Театр убийц [Делони Ворон] (fb2) читать онлайн

Театр убийц

ПРОЛОГ

Когда дверь в погреб наконец выломали, Анап уже осушил три полные бутылки “Крови быка” и тянулся к четвертой, но не успел. Внутрь, словно ураган, ворвалось семь крепких мужчин, облаченных в доспехи, и направив на него мечи, довольно вежливо попросили проследовать за ними. Анап сопротивляться не стал. С трудом поднявшись, опираясь о стенку, под конвоем стражей, что тыкали мечами в спину, он, словно кораблик на волнах, поплыл на верх. Семь суровых мужчин привели пьяницу в главный зал его дома, где помимо графа и графини Картус, присутствовал еще и капитан стражи, сэр Тирон Граст, в окружение еще трех крепких молодчиков.

Граф Амирон смотрел на Анапа брезгливо и с отвращением, графиня Кэйтлин, со злобой и ненавистью, а капитан Тирон абсолютно безразлично. Указав на нужное кресло, семеро молодчиков сопроводили изрядно подвыпившего Анапа до него, силой усадили, и окружили так, чтобы задержанный даже и не думал о том, чтобы дергаться или бежать.

— Наконец то вас нашли, — добродушно заговорил капитан Граст, — весь дом обыскали, а вы, оказывается, в погребе спрятались.

Сэр Тирон сделал жест рукой и напротив Анапа оказалось еще одно кресло, в которое уселся уже сам капитан, приняв довольно свободную позу, закинув ногу на ногу.

— Лорд Картус, вы…

— Он мне больше не сын, — злобно прорычал граф Амирон. — Не смейте называть это чудовище моей родовой фамилией.

— Хорошо, — капитан покорно кивнул. — Ана́п Мору́лус, вы обвиняетесь в убийстве своей жены, графини Эмилии. Примерно час назад она была найдена в вашей общей спальне с десятью ножевыми ранениями. И если вы сейчас перепачканы не вином, — Тирон брезгливо оглядел Анапа, который одетый в ночную рубашку, был весь измазан засохшими пятнами, — то попрошу объяснить, откуда на вашей одежде кровь.

— Я больше не мог, — дрожащим голосом заговорил Анап, опустив глаза в пол. — Это было не выносимо. Это уже была не Эмилия, а демон, что взял над ней контроль, — Анап поднял бешеные глаза и уставился на капитана. — Не может человек, за один год, столь кардинально поменяться.

— Так значит вы не отрицаете то, что это вы убили леди Эмилию, — капитан кивнул и один из его личной свиты сразу вышел из дому, и как можно было видеть в боковое окно, куда-то очень быстро направился. — Может быть вы расскажите по подробнее, какой у вас был мотив?

— Три года, — затараторил Анап. — Три года я был знаком с этой богиней, с этим цветком, что дала смысл моей жизни, — и вдруг голос ушел на зловещий шепот. — Но последний год… это сущей кошмар. Она стала не похожа сама на себя. Она кидалась на людей с вилками и ножами, бросалась вазами и прочей посудой. Она лишь меня за последнею неделю три раза успела порезать, — Анап оттянул ворот рубашки, явив свету три довольно грубо затянувшихся пореза, — а уж про лакеев и служанок, которых она обвиняла во всех грехах, и говорить не стоит, — подозреваемый замолчал на несколько секунд, а после одними губами произнес. — А сегодня она и во все пыталась убить меня во сне.

— Для начала мне хотелось бы понять, — покусывая нижнею губу заговорил Тирон, когда в комнате повисло молчание, — почему ваша супруга так сильно переменилась?

— Она действительно последний год вела себя достаточно необычно, — в диалог вступил до этого молчавший лорд Картус. — Да, она действительно вела себя агрессивно, но могу вас заверить, она никого не калечила и уж тем более не резала.

— Ложь, — сквозь зубы процедил Анап. — Мы с вами вместе возили кухарку к лекарю, ведь ваша дочь вылила на нее кастрюлю кипятка.

— Молчи! — прошипел Амирон и даже дернулся в сторону бывшего зятя, но вовремя одумался. — Не тебе говорить, какой была моя дочь, скользкий подонок. Ты, сын рыбака, неизвестно как одурманившей мою дочь. Ты, что всю жизнь был нищим, стал ее мужам, графом, даже я, поначалу относившейся к тебе с призрением, признал тебя сыном. И так ты мне отплатил за мою доброту, убив мою дочь, — граф сжал зубы и сквозь них процедил. — Может ты и меня хотел прирезать, чтобы поскорее стать наследником моего состояния?

— Лорд Картус, — капитан прокашлялся, напоминая о своем присутствие. — Ваше обвинения, прошу оставить до суда. Сейчас же меня интересует ваша дочь и то, как проявлялось ее агрессивное поведение.

— Да, мы действительно возили повариху к лекарю, — взяв себя в руки, Амирон заговорил насквозь официальным тоном, — да моя дочь была на кухне в тот момент, но кипятком она никого специально не обливала. У Эмилии были припадки, судороги, называйте, как хотите. И вот как раз, когда она шла по кухне, у нее и случился такой приступ.

— Вы принимали какие-либо попытки вылечить эти приступы? — Тирон переводил испытывающий взгляд с графа, на графиню.

— Лучшие лекари нашего города осматривали ее, причем ни раз, — отчеканил Амирон, — но только они ни нашли у нее никаких болезней. Они лишь посоветовали пить успокаивающие отвары, побольше находиться на природе и по меньше подвергаться стрессу.

— И судя по всему, данное лечение не помогло, — понимающе закивал капитан.

— Конечно не помогло, — прошипела Анап, — я говорил, что она одержима, что ей нужен служитель церкви белого созвездия, но мне не верили. Говорили, что Эмилия есть пример святости, что она просто не может быть носителем демона, но как выяснилось очень даже.

— Замолчи, подонок, — в слезах прокричала леди Кэйтлин. — Ты отнял жизнь у нашей дочери и смеешь говорить такое нам, ее родителям! Боги, почему вы не караете таких, как этот мясник, этих зверей, что отнимают единственных детей у их родителей.

— Хорошо, я вас услышал, — Тирон, сложил руки замком и уперев в них подбородок, тяжелым взглядом посмотрел на Анапа. — Скажи мне, как так вышло, что ты убил леди Эмилию?

— Она сама на меня напала, — еле слышно ответил Анап, а после уже более спокойным голосом продолжил. — Последние пару месяцев, ее не допускали ни к каким колющим или режущим предметам, боясь, что она может либо покалечится сама, либо покалечить кого-то.

— Ложь, — прошипел лорд Амирон, — наглая…

— Но сегодня днем дражайший граф ездил на охоту, — абсолютно не замечая яда, что сочился из лорда, продолжал Анап. — Вернулся он поздно вечером и почти сразу отправился в купальни, совсем забыв убрать своё снаряжение. Думаю, что именно в этот момент, Эмилия и припрятала нож.

— Щенок, — граф все же кинулся к бывшему родственнику, но был остановлен двумя стражниками, что стояли возле своего капитана. — Ты что, хочешь обвинить меня в ее смерти?!

— Нет, — абсолютно без эмоционально ответил Анап. — Я пошел спать раньше Эмилии, ведь она вдруг решила пойти принять ванную. Когда я уже почти заснул, то услышал, что от двери кто-то крадется ко мне. Когда я обернулся, то увидел ее с занесенным ножом. Когда наши взгляды встретились, Эмилия закричала, словно разъяренная банши, и кинулась на меня. Две минуты я скакал вокруг кровати и звал на помощь, но никто не пришёл, — у Анапа начал пробиваться нервный смешок, но рассказывал он все так же сухо, словно скучную историю, которую повторял уже в сотый раз. — Когда Эмилия в очередной раз прыгнула на меня, мне удалось перехватить ее руку и вырвать нож, тогда она бросилась на меня с голыми руками.

Анап схватился за голову, словно его одолела головная боль, в повисшей тишине заскрипели зубы, начал слышаться стук сердца, что отбивало бешеные ритмы. По истечению минуты, Анап взял себя в руки, поднял пустые зеленые глаза на Тирона, от чего тот поежился, словно от холода, и продолжил рассказ.

— Я очень долго пытался ее унять, пытался докричаться до ее сознания, но все тщетно. Когда я смотрел на нее, я больше не видел Эмилию, я видел лишь демона, зверя, что взял ее оболочку, — на лице Анапа непроизвольно выскочила жуткая ухмылка. — Тогда я и понял, что моя жена, моя маленькая принцесса, уже давно мертва, а передо мной стоит лишь ее оболочка, которой сейчас управляет демон. Я повалил ее на пол, схватил нож, что лежал у ножки кровати, и понял, что если не я, то никто более.

— Достаточно, — капитан Тирон щелкнул пальцами и двое молодчиков в железных перчатках подняли подозреваемого на ноги. — Анап Морулус, я услышал достаточно, чтобы понять, что именно вы виновны в смерти леди Эмилии. Завтра над вами состоится суд, по окончанию которого вам будет вынесен смертный приговор, — после этого он посмотрел на своих молодчиков. — Увидите.

***

Казнь над Анапом Морулус назначенная на пятое число была отложена в начале на сутки, затем на двое, потом на неделю, а по истечению и этого срока дело было и вовсе заморожено. Казалось бы, из-за чего могли отложить довольно очевидное дело. Ответ оказался очень даже простым, из-за отсутствия подсудимого.

Когда пятого числа за Анапом Морулусом пришли конвоиры, они не нашли заключенного у себя в камере. На место сразу был вызван капитан Тирон. Вначале под стражу были взяты все работники тюрьмы, дежурившие на тот момент, а после изнурительных и жёстких допросов отпущены, из-за непричастности к побегу. После охранников тюрьмы, были допрошены все близкие друзья и родственники подсудимого, но и они ничего полезного сказать не могли, ведь до появления капитана Тирона в их домах, они и не знали, что Анап бежал.

На шестой день безуспешных поисков, в одной из подворотен города был найден старец, несший откровенный бред. Старик, что назвался Долтимом, клялся и божился, что видел, как человек, который по описанию подходит под сбежавшего убийцу Анапа Морулуса, выпал из черного дыма, который появился из ничего буквально в воздухе. Кожа человека, что по описанию походил на сбежавшего, была серой, а вены черными, и набухли так, что должны были вот-вот лопнуть. На вопрос, а куда же после этого он делся, старик ответил, что человек, похожий на сбежавшего, через какое-то время вновь пропал в черном дыме, что начал сочится из его кожи.

Данную версию никто конечно рассматривать не стал, сославшись на несостоятельность, и на то, что она была изложена обезумевшие пьяным стариком-оборванцем. Поиски продолжались почти полгода, были разосланы портреты во все ближайшие города и села, были устроены тотальные облавы и обыски, но результатов это никаких не дало. Как и куда сбежал убийца по имени Анап Морулус, так до сих никому и неизвестно.

ГЛАВА 1. Я АКТЕР ТЕАТРА СМЕРТИ

Дальше чем на два шага ничего не было видно. Еще с ночи опустился густой туман, цвета молока, и держался до сих пор, от чего видимость была почти нулевой. Стриин шел медленно, смотря под ноги, чтобы случайным шумом не выдать своего местоположения, и чтобы с наскоку не налететь на дерево. Прильнув к стволу дуба, он прислушался, внимая каждому окружающему звуку и когда убедился, что поблизости никого, Стриин словно тень переместился за куст малины, откуда был прекрасный обзор на всю поляну. Вдалеке стучит дятел, позади шумит ручей и скрипят ветки от ветра, но никаких посторонних звуков, не относящихся к лесу, он не слышал. Но как только Стриин хотел вновь сменить укрытие, он наконец услышал заветный хруст листвы и хищно улыбнулся. Определив примерную область, откуда исходил звук, он на полусогнутых начал медленно продвигаться в ту сторону, держа руку на рукояти кинжала. Шаг, прислушался, шаг, прислушался. Не дойдя до нужного места каких-то пару метров, Стриин вновь услышал звук, в этот раз по правую руку, примерно в девяти шагах, но идти на него он не стал, решил выждать немного и понять, что предпримет противник.

Теперь шаги послышались почти за спиной, в восьми метрах от него. Либо она смогла его как-то услышать, либо у нее более острое зрение и она может различить его силуэт в этой молочной пене. Стриин решил не выжидать, как рысь, а броситься как волк и не прогадал. Когда за спиной в шести шагах от него послышался очередной хруст сухих листьев, он резко развернулся, выдернув из ножен рапиру, и ударил сверху вниз, метя точно в голову. Противница если и не была готова к этому, то очень быстро отреагировала, рапира со звоном ударилась о кинжал, а после в грудь Стриину прилетел сапог. Удар был не сильный, но пошатнуться его все же заставил.

Выхватив из ножен свой кинжал, Стриин по-зверски оскалился и начал напирать, не давая девушке и шанса на передышку. Неопытный человек со стороны мог подумать, что дерутся два демона пришедших из своих пустошей в мир людей, чтобы решить, кто из них сильнее. Удары рапиры и кинжала от крепкого мужчины сыпались со всех сторон, но хрупкая девушка нисколько не уступала, своим изогнутым кинжалом и кортиком она отражала абсолютно любой удар и даже умудрялась наносить ответные, хотя такие же безуспешные, как и у ее оппонента. Драка казалась, могла продолжать до бесконечности, ни первый, ни второй дуэлянт не уступали друг другу ни в чем, казалось только маленькая ошибка одного из них, могла закончить этот равный бой, но судя по их зверским оскалам и огню в глазах, они этого делать не собирались. После, наверное, трех минут непрекращающегося града ударов, как с одной, так и с другой стороны, Стриин вдруг уклонился от прямого удара кортика, сделал два шага назад и выставил прямую ладонь вперед.

— Достаточно, Астрид, — Стриин тяжело дышал, хотя на лице была довольная улыбка. — Сегодня ты показала себя отлично, но…

— Ну куда же без него, — буркнула девушка, вытирая пот со лба.

— В твоем стиле не хватает неожиданных ударов, — Астрид склонила голову на левое плечо и посмотрела на своего наставника немного не понимающе. — Ты прекрасно владеешь своим оружием, оно уже давно стало продолжением твоей руки, но все твои удары сухие и предсказуемые. Я, признаться честно, не дрался в полную силу, как обещал, я хотел посмотреть на то, что ты будешь делать в затяжной схватке. Ты отлично научилась предугадывать удары противника, не ослабляешь защиту даже на секунду, но при этом сама не можешь нанести тот один единственный внезапный удар, который бы решил все. Запомни, чем дольше бой, тем больше шанс ошибиться. Нужно уметь заканчивать схватку резко и неожиданно, чтобы противник даже не понял, что убит.

— Хм, — девушка поправила свои волосы и начала в раздумьях покусывать губу. — Возможно вы правы. Я тоже заметила, что мне чего-то не хватает, чего-то простого, но в то же время важного и теперь благодаря вам, я кажется наконец поняла, чего именно. Думаю, сегодня вечером я серьезно обдумаю этот вопрос.

— Я рад, что смог тебе помочь, — Стриин посмотрел на небо. — Предлагаю на сегодня закончить. Мы и так уже больше двух часов здесь тренируемся, нужно уметь и отдыхать.

В город они шли никуда не спеша, болтая о том о сем, в основном конечно обсуждали слухи, гуляющие по гильдии. Пока Астрид рассказывала о том, что вытворяла одна из ее подруг на уроки грации, Стриин смотрел на этот, некогда хрупкий цветок, и видел, как он вырос, обрастя шипами и прекрасными лепестками. Стриин познакомился с этой каштановой кошкой больше пяти лет назад, тогда она была двадцатилетней исхудавшей и забитой жрицей любви, но сейчас это высокая, и чего уж скрывать, красивая девушка, была больше похожа на статную львицу, нежели на дворовую кошку, не знающую, куда стоит поддаться и как выжить в этом злобном мире. Стриин, когда-то был таким же, оборванец, бродяга, потерявший всю семью и веру в этот мир, но также нашедший себя в театре, после знакомства со своим мастером. Возможно именно этот факт и сблизил их, Астрид всегда слушала его, почти никогда не жаловалась на изнуряющие тренировки и была очень старательной, хотя иногда ветер беззаботности все же задувал ей в голову. Стриин же в свою очередь старался помогать ей как в учебе, так и в практике, иногда за большие успехи даря ей подарки, одним из которых был изогнутый змеевидный стальной кинжал, с прекрасного вида рукоятью, сейчас висевший у нее на поясе.

Из лесной чащи они вышли на просеку, по которой, по инициативе Астрид, они уже перешли на легкий бег, не боясь в тумане налететь лбом на какую-нибудь ветку или обо что-то запнуться. Стену и северные ворота они смогли различить только, подбежав к ним на расстояние двадцати шагов. Туман начал по немного рассеиваться, но все еще был очень плотным. Стражи у ворот пропустили их без вопросов, Стриин и Астрид почти каждый день ходили этой дорогой до чащи, чтобы потренироваться в дали от любопытных глаз, поэтому стражники уже давно перестали обращать на них какое-либо внимание. Добежав до перекрестка улиц генерала Сальмата и Шелковой, ученик и ученица расстались. Астрид пошла по Шелковой, откуда после свернет в переулок фонарей, а Стриин же никуда не спеша продолжил свой путь по Сальмата.

Несмотря на туманную и прохладную погоду, на улице было достаточно многолюдно. В проулках слышались детские голоса и смех, мимо из тумана выплывали мужчины то в рабочих одеждах, то в более повседневных. Иногда встречались откровенно зевающая ночная смена стражников, которых только через четверть часа должны будут сменить. Дойдя до конца улицы генерала Сальмата, Стриин свернул на Колокольную, названную в честь большого пожарного колокола, висевшего в башне огнеборцев, стоявшей в самом центре улицы. Пройдя по ней всего три дома, при этом встретив по пути двух мило воркующих соседок, которые, судя по направлению шли в шёлковые ряды, за обновками, Стриин смог различить силуэт своего дома.

Серый дом с рыжей односкатной крышей, пожалуй, самый скучный и невзрачный среди прочих на улицы, украшенных разными светильниками и декорациями, но это даже хорошо, меньше внимания привлечет. Повернув ключ в довольно хитром замке, который невозможно было взломать, темно-красной двери, Стриин прошел внутрь и на секунду замер на пороге, от неожиданно нахлынувших на него воспоминаний. Этот довольно нескромный дом: на две комнаты, с огромной кладовой и шикарной кухней, раньше принадлежал его наставнику, мастеру Грэшу. Он был одним из лучших актеров театра, состоял в элитном отряде охотников и был просто добрейшей души человек, коих в нынешнем мире, а уж тем более в их профессии, все сложнее найти. Он погиб больше шести лет назад, на очередном задание. Если быть точнее, то его казнили, за покушение на старшего сына лорда восточных земель, которого заказал младший сын все того же лорда, который после смерти батюшки, которому по слухам оставалось не долго, хотел по быстрее встать во главе довольно большого земельного владения и старинного рода.

Когда Стриину сообщили о том, что его наставник погиб, у него начались какие-то странные припадки. Он не плакал и не рвал на себе волосы, он просто входил в некое подобие транса: смотрел, не моргая в одну точку и не реагировал почти ни на какие звуки или действиями. И все то время, пока он стоял словно кукла, перед глазами проносились моменты его обучения, как мастер Грэш в первые учил его драться, как он учил его лазать, словно кошка, его первый подарок, очень качественный кинжал в ножнах украшенных серебром, его истории и невероятные рассказы о странах, в которых Стриин никогда не бывал. За три полных дня, прошедших с момента показательной казни в замке Шлион, Стриин ни раз и ни два впадал в такое состояние, и каждый раз перед глазами вставал образ его мастера. Усугубить этот припадок помог тогдашний директор театра Шальнэр Ошлинг. Он вызвал в свой кабинет Стриина, высказал ему соболезнования и протянул в его руки небольшой листок, сложенный пополам и запечатанный черной сургучной печатью. Внутри был почерк мастера, подпись мастера и даже его стиль речи, все это говорило о том, что писал эти строки никто иной, как мастер Грэш. В своем коротком письме он извинялся перед Стриином, за прошлые обиды, за его въедливость и дотошность, просил особо не расстраиваться из-за смерти старого плута, видимо мастер предчувствовал, что живым ему оттуда уже не уйти, но все равно взялся выполнить это задание. И самым последним, что написал мастер, это передача его маленького домика по адресу улица колокольная пять во владения его ученика, Стриина Ольтэро.

Стриин прочитал то письмо сто и один раз и никак не мог понять смысл тех букв, что были написаны размашистым почерком его учителя. Даже когда ему передали все документы на дом и попросили поставить подпись, Стриину пришлось повторить, что нужно сделать, целых три раза, потому что только на четвёртый он деревянной рукой, смог поставить кривую, но все же свою, подпись, а после, на негнущихся ногах выйти из кабинета, при этом не отрывая взгляда от письма. Стриин много раз бывал в гостях у своего мастера, они часто пили чай, что-то обсуждали, иногда играли в карты или шашки, но в этот раз уютный, и чего уж тут говорить, родной дом, был словно чужой, даже запахи стояли в нем другие, да что там запахи, атмосфера была иной. Мало-помалу Стриин поборол свои провалы куда-то в себя, помаленьку начал обустраиваться в доме, начал разбирать вещи покойного мастера, отметив про себя, что мастер был очень продуктивным поэтом. Четыре толстые тетради нашел он тогда в его столе, и все они были исписаны до самого конца.

Мотнув головой, чтобы отогнать от себя остатки воспоминаний о былых временах, Стриин снял сапоги, которые уже не мешало почистить, повесил на вешалку куртку и прошел по коридору. Сам по себе домик был не таким уж большим, но обставлен он был довольно богато, не у всех зажиточных купцов имелось то, что позволил себе мастер Грэш. Начать стоило с того, что во всех комнатах пол был дощатый, из хорошей сосны, стены были гладкими, а потолок нигде не продувал и не протекал. Теперь немного о комнатах. При входе в дом, первое, что видели гости это просторный светлый коридор, большое окно и две двери по обе стороны. Левая вела на кухню, обставленную на зависть любой хозяйки: очаг, большой стол, куча разных шкафчиков и ящичков, где уйма разных ингредиентов, приправ и посуды. Правая же вела в кладовую, где кроме стеллажей, заполненных разными мешками, бутылками, ящиками и коробочками, не только с ясными припасами, но и алхимическими, ничего не было. Пройдя по коридору десять шагов по левую руку сразу откроется просторная гостиная, которую всегда освещает большой камин из белого камня. В центре стоит круглый столик сделанный на заказ, вокруг него четыре глубоких кресла с круглыми подлокотниками. Вдоль стен между шкафов и полок, висят различные картины и пейзажи неизвестных авторов, купленные мастером Грэшом на рынке за сущие гроши, хотя сами по себе работы были неплохие. С права же была почти всегда закрытая на ключ дверь, которая вела в святую обитель обоих хозяев этого дома, в рабочий кабинет. В нем, помимо кровати, стола, шикарного кресла, купленного уже новым хозяином, трех ящиков, тумбочки и просторного шкафа, было все то, чем жили актеры. Документы и подорожные, деньги и украшения, которые порой шли в уплату контракта, оружие и алхимические склянки, костюмы и доспехи, в общем все то, что нельзя было показывать простым обывателям или соседям, периодически заходившим в гости. К слову говоря, спальня была единственной комнатой без окон, даже в кладовой имелось два маленьких окошечка под потолком.

Пройдя в гостиную Стриин с облегчением выдохнул, в камине еще горел огонь, хотя в комнате стало заметно холоднее. Подбросив пару свежих полешек в камин, Стриин рухнул в ближайшее кресло и вытянул ноги. Все утро он был на ногах, вначале разминка, потом ползал и скакал по веткам, оттачивая с Астрид верхолазные умения и координацию, потом бег между деревьев, что в тумане было особо сложно, и наконец дуэль. Стриин был привычен и к большим нагрузкам, когда был возрастом как Астрид он мог тренироваться сутками, но сейчас в свои тридцать пять лет он имел не один и не два перелома, кучу вывихов и бесчисленное множество порезов и рваных ран, поэтому тело после долгих нагрузок тут и там начинало болеть и ныть. Чтобы немного отвести душу, расслабиться и перестать чувствовать себя стариком, Стриин встал на гудящие ноги и пошел на кухню. Оттуда он вернулся через пять минут, с двумя тарелками, в одной были нарезанные фрукты, в другой мясо и сыр, и бокалом ярко-красного вина пятилетней выдержки именуемого “Красный рубин”. Поставив все это на столик, Стриин подошел к полкам, где покоились книги и выбрав оттуда свой любимый роман “Убийца из дома напротив”, вернулся в теплое кресло, чтобы наконец отдохнуть.

Успокаивающий звук потрескивающих дров в камине, сладкое и немного густоватое вино, вкуснейшая закуска и отличная книга привили к полному позору актёра, которого знакомые и просто коллеги по цеху считали достойным вступить в ряды охотников. Стриин настолько расслабился и отстранился от мира, что не услышал стук в дверь. Лишь когда на дверь во второй раз обрушили град ударов, словно точно зная, что хозяин дома, хотя окна в гостиной были зашторены, Стриин встрепенулся. Отложив книгу и вскочив с кресла, словно кошка на мягких лапках, хозяин оказался возле входной двери, на которую уже в третий раз сыпался град чьих-то мощных ударов, буквально в три прыжка. Взяв кинжал в руку так, чтобы его не было видно из-за угла, Стриин открыл дверь. К большому облегчению актера, на пороге стоял всего лишь его коллега по сцене, парень двадцати семи лет, с морковными волосами, и веснушками по всему лицу.

— День добрый, Стриин, — поздоровался Тилон, а после скосился на правую руку хозяина дома. — Надеюсь, этот нож не для меня?

Стриин тут же убрал руку от рукояти, а про себя отметил, что у парня цепкий взгляд и острый ум, он не видел, что у него в руке, но догадался.

— Конечно нет, — Стриин ухмыльнулся и убрав руку от тумбочки облокотился на косяк двери. — Что привело тебя ко мне в дом?

— У меня письмо, — посыльный запустил руку в цилиндрическую сумку, висевшую у него за спиной, а после протянул белоснежный конверт, скрепленный серой сургучной печатью, на которой отчетливо было видно две маски, слева грустная, справа веселая. — Госпожа директор лично просила передать тебе в руки.

Приняв послание от самой главной женщины театра, Стриин незамедлительно надломил печать, раскрыл конверт и пробежался глазами по короткому письму. “Приглашаем вас на генеральную репетицию, которая состоится сегодня после полудня. Директор театра: Елена́ра Ансейт Грин” и в углу красивая подпись.

— Генеральная репетиция, — изумился Стриин. — Кто кандидат?

— Кто бы знал, — пожал плечами Тилон. — Ты же знаешь, что это тайна для всех, кроме экзаменуемого и мастеров.

И правда, о том, кого выбрал директор театра, чтобы перевести из ранга ученика в статус полноценного актера, ни знает никто, кроме самого экзаменуемого, мастеров и наставника ученика, если такой конечно имеется. И тут у Стриина в груди зародилось нехорошее предчувствие, если вспомнить слова Тилона, о том, что госпожа Еленара послала его к Стриину лично, а это могло значит… Быть того не может, она бы не сделала это за его спиной.

— Спасибо тебе, Тилон, — Стриин приложил руку к сердцу и слегка поклонился. — Пусть Хардо́р укрепит твое тело и дух.

— Пусть Рэя очистит твой разум и душу, — в такт ответил посыльный. — Всего хорошего.

После этого Стриин быстро закрыл дверь, еще раз жадно вчитался в пару строчек, но так и не мог поверить в случившееся.

— Она бы мне сказала, — убеждал сам себя Стриин, — она бы точно со мной все обсудила. Я просто себя накручиваю.

Дойдя до середины коридора и выглянув в окно, Стриин понял, что до начала репетиции час с небольшим. Вернувшись в гостиную и залпом допив оставшееся вино, таким образом осушив уже два полных бокала, актер еще раз пере прочёл письмо, вспомнил о наказе Еленары для посыльного, цыкнул, грубо бросив письмо на стол, и пошел в кабинет, чтобы начать собираться.

Генеральная репетиция, пожалуй, самое главное событие в театре, оно проходит не так часто, поэтому попасть на такую репетицию в роли наблюдателя, довольно большая честь. В основном наблюдатели — это будущие кандидаты, которых пригласили для того, чтобы показать, что их ждет и подготовить, но пару тройку человек всегда выбирают уже из состоявшихся актеров или мастеров. В случае спорного решения или каких-то других проблем, возникших на экзамене, старшие наблюдатели будут решающим голосом приговора. Одежда на таких мероприятиях у каждого своя: у мастеров из комиссии это строгие балахоны цветов церкви крови, у наблюдателей немного по проще, не обязательно одеваться в церемониальные одежды, достаточно просто строгую и не особо броскую одежду, у испытуемого это конечно его боевой костюм, хотя бывали и исключения.

Главное правило экзамена гласит: ученик, вступивший на сцену генеральной репетиции, может быть только в том, в чем пришел и использовать только то, что принес. Некоторые индивиды, в силу каких-то своих тараканов, иногда надумывают себе, что их последним испытанием будет то, в котором они сильны, но это далеко не так. Один раз на потеху всем, молодой парень, который с чего-то решил, что его последним испытанием в качестве ученика будет испытание танцам, пришел в зал клятв в полном комплекте латных доспехов. До сцены он дошел примерно минут за десять, броня была для него слишком тяжелой, а вот на помосты он без помощи трех взрослых мужчин наблюдателей подняться бы никогда не смог. В конечном итоге этому фантазеру назначили испытание акробатики и попросили сделать кувырок назад, при условии, что он ничего с себя не снимет. После такого постыдного провала, самонадеянных учеников в разы поубавилось, хотя порой все же находятся умники, считающие себя самыми хитрыми.

Стриин не хотел повторять судьбу этих, мягко говоря, униженных бедолаг, поэтому с выбором одежды особо не экспериментировал. Белая атласная рубашка, с круглым воротом и серебряными запонками на манжетах, длинный черный жилет, раздвоенный спереди и застегивающийся на ремешки. На ноги черные, чуть мешковатые, брюки и подбитые мехом полусапожки. На шею серебряную цепочку, со знаком церкви крови, на плечи меховой плащ с капюшоном, к штанам черный ремень с овальной бляшкой, на котором отлично разместились две сумочки, с откидными замками, и ножны с кинжалом. Осмотрев себя со всех сторон, на предмет дыр и грязи, Стриин взял письмо, о котором чуть не забыл, положил его во внутренний карман жилетки и вышел из дому.

За те два часа, что актер отдыхал дома, людей на улице прибавилось, но самое главное, рассеялся молочный туман, от чего идти стало куда спокойнее, не боясь налететь на что-то или кого-то. Что не нравилось Стриину в его городе, так это суета и постоянная беготня его жителей. По улицам туда-сюда гремели повозки, бегали молодые подмастерья, с задумчивым видом ходили мужчины, держа в руках то какие-то свертки, то большие кипы бумаг. Говорливые женщины, которые разговаривали с рядом идущей подругой так, что слышала вся улица, со времени начинали утомлять и вгонять, привыкшего к тишине и свободе человека, в меланхолию. Выйдя с колокольной Стриин вновь пошел по улице генерала Сальмата, только в этот раз вниз. Когда он уже хотел было свернуть на улицу каменщиков, то чуть не попал под повозку, которая судя по звону, везла что-то из кузни.

Вот уже второй год подряд, эти бешеные телеги из разных лавок и мастерских носятся по городу, свозя все к северным воротам, откуда уже большие обозы отправлялись на границу с Гарстаем, с которым Зарлия ведёт не прерывную войну все это время. Хотя войной, те пару стычек раз в месяц возле границы, называли скорее с иронией и насмешкой, ведь за два года ни одна армия не продвинулась ни на метр, вглубь враждующий страны и потеряли от силы десятка по два воинов с каждой стороны, убитых скорее шальной пулей или несчастным случаем. Все было бы смешно, если бы не так печально. После столь откровенно неудачных попыток завязать конфликт, стоило уже давно объявить перемирие и забыть об этом, как о страшном сне, но только вот начал все это именно Гарстай и именно он отказывается от всех предложений о перемирии. Оппозиция и недоброжелатели короля уже давно поговаривают, что все это выдумано королем и его советом, чтобы обогатить свой карман и карманы прихлебателей, продажей товара, которого стали производить в полтора, а некоторого и в два раза больше обычного, за границу. Но только вот Стриин точно знал, что почти все те товары, что делает его город и другие, расположенные в близи границы, доставляются туда, куда следует. Пара тройка извозчиков, ездящих до границ, были его приятелями, и они клялись на могилах своих отцов, что война действительно идет и что тамошние генералы в полном недоумение от того, чего добивается Гарстай и почему король не отдает приказ о наступление. Пока лишь оба государства тратят колоссальный ресурс на то, чтобы перещеголять друг друга в количестве и качестве вооружения.

Когда три телеги наконец выехали с улицы каменщиков, Стриин смог продолжить свой путь, времени хоть и было с запасом, но случится может всякое, а опаздывать неприлично. С каменщиков актер нырнул в табачный переулок, где всегда воняло этим мерзким дымом, с него вышел на центральную площадь, где стоял один из трех фонтанов города, обогнув который, Стриин пошел по актерской аллеи, с нее на улицу актрис, где, пройдя четыре дома повернул на право и попал на театральную площадь.

Площадь это была, пожалуй, самым красивым местом, которое только видел Стриин. В центре стоял второй из трех фонтанов. У этого, в отличие от простенького центрального, был гранитный бассейн, в центре которого на невысоком мраморном постаменте стоит бронзовый мужчина, одетый в театральный костюм, расшитый рюшками и лентами, в руках он держит театральную маску. Вокруг бассейна лежала желто-зеленая плитка, на которой стояли высокие фонари и кованые лавочки, застеленные толстыми досками. По периметру росли живые изгороди, сейчас они уже облетели, и были больше похожи на болотные декорации, но летом, где-нибудь в начале июля, садовник, что ухаживал за этим местом, делал из кустов по истине великолепные шедевры. Если обогнуть фонтан, то впереди будет простираться довольно длинная аллея. По всей ее длине тянется все те же лавочки, фонари и живая изгородь, а за ее приделами растут красивые ясени, вишни и дубы, а также разбиты клумбы, в которых растут настолько красивые и благоухающие цветы, что иногда начинает кружиться голова. Пройдя по этой аллеи до конца, Стриин уперся в мраморные лесенки, их было всего десять и если подняться по ним, то попадешь на небольшую площадку, которая ведет в место, где происходит трагедия и комедия, любовь и драма, чудеса и магия, в театр.

Здание театра “Двух масок” представляло собой вытянутое трехэтажное здание, фасад был каменный и окрашен в темно-красный цвет, рамы были белые, а стекла в них столь прозрачными, что не сразу можно понять, есть ли они там вообще. Между первым и вторым этажом, не доставая до углов здания какие-то метры, вперед был вынесен плоский козырек, который поддерживали семь белоснежных колон, покрытых серебряными завитушками. На краю этого козырька в центре стоял огромный стальной колокол, который оповещал всех горожан и гостей города о том, что скоро начнется представление. Подойдя к входным дверям, коих было две, и обе были просто гигантскими, с матовыми вставками, серебряными ручками и бело-красными узорами, Стриин по привычке поднял голову и увидел серебряное название “Театр двух масок”. Прикрыв глаза, актер пару раз вдохнул, успокаивая то волнение, которое он каждый раз испытывает перед этими дверьми, выдохнул и взявшись за ручку, потянул на себя деревянного гиганта.

Мозаичный пол из гранита, белые стены, покрытые яркими рисунками разных сказочных героев и существ, колонны в бело-красную полосу, на гладком потолке стеклянные люстры со свисающими лепестками. Слева вместительный гардероб, в котором всегда дежурит один из провинившихся в чем-то учеников, справа буфет, а под ногами мягкий красный ковер, который ведет прямо до зала. Сдав свой плащ откровенно скучающей барышни с взъерошенными, словно после драки, соломенными волосами, которая на приветствие лишь грустно улыбнулась, актер прошел по красной дорожке десять с половиной шагов и уперся в полукруглую деревянную стойку, разделяющую коридор надвое. Обычно, во время выступлений или продажи билетов, за стойкой находятся трое, они консультируют, продают билеты и решают возникающие вопросы, но сейчас за стойкой был всего один мужчина преклонных лет.

Седые волосы зачёсанная направо, белые моржовые усы, морщинистое лицо, впалые глаза. Одет он был в белую рубашку, красную ливрею, с серебряными пуговицами, запонками и строчкой, на ногах безукоризненные шелковые брюки и начищенные до блеска остроносые туфли. Не успел Стриин войти в здание театра, мужчина уже поднялся, приосанился и встал в ожидающую позу. Когда гость театра остановился возле стойки, лакей приложил руку к сердцу и сделал поклон, Стриин ответил тем же.

— Добрый день, господин Шильд, — поздоровался актер. — Вижу колено вас больше не беспокоит?

— Здравствуй, Стриин, — мужчина улыбнулся сухими потрескавшимися губами. — Да, алхимики все-таки знают свое дело. Хотя, признаться честно, я им не особо доверяю.

— Понимаю ваше не доверие, — Стриин кивнул. — У меня приглашение, — актер запустил руку во внутренний карман и извлек оттуда конверт, который не так давно получил из рук посыльного.

Шильд, приняв письмо, быстро открыл его, пробежался потускневшими, но все еще цепкими, глазами по строчкам, после чего вернув конверт хозяину что-то нажал под стойкой. Часть правой стены, на которой было изображение клоуна, стоящего на мяче и жонглирующего кинжалами, начала отъезжать. Не прошло и десяти секунд, как в стене образовался широкий проем с уходящей куда-то вниз лестницей. Поблагодарив Шильда, актер направился в проем и не успел он спуститься и на десять ступеней вниз, как стена замкнулась за ним и вновь стала выглядеть монолитной.

Спустившись на пятьдесят три ступени, Стриин попал в серый коридор, с горящими факелами, в чугунных держателях, кедровыми дверьми, без каких-либо опознавательных знаков, и с множеством поворотов, в которых не знающей человек просто заблудится. Третий ярус, или учебный этаж, был абсолютно пуст, ни шляющихся учеников, ни задумчивых преподавателей, никого либо еще.

— Отпустили значит, — фыркнул Стриин идя по коридору. — В моё время мы учились, даже когда шла генеральная репетиция, — а после тяжело вздохнул, — не справедливо.

Поворот, еще поворот, за ним прямой отрезок и еще поворот. В первый раз, когда Стриин шел по этим местам, у него в мозгу постоянно гудела тревога, что он идет не туда, что здесь он уже был и просто ходит по кругу, сейчас же он может ходить здесь без всякого света, при этом никуда ни разу не врезавшись и не обо что, не запнувшись. После очередного поворота, Стриин наконец нашел людей, а точнее десять человек наблюдателей, которые, как и он, были приглашены на чей-то экзамен. Как и предполагал актер, в основном тут стояла молодёжь, шушукаясь по углам и как-то странно поглядывая на все еще закрытую дверь зала клятв. Но было здесь и два человека, уже давно вышедших из рядов зеленых юнцов. Первым был сорокатрехлетний Шони Рильт, прозванный змеем, за его мастерские побеги из мест заключения, куда он иногда попадал сам, а иногда и по заданию. Вторым был мастер танцев Аркан Свиф, самый опытный из всех нынешних мастеров, разменявший седьмой десяток, непревзойдённый гуру своего дела и ни разу, не побежденный танцор с парными топориками. Поздоровавшись со всеми присутствующими, актер отошел к стене и прильнув к ней, прямо напротив двери ведущей в зал, стал ждать начала репетиции. Пока все что-то обсуждали между собой, к Стриину, который обдумывал список учеников, готовых стать актерами, подошел мастер Аркан и оперившись нагой о стену встал рядом с ним.

— Как твои дела, — тихим, словно уставшим, голосом заговорил пожилой мастер, — как твоя ученица?

— Дела у меня хорошо, — не поворачиваясь начал отвечать Стриин, — работы правда в последнее время очень мало, но в целом неплохо. А что до Астрид, — Стриин замялся, подбирая слова, — у нее тоже все хорошо. Она делает большие успехи, хотя порой подростковый ветер все же задувает ей в голову, не давая ей рассуждать здраво.

— Не будь строг к этой девушки, все мы когда-то были такими. Тебе ли не знать, что она пережила за столь малый промежуток жизни, — Аркан наклонился и над самым ухом своего бывшего ученика произнес. — Дай ей время, и твоя неуклюжая кошка, превратиться в смертоносную тигрицу.

— Я жду этот день с нетерпением, — ответил Стриин. — А как дела у вас, мастер, как новое пополнение? Слышал, они тоже делают успехи.

— Да какие дела могут быть у старика, — усмехнулся Аркан, — сила и реакции уже не те, суставы ноют, — мастер скосился на ухмыляющегося Стриина, — в общем, старость, не радость. А что до нового поколения, — Аркан поднял глаза к потолку, — времена нынче не спокойные, и это не только из-за войны. Детишки, которые вступают в наши ряды в последнее время, стали куда злее, чем десять лет назад. Они не знают сострадания, любви и жалости, все они уже так или иначе видели смерть, многие выросли под избиения отцов и сверстников, под крики матерей и прохожих, в вечном страхе за свою жизнь. Это их озлобило, сделала чёрствыми и порой безжалостными, дети не должны быть такими. Мне становится страшно за будущее такого мира. Еще пару лет и все мы погрязнем в мире, где слова любовь и сострадание, будут считаться за слабость и подвергаться гонению.

— Я путешествовал не так много, — заговорил Стриин тихим голосом, когда повисло неловкое молчание, — но я все еще вижу счастье, любовь, заботу. Не так много, как хотелось бы, в этом вы правы, но этим увядающим чувства еще есть место в нашем мире. Поэтому рано вы мастер, ставите крест на нашем проклятом мире. Возможно, мы с вами еще увидит тот день, когда мы и другие нам подобные больше будем не нужны.

— Да, — мастер грустно усмехнулся, — и я надеюсь.

За разговором, Стриин чуть не пропустил момент, когда дверь, отделяющие наблюдателей от зала клятв, открылась. В ней показался человек, одетый в красно-белый балахон, на голове глубокий капюшон, а на лице белая безликая маска с двумя прорезями для глаз.

— Прошу вас, — привратник склонился, — генеральная репетиция вот-вот начнется.

Пока все одиннадцать наблюдателей входили в дверь, привратник так и стоял не шелохнувшись, низко склонившись. Попав в зал, на Стриина нахлынула ностальгия. С момента его экзамена и вступления в ряды актеров прошло уже десять лет, но здесь, ничего не поменялось, все было таким же безукоризненным, как и тогда, когда он сдавал здесь экзамен танцем. Высокий, белый как молоко, потолок, без единой трещины, темно-красные стены, покрытые серебряными завитушками, на них через каждый метр чугунныедержатели для факелов. Посередине зала стояла красивая до безумия сцена, сложенная из эбенового дерева, черная как ночь древесина, смотрелась просто замечательно, а приставленные к ней с двух сторон мраморные лесенки, были прекрасным дополнениям картины. Освещалась это театральное чудо с помощью четырех больших чаш, стоявших на красиво изогнутых стойках у каждого угла. Для наблюдателей вокруг сцены стоят одиннадцать кресел, причем расположены они на расстояние, чтобы во время экзамена не возникло желание переговариваться или что-то обсуждать.

Обычно, на генеральной сцене было пусто, тренировки проходили на других, более скромных помостах, которых было еще двое на этаже, но сейчас настоль прекрасной глазу конструкции, стояла асимметричная башня, сложенная из всякого мусора: доски, трубы, железные листы, балки и прочий строительный материал, был свален в кучу, уходившую в верх, на добрых семь метров, и не достававшую до потолка каких-то пару сантиметров. Любой, далекий от мира театра, мог бы воскликнуть “что это за уродство?”, но старшие наблюдатели уже догадались, какое испытание ждет ученика и какие трудности он будет испытывать.

Усевшись на один из стульев, с мягкой спинкой и подлокотниками, к Стриину прилипло какое-то странное чувство тревоги. Он точно знал, что ему ничего не грозит, но что-то определённо случится, только вот что конкретно, чувство тревоги не сообщало. За самопознанием Стриин не увидел, что у противоположной стены, от той, через которую заходили наблюдатели, бесшумно появился привратник, в такой же одежде и маске, что и первый. Постояв неподвижно пару минут, он открыл дверь и склонился в еще более низком поклоне, чем его коллега.

Первым в зал вступила высокая женщина пятидесяти семи лет, в красном, как и все остальные члены комиссии, балахоне, с белыми полосами по бокам. На голове капюшон, с серебряной каймой, руки скрыты в широких рукавах, тоже щедро обшитых серебром, полы наряда заканчивались чуть ли не у щиколоток, от чего ног не было видно, лишь белые плоские туфли с красной бляшкой. Это была, никто иная как Еленара Грин, директор театра двух масок, женщина с железным характером, от которой всегда пахло табаком и вином. Ее хладнокровию и непоколебимости поражались многие, она сохраняла каменное лицо порой в таких ситуациях, в которых у обычного человека уже давно бы поседели волосы или повредился рассудок.

Следом за ней, отставая на три шага в зал вошла мастер грации А́йна Шоль, молодая девушка, младше Стриина на три года, но очень талантливая в своей дисциплине. Ее плавные движения, гибкость и пластичность, все это вызывало неподдельное уважение, а уж когда она демонстрировала свои навыки, у всех без исключения парней, что были рядом, защемляло сердце, на столько это рыжая красотка с карими глазами была великолепна.

В след за ней в зал вошел суровый мужчина, с морщинистым лицом, вечно тяжелым и хмурым взглядом, которым можно было колоть орехи, и жёсткими чертами лица. Го́рти Дольтэр был мастером грима. Его мастерство из обычного парня, сделать принца Гарстайского, или из прекрасной девы уродливую старушку, не мог превзойти никто, поэтому его и ценили как лучшего специалиста. Но вот его военный и жестких характер, его методы обучения, через кнут и без каких-либо пряников, порой доводили до кипения и слез многих учеников, а наказания, до которых доходил его хитрый и хладнокровный ум, порой поражали своей безжалостностью и извращенностью.

Четвертый в зал зашел мастер красноречия Пинст Ильмэт. Пожилой седовласый мужчина, с вечно грустным лицом и вымученной улыбкой. Все, кто видел его впервые, ошибочно предполагали, что он, мямля и рохля, но когда надменные ученики, слышали его четкий, как удары барабана, баритон, настолько красивый и мелодичный, что вся спесь сшибалась в туже секунду и они, околдованные голосом скорее оперного певца, нежели пожилого мужчины, начинали внимать его гласу.

Последним в зал вошла волевая женщина, которую за глаза называли мужиком в юбке. Ше́льма Тойн, сильная женщина, которая не чуралась крепкого словца, могла ввязаться в драку наравне с мужиками, и любившая выпивать во всех трактирах города, вдалбливала в учеников, по средства изнурительных тренировок, умения акробатики. Несмотря на ее грубые черты и приличный мышечный каркас, это дама могла ходить по тонкому канату, который даже и не думал рваться под ней, словно боялся той, кто по нему идет. Она могла залезть на отвесную стену, словно ящерица, а уж ее кульбиты в воздухе и на земле, вызывали головокружение и тошноту у любого неподготовленного человека.

Пять уважаемых членов комиссии прошли по ковровой дорожке с каменными лицами и высоко поднятыми головами. Не дойдя до сцены пяти шагов, они свернули налево, где располагался широкий стол, на котором уже лежали бумаги на экзаменуемого, стояли графины с водой, стаканы и красивый канделябр на десять свечей. Не успели члены комиссии сесть на свои кресла и разложить бумаги, как те двери, в которые входили наблюдатели, вновь открылись и в них вошел тот, кто удостоился сегодня чести, пройти испытание на звание актера.

Стриин стиснул подлокотники и зубы, глаза начали метать искры, а в голове крутилась одна фраза: “Ну, госпожа директор, погоди”. По ковровой дорожке уверенным шагом, в полном боевом облачение, с пристегнутыми к поясу кинжалами и сумками шла Астрид Шэль, сегодня утром еще прибывавшая в статусе ученицы Стриина Ольтэро, а сейчас уже кандидатка в актеры. Девушка выглядела спокойной, по сторонам не оглядывалась, не дрожала и всем видом показывала, что она полностью уверена в себе и своих силах. Поднявшись по мраморным ступенькам, Астрид дошла до середины сцены, точнее сместилась чуть левее, уродливая асимметричная башня была уж слишком громоздкой и загораживала обзор, и выпрямилась. Быстрым цепким взглядом она осмотрела комиссию, прикидывая кто на что будет больше обращать внимание, а после сделала очень плавный и низкий поклон. Из-за стола вышла госпожа Еленара и летящей походкой направилась к сцене. Взлетев по лестницам и остановившись от Астрид в двух шагах, она выдержала паузу, а после холодным тоном заговорила.

— Астрид Шэль, — в полной тишине голос Еленары звучал довольно громко и грозно, от чего по телу не вольно пробегали мурашки, — знаешь ли ты, для чего была вызвана в это место?

— Да, госпожа директор, — Астрид молниеносно упала на одно колено, склонила голову и продолжила таким же непоколебимым ровным тоном. — Я прибыла сюда, чтобы пройти испытание веры и силы, и по его завершению, либо уйти отсюда недостойной ученицей, либо гордым актером.

— Знаешь ли ты, что, пройдя испытание и дав клятву, ты уже никогда не сможешь покинуть нашу обитель и отречься от церкви крови. Если твоя воля и вера будут сломлены, и ты решишь предать нас, то платой за это будет твоя жизнь.

Астрид, подняла голову, заглянула в глаза директора, и чеканя каждое слово, в которое вкладывала всю решимость и искренность, произнесла:

Я актер театра смерти и служитель двух богов,

Тех богов, что помогли мне, скинуть тяготу оков.

Бог Хардор, богиня Рэя, им служить вовек клянусь,

До последней капли крови, смерти я не убоюсь.

Стриин, наверное, только благодаря неимоверной силе воли и сложившейся обстановке, не выругался в слух, хотя даже вечно хмурый и непоколебимый мастер Горти не смог удержать брови на месте, от чего они в удивление уползли вверх. Клятву верности, дают только и только после удачного прохождения испытания. Вначале ты доказываешь силу и способности, которыми ты будешь защищать честь своих богов, а уже после, если сила доказана, ты даешь клятву и проходишь ритуал. Если же дать клятву вначале, то формально будет считаться, что ты уже щит и меч бога Хардора и богини Рэи, и если в этом случаи ты провалишь испытание силы, то будешь считаться недостойным последователем. После такого, в лучшем случаи, за дерзость и гордыню, ученика просто накажут, строго и болезненно, но всего лишь накажут, а в худшем случае…

— Ну дура безмозглая, — ругался про себя Стриин сверля взглядом затылок дурной и взбалмошной ученицы. — Не дай боги, ты испытание провалишь, лично попрошу провести наказание, чтобы ты наконец спустилась со своих розовых облаков.

Еленара, стоявшая все это время на сцене, наверное, единственная, кто вообще никак не изменилась в лице, даже глаза не выдавали в ней никаких эмоций. Казалось, что она отнеслась абсолютно спокойно и безразлична к нарушению порядка экзамена, но это не так. Стриин точно знал, что в душе у этой женщины заскреблись кошки, слишком уж она любила своих актеров и учеников, они были ее единственной оставшейся семьей.

Кровавые стены и белые души услышали клятву твою,

Бог Хардор и богиня Рэя даруют защиту свою.

От тебя они просят лишь быть верным щитом,

Защищать их от каждого, кто придет в их обитель с мечом.

Еленара произнесла ответ на клятву актера таким же бесстрастным и холодным тоном, который бы у нее минуту назад. Теперь у Астрид не было пути назад, либо сдача, либо наказание.

— В качестве твоего последнего испытания, — вновь выдержав паузу, Еленара заговорила чуть громче, — было выбрано испытание акробатики. Забери с вершины башни кольцо и принеси его мне. — После этого госпожа директор развернулась к ступеням и проследовав к столу, заняв центральное место, она кивнула, давая знак экзаменуемой, что она может начинать.

Астрид сорвалась с места так резко, что не все даже успели понять, что все уже началось. Она начала забираться довольно резво, цепляясь там, где казалось зацепиться нельзя, и исполняла трюки на грани фола. Метр, полтора метра, два метра, Астрид преодолевала высоту в довольно быстром темпе, подумал про себя Стриин, и накаркал. Стоя на довольно тонкой трубе, с которой можно легко соскользнуть, Астрид прыгнула вперед, ухватилась за доску, висевшую чуть выше ее положения, и уже была готова подтянуться, как кусок деревяшки начал выскальзывать из конструкции, утаскивая за собой опрометчивую ученицу. Стриин видел, как Астрид пытается найти ногами опору, бегает глазами по башне, пытаясь найти новое место зацепа, но все тщетно, под ногами пропасть, а из такого положения никуда толком и не прыгнуть.

Доска уже была готова вот-вот сорваться, как вдруг Астрид, каким-то неимоверным усилием воли бросила свое тело вправо, пролетела немного вниз и ухватилась, казалось бы, за воздух. Лишь когда она, словно ящерица, вскарабкалась на полметра вверх и смогла перевести дыхание на небольшом островке из фанерных листов, Стриин увидел, что Астрид умудрилась зацепиться за маленький кончик арматуры. Он был настолько маленьким, что Стриин, с его руками кузнеца, при всем желании, не смог даже взяться за него по-нормальному, не то что держаться на нем. Пока Стриин про себя хвалил Астрид, которая все-таки чему-то внимала на его занятиях, девушка не теряла времени. Пробежавшись по башни цепким кошачьим взглядом, она вновь поползла наверх, но в этот раз более медленно и плавно. Теперь Стриин видел, что его ученица куда собрание, прежде чем зацепиться, ищет альтернативу, продумывает свои движения. Еще один плюсик в ее характеристику.

До верхушки семиметровой башни оставалось всего каких-то пара шажков, одно два подтягивания и вот кольцо у тебя в руках, но судьба проказница на выдумки мудра. Астрид, стояла на квадратной балке, готовая к последнему рывку, место было очень сложным, все очень мелкое или ненадёжное, поэтому просто так подтянуться не получится, можно либо рухнуть самому, либо развалить всю конструкцию и похоронить себя под ней. И вот, казалось бы, она выбрала самый оптимальный вариант, тонкий деревянный лист, довольно хрупкий, но другие варианты были еще хуже. Собравшись, Астрид прыгнула и ухватившись за край листа уже была готова подтянуться, но с треском полетела вниз. Лист все-таки не выдержал веса хрупкой девушки, и обломившись потащил ее к земле. Подскочили абсолютно все и мастера, и наблюдатели, лишь Стриин, окаменевший от ужаса, и Еленара, умевшая подавлять в себе все эмоции и импульсы, остались сидеть на местах. Три метра! Три метра вниз пролетела Астрид, прежде чем каким-то чудом перевернувшись в воздухе умудрилась ухватиться за железный прут, который к еще большему испугу всех присутствующих, немного накренился, но не выпал, зацепившись за что-то внутри. Стриин отчетливо видел, как исказилось в боли лицо его ученицы, как на глазах навернулись слезы, но она висела. Подтянулась Астрид с очень большим трудом, рука, которая скорее всего сломана или вывихнута, уже не слушалась и поэтому подтягиваться пришлось левой, закидывая ноги на доску, торчащую неподалеку.

Стриин смотрел на свою ученицу и ждал, когда она крикнет, что сдается, проходить испытание акробатики с поврежденной рукой, все равно что плыть с камнем на ногах. Минута, другая, а Астрид так и сидела на высоте примерно четырех метров переводя дыхание. Стриин было уже хотел сам попросить мастеров об остановке экзамена, но тут произошло непоправимое. Астрид в полутёмном зале умудрилась встретиться глазами со своим учителем. В ее глазах была боль, Стриин это видел, но помочь ей ничем не мог. Он видел, что она нуждается в совете и помощи своего мастера, но Стриин мог лишь запрятать свой страх по глубже, и посмотрев на юную деву, глазами, полными гордости и решимости, кивнуть, как бы говоря, что он верит в нее всем сердцем и душой, и примет любое ее решение.

Этот день и этот экзамен, пожалуй, войдет в историю театра как пример неколебимости воли и упорства такого хрупкого создания как человек. Астрид, уловив настрой и поддержку своего мастера, сразу преобразилась. Слезы и вялость ушли, мышцы напряглись, черты лица заострились и она, даже не став перебинтовывать руку, хотя в ее сумочках должен быть набор первой помощи, вновь полезла вверх. Все видели, что в этот раз подъем ей дается куда сложнее, правая рука не работала, болтаясь плетью, поэтому все манипуляции выполняла левая и ноги. Стриин не знал, сколько прошло времени, ему начало казаться, что мироздание остановилось и время больше никогда не пойдёт, но, когда он увидел свою ученицу, стоявшей на вершине башни и державшей в руке что-то маленькое, он понял, что все то время, пока Астрид карабкалась наверх, он стоял на ногах, не дыша и не моргая.

Когда Астрид, спустилась с вершины башни, что тоже далось ей не особо легко, на сцену вновь поднялась госпожа директор, в этот раз ее лицо было чуть мягче, а льдинки в глазах растаяли, сменившись на тепло и гордость за свою подопечную.

— Астрид Шэль, — голос Еленары остался неизменным, — ты прошла испытание, показав силу духа и решимость. Ты дала клятву богам, и они ее приняли. Готова ли ты начать ритуал?

— Да, — твердо ответила Астрид, держась за покалеченную, и как мог заметь Стриин, уже припухшую руку.

— Тогда ответь мне, дитя, — Еленара вытащила руки из рукавов, продемонстрировав два предмета. — Что символизируют эти вещи.

— В вашей левой руке знак церкви, — Астрид посмотрела на серебреную цепочку, на которой была капля крови, искусно сделанная из рубина, внутри которого был белый сгусток. — Он символизирует преданность церкви крови, а также дает защиту и благословение богов. В вашей правой руке амулет стихийного стража, — девушка смотрела на небольшой кругляшок, красно-белого цвета, он чем-то был похож на монету, только ребра этого были испещрены демонскими письменами. — Он дает власть над демоном, который обитает в душе каждого человека, позволяет заключить с ним контракт и пользоваться его силой.

— Ты хочешь провести ритуал сама, — Еленара на секунду скосилась на повреждённую руку Астрид, — или же хочешь попросить кого-то из присутствующих?

— Сама, — твердо ответила девушка ни думая ни секунды.

Передав знак стража в левую руку Астрид, Еленара отошла на два шага назад, давая девушке пространства. Астрид, не стала долго ждать, она скинула с себя всю верхнюю одежду, оставшись только в повязке, закрывающей грудь, взяла здоровой рукой кинжал, глубоко вдохнула и начала обряд. Кончиком кинжала она вырезала в области сердца круг, чуть больше диаметра амулета, после этого, взяв в зубы перчатку и закусив ее по сильнее, она начала сдирать с обозначенной области кожу, чтобы оставить лишь голое мясо. У Астрид текли слезы, слюни и кровь, но она молчала, крепко кусая кожаную перчатку, в то время как у Стриина болело сердце. Он не мог видеть, как его ученица страдает, но так было надо, таков ритуал и никуда ты от этого не уйдешь. Содрав кожу, Астрид была уже наполовину залита кровью, как и небольшая часть сцены, но это были еще цветочки, это пока лишь подготовка. Взяв по удобнее амулет стража, Астрид сильнее сжала перчатку зубами, а после быстрым движением точно приложила амулет к зачищенной области и тут же отдернула руку, ведь в туже секунду, как холодный кругляш коснулся крови, он начал нагреваться, а письмена демонов на его ребрах начали светиться.

Врастал амулет в тело всего минуту, но это была самая болезненная минута в жизни любого актера. Амулет буквально вплавлялся в человека, становясь с ним единым целым, при этом по телу накатывают такие волны боли, что сознание невольно начинает тебя покидать, а ровно стоять на ногах просто невозможно. Стриин понял, что ритуал кончился, когда Астрид, до этого напрягавшая все свои мышцы и упиравшиеся кулаком в сцену, вдруг расслабилась. Боль медленно начала покидать ее тело, и она смогла выпрямиться и поднять голову.

— Твой демон, — Еленара выдержала паузу, — демон ветров, — директор подошла к девушке и надев ей на шею знак церкви поцеловала в лоб, после чего отошла на шаг назад. — Добро пожаловать в семью, актриса Астрид Шэль.

***

— Ай, мастер, — Астрид дернула рукой от резкой боли, — можно по аккуратнее.

Стриин сжав зубы промолчал, не хотел портить девчонки ее триумфальный момент своими нравоучениями. В зале, кроме них, больше никого не было, и он бы мог доставить себе удовольствие, прочитав нравоучительную лекцию, для новоиспеченной актрисы, но не стал, пусть пока радуется своей неимоверной удачи.

— Ничего-ничего, — думал про себя Стриин, — я еще на тренировках отыграюсь за твою безответственность.

— Мастер, — девушка посмотрела на него невинными глазами, — вы же еще будете брать меня на тренировки?

— Ты же у нас теперь актриса, — наигранно протянул Стриин, со всем, не удивившись проницательности девушки. — Зачем тебе уроки от старого лиса?

— Мастер, вы не старый, — Астрид сморщила лицо, — к тому же, у вас все на лице написано. Вы же явно хотите меня сейчас отчитать, — Стриин молчал, а у юной актрисы все больше расплывалась ехидная улыбка, — хотите сказать какая я невнимательная, что я суетливая и слишком наивная, раз сразу произнесла клятву? — Стриин бросил на нее быстрый взгляд, после чего продолжил забинтовывать опухшую руку. — Я права, теперь вы это не скрываете, — девушка широко улыбнулась, — поэтому, чтобы не допускать таких ошибок и травм, мне все еще нужен опытный наставник.

— Посмотрим, — забинтовав руку, Стриин начал убирать мази и бинты в свою сумку, — не известно, как еще будет обстоять дела с заказами. Может тебя или меня уже завтра наймут, так что не загадывай сильно наперед.

— Хорошо, — Астрид кивнула и встав начала одевать свои вещи, аккуратно сложенные в углу. — Мастер, — заговорила она, когда уже была полностью одета, — не хотите выпить в “Трех кротах”? Могу вас заверить, там лучший эль в городе, трактирщик мой друг, поэтому меня он не обманывает, выпивку не разбавляет.

— Выпить, — задумчиво протянул Стриин, — идея хорошая, особенно после твоего представления. Мне как раз не помешает успокоить нервы.

— Ну вот и славно, — девушка широко улыбнулась и в припрыжку направилась к двери, — тогда в честь моего посвящение, за выпивку плачу я.

Дойдя до двери, Стриин оглянулся, осмотрев то место, где пять минут назад, его ученица, стала актрисой, и вдруг в голове промелькнула давно забытая фраза. “Когда-нибудь и ты будешь уходить от сюда с радостью на сердце и с чувством выполненного долго”.

— Да, мастер Грэш, — прошептал Стриин в пустоту. — Вы, как всегда, оказались правы. Даже после стольких лет.

ГЛАВА 2. ДИТЯ ПУСТОТЫ

Утро Стриина началось, как и у любого человека, который за день до этого крепко выпивал. Открыв глаза, он их сразу прикрыл, светильник, который всегда висел над его головой, был не потушен, видимо вчера было не до этого. Свет был не очень ярким, свечка внутри почти догорела, но болевшим глазам хватило и этого. Их начало неимоверно сильно резать и щипать, а уж про давления где-то внутри черепа и вовсе говорить не стоит. Голова, хоть и не сильно, но все же гудела, в ней до сих пор играла скрипка, которую он вчера слышал в трактире, а через какое-то время к ней прибавился и шум людей, которые подвыпив начали плясать и веселиться. Когда глаза наконец смогли полностью открыться, перед ними начали мелькать образы вчерашней праздничной пьянки и от каждого такого кадра, проплывавшего перед глазами, у Стриина все шири росла улыбка, а накатывающие ни с того ни с сего приступы смеха все труднее было сдержать.

Он, в отличие от новоиспеченной актрисы, был точно уверен, что прекрасно помнил весь вчерашний день. Все началось с того, что из театра они с Астрид направились в “Три крота”, попутно бывшая ученица хвасталась своим выросшим в разы мастерством и умениями, а в перерывах между самолюбованием пыталась подлизываться к своему мастеру, рассказывая ему о том, какой он великолепный вождь и учитель. По прибытию в трактир, они уселись за дальний столик, заказали выпивку, еду, и Стриин начал, не спеша выпивать, наслаждаясь атмосферой и живой музыкой. В это время его дурная ученица откровенно пыталась упиться вусмерть, выпивая три полные кружки крепкого эля, когда ее наставник за это время осиливал лишь полторы. Как ни странно догадаться, его подопечная спеклась довольно быстро, благополучно уснула за столом, во время попытки доказать какую-то теорию, которую сама пару минут назад и придумала. Перед этим она, как и многие в тот вечер плясала, под скрипку и две флейты, при чем даже в полу пьяном бреду, умудрилась поразить всех, в том числе и своего мастера.

В порыве танца и алкогольной эйфории, Астрид запрыгнула на ближайшей от нее стол, к трем мужикам, которые судя по виду были ни то кузнецами, ни то грузчиками, подхватила носком сапога одну из их кружек, которая была на половину заполнена медовухой, подбросила ее вверх и под общий удивленный вздох поймала ее на голову, при этом не разлив ни капли на пол. После этого она ловко скинула кружку с головы себе в руку, залпом осушила оставшийся напиток и сделав сальто назад спустилась на пол, немного качнувшись в конце. После такого представление все конечно аплодировали, кричали и свистели, а мужики, покой которых Астрид потревожила, после такого представления на удивление не разозлились, а даже на оборот, поставили ей две полные кружки забористого меда, одну из которых она великодушно отдала своему мастеру. Стриин, конечно пытался начать нравоучительную беседу, на тему показа театральных навыков без надобности, но куда там, девушка была сильно пьяна и уже мало что вспомнит на следующие утро. Из “Трех кротов” Стриину пришлось нести Астрид на спине, прямо до ее дома, где он передал ее в руки Шэли, девушке которая вместе с ней снимала небольшой двухкомнатный домик, лишь после чего сам поплелся домой.

Не став долго мучить себя головной болью и остатками алкоголя во рту, Стриин встал на вялые ноги, и немного покачиваясь, побрел в сторону кладовой. Придя на кухню, он умылся холодной водой из бочки, предназначенной для посуды, но это было куда лучше, чем ходить с остатками сна на лице, ведь идти в бани у него сейчас просто не было сил. Приведя себя немного в порядок, Стриин разложил взятые в кладовой ингредиенты на столе, поставил чайник на горелку и начал колдовать. Листья мяты, ягоды шиповника, зверобой, душица и мелисса, все это мелко порубить, завернуть в марлю, запарить в кипятке, дать постоять пять минут, после чего перелить в кружку и капнуть в получившийся напиток три капли настойки из ромашки. Пока настой от похмелья запаривался, Стриин не терял времени, принес из кладовой остатки сыра, пару кусков мяса, два сваренных в крутую яйца, хлеб и когда-то вкусный овощной салат, который сейчас больше походил на мешанину. Проглотив настой и съев свой завтрак, Стриин почувствовал себя куда лучше, вялость ушла, сон улетучился, но самое главное скрипка в голове затихла. Теперь он снова готов исполнять долг актера и последователя церкви крови.

Прибравшись на кухне, Стриин наконец решил выглянуть в окно, посмотреть, сколько же он дрых и какая погода нынче на улице. К большому удивлению спал он не так долго, судя по солнцу на дворе около десяти утра, если учитывать, что до дома он добрался где-то за полночь. Не став долго размышлять над сегодняшними планами, Стриин решил в очередной раз сходить и попытать счастья к постановщикам, специальному отделу театра, сотрудники которого находили заказчиков, оформляли контракты и помогали в разработке плана, если заказ был непростой, а актер был не очень опытным. Одевшись в то же одеяние, что и вчера, благо оно никак не пострадала после вчерашнего вечера, Стриин вышел из дома и посмотрел на небо.

— Тучи, — подумал он, смотря на серое небо к югу от города, — тяжелые, не уж-то снег выпадет?

До театральной площади Стриин добрался без последствий, сегодня его не пытались задавить телегами или еще как-то навредить, и вообще в целом, как смог отметить наблюдательный актер, сегодня людей на улицах было в разы меньше, видимо сказалась морозная погода. Попав в театр и спустившись на третий ярус, Стриин невольно усмехнулся. Сегодня, здесь было то, чего ему вчера так не хватало. Ученики, с мешками под глазами подпирали стены и о чем-то разговаривали, практиканты, или же кандидаты в актеры, стояли задумчивые возле кабинетов, ожидая кого-то, мастера ходившее с книгами и стопками бумаг туда-сюда, в общем говоря, театр ожил, что ни могло не радовать. Пройдясь по первому ярусу и здороваясь со всеми знакомыми, получая поздравления от мастеров, в связи с тем, что его ученица стала актрисой, Стриин дошел до лестницы, ведущей на второй ярус.

Второй ярус отличался своей атмосферой, здесь всегда стоял запах трав, реагентов, масел и задумчивости. Этот этаж был выделен под склады, лаборатории и прочие мастерские, поэтому здесь редко, когда можно было услышать шум или крики, здесь стояла тяжелая рабочая атмосфера, из комнаты в комнату ходили сутулившиеся алхимики или гримеры, с осунувшимися лицами и впалыми глазами, от вечных недосыпав и стрессов. Миновав это гнетущее место Стриин вновь дошел до спуска вниз, преодолев который он попал на этаж серых стен или же главный этаж. Первый ярус, в отличие от предыдущих двух, имел только шесть комнат, разнесенных в разные места этажа, при этом попасть в одну из этих комнат было еще и не так-то просто. Коридоры закольцовывались, переплетались и создавали перекрестки, и при этом кроме факелов, висевших на абсолютно одинаковом расстояние друг от друга, других опознавательных знаков не было. Признаться, честно, Стриин до сих пор здесь терялся, если о чем-то задумывался или просто был невнимательным, то мог забрести куда-нибудь, откуда потом искал выход не один десяток минут.

Пропетляв по коридорам, актер наконец добрался до вишневой двери, встав возле которой, мысленно помолился Хардору и Рэи, на удачу, после чего два коротких стука костяшкой пальца по двери, и он прошел внутрь. Внутри, к большому сожалению Стриина, стояла мертвая тишина, ни околачивающихся, как и он актеров, в поиске работы, ни толпящихся в приемной слухачей, готовых привести человека с контрактом. В скромной приемной, без каких-либо изысков, было всего двое человек и те были всего лишь помощницы главной постановщицы, которые должны помогать с составлением контрактов, которых последние пару недель почти не было.

В левой части приемной сидела Та́лья, ее двухцветные волосы, у макушки черные, у кончиков белые, были собраны в аккуратную косу-метелку, бирюзовые глаза жадно бегали по строкам какой-то книги, а рука с бокалом вина, застыла в воздухе уже, наверное, с пару минут. В правом углу, возле чайного уголка, с красивым столиком и парой кресло, обставившись бумагами сидела Кельми́ра. Скромная и умная девушка, каштановые волосы всегда красиво струятся по ее плечам, голубые глаза, как небо в ясную погоду, как всегда, жизнерадостны и полны энтузиазма, а ее обворожительная и невинная улыбка, заставляла сердце биться чаще. Первым пришедшего гостя заметила конечно трудящиеся Кельмира, она посмотрела на него с радостью в глазах, улыбнулась и сообщила, что госпожа Э́льша сейчас свободна. Следом свою голову подняла и Талья, она как-то прищурено посмотрела на Стриина, словно с подозрением, скривила губы и бросив небрежное приветствие, вернулась к книге, наконец отпив из бокала и поставив его на стол.

Постучавшись в следующую дверь и получив разрешения войти, актер попал в кабинет главной постановщицы. Сделав три шага вглубь кабинета, Стриин поздоровался с, пожалуй, второй по влиятельности, после директора, женщиной театра. Госпожа Эльша Тронс всегда выглядела, как оживший и вечно усталый мертвец, вечные мешки под глазами, осунувшееся лицо, неторопливые движения, бледноватый цвет кожи, но это все было лишь последствием перенесенной тяжелой болезни. Но несмотря на свой недуг, в ее глазах всегда пылал какой-то странный огонек, а ее острому уму и феноменальной памяти, мог позавидовать любой ученый муж.

Кабинет главной постановщицы был, довольно уютным. Справа шкафы с бумагами и папками, слева витрины, с различными безделушками и бутылями вина, парочка из которых старше Стриина. На стенах простенькие пейзажи, на потолке красивая люстра, пол устелен ковром. В центре комнаты большой стол, с красивой гладкой столешницей и резными ножками. На нем безукоризненный порядок, канцелярия слева, папки и бумаги посередине, печати и штампы справа. Перед столом два простеньких стула, за ним же шикарный мягкий и глубокий трон, в котором сейчас и сидела госпожа Эльша, попивая что-то горячие, судя по легкому дымку, из чашки. За ее спиной располагалась железная массивная дверь, закрываемая на пять разных замков, ключи от которых имелись только у нее и у госпожи директора. За стальным гигантом святая всех святых, архив, в котором хранятся все: бумаги на всех членов театральной гильдии, как живых, так и умерших, документы, контракты, бухгалтерские книги и прочая важная макулатура.

— Добрый день, госпожа Эльша, — Стриин сделал поклон, — вы сегодня прекрасно выглядите, — актер улыбнулся. — В прочем, как и всегда.

— А, Стриин, — Эльша сузила глаза и ухмыльнулась, — что-то ты сегодня припозднился, присаживайся.

Стриин, не став противится, плюхнулся на стул, положил руки на подлокотники и выпрямился, при этом состроив, как ему казалось, невинную мордашку.

— Чай, кофе, — Стриин отрицательно покачал головой, — что же, как знаешь. Разреши тебя поздравить, — Эльша вновь улыбнулась, получилось слегка вымучено, — мне рассказали, что Астрид прекрасно показала себя на генеральной репетиции.

— Спасибо, — Стриин кивнул, — но тут скорее заслуга ее упрямства и своенравия, если бы не это, думаю она бы вчера провалилась.

— Тебе, как ее наставнику виднее, — после этого постановщица выдвинула ящик тумбочки, располагавшийся под столом и достала на стол пять пергаментов. — Это, пожалуй, единственные контракты, которые тебя могут заинтересовать, но скажу сразу, задания скучные и мало оплачиваемые, так что смотри, выбирай.

Стриин жадно придвинул к себе посеребренные листы, исписанные красными чернилами, и начал их изучать. С каждым прочтённым контрактом, морщина на лбу актера увеличивалась, а на душе вновь становилось грустно.

— Это не задания, — думал про себя Стриин читая последний контракт, — а практика для молодёжи. Триста серебряных, да кто за такие деньги работать будет?

Вернув листки владелицы, актер прикусил губу, что-то быстро обдумал, а после с немым вопросом в глазах посмотрел на постановщицу.

— Спец заданий тоже нет, — тут же ответила Эльша, поняв вопрос актера, — признаюсь честно, в последнее время с работой туго.

— Я уже заметил, — Стриин тяжело вздохнул, встал и вновь отвесил поклон. — Простите за беспокойства.

— Если что-то вдруг появится, — сказала Эльша когда Стриин был уже в дверях, — я отложу контракт для тебя.

— Буду признателен, — актер кивнул с натянутой улыбкой. — Всего хорошего.

По коридору Стриин шел смурнее тучи, при этом он четко понимал, что если сейчас увидит хоть кого-то довольного или хотя бы с улыбкой на лице, то точно разразиться молниями. Если он все правильно прикинул и посчитал, то жить не тужить ему осталось месяц, плюс-минус пару дней, а после деньги закончатся окончательно, и тут или иди побирайся, как раньше, или бери задания уровня инвалид. До лестницы он не дошел каких-то пару шагов, в коридоре эхом начало разносится цоканье каблуков. Остановившись и обернувшись на звук, Стриин прождал пару секунд и увидел, как из-за угла, с толстой пачкой бумаг в руках выбежала Гельда, первая помощница Еленары и по совместительству ее секретарь. Ге́льда побежала бы и дальше, но увидев Стриина она вдруг замерла и вытаращилась на него так, словно увидела покойного родственника.

— Стриин, — пискнул она. — За тобой уже кто-то сходил?

— Что, — удивившись такому вопросу, актер забыл о своем плохом настроение. — Нет, я был у постановщиков, узнавал о заданиях.

— О, слава Рэи, — девушка на каблуках, подбежала к Стриину. Она с трудом удерживала толстую пачку бумаг в руках, а ее круглые очки в серебряной оправе опасно съехали на кончик носа. — Я думала, что госпожа Еленара мне не доверяет, что я плохая работница и что меня скоро…

— Так, спокойнее, — Стриин аккуратно положил руку на плечо девушке и тихонько погладил. — Успокойся и скажи все четко и по делу.

— Госпожа Еленара хотела тебя видеть и послала меня отправить за тобой кого-нибудь, — выдохнув, голос юной девы стал ровным и четким, но глаза все равно смотрели в пол. — Когда я тебя увидела здесь, подумала, что госпожа Еленара не доверяет мне и послала за тобой кого-то еще.

— Ты сильно себя накручиваешь, — Стриин взял у девушки половину бумаг, на что она вначале сопротивлялась, но потом все же сдалась. — Госпожа Еленара очень ценит тебя. Лучше, чем ты, никто не справится с той бумажной волокитой, которой она тебя нагружает, — Стриин улыбнулся уголками губ, и увидел, как в зеленых глазах Гельды промелькнула искра благоговения. — Пойдем, госпожа директор ждать не любит.

На первый взгляд дверь в кабинет директора ничем не отличалась от той, что вела в кабинет постановщиков, за исключением одной маленькой детали, ручка была не стальной, а под золото. Пустив вперед Гельду, она должна была сообщить Еленаре о приходе посетителя, Стриин остался ждать в коридоре, размышляя над тем, зачем он мог понадобиться госпоже директору. Через минуту дверь вновь открылась и Гельда, объявив о том, что Стриина ожидают, запустила его внутрь, а сама, поклонившись, вышла в коридор, забрав у него свои бумаги.

Что при господине Шальнэре, что при госпоже Грин, кабинет директора всегда создавал какую-то двоякую атмосферу. Левая часть кабинета была более домашней: три мягких кресла, шкафы с книжными полками, кофейный столик, вкусно пахнущие цветы, на стенах красивые картины в темных оттенках. Правая же часть, была полной противоположностью: одинокое глубокое кресло с круглыми подлокотниками, стол, на котором стоит початая бутылка вина, бокал и одинокая свеча. Вместо книг черно-серый шкаф с белыми папками внутри, вместо картин, очень подробная карта материка, со всеми городами и селениями, вместо ваз и цветов, витрины с оружием, причем с абсолютно разным, как и с бесполезным, сделанным лишь как украшения, так и со смертельно опасным, способным в умелых руках лишить жизни любого. В центре этой неоднозначной комнаты, помимо висевшей на белом потолке очень красивой деревянной люстры на десять свечей, было еще одно двоякое место, большой бело-красный мраморный стол с серебряными ножками. На нем всегда были бумаги, папки, свечи, два бокала и бутыль какого-нибудь дорогого вина. Перед столом два скромных кресла с жёсткими спинками, а за ним, прекрасной работы трон, с мягкими подлокотниками и спинкой, на котором к тому же висела мягкая шкура медведя. На нем всегда восседал человек, который мог как одарить тебя, так и что-то отнять, в том числе это касалось и жизни.

Сегодня госпожа Еленара выглядела более привычно, чем вчера на церемонии. Белая рубашка с широкими рукавами, подвязанными серебряными лентами у запястий, и черными пуговками на манжетах. Синяя жилетка с высоким воротом, украшенным золотыми узорами, черные облегающие штаны, подпоясанные коричневым поясом и черные сапоги до колен. Светлые волосы стянуты в конский хвост, на носу квадратные очки, в зубах дымящаяся трубка, на шеи символ церкви, а на пальце единственное колечко со скромным топазом в центре. Еленара не отрывая глаз от бумаги жестом пригласила Стриина присесть и подвинула ему бутылку уже открытого вина “Эльмэр”. Наполнив в начале бокал директора чуть больше половины, Стриин налил и себе, правда совсем чуть-чуть, ему не очень хотелось вновь слышать скрипку у себя в голове.

— Разреши тебя поздравить, — Еленара наконец оторвалась от бумаг и посмотрела на Стриина темно-голубыми глазами, которые были похожи на льдинки, — Астрид вчера всех, не побоюсь этого слова, поразила. Мало кто решался залезть на башню с растяжением связок.

— Спасибо конечно, — Стриин кивнул, сохраняя на лице серьезность, — но разрешите узнать, почему вы выдвинули мою ученицу в кандидаты, не спросив меня, ее наставника?

— А ты бы его дал, — Стриин прокашлялся, но ничего не сказал, — вот видишь. Ты, помимо прекрасной дисциплины и выучки, перенял от моего брата еще и чрезмерную дотошность, и требовательность. Как бы ты не тренировал эту девушку, идеальную куклу без погрешностей ты из нее не сделаешь, опыт и практика, лучшие учителя. А держать ее до седых волос в ученицах я не могла, поэтому и приняла единоличное решение.

— Возможно вы правы, но впредь все же прошу меня уведомлять о таких… серьезных решениях, — отпив вместе с Еленарой терпкого вина, Стриин усмехнулся, разбив ту атмосферу серьезности, которую пытался сохранить как можно дольше. — Я правда так похож на мастера Грэша?

— А ты сам не замечал, — Еленара улыбнулась. — Требовательность, нестандартный образ мышления, непредсказуемый стиль действий, отзывчивость и чрезмерная чуткость к чужим проблемам. Если бы я не знала тебя еще до вступления в ряды актеров, подумала, что у моего брата есть близнец.

Стриин глухо рассмеялся в кулак и еще немного отпил из бокала.

— Да, — подумал про себя Стриин, поудобнее усевшись в кресле, — все-таки мастер Грэш и госпожа Еленара два абсолютно разных, но в то же время похожих человека. У них разные ценности в жизни, разные критерии к людям, но их гиперопека над доверенными им людьми, их непоколебимость в сложных ситуациях и беспристрастные решение, по отношению к кому бы то ни было — это их и объединяло, когда они были известны, как “Каменные Грин”.

— Ладно, думаю предаться воспоминаниям можно будет и чуть позже, — голос Еленара стал чуть серьёзнее и собрание, что в миг прогнало из Стриина всю расслабленность и непринужденность. — Как я поняла, постановщики задания тебе не дали. Что же, тогда у меня для тебя есть отличная новость. У меня на руках спец контракт с большим гонораром.

Придвинув посеребренный пергамент к Стриину, который она держала в руках минуту назад, Еленара дала актеру его прочитать, пока сама мелкими глотками опустошала бокал. Стриин читал медленно и вдумчиво, чтобы не пропустить никаких деталей и когда дошел до назначенной награды на секунду впал в ступор, думая, что у него в глазах двоятся нолики от выпитого вина, а после еще раз прочел, все что написано на красиво оформленном листе.

Первое, что бросилось Стриину в глаза, это конечно заказчик, Хэль Торстон, градоначальник прекрасного города Норж. Вторым были сроки выполнения, одни сутки, что и давала контракту статус спец. Описание задание до боли простое, завтра примерно в шесть утра на главный тракт выедут пять повозок, три крытые, две нет. В сопровождение будет как минимум тридцать человек контрабандистов (чем вооружены и есть ли среди них наёмники из гильдий неизвестно). Основная и единственная задача: уничтожение всех бандитов и их груза. Это скорее всего нужно было в качестве живого примера, ведь, как мог предположить Стриин, господа с черного рынка не заплатили Хэлю за проезд по его владениям и поэтому он решил преподать урок другим работникам черной индустрии, что будут здесь проезжать, так сказать, на живом примере, что градоначальников обижать не хорошо. И даже если учитывать такие неизвестные как численность, вооружение и состав группы, если даже брать в расчет статус заказчика и сроки, то плата в тысячу золотом кажется огромной.

— Судя по взгляду тебя смущает оплата, — Стриин кивнул и вернул контракт директору. — Все очень просто, во-первых, это непосредственная близость к жилому сектору, такая массовая резня явно не пройдет бесследно, а значит всполошит народ. Даже Хэль, при всей его власти не сможет спустить это просто так, будет проводить расследование, найдет пару подставных лиц, которых сделает виновными, так что на какое-то время нам нужно будет залечь. И второе, ты будешь работать не один.

— Не один, — искренни удивился Стриин, ведь в контракте этого написано не было. — Кто будет со мной в паре?

— Анап Морулус, — прокашлявшись на выдохе произнесла Еленара.

Лицо Стриина пробила судорога, кулаки сжались сами по себе, а сердце, от накатившей злобы, забилось чаще. Анап Морулус, он же кровавая тень, он же мясник. Самый безжалостный и беспринципный ублюдок которого только носила земля. Он не чурался брать заказы, о которых было даже говорить противно, не то, что их выполнять. Он убивал всех, безжалостно и без колебаний, и не приведи боги кому-то постороннему оказаться рядом или бросить на мясника косой взгляд во время задания, он расценит это как угрозу и убьет, будет следить весь день, но возможного свидетеля в живых не оставит. Свое последнее прозвище он получил после одного задания, последствия которого переполошили не то что город, всю страну и даже самого короля.

Этот случай произошлосравнительно недавно, около семи лет назад. Задания было мерзкое, но простое и при этом прибыльное. В городе Лотэр сравнять здание приюта “Светлые надежды” с землей, причем каким способом, графа, который хотел построить на том месте игорный дом, не интересовало. Анап прибыл в город через три дня после заключения контракта и в ту же ночь в городе прогремел взрыв, который сравнили с извержением вулкана. Здание приюта разнесло до основания, а все в радиусе километра полыхало. Где-то обвалились стены, где-то проломило крыши, а про стекла и вовсе говорить не стоит. Огнеборцы тушили пожары, после взрыва двенадцати инфернальных бомб, а именно столько их заложил в приюте Анап, три дня к ряду, после чего начали разбирать завалы и восстанавливать здания. И все это было лишь каплей, в море мерзости и крови которое учинил мясник. Когда здание приюта было частично разобрано, огнеборцы нашли заваленную крышку люка, из-под которой несло мертвечиной. Открыв люк семь здоровых и крепких мужчин, видавших за свою работу всякого, безвозвратно повредились умом.

В подвале бывшего приюта лежало семнадцать тел, пять принадлежали взрослым, остальные подросткам от тринадцати до восемнадцати лет. Все тела были сожжены, причем задолго до взрыва, головы отсечены, глаза выколоты. Когда эта весть дошла до еще тогдашнего директора театра Шальнэра, он вызвал Анапа к себе и вначале орал на него, гневно и разъяренно, понося его всеми словами, говоря о том, что он своим поступком подставил под удар весь театр, а после задал вопрос, который интересовал, пожалуй, всю страну. Зачем? Анап ответил просто “они могли меня запомнить, они могли захотеть отомстить”. После этого случая, Анап стал окончательным изгоем, все при виде него плевались, проклинали и невольно тянулись к оружию, многие недоумевали, почему он до сих пор еще жив, но директор, у которого после того разговора начались проблемы с сердцем, от которых он впоследствии и скончался, ответил “он, выполнил контракт, все условия были соблюдены, мне не за что применять к нему меры наказания”.

— Нет, — глухо, но твердо ответил Стриин, — при всем уважение, нет. Я не буду работать с этим выродком. Либо меняйте партнёра, либо разрешите откланяться.

— Он уже подписал контракт, — голос Еленары тоже немного поник. — Я бы отправила его одного, но я боюсь за горожан. Его фобия преследования, может привести к тому, что весь город будет усеян трупами случайных свидетелей. Поэтому мне и нужен тот, кто сможет его остановить, если его вновь занесет.

— И этим кем-то буду явно не я, — Стриин встал. — Простите меня за мою дерзость, но работать с тем, кто отнимает жизни, словно колит орехи, я не смогу. Если вы говорите, что я похож на мастера Грэша, то вы поймете почему я отказываюсь.

Стриин сделал поклон, отодвинул стул и дойдя до двери уже был готов повернуть ручку, как услышал за спиной слова, произнесенные абсолютно серьезно, тоном, настолько холодным, что Стриин оцепенел.

— Тогда я буду вынуждена привлечь к этому заказу Астрид Шэль. Она единственная на данный момент свободный актер.

Стриин слышал, как колотится его сердце, как стучит кровь в висках, как хрустнула ручка двери под напором его гнева. Медальон, в его груди начал греться, демон, что жил в нем, почувствовал всплеск эмоций и проснулся.

— Вы не посмеете, — прошипел Стриин не оборачиваясь, — она не сможет ему даже навредить, не то что сдержать. К тому же у нее рука повреждена.

— У меня нет другого выбора, — Еленара не замечала, что воздух в комнате начал накаляться, продолжая говорить холодным голосом. — Я не могу отпустить Анапа одного, но и забрать контракт я тоже не в силах. Кроме тебя и Астрид у меня пока нет свободных актеров, поэтому либо ты, либо она.

Стриин развернулся и заглянул в холодные глаза директора. Его карие глаза пылали, от него исходил жар, но это нисколько не растопило тот холод, которым окутала себя Еленара.

— Вы действительно заслуживаете свое прозвище, — прошипел Стриин медленно идя к столу, — каменная леди.

Подойдя к столу, актер резко притянул к себе контракт, грубо взял из рук Еленары стилус, лицо которой все так же было без эмоциональным, размашистым почерком вписал свое имя и поставил подпись, после чего бросил оплавившийся стилус на стол.

— Я буду надеться, — Стриин развернулся и с нескрываемым призрение и злобой произнес, — что этот выродок, даст мне повод себя убить. — После чего в два шага дошел до двери, взялся за расплавившуюся ручку, вышел за дверь и захлопнул ее за собой с такой силой, что по проему пошла широкая трещина.

Из здания театра Стриин вылетел как разъярённый зверь, по пути, чуть не снеся двух второгодок, но это для него сейчас не имело никакого значения. По городу он шел не менее резво, ведя себя откровенно говоря дерзко и вызывающее, словно специально нарывался на драку, чтобы выпустить пар. Когда Стриин задел плечом какого-то верзилу, судя по одежде плотника, тот было хотел что-то ему сказать, но увидев пылающей в глазах актёра гнев, тут же ретировался куда-то в переулок. В свой дом Стриин влетел словно ураган, захлопнув за собой дверь, словно сильный сквозняк. Ни тратя время на переодевания, актер скинул с себя свои сапоги, швырнув их куда-то в угол, залетел в кладовую, где с верхней полке достал бутыль его любимого вина “Красный рубин”, открыл ее ловким ударом по дну и припал к ней уже находясь в гостиной возле камина.

Вином, Стриин пытался затушить тот пожар, что разожгла своей подлой провокацией госпожа директор, а лицезрением огня пытался успокоить нервы и разум. Актер смотрел на огонь и не мог поверить, что Еленара, всегда отзывчивая и рассудительная, пала так низко. Использовать в качестве рычага давления, его ученицу, это скорее подходит этому кровавому выродку, нежели чуткому, несмотря на ее почти вечную непроницаемость, директору театра. Осушив больше половины бутыли, Стриин наконец смог обуять свой гнев, демон вновь ушел в глубины души и его амулет в груди почти что остыл.

Поставив пузатую бутылку на стол, актер присел в кресло, сложил руки на животе и продолжая смотреть на огонь что-то крепко обдумывал. Со стороны нельзя было сказать, о чем он думает, но в душе Стриина царил хаос. Он понимал, что назад дороги нет и завтра он вынужден будет встретиться с бельмом на глазу театра и всего человечества. Об Анапе было почти ничего не известно, так как он всегда работал один. Ни один актер толком даже не знал, какой демон оплел его душу, но то, что это самая злобная тварь во всех демонских пустошах, никто не сомневался. Когда гнев полностью отступил, и голова Стриина стала холодной, он начал думать о том, что предстоит ему завтра, стараясь забыть такие важные темы, как предательство Еленары и работа с кровавым мясником.

— Если мне удастся пережить завтрашний день, — думал Стриин, смотря на то, как языке пламени пляшут в камине, — то клянусь памятью мастера Грэша, я выскажу все его сестре. Пусть после этого меня отстранят от работы, накажут или даже убьют, но такого отвратительного поступка, я ей не прощу. Да, пусть Хардора и Рэя мне будут свидетелями.

***

В четыре двадцать по местному времени Стриин стоял у западного выхода из города, в тени дома возле дороги, ведущей через посевные поля к главному тракту, в полном вооружение. Плотная кожаная куртка, повторяющая все движения, прекрасно тянущуюся и ни где не давящая, под ней облегающая водолазка и кожаные нарукавник, на ногах высокие сапоги до колен, фиксирующиеся тремя ремнями, и кожаные, усеянные железными квадратиками, штаны. Пояс, где помимо сумки, с бомбами, ядами и прочими смертоносными изобретениями алхимиков театра, висели еще маска лисы, рапира и кортик.

Стоя у дома, прильнув к нему спиной, Стриин смотрел в ту сторону, откуда должен был выйти этот выродок, за которым, из-за шантажа Еленары, он вынужден приглядывать. Примерно в полпятого, на перекрёстке, за пять домов от окраины, появился он, идущий неспешным шагом. Анап был одет почти так же, как и Стриин, только если у выродка преобладали черные цвета, то у Стриина зеленые с темно-синими. Когда мясник приблизился на достаточное расстояние, чтобы его можно было рассмотреть, актер напрягся всем телом и начал бегать глазами по Анапу ища ответ. Кроме маски паука у выродка ничего с собой не было, ни сумок с бомбами и ядами, ни какого-либо оружия, даже чего-то, чем его можно было заменить.

— Тварь, — шипел про себя Стриин встав посреди дороги злобно глядя на Анапа. — Какую мерзость ты задумал в этот раз?

Остановившись на расстояние трех шагов, Анап, со скучающим лицом и абсолютно без эмоциональным взглядом оглядел Стриина, тот сделал то же самое с мясником. Растрепанное темно-каштановое каре, холодные зеленые глаза, без намека на человечность, бледные, как у мертвеца поджатые губы. Кожа бледновата, но при этом абсолютно девственная, шрамов, ожогов или других недостатков не наблюдается, хотя при его опыте работе на театр, на теле и лице должен быть уже ни один и не два шрама. К примеру, у Стриина рассечена левая бровь, а на правой щеке небольшой ожог.

— Стриин? — Осведомился Анап голосом, в котором нельзя было определить никакую либо известную эмоцию.

— Да, — буркнул он, невольно положив руки на рукояти оружия.

Стриин ожидал чего угодно, какой-либо подлости или непредсказуемых поступков, но Анап сухо кивнув… просто обошел его и пошел по дороге в сторону тракта. Бредя за ним по пятам держась на расстоянии пары шагов, готовясь к любым внезапностям, Стриин пытался угадать, что собирался делать уродец. Оружия, бомб или чего-то, что можно было использовать для убийства головорезов, актер не наблюдал. Либо мясник его ну очень хорошо прятал, либо он действительно такой отморозок, как о нем говорят, и делал все голыми руками.

От города они отошли довольно прилично, почти в самое сердце полей, от чего стены и стоявшие на них стражники стали почти неразличимы. Стриин знал всю округу, каждый поворот и тропинку, поэтому место для засады он выбрал еще вчера. Ближе к главному тракту, примерно за пять километров до него, есть лесной насаждение, не очень большое, но при этом густое, и вот как раз через него и идет это тропа. Лучше места для засады просто не придумать. И спрятаться можно и растяжек наставить так, что даже оружие доставать не придется. Но Анап думал явно по-другому. Когда городская стена окончательно пропала из поля зрения, он вдруг остановился, оглядывая местность, после чего прошел к лежавшему на обучение валуну, уселся на него и уставился куда-то вперёд. Минута, другая, третья, Стриин стоял в паре шагов от мясника и смотрел на него как на душевнобольного. Будь здесь другой человек, актер подумал, что его спутник просто устал или что-то еще, но только не в случаи с этим. Наконец Стриину надоело ждать, он глубоко вдохнул, загоняя гнев и неприязнь поглубже, выдохнул и подошел к Анапу.

— Ты так и будешь сидеть? — Ровным тоном проговорил Стриин. — Контрабандисты могут прибыть в любую минуту, я думал устроить засаду выше по дороге, в лесном…

— Засады не будет, — оборвал его Анап даже не посмотрев на собеседника.

Стриин бы мог подумать, что это просто дурацкая шутка, если бы тут опять же сидел кто угодно другой, кроме мясника. У Стриина задергался глаз, руки добела сжали рукояти оружий, а черты лица заострились словно у волка перед броском.

— Послушай меня сюда, — актер молниеносным движением выхватил кортик и остановил его в плотную у шеи мясника. — Я не собираюсь слушать бреди отморозка и играть в твои игры. Поэтому если ты хочешь дожить до вечера, то…

И тут Стриин окаменел. Ггнев, а с ним и жар медальона ушли, все тело окутало могильным холодом, когда Анап медленно повернулся, не обращая внимания на приставленный кортик к горлу, и они встретились глазами. Холодная пустота зеленых окутали разум Стриина, казалось, что эти зеленые бездны смотрят не в глаза, а прямо в душу, от этого тело начало окутывать вязкое чувство тревоги и страха. Стриин, сам не понял, когда убрал оружие от горла выродка и отошел от него на три шага назад. Лишь когда Анап отвернулся и вновь уставился куда-то вперед, Стриин начал приходить в себя. Холод начал отступать, дрожь в руках и паника в голове начали утихать, но эти глаза, глаза демона, так и стояли образом, который не хотел уходить.

— Чтобы эту Еленары демоны пожрали, — пытаясь взять над собой самообладание выругался Стриин. — Если переживу этот день, все выскажу этой ведьме.

Когда актер, пылая от злобы поднял глаза и посмотрел на дорогу, откуда должны были ехать контрабандисты, он вновь выругался, смачно, но емко, точно охарактеризовав сложившуюся ситуацию. Стриин был выбит из равновесия, окутанный внезапной панической атакой, и к сражению готов не был, позади исчадье, без намека на оружие и хоть какого-то здравого смысла, а впереди уже ехали телеги, две открытые впереди, три крытые позади, которые почему-то решили выехать намного раньше намеченного срока. По два человека на каждых козлах, вокруг обоза охрана, по два конных слева и справа, два сзади и один, судя по всему главарь, спереди. В открытых телегах Стриин насчитал по шесть человек в каждой, люди там ехали что-то обсуждая, при этом придерживая какие-то бочки и ящики, а вот сколько народу набилось в крытые повозки, которые выглядели чуть больше, только богам известно.

— Не ошибся градоначальник, — хищно оглядывая будущих противников подумал Стриин, — действительно, больше тридцати.

Из холодного оружия бандиты были вооружены в основном саблями и палашами. Парочка кремневых пистолетов, около семи луков и трех арбалетов и это только у тех, что ехали в открытых повозках. Пока Стриин заводил себя, настраиваясь на бой, побуждая в себе легкие приступы гнева, чтобы растормошить демона, при этом, стараясь, прогнать наваждения зеленых глаз, Анап все так же сидел на камне, он даже ухом не повел, когда в пятистах метрах от него остановился обоз, громко зашептались люди, заржали кони. Самое интересно, что смог отметить Стриин, кони в открытую бесновались, отказывались идти туда, где сидел Анап, при чем на него, который медленно отходил правее, чтобы быть подальше от мясника, они вообще не смотрели, их бешеные глаза были направлены исключительно на выродка.

