мне плохо и нужно пойти прилечь, но улыбается и уверяет, что гордится мной. Я хочу поступать правильно. Не обижать никого, не поднимать шум и не бить Дэмерона, пока его нос не сломается.
Так что я игнорирую ноющую боль, умоляющую меня не оставлять Роуз одну, без присмотра, и тащусь обратно в общежитие, говоря себе, что это неправильно. Наседать или таскать ее за собой будто на поводке, даже если это кажется естественным. Это неуважительно. Она не какой-то новорожденный олененок, пытающийся подняться на ножки и следовать за мной. Если уж так подумать, то олененок тут я, да еще и одноногий.
Дрожь проходит, стоит мне очутиться обратно в комнате. Я прислоняюсь к двери и долго пялюсь на окно, чувствуя, как теплый воздух и феромоны от одеяла окутывают меня. Все это путает мысли, но в данный момент мне ничего другого и не надо. Я собираюсь выбросить все это из головы.
Я добираюсь до кровати и заползаю под одеяло. Понятия не имею, как буду объяснять профессору Рену, зачем мне захотелось напасть на него, так что надо просто держаться от него подальше. Поэтому я заворачиваюсь в его одеяло, решая просто забыть обо всем. Лучше я немного посплю. И все будет хорошо — рано или поздно.
… А затем стук выдергивает меня прямо из сна.
Я открываю глаза, пялясь в темноту. Быстро сажусь, накидывая одеяло на плечи, и несусь к двери, подозревая, что это вполне может быть По, затевающий очередную гадость. Когда я поворачиваю замок и открываю дверь, она грубо распахивается.
Там профессор Рен, уперший ладони по обе стороны дверного косяка, и его темные глаза пылают словно угли. Выглядит он так, словно готов наброситься на меня.
Не знаю, как это он решился зайти в общежитие, хотя все, наверное, еще гуляют после игры. Похоже, ему действительно очень нужно его одеяло.
Он двигает челюстью, все еще глядя на меня. Но я слишком устала, чтобы затевать состязание по тому, кто кого переглядит, так что сдаюсь.
— Простите, — я шепчу, боясь, что кто-нибудь его увидит. Стаскиваю одеяло с плеч и торопливо пытаюсь сложить его. — Мне очень жаль. Я заснула.
Он разглядывает меня целую минуту, но предложенное одеяло не берет. Его взгляд блуждает позади меня по комнате, медленно перемещаясь, будто какой-то компьютер, загружающий что-то в память. Желваки ходят по челюсти, и он слегка наклоняется ко мне, правда все еще крепко вцепившись обеими руками в дверной косяк.
А затем отодвигается, выпрямляясь, и достает из кармана коробочку из-под Тик-Так, вытряхивая еще две таблетки. Рен колеблется, а затем прибавляет к ним еще несколько. Всего вместе вроде бы семь.
— Вам нужно принимать это в одно и то же время каждый день. Они не работают, если не следовать инструкции, — он протягивает мне Супральфу. — У вас есть шарф или что-то такое?
Шарф? Эм…
Я отступаю внутрь и перерываю комод. Рен топчется у двери, засунув руки в карманы и не двигаясь. Его глаза обшаривают мою комнату так, словно это самое интересное место на планете из всех, что он видел.
— Вот… — оставив таблетки на столе, я возвращаюсь к профессору Рену и протягиваю ему свой старый розовый шарфик. — Есть такой.
— Потрите им свою шею.
От облегчения, что меня не прибили на месте, я сразу же делаю все, что он потребовал. Кончики пальцев задевают чувствительное местечко на шее, о котором я и не знала, и от этого мурашки бегут по коже — это не совсем сексуальное, но и не такое уж и невинное ощущение. Рен тут же отводит глаза.
А затем вырывает шарф у меня из рук, бросает напоследок свирепый взгляд, оборачивая шарф вокруг своей шеи, и уходит, не сказав больше ни слова.
Я высовываюсь из комнаты, провожая его взглядом, когда он грубо толкает плечом дверь аварийного выхода, но она и закрыться толком не успевает, как Рен уже возвращается.
Вот дерьмо. Я спешно отступаю к себе в комнату, когда он останавливается прямо передо мной и достает телефон, больше не утруждая себя такой глупостью, как смотреть на меня или вообще признавать мое существование. А розовый ему идет. Такой, с оборочками.
— Дайте мне ваш номер, — требует он.
— Мой… в смысле, номер телефона?
Он одаряет меня своим фирменным ледяным взглядом, так что я торопливо диктую ему свой номер, хотя понятия не имею, на кой черт он ему сдался. О, как быстро и как низко я пала, а ведь всего пару часов тому почти собралась напасть на него на виду у всех.
Будь главной. Да, конечно. Но только тогда, когда я не так туплю.
Профессор Рен набирает мой номер в своем телефоне, а я раскачиваюсь на цыпочках, скрестив руки на груди. Нужно что-то сказать. Я должна что-то сказать.
— Не стоит вести себя так… так грубо, — я выпаливаю, запинаясь на половине фразы, и он замирает, глядя мне прямо в глаза. — Будьте добрее, и люди к вам потянутся.
Ха. Вот так тебе.
Он сощуривается, пряча телефон в карман. А я прикусываю верхнюю губу, отказываясь впадать в панику. Что-то в нем заставляет меня нервничать. Может, это мой Альфа мозг думает, что он дефективный. А может, просто из-за общего впечатления, которое оставляет его угрюмая словно туча личность.
Профессор Рен еще раз окидывает взглядом коридор и двигает ртом так, что кажется, что он проглотил уже немало слов прежде, чем наконец заговорить.
— Не все такие счастливчики, как вы, мисс Ниима. Некоторые из нас просто не могут себе позволить быть «добрее».
И он снова уходит, в этот раз уже насовсем. Какое-то время я все еще караулю дверь аварийного выхода, а затем возвращаюсь в комнату и прячусь под одеялом.
Пф, каждый может быть добрее. Просто это он придурок.
========== 9: Hypothermia ==========
В воскресенье Хэллоуин, но я решаю пропустить вечеринки, чтобы уж точно не столкнуться на одной с По. Роуз тоже, кстати, никуда не идет, решила остаться дома с Финном и смотреть фильмы ужасов. Меня приглашали присоединиться, но я хочу дать им побыть вдвоем. И, кажется, мне это тоже нужно.
Групп поддержки для людей вроде меня не так уж и много, и тревога внутри все растет: а что, если что-то случится? Если я наврежу Роуз? Как контролировать эту странную агрессию? Сколько ни гугли, точный ответ на это мне может дать лишь один Омега, которого я знаю, носящий чип в плече, что размером с Техас.
И чем больше я буду искать помощи, тем большей мишенью стану. Просить об этом не менее опасно, чем проходить все в одиночку, даже если объявления и веб-сайты прямо-таки настаивают, что проблем у меня не будет.
Так что в воскресенье я решаю отправиться на прогулку в библиотеку, куда я и собиралась до того, как влетела в Роуз. В кампусе тихо, а снаружи льет дождь, так что скорее всего все либо свалили куда-нибудь на тусовку, или поехали домой на выходные навестить друзей. Библиотека открыта до шести, так что у меня в запасе еще несколько часов, которые я могу провести с пользой для себя.
Телефон вибрирует по дороге, и я останавливаюсь, прячась под козырьком, слушая, как капли дождя барабанят по металлу и собираются в здоровенную лужу, которую еще попробуй обойти.
(413) 988-2101 >
_______________________________
iMessage
Сегодня 13:31
прочтите
Это ссылка. Я хмурюсь, пытаясь понять, какого хрена кто-то мне пишет, а потом вспоминаю, что в пятницу вечером профессор Рен буквально вынудил меня дать ему свой номер. Придурок.
Я игнорирую его, вместо этого заходя внутрь и окунаясь в тепло, и здороваюсь с библиотекарем. Она приветственно машет мне в ответ и проверяет студенческий, а потом разрешает свободно бродить по двум огромным этажам. Я прохожу мимо пары пустых столов и поднимаюсь по лестнице, направляясь к секции, посвященной полулюдям, где должны быть хоть какие-то исследовательские статьи и научная литература.
Здесь приятно пахнет. Массачусетский общественный колледж получает множество грантов за прием полулюдей, и это, конечно же, сказывается на состоянии библиотеки. Ковер новенький, шкафы в идеальном состоянии и пахнут свежей полиролью, компьютеры тоже обновили. В общем, шикарно. Есть даже место для отдыха, заставленное креслами-мешками.
И брожу по проходу между справочниками, жалея, что не захватила с собой блокнот, раз уж собираюсь читать. Каракули отлично подходят, чтобы отвлечься… к тому же я уже начинаю задумываться, к чему это все приведет, и будет ли у меня хоть какая-то карьера после такого, или…
— Вы так и не ответили.
Я вскрикиваю от неожиданности куда раньше, чем успеваю захлопнуть рот, а потом поднимаю глаза, встречаясь взглядом с профессором Реном, стоящим в трех метрах от меня, с очками на носу и рассматривающим книги.
Твою мать — и тут он: удерживает несколько книг на сгибе руки. На нем черный свитер грубой вязки, волосы забраны наверх, и шарф укутывает шею до самого подбородка. Да это просто издевательство. От него вкусно пахнет. Ну почему от него всегда так вкусно пахнет? Он вообще в курсе этого?
Я растерянно моргаю:
— Эм-м-м… Что… Я…
— Надеюсь, вы хотя бы читать умеете, — профессор Рен разглядывает меня поверх прозрачных стекол, даже не скрывая свое извечное презрительное выражение. — Поскольку математика явно не ваша сильная сторона.
Господи боже, стоило только мне зайти поискать полезных книжек, а он тут как тут, да еще и бесится. Я стискиваю зубы.
— Я умею читать, — огрызаюсь я. — И мои оценки по математике стали лучше, — с фырканьем я поворачиваюсь к книгам, разглядывая корешки.
Полулюди: История. Пф.
— А вам бы не помешали… уроки вежливости. Если они вообще существуют.
— Они называются уроками этикета, — он берет одну из книг. — И если до меня верно дошли некоторые слухи, то это вам следует научиться правильному обращению с Омегами, мисс Ниима. Или думаете, что мы все готовы служить вам грушами для битья или сталкерства, если только вам захочется?
— Битья?
Он пальцем подтягивает очки на переносицу и с минуту игнорирует меня. Кого это я поби… ах, ну да. Я вроде бы как швырнула Базин через всю душевую.
Но я никого не преследую. Он знает, что я просто забочусь о Роуз, и вообще в последнее время пытаюсь даже тут уступить и дать ей свободу. Сталкерство — это уж как-то слишком.
— Я не хочу никому делать больно, — бормочу я пристыженно, действительно задетая его словами, — а Базин, она…
— Меня куда меньше волнуют слухи о мисс Нетал, чем то, что я слышал о вашей подруге. Девушке, — его челюсть дергается. — Дэмерон слишком много болтает.
Я хрюкаю от смеха, взмахивая руками, и гляжу на него через плечо:
— О, не, все не так. Роуз и я, мы не вместе. Она встречается с Финном, а мне просто как сестра.
— У феромонов есть довольно странная способность сводить людей.
— … уж точно не нас.
— Оу, — он сжимает губы в тонкую линию и продолжает смотреть на полку. — Ее не влечет к Альфе, но вы постоянно присматриваете за нею. Я могу почувствовать ее запах на вас даже за несколько шагов… возможно вы просто не замечаете, как все изменилось.
— Она только что переехала к Финну, так что… не думаю.
Профессор Рен кивает, и между нами повисает неловкое молчание. У него в руках целая стопка книг о полулюдях, и мне интересно, он тоже может так просто читать меня, как и Роуз? Он знал, что я тут буду?
Я скрещиваю руки на груди и зажевываю нижнюю губу. Да ладно, Рей. Он знает, каково это все. Он даже подсовывает тебе бесплатные суппресанты. Просто спроси, можно ли одолжить его мозги на несколько вопросов.
— У Альф весьма строгий кодекс социальных устоев, — говорит он прежде, чем успеваю начать я, и протягивает мне книги, которые выбрал. — Вам стоит выучить их.
Оу. Окей. Я проверяю переплеты книг, радуясь, что хоть они выведут меня в правильном направлении. Это мне вместо групп поддержки или разговоров с врачом.
Я прижимаю книги к бедру:
— Спасибо.
— Ссылка, которую я вам послал, ведет на женский Альфа форум. Они могут ответить на некоторые ваши вопросы или дать ссылки, но лучше всего избегать клиник или госпиталей. Юридически они обязаны сообщать властям о незарегистрированных полулюдях, что закончится обязательным посещением образовательного семинара.
— Образовательного семинара?
Он делает паузу, и его рука неосознанно тянется к шее, касаясь черного клейма, упрятанного под шарф, а браслет медленно сползает по запястью. У меня в желудке все переворачивается.
— Да, — бормочет он приглушенно. Кончики пальцев пробираются под ткань, к коже. — И вам не будет позволено просто расписаться, встать и уйти, пока они не будут удовлетворены результатом.
Он моргает и смотрит на меня сверху вниз, прочищая горло и притворяясь, будто ему просто захотелось почесать шею.
— Это все, что я могу для вас сделать.
— Спасибо, сэр, — я кланяюсь в пояс, а когда выпрямляюсь, он смотрит на меня вздернув брови. — Спасибо. Большущее спасибо.
— Ага. Ну ладно, — лицо его делается напряженным и ужасно раздраженным, как обычно, и он тыкает в меня пальцем, собираясь пройти мимо. Останавливается, нависнув сверху, и я на автомате вжимаюсь в книги, выставленные на полке. — Не смейте… — он колеблется. — Не смейте загрязнять одеяло чужим запахом. Особенно женщин Омег. Это ужасно.
Я поспешно киваю, моргая. Принято. Ни за что не позволю Роуз, моей девушке, как он сказал, трогать его одеяло.
Его взгляд скользит по моему горлу, но затем снова возвращается к глазам так быстро, что это не выглядит как-то похотливо, или что-то в этом роде. Он барабанит пальцами по бедру и кивает, а затем уходит, оставив меня всю в легкой прострации.
Ну ладно. Пожалуй, пойду я лучше почитаю. Я записываю книги у библиотекарши и возвращаюсь обратно в общежитие.
В книгах полно сухой, сжатой информации, так что я регистрируюсь на форуме Альф, хотя вполне возможно, что профессор Рен затеял все это, чтобы следить за мной. Не уверена, что ссылку он отправил мне чисто по доброте душевной, точно так же как и таблетки.
Итак, есть пара золотых правил: не трогать чужую Омегу, никогда, ни при каких обстоятельствах. Не причинять вред Омеге — никогда, ни при каких обстоятельствах. Похоже, это действительно серьезный запрет, пусть иногда они и такие же противные стервы как Базин. Хреново. Мне бы хотелось иметь возможность дать ей в нос.
За мной все еще могут следить, так что я просто просматриваю форум, но не задаю никаких вопросов. Вообще там есть здоровенный раздел с самыми часто распространенными вопросами, как проходят месячные, например, и я щелкаю на ссылку. Некоторые женщины утверждают, что они прекращаются, начинаясь, только если рядом есть Омега не на суппресантах, а у других они проходят каждый месяц, как и у нормальных людей. Странно.
Alphallus
Главный модератор
Опубликовано 30 ноября, 2016 12:18
ага, у меня они есть, даже если книжки говорят, что они должны прекратиться. беты просто тупые
bigbitchh_
Участник
Опубликовано 30 ноября, 2016 12:55
Серьезно? У меня тоже. Хотя слышала самые разные вещи о том, как на самом деле забеременеть
Alphallus
Главный модератор
Опубликовано 30 ноября, 2016 13:08
да это нахрен невозможно лмао
purpledragonclaw
Участник
Опубликовано 30 ноября, 2016 13:27
У МЕНЯ ТРОЕ ДЕТЕЙ. НЕ НЕВОЗМОЖНО. ВЕРЬТЕ В БОГА, ДАМЫ
Боже… Я закатываю глаза, возвращаясь к книгам и надеясь, что факты обрисуют мне лучшую ситуацию.
… Но все определенно не так.
БЕРЕМЕННОСТЬ У АЛЬФА САМОК
Пусть и довольно редко, но беременность у Альфа самок все же встречается. Овуляция стимулируется исключительно во время полового акта с Омега самцами. Только пенильные шпоры Омеги самца могут вызвать овуляцию, соответственно из-за редкости Альфа самок, спаривающихся с Омега самцами, беременности происходят редко.
Менструация происходит как обычно у Альфа самок. Плодовитость низкая. Улучшение наблюдается только при стимуляции Омега самцом, иначе высок риск выкидыша, почти гарантирован. У некоторых Альфа самок менструация может пропадать и никогда не возвращаться.
Беременность Альфа самок
*Редкая
*Опасно высокий риск для плода
* Составляет меньше 1 процента от всех беременностей, наблюдаемых в течение календарного года
Фертильность Альфа самок
Менструация у Альфа самок практически всегда прекращается навсегда, что и приводит к низкой частоте беременностей. Может быть вызвана присутствием любой Омеги, находящейся в течке или же нет, хотя самая высокая вероятность беременности наблюдается при половом акте с Омега самцом.
Альфа самки обладают слабыми материнскими инстинктами и плохо приспособлены к материнству.
— Плохо приспособлены… — я таращусь на страницу и яростно захлопываю книгу. — Да пошел ты, Дж. Дж. Аалто. Мудила.
Да это же смешно. Как кто-то может делать подобные предположения… это вообще-то грубо! Я буду хорошей матерью. Наверное. Если переживу период их странного гримасничанья. И как они вечно липнут к родителям. Всегда.
Я грызу ногти и пялюсь на книгу. В любом случае, заводить детей — это не ко мне. Я все еще девственница. Целовалась всего с тремя, вроде бы, и риска забеременеть нет, так что не важно.
Мысли возвращаются к профессору Рену. А он когда-нибудь встречал другую Альфа женщину? Хочет ли он детей? У него был секс?
Я захлебываюсь от заполонившей рот слюны, кашляю и, краснея, спешу к раковине. Боже. Это какой-то кошмар — я будто чертовая ищейка. Может, я вообще превращаюсь в вампира?
— Не думай о нем, — бормочу я своему отражению и закрываю глаза. — Не смей думать о нем.
Телефон на кровати вибрирует. Я все еще стою, крепко зажмурившись. Это же не может быть он.
Но это Рен.
Сегодня 18:17
вы так и не ответили мне
Боже. Черт подери. Да что ему надо вообще? Он хочет меня? Тогда почему всегда так охрененно грубо себя ведет?
Я занята. Читаю. Извините.
вы зарегистрировались на форуме?
Да. Как раз читаю раздел с вопросами.
хорошо. там полно информации
держите наши разговоры в секрете, пожалуйста.
Окей… спасибо, что помогли сегодня. Надеюсь, шарф работает.
Спасибо, что оставили мне одеяло.
не за что
— Не за что, — передразниваю я его и отбрасываю телефон, фыркаю и смотрю на стену. — Придурок.
Но так ли это? Нет. Он дал мне суппрессанты, предложил помощь и даже подтягивал в математике. Ну да, иногда он бывает слегка грубым, но думается, у него есть на это полное право. Наверное.
Может, мне нужно поговорить с ним. Может. Когда я не буду захлебываться слюнями при одной только мысли о том, был у него секс или нет.
Я смотрю на синее одеяло, расстеленное на кровати и барабаню пальцами по руке, а затем вздыхаю и забираюсь под него, чтобы слегка вздремнуть. Ну ладно. Иногда он даже ничего, хотя в основном, тот еще засранец.
========== 10: Hyperfibrinolysis ==========
Следующие пару дней все тихо. Я беру дополнительную смену на работе, чтобы подзаработать, а Роуз приглашает меня сходить куда-нибудь выпить к концу недели. Никаких занудных емэйлов или сообщений, и на занятиях профессор Рен почти всегда делает вид, будто меня не существует.
Он вообще какой-то необычно тихий с прошлых выходных, и я изо всех сил стараюсь не навязываться. С ним как с котом — чем больше притворяешься, что он тебе не нужен, тем ближе он лезет, чтобы потереться и пощекотать кончиком хвоста. Книги, которые он мне выбрал на прочтение, вроде бы помогают разобраться во всех этих тонкостях с полулюдьми, но я надеюсь, кое-что он мне все же объяснит лично.
Я принимаю таблетки и избегаю дуэлей взглядами с Дэмероном По, стараясь слиться в толпе с Альфами. Меньше всего на свете мне хочется, чтобы меня чипировали и отправили на образовательный семинар: последнее звучит красиво, но на самом деле это просто промывание мозгов федеральным правительством.
Вечером в среду я сижу над рефератом по биологии, слушая музыку, когда наконец приходит сообщение от профессора Рена. Сердце замирает и я невольно оглядываюсь в пустой комнате, будто кто-то может застукать меня за перепиской.
Ну конечно же, он как всегда грубит.
Сегодня 19:17
вам все еще нужен репетитор
У меня еще три предмета, по которым я не хочу провалиться.
И я только что сдала тест на отлично.
один счастливый случай еще не сделал вас эйнштейном
— Счастливый случай? — я шиплю, яростно захлопывая iPad.
Вы что, назвали меня идиоткой?
я не назвал вас умной
Так может мне прийти к вам в кабинет и показать, насколько я умная?
это предложение?
Я чуть не бросаю свой телефон. Предложение? У меня все лицо горит, и я дважды чуть не роняю все из рук, но все же отвечаю.
Нет! 😡 Я говорю, что сейчас приду и надеру вам задницу!!!
что, не нравится, когда омеги дерзят в ответ?
Да это не имеет никакого отношения к делу!!!
Вы просто назвали меня ИДИОТКОЙ, сами вы ИДИОТ.
теперь я идиот? потому что не подчиняюсь вам?
Да я его прибью, даже если это против всех Альфа правил. Сейчас это все равно что ругаться на гребаном Твиттере, куда правильнее взять и пойти к нему, и как следует отчитать. Мне нравится ярость, что сейчас бурлит внутри, она сильная, мощная, я будто непобедима.
Я уже натягиваю джинсы и свитер, собираясь на выход, но останавливаюсь. Сквозь раскаленную стену Альфа ярости пробиваются зачатки рассудка, заставляющие меня понять, что он скорее всего проверяет меня, это же как тыкать палкой в медведя, пока тот не зарычит. Издевается надо мной.
Я стискиваю зубы и берусь за телефон, собираясь написать ему, что я в курсе всех этих игр разума. Вот мудак. Я полностью и абсолютно контролирую свой гнев и не позволю какому-то Омеге…
такая вспыльчивая. как типично.
Я вылетаю за дверь, хлопая ею так, что стена трясется.
До кабинета профессора Рена я добираюсь за пару секунд и изо всех сил барабаню в дверь. А потом упираю руки в бедра, выпрямляясь и задирая нос. Я ему сейчас покажу. Он не смеет так говорить со мной. Я не идиотка, это он идиот. И если хочет драки, я ему это устрою, и плевать, что говорят эти тупые книжки.
Профессор Рен открывает дверь. Он ожидающе вздергивает брови, небрежно снимая очки и пряча их в нагрудном кармашке синей рубашки. И вообще не выглядит шокированным моим внезапным приходом, невозмутимее некуда. Так, будь сильной Рей. Будь сильной. Решительной. Ну ладно, может быть немного злой. Поставь его на место.
Я тыкаю пальцем в его самодовольное лицо:
— Вы… Меня от вас тошнит!
— Тошнит? — эхом отзывается он, поглядывая на часы.
— Да! Вы вечно такой… грубый, злой, и всегда говорите со мной свысока! — я шмыгаю носом, пытаясь сдержать слезы ярости. — Мне и без того нелегко приходится, чтобы вы еще называли меня дурой!
— Вижу, это вас очень задело, Рей.
Гнев закипает в животе от его бесстрастного взгляда. Ненавижу его. И сейчас возьму и ударю.
Я прижимаю кулаки к бедрам, раздумывая о последствиях драки с профессором, который к тому же еще и Омега. Плюс к тому же мой единственный поставщик суппресантов и получеловек, с которым я могу поговорить, но он до того грубый мудак, обращающийся со мной как с ничтожеством, что я не могу оставить это, как есть.
Да, я его ударю.
Профессор Рен оказывается таким же быстрым, как я и предполагала, перехватывая мой кулак до того, как тот врежется ему в нос. Он медленно стискивает его в своей громадной лапище, и его челюсть каменеет. Рен сверлит меня взглядом, и нижнее веко подергивается. О, он очень зол.
Без предупреждения меня затаскивают в кабинет и толкают на закрытую дверь так, что жалюзи на окошке жалобно дребезжат. Я пытаюсь выдернуть руку, шипя, впадая в какую-то безумную яростную истерику, вообще мне не свойственную. На самом деле не похоже, что он собирается причинить мне боль, но что-то глубоко в мозгу боится, что он хочет меня трахнуть — как будто это хуже.
Его гигантское тело нависает надо мной слишком близко. Я втягиваю воздух сквозь зубы и шиплю, выворачивая шею, вся на взводе. Отвали отвали отвали.
— Возьмите себя в руки, — рычит профессор Рен. Он вжимает мою руку в дверь, и я чувствую теплое дыхание, щекочущее висок. — Прекратите срываться от каждого малейшего замечания… — он удерживает ее на месте, хоть я и стараюсь вырваться. — И научитесь контролировать ваш гребаный нрав.
Я откидываю голову назад, затылком к двери, и стискиваю зубы. От него пахнет слишком хорошо, теплом и чистотой, и, хотя я все еще в бешенстве, что-то в нем все равно пугает меня на каком-то примитивном уровне.
— Нет у меня никакого нрава, — выпаливаю я.
— Есть. И вам нужно научиться контролировать себя до того, как По Дэмерон продемонстрирует всем ваше истинное Я.
Кто-то смеется в коридоре, проходя мимо и переговариваясь с собеседником. Я сглатываю слюну — во рту ее слишком много. Рен действительно пахнет вкусно. Из-за его плеча ничего не увидеть, но я так близко к клейму на шее, что меня всю ведет от желания лизнуть его.
Нельзя так делать. Неа. Ему это точно не понравится. Я закрываю глаза, тяжело дыша через нос, чтобы запах не щекотал нёбо. Не делай этого. Не надо. Не. Делай. Этого.
Но он словно магнит, и я ничего не могу с этим поделать.
Профессор Рен напрягается, слегка вздрагивая, когда я подаюсь к нему, чтобы вдохнуть запах под челюстью. Аромат слегка испорчен клеймом, изуродован, и это почему-то заставляет меня злиться еще больше. И грустить. И переживать. Этот Омега изувечен, но думаю, я смогу это исправить.
Длинные пальцы обвивают мою шею сзади. Я ошеломлена запахом, и гнев быстро перерастает в непреодолимое желание укусить его и трахнуть — но затем его ладонь сжимается, и все эмоции гаснут, резко и болезненно.
Я вздрагиваю, отшатываясь. Мне это не нравится. Неа. Вообще не нравится, не нравится, когда он хватает меня за загривок будто собаку.
— Отпустите, — рявкаю я.
— То, что вы только что сделали, было крайне невежливо, — он отступает назад, все еще удерживая меня за шею. Его темные глаза встречаются с моими, и я чувствую волну жара на щеках. — Так что отплатил вам тем же.
Брачная железа находится как раз на затылке, именно поэтому мне так ненавистна его рука там. Я морщусь, трясу головой, и он отпускает меня.
Дрожа, я растираю затылок, где только что были его пальцы:
— Ничего не могу с собой поделать. Извините.
Профессор Рен закатывает глаза. Он отступает к своему столу, а я представляю, как повалю его на полу и буду вылизывать клеймо до тех пор, пока от него не начнет пахнуть так, как надо. Наверное, эта его железа вся в шрамах.
— Вы не дикое животное, — говорит он и усаживается в кресло, а затем надевает очки. — Вы не просили помощи у других Альф?
— …нет, — я качаю головой и убираю волосы назад. Мне хочется зарыдать. Я только что полностью потеряла контроль над собой, и это так унизительно.
Его темные глаза замыкаются на мне. Он молчит, изучая мое лицо поверх стекол очков, и я сжимаю губы, чтобы не заплакать. От этого будет только хуже. Скорее всего, он просто вышвырнет меня прочь.
Но, может, сейчас то самое время, чтобы быть честной и рассказать хоть кому-то, как мне страшно и что мне больше некуда идти. Мой препод по математике — явно не лучший для этого кандидат, но кроме него, меня никто не поймет. Он знает, что на кону, каково это быть изгоем в современном мире; мне страшно, что По сдаст меня и меня увезут на промывку мозгов.
Я облизываю губы. Что ж, сейчас или никогда.
Профессор Рен снимает очки и резко встает, взмахивая рукой.
— Не… не надо плакать. И не надо мне ничего рассказывать.
— У меня нет никакой страховки! — выпаливаю я, всхлипывая. — Мне больше не с кем поговорить!
Он вздрагивает:
— Мисс Ниима, я и без того переступил профессиональные границы, пытаясь помочь вам, и мне почти нечего предложить… в эмоциональном плане. Есть… Есть клиники и форумы, книги, которые могут вам подсказать…
Я заливаюсь еще сильнее. Ну а что.
Профессор Рен подпрыгивает словно испуганный кролик. Он стискивает зубы и бросается задергивать занавеску на окне за столом, а затем отключает телефон от розетки. Он протискивается мимо меня, чтобы запереть дверь и заглядывает в щели в жалюзи. Ну теперь никто уж точно не узнает, что он побил меня за то, что я рыдала у него в кабинете.
Он делает неуклюжий шаг ко мне, колеблясь, будто не зная, то ли вперед, или назад. Его руки прижимаются к бокам, и он делает глубокий вздох.
Я жалобно всхлипываю, растирая слезы тыльной стороной ладони:
— Из-звините. Я пойду.
— Можете сделать это еще раз, — предлагает он и указывает на свою шею. — Только не трогайте меня.
Это заманчиво, его запах такой мягкий и приятный, что, может, я даже успокоюсь. Или заведусь и слечу с катушек. Я больше не знаю, чего ожидать от своего тела.
Я мотаю головой:
— Не надо. Не хочу быть навязчивой, — я смотрю вниз, на свои руки, и слезы снова наворачиваются на глаза, обжигая. — Просто я не знаю, что мне делать. Не знаю, как долго смогу продержаться…
Он хватает меня за запястье и прижимает к груди. Ноги заплетаются, наступая на краешек его вычищенного до блеска ботинка, и я инстинктивно цепляюсь за его рубашку, чтобы не упасть. Его пальцы пробегают по волосам и аккуратно подталкивают меня к чистой, не изуродованной железе на шее.
Я никогда не пробовала героин, но это, наверное, самое близкое по ощущениям. Хватка на рубашке ослабевает, и пальцы ослабело ползут вниз, к его поясу, напрочь отнимаясь, когда густой, насыщенный запах добирается до животной части моего мозга. Все образы в голове смешиваются, сливаются в один, теплый, манящий, и да, Рен действительно пахнет словно чистое, свежевыстиранное белье.
Я открываю рот и делаю глубокий вдох. Аромат щекочет нёбо, заставляя дрожать от удовольствия и поджимать пальцы на ногах. Хочу лизнуть. Я должна вылизать его.
Страх пропал, осталось лишь головокружение, нега и желание облизать моего препода будто леденец. Я немного шатаюсь, оседая, и он стискивает мои волосы крепче, но не требует убрать руки с его пояса.
— Просто расслабьтесь, — его голос изменился, стал мягким, шероховатым. Кончики пальцев гладят мой локоть.
Челюсть болит. Я хочу открыть рот пошире и укусить. Хочу забрать себе этого сладко пахнущего изувеченного Омегу, завладеть им, утащить к себе в тесную маленькую комнатку в общежитии.
Но я сражаюсь с этим невыносимо сильным желанием, понемногу восстанавливая контроль, и феромоны успокаивают меня. Профессор Рен осторожно ослабляет хватку на волосах, его пальцы соскальзывают, и, когда он отклоняется назад, я неосознанно тянусь за ним с приглушенным стоном.
Голова все еще кружится, но его большие руки смыкаются на моих запястьях и отцепляют мои пальцы от пояса, осторожно отпуская их, а я просто стою и тупо смотрю.
— Вам следует отдохнуть, мисс Ниима, — предлагает мне Рен хрипло.
Я киваю и прохожу мимо него в каком-то оцепенении. Он отпирает мне дверь и смотрит вслед, пока я иду, вся в облаке его запаха, на одежде и в горле. Ноги дрожат будто желе. Он что, накачал меня наркотиками?
Но, когда я оглядываюсь назад, его больше не видно. Я облизываю губы и возвращаюсь к себе в общежитие. Тяжесть его рук на запястьях и пальцев, запутавшихся в волосах, все еще со мной, и я не знаю, смогу ли вообще когда-нибудь забыть это.
========== 11: Acidosis ==========
Немного сонного сидения в Гугле, и я узнаю, что профессор Рен действительно никакими наркотиками меня не накачивал, однако феромоны Омег оказывают очень похожее действие. Как и во всем остальном с полулюдьми тема эта сложная, уникальная для каждого в отдельности, и кто-то более восприимчив к этим феромонам, чем другие.
Похоже, за годы, проведенные рядом с Роуз, я стала слегка чувствительной к ним.
Я иду в душ и практически вырубаюсь стоя под потоком воды. Кайдел и Базин маячат неподалеку в душевой, но я игнорирую их взгляды без единого намека на раздражение. Все, о чем мне хочется думать, так это как бы вернуться обратно к профессору Рену в кабинет и уткнуться лицом ему в шею; на все остальное мне наплевать.
За последние несколько недель я не чувствовала себя такой расслабленной, даже с суппрессантами. Сейчас около девяти вечера, скорее всего, он уже ушел домой, но мне ужасно хочется завалиться к Рену в кабинет и проверить, свободен ли он для еще одного странного сеанса обнюхивания. Его железа — это как одеяло, только на стероидах, и теперь, когда мне посчастливилось попробовать чистый запах, мне хочется только его.
Но нужно отступить, дать Рену немного свободы. Я забираюсь в постель, натягивая тяжелое одеяло на голову, и начинаю урчать, чувствуя, что вот-вот засну. Это смешно. Но так расслабляет, это все равно что растягивать замлевшие мышцы после долгой поездки в неудобной позе в тесной машине.
Наверное, доделаю лабораторную в понедельник. Черт с нею.
***
— Так, подпишите фазы, в которых находится клетка на каждом из слайдов и, когда закончите, можете быть свободны.
Биология почти такая же легкая, как и в старшей школе, так что я разбираюсь со своими слайдами меньше чем за десять минут. Я записываю ответы и смотрю на часы — Роуз хотела сходить куда-нибудь потусоваться попозже, а еще Финн нашел какого-то чувака по имени Хакс, который сделает поддельные удостоверения личности.
Я сдаю свою работу, поглядывая на По, пока прохожу мимо. Он склонился над своим листиком, а Базин улеглась на его руке свой головой и сверлит меня неприязненным взглядом, как обычно. Я не улыбаюсь, не хмурюсь, просто сваливаю из лаборатории и направляюсь к себе в общежитие. Да плевать. Это не стоит драки.
Одна мысль все никак не дает покоя. Я прогуливаюсь вдоль стены, вытаскивая телефон, и пишу сообщение, потому что иначе не успокоюсь.
Сегодня 10:20
Вы сказали, что невежливо обнюхивать людей,
но вы же первым меня обнюхали, когда я пришла к вам попросить еще таблеток.
Да, сегодня я в настроении идти напролом. Очень хорошо помню, как профессор Рен обнюхал мою шею после первого дня на суппрессантах, и никакого разрешения он не спрашивал.
Ответ приходит, когда я открываю дверь в свою комнату. Я останавливаюсь и прислоняюсь к стене.
это было другое
Ага. Знала, что вы так и скажете.
приходите в мой кабинет.
у меня есть еще «пастилки» для вас, потому что завтра я уйду сразу после занятий.
Я немедленно требую ответить, куда это он собирается, не в силах заткнуться.
— Дерьмо, — я шиплю. — Извините… не хотела.
Куда?
Извините. Не хотела. Я могу зайти сейчас.
хорошо
Просто с ума сойти, как же естественно у меня выходит быть властной и помешанной на контроле. Я понимаю, что веду себя грубо только потому, что мне так сказал профессор Рен и егокнижки.
Когда я подхожу, кабинет пуст, но спустя минуту или две я слышу тяжелые шаги в моем направлении. Профессор Рен позвякивает ключами, и я торопливо отступаю, давая ему войти первым, и он вваливается внутрь, держа в руке целую стопку книг и поверх ноутбук, а затем бросает ключи на стол.
— Зовите их пастилками, мисс Ниима, — раздраженно требует он, как только я закрываю за нами дверь.
Я киваю. Ну упс.
На нем сегодня черный свитер, и рукава подкатаны к локтям, выставляя на всеобщее обозрение регистрационный браслет. И татуировки. На одной руке из-под рукава выглядывает целый лес, но чтобы сказать больше, нужно подойти поближе, а это опасно.
Профессор Рен открывает ящик и выдает мне еще семь таблеток. Я бормочу спасибо и прячу их в сумку к остальным.
— Завтра мы снова будем повторять деривативы, — говорит он. — Я свободен в понедельник, если вам понадобится помощь.
— Окей. Спасибо, — я запихиваю таблетки в кармашек. — Удачно вам завтра отдохнуть. Мы с Финном и Роуз сегодня собираемся выбраться потусить. Мне намного лучше, когда не давлю на нее, так что…
— Вы будете пить?
— Да, а что?
Он закатывает глаза и закрывает ящик стола. Ну что? Мне восемнадцать, и я студентка; конечно, я собираюсь напиться со своими друзьями.
Я скрещиваю руки на груди, будто обороняясь:
— Мы просто посидим в баре. Это безопасно.
— Я беспокоюсь о вашем поведении больше, чем о ком-то еще, — профессор Рен стучит по телефону, и я краснею, вспомнив. — Вы не умеете пить.
— Это было всего один раз, и Роуз меня подначивала!
— Поэтому вы и дальше хотите рисковать всем?
— Я просто не хочу быть отшельником вроде вас и провести остаток дней взаперти, — огрызаюсь я.
На секунду он ошеломлен, а затем моргает и хмурится еще сильнее. Упс. Вот это было очень жестоко, я же совсем его не знаю.
Рен проводит рукой по отросшим волосам, кончиками прядей достающим до плеч, а затем качает головой и трет рот ладонью. Я пытаюсь извиниться, но он обрывает меня.
— Вы избалованная, ленивая… считаете, вам все можно? Точно такая же, как заносчивые Альфы, с которыми я рос.
— Мне очень жаль.
Он смотрит на меня, стиснув зубы:
— Не предлагайте мне еще одно свое лицемерное извинение, мисс Ниима. Вам не жаль. Вам никогда не жаль, — его ладони с хлопком опускаются на стол, и он наклоняется ко мне. — Я знаю, о чем вы думаете каждый раз, когда выдаете мне свое «извините». Я знаю, каким вы на самом деле меня считаете.
Сердце в груди бешено колотится. Это все действительно происходит, прямо сейчас. Меня злит, что он не может просто заткнуться и принять мои извинения, как подобает правильному Омеге, и я не вижу ничего плохого в том, чтобы критиковать его стиль жизни. Он должен заткнуться.
— Ничего не могу с собой поделать, — хрипло бормочу я.
— Можете, но вы настолько ленивы, что даже подумать не хотите об этом, — он вздергивает брови. — Собираетесь плыть по течению, не прилагая к этому никаких усилий, и все твердите, что ничего не можете поделать, чтобы свалить вину за свое поведение на кого-нибудь еще. Вы эгоистичная, избалованная Альфа.
— Я не избалованная. Я выросла в нищете… и у меня никого не было…
Он бьет кулаком по столу, и я подпрыгиваю от неожиданности.
— Вы Альфа, — профессор Рен скалится. — И привилегии, которыми вы обладаете, поистине безграничны.
Привилегии? Да какие это привилегии?
Меня накрывает так, что я ничего не вижу, просто сжимаю губы, пока они не превращаются в тонкую полоску, и старательно отвожу взгляд в пол, сражаясь с желанием посмотреть ему в глаза. Привилегии? Нет у меня никаких чертовых привилегий. В голосовых сообщения я вроде бы все ему рассказала, как росла в приюте, так что не думаю, что это дало мне хоть какое-то преимущество.
Униженная, я разворачиваюсь, собираясь уйти. Но стоит только открыть дверь, как Рен захлопывает ее, навалившись позади меня.
— Простите, — бормочет он.
Я пялюсь на дверную ручку, в которую вцепилась трясущимися пальцами. Да мне плевать на его извинения. Я устала от того, что он проецирует все свое недовольство на меня.
— Вы жестокий человек, — я справляюсь с желанием заплакать.
— Я знаю. Я проецирую.
Мы так и стоим не двигаясь с минуту. Я пытаюсь держать гнев под контролем, потому что больше всего мне хочется развернуться и врезать ему в горло. Уверена, это вполне нормально после того, как тебя так оскорбили.
Его дыхание касается моего виска:
— Можете ударить меня за это.
Черт подери, он что, читает мои мысли?
— Нет, не могу, — я шмыгаю носом. — Это против правил.
Профессор Рен стоит так близко позади меня, что я чувствую, как его грудь прижимается к моей спине. Его рука соскальзывает с двери, и он придвигается еще ближе, а у меня мурашки по коже, потому что в этот момент он нюхает мои волосы.
Кончики его пальцев гладят мою ладонь, вцепившуюся в дверную ручку.
— Вы правы, мисс Ниима, — он мягко отрывает мою руку от дверной ручки и сжимает ее в кулак, прячущийся в его ладони. Черт подери, какие же здоровенные у него руки. — Но я думаю, наедине мы можем сделать исключение, — его голос делается еще ниже и звучит мне прямо в ухо. — Я никому не скажу, если вы не скажете.
Так странно, когда тебя уговаривают ударить кого-то. Я сглатываю, и гнев превращается в возбужденный трепет и нервозность, когда он сжимает мою руку. Его хватка ослабевает, и кончики пальцев скользят вверх по предплечью, всему в мурашках. Прикосновение к плечу такое легкое, что я даже не уверена, что это мне не кажется.
Но я чувствую, как он подбирается ближе к моему затылку. И тыкается носом в волосы, когда я замираю — меня тут же охватывает первобытный страх, жажда убрать его подальше от уязвимой части моего тела.
Я рычу. В буквальном смысле. Звук рвется из моего горла, и я оскаливаюсь, дрожа, смущенная и расстроенная смешанными сигналами, которые посылает мне мое собственное тело. Я хочу его, но одновременно и не хочу. Меня пугает его близость, но все же мне хочется, чтобы он подошел еще ближе.
Мое рычание, кажется, разрушает чары. Профессор Рен резко отшатывается, и я вылетаю из его кабинета, слишком смущенная, чтобы оглядываться на выражение его лица. О господи. Мои эротические сны о нем теперь станут значительно разнообразнее.
***
— О да, конечно, у тебя есть привилегии.
Пару часов спустя я сижу в баре с Финном и Роуз, и все еще никак не могу отойти от разговора с профессором Реном, считающим, что у меня есть «привилегии». Я начинаю спорить с Роуз, но она поднимает руку, требуя заткнуться, и сердито щурится. Ну окей. Справедливо, хотя я все равно не думаю, что в ее словах есть смысл.
Это неплохое место, оживленное, но не грязное и не переполненное людьми. Пахнет пивом и лизолом, и это так себе сочетание. Я очень рада увидеть Роуз снова, даже если уже совсем достала ее.
— Я была бедной, — я настаиваю. — Да я все еще без денег.
— Это не соревнование, — она хрустит начосом, пожимая плечами и переглядываясь с Финном. — Думаю, если бы это все же было соревнованием, я бы выиграла, да?
— О да, ты бы победила, детка.
Я фыркаю, игнорируя свою маргариту. Мне даже пить ее не хочется, как будто я из-за этого разочарую своего тупого, мудачного, привилегированного препода.
Роуз наклоняется к Финну:
— Даже если тебе придется зарегистрироваться, ты все равно Альфа, Рей. Альфы получают все, что хотят, а Омегам достается самая короткая соломинка. Ты просто не понимаешь этого, потому что не росла с этим, как Кайло.
— У него богатые родители, — добавляет Финн. Он расплывается в улыбке и начинает ржать. — А кстати забавно получилось, что вы типа полностью противоположны, да?
— Ага, прям охренеть, как забавно, — я сердито глотаю свою маргариту. — Я просто не понимаю, кем он себя возомнил.
— Да господи, Рей, — вздыхает Роуз. — Я только что рассказала тебе, почему он такой. Быть Омегой тяжело, не важно кто ты или в каком окружении воспитывался. Эти предрассудки идут из глубин древности, — она подцепливает еще один начос и скармливает его Финну. — Я имею в виду, мне-то еще везет, но быть мужчиной Омегой действительно сложно.
— Да как будто мне не сложно быть… — я делаю паузу, оглядываясь, а затем наклоняюсь к ним и шепчу. — А кто там я?
Финн фыркает в свое пиво, а Роуз делает большой глоток, будто это единственное, что удерживает ее от того, чтобы попросить меня заткнуться нахрен. Наверное, мне бы и стоило.
Она опускает бокал и хлопает Финна по ляжке:
— Ты прав. Она безнадежна.
Она встает и уходит за добавкой, а я по-прежнему сижу над своей маргаритой и тихо киплю. Нет у меня привилегий. Ну ладно, может, быть самую малость — я белая, гетеросексуальная девушка — но ведь даже в мире полулюдей я и профессор Рен, мы оба изгои. И он такой мудак. Ненавижу его, и как он пахнет, и его дурацкие емэйлы, и дурацкие губы, на которые я бы в жизни никогда не пялилась.
Финн поднимает брови, уложив руку на спинку пустого стула Роуз:
— Я смотрю, ты реально паришься над этим, Рей. Может, поделишься со всем Тумблером мыслями?
Я кидаюсь в него лаймом, и он ржет. Мудила.
========== 12: Hemorrhage ==========
Как мне кажется, есть только один способ узнать обо всех привилегиях, которыми обладает профессор Рен — тихонько проследовать за ним, куда бы он ни шел, и увидеть все собственными глазами.
Вообще-то, это одна из моих худших идей, а у меня их обычно много. И Роуз в них всегда активно участвует, но сегодня она идет на свидание с Финном, так что придется самой проследить за раздражительным профессором. А как еще узнать о нем все то, что мне нужно знать? Он ведь мне ничего не расскажет.
Так что большую часть утреннего пятничного занятия я провожу раздумывая, как мне вообще следить за ним, когда у него есть машина, а у меня нет, а еще прикидываю, насколько сильно он разозлится, если заметит меня. Я хмурюсь, разглядывая написанное на смарт-борде уравнение с производными и зажевываю конец ручки. Наверное, это сталкерство. Но ведь я же просто собираю данные? Я же не… лезу в его жизнь.
— Мисс Ниима.
Профессор Рен сидит на краю своего стола, скрестив руки на груди, и удивленно поднимает брови, когда я резко выпрямляюсь и поспешно выпаливаю ответ на задание. Последние пару недель я только этим и занимаюсь, живу в постоянном страхе, что он застукает меня за бездельем или рисованием всяких каракуль. Но я подготовлена, и это меня спасает.
