Я в моменте (СИ) [Toria4810] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

Какова вероятность встретить в огромном городе незнакомого человека дважды?

Возможно, если вы живёте неподалёку, ходите в один супермаркет и иногда пересекаетесь в метро, это вполне закономерно, но если говорить о тех людях, с которыми едва ли можно встретиться в одном дворе, ситуация приобретает совершенно другой оттенок.

Население Питера уже, наверное, за пятёрку перевалило, и даже если брать в расчёт, что все города — это лишь большие деревни, некоторые вещи просто по теории вероятности происходить не должны.

Вообще-то после Разумовского Игорь клятвенно обещает себе не влезать в авантюры. Слишком ударило по нему осознание правильного и неправильного. Лучше бы, и правда, холодильники искать пошёл — может быть, тогда мир и собственные принципы в голове так не пошатнулись бы. Поэтому последние несколько месяцев Игорь просиживает штаны в участке и делами занимается исключительно не выходя за рамки дозволенного.

Хорошо бы этой системы жизненных ценностей и дальше держаться, вот только, если имеешь в друзьях Юлю, на все планы и ожидания остаётся забить огромный хер: Пчёлкина — та ещё заноза в заднице, и спокойной жизни с ней Игорю точно не видать.

***

Клуб пафосный донельзя и, само собой, до неприличия дорогой. В обычной жизни Игорю такие не по карману, да и желания шляться по таким местам, как правило, у него не возникает. Юля тащит Грома сюда едва ли не шантажом: тут она по наводке, ищет очередную сенсацию, а чтобы эта сенсация ей боком не вышла, просит Игоря поработать личным телохранителем. Ему эта идея, конечно, не нравится сразу, но Юля на то и журналист — уговаривать и шантажировать умеет профессионально: куда она, слабая девушка, одна в гущу событий? Игорю смешно даже — где слабые девушки, а где Пчёлкина, способная едва ли не зубами недоброжелателям горло перегрызть. В итоге Юля даже Диму к этому подключает, и Игорь сдаётся. Лучше уж один вечер изобразить из себя отвязного тусовщика, чем целый день слушать аргументы Дубина в поддержку Пчёлкиной.

Игорь, конечно же, понимает, что всё это — обман чистой воды, и девушка, скорее, в себя его привести хочет таким вот своеобразным способом, но делать нечего, друзьями он больше раскидываться не намерен.

И именно поэтому Гром сейчас смотрит, как Дима попивает какой-то отвратительно яркий коктейль и старается не упускать из виду Юлю, которая упорхнула в самую гущу событий, явно раскручивая свой объект только ей известными методами.

Музыка долбит по ушам, Игорю это совершенно не нравится, но, по крайней мере, у Димы нет ни единой возможности начать трепаться без умолку, а это определённо большой плюс.

— Может быть, выпьешь всё же? — перекрикивая общий шум, говорит Дубин.

Игорь скептически приподнимает брови. Ему даже представлять себя с этой разноцветной хренью в руках не хочется, не то чтобы пить это. Дима, кажется, понимает его по взгляду, так как придвигается ближе, склоняясь к самому уху.

— Там на баре и что покрепче найдётся.

Игорь сначала хочет послать Дубина куда подальше, но потом понимает, что сидеть им тут ещё долго, а быть трезвым среди кучи изрядно выпивших людей — то ещё удовольствие. Решающей становится очередная реплика Димы, сказанная с дурацкой улыбкой и хитрым прищуром глаз, в которых уже отчётливо видно пьяный блеск.

— Смотри, красивая какая! И пялится на тебя минут пятнадцать уже.

Игорь в сторону девушек, которых с таким интересом рассматривает Дубин, даже не поворачивается — только глаза закатывает, явно выказывая своё мнение насчёт Диминых попыток в альфа-самца. Алкоголь на паренька влияет странным образом. Наверное, Игорю тоже стоит выпить.

С трудом протискиваясь через танцующую толпу, Гром наконец-то оказывается у бара, окидывая быстрым взглядом алкогольную карту. За один стакан не самого дорогого коньяка Игорь мог бы обеспечить себя недельным запасом шавермы, но делать нечего — нервы нужно хоть немного успокоить.

Гром едва успевает добить свою порцию алкоголя, когда на него буквально валится какое-то то ли пьяное, то ли обдолбанное тело.

От этого столкновения Игорь едва ли не влетает в барную стойку и роняет на пол, скорее всего, пиздец какой дорогой стакан. Бармен сразу смотрит на него осуждающе и лезет куда-то вниз, выуживая прайс битой посуды. Грому не хочется туда даже смотреть, а вот увидеть виновника торжества — очень хочется!

— Бля, бро! Сорри. Ходят тут гандоны разные, — подаёт голос тот, и Игорю наконец-то удаётся его рассмотреть.

Парнишка невысокий совсем, особенно по сравнению с Игорем, вроде как щуплый даже, но, сука, по лицу видно, что непростой: как пёс из элитного питомника — породистый такой. Шмотки дизайнерские, часы по цене машины и взгляд надменный: вот вроде и извиняется, а смотрит всё равно как на дерьмо под ногами.

— Да мне так-то похуй, но за стакан сам заплатишь, — Гром всю свою зарплату в этом клубе оставлять не планирует.

Пижон этот усмехается и смотрит так глазами своими карими, что Игорю позорно хочется сбежать.

— Деньги — это как раз то, чего у меня в избытке, — фыркает этот придурок и вместо того, чтобы свалить куда подальше, усаживается рядом, подзывая бармена. — Виски. Только хороший, не говна бодяжного.

Бармен расплывается в довольной улыбке, когда на барную стойку приземляются несколько крупных купюр, и быстро ставит перед мужчинами бутылку и пару бокалов.

— Это лучше той дряни, что ты пил, — самодовольно тянет парень и плескает в стакан почти до половины.

— Обойдусь, — коротко отвечает Игорь.

Желания бухать с каким-то мажором зазнавшимся у него совершенно нет.

— Да ладно тебе, дядь, не будь таким занудой. Я угощаю. Так сказать, моральный ущерб. Прояви сочувствие к одинокому человеку.

Парнишка на секунду как будто всю браваду теряет и невесело улыбается — самым краешком губ. Игорю вдруг кажется, что вся эта надменность напускная, и он сдаётся, перехватывая свой стакан. В конце концов, Юля, кажется, прекрасно справляется и без него, а Дима уже вовсю воркует с какой-то девицей, и раз уж Игорь всё же заставил себя прийти в этот ублюдский клуб, ничто не мешает ему расслабиться и как следует отдохнуть.

— Проблемы? — фыркает Игорь, всматриваясь в чужое, явно уставшее лицо.

— Смотри-ка, угадал! И с чего такие выводы-то сделал? — улыбается тот, и Игорь невольно подмечает, что улыбка идёт ему куда больше язвительных усмешек.

— Не гадал, — Гром делает глоток. — У тебя на лбу написано. Да и желание пить с незнакомцами тоже, знаешь ли, о многом говорит. Как зовут-то?

Не то чтобы Игорю это сильно важно — просто бухать с человеком без имени как-то некомфортно, что ли. Парень молчит, наверное, секунд сорок, прежде чем хитро прищуриться и выдать, видимо, первое, что пришло в голову.

— Иван. А тебя?

В том, что так называемый Иван врёт, Гром даже не сомневается, но допытываться не собирается. Не его это дело. Но ответочку Игорь всё равно готовит.

— Тихон, — с самым серьёзным выражением лица отвечает он.

Новый знакомый смеётся так, что Игорь успевает рассмотреть ровный ряд белоснежных зубов. Смех у него тоже красивый и искренний, как будто наконец-то себя отпустил.

— Почему не Епифаний?

Игорь улыбается самым краешком губ. Искать себе компанию он сегодня не планировал, но «Иван» оказывается вполне себе неплохим собеседником, и Игорь даже перестаёт жалеть, что попёрся в этот клуб. Может быть, Юля даже права была, когда говорила, что ему нужно чаще выходить в люди.

— Не похож ты на тусовщика, — спустя пару опустошённых бокалов сообщает новый знакомый.

Он словно уже немного пьян: улыбка стала искренней, движения — развязней, будто и нет у него в жизни никаких бед. Только вот тоска в глубине этих карих глаз обмануться не даёт.

— Это ещё почему? — фыркает Игорь, для пущей наглядности поправляя ворот рубашки.

— Ну, я ведь тоже наблюдательный, пусть это останется моим секретом. Но одно могу пообещать: этот вечер ты точно запомнишь надолго.

Хитрый блеск в глазах парня Игорю совсем не нравится. В последнее время вещи, запомнившиеся ему надолго, приносят только боль и сожаление.

— Чего нахмурился сразу? — фыркает «Ваня».

— Неприятные ассоциации.

Ещё и волосы у парня этого иногда словно рыжиной отдают, а у Игоря с рыжими как-то не заладилось в последний раз.

— Давай договоримся? — заглядывая в глаза, говорит тот. — Сейчас без пятнадцати час, до утра ещё куча времени, и я предлагаю отличную идею.

Игорь скептически фыркает, но он уже немного пьян, а это, как правило, никогда не приводит к правильным решениям.

— На эту ночь мы забываем о наших проблемах и живём так, словно ничего нет. Да и нас самих нет. Представь, что мы вообще другие люди, и давай просто делать то, что хочется.

Наверное, это и был тот самый поворотный момент, когда у Игоря ещё был шанс спокойно вернуться домой. Он обещал себе не влезать в неприятности, а вся эта история именно этим и попахивала, и парень этот странный пиздец насколько: вроде весь такой оторванный и готовый веселиться, а смотришь и видишь, что в душе его — пустота. Может быть, именно это и предрешило выбор. Игорь ведь по природе своей альтруист, блять, а этот парнишка явно сейчас нуждается в компании. Поэтому Игорь просто не в силах отказать.

Он коротко кивает, и «Ваня» расплывается в благодарной улыбке.

Они осушают ещё пару бокалов и берутся за новую бутылку, прежде чем этот отбитый вытаскивает Грома танцевать.

Будь в Игоре чуть меньше алкоголя, он бы никогда не пошёл. Но сегодня он ведь и не Игорь даже, и это отчего-то наконец-то впервые за долгие месяцы самоуничижения даёт возможность расслабиться и почувствовать себя свободным. Игорь забывает про Юлю и Диму — они справятся и без него. Он не Игорь, он Тихон сейчас, и это охренеть как круто! Он просто растворяется в чужих эмоциях, в чужой улыбке и падает куда-то на самое дно карих глаз.

Как они оказываются у него дома, Гром не помнит и осознаёт себя в полной мере только в тот момент, когда к стене собственной квартиры прижимает чужое худощавое тело и губы этого демона вылизывает с таким напором, словно прямо тут собирается его сожрать.

Игорь не знает, как они до этого дошли, но правда в том, что секса у него не было пиздец как давно, а парень этот словно с ума его свёл. Приворожил, как ведьма, и оторваться от него Гром не может — да и тот не сопротивляется, отвечает с не меньшей страстью и руками своими наглыми прямо под рубашку забирается, заставляя тело покрываться мурашками, а член в штанах — болезненно давить на ширинку.

— На диван, — наконец-то оторвавшись от чужих зацелованных губ, рычит Игорь и подхватывает свою добычу прямо под тощую задницу.

«Ваня» довольно усмехается и послушно сводит ноги у Игоря на пояснице.

Он лёгкий совсем, словно и не весит ничего, и так идеально ложится в руки Игоря, как будто и был создан для этого. Своими мягкими губами он целует где-то за ухом и мажет языком по ушной раковине, отчего Гром сипло выдыхает горячий воздух и буквально кидает «Ваню» на диван, нависая над ним сверху.