От колонны сопровождения, еле уняв своего бурого мерина, отделился один человек, тот что ехал впереди. Подъехав к Анапу, он остановил коня так, чтобы нависнуть над мясником и в любой момент отсечь ему голову, если конечно у бандита хватит навыков. Лысый мужик под сорок, руки в шрамах, левая щека покрыта ожогом, правая рука лежит на палаше, левая на пистолете, в общем и целом, типичный бандит со звериной рожей и кровавым взглядом.

— Эй, уродцы, — огрызнулся бандит, оглядев двух пришельцев и остановившись взглядом на мяснике, — какого хрена вы тут забыли?

— Вы контрабандисты? — Спокойной спросил Анап подняв голову на головореза.

Бандюга, как и Стриин, оцепенел в ту же секунду, несколько от вопроса в лоб, сколько от взгляда. Две зеленые бездны посмотрели в его глаза, нет, в душу. Бандит весь напрягся, на лбу проступил пот, глаза округлились, нижняя губа затряслась, руки добела сжали оружие.

— Да, — севшим и абсолютно неявственным голосом проронил всадник.

— Тогда я должен вас убить, — натягивая маску паука на лицо буднично признался Анап.

Стриин годами тренировал реакцию, мог на лету поймать стрелу или увернуться в последнею секунду от летящего кинжала, но то, как Анап отсек голову всаднику, Стриин не заметил, что уж говорить о тех, кто был в повозках. Голова слетела настолько быстро и качество, что даже конь не сразу понял, что произошло, а когда почувствовал запах крови, взревел, встал на дыбы, сбросив тело, и в галопе умчался в поля. Сподвижники первого павшего, начали отходить от шока, в глазах появлялась осознанность произошедшего, на лицах проступала злоба, появлялись боевые оскалы, руки потянулись к оружию. Пока вся шайка начала высыпать на дорогу, в том числе и из крытых телег, Стриин медленными шагами уходил в право, вглубь полей, где было больше открытого пространства и где ему будет проще всего сражаться, при этом не попадаясь под руку мяснику.

В общей сложности, образовав ощетинившийся всем возможным оружием полукруг, по краям которого стояла по три всадника, было больше сорока контрабандистов, это без учета уже павшего. Не прошло и минуты, как вся шайка высыпала на дорогу, а в Анапа, абсолютно игнорируя Стриина, который уже потянулся к бомбам, полетели стрелы, болты и пули. Мясник не стал уворачиваться или отходить, он просто выставил руку вперед, кисть которой в секунду обернулась гигантским щитом, выше его самого. Черная сталь, бликующая на солнце, приняла на себя все снаряды, при этом сама, не получив ни одной царапинки.

— Бездна, — проговорил Стриин в полном шоке таращась во все глаза на Анапа и неосознанно произнося в голове молитвы своим богам, — так это правда.

Существует всего пять видов демонов: демон огня, провоцирует гнев и злобу. Демон воды, внушает жажду отмщения и желание наказать тех, кто этого якобы этого достоин. Демон ветра, побуждает частые смены настроения, подталкивает на эмоциональные срывы. Демон земли, делает человека чёрствым, бесчувственным, притупляя, а иногда блокируя эмоции. И самый редкий, при этом самый злобный и опасный, демон пустоты, он же демон бездны, который, в отличие от своего земляного собрата, наглухо запирает все человеческие чувства и эмоции, делая из носителя идеальную машину для убийств, не чувствующую страха, боли или угрызений совести. В театре давно ходил слух о том, что в Анапе сидит именно демон бездны, но никто не мог это подтвердить. Его последний экзамен, наверное, единственный на памяти Стриина, проходил без наблюдателей, а мастера, на вопросы об мяснике, тут же уходили от темы, что еще больше побуждало нехороший интерес к его персоне. Но сейчас Стриин все видел своими глазами, и темный свет под курткой мясника и его способности, о коих говорилось в книгах по демонологии, да и его хладнокровие и беспринципность — это только подтверждали.

Когда Стриин перевел взгляд на бандитов, то на них было жалко смотреть. Боевые оскалы пропали, гнев, сменился страхом, руки начали дрожать и опускаться, глаза расширились до размера монет. Убрав щит, Анап опустил руки и его кисти обернулись мечами, черная сталь хищно блестела на солнце неумолимой поступью приближаясь к новым жертвам. С каждым шагом, приближаясь к контрабандистам, мясник нагонял на них животный страх, их начало трясти, на лицах застыли маски ужаса, но они не бежали, то ли боялись показаться трусами перед товарищами, толи леденящих ужас сковал их окончательно. Из толпы в сторону Анапа вновь вылетело два арбалетных болта, но мясник оказался быстрее, правая рука в мгновение ока обернулась щитом, правда в разы меньше предыдущего, и отразив стрелы вновь стала мечом.

Молодой парень, не больше тридцати, восседавший на сером коне, заорал так истошно и неистово, что казалось его услышали в городе, и с лицом истинного безумца направил коня на Анапа. Боевой клич подействовал на остальных, видя, как молодой мчит вперед, старшие товарищи, тоже крича словно варвары, побежали за ним, задрав над головами свое оружие. Молодой парень, скакавший первым, погиб так же молниеносно, как и его атаман. Его рассекли диагонально настолько быстро, что он даже не понял, что произошло, при этом лошадь, почти вся залитая кровью, поскакала вперед не сбавляя скорости. Следом пали два других всадника, они накинулись на мясника с двух сторон, но Анап был куда ловчее их. Парировав один удар и увернувшись от другого, он сделал полуоборот, словно волчок, и еще две головы слетели с плеч, оставив коней без всадников.

Стриин был настолько поражен тому, что происходит от него буквально в паре десятков метрах, что чуть не проморгал приближающуюся опасность. Отделившись от основной массы, прущей на Анапа, к Стриину сквозь грязь и лужи неслось пять человек, у всех перекошенные в злобе лица, руки мертвой хваткой держат оружия.

— Ну что же, — злобно ухмыльнулся Стриин, натянув на лицо маску лисы, — помогите мне отвлечься от этого кошмара.

Выхватив рапиру и кортик, актер ломанулся навстречу своим оппонентам. Первым он настиг мужчину лет сорока, лысый, со страшным лицом трактирного верзилы, с мощной челюстью, двумя руками он сжимал ятаган. Увернувшись он рубящего сверху вниз удара, Стриин обошел верзилу с левой стороны и легким движем ударил рапирой по горлу. Голову, как Анап он конечно не отсек, но сонную артерию перерезал, верзила рухнул на колени пытаясь остановить фонтанам льющуюся кровь, но через пару секунд упал окончательно, разливая алую жидкость землю. Следом за верзилой, на Стриина налетело сразу двое. Первым был парень, чуть старше двадцати, с только-только наметившимися усиками и челкой, явно закрывающей ему глаза. Вторым был мужик лет под шестьдесят, длинные седые волосы, стянутые в тугую косу, морщинистое лицо, уставшие от всего на свете глаза, но при этом уверенные и точные движения палашом.

Малец пал первым, Стриин не стал мучить парня, парировав довольно неумелый удар палаша, видно было, что парень не так давно держит в руках оружие, он всадил ему кортик в горло. Смерть наступила мгновенно, в потухших глазах все еще пылал гнев вперемешку со страхом, а лицо было искажено в гримасе ужаса. Когда малец упал бездыханно на землю, старик зарычал, словно увидел смерть своего сына, и начал показывать, не свойственные для его возраста, умения. Стриин не мог подобраться к нему, несмотря на выучку и куда более оточенные рефлексы, седоволосый просто не давал шанса себя даже ранить, удары летели со всех сторон, при этом он еще и умудрялся ловко блокировать удары актера.

По затылку пробежал холодок и Стриин, поняв сигнал своего шестого чувства, сделав ложный удар, чтобы отвлечь старика, пригнулся, выхватил из сумки небольшой прозрачный шарик, с неким серым веществом внутри, и раздавил его в руке. На ближайшие пару метров в несколько секунд разлился дым, густой, серый, с едким запахом перца, чтобы ненадолго дезориентировать противника. Выкатившись из дыма, Стриин отступил на два шага и всмотрелся в серое облако. Первым из него выбежал тот, кого Стриин буквально почувствовал затылком. Мужчина лет сорока пяти, кудрявые черные волосы, на щеке, шеи и лбу рваные раны, словно от когтей, довольно крепко сложен, в руках у него были кинжалы полумесяцы, лицо было таким сосредоточенным и каменным, что Стриин сразу понял — это не обычный бандит. Следом за ним, забирая чуть правее актера, из дыма выбежал очередной амбал, наверное, даже крупнее первого. Тоже лысая голова, лицо кирпичом, черная борода вся в косичках, руки, что кузнечные молоты, а весила, эта детина, наверное, под сотню с лишним, при этом он был скорее крупным, чем толстым, в руках у него была коса на цепи, которой он, с лицом отпетого маньяка и улыбкой психа, уже вовсю размахивал. Старика видно не было, зато в дыму слышался надрывный кашель.

Парень с полумесяцами налетел на Стриина, даже не сбавляя скорости и сходу начал поливать его градом ударов, которые актер, при всем его опыте и сноровки, еле успевал отражать. Пока Стриин был сосредоточен на кудрявом, лысый обошел его с боку, на пару секунду потерявшись из виду, а когда появился почти за спиной, начал ловко, нисколько не мешая своему партнеру, махать косой.

— Зараза, — выругался Стриин, когда, коса довольно болезненно задела руку, а после и правый бок. — Ego indigere auxilio (Мне нужна помощь).

Когда последнее слово на языке демонов сорвалось с губ актера, его амулет стража тут же нагрелся, из-под куртки начал литься огненно-красный свет, а лезвия рапиры и кортика покрылись огнем. Кудрявый, увидев такое, замешкался, и Стриин воспользовавшись моментом, пригнувшись, рубанул ему по груди. Полумесяцы, скорее рефлекторно, нежели специально, успели остановить рапиру, но кортик все же впился в плоть, разрезая и обжигая ее. Кудрявый схватился за глубокую рану, пытаясь остановить кровь и огонь, которым занялись его одежды, при этом выронив оружие — это и стало для него фатальным. Увернувшись от косы, которая летела точно в голову, Стриин всадил рапиру в затылок первого, а после присев, швырнул горящей кортик так, что тот прилетел точно в горло амбалу, который, как шкаф упал на спину и больше не двигался.

Вырвав из черепа рапиру, а после в два шага добравшись до верзилы и изъяв из него кортик, Стриин посмотрел в ту сторону, где должен был быть тот седовласый воитель, что сражался так неистово, и грустно вздохнул. Он лежал скрючившись, с выпученными глазами и пеной у рта, не подавая признаков жизни. Осмотрев поле боя Стриин понял, что он и Анап уложили всех, кто был в телегах. Вытерев оружие об жилетку верзилы, Стриин убрал их обратно в ножны, снял маску, достал перекись и налил ее на раны, оставленные косой. Закрыв глаза всем тем, кого он загубил на поляне, актер не спеша направился к мяснику.

Анап был по уши в крови, причем точно не своей. Вокруг валялись головы и другие отсечённые части тела, здесь даже не нужно проверять, есть ли кто живой, тут и так все понятно. Оказавшись на расстояние пяти шагов от мясника, Стриин заметил, что с ним что-то не так. Все тело напряжено, как струна, голова как-то странно в пол оборота смотрит в небо, при всем при этом он даже не шевелился, и кажется даже не дышал.

— Кто-нибудь ушел? — Спросил Стриин, чтобы привлечь к себе внимание, а не, чтобы усомниться в том, что Анап полный отморозок с черным демон в душе, и кого-то упустил.

Пару секунд мясник не реагировал, а потом медленно, словно плохо смазанная кукла, он повернулся к Стриину, снял маску, от чего актер невольно вновь заглянул в две зеленые бездны, и отрицательно покачал головой.

— Груз, — тихо и будто выдавливая из себя слова сказал мясник, — нужно уничтожить.

Не став спорить с очевидным, Стриин, только чтобы быть подальше от этого выродка, направился к телегам. Отпустив на волю лошадей, которые были впряжены в телеги, актер вновь воззвал к своему демону, и его рука загорелась, при этом не причиняя ему никакого вреда или дискомфорта. Он шел от последней телеги к первой, ведя рукой по просмолённым доскам, от чего они в момент вспыхивали и огонь начинал свою хаотичную пляску. Когда последняя телега занялась огнем, Анап, словно действительно превратившись в куклу, как-то скованно зашагал в сторону города, при этом на призыв Стриина об хотя бы минимальной уборки трупов, не реагировал.

— Чтоб тебя демоны побрали, — выругался Стриин в след уходящему мяснику. — Ну и бездна с тобой, один я это убирать не…

Он замолк и прислушался. Вначале он подумал, что ему показалось, что это треск горящего дерева или вой ветра в поле, но вслушавшись повнимательнее. Стриин отчетливо услышал тонкий писк, похожий на вой, доносящийся из третьей телеги от него, навес и корпус которой уже полыхали. Не теряя времени, актер рванул к повозке, в прыжок залетел на козлы, сорвал горящее полотнище и быстрым взглядом оглядел содержимое. Бочки, коробки, ящики, сундуки, сумки и в самом центре, куда почти добрался огонь, три клетки. В двух лежали бездыханные тела двух щенков, а в самой верхней, вертелся и выл бурый комок.

Обжигая руки и ноги, задыхаясь и почти ничего не видя в едком дыме, Стриин добрался до клетки, схватил нагревшийся метал и выпрыгнул из горящей повозки в право. Сделав кувырок, так, чтобы откатиться подальше от горящей телеги, которая могла и взорваться, ведь не известно, что находится в бочках и коробках, актер поставил клетку на землю, выхватил кортик, в один удар сшиб навесной замок, достал щенка и отпнув железную тюрьму ногой по дальше, поставил бурый комок на землю, а сам опустил ладони в прохладную лужу, что была неподалеку.

Пока Стриин пытался всеми усилиями воли заставить себя достать бинты и мази из сумки, ведь руки дико болели и пульсировали, щенок сидел напротив и жалобно пища смотрел на своего спасителя, переминаясь с одной лапки на другую. Когда пульсирующая боль немного утихла, Стриин все же достал холодящую мазь на основе лилий, бинты и воду. Обработав свои покрасневшие руки и выпив почти всю флягу с водой, актер наконец обратил внимание на спасенного зверька, который, вовсю тыкался носом в ногу. Взяв его на руки, Стриин смазал лапки зверька охлаждающей мазью, от чего тот вдруг зачихал.

— Резко пахнет, да? — Спросил он у бурого. — Ну что поделать, терпи.

После чего налив немного воды на ладони, напоил бурый комок, который жадно вылакал всю оставшуюся влагу. Взяв его поудобнее Стриин встал и кинув взгляд на уже почти догоревшие телеги и разбросанные повсюду тела бандитов, лишь тяжело вздохнул. Положив щенка во внутренний карман куртки, где ему будет тепло и уютно, актер отправился в театр, где должен был как-то доложить о том, что здесь произошло.

ГЛАВА 3. ПЕРВОРОДНЫЕ ГНЕВ

Стриин, смотря на Еленару пылая гневом. Он до сих пор не мог простить ей то, во что она его втянула, но всю картину портила одна маленькая деталь. Директор театра, со строгим лицом, холодными глазами и трубкой в зубах, без эмоциональный Анап, словно бездушная кукла монотонно пересказывал все случившееся на посевных полях, и стоявший чуть в стороне Стриин, на руках которого храпел маленький бурый комок, периодически поскуливая и дергая ножкой. Когда монотонная и скучная речь мясника окончилась, Еленара сняла очки и медленно потерла глаза.

— Почему вы не убрали тела, — глухо спросила она. — Нам и так пришлось бы уйти в подполье, но всего на пару тройку дней, если бы вы подстроили все как типичную стычку между двумя группа контрабандистами. Но сейчас, судя по рассказу, на дороге творится полнейшая мясорубка, которую никак нельзя списать на простые разборки. Это больше похоже на бойню, учиненную демоном. Что вам мешало там немного прибраться?

— Я хотел, — как-то отстранено, чуть грубовато ответил Стриин, — но…

— В контракте не было этого пункта, — перебил его Анап. — Нашем заданием было убийство всех людей, сопровождающих караван, и уничтожение груза. Задание выполнено.

Еленара посмотрела на него так, что обожгло и Стриина, хотя сам мясник не повел и бровью. Холодные голубые глаза смотрели на Анапа сердито, казалось еще одно слово и в глазах директора полыхнет тот огонь, после которого обычно летят головы. Стриин никогда не видел Еленару в гневе или хотя бы кричащей, но мастер Грэш рассказывал, что однажды он довел свою сестру до кипения, и попросил поверить ему на слово, что проще с голыми руками выйти на демона и победить, чем пытаться усмирить эту фурию. Пока Стриин пытался угадать, что же произойдёт дальше, Еленара немного остыла. Вернув очки на нос, она налила себе бокал “Жгучих роз” и наконец посмотрела на него.

— Что за щенок? — Отпив из бокала директор кивнула на спящий бурый комок.

— Он был в одной из повозок, — начал отвечать Стриин смотря в глаза Еленаре немного презрительно. — Я уже собирался уходить оттуда, когда услышал вой, кинулся в повозку, а там этот, — актер скосился на бурого. — Их было трое, но двое других уже были мертвы, а этот бегал по клетке и пытался выбраться.

— А руки? — Директор бросила взгляд на забинтованные кисти.

— Клетка нагрелась, — пожал плечами актер. — Пока вытащил, пока сбил замок, вот и получил ожоги.

Еленара жестом поманила к себе Стриина. Тот в начале хотел заартачиться, показать, что он не намерен выполнять приказы той, кто манипулирует своими подчинёнными грязными трюками, но все же не стал. Не стоило показывать свою личную неприязнь к директору перед другими актера, тем более перед, таким как Анап. Подойдя к столу, Еленара отодвинула бокал и бутыль в сторону и попросила положить щенка на стол. Стриин подчинился и в этот раз. Бурый, оказавшись на столе, тут же проснулся, широко зевнул и открыв глаза начал озираться по сторонам и все нюхать. Еленара осторожно поднесла к нему руку, понюхов которую, щенок зачихал. Резкий запах табака, как и запах охлаждающей мази, ему тоже не особо понравился.

— Стриин, — в голосе Еленары проскользнуло изумление, — ты хоть знаешь, кого спас?

— Щенка, — вновь пожал печами актер, не понимая до конца суть вопроса. — Могу предположить, что какой-то редкой и дорогой породы. Сомневаюсь, что контрабандисты будут возить что-то дешевое и легальное.

— Ты прав, но не совсем, — бурый, привыкнув к запаху табака, наконец дал себя погладить, даже подставил свое пузико, смешно вывалив язык. — Это будущий шипастый волк. Если ты его сейчас потрогаешь, то почувствуешь, что его шерсть стала очень жесткой. Шипастые волки способны делать свою шерсть тверже стали и острее меча. Молодые волки плохо это контролируют, поэтому их шерсть жесткая почти всегда, но со временем они научатся пользоваться своим даром в зависимости от ситуации, делая свой мех либо мягче облака, либо тверже стали. Эти волки водятся только в северных лесах Гарстая, хотя раньше их вид был довольно распространён по всему континенту.

Стриин лишь приподнял в удивление бровь, хотя мысленно его челюсть давно уже была на полу. Он знал о существование таких зверей, даже знал, что некоторые зажиточные аристократы, держат их в качестве охотничьих псов, ведь если взять волчонка, примерно такого же возраста, как этот бурый, то его можно дрессировать, как обычную собаку и он будет предан своему хозяину. Только проблема в том, что они очень и очень редкие, достать волчонка пригодного к дрессировке ой как не просто, а значит цены на них начинаются от пятизначных чисел, причем золотом.

— Да, — протянул Стриин, как бы показывая свою безразличность, хотя сам прибывал в легком шоке. — И что мне с ним делать?

— Дрессировать, — улыбнулась уголками губ Еленара, когда бурый снова широко зевнул. — Сейчас, ему чуть больше месяца, примерно в этом возрасте их и начинают обучать, чтобы потом получить верного и свирепого компаньона.

— Простите, — заговорил немного севшим голосом, опешивший Стриин, — но я не могу. Я…

— Его нужно убить, — раздался за спиной холодный голос Анапа, который вновь прервал Стриина на полуслове.

Еленара, медленно перевела пылающие холодом глаза на мясника, что уж говорить о Стриине, не отличавшемуся терпимостью. Его рука тут же легла на кортик тело машинально встала в боевую позу, а глаза встретились с тем, кого он намеревался убить, с приказом или без.

— Что ты сказал? — Брызжа ядом прошипел Стриин, чувствуя, как амулет с каждой секундой все больше накаляется.

— Волк, часть груза, — ни реагируя ни на холодную злобу Еленары ни на откровенно вызывающую позу Стриина, мясник ответил все также без эмоционально, но при этом абсолютно серьёзно. — В контракте сказано, что нужно уничтожить весь груз, поэтому…

— Он больше не часть груза, — в этот раз Анапа прервал Стриин, внутри которого все клокотало от злости и только присутствие Еленары останавливало его от кровопускания. — Он теперь мой трофей.

— Волк есть и будет частью груза, — Анап посмотрел в глаза Стриина, но тот не окаменел, как в первый раз, гнев в нем сейчас пылал настолько сильно, что никакой страх и бездна зеленых глаз не могли его поколебать. — Поэтому волка нужно убить здесь и сейчас.

Стриин уже до белизны рук сжал рукояти оружия и был готов броситься на Анапа, как услышал позади себя удар по столу. Скосившись на звук, Стриин увидел демона, точнее Еленару, которую в первые на людях пробило на эмоцию. И первым стал гнев.

— Я считаю твой контракт выполненным, — голос Еленары, был холодным, как вьюга в сорокаградусный мороз, черты лица заострились, рот стал походить на оскал зверя, а глаза налились чистым льдом, холод которого обжигал до самых костей. — Если ты посмеешь тронуть волка, я отдам приказ о твоей казни немедленно.

И тут у Анапа случился тот же самый странный припадок, который Стриин наблюдал на дороге. В секунду все тело мясника стало напряженным, казалось напряглась каждая мышца, глаза сузились, словно в них бил яркий свет, а движения головы стали дергаными, будто у сломанного механизма. Прошло каких-то пару секунд и испод куртки Анапа начал вырваться темный свет, белки глаз стали чернеть, на руках набухали вены, кожа становилась серой.

— Бегите, — прохрипел он, задыхаясь, — бег…

Мясника дернуло так, словно в него ударила молния. Он упал на колени, голова, словно став тяжелее на сотню кило, легка на грудь, руки плетьми небрежно упали рядом. Стриин замер, выхватив из ножен оружие, ожидая чего угодно, готовый к любому повороту событий. Еленара позади тоже выпрямилась, отбросив ногой стул в стену, чтобы не мешался, и отодвинув волка на край стола, спрятав его за стопками бумаг. Амулет на ее груди слегка засветился темно-зеленым, руки направились на Анапа. Мясник дернул рукой, потом все туловище содрогнулось, и он поднял голову. Зеленые глаза на фоне черных белков стали еще страшнее, от одного их созерцания, накатывала животная паника. По всему лицу, которое стало серым, пульсировали черные вены, а на губах застыл жуткий ухмыляющийся оскал.

— Невыполнение контракта, — голос Анапа стал не явственным, каким-то дребезжащим и грубым, — смерть.

Стриин, мог попытаться парировать, мог попытаться оттолкнуть Еленару и волка, но вместо этого, на каких-то внутренних рефлексах и инстинктах, понимая, что другого варианта просто нет, грудью кинулся на Анапа и поймал на себя удар двух копий, выросших из молниеносно вскинутых руках мясника. Первая пика вошла чуть ниже левой ключицы, вторая левее свежей раны от косы. Два пера вошли в тело так же быстро, как и вышли из него. Из открытых широких ран брызнула кровь, Стриин не смог устоять на ногах и начал заваливаться на бок. Последнее, что он услышал это крик Еленары, топот ног в коридоре и тонкий вой волчонка.

***

Открыв глаза и придя немного в себя, Стриин не помнил, что произошло и как он оказался в этом месте. Вокруг была поляна, всюду росли полевые цветы, густая изумрудная трава, почти до колен, два одиноких дуба поодаль и ничего более. Поднявшись с земли и пройдя немного вперед, Стриин понял, что стоит на обрыве. Подойдя на его край, внизу он увидел бездну, непроглядная тьма уходила вниз и не видно было дна ей. Оглядевшись еще раз, актер увидел женщину, которая появилась буквально из неоткуда, возле двух дубов. Она была среднего роста, в красном платье и белой широкополой шляпе, ноги были босы. С каждым шагом, когда Стриин приближался к ней, сердце начинало колотиться быстрее, а когда он оказался от нее в двадцати шагах, сердце защемило, да так сильно, что он невольно ухватился за него.

— Мама.

Все, что смог выдавить сиплый голос Стриина, глаза и мозг которого не верили в происходящие. Женщина обернулась на голос и у актера перехватило дыхание. Длинные, ниже плеч, каштановые волосы, светлое девичье лицо, без единого признака старения, карие глаза, лучезарная улыбка и три родинки на правой щеке. Да, это была несомненно его мама. Он хотел броситься к ней, подбежать и обнять ее, но не мог, ноги, будто прилипли к земле. Он смотрел на нее, она на него, мило улыбнувшись, она помахала ему рукой, но осталась стоять на месте. Когда он на секунду, потерял её из виду, пытаясь утереть накатившую на глаза влагу, она пропала также внезапно, как и появилась, а ноги снова смогли идти.

Стриин крутился, бегал туда-сюда, но его мамы больше нигде не было. Мотнув головой и ударив себя по щекам, Стриин пытался прийти в себя, пытался понять, что он здесь делает и как попал в это место. И вот, когда в его сознание начало что-то прояснятся, это нечто снова ускользнуло от него. На самом краю обрыва вновь появилась женщина, только в этот раз она была в белом саване, а ее голова была полностью скрыта белым платком. В этот раз Стриин шел нерешительно, словно чего-то боялся, и когда расстояние между ним и женщиной сокращалось, он все больше чувствовал могильный холод. В этот раз он смог подойти ближе и остановится всего в десяти шагах, а дальше ноги идти отказывались. Он хотел было крикнуть, позвать маму по имени, но голоса не было, рот открывался, а звук не шел. Прошло, наверное, минут пять, а женщина, так и стояла к нему спиной, смотря куда-то вниз, в самое сердце обрыва. И вот вдруг, она начала медленно поворачиваться к Стриину и когда она оказалась к нему лицом, он, даже через белую вуаль на лице, увидел, что это его мама, только уже другая.

Худые руки, где бледная кожа плотно облепила кости, медленно подняла вуаль и Стриин увидел лицо мертвеца. Лысая голова в каких-то болячках, впалые щеки и нос, серая кожа с язвами, глаза потеряли былую яркость, под ними образовались большие синяки, а губы побелели настолько, что просто небыли видны. Женщина в саване смотрела прямо в глаза Стриина, который не решался отвернуться. Такой, именно такой он видел маму в последний раз, больше двадцати лет назад. Она умерла от чумы, тогда еще был жив отец, сестра и дед. Хоронили ее именно в таком вот одеянии, на примерно похожей поляне, в окружении всей деревни, за исключением того, что обрыва там не было.

Словно услышав мысли актера, женщина дернулась в судороге, сделала последний вдох, сложила на груди руки, закрыла глаза и спиной назад рухнула в пропасть. Стриин пытался кричать, пытался оторвать ноги от земли и побежать в след за мамой, но все тщетно. Упав на колени, он закрыл лицо руками и в злобе, не то на весь мир, не то на себя, начал кричать, громко, истошно, но беззвучно, при этом неосознанно начал молотить по земле кулаками.

Грязные руки бессильно упали на колени, на глазах стояли слезы, а в душе царил хаос. Открыв глаза, Стриин понял, что сцена и декорации поменялись. Теперь он сидел за деревянным столом, вокруг был ухоженный огород, с прополотыми грядками, кустами и плодоносными деревьями. Впереди был деревянный домик с черепичной крышей, в котором, казалось сотни лет назад, жил он и вся его семья, которая была, пожалуй, самой счастливой на земле. Стриин попытался встать со скамейки и выйти из-за стола, но не смог, его вновь, словно смолой, приклеили к месту и единственное, что он мог делать, это вертеть головой. Повернув голову налево, вся его печаль и скорбь ушли, сменившись на безудержную злобу и гнев, вперемешку с презрением. Он машинально потянулся к поясу, где всегда висело оружие, но руки от стола отлипать не хотели, поэтому Стриин лишь скрипел зубами и пытался испепелить взглядом мужчину, сидевшего возле него.

Волосы цвета вороного крыла, небритое лицо с грубыми чертами, глаза цвета болота, огрубевшие руки, крепкое телосложение, губы посередине пересекает шрам, полученный в шахте, от коллеги, неудачно махнувшего киркой. Именно таким, после смерти матери, Стриин и помнил своего отца: вечно хмурый, с задумчивым видом, тяжелым взглядом, с темной аурой вокруг, которая невольнодавила на всех окружающих. После смерти своей жены, он замкнулся в себе, почти перестал разговаривать с детьми и соседями, редко появлялся дома, а когда все же приходил, то начинал распускать руки и бить тех, кого он породил и кого не так давно любил до безумия. Сейчас отец, выглядел спокойным, он медленно нарезал огурец в деревянную миску, низко опустив голову, со взглядом полным раздумий и отчаяния.

С трудом оторвав взгляд от самого ненавистного человека за все время жизни, Стриин посмотрел вперед и его сердце вновь забилось чаще. Минуту назад напротив него никто не сидел, но сейчас перед ним был, пожалуй, самый уважаемый человек и авторитет всего его детства. Дедушка, отец матери, с морщинистыми руками и лицом, с карими глазами и улыбкой в правом уголке губ, которая застыла на его лице много лет назад. Он как всегда, сидел в сером износившемся свитере, несмотря на теплую погоду, в руках он держал охотничий лук, которое тщательно начищал и проверял каждый день, а рядом, внимательно за ним наблюдая, сидел Ганс, его охотничий пес. Стриин смотрел на деда не отрывая взгляда, он боялся отворачиваться, моргать или как-то выпускать его из виду. Он помнил, что произошло с матерью на поляне и не хотел, чтобы и с дедом произошло то же самое. Минута, две, три, на четвертой Стриин не выдержал и моргнул. Окружающий мир пропал на какие-то доли секунды, но этого вполне хватило, чтобы он преобразился.

Ухоженный дворик превратился в бурьян, деревянный столик и лавочки сгнили и покосились, деревья попадали, домик превратился в груду обугленных бревен и обломков кирпичей. Напротив, Стриина, в густой траве, лежал его дедушка, правая нога отсутствовала, левая была с явными следами укусов, шея разорвана, синие руки сжимали перекушенный надвое лук. Рядом с дедом лежал Ганс, его пасть была вся в крови, кишки были выпущены наружу. Рядом с собакой и его хозяином лежало два громадных волка, их пасти тоже были в крови, а груди и спины были усеяны стрелами. Стриин, смотрел на это скрепя зубами. Его переполняла злоба, в этот раз на самого себя, а все от того, что в тот день, когда его дедушку загрызли волки, он отказался идти с ним на охоту, сославшись на плохое самочувствие, хотя сам, после того как дед ушел, отправился играть со своими приятелями на луг. Если бы он тогда пошел с ним, взяв с собой свой лук, как бы повернулась эта история? Стриин хотел встать, убежать прочь или проснуться от этого кошмара, но не мог. Схватившись за волосы и закрыв глаза, актер вскинул голову к небу и закричал, громко, истошно, пытаясь разбудить себя от этих наваждений, но снова беззвучно.

Когда ярость и гнев, обуявшее его стихли, он, еще не открывая глаз понял, что место его пребывания поменялось, ведь теперь вокруг пахло… домом. Запах свежего хлеба, луговых цветов, трав, растопленной печки и луковой похлебки из оленя, все это было когда-то домом. Открыв глаз Стриин застыл в ужасе и растерянности. Он стояла в углу своего бывшего дома, вокруг все было разбросано и поломано, словно внутрь ворвалась буря, а посреди комнаты были трое. Молодая девушка, в изодранной одежде, со свежими синяками и порезами. Ее черные волосы, не так давно грубо укоротили, ведь их клочья лежали рядом с ней, как и большой нож. Вторым был высокий крепкий мужчина, с такими же черными волосами, как и у девушки. А последним был пятнадцатилетний мальчишка, привязанный к стулу, не менее побитый чем девушка и с грязной тряпкой во рту. Стриин смотрела на это в полном ужасе, ведь он узнал в этом мальчишке себя, в мужчине отца, а в девушке сестру. Потом, словно ударом молнии, в голове промелькнули образы и ведения, из давно забытого прошлого, и Стриин вспомнил этот день, вспомнил что случится, и что после этого, он уже никогда не сможет быть прежнем.

Мужчина сидел на корточках разглядывая мальчугана, у которого на щеке был большой синяк, глаз заплыл, а из носа во всю шла кровь. Мужчина, крепкой рукой шахтера, тыльной стороной ладони ударил своего сына по щеке, который лишь чудом не упал вместе со стулом. Парень пытался вырваться, кричать и брыкаться, но все тщетно. Утратив интерес к своему сыну, отец встал и гадко улыбаясь, медленно двинулся в сторону своей дочери. Альме́та пыталась вжаться в стену, прикрыться руками, но это не помогло ей избежать гнева обезумевшего отца. Он подошел к ней, схватил ее за горло и поднял на уровне своих глаз. Он смотрел, как его дочь бьется в предсмертных конвульсиях, как в ее глазах четка видна мольба, но отец не слышит, он лишь ехидно улыбается, в глазах пляшет огонь безумия, а рука стальной хваткой сжимается еще сильнее.

— Бесполезная дрянь.

Раздался в полной тишине голос отца, ехидный и насмешливый, а после, его рука разжалась и на пол упало бездыханное тело его дочери. Стриина затрясло, зубы сжались, вены в висках стучали с немыслимой силой, а в ушах звучал только одно единственное слово: УБЕЙ!

— Bellator ignis (Воин огня), — раздался грубый, с рычащими нотками голос. — Esse (Явись)!

Стриин, который было уже сам хотел кинуться на отца, хотя в душе понимал, что ноги его крепко прилипли к полу, посмотрел туда, где сидела его молодая копия. Стриин не помнил, что произошло в тот день, как он убил отца и откуда в его голове появился второй голос, который иногда разговаривал с ним во сне, но теперь он видел себя со стороны и понимал, что именно в тот день, демон огня пробрался в его душу и свил себе там гнездо. Он видел, как парня, до этого сидевшего на стуле и пытающего вырваться, охватил огонь. Языки плясали на его кожи, покрывая все его тело, но не обжигали. Веревки на его руках лопнули, стул загорелся, а будущий актер встал и пошел на отца. Там, где ступала его нога, оставался след, там, где он приближался к стене, вспыхивало пламя, а на самом лице ребенка застыла злоба, которая просто не может быть выражена обычными словами. Отец окутанный животным ужасом и страхом пытался защититься, он потянулся к лежащему под ногами ножу, но не успел. Две детские руки, с силой и скоростью не свойственными человеку, врезались в грудь мужчины и прошли насквозь. Человек, который когда-то играл роль отца Стриина, сделал не уверенный шаг назад, в его глазах был страх и не понимание произошедшего, потом еще один, и завалившись набок он упал, разливая по полу кровь.

Стриин смотрел на эту сцену в полном оцепенении, он смотрел на себя и не мог узнать. В глазах юнца была злоба, руки сжаты, на губах звериный оскал, который с трудом можно было назвать улыбкой, и огонь, что окружал его, стал еще ярче и с каждой секундой все больше набирал свою силу окрашиваясь в более золотой. И вдруг молодой Стриин повернулся именно в то место, где стояла его взрослая копия. Они пристально смотрели в глаза друг другу. Взрослый Стриин не видел в глазах своей юной копии человека, он видел там лишь демона, гнев и злобу на весь мир. В тот день демон его поглотил, и он стал одержимым. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем одержимый парень отвернулся от актера и уставился себе под ноги.

Стриин с трудом заставил себя посмотреть туда же, куда и демон, страх сковывал его примерно так же, когда он впервые посмотрел в глаза Анапа, хотя нет, даже сильнее. В двух шагах от одержимого лежало тело Альметы и, казалось бы, что в этом нет ничего того, что могло бы привлечь внимание демона, но присмотревшись Стриин увидел в руках своей старшей сестры амулет. Белый камешек гранита, который Стриин грубо обточил с помощью старых дедушкиных инструментов, пытаясь придать ему форму птицы, и подарил его Альмете на день рождения. У взрослого Стриина на глаза вновь навернулись слезы, от той боли утрат, которые он испытывал в столь юном возрасте и от повторного созерцания своей любимой и всегда доброй сестры.

Подняв мокрые глаза на свою юную копию Стриин увидел невообразимое. Она тоже плакала. Объятый огнем мальчик с пылающими глазами стоял неподвижно, смотря на тело девушки и плакал. Вдруг его голова резко дёрнулась вправо, потом вверх, потом все тело как-то странно передернуло, провернуло вокруг оси, скрутило и юный Стриин опал на землю возле сестры, при этом огонь, что окружал его тело, потух. Вокруг разгорался пожар, вовсю уже полыхала дальняя часть дома и неумолимо приближалась к будущему актеру, но взрослая копия ничего не могла сделать, да этого и н нужно было. Когда он очнется, он обнаружит себя на пепелище, рядом будет абсолютно целое, но бездыханное тело сестры и обгоревший труп ее убийцы. Он похоронит Альмету на пригорки возле леса, в котором они часто играли, а сам пойдет по дороге, опустошенный и сломанный этим непомерно жестоким миром, испытывая только неутолимую злобу на весь мир и самого себя, за свою слабость и нерешительность, которые привели ко всему этому.

И вдруг мир вокруг Стриина погрузился во тьму. Теперь не было ни дома, ни поляны, ничего либо еще, вокруг была лишь чернота. Стриин не сразу понял, что может двигаться, что к нему вернулся голос и что он может идти в этой тьме. Стриин все еще смотрел туда, где упала его маленькая копия, не понимая, что произошло, но вдруг почувствовал за спиной чужое присутствие и тут же оживился. Незнакомец обладал силой, которая была знакома и в то же время чужда Стриину. Медленно обернувшись, он увидел парня лет двадцати пяти. Красно-рыжие волосы были взъерошены и походили на языки пламени, неявственные рубиновые глаза, узкий нос, румяные щеки и алые губы, на которых была довольная улыбка. Парень был высоким и поджарым, одет он был в свободные темно-рыжие одежды и брюки цвета зори, а ноги его были босы.

— Salve, Screen (Здравствуй, Стриин), — поздоровался парень на языке демонов. — Bonum videre vos hic (Рад тебя здесь видеть).

— Tu quis es (Кто ты)? — Спросил Стриин обессиленным голосом.

— Ego sum (Я тот), — он сделал шаг вперед, — qui salvavit vos de regis vacuum (кто спас тебя от короля пустоты).

Стриин, оцепенел от ужаса и осознание того, кто перед ним и что с ним только что было. Все те образы и те видения, которые видел Стриин, казались ему как в тумане, словно так и должно быть, но теперь он прозрел, оказавшись перед своим демоном, а это был несомненно он. Стриин вспомнил все, что случился с ним до этого, в кабинете директора, и почему он сейчас здесь.

— Ita quod (Так значит), — подбирая каждое слово заговорил Стриин, — Anap non interficiat me (Анап меня не убил)?

— Ego curout cauterizetua vulneracoram tesanguinem minuentiumad mortemet anteniger infirmitateledo vos(Я успел прижечь твои раны, прежде чем ты истек кровью и прежде чем тебя поразила черная хворь).

— Ego gratiasago tibi, quia quod (Я благодарен тебе за это), — Стриин сделал поклон, приложив руку к сердцу, а после заглянул в глаза своему демону. — Sed quare te, ostende mihi omnia haec scaenae? Quare et vos admonere me praeteritum, quod volo, ut obliviscatur? (Но зачем ты показал мне все эти сцены? Почему ты напоминаешь мне о прошлом, о котором я хочу забыть)?

— Vellem teintelligere naturamira tua (Я хотел, чтобы ты понял природу своего гнева), — тоном учителя ответил демон. — Vos histrionessunt etiamfixated insui potestate, et cum, qui superbiate inposse adimperium nostrumvirtutes, utivolunt eos, te accipereexigua pars, quae noset vossunt capaces. Tibi occurrit rex vacuum, hostes omnes homines et daemones, quia ipse est exterminatore omnia. (Вы, актеры, слишком зациклены на самоконтроле и когда вы, те, кто гордитесь, что можете управлять нашими силами, хотите ими воспользоваться, берете лишь малую часть того, на что мы и вы сами способны. Ты встретил короля пустоты, врага всех людей и демонов, ведь он разрушитель всего).

— Rex Vacuum (Короля пустоты), — удивился актер. — Sed reges non venit ad humanam mundi. Nemo potest resistere eorum virtus et potentia. Hominis corpus, aut eburneæ, vel ibunt demens (Но короли не приходят в мир людей. Ни один человек не выдержит их силу и мощь. Тело человека либо разорвет на части, либо он сойдет с ума).

— Hic homo est specialis (Этот человек особенный), — голос демона стал ниже. — Ejus anima est, ita et vacua et tenebrae, ut etiam rex in vacuum non posset resistere eius vocationem. Ipse est interested in desolationem et tenebrae, in quibus non potest pacem. Corpus hoc hominem servierunt ut vas rex venit ad mundi et intinges in tenebris, factus est multo fortior. Post mundi, ipse revertetur ad daemon wasteland et committitur bellum ibi, ita ut non unum, sed daemones vacuum remanebit in utriusque mundi. Sic voluit, ut ostenderet tibi pristina ira, et ostendam tibi quid possum facere. Et tandem facere concordiam cum te (Его душа столь пуста и темна, что даже король пустоты, не смог противиться ее зову. Его интересует пустота и мрак, в которой он сможет обрести покой. Тело этого человека послужила сосудом, чтобы король пришел в ваш мир и погрузив его во тьму, стал намного сильнее. После вашего мира он вернется в пустоши демонов и развяжет войну там, дабы никого кроме демонов пустоты не осталось в обоих мирах. Поэтому я хотел показать тебе твой первородный гнев, показать то, на что ты и я способны. И в конечном итоге заключить с тобой соглашение).

— Contractus (Соглашение), — искренни удивился Стриин, — sed nosiam subcontractus, adexpensas phylacterium (но мы и так находимся в контракте, за счёт амулета).

— Hoc est, non contractus, sed indeditionem (Это не контракт, а подчинение), — жёстко поправил демон, при этом в глазах было явное призрение. — Ego volotibi nomenmeum, etcum potentia, quod nemoin circulocurrently habet. Nos sunt daemones, et dabimus tibi scientia et potentia, ita ut vos can imperium quidam ex nostris viribus, et quod est, quia nos tenentur per phylacterium. Sed pauci daemones revelare eorum realis nomen, quia est a potentia, et potentia inestimabili mentis humanae. Nomen dat plenam potestatem super potestatem daemonium, et non omne membrum meum tribu est velle et facere. Libertatem et latissime pateant de daemonium wasteland, id quod volumus. Dico nomen, ut homo est peius quam mortem a daemone, sed ego non alio modo. Si non inualescere, rex erit magis merciless deinde tempore, et ego non posse, ut salvem te. Et ecce morior, cum te, quia daemonium in vacuo non sit, me ire in wasteland, erit consumere me, auferre mea est fortitudo et potentia, et ego dissolvere in oblivione et inane (Я хочу предложить тебе свое имя, а вместе с ним и силу, которой не обладает сейчас никто из твоего окружения. Мы демоны, даем вам знания и силу, чтобы вы могли управлять частью наших сил и то потому, что нас связывает амулет. Но мало кто из демонов раскрывает свое настоящее имя, ведь в нем кроется сила и мощь, невообразимая для человеческого разума. Имя, дает полный контроль над силой демона, а на такое, не каждый представитель моего племени готов пойти. Свобода и просторы демонских пустошей, вот к чему мы стремимся. Сказать имя человеку, для демона хуже смерти, но другого пути у меня нет. Если ты не обретешь силу, в следующий раз король будет беспощаднее, и я не смогу тебя спасти. А вместе с тобой умру и я, ведь демон пустоты, не даст мне уйти в пустоши, он поглотит меня, забрав мою силу и мощь, а я же растворюсь в забвение и пустоте).

Отойдя на три шага назад, демон прикрыл глаза, а когда они вновь открылись, там больше не было зрачков, в них пылал огонь.

— Vide (Узри же), — голос демона стал грубым, с рычащими нотками, — quid possumus facere (на что мы способны).

В подтверждение своих слов, демон поднял правую руку на уровне лица и сжал ее в кулак. Стриина сбила с ног и прижало к земле. На кисти демона загорелся ало-золотой огонь только лишь его сила смогла прижать жалкого человека к земле, при этом не давая ему пошевелиться. Демон сжал руку еще сильнее и вся его рука, по самое плечо, была объята огнем, а у Стриина перехватило дыхание. Сила, точнее ее часть, что показал демон, была несопоставима с тем, что показывал актер на пиках своего гнева. Даже если он будет тренироваться сотни лет, он не сможет достичь и десятой доли того, что показал ему демон.

— Vos mos postulo ut erant corpore et mente dura sustinere virtutem volo te dare. (Тебе нужно будет усердно тренировать свое тело и разум, чтобы выдерживать ту мощь, что я хочу тебе дать), — разжав кулак, демон убрал огонь, а вместе с ним и силу, которая придавила Стриина. — In reditu propter nomen meum, quaero, tibi unum, morte unus tu Anap. Post omnes, in eosedet inunum vocorex vacuum(Взамен на свое имя я прошу у тебя одного, смерти того, кого ты называешь Анап. Ведь в нем сидит тот, кого я называю королем пустоты).

Король пустоты. Вначале Стриин сомневался, что демон говорит правду, подозревая его в обмане и двуличности, но судя по тому, как настойчиво он предлагает свое имя, а с ним и полный контроль, он не врет, либо делает это очень искусно. Так в этом жалком подобие человека, по имени Анап и вправду сидит сам король пустоты? Самый сильный, беспощадный и злобный демон, которого только знает этот мир. И тут в голове у Стриина щелкнуло.

— Si hocdaemonium estita fortis (Если этот демон так силен), — актер решил задать вопрос, который либо обрушит всю браваду демона, либо наоборот ее подкрепит, — cur non adhuc perdere mundum nostrum et vestrum (то почему он до сих пор не разрушает наш и ваш мир)?

— Sigillum in Elementis Custos (Печать стихийного стража), — не раздумывая не секунды ответил демон огня, — Signum potens est artificium, quod possit habere retro aliquis daemon, etiam a superioribus, sed daemonium rex potest conteram illud a intus, si desideravit. Rex vacuum erat expectans aliquid, quia voluit, ut ostenderet se tantum nunc. Verisimile est, ipse iam aut frangitur sigillum, vel prope est, ut ita et accepta potestate hominis. (Печать, сильный артефакт, способный сдержать любого демона, даже высшего, но вот демоны короли при желании могут сломать ее изнутри. Король пустоты чего-то ждал, раз решил показать себя лишь сейчас. Скорее всего он уже либо сломал печать, либо близок к тому, чтобы это сделать и взять под контроль того человека).

— Pretium (Цена), — после недолгих раздумий просил Стриин. — Vos daemones non aliquid nihil (Вы демоны, ничего не делаете просто так).

— Pretium, vita (Цена, твоё жизнь), — улыбнувшись уголками губ ответил демон. — Potentia vero daemon, nullus homo potest sustinere sine consequatur. Si utisaepe veldiu, moriemini. Si nones paratusad eamcorpore velmente, moriemini (Истинную силу демона, ни один человек не сможет выдержать без последствий. Если будешь использовать ее часто или долго, умрешь. Если не будешь готов к ней физически или душевно, умрешь).

Стриин смотрел на демона, а демон на него. В рубиновых глазах, Стриин не мог уловить никакую ему известную эмоцию, словно они были два стеклянных шарика, вставленные в говорящую куклу. Смотря на демона, Стриин так же думал о плюсах и минусах этой сделки. С одной стороны, сила, способная победить Анапа, в котором по заверению демона сидит сам король пустоты, а с другой риск умереть или непоправимо подорвать свое здоровье. Прикрыв глаза, Стриин начал видеть лица тех, кого хотел защищать. Лицо Астрид, его несмышлёной ученицы, лицо Еленары, женщины, которая путем шантажа и угроз, привела его к этому диалогу, но все же была одной из первых, кто на ровне с мастером Грэшом поддерживала его и учил. Его друзья, Фаль, Дольст и Гирст, эти трое первоклассных актеров, когда-то, как и Стриин, были еще теми дебоширами, то и дело влезающими в неприятности. И самое главное театр, его дом и обитель, то место, которое приняло его таким какой он есть, место, которое дало ему второй шанс и новую жизнь.

— Priusquam respondeo, dic mihi (Прежде чем я отвечу, скажи), — открыв глаза, Стриин пристально посмотрел на своего демона. — Quare vobis dimittere corpus meum, cur non vos take imperium of eam in domo (Почему ты отпустил моё тело, почему не взял его под контроль еще тогда в доме)?

— Non potui (Я не смог), — без увиливаний ответил демон. — Ego conatus ad take imperium of vestri corpore et anima, sed aliquid vel aliquis non me facere. Sicut erat erat, pellentesque contra invisibilis murum, qui custodivit me ab anima, et ita sum coactus est dimittere. (Я пытался взять твою душу и тело под контроль, но что-то или кто-то мне этого сделать не дал. Я будто бился об невидимую стену, не пускающую меня к твоей душе и поэтому я был вынужден отпустить).

Стриин смотрел на своего демона, пытался прочитать его эмоции, пытался поймать в его горящих глаза проблески лжи, но не мог. Если демон и врал, то Стриин этого не мог определить, но и такой ответ, пока что устраивал его.

— Ego assentior (Я согласен), — Стриин сказал эти слова не дрогнув, наполнив их решимостью и отвагой. — Dic mihi nomen tuum (Назови мне свое имя).

— Memento quodet utisapienter (Запомни его и используй с умом), — демон в мгновение ока оказался возле Стриина и тот увидел, как в рубиновых глазах вновь загорелся огонь преисподней. — Flammae (Пылающий).

Произнеся свое имя, демон коснулся лба Стриина, от чего веки актера потяжелели, а в ногах и руках появилась легкость. Стриин, пытался сопротивляться наваждению, но продержавшись каких-то пару секунду все же рухнул, не в состоянии больше прибывать в сознание.

***

Открыв глаза, Стриин нашел себя в реальном и осязаемом мире, если говорить точнее, то в лазарете, расположенном на втором ярусе театра. Серые стены, украшенные картинами с пейзажами, успокаивающими душу, каменный пол, устланный мягкими зелеными коврами, белый потолок на котором на равном расстояние свисало три больших чаши, в которых горел огонь, разнося по комнате запах каких-то трав.

Когда Стриин полностью пришел в себя, то понял, что на него что-то давит. Приподняв голову, актер увидел на себе бурого волчонка, лапки которого были перевязаны, а шерсть блестела от какой-то мази. Бурый лежал комочком и тихо спал, свернувшись на груди своего спасителя и убийцы его собратьев. Повернув голову в сторону стола, стоявшего у единственной двери, Стриин увидел Астрид. Она сидела на стуле возле него, прибывая в состояние сна. Ноги были вытянуты и упирались в тумбочку, голова очень неудобно свисала со спинки стула вниз, руки были сложены на животе. На поясе девушки висел кинжал и сумочка, из которой торчал метательный ножик.

Стриин хотел немного поменять свое положение, чтобы лечь по удобнее, но деревянные доски кровати предательски скрипнули, от чего чуткая на слух Астрид тут же вскочила и еще с сонной пеленой на глазах начала вертеть головой, при этом потянувшись к кинжалу. Когда сонный морок наконец сошел с ее глаз, и она чуть ли не нос к носу столкнулась со Стриином, она лишь на секунду оцепенела, не веря своему счастью, а после со слезами на глазах бросилась на шею чудом воскресшему.

— Мастер, — всхлипнула девушка, разбудив спящий комочек на груди Стриина. — Вы живы!

— Ну конечно, — актер погладил по голове свою ученицу, повисшую на шеи, а после и бурого волка, который уже радостно не то тявкал, не то скулил. — Что со мной может случиться?

— Вы были таким бледным, — девушка посмотрела в глаза Стриина, а после шёпотом произнесла. — Вас часто бросало в жар и почти не прощупывался пульс. Лекари были в смятение, они не знали, что с вами и выживите ли вообще.

— Как видишь, со мной все хорошо, — Стриин взялся за горло, которое вдруг запершило. — Ты не могла бы принести стакан воды?

Никогда Стриин не видел, чтобы Астрид так быстро и четко выполняла его команды. Не успел он взять волчонка на руки, чтобы погладить, как девушка уже стояла возле кровати с полным стаканом воды.

— Мастер, — Астри жалобно посмотрела на Стриина, — прошу вас, никогда так больше не делайте. Вы, как никто другой, знаете, какого терять человека, который заботился и учил тебя долгие годы, — ее голос перешел на шепот, а в глазах проступили слезы. — Я не хочу испытывать эти чувства. Я просто не выдержу.

— Наш путь опасен и непредсказуем, — Стриин утер слезу скатившуюся на щеку Астрид, — никогда не знаешь, что ждет нас за следующим поворотом, но я могу обещать тебе, что впредь буду аккуратней. Прежде чем что-то сделать, я буду трезво оценивать свои силы и возможности.

Астрид широко улыбнулась, на нравоучение которое она постоянно слышала на тренировках, и беззвучно рассмеялась.

— Мастер, — заговорила Астрид, когда Стриин вдоволь напился сам, а после из ладошки напоил и волчонка, — откуда у вас детеныш шипастого волка?

— Он… ну как тебе сказать, — актер вначале посмотрел на бурого, потом на ученицу, глаза которой уже высохли и блестели от любопытства, а после с ехидной улыбкой произнес. — Я хотел его тебе подарить, но немного не успел.

— Мне, — воскликнула Астрид подпрыгнув на стуле, — но за что?

— Ты сдала экзамен на актера, — наигранно изумился Стриин, — разве я не могу сделать тебе подарок на твой, пожалуй, самый важный день в жизни?

— Да, но, — глаза девушки опустились, а голос ушел до едва слышимой громкости, — они же очень дорогие. Я не могу принять его.

— Он достался мне после задания, — Стриин взял бурого и положил на колени Астрид, — так что бери и ухаживай за ним. Я довольно часто отправляюсь на задание в другие города, а ты, как молодая актриса, будешь получать контракты где-то неподалеку. Поэтому ты будешь явно лучшей хозяйкой для него, чем я. К тому же у тебя есть подруга, которая тебе в этом поможет.

Астрид взяла бурого в руки и тот, качнув головой в разные стороны, издал звук похожий на лай и высунул язык.

— Спасибо вам, — на лице девушки появилась улыбка умиления. — А у него есть имя?

— Нет, — покачал головой Стриин, — назови его, как твоей душе угодно.

Девушка, взяв волка по удобнее начала его рассматривать. Когда Астрид с горящими глазами готова была произнести заветное имя бурого друга, дверь в палату открылась и на пороге с листами в руке застыл плечистый мужчина, который по телосложению больше походил на кузнеца. Мужчина был средних лет, наполовину лысый, с густыми бровями и голубыми глазами. Одет он был в ушитый по размеру белый балахон, простроченный красной нитью, на ногах были плоские туфли.

— Стриин, — изумился лекарь, смотря на сложившуюся картину. — Как давно вы очнулись?

— Пару минут назад, — ответил актёр.

Лекарь, приподняв одну бровь, все же прошел в комнату, закрыв за собой дверь. Положив бумаги на тумбочку, он внимательно пригляделся к Астрид и к ее новому питомцу.

— Барышня, — мягко сказал мужчина, — вы не могли бы сходить за госпожой Еленарой? Она просила меня сразу же сообщить ей, когда пациент придет в себя.

Астрид, быстро кивнув, положила волчонка на руки и быстро вышла из комнаты. Когда в помещение остались только двое, лекарь присел на место актрисы, взял из стопки бумаг один лист, вытащил откуда-то из кармана карандаш и посмотрел на Стриина.

— И так, с вашего позволения, начнем, — лекарь прокашлялся. — Для начал представлюсь, меня зовут Раль Свейт, и я искренни поражён твоими регенеративным способностям.

— В каком смысле? — Поинтересовался Стриин, приняв сидячие положение.

— Если судить по рассказам госпожи Еленары, раны были очень глубокие, чуть ли не сквозные. Была большая потеря крови, а также по краям ран начало распространяться нечто черное, будто шла очень быстрая гангрена. Но вот в чем фокус, — Раль закинул ногу на ногу и положив листок на колено, внимательно пригляделся к своему пациенту. — Когда я прибыл в кабинет директора, а пришёл я туда достаточно быстро, от твоего тела исходил жар, да такой силы, что пустыня в полдень покажется холодным севером, настолько нагрелось твоё тело. Первое время никто не мог к тебе даже приблизится, в комнате начали плавиться картины, тлеть ковры, загораться папки и бумаги. Прошло, наверное, около трех минут, прежде чем жар утих и я, вместе со своими ассистентами смог приблизиться.

— Я надеюсь, — Стриин нервно сглотнул, представлял, что происходило в кабинете Еленары и что испытывали все пристывающие, — никто серьезно не пострадал?

— Кроме мебели, картин и бумаг, никто даже не обжегся, все соблюдали безопасную дистанцию, — Раль ухмыльнулся, а после заглянув в листок, будто сверяясь с заранее написанным текстом, продолжил. — После того как я и мои ассистенты смогли вас осмотреть, мы поняли, что вы, здоровы. Точнее сказать ваши жуткие раны затянулись, правда очень груба, боюсь шрамы теперь с вами на всю жизнь, но факт того, что две глубокие и серьезные раны исцелились сами собой за считанные минуты, я за свою практику слышу такое впервые.

Стриин скинул с себя одеяло и осмотрел свое тело. Как и сказал лекарь, раны от черных копий действительно уже зажили, на их месте были молочно-белые шрамы с грубыми краями, но это все мелочи, а приглядевшись, Стриин понял, что зажила еще и рана от косы, полученная на поляне, и окончательно прошли ожоги на ладонях. Пошевелив руками, ногами и телом, актер понял, что все в полном порядке, все тело работает, как и работало раньше, все везде сгибается и ничего нигде не болит.

— А теперь разрешите задать вопрос, — заговорил лекарь, когда пациент закончил свои тесты. — Настолько я могу видеть у вас демон огня?

Стриин машинально дотронулся до теплого знака стихийного стража, где был ярко-красный язык пламени, а после утвердительно кивнул.

— Скажите пожалуйста, — Раль что-то записал в бланке, — у вас раньше были такие чудесные исцеления? Необязательно это должны быть смертельные раны, возможно царапины или глубокие порезы?

— Нет, — Стриин задумался, а потом ответил протяжно, — или по крайне мере я ничего такого не замечал.

— Хорошо, — вновь запись в листке. — Если ваша подруга вам не сказала, то без сознания вы были почти двое суток, — лекарь отметил изумившееся лицо Стриин и ухмыльнулся. — Не удивляйтесь, хоть раны и исцелились поразительно быстро, крови вы потеряли достаточно, поэтому организм восстанавливался так долго. Возвращаясь к моему вопросу, пока вы были без сознания, вы, словно ходили по грани между жизнью и смертью. Вы периодически мертвецки бледнели, то вновь нагревались, хотя не так сильно, как в кабинете директора. И тут у меня возникло одно предположение, которое вы можете подтвердить. Ваш демон не пытался разговаривать с вами?

— Что вы имеете в виду? — Насторожился Стриин от такой проницательности лекаря.

— Понимаете, — Раль облизнул губы, — я довольно продолжительное время изучаю демонов, собственно поэтому я и вступил в ряды театра много лет назад. На моей памяти, я в первые слышу о том, чтобы демон, который, по своей природе, всеми силами хочет высосать душу человека, заполучив ее силу, освободиться от своего носителя и вернуться в демонские пустоши, лечил человека. Целительство, абсолютно противоположно их натуре, поэтому такой феномен, меня и моих коллег, очень сильно заинтересовал. Я посмел предположить, что во время вашего бессознательного состояние, вы вступили со своим демоном в, так называемый, неосознанный контакт, и каким-то образом смогли его заставить исцелить вас. Об этом говорит ваши периодические перепады температур и шевеление губ, похожее на бормотание, хотя слов никто разобрать не смог.

— Возможно, я не могу сказать точно, — Стриин пожал плечами сохраняя хладнокровие, он не хотел делиться информацией с мало знакомым человек, пусть он и член гильдии. В начале нужно все обсудить с Еленарой, а уже после принимать решения. — Последнее, что я помню, как упал в кабинете директор, а после уже пришел в себя в лазарете. Даже если демон и разговаривал со мной, я этого просто не помню или же демон забрал эти воспоминания.

— Что же, — протянул Раль, — тогда возможно…

Он не успел договорить свою гипотезу, дверь вновь открылась и в комнату вошла, нет, влетела Еленара. Волосы ее, как и два дня назад, все так же были собраны в конский хвост, только одета она была по-другому. Белоснежная рубашка, с двумя расстёгнутыми пуговицами у воротника и короткими рукавами, поверх черный кожаный корсет, прочеркивающий ее талию, широкая темно-коричневая юбка почти до пола, с разрезом на боку до середины бедра, черные чулки и высокие черны сапоги на ремнях. Еленара быстрым шагом направилась к постели Стриина, в то время как Раль, словно ужаленный, вскочил и уступил место директору. Госпожа директор, не мешкая тут же заняла освободившееся стул, взяла Стриина за руку, осмотрела его раны, посмотрела в глаза, задержавшись там, казалась на вечность, а после перевела холодные глаза на лекаря.

— Как он? — Голос Еленары, как всегда, звенел как сталь, испуская стужу.

— Лучше, чем должен быть, — ответил Раль сверившись с бумагой в руках. — Состояние стабильное, дискомфорта или боли не ощущает. В общем и целом, он может быть выписан хоть сегодня вечером. У меня нет причин держать его в столь гнетущем месте.

— Тогда подготовьте все что нужно к выписке, — Еленара не двояко посмотрела на дверь. — Мне нужно поговорить с ним наедине.

Раль, сделав поклон, взял с тумбочки бумаги и стоя уже в двери, бросил на пациента какой-то странный подозрительный взгляд, пытаясь уличить его в обмане. Когда Еленара и Стриин остались наедине, директор сжала руку своего актера и заглянула своими голубыми глазами в карие глаза своего подчиненного. Теперь Стриин не видел тот былой холода, который обычно всегда был в глазах Еленары, теперь там было только сожаление и раскаяние.

— Мне нет прощения, — заговорила директор, выдержав, так любимые ею паузу. — Я сама виновата в том, что отправила тебя с этим ублюдком на совместное задание. Я виновата в том, что позволила ранить тебя, но самый мой большой грех в том, что я манипулировала тобой за счет дорого тебе человека. Боюсь, что Грэш был прав, называя меня за спиной холодной стервой.

— Он говорил это когда, был пьян, — Стриин улыбнулся. Не думал он, что каменная Грин способна на такой всплеск эмоций. — И то говорил он так, чтобы хоть немного растопить тот холод, которым вы себя окутали, пытаясь вызвать в вас хоть какие-то чувства. Он не хотел вас обидеть или как-то унизить, он любил вас, вы ведь его старшая сестра, единственный близкий во всем мире человек.

— Я знаю, — еле слышно проронила Еленара, которая из непоколебимой и непробиваемой, медленно превращалась в самую обычную женщину. — Возможно стоило тогда пойти с ним, наплевав на запрет Шальнэра, и возможно я бы спасла его или же погибла вместе с ним.

— Госпожа директор, — теперь Стриин перехватил руки директора и сжал чуть сильнее, чтобы вызвать немного отрезвляющей боли. — Я жив и уже не держу на вас зла, хотя до этого, признаюсь честно, хотел вам высказать многое. Поэтому прекратите превращаться в размазню и нюню, такой мне вас видеть не привычно. Да, вы меня подставили, но я сам поддался на провокацию, хотя в душе знал, что вы так не сделаете. Да я пострадал, но не из-за вас, а из-за горячей головы, которая толкнула меня на эти копья. Поэтому, возьмите себя в руки и расскажите, пожалуйста, как Анап смог уйти из театра. Ведь если вы живы и театр не лежит в руинах, то он ушел, при чем бескровно, если я не слышу стонов и криков покалеченных людей.

Еленара подняла глаза на спокойного, как удав Стриина, и посмотрела на него так изумлённо, что стала похожа на щенка, которого зовут на прогулку.

— Да, — протянула Еленара придя в себя и вновь нагнав в голос холода, проще говоря, вновь став собой, — вырос. Из хилого мальчика со сломанной ногой, превратился в проницательного мужчину с железным характером, — директор прокашлялся. — Да, ты прав, Анап бежал, при чем так, что мы до сих пор не знаем, как это объяснить. После того как он на тебя напал и ранил, я тут же вызвала стражей, и сама попыталась задержать этого выродка, но он исчез. Из его кожи начал сочиться черный дым, который в считанные секунды окутал его, и он пропал, буквально растворился в нем.

— Король пустоты, — смотря в одну точку пустым голосом проговорил Стриин. — В Анапе сидит король пустоты, который хочет порушить и наш мир, и мир демонов.

— Что, — удивилась директор, посмотрев на актера пораженным взглядом. — Короли демонов, самые могущественные демоны, не один человек не сможет выдержать их мощь, даже амулет не сможет сдержать их. С чего ты вообще это взял?

— Госпожа Еленара, — Стриин пустым взглядом посмотрел на директора, от чего Еленара нервно сглотнула, — то, что я сейчас вам скажу, должно быть донесено до каждого актёра. Анап, в данный момент, самое опасное и смертоносное существо, которое только знала наша планета.

И Стриин поведал ей все то, что рассказал ему Flammae, начиная от первородных чувств, которые актеры многими годами старались приглушить, думая, что это правильно, что так демон будет в уздах, заканчивая тем, что тот контракт, который человек заключает с демоном по средствам амулет, не есть придел. Выслушав рассказ Стриина, директор театра откинулась на спинку стула, запустила руки в волосы на затылке и начала их мять, таким образом обдумывая сказанное.

— Все, за исключением того, что в Анапе находится король пустоты я знала, — Еленра выглядела озадаченной. — То, что имя демона, несет в себе огромную мощь, мы знаем давно, только вот проблема в том, что никто так толком и не знает, как вступить в такой же контакт с демоном, как ты со своими, а уж тем более мы не знаем, как заставить демона поведать свое имя. Демоны, существа хитрые и коварные, и порой прямой контакт с ними, порой заканчивает помешательством рассудка, бывали в истории театра такие случаи. Насчет первородных чувств, тех чувств, что позволили демону пробраться в душу человека и там осесть, мне тоже известно. Как правильно подметил твой демон, первородные чувства действительно в разы сильнее тех эмоций, что наши актеры и ученики провоцируют сами. Только вот с такой мощью, как опять же отметил твой демон, может справиться не каждый подготовленный актер, что уж говорить о зеленых учениках.

— Так вы оберегали нас, — на выдохе произнес Стриин поражённо смотря на Еленару. — Все это время, вы могли сделать из нас самых смертоносных людей на земле, но вот только какой ценой.

— Именно, — Еленара кивнул. — Можно хоть сейчас рассказать всем о том, что поведал тебе демон касательно сил и имени, только я уверяю тебя, к завтрашнему дню, мы потеряем большую часть наших актеров и учеников, которые все как один бросаться на постижение своих пределов. Кто-то умрет от перенапряжения, кто-то станет одержимым. Если уж мы с тобой говорим на чистоту, то охотников и стражей театра не просто так считают элитными отрядами. Все, кто был отобран туда, посвящён в тайны первородных чувств и в силу демонских имен, — Еленара наклонилась к самому уху Стриина, — помимо тебя, в театре есть еще десять человек, знающих имена своих демонов. Они, так же как и ты, по разным причинам впадали в долгий сон, проснувшись от которого, поведывали мне примерную такую же историю, как у тебя.

Стриин посмотрел на директора с трепетом и уважением. Все это время театр и его директора опекали своих подопечных, не давал постичь силу, к которой они не готовы, не давали взлетать слишком высоко, ведь как известно, оттуда больнее всего падать. Мастер Грэш, который был из числа охотников, как и госпожа Еленара, ни разу, даже мельком не упоминал при своем ученике, о том, что поведал ему сегодня демон. Грэш прекрасно знал, что неразумный, на тот момент, Стриин, сразу начнет практиковать эти техники и скорее всего умрет от перенапряжения, поэтому и молчал.

— А что с Анапом, — севшим голосом просипел Стриин. — Как быть с ним?

— Не беспокойся, — Еленара встала и положила свою ладонь на плечо своего подчинённого. — Я разошлю вести всем актерам о нем, так же пущу по его следу охотников. Рано или поздно он выберется из норы, в которую засел, и тогда, — Еленара отвернулась к двери, но Стриин отчётливо видел, как на ее лице проступил злобный оскал, — он ответит за все, что натворил.

ГЛАВА 4. ЦЕНА КОНТРАКТА — РОСКОШНАЯ ЖИЗНЬ

Как и обещал Паль, Стриина отпустили в тот же вечер. Перед уходом ему выдали его одежду, зашитую и отмытую от крови, оружие, сумки и маску. Помимо этого, актеру вручили мази, чтобы немного уменьшить шрамы, пару микстур, для более быстрого восстановления сил, и строгий наказ, пару дней, а лучше неделю, не подвергать себя тяжелым физическим нагрузкам, во избежание пагубны последствий после столь быстрого и необъяснимого, для лекарей, исцеления.

На выходе из театра Стриина ждала его ученица, которая сдав своего нового питомца в руки до безумия обрадовавшийся Шэли, решила наведаться к своему мастеру, чтобы узнать о его состояние и о том, правда ли в Анапе сидит черный демон. В последней причине своего визита она созналась не сразу, пришлось применить технику тяжелых взглядов и хмурых бровей, лишь тогда новоиспеченная актриса раскололось, хотя уверяла и клялась, что первостепенной ее целью, было здоровье мастера, а уже потому обсуждения сплетен и слухов, гулявших по театру третий день. Когда они оба добрались до жилища Стриина, то у дверей его серого дома заметили три силуэта, стоявших в тени фонарей. Вначале оба актера напряглись словно струны, положили руки на рукояти оружий и медленно двинулись вперед, готовые в любой момент вступить в бой, но подойдя по ближе Стриин широко улыбнулся, в то время как Астрид в удивление вскинула брови вверх.

У порога серого дома возле темно-красной двери ошивались его старые друзья, с которыми он знаком с первого года театра и очень крепко сдружился в последствии. Фаль опаленный, получивший свое прозвище после неудачного эксперимента со своей силой, в результате которой его правая рука получила серьёзный ожог, который до конца так и не прошел. Дольст, имевший прозвище зверь, но так его могли называть только его близкие друзья. Он не любил это прозвище, полученное по дурацкому стечению обстоятельств, но отделаться от него он уже не мог. И конечно же Гирст ловкач, способный стащить все что угодно, даже корону в головы короля, при это уйти чуть ли не в открытую, насвистывая свои любимые мелодии.

Эта троица, как после узнал Стриин, вернулась со своих заданий еще день назад, а когда узнали о том, что случилось с их лучшем другом и кто это сделал, готовы были перевернуть весь театр, лишь бы достать этого выродка, благо Еленара быстро остудила их головы. Застолье в доме у Стриина было до самого утра, неразлучная троица принесла с собой крепкого меда и вина, чтобы отметить выздоровление друга, а Астрид, вопреки протестам мастера, обосновалась на кухне и за час наготовила столько вкусной еды, что Стриину придется есть все это пару месяцев, если не больше. Троица неразлучных друзей, попивая мед рассказывали о том, что видели и слышали в тех местах где побывали. Потом Астрид похвасталась тем, что ее мастер, в честь удачной сдачи экзамена, подарил ей шипастого волка, на что все трое уставились на него так изумлённо, словно у него рога выросли. Пришлось пояснять, откуда такие богатства, попутно рассказав о том, как он оказался на больничной койке. Упустив лишь последний момент с калейдоскопом его детских травм и беседу с демоном. Нельзя им знать о чувствах и именах, как бы не хотел Стриин рассказать свои друзьям, с которыми прошел все, он просто не мог подвергать их опасности. Он не хотел терять друзей. Да к тому же рядом еще и Астрид, а уж она точно первая кинется постигать чувства и имена, не слушая никаких предостережений и угроз.

На следующие утро не успело солнце встать как в дверь к Стриину постучали. Потирая сонные глаза хозяин дома открыл дверь и нервно сглотнул. На пороге стоял широко улыбающийся мальчишка. Вся одежда в заплатках, ноги и руки перепачканы ни то грязью, ни то сажей, на голове воронье гнездо из светло-чёрных волос. Стриин начал нервничать не от визита странного гостя, а от того, кем он был. Его звали Ларси, ему было всего пятнадцать лет, но он уже второй год работал в отделе постановок и прекрасно справлялся. В основном он разносил важные послания актерам, иногда бывало он приводил клиентов, готовых заключить контракт. Но самое пугающие в этом мальчугане было то, что он уже убил пару человек. Двое верзил как-то пристали к нему в подворотне, когда он возвращался после очередной разноски писем. Начали требовать с него деньги, хотели отнять висевший на поясе стилет, но не смогли. Мальчуган довольно ловок от них отбился, серьёзно ранив одного, который в последствие скончался, и убив другого на месте. Это конечно было все ради самозащиты, но все равно немного пугало, что в столь юном возрасте он без колебанийотнял целых две жизни. А после последних событий смотря на Ларси, Стриин видел в нем Анапа, хотя не такого безжалостного и непоколебимого.

Появившийся на пороге Ларси поздоровался, сделав поклон по всем правилам, вручил Стриину красный конверт, с белой сургучной печатью, в центре которой была сова, пожелал хорошего дня и побежал в верх по улице. Сломав печать и достав письмо актер увидел две строчки, прочитав которые недовольно цыкнул и направился к камину. Письмо гласило: “Двух недельное затишье. Письмо сжечь”. Вот наконец и настали последствия после ужасной мясорубки в посевных полях к западу от города. Стриин еще вчера от своих друзей и Астрид слышал, что город переполошен ни на шутку. Такой кровавой бани, да еще в непосредственной близи города не случалось никогда. Градоначальник лично присутствовал на месте и его чуть не вырвало от лицезрения той картины, которая там развернулась. Люди стали бояться выходить из домов, территория вокруг города на ближайшие десять километров отцеплена наглухо, пока не будет выяснены причины случившегося и те, кто совершил такое зверство.

Стоя у огня и смотря на то, как сгорает письмо, Стриин крепко задумался. С одной стороны, то, что театр объявил двух недельную тишину — это плохо. Две недели без единого заказа, коих и так было не густо, подобно смерти для некоторых актеров. Хотя конкретно Стриину это ничем не грозил, деньги с последнего контракта достались ему целиком, без театральных вычетов в сорок процентов. С другой стороны, это была отличная возможность целых две недели посвятить себя жёстким тренировкам. Ведь как сказал демон “если будешь использовать силу часто или долго, умрешь. Если не будешь готов к ней физически или душевно, умрешь”. Но здесь вновь возникает небольшая проблема, тихий и спокойный лес, в котором он привык тренироваться, со всех сторон обложен сыскарями и стражей, а значит попасть туда невозможно.

Решение по замене места тренировок было найдено всего за час. К востоку от города за речкой Мирэн, на карте местности Стриин нашел еще один лесок, он менее густой, в нем почти нет свободных полянок и прогалинок, да и находится он почти в десяти километрах от города, но это куда лучше, чем две недели сидеть дома, как сыч, и киснуть от безделья. Умывшись холодной водой из бочки, Стриин неплотно позавтракал и как ошпаренный начал собираться на тренировку. Лекари просили его пару дней посидеть дома, чтобы не вызвать никаких осложнений после столь быстрого излечения, но ждать он не мог. Облачившись в тренировочную одежду, прицепив на пояс сумочки и ножны, он перекинул через плечо вещмешок с обедом и всякой мелочью, наподобие бинтов и мазей, и легким бегом направился на восток, в небольшой лесок, который будет его временем местом тренировок.

На протяжение всех двух недель Стриин почти все время проводил в том лесу. Первые пару дней он был один, но потом о его тренировках прознала Астрид, которая не нашла его дома в один из дней, а по возвращению запытала его до смерти, узнавая о том, где пропадал ее мастер, а после полученного ответа напросилась с ним. Под чутким руководством наставника, девушка постигала свою новую силу ветра, открывшуюся у нее после вживления амулета. Во время обеденных перерывов, Астрид проездила Стриину все уши, рассказывая о том, как растет ее волк, по кличке Мау́р. Как оказалось, по началу волчонок не признавал Астрид хозяйкой, плакал, скулил и путался найти того, кто его спас, но через пару дней привык и уже во всю обследовал его новое жилище, попутно помечая домик двух девиц, которые не могли нарадоваться столь милому существу.

— Ты командам то его учишься, — утираясь полотенцем, спросил Стриин во время перерыва, — или он у тебя будет как декоративный?

— Потихоньку начала, — как-то неуверенно ответила Астрид. — Пока что он еще не до конца привык, к новой обстановке, людям, да и ожоги с лап еще не сошли. Но имя он уже свое почти выучил.

Две недели прошли незаметно, плотный график тяжелых тренировок и медитаций, через которые Стриин постигал себя и свои новые возможности, выжимал из него все соки, поэтому когда он возвращался в город, он шел в бани, где отмывался с себя пот и грязь, попутно расслаблял задубевшие мышцы. Домой Стриин возвращался глубоким вечером, ужинал чем-нибудь легким и обессиленный падал на кровать, где проваливался во тьму без сновидений, чтобы на следующий день продолжить свои усиленные тренировки.

Через две недели и один день, на улице уже лежал первый снег, дома и улицы укрылись белым покрывалом, а театр вновь заработал. Когда Стриин укутывался в теплые вещи, чтобы сходить в гильдию и обсудить с Еленарой накопившиеся вопросы по поводу первородных чувств и демонских имен, он понял, что его одежда стала ему мала. Стриин, мягко говоря, переборщил с питанием и тренировками, и в итоге его накачавшиеся тело не смогло свободно влезть ни в одну тунику, кофту или штаны. С горем по пополам одевшись, актер все же направился в театр, кутаясь в шарф, разгребая сапогами снег.

Стриин еще спускался по лестнице на третий ярус, но уже слышал оживление. Люди, не видевшиеся столько времени, не могли наговориться. Когда актер ступил в коридор и пошел по нему, почти все голоса резко оборвались. Десятки пар глаз провожали его до поворотов, Стриин чувствовал, как в воздухе появилась неприязнь, злоба и даже чуточку ненависти.

— Прознали все-таки, — подумал актер, посмотрев на парня, который откровенно скалился, когда он проходил мимо. — Долго теперь не отмоюсь. Хотя грех жаловаться, знал на что шёл и чем это кончится.

До лестницы на второй ярус Стриин добрался под тяжелые и недовольные взгляды учеников и некоторых мастеров. Но на этом путешествие до первого яруса не заканчивается. Когда Стриин проходил мимо гримерной, оттуда вышли двое актеров, неся какие-то коробки. Увидев того, кто был виновником в двухнедельном простое театра, они на секунду оцепенели, а когда наконец сообразили кто перед ними, проводили его хмурыми и презрительным взглядами. При этом Стриин отчетливо слышал плевок, не в спину конечно, всего лишь на пол, но очень громко и четко, чтобы он точно услышал.

Спускаясь на третий ярус, актер пожалел о том, что не решил отсидеться дома еще хотя бы неделю, чтобы история о “кровавом ритуале”, а именно такую версию закрепили за побоищем, которое устроил Анап на поле, проводившие расследование сыскари, хоть немного улеглась. Спускаясь по лестнице Стриин нарвался на группу аж из четырех актеров, которые, судя по разговорам, бурно обсуждали контракты, по которым, за две недели застоя, сильно изголодались. Когда Стриин был от них в паре шагов, они замолчали и посмотрели на него с таким призрением, что он почувствовал себя самым грязным и порочным в мире человеком. Быстро миновав недоброжелателей, которые провожали его взглядом до самого конца, Стриин быстро зашагал по коридорам, проклеенная все и вся на свете, в том числе и Анапа. Остановившись у дверей кабинета директора, актер привел свои мысли и чувства в порядок, пару раз глубоко вдохнул, выдохнул, после чего потянулся к ручке… и получил довольно болезненный удар по руке от резко открывшейся двери. Но на этом экзекуция не закончилась.

Не успел Стриин отдернуть руку, как в него, на полном ходу, несясь головой вперед влетела Гельда. Стриин, удержался на ногах и даже смог поймать девушку, которая чуть не рухнула носом на камень, из-за плохого баланса на каблуках, но вот ее очки и бумаги спасти не удалось. Документы, которые попали на лужи, оставленные заснеженной обувью, ходивших тут людей, начали быстро мокнуть, а очки превратились в два монокля. Гельда, с полным ужасом на лице кинулась к драгоценным бумагам, Стриин вслед за ней. Пока они впопыхах спали документы, актер бросил быстрый взгляд в кабинет директора, дверь которого все еще была открыта, и он увидел, что госпожа Еленара была не одна.

Ее два посетителя были мягко говоря, нетипичными клиентами, которые обычно заключают контракты. Обычно в кабинете директора приводили очень солидных клиентов, прилично одетых и ведущих себя надменно, ведь они из высших сословий, и не желают вести разговоры со всякими посредниками, а хотят договариваться напрямую с главой. Но эта парочка выбивалась из общего списка. Первым был полноватый мужчина, одетый в некогда красивый вицмундир жёлто-красных цветов Зарлии, который сейчас представлял собой грязный и изодранный комок ткани. За его плечами был меховой плащ, который выглядел не лучше, чем его одежда. На ногах штаны, покрытые сплошными дырами, и сапоги, которые знавали лучшие времена. Сам мужчина был не стар, возможно чуть больше пятидесяти, хотя сейчас его внешний вид накидывал ему как минимум десяток лет. Седые волосы ровно до затылка, в них виднеются куски веток и грязи. Лицо бледное, щеки дряблые, лоб в морщинах. Под черными, как уголь, глазами мешки, губы потрескавшиеся, подбородок в свежих ссадинах. Сидит данный господин, несмотря на явную усталость и истощённость, осанисто, чуть задрав подбородок. Угольные глаза, несмотря на весь внешний вид очень внимательно, с толикой брезгливости, впились в Стриина и изучают его.

Вторым был человек, которого можно было смело окрестить как загадка. На голове глубокий капюшон, на лице белая безликая маска, немного перепачканная в грязи, все тело скрыто в плотных чёрно-красных одеждах, чем-то напоминающих охотничий костюм, который тоже не обделён дорожной грязью и дырами, а на руках немного великоватые перчатки. От чего-то Стриину, смотря на этих людей, становилось не по себе. Его пугали нисколько их костюмы, сколько витающая вокруг них атмосфера безысходности и страха, которая буквально пропитала их до самого сердца. Да и под некогда сломанным коленом вновь начало зудеть, а это очень дурной знак. Последний раз такой зуд был как раз перед тем, как к Стриину из-за поворота вышел Анап, в тот роковой день, но и тогда это было не так ярко выражено, как сейчас.

Когда все бумаги были собраны, часть из которых все же промокла, а очки, точнее две их части, были аккуратно завернуты в платок и убраны, Гельда, ни говоря не слово, лишь быстро кивнув, в знак благодарности, убежала по коридору, оставив актера у открытой двери.

— Прощу прощения, — наконец отойдя от оцепенения, Стриин, еще стоя в коридоре, сделал поклон и посмотрел на Еленару, которая смотрела на него как-то задумчиво, — я не хотел вас беспокоить.

И актер, уже готовый закрыть дверь и умчаться отсюда, чтобы не нарваться на гнев Еленары, был остановлен её властным голосом.

— Останься, — директор указала вперед. — Прошу, проходи.

Стриин, в полном смятении и предвкушении чего-то нехорошего, прошёл в кабинет и закрыв за собой дверь замер, словно статуя, посреди комнаты.

— Господа, разрешите представить, — Еленара обратился к гостям, — один из лучших следопытов и мастер тайных операций, Стриин Ольтэро.

Мужчина в мундире, сделав полуоборот на стуле, посмотрел на актера темными, словно ночь, глазами и как-то недовольно пошевелил усами, правый край которых был длиннее левого. Спутник благородного господина тоже повернулся посмотреть на поднявшего переполох актера, и в этот момент Стриин пытался заглянуть в прорези для глаз, чтобы понять хоть что-то об этом загадочном человеке, но из-за теней от капюшона так ничего и не разглядел.

— Стриин, — Еленара внимательно посмотрела на своего подчинённого, — это граф А́львин Ка́льтшэр, член совета девяти и советник короля по внешней политике.

Стриин, уже догадался, что этот человек был из высших сословий и с государственным чином, вицмундир цветов Зарлии, осанка и его брезгливый взгляд на низшие касты выдавали его с потрохами, но вот что он член совета девяти, да еще и советник самого Лорэйна третьего, прозванного серебряным мечом, такого актер предвидеть не мог. Теперь стало ясно, почему их привели напрямую к директору, а не к госпоже Эльше.

— Простите, — голос лорда Кальтшэра был очень глубоким, поставленным и даже чуточку завораживающим, теперь Стриин поверил, что он был советником при самом короле, — вам не кажется, что посторонние люди в данный момент не уместны?

— Он не посторонний, — поправила графа Еленара. — Возможно он, ваш бедующей исполнитель.

Актер еле сдержался, чтобы не вскинуть брови и не раскрыть рот, тем самым сломав всю игру Еленары. Как не сложно догадаться, эти два господина седели здесь не просто так, а обсуждали контракт, и судя по должностям и происхождению гостей, довольно дорогой, и Стриин, по стечению обстоятельств, судя по всему, его уже получил, хотя понятие не имел, что было нужно делать.

— Он, — граф еще внимательнее осмотрел актера с ног до головы, подергал усами, заглянул в глаза, словно искал в них какой-то изъян, а после вновь повернулся к директору. — Как по мне, этот…юноша, не выглядит опытным.

— Уверяю вас, — Еленара улыбнулась уголками губ и бросила мимолетный взгляд на своего подчиненного, — Стриин, один из опытнейших актеров. Как я говорила ранее, он лучший следопыт, отличный стратег и довольно грозный фехтовальщик. Смею вас заверить, что даже капитан ордена безгрешных, не будет для моего подчиненного грозным противником.

Стриин усмехнулся про себя от такого сравнение. Орден безгрешных, это один из рыцарских отрядов короля, цель которых искоренение демонов, которые, поглотив душу носителя, взяли контроль над телом человека. Если верить слухам, то капитан этого ордена в одиночку сражался с двумя одержимыми, пока ждал подкрепления, одного он убил сам, а другого серьезно ранил. И если учитывать, что демон, сильнее человека в несколько раз, да к тому же у него есть силы управлять стихиями, то довольно голословное заявление Еленары о том, что он легко может победить капитана этого ордена, дают его имени довольно большой вес.

— Довольно сильное заявление, если брать в расчет славу и доблесть капитана Льнора, — судя по всему, лорд Альвин не сильно впечатлялся, но его взгляд сменился с брезгливого, на нейтральный. — Скажи мне, — обратился он к Стриину, — за сколько дней можно добраться из этого города до столицы?

— Каковы условия? — тут же парировал Стриин.

— Молодец, — кивнул граф. — Погоня, слежка и в добавок сопровождения, человека настолько ценного, что от того, доберётся он до столицы или нет, зависит существование всей Зарлии.

— Что же, — Стриин, не обратив на последние слова никакого внимание, ведь они, скорее всего были провокацией, чтобы проверить его хладнокровие, задумался. — Я думаю путь по главному тракту отпадает сам собой, несмотря на то, что он самый короткий. Поэтому смею предложить двухнедельный путь, который будет проходить через лес Шартон, что к юго-востоку от Норжа. Пройдя через него можно выйти на линию поселений, расположенных друг от друга в дне пути. Оттуда можно направиться либо через сад камней, что дольше, но безопаснее, либо через горы орлов, это конечно быстрее, но упасть в обрыв не подготовленному человеку там очень просто. Дальше, без карты, я затрудняюсь сказать, как стоит поступить, но отвечая на ваш вопрос, две, две с половиной недели, если собрать все возможные трудности.

Граф Альвин поправил ворот своего мундира и уже с большим уважением в глазах смотрел на Стриин, возможно, его бедующего исполнителя. Возможно, если бы актер на память проложил весь маршрут, обрисовав при этом все достопримечательности тех мест, через которые придется идти, то советник короля, наплевав на все чины, встал бы и пожал руку Стриина, со словами “вот это я понимаю, молодец”!

— Думаю, граф, — в глазах Еленары появилась усмешка и превосходство, когда, откровенно говоря, удовлетворённый советник короля повернулся к ней, — стоит попросить Стриина налить всем присутствующим вина, а вас попросить посветить его в детали вашего задания, а также оговорить оплату, ведь, думается мне, что та сумма, на которую мы свами почти договорились, может не устроить такого профессионала.

Пока граф переваривал все сказанное, актер, поняв не двусмысленный намек, пошел в домашний уголок кабинета, где из тумбочки извлек четыре бокала, с расчетом на то что человек в маске наконец раскроет себя, взял бутылку “красного рубина” десятилетний выдержки, тарелку с конфетами и понес все на главный стол. Стриин, в силу того, что ему уже приходилось пару тройку раз играть роль официанта на светских балах, где цель была одна, выкрасть важные документа, уже имел опыт сервирования стола. Три бокала оказались напротив каждого сидящего на расстояние половины вытянутой руки, свой бокал актер ставить не стал, тарелочка с закусками на равном расстоянии от всех, а ярко-красного вина было налито у всех одинаково, хоть линейкой мерь, после чего бутыль была убрана в сторону, чуть ближе к графу, который, судя по внешнему виду, добрых напитков не видел уже давно.

— Для начала нужно сказать с чего все началось, — отпив из бокала, голос графа Альвина стал бархатнее. — Чуть больше месяца назад его величество Лорэйн, отправил меня во главе делегации послов в Гарстай, чтобы наконец заключить мир в этой затянувшийся войне. Я и моя делегация была приняты со всей пышностью и помпезностью, был банкет, где собрались все влиятельные люди Гарстая, в том числе и король, Ше́лтор Нуриндан, именуемый так же грозовым полководцем. Банкет прошел, танцы кончались и после этого король вызвал меня, как главного посла, к себе. Разговор был короткий, мы поприветствовали друг друга еще раз, уже тет-а-тет, обменялись любезностями и надеждами, на скорейший мир. По завершению нашей короткой встречи было решено, что завтра после полудня будет собран большой совет, где и будет решена дальнейшая судьба двух годовалой войны. Но этого не произошло. В ту же ночь король Гарстая, Шелтор Нуриндан был убит, как и его жена, Лайда, и его двое наследников, Гортим и Нольст. Не дожидаясь рассвета в мои и покои всех членов делегации ворвались стражники, и наплевав на дипломатический статус и неприкосновенность взяли нас под стражу и сопроводили в темницу. Там уже нам выдвинули обвинения в убийстве всей королевской семьи, с целью устроить диверсию, тем самым пошатнуть сплочённость и дух народа, дестабилизировать ситуацию в стране и захватить власть, введя войска, уже дожидающиеся на границе, в бессчётном множестве.

— Вас подставили, — задумчиво сказал Стриин, когда граф пригубил вина. — Если моя память мне не изменяет, то сейчас престол должен унаследовать лорд Нириси́м Сальтрим, двоюродный брат покойного короля.

— Нет, она тебе не изменяет, — кивнул граф Альвин и продолжил. — Собственно говоря, он то и устроил заговор с ночной резней, убрав всех имеющихся претендентов на трон, а также самых верных людей короля, которые имели влияния и могли указать на него, если бы начали разбираться в ситуации. Причем размах этой ночной резни был по истине велик, большая часть верных людей короля были у себя в особняках, а некоторые и во все в замках за десятки километров от столицы, но даже они не избежали страшной участи. Нирисим выбрал момент покушения крайне удачно. Прибыла делегация враждующий страны, праздничный банкет, на котором все выпили и расслабились, позабыв о тяготах войны, думаю о том, что скоро настанет мир и спокойствие. После такого громкого убийства, Нирисим в срочном порядке выступил перед народом, рассказав трагическую историю о том, что он отговаривал покойного короля от того, чтобы принимать послов из враждующей страны, а когда король его не послушал и все же принял делегацию из подлой Зарлии, он молил своего брата усилить личную охрану и подослать к каждому прибывшему послу соглядатая, но король не послушал своего брата и в этот раз, за что, в конечном итоге, и поплатился. Так же Нирисим рассказывал, что сам чуть не стал жертвой чудовищного заговора, но в силу обстоятельств он оказался сильнее и проворнее убийцы, убив коего, сразу поднял всю стражу, но было уже поздно.

— Довольно ловко, — подумал Стриин отпив сладкого вина. — Провернуть такое с бухты-барахты не получится, значит заговор был давно спланирован, и заговорщики просто ждали момент. Думается мне, что, когда покойный король, сказал брату о делегации из Зарлии, он уже потирал руки и снимал мерки с головы для бедующей короны.

— Казнь без суда и следствия была назначена через неделю, — продолжал граф. — Она должна была быть показательно, на главной площади, перед всем народом. Это укрепило бы положение Нирисима, подняло бы упавший дух горожан и его бы, как человека, раскрывшего заговор и покаравшего убийц королевской семьи, без особых трений усадили бы на трон. И все бы у Нирсима прошло хорошо, если бы не одно, но. Наш дражайший король, пусть правление его будет долгим, подозревал, что в Гарстаи может что-то пойти не так, больно уж непредсказуемая там власть и политика. Поэтому вслед за нами был тайно отправлен отряд теневых наблюдателей. Специальный отряд, выполняющий тайные операции исключительно в интересах короны и подчиняющийся только королю. На пятый день нашего заключения, под покровом ночи отряд наблюдателей проник в тюрьму, освободил меня и моих людей, которых еще не убили в пыточных, а после так же незаметно вывел нас из замка. В ту же ночь мы сели на коней и на полном галопе начали продвигаться к нашим границам. Три дня все было хорошо, мы уверенно двигались к восточным границам, в замок Дольтрим, где я собирался написать письмо королю и предупредить его о случившемся. Но на четвертый день нашего побега наблюдатели заметили погоню. В начале мы успешно уходили от нее, но после…

Граф замолчал, нервно сглотнул и допив вино, налил себе еще. Вид у него стал при этом какой-то растерянный, словно он вспоминал самый жуткий кошмар, который когда-либо видел, но в который было сложно поверить.

— Животные, — как-то глухо сказал граф, после чего прокашлялся и заговорил уже явственным голосом. — Я никогда не верил в лесных королей или прочую ересь, но в те дни, мне начало казаться, что мы прогневали каких-то лесных духов. Где бы мы не ехали, куда бы мы не сворачивали, за нами следовала два орла, а почти на каждом нашем привале, ближе к полуночи нас настигала стая волков, которая шла по нашим следам начиная с леса Ольмеж. Я говорю это с полной уверенность, ведь на них были характерные раны, оставленные нами в стычках с ними. Но самое интересное в том, что, когда мы отбивались от зверей и уже снимались с места, перевязав раненых, нас находили преследователи. Каждый раз после нападения животных, на нас выходил отряд из Гарстая. И так продолжалось до самой границы. Из десяти наблюдателей в живых осталось трое. Из пяти дипломатов, остался только я и мой спутник. Из-за постоянных нападений волков и нагоняющей нас погони, нам пришлось сменить маршрут, поехать на запад, через горы Ларто́р, надеясь, что там животные и всадники от нас отстанут. С большим трудом мы добрались до Норжа, где уже я, наплевав на всю честь и достоинство, решил связаться с вами. Если быть откровенным, то я не верил, что вы так просто выйдете на контакт с, таким как я.

— Разрешите все же спросить, — Еленара сузила глаза и посмотрела на Альвина. — Я понимаю, такое спрашивать не прилично, но все же я, как глава, должна знать. Откуда такой высокопоставленный человек да к тому же приближенный к самому королю, узнал о нас и наших… услугах?

— Слухами мир полниться, — усмехнулся граф и отпив вина как-то невинно посмотрел на директора. — Я услышал о вашей организации чисто случайно в одном разговоре, прибывая на одном из сотен вечером, куда меня ежедневно приглашают. Два юных графа, которые по происхождению стоят выше моего рода, обсуждали какие-то дела. Я уже собирался уходить, не в моих правилах подслушивать разговоры, для этого у нас есть специально обученные люди, но почему-то задержался. Разговор этих двух графов свернул с мирного русла, на более… криминальный. Граф, что был по моложе, жаловался своему старшему товарищу, что граничащей с ним барон, окончательно перешел все границы приличия и с ним что-то нужно делать. Слово за слово и тот что постарше, поведал своему младшему товарищу о том, что есть некая тайная организация, которая может помочь с решением его проблемы.

— Видимо тот граф, когда-то бывал у нас, — как-то задумчиво протянула Еленара, — раз он так уверенно говорил.

— У меня тоже сложилось такое впечатление, — Альвин как-то странно поджал губы, словно в отвращение, но продолжил. — Старший граф говорил, что нужно прибыть в город Норж, прийти в любую из местных таверн и позвав управляющего сказать следующую фразу: “Принесите мне две кружки горного меда и бутыль настойки из брусники, да и запишите насчёт Греета, он мне как раз должен”.

— И что, — Еленара по лисьи улыбнулась, — вы сразу в это поверили?

— Конечно нет, — тут же ответил граф. — Я если быть честным, сразу забыл о том разговоре, даже не стал докладывать нашем шпикам, дежурившим в тот день на банкете, потому что посчитал, что это бредни сумасшедшего или очередная игра молодежи. Но когда мы волей случая оказались в этом городе, тот диалог сам собой проигрался в голове. В начале я даже и не думал о том, чтобы просить помощи у какой-то там организации, но оценив ситуацию и наше положение решил, что если попробую эту… затею, произнесу эти слова, то может и правда кто-то поможет.

— Вы были в большом отчаянье и откровенной панике, — Еленара отпила из бокала. — Мои люди, что следили и оценивали вас, прежде чем выйти на контакт, говорили, что вы много пили, постоянно оглядывались и вздрагивали при каждом шорохе. Вы чувствовали себя, словно загнанный зверь, который вот-вот попадет в пасть гончим.

— И сейчас чувство тревоги меня не отпускает, — граф нахмурился. — Этим своим поступком я поставил на кон все, что у меня есть. Если я уйду отсюда не с чем, то через день или два мой труп найдут в канаве, я не успею доехать до замка, ведь они идут за нами. Я это кожей чувствую.

— Лорд Альвин, — медленно, подбирая каждые слова заговорил до этого молчавший Стриин, внимательно следя за реакцией графа. — Те звери, о которых вы говорили, в них было что-то… необычное, странное, не свойственное им, например, глаза, размер или окрас?

— Размеры, глаза, — недоумевающее переспросил граф, — какое это имеет… — и вдруг он замолчал. Перед глазами явно вставали образы тех зверушек, что не давали им жить на протяжение всего пути. — Пока вы не сказали, я и не задумывался… я точно помню, что у волков святились глаза. Причем, не как обычно, зеленым, а красным, словно налитые кровью. И пусть меня покарают боги, но их шерсть тоже отливала багровыми оттенками, словно свежая кровь под солнцем.