Он пристально смотрит на меня. На нем сегодня темно-серая рубашка, и бицепсы напрягаются, угрожая порвать закатанные к локтям рукава, но я стараюсь не пялиться.
— … хорошо, — коротко отвечает он, и его темные глаза блуждают по рядам в поисках следующей жертвы, и Рен вскидывает подбородок. — Дэмерон. Решите следующее уравнение.
О чем я только думаю — я же не собираюсь сталкерить его, черт побери. Я резко откидываюсь на спинку сидения и прикрываю лицо руками, стыдясь даже того, что подумала об этом. Он ведь ничего мне не должен. Уже помогает мне и даже извинился за свою странную вчерашнюю вспышку гнева. И даже дал мне понюхать его. И слегка намекнул, что я ему нравлюсь.
Жар смущения добирается до самых кончиков ушей. Он не пытался приставать к тебе, идиотка. Неа. Это невозможно. Остановись прежде, чем мысли понесутся словно поезд на полной скорости и закончится это тотальной катастрофой. Ну там, пылающие вагоны на дне пропасти. Крики людей. Кровавая бойня. Кошмар.
Занятие подходит к концу, и я быстро собираю свои вещи. Как хорошо, что удалось распознать эту странную Альфа-мысль до того, как мне внезапно захотелось замаскироваться и последить за профессором Реном по дороге в кинотеатр или куда-нибудь в таком роде. Лучше посижу и поищу нужные мне вещи в интернете, спрошу, не хочет ли Роуз потусоваться завтра. Да, нужно занять чем-то мой чокнутый мозг, пока это все не закончилось моим лицом в криминальных сводках на Дейтлайне.
— Мисс Ниима.
Он все еще у своего стола, облокотившись на него, большим пальцем сбрасывает колпачок маркера, а затем надевает обратно с громким щелчком. Когда я поднимаю на него глаза, он слегка раздраженно кривит рот.
Профессор Рен продолжает мучать маркер, пока не сваливает последний студент. А затем медленно щелкает им в последний раз и прижимает язык к щеке изнутри, переводя взгляд с меня на дверь. Он сошел с ума? Его не понять.
— Я знаю женщину Альфу, с которой вы можете встретиться, — говорит он.
Другая женщина вроде меня? Где, когда? Нет, в самом деле — где и когда? Мне нужно было встретиться с ней еще вчера.
Он слегка поворачивается и кладет маркер на стол.
— Мы сегодня ужинаем в D’Raymond’s около семи. Могу подобрать вас с заправки, что в конце квартала, так меньше вероятность, что кто-то увидит нас вместе.
Ну да, это правильно, хоть и неприятно. Нас не должны видеть вместе. D’Raymond’s где-то в сорока пяти минутах езды отсюда и наверняка это слишком крутое место, чтобы кто-то там нас сдал, ну и, если сделать прическу и макияж, я буду выглядеть совершенно другой.
Я готова рискнуть и так взволнована возможностью, что вообще не соображаю, что иду ужинать с профессором Реном.
— Окей, — я киваю, сияя от счастья. — Я подберу что-нибудь красивое.
— Пришлите мне фотографии всего, что у вас есть, и я выберу, — он вздергивает очки на переносицу. Как высокомерно, но на его щеках заметен легкий румянец. — Только саму одежду. Не вас.
— …ладно, — бормочу я. — А кто она?
Гримаса, возникшая на его лице, говорит без слов. Это лицо человека, не ладящего со своей матерью. Представляю, как это вышло: мать Альфа и сын Омега. Бьюсь о заклад, у них было много ссор.
— Моя мать, — подтверждает он напряженно. — И есть кое-что, что мне от вас нужно во время ужина.
— Конечно, — я улыбаюсь и прижимаю книги к бедру.
Профессор Рен барабанит пальцами по бицепсам, глядя куда-то мимо меня, а затем страдальчески вздыхает и качает головой, тянясь к вискам, будто собирается их растереть. Выкладывай. Вчера у тебя таких проблем не было.
— У нее сложилось впечатление, что мы… — он взмахивает рукой и закатывает глаза. — Вместе.
Я перестаю улыбаться. Оу.
— Только так я мог заставить ее дать мне… пастилки, — добавляет он быстро. — Если бы я сказал ей, что они предназначены для студента, она не была бы так сговорчива. Нелегко достать контролируемые вещества, если ты Омега.
— Да уж, — вот дерьмо.
— Я говорил о вас весьма расплывчато, так что могу поделиться именем и другими деталями, что я ей дал, до ужина, а остальное придумайте сами. Но она осведомлена, что вы лишь начали переход и что все держится в полном секрете, так что можете положиться на ее благоразумие.
Удивительно, как же сильно меня раздражает тот факт, что он рассказал кому-то о том, кто я, без моего разрешения. Да, это все было ради получения суппрессантов, и все же я никак не могу избавиться от странного и горького ощущения предательства.
Но я проглатываю его и и просто киваю, слишком потрясенная и взволнованная, чтобы смотреть на Рена. Просто зашибись. Мне всего лишь нужно порыться в своих трех приличных платьях и выбрать одно, что подойдет для встречи с его матерью Альфой, которая думает, что мы с ним пара. И молиться, чтобы я нигде не проговорилась, пока буду забрасывать ее вопросами о том, во что превратится моя жизнь.
Профессор Рен прочищает горло и выпрямляется.
— Ладно. Пришлите мне фотографии своих нарядов и я скажу, что ей должно понравиться. Я сказал ей, что вас зовут Кира и вы учитесь в аспирантуре, а остальная информация зависит от вас, — он взмахивает рукой, и я замечаю, что он весь краснеет. — И что вам двадцать шесть.
Ну круто. А ему сколько? Тридцать?
Я выхожу из класса и спешу обратно в общежитие, чтобы подготовиться ко встрече, и у меня голова идет кругом. Нужно столько всего сделать. Создать абсолютно новую личность.
***
К четырем часам другая версия меня готова: ее зовут Кира, ей двадцать шесть, она тоже росла в приемных семьях, правда, родом не из Штатов, а еще хочет преподавать рисование. Это должно сработать. Я не очень-то хорошо разбираюсь в искусстве, но наверняка смогу потрепаться о нем какое-то время.
Я отправляю эту информацию Кайло и лезу в шкаф за тремя своими платьями. Ни одно из них не подойдет для приличного ужина, но других нет, так что придется обойтись тем, что есть. Не могу же я идти к Роуз, потому что она точно захочет узнать обо всем, что происходит, а это закончится… плохо.
Я фотографирую одно из своих черных платьев, когда он мне уже пишет.
Сегодня 16:35
одежда
Дайте мне секундочку, боже. Я тут занята.
простите: естественно, что ваши мешковатые толстовки и леггинсы указывают на то, насколько вы продвинуты в моде, и мне не о чем беспокоиться
Ха-ха. 🙄Как истерично.
Все одеваются как попало, когда идут на занятия. Готова поспорить, он тоже так делал в колледже.
Я делаю еще несколько снимков и отправляю их ему, и Рен думает целых десять минут перед тем, как выбрать черное. И присылает ссылку на статью в Космо о том, как создать «естественный» макияж, и уж на этом с меня хватит. Я подключаю телефон к зарядке и начинаю одеваться.
Примерно час уходит на то, чтобы сделать все, как я хочу: простой макияж, как было приказано, волосы слегка подвиты, платье и поверх кофточка Роуз, а еще сапоги, чтобы скрыть отсутствие колготок. Это вполне подходит для ужина. Мне кажется. Я была всего на парочке подобных крутых мероприятий в своей жизни, так что иду на свой страх и риск.
Я наклоняю голову, изучая отражение в зеркале на дверце шкафа. Никогда не была на настоящем свидании. А он? Может ли он быть хотя бы терпимым на протяжении целого ужина?
В животе порхают непонятно откуда взявшиеся бабочки, и я быстро захлопываю дверцу шкафа. Это ведь даже не свидание. Самое важное сегодня — встретиться с его матерью и узнать, каково это быть Альфа женщиной. Нельзя отвлекаться на всякие глупости, иначе придется снова штудировать дурацкие книги, в которых одно противоречит другому.
Все будет хорошо. Наверное.
Как зовут вашу маму?
Доставлено
Лея. Она адвокат.
Окей, буду знать. Она замужем?
в разводе. мой отец полковник Военно-Воздушных Сил
У вас есть еще братья и сестры? Просто спрашиваю, на всякий случай
Прочитано в 17:45
Профессор Рен молчит какое-то время. Сначала мне кажется, что я каким-то образом задела за живое, но затем он отвечает, что единственный ребенок в семье.
Мы договариваемся встретиться через полчаса у круглосуточного магазинчика вниз по улице. Я заканчиваю последние штрихи и вытаскиваю клатч из шкафа, а затем отправляюсь на короткую, холодную прогулку.
Он подбирает меня возле магазина ровно в 18:15. Рен сидит за рулем черного джипа и настороженно осматривается, когда я сажусь к нему в машину.
— За вами следили? — требовательно спрашивает он, когда я устраиваюсь на сидении.
— Нет? — я щелкаю ремнем безопасности и оглядываюсь назад через плечо. — Не думаю, что я так интересна папарацци.
На профессоре Рене сейчас темные очки, поздно вечером, отчего он выглядит даже подозрительнее, чем обычно. Он снимает их и переключает рычаг, сдавая назад, а затем быстрым и осуждающим взглядом окидывает мой наряд. От него пахнет парфюмом и чем-то еще, отчего рот горит огнем. Наверное, это чтобы скрыть феромоны.
— Это сойдет, — бормочет он. — Я сказал ей, что мы вместе уже три месяца и что вы живете с соседкой, которая не любит гостей.
— Окей.
Он выезжает с парковки, крепко стискивая руль:
— Если бы я сказал ей, что вы студентка, она бы не согласилась выдать суппрессанты, — он колеблется, и я вижу, как у него дергается кадык. — У меня не было никаких скрытых мотивов.
Я киваю и опускаю взгляд на свои руки, нервничая даже больше, чем надо. По крайней мере, с нами за ужином будет третий человек, так что это не свидание. Мне не обязательно пытаться впечатлить его. Я даже не хочу делать это.
Большую часть пути мы напряженно молчим. Профессор Рен не сводит глаз с дороги, а я сопротивляюсь желанию написать Роуз и поведать, в какую охрененную ситуацию попала. Я на фальшивом свидании с преподом Омегой, который ненавидит меня так же сильно, как и я его — а, ну иногда мы нюхаем друг друга. Но это вообще не странно, ага.
На нем мой розовый шарф, укрывший шею. Не заметила, когда садилась, а теперь вижу и довольна тем, что он носит его. Хотя уверена, это просто уловка.
— У вас есть какие-нибудь хобби? — рискую я нарушить тишину
Мимо проносится машина, озаряя все светом. Мы медленно останавливаемся у знака, и он смотрит в обе стороны.
— Я люблю работать, — отвечает Рен коротко.
— А вы… смотрите фильмы? Телевизор? Вяжете крючком?
— Да.
Да… на все три вопроса? Почему-то никак не могу представить себе его, держащего крючок своими здоровенными руками, но это вроде считается подходящим занятием для Омеги.
— Я умею вязать спицами, — говорю я, больше даже себе. — Думаю, это проще. Хотя получается не супер.
— И то, и другое служит для своих целей. У меня нет времени ни на одно, ни на другое.
Да это все равно что рвать зубы.
— И как долго вы этим занимаетесь?
Профессор Рен прижимает язык к щеке изнутри, и тени скользят по контурам его продолговатого лица.
— Оно было навязано мне на одном из многочисленных семинаров, которые приходилось посещать.
— Оу… извините, — вот дерьмо. — Извините.
Он жмет плечами.
— Вы не могли знать об этом. Там мне пришлось изучить довольно много «традиционных» занятий, и это повторялось столько раз, что я стал опытным куда больше, чем мне самому хотелось, — его темный взгляд кажется отстраненным, и мне тревожно. — Так и не научился ловить рыбу.
— Я могу вам показать, — выпаливаю я, и он бросает на меня быстрый взгляд. — Одна из моих приемных семей почти все время проводила на свежем воздухе. Я это умею. И еще знаю, как охотиться, но очень не люблю стрелять в животных. Но рыбалка — это круто.
И снова его лицо заливает красным светом от светофора, и Рен останавливает машину. Он все еще смотрит на меня, изогнув бровь, и я слабо улыбаюсь.
Профессор Рен отворачивается:
— А какие у вас хобби, мисс Ниима?
— Эм.. не так уж и много. Я просто люблю рисовать.
— Да, об этом я уже знаю, — он слегка улыбается сам себе, но так мельком, что заметить не успеешь. — Мы с вами, кажется, два весьма ненормальных человека.
— Наверное, — бормочу я.
Я чувствую себя весьма неполноценной. Несовершенной. Наверное, это вполне нормально для кого-то моего возраста. И все же это будто бродить в поисках чего-то, чего у тебя никогда и не было, но ты знаешь, что тебе оно нужно. Или будто родиться слепым. Понятия не имею, что с этим делать.
Мы подъезжаем к ресторану на пять минут раньше. Там довольно оживленно, и Кайло быстро осматривается перед тем, как выпустить меня из машины.
Внутри тепло и мягко светят лампы, тесновато, но не вызывает клаустрофобию. Вдоль окон и по потолкам растянуты цепочки огоньков, обрамляющих кабинки, где сидят люди, смеются и болтают. Нас ведут мимо них к столику в дальнем конце зала.
Лея встает, увидев нас, и первым делом обнимает сына. Она немного ниже меня, и ее седые волосы заплетены в сложную косу, но больше всего взгляд притягивает серебряное ожерелье на шее. Это регистрационный браслет. Она носит его как ожерелье?
— Бен! — восклицает она, держа его на расстоянии вытянутой руки, а затем улыбается и принимается снимать ворсинки со свитера. — Как прекрасно ты выглядишь!
— Мама, — он подталкивает меня, представляя, и его пальцы проходятся по моей пояснице. — Это Кира. Кира, Лея.
Она обнимает меня и целует в обе щеки. Лея точно Альфа — я чувствую ее запах, укрытый под слоями парфюма и суппрессантов, мощный и проникающий. Даже мои инстинкты ослабевают, угомонившись в ее присутствии. Думаю, она вполне может надрать мне задницу.
— Какая красивая девушка! — Лея ахает, разглядывая меня с ног до головы, и жестом приглашает сесть. — Я так рада, что вы нашли друг друга. Бен рассказал мне, что ты учишься в аспирантуре, Кира. Это наверняка так интересно.
Я киваю и сажусь рядом с профессором Реном в кабинке. Бен? Какого хрена?
— Очень интересно, — вру я.
— У Киры есть к тебе несколько вопросов, мама, — вмешивается Рен.
Но Лее плевать. Она расспрашивает меня об учебе, и я выкручиваюсь как могу, особенно о том, как же мне хочется учить детей. Понятия не имею, почему она зовет своего сына другим именем, и хочу спросить об этом, но Лея будто ураган, несущий меня туда, куда ей захочется. Очень трудно даже слово вставить.
— Я всегда ему говорила, что он найдет себе кого-то, — говорит она, потягивая Пино из бокала. — Ты бы видела, как он вел себя, когда был подростком, все носился с теми маленькими коробочками для ухода, которые так любил делать.
— Мама, — выпаливает профессор Рен. — Давай сбережем эти унизительные истории для нашей следующей милой встречи и потратим больше времени, отвечая на вопросы Киры.
Он встает, бормоча что-то о баре, и Лея закатывает глаза и качает головой. Теперь вижу, почему из Альфа женщин не получается лучших матерей.
— Он сменил имя после последнего семинара, — ее немного грустный, затуманенный взгляд смотрит куда-то вдаль. — Я назвала его в честь одного из моих самых близких друзей…
— Он посещал их больше одного раза? — спрашиваю я.
— О да. Десятки раз, — Лея смотрит в его сторону, слегка наклонившись. Я почти уверена, что она пьяна. — Ну, многие мальчики Омеги проходят через преждевременное половое созревание, так что его отослали на свой первый, когда ему было… хм, около восьми?
Восьми? Твою же мать.
— Это так у него появилось… — я указываю на свою шею.
— У него они везде — клейма были наказанием за попытку побега. Вот откуда у него все эти отвратительные татуировки. Пытается скрыть их, — она небрежно пожимает плечами. — Ты ведь знаешь, как мужчины начинают жаловаться, когда им достается крохотная часть того, через что проходят все женщины. Он всегда был таким.
— А семинары для Альфа женщин такие же?
— Ну конечно же. Все честно и справедливо, это просто Бен вечно хочет быть в центре внимания.
Профессор Рен возвращается с вином для себя и меня. О, хорошо, что у меня осталось то поддельное удостоверение.
Мы болтаем о разном еще немного, а я все пытаюсь постичь Лею. Она довольно легко забеременела, и советует своему сыну и мне попробовать «захват сзади», когда мы захотим детей, отчего Рен давится своим лососем. Я похлопываю его по спине и стараюсь не смеяться.
Она не очень-то милый человек, но некоторые из ее историй о борьбе за права Альфа женщин действительно интересные.
— Я срезала свой браслет тридцать лет тому, — говорит она, дотрагиваясь до своего ожерелья. — Ты можешь сделать тоже самое, Кира. В знак протеста.
— И у вас не было никаких неприятностей из-за этого? — спрашиваю я заинтригованно. Она такая крутая.
— Было немного, но ничего невыносимого. Тебя просто отправят на семинар, проведешь там неделю, обучаясь тому, как стать лидером той или иной ерунды, — Лея тянется через стол, касаясь руки Кайло. — Бену всегда нравились уроки домашнего хозяйства. Он приходил домой и часами вязал. У меня все еще полно всяких вязаных безделушек с тех времен.
Мой бокал с вином наполовину полон, но профессор Рен протягивает к нему руку и одним глотком опрокидывает в себя. А затем встает и направляется к бару, не говоря ни слова.
Я оглядываюсь через плечо, следя за ним, пока не слышу вздох Леи. Она допивает свой третий бокал, и это заметно.
— Только не забывай принимать те суппрессанты, — предупреждает она. — Один намек на Альфу и у него начнется течка. Очень чувствительный.
О… нет. Я заливаюсь краской. Наверное, именно поэтому в свой первый день он смотрел на меня так, словно хотел убить.
Профессор Рен возвращается с нашими бокалами, но я успеваю сделать парочку глотков прежде, чем он снова прикончит мой, в этот раз когда его мать начинает рассказывать мне, как странно ощущаются внутри шпоры омежьего члена. Он подзывает официанта и просит бутылку, а затем отмахивается и сам наливает себе полный бокал.
— Это самая прекрасная вещь на свете, — продолжает Лея, — но тебе захочется сбежать.
Она вздрагивает и закрывает глаза.
— Есть что-то… соблазнительное в мужчине, способном заставить тебя подчиниться.
Кайло залпом выпивает весь бокал. Я перевожу взгляд с него на Лею и пытаюсь направить разговор в нужное русло.
— Бен такой умный, — выпаливаю я. — Такой… такой умный, — я притворно улыбаюсь и неловко прижимаюсь к его руке. — Очень крутой.
— Ну, ты же с ним не из-за того, как он выглядит, — Лея фыркает и смеется. — Я просто шучу, милая. Но… знаешь, Кира слишком хорошенькая для тебя.
Господи.
— Я думаю, что он красавчик, — и ведь я даже не совсем вру, когда говорю это. — Милый. Очень привлекательный.
Лея поднимает брови.
— Конечно. Бен знает, что я просто поддразниваю его. Не так ли, дорогой?
Он кивает головой. Меня беспокоит то количество вина, что сейчас в нем, но пока что Рен совсем не ведет себя так, словно пьян. Пожалуйста, только не напивайся и не устраивай скандалов.
Но чем больше он пьет, тем тише становится, и вот ужин подходит к концу и мы обнимаемся на прощание. Лея направляется к своему Порше, а я остаюсь стоять с ее безмолвным сыном, по которому наконец становится заметно, что он выпил целую бутылку.
Он делает неуверенный шаг, медленно возясь с ключами.
— Ожерелье — это ведь так круто, да?
Я иду следом.
— Без обид, но я заберу их, — я протягиваю открытую ладонь.
Профессор Рен фыркает и шлепает их мне на ладонь, а затем ковыляет к своему джипу в полном молчании.
Примерно так мы проводим большую часть пути назад. Он отрубается, и я понимаю, что попала: я же не могу высадить его и пойти домой пешком, у меня нет денег на такси. Привезти его к себе в общежитие или поспать на его диване? Что из этого выглядит менее подозрительно?
— Знаете, откуда у меня это?
Он очнулся, и темные глаза печально смотрят на меня. Он показывает на клеймо на шее сбоку.
Я сглатываю:
— Эм… за побег с семинара?
— Неа, — профессор Рен вяло качает головой из стороны в сторону, и его глаза блуждают по пространству машины. — Я срезал свой первый браслет, когда был ребенком, потому что хотел быть как моя мама. И вот что они за это сделали, — он печально опускает голову. — А она носит свое как украшение, потому что у нее же есть «женская сила».
У меня все в желудке переворачивается. Я не знаю, что сказать, но это и не надо, потому что он снова отключается, не оставляя мне выбора, кроме как привести его к себе в общежитие. Сможет потиху свалить завтра ночью.
Мысль о том, чтобы бросить его сейчас одного слишком ужасна, чтобы даже подумать о ней. Я найду чистые простыни на половине Роуз. Нельзя оставлять его одного.
========== 13: Polycythemia vera ==========
Сегодня же вечер пятницы, так что большинство студентов сейчас тусуются на вечеринках братств, сестринств или где-то еще, напиваясь вусмерть. И парковка рядом с общежитием совсем пустая, так что я медленно веду черный джип профессора Рена вдоль не занятых рядов, пытаясь высмотреть какое-нибудь укромное место где-нибудь на самом краю, которое не привлечет чужого внимания.
Я уже прикидываю, как побыстрее затащить его к себе в комнату, когда слышу телефонную трель. И сначала впадаю в панику, потому что кто это вообще может быть? — но потом все же проверяю его мобильный, лежащий в нагрудном кармане. Вообще-то это вроде как вторжение в личную жизнь, но я понятия не имею, что делать дальше, так что этот звонок — моя последняя надежда.
— Рен? — отрывисто спрашивает мужской голос.
— Эм… Это Рей? — я пялюсь на своего вырубившегося препода. — Я… подруга Кайло. Профессора Рена.
Он хмыкает:
— Подруга? У него нет друзей. Где вы сейчас?
— Просто… не дома. Он много выпил, и я не знаю, где он живет.
Незнакомый мужчина начинает ругаться. А потом, помолчав, говорит уже немного тише и спокойнее.
— Кто ты?
— …Рей. Я всего лишь подруга.
— Ладно. Плевать. Привези его домой: он живет в многоквартирном доме на Мейпл-Стрит в Тьюксберри. Я встречу тебя на парковке и помогу затащить его внутрь, но постарайся не показывать, что он пьян.
Затем он отключается. Я смаргиваю, пялясь на экран телефона. Подписан как Хакс — тот же человек, что сделал мне фальшивое удостоверение. Ха.
Набрав «Многоквартирный дом Мейпл-Стрит Тьюксберри» в Гугле, я выруливаю с парковки, увозя отключившегося на пассажирском сидении профессора Рена прочь.
Дом примерно в часе езды — долгая у него выходит поездочка на работу. Хочется проверить, настоящий ли это адрес, но как-то не по себе рыться в его штанах в поисках бумажника. Ужасно стремно.
Кроме того, я сразу понимаю, что это точно то место, когда мы подъезжаем. На вывеске, утопленной в землю, написано «Органа Апартаменты», а с другой стороны, раскрашенной граффити, буквы поменьше - ЖИЛЬЕ ДЛЯ ПОЛУЛЮДЕЙ. У меня по спине мурашки от этого бегут, но я притормаживаю и начинаю вилять, пробираясь между забитыми рядами машин на парковке к зданию на заднем дворе. Там под желтым уличным фонарем сейчас стоит и курит мужчина.
Он машет мне. Высокий, рыжеволосый. С бородой. Я замечаю, как поблескивает на его запястье серебряный браслет.
— Рей? — спрашивает он, когда я выбираюсь из машины.
Я киваю. Он напоследок выдыхает клуб серебристого дыма, а затем со щелчком выбрасывает сигарету и идет к Джипу.
Примерно такого же роста, как и профессор Рен, но стройнее и, наверное, чуть моложе. Финн познакомился с ним через По: вроде бы зовут его Армитаж Хакс, а еще он делает поддельные удостоверения личности, хотя до этого момента я понятия не имела, что он тоже Омега.
Хакс открывает дверцу машины:
— Ты, наверное, та самая Альфа, из-за которой он все бесится.
— Чт…Я? — я хмыкаю, скрещивая руки на груди. — Вот не надо… это полный бред!
Он наклоняется и поднимает профессора Рена с пассажирского сидения, обхватив его за талию одной рукой. Хакс точно Омега: я чувствую его запах, пусть и совсем слабый, а еще мельком замечаю символ на его браслете. Ну и клеймо на его шее тоже есть.
— Я вообще не из тех, кто любят приглядывать за людьми, — говорит Хакс, пыхтя под тяжестью веса Кайло. — Так что помогу дотащить его до квартиры, а дальше сама с ним нянчись. Повезло еще, что он пропустил тест на наркотики пару часов тому.
— Тест на наркотики?
Он кивает, захлопывая бедром дверь:
— Чтобы убедиться, что мы не подвергаем себя риску. В любом случае, спасибо, что привезла его обратно. Он всегда напивается после встреч с матерью, так что я ожидал худшего.
Похоже, этот Хакс довольно хорошо знает моего загадочного препода. Комплекс где-то в получасе езды от кампуса, а на стоянке много припаркованных машин, так что, похоже, именно здесь живет большинство полулюдей. Интересно, а кем работает Хакс? Как давно он знает Кайло?
Я не успеваю расспросить. Хакс тащит профессора Рена наверх, и я отпираю квартиру 20А на углу лестничной площадки, а затем пытаюсь взять себя в руки, когда захожу следом за ними внутрь.
Пахнет так хорошо. С ног не сбивает и нападать на кого-то не хочется, но уже через пару секунд меня ведет, словно я пьяна. Гостиная находится справа, очень опрятная, аккуратная, с идеально подобранной мебелью, прямо за нею — кухня, а дальше узкий коридор налево.
Хакс тащит Рена по коридору мимо ванной комнаты в большую спальню, и я неловко зависаю в дверях, глядя, как он с облегчением швыряет Кайло на огромную кровать.
— Отлично, — Хакс вздыхает, уперев руки в бока, а затем оглядывается на меня. — Еще раз спасибо, что привезла его. Ты выглядишь знакомо.
— …Возможно один мой друг просил тебя сделать для нас поддельные удостоверения.
Он ухмыляется:
— Ага, помню. Ну тогда ты точно та самая Альфа, для которой Рен просил достать суппрессанты.
Я хмурюсь, наклонив голову:
— А разве не его мать достала их?
— Лея? Нет, нет, — Хакс смеется, качая головой. — Неа. Я достал их, — его зеленые глаза обшаривают меня с ног до головы, больше всего задерживаясь на платье. — Хотя не думал, что ты будешь настолько юной. Тебе надо бы пройти через первую течку прежде, чем начнешь закидываться этой дрянью.
Что?! Так это даже не Лея достала таблетки?! Тогда почему же… зачем он мне солгал?!
Хакс уходит, похлопав меня по плечу и порекомендовав присмотреть за ним хотя бы до утра. А я продолжаю пялиться на отрубившегося Рена, даже когда захлопывается входная дверь. В упор не понимаю, зачем ему все эти неприятности ради меня. Это только потому что я правильный кусочек мозаики, подходящий ему, раз уж я Альфа женщина? Он что, специально нашел девушку помоложе, чтобы воспитать ее для себя?
Я зависаю в дверях его спальни. Голос в голове буквально орет на меня, чтобы я вошла и осталась тут, хотя это капитальное вторжение в его личную жизнь, и еще более странно делать это, пока он спит в своей постели.
Все вещи идеально подходят: темная мебель, тумбочка у кровати, комод и кровать, и больше ничего лишнего. На глаза не попадается даже какой-нибудь случайный носок или брошенные трусы. Шторы темно-коричневого цвета сейчас задернуты, чтобы не пропускать свет фонарей с улицы, но я слышу тихий гул машин снаружи. Бежевый ковер под ногами, белые стены, и совсем почти никаких безделушек или картин на стенах, здесь совсем как в каком-нибудь безликом номере отеля. Похоже, Рен не стал — не подберу лучшего слова — устраивать себе гнездо.
От этого мне становится грустно, и так и тянет сделать кое-какие перестановки.
Скинув туфли на пороге, с гудящей головой я ступаю внутрь комнаты и первым делом проверяю гардеробную профессора Рена. Она вся заполнена аккуратно сложенными одеялами разных цветов и размеров. Их запахи накладываются друг на друга, заставляя меня остановиться, чтобы перевести дыхание. Нёбо снова покалывает, и я провожу по нему языком, пробуя, а затем тянусь к верхнему на полке одеялу: зеленому, пушистому и ошеломительно вкусному.
Я буквально зарываюсь в него лицом, делая глубокий вдох. Мурашки бегут по челюсти, рот заливает слюной, и мне до жути хочется укусить что-нибудь. Например, это одеяло, чтобы хоть немного снять напряжение. Нет, нельзя.
…Хотя, я могла бы попробовать.
Я оборачиваюсь, подглядывая за Реном через плечо. Он лежит на боку, лицом к стене, обнажив здоровую, неклеймленную железу на шее, и я представляю, как подбираюсь к нему и впиваюсь в нее зубами. Не знаю, какие должны быть ощущения при этом, но что-то подсказывает мне, что это будет здорово и он точно не станет возражать. Он будет благодарен за это.
Волна покалывания проходится по моим рукам и добирается до головы, буквально подталкивая к спящему, ни о чем не подозревающему Рену. Я рассеянно тру одеялом у себя под челюстью и возле затылка, оставляя запах, и бреду к кровати, завороженно уставившись на обнаженную шею. В спальне так темно и тихо, прохладно. Я точно знаю, он захочет меня и сразу же примется за работу, делая это место куда более приятным.
Давление во рту ослабевает, словно мышцы расслабляются. Это такое странное ощущение, что я прихожу в себя моргнув, выдернутая из задумчивости, и касаюсь своего рта.
Боль яркая и острая, словно игла, и я чувствую на языке кровь. Ошарашенно я отступаю назад, моргая и глядя на окровавленную подушечку пальца, а затем бегу в ванную, чтобы понять, что за хрень происходит.
Я включаю свет и вскрикиваю.
Из верхней челюсти торчат два клыка. Они не очень-то и длинные, но с ними никак не закрыть нормально рот, чтобы они не втыкались в мою нижнюю губу. Я как вампир. Полувампир. Еще одной пары клыков снизу нет, но… Черт, у меня клыки, никто не говорил мне, что у меня будут гребаные клыки!
Запаниковав, я вытаскиваю телефон и начинаю гуглить «альфа женщина клыки». Поиск выдает мне парочку научных статей, и на страницеВикипедии в сноске вскользь упоминается, что клыки — это рудиментарный орган, подобный аппендиксу.
В настоящее время необходимости в них нет, и их легко можно удалить. В другое время они прячутся внутри моих десен словно в ножнах и уйдут обратно сразу же, как только я успокоюсь и уберусь отсюда нахрен. У большинства женщин их вообще нет. А некоторым вот не повезло.
Так вот откуда это ощущение покалывания, когда я нюхаю его запах. Но ни в одном учебнике это дерьмо даже не упоминалось! Какого хре…
— Рей?
Я оглядываюсь, замечая профессора Рена, стоящего снаружи ванной комнаты и сонно растирающего глаза. Он до этого вообще хоть раз называл меня по имени? Он точно пьян. Рен щурится, делая неуверенный шаг ко мне. Я съеживаюсь, прикрывая рот рукой.
— Эм…хэй, — мне сложно говорить. — Иф-ф-фините. Проф-ф-фто фуб болит.
Фух, я смогла это сказать. У меня же клыки!
Он глухо ворчит, хватая меня за локоть и дергая на себя. Я шатаюсь, а он просто выставляет меня из ванной в коридор, сам заруливая внутрь.
— Надо пописать, — бормочет он. — Иди ложись.
— Эм.. фэр, я думаю, я профто…
Его верхняя губа вздрагивает, словно Рен собирается зарычать, но, смерив меня суровым взглядом через плечо, он поднимает руку, указывая пальцем в сторону спальни.
— Иди ложись.
А затем он захлопывает дверь в ванную.
Его приказ мне вообще не нравится, так что я сбегаю в гостиную, продолжая и дальше гуглить «альфа женщина клыки». У мужчин такого не бывает, это один из редких рудиментальных признаков, как, например, двойные суставы или прикрепленные мочки ушей, и он облегчает «множественное спаривание». Покалывание во рту — верный знак того, что они вот-вот прорежутся.
Я в ужасе. Ни в одной из книг об этом не упоминалось. Множественное спаривание? Это с каких пор?
Похоже, анатомия женщин Альф — большая загадка для множества обычных людей. И что, они просто проводят на нас тесты? Без нашего на то согласия? Лея вообще хоть раз намекала, что у меня могут прорезаться клыки?
Я расхаживаю по гостиной вся на грани слез. Почему все так сложно? Так странно? Ну почему я не могу быть, как все остальные нормальные полулюди, запросто находящие себе пару и не вынужденные скрывать свое истинное Я? Как мне убрать эти штуки изо рта? Сколько стоит операция по удалению? И правительство ведь точно поймет, кто я, если я заявлюсь к врачу без регистрации?
— Рей.
Я даже ногти погрызть не могу! Я поднимаю глаза от экрана телефона, замечая профессора Рена, наблюдающего за мной из коридора. Рубашка расстегнута наполовину, и ее края небрежно выдернуты из брюк.
Я начинаю рыдать, хотя на пару секунд мне все же удается взять себя в руки и, зашмыгав носом, поспешно прикрыть рот рукой. А потом меня накрывает снова и я, тряся головой, пытаюсь отвернуться.
— Я монфтр, — причитаю я. — Я гребаный монфтр фампир. Ф клыками!
Хуже всего, что мои зубы по-прежнему ноют от желания укусить его, и я бы так и сделала, если бы не была в таком ужасе. Ни хрена мне не нравится, какой я стала под его феромонами: сумасшедшей, голодной и отчаянной. А если бы я еще не принимала суппрессанты…
Я чувствую, как профессор Рен подходит ко мне сзади, все еще неуверенно пошатываясь. И хватает за плечо, заставляя обернуться.
Здоровенная рука обхватывает меня за подбородок, заставляя поднять на него взгляд, и стискивает больнее, когда я не повинуюсь с первого раза. Темные, глубоко посаженные глаза лениво скользят по моему лицу, останавливаясь на губах, и Рен беспечно нажимает большим пальцем на клык. Его ладонь такая грубая, шершавая и горячая словно огонь на моей коже и невольно дергается, когда он прокалывает его.
— Ой, — бормочет он.
Я вздрагиваю, ожидая, что он разозлится, но вместо этого он медленно проводит по сомкнутым губам подушечкой пальца, оставляя влажный след, который мне до одури хочется облизнуть — и я невольно открываю рот, касаясь кончиком языка его пальца.
Металлический привкус крови жалит язык. Не уверена, откуда знаю это, но на вкус она как боль.
Профессор Рен все еще дразняще поглаживает мою нижнюю губу и, глядя мне прямо в глаза, нажимает на нее, настойчиво проталкивая палец вглубь. Другая ладонь стискивает меня за загривок, и мысли тут же разбегаются, оставив меня абсолютно беспомощной перед тем, что вот-вот произойдет и что я никак не могу контролировать. Мы оба стоим на краю пропасти, и мне очень хочется броситься вниз.
Он понимает это так же хорошо, как я. И тянет назад палец, кромкой ногтя проходясь по верхней губе, а затем убирает руку, лихорадочно сжимая кисть.
— Твою мать, — хрипит он.
И уходит, дверь спальни захлопывается за ним, оставив меня в полном одиночестве в гостиной, там, где мне и следует оставаться.
Ради нашей с ним безопасности.
========== 14: Аntithrombin ==========
— Рей.
Из тяжелого, глубокого сна меня вырывает чужой голос, зовущий по имени. Сбитая с толку, я поворачиваюсь на диване и щурюсь, разглядывая человека, нависшего надо мной в темноте. Клыки никуда не делись, к моему глубокому сожалению, и я пытаюсь скривить губы, чтобы спрятать их.
Профессор Рен успел переодеться в черную хенли, и волосы у него мокрые — наверное, сходил в душ, пока я спала. Я растерянно пялюсь на него, а он на меня, и в свете фар, на мгновение затапливающем окно, его бледное лицо кажется совсем пустым, будто он загипнотизирован.
Я смотрю, как он кружит вокруг дивана, подбираясь ко мне все ближе. Это нервирует, вызывая инстинктивное желание бежать. Рен не отрывает взгляда, даже когда наклоняется надо мной.
Низкий рык рвется из горла раньше, чем я успеваю заткнуться, но Рен подхватывает меня одной рукой под колени, другой за плечи, и вскидывает так, словно я вешу всего каких-то три фунта, вместе с одеялом и всем остальным. Эмоции так и бурлят: охренеть, до чего же заводит то, что он может таскать меня на руках будто я невесомое перышко, но из-за его пустого, странного взгляда я тут же начинаю подозревать, что он на самом деле сейчас задумал.
Профессору Рену плевать. Он несет меня на руках по коридору в свою спальню, и тревога накатывает с большей силой.
— Фэр, — жалобно шепчу я. Мы пересекаем порог спальни, и здесь его запах становится настолько сильным, что у меня пересыхает в горле. — Фэр, я могу фпать…
Ну, меня хотя бы не тащат в постель, чего я так боялась, зато бесцеремонно зашвыривают в гардеробную. Пыхтя, я переворачиваюсь на спину и убираю волосы с лица, а он уже закрывает дверь. Здесь, конечно, мягко и тепло, и, похоже, Рен расстелил одеяла. Но мне не очень нравится идея спать в шкафу.
Я приподнимаюсь на колени и открываю дверь.
Он точно так же стоит на коленях с другой стороны. Темный, непроницаемый взгляд встречается с моим, и я съеживаюсь, почему-то ужасно стыдясь того, что меня заловили при побеге из этой странной, мягкой тюрьмы. Он постелил себе спальный мешок и еще несколько одеял, а в руках держит мой розовый шарф. Неужели он собрался спать на полу? Зачем?
— Можно мне пофпать на диване? — я спрашиваю вместо того, чтобы настоять.
Никакого ответа. Профессор Рен все так же напряженно сверлит меня взглядом, пока я нехотя не отползаю назад, в свою клетку. Окей. Похоже, сегодня я все же сплю в шкафу.
Я оставляю дверь приоткрытой на дюйм, но он тут же яростно захлопывает ее до конца, и меня окружает темнота. Я будто купаюсь в его запахе, слепо ощупывая все кругом, чувствуя под ладонями различные по фактуре одеяла. По краям гардеробной выстроились в ряд подушки, и со смешанным чувством страха и удовлетворения я понимаю, что это гнездо. Он сделал для меня гнездо. Такое делают все Омеги — Роуз обожала эту свою привычку. Ну и Кайло, похоже, без ума от этого.
Мозг Альфы доволен, даже если это самая странная и жуткая вещь на моей памяти. Мурашки бегут по рукам и я вся дрожу от удовольствия, которое вызывает во мне эта мягкость и запахи: Рен всегда пахнет словно свежевыстиранное, хрустящее белье, совсем не так, как Роуз, куда соблазнительнее. Вообще-то нужно сделать ему комплимент за то, как он тут все обустроил, но это настолько личное, что я решаю держать рот на замке и вообще попытаться хоть немного поспать.
— Ффсе прекрафно, — шепчу я себе под нос, закрываю глаза и делаю глубокий вздох. — Ффсе ф порядке.
***
Когда я просыпаюсь и немножко приоткрываю дверцу гардеробной, профессор Рен все еще крепко спит на полу совсем рядом. К несчастью для него, мне нужно пописать, так что я аккуратно толкаю дверь дальше, чтобы выскользнуть из шкафа и сходить в туалет.
Стоит мне только переступить через него, как Рен хватает меня за лодыжку.
Один грубый рывок — и я шлепаюсь на пол. Только успеваю перекатиться на спину, чувствуя, что сердце сейчас вырвется из груди, как Рен подтаскивает меня к себе на фут или два, наваливаясь сверху своим гигантским телом. Весь растрепанный после сна, он небрежно смахивает волосы на одну сторону и смотрит на меня требовательно и раздраженно.
— Куда это вы собрались? — хрипло спрашивает он, и его сонный, низкий голос звучит немного уязвимо.
— В ванную, — выдыхаю я. Ушибленное от падения плечо болит. Ауч. — Просто… иду в ванную.
Профессор Рен снова хрипло стонет и скатывается с меня, отпуская меня. Я сбегаю из спальни, чувствуя на себе его напряженный взгляд.
Я делаю все свои дела, а потом роюсь в шкафчике над раковиной в поисках зубной пасты и, найдя, чищу зубы пальцем, чтобы утром не пахло изо рта.
Тут у него и Адвил, и аспирин, и еще какие-то рецептурные лекарства, о которых я вообще ничего не слышала. Наверняка суппрессанты и всякое такое.
… И мне очень интересно.
Я набираю полный рот воды, полощу зубы, сплевываю, а затем принимаюсь читать этикетки. Супромега, вроде такие же таблетки сейчас принимает Роуз, плюс Эффексор, Ременон, Ксанакс. Амбиен. И что-то еще в маленькой бутылочке с надписью «Люпролайд».
Боже, да у него тут на целую аптеку хватит. Я знакома со всем, кроме последнего. Нужно будет погуглить название.
Когда я выхожу из ванной комнаты, профессор Рен уже ждет меня за дверью. Он все еще смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, так странно, напряженно, что от этого взгляда живот сводит. Он ничего не говорит, просто проходит мимо меня в ванную и закрывает за собой дверь. Ну и ладненько.
Буквально через минуту я слышу стук в дверь. Мне интересно, кто это может быть, так что я проверяю и вижу стоящего снаружи Хакса, с руками в карманах. А ему можно сюда входить?
Я открываю и он преспокойно заваливается внутрь, но тут же трясет головой, принюхиваясь, и пятится назад. И жестом подзывает к себе, требуя выйти прямо сейчас, хотя на мне все то же платье, в котором я ходила на семейный ужин с Леей. Я в нем выгляжу так подозрительно. Черт, да все это выглядит подозрительно.
— Тебе надо свалить, — шепчет Хакс. На нем синий спортивный костюм, а на шее болтается вычурная золотая цепочка. — Я серьезно. Он принимает лю в восемь, и нужно немного времени, чтобы он подействовал.
— Лю?
— Люпролайд. Я его тоже пью, вместе с остальными таблетками.
— Эм… окей. И куда мне идти?
Хакс ухмыляется и жестом приглашает меня следовать за ним:
— Можем пока сходить позавтракать. Но я серьезно… серьезно, нам надо сваливать, — слышится смыв воды в туалете, и он меняется в лице, выглядя еще более странно. — Так, пошли прямо сейчас, пока он нас не заметил.
Слишком поздно. Я не очень-то хочу идти куда-то с незнакомцем и колеблюсь ровно столько, чтобы профессор Рен успел заметить нас в дверях. Его глаза расширяются.
Хакс нервно смеется:
— Эй, Кайло. А я тут болтаю с твоей подружкой. Мы, наверное, сходим за завтраком…
Рен пересекает комнату за рекордно короткое время, пока я испуганно отшатываюсь, и Хакс тащит меня через порог к себе, пряча за спиной. Мой обычно такой холодный и безразличный ко всему препод оскаливает зубы и издает жуткий горловой звук, на который люди, наверное, вообще не способны. От этого рыка все косточки в моем теле вибрируют.
Хакс упирает ладонь в его грудь, преграждая путь, и, хотя Рен тут же отпихивает ее в сторону, делает это снова и снова, толкая его назад. Я выглядываю из-за острого плеча Хакса.
— Эй… эй, — Хакс легонько шлепает его по щеке, и профессор Рен рычит снова. — Стой. Открой окно и прими свои таблетки, пока не натворил какой-нибудь херни.
— Верни ее.
От одного уже тона мне хочется сбежать, хотя выражение на его лице еще хуже. Может, и сложновато разглядеть в темной квартире, но профессор Рен выглядит немного сумасшедшим. И от этого мурашки по позвоночнику бегут.
Хакс заталкивает его внутрь, а затем отступает назад, подталкивая нас к лестнице и я пользуюсь этой возможностью, чтобы сбежать.
Я несусь к ступенькам, даже не соображая, где я и куда вообще бежать. А когда я оглядываюсь, вижу, как мой препод пялится на меня поверх головы Хакса, и его зрачки расширены настолько, что глаза кажутся черными пятнами. Он пытается оттолкнуть Хакса в сторону и получает в ответ еще одну пощечину.
— Хочешь вернуться в свое любимое место? — орет на него Хакс, грубо отпихивая назад, и тычет пальцем в лицо. — Потерять работу? Тебе больше не разрешат преподавать, если тронешь ее… А если укусишь, то попадешь в тюрьму. Иди открой все окна и прими свои таблетки, Рен.
Он стонет, издавая рокочущий, расстроенный вой, оканчивающийся чем-то вроде всхлипывания. От этого звука у меня нёбо начинает покалывать.
Хакс заталкивает его в квартиру:
— Да, я знаю. От нее вкусно пахнет.
— Как от пирога, — добавляет профессор Рен и снова стонет, но теперь я его больше не вижу. — Ее запах по всему дому.
— Воспользуйся феромонным спреем, что дала тебе твоя мать. Он быстро все прогонит.
После этого они переговариваются вполголоса. Я скрещиваю руки на груди, готовая рвануть прочь в любую секунду, но входная дверь захлопывается и Хакс сбегает вниз по скрипучим синим ступеньками.
Он поднимает брови и выдыхает со свистом:
— Фух. Дадим ему часок, а потом вернемся.
— Он в порядке?
— Да, да, он в порядке, — Хакс вытаскивает из кармана пачку сигарет и смеется. — Кстати, ты в следующий раз не беги. Наши мозги конкретно запрограмированы на погоню.
Я краснею, стараясь не представлять это, но Альфа в моем мозгу уже заинтригована. И возбуждена. Какой кошмар.
— Извини, — бормочу я.
— Да все в порядке, ему просто нужно проветрить голову. Но я серьезно. Не беги. Я могу попытаться урезонить его, а вот оторвать от тебя уже нет, — Хакс закуривает, выпуская клуб дыма вверх. — Видела, какой он здоровый? Как сексуально подавленный товарный поезд.
— … Что?
— А что, нет? Он же сидел на этих таблетках целую вечность и никогда никого не трахал. Просто тикающая бомба.
Наверное, весь шок написан на моем лице, потому что Хакс смеется и кивает. От жара я даже не чувствую, насколько сейчас холодно.
— Никогда? — повторяю я за ним.