— А почему двери в туалет нет? — смеётся парень и подаётся бёдрами ближе, давая в полной мере ощутить собственное желание.

— Об этом поговорить хочешь? — едва ли не рычит Игорь, буквально срывая с него рубашку.

Несколько пуговиц отлетают куда-то на пол, рубашка летит туда же. Вещь, наверное, дорогая, но Грому сейчас совершенно наплевать, он просто рад наконец-то добраться до обнажённого тела.

Ваня худой, но жилистый — никаких огромных мышц или широкого размаха плеч. Бледная кожа и едва различимые веснушки. Острые ключицы, которые Игорь спешит поцеловать, и длинная шея, где так и подбивает оставить засос.

Новоиспечённый любовник ловко меняется с Игорем местами, и теперь перед ним, библейская, блять, картина: лохматый, зацелованный, с ярким румянцем на бледном лице парень ловко расстёгивает пуговицы теперь уже на его рубашке и быстро отправляет её по уже известному маршруту.

Игорь, вообще-то, совсем не романтик и уж точно не ценитель прекрасного, особенно если дело касается мужиков. С ними может быть хороший, качественный секс, без боязни навредить и вечной нужды держать себя в руках, дабы не разочаровать партнёршу. Но в этот раз всё как-то слишком. Игорь не может оторвать глаз от этого парнишки: есть в нём что-то гипнотическое, точно ведьма, не иначе.

«Иван» тем временем ловко расправляется с пряжкой ремня и очень быстро стягивает брюки вместе с бельём. Он довольно улыбается, будто гордится тем, что практически одними поцелуями смог довести человека до грани, пробегается подушечками пальцев по всей длине члена и берёт в рот так резко, что Игорь даже не успевает к этому подготовиться.

Рот у парня горячий и влажный, словно создан для того, чтобы члены сосать, но думать о том, какой он по счёту в его списке отсосов, Игорь не хочет. Да и не может, на самом деле, слишком уж ему хорошо. «Ваня» двигается быстро, но плавно, плотно обхватывая ствол. Идеально. Пухлые губы блестят от слюны и смазки. Он вылизывает головку, крутит вокруг неё языком, а потом снова насаживается почти до самого горла, отчего Игоря буквально подбрасывает на кровати и подгибаются пальцы ног. Ещё немного — и он точно кончит, так и не дойдя до сути.

Гром тянет парня обратно вверх и, прежде чем снова подмять его под себя, прижимается губами к его губам, сразу же скользя языком внутрь и чувствуя собственный вкус. Он проводит пальцами по влажной от пота коже и наконец-то сжимает широкую ладонь на чужом члене. «Ваня» не может сдержать сдавленный стон. Сам Игорь трётся членом о его бедро.

— Смазка, — шипит он, потому что больше терпеть нет никаких сил.

— Как хорошо, что я такой предусмотрительный, — дьявольски усмехается его ночной любовник. — В кармане возьми. В левом.

Мажорчик этот в клуб, похоже, изначально с определённой целью шёл и подготовился. Что ж, в этот раз Игорь совсем не против стать чьей-то целью. Он достаёт смазку и презерватив, а после сразу возвращается к этому дьяволу.

Гром раскатывает резинку и льёт смазку на пальцы, почти сразу же вставляя один наполовину. Парень снова стонет и прикрывает глаза.

— Нормально? — на всякий случай интересуется Игорь.

Несмотря на всю свою развязность и похоть, «Иван» этот всё ещё выглядит слишком хрупким, и причинить ему боль Игорь просто не смог бы.

— Охуеть, — отзывается тот и открывает глаза — огромные, глубокие, как бездна. — Не тяни резину. Не хрустальный. И носиться со мной не нужно.

Что ж, как говорят, хозяин — барин!

Игорь больше не медлит с растяжкой, хоть и старается делать всё предельно аккуратно. В конце концов, Гром просто не выдерживает, закидывает стройные ноги себе на поясницу и медленно толкается членом. Он входит полностью и останавливается, всё ещё переживая за чужую сохранность.

— Обсудим дверь? — шикает тот.

Игорь несильно шлёпает засранца по заднице, получая в ответ довольный смешок, а после — очередной протяжный стон, когда наконец-то начинает ритмично двигаться, буквально растворяясь в этих ощущениях.

Он смотрит, как парень закусывает губы и как дрожат его ресницы. Волосы растрепались совсем, и мокрая чёлка липнет ко лбу.

«Красивый. Охуеть какой красивый», — думает Игорь, чувствуя, что уже почти на грани.

— Блять, я сейчас!

«Ваня» сжимается вокруг него, а потом начинает спешно дрочить себе, и это становится последней точкой — Игорь кончает, и только хриплый стон любовника даёт понять, что он тоже дошёл до финиша.

В себя Гром приходит постепенно, на пару секунд он словно вообще выпадает из реальности и возвращается в этот мир, только когда чувствует копошение под боком, а затем — горький запах табачного дыма.

Иван Батькович откровенно затраханный, но оттого не менее прекрасный. Он с удовольствием травит себя порцией никотина, стряхивая пепел прямо на пол. В другой ситуации Игорь бы обязательно возмутился, но сейчас… Что уж там, пижон этот заслужил.

Сейчас бы уснуть, слушая чужое загнанное дыхание, и проспать до обеда, вот только у второй половины их тандема планы, видно, совсем другие. Парень ловко поднимается с дивана и бодро натягивает на себя разбросанную было по комнате одежду. На рубашке не хватает нескольких пуговиц, но ему, судя по всему, плевать.

— Ты куда собрался-то, герой-любовник? Время — четыре утра.

Новый знакомый улыбается невесело и словно весь в один момент другим человеком становится. Никакого дьявольского блеска в глазах и озорной улыбки — только беспросветная тоска.

— А значит, пора возвращаться в реальность, — горько усмехается тот и влезает в свои кроссовки. — Спасибо за ночь, НеТихон, круто ведь было?

— Круто, — на автомате отвечает Гром.

— Ну, вот. Может, даже вспоминать меня будешь.

Игорь, если честно, вообще не понимает, к чему этот фатализм. Да и себя, собственно, не понимает тоже. Парнишка этот странный донельзя, но заканчивать всё вот так отчего-то совершенно не хочется.

— Может, хоть номер оставишь?

И снова эта неестественная улыбка на красивом лице.

— Не нужно тебе это, поверь. Да и мне тоже, — дверь НеИван открывает сам. — Бывай, высокий и красивый.

Игорь не может уложить в своей голове, что только что произошло и почему так кошки на душе скребут. Знал ведь, что это одноразовый перепихон, но зацепился как-то незаметно. А он ведь даже имени его настоящего не узнал. Да и если бы знал, что бы это изменило? Парень этот явно дал понять, что не хочет продолжения, так что просто нужно выкинуть дурь из головы и как-то жить дальше. Подумаешь, глаза глубокие, карие, скулы острые и запястья тонкие… Сколько таких ещё будет? А может быть, даже лучше.

Когда Прокопенко вызывает его к себе, Игорь уже мысленно прикидывает, что успел натворить. Кажется, тихо себя вёл, ничего криминального. Впрочем, товарищ начальник злым не выглядит — скорее, даже наоборот.

— Ты присаживайся, Игорёш, — говорит он, стоит только Грому порог переступить.

— Что-то произошло?

— Да как тебе сказать… — немного мнётся тот. — Ко мне тут с просьбой обратились. Помощь одному человеку нужна.

Все эти просьбы Игорь очень не любит. Знает он таких любителей через знакомых на шее у простых смертных кататься!

— И что за человек?

— Денис Титов. Слышал о таком?

Гром в ответ только отрицательно качает головой.

— Молодой парнишка, создал популярную социальную сеть. Очередной кумир молодёжи и герой нынешнего поколения.

В этот момент Игоря накрывает каким-то грёбаным дежавю. Один юный гений по нему уже бульдозером прошёлся, да так, что он до сих пор в себя так и не пришёл.

— Так вот, у него проблема одна случилась. Я сначала как-то не особо ввязываться хотел, а потом мне намекнули, что помочь, мол, очень нужно. И чтобы не кто попало, а лучшие. Что скажешь?

— В няньки великовозрастному мажору меня записать хотите? Нет уж, увольте! Одного мне хватило!

Игорь собирается уйти, напоследок громко хлопнув дверью. И всё бы так и сошло на нет, если бы в этот момент в кабинет Прокопенко не зашёл он, тот самый: карие глаза, длинные ресницы, светлые волосы, отдающие бронзой, и тонкие запястья.

— А вот, кстати, и он. Познакомься, Игорь. Денис Титов.

У Игоря чувство, словно его по голове чем-то тяжёлым приложили. Он ведь уверен был, что они с ним не встретятся никогда. А тут стоит, смотрит как на призрака и глазищами своими моргает. Что это, если не судьба?

— Я в деле, — усмехается Гром, не отрывая взгляда от этого гения современности.

Игорь обещал себе не влезать в авантюры, но что-то подсказывает ему, что в этот раз стоит сделать исключение.

========== Спасти себя и других ==========

Из кабинета Фёдора Ивановича Денис выскальзывает как-то незаметно — Игорь даже сообразить ничего не успевает и нагоняет Титова уже на улице, когда тот нервно тянет из пачки сигарету.

Небо над Питером привычно серое. Ветер перегоняет тёмные тучи, и, кажется, вот-вот начнётся дождь. Денис в этой атмосфере смотрится как одна из скульптур на фасаде древних зданий — вписывается он в этот город как очередное произведение искусства, хоть картины с него рисуй. Жаль вот только, рисовать Игорь совершенно не умеет.

— Опять сбегаешь? Это твоя фишка, или как? — усмехается он, внимательно вглядываясь в чужое лицо.

Денис сейчас совсем не похож на того оторванного и безбашенного Ваню, словно в один миг растерял весь свой запал. Черты лица его острые, резкие, будто ещё тоньше стал, и взгляд уставший. Так и подбивает спросить, когда спал в последний раз.

— Или как, — язвительно бросает Титов и глубоко затягивается, выпуская в воздух серый дым.

Когда Денис шёл в тот чёртов клуб, он планировал просто расслабиться и хоть на одну ночь забыться. Он был уверен, что с этим хмурым красавчиком они не встретятся больше никогда, в конце концов, Питер — огромный город. А по итогам вышло вот такое вот западло. Денис — определённо счастливчик, ничего не скажешь.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что всё случившееся должно остаться между нами, — говорит он, получая в ответ очередную невесёлую усмешку.

— Не бойся, репутацию тебе портить не буду.

Игорь трепаться и не планировал, не в его это стиле — языком молоть почём зря. Просто поговорить хотел, по-человечески. Объяснить, что бегать от него не нужно. Он ведь не маньяк какой, да и взрослый мальчик уже, вообще-то. Ещё вчера понял, что большего, чем уже произошло, от него не ждут.

— С этим и без тебя замечательно справились, — фыркает Титов, продолжая пялиться куда-то себе под ноги.

Смотреть на Игоря он почему-то не может. Себе не признаётся, но всё равно понимает, что не просто так налетел на него в баре, и при других обстоятельствах та ночь вполне могла бы стать не последней. Оттого и не по себе вдвойне, ведь реальность диктует свои правила. А им ведь теперь ещё и работать вместе… Выходит, будет приключение напоследок.

— Ну, так что, помощь моя всё ещё нужна? — как бы между делом интересуется Игорь.

Первые капли дождя потихоньку срываются с неба и крупными каплями оседают в светлых волосах паренька.