— Черные егеря, — злобно цыкнул Стриин поставив бокал на стол, и на секунду встретившись взглядом с Еленарой, которая тоже пришла к этому выводу. — Если вы не знаете, то это такая же организация, как и мы, помогающая людям за звонкую монету. Только если мы рассчитываем на свои силы и умения, егеря используют животных, в которых по средствам ритуала, переселяют своих демонов, при этом поводок остается у человека. Такое животное в разы опаснее человека, зверь не умеет контролировать эмоции, поэтому одержимые звери куда опаснее одержимых людей, к тому же, такой зверь становится в разы проворнее и умнее обычного дикого собрата, а при должном умение егеря, он может натренировать своего питомца, брать контроль над себе подобными. Не хочу вас пугать, граф Альвин, но то, что вы смогли добраться до Норжа, это большая удача. Это очень опасные противники, здесь обычными уловками по запутыванию следов не отделаешься.

— Переселение демона, — граф, у которого и до этого был болезненный вид, побледнел еще больше. — Это же черный и запретный ритуал, за который во всех цивилизованных странах карают сожжением на костре. И Нирисим прибегнул к сотрудничеству со столь омерзительными людьми? — граф до бела сжал подлокотник стула. — Я думал ниже ему падать некуда, но кажется я сильно ошибался.

— Поэтому стоит обговорить цену, — спокойно заговорила Еленара, которая уже давно выпила свой бокал вина, но почему-то не порывалась вновь его наполнить. — Твоя задача, Стриин, будет доставить спутника лорда Альвина в Кести́р, в серебряный дворец, живым и здоровым. Лорд Альвин предлагал сумму в семь тысяч золотых, за успех операции, но с учетом открывшихся обстоятельств, а вместе с тем и затрат, думаю целесообразно будет увеличить цену на тысячу.

— Разрешите спросить, лорд Альвин, — Стриин внимательно смотрел на, мягко говоря опешившего графа, услышавшего новую цену. — Почему сопровождать нужно не вас, а вашего спутника?

— По тому что я и оставшейся отряд наблюдателей постараемся увлечь погоню за собой, — спокойно пояснил граф. — При всем моем желание, я довольно приметная личность. Я часто бываю на публики, езжу с различными проверками в разные города, поэтому меня вам незаметно провести не получится. Не имеет значение, кто расскажет королю о том, что случилось в Гарстае, главное, чтобы рассказывал тот, кто непосредственно был во дворце в момент заговора.

— Ваш спутник кто-то ценный, я прав? — голос Стриин стал холодным, словно вьюга, он переводил взгляд то на вскинувшего брови графа, то на безмолвного спутника, который так и не раскрыл себя. — Если верить вашем же словам, то вы, личность публичная, вас могут легко узнать, хотя простой народ в большинстве своем не знает даже, как выглядит их король, не то что какой-то советник, но почему-то скрывает личность ваш спутник, а не вы. К тому же, если бы рядом с вами, сидел бы обычный посол, как вы утверждаете, вы бы попросили меня проложить маршрут так, чтоб задеть как можно меньше населённых пунктов. Вы ведь уже прекрасно поняли, что я могу это сделать, но почему-то не просите. Вы боитесь за жизнь того, кого я буду сопровождать. Боитесь, что с ним может что-то случится в лесу или в горах, поэтому и ничего не сказали, когда я предложил ехать через населённые пункты, хотя шанс того, что там нас запомнят и за пару золотых сдадут с потрохами нашим преследователям, куда больше. Так же ваше согласие с проездом через деревни говорит о том, что ваш спутник не привык к жизни в не стен, а значит он тоже голубой крови, при чем его кровь, чище вашей, от чего вы и готовы пожертвовать собой, лишь бы ваш дипломат, добрался до короля и рассказал ему все, о случившемся в Гарстае. Ведь ваша жизнь, полностью зависит от жизни этого человека.

Стриин видел, как заострилось лицо Альвина, как на него в секунду натянулась непроницаемая маска, без намека на эмоцию. Вся непринуждённость прошлых бесед улетучилась, усы начали недобро шевелится в стороны, но советник короля молчал, что-то крепко обдумывая. Глаза графа не отрываясь смотрели на Стриина, при этом актер чувствовал, что с каждой секундной по затылку все больше разливается холод, словно он стоит перед загнанным в угол хищным зверем, готовившимся к последнему в его жизни броску.

— Вы будете сопровождать мою дочь, — голос графа тоже изменился, легкость и бархатности речи ушла, начал звенеть метал, появился напор. — Она отправилась со мной, чтобы поднабраться опыта, ведь хочет пойти по моим стопам. Я скрывал ее личность лишь по тому, что вы могли воспротивиться, сказав, что с девушкой в пути будет куда сложнее и поэтому заломить такую цену, которую я не смог бы выплатить вам и во век. Поэтому я и решил, что оставшийся отряд во главе со мной отправимся по главному тракту, чтобы хоть немного отвлечь преследователей, вы же в свою очередь отправитесь по пути, который сами проложите, чтобы в целости и безопасности доставить ее к королю, где она будет в безопасности и где расскажет обо все, что случилось в Гарстае.

— Вы лжете, — тут же парировал Стриин посмотрев на графа, у которого глаза, по ширине, стали больше монеты и на Еленару, на лице которой появилась легкая ухмылка. — Вы слишком долго думали, слишком много сомневаетесь. Когда речь идет о собственной крови и той, кто будет продолжать ваш род, решения принимаются без колебаний, а уж разговор о деньгах и вовсе не заходит, — Стриин повернулся к человеку в маске. — Я повторяю вопрос: кто этот человек, которого я, ценой своей жизни буду сопровождать?

— Ты, мальчишка, — граф неожиданно для всех вскочил, причем так резко, что зашатался стол и бутыль вина полетела на пол, со звоном разбившись об пол, разлив жидкость на ковер и забрызгав стол. — Да ты хоть знаешь, с кем вообще разговариваешь, да я вас…

— Довольно граф, — раздался женский, хорошо поставленный голос из-под маски, — не позорьте ни себя, ни меня и сядьте. Стриин в своем праве спрашивать такое. К тому же я не могу скрывать себя от человека, от которого зависит моя жизнь.

Граф внимательно посмотрел на свою спутницу, замялся на какую-то секунду, а после слегка кивнув спокойно сел обратно. Спутник же в маске в этом время начал сбрасывать с себя личину загадочности. В начале с рук слетели перчатки, открыв взору Стриина нежные женские руки, немного перепачканные в грязи и покрытые первыми, за ее жизнь, ссадинами. Затем с головы слетел капюшон, явив миру длинные, ниже лопаток чисто-серебряные волосы, давно нечесанные и свалявшиеся, но все еще выглядевшие ухоженными, а после в руках девушки оказалась и маска…

Первый раз Стриин пожалел о том, что вышел из дома, когда начал ловить на себе презрительные взгляды своих коллег по сцене, но это, как оказалось, была всего лишь мелочь, мимолетные порывы. Сейчас ему как никогда прежде захотелось провалиться под землю и оказаться у себя в доме, подальше от той, кого он уже невольно согласился сопровождать. Даже Еленара не смогла сохранить своего непробиваемого безразличия. Брови чуть приподнялись, рука с наполнившимся бокалом застыла в воздухе, а рот остался чуть приоткрытым. Янтарные глаза, портретный овал лица, пышные брови и ресницы, чуть вздернутый носик и пухлые потрескавшиеся губы, все это была не кто иная как Альмина Вальцрэм, принцесса Зарлии, старшая дочь короля и наследница престола, прозванная серебряным кинжалом, в честь своего отца.

— И так, — Альми́на наконец отпила из бокала и с легкой улыбкой посмотрела на Стриина, — для начала я хотела бы просить всех присутствующих немного успокоиться и…

Принцесса не успела договорить. В дверь коротко постучали и не дождавшись ответа в кабинет вошла Гельда. Держа в руках серебряный пергамент, перевязанный красной шелковой лентой, она сделала три шага вперед и поравнявшись со Стриином замерла. Она, абсолютно не стесняясь, ведь прибывала в полном шоке, пялилась на наследницу Зарлийского трона, которую судя по взгляду и открывшемуся рту сразу узнала, и пыталась понять, настоящие она или нет.

— Ваше высочество, — голос первой помощницы директор стал, как у новорожденного цыплёнка.

— Сейчас я обычный человек и беглянка, — Альмина спокойной посмотрела на Гельду, от чего та, выпрямился словно струна, — которая хочет просить у вашей гильдии помощи и защиты.

— Леди Вальцрэм, — сглотнув комок, в игру наконец вступила Еленара, голос которой немного осип, — простите нас, что мы не приняли вас с должными почестями и что…

— Госпожа Еленара, — Альмина повернулась к директору и посмотрела на нее строгим взглядом, от чего та немного поежилась. — Я же сказала, забудем о моем статусе и вернемся к насущной проблеме. Сколько вы хотите за заключение контракта?

— Леди Альмина, — Еленара поправила ворот рубашки, словно ей стало душно, — я не уверена, что у меня найдется столь опытные актеры для вашего сопровождения.

— А как же господин Ольтэро, — искренни удивилась принцесса и хитро посмотрела на Стриина, от чего у него по телу пробежали мурашки, — не так давно вы говорили, что он один из лучших.

— И я не отрекаюсь от своих слов, — Еленара потихоньку приходила в себя, нагоняя в голос стужу и метал, — но в связи с открывшимися фактами о егерях и вашем статусе, я не могу рисковать. Поймите меня правильно, если вы погибнете, то дни моей гильдии будут сочтены. Егеря не упустят шанс убрать конкурента, поэтому уже на следующий день после вашей гибели, вся Зарлия будет знать, что вашими убийцами стали наемники из моей гильдии. Не пройдет и месяца, как ваш отец поднимет всех и вся на уши, найдет наше убежище и сожжет его дотла, вместе со мной и моими людьми. Поэтому я и подумала о том, чтобы отправить с вами группу по больше, для большей безопасности.

— Большая группа привлечет много внимание, — на лице принцессы отразилась печаль, — поэтому, несмотря на все риски, два человека могут путешествовать куда незаметнее и быстрее, нежели большая группа людей, увешенная оружием и окружающая одну единственную девушку.

— Леди Альмина, — раздался голос Стриина, — разрешите спросить. Вас хотели казнить вместе со всеми?

— Мальчишка, — зашипел ядом до этого молчавший граф, при этом наливаясь красным, — да ты…

— Лорд Альвин, — жестко отрезала принцесса и отпив из бокала повернулась к актеру, — да, ты прав. Как я думаю, ты уже догадался, что я отправилась с советником короля в Гарстай не для набора опыта?

— Вас хотели выдать замуж, — понимающе кивнул Стриин, внимательно наблюдая за реакцией, как принцессы, так и графа. — Брак детей королей враждующих государств, самый простой способ заключить мир.

— Да, — принцесса кивнула, — но лорд Нирисим убил своего брата, причем по самой банальной причине: власть и деньги, которыми он, в своем дальнем замке на окраине мира, был обделён. Но на этом, к моему удивлению, его амбиции не заканчиваются. Его никогда не устраивала политика короля Шелтора, он всегда считал ее мягкой и нежной. По сути войну начал даже не сам покойный король, а лорд Нирисим, спровоцировав за счет верных ему людей пару диверсий на границе с Зарлией, но особого успеха ему этого не принесло. Когда он понял, что его план с войной провалился, он решил свергнуть своего брата и сам сесть на трон. Как и говорил лорд Альвин, мы сами дали ему все карты на руки, сами подготовили ему сцену, где он лишь вовремя дергал за нитки и читал уже давно заготовленные реплики.

— Он сел на трон, чтобы начать полномасштабную войну, — Еленара сплела пальцы и положила на них голову, — но почему он не взял вас в качестве заложницы или ещё лучше, супруги?

— Ему не нужны переговоры или ультиматумы, — голос принцессы стал ниже, — ему нужны смерти и убийства. Он хочет сделать из Гарстая империю, которая будет простираться по всему континенту. Казнив меня прилюдно, он хотел спровоцировать отца всеми силами атаковать Гарстай, где скорее всего бы и проиграл. Пусть Нирисим урод, подлец и подлый змей, но он прекрасный стратег и полководец. Думаю, он не просто так хотел выждать целую неделю, чтобы нас казнить, при этом кому-либо запрещая меня даже пальцам трогать, в отличие от остальных. Он что-то готовил, что такое в чем должна была участвовать я, полностью узнаваемая и не обезображенная. Да и в погоню он послал не простых людей, а как вы сами сказали наемников, которые пытались нас именно убить, а не взять в плен. Он хочет спровоцировать отца перейти границу, я не могу позволить этому случится. Если Нирисим добьется своего, вся Зарлия сгорит в огне и утонет в крови.

В комнате повисла мертвая тишина, а напряжение, которое росло в комнате, уже можно было резать ножом. Принцесса, зашла не просто с козырей, а с джокеров, от которых спасения нет. Она загнала театр в тупик, из которого выход один, принятие заказа и его успешное выполнение. Если отказать и отправить принцессу и графа прочь, то они, скорее всего через день другой погибнут и тогда, та картина, которую нарисовала Альмина, начнет сбываться. Будь на кану другая страна, Еленара бы не повела и бровью, просто отказала и забыла бы об этом, но на кану стоит целостность страны, в которой живет и существует театр, не будет страны, не будет и его. Война и разруха захлестнут не только мирных граждан и солдат, но и наемников из гильдий, в том числе. Все будут заняты войной, спасение себя и своего имущество и в итоге гильдия, оставшиеся без работы, в скоро времени просто загнется.

— Я хочу назначить цену в двадцать тысяч золотых, — в полной тише произнесла принцесса, — плюс десять тысяч на расходы вашей гильдии для подковки. Ко всему прочему, в случае успеха, мне хотелось бы отблагодарить вашу гильдию за помощь в сохранении мира и порядка в стране. Поэтому, ко всему вышеперечисленному я хочу выдать вашей гильдии статус неприкасаемых, сроком на год. Любой член вашей гильдии будет неприкосновенно для судов и стражей в течение года, а также те, кто уже отбывают наказания, будут освобождены.

Стриин, слушая назначаемую цену, начал чувствовать, как в голове звенят колокольчики. Голова, начала кружиться, а к горлу подступил комок. Двадцать тысяч золотом, это не просто большие деньги, это казна небольшого королевства с острова Мейф, причем не за один или два года. А если к этому прибавить еще и десять тысяч на расходы, и статус неприкосновенных, то контракт становится просто безумно дорогим. Пожалуй, таких за всю историю существования театр ни заключал никто, даже в процветающие годы. Один такой контракт, может обеспечить актера на всю оставшуюся жизнь. Больше не нужно будет брать заказы, рисковать жизнью, беспокоиться о финансах и прочих мелочах. Этих денег хватит, чтоб купить себе на юге шикарное поместье, нанять слуг и жить там до глубокой старости, не задумываясь ни о чем.

Пока у Стриина перед глазами все плыло, а в голове звучал набат, директор театра Еленара пристально смотрела на принцессу, пытаясь уличить ее во лжи. Никогда Стриин прежде не видел в глазах Еленара столько собранности и серьезности. Казалось, что ее мозг сейчас пульсирует также быстро, как и сердце. Такой контракт, мог обеспечить процветания театра на несколько лет, даже если они не будут брать никакие контракты и уйдут в консервацию, занимаясь тренировками и подготовками молодого поколения.

— Гельда, — голос Еленары был пустой и без эмоциональный, она словно кукла подняла руку и протянула ладонь. — Подай контракт.

Первая помощница, не сразу поняла, что от неё хотят, по ее глазам, перед которыми явно блестели монеты, было видно, что и в ее голове творился полный сумбур и хаос. Она прекрасно осознала, насколько этот контракт одновременно выгоден и смертельно опасен для театра. На прямых, как ветки ногах, Гельда сделала три неуверенных шага вперед и трясущейся рукой передала контракт директору. Еленара приняла пергамент и развернув его, начала выводить на нем буквы. Минуты тянулись вечность, и когда последняя буква упала со стилуса на серебряный пергамент, контракт и перо перешли в руки принцессы. Пока принцесса заполняла всю нужную информацию и ставила роспись, Стриин скосился на Альвина. Графа откровенно говоря, был в полном шоке от действий принцессы, это было видно невооруженным взглядом: руки потряхивало, правый глаз задергался, губы дрожали, но он молчал, прекрасно понимая, что он тут теперь ничего не решает. Теперь в игру вступила более сильная и властная фигура.

— Стриин, — позвала Еленара.

Оторвав взгляд от графа, он увидел, как директор театра протягивала ему стилус. Проглотив комок, актер не помнил, как оказался возле стола, с пером в руках нависая над столом. Он смотрел на посеребрённый контракт и красные буквы, и не мог разобрать ни одного слова. Все слова слились, буквы плясали, а кровь в висках стучала, как барабаны на марше. Взяв всю волю в кулак, Стриин прикоснулся к белой бумаге кончиком стилуса и начал выводить то, что обычные люди называли буквами. Подпись получилась неровной и размытой, но в целом она можно было точно сказать, что она принадлежала актеру Стриину Ольтэру.

— Контакт вступил в силу, — глухим голосом заключила Еленара, — и может быть расторгнут только после смерти одной из сторон. Пусть Рэя очистит твой разум и душу.

— Пусть Хардо укрепит моё тело и дух, — таким же неявственным голосом ответил Стриин.

***

Граф Альвин, которого приводили в чувства с помощью вина и закусок, и принцесса Альмина покинули кабинет директора только через два часа после подписания контракта, который унесла Гельда, получившая строгий наказ не распространятся о случившимся никому и никогда. Все это время, обсуждались детали, маршруты, первой и второй группы, легенды и отходные пути. Лишь когда двое нанимателей покинули кабинет директора, Еленара позволила себе встать и пройдя в рабочую зону кабинета, извлекал из шкафа бутылку “Крови быка”. Темное густое вино сорокалетней выдержки, от глотка которого наступала полная эйфория.

— Стриин, — голос Еленары был подавленный, — я… я… погубила театр. Не стоило принимать этих людей, нужно было отказать им сразу, когда я узнал, что один из них советник короля, но я… испугалась. Не из-за того, что отказываю советнику короля или потери престижа. Я испугалась того, что могу упустить большой и дорогой контракт, который сможет решить финансовые вопросы театра. Меня погубила жадность. Хотя, — Еленара нервно усмехнулась, — если все то, что сказала леди Альмина, правда, то нам так и так придет конец. Только если сейчас, мы еще что-то можем сделать, то отказавшись, мы подвели бы окончательную черту в нашей истории, — взгляд Еленары вдруг стал пустым и испуганным. — Если под нашими стенами, все же встанет армия Гарстая, я повешусь. Я не смогу осознать того, что из-за меня, из-за моей гордыни и жадности, всем нам, придет конец.

— Я вас ни в чем не виню и не упрекаю, — Стриин сделал глоток крови и его передернула. — Настоящие герои не носят плащи и рыцарские звания, они действуют в тени и не выпячивают свое я. Я обещаю вам, что приложу все усилия, воспользуюсь всем тем, чему меня учил ваш брат, но принцесса Альмина прибудет во дворец целой и невредимой. Иначе, когда войска Гарстая придут под наши стены, рядом с вашим телом, будет болтаться еще и моё, — и тихо добавил, — если конечно я переживу это задание.

ГЛАВА 5. ЛИСА В ОХОТНИЧЬЕМ ДОМЕ

Эту ночь Стриин не спал, ведь ему было совершенно не до этого. В своем кабинете он до самого восхода вначале закопался в картах, изучая все территории, через которые предстояло пройти, а после по уши погряз в своем снаряжение. Задание, которое Стриин получил, можно сказать, поневоле, было на десяток порядков выше тех, что он когда-либо выполнял, поэтому подойти к нему надо сверх ответственно. Снаряжение актер подбирал очень тщательно, отбирая из десятков имеющихся зелий и бомб, только то, что реально может пригодиться и спасти, как его, так и жизнь принцессы. С оружием Стриин мудрить не стал, выбрал то, с которым обращался лучше всего. Верный кортик из Гуртской стали, которая считается одной из лучших, и рапира из сплава, именуемого лунным, из-за молочно-белого оттенка на лезвие. Эти два красавца спасали жизнь актеру не раз, а уж сколько отняли и считать не стоит.

К шести утра к его дому с промежутком в десять минут потянулись посыльные из театра. Еще вчера Стриин составил список всех нужных ему вещей, начиная от провианта, заканчивая кое-какими порошками и ядами, которых у него не имелось. Последний курьер прибывший около семи утра принес актеру костюм, который он вчера же и набросал, исходя из выбранной на общем собрание легенды. Их с Альминой вымышленная история была довольно проста, но при этом придраться в ней было практически не к чему. Стриин, сын богатого торговца мебелью из столицы, поставляющего свои товары всем богатым особам, в том числе и королю. Альмина, дочь хозяина трех больших лесопилок к северу от Майстина. Отец Альмины, которая выбрала себе имя Идэма, часто поставлял в лавку отца Стриина, который взял себе имя Дикут, древесину. Оба родителя были хорошими приятелями, часто ужинали друг у друга и конечно брали с собой детей. В общем упуская детали и сопли, после долгих прогулок под луной и романтичных свиданий, Идэма и Дикут сыграли свадьбу, а медовый месяц решил провести на востоке страны, в городе Нальтрэм, который славится своей круглогодичной жаркой погодой и прекрасными пляжами. Пробыли они в том раю больше месяца и сейчас возвращались к себе домой, в столицу, где собирались обустраивать любовное гнездышко.

Стоя у зеркала и смотря на себя в своем новом наряде, Стриин не мог перестать поражаться тому, какие золотые руки сидят в костюмерных мастерских, что смогли сшить такое чудо буквально за ночь. Первым слоем одежды шла хлопковая камиза, очень приятная на ощупь, и шерстяные лосины, приятно щекочущие ноги. Вторым укороченная черная туника, ворот и рукава которой были расшиты узорами, а плечи почти незаметно усилены кожей. Она подпоясывалась довольно прочным кожаным ремнем, на котором можно было разместить пару тройку полезных предметов. На лосины с большим удовольствие были натянуты штаны, утепленные внутри шерстью овцы и усиленные все той же кожей в области колен. К штанам прилагался изысканный кожаный ремень, с бляшкой в виде совы, в глазах которой было два маленьких камешках. Заключительным слоем служили темно-синий плащ, весь обитый мехом, с глубоким капюшоном и удобной застежкой, которую можно легко сорвать. Перчатки, с торчащим наружу мехом кролика и сапоги, с железным каблуком, утеплённые все тем же кроликом, при этом они плотно фиксируются на ноге тремя ремня с серебряными застежками, так же дополняли картину.

Единственным недостатком, который выявил Стриин, было отсутствие внутренних карманов, от чего спрятать что-то на теле не особо получиться, да и эти ненужные элементы украшений и слишком хороший покрой, почти нигде не было видно ни шовчика, ни даже малейшей затяжечки, привлекут ни одного и даже не двух ребят с большой дороги, которые с удовольствием бы пропили бы весь этот наряд в каком-нибудь хорошем кабаке, оставив хозяина со вскрытым горлом где-нибудь в канаве. Единственное, что все же оставалось безукоризненным, это плащ, сшитый ровно по росту, утеплённый, с глубоким капюшон и главное с карманами, двумя наружными и тремя внутренними.

На ремень две кожаные сумки с откидными застежками, кортик, рапира и кошель с монетами. В плащ по пять метательных ножей слева и справа, бомбочка перцового дыма, парализующего яда, яркой вспышки и дикого огня. В сумках на поясе медикаменты, мази, бинты и парочка склянок с бодрящими напитками. За спиной вещмешок, со сменной одеждой, под ногами перекидные сумки, в которых помимо еды и воды, были также бомбы и снадобья, пара резервных кинжалов и запасной мешочек с деньгами, на случай непредвиденных расходов.

Мысленно помолившись Хардору и Рэи, за успех его задания, Стриин открыл дверь и уже было хотел шагнуть вперед, но вовремя осекся. На пороге стояло две миловидные барышни, лет двадцати трех, одетые в простые пальто и шляпки. Для соседей и прочих знакомых актера, которые никак не относились к театру, эти две девушки выступали в роли сестер хозяина дома, который срочно отлучился по каким-то делам и попросил их приглядеть за домом. На деле же это были две ученицы театра, которые в свободное от учебы и практик время подрабатывали в отделе театра, который все в шутку называли “Родственники на час”. В обязанности этих двух будущих актрис, помимо поддержания легенды, входит также поддержание дома в целостности и чистоте, закуп продуктов и их готовка, на случай непредвиденного появления хозяина. Все то время, пока актер отсутствует “родственники” могут жить в его доме и пользоваться его благами. За свою работу они получают пять серебряных в сутки, с учетом затрат на провиант. Пропустив двух девушек во внутрь, Стриин быстро показал им свой дом, обрисовав картину что стоит делать, а чего лучше избегать, показал где что лежит, и получив от них синхронное “Мы все поняли. Удачи на задание”, наконец направился к выходу.

Выйдя на улицу Стриин вдохнул прохладный утренний воздух, от чего по телу пробежали мурашки, и направился за дом, в небольшой переулочек, где его ждал верный друг. Огонек, мерин рыжей масти с длинной шоколадной гривой и таким же шикарным хвостом, мирно стоял позади дома дожидаясь своего боевого товарища. Когда Стриин подошел к своему четвероногому другу, Огонек гарцевал передним копытом и потянулся мордой к лицу хозяина.

— Тише, дорогой, — Стриин поставил сумки и погладил коня. — Теперь нам с тобой предстоит долгая дорога, так что еще успеем налюбоваться друг другом.

Взяв сумки поудобнее, актер закинул их на мощную спину Огонька, который даже не повел ухом, такой вес для него, что пушинка. Попарив уздечку, попону и седло, Стриин вновь подошел к морде коня и прикоснулся к ней лбом.

— Ну дорогой, — нашептывал он коню, — нас ждет трудный и опасный путь. Я рассчитываю на тебя, а ты рассчитывай на меня.

Вместо ответа конь дважды ударил передним копытом и сделал жест, наподобие кивка. Погладив по гриве своего верного соратника, Стриин обошел Огонька, вставил ногу в стремя и взлетев в седло, взял в руки поводья и направил его на дорогу. Выезжая из-за дома, Стриин начал ловить на себе и своем скакуне пораженные взгляды прохожих, такой красоты кони редкость для этого города, а уж наездник в такой одежде и подавно, поэтому зеваки и пялились на него во все глаза, чем вызывали раздражения актера, не любившего лишнего внимания. Посмотрев на небо, Стриин примерно прикинул время и поняв, что до назначенного времени останется меньше двадцати минут, тронул Огонька сапогами, придавая скорости своему товарищу.

На прихрамываю площадь, что находилась в восточной части города, Стриин прибыл буквально в притирку к назначенному времени и был немного рад тому, что принцессы еще не было на месте. Он бы чувствовал себя неловко, если бы заставил ждать особу королевских кровей. Пока актер ожидал прибытие королевской особы, по совместительству его жены, он внимательно осматривал местности на наличие странностей. На первый и второй взгляд не было ничего необычного, обычные люди, в обычной одежде идущие по своим делам, которые лишь изредка кидали мимолетные любопытные взгляды то на Стриина, то на Огонька. Даже дворовые собаки и коты не вызвали никакого подозрения, лежали себя в углах да занимались своими делами, не обращая на людей никакого внимания.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, дорогой, — раздался певучий голос за спиной.

Стриин обернулся и на пару секунд впал в ступор, а когда понял, кто перед ним, громко присвистнул у себя в голове. Следы долго путешествия и ночёвок в лесу были убраны без следа, все тело и лицо сияли чистотой, а запах роз, был слышен даже на расстояние. Серебряные волосы стали цвета карамели, немного укоротились и собрались в небольшой хвост, заколотый серебряной заколкой в виде цветка. На лице появился легкий макияж, подчеркивающий глаза и губы, но помимо него на нем появились родинки, небольшие шрамики и легкие веснушки. Янтарные глаза стали болотного цвета. Несмотря на всю свою военную жёсткость и черствость, мастер Горти был великолепен в столько утонченном деле. Если бы Стриин заранее не знал, что это принцесса и наследница Зарльского трона, то просто не узнал бы ее, настолько сильно она отличалась от себя вчерашней.

Но помимо мастера Горти, над преображением принцессы также прекрасно поработали и костюмеры. Грязная облегающая одежда и маска, что были вчера, ушли, а на их место пришла, одежда, которая по красоте и привлекательности, затмевала наряд светских красоток, с их рюшками и бантиками, в сотни раз. Первое, что бросалось в глаза — это темно-зеленая шерстяная котта мужского фасона. Длинные узкие рукава и полукруглый ворот, украшенные красивым узором, от горла до середины груди тянется красиво переплетённая шнуровка из золотистых нитей. Подпоясывалась эта красота элегантным кожаным поясом, на котором помимо сумки, наподобие той, что были у Стриина, висел еще и внушительных размеров кинжал. Помимо этого, на принцессе была очень пушистая и на вид очень мягкая жилетка из лисы, шерсть была без укоризненно рыжей и напоминала огонь, а шнуровка, что пряталась под густыми волосками и во все была не заметна. На плечах темно-красный плащ, почти такой же, как у Стриина, только всего с одним наружным карманом. Руки Альмины были облачены в женские перчатки, с красивой меховой окантовкой, а ноги в плотные ангоровые штаны, цвета спелого яблока, и меховые полусапожки, утепленные мехом волка.

— Ты тоже, дорогая, — Стриин тепло улыбнулся. — Не забыла ли ты взять моё кольцо?

— Нет, — Альмина протянула символ уз между ними Стриину, который ей передали вчера костюмеры, а также пузатый бутылочку, с бесцветной жидкостью. — Комплимент от трактирщика, — она улыбнулась. — Ну что, в дорогу?

Надев кольцо, и убедившись, что Альмина сделал то же самое, Стриин, прибрав “комплимент”, который на самом деле был жидкостью, для снятия грима, кивнул и направил коня в верх по улице, на восточную дорогу из города. Не спеша проезжая мимо домов, актер невзначай оглядывался и косился по сторонам, чтобы проверить, не идет ли за ними кто из людей или животных. На перекрестке улиц пышная и мастеров, из-за угла дома им на встречу выехали пятеро всадников. Первыми ехали два мужчины, оба примерно схожи по комплекции и по тому, какую рожу они состроили. Такими лицами, только детей пугать. Одеты они были по-простому, плащи, свитера, шерстяные штаны и сапоги. На поясах висели ножны с мечами и кремневые пистолеты, за спинами луки, а к седлам приторочены колчаны.

За ними, отставая на пару шагов, ехал полноватый мужчина в более дорогих одеждах. На плечах меховой плащ, на теле серо-синяя туника, с утеплённым воротом, и меховая жилетка, скорее всего из овцы. На ногах широкие штаны, из какого-то войлока, и меховые сапоги почти до колен. Лицо такое же каменное, что и у первых двух всадников, острый взгляд угольных глаз направлен вперед и никуда более. Рядом с ним ехал человек загадка, который заставлял оборачиваться и шептаться всех проходящих мимо. На голове глубокий капюшон, на лице белая маска, одет этот человек в плотные черно-красные одежды полностью скрывающие все части тела, на руках длинные перчатки, на ногах меховые полусапожки. Замыкающим в цепочке был высокий и плечистый мужчина, с менее суровым взглядом и лицом, чем первые. На плечах красный плащ, на теле свитер с высоким воротом, на руках длинные перчатки, на ногах штаны с поясом, к которым крепился тот же набор оружия, что и у первых, и простенькие кожаные сапоги, которые поведали ни одно путешествия.

Всадники проехали мимо даже, не посмотрев друг на друга, но Стриин про себя отметил, что теперь граф привлекал куда меньше внимание, если бы, как он и хотел, ехал в своем вицмундире до самой столицы. Все всадники, кроме человека в маске, которая сейчас была обычной девушкой, скорее всего жрицей любви, нанятой театром за хорошие деньги, были проинструктированы на тему того, как вести себя с черными егерями, если они их вдруг вновь настигнут. Стриин не одобрял того, что в операции участвовал обычный человек, которого могли убить не за что, но взвесив все за и против, актер со скрипом согласился, хотя на душе было очень паршиво.

За городские стены Стриин и Альмина выехали без каких-либо препятствий и происшествий. Пока они ехали по открытой местности, актер не боялся, что за ним будет кто-то следить, слишком уж это будет очевидно.

— Стриин, — заговорила Альмина, когда они уже прилично отъехали от города, — как вы думаете, когда Гарстайцы поймут, что мы их обманули и бросятся искать меня?

— Они на чужой территории, — не поворачиваясь начал отвечать актер, — а маршрут построен так, чтобы лорд Альвин останавливался в как можно большем количестве городов и селений. Думаю, там егеря или кто-то еще не посмеют напасть на отряд, — Стриин замолчал, на несколько минут, а после спросил. — Леди Альмина, вы не доверяете никому в этой стране?

— Почему вы так решили? — спокойной, без капли удивления откликнулась принцесса.

— Вы не захотели отправлять посыльного во дворец, боясь, что там заговорщики, — начал перечислять Стриин, — вы отказались сообщить нашему градоначальнику, доверенному человеку театра, о графе Альвине, который якобы возвращается в столицу с государственной тайной и ему нужно сопровождение. Вы даже отказались послать письмо своему дяде в замок Кольст, который всего в трех днях пути. Почему?

— Я доверяю много кому, — чуть подумав начала отвечать Альмина, — я доверяю отцу, сестре, матери и своей старой гувернантке, которая знает меня с детства. И своему дяде Бальсто́ту я доверяю не меньше, ведь он всегда был открыт душой и никогда не давал поводов в себе усомниться, но я, боюсь ненужных жертв. Если даже письма дойдут и их не перехватят по дороге, то люди, что приедут за мной, будут не подготовлены к тому, о чем вы говорили. Солдаты привыкли сражаться с такими же солдатами, как и они, но демоны, в облике зверя для них враг новый и слишком сильный. Они не знают, как сражаться с ними, не знаю на что они способны и насколько они сильны. Вы же знаете этих черных егерей, можете предугадать их действия, повадки и стиль боя. Вы один, сейчас, куда ценнее, нежели отряд из ста солдат.

— Как давно вы изучаете военное дело? — Стриин был искренни поражен рассудительностью девушки, которая по сложившимся стереотипам, должна танцевать на балах, сплетничать с подружками да примерять наряды, а не рассуждать как генерал на поле битвы.

— Я его не изучаю, — принцесса улыбнулась, — просто это логично. Солдаты, никогда не видели демонов, их истреблением занимаются рыцарские ордены. Их члены почти всегда в дороге и собрать хотя бы один небольшой отряд за короткое время будет проблематично. А с каждым днем времени все меньше. Неизвестно, будет ли Нирисим ждать моей смерти, чтобы начать войну, или же сам перейдет границу.

И после этого и Стриин, и Альмина молчали. Принцесса смотрела вперед, с задумчивым видом, а нанятый актер наблюдал за местностью, выискивая хоть малейшие признаки слежки или упаси боги, погони. Солнце уже клонилось к закату и уже меньше чем через полчаса должно было упасть за горизонт, а до леса Шартон оставалось еще около полутора часов езды. Всадники доехали бы быстрее, если бы не два события.

Для первой вынужденной остановки, причиной послужила птица. Она была слишком высоко, чтобы рассмотреть ее детально, но то, что она привязалась к отряду примерно на середине дороги и не отставала, наверное, с пару километров, ни на шутку встревожило Стриина. Он сделал вынужденную остановку в полях, чтобы понаблюдать за поведением пташки, заодно и немного перекусить. Птица, не стала кружить или делать еще что-то не свойственного ей, она просто полетела вперед куда-то по своим делам, ни разу не развернувшись и не поменяв направления. Второй причиной остановки послужило… падение принцессы. Толи трактирные конюхи торопились, толи королевская особа умудрилась как-то ногой расстегнуть ремень, удерживающий седло на лошади, но как не крути, в конечном итоге Альмина вместе с седлом, неожиданно для всех упала с лошади. Стриин, перепугался до жути, даже грешным делом подумал, что поседеет, но обошлось. Принцесса конечно упала довольно с большой высоты, но кроме ушиба и испачканной в снегу одежды ничего не случилось.

Два всадника добрались до первого места остановки уже в сумерках. Облетевший лес, со своими кривыми голыми ветвями нагонял жути. Уханье сов и звуки других животных, заставляли стыть кровь в жилах, но Стриин держась рядом с принцессой, которой было явно не по себе, ехал вперед. Если ничего за последний год не изменилось, то недалеко от начала леса, в небольшой лесной проплешине стоит охотничий домик. Скромное бревенчатое строение, с печкой, столом, стульями и даже парой кроватей. Но самое прекрасное в это было то, что домик запирался только изнутри. То есть любой путник мог найти себе в этом доме временно пристанище: обогреться, выспаться и наесться чего-то горячего. Продираясь сквозь ветви, которые в ночи похожи на монстров из сказок, Стриин внимательно прислушивался к окружающим звукам. Сейчас его пугали ни сколько егеря с их демоническими зверушками, сколько их дикие собратья. За всю дорогу бдительный актер так и не заметил погони, значит до рассвета можно расслабиться, ведь егерям эти местности не знакомы, а значит ночью они будут слепы как кроты. А вот волки, что водятся в этих, причем в большом количестве, будут не прочь полакомиться забредшими на их территорию путниками. Поэтому стоит слушать, хруст снега и внимательно следить за поведением лошадей.

Стриин, благодаря своей отличной памяти, смог безошибочно выехать прямиком к лесному домику, в котором был всего лишь пару раз, проезжая мимо. И все бы было хорошо, если бы не одно, но… в бревенчатом домике уже горел огонь. Окон у охотничьей избушки было все двое, одно спереди, правее двери, а другое на правой стене, как раз на той, к которой всаднике и выехали.

— Что такое, — принцесса остановилась рядом с привставшем на стременах Стриином. — Вы кого-то увидели?

— Домик занят, — выругался актер. — Я не вижу кто там и сколько их вообще, слишком далеко, — цыкнув и шумно втянув воздух Стриин повернулся к принцессе. — Придется ночевать прямо в лесу.

— Нет, — прикрикнула принцесса, но под удивленным взглядом Стриина, виновато прокашлялась и взяла себя в руке. — Я знаю, что обещала полностью подчиняться вашим решениям, но здесь я хотела бы все же поспорить. Пусть даже в этом доме кто-то есть, но я сомневаюсь, что там сидят Гарстайские убийцы и ждут нас с распростёртыми объятьями.

— А если там бандиты? — медленно проговорил Стриин следя за реакцией принцессы. — В лучшем случае нас могут ограбить, пока мы спим, в худшем, убить.

— Думаю вы, не позволите убить себя так легко, а уж тем боле ограбить, — Альмина с вызовом и хитрой улыбкой посмотрела на актера. — Ну так что?

— Хорошо, — сдался Стриин, — только для начала, я все же проверю, кто там обосновался.

Актер повел коня чуть левее, чтобы уйти из-под прямого обзора с окна и хоть немного скрыть свое присутствие в тенях деревьев. Оставив принцессу за толстой сосной, Стриин спрыгнул с Огонька и пригнувшись медленно пошел к охотничьей избушке. Встав точно под окном, актер начал напрягать свой слух, чтобы сделать первые выводы. Треск дров и больше ничего. Ни разговор, не шуршанья, ни топанья.

— Значит ты там один, — прикрыв глаза актер еще раз прислушался, чтобы убедиться в своем предположение. — Да, скорее всего так и есть.

Привстав на носочки, Стриин аккуратно, чтобы в случае опасности сразу пригнуться и приготовиться к бою, заглянул в окно. Сказать, что бывалый актер, который за свою жизнь уже успел поведать многое, удивился, это значит просто промолчать. На маленькое деревянной койке, свернувшись калачиком и укрывшись какой-то тряпкой лицом к окну лежала жрица любви. Точнее сказать девушка, одетая как представительница этой древней профессии. Длинное черное батистовое платье на двух лямочках, которое мог снять даже легкий ветерок, открытые плечи, все в царапинах и шрамах, на подоле желтые узоры виде цветов, на длинных широких рукавах от локтя до запястья тянуться ряды желтых пуговиц. Рыжие волосы хоть и растрёпаны, но все же причёска гарсон, типичная для работниц любви, узнается. На лице остатки яркого, впитавшегося в кожу за многие годы, макияжа: подводки, помады для губ, пудры, и все это цветов радуги, чтобы выглядеть как можно более презентабельной.

— Что ты тут забыла, — смотря на спящую девушку думал актер, — как тебя вообще сюда занесло?

Перебрав все возможные варианты развития события и кинув быстрый взгляд на то место, где сейчас мерзла наследница Зарлии, Стриин сплюнул и пошел к двери. Встав у двери, актер поправил плащ так, чтобы не было видно оружия и трижды стукнул по двери. Внутри начались раздаваться звуки. Девушка резко вскочила на кровати, скрипнув хлипким каркасом, пятисекундная заминка и вот уже громкий топот куда-то в дальнею часть дома. Теперь рыжая жрица пыталась подкрасться к двери, но скрипучие доски выдавали ее с потрохами.

— Кого там принесло? — раздался грубый, явно наигранный, голос с левой стороны от двери.

— Простите, — заговорил Стриин внимательно наблюдая за окном по правую руку. — Меня зовут Дикут, мы с моей женой едим в столицу, но немного заплутали. Мы хотели бы просить в вашем доме ночлега.

— Здесь вам не таверна, — грубо бросила рыжая девушка. — Убирайтесь!

— Но послушайте, — Стриин пытался изобразить тревогу и испуг, хотя на самом деле он испытывал шок от такого дерзкого поведения хрупкой девушки. Будь за дверью вместо доброжелательного актера дяденька по злее, девушка была бы уже мертва. — Моя жена замерзла, кони устали, а я не знаю сколько до ближайшего города ехать. Если вам нужны деньги, я заплачу.

Молчание, долгое молчание в тяжелых раздумьях, а после короткий вопрос уже более спокойным голосом.

— У вас еда есть?

— Да, конечно, — Стриин выдохнул про себя, он был рад, что не пришлось применять силу. — Мы с вами поделимся всем, что у нас есть.

С той стороны послышался скрип трех засовов и дверь распахнулась. На пороге стояла рыжая барышня, чуть старше двадцати трех лет, а в руках у нее был кухонный нож. Девушка смотрела на Стриин с подозрением, при этом страха в ее глазах не наблюдалось, только презрение и злоба.

— Ты сказал, что с тобой жена, — рыжая осмотрелась, а после вновь уперла злобно подозрительным взглядом в Стриина. — Где же она?

Стриин коротко свистнул и через пару секунд из-за деревьев появился Огонек, а за ним кутаясь в плащ и немного дрожа и Альмина. Спустив принцессу с лошади и сопроводив ее в дом, под пристальным взглядом рыжей бестии, Стриин вернулся на улицу, чтобы забрать вещи, привязать коней и дать каждому коню его торбу овса. Сложив все сумки в углу дома, актер огляделся. Крепкий бревенчатый дом, немного подернутый пылью, стол, со следами плесени, покосившиеся лавки, свечи и кирпичная печка со сколотым углом. Ничего не поменялось с последнего посещения.

Пока Альмина грелась у печи, даже ничего с себя не сняв, Стриин доставал провиант. Три порции тушенки в железных мисках, сыр, квас, пару огурцов, помидоров и три сырные лепешки. Пока актер сервировал стол и мыл посуду, в стоявшей возле печки бочке, в которую не мешало бы натаскать снега, рыжеволосая жрица сидела на кровати и внимательно наблюдала за ним, нисколько не обращая внимания на принцессу, при этом нож из рук она так и не выпустила. Прошло около десяти минут с прибытия двух заезжих всадников в охотничий домик, а по всему помещению уже разносился дурманящий запах горячего мясо, пахло сыром и разогретыми лепешками. Стриин старался готовить как можно быстрее, ведь две девушки, которых он сегодня вынужден обслуживать, откровенно изливались слюной, нисколько не обращая внимания друг на друга, зато внимательно наблюдая за миской с тушёнкой, которая разогревалась на огне.

— Разреши еще раз представиться, — Стриин решил заговорить только тогда, когда рыжая демоница немного утолила голод. Судя по тому, как жадно она все поглощала, не ела она очень давно. — Меня зовут Дикут, мою жену Идэма.

— Лира, — с набитым ртом ответила рыжая, а проживав добавила, — но лучше зовите меня Лиса, мне так привычнее.

— Это из-за цвета волос? — задала очевидный вопрос принцесса.

— Угу, — кивнула Лира.

— Это твой дом? — спросил актер, выдавая себя за полноценного приезжего.

— Нет — пробурчала Лиса запуская в рот очередной кусок лепешки. — Это лесной домик предназначен для всех путников, кто сможет его найти. Я здесь ненадолго.

— Как давно ты путешествуешь? — Стриин начал задавать вопросы из далека, чтобы хоть немного понять откуда посреди леса в мало кому известном охотничьем домике взялась жрица любви, одетая, мягко говоря, не по погоде.

— Около недели, — ответив, Лира приложилась к кружке кваса, и лишь осушив ее на полову, продолжила. — Я точно не знаю. На моем последнем месте работы случился пожар, все здание выгорело дотла, хозяин и его помощники к сожалению, погибли, а я и несколько работниц смогли спастись, потому что в тот день были, — она на секунду замялась, — на дежурстве.

— Дежурстве, — наиграно удивился актер, а про себя отметил, что девушка ему безбожно лжет. — Неужели ты работала на армию?

— Нет, — Лиса посмотрела на него, как на сельского дурачка. — Я была кухаркой… и уборщицей… В таверне “Багровый бык”, что в городе Сельсим.

Стриин смотрел на Лиру, строя мину дурачка, который верит ей, как прихожанка священнику, а про себя смеялся, наблюдая за попытками Лисы врать.

— Лира, — вступил в разговор Альмина, — прости за нескромный вопрос, но тебе не холодно разъезжать в… таком наряде?

— Выбирать было не из чего, — Лиса пожала плечами и допила свою порцию кваса, — все мои вещи сгорели в таверне. Ближайшие родственники живут на востоке, в глухой деревне, а денег у меня не так много.

Во время всего разговора, опытный актер уже построил пару предположений и теорий, как здесь могла оказаться жрица любви. Судя по тому, что она рассказала, то примерно половина из этого ложь. Судя по всему, девчонка действительно потеряла работу, только вот почему-то Стриину казалось, что не из-за пожара. Когда она сказала о том, что ее хозяин с помощниками “к сожалению” погибли, актер заметил на ее лице промелькнувшую на секунду улыбку, а в глазах заплясали огоньки.

— Лира, — Стриин привлек внимание девушки, — можно попросить твой нож. У нас к сожалению, нет, а нарезанный сыр уже кончился.

Девушка без особых протестов передала свой кухонный нож и актер, отойдя к сумкам, делал вид, что усердно ищет сыр, хотя сам вертел в руках возможную улику.

— Вот оно что, — Стриин ехидно улыбнулся и через плечо посмотрела на Лису, которая о чем-то тихо беседовала с Альминой. — Ну что-то такое я и думал.

Чтобы не рушить легенду, актер нашел в своих запасах головку сыра и немного отрезав от нее вернулся за стол.

— … и поэтому я считаю, что дуб, все же лучше березы, — Стриин подошел уже к концу диалога, ну судя по фразе принцессы, Лиса расспрашивала о том, кто мы и какой масти.

— Но все же, — Лира была явно недовольна ответом, — береза, она практичнее, впитывает влагу, да и оттенок красивый.

— Дуб крепче, — тут же парировала Альмина, — и цвет дереву можно придать разный, если знать, когда и какое дерево рубить.

— Дикут, — Стриин посмотрел на Лиру с немым вопросом в глазах, — вот ты как сын мебельщика, скажи, что лучше использовать для кухонного стола, дуб или березу?

— Ольха, — ни думая не секунду ответил актер, — влагостойкая, красивые рисунки, цвет и самое главного обработка не вызывает трудностей.

Альмина тихонько рассмеялась, а Лира, скрестив руки на груди и надув щеки, забрала у Стриин свой нож и поблагодарив за еду отправилась в кровать. Актер, немного посидев с принцессой, тоже отправил ее спать, сказав, что завтра рано вставать, а сам пока никто не видит, решил кое-что сделать. Из своей сумки Стриин достал три растяжки две с шумовыми бомбами и одну со световой. Закутавшись в плащ, актер перед уходом кинул взгляд на принцессу, посмотрела, как сладко и крепко спит его клиентка, потом посмотрел на Лиру. Глаза невольно упали на ее плащ, в который она куталась и который он сначала спутал с тряпкой.

— Пожар значит, — Стриин ухмыльнулся. — Ну да, ну да, я так и понял.

Три ловушки актер установил скорее для успокоения совести, нежели для практической цели. Одну шумовую он поставил в пятистах метрах на тропинке, по которой они сами пришли, при этом немного замел следы. Вторую на небольшой прогалинки, с которой было можно заметить дым от домика. Световую Стриин поставил к югу от домика в двухстах метрах, чтобы в случае чего отступать именно туда. Вернувшись к домику, актер решил, что пока еще не хочет спать, поэтому сев на крыльце он поднял голову и посмотрел в небо. На удивление оно было чистым, без единой тучки. Звездочки сияли где-то очень далеко, а похудевшая луна висела почти над головой.

— Не спится, — раздался позади голос.

Стриин не стал оборачиваться, чтобы понять, что проснулась рыжая “погорелица”. Девушка, кутаясь в свое подобие плаща присела рядом с актером и немного трясясь от кусачего мороза смотрела куда-то вперед.

— Ты куда-то ходил? — Лира склонила голову на плечо и посмотрела на собеседника. — Если что, туалет есть позади домика.

— Скажи мне, — Стриин ухмыльнулся и повернулся к девушке, — они того действительно заслужил?

— Кто, — девушка отстранилась от актера и с подозрением на него посмотрела. — О чем ты говоришь?

— О твоих хозяевах, — Стриин хищно оскалился, понимая, что попал со своими догадками в самую точку, ведь лицо девушки исказилась в удивление, — которых ты убила, чтобы освободиться сама и освободить своих подруг, а после бежала туда, где казалось безопаснее и где местность тебе была знакома.

Лина открыла рот, но так ничего и не сказав закрыла его зло стиснув зубы. Глаза сузились и горели огнем ненависти, тело стало напряженным, а хрупкие руки сжались в кулаки.

— Как ты догадался, — злобно прошипела Лиса. — Тебя послали меня убить?

— Нет, — Стриин покачал головой и вновь посмотрел на небо, — твой наряд, не соответствующий погоде, но за то соответствующий работе. Твой не до конца смывшийся макияж, который за многие годы уже впитался в кожу. Все это выдало в тебе жрицу любви. На рукояти твоего ножа, засохшая кровь, которую ты просто не заметила, думая, что убрать улики с лезвия будет достаточно. Да и на подоле твоего плаща багровые засохшие пятна, которые явно не от малинового варенья. Когда пожар случается, одежда обычно становится обгорелой, а не кровавой.

Лина на мгновение удивленно расширила глаза, потянула за плащ и увидела, что его низ почти весь покрыт красными засохшими пятнами. Грубо выругавшись себе под нос и скалясь в волчьей улыбке Лира вновь посмотрела на актера, который продолжал изучать осеннее небо.

— Кто ты такой, — пустым голосом смотря поверх головы Стриина спросила Лиса. — Ты ведь не сын мебельщика?

— Важнее всего вопрос кто теперь ты, — актер ухмыльнулся, посмотрел на девушку, и та едва заметно дернулась. — Ты убила своего господина, родственников, скорее всего у тебя нет, что ты теперь представляешь из себя в этом мире?

Испуганный взгляд сменился на поражённый. Лира смотрела на Стриина и пыталась понять, в какую игру он играет, но тот лишь улыбался уголками губ, чувствуя, что загнал девушку в тупик и превосходство на его стороне.

— Я… я …, — глаза Лисы начали дрожать, бегать из стороны в сторону, а в уголках глаз появилась влага, — я найду себе работу. Устроюсь куда-нибудь в трактир или…

— Или опять в храм любви, — закончил за нее актер. — Скажи, шрамы от плетей на твоей спине, сколько их, — Лиса поражённо открыла рот, но ничего не сказала. — Лично у моей ученицы их семь. Ее хозяин хлестал ее нещадно, за каждый неправильный взгляд или поступок, поэтому рубцы очень грубые. Но благодаря мне и моим товарищам, он теперь удобряет почву и работает в качестве большого дома для червей.

— Ученица… кормит червей, — Лина окончательно сорвалась. Губы задрожали, на глазах появились слезы, ноги, на которые она пыталась встать, начали подкашиваться. — Кто ты? Что ты от меня хочешь?

— Успокойся и сядь, я ничего тебе не сделаю, — спокойный голос в приказном тоне подействовал на бывшую жрицу. Она села, утерла слезы и с ожиданием начала смотреть на актера. — Я хочу предложить тебе помощь и новую жизнь, хочу, чтобы ты начала все с начала и забыла о днях издевательства в храме любви.

— С чего тебе вдруг помогать мне, — девушка недоверчиво посмотрела на актера. — Денег у меня нет, веще тоже, а спасть я с тобой не буду, лучше сразу убей.

— Дура, — Стриин покачал головой закатив глаза. — Мне не нужны ни твоё тело, ни твоя жизнь. Ты спрашиваешь почему я тебе помогаю? Отвечаю, я такой же, как и ты. Я с шестнадцати лет скитался по этому миру, без цели и смысла, воруя и побираясь. До определённого возраста я жил беззаботно и радостно, но потом я словно оступился, начал падать в овраг, жизнь покатилась под откос. С каждым днем я падал все глубже, я перестал видеть свет, перестал воспринимать добро и заботу, видя в них подлость и лицемерие, а все люди для меня были лишь ходячими кошельками. Но в один день мою жизнь изменила такая же случайная встреча, как и у нас с тобой. Я хотел ограбить мужчину, который выглядел как простак, не способный отбиться даже от кошки. И этот самый тюфяк, который в дальнейшем стал моим учителем и другом, в одно движение припечатал к стене, о которую я сломал ногу, когда я только потянулся к его кошельку. Эта неожиданная встреча и этот человек, помогли мне выбраться из бездны. Мой мастер дал мне смысл жизни, цель и направление, куда стоит двигаться, а я, воспользовавшись его наставлениями, вышел на свет, который казалось, давно был потерян для меня.

— Как, — голос Лисы стал спокойным, из глаза ушла влага и они стали сосредоточенными на лице Стриина. — Как ты хочешь мне помочь?

— В дне пути от сюда есть город Норж, — начал говорить актер не моргая смотря в глаза девушки, словно гипнотизировал. — Там есть трактир “Горный медведь”. Как зайдешь туда сразу иди к барной стойке и скажу бармену фразу: “Позови мне Кальта, он должен мне денег за вчерашний спор”.

— Это секста да, — у Лисы пробился нервный смешок. — Я не хочу быть культисткой.

— Мы не культ, — Стриин придвинулся к девушке по ближе, от чего та затаила дыхание, — для одних мы гильдия воров и убийц, для других же мы актеры и лицедеи, готовые за звонкую монету поучаствовать в их представление. Наш театр старается помогать, таким как ты, таким как я, потерявшемся в этом мире, который нас только бил и ставил подножки. Мы помогаем упавшим встать с колен, вооружиться знанием, сталью и дать ему отпор.

— А если я откажусь, — Лиса начала брать себя в руки, поняв, что ей ничего не угрожает, поэтому голос вновь начал становится нормальным и даже слегка дерзким, — если я не хочу к вам?

— Это будет твой выбор и судить я за него тебя не буду, — Стриин встал и уже у самой двери произнес, — просто знай — этот мир, состоит из ям, в которые ты будешь регулярно падать, и кочек, запнувшись об которую, в один прекрасный день ты можешь уже и не встать.

Последний раз посмотрев на Лису, которая была в полном смятении и растерянности, Стриин прошел в дом. Очаг почти догорел, но в помещение все еще было тепло. Принцесса мирно спала на кровати, скинув плащ на пол и актер, смотря на такую умиротворительную картину, тоже невольно зевнул. Подойдя к кровати Альмины, Стриин аккуратно укрыл ее упавшим плащом, на что та, сразу довольно заворочалась и повернулся к стенке. Подойдя к своей сумки, актер извлек оттуда свой кошель и небольшой узелок еды, который он хотел съесть еще в дороге, но почему-то не стал. Отсчитав из кошелька десять золотых и положив узелок еды на пустующую кровать, Стриин второй раз зевнул и понял, что вот-вот свалится с ног.

Если судить по положению луны, до рассвета около пяти часов, для сна конечно маловато, но это все же лучше, чем ничего. Не став занимать вторую кровать, на которой спала Лина и на которой ее ждал небольшой подарок, Стриин постелил свой плащ на полу, поближе к камину, положил под голову сумку со сменной одеждой, отстегнул пояс, положив кортик и кинжал под руку и сладко потянувшись уснул.

***

Стоило помянуть в разговоре Астрид, как она тут же проявила себя, правда только во сне, но все-таки. Стриину снился тот день, когда он впервые познакомился с этой упертой девицей. Он шел с рынка, с двумя сумками еды, а она стояла на углу дома, на улицы, которую приличные люди обходили стороной. Тогда он посмотрел на нее лишь мимолетно. Она в длинном синем платье, которое казалось готово вот-вот само упасть, рядом три такие же худые, забитые девушки. На руках и ногах синяки, на лицах яркий макияж, позы скованные, а в глазах боль и отчаяние. Позади них примерно в десяти шагах толстый мужлан в дурацких дорогих одеждах со смешно смотрящимися висюльками и рюшками. Три подбородка, огромного размера руки и ноги, большое брюхо, а в руках семихвостка с острыми наконечниками. В тот день актер прошел мимо, даже и не думая, что встретится с этой компанией вновь.

Примерно через неделю после первой встречи, Стриин шел в компании своих друзей, Фальста, Дольста и Гирста. В этот день они возвращались из таверны, в которой они провели не один час за распитием меда и промыванию костей себе и другим. Возможно Стриин бы никогда больше и не встретил Астрид, если бы Фальст не решил сократить дорогу через ту самую нехорошую улицу, надеясь нарваться там на хорошую драку. Фальст, словно в воду глядел. Не успели они пройти и половину улицы, как услышали женские крики, визг и мужскую ругань. Актеры долго не думали, и несмотря на опьянение сразу ломанулись на шум, который доносился из тупика между двумя домами.

Добежав до места, откуда уже доносился женский плач, актерам открылась ужасающая картина. Шесть мужиков во главе с тем толстым, который сейчас махал плеткой налево и направо, загнали в угол тех самых жриц любви и буквально забивали их руками и ногами. Драка за честь и жизнь девушке закончилась, не успев начаться. Тренированные актеры разложили шестерых мужланов за считанные секунды, троих в пылу гнева случайно убили, в том числе и толстяка, троих очень сильно поменяли, не оставив, наверное, не единого живого места, но зато сохранив им жизнь. Когда драка закончилась, парни подбежали к девушкам, на которых были сплошные синяки и кровоподтёки.

Чуть больше недели четыре дамы провели влазарете у алхимика Дитра, который был внештатным лекарем театра и никогда не отказывал в помощи актерам. Спустя неделю и два дня, зельями, припарками и мазями Дитра поставил четырех хрупких, как веточки, девушек на ноги. Залечил все порезы, ушибы, убрал большую часть синяков и шрамом, только вот удары от плети до конца уходить не хотели, сколько алхимик не старался, полностью глубокие и старые рубцы убрать не получалось. После своего полного выздоровления, девушки не знали, как благодарить бравых рыцарей, спасших их из лап разбойников. Великолепная четверка героев взамен ничего и не просила, они были довольны и тем, что очередной урод, возомнивший себя крутым и неприкасаемым, лежит глубоко в земле.

Собрав немного денег для девушек, парни наняли экипаж и попрощавшись со всеми жаркими поцелую, кто в щеку, а кто и в губы, отправили бывших жриц любви в другой город, где они могли начать свою новую жизнь, подальше от храмов любви и бесчестных хозяев. И история могла бы закончится на этом, если бы через две недели в дом Стриина не постучали. Хозяин был дома и поэтому незваному гостю повезло. Открыв дверь, актер впал в ступор, на пороге стояла одна из тех жриц любви, что он и его друзья отправили в другой город к лучшей жизни. Пустив в дом девушку, которая представилась Астрид, Стриин дал ей напиться и наесться горячей еды, а потом, скрипя от злости зубами выслушал историю о том, почему она оказалась здесь.

Все четыре жрицы прибыли в город Кальст, как и хотели парни, только вот вместо поиска нормальной работы, три змеюки, прикидывающиеся невинным и обиженными, прогуляли все деньги, а как только серебро кончилось, вновь устроились работать в храмы любви, только как уточнила Астрид, в более приличные. Стриин проклинал про себя тот день, когда решил дать денег тем трем дурам, которые абсолютно не учатся на своих ошибках, которым дали шанс начать все с начала, и который они благополучно упустили, навечно завязнув в трясине похоти и разврата.

Единственной, кто оказалась умнее всех, была Астрид. Она не захотела возвращаться к прежней жизни, на которую ее вынудили обстоятельства, а хотела работать в каком-то приличном месте с хорошими людьми. Неделю она ходила по городу и все это время ее слали куда подальше, никто не хотел брать ее к себе на работу. Либо не было места, либо предлагали что-то неприличное, взамен на должность, либо работа ей была просто не по силам. В конечном итоге, не найдя никаких перспектив на счастливую жизнь, Астрид решила вернуться в Норж, чтобы найти Стриина, ведь из всей четвёрки она помнила только его имя, и попросить его о помощи. Как оказалось, нашла она его довольно быстро, его адрес с потрохами сдал Дитра, который помня, что девушки были с актерами, не особо и сопротивлялся. Астрид провела в его доме четыре дня, пока Стриин обдумывал варианты, куда бы устроить этот хрупкий цветок, и в конечном итоге, он пришел к одному единственному решению, устроить ее в театр.

Прежде чем Астрид, попала на аудиенцию к Еленаре, Стриин рассказал директору полную историю о том, как он познакомился с этой девушкой. В начале Еленара смотрела на него осуждающе, по спине актера бегал холод, и он понимал, что простым разговор не отделается. Актерам и ученикам запрещено вступать в уличные драки и применять боевые навыки, полученные в ходе обучения, если только нет прямой угрозы жизни. Своими действия актер может привлечь ненужное внимание к театру или чего хуже, сам влипнуть в историю, которая может поставить под удар не только актера, но и всю гильдию. По окончанию рассказа Стриин выдохнул, ведь на лице директора появилась ухмылка, ее очень позабавил тот факт, что девушка вернулась именно к нему, а значит наказания ждать не придется.

Разговор Астрид и Еленары длился около часа. Госпожа директор с пристрастием допрашивала девушку, проверяла ее и пыталась понять, чего она стоит. В конечном итоге Еленара приняла Астрид в ряды учеников театра, а Стриина, в наказание за халатное отношение к правилам театра, назначила ее наставником, с ежемесячным письменным отчетом о проделанной работе. По началу бывшей жрице было очень и очень туго, боевые уроки ей не давались, акробатика была на нуле, а уж про грим и вовсе не стоит говорить. Но терпения и труд перетерли все. Стриин старательно следил за успехами своей ученицы, помогал ей в чем мог, учил тому, что сам знал и в конечном итоге воспитал из нее актрису, достойную идеалов театра.

На утро Стриин проснулся к большому удивительно бодро и быстро. Солнце только-только начало проникать в окно домика, но этого вполне хватило, чтобы чуткий, на любые раздражители, актер проснулся. Поднявшись на ноги, Стриин осмотрелся. Принцесса все еще спала, вновь уронив плащ на пол, очаг в печи потух, от чего в избушке стало прохладно. Лисы видно не было, как и того небольшого подарка, оставленного на кровати. Выйдя на улицу, актер осмотрел окрестности. Лошади на месте, звериных следов нет, зато есть человечьи. От домика на запад тянется вереница четких следов, оставленных плоскими туфельками.

— Ушла значит, — Стриин потянулся на крыльце и посмотрел в сторону солнца. — Ну что же, будем надеяться, ты приняла правильное решение.

Вернувшись в дом, актер решил приготовить простой, но питательный завтрак. Огурца, помидоры, немного сыра, все это мелко нарезать и перемешать в миске, добавив щепотку соли. Разделив овощной салат на две порции и разлив в кружки кваса, которого осталась ровно одна фляга, Стриин отправился будить представительницу голубой крови. В начале Альмина вставать не хотела, сопела, отворачивалась и пыталась укрыться невидимым одеялом. Но когда актер перешел от словесных просьб к потряхиванию, принцесса наконец открыла глаза и посмотрела на того, кто осмелился ее будить, да еще в такой грубой форме. Неловкая пауза затянулась и Стриин, не став смущать свою спутницу, пригласив ее на завтрак вернулся к столу.

— А где Лира, — потирая сонные глаза спросила принцесса, присаживаясь на скамейку.

— Она ушла, — спокойной ответил Стриин запустив в рот первую порцию вкусного салата, — около часа назад.

— Слушайте, — принцесса уселась поудобнее и взяв в руку ложку подозрительно посмотрел на содержимое миски, — вам не показалось, что она вчера, немного врала?

— Да, — актер наигранно удивился, а про себя улыбнулся, — а что вас смутило?

— Она как-то не уверенно отвечала, — принцесса попустила голос до шёпота, будто боялась, что ее кто-то может подслушать. — Вы не думаете, что она была… шпионом, возможно даже Гарстая?

— Сомневаюсь, — Стриин глухо рассмеялся. — Если бы она была шпиком, она бы отвечала очень уверенно и четко, ведь ее задача, убедить нас в своей легенде, а не заставить сомневаться.

— Да, — принцесса пожала плечами, — тогда ладно. Я доверюсь вашему опыту.

Доев и допив все, что было на столе, отряд из двух человек начал собирать свои вещи. Собравшись примерно за двадцать минут, Стриин перетащил сумки на коней и нагрузив четвероногих друзей, вначале помог сесть принцессе, а потом и сам забрался на Огонька.

— Следующую наша остановка поселок Гейран, — едя чуть впереди заговорил Стриин, — до него ехать чуть больше суток, но весь путь будет лежать по довольно спокойной и открытой местности. Никто не сможет подобраться к нам незамеченными.

— Сутки, — протянула принцесса, — это много.

— Я понимаю, — Стриин ухмыльнулся, — в лесу спать не так холодно, деревья защищают от ветра, но спать в чистом поле, боюсь, даже я не смогу. Поэтому добраться до города, это наш единственный шанс хорошо отдохнуть и отправиться дальше.

— Ладно, — принцесса тяжело вздохнула, — доверюсь вам и вашему опыту.

— Леди Альмина, — как-то не уверенно заговорил Стриин, — можно вас попросить называть меня на Ты. Я чувствую себя не ловко, когда вы ко мне так обращаетесь.

— Хорошо, — принцесса улыбнулась, — тогда и ты забудь о всяких леди и ваших высочествах.

— Хорошо, — Стриин как-то неуверенно улыбнулся, — я постараюсь.

Отвернувшись от принцессы, Стриин начал смотреть на небо, чтобы сориентироваться, куда нужно ехать, и попутно вел Огонька сквозь деревья, чтобы не врезаться лбом в какую-нибудь ветку. Принцесса ехала чуть позади и левее, внимательно следила за дорогой и как-то уж больно напряженно держалась за поводья. Посмотрев на свою спутницу через плечо, актер увидел, что Альмина в глубоких и серьезных раздумьях. Не став гадать над чем может думать принцесса, Стриин чуть ускорил коня и поехал вперед. До города ехать далеко, поэтому медлить нельзя. Неизвестно, раскусили ли егеря уже трюк с подменой или еще старательно идут по следу, выжидая лучшего момента, чтобы бросить своих одержимых зверенышей в бой?

ГЛАВА 6. РАЗБОЙНИКИ С БОЛЬШОЙ ДОРОГИ

Через час после отъезда из лесного домика начался мелкий снежок. Он был похож на крупу, которая высыпалась из небесных мешков, при этом крупа сыпалась довольно плотной стеной, от чего видимость стала ухудшаться. Смотря на серое небо, Стриин предчувствовал что-то не хорошие, а когда начал подниматься ветер, чувство тревоги заиграло сильнее и в конечном итоге не подвело. Ветер, как и плотности снежного песка начала усиливаться, видимость ухудшалась, мороз стал через чур уж кусачим. Стриин пытался бороться с непогодой с помощью силы демона, укутав себя теплым коконом, стало намного теплее, но вот принцесса так сделать не могла. Альмина начинала мерзнуть, меховой плащ не спасал, глубокий капюшон не защищал от ветра, дующего в лицо, перчатки можно было выжимать от влаги, а из сапожек выбить целый сугроб.

Стриин пытался найти хоть что-то, что могло бы сойти за укрытие, но в полях, которые летом колосятся разными злаками, ничего похожего не было. Ветер усилился и теперь даже актер не мог согреться, внутренние тепло уже не грело, а выше температуру он поднять уже не мог, могла загореться одежда. Альмина с каждым пройдённым километром выглядела все хуже и хуже, еще немного и она продрогнет окончательно и в лучшем случаи простынет, а в худшем может заболеть чем-то серьёзным, что вылечить в полевых условиях будет невозможно.

Искренние молитвы актера богам о спасении были услышаны. По правую руку в глубине поля примерно в пяти километрах от дороги, показалась елка. Присмотревшись Стриин понял, что она там не одна, а целый зеленый островок, состоящий примерно из тридцати деревьев. Долго не раздумывая актер указал принцессе на место остановки и та, сильно дрожащая и промокшая, лишь дёргано кивнула. Добравшись до зеленого островка и пробравшись сквозь пушистые лапки колючих елок, два продрогших всадника выбрались на почти пустой от чего-либо пяточек. Обломив ветки, которые сильно выпирали в центр и мешали поудобнее устроиться, Стриин скидал их в центр поляны. Скинув с себя плащ и бросив его неподалеку от будущего костра, актер бросился к принцессе, которая так и сидела на коне трясясь и откровенно синея с каждой минутой.

Стриин взял ее на руки и прижав к себе. Альмина, почувствовав тепло, исходящее от актера, прижался к нему еще сильнее, обхватив его шею руками. Положив наследницу трона на расстеленный плащ, Стриин подошел к скиданным веткам, закатав рукава, прикрыл глаза, вдохнул и произнес.

— Flamma (Пламя).

Ладони актера покрылись огнем, да таким жарким, что он сам такого не ожидал. Снег на ближайшие пару метров начал таять, одежда чуть ли не на глазах начала сохнуть, а еловые ветки, которые были покрыты снегом, разгорелись чуть ли не за минуту. Тряхнув рукой, Стриин убрала пламя и посмотрел на принцессу, которая была настолько в шоке, что открыла рот.

— Так значит эта правда, — ахнула принцесса. — Вы и есть те безумцы, что подчиняете себе силу демонов?

— Безумцы те, кто пытаются это делать, не зная, как правильно, и без какой-либо подготовки, — Стриин улыбнулся, он неожиданной реакции Альмины. — Разве лорд Альвин вам не говорил, о наших… особенных методах работы?

— Боюсь он этого и сам не знал, — принцесса блаженно поежилась и прижалась к огню. — О вашей гильдии я знаю, пожалуй, дольше, чем дражайший граф. Да и то не о самой организации, а о частных случаях ее проявления. На одном из баллов, который устраивал мой отец, собралась компания моих сверстников, которые как раз обсуждали одну невероятную историю. Один из парней клялся и божился, что видел, как по улицы, мимо его особняка, за человеком в маске какого-то животного гналась стража. Тот что в маске, сделал какой-то жест рукой, которая, как он опять же клялся, светилась зеленым, как и его грудь, и за ним выросла огромная земляная стена.

— И что, — Стриин ухмыльнулся, — ты сразу поверила в эту байку?

— Конечно нет, — принцесса дернула хвостом. — Но после этого рассказа, я вспомнила, как пару дней назад начальник городской стражи, докладывал отцу о похожем происшествии. Тогда я была за дверью и плохо слышала, но точно помню, что речь шла о какой-то черной магии, воде, маске и демонах.

— Могу предположить, что и этого тебе показалось мало, — Стриин выставил руки вперед и посмотрел на принцессу. — Как по мне — это тоже ничего особо конкретного не доказывает.

— Да, ты снова прав, — принцесса усмехнулась. — Когда я услышала о демонах, мне стало интересно, может ли быть такое, чтобы демон разгуливает в человеческом обличии, ведь как известно, одержимые мало походят на людей и их легко определить. Я пошла в нашу библиотеку, где, найдя нужные книги застряла в читальном зале на весь день. Когда моя жажда знаний была удовлетворена, я решила все это подытожить, ведь многое из прочитанного, мне было непонятно. Я пошла к дворцовому архивариусу, которого осыпала градом вопросов. Ближе к ночи, я отпустила бедного мужчину спать. В общем и целом, за тот день я узнала о том, что есть пять разновидностей демонов, влияющие по-разному на человека, каждый из которых владеет своей силой. До той ночи я не знала, что у демона есть иерархия и свои короли, я всегда думала, что все демоны одинаково сильны и коварны. Но самое главное, я узнала, что есть группы безумцев, которые по средствам черных ритуалов подчиняют себе силы своих демонов и пользуются ими. Одна из которых, как я уже поняла, черные егеря из Гарстая, а другая это вы.

Принцесса на секунду замолчала, смотря на огонь, потом тяжело вздохнув вновь заговорила.

— Я думала это все сказки, придуманные на улицах или в тех самых группах безумцев, чтобы отвадить от себя людей, пока они занимаются чем-то темным и незаконным. Меня с детства учили, что с демонами нельзя договориться, что их можно только подавлять, молитвами и праведными поступками, а если дать волю своему греху, то демон заберет контроль над твоим телом, поглотив душу. Но как я смогла сегодня убедиться, меня учили не совсем правильно и корректно.

— Скорее уж вас оберегали, чем пытались что-то скрыть, — Стриин как-то грустно усмехнулся. — Как вы и сказали, есть очень много безумцев, которые слушают второй голос у себя в голове, который нашёптывает им, что и как нужно делать, обещая взамен безграничную силу и власть. Если демона не насыщать, контролируя свои эмоции, и подавлять его голос, то и он не будет подавать признаков жизни, так и оставаясь в зародыше где-то на окраине души. Но если же наоборот, слушать голос и делать все, что он говорит, в конечном итоге ты станешь одержимым, твоя душа будет поглощена, а твоё тело станет куклой, в руках изголодавшегося демона.

— А как вы контролируете демонов, — принцесса с интересом смотрела на актера. — Те слова, что ты произнес, это заклинание?

— Насчет первого я вам ничего не могу сказать, это тайна нашей гильдии, уж простите, — Стриин встал и потянулся, — а те слова были лишь приказом, произнесенном на их языке.

Отойдя от костра, актер подошел к Огоньку, который, как и Жемчуг принцессы грелся у костра, с другой стороны. Найдя в сумках две сырные лепёшки, кусок вяленого мяса, две железные кружки, флягу воды и чайные листья, актер вернулся к костру. Разделив паек поровну и поставив кружки с запаренными листьями над костром, Стриин и принцесса начали трапезу, правда в тишине она продлилась недолго.

— Почему ты решил вступить в гильдию, — вдруг спросила принцесса, покончив с мясом и перейдя к лепешке. — На то были какие-то веские причины? Или вас принуждают к этому?

— Никто и никого не принуждает и не заставляет вступать в нашу гильдию, все происходит по собственному желанию, — протянул Стриин и улыбнулся. — А что до меня, скажем так, мне сломали ногу и в качестве извинений приняли в ученики гильдии.

— Что? — изумилась Альмина.

— Я был бродягой, до вступления в гильдию, — начал пояснять Стриин, — кое-где подворовывал, иногда подрабатывал, но чаще всего срезал кошельки у зазевавшихся прохожих. И в один день, это было где-то в середины весны, я выбрал не ту же жертву. По улице шел потрепанного вида мужчина, смотрел по сторонам, считал ворон и выглядел как простак, верящий любому слову. Ну вот тогда я и подумал, что это моя идеальная жертва. Пошел за ним, поджидая момент, а тугой кошелёк на пояс висел открыто, так и просясь, чтобы его кто-нибудь срезал. И вот этот простак зашел в подворотню, я за ним и когда мы были уже в середине переулка, где не было ни души, я решил действовать. Единственное, что я успел сделать, это дотронуться кончикам пальца до кожаного мешочка, а потом земля поменялась место с небом и вот я уже со всей силы влетаю в ближайшую стену, а мою руку стальной хваткой держит тот, кого я посчитал немощным рохлей.

— Это был кто-то из гильдии?

— Да, — Стриин усмехнулся, — мой бывший наставники. Когда он впечатал меня в стену, я не очень удачно согнул левую ногу, от того и перелом. Мастер Грэш подумал, что на него хотели напасть и убить, а когда он понял, что я простой оборванец, который хотел его денег, то тут же поднял меня и повел к знакомому лекарю. Ну и после не долго лечения, с помощью мазей нога зажила быстро, мы с мастером сдружилась, он в качестве извинений, водил меня в трактир, кормил, позволял ночевать у него, а когда нога полностью зажила, он предложил мне вступить в ряды гильдии, пообещав, что за его опрометчивость, тогда в переулке, он лично будет обучать меня и сделает из меня лучшего актера.

— Звучит как история из какого-нибудь романа, — принцесса хихикнула, — но это очень мило, думаю твой мастер гордиться тобой.

— Гордился, — Стриин грустно улыбнулся. — Он умер шесть лет назад, публично казнен при попытке неудачного покушения.

— Да, — принцесса потупилась в землю. — Мои соболезнования.

— Вы не должны соболезновать убийцы ваших поданных, — Стриин встал и одарил принцессу хмурым взглядом, — из уст монарха, жалость к убийцам звучит всегда фальшива, — а после опомнившись, тихо добавил. — Простите за грубость.

Доев свой поек и выпив горячего чаю, всадники двинулись дальше, ведь буря уже почти сошла на нет, заметя все оставленные ранее следы лошадей, но при этом наметя довольно большие сугробы, отчего скорость движения немного упала. Стриин ехал впереди, смурной, словно туча, с тяжёлым взглядом, принцесса ехала чуть позади по правую руку. Она смотрела на Стриина, а в глазах бегали какие-то мысли, которые не покидали ее после последней фразы актера, произнесенной на привале. Следующие полдня прошли без сучка без задоринки. Два всадника ехали в мертвой тишине и только кони иногда издавали хоть какие-то звуки.

Альмина ехала расслабленно, иногда прижимаясь к гриве коня, когда спина уставала или же делала разминку, поворачиваясь в разные стороны, издавая при этом громкий хруст позвоночником. Стриин ехал постоянно напряжённый, глядел как по сторонам, так и в небо, чтобы на нем вдруг не появился крылатый попутчик. Возможно только благодаря тому, что актер был очень внимательным и обладал острым зрением, он смог заметить приближение опасности. По правую руку от всадников, примерно в семи километрах от дороги тянулись редкие деревья. Стриин заметил, что из-за них в довольно быстром темпе появилось примерно двенадцать силуэтов и начали быстро сближаться. На расстояние пяти километров актер понял, что на них в полный галоп мчатся мужчины в мехах. А когда они приблизились еще на полкилометра, Стриин увидел в их руках оружие.

— Альмина, быстрее, — воскликнул актер, указывая рукой на всадников и пуская Огонька в ошеломительный галоп.

Принцесса сориентировалась быстро и саданув, скорее от испуга, нежели специально, своего коня каблуками по бокам, пустила лошадку в дикий аллюр. Жемчуг и Огонек мчались в полный опор, ветер нещадно хлестал двух всадников в лицо. Стриин с трудом удерживался в седле своего боевого товарища, хотя уже не первый раз он уходит на полной скорости от погони. Пока верный друг мчал вперед, Стриин обернулся назад, посмотреть, где его клиентка и как далеко от них всадники. Принцесса мёртвой хваткой держалась за поводья, телом вжалась в коня, на лице застыла маска ужаса, но она не отставала, держалась почти что наравне. Всадники, чтобы их демоны побрали, тоже не отставали, а даже наоборот, понемногу настигали одиноких путников. Стриин подгонял Огонька, но конь просто не мог бежать быстрее, а когда актер обернулся во второй раз, он увидел, что Жемчуг начинает выдыхаться. Конь принцессы не был приспособлен к долгому аллюру, поэтому быстро терял силы и скорость, а скакуны мужчин в мехах, которые уже с поляны выехали на дорогу и дышали буквально в затылок, судя по всему были закалены и натасканы для таких скачек. Расстояние неумолимо сокращалось.

— Поезжай вперед, — крикнул Стриин, сквозь шум ветра в ушах, — я тебя догоню. Только не останавливайся.

Сказав это, актер начал тормозить и разворачивать Огонька в сторону всадников, при этом рукой пытался нащупать свою маску. Судя по тому, что Альмина помчалась вперед, она услышала его слова. Посмотрев вдаль уезжающей принцессе, Стриин увидел, что она обернулась. Они на секунду встретились глазами, и актер почувствовал невидимую волну, которая пришла от Альмины, и от этой волны сердце его забилось чаще, а амулет на груди начал накаляться. Развернув Огонька в сторону всадников, Стриин надел маску лисы, тронул своего боевого товарища сапогами и тот начал набирать скорость идя на таран двенадцати самоубийцам. Расстояние между актером и головорезами неумолимо сокращалось, но Стриин уже был готов, в правой руке он держал рапиру, в левой бомбочку со светло-зеленой жидкость, которая при попадании на голую кожу вызывает паралич.

На расстояние километра, двенадцать всадников рассыпались, образовав полукруг, в который, они полагали загнать безумца, который мчался на них с огненным взглядом, закрывая свое лицо жуткой маской. Строй головорезов разрушился, не успев сформироваться. Стриин рассчитал точно и на полном ходу за тридцать метров до первого всадника кинул бомбу и увел Огонька вправо, ведя к крайнему всаднику. Мордоворот, в которого летела бомба попытался увести коня, но было поздно. Стеклянный шарик врезалась ему в плечо, лопнула и залила ему пол лица, руку и часть ноги. Крайний правый всадник, на которого направил коня Стриин, довольно ловко взмахнул саблей, целясь в грудь актера, но тот был ловчее. Наклонившись в седле, Стриин ушел от удара, и когда уже был за спиной всадника, сумел кончиком своего оружия дотянуться до шеи противника. Убить его конечно не получилось, но нанести кровоточащую рану удалось. Конь под ним, учуяв кровь, тут же заартачился, забрыкался и мародёр, не сумев усмирить своего скакуна вылетел из седла мордой вперед.

Когда Стриин пошел на разворот то увидел, что один всадник, в которого попала бомба, лежал неподвижно на земле в нелепой позе, второй пытался поймать своего скакуна. Десять головорезов оставались боеспособными. К большой удачи Стриина и Альмины, ни один из мародёров не бросился догонять принцессу, все как один развернулись на актёра, видимо решили поквитаться с обидчиком, а уже после догнать девчонку. В душе актера все клокотало, он давно хотел испытать себя, свои новые силы и умения, но никак не выдавался момент. Не став терять преимущества в скорости и силе, Стриин направил Огонька прямо в гущу противников. Четыре всадника были чуть в стороне, но шестеро держались довольно плотно друг к другу.

— Fan (Веер), — выкрикнул актер, выставив руку вперед.

На пару секунд Стриин почувствовал на ладони что-то теплое и приятное, а после из нее вырвался плотный серп огня длиной не меньше полуметра и полетел точно по направлению руки. Лишь двое из шести успели каким-то чудом среагировать и выпрыгнуть из седел, четверо оставшихся попали под прямой удар огненной волны. Стриин любил всех животных, собак, кошек, лошадей, поэтому и огнем целился так, чтобы задеть только всадников, не навредив скакунам. Пламенный удар пришелся всем четверым на уровне плеч, от чего их меховые куртки тут же вспыхнули. Начались дикие вопли боли и ужаса, лица несчастных на глазах покрывались волдырями и ожогами, они бились в седлах, пытаясь сбить огонь, но все тщетно. Лошади, почуяв запах огня и горелой плоти, начали брыкаться так же, как и та что почувствовала кровь. Четыре мужчины объятых пламенем полетели на землю, двое уже не подавали признаков жизни, оставшиеся все еще пытались побороть огонь, который поглотил почти всю их одежду.

Восемь человек оказалось на земле, четверо из которых уже были мертвы, один парализован, трое остались без скакунов. Из двенадцати всадников осталось лишь четыре. Бандиты, которые пару минут назад выглядели как грозные воины и серьезные противники, с криками ужаса начали спасаться бегствам. Четверо уже во всю мчали прочь на конях, троица, что потеряла коней, неслась через сугробы на своих двоих, парализованный остался лежать на земле, никто не стал спасать своего раненого товарища, как и забирать тела четверых павших. Сидя на Огоньке, актер смотрел за тем, как семь взрослых мужчин, закаленных в боях, во весь опор убегали оттуда, откуда пришли, надеясь, видимо, на легкую добычу. К счастью не получилось. Спрыгнув с коня Стриин подошел к парализованному и сев возле него на корточки присмотрелся к нему.

Давно не бритая рожа вся в каких-то болячках и порезах. Глаза полные страха, губы, как и лицо мертвецки бледные. Одет он был в шкуры, причем давно уже поизносившиеся. На ногах давно стоптанные ботинки и штаны, на которых не было место без заплаток. Типичный бандит одетый в том, что смог достать. Только вот откуда эта шайка взялась? Зимой здесь почти никто не ездит, а с весны по осень здесь не продохнуть от крестьян, что засеивают эти поля, как и от стражи, что охраняют их.

— Ты меня слышишь, — головорез молчал, что и не удивительно. — Моргни два раза если да.

Два быстрых движения веками.

— У вас где-то здесь лагерь? — бандит моргнул два раза. — Вы вышли на нас случайно, — снова моргнул два раза. — Ты в этом точно уверен, — Стриин добавил в голос метал, на что парализованный бандит заморгал так быстро, что казалось вот-вот улетит на ресницах.

Отойдя от парализованного, актер посмотрел в ту сторону, куда убежала остальная шайка. Всадники давно ускакали, а пешие, словно дикие кабаны, прорывались сквозь сугробы. Взлетев в седло, Стриин уже было хотел ехать, но подведя коня к лежащему бандиту склонился к нему.

— Эффект будет спадать медленно в течение пяти минут, — бросил лежащему актер. — Не забудь похоронить своих товарищей.

После этого он тронул Огонька ногами и тот перешел на быстрый аллюр. Пока конь мчал вперед, Стриин молился Хардору и Рэи о том, чтобы принцесса никого больше не встретила и ничего с ней не случилось. Актер скакал довольно долго, пройдя, наверное, около десяти километров, прежде чем вдалеке он наконец увидел Альмину. Она стояла чуть в стороне от дороги, а ее конь жадно поедал снег, таким образом пытаясь утолить жажду. Когда Стриин приблизился, то заметил, как напряжена принцесса и как она в руках сжимает свой огромный кинжал. Когда актер остановился возле нее и спрыгнул с коня, на ее лице появилось облегчение. Наверное, все это время она смотрела в даль, от куда должен приехать ее защитник, и молилась о том, чтобы он вернулся к ней.

— Стриин, — Альмина подбежала к актёру с улыбкой на лице. — Слава богам, ты живой.

— А ты во мне сомневалась? — принцесса энергично замотала головой, при этом немного глуповатая улыбка с ее лица не сходила. — Те всадники, что хотели немного облегчить наши ноши, довольно быстро убежали в лес, бросив на дороге павших товарищей.

— Я очень рада, что ты живой, — принцесса блеснула глазами, а после в ее глазах появился испуг. — Твоё плечо, у тебя кровь.

Стриин, удивлённый таким фактом, тут же потрогал левую руку и понял, что она вся влажная от крови.

— Демон, — выругался Стриин, — зацепили все-таки.

— Тебя нужно перевязать, — в голосе принцессе нарастала панике, а сама она побежала к Жемчугу. — У меня были где-то бинты.

— Не беспокойся, — актер отстегнул одну из сумочек, висевших на поясе, — у меня все под рукой.

Стриин хотел сам прижечь рану и забинтовать ее, ведь она была не очень серьезной, просто довольно сильный разрез, но принцесса, чуть ли, не вырывая из рук актера бинты, настояла на своей помощи.

— Должна же я тебе хоть чем-то помогать, — пробурчала принцесса, разматывая бинт. — Не люблю быть бесполезной, к тому же не приди я в вашу гильдию, ты бы был цел и невредим.

Стриин не стал спорить с той, которая надув щеки, была похожа на злого хомячка, поэтому дал наследницей Зарлийского трона свободу действий. Пока он закатывал рукав рубашки, до него наконец дошло, что сейчас, будущая королева Зарлийского трона будет его врачевать и улыбнулся. А когда подумал о том, как будет за кружкой пива рассказывать своим верным друзьям эту историю и какие у них будут лица, про себя рассмеялся. Закончив подготовку, принцесса аккуратно взяла на два пальца живительную мазь и начала обрабатывать рану. У актера неожиданно по спине пошли мурашки, и были они не из-за холода или мази, а из-за прикосновений Альмины. Руки принцессы, несмотря на то, что они уже не первую неделю держат в руках поводья, были мягкими, словно вата. Она нежно, со всем трепетом, тщательно размазывала голубоватую мазь во всей длине пореза и Стриин с каждой секундой испытывал, как усиливается щекочущие ощущение где-то в животе.

Замазав руку, Альмина взяла уже заготовленный и отрезанный бинт, приложила его к руке и начала мотать. Каждое прикосновение принцессы, вызывали у Стриина какие-то теплые волны, которые расходились по всему телу, вызывая щекочущие ощущения.

— Не туго? — спросила принцесса над самым ухом.

— Что, — Стриин, выйдя из мира грез, три раза моргнул, приходя в себя, после чего скосился на аккуратно забинтованную руку. — Нет, все очень хорошо, спасибо.

— Я рада помочь, — Альмина лучезарно улыбнулась, от чего у актера перехватило дыхание.

Пока Стриин убирал в сумку мазь и остатки бинта, он пытался унять щекотку в теле. Когда-то давно он испытывал такие же ощущения, когда оставался наедине с девушкой, с которой встречался на тот момент. Но почему эти странные щекочущие ощущения начали играть сейчас, Стриин не понимал. Он никогда не мешал личное с работой, а уж тем более думать о чем-то не потребном с наследницей Зарлийского трона и во все немыслимо, но против тела и гормонов, чтоб их демоны побрали, не попрёшь

До самого вечера Стриин и Альмина ехали спокойно. Некоторые время они молчали, неловкость от близкого контакта ощущалась, актер отводил глаза, принцесса тоже, при этом на ее щеках появился румянец. Но потом Альмина решила заговорить первой, а темой для разговора она выбрала последнюю стычку.

— Ты уверен, что это были не Гарстайские шпионы?

— Уверен. Они были одеты, как типичные бандиты. Их лица, стиль боя, оружие, все это говорило о том, что они дети улиц, учившиеся драться смотря на других. Хотя скорее всего двое из них бывшие солдаты.

— Почему ты так решил? — принцесса поравнялась со Стриином и теперь ехал с ним чуть ли не в плотную.

— Когда пал их первый товарищ только двое замерли, оценивая ситуацию, остальные разворачивали коней, чтобы бросить в бой. Обычные головорезы, полагается на грубую силу и численный перевес, человек, прошедший военную подготовку всегда оценивает ситуацию, выбирая, как и куда бросить свои силы.

— А если они пустят слух? — принцесса, явно была обеспокоена этим событие. Она явно очень сильно боялась черных егерей, отчасти из-за того, что она видела, на что они способны, отчасти из рассказов Стриина.

— Очень сомневаюсь, — Стриин пожал плечами. — Моё лицо скрывала маска, твоё они просто не видели. А их рассказ будет сводиться к тому, что демон, на огненном коне, со злобным оскалом и горящими глаза, словно дракон метал пламя во все стороны, подкрепляя свои словами свежими ожогами.

— Как интересно, — принцесса рассмеялась. — Уже проходил такое?

— Однажды, — Стриин улыбнулся. — Было это в одном западном городе. В первый раз я там был по заданию и на лице моем была маска, второй раз ездил по делам. И именно во второй раз, в одном трактире я и услышал рассказы о неком огненном монстре, что сжег целый квартал. Когда я попросил рассказать, об этом звере, я понял, что они сочинили целую легенду про меня. Хотя на самом деле выбираясь из дома вельможи, где лежали бумаги о наследстве, которые мне и нужно было достать, уронил на шторы свечу. Пламя распространилось быстрее, чем я успел что-то сделать. Когда я перепрыгивал с балкона на соседнюю крышу, меня видело порядка десяти человек, а следом за мной начали вырываться языки пламени. Так и появился монстр.

— Забавно, — принцесса рассмеялась, — как неосторожность, может породить жуткую историю, которую подхватит целый город.

Когда солнце ушло за горизонт и на небо медленно полз желтоватый серп, сильно похолодало. Стриин достал из своих вещей свитер с высоким воротом, Альмина меховую кофту и муфту, но теплее от этого не стало. К середине ночи актер принял решение сделать привал, возле неизвестно откуда взявшихся на дороге больших валунов. Оставив принцессу и вещи возле камней, Стриин отправился вглубь полей, чтобы найти хоть немного дров для костра, потому что без него, они оба замерзнут.

— Здесь немного, но должно хватить, — складывая возле камней ветки отчитался актер.

— Я и такому рада, — стуча зубами ответила принцесса. — Прошу, быстрее.

Костер получился небольшой, но его вполне хватало, чтобы отогреться и разогреть немного еды. Сырные лепешки и вяленое мясо, которые уже приелись до невозможности, сейчас горячие и вкусно пахнувшие, казались просто небесной пищей. Поздний ужин прошел без происшествий, дым и свет костра лишних гостей не привлекли, а значит на ближайшие километры дорога свободна. Когда костер догорел, и всадники вновь двинулись дальше, луна уже стояла в зените. Последний отрезок пути оба ехали молча. Говорить было больно, губы жгло от холода, вдох окутывал морозом горло и нос, а открывать рот, это значит тратить тепло и силы, которые уже покидали вымотавшихся путников, в особенности Стриина.

Солнце уже давно укрепилось на небосводе, а вдалеке только-только замаячил Гейран, небольшая деревушка на сорок домиков. Люди здесь проживают простые, зарабатывают в основном хозяйством и земледелием, обрабатывая небольшую часть тех огромных полей, через которые Стриин и Альмина двигались почти сутки. Деревня, несмотря на размеры, была довольно продвинутой, был свой кузнец, алхимик, и даже служитель бога Веехара, который как раз отвечал за хороший урожай и скотоводство. Но самое главное, что сейчас интересовало двух путников, это трактир, который тут точно был, по крайней мере в последнее посещение Стриина. Хотя в нынешней ситуации что принцесса, что актер были согласны даже на соломенные тюки в амбаре, лишь бы было тепло и сухо.

Времени было около десяти, а двое всадников, уставших, голодных и холодных подъехали к покосившемуся частоколу. Приблизившись к воротам, Стриина и Альмину встретили двое мужчин, которые судя по всему, выполняли здесь роль стражей. Теплые меховые одежды, в руках увесистые дубины, лица заросшие, взгляды полны скуки. Задерживать у входа их долго не стали, лишь попросили заплатить “входной налог”, который составлял три серебряных с человека, и пригрозили, что пусть это и деревня, но все же приличная, разбой и непотребство терпеть никто не будет. Пока двое приезжих, ехали через деревню к самому массивному зданию, выделявшемуся среди прочих хибарок, их провожали взглядами. В основном за ними смотрели конечно ребятишки, которые игрались на улице, но пару тройку раз Стриин ловил взгляды и из окон домов, видимо гости, разодетые так богато, здесь бывают довольно редко.

Трактир “Лесной хранитель” был из светлых досок, большая часть которых уже требовала замены. Над входной дверью висела вывеска, на который был некто с головы до ног укрытый ветками, шишками, цвета и ягодами. Подъехав к довольно громоздкой дубовой двери, к Стриину и Альмине тут же подбежал мальчишка конюх, в дырявых штанах и шапки с проплешинами. Получив от Стриина серебряную монетку, мальчишка, назвавшийся Гешкой, раскланялся и рассыпался в благодарностях, пообещав, что кони будут вычищены и накормлены.

Пройдя внутрь здания с двумя перекидными сумками на плечах, Стриин огляделся. Довольно приятная и светлая обстановка, столики, скамейки, приятные, вызывающие бурчания в животе, запахи, народу почти никого, а за барной стойкой крутится милая девчушка.

Подойдя к стойке, актер долго смотрел на то, как черноволосая барышня протирала полки, на которых стояли бутылки с горячительными напитками, надеясь, что она сама обернётся, но нет, пришлось привлекать внимание.

— Простите, — девушка подскочила с ошарашенным лицом обернулся. — Извините, не хотел вас напугать.

— Нет, что вы, я сама виновата, что вас не услышала, — девушка засмущалась, и поправив юбки подошла. — Чем я могу вам помочь?

— Мы с моей женой хотели бы снять комнату, — Стриин улыбнулся, отчего у девушки, по телу прошли мурашке. — У вас есть свободные места?

— Да, — девушка быстро закивала и опустив глаза, забегала ими. Судя по всему, под стойкой был журнал. — Все комнаты свободны, в такое время к нам редко заглядывают путники.

— Плохо, что у вас нет посетителей и хорошо, что есть комнаты, — актер достал из внутреннего кармана плаща мешочек с монетами. — Нам, пожалуйста, лучшую комнату, что у вас есть.

— Хорошо, — девушка улыбнулась во все свои ровные зубки. — Ночь, двадцать серебряных, в комнате тепло, две кровати, стол со стульями и шкаф. В двух домах от нас есть баня, в которой можно расслабиться после дороги. На первом этаже мы подаем еду и выпивку, она в стоимость комнаты не входит. Если желаете, можете заказать обед прямо в комнату.

— Нас все устраивает, — Стриин достал монеты и отсчитал. — Мы останемся у вас на два дня.

— Хорошо, — девушка достала из-под стойки ключ. — Комната номер три. Приятного отдыха.

Взяв ключ и подхватив поудобнее сумки, Стриин кивнул Альмине и та, встав из-за стола, поблагодарив черноволосую хозяйку зашагала по лестнице вверх. На втором этаже был просторный коридор, в два ряда тянулись комнаты, коих тут было около десяти. Найдя на двери, цвета карамели, цифру три, Стриин провернул ключ в замочной скважине и дверь с небольшим скрипом отворилась. Внутри было уютно, тепло и пахло чем-то сладким. Пройдя внутрь, актер сложил вещи в углу, а когда обернулся, чтобы спросить у Альмины, не хочет ли она пообедать, увидел ее лежащей на кровати прямо в одежде. Стриин никогда не думал, что можно уснуть так быстро, но как оказалось можно.

ГЛАВА 7. ТРИ ДНЯ НОРМАЛЬНОЙ ЖИЗНИ

Этим же вечером, когда Стриин вернулся из бани и хотел разбудить свою “жену”, то был приятно удивлен, что Альмина сидя на кровати сладко потягивалась. Ее карамельные волосы были растрепаны, одежда помялась, а лицо, которое она повернула на вошедшего актера, было заспанным, но от этого очень милым.

— Добрый вечер, — поздоровался Стриин. — Надеюсь, ты хорошо выспалась?

— Да, — принцесса зевнула, а потом удивленно посмотрела на актера. — Ты сказал вечера?

— Время уже далеко за восемь, — Стриин усмехнулся. — Я проснулся чуть больше получаса назад. Мы проспали очень долго, для моего ритма жизни, это запредельно много.