— Неа, — Хакс качает головой и расстегивает куртку, протягивая ее мне. Он вынимает сигарету изо рта и выдыхает дым в другую сторону, пока я надеваю ее. — Он и без этого жалкий сукин сын, так что то, что он О, только все усложняет. Я уже говорил ему трахнуть какого-нибудь парня, но он весь из себя Мистер Разборчивость.
— А ему разве не… не тридцать?
— Тридцать два. Пойдем, пока ты себе пальцы на ногах не отморозила.
Мы подходим к старому внедорожнику, припаркованному в паре мест от машины профессора Рена, и я все еще не могу прийти в себя от шока. У него никогда не было секса? Но он кажется таким властным и суровым, так что я даже представить себе не могу, что он ни с кем не спал. Хотя мужчины вроде не склонны врать о подобном.
Я щелкаю ремнем безопасности и ногой отодвигаю в сторону пустые бутылки из-под воды, валяющиеся на полу.
— Так… А у тебя кто-то есть?
Хакс поворачивает ключ в замке зажигания и кивает, а затем пожимает плечами и опускает окно со своей стороны.
— Альфа пацан из вашего колледжа. Тот еще придурок.
— Только не говори, что это По Дэмерон, — Хакс кивает и я начинаю хохотать. — Серьезно?! Базин и Кайдел вечно трутся возле него!
— Йеп. Он гей… или возможно нет. Феромоны изрядно искажают сексуальные предпочтения, но я могу с уверенностью сказать, что член в заднице ему очень нравится, — он переключается на задний ход, глядя через плечо. — Вот почему тебя еще не выдал. Рен попросил меня шантажировать его, а я обожаю шантажировать мужиков Альф.
Да уж.. Это многое объясняет. Профессор Рен исподтишка достает мне суппрессанты и просит кого-то еще шантажировать моего злейшего врага, чтобы меня не раскрыли. Возможно он не так уж и сильно ненавидит меня, как казалось.
У меня к Хаксу столько вопросов, что я даже не знаю, с чего начать. Мы выезжаем за пределы комплекса для полулюдей на оживленную улицу.
— А вы давно знакомы? — спрашиваю я.
— Да, еще с детства. Наши матери были юристами, и мы росли по соседству друг с другом. То, что он Омега, обнаружилось очень, очень рано.
— Его мать так и сказала.
— Старая добрая Лея. Всегда в своем стиле, — Хакс качает головой — Ее терпеть можно только набравшись до ее же степени. Я знал, что он напьется, но Рен не говорил, что возьмет тебя с собой.
— Я даже не знаю, зачем он это сделал. Сказал, что это его мать передавала мне суппрессанты, а оказалось…
Хакс фыркает, стряхивая пепел в окно:
— Не, он просто хотел тобой похвастаться. Она вечно критиковала его, требуя остепениться и стать «нормальным», так что он увидел возможность заткнуть ее… только вот забыл, что она лучше сдохнет, чем заткнется.
— … ох, — я внимательно разглядываю свои ладони, сложенные на коленях. — Иногда мне кажется, что он… использует меня?
— А ты его нет?
Я смотрю на него и Хакс ожидающе поднимает брови. Нет. Я людей не использую.
— Он растлевает меня, — выпаливаю я.
— А вот это серьезное обвинение. И довольно оскорбительное.
— Извини. Я не считаю его сексуальным маньяком или кем-то в таком роде.
— Считаешь, — пожимает плечами Хакс. — Все считают, и когда мы начинаем гоняться за женщинами, сбегающими от нас, что еще тут будешь думать? — он выбрасывает окурок за окно и смотрит куда-то вдаль. — Мы запрограммированы охотиться на других людей, манипулировать ими. Все так, как есть.
— Извини. Не хотела быть грубой. Он ничего такого… не cделал вообще.
— Тебе этого бы хотелось.
Хитрая ухмылочка появляется на его губах, и я фыркаю, скрещивая руки на груди. Нет. Неа. Это просто смешно. Почему мне это должно нравиться? Это нелогично и тупо, и жутко.
Хакс вздыхает, улыбаясь сам себе:
— Женщины Альфы обожают, когда их преследуют.
— Я не хочу, чтобы он меня растл… манипулировал мной! Это отвратительно!
— Слушай, просто прими все, как есть. Я же не говорил, что это не будет странно или отвратительно.
Я раздраженно отворачиваюсь к своему окну и больше ничего не говорю. Да плевать.
========== 15: Vitamin k ==========
Завтрак мы заказываем в многолюдной закусочной, что в двадцати минутах езды от квартиры профессора Рена. Хакс, похоже, тут всех знает, и я держусь позади, пока он забирает нашу еду из-за стойки в двух больших замасленных бумажных пакетах. А потом целует официантку в щечку и на выходе протягивает мне картонную подставку со стаканчиками кофе.
Назад мы едем молча. Я все еще пытаюсь мысленно отвертеться от его утверждения, что мне нравится, когда меня растлевают. Но это ведь не так работает. Я вообще-то здесь самая уязвимая: мне восемнадцать, я только становлюсь Альфой, а еще я его студентка. Я жертва. И мне не нравится, как со мной обращается профессор Рен. Я считаю его колючим мудаком, наезжающим на каждую Альфу на своем пути, а я просто легкая цель, на которой он запросто может срываться.
Ну да, я знаю, что он тоже одинок. И пытается манипулировать мной, чтобы получить то, что ему хочется. Сначала усыпит подозрения своими добрыми жестами, а потом возьмет и собьет с ног. Я не вчера родилась. Я знаю, что он делает, и нахожу это оскорбительным и тупым, и любая реакция моего тела вовсе не означает, что мой рациональный мозг так тоже считает.
Я стискиваю зубы, когда мы подъезжаем обратно к комплексу для полулюдей. Как же меня это все бесит. Просто хочу уже к себе и залечь на дно, чтобы никто меня не трогал.
Утром тут оживленнее: люди прогревают свои машины, курят или разговаривают, и пара из них даже машет Хаксу рукой, когда мы проезжаем мимо. Я вижу, как маленькая девочка подбегает к какой-то женщине, дергая ее за пальто, и замечаю отвратительный черный символ альфы, выжженный сбоку на ее шее. А ей еще и семи лет нет.
У меня желудок скручивает. Я оглядываюсь на нее до последнего, пока она не пропадает из виду.
— Я думала, клеймение прекратили? — я вздрагиваю, растирая шею. — Разве это не незаконно?
— Технически.
— Но это ужасно. Она же просто маленькая девочка.
— А им плевать, — Хакс улыбается и машет кому-то еще. — Они всех нас хотят клеймить. Так мы будем на виду, легко заметны.
— Но зачем это делать с маленьким ребенком? Что она вообще могла натворить?
У меня сердце болит от одной только мысли обо всем этом. Я тру лицо и стараюсь ни о чем не думать, но даже за зажмуренными веками все еще стоит образ маленькой девочки, изуродованной ярким раскаленным клеймом на шее. Кто вообще мог сделать что-то подобное.
Хакс щелкает языком, задумываясь, и выдыхает:
— Ну… думаю, она что-нибудь сперла из Воллмарта, разок или два.
— Я раньше тоже постоянно воровала, но со мной никто ничего не делал.
— Да? Ну Бет они не клеймят, — улыбка Хакса становится шире. — А что ты воровала?
Я не смотрю на него:
— Еду. Одежду, если могла ее как-то спрятать, но они постоянно ловили меня на этом.
— А-а. Мои соболезнования.
Я пожимаю плечами. Все, что я делала, это было ради выживания, потому что Ункар ничего мне не давал. Ну а что еще делать? Голодать? Сидеть на пиве и чипсах, пока не помрешь? Кайло, наверное, все еще считает, что у меня есть эти самые привилегии, но стоит только вспомнить, как я до чертиков боялась, что меня словят на краже яблока, потому что дома днями не было чего поесть — и я снова начинаю беситься.
Могу поспорить, уж он-то не крал, чтобы выжить. Думает, что, раз его мама недостаточно обнимала в детстве, то это делает его прошлое таким же ужасным, как и мое. Ага. Как будто проблемы с матерью могут сравниться с моей паникой, когда я пряталась в общественном туалете Прайс Шоппера, пытаясь придумать, как лучше пронести коробку с лапшой быстрого приготовления, чтобы не нашли.
И если бы я стала Альфой тогда, мне бы тоже на шее такое клеймо поставили, как у этой маленькой бедняжки: изуродовали только за то, что я просто была голодным ребенком.
Мы поднимаемся в квартиру профессора Рена вместе с Хаксом, и дверь не заперта. Все окна открыты, несмотря на холод, и я делаю парочку коротких вдохов, проверяя воздух — ни Кайло, ни мной больше не пахнет. Слава богу.
Я закрываю входную дверь и вижу, как Рен идет к нам по коридору из своей спальни, уже переодевшись в джинсы и плотный бордовый свитер под самое горло. Вот и хорошо. Меньше соблазна укусить его.
Он подтягивает очки к самой переносице, по-прежнему не сводя с меня взгляда, когда забирает пакеты у Хакса:
— Отличная куртка.
На секунду я даже не понимаю, о чем это он, а потом вспоминаю, что все еще стою в куртке Хакса. Я быстро стаскиваю ее с себя, возвращая ему, но Хакс качает головой и ухмыляется, перекидывая ее через локоть.
— А я мог бы продать ее, — задумчиво хмыкает он. — Другая единственная Альфа женского пола в нашем доме — это Кейла, и ей всего восемь.
— Фазма, — кидает профессор Рен через плечо.
— У Фазмы есть пара, она не считается, — Хакс взмахивает ладонью, останавливаясь примерно на середине груди. — Такой мелкий коротышка. Митака. Из них двоих вышла интересная парочка.
— Фазма — она женщина Альфа? — спрашиваю я. — Можно мне как-нибудь с нею поговорить?
Хакс уже открывает рот, чтобы ответить, но его прерывает громкий звук, доносящийся из кухни. Профессор Рен с грохотом ставит тарелку на стол и дырявит меня своим взглядом.
— Фазма оказывает дурное влияние, и вряд ли вообще может быть примером для подражания, — его челюсть напряженно ходит со стороны в сторону, когда Рен начинает раскрывать один из пакетов. — Абсолютно неуместно обсуждать с нею что-то. Хакс отвезет вас домой после того, как мы позавтракаем, и все ваши новые вопросы я сам передам моей матери.
Мне так и хочется ответить, что его мать была пьяна весь вчерашний вечер и это охренеть как далеко от хорошего влияния, но, наверное, нужно просто попозже спросить об этой Фазме у Хакса.
Наконец мы садимся за стол, и я уминаю почти весь свой бургер-сэндвич. Профессор Рен выглядит раздраженным, а Хакс просто сидит и проматывает ленту Твиттера, абсолютно невосприимчивый к неловкому напряжению между мной и моим преподом. Наверняка он привык к тому, какой Кайло нервный. Вечно на взводе, и меня это просто выматывает.
Я отпиваю глоток кофе:
— Ладно, а сколько Фазме лет?
— Около тридцати. Она с Митакой сколько, около года? — Хакс скребет щетину, задумчиво пожевывая губы. — Я напишу ей, узнаю, может, свободна.
— Нет, — обрывает его профессор Рен. — Ты не станешь этого делать.
— Круто, спасибо, — отвечаю я Хаксу, игнорируя Рена, и делаю еще один глоток. — А какая она?
— Крутая. Высокая. Непредсказуема как шальная пуля, еще в колледже была такой. Слишком даже для Рена, — Хакс ржет, и я вижу, как профессор Рен становится ярко-красным. — Хотя он пытался. Но она слишком похожа на его мать.
Рен отталкивается от стола и, шатко поднявшись на ноги, сбегает в свою спальню, а Хакс продолжает смеяться и качать головой.
Я оборачиваюсь вслед Рену.
— Да? Она вся такая Альфа-альфа?
— Ага, срутся как бешеные, когда видят друг друга. Как уксус и вода. Кока-кола и Ментос, — Хакс откусывает от своего бургера и машет им в мою сторону. — Ты ему куда больше подходишь.
Вот теперь краснею уже я:
— Это еще почему? Потому что я слабачка?
— Не слабачка, — отвечает Хакс. — Просто не разъяренная сука с чипом в плече, как большинство Альфа женщин. Без обид. Рен тоже не сильно стереотипный Омега — подожди, вот встретишь как-нибудь Митаку — так что вы уравновешиваете друг друга. Гармония, типа того. И Рен боится, что она испортит тебя и ты тоже захочешь поиметь его в задницу, ну или что-то в этом роде.
— Да что с вами всеми такое и этими задницами? Базин тоже об этом говорила! Неужели все так повернуты на этом?
Он хмыкает, кивая:
— Спросишь Фазму. Она выложит тебе все самые стремные подробности.
Боже. Не думаю, что мне хочется трахать кого-то в задницу. С чего мне должно хотеться этого?
Профессор Рен возвращается из спальни с аккуратно сложенным комплектом одежды, предлагая его мне на расстоянии вытянутой руки. Я беру и бормочу сдавленное спасибо.
Черная классическая рубашка и спортивные штаны, все его — да я утону в этом. Но, наверное, лучше, чем платье.
— Фазма будет здесь завтра, Рей, — говорит Хакс спокойно. — Хочешь потусоваться до этого времени?
— Эм-м-м, — я смотрю на Кайло. — Я могу попросить Финна подбросить меня обратно.
— Не, можешь остаться тут, — Хакс ухмыляется, закидывая жевательную резинку в рот, и напрочь игнорирует смертельный взгляд Рена. — Хочешь, прошвырнемся к Таргету и подберем тебе что-нибудь чистое и по размеру?
— Я пойду, — обрывает его профессор Рен и тыкает пальцем в Хакса, остановив буквально в дюйме от его лица. — И ты идешь со мной. Рей нельзя быть на виду, где нас могут застать вместе, и еще я тебе не доверяю, Армитаж.
Он поднимает руки над головой и встает, будто его сейчас в тюрьму забирать собрались. Эм… Ну…
Я прочищаю горло:
— У меня нет… денег. С собой. И еще… может быть, мне стоит выбрать себе… нижнее белье?
— Хакс гей, он выберет, — отрезает профессор Рен.
— Вообще-то это немного оскорбительно, но так и быть, — Хакс пожимает плечами, закидывая за спину куртку, и бросает на меня взгляд. — Знаешь, не думаю, что кто-то из наших узнает ее, Рен. А если она останется тут, то вся квартира снова пропахнет ею. Ты же этого не хочешь, а?
Профессор Рен хватает его за ворот рубашки и тащит за собой к двери, а Хакс просто ржет — теперь понятно, как он поладил с По — спотыкаясь на ходу. У меня все еще остается парочка вопросов о том, что вообще происходит, и я поднимаю в воздух палец, пытаясь привлечь внимание. Будь Альфой. Будь Альфой.
— Извините, — жалобно начинаю я, — но у меня пара вопросов…
— Закройте окна, — выпаливает профессор. — Не впускайте сюда никого и никуда не выходите.
Они уходят, оставив меня одну за столом.
Проходит пара минут прежде, чем я все же встаю, убираю со стола и мою тарелки, а затем иду в ванную, чтобы переодеться. Приму душ вечером, если разрешат.
Под раковиной стоит контейнер для использованных шприцов. Наверное, это для лепролайда. Я пялюсь на него, наверное, с минуту, а затем закрываю дверцу и выключаю свет.
Через несколько минут мне приходит сообщение от профессора Рена, спрашивающее, какой у меня размер, и я иронично отвечаю «маленький, если вы не заметили». После этого он больше ничего не пишет, и я слоняюсь по квартире, закрывая везде окна и вздрагивая от холода. Все его попытки избавиться от моего запаха пошли насмарку, и я снова в его ловушке. Боже, ну почему он такой противоречивый, это так выматывает.
Последнее окно в спальне. Я закрываю его и задерживаюсь, разглядывая лаконичную, самую обычную мебель и запертую гардеробную. Уверена, он сложил одеяла и вернул все на свои места.
Сейчас темно-серая постель аккуратно застелена. Я иду к прикроватной тумбочке и, осмотревшись поверх, лезу в верхний ящик. Ничего кроме бутылочки с мелатонином, перекатывающейся по днищу.
Хммм.
Я закрываю тумбочку и опускаюсь на колени, заглядывая под кровать. Там стоит какая-то коробка, и в памяти всплывает мимолетный комментарий Леи о том, что Кайло делал какие-то коробочки, когда был ребенком. Я тянусь туда, забирая ее. Забавно, что она сплетена из лозы, но на ручке есть замок.
К счастью для меня, я знаю, как взламывать дешевые замки.
Я нахожу скрепку на столе и принимаюсь за работу. Да, это занимает какое-то время, но наконец замок поддается, и я быстро оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что меня не застукают на месте преступления. А потом откладываю замок и заглядываю внутрь.
Там лежат маленькие кусочки ткани, насыщенные запахом так сильно, что у меня в глазах начинает двоиться. Нёбо щекочет и я раздраженно стону, чувствуя, как снова лезут клыки. Дерьмо. Ну какого хрена. Разница между запахами на кусочках ткани почти незаметна, может, они из разных возрастов или привязаны к разным эмоциям, но пахнет так одуряюще сильно, что я не могу понять.
Еще я нахожу там запечатанное письмо, которое боюсь вскрывать, и два сломанных регистрационных браслета. На одном его настоящее имя и выглядит он поновее, а второй маленький, явно предназначенный для ребенка.
Я нерешительно беру его. Такой тяжелый и весь потемнел со временем, он сломан в середине цепочки, где когда-то совсем юный профессор Рен решился пойти на это преступление с помощью кусачек. Я провожу подушечкой большого пальца по цифрам, и внезапно меня охватывает гнев, из-за которого серебряный браслет весь становится красным. Кто в своем уме решился сделать больно маленькому ребенку? Как это может быть законным? Почему людей наказывают только за их существование?
Ярость переплавляется в горе, накрывающее меня с головой, и я начинаю рыдать. Вот, что ждет меня до конца жизни. Вот оно.
И мне так жаль его, всю тяжесть, что он вынужден нести в себе. Они сделали это с ним, когда он был всего лишь маленьким испуганным ребенком, и вот во что это превратило его сейчас. Он травмирован, и я не знаю, смогу ли хоть как-то помочь ему.
— Вы открывали письмо?
Я замираю. Не слышала, как он вошел. Голос Рена спокойный, но будто на грани, и из-за этого у меня мороз по коже.
Я качаю головой и вытираю глаза, складывая все обратно в коробку.
— Нет… нет, — я держу ее в руках. — Иффините. Не нуфно было фмотреть.
— Я не нуждаюсь в вашем сочувствии.
Агрх. Я раздраженно запираю коробку на замок и запихиваю обратно под кровать, а затем оборачиваюсь, собираясь огрызнуться.
Профессор Рен держит в кулаке пакет из Таргета, стискивая так сильно, что костяшки все белые. Лицо напряжено, как и челюсть, но глаза предают его: он на грани слез, и я понимаю, что сделала ужаснейшую ошибку.
— Иффините, — повторяю я.
— У вас клыки наружу, — выплевывает он трескающимся от боли голосом. А затем делает паузу, собираясь с духом. — Нашли содержимое коробки возбуждающим?
— Нет, нет! — я трясу головой и подскакиваю, в ужасе прикрывая рот ладонями. — Нет, я не могу нифего… оно профто…
— Вон отсюда, — он указывает на дверь из спальни. Его рука дрожит, как и нижняя губа. — Немедленно.
Я пристыженно наклоняю голову и несусь мимо него к выходу. О боже.
Професор Рен хватает меня за локоть, стоит мне только вылететь в коридор, и я отшатываюсь назад, пока он тянет меня к себе. Что за хрень он творит?!
— Нет! — я шиплю на него. И снова начинаю плакать, это было так унизительно и грубо, теперь я чувствую себя извращенкой. — Уберите руки!
— Рей…
Я отбиваюсь от него, но успеваю сделать лишь пару шагов, когда он хватает меня снова. Что-то вспыхивает в моем Альфа разуме, и я поворачиваюсь к нему лицом, оскаливая зубы, сгребая рубашку в кулак и толкая его. Отпусти меня, или я нахрен тебя прибью.
Его темные глаза так близко, и расширенные зрачки расплылись в пятна. Он нервно облизывает губы.
Рычание вибрирует в горле, поднимаясь вверх, когда он наклоняется, чтобы поцеловать кончик моего носа. Затем он целует меня в лоб, и рык переходит в яростное шипение, а я дергаюсь под его ладонями, потому что инстинкт вынуждает меня бежать. Рен издает тот самый звук, что я слышала от Базин, умоляюще воркуя — и мне это совсем не нравится.
Я снова дергаюсь, изо всех сил пытаясь вырвать мой локоть из его лапищи, и профессор Рен быстро толкает меня к стене. Страх поднимается изнутри, еще больше спутывая мысли, раскручивая пружину иррационального ужаса, что он вот-вот причинит мне боль. Я знаю, что он не сделает это. Но что насчет меня?
— Ш-ш-ш… — он наклоняется еще ближе, целуя в щеку и снова издавая эти воркующие звуки. Его рука обнимает мою шею, пальцами стискивая загривок, и я тут же замираю. — Извините меня.
Я все еще немного раздраженно выдыхаю, но мышцы слегка расслабляются. Ладно.
Губы скользят по моей щеке к челюсти, снова заставляя меня предупреждающе зарычать, но Рен воркует, успокаивая меня, и продолжает целовать. Его язык мягко проходится по сухожилию шеи, и я извиваюсь, чувствуя, как щеки обжигает жаром смущения. Я сражаюсь с инстинктом Альфы бежать. Он такой теплый и пахнет так вкусно. Я не против того, что он делает.
Профессор Рен снова целует меня. Я еще больше нервничаю и волнуюсь, когда его рот накрывает мое плечо, и он шикает, стоит мне начать ерзать, что просто невероятно заводит. Его язык щекочет кожу вместе с каждым поцелуем, и маленькие огненные искры несутся прямиком к низу живота, собираясь в вихрящийся клубок. Мы займемся сексом? Я была бы не против.
Я дышу все чаще, когда его губы возвращаются к моей щеке. Клыки еще никуда не делись, хотя это не мешает ему целовать уголок рта. Ноги трясутся, будто превратились в желе, но я не смею шевелиться, иначе разрушу этот хрупкий момент. Стой тихо. Не испорти его.
Профессор Рен прижимает подушечку большого пальца к моему клыку, и наши дыхания смешиваются. Он нажимает, пока кожа не поддается, и я чувствую вкус крови, капающей на язык, а в ушах грохочет пульс. Пожалуйста, поцелуй меня. Пожалуйста, поцелуй.
— Думаю, мне нравится эта боль, — шепчет он.
Он целует мою нижнюю губу, мягко надавливая зубами, перекатывая, пробуя, а затем отстраняется. И уже я подаюсь навстречу, голова кружится от желания, требуя большего, когда его пальцы отпускают загривок, чтобы ухватить меня за челюсть и остановить.
Чары тут же спадают, и Альфа ревет в мозгу, очнувшись.
Я отпихиваю его назад, вырываясь на свободу — куда мне бежать, понятия не имею, знаю только, что нужно убраться от него подальше. Рен перехватывает меня за талию прежде, чем я доберусь до входной двери, разворачивая обратно. Отпусти меня отпусти меня отпусти меня…
Он обхватывает меня руками, наваливаясь, пока я все пытаюсь убежать. Его руки будто железные прутья, заставляющие меня задыхаться в панике.
— Отпустите! — рычу я.
— Я не могу… я не хочу, — он притягивает меня к себе еще сильнее, всем телом вжимаясь в мою спину, и шепчет на ухо. — Не уходите. Вы не можете уйти.
Не уверена, что знаю, какая из моих постоянно изменяющихся эмоций действительно моя, но я хочу, чтобы он отпустил меня. Шипя, я извиваюсь в его хватке, пинаю ногами, пока не выдираюсь из кольца его рук и отпрыгиваю. Я разворачиваюсь, встречаясь с его взглядом, шатко отступая назад каждый раз, когда он делает шаг ко мне. Его зрачки снова расширены — и Кайло похож на голодную акулу, почуявшую кровь.
— Вы не можете уйти, — повторяет он, затаив дыхание.
Я пячусь назад, оскаливаясь. Если бы у меня еще росла шерсть, то сейчас она стояла бы дыбом. Он следует за мной, пожирая взглядом, пока я не добираюсь до спальни и захлопываю между нами дверь.
Дрожащими пальцами я поворачиваю замок и валюсь на задницу. Кожу все еще покалывает там, где он целовал меня, я чувствую вкус его крови во рту, и я одинаково возбуждена и взбешена.
Наверное, посижу тут еще немного. Пока совсем не запуталась во всем этом безумном дерьме, что происходит между нами.
========== 16: Ecchymosis ==========
Окей. Твою мать, ну и что мне теперь делать?
Одурманенная запахом, пошатываясь, я открываю окно в спальне, впуская внутрь холодный ноябрьский воздух и надеясь, что он хоть немного продует мою злосчастную голову и избавит от всех безумных порочных мыслей, застрявших в ней. Я закрываю глаза и вдыхаю через рот. Не хочу, чтобы он схватил меня, а потом трахнул. Или чтобы он выбил дверь. Это стремно. Ненормально. И ни разу не романтично.
Наверное, просто вылезу сейчас через окно и позвоню Роуз. Я же вообще ей ничего говорила обо мне и профессоре Рене, и в общем-то не собираюсь. А то начнет читать мне нотации и предложит доложить на него, ну или что-то в таком роде, хотя, пусть Рен меня и до смерти раздражает, на самом деле я не хочу этого делать.
Хочу, чтобы он выбил дверь и поцеловал меня снова, а потом бросил на постель. Дрожа, я вдыхаю и выдыхаю через нос. Нет, не хочу. Это грубо и неправильно. Соберись, Рей… соберись уже и вали отсюда.
В забытом пакете из Таргета лежат купленные вещи: леггинсы, свитер и упаковка новых трусиков. Яростно краснея, я как можно быстрее стаскиваю с себя платье и переодеваюсь, а затем запихиваю все старое в этот пакет. И беру свой телефон, чтобы написать Роуз, не могла бы она мне помочь. У Финна есть машина, может, он заедет за мной.
А там еще одно сообщение от профессора Рена и всего двадцать процентов заряда батареи.
Сегодня 9:03
какой размер одежды
маленький, если вы не заметили
Прочитано в 9:05
Сегодня 10:18
Хакс отвезет вас домой
Вообще-то сбежать домой — это лучшая на свете идея, но я ведь хочу встретиться с Фазмой завтра.
Правда… понятия не имею, как пережить целый день наедине с профессором Реном в его квартире. И чтобы ничего не случилось.
Вы можете просто поговорить со мной напрямую
под раковиной есть запас супральфы,
если хотите, возьмите одну перед уходом.
Я сажусь на край его постели и зажевываю щеку изнутри. Он, наверное, думает, что я злюсь.
Я не злюсь
И не боюсь
Я просто растерялась
Доставлено
И именно поэтому вам нужно уйти
Но я не понимаю.
вы слишком юны и наивны, и расстановка сил явно не в вашу пользу.
такдостаточно понятно?
О, даже слишком. Он в этом профи.
Я расстроенно сгребаю пакет со старой одеждой и иду в ванну, находя пузырек с Супральфой там, где он и говорил, под раковиной. Я глотаю таблетку, пялясь на свое отражение в зеркале, и через пару секунд клыки втягиваются обратно в десны, или куда они там еще деваются.
С окнами настежь в квартиру возвращается пронизывающий холод, но Омегой больше не пахнет. Я бреду по коридору и нахожу Рена у одного из открытых окон со скрещенными на груди руками. Он вздрагивает, отводя взгляд прочь, в сторону кухни, явно собираясь избегать неловких разговоров как можно дольше.
— Он скоро будет тут, — отрывисто сообщает профессор Рен.
Я киваю и сажусь на диван. Отлично. Я просто посижу тут молча. И не буду ничего говорить, хотя внутри я уже вся просто киплю.
Ни за что не буду.
— Я не наивная, — выпаливаю я, сердито глядя на дверь, и тоже скрещиваю руки на груди. — Говорить так нечестно.
— Но это правда.
Я оборачиваюсь и вижу, что он стоит с закрытыми глазами, запрокинув голову и прижимаясь затылком к бежевой стене. На его челюсти играют желваки.
— Вы ничего вообще обо мне не знаете, — снова начинаю я.
— Я знаю, что вы проходите через обращение в деликатном возрасте, — он приоткрывает один глаз. — И вам исполнилось семнадцать всего несколько месяцев назад. Что это ваш первый семестр в школе, что вы никогда не работали на настоящей работе… и что я почти в два раза вас старше.
— Возраст не имеет ничего общего со зрелостью.
— У вас нет жизненного опыта или понимания себя и других людей.
— А я думаю, что понимаю людей куда лучше, чем вы, — огрызаюсь я.
— В любом случае я не стану нести за вас ответственность или ставить себя в компрометирующее положение. Это аморально. Вы все еще практически ребенок.
Наверное, это самая подлая вещь, которую он когда-либо говорил мне. Я не ребенок. Почему он пытается выставить меня каким-то испуганным, наивным ребенком?
Я подскакиваю на ноги, ощетиниваясь:
— Вы меня поцеловали!
Он открывает второй глаз, и краснота расцветает на его бледных щеках. Рен фыркает, закатывая глаза, и уходит на кухню, так ничего и не ответив.
Разозленная и униженная всем этим, я несусь следом за ним. Стиснув пальцы в кулаки, потому что все это отвратительное поведение нельзя взять и списать на типичные повадки Омег. Рен просто сам по себе мудила с чипом в плече.
— Раз так, тогда… тогда вы педофил! — выпаливаю я, скрестив руки на груди, и начинаю слегка паниковать, когда он разворачивается, обалдело глядя на меня. — Если считаете меня каким-то… каким-то ребенком, тогда получается, что вы педофил.
Профессор Рен не моргает целую минуту, просто стоит и пялится на меня, а я киваю сама себе, решив придерживаться этой стратегии и продолжать называть его педофилом, как это сделала бы зрелая женщина. А если будет отвергать меня, то я еще и удвою оскорбления.
Он опускает руки на бедра и зажевывает губы. Чувство вины раздирает меня.
— Извините, — бормочу я. Эта боль в груди лезет все выше, по горлу, сдавливая с силой, и, о боже, Рей, вот только, пожалуйста, не надо плакать. — Вы снова ведете себя ужасно.
— Я просто реалист и сомневаюсь в возможности наших отношений. Я не могу позволить себе витать в облаках, как это делаете вы.
Мне будто нож в грудь воткнули и провернули, и я отвожу взгляд. Меня никогда до этого не отвергали, но я же и до такого ни разу не доходила. Впервые за долгое время появился хоть какой-то шанс на отношения, и вот, я даже их не достойна.
Кое-как мне удается сдержать слезы. Ну и ладно. Рен прав, нельзя принимать все на свой счет, когда он просто умирает от желания заделаться гребаным мучеником.
— Я не наивная, — повторяю я слабо.
— Наивная.
— Нет.
— Да.
Ярость подбрасывает меня на месте, и я нападаю на Рена, даже не успев понять, что творю, прижимая его к краю кухонной стойки и оскалив клыки. Он хватается за стойку и пытается отклониться назад, как только может, а в темных глазах мелькает страх, всего на мгновение, но затем сменяется привычным раздражением.
Он такой теплый… и от него пахнет только парфюмом, не Омегой. Пряжка ремня врезается в мой живот, когда я прижимаюсь к нему.
— Я уже говорил, контролируйте свой нрав, — шипит он.
Мы пялимся друг на друга еще одну бесконечную секунду. Взгляд профессора Рена устремляется к моему рту, застряв там, и я поднимаюсь на цыпочки, целуя его в щеку, стесняясь поцеловать его в губы. Он мучительно стонет, укладывая свои здоровенные руки на бедра, словно собирается оттолкнуть меня.
Но не отталкивает. Меня ведет от волнения, и я оставляю еще один поцелуй на его челюсти, вжимаясь. Мои пальцы нервно стискиваются на вороте его свитера, и я чувствую, как грохочет его сердце в груди. Самыми кончиками пальцев он обхватывает мои бедра, сжимая.
— Мисс Ниима… — выдыхает он, пытаясь сказать что-то, но так и не заканчивает.
Изуродованная железа на его шее наконец оказывается достаточно близко, чтобы я могла лизнуть. Я смогу попытаться исправить ее. Рот наполняется слюной, когда я оставляю поцелуй за поцелуем под подбородком, урча и мягко перекатывая кожу между зубами. На вкус он такой приятный, но чем ближе к железе, чем больше горчит. Мой Омега слегка сопротивляется, вздрагивая и учащенно дыша.
Ничего страшного. Я открываю рот, чувствуя, как прорезаются клыки и немного оцарапывая бугорок пульсирующей брачной железы под моими губами. Станет куда лучше, когда я укушу его.
Входная дверь открывается со стуком.
— Эй, сорян, что так долго…
Меня буквально отпихивают в сторону, когда Хакс появляется на кухне. Он удивленно поднимает брови, разглядывая нас обоих, взбудораженных и смущенных, а затем расплывается в улыбочке.
— Я чему-то помешал? — невинно интересуется он.
— Нет, — выпаливает профессор Рен, поправляя свою рубашку. Он бросает на меня всего один взгляд, а затем протискивается мимо Хакса. — Отвези ее домой и оставь меня в покое.
Мы смотрим ему вслед, пока он не исчезает в коридоре, а затем громко захлопывает дверь спальни, прячась там. Хакс снова смотрит на меня сверху вниз, все с той же коварной ухмылкой, и я хватаю свой пакет из Таргета, стараясь не встречаться с ним взглядом. Мне действительно нужно убраться отсюда нахрен как можно скорее.
***
— Он родился страдальцем, Рей. Не принимай это близко к сердцу.
Вернувшись в общежитие и успев принять быстрый душ, я сижу на кровати, болтая с Хаксом, расположившимся на постели Роуз. Он морщится от ее запаха и, только перевернув матрас, решается сесть на него. Боже, как же круто потрепаться с кем-то, кто такой же ненормальный, как и ты, пусть он и на другом конце спектра.
Я скрещиваю руки на груди, раздраженно фыркая:
— Да плевать.
— Он сражается с этими предрассудками всю свою жизнь. И я хочу сказать… — Хакс пожимает плечами. — Ты и правда еще молодая.
— И все же считаюсь взрослой.
— Технически. Не могу винить его за то, что он считает, что типа использует тебя. Может, через пару лет, когда вы оба станете еще старше, пообщаетесь.
Через пару лет… а где я буду через эту пару лет? В Массачусетсе? Или Калифорнии? Я буду все такой же, как и сейчас? Вообще-то я не привыкла заглядывать наперед. Я просто думаю о том, что мне нужно сейчас: еда, вода, жилье. Никогда у меня не получалось продумывать свою жизнь на несколько лет, и от этих мыслей я еще больше злюсь.
Я проверяю свой телефон, пока Хакс роется в пластиковой миске с просроченными снэками. Вот профессор Рен не живет здесь и сейчас. Он всегда на три шага впереди, потому что ему нужно быть готовым к чему угодно. И эта невозможность расслабиться наверняка ужасно выматывает.
Кто-то с силой колотит в мою дверь. Вздохнув, я соскальзываю с кровати и подхожу, открывая.
Там По, уперев руки по обеим сторонам от моей двери. Он ухмыляется, когда я угрожающе щурюсь на него в ответ, потому что не в настроении на еще один раунд — а затем его улыбка меркнет.
Хакс показывается позади меня с пакетом Чиз-Итса под мышкой. Он останавливается сбоку, удивленно поднимая брови, и По делает еще один шаг назад.
— Как жизнь, Дэмерон? — тянет Хакс.
— Что ты… — По оглядывает коридор и только потом продолжает:
— Какого хрена ты тут забыл?!
Хакс жмет плечами:
— Дела. А ты?
— Я… Ну… Я это…
Я выхожу в коридор, отпихивая По назад. Он спотыкается, хмурясь, а затем снова открывает свой тупой рот, чтобы что-то сказать.
— Свали, — рявкаю я на него. — Мы заняты.
— Он занят, чтоб ты знала, — По опять проверяет коридор и скрещивает руки. — Держи свои грабли подальше от моих Омег, Рей.
Я раздраженно поворачиваюсь к Хаксу и демонстративно провожу запястьем по его предплечью, все еще удерживая зрительный контакт с По. Лицо у Дэмерона делается помидорно-красным, а Хакс ржет, закидывая крекеры в рот и умудряясь одновременно саркастично ворковать, словно ему вся эта ситуация ужасно нравится. Ну вот и разобрались.
— Прекрасно! — шипит По. — Надеюсь, тебе понравится на твоем первом семинаре.
Хакс впихивает пачку с крекерами в мои руки и, отстранив меня, хватает его за ворот рубашки. А потом швыряет его на противоположную стену, и я вижу, как глаза у Дэмерона становятся больше и испуганнее, чем когда-либо раньше. Я выуживаю печеньку из пакета и грызу с наслаждением, наблюдая за представлением.
— Ну-ка, ну-ка, — мурлыкает Хакс, прислонившись лбом ко лбу По, — мне кажется, ты забыл, о чем мы с тобой договаривались.
Он целует его в кончик носа и понижает голос:
— Не угрожай моей подруге Рей, и я не скажу Базин и Кайдел, куда ты на самом деле деваешься на выходные. Хоть одна фраза или косой взгляд… — он снова вздергивает По за ворот, вверх по стене. — И ты за это заплатишь.
А затем Хакс отпускает его, сперва нежно обхватив Дэмерона за челюсть и поцеловав в губы. Развернувшись ко мне, он забирает пакет с крекерами и идет обратно в комнату. Молча.
По краснее свеклы. Я издаю смешок, потому что мне нравится, как ошарашенно и растерянно он сейчас выглядит, а затем ухожу следом за Хаксом и захлопываю дверь. День официально удался.
Комментарий к 16: Ecchymosis
(Боже, какой же тут охрененный Хакс, простите, но реально невозможно прекрасен)
========== 17: Resuscitation ==========
В понедельник мне внезапно приходит сообщение от профессора Рена. Но будем честными — я знала, что он так просто не отвяжется.
ТЕМА: репетиторство
КОМУ: rey.niima@mcc.edu
ОТ: kylo.ren@mcc.edu
мисс ниима,
пожалуйста зайдите в мой кабинет насчет вашего репетиторства
Кайло Рен, Ω♂
VISAP, Массачусетский Технологический Институт
Доктор Философии, Магистр Технических Наук/Магистр Бизнес-Администрирования, Магистр Наук, Магистр Образования
9 ноября 11:18
Как раз в это время я делаю домашку, а еще пытаюсь договориться насчет подработки, так что пялюсь на его сообщение, а потом удаляю. Роуз уже написала мне, не хочу ли я зависнуть с нею где-нибудь на эти выходные или, может, сходить на шоппинг, так что мне действительно нужна эта работа. Больше денег, а еще она отвлечет меня от мыслей, какой же все-таки полный придурок и задница мой препод.
Через пару минут приходит еще одно, похожее, сообщение. Я снова удаляю его, и где-то еще через полчаса телефон вибрирует.
Сегодня 11:52
я дважды написал вам.
И?
Зайдите в мой кабинет
Прочитано в 11:55
Неа. Я игнорирую его требовательное послание и возвращаюсь к своему докладу по западным цивилизациям. Не собираюсь нестись к нему сломя голову, потому что он снова разозлит меня и прогонит. Уже пробовала, и хватило. Спасибо, но нет.
Проходит еще полчаса. Я даже немного разочарована, что он сдался так быстро, но, конечно же, профессор Рен находит новый способ взбесить меня
Я смою таблетки в унитаз
Не покупайся на это. Не станет он этого делать. Я стискиваю зубы и сопротивляюсь желанию написать ему в ответ, что он придурок. Рен просто хочет, чтобы я помчалась в его чертов кабинет на полной скорости, как я это обычно и делаю, и я на такое не куплюсь.
Хакс присылает мне смешную картинку, которая отвлекает меня от домашки на целых пятнадцать минут. Я смеюсь и еще десять пытаюсь найти что-то в ответ, но наверняка он уже все их видел. Хакс довольно клевый. По меня больше не трогал с тех пор, как его пришпилили к стенке, да и Базин с Кайдел держатся от меня подальше.
В два я направляюсь в класс по западным цивилизациям на часовую лекцию, которую скорее всего просплю. И все еще сопротивляюсь желанию ворваться в кабинет профессора Рена и отчитать его. Так он получит то, чего жаждет больше всего. Внимание. Ему просто нужно внимание.
Я уже почти у двери в лекционный зал, когда он пишет мне снова. Разозлившись, я даже не смотрю, что там, а просто иду на занятие. Мудила. Назвал меня ребенком. Это он ребенок. Большой… младенец. Мужского пола.
Я вся на нервах, так что поспать мне не удается, и я просто сижу и рисую в блокноте. Сдаю свой доклад, с которым бы в любом другом случае тянула до последнего, и делаю наброски рук и глаз. Не думай о нем. Ты лучше этого. Он просто здоровенный младенец с серьезными личными проблемами.
А я с этим дерьмом не справлюсь. Да я еле сама с собой справляюсь и Альфой внутри.
И все же я проверяю телефон после лекции, наверное, потому что я точно такая же идиотка, как и он.
извините
зайдите в мой кабинет
пожалуйста
Прочитано в 15:15
Нет, спасибо.
Я запихиваю телефон в задний карман джинсов и ползу в общежитие, где меня ждет еще больше домашки. А он снова вибрирует.
я завалю вас на следующем тесте
Я замираю посреди коридора. Ярость накапливается внутри, разогревая, и я стискиваю зубы. Ну ладно. Сейчас он у меня получит то, чего так хочет. Я не дам ему вот так запросто угрожать мне проваленным тестом, тем более что у меня полно доказательств, что он шантажировал меня. Пусть только попробует.
Будь Альфой. Будь Альфой. Я повторяю это словно бесполезную мантру и несусь по коридорам к его кабинету, поклявшись, что это в последний раз.
Небольшая группа студентов проходит мимо, когда я врываюсь в его кабинет без стука. И громко захлопываю дверь за собой, игнорируя ошеломительный запах Омеги. Будь Альфой.
Профессор Рен сидит в кресле, прижав кулак к виску, в моем дурацком розовом шарфе вокруг шеи. Стоит мне наставить на него палец, как он сужает глаза, и я запинаюсь. Он распустил узел галстука и выглядит ужасно уставшим… но в воздухе будто висит какая-то пелена, заставляющая меня заткнуться.
Рен дырявит меня взглядом:
— С вами очень сложно связаться, мисс Ниима.
У меня уже рот полон слюны. Да что это за хрень?
— Что… — я сглатываю слюну и смаргиваю. — Что это такое?
— Я не принимал люпролайд с субботы… раз уж вам так хочется, чтобы вас использовали, — он трет щетину на подбородке, продолжая пялиться.
— И я все еще раздумываю над тем, чтобы провалить вас на тесте.
Я настолько ошеломлена феромонами, повисшими в воздухе, что даже не могу огрызнуться в ответ. Рен продолжает тереть рот, а затем внезапно встает, так резко, что стул откатывается к самой стене, и идет ко мне, игнорируя жалкое предупредительное рычание.
Он обхватывает меня за челюсть, стискивая и заставляя отклонить голову назад так, чтобы я смотрела ему в глаза. Я отступаю назад, к двери, разрываясь между желанием сбежать отсюда куда подальше и вцепиться в него и потянуть на себя.
— Вы же не хотите провалить математику? — профессор Рен ожидающе поднимает брови. — Правда?
Я смотрю в его темные глаза и, будто зачарованная, медленно мотаю головой, а он повторяет движение за мной. Сердце пускается в галоп, стуча как бешеное, когда он всматривается в меня так, будто обдумывает, что собирается делать дальше. Делай, что хочешь.
Его взгляд опускается к моему рту.
— Так я и думал.
Он целует меня, с таким напором, что затылком я врезаюсь в дверь. Это всего лишь вопрос времени, когда все испортят мои клыки, но, кажется, его это вообще не беспокоит, и он толкается языком в мой рот, на вкус как мята, а затем обхватывает мое лицо своими здоровенными ладонями. Я отчаянно цепляюсь за его галстук, тяну за рубашку, когда нёбо начинает щекотать, и пытаюсь толкнуться ему навстречу. Нет нет нет…
Рен обхватывает меня за челюсть снова, отстраняясь, как только замечает клыки. Его зрачки превратились в два темных пятна, губы покраснели от поцелуя, и он прижимает большой палец к кончику клыка.
— Ты ведь будешь хорошей девочкой и станешь приходить, когда тебе прикажут?
Я захлебываюсь короткими, нервными вздохами и утвердительно наклоняю голову. Он улыбается и надавливает сильнее, прокалывая палец. — Молодец.
Вкус крови во рту заставляет меня слегка занервничать, но его рот спускается к моей шее, целуя, и я забываю обо всем. Меня не должны заводить его угрозы, но я будто сошла с ума, желая влезть на него, словно он какое-то гребаное дерево. Я должна… содрать это шарф и укусить его. Прямо сейчас. Так и сделаю.
Словно обезумевшая, я дергаю шарф, начиная рычать, когда Рен слегка сопротивляется. Его пальцы обвиваются вокруг затылка, надавливая на загривок, и, словно по щелчку, я замираю. Клыки прячутся в ноющие десны, и я расстроенно всхлипываю.
— Я знаю, — профессор Рен прихватывает кожу на шее в поцелуе, перекатывая между зубами, и я вся дрожу. — Я знаю.
Его рот возвращается к моему, и в этот раз нет опасности разодрать губы в клочья острыми клыками. Дрожащими пальцами я цепляюсь за его синюю рубашку, притягивая Рена к себе, и пытаюсь закинуть ногу на его бедро. Он обхватывает меня под ягодицу, все еще продолжая целовать, а затем толкает на дверь, успевая подхватить так, чтобы я смогла сомкнуть ноги на его талии.
Кто-то точно мог нас услышать. Низкий, гортанный стон, который издает Рен, толкаясь между моих ног, наверняка слышен даже через дверь. Вибрация отдается в моих костях, наполняя безумным желанием впиться в его горло клыками. А еще у него стояк. И это заметно.
Он оттягивает мою нижнюю губу зубами, выдыхая мне в рот:
— Ты же этого хочешь?
Он толкается бедрами снова, подтверждая свой вопрос, и я безумно рада, что надела тонкие леггинсы. Кивнув, нажимаю пятками на его бедра, заставляя прижаться снова. Да да да.
Но дверь издает такой ясный скрип, что Рен разочарованно стонет, проходясь поцелуями от щеки к моему уху.
— Я хочу оставить свой запах в твоей комнате, — шепчет он. — Там кто-нибудь есть?
Я трясу головой, впиваясь ногтями в его спину. Неа. Делай, что хочешь.
Он прикусывает мочку:
— Вот и славно. Нам лучше не попадаться.
Он отступает от двери, и я почти падаю на задницу, не чувствуя ног. Рен дает мне секунду на то, чтобы прийти в себя, а затем обхватывает лицо ладонями и снова целует, но в этот раз живот скручивает от страха. Не беги. Нет, ты не хочешь сбегать.
Без его хватки на загривке куда сложнее. Страх смешивается с возбуждением, опьяняя меня, пока Рен закрывает ноутбук и натягивает толстовку, и поверх нее свое пальто.