— Да, — отвечает Денис. — Если ты, конечно, ещё не передумал.

— А должен?

Титов только жмёт плечами. Игорь бы, наверное, не стал помогать, с учётом их интересного знакомства, но у него, судя по всему, совсем другие планы. Он вообще человек хороший, правильный. По крайней мере, Денису так кажется. А чуйка у него на людей отменная, в бизнесе это качество едва ли не самое важное.

— Рассказывай, что произошло?

Денис кидает бычок в ближайшую урну и медленно идёт к машине, увлекая Грома за собой. Промокнуть нет никакого желания. Ему ещё простуды до кучи не хватает.

— Поехали в офис, там поспокойнее будет.

Практически всю дорогу они молчат. Денис сосредоточенно пялится на дорогу, крепко вцепившись в руль. Руки у него всё ещё едва заметно подрагивают — Игорь это замечает, потому что рассматривает Титова украдкой. Понимает, что глупо, сам ведь распинался, что не маньяк, но оторвать взгляда всё равно не может.

Профиль у Дениса точёный, он весь словно из острых углов и линий, у него ровный нос и длинные ресницы, ещё и чёлка эта, вечно на глаза падающая… Так и хочется пальцами её смахнуть. Игорь и рад бы об этом не думать, но себя обманывать он не привык: Денис Титов красивый, даже такой, язвительный и холодный, как Снежная Королева.

Отогреть этот лёд хочется, но вот позволят вряд ли.

Игорь — вообще натура не влюбчивая, и, если уж откровенно говорить, вся эта романтика — совсем не его тема.

Несмотря на общесложившееся мнение, с Юлей они даже до постели не дошли. Хоть Игорь и прекрасно знает, что Пчёлкина заинтересована, даже более чем, но дружбу Гром портить не хочет. Одно дело, когда это твой человек, и тянет к нему по-особенному, словно магнитом, это Игорю мама рассказывала… Но с Юлей куда приятнее просто дружить. Друг она замечательный. Надёжный и всегда готовый выслушать и помочь.

После на его голову валится Разумовский. Об этом Игорь лишний раз старается не вспоминать. Серёжа, скромный, застенчивый парень, которого так хотелось защищать, в итоге оказался маньяком, от которого пришлось защищать других. Игорь до сих пор не разобрался, что из этого было правдой. Что, если Серёжа на самом деле не виноват? Что, если ему нужна помощь?

Гром научил себя верить в то, что в больнице сделают всё необходимое, но где-то в глубине души ему всё равно паршиво. Игорь не был влюблён, но, наверное, он мог бы.

А теперь Денис Титов… И вроде бы всего-то одна ночь, но потянуло вот так вот по-особенному, как в фильмах показывают. Жаль только, что в одностороннем порядке.

Когда они с Денисом подъезжают к офису, на улице уже льёт как из ведра. Титов накидывает на голову капюшон и первым выходит из машины.

Игорь, в меру своей неуклюжести, ступает прямо в огромную лужу. Он бы и рад высказаться относительно неудачной парковки, но Денис широкими шагами срывается вперёд, явно не желая проводить под проливным дождём больше положенного времени.

В офисе тепло и, можно сказать, уютно. Денис падает в кресло и подзывает Игоря, придвигая поближе к столу ещё один стул. Игорь усаживается рядом, невольно вдыхая уже знакомый запах табака и дорогой туалетной воды.

— Разумовского ведь ты засадил? — спрашивает Титов, внимательно вглядываясь в монитор и открывая всё новые и новые папки.

— Да, вроде того, — без особого энтузиазма отвечает Игорь.

Многие до сих пор расхваливают его героизм, но сам Гром совершенно не гордится этим делом. Он вообще хочет о нём забыть. И героем себя абсолютно не чувствует — знает, что где-то облажался по полной, но людям на это наплевать, им подавай хлеба и зрелищ, а если уж главный актёр театра не хочет быть иконой, то заставят, или же найдут другую. Общество быстро меняет своих кумиров, ведь с тем же энтузиазмом, с которым Серёжу Разумовского окрестили едва ли не мессией, эти же люди его камнями и закидали. Вот вам и хренова правда жизни.

Денис, впрочем, впечатлённым не выглядит и хвалебные дифирамбы не поёт.

— Недавно в моей социальной сети начали распространяться призывы интересного характера. Вроде как в поддержку Чумного Доктора. И прочая хрень сумасшедшего.

Игорь не удивлён. Это вполне ожидаемо, ведь, несмотря на радикальные методы, Чумной Доктор проповедовал благие идеи (не все, конечно, но рациональное зерно в них было), и то, что его последователи не исчезли вместе с исчезновением лидера, вполне закономерно. Обычные люди устали от беспредела верхушки, и для многих преступник стал олицетворением справедливости.

— Я сначала забил на это — мало ли придурков на свете… Но дальше — больше. Он стал призывать продолжить это благое дело и около недели назад слил в Сеть адреса нескольких очередных богатеньких уродов. Я, конечно, всё почистил, но информация копируется автоматически каждый раз, стоит её удалить.

— Почему у нас никто не в курсе? — спрашивает Игорь, пытаясь унять внутреннюю дрожь.

Сергей Разумовский далеко и под охраной. Он не сможет больше никому навредить.

— Мелковатая вы рыбёшка для этого дела. Ко мне уже приходили. Дверь с петель снесли. Требовали предоставить им все пароли и явки. Дать доступ к моей сети, если уж конкретнее.

Конечно, Денис понимал, что рано или поздно это обязательно случится, да и прессовали его органы правопорядка так-то не единожды, но отшить он всегда умел профессионально. Только вот в этот раз всё было более чем серьёзно: призыв к терроризму — это уже не шутки. И всё это именно сейчас, когда у него практически не осталось времени уберечь своё детище!

— Я их послал, конечно, но несколько дней назад этот хрен присвоил себе моё имя и теперь строчит свои лозунги якобы от меня. Я пытался это решить, но мудак этот умный оказался, защиту его пройти не могу.

Денис не спал несколько суток, пытаясь разобраться с чужими кодами, но в итоге ему пришлось признать, что в этом его обскакали и нужно использовать другие методы.

— Так, может, уничтожить всё, и дело с концом?

О том, что сказал, Гром пожалел практически сразу.

Титов сверкнул своими карими глазами так яростно, что Игорю даже холодно стало. Точно Снежная Королева.

— Я на это дело всю свою жизнь положил! И ты мне сейчас предлагаешь из-за какого-то гандона всё вот так вот похерить за раз?

Игорь вовсе не хотел обидеть Титова. Просто привык говорить всё прямо — всё, что в голову придёт. А иногда, как оказалось, его посещают не самые здравые мысли. В конце концов, не будет этой площадки — найдётся другая. Ведь, по сути, соцсеть Дениса заменила платформу «Вместе», после того как Серёжу закрыли в клинике. Так что совершенно неважно где — куда важнее, кто это делает.

— Прости, я просто в этом не слишком разбираюсь. И, чем помочь, пока что не очень понимаю.

Денис тяжело вздыхает и снова тянется к пачке сигарет.

— Я смог запеленговать сигнал. Случайно вышло. И я был бы очень тебе благодарен, если бы ты помог мне засадить по полной этого урода. СМИ и так моё имя уже с дерьмом смешали, акции компании падают, ещё немного — и в полную жопу вылечу. Поэтому это дело уже личное. Нужно найти его. Ведь, как ты понимаешь, затронуты интересы не только мои, но и города, в котором опять может начаться хаос.

Что такое попасть под прицел журналистов, Игорь знает не понаслышке.

Он понимает, что это дело простым не будет, но в одном Денис прав: это личное. Помочь Титову хочется — впервые больше, чем спасать город. Сделать хоть что-то, чтобы прогнать из тёмных глаз эту тягучую тоску. Да и Серёжа не отпускает, как ни пытался Игорь обо всём забыть. Может быть, это поможет — наконец-то всё в своей голове расставить по местам.

— И где искать этого деятеля?

Денис улыбается самым краешком губ. Теперь он не один в этой войне.

Титов открывает карту и тычет пальцем прямо в монитор.

— Молебки?

Денис кивает в ответ.

— В первый раз слышу.

Титов невесело усмехается, откидываясь в своём кресле.

— Неудивительно. Очередной Зажопинск нашей необъятной. Я вообще, если честно, был уверен, что в таких захолустьях о возможностях Интернета даже не слышали.

— Может, он просто сбивает с толку?

— Может быть, но других зацепок у меня нет.

Что ж, это здраво. Им в любом случае нужно с чего-то начинать. Игорь понимает, что ему предстоит командировка, да ещё и в компании Дениса. Он невольно думает, что, может быть, это поможет узнать его лучше, пробиться через стену отчуждения. Игорю не по себе от этих мыслей, ведь, по-хорошему, ему бы думать о деле, а не вспоминать о том, как хорошо было целовать эти губы и закидывать себе на спину эти стройные ноги.

— Значит, поедем, — отвечает Гром. — Но сначала я хочу поговорить с Разумовским.

— Думаешь, его рук дело? — нахмурив светлые брови, фыркает Титов.

Разумовский, конечно, гений, но маловероятно, что он смог бы провернуть такую хрень из психушки.

— Нет, но убедиться стоит.

Игорь и так до последнего откладывал эту поездку в психиатрическую клинику, но больше быть трусом не хочет. Он посмотрит Разумовскому в глаза и выяснит всё, что возможно, об этом загадочном последователе.

— Хорошо. Ты только не затягивай. Времени мало.

— Успеем, — коротко бросает Игорь, получая в ответ очередную горькую усмешку.

Денис прикуривает следующую сигарету и на секунду прикрывает глаза, выпуская в потолок струйку серого дыма. Курит он много, но сделать замечание Игорь не решается — он вообще с этим парнем словно по тонкому льду ходит, непонятно, когда вниз провалишься.

— Ну, иди тогда, — тихо отзывается Титов, безразличным взглядом рассматривая стену перед собой. — На связи.

Игорь встаёт и даже доходит до двери, но что-то держит, не позволяет спокойно оставить Дениса в одиночестве, хотя тот явно даёт понять, что компания ему не нужна.

— Ты это… — неловко начинает Гром. — Шаверму любишь?

Игорь сразу понимает, что бред сказал полный. Денис даже удивлённо вскидывает брови. Какая нахуй шаверма, идиот?

— Чего?

— Шаверму, — повторяет Гром. — Но, если тебе не нравится, можно что-то другое, или просто кофе.

Денис не может сдержать улыбки. Смешной этот Игорь Гром. Такой большой, сильный и совершенно неловкий. Это, правда, пробирает до мурашек вдоль позвоночника.

Он ведь на свидание его зовёт сейчас, верно? Забавно, ведь Денис хотел бы согласиться, даже шаверму есть пошёл бы, но, увы, жизнь — не фабрика по исполнению желаний.

— До связи, товарищ майор.

Объяснять Игорю ничего не нужно. Он кивает и молча покидает чужой кабинет. Что ж, он должен был попытаться.

Дома Гром скидывает с себя мокрую одежду (дождь стал ещё сильнее, а Игорь слишком упёртый, чтобы тратить деньги на такси) и буквально валится на диван.

Мысли в голове сменяют друг друга. Он думает о завтрашней встрече с Разумовским, хотя бы в голове пытаясь воспроизвести предстоящий диалог.

Для себя Гром всё ещё не может собрать цельный образ Серёжи. Он слишком хорошо помнит голубые глаза, смотрящие с благодарностью и восхищением, робкую улыбку и румянец на бледном лице, и всё это так неестественно накладывается на хищный оскал и затаённую ненависть в глазах, отдающих ненатурально-золотым.