— Я тоже не помню, чтобы когда-либо так долго спала, — принцесса тяжело вздохнула. — Пусть я и не наемница, как ты, но в обязанности будущей наследницы входит много чего, порой все это не помещается даже в один день. — Альмина встала и осмотрев себя недовольно зацокала. — Одежда конечно помялась, зря я так улеглась.

— Ты можешь переодеться, — актер скосился на перекидные сумки. — Думаю, наши костюмеры, уложили тебе запасной наряд и даже не один. Я пока подожду тебя внизу, ужин уже заказан.

И после Стриин по привычки отвесив поклон, вышел за дверь. Вновь спустившись вниз, актер остановился на пятой ступеньке и огляделся. Народу за несколько минут его отсутствия не прибавилось, но даже так, посетителей было с лихвой. Людей было около двадцати человек, почти все местные, кроме двух за дальним столиком, судя по одежде, расшитой серебром, и довольно ухоженному внешнему виду, торговцы, которые, если судить по красным носам и щекам, прибыли буквально только что. Спустившись с последних ступенек, актер, улыбнувшись, махнул черноволосой девушки, которую звали Милкай и которая работала здесь помощницей хозяина, а не была ей, как сначала подумал Стриин. Актер забронировал столик у стенки прямо напротив лестницы, с этого места была прекрасна видна и входная дверь, и подъем на второй этаж, поэтому в случаи чего, со спины никто зайти не сможет, только если не влезет в окно.

Пока Стриин изучал обстановку и местный контингент, играя в угадайку, кто что из себя представляет, к его столу туда-сюда начала ходить еще одна представительница прекрасного пола, работающая в трактире официанткой. Белокурая девушка с грустными глазами по имени Тисмия. Вначале она принесла на стол две деревянные кружки и небольшой жбан кваса, затем тарелку с мясной и сырной нарезкой, следом пшеничные лепешки, соль и перец. Потом она принесла целый поднос тарелок с едой, лишь от запаха которых кружилась голова. Рагу из кролика, жаркое из оленины, фаршированная рыба с картошкой и целая миска овощного салата, заправленного каким-то кисловатым соусом. Последним на стол легли две глубокие глиняные тарелки, металлические, в некоторых местах поржавшая, вилки, ножи и ложки.

Стриин, смотря на все это изобилие горячей и вкусной еды, в душе истекал собачей слюной и уже представлял, как теплый олень будет удобно лежать в его желудке, но есть он пока не мог, принцесса еще не спустилась. Итолько он подумал об этом, как в зале вдруг стало тихо, словно в склепе и актер, ведомый каким-то предчувствием, посмотрел на верх лестнице. Карамельные волосы собраны в пучок, чистое, без каких-либо остатков сна, лицо, горящие озорным огоньком глаза, и губы с легкой улыбкой, от чего на щеках появились милые ямочки. Одежду сие прекрасное создание выбрало под стать образу, мужская рубашка темно-зеленого цвета, застёгнутая на все пуговицы, с поднятым воротом и рукавами, туго завязанными на запястьях. Поверх нее черный корсет со шнуровкой на спине, на ногах черные лосины, плотно облегающие ноги, полусапожки с мехом, торчащим наружу, и пояс с серебряной бляшкой, в центре которой была рыбка, похожая на форель.

Словно кошка, Альмина спустилась с лестницы, сделала легкий кивок залу, а точнее всем присутствующим мужчина, смотревшим на нее, и словно лисица, виляя хвостом, она проплыла к столу актера и уселась напротив. Стриин, ошарашено смотрел на принцессу, а она голодным взглядом изучала яства, стоявшие на столе.

— Это моя рубашка, — сказал актер, скорее подтверждая очевидное, нежели возмущаясь. — Ты лазила в моих вещах?

— Она была сверху, — Альмина недовольно посмотрела на актера. — То, что положили ваши костюмеры, я не надену. Я и сейчас чувствую на себе десятки глаз, раздевающие меня, а так, этим прекрасным господам, не пришлось бы и этого делать, все и так было бы видно.

Стриин в удивление поднял брови, представляя, что могли положить горя костюмеры, которые не знали, для кого подбирают одежды, но вслух ничего говорить не стал, ведь мог обидеть и так неловко чувствующую себя принцессу. Когда с формальностями было покончено, оба изголодавшихся путника приступили к трапезе. Когда из всего стоявшего было съедено где-то половина, Стриин и Альмина решили сделать перерыв, в безмолвном набивание брюха, и свободно усевшись на скамейках, потягивали сладкий квас, разговаривая о будущем.

— Завтра с рассветом двинемся дальше, — сказал актер. — Если ничего в дороге не задержит, то к вечеру будем в деревушки Спирит. Там заночуем, позавтракаем и двинемся дальше, до поселка Шэльн и после этого будет пять дней дороги без теплых таверн и вкусной еды.

— Да, — принцесса тяжело вздохнула, — а я уже начала думала, что жизнь налаживается.

— Я не могу сказать, что осталось пройти всего ничего, иначе совру, — Стриин улыбнулся уголками губ. — Но могу вас заверить, что после перехода через сад камней, будет проще всего.

— Да я не жалуюсь, — принцесса тоже улыбнулась. — Я еще когда бежала из темницы, поняла, что домой я буду добираться очень и очень долго. Просто к удобствам быстро привыкаешь, а потом очень долго не можешь их забыть. За то время, что я в бегах, уже успела отвыкнуть от дворцовой постели и горячей еды, а теперь, побыв здесь полдня, не готова покидать даже это место.

— Я тебя понимаю, — хмыкнул актер и пригубил кружку. — У нас еще будет две остановки в тавернах, а потом…

Стриин не успел закончить мысль, ведь краем глаза заметил, как к их столику шатаясь и запинаясь, казалось бы, об воздух, шли три молодых парня. Первый, судя по всему главарь, высокий, метра два, если не больше, худой, словно не ел уже неделю, прическа такая, будто его подстригли взмахом косы, глаза стеклянные, а на лице мерзкая ухмылка. Вторым был парень чуть меньшего роста, более крепкий, на голове прическа похожая на человеческую, нос кривой, видимо не раз ломал, а губы натянулись в пьяной улыбке. Замыкал цепочку парень, нет, мальчуган, со взрослым лицом. Ростом метра полтора, с сальными патлами, с подбитым правым глазом, поджатыми губами и грубой щетиной.

— Красивая баба, — заговорил главарь, оперившись на стол. — Дай на время попользоваться.

— Мы ее не обидим, — подошел второй, который выглядел в этой тройке самым крепким. — Каждый по разу другому попользуется и вернем ее тебе.

Самый низкий из троицы зашел за спину Стриину, думая, что его не заметили, но актер уже придумал сто и одну сцену, как будет развиваться драка, которой явно не избежать.

— Вы ребята что-то перепутали, — актер наиграно дал петуха, чтобы пьяные мозги молодцев подумали, что он испугался. — Это моя жена.

— Да хоть сестра, — хмыкнул патлатый. — Мы не спрашиваем кто вы такие, а просим полюбовно пройти ее с нами.

— Ты тоже можешь пойти с нами, — наконец подал хриплый голос низкорослый. — Если тебе конечно нравится смотреть.

И все трое в унисон заржали как кони. Стриин помотал головой и цыкнул, сожалея трем смелым парням, возомнившими себя здесь самыми крутыми. Вилка, которую актер сжимал в кулаке, очень четко и с характерным звуком вошла главарю, который опирался о стол, точно в лоб, чуть выше бровей. Пока тот орал, словно эта вилка вошла ему до самого мозга, Стриин вскочил со стула, крутанулся на месте и что было духу всадил коленом в низкорослого, попав точно в солнечное сплетение. Последний оставшийся каким-то чудом смог отойти от шока и даже оценить обстановку, подняв руки, но было поздно. Кулак, которым он хотел ударить Стриин, был успешно пойман более сильной и ловкой рукой актера, а после вся рука резко развернулся в другую сторону, приняв неявственное положение.

Крики и ругань разносились по всему трактиру, заставив шум и гам зевак прекратиться. Все посетители, смотрели на Стриина ошарашенно, с испугом на лицах. Милка и Тисмия застыли за барной стойкой открыв рот, а из двери, которая скорее всего вела на кухню, выбежал плечистый мужик в белом фартуке. Поняв из-за чего весь шум и гам, он впился глазами в Стриин, все еще стоявшего в боевой позе и направился к нему.

— Какого демона здесь произошло, — подойдя в плотную к актёру лысый мужик с нечёсаной бородой, который скорее всего работал здесь поваром, навис над ним, словно скала.

— Эти молодые люди оскорбляли меня и смели приставать к моей жене, — спокойной ответил Стриин, уверенно смотря в глаза верзиле. — Я ни сделал ничего дурного, лишь защитил свою и честь своей супруги.

Бородач чуть смягчил лицо, обернулся, наблюдая за реакцией просителей, которые тут же закивали, едва встречались взглядом с поваром. Когда бородач получил около пяти положительных кивков, то тут же посмотрел на лежащих и стонущих парней.

— Вон из моего заведения, — взревел повар, — и чтобы духу вашего здесь больше не было.

Трое неудавшихся любовников, постанывая начали подниматься. Патлатый держался за вывернутую руку, коротышка согнулся по полам и держал ребра, словно они у него были готовы выпасть, а тот, что был у этой шайки насильников главный, пытался вытащить из головы вилку, но Стриин немного перестарался и поэтому она засела достаточно глубоко, одному ее никак не вытащить.

— Простите уж этих парней, — повернувшись, бородач виновато посмотрел вначале на Стриина, а после и на Альмину. — Они ребята так-то хорошие, очень рукастые, но, когда выпьют, словно демоны над ними контроль берут. Могу я как-то загладить вину?

— Вы ни в чем не виноваты, — ангельски залепетала принцесса. — В том, что эти трое перебрали с выпивкой, виноваты лишь они.

— Вы слишком добры, госпожа, — повар улыбнулся, — но все же, я хотел бы сделать хоть что-то для вас. Вы, посетители моего трактира, были оскорблены и втянуты в драку, это моя вина как хозяина, не умеющего следить за залом.

— Если вы так настаиваете, — Стриин немного задумался, а потом мысленно щелкнул в голове пальцами. — Завтра на рассвете мы с женой отправляемся в дорогу и наши запасы провизии…

— Я вас понял, — трактирщик выпрямился и энергично кивнул. — К утру я приготовлю вам лучшие блюда, которые только способен.

После этого мужчина ушел, а Стриин вновь сев за стол, пригубил стакан кваса, пытаясь потушить гнев, который немного начал разгораться.

— С каждым разом я все больше поражаюсь твоим способностям, — принцесса благоговейно смотрела на актера. — У вас в гильдии все такие способные?

— По большой части да, — перед глазами встало лицо Астрид и он ухмыльнулся, вызвав недоумение принцессы. — Хотя бывают такие кадры, что берут не способностями, а упорством с толикой упрямства.

Остатки ужина прошли без каких-либо происшествий, оно и понятно, все, кто остался после такого представления, косо посматривали на столик актера и принцессы, боясь даже дышать в их сторону. Съев все, что было заказано, Альмина отправилась наверх, чтобы, взяв сменную одежду пойти в баню, а Стриин отправился к местному алхимику, чтобы пополнить кое-какие запасы.

Как правильно помнил Стриин, домик алхимика находился на окраине. Небольшое чуть покосившие бревенчатое здание, из трубы которого сейчас валил дым. Подойдя к двери, актёр сделал три коротких удара костяшкой пальца и почти сразу за ней кто-то зашевелился. Деревянная дверь приоткрылась и из-за нее выглянул мужчина преклонных лет. Седые волосы, сплетённые в две небольшие косы, на лице следы ожогов и старческих морщин, глаза мутные, губы потрескавшиеся. Одет алхимик был скромно, серо-белая роба, подвязанная на талии излохматившемся ремнем, потертые штаны и домашние тапки.

— Чем могу помочь? — голос у старика был немного хриплым.

— Anima, ibiest lumen, quod illuminatnos invita (Душа, есть свет, что освещает нас при жизни), — смотря в глаза старику ответил Стриин.

— Daemon, estumbra, quodvult eamvirtus altissimiobumbrabit (Демон, есть тень, что хочет затмить ее), — в унисон ответил алхимик и улыбнулся. — А я все думал, кто так качество покалечил тех трех пьяниц, пришедших ко мне полчаса назад. Проходи, Стриин.

Открыв дверь, алхимик пустил актера в теплый и уютный домик, где пахло травами, дровами и специями.

— А у тебя все так же тесно, Криг, — Стриин без приглашения уселся на лавку возле стола. — Не думал перебраться в более просторное помещение?

— Мне уже за семьдесят, — старик улыбнулся почти беззубым ртом. — Со дня на день отдам богам душу, а ты мне предлагаешь все это, — он обвел рукой свои пожитки, — куда-то перевозить.

— Для своего возраста ты слишком бодрый, — Стриин рассмеялся. — Вы с мастером Арканом оба жалуетесь на старческие болезни и недомогания, только ты до сих пор на глаз можешь определить точную пропорцию любого порошка для любого зелья, а он может перетанцевать с топорами любого актера.

— Старина Свиф еще жив, — Криг облизнул губы. — Думал он уже как пару лет отдал богам душу, все же он старше меня на пяток лет. Ну что же, видимо ему, как и мне, пока есть еще что делать в этом мире, раз боги нас не призывают.

— Конечно есть, — Стриин посмотрел на старика чуть прищурившись. — Запас бомб, ядов, мазей надеюсь имеется?

— Конечно, — старик быстро прошел к старинному шкафу с дверьми, которые безбожно скрипнули при открытии. — Что тебя интересует?

— Мне нужный парализующие зелья, бинты и целительные мази, — сказал Стриин, рассматривая подвешенную к потолку сушёную траву.

— Так, — задумчиво протянул Криг, — мази и бинты у меня есть в большом количестве, а вот с парализующими проблемка, их придется делать.

— Ты успеешь собрать все необходимое до рассвета, с первыми лучами я уеду из города.

— Конечно, — закрыв шкаф, алхимик повернулся к Стриину. — Тебе еще что-то будет нужно? Могу предложить бодрящие настойки и универсальное противоядие, которое замедляет действие почти всех известных ядов в несколько раз, что позволяет успеть либо вывести яд, либо его нейтрализовать.

— Это будет чудесно, — актер встал, подошел к алхимику и вложил в его руку золотые монетки. — Завтра утром я заеду.

Когда Стриин уже был готов пойти к двери, Криг поймал его за рукав и притянув к себе заглянув актеру в глаза. Гляделки продлились недолго, но по их окончанию лицо алхимика стало каким-то грустным, губы поджались, а в глазах появилась… жалость?

— У тебя очень тяжелый груз на плечах, это видно невооружённым взглядом. Твоё задание связано с чем-то очень важным?

— От его успеха зависит, будем ли мы с вами существовать, — грустно усмехнувшись, Стриин кивнул Кригу и вышел за дверь, оставив старика в полном недоумение и с приоткрытым ртом.

***

Утром и Стриин, и Альмина чувствовали себя прекрасно. Так сладко и долго никто из них уже давно не спал. Собрав вещи, они спустились вниз, где их с улыбкой от уха до уха ждал хозяин, в руках которого было два вещь мешка, взяв которые актер почувствовал тепло. Сдав ключи и приняв очередные извинения от хозяина, Стриин оседлал коней, погрузил на них сумки и подсадив в начале принцессу, а потом запрыгнув в седло сам, направил коня к выезду из деревни. Почти у самых ворот, актер остановился, ведь к нему, никуда не спеша, шел старец, закутанный в ту же робу, что и вчера. Отдав всаднику небольшой желтый кулек, с чем-то гремящим внутри, Криг посмотрел на спутницу Стриина, задержался на ее лице взглядом, открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом посмотрев на актера закрыл, так ничего не сказав. Из деревушки фиктивные муж и жена, как и планировали, выехали с первыми лучами солнца, поэтому если никто и ничто не будет их задерживать, то всадники прибудут в Спирит ночью.

Дорога от деревни Гейран до поселка Спирит, лежала через небольшой хвойный лес, который заканчивался на берегу реки Черной и продолжался уже на другом. Как только лес кончался началась холмистая местность, покрытая толстым слоем снега, от чего движение коней сильно замедлилось. После непродолжительных подъемов и спусков всадники опять вышли на дорогу, которая тянулась как стерла вперед. На обочинах росли дубы и сосны, которые сейчас выглядели голыми корягами, но именно под одной из таких коряг актер и решил сделать привал.

Когда Стриин брал в руки вещмешок, в котором лежала заветная еда, за пять, с лишним, часов езды, она кажется, не остыл ни на градус, была все такой же теплой и пахнула травами. Открыв мешок, в нос актера ударила какофония разных приятных запахов, от чего он почувствовал, как его тело на пару секунд стало невесомым. Внутри было четыре плотных бумажных свертка, перевязанных веревочкой. Взяв один и передав другой уже истекающей слюной принцессе, Стриин открыл довольно увесистый конверт и его рот невольно приоткрылся. Огромный кусок сочного мяса, покрытого каким-то соусом, вокруг мелко рубленные овощи. Так же в обеденный набор входило три ломтика хлеба, два черного и одного белого, и три кусочка сыра. У принцессы был немного другое, вместо мяса рыба, на вид очень аппетитная, овощи были чуть по крупнее, а вместо соуса рядом лежала три ломтика лимона. Хлеб и сыр также входили в этот чудесный паёк.

— Демон, — выругалась, к удивлению Стриина, принцесса, когда отправила первый кусок рыбы в рот и расплылась в удовольствие. — Повар во дворце, по сравнению с тем из трактира, просто ребенок, пробравшийся на кухню.

— Знаешь, чем королевский повар отличается от обычного? — Спросил актер принцессу и расплылся в улыбке. Альмина навострила уши и с интересом посмотрела на Стриина. — Королевский повар, готовит изысканные блюда со специфическими вкусами, стараясь угадить, как он думает, утонченным вкусам особам голубой крови. А обычный повар готовит простые и проверенные столетиями блюда, иногда заменяя в них ингредиенты на более любимые. Повар из дворца гонится за вкусом и дорогими изысками, обычный же за тем, чтобы просто было вкусно.

— Я никогда об этом не думала, — принцесса вновь расплылась в блаженной улыбке. — Нужно будет подумать о замене поваров.

На такой вывод Стриин лишь улыбнулся и продолжил есть поистине вкусную еду, которую сам актёр никогда не сможет приготовить. После вкуснейшего обеда и кружечки чая, листья которого они пополнили все в том же трактире, два путника двинулись дальше по дороге на юг. Остаток пути прошел так же, как и первый, без каких-либо происшествий или налетов бандитов. Пропетляв немного по открытой местности, на которой Стриин вертел головой в разные стороны, наученный опытом с разбойниками, два всадника вышли к низине, на дне которой уже замерло небольшое озерцо. Лед был еще тонковат, поэтому актеру и принцессе пришлось спешиться и аккуратно, медленными шажочками, по одному перейти через опасную преграду. На другой стороне котлована, была еще одна горка, на которую кони забрались с большим трудом, снегу было им чуть не по горло, но боевой конь Стриина и не менее крупная лошадь Альмины со своей задачей справились, правда оба всадника набрали в сапоги приличные сугробы. Оказавшись на вершине снежной горы, актер, на грани видимости, смог различить поселок, которым несомненно являлся Спирит. Посмотрев на небо, Стриин увидел, что солнце скоро должно упасть, а до поселка всего часа два езды, другими словами, они приехали куда раньше, чем хотели.

Поселок Спирит отличался от деревушки Гейран, только лишь отсутствием забора. Дома, люди, запахи и окружение было точно такое же, как и в Гейране, словно они оттуда и не уезжали. Спросив у проходящего мимо мужика, с вязанкой дров на спине, о местонахождение трактира, Стриин к большому удивлению узнал, что его в этом населенном пункте нет, только кабак “Веселый пастух”, но в нем не предусмотренные комнаты для путников. Но прежде чем отчаяться в том, что спать им придется опять на улице, мужчина с дровами посоветовал, доехать до этого кабака и там спросить, нет ли где доброго человека, готового приютить путников. На этом и распрощались.

Кабак “Веселый пастух” был похож на деревянную коробку с окошками. Крыша плоская, окна сильно углублены, от чего с боку их не видно, двери сливаются со стенами. Пройдя внутрь Стриин огляделся и мысленно тяжело вздохнув, от сидевшего и валявшегося под столами контингента, прошел до барной стойки. За ней находился мужчина лет сорока, каштановые волосы до затылка, на лбу шрам, похоже, что от ножа, зеленые глаза с мешками под ними, два пальца на левой руке укорочены.

— Вечер добрый, — зеленоглазый оторвал взгляд от стакана и косо посмотрел на актера. — Мне сказали, что у вас можно узнать, кто здесь может путников приютить?

— Может и знаю таких людей, — пожал плечами шепелявый мужик, у которого отсутствовала по меньшей мере десять зубов, оперившись о стойку руками, — а может и нет. Смотря кто спрашивает.

Стриин ухмыльнулся ему в лицо и раздосадовано покачал головой, но за кошельком все же полез. На стойке оказалась пять серебряных монет, которые зеленоглазый тут же смел себе в карман.

— От нашего заведения три дома вниз, — смотря куда-то в сторону вновь заговорил шепелявый, — по левую руку будет немного обшарпанный домик, он единственный в округе, с прогнившими досками, не ошибетесь. Там живет старик Рэльтэр, он с большим удовольствием привечает путников, — и когда Стриин уже был готов уходит, его окликнули. — Только он это, — зеленоглазый покрутил укороченным пальцем у виска, — немного тронутый.

Распрощавшись с кабатчиком и выйдя на улицу, актер тут же напрягся. Принцесса сидела на коне, рядом стоял Огонек, а возле него ходило два мужика, бандитской наружности, хотя если судить по одежде, они были местные. Нечёсаные веками бороды, взъерошенные прически, рваные тулупы и штаны, ботинки и вовсе были не по погоде. Подойдя к своему боевому товарищу, Стриин исподлобья глянул на оборванцев. Те тут же заулыбались и попятились от коня, но актер все же успел заметить, что руки их загребущие тянулись к сумкам.

— Я пыталась их отогнать, — начала виновата отвечать на немой вопрос Стриина Альмина, когда тот посмотрел на нее. — Но они меня уверяли, что работают конюхами в этом месте, хотели помочь накормить коней.

— Они такие же конюхи, как я капитан фрегата, — актер покачал головой. — В следующий раз, не бойся пригрозить кинжалом, он не просто так висит у тебя на поясе, это твоя защита и твой весомый рычаг в разговоре. Никто ведь не знает, на сколько хорошо ты им владеешь.

Кабатчик не обманул, через три дома с левой стороны Стриин действительно увидел тусклое здание из некогда светлых досок, половина из которого уже была либо с трещинами, либо сломана внутрь. Вокруг ветхого домика были горы снега и не было похоже, что за все то время, что падал снег, его хотя бы раз убирали. Пробравшись сквозь довольно большие сугробы, актер спрыгнул с коня, подошел к немного перекошенной двери и постучал. Внутри зашевелись и параллельно идущим к двери ногам, стучала палка. И вот дверь наконец открылась, а из нее вышел старец. Жидкие седые волосы росли только небольшими клочками, лицо плохо побрито и покрыто большими морщинами, потрескавшиеся губы расплылись в улыбке, показывая почти полное отсутствие зубов, но самое главное глаза, абсолютно белые и ни на что не реагирующие. Старец был слеп. Хозяин дома был одет довольно просто, рубаха, покрытая какими-то пятнами, меховая жилетка, порванная как минимум в двух местах, шерстяные штаны и огромного размера носки, свисающие с ног. В руках он держал деревянный посох с резным набалдашником в виде… Стриин вначале подумал, что ему просто кажется, но присмотревшись он понял, что это рубин, просто немного пошарпанный, в центре которого расплылся белый сгусток.

— Здравствуйте, — как-то отстранённо заговорил актер, не отрывая глаз от знака церкви крови. — Это вы господин Рэльтэр?

— Да, — одними губами ответил старец, — почитай уже девяносто с лишним лет.

— Меня зовут Дикут, — Стриин скосился на принцессу, стоявшую рядом, — это моя жена Идэма. Мы путешественники, едем в столицу. Нам сказали, что у вас можно найти ночлег.

— Можно, — Рэльтэр как-то хитро улыбнулся. — Только не за просто так. Я давно уже из дома не выхожу, да и ко мне никто не заходит, кроме Илья́са, славный парень, он мне еду приносит. Помогите старику по хозяйству, да пару историй из жизни поведайте и можете оставаться сколько хотите.

— Нам всего на день, — бодро ответил Стриин. — Но мы согласны.

Сняв с лошадей сумки и привязав их к, судя по всему, бывшему забору, актер прошел внутрь, где уже у очага грелась Альмина. Старик Рэльтэр сидел за столом, попивая что-то дымящееся из кружки, на его плечах сидел красивый кот цвета апельсина.

— Вещи можете сложить в дальнем углу, — заговорил старик, смотря прямо на Стриина, словно его глаза что-то видели. — Возле печи есть горшочек, там рисовая каша с мясом, не стесняйтесь, угощайтесь. Тарелок у меня нет, так что ешьте прямо оттуда.

Актер сделал все, как сказал дед, сложил в углу вещи, возле поленницы, нашел глиняный горшочек, внутри которого были ложки, и отнес все этом на стол. Сняв верхнею одежду с себя, а после приняв ее от принцессы, Стриин сложил все на лавку возле печи и уселся за стол.

— Сейчас, подождите, — Рэльтэр вдруг встал и уверенным шагом, без помощи посоха, направился к дальней стене, где были полки с какими-то сосудами. — Вот, лучший мед, — заулыбался старик, поставив на стол глиняный продолговатый сосуд. — Наша селение славится своими пасеками и медом, а какие наши мужики гонят медовухи и настойки. Такое вы, наверное, нигде не пробовали. К нам даже из самой столицы приезжают.

Три стакана, на удивление, ловкой рукой Ральтэра наполнились до краев. Тостов или другой лирики произносить не стали, сразу приступили к ужину. Мед, был сладкий и прогревал аж до пяток, а рис, с кусочками свинины, был не хуже той еды, что давали в трактире. Стриин пил мед медленными глотками, стараясь поймать ту грань, когда начнет пьянеть, Альмина же пила его очень бодро, хоть и активно закусывала. Через два с половиной стакан, бывалый актер чувствовал себя хорошо, старик Ральтэр и вовсе выглядел так, словно не впил ни грамма, хотя улыбка на лице стала чуть шире, а вот принцессу зеленый змей все же взял в свои объятия. Лицо покраснело, глазки стали пустые, с лица не сходила глупая улыбочка, язык заплетался, а движения стали неуклюжими.

— Так значит вы едите из Нальтрэма, — сделав глоток меда ответил старец, после того как Стриин поведал ему вымышленную историю. — Далеко вы забрались от столицы.

— В это время года там сейчас хорошо, — мечтательно протянул актер, якобы вспоминая прошедший месяц в теплом краю. — Там очень хорошо с туристической отраслью. Чуть ли не каждом шагу трактиры, винные лавки и места, где можно славно отдохнуть и мест красивых столько, что и за месяц не обойти.

— Последние, что я помню из увиденного, звездопад шестьдесят лет назад, — Стриин отчетливо услышал в голосе Ральтэра нотки грусти, — потом у меня в глазах начал тухнуть свет. Лекари и алхимики пытались что-то сделать, но увы, ровно через тринадцать дней, свет потух в левом глазу, а еще через пять и в правом. С того дня я больше не видел света, зато стал слышать настолько остро, что несмотря на возраст, могу с порога, услышать, что происходит в соседнем доме.

— Возможно боги посчитали, что слух вам нужнее глаз, — актер заговорил спокойно и даже немного на распев, при этом невольно косясь на посох. — Порой глаза и чувства можно обмануть, но слух вещь очень тонкая, его обмануть сложнее всего. Некоторые люди говорят, что те, кто обделен даром зрения, в полной тишине, при полном спокойствие духа могут слышать голоса богов.

— Видимо мой дух до сих пор в смятение, раз я ничего так никогда и не слышал, — старец рассмеялся, а после посмотрел в сторону входной двери. — Ко мне скоро должен прийти Ильяс, принести мне еду от своей матушки. Если тебя, Дикут, не затруднит, то не мог бы прочистить от снега дорожку? Судя по тому, как часто у меня болели кости, снега навалило немало.

— Конечно, нет проблем.

Стриин встал и его немного качнула. Несмотря на все бравады о том, что мед его не брал, легкое покачивание и дезориентацию он все же ощущала. Лопата нашлась возле печки, хотя лопатой это было трудно назвать, скорее это был детский совок, с расширенным полотном и, судя по всему, давно обломанным черенком. Выйдя во двор, актер тут же принялся за работу, чтобы не замерзнуть, и чтобы хоть немного размять кости после длительного застоя. Большую кучу снега Стриин накидал возле соседского забора, она получилась даже выше его, но зато весь двор был чист и теперь здесь можно было свободно ходить.

Вернувшись в дом, актер почувствовал, как приятно начало покалывать тело, от тепла, которое источала печка, да и мед начал забирать с новой силой. За столом никого не было. Пошарив глаза по помещению, Стриин нашел Ральтэра стоящего возле Альмины, которая свернувшись калачиком спала прям на печи. Быстро подойдя к принцессе и посмотрев на нее, боясь, что с ней могло что-то случится, актер облегченно выдохнул. Нежная королевская особа, привыкшая к терпким и легким напиткам, не выдержала проверку крепким медом и пала смертью храбрых.

— Твоя подруга уснула, — старик нежно подтянул ей одеяло, словно своей родной дочери или скорее внучке. — Я услышал, что она уже засыпает, предложил прилечь, она не отказалась.

— Она плохо умеет пить, — шёпот ответил Стриин, а потом его вдруг передёрнуло, и он подозрительно глянул на старца. — Вы сказали подруга?

— Ego, utsit caecus, sed nonoblitus doctrinaecclesiae (Возможно я и слеп, но учения церкви не забыл).

Актер открыл рот, но прежде чем он успел что-то сказать, Ральтэр прошел к столу, налил в два опустевших стакана меда и в ожидании сложил руки на столе. Стриин не чувствовал тревоги или опасности, но почему-то теперь ему было не по себе. Медленно пройдя к столу, актер сел напротив старца, от которого не отрывал взгляд.

— Как вы поняли, — серьёзным тоном спросил Стриин. — Я же вижу, что вы слепы.

— Глаза тебя, не подводя — Ральтэр усмехнулся. — Я не вижу тебя, зато слышу, как бьется твоё сердце, а еще как рядом с ним кто-то копошиться.

— Вы можете слышать демона, — Стриин дотронулся рукой до области сердца и понял, что оно бешено колотиться. — Внутри меня?

— К сожалению, да, — ответил Ральтэр и спрятался за стаканом.

— К сожалению? — непонимающие переспросил актёр.

— Ты подпустил его слишком близко, — старик посмотрел на Стриина с очень серьёзным выражением лица. — Ты дал ему слишком много свободы, и он уже топчется на пороге, готовый выйти за дверь.

Актер было хотел открыть рот и сказать, что он прекрасно умеет контролировать свои чувства и что демона держит в железных рукавицах, но почему-то слова застряли в горле. Стриин вдруг обуяла череда мысли, в которых он пытался найти ответ такому странному ответу старика. И кажется он его нашел.

— Имя, — как-то без эмоционально выдавил актер. — Вы говорите о нем?

— Значит ты вступал с ним в контакт, — Ральтэр дотронулся до своих глаз и тут же отдернул руку. — Мальчик мой, ты сделал большую ошибку.

— Почему?

— Если раньше сила демона текла по тебе тонким ручейком, — старик провел пальцем по столу, иллюстрируя сказанное, — то сейчас в тебе бушует дикий поток инородной и не контролируемой энергии. Какое-то время ты будешь его контролировать, тебе будет казаться, что все хорошо, что ты справляешься, — старик вновь дотронулся до глаза, но в этот раз руку убирать не стал, — но потом этот поток хаоса начнется сочиться из тебя, как из дырявого корыта.

Старик отдернул ворот своей одежды, показав Стриину огромный ожог и вмятину в груди, ровно на том месте, где у служителей церкви располагается амулет.

— Я был служителем церкви, — продолжил Ральтэр отвечая на повисший в воздухе вопрос. — В начале простым учеником, но потом, после трех лет обучения, из меня хотели сделать белого служителя, но я оказался негоден для этого и поэтому меня посветили в кровавые стражи. В один из дней, во время тренировок, мой партнер не рассчитал силу и я, получив сильный удар по голове, потерял сознание на несколько дней. Пока я спал, я видел ужасные сны, о своей прошлой жизни, я видел все те беды и несчастья, что случились со мной. А потом вышел он, демон в синих одеждах. Хоть он и выглядел как человек, ничего человеческого в нем не было. Он мило улыбался и сладко говорил мне о том, что я просто глупый мальчишка, потакающий старикам, которые погрязнув в своих правилах и традициях, совсем забыли о том, что есть сила, которая никогда не сравниться с той, которой они обучают. После недолгих словесных пассов, демон предложил мне свое имя, сказав, что это большая честь и ответственность, ведь с его именем, я стану в сотни раз сильнее своих врагов и друзей.

— И вы согласились, — понимающе кивнул Стриин. — Вы, как и я, прельстились силой, которая может сокрушить ваших врагов.

— Да. Когда я очнулся, то в начале не почувствовал никаких изменений. Но с каждой тренировкой, я становился все сильнее, мои умения и способности, росли на глазах, от чего и пугали других служителей церкви. Через полгода я стал непобедим, никто из самых опытных кровавых стражей не мог со мной справиться. Это ни на шутку встревожило белых служителей, от чего в один из дней, они вызвали меня на совет. После недолгих расспросов от старших служителей, я сознался в том, что вступал в контакт со своим демоном и принял его имя. Мне сказали, что за свою гордыню и не подчинения правилам, я буду отлучен от церкви и что с помощью ритуала из меня будет изъят амулет стихийного стража, а после, — старик запнулся и как-то тяжело сглотнул, — все как в тумане. Я пришелся в себя, когда вся церковь лежала в руинах, белые служители и кровавые стражи остались погребены под ее останками. Не выжил никто.

— Вы стали одержимым, — одними губами произнес Стриин, пораженно смотря на Ральтэра. — Но как вы смогли вернуть себе сознание?

— Тело не выдержало, — старик засучил рукава и показал, как по рукам идут трещины, будто кожа разам лопнула по всему телу. — Когда я осознал, что натворил, то хотел убить себя, проткнув сердце и амулет, но увидел на его месте огромную вмятину, словно его кто-то из меня вырвал. Прислушавшись к себе, я понял, что демон покинул меня, я не чувствовал ни его силы, ни его присутствия. Тогда я решил, что боги дали мне шанс, вторую жизнь, в которой я должен искупить грехи за то, что натворил в предыдущей. Я хотел стать алхимиком или травником, чтобы помогать людям, но этому не суждено было случиться. Как я и говорил, через тридцать дней после этого случая у меня потух один глаз, за ним другой и я остался один, в полной темноте.

Стриин молча смотрел на Ральтэра, который с холодным лицом, медленно пил мед, направив свои белые глаза куда-то в сторону. Внутри актера все перевернулась, огромный ком подступил к горлу, а в голове в первые в жизни началась паника. “Что я наделал? Зачем я ему поверил”? Примерно такие мысли крутились в голове Стриина, и пусть лицо сейчас было каменное и без какого-либо намека на эмоцию, в глазах и душе засел страх. Актер в первые в жизни испытал паническую атаку, голос застревал в горле, становилось трудно дышать, а тело мелко потряхивало.

— Мне нельзя использовать силу, — голос в голове дрожал, слышалась неприкрытая паника. — Я могу не удержать в себе демона, и он вырвется на свободу, и начнет моими руками убивать всех и вся. Я не такой сильный и умный, каким себя считал. Я поставил крест на своей жизни.

Стриин резко дернулся и чуть не подпрыгнул, когда в дверь кто-то постучал. После громкого “войдите”, дверь открылась и в дом вошел парень шестнадцати лет. Рыжеволосый мальчуган, с красным носом, болотными глазами и пухлыми губами. Мальчик, который скорее всего и был, тот самый Ильясом, на удивление тепло упакован: меховой тулуп, под ним свитер, на ногах шерстяные штаны и меховые полусапожки, все это конечно было на несколько раз зашито, но все равно выглядело прилично. В руках у рыжеволосого был довольно большой кулек, в котором было что-то прямоугольное.

— Дед, кто это тебе у дома почистил, — Ильяс поднял голову и осекся, ведь встретился глазами со Стриином. — Здравствуйте.

— Проходи, сорванец, — озорно позвал мальчика Ральтэр. — У меня сегодня гости, — старик подождал, пока парень разденется и присядет рядом с ним за стол. — Знакомьтесь, Ильяс, это Дикут, а там на печи, — он махнул в нужную сторону, — спит его жена, Идэм, она притомилась немного.

— Очень приятно, — Ильяс пожал руку Стриину и поставил на стол принесенный мешок. — Моя мать собрала тебе еды. Там тушёная оленина, картошка и каша. Она еще велела спросить, о том, что тебе нужно?

— Да пока ничего, — Ральтэр улыбнулся еще шире и потрепал парня по волосам. — Вы заботитесь обо мне слишком хорошо, хотя я вам по сути никто.

— Ты обучал мою сестру, когда она была маленькой, — мальчик поежился, под рукой деда и как-то смущенно скосился на Стриина, который смотрел на него спрятавшись за кружкой. — Лишь благодаря тебе, она сейчас работает в столице.

— О кстати о столице, — Ральтэр прищурился. — Дикут со своей женой как раз едут туда после свадебного путешествия. Может они передадут весточку твоей сестре?

— Вы едите в столицу, — у Ильяса загорелись глаза. — Господин Дикут, не сочтите за грубость или неуважение, но разрешите просить вас об одолжение?

— Я прибуду в столицу еще не скоро, — Стриин натянута улыбнулся, смотря на то, как оживился парень, услышав о сестре, — и задержусь там ненадолго, но думаю найти твою сестру я смогу, если расскажешь, как это сделать.

— Моя сестра работает в самой большой пекарни столицы, — голос парня был наполнен гордость, за свою сестру, от того он просто звенел. — Она один из лучших пекарей. И скажу по секрету, — голос перешел на шепот, — что не так давно она писала о том, что к ней пару раз заезжал кто-то из королевского дворца. Ее пекарня называется “Пшеничное королевство”.

— А имя у твоей сестры есть, — Стриин вопросительно посмотрел на рыжего, — или мне искать ее, спрашивая у всех, кто лучший пекарь столицы?

— Ой, точно, — парень засмущался. — Простите, ее зовут Альмета, Альмета Зимиль.

От произнесенного имени у Стриина окончательно сдали нервы. Выпитый мед, застрял где-то посередине, рука неприкрыто затряслась, как не пытался актер ее унять, а перед глазами появилось улыбающиеся лицо сестры.

— Господин Дикут, — сквозь пелену нахлынувших воспоминаний и эмоций Стриин услышал взволнованный голос Ильяса, — с вами все в порядке?

— Что, — актер с трудом поставил кружку и посмотрев на мальчика, увидел на его лице испуг. — Да, да. Хорошо, я постараюсь передать твоей сестре привет, но обещать ничего не буду.

— А можно через вас ей кое-что передать, — мальчик совсем раскраснелся и опустил глаза в стол. — Я понимаю, с моей стороны эта наглость, но я уже давно ее не видел, хотел сделать ей небольшой подарок на грядущей день рождения.

— Тебе не стоит стесняться своих чувств к сестре, — Стриин щелкнул парня по лбу и тот сразу поднял голову. — Твоя сестра, твоя родня, любовь к близки, это ни слабость и ни недостаток, эта та сила, способная воодушевить тебя в самый трудный момент твоей жизни. Я постараюсь найти твою сестру и передать ей твой подарок.

— Вы очень добрый, господин Дикут, — в глазах парня появился искра уважения, Стриин знал этот взгляд, он точно также смотрел на мастера Грэша, когда тот впервые показал ему, как он управляется с силой своего демона. — Простите, я скоро вернусь.

Ильяс встал из-за стола и побежал с такой прытью, что забыл одеть свой тулуп.

— Ты очень мудрый, Дикут, — Ральтэр вновь улыбнулся и подлил Стриину меда, — хотя несчастья, сомнения и злоба разъедают тебя изнутри.

— С чего вы так решили? — актер искренни удивился такому выводу от старика.

— Я слепой, но пока еще не глухой, — старик глухом рассмеялся. — У тебя когда-то была сестра и ее тоже звали Альмета? — Стриин дакнул. — Она погибла не своей смертью, — актер вновь пораженно ответил утвердительно. — И скорее всего ты видел, как она уходит из жизни. Значит твой демон давно уже сидит в тебе.

— Вы правы, — голос Стриина поник. — Я своими глазами видел, как мой отец придушил сестру, а потом хотел расправиться со мной, но я, сам того не помня, стал одержимым и убил его в порыве гнева.

— Стал одержимым, — воскликнул Ральтэр. — Но как ты… нет, ты тут не причём. Ты бы не смог его одолеть. Он сам тебя отпустил… Но почему?

— Я не знаю, — отвели актер. — Перед тем, как узнать имя своего демона, я так же видел сцены из прошлой жизни. Приятные картинки со счастливыми моментами, сменялись на жуткие сцены того, как погибали мои близкие люди. Последним была имена та сцена, в которой я убиваю отца. До того момента, пока я не увидел это свои глазами, я и не знал, что был одержим, — Стриин стиснул зубы. — Когда передо мной предстал мой демон, я спросил его, почему он меня тогда отпустил… Он сказал, что не смог пробраться к моей душе.

— Не смог пробраться, — затараторил полушёпотом Ральтэр. — Какой-то оберег или заговор? Нет, тогда ты скорее всего даже не знал о демонах. Какой-то феномен? Нет, такого никогда не было. Да и к тому же, будь у тебя святая душа, демон бы не смог в нее даже пробраться. Возможно это было…

Старик не успел договорить свою теорию, дверь вновь открылась и на пороге вновь появился Ильяс, запыхавшийся, но светившийся от счастья. В руках у него был небольшой сверток. Когда мальчуган сел за стол, старик тут же преобразился, начал улыбаться, трепать парня по волосам и расспрашивать его о том о сем. Та собранность и вдумчивость, которая была минуту назад, улетучилась моментально, на место него пришли натянутые беззаботность и неуклюжесть, каким старика здесь все и считали. Стриин такого проделать не мог. Как он не старался собрать всю волю в кулак и начать играть роль беззаботного путника, у которого в жизни есть все, что только душе угодно, он не мог. Все мысли актера были забиты вопросами о демонах, силе и ее последствиях.

Почему демон отступил? Что ему помешало взять меня под контроль? Зачем я согласился на предложение демона и принял его имя? Насколько долго я смогу еще его сдерживать? Успею ли я привезти Альмину во дворец до того, как демон начнет брать вверх? Вот какие сейчас вопросы кружились в голове Стриина, не давая ему покоя. Актер пытался сосредоточиться на разговоре Ильяс и Ральтэра, но не мог, в голове шумело так, что слова было не разобрать. Через две кружки меда, старик откровенно начал клевать, поэтому отправив Ильяс домой, с наказом поблагодарить мать, начал готовиться отходить ко сну.

Стриин улёгся прямо на том месте, где и сидел, старик же ушел на лавку, что была ближе к печи. Вначале актер думал, что мысли о самых жутких последствиях его опрометчивого решения, не дадут ему заснуть до утра, но он ошибся. Как только Стриин закрывал глаза и засыпал, перед ними вставало лицо демона, который “одарил” его своим именем. После этого происходили какие-то жуткие вещи, от которых актер, вскакивал в поту. Такие приступы у него уже были, после смерти сестры, ему полгода каждую ночь вновь и вновь воссоздавалась картина, как отец душит Альмету и как она на его глазах угасает. На утро Стриин проснулся разбитый, вялый и никак не мог прийти в себя, перед глазами периодически вставали образы ночных кошмаров, от чего актер непроизвольно вздрагивал.

— С тобой все в порядке, — Альмина положила ладонь на лоб Стриина и присмотрелся к нему. — Ты выглядишь уставшим, ты что не спал?

Принцесса, впервые за время их совместного путешествия, проснулась раньше своего сопровождающего. После вчерашнего застолья, она чувствовала себя очень даже хорошо, как она сама честно призналась, даже в трактире ей так сладко не спалось, как на теплой печи. Утром, помимо просьбы от Ральтэра помыть посуду, за которую, к удивлению, Стриина, Альмина взялась с большим энтузиазмом, прилагалось еще одно поручение.

— Дрова позади домика, — старик махнул актеру в заднею стенку. — Там же и топорик лежит. Мне много не надо, пару десятков бревен расколешь, этого мне на месяц хватит.

Стриин поплёлся на задний двор, чтобы помахать топор, взбодриться и хоть немного отвлечься от дурных мыслей, которые словно паразиты, все крепче цеплялись за мозг. Отвлечься получилось, но ненадолго. Пять бревен он расколол без особых трудностей, но где-то на седьмом поймал себя на мысли, что он может лучше и быстрее. Поленья полетели в разные стороны с немыслимой скоростью и когда бревна почти кончались, у Стриина неожиданно вспыхнули руку. Актер отбросил топор, попав им в стену, в испуге попятился назад и запнувшись об одну из полешек полетел в снег. Сердце бешено колотилось, голову распирало изнутри, а амулет стихийного стража нагрелся так сильно, как ни нагревался никогда. Собрав всю волю в кулак, Стриин начал дышать, глубоко и размеренно, чтобы успокоить себя, взять под контроль вдруг разбушевавшиеся эмоции.

Придя в себя, актер вскочил на ноги, выдернул из стены топор, поставив его рядом, быстро собрал поленья, сколько вошло в руки и бегом побежал в дом. Когда Стриин словно бешеный, влетел в помещение, Альмина сидела с Ральтэром за столом и обедала. Сложив бревна в поленницу, актер начал спешно собираться.

— Дорогой, присаживайся, — принцесса лучезарно улыбнулась, — тут очень вкусная каша и…

— Мы уезжаем, —выпалил Стриин каким-то неестественным для него голосом. — Нам срочно нужно в дорогу.

— Что-то случилось? — на лице принцессы появился испуг, а голос слегка дрогнул.

— Нет, — тут же ответил Стриин, поняв, о чем подумала Альмина. — Просто поверь, нам срочно нужно ехать.

— Не стоит спорить с мужем, к тому же он прав, — Ральтэр ласково положил свою руку на ладонь принцессы. — Дальше дорога достаточно трудная, там сплошные низины, а снега здесь прошло будь здоров, кости меня еще никогда не обманывали. Дорога у вас предстоит трудная, а путь вам не близкий.

Пока Стриин седлал коней и проверял надежность креплений, Альмина о чем-то разговаривала с Ральтэром. Актер не слышал, о чем они говорят, ну судя по серьёзным и даже немного напряжённым лицам, явно не о погоде. Вернувшись, принцесса тут же запрыгнула на коня, сама и причем так ловко, что Стриин не поверил своим глазам.

— Поехали, — махнула она рукой выехав со двора. — Нам же нужно успеть до темноты?

— Спасибо вам, — актер пожал руку Ральтэру, на что тот улыбнулся, — за ваше гостеприимство и… предостережение.

— Я очень надеюсь, что твоя судьба будет лучше моей, — старик положил руку на плечо актеру и наклонился к самому уху. — Постарайся понять, что помешало демону сделать тебя своей куклой.

Стриин было хотел открыть рот, чтобы задать вопрос, который его сейчас волновал больше всего, но не успел. Ральтэр прижал свой палец ко рту актера и с грустной улыбкой покачал головой. Больше он ничего не сказал, лишь махнув Альмине рукой на прощание, побрел в свой дом, опираясь на посох.

Дорога до последнего населенного пункта прошла в тишине. Стриин был окутан аурой задумчивости и отчаяние, хотя о том, чтобы глядеть по сторонам, даже в таком упадническом настроение, он не забывал. Альмина вначале пыталась разговорить своего телохранителя, но, когда поняла, что кроме невнятного мычания ничего не добьется, бросила это дело и поехала чуть впереди, любуясь снежными красотами. Остановка была всего лишь одна, где-то после полудня, когда как раз начал присыпать снежок. Разбив бивак в небольшом смешанном лесочке, актер почти ничего не ел, принцесса пыталась его уговорить, но тот лишь как болванчик кивал головой, при этом взгляд был направлен куда-то в себя. В этот раз Стриин, даже не развел огня, сославшись на то, что сегодня чувствует себя нехорошо и сила его не слушается. Это было конечно отчасти правдой, но посвящать принцессу в те сложности, в которые он сам себя загнал, спасибо Ральтэру за его предупреждение, он не стал. Незачем Зарлийской принцессе знать о том, что ее телохранитель в разбитом состояние, и, если на них кто-то нападет, он возможно, ничего не сможет сделать.

К поселку Шэльн Стриин и Альмина добрались уже ночью, как и сказал старик, почти вся дорога шла через овраги, в которых летом текли речушки, поэтому их скорость сильно замедлилась. По пути не было никаких неприятностей. Эту дорогу люди меж собой назывались запасным главным трактором, пусть она и в более плохом состоянии и не задевает довольно большое количество торговых города, но по ней так же можно проехать всю Зарлию, от южного мыса и до самого севера, где начинается граница с Гарстаем. За ворота Шэльна всадники въехали под пристальным взглядом трех верзил, закутанных в теплые одежды и имеющих на поясе простые мечи. Местная дружина провожала взглядом двух приезжих до самого поворота, при этом стоит отметить, что лица у них были какие-то подозрительные.

Трактир “Ночной бедокур” возвышался над прочими низенькими зданиями на целый один этаж, поэтому найти его не составила никакого труда. Не успели всадник подъехать к дубовой двери заведения, как к ним откуда-то из-за угла выбежало двое мальчишек лет одиннадцати. Сделав неуклюжие поклоны, они назвались конюхами и сказали, что позаботятся о лошадях со всей любовью и заботой. Когда Стриин уже по привычке, нежели по принуждению, потянулся им по две серебряные монеты, чтобы отблагодарить конюхов, он заметил, как два мальчугана завороженно смотрят на его коня, при этом что-то обсуждая. Актер не смог сдержать улыбки, а когда повернулся, чтобы помочь принцессе спуститься, заметил, что она смотрит на него и сияет, как солнце в безоблачную погоду.

Взяв с коней вещи, Стриин передал поводья двум юным конюхам, а сам направился в трактир. “Ночной бедокур”, как и его собрат в двух днях пути от сюда, был очень даже приличным, несмотря на местность. Всюду факелы и чаши, от чего нет ни одного темного места, чистый бревенчатый пол, крепкие столы и скамьи. Возле двери сидел парень, ростом примерно с актера, но по физической силе явно превосходил, одна только шея, размером с бычью, чего стоила. За стойкой по левую руку хлопотало двое, мужчина лет пятидесяти, и женщина лет сорока пяти. Оставив Альмину возле здорового детины вышибалы, Стриин, натянув улыбку, направился к стойке.

— Добро пожаловать в “Ночной бедокура”, — не успел актер подойти, как к нему, словно почувствовав затылком, развернулся мужчина. — Меня зовут Ранси, это моя жена Шильна.

— Добрый вечер, — Стриин кивнул в сторону улыбающийся женщины. — Меня зовут Дикут, мы с моей женой Идэм хотели бы снять у вас комнату.

— О чем разговор, — мужчина захохотал, — приличным людям мы всегда рады, — хозяин опустил руку под стойку, чем-то брякнула и положил на стойку довольно большой ключ. — Сутки тридцать пять серебряных. В комнате есть все удобства. За отдельную плату мои мальчики натаскают вам горячей воды, чтобы вы смогли искупаться. Если вас интересует, в нашем поселке послезавтра будет большая ярмарка. Вы сможете найти на ней все, начиная от простой еды и сушеных трав, заканчивая доспехами и оружием. Она проходит раз в году, в преддверии двухнедельного поста в честь богини охоты Кильпины.

— Это замечательно, — Стриин еще сильнее натянул улыбку и положил нужное количество монет, с учетом горячей воды, на стол. — Мы подумаем. Спасибо.

Комната под номером десять находилась в самом конце коридора. Большая березовая дверь поддалась легко, даже не скрипнув, и перед Стриином с Альминой открылась довольно приятная картина. Чистая комната, где стояли свежие хризантемы. Деревянные стол, два красивых стула, чистые окна и белоснежные шторы. По левую руку дверь, открыв которую, актер увидел полноценную банную комнату: большая, окованная железом, бадья, зеркало, полки с разными баночками и конечно же крючки, с мягкими полотенцами и халатами. Напротив, банной комнаты была двухместная кровать, по углам которой стояли тумбочки со свечами. У прилегающей к двери стены стоял массивный плетеный шкаф, в который, можно было залезть вдвоем и водить хороводы.

— Какая чудесная комната, — ахнула принцесса, пройдя внутрь. — Она не хуже моих покоев. Правда там все слишком вычурно, но здесь все очень скромно и гармонично. Мне очень нравится.

— Угу, — буркнул Стриин складывая сумки в шкаф.

Альмина, говорила о чем-то еще, но актер ее не слушал. Усталость начала брать над ним вверх, он нашел в сумки спальник и уже было хотел постелить и прилечь, хотя бы на пару часиков, но его руку аккуратно перехватили.

— Ты что делаешь? — принцесса была явно в недоумение.

— Я хотел бы немного поспать, — Стриин чувствовал, как глаза сами закрываются. — Пару часов, а потом я отведу тебя на ужин.

— Здесь огромная кровать, — Альмина указала на пухового гиганта. — Чем она тебя не устраивает?

— Я не могу позволить принцессе спать на полу, — ответил актер и уже вновь хотел стелить себе место, но женская рука его не пускала.

— Я и не буду спать на полу, — принцесса подняла брови в удивление. — Кровать рассчитана на двоих, думая я не такая большая, чтобы мы там вдвоем не поместились.

Стриин почувствовал, как вся усталость, отступила на задний план. Он выпрямился, чувствуя, как горит кровь, посмотрел на принцессу и не увидел в ее глаза и намек на издевку.

— Ваше высочество, — как-то неуверенно буркнул Стриин, — я не…

— Что я говорила по поводу титулов и прочей мишуры, — Альмина уперла руки в боки и посмотрела на актера. — Это же глупость, спать на полу, когда рядом удобная и теплая кровать. Ложись и никак вопросов, — а потом насупившись, как хомяк и сдвинув брови вместе произнесла. — Приказываю тебе, как твоя жена.

Стриин поперхнулся слюной, от это фразы, но возражать или спорить не стал. Убрав спальник на место, актер снял сапоги, верхнюю одежду, пояс, расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке и прилег на кровать. Сон, который минуту назад ушел на задний план, в ту же секунду с новой силой накатил на актера и тот, словно отравленный сонным зельем, провалился во тьму.

***

Стриин куда-то бежал. Зачем и почему это делал, он не знал, он просто бежал, чувствуя, непомерный страх и тревогу на сердце. Потом он сам того не желая остановился, его горло и сердце сковал ледяной ужас. Он не знал из-за чего и почему это происходит, но дыхание перехватило намертво, даже легких вздох не сделать, что уж говорить о сердце, которое в миг покрылось ледяной коркой и кажется остановилось. И тут внезапно, актер почувствовал на плече что-то очень массивное и обжигающие до боли. Он не мог повернуть голову или сделать какое-либо движение, все тело парализовало от неведомого страха, но зато он прекрасно чувствовал, как огромное нечто с плеча медленно переползло на грудь, потом поползло левее и вот уже это нечто сжало ту область, где был медальон. Стриин чувствовал, как задыхается, как что-то неимоверно горячие обжигает его, но он ничего не мог с этим сделать, он был беспомощен.

Вдруг перед ним кто-то появился, вначале Стриин не узнал его, но приглядевшись понял, что это был демон, только в этот раз совершенно другой. Все тело было покрыто красно-рыжий шерстью, лицо стало звериное и походило на лису, вместо двух рук у него стало четыре лапы с огромными загнутыми когтями, одна пара росла из плеч, другая примерно посередине туловища, а сам демон увеличился как минимум вдове. Каждый его шаг, оставлял пылающий след, за спиной из стороны в сторону болталось три хвоста, полностью состоящих из огня.

— Ego dedi tibi nomen meum. Ego dedi vos verbum meum, quod ego auxilium vobis vincere unum dicis Anap (Я дал тебе свое имя. Я дал тебе слово, что помогу победить того, кого ты называешься Анапом), — вдруг демон оказался возле Стриин буквально в шаге. Актер видел, бешеный огонь в его глазах, чувствовал его жар, но сделать ничего не мог. — Te dubitare me, non credit in me, vos volo ut obliviscatur de tua potentia, et non uti (Ты усомнился во мне, ты не поверил мне, ты хотел забыть о своей силе и не использовать ее)?

Демон склонил голову влево и злобно оскалился, демонстрируя острые зубы, которыми он с лёгкостью мог откусить голову. Его правая верхняя лапа потянулась к Стриину и коснулась его щеки. Актер чувствовал бритвенно острые когти на своей коже, но испугаться больше, чем сейчас, он уже не мог.

— Te putant, quod nosfallere te, te provocantes, ad peccatumin ordinead tollequod tuumest, corporaet disponeregenocide prote (Вы люди думаете, что мы вас обманываем, склоняет ко греху, чтобы забрать ваши тела и устроить вам геноцид), — голос демон, с жёсткого и напористого сменился на более спокойный. — Sed tu oblitus es, unus minor detail (Но вы забываете одну незначительную деталь), — демон приблизился к самому уху. — Nos non potest venire ad tuam mundo, quamdiu tu nos hic, non est vacuus (Мы не можем прийти в ваш мир, покуда вы сами нас сюда не пустите).

Стриин почувствовал, как по спине прошли мурашки и пальцы, на ногах и руках, окончательно закостенели.

— Tua actiones, verba, et facta sunt sicut editi pro nobis (Ваши поступки, слова и деяния, для нас как маяк), — демон сделал шаг назад и смотрел прямо в глазу Стриину. — Non possumus resistere eam, suus ' quoque fortis attractio, ut etiam reges non potest imperium. Memento unum, mea iuvenes amici, quamdiu ibi est rex vacuum in hoc mundo, ego in parte. Non audierunt falsa linguis et vile orationes. Ego sum, qui salvari animam tuam et unus ad quem vos debere (Мы не можем ему противиться, это слишком сильное влечение, которое даже короли не в состоянии контролировать. Запомни одно, мой юный друг, пока на этой земле ходит король пустоты, я на твоей стороне. Не слушай лживых языков и гнусных речей. Я тот, кто спас тебе жизнь и тот, кому ты обязан), — демон, уже хотел развернуться и уйти, но вдруг развернулся и посмотрел на Стриина так, как когда-то на него смотрел мастер Грэш. — Nos daemones non lucrum potentia in mundo, nisi tu dederis nobis. Ut ante dixi, discere ad imperium te, et animum (Мы демоны, не можем обретать силу в вашем мире, покуда вы сами нам ее не дадите. Как я говорил раньше, учись контролировать себя и свои чувства), — развернувшись спиной к актеру демон добавил. — Quod homo non (Тот человек не смог).

Произнеся последние слова, Flammae внезапно исчез, а то странное нечто, что держало горло и сковывало страхом все тело актера пропало. Спокойствие продлилось недолго, не успел Стриин отойти от произошедшего, как вдруг задул сильный ветер. Он усиливался с каждой секундой. Вот уже актер не мог нормально стоять, у него вновь перехватило дыхание и наконец ураган оторвал его от земли и понес куда-то вверх.

Стриин вскочил в поту, задыхаясь и держась за колотящееся сердце. Он не сразу вспомнил, где он и что делает, а когда опомнился, посмотрел на право. За окном все еще была ночь, причем судя по всему уже глубокая.

— Сколько я спал, — прошептал актер в пустоту. — Почему принцесса меня не разбудила?

— Ты слишком сладко спал, — Стриин вздрогнул и увидел, что из банной комнаты вышла Альмина. Она была одета в халат, ее карамельные волосы были мокрые, а лицо красным от жара. — Я посчитала, что это будет без человечно, отрывать тебя от такого крепкого сна.

— Ты, наверное, голодная, — актер потер лицо, прогоняя остатки сна. — Дай мне пару минут, я…

— Я уже поужинала, не беспокойся, — Альмина грациозно подошла к кровати, села на другом краю, скинула халата, под которым ничего не оказалась, от чего у Стриина загорелись уши, и забралась под одеяло. — Давай лучше полежим. Здесь куда теплее, чем в прошлых наших пристанищах.

Актер нервно сглотнул и посмотрел на принцессу. Тусклый свет из окна освещал ее лицо, оно было таким нежным и милым, при лунном свете, отчего кровь начинала бурлить. Ее игривые глаза, её лисья улыбка, ее нежная шея и плечи, все это вызывало те самые мурашки, которые Стриин испытывал несколько дней назад, когда она бинтовала его рану. Вначале он не хотел этого делать, всеми силами пытался сопротивляться этому постыдному желанию, говоря себе о том, что нельзя мешать рабочие и личное, тем более с такой девушкой как Альмина Вальцрэм, наследная принцесса Зарлии, но потом сам того, не осознавая все же лег рядом. Вначале все шло спокойно, он лежал к ней спиной и даже не думал поворачиваться. Но потом его спины коснулась нежная женская рука и у Стриина от пяток до самой макушки прошел разряд, словно в него ударила молния.

— Почему сегодня ты был такой зажатый, — Альмина коснулась большого рубца на спине, полученного от падения с крыши дома. — Ты не обращал на меня внимание, всю дорогу ехал какой-то задумчивый и впервые не выполнил свое обещание, проспав ужин. — Она прижалась к Стриину всем телом, на что актер выпрямился, как струна, и не знал, как реагировать на такое. — Расскажи мне, что тебя беспокоит, — над самым ухом промурлыкала принцесса.

Стриин понимал, всеми, чтоб их демоны побрали, фибрами души и клетками мозга, что так делать нельзя. Он простой наемник, а она принцесса и наследница Зарлийского трона. Нежная рука со спины перетекла на грудь актера, где аккуратно, со всей заботой, начала расстёгивать пуговицы на рубашке. Стриин был уже готов прекратить это все, встать и выйти из комнаты, чтобы остыть, но его шеи коснулись жаркие губы. Второй поцелуй пришелся чуть ниже уха, третий в щеку. Четвертый и самый страстный достал губам, которые актер сам повернул к принцессе. Жаркие губы сплетались в нежных поцелуях, в которых не было ничего пошлого или дурного, в них Стриин чувствовал, как его напряжение, тяготы и заботы таят, словно с каждым прикосновением губ, Альмина вытягивала их из него.

— Она сама это начала, — подумал актер, когда его рубашка полностью была расстёгнута.

Повернувшись к принцессе лицом, он мог видеть лишь ее плечо, на которое попадал лунный свет, но и этого было достаточно, все остальное он чувствовал телом. Жаркие поцелуи, нежные и ласковые поглаживания по волосам и наконец тот пылающий взгляд, который Стриин смог различить даже в полумраке. На пол улетела рубашка штаны и исподние, за ними одеяло и одна из подушек. Начался жаркий танец двух тел, которые на пару часов стали единым целом. Актер, как и принцесса, наслаждался этим, ведь им обоим стоило забыться и расслабиться. Альмине, забыть о том, что ее хотят убить, что ее страна находится в большой беде. Стриину о том, что демоны, не такие послушные собачки, как актерам бы хотелось.

Когда танец и слияние двух тел закончилось, они оба уснули, так быстро и так сладко, что в это просто невозможно было поверить. Стриин лежал лицом к двери, с легкой улыбкой на лице. Альмина прижалась к нему и уткнулась носом в спину. При этом лицо ее источала свет и радость, которую она никогда в жизни не испытывала, несмотря на то, что она была принцессой и, казалось бы, могла желать, все, чего только хотела.

ГЛАВА 8. УБЕЖАТЬ ОТ СМЕРТИ

Утром Стриин в первые за долгое время вышел из мира грез в приподнятом настроение. Проснувшись с первыми лучами и сладко потянувшись, он посмотрел направо и увидел, что принцесса, завернувшись в одеяло, словно в кокон, сладко спала. Не став ее будить, актер собрал с пола одежду, в том числе и халат, оделся и спустившись вниз заказал двадцать ведер горячей воды и что-нибудь легкое на завтрак. После этого он вновь поднялся на верх и дождавшись, когда два конюха, по совместительству сыновья хозяев, принесут наверх двадцать довольно больших ведер, он составил семнадцать вдоль стенки в банной комнате, а три поставил возле бадьи. Приняв душ обжигающей водой, и какой-то жидкостью, которая хороша пенилась и пахла луговыми цветами, он стал чувствовать себя еще лучше, чем после пробуждения.

Когда Стриин вышел из ванны закутанный в полотенце и хотел было уже одеваться он увидел сладко потягивающуюся принцессу, сидящую на кровати.

— Доброе утро, — сказал актер, не заметив, как на лице выросла улыбка. — В банной комнате уже ждет горячая вода, а внизу готовиться завтрак.

— Да, — Альмина снова потянулась и посмотрела на Стриина — И как ты все успеваешь, — а после встав, совсем не смущаясь своей наготы, подошла к актеру и на ухо сказала. — Ты сегодня прекрасно выглядишь.

С горящими ушами Стриин проводил принцессу за дверь банной комнаты, а сам принялся спешно одеваться. Оповестив Альмину через дверь о том, что он будет ждать ее внизу, вышел из комнаты и чуть ли не бегом направлялся к лестнице, чтобы занять место по удобнее. На первом этаже, с последнего спуска, людей не прибавилось, два старичка все так же сидел и спорили у ближайшего к двери столика, мужчина, со шрамом на щеке, который судя по одежде местные стражник, уже доедал свой завтрак, а тот верзила, что их встретил вчера у дверей, так и сидел на своем месте. Глядя на него складывалось впечатление, что он так и сидел тут с ночи, никуда не выходил и даже не спал.

Не успел Стриин усесться за столик возле лестницы, как к нему тут же потянулась еда. Шильна на вид была довольно хрупкой, но несмотря на это несла огромный поднос полный тарелок. Средних размеров горшок с наваристым супом из говядины, фаршированная рыба в каком-то соусе, огромных размеров миска салата из огромного количество овощей, тарелка с сырной нарезкой и тарелка с булочками. Вторым заходом хозяйка заведения принесла огромный кувшин сладкого морса, два стакана, тарелки и приборы. Оглядев все это Стриин присвистнул, правда лишь у себя в голове. Актер четко и внятно заказал чего-нибудь легкого, рассчитывая на фрукты и салат, а не на целый фуршет. Видимо здесь такая трапеза считалась перекусом.

— Извините, — Стриин окликнул Шильну, когда та уже собиралась уходить.

— Да-да, — хозяйка повернулась и улыбнулась актеру во все тридцать два зуба. — Я могу еще чем-то помочь?

— Если можно, — Стриин наигранно замаялся, — то мне бы хотелось заказать еду в дорогу. Нам с женой предстоит довольно долгий путь, а припасов у нас достаточно мало и поэтому…

— Я знаю, — Шильна кивнула. — Ваше жена еще вчера обо все распорядилась.

Стриин провожал хозяйку трактира с ошарашенным видимо. До актера не сразу дошло, а какой жене идет речь, а когда в мозгу наконец встали шестеренки, у Стриина отвисла челюсть. “Альмина заказала еду? Сама? Демон, пока я дрых, словно убитый, после бессонной ночи из-за самокопания, принцесса нашей страны и моя подопечная занималась самообслуживание и выполняла мою работу. Демон, дурак, неблагодарный хам. Больше такого не повториться, иначе я сгорю от стыда.”

Тяжело вздохнув, Стриин все же опустил глаза к столу. Смотря на все эти кулинарные шедевры, актер стал испытывать животный голод. Такой был у него много лет назад, во времена его падения в социальную пропасть и скитаний по бренному миру. Ждать принцессу особо долго не пришлось, Стриин лишь наполовину осушил первый стакан морса, а по лестнице, летящей походкой, уже спускалась она. На ней красная блуза, с длинными рукавами, высоким воротом и очень пикантным вырезом, черные корсет, все также подчеркивающие красоту женского тела, свободные кожаные штаны, подпоясанные белым ремнем, и меховые полусапожки. Пока Альимна шла к столу, Стриин заметил, что помимо обручального кольца, на ее шеи появилась серебряная цепочка, по всей длине которой расположились маленькие сапфиры, на руке золотой браслет красивого плетения, а на указательном пальце левой руки кольцо с топазом в центре. Присев за стол, принцесса жадным взглядом голодного зверя осмотрела всю ту еду, которую актер чуть было не съел без нее, задержись она еще хоть на пару минут.

— Как все замечательно пахнет, — принцесса потянулась к горшку с супом. — Думаю и на вкус не хуже.

— Альмина, — Стриин посмотрел на принцессу и улыбнулся, — ты все же смогла выбрать что-то из своей одежды?

— Я решила, что стоит дать вашим людям, отвечающим за наряды, второй шанс, — принцесса попробовала суп и ее передернуло от удовольствия. — И знаешь, я была не совсем права. Если правильно подобрать верх и низ, кое-что убрать, и кое-что добавить, то получается вполне прилично. Передай им мою благодарность.

— Передам, — Стриин скрипнул зубами, вспомнив два жалких наряда, не очень подходящие актерам, из-за малого количества потайных карманов, которые ему прислали костюмеры. Если бы он не взял с собой свою одежду, ходить ему голым. — Первым делом их и поблагодарю.

После плотного завтрака оба путника поднялись наверх. Пока принцессы наводила красоту, Стриин вытащил все свое снаряжение, чтобы уложить его в таком порядке, в каком он скорее всего его будет использовать. Дальнейший путь будет идти по довольно большой равнине, где изредка встречаются небольшие лесные островки, от которых в зимнею пору нет никакого толка, речушки и большое количество валунов разных размеров. Никто не знает, откуда в той местности, протяженностью в почти триста километров, взялись все эти камни. Они были разбросаны хаотично по всей равнине, были разного размера, высоты и состояли из разных пород, поэтому подвязать их под какую-то систему, ученые мужи до сих пор не смогли. По расчетам Стриина, равнину они должны преодолеть за пять дней, после чего еще сутки потратить на переход через медвежий лес и вот они уже в портовом городе Хэльтрай.

С зельями в подсумках актер определился довольно быстро: два сонных, два паралича, две яркие вспышки и танцующий огонь. С ядами для оружия пришлось немного сложнее, Стриин выбирал между жгучей раной, едкой слизью и параличом. В итоге были выбраны слизь и паралич, так как парализующей бомбой всегда есть шанс промахнуться, а жгучая рана на каждого действует по-разному, в отличие от слизи, которая тут же начинает разъедать доспехи и кожу вокруг раны. С одеждой актер решил не экспериментировать. Пусть дорога и будет лежать по сравнительно безопасной местности, но урок от тех залетных бандитов он не забыл, плечо все еще иногда зудело, когда он им неудачно поворачивал.

Плотная черная кофта с высоким воротом, сверху кожаные наплечники, жилетка, усиленная клепками, и нарукавники до локтей. Прикрыть свое боевое преимущество Стриин решил шерстяной туникой синего цвета с высоким воротом. На ноги актер одел кальсоны, наколенники и темно-синие эластичные штаны, подпоясав все черным ремнем. Запрыгнув в высокие сапоги с тремя жесткими ремнями фиксации, накинув на плечи плащ и нацепив на себя все оружие и снаряжение Стриин посмотрел в зеркало, которое было на внутренней стороне дверцы шкафа и остался доволен.

— Ты оделся так, словно собрался с кем-то драться, — Альмина с интересом смотрела на актера. — Что-то случилось?

— Нет, — Стриин покачал головой. — Переход будет долгий, в пути может случиться всякое, времени на подготовку не будет. Решил сразу одеться в привычные одежды.

— Если убрать всю верхнею мишуру, — принцесса подошла к актеру и ткнула пальца в грудь, попав в клёпку на жилетке. — То выглядишь ты довольно грозно.

— Я подумал, — Стриин прокашлялся. — Если ты будешь не против, то я хотел бы выдать и тебе кое-что из защиты. Я обещал, что защищу тебя от любой опасности и угрозы, но удача порой отворачивается и от своих любимчиков.

— Я не против, — принцесса протянула руки вперед и улыбнулась. — Только я никогда не одевала броню. Ты мне поможешь?

Стриин конечно не отказал. В конечном итоге у Альмины под одеждой появились наплечник, нарукавники и наколенники, закрывающие ногу до самого бедра. Принцесса покрутила у зеркала, построила грозные лица, со своим кинжалом в руках и назвав себя непобедимой воительницей осталась довольна. Пока актер переносил все вещи к лошадям, принцесса довыполнила его вчерашнею работу. Она взялась расплатиться за воду, завтрак и те пайки, что приготовили в дорогу по ее просьбе. Когда два всадника уже собирались отъехать от таверны, провожать их в дорогу вышел Ранси. Пожав руку Стриина и поклонившись Альмине, хозяин трактира “Ночной бедокур” пожелал им удачного пути и сказал, что им всегда рады в его заведение.

Первая часть дороги выдалась довольно непростой. За городом в паре километрах начиналась чаща, где не было никакого подобия тропы, поэтому коням приходилось продираться с боем. И если Огонек еще справлялся, то Жемчугу тонула даже там, где своим мощным телом уже прорыл дорогу более сильный и выносливый товарищ. Помимо огромных сугробов, дороге мешали и деревья, которые своими голыми ветками, заставляли всадников крутиться в седлах, словно на тренировочном козле. В итоге потратив в этом ужасе почти два часа, всадники наконец выбрались из леса и вышли к дороге, пройдя по которой еще около полутора часов они вышли к границе сада камней.

— Ух ты, — воскликнула принцесса стоя на пригорке. — Какая красота!

— Ты не видела, какого здесь весной, — Стриин привстал на стременах и начал указывать рукой. — Там течет речка Ильтрис, возле которой растут по истине чудесные цветы, которых лично я, не видел больше нигде. В той стороне райский уголок, где растут плодовые деревья и кусты, там мать камней, а там охотничий рай, с таким количеством живностей, что ни в одном лесу не найдешь.

— Мать камней, — Альмина изумлённо посмотрела на своего спутника. — Это какое-то животное?

— Конечно нет, — Стриин рассмеялся. — Это самый большой камень, во всей равнине. Он красноватого оттенка с черными и желтыми прожилками, а его высота, пожалуй, в двадцать моих ростов.

— Ого, — принцесса начала смотреть в то место, где располагалась мать камней, но увидеть она его конечно не могла, слишком далеко. — Я обязательно приеду, судя со своей семьей весной. Я не знала, что у нас есть такое сказочное место.

— Оно у вас такое не единственное, — Стриин как-то грустно улыбнулся. — Ну в дорогу.

Спустившись с пригорка два всадника поплыли по равнине, причем в прямом смысле, снега было по самые ноги наездников, поэтому коням приходилось несладко. В толще снега Стриин начал замечать верхушки тех самых валунов, в честь которых была названа равнина, отчего начал немного беспокоиться. Если снег скрыл камни, то мог скрыть и какие-нибудь ямы или котлованы, от чего стоит передвигаться в два раза внимательнее, ведь если конь оступиться и подвернет ногу, это будет большая беда. До полудня дорога прошла гладко, актер ехал внимательно, смотря под ноги и сторонам, а принцесса крутила головой, словно ребенок в лавке со сладостями.

— А откуда здесь взялись эти камни? — Альмина привстала на стременах, пытаясь что-то разглядеть, но почти сразу села обратно.

— Никто не знает, — буднично начал отвечать Стриин. — Одни говорят, что здесь когда-то стоял вулкан, а вокруг него росли непроходимые леса, но после его извержения, все живое на многие километры сгорело, а камни, это части горы, разорвавшейся после извержения.

— Жутко, — принцесса поежилась. — Ни в одном книги по истории, о столь больших вулканах никогда не писали.

— Возможно он взорвался еще тогда, когда людей здесь и не было, — актер улыбнулся, — а возможно это всего лишь легенда. Некоторые старики из ближайших сел и деревень в серьез утверждают, что камни — это демоны.

— Демоны, — Альмина ахнула и посмотрела на серо-бирюзовый камень, мимо которого проехала. — Как это возможно?

— По легенде, когда-то давно в душу одного обычного человека забрался демон. Но то был не простой демон, а король демонов. Он пробыл в том человеке около года, подпитываясь от него силами, ведь его резерв был порядком истощен переходом из демонских пустошей в мир людей. Когда демон набрался сил и взял под контроль того человека, он не стал крушить все вокруг и безжалостно убивать людей, он просто исчез и рыцари, которые охотились за ним, не могли его нигде найти. Через полгода он объявился именно на этом поле во главе тысячной армии своих верных подданных, которые также сделав людей одержимыми явились на его зов. Тогдашние правители этих земель были не в силах сражаться с таким огромным количеством одержимых, да к тому же под предводительством короля, поэтому они, пав на колени, начали молить богов о помощи. Три дня и три ночи шли непрерывные молитвы и когда армия демонов, которая почти разрослась до двух тысяч, была готова уже отправиться в бой, боги ответили. Все это поля, от края до края, залил яркий серебряно-золотой свет, который продлился всего пару секунду. Когда он пропал также внезапно, как и появился, вся армия демонов обратилась в камень, а тот камень, что мы теперь называем мать камней, когда-то был король демонов, который привел свою двух тысячную армию на бой с людьми.

— Какая красивая легенда, — глаза Альмины пылали той самой романтикой, которая обычно просматривается у юных дев, после почтения какой-нибудь слезливой книжонки. — Почему-то история про вулкан, меня пугает большем, чем эта. Возможно из-за присутствия богов, — принцесса на секунду замолчала, поравнялась со Стриином и посмотрела на него каким-то странным взглядом. — Ты искренни веришь в то, что проповедует церковь крови?

— Это довольно тяжелый вопрос, — актер на какое-то время замолчал, копаясь в себе, а после подбирая слова начал отвечать. — Хардор — бог силы и мужества, он наделяет своих последователем храбростью и стойкостью, даруют силу, которой его последователи крушат его и своих врагов. Рэя — богиня мудрости и знаний, она дарует своим последователем крепость ума и духа, наделяет знаниями и умениями, о которых человек никогда и не догадывался. Я и по мои коллеги по гильдии, пожалуй, пусть это и звучит как бравада, сочетаем в себе все это. Чтобы противостоять демонам, нужна непомерная храбрость и стойкость духа, а чтобы удерживать его в себе и не давать сорваться с поводка, этого нужно в десятки раз больше. Чтобы познать искусства убийства и алхимии, нужно быть терпимым и много учиться, а чтобы познать демона внутри себя и начать его контролировать, нужны знания, которые обычным людям не доступны. Церковь крови учит, что человек состоит из красной крови и белой души, а демон, это паразит, которого мы так или иначе пустим в свой белый храм. Если дать демону волю, то белая душа окраситься в черное и человек как таковой пропадет, но если загнать его в самый угол и не давать ему воли, то храм души до конца земного пути будет белым и не порочным.

Стриин думал услышать спор, или хоть какой-то ответ, но посмотрев на Альмину он увидел серьёзное полное раздумий лицо. До самого привала она не проронила ни слова, она даже перестал смотреть по сторонам, всецело ушла в себя, поглощенная какими-то очень тяжелыми раздумьями. Привал был организован под одним из высоких камней, где Стриин предварительно расчистил небольшую полянку. Вначале актер не хотел использовать свои силы, хоть страх и паника, как таковые ушли, после наставлений демона, но маленький червячок сомнений все еще ползла где-то в мозгах. На смену решения Стриина повлияла принцесса, которая хоть и не тряслась от холода, но красные щеки, говорили о том, что она уже замерзла.

— Я, — неуверенно начала принцесса, когда оба путника расправились со своими обедами. — В детстве, мне не дали выбора, в кого и как верить. В семь лет меня просто отвели в церковь белого созвездия, где провели обряд и приняли в ряды непорочных адепток. До моего совершеннолетия, почти каждый день, меня обучал один из светлых храмовников, а уже после моей восемнадцатой весны меня возвели в ранг служительницы в серебряном. И пока ты, не рассказал мне о своем виденье мира и веры, я почти не сомневалась, что церковь белого созвездия, единственная, кто сможет спасти душу человека от демонских лап.

— Возможно они и права, — отпив из фляжки спокойно ответил актер. — А возможно вера, это всего лишь способ защитить себя от суровой действительности. Мы не знаем, какая религия самая точно, а какая полное надувательство. Нам, простым людям, остаётся лишь верить в то, чтобы демоны не поглотили наши души, а что уж будет с нами после последнего вздоха, от нас не зависит.

Следующий остаток пути прошел, как и первый, Стриин ехал чуть впереди, а Альмина осматривалась по сторонам, иногда спрашивая актера о том, что увидела. Место для ночлега было выбрано, пожалуй, самым идеальным. Когда актер было уже хотел заночевать прямо в полях, приютившись под каким-нибудь камнем, ведь на улице была уже почти непроглядная темнота, он заметил в далеки что-то отдаленно напоминающее дерево и не ошибся. Миновав застывшую речушку и небольшую канаву, путники вышли к лесному островку, где Стриин наломав дров, смог разжечь костер, согреть ужин и уложить наследницу Зарлийского трона спать в тепле, а сам, остался дежурить у костра еще на пару часов.

На следующее утро после небольшого завтрака, Стриин буквально через пару километров заметил русло реки, которое как раз шло в ту сторону, которую им нужно было, но самое главное, на ее берегах почти не было снега, поэтому идти было проще. Во время второго дня перехода Альмина вдруг решила завести разговор о еде. Вначале она делилась впечатлением от тех блюд, которые они ели в трактирах, а после и Стриин смог вставить свое слово.

— Еда там несомненно вкусная, — задумчиво протянул актер, — но, пожалуй, если я скажу, что раки, рыба и моллюски в Хэльтриме самые вкусные, то многие ценители хороший кухни меня подержат. А уж про черепаший суп, который является фирменным блюдом почти всех забегаловок города и вовсе говорить не стоит.

— Хэльтрим стоит на черепашьем море, — пробурчала принцесса. — Это почти единственный город, который промышляет черепашьем мясом. Еще бы там его готовить не умели.

— Город Отрином буквально стоит посреди виноградных полей, которые являются самыми большими во всей стране, — Стриин хитро сощурил глаза. — Там собирают самый лучший и богатый урожай все возможного винограда, но вина там никто не умеет делать, весь урожай увозят в Гильгиш, который не может похвастаться таким мягким климатом, как Отрином, зато его вина — это что-то невообразимое.

— Да, — принцесса облизнулась, — пожалуй ты прав. Я бы все отдала за бокал “Перьев феникса”. Прекрасный букет, красивый оттенок напитка, а запах, — принцесса зажмурилась. — Первое, что сделаю, по возвращению, осушу пару бутылок этого напитка.

— Идея неплохая, — Стриин задумался. — Думаю, я воспользуюсь твоим планом. Такого дорогого напитка у меня нет, но бутылочку “Крови быка” я думаю смогу достать.

Обед прошел на берегу реки, где актер заметил следы какой-то крупной кошки. Самым опасным в этой равнине является змеиный кот, довольно опасная тварь, размером больше рыси, на половину покрыта чешуёй, наполовину шерстью, из клыков сочиться страшно болезненный, а в больших дозах смертельный яд, за спиной очень мощный хвост, а глаза горят зеленым. Встречаются здесь конечно и другие хищники, но судя по размеру следа и его форме, это был несомненно он.

— Альмина, — она подняла глаза, а ложка с едой так и повисла возле рта. — Если можешь, то по быстрее. У нас не самые приятные соседи.

Принцесса не стала спорить или задавать лишние вопросы, достаточно быстро закинув в себя останки жаркое, собрала вещи, запрыгнула на коня и рысью направилась вслед за актером. Ночевать пришлось под открытым небом в чистом поле. Как не старался Стриин найти место поудобнее, но ничего лучше, чем под желтоватым камнем, он найти не смог. Пока принцесса мирно спала, закутавшись в спальник, актер внимательно следил за обстановкой. Змеиный кот остался далеко позади, но кто говорил, что он тут один? Внимательность никому не помешает. Стриин уснул лишь под утро, поставив вокруг лагеря пару растяжек, чтобы хоть как-то обезопасить их пребывания здесь.

Следующий день перехода выдался неудачным. Не успели путники тронуться в путь, как начался жуткий ветер, который буквально сдувал с седла, а чуть погодя начался и снег. Стриин, которому приходилось не лучше, чем принцессе, принял решение спрятаться от непогоды в каменном круге. Он состоял из девяти камешков, каждый из которых был примерно два метра, но даже такие крошки хоть немного, но спасали от задувающего ветра. Продолжить свой путь актер и принцесса смогли только после полудня, ветер до конца не утих, да и белая крупа с неба еще сыпала, но двигаться, не опасаясь того, что тебя сдует с седла, уже было можно. Чтобы нагнать упущенные полдня, Стриин принял решение перейти на рысь, и делать остановки только по нужде.

— А тут всегда так, безжизненно? — спросила принцесса, когда они ужинали под светом луны, приютившись под очередным камнем.

— Это место оживает весной, — актер потянулся. — Все местные зверушки довольно хорошо адаптировались к местному ландшафту. Пару раз я замечал кроликов, но они почти сразу уходили в сугроб и там я их уже не мог различить.

— А хищники, — принцесса начала озираться, — здесь не водятся?

— Ну как же, водятся, — Стриин ухмыльнулся, — только к зиме они мигрируют в ближайшие леса и рощи, где проще добыть еду. Правда некоторые, самые опасные, остаются на своих территориях и ведут там охоту на все тех же зайцев или косуль.

— Это хорошо, — Альмина поежилась, не то страха, не то от холода, — что мы никого не встречаем по пути.

Четвертый день, как и предыдущие три начался обыденно, завтрак, умывания растопленным снегом и по коням. Как по заказу принцессы, на пути наконец встретились представители животного царства. Чуть вдалеке Стриин заметил двух орлов, они кружили достаточно низко, видимо на кого охотились, поэтому их было можно очень хорошо рассмотреть. Когда одна из величавых птиц, вдруг резка пошла вниз, принцесса вскрикнула, подумав, что орел падает, но, когда через секунду он вновь взмыл в воздух с чем-то крупным в когтях, она облегченно выдохнула.

Ближе к полудню, когда актер уже хотел сделать остановку для обеда, он вдруг резко выставил руку, чтобы остановить принцессу, и указал рукой на северо-запад.

— Там, — шёпотом проговорил он, когда принцесса уже стояла рядом, — меж тех двух камней.

Альмина привстала на стременах, чтобы получше разглядеть, на кого указывал Стриин, а когда увидела тут же, упала обратно в седло и прижалась к лошадиной гриве.

— Волки, — на выдохи произнесла она.

В паре сотен метрах от них никуда не спеша шла стая довольно крупных волков. Десять особей, три из которых были еще волчатами. Вначале Стриин напрягся, опасаясь того, что волки захотят поживиться свежим мясом или воспримут людей как угрозу для потомства, но, когда все десять серых созданий прошли мимо, лишь мельком оглядев не званых гостей, актер смог выдохнуть. До самого ночного привала, два всадника больше не встречали зверей, зато прямо на их пути вырос огромных размеров дуб. Весной он наверняка выглядел величаво, но сейчас это были голые ветки, на которых толстыми слоями лежал снег.

— Думаю под ним и заночуем, — актер посмотрел на небо, — до захода еще около часа, но думаю лучшего места для ночлега мы не найдем.

Пока Альмина разбирала вещи и готовила пространства для костра, у Стриина возникло какое-то странное чувство неясности. С одной стороны, окружение не давало повода для беспокойства, вокруг была тишь да гладь, но с другой странное сосуще ощущение пол коленкой, которое просыпалось только в случаи опасности, вдруг дало о себе знать. Стриин не стал игнорировать этот сигнал, поэтому вскарабкавшись почти на самую верхушку огромного дуба оглядел окрестность. Вдалеке на почтительном расстояние актер заметил одинокую пташку, судя по силуэту сова, которая кружила в поисках добычи. По левую и правую сторону от их лагеря на ближайшие несколько километров не было ни души, как и в той стороне, откуда они пришли. Вокруг все было спокойно, но клятое сосущие ощущение не пропадало.

— Ну что, — встревожено спросила Альмина, когда ее путник спустился с дерева. — Что-нибудь заметил?

— Нет, — как-то странно, словно немного злясь, ответил Стриин, озираясь по сторонам. — Вроде ничего не обычного… но чувство тревоги меня еще не разу не подводило.

После ужина принцесса долго не могла заснуть, она, как и актер не смыкала глаз, наблюдая за окружающей обстановкой. Только если Стриин был натренирован, на такой бессонный режим, без урона для своих навыков, то Альмина продержалась недолго. Как не крепилась и не отнекивалась, где-то около часа ночи она уснула, сладко посапывая в своем спальнике. Актер же напротив и рад был бы поспать, да только ощущение тревоги никуда уходить не хотело. Когда до рассвета оставалось около трех часов, Стриин, который так ничего и не заметил, решил, что ему тоже нужно хоть немного поспать.

Достав из сумок свои ловушки, он осмотрелся, выбирая места, куда ихлучше всего установить. Когда актер уже ставил последнюю ловушку и хотел вернуться в лагерь, он услышал крик. Крик Альмины. Бросив в снег ловушку, он словно лошадь, понесся через сугробы в сторону дуба. Когда до лагеря оставалось сто метров, из-за дуба выбежала принцесса, на ее лице был ужас и страх, а за ней с немыслимой скоростью выпрыгнула громадная тень. Стриин не сбавляя ходу помчался на принцессу. Альмина сделала то же самое, как и та тень, что с большим проворство последовала за своей жертвой.

Пробежав мимо принцессы, Стриин уже был при оружии и когда до неведомого зверя осталось пару шагов, он сделал подкат, надеясь, что он прыгнет, но просчитался. Чудище отпрыгнуло в сторону и не обращая внимания на актера вновь погналось за Альминой. Стриин встал на ноги за мгновение и тут же бросился вслед за ним. Принцесса пыталась петлять и даже ускоряться, но это не помогало, зверюга ее настигала, готовясь броситься в спину своей выбранной жертве. Краем глаза актер заметил, бегущего параллельно ему Огонька, он был примерно в двадцати шагах от хозяина, и очень стремительно настигал. Раздался пронзительный, но короткий свист. Огонек поняв команду, начал уходить в другую сторону, подальше от своего хозяина. Когда конь был достаточно далеко, актера больше ничего не сдерживало.

— Flammae (Пылающий), — не помня себя от злобы выкрикну Стриин.

По телу актера в туже секунду разлилось что-то горячее, живое и обжигающие, и это что-то дало ему толчок. До этого актер бежал на пределе возможностей, но расстояние со зверем не сокращалось, сейчас же он буквально дышал ему в затылок. Выхватив на ходу бомбу с парализующем зельем, он метнул ее, с точностью снайпера, прямо в тушу зверюги, но та, словно почувствовав приближающеюся опасность, скакнула вправо, увернувшись от бомбы, и развернувшись к своему преследователю, выжидающе замерла. Стриин тоже резко замер в десяти шагах от огромной твари, переводя дыхание и оценивая ситуацию.

В полутьме зверюга выглядела очень большой и сильной, и судя по тому, как она не очень уверенно стояла на передней правой лапе, была ранена. Возможно лишь это спасло жизнь принцессе, будь эта тварь здорова и полна сил, Альмину уже бы разорвали на части. Стриин стоял в боевой позе выжидая атаки, весь пылая от гнева, зверь прижался к земле и тоже не собирался нападать, видимо понимал, что он куда слабее своего соперника.

— Sagitta (Стрела), — выкрикнул актер и выставил руку вперед.

Из центра ладони сорвалось три огромных прямых всполоха, полетевшие точно в морду чудовища, но которые ушли в молоко. Зверь, хоть и был ранен, но все еще обладал непомерной ловкостью и реакцией. Уйдя от прямого удара влево, он сделал рывок и прыгнул на Стриина громко рыкнув.

— Fan (Веер), — крикнул актер, упав на колено.

Кошачью морду, покрытую изумрудной чешуёй, осветил жаркий свет огня, вылетевший из руки Стриина, но не остановил. Актер видел, как пламя прилетело зверю в глаза, но было уже поздно. Огромная туша рухнула на Стриина, прижав его к земле и выбив из груди весь воздух. В глазах на секунду потемнело, в ушах зазвенело, но времени на передышку ему не дали. Не успел кошак упасть на грудь человеку и придавить его к земле, как тут же пустил в ход свою пасть, пытаясь откусить двуногому голову. Стриин за секунду до смертельного поцелуя вскинул кинжал и зубы клацнули по металлу. Зверь взвыл, от довольно болезненного укуса крепкой стали и на секунду потерял равновесие, чем актер и воспользовался.

Подобрав ноги под себя, Стриин направил всю свою силу в них и что было духу толкнул зверя в грудь, отправив его в полет. Зверь улетел на добрые пару метров, а актер попытавшись встав, почувствовал жгучую боль в груди. Быстро посмотрев на очаг боли, Стриин увидел, две широкие борозды, пересекающие его грудь, видимо перед тем как отправиться в полет, киса успела его оцарапать. Если бы не броня, он бы так легко не отделался. Зверь довольно быстро встал на ноги и уже медленно приближался к актеру забирая немного вправо.

— Жди, — шипел про себя Стриин. — Жди. Он сам. Просто жди.

И дождался. Коша сделав резкий скачок влево вновь прыгнула на актера, но тот не стал принимать удар на грудь. За секунду до того, как кошак бы вновь пригвоздил его к земле, Стриин крутанулся на пятках. Зверь пролетел мимо, упал в шаге от человека, и, наверное, вновь хотел развернуться для атаки, но не успел. Стриин что есть духу ударил ногой, объятой пламенем, в бок зверя, от чего тот сразу завыл и завалился на левый бок. Актер не медлил ни секунды, в шаг оказался у головы зверя, занес рапиру и с криком ярости опустил ее вниз. Мир вокруг стих, все звуки и шумы пропали, казалось, что даже ветер смолк, наблюдая за битвой зверя и человека.

Стриин стоял над змеиным котом сжимая рукоять оружия до боли в пальцах. Минута, другая, тварь не шевелилась. С чавкающим звуков вытащив из головы монстра рапиру, актер огляделся и облегченно выдохнул. Из-за большого камня медленно с ужасом в глазах и страхом на лице выглянула принцесса, живая и невредимая. Она переводила испуганные глаза с мертвой туши зверя, на окровавленное тело Стриина.

— Он мертв, — каждое слово отдавалось болью в грудной клетке. — Можешь не бояться.

Услышав эти слова, принцесса побежала к нему. Он хотел поймать ее и обнять, но сделав шаг вперед, земля неожиданно закружилась, и он вдруг оказался лежащим возле туши зверя.

— Стриин, — вскрикнула принцесса и снег под ее ногами захрустел сильнее.

Подбежав, Альмина не стала медлить, вытащила из ножен актера кинжал, аккуратно разрезала тунику, отстегнула принявшую на себя весь удар жилетку и срезала остатки водолазки, а когда голое тело и рана стали четка видны, она в очередной раз вскрикнула. Стриин приподнял голову и довольно грязно выругался. Рана была неглубокая, но широкая, пересекала почти всю грудь. Она сильно кровоточила и пульсировала, а каждый вздох отдавался уколом тысячи иголок. Если бы он еще в трактире не одел жилет, то сейчас бы уже лежал мертвым, броня, спасавшая не раз, не подвела и сейчас.

— В сумке, — Стриин старался не корчится от боли, чтобы не вогнать в еще больший ужас принцессу, у которой и так начиналась паника, вперемешку с истерикой. — Найди желтый мешок… Там все.

И замолчал, стало слишком больно говорить, грудь жгло неимоверно. Альмина услышав указания тут же сорвалась с места и побежала в сторону их лагеря. Через пару минут она вернулась с желтым мешком, который Стриин получил еще от старого знакомого алхимика в Гейране и куда сложил все то, что могло спасти жизнь при таких вот ситуациях. Высыпав все содержимое в снег, принцесса начала бешено водить глазами от баночки к баночке, не зная, что и где находится.

— Сероватая вязка жидкость, — актер взглядом указал на продолговатый сосуд. — Половину прямо на рану.

Альмина замешкалась лишь на несколько секунд, после чего откупорив нужный бутылёк, вылила смолянистую жидкость прямо на кровоточащую раны. Попав внутрь жидкость забурлила, вызывая какие-то странные ощущения в теле. Настойка Аклита должна обеззаразить рану и прижечь все кровоподтеки.

— Белая жидкость, — Стриин подал в дрожащие руки принцессы пузатый флакон, который лежал возле его головы. — Все до капли.

Альмина послушно сдернула продолговатую крышку и резким движением вылила все на диагональную рану Стриина. В этот раз все внутри начало неимоверно жечь, грудные мышцы начало сводить, а дыхание перехватывать, от чего актер начал немного задыхаться. Выдержка из корней шиповника и листапляса, способствует быстрому заживлению ран и образованию в ней защитной пленки, чтобы в рану ничего не попало.

— В той коробочки, — Стриин указа на деревянный футляр. — Черную, синею и желтую таблетку… и чем-нибудь запить.

Принцесса понятливо кивнула и вновь побежала к лагерю, откуда вернулась с фляжкой на вытянутой руке. Приподняв голову актера, Альмина аккуратно вложила ему в рот три таблетки и дала в довольно напиться из фляги. Стриин лежал на коленях принцессы с закрытыми глазами и прислушивался к своему телу. Рана почти перестала садить, головокружение прошло, вялость, от потери крови и всплеска адреналина не чувствовалось. Черная таблетка, обезболивающая, желтая, стимулятор, который помогает при потере крови, синяя, то самое чудодейственное противоядие, спасающее от всех известных ядов. Когда Стриин начал вставать, его пыталась остановить принцесса, но после уверенного “со мной все в порядке”, она, хрупкая барышня королевских кровей, взвалила на плечи довольно крупного мужчину и помогла ему дойти до едва тлевшего костра.

В лагере актер обнаружил довольно печальную картину, лошадь Альмины, Жемчуг, лежа с прокушенным горлом.

— Если бы не она, — принцесса со слезами на глазах посмотрела на свою спутницу, — меня бы тоже уже не было. Она паслась дальше твоего Огонька, поэтому внезапное нападение пришлось на нее. Жемчуг пыталась бежать, но та тварь догнала ее здесь, твой конь пытался ее спасти, но зверь ударил его по морде и кинулся за мной.

Стриин посмотрел по сторонам и нашел своего скакуна, идущего с поля. Когда Огонек подошел почти вплотную, то актер увидел, что на носу его боевого товарища появились две свежие ранки.

— И тебе досталась, — Стриин погладил Огонька по гриве, на что тот прижался лбом к его плечу. — Не уберег я твою подружку.

— Тебя нужно перевязать, — Альмина посадила актера под дерева, а сама вновь пошла к сумкам.

— Нужно от сюда быстрее убираться, — Стриин шикнул, неудачно повернувшись. — Запах свежей крови и мяса в поле разлетится очень быстро. И к нам наведается еще больше гостей.

Принцесса понимающе кивнула и подойдя к своему спутнику начала аккуратно забинтовывать рану. Переодевшись в свежие вещи, актер быстро оглядел предстоящую дорогу и убедившись, что незваных гостей больше не предвидеться, загрузил две пары сумок на спину Огонька, вначале аккуратно залез сам, чтобы не тревожить рану, а после дождался, когда принцесса усядется сзади. Проезжая мимо тела змеиного кота, у Стриина вдруг кольнуло где-то внутри раны, всего один раз, но очень чувствительно.