— Оставь дверь не запертой, — он дергает за шнуровку, пряча почти все лицо под капюшоном. — Я буду через несколько минут.
Я киваю, но не двигаюсь. Он поднимает брови, и я помню, что мне пора, но могу только кое-как цепляться за дверь. Мы что… я не знаю, готова ли я заняться сексом. Наверное, да? Мне же восемнадцать. Так что пора бы.
Я вываливаюсь в пустой коридор, быстро приглаживая волосы и поправляя свитер. Веди себя естественно. Тебе же досталось самое простое: вернуться к себе в общежитие.
Но я еле ковыляю, чувствуя головокружение, привлекая чужие взгляды, хотя каким-то образом все же добираюсь до своей комнаты. Я закрываю за собой дверь, но не запираю, и вся дрожу и холодею от накатывающей паники. Мне же он нравится. И очень. У меня даже были сны о том, как мы трахаемся. Ну и чего тогда меня так штормит?
Проходит пара минут, и я уже подумываю о том, чтобы сбежать или позвонить Роуз и рассказать ей все. Я лихорадочно обгрызаю ногти, когда дверь внезапно распахивается, и профессор Рен проскальзывает внутрь, не говоря ни слова.
Он щелкает замком:
— Совсем не надежный, — и поворачивается к мне, стягивая капюшон, а я улавливаю проблеск странной уязвимости в его темных глазах. — Хакс был тут?
Я киваю, не в силах разомкнуть губы. Он кивает в ответ и, стаскивая с себя пальто, разглядывает мою комнату.
— Запах мисс Тико слегка выветрился.
— Она сейчас все время с Финном. Надеется, что он станет Альфой.
Профессор Рен продолжает кивать, но выглядит еще более отвлеченным. Он снимает толстовку и бросает на кровать к пальто, а затем небрежно вытаскивает презерватив из нагрудного кармана и швыряет туда же.
Я смотрю на него дикими глазами, пока он не обхватывает ладонью мою щеку, поднимая, пока наши взгляды не встречаются. И словно баюкает мое лицо в своих медвежьих лапах, целует нежнее, чем раньше, а кончики его пальцев проходятся по зудящему затылку. Напряжение спадает, но почему-то я еще больше нервничаю — как ему удается так легко контролировать меня? Он так тренируется?
Минуту спустя Рен отрывается от меня, напоследок прижавшись ртом к моей нижней губе, и идет к моему шкафу, открывая без спроса. Я наблюдаю за тем, как он снимает с вешалки свитер и подносит к лицу, втягивая запах.
— Так… вы прекратили принимать ту хрень? — хрипло спрашиваю я.
Профессор Рен кивает и трет свитером под горлом.
— Люпролайд — это химическая кастрация. Я принимал его на протяжении почти двадцати лет.
— Зачем?
— Пытался избежать семинаров, — он вешает свитер обратно и стаскивает висящую рядом толстовку. — Боялся, что ущерб будет непоправимым, но… — его темные глаза замыкаются на мне, пока он вдыхает запах толстовки, и у меня в животе все переворачивается. — Похоже, проблем не будет.
О да. Я это в буквальном смысле прочувствовала.
Таким же образом он проходится по всей моей верхней одежде, будто следуя какому-то ритуалу, и вскоре начинает ворковать, оставляя свой запах повсюду. Беты это, конечно, не учуют, но любой другой получеловек вполне может задаться вопросом, с чего это я пахну как мой препод по математике.
Это полное безрассудство и вообще не в его духе. Я пялюсь на презерватив, и начинаю нервничать еще больше.
— Эм… — мой голос ломается, и я прочищаю горло. — И что мы… собираемся делать?
Профессор Рен не смотрит на меня и будто не замечает, что я спрашиваю. Он открывает ящик комода и пялится в него целых тридцать секунд, а потом рвано вздыхает. Там мои трусики. Не сказать, чтобы захватывающее зрелище.
И все же он хватает целую пригоршню, дико глядя на них, а рука дрожит, будто ему достался какой-то бесценный артефакт. По моей спине волной прокатывается дрожь. Может, следовало слезать с этой дряни постепенно, а не вот так, сразу.
Его голодный взгляд скользит ко мне. Мы пялимся друг на друга, и у меня такое ощущение, что что-то страшное случится, если я двинусь.
Его нижнее веко подергивается:
— Какого цвета сейчас на тебе?
Я вспыхиваю от смущения и пожимаю плечами.
Профессор Рен бросает их обратно и надвигается на меня так быстро, что я поспешно отступаю назад. Он хватает меня за руку.
— Я хочу их, — шепчет он, встряхивая меня. — Сними их.
— Что вы… — я вырываюсь из его хватки и оскаливаюсь. — Отвалите!
Он стонет, и я бью его по запястью, пока он пытается схватить меня снова. А затем отворачивается, проводя ладонями по густым черным волосам снова и снова, и я вижу крупные капли пота на его лбу и горле. Да уж. А вот это хреново.
— Я хочу их, — бормочет профессор Рен. — Я хочу их. Хочу их. Хочу их, — он возвращается к моему комоду, и судорога пробегает по его лицу. — Блядь!
Я подпрыгиваю от громкой ругани, но стараюсь больше вообще не шевелиться. Омеги начинают преследование, стоит только резко дернуться, а, судя по тому, как расплылись его зрачки, я тут словно маленькая рыбешка, застрявшая в одном ведре с акулой.
Рен зажмуривается, и над нами повисает напряженная тишина. Я жду.
— Извини, — он выпаливает после паузы. — Это было слишком для меня. Не надо было… приходить сюда.
— Все в порядке.
Профессор Рен глубоко вздыхает и поднимает глаза к потолку, опершись руками на бедра. Он снова закрывает глаза, и его кадык дергается.
— Нет, не в порядке. Мне очень жаль, — он поворачивает шею и снова тяжело сглатывает. — Я просто спятивший сукин сын. Я уйду через секунду.
— Но… кто-то может увидеть вас.
— Ничего. Я не хочу навредить тебе.
Я оглядываюсь через плечо на окно, а затем аккуратно отступаю на два шага, чтобы открыть его. Порыв холодного ветра смывает дурман феромонов, опуская их градус до более-менее терпимого. Рен не навредит мне. Думаю, чем больше он бежит от проблем, тем сильнее его страх.
Он смотрит на меня, когда я оборачиваюсь к нему. Напряженный. Он всегда такой напряженный.
— Вы этого не сделаете, — говорю я так твердо, как могу.
— Я ценю вашу веру в мое самообладание, но…
— Вы не станете, — я вся дрожу от холода и, наверное, еще и от того, как он на меня смотрит. Будь Альфой. — Сядьте. Вам нужно просто привыкнуть к отказу от лекарств.
— Мисс Ниима…
— Сядь. Немедленно.
Я говорю куда жестче в этот раз, сама не зная, откуда взялся этот голос. Профессор Рен колеблется секунду, а затем идет к пустой кровати Роуз и садится на самый край, уложив руки на колени.
Его повиновение мне нравится так же, как мой новый голос. Я забираюсь на свою кровать и беру iPad, доделывая еще кое-какую домашку. Вот так, молодец. Сидеть.
Все это долгое время он молчит, и мы не разговариваем. Клыки не лезут, хотя его запах и близость все еще заставляют мой разум заходиться в немом вопле. Иногда Рен дергается или вздыхает. Но через час мой Омега откидывается на спину, а затем сворачивается клубком на кровати и засыпает.
Я смотрю на него целых две минуты, а затем встаю, накрываю его одеялом и захлопываю окно. И возвращаюсь к домашке.
Вот так. Отдыхай.
========== 18: Hemostasis ==========
Я просыпаюсь в темноте. Так холодно, хотя сверху меня укрыли одеялом, толстовкой и пальто, а поверх еще, кажется, и моя одежда навалена в кучу. Правда, это не очень-то и помогло сохранить тепло — пальцы на ногах отмерзли напрочь и, как бы я ни сворачивалась клубком, все равно дрожу. Наверное, окно открыто.
Трясясь от холода, я поднимаю голову, щурясь. Все еще сонная, я не очень-то понимаю, что происходит, и высоченный силуэт, замерший у окна, мне кажется совершенно незнакомым.
А затем, меньше чем за секунду, в голове будто щелкает, и я замираю. Ах да. Точно.
Закатав рукава к локтям, профессор Рен стоит, опершись на подоконник, и курит. Его волосы кое-как собраны в растрепанный пучок, и выглядит он так же измученно, как и раньше, перед тем, как я сама задремала за уроками. Не знала, что он курит, но, похоже, теперь знаю.
Он оглядывается на меня через плечо. Кончик сигареты загорается алым огоньком, а Рен просто пялится на меня несколько бесконечных секунд, втягивая в себя дым. У меня во рту сухо как в пустыне. Ага, все верно. Он все еще тут. Не то чтобы мне хотелось, чтобы он ушел.
Затем он снова поворачивается к окну, выдыхая столб дыма. Только не говори ему, что здесь нельзя курить. Только не говори ему, что здесь нельзя курить.
— Здесь нельзя курить, — выпаливаю я.
Он снова молчит, будто не замечая меня, целую минуту, а затем выпрямляется и затягивается напоследок, прежде чем потушить сигарету о карниз окна. Окурок он выбрасывает в мою мусорную корзинку. Отлично. По крайней мере, не сорит, где попало.
Профессор Рен с силой захлопывает окно:
— Правда?
— Кто-нибудь еще пожалуется. Не хочу, чтобы староста застукал нас.
А мой староста тот еще надоедливый придурок.
Наши с ним феромоны повисают в воздухе, куда гуще слабого запаха сигарет, они такие же тяжелые, приторные, будто дешевые духи, и все равно это самый приятный запах, который я когда-либо вдыхала. Даже если из-за этого на меня снова накатывает паника, и мышцы так и ноют, умоляя бежать. Я не собираюсь сбегать. Даже не думай.
Вблизи мне куда лучше видны татуировки на руке Рена: часы, компас и какое-то животное, извивающееся между ними; что-то чешуйчатое. И все они черные, ни капли цвета. Он снял галстук, наверняка тот валяется где-то на постели Роуз, под одеялом, которым я его укрыла. Рен трет лоб тыльной стороной ладони, и я замечаю, что он все еще потеет. А вот это плохо.
Он пристально смотрит на меня, и его кадык дергается:
— Последние несколько часов мною владели не самые хорошие мысли.
Я молчу. Ну и что мне теперь с этим делать, попросить его составить подробный список этих самых мыслей?
Он усаживается на край стола и скрещивает руки на груди, барабаня пальцами по бицепсам. Челюсть все еще напряженная, и взгляд такой напряженный, изучающий. Может, он меня сейчас съест. Мне уже давно так кажется.
Мы оба молчим следующие пару минут. Я уже подумываю, может, спросить хоть насчет одной его плохой мысли, чтобы я потом могла позвонить другу. Это убийственно-плохие мысли? Суицидальные? И вообще будет ли грубо спрашивать о таком?
Я решаюсь:
— О чем вы думаете?
Его нижнее веко дергается, и он не сводит с меня взгляда.
— О тебе, — отвечает Рен, и все, никаких больше дополнений.
— …оу, — ну, я не против. — Круто.
Его челюсть двигается со стороны в сторону, а пальцы еще быстрее барабанят по бицепсам.
— Мне не позволялось думать об этих вещах…
Его голос срывается, и Рен переводит взгляд на окно. Я вижу, как напряженно ходят желваки под кожей, но он молчит. Снова замкнулся в себе.
— Может, хотите записать их? — спрашиваю я и сажусь, пытаясь отыскать среди одеял свой iPad.
— С меня хватит дневников, прочитанных без моего на то согласия.
Я фыркаю и вытаскиваю его из-под скомканной пары джинсов:
— Ну, в мой iPad точно никто не полезет, а еще можете запаролить его так, чтобы даже я не увидела.
Он настороженно смотрит на меня. Ну а что, это правда. Сейчас полно всяких приложений с запароленными дневниками, и мне действительно не очень-то и нужно знать каждую сексуально окрашенную и проблемную мысль в его голове. Ну и вряд ли он соберется на встречу с психотерапевтом в ближайшем обозримом будущем.
Профессор Рен отступает от стола и медленно подходит к моей кровати, все еще держа руки на груди. Так, ладно. Все хорошо. Я быстро отползаю к стенке, освобождая ему место рядом, и сердце мое колотится изо всех сил, когда его здоровенное тело забирается в мою кровать. Не нервничай, Рей.
Что-то прокатывается по моему разуму волной, собственническая и болезненная мысль. Мое. Она пронизывает до костей, добирается до самых кончиков пальцев, когда профессор Рен наклоняется, чтобы поцеловать меня, и я цепляюсь за ворот его рубашки. Мое.
Где-то в холле громко орет музыка, но грохочущий в ушах пульс забивает ее. Рен укладывается рядом со мной, а затем перекатывается наверх, наваливаясь всем своим весом и устраиваясь между моих бедер. Кровать скрипит, и этот звук сливается с низким горловым стоном, затерявшимся в его горле. Я обхватываю его ногами за талию, замыкая нас вместе. И чувствую его стояк.
Рен обхватывает меня за щеку, принимаясь лихорадочно целовать, а затем его пальцы сдавливают челюсть, впиваясь в кожу и удерживая меня на месте, словно он боится, что я сейчас встану и уйду. Наверное, он смог бы сломать мне шею одной рукой. И странно, но это так заводит.
А еще он ужасно тяжелый, и от нервов у меня по позвонкам мурашки ползут. Я прижата к кровати. В ловушке. Застряла.
Я нервно вздыхаю, как бы мне ни хотелось быть спокойной, и хватаю его за ремень, притягивая к себе. Профессор Рен вжимается в меня напряженным членом, мягко покачивая бедрами, и тепло растекается внизу живота, заставляя тянуться к нему еще сильнее. Да да да.
Он разрывает поцелуй и наклоняется, выдыхая мне на ухо:
— Я хочу быть внутри вас, мисс Ниима.
Господи. Я быстро киваю, согласная на все, возбужденно извиваясь под его весом, это напоминает мне о том, что он зажал меня, и внезапное рычание срывается с моих губ.
— Ш-ш-ш… Ш-ш-ш… — профессор Рен целует мою щеку и… воркует. Тихо. — Разве тебе не приятно?
Да. Да. Я киваю, чувствуя, как дрожат вцепившиеся в его ремень пальцы, и я сама дрожу, переполненная странными эмоциями, которые никак не могу разобрать, но точно знаю, что когда он вот так трется о меня, толкаясь членом, это куда круче, чем просто “приятно”. Его губы мягко скользят вниз по горлу, оставляя нежные мимолетные поцелуи, и щекочут кожу. Мне так хорошо.
Он хмыкает, соглашаясь со мной. Кровать издает компрометирующе ритмичный стук, когда он принимается двигать бедрами, но мне, честно говоря, плевать, если кто услышит. Рен ведет языком по моей челюсти, шикая на меня, когда я начинаю стонать слишком громко, даже больше скулю. Напряжение кипит внутри меня, но он должен двигаться быстрее, если я хочу… кончить.
— Что не так? — шепчет Рен. Он целует меня в висок, и губы скользят по коже. — Ты уже скоро?
Я киваю, стиснув зубы. Только не клыки. Пожалуйста, никаких клыков.
Профессор Рен принимается ворковать. Он снова целует мое горло, одной рукой ухватившись за изголовье кровати, а пальцы другой стискивают мои волосы. Он тянет, мягко, заставляя выгибаться ему навстречу и всхлипывать от возбуждения. От поцелуев и от его мягкого воркования меня будто уносит, но, когда он дергает меня за волосы, боль возвращает обратно, выводя из оцепенения. Нет нет нет… мне нравится быть расслабленной… то, как мне спокойно.
— Умоляй меня, — выдыхает он у моего горла. Его огромное тело тут же вздрагивает после этих слов, как будто он только что произнес что-то немыслимое.
Альфа во мне практически отключилась, но сама мысль о том, что я буду умолять Омегу, вызывает в ней некоторое раздражение. Я облизываю губы, шепча “пожалуйста” так быстро, как могу. У меня щеки горят. Это звучит так… шлюховато. Кошмарно.
Но моего Омегу это вообще не беспокоит. Он целует меня в уголок рта, бормоча снова.
— Вот так. Продолжай.
— … пожалуйста, — шепчу я, уже не столько спрашивая, сколько утверждая.
Профессор Рен впивается поцелуем в мою нижнюю губу, терзая ее зубами. Я встречаюсь с его темными полуприкрытыми глазами, и сердце подпрыгивает в горле.
— Еще раз, — воркует он.
Его низкий голос заставляет все мое тело дрожать, и я скулю, ужасно расстроенная и раздраженная. Напряжение невыносимо, и то, как Рен медленно трется о меня, вжимаясь бедрами, делает его еще более нестерпимым.
— Хорошая девочка. Очень хорошая, — его пальцы скользят по моей челюсти гладя, а затем стискивают, и взгляд встречается с моим. — Ты же будешь маленькой послушной Альфой, да?
Я просто киваю, и он кивает в ответ, слегка улыбаясь. Боже, я хочу дотронуться до его волос. Он дрочит о меня так что… это же нормально потрогать его волосы, да?
Профессор Рен ускоряет движения, уткнувшись лицом в мою шею, так что я решаюсь. И запускаю пальцы в его волосы, а они на ощупь оказываются такими же мягкими, как я и представляла. И он ничего не говорит, когда я распускаю его дурацкий пучок. Только дышит все чаще и сильнее, обжигая кожу на изгибе шеи, а зубы терзают мое плечо.
Мои собственные зубы тоже так близко к его шее, ужасно заманчиво, и я решаюсь пару раз прикусить его, больше из любопытства, а не впиваясь изо всех сил. Но с этой стороны на шее клеймо, так что вкус не такой уж и соблазнительный.
— Блядь, — стонет он.
И толкается более грубо, а затем делает резкий, испуганный вздох. Мне нужно пару секунд, чтобы понять, что он кончает… стонет и шумно дышит мне в волосы, почему-то становясь еще более напряженным. Его член дергается, когда он замедляет движения, а потом Рен затихает. И дрожит, хватая ртом воздух.
— Блядь, — выпаливает он.
И пытается подняться, но я притягиваю его к себе обратно, сосредоточившись на клейме. Теперь никто меня не остановит. Он не сможет.
Его голос почти на взводе:
— Прости… я не… слишком давно.
Да мне плевать. Я хватаю его за волосы и тяну, заставляя выгнуть шею, и кончиком языка веду по железе, что все еще под его кожей, пусть она и сильно повреждена. Я думаю, с этим я что-нибудь придумаю.
Одним плавным движением я перекатываюсь, устраиваясь на нем сверху. Он удивленно моргает, а затем оскаливает зубы. Ну да, конечно. Я оседлываю его бедра, рычу и показываю свои зубы, заставляя Рена вздрогнуть.
— Прости, — повторяет он опять. И съеживается, когда я приникаю к нему. — У меня давно ничего не было.
Да все еще плевать. Я накрываю нас обоих одеялом и целую моего Омегу в челюсть, отчего он напрягается, пытаясь схватить меня и оттолкнуть. Но я урчу, совсем как несколько недель тому, и его хватка на бедрах ослабевает, а голова поворачивается, позволяя мне подобраться поближе к его горлу. Отлично.
Профессор Рен вздрагивает, когда я начинаю облизывать изуродованную железу. Я вылизываю ее, урча, и он наконец перестает дрожать. Расслабляется и выгибает шею, открываясь. Я прохожусь поцелуями вдоль по его подбородку, добираясь и до другой железы, пробуя и ее. На вкус она куда лучше. Слаще. Но мне все еще нужно исправить ту, что пострадала.
Так что через какое то время я возвращаюсь к бессмысленному вылизыванию его шеи, зачарованная этим процессом, и думаю, он чувствует себя так же. А затем Рен кашляет.
— Мисс Ниима… можно мне… сменить брюки?
Я не отвечаю, и это ближе всего к “нет”. Мне тепло и так уютно, и я занята тем, что привожу в порядок свою пару. На свете нет ничего важнее этого.
Он вздыхает и через пару минут расслабляется, снова засыпая, его широкая грудная клетка медленно поднимается и опускается под моими объятиями. Вот и славно. Ему нужно отдохнуть.
========== 19: Plasmin ==========
— Рей.
Да быть того не может, что уже утро. Я слепо моргаю, отмахиваясь от его голоса, пока ладонью не натыкаюсь на его лицо, пытаясь еще и его отпихнуть подальше. Длинные пальцы обхватывают мое запястье.
— Я знаю, — губы щекочут ладонь поцелуем, и я хмурюсь. — Я должен уйти, пока никто не проснулся.
Я хмурюсь еще больше, а затем открываю глаза, понимая, что лежу на груди профессора Рена. Его подбородок прислонился к моей макушке, наши тела тесно сплелись под покрывалом, а его сердце бьется прямо под моим ухом. Мне ужасно тепло, уютно и вообще не хочется никуда идти — за окном темно, так что сейчас, наверное, только середина ночи.
Он снова целует мое запястье, не желая отрываться от него, проходясь губами по нежной коже. Его голос низкий и хриплый после сна.
— Хочешь, пойдем со мной.
Я колеблюсь. Завтра занятий нет… ну, вернее сегодня, вторник же, но… возможно пойти с ним будет слишком рискованно. Совсем недавно у него реально случился срыв, и если мы снова останемся наедине, боюсь, все может обостриться опять.
— Может, нам стоит подождать? — предлагаю я сонно. — Раз уж ты только слез с той дряни.
— Возможно, — он прижимает мою ладонь к своей щетине, ластясь. — Я собирался принять душ и сводить тебя куда-нибудь поесть. Раз уж мы пропустили ужин.
Еда — моя единственная слабость, серьезно. Я задумчиво поджимаю губы, пока он снова принимается целовать мою ладонь, сперва молча, а затем принимаясь так тихо ворковать, что я едва слышу это. Думаю, я могу пойти. Бесплатная еда, ну и мы будем на людях, так что можем просто поболтать, не набрасываясь друг на друга словно дикие звери.
— А что за еда? — спрашиваю я.
— Недалеко от моей квартиры есть круглосуточная закусочная. Или я могу тебе сам что-нибудь приготовить.
— Пойдем в закусочную, — мне как-то неуютно становится от мысли, что мой препод готовит мне завтрак. И по спине уже табуном мурашки, требуя бежать. — Свежий воздух, и все такое.
Он гудит в знак согласия и мягко отстраняется от меня. В общежитии довольно холодно, ина секунду я уж подумываю, может, просто прогнать Рена и завалиться спать дальше, но его сонные, темные глаза смотрят на меня так беззащитно, что я просто вынуждена подняться. Профессор Рен проводит ладонью по своим спутанным, взлохмаченным волосам, улыбаясь счастливее, чем за все время, что я его знаю. И если бы я не знала его получше, то подумала бы, что он пьян.
Может, так и есть. В каком-то смысле. Понятия не имею, как работает люпролайд, но Рен сейчас выглядит так, словно сорвал джек-пот.
Он обхватывает меня за подбородок и целует:
— Я выйду через черный ход. Встретимся позади спортзала.
— Ладно, — бормочу я, прижимаясь губами к его теплому рту.
Мне достается еще один поцелуй, а затем Рен натягивает на себя все свои неприметные шмотки и уходит.
С минуту я просто стою молча, мысленно прокручивая все произошедшее. Сейчас вообще-то все еще середина ночи, так что я хватаю подушку, чтобы покричать в нее, чтобы никто не услышал. Это безумие. Полное безумие. Мне же уже не терпится рвануть следом. А когда я расскажу обо всем Роуз? А мы с ним встречаемся? Он вроде не хочет со мной встречаться. Нет, конечно, хочет. Почему бы это ему не хотеть, я же охрененна.
Я несусь по коридору, собираясь быстренько принять душ, и, к счастью, ни с кем не сталкиваюсь. А к тому времени, как возвращаюсь к себе, у меня уже новое сообщение.
Понедельник 12:25
я смою таблетки в унитаз
Сегодня 2:22
ты хочешь, чтобы я ушел?
Нет, я просто одеваюсь. Гспд, дай мне секундочку
Прочитано 2:24
Господи боже. Я натягиваю леггинсы и свитшот с Янкиз, а еще ставлю окно на проветривание перед уходом, чтобы все феромоны выдуло наружу. Ничего личного, но если кто-то учует его запах в моей комнате… у нас будут проблемы.
Профессор Рен весьма подозрительно ошивается позади спортзала, как мы и договаривались. Он вздергивает брови, глядя на мой свитшот.
— Ну чего? — я хмурюсь. — Нахрен Ред Сокс.
— Ты в получасе езды от Бостона, ты же в курсе?
— Я южан не боюсь. Нахрен Ред Сокс.
Он мягко улыбается и жмет плечами:
— Ты когда-нибудь допрыгаешься.
***
Сначала мы едем к нему, чтобы Рен тоже смог принять душ. И поначалу мне вроде бы нормально, но чем ближе мы к его двери, тем больше я нервничаю, а когда он жестом приглашает меня зайти, я уже готова нестись наутек. Вот почему торможу, хотя снаружи сейчас адски холодно и я бы убила за омлет.
Профессор Рен наклоняет голову:
— Тебе хочется сбежать?
— Извини, — выпаливаю я. — Ничего личного.
Он пожимает плечами. Я снова заглядываю в его пустую темную квартиру, и в ушах начинает звенеть, стоит мне сделать всего один шажочек внутрь. Приходится бороться с желанием унестись куда-нибудь в другую сторону, эту эмоцию нелегко вычислить и еще сложнее контролировать. Что-то — наверное, очнувшиеся инстинкты — подсказывает мне, что Рен угроза. Но я знаю, что это не так. И я хочу быть тут.
Я вздрагиваю, когда он запирает дверь на замок позади нас. Свет загорается, освещая небольшую гостиную, белые стены и диванчик, на котором я спала, и добираясь до порога кухни, где я зажала Рена у столешницы. Все такое маленькое для него. Хотя возможно и нет. Кажется, Омеги любят тесные пространства.
— В десять у меня лекция по нелинейной динамике и хаосу, — профессор Рен протискивается мимо меня, и я следую за ним по пятам. Он взъерошивает волосы. — Вводная теория хаоса в двенадцать. Будет круто, учитывая, что я почти не спал.
— Теория хаоса?
Он оглядывается через плечо и улыбается:
— У вас такого не будет.
— Ну и слава богу. Я и со своим еле справляюсь.
Он снова смеется, качая головой. Так необычно видеть его настолько расслабленным, что если я все испорчу и сделаю ему больно, он ведь может и не оправиться. Давление. Снова давление. Терпеть не могу брать на себя ответственность.
Я зависаю у двери в спальню, пока он ищет чистую одежду. Там убрано, все вещи на своих местах, совсем как когда я была тут в первый раз. Рен роется в одежде, а затем бросает мне толстовку с Ред Сокс, которую я натягиваю поверх своей собственной, с Янкиз, правда, с трудом. Она здоровенная, до колен достает. И пахнет им.
Профессор Рен сбегает в душ, а я остаюсь в его спальне одна. Скрестив руки на груди, я осматриваюсь кругом, но меня будто магнитом притягивает к его гардеробной.
Он начал… гнездиться, и это такое стремное слово, все еще не укладывающееся в моей голове. Одеяла и подушки разбросаны по полу, и запах Рена здесь очень, очень сильный. Я невольно наклоняюсь еще, вдыхая аромат через рот, и от него нёбо щекочет. Пахнет так вкусно. И выглядит очень хорошо. Он славно поработал над ним.
Я опускаюсь на колени и заползаю внутрь. От феромонов, повисших в воздухе, рот заполняется слюной, и через секунду я понимаю, что у меня уже клыки торчат, а кожу покалывает от возбуждения, потому что я нашла гнездо. Оно хорошее. Не знаю, откуда вообще знаю, что оно хорошее — это иррациональное ощущение. Но оно действительно хорошее. Наверное, я могла бы тут спать. Или по крайней мере, затащить сюда Рена. Сделать его своим, чтобы никто не мог прийти и отобрать его у меня.
— Тебе оно нравится?
Профессор Рен стоит в проеме, наблюдая за мной. Влажные черные волосы облепили лицо, придав ему вид грустного, кем-то брошенного щеночка, которого мне хочется затискать. Я смаргиваю, ошеломленная этим желанием, хотя рациональная часть мозга говорит, что это вообще-то грубо и неприлично. Но я не знаю, какую часть заткнуть. А можно обе сразу? Или они вечно будут бороться?
Я кое-как киваю. Он кивает в ответ, и его темные глаза с минуту разглядывают гардеробную.
— Как сильно мне бы ни хотелось присоединиться к тебе… мы должны пойти поесть.
— … окей, — хрипло говорю я и, уставившись на подушки, моргаю сильнее. — Иффини.
— Тебе не нужно извиняться, — он трет шею, разворачиваясь, но все же продолжая говорить. — В любом случае, очевидно же, что я сделал его для тебя.
Очевидно.
***
Закусочная пуста, если не считать пары подростков в глубине зала. Наш официант, к счастью, предлагает нам места подальше от них и ведет к зеленой кабинке, где уже лежат меню размером с мой учебник по биологии, а затем уходит за водой. Три часа ночи не самое лучшее время для кофе, но хочется ужасно. Клыки пропали, и я готова есть.
Волосы профессора Рена успели высохнуть и превратились в мягкую, пушистую копну, как раньше. Он не укладывал их с гелем, но ему стоит. Боже, вот бы мои волосы выглядели так хорошо.
Он закатывает рукава свитера и открывает меню:
— Моя мать снова хочет с тобой встретиться, Кира. Может, как закончится семестр?
— И ты снова выпьешь в одиночку целую бутылку вина?
— А как еще мне пережить этот вечер?
— Да уж, она показалась мне… интересной, — я переворачиваю страницу меню и пожимаю плечами. — У меня таких родителей, за которых стыдно, нет, чтобы познакомить тебя с ними. Но ты и так это знал.
— Ты вообще их помнишь?
Нет. Я качаю головой, избегая его взгляда. Жаль, но нет. Жаль, что у меня не было таких мамы и папы, чтобы их стыдиться. Они приехали в Штаты, когда я была еще младенцем, и умерли. Сволочи.
Профессор Рен — Кайло, думаю, теперь мне можно думать о нем так — кивает.
— Это было в одном из твоих голосовых сообщений в прошлом месяце.
— Оу, ну ха-ха.
— Да, было. Вместе с другой бессвязной чепухой, — он пожимает плечами и поднимает брови. — И довольно много комментариев по поводу моего пениса, кстати.
У меня тут же щеки вспыхивают от румянца, и я поднимаю меню, прячась за ним. Вот спасибо, что напомнил. Мудила.
Его длинный указательный палец нажимает на корешок, опуская меню вниз. Кайло улыбается, наверняка такой довольный из-за моего интереса к его члену, и я фыркаю и кривлюсь, очень надеясь, что уже не такая красная. Да мне плевать на его дурацкий пенис.
— Он совсем не такая жуткая мерзость, каким его описывали твои друзья. Тебе понравится.
— Они не говорили, что он мерзкий, — ворчу я.
— Мгм, — Кайло расслабленно откидывается на спинку сиденья. — Я знаю, что говорят другие люди, и скоро то же самое услышишь и ты. Мой член странный, твоя вагина странная, наше поведение странное. Даже среди полулюдей мы никому не нужны.
— Что… Что не так с моей вагиной?!
В этот самый момент к нам подходит наш официант с водой. Выглядит он очень смущенным, но принимает заказ на два омлета и, уходя, делает странное лицо.
Кайло кладет руки на стол и наклоняет голову:
— Ты что, совсем не читала?
— Да, но… мое тело ничего необычного не делало.
— Ну… если ты когда-нибудь захочешь переспать с Бетой, то можешь убить его узлом.
Я краснею еще больше:
— Прости, что?
— Ну, не сломав пополам его член или что-то в таком роде, — он тихо смеется про себя, потягивая воду из стакана. — Но ты попытаешься убить его.
— Ты все это выдумываешь.
Профессор Рен качает головой и хлопает по сиденью рядом с собой, приглашая меня присоединиться к нему. Я пересаживаюсь, потому что это звучит охренеть как нереалистично, пока он ищет что-то в телефоне.
Ну зашибись, он прав: организм работает не так, как должен, и только Омега может утихомирить разбушевавшуюся пост-оргазменную Альфа женщину. У мужчин Альф никакого желания прикончить человека, с которым только что трахались, нет. Вот повезло.
Я стону, прислоняясь к нему, пока Кайло все еще смеется. От него так вкусно пахнет, он теплый, и меня вдруг охватывает желание уткнуться лицом в его шею.
Так я и делаю. Хватаю его за бедро и тяну носом под его горлом, как сделал бы любой нормальный человек, но профессор Рен напрягается. И стоит только начать облизывать железу на его шее, как он мягко отодвигается, шепча мне что-то на ухо.
— Мы же не хотим привлекать к себе внимание, — тихо мурлыкает он, а его здоровенная ладонь проходится вверх по моей ноге, стискивая, и я ежусь. — Будь хорошей девочкой и вернись на свое место.
— Извини, — но я все равно не двигаюсь.
— Никогда не извиняйся за то, что ты есть, передо мной, Рей. Даже в те дни, когда ты будешь испытывать мое терпение — а мы оба знаем, они будут, и такие, когда испытывать твое буду уже я — тебе не нужно извиняться, — его низкий голос звучит так нежно, что у меня все внутри переворачивается. И буквально тянет забраться к нему на колени. — У меня полно предрассудков и проблем, от которых мне пора отучаться. Не хочу, чтобы они огорчали тебя.
Я тоже не хочу. Как не хочет и тоненький голосок в голове, говорящий мне, что его отказ не имеет никакого значения, принимающийся рычать, стоит мне только подняться с диванчика и вернуться на свое место. Интересно, а у Кайло тоже есть такой вот голос, или же он убеждает его в обратном: говорит заткнуться и делать все, что я скажу. И ему приходится сопротивляться. Или быть тряпкой.
Я вздрагиваю и пытаюсь улыбнуться:
— И что, больше никаких подколок в сторону Альф? Обидненько.
— Сплошное разочарование, знаю, — он проводит указательным пальцем по нижней губе, изучая меня, и уголки рта приподнимаются в слабой улыбке. — Но я потратил большую часть своей жизни на извинения за ту часть себя, что не могу контролировать — на то, каким я родился. И, раз уж это я пользуюсь тобой, полагаю, меньшее, что в моих силах, так это дать тебе ту поддержку, в которой когда-то сам нуждался. Разве это не великодушно с моей стороны?
Я фыркаю и закатываю глаза. Терпеть не могу эти эмоциональные фокусы.
— Ты же платишь, да? — спрашиваю я, надеясь перевести тему разговора.
— Ты подарила мне мой первый оргазм за последние десять лет. Я как минимум должен тебе за это омлет.
Он смеется, когда закрываю лицо руками, и тянется через весь стол, заставляя меня убрать ладони. Но даже когда он целует меня, я не могу открыть глаза. Пальцы дрожат. Так хочу схватить его.
— В эти выходные, — бормочет профессор Рен, не в силах оторваться от моего рта, — ты останешься у меня ночевать и преодолеешь эту свою застенчивость.
— Я не стесняюсь, — я отвечаю на его поцелуй, несколько бесконечных секунд не замечая ничего, кроме него. — Лю держал тебя на таком коротком поводке, да?
Он останавливается, но затем целует снова и только потом отстраняется, укладывая руку на спинку диванчика в кабине. И кивает, изучающе глядя на мое лицо так, словно я какая-нибудь картина. И даже не изучающе — не то слово. Восхищенно. Хотя, думаю, я опять могла все перепутать и неправильно все понять.
— Я уже целую вечность так себя не чувствовал, — говорит Рен. Еще одна пауза, но не долгая, и он все еще улыбается. — Однажды я расскажу больше. А пока, пожалуй, расскажите мне еще о себе, мисс Ниима.
И я говорю.
========== 20: Heparin ==========
— Рей.
И снова меня будят слишком рано, и я в пятьдесят раз злее, чем раньше. Твою мать, да дайте мне уже поспать. Хватит будить меня…
— Я на работу, — он целует меня в затылок. — Буду дома к четырем.
Я разлепляю глаза и тихо стону. Мы все еще в его шкафу, вырубились около шести или семи, и сейчас он склонился надо мной, прощаясь. Профессор Рен. Кайло. Твою мать, я в его квартире, в его гардеробной и он разрешает мне остаться тут, пока его не будет. А что если я украду что-нибудь? Нет, я не буду. Хотя теперь мне хочется. Может, спереть его ложки?
Он целует меня в щеку, и я чувствую, что он улыбается:
— Тише. Я принесу что-нибудь на ужин.
Я ворочаюсь, слепо цепляясь за его рубашку и пытаясь притянуть Рена к себе, но он ловит мои ладони и целует. Не ходи никуда. Без тебя все цветы завянут.
— А ты не можешь уйти попозже? — мямлю я.
— Уже четверть десятого, — он возвращает мои ладони, прижимая их к моей груди, и целует в лоб. — Спи. Я вернусь раньше, чем ты заметишь.
Не хочу отпускать его. Хочу лежать и нюхать его запах. Просто бездельничать.
Но Кайло мягко отстраняется, оставляя меня одну в его шкафу. Да как он смеет бросать меня на весь день? Вот мудила.
Когда двери закрываются, я поворачиваюсь на другой бок и зарываюсь глубже в одеяла. Буду спать дальше.
***
К двум я все же встаю, чтобы пописать и почистить зубы. Мне слишком лень еще и в душ идти — к тому же, я только вчера ночью его принимала — так что этот пункт я пропускаю и просто брожу по его квартире в поисках ну хоть чего-нибудь интересного, чем бы я могла заняться.
Далеко за этим ходить не надо. Мне приходят несколько сообщений от Роуз и Кайло, так что, натянув его футболку, такую длинную, что почти достает до колен, я плюхаюсь на диван в гостиной и пялюсь в телефон. Я так вымоталась. Вот кто бы знал, что можно проспать весь день и так устать от этого?
Сегодня 11:04
я знаю что ты еще спишь но хотел предупредить что буду дома пораньше.
еще не знаю какую пиццу ты бы хотела. с утра как-то не спросил.
Прочитано 14:07
Я зажевываю нижнюю губу.
Я съем все, что будет.
будут анчоусы
НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ 😭😭
слишком поздно извини
— Вот засранец, — я смеюсь, качая головой. И проверяю сообщения от Роуз, отвечая на ее “просто хотела поинтересоваться, чем ты занята на выходные”. — Тусуюсь… с… одним парнем.
Меньше чем через секунду она пишет снова, требуя его имя, и я пытаюсь осадить ее. Не могу сказать, не хочу отпугнуть его, ничего серьезного и бла-бла-бла. Но Роуз все равно не унимается, и к половине третьего я уже начинаю закипать, старательно отмахиваясь от новых вопросов.
Кайло пишет мне, и я решаю отвлечься от бесконечного допроса Роуз хоть на немножко. И это она сказала мне повзрослеть, а? Господи.
извини я пошутил я куплю с пепперони если хочешь
Да нет, все в порядке.
Просто Роуз ТРЕБУЕТ сказать, с кем я встречаюсь,
и я пытаюсь отвертеться 🙄
омега?
Да, моя подруга Роуз. Ты знаешь ее.
Прочитано 14:39
да я знаю
она же просто подруга, да?
Я начинаю смеяться. Ну только не это опять.
Да, она просто подруга, лол. Очень любопытная.
И волнуется.
Прочитано 14:43
После этого я целую вечность не слышу сигнала о новом сообщении. И со стоном прячу лицо в ладонях. Понятия не имею, с чего он опять стал таким ревнивым и странным. Роуз не хочет трахаться со мной. Она хочет трахнуться с Финном и вовсю молится, чтобы он стал Альфой. Я не выдержу, если Кайло будет постоянно заводить эти разговоры о Роуз, которая просто ведет себя так по жизни и любит задавать дурацкие, безобидные вопросы.
И я не могу всю жизнь его успокаивать. Это же смешно. И утомляет.
Телефон вибрирует снова около 15:30, и я проверяю его. Может, пойти вздремнуть еще? Я какая-то ужасно сонная весь день сегодня.
феромоны заставляют людей вести себя нерационально.
Да, я это знаю.
Ты ведешь себя иррационально прямо сейчас.
если Финн не станет Альфой…
довольно часто такие пары просят кого-то третьего
совместимого с получеловеком нанести везде свой запах.
помогает снять напряжение.
меня уже просили и я отказал.
Какого хрена? Я кривлюсь от одной только мысли об этом: хожу и трусь везде, оставляя свой запах, чтобы Роуз и Финну было легче потрахаться. Фууууу. Будто я афродизиак.
А ты, похоже, видел “самое стремное” дерьмо
Прочитано 15:35
пришлось как омеге
я не возражаю если ты сделаешь это раз-другой
но не хочу делить тебя с кем-то еще — включая феромоны
Почему? Теперь ты владеешь и моими феромонами?
а ты бы хотела чтобы я поделился своим запахом с кем-то еще?
Такая мысль мне в голову не приходила, но теперь, когда он сказал это, у меня грудь сжимается от сильного раздражения. Абсолютно нет. Я бы охренеть как разозлилась.
…Нет 😒
не хочу тебя расстраивать, Рей, но я знаю, насколько часто такое используется
Феромоны — серьезная вещь и наши с тобой уникальны.
Люди попытаются использовать тебя
Не думаю, что Роуз захочет, но спасибо
Доставлено.
Я расстроенно бросаю телефон на кофейный столик. То, что ему не встречались хорошие люди, не значит, что мои друзья — стремные уроды.
Через пятнадцать минут Кайло возвращается домой с пиццей. Наверное, он напшикался чем-то, что нейтрализует его феромоны, потому что, когда я подхожу помочь ему, то ничего не чувствую. Продаются такие спреи и всякая другая фигня, но не знала, что у Кайло тоже есть. Странно не чувствовать ничего, кроме настоящего запаха его парфюма.
— Я просто пытаюсь предупредить тебя, — говорит он, закрывая дверь, и ослабляет галстук. — Ничего личного.
— Да ты просто ревнуешь, — бросаю я через плечо.
— Нет…
— Да ладно, — я оставляю пиццу на кухонном столе и пожимаю плечами. — Просто приму это как комплимент.
Кайло вздергивает брови и роняет свой портфель на стул, а я поднимаю брови в ответ, и, когда он медленно идет ко мне, у меня все в животе переворачивается. Не буду врать: выглядит он охрененно сексуально с развязанным галстуком, повисшим на шее, и подкатанными к локтям рукавами. О да.
— И чем же вы занимались весь день, мисс Ниима?
— Оу… — я упираю руки в бока, а затем все же скрещиваю их на груди, чувствуя себя неловко. — Немного тем. Немного этим.
— Похоже, ты проспала весь день.
— Не переводи тему…
Он обхватывает меня за талию, нависнув сверху и целуя с нажимом, и немного спотыкается, проводя ладонями вверх к лопаткам. Его пальцы запутываются в волосах, а потом Рен заставляет меня выгнуться, размыкая поцелуй. Я цепляюсь за его рубашку, повиснув на нем, не в силах вздохнуть.
— А я весь мой день думал о тебе, — говорит он, пристально разглядывая меня, а затем целует в лоб. Пальцы одной руки все еще вцепились в волосы, а другая ладонь покоится на пояснице, удерживая на весу. — И пытался не думать о твоей подруге.
— Ты, наверное, единственный мужчина, которого я знаю, кого не заводят две девушки вместе.
— Возможно.
Я слабо улыбаюсь, играясь с развязанным галстуком, проводя подушечками больших пальцев по ткани. Никогда не было возможности потрогать такой. Какая странная фактура.
— Ты сумасшедший, — я вздыхаю.
— Рей, мы еще даже не занялись сексом, — он отпускает мои волосы и двумя ладонями обхватывает меня за задницу, мягко притягивая к себе. — Это только капля в море моего сумасшествия.
— Ты звучишь, как фетишист.
Рен смеется, и от этого звука в груди расползается тепло. У него такой приятный смех.
— У меня есть кое-какие предпочтения, — он делает паузу, немного нервно постукивая кончиками пальцев по пояснице. — Хотя так и не удалось их опробовать.
— Нет? Что, совсем?
— Ага. Я или был на семинаре, или слишком боялся.
Ох. Ну да.
Я киваю, непонятно почему испытывая какое-то облегчение от того, что такой же неопытный в этих делах, как я — хотя вот уж кто, а Кайло не выглядит неопытным — и примитивная часть меня заходится от счастья, что я буду единственной, кто поимеет его. Мое, мое, мое.
Я нежно обхватываю его лицо ладонями, с минуту просто разглядывая Рена и проходясь большими пальцами по щекам, поглаживая. Его черты не совсем симметричны, а еще полно родинок, которых я раньше не замечала: но мне он кажется просто красавчиком. Наверное, это какая-то Альфа-херня. Нахлынувшие феромоны. Потому что никогда до этого я не считала кого-то “красавчиком”.
Кайло наклоняет голову, прижимаясь щекой к моей ладони, и закрывает глаза:
— Если расскажешь кому-либо, что я девственник, то я ужасно расстроюсь.
Я хмурюсь:
— Я не стану. Хотя Хакс сказал мне об этом где-то две недели назад. Но я не была уверена, что готова в такое поверить.
— Он сказал? — Кайло вздергивает бровь, но так и не открывает глаза. — Ну конечно же, он сказал.
Мы хохочем вместе, и я поднимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его. Кайло обнимает меня еще крепче, но, вздохнув, все же отпускает и проводит рукой по волосам.
— В любом случае… надо поесть. Уверен, это все, о чем ты думала за сегодня.
Я хмыкаю, настаивая, что это вовсе не так, но на самом деле да.
***
Вчера 19:20
извини… я чертовски вымотался
ОМГ, да все в порядке;
мы всю прошлую ночь не спали 😂.
Увидимся завтра на занятиях, проф
как смешно
Сегодня 14:02
Я на САМОЙ СКУЧНОЙ лекции
Сегодня среда, и я сижу на первом ряду на лекции по математике, как обычно, но впервые за все время не испуганная до смерти. Я уже разделалась с уравнением, написанным на доске, и мне хочется подоставать моего нового… парня? Не знаю, как назвать его. “Парень” звучит странно.
Кайло скучает, читая что-то в своем ноутбуке. Он поправляет очки на переносице и проверяет телефон. Сегодня он выглядит отменно: галстук и рубашка, а еще нанес что-то на волосы, и они блестят и лежат красивыми волнами. Я пошарилась в его ванной и уже успела подразнить его насчет этого.
Он не смотрит на меня, печатая ответ. А я жду, ухмыляясь.
ты провалила тест
ну и кто теперь смеется?
УУУУУУУУ
Прочитано 14:09
Он поднимает взгляд на меня и ухмыляется, пожимая плечами. Ну ладно. Я умею играть в такие игры
Неужели я никак не могу это исправить? 🥺
учись
найди репетитора
прекрати переписываться с мальчиками во время занятий
Может быть, ты мог бы подтянуть меня?
Наедине???
нет
— Мистер Рен, мне кажется, у Рей нужно забрать телефон.