Все эти противоречия просто сводят с ума. Ещё и Денис этот чёртов влез куда-то под кожу со своим взглядом, полным тягучей тоски, язвительностью и острыми фразочками, и даже при всём своём желании Игорь не может понять, почему всё это свалилось на голову именно ему.

Одиночество бережёт. Теперь он уверен в этом, как никогда.

Гром почти что забывается беспокойным сном, когда его телефон разрывает тишину раздражающей трелью.

Игорь в силу своей работы знает: в такое время просто так ему не звонят, а значит, придётся отвечать, даже если очень хочется послать весь хренов мир в далёкое пешее.

Номер незнакомый, и код какой-то странный, Игорь такого раньше не видел. Он принимает вызов и первым делом слышит какие-то шорохи и шелест ветра.

— Я слушаю, — говорит Гром, чтобы привлечь внимание собеседника.

Несколько секунд тишины в ответ уже почти вынуждают повесить трубку. Вполне вероятно, что просто кому-то захотелось поприкалываться посреди ночи. Но уже в следующее мгновение Игорь едва не роняет телефон.

— Игорь, мне… Мне нужно… — человек на том конце провода заикается и словно всхлипывает. — Мне страшно, Игорь. Пожалуйста, ты должен помочь.

Голос этого человека Гром не спутает ни с кем. Он ему этими жалобными нотками каждую ночь нашёптывает, какой он мудак.

— Серёжа? — отзывается Игорь, но в ответ раздаются только короткие гудки.

Он перезванивает сразу же, но механический голос сообщает, что номер вне зоны действия сети. Если это чья-то шутка, то Игорь лично прикончит шутника!

Уснуть после такого он точно не сможет. Гром понимает, что если сядет на первую электричку, то к пяти сможет попасть на паром, а уже рано утром будет в лечебнице и сможет убедиться, что Серёжа всё ещё там, и этот телефонный звонок был всего лишь дурацким пранком.

Игорь успевает умыться и влезть в джинсы, когда телефон снова звонит.

Гром хватает его с такой скоростью, что случайно цепляет чашку на столе, и та с грохотом валится на пол. На этот раз звонит Фёдор Иванович.

— Игорёш, ты извини, что среди ночи, но, наверное, ты должен знать…

— Дядь Федь, хватит уже этой прелюдии, что произошло?

— Сергей Разумовский сбежал.

========== Не привязывайся ==========

Игорь понимает, что это, наверное, глупо, но первым делом идёт именно к Денису.

На улице ещё совсем темно, когда он выходит из дома и спускается в метро.

Игорь уверен, что Титов, как любой нормальный человек, в такое время ещё спит, и поэтому заготавливает долгую речь, объясняющую этот то ли поздний, то ли ранний визит. Впрочем, адреса Дениса Игорь не знает — только офис, так что, возможно, извиняться и не придётся вовсе, Титов ведь в офисе ночевать не обязан. Именно поэтому Гром удивляется вдвойне, когда видит, что свет в помещении всё ещё горит и совершенно не сонный Денис встречает его на пороге.

Кажется, не только Игорь заслуживает звания главного трудоголика этого города.

— Я думал, ты спишь, — неловко переминаясь у входа, произносит Гром.

Понять бы, откуда в нём всё это? Стоит Денису посмотреть своими тёмными глазищами, и Игорь теряется, как школьник перед самой красивой девчонкой в классе.

— И поэтому решил зайти в гости в… — Титов бросает быстрый взгляд на дорогие часы на запястье. — Четыре утра.

— Дело есть, — коротко отвечает Игорь и, потеснив хозяина в сторону, заходит в кабинет. — Важное.

Денис неразборчиво фыркает и тоже проходит вслед за своим ночным гостем.

Гром замечает на компьютерном столе несколько чашек со следами от кофе и полную пепельницу бычков. Отчётливый запах табака сразу ударяет в нос. В последнее время аромат сигарет ассоциируется у Игоря исключительно с Титовым.

— Я весь во внимании, — в привычной язвительной манере отзывается Денис.

Игорь, если честно, устал и эмоционально вымотан, Титов, наверное, ничем не лучше. Тем не менее, за дело он берётся с большим энтузиазмом, уходя в работу с головой. В этом они с Игорем безумно похожи.

Денис настолько увлекается поиском информации, что про Игоря, кажется, забывает напрочь.

Гром за это время успевает выпить две чашки кофе из навороченной кофемашины и до мельчайших деталей рассмотреть чужое лицо. Это у него, видимо, входит в привычку.

Проблемы со сном у Дениса явно не впервой. Странно, Игорь ведь сначала и внимания не обратил на его синяки под глазами. В сочетании с этими острыми скулами смотрятся они особенно болезненно. И Грому до безумия интересно знать: Титов тоже допоздна засиживается за работой или просто по природе своей любит полуночничать?

Жаль, внятного ответа он всё равно не получит. Игорь успевает смириться с таким положением вещей.

На улице уже вовсю разгорается рассвет, когда Денис наконец-то заканчивает увлечённо стучать по клавиатуре и откидывается в кресле.

Небо за окнами раскрасилось пастельными тонами — от красно-розового до нежно-персикового, гуляя бликами по чужим впалым щекам.

— Знаешь, что думаю? Это либо чей-то очень дебильный, но тщательно продуманный пранк, — прочистив горло, говорит Денис, — либо дело приобретает интересный поворот.

Игорь настолько привык к тишине, нарушаемой лишь стуком клавиатуры, что едва не вздрагивает от внезапности.

— Что ты имеешь в виду?

Денис привычным движением вытаскивает из пачки сигарету, зажимая фильтр немного потрескавшимися губами. И есть в этом какая-то своя, необычная эстетика.

— Я отследил, откуда поступил звонок, и если ещё вчера Разумовский чилил в дурке, то бежать он должен был, как минимум, на вертолёте.

Игорь не хочет играть в угадайки — звонок от Серёжи и так хорошенько выбил его из колеи. Голос Разумовского засел в голове, как попсовая песня, и Игорь словно наяву видит его испуганные глаза и дрожащие руки, только вот сделать ничего не может — как и в тот раз, когда лично передавал его в руки полиции.

— Не тяни. Откуда звонили?

Денис усмехается и бросает короткий взгляд на монитор.

— А ты сам глянь.

Игорь не сразу понимает, в чём соль. Как так получилось вообще? Подражатель ведь появился около месяца назад, Серёжа в это время точно был в лечебнице, сомнений нет никаких. Как вышло, что сейчас Разумовский находится в сотнях километров от северной столицы? Что, если этот последователь и помог ему бежать?

С другой стороны, Разумовский был напуган и просил о помощи. Это совсем не похоже на спланированный побег.

— Значит, Молебки? — задумчиво говорит Игорь, почти сразу же поднимаясь на ноги.

Теперь попасть в эту чёртову деревню — дело первостепенной важности. Игорь должен хотя бы в этот раз помочь Серёже, ведь почему-то сейчас он уверен, как никогда: Разумовский к этой буче в Интернете отношения не имеет.

Да и, к тому же, он обещал спасти бизнес и честное имя Дениса. Возможно, именно это даст понять Титову, что всё не просто так и Игорь, правда, готов постараться войти в круг тех, кому Денис может доверять.

— Возьми билеты навечер. Я выбью у Прокопенко командировку. С Чумным Доктором давно пора кончать.

Игорь почти выходит, но в очередной раз замирает у выхода.

— И поспи, пожалуйста. Нам предстоит долгая дорога, и тебе нужно набраться сил.

Денис удивлённо хлопает своими тёмными глазищами и явно хочет съязвить что-то в ответ, но не успевает — Игорь уже закрывает за собой дверь, оставляя Титова наедине со своими раздумьями.

Впрочем, в одном Гром прав: поспать ему, и правда, не помешает. Жаль только, в последнее время с этим делом у Дениса совсем не складывается. То кошмары, то мысли идиотские спать не дают.

Порой так и подбивает смешать обезбол со снотворным и залить это хорошей порцией виски, чтобы прекратить всё раз и навсегда. Чтобы вроде как сам решил, когда оборвать собственную жизнь. Но глупо это, потому что Денис, хоть и храбрится, но жить хочет. Никогда раньше и не думал, что настолько. Умирать ему страшно. И даже полное смирение не помогает побороть этот страх.

Титов старается об этом не думать, заказывает билеты на ближайший поезд, выкуривает ещё одну сигарету, глотает таблетку, чтобы не выпасть из сна из-за боли, и наконец-то укладывается, когда на улице уже совсем светло.

Игорь тем временем успевает наведаться к Прокопенко. Визит этот, к сожалению, оставляет только больше вопросов. Как сбежал Разумовский — загадка. Врачи больницы уже успели приписать этой истории мистические причины, но на деле система охраны в один момент просто отключилась, и в суматохе обезумевших психов Сергей успел улизнуть.

Это можно было бы списать на случайность, если бы не одна из лучших систем защиты. И главное: чтобы выбраться с острова, ему в любом случае понадобилась бы помощь.

— Один не поедешь, — строго обрывает все отговорки Грома Фёдор Иванович.

— Я и не один. С Денисом ведь.

Прокопенко только небрежно фыркает.

— Дубина с вами отправлю, мне так спокойнее будет. Проследит, чтобы ты опять в передрягу очередную не влез.

Меньше всего на свете Игорь хочет возиться в этой поездке ещё и с Димой, но Фёдор Иванович непреклонен, поэтому приходится смириться и постараться найти хоть какие-нибудь плюсы в этой ситуации.

И этих плюсов становится ещё меньше, когда через несколько часов в их дружную компанию вклинивается Юля, как обычно прибегая к шантажу. Она поедет в любом случае, с Игорем или без, потому что дело Разумовского для неё тоже в какой то степени осталось незавершённым.

В итоге, когда к назначенному времени они все вместе стоят на перроне, Игорь думает только о том, как на всю эту дружную братию отреагирует Денис. Он, судя по всему, не особо-то компанейский парень.

— И всё же мне не даёт покоя мысль, как он мог сбежать? Пусть даже в суматохе. Разумовского тяжело не заметить, — воодушевлённо тарахтит Юля.

Её с лихвой подогревает профессиональный интерес, и ей буквально не терпится поскорее оказаться в гуще событий. В этом вся Пчëлкина как она есть.

— Я практически уверен, что ему помогли, — отвечает Дима.

Он тоже свою командировку принимает с энтузиазмом. В нём всё ещё не умер тот юношеский максимализм и стремление творить добро. Дубин ещё верит, что полиция нужна, чтобы простым людям помогать. Дима пока что не готов смириться со всей грязью реального мира. А Игорь не желает спешить посвящать его в это дерьмо. Успеет Дубин ещё разочароваться.

— Игорь, что думаешь? — поглядывая на Грома из-под оправы солнцезащитных очков, спрашивает Юля.

Игорь даже не сразу понимает, что обращаются к нему, — слишком занят, высматривая в толпе знакомую худощавую фигуру.

— М-м-м? Что говоришь?

Юля недовольно поджимает губы и хмурится.

— Ты странный. Страннее обычного.

— Тебе кажется, — коротко бросает Игорь в ответ, наконец-то замечая в толпе Дениса.

Длинная футболка на нём смотрится просто огромной, волосы, как обычно, в беспорядке, и во рту уже привычная сигарета. Игорь сам не замечает, как на лице появляется едва заметная улыбка.