— Чтоб вас демоны в пустошах опорочили, — выругался актер про себя. — А ведь коленка предупреждала. Зря не послушал.

Весь остаток ночи и до самого полудня два всадника ехали без остановок. Примерно через час после их отъезда, Стриин услышал пронзительный вой по меньшей мере пяти волков, доносящийся примерно оттуда, где они стояли лагерем. Чтобы окончательно быть уверенным в том, что его не вырубит посреди дороги, актер принял синий бодрящий жидкости, которая примерно на пять часов должна была отогнать весь сон и остатки усталости. Альмина же, обняв Стриина за талию, через каждые пару километров беспокойно спрашивала о его состояние и предлагал хоть ненадолго остановиться и передохнуть, но актер не мог седлать привал, как бы не хотел, зверье, привлечённое кровью, кружило где-то неподалеку. Ближе к полудню принцесса уснула, прильнув к спине Стриина, она вымоталась не хуже актера, вначале спасалась от кошки, потом обрабатывала рану, а после и вообще тащила его на спине. Она заслужила отдых как никто другой.

Когда солнце прошло зенит, Стриин все же решил передохнуть, Огонек устал, везя вес в два раза больше обычного, Альмина жаловалась на затекшие ноги, а актер мучился от ям и кочек, каждая из которых тревожила рану. Спустившись на землю Стриина качнуло влево и потемнело в глазах, на каких-то пару секунд, но этого было достаточно, чтобы вызвать беспокойство принцессы.

— Я же говорила, — Альмина помогла актеру усесться на камень, — нужно было еще час назад привал сделать.

— Слишком, — Стриин закашлялся, от чего грудь начала болеть, — опасно.

В этот раз принцесса готовила завтрак своими силами, ее сопровождающей был не в состоянии нормально стоять, не говоря уже о готовке. К удивлению актера, Альмина справилась довольно умело, еду нашла быстро, овощи и сыр ловок порезала, в жаркое добавила специй, нисколечко не переборщив, а после и разогрела ровно на столько, на сколько было нужно. Когда Стриин посмотрел на нее пораженно вопросительно, она призналась, что все то время, пока он готовил для нее и заботился, она внимательно за ним наблюдала, и сейчас ей оставалось лишь повторить увиденное. После того как Альмина отобедала, Стриин не смог проглотить и кусочка, внутри все болело, им пришлось просидеть еще около часа просто так, дожидаясь, когда боль в груди актера немного поутихнет. Стриин принял еще одну таблетку обезболивающего, но боль лишь слегка притупилась и ушла из центра куда-то левее.

— Тебе нельзя ехать, — принцессе возмущённо посмотрела на своего спутника, который при попытке встать, чуть не упал лицом вниз. — Ты бледный как мел и на ногах еле стоишь.

— А что ты предлагаешь, — Стриин посмотрел Альмине в глаза, где четко было видно переживание и беспокойство, — оставаться здесь, пока Гарстайцы не настигнут лорда Альвина и не выйдут на наш след? В таком состоянии я не могу драться, думаю ты и сама поняла, а в поле мы станем легкими мишенями, в случаи опасности. В городе есть церковь крови, не такая большая, как в Норже, но все же там мне помогут. Нужно лишь добраться.

Принцесса посмотрела на него как-то странно, ее лицо было печально, а в глазах было… сострадание? Таким взглядом последний раз его награждала Астрид, когда сидя у постели она сказала, что не переживет смерти своего мастера. Актера от этого стало не по себе, причем настолько, что он на какое-то время забыл о пульсирующей боли в груди. Через час пульсации в груди дали о себе знать, но уже с удвоенной силой. Стриин всем видом старался показать, что с ним все в порядке, но на деле боль потихоньку становилась все невыносимей.

— Неужели яд попал, — думал актер, смотря в одну точку пустыми глазами, — или же заражение пошло? Нет, если бы это был яд, я бы в агонии корчился от боли, а здесь просто нарастающая боль как…

Стриин, чтобы не привлекать внимание принцессы, которая смотрел поверх его плеча вперед, аккуратно дотронулся до груди. Не успели пальцы коснуться больного места, как по телу прокатилась волна неприятного ощущения и вызвала по всему телу мурашки.

— Зараза, — все так же мысленно выругался Стриин. — Рана не просто загноилась, там уже один большой гнойный мешок, — актер скосился на принцессу, намереваясь что-то сказать, но тут же отдёрнул себя. — Нет, нельзя втягивать в это Альмину. Я и так поступил по-хамски, позволил будущей королеве ухаживать и перебинтовывать себя, а если уж попрошу… Нет, нет, это выше моей и ее чести.

За два часа до заката, принцесса заметила в далеке довольно большую лесную линию, а это означало, что они миновали сад камней и почти добрались до медвежьего леса. Стриин все оставшееся время старался не думать, что у него на груди растет огромный гнойный мешок, если в скором времени он от него не избавиться, то умрет. На дворе уже стояла глубокая ночь, Альмина позади клевала носом, а у Стриина начала подниматься температура. В этот раз оба путника отправились спать без ужина, актер чувствовал себя отвратительно, принцесса была крайне уставшей, бессонная ночь и догонялки с котом давали о себе знать. Единственное, что было сделано для комфортного пребывания, разведение костра. Альмина обломала ветки у ближайших деревьев, Стриин разжег огонь.

Всю ночь актер не мог уснуть, рана начинала болеть уже нестерпимо и никакие таблетки не помогали, гнойный мешок, выросший на груди, стал еще больше, жар с каждым часом становился все сильнее. Когда на утро принцесса проснулась и хотела позвать Стриина на завтрак, то ей хватило лишь одного взгляда на него, чтобы лицо побелило, а в глазах отразился паника. Актер выглядел как живой труп: глаза и щеки впали, вены на руках набухли, кожа была серо-белого цвета, а вся одежда была мокрая от пота.

— Мамочки, — Альмина побежала к своему путнику, дотронулась до лба, потом хотел осмотреть рану на груди, но лишь ее рука коснулась набухшего гнойника, она вскрикнула и отдёрнула руку. — Боги, у тебя рана воспалилась. Нужно срочно…

— Ваше выс…, — Стриин сам себя отдернул, мотнул головой, пытаясь хоть на пару минут взять над собой самообладание и посмотреть на принцессу собранным и спокойным взглядом. — Альмина, прошу тебя, — ему было тяжело дышать, рана сильно давила на грудь, — садись на Огонька и во весь опор мчи в город, — Стриин на пару секунд замолчал, восстанавливая дыхания, а после продолжил. — Найди церковь крови и скажи, что кровавый страж их богов умирает… Сними с моей шеи цепочку… Это будет подтверждением твоих слов.

— Нет, нет, — на глаза принцессы навернулись слезы, а в голосе начали проскальзывать истеричные нотки. — Я не могу тебя бросить. Давай я обработаю рану, я сделаю все, только скажи. Стриин я…

— Леди Альмина, — актер вымучено улыбнулся. — Я обещал доставить вас до замка целой и невредимой… Но ничего не говорил про себя… Если вы поспешите, то возможно успеете… Я не переживу поездку или не… не уме… вмешаете…

Стриин начал задыхаться, дыхание стало перехватывать все чаще, поэтому он замолчав на полуслове, уже хотел потянуться к своему символу, висевшему на шеи, но его руки перехватили. Принцесса аккуратно уложила Стриина в спальный мешок, укрыла его теплым плащом и сняв с шеи цепочку, со знаком церкви, поцеловала его в лоб.

— Прошу, дождись, — Альмина все еще плакала, но в ее голосе была уверенность и решительность. — Я тебя заклинаю, дождись. Помощь придет, главное жди и помни, что есть те, кто тебя ждёт.

После этих слов принцесса подошла к Огоньку, ловко запрыгнула в седло и ударив его сапогами в бока, ушла в дикий аллюр. Огонек тоже видел, в каком состоянии его человек, поэтому и не артачился, когда принцесса оседлал его без хозяина и приказала мчать во весь опор. Огонек умный конь, он не подведет. Стриин не знал, чем руководствуется Альмина. Возможность она действительно испытывает к нему жалость и вернется с подмогой. А возможно она просто очень хорошая актриса и всю дорогу она просто притворялась мирной и покорной, а сейчас, пройдя большую часть пути, может его бросить, и пройти остаток пути сама. Стриин лежал, смотря в небо и не знал, чего ожидать в дальнейшем. С каждым часом ему становилась все хуже, а верить в лучшее, он не умел, этот мир отучил его от веры в людей и добро, оставив кучу шрамов, как на теле, так и в душе. Прикрыв глаза Стриин понял, что еще немного этой жуткой боли и он отключиться, его тело больше не выдержит этой пульсирующей силы, которая распространяется от его груди по всему тела, принося страдание.

***

Из провала в темноту снова в реальный мир и обратно во тьму и так каждые полчаса. Стриин уже ничего не чувствовал, грудь просто пульсировала и на ней что-то нарывало, но боль уже не чувствовалось. Солнце безжалостно кренилось к горизонту и где-то через час должно было упасть за него, а актер, теперь еще больше похожий на высохший труп, так и лежал завернутый в спальник, как в саван, и закрытый плащом, как белой простыней. Стриин не питал надежда на то, что Альмина успеет до церкви и приведет помощь, если она вообще собиралась это делать. Возможно она попала в передрягу и сейчас уже сама на том свете, дожидается своего сопровождающего, чтобы обвинить его в своей смерти, ведь именно он не смог ее уберечь.

Стриин уже не мог держать глаза открытыми, как не старался. Веки словно налились свинцом и вот-вот должны были закрыться навсегда. Он пытался сопротивляться этому мареву, пытался даже думать о тех, кто за него беспокоиться, как советовала Альмина, но кроме как ее лица он перед глазами никого не видел. Стриин путешествует с принцессой чуть больше недели, но почему-то привязался к этой девушке, которая много чего не знает о своей стране, несмотря на образованность, но при этом поражает в других аспектах жизни. До этого у актера было много заказов, в том числе и на сопровождения, но этот был каким-то особенным, не таким как остальные. И дело тут вовсе не в деньгах, а скорее в… отношение к нему? Стриин привык подчиняться, привык, когда ему хамят и пытаются обмануть, но здесь все было по-другому. Альмина заботилась о нем так же, как и он о ней. Пока Стриин делал обычные для него вещи, она училась и запоминала, когда его ранили, она не отвернулась, как многие, сославшись на то, что он сам справиться, я же ему плачу, а помогла. Она могла бросить актера еще там на равнине, когда у него в первый раз подкосились ноги, но она и в этот раз не осталась в стороне.

Стриин сам не понял, когда начал убеждать себя в то, что Альмина вернется, что она его не бросит и обязательно успеет. Он думал, что это придурь о честности людей у него выветрилась давно, но это принцесса, которая выбивается из всех рамок обыденностей, смогла вновь посеять это семя веры, которое казалось этот проклятый мир давно из него выкорчевал. Глаза начали закрывать сами, как Стриин не пытался держать веки открытыми, он не мог, они были сильнее его, и он ничего не мог сделать. Раз, два, три и вот перед глазами только тьма и ничего более. Актер еще чувствовал пульсацию на груди, значит не умер, еще пока жив. Сердце стало биться как-то неправильно, медленнее что ли, дыхание стало прерывистым и тяжелым.

— Стриин, — раздался тихий голос где-то внутри головы. — Прошу продержись.

— Я не могу, — ответил актер обессиленным голосом.

— Брат.

Женский звонкий голос раздался так громко и с таким сильным эхом, что Стриин от испуга открыл глаза. Перед ним окутанная теплым светом стояла Альмета, не постаревшая, в отличие от младшего брата, ни на год. Она смотрела на него улыбаясь, но в глазах ее была грусть.

— Стриин, — голос сестры был таким успокаивающим, что по телу актера прошли мурашки, возвращая ему ощущения тела, а на глазах неожиданно навернулись слезу. — Подожди немного. Тебя обязательно спасут. Не спеши к нам.

— Я пытаюсь, — одними губами проговорил актер. — Но это выше моих сил.

— Я верю в тебя, — Альмета сняла с шеи тот самый кулон, что ей сделал когда-то ее младший брат. — Это птичка, спасла тебя тогда, так пусть же она спасет тебя и сейчас.

Она кинула свой оберег вперед и Стриин машинально приподняв руку, поймал его в руку. По телу в мгновение ока разлилось теплое чувство, притупив боль и отогнав все плохие мысли в сторону. Когда он в очередной раз прикрыл глаза, но его губах застыла улыбка, а в голове звучало лишь одно слово “спасибо”.

***

— Прошу вас, быстрее, — Альмина мчала на Огоньке во весь опор. — Он умирает, быстрее.

Рядом с ней в диком аллюре скакали четыре всадника, продираясь сквозь голые ветки леса, за ними, оставая на три головы, мчалась повозка, в которой сидело еще три человека. Альмина боялась, что потеряется в этом лесу, что не сможет найти дорогу обратно, слишком быстро она скакала до Хэльтрима, абсолютно позабыв запоминать ориентиры. Зато Огонек, золотце рыжие, все запомнил и сейчас не сбавляя скорости скакал точно туда, где лежал его умирающий друг.

К догоревшему костру всадники, во главе с Зарлийской принцессой, въехали неожиданно. В лесу было темно и лишь факелы освещали им путь, и если бы кони прошли на пару метров дальше, то они просто бы не заметили присыпанного снегом человека.

— Вот оно, — вскричала принцесса, тормозя Огонька. — Боги.

В свете факела Альмина увидела страшное. Огромные черные мешки под глазами, исхудавшие за день лицо, набухшие на шеи и руках вены, которые казалось вот-вот порвут кожу, и самое главное огромный шар, который был уже прекрасна виден и без прикосновений. Принцесса спрыгнула с коня и запинаясь, казалось, об воздух, подбежала к актеру.

— Стриин, — плача и почти срываясь на крик проговорила принцесса. — Стриин, прошу, очнись.

— Леди Альмина, — главный среди четырёх сопровождающей всадников подбежал к ней и положил руку на плечо. — Прошу вас, отойдите. Он еще жив, но уже на грани.

Принцесса встала и начала рыдать уже не скрывая. Телега шумно встал возле коней из нее со скоростью молний слетело три человека, с огромными цилиндрическими сумками и подбежали к лежащему без сознания актеру.

— У него серьезная рана, сильное нагноение, — мужчина лет пятидесяти с густыми бакенбардами первым оказался у Стриина. — Режьте одежды, только аккуратно.

Его помощники тут же выполнили приказ, распоров все одежды, они явили на свет огромный пузырь мерзкого бело-коричневого цвета.

— Расколите ножи до красно, будем вскрывать, — тот что с бакенбардами начал надевать перчатки. — Быстрее, что вы мнетесь, как бабы. Он умирает.

Это была последняя фраза, которую услышала Альмина. Ноги ее подкосились, в горле встал ком, а сознание стало быстро ее покидать. Благо упасть ей не дали, в последний момент ее подхватил один из четырёх сопровождающих, взял на руки и отнёс в телегу, накрыв одеялом, после чего вернулся к собратьям по оружиям наблюдая за тем, как лучшие лекари церкви пытаются спасти собрата по вере.

ГЛАВА 9. КУСОЧКИ МАЗАИКИ

Стриин только-только открыл глаз и ничего еще не успел сделать, а окружающий мир уже завертелся. Актер не мог сфокусировать зрение на одной точки, все вокруг плыло и шаталось, свет, что исходил от светильника на потолке, бил в глаза так ярко, что стало тошнить. Прикрыв глаза, Стриин надеялся немного унять эту круговерть, но не вышло. Во тьме начали плясать разноцветные круги, появляясь то тут, то там и никуда от них было не спрятаться. Актер вскочил с кровати, зажимая рот, чтобы ни дай бог не отдать содержимое желудка раньше нужного. Быстро обшарив незнакомое помещение глазами, Стриин в метре от себя заметил пустое ведро возле изголовья. Схватив его, словно волк добычу, актер облегчил желудок, а подняв глаза к потолку понял, что стало гораздо легче. Потолок, как и стены, стояли на месте и никуда не собирались ехать, в светильники словно притушили огонь, свет больше не жалил глаз и не вызывал тошноты.

Придя немного в себя после столь бурного пробуждения, актер присел на кровать и осмотрелся. Небольшая каменная комната с серым полом и белыми стенами. У противоположной стены дверь, слева от нее шкаф, справа стол со стулом. Возле шкафа, ближе к кровати, полки с книгами, а под ними… алтарь.

— Это не комната, — Стриин тяжело сглотнул. — эта келья. Я… в церкви крови. Значит…

Он не успел закончить мысль, ручка двери провернулась и внутрь вошел человек в одеяние белого служителя. Белый балахон, с красными полосами на воротнике, рукавах, подоле и капюшоне, на ногах простые плоские туфли, а на шеи золотая цепочка, на которой цветок, из очень яркого и чистого граната, а там, где у него была середка, была красивая белоснежная капля. Увидев Стриина, служитель добродушно улыбнулся, и пройдя внутрь взял стул, поставил возле кровати и присел на него.

— Добрый день, брат, — голос служителя был очень звонким, но при этом каким-то умиротворяющим. — Меня зовут Литро́й, я старший лекарь нашей церкви.

— Очень приятно, — слова актеру довались с трудом, челюсть почему-то плохо его слушалась. — Меня зовут…

— Мы уже знаем, — лекарь кивнул со снисходительной улыбкой. — Твоя спутница все нам рассказала, включая и то, кто она и почему следует за тобой.

— Альмина, — по спине Стриина пробежали мурашки, а пальцы на ногах пробил мороз. — Где она? С ней все в порядке?

— Ее высочество отдыхает наверху, — успокаивающе сказал главный лекарь. — Наш белый проповедник приютил ее в своей келье. Вначале она хотела сидеть возле вашей постели, дожидаясь вашего пробуждения, но мы смогли ее отговорить. Мы обработали ее раны, она отужинала, приняла горячую ванну, успокаивающие настойки и уснула. Думая сейчас она еще спит.

— Как долго мы здесь находимся и что, — Стриин дотронулся до груди и почувствовал толстый слой бинтов, а после в нос неожиданно ударил резкий запах мазей, которых он до этого не ощущал, — с моей раной.

— Мы привезли вас в нашу церковь под утро, — чуть подумав начал отвечать Литрой. — Вы были в тяжелом состоянии и быструю поездку вы бы не пережили. Днем вам провели операцию, окончательно убрали гной, зашили и обработали рану. После этого вы проспали почти сутки, под присмотром моих лучших людей. Они меняли вам бинты и смазывали рану, чтобы она быстрее зажила. Да и, — служитель запустил руку в карман балахона и вытащил оттуда стеклянную баночку, — здесь таблетки, выдержка из сока белоглазов, они поспособствуют ваше быстрому выздоровлению. По одной перед каждым приемом пищи.

Стриин принял сосуд с лекарствами и кивком поблагодарил одного из своих спасителей.

— Я распоряжусь, чтобы вам принесли одежду, — вставая произнес Литрой. — Если вы голодны, то я попрошу подать завтрак в столовую.

— Если можно, — Стриин встал и сделал поклон, почувствовав свежие рубцы на груди, которые к большому удивлению почти не болели. — Спасибо вам и вашему проповеднику.

— Скажите ему лично, — лекарь улыбнулся. — Он просил передать вам, что хотел бы поговорить с вами. Конечно после того, как вы поедите и станете чувствовать себя лучше.

После этих слов Литрой поклонился и вышел за дверь. Стриин от бессилия сел на кровать, оперевшись спиной о стену, и потирая лицо руками, чтобы прогнать остатки сна, крепко задумался.

— Демонские выродки, — выругался актер вслух, но скосившись на алтарь богов, мысленно извинился. — А ведь это второй раз, когда я на волосок от смерти и второй раз, когда это происходит по моей глупости. Зараза, почему я сам не вскрыл себе рану, — Стриин дотронулся до бинтов, — хотя скорее всего я бы умер от болевого шока. Демон, значит Альмина спасла мне жизнь, а я дурак неотесанный думал, что она меня бросит. Вот же скотство, нужно будет перед ней извиниться.

В дверь аккуратно постучали и после разрешения войти внутрь проникла молоденькая девушка. Короткие черные волосы, зеленые глаза, смущенно смотрящие в пол, над верхней губой большая родинка, которая нисколько не уродовала ее милое личико. Девушка была в таком же белом балахоне, что и бывший здесь до нее Литрой, только у нее красные полосы были лишь на воротнике, а на шеи висел точно такой же скромный знак церкви, как и у Стриина. Через плечо у нее висела кожаная сумка, а в руках свежие вещи.

— Извините за беспокойство, — девушка говорила не уверенно и смотрела куда-то в пол. — Меня зовут Нилия, меня прислал мастер Литрой. Он сказал, что вам нужно обработать раны и выдать одежду.

Девушка положила стопку свежих вещей на стол и замерла в двери, продолжая смотреть куда угодно, но не на Стриина.

— Да конечно, — актер выпрямился, поставив ноги на пол. — Я в твоем полном распоряжение.

Нилия кивнула и подойдя к кровати села на стул, который остался после главного лекаря. Стриин полностью отдался в руки юной лекарши, он не переживал, что она ему навредит или покалечит, судя по тому, как она ловко разбинтовывала бинты и аккуратно их складывала, именно она всё это время за ним и ухаживала. Когда Нилия сняла последний слой бинтов, актер увидел то, что стало с его телом, и недовольно цыкнул, выругавшись у себя в голове. Два белых рубца были не такие грубые, как могли бы быть, но они пересекали всю грудь, почти до пупка, и были немного шире, чем он помнил.

— Шрамы должны чуть уменьшится, — Стриин поднял глаза, на секунду поймав на себе изучающий взгляд послушницы, которая тут же смущенно отвернулся. — Я нанесу вам мазь, которая должна их уменьшить, но совсем убрать их не получиться.

Желтая мазь немного пощипывала грудь, но как сказала Нилия, это очень хорошо, мазь вступает в реакцию с поврежденной кожей и лечит ее. Закончив нанесение толстого слоя заживляющей мази, послушница так же бережно замотала Стриина в бинты.

— Если вам больше ничего не нужно, — она встала и вновь опустила глаза в пол, — то я пойду. Еду уже подали, когда подниметесь по лестницы и пройдете по коридору, поверните на лево, первая дверь справа — это столовая. Ваша спутница уже ожидает вас там.

— Хорошо, — актер улыбнулся девушке, на что та еще больше залилась краской. — Спасибо за твою заботу.

— Не стоит, — голос девушки задрожал, а на губах появилась глупенькая улыбочка, — это моя обязанность, — после этой фразы она быстрым шагом вылетела за дверь, при этом прихватив с собой испорченное ведро.

Стриин, немного ошарашенный таким поведением послушницы, с пару секунд смотрел на дверь, переваривая произошедшее, и уже после начал одеваться. Одежда, которую выдали служители церкви, была немного мала, но актер и не думал жаловаться, неприлично как-то. Когда Стриин уже собирался выйти из комнаты, глаза сами повернулись к алтарю Хардора и Рэи, трехсекундная пауза, и вот он уже стоит на одном колени, склонив голову и приложив руку к сердцу.

Я служитель церкви крови, ваш я меч и ваш же щит,

Пусть моя мольба о лучшем, мою душу сохранит.

Пусть она достигнет неба, где раскинут сад богов,

Где они одним лишь словом скинут тяготу оков.

Тех оков, что заковали душу смертного раба,

Что склонился перед вами под ударами кнута.

Закончив молитву, Стриин встал, с пару секунд в безмолвии постоял у алтаря, кивнул и вышел за дверь. Как и сказала Нилия выйдя в коридор, актеру ничего не оставалось как идти влево, мимо таких же дверей, как и в его комнату. Пройдя пятнадцать однообразных дверок по каменному коридору, тускло освещаемому факелами, Стриин наконец увидел лестницу, ведущую наверх. Поднявшись по довольно крутой лестнице, актер вышел в еще один коридор, только этот был куда более уютный. Деревянный пол с мягкими паласами, на стенах висят приятные глазу картины, на потолке чаши, распространяющие запах хвои. Левая сторона коридора заканчивалась окошком, под которым была кованая лавка, а правая через десять метров разветвлялась во все стороны. Дойдя до развилки и повернув налево, актер сразу увидел ту дверь, которая ему была нужна. От тех, что были внизу, эта отличалась более тусклым цветом древесины и железной ручкой, вместо бронзовой, к тоже это была еще и сильно обшарпана.

Пройдя внутрь Стриин оказался в просторном каменном зале. Здесь было тепло, два камина в дальней части комнаты горели очень ярко, полы были уложены узорчатой плиткой, шершавые стены были изрисованы религиозными фресками, а под потолком висели просто гигантские люстры небывалой красоты и сложности. Помимо двух каминов, в столовой были и массивные деревянные столы, в количестве десяти штук, к которым приставлены по две толстенные лавки. У самого дальнего столика, что был ближе к каминам, сидел одинокая девушка. Ее карамельные волосы были собраны в красивую прическу, глаза были полны грусти и тревоги, потрескавшиеся губы сжаты в тонкую линию, а нежные кисти забинтованы почти по локоть. Одета Альмина была слегка непривычно, плотное серо-зеленое платье с небольшим вырезом, который был выделен узором, короткие рукава, подол на три пальца ниже колен. На ногах серые чулки и плоские туфли, которые сейчас небрежно свисали с носка.

Чтобы не пугать принцессу своим неожиданно появлением, Стриин пошел к ней не скрываясь, громко шаркая по плитке туфлями. Едва он прошел пару шагов, Альмина молниеносно обернулась и ее взгляд застыл на актере. Стриин сделал то же самое. Он смотрел на ту, которая вверила ему свою жизнь, и ему было стыдно. Стыдно за ту ночь в таверне, стыдно за то, что подверг ее опасности в саду камней, стыдно за то, что отправил ее одну в неизвестном направлении через лес, кишащий опасностями, чтобы она спасла его жалкую жизнь. И самое главное, за что Стриин себя ненавидел, за неверие в ту, которая помогала ему, несмотря на свой статус. Она ни разу не дала повода в том, чтобы упрекнуть себя за надменное или хамское поведение, как это обычно бывает с высшими сословиями.

Неловкое молчание длилось с минуту, потом актер все же дрогнул и пошел к ней, собрав всю волю и мужество в кулак. Когда Стриин оказался от Альмины в двух шагах, она вышла из-за стола, подошла к нему и заглянула в глаза.

— Спасибо, — актер чувствовал себя не ловко, от этого взгляда, но глаз не отворачивал. — Если бы не ты, то я…

Нежные руки обвили его тело, заплаканное лицо уткнулось в грудь, а стук сердца, казалось, был слышен на другом конце света. Стриин не знал, как реагировать на такое неожиданное проявление чувств, поэтому просто обнял ее в ответ, зарывшись носом в ее волосах.

— Я прошу тебя, — раздался глухой и немного дрожащий голос принцессы, — не пугай меня так больше.

— Я, — комок встал в горле, — не могу обещать, но приложу все силы, чтобы сделать это.

— Мне достаточно и этого.

Руки на секунду сжались еще сильнее, после чего отпустили его и Альмина с обворожительной улыбкой пригласила его за стол. Обед прошел довольно шумно, принцесса от накопившихся чувств и эмоций поведала Стриину о том, как она добралась до города, как чуть было не затоптала Огоньком стража, который вышел из-за угла, и который хотел содрать с нее солидный штраф, но быстро бросил эту затею, увидев на шеи знак церкви крови. Потом она рассказала о том, как в церкви ей в начале отказали и пытались прогнать прочь, не поверив в ее рассказ, но услышав имя Еленары и задание государственной важности, переменили свою позицию, послав с ней целый отряд. Заключающим актом рассказа был о том, как она пыталась прорваться в его покои и ухаживать за своим спутником и телохранителем, но ей отказали, сославшись на профессиональность местных лекарей и их ассистенток.

— А потом меня отправили к проповеднику, — Альмину как-то странно передёрнула. — У него такой взгляд жуткий, что сердце в пятки уходит.

— Тебе не стоит здесь никого бояться, — Стриин улыбнулся, — никто не причинит вреда ни тебе, ни мне.

— Я знаю, — принцесса поджала губы, — но от этого не легче.

Доев свои обеды, актер решил сходить к проповеднику. Чувствовал он себя хорошо и прекрасно, а заставлять ждать главу церкви, да еще который спас тебе жизнь, как-то неприлично. Альмина же в свою очередь решила съездить в порт, в сопровождение пары лучших стражей и нанять корабль.

— Корабль, — удивлённо протянул Стриин стоя у самой двери, — с чего ты решила, что он нам понадобиться?

— Потому что это единственный путь, — пожала плечами принцесса, а после и улыбнулась, когда на лице актера появилось изумление. — Пока ты отдыхал, я рассказала проповеднику о том, зачем один из послушников церкви, сопровождает старшую дочь короля, да еще и тайно, прокладывая дорогу через дебри и леса. Когда он выслушал меня, то долго молчал, о чем-то размышляя, и лишь спустя пять минут, он разложил на столе карту, и показал единственный ближайший из возможных путей. Через море черепах в Мейдрин, оттуда через болота Ронрэк в деревушку Айстин, а от нее рукой подать до столицы.

— Удивительно, — Стриин глухо рассмеялся и посмотрел на принцессу, — не думал, что мой маршрут раскроется раньше времени, но да, проповедник прав — это кротчайший путь до столицы. Но думаю тебе не стоит ехать в порт одной, ты плохо разбираешься в людях, а уж тем более в ценах, поэтому…

— Я буду не одна, — принцесса в мгновение стала серьезной и даже чуточку злой. — Во-первых, со мной будут стражи из церкви, я же не такая глупая, чтобы слоняться по неизвестному городу одна. А во-вторых, я не так наивная, чтобы меня мог обмануть любой мальчишка из порта. Пусть я много и не знаю, но я не дурочка.

После этого она прошла мимо Стриин, чуть ли, не толкнув его локтем и вышла за дверь. Актер застыл у двери, смотря в след ушедшей Альмине, осознавая то, что сейчас вообще произошло. Две минуты мозгового штурма ни дали никаких плодов, поэтому Стриин решил, что это можно будет обсудить и позже, вместе с принцессой, а сейчас ему нужно к проповеднику. Неприлично заставлять ждать такого важного человека.

Выйдя из столовой, актер понял, что не знает куда идти, и людей, которые могли бы помочь, поблизости не было. Решив, что ждать кого-то бессмысленно, Стриин решил пойти наугад, таким образом либо выйдя к нужной комнате, либо встретив кого-то, кто сможет помочь. К удивлению актера, сыграл первый вариант. Стриин прошел три поворота и около десяти комнат, все они были какие-то одинаковые и безвкусные, кроме последней. Дверь была более светлой, ручка под серебро, в отличие от прочих под сталь, петли без единого подтека масла. Но самое главное запах благовоний исходил только из этой комнаты, в других же либо ничем не пахло, либо чем-то не очень приятным.

Постучав в дверь и аккуратно ее приоткрыв, Стриин понял, что не ошибся. Внутри было скромно, как и должно быть в комнате проповедника, но в то же время здесь было довольно уютно и судя по обстановке, местный глава почти ни в чем себя не стеснял. Белые стены, бордовый потолок, пол застелен мягкими коврами. В правой части комнаты камин, из белого камня, возле него деревянный столик, явно сделанный на заказ, к нему приставлено три стула с высокими спинками и широкими подлокотниками. На стене полки, на которых книги, стоят вперемешку с коробочками и какими-то баночками. В левой части комнаты стоят два шкафа, один высокий, почти до потолка, заставлен книгами и папками. Второй в половину меньше, с витражными стёклами, за которыми виднелись пузатые бутылки. На стенах картины в основном религиозной тематики, но парочку пейзажей все же насчитать можно. В дальнем углу стоит еще один стол, только в отличие от предыдущего, этот был угловой. На нем стоял канделябр на двенадцать свечей, разложены какие-то бумаги, открыты папки. В углу стояла шкатулку, рядом с ней набор печатей и огромный набор перьев и чернил. За столом сидел мужчина в безукоризненно белом балахоне и что-то писал. Выглядел он, как и сказала Альмина, довольно жутковато. На вид ему было около пятидесяти пяти, волосы были абсолютное седые, жидкие, словно черви, и при этом в некоторых местах уже виднелись проплешины. На лбу были небольшие морщины, левый глаз диагонально пересекал шрам, верхняя губа была какая-то неестественная, словно пришитая неумелой рукой. Несмотря на все эти недостатки, проповедник был довольно крепко сложен и выглядел довольно сурово, да и аура у него была какая-то тяжелая, от чего у актера по спине прошел целый марш мурашек.

— А, Стриин, — проповедник поднял голову и улыбнулся, от чего его неявственная губа стала выглядеть еще неприятнее. Актер, сглотнув, поклонился в знак приветствия. — Присаживайся за столик, я сейчас закончу.

Пройдя к столу и сев на один из стульев, Стриин почувствовал мягкость подушек и тепло камина. Тревоги и нерешительность ушли на задний план, а на их место пришли расслабленность и блаженство. Актер прикрыл глаза и даже позволил себе ненадолго расслабиться, забыть о проблемах и своей миссии и мысленно оказаться у себя дома, в своем кресле возле своего камина.

— Какое вино ты предпочитаешь, — из мира грез Стриинавывел голос проповедника. — Что-то по крепче или по слаще? Не стесняйся, у меня богатый выбор.

- “Кровь быка”, — актер прокашлялся, — если конечно можно.

— Неплохой выбор, — проповедник улыбнулся уголками губ, но улыбка от этого краше не стала. — Я тоже предпочитаю по крепче.

Вытащив их винного шкафа два бокала, на тонких посеребренных ножках, и знакомую Стриину бутылку, проповедник прошел к столу, чуть прихрамывая на левую ногу, уселся напротив актера и ловким движением вытащил пробку из бутылки.

— И так, — налив два полных бокала, проповедник откинулся в кресле и внимательно присмотрелся к Стриину. — Для начала мне стоит представиться. Меня зовут Лиме́рий Ростлив, я проповедник этой церкви, а ты, как я понял из рассказов твоей спутницы, Стриин, из гильдии убийц, которая называет себя театром?

— Да, — актер кивнул, — все верно.

— Давно твои братья по оружию не посещали это место, — Лимерий обвел глазами комнату. — У вас что-то случилось?

— Нет, — Стриин пожал плечами, — просто в последний год, заказов становился все меньше и меньше, а в последние пару месяцев они почти сошли на нет. Пока мы еще держимся на плаву, но что будет дальше, я сказать не могу.

— Война, — тяжело вздохнув, проповедник, пригубив свой бокал. — Принцесса кратко рассказала мне о том, как она оказалась в твоей компании и какую цель вы преследуете. Сказать по правде, мои люди рассказывали о том, что в столице как-то не спокойно, да и рыцари почти всех орденов начали стягиваться в Кестир, а уже оттуда небольшими группа разъезжаться во все стороны света.

— Значит они ищут принцессу, — Стриин отпил из бокала, поежился и тоже откинулся в кресло. — Значит король уже знает о случившемся в Гарстае. Может и не все, но по крайней мере то, что его дочь жива и смогла бежать.

— Ее высочество Альмина очень храбрая девушка, — Лимерий улыбнулся и отпил из бокала. — Знал бы ты, как она колотила в наши двери и чуть ли не грудью бросалась на мечи кровавых стражей, только чтобы сообщить мне о том, что ты умираешь в лесу. Кстати об этом, кто так сильно ранил тебя?

— Змеиный кот, — от одного упоминания этого зверя, у Стриина вновь начал пульсировать шрам. — Этот зверь загрыз коня леди Альмины, и хотел на десерт ее саму, но я не позволил. Рану я обработал и принял все нужны лекарства, но она все равно загноилась. Видимо яд все же попал в нее.

— Тебе очень повезло, — проповедник посмотрел в глаза актёру, — опоздай мои люди хотя бы на десять минут, и ты бы был уже в небесных садах, рядом со своими собратьями.

— Спасибо вам, — Стриин кивнул, приложив руку к сердцу. — Я безмерно благодарен вам и вашим людям, за все. За моё спасение, за вашу доброту, и самое главное за заботу о леди Альмине. По правде говоря, когда я ее к вам отправил, до меня только через пару часов дошло, какую глупость я совершил. Отправить наследницу Зарлийского трона, не приспособленную к жизни вне стен, одну, в лес, в неизвестном направление, чтобы добраться до незнакомого города в незнакомую церковь.

— Леди Альмина, несмотря на голубую кровь и обитание в самых лучших стенах этой страны, довольно подкована в жизни и быте обычных граждан, хотя и не во всех аспектах. Думаю, когда она станет королевой, то она будет если и не лучшей, то одной из самых любимых правителей нашей страны.

После этого Лимерий замолчал и припал к бокалу, смотря на пламя камина, Стриин сделал то же самое. Смотря в огонь, актер думал о следующем рывке, о том, как дальше будет проходить их путь и что их ждет. Стриин не хотел больше быть обузой для Альмины, поэтому хотел заранее продумать планы на разные случаи. После трех дней в море, им предстоит пересечь болото, а там куда опаснее, чем в открытом поле. Если не учитывать топи и трясины, в которые можно с лёгкостью угодить, по тем местам шныряют довольно опасные твари, в том числе и такие, которые умеют маскироваться так хорошо, что их возможно заметить только перед самой смертью, когда их клыки на секунду мелькнут перед твоим лицом. Из раздумий Стриина вывело легкое покашливание Лимерия.

— Вам налить еще вина? — проповедник держал в руке бутыль и вопрошающе смотрел на актера.

— Да, — немного севшим голосом выпалил Стриин, а после добавил уже спокойно, — если можно.

Сделав вновь оба бокала полными, Лимерий отпил немного из своего, глубоко вздохнул и посмотрел на актера так, что ему стало не по себе. А еще Стриин понял, что сейчас будет серьезный разговор, а все те витиеватые признаки любезности были лишь вступлением.

— Судя по твоему выражению лица, ты уже понял, что позвал я тебя сюда не для обмена благодарностями, — проповедник улыбнулся уголками губ, от чего его лицо стало жуткое, словно у монстра из детских ужастиков. — Когда последний раз ты видел короля пустоты?

— Что, — Стриин открыл рот, в удивление, но быстро совладал с собой и пронзительно глянул на своего собеседник. — Скорее всего о короле вы знаете от наших посыльных, которые после того случая разносили весть всем служителям церкви крови, в кое число входите и вы, со своей церковью, — Лимерий ухмыльнулся и кивнул, отпив из бокала еще немного вина. — Но вот откуда вы узнали, что именно я встречался с ним, ума не приложу.

— Все очень просто, — Лимерий отдёрнут воротник своего балахона, явив на свет темный, как ночь, кругляш, с желтым глазом внутри. — Мой демон получил четкий приказ убить твою спутницу.

Стриин никогда не думал, что сможет действовать так молниеносно. Он сорвался с кресла, словно орел за своей добычей, когда услышал последнее слово, сорвавшееся с уст проповедника. Правым коленом он с размаху ударил Лимерия в грудь и повалил его вместе с креслом на пол. Одной ногой он придавил кисть, другой встал в крепкую опору. Левой рукой он схватил проповедника за горло, а правую с тяжелой бутылью вина, которую он успел подхватить со столика, занес для удара. В груди Стриина пылал огонь, медальон горел словно уголь, на лице был дикий звериный оскал, а в голове пульсировали слова “Больше не позволю. Альмина будет в безопасности. Смерть ее и моим врагам”. Когда актер уже был готов завершить то, что начал, он на секунду скосился на Лимерия и увидев на его лице улыбку, но столько мерзкую и пугающую, что застыл, как и тогда, когда взглянул в глаза Анапа.

— Ты плохо меня слушал, — с трудом выдавил из себя слова проповедник. — Этот приказ получил демон, а не я.

— А какая разница, — рявкнул Стриин и еще сильнее надавил коленом. — Демоны пустоты не знают жалости и сострадания, как и их носитель. Так что не надо мне говорить о том, что вы другой.

— Нет, — просипел Лимерий, — я такой. Только вот демон предпочитает меня, а не своего короля.

— Что, — актер опешил от такого ответа, но хватки не ослабил. — О чем вы говорите?

— Во мне самый низший и слабый демон, — продолжал с трудом выплевывать слова проповедник, все еще жутко лыбясь, — и ему не очень хочется участвовать в войне на уничтожение. Он предпочитает питаться моей силой, чтобы после вернуться в пустоши куда более сильной особью.

— Война? — Стриин посмотрел прямо в глаза Лимерия, чувствуя, как где-то в дальней части мозга зашевелилось что-то нехорошее. — О чем вы говорите?

— Сядь, выпей вина и послушай. Я ничего тебе не сделаю, хотя вполне могу.

Актер замялся на пару секунд, оценивая слова Лимерия и свои силы. Демонам пустоты не нужно оружия, они сами ходячий арсенал, поэтому если бы проповедник хотел, то уже давно бы порубил бы сидевшего на нем актера в капусту. Резко убрав руку и колено от Лимерия, Стриин замер в боевой стойке, готовясь к худшему, но проповедник лишь поднялся, подняв стул и поправив свой балахон, прокашлялся и отпил из бокала добрый глоток вина. Актер, не сводя взгляда с проповедника, поставил бутыль на стол и тоже пригубил свой бокал, пытаясь затушить все еще пылающий в нем огонь.

— Для начала я хочу извиниться, — голос Лимерия все еще немного хрипел, — я выразился немного некорректно, даже я бы сказал, резковато, и поэтому мы пришли к этой ненужной потасовке.

— Ближе к делу, — холодным тоном прорычал Стриин, все еще находясь на взводе.

— Хорошо, — проповедник кивнул и залпом осушил оставшееся вино в бокале. — Как ты знаешь, у демонов, как и людей есть слои или классы общества. Низшие демоны, старшие демоны, архидемоны и короли демонов. Чем ниже класс демона, тем слабее будет его влияние на человека и тем слабее будет его сила. Низшие классы демонов всегда подчиняются более сильным собратьям, это можно сказать у них на инстинктивном уровне. Но, как и у людей, бывают исключения. Четыре дня тому назад мой демон услышал голос своего короля и для него это стало полной неожиданностью. Король пустоты за все время существования демонской расы, лишь раз покидал пустоши, и то это было столь давно, что даже сами демоны не помнят, когда это было. Приказов поступила два и причем очень конкретных. Первый: найти и убить Альмину Вальцрэм, которая направляется в столицу вместе с сопровождающим ее наёмником. Второй: Явится к замку Альгаст к пятнадцатому числу этого месяца.

— Альгаст, — удивленно протянул актер, — это же в столице Гарстая, замок короля…

И тут у Стриина по спине пробежала такая вьюга, что он оцепенел на полуслове. В голове начал складываться пазл, который никак не мог сложиться с того момента, как он услышал историю Альмины. Актер просто никак не мог совместить две, казалось бы, абсолютно несовместимые вещи. Два человека, которые никогда друг друга не знали и вообще были из разных каст, оказались одним ключом к двери покрытой кровью и из-за которой воняло смертью.

— Анап отступил в Гарстай, — Стриин пытался успокоиться, но не мог, мысли жужжали как стая злых пчел. — Король пустоты показал себя примерно за три дня до казни Альмины, но та вместе со своими людьми смогла бежать раньше. Значит, в Нирисиме тоже сидит демон пустоты. Поэтому у него было такое странное поведение и такое самоубийственное желание по захвату всего континента. Демон Нирисима ждал неделю не просто так, он ожидал, когда его король наконец освободиться и явиться в Гарстай во всей своей красе и силе. Значит главное оружие Гарстая против Зарлии… армия демонов пустоты. Поэтому они хотели убить принцессу, чтобы быть точно уверенными, что король Лорэйн непременно вторгнется в Гарстай, прямо к ним в лапы. Но почему они сами не решили наступать? Что мешает армии демонов пустоты во главе со своим королем перейти границу Зарлии и самим ударить первыми?

— Стриин, — из бешеной кавалькады размышлений его вывел уже ставший обычным голос проповедника. — У тебя такое лицо, словно ты понял смысл нашего существования. Ты что-то знаешь об этом? Почему король приказал убить тебя и принцессу? Почему он собирает армию в Гарстайской столице?

— Для начала, — Стриин в лет осушил остатки вина, склонился вперед, чтобы быть ближе к бутылке, которая в случаи чего воспользуется как оружием, и посмотрел на проповедника с толикой призрения. — Вы сказали, что ваш демон отказался выполнять приказ, почему?

— Сейчас он куда сильнее, чем тридцать лет назад, когда он пробрался в мою душу. Но он все еще куда слабее, чем более старшие собратья. Он конечно мог бы попытаться взять меня под контроль, убить тебя и леди Альмину, а после отправится в Альгаст, но тогда бы это оставило его на том же месте, что он сейчас. В армии людей, за успешное выполнение заданий полагаются звания и награды, в армии демонов такое остается незаметным и считается естественным. Король сказал, демон выполнил и никак иначе. Мы долго беседовали с ним, можно даже сказать вели ожесточённые споры на тему того, насколько это будет полезно и рентабельно. В итоге, как ты видишь, победил здравый смысл. Демон решил не выполнять приказ и остаться на прежнем месте, питаясь силой моей души, а после моей смерти и его возвращения в пустоши, он хочет подняться на ступень выше и стать высшим демоном.

— Расчетливый у вас, однако демон, — актер усмехнулся и немного расслабился, ведь в словах Лимерия не уловил ни капельки лжи. — На самом деле я не очень уверен, на сколько мои предположения верны, но по крайней мере недостающие части пазла лично я смог закрыть. Может вы сможете внести какие-то корректировки.

И Стриин довольно быстро и емко поведал проповеднику все, начиная от пробуждения короля пустоты и его разговора с демоном, заканчивая довольно странной истории Альмины и крайне наглом и самоуверенном плане Нирисима. Лимерий слушал внимательно, прерывал рассказ лишь для того, чтобы уточнить какие-то детали, но в целом выслушал довольно внимательно, с серьезным и задумчивым лицом.

— Да, — проповедник медленно закивал, когда Стриина закончил свою повесть. — Я с тобой полностью согласен. Это похоже на правду. Нирисим, точнее демон внутри него, взял в плен принцессу, при этом убив всех послов, которые с ней были. Это было сделано с целью вызвать в леди Альмине отчаяние, страх и безысходность. Создать внутри юной девы пустоту, которую эти демоны так любят и к которой стремятся. То, что Анап сейчас находится в Гарстае, нет никаких сомнений. И то, что в нем окончательно пробудился король пустоты тоже. Но я так же, как и ты, не могу понять, что мешает довольно грозной армии самых сильных и беспринципных тварей самим напасть на Зарлию. Возможно армия пустоты не такая уж и большая или же здесь в основном низшие демоны, которых при большом желании могут убить даже обычные солдаты, не говоря уже о рыцарях.

— Сейчас это не главное, — Стриин судорожно закусал губу. — Готовится полноценная военная компания, где участвуют демоны во главе со своим королем. Нам с леди Альминой срочно нужно в серебряный дворец, предупредить его величество о готовящейся войне.

— Думаю, ты прав, — Лимерий встал и пошел к столу. — У меня нет причин задерживать вас. Твоему здоровью ничего не угрожает. Твои умения, как смею отметить, тоже не пострадала. Завтра с рассветом в море выходит корабль “Жених русалки”. Его капитан, наш самый преданный последователь. Думаю, он не откажет вам в том, чтобы довести вас до Мейдрина.

— Спасибо вам, — актер встал и сделал поклон по всем правила. — Простите, что напал на вас.

— Помилуй, — проповедник вновь жутка ухмыльнулся. — Я сам виноват в том, что здесь произошло, а то, что ты так быстро всплыли — это лишь влияние твоего демона и ничего более. Я не держу на тебя зла.

— Господин Лимерий, — Стриин уже стоял у двери, когда вновь обернулся к проповеднику. — Возможно это будет наглостью с моей стороны, но все же я хотел бы вас просить о помощи.

— Я тебя слушаю.

— Вы не могли бы отправить письмо в город Норж, — отчеканил актер каждое слово. — Сообщить о том, что мы узнали и предупредить мою гильдию о грядущей войне.

— Хорошо, — проповедник кивнул. — В ближайшие пару дней я отправлю посыльного к леди Еленаре.

— Спасибо, — Стриин раскланялся. — За все.

Из комнаты проповедника актер вышел с тяжестью, как на сердце, так и в мыслях. В Гарстай уже месяц стягиваются демоны пустоты, а никто об этом толком ничего не знает. Даже в театре тишь да гладь, хотя сбор своего войска, король пустоты, он же Анап, начал явно не вчера. Если бы госпожа Еленара что-то знала, то оповестила бы всех проповедников, в том числе и господина Лимерия.

Когда Стриин подходил к келье, которую ему любезно предоставили, он услышал плач, а приблизившись к своей двери, понял, что плач этот больно знакомый. Войдя в комнату, актер увидел сидевшую на кровати Альмину, чуть ли не навзрыд рыдающую в подушку. Подбежав к ней и обняв, он почувствовал, как мокрые глаза зарылись в его плечо, как тело принцессы потряхивает, а голос уже начинает садиться.

— Альмина, — прижав сильнее принцессу, Стриин заговорил ласково, даже нежно, лишь бы успокоить плачущую девушку. — Что стряслось? Тебя кто-то обидел?

— Граф, — сквозь всхлипы заговорил принцесса, — его убили.

— Граф, — непонимающе переспросил актер, а после его глаза расширились, а голос перешел на шепот. — Лорд Альвин, мертв?

— Да, — голос начал срываться в истерику. — Три дня тому назад… Столицу закрыли… Колокола… Траур.

— Альмина, успокойся, — Стриин прижал принцессу, как никогда прежде, стараясь остановить трясучку. Погладив ее по волосам, актер заметил, что всхлипов стало куда меньше. — Я сейчас схожу за вином и попрошу, чтобы сюда принесли воды. Ты умоешься, выпьешь, успокоишься и все мне спокойно расскажешь. Хорошо?

Принцесса отлипла от плеча Стриина и тот увидел, красные глаза, потекший макияж и взгляд полный отчаяния и боли. Вместо ответа Альмина кивнула, при этом выглядела она как маленькая девочка, которую обидели ни за что и теперь пытаются выкупить у нее прощения. Когда актер вернулся в комнату с бутылкой вина, Альмина выглядела уже куда лучше. Она умылась, причесалась, убрала разводы от макияжа и теперь выглядела просто очень печальной. Первый бокал “Красного рубина”, принцесса осушила залпом, второй в два присеста, третий же отпив примерно треть, поставила на тумбочку и посмотрела на Стриина.

— Я узнала об этом в порту, — голос немного дрожал, хотя слезы пока течь не собиралась. — Мы с моими сопровождающими искали подходящие судно, для того чтобы доплыть в Мейдрин, но все было без успешно. Когда мы уже обошли около семи капитанов и добрались до восьмого, он то мне и сказал, что в столицу сейчас попасть невозможно. Три дня назад в городе забил “Печальный вестник”, огромный колокол на самой верхней башне замка. В него бьют только тогда, когда умирает кто-то из членов моей семьи. Через час после того как прогремел вестник, по городу начали ездить глашатые, объявляя о полномасштабной компании в Гарстай и о том… что я умерла. Как сказал капитан, по слухам, на главном тракте, в каком-то овраге под толстым слоем снега были найдены трупы четырех мужчин и одной девушки. Мужчины были изрублены и изуродованы, а у девушки была лишь одна единственная рана в сердце. Весть разлетелась быстро и прибывший отряд рыцарей из столицы опознал в девушке принцессу Зарлийску, Альмину Вальцрэм, а в одном из мужчин графа Кальтшэра.

— Догнали все-таки, — подумал про себя Стриина, в бессильно злобе сжимая кулак, — и судя по всему не три дня назад, а гораздо позже, минимум дней пять. Тела бы не успели покрыться таким слоем снега всего за три дня, если конечно их не прикопали специально, что сомнительно. Задача была в том, чтобы тело быстрее обнаружили и опознали, не зря ведь подставной принцессе лишь проткнули сердце, а так ее могли и до весны не найти.

— В Кестире объявлено военное положение и траур, — чуть всхлипнув продолжала принцесса. — Ворота города наглухо закрыты, не говоря уже о замке. По всей стране началась мобилизация всех боеспособных, — голос ушел в шепот и стал еще печальнее. — Как я и говорила, отец захочет отомстить и наделает глупостей.

— Завтра утром мы отправляемся в Мейдрин, — Стриин опустил глаза и уронил голову на грудь. — Проповедник замолвит за нас словечко одному капитану. Я не могу обещать, но могу с уверенностью сказать, что приложу все силы, чтобы ты успеешь в город до того, как твой отец выступит на Гарстай.

— Спасибо, — принцесса обняла Стриина, так нежно и ласково, что все внутри перевернулось, а уши загорелись красными огнями. — Я ценю все то, что ты для меня делаешь и чем жертвуешь.

— Это моя работа, — Стриин чуть замявшись, ответил на объятия принцессы, — и мой долг. Перед театром, тобой и всей нашей страной.

ГЛАВА 10. “ЖЕНИХ РУСАЛКИ”

Эту ночь Стриин вновь провел с Альминой в одной постели, только в этот раз все было в рамках приличия. Принцесса долго не могла уснуть и даже полная бутыль ни нагнала на нее сна. Вместо этого, лежа на коленях актёра она вспоминала свое детство. Рассказывала о том, как они с сестрой играли в саду, как пару раз пробирались в солдатский арсенал и игрались там с мечами. Один раз Альмина даже случайно поцарапала Милони́ю, так слегка, лишь задела плечо, но от гнева отца уйти не получилось. Лишь за полночь принцесса смогла уснуть, свернувшись комочком возле сидевшего рядом с ней Стриина. Актёр вначале хотел уйти и поспать где-то в другом месте и уже было начал вставать, как женская рука схватила его за подол кофты мертвой хваткой, потянула назад, бормоча сквозь сон.

— Не уходи. Останься.

Пришлось лечь рядом и спать с принцессой, которая словно кошка, свернувшись клубком, уткнулась носом в грудь Стриину и глупенько заулыбалась. На утром актер как всегда проснулся первым и хотел было выбраться из кровати, чтобы привести себя в порядке перед отъездом, но не смог. Хрупкое тельце принцессы на половину придавила его и выбраться из-под него самостоятельно, он никак не мог. Пришлось будить.

— Альмина, — Стриин легонько потряс ее за плечо, — вставай. Нам нужно собираться.

Принцесса неохотно и явно с большим трудом разлепила глаза, а когда резкость зрения наконец настроилась на лицо актера, она пискнула, скорее всего от неожиданности и слетала с кровати словно ошпаренная.

— Я, — она взялась за голову. — Боги, голова болит. Сколько я вчера выпила?

— Всего одну бутылку, — пожал плечами Стриин. — Видимо на вино наложилось еще и эмоциональное состояние.

— Состояние…, — принцесса осеклась. — Значит не приснилось. Лорд Альвин…, — на ее лице отразилась вселенская печаль, глаза упали в пол, губы поджались, дыхание сбилось. — Нам действительно нужно собираться. Дай мне двадцать минут.

— У тебя есть целый час, — Стриин посмотрел на принцессу и у него кольнуло в сердце, настолько эта дева была печальна, казалось даже в комнате стало темнее. — Можешь особо не торопиться.

Альмина понятливо кивнула и вышла из комнаты, на ходу потирая лицо, прогоняя остатки сна. Когда актер остался один в комнате, он сел на край кровати, посмотрел на алтарь и задумался. “Остается последний рывок. Переплыть по морю, а там три дня пути, и мы в столице. Но как попасть внутрь, если ворота закрыты? Говорить о том, что со мной настоящая принцесса явно не стоит. В лучшем случае убьют на месте, за оскорбление королевского достоинства и надругательством над горем короля, в худшем закинут в клетку с очень злыми мордоворотами, любящими бить связанных по рукам и ногам. Придется пробираться в городок по каналам, только вот план их я плохо помню, можно и заплутать. Но другого выхода все равно нет”.

В течение двадцати минут Стриин собрал свои вещи и проверил экипировку. Вместо жилетки и водолазки, что пострадали при схватке со змеиным котом, церковь любезно предоставила замену. Плотная облегающая кофта с высоким воротом и кожаная куртка, с усиленными плечами, грудью и локтями, а также с пятью внутренними карманами, что для актера было крайне приятно. Бомбы, ножи и яды были аккуратно уложены во все укромные места, рапира и кортик заточены до состояния разрезать листок на лету, а провизия, которая так же была любезна предоставленная проповедникам, убрана в перекидные сумки.

На завтрак Стриин к большому удивлению явился последним. Помимо шести послушников, сидевших в дальней части столовой и не обращающих никакого внимания на посторонних, здесь уже была и Альмина. Она что-то ковыряла в тарелке, хотя было видно, что она погружена в серьёзные раздумья и до еды ей нет никакого дела. Даже когда актер сел напротив, взяв свою порцию омлета с чесночным хлебом и тремя ломтиками мяса, принцесса даже не повела ухом, продолжая мешать в тарелки многострадальный завтрак. Лишь когда Стриин доел и уже было хотел вывести Альмину из задумчивого состояния, она сама подняла пустые глаза и посмотрела на актера, от чего ему стало не по себе.

— Как там отец, — пустым голосом вдруг отозвалась принцесса, — как там Милони́я, а мама? Они, наверное, место себе не находят от горя.

— Скорее всего, — Стриин взял руку Альмины, смотря ей в глаза, — поэтому мы и спешим, чтобы как можно быстрее успеть к твоим родным, развеять их печаль и горе, и отговорить твоего отца от военной компании.

— Да, — принцесса кивнула и вымученно натянула улыбку. — Ты прав, что-то я совсем раскисла. Пойду заберу вещи из комнаты.

Пока Альмина ходила за вещами, Стриин направился в среднюю часть храма, к большим дверям, которые служили входом в это пристанище богов. Главный зал храма выглядел довольно внушающим. Пол из белой плитки, стены красного отлива, покрыты религиозными изображениями, под высоким потолком висят чаши, разносящие по залу аромат трав и благовоний. В этой части храма, помимо двух рядов длинных лавок, стоял еще и огромный алтарь, на котором разместились двухметровые статуи из красного мрамора. На первом плане Хардор, с серьезным лицом и грозным взглядом, облаченный в красивый доспех из серебра, на его груди изображено раскидистое дерево, символизирующие райские сады. В руках бог силы и мужества держит огромный двуручный меч, от острия до рукояти покрытый письменами. Немного позади своего мужа, с книгой в руках расположилась Рэя. Она выглядела задумчивой, ее взгляд был полностью сосредоточен на книге. Она была одета в красивое платье, повторяющие все изгибы ее тела, а на голове была диадема, в центре которой была серебряная семи конечная звезда.

Остановившись на пару секунд возле алтаря, Стриин прикрыл глаза, произнеся молитву, после чего цокая каблуками сапог направился к дверям гигантам, возле которых помимо сумок, стоял проповедник, который явно его ожидал. Когда актер подошел, Лимерий улыбнулся, от чего стал выглядеть жутко, но актера это уже не пугало.

— Вижу, вы уже собрали вещи, — первым заговорил проповедник. — Ваш корабль стоит у пристани. Темно-синяя шхуна с бело-красными парусами, на носу красуется резная фигура девушки. Капитан корабля старый волк, исходил почти все моря и океаны, побывал не в одном десятки штормов и пережил столько же пиратских налетов. Его имя То́рлин Дрэйк, но враги его знают, как демона морей.

— У него в душе демон воды? — Стриин изогнул бровь в удивление.

— Это не из-за демона, — проповедник вновь жутко улыбнулся. — Он, пожалуй, один из лучших капитанов нашего времени. Как я говорил ранее, он выходил из множества передряг невредимым и почти всегда с большей половиной команды.

— Что же, — актер прикусил губу, рисуя себе в голове образ этого морского волка, прошедшего через множественные кочки, хотя скорее волны и шторма этой жизни. — Вы доверили нас отличному капитану, спасибо вам. И еще раз прошу у вас прощения за тот инцидент.

— Повторю еще раз, вам извинятся не за что, — Литрей положил Стриину руку на плечо. — Мне нужно научиться выражаться точнее, — а после приблизился к самому уху. — Вы же знаете, что принцесса мертва и столица сейчас в военном положение, поэтому все ворота закрыты, а от стражи теперь не продохнуть.

— Знаю, — спокойно, не выдавая никаких эмоций так же тихо ответил актер. — У меня уже есть план, как пробраться до самого замка, не встретив никакого сопротивления.

— Что же, — проповедник вновь встал прямо, улыбнулся, и протянул Стриину руку, — тогда мне остается только пожелать вам удачи. Пусть Хардор направит твою руку и укрепит тело.

— Спасибо, — Стриин ответил на рукопожатие. — Пусть Рэя осветит наш разум и даст нам просветление.

К пристани два всадника двигались бок о бок. Актер шел справа, не спеша ведя Огонька по оживленным улицам портового города, Альмина ехала рядом на новом скакуне белой масти с именем Снежинка. Стриин, обычно сосредоточенный на своих мыслях и контроле за территорией, сейчас позволил себе немного расслабиться и любоваться красотами города. Егеря, судя по всему поняли, что принцесса была не настоящий и сейчас все еще рыщут в поисках настоящей наследницы трона, но они никак не смогут навредить ей в этом городе. Рядом едет опытный и наученный горьким опытом актер, а неподалеку крутятся пара тройка кровавых стражей, которых Литрей пустил им вслед. Но если Стриин был, можно сказать, беззаботным, то принцесса была наоборот очень сосредоточенной и задумчивой. И если бы сейчас актер не успел перехватить поводья Снежинки, то принцесса бы наехала на переходящего дорогу мужчину.

— Альмина, — Стриин обеспокоенно посмотрел на свою спутницу. — Прошу тебя, соберись. Мне тоже жаль графа Альвина. Он был храбрым мужчиной, раз решился перетянуть все внимание на себя, хотя точно знал, что рано или поздно его настигнут. Но сейчас нам нужно сосредоточиться на последнем отрезке пути.

— Как ты мне однажды сказал, — Альмина посмотрела на актера так сурово, что Стриин невольно почувствовал на плечах вес в несколько тон, — из уст монарха, жалость к убийцам звучит фальшива? Так вот жалость от убийцы к титулованным особам, звучит не лучше.

И тронув коня сапогами пустила Снежинку вперед, оставив актера позади, с ошарашенным лицом и иглой, пущенной из уст до этого доброжелательной барышни, прямо в сердце. До пристани они добрались меньше чем за десять минут и среди десятка кораблей, разных размеров и назначений довольно быстро нашли нужное судно. Как и сказал Лимерий, темна-синяя шхуна, с потускневшей желтой ватерлинией по обоим бортам, стояла почти у самого дальнего причала. Ее бело-красные треугольные паруса были видные за много метров, а уж ярко разукрашенная носовая фигура, представляющая собой прекрасное лицо девы на лебединой шеи, и вовсе сразу бросалась в глаза, посреди скучных рыбацких судёнышек и бригов. Подъехав по ближе, Стриин понял, что на “Жених русалки” активно что-то грузили. Люди в синих рубахах и разноцветных слоппах только и успевали что забегать на борт, спускаться в трюм, а после выбегать с высунутым языком обратно, чтобы вновь поднять на борт какой-нибудь ящик или бочку.

Оперившись руками о правый борт и внимательно наблюдая за процессом, периодически подгоняя “медузьих выродков”, стоял великан. Ростом не меньше двух метров, если не больше, обветренное лицо, покрытое множеством шрамов и порезов. Длинная русая борода, заплетена в две тугие косы, в левом ухе четыре серьги, в правом две, палец и одна фаланга на левой руке отсутствовали, как и маленький кусочек носа, можно сказать самый кончик. На вид этому суровому гиганту было лет шестьдесят, но если внимательно приглядеться, то можно скинуть как минимум десяток. Седых волос ни на грамм, морщин и прочих старческих признаков также не наблюдалось. Одет великан был прилично: расстёгнутый красный кафтан, расшитый какими-то завитушками, под ними расстёгнутая до середины груди рубаха, являющая миру волосатую грудь, и знак церкви крови, висевший на шеи. На ногах атласные штаны, за пояс которых было заткнуто два пистолета, с кожаного ремня, помимо огромного палаша, почти до середины берда свисала цепочка, с приделанными к ней каким-то безделушками. Сапоги на тугой шнуровке были черные, как смоль, при этом из каждого торчала по рукояти кинжала.

Когда Стриин и Альмина подъехали к короблю почти вплотную, капитан судна быстро перевел на них грозный и оценивающий взгляд. Актеру даже начало казаться, что он видит его насквозь.

— Это вы мои пассажиры, — крикнул Торлин, не отрывая взгляда от Стриина, который медленно кивнул. — Поднимайтесь на борт, — а после повернувшись к своим ребятам рявкнул. — Чего стоите, чайки ощипанные, помогите нашим почетным гостям. Да поживее, чтоб к вам осьминоги в кровать пробрались.

От общего строя грузчиков отделилось трое крепких парней, все высокие, загорелые и крепкого телосложения. Двое были явно закаленные в боях, судя по шрамам, ожогам и большому количеству различных татуировок, а вот третий, который выглядел самым молодым, пороха и крови еще явно не нюхал, слишком уж гладкая кожа, да взгляд какой-то смущенный. Когда оба всадника спешились, два матроса тут же взяли поводья, а третий, что был самый крепкий, да к тому же с шикарной бородой, окрашенной в синей цвет, снял с коней сумки, водрузил их на плечи и потопал на корабль.

— Разрешите представиться, — капитан раскланялся, в основном косясь на Альмину. — Я капитан “Жениха русалки”, моё имя Торин, но вы можете звать просто То или капитан, как вам удобно.

— Меня зовут Дикут, — Стриин поклонился, — это моя жена Идэм.

— Очень рад знакомству, — капитан улыбнулся во все зубы, добрая половина из которых была золотыми. — Проповедник Лимерий сказал, что вы его особые гости и что вы направляетесь в столицу. Поэтому с этой минуты и до конца нашего совместного плавания я и моя команда в вашем полном распоряжение. Ваша каюта рядом с моей, Линки вас проводит.

Торин свистнул, настолько резко, что у Стриина заложила ухо. Через пять секунд возле капитана вырос матрос, тот самый, что выглядел самым молодым и неопытным. Поклонившись, Линки пропустил гостей вперед, а сам косясь в пол пошел за ними. Спустившись на нижнюю палубу, молодой матрос провел гостей до аркообразной двери, из темного дерева, поклонился, сказав, что скоро отплытие, и все также косясь в пол пошел назад.

Пройдя в каюту Стриин остался доволен. Внутри было светло, тепло и уютно, словно он не на корабле, а в каком-то приличном трактире. Первое, что порадовала актера, это наличие двух больших кроватей, теперь не придется смущаться, лежа рядом с принцессой. Затем в глаза бросился большой овальный стол, и приставленные к нему стулья. В комнате также стоял огромный кованый сундук, в который можно было разместить все свои вещи, и небольшой шкаф, в который спокойно поместилась вся одежда. Освещалась каюта в дневное время двумя большими иллюминаторами, оба находились на левом борту, в паре метров друг от друга. В ночное время за освещения отвечали две масляные лампы, стоявшие на столе.

Пока Стриин раскладывал вещи и изучал обстановку, Альмина ничего не сказав, легла на одну из кроватей, отвернувшись лицом к стене. Поначалу актер хотел подойти к ней, спросить, что ее беспокоит, не хочет ли она поговорить об этом, но отдернул себя от этой мысли. Принцесса была подавлена, вестью о кончине лорда Альвина и гибели ее двойника, который все приняли за нее. Оно и понятно, мастер Горти поработал на славу. Когда все лежало на своих места, Стриин решил подняться наверх, подышать свежим морским воздухом и немного подумать о грядущем, ненадолго оставив принцессу со своими мыслями.

Поднявшись на верхнюю палубу, актер как раз застал момент отплытия. Капитан То орал команды так истошно, что было просто удивительно, как его не было слышно внизу. Матросы бегали по палубе взад и вперёд, кто-то полез наверх, чтобы начать разворачивать паруса, кто-то внизу вязал канаты и занимался прочей мало понятной для Стриина работой. Подойдя к левому борту, актер посмотрел в море. На первый взгляд все было спокойно, ни одной тучки, ветер был спокойным, и вокруг была тишь да гладь. Только вот море штука непредсказуемая, через десять минут после отплытия может подняться ветер или того хуже шторм, но о таком лучше не думать.

За созерцанием моря, Стриин все же пропустил момент, когда корабль начал отходить от берега. Лишь когда кто-то крикнул “Лево руля. Держим курс на закат”, актер понял, что корабль пришел в движение. Насмотревшись вдоволь на море и на удаляющийся берег, Стриин уже было хотел спуститься вниз и как Альмина забыться блаженным сном, но не успел, с юта к нему улыбаясь во весь рот шел капитан Торин, вместе с каким-то хмурым мужчиной, с очень пышными, но смешными усами, завитыми в спираль и окрашенными в красный.

— Господин Дикут, — протянул чуть охрипшим голосом капитан. — Мы наконец смогли выйти в море, с чем я вас и поздравляю. Если бы не эти ленивые медузы, мы бы еще полчаса назад плыли в закат.

— Хотелось бы выразить вам благодарность, — Стриин выпрямился, даже слега приосанился, и протянул капитану руку, — за то, что взяли нас на борт.

— Вы люди церкви, — То ответил на рукопожатие, — и друзья самого проповедника. Если бы я отказал вам, Хардор и Рэя отвернулись бы от меня, и моя удача, вместе с моим кораблем, пошли бы на дно. Кстати о море, разрешите вам представить, мой старпом, Ду́нтар Гдэль.

Стриин быстро осмотрел хмурого, который как раз протянул руки. Помимо смешных усов спиралей, в этом мужчине лет сорока было еще много интересного. На голове был короткий ежик, концы которого окрашены в желтый цвет. На правой щеке наколка в виде штурвала, руки тоже изобилуют разными рисунками, но самый приметный среди них, это квадрат, внутри которого семь хаотичных точек, одна из которых красная. Одежда тоже была сплошь ярких цветов, синяя жилетка, красная кофта с короткими рукавами, желтые штаны, лишь сапоги были темного цвета.

— Вы с островов Тиритона?

— У вас зоркий глаз, — старпом ухмыльнулся, скосившись на приметную татуировку. — Она меня выдала?

— Не сочтите за грубость, — Стриин с трудом сдержал смех, — но только на ваших островах, у людей такой броский вид.

— Это не грубость, — Дунтар пожал плечами. — Я и все люди с островов чтим и уважаем бога Лариими́рсома и то, каким испытанием он проверяет нашу веру и волю. В море нет места тьме, все зло должно остаться на осквернённой земле, поэтому мы и одеваемся так же ярко, как выглядит дно морей и океанов во время штилей. После смерти, мы будем носить те же цвета, что и всю жизнь, и, если на нас всю жизнь будут только черные и серые одежды, наши предки не смогут нас найти в глубинах океана и проводить до подводного царства.

— Великий Хардор и Рэя, — вымучено взмолился капитан, — даруйте этому глупцу мудрости, ибо верит он, что бог его, огромная рыба.

Дунтар злобно посмотрел на То, капитан лишь хищно оскалился. Напряжение росло с каждой секундой и надо было как-то спасать положение, пока эти двое истинно верующих не начали потасовку.

— Капитан То, — оба спорщика развернулись и посмотрели на Стриина так, что актеру стало не по себе. — Вы настолько верны церкви крови, что отказываетесь принимать чужие религии? Даже если все они ложь и вымысел?

— Церковь водного пути, вместе с их богом Лариимирсом, это сборище размалёванных и двинутых на всю голову фанатиков, — брезгливо произнёс капитан, косясь при этом на своего старпома, который лишь закатил глаза. — Верить в то, что все мы дети глубин морских, которые из-за грехов своих лишились места в подводном царстве, полная чушь. Демоны наше испытание, а смерть, это всего лишь очередной этап перерождения, который в конечном итоге приведет нас на дно, в царство лазурное, где бог Лариимирс наконец простит нас, своих детей, и позволит остаться там, — То покрутил у виска пальцем. — Ну не глупость ли?

— Глупость это ты со своим садом, — наконец ответил Дунтар. — Ваш сад, где-то за облаками, который хрен, когда кто видел, даже в безоблачную погоду, звучит явно куда лучше. Вы режете себе руки и пускаете свою кровь на праздники своих богов, а нас называете фанатиками?

— Да, — подумал Стриин, — кажется путешествия пройдет очень весело, — а вслух сказал. — Капитан То, нет ли у вас на корабле доброй выпивки. Меня два дня тому назад изрядно потрепали в полях, рана жутко болит, если ее не продезинфицировать изнутри.

Капитан То и старпом Дунтар посмотрели на Стриина, еще пылая огнем баталии, но уже через секунду оба рассмеялись.

— Выпить у нас всегда есть. Прошу в мою каюту.

То по-дружески хлопнул Дунтара по плечу, от чего тот заулыбался еще шире и пошел за ним что-то насвистывая, Стриин в полном недоумение пошагал за ними. “И вот скажи, что минут назад они за своих богов были готовы чуть ли не глаза друг-другу выдавить, не поверят. Или это так со стороны только кажется? Да, поездка будет веселой”. Каюта капитана находилась в конце коридора у самой кормы. Пройдя внутрь вслед за Дунтаром, Стриин был поражён царившей внутри атмосфере. Всю левую стену занимает огромная карта, с каким-то отметками, левую полностью отвели под оружия. В левом и правом углу шкафы, с книгами, папками, шкатулками и… черепа. Все верхние полки обоих шкафов были заставлены голыми и начищенными до блеска черепами, в основном человеческими, но пара тройка была явно звериными. Посреди каюты стоял круглый стол, в дальней части возле панорамного окна стояла кровать, у изголовья сундук, закрытый на замок, у ног небольшой сервант, с матовыми вставками.

— Присаживайтесь, — капитан махнул рукой на стол, при этом кинув кафтан на кровать.

Возле стола были стулья, довольно простенькие, но все же удобные. Заняв место возле старпома Стриин стал наблюдать за действиями хозяина. Капитан достал из серванта пузатую бутылку из темного стекла, целый поднос всякой закуски и три добротных чарки.

— Лучший ром, что я когда-либо пил, — мечтательно протянул То, ставя бутылку на стол. — В первые я его попробовал в каком-то захудалом трактире, но вкус запомнил на всю жизнь.

— У него каждый год эти любимые напитки меняются, — над самым ухом прошептал Дунтар, и скосился на поднос. — Хотя вот закуски да, почти всегда одинаковые.

Помимо уже приевшихся сыра и мясо, серебряный поднос изобиловал разными морскими тварями. Рыба, моллюски, осьминоги, раки, креветки и это только то, что можно было опознать по тем или иным признаком.

— Ну что же, — То наполнил три чарки до краев и встал, Стриин и Дунтар последовали его примеру. — За то, чтобы море был спокойным.

Три чарки почти одновременно были опрокинуты внутрь. Старпом и капитан лишь шумно втянули воздух, закусив чем-то с подноса, а вот у Стриина хваленый ром застрял в горле. А когда актер все же смог проглотить этот напиток, все, начиная от рта заканчивая животом обдало пламенем, словно внутри взорвалась инфернальная бомба. Деревянной рукой Стриин с трудом дотянулся до хвоста креветки, мир вдруг начал кружиться, и закинул ее в рот. Стало чуточку лучше, холодное мясо слегка притушило огонь во рту и горле, но желудок пылал, словно костер.

— Ух, хороша, — капитан То раскраснелся, на лице появилась пьяненькая улыбочка, да и судя по такому же лицу Дунтара, Стриин единственный кто здесь страдал. — Прогрела, аж до пяток. С тобой все хорошо, Дикут?

— Да, — актер выдавил на лице улыбку, хотя голос явно хрипел. — Не ожидал, что он такой…крепкий.

— Самый крепкий, — закинув в рот рачка отозвался старпом. — Ничего, следующая тоже туго зайдет, а последующие будешь как воду пить.

— Да, что правда то правда, — То посмотрел на Стриина, каким-то мечтательным взглядом. Актер знал этот взгляд и знал, что он ведет к допросу. — Ты сказал, что пару дней назад тебя кто-то потрепал, не расскажешь эту историю? Я хороший слушатель.

— Да чего рассказывать, — Стриин пожал плечами и расстегнув куртку, задрал кофту, явив на свет два белых шрама. Дунтар присвистнул. — Змеиный кот в садах камней попался. Тварь я конечно убил, да вот и она память о себе оставила, чтобы не забывал.

— Серьезно, — капитан придвинулся, чтобы рассмотреть получшешрам, но его взгляд тут же уплыл в верх и влево, впившись в амулет. — Чтоб меня море поглотило, амулет стихийного стража! Так ты значит не простой послушник?

— Адепт церкви в столице, — Стриин опустил кофту. — С десяти лет проходил там обучения, прошел всю низшую иерархию, от послушника до кровавого последователя, и лишь пару лет назад удостоился чести пройти обряд, после коего и был возведен в ранг адепта.

— А мне проповедник Литрей отказывает в прохождение обряда, — капитан тяжело вздохнул. — Говорит, что моя душа в постоянных смятениях, а контроля эмоций нет никакого.

— И правильно делает, — ехидно бросил Дунтар, накручивая на палец свой красный ус. — Ты и так ведешь себя словно павлин, со своими раздутым самомнение и верой в облачный сад, а с силой демона и вовсе от тебя спасу не будет.

— Слышь, рыбий муж, — То приподнялся с кресла оперившись руками о стол, при этом лицо у него стало звериное. — Ты видно забыл, кто среди нас более умелый боец. Или хочешь проверить?

— Так, господа, — Стриин тоже встал и его немного качнуло. — Давайте забудем о разногласиях, выпьем и вы тоже поделитесь со мной какой-нибудь историей. Мне вот крайне интересно, как вы, два абсолютно разных человека, с абсолютно разными взглядами на жизнь, нашли друг друга.

Подействовало, что капитан, что старпом переглянулись, как-то странно ухмыльнулись, но в просьбе гостя не отказали. Налив чарки до краев и подняв тост за попутный ветер, они вновь были осушены. В этот раз угли, которые провались в живот прошли чуть мягче, но все равно обожгло будь здоров, хотя вроде как Стриин с огнем на Ты разговаривает. После этой чарки актер начал чувствовать, как его тело становится невесомым, голова легкой, а мысли начинают бегать словно тараканы. Но Стриин пока еще был в сознании и поэтому с глупой улыбкой и неуместными смешками выслушал историю о том, как Дунтар стал старпомом капитана Торина.

Оказалась эта история, завязалась так же смешно, как и проходят их споры об истинной вере. Примерно пять лет назад капитан Торин проплывал мимо островов Тиритона, точнее мимо самого маленького из семи, островка Лит. Капитан плыл с большим грузом тканей с континента под названием Айвек, о котором Стриин ни разу не слышал. По пути он два раза попадал в шторм, где его корабль немного пострадал, а десять человек из команды смыла в море, в том числе и предыдущего старпома. Острова государства Тиритона все как один зарабатывают на море. У них самый большой рыбацкий флот, там живут одни из лучших корабельных мастеров и только на их территории водятся полосатые киты, которых рыбаки с большим удовольствием добывают, после чего за дорога продавая на большие земли. В общем и целом, после недолгих раздумье капитан То решил сделать остановку на острове Лит, подлатать корабль, пополнить провизию и воду, и возможно нанять кого-нибудь в команду. Роковая встреча произошла в таверне “Соленый водопад”. Капитан То со своими людьми решили хорошенько выпить и отдохнуть, а может и приласкать пару красивых дам. Где-то примерно через пару часов после их прибытия, когда капитан был уже готовенький, он услышал жаркий спор, который вот-вот должен был перейти в драку. Спорил как раз нынешний старпом Дунтар и какой-то расфуфыренный капитан, весь в золоте да серебре, из Гарстая. Гарстаец доказывал “неотёсанному деревенщине”, что только церковь белого созвездия по праву может считаться истинной религий, ведь она учит покорности, смирению и доброте, тем чувствам, которые есть неотъемлемая часть человека, а “шайка водного пути” учит лишь тому, что нужно топиться, дабы воссоединиться со своим богом-рыбой.

По началу То не хотел вмешиваться, ему было слишком хорошо, чтобы о чем-то спорить, но потом этот “напыщенный индюк” задел за живое. Он сказал, что хуже церкви водного пути, может быть только этот “кровавый жертвенник, который по чему-то до сей поры не предали очищающему огню”. Тут то капитан и не стерпел, подошёл, очень, как он сам утверждал, вежливо попросил того капитана закрыть свой рот, на что получил угрозу. Драка закончилась также быстро, как и началась. Когда Гарстайский капитан получил увесистый удар в челюсть, его матросы конечно пытались вступиться за своего командира, но куда там, бравые молодчики капитана То раскидали их не моргнув и глазом.

— В итоге после мордобоя мы с Дунтаром разговорились, хорошенько выпили и поняли, что не так мы уж и разно на мир смотрим, несмотря на вероисповедания, — капитан ловко закинул в рот креветку и скосился на старпома. — А тот капитан, потом пытался как-то нам отомстить только вот, — То брякнул рукой по цепи, — корабль, как и свою честь, он потерял.

— Эти безделушки, — почти внятно проговорил Стриин и скосился на цепь. — Ваши трофеи?

— У меня есть два типа недоброжелателей, — То поднял ладонь с оттопыренным пальцем. — Первые — это обиженные, те, кто по тем или иным причинам решили, что я им враг, и что я должен умереть, хотя я им абсолютно не по зубам. Вторые — это моральные уроды, люди, которые идут против закона людей, богов и мира. Эти выводки перешли дорогу лично мне и их я не собираюсь щадить, — капитан кивнул в сторону шкафов. — Два места у меня еще свободны.

— Одно место, — Дунтар размяк на стуле, скатившись почти на половину под стол. — Капитан “Черной зори” уже полгода как кормит рыб где-то на дне моря.

— Зато его команда, вместе со старпомом еще живы, — То перекосило, на лице проступил оскал. — А они такие же безбожники, как и их капитан. Я не прощу им обстрел Тримпа. В тот день погибло слишком много хороших людей, в том числе и моих друзей.

— Ладно, как скажешь, — старпом вновь принял сидячие положение и стукнул стаканом о стол. — Давай лучше выпьем за то, чтобы бог Лариимирс затянул их в пучину морскую.

— Не, не, — трясущимися руками капитан начал разливать жгучий ром — Пусть лучше Хардор, укрепит моё тело, а Рэя даст мне знаний, где найти этих выродков. Тогда я лично с ними покончу.

На том и порешили. Как и говорил ранее Дунтар, третья стопка прошла по телу значительно легче первых двух. Стриин даже вначале подумал, что все пролил, но, когда в животе все же разлилось блаженное тепло, он понял, что все хорошо, горячительная влага не пролилась, а значит можно продолжать застолье. Это, пожалуй, и было ошибкой. Чувствуя, что тебе уже хорошо, пытаться делать еще лучше, хотя где-то в отдаленных чертогах сознания понимаешь, что дальше будет лишь хуже и хуже. Так и случилось, чарка за чаркой, стопка за стопкой, невероятная история за еще более невероятной, можно сказать на грани сказки, и вот Стриин еле волоча ноги, держась за стенку, весь перемазанный морепродуктами, с каплями рома на штанах и кофте двигался в сторону своей каюты.

Внутрь он зашел словно мышка, осмотревшись он не увидел Альмины, видимо она проснулась и поднялась наверх, подышать свежим воздухом. Пусть, свежий морской воздух успокоит ее нервы, прочистит разум. Затворив за собой дверь, Стриин в полутьме, ведь за бортом уже давно ночь, крался по комнате до своей кровати. Запнувшись об стул и налетев на стол, актер наконец нашел свое ложе. С трудом стянув с себя куртку, а после и кофту со штанами, Стриин рухнул в кровать, даже не расстилая и провались в сон. Снилась ему всякая чушь, оно и понятно, после рассказов Торина и Дунтара другого и не могло привидеться.

Вот он стоит на палубе какого-то неизвестного ему корабля, а параллельным с ним курсам плывут дельфины, да только не обычные, а огненные. Четыре взрослых особи горели огнем, в глазах был гнев, а звуки они издавали настолько мерзкие и пугающие, что кровь в жилах стыла. Когда дельфины пропали, Стриин оказался на острове, рядом с ним была воткнута шпага, а напротив стоял огромного размера черепаха, по меньшей мере размером с замок. Она не обращала на человека никакого внимания, спокойно шла вперед, по своим делам и вниз даже не смотрела. Когда актер оказался под ней, он увидел, что низ ее панциря покрыт самоцветами, да такими крупными и яркими, что просто не верилось глазам.

Финальным аккордом в калейдоскопе странных снов был…кит. Причем не обычный горбатый или полосатый, а белый. Размером, наверное, в два раза больше военного клипера, в пасти два ряда острых зубов, а глаза налиты кровью. Стриин в этот раз оказался в вороньем гнезде, он видел, как эта громадина приближается, как она неумолимо мчится на таран, но он ничего не делал. И вот этот кит настиг судно, удар в левый борт, корабль накренился, мачта качнулась и Стриин вылетев из вороньего гнезда полетел прямо в пасть к морскому чудовищу. И вот наконец наступила тьма.

ГЛАВА 11. ВЕЩИЕ СНЫ

Первое, что почувствовал Стриин ожив с утра, это нестерпимые удары где-то внутри черепа, словно внутри работают с десяток кузнецов, и пытаются своими молотами сделать из мозга отбивную. Глаза открыть не получалось, их словно заклеили смолой и ко всему прочему зашили толстенными нитками. С десяткой попытки Стриин смог разодрать левый глаз, но почти сразу был вынужден закрыть. Свет, что бил в иллюминатор, был настолько ярким и жгучим, что смотреть на него не было никаких сил, да к тому же удары кувалд участились. С трудом повернув себя спиной к этому треклятому источнику боли и света, актер вновь попытался разлепить глаза. Получилось, даже лучше, чем в первый раз, в этот раз открылись оба глаза и то, что они увидели, не предвещало ничего хорошего.

Стол, немалых размеров был свернут набок, два из четырёх стульев были сломаны, шкаф завалился вправо, а ручка двери была вырвана. Скосив глаза чуть правее, Стриин увидел Альмину сидящую на кровати, она читала какую-то книгу, потягивая из кружки что-то горячие. Сегодня она выглядела беззаботной и даже радостной, та грусть в глазах, что была у нее два дня к ряду, испарились, она выглядела как прежде, радостной и умиротворенной. Груз, что так тяготил ее, наконец упал с плеч. Попытка пошевелиться дала понять Стриину, что телу возвращается чувствительность, вот он уже почувствовал левую стопу, пальцы на руке и на конец он смог открыть рот. Слова выдавить не получилось, лишь какое-то мычание, но этого хватило, чтобы принцесса оторвалась от книги и изумлённо посмотрела на своего охранителя. Она отложила книгу в сторону, поставила кружку на тумбочку и с ехидной улыбкой медленно пошла к кровати актера.

— Утро доброе, — Альмина села на корточки и посмотрела на Стриина каким-то насмешливо — сочувствующим взглядом. Словно он был забавным ручным котёнком, запутавшимся в клубке. — Ты, мой дорогой муж, совсем не умеешь вести себя в гостях. Больше я с тобой никуда не поеду.

— Что, — только и обронил Стриин, тут же сморщившись, собственный голос причинял боль.

— Оно и не удивительно, — принцесса встала и отошла в сторону, вновь демонстрируя случившийся погром в комнате. — Ты вчера был таким красноречивым и трогательным, — Альмина пыталась сдержать смех, получалось плохо. — Вчера, я почти поверила в то, что ты меня любишь и будешь хранить меня до конца жизни.

Стриин чувствовал, как лицо наливается краской, как в голове пытаются воссоздаться вчерашние события, но их заглушают удары молотов, что теперь бьют прямо по черепу, словно он вмятый лист стали и его нужно выправить. Усилием воли, актер принял сидячие положение, мир на несколько секунд закружился, в глазах стало темнее, но все обошлось, окружение все же устаканилось, а обморока не случилось.

— Что, — шептал Стриин, чтобы не потревожить и так разрывающуюся голову. — Что я вчера натворил?

— Глубоко за полночь ты пришел, нет, ты упал в нашу каюту, — на лице Альмины все шире росла улыбка, а в глаза все больше бегали шальные огни, — при этом уронив шкаф. После твоего фееричного появления, я конечно вскочила, никогда у меня еще так быстро сон не проходил. После этого ты замер, на целую минуту, смотря куда-то вперед, а когда я тебя окликнула, ты резко повернулся на меня, уставился так, что мне стало жутко, и пошел на меня, словно оживший мертвец. Вначале ты запнулся и упал на один стул, встал и следом рухнул на второй, — принцесса уже открыто смеялась, вспоминая вчерашние события, от которых у Стриина горели уши. — Потом тебе чем-то не угодил стол, и ты решил его убрать в сторону, — Альмина скосилась на поверженный стол и закатилась смехом. — А когда ты наконец добрался до меня то пал на колено и стал просить прощения.

Актер закрыл глаза, не в силах больше смотреть на принцессу. Такого стыда и позора он никогда не испытывал. Да, бывали случаи, когда Стриин напивались до беспамятства, но ни разу в жизни он не творил столь постыдные вещи. Демонский ром, чтобы все бочки с ним сгорели и отправились в пустоши.

— Понять тебя было сложно, — Альмина наконец уняла смех и уже со спокойным лицом смотрела на своего охранителя. — Но суть я уловила. Ты терзал себя за то, что отправил меня сквозь лес одну? За то, что бросил меня из-за своей слабости? За то, что воспринимал меня как кукла, не видя во мне человека, способного, хоть и не на все, но на многое в этом мире?

Все, это конец. К молоткам в голове прибавился стук крови висках, нестерпимый жар по всему телу, мокрые от волнения руки и бешено бьющееся сердце. Честь и достоинство актера Стриина Ольтэро были раздавлены, растоптаны и стерты в прах. Он опозорил себя, свою честь и честь театра перед самой Альминой Вальцрэм, наследницей трона королевства Зарлия. От этого позора уже не отмыться, не спрятаться и не уйти. Теперь до конца жизни Стриина будет грызть совесть и стыд, с нескончаемыми ночными кошмарами о том, как он, в пьяном бреду стоя на коленях заплетающимся языком что-то пытается сказать, а принцесса смотрит на него с высока и смеется, говоря о том, что он лишь жалкий червь, не достойный жизни. Если Альмина под конец скажет, что он еще и расплакался или еще чего хуже, он выброситься за борт и пойдет на дно. Пока Стриин сгорал от стыда, чувствуя, как что-то внутри него рушится и крошится на миллионы осколков, к нему подошла принцесса и села рядом.

— Со мной еще никогда не говорили так искренни и честно, — актер в полном недоумение и с чувством, что его подводит слух, поднял глаза и увидел, что Альмина улыбается, но не ехидно, а так по-доброму, словно хорошая подруга, дающая важный жизненный совет. — Со мной всегда стараются обходиться как с фарфоровой куклой. Моё дворцовое окружение постоянно льстит, будто мне от этого становиться приятнее, делает все за меня, словно я ничего не могу и не умею или могу разбиться от любой нагрузки. Постоянно врут, чтобы не нарушать мой внутренний покой. Я все это ненавижу. Я ненавижу, когда моя и так тесная золотая клетка становится еще уже, я ненавижу этих напыщенных придворных индюков, со лживыми улыбками, с их витиеватыми высказываниями и их высокопарные диалоги, с их неуместной лестью и постоянными подлыми и корыстными мыслями. Словно за каждый комплимент я должна осыпать их горой золота, а за каждое поддакивание вручать медаль, — принцесса мотнула головой и посмотрела на Стриина. — За время нашего путешествия я почувствовала себя живой, почувствовала свободу. По началу я думала, что ты такой же, как все эти хлыщи, будешь льстить мне, поддакивать и не будешь ничего позволять мне делать. Но каждый раз, когда я помогала тебе, я чувствовала себя живой, в первые за долгое время, — Альмина встала с кровати, подошла к актеру и поцеловала его в лоб. — Спасибо тебе за все это.

После этого она вышла из каюты, обронив напоследок что попросит кока приготовить что-нибудь для него и за одно пришлет кого-нибудь убрать беспорядок. Стриин сидел на кровати, смотрел на дверь и не понимал, что произошло. Те слова, что произнесла принцесса, доходили до него словно тягучая смола, очень медленно, затекая в уши маленькими порциями. “Она не сердится? Она что, поблагодарил меня за моё скотское поведение? Я точно не сплю? Почему я не могу понять произошедшего, что со мной не так? Я слишком испорчен, чтобы принимать благодарности? Я слишком глуп, чтобы понять весь смысл этого диалога”? Стриин был в смятении, с одной стороны Альмина вновь стала собой, а он высказал все то, что лежало у него на сердце и теперь он должен чувствовать лёгкость и счастье. Но этого нет. Ему почему-то стало грустно и как-то тоскливо.

Стриин не успел довести этот монолог у себя в голове до финала. В дверь тихонько постучали и в каюту вошли двое матросов. Одеты они были одинаково, только вот у того, кто держал поднос с едой, прическа и борода были ярко окрашены оранжевым. Земляк Дунтара, не иначе.

— Морского ежа мне в мужья, — присвистнул матрос, с довольно внушительными баками, осмотрев помещение. — Господин, на вас что, кто-то напал?

— Ага, — кивнул Стриин, — жутко крепкий ром вашего капитана. Голова болит, спасу нет.

— Это дело знакомое, — бородатый с Тиритона прошел к столу, который его товарищ уже перевернул обратно, и поставил на него поднос. — Здесь все, чтобы помочь вам восстановить силы и сбить похмелье. Через часики будете как новый.

— Благодарю, — Стриин встал и его качнуло. Тот что с бакенбардами уже хотел его подхватить, но актер оставил его жестом руки. — Приношу извинения за сломанную мебель. Я оплачу ущерб.

— Разве это ущерб, — собирая куски стула насмешливо бросил бородатый. — Это так, считайте, что неудачно упали. Вот после праздников в честь бога Лариимирса или же в честь кровавой ночи да, погром и хаос. Удивительно, что еще ни разу не топили корабль.

— Я вас понял, — Стриин рассмеялся и тут же поморщился, в голове вновь ударило. — И все же, примите извинения.

Два матроса пожали плечами и махнули рукой. Поставив на место шкаф, починив покалеченную ручку двери и принеся из трюма два новых стула, чуть попроще чем сломанные, они раскланялись, пожелав приятного аппетита, и вышли за дверь. После сытной трапезы Стриин решил прогуляться. Лежать он больше не мог, все тело закостенело и в суставах появились какие-то нехорошие скрипы. Одевшись лишь в простую одежду и прицепив на пояс кинжал, скорее для спокойствия души, нежели ля самообороны, актер вышел из каюты и поплёлся наверх.

На верхней палубе было оживленно. Матросы, с ведрами и швабрами, бегали туда-сюда, наводя чистоту. Вслед за Стриином на палубу поднялись сразу трое, неся большие ящики, в которых актер заприметил что-то съестное, и понесли их в помещение под ютом. Скорее всего там располагается камбуз, видимо скоро обед. Подняв глаза Стриин понял, что солнце уже давно в зените и уже даже начало клониться к западу.

— Долго же я спал, — потянувшись, актер всей грудь вдохнул морского воздуха и понял, что молотки в голове утихли. — И правда, легче становится.

Осмотревшись по сторонам, Стриин нашел свою подопечную на палубе юта, в обществе капитана Торина и старпома Дунтар, который сейчас стоял за штурвалом. Поднявшись наверх, актер оперся рукой о перила и стал ждать, когда капитан и принцесса о чем-то договорят. Старпом заметил его сразу, даже помахал и как-то загадочно подмигнул, а вот эти двое видеть Стриина не хотели, полностью поглощенные беседой. Прошло, наверное, около двух минут, прежде чем капитан То чуть повернул голову и наконец заметил пришедшего актера.

— О, господин Дикут, — капитан заулыбался, протягивая руку, — вижу, вы в полном здравие. Как ваше самочувствие?

— Лучше, намного лучше, — Стриин скосился на хихикающую Альмину. — Ваш ром, скажу я вам, самое крепкое пойло, что я пробовал в своей жизни.

— Рад это слышать, — То рассмеялся, от чего его пояс, с оружием и цепью, громок загремели, вызвав в затылке актера легкий укол. — Если бы он так хорошо не прочищал мозги, я бы к нему даже не притрагивался.

— Дорогой, — Альмина лучезарна улыбнулась и захлопала ресницами. — Капитан сказал, что мы прибудем в порт Мейдрина на пол дня раньше. Ветер нам благоволит.

— Да, ваша жена верно говорит, — капитан посмотрел в даль, а после и на два надутых паруса. — Ветер с ночи не стихает, дует ровно куда нам нужно. Если так и дальше пойдет, то мы прибудем в порт раньше намеченного срока.

— Это замечательная новость, — Стриин улыбнулся Альмине и скосился на капитана, странно ухмыляясь. — Если конечно нам не помешают огненные дельфины.

— Кто-кто, — принцесса переводила непонимающий взгляд то на Стриина, то на улыбающегося капитана. — Такие разве бывают?

— Бывают, госпожа, бывают, — То как-то нервно начал пощипывать бороду. — Один раз мы сними сталкивались и скажу я вам, больше нет такого желания. Огненными их называют так, для красного слова, на самом деле они не горят, как вы могли подумать. Представьте себе обычного такого дельфина, увеличьте его примерно в половину, окрасьте в зелено-синий оттенок, помести в пасть ряд акульих зубов, а на лоб приклейте огромный витой рог, где-то в половину самой твари, окрасьте его бледно-красным и заставьте светиться в темноте. Вот примерно на стаю таких зверушек мы и нарвались в ветреном океане.

По лицу Альмины было видно, что она прекрасно нарисовала в голе образ этого зверя, и что от этого ей явно стало не по себе. Пока она косилась на морскую гладь, видимо опасаясь увидеть там этих дельфинов, капитан продолжал.

— Твари эти довольно скверные. Они очень рьяно охраняют свою территорию, причем без разницы от кого, будь то хоть акула, хоть военный капер. Они набрасываются на врага всей толпой и начинают таранить своими рогами. Сами по себе очень пугливые и дохлые, одна пуля или гарпун, пусть даже не смертельное ранение, и дельфин умчится на всех порах, да только в него еще попасть надо. Верткие, заразы, и умные, всегда первым дырявят днище, а уже потом по бортам бьют.

— Не пугайтесь так, леди Идэма, — успокаивающе вступил старпом. — Они здесь не водятся. Здесь есть более крупные рыбы, которые этим дельфинам не по зубам, в океане им есть где разгуляться, а здесь.

— Да нет, я не пугаюсь, — Альмина вновь улыбнулась, — просто как-то не по себе стало, от собственного воображения. К тому же рядом со мной мой муж, — принцесса ласково обвила рука Стриина, от чего у того слегка пробежали мурашки, но лицом свое смущение он никак не выдал, — он меня уже не раз спасал.

— Знала бы ты что мне сегодня снилось, — актер прижался к Альмине и поцеловал ее в макушку, только лишь, чтобы сыграть роль любящего мужа, не более. — Ты бы так не говорила.

— Снилось, — капитан как-то странно посмотрел на Стриина. — Вам что-то снилось сегодня?

— Да, — актер посмотрел вначале на капитана, потом на старпома, и увидел на их лицах озабоченность. — Что в этом того? Людям же снятся сны, а иногда даже кошмары.

— Да, это так, — То кивнул и сделал один шаг вперед. — Но не в ночь Эльтраса предсказателя.