По сидит на своем обычном месте в паре рядов позади меня. Я оборачиваюсь, прожигая его убийственным взглядом, отчего даже Базин и Кайдел делают вид, будто смотрят куда-нибудь еще. Я тебя прикончу. Не мешай мне флиртовать.
Но Кайло драматично вздыхает, и я слышу, как он встает. А затем подходит к моему столу, протягивая здоровенную ладонь и звеня регистрационным браслетом.
— Будьте так добры, мисс Ниима.
От него пахнет стиральным порошком… и немного огурцами. Запах еле уловим, но я все же чувствую его от протянутого ко мне запястья, и, думаю, Рен догадывается об этом. Я пялюсь на Кайло, протягивая свой телефон и делая вид, будто злюсь, когда он возвращается к своему столу. По тихо ржет у меня за спиной, но мне плевать. Вот неудачник.
Кайло захлопывает ноутбук.
— Мистер Дэмерон… и каким будет ответ на первое уравнение?
***
После занятий я несусь прямиком в кабинет Кайло. Сердце так и заходится от волнения, потому что скорее всего мы будем тискаться — очень надеюсь, что мы именно этим и займемся — а риск быть застуканными еще больше возбуждает.
Я разминаю кисти рук прежде, чем постучать, и слышу голос, приглашающий войти. Ощущение такое, будто я снова вернулась в тот первый день нашей встречи.
Професор Рен сидит в своем кресле, сцепив руки в замок на коленях, и кивает мне. Я закрываю за собой дверь, прислоняясь к ней, просто глядя на него в ожидании, и у меня в жилах кровь закипает. Наверное, я сейчас задохнусь от волнения. Но, если можно задохнуться от чего-то хорошего, вот она, идеальная возможность.
Мой телефон лежит на столе рядом с его собственным. Рен пялится на меня с минуту, толкаясь языком в щеку изнутри.
— Похоже, вы плохо вели себя на занятиях, мисс Ниима, — он стискивает пальцы и поднимает брови. — Снова.
— Извините, — выпаливая я.
— Вам действительно жаль?
Я быстро киваю. Нет, конечно.
Кайло кивает мне в ответ, и, сложив ладони вместе, постукивает кончиками пальцев друг о друга, сверля меня тяжелым взглядом сквозь очки. Он может связать мне руки своим галстуком? Люди так делают?
— Заприте дверь.
Я суматошно защелкиваю замок, вся настолько на взводе, что приходится обернуться, чтобы удостовериться, что сделала все правильно. А когда оборачиваюсь на Кайло, он все еще пялится на меня таким взглядом, что все внутри переворачивается. И чего я так нервничаю? Мне будто хочется сбежать отсюда. Но я не хочу… не думаю, что действительно хочу этого.
Он молча манит меня к себе указательным пальцем. Я колеблюсь, и Рен прищелкивает языком.
— Разве вы не хотели свой телефон обратно, мисс Ниима? Чтобы вы могли и дальше переписываться с мальчиками?
Я киваю, и он кивает мне в ответ. На тяжелых, негнущихся ногах я подхожу к его столу, огибая сбоку, и Рен поворачивается вместе с креслом.
Он протягивает мне руку, и я беру его ладонь — а затем внезапно раскручивает меня, усаживая к себе на колени, так резко, что голова разрывается от всевозможных тревожных звоночков. Я хрипло вздыхаю, хотя больше это похоже на взволнованный рык, и извиваюсь, пытаясь соскочить, но Рен быстро придвигается вместе со мной на колене к столу, загоняя меня в эту ловушку. Я в ловушке. В ловушке. Я точно в ловушке.
— Ш-ш-ш, тише, тише, — длинная рука обвивает мою талию, и я чувствую дыхание на затылке. — Все хорошо. Я просто собираюсь заняться с тобой репетиторством, о котором ты так умоляла.
Меня бросает в холодный пот, когда Рен отодвигает наши телефоны в сторону и открывает учебник по математике. Мои пальцы дрожат, вцепившись в край стола, и я широко открытыми глазами пялюсь на то, как он перелистывает страницы в поисках домашнего задания на сегодня. Это не похоже на обычное наказание.
Он открывает ящик стола, все еще крепко удерживая меня другой рукой поперек талии, и достает бумагу и карандаш. Карандаш достается мне, и я осторожно беру его. Что за…
Кончиками пальцев Кайло гладит меня по ноге, и я замираю, напрягшись и стиснув карандаш в кулаке. Его губы касаются моего уха, и он шикает, стоит мне удивленно всхлипнуть, когда его ладонь поднимается выше к внутренней поверхности бедра. Твою мать твою мать…
— Что не так? — шепчет он. Его ладонь гладит меня между ног, и я со всей силы прикусываю нижнюю губу. — Не ты ли хотела репетиторства наедине?
— Я… я…
— Ш-ш-ш, — он нежно прикусывает мочку моего уха. — Мы же не хотим, чтобы кто-то еще слышал, как мы тут занимаемся.
Кровь пульсирует в венах: он трогает меня, два пальца легонько поглаживают меня через леггинсы, и я не могу нормально думать. Математические уравнения размываются перед моими глазами, а я вся дрожу, двигая бедрами, чтобы прижаться к его ладони посильнее; изнывая по разрядке, чтобы избавиться от напряжения, собравшегося внизу живота. Профессор Рен трогает меня. Боже мой.
Свободной рукой он обхватывает меня за колено, помогая держать ноги раздвинутыми. На самом деле поддержка мне уже не очень нужна, но мне просто нравится ощущение его горячей ладони, прижавшейся к ноге. Большой палец неторопливо описывает круги по клитору, а средний проходится вдоль по щели и обратно.
— Тебе уже нужна помощь? — спрашивает Рен. Я кое-как трясу головой, а руки дрожат. — Тогда почему бы тебе не начать заниматься?
Прямо сейчас трудно думать о математике. Я пытаюсь сосредоточиться на уравнении, но он снова обводит клитор пальцами, так легко, что это просто гребаная пытка. Я хнычу, наверное, даже слишком громко, нависая над столом. Какого хрена! И как я вообще должна… я не могу, не сейчас, когда он прикасается ко мне.
Кайло вздыхает и убирает руки. Я расстроенно рычу снова, унизительный звук вырывается из моего горла раньше, чем я успеваю заткнуться.
— Я же говорил тебе вести себя тихо, Альфа, — слышно, как шуршит развязывающаяся ткань. — Открой рот.
Я рычу, извиваясь у него на коленях, но послушно открываю рот, и что-то прижимается к губам. Где-то через секунду я осознаю, что он пропихивает свой галстук через зубы, словно кляп, и от этого голова взрывается от целого вихря совершенно новых эмоций. Мне это нравится? Или нет?
Его пальцы возвращаются обратно, жадно забираясь под резинку леггинсов и трусиков. Я закатываю глаза, чувствуя, как его грубые, шершавые пальцы гладят вдоль складок, и он шумно и довольно дышит мне в затылок, отчего по позвоночнику бегут мурашки.
— Дерьмо, — выдыхает он.
Его рука вся трясется, но он трогает меня с интересом и возбуждением, а не пытаясь просто заставить меня кончить. Кайло двигает запястьем под леггинсами, нежно проводя пальцами по щели от клитора и до входа. Он пытается толкнуться глубже, но из-за того, что я согнулась над столом под самым неудобным углом… он тянет меня назад, заставляя прислониться к его груди, и, когда я вижу очертания его ладони, двигающейся в моих леггинсах, то чуть не сгораю от смущения. Боже, какие же у него здоровенные руки. Охренеть.
Кайло высвобождает руку и сует пальцы в рот, обсасывая. И стонет, свободной рукой залезая ко мне под рубашку, чтобы удержать на месте. Почти трогая мою грудь.
— Хорошая девочка, — напряженно говорит он и снова засовывает руку в мои леггинсы, поцеловав в макушку. — Такая милая и тихая.
Учебник забыт — думаю, он тоже сейчас слишком отвлечен, вовсю раздразнивая меня прикосновениями к клитору. Я впиваюсь зубами в галстук и ухватываю Кайло за ладонь, укладывая свои пальцы поверх его, чтобы показать, как мне больше нравится, и он дрожит, прижимаясь лицом к моей шее. Костяшки его пальцев так и ходят под моей ладонью, а я извиваюсь у него на колене, учащенно дыша и закатывая глаза. Теперь мне точно не хочется никуда сбегать.
Он обнимает меня сильнее, говоря низким и хриплым голосом:
— Вот так… еще немного. Еще чуть-чуть.
Его ласкового поощрения достаточно. Я вонзаю ногти в его ладонь, кончая, вовсю извиваясь на его колене и пытаясь не слишком сильно шуметь. Кайло удерживает меня, чтобы я не свалилась на пол, как долбаная идиотка, и я стараюсь сдерживать громкие стоны, как могу. Мышцы внутри сжимаются до боли, будто пытаются сомкнуться на чем-то, чего нет, и я могу только жалобно морщиться и трясти головой. Ауч… Ауч…
— Тише, я понимаю, — Кайло успокаивает мое раздраженное нытье, медленно вводя в меня два пальца. — Все хорошо. Просто расслабься… расслабься.
Этого не совсем хватает, и все же его пальцы достаточно толстые, чтобы я могла сжать их, и это немного облегчает боль. Никогда ничего подобного не испытывала раньше, так что я смущаюсь и злюсь, а еще трясусь, потею и внезапно снова на взводе. Он целует меня… а я хочу, чтобы он просто отвалил нахрен от меня. Мне нужно пространство. Много пространства.
Я ежусь, зажевывая галстук, и снова пытаюсь зарычать, чувствуя, как у меня все болит. Не трогай меня. Убирайся прочь.
— Все хорошо, — повторяет Кайло все тем же успокаивающим голосом. Он воркует, уткнувшись носом мне в шею. — Это просто я, Рей. Я знаю, ты злишься, но попробуй сделать несколько… блядь, погоди.
Он сдергивает кляп мне на подбородок, и теперь я могу жалобно скулить и рычать, сколько влезет. Но я слишком громкая, поэтому он закрывает мне рот ладонью, так что я скулю и извиваюсь уже в знак протеста. Я на взводе. Я разобью его гребаное лицо, как только смогу дотянуться.
Он пытается немного вытащить пальцы, и меня накрывает паникой, когда я понимаю, что дальше никак не получается. Этот Альфа узел… все плохо, все охренеть, как плохо.
— Дыши глубоко, — Кайло говорит мне прямо на ухо, мягко. — Это всего лишь на пару минут.
Все, что мне остается, это глубоко дышать через нос. Я закрываю глаза и пытаюсь расслабиться, но каждый раз, когда я чувствую как трепещут мышцы, стискивая его пальцы, я только больше волнуюсь. Да что со мной происходит: неужели мое гребаное тело и без этого недостаточно стремное?
Но проходит пара минут, и истерика понемногу утихает. Я безвольно лежу у него на коленях, будто одурманенная, но узел ослабевает, и Кайло может высвободить свои пальцы. Такое ощущение, будто меня переехал грузовик.
Кайло выдыхает, словно все это время он даже не дышал. Чистой рукой он открывает ящик стола, и, ну конечно же, протягивает мне пачку влажных салфеток. Я даже двинуться не могу, потому что все еще чувствую себя будто желе, так что он кладет их на стол и берет одну, чтобы вытереть руки.
— Ты в порядке?
Я вяло пожимаю плечами. Не знаю.
— У тебя что-нибудь болит?
Я снова качаю головой. Немного неприятные ощущения, но это больше похоже на спазмы во время месячных, но о таком говорить я не буду.
Кайло выбрасывает салфетки и осторожно устраивает меня поудобнее на колене. Он приглаживает мои волосы, убирая их за уши, и целует в щеку. От него снова так вкусно пахнет.
— Хочешь пойти домой и вздремнуть?
Я киваю, а глаза сами закрываются. Предложение поспать звучит круто.
— М-м-м, ну еще бы ты не хотела, — Кайло обнимает меня так крепко, что я задыхаюсь. — Но тебе придется продержаться в сознании еще несколько минут, пока мы не доберемся до моей машины. И потом можешь спать в гнезде, сколько захочешь, а я приготовлю нам что-нибудь на ужин. Как тебе идея, нравится?
— Мгм.
— Хорошо.
Кайло молчит с секунду, а затем целует меня в макушку, прижимая к себе изо всех сил.
— Ты, правда, хотела меня ударить? — бормочет он тихо, прижимаясь губами к волосам.
Я киваю, и он смеется, а затем целует снова. Очень хотела. И теперь хочу снова, потому что он не дает мне уснуть.
Но не может же он в самом деле вынести меня отсюда на руках без удивленных взглядов вслед. Так что я неохотно встаю, шатаясь словно зомби на дрожащих ногах. Я не расстроена. Немного стыдно, наверное… потому что берущие надо мной верх инстинкты утомляют и ужасно сбивают с толку.
Я зеваю, и Кайло касается моего подбородка, приподнимая его и целуя. Я чувствую свой вкус на его губах. Хорошо.
— Я знаю, что тебе надо, — мурлыкает он, целуя еще раз. — Ведь так?
Я киваю. Он довольно кивает в ответ, а затем, после еще одного поцелуя начинает собирать вещи. Он чертовски хорош в том, чтобы не давать мне спать, когда так хочется.
========== 21: Embolism ==========
— Рей, все получилось… все, как надо!
Сейчас вечер пятницы, и я уже написала Хаксу как насчет зайти к Кайло и потусить всем вместе, когда мне звонит Роуз с — судя по ее голосу — офигенными новостями. Я занимаюсь тем, что складываю сумку на выходные, так что приходится убрать телефон от уха подальше, пока не оглохла. Боже.
Я ставлю ее на громкий вызов и ожидающе поднимаю брови:
— Что получилось? Стипендия?
— Нет… Финн! Он Альфа.
— Оу, — я все еще собираю одежду, так что до меня доходит не сразу. — Оуууу!
— Ага, — Роуз взвизгивает и начинает смеяться. — Мы решили уехать на недельку или две. Не знаю, когда официально объявим обо всем, но ему полезно пройти хотя бы через один гон до того, как начать принимать таблетки. Я так рада. А то мы уже собирались попросить тебя…
Она останавливается. Я щурюсь.
— Попросить что? — переспрашиваю я.
— …Ничего. Уже не важно, — она всплескивает ладонями и еще больше радуется. — Финн — Альфа!
Фу. И тут Кайло, похоже, был прав. Но я ему не скажу. А то еще лопнет от важности, потому что оказался прав.
Я еще немного треплюсь, радуясь вместе с нею, как это делают настоящие подруги, а потом ей тоже пора собирать свои вещи. Новость действительно замечательная. Теперь они не будут так сильно париться, потому что стали… совместимы. Намного проще.
Я проверяю еще раз, положила ли с десяток чистых трусиков с собой, как обычно, закидываю в сумку еще кое-что по мелочи, вроде дезодоранта и зарядки для телефона. Хакс пишет мне в ответ, что Кайло вряд ли захочет терпеть его рядом, пока я с ним и — ну надо же — через минуту я получаю сообщение от Кайло со словами “нет, я не хочу, чтобы он был рядом”.
Сегодня 14:08
Жадина.
мы не виделись со среды
и ты заснула сразу же, как я привез тебя к себе
Ну в этом виноват ты. И твои ласки.
пожалуйста, не называй это так
Л А С К И
Прочитано 14:10
ты хуже всех, кого я когда-либо знал
ладно он может зайти на час
а затем уйдет чтобы я смог п р и л а с к а т ь свою девушку
Я тихо улыбаюсь. Девушку. Как мило. Я его замучаю насчет этого.
Оуууууу, и кто же твоя девушка?
Она миленькая?
нет
Я захожусь от смеха, читая его короткий ответ. Трудно представить, что я так боялась его в прошлом месяце. На прошлой неделе. Ну ладно, на самом деле он все еще иногда пугает.
Хакс заезжает, чтобы подобрать меня пораньше — Кайло не будет дома еще пару часов, так что надо бы купить каких-нибудь вкусных снэков до его возвращения. Я встречаю его на парковке и вовсю пытаюсь не смеяться над его зеленым спортивным костюмом и золотой цепочкой на груди. Да он модник.
— По рассказал мне, что тот пацан Финн стал Альфой, — начинает Хакс, стоит мне только застегнуть ремень безопасности.
— Ага. Роуз супер счастлива. Надеюсь, у них все пройдет хорошо.
— Да стопроцентно. Тогда и Кайло перестанет так беситься из-за нее.
Мы обмениваемся взглядами и начинаем ржать. Неа, он не перестанет.
Мы заруливаем в продуктовый недалеко от кампуса и хватаем все самое вкусное и высококалорийное, что можем найти: содовую, торт из печенья (а почему бы и нет?), пару пакетов чипсов, набор брауниз и мороженое. И меня больше волнует еда, чем секс, который, скорее всего, будет сегодня.
Да, я нервничаю, но все равно радуюсь: секс — следующий логический шаг, ну и еще мы будем наедине все выходные. Я зажевываю щеку, стоя у кассы, мысленно перебирая все бесконечные варианты. Так, я бы предпочла свой первый раз в постели. В шкафу слишком тесно — хотя после первого раза мне уже скорее всего будет плевать.
Я вся дрожу, думая об этом. Все будет круто. Весело. Пугающе. Но больше весело и круто.
По дороге к дому Кайло я посылаю ему список закусок, которые мы купили, и он начинает отчитывать меня насчет такой вредной для здоровья еды. Я закатываю глаза и помогаю Хаксу отнести покупки в квартиру. Омеги просто королевы драмы, ну правда.
— Я пойду приму душ, — заявляет Хакс, оставшийся у входа, пока я затаскиваю все на кухню. — Вернусь к пяти, когда Кайло придет домой.
— Круто, увидимся!
Я слышу звук захлопывающейся двери и машу ему в окно. Не хочу быть одной из тех, кто не хочет ни с кем общаться,кроме своей пары. Плюс, Хакс и Кайло действительно хорошие друзья, даже если не хотят признавать это. Им надо бы потусить вместе.
Я уже заканчиваю разбирать пакеты, когда кто-то звонит в дверь — ну и кого принесло? Его мать?
Может, Фазма — мелькает в голове, и я тут же начинаю злиться от этой навязчивой мысли. Ну да, конечно. Она уже отвергла его, и у нее тоже кто-то есть. Не будь тупицей, Рей.
Я иду к двери и, не удосужившись глянуть сначала в глазок, открываю ее.
Длинный, сухощавый, будто старое дерево, человек стоит снаружи, одетый в яркий золотой костюм, слишком большой для его тощего тела. Я чуть не давлюсь вздохом: черты мужчины изуродованы, такое ощущение, будто половину лица кто-то содрал, а затем кое-как пришил кожу на место. Он лысый под шляпой, глаза голубые. И я немедленно ощетиниваюсь.
Когда он улыбается, его рот будто скручивается узлом.
— Добрый день. Я ищу Кайло Рена.
Его дыхание завивается спиралями тумана в холодном воздухе. Но я почти не обращаю на это внимание, слишком ошеломленная его видом, почему-то очень на взводе. Он такой… жуткий.
— Он на работе, — говорю я, собравшись. — Что-то не так?
— О нет. Ничего серьезного, — он изучает меня, все еще жутко улыбаясь. — Просто хотел навестить его. Вы же не против уведомить его об этом?
Я ежусь, но киваю, прижимаясь к двери. Хорошо. Как скажете. Просто уйдите уже отсюда.
— Имя? — спрашиваю я его.
Он вытаскивает из нагрудного кармана визитку и протягивает ее мне. Я хмурюсь, уставившись на напечатанные буквы: там только СНОУК, большими черными буквами. На обратной стороне визитки я вижу телефонный номер и надпись ДИРЕКТОР ПО ДЕЛАМ ПОЛУЛЮДЕЙ, ШТАТ МАССАЧУСЕТС. Он работает на правительство?
Я хмурюсь сильнее. Кайло сделал что-то не так? У него проблемы?
— Вы выглядите весьма юной.
Я поднимаю на него глаза. Сноук разглядывает меня, наклонив голову. Он действительно угрожающе высокий, несмотря на свою худобу.
Я щурюсь:
— Мне восемнадцать. Я учусь… в колледже.
— Оу. Как замечательно, — его взгляд скользит по моей одежде, будто просчитывая что-то. — Не думал, что Кайло найдет себе Альфа спутницу.
— Я не Альфа, — быстро поправляю его я.
Сноук поднимает взгляд на меня, он все смотрит и смотрит, отчего все внутри в ледышку превращается. А затем улыбается, понимающе, и у меня такое чувство, что я вляпалась.
— Простите меня, — бормочет он. — Ну конечно же, ведь если бы были ею, то подчинились закону и посетили бы ваш местный регистрационный офис. Иногда я говорю такие глупости.
Он приподнимает шляпу на прощанье и сходит вниз по ступенькам. Я жду, пока он не сядет в свой Мерседес, а затем захлопываю дверь и поворачиваю замок.
Все плохо. Все очень плохо.
Я немедленно пишу Кайло обо всем, потому что не верится, что Директор по Делам Полулюдей ходит по домам. А потом Хаксу, спрашивая, что он об этом знает, и они оба пытаются позвонить мне одновременно.
— Ты дала ему свою кровь? — выпаливает Кайло.
— Господи боже, нет?! — я упираю руку в бок и выглядываю в окно. — А что? Кто он такой?
— Мой инспектор по УДО, что-то вроде. Проверяет кровь, чтобы убедиться, что я принимаю гребаные лекарства. Это он отправлял меня на семинары, когда я стал Омегой.
О нет. Я была права. Все реально плохо.
Кайло нервно дышит в трубку, и я еще больше психую. Если они проверят его кровь, то узнают, что он перестал принимать люпролайд, и он будет в полной заднице. Его отправят на новый семинар?
Я сглатываю и собираю волю в кулак. Он явно напуган, а мне нельзя. Не уверена, что Сноуку разрешено брать у меня кровь без веской на то причины.
— Все хорошо, — кое-как выдавливаю я. — Просто приезжай домой.
— Мне нельзя возвращаться, — его голос дрожит, будто он собирается заплакать. — Нельзя возвращаться.
— Я понимаю, все в порядке. Тогда уезжай из колледжа, пока он не заехал и туда и не нашел тебя.
Ярость клубится в голове, обжигая. Может, пойти найти этого мудака и надрать ему задницу? Да, думаю, что я найду этого мужика и как следует надеру его задницу. Он расстроил моего Омегу. Хороший пинок под зад быстро все исправит.
Кайло молчит с минуту. А затем выдыхает.
— …я скоро буду.
И отключается.
========== 22: Cruor ==========
Меня будит звонок в дверь.
Уже утро, и я лежу на диване, свернувшись клубком под одеялом. Солнце светит в окно. Я с силой моргаю, заставляя себя сесть ровно, и хмурюсь — не помню, чтобы Кайло вернулся прошлой ночью. Он бы разбудил меня, ведь так?
Совсем сбитая с толку, я со стоном поднимаюсь с дивана и тру глаза. Со мной что-то странное творится. Опять полно слюны во рту, горло дерет, словно я подхватила какой-то вирус. Я морщусь и поворачиваюсь в сторону входной двери, шипя на непрекращающийся звонок. Твою мать. Да кого там принесло…
— Кайло? — я зову его, и у меня голос дрожит, а голова кружится. — Эй?
Кто-то принимается барабанить в дверь. Я обхватываю голову, скалясь от боли, но все же, спотыкаясь на ходу, бреду по коридору к спальне. Тревога внутри растет: почему он не разбудил меня? Он что, так и не вернулся домой вчера вечером?
Я стираю пот со лба и, когда захожу в спальню, такое ощущение, будто на меня кто-то невидимый навалился и душит, загнав ногти в шею. Я дышать не могу, а голова кружится еще сильнее. И все, что могу учуять, так это запах печенья. Все здесь пахнет печеньем, свежеиспеченным, будто только что приготовленным мной и Роуз, но я не знаю, почему. От Кайло никогда так не пахло. Только порошком или запахом костра, или…
— …помоги мне.
От его голоса я тут же дергаюсь, настораживаясь. Чувство усталости пропадает, я просто иду на его слабый, испуганный зов и нахожу спрятавшимся в шкафу.
Кайло сидит, привалившись к стене, весь блестящий от пота, и дышит так, что его грудная клетка ходит ходуном. Я все еще на суппрессантах, но из-за ошеломляющего запаха феромонов, зависших в воздухе, мысли путаются и сложно оторвать взгляд от его горла, а рот жжет от желания укусить. Он разделся до нижнего белья, и я наклоняюсь к нему. В дверь снова звонят.
Его темные глаза закатываются:
— Я пошел в бар… кто-то подмешал мне что-то. Он пытается застукать меня… застукать за течкой. Чтобы меня больше не выпустили, — его ладони с силой прижаты к паху, и я просто немо пялюсь. — Пожалуйста…
Дважды просить не надо.
Никогда в жизни я не была такой злой. И сосредоточенной. Я закрываю дверцу шкафа и кое-как возвращаюсь обратно к входной двери, уперев кулаки в бока. Они беспокоят моего Омегу во время течки, и такое я прощать или забывать не стану. Мысли скачут словно бешеные, остается лишь единственная — заставить того, кто расстраивает его, свалить нахрен отсюда и никогда не возвращаться.
Дверной звонок раздается как раз в тот самый момент, когда я отпираю замок и рывком дергаю ручку на себя, глядя на стоящего снаружи Сноука. Он улыбается, но улыбка сходит с его лица, когда я выступаю за порог, оттесняя его назад. Такое ощущение, будто у меня вся кровь внутри нагрелась, она просто кипит в жилах.
— Здравствуйте, Рей, — говорит он, хотя я никогда не называла ему свое имя. — А Бен дома?
До меня не сразу доходит, что он говорит о Кайло, я слишком занята тем, что пытаюсь отогнать его от двери.
— Нет, — холодно отвечаю я. — Кайло нет дома.
— Вы, кажется, на взводе. Что-то не так?
У меня глаз дергается, но я сражаюсь с желанием оскалиться. Я настолько вне себя, что только сейчас понимаю, что не шепелявлю, хотя клыки прорезались.
Сноук отступает назад, все еще улыбаясь:
— Его машина тут.
— А его нет.
— Мисс Ниима… Бен очень больной человек. Я был бы весьма признателен вам за сотрудничество…
Я вздергиваю губу, не контролируя себя, и стискиваю пальцы в кулаки. Не осознавая, что только что показала, пока улыбка Сноука не становится шире.
Холодный страх бьет меня под дых. Я смотрю в его круглые глаза, яркие от возбуждения и садистского удовольствия, только сейчас понимая, что совершила гребаную и громаднейшую в своей жизни ошибку.
Он поднимает вверх узловатый палец:
— Погодите немного, мисс Ниима. Я скоро вернусь.
Сноук спускается по лестнице, а в моей голове проносится короткая, безумная мысль: убей его. Никому тут дела до него не будет. Он их враг; наверняка они даже порадуются, что он сдох.
Я смотрю, как он направляется к своей машине, а затем прячусь обратно за дверь, чувствуя, как сердце рвется из груди. Я в дерьме. Я в полном дерьме. Он сейчас вернется и меня с собой заберет, а все потому, что я не смогла сдержаться и оскалилась на него словно гребаное дикое животное. Твою мать.
В панике я защелкиваю замок и задергиваю все шторы и жалюзи. И разрываюсь между ошеломляющим запахом моего препода, доносящимся из спальни, и страхом быть зарегистрированной и заклейменной — я нужна ему, но не могу туда пойти. Наверное, мне нужно бежать. Да, мне нужно бежать. Он поймет, если я это сделаю.
Но что-то внутри меня, совсем новое, принимается вопить от одной только мысли, что я брошу его. Даже думать противно. Я не могу его бросить. В воздухе разливается запах отчаяния, кислый и острый, и…
— Рей?
Я спешно поворачиваюсь, вся на взводе. Кайло стоит в конце коридора, растерянно глядя на меня. Он приваливается к стене, и я направляюсь к нему, не раздумывая ни секунды — но останавливаюсь у края дивана, застигнутая врасплох инстинктом самосохранения. Голова кружится от противоречия. Я не хочу идти, но я чувствую, что должна.
Он моргает, соскальзывая вниз по стене и оседая на пол. Я еще держусь, но, думаю, это только из-за суппрессантов.
— Наверное, он проследил за мной, — стонет Кайло, затылком прижимаясь к стене, и закрывает глаза. — Меня теперь запрут на годы, как он и добивался.
Я сглатываю, пытаясь вернуть себе голос:
— Когда он… когда он вернется?
— Полагаю, в течение часа. Его офис недалеко… возможно он уже едет сюда, — Кайло открывает глаза и смотрит на меня снизу вверх, часто дыша. — Мы можем бежать, но нам негде спрятаться.
Кровь внутри словно сироп, густая, горячая, из-за нее кожа стала такой чувствительной, что даже прикосновение футболки к телу отдается болью. Я пялюсь на Кайло и тянусь пальцами к своему затылку, морщась. Там сейчас здоровенная набухшая шишка, которая, скорее всего, и есть моя брачная железа, а это значит, что я в такой же заднице, как и он, и заберут нас обоих.
Что ж… есть один выход.
Кайло прямо передо мной. Его кадык дергается, а нижняя губа дрожит, и внезапно меня прошибает чувством вины, потому что я знаю, что он собирается предложить.
— Мы оба можем это сделать, — выпаливаю я. Зубы болят от желания впиться в него.
— Нет. Ты слишком юная, — он качает головой, поднимаясь с пола, и его всего трясет. — Если я сделаю это, то оно будет навсегда, а если только ты, то ты все равно сможешь… встречаться с другими людьми.
— Я не хочу. Так не честно.
— Я знаю. Это все не честно.
Его слова действуют на меня куда сильнее, чем я думала. На глаза слезы наворачиваются, и я прикусываю пальцы, чтобы не заплакать. Нечестно, если наша связь будет односторонней. А еще я ошеломлена всем происходящим; не знаю, куда кусать, как кусать, а что, если я наврежу ему, ведь ему и так и без меня досталось.
Кайло тянется ко мне:
— Тише. Все нормально. Если ты укусишь, никого из нас никуда не сошлют, они просто заставят тебя зарегистрироваться.
— Мы оба можем сделать это, — снова настаиваю я, чувствуя, как его длинные пальцы обхватывают запястье.
Он притягивает меня ближе, и я не сопротивляюсь. Голова разрывается от всевозможных тревожных звоночков, но суппрессанты действуют как наушники, заглушая тревогу и не давая сойти с ума. Я прикусываю ногти клыками, а Кайло кладет мне руки на бедра.
— Я пойду с тобой, — обещает он хриплым голосом, усаживая к себе на колено. У него стояк, хотя я уверена, что он еще и на взводе из-за всего происходящего, совсем как я. — Мы можем пойти в офис вместе.
— Я не хочу, — повторяю я снова и снова, даже когда взгляд замыкается на набухшей железе под его челюстью. Во рту покалывает от возбуждения.
— Они не смогут отослать одного из нас, если…
Все происходит в мгновение ока. Я дергаю его за волосы, заставляя поднять подбородок, и, вместо того, чтобы еще раз устроить истерику, зарыдать или подумать, как сделать все правильно, я просто кусаю.
Кайло напрягается, впившись пальцами в мои бедра, и гортанно стонет от боли. Он немного извивается подо мной, и я дергаю его волосы сильнее, заставляя замереть, впиваюсь еще сильнее, чувствуя кровь на языке. Меня так ведет от удовольствия, что я ни о чем не думаю, не могу ни о чем заботиться… Никаких мыслей, просто укус.
Через несколько секунд я знаю — все свершилось. Понятия не имею, откуда это знание, но зубы ноют от боли, и я нежно отстраняюсь от его шеи, пряча клыки. На губах влажное тепло. Я облизываю их, а затем принимаюсь вылизывать железу, которую только что прокусила, урча и радуясь, что теперь на вкус она как я. Все сделано. Я укусила его. Он мой.
Его ладони, все еще вцепившиеся в мои бедра, дрожат, но понемногу Кайло тянет их вверх по моей спине, чтобы обнять. Я все еще вылизываю его шею и урчу, ощущая соленый привкус крови. Какой-то новый холод возникает в моей груди, словно страх, но я не боюсь.
Кайло обнимает меня сильнее, когда кто-то звонит в дверь. Я слишком занята вылизыванием, так что не обращаю на это внимание.
— Все будет хорошо, — бормочет он. — Все будет хорошо. Все будет хорошо.
Он нервно вздыхает, и холод сильнее скручивается внутри, когда раздается новый звонок.
— Все будет хорошо.
***
Меня оттаскивают от Кайло, почти сразу же разделяя нас. Не знаю, куда они его увозят, и отчаянно рычу, пока холод в груди не становится таким сильным, что почти душит.
Меня затаскивают в черный фургон, пока я бьюсь в истерике. Снаружи никого. Уверена, все местные попрятались.
— Где он? — я спрашиваю в пятидесятый раз, пока меня грузят в кузов фургона, испуганную и взвинченную. — Я не закончила… я еще не закончила!
Меня игнорируют. С полдюжины мужчин поднимаются в квартиру, прочесывая ее по периметру, пока на меня надевают наручники, и все прикидываются, будто не слышат меня, пока я умоляю их сказать, где Кайло. Физически больно находиться вдали от него, и до меня доходит, что холод внутри — это его эмоции. А от знания того, что ему страшно, мне в сто раз страшнее.
Мы подъезжаем к офисному зданию с затемненными окнами, я все еще мямлю про Кайло, когда меня затаскивают внутрь. Здесь холодно. Полы белые, как и стены, а в ушах звенит, и перед глазами все расплывается. Страх колет изнутри, выжигая все внутренности. Наверное, так чувствуется боль. Не знаю. Мне так плохо…
Меня усаживают на стул в белой комнате, руки все еще сцеплены за спиной, а рот испачкан кровью. Свет бьет по глазам.
— Мисс Ниима, вы осознаете, что сделали?
Голоса просачиваются сквозь пелену и я стараюсь держать глаза открытыми. Со стоном я трясу головой, наклоняясь вперед. Такое чувство, будто меня чем-то накачали, но я не помню этого.
— Мистер Соло был обязан посещать многочисленные семинары и признан отъявленным сексуальным хищником. Чтобы защитить наше общество, мы просим вас дать согласие на его пожизненное заключение.
— Нет… нет… — я трясу головой, моргая изо всех сил. Твою мать, почему так ярко?
— Я боюсь, у вас нет выбора в этом вопросе.
Сексуальный хищник… с каких пор Кайло сексуальный хищник? Я пытаюсь встать, но меня толкают обратно на стул. Я ничего не подпишу. Я должна его увидеть. Я еще не закончила.
— Я должна его увидеть, — бормочу я.
— После того, как вы подпишете бумаги, мисс Ниима.
Нет, нет, нет, я должна увидеть его прямо сейчас. Я злюсь, снова поднимаясь и шипя на того, кто толкает меня обратно. Голова кружится, а еще меня ведет от бешенства, и я ору на кого-то, я должна увидеть его, потому что чувствую клубок тревоги, скручивающийся внутри и обжигающий меня болью. Что-то не так. Я должна убраться отсюда.
Кое-как я различаю смутные очертания женщины, сидящей напротив меня. Она постукивает ручкой по листу, выложенному на металлическом столе.
— Он обманул тебя, — говорит она. — Манипулировал тобой. Мистер Соло — нераскаявшийся хищник.
— Нет, он не такой! — огрызаюсь я.
— Он просто использует тебя, чтобы избежать лечения, предписанного в его состоянии, а еще эгоистично втянул тебя в свой… ненормальный образ жизни, — у нее пронзительно-голубые глаза, и она протягивает мне ручку. — Он просто держит тебя на поводке. Ты для него просто счастливый пропуск из тюрьмы.
Я пялюсь на нее, и где-то позади слышится звук открывающейся двери. Глаза женщины вспыхивают, а выражение лица делается жестче, и она вскакивает на ноги. Я не оборачиваюсь туда, слишком расстроенная, подавленная ее словами. Он не использовал меня. Так?
Громко стучат каблуки.
— Вы! Что вы наделали?!
— Мисс Органа…
Прохладные руки касаются моего плеча, затем обхватывают меня за щеки, и я узнаю Лею, вытирающую мое лицо тканью. Я кашляю и пытаюсь отстраниться, но она держит крепко.
— Где мой сын?! — требует ответа Лея, грубо стирая кровь с моих губ. Она смотрит на кого-то, но ей не отвечают, и она отбрасывает ткань на пол. — Отвечайте немедленно!
— Мистер Соло…
— Рен.
— … мистер Рен содержится в другом месте под наблюдением. Он нарушил условия своего условного освобождения.
— И как часто вы разделяете только что образовавшиеся пары, мисс Дэниелс, или же вы просто надеялись мучать мисс Нииму до тех пор, пока она не уступит вашим требованиям? — Лея обхватывает меня за подбородок, заставляя повернуть голову. Она щелкает пальцами, и я стону от громкого звука. — Вы давали моему сыну люпролайд?
— Он вел себя агрессивно, — огрызается мисс Дэниелс.
Лея шипит словно разъяренная кошка. А мне еще хуже, и все затягивает черными пятнами.
— Это отвратительно! — она взрывается. — Возмутительно! Разве ваш штатный врач не знает, что эффект лекарства перейдет на Альфу, или ваш штатный врач в Отделе Полулюдей нихрена не знает о Альфа женщинах?!
— Мисс Органа…
— Приведите моего сына сюда, немедленно, пока я не вызвала полицию. Немедленно.
Пятна света кружатся вокруг меня, а затем все окутывает темнота. Я еле успеваю наклониться к столу, а затем отключаюсь.
========== 23: Thrombus ==========
Комментарий к 23: Thrombus
— Ну, раз девочка была агрессором, понятия не имею, к чему все эти показательные страдания.
— Мисс Органа.
Меня будит боль, раскалывающая голову пополам, ставшая концом странного сна. Морщась, я хлопаю себя по лицу, протирая глаза и прогоняя сонливость, и прикосновение чего-то холодного к коже заставляет меня замереть.
Сердце екает. Не хочу смотреть. Потому что, кажется, знаю, что это, и теперь тем более не хочу смотреть.
Я так напугана, что не заметила ни теплого тела, прижавшегося ко мне сзади, ни руки, обвившей мою талию. Похоже, я лежу лицом к стене, вся облапанная Кайло, а он тихо и мерно дышит мне в волосы. Спит. Холод в груди стих, сменившись умиротворенным гудением, и я машинально принимаюсь урчать.
Правда, холод стали, обхватившей запястье, от этого никуда не девается. Я сглатываю и страдальчески приоткрываю один глаз, чувствуя, что сейчас зареву. Должно быть, они его надели, пока я спала.
Регистрационный браслет похож на тот, что на Кайло: НИИРЕЙ05042000α♀. Это ужасно. Поверить не могу, что они не захотели подождать, пока я хотя бы очнусь.
Я закусываю губу, чтобы не заплакать, и медленно поворачиваю запястье к флуоресцентному свету, льющемуся сверху. Теперь моя жизнь точно закончена. Хуже уже не станет. И все в школе будут знать, кто я, а будущая карьера покатится под откос, как случилось с Кайло и Хаксом и Фазмой, я никогда не найду нормальную работу…
Ужас прожигает нутро. Твою мать. А что, если мы сейчас на семинаре? Вдруг я все же подписала те бумаги; вдруг меня посадили в тюремную камеру, пока не клеймят? О нет. Нет, нет, нет.
Я пытаюсь повернуться, чтобы оглядеться, но не могу толком сделать это из-за Кайло, так крепко обхватившего меня. Я разозленно вжимаюсь задницей в его пах, пытаясь оттолкнуться босыми ногами от стены, чтобы освободиться. Ну, хотя бы мы вместе. Наверное, это хорошо… не останемся одни в этом жутком месте.
Похоже, все мои дерганья будят Кайло. Гудение внутри обрывается, и странные ощущения перебираются по спине к затылку, заставляя меня дрожать и задыхаться от радости. Наверное, это значит, что он проснулся. Не знаю. Вся эта новизна еще больше запутывает и заставляет нервничать.
— Кайло? — шепчу я. — Ты очнулся? — я смотрю на браслет и мне снова хочется заплакать. — Где мы? Они что, привезли нас на… на…
Он стонет, зарывшись носом в мои волосы. Я чувствую новую дрожь, волнение, но оно тает, сменившись теплом в груди. Да что за херня.
Его длинные пальцы неуверенно обхватывают меня за бедро, стискивая и будто пытаясь убедиться, что я настоящая, а затем Кайло толкается в меня всем телом. Я снова упираюсь ногами в стену, чтобы мы не перевернулись из-за него, и новый стон переходит в хриплый смех.
— Ты почему… не реагируешь? — бормочет он. Снова толкает меня и заливается смехом, когда я отпихиваю его назад. — Вообще-то это немного грубо.
— Где мы? — повторяю я, разозленно шипя.
Кайло пытается приподняться на лежаке, а у меня чуть глаза из орбит не выскакивают, когда я чувствую его член, тыкающийся мне в задницу. Это… ну как бы…
— У меня стоит, — шепчет он мне на ухо и хихикает, принимаясь нежно покусывать мочку. — Я так возбужден сейчас.
— Да, я это вижу, — я извиваюсь в его обьятиях, но Кайло держит меня слишком крепко, так что повернуться не могу. — Мне кажется, я слышала, как кто-то говорил с твоей матерью, так что, может, встанем и проверим?
Он хихикает снова, что, если честно, самая странная из всех вещей, которые я от него слышала. Ну очень тревожно.
— Рей? Ты очнулась?
Я киваю, оборачиваясь, и в этот раз Кайло отлипает от меня. Мы действительно в тюремной камере, и от этого у меня все в животе скручивается, хотя снаружи стоит Лея рядом с какой-то очень разозленной женщиной на шпильках, так что возможно еще не все так плохо. Они обе в дорогущих костюмах. Ладно, может, все действительно плохо.
Взгляд Кайло из-за полуприкрытых глаз потерянно блуждает по клетке, так что мне сразу понятно, что он все еще под кайфом. Я сажусь, глядя на него, пока он пялится на меня, быстро соображая, что эти странные ощущения исходят от него. Странно. Я что, буду вечно испытывать все его чувства? А его это устроит?
На нем все та же одежда, вся в пятнах крови, когда я укусила его. И мне становится нехорошо. Я перевожу взгляд на укус на шее, и волна вины захлестывает с головой. У него же всего две железы, которые можно укусить: одна выжжена клеймом и бесполезна, а вторая принадлежит теперь мне. Я забрала ее у него; зачем вообще я отняла у него…
— Рей.
Я отрываю взгляд от горла Кайло и гляжу на его мать. Грудную клетку все еще стискивает болью. Поверить не могу, что я укусила его.
Лея улыбается, но напряженно:
— Кайло все еще приходит в себя после лекарств, но тебе, кажется, куда получше. Вам нужно встретиться с консультантом перед тем, как разрешат отправиться домой, а я улажу остальные проблемы.
Я деревянно киваю и отваживаюсь глянуть на Кайло, все еще растянувшегося на спине на лежаке. Он улыбается и тянется к моей груди, но я мягко отпихиваю его ладонь. Кожа возле укуса вся ярко-красная, и мне страшно, а вдруг ему больно или я сделала что-то не так, или вдруг он охренеть как разозлится, когда отойдет от лекарств. Пожалуйста, только не ненавидь меня.
Дверь камеры отъезжает в сторону, и нас выводят в коридор. Кайло слегка прихрамывает и обнимает меня за плечи, используя вместо костыля, и зарывается лицом в мои волосы, шатаясь. Лея пользуется этой возможностью и задирает подол его рубашки, а он вяло шлепает ее по ладони.
— Я вижу кровоподтеки, — злится она. — И это точно будет в судебном деле, Петра.
— Мистер Рен сопротивлялся аресту…
Они начинают препираться. Высокий охранник в зеленой униформе идет в другой коридор и я следую за ним, останавливаясь через каждые пару шагов, чтобы поправить Кайло, повисшего на мне, или попросить его прекратить целовать мою шею. Я знаю, чего ему хочется сейчас, но он не в себе и просто не понимает, что творит.
Мы спускаемся по одинаковым этажам, вымощенным белой кафельной плиткой, к старой тонкой двери, а внутри за металлическим столом сидит мужчина. Он невысокий, лысоватый и не очень-то рад видеть меня и Кайло, который тут же врезается в книжную полку, чуть не сбивая с нее горшок с растением. Здесь очень тесно и затхло. И все окна заперты.
— Мистер Филлипс, прошу, останьтесь на время нашего разговора, — говорит мужчина. — Мистер Рен явно не пришел в себя.
Я сажусь на стул, а Кайло тут же пытается усесться мне на колено. И скулит, когда я подталкиваю его к другому стулу, бормоча извинения и сгорая со стыда.
Он тут же усаживает меня к себе на колени, пока я не успела сбежать. Первый инстинкт — это загнать ногти в его плечи, но не хочу, чтобы мужчина за столом, и без того пялящийся на нас, разозлился, так что захлопываю рот и игнорирую напряженный член, тыкающийся мне в задницу. Какой ужас. Неужели они не могли дать Кайло хоть что-нибудь…
— Каждый раз, когда вы берете Омегу, вы обязаны заполнить документы, — начинает отрывисто говорить мужчина. Окей. Представляться не будет, ладно. — Согласно закону вы обязаны следить и содержать ваш гарем…
— Гарем? — повторяю я за ним словно эхо.
— Да, гарем, — он закатывает глаза. На табличке на столе написано “Билл Дженкинс”. — Каждый партнер, которого вы берете, будет добавлен к вашему регистрационному браслету, так что в случае вашего ареста или перемещения, все зависимые от вас партнеры будут учтены.
— Зависимые?
— Вы разве не прочли правила, мисс Ниима?
Я вырываюсь из объятий Кайло, и он тут же хватает меня за рубашку, надуваясь, когда я шлепаю его по руке и встаю. Билл хмурится. Ему не нравится, что я нависаю над ним.
— Что вы имеете в виду под зависимыми? — я усаживаюсь на стул рядом с Кайло. — Я не… У меня даже нет постоянной работы. Я получаю посуточную оплату. Что значит, зависимые?
— Возможно в следующий раз вы не будете кусаться направо и налево. Согласно закону все Альфы обязаны заботиться о своих партнерах, традиционное это спаривание либо же нет, и вы не являетесь исключением из правил. Мистер Рен — ваша ответственность теперь.
— И что это значит? — выпаливаю я.
Кайло ухватывается за подлокотник стула и медленно подтаскивает меня к себе. Я продолжаю сердито пялиться на консультанта, пока не чувствую дыхание моей новой пары на горле — и что-то внутри будто щелкает.
Я оборачиваюсь к нему, оскалив зубы и разъяренно шипя. Кайло отшатывается, съеживаясь на своем стуле, вытаращив глаза. Он выглядит напуганным. Меня захлестывает новой волной вины, и я отшатываюсь, прикрывая ладонью рот.
— Я всего лишь юридический консультант, мисс Ниима… но советую вам обратиться и к семейному консультанту. Пока вы не навредили кому-нибудь.
Охранник позади нас подступает ближе. Я киваю, все еще прижимая ладонь к губам, не в силах посмотреть Кайло в глаза. Да что со мной не так?