Поезд должен отправиться где-то через десять минут, и, по-хорошему, им бы уже устраиваться в купе. На улице сегодня какая-то аномальная жара, и Игорь уже представляет, как будет грустно трястись в вагоне без кондиционера.

— А это что? — наконец-то поравнявшись с Игорем, спрашивает Титов.

Гром заблаговременно не предупредил его о незапланированных попутчиках, решая оставить все разговоры на личную встречу.

Юля тем временем уже возмущённо приоткрывает рот, явно собираясь высказать своё негодование, но под хмурым взглядом Грома сдаётся, отдавая право объяснения ему.

— Это Дима и Юля. Они поедут с нами. Помощь лишней не будет.

Денис недовольно сверкает карими глазами: он не готов к компании незнакомцев. Особенно, когда одна из них — хитровыебанная журналюга, способная без мыла залезть в любую задницу.

— Это обязательно?

— Вынужденная мера, — отвечает Игорь, явно давая понять, что по-другому не будет: поедут все, хочет того Титов или нет.

Молодой миллионер только недовольно фыркает и молча идёт к вагону. Игорь решает воспользоваться его примером.

— Вынужденная мера, — язвительно кривляется Юля, стоит только Игорю затащить её сумку в вагон.

Что ж, он с самого начала понимал, что будет сложно, но выбора всё равно нет. В глубине души Гром наивно лелеет надежду, что Денис найдёт общий язык с его друзьями. Впрочем, зачем это Игорю, непонятно. Титов ведь и его к себе не подпускает, какие уж там друзья.

Поезд медленно двигается с места, оставляя позади серые стены вокзала. По тамбуру всё ещё ходят опоздавшие, иногда заглядывая в чужие купе, и, недовольно переругиваясь, идут дальше. Из приоткрытой форточки потихоньку начинает задувать тёплый ветер, отчего длинная чёлка Дениса беспокойно падает на глаза.

Молоденькая проводница выдаёт чистое постельное и предлагает напитки.

— В купе не курить, — строгим голосом бросает она, когда замечает пачку дорогих сигарет, брошенных Денисом на стол.

Титов смотрит на девушку как на пустое место, а затем только закатывает глаза и прячет пачку в карман. Он лучше других знает, что пятитысячная купюра делает любую проблему не такой значительной, но у него в купе собрались чуть ли не главные моралисты города, а потому он решает не спорить. В целом, даже неплохо, что нужно выходить в тамбур — находиться в небольшом пространстве с Игорем тяжело, особенно под его пристальным взглядом.

Денису так и хочется закричать: Прекрати так смотреть! Я ведь дать в ответ ничего не могу! Хочешь променять свою свободу на возможность из-под умирающего говно выносить?! Я ведь труп почти что!

Говорить это Денис, конечно же, не собирается — меньше всего на свете он хочет видеть жалость в этих глазах. Пусть уж лучше так, пусть лучше думает, что он мудак зазнавшийся, и прыгать из постели в постель — для Титова обычное дело.

— Слушай, а правда, что ты все данные пользователей сливаешь? — как всегда, внезапно спрашивает Юля, как только все рассаживаются на нижних полках.

Эффект неожиданности в этот раз не срабатывает — Денис даже не реагирует толком, зато Игорь моментально переводит острый взгляд на девушку.

— Юля! — рычит он, чувствуя в себе странное желание защищать Титова.

Впрочем, самому Денису защита совершенно не нужна. Он привык.

— А ты поехала копать на Разумовского или на меня? — усмехается Титов, вальяжно развалившись на полке.

— Ну, два разоблачения ведь лучше одного, а про тебя в последнее время много говорят.

— Знаю я, что про меня говорят, но радовать эксклюзивом, уж прости, не стану.

Юля хитро улыбается — по-лисьи так, в своей манере — и тоже занимает более удобное положение.

— А мне твоя помощь и не нужна.

Игорю категорически не нравится вся эта ситуация. Он видит, что Денис напряжён, и это напряжение невольно передаётся и ему. Юля — хороший друг, но методы её он всё ещё не одобряет.

— Может быть, поиграем во что-нибудь? — в надежде разрядить обстановку предлагает Дима.

Он вообще себя чувствует словно посреди боевых действий.

— Отличная идея, — оживлённо бросает Юля. — Но сначала можно немного расслабиться.

Пчëлкина ставит на стол бутылку хорошего рома, и, на удивление, никто не отказывается. Игорь — не большой поклонник алкоголя, но сейчас ему это необходимо, как никогда. Даже Дубин решается поддержать компанию.

С бутылкой их четвёрка расправляется за пару часов. Разговоры становятся более-менее безобидными. Впрочем, Денис большую часть времени просто молчит. Когда Юля уже становится весёлой и в глазах её загорается пьяный блеск, она отправляется на поиски ещё одной бутылки и по возвращении предлагает:

— Ну, что, правда или действие?

Энтузиазма девушки никто особо не разделяет. Денис поднимается с полки, нащупав в кармане пачку сигарет.

— Я курить, — коротко бросает он и быстро выходит из купе.

Игорь не понимает зачем, но идёт следом.

В тамбуре темно, за окнами бесконечной полосой проносится густой лес, и ни одного фонаря — только свет луны иногда заглядывает в окна, освещая отрешённое лицо Дениса и серебряными нитями путаясь в его волосах.

Игорь замирает напротив и смотрит, как губы Титова обхватывают фильтр и выпускают серый дым в потолок. Денис глубоко затягивается, отчего остро очерченные скулы ещё ярче выделяются на худом лице.

— Ну, чего ты постоянно ходишь за мной, товарищ майор? — тяжело вздыхает он, смотря на Игоря этим своим вечно обречённым взглядом.

— Сам ведь помочь просил, — без задней мысли отвечает Гром.

Денис невесело усмехается и заправляет за ухо чёлку, вечно падающую на глаза.

— Помочь найти мудака, а не снаряжаться моим телохранителем.

В этой темноте глаза Титова кажутся совсем чёрными и словно затягивают куда-то в омут, где чертей, кажется, хоть отбавляй.

— Может, мне компания твоя по душе.

Денис чувствует, как предательское сердце пропускает пару ударов, и до боли впивается в ладони короткими ногтями. Почему сейчас? Почему всё в его жизни через задницу?

— Послушай, бро, у тебя ведь есть уже компания. Пчёлкина твоя смотрит на тебя как на героя комиксов, и пацан ещё этот белобрысый… Вот за ними и присматривай, а меня в покое оставь.

Денис порывается уйти, но Игорь действует быстрее — хватает резко, на инстинктах, и прижимает спиной к пыльной стене. Гром секунду смотрит в испуганные медово-карие глаза, и эти эмоции нравятся ему куда больше бесконечного равнодушия. Игорь ловит горячее дыхание, прежде чем накрыть своими губами чужие.

Губы у Дениса немного сухие, но мягкие, с ярким привкусом табака и рома. Игорю нравится. Ровно так же, как в их первую ночь. Только сейчас даже лучше, потому что целует он не выдуманного Ваню, а Дениса Титова, самого настоящего, с его язвительностью и холодом, с тоской в карих глазах.

Денис подаётся навстречу, отвечает с не меньшей страстью, пробираясь своими маленькими ладошками под футболку, но в следующую секунду будто приходит в себя — резко отталкивает Грома с непонятно откуда взявшейся силой и дышит загнанно, тыльной стороной ладони вытирая губы.

— Что тебе нужно от меня вообще? — почти что кричит он, яростно сверкая глазами. — Трахаться хочешь? Так рыжую свою завали! Хрена до меня докопался?

— Да не в сексе дело ведь! — тоже чрезмерно эмоционально бросает Игорь.

— Тем более! Не ходи за мной и вообще не привязывайся! Хорошо это не закончится, поверь.

Денис ускользает тенью, оставляя Грома наедине с собственными мыслями и стуком колёс.

Не привязывайся.

Но что, если он уже?..

========== Что у тебя в голове? ==========

На станцию они прибывают ранним утром. Сейчас явно не больше пяти.

Солнце ещё прячется за горизонтом, и кожу холодит утренняя прохлада — от вчерашней жары ни осталось и следа. По полям гуляет густой туман, отчего отсюда совсем не видно близлежащие деревни.

Игорь ёжится от холода и смотрит на Дениса, который, предварительно вытащив из рюкзака толстовку, натягивает её поверх своей безразмерной футболки.

Игорь не разбалован тёплым климатом от слова совсем, но в Питере сейчас вовсю догорает лето — да ещё и на удивление жаркими, августовскими деньками — когда как тут, за тысячу километров от северной столицы, наступила словно глубокая осень с присущей ей тоской и хмуростью.

— Да уж, стрёмное местечко, — потирая друг о друга замёрзшие ладони, говорит Юля.

Вокруг ни души, будто их четверых закинули на какой-то необитаемый остров. В Питере даже в столь раннее время суматоха не стихает ни на минуту — в этом же месте жизнь вообще, кажется, остановилась.

— Реалии российской глубинки, — меланхолично тянет Денис, осматриваясь вокруг в поисках более-менее чистой тропы.

Дима же с присущим ему любопытством изучает всё, что попадается на глаза.

Его взгляд невольно цепляет информационная доска. Она старая и давно истёртая временем — идеально подходит этому месту. На ней нет расписания поездов или предложений о сдаче жилья, зато наклеено очень много объявлений о пропаже людей. Все они очень разные: некоторые ещё совсем новые, другие — ужасно выцветшие от долгого нахождения под солнцем и дождями. На них изображены люди как молодые, так и пожилые, среди них много студентов, явно искавших приключения в этом богом забытом городишке.

Дубин мысленно делает себе пометку обязательно обсудить потом это с Игорем и спешит к своей небольшой компании, когда вдруг Гром недовольно его окликает.

— До моста недалеко, пара километров вроде как, — говорит Денис, жестом определяя нужное направление.

Рядом с тропой есть указатель, почти полностью ржавый и держащийся на одном только честном слове — странно, как ещё ветром не сдуло.

— Как тут только люди живут… — возмущённо фыркает Юля и включает камеру своего драгоценного айфона в надежде запечатлеть эти нечеловеческие условия.

— Есть ли они тут вообще, — бросает Игорь, ступая на пожелтевшую траву, покрытую росой, — люди эти.

Ему всё больше кажется, что эта провинциальная вакханалия попахивает грандиозным наёбом и нет здесь никакого последователя и в помине. Да и Серёжи тоже нет.

Тем не менее, сдаваться на полпути Игорь не привык, и, пока он не будет уверен на все сто в своих догадках, деревню эту он в покое не оставит.

Все четверо идут по узкой тропинке, вдоль бескрайних полей и туманов, и на их ботинках оседает утренняя роса. Игорь смотрит в спину Денису и думает, о том, что после вчерашнего Титов с ним так ни разу и не заговорил.

Почти всю ночь Гром изводил себя всевозможными безрадостными мыслями. Стоило ли вообще так напирать? Может быть, правильней было оставить Дениса в покое? Вины Титова в том, что Игорь так им проникся, нет никакой, и в вечной любви он ему не клялся. Всё по факту было так, как они и определили с самого начала, и Игорь — взрослый мальчик, должен был и сам понять, что одна ночь ещё не гарантирует никакого продолжения. Гром почти убеждает себя, что так будет правильно, но потом вдруг вспоминает, что Денис не оттолкнул его, целовал так жадно, бесстыдно шарил руками по телу и явно был готов к продолжению. Непонятно только, почему передумал в последний момент.

На самом деле, тут, наверное, и дураку ясно, что всё это — личные тараканы в голове Титова, а собственные накруты и принципы Грома идиотские, и о них Игорь бьётся каждый раз, как о каменную стену.