Вначале Стриин хотел открыть рот и спросить об этой ночи, но память сама любезно предоставило все необходимое. С четвертого на пятое декабря все церкви как одна празднует ночь Эльтраса предсказателя. Он жил более трехсот лет назад и по легендам именно в ночь между этими днями ему всегда снились вещие сны, которые ни разу не давали осечки. В конечном итоге Эльтрас умер в девяносто лет, ни разу не ошибившись в своих предсказания, а в мире пошло поверье: кто в ночь Эльтраса, что во сне увидит, то ему наяву и отразиться.

— Но это ведь всего лишь поверье, — актер как-то нервно улыбнулся, — сказка для малышей.

— Не скажите, господин Дикут, — капитан вновь задергал бородку. — На моей памяти я знал пятерых людей, что в эту ночь сны видели и у всех они сбылись.

— И у меня с десяток наберется, — откликнулся Дунтар, смотря на Стриина, совсем забросив штурвал. — Троим я точно помню, приснился будто они летают. И в итоге каждый откуда-нибудь да сорвался. Никто не выжил.

— Бред, — актер прикусил губу и почувствовал, как Альмина прижалась плотнее. — Я вчера перепил, наслушался ваших рассказов, вот мозг и начал картинки перед глазами показывать.

— Наши истории, — капитан тяжело вздохнул и покачал головой, лицо при этом стало серьёзным. — Кто вам снился?

— Дельфины, черепаха и кит, — ответил Стриин, видя, как меняются в лицах То и Дунтар.

— Бездна морская, — выругался старпом, сплюнув куда-то вниз. — Скверно.

— Мягко сказано, — капитан прошел вперед и всмотрелся в даль. — В ваших снах, вы умирали?

— Дельфины плыли рядом, — чуть подумав начал отвечать актер, — причем в моем сне они в прямом смысле пылали огнем. Самоцветная черепаха просто прошла надо мной, показав, что у нее на дне панциря, а вот кит призрак протаранил корабль, на котором я был, и я рухнул к нему впасть.

Торин и Дунтар смотрели на Стриина как на прокаженного. В глазах было что-то отдаленно напоминающее брезгливость и неприязнь, но злобы или ненависти они не показывали, скорее уж озабоченность тем, что приснилось пьяному актеру в ночь Эльтраса. И ведь угораздило же.

— Эй вы, — капитан спустился на две ступеньки вниз и громко свистнул. — Живо полезайте в воронье гнездо и сидите там до обеда, потом вас сменят. И глядите во все стороны, о любой странность докладывать мне или старпому незамедлительно.

Не успел То закончить приказ, а по канатам два плечистых матроса на перегонки уже полезли в воронье гнездо, в то время как остальная команда начала переглядываться и шептаться.

— А вы чего встали, медузы скользкие, — капитан рыкнул так, что Стриин чуть было сам не встал по стойке смирно. — Живо за работу.

Когда все приказы были отданы, То вновь повернулся к своему старпому.

— Дунтар, — капитан говорил тихо, чтобы на палубе не услышали, — может конечно и обойдется, но все же. За штурвалом до полуночи сегодня ты, лучше тебя с этой посудиной никто не управляется. Если, не дай боги, кто-то их этих тварей объявится, на всех парусах уходим севернее и ищем ближайшее место для остановки. Хоть на берег корабль сажай, но, чтобы из моря все вышли живыми.

— Есть, капитан, — старпом развернулся к штурвалу и сосредоточено уставился вперед.

— А что до вас, — То как-то устало оглядел гостей своего корабля, — оставайтесь, пожалуйста, по возможности в каюте. Возможно, как сказал господин Дикут, это все суеверие, но лучше перестраховаться.

После этих слов он пошел вниз, энергично теребя бородку весь погруженный раздумьями. Альмина и Стриин проводив капитана, переглянулись, у обоих на лицах было смятение и даже чуточку стыда, хотя принцесса здесь вообще не причем, это все глупый актер, который мог и соврать, сказав, что ему приснился дождь их милых щеночков и кошечек. Когда оба путника оказались в каюте, из нее как раз выходило два матроса со швабрами и ведрами.

— Ваша каюта блестит от частоты, — отрапортовал матрос, встав по стойки смирно. — Если еще что-то нужно, только скажите.

— Если можно, — принцесса мило улыбнулось, от чего оба матросика засмущавшись, потупили взор, — то мне хотелось бы еще кружечку того чая, а лучше всего с чем-нибудь вкусным.

— Будет исполнено, — в унисон гаркнули два молодчика и быстро зашагали прочь.

— Однако, — Стриин тихо рассмеялся, — построила ты этих ребят, не хуже, чем капитан.

— А что я сделал, — Альмина невинно захлопала ресница, — я просто попросила чаю.

Следующие два часа оба путника провели в каюте. Принцесса лежала на кровати, читая какую-то потрепанную книгу, актер в свою очередь изучал карту Зарлии, любезно предоставленную Торином. Стриин просмотрел весь путь, который прошел он с Альминой, примерно определив, где их корабль сейчас находится, а после прошел и по пути лорда Альвина с его отрядом.

“Если я все правильно прикинул и посчитал, то егеря догнали отряд графа где-то здесь, за городом Лимал. Тела нашли примерно дней через пять, за это время егеря вполне могли связаться с Гарстаем, возможно даже в их отряди есть кто-то с демоном пустоты, чтобы держать связь напрямую, и доложить о том, что они шли не за тем отрядом. Ведь если бы они поверили в то, что убили настоящую принцессу, король пустоты не приказал бы своим шестёркам искать Альмину и его сопровождающего. Значит кто-то из отряда Альвина, если не он сам, их сдал. Скорее всего под пытками, просто так ни один бы из них не раскололся. Но тут возникает вопрос, куда они двинулись после этого? Что им удалось выпытать? Я специально не раскрывал большую часть пути, чтобы в случаи вот такой ситуации, егеря не смогли сразу на нас выйти, но возможно среди них тоже есть опытные следопыты и они смогут просчитать наш примерный маршрут. Только вот где они нанесут удар? В болотах что мне и что им не развернуться, Мастийн слишком хорошо охраняется, как-никак от столицы недалеко. Остается одно место, лес Диблэйт. Там для них раздолье, там они как у себя дома.”

Наверху столь резко и неожиданно начал бить колокол, что Стриин подпрыгнул на месте, а принцесса, вскрикнув, выронила книгу. Подняв голову, актер услышал топотом ног и крики, они же раздавались и в коридоре, все люди высыпали на верхнюю палубу.

— Оставайся здесь, — сказал Стриин, доставая из шкафа свое снаряжение. — Сядь в дальнем углу, подальше от иллюминаторов, и никуда не ходи.

— Это, — Альмина встала, а на лице проступила паника, — те самые дельфины?

— Демон их знает, — выругался актер, — будем надеяться ложная тревога.

Вылетев из каюты, Стриин побежал к лестнице и взлетев по ней наверх увидел, что вся команда, во главе с капитаном столпилась у левого борта. Актер не стал пробиваться через толпу, он взлетел на ют, где стоял один единственный старпом, вцепившись в штурвал.

— Дунтар, что происходит?

— Судно, — старпом кивнул в нужную сторону, — в семи милях от нас. Быстро приближается.

Стриин прильнул к борту и увидел, что вдалеке и правда маячат паруса, которые с каждой секундой становятся все ближе. Примерно за три с половиной мили актер смог различить флаг, развевающийся на флагштоке. Бардовое полотно, на нем черное солнце и два белых дельфина застывших в прыжке.

— Гадский выродок, — ревел от злобы капитан, поднимаясь по лестнице. — Угорь гнилой. Это “Черная зоря”. Старпом, право руля, — а после крикнул уже в толпу матросов. — Поднять все паруса, канониры, готовь пушки. Да поживее, твари соленье.

На палубе снова забегали, кто-то полез наверх, кто-то побежал вниз, троица, оставшаяся на борту, начала развязывать какие-то узлы возле мачт.

- “Черная зоря”, — у Стриина в голове щёлкнул вчерашний разговор, — это не тот самый корабль, который вы хотели потопить.

— Он, он, — скрипя зубами рычал капитан, — выкормыши ублюдка Ойлса, бывшего капитана.

— Вы хотите дать им бой? — серьёзно смотря на капитана спросил актер, внутри которого уже разгорался огонь.

— Если бы вас здесь не было, то несомненно, — То посмотрел на явно отстающий корабль своего врага и сплюнул в море, — но сейчас я не могу рисковать. Бой может затянуться, а от шального ядра или пули никто не застрахован.

Стриин спорить не стал. Будь он здесь один, он бы оказал помощь в схватке, но внизу принцесса, единственная сейчас во всем мире, кто может остановить надвигающуюся войну между Зарлией и Гарстаем, людьми и армией демонов. Рисковать ее жизнь ни в коем случае нельзя, иначе погибнет очень много людей.

“Жених русалки” не шел, а летел по волнам. Ветер был боковой, корабль немного сносило, но Дунтар держал штурвал крепко и уверенно, а глаза, в которых пылал огонь, смотрели только вперед. И вот когда начало казаться, что все позади, что “Черная заря” осталась с носом, из вороньего гнезда послышался крик.

— Они нас нагоняют.

Капитан, Стриин и Дунтар одновременно развернулись назад и увидели, что ярко-красный корабль с белыми парусами ни то что не отставала, но и начал догонять. Старпом крутанул штурвал, повернув корабль по ветру, думая, что так они смогут уйти, но нет. Противник начал настигать, причем так резво и быстро, словно до этого они плыли на спущенных парусах.

— Да что это за демонщина, — ругался капитан, сжимая свой пистолет, — им что, сам король демонов ветров в паруса дует. Или их на буксир взял кит призрак.

Как бы То не ругался и как бы Дунтар не старался, а “Черная заря” через пару минут их настигнет и начнется бой.

— Капитан, — Стриин подошел к То и взял его за плечо, — пошлите кого-нибудь из своих ребят приглядеть за моей женой.

— Сами спуститесь и присмотрите, — капитан повернулся на Стриина с озлобленным лицом и оскалам демона. — Вы будете только под ногами мешаться.

— Не забывайте, — актер щёлкну пальцами и на ладони появился огонь. Капитан шарахнулся от неожиданности, а у брови Дунтара резко улетели вверх. — Я, в отличие от вас, адепт и демоном своими управлять умею. Да и боевые навыки не хромают.

— Хорошо, — То прокашлялся, — будь, по-вашему. Только потом не плачьте, что вас поранили.

— Не заплачу, — Стриин хищно оскалился, — уж поверьте.

После этого капитан утвердительно кивнул Дунтару и тот пошел на разворот.

— Левый борт, — взревел капитан, ухватившись за перилла так, что они чуть не треснули под его напором, — пушки наизготовку, стрелять только по моему сигналу. Остальным приготовиться к сече и абордажу. Выпустим же этим мразям кровь, которую они опорочили и отправим их души в пустоши демонские, где ими с радостью закусят местные обитатели.

Вся команда взревела, да так громко и свирепо, что актер кожей почувствовал жажду крови, прокатившуюся по всему кораблю. Подозвав одного из матросов, высокого, обвешенного оружием, он отдал ему короткий приказ, на что-то недовольно скривился, но все же бегом спустился на нижнею палубу. Когда Стриин встретился глазами с капитаном, тот лишь коротко кивнул, и его охотничий взгляд направился на быстро приближающийся бриг. Дунтар развернул “Жениха русалки” так, чтобы идти параллельно “Черной зоре”. Вот уже вражеский корабль дышит буквально в спину, еще чуть-чуть и бушприт врежется в корму, протаранив всех стоящих на юте. Стриин с трудом удержался на ногах, от такого резкого крена в права. Смотря на старпома, актеру начало казаться, что он слился со штурвалом, он держал его мертвой хваткой, а глаза были настолько напряжены и сосредоточены, что казалось вот-вот лопнут.

Бриг шел почти параллельно, Стриин стал различать на его борту людей. Все в черно-красных рубахах, на ногах короткие бриджи и клеши. В руках у каждого сабли, пистолеты, мечи и палаши. На лицах дикий боевой оскал, глаза налились кровь. Среди всех этих одинаковых матросов выделялся лишь один. Он тоже стоял на юте возле рулевого. Длинный алый камзол, под ним расшитая всякой мишурой жилетка и синяя рубаха, на ногах дорогие атласные штаны, а сапоги так и блестят на солнце. На поясе висит сабля, за пояс заткнуты два пистолета, в сапогах тоже блестят две рукояти стилетов. Это был несомненно капитан, других таких павлинов на корабле не просматривалось.

— Огонь, — взревел То, когда “Черная зоря” поравнялась с “Женихом русалке”.

Пушки на шхуне и бриге ударили почти одновременно. Дым застелил все видимое пространство, в ушах дико звенело. Кто куда попал, какой урон нанес непонятно, не ясно даже что творится на собственном корабле, что уж говорить о вражеском. В дыму послышался дикий крик, причем шел он со стороны врага. В воздухе что-то засвистело, словно десятки огромных мух взмыли в небо, потом где-то что-то упало, лязгнув железом, и корабль потянуло влево. Стриин слышал, как ругается Дунтар, пытаясь выровнять корабль, но судя по трехэтажной ругани у него это не получалось. Когда дым начал рассеиваться актер понял, что не давала старпому развернуть корабль. В их борту торчало по меньшей мере пять гарпунов. С помощью толстенных канатов на другой стороне пять пар молодчиков энергично крутили колеса, притягивая “Жениха русалке” к себе.

Когда два корабля столкнулись, Стриин качнулся, но не упал. Теперь то начнется настоящее веселье. С брига на борт шхуны повалил народ. Злобно крича и скалясь, они начали бросаться, словно дикие звери, на матросов шхуны, но те были наготове. Метал зазвенел, начали слышаться выстрелы, в воздухе запахло кровью. Стриин почувствовав, как адреналин разливается в крови, как демон внутри него разгорается, придавая ему не человечьих сил, не стал ждать приглашения на танец и сам кинулся в бой.

Первое двое можно сказать сами нарвались на комплимент. Они кинулись наперерез актеру, думая зажать его на лестнице, но куда там. Они еще падали, с торчащими из шей ножами, а Стриин уже успел нарваться на нового противника. Плечистый и сильный попался соперник, палашом махал, что кузнечным молотом, от таких ударов не защититься, только уклонятся. Шаг влево, назад, полуоборот, повторить пять раз и вот здоровяк выдохся, удары стали медленнее, да и реакции потупилась. Увернувшись от еще двух довольно скверных выпадов, актер перешел в наступление, вначале зацепил ногу, заставив противника пошатнуться, потом укусил в плечо, от чего палаш стал бить еще медленнее. Закончил Стриин бой ударом в грудь, в сердце не попал, но легкое продырявил точно. Здоровяк завалился вперед, звякнув палашом и больше признаков жизни не подавал.

Позади стал слышаться лязг металла. Капитан и старпом тоже решили подраться, хотя скорее их к этому принудили. Но ничего, мальчики взрослые, справятся. Рванув туда, где был перевес явно не на нашей стороне, Стриин влетел в схватку, пять против троих, очень вовремя. У одного из матросов “Жениха русалки” уже явно сдавала дыхалка, второй был ранен, по левой руке бежала кровь. Актер не стал красоваться владением оружием или тем как он ловко метает бомбы, сосредоточившись на целях он лишь тихо прошептал себе под нос.

— Sagitta (Стрела).

Из руки, направленной вперед, сорвалась огненная нитка, толщиной с большой палец, и прошила троих корсаров насквозь. Двое других, отвлеклись на неожиданную гибель своих товарищей, в телах которых зияли сквозные отверстия и валил дым, и пали от двух точных ударов со стороны защищающихся матросов. Времени принимать благодарности не было, да и морячкам было не до этого, раненный, под защитой одного из товарищей, начал отступать к трапу на нижнею палубу, другой бросился на помощь друзьям. Пробежавшись по кораблю глазами, Стриин понял, что наши побеждали, матросов с зори осталось всего ничего, а новые бойцы свой бриг покидать как-то не собирались. Зато актер не собирался оставлять такое хамство безнаказанным.

Подбежав к левому борту и вскочив на него, Стриин хорошенько оттолкнувшись правой ногой перемахнул на чужой корабль. Встречающими выступило сразу трое бородатых матросов, но актер телиться не стал. Бомба с танцующим огнем взорвалась эффектна, с характерным хлопком и двое, бежавших рядом, тут же от макушки до пяток покрылись языками пламени. Вопя от боли, парочка кинулась за борт, по пути сбив с ног своего товарища, которому Стриин, пробегая мимо, очень удачно всадил рапиру точно в грудь. На корабле оставалось пятеро, четыре матроса и капитан. Трое у лестницы внизу и один рядом с павлином у штурвала. Троица явно заняла оборонительную позицию, они уже поняли, что с нахальным гостем справиться грубой силой не получится, поэтому нужно брать на реакцию.

Три дула пистолета смотрели на Стриина, ожидая, когда можно будет извергнуть пули прямо в тело хама, который посмел вступить на их корабль. Актёр, смотря на матросов знал, что они окутаны страхом и паникой, если падет хоть один из них, остальные разбегутся, оставив капитана наедине с непрошенным гостем. В таком состояние у человека дрожат руки, подкашиваются ноги и чаще всего стреляет он не ахти, но рисковать не стоит. Достав из внутреннего кармана куртки маленький шарик, заполненный серым веществом, Стриин сдавил его, задержал дыхание и пригнувшись перекатился вправо. Серый густой дым в то же мгновение разлился на пару метров, матросов видно не было, как и им актера, но это было и неважно. Один выстрел, второй, а за ним под дикий вопль и третий, у всех троих сдали нервы, они палили туда, где секунду назад стоял враг, который уже давным-давно обошёл их справа.

Первый пал с распоротой шеи, второму Стриин вспорол живот, а третий чуть ли не сам упал лицом на летевший на него кинжал. На корабле осталось двое. Когда актер поднял лицо, залитое кровью, с бешеными глазами и жутким демоническим оскалом, рулевой, что стоял возле оцепеневшего капитана, кинулся забот с диким криком “демон”. Перехватив оружие поудобнее, Стриин начал медленно подниматься по лестнице, видя, как ноги капитана начинают подкашиваться. На вид этому горе пирату было около сорока, коротко стриженные черные волосы, среднего размера усы и баки. Глаза остекленели от ужаса, руки тряслись, что листья на ветру. Поднявшись на палубу юта и встав от капитана “Черной зари” в трех шагах, актер увидел, что его лицо не такое идеальное, как показалось вначале. Помимо обычных шрамов и ожогов, у него была одна особенность, его лоб был выпуклым и увеличен в размере, словно в него что-то залито, от чего он напоминал… кита.

— Вы проиграли, капитан, — жестко произнес Стриин сжимая рукояти своего оружия. — Прошу сдать оружие и пройти на наш корабль, для неприятного приватного разговора с капитаном Торином.

***

Из восьмидесяти человек команды “Жених русалки”, погибло двадцать пять, лишь десять из них погибла от залпа пушек, остальные погибли в бою. Из команды “Черная зоря”, численностью в сто человек, погибло семьдесят матросов, примерно двадцать человек от залпа, около десяти прыгнуло за борт, остальные убиты в сече. Выжившие взяты в плен, в том числе и капитан. Пока матросы убирали палубу и перетаскивали с повреждённого корабля все ценное, капитан Торин и старпом Дунтар о чем-то очень громко беседовали с капитаном “Чёрной зори”, Ликтором Блайдом, по прозвищу китовый лоб, бывшем старпом утонувшего капитана Ойлса, которого всем сердцем ненавидел То и его команда. Пока матросы занимались уборкой и починкой корабля, латали мачты и заделывали дыры от гарпунов и пушек, актер пошел вниз.

Принцесса сидела за столом, в каюте все было перевернуто, словно после пьяного прихода Стриина, но Альмина была цела и невредима, она сидела в дальнем углу на кровати, поджав ноги. Увидев актера, она вскочила и уже было хотела броситься к нему, но увидев, в каком он состояние, на лице появился ужас.

— Прости, — Стриин оглядел себя, он действительно выглядел жутко. — Не успел еще отмыться, хотел проверить как ты здесь.

— Что там случилось? — голос Альмины был спокоен, хотя он явно хотел сорваться, но принцесса прекрасно его контролировала. — Это твоя кровь?

— К счастью нет, — актер улыбнулся, получилось жутко, кровь еще капала с его одежды. — На нас напали старые дружки капитана Торина. Наверху была схватка, тебе пока туда лучше не подниматься. Но уже все в порядке. Через пару часов мы сможем плыть дальше.

— Это замечательно, — принцесса облегченно выдохнула, — я рада, что ты цел и невредим. Но прошу тебя, смой всю эту кровь, тывыглядишь жутко, словно демон.

— Слушаюсь, — Стриин сделал поклон, на что Альмина усмехнулся. — Сейчас этим займусь. Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, — принцесса покачала головой и тепло улыбнувшись с хитрым прищуром посмотрела на актера, — только лишь чистый и приятно пахнущий муж.

Стриин рассмеявшись, от такого пожеланию, вновь поклонился и вышел за дверь, чтобы не смущать своим видом и запахом девицу голубой крови. Поднявшись на верхнею палубу, актер отметил, что все трупы собраны в одном месте и завернуты в тряпки, палуба не оставила следов побоища, а на грот-мачте почти не видно трещин и сколов. Подозвав одного из матросов, Стриин попросил провести для него водные процедуры, чтобы уже отмыться от этой зловонной крови. Пять ведер с холодной водой заставили трястись и прыгать актера на месте, лишь бы согреться, зато теперь он был чист как никогда. Боевую одежду услужливые матросы забрали с собой, сказав, что в скором времени вернут ее в чистом виде. Взамен они выдали актеру свою форму, синюю рубаху, которую Стриину пришлось подпоясать веревкой, иначе она болталась как парус, и широкие бриджи, на которые перекочевали рапира и нож.

Решив, что спускаться пока рано, запах крови стоял еще сильный, актер решил понаблюдать за тем, как с “Черной зари” вереницы матросов, не занятых уборкой и ремонтов, переносят на “Жених русалки” сундуки, бочки, ящики, мишки и прочие ценные вещи. Вот мимо прошёл матрос, неся в руках целых ворох сабель, заключённых в инкрустированные драгоценными камня ножны. Следом шел парень, под завязку увешенный всякими бусами, кольцами и ожерельями. Кривляясь и дурачась, он вызывал у своих друзей смех, в том числе и у Стриина. Когда перегрузка была почти завершена, актер услышал на нижней палубе хлопок двери и энергичный топот к трапу. Через пару секунд наверху показались капитан То и старпом Дунтар. Костяшки пальцев у обоих сбиты, одежда в каплях крови, но лица были довольными, как у котов, получивших целуя чашку сметаны. Отдав короткий приказ трем матросам, после которого они тут же кинулись в низ, капитан и его первый помощником двинулись к Стриину.

— Господин Дикут, — радостно прогремел То, — славная у нас вышла драка. Мои ребята сказали, что вы в одиночку захватили эту проклятую лоханку.

— Там было всего восемь человек, — актер оперся о борт локтем и встал в пол-оборота. — Из них один кинулись за борт, одного почти затоптали свои, а капитан вообще не сопротивлялся.

— И все же, — капитан хлопнул по плечу Стриина, — вы достойно сражались. Простите, что хотел отправить вас вниз, к вашей жене. Как она кстати?

— Она не пострадала, — актер ухмыльнулся, — только вот пока от меня воняет этими грязными псами, она меня на порог не пустит.

Торин и Дунтар разразились смехом. Когда оба морских волка наконец успокоились Стриин скосился на тела павших.

— Что вы будете делать с телами?

— Переложим на “Черною зарю” и сожжем. Не везти же их до берега.

— Туда все равно уже никто не вернется, — вступил старпом, за спиной которого с нижней палубы выносили тело капитана Ликтора. Если бы не его лоб, то Стриин бы его и не узнал, лицо больше походило на кисель. — А все, что представляло ценность, мы вынесли. Скажу вам, у этого гада было много дорогих побрякушек. Вам, как участнику боя, полагается своя доля.

— Отправьте их лучше в церковь, — Стриин на секунду замялся, — что в городе Норж, мой дядя там один из белых законников. Он будет рад такому пожертвованию.

— Хорошо, — капитан тряхнул своим богатством на поясе. — Думаю после сожжения, не грех и выпить. Все же противник был нелёгким, да и ребята заслужили отдохнуть.

— Господин Дикут, — Дунтар обошел актера с права и как-то хитро на него посмотрел. — Не хотите принять участие в поминальной службе. Вы, среди прочих, единственный имеет чин адепта, а значит можете проводить поминальные церемонии, да и демон у вас как раз подходящий. Правда, буду честен, я против всех этих ваших варварских штучек, я бы лучше все тела отдал морю, но так мы убьем сразу двух зайцев, и от прогнившего насквозь корабля избавимся, и ребятам в последний путь проводим.

— Если вы простите, — Стриин сделал поклон, — то я не имею права отказывать, и пусть Хардор будет мне судьей.

— Ну вот и решили, — То облизнул губы и взялся за горло. — Думаю, стоит немного промочить горло, а то что-то в горле першить начало.

— Только молю вас, — актер пошел вслед за старпомом, — можно мне что-нибудь по легче. Ваш ром для меня хуже смерти.

— Хорошо, — задумчиво протянул капитан и щелкнул пальцами. — Мы как раз принесли с этой лоханки ящик вина и как заверил меня Дунтар, очень даже неплохого.

ГЛАВА 12. БОЛОТО, ОНО И В ГАРСТАЕ БОЛОТО

“Черная зоря” горел очень ярко, даже за много миль было видно этот факел посреди воды. Стриин, как и обещал, выступил в роли белого служителя, хотя если переложить театральные ранги, на церковные, то он скорее будет кровавым стражем. Тогда получается стражи театра, это охранители крови, а охотники, кровавые вестники? Никогда до этого актер не задумывался о таком. После поминального сожжения корабля, вместе с павшими матросами, как с одной, так и с другой стороны, начался траурный обед… но по традициям церкви водного пути. Пляски, танцы, музыка, море алкоголя и самой вкусная еда, на которую был способен местный кок. Церковь водного пути исповедовала, что после смерти, душа человек из одного тела, переродится в другое, и так до тех пор, пока не очиститься настолько, что будет достойна вновь родится в море и направится к морскому царству. Поэтому и поминальные службы проходили, как веселые застолья, ведь человек не умер, он просто переродился в другом теле, на шаг приблизившись к просветлению и морскому царству.

В этом праздничном застолье принимала участие и принцесса. Она надела платье, поверх меховую жилетку, красиво уложила волосы, насколько это было возможно, и конечно украсила себя разными ожерельями, кольцами, и заколками, которые ей на выбор предоставил любезный капитан, из добычи, принесенной с “Черной зори”. Пока Стриин стоял возле левого борта, любуясь ночным море, Альмина была окружена вниманием и заботой. Возле нее крутилось около пяти матросов, во главе со старпомом, они о чем-то мило беседовали, смеялись и выпивали. До Стриина доносились обрывки истории о том, как доблестный господин Дикут, под всполохи огня ворвался на вражеский корабль, чуть ли не в одиночку уложил всю вражескую команду, и взял капитана в плен. Если судить по этому рассказу, то матросы “Жениха русалки” все то время, пока Стриин бился с врагом в неравной схватке, стояли и хлопали в ладоши, иногда выкрикивая что-то подбадривающие. От этой мысли актёр рассмеялся.

После небольшой пирушки, двое матросы, принесли, неизвестно откуда, овальный барабан, обтянутый какой-то серо-желтый кожей, флейту и какую-то треугольную скрипку на семь струн. На удивление морячки играли очень даже неплохо. В начале десять матросов устроило для всех представления, станцевав любимый у всех моряков солёный танец. Морячки крутили пируэты, сальто и даже ходили на руках, под конец все десять участников танца облили друг друга водой из моря. Свист и хлопки заложили уши актера, но его это не беспокоило, он тоже от всей души похлопал такой забаве. Следующий танец исполняли уже трое. “Звон сабель” исполнялся уже с настоящим наточенным оружием, но судя по тому, как двигались и как шуточно дрались трое не очень высоких парней, они проделывали эти трюки не раз и не два.

Третий танец был медленным, специально для гостей корабля и героя сегодняшнего вечера. Стриин вначале не сразу сообразил, для какого заиграла столь красивая и немного грустная мелодия, но, когда Альмина, словно лебедь, медленно подплыла к нему, до него наконец дошло. Отказывать было никак нельзя, жена все-таки, но и танцевать актер не очень хотел, на занятиях грации он всегда получал удары линейкой по ногам и рукам, не попадая в такт то тут, то там. Взяв принцессу под руку, Стриин вывел ее на середину палубы, матросы образовали некое подобие круга, аккуратно одной рукой взял Альмину за талию, другой сцепился с ней руками и начал вести. Первые минуту актера откровенно сковывал страх. Причем это была не боязнь толпы, а боязнь того что он оступиться, наступит принцессе на ногу, покажется глупым или смешным. Но смотря в жизнерадостные и горящие огнём глаза Альмины, на ее лицо, с обворожительной улыбкой и легкими тенями, от света факелов, придающее ей легкий оттенок загадочности, заставили Стриина отринуть всех страхи и сомнения.

Не знаю, сколько кружились эти двое, которое со стороны выглядели как настоящие пылкие и искренние влюбленные, но все те минуты, показались для них вечностью. В глаза Альмины горела жизнь, с лица не сходила радостная улыбка, а движения становились все более свободными. Стриин тоже танцевал от всей души, искренне улыбался, радовался, а внутри вновь начал разгораться тот давно забытый огонек, что когда-то отвечал за добро, счастье и веру в честность людей. Танец закончилась неожиданно, музыка вдруг утихла, начали слышаться хлопки и свист экипажа. Актер вместе с принцессой раскланялись, поблагодари всех за столь чудесный вечер, и в обнимочку отправились в свою каюту.

В эту ночь случилась еще один миг той самой безумной страсти и наслаждения, который был в трактире “Ночной бедокур”. Но в отличие от того раза, Стриин не чувствовал себя виноватым, в том, что он совратил несмышлёную принцессу, или каким-то злодеем, силой затащивший девушку в постель. Той ночь, которую он не помнит, но которую ему пересказала Альмина, он высказал все свое самое тайное, самое сокровенное, она ответила ему тем же, таким образом расставив все точки над и. В этот раз все было по-другому, поцелуи, движения, звуки и прикосновение, в этот раз Стриин не чувствовала, что из него что-то забирают, в этот раз он чувствовал, как ему отдают. Что теплое и мягкое, что-то живое, что свило в холодном сердце гнездо и уснуло там. Актер понимал, что все это, это лишь небольшая пьеса, в которой он отыгрывает одну из главных ролей, и что скоро все это представление закончится. Он вернётся в театр, принцесса на трон, но он точно знал, что они оба будут помнить эти дни, возможно с радостными улыбками, а возможно и со слезами на глазах. Но Стриин не думал о бедующем, он жил здесь и сейчас, чувствуя себя живым и счастливым, коим не чувствовал себя последние шесть лет.

На следующие утро актера разбудил стук в дверь, принцесса даже не повела ухом, она продолжала мирно спать у него на плече. Аккуратно выбравшись из кровати, Стриин быстро накинул на себя одежду и выглянул за дверь. За ней стоял тот молодой матрос, что в первый день провожал их до каюты. Теперь он выглядел чуть суровее, на щеке появилась рваная рана, которую довольно грубо зашили, а одна фаланга указательного пальца на левой руке отсутствовала.

— Господин Дикут, — голос парнишки стал чуть уверение и при этом он почти не косился в пол. — Капитан Торин просил передать, что через пару часов мы прибудем в порт Мейдрин.

— Это отличная новость, — Стриин улыбнулся во все зубы. — Спасибо.

— Да и еще, — парень поймал уже почти закрывшую дверь ногой. — Ваши вещи.

Он протянул в руки актера его боевой костюм, который вчера должны были отмыть. Приняв свой наряд, Стриин почувствовал сильный запах каких-то цветов. “Ну кто так делает. Ну вашу в душу. Меня же теперь за милю могут учуять. А, заставь дурака богам молиться…”

— Спасибо, — актер изобразил неожиданность и заулыбался еще шире. — Я уже и забыл.

Закрыв дверь за услужливым матросом, рассыпавшимся в поклонах, Стриин недовольно скосился на свою одежду, запах который мог разбудить и мертвого. Так и случилось, правда пока с живым. Со стороны кровати раздался громкий чих, за ним еще один и еще. Альмина села на кровати, пытаясь найти то, что вызвало недовольство ее носа и повернувшись к Стриину изогнула бровь.

— Будь здорова, — положив вещи на стол сказал актер, — и доброе утро.

— Добре, доброе, — закивала принцесса, косясь на пахнущие вещи. — Это от них такой аромат?

— Ага, — пробурчал Стриин, — мне кажется с таким амбре, меня сейчас на другом конце света можно почуять.

— Перестарались морячки, — Альмина свесила ноги с кровати и сладко потянулась, — причем очень сильно.

— Через пару часов мы зайдем в порт, — сев за стол, актер стал изучать одежу на наличие дыр и других дефектов. — Так что думаю стоит попросить завтрак и начать собираться.

— Уже, — грустно изумилась принцесса. — Ну вот, а мне так понравилось на этом корабле. Ту так весело и спокойно, — она тяжело вздохнула, — ну что же, ничего не поделаешь.

— Как сойдем на берег, сходим в бани, — прошипел Стриин забрасывая одежду в шкаф. — Нужно отмыться от морской воды… и вещи заново отстирать. Этот запах меня убивает.

Берег, как и обещал капитан Торин, Стриин вместе с Альминой увидели через полтора часа и еще около сорока минут понадобилось чтобы до него добраться. Пока актер и принцесса жарко прощались с командой, актер пожал руку почти всей команде, а у Альмины свело шею, от постоянных кивков на довольно неуклюжие поклоны матросов, из трюма выводили коней. Последними в списке прощания как ни странно были капитан Торин и старпом Дунтар.

— Но вот и подошло к концу наше славное путешествие, — То не скупясь пожал руку Стриина, да так, что та хрустнула. — Вы были моими самыми необычными попутчиками, и это я в хорошем смысле.

— Еще раз спасибо за помощь с “Черной зарей”, — старпом тоже отличался железой хваткой, хотя явно уступал капитану. — Если бы не вы, не знаю, чтобы тогда с нами было. А ваш указ мы помним, ваша доля будет честно доставлена в Норж, как и вы и наказывали.

— Спасибо вам, что согласились нас отвести, — Альмина сделал реверанс и улыбнулась. — Мне было приятно находится в компании столь галантных и обаятельных мужчин.

— Да, спасибо вам, — Стриин сделал поклон, косясь на откровенно смутившихся капитана и старпома, после благодарности принцессы. — Мне тоже доставило удовольствие наше совместное плаванье.

— Мы всегда рады таким попутчикам, — капитан приосанился и рассмеялся. — Ну, не поминайте лихом. Если вдруг увидеть нас в порту, не стесняйтесь, заходите. Мы всегда рады помочь нашим друзьям.

На том и распрощались. Актер проверил сбрую и седла вначале на Огоньке, который так и тыкался носом в своего хозяина, а потом и на Снежинки, которая почему-то вела себя противоположно и всякими способами пыталась уйти от него. Запрыгнув на коней и помахав рукой на прощание всей команде “Жених русалки” Стриин и Альмина двинулись по пирсу, в город Мейдрин, раскинувшийся на двух невысоких холмах. Город был светлый, можно даже сказать белый. По всему городу разносился запах морепродуктов, от рыбы до креветок, и спрятаться от него было негде. Люди, что попадались им на пути, в основном были моряками или как-то связанные с кораблями, их выдавали наколки и соответствующие травмы.

Бани “Пенная заводь”, без помощи проходившего мимо мужчины, довольно хилой комплекции, но зато с очень пышной бородой, Стриин не нашел бы никогда. Оказывается, это было светло-серое здание, которые они с Альминой проехали еще три дома назад. Вывесок и прочих опознавательных знаков не было, зато, как только они попали внутрь, актер понял, что их не обманули. Высокая влажность, духота и пар, валящий откуда-то из подвала, скорее всего там и были основные купальни. После проведенного часа в банях, за отмыванием тела и одежды, путники направились в небольшой ресторанчик под открытом небе. Они заняли место на втором этаже, на небольшом балкончике, где стояло всего три столика на две персоны. Заняв самый дальний и заказав обед, Стриин смотрел на Альмину, которая беззаботно рассматривал местную архитектуру, и думал о том, как сказать ей то, что его волнует уже не первый день.

— Я же вижу, что у тебя что-то серьезное на языке вертеться, — неожиданно сказала принцесса, на секунду скосившись на актера. — Я готова внимательно тебя выслушать.

— Нам остается около трех дней пути до столицы, — чуть приглушенным голосом заговорил Стриин, подбирая каждое слово. — Пройти болота, город, лес и вот мы у ворот Кестира. Во-первых, стоит сказать сразу, что пытаться пройти через главные ворота, это самоубийство. Даже если я смою тебе весь грим, стража все равно нам не поверит и в лучше случаи убьет намести, а худшем закинут в каменный мешок, где меня просто изобьют до смерти, а вот тебя…

— Я поняла, — Альмина кивнула, при этом было видно, что она собрана. — Дальше.

— Пройти до замка мы сможем через канализацию, — продолжил Стриин. — Ее туннели тянуться по всему городу. Я примерно помню ее план, но возможно мы и заплутаем. Но это самый безопасный путь, чтобы пробраться в замок. А дальше… будем действовать по обстоятельствам. При лучшем раскладе, нам нужно пробраться к вашей сестре в покои или кому-то, кто близок вам, чтобы рассказать о случившемся и уже этот человек доложил вашему отцу, что вы живы.

— А почему не сразу к нему, — удивилась принцесса, — или к моей матери.

— У ваших родителей охрана, причем не самая слабая, — Стриин усмехнулся. — Да к тому же сейчас действует военное положение, поэтому стражи будет в избытке. Если я закушусь с их телохранителями, без трупов, мы точно не обойдемся.

— Хорошо, — принцесса чуть помолчала, видимо что-то обдумывая, но потом все же кивнула. — Да, думаю, ты прав.

— Но это не самая большая проблема, — актер еще больше понизил голос, от чего он стал отдавать печальными нотками. — Если я все правильно прикинул и посчитал, то в лесу Диблэйт у нас будет первая и последняя стычка с черными егерями.

Альмина на секунду оцепенела, ее даже слегка передёрнуло, но она быстро вязала себя в руки. Стриин было хотел продолжить, но к их столу подплыли две официантки, неся каждому по две тарелки полные разных местных деликатесов. Поставив все с подносов на стол, две милые девчушки пожелали приятного аппетита и виляя “кармой” ушли вниз. Пахло все изумительно, но никто пока и думал прикасаться к еде, в воздухе висело напряжение.

— Будем надеяться, что я просто ошибся, — наконец продолжил Стриин наливая принцессе в чашку вкусно пахнущий чай, — но боюсь, что нет. От смерти лорда Альвина прошла уже неделя, если не больше. Они как раз успели бы добраться до этого леса, если кончено смогли просчитать наш маршрут.

— Почему ты уверен, что они все еще ищут нас, — Альмина была очень сосредоточенной, настолько, что было слышно, как пульсирует ее мозг. — Они должны были развернуться и уехать еще тогда, когда убили ту несчастную девушку, что замаскировали под меня. Я ее видела и поверь, мне казалось, что я смотрюсь в зеркало.

— А вот тут мне хочет сказать, что ты была права, насчет того, что у Нирисима есть козырь в рукаве. И причем он очень и очень серьёзный.

И Стриин рассказал принцессе всё, до чего смог додуматься после разговора с проповедником Лимерием. Альмина слушала его, не проронив ни слова, с каждой новой деталью, Стриин чувствовал, как воздух вокруг нее становится все более напряженный, плече опускаются, а сердце юной девы начинает выстукивать опасные ритмы. Когда актер закончил, он спрятался за чашкой с фруктовым чаем, чтобы промочить пересохшее горло, и чтобы не видеть серьезного, почти плачущего лица принцессы.

— Мы, — голос Альмины дрогнул, но лишь на одном слове, далее слова шли, словно удары кузнечного молота. — Мы можем добраться до столицы раньше?

— Если без остановок, то да, — актер кивнул, — но я не рекомендую. Ты и я вымотаемся за два дня пути верхом, да к тому же по пересеченной местности, а если нас все же поджидают в лесу, то мне нужно быть бодрым и свежим, чтобы дать отпор егерям, — Стриин тяжело вздохнул, взял принцессу за руку и посмотрел ей в глаза, где сейчас царил холод. — Альмина, я понимаю, ты волнуешься за родных и свою страну, но поверь, если мы будем неосторожны, весь наш путь пойдет коту под хвост. Если тебя убьют, страна падёт. Сейчас только от тебя зависит благополучие нашего королевства. У нас про запас еще будет как минимум день, два. Пока мы были в банях, я расспрашивал находившихся там мужчин о грядущей военной компании. Они сказали, что торжественный марш войск по столице назначен через четыре дня, а, чтобы войскам дойти до границы с Гарстаем, даже по главному тракту, даже в быстром темпе, неделя минимум.

— Да, — Стриин видел, как в глаза принцессы треснул лед и в них блеснула искорка надежды. — Да, ты прав. Мы успеем, мы обязаны это сделать ради моего отца и страны. Спасибо, что помог мне разобраться и что рассказал столь важные сведения.

— Это мой долг, как гражданина этой страны, — актер улыбнулся. — Думаю, нужно скорее приступать к трапезе, еда остывает.

Через час два всадника, один на рыжем коне и другой на белой кобылке, выехали за черту города. Чем дальше путники отъезжали от Мейдрина, тем более мрачной становилась обстановка. Снега в округе, как и в городе, почти не было, даже температура была выше, чем в том же Норже градусов так на десять, но почему-то у Стриина по спине бегали мурашки. Чем дальше по дороге ехали всадники, тем больше появлялось болотных декораций. Кривые темные деревья, лужи, грязь, кваканье лягушек, треск сверчков и звуки другой живности. Где-то за семь километров от города, актер с принцессой увидели первую плакучую иву, а это означало, что они въехали на болото Ронрэк.

— Жутко, тут, — прошептала Альмина, двигаясь рядом со своим охранителем. — Мрачно как-то.

— Ничего, — приободряющие ответил Стриин, — болота не такие большие. Главное не увязнуть, так что веди Снежинку точно за мной. И ничего руками не трогай, почти все здесь в той или иной степени ядовитое.

От этих слов принцессу съежило, она, как-то дёргано кивнула и замедлив свою кобылку, поехала за актером, отставая на два шага. Через десять минут грязь и лужи начали появляться не только на обочинах, но и на самой дороге. Сейчас их еще можно беспрепятственно объезжать, но вот дальше, как видел актер, это будет сложнее. Так и случилось. Доехав где-то до середины болота, мощный и сильный Огонек стал вязнуть в грязи, причем она была ему всего лишь по колено. Снежинке приходилось чуть легче, она плелась вслед за более сильным собратом, но и то, умудрялась увязнуть ногой то тут, то там. На один километр пути по этой трясине уходило около часа, а пройти надо около четырех. Но радовало в этой ситуации одно, детские возгласы принцессы, когда она видела какую-нибудь безобидную живность.

— Смотри, — радостно протянула Альмина, — какая огромная жаба сидит.

Стриин повернул голову влево и действительно, на небольшом валуне, как царица мира, восседала огромная темно-зеленая жаба. Она не обращала на путников никакого внимания, лениво сидя на своем месте, не подавая каких-либо признаков жизни. Когда принцесса в очередной раз шумно втянула воздух и хотела на что-то указать, Стриин шикнул на нее, словно на непослушную кошку, и прислушался. Вдалеке квакают лягушки, где-то на верхушке обосновался дятел, но помимо этого актер слышал…жужжание. Стриин поднял руку, и натянул поводья Огонька, чтобы остановиться, Альмина незамедлительно сделал то же самое.

— Впереди, — прошептал актер, кивая головой в нужную сторону. — Ни звука.

Гул жужжание нарастал, благо он раздавался примерно в сотне метрах от всадников, но даже на таком расстоянии оно было достаточно громким, а это еще не показались те, кто его издает. Из-за дерева вдалеке показалось что-то довольно крупное, примерно с большой палец человек. На фоне болотных красок оно выделялось ярко красным цветом, с не менее ярко-жёлтой полоской на брюшке. Следом за ней еще парочка, потом небольшая стайка, в двадцать голов, а вот за ними уже вылетел целый рой, несколько сотен, не меньше.

— Мухи вампиры, — еле слышно проговорил актер, — очень чувствительны к любым звукам. Выпить оленя досуха, им не составит труда.

Стриин не врал, это и правда довольно злобные и кусачие паразиты, но вот выпить оленя они могут только в том случае, если он будет лежать неподвижно несколько часов. Для живого и энергичного существа, они не грозные противники, просто попав в такой большой рой, все тело будет чесаться, как у прокаженного, и покроется волдырями. Мухи полетели дальше, куда-то по своим делам, не обратив внимания на путников. Выждав еще пару минут, Стриин решил продолжить путь, хоть Альмина и уговаривала его, немного подождать, боясь, что они могут вернуться, но высушив успокаивающий голос актера она все же решилась ехать дальше.

Из болот Ронрэк всадники выбрались довольно спокойно, не сбылись опасения Стриина насчет местной фауны, которая в основном активна ночью. Правда на самой границы, когда грязь уже заканчивалась, актер услышал клекот грязевых кикимор[1], но они уже были не опасны, не настолько они резвые, чтобы догнать быструю лошадь. Выехав за границы болота получилось уже вечером, солнце уже ушло за горизонт, а на небе появился крохотный серпик луны, света которого не хватало, даже, чтобы разглядеть собственные руки, пришлось зажигать факелы.

К городку Майстин путники добрались около полуночи. Стены города Стриин заметил еще за несколько километров, часовые, что ходили по стенам с факелами, были прекрасно видны в темноте. Подъехав к воротам актер довольно громко и несколько не скрываясь, попросил открыть ворота, представившись в начале сам, а после представив и свою жену. Ждать пришлось долго, ленивые стражники неохотно хотели открывать ворота, а тот, что стоял наверху и так гадко посмеивался, все говорил о потери ключей и ожидании своего командира, уверяя путников, что все ради формальности, как никак война идет, а всадники могут оказаться шпионами. Пришлось поторопить их звоном парочки золотых монет. Подействовала, не успел Стриин сосчитать до пяти, как ворота настежь открылись, а стражники, с луком на перевес, по-шутовски раскланялся, приняв на лапу золото.

— Клянусь богами, — прорычала принцесса, дрожа от холода. — По приезду в замок, пошлю людей проверить всех начальников стражей во всех городах. Ох, и полетит тогда голов.

Актер ничего не ответил. Объяснять бедующий королеве, что коррупция — это норма для служащих и не только, что сражаться с ней, все равно что пытаться победить демона деревянным мечом, толку никакого, а под раздачу попасть можно. Постоялый двор “Яблочный обжора” нашёлся довольно быстро, не пришлось даже спрашивать дорогу, он единственный среди всех ближайших построек имел наружную подсветку. Отдав коней конюхам, строго наказав им хорошо их накормить, актер прошел внутрь и был шокирован. Внутри собралась чуть ли не весь город, столиков свободных нет, играла музыка, шли танцы и другие развлечения. Официантки с полными подносами только и успевали бегать туда-сюда. Подойдя к стойке, за которой находился мужчина средних лет, с аккуратно подстриженной козлиной бородкой, и поздоровавшись, Стриин кивнул в сторону зала с немым вопросом в глаза.

— Лорд наших земель празднует свою пятьдесят восьмую зиму, — пожав плечами пояснил трактирщик с именем Гиртор. — Во всех его владениях идут празднования. Причем уже третий день подряд.

— Во время войны, — воскликнула принцесса, чем привлекла внимание двух мужиков, сидевших у ближайшего столика. — Он что, со всем идиот? Со дня на день начнется поход на Гарстай, а он пирует? Настолько нужно быть самовлюбленной сволочью, чтобы пировать во время чумы?

— Леди Идэма, — все таким же скучающим голосом ответил трактирщик. — Я, всего лишь хозяин скромного заведения в скромном городке. Мне не понять замыслы высокородных господ, я лишь исполняю их приказы.

— Дорогая успокойся, — проговорил сквозь зубы Стриин, видя, как зашептались люди в зале. — Пойдем наверх, отдохнем.

— Стервятник, — ругалась Альмина, а за столиками уже пошли нескрываемые шептания. — Поразит, падальщик.

— Эй, слышь, — наконец прорычал изрядно подвыпивший мужчина, один из тех, что сидел за ближайшим столом. — Закрой пасть, потаскуха. Ты ничего не знаешь о нашем лорде и о нашей жизни. Приперлась тут со столицы еще и грязью поливает. Катись ко всем демонам в свой прогнивший Кестир и не вылезай оттуда.

— А ты бы попридержал язык, — повернувшись, Стриин посмотрел на двух пьяниц грозно и с нешуточным гневом на лице. Медальон на груди стал греться. — Еще хоть одно слово в сторону моей жены и твой поганый язык окажется в другом углу.

— Эй, мужики, — прокричал второй вскочив со стула и пошатнув стол, да так, что перевернулись кружки. — Тут приезжие в край охамели. Проучим их.

— Быстро наверх, — только и успел выкрикнуть Стриин, сбрасывая с плеч сумки и уворачиваясь от замаха ближайшего обиженного.

Альмина не стала мешкать, словно стрела она взлетела по десяти ступеням и замерла на промежуточной площадке. С каждым ударом и удачным уворотом, кровь закипала все больше, как и амулет стихийного стража. Каждый пропущенный тычок или пинок, заставляли Стриина закипать еще сильнее, вводя его в состояние бешенства. Преимущество было явно на стороне горожан, около десятка мужиков кинулись на приезжего, который посмел плохо отзываться об их лорде, хотя Стриин как такого участия в речи Альмины не принимал, но не заставлять же принцессу расхлёбывать заварушку, случившеюся по ее глупости.

После того как мужичью поняло, что кулаками делу не поможешь, они похватали столовые ножи, табуреты и вилки, актер же в свою очередь оскалил на них свой нож и встал в боевую стойку. Замялись горожане ненадолго, видимо алкоголь и вскипевшая кровь притупили им все чувства самосохранения, раз они не видели в приезжем грозного противника. Убивать Стриин конечно никого не собиралась, так, слегка выпустить лишнюю кровь, вместе с алкоголем, да парочку отправить в недолгую спячку. Кинулись на него не всей толпой, вначале трое, двое с ножами, один с табуретом, остальные злобно скалясь остались позади. Свои оружием мужичьё, махала куда не попадя, один даже умудрилась зацепить своего собрата по разуму, поэтому актеру уходить от ударов не составляло труда. Легкий надрез руки, и вот табуретке выпала из рук, за ним удар в грудь, усильный рукоятью кинжала, и один готов. По такой же схеме Стриин разоружил и двух других.

Когда троица заводил лежала на полу, остальные наконец осознали, с кем имеют дело, побросали оружие, мебель и начала отходить к остальным гостям, что все это время ютились у стен и наблюдали. У всех были испуганные глаза, женщины плакали, старики недовольно шевелили губами, а хозяин заведения все также стоял со скучающим лицом, при этом что-то записывая, никак убытки, крохобор несчастный.

— Идэма, — Стриин скосился на принцессу, стоящую на лестнице и крепко держащуюся за перила, — попроси седлать наших коней. В этом болоте мы ночевать не будем.

Альмина понятливо кивнула и пробежав за спиной актера, прошмыгнула в дверь, никто не двинулся с места. Выждав порядка двух минут, так и не опустив кинжала, Стриин достал из мешочка, что висел на поясе, три золотых и бросил их Гиртору.

— За ущерб, — актер сплюнул на пол. — Счастливых праздников, стервятники.

Выйдя во двор, он увидел, как Альмина уже сидит на Снежинки, а Огонек переминается рядом. Пол города они поехали молча, Стриин унимал разбушевавшийся гнев, принцесса как-то виновато смотрела вниз. Но потом, когда они отъехали от трактира уже далеко, она наконец подала голос.

— Прости, — печально проговорила принцесса. — Я понимала, что этого говорить не стоит, но сдержаться я не могла. Пока вся страна готовиться к войне, провожает сыновей и отцов на фронт, эти… эти…

— Не оправдайся, — Стриин кивнул. — Ты сделала все правильно, я тебя ни в чем не виню. Я тоже считаю, что устраивать праздники и разгульную жизнь, когда твоей стране грозит война, просто по-свински.

— Тебе не сильно досталась, — заботливая проронила Альмина, косясь куда в сторону. — Я видела, что тебя ударили ногой.

— Так, зацепили, — отмахнулся актер. — Броня на мне, пусть и не железная, но удар гасит неплохо.

После этого они вновь замолчали. Альмина думала о своем, что скорее всего напрямую касалась страны и грядущей войны, а Стриин о своем, о скорой встрече с черными егерями. Как бы много актер не знал о них, он видел их за работой всего один раз, да и то стал, можно сказать, случайным свидетелем. Он немного знал об их тактике боя, кое-что знал об их обучение и об их ручных зверьках. Но хватит ли этих знаний, чтобы драться с ними на равных? Этого Стриин точно не знал и не узнает, до личной встречи с ними.

[1] Грязевая кикимора — средних размеров существо, помесь саламандры и крокодила. Имеет зеленый окрас с коричневыми пятнами, а ее кожа по плотности, не уступает каленой стали. Передвигается на четырех лапах, довольно далеко прыгает, но при этом передвигается довольно медленно. Ее зловонные газы, исходящие из пасти, вызывают обмороки и приступы тошноты.

ГЛАВА 13. ГРАД СТРЕЛ ИЛИ СВИСТ НАД САМЫМ УХОМ

Спать актеру и принцессе на улице не пришлось. В городе, помимо злосчастного “Яблочного обжоры”, провались оно в демонские пустоши, были и еще другие трактиры. “Пристанище рыцаря” находился четырьмя улицами ниже, там было тихо, уютно и с кухни доносились приятные запахи. Хозяин трактира, улыбающийся вовсе зубы парень лет тридцати, представившийся Лютером, с большой охотой вначале выдал постояльцем ключи, а после помог Стриину, пусть он этого и не просил, поднять вещи на верх. Комнаты были не сказать, что шикарными, но по крайней мере не пришлось спать на сене или того хуже, под открытым небом. Не успел актер присесть на кровать, коих тут было две, как глаза сами начали закрываться. Он пытался побороть морок, ведь он еще хотел немного подготовить снаряжение, но усталость после драки оказалась сильнее. Пожелав принцессе доброй ночи, Стриин благополучно провалился в сон.

Актер сидел за столом в чистом поле, посреди поляны цветов, в далеки журчал ручей, а за ним простирался зеленый лес. Солнце стояло над самой головой, дул легкий ветерок и от этого Стриин чувствовал спокойствие и умиротворение. Гармония с самим собой, единение с природой, действовали как бальзам на душу. Идиллия продлилась недолго, в трех метрах от актера возникла красная дымка и секунду спустя из нее вышел Flammae. Он был точно таким же, как и при первой их личной встречи, даже одежда нисколько не сменилась. Разве что волосы на голове стали чуть длиннее и уши стали более звериными, чем-то похожие на лисьи. Демон неспешно прошагал до столика, щелкнул пальцами и перед ним возник стул, на который он тут же и сел.

— Bonum videre vos Screen (Рад видеть тебя Стриин), — чуть рыча, словно чем-то недовольный зверь, поздоровался Flammae. — Ego sum libenter videre te in valetudo. Ut video, te tandem potuerunt invenire pacem (Рад видеть тебя в полном здравие. Как я могу заметить, ты наконец смог обрести душевный покой).

— Ave (Здравствуй), — актер кивнул. — Nescio quid de concordia et pace, sed possum dicere pro certo, quod nuper coepi sentire multo melius, magis liberum, magis humana (Не знаю, что там насчет гармонии и покоя, но могу сказать точно, что за последнее время я стал чувствовать себя куда лучше, более свободным, более человечным).

— Forte in intellectu, hoc est, concordia (Возможно в твоем понимании это и есть гармония), — демон усмехнулся и тут же его лицо стало серьезным, черты лица заострились, а глаза впились в Стриина как две иглы. — Ita rex vacuum habet habitavit in humana palatium de alia patria, et sublato exercitu. Nimis. (Значит король пустоты обосновался в человеческом дворце другой страны и собирает армию. Скверно).

— Quot vacuum daemones sunt in mundo (Сколько демонов пустоты в нашем мире), — актер смотрел на демона, нервно стуча пальцами по столу, — saltem proxime numerus (хотя бы примерное число)?

— Duo centum, tres forte (Сотни две, может три), — ответил Flammae. — Non fuit wastelands diu, nescio quomodo geruntur non nunc. Sed dico unum (Я давно не был в пустошах, не знаю, как сейчас, там обстоят дела. Но могу сказать одно), — в глазах демона полыхнул огонь, — tu in periculum et in proximam. Verisimile fit ex bloodlust niger daemon, qui non ita procul ab his locis (тебе грозит опасность, причем в самое ближайшее время. Скорее всего, она исходит от жажды крови черных демоном, что находятся не так далеко от этих мест).

— Sic pes nobis down post omnes (Значит они все же выследили нас), — Стриин выругался. — Bene, ego malesuada gamekeepers esse minus fatuus quam libet eos esse (Что же, стоило ожидать, что егеря не такие идиоты, как мне хотелось бы).

— Ego (Я), — Flammae замолчал на пару секунду, при этом прикрыв глаза и глубоко задышав, — sentio de tribus, quatuor tenebris auras, non possum dicere, quam quod (чувствую около трех, четырех темных аур, большего сказать не могу).

— Quatuor igitur (Четыре значит), — актер усмехнулся, — quod satis (хватит и этого).

— Memento (Помни), — демон встал из-за стола. — Quamdiu rex vacuum vivit, ego sum omnino in parte. Memini, cum te in occursum occaecat (Покуда король пустоты жив, я всецело на твоей стороне. Не забудь это, когда встретишь черных). — Сделав плавный поклон, Flammae отошел на три шага от стола и растворился в красной дымке

Стриин проснулся где-то за час до рассвета. Несмотря на столь непродолжительный сон и очередную беседу с демоном, актер чувствовал себя очень даже неплохо, но чашка горячего чая лишней явно бы не была. Принцесса еще мирно спала, закутавшись в одеяло, словно в кокон. Будить ее смысла нет, рано еще для снятия с места, пусть поспит, силы ей еще понадобятся. Пока Альмина досматривала седьмой сон, актер решил подготовиться. Если демон прав, то впереди их ждет засада, при чем как минимум из четырех черных, а значит бой будет не из легких. Когда Стриин уже разложил все бомбы и яды по карманам, а также проверил все снаряжение и почти закончил точить свое оружие, проснулась принцесса. Она сладко потянулась, издав смешной писк и скосилась на актера, сидевшего на полу, с кинжалом и точильным камнем.

— Доброе утро, — сонно проговорила Альмина. — Ты вообще спал сегодня?

— Спал, — кивну Стриин, — не долго, но мне хватило, — понизив голос актер посмотрел на принцессу. — Я был прав, впереди нас ждет засада.

Принцесса встрепенулась, все остатки сна тут же улетучились, она посмотрела на своего охранителя очень собранно и серьезно, ожидая дальнейшего рассказа.

— Не так давно ко мне во снах начал приходить мой демон, — Стриин пронаблюдал за реакции Альмины, в лице она не сильно изменилась, лишь брови чуть приподнялись. — Обычно, он разговаривал со мной о том, как мне стать сильнее и как победить короля пустоты. Но сегодня он сказал, что чувствует жажду крови, очень сильную и темную. Она исходит от демонов пустоты, которые располагаются не так далеко отсюда. И как я говорил ранее, они скорее всего засели в лесу.

— Мы можем их как-то обойти, — принцесса свесила ноги с кровати и на лице появилась задумчивость. — Возможно есть другой путь?

— К сожалению, нет, — актер покачал головой и вернулся к заточке. — К востоку от нас довольно широкая расщелина, через нее нет моста или другой переправы, а объехать ее возможно только вернувшись к морю, пройти по берегу глубоко на север и оттуда повернуть на запад. Это займет у нас больше недели, за это время ваш отец уже дойдет до Гарстая. Если бы мы узнали о смерти лорда Альвина раньше, то я бы мог перестроить маршрут и попытаться уйти от них, но сейчас уже поздно, у нас просто нет времени.

— У тебя уже есть какой-то план, — Альмина встала и начала одеваться, при этом не отрывая взгляда от актера. — Ты хочешь их как-то выманить?

— Не совсем, — Стриин покачал головой, — я хочу дать им бой, но так, чтобы при этом вас не было рядом, иначе я не смогу сосредоточить на противниках, постоянно отвлекаясь на вас.

— Так, — принцесса как-то с подозрением посмотрела на актера, уже явно себе что-то надумав, — ты вновь хочешь привлечь сторонних людей? Я против, одна девушка уже погибла из-за меня.

— Нет, я не такой кровожадный садист, — Стриин хищно улыбнулся, встал и подошел к Альмине, заглянув ей в глаза, — но твоя помощь мне понадобиться, поэтому прошу заранее прощения, что вновь пользуюсь вашей добротой.

— Перестань, — принцесса смущенно скосила глаза в пол. — Я слушаю. Чем я могу тебе помочь?

***

Из города два всадника выехали после полудня, подготовка плана заняла слишком много времени. Огонек ехал чуть впереди, Снежинка отставала на три шага. Актер внимательно смотрел по сторонам и на небо, как он смел предположить, через пару тройку километров в небе должны появится пернатые разведчики, которые по рассказам местного ремесленника, кружат тут уже не первый день. Никогда в этих кроях не селились орлы, здесь кругом леса и открытого места для охоты им почти нет, но три дня тому назад, дровосеки заметили в небе сразу двух, они кружили почти на границе леса, словно заведенные, и улетать никуда не собирались. Как отметили все те же люди, птички кружили над одним место часами, ни разу не спустившись, чтобы отдохнуть.

Стриин заметил лес за несколько километров до него. Коряги с голыми ветками хорошо выделялись, на фоне, слегка припорошенного снегом поля. Подняв голову, актер хищно оскалился, там, где только-только начинались деревья, на довольно приличной высоте были две точки, которые явно перемещались по небу. Проехав в неспешном темпе полкилометра, Стриин увидел, как две точки направились в его сторону. Над головой повисли два огромных орла, и актер мог поклясться честью, что они оба источали тускло-белый свет и какую-то нехорошую ауру, которую можно было почувствовать даже на таком почтительном расстоянии. Два небесных наблюдателя сопровождали двух всадников до самого леса и как только путники пересекли невидимую границу, птички тут же сорвались с места и полетели куда-то вглубь.

Стриин скосился на свою спутницу. Одежда примерно такая же, в какой она была при первой встречи. Длинный плащ с глубоким капюшоном, темные облегающие одежды, лишь маска была не белой, а серой, другой просто не нашлось. Актер сбавил темп, прислушиваясь к каждому шороху и звук. Поначалу лес казался мёртвым, ни оленей, ни птиц, ни другой живности слышно не было. Заехав в лес достаточно глубоко, что уже было не видно ни дороги, ни стен города, Стриин наконец стал слышать заветные звуки.

Где-то в глубине леса хрустнула ветка, причем так громко, чтобы ее точно было слышно. Затем с верхушки дерева вдруг обвалился снег, актер отреагировал и на это, испуганно повернувшись на неожиданный звук. А потом, через какие-то сто метров слева, на небольшой пригорок, к ним вышел волк. Огромная зверюга, которая даже при свете дня отдавала красным оттенком. Волк, увидев всадников злобно зарычал, припал к земле и оскалил белые клыки. Стриин не медлил, выхватил из кармана нож и метнул, что было сил, придав ему ускорение огнем. Как и следовало ожидать, зверюга ловко увернулась от летящей смерти, словно разумный человек.Актер замер, прибывая в шоке от такого трюка, после трехсекундной заминки он вновь метнул, в этот раз склянку с танцующим огнем, но волк отскочил и в этот раз, от чего снаряд ушел за него, после чего зверь зарычал еще злее и более утробно.

По правую руку вдруг послышался рык, меж деревьев вышло сразу три серых друга, два были среднего размера и имели серый окрас, а вот посередине стояла такая же громадина, как и на пригорке, тускло отливая красным. Где-то в глубине леса послышался протяжный тонкий свист, и волки сорвались с места.

— Ходу, ходу, ходу!

Закричал Стриин пустив Огонька в дикий аллюр, Снежинка, почуяв опасность сделала то же самое. Актер мчал своего коня вперед, крутясь в седле как волчок, уворачиваясь от веток. Его спутницу от резкого ускорения коня, прижала к гриве, но она не упала, от чего Стриин в сердцах выдохнул. Волки не отставали, а наоборот нагоняли двух здоровых и крепких лошадок. Первыми бежали более мелкие особи, за ними, отставая на полкорпуса мчались вожаки. Когда первый волк приблизился слишком близко к Снежинки, что скакала чуть позади, Стриин направил на него руку и выкрикнул.

— Sagitta (Стрела).

Красная линия вылетела из ладони актера со скоростью молнии и прошила серого хищника насквозь. “Значит подчинённые не такие ловки как одержимые. Хорошо”. Неожиданно для Стриина, Огонек вылетел на поляну, довольно просторную, где актер мог развернуться. Чуть замедлив коня, Стриин вскочил на седло, выждал пару секунд и прыгнул вбок, довольно жёстко приземлился на землю, но кувырок и правильная группировка смягчили удар. Тут же вскочив на ноги актер только и успел, что выкрикнуть.

— Fan (Веер).

Опоздай он хоть на одну секунду, челюсти хищника сомкнулись бы на его шеи. Огненный серп разрубил волка до середины и тот упал позади актера, пролетев чуть левее него. Оставались двое вожаков. Бросив быстрый взгляд назад, Стриин в сердцах улыбнулся. Как и в случаи со змеиным котом, верный друг и соратник не стал бросать своего хозяина в беде, Огонек уже развернувшись, мчал к нему, Снежинка, поддавшись стадному инстинкту, повернула в след за сильным собратом. Два красных волка промчались мимо актера и напролом кинулись к лошадям, но Стриину это было и нужно. Рванув за ними, актер очень громко свистнул, махнул рукой в нужную сторону и Огонек начал забирать левее, хозяин бежал на него. Когда оба вожака были на прямой линии Стриин громко выкрикнул

— Flammae (Пылающий).

По телу словно прошел разряд электричества, каждая мышца в теле словно стала сильнее в сотни крат, а свет, что исходил от амулета, окутал все тело. Стриин рванул наперерез волкам и оказался быстрее двух диких зверей, усиленных демонской силой. Первый волк не успел среагировать, какой бы нечеловеческой реакцией он не обладала, но уйти от удара кинжала, пропитанного парализующим ядом, он не успел. Удар был не смертельным, но довольно серьезным, волк отскочил, на добрые пару метров, развернулся, и уже хотел прыгнуть на наглого человека, но не успел, яд подействовал раньше. Красный волк завалился на бок и лишь глаза, пылающие бешенством и жаждой крови, бегали из стороны в сторону.

Второй вожак оказался умнее, поняв, что против него не простой человек, волк развернулся буквально в воздухе и на последней секунде успел отпрыгнуть от прямого удара рапирой. Красный волк замер в нескольких метрах от человека. Стриин не стал терять инициативу, он бросился прямо на волка, весь пылая от злобы и ярости. Красный вожак открыл пасть и в сторону актера вылетел огонь, огромный сгусток пламени летел на него, но Стриин не стал уклоняться. Вбежав в пламя, которое лишь слегка обдало жаром тело и немного попортило прическу, актер кинул в волка кинжал, от которого тот смог увернуться, но вот от огненной стрелы, вылетевшей в ту же секунду, что и кинжал, он уже не успел. Пламя вошло красному точно в голову, и зверь упал, утратив свой кровавый оттенок.

Огонек вместе со снежинкой уже стояли в пяти шагах от него, но еще было рано седлать коней. Спокойно подойдя ко второму парализованному вожаку, Стриин посмотрел на него. Жёсткая шерсть, в некоторых местах видны ожоги, глаза налиты кровью, а исходящая от него жажда крови, вызывала в теле человека неподдельный ужас. Актер не стал тратить демонские силы на беззащитного врага, точный удар рапиры в голову, зверь издал последний звук, похожий на скулеж, и красный свет, что окутывал его, тут же исчез. Замерев на месте, Стриин вслушался в окружающие звуки. Вновь стало тихо, словно на кладбище, но актера этим не обмануть, где-то рядом хозяева этих зверушек.

Над самым ухом Стриина пролетела стрела, буквально в паре сантиметров от виска. Позади что-то громко упало, обернувшись, актер увидел лежащую Снежинку, а из ее груди торчала стрела, всадница, что была на ней, оказалась на половину придавлено телом коня. Быстро пошарив глазами по той области, откуда могла прилететь стрела, Стриин ничего не увидел. Пусть деревья и были голые и спрятаться там, кроме как за деревьями было негде, актер никого не видел. Вторая стрела прилетела справа и попала актеру чуть выше колена. Скорчившись от боли Стриин припал на подстреленную ногу и почти сразу получил вторую стрелу в область плеча. Упав в снег, актер закричал, раны начали дико болеть, видимо стрелы были смазаны ядом.

Третья стрела пришлась в уже подстреленную ногу, чуть выше икр. Новый приступ боли и криков, кинжал и рапира выпала из рук, и актер поневоле схватился за подстреленное место. Попытка выдернуть стрелы не увенчались успехом, зашли глубоко и каждый рывок вызывал еще больше страданий.

— Не утруждай себя, — промурлыкал женский голос, примерно в сорока шагах от актера. — Стрелы эти загнутые, чтобы их невозможно было выдернуть, не разорвав себе половину тела.

Стриин приподнял голову и увидел, что с той стороны, с которой он приехал, к нему шли трое. Все в бело-коричневых одеждах, чтобы сливаться с местностью, на головах капюшоны, до середины лица натянуты шарфы. Среди этой троицы, лишь за спиной женщины был колчан, а в руках лук, у остальных оружие отсутствовало. “Двое есть. Но, где еще парочка”. Помимо лука, у барышни охотницы на поясе висели склянки, две из которых были наполовину пусты.

— А ты довольно ловкий, сразу видно, хорошо тебя натаскали, — нависнув над лежащим актера, девушка стянула ткань, закрывающую лицо.

Женщина лет сорока, лицо испорчено шрамом, через всю щеку, подбородок и часть шеи обожжены, а на губах застыла гадкая ухмылка.

— Ты положил наших волчат, — она наклонилась к актеру почти в плотную и резко плюнула. — Мерзкий выродок, оскверняющий свое тело демоном. Знал бы ты, какой это труд, вживить в зверя амулет.

— Dimittite eum solus (Оставь его), — на демонском языке прорычал один из спутников охотницы. — Youll ' have tempus ludere cum eo, iterum (Успеешь еще с ним поиграть).

После этих слов он направился в сторону лошадей. Стриин коротко свистнул, от чего получил удар по лицу от девушки, но Огонек успел понять приказ, и дико заржав направился в лес, прочь от хозяина и опасности. Охотница уже вскочила и выхватила стрелу, намеревавшись пустить ее в коня, но актер не дал, целой рукой он саданул женщине по колену, та, словно кошка, зашипела и припала на него, после чего от всей души получила в, итак, обезображенную морду. Стриин хотел схватить кинжал и добить демоницу, но не успел, спереди вновь прилетела стрела и попала точно в кисть. Прежде чем вновь упасть в снег и взывать от боли, актер увидел, что на него идут четверо, одетых так же, как эта троица. Двое держат его на прицеле, у того что чуть левее на плече сидит орел, отдавая белым оттенком, а двое идут чуть позади, так же, не имея при себе оружие.

— Мразь, — вставая злобно прорычала охотница, при этом громко сплюнув. — Я тебе кишки выпущу.

— Сойка, отставить, — прикрикнул один из ново прибывших охотников. — Он нам еще нужен.

Позади актера началась возня, затем ругательства, а уже после один из сопровождающих охотницу подскочил к Стриину, схватил его за грудки, что было дури саданул в живот, от чего актера вывернуло, и поднял над землей, словно пушинку.

— Ubi est illa (Где она)? — прорычал тот, кто был одним из носителей черных демонов. — Dic mihi, ubi princeps est (Отвечай, где принцесса)?

Стриин скосился в сторону павшей Снежинки. С тела, что лежало под лошадью, были сдернуты маска и плащ, а под ними, о неожиданность, оказалось чучело, набитое соломой. Актер насмешливо посмотрел в глаза тому, кто его держал. Пустые карие глаза, в них, кроме пустоты ничего нет, никаких человеческих эмоций, та часть лица, что была открыта, вся серая, а из-под шарфа просматриваются черные вены. Эти четверо, что без оружия, точно носители черных.

— Hora (Пора), — одними губами прошептал Стриин.

Актер, который заранее готовился к этому, как морально, так и физически, оказался не готов. Где-то в груди, ближе к сердцу вдруг резко зажгло, словно там зародился манговый сгусток. Жжение было невыносимым, сознание начало быстро таять, боль становилась все невыносимее, а в голове все чаще проскакивали мысли о неминуемой кончине. Прошла секунда и лавовый шарик из груди рассредоточился по всему телу, словно актер прыгнул в жерло вулкана. Всплеск случился неожиданно и было это, словно из него вырывается нечто огромное, раздирая его плоть изнутри, от чего становилось просто невыносимо больно, настолько, что смерть сейчас была лучшим лекарством.

Стриин упал в снег, приложившись головой о голую землю, но это было словно удар пушинкой, по сравнению с тем, что испытывало его тело мгновение назад. От актера исходил невыносимый жар, одежды на теле почти не было, лишь каике-то небольшие лоскуты, как и все инородные тела, торчавшие в нем, а на груди, руках и шеи остались внушительного размера ожоги. Единственное, что осталось неприкосновенным, это волосы на лице и голове, как так получилось, Стриине не знал. Помимо этого, актер так же не знал, что у него болит, целы ли его кости и насколько вообще пострадало тело, ведь он его просто не ощущал. Жар спадал медленно, словно он был остывающей печкой в кузни, но чувствительность в конечности пока не возвращалась.

Пролежал так Стриин, наверное, около получаса, остыв лишь на пару градусов, прежде чем услышал, как с той стороны, где был город, его очень громко и надрывно окрикнули. Даже не поднимая головы, актер понял, что это принцесса, которая сделал все так, как он и велел. Потом он услышал, как к нему на полной скорости мчится конь, потом с него шумно спрыгнули и перед лицом появилась заплаканная, но улыбающаяся мордашка Альмины.

— Стриин, — принцесса шумно втянула носом, на глазах появились слезы. — Слава богам, ты живой.

— Воды, — еле слышно прохрипел актер.

Алмьина быстро закивав, бросилась к коню, и принесла огромную флягу. Попытка придержать Стриина за голову, закончилось шипением и резким отдёргиванием руки. Пусть актер теперь источал куда меньший жар, чем полчаса назад, но даже он чувствовал, что тело все еще слишком горячие. Переборов себя принцесса все же подняла голову, и начала вливать в Стриина живительную влагу. Он бы хотел сказать Альмине, чтобы она подождала, чтобы не калечила свои руки, но вода, льющиеся из фляги, этого сделать не давала, а тело все еще не слушалось. Вода закончилась слишком быстро, Стриин бы выпил еще пару литров, но пока и этого было достаточно. По телу пробежал холодок, такой приятный и свежий, что сразу стало легче.

— Как ты, — жалобно проговорила Альмина стоя на коленях возле актера, — ты сильно обгорел. Я могу как-то помочь?

— Нет, — чуть бодрее ответил Стриин. — Остается только ждать, пока я приду в норму.

Принцесса послушно кивнула и ушла куда-то в сторону своей лошади. На тело актера вдруг лег плед, под головой оказалось что-то мягкое, а возле руки оказалась стопка одежды. На лице юной девы, что вновь склонилась над Стриином, была улыбка, да такая милая и добродушная, что в груди все перевернулось. Когда уже начало смеркаться, актер начал приходить в себя. С трудом приняв сидячее положение, он оглядел округу. Семь тел валялись неподалеку, обугленные до черноты, как и тела павших зверей, в том числе и Снежинки, упокойте боги ее героическую душу. Ближайшие к поляне деревья выгорели до головешек, расширив проплешину метров на сто во всех направлениях. Альмина, склонив голову на грудь, сидела неподалеку, завернувшись в плед, она тихо спала. Попытка пошевелить обгоревшими частями тела, вызывали неприятные тянущие ощущения и легкие уколы боли, но это была малая цена, за столь большой, ни свойственный не одному человеку, выброс демонической силы.

После того как Стриин с трудом оделся, ему вновь предстояла непростая миссия, встать на ноги. Актеру это далось очень непросто, ноги подкашивались, а руки дрожали. Приняв с неизвестно какой попытки стоячие положение, актер неспешно побрел к коню Альмины, на котором висели обе перекидные сумки. Не успел он сделать и десяти шагов, как веки принцессы дрогнули, и она проснулась.

— Стриин, — вскочила Альмина. — Тебе нельзя двигаться, ты…

— Я в порядке, — актер улыбнулся, когда принцесса подхватила его. — Легкая слабость по всему телу, но это пройдет, после крепкого сна.

— Присядь, — настойчиво проговорила она. — Тебе нужен отдых, — когда Стриин не захотел вновь выполнять ее просьбу, принцесса что-то недовольно пробурчала, и заговорила уже чуть спокойнее. — В городе все переполошились, когда в лесу на пару секунд случилась такое зарево, словно туда упало солнце. А уж после того, как по всей округе прокатилась волна жара, растопившая снег, горожане испуганно вопили, что там открылся разлом в пустоши демонов и они все станут их кормом.

— Судя по тому, что я здесь никого не вижу, — актер усмехнулся, — то проверять, смельчаков не нашлось.

— Город эвакуирован, — Альмина все же усадила Стриина на свое место. — Они все бежали в сторону болот, опасаясь того, что к ним и вправду заявятся демоны.

— Что же, скоро они придут в себя и кто-то все равно пойдет поверять, — актер принял от принцессы сумочку со своими микстурами и начал в ней рыться. — Далеко я уехать не смогу, но убраться от сюда нужно как можно скорее. Иначе можно нарваться на неприятности.

Найдя в мешочке бодрящие настойки и обезболивающие таблетки, Стриин просидев минут пять, стал чувствовать себя заметно лучше. Правда эффект от всего этого допинга продлиться недолго, потом вновь накатит слабость, усталость и жуткое желание рухнуть в чистом поле и уснуть. Встав на ноги уже более бодрым, актер огляделся и не найдя своего верного друга, помолился за его здоровье, набрал в лёгкие максимум воздуха и свистнул от всей души. Заложило уши не только Стриину и близстоящей Альмине, которая явно была не готова к тому. Выгнав из легких весь воздух, актёр тяжело задышал, но все эти манипуляции были не зря. Из леса на полной скорости вылетел Огонек, живой и здоровый. Не рассчитав свои силы, он чуть было не сшиб актера с ног, но благо у Стриина хватило сил и реакции отойти в сторону.

— Ты мой молодец, — поглаживая по морде приговаривал актер, при этом Огонек все намеревался лизнуть своего потрепанного хозяина. — Ты у меня сегодня герой, если бы не ты, весь мой спектакль пошел бы насмарку. Вернемся, я тебе личное стойло организую и пучок морковки два раза в день.

Вместо ответа, конь радостно заржал и кивнул. Стриину иногда казалось, что Огонек его понимает, что не скажи, на все отвечает или как-то реагирует. Собрав вещи и проверив округу на наличие любопытных глаз, актер вскочил на коня и поехал рядом с Альминой, которая судя по глазам, была не очень довольно решением Стриина, но ничего вслух не говорила.

— Больше нам никто не помешает, — заговорил актер уже на привале, который случился около полуночи. — Завтра к полудню мы будем у стен Кестира, а там подождем до сумерек и проникнем в канализацию, а по ней уже и до замка.

— Те раны, что остались у тебя, — как-то грустно и отстранено, словно не слыша актера, заговорила Альмина, помешивая рагу у себя в тарелке, — они не смертельные? С тобой ничего плохого не случиться?

— Это всего лишь последствие того, что моё тело было не готово к такой перегрузке, — ответил актер. — Это всего лишь ожоги и не более. Правда чешутся, зараза, но в остальном все в порядке.

— Надеюсь, — Альмина осеклась, голос чуть дрогнул, но собравшись она продолжила. — Надеюсь, что тебе больше не придется применять эту силу, — голос ушел на шёпот, — ты можешь не пережить следующий раз.

— Я знаю, — Стриин кивнул, — больше не буду. После этого задания я уйду на покой. Попрошусь на должность мастера по тан… фехтованию. Давно пора сменить мастера Аркана, негоже в семьдесят с лишним лет скакать, как молодой козлик, обучая неблагодарную молодёжь.

Доев свои поздние ужины, путники стали устраиваться на ночлег. Для спокойствия души Стриин все же поставил по округе растяжки, скорее уж против диких зверей, чем против людей. Актер чувствовал, не знаю каким точно чувством, что погони за ними больше нет. Короли, народ самоуверенный, что у людей, что у демонов. Думается мне монарх и вседержитель пустоты, отправляя своих демонят на поиски наследницы Зарлийского трона, был уверен, что они из кожи вон вылезут, но принцессу убьют. Только вот он не рассчитывал, что рядом с ней будет тот, кто сейчас смело может сказать, что за Альмину Вальцрэм, прозванную серебряным кинжалом, он отдаст жизнь. Ведь она и только она достойна стать следующей правительницей славного королевства Зарлия.

ГЛАВА 14. ТИХО МЫШИ, КОТ НА КРЫШЕ, А КОРОЛЬ ЧУТЬ-ЧУТЬ ПОВЫШЕ

Когда Стриин последний раз был возле главных ворот города Кестир, они выглядели куда жизнерадостней. Туда-сюда ходили люди, ездили всадники или экипажа, со стен свисали знамена, а возле стен кружились зазывала в разные лавки. Сейчас все выглядело очень мрачно и даже как-то пугающе. Ворота закрыты, мост поднят, а на башнях приспущены флаги и знамена, в знак траура. Между бойницами по всей длине стены стояли стражники, у кого луки, у кого арбалеты, а взгляды неотрывно направлены вперед, в сторону главного тракта.

— Да, — протянул актер, наблюдая за одним из стражников, ходившем туда-сюда. — Серьёзно твой батюшка подошел к обороне. Комар носа не подточит.

— Скорее уж лорд Билдо́й, — выглянув из-за холмика прошептала принцесса — Он советник моего отца по военным вопросам и обороне столицы. Есть идеи как добраться до входа в катакомбы?

— Дождаться сумрак, — Стриин на секунду замолчал, наблюдая за стражником, а после продолжил. — Если мы пойдем глубокой ночью, есть шанс, что мы заплутаем по пути к стене и не найдем нужное место, — Стриин указал на одну из башен. — Прямо под ней, есть дыра, через которую вода попадает в ров, она напрямую связанна с канализацией. Да и к тому же, если мы будем идти по катакомбам с факелами, любой зевака или патруль, увидев свет, идущий из сливов, непременно поднимет тревогу.

— Может все-таки попытаться рассказать кто я? — наивно спросила Альмина.

— Если бы к нам пригласили кого-то из замка, того же самого лорда Билдоя, то еще можно было бы ему что-то доказывать, а простые вояки слушать и разбираться не станут. У них приказ простой, гнать в три шеи любого, кто попроситься в город, а если заартачиться, либо схватить, либо убить. Законы военного времени не приемлют двоякости.

Пока Стриин разговаривал с принцессой, он пристально наблюдал за северной стеной, за тем как держаться стражники, каков у них маршрут и куда они чаще всего смотрят. Стражники, чтоб им пусто было, относились к службе очень ответственно. Не болтали, по сторонам не смотрели, посторонними вещами не занимались, и казалось, что даже не моргали. Пробраться через таких ответственных ребят будет не просто. На западной стороне, под которой и находилась заветная труба, была такая же история. Стена кишела солдатами, да к тому же заветная труба, ведущая в катакомбы канализации, находилась точнёханько под центральной башней, а туда обычно садят самых зорких и внимательных. Актер был в смятение, он не знал, как поступить лучше. Попытка прорыва будет одна, если они ошибутся и их увидят, то пиши пропало, даже если они успеют нырнуть в трубу, прежде чем их нашпигуют стрелами, то в катакомбах им продуху не дадут. Да к тому же Стриину нужно еще брать в расчёт и принцессу. Сам бы он может как-то и прорвался, да вот только Альмина может помешать или попасть под удар, а этого допустить никак нельзя.

После получасовых раздумий, пока принцесса жевала сырную лепешку, у актера кажется наконец родился план. После некоторых прикидок и расчетов, Стриин понял, что лучше этого ничего придумать здесь нельзя. Пан или пропал. Когда солнце уже почти упало за горизонт и на улице стоял полумрак, актер начал подготовку. Сняв с Огонька сумки, из которых некоторые важные вещи, переложил в вещмешок за спиной, он отправил своего товарища по дальше в лес, чтобы тот не попался на глаза стражниками. Сумки же актер припрятал за валуном, прикрыв их наломанными ветками и припорошив снегом. Когда все было готово, Стриин высыпал на землю все нужные ему составляющие для его безумного плана и начал колдовать.

— А если мы не успеем, — как-то недоверчиво спросила Альмина, смотря за манипуляциями своего спутника. — Если она даст осечку?

— Другого плана все равно нет, — актер пожал плечами. — К тому же, если не сработает в первый раз, можно попробовать еще, а вот если рванет раньше, то да, беда будет.

Пока принцесса меняла одежду и обувь на более комфортную, в которой можно легко бегать и плавать, Стриин направился на юго-запад. Пройдя примерно полтора километра, актер начал подготовку. Найдя подходящею ямку, не сильно засыпанную снегом, Стриин аккуратно, со всей возможностью осторожностью и любовь, заложил весь свой запас бомб хлопушек, а именно двадцать штук, пять световых, чтобы взрыв был со спецэффектами, и две инфернальных, чтобы детонировали остальные. Когда все бомбы были аккуратно разложены на дне ямы, Стриин прикрепил искрящийся шнур, которому не страшны ни вода, ни ветер, и начал отматывать его на всю длину. Шнура было не так много, как хотелось бы, один метр, одна минута времени, а у Стриина было всего девять, не так мало, но и не так много. Да и если в первый раз шнур как-то потухнет, то на повторную подготовку перед рывком останется совсем мало времени.

Когда шнур кончился, Стриин глубоко вздохнул, собрался с мысли, вновь прорисовал себе маршрут, как они с Альминой будут бежать до трубы, прыгать в ров, нырять и плыть около пятидесяти метров, прежде чем достигнув горки, по которой вода из канализации стекает в ров. Открыв глаза, актер был готов и недолго думая, он щелкнул пальцем, зажёг на указательном огонь, поднес к шнуру и тот заискрившись начал уменьшатся. Рванув обратно на место старта, Стриин молился богам о том, чтобы все получилось, чтобы стражники отвлеклись на взрыв и не смотрели в их сторону, чтобы бомбы взорвались, но при этом никто не пострадал.

Когда актер оказался возле принцессы, та уже была одета в нужную одежду и пряталась за деревьями. До взрыва оставалось около пяти с половиной минут. Бежать до стены придется метров восьмисот, но главное добежать и бесшумно спуститься в ров, чтобы ни дай боги на стене, не услышали всплесков, а дальше особой спешки не будет. До взрыва три минуты. Стриин был уже на изготовке, тело словно струна, голова ясная, глаза видят только цель впереди. А вот Альмина явно нервничала, особо по ней видно не было, но вот руки слегка дрожали, глаза испуганно бегали, а нижняя губа уже вся искусана. До взрыва минута. Актер не переставал молиться Хардору и Рэи, как за себя, так и за принцессу. Лишь бы все получилось, только бы добраться до рва, а там дело техники. До взрыва пять, четыре, три, два, один…

Взорвалось, да так, что Стриин невольно подумал о том, что с хлопушками он явно переборщил. Взрыв был такой, словно в гонг, размером с замок, ударил великан. Уши заложило так, что грешным делом показалось, что лопнули перепонки, а про боль в голове и говорить не стоит. Световая часть тоже была на славу, зарево было таким, как от Стриина, в момент выброса демонической энергии, хотя нет, все же немного слабее. Но несмотря на все побочные эффекты, план сработал на ура, все солдаты как один ломанулись к южной стене, а Стриин махнув Альмине кинулся ко рву. Пока актер, словно испуганный лось, ломился к стене, он не оборачивался, верил принцессе, верил в ее силы и выносливость. Оказавшись возле рва, Стриин резко присел, свесился с обрыва и аккуратно, еле слышно плюхнулся в воду. Через пару вздохов актера, то же самое проделала и принцесса. Не став терять времени Стриин указал на место, где вода едва заметно бурлила, и поплыл туда. Добравшись до трубы, актер сказал принцессе сделать самый глубокий вдох, на какой она только способна, и нырнул первым. Плыть против течения было сложно, но все же терпимо, да и не так далеко.

Стриин всплыл очень резко, хватая ртом воздух. Осмотревшись по сторонам, он не увидел Альмины. Сердце забилось чаще, в голове загуляли нехорошие мысли и когда уже актер хотел вновь нырять, на поверхности показались карамельные волосы, а за ними и вся голова. Принцесса дышала очень тяжело, видно было, что она не привыкла к таким заплывам, но она справилась и это было главное. Пока Альмина приходила в себя, Стриин полез наверх, цепляясь за щели в камнях. Стена была почти гладкой, зацепы были небольшие и неглубокие, но актёру, прошедшему весь курс акробатики на отлично, это было нестрашно. Оказавшись наверху, Стриин сбросил вниз веревку, сказал Альмине обвязать ее очень крепко на талии и дернуть, когда она будет готова. Ждать долго не пришлось, актер еще не успел толком найти место, куда привязать свой конец, а принцесса уже была готова к подъему. Привязав веревку к железной решетке, отделяющеё основной туннель от какого-то ответвления, Стриин начал тянуть. Принцесса, была словно пушинка, поэтому буквально за пять рывков, она оказалась наверху, сидя на пожелтевшем и покрытым мхом камне переводя дыхание.

— Самое легкое позади, — передовая флягу заговорил актер. — Теперь нужно выбраться как можно ближе к замку, а оттуда уже попасть внутрь.

— Да, — Альмина выжила волосы и сделал добрый глоток кваса. — Только прошу, если можно, обойдемся в городе без взрывов. Люди и так сейчас напуганы, тем что творится за стенами, а если так рванёт еще и внутри города, начнется паника.

— У меня больше нет, — виновато развел руками Стриин и усмехнулся. — Так что будем так, по старинке.

Передышка была недолгой, есть шанс того, что кто-нибудь из командиров догадается, для чего был этот взрыв и отправит крепких ребят проверить канализационные катакомбы, поэтому времени мало. Пока что идти приходилось только вперед, ведь другие направления были перекрыты металлическими решетками. Налево, опять прямо, направо и снова направо. Когда путь разделился сразу на четыре направления, Стриин был вынужден остановиться, чтобы подумать.

— Так, — протянул актер, оглядываясь по сторонам, — если я правильно помню карту города, то сейчас мы где-то под районом ремесленников, возможно чуть-чуть левее, но точно где-то неподалеку. Если пойти по крайнему левому, мы попадем на площадь рыцарей, если по центральному, то дойдем где-то до древесных рядов, а вот куда ведут два правых, я как-то не помню.

— Правый крайний ведет скорее всего к рынку, — принцесса прикрыла глаза, видимо рисуя в голове маршрут, — а тот, что ближе к центру, скорее всего в парк “красных лилий”[1].

— В парк, — задумчиво протянул Стриин, а после секундной паузы щелкнул пальцами. — Тогда нам туда. Если там будет проход левее, то мы попадем на золотую улицу, с нее если свернуть направо, то мы попадем на банковскую площадь, а оттуда…

— Налево, — поправила актера Альмина, — банковская площадь находится левее, если идти по золотой вниз. Но ты прав, оттуда мы попадем в хлебный переулок и прямым путем по королевской аллее мы должны дойти до ворот замка.

— Тогда путь ясен, — кивнул Стриин. — Можем выдвигаться.

Путь пролегал почти так, как построили его оба лазутчика, они шли точно так, как и предполагали, только вот после очередного поворота, путь им преградила железная решетка. О том, чтобы ее взрывать, речи и не шло, как и о том, чтобы обходить, таким образом можно и запутаться, и выйти абсолютно не туда, куда нужно. Поэтому Стриин решил плавить. Взявшись руками за толстые прутья, актер глубоко вздохнул, собирая все силы в руках, и на выдохе его руки начали накаляться. Нагревать пришлось не так долго, как предполагалось, около двух минут, и вот уже верхнею часть уже ничего не держало, оставалось оплавить снизу и можно проходить. Стриин успел перехватить решетку в последний момент, еще бы чуть-чуть и она бы рухнула, наделав столько шума, что на другом конце страны услышали бы.

Дальнейший путь проходил в темноте, если до этого свет попадал из сливов и щелей в потолке, то сейчас двух диверсантов окутала кисельная тьма. Пришлось разжечь на пальце небольшой огонек, это куда надежнее, ведь руку актер может потушить мгновенно, а факел придется топить в канале, в котором текла мутно-зелёная вода. Не успел Стриин осветить тоннель, как их всех щелей бросились крысы, подальше от света и людей, обратно во мрак. Вначале Альмина держалась мужественно, но, когда грызуны начали бегать у нее меж ног и шипеть, когда им наступали на хвост, принцессу откровенно начало мутить. Лицо вначале позеленело, потом побелело, нижняя губа затряслась, а глаз не смели смотреть в пол, где бегали эти мерзкие твари, только в верх и никуда более.

К большому удивлению Стриина, они достаточно быстро зашли в тупик с лестницей, которая вела наверх. Куда они точно вышли, ни актер, ни принцесса не знали, но проверить все же не мешало. Добравшись до увесистой металлической крышки, Стриин потушил огонь, погрузив тоннель во мрак и всем телом навалился на люк. Он поддавался очень неохотно, толи был слишком тяжелым, толи его настолько долго никто не открывал, что он уже просто прирос к земле, но в конечно итоге лязгнув, достаточно громко, чтобы переполошить близ стоящих людей, если таковые конечно имелись, он наконец приподнялся.

На улице все еще было относительно светло, но судя по теням, тьма уже вот-вот накроет этот бренный мир. На удивление вокруг никого не было, хотя судя по всему, Альмина не ошиблась в знание своего родного города и помогла выйти к королевской аллеи, а точнее они оказались под фонтаном, который в зимней период не работал. Прислушавшись и оглядевшись еще раз, насколько это позволяли сделать бортики бассейна, Стриин вновь спустился вниз и зажег на руке огонь. В этом свете актер увидел, как Альмина щелкает зубами, толи от холода, толи от страха.

— Мы под фанатом, — отрапортовал Стриин, — прямо над аллеей. Ты была права.

— Это замечательно, — принцесса пару раз глубоко вздохнула, уняв дрожь, а после продолжила. — Дождемся ночи?

— Да, — актер кивнул, доставая из рюкзака фляжку. — Вечером, мы должны были лишь как можно ближе подобраться к замку, но вот в сам дворец при свете лучше не лезть.

— Останемся здесь? — Альмина как-то боязливо огляделась. — Я не боюсь, просто тут сыро и дурно пахнет.

— К сожалению, да, — Стриин тяжело вздохнул. — Если наверху действует военное положение, да и еще и траур, то все трактиры и кабаки закрыт, а слюнятся по улицам, это привлекать лишнее внимание. Документы у нас конечно есть, но это может не спасти. Так что лучше всего переждать здесь.

— Понимаю, — качнула головой принцесса, — понимаю.

Сидеть в сырых и мрачных катакомбах канализации сильно долго не пришлось. Не успели путники отобедать, тем что осталось от припасов, как на дворе уже стояла кромешная тьма. Лезть на поверхность, как только опустилась ночь, Стриин не спешил, он решил немного выждать. Сейчас по городу должны ходить фонарщики, налаживая освещения на всех улицах, в том числе и на аллеи. Война войной, а работу делать надо. До рывка на финишную прямую оставалось каких-то пара минут, поэтому актер решил наконец достать заветную склянку с бело-зеленой тягучей жидкостью.

— Вот, — Стриин протянул пузырек принцессе. — Это смоет весь грим. Думаю, сейчас это сделать куда проще, чем в замке, если вдруг что-то пойдет не по плану и нас все же схватят.

Альмина понятливо кивнула, выдернула пробку и вначале вылила пол флакона на голову, очень хорошо растерев, затем на лицо и парой капель промыла глаза. Этот раствор абсолютно безвреден, он не вызывает жжение или зуд, но зато смывает абсолютно весь макияж, какой только существует. Когда принцесса промычала, что явно означало готовность, Стриин начал аккуратно лить воду на голову своей спутнице. В канал с мутной водой потек ручей, цвета карамели. Через пару минут, когда фляга окончательно опустела, Альмина подняла голову и вновь стала собой. Волосы цвета чистого серебра, глаза цвета чистейшего янтаря, а на лице ни одного изъяна.

— Ну как, — принцесса смущенно скосилась, — я ничего не упустила?

— Нет, — актер грустно усмехнулся. — Признаюсь честно, такой мне вас видеть не привычно. Я уже привык к вам с родинками и волосами светлого цвета.

Альмина смущенно улыбнулась и приняла из рук Стриина маленькое полотенце. На поверхность первым выбрался актер, очень внимательно осмотрев окрестности, на наличие людей и другой живности, он отодвинул люк в сторону и помог подняться принцессе. Мелкими перебежками оба диверсанта добрались до живой изгороди где и притаились. Шаг за шагом, Стриин и Альмина продвигались к началу парка, в сторону серебряного дворца, который был виден даже в темноте, из-за большого количества внешнего освещения. До огромных белых стен замка два подельника добрались довольно быстро, актёр успел даже срисовать парочка стражников, заходивших за угол. О том, чтобы идти к главным воротам, опять же речи не шло, поэтому стоит понаблюдать за тем, как ходят стражники и где лучше всего перемахнуть через стену.

— Альмина, — шепотом окликнул принцессу Стриин. — Можешь сориентировать где мы находимся и как лучше всего пробраться непосредственно во дворец.

— Мы возле маминого садика, — почти сразу отозвалась жительница этих квадратов. — Вот там видишь окно, — она указала на второй этаж. — Там спальня моей сестры и судя по тому, что там горит свет, она еще не спит. Комната моих родителей выше и левее, от сюда ее не видно. Если старый Ломон опять забыл закрыть дверь, то мы сможем попасть в погреб, через который поставляют продукты. Оттуда проберёмся на кухню, и через столовую выйдем на лестницу.

— Хорошо, — Стриин кивнул. — Тогда пойдем так.

Сняв со спины вещмешок, актер взял из него только нужные вещи, в том числе и свою маску, а остальное спрятал в кустах.

— Зачем она тебе? — принцесса как-то боязлива скосилась на маску лисы, покрытую боевыми трещинами и царапинами.

— Я наемника, — одевая заговорил Стриин. — Моя анонимность, моё спасение. Если моё лицо запомнят во дворце, то путь в столицу и во многие другие города мне будет заказан.

— Но ведь от меня ты не скрывался, зачем же скрывать от остальных?

— Как бы это наивно не звучала, но вы меня не выдадите, — в маске, голос актера стал глуше. — Если быть откровенным, то при других обстоятельствах, я бы дал вам травы наваждений, и моё лицо, вместе со всем нашим приключением показалось бы для вас странным сном, мороком, называйте, как хотите, и поэтому бы ты неосознанно обо все этом забыла.

