С каждой ночью тени становились всё длиннее.
Каждая ночь, неизменно более тёмная, чем её предшественница, душила отблески жаровен и масляных ламп, освещавших переулки и проулки Узулдарума, пролегавшие возле дома престарелого отставного палача Атаммауса.
Ещё недавно шёпот был далёким и слабым. Теперь же он раздавался совсем рядом. Он вещал для Атаммауса на странном чуждом наречии.
Исключительно ночью.
Исключительно во тьме.
Атаммаус лишь кивал и улыбался.