Билл снова проходится по процедуре заявления на “добавления”, а меня уже безостановочно подташнивает. Не знаю, как у кого-то может быть больше одного Омеги, потому что я сейчас чувствую, как Кайло вовсю расстраивается, что разозлил меня, и от чувства вины хочется зарыдать. Дрожащей рукой я подписываю какие-то бумажки, и слезы капают на страницы.
Билл вздыхает и рвет их:
— Давайте попробуем снова.
Я почти не читаю то, что подписываю, но все это выглядит ужасно зловеще. И это навсегда. Медицинская страховка. Взыскание долга. Если у него был долг, он автоматически переходит ко мне. Пожалуйста, пусть у тебя не будет долгов.
— Вы обязаны проживать в пределах ста миль от своих Омег.
— Вы обязаны отслеживать и контролировать все циклы течки Омег или обеспечить медикаментозную замену.
— Вы обязаны предоставить жилье, одевать и кормить каждую Омегу, которую берете. Если же вы не сделаете это, ваша зарплата будет вычтена в пользу государственной системы социального обеспечения.
Голова кругом идет. Мне плохо. Я вроде как киваю, потому что не знаю, что еще делать, охреневшая от всего. Не могу поверить, что укусила его. И чем мы оба, блядь, думали?
Я отваживаюсь глянуть на Кайло, а он пялится на меня все с той же пьяной улыбкой на лице. В груди все теплеет, когда наши взгляды встречаются, и он осторожно ведет пальцами по подлокотнику стула, а потом гладит меня по руке. Он устал. Мы избежали семинара, но я не знаю, понимал ли он вообще, какова будет альтернатива.
А что, если он встретит кого-то еще? Или я встречу? Все станет куда хуже, если с кем-то из нас такое произойдет.
— За мистером Реном наблюдались неоднократные побеги с семинаров и несколько мелких нарушений законов. Частая практика среди мужчин Омег, но за таким нужно приглядывать.
Я сжимаю губы, чтобы не заплакать, и прочищаю горло, пока Кайло снова осторожно приближается ко мне.
— Законов? — хриплю я.
Билл кивает, принимаясь листать папку, полную бумаг и вырезок. На всех них вверху написано РЕН, КАЙЛО или СОЛО, БЕНДЖАМИН.
— Мелкое воровство в четырнадцать, — он проводит узловатым пальцем по листу бумаги, щурясь. — Все остальное, похоже, обвинения в нежелании принимать одно из его лекарств. Люпролайд. Несоблюдение требований обычно заканчивается регистрацией в качестве сексуального преступника, но он был несовершеннолетним и согласился на лечение после того, как ему исполнилось восемнадцать.
— Можете посмотреть, что он украл?
— Похоже на… — он делает паузу. — Сернистая известь и соляная кислота, — прежде, чем я успеваю сообразить, для чего это все, Билл подсказывает. — Скорее всего, это была попытка самоубийства. Здесь указано, что у него их было несколько.
Я быстро встаю, качая головой. Нет. Нет, нет. Больше ничего не хочу слушать.
— Мы уходим, — я говорю, поднимая Кайло на ноги. — Это все? Еще где-нибудь подписать?
— Это все. Приглядывайте за ним.
Я коротко киваю и выбегаю из комнаты, пока мне еще чего-нибудь ужасного не рассказали. Все это дерьмо не мое дело, но теперь, когда я знаю, мне до смерти страшно. Поверить не могу, что я его укусила. Билл относится к Омегам как к скоту, и я облажалась.
Лея ждет нас в конце коридора, взмахом ладони отпуская человека, с которым до этого разговаривала. Я изо всех сил стараюсь не плакать, и она хмурится, наклонив голову.
— Все в порядке? — спрашивает она.
— Нет. Неа, — я качаю головой и скрещиваю руки на груди, избегая ее взгляда. — Этот чувак только что вывалил на меня тонну дерьма, которое я не понимаю, а еще все те ужасные вещи, которые я никогда не хотела узнавать… и я рявкнула на Кайло! Как на собаку, — я растираю лицо, вся содрогаясь. — Я чувствовала, как страшно и плохо ему было, и от этого так больно.
Мимо нас проходят люди, сворачивая куда-то в другой коридор. Потолки такие низкие, и все давит, вызывая клаустрофобию. Ненавижу это.
Лея вздыхает и хлопает меня по плечу.
— Пойдем. Нам нужно позавтракать. Я принесла вам обоим чистую одежду, если сначала хотите переодеться.
Я шмыгаю носом. Кайло снова наклоняется и зарывается лицом в мои волосы, но я чувствую себя слишком виноватой, чтобы наехать на него снова. Лея задерживает взгляд и закатывает глаза, жестом указывая мне идти за нею.
— С ним все будет в порядке. Скорее всего, вырубится прямо за столом и даст нам немного времени поболтать, — она брезгливо взмахивает ладонью и уходит вперед. — И не нужно расстраиваться, когда ставишь их на свое место, милая. Омегам нужна дисциплина.
Я поднимаю глаза на Кайло, а он уже смотрит на меня. Только больше не улыбается, просто смотрит, не отрываясь, и жар ползет по загривку, заполняя грудную клетку. Ощущения другие в этот раз, и я вздрагиваю. Он облизывает губы, и сердце екает в груди. Похоже, он собирается сказать что-то романтичное. Вот так это чувствуется.
Он наклоняется ко мне и шепчет:
— А у меня все еще стояк.
Я морщусь, а он начинает ржать. Вся красная от стыда, я хватаю его за руку и тащу по коридору. Боже, скорее бы он опять стал злым мудилой.
========== 24: Aspirin ==========
Лея отвозит нас к той же закусочной, куда мы с Хаксом ходили за завтраком. Кажется, будто с тех пор прошла целая вечность, хотя на самом деле не больше двух недель.
— Возьмем еду с собой, — говорит она, паркуясь у входа, и осуждающе вздергивает брови. — Да, так лучше всего.
— Мы можем переодеться, — предлагаю я.
— Нет, нет. У вас двоих выдалась долгая ночь, и вам нужно быть дома вместе. Я вернусь через пару минут.
Она оставляет меня сидеть на заднем сиденье своего гигантского Лексуса с полубессознательным сыном, прижавшимся к моему плечу и бормочущим что-то мне на ухо. Его неразборчивый лепет смешивается с тихим воркованием. Наверное, он еще не проснулся.
Я изучаю руки, сложенные на коленях. Страшно возвращаться обратно в его квартиру. Я бы предпочла какое-то время побыть среди людей, чтобы не загоняться по поводу того, что произошло и брать на себя ответственность за это. Кайло — взрослый мужчина, и я не собираюсь нянчиться с ним. Он не говорил мне о том, что такая херня случится после спаривания.
Но я боялась, что меня отправят на семинар; так что сделала бы все это несмотря ни на что. И я не то чтобы злюсь на него, но по факту просто почти не знаю. Мне дико не комфортно и странно чувствовать все его случайные эмоции, ведь мы познакомились всего месяц назад. Я нарушаю личные границы, как сильно он бы мне ни нравился и как бы ни нравилась ему я.
Меня придавливает виной, и то, что он ведет себя не так, как обычно, не помогает. Мне хотелось быть Бетой, не лезущей на рожон. Смешаться с толпой и все такое.
Я пялюсь на регистрационный браслет. Теперь не смешаешься. Не спрячешься, не сбежишь. Люди всегда будут знать, кто я такая.
Лея возвращается через пару минут с двумя пакетами с едой и картонкой с кофе. Я хочу выйти, чтобы помочь ей, но Кайло обхватывает меня за бедра и утыкается носом в шею. Его губы блуждают по моему горлу, влажные и жадные, и я краснею.
Внезапно вода брызжет мне на шею. Лея, усевшаяся на водительское сидение и обернувшаяся к нам, пшикает на своего сына водой из пульверизатора. Он отшатывается от меня, шипя, и забивается в угол машины. И смотрит на мать сквозь полуприкрытые веки, вяло рыча.
Она вздыхает, отворачиваясь:
— Точно не знаю, что ему дали, но полагаю, это был не просто люпролайд. Я заставила одного друга взять кровь на анализ.
— С ним все будет хорошо? — спрашиваю я.
— Да, ему просто нужно поесть и проспаться, — она разглядывает меня через зеркало заднего вида. — И тебе тоже, Кира.
Я глуповато улыбаюсь. У-у-упс.
Лея смеется и пожимает плечами, заводя мотор и выезжая с парковки. Кайло неуверенно подается ко мне, прижимаясь и пряча лицо у меня на шее, и сграбастывает за бедро так, словно собрался усесться на него.
— Я тут же разузнала все о тебе, — говорит она. — Он думает, что мне плевать, но это не так, даже если я и люблю время от времени приложиться к бутылке хорошего вина.
— Мы тогда не… не встречались.
А еще она тогда не просто “приложилась”.
— Да, я так и подумала, — Лея поудобнее пристраивает пакеты на соседнем сиденье, и на ее руке блестит кольцо. — В любом случае, у него и так была тяжелая жизнь. И я не могла позволить, чтобы кто-то еще причинил ему боль, так что хотела, чтобы ты поняла, во что ввязываешься… хотя, как вижу, тебя это не остановило.
Кайло ровно и тихо дышит мне в шею. Уже заснул, и все эти странные ощущения поутихли.
Я кручу браслет на запястье и нахожу вторую пластинку с именем Кайло и датой его рождения. Мне всегда хотелось браслетик-оберег, еще с детства, но…
— Его карьере тоже ничего не угрожает.
Я киваю. Фух. Он бы взбесился.
— А у меня… будут неприятности? — мямлю я.
— Нет, с тобой все будет в порядке. Такие вещи случаются, и университет вряд ли захочет навлечь на себя мой гнев из-за всего произошедшего. Так что он просто вернется в МТИ после окончания семестра: никаких проблем или обвинений.
— Оу. Окей.
— Он был всего лишь приглашенным на семестр профессором, милая. Так что на его карьеру это не повлияет.
На самом деле, я в этом не уверена.
Мы подъезжаем к квартире Кайло после обеда. На улице холодно, никто из нас не одет по погоде, так что я спешу наверх вместе с Кайло, а Лея говорит, что подойдет через минуту. Люди разглядывают нас через окна или с крыльца. Наверное, все еще не отошли после вчерашней сцены.
Внутри все слегка перевернуто, но крови повсюду, как мне представлялось, нет. Я поднимаю с пола лампу, рамочку с фотографией, а Кайло молча бредет по коридору в свою спальню. С тех пор, как он меня уведомил о стояке, стал вести себя тихо, так что мне показалось, что он наверняка устал.
Но горло сдавило намертво, хотя я уже свое все выплакала. Так что, скорее всего, это его ощущения, и, пока я передвигаю стол, соображаю, что расстраиваюсь, потому что расстроен он.
Из душа доносится шум воды, когда в квартиру заходит Лея и принимается выкладывать еду из пакетов на обеденный стол. Я быстро переодеваюсь в спальне Кайло, просто потому что не хочу ходить в окровавленной одежде до того, как приму душ сама, и умываюсь в кухонной раковине. Теперь мне получше.
— Он будет злиться, — непринужденно сообщает Лея, усаживаясь за стол.
— Он сам сказал мне укусить его, — я опускаюсь на стул, все время тревожно поглядывая через плечо на коридор. О да, Кайло точно будет в бешенстве. — Я ни за что бы не укусила его, если бы знала обо всех этих вещах. Или если бы он не захотел.
— Ты сделала бы это независимо от того, что бы он сказал. Это у тебя в крови.
— Нет у меня ничего “в крови”, — отрезаю я.
Лея жмет плечами.
Я жду, когда Кайло присоединится к нам, но он не приходит. Дверь в ванную открывается, а затем в глубине дома хлопает другая. Он снова прячется в спальне.
Я рассматриваю яичный сэндвич, сцепив вспотевшие пальцы в замок. Я должна дать ему побыть одному или пойти поговорить с ним? Когда я только укусила Кайло, меня оторвать не могли, а теперь вот боюсь подойти и посмотреть ему в глаза. Он точно будет чертовски зол. И, вероятно, обвинит меня во всем, разрушит ту хрупкую связь, что образовалась между нами.
Лея всплескивает ладонями и вздыхает:
— Что ж, мне пора домой. Я оставлю тебе номер консультанта.
— Уже уходите? — я блею еще более жалко, чем обычно.
Она похлопывает мне по руке и, встав, протягивает визитную карточку: АМИЛИН ХОЛДО, MD. Бета.
— Вам двоим следует поговорить и побыть наедине какое-то время, — мягко говорит Лея. — Мое присутствие здесь, к сожалению, только усилит его недовольство.
— Но вы его мать… и вы Альфа.
Лея направляется к двери и я быстро встаю, надеясь хоть как-то убедить ее остаться. Я не знаю, что сказать Кайло. Он же взбесится.
— Я была так занята попытками защитить всех остальных, что из меня не получилось хорошей матери, — она стоит ко мне спиной, перебирая ключи в пальцах. — Меня всегда что-то отвлекало. Так что он не захочет меня слушать.
И прежде, чем я успею сказать еще хоть что-то, она уходит, захлопывая за собой дверь, оставляя меня одну у стола.
Пять минут я не могу двинуться с места, и руки дрожат, когда я начинаю задвигать стулья, Леи и свой, пытаясь не заплакать, а потом выбираю сэндвич и апельсиновый сок, чтобы отнести их Кайло в знак примирения. Пожалуйста, только не злись. Я не знаю, что буду делать, если он взбесится. Господи боже.
И снова я худшая из Альф, вообще существовавших в этом мире, на дрожащих ногах направляюсь по коридору, чтобы поговорить с Омегой. Моим Омегой. Этот мир сошел с ума, позволяя мне владеть кем-то, но мозг перещелкивает в другое,собственническое состояние. Мой.
Кайло это не понравится. Уверена, он уже в ярости от перспективы принадлежать и повиноваться Альфе, потому что он ненавидит нас, а еще теперь у него никогда не будет никого, кроме меня. Это же не какая-то там татуировка, которую можно удалить или прикрыть одеждой. Мне только пару месяцев как исполнилось восемнадцать, а у него уже несколько ученых степеней, и…
Я его действительно недостойна.
И все же я стучу в дверь. Мне никто не отвечает, так что я прочищаю горло и хрипло зову его по имени.
— Кайло? — я колеблюсь. — Я принесла тебе поесть. Тебе нужно что-нибудь съесть, — назад, вали отсюда… — Если хочешь. Но ты не обязан. Я могу просто оставить это…
Дверь открывается, и я испуганно отступаю назад. Глаза Кайло красные, но лицо безэмоциональное. Он успел переодеться в черную футболку и спортивные штаны вместо прошлой одежды. Мокрые волосы повисли вдоль лица, но кончики ушей торчат из-под них.
Я предлагаю еду, старательно отводя взгляд от укуса на его шее:
— Прости. Знаю, ты наверняка сердишься…
— Я не сержусь, — он толкается языком в щеку изнутри, разглядывая меня. — А разве ты не злишься?
— …нет? В плане, я понятия не имею, что делаю, и, наверное, немного… ладно, охренеть как на взводе, но… — я хмурюсь. — С чего бы это мне злиться?
Кайло с минуту изучает мое лицо так, будто не верит словам. Я медленно поднимаю брови. Ну давай, я жду.
— Я знал, что это случится, — признается он после короткой паузы, но не отводит взгляда. — Я знал обо всех юридических последствиях.
— Ну… у нас не было особого выбора, тем более, что Сноук увидел мои клыки.
— Я знал о последствиях прекращения люпролайда, но все равно сделал это, потому что боялся, что ты уйдешь от меня.
Я моргаю. Оу. Уйду.
Наконец Кайло отводит взгляд в сторону и кивает:
— И я знал, что ты Альфа с того момента, как мы встретились, но боялся, что кто-то другой заберет тебя, если я ничего не сделаю. Или тебя увезут насовсем. Я все это знал и все запланировал, а теперь, когда так и случилось, могу только предполагать, что ты злишься.
— Но… ты ведь давал мне суппрессанты.
— Только, чтобы ты снова возвращалась за ними ко мне. И так я мог приглядывать за тобой, — он рассеянно трет укус на шее и смотрит в окно. — Я думал, что смогу прекратить принимать лю и быть в достаточно хорошей форме, чтобы начать отношения со своей восемнадцатилетней студенткой. Но в глубине души я знал, что долго это не продлится.
— Но все же было хорошо, — настаиваю я. — Тебя просто накачали чем-то, что вызвало течку.
— Это не имеет значения.
— Нет, имеет, — рявкаю я. — Ну да, ты не хотел принимать лекарство, от которого тебе становилось хреново, и не хотел, чтобы я сбегала. Подумаешь. Ты как-то не сильно похож на гребаного Казанову. Ты меня до смерти бесил, а я все еще тут. Ну и мне правда неоткуда было брать суппрессанты; кроме как у одного жалкого придурка.
Кайло оторопело моргает, уставившись на меня словно сыч. Я фыркаю и впихиваю еду ему в руки, злясь из-за этой стремной нужды в самобичевании, и бормочу, что тоже собираюсь принять душ.
Вымыв волосы, я чувствую себя намного лучше и щедро намыливаюсь гелем для душа, принадлежащим Кайло, чтобы избавиться от запаха тюрьмы. Я вытираю волосы, чищу зубы и переодеваюсь в одежду, которую мне принесла Лея: футболка, джинсы, ничего особенного. Понятия не имею, откуда она это все взяла.
Но так хорошо быть чистой. Я еще раз умываюсь, потому что глаза до сих пор опухшие от слез, правда это не сильно помогает. Ну и хрен с ним. Кайло тоже выглядит дерьмово, так что, по крайней мере, выделяться не буду.
Только я выхожу из ванной, как он прислоняется к стене напротив, сцепив руки за спиной. Я бросаю на него косой взгляд, но молчу.
— Так ты не злишься, — говорит он.
— Нет. Просто нервничаю, — я скрещиваю руки на груди, останавливаясь. — Вся эта юридическая херня меня просто с ног сбивает. И запутывает. Я не предполагала, что все будет именно так.
— Ну, тебе точно нечего беспокоиться, что я брошу свою работу.
— Я знаю. Просто это все слишком.
Такое количество юридической ответственности просто подстегивает меня брать руки в ноги и бежать или прятаться. Ответственность — это вообще не мое.
Кайло кивает. Я больше не чувствую его эмоций, как раньше, но я и не пытаюсь. Неправильно лезть в чужие мысли. А еще он очень скрытный человек, так что уверена, ему бы этого не хотелось.
— Я не против, если ты возьмешь других Омег, — выпаливает он. Кайло вглядывается в меня, а затем быстро отводит глаза. — Но не хочу с ними встречаться, если это возможно.
— А что насчет тебя? Я же прокусила единственную оставшуюся у тебя железу.
Он пожимает плечами и постукивает ногой, все еще избегая моего взгляда. Да, уверена, он тоже об этом в курсе.
Но я не хочу никого другого. Только его. Я просто боюсь, что это я ему не подхожу, и потом он разочаруется в своем выборе, и во мне, и во всем остальном.
Большим пальцем я тру пластинку на браслете:
— Я больше никого не хочу.
Кайло дергается.
— Я тоже.
Сердце заходится в груди, и я киваю, стараясь не смотреть в его глаза. Круто. Ужасно приятно знать это. И я точно уверена, что он говорит правду, потому что в груди снова возникает то самое странное тепло. Оно расползается по всему телу, от макушки и к ногам. Кажется, это любовь или что-то вроде, пока не уверена.
Кайло тянется к моему браслету, поворачивая запястье так, чтобы видеть пластинку поменьше, прикрепленную к звеньям, с его именем на ней.
— Нам нужно пойти поспать, — нежно бормочет он, водя пальцем по выгравированным буквам. — Даже если мы угробим на это субботний день.
Да уж, но я с ним согласна, потому что чертовски устала. Я киваю, и он целует меня в макушку, уводя за собой в спальню.
========== 25: Streptokinase ==========
Я просыпаюсь от звука чьего-то смеха. Я в кровати Кайло, одна, вся сонная, пускающая слюни. Я проспала очень много. Будто целую вечность.
Я тру глаза и щурюсь, переворачиваясь на спину. Кажется, он разговаривает с… Хаксом, так что все вроде бы в порядке. Хотя мне настолько непривычно слышать смех Кайло, что я тут же сажусь в постели и вытираю рот. Что-то не так.
Я выползаю с кровати и иду к ним на дрожащих ногах и сонно моргая. Их болтовня доносится из гостиной, но сначала я захожу в ванную, чтобы почистить зубы и умыться. Не хочу выглядеть как пещерная женщина.
Покончив с умыванием я захожу в гостиную, обхватив себя руками и дрожа от холода. Хоть теперь он может переехать из этой помойки, раз уж мы пара? Очень на это надеюсь.
Кайло уселся на диване, а Хакс напротив, на стуле. На Хаксе вырвиглазный оранжевый спортивный костюм и золотая цепочка, а Кайло разоделся так, словно хоть сейчас готов идти на работу. Он уложил руки над спинкой дивана и, когда Хакс машет мне, тут же оборачивается.
Кайло улыбается, темные глаза оглядывают мою пижаму. Пришлось взять одну из его футболок и пару баскетбольных шорт. Мне они ужасно велики.
— Смотри-ка, кто наконец проснулся, — говорит он, подзывая к себе ленивым движением кисти. — Хочешь что-нибудь на завтрак?
Я пожимаю плечами и качаю головой. Слишком сонная, нужно еще пару минут, чтобы окончательно проснуться.
Кайло поднимает руку, чтобы я могла уместиться под нею, и я прижимаюсь к нему с той стороны, где оставила метку на его горле. Мне холодно, а еще я злюсь, что он не разбудил меня, хотя наверняка он просто пытается быть милым, вот и все. Я щемлюсь еще ближе к его груди и поджимаю ноги под себя. Не будь тут Хакса, наверное, просто бы полезла к нему на колени.
Кайло обнимает меня за талию, удерживая на месте, и я на автомате, даже не соображая, что делаю, принимаюсь покусывать его шею. Мне это кажется самой правильной вещью на свете и приносит долгожданное облегчение, все равно что расчесать зудящее место. Его ладонь проходится по моему телу и стискивает за ягодицу.
Хакс цокает:
— Как бы мне ни хотелось остаться и посмотреть, как вы будете лезть друг на друга, словно дикие животные, я все же пойду навещу Фазму.
— Она так просто здоровается, — мурлыкает Кайло, и его горло вибрирует под моими губами. Он обхватывает меня за затылок. — Правда, Рей?
Я стону.
Хакс вздыхает, и я замечаю, как он качает головой, вставая и направляясь к выходу. Он бормочет, что позвонит попозже, и, как только входная дверь за ним захлопывается, Кайло тут же перетаскивает меня к себе на колени.
Он обхватывает мое лицо своими здоровенными ладонями, заглядывая в глаза, а затем наклоняется и целует. Я перекатываю его нижнюю губу зубами и хватаюсь за рубашку, елозя на коленях и пытаясь прижаться еще ближе. На вкус он как кофе — и еще немного сигареты. Нет, ему правда нужно бросить курить.
Поцелуи не прекращаются, пока он комкает низ футболки в кулаках и начинает тянуть ее вверх. Я обхватываю ладонями его лицо, напористо отвечая на поцелуй, и Кайло стонет, отстраняясь назад и напоследок целуя в уголок рта. А затем снова тянет футболку.
— Руки вверх, — нетерпеливо требует он.
Ой. Упс. Я слишком возбуждена и подаюсь назад так быстро, что чуть не падаю с колен, хорошо, что он успевает меня поймать, и мы тихо смеемся. Кайло прячет лицо в изгибе шеи, целуя горло, и задирает футболку все выше. Остается только цепляться за его бицепс и вздрагивать, когда он нежно сграбастывает мою грудь. Кожа на ладонях такая теплая и грубая… мне нравится. Очень нравится.
Затем прикосновение размыкается, и он нетерпеливо сдирает с меня футболку, выбрасывая ее куда-то за диван. Я слегка смущаюсь, но это всего на пару секунд: потому что Кайло тут же подается вперед, облизывая сосок, а затем засасывая влажными губами. Твою мать. Я запускаю пальцы в его густые волосы и вздыхаю ужасно громко и неприлично.
Он посасывает ритмично, кружа кончиком языка вокруг соска и надавливая, и толкается бедрами. Я понимаю, что намертво застыла, так что оживаю и принимаюсь ерзать на нем, чувствуя под ягодицами член, и Кайло удовлетворенно вздыхает.
— Хорошая девочка, — бормочет он. Шлепает по заднице, а затем стискивает обеими ладонями. — Вот так.
Я прижимаюсь к его груди и продолжаю тереться о член, вперед и назад, круговыми движениями, пока Кайло не теряет остатки терпения и стаскивает с меня шорты. Они летят вслед за футболкой, а он откидывается назад, на спинку дивана, облизывая губы, и его темные глаза жадно проходятся по моему телу. Он все еще полностью одет, с обувью и всем остальным, а я в одних трусиках. И это ужасно несправедливо.
— Ну давай, — воркует он, мягко обхватив меня за бедра. Большие пальцы вырисовывают круги по коже, а взгляд из-под полуопущенных век такой голодный. — Я хочу посмотреть.
Я немного нервничаю, но куда больше возбуждена, так что не сильно смущаюсь, принимаясь снова елозить по здоровенной выпуклости в его штанах. Пальцы на ногах поджимаются, и дыхание учащается. Я впиваюсь ногтями в его грудь и немного откидываю голову назад, позволяя Кайло лучше разглядеть меня. Мне не страшно, и бежать наутек не хочется, как это обычно бывает, стоит нам начать обжиматься, а еще жутких вампирских клыков, к счастью, тоже нет. Как же хорошо наконец расслабиться.
И так, как мне очень хорошо, я довольно быстро довожу себя до оргазма. Мышцы внутри сжимаются, и я хныкаю, отводя взгляд, потому что смотреть Кайло в глаза было бы странно, но, к счастью, он просто притягивает к своей груди, так что бояться нечего. Он стискивает меня и стонет, стоит только прижаться ртом к его железе. Пахнет так хорошо — я присасываюсь еще сильнее и кончаю, извиваясь на его бедрах. Я содрогаюсь от наслаждения и зажмуриваюсь. Блядь.
Я обмякаю на груди Кайло, когда напряжение уходит, все еще тяжело дыша ему в шею. Ноги дрожат. Это было что-то.
Кайло снова шлепает меня по заднице — в который раз за сегодня — и с силой целует в висок. Странно, но я вымоталась. Не знаю, хватит ли меня еще на один петтинг сегодня. До завтра так точно все.
— Рей, — он стонет, дразня. — Ты только что проспала четырнадцать часов подряд.
— Мгм.
Он оставляет поцелуй на щеке и тянется к ремню. Я немного оживляюсь. Мне же так и не удалось посмотреть на его член, и все еще ужасно, ужасно интересно, как он выглядит.
— Хочу чувствовать тебя, — от скрипа ремня у меня пульс учащается. Теплое дыхание щекочет кожу, и Кайло мягко бодает меня в висок, а затем целует. — Ты ведь будешь хорошей девочкой и позволишь мне делать все, что я захочу.
Я киваю, и он кивает в ответ, целуя в шею с большим напором, и расстегивает брюки. Насытившийся мозг Альфы лишь слегка обеспокоен его действиями, так что я все еще лежу на его груди.
А затем Кайло кусает меня за шею.
Я сжимаюсь, тут же вздергивая верхнюю губу, издавая тихое предостерегающее рычание. Кайло стискивает зубы изо всех сил; не до крови и железу не прокусывает, но он определенно пытается доминировать, и от этого я вся вскидываюсь. Извиваясь на его коленях, я снова трусь о костяшки пальцев, обхвативших член.
Кайло убирает руку, и я чувствую, как он направляет его между моих бедер, горячий и твердый и… бугристый? На мне все еще только трусики, так что чувствуется куда лучше, чем обычно. Я напрягаюсь, позабыв о том, что еще злюсь. Ого.
— Хорошая девочка, — хвалит меня Кайло безумно сексуальным, хриплым и низким тоном. Пальцы проскальзывают под резинку трусиков и наматывают ткань на кулак. — Тебе же нравится мой член, да?
Я киваю, вздрагивая, когда Кайло рвет их на бедре. То же самое ему приходится проделать и с другой стороны, и я смущенно прячу лицо у него на плече, краснея. Все хорошо.
Кайло вдыхает запах моих волос, обхватывая бедра ладонями и двигая на себя, пока мы не соприкасаемся, горячая кожа к коже. Его член толще, чем я думала, и весь бугристый.
Кайло нервно вздыхает. Он держит меня за бедра, хотя ладони все возвращаются к моей заднице, словно примагниченные, а затем резко толкает на себя, заставляя проскользить по коленям вперед. Благодаря влаге, которой больше, чем я думала, ему почти сразу удается насадить меня на себя, головка члена надавливает на вход, и мы оба замираем.
Мысли спутываются. Кайло еще немного толкается, но не сильно. Будто пробуя.
— Ты такая теплая, — шепчет он. Пальцы стискивают бедра, снова надавливая, потихоньку.
Я нервно киваю. Я же не забеременею от предсемени? Альфа женщины же вроде обычно бесплодные, да?
Кайло сглатывает, и кадык ходит ходуном, но он не толкается дальше, просто сжимает за бедра, удерживая на месте. Мысли пускаются вскачь, и все затмевает беспокойство от того, каким должен быть первый раз — в первый раз ведь лучше в кровати? И он ведь должен быть романтичным и все такое? Или я просто накручиваю себя из-за нервов?
Кайло вздыхает. Он надавливает чуть сильнее, но я не останавливаю его. Сердце колотится как бешеное. Может, хватит уже накручивать себя. Мне же нравится это. Не нужно портить момент.
Я неуверенно подаюсь бедрами вперед, помогая, и Кайло резко втягивает воздух сквозь зубы. Он мягко напирает на меня плечом, заставляя выпрямиться. Я прижимаю ладони к его груди, чувствуя, как голова идет кругом, когда он принимается целовать меня, перекатывая бедрами и проникая глубже; все происходит так быстро, одновременно волнуя, и пугая. Это же засчитывается как секс? Даже если это прелюдия, я уже точно больше не девственница.
— Блядь, — вздыхает Кайло и сдавленно стонет. Он целует меня и рвано вздыхает снова, замолкая.
Я чувствую то же самое, зажмурилась, все еще вцепившись в его рубашку так, что пальцы липкие от пота. Это не так больно, как все говорят — я чувствую давление, как его член растягивает меня, но мне не больно. На самом деле даже хорошо. Я двигаю бедрами, привыкая к странному ощущению члена внутри меня, когда Кайло резко насаживает меня на себя.
Он заполняет меня целиком, и я задыхаюсь, будто в горле поселились бабочки. Кайло ругается, ладонями обхватывая меня за талию, словно не знает, куда еще их деть, и прячет лицо в изгибе шеи. Член дергается, и меня прошибает от мысли, что он внутри меня, заставляя нервничать.
Мне так жарко, немного щекотно, и, твою мать, до чего же хорошо — Кайло пробует двигаться, мелкими толчками, и ощущение шпор по всей длине члена быстро доводит меня до грани. Он дышит мне в шею, легонько покусывая, и я тихо рычу.
— О боже… о боже… — он перекатывает кожу между зубами, и там точно будет засос. Руки, вцепившиеся в мои бедра, дрожат. — Хорошая девочка… такая… тугая, — Кайло прикусывает шею рядом с отметиной и делает несколько глубоких вдохов. Голос становится глубоким и резким. — Ведите себя хорошо, мисс Ниима.
По спине проходятся мурашки, мне нравится, что он не может мыслить здраво сейчас, а приказы, как обычно, так возбуждают. Мысли путаются: хочу испытать его; хочу, чтобы он заработал это право. Хочу, чтобы он пригвоздил меня всем своим телом к полу в спальне, приказывая быть послушной девочкой, и трахал, даже если я буду рычать и скалить зубы в ответ. Чтобы стиснул горло своей здоровенной ладонью. Согнул над столом.
Может, сейчас для этого не самое подходящее время. Но в следующий раз точно. Да.
Кайло шлепает меня по заднице:
— Я в тебя кончу. А ты будешь хорошей девочкой… — он возвращает себе дыхание и продолжает, обхватив меня за челюсть. — Ты будешь хорошей девочкой и позволишь мне в тебя кончить. Ведь так?
— Да, — я хриплю, кивая в ответ, и сглатываю. — Да, сэр.
— Ты позволишь кончать в тебя, когда мне захочется, — он удерживает меня на месте, медленно вытаскивая член и проходясь шпорами по внутренним стенкам, и заставляя жалобно хныкать в ответ. — Потому что ты моя. Так?
Я киваю еще быстрее, и Кайло рычит, прикусывая меня за челюсть. В основании затылка колет — губа сама вздергивается, и раздражение слегка затуманивает возбуждение. Но Кайло толкается обратно, набирая мучительно медленный темп, и я внезапно забываю обо всем, потому что…
— О боже, — вздыхаю я, — о боже…
Я кончаю, но в этот раз по-другому, ощущения намного ярче и сильнее. Я почти не контролирую себя, подпрыгивая на его коленях и лепеча его имя. Мышцы сжимаются вокруг члена, и с запозданием до меня доходит, что происходит: я повяжу его, а это значит, что Кайло кончит в меня, и меня запрет на его члене. Альфе в мозгу это все кажется ужасно горячей затеей, но я не хочу забеременеть.
Кайло кусает меня, в этот раз сильнее, и насаживает глубже, несмотря на крепкий узел. Член пульсирует, и Кайло дрожит, а я хнычу, чувствуя себя беззащитной — и это поднимает новую волну беспокойства в разуме.
Его губы прижимаются к моей шее, шепча:
— Ш-ш-ш, ш-ш-ш… Все хорошо, малышка. Все хорошо, — рука обхватывает за загривок, и я стискиваю зубы. — Все хорошо.
Я впиваюсь в его нижнюю губу, и Кайло обхватывает меня за горло, оттягивая назад до того, как я укушу его. Я извиваюсь на его колене, прожигая взглядом. Темные глаза полуприкрыты, и он довольно улыбается, щелкая языком и шикая, стоит мне только зарычать.
— Все хорошо, — успокаивает меня Кайло. Средний палец нажимает на железу на затылке. — Ты в безопасности.
Спокойствие наполняет мое тело, густое, словно сироп, обволакивая пеленой. Я стону, все еще немного раздраженная, и прилипаю к его теплой груди. Кажется, он не кончил. Вдруг не может, если у меня получится раньше него.
Я тихо улыбаюсь от ироничности предположения, и закрываю глаза. Ха. Очень смешно.
========== 26: Kallikrein ==========
Меня будит шорох — кажется, что-то упало. Я сажусь в постели, полностью придя в себя, и с меня сваливается покрывало. Голая. В кровати Кайло нет, но я слышу, как он роется в гардеробной, бормоча проклятия себе под нос и снова что-то роняя. Что он там вообще делает?
Будильник на прикроватной тумбочке говорит, что еще только полдень. Какое счастье, что я не успела потратить еще один день на сон. Я тру лицо и быстренько натягиваю одеяло до подбородка, прикрывая наготу. Как будто это так важно. Мы же уже с этим вроде бы расправились.
— Кайло — хрипло зову его я. Черт, голос такой, словно я три пачки в день выкуриваю. — Все в порядке?
Мне почему-то легче от того, что он не стискивает меня в своих объятиях, и еще больше я рада, что не проснулась от того, что трусь о его колено. Как неловко. От одной мысли об этом икры сводит, мое тело просто умоляет меня бежать. Но я в порядке. Я не хочу сбегать. И я счастлива — немного нервничаю, но это вполне себе нормально после своего первого секса. С преподом.
Кайло выглядывает из гардеробной, вопросительно подняв брови, и опирается ладонью на угол шкафа. На нем что, нет рубашки? Кажется, нет.
— Просто кое-что искал, — отвечает он. — Проголодалась?
— Эм… наверное, да, — я нерешительно пожимаю плечами. — Прости, что снова отключилась.
Кайло жмет плечами в ответ. Ага, на нем точно нет никакой рубашки. Я могу думать только о том, как мы занимаемся сексом, и щеки и шея загораются жаром. Ничего это не неловко. Это просто секс. Укусить Кайло было куда стремнее, чем потрахаться с ним. Я же взрослая, Альфа. И могу смотреть ему в глаза после всего.
И все равно отвожу взгляд влево. Я же влезла на него как на дерево. А еще он все звал меня “послушной девочкой”, и я так неприлично стонала. Господи, какой стыд. Можно, я просто… отсижусь пока под кроватью?
— Вы, кажется, нервничаете, мисс Ниима.
Я качаю головой, переводя взгляд в потолок.
— Неа. Все зашибись.
Кайло хмыкает что-то вроде “ага, так ты меня и убедила” и возвращается ко мне в постель. Он усаживается рядом, на самый край кровати — и я торопливо подтягиваю одеяло к самым ушам, чтобы хоть как-то отгородиться от него. Ну и чего я так нервничаю? Вот почему я всегда такая чокнутая и неуклюжая?
Его ладонь прижимается к моим лопаткам, и Кайло наклоняется ближе, целуя меня в плечо. А вторая рука накрывает колено.
— Я искал старое одеяло, оно могло бы помочь, — бормочет он между нежными поцелуями. — Уже тысячу лет как не оставлял ни на чем свой запах.
Я нервно сглатываю, еще немного хрипя:
— Ага, кроме как в моем общежитии.
Он издает тихий смешок. Я улыбаюсь, глядя, как большой палец медленно рисует круги вокруг моей коленки через одеяло.
Он наверняка сейчас набросится — как бы все преграды тщательно разрушены — и кровь стучит в ушах. Мне жарко и тревожно, пальцы, вцепившиеся в одеяло, так и трясутся. Тоже мне проблема. Раньше такого ведь не было. Так что нужно просто расслабиться.
Кайло продолжает медленно целовать меня, от плеча к шее, а затем по линии челюсти. Его ладонь скользит вверх по бедру и останавливается.
— Хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? — спрашивает он.
— Нет… все в порядке, — я сглатываю, пытаясь игнорировать покалывание по коже там, где только что побывали его губы. — Немного нервничаю. Извини.
— Все в порядке. Я так и подумал, — он сжимает мое бедро, выдыхая, и его дыхание щекочет горло, заставляя меня ежиться. — Могу пойти готовить завтрак, если тебе хочется побыть одной.
— Все в порядке. Я знаю, эм… знаю, что ты не… ох…
Разве все не должно быть наоборот? Он кончает, а я нет, и потом я молча злюсь и обижаюсь на него? Так всегда происходит в фильмах.
Кайло утыкается носом в изгиб моей шеи, мурлыкая. Его ладонь проходится по бедрам, промежности и прижимается к животу, отчего по моему телу будто разряд пробегает. Ух.
— Я действительно обещал, что кончу в тебя, — задумчиво произносит он, поглаживая меня, и я дрожу еще сильнее. — Но не думаю, что сейчас самое подходящее для этого время. Нам нужно поесть… и еще я должен найти что-то с моим запахом, чтобы ты расслабилась.
Ага. Звучит здорово.
Кайло тяжело вздыхает, выбираясь из постели, и идет к комоду. Я пялюсь на его широченную спину, всю в шрамах, пока он роется в ящиках и наконец находит серую футболку и баскетбольные шорты.
— Моя одежда может помочь, — он пожимает плечами и закрывает ящик. — Но я не уверен. Никогда не был с Альфа женщиной так долго.
Я быстро киваю и забираю протянутые мне вещи. Кайло целует меня в лоб, а затем выходит из спальни, дав мне возможность наконец нормально выдохнуть. Ладно. Я в порядке. Все нормально. Сейчас поем чего-нибудь и все будет в порядке. Мне действительно не хочется бежать.
Но сложно игнорировать это смутное ощущение паники, пока я одеваюсь. Такое неприятное, оно никуда не девается, даже когда я утыкаюсь лицом в майку Кайло и делаю глубокий вдох. Это абсурд. Не хочу никуда сбегать. Я куда больше, чем мои инстинкты и потребности. Разве суппрессанты не должны с этим помогать?
Я моргаю. Твою мать. Я же ничего не принимала после того укола в подвале.
Я завязываю шорты потуже и даже быстрей положенного несусь на кухню, чтобы попросить у Кайло таблетки. Он все еще бродит по квартире без рубашки, и, прежде, чем он оглянется на меня, я замечаю розовую таблетку рядом со стаканом воды на столе. Слава богу.
— Она не предотвращает беременность.
Кайло стоит ко мне спиной, но, когда я не отвечаю, все же поворачивается.
— Оу, — я хмурюсь и беру таблетку. — Тогда это отстой.
— Беременность у Альфа женщин случается редко, секс триггерит овуляцию, но вероятность того, что что-то произойдет, крайне мала, — его взгляд блуждает по моему телу, а затем Кайло отворачивается обратно к плите. — Можешь принимать гормональные контрацептивы. Решать тебе.
— Ну, я точно не хочу забеременеть. Без обид.
— Ну еще бы. Сразу после окончания средней школы, да еще от профессора, которого знаешь два месяца, это ведь идеальное время.
Он смеется над собственной шуткой и качает головой. Не знаю, что он там готовит, но боюсь подойти ближе.
Я глотаю таблетку и запиваю водой. Почему-то все еще голова кружится — может, от голода. Или из-за того, что проспала почти все выходные?
Меня снова накрывает странным желанием бежать — все тело пульсирует от тошнотворной тревоги. Я закашливаюсь, растирая грудную клетку и морщась. Неа. Нет. Все хорошо. Мне нравится Кайло. Я счастлива с ним тут.
Он снова смотрит на меня, когда я поднимаю взгляд, и у меня дыхание перехватывает — да, он реально пялится.
На сковородке что-то шипит. Кайло рассеянно тычет в еду лопаткой, и от сильного порыва дать деру я чуть не срываюсь с места. Неа, ни за что. Я пялюсь на него в ответ.
— Я очень… — в груди все сжимается, когда я признаюсь. — Я очень хочу… сбежать?
— Знаю. А я очень хочу, чтобы ты попыталась.
Каким-то образом страх перетекает в возбуждение, что, как мне сдается, полный пиздец. Большим пальцем я тру по спинке стула, за который вцепилась изо всех сил. Ни одна из моих эмоций не имеет смысла, и почти больно сопротивляться им, хотя я боюсь того, что произойдет, если я этого не сделаю. Мне ужасно хочется, чтобы Кайло взял и нагнул меня над диваном, но смущает желание бежать прочь.
Кайло отводит взгляд в сторону, прерывисто выдыхая. В воздухе повисает напряжение.
— Я делаю сыр на гриле, — хрипло говорит он, а затем прочищает горло. — Садись.
Я сажусь. Меня трясет, но каким-то чудом удается удержать себя в руках, когда он приносит еду и еще один стакан с водой. Кайло усаживается напротив за столом, ест, избегая моего взгляда, все время хмурясь. Понятия не имею, учится ли он отгораживаться от меня или нет, но сейчас его эмоции уловить не удается, не то что два дня назад. Теперь это лишь смутные вспышки, слишком короткие, чтобы их можно было распознать.
Мы едим молча. Расправившись с завтраком, я допиваю воду и складываю руки на коленях.
— Спасибо, — говорю я.
— Не за что.
Кайло встает и, собрав тарелки, идет к раковине. Я ерзаю на стуле, разглядывая его спину. Ну и что теперь со мной такое, это вообще нормально? Я ведь не чокнутая, если хочу, чтобы он…
Все еще не отрывая глаз от его фигуры, я медленно отодвигаюсь вместе со стулом от стола. Кайло замирает, правда, так и не оглядывается. Это так круто — понятия не имею, откуда во мне это знание, что, если я сейчас встану и сделаю хоть шаг, он тут же бросится за мной в погоню. Разве это не круто?
Он прочищает горло.
— Я понимаю, что ты, наверное, немного в замешательстве — без суппрессантов иногда сложно разобраться в эмоциях. И если хочешь, можем сесть и поговорить, я могу пригласить Хакса, ну или давай…
Я вскакиваю на ноги в долю секунды, и Кайло точно так же быстро оборачивается: зрачки расширенные и челюсть напряжена. От этого зрелища сердце заходится, и я напрягаюсь, собираясь дать деру. Совсем не круто, как мне кажется. И нам стоило бы сесть и поговорить о наших чувствах. Тоже очень правильное решение. Но я бы предпочла, чтобы он трахнул меня снова.
Его нижнее веко подергивается, и пальцы безостановочно сжимаются в кулаки и разжимаются.
Не знаю, что на меня находит, но внезапно напряжение в мышцах лопается словно резинка. И я несусь к двери.
Кайло бросается за мной, как я и ожидала — обхватывая за талию, и мы валимся на пол с такой силой, что кофейный столик дребезжит. Кайло бормочет проклятья, а я извиваюсь, брыкаюсь, издавая угрожающее шипение, словно загнанная в угол кошка, и не даю ему уложить меня на живот. Он сильный. Реально сильный. Всегда забываю, насколько, пока не оказываюсь в его власти.
Щека проезжается по ковру, когда Кайло все же наваливается всем своим весом на мою спину, удерживая на месте. Меня будто раздавили. Я рычу, извиваясь, и Кайло прижимается пахом к моей заднице и раздраженно щелкает языком. Он слишком тяжелый, здоровенный, а еще его рука уже лезет в мои шорты.
— И куда это ты собралась? — воркует он. У него дыхание перехватывает от моего ерзания. — Далеко убежала, а?
— Я хочу, — я тяжело дышу, вздрагивая. — Хочу заняться сексом.
— Знаю. Поэтому ты и пытаешься сбежать от меня.
Кайло немного приподнимается, чтобы стянуть с меня шорты, и я вывинчиваюсь из-под него. Он дает мне ускользнуть и, все еще на коленях, смотрит за тем, как я огибаю диван и останавливаюсь позади него.
— Прости, — выпаливаю я. — Прости.
— За что? — ухватившись за кофейный столик, Кайло встает, уставившись на меня, и его зрачки все еще словно два черных пятна. Как у голодной акулы. — Хочешь, прекратим?
— Нет… неа. Не хочу. Просто это… как-то стремно. Да?
Он качает головой. Ох. Ладно. Хорошо. Очень хорошо. Я еще не успела облажаться.
Кайло по-прежнему не двигается, когда я останавливаюсь с другой стороны дивана. Его грудь быстро вздымается, на щеке дергается нерв. У него стояк — спортивные штаны это отлично подчеркивают.
— Хочешь, чтобы я прекратил? — снова спрашивает он хрипло.
— … нет. А ты… хочешь?
— Нет, — Кайло все еще качает головой, огибая кофейный столик. — Я хочу тебя.
В этот раз я реагирую быстрее, когда он срывается ко мне, но ему удается перехватить меня в коридоре и оттащить обратно в гостиную. Кровь в висках стучит, когда Кайло перегибает меня через подлокотник дивана и вжимается членом в ягодицы, подавляя ерзание и шипение. Его рот прижимается к железе на затылке, и зубы нежно стискивают кожу — сильно, но не больно.
Я вздрагиваю, выгибаясь задницей ему навстречу, и Кайло издает низкий довольный рык. Он стягивает с меня шорты, позволяя им упасть на пол, и его пальцы немного дрожат. А затем обхватывают мои бедра, тянут на себя, и от тихого нежного воркования у меня мурашки по коже бегут.