Возможно, будь на месте Титова кто-то другой, Гром бы отступил, ведь навязываться — совершенно не в его правилах, но Денис стоит того, чтобы за него побороться. Потому Игорь решает для себя, что так просто сдаваться не будет. По крайней мере, он должен понять, хотя бы для себя, почему Денис так отчаянно отталкивает его каждый раз.

От бессонной ночи болит голова. Игорь только к середине ночи смог с трудом провалиться в беспокойный сон, но там его уже поджидал Серёжа. Глаза его голубые, в обрамлении светлых дрожащих ресниц, губы искусаны, и с ума сводит этот шёпот, умоляющий поверить, что он ни в чём не виноват.

Игорь подскакивает на полке, сильно приложившись головой о потолок, а потом ещё долго пялится в никуда, вспоминая тот день, когда он впервые встретил Серёжу.

Он ведь показался Грому таким светлым, чистым совсем, сопереживающим… Игорь в тот момент и не думал даже, что такие люди бывают. И улыбка его неловкая, смущённая, так неестественно накладывается на хищный оскал, прямо ножом по сердцу режет. Игорю хочется вырвать из памяти эти воспоминания с корнем. Больше всего он хочет хотя бы помнить Серёжу, без этого жёлтого блеска в глазах. Сохранить в памяти его светлый образ и этот хрупкий трепет в душе от новых, незнакомых ранее чувств.

До моста, пересекающего зеленовато-мутную реку, они идут практически молча. Вонь болота сменяет свежий запах утренней прохлады. Этот навесной мост время нисколько не пощадило, на вид он совсем хлипкий и явно нуждается в замене. Впрочем, всем хорошо известно, что бюджетные деньги в такие места не доходят, так что людям приходится довольствоваться тем, что есть, — всё же лучше, чем ничего.

— Не выглядит надёжным, — недоверчиво поглядывая на это чудо архитектуры, говорит Дима.

— Не утонешь. Река мелкая, — хмыкает Титов и первым ступает на шаткую конструкцию.

Игорь идёт следом. Юля вообще слишком погружена в съёмку, чтобы замечать такие мелочи. Только Дубин двигается вперёд с опаской, осторожно ступая последним.

Наконец-то удаётся рассмотреть деревню в полном объёме. К слову сказать, совершенно небольшую и представляющую собой все прелести российской глубинки. Старые деревянные домики, словно избушки из сказок, густой бурьян, усеявший всё вокруг, и покосившиеся заборы, некрашеные ещё, кажется, с прошлого века.

— Одно могу сказать точно: это место — очень странный выбор для человека, решившего бежать, — говорит Пчёлкина, явно озадаченная местным колоритом.

Игорь переглядывается с Денисом. Они понимают друг друга без слов: это не место для Разумовского, и уж тем более не место для хакера, сумевшего взломать систему защиты Титова. Да и как вообще это возможно? Не похоже на то, что в этой дыре есть выход в Интернет. Грому вообще кажется, что в таких местах люди ещё письмами не брезгуют и о чудесах современной техники ничего даже не слышали.

— В любом случае нужно осмотреться, — отвечает Игорь.

Он будет здесь ровно до тех пор, пока точно не убедится, что Серёжи тут нет.

— А ещё лучше — найти место, где можно остановиться. Вряд ли тут есть отель, — фыркает Пчёлкина.

И с этим, конечно, не поспоришь.

Солнце тем временем медленно выкатывается из-за горизонта, пробиваясь сквозь кучные облака и густой туман. Становится немного теплее — не по-летнему, правда, совсем. Где-то в стороне небольшой посадки звонкой песней заливается соловей и в траве стрекочут кузнечики.

Денис щурится, глядя на небо, и ленивые лучи солнца освещают его лицо, словно мягко целуя его острые черты. Игорю на секунду кажется, что он видит на носу у Титова едва заметные веснушки. Внезапно Денис производит впечатление бесконечно живого и счастливого человека, просто наслаждаясь этим прохладным утром. У Игоря что-то сжимается в груди от тепла, заливающего всё внутри волной неконтролируемых эмоций. Хочется смотреть на Титова, не отрывая глаз, а ещё лучше — сделать его фото, чтобы в плохие дни смотреть и чувствовать эту частичку бесконечного счастья.

— Пойдёмте у местных поспрашиваем. Им точно деньги лишними не будут, — в одну секунду снова возвращаясь к своей привычной меланхолии, говорит Денис.

Почему-то снова становится донельзя тоскливо.

Раньше Игорь был уверен, что деревенские встают рано, — по крайней мере, должны. Хозяйство, дела там всякие… Эта деревня — явно то ещё исключение из правил. Как будто вымерло всё вокруг, даже собаки ни одной не видать.

Они идут вдоль обветшалых избушек с покосившимися заборами и вдруг видят вдалеке полицейский бобик, выплывший словно из ниоткуда.

— А вот и органы правопорядка. Люди тут всё же есть, — замечает Денис.

— Нужно пообщаться. Местные участковые в таких местах, можно сказать, самая высшая форма власти, — говорит Игорь, уже готовясь тормозить казённую машину.

Впрочем, полицейский останавливается сам. Из грязного и тоже видавшего виды автомобиля выходит улыбчивый мужчина средних лет. Форма сидит на нём немного нелепо из-за его несуразного телосложения. Худой и высокий, ростом всего немного ниже Игоря, он подходит ближе, окидывая чужаков внимательным насмешливым взглядом.

— Неужто опять туристы пожаловали? — усмехается он. — Просить приехали, или за острыми ощущениями?

Юля заинтересованно ступает вперёд.

— А о чём просить-то?

Мужчина смешливо фыркает.

— О чуде, конечно. Сюда все за этим едут.

Игорь видит по Юлиному лицу, что девушка загорается идеей разузнать всё о местных чудесах. Самого Игоря они совершенно не интересуют. Разве что одно чудо — как из этой жопы мира очередной псих умудрился хакнуть сайт и как тут мог оказаться Серёжа.

— Вам разве не приходил рапорт из Петербурга? — спрашивает Игорь раньше, чем успевает завалить участкового вопросами Пчёлкина. — Майор Гром. Полиция Санкт-Петербурга. Мы здесь по делу Чумного Доктора.

Мужчина округляет глаза и смеётся.

— Кого? — тут, судя по всему, с новостями туго. — А рапорт… Так компьютер у меня ещё лет пять назад сломался! Да и с Интернетом вашим у нас не особо отношения сложились… Так что извините, товарищ майор, мы Вас совсем не ждали.

— И часто у вас тут бывают туристы? — неожиданно вклинивается в разговор Дима, поглядывая из-под оправы своих очков.

— Частенько. У нас тут места волшебные. Знающие люди со всей страны едут.

Дубин невольно вспоминает информационный стенд, обклеенный множеством объявлений о пропаже людей. Едут, судя по всему, многие, но вот возвращаются ли?..

— Вы лучше скажите: где тут снять жильё можно? — наконец-то подаёт голос Денис.

Всё это время он словно куда-то глубоко в себя ушёл — только сейчас в реальность возвращается.

Игорь считает, что мысль это здравая, — сначала нужно отдохнуть, а уж потом и про чудеса, и про таинственного хакера узнать всё до последних деталей.

— Так вот, вы пришли практически, — отвечает участковый, указывая рукой на скромный дом — правда, по сравнению с остальными довольно ухоженный. — Там Степановна комнаты сдаёт. Она одна совсем осталась, ей компания в радость.

— Как Вас найти? Я бы вечером зашёл пообщаться, — спрашивает Игорь, подталкивая любопытную Юлю вслед за ребятами, которые уже двинулись в нужном направлении.

— А тут всё рядом. Прямо по улице, налево и до конца, — с дурацкой улыбкой отвечает местный мент. — Заходите. Хоть расскажете про этого своего Чумного. Помогу, чем смогу.

Игорь недоверчиво хмыкает — что-то подсказывает ему, что помощи от этого товарища им не видать.

Степановна принимает компанию радушно — то ли гостям радуется, то ли деньгам, на которые не поскупился Титов.

Старуха выделяет постояльцам две комнаты, небольшие совсем: одну для девочек и одну для мальчиков, чтобы всё цивильно. Дима, правда, бросает на Дениса несколько озадаченных взглядов и решает для себя остановиться в компании Юли, разумно предполагая, что с Титовым он не уживётся. Дубин почти уверен, что Игорь присоединится к их дружной компании, но тот, как привязанный, следует за Денисом.

Комната, как и всё в этой деревне, давно не видела ремонта. Кровати советские, на пружинах, и Игорь сразу понимает, что с его ростом на такой будет тяжело. На окнах висят грузные бордовые шторы, которые Денис первым делом раскрывает, следом распахивая обветшалое окно и запуская в комнату свежий воздух.

— Где спать хочешь? — впервые за день обращается к Грому Титов.

Игорь пожимает плечами. Ему всё равно, так что решение он оставляет за Денисом. Тот выбирает кровать поближе к окну, скидывая туда свои вещи.

Юля с Димой уже увлечённо болтают на кухне с хозяйкой дома, так что дела до них с Титовым никому никакого нет, и Игорь понимает, что это отличная возможность наконец-то поговорить.

— Думаешь, игнорировать меня — лучшее решение проблемы?

Денис даже не поворачивает головы, продолжая задумчиво копаться в своём рюкзаке.

— Я тебя не игнорировал и проблем никаких не вижу, кроме тех, которые ты придумал сам.

Что ж, ничего удивительного — Игорь и не рассчитывал, что Титов пойдёт ему навстречу.

— Тогда почему ты так упорно меня отталкиваешь? Ты ведь сам решил остаться, сам предложил поехать ко мне, в чём теперь-то проблема? Разочаровал?

Денис бы и рад выложить всё как есть, ведь ещё никто и никогда в жизни его так настойчиво не добивался, а он, в конце концов, всё ещё живой человек, способный чувствовать. Вот только чувства его ничего хорошего никому из них не принесут.

— Да как ты понять не можешь — мы просто трахались! Секс! Обычный секс. Большего мне не нужно.

Если бы дело, и правда, было только в сексе, всё было бы намного проще — это решило бы как минимум половину проблем. Да, хороший трах — это, конечно, здорово, и если твой случайный любовник через несколько месяцев вдруг склеит ласты, трагедией это не станет. Одни плюсы. Именно поэтому Денис не ищет отношений. Вышло его время. И это только его проблемы, что он непонятно на что это самое время позорно проебал.

— Значит, секс, — переспрашивает Игорь, — это всё, что тебе нужно?

Не признать, что секс с Денисом был великолепным, глупо. Игорь никого ещё так сильно не хотел, как Титова, никогда в своей жизни. Вот только, помимо постели, Игорь хотел узнавать Дениса, радовать его и защищать. Просто банально заботиться. И тут вставал вопрос другого характера: что лучше — совсем ничего или самая малость желаемого?

Получив треть самого заветного, можно ли насытиться этим сполна?

Игорь уже довольно взрослый человек и как никто другой знает, что секс без обязательств работает только в том случае, если наутро можешь отпустить своего любовника к любому другому со спокойной душой. С Денисом же Игорь себя чувствует совершенно не так, но и отказаться от него в полной мере — тоже совершенно выше его сил.

— Хорошо, — внезапно говорит он. — Если это твоё условие, то я его принимаю.

Денис сначала не верит своим ушам. Выходит, всё это его желание якобы лучше узнать Титова сводилось к банальному траху? Но Гром не в жизнь свою его принимать собрался, а просто к жопе его подступиться хотел. И к чему только столько пафоса было и громких слов!..