— Но, — принцесса смотрела на Стриина как-то странно, завороженно и одномерно сочувственно, — что изменилось?

— Я, — актер взял принцессу за руку. — Вы перевернули мой мир, вернув в мой лексикон слова вера и искренность. Несмотря на ваш статус и положение в этом мире, вы относились ко мне, бывшему бродяге, а ныне наемнику, как к другу, я бы даже сказал, как к равному. Поэтому я вновь начинаю понемногу верить в людей, и этот список мне бы хотелось начать именно с вас.

Альмина открыла рот, в порыве что-то сказать, но вместо этого она обняла Стриина, очень крепко и при этом нежно. Актер чувствовал тепло, чувствовал доброту и волнение, которое от нее исходило, он слышал, как бьется сердце принцессы, как она дышит, как стучит кровь в ее венах, словно все другие звуки в мире замерли, оставив их наедине. После долгих объятий, Альмина одними губами сказала спасибо и указала в сторону стены. Стриин все прекрасно понял, вновь посмотрев в сторону белой преграды, он увидел, как очередной патруль заходит за угол и понял, уже пора.

На согнутых, мелкими перебежками актер добрался до стены, за ним следом принцесса. Прыжок, толчке от стены и вот Стриин уже наверху. Свесится вниз, поймать свою спутницу в прыжке и подтянув, спустить ее с другой стороны, затем спрыгнуть самому. Альмина, как ни странно, не ошиблась, они оба приземлись в чем-то наподобие небольшого садика, с беседкой, качелями и теплицей, в которой сейчас было пусто. Все теми же мелкими перебежками актер следовал за принцессой, которая вела его к двери в погреб. Старый Ломон, кто бы он не был, традиции не изменил, дверь была нараспашку, заходи кто хочет и бери что приглянется. В погребе было темно, хотя факелы висели в держателях, и были свежими на вид. Видимо их использовал только когда спускались. Мимо стеллажей и бочек пробираться пришлось в полутьме, маленькое окошечко под окном едва давало света, а использовать огонь Стриин не хотел, могут увидеть.

Когда оба диверсанта уже почти добрались до лестницы, ведущей в кухню, дверь наверху скрипнула, и кто-то начал спускаться. Указав Альмине на две здоровые бочки, за которыми ее высочество видно не будет, Стриин занял место за колонной, неподалёку от двери, чтобы в случаи непредвиденного быстро среагировать. Вниз спустился молодой мужчина, гладко выбритый, аккуратно подстриженный, одетый в сине-белую ливрею, такого же оттенка атласные штаны и плоские голубые туфли. Пройдя вглубь погреба, не замечая притаившихся гостей, мужчина остановился возле стеллажей, что-то довольно долго искал на верхних полках, а когда наконец в его руках оказалась бутылка, он пошел обратно. Перед самой лестницей он вдруг обернулся, будто что-то услышал, но так ничего и не увидев пошёл наверх, громко шаркая по ступеням.

Выйдя из-за колонны Стриин выдохнул, не успели зайти, а уже гости, нехорошее какое-то начало. Подойдя к бочкам, за которыми пряталась хозяйка этих помещений, актер обнаружил ее стоящей на коленях, склонившейся к полу, с руками плотно закрывающими рот и нос. Громко усмехнувшись, Стриин помог Альмине подняться и выйти из-за укрытия, попутно сказав ей, что она все же у себя дома, и что так ответственно прятаться необязательно. Поднявшись по лестнице вслед за лакеем, они попали на кухню, в очень просторную и богато обставленную, но оно и не удивительно, достаточно вспомнить где они находятся. Того паренька, что первым пришел поприветствовать принцессу и актера, нигде не видно, что несомненно радовало.

На кухне стоял такой же полумрак, что и в погребе, людей здесь не было, но как сказал принцесса, что где-то в час ночи здесь должен появится повар и его помощники, чтобы начать готовить завтрак, как для королевской семьи, так и для слуг со стражниками. Поэтому стоит ускориться. Выйдя в столовую, Стриин невольно подавился. Огромный стол, на двадцать персон, люстры необычайной красоты, огромные картины, серванты и шкафчики, на полу огромный ковер, на стенах причудливой формы светильники. Все это выглядело непомерно роскошно, но красиво, причем настолько, что у актера на пару секунд перехватило дыхание. В столовой, помимо дверей, что вели на кухню, была еще парочка. Один двустворчатый гигант вел налево, скорее всего к той лестнице, о которой говорила принцесса, а другой в конце зала. Вот за ним то Стриин и услышал громкие шаги.

— Демон, — забегая вслед за принцессой обратно на кухню злобно прошипел актер. — Что же вам не спится всем?

Стриин слегка приоткрыл дверь, чтобы видеть пришедшего и следить за его передвижения и действиями. Если вдруг пришелец двинет в их сторону, придется его выключить, чтобы не отсвечивал. В столовую вошли двое, первый был пожилой дяденька, в дорогих желто-красных одеждах, с короткой седой бородкой и суровым лицом. Вторым был зажатый мужчина человек, чуть старше сорока пяти, в чисто белой рясе, подвязанной черным поясом, на котором висели сумки и склянки, в руках у него был квадратный светильник.

— Это лорд Гальст, — едва слышно проронила Альмина, — советник моего отца по внутренней политики.

А второй, что был в белом, скорее всего лекарь, по крайней мере одет он был в типичную одежду для этой профессии. Оба господина обошли стол слева и дойдя до серванта, извлекли оттуда два бокала и початую бутылку вина. Присев за стол, лорд Гальст налил вначале полный бокал себе, затем и своему спутнику.

— Значит королеве не становится лучше, — советник говорил тихо, но пустое помещение и мертвая тишина позволяли расслышать его даже на таком расстояние. — Каков шанс того, что она выздоровеет?

— Крайне мал, лорд Гальст, — виновато проронил лекарь. — Ее очень сильно подкосила известие о гибели дочери. Она уже неделю не встаёт с кровати, почти не ест и отказывается принимать лекарства. В последнее время его величество лично дает ей настои, но даже так, шанс на выздоровление крайне мал.

— Да, — тяжело протянул советник и отпил из бокала. — Вначале леди Альмина, теперь королева Та́йция. Боюсь такого удара, мы не переживем. Народ очень любил леди Альмину, а если еще и королева… Смуты и мятежи, восстания и бунты. При таком раскладе о победе над Гарстаем можно и не мечтать. Страну разорвет изнутри.

— Возможно это прозвучит не очень корректно, дерзко и даже грубо, — лекарь прокашлялся и промочив горло вином продолжил, — но по моим скромным предположениям, королева Тайция, при нынешней динамики, вполне может протянуть еще месяц. Я конечно не исключаю того, что она может и выздороветь. Прошу вас, не подумайте ничего дурного, я, как и вы предан семье Вальцрэм и нашей стране, я и мои коллеги будем бороться за жизнь королевы до последнего. Я просто хотел сказать, что выиграть войну еще можно успеть, до ваших… самых мрачных предположений.

— Нет, вы все говорите правильно, — лицо Гальста стало еще серьезнее, губы поджались, а глаза уставились на бокал, который через пару секунд опустел. — Я тоже сейчас скажу, не самую правильно вещь, но наша победа над Гарстаем полностью зависит от того, насколько долго проживет королева. Если она покинет нас раньше, чем мы успеем добраться до этого подонка Нирисима, то он победит и Зарлии не станет.

Стриин бы и дальше слушал, этот диалог, если бы по правую руку от него очень громко не захлюпало. Повернувшись на звук, актер увидел Альмину,готовую вот-вот сорваться на истерику. Прижав ее к себе, Стриин начал гладить ее по серебряным волосам, нашептывая на ухо успокаивающие слова. “Все хорошо. Твоя мама обязательно поправится. Ты уже здесь, ты почти у цели. Когда она узнает, что ты жива, она сразу встанет на ноги. Успокойся, все хорошо”. Подействовала, Альмина начала успокаиваться, хотя глаза все же успели немного промокнуть. Уткнувшись носом в плечо Стриина, принцесса его обняла, недолго, но крепко, как бы говоря спасибо.

Когда актер вновь выглянул в щелку, то понял, что диалог двух господ закончен, они уже поставили бутыль и бокалы на места и шли к выходу. Прождав пару минут для верности, Стриин кивнул Альмине и выйдя из кухни, прямым ходом направился к левой двери. Пройдя по освещаемому коридору, актер под чутким руководством принцессы свернул направо, а когда нужно было свернуть налево, чтобы пройти к лестнице, вдруг остановился и прислушался. Возле лестницы кто-то стоял, что-то негромко напевая. Аккуратно выглянув, Стриин понял, что это был стражник. Высокий, с жидкими усиками, на вид чуть больше сорока. Облачен он был в полный комплект доспехов, разве что шлем отсутствовал, на поясе в ножнах висел меч, а с другой стороны рожок, скорее всего, чтобы подать сигнал тревоги.

— Ни пройти, ни проехать, — размышлял Стриин. — Добежать тоже не вариант, слишком далеко, может успеть дунуть. А даже если и нет, не факт, что он здесь один, возможно наверху стоит такой же истукан, который может услышать шум.

Попросив Альмину отойти подальше, актер решил провернуть один старый добрый трюк, который пока что его ни разу не подвел, по крайней мере со стражниками меньшего пошиба. Из сумки на поясе Стриин достал монету и поцеловав на удачу кинул в противоположный от себя угол. Звон был не таким уж громким, но пение вдруг резко оборвалось. Послышался лязг доспеха, а через пару секунд страж медленно стал приближаться к источнику шума. Не будь на нем железа, Стриин мог бы и упустить момент, когда стоит действовать, но грохот доспехов был слышен очень четко, несмотря на все осторожность стражника, поэтому момент был подобран идеальна.

Когда железяки громыхнули буквально в шаге, актер резко выскочил из-за угла и ребром ладони саданул противнику по горлу. Единственное, что успел сделать страж, это удивится, затем его согнуло от резкой боли в горле, а после и выключила добротным ударом по затылку. Стражник потерял сознание, и начал падать, но добрый актер не дал служивому упасть, перехватил его, чтобы тот не громыхнул доспехом и аккуратно уложил его отдыхать в углу. На не мой вопрос Альмины, Стриин ответил коротко, жив.

По винтовой лестнице актер поднимался медленно, заглядывая за поворот и внимательно прислушиваясь, чтобы ни дай боги не нарваться на нового истукана. Поднявшись на второй этаж, Стриин вновь смачно выругался, явственно про себя. За углом в четырех шагах от них стояло сразу двое и расходится они кажется не собирались. Тут выбор был невелик, придется драться напрямую, даже если первый так же отвлечётся на монетку, убрать по-тихому его не получится. У Стриина была всего одна попытка, но при этом эффект неожиданности на его стороне. Лишь бы впереди никого не было, а иначе услышав шум, набегут, словно муравьи, и тогда пиши пропало.

Рванув из-за угла актер уже знал, как будет отправлять на боковую двух истуканов, лишь бы никого не было рядом, а иначе без трупов, как бы не хотела Альмина, не обойтись. Стражники среагировали почти моментально, резко повернулись на силуэт, замеченный боковым зрением, но уже поздно. Оттолкнувшись от стены, Стриин от души ударил ближайшего ногой в челюсть, да так, что того аж отбросило к противоположной стенке. Второй отскочив назад, довольно ловко, несмотря на вес доспеха, уже было потянулся к рожку и даже снял его, но получил по рукам. Выпавший рог брякнул об пол, а за ним полетел и его хозяин, которому актер ударил по ногам. Последнее, что увидел стражник, это как в него летит сапог, потом все, он, как и два его друга отправился спать. Стриин оттащил бедолаг подальше, в правую сторону от лестницы, где было окно, и жестом позвал принцессу.

Альмина недовольно скосился на двух спящих стражей, но ничего не сказала. Видимо она всю жизнь думала, что королевские стражники, защитят ее и всю семью от любой угрозы, а тут один наемник уже можно сказать прошел пол замка и даже не вспотел. До покоев Милони́и они дошли уже беспрепятственно, видимо в замке решили не усиливать охрану, думая, что к ним никто не полезет, зря вы так думали, хотя с другой стороны, так даже проще. Остановившись возле дверей, Стриин прислушался и когда смог различить голоса за дверью, понял, что юная принцесса не одна. Вопросительный взгляд на Альмину результатов не дал, она не знала кто там может быть и голоса не узнавала.

— Ну что же, — еле слышно прошептал Стриин, — тогда будем импровизировать. Я вас позову. Если что-то пойдет не так, то прошу вас, не делайте глупостей.

Получив одобрительный кивок от старшей принцессы, актер глубоко вдохнул, мысленно попросив у богов помощи и резко дернув дверь, словно ураган, влетел внутрь. Внутри, как Стриин и думал, было двое. Непосредственно сама Милони́я Вальцрэма, одетая в траурное платье с белым воротником и рукавами, и какой-то парень, лет двадцати пяти, со смешными, едва отросшими усиками, одетый в довольно богатые одежды, и с весившей на поясе шпагой. Юная принцесса вскрикнула, при виде ворвавшегося к ней в покои мужчины в маске лисы, а юный ухажёр оцепенел от страха, рот открылся, глаза округлились, а сердце заколотилась так, что было слышно даже на таком расстояние. Когда Стриин пошел на вжавшуюся в кровать Милони́ю, в юнце вдруг проснулся герой, он вскочил, трясущимися руками выхватил шпагу и попытался кольнуть незваного гостя, но не вышло. Актер без труда увернулся, в один прыжок оказался возле парня и нокаутировал его ударом в грудь.

— Стра…, — попыталась выкрикнуть Милони́я, но не успела. Стриин зажал ей рот.

Юная принцесса тряслась, глаза были круглые и мокрые, руки со всей силой сжимали простынь. Стриин приложил малец к маске, призывая к тишине и спокойствие.

— Я ничего вам не сделаю, — глухой голос из-под маски звучал зловеще. — Я прошу вас успокоиться и выслушать. Я привел вашу сестру.

Альмина, словно услышав слова актера, прошла внутрь. У Милони́и глаза округлились еще больше, сердце стало колотиться словно бешеное, а тряска из рук, перекочевала во все тело.

— Отпусти ее, — спокойно проговорила Альмина. — Она не будет звать стражу.

Стриин кивнул и покорно убрал руку от рта юной принцессы, сделал шаг назад и замер в углу словно статуя. Вначале Милони́я не двигалась, во все глаза смотря на свою воскресшую сестру. Потом она очень медленно встала, столь же неторопливо подошла к ней и посмотрела в глаза, при этом у самой уже во всю текли слезы.

— Альмина, — едва слышно прошептала Милони́я. — Ты жива?

— Как видишь, — старшая принцесса улыбнулась и раскрыла руки для объятий, при этом глаза у нее тоже начали наливаться слезами. — Я скучала по вам.

Вначале Милони́я как-то нерешительно посмотрела на Альмину, словно подозревала, что ее хотят обмануть, словно все это сон или просто морок, но после недолгой паузы, она накинулась на свою старшую сестру, тихо расплакавшись ей в плечо, Альмина сделал то же самое. Наблюдая за этим чудесным воссоединением со стороны, у Стриина на лице невольно вылезла улыбка умиления, настолько это было мило и чудесна, что актер по неволе вспомнил свою сестру, которая такими же теплыми объятьями встречала его и деда после охоты. Но идиллия продлилась недолго. По всему коридору в мертвой тишине, которую нарушал лишь плач двух принцесс, раздался громкий и протяжный раскат рога. Кто-то внизу нашел вырубленного стражника и поднял тревогу.

Стриин в туже секунду забыл о ностальгии, напрягся, словно струна, злобно оскалился и выхватил из ножен оружие. Быстро оказавшись возле принцесс, он отстранил их назад, себе за спину, предполагая самое плохое, ведь под некогда сломанным коленом вновь заныло, а это ничего хорошего не предвещало. В покои принцессы ворвались сразу трое и им понадобилась лишь секунда, чтобы оценить ситуацию, выявить нарушителей и начать действовать. Комната была не слишком большой, но в столь малых квадратах трое стражей и актер умудрялись каким-то образом махать своим оружием, круша все вкруг себя.

— Приказываю остановится, — неожиданно за спиной закричала Милони́я.

Стражники послушались неохотно, лишь один замер с занесенным оружием, двое других все еще пытались зарубить нарушителя.

— Именем короля, — теперь взревела Альмина, намного злее и громче своей сестры. — Сложить оружие.

Подействовала, двое других в туже секунду замерли и в удивление скосились на вторую принцессу. Стриин не став провоцировать вояк, сделал шаг назад и тоже опустил оружие, но убирать в ножны пока не стал, мало ли чего у них может в голове щёлкнуть.

— Немедленно пошлите за моим отцом, — Милони́я вышла вперед, сердито оглядев трех нерадивых защитников, — пусть ему доложат, что моя сестра, его дочь Альмина, жива.

[1] Красные лилии — Один из девяти рыцарских орденов, третий по количеству состоящих на службе рыцарей. Командир и глава ордена О́литор Голмитист, прозванный жалом огня.

ГЛАВА 15. РАЗГОВОР О ТОМ, КАК ПОБЕДИТЬ ПУСТОТУ

— Вы что, оглохли, — Милони́я явно пришла в себя. В голосе появились злые нотки, лицо стало каменным, а взглядом можно было топить снег. — Немедленно пошли за моим отцом.

В коридоре вновь послышался топот, Стриин конечно напрягся и был готов к любому повороту, но под коленом перестало зудеть, значит ничего дурного случится не должно. Посылать этих трех истуканов, открывших рот и переводящих взгляд с воскрешённой принцессы на актера, уже не пришлось, король явился сам, в окружение пяти рыцарей, на кирасах которых был изображен объятый белым светом меч, а на его острие висела корона. Орден безгрешных, демона им в постель.

Его величество Лорэйн выглядел серьёзным и злым, настолько, что даже у Стриина все в груди сжалось. Лицо у него было не выспавшимся, поросшим щетиной, но янтарные глаза метали искры и первым кого они обожгли, был актер.

— Что здесь происходит? — гневно прорычал король Зарлии.

— Отец, — за спиной Стриина робко подала голос старшая принцесса.

Лорэйн перевел обжигающий взгляд с актера на нее и в секунду преобразился. Глаза смягчились, с лица ушла вся усталость и гнев, скинув королю пару лет, а рот слегка приоткрылся. Он сделал нерешительный шаг в сторону дочери, Альмина же виновато, словно провинившийся школяр, стояла возле кровати.

— Альмина, — едва слышно проронил король.

Старшая принцесса наконец оттаяла, бросилась к отцу и тот спрятал ее в объятьях. Он уткнулся носом в ее волосы, прикрыв глаза, а старшая дочь не скрываясь заплакала. Вот наконец и произошло воссоединение королевской семьи. Если бы не стоящие рыцари и стражники, Стриин бы мог расслабиться и облегченно вздохнуть, даже выдавить улыбку, но обстановка складывалась не в его пользу. Пока король и его дочери обнимались, как в последний раз, безгрешные рыцари недобро косились на Стриина, периодически посматривая в сторону юного ухажёра, который все еще валялся возле кровати в бессознательном состоянии.

— Доченька, — прошептал Лорэйн. — Дорогая, я знал, что ты жив. Я до последнего не верил, даже когда мне привезли тело той девушки, я до последнего не верил, что это ты, как и твоя мама.

— Простите, — сквозь слёзы заговорила Альмина. — Простите меня, что я так долго.

Когда старшую принцессу наконец выпустил из кольца рук, король вновь посмотрел на Стриина, не так тепло и душевно, как на свою дочь, но уже и не так злобно, как пару минут назад.

— Кто это? — не отрывая взгляда от актера спросил король.

— Лишь благодаря ему я здесь, — Альмина встала возле Стриина, словно защищая его. — Он помог мне добраться сюда и лишь только он, спас нас и нашу страну от неминуемой гибели.

— От гибели, — Лорэйн подозрительно посмотрел на свою дочь. — Что ты хочешь этим сказать?

— Ваше величество, — Стриин сделал шаг вперед, чем заставил напрячься рыцарей, и без страха заглянул в глаза королю. — Если вы позволите, то я готов рассказать все, в том числе и о том, что вы чуть было не послали солдат на верную смерть, но мне хотелось бы сделать это в приватной обстановке.

— Как тебя зовут, — актера вновь обожгло янтарными глазами, — и почему ты в этой маске?

— Моё имя Стриин, — не скрываясь ответил актер, — и я наемник из гильдии убийц, которую в народе знают, как театр. Меня наняла ваша дочь и граф Кальтшэр, для сопровождения ее величества до столицы.

Трое рыцарей, что до этого стояли молча и лишь недобро косились на актера, теперь смотрели на него злобно и брезгливо. Они скорее всего осведомлены о театре и о том, какими силами его челны обладают, от того и взбесились.

— Хорошо, — король подозвал одного из рыцарей, что-то шепнул ему на уху и тот быстрым шагом покинул комнату. — Я буду готов принять тебя утром. А пока что ты мой почетный гость. Тебе выделят комнату и накормят. Если тебе будет что-то нужно, только скажи, все будет немедленно исполнено.

— Благодарю вас, — Стриин сделал плавный поклон и наконец выдохнув, убрал оружие в ножны.

***

Комнату Стриину выделили на третьем этаже, и она была, мягко говоря шикарная. Обставлена очень помпезно, с дорогой мебелью, большая часть из которой была корыта серебром, с широким камином, от которого в комнате было не просто жарко, а даже душно, с большой кровать, на которой можно маршировать, и с балконом, с которого открывался вид на весь Кестир. Обед принесли ему на золотом подносе, вся еда была на серебряных тарелках, а от запах дымящихся яств кружилась голова. Так же Стриину досталась и целая бутыль прекрасного вина “Жальмас”, который не позволяла себя даже госпожа Еленара, хотя она была ценителем этого благородного напитка. Когда две милые на вид служанки, которые в присутствие актера держались как-то скованно и даже напугано, вышли из комнаты, кланяясь через каждый шаг, Стриин наконец смог стянуть маску, в которой было неимоверно жарко и душно.

Рагу из кролика с какими-то травами, суп из оленины, медвежий стейк и гарниром из риса и какого-то сладкого соуса, и все это под бокал сладкого вина, с виноградно-ягодными нотками, привели актера к воротам небесных садов. Такой еды и напитков он никогда в жизни не пробовал, поэтому ел все очень медленно и аккуратно, чтобы не дай боги что-то уронить или не распробовать. Ребята из театра удавятся от зависти, когда госпожа директор позволит ему наконец рассказать о его спецзадании. Покончив с трапезой, Стриин вышел на балкон и вдохнул свежий морозный воздух. Спать ему не хотелось, такой стресс и адреналин отбили у него это желание как минимум на пару дней. Наблюдая за огнями столицы у актера становился как-то тепло на душе, а возможно и от того, что он справился со своей задачей. Доставил принцессу до столицы, закрыл дорогущий контракт, принеся театру не малые деньги и славу, но самое главное, он спас Зарлию от заведомо проигрышной войны с Гарстаем, на стороне которого демоны пустоты во главе с королем.

Когда Стриин уже было хотел налить еще один бокальчик прекрасного напитка, в дверь тихонько постучали. Быстро надев на лицо маску, актер подошел к двери и открыл ее. На пороге стояли две принцессы. Милони́я сменила свой траурный наряд, на воздушное платье голубого цвета, украсила себя ожерельем, кольцами и легким макияжем. Альмина же в шелковом платье желтого цвета, с длинными рукавами, на шеи колье из красивых рубинов, виде цветов, на запястье браслет, с красивыми топазами, а пальцы сковали два кольца, на одном из которых красовался родовой герб, серебрённая птица, на белом фоне, держащая в лапах розу.

— Мы тебя не разбудили? — ангельским голосом спросила Альмина.

— Нет, — Стриин отступил, пропуская в комнату двух венценосных особ. — Спать сегодня я уже вряд ли смогу.

Альмина и Милони́я прошли внутрь, огляделись, словно здесь были в первые и присев на стулья возле стола как-то странно посмотрели на актера.

— Тебе ни в ничем не отказывают, — спросила Альмина, — может ты еще голоден или вино не нравится?

— Ваше высочество, — Стриин усмехнулся. — Я не такой прожора, чтобы съесть еще одну такую порцию и не настолько зазнался, чтобы отказываться от “Жальмаса”.

— Я знаю, — принцесса усмехнулась в ответ, — просто проверяю. Вдруг тебя уже развратила это роскошь. Поверь мне на слово, бывали такие случаи.

Стриин лишь глухо рассмеялся и пройдя до стола сел напротив двух сестер.

— Я должна сказать тебе спасибо, — робко подала голос Милони́я. — Сестра мне вкратце рассказал, о ваших путешествиях. Ты спас ее жизнь ни один раз, и самое главное, ты вернул ее нам целой и невредимой.

— Это моя работа, — Стриин кивнул. — К тому же ваша сестра тоже спала мою жизнь, при чем тоже ни один раз. Возможно только благодаря её упорству и характеру, мы смогли живыми доехать до столицы.

— А, а правда, — Милони́я смущенно опустила глаза в пол, — что ты можешь управлять демоном внутри тебя?

Стриин скосился на Альмину и та улыбнувшись кивнула. Актер щелкнул пальцами и на ладони загорелся огонь. Милони́я открыла рот, и во все глаза уставилась на возникшее из воздуха пламя. Потом ее удивление сменилось улыбкой, а глаза по-доброму посмотрели на актера.

— Красиво, — пролепетала младшая принцесса, — хотя и жутко.

— Как ваша матушка, — спросил Стриин погасив огонь. — Вы с ней уже виделись?

— Да, — Альмина выглядела счастливой и радостной. — Она очень долго плакала, не могла поверить своему счастью. Лекари сказали, что она вскоре должна пойти на поправку.

— Это замечательная новость, примите мои поздравления, — Стриин налил в одинокий бокал вина и придвинул его к принцессам. — Простите, что бокал один, я не знал, что ко мне кто-то придет.

Альмина абсолютно спокойно отпила из бокала, потом передала его Милони́и, и наконец вино оказалось возле актера.

— Ты не будешь? — удивленно спросила Альмина.

— Через маску пить не удобно, — актер усмехнулся, — она для этого не предназначена.

— Ты можешь не бояться Милонии, — старшая принцесса скосилась на сестру. — Она, как не кто другая, умеет хранить тайны. Можешь поверить мне на слово.

Стриин вначале хотел все же отказать, сославшись на правила театра, о раскрытие личности посторонним, но под напором добрых глаз Альмины, и завороженно ожидающих ее сестры, он все же сдался. Когда маска оказалась на столе, а бокал в руке, Стриин поймал на себе изучающий взгляд младшей принцессы.

— Я думала ты будешь старше — робко проронила Милония, а после скосилась на сестру. — Ты специально выбирала самого молодого и красивого, да?

Стриин поперхнулся вином, а Альмина воздухом. Пока старшая принцесса трепала за уху младшую, объясняя, что так говорить неприлично, актер вновь наполнил бокал.

— Отец уже созывает совет, — вдруг заговорила Альмина, закончив наставлять сестру. — Я очень коротко рассказал ему о положение дел. Он взбешён тем, на какую низость пошел Нирисим, чтобы спровоцировать его на войну. Но также он и обеспокоен тем, что в Гарстае обосновался король пустоты со своими слугами.

— Совет? — Искренни изумился актер. — Это не очень похоже на приватную беседу, о которой я просил.

— Отец посчитал, что так будет проще. Собственно, я пришла сюда для того, чтобы тебя об этом уведомить, — Альмина виновато посмотрела куда-то в сторону. — Пусть лучше все один раз услышат рассказ непосредственно от тебя, чем отец после будет пересказывать с твоих слов.

— Они поверят словам наемника больше, чем словам короля? — Стриин прикусил губу. — Кто будет на этом совете?

— Словам наемника нет, — покачала головой принцесса, — но моему подтверждаю, как непосредственной свидетельнице, да. На совете будет девять капитанов рыцарей и советник по внутренней политики, и то лорд Гальст лишь кратко выслушает положение дел, чтобы разработать план по сдерживанию слухов и волнений в городах, в случаи если информация о демонах достигнет простых людей.

— Хорошо, — стиснув зубы кивнул Стриин, — но только на совете я буду в маске.

Альмина понимающе кивнула, а после отпила из бокала, после чего передала его сестре, а та актеру.

— Самое главное, что мы успели до похода, — откинувшись на стуле ответил Стриин, немного обдумав слова принцессы, — а сколько человек будут меня слушать, если честно, не особо волнует. Главное, что теперь у его величества и рыцарей будет время все обдумать, продумать новый план, возможно даже привлечь союзников, а не бросаться в лоб, подводя черту на истории королевства.

— Командиры рыцарей тоже крайне обеспокоены, — голос Милони́и был немного напуганным. — Как сказал мне Ронтор, они никогда не сражались с таким большим количеством демон, не говоря уже о короле.

— Леди Милони́я, — Стриин прокашлялся, — разрешите спросить. Господин Ронтор, этот не тот молодой человек, что был в вашей спальне?

— Да, — смущенно скосилась младшая принцесса. — Он пришел ко мне, чтобы утешить, рассказать пару стихов, что сам сочинил, но тут ворвались вы и…

— Приношу свои извинения, — Стриин сделал поклон, хотя на лице невольно проскочила улыбка, — и если можно, то я хотел бы передать через вас извинения господину Ронтору.

— Он на вас не в обиде, — принцесса тяжело вздохнула. — Он скорее зол на себя. Он оруженосец сэра Льнора и его ученик. Ему стыдно за то, что он не смог меня защитить.

Бокал с вином вновь прошел по кругу, а за ним и еще один. В голове Стриина становится все легче и легче, даже обыденная напряжённость в мышцах ушла, все-таки хорошее вино делают в столице, или же такое делают только для королевской семьи?

— Я сказала отцу о том, какая плата была тебе обещана, — актер вновь поперхнулся на ровно месте и с тревогой глянул на Альмину. — Он конечно вначале немного был в шоке, сказав, что нашего казначея и законника хватит удар, но все же одобрил. В течение недели вам доставят деньги. Я так понимаю, это будет пожертвование для церкви?

— Да, — севшим голосом подтвердил Стриин. — Наш проповедник скорее всего тоже в обморок упадет.

После еще одного бокала вина, принцессы начали уходить. Милания еще раз поблагодарила Стриина за спасение, а Альмина напоследок поцеловала его в щеку, сказав, что она будет на совете. За полтора часа до совета, на котором Стриин будет в качестве главного оратора, к нему в комнату постучал высокий полноватый мужчина и пригласил его проследовать в купальни, мягко намекнув, что высокопоставленные люди, помрут от запаха крови и пота раньше, чем успеют его дослушать. Вариантов, кроме как согласиться, не было, да Стриин и не хотел отказываться, он и сам чувствовал, что он него воняет и потом, и кровью, и затхлостью канализации, по которой он не так давно плавал.

Купальня была большая, впрочем, как и все в этом замке, наполненная теплой водой, с добавлением каких-то масел и экстрактов, которые давали зелено-голубую пену. Стриин бы с большим удовольствие пролежал в ней весь день, но времени оставалось мало, через дверь все тот же пухлый лакей напомнил, что до совета осталось около получаса и что уважаемому гостю следует поторопиться. Смыв пену двумя большими ведрами, актер был вынужден облачится в парадные тряпки, ведь его боевой костюм, в котором он чувствовал себя здесь уютнее всего, у него забрали, сказав, что приведут его в порядок. Из всего предоставленного выбора, Стриин одел лишь белоснежную рубашку с жабо, узкие атласные штаны, на которые, несмотря на все возражения лакея нацепил ножны с кинжалом, и полу сапожники с красивой серебряной бляшкой. Несменная маска лисы осталась на лице, хватит и того, что две сестрички принцессы знают его в лицо, всяким рыцарям и прочим представителям голубой крови его знать не положено. Они все же по разные стороны баррикад, хоть и сейчас временные союзники.

Стоя у огромных дверей, с позолоченными вставками и огромными ручками, Стриин начал нервничать. Вроде как ничего в этом такого нет, расскажи все королю и его карманным борцам с демонами о том, что знаешь о короле пустоты и его плане, и будь свободен, но нет, актёру казалось, что он идет не на доклад, а на допрос. Когда двери медленно начали открываться, двое молодых парней в ливреях цвета Зарлии с большим трудом двигали этих деревянных колоссов, Стриин глубоко вдохнул, успокаивая себя, и настраивая на лучшие мысли. Актер прошел в полукруглое помещение, в центре которого стояло четыре трона, два гиганта и два чуть поменьше.

С левой и правой стороны от красной дорожки, ведущей аккурат до подножья трона, стояло по пять человек, девять из которых были в доспехах и при оружии. Среди знакомых лиц Стриин увидел лорда Гальста, что вчера пил вино в столовой и рассуждал о бунтах, капитана безгрешных, сэра Льнора, которого знает каждый мальчишка, и сэра Ти́мэтра, капитана ордена “Сияющих птиц”, не менее знаменитую личность, чем капитан Льнор.

Не успел Стриин пройти и десяти шагов, как в него впилось девять пар брезгливых и оценивающих взглядом, лишь советник короля смотрел на актера как-то спокойно. Заняв место в пяти шагах от тронов, Стриин, пока еще было время, быстро огляделся и оценил обстановку. Вдоль всех стен стражники, облаченные в полный комплект доспехов, позади девять довольно грозных мужчин, убивших не один десяток демонов. Выходов из помещения всего два, первый этот тот, через который сюда пришел актер, а другой по левую сторону от тронов, но там стояла аж три довольно крупных мужичка, которые явно закалены в схватках не хуже, чем капитаны. Окна здесь конечно тоже имелись, довольно большие и широкие, можно сказать почти панорамные. Варианты побега, в случаи неожиданных поворотов данной беседы, конечно есть, но они все как один сложные и трудно выполнимые. Поэтому Стриин собрав всю волю в кулак, решил провести этот совет, на как можно более спокойной волне, не обращая внимания на подначке и провокации рыцарей, которые несомненно не откажут себе в этом удовольствие.

Двери, по левую сторону от возвышения, на которых стояли троны, открылась и в них в начале высыпало пятеро стражников, рассредоточившись по всем углам возле тронов, а за ними не спешно вышло и все семейство Вальцрэмов. Первым шел конечно же король, на голове девятиконечная корона, за плечами мантия, одежды, расшитые серебром и золотом. Следом за ним вышел лекарь сопровождающий королеву. Она выглядела не очень здоровой, бледноватый цвет кожи, мешки под глазами, но ее живые зеленые глаза, и очаровательная улыбка говорили о том, что она очень быстро идет на поправку. Следом за ней вошли две дочурке, с ночного визита у них почти ничего не изменилось, разве что на головах появились диадемы, переливающиеся камнями и самоцветами, у их матери была такая же, просто в ее пышных волосах цвета темного золота она была почти не заметна.

Вся королевская семья села согласно статусу, король вновь одарил Стриина обжигающим взглядом, королева же напротив очень добрым и ласковым, в ее зеленых глазах читались слова благодарности.

— Милорды, — король говорил очень глубоким и поставленным голосом, в нем слышались металлические нотки, от которых весь ропот в зале тут же стих. — Прежде всего, хотелось бы поблагодарить всех вас за то, что вы так быстро откликнулись на мою просьбу прибыть в столицу. Я собрал вас здесь по двум причинам. Первая и, пожалуй, самая важная весть будет о всеобщей радости. Как вы можете видеть, моя дочь Альмина, наследница Зарлийского трона, жива и здорова. Она вместе с графом Кальтшэром, к сожалению, покинувшем этот мир, смогла бежать из лап узурпатора Нирисима, добраться до Зарлии и попасть в горд Норж, где она и покойный граф наняли стоявшего перед вами человека.

Стриин не стал вертеть головой, чтобы понять, что на него уставились десять пар глаз. Стало неуютно, по спине бегали мурашки, глаза смотрящих вызывали зуд по всему телу, но актер стоял, держа спину ровно, заложив руки назад. “Смотрите, смотрите, хоть дырку прожгите. Если и не со мной, то с моими коллегами когда-нибудь пересечетесь. Тогда и посмотрим, кто способнее”. Стриин невольно начал злиться, тем самым будя в себе демона, он конечно старался погасить эти очаги, но было сложно, не любил он, когда на него смотрят, словно на кота, играющего с клубком, да к тому же, никто из них не считали его за человека, видя в нем только падшего человека, что якшается с демонами.

— Только благодаря этому человеку моя дочь все еще жива и сейчас присутствует здесь, — продолжал Лорэйн. — Но помимо столько прекрасной новости, моя дочь и сопровождающей ее Стриин принесли дурную весть. В столице Гарстая, в замке Альгаст уже больше месяца как обосновался король демонов пустоты.

На лице рыцарей появились озадаченные гримасы, у некоторых проступил жуткий оскал, лишь капитан Льнор оставался с каменным лицом. Пока рыцари шушукались о чем-то своем, видимо обсуждая борьбу с королем пустоты, лорд Гальст задумчиво смотрел куда-то вперед, обдумывая что-то серьезное.

— Помимо короля пустоты, в Гарстай уже долгое время стягиваются все демоны пустоты, что сейчас находятся на земле. Они берут под контроль грешников, делая их одержимыми, и направляются к своему королю. Узурпатор Нирисим, в котором по предположению Альмины и Стриина тоже главенствует демон пустоты, хотел за счет убийства моей дочери спровоцировать меня на войну, заманив в лапы кровожадным демонам. И у него это почти получилось. Этот подлый змей, именуемый себя королем, пустил по следу моей дочери и лорда Альвина наемников, черных егерей, которых сопровождало четыре черных демонах. Именно они убили лорда Кальтшэра и его свиту, а затем пошли по следу и моей дочери. Но благодаря Стриину и его навыкам, все преследователи были убиты, стычка с ними произошла всего в дне пути от столицы.

Рыцари вновь стали переговариваться. Как мог слышать актера, они наперебой пытались найти виноватых в том, из-за кого вражеский отряд с демонами во главе пробрался до самой столицы, обвиняя друг друга в некомпетентности.

— Сейчас мне хотелось бы дать слово Стриину, — продолжал Лорэйн. — Чтобы он, как эксперт, среди прочих, поведал нам о том, чего нам ждать от демонов пустоты и как с ними лучше бороться.

— Благодарю вас, — актер сделал поклон и шагнул вперед. — Для начала мне хотелось бы сказать о количестве черных демонов, что сейчас прибывают в нашем мире. По примерному подсчёту моего источника, их около трех сотен, какого ранга они я не знаю, но могу сказать уверенно, что любой черный демон куда опаснее тех, с которыми обычно сталкиваются рыцари. Черные демоны очень редкие гости в нашем мире, ведь им нужна поистине черная и потерянная душа, чтобы там обосноваться. Они куда кровожаднее и безжалостнее своих собратьев. Их оружие, это они сами. Они могут из любой части тела сделать любой меч или щит, которое по прочности будет не уступать самой лучше стали. Я был свидетелем рождения их короля. Его носителем оказался мой коллега по ремеслу, который до своего пробуждения был изгоем, ведь он отличался чрезмерной беспринципностью, хладнокровием и безжалостную, что даже для наших моральных устоев неприемлемо. Когда демон вырвался из него и взял под контроль, он пытался напасть на главному моей гильдии, я же бросился на защиту. Как итог две сквозные раны и два дня в бессознательном состоянии под присмотр наших лучших алхимиков и лекарей. Эти демоны очень сильны и проворны, они в любой момент могу укрепить свое тело или сделать из руки острый меч. Обычными методами, коими пользуется рыцари, в данном случае действовать не получится. Самое слабое место у этих демонов — это место, между грудью и живот, там находится место сосредоточения их силы. Разрушьте ядро, и демон падет.

— А как же сердце или голова? — раздался хрипловатый голос капитана Льнора, смотрящего на Стриина с призрением.

— Сердца у них нет, — не поворачиваясь начал отвечать актер, — в отличие от других, коим сердце носителя служит как источник силы и жизни, демоны пустоты поглощают сердце одержимого, чтобы иметь лишь пустую оболочку, которой не страшна потеря крови и прочие увечья. А голова и другие части тела демон с лёгкостью может прирастить обратно, это единственный вид демонов, способный на столь быструю регенерацию.

В зале повисла тишина. Судя по тому, как собранно и серьезно переглядывались капитана рыцарских орденов, с демонами пустоты они дел не имели. С одной стороны, это вроде как хорошо, но с другой это означает, что опыта у них нет, а значит бои будут проходить куда сложнее, чем хотелось бы. Пока король переговаривался о чем-то с подошедшим к нему лордом Гальстом, все девять капитанов о чем-то спорили вполголоса. Стриин мог бы прислушаться, попытаться вникнуть в суть разговора, но ему как-то не особо хотелось. Актер свою роль отыграл на ура, теперь на сцену выходит другая труппа, состоящие из солдат и рыцарей, пусть они сами продумывают тактики и стратегии, Стриин это больше не касается. Все же здесь собрались не дворовые мальчишки, а закалённые в сражениях с демонами капитаны рыцарей.

— Почему вы дали королю уйти, — раздался вдруг чуть шепелявый голос одного из большой девятки. — Почему ваша гильдия позволила ему уйти?

— Он и не спрашивал, — пожав плечами ответил Стриин. — Его пытались остановить, но он, окутав себя черным дымом, просто исчез. Все это время его безуспешно пытались найти наши люди, но они и предположить не могли, что он выберет себе в качестве логова, столицу Гарстая.

— А может быть вы отпустили его нарочно, — елейно проговорил рыцарь, на чьей груди был лев, с короной на голове, стоявшей посреди зеленого поля. — И поисками его занимались соответствующе.

— Если все было так, как в ваших фантазиях, — спокойно ответил актер, — то какой смысл мне было нужно брать задание от принцессы и убивать его слуг? Чтобы пробраться во дворец? Так я уже здесь и как видите, ничего дурного не замышляю.

Стриин отчетливо слышал, как скрипнули зубы, и загремели ножны об доспехи. Видимо попытки рыцарей обвинить актера во всех бедах, с треском провалились. Теперь им остаётся валить толь друг на друга.

— Милорды, — король посмотрел на своих рыцарей исподлобья, отчего вся девятка тут же выпрямились. — Прошу оставить ваши попытки обвинить Стриин в том, чего он или его гильдия не делали. Я хочу услышать от вас дельные советы и предложения, а не беспочвенные обвинения человеку, который рискуя собой привел мою дочь.

Переговоры между высокими чинами длились минут десять, и все это время Стриин стоя посередине, словно статуя, терпеливо ждал разрешения покинуть эти палаты и этих благородных сэров, что стояли позади. Король, судя по лицу, тоже думал о чем-то, брови сместились к центру, лоб нахмурился, его величество явно переваривал всю сказанную актером информацию, а также, что ему сказал его советник, который отклонившись, уже удалился. Посмотрев на Альмину, благо в маске было непонятно куда он конкретно смотрит, он увидел, что она о чем-то перешептывается со своей матерью, периодически как-то странно поглядывая на него.

— Нужно занять оборону у границ, — раздался посреди шёпота гнусавый голос рыцаря, на гербе которого красовался лось, стоявший посреди чащи, на рогах которого висела корона. — Так как принцесса жива, у нас нет весомых поводов нападать на Гарстай, а доказать, что к смерти лорда Альвина причастен Нирисим невозможно, так же как и доказать то, что он брал в плен принцессу и пытался ее убить. Другие королевства, что не знают о нашей ситуации, воспримут это как акт агрессии и могут выступить в поддержку Гарстая.

— И оставить армию демонов у наших границ, — теперь подал голос довольно крепкий на вид мужчина, на груди которого расположился тигр, стоявший на задних лапах, на хвосте которого висела все также корона, что и прочих гербов. — Каждый день бездействия, усиливает армию этих тварей на пару особей. Возможно в скором времени ни мы, никто либо другой не сможем дать им отпор. Нужно выступать немедленно, и наступать всеми силами, но с учетом вышесказанных предосторожностей, нужно действовать с умом.

— И как вы собрались воевать с демонами, что могут из своего тела делать оружие — насмешливо заговорил высокий, с длинным загнутым носом мужчина, чью грудь украшала семь цветов красных лилией, над которыми словно нимб висели маленькие короны. — Я не спорю, наши солдаты храбрые воины, но увидев настоящего демона перед собой, тут же бегут, а рыцарей, что привыкли к виду демонов и к их поводкам, у нас меньше трех сотен.

— Мои рыцари готовы драться до последней капли крови, — это пробасил капитан Льонра, не добро косясь на брата по оружию. — Я и мой орден, готовы взять на себя командования над другими рыцарями. Все демоны одинаковые, ими ведет жажда крови и ненависти ко всему человечеству. Справится с ним, будет сложно, но общими усилиями мы…

— А с чего это твой орден, — возмутился рыцарь с лосем на груди. — Орден “лесного братства” куда более опытный, в проработке планов и контрмер, нежели вы, вечно прущие на пролом.

— Лесное братство, — фыркнул гигант с тигром, — это кучка безусых юнцов, которые при виде такой страшной твари, как демон пустоты, первыми и сбегут. Орден “Тигровая доблести”, вот кто нужен вам нужен, в качестве мозгового центра.

— Сэр Готрс, Сэр Онри́к, прошу вас, успокойтесь, — раздался голос, пожалуй, самого молодого, среди присутствующих. На его груди красовался белый лис, меж ушей которого была уже примелькавшееся корона. — Вы стоите перед королем, а на уличном базаре, — двое спорщиков тут же притихли, одарив молодого колким взглядом. — Вы все спорете и пытаетесь выяснить, кто же из вас достоит повести рыцарей на борьбу с демонами. Но вы забываете о семитысячной армии обычных солдат, которая скорее всего и не подозревают, что в их стане находятся демоны. Что вы собираетесь делать с ними?

— Поэтому и стоит немедленно провести полномасштабную атаку, — вскричал сэр Онрик, капитан тигров. — Пока враг не ожидает и его силы еще не полностью мобилизованы, у нас есть шанс…

— Обычные люди против демонов, бесполезны — с напором в голосе перебил капитан Льнор — Нужно найти место скопления демонских отродий и ударить всеми силами рыцарей туда. Тогда…

— Мы все там и поляжем — отозвался ехидно сэр Готрс, капитан лесных — Вам же ясно сказали, что нашими силами, с черными не совладать. Вы действительно в своем ордене все такие твердолобые?

— Ты, — в злобе прошипел капитан безгрешных, смотря на своего оппонента исподлобья.

— Милорды, — взревел король, да так, что все подпрыгнули, а оратор, что до этого стоял расслаблено, встал по струнке. — Как сказал сэр Фа́уль, прошу вас не забывать, что мы не на базаре. Из ваших речей я понял, что у нас сформировалось две непримиримые позиции. Оборона и атака. Думаю, что стоит провести голосование.

Первым король выдвинул вариант с обороной. Рассредоточить по всей границе с Гарстаем солдат, окопаться, построить орудия и ждать, когда демоны сами придут на огонек. Здесь вверх поднялось около трех рук, в кой счет входил и сэр Готрс, что первый предложил этот вариант.

Вторым был план с атакой. Наступление должно было начаться с замка Латран, куда, как понял Стриин из краткого пояснения, стекаются Гарстайские войска, затем бравым маршем по всей стране до самой столицы, где предполагалось свержение Нирисима и убийства короля пустоты, если тот конечно не будет командовать свои демонскими войсками на поле брани. Шесть рук, и ко всем прочим рука короля и вскочившей со своего трона принцессы Альмины, которая почти сразу вернулась на место, стоила ее отцу на нее скосится.

— Думаю решение принято, — Лорэйн третий, именуемый серебряным мечом, встал, все присутствующие тут же выпрямились. — Завтра на рассвете, как и планировалось, мы выступаем на Гарстай. Главнокомандующим в этом походе назначаются капитана ордена Безгрешных, сэра Льнора, за имением большого опыта в сражения с демонами, которые сейчас являются основной военной мощью врага. Все свободы. А вас, капитан Льнор, и вас, Стриин, я попросил бы остаться.

Актер и так не собирался двигаться с места, он уже давно прорисовал себе весь план того, что будет происходить после совета. Сейчас ему предложат поучаствовать в войне, в качестве консультанта по демонам, или того круче, помощником Льнора. Когда Стриин откажет, то ему начнут предлагать деньги, титулы и прочую мишуру, о которой он уже не думал. У него в кармане и так уже целое состояние, поэтому о деньгах, титулах, привилегиях и прочих атрибутах хорошей жизни он не думал. Затем конечно пойдут угрозы, не прямые, а завуалированные, но и их Стриин не боится. Убить его не убьют, Альмина не позволит это сделать, держать в заточение тоже бессмысленно, скоро на его гильдию будет действовать статус неприкосновенных, и тогда его будут просто обязаны отпустить, угрозы в сторону театра так же беспочвенны, его ведь еще и найти надо, а потом уже давить на рычаги.

Стриин встал по левую руку от капитана безгрешных. Внешне он был абсолютно спокоен, с каменным лицом, но вот глаза все равно иногда скашивались в сторону актера, а рука сжималась и разжималась возле рукояти меча.

— Капитан Льонр, — Лорэйн сел на трон и устало потер глаза. — Вы, мой самый честные и прямолинейный военный советник. Скажите, каковы наши шансы на победу?

— Если все, что сказал этот наемник правда, — вновь косой брезгливый взгляд на Стриина, — то шансы наши не утешительны. Пару раз за свою службу мне доводилось драться с человек, одержимым черным демоном, и скажу я вам, что это крайне опасные твари, любой другой демон в сравнение с ним не идет. От огня или ветра еще как-то можно спастись, но от темноты, которая смотрит тебе в душу, и желающая ее вырвать, крайне сложно. Эти демоны давят скорее психически, чем грубой силой. Поэтому сэр Голмитист отчасти прав, если простые солдаты встретят на поле боя черного демона, они непременно бегут, насколько бы хорошим не был у них командир.

— Думаю, Стриин, ты слышал, насколько наши дела печальны, — король повернулся к актеру и пронзительно посмотрел ему в глаза. — Скажи мне, в вашей гильдии и вправду умеют управлять силой демонов?

— Да, — без какого-либо стыда или боязнь быть осужденным признался Стриин. — Мы умеем брать под контроль наших демонов и подчинять их силу себе.

— Сколько в вашей гильдии человек? — король откинулся на спинку трона и его взгляд стал более тяжелым, можно сказать, испытывающим.

— Этого я вамсказать не могу, — спокойно ответил актер, словив на себе неизвестно какой по счету недовольный взгляд командира безгрешных.

— Хорошо, — король тяжело вздохнул. — Тогда я задам вопрос по-другому. Во сколько тысяч золотых монет мне обойдется найм всех ваших умелых и боеспособных людей?

У Стриина выкатились глаза, благо под маской этого видно не было. К такому повороту диалога актер готов не был, он даже и не думал о таком безумном варианте. Вначале актер подумал, что король шутит, испытывает его или проверяет, возможно собирается каким-то образом угрожать, назови он заоблачную цену, но нет, король был серьёзным и кажется готовым на любые траты. Да и перекосившиеся лица всего его семейства, включая и капитана Льнора, говорили о том, что это не заготовленная заранее реплика.

— Что вы имеете в виду? — Еле удерживая голос в спокойствие проговорил Стриин.

— Я хочу нанять вашу гильдию, для войны с Гарстаем. Как ты мог слышать, ситуация у нас плачевная. У нас хватило бы сил противостоять обычным войскам, но демонам, а тем более их королю, мы не сможем дать должного отпора и нас просто разгромят. Если все те слухи и рассказы о вашей гильдии правда, а ты можешь мне поверить, твои братья по оружию ни раз и ни два попадали ко мне в донесениях, то вы будете нашим главным козырем в этой войне.

Стриин с каждым слово все больше начал думать, что это такой способ психологического воздействия, который кстати неплохо работал. Актер пытался уловить скрытый подтекст, какой-то сложный оборот слов или что-то такое, что наконец даст актеру выдохнуть и сказать, что это всего лишь шутка. Но нет, король Лорэйн третий был серьёзен в своем предложение, как и Альмина тогда в театре. Этим она тогда и была похожа на своего отца, сильная, волевая, непоколебимая дочь своего отца.

— Ваше величество, — Стриин старался сохранить хладнокровие, получалось плохо. — Я, всего лишь член гильдии, такие вопросы вы должны решать не со мной, а с нашей главой.

— Понимаю, — король кивнул и о чем-то крепко задумался.

Пока Лорэйн третий думал думу, у Стриина по спине забегали мурашки. Страх взявшийся из неоткуда начал сковывать его по рукам и ногам. Он ожидал чего угодно, от его величества и его рыцарей, но не такого. Нанять целую гильдию на войну, да и еще такую которая использует запрещённый во всех странах ритуала и пользуется силами тех, с кем человечества, да и те же самые рыцари, что стояли здесь минуту назад, ведёт непрерывную борьбу уже не одну сотню лет, просто уму не постижимо.

— Как я могу встретиться с вашим главой? — в полной тишине произнес король Лорэйн, смотря на актера с совершенно серьёзным лицо и глазами полными решимости.

Первым челюсть упала у капитана Льнора, замет у самого Стриина, до которого слова короля дошли с небольшой задержкой, а затем челюсти улетели вниз и двух принцесс, лишь королева осталась бесстрастной в этой ситуации. То ли она заранее знала о плане мужа, то ли просто не понимала, насколько дико все это звучало.

— Ваше величество, — гаркнул во весь голос капитан безгрешных, сделав шаг вперед. — Прошу вас одуматься. Вы хотите нанять на войну с демонами, демонов. Это все равно, что тушить огонь дровами.

— Я не вижу здесь демона, — король исподлобья посмотрел на Льнора. — Я вижу лишь человека, который доказал преданность моей дочери, спасая ее и жертвуя собой множество раз.

— Он доказал верность ни ей, — не унимался капитан, — а верность награде, что была обещана ему.

— Возможно вы права, — король ухмыльнулся, — а возможно вы слишком плохо думаете о людях. Кто кого обидит, тот того и ненавидит. Вы привыкли, что демоны — это зло, но этот человек доказательства того, что демонов можно использовать и во благо.

— Вы не понимаете, — лицо капитана побагровело. — Они кормят их, дают им силы, и в большинстве своем теряют контроль, выпуская на нашу землю могущественных тварей, для которых люди — это еда. Вам ли не знать, сколько людей за год погибает, от демонов. Сколько деревень и городов разрушают всего парочка таких тварей, а вы предлагаете нанять целую свору этих мерзких порождений пустошей? Я категорически против этого, думаю и все капитаны прочих орденов меня в этом поддержат.

— А поддержат ли вас семье детей, что погибнут на этой войне, — король из серьезно, становился грозным. Глаза сузились, дыхание стало тяжелым, а грозно сдвинутые брови заставляли поёжиться. — Поддержат ли вас те, кто после кровопролитной и провальной войны, о чем вы сами пару минут назад говорили, потеряет дом и свою страну. Вы, мой дорогой капитан, думаете не о стране и не о людях, а о своих принципах, которые вбили в свою голову. — Король встал, и в плотную подошел к капитану, от чего тот нервно сглотнул и стал еще ровнее, хотя такое кажется просто невозможно. — Вы им не доверяет? И не надо, им не нужно ни ваше, ни моё, ни чье-либо другое доверие. Вы сами сказали, они наемники, они доверяют только блеску и звону монет. Вы боитесь, что они нас придадут, что нанесут удар с тыла, ведь их перекупит Гарстай? Тогда вы большой идиот, раз так считаете. Они живут и существует в ЭТОЙ стране, а кусать руку того, кто тебя кормит, будет либо бешеный, либо дурак.

Король в два шага оказался возле актера, навис над ним и посмотрел на него столь тяжело и сурово, что у Стриина невольно задрожали колени. Да он лучше бы сутки смотрел в зеленые и бездушные глаза Анапа, чем еще хотя бы минуту в эти янтарные, но живые и горящие праведным гневом.

— Как я могу встретиться с вашим главой? — отчеканил каждое слово Лорэйн.

— В городе Норж, — сглотнув, Стриин начал выдавливать из себя то, чего не следовала. Даже под страхом смерти. — Посетите местную церковь крови, там вас встретят.

— Хорошо, — Лорейн кивнул. — Ждите меня через шесть дней. — После этого он быстрой походкой, заложив руки за спиной, вышел в боковую дверь, четыре стражника вслед за ним.

Стриин стоял не шелохнувшись, все еще смотря в след ушедшему королю. Скрипнул трон, и цокая каблучками к нему подошла Альмина.

— Буду с тобой честной, — каким-то неявственным голосом проговорила старшая принцесса. — Я всегда знала, что мой отец непоколебим и полон решимости, если что-то задумал, но настолько крутого напора, даже я не ожидала.

— Ваш отец, — прошипел рядом, стоящий Льнор, — мудрый и храбрый человек, но ему застели глаза страх перед демонами. Это не люди, а шлюхи тварей, которые использует их как хотят, а они и рад, плясать под их дудку, за пару красивых фокусов.

Капитана сделал разворот на каблуках, сделал шаг и навис над Стриином. В этот раз актер развернулся в его сторону, и без страха посмотрел в его глаза, хоть тот и не видел его. У короля была аура страха, уважения, и силы, что заставляют всех вокруг падать на колени, дрожать и трепетать перед ним, не зря же он носит прозвище серебряный меч. От капитана же, кроме жажды крови и ненависти, больше ничего не исходило. Сделай Стриин шаг другой в неправильную сторону или как-то странно дерни рукой, Льнор схватиться за меч без раздумий и начнет бессмысленную бойню, в которой еще не известно, кто кажется победителем, а после всем будет доказывать, что драку начал именно наемник. Стриин много чего слышал об этом человеке, о его доблести, храбрости и бесстрашии, но на деле это оказался слабоумный мясник, который ради своих принципов готов положить под плаху целую страну. Пусть Стриин и был в шоке от слов короля, но то, что Лорэйн третий был абсолютно прав, актер не сомневался. Не из гордости или самомнения, но Стриин почему-то был уверен, что именно он и его актерская труппа, смогут переломить ход этой войны.

— Вас никто не заставляет сражаться рядом с нами, — Стриин сделал шаг вперед и между ним и капитаном остались считанные сантиметры. — Оставайтесь дома, заварите чай, и сидя у камина, как мантру повторяйте “Все демоны, враги. Демоны зло”, — елейно и, с невидимой для капитана, гадкой ухмылочкой, проговорил актер. — Возможно вашими молитвами, король демонов одумается и укатиться обратно в пустоши, забрав с собой свой выводок. А мы пока с моими коллегами подзаработаем деньжат, вдоль утолим жажду крови, накормим своих демонов до отвала и будем праздновать победу.

Стриин успел отскочить в последнеюю секунду, рука капитана, закованная в сталь, буквально в миллиметре пролетела от его челюсти. Затем второй удар ушел в молоко, третий, четвертый. Капитана, словно мельница, пытался попасть по ухмыляющимися актеру, но красная пелена злобы уже окончательно застилала ему глаза. После еще одной неудачной серии ударов, Льнор потянулся к мечу, но не успел, Стриин сделал подсечку и легонько толкнул капитана, который очень звонко рухнул на пол. Шум и ругань, кажется слышал весь дворец, а у юной Милони́и покраснели щеки.

— Довольно, — властно вскрикнула королева Та́йция, от чего ни на шутку перепугала лекаря, все это время стоявшего рядом с ней. — Капитан Льнор, вы рыцарь, а не драчливый смутьян, держите себя в руках.

— Прошу прощения, ваше высочество, — капитан вскочил на ноги и раскланялся. — Такого больше не повторится. Мои извинения.

После этого он чуть ли не выбежал из зала, грозно рыкнув на двух стражников, бросившихся открывать перед ним дверь.

— Все-таки госпожа Еленара была права, — актер усмехнулся. — Я оказался сильнее, да и на порядок умнее.

— Ведёте себя, как дети малые, — Альмина усмехнулась. — Пойдем, моя матушка хотела с тобой познакомится.

Стриин прокашлялся, приосанился и вслед за страшней принцессой проследовал к тронам, возле которых стояла мать королева и ее младшая дочь.

— Вот мама. Это Стриин, — Альмина широко улыбнулась. — Лишь благодаря ему, я все еще здесь, с вами.

— Стриин, — ласково сказала леди Та́йция. — Если тебя это не смутит, то я хотела бы взглянуть в твои глаза.

— Я не могу, — Стриин чуть понизил голос. — Моя личность, моя жизнь.

Леди Та́йция хлопнула в ладоши, а после махнула руками, словно стряхивала воду, в сторону дверей. Все остававшиеся до этого в зале стражники и одинокий лекарь, как один развернулись в сторону деревянных гигантов и уже через минуту никого кроме трех дама и одного актера в зале больше не было.

— Мои дочери уже видели тебя, — Та́йция улыбнулась, очень тепло и нежно, так умеют только любящие матеря. — А с тобой мы возможно видимся в первый и последний раз.

Стриин подался, не мог он сопротивляться столь ласковому и нежному голосу. Почему-то вместо леди Та́йция, он видел свою мать, уговаривающего его съесть так не любимую ему рисовую похлебку. Когда маска оказалась в руках, королева склонила голову, улыбка пропала с ее лица, а в глазах появилась тоска.

— Ты очень молод, — проговорила она, — но жизнь сделала из тебя умудренного старца. Я вижу в твоих глазах печаль и страх. Ты не убийца, пусть ты и отнимаешь жизни. Все это ты делаешь ради выживания и защиты себя, и своих близких. Я хочу дать тебе небольшой совет, — леди Тайция взяла актера за руку, от чего Стриина передёрнуло. — Наше прошлое — это опыт, который мы должны использовать в настоящем. Наши неудачи — это сила, которая дает нам двигаться дальше. Не забывай кем ты был, и кто тебя сделал таким, тогда ты наконец станешь тем, кем хочешь, но пока еще не осознаешь.

— Я, — Стриин был в шоке, от сказанного королевой, от чего голова плохо соображала. — Я, мне… Мне нужно собраться в дорогу, — взяв себя в руки, актер натянул маску. — Простите, что так убегаю, но мне правда нужно скорее в дорогу, предупредить главу моей гильдии о прибытие столь важной персоны. Я обязательно подумаю над вашим словами, огромное спасибо за гостеприимство и за совет.

После этой скороговорки, которую Стриин проговорил на одном дыхание, он развернулся на каблуках, словно солдат, и быстрым шагом зашагал к двери, отвесив напоследок три поклона, для каждой коронованной дамы в этом зале. Идя по лестнице Стриин думал о двух вещах. Что именно имела в виду леди Вальцрэм и какой смысл она вкладывала в эти слова? И второе, что сейчас беспокоило Стриин, больше всего это то, каким образом госпожа Еленара будет его убивать. Когда к ней пришла принцесса, она была, мягко говоря, в полном шоке, а после разговора жалела о том, что вообще с ней связалась. Что же тогда будет, когда к ней придет сам король, с просьбой о помощи? Стриин боялся представить.

ГЛАВА 16. FLAMMAE VENATOR

Стриин собрал вещи буквально за полчаса, после ухода из большого зала. Он бы сделал это и быстрее, но слова леди Вальцрэм жужжали в голове словно пчелы, не давая нормально собраться с мыслями. Перед тем как выйти из замка, Стриин попрощался с Альминой, жаркими объятиями, выслушав от нее очередную порцию благодарностей. Подобрав свой вещь мешок в кустах, в которых он его припрятал вчера, актер почти что бегом направился вниз по улице. Поворот, прямой отрезок и вновь поворот, и наконец заветный хлебный переулок. Осмотревшись, Стриин не увидел заветной вывески “Пшеничное королевство”. Неизвестно, сколько бы актер ходил между дома, заглядывая в каждую витрину, если бы ему на встречу не вышел статный мужчина, выглядевший очень ухожено и одетый довольно богато.

— Простите, — подойдя к нему обратился Стриин. — Вы не подскажите, где здесь пекарня “Пшеничное королевство”.

— Ты с какого дерева свалился, рвань, — брезгливо огрызнулся мужчина. — Она сгорела полторы недели тому назад.

Стриин оцепенел от услышанного. Перед глазами встал образ Ильяс, который с таким трепетом рассказывал о сестре и ее пекарне, и у актера ёкнуло где-то в груди.

— А ее хозяйка, — севшим голосом проговорил Стриин, проглотив дерзкий тон этого сноба. — Альмета Зимиль, где я могу ее найти?

— Я что похож на архивного червя, чтобы справки давать? — дав петуха прокричал мужчина, побагровев лицом, и зашагал прочь, пробурчав напоследок. — Совсем уже рвань распустилась. Никакого уважения.

В этот раз актер не стерпел. Когда зазнавшийся хам, уже хотел свернуть за угол, Стриин схватил его за шиворот, рванул так, что мужчина на секунду оторвался от земли, а после пропечатался к стенке с таким шлепком, что на втором этаже дома брякнули окна. Рука актера мертвой хваткой сжалась на горле аристократа, глаза пылали гневом, а лицо было столь жуткое, что он стал походить на демона. На мужчину, который минуту назад стоил из себя невесть что, теперь было жалко смотреть. Лицо побелело, глаза выкатились, а губы затряслись так сильно, что из них полетели слюни.

— Вы видимо меня с кем-то перепутали, — со злобной улыбкой елейно проговорил актёр, — а еще видимо до конца не поняли, что вы здесь, ровным счет никто и что ваша жизнь, в данный момент, стоит ровно ничего. Я повторяю вопрос, где мне найти Альмету Зимиль. И ты уж постарайся дать точный ответ, а то я очень быстро могу приблизить тебя к червям, к которым ты так неравнодушно относишься.

— Улица Кккрансого аггаата, — заикаясь и трясясь всем телом промямлил аристократ. — Я неее знаю, как дооом и не увееер, что онна все еще таам живет.

— Вот, а говоришь справки не даешь, — актер отпустил мужчину и тот тут же рухнул мягким место на землю. Склонившись над ним, Стриин посмотрел на него исподлобья. — Если я узнаю, что ты пытаешься меня найти или как-то навредить леди Зимиль, я вновь приду к тебе. Только в этот раз, знакомства с червями у тебя пройдет на практике, а не на словах.

Аристократишка быстро закивал и на его глазах проступили слезы. Сплюнув рядом с ним, Стриин пошел по названному адресу. Улицу красного агата актер нашел довольно быстро, она была всего в пяти минутах ходьбы от злачного хлебного переулка. Дом леди Зимиль искать долго не пришлось, проходившая мимо девчушка лет двенадцати, любезно указала на зелено-коричневый дом, огражденный декоративным заборчиком.

— Тетя Альмета в последнее время сильно расстроена, — девочку надула губы. — Она пекла такие вкусные пышки, а ее пекарня сгорела, поэтому она очень грустная и почти не выходит из дому.

Подойдя к двери, Стриин собрал все мысли воедино, прогоняя в голове предстоящий диалог, и постучал в дверь. Вначале актер подумал, что никого нет, но поле все же услышал приглушенные шаги. Когда дверь приоткрылась, в нее выглянула немного полноватая молодая девушка, с волосами цвета свежей морковки и глазами, в которых плескалось болото. Девушка выглядела очень грустной и подавленной, пусть на ее лице и застыл немой вопрос.

— Леди Зимиль? — улыбнувшись спросил Стриин.

— Да, — Альмета кивнула. — Чем могу помочь?

— Чуть больше недели назад я имел честь останавливаться в деревне Спирит, у господина Рэльтэра, где я также имел большое удовольствие познакомится и с вашим братом.

Дверь распахнулась так быстро, что актера обдала ветром. На лице Альметы засияла улыбка, печаль, что окутывала ее уже не первый день улетучилась, а в глазах заблестел жизнерадостный огонь.

— С Ильясом, — пролепетала она, сложив руки, словно для молитвы. — Прошу вас проходите. Вы мой почетный гость.

— Благодарю, — Стрииин улыбнулся еще шире, — но у меня совсем мало времени, — он запустил руку в вещь мешок и изъял оттуда свёрток, что дал ему Ильяс. — Ваш брат просил передать вам это. Сказал, что это подарок, на грядущий день рождения.

Альмета ахнула и замерла с открытым ртом, схватившись за голову, мокрыми глазами уставившись на небольшой сверточек. Медленно, дрожащими руками, леди Зимиль со всей бережностью приняла подарок, посланный ее братом, живущим за сотни километров от нее. Развернув его, на ее лице образовался целый водопад слез. Внутри были две деревянные фигурки, аккуратно выточенные из дерева, и наряженные в одежды. Первая фигурка изображала мальчика, одетого в рубашку и шорты, с широкой улыбкой. Второй была фигурка девушки, разодетая в красно-черное платье, а на ее шеи не очень ровно пририсованными бусы. Альмета таяла на глазах, ее глаза светились от счастья, пусть они были покрыты мокрой пеленой, а с лица нисходила улыбка.

— Очень красиво, — сказал Стриин, когда леди Зимиль посмотрела на него, глазами полными счастья и гордости. — А это вам от меня, — достав из внутреннего кармана увесистый кошель, актер, вложив его в руки девушки. — Я слышал, что ваша пекарня сгорела. Будет обидно, если Ильяс решит вас навестить, а вы не угостите его своей выпечкой.

После этого Стриин сделал поклон и ушел. Он шел по улицы и слышал, как сквозь слезы в его сторону летят слова благодарности, но он не оборачивался. Смотря на сложившуюся картину, актер видел себя в детстве, как он дарил своей сестре резную птичку, как она так же плакала от счастья, а после крепко обнимала. Стриин больше не мог смотреть на эту милую сцену, еще чуть-чуть, и он бы сам разрыдался от нахлынувших воспоминаний. Пусть он и умеет контролировать свои эмоции, но в такие моменты, его прочная стена падала, выпуская на волю все чувства, скопившиеся в его душе и сердце за многие годы, а этого делать нельзя. Пусть демон и говорит, что он на его стороне, но слабину давать никак нельзя.

Своего боевого товарища актер нашел там же, где и оставил. Пройдя на юго-запад около трех километров, Стриин вновь свистнул во все легкие и почти сразу же услышал громкое ржание в ответ. Огонек вылетел из-за деревьев и в этот раз остановился почти вровень с хозяином. Конек радостно скакал возле актера, пытался облизнуть и даже укусить за одежду, так, слегка, чтобы дать хозяину понять, что ему не очень нравиться оставаться одному.

До Норжа Стриин добирался по главному тракту, благо он был практически пуст, как от людей, так и снега, хотя по обочинам были солидного вида сугробы. Теперь его ничего не задерживало, не заставляла вертеть головой в разные стороны и беспокоиться о нападение. Актер мчал почти весь день, останавливаясь лишь на ночь, чтобы немного отдохнуть самому и дать передохнуть Огоньку, который за целый день откровенно загонялся. В Норж Стриин въехал через четыре дня, за два дня до визита Лорэйна третьего. Времени на доклад и подготовку более чем достаточно. Актер не стал тратить время на заезд домой, переодевания и приведения себя в порядок, прямым ходом он направился в театр.

Взлетев по лестницам и чуть не выломав входные двери, Стриин влетел в фойе, где никого не было, даже обычно дежурившего лакея за стойкой и провинившегося ученика в гардеробе. Не став ждать отлучившегося встречающего, актер обошел стойку, вдавил неприметный рычаг, и стена с клоуном на мяче начала отъезжать. Слетев по лестницам на третий ярус, Стриин бегом направился к лестнице на второй, мимо шарахавшихся от него учеников и мастеров, у которых лица перекашивала от удивления. На втором ярусе актер, вылетев из-за поворота, сбил двух парней, несущих какие-то тюки, помогать не стал, времени не было, лишь бросил короткое “извините” и побежал дальше. На первом ярусе живых препятствий не было, Стриин почти инстинктивно долетел до кабинета директора, совершенно не считая повороты.

Перевести дыхание актер позволил себе только возле дверей кабинета, не решаясь зайти внутрь взмыленным и задыхающимся. Придя в норму, Стриин поправил одежду, прическу и сделал три коротких удара в дверь. Пройдя внутрь, актер радостно улыбнулся, Еленара на удачу была одна. Она сидела за своим гигантским столом, попивая вино и зарывшись в свои бумаги, по обыкновению несмотря на вошедшего.

— Плохо вы встречаете гостей, — проговорил Стриин с насмешкой, — особенно тех, кто принес в театр вести.

Еленара тут же подняла голову, глаза в удивлении расширились, рот на секунду приоткрылся. Она встала из-за стола, обошла его и подойдя к своему подопечному обняла его что было сил. Объятия были недолгими, но крепкими, настолько, что у Стриина что-то заскрипело в позвоночнике. Когда госпожа директор отпустила его, она сияла от счастья, глаза радостно блестели, улыбка была шире некуда.

— Слава богам, — радостно отчеканила она. — ты вернулся. Принцесса цела?

— Да, — актер кивнул. — Уже как несколько дней отдыхает в своих покоях, попивая дорогие вины и поедая вкуснейшие блюда.

— Я рада, — Еленара быстро закивала головой. — Проходи, садись, мне нужно знать все, что с вами было. До меня дошли вести, что лорд Альвин все же погиб. Его настигли черные егеря? А также подробности о том письме, что мне прислал проповедник из Хэльтрима. О какой такой армии демонов пустоты идет речь и почему вы решили, что Анап именно там?

— Да, хорошо, — актер присел напротив директора. — Но, если вы позволите, я начну с начало, медленно подводя вас к главной теме нашей беседы.

И Стриин начал рассказывать, очень ёмко, но не упускаю никаких важных деталей. Первое, на чем сделал акцент актер, это старик Ральтэр, его судьба, то, как он лишился зрения и то, как он предостерег об неуправляемости демонов.

— Твой демон как всегда прав, — Еленар грустно улыбнулась и отпила вина. — Ральтэр просто не смог совладать с чувствами, от того и стал одержим. Но вот то, что он смог вернуть себе тело, разорвав связь с демоном, отделавшись лишь потерей зрения и дырой в груди, о таком я слышу в первые в жизни.

Затем Стриин рассказал госпоже директору о переходе через сад камней, о нападение змеиного кота, показав свежую рану, и о том, как леди Альмина рискуя собой добиралась до церкви в Хэльтриме, чтобы позвать на помощь служителей церкви.

— Удивительно, — искренни изумилась Еленара, — такая смелая девушка, а на вид хрупкий птенчик, что всю жизнь прожила в клетке. Хотя то, как она держалась здесь, не показывая страха даже перед егерями. Да, она действительно пошла вся в отца, столь же храбрая и умная.

Затем Стриин перешел к менее радужной повестки дня. Война и местоположение Анапа. Актер рассказал всё, и о позиции Лимерия, а точнее его демона, об армии черных и прочих нерадостных моментах жизни. Здесь Еленара уже слушала внимательно, почти не пила вина и внимала каждому слову.

— Вашу мать! — директор злобно стукнула по столу кулаком, когда актер закончил. — Гадёныш, падаль. Я знала, что мы о нем еще услышим и что еще долго будет расхлёбывать за ним, но я не думала, что все настолько серьезно. Ты уверен в этом? Он действительно в Гарстае собирает армию?

— Проповедник Лимерий сказал, что его демон получил приказ явится именно туда, — Стриин поник, глаза сами опустились в стол. — Я не берусь говорить точно, но с вероятностью в восемьдесят пять процентов, что все именно так. Анап, а точнее король пустоты, сейчас в замке Альгаст, рядом с ним по меньшей мере сотня его слуг, это мне уже сказал мой демон. В короле Нирисими, тоже черный демон и именно его устами, отдаются приказы о сборе армии в близи замка Латран.

— Паршиво, — Еленара нервно застучала пальцами по столу. — Это крайне паршиво, как для нас, так и для всей Зарлии.

Затем Стриин рассказал ей о первой и последней стычке с черными егерями, веселое плаванье по морю актер решил упустить, госпоже директору сейчас не до бравадных историй, о героизме ее подчинённого на корабле “Жених русалки”. Он поведал о том, что вместе с черными егерями было четверо людей, одержимых черными демонами, а после и о том, как он смог расправиться со всеми ними одним ударом. Пришлось снять верхнюю одежду, чтобы продемонстрировать полученные ожоги.

— Дурак, — протянула Еленара осматривая ожоги на теле актера. — Ни ужели не было других вариантов? Обязательно что ли так собой рисковать. Ты ведь мог и умереть, бестолочь.

— Не было, — Стриин отрицательно покачал головой. — В честной схватке, при всей моей обретенной силе, я бы не смог их победить. Я с трудом справился с одержимыми животными, а вы предлагаете мне сражаться с тремя охотниками и четырьмя одержимыми?

— И все равно, — Еленара села на место и отпила вина, — ты мог умереть там, а черные пережить атаку. Сам знаешь, что эти твари, куда живучие и выносливые чем другие демоны. Но, что сделано, то сделано. Могу похвалить тебя за находчивость и отвагу, а за твой героизм на грани фола… в лучшем случае наградить подзатыльником.

— Спасибо, не надо, — Стриин оделся и посмотрел на Еленару виновато. — У вас еще будет повод.

И актер, под удивлённый взгляд директор, поведал последнею часть истории своего путешествия. Когда Стриин рассказывал ей о том, как они пробирались в замок и как происходило воссоединение семьи, она умилялась, но, когда актер поведал ей о том, что собирается сделать король и через сколько дней он здесь будет, она перестала это делать. Лицо закаменело, глаза покрылись холодной коркой, а сердце кажется остановилось, лишь изредка моргая, она давала понять, что еще жива. Неожиданно для Стриина она резко встала со стула, прошла в рабочую часть кабинета, достала оттуда бутыль в черном стекле, ловко откупорила ее и прямо из горла осушила ее на половину, а остальное принесла на стол и налила в бокал.

— Вначале ко мне приходит принцесса, — одними губами цедила директор, — теперь ее паша решил к нам наведаться, — она нервно рассмеялась. — Боги, вы что меня прокляли? — Она громко ударила по столу кулаком, нагнулась через стол и схватила своего подчинённого за ворот. — Ты надомной извиваешь что ли? Это такая месть за прошлые грехи? Ты видимо не только моей смерти хочешь, но и всего театра?

— Госпожа Еленра, — Стриин начал причитать, находясь в полном шоке, от действия непоколебимого директора, а по спине бежал холодный пот. — Я ничего ему не говорил и не предлагал. Он сам изъявил желание поговорить с вами. Не мог же я его прилюдно послать куда по дальше?

— А на кой хрен ты ему сказал о том, — прорычала Еленара, — что я буду ждать его в церкви? Что, мозгов не хватило соврать?

— А какой смысл, — актер начал брать себя в руки, страх медленно отступал, а голос становился ровнее. — Если бы я не назначил ему встречу в уединенном месте, он бы явился в трактир и произнес пароль, который бы ему сказала леди Алмьина, пусть даже и не по своей воле. Уж поверьте мне на слово, он в отчаянье, и будет готов пойти и не на такое.

— Ты, вы, — госпожа директор глубоко вдохнула, выдохнула и отпустив ворот куртки актёра, припала к бокалу.

— Я бы и рад ему отказать и послать его в пустоши, — поправлял одежду и приходя в себя заговорил Стриин. — Но вот только король прав. Без нашей помощи, мы так и так останемся не удел, и в лучшем случае сможем бежать в другую страну, в худшем, все поляжем в этих стенах.

— Мы не солдаты, — более спокойно процедила Еленара, — мы наемники. Мы берем заказы и выполняем диверсионные задачи, а не сражаемся в полномасштабных сражениях. Если даже мы согласимся и пойдем на эту демонскую войну, что мы будем делать, если полягут все наши актеры? Как мы будем существовать без тех, за счет кого существует театр? Ты же понимаешь, что я в очередной раз в тупике? Когда я отправляла тебе одного, ты не представляешь, как мне было плохо, — она шумно втянула в воздух. — Ты, единственный оставшийся у меня близкий человек, ты мне как приемный сын, оставшийся после моего брата. Каждый божий день, я молилась за тебя, за твой успех и твоё здоровье. С каждым днем, мне становилось все страшнее и страшнее, а в голове гуляли такие мысли, о которых страшно говорить вслух.

Еленара встала и прошла к камину, возле которого в очередной раз очень шумно втянула воздухом носом, при чем так, как это обычно бывает, когда девушки…плачут.

— Я с большим трудом дождалась тебя, каждый день думая о том, что вот-вот сойду с ума. А теперь, ты предлагаешь мне отправить всех моих людей, моих детей, на войну? — Она повернулась к актеру, и он увидел, как по ее щекам текут слезы. — Ты думаешь, я переживу такие утраты?

Стриин пребывал в прострации. Он смотрел на Еленару и не мог узнать ее, словно перед ним стоял совершенно другой человек, просто с натянутой маской, точь-в-точь повторяющей лицо директора. “Это шутка да? Я ведь сплю? Скажите, что все это розыгрыш?” Примерно такие мысли сейчас бегали в голове у актера.

Все! Хватит! Стриин не стал распыляться в речах, придумывать какие-то красивые и сложные обороты. Он встал, налил полный бокал вина из черной бутылки без этикетки, подошел к директору и поставив бокал на камин, чтобы не мешал, обнял директор. Столь крепко и столь сильно, что та аж пискнула. Еленара ответила, все напряжение из ее тела утекло в пол, она обмякла в руках своего подчинённого и уткнулась ему в плечо. Она перестала плакать, глаза высохли, дыхание становилось ровнее, но отпускать актера она пока не собиралась.

— Вы прекрасный директор, госпожа Еленара, — заговорил Стриин тихим и ровным голосом. — Мне еще никогда не встречался более чуткий руководитель чем вы. Я не знаю ни одного человека, который бы так ревностно оберегал своих людей, переживая за каждого до боли в сердце и до ломоты в висках. Вы прекрасная женщина, мастер Грэш не раз рассказывал о том, как вы заботились о нем, как помогали ему в трудные минуты и как вытаскивали из бед. Но даже в вашем, казалось, нерушимом тандеме, наступило такое время, когда вы пошли разными дорогами. Когда вы выполняли задания в разных концах нашей страны, вы думали друг о друге, переживали, боялись, но верили, что все будет хорошо и что придя в театр вы снова встретитесь. Возможно сейчас такая же ситуация? Вам просто нужно поверить в нас, в своих актеров, в то, чему вы нас обучали и что в нас закаливали. Мы все семья, все мы по-своему любим друг друга, и друг за друга умрем. Но лучше умереть борясь, сражаясь не за эту проклятую страну и его народ, а за друг друга, за нашу свободу и благополучие.

После этого Стриин отпустил Еленару и подал ей бокал вина, с широкой улыбкой на лице. Она смотрела на актера так, как смотрит мать, которая раньше не замечала, что ее ребенок уже вырос и стал большим, взрослым мужчиной. Осушив бокал залпом, она глубоко вдохнула, прикрыла глаза, выдохнула и явив свету голубые зрачки, преобразилась. Вновь стала собранной, хладнокровной и непоколебимой Еленарой Грин, прозванной каменной леди.

— Иди домой, отдохни, — спокойно, с легкой стужей в голосе проговорила директора, возвращаясь на свое рабочие место. — Ты заслужил это. Через два дня, когда прибудет его величество Лорэйн третий, я хотела бы, чтобы и ты присутствовал на нашем разговоре. Надеюсь, ты не будешь против?

— Нет, — Стриин встал по стойке смирно и ухмыльнулся. — Разрешите идти?

— Да, — Еленара тоже оскалилась в хищной ухмылке. — Только возьми из тумбочки, — она кивнула в сторону рабочей зоны, — бутылку “Крови быка”. Считай это взяткой за твоё молчание о моём…проявление чувств.

***

Теперь Стриин шел по коридору тихо, никуда не торопясь и не расталкивая идущих навстречу актеров и мастеров. Когда актер поднялся в холл театра, он увидел сидящего за стойка молодого парня, одетого в безукоризненно бело-красную ливрею, брюки и туфли. Когда актер строго посмотрел на него, намекая на отсутствие его на положенном месте, тот лишь виновато потупил глаза, ничего не сказав в свое оправдание. Когда Стриин оказался на улице и уже хотел спуститься вниз, чтобы забрать Огонька, отвезти его в стойло, а после отправиться в свой теплый и уютный дом, он остановился, опустив ногу на ступень вниз и радостно заулыбался.

Внизу стояла две особы и средних размеров волк. Первая барышня стояла руки в боки, хищно улыбалась и смотрела на Стриина искрящимися от счастья глазами. Второй была девушка с рыжими волосами, умытая, прилично одетая, и спрятавшая свои кости под небольшим слоем мяса. Волк же был темно-бурого цвета, а ростом он был с хорошую собаку. Он сидел между девушками, шумно дыша и во все огромные глазища смотрел на актера.

— Маур, — выкрикнула бывшая ученица, специально громко, чтобы и ее мастер услышал. — Вперед!

Волк сорвался с места в ту же секунду. За два удара сердца он преодолел все ступени и что было духу прыгнула на актера. Стриин поймал некогда бурый комок, сейчас уже изрядно подросший, и с трудом устоял на ногах. Маур радостно вывалил язык и начал попытки дотянуться до лица своего спасителя, но Стриин ему не позволил, не хватало еще слюней волчьих на лице. Спустив волка на землю, актер потрепал того за ухом, шерсть была жесткой, даже через чур, но это скорее от переизбытка чувств, да и хвост, что лопасти мельницы, болтался туда-сюда.

— Что за отношения, — заговорил Стриин, спускаясь по лестнице вслед за волком. — Не успел я приехать, а на меня уже волков натравили.

— Да, — разочарованно протянула Астрид, — бедный вы, мастер, целую руку вам отгрыз, — волк подбежал к хозяйке и уселся рядом, — и судя по всему, еще и на ногу претендуют.

Стриин подошел к своей ученицы и потрепал ее по волосам. За время отсутствия актера, подрос не только волк, но и его ученица, наконец превратившиеся в львицу. Астрид выглядела куда взрослее, собранной, авантюрный огонек в глаз по угас. “Выросла барышня, не иначе. Видимо получила парочку серьезных заказов, пока меня не было, а там для придури место нет. Либо делаешь все чисто и тихо, либо становишься кормом для червей”.

После объятий с Астрид, Стриин перевел глаза на Лису. Лина выглядела смущенной, можно даже сказать растерянной. С последней их встречи в лесном домике, она окрепла, окончательно смыла яркий макияж и оделась в более подобающие одежды для зимнего периода.

— Я рад видеть и тебя, — слегка улыбаясь обратился Стриин к новой ученице театра. — Ты поступила мудро, что пришла сюда. Здесь тебя никто не будет унижать и бить, как это было раньше. Добро пожаловать в семью.

— Спасибо, — Лина судорожно улыбнулась. — По началу я вообще не хотела сюда идти, но твои слова засели у меня в мозгу, и я решила попытать счастья и как видишь не прогадала. Правда директор у вас… жуткая, аж до мурашек пробирает от одного взгляда, но мастер Астрид сказала, что она добрая женщина и всегда помогает своим актерам.

— Что, — Стриин удивленно переводил взгляд с одной девушки на другую. — Ты сказала мастер?

— Да, — Астрид гордо выпрямила грудь и скрестила на ней руки. — Вначале госпожа Еленара хотела отдать ее вам, как одному из опытнейших актеров и человеку, что привел ее, но потом подумав назначила меня. Так сказать, как лучшую наследницу ваших идеалов.

— Мда, — Стриин причмокнул и тяжело выдохнул. — Чувствую, что отдохнуть мне в ближайшие лет пять точно не получиться, — подозвав Огонька, Стриин вскочил в седло и хитро оглядел девушек. — Госпожа Еленара угостила меня хорошим вином, а компании для дегустации у меня как-то нет. Не знаете где таких найти?

— Через час? — радостно засветилась Астрид.

— Через два, — ухмыльнулся актер. — Дайте мне хоть немного привести себя в порядок после дороги.

Попрощавшись с дамами, Стриин первым делом повел Огонька в стойло, а уже после того, как верный друг был передан в надежные и заботливые руки, актер отправился в бани, что находились за три дома от его жилища. Домой Стриин попал за полчаса до прихода гостей. Внутри все было чисто, ни пылинки, ни соринки, в камине горел огонь, а кладовая с припасами была забита до отказа. “Сестры” в очередной раз потвердели свой статус лучших из “Родственников на час”. Когда актер уже дорезал сыр, в дверь три раза коротко стукнули. Открыв дверь, Стриин заулыбался, на пороге стояли две барышни, одетые как приличные дамы, в красивых пальто, шарфах и муфтах. Когда хозяин дома принимал пальто от двух особ, он мысленно присвистнул, последний раз он видел Астрид в платье, когда она была еще жрицей любви, после этого она их никогда не одевала, предпочитая более мужские одежды. Сейчас же на ней одето плотное темно-зеленое платье, прекрасно сочетающее с ее короткими волосами, а светло-коричневые туфли дополняли этот образ.

На Лине платья не было, видимо оно все еще напоминало ей о прежних временах. Зато на ней была красивая блуза, с длинными рукавами и открытыми плечами, складчатая юбка и полусапожки. Лиса любопытно оглядывалась, изучая место обитания того, кто ее пригласил в театр, а Астрид по-хозяйски уже собиралась пройти на кухню, но Стриин не дал, сказав, чтобы они подождали в гостиной еще пару минут, он скоро придет. Закуска на столе, бутылка откупорена, бокалы полны, камин умиротворяюще трещит. Вечер можно считать официально открытым.

Инициативу на себя почти сразу взяла Астрид, да если честно, Лина была и не против. Она тихонько, словно мышка, сидела в кресле, маленькими глоточками попивая вино и только слушала, даже не пытаясь вступить в диалог. Так как ни Астрид, ни Лиса не знали об истинной мисси Стриина, ему пришлось начинать с самого начало, взяв с девушек обещания, что они хотя бы пару тройку дней никому особо распространятся не будут, все-таки Еленара не дала пока официальное добро на разглашение, а через два дня состоится встреча с королем, там уже будет не до скрытности.

Рассказ Стриин начал с того, кто выступил в роли заказчика и какое задание предложил. У девушек сразу отвисла челюсть, бокалы застыли в руках, но смешнее всего конечно выглядела Лина, которая сама непосредственно видела принцессу, поэтому говорить о том, какую плату ему пообещали, актер не стал, не хватало чтобы барышни рухнули в обморок. Потом Стриин начал вещать о непосредственных похождениях его и принцессы Альмины. Здесь девушки были куда щедрее на эмоции, нежели госпожа директор. В некоторых местах они буквально засыпали актера вопросами, в некоторых молчали, затаив дыхание, а когда рассказ дошел до морского путешествия, обе девушки громок смеялись. Концовку Стриин был вынужден срезать, как и кое-какие места, касающиеся Анапа, короля пустоты и приближающейся войну. Они все и так узнают, но позже, от госпожи Еленары. Если та конечно примет предложения короля. Под конец повести довольно крепкое вино, подаренное директором, кончилось, как и закуска. Девушки уже были пьяны, как собственно и сам хозяин дома. Распрощавшись с двумя гостьями, пожелав им спокойной ночи, актер добрел до кровати, побросал вещи на стул и рухнул на кровать.

На утро Стриин проснулся бодрым и в очень хорошем расположение духа. После плотного завтрака актер было хотел пойти на тренировку, но осекся. “Завтра встреча с королем. Какая может быть тренировка? Но с другой стороны, я выступаю там в качестве, можно сказать, посредника, так что мне готовиться не надо. Тогда чем же мне себя сегодня занять?” Актер был в растерянности, он настолько привык к ритму тренировок и заданий, что абсолютно не знал, чем занять себя в свободный день. Попытка чтения провалилась, глаза бегали между строк, буквы плыли, а в голове, словно набат, звучала мысль о прибытие короля. Ремонт снаряжения и заточка оружия дались куда более проще, но потратили всего пару часов времени, а на дворе только наступил полдень. Когда Стриин уже был готов взяться за изготовления бомб и снадобий, его глаза пали на карту континента, а после сами переползли севернее, на Гарстай.

Найдя в сундуке подробную карту вражеской страны, Стриин разложил ее на столе и начал вдумчивое изучение. Местности соседнего государства он знал плохо, редко бывал там, и то исключительно по заданиям, поэтому решил восполнить пробелы, чтобы на завтрашней встречи, в случаи обсуждения планов, не стоять как истукан, моргая глазами и не понимая, о чем говорят люди, один высокопоставленней другого.

Как оказалось, замок Латран, возле которого собираются войска, находятся всего в трех днях пути от границы. При большом желании Нирисим с Королем пустоты уже давно могли начать полномасштабное вторжение, только вот от чего-то не хотят, ждут. Но чего? А вот столица Ротмэр с замком Альгаст находятся довольно глубоко, почти в сердце страны, а если пересчитать на дни, то около восьми. Если смотреть прямой путь от Латран до Альгаста, то он проходит, мягко говоря, по пересеченной местности. Тут тебе и леса, и болотистая местность, и низины, в общем и целом до столицы при нынешней погоде, королю Лорэйну вместе с армией и обозами добираться придется дней одиннадцать, если не больше.

Если смотреть на весь Гарстай целиком, то его города расположены довольно умно, по всем законам тактики. Каждый крупный город был защищен как минимум с двух сторон природными баррикадами. К примеру город Тогадмил, что на северо-востоке, с южной стороны был защищен горным перевалом, а с северной широкой рекой, от чего в осаду взять его крайне сложно. “Если война затянется, то Лорэйну придется туго. На пути до столицы пять городов, брать каждый будет не просто. Большая часть солдат и правда не вернется домой”.

После раннего ужина Стриин наконец смог усесться в уютном кресле напротив камина, налить бокал вина и наконец дочитать “Убийцу из дома напротив”. В такой умиротворяющей обстановки актер не заметил, как уснул с книгой в руках.

Стриин открыл глаза и увидел зеленое поле, речку, лесок, только в этот раз цвета были какие-то более тусклые, а облака более серыми. Актер уже не удивлялся этому, он уже привык к такимосознанным снам, которые можно сказать служили приглашением от демона на приватную беседу. Стриин посмотрел по сторонам и нашел, Flammaeсидел на холмике под большим раскидистым деревом, прямо на траве, в десяти шага от актера. Поднявшись к нему, Стриин молча присел рядом и посмотрел в туже сторону, что и демон, пытаясь понять, что же он там увидел.

— Nos sunt appropinquare finem punctum (Мы приближаемся к конечной точки), — спокойно заговорил демон, не оборачиваясь на собеседника. — Ignis erit concursus cum tenebris, et exitus de hoc bello statuere, quam diu nostri mundi durabit (Огонь столкнется с тьмой и от исхода этой битвы будет зависеть, насколько долго будут существовать наши миры).

— Quid censes ego sum, qui suus ' iens ad occursum Anapa iterum (С чего ты решил, что именно я вновь встречусь с Анапом), — спросил Стриин посмотрев на небо. — Vos can animadverto in futurum (Ты умеешь видеть будущее)?

— Si tantum possem facere (Если бы я умел это делать), — Flammae усмехнулся, — non abierunt in lucem anima tua tunc, sciens quantum malum velis mihi fertis (то не стал бы идти тогда на свет твоей души, зная, сколько проблем ты мне принесешь), — демон тяжело вздохнул. — Have vos umquam admiratio ubi in hierarchia sto, inter alia daemones ignis (Ты никогда не задавался вопросом, на какой ступени иерархии я стою, среди прочих демонов огня)?

— Non (Нет), — честно признался актер. — Fundatur in virtute tua, ego potest concludi, quod tu sis senior daemon vel etiam archdemon. Te nimis superbia enim minorem daemonium (Исходя из твоей силы, могу сделать вывод, что ты старший демон или даже архидемон. Для низшего демона в тебе слишком много спеси).

— Scis differentia inter daemon reges et archdemons (Знаешь, чем отличаются короли демонов от архидемонов)?

— Vi (Силой), — почти сразу отчеканил Стриин, — patientia et artes (выносливостью и умениями).

— Quod verum est, sed loquitur de nominibus (Это так, но я говорил об именах), — спокойно поправил Flammae. — Ut dictum est superius, daemon nomen est eius potentia. In inferiori daemones, nomina sunt simplex et nondescript, tam suis viribus, rarissimae sunt fortior, in archdemons, nomina significent aliquid potens, perniciosum, sed solum in daemonium reges, nomen ex duobus verbis (Как я говорил ранее, имя демона — это его сила. У низших демонов, имена простые и невзрачные, как и их сила, у старших более сильные, у архидемонов имена обозначают нечто могущественное, разрушительное, но только у королей демонов имя состоит из двух слов).

Актер скосился на демона и увидел у него лисью ухмылку. Стриин встал, склонил голову на бок и подозрительно посмотрел на Flammae. В голове неожиданно щелкнуло и челюсть актера упала.

— Quid est nomen tuum (Как твоё полное имя)? — еле слышно обронил Стриин.

Демон встал, посмотрел актеру в глаза, при этом хищно скалясь. Flammae щелкнул пальцами и вокруг него образовался непроницаемый огненный кокон, от которого исходил неимоверный жар. Когда он спал, у Стриина замерло сердце, а ноги предательски подкосились. Перед ним на двух задних лапах вновь стояло лисопобное существо. Оно было покрыто ярко-рыжей шерстью, с красными пятнами на животе, шее и лбу. У этой огромной, не меньше двух с половиной метров, прямостоящей лисы было шесть пар конечностей. На двух она стоял, две лапа с мощными когтями росли в районе груди, а еще две, как и положено из плеч. За спиной из стороны в сторону моталась три хвоста, состоящих из чистого алого пламени. Морда была вытянутой, с длинными ушами и огромными пылающими красными глазищами. Flammae оскалился и Стриин увидел огромные клыки, которыми с лёгкостью можно перекусить человека пополам.

— Meam plenariam nomen. Flammae Venator (Моё полное имя. Пылающий охотник), — грубо прорычал демон. — Ego sum rex ignem daemones et trado tibi cum missio, nisi mea mundum et vestrum. Invenire et occidere rex vacuum, in reditu vos mos adepto vestri multo-optatum caelestis paradisi (Я король демонов огня и я доверяю тебе миссию по спасению моего и твоего мира. Найди и убей короля пустоты, взамен ты получишь свой так желанный небесный сад).

— Quid (В каком смысле)? — опешил Стриин смотря на эту громадину с неподдельным ужасом и не до конца понимая о чем он говорит.

— Quando dicis, meam plenariam nomen (Когда ты произнесешь моё полное имя), — продолжал демон, не меняя интонации, — te dimittam omni potestate mea et fortitudo, dans mihi imperium of vestri corporis. Sit satis occidere rex vacuum, sed moriemini (ты выпустишь всю мою мощь и силу, передав мне контроль над твоим телом. Ее должно хватить, чтобы убить короля пустоты, но ты умрёшь)!

Умрёшь, умрёшь, умрёшь. Это слово скакала по голове, словно мяч, заставляя актера обливаться холодным потом.

— Corpus tuum non potest accipere (Твоё тело не выдержит), — демон медленно пошел на Стриина и в конечном итоге навис над ним. — Erit ultimum enim de quinque minutes, et tunc satus charring quasi lignum et comburi vivere. Ego esset fortis satis tenere anima tua, et trahunt, cum me in wasteland, sed non ego operor illud (Его хватит минут на пять, а после оно начнет обугливаться, словно дерево и ты сгоришь заживо. У меня вполне хватило бы сил, удержать твою душу и утащить за собой, в пустоши, но я не буду этого делать).

— Et optio habeo (А у меня есть выбор)? — Стриин нервно усмехнулся, а после неожиданно для самого себя сорвался на крик. — Quare non dicis quid? Tu protege me, a te, incaute capiamur, potentia, aut tu, nisi quod ut tuba card (Почему ты молчал? Вновь оберегал меня, от твоей немыслимой силы или же приберег это как козырь)?