На секунду Кайло отрывается от моей железы, тяжело дыша, и направляя мои бедра к члену.
— Хорошая девочка. Такая послушная, — губы снова жадно прижимаются к коже на затылке, и с них срывается низкий стон. — Мне нужно… взять презерватив.
Я скулю. Нужно ли? Ведь риск забеременеть крайне низкий.
Кайло дышит мне в волосы. Он все еще в своих штанах и, прижав ладони к моим ягодицам, плавно рисует круги большими пальцами, поглаживая. Такой тяжелый.
— Что? — шепчет он и оставляет поцелуй на железе. — Неужели вы хотите, чтобы я в вас кончил, а, мисс Ниима?
Я киваю. Да. Это так странно?
Его руки убираются прочь с моей задницы. Я слышу шорох ткани, а затем прикосновение горячей кожи к коже и цепляюсь за диванную подушку. Да, да. Да.
— Мне нельзя. Правда, нельзя, — Кайло приподнимает бедра, пристраиваясь ко мне, и рвано вздыхает, начав медленно протискиваться внутрь. — Нам не следует. Это очень… очень плохая идея.
Я чуть-чуть выгибаюсь, принимая в себя головку члена, горячую, толстую, и тут же Кайло толкается глубже. Он тяжело дышит через нос, чертыхаясь и сдерживая стоны. Я не знаю, что ответить, только закатываю глаза и всхлипываю.
— Боже… боже… — наши стоны звучат в унисон, когда он медленно входит в меня, крепко обхватив пальцами бедра. — Я хочу… блядь, я хочу кончить в тебя. Ужасно хочу. Внутри тебя так охрененно.
На его члене есть эти бугорки, шпоры, или как они еще там зовутся, и стоит мне сжаться вокруг него, как я уже извиваюсь, изо всех сил стараясь не кончить. И прикусываю костяшки пальцев, подставляя затылок Кайло. Он прижимается губами к железе, стискивает кожу зубами, удерживая на месте, а затем принимается самозабвенно трахать меня. Каждый раз, когда он отстраняется, шпоры проходятся по внутренним стенкам, вызывая волну покалывания, прокатывающуюся до кончиков пальцев на ногах. Тепло скручивается внизу живота, и я сильнее впиваюсь в костяшки. Не кончай. Не кончай.
Кайло проводит ладонями по моей груди. Дразнит, стискивая соски, и от этого еще сложнее не кончить, так что приходится думать о всяком разном дерьме, чтобы продержаться еще немного. Не хочу, чтобы он не успел снова. Не могу… не могу…
Глаза на лоб лезут, и я приподнимаюсь на цыпочках, еле успевая выдавить из себя “я кончаю”, когда на меня обрушивается оргазм, резкий, такой сильный, что я могу только смущенно скулить.
В этот раз никакого узла — Кайло продолжает трахать меня, еще исступленнее и рвано дыша мне в затылок. Наши тела соприкасаются с неприличным влажным хлюпаньем, и я понимаю, что мои мышцы все еще мягко пульсируют вокруг его члена, хотя оргазм прошел. Это чуждо и странно, но, кажется, Кайло это нравится.
— Рей, — стонет он. — О боже… я сейчас…
Его член немного дергается, а затем с силой толкается в меня. Кайло с силой прикусывает мой затылок, кончая и надежно удерживая за бедра на месте — я чувствую тепло его спермы, разливающейся внутри, и в эту самую секунду мышцы сжимаются, напрягаясь, как раньше. Кайло издает воркование, толкнувшись в меня напоследок еще пару раз, пока еще может двигаться.
На меня наваливается сонливая вялость. Снова. Ресницы дрожат, пока Кайло нежно посасывает брачную железу на моем затылке, и я урчу, подстраиваясь под его воркование. Так хорошо. Приятно чувствовать его тело, прижимающееся ко мне.
Мышцы сокращаются совершенно непроизвольно, стискивая его член, и Кайло отпускает мой затылок, чтобы застонать. И вжимается в меня бедрами.
— Хочешь еще? — выдыхает он.
— М-м-мгм.
Кайло тихо смеется. Он убирает волосы с моего лица и целует в щеку. Его член застрял внутри меня, но он все еще пытается двигаться, подстраиваясь под эти странные ритмичные спазмы узла. И они становятся только сильнее.
Он сглатывает и снова целует меня в щеку.
— Я никогда не думал… — Кайло замолкает и прочищает горло. — Никогда не думал, что найду кого-то, кто поймет меня. Пока не встретил тебя.
— И я, — мямлю я в ответ.
— Рей, ты что, опять засыпаешь?
Я вяло пожимаю плечами. Йеп.
Кайло вздыхает, затем вздрагивает. Я устала. Секс — это тяжелый труд, хотя я вроде бы как просто лежала под ним.
— Я сейчас… — он выдыхает. — Я еще раз… кончу.
— Ладн.
— Я не могу остановиться, пока… пока ты не расслабишься. Не хочу делать это, пока ты спишь.
Уфф. Я стону, и он стонет вместе со мной, потому что снова кончает, прижимаясь губами к моей челюсти и толкаясь изо всех сил, его член дергается внутри меня. Кайло вздыхает и содрогается, пряча лицо в изгибе шеи.
Он наваливается на меня, тяжело дыша.
— Твою… мать.
Влажные, голодные поцелуи проходятся вверх по моему горлу, и Кайло переносит весь свой вес на локоть. Его в буквальном смысле трясет, и меня это слегка напрягает.
— Рей… Рей…
Я вымоталась, тело словно желе, но чувствую, что тон его голоса странный. Нервный. И урчу ему, наверное, это та часть Альфы, которая мне в себе нравится меньше всего, как и гребаные клыки, и Кайло снова утыкается носом в мою шею. Он крепче обнимает меня, и я чувствую какой-то неприятный привкус — кажется, это исходит от него; кажется, это тревога.
Она снует по нашей связи словно паук по паутине, и я моргаю, полностью придя в себя. Ничего подобного я давно не чувствовала, даже во время секса, так что полагаю, это очень сильная эмоция.
Я похлопываю по дивану.
— Давай… давай ляжем.
Кайло удается поднять меня, и мы валимся на диван, все еще сцепленные вместе, смеясь над тем, как это неудобно. Он стягивает одеяло со спинки дивана, и мы устраиваемся под ним. Я спиной чувствую, как колотится его сердце, а потом Кайло снова зарывается носом в мои волосы, обхватив руками за талию. Мышцы сокращаются в новом спазме. Я не могу их остановить.
Я дотрагиваюсь до предплечья Кайло.
— Ты в порядке?
— А есть повод?
Тревога снова просачивается сквозь узы. Я только усугубляю ситуацию. Надо будет поговорить с ним после. Ему не понравится, что я за ним шпионю.
— Никакого повода, — отвечаю я быстро. — Столько эмоций, да?
— …да, — Кайло стискивает пальцы в кулак и нервно выдыхает. — С презервативами так не будет.
— Я могу сесть на противозачаточные, раз уж ты единственный, с кем я буду вообще спать.
На секунду он затихает. Тревога немного слабеет, но я не знаю, с чего Кайло вообще так беспокоится. Я уже сказала, что мне нужен только он.
— Только со мной? — бормочет Кайло.
Главное, не беситься. Он привык, что люди его бросают. Надо быть терпеливой. Альфы терпеливы и знают, как успокоить занервничавшую Омегу. Так что не будь грубой сукой, Рей. Это ты его укусила.
— Только с тобой, — говорю я, пожимая плечами, а затем затыкаюсь, поняв, как пренебрежительно это прозвучало. — Я хочу сказать, мы можем сделать узы постоянными. Если захочешь. Я не давлю. Но я не против. В плане… мне бы этого хотелось, не то что я просто…
— Постоянными?
— Ага. Ну, знаешь, — я снова дергаю плечом, господи, какая же идиотка, ну. — Почему бы и нет?
Кайло стискивает меня в объятиях с такой силой, что я хриплю. И жду ответ, хотя он молчит. Может, просто ошеломлен, хотя не стоит принимать это все на свой счет.
Так что я просто лежу, аккуратно проводя ногтями по его бицепсу, и урчу, когда Кайло кончает снова. Его губы блуждают по моей железе, и пока он нежно посасывает кожу на загривке и обнимает меня, мысли о том, что надо бы скупить весь план Б в аптеке, уплывают прочь.
Не знаю. Из него вышел бы отличный отец, как мне кажется. Такой папочка-наседка, стопроцентно — и до чего же уморительно он будет выглядеть с крошечным, испуганным ребенком, привязанным к его широченной груди. Я практически вижу это воочию: как он заявляется на каждое родительское собрание с целым списком требований, своим пассивно-агрессивно поведением сражаясь с любой чокнутой мамашей. И обрушивая не менее агрессивную любовь на своих непослушных подростков.
Я тихо смеюсь, чувствуя, как Кайло улыбается мне в ответ.
— Что? — бормочет он.
— Ничего. Ничего, — я качаю головой и немного поворачиваю голову, чтобы поцеловать его в губы. — Просто счастлива.
========== 27: Batroxobin ==========
В понедельник утром Кайло высаживает меня у общежития, чтобы я могла собрать вещи до начала занятий. Я подумываю, а не пригласить ли его зайти, но и у него тоже есть, чем заняться. Реальный мир все еще существует, хотя я это как-то не ощущаю последние несколько недель.
По пути к общежитию я получаю сообщение от Роуз, спрашивающей, чем это я занималась все выходные. В колледже уже знают, что Кайло и я стали парой — ну, как минимум технически — но я не знаю, могу ли кому-нибудь рассказать об этом. Лея разобралась с большинством проблем, чтобы мы могли спокойно закончить этот семестр, и под “разобралась” подразумевается то, что она угрожала засудить абсолютно всех за дискриминацию.
Роуз моя лучшая подруга, и я хочу рассказать ей, но не уверена, что это хорошая идея. Чем больше людей знают, тем хуже они будут ко мне относиться.
Я пялюсь нарегистрационный браслет на запястье, пока иду в общежитие. Люди в любом случае будут беситься, когда всплывет, что я Альфа. Это слегка пугает, но я чувствую себя лучше, зная, что у меня есть Кайло, и Хакс, Роуз, а еще Лея, которая всегда может пригрозить подать в суд на весь мир. Я справлюсь.
К счастью, Роуз слишком занята Финном, чтобы трепаться по телефону. Они уже пару дней как в своей поездке. Уехали за день до того, как Сноук заявился в квартиру Кайло, и нас вдвоем увезли оттуда в наш собственный кошмарный отпуск. Она перестала принимать суппрессанты, и они с Финном собираются стать официальной парой, что очень здорово.
Я сажусь на край кровати и перебираю звенья блестящего браслета. Расскажу ей обо всем, когда вернется. Не хочу портить отдых.
***
Занятия проходят нормально. До среды занятий по математике нет, зато есть лекции по западной культуре, биологии, ну и английский. Браслет всегда со мной, но я не собираюсь прятать его. Мне плевать, если кто-то будет пялиться.
Некоторые так и делают. Я чувствую на себе чужие взгляды, пока брожу по коридорам, а еще профессор по биологии, возвращающая мне мою домашку с прошлой недели, застывает, и ее глаза расширяются от удивления. Она неловко улыбается, а кто-то справа от меня принимается шептаться с кем-то дальше по ряду. Да уж, больше с толпой не смешаешься.
К ланчу я пишу Кайло, узнать, как у него там дела. Скорее всего, нормально. Он с этим как-то справлялся всю свою жизнь.
Сегодня 11:47
Эй, как ты?
проверяю домашние работы, так что не круто
как прошел сегодняшний день? были проблемы?
Народ точно пялится, но никто ничего не сказал. 🤷🏻♀️ Я в порядке.
Прочитано 11:50
хорошо. хочешь сходим на ланч
Не могу. Я банкрот, потому что все свободное время торчу с одним парнем
серьезно? ну и урод
Да… … Так что я просто умру с голоду😔
почему бы тебе не зайти ко мне в офис, может, что-нибудь придумаем
Я улыбаюсь и поднимаю глаза, пока набираю текст. Люди проходят мимо. Браслет звякает, когда я пишу.
И что же у вас на уме, сэр?
Доставлено
придёте и узнаете, мисс Ниима
Мы уже тискались в его кабинете, и я совсем не прочь заняться этим снова. Меня очень легко убедить, особенно если речь идет о бесплатной еде.
Так что я направляюсь к офису Кайло, по дороге размышляя о тех временах, когда я шла туда как на казнь, испытывая ужас. Славные были денечки. И я так хорошо отрицала правду.
Я стучусь, и Кайло приглашает меня войти. Я запираю за собой дверь и прислоняюсь к ней спиной, прижав ладони к прохладному дереву. Кайло сидит в своем кресле, руки сцеплены в замок на коленях, а на переносице очки. Сегодня на нем черный галстук и серая рубашка. Черт. Его сегодняшний вид меня заводит.
Кайло вопросительно поднимает брови. Воздух в кабинете вполне сносный, не перенасыщенный запахом Омеги. Кайло снова сел на суппрессанты, только теперь никакого люпролайда. И никаких клыков или желания бежать прочь, когда я в его владениях. Думаю, это потому что теперь он мой.
От вида его помеченной небольшим укусом шеи все во мне так и заходится от удовлетворения. Он не прячет метку, ну или что-то еще в таком роде. Хотя мне казалось, что он захочет ее скрыть. А еще больше я уверена, что он думал, что я буду прятать свой браслет.
— Привет, — глупо говорю я.
Он только слабо улыбается и манит меня к себе указательным пальцем. Я плетусь к его столу, и его улыбка только растет, когда Кайло велит мне подойти еще ближе. Я так и делаю, пока он разворачивается вместе с креслом, встречаясь со мной взглядом. Он опирается локтем на подлокотник и задумчиво трет подбородок, а его взгляд ползет все ниже и ниже по моему телу.
— И что бы ты хотела на ланч? — спрашивает Кайло.
— Что-нибудь дорогое, — вообще-то мне не так важно, но… надо же ловить момент, раз предлагают.
— Вот как?
Я киваю, закусывая губу, чтобы не ухмыльнуться. Ага.
Кайло кивает в ответ. Он тяжело вздыхает, словно я доставляю ему неудобства своими запросами, и щелкает пальцами, указывая на столешницу.
— Нагнись над столом.
На мне леггинсы и толстовка, жалко, что не додумалась надеть платье, хоть и холодно. Вот это было бы очень соблазнительно. Надо запомнить на следующий раз, думаю я, пока торопливо склоняюсь над столешницей.
Кайло встает позади меня и сметает какие-то бумаги и прочую фигню прямо на пол. Он стискивает меня за бедра, заставляя встать поудобнее и вытянуться на цыпочках, а затем его тяжелое тело прижимается к моей спине. Сердце в груди колотится, и я хватаюсь пальцами за другой край стола. Обожаю, когда он не церемонится со мной, не устраивает истерик и не обращается со мной так, словно я хрустальная.
Когда он целует меня в шею, тревога возвращается, и я пытаюсь оттолкнуться от него бедрами. Кайло трется членом о мою задницу, тяжело вздыхая.
— Хорошая девочка, — бормочет он и убирает руку, сражаясь с чем-то позади меня. — Открой свой рот немного.
Я делаю все, что он мне говорит и — твою мать — к моим зубам прижимается полоска галстука. Кайло затягивает узел кляпа, чтобы тот держался крепко, не так чтобы намертво, но с меня не свалится. И я чувствую, как пальцы цепляются за резинку леггинсов, сдергивая одежду вниз, к лодыжкам. Наверное, в таком месте лучше полностью не оголяться.
Меня это заводит. Я сильнее выгибаюсь, балансируя на цыпочках, и слышу, как звенит пряжка расстегиваемого ремня. Дверь заперта, но кто угодно может запросто нас услышать, если не будем вести себя осторожно, и это ни к чему хорошему не приведет.
Кайло снова целует меня в шею, грубо покусывая, посасывая кожу, и его частое дыхание обжигает кожу. Он обхватывает меня рукой, устраивая ладонь на шее и не давая двигаться. Кайло не стискивает пальцы и не душит меня, но внезапно я чувствую себя такой маленькой и беспомощной, отчего меня накрывает волной возбужденной дрожи. Я извиваюсь в его объятиях, сглатывая, хотя во рту все равно полно слюны.
— Я дам тебе все, что захочешь, — его низкий хриплый голос звучит у самого уха, и я всхлипываю, когда он прижимает головку члена к промежности, медленно поглаживая вдоль щели, вверх и вниз, и снова слегка надавливая. — Но вы должны дать мне что-то ценное взамен, мисс Ниима? Как считаете, это честно?
Я впиваюсь зубами в галстук, когда Кайло толкается внутрь меня, всего на дюйм, пропихивая лишь головку члена. Я еще не сильно завелась, но слишком увлечена всем происходящим, чтобы возражать. Кайло отпускает мое горло и стискивает меня в объятиях, навалившись всем телом и уткнувшись носом в изгиб шеи. Я закатываю глаза, чувствуя, как он вбивается глубже, безостановочно работая бедрами, и стону сквозь кляп. Блядь, до чего же хорошо — меня будто распирает, но мне не больно.
Он закрывает мне рот ладонью, шикая, и задерживает дыхание, пока не погружается до упора. Лодыжки сводит от боли, потому что я все еще стою на цыпочках, хотя мне почти плевать: я чувствую все остальное — горячую ладонь Кайло на лице, его рваное дыхание, щекочущее шею, и восторг от ощущения заполненности.
Он тянет руку, как и я ухватываясь за край стола, и продолжает трахать, в тишине раздаются лишь громкие влажные шлепки его бедер о мою задницу. Кайло захлебывается сдавленными вздохами, время от времени пытаясь приглушить мои стоны и скулеж, но больше ничего не говорит. Понемногу я расслабляюсь под ним и закрываю глаза. Не знаю, почему он так расстроен своим членом. Шпоры, проходящиеся по внутренним стенкам каждый раз, когда он вбивается в меня, только усиливают ощущения, приближая к оргазму, как обычно, так что я бы не назвала их недостатком.
Кайло снова обхватывает меня за челюсть и останавливается, только когда его член полностью во мне. Он плавно двигает бедрами, описывая круг, и я судорожно вздыхаю. Господи боже.
— Хочу кончить в тебя, — шепчет он. Я слышу, как он сглатывает, и его голос хрипит. — Весь день только об этом и думал… не могу перестать. Не могу не думать о том, как же сильно я тебя люб…
— Профессор?
По жилам прокатывается холод, и я быстро оборачиваюсь на дверь. Кайло точно так же замирает, так и не договорив; все еще навалившийся на меня всем своим телом, загнавший член, наверное, до самой матки. Мы оба молчим с минуту, пока не раздается тихий стук в дверь. Твою мать, кто-то там снаружи…
Кайло снова закрывает мне ладонью рот, и тут мне совсем не хочется возражать. Я быстро моргаю, но все равно не вижу его лица. Он с трудом сглатывает и прочищает горло, хотя голос у него все равно запыхавшийся.
— Да?
— Это Ханна, я с введения в теорию хаоса, у меня вопрос по домашнему заданию.
Кайло прижимается лбом к моему затылку. Мое сердце сейчас вот-вот вырвется из груди и глаза вывалятся из орбит. Она нас слышала? Ой-ей. Если так, все плохо.
— Я… немного занят, — отвечает Кайло. Он немного отстраняется, вытаскивая член примерно на дюйм. — Если можете, подойдите попозже.
— Ох… конечно. Простите. Просто в расписании указано, что сейчас вы свободны.
Вообще-то я думала, что он вытащит его целиком, раз уж начал разговаривать со своей студенткой, но могу только удивленно моргать, когда Кайло снова вбивается в меня. Я извиваюсь под ним, вся смущенная и удивленная, а еще возбужденная, чувствуя, как член выскальзывает из меня, пока внутри не остается лишь головка. Кайло прочищает горло снова и погружается до упора.
— Я буду свободен… позже. К пяти, — я мотаю головой, и Кайло быстро поправляется. — А… к трем. Сегодня до пяти не могу.
— Хорошо, я зайду попозже. Спасибо, сэр.
— Мгм, до встречи.
Не знаю, ушла она или нет — кажется, я слышу шаги, удаляющиеся прочь, но наверняка не скажу. Кайло, в отличие от меня, не колеблется и через пару секунд принимает снова трахать меня, хотя в этот раз дышит и стонет чуть потише. То, что нас чуть не застукали, ужасно заводит, и я кончаю следом за Кайло, вздрагивая и насаживаясь на дергающийся член, изливающийся в меня. Кайло дергает за рукав толстовки, обнажая мое плечо и впиваясь в него зубами. Он дрожит и стонет, грубо толкаясь напоследок, и стол со скрипом проезжается по полу.
В этот раз узла нет, и Кайло во мне не застревает. Он все еще пытается утихомирить дыхание и обнимает меня, пришпилив к столу, хотя уже привычную панику и дискомфорт, которую снимает только поглаживание по железе, я не чувствую. Это здорово. Можно просто расслабиться. Похоже, жизнь действительно налаживается.
Кайло глубоко вздыхает. Он целует меня в щеку, и я поворачиваю к нему голову, чтобы поймать его губы.
— За это, — мурлыкает он, — тебе и десерт положен.
— О, это так щедро с твоей стороны, — бормочу я в ответ, закрыв глаза и вздернув бровь.
— Сегодня все, что пожелаешь, Рей: Тако Белл, МакДональдс, — его губы блуждают по моему подбородку, оставляя поцелуи. — Плюс десерт.
— Да ты в жизни никогда не рискнешь хотя бы кусочек тако из Тако Белл попробовать.
— …как бы там ни было…
Я возмущенно ахаю, немного оборачиваясь, чтобы посмотреть на Кайло. Он прикрыл глаза и выглядит уставшим, но встречает мой потрясенный взгляд с сарказмом.
— Ты должен хоть один попробовать, — говорю я. — Это обязательное условие.
— Я старый для этого, Рей; у меня желудок от Тако Белл наизнанку вывернется.
— Тебе же тридцать.
Мы выпрямляемся, Кайло берет из коробки салфетку и протягивает мне, чтобы я привела себя в порядок. Я закатываю глаза, когда он продолжает настаивать на том, что слишком стар для фастфуда, и сообщаю ему, что он просто нерешительный трус, и как раз из-за этого его желудок такой чувствительный.
— У моего деда был чувствительный желудок, — отрезает он, застегивая ремень.
— Ну-ну. А мне кажется, что ты просто ведешь себя как ребенок.
Кайло хмурится и вздыхает, продолжая настаивать на том, что это “наследственное”, так что я просто чмокаю его в щеку, наблюдая за тем, как он бубнит, собирая вещи.
О да, кое-кто просто ужасно чувствительный.
========== 28: Propranolol ==========
Так тяжело ждать выходных. И я с нетерпением считаю дни до зимних каникул — до них где-то месяц — а пока приходится довольствоваться выходными и теми несчастными минутами, которые Кайло находит для меня. Их не так уж и много.
Но все не так уж и плохо, по крайней мере, мне так кажется, когда я просыпаюсь рядом с ним посреди ночи в субботу. Кайло спит на спине, и лунный свет заливает его длинное лицо, а я просто лежу рядом и не могу на него насмотреться. Иногда он принимается сопеть. Бормочет что-то во сне. А еще много ворочается, пока спит — опять чуть не столкнул меня с кровати.
Я придвигаюсь к нему ближе, устраиваясь под рукой, и оставляю поцелуи на теплой коже шеи. А потом веду пальцами по его груди вниз, к голому животу, слегка оцарапывая ногтями. Его тело тут же оживает под прикосновениями, напрягаясь, кадык дергается, и Кайло издает тихий стон. Он выглядит таким уставшим. Мы только-только перестали лапать друг друга несколько часов тому.
Я продолжаю целовать его шею и тянусь еще ниже, касаясь бедренной косточки ногтями. Надо бы разбудить Кайло до того, как я полезу к его члену. Да?
— Кайло, — бормочу я. Он стонет. — Ну, и тебе доброго м-м-м-м.
Я поглаживаю стояк, натянувший трусы. Кайло ерзает и стонет еще громче. Его волосы все еще влажные после душа, а кожа горьковатая на вкус от геля. Кончиком языка я провожу по набухшей железе, облизывая, и от этого наконец он просыпается, подавляя гортанный стон.
Его член дергается под моей ладонью, я поглаживаю его пальцами по всей длине, стискивая через белье. Кайло дергает бедрами, подаваясь мне навстречу. Его горячая ладонь проходится по спине вниз, и, добравшись до задницы, обхватывает ягодицу, заставляя меня прижаться еще сильнее. Я перекидываю через его ноги бедро, устроившись сверху, и жадно присасываюсь к железе, пока мои ногти расцарапывают его живот, а затем сую руку ему в трусы. Я ведь до сих пор еще не потрогала его член.
Он твердый и теплый, и шелковистый одновременно. Кайло захлебывается стоном, стоит мне только обхватить его пальцами — шпоры трутся о мою ладонь, уже немного липкие, и от этого я нервничаю. Проблем с клыками уже давно не было, и больше всего мне хочется взять член в рот, но что если я случайно кастрирую его? Это будет просто кошмарно.
Но, кажется, Кайло и так все устраивает. Он толкается бедрами чуть быстрее, а я еще даже пальцем не пошевелила. Стоит мне только двинуть запястьем, как его стон становится все громче, а затем переходит в нежное воркование.
— Заткнись, — выдыхает он, будто зная, что я сейчас засмеюсь, и шлепает меня по заднице. — Ничего… не могу с собой поделать.
— А я ничего и не говорила, — я шумно дышу ему в шею, улыбаясь.
Кайло рычит, перекатываясь на меня. Я вскрикиваю от неожиданности, хохоча от его щекочущих кожу поцелуев по шее, и быстро переворачиваюсь на живот, крепко прижимая руки по бокам. Так ты в жизни меня не достанешь.
Кайло наваливается сверху, прижимаясь бедрами к ягодицам и шепчет на ухо:
— Я трахнул тебя уже как минимум несколько десятков раз. Вас вообще можно удовлетворить, мисс Ниима?
Я качаю головой, уткнувшись лицом в подушку, вся красная от того, как сексуально звучит это его «трахнул», сказанное глубоким охрипшим голосом. Боже. Просто непередаваемо.
Мое белье с треском слетает с ног и падает куда-то на пол. Я немного выгибаюсь, отставляя задницу, и мне тут же прилетает шлепок по ягодицам, такой сильный, что я взвизгиваю. Боже. До чего же хорошо. Иногда я даже забываю, насколько здоровенные у него ладони. Ну просто медвежьи лапищи.
— Думаешь, я буду трахать тебя каждый раз, когда тебе захочется? — спрашивает Кайло. Я киваю, и он саркастично хмыкает. — Какая наглость.
— Наш девиз слабоумие и отвага, — бормочу я в подушку.
Мы смеемся, но я затыкаюсь, стоит Кайло перевернуть меня на лопатки, и начать целовать. Где-то на самых задворках разума проносится мысль о том, что наверняка надо бы использовать презервативы или хотя бы начать пить противозачаточные, но мне вообще сложно думать, когда он внутри меня. Беременность среди Альфа женщин супер редкая, а еще не так уж и много компаний выпускают презервативы специально для Омег.
А еще… я буду скучать по ощущениям. Кожи к коже. Да, наверняка надо хоть за таблетками какими-нибудь сходить к врачу.
— Нужно будет купить противозачаточные, — выдыхаю я, когда Кайло толкается в меня.
Он не останавливается, но я чувствую какое-то смутное беспокойство, несущееся по нашим узам. Его рот блуждает по моей шее, оставляя влажные поцелуи, пока Кайло медленно вбивается в меня, и тянется к изголовью кровати, ухватываясь за деревяшку, чтобы не так громко скрипела в такт толчкам. Я уже говорила, что можно просто положить туда подушку. Просто и дешево. Но Кайло никогда не ищет простых решений.
— Я что-то не то сказал? — бормочет он мне в шею.
— Нет… нет, — я качаю головой, пробегая ногтями по его ребрам. — Просто… мысли вслух.
Он замирает, тихо вздыхая мне в плечо. Я немного расстраиваюсь, что испортила весь настрой и принимаюсь расчесывать его волосы пальцами. Даже просто так лежать безумно приятно, мы словно два кусочка паззла, подошедшие друг к другу.
Кайло расстроенно сопит мне в изгиб шеи. Кончиком носа он тыкается в подбородок, а затем снова вздыхает. Ужасно драматично.
— Ты права. Даже если меня это немного расстраивает.
— Расстраивает? — повторяю я за ним срывающимся голосом.
Его зубы крепко впиваются в кожу, вызывая толпу мурашек по спине. Расстраивает. Меня заводят такие мысли — хотя не стоило бы. Заводиться, когда другая часть меня приходит в ужас при мысли о… таком.
— Мои желания нерациональны, — его поцелуи становятся все более настойчивыми, а бедра снова толкаются мне навстречу. И я вся дрожу. — Ужасно нерациональны.
Я все еще думаю об этом после секса. Кайло спит рядом, крепко обхватив меня руками и ногами, а я снова глажу его по волосам. И смотрю в потолок, размышляя о том, что он никогда не хотел ничего нерационального от меня или кого-либо еще.
Но… вдруг он серьезно.
Я закрываю глаза, поворачиваясь к нему лицом к лицу. Он спит с приоткрытым ртом, и я чувствую, как по узам прокатывается слабая сонливая дрожь, отчего у меня все внутренности скручиваются, превращаясь в сироп. Не могу себе представить, что когда-нибудь захочу кого-то еще.
Кайло шевелится, когда я приникаю к его горлу, целуя и покусывая железу, и тихо воркует в ответ. И я не могу не улыбаться от этого.
***
Нам удается отодрать себя друг от друга ровно настолько, чтобы успеть поесть с Хаксом и постирать простыни. Хакс, конечно, жалуется, что он тут третий лишний, но потом долго обнимается с Кайло, когда мы высаживаем его перед походом в магазин товаров для дома. Они оба стоят со слезами на глазах и что-то тихо бормочут друг другу, как это делают суровые мужчины, избегающие проявления чувств.
Теперь Кайло свободен и может поехать куда захочет, и, скорей всего, это будет Кембридж или Массачусетский Технологический. Я не знаю. Не хочу быть навязчивой, поэтому не давлю, но…
Мне все же надо это знать. Раз уж мы обязаны жить рядом друг с другом согласно законам. Или вместе.
Мы застреваем в ряду с полотенцами, Кайло опирается на тележку, а я бездумно провожу ладонями по аккуратно разложенным разноцветным стопкам. Пищат кассовые аппараты. Играет тихая расслабляющая музыка. Разговор не должен быть тяжелым.
— Мне не обязательно возвращаться в Технологический, Рей.
Я отрываю взгляд от банного полотенца в зеленую клетку, которое медленно поглаживаю. Кайло внимательно разглядывает другие два, светло-голубое и светло-желтое, и куда больше поглощен мягкостью ткани, чем я. И от его серьезности меня просто скручивает от желания. Ну и почему это так заводит? О, я знаю почему. Гнездование.
Кайло не смотрит на меня. Аккуратно складывает полотенце и кладет обратно, а потом тянется за более пушистым, чтобы сравнить.
— Конечно, надо, — говорю я. — Ты так много ради это старался. У тебя же как минимум восемьсот степеней.
— … ну да, не меньше.
— Да ладно. Я знаю, ты хочешь вернуться.
Кайло с отвращением смотрит на новое полотенце и быстро возвращает его на полку. Желтое его все еще не устраивает, но он по-прежнему прижимает его к груди, пока ищет такое же, но получше.
— У тебя тут друзья, — отвечает он рассеянно. Он поджимает губы и тянется на самую верхнюю полку за полотенцем. А потом улыбается. — Поэтому мы должны остаться.
— Кайло…
— Я вырос тут, — обрывает он меня. С минуту молчит, пока так и этак сминает в кулаке
ткань. — А еще мне доставляет удовольствие мучать своих куда более бездарных коллег.
— О, как мило.
Кайло поднимает на меня глаза, по-прежнему улыбаясь. Его пальцы все еще ритмично сжимают полотенце, а взгляд потемнел. О боже. Поверить не могу, до чего же он тащится по полотенцам.
Я фыркаю, отводя глаза:
— Ну ладно. Если тебя все устраивает.
— Ага. В любом случае тебе никогда не поступить в Массачусетский.
Я швыряю полотенце ему лицо, но он успевает подхватить его, а потом тут же зависает, зачарованно разглядывая его. Заметка на будущее: не приводить Омег в товары для дома.
Кое-как удается оторвать его от полок с полотенцами, но, к сожалению, мы перебираемся в отдел простынь и пододеяльников, и это еще хуже. Я усаживаюсь на стол, на котором разложены образцы тканей, следя за тем, как Кайло перебирается от одного кусочка ткани к другому, сминая их пальцами, крутя, и хмурится так, словно пробует дорогое вино. Это же всего лишь простыни. Просто купи уже что-нибудь.
Я болтаю ногой в воздухе:
— И куда ты подумываешь переехать?
— Я еще не смотрел, — он отворачивается и кладет простыни обратно на полку. — Думал, что поищем вместе.
Будь крутой. Да, крутой. Будь Альфой.
— Клево.
Кайло оборачивается через плечо, расплываясь в улыбке, пока я стараюсь выглядеть серьезно. Никогда не видела его таким счастливым, как здесь, в этом странном, безумно большом магазине товаров для дома, в животе возникает тепло, и мне правда так нравится видеть его таким.
Я фыркаю и опускаю взгляд. Кажется, я люблю этого чудика, даже если он сказал, что я не поступлю в Массачусетский Технологический.
— Не надо стесняться, — говорит он этим веселым голосом, от которого я, кажется, так бесилась. — Я сделаю наш дом самым уютным для моей маленькой Альфы.
Я закрываю лицо ладонями, краснея:
— Боже, ну ты и чудила.
— Я знаю.
Его ладони накрывают мои коленки, и я смотрю сквозь пальцы. Кайло вклинился между моими ногами и стоит, насмешливо вздернув брови. Он принимается смеяться, когда я притягиваю его еще ближе, чтобы спрятать лицо у него на груди. Я такая мягкотелая, боже. Ну и как себя перебороть. Но он пахнет так вкусно. Ну просто райское наслаждение.
Кайло нежно обхватывает мое лицо своими ручищами, наклоняясь так, чтобы поравняться со мной взглядом. И все смотрит на меня, не изучая, а… как-то по-другому, сложно понять. Я продолжаю моргать, словно сова, пока он не придвигается еще ближе, чтобы поцеловать меня. А потом принимается говорить.
— … я безумно рад, что могу быть странным самим собой рядом с тобой, Рей, — его губы накрывают мои, делясь теплом. — Особенно, если это тебя волнует.
— Нет, не волнует, — бормочу я в ответ. Кажется, я вцепилась в его ремень.
Кайло издает немного удивленное хмм, и мы снова обмениваемся поцелуями, легкими словно перышко, и тогда уже я дергаю его за ремень не так нежно. Я готова. Возьми меня на этом столе с образцами полотенец для рук.
— Простите!
Я смаргиваю, сперва удивленно — а затем яростно оглядываюсь в поисках нарушителя нашего уединения. Во рту покалывает, и я не замечаю, что уже злобно шиплю. Это как рефлекс. И секунды не прошло, а я уже на взводе.
Кайло непринужденно обхватывает меня, стискивая очень крепко. И тихо смеется, пока я шиплю и рычу на него, пытаясь выбраться из стальной клетки рук и выпустить на волю возникшую так неожиданно злость. Отпусти отпусти отпусти…
— Извините, — отзывается Кайло. — Приносим наши глубочайшие извинения.
Женщина фыркает:
— Идите в Хутерс, если так неймется.
— Это кафе, но спасибо за полезный совет, мэм.
Она не отвечает, но я слышу звук укатывающейся прочь тележки. Я все еще дергаюсь и рычу на Кайло пару секунд, пока он не стаскивает меня со стола для образцов и не ставит на ноги, зажимая в углу и нависая сверху.
— Ш-ш-ш, ш-ш-ш, — шепчет Кайло. Теплые пальцы пробираются к загривку, стискивая, и я сглатываю, наверное, слишком драматично. — Вот так. Просто расслабься… расслабься.
Ярость уходит, сменившись приятным спокойствием, и через минуту я снова возвращаю контроль над собой. Я сглатываю, нервничая, как это обычно бывает, когда на меня находят резкие перепады настроения. Ладненько. Это было не очень хорошо.
Кайло наклоняет голову, вглядываясь в мое лицо.
— Лучше? — спрашивает он.
— Д-да. Да, — я киваю, хотя мое сердце все еще колотится в груди. Не хочу испортить поездку, особенно когда Кайло так здесь нравится. — Прости.
— Все хорошо, — его ладонь обхватывает мой затылок, и Кайло целует меня в лоб. — Наверное, это из-за суппрессантов. Нужно будет сводить тебя к доктору.
Я киваю и улыбаюсь. Он улыбается мне в ответ и возвращается к своему полотенечно-пододеяльному безумию. А мне остается только надеяться, что он не заметил, что у меня руки все еще дрожат.
========== 29: Dobutamine ==========
Бостонская клиника назначает мне встречу с доктором через две недели. Это целая вечность, но я невероятно благодарна за бесплатную медстраховку — хоть какие-то плюсы в том, что ты получеловек. Не могу себе даже представить, сколько пришлось бы заплатить за такое из своего кармана.
Со мной все в порядке, но как же бесит. Это ведь не опасно для жизни.
В среду я просыпаюсь слишком поздно и опаздываю на утренние лекции, зато успеваю принять душ и приодеться для урока по математике. Кайло уже писал мне пару раз, но я игнорирую его заботливые смски. Господи боже, чего он такой прилипчивый стал внезапно. Неужели ему больше нечем заняться?
Я все же отвечаю ему, чувствуя, что вся горю. Кожу щиплет, все чешется, и одежда с чего-то стала натирать.
Сегодня 6:16
доброе утро 🌞 я сегодня впервые использую смайлики 🎹
готова к занятиям? 🦠
эй, уже почти полдень и я решил снова поинтересоваться, как ты.
хорошо себя чувствуешь?
Что тебе надо??? Да чего ты ко мне прицепился???
Прочитано 12:49
Кайло не отвечает. Ну ладно, мне плевать.
К тому времени, как я добираюсь до лекционного зала, я уже вся вспотела, а еще внезапно чувствую какой-то отвратительный запах и останавливаюсь как вкопанная. Я невольно делаю резкий вдох через рот, и меня охватывает сильное желание что-нибудь сломать.
Я не ломаю вещи. Я не люблю насилие. Я моргаю, отступая назад и пропуская идущих в лекционный зал студентов. Что за херня?
Мне требуется целая минута, чтобы взять себя в руки, пока я делаю глубокие размеренные вдохи, успокаиваясь. Ну ладно. Странно.
Зал почти полон, Кайло сидит за своим столом. Я спешу на свое месте в начале ряда, вытаскиваю учебники и домашку, с которой он помог мне в воскресенье вечером. Как же неловко. И так стыдно, что я на него наехала в переписке — не знаю, что это со мной такое.
Я даже пишу ему перед началом лекции, но он не берет телефон. И избегает моего взгляда, встает из-за стола, поправляя очки, пока меня все больше накрывает волной вины. Надо поскорее увидеться с доктором. Что-то не так. Я не такая обычно.
— Последний экзамен будет на следующей неделе, — говорит Кайло. Он потирает затылок, уставившись в свой открытый ежедневник. — И вы меня больше не увидите.
Слышится смех. Я тоже улыбаюсь, постукивая ручкой по столешнице.
— Почти все. Да, профессор?
От голоса По я тут же перестаю улыбаться. Жар расходится от загривка по всей голове, заполняет собой горло, не давая дышать, и напрягаюсь. Весь мир заливает красным светом.
Кайло закатывает глаза и не отвечает. Он переворачивает страницу, делая то, что у него получается лучше всего — игнорировать этого придурка, но мой гнев только растет. Здесь так жарко. И не думаю, что меня устраивает нахождение Дэмерона в одном помещении с моим Омегой.
— Не стесняйтесь записывать все вопросы, которые… — начинает Кайло.
— А Рей получит отлично автоматом?
Я стискиваю зубы. Кайло поднимает взгляд, сперва на меня, затем переводит его на По и издевательски вскидывает брови в своей манере «заткнись-ка нахрен» и не отвечает. А По ржет где-то позади меня.
— Ну а что? — снова начинает он. — Это важный вопрос. Ты же принадлежишь ей, да? Ты же теперь побрякушка на ее браслете?
Я почти подорвалась со своего места. Только чувствую, как край стола с силой впивается в мою ладонь, а челюсть сейчас раскрошится от силы, с которой я ее сжимаю, и в ушах звенит. Давай, скажи еще что-нибудь. Ну скажи, еще хоть что-нибудь.
Кайло смотрит на Дэмерона, но выражение на его лице остается все тем же. Он абсолютно спокоен, и насмешки его не задевают; наверное, привык выслушивать подобное оскорбительное дерьмо.
Он переворачивает страницу, и браслет тихо звенит.
— …так что, если у кого-то остались еще какие-то вопросы, задавайте их до экзамена.
— Я говорю с тобой, Омега.
Я вспыхиваю от ярости.
Подрываюсь со своего места и несусь к По через два ряда между нами, каким-то чудом подныривая под самым правильным углом, чтобы свалить его на пол. Там не так-то много места, но я в таком бешенстве, что не обращаю внимания на синяки и царапины, и на кулаки, лупящие меня в ответ.
Кто-то визжит, убираясь подальше, пока я переворачиваю По на спину и хватаю его за горло. Мы рычим, словно сцепившиеся в драке собаки; ярость течет по моим венам, как наркотик, и я могу думать только о том, что сейчас выбью из него все дерьмо.
Я вся горю — словно метеор; чувствую себя каким-то божеством, всемогущим и преисполненным праведного гнева. Я бью Дэмерона по лицу, и он пытается дать сдачи, но я быстрее, так что успеваю уворачиваться. Он лупит меня со всей дури по ребрам, а я стискиваю его горло, обнажая зубы, и вижу его, точно такой же оскал, только в крови — и это чертовски охрененно.
Кто-то ухватывает меня за плечо. Я резко оборачиваюсь и угрожающе шиплю, оскалившись, словно гадюка перед прыжком.
Кайло вздрагивает, но не отшатывается. Он быстро обхватывает меня и тащит прочь от этого придурка, пока я рычу и шиплю на него словно дикое животное, а поднимающийся с пола По издает эти же самые звуки. Кровь заливает его лицо, все изуродованное царапинами и ушибами. Отлично.
Я сражаюсь с медвежьим объятием, пока мне не удается вырваться. И я снова ползу к Дэмерону на четвереньках, пока Кайло гонится за мной следом, ругаясь, а потом наваливается сверху, прижимая к полу с такой силой, что я не могу дышать.
— Пожалуйста, выведите мистера Дэмерона отсюда! — рявкает Кайло. Он шлепает меня по руке, когда я снова тянусь к По. — Занятие… отменено!
Я в бешенстве. Наверное, я нахрен насмерть этого урода прибью, если смогу отцепиться от Кайло, но он стискивает меня за загривок, нажимая на железу.
Обычно это меня тут же успокаивает, но сейчас я настолько на взводе, что только через пару бесконечных секунд немного остываю. Народ все еще поглядывает на нас, стараясь как можно быстрее свалить из лекционной, и наконец нас оставляют наедине. Я все еще пытаюсь цепляться за ступеньки. Веки тяжелеют.
И когда ярость проходит, я невольно начинаю хныкать. Внезапно я чувствую себя больной — измотанной. Эмоционально.
Я начинаю рыдать на следующем вздохе, и Кайло притягивает меня к себе на колени, успокаивая. Он прислоняется спиной к ступенькам и прячет в своих объятиях. Я дрожу, стараясь свернуться в клубок и спрятаться у него на груди, а он поглаживает меня по спине, удерживая от падения.
— Все хорошо, — бормочет он, целуя меня в макушку. — Постарайся расслабиться, Рей.
Легче сказать, чем сделать. Я еще немного плачу, жалкие рыдания заполняют пустой зал, и, когда в проеме показывается какой-то препод, у которого тут следующая лекция, Кайло грубо приказывает ему убираться. Я чувствую себя ужасно. Измученной, истощенной, как будто только что я поддалась какому-то отвратительному порыву.
Я все еще чувствую себя несчастной, пока Кайло быстро собирает вещи и несет меня на руках из лекционной в комнату в общежитии. Он опускает меня на ноги, чтобы я достала ключ из рюкзака, я плетусь мимо зеркала и снова рыдаю. Я тоже вся в синяках. Похоже, Дэмерон пару раз по мне попал.
Кайло закрывает за нами дверь.
— Тебе надо прилечь. Я принесу лед.
— Не знаю, п-п-почему я это сделала, — кое-как выдавливаю я из себя без всхлипываний. А потом принимаюсь реветь. — Что со мной не так?
— Я отвезу тебя в клинику на этих выходных, а пока скажу преподавателям, что у тебя возникли некоторые личные проблемы, — он аккуратно обхватывает меня за талию, подводя к кровати. — Надеюсь, я не сделал тебе больно. Думал, что собираешься убить его.
Он улыбается, но его улыбка тает при виде моего выражения лица. Кайло целует меня в лоб и уходит за льдом, пока я могу переодеться в более удобную одежду.
Мне все равно. Когда он возвращается, я прошу отвезти меня к нему, и он охотно соглашается, помогая мне собрать вещи.
Я плещу водой в лицо в туалете, все еще дрожа. Может, мне даже хуже, чем я представляла.
***
До конца недели я освобождена от занятий, и в пятницу после обеда мы с Кайло отправляемся в клинику. Ехать до Бостона довольно долго, так что мы намерены остановиться там на пару ночей, и я настаиваю на том, чтобы платить за еду с оставшихся сбережений, раз уж Кайло платит за отель.
Хреново, что мы вместе впервые отправляемся куда-то из-за такого дерьма. Я не в настроении для секса или чего-то еще, и чем ближе выходные, тем больше впадаю в странную депрессию, а к пятнице меня накрывает с головой. Это просто кошмар. Я хотела убить человека — и была готова сделать это. Такое ощущение, что я больше не знаю, кто я вообще. Что я такое.
Но, когда мы приезжаем в клинику, я надеюсь, что это можно как-то поправить. Кто-нибудь скажет, в чем дело.
Кайло читает через плечо, пока я сижу в приемной и заполняю анкету. Я опять на взводе — и тихо рычу, скривив губы, еще одна невольная привычка. Мне стыдно еще и за нее, и я сражаюсь с желанием зарыдать.
Но здесь хорошо. Стены выкрашены в светло-голубой, в приемной кроме нас лишь пара полулюдей, усевшихся в мягких синих креслах. Девушку на стойке зовут Дана, и она улыбалась, приветствуя меня, и не пялилась. Так хорошо, когда с тобой снова обращаются как с человеком.
— Не забудь указать повышенную температуру.
Я стискиваю зубы. Ладно. Жар.
— Ночная потливость, — делает паузу Кайло. — Перепады настроения.
— Я знаю, — огрызаюсь я в ответ.
На нас оглядываются. Я оскаливаюсь, а потом вспоминаю место, куда нас притащили, когда я укусила Кайло. Я не склонна к насилию. Я не собираюсь причинять вред ему или кому-нибудь еще. По просто заслужил.