Денис понимает, что ведёт себя, как истеричка, сам об этом только что говорил, а теперь вот и по роже этой каменной съездить пиздец как хочется.

Игорь, выходит, не за ним сюда поехал, а Разумовского искать. Титов ведь сам видел, как в глазах его появляются боль и тоска, стоит только кому-то упомянуть этого рыжего.

Блять, какой же он долбоёб! Сцену ревности ему ещё закати.

Игорь смотрит выжидающе — ответа ждёт. Значит, будет ему ответ.

Титов разворачивается к нему лицом, и в глазах его столько огня, что Игорю кажется, что спалит тут всё за раз.

— Пошёл ты нахуй, Гром! — по-змеиному шипит он и, громко хлопнув хлипкой дверью, выходит из комнаты.

Игорь смотрит, как медленно на пол осыпается штукатурка и понять не может, что опять он сделал не так?

Но Денис словно сам не понимает, чего вообще хочет. И это просто выводит из себя. Игорь к таким сложностям не привык.

Он ведь никогда не заводил отношения, потому что знал наверняка: справиться даже самому с собой иногда сложно, что уж говорить о другом человеке.

Поэтому и людей сторонился, пока не встретил Юльку и Диму. С ними как-то само собой всё срослось, родными они ему стали. Семьёй.

А потом Серёжа и глаза его голубые куда-то в самую душу… После Разумовского ничего уже не хотелось, и кто же знал, что Денис вот так вот прочно вплавится в его жизнь.

Игорю горько, что каждый раз он бьётся словно в закрытую дверь и, как ни старайся, ответа не получает. Каждый раз одно и то же. И в этот, наверное, последний. Надоело. Хватит мучить и себя, и его.

Игорь себя жалеть не привык — не в его это правилах. А Денис пусть поостынет немного. Игорь, в конце концов, здесь не просто так. У него есть дела, которыми он и планирует заняться. Это важнее дел сердечных и чужих, совершенно непонятных, закидонов. Если Серёжа действительно здесь, Игорь обязан его найти.

========== Чувствовать себя живым ==========

Игорь выходит из комнаты лишь пятнадцать минут спустя и первым делом встречается с любопытным взглядом Юли, явно готовой к очередной порции каверзных вопросов.

У Пчёлкиной парочка таких в запасе имеется всегда. Она говорит, что это профессиональное, но Игорь почти уверен, что это, скорее, индивидуальная черта Юлькиного характера.

В маленькой мрачноватой кухне ярко ощущается запах травяного чая и едва ощутимо — сырости.

— А куда это Титов так резко рванул? — спрашивает Пчëлкина. — Дверь чуть с петель не снёс!

Игорь и сам рад бы знать, куда понесло Дениса, но идти за ним нет никакого желания: взрослый мужик как-никак, и нянчиться с ним — дело неблагодарное. Пусть пройдётся, проветрит голову. Ему полезно.

— Понятия не имею, — коротко бросает в ответ Игорь.

Юля недовольно фыркает, но с допросом больше не лезет — знает ведь Грома как свои пять пальцев: если тот не хочет говорить, то его и под пытками не заставить.

Хозяйка их скромного пристанища достаёт ещё одну керамическую чашку, заботливо пододвигая её к Игорю.

— Присаживайся с нами. Чайку попьёшь с вареньем домашним.

Откуда тут домашнее варенье — вопрос со звёздочкой: кругом бурьян да болота, ягодами даже близко не пахнет. Впрочем, Дима уплетает вышеназванное варенье с особым удовольствием, не забывая запивать всё это травяной бурдой.

— Спасибо, но я откажусь, — отвечает Гром, снимая с вешалки свою кожанку. — Пойду наведаюсь к вашему участковому.

— Погоди, я с тобой, — в одно мгновение оживляется Юля.

— И я, — едва не подавившись чаем, следом подключается и Дубин.

Игорь недовольно морщится и окидывает друзей тяжёлым взглядом, явно давая понять, что его решение обсуждению не подлежит.

— Потом.

Юля, на удивление, сдаётся сразу, без лишних споров — словно чувствует, что Игорь и так измотан и не готов сейчас вступать в полемику. За это ей большое спасибо.

Игорь выходит из дома, полной грудью вдыхая свежий воздух. Пахнет дождём, и небо снова затянуло: тяжёлые серые тучи почти что ложатся на верхушки высоких елей.

Дениса поблизости не видно. Гром давит в себе иррациональное волнение — потеряться тут негде, да и прошло не больше получаса. Не о чем переживать.

Игорь лениво идёт по протоптанной тропе, оглядывая мрачные пейзажи вокруг. За весь путь он встречает лишь одну древнюю старуху, медленно плетущуюся навстречу с ведром воды.

Помещение, в котором окопалась местная полиция, совсем небольшое и, в отличие от всего остального, более-менее ухоженное. По крайней мере, здесь нет никакой высокой травы.

Впрочем, без местного колорита не обошлось: штукатурка давно облупилась, а на стенах виднеются огромные трещины. Дверь, тем не менее, ровно выкрашена в синий, и на подоконниках стоят свежие густо-зелёные цветы.

Игорь заходит без стука, но участковый удивлённым не выглядит.

— О, товарищ майор! Я Вас ждал. Вот газетку изучил, — говорит он, демонстрируя Грому старый еженедельник, где на первой полосе красуются их с Серёжей лица в момент задержания.

— Да уж, ну и дела у вас в Петербурге… Так Вы неужто думаете, что этот психопат прячется у нас?

Игорь невольно морщится от этих слов и абсолютно идиотской улыбки коллеги.

Он понимает, что Серёжа нездоров — а скорее, даже совершенно неадекватен, но назвать его психопатом не может даже в своей голове. И слышать это от других отчего-то неприятно и больно. Хочется съездить придурку-участковому по лицу, вот только не за что, по сути. Посторонние люди Серёжу не знают. Не знают, как он помогал людям, как отстроил детский дом и как яростно пытался защитить тогда в клубе чужих для себя людей. Все вокруг слышали лишь о Чумном Докторе, и, может быть, правы они, и Игорь — тут лицо предвзятое. Однако верить в то, что всё с самого начала было лишь игрой в хорошего парня, Гром не хочет. Пусть уж лучше он будет наивным дураком, но так он, по крайней мере, может с этим жить.

— Я ничего не думаю, но так уж вышло, что его последнее местонахождение определилось у вас в деревне. Поэтому хотелось бы узнать: не было ли в последнее время приезжих? Место здесь тихое, людей немного, а Серёжа… — Игорь одёргивает себя, — Сергей Разумовский — личность заметная. Вы бы не пропустили.

Участковый откидывается в кресле, внимательно разглядывая газету, а точнее — фото Сергея.

— Вы правильно подметили: людей тут немного, я всех знаю поимённо, а вот туристы здесь хоть и бывают, но всё же нечасто, да и группами в основном. В такую глушь мало кто в одиночку попрётся… Так что поверьте: этого персонажа я бы сразу приметил. Внешность уж больно видная.

Фотографии в газете чёрно-белые, а потому рыжих волос и голубых глаз участковый разглядеть не может, но острые скулы, выразительный нос и нездоровая бледность лица заявляют о себе даже так. Серёжа скромный и совершенно несоциализированный, но незаметным его точно не назовёшь.

— А когда в последний раз сюда наведывались туристы?

К слову о хакере, если уж он тут, и правда, есть. Может быть, он с группой туристов сюда забрёл?

— Ну, где-то с месяц назад было три человека. Они в наши волшебные пещеры приезжали.

— Что ещё за волшебные пещеры?

Любые деревни, конечно же, всегда полнятся легендами, но участковый ещё при первой встрече о чудесах рассказывал. Бред, конечно, но может и зацепку дать.

— Странно, что Вы не слышали. Говорят, ещё в семнадцатом веке тут часто видели летающие шары. Яркие, быстрые, что не уловить… Люди в то время решили, что это души неупокоенные бродят, и в места эти старались почём зря не соваться. А уж позже, когда до нас дошёл научный прогресс, сюда подтянулись учёные и пришли к выводу, что энергия не земная это, а космическая.

Не выдержав, Игорь невольно усмехается — участковый, впрочем, внимания на это не обращает.

— Начали исследовать тут всё, станций научных понастроили, а потом в один день под землю всё ушло, вместе с исследователями этими… Что произошло — непонятно, вот только на месте этом пещера появилась. Приехали, конечно, разбираться, что да как, но из всех, кто туда спустился, обратно никто не вернулся. Со временем всё списали на несчастный случай и больше в это проклятое место не лезли — забыли бы даже, наверное, если бы через год не вернулся один из учёных тех, что под землю ушёл.

— Интересная сказка, — иронично хмыкает Гром.

Он, когда спрашивал, не думал, что на такой бред сумасшедшего нарвётся.

— Вы дослушайте сначала, товарищ майор, — настойчиво говорит участковый. — Мужик этот утверждал, что побывал в параллельной реальности и существа тамошние обещали исполнить его любое желание, если он сможет вернуться обратно. И тут уж, хотите — верьте, хотите — нет, но у мужика этого дочь много лет назад без вести пропала, её уже даже мёртвой окрестили, а тут он домой — и она на пороге. Жива-здорова!.. С тех пор люди сюда и потянулись. Чудо своё ищут.

— И Вы в это верите? — прямо спрашивает Игорь. — На словах — пещера волшебная, а на деле — люди, пропавшие без вести. Искать их не пробовали? Вы же здесь для чего-то сидите?

Игорь никогда не был ни верующим, ни атеистом — в жизни он привык рассчитывать только на собственные силы, зная, что уповать на чудеса — это лишь оправдывать своё нежелание что-либо делать, усилия прилагать. Люди любят приписывать волшебные свойства обстоятельствам, которые они не могут объяснить, но на деле всё неизведанное — лишь вопрос времени и движения прогресса.

— Неважно, во что я верю. Люди верят — вот что главное. И чудеса свои они получают. А искать? Где искать-то? Там ведь таблички стоят, что опасно спускаться, а раз знали всё и сами пошли, значит игра стоит свеч.

Вот так оно и бывает: человек, явно выживший из ума, тут у власти сидит, и дела никому нет. Далеко от столицы, потому и соваться сюда никто не станет. Это ведь не Разумовский, чтобы порицать его всей страной.

— Проводите меня завтра в эти волшебные места? Посмотреть хочу.

Участковый усмехается и бросает быстрый взгляд на фото Разумовского.

— Чудо своё отыскать хотите?

— Хочу понять, куда пропадают люди и почему бездействует местная власть.

Намёк понят в полной мере.

— Провожу, почему бы и нет? Ещё чем-то помочь могу?

Эта неискренняя улыбка уже стоит Игорю поперёк горла: не нравится ему этот хрен деревенский. Чуйка подсказывает, что с ним что-то не так, а она обычно не подводит.

— Вы говорите, компьютер Ваш не работает, — Гром кивает на старый агрегат у участкового на столе. — Тогда, может быть, знаете, у кого в деревне есть выход в Интернет?

Мужчина смеётся.

— Не смешите меня, какой Интернет? Тут и связь-то мобильная через раз ловит.

Чего-то подобного Игорь и ожидал.

Понимая, что больше ловить тут нечего, он поднимается на ноги и в несколько широких шагов преодолевает расстояние до двери.

— Не знаю я, что вы тут ищете, майор Гром, но мы тут от больших городов далеко, и правила тут свои. Мы тут по законам природы живём.

Наконец-то мерзкая улыбка сползает с лица участкового, выдавая его истинные эмоции.

— А я по законодательству нашего с Вами государства живу, чего и Вам советую, — безэмоционально отвечает Игорь. — Завтра в девять жду Вас.