— Memento quod factum est ad vos, cum, quod vetus homo indicavit tibi fabulam, quam ipse perdidit imperium eius affectus, et factus sapien (Вспомни, что было с тобой, когда тот старик, рассказал тебе свою историю, о том, как он не совладал с чувствами и стал одержимым), — Flammae сел и скрестил две пары рук. — Tunc commota te, et fecit te, dubio verba mea, et etiam cogitare omissa meus virtus. Et si etiam tunc, sciebas quod tua mortalis anima habet rex, ita quod tunc esset (Тогда это пошатнуло тебя, заставило усомниться в моих словах и даже помыслить об отказе от моей силы. А если бы еще тогда, ты знал о том, что у твоей бренной души восседает король, чтобы тогда было)?

— Я бы вскрыл себе горло, — мысленно ответил Стриин, а вслух сказал. — Okay, ego adepto vos. Sed ego magis unum quaestio. Quid erit mihi, si me mori antequam ad regem? Vel, enim, hic et nunc, mittam te ad infernum (Хорошо, я тебя понял. Но у меня есть еще один вопрос. Что со мной будет, если я умру раньше, чем доберусь до короля? Или, например, здесь и сейчас, пошлю тебя куда подальше)?

— Quam fortis es (Какой ты смелый), — демон рассмеялся, так жутко, что актера вжался в тело. — Ut ' quid ego de te. Tibi non ingredieris in sinum tuum pro verbis, vos es non timidi animum (Это мне в тебе и нравится. Ты не лезешь за словом в карман, ты не стесняешься своих чувств), — демон встал на задние лапы и навис над Стриином жуткой скалой. — Non occidi antequam perveniat rex vacuum, ego promitto tibi quod. Et si vultis me vel conantur, ut fallere me (Тебя не убьют раньше, чем ты достигнешь короля пустоты, это я тебе обещать могу. А если ты откажешь мне или попытаешься обмануть), — Flammae злобно рыкнул, — tunc scire. Ego non facio aliud peccatum, quasi unum et ego feci in domo tua (то знай. Второй такой же оплошности, как тогда, в твоем доме, я не допущу).

— Ubi possum invenire (Где мне его искать)? — покорным и обессилевшим голос ответил Стриин.

— Reges vacuum tantum mundo bis (Короли пустоты в вашем мире бывали лишь дважды), — демон повернулся к актёру спиной. — Primum erat Tenebris rider. Non fuit in mundo, tam diu, quia vas erat, et non est fortis sicut cogitabat. Sed in tam brevi tempore, et curo ut faceret a tela texta de potestate abyssi, sperans, redire ad mundum et iterum uti demittito, omnia et in omnibus vacuum, sed occisus est a current rex. Unum tibi dicere Anapa nunc est, iuxta quod gladius. Tam potens artificium centum annos ibat in altum hiberna latebra. Rex vacuum conatur excitare eum, sed hactenus sine successu, aliter sentire a salo noua potentia. Ut properaret ad locum tu aggerem (Первым был Темный наездник. Он пробыл в вашем мире не так долго, ведь его сосуд оказался не столь крепким, как он думал. Но за столь малый срок, он успел сделать оружие, сотканное из силы бездны, надеясь вновь вернуться в ваш мир и воспользоваться им, дабы погрузить все и вся в пустоту, но он был убит нынешним королем. Тот, кого ты называешь Анапом, сейчас находится возле того меча. Столько могущественный артефакт за сотни лет ушел в глубокую спячку. Король пустоты пытается его пробудить, но пока безуспешно, иначе бы я почувствовать всплеск небывалой силы. Тебе следует поторопиться к тому месту, которое вы называете курган).

После этих слов демон растворился в красной дымке, оставив Стриина одного, с осознанием того, что жизнь его подходит к концу. Проснулся актер почти сразу же, точнее просто открыл глаза и нашел себя сидящим напротив камина, с книгой, лежавшей на ногах. К большому удивлению Стриин не стал бегать, кричать, рвать на себе волосы, в панике перебирая все возможные варианты как обмануть короля демонов, что сидит в нем. Он просто встал, дошел до кладовой, вытащил последнею бутылку вина “Красный рубин” и вернулся в гостиную. Смотря в огонь Стриин не испытывал страха или горечи о том, что он должен умереть. Толи мысли о том, что все это ради благих целей, толи о том, что это все равно неизбежно, как-то тушили огонь паники, а возможно актер сам того не заметил, как смерился с этим.

Когда бутыль ярко-красного вина иссякла, на дворе уже светало. Стриин чувствовал себя малость опустошённым и вялым, скорее всего из-за большого количества вина и малого количества сна. Актер решил, что сидеть дома он больше не может, его слишком давили стены и потолок, которые уже однажды, примерно похожим образом теряли своего хозяина и будут вынуждены потерять повторно. “Интересно, когда мастер Грэш шел на то задание, он тоже был безразличен к своей судьбе? А когда писал то последнее письмо? Хотя, чего это я, сам скоро все узнаю”. Одежду Стриин решил выбрать боевую, чтобы в случаи непредвиденных обстоятельств не запутаться в мешковатых брюках или не поскользнуться на туфлях. На выходе актер замер, оглядывая свое жилище. Теперь ему стало немного грустно, но не из-за неминуемой гибели, а скорее из-за мысли о том, что уже второй хозяин этого дома, умирает, зная об этом заранее. “Боги, я молю вас, пусть это череда смертей кончится на мне. Она не заслужила такой участи”.

ГЛАВА 17. НАЕМНИКИ ИДУТ ВОЕВАТЬ?

Стриин, как и госпожа Еленара были спокойными, словно скалы. Мандраж или трясучка им не докучали, что актер, что директор были уже давно готовы ко встрече с королем. Стриин сидел в кресле и откровенно скучал, изучая потолок, а госпожа Еленара монотонно перебирала какие-то бумаги за столом проповедника, который радушно уступил свое рабочие место, узнав о том, кто здесь будет восседать. Они находились тут с самого утра, ведь точно не знали, когда его величество Лорэйн третий явится, в дороге может случиться всякое. За дверью дежурило трое кровавых стражей, на улице по соседним крышам и домам, которые тоже были временно выкуплены и сняты у хозяев, дежурили охотники. В общем и целом, театр был полностью готов ко встрече с его величеством.

Около часа дня в дверь кабинета постучали и после разрешения в нее проник один из охотников. Черно-зелёные одежды, облегающие довольно высокое жилистое тело, на голове глубокий капюшон, на лице маска совы. За пояс заткнута два кортика, за спиной две сумочки, через плечо лук и колчан стрел, смазанных парализующим ядом.

— Госпожа Еленара, — отчеканил охотник. — В двадцати километрах от южных ворот замечена группа всадников из пятнадцати человек. Тринадцать человек закованы в доспехи и при оружии. Они едут полукругом, в центре которого мужчина, лет пятидесяти, одетый в доспехи цвета серебра и королевским гербом посередине, рядом с ним девушка, чуть старше тридцати, одетая в кожаные доспехи.

— Хорошо, — директор кивнула. — Когда конвой пересечет черту города, встретите их, только прошу, не напугайте, и сопроводите до церкви. Применять оружие только в крайнем случае.

— Так точно, — охотник сделал поклон, и чеканя шаг удалился за дверь.

Стриин встал с кресла, взял со стола бутыль вина “Крови быка”, налил полный бокал директору и четвертушку себе, чтобы смочить горло, после чего вернулся на свое место.

— Я так полагаю, — вновь зарывшись в каике-то бумаги заговорила Еленара, — дева, что еде с королем, никто иная, как леди Альмина?

— Зуб даю, что вы правы, — Стриин усмехнулся. — Думаю его величество, как и вы, решил взять с собой того, кто уже непосредственно контактировал с нами, человека, который знает, как у нас тут все устроено и чего ожидать.

— Ну что же, — Еленра отпила из бокала и усмехнулась, — возможно благодаря принцессе, мы сможем очень выгодно договориться. Любящий отец, никогда не откажет своей дочери, особенно когда он король, а она будущая королева.

Через три четверти часа в дверь снова постучали и все тот же охотник все таким же спокойным голосом доложил, что особый гость госпожи директора вместе со спутницей и свитой въехал в город, а также что их уже встретили, без каких-либо проблем или агрессии, и ведут сюда.

— Хорошо, — Еленара встала. — Доведи до всех, готовность номер один. Действовать только по моему сигналу. В случае моей смерти убить всех.

Поклонившись, охотник быстрым шагом вышел за дверь. Еленара сложила бумаги в одну стопку, обошла стол и извлекла из шкафа проповедника свежую бутыль “Багрового рассвета”, второго по дороговизне вина. Стриин тоже не сидел на месте, он придвинул два глубоких кресла по ближе к столу, поставил на стол чистые бокалы и заняв место по правую руку от директора, надел свою маску и встал в ожидающую позу, сцепив руки за спиной.

Его высочество долго ждать не пришлось. Прошло, наверное, около десяти минут и вот за дверью послышалась возня. Дверь тихонько открылась и в комнату вошел Лорэйн третий, в серебряной кирасе, в центре которой был родовой герб дома Вальцрэм. На поясе у него висел длинный меч, в ножнах пестрящих от камней, и кинжал, более скромного вида. На голове у властителя Зарлии в свете факелов мерцала корона. Следом за ним склонив голову и держась очень скромно, можно даже сказать скованно, вошла Альмина. На ней был кожаный доспех, скорее для спокойствия отца, нежели для защиты, под ним туника, на ногах кожаные штаны с клепками и сапоги с железными каблуками.

Еленара, стоявшая за столом, раскланялась, как предписывалось в дворцовом этикете, Стриин сделал то же самое. Король лишь кивнул, а Альмина сделала реверанс, взявшись за невидимые юбки.

— Ваше величество, ваше высочество, — уважительным тоном проговорила Еленара. — Надеюсь по дороге у вас не возникло проблем?

— Нет, — так же уважительно ответил Лорэйн. — Дорога выдалась очень спокойно, можно даже сказать умиротворяющей.

— Прошу вас, присаживайтесь, — Еленара указала на кресла, возле которых уже стоял Стриин, чтобы отодвинуть их.

Королевские особы прошли до кресел, вначале уселся отец, быстро осмотрев помещение, затем уселась и дочь, одарив актера теплой улыбкой.

— Для начала мне хотелось бы поблагодарить вас за встречу и за оказанные меры предосторожности, — король уселся довольно свободно и смотрел только на Еленару, не обращая внимания на копошившегося радом актёра. — Моя дочь рассказала, насколько вы острожные, да я и сам уже успел убедиться в этом. Пока мы сюда добирались, мои люди насчитали минимум десять теней в масках, что следили за нами из разных мест.

— Это лишь те, кто следовал за вами в открытую, — Еленара улыбнулась и приняла из рук Стриина бокал вина. — Остальные следят за местностью, чтобы нам никто не помешал.

— Так же мне хотелось бы поблагодарить вас и за то, что вы помогли моей дочери, — король отпил из бокала малый глоток, просто, чтобы смочить явно пересохшее горло. — Альмина рассказала мне, что вы были не рады, столь известной персоне в своих стенах, но все же согласились, и как она отменила, вовсе не из-за денег.

— Ее жизнь — это наши жизни, — Еленара сложила пальцы домиком и посмотрела в глаза королю. Со стороны казалось, что две холодные глыбы столкнулись посреди моря и сейчас выясняют, чей панцирь более крепкий. — Леди Альмина довольно красочно описала последствия ее гибели и нам, как жителям и работникам этой страны, не хотелось доводить наше государства до такого сценария. Мы, как порядочные люди и патриоты своей страны, просто не могли отказать принцессе в ее беде.

Король вновь сделал глоток, на этот раз больше. Было видно, что король слегка нервничает. Возможно с того момента, как Стриин уехал, он выслушал не один и не два требования о том, что нанимать людей, что используют силу демонов — это богохульство и чистой воды самоубийство. Возможно сейчас он сидит здесь наперекор всем советникам и от этой встречи будет ясно, насколько крепко он сможет продолжить сидеть на своем троне, если конечно этот трон останется, после войны с Гарстаем.

— Я думаю вы уже знаете, зачем я попросил вас о встречи? — заговорил Лорэйн, когда его бокал опустел.

— Да, вы правы, — в голосе Еленары по-прежнему был холод и метал, никакой паники или сомнений. — Стриин доложил мне все от и до, в том числе и о вашем разговоре.

— Тогда вы понимаете, что стоит на кану, — в голосе короля тоже зазвенели металлические нотки. Льдины начинают свою борьбу. — Как вы сказали ранее, вам важна целостность нашей страны и благополучие наших граждан. По данным моей разведки, Нирисим прибыл в Льнор, с ним в сопровождение были замечены люди, скрывающиеся под глубокими капюшонами. Думаю, он тоже знает, о наших перемещениях и готовит нам встречу.

— Пока что мне мало интересны подробности другой страны, — голос Еленары был спокойным, но вот фраза звучала очень резко, особенно в отношение короля. — Для начала мне хотелось бы услышать ваше предложение, касательно найма моих людей для вашей войны.

— Нашей, — изумился король и усмехнулся, — а как же патриотизм и помощь страждущим? Это были пустые слова?

— Прошу вас не путать, — Еленара сделала глоток и заговорила, делая акцент на каждом слове. — Послать с принцессой одного человека, для защиты от черных егерей, это одно. Послать всех моих людей на войну, к которой они не имеют отношения и на которой могут все полечь, другое. Патриотизм, а уж тем более помощь королю, дело благородное, но отправлять своих ребят на верную смерть, я не намерена.

— А если мы проиграем, — король понизил голос, — если король пустоты с его демонами вторгнется в Зарлию, что вы будете делать?

— Сменим место пребывания, — пожав плечами почти сразу ответила директор.

— И как долго вы намерены бегать от него? — в голосе Лорэйна промелькнула нотка злобы.

— Так долго, насколько это возможно, — Еленара вновь отпила вина и ее лицо закаменело. Ни одна эмоция более не читалось на нем. — Для вас все демоны одинаковые. Злобные, кровожадные твари, охочие до людских душ. Но мы изучаем их: повадки, способности, предпочтения в бою и прочие. Черный демон, даже низший, представляет собой грозного противника, пожалуй, он сравним с самым слабым старшим демоном любой другой стихии. Архидемон пустоты обладает мощью, по силе равной королю любого другого рода демонов. Думаю, вам уже примерно понятно, какой силой обладает их владыка?

— Я могу обещать вам, — чуть помолчав вновь заговорил король, — что вы не будете на передовой. Ваших людей будут прикрывать мои рыцари. Вы будете в спецотряде по уничтожению демонов пустоты, что выйдут на поле битвы.

— Ваши рыцари, простые люди, не способные дать достойный отпор даже низшему черному демону, — стужа в голосе Еленары усиливалась. — Черные демоны славятся не своей силой или небывалой скоростью, они сильны психическим воздействием. Их аура, словно гора, ощущается даже на приличном расстоянии и начинает нешуточно давить на все чувства. Их взгляд столь черен и пуст, что вызывает животный ужас, лишь от мимолетной встречи с ним.

— Мне известно это, — король кивнул. — Ваш человек рассказывал нам об этом.

— Но вот чего вы точно не знаете, — Еленара хитро улыбнулась. — Мои люди куда устойчивее к этим воздействиям, нежели обычные солдаты или рыцари, ведь в их жилах течет сила демонов. Поэтому помощь ваших рыцарей нам, как пятое колесо в телеге. Они будут лишь мешать моим людям.

— Судя по вашему взгляду, — король нахмурился, — вы уже что-то придумали и хотите предложить?

— Думаю ваша дочь тоже догадалась, — Еленара перевела взгляд на принцессу. — Ваше высочество.

— Они не пойдут вместе, — как-то неуверенно ответила Альмина, но после в голосе вновь появилась сила. — Я имею виду черные демоны и обычные солдаты не пойдут в атаку вместе. Если аура черных и их взгляд так действует на наших солдат, то почему она не должна так же давить на солдат Гарстая. К тому же мне кажется, у этой войны два фронта. Первый — это обычные солдаты, которыми руководит Нирисим. Второй — это отряд черных демонов, ими уже командует непосредственно король.

— Ваша дочь права, — Еленара скупо улыбнулась и тут же вновь стала серьезной. — Нирисим не будет мешать обычных людей с демонами, ведь они так же подвергнуться ауре черных, как и ваши солдаты. Черные демоны скорее всего ударят с флангов, причем как можно ближе к вашему арьергарду, чтобы воздействия на войска Гарстая были минимальны.

— Что же, — король явно был озадачен, даже забыл про бокал вина в своей руке. — С учетом этих деталей, нам стоит пересмотреть нашу тактику и…

— Это только вызовет подозрения, — бесцеремонно прервала рассуждения короля Еленара. — Нирисим, довольно опытный и умелый полководец и, если он увидит, что в авангарде лишь горстка людей, а все остальные топчутся позади, он догадается и, если, как предполагает Стриин в нем сидит демон пустоты, то он предупредит своих собратьев и они либо отступят, либо нападут с более выгодных позиций.

— И что вы предлагаете?

— Нас, — тут же ответила директор спокойным тоном. — Мы закроем бреши с левого и правого фланга, ведь только мои люди способны дать отпор черным демонам.

— Мы наконец пришли к главному, — король усмехнулся. — Я хочу услышать цену и количество людей, которое я получу.

— По семь тысяч золотом, — не поведя и бровью ответила директор, — за актера. На ваше усмотрение у меня двести тринадцать актеров, опытных, закаленных в боях и прекрасно владеющих силами своих демонов.

Альмина поперхнулся только что выпитым вином, король Лорэйн закашлялся, видимо подавившись суммой, названной директором, а Стриин присвистнул, но только в мыслях. “Лихо, лихо, госпожа директор. Хочет сократить количество нанятых актеров к минимуму или же хочет хоть как-то компенсировать потери”?

— Это, — голос короля был немного растерян, — довольно большая цена, — допив все вино, что оставалось в бокале, он налил себе еще, полный бокал, который был осушен залпом, а после него произнесены заветные слова. — Я согласен. Я нанимаю всех.

Услышь Стриин эти слова до того, как раскрыл тайну своего демона и принял самоубийственный заказ от него же, он бы плясал на месте и уже после окончания совещания побежал бы обмывать такое событие. Никогда еще в истории театра никто не нанимал всех актёра разом, и за столь большую сумму, хотя первенство по самому дорогому контракту все еще за Стриином, и боюсь его уже никто не переплюнет. Сейчас же актер лишь довольно ухмыльнулся и поздравил всех своих братьев по оружию, хотя глубоко в душе он понимал, что многие из них не вернутся, но сейчас нет место для грусти, лишь вера в их силы, способности и удачу.

— Вы уже выбрали место для сражения?

— Да, — король кивнул. — В десяти километрах от замка Латран. Там холмистая местность, переходящая в равнину. По левому флангу нас прикрывает река, а правый фланг чистый, на несколько километров, покрытый лишь редкими деревьями, неожиданной атаки у них не получится.

— Да, — чуть подумав кивнула Еленара, — кажется я поняла, где это. Но насчет открытой поляны, вы не совсем правы. Как вы и сказали, там холмы, но они довольно высокие и широкие, незаметное перемещается между ними при должной сноровки не составит труда, особенно в разгар сражения.

— Я так полагаю, — король сузил глаза, — удара стоит ожидать именно оттуда?

— Нирисим думает, что на его стороне козырь и момент неожиданности, — Еленара усмехнулась, — но вот только у вас козырь более весомый, и момент неожиданней его. Он не знает, что вы прознали про демонов, а также он не знает, что обратитесь к нам за помощью. В нашем деле еще никогда не было такого, чтобы нанимали всю гильдию, да еще и на войну. Такой исход событий предугадать нельзя, — директор осушила бокал. — Мы выйдем за вами завтра на рассвете. Через сколько дней намечено сражение?

— Если перемещение вражеских и наших войск останется таким же, — король нахмурился, прикидывая что-то в голове, — то примерно дней через пять-шесть. У вас будет запас времени, чтобы добраться до нас.

— Да, мы придем. — После этого Еленара хитро посмотрела на короля. — Думаю, заполнять контракты на всех нанятых людей, ни у вас, ни у меня желания нет, — Еленара елейно улыбнулся, — поэтому скрепим наш союз на словах, в присутствие вашей дочери и моего самого доверенного актера.

— Я согласен, — король встал и протянул руку, Еленара ответила. — Пусть наш союз принесет на победу.

После этого Еленара, король Лорэйн и принцесса Альмина залпом осушили по бокалу вина. Король и его дочь покинули кабинет проповедника, а директор, шумно выдохнув, плюхнулась в кресло, вновь потянувшись к почти опустевшей бутылке.

— Это было крайне тяжело, — шёпот заговорила Еленара, словно король подслушивал за дверью. — Такого морального давления я не испытывала никогда в жизни. Не сильно ли я была груба с королем?

— Даже если и так, — актер усмехался, присаживаясь напротив, доливая остатки вина, — то он все это благополучно проглотил. Разрешите вас поздравить, всего за месяц, вы принесли столько богатств и славы театру, что ваше имя будет на ровне с основателем нашей гильдии.

— А еще в моей истории запишут строку о том, что на моей совести, самое большое количество погибших актеров, — Еленара грустно вздохнула. — Не знаю, правильно ли я сделала? Никогда до этого я не сомневалась в своих решения, а теперь, стала какой-то рохлей, мямлей. Может я старею?

— Упаси вас боги, — Стриин рассмеялся, а после улыбнувшись взглянул в глаза директору. — Это называется груз ответственности. Раньше, когда вы отправляли одного или двух актеров на задание, вы не сомневались в них, зная, что они справятся. И если кто-то из них погибал, то принимали это как решение богов и шли дальше. Сейчас же вы в ответе за весь театр и его судьбу, это вполне нормально, что вы сомневаетесь или боитесь. Если бы я или кто-то другой, скажем, из моих друзей, был бы на вашем месте, они бы точно все сделали в разы хуже и возможно уже поставили бы крест на нашем деле. Но вы, несмотря на сомнение и неуверенность, справлялись, справляетесь и будете справляться со всеми решениями, какими бы сложными они не были. У вас, можно сказать, к этому таланту, делать то, на что у других не хватит духа.

— Боги, — Еленара улыбнулась и кажется даже…раскраснелась. — Тебе надо было не в наемники идти, а в барды или политики. Так складно и красиво говорить, пожалуй, никто более в театре не умеет.

— Приму за комплимент, — Стриин поднял бокал. — За удачный контракт и за грядущую победу нашей страны.

— За нас, — в тон ответила Еленара.

***

В зале собраний, что находился на первом ярусе, в самом ближней от входа помещение, было шумно. Весь театр и все актеры, что были в театре или были поблизости, сейчас находились здесь, учеников сюда не допустили, так как они еще не прошли обряд посвящение. Стриин стоял возле боковой двери, с которой должна была войти Еленара, сегодня так получилось, что он сопровождал ее на всех важных собраниях, и смотрел за своими братьями и сёстрами по оружию. Молодые актеры, выглядели спокойными и даже расслабленными. Более опытные были напряжены, у некоторых на лбах были морщины, от тяжелых раздумий, некоторые смотрели куда-то вперед, прогоняя в голове все возможные варианты такого массового сбора. Никто еще толком не знал, для чего был созван почти весь актерский состав. Мастера, которые тут тоже присутствовали, как и начальники мастерских, выглядели хмурыми, а некоторые даже печальными. Они, пожалуй, единственные понимали, что такой массовый сбор не происходит на пустом месте. Значит для этого есть очень весомая или даже смертельная причина.

За дверь послышались шаги, Стриин тут же выпрямился и открыв дверь замер в легком поклоне. Шум и ропотом гулявший по комнате тут же стих. В зал вошла директор театра Еленара Грин, одетая в строгие одежды цветов церкви. Она дошла до середины зала и встала возле широкой деревянной трибуны, на которой уже стоял стакан воды. Прежде чем что-то сказать, директор прошлась по всем своим холодным взглядом, от которого у многих шли мурашки. Лишь когда нужный эффект сработал на все сто процентов, она, прокашлявшись, заговорила, насквозь официальным голосом, со свойственными ей нотками металла и холода.

— Для начала мне хотелось бы выразить благодарность всем, кто сегодня смог присутствовать на собрание, бросив свои личные дела и дела театра. Поводом для сегодняшнего собрания один и он касается непосредственно нас и нашей гильдии. Много кто из вас знает, что чуть больше месяца назад в наших рядах появился предатель. Анап Морулус во время отчета о выполненном задние потерял контроль и стал одержимыми, напал на меня, но Стриин Альтэро, что был в тот момент в кабинете, героически принял удар и защитил меня, при этом сам серьёзно пострадав, а предатель Анап смог уйти. Позавчера со спец секретного задания вернулся Стриин, в ходе которого он смог узнать подробности о беглом отступнике. Анапа Морулуса взял под контроль король демонов пустоты.

По залу прошел удивленный ропот, у некоторых на лицах отразился шок, у парочки мимолетный испуг, а некоторые восприняли эту информацию скептически.

— В данный момент король пустоты в теле нашего бывшего соратника обосновался в замке Альгаст, что находится в столице Гарстая. Вместе с нынешним королем Нирисимом, который, с большой вероятностью, тоже одержимым демоном пустоты, они собирают армию. По нашим данным в войске Гарстая около семи тысяч обычных людей и около трех сотен демонов пустоты разных рангов. В данный момент все эти силы стягиваются к замку Латран, что примерно в трех днях пути от нашего города.

Еленара сделал паузу, дав сидевшим в зале людям переварить все сказанное. Смотря на своих коллег по цеху, Стриин видел разные эмоции, задумчивость, встревоженность, даже немного страха, но паники или истерии, от такой новости, никто не поддался. Да новость была, мягко говоря, серьезная и пугающая, услышать о стоящих буквально в нескольких днях демонах пустоты, и при этом ни проявить не капли встревоженности или заинтересованности, в дальнейших действиях, это значит быть этим самым демонов, безразличной, без эмоциональной куклой для убийств.

— Сегодня днем, примерно после полудня ко мне с личным визитом прибыл король Лорэйн третий, прозванный серебряным мечом. Его предложение было таковым: оказать всестороннюю поддержку в борьбе с одержимыми черными демонами, с которыми обычные солдаты и рыцари просто не справятся. Каждому, кто согласиться завтра с рассветом выступить на север, в сторону собирающихся войск Зарлии, король Лорэйн обещал плату в семь тысяч золотых монет. Эта сумма достанется вам в полном объеме и не будет облагаться театральным налогом. Прежде, чем вы примите такое судьбоносное решение, я прошу вас запомнить. Это война, а не обычное задание. Вашей целью будет не воровство или убийство обычных людей, а бой насмерть с порождениями бездны, которые не знаю страха. Многие из вас, скорее всего не вернуться, многие останутся калеками, но кто-то вернется в театр героями, но таких будут единицы. Я не буду никого просить лично, уговаривать, или же отговаривать. Здесь решение принимает каждый лично, в меру своей храбрости и здравомыслия. Отказ, не означает позор, отказ — это ваше взвешенное решение. Все, кто останется в театре, получит лично от меня по тысячи золотых, за охрану театра в отсутствие остальных членов гильдии. Завтра, в шесть утра я ожидаю каждого добровольца, в полном снаряжение и на коне, возле церкви крови, для общей молитвы и быстрого марша в сторону союзных войск. Так же хотелось бы просить всех глав мастерских, что сегодня присутствующих здесь, подготовить как можно больше снаряжения. На этом я объявляю собрание закрытым. Все, у кого есть вопросы или пожелания, ожидаю вас через полчаса в моем кабинете.

После этих слов Еленара быстрым шагом покинула зал собраний, через туже дверь, что и вошла. Когда основной источник знаний, виде директора, скрылся за дверью, все без исключения взгляды уставились на второй, не менее информативный. Стриин чувствовал себя под прицелом сотен глаз. У всех в глазах горел огонь, как славы, так и денег, а вопросы, касающиеся предстоящего мероприятия, задать кроме как ему больше некому. Но актер не стал ждать, когда спадет оцепенение с его коллег и они кинуться на него. Он вышел через пару минут, в ту же дверь, что и Еленара, и быстрым ходом направился прочь из театра, чтобы перед завтрашним отъездом успеть кое-что сделать.

***

Стриин прибыл к кабинету директора уже глубокой ночью. Несмотря на столь позднее время, в кабинете еще было оживленно. Он слышал по меньшей мере три голоса, не считая директора. Решив, что зайти сейчас, это попасть под град вопросов, Стриин решил подождать, к тому же торопиться ему особо было некуда, спать он все равно сегодня не собирался, да и не смог бы, если бы даже хотел.

Ждать пришлось не очень долго, около двадцати минут. За это время Стриин успел еще раз все обдумать, взвесить и убедиться, что это единственное достойное и правильное решение. Из кабинета директора вышли трое парней, двое из которых был старше Стриина на пару лет и состояли в отряде охотников, третий их спутник актеру знаком не был. Троица выглядела очень серьёзной и сосредоточенной. Они что-то полушепотом обсуждали между собой и поэтому на стоявшего рядом Стриина не обратили никакого внимания, или же просто его не заметили. Постучав в дверь и получив разрешение войти, актер просочился внутрь. В кабинете сидела бледного вида директора. Она была очень сильно вымотанной, глаза были полузакрытыми, движениями, которыми она наливала вино, были вялыми. Стриин прошел до середины кабинета и только тогда директор подняла глаза на нового гостя и с облегчением выдохнула.

— А, это ты, — Еленара вымученно улыбнулась, — присаживайся. Боги, эти…мальчишки и девчонки… все нервы вытрепали, — голос директора хрипел, а в некоторых местах и вообще пропадал. Кажется, госпожа Еленара наговорилась сегодня на весь оставшийся год. — Одни и те же вопросы по кругу и чаще всего, что не странно, о деньгах и выплатах. Боги, вроде все умные и взрослые люди, а ведут себя как дети. Лишь бы саблями помахать, да монстров убить больше другого. Никто не воспринял мои предупреждения всерьез. Девяносто пять процентов наших боеспособных актеров уже готовятся к завтрашнему походу, — директор тяжело вздохнула и припала к бокалу.

— Ну а что вы хотели, — Стриин пожал плечами. — Вы сказали наемника о деньгах, при чем о таких, что им и во век не заработать. Это явственно, что все, от стара до млада, согласились идти на войну. Все они и считают, что если раз или два от смерти ушли, то и в этот раз повезет. А ведь может быть и по-другому.

— Вот и я про тоже, — Еленара поджала губы, — ну что уж говорить об этом. Все речи сказаны, роли розданы, реквизит готовится. Осталось только сыграть последний акт, самый кровавый и драматичный.

— Я как раз и пришел об этом сказать. — Стриин достал из внутреннего кармана плаща красивый белый конверт, скрепленный черной сургучной печатью, и придвинул по столу к директору.

Еленара по началу смотрела на конверт, как на нечто доселе не виденное. Отставив бокал, она медленно притянул конверт к себе и после недолго осознания того, что это такое, подняла свои непонимающие голубые глаза на сидевшего напротив актера.

— Завещание? — Еленара нервно усмехнулся. — Стриин, ты конечно многое перенял у моего брата, но я не думала, что ты переймешь и это. Зачем ты его написала? Если ты настолько в себе не уверен, то оставайся в театре. Ты и так для него сделал слишком многое. Тебе положен заслуженный отдых.

— Я не иду с вами, — спокойно проговорил актер, — но и не остаюсь в театре.

— Что? — Еленара явно была растерянна, даже усталость ушла куда-то на задний план, сейчас она была озабоченна странным поведением своего подчинённого. — Ты мне что-то недоговариваешь. Прошу, расскажи мне. Возможно я смогу помочь?

— Нет, — Стриин грустно усмехнулся. — Боюсь, что здесь, не вы, никто либо другой мне помочь не сможет.

И актер спокойным ровным тоном, не выдавая в себе волнения и тревоги, чтобы не накалять и так не простую ситуацию, поведал директору своего театра все то, что он должен был сделать и для чего. И самое главное, чего ему это будет стоить.

— Нет, — Еленра вскрикнула и ударила кулаком по столу, да так, что опустевшая бутыль вина улетела на пол и со звоном разбилась. — Нет и еще раз нет. Ты что, совсем ополоумел? Я и так отправляют кучу своих детей на войну, не зная, сколько из них вернется, а теперь ты приходишь ко мне и говоришь о самоубийственной миссии, порученной тебе…демоном! Ты хоть понимаешь, как дико и глупо это звучит?

— Падет король, — все таким же спокойным тоном проговорил Стриин, — падет и армия.

— Король и так падет, — не унималась Еленара, — вслед за своим войском. Ты прекрасно знаешь, насколько силен король пустоты, и ты собрался переть на него в одиночку? Пусть даже и с королем огня возле души. Да к тому же как ты сам сказал, у него есть меч, что питается от силы пустоты, отчего он становится в сотни раз опаснее! Нет, я не позволю тебе исполнить твою идиотскую задумку. Я потеряла брата, из-за его упертости, не хочу терять и тебя. Когда он пришел ко мне в последний раз, покается и попрощаться, я допустила ошибку, доверившись ему и отпустив. Я не такая дура, чтобы два раза биться об одни и те же грабли.

— Вы же понимаете, — Стриин тяжело вздохнул, — что я пришел судя, не для того, чтобы просить разрешения. Вы жертвуете всем, чтобы спасти все это, — актер обвел руками помещения, — все то, что строили вы и что построили до вас. Вы печетесь об каждом из нас, молясь богам о том, чтобы мы вернулись. Вы готовы сами бросаться на всех этих демонов, лишь бы ваши дети остались живы. Так чем же я хуже вас? Если у меня есть шанс, пускай и ничтожный, почему я не могу воспользоваться им? Все мы смертны и все когда-нибудь окажемся в небесных садах. Если ваш план и план короля провалиться, мы так и так покойники. Но сейчас у нас появился маленький, но ощутимый шанс на то, что все закончится нашей победой. Я не пришел просить вашего разрешения, — Стриин встал и оказавшись по правую руку от директора припал на одно колено. — Я пришел просить вашего благословения.

Актер опустил голову в пол и закрыл глаза, но даже так он чувствовал на своем затылке пораженный взгляд директора. Минуты тянулись необычайно долго, казалось, что время остановилось и Еленара замерла вместе с ним. Едва слышно скрипнул стул, директор обошла стол с другой стороны, подошла к витрине, открыла ее, после чего шумно закрыла ее и вернулась к столу, встав напротив своего подчиненного.

— Я, Еленара Ансейт Грин, — на плечо Стриина опустилась лезвие меча, а голос директора стал монотонным, как при молитве, — глава гильдии театра убийц и старшая белая леди церкви крови, благословляю тебя, Стриин Ольтэро. Пусть Хардор укрепит твоё тело и дух, в борьбе с темными силами, пришедшими к нам из демонских пустошей. Пусть Рэя очистит твой разум и душу, дабы не убоялся ты зла, с которым встретишься лицом к лицу. Пусть твой меч будет острым, лук метким, а рука сильной и быстрой. Да услышат эти слова боги, что восседают в небесных садах и огородят тебя от меча и стрелы врагов твоих.

Меч переместился с левого плеча на правое, а после самый кончик тонкой линией распорол лоб актера до самого носа. Не было больно или неприятно, ощущения были обратно противоположные. Когда холодная сталь с верхушки лба поползла вниз, у Стриина по спине прокатился рой мурашек, а когда появились капельки крови, стало казаться, что все плохие мысли, весь негатив и злоба, выходят вместе с ними. Актер встал перед Еленарой и увидел ее грустное, но при этом собранное и серьёзное лицо. Она не плакала, как пару дней назад, узнав о том, что ей предстоит тяжелейшее решение, но ее глаза были полны вселенской печали. Она вложила меч, с очень красивым отливом лезвия, в ножны, из плотной кожи, украшенной вышитым рисунок оленя, и передала его Стриину.

— Если будет хоть малейшая возможность, — она обняла актера и ее голос из монотонного стал подавленным, — хоть самый маленький шанс, выживи. Цепляйся зубами, рви когтями или мечом, но постарайся выжить. Безвыходных ситуаций не бывает.

— Я постараюсь, — шепотом обронил Стриин чувствуя, как колотиться сердце госпожи директора. — Постараюсь.

***

На улице стоял дикий холод, зубы стучали, несмотря на внутренний подогрев, но Стриин должен был перед отъездом сделать еще кое-что. Актер брел по шелковой улице под светом фонарей и прогонял в голове уже заранее предугаданный диалог, а также старалась продумать все неожиданные повороты. Свернув с шёлковой в переулок фонарей, который был назван в честь, как ни странно, огромного количества фонарей, тянувшихся вдоль всего переулка и при этом светящихся разными цветами. Дом под номером семь был единственным, где жильцы точно не спали. В окнах были видны зажжённые свечи, мелькающие туда-сюда силуэты, а подойдя ближе можно было услышать и голоса, правда, о чем они говорили, было не разобрать. Не став тянуть кота за причинное место, Стриин три раза отрывисто ударил в темно-зеленую дверь, сделал шаг назад и стал ждать.

Ждать пришлось недолго. Дверь вначале слегка приоткрылась и в щелки появилось нахмуренное лицо, а когда одна из хозяек узнала пришедшего, то тут же открыла дверь.

— Господин Ольтэро, — удивлённо протянула Шэли. — Доброй ночи.

— Доброй, — актер кивнул.

— Что-то случилась? — девушка была явно встревоженно столь неожиданным появлением старшего товарища.

— Нет, — Стриин мотнул головой, — ничего такого. А Астрид дома?

— Конечно, — Шэли явно выдохнула с облегчением. — Сейчас.

Девушка убежала в комнату и через минуту на пороге уже стояла вторая хозяйка, этого уютного домика, вместе со своим питомцем.

— Мастер Стриин, — Астрид выглядела слегка уставшей и растрепанной, но при этом живой огонек удивления в глазах блестел ярко. — Что случилось? Если вы пришли отговаривать меня от похода против демонов пустоты, то бесполезно. Я уже взрослая и…

— Нет, — Стриин усмехнулся. — Я тебе не отец, чтобы учить жизни, а всего лишь вождь и учитель, и то уже бывший, — Стриин отошел чуть в сторону от двери. — Пройдемся?

Астрид посмотрела на своего наставника так, словно хотела сказать: “Вы что дурак? Такой дубак да и темень на дворе”, но промолчав лишь кивнула, попросив две минуты на одевание. Они шли медленно, никуда не спеша, Маур бежал чуть впереди. Он, кажется единственный, кто радовался такой погоде, валяясь в снегу и прыгая из сугроба в сугроб. Пока Стриин шел к своей ученице, он был уверен, что справится, что сможет сделать то, что не сделал мастер Грэш, нооказавшись рядом с Астрид у актера все внутри сжалось, в горле словно встала перегородка, не давая словам выходить наружу. Он смотрел на свою ученицу и видел в ней ту юную забитую жрицу, что испытывала только боль и отчаянье в этом мире, а теперь тот, кто вытащил ее из этой клоаки, должен вновь туда погрузить. “Мастер, прошу вас, никогда так больше не делайте. Вы, как никто другой, знаете, какого терять человека, который заботился и учил тебя долгие годы, я не хочу испытывать эти чувства. Я просто не выдержу”. Она сказала эти слова тогда, когда он только-только пришел в себя в лазарете. И теперь они словно плетка семихвостка, хлестали актера по спине, вызывая только боль и жжение, заставляя слова застревать где-то в горле.

— Мастер, — голос Астрид в полутьме улице и полной тишине прозвучал неожиданно, словно звон разбившегося бокала, но это помогло Стриин прийти в себя. — Так для чего вы меня позвали? Явно же не для того, чтобы волка вместе выгулять.

— А может быть я хочу, чтобы ты развеялась, перед завтрашним походом, — Стриин посмотрел в небо. — На столь серьезное дело, никто из наших никогда не ходил. Возможно вы первые, кто будет участвовать в столь крупномасштабном сражении. И я надеюсь последнее.

— Война как война, — Астрид пожала плечами, — то же самое задание, только противников больше, — и тут она вдруг встала, словно оцепенела, и посмотрела на своего мастера с такими глаза, что стало закрадываться ощущение, что они сейчас выпадут. — Подождите, вы сказали: “Вы”? Вы не поедете на войну, а останетесь в театре?

— Да, ты права, — Стриин тоже остановился. — Я не поеду завтра с вами, но и в театре не останусь. У меня есть одно дело, которое я должен срочно выполнить.

— Срочное дело, — изумлённо протянула Астрид. — В такое время? Мастер, вы мне что-то недоговариваете. И этот ваш визит посреди ночи… Что случилось?

— Это дело связанно непосредственно с войной, в которой нашей театр примет участие, — Стриин понизил голос. — Моё задание состоит в том, чтобы убить короля пустоты.

У Астрид отпала челюсть, а глаза стали еще шире, чем до этого. Даже Маур, бежавший до этого впереди, вдруг повернулся и посмотрел на своего спасителя как-то странно, словно понял, о чем идет речь. Астрид сделала шаг, затем еще один и еще, и вот она стояла буквально в плотную к актеру.

— Мастер, — голос девушки был каким-то странным, словно она стояла за несколько метров от него и шептала. — Можно мне с вами? Я хочу помочь вам.

— Исключено, — Стриин сделал серьёзное лицо и покачал головой. — Это задание для одного.

— Но это же опасно, — продолжала шептать девушка. — Вы же один не справитесь… Вы же умрете.

— У меня есть козырь, — Стриин погладил девушку по голове, видя, как в уголках ее глаз скапливается влага. — С ним, у меня очень большие шансы его победить.

— А выжить? — тонким голоском обронила Астрид, при этом по щекам уже бежали слезы.

— Шанс…, — Стриин осекся, подбирая нужные слова. — Шанс есть всегда. Но у меня он будет крайне мал. Мой мастер, уходя на свое последние задание, не решил попрощаться со мной лично, оставив мне лишь письмо. Я же решил сделать иначе, ведь так, я считаю будет правильно.

— Нет! Не будет! — выкрикнула Астрид при этом молотя актера по груди в истеричном припадке. — Вы обещали! Вы говорили, что не сделаете мне больно! Вы лжец!

Крик вдруг резко оборвался, девушка уткнулась в грудь актера и заплакал от всей души. Стриин приобнял ее и прижал к себе. Рядом с мастером и его ученицей появился бурый волк, жалобно скулящий и тыкающийся заснеженным носом в ногу своей хозяйке.

— Я знаю, что это неправильно, — спокойно говорил Стриин, поглаживая девушка по волосам. — Жизнь, вообще штука неправильная. Поэтому нам, людям, иногда приходится брать все в свои руки и принимать эти правильные решения за нее. Мне приятно, что ты так сильно волнуешься за меня и, если был шанс остаться или отказаться, я бы это сделал. Но на кон поставлено слишком многое. В отличие от ребят из театра, я свою судьбу знаю, и поэтому мне нестрашно. Грядет война, которая унесет множество жизней, в том числе наших друзей из театра и я, хочу сократить их число до минимума. Возможно я и не смогу ничего сделать, возможно погибну раньше, но я должен попытаться сделать хоть что-то, чтобы попытаться спасти как можно больше людей.

— Мастер, — едва слышно обронила девушку, — вы не обязаны это делать.

— Не обязан, — кивнул Стриин, — но должен. Пообещай мне две вещи. Первое, когда настанет время сражения, ты не будешь действовать опрометчиво и бросаться вперед одна. Помни о том, что в театре все друг за друга горой и помощь придет всегда, стоит только попросить. Второе: ты не позволишь Мауру подрать моё любимое кресло в кабинете. Это единственная вещь, которую я купил в этот дом.

— Мастер, — девушка сквозь громкое хлюпанье тихонькое рассмеялась, а после крепко при крепко обняла актера, он сделал то же самое. — Я обещаю вам. Но и вы кое-что пообещайте мне. Если будет шанс выжить, сделайте это, несмотря ни на что.

— Я постараюсь, — произнес Стриин тихим голосом. — Постараюсь.

Астрид решила немного прогуляться, успокоиться и прийти в себя, после визита мастера. Стриин же тем временем быстрым шагом направился к себе домой. Чтобы в последний раз отобедать в нем, собрать вещи и выйти на свое последнее представление.

ГЛАВА 18. КОРОЛЬ КОРОЛЯ ВИДИТ ИЗДАЛЕКА

Стриин стоял посреди поляны, которая заметно преобразилась с последнего его здесь появления. Здесь, словно наступила осень: листва на деревьях пожухла, и почти вся облетела, трава стала более тусклой, а в речке, что текла возле изрядно оплешивевшего холмика, стало мутной. Небо затянуло хмурыми облаками и в округе стало зябко, от чего Стриина немного морозило. Демон явился, как обычно, вышел из красной дымки возле своего носителя и смотрел на него серьёзными глазами. Его вид с каждым появлением все меньше напоминал человеческий, и все больше в нем просматривались демонические черты. Лицо еще больше стало походить на лисье, уши уже заострились и обросли мехом, за спиной болтался одинокий куцей хвост.

— Es vos certus suus ' etiam ibi (Ты уверен, что он все еще там)? — первым заговорил Стриин смотря куда-то вдаль. Ему было не очень комфортно, от лицезрения демона, на душе становилось как-то мутно, а в горле начинало першить. — Ego vere non vis omnes super regionem, dum amici morte (Не очень хочется, мотаться по всей стране, пока мои друзья умирают).

— Non possum dicere pro certo (Я не могу сказать точно), — рычащие нотки все больше выделялись на фоне обычной речи. — Sed nigerrimus et densest industria est conuenerunt illic. Talis tenebris potest esse exuded vel per quinque archdemons rebus congregatis, vel per eorum rex (Но самая темная и плотная энергия сосредоточенна именно там. Такую тьму могут источать либо пять собравшихся вместе архидемонов пустоты, либо их король).

— Articulate (Понятно), — актер кивнул. — Operor vos have ullus rhoncus sapien, vel scindens verba (Есть какие-то ценные советы или напутствия)?

— Non (Нет), — демон как-то странно проурчал, словно усмехнулся. — Tantum possum dicere quod paulo ante dixi. Dicunt, meam plenariam nomen, cum te in occursum regis irritum et noli resistere meus virtus. Si vos satus curiose, cum me ad hoc crucial momento, et nos et amicos morietur, et totam regionem sequetur eos, et rex inane remanebit hic, ne incidat in mundo in desolationem (Могу лишь повторить то, что говорил раннее. Произнеси моё полное имя, когда встретишься с королем пустоты и не пытайся противиться моей силе. Если ты в этот ответственный момент начнешь мне мешать, умрем и мы, и твои друзья, а в след за ними и вся твоя страна, а король пустоты останется здесь, погружать мир в пустоту).

— Possum utor vestri potentia ante invenio Anapa (Могу ли я пользоваться твоей силой до того, как найду Анапа)?

— Pars nomen meum, et non nocebit te (Часть моего имени не принесет тебе вреда), — король развернулся и начал уходить, — nisi forte non tentant difficile (если конечно ты не будешь сильно усердствовать).

Flammae щелкнул пальцами и растворился в красной дымке. Стриин очнулся у себя в комнате, сидевшим на коленях с опущенной головой на груди. Размяв затекшие конечности актер в последний раз оглядел свои вещи, одежду, оружие и пошел к выходу. Путь от комнаты до входной двери показался неимоверно долгим, можно даже сказать бесконечным. Стриин крутил головой по сторонам, стараясь напоследок запомнить каждую деталь, любую мелочь этого дома, ведь он служил ему долгие года, как до этого служил его мастеру, как теперь послужит и его ученице.

Выйдя из дома и заперев ее на все замки, Стриин положил ключи поближе к сердцу, чтобы они грели его теплыми воспоминания, когда настанет его последний выход. Огонек покорно ждал между домами, объедая снегом вокруг. Закинув сумки на спину коня и прикрепив к седлу вещь мешок, актер подошел к морде коня и погладил его по гриве.

— Ну что дружок, — тихо заговорил Стриин, — вот и настало наше последнее приключение. Я рад, что у меня был такой чудесный друг. Если ты все же меня понимаешь, как мне иногда кажется, то вернись сюда, вернись к себе домой. Здесь тебя не обидят, здесь ты будешь в безопасности.

Огонек конечно не ответил, лишь громко всхрапнул и дунул ноздрями в лицо актеру. Стриин взлетел в седло, уселся поудобнее и тронул коня сапогами. Оказавшись за городскими воротами, актер перешел на рысь и направился на северо-восток, в сторону кургана лунных затмений. По расчет актера он должен прибыть туда за пять с половиной дней, то есть примерно на полдня раньше, чем должно начаться сражение между жизнью и бездной. Дорога предстояла через лес, тянувшийся вдоль всей границы с Гарстаем, за ним следует свернуть восточнее, чтобы выйти на торговую дорогу, по которой когда-то ездили купцы из Зарлии в Гарстай. Последняя часть пути пролегает через полу заболоченное поле, на границе которого и расположен тот самый курган. Это место, последний представитель своего рода, все остальные давно уже либо разрушились сами, либо им помогли падальщики, называющиеся себя людьми, в погоне за наживой.

Курган лунного затмения был назван в честь небесного события, когда он создавался, по крайней мере так говорится в исторических хрониках. Так же в этих хрониках говорится, что там похоронен первый король Гарстая, Лодэль Артинкс первый, прозванный в народе вороном траура. Такое жуткое прозвище он получил за свой невероятный полководческий талант. Любое сражение или стычек, в которых участвовал Лодэль, неизменно заканчивалась трауром для его врагов. Умер кстати король собственной смертью в возрасте шестидесяти пяти лет, оставив после себя двух сыновей, жизнь который оборвалась немного позже смерти отца, а вместе с ними оборвался и род Артинксов.

Стриин добрался до границы с Гарстаем к вечеру, он бы сделал это и быстрее, да вся дорога была в сугробах, пробираться было довольно тяжко. В пограничный лес актер въехал с небольшой заминкой, пришлось дождаться в овраге, когда мимо проедет конный разъезд. Двенадцать всадников, увешанные оружием, ехали довольно неторопливо, можно даже сказать вразвалочку, но деваться было некуда, только ждать.

Не успел Стриин влететь в лес, как на горизонте замаячил новый патруль, ехавший вслед за предыдущим. Но это уже не волновало актера, он давно затерялся в лесной чаще. Когда на землю опустилась ночь, да такая, что дальше носа не было видно, Стриин решил сделать привал. Дальше ехать было уже сложнее, либо сам покалечишься, либо коня, поэтому стоит подождать рассвета, а возможно и немного поспать. Местом остановки была выбрана небольшая полянка, примерно в середине леса. Актер развел костер, пожарил немного мяса, порезал сыру, налил чаю и смотря в звездное небо стал ужинать.

В голове летали разные мысли, неосознанно всплывали разные сцены, из прожитой жизни, в ушах звучали давно минувшие диалоги, а в нос иногда ударяли запахи, которых в лесу быть не должно. Стриин пытался переключить свои мысли на грядущей бой с самой жуткой и опасной тварью, что когда-либо видел этот мир, дабы продумать план действий, но не мог, мысли были в прошлом и никак не хотели возвращаться в настоящие. Перед сном Стриин решил по медитировать. Он сел на колени, сложил на них руки и начал дышать. Ровно, спокойно, чувствуя, как воздух из носа идет до легких, а уже из них уходит через рот. Когда актер вошел в полу транс и мир для него перестал существовать, он стал слышать звук сердца, спокойно бьющего в груди, чувствовать, как по жилам течет кровь, вперемешку с огнем, как вены в мозгу пульсируют, словно отбивают строевой марш. Когда Стриин почувствовал себя невесомым, и стал слышать каждый звук своего тела, он начал понемногу, малыми дозами впрыскивать в себя гнев вместе с адреналином.

Амулет стал накаляться, демонская сила медленно потекла по всему телу. В обычном состоянии Стриин не чувствовал, как по его вена разливается что-то невообразимо горячие и чужое, но сейчас, когда он полностью сосредоточен на себе и своем теле он все ощущал в сотни раз лучше. Актер мысленно представил, как вся мощь перетекает в его правую руку и вся демоническая сила, что сейчас гуляла по его телу, переместила туда, затем Стриин погнал ее в другую, в ноги и в конце концов сконцентрировал ее в животе. Актер делал это не забавы ради или от скуки, он делал это, чтобы привыкнуть к этим чувствам, запомнить ощущения, которые окутывает его руки и ноги, во время вливания в них силы, чтобы во время боя все это происходило на инстинктивном уровне.

Спал Стриин на удивление как убитый, снов он не видел, никто его не беспокоил, никакие животные не тревожили. На утро актер проснулся немного разбитый, сказалась твердая земля и малое время на отдых, но бодрящий напиток в миг отогнал всю вялость и сонность, зарядив каждую мышцу в теле. До кургана оставалось около четырех дней рысью, поэтому Стриин не стал оттягивать себе удовольствие, от встречи с Анапом, отчего даже не став завтракать, сразу вскочил в седло и направил коня глубже в чащу, чтобы за сегодняшний день добраться до дороги купцов.

Три дня актер ехал по этой дороге, делая остановки лишь ночью, чтобы немного отдохнуть самому и дать отдохнуть боевому товарищу. За все время пути, Стриин встретил людей лишь дважды и то, это были посыльные, мчащие неизвестно откуда, неизвестно куда. К промерзшему болотцу актер выехал около полудня пятого дня его отбытия из Норжа. Не успел Стриин свернуть коня в нужное направление, как почувствовал все прелести бездорожья. Ехать по промёрзшей заболоченной местности была одна морока, в седле трясло, как в карете, а каждая ямка заставляла хвататься за поводья крепче, лишь бы не слететь с седла.

Проехав около полукилометра, актер наконец почувствовал то, о чем говорил Flammae. На Стриина накатила волна чего-то жуткого, темного и вызывающего такое отвращение и страх, что хотелось в ту же секунду развернуться и бежать без оглядки куда подальше, лишь бы не быть здесь. С каждым пройдем метром, становилось все тяжелее. В воздухе стал появляться какой-то кисло гнилой запах, на душе заскреблись кошки, а в горле стоял такой валун, что дышать и глотать было невыносимо трудно. Эту же нечто, что окутало эту местность, почувствовал и Огонек. Он стал артачиться, отказывался идти вперед, пару раз даже пытался развернуться и пойти в другом направление. Пройдя вглубь болотца еще пару метров, конь уперся всеми ногами в землю и отказывался идти напрочь. Как бы актер не старался, как бы не просил и не грозил, Огонек стоял как вкопанный, отвернув морду от той стороны, где был курган.

Поняв, что далее конь не пойдет, как его не проси, Стриин спрыгнул с него, погладил по голове, успокаивая явно взволнованное животное. Сняв со спины Огонька перекидные сумки и отвязав от седла вещмешок, актер вновь подошел в морде коня и прислонился к ней лбом.

— Ну вот и все, — зашептал актер, — дальше я пойду один. А ты возвращайся домой. Тебе достаточно просто добраться до города, а там тебя нужные люди найдут. Ты один такой, в своем роде, тебя ни с кем не спутаю.

Взяв коня за поводья, Стриин отвел его обратно на дорогу, развернул его в нужную сторону и легонько ударил его по спине, тихонько свиснув. Огонек не спеша побрел в нужном направлении. Пока актер провожал его взглядом, старый друг рыжей масти трижды оборачивался назад, смотря на хозяина и как бы зовя его с собой, но тот не шел. Конь, кинув последний раз свой взгляд на оставшегося человек, скрылся за деревьями, неспешно идя в, как надеялся актер, нужном направление.

— Ну вот и все, — выдохнул Стриин стиснув зубы. — Теперь можно и заканчивать наше представление.

Вернувшись к сумкам, актер начал подготовку к последнему сражению. Бомбы, пара ядов, ножи, хлопушки, дымовые и вспышки. Рассовав все по карман жилетки и сумкам, висевшим на поясе, Стриин натянул на лицо маску лисы, она придавала ему уверенности и напоминала о тех, за кого сражается, и двинулся вперед.

До кургана оставалось пара тройка километров, он уже вот-вот должен показаться из-за деревьев, но актер уже не мог идти. Воздух стал тяжелым, где-то посередине груди шевелился какой-то комок, вызывая тошноту и недомогания, а в горле уже стоял целый валун. Но он шел, медленно, но верно пробирался к тому месту, откуда исходил весь этот смрад, где сейчас находился тот, кто не знает ни жалости, ни сострадания. Меж деревьев мелькнул огромный снежный сугроб, а когда актер вышел на более свободное место то понял, что добрался.

Курган был огромным, в высоту метров десять, и напоминал обрезанное наполовину яйцо, покрытое снегом. Когда деревья начали редеть и Стриин смог видеть то, что происходит рядом с этим гигантов, он пригляделся. В самой дальней части, чуть дальше самого кургана, кто-то сидел, похожий на черную точку, среди белого листа. Стриин присел и начал красться между деревьев, чтобы подобраться как можно ближе и при этом остаться незамеченным. Остановившись возле крайнего дерева, актер пригляделся, а когда понял, что это за черная точка, посреди поля, то хищно оскалился, чувствуя, как закипает кровь в жилах.

Анап Морулус с ног до головы в черных одеждах. Кожа серая, словно мокрые стены, по всему лицу, как и на руках, набухли черные вены, темно-каштановые волосы заметно отрасли, почти до лопаток, и стали угольно-черными. Анап сидел на коленях, уронив голову на грудь. На ногах у мясника лежали черно-серые ножны, на которых из гагатов был сложен какой-то рисунок. В них был вставлен меч, с темной рукоятью, с широкой полукруглой гардой и навершием виде какой-то птицы. Руки Анапа лежали на середине меча и едва заметно светились черным. Стриин смотрел по сторонам, затаившись за деревом, но никого кроме выродка не видел. Наблюдение на Анапом тоже ничего нового не принесло, он все также сидел, склонив голову, возложив светящиеся руки на меч. Ждать более становилось бессмысленным, да и опасно. Пока этот выродок находится в трансе, можно попытаться убить его быстрее, чем он успеет как-то отреагировать.

Мелкими перебежками актёр забирал левее, сокращая расстояние с королём пустоты. С каждым пройденным метром, сердце колотилось все быстрее, злоба и ярость накатывали с новой силой, а жажда крови уже выходила за все рамки нормального человека. Расстояние сократилось до двадцати шагов, при этом Стриин оказался точно за спиной Анапа. Два длинных прыжка, меч, которым его благословили, мертвой хваткой сжат в руках, замах, удар…

Стриин метил точно в слабое место черных демонов, солнечное сплетение, где располагалось ядро их силы. Меч врезался в спину и сломался, словно ударился об каменную стену. По руке актера прошел откат, руку свело и по ней разлилась жгучая боль. Стриин отпрыгнул на два шага назад, держась за болевшую руку и боковым зрением заметил шевеление. Голова Анапа поднялась, согнулась влево, вправо, затем он встал, взяв меч в левую руку и медленно повернулся к тому, кто пару ударов сердца назад пытался его убить. Зеленые глаза, заполненные бездной, впились в лицо Стриина, как две иглы. По спине актера прошел холод, ноги невольно подкосились, а взгляд так и застыл в бездне этих двух зеленых болот.

— Ave, Flammae Venator (Здравствуй, Пылающий охотник), — проскрипел неявственным голосом Анап. — Vos adhuc superstites et etiam custodivit seniores vestri pupa (Ты все-таки выжил и даже сохранил свою прежнюю куклу).

— Claude os tuum, (Пасть захлопни). — выкрикнул Стриин и бросил в короля пустоты две склянки.

Живой огонь попал точно в лицо Анапа, тот даже не пытался уворачиваться или защищаться, бомба с маслом разбилась об грудь. Все тело выродка охватил огонь, да такой жаркий и сильный, что даже Стриин почувствовал, как его облизывают языки пламени, хотя он уже стоял на почтительном расстоянии. Огонь вовсю полыхал на теле Анапа, но болезненной агонии или криков не было, вообще никакой реакции, словно все так и должно быть. Огонь внезапно потух, так быстро, что Стриин даже не сразу понял. Вокруг короля пустоты появилась черная аура, а на лице жуткое подобие ухмылки.

— Sic vestri pupa est adhuc conscius. Aut si certus ut reprehendo omnia in homine, misellus (Так значит твоя кукла еще в сознании. Либо ты решил свалить все на жалкого человека), — ухмылка расширилась, — aut tu ita misellus et ignavus, qui te timent ad pugnam me iterum. Post omnes, iam amissa semel (либо ты столь жалок и труслив, что боишься вновь сразиться со мной. Ведь один раз ты уже проиграл).

— Ille non timere (Он не боится), — Стриин зло скалился, обходя противника по кругу, — Im ' iustus non reliquit eum in tamen. Debes mihi beneficium, nam illa duo foramina, quod vos reliquistis me, ut a mnemosynum (просто я его пока не пускаю. У тебя передо мной должок, за те две дырки, что ты мне на память оставил).

Актер запустил руки в карманы жилетки и молниеносно выбросил оттуда четыре стеклянных сферы. Черный дурман, парализующий яд, жгучие раны и свери́ловая плесень. Все бомбы достигли цели, все как одна попали в короля пустоты и Стриин видел, что эффект от них есть, только вот черному владыки это все, как с гуся вода. Черная аура вновь окутала тело Анапа и все раны, нанесённые бомбами, пропали.

— A misellus persona (Жалкий человек), — насмешливо проскрипел король пустоты. — Tu autem, a parvo forte occidere me tantum momento fregit tua maledictus sigillum, tu autem infirma. Et nunc in manibus est a gladio, et faber de tenebris decessor noster. Est imbuti eius fortitudo et potentia, quae ego feliciter absorbetur, donec intervenit (У тебя был крошечный шанс убить меня лишь в тот момент, как я сломал вашу клятую печать, но ты оказался слаб. А сейчас в моих руках меч скованный из мрака моим предшественником. Он пропитан его силой и мощью, которую я успешно поглощал, пока ты не вмешался).

Анап поднял руку и из его ладони вылетело шесть черных дротиков. Стриин успел уклониться от первой порции, как почти сразу в него полетела вторая, а за ней и третья. Одна из последней шестерки оцарапала шею и ладонь. Неприятно, но терпимо.

— Flammae (Пылающий), — выкрикнул актер и бросился на Анапа.

Стриин осыпал короля градом ударов, сила демонов, что разлилась по его телу, дала ему небывалый запас сил и скорости. Анап, а точнее его сосуд, лишь лениво отражал удары своим черным, как самая темная ночь, мечом. Когда актеру уже казалось, что вот-вот и он достанет короля пустоты, то Анап лишь лениво уклонялся, при этом на лице его не сходила омерзительная ухмылка. После продолжительного боя, в котором атаковал лишь Стриин, случился перелом. Король пустоты, которому явно надоела эта возня, после очередного уворота от, казалось бы, смертельного удара, взмахнул ногой метя актеру в голову, но тот успел поставить блок, который его не особо и спас. Стриина отбросило на добрые три метра, причем под конец актер даже не смог устоять на ногах, рухнув на землю. В этот момент, оболочка Анапа, направила на него руку и из нее за два удара сердце выросла пика небывалой длины.

Лишь благодаря силе демона, Стриин смог буквально за доли секунды увернуться от летящей смерти, вскочить на ноги и направив руку для ответного удара выкрикнуть.

— Sagittis (Стрелы).

Из ладони актера сорвалось по меньшей мере десять сгустков огня, очертаниями напоминающие стрелы. Все как один, всполохи угодили в щит короля, который он сформировал за долю секунды. Когда очередная атака актера была отражена, бывший Анап зло оскалился, взялся двумя руками за меч и взмахнул им в сторону Стриина. С острия меча сорвался черный серп и полетел в сторону актеру. Увернуться было невозможно, темная сила летела слишком быстро, а актер стоял слишком близко. Удар пришёлся точно в грудь, точнее в рапиру и кортик, которые Стриин выставил для удара. Оба оружия рассыпались в пыль, а черная энергия ударилась в грудь. По ощущениям это было сравнимо с ударом молота, от очень сильного кузнеца. Актер отлетел на землю, пропахав около двух метров назад, и замер, словно мертвый.

— Tu misellus (Ты жалок), — ехидно обронил король пустоты. — Tibi et misellus ignavus, qui vocat ipse rex, non sunt pares in me. Incurventur ante me, et ego dona tibi celerem mortem (Ты и этот жалкий трус, что называет себя королем, мне не ровня. Склонись передо мной, и я дарую тебе быструю смерть).

— Pedicabo ego vos (Да пошел ты), — кривясь от боли процедил Стриин, принимая сидячие положения. — Sic ille iam perdidit ad vos, sicut et nunc. Bene, ultus nos duo (Так значит он тебе уже проигрывал, как и я сейчас. Что же, отомсти за нас двоих), — Стриин тяжело встал на ноги и злобно оскалился. — Flammae (Пылающий), — голос исказился, — Venator(Охотник).

Стриина дернуло, словно от удара током, затем еще раз, а потом началось. Голову начало мотать в разные стороны, маска слетела с лица, а на ее месте поверх лица стала расти лисья морда. Пламя объяло всю голову и начало спускаться по телу. Когда огонь дошел до плеч, он стал поглощать одежду, формируя на голом теле плотный доспех, сотканный из огня. В области, где грудь, переходит в живот, огонь пошел в левую и правую сторону, формируя еще две конечности. Ноги Стриина согнулись, словно готовясь к прыжку и их тоже окутал плотный огонь, формируя на них подобие шипов. Когда все тело актера было укутано в плотный огненный кокон, за его спиной стали сформировываться три огромных хвоста, переливающихся всеми оттенками красного и рыжего.

— Tandem ostendit (Показался наконец), — спокойно проговорил король пустоты. — Lorem ipsum dolor sit humana, mundo, frater (С прибытием в мир людей, брат).

— Non es frater meus (Не брат ты мне), — прорычал Flammae, — creatura ex abysso (тварь из бездны).

— Tu etiam, offensus his duobus caudis (Ты все еще в обиде за те два хвоста), — Анап приподнял брови. — Puto haec sunt parva, quae, comparatur ad id quod volo tibi offerre. Mecum, Flammae Venator, vocare populum tuum, et simul nos accipere hoc mundo (Я думаю это мелочи, по сравнению с тем, что я хочу тебе предложить. Присоединяйся ко мне Пылающий охотник, призови своих подданных, и мы вместе захватим этот мир).

— Non experiri ad animum mihi, Abyssi Weaver (Не пытайся меня подкупить, Ткач бездны), — Flammae злобно оскалился. — Te et tuum genus creata est perdere. Est inane, pro te, est an idyllium et non opus est tibi aliquid aliud. Ergo, verba tua de unione sunt mendacium (Ты и твой род созданы, чтобы разрушать. Для вас пустота, есть идиллия и ничего другого вам не нужно. Поэтому твои слова о союзе, ложь).

— Non sum tam tyrannus, ut decessorum (Я не такой тиран, как мои предшественники), — Abyssi начал медленно прохаживаться. — Meum est consilium, nisi exstirpare omnes homines, ita quod nos, daemones, si iam non sit ducta in mundum horum turpis creaturis. Quot fratres sunt, ducatur hic non sua voluntate, sed natura desiderium, quod non possumus resistere. Etiam ego et tu, reges, non fugit hoc fatum. Et scis quam multi fratres nostri fecerunt et non revertetur, quam multos ex eis subiit ritu interitum? Milia et milia, quae ab infima, finis cum archdemons. Et vis permanere hac catena mortes? Operor vos volo fratres nostros mori, quia creavit nos, sicut hic (Мой план состоит лишь в том, чтобы искоренить всех людей, да бы нас, демонов, более не затягивало в мир этих уродливых созданий. Сколько наших собратьев затянуло сюда не по их воле, а по инстинктивному желанию, которому мы противиться не можем. Даже нас с тобой, королей, не миновала эту участь. А знаешь сколько наших собратьев не вернулся назад, сколько из них подверглась ритуалу изничтожения? Тысячи и тысячи, начиная от низших, заканчивая архидемонами. И ты хочешь продолжить эту цепочку смертей? Хочешь, чтобы наши братья умирали лишь за то, что нас такими создали)?

— Homo (Люди), — голос Flammae был спокойным, а огненные глаза следили за каждым движением короля пустоты, — est cibus. Etiam si non possumus resistere iens ut lux animae, quae aperuit nobis, sed nos non debet considerare illud maledictum aut. Animae — sunt principia de potestate nostra, si nos non pascuntur in potestatem animas hominum, nostrum genus, morietur ex (это пища. Пусть мы и не можем противиться тому, чтобы идти на свет души, что открылась для нас, но и считать это проклятьем не стоит. Души — источники нашей силы, если мы не будем питаться силой душ людей, наш род вымрет).

— Non mori ex (Он не вымрет) — зло поправила Abyssi, — is mos tantum prohibere progressum. Inferior daemones semper inferiores sunt, rarissimae erit majorennes, et reges erunt reges. Quid iniuriam cum constantia (он лишь перестанет развиваться. Низшие демоны, всегда будут низшие, старшие старшими, а короли королями. Что плохого в постоянстве)?

— Nostra potestate etiam incipiunt deficere. Sine alimentum, incipit arescet, et tandem nos mori defatigationem (Наша сила тоже начнет гаснуть. Без подпитки она начнет чахнуть, и в конце концов мы умрем от истощения), — Flammae согнулся для прыжка. — Sine animas humanas, daemones committitur occidere se, quia potentia et fortitudo. Possumus vivere sine populus (Без людских душ, демоны начнут убивать друг друга, за власть и силу. Без людей нам выжить).

Flammae прыгнул и оказался в шаге от тела Анапа. Две мощные лапы обрушились на короля пустоты, но тот и не думал убегать. Из плеч выросли два огромных щита, принявшие весь удар на себя. Град ударов мощных лап посыпался на Анапа, все четыре лапы активно пытались достать до тела, но все они встречали на своем пути выросшие щиты и отскакивали от них, словно мячи. У Flammae Venator сработал какой-то рефлекс, и он буквально за секунду до того, как меч, объятый черным светом, снесет ему голову, отпрыгнул в бок. Оказавшись по правую руку от короля пустоты, демон замахнулся ногой, целясь в голову, но и здесь удар не достиг цели.

— Misellus conatus (Жалкие попытки), — прошипел король пустоты. — Non potuit occidere me ante, et multo magis nunc. Gladium tenebrarum satis est an interesting ludibrio, praesertim in peritus manus (Ты не смог меня убить раньше, а уж сейчас и подавно. Меч мрака, довольно интересная игрушка, особенно в умелых руках).

Abyssi сделал полукруг мечом и наискосок ударил в сторону тела актера. С лезвия сорвался два черных, как ночь, серпа темной энергии и с непостижимой для человеческого глаза скоростью полетел точно в цель. Увернуться было нереально, поэтому король огня сомкнул все четыре руки и взревел, словно обезумевший медведь. Четыре пары рук увеличились в трое, покрывшись золотым коконом огня. Темная энергия влетела точно в этот огонь, прорвалась примерно до середины и рассеялась. Когда Flammae разомкнул руки, он понял, что по ним сочится человеческая кровь. Уставив пылающие от гнева глаза на противника, король огня выставил две нижние руки вперед, а две другие развел в стороны и согнул в локтях. Два столба огня из нижних конечностей ударили по прямой, а десять стрелоподобных всполохов полетела по дуге, целясь в тело Анапа. Два прямых луча врезались в огромный щит, выросший из левой руки короля пустоты, а вот пять из десяти стрел цели достигли. Две попали в грудь, одна в плечо и еще одна точно в лицо.

— In impudent vulpes (Наглый лис), — в злобе прорычал Abyssi, держась за покорёженное лицо, которое медленно покрывалось черной жижей. — Dedi te in casu. Te noluit. Nunc moriemini, et in casum tu, ego mittam omnes servi tui (Я давал тебе шанс. Ты отказался. Теперь ты умрешь, а в след за тобой, я отправляю всех твоих слуг).

Abyssi Weaver прижал меч долом ко лбу, сжал рукоять так, что заскрипели кости в теле Анапа и что-то произнес одними лишь губами. Меч из темной стали вспыхнул черным и поглотив тело Анапа, погрузил его в непроглядную тьму. Когда кокон пропал, растворившись словно дым, перед Flammae предстал совершенно другое существо. Голова Анапа стала похожа на паучью, с торчащими наружу клыками и рогами, усеявшими голову. На спине выросли четыре черные лапы, тело покрылось пластинами и шипами, ноги укатили коконы, а вокруг слоился дым, столь черный и густой, что не видно было что за ним находится.

Это нечто, которое некогда было Анапом, уставило огромные зеленые глазища на короля огня, клацнуло зубами, что проросли даже снаружи и рванулось с места. Взмах меча, мимо, второй, как и третий тоже прошли в сантиметре от Flammae. Тело Стриина было гибким и натренированным, что несравненно давало плюс королю огня, в то время как тело Анапа двигалось как-то скованно и неуверенно, словно Abyssi еще не привык к этой оболочки. После очередного неудачного выпада, Flammae крутанулся, зайдя королю пустоты за спину и двумя лапами, покрытыми золотым огнем, что было духу ударил в спину, в то место, где было сосредоточение силы. Черный панцирь принял на себе столь мощный удар без последствий, даже легкой вмятины не появилось. Abyssi не остался в долгу. Повернувшись в сторону противника, он сделал полукруг сверху вниз, а после молниеносно наискось.

Руку, некогда принадлежавшую Стриину ужалило и по ней хлынула кровь. Разрез получился глубоким и широким, стало видно кости и мышцы, но это не было смертельным. Порез затянулся огнем, оставив на коже молочный шрам, кровь остановилась, в глазах короля огня с еще большей силой вспыхнула жажда крови. Прижавшись к земле, Flammae покрыл руки и ноги золотым огнем, и словно дикий зверь ринулся на короля пустоты. Abyssi махнул мечом, выпуская серп темной энергии, мимо, король огня отпрыгнул в сторону, как и от второго. Удар пришёлся Abyssi точно в грудь, он был столь сильным, что короля сбило с ног, но он не упал, его удержали четыре лапы, росшие из спины.

Abyssi вскочил на две ноги, истошно заверещал и выставив левую руку в сторону врага начал исторгать из нее черные стрелы. Король огня ловко уходил от каждого снаряда, прыгая и кувыркаясь в воздухе, а когда выдался удачный момент, он открыл лисью пасть и из нее вырвался плотный шар золотого огня. Abyssi замахнулся мечом, чтобы разрубить его, но снаряд неожиданно скакнул левее, а после вновь сменил траекторию и врезался в грудь. Взрыв был поистине ужасающей мощи, весь снег на ближайшие пару сотен метров растаял, деревья загорелись, а земля вокруг двух королей пылала нестерпимым жаром.

Когда дым немного рассеялся, Flammae увидел Abyssi, опирающегося на меч. В его черном панцире зияла дыра, явив миру черное нечто, переплетённое сини-серыми жилами, при этом оно пульсировало, словно сердце. Abyssi выпрямился, при этом немного качнувшись, приложил руку к ране, и она начинала быстро затягиваться. Flammae же в это время не стоял без дела, два прыжка, и вот он уже слева от врага, прыжок и король огня уже в плотную к королю пустоты. Взмах меча, но мимо, Flammae уже поднырнул под руки врага, изогнулся и резко выпрямил хвосты.

Тело Стриина, прошило насквозь семью огромными шипами, выросшими из ног короля пустоты, хвост застыл в паре сантиметров от зияющей дыры. По телу актера ручьями потекла кровь, золотой огонь, откатывающий его начал гаснуть. Когда шипы втянулись обратно в тело, Abyssi отскочил назад, не отпуская пробитое место, в то время как король огня пал на землю лицом в низ и тяжело дышал.

— Erat admodum periculosum (Это было довольно опасно), — проскрипел король пустоты жутко скалясь, — sed tu adhuc infirma et misellus occidere me. Nunc moriemini te, hic in hominum societate. Ego absorbet potentiam tuam et factus est invictum. Nulla alia regem, et cum eo totius exercitus, potest ex adverso mihi (но ты все равно слишком слаб и жалок, чтобы убить меня. Теперь ты сам умрешь, здесь, в мире людей. Я поглощу твою силу и стану непобедим. Ни один другой король, даже со всей своей армией, не сможет меня одолеть).

Когда рана полностью затянулась, Abyssi выпрямился, встряхнул головой, словно избавляясь от наваждения и медленно пошел к лежачему противнику. Когда король пустоты оказался возле короля огня, он со злобным стрекотом, напоминающим смех, саданул ногой в грудь Flammae. От неожиданного удара его перевернуло на спину, а лисья морда исказилась в приступе боли. Острие черного меча нацелилось точно в то место, где у Стриина было сердце и амулет.

— Vale (Прощай). — Скалясь бросил Abyssi и черный меч опустился вниз.

***

Стриин сидел на привычном холмике, смотря куда-то в даль, и трясясь от холода. Летние пейзажи сменились зимой. С тяжелых свинцовых облаков сыпал снег, вся растительное пропала, оставив лишь голую землю, что сейчас медленно засыпал крупный снег. Температура упала до минусов, от чего актёру в легкой одежде было нестерпимо холодно. Конечности окоченели, каждый вдох вызывал боль в горле, и с каждой проведенной минутой на лютом морозе, все больше клонила в сон. Бежать из собственной души было некуда, Стриин конечно пытался вернуть себе контроль над телом, пытался проснуться, но словно бился об невидимую стену. Бросив попытки и надежды на возвращение, актер просто поднялся на холм, сел под деревом, что сейчас больше походило на корягу, и стал ждать конца.

Не сказать, что ему было особо страшно, ведь он заранее знал, на что шел, просто было как-то обидно. Он думал, что умрет героически, сразив короля пустоты, а в итоге подыхает в чертогах собственной души, которую заносит снегом и сковывает мороз. Стриин не знал, сколько точно он находится в этом месте, час, два, сутки, вечность. Когда глаза стали закрываться, абсолютно не слушаясь хозяина, за спиной раздался хруст снега, кто-то неспешно приближался к нему. Может только за счет этих звуков, актер нашел в себе последние силы, чтобы ненадолго прийти в сознание.

— Quid (Что)? — Стуча зубами насмешливо прохрипел актер. — Adhuc non potuit tolerare possis? Post omnes, directore erat jus. Purus mortem (Все-таки не смог справиться с пустотой? Все-таки директор была права. Чистой воды самоубийство).

— Брат, я не понимаю твоего языка.

У Стриина расширились глаза и сердце, которое казалось почти, остановилось, забилось в стократ быстрее обычного. Поднявшись с трудом на окостеневшие ноги, актер повернулся и увидел ее. Альмета, внешностью и возрастом застывшая в шестнадцати годах, смотрела на него добрыми глазами, но при этом в них был что-то такое, что обычно просматривается у женщин преклонных лет. На лице сияла улыбка, создавая на щеках красивые ямочки. Она была одета в платье цвета заката, ее волосы, тщательно расчёсанные и завитые волнами, струились по плечам почти до поясницы. Альмета выглядела очень спокойно, она буквально излучала это умиротворяющие чувства. Она раскрыла руки для объятий и склонила голову на левое плечо, выжидающее смотря на своего брата.

Стриин сделал неуверенный шаг вперед, затем еще один, а после третьего бросился к сестре так же, как делал это в детстве. Они обнялись так крепко и так искренне, что не видел человек более искренних и чист чувств чем этим. Младший брат, зарылся в волосы старшей сестры и тихо плакал, но его слезы не долетали до земли, обращайся в льдинки еще в воздухе. Альмета же в свою очередь легла на плечо Стриин, источая тепло и заботу, и нежно поглаживала его по спине. Она всегда так делала, когда он приходил в слезах, после очередного падения или драки. Это единственное, что могло успокоить его.

— Я умер, — прошептал Стриин, — или боги смилостивились надомной и вернули тебя?

— Ни то и ни другое, — ангельски пролепетала Альмета. — Ты еще не умер, а я никуда и не уходила.

— Я знаю, — Стриин шумно втянул воздух. — Я всегда знал, что ты присматриваешь за мной, сестренка.

Брат и сестра наконец расцепили объятия. Альмета игриво осмотрела округу и недовольно поцокала языком.

— Какое запустенье, — с досадой сказала сестра. — Почему твоя душа стала такой холодной и мрачной?

— Не знаю, — Стриин виновата пожал плечами. — Возможно вместе с желанием жить, гаснет и свет души.

— Я видела, как здесь, до самого горизонта цвели невообразимые цветы, — Альмета подошла к стволу дуба, — а это дерево, был столь величавым и прекрасным… Сейчас это лишь тень его самого.

— Видела, — изумился актер словам сестры. — Ты что уже являлась мне?

— И не раз, — Альмета усмехнулась. — Просто ты этого не помнишь. Я, лишь часть себя настоящий, малая искра, что притаилась в твоей душе. Я оказывала на тебя лишь небольшое влияние, успокаивала тебя во снах, когда ты скитался. Помогала справиться с проблемами, нагоняя на тебя радостные воспоминания. И помогала тебе управляться с демоном, что все же пробрался в твою душу.

Стриин открыл рот, хотел было что-то сказать, но не смог, нужный вопрос никак не мог сформироваться в продрогшей до самого мозга голове. Актер сделал три шага вперед, разгребая туфлями снег, и оказался возле своей сестры, под ветвями могучего дуба.

— Значит это ты, — грустно прошептал Стриин. — Ты та, кто не пустила демона к моей душе.

— Нет, — сестра грустно покачала головой. — Ты сам не дал ему пройти. Твои чувства, твои эмоции, были столь сильными и искренними, что демон просто не смог пробиться к твоей душе. Она была для него слишком сильной. Он боялся, что не справиться с ней.

Актер поднял глаза и посмотрев на Альмета, увидел в ее глазах столько искренней тепла и заботы, что мороз, который сковал его до костей, начал отступать. Он подошел к сестре, зарылся в ее волосах рукой и заглянул в глаза. Взгляд, как у мамы, такой же добрый, наполненный любовью. Никто и никогда не смотрела на Стриина так, как это делали его сестра и мать. Актер вновь обнял сестру, но в этот раз в сотни раз нежнее. Мороз и пурга начали отступать. Мир преображался на глаза. Сугробы таяли, а на их месте тут же вырастали цветы, что разносили дурманящий запахом. На небо прорезалось солнце, да такое яркое, что слепило глаза даже через закрытые веки. Когда Стриин вышел из объятий и поцеловав сестру в щеку, он поднял голову и увидел над собой непроницаемую крону могучего дерева, что секунды назад было голым.

— Спасибо тебе, — спокойным голос прошептал Стриин, держа сестру за руки. — Теперь я понял в чем моя сила, — а после склонившись к ухе сестру нежно, вкалывая в каждое слово чувства, проговорил. — В любви к близким мне людям.

***

Острие черного меча вонзилось в землю и ушло в него почти на половину. Abyssi резко обернулся и увидел, что его враг, секунду назад изливающийся кровью и задыхающийся, уже стоял на ногах по левую руку от него. Все раны на человеческом теле зарастали на глазах, злобный оскал на лисьей морде, становился более спокойным, равнодушным, таким, какой бывает и людей, что чувствуют превосходство. Огонь, что окутывал все тело актера, менял окрас на золотой. Flammae скакнул так внезапно и резко, что король пустоты успел лишь выдернуть оружие из земли.

Меч вместе с руками упал на землю, Abyssi взвыл так громко, что его крик должен был слышан на другом конце планеты. Вой оборвался очень резко, ведь четыре лапы, объятые золотым пламенем, врезались в не так давно затянувшуюся брешь, пробили ее насквозь, и вырвали оттуда пульсирующий черный комок. Король пустоты дернулся, словно в судороге, его черный панцирь, паучьи лапы и морда спали с тела Анапа, словно дым и бездыханное тело бывшего актера повалилась на землю, разливая кровь.

От тела начала отделяться черная тень и когда ее размытые контуру стали походить на огромного уродливого паука, всего покрытого шипами и каким-то отростками, она попыталась ускользнуть, уйдя в землю, но не успела. Одна из нижних лап Flammae схватила ее, словно она была осязаемая и притянула.

— Quam (Как)? — хрипло прошипела тень, хотя никакого намека на рот или пасть не было. — Vos non potuit vincere me, in wastelands, cum non in gladio tenebrarum tamen. Quomodo tu nunc (Ты не смог меня победить, в пустошах, когда у меня еще не было меча мрака. Как ты смог сделать этотеперь)?

— Anima humana est cibus (Человеческая душа — это пища), — спокойно прорычал Flammae. — Et hic homo, nunc est ardens ita clare et violenter, quod non habeo tempus ad hauriendum virtus eius, ibi est tantum. Hic homo voluit morte tua tabellarius, quia conatus malum eius, o homines, voluit ad protegendum populum, qui nunc sunt pugnans cum geeks, ex hoc eius anima erat saturatioribus tam fortis animos, et dare eam inauditum virtus. Non gladio aut aliis telum comparari potest cum potentia animae humanae (А у этого человека, сейчас она пылает столь ярко и неистово, что я не успеваю поглощать ее силу, настолько ее много. Этот человек желал смерти твоего носителя, ведь он пытался навредить его дорогим людям, он желал защитить людей, что сейчас сражаются с твоими выродками, от этого его душа и пропиталась столь сильными чувствами, дав ей небывалую мощь. Никакой меч или другое оружие, не сравниться с силой человеческой души).

Abyssi Weaver зашипел, так низко и мерзко, что сводило зубы. Flammae Venator открыл лисью пасть и из нее вырвалось пламя. Черная тень загорелась, паук начал биться в агонии, пытался вырваться из лап короля огня, но не мог. Через минуту вся черная тень паука была объята пламенем. Он визжал, клацал зубами и бил лапами, но тщетно. Крик оборвался, огонь потух, а черная тень кусками пепла улетела в небо.

Король огня разжал руку, поднял голову к небу и рыкнул, так зловеще и грозно, что у любого человека кровь бы застыла в жилах, а сердце попросту остановилось. Когда рык победы прекратился, Flammae Venator сделал шаг, другой, качнулся и упал спиной назад. Огонь стал уходить, хвосты начали пропадать, как и руки, а морда лисы уже была лишь едва различимым контуром. Когда весь огонь ушёл с тела Стриина, то под ним оказались сильно обгоревшие конечности, по рукам пошли волдыри, на ногах слоилась кожа.

Веки актера дернулись, и он открыл глаза. Он увидел голубое небо, почувствовал прохладный воздух, гуляющий по его лицу, но тела своего он почувствовать уже не мог. Неожиданно он услышал треск, скосив глаза на грудь он увидел, что его амулет стихийного стража начал рассыпаться. Когда он полностью раскрошился, оставив вместо себя дыру, возле Стриина заклубился красный дым, который через минуту создал контур исполинской двуногой лисы, с тремя хвостами и четырьмя руками.

— Sic, quod suus eam (Значит все), — прошептал Стриин обессилевшим голосом. — Non te (Ты победил).

— Sic (Да), — прорычал Flammae Venator. — Gratias tibi. Anima tua dedit mihi tanta virtus, quod rex vacuum, cum gladium factus non par mihi. Quamvis ego fateor, honeste, cepit multum tempus ad arma industria anima tua (Благодаря тебе. Твоя душа, дала мне столько сил, что король пустоты с его мечом стал мне не ровня. Хотя признаюсь честно, чтобы обуять энергию твоей души, понабилось времени).

— Et quid de aliis occaecat (А что другие черные)?

— Ipsi iam sentiunt, quod regis est mortuus (Они уже должны почувствовать, что король мертв), — лис склонился к человеку. — Amicis tractare nunc. Vacuum daemones sunt autem infirmus semper (Твои друзья теперь справятся. Демоны пустоты сейчас слабы, как никогда).

— Bene (Хорошо), — Стриин блаженно улыбнулся. — Спас…

Голова актера упала на землю и скатилась влево. Flammae Venator тяжело вздохнул, прикрыв глаза, а после одной из своих четырех лап аккуратно опустил своему бывшему носителю веки.

— Youve ' partum vestri pacem (Ты заслужил покой), — проронил лис. — Ad tuum hortum (Отправляйся в свой сад).

После этих слов контур лиса обернулся в красный дым и просочившись под землю пропал, оставив посреди поля тело человека, которого еще минуту назад знали, как Стриина Ольтэро, наемника из гильдии под названием “Театр убийц”.

ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ…

Астрид спускалась на третий ярус театра мрачная как туча. Не сказать, что у нее было плохое настроение или болела рана в плече, полученная от удара черной пикой, просто на душе было как-то грустно, да и сердце чуть-чуть поскуливало. На третьем ярусе было почти пусто, лишь изредка попадались задумчивые мастера и один два ученика. Оно собственно и неудивительно, по всему театру объявлен месяц траура, по погибшим в бою актерам.

На войну, которую уже окрестили “битва с пустотой”, ушло двести пятнадцать актеров, вернулись живыми лишь сто сорок четыре. Пятьдесят семь актеров потеряли ту или иную конечность и как наемники они работать более не способны. Где-то сорок актеров остались со всеми руками и ногами, но в бою они пострадали не меньше, поэтому из-за травм в лазарете им лежать ни один месяц, а после неизвестно еще сколько восстанавливаться. Остальные бойцы, что решили пойти на войну, получили лишь легкие травмы или переломы, которые через месяц другой уже зарастут.

В любое другое время от таких колоссальных потерь театр бы просто обнищал и в конечном итоге распался, но это в обычное время. Король Лорэйн третий, несмотря на немалые потери и в своих рядах, как обычных солдат, так рыцарей, и на все еще продолжающиеся мелкие стычки то там, то тут в бывшем королевстве Гасртай, который в скоро времени должен стать частью Зарлии, свой долг перед театром закрыл. Выплатил все, что обещал и даже чуть больше, скорее всего с подачи его старшей дочери.

Войско Гарстая после неожиданного отступления черных демонов, было разбито начисто. Многие сдались в плен, еще большая часть просто бежала. Сейчас Лорэйн и его армия захватили столицу Гарстая и уже оттуда, рассылают гонцов и дипломатов, чтобы как можно более мирно и бескровно сделать Гарстай частью своего и так немалого королевства. Король Нирисим был убит, причем судя по всему, руками своих же солдат. Был ли в этом тиране демон пустоты или нет, никто уже и не скажет, но вот то, что он готовил свою армию, вместе с королем пустоты, это факт. Ему и так светила смертная казнь через сожжение, а так он отделался очень легко, всего лишь ударом меча в сердце.

Астрид брела по коридорам, совершенно несмотря на дорогу, идя на полном автомате. На точно таком же инстинктивном уровне она спустила и на первый ярус, абсолютно никого, не встречая по дороге. На ярусе серых стен пришлось поднять голову и следить за дорогой, ей не очень хотелось петлять по этим лабиринтам лишнее время. Дверь кабинета директора возникла неожиданно, Астрид даже подумала, что она ошиблась, но нет, ручка под золото говорила об обратном.

Три громких удара кулаком в дверь, разрешение на вход, и вот уже молодая актриса стоит посреди кабинета директора, смотря на то как она забивает трубку.

— Ты пришла довольно быстро, — Еленара указала на стул, а после и на бутыль вина. — Как твоя рука?

— Чешется, — честно призналась девушка, наливая себе “Крови быка”, — а в целом неплохо. Не болит, не тянет, ничего серьёзного в общем.

— Это замечательно, — директор взяла со стола свечу и распалила трубку. — А как там твой волк, Марун кажется?

— Маур, — поправила Астрид. — Он вообще лучше всех, — девушка улыбнулась. — Несмотря на то, что он, как и я, был в гущи событий, остался целым, так, легкие царапины да порезы. Видимо их природная особенность помогла. Не зря же говорят, что об крупную особь, можно сломать даже самый хороший меч.

— Что правда, то правда, — выпустив порцию дыма в потолок, директор запустила руку в верхний ящик своего стола и достала оттуда белый конверт, скреплённый черной сургучной печатью.

Астрид нервно сглотнула, смотря на этот конверт. Руки с трудом поднялись и потянулись вперед, чтобы достать до него. Когда пальцы коснулись бумаги, по актрисе словно ударило током, каждую мышцу на доли секунд свело, а сердце больно кольнуло.

— Может он еще вернется, — пропищала Астрид, с трудом сдерживая слезы — Прошло всего две недели. Может он сейчас где-нибудь залечивает раны или по каким-то причинам пока не может явиться сюда.

— Ты видимо не знаешь, — голос Еленары поник. — Вчера, недалеко от города, в полях нашли коня рыжей масти, с шоколадной гривой. Местные конюхи пытались поймать его, но он не давался, убегал на какое-то время, а после вновь возвращался туда. Когда по моей просьбе туда прибыл Фаль, конь сам подошел к нему, а после спокойно пошел за ним до наших конюшен.

— Огонек, — проронила Астрид. — Да, это он. Он не давался никому, кроме мастера, меня и его друзей.

Актриса нервно сглотнула, на глазах проступили слезы. Дрожащими руками Астрид надломила печать, развернула письмо и сквозь влагу, застилающую глаза, она начала читать.

“Астрид, если ты это читаешь, то значит мой план выгорел, и моя смерть не стала бесполезной. Если быть честным, то я даже сейчас не до конца уверен, насколько этот план удачный, но отказаться от него, как бы я не хотел, уже не могу. Я не знаю, что именно случится после смерти короля пустоты, как именно это повлияет на его слуг, но одно я знаю точно, вам не придется сражаться с ним, а это уже несомненно того стоит. Астрид, ты способная и умная девушка, хотя совершенно не подходишь на роль наёмницы, несмотря на то, что судьба сама привела тебя в наш театр. В этом последнем письме, я хочу дать тебе лишь один наказ. Живи, не рискуй собой по напрасно и будь осторожна со своим демоном, не поддавайся его силе и всегда знай, что у тебя есть семья, которая тебя поддержит. Удачи и счастливой дороги тебе по жизни, полной кочек и ям, которые ты будешь с легкостью перепрыгивать.

Я, Стриин Ольтэром, актер театра двух масок и страж крови церкви, передаю свой дом, находящийся в стране Зарлия, в городе Норж по адресу: улица колокольная пять, во владения актрисы театра и адептки церкви крови, Астрид Шэль”.

Астрид глубоко дышала, когда читала эти строки, а последнею часть и вовсе не смогла осилить, слезы потекли ручьем, как она не старалась их удержать. Госпожа директор подала девушке платок, а после и наполнила ее бокал.

— За тех, кого с нами нет, — произнесла Еленара тихим голосом. — Пусть боги примут их в небесные сады.

— За тех, с кем мы будем, — чуть истерично проронила Астрид. — Да подарят нам боги долгую жизнь.

ЭПИЛОГ

Стриин жадно вдохнул и распахнул глаза словно бешеный. Резко приняв сидячее положение, актер огляделся. Вокруг был небывалой красоты сад. Вокруг цвели деревья, на некоторых свисали крупные и спелые плоды. По земле простиралась дорога, выложенная из плитки серебряного отлива. По ее краям стояли витые лавки, а за ними были разбиты клумбы столь прекрасные, что человеческих слов не хватит описать все их великолепие.

Стриин поднялся на ноги и понял, что ему как-то непривычно легко. Осмотрев себя, он понял, что стоит в просторном белом балахоне, подпоясанном серым поясом. Охлопав себя, актер понял, что его оружия, как и его брони на нем нет. Может от этого так непривычно? Не зная, как он тут оказался и где конкретно находится, Стриин побрел вперед, надеясь найти хоть кого-то, кто сможет ему объяснить где он и как сюда попал.

Пройдя довольно большой путь по извилистой дороге, актер лицезрел только красивейшего вида сад, с фонтанами, беседками и живыми изгородями. Наконец в очередной беседке, которую прошел Стриин, он заметил человека, расслабленно откинувшегося на спинку лавки, в точно таких же одеждах. Он сидел к актеру спиной и не видел его. Стриин пошел к нему, при этом громко шаркая туфлями, чтобы сидевший в беседке точно услышал его и не испугался неожиданного гостя за спиной.

Оказавшись за деревянными перилами, актер не решился войти. Он остановился чуть левее сидевшего и прокашлялся, привлекая внимание.

— Да вижу я тебя, вижу, — раздался ворчащий голос человек, который так и не повернулся на визитёра. — Присаживайся. Ты же знаешь, я, в отличие от сестры, не кусаюсь.

— Что, — изумился Стриин вступив в беседку, — откуда я могу…

Слова застыли в горле на середине предложения. Он смотрел на улыбающееся лицо и не помог поверить, причем неясно во что больше. В осознание того, что он умер и демон сдержал своё слово, не утащив его в пустоши. Или же в то, что он видел перед собой мастера Грэша. Красиво подстриженная бородка, живые голубые глаза, широкая улыбка, от уха до уха, и нос картошка, на котором когда-то был маленький, но глубокий шрам, который сейчас куда-то пропал.

— Быстро ты к нам, однако, — как-то недовольно пробурчал мастер Грэш. — Что, на земле вообще не живется?

— Да я, — виновато потупился Стриин. — Оно как-то само получилось.

— Ага, — иронично поддакнул мастер. — Впервые слышу, чтобы “само” убивала людей, — он улыбнулся еще шире и рассмеялся. — Да ты садись, не бойся.

Стриин сел напротив своего мастера, при этом взгляд он с него ни сводил ни на секунду. Он смотрел на него, не отрываясь и не моргая, боясь, что он продет, а его образ смениться на что-то жуткое.

— Как там моя сестричка, — протянул Грэш, сложив руки домиков и положив на них голову, с глазами полными любопытства. — Судя по тому, что здесь я ее не наблюдаю, а в пустоши она себя затащить не даст, любому демону рога посшибает, то старушка еще жива?

— Она директор театра, — Стриин улыбнулся. — И мне кажется, что старушку она вам точно не простит.

— Директор, — изумлённо протянул Грэш. — вот те раз. И много я чего интересного пропустил?

— Ну как вам сказать, — протянул Стриин пожимая плечами.

— Так секунду, — мастер четыре раза хлопнул по столу и перед ним появилась четыре огромные кружки до краев заполненные медом, при этом он источал такой приятный запах, что невольно начинала кружиться голова. — Вот, теперь разговор должен пойти лучше.

— С чего бы начать, — принимая кружку из рук мастера задумался Стриин. — Думая, стоит вам рассказать историю про…

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1. Я АКТЕР ТЕАТРА СМЕРТИ

ГЛАВА 2. ДИТЯ ПУСТОТЫ

ГЛАВА 3. ПЕРВОРОДНЫЕ ГНЕВ

ГЛАВА 4. ЦЕНА КОНТРАКТА — РОСКОШНАЯ ЖИЗНЬ

ГЛАВА 5. ЛИСА В ОХОТНИЧЬЕМ ДОМЕ

ГЛАВА 6. РАЗБОЙНИКИ С БОЛЬШОЙ ДОРОГИ

ГЛАВА 7. ТРИ ДНЯ НОРМАЛЬНОЙ ЖИЗНИ

ГЛАВА 8. УБЕЖАТЬ ОТ СМЕРТИ

ГЛАВА 9. КУСОЧКИ МАЗАИКИ

ГЛАВА 10. “ЖЕНИХ РУСАЛКИ”

ГЛАВА 11. ВЕЩИЕ СНЫ

ГЛАВА 12. БОЛОТО, ОНО И В ГАРСТАЕ БОЛОТО

ГЛАВА 13. ГРАД СТРЕЛ ИЛИ СВИСТ НАД САМЫМ УХОМ

ГЛАВА 14. ТИХО МЫШИ, КОТ НА КРЫШЕ, А КОРОЛЬ ЧУТЬ-ЧУТЬ ПОВЫШЕ

ГЛАВА 15. РАЗГОВОР О ТОМ, КАК ПОБЕДИТЬ ПУСТОТУ

ГЛАВА 16. FLAMMAE VENATOR

ГЛАВА 17. НАЕМНИКИ ИДУТ ВОЕВАТЬ?

ГЛАВА 18. КОРОЛЬ КОРОЛЯ ВИДИТ ИЗДАЛЕКА

ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ…

ЭПИЛОГ