Кайло опустил глаза и пялится на свои руки, сложенные на коленях. И постукивает ботинком по светло-коричневому ламинату.
— Прости, — мямлю я. И отмечаю в анкете ночную потливость и перепады настроения.
— Все в порядке.
Нас вызывают через пять минут. Кайло держится за мою рубашку сзади, вцепившись костяшками пальцев в ткань, и идет следом по коридору в смотровую.
Медсестра проверяет мои жизненные показатели. И вздергивает бровь при виде кровяного давления.
— Давление высокое, — говорит она и щурится на экранчик. — Сто сорок на сто. Вы принимаете суппрессанты?
— Супральфа, — подсказывает Кайло до того, как я успеваю заговорить.
— Оу, — женщина морщится. — Это лекарство на крайний случай. Ваш доктор не предлагал вам что-нибудь еще?
— На крайний случай? — повторяю я за ней.
— Оно может вызывать целый ряд побочных эффектов: высокое кровяное давление, беспокойство, возбуждение. Не самый лучший вариант для Альфы, которая еще не проходила через гон.
Я тут же начинаю злиться. Зашибись. Ну спасибо, Кайло.
— Я взяла его у друга, — говорю я ледяным тоном.
— Ох, ну я уверена, доктор Тано сможет подобрать вам что-то более подходящее.
Медсестра берет у меня кровь, чтобы проверить уровень гормонов и еще что-то. Я так раздражена, что почти не слушаю ее, и таращусь на Кайло, стоит ей уйти.
— На крайний случай? — рявкаю я.
— Ты боялась гона, Рей. Супральфа достаточно сильное лекарство, чтобы подавить его.
— … ну даже если так, я не знала о кошмарных побочных эффектах.
— Я тоже. Я думал, что это совершенно безопасно, — Кайло двигает челюстью, и выражение его лица делается жестким. — Надо было меньше доверять медсправочникам.
Я злюсь, но заходит доктор, а я не хочу, чтобы она думала, что я какая-то чокнутая капризная Альфа, поэтому натягиваю вежливую улыбку на лицо.
Она совсем молодая, в белом лабораторном халате до колен. На голове замысловато-закрученный платок — белые и фиолетовые пятна, а еще она улыбается нам с Кайло, ставя ноутбук на стол. Я ей верю. Она выглядит как настоящий профессионал.
— Привет, Рей, — говорит она. — Мистер Рен. Я Асока Тано, — она пожимает нам руки. — Медсестра сказала, что у тебя довольно много проблем, Рей.
Я просто киваю. Терпеть это не могу. Не хочу сейчас признаваться, как я раздражалась по поводу и без, как огрызалась на Кайло и напала на По. Это унизительно. Стыдоба.
Доктор Тано опирается на столешницу. Она никуда не торопится, разглядывая нас, а затем смотрит на Кайло.
— Новые узы? — спрашивает она. Я колеблюсь, но потом киваю. — Поздравляю вас обоих. Это очень волнительное событие. И очень эмоциональное.
Доктор Тано закатывает свой рукав, показывая браслет, с именами, выгравированными на двух пластинках. Твою мать. Значит, она Альфа и еще смогла стать доктором?
Она улыбается и опускает рукав обратно.
— Прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь, Рей. Это очень тяжело для вас обоих, но мне кажется, Супральфа тут не поможет.
— Я дал ей Супральфу, — вставляет Кайло. Он сжимает губы в тонкую линию и пялится на свои руки. — Мне не следовало этого делать.
Доктор Тано пожимает плечами.
— К сожалению, знания о гоне у Альфа женщин несовершенны и расплывчаты. Супральфа прекрасно подходит множеству женщин, но, похоже, она просто не подходит тебе, Рей, — она поглядывает на меня. — Несмотря на то, что ты ее принимаешь, в твоей крови по-прежнему очень высокая концентрация Альфа-гормона.
Я сглатываю и тру вспотевшие ладони. Звучит хреново.
— И что это означает? — спрашиваю я слабо.
— Ну… Супральфа не помогает. Такое довольно часто случается среди Альфа женщин, их организмы отторгают суппрессанты, но боюсь, твой отверг самый сильный, что вообще существует.
О нет. О нет.
Доктор Тано указывает на Кайло.
— Подозреваю, ваши новые узы вызвали приток гормонов. Это очень трудно контролировать и часто вызывает многие из указанных тобой симптомов: раздражительность, потливость, нервозность, жар и так далее. Скорее всего, подобное было и раньше, но тогда ты могла с этим справиться.
— И что это значит? — Кайло спрашивает за меня. — Что нам делать?
— Ну… — доктор Тано прищелкивает языком и вздыхает. — Иногда помогает прохождение через гон несколько раз, это стабилизирует уровень гормонов. Есть еще возможность увеличить твой гарем, но боюсь, это лишь заставит тебя нападать на других конкурирующих Альф, подходящих слишком близко к твоим Омегам. Неконтролируемый, постоянно высокий уровень гормонов вызывает резкое повышение кровяного давления, и это может привести к летальному исходу. Однажды.
Летальному. Твою мать. Я не знаю, что сказать. Опускаю глаза на коленки и в ужасе пялюсь на них. Летальному.
— Это из-за Супральфы? — спрашивает Кайло.
— Нет, нет. Супральфа очевидно не работает, но даже без лекарств гормоны Рей будут продолжать выходить из-под контроля. Они удивительно высоки.
— Но если онапройдет через гон несколько раз — все будет в порядке?
— Да, конечно, — доктор Тано кивает и меняет позу. — Еще один очевидный способ помочь с этим всем — сделать узы парными. Хотя я знаю, что большинство Альфа женщин ненавидят подобную идею. Но это будет поддерживать ее гормоны в стабильном состоянии.
Мы оба молчим. Доктор Тано задерживается еще на несколько минут и предлагает ответить на другие важные вопросы, но я слишком потрясена и расстроена, чтобы думать о чем-то еще. Она оставляет нас наедине на пару минут, чтобы мы могли поговорить, а я все еще не могу выдавить из себя ни слова.
Как и Кайло.
========== 30: Salve ==========
После клиники Кайло тащит меня в закусочную. Мы оба молчим всю дорогу туда, старательно игнорируя возникшую проблему, как обычно. Ну да, так проще.
Нам достается место на красных диванчиках рядом с окном, и я разглядываю меню. Слышится звяканье столовых приборов о посуду, что-то пищит, но я так сильно зациклена на дыхании Кайло и его движениях, что вообще почти ничего не слышу. О чем он сейчас думает? Ему так же чертовски страшно, как и мне?
Я откладываю меню и пододвигаю коробочку с пакетиками сахара, перебирая их. С меня хватит и блинчиков. У меня сегодня настроение на блинчики.
Кайло совсем не отлипает от своего меню. К нам подходит официант, чтобы принять заказ, и я перевожу взгляд на Кайло, надеясь, что он скажет что-нибудь первым. Его сложно понять. Иногда. Зависит от того, насколько сильно он хмурится.
Он трет рот и тяжело вздыхает сквозь пальцы. Избегая моего взгляда.
— Что ж, — он касается подбородка. — Подозреваю, ты чертовски на меня зла, Рей.
— … а ты не сердишься на меня?
— С чего бы мне сердиться?
— Ну… — я неловко смеюсь. — Последнее время я только делаю, что огрызаюсь на тебя, а нам возможно придется сделать узы парными. Так что… мы не обязаны это делать, если не хочешь. Как захочешь.
Кайло поднимает бровь. Официант приносит кофе, и я удивленно таращусь на Кайло, опрокидывающего в свою кружку безумное количество сахара и сливок. Я обхожусь всего одним пакетиком и делаю глоток.
— Ты же знаешь, что я хочу, чтобы это было навсегда, — коротко отвечает он. И вскрывает уже третий пакетик сахара. — Мне все равно на перепады твоего настроения.
— Почему?
— Потому что я люблю тебя.
О боже, мы снова на скользкой дорожке. Я стараюсь не выглядеть шокированной или слишком радостной, потому что это полное безумие. Еще слишком рано для подобных чувств. Но я тоже люблю его. Кайло для меня все еще загадка, но лучше него меня никто никогда так не понимал.
Он скатывает пакетики от сахара и укладывает их в пустые упаковки из-под сливок. А я цепляюсь за свою горячую чашку и краснею, чувствуя себя полной дурой, что сразу не ответила ему. Черт, до чего же стремно говорить об этом в закусочной.
— Я тоже.
— Ага, как такое не заметить!
Он только смеется над моими сбивчивыми оправданиями, и я злюсь и хмуро пялюсь на свой кофе. Ну и ладно. Вся эта странная эмоциональная фигня меня попросту прикончит.
Наконец официант приносит нам еду, слава богу. Кайло расправляет салфетку на коленях, и я следую его примеру, все еще на взводе после его признания. Как же это странно. Еще пару месяцев тому я его ненавидела. А я ведь не такой человек, я не люблю тратить свою энергию на подобное. Не вижу смысла.
Кое-как прожевав, я открываю рот.
— Я не понимаю, — выпаливаю я и взмахиваю ладонями. — Я не такая умная, как ты, я нетерпеливая, грубая, а еще эгоистка. Так что я не понимаю, зачем делать узы парными. Это же ужасно неудобно для тебя.
— Любить тебя не неудобно, — Кайло отпивает глоток. — В основном.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя так, словно тебе приходится разруливать все проблемы за меня.
— Любить тебя не значит разруливать.
У меня щеки горят. Черт побери. Ну…
Он изучает меня взглядом, пока пьет кофе, а затем выдавливает из себя одну из своих нервных улыбок. Затем отставляет чашку, разглядывая ее с минуту, и трет большим пальцем ручку. Я волнуюсь. Не хочу отталкивать его, но еще меньше хочу, чтобы Кайло чувствовал, будто обязан быть со мной. Он и без того уже натерпелся всякого в своей жизни.
Он толкается языком в щеку изнутри.
— Это.. это, эм… — Кайло сглатывает, по-прежнему уставившись на кружку. — Быть собой рядом с тобой на самом деле безумно круто. Всю свою жизнь я подавлял настоящие эмоции и избегал… — он взмахивает рукой и трет рот. — Всего этого. Но ты принимаешь меня таким, какой я есть, несмотря на наши различия… и наше сходство.
Я ерзаю, выдавив из себя улыбку, и пытаюсь разрядить напряжение, повисшее в воздухе:
— И твои грубые смски.
Кайло закатывает глаза, улыбаясь мне в ответ, несмотря на то, что выглядит так, что вот-вот заплачет. Я скольжу к нему, усаживаюсь рядом и крепко обхватываю за талию, пряча лицо на груди, чувствуя, как его руки обнимают меня. Кайло стискивает меня со всей силой, утыкаясь носом в макушку. Мы ведем себя слишком неприлично для закусочной, но мне наплевать.
Кайло судорожно вздыхает. Его ладони скользят вверх-вниз по моей спине, а затем обнимают крепче.
— Я не был грубым, — бормочет он мне в волосы.
— Еще как был. Постоянно.
— Вообще ни разу.
Я отстраняюсь, смеряя его скептическим взглядом, и Кайло смеется. Мне остается только закатывать глаза и ждать еду, как раз добирающуюся до нашего столика. Ням-ням.
Мы сидим рядом и кормим друг друга с рук, как будто в каком-то стремном романтическом фильме. Люди то и дело оглядываются на нас, а я зло таращусь в ответ, пока они не отвернутся, и Кайло замечает это еще на третьем моем смертельном взгляде. Он целует меня в висок и обнимает за талию.
— Я не планировал ничего подлого, когда давал тебе Супральфу, — говорит он. И пожимает плечами, накалывая на вилку кусочек яйца. — Просто не знал, как по-другому удержать тебя рядом, но не собирался причинять тебе вред.
— Я знаю, — я прищуриваюсь на блондинку, и, когда она начинает хмурится, я кривлю губы. Она отворачивается. — Ты же у нас не гений преступной мысли, просто грубый и чудик.
— … ну спасибо, Рей.
— Всегда пожалуйста.
Я поднимаю на Кайло глаза, ухмыляясь, а он качает головой и ржет. Я уже сыта, но меня терзает странное желание понаблюдать за закусочной — расслабиться невозможно — так что после поцелуев, которыми награждает меня Кайло, я снова настораживаюсь. Ненавижу, когда на меня пялятся. Эй, заведите себе уже личную жизнь.
— Мы можем сделать это на зимних каникулах, Рей. Если захочешь.
Я киваю, стараясь выглядеть невозмутимо, и по-прежнему поглядываю на людей, занятых своей едой.
— Хорошо, — отвечаю я.
— Узы нельзя разрушить, а ты еще слишком юна, так что тебе стоит подумать об этом еще пару недель.
— Ладно. Ты прав.
Подумать об этом, о чем тут вообще думать? Я же не вслепую подписываюсь на все это. Я видела его самые худшие стороны и самые лучшие, и знаю все о его разнообразном прошлом. Мне плевать. Он будет моим, и никого другого я не хочу.
Кайло заканчивает свой завтрак и аккуратно складывает тарелки. Когда подскакивает официант с чеком, я даю деньги до того, как Кайло начнет настаивать, что заплатит он.
Мы снова замолкаем на минуту. Кайло укладывает щеку мне на макушку, и я закрываю глаза, прижимаясь к его груди. Потом поворачиваю голову совсем немного, чтобы боднуть его в челюсть, и он наклоняется, подставляя железу на шее, чтобы я ее вылизала.
Думаю, мы тут еще задержимся. И плевать на все.
***
После завтрака-ланча (не знаю, как по мне, так это ни то, ни другое) Кайло отвозит меня в жуткий склад в Бостоне. В одном из боксов хранится большинство его старых вещей, но, когда мы подъезжаем ближе к этому месту, я начинаю подумывать о том, что он просто решил убить и прикопать меня тут.
— Выглядит зашибись, — саркастично выпаливаю я, выбираясь из машины.
Он закрывает дверцу и щелкает пальцами, бездумно протягивая мне ладонь. Я закатываю глаза и беру его за руку. Ну вот видите? Ужасно грубый.
— Я хранил тут много всего, пока работал в Технологическом, — говорит Кайло. — Не хотел таскать их с собой на временную работу.
— Погоди, это разве не я из нас двоих боюсь обязательств?
Кайло смотрит на меня непонимающе, и я все равно улыбаюсь ему.
Мы входим в ветхое здание, поднимаемся по лестнице на второй этаж. Боксы начинаются за оранжевой дверью на колесиках, но здесь такое плохое освещение, что почти нихрена не видно, и я следую вплотную за Кайло, ощетинившись от тревоги. Фу.
Он останавливается у двери с облупившейся табличкой «706» и достает ключи. Я жду.
— Тебя может немного унести от запаха, — говорит Кайло. — Я не открывал его уже пару лет.
Я пожимаю плечами. Да ладно. Все будет в порядке. Теперь меня уже не так накрывает от запаха Омег, как раньше. Он наклоняется, чтобы отпереть замок, и медленно поднимает роллет, пока тот не упирается в потолок.
Меня окутывает запах Кайло, немного непривычный — пахнет им, но мягче и слаще. Бокс весь забит коробками, которые почему-то перевернуты, и все валяется на полу: одеяла, подушки, мягкие игрушки. Я стою как вкопанная, вонзив ногти в ладони, позволяя Кайло пройти внутрь.
Полагаю, такого беспорядка здесь быть не должно, потому что Кайло тоже напрягается и принимается нервно растирать рот. Он молча оглядывается, положив руку на бедро. Я чувствую еще один запах, от которого у меня в горле все горит. Наверное, Альфа. Тот, что был тут, а потом ушел.
Кайло по-прежнему молчит. Его рука нервно пробегается по волосам и растирает затылок, пока он оглядывает помещение.
Я сжимаю пальцы, наблюдая за ним.
— Может тут прибраться, — предлагаю я.
Он кивает. Кайло отвернулся ко мне спиной, так что невозможно понять, как он, и я неуверенно приближаюсь к нему. Не хочу вторгаться в личное пространство или обезуметь от запаха, но и просто молча торчать на месте, разглядывая его затылок, не хочу. Нужно помочь.
Бочком я подбираюсь к нему и наклоняюсь, подбирая запылившегося жирафа. И подаю его Кайло, улыбаясь, но он стоит застыв, стиснув зубы и глядя куда-то вдаль со злостью. Он не оглядывается на меня, я только вижу, как ходит туда-сюда кадык. Кажется, он сейчас заплачет.
Кайло двигает челюстью и снова сглатывает.
— Я хранил… тут все, — он вздергивает брови и трет затылок. — В полном порядке. Надеясь, что… — Кайло шумно вздыхает. — Что смогу разделить это с кем-то.
— Мы можем прибраться, — повторяю я, обнимая его за плечи. — Я даже могу покататься по всему этому, чтобы запах оставить. Ты только укажи, и я мигом.
Он смотрит на меня снизу вверх, жалобно улыбаясь, и кашляет, скрывая под ним то ли всхлип, то ли смешок. Я киваю, обводя рукой весь этот хаос и тяну его за рукав.
— Мы справимся, — обещаю я.
— На это уйдут все выходные.
— И что? — я пожимаю плечами и улыбаюсь ему, заставляя и Кайло улыбаться, пусть и не так радостно. — Я все равно хочу увидеть все твои вещи. Мне нужно новое одеяло, или даже два, а вроде как не меньше полусотни таких сшил.
Он стонет и закатывает глаза, слезы катятся по его щекам. Я хватаю розовое одеяло, чтобы вытереть их, и вижу, как его плечи вздрагивают.
— Они забрали… всё, Рей… каждую мелочь, которая у меня когда-то была…
Я думала, что вид рыдающего мужчины заставит меня чувствовать себя неловко, но на удивление, нет. Поплакать полезно для всех, и я рада, что он опускается на колени — так я могу хотя бы обнять его толком.
Кайло нужно время, чтобы успокоиться. Он прячет лицо у меня на груди, уткнувшись носом в подбородок, и съеживается, пытаясь быть таким же маленьким, как, например, гигантская секвойя.
— Мне так жаль, — говорю я после очередной паузы. И стискиваю его крепче. — Мы можем вывезти все это… к себе домой? Там оно точно будет в безопасности.
Кайло шмыгает носом.
— Не хочу быть Омегой, обложившейся кучей барахла.
— Ты не барахольщик. Ты Омега — тебя эти вещи делают счастливым. Они должны лежать дома, а не в каком-то жутком хранилище серийного маньяка.
Он снова издает смешок. Его губы касаются моей шеи с благодарностью, и кожа буквально загорается от желания. Так, не будь стремной, Рей.
— Я могу избавиться от кое-чего, — отвечает Кайло. А затем садится, вытирая щеки, и оглядывается. — Некоторые вещи с семинаров, и пора с ними распрощаться.
— Звучит неплохо.
Кайло кивает. Он снова трет лицо ладонями и выдыхает сквозь пальцы.
— Прости, — слышится сдавленно.
— Тебе не надо извиняться за то, что расстроился. Это полное нарушение прав на личную жизнь.
Он снова кивает. Мы сидим так с минуту, а потом Кайло тянется ко мне, обнимая. Я обвиваю его шею руками и прячу лицо в волосах.
— Спасибо, — бормочет он. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
В этот раз выходит так легко, что сердце сбивается с ритма. Кайло отпускает меня и указывает на беспорядок.
— Тут и для тебя кое-что есть.
— Серьезно?! — я восторженно хлопаю в ладони. — Подарки!
— Ага… ты не выходила у меня из головы целый месяц, — Кайло качает головой, снова проводя ладонью по волосам. — Сшил четыре или пять одеял. Полное безумие.
— Ладно, тогда наше первое задание — найти мой подарок.
Он взмахивает рукой, как бы говоря «бери, что хочешь», и я начинаю нетерпеливо перерывать разбросанные вещи. Все, что я поднимаю, это целый кусок его жизни, и Кайло, кажется, безумно доволен, что может им поделиться.
Это самые лучшие выходные за целую вечность.
***
В понедельник я узнаю, что меня отстранили от занятий на неделю за то, что я избила По. Ну и хорошо — ненавижу ходить на занятия, тем более что на большинстве из них мы сейчас должны просто готовиться к выпускным экзаменам.
Кайло читает это уведомление через мое плечо перед самым уходом. И фыркает.
— Дискриминация, — говорит он.
— Да… нет, — я качаю головой и оборачиваюсь на него через спинку дивана. — Думаю, я это заслужила.
Он снова фыркает, закатив глаза. Роуз все еще с Финном, и, наверное, там и останется в ближайшее время, так что я счастлива, что мне не надо возвращаться в общежитие и сидеть там одной. Могу пока прибраться — мы притащили часть любимых вещей Кайло. Все остальное везти не было смысла, раз уж он планирует переезжать.
Я укукливаюсь в мое новое розовое одеяло, подарок из хранилища. Пришлось за ним серьезно понырять. У Кайло там просто прорва одеял.
— Я буду заниматься, когда ты уйдешь, — вру я.
— Обманщица.
Черт. Я улыбаюсь, наблюдая за тем, как Кайло огибает диван, и старается не улыбаться мне в ответ. Нет, серьезно, я буду заниматься. Я же не хочу провалиться.
Кайло вздыхает, наклоняясь и целуя меня в лоб:
— Ну и что мне с тобой делать?
Я хлопаю ресницами, надуваю губы и получаю еще один поцелуй. От него так приятно пахнет — мы не планируем прекращать прием суппрессантов до следующей недели, но даже и без феромонов я обожаю его запах. Пахнет хлопком. Свежестью.
Мы с Хаксом собираемся занести кое-какие вещи в приют, — говорю я ему перед уходом. — Уверен, что можно взять то, что в черных мешках?
— Да, конечно. У меня еще полно всякой всячины на замену.
Отлично. Он действительно согласен. Мы выбросили кое-что, а чистые одеяла сложили в мешки для пожертвований. Запах отлично подойдет Альфам, не принимающим суппрессанты, ну или их можно постирать и отдать Омегам. Намного лучше, чем если они будут пылиться где-нибудь в углу.
Кайло оглядывается на меня и я посылаю ему воздушный поцелуй. Он делает вид, что поймал его, улыбается, а затем тут же хмурится, наставляя на меня указательный палец.
— Учись, — требует он перед тем, как исчезнуть за дверью.
Ммм. Наверное. Я устраиваюсь поудобнее в коконе одеяла, зевая. У меня сегодня столько важных дел.
***
В день перед последним экзаменом я перестаю принимать Супральфу.
Кайло протягивает мне баночку утром — теперь я обычно сплю у него, подстроилась под его ритм — и вздергивает бровь, когда я отказываюсь. Он еще сонный, взъерошенные волосы падают на лицо, и мне приходится еще раз напомнить себе, что я провалю математику, если решу пропустить экзамен ради того, чтобы остаться дома и трахнуть его.
Ну и ему тоже, наверное, не поздоровится.
Я занята тем, что заплетаю волосы в три пучка, старательно притворяясь, что не замечаю его пристального взгляда. Но все же ловлю ошарашенное выражение лица в отражении зеркала и неловко улыбаюсь.
— Чего? — спрашиваю я.
— … ты уверена?
— А почему нет?
— Тебе восемнадцать, — он катает розовую таблетку по ладони, глядя сквозь меня. — Это навсегда.
Я закатываю глаза. Ну, я вообще-то уже успела укусить его, а это тоже навсегда.
— Ну… — я пожимаю плечами, вытирая капли воды с раковины. — Я знаю, чего хочу.
Мне казалось, что за этим последует очередная тирада о том, что нужно подумать еще раз об этом, и что я не знаю, чего хочу. Но когда я отваживаюсь глянуть на Кайло, он молча разглядывает меня, наклонив голову. На нем старая футболка Гранд-Каньон с дырочками и боксеры. И все же он выглядит ужасно сексуально.
Кайло выбрасывает мою таблетку в мусорное ведро.
Мы заканчиваем собираться, по-прежнему молча и погрузившись в свои мысли. Он тоже не пьет суппрессант и наблюдает за тем, как я завтракаю. Я продолжаю делать вид, что ничего не замечаю, набивая рот вафлями.
Кайло постукивает вилкой по тарелке. Думаю, хочет таким образом привлечь мое внимание, но я уже решила не поднимать больше эту тему. Хватит с меня неловких разговоров. Уже все обсудили несколько недель назад.
Но он молчит. Все продолжает стучать и успокаивается только, когда я встаю и отбираю у него тарелку. Так все, с меня хватит.
— Я боюсь, ты не понимаешь, что это навсегда, — говорит Кайло с моей спиной.
— Ну, я в здравом сознании и вроде как знаю английский, так что думаю, понимаю суть.
— … ты права, — он протаскивает стул по полу. Хотя мне кажется, что он все еще стоит. — Не хочу казаться снисходительным.
Я получаю поцелуй в макушку и легкий шлепок по заднице, и Кайло уходит собираться дальше. Ага — большое спасибо. Я знаю, чего хочу, прекрасно понимаю, что это будет означать для нас на всю оставшуюся жизнь. И все же я хочу этого, и ему не обязательно вечно переспрашивать меня.
До кампуса мы едем в тишине. Снаружи холодно, и Кайло закутался в свое черное пальто и замотался до самого носа в розовый шарф, на котором я только что оставила свой запах. Он ненавидит холод и жалуется, пока его не запакуют в теплый кокон как младенца.
К сожалению, мы будем в разных помещениях на экзамене: мне выдали другого проверяющего и другие задания, чтобы колледж знал, что я не жульничаю — как будто Кайло позволил бы мне подобное.
Меня встречает у дверей в лекционный зал женщина. Она довольно милая, даже дает нам минутку, чтобы я смогла поцеловать Кайло на прощание. Как будто он на войну собрался. Это же всего на полтора часа. А после этого надеюсь мы пойдем прямо домой и вздремнем.
Я целую его в мою метку на горле.
— Увидимся.
— М-м-м, — довольно мычит он. И наклоняет подбородок, расслабляясь под покусываниями, как обычно, пока женщина не прочищает горло, привлекая внимание. — Ох… простите, мисс Хелм.
Мы расстаемся. Я делаю глубокий вдох и следую за мисс Хелм в экзаменационный зал, а Кайло идет на лекцию.
***
Хакс приглашает нас на ланч сразу после экзамена. Похоже, Фазма в городе, а еще с нею один из ее Омег, Митака, с которым она тоже навсегда связана узами. У нее, конечно, есть и другие. Интересно, как это вообще работает.
Я волнуюсь и нервничаю, усаживаясь в кабинке, в ожидании. Хакс с одной стороны, Кайло с другой, и еще кривится.
Он поправляет очки на носу:
— Вечно опаздывает.
— Да расслабься, — отвечает ему Хакс. Он проглядывает свое меню, что-то насвистывая. — Как будто у вас двоих еще есть чем заняться, ну и Рей должна пообщаться с другой Альфой.
Должна, да. Пока что видела только двоих — Лею и Асоку — и до чертиков стеснялась расспрашивать их.
Кайло крепко прижимает ладонь к моему бедру в ожидании и с силой стискивает, когда в закусочную входит высокая блондинка. Следом за ней идет невысокий темноволосый парень, чем-то напоминая мышку, крадущуюся по следам. Выглядит это… странно.
Фазма светлеет, заметив нас, и машет рукой. Она красивая, круглое лицо и большие голубые глаза. На ее регистрационном браслете позвякивают четыре или пять пластинок с именами. Фазма обнимает Хакса, напрочь игнорируя Кайло, а затем протягивает мне ладонь. Крепкая хватка.
— Как я рада всех вас видеть! — восклицает она. — И очень рада познакомиться с тобой, Рей. Наслышана о тебе.
На ней красивое голубое платье-свитер, серебряные украшения, и я не могу не заметить, что по сравнению с ней Митака выглядит потрепанным. Да, на нем чистая одежда, но он не представляется и вообще смотрит в пол. Фазма небрежно протягивает ему свое пальто, и он поспешно уходит повесить его.
— Пиви все ноет, чтобы я вернулась домой, — говорит она, усаживаясь на свое место, и закатывает глаза. — Так плохо себя ведет, и я уже сказала, что если не научится держать язык за зубами, то может искать себе новый дом.
На ее шее нет ни одного следа от укуса. Я думала, она с Митакой связаны узами, но внезапно до меня доходит, что я все это время ошибалась. Странно.
Митака возвращается, но не садится рядом с нею, пока Фазма не указывает ему на место. Она продолжает игнорировать его, болтая с Хаксом, а Кайло мягко прижимается ко мне со своей стороны. У Митаки на шее сбоку здоровенный укус, и, кажется, у Фазмы там целый гарем.
— Не разговаривай с ним, — шепчет мне на ухо Кайло. — Фазма не давала мне разрешения. Поэтому она и со мной не разговаривала.
— А вы разве не друзья?
— Это вряд ли, но в любом случае дружба вторична по сравнению с нашей иерархией.
Все больше пугаясь, я прочищаю горло.
— Кайло мне много о тебе рассказывал, Фазма, — говорю я, оглядываясь на Кайло, и он саркастически вздергивает брови и сжимает губы. — И немного о Митаке.
— О, о моем маленьком Дофельде? — Фазма улыбается, наконец признавая его присутствие тут, а Митака слабо улыбается. — Он один из пяти. Еще есть Пиви, Снап, Джессика и Таниссон, все ждут меня дома.
Господи. Я киваю, стараясь вежливо улыбаться. Пять Омег. Кайло один иногда выматывает. А тут пять — я представить себе не могу, что могла бы подумать о таком для себя.
Фазма проводит ладонью по волосам Митаки.
— Дофельд был моим первым. Нашла его как раз тогда, когда Рен умолял меня взять его взамен.
— Как будто мне хотелось стать одним из твоих слуг до конца своей жизни, — огрызается Кайло.
Похоже, он только и ждет, что повода поругаться. Хакс нервно смеется в наступившей тишине, улыбка Фазмы становится все натянутее, а Митака пялится на свои пальцы. Ее ладонь все еще лениво ерошит его волосы.
— Ты по-прежнему такой неприятный Омега, — Фазма смотрит на меня. — Не находишь его утомительным, Рей? Я знаю одного милого молодого человека в Коннектикуте, примерно твоего возраста. Очень славный. А этого надо бы отправить в приют. Не хотелось бы, чтобы твоим детям передался его мерзкий характер.
Я поражена ее бессердечным отношением. Пару секунд я даже не знаю, что сказать, шокированная тем, что она предлагает мне отправить ее же друга в приют, потому что он не ведет себя как вышколенный слуга, как в ее гареме. Боюсь, что все Альфа женщины такие, и внезапно я остро осознаю, что возможно никогда не смогу вписаться в их общество.
Даже не знаю, что сказать. Меня не интересует драка на публике, и не думаю, что вообще что-то могу получить из разговора с нею.
Кайло весь напряжен и злится, и я поворачиваюсь к нему, целуя клеймо на горле. Его кадык дергается под моим ртом, это никак не помогает ему расслабиться.
— Рей и Кайло собираются сделать узы парными, — говорит Хакс. — Да, ребята?
Я киваю молча. Кажется, Хакс пытается спасти ланч, но этому не суждено случиться. Я хлопаю Кайло по бедру и жестом прошу встать.
— Пойдем домой, — говорю я.
Он встает, весь на взводе, что я чувствую жар и дрожь, скользящие по узам. Фазма стонет, когда я хватаю наши пальто и помогаю Кайло надеть его.
— Всегда такой выпендрежник, — жалуется она. — Рей, да не трать ты себя на него. Посмотри, как нелепо и ребячливо он выглядит. Что, разве нет, Хакс?
— Да ладно, Фазма, почему ты всегда начинаешь на него наез…
Они начинают спорить, но мы уже уходим, и я счастлива, мне не придется выслушивать остальное.
Снаружи медленно едут машины, и Кайло останавливается на краю тротуара, постукивая сапогом по комку грязного снега. Он держит руки в карманах, глядя куда-то в сторону с минуту, и дыхание серыми облачками клубится над его головой.
Потом он переводит взгляд вниз, и наконец оглядывается на меня через плечо. Но так быстро, что сложно разглядеть его лицо.
Мне опять грустно. Такую жизнь никому не пожелаешь, и еще грустнее от того, что Кайло был готов на подобное согласиться.
Где-то позади звенят дверные колокольчики и я торопливо иду вперед, убираясь с чужого пути. Я ежусь от холода, прижимаясь к Кайло и вместе с ним разглядывая проезжающие мимо машины. Мы снова молчим.
— Митака меня до чертиков пугает, — признаюсь я. Кайло смотрит на меня сверху вниз, и я смеюсь, качая головой. — Ты прости, но это еще что за дерьмо в стиле Сумеречной Зоны было?
Он выдавливает из себя крохотную улыбку, кивает и возвращается взглядом к дороге.
— Это может немного нервировать.
Я беру Кайло под руку, направляя его к машине, припаркованной у тротуара. В городе полно других закусочных, где мы можем перекусить.
— Их дети будут как те близнецы из Сияния, — добавляю я.
Он смеется, качая головой, пока я продолжаю перечислять все похожие фильмы ужасов, которые помню. Мы идем к машине, и вскоре он прижимается щекой к моей макушке.
***
Через три дня после того, как мы оба забили на прием суппрессантов, я просыпаюсь от воркованья. Сейчас середина ночи, и я беспокоюсь, потому что в постели Кайло нет. Я зеваю и сажусь, морщась от странной ноющей боли в челюсти.
— Кайло? — хриплю я и тру глаза. — Ты здесь?
Я слышу только шорох, но никто не отвечает. Только, когда глаза привыкают к темноте, я замечаю открытую дверцу в гардеробную и пару одеял, торчащих оттуда.
Сердце пускается вскачь, когда я вижу руки, высовывающиеся из темноты шкафа и разглаживающие одеяло по полу. Мы обо всем договорились после прекращения приема суппрессантов, и мне было интересно, кого накроет первым.
Кайло снова издает воркование, переходящее в мурлыканье, на слух такое странное, чужеродное, но заставляющее мурашки бежать по спине. Странно смотреть за тем, как взрослый мужчина делает гнездо из одеял в своей гардеробной, но это все равно возбуждает. Сложно было привыкнуть, что это возбуждает. Очень сложно.
Я выскальзываю из кровати и иду на кухню за стаканом воды, на цыпочках, чтобы не потревожить Кайло. Мы уже начали упаковывать вещи для переезда, но лучше подождать до течки и спаривания и все такое. Даже на улицу стараемся не ходить. Опасно.
И все же волнующе. Я в самом деле взволнована. Танцую на цыпочках, допивая воду, и прислушиваюсь к шагам Кайло, бродящего по спальне. Не могу ждать. Знаю, в гоне, когда он прижмет меня к полу всем своим телом, я буду думать иначе, за меня будут думать гормоны. Но я знаю, чего хочу.
Я ополаскиваю стакан и оборачиваюсь.
Кайло позади, маячит в дверном проеме. Я взвизгиваю от неожиданности, подаваясь назад к столешнице, а он резко дергается вперед. На нем только боксеры, какая-то старая футболка, а еще волосы мокрые. Наверное, сходил в душ.
Я смеюсь, задыхаясь.
— Прости… напугал. Ты действительно можешь быть очень тихим, когда захочешь.
Он не отвечает. Просто смотрит на меня, не отрываясь, и от этого в животе пляшут бабочки. Началось. Не думаю, что он сможет меня укусить, пока я тоже не войду в гон.
Кайло подбирается ближе. Лишь его нерешительность утихомиривает мою тревожность, так что я просто немного волнуюсь, когда Кайло нежно обнимает меня за талию и прижимается губами к шее. Он воркует, пока не оказывается слишком занятым поцелуями для этого.
Внезапно я чувствую зубы на своей коже и шиплю. Оно само так выходит, громко, заставляя Кайло только крепче обхватить меня. Он целует нежнее и снова принимается ворковать. Вспышка раздражения проходит и я расслабляюсь в объятиях, чувствуя поцелуи на шее и подбородке. Похоже на массаж.
Кайло наклоняется, подхватывая меня на руки, и я снова нервно рычу, извиваясь. Поцелуи немного успокаивают меня, а потом мы добираемся до спальни, и меня опускают на ноги, а позади раздается щелчок двери. Я снова шиплю, оскалив зубы, хотя причин для этого вообще нет.
— Все готово, — голос Кайло такой хриплый после сна. Он рассеянно трет след от моего укуса и пристально смотрит на меня. — Осталась только ты.
Я рычу громче, когда он идет ко мне. Воркуя, очень медленно — но я все равно бросаюсь к окну.
Кайло обхватывает меня за талию. Он сильный, это я уже прекрасно знаю. Он тащит меня обратно на пару шагов, но мне удается сбить его с ног, и мы оба валимся на пол.
Кайло перекатывается и оказывается сверху прежде, чем я смогу отползти, и остается только дрыгать ногами и рычать. Он укладывает меня на живот, и в горле застревает комок льда, но меня понемногу охватывает жар возбуждения, заставляя тяжело дышать в ковер. Сердце колотится, кровь стучит в ушах. Обожаю эту часть.
Кайло тащит меня в гардеробную. Внутри полно одеял, которые я пинаю, пытаясь перекатиться на спину. Но Кайло устраивается поверх меня, оскалив зубы и рыча. От этого все в животе сжимается.
— Ведите себя прилично, мисс Ниима, — приказывает он низким голосом.
Пальцы обвиваются вокруг моей шеи, в ожидании, словно он боится еще одного нервного припадка. А я закрываю глаза, обожая эту часть точно так же, как и ту, где Кайло гонится за мной, а затем вжимает в землю, и хватка на моем горле только усиливается, пока не начинает кружиться голова. Хорошо, как же хорошо. Теперь ему не нужно напоминать мне говорить обо всем, что мне не нравится — он знает, что я сама скажу. Мне не нужны подсказки. Я не тупая.
И все же Кайло ослабляет хватку, ладони скользят по телу вниз, помогая стянуть с меня пижамные штаны. Из вредности я переворачиваюсь на живот, пока он пытается расстегнуть пуговицы на рубашке, и, когда ему это удается, он отбрасывает ее в сторону и снова укладывает меня на лопатки. Такой здоровенный, он нависает надо мной, опираясь на ладони, поставленные по обеим сторонам головы, и улыбается.
— Ты же будешь хорошей девочкой для меня, Рей? — я качаю головой, и его улыбка становится шире. — Хорошо.
Он приподнимается на колени, чтобы снять с себя футболку, а затем и трусы. Я рычу, когда Кайло хватает меня за бедро и переворачивает на живот, вздергивая задницу над одеялами. Мы сражаемся с минуту, но он держит крепко, подтягивая меня так, как ему удобно.
Кайло погружается в мое тело одним плавным движением. Я всхлипываю, закатив глаза, когда он отодвигается и шпоры проходятся по внутренним стенкам, а затем толкается снова.
— Вся моя, — выдыхает он.
Его рука скользит между моих ног, и я дрожу под его пальцами, уже задыхаясь от возбуждения. Меня куда меньше волнует, укусит ли он меня, чем как быстро я кончу. Я двигаю бедрами, доходя до самого края, а затем обрушиваясь в бездну. Здесь так вкусно пахнет, теплом и безопасностью. Меня накрывает блаженством от нежного запаха Кайло и чистого, острого удовольствия от его пальцем, касающихся меня. Даже без оргазмов — это безумие.
Мое тело сжимается вокруг него, и я чувствую, жаркие вздохи на своей шее. Затем, когда мы оба устаем стоять на коленях, Кайло укладывается рядом со мной и накрывает нас одеялами. Я сонная, удовлетворение растекается по венам, и чувствую, как он мягко двигается внутри меня, одной рукой обхватывая грудь.
— Я скучал по этому, — бормочет Кайло мне в волосы. Большим пальцем он нежно поглаживает сосок, вздыхая. — Ты делаешь меня таким счастливым, Рей. Я люблю тебя.
Я стону:
— Я тоже тебя люблю.
Его член дергается, и Кайло выдыхает мне в затылок, медленно вращая бедрами. Приятное тепло скользит по узам, поднимаясь вверх к загривку, где зубы уже прикусывают нежную кожу. Я ерзаю, хмурясь, но рычать устала. Я хочу, чтобы он… я правда хочу, чтобы он… ну почему я снова нервничаю.
— Просто расслабься, — шепчет Кайло мне в волосы. Я чувствую, как его зубы стискиваются, и по позвоночнику несется покалывание. — Ш-ш-ш, ш-ш-ш…
Он кусает, и мир переворачивается с ног на голову.
***
Я просыпаюсь одна в постели.
Тепло и пахнет божественно, и я совершенно точно уверена, что Кайло вымыл меня, пока я спала. Я фыркаю, крепко зажмуриваясь, немного обижаясь, что он не рядом. Куда он делся? Вообще-то это слегка невежливо оставлять меня одну после всего.
Я сажусь, морщась от боли в затекшей шее. Тру загривок и чувствую отметины от зубов Кайло, отчего меня снова накрывает тревогой. Дело сделано. То есть, я же этого и хотела, хоть и не привыкла к ответственности… и я принимаюсь рыдать, даже не сообразив, с чего бы. Ой-ей. О нет… о нет…
В коридоре раздаются быстрые шаги. Я пытаюсь взять себя в руки до того, как войдет Кайло, но не успеваю. Он заглядывает в спальню, в розовом фартуке, волосы связаны в пучок, и от этого вида я принимаюсь хохотать.
Он мягко улыбается в ответ, подходя ближе и снимая фартук на ходу. Я снова начинаю всхлипывать и тянусь к нему — не знаю, зачем — а он поднимает меня на руки, будто это самая естественная на свете вещь.
— Все хорошо, — шепчет Кайло. Он уносит меня обратно в гардеробную, и здесь страх отступает. — Я убрался в гнезде и подумал, что успею приготовить завтрак до того, как ты проснешься… прости, Рей.
Меня укутывают в большой кокон из одеял, и Кайло устраивает мою голову на подушке. Мне даже немного страшно от того, с какой легкостью я успокаиваюсь. Я шмыгаю носом, глядя за тем, как он подтыкает одеяло мне под самый подбородок, с той же небрежной легкостью, как будто всегда так делал. Как будто инстинктивно. Он что, знал, что я проснусь такой?
Его губы касаются моего лба, а ладонь гладит по щеке. Я смотрю на Кайло и, кажется, не могу найти слов. Тепло струится внутри головы — это он. Это узы и твою же мать, как по-другому они теперь ощущаются.
Кайло снова целует меня.
— Лучше? — я киваю в ответ, шмыгая носом. — Хорошо. Я постирал твое розовое одеяло и оставил на нем запах. Хочешь побудет тут, пока я готовлю завтрак?
Я киваю. Он улыбается и идет за ним, а по всему моему телу, от сердца расходится холод. Вся в отчаянии, я рычу, извиваясь под одеялом, и ужасно радуюсь, когда он возвращается с одеялом.
Кайло опускается на колени рядом, успокаивая меня.
— Ш-ш-ш, ш-ш-ш, просто расслабься, Рей. Знаю, это немного ошеломляющее ощущение, — он расправляет одеяла. — Я должен закончить готовку, хорошо? Буду рядом, если что.
— Не уходи, — хриплю я. — Не уходи.
— Ты должна что-нибудь поесть. Ночь была очень долгой.
Возможно, но от мысли, что он сейчас снова меня оставит, меня перекручивает. Я гляжу на него умоляющим взглядом, и Кайло стонет.
— Дай мне хоть плиту отключить, — просит он.
Я смотрю, как он уходит, и ледяное оцепенение сковывает грудь. Оно расползается по рукам, вверх по горлу, сдавливая его и не давая вздохнуть, поэтому я утыкаюсь носом в одеяла и делаю глубокий вдох. Каким-то образом помогает. Поверить не могу, до чего же больно — и он чувствовал это, когда нас разъединили сразу после укуса?
Кайло возвращается и плотно прикрывает дверь в гардеробную. Он лезет ко мне под одеяло, окутывая меня своим теплом и спокойствием, стоит ему только обнять меня. Я утыкаюсь носом в его горло, вся вздрагивая. Ему теперь придется повсюду таскать меня с собой, как детеныша коалы на шее. Не думаю, что смогу вынести разлуку.
— Прости, — шепчу я.
— Не извиняйся, — он целует мои волосы, вздыхает и обнимает крепче. — Мне твое поведение безумно нравится.
Мы лежим в тишине еще несколько минут, пока у меня не урчит живот.
***
И снова я просыпаюсь в одиночестве, теперь уже в гардеробной.
Меня не охватывает смертельный ужас, как раньше. Я медленно сажусь, вцепившись в розовое одеяло, и замечаю бутылку воды, которую мне оставил Кайло. Одного глотка мало, и я допиваю все до конца. А еще он мне принес шоколад, и откусываю кусочек.
Из коридора тянет запахом готовящейся еды, и мой желудок снова урчит. На дрожащих ногах, все еще прижав к груди одеяло, я иду следом за нитью уз, что тянет меня к кухне. Я голодна как волк. И еле могу идти. Но уже не хочется рыдать.
Кайло я нахожу у плиты, он лопаточкой помешивает что-то в кастрюле. На нем снова фартук, он оглядывается и улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ.
Он указывает на стол:
— Скоро будет готово, хочешь присесть?
— О… здорово.
Я сажусь. Кайло не перестает улыбаться мне, но ему все же приходится вернуться к готовке.
Мне он приготовил целую тарелку с беконом, яйцами, тостами, а еще стакан апельсинового сока — с мякотью. Я благодарю Кайло, пока он поправляет одеяло, обернутое вокруг моих плеч, но хмурюсь, когда он наконец садится напротив.
— С мякотью? — спрашиваю я.
Он наклоняет голову и расправляет салфетку на коленях:
— Тебе же нравится.
— … ага. Но откуда ты знаешь
Он молчит целую минуту, избегая моего взгляда.
— Каждый раз, когда мы завтракали, тебе не очень нравился апельсиновый сок, — он прочищает горло. — Знаю, ты не настолько привередливая, чтобы любить какой-то особенный сорт, так что подумал, что тебе просто нравится с мякотью, — он вздергивает бровь, бормоча. — Как бы отвратительно это ни звучало.
… ох. Я киваю, наблюдая за тем, как он наваливает побольше сахара и сливок в свой кофе. Ну да.
— Спасибо, — говорю я.
— Не за что, — пожимает плечами Кайло. — Я прекрасно чувствую такие вещи. Мне нравится узнавать, что тебе нравится. Даже если это отвратительно.
Он отпивает кофе, а я пялюсь на него в умилении.
А потом вылезаю из-за стола и обнимаю его, пока он показушно стонет. Вспышка удивления сменяется волной тепла.
— Я люблю тебя, — мямлю я.
— Я тоже тебя люблю.
Мы молчим. Не хочу двигаться. Я просто потрясена осознанием того, как сильно люблю его, какой счастливой он меня делает, и как же здорово чувствовать его новое настроение.
Кайло легонько шлепает меня по заднице.
— Тебе нужно поесть.
— Оу… ладно, — я выпрямляюсь и тру глаза, пока не зарыдала. — Прости.
Он улыбается мне, когда я возвращаюсь на свое место, и я улыбаюсь ему в ответ, а затем беру вилку и начинаю есть.
Никогда ни в чем не была уверена в этой жизни, как в том, что люблю его больше всего на свете.