Игорь буквально чувствует, как его спину прожигает пронзительным взглядом. Ему тут не рады — тут и гением быть не нужно, чтобы это понять. Да и неудивительно — тип этот мутный, и то, что кто-то копается в его дерьме, ему совершенно точно не нравится. Но когда это было проблемой?

Сейчас Грому очень не помешала бы помощь Дениса — чтобы хотя бы найти возможный источник сигнала. Ну, не может быть такого, что на всю деревню — ни одного рабочего компьютера!

Когда Игорь возвращается в их временное жилище, Титова всё ещё нет. Зато на пороге его встречает довольный и румяный Дубин.

— Игорь, там Степановна баню растопила. Сходи, кайф полный!

Игорь фыркает, но с Димой не спорит: помыться с дороги они ещё не успели, и это кажется отличной идеей. По крайней мере, баня поможет не думать и не волноваться почём зря. А если уж через пару часов Денис не явится, Игорь пойдёт его искать.

Титов тем временем неторопливо бродит по округе. Злость и непонятно откуда вылезшая ревность давно уже сошли на нет. Сейчас он, конечно, в полной мере понимает, что повёл себя глупо.

Небольшая посадка выводит куда-то в густой лес, куда Денис не рискует заходить. Тут хорошо, тихо, спокойно — как на кладбище. Ему бы привыкать потихоньку к обстановочке.

С губ срывается горький смешок, особенно громко прозвучав в этой тишине, на нос приземляются первые капли дождя — всё как по сценарию. Титову бы усесться прямо тут, в высокой траве и сухостое, и рыдать, жалея самого себя. Только вот толку?

Ему жить-то осталось на пару сигаретных затяжек, а он тут драму разводит. Зачем только Игоря оттолкнул, если тот был согласен на его любые условия?

Может быть, и хорошо, что Гром не ищет в нём любовь всей своей жизни, — тогда и убиваться по нему не станет. И что плохого в том, чтобы поразвлечься напоследок? Денису ведь сейчас только и остаётся, что трахаться, курить и горстями жрать таблетки.

Игорь ведь ему нравится, правда, по-настоящему нравится. С Титовым такого ещё не бывало. Особенный он, этот Игорь Гром.

Ничего ведь ужасного не случится, если они скрасят друг для друга это время? Денис не знает, кого он пытается убедить, — наверное, себя.

Дождь становится сильнее, и Титов решает вернуться обратно.

К дому он подходит уже вымокший до нитки, и старуха сочувственно качает головой.

— Ты бы в баньку сходил, сынок, а то заболеешь ещё.

Денис решает не спорить — скидывает с себя мокрую одежду и, кутаясь в большое полотенце, заходит в парилку.

Судьба, оказывается, — та ещё стерва, потому что там сидит причина всех еготерзаний, Игорь Гром собственной персоной!

Игорь уже собирался уходить на поиски вот этого промокшего недоразумения. Волосы Дениса падают на глаза мокрыми сосульками, но Игорь всё равно тонет в этой тёмной бездне чужого взгляда. Титов смотрит словно в самую душу и вытягивает из неё всю боль и обиды, как нитки из послеоперационных шрамов.

Денис в один миг отводит глаза, превозмогая внутреннее желание убежать прочь отсюда. Одного, правда, всё никак понять не может: от себя не убежишь, как ни старайся.

— Не уходи, — тихо просит Игорь. — Останься.

И Титов буквально чувствует (в метафорическом смысле, конечно), как рушатся все стены. Больше сопротивляться он не хочет. Если умирающим положено последнее желание, то это желание — Игорь.

Денис в несколько широких шагов преодолевает разделяющее их расстояние и целует Грома, со всей накопившейся страстью впиваясь в его губы. На несколько секунд Игорь даже теряется от такой резкой смены действий.

Денис умеет удивлять: то обжигает холодом, то сжигает огнём. Но Грому, чёрт возьми, нравится такой вот Титов, со всеми его противоречиями.

Денис практически вылизывает его рот, тяжёлое полотенце падает на пол, и он залезает Игорю на колени — такой тонкий, горячий и совсем лёгкий.

— Правила, — шепчет Титов, на секунду отрываясь от желанных губ. — Никаких обязательств.

Игорь даже толком ничего не слышит: в голове — только образ Дениса, с мокрыми волосами, ярким румянцем на впалых щеках и зацелованными губами. Он бы согласился сейчас на что угодно, лишь бы Денис больше не смел убегать.

— Никакой ревности и глупых разговоров о чувствах, — тем временем продолжает Титов. — И главное — не привязываться.

«Всё, что захочешь», — мысленно отвечает Игорь, но с губ срывается только стон, потому что Денис скользит тонкими пальцами по его телу, забираясь Грому под полотенце и смыкая их на стоящем члене, прямо у основания, совершая несколько поступательных движений.

Теперь точно всё становится неважным — только этот человек в его руках.

Игорь спускается поцелуями по острым скулам к длинной шее, оставляя на ней несколько поцелуев-укусов. Денис стонет так сладко, отзывчивый, чувствительный, и трётся своим стояком о чужой живот. Пресс у Игоря каменный, и так приятно к нему прикасаться, царапать короткими ногтями.

Титов смотрит Грому в глаза, и в его карих загораются яркие искры возбуждения. Он такой живой сейчас, никакой тоски и боли — только страсть и желание, сжигающие дотла. Денис медленно подносит руку ко рту и всё так же, не отрывая взгляда, лижет собственную ладонь. Игорь от одного этого зрелища кончить готов, но Титов не останавливается и снова сжимает пальцы на члене Грома, впечатываясь жадным поцелуем в его губы.

Игорь лапает своими большими ладонями тощую задницу Дениса, и от возбуждения ему уже чертовски сносит крышу.

— У меня нет ничего, — шипит он в чужой, приоткрытый в немом стоне рот.

Денис закатывает глаза и язвит в своей привычной манере:

— Никто не сомневался. Слюны хватит.

Гром очень в этом сомневается, но он совершенно не в том положении, чтобы спорить. Он толкает пальцы между пухлых губ, чувствуя, как Денис ловко обводит их языком, вылизывая с таким усердием, что Игорю требуется вся его выдержка, чтобы не трахнуть Титова прямо так, без растяжки.

По слюне идёт туго, но Денису, кажется, нравится. Грому не понять, что он хочет чувствовать всё, что может предложить ему эта чёртова жизнь, и эта боль — своего рода откровение. Ему хорошо. Так хорошо, как никогда.

Он отводит чужую руку в сторону и сам насаживается на истекающий смазкой член, лишь немного нахмурившись от неприятного жжения.

— Ты что творишь, извращенец? — шипит Игорь, замечая, что в уголках карих глаз собирается солёная влага.

Ему одновременно хорошо и страшно. Страшно причинить боль, ведь Денис такой хрупкий, как фарфор, и заслуживает только бережного отношения.

— Сегодня играем по моим правилам, — отвечает Титов и двигает бёдрами, задавая нужный темп.

Сейчас он хочет не нежности — ему нужно ощущение реальности. Осознание, что вот он, всё ещё живой. Что он может чувствовать и быть кому-то необходимым. Что всё ещё не окончено.

Игорь в очередной раз принимает правила Дениса и, сжимая его худые бёдра до синяков, трахает Титова так, что тот закатывает глаза и стонет, до боли закусив из без того распухшие зацелованные губы. И руки его так правильно сжимают плечи Грома, и длинная чёлка щекочет лицо…

Оргазм накрывает обоих внезапно и почти одновременно. У Игоря искры перед глазами и слабость во всех конечностях, Денис же растекается вдоль него бесформенной лужей.

Следующие минут десять слышно только их тяжёлое дыхание и треск поленьев. Игорь мягко перебирает мокрые волосы Титова, спутанные на затылке.

— И стоило бегать? — наконец-то приходя немного в чувство, спрашивает он.

— Мне был нужен душевный речендж, — куда-то в район Игоревой ключицы бормочет Денис.

— Чего? — фыркает Гром, недоверчиво поглядывая на его макушку.

— Обдумать всё нужно было, говорю.

Игорь усмехается. Что ж, приятно знать, что Дэнчик умеет не только убегать и рычать на всех подряд. Думает он тоже хорошо. По крайней мере, в этот раз.

Спать они укладываются полностью вымотанными сегодняшним днём. Впервые за долгое время Игорь засыпает быстро и спокойно, но ближе к трём часам его будит телефонный звонок.

Сквозь сон Гром тянется к своему допотопному аппарату и мгновенно просыпается, когда видит незнакомый номер.

— Да, — отвечает он, вслушиваясь в неясный шорох на том конце, — говорите.

От шума просыпается и Денис.

— Серёжа? — спрашивает Игорь, чувствуя, как болезненно сдавливает сердце в груди. — Серёжа, скажи хоть что-то. Где ты?

Но в ответ — всё ещё тишина. А уже буквально через несколько секунд звонок обрывается, и следуют короткие гудки.

Гром пытается перезвонить, но всё без толку. Он швыряет телефон на пол, с такой силой, что вылетает батарея. В комнату врываются Юля с Димой, явно напуганные шумом.

— Что у вас произошло? — взволнованно спрашивает Пчёлкина.

Денис только непонимающе хлопает сонными глазами.

— Серёжа. Он опять звонил.

========== Найти ответы ==========

На кухне снова витает запах травяного чая и каких-то, явно успокоительных, капель, которые Юля настойчиво капает Игорю в чашку.

Сам Игорь, к слову, к ней даже не притрагивается. Он все эти травки «от нервов» на дух не переносит, а вот Денис пьёт. Даже, кажется, с удовольствием.

— Ты мне скажи: почему ты решил, что это был Разумовский? Ничего ведь даже не сказали, — словно у маленького неразумного ребёнка, спрашивает Юля с каким-то неприсущим ей терпением.

Да, наверное, Игорь, и правда, вспылил, собираясь посреди ночи поставить на уши всю деревню. Но его можно понять: вся эта хрень хорошенько по нервам бьёт. А у него они в последнее время и так ни к чёрту.

— Не знаю, — честно отвечает Игорь, до боли сцепив пальцы в замок. — Чувствую я, что это он был. Другого объяснения у меня нет.

Услышав это почти признание, Денис даже отрывается от чашки со своей травяной дрянью. Потому что где-то под сердцем что-то неприятно скребëт. То, что сам записал в первый пункт их недоотношений…

Чувствует он, блять! Вы только посмотрите, какая глубокая связь! Может быть, ещё, как псина, по запаху его найдёт? А что, было бы пиздец как романтично: Игорь Гром спасает маньяка от маньяка!.. Ирония жизни, да и только.

— Одними предчувствиями руководствоваться глупо, — резонно замечает Пчёлкина.

Возразить ей Игорю нечем. В этом Юля права: его ощущения не являются доказательствами, а звонок может быть просто ошибочным. Мало ли, номер не тот набрали.

— Ну, мы ведь можем как-то отследить, откуда звонили? — спрашивает Дима, внимательно посматривая на Титова.

Денис тяжело вздыхает.

— Можем попробовать, — фыркает он. — Но посреди ночи я сеть по деревне искать не буду. Утром. Мне в любом случае нужно понять, ловит ли тут Интернет хоть где-то.

Местность глухая. Но Денис уверен, что ошибиться не мог: самозванец, присвоивший его имя и взломавший сеть, явно проводил свои махинации из этой деревни. К тому же, вероятность того, что этот хрен и есть тот, кто помог сбежать Разумовскому, исключать нельзя, а потому этот рыжий псих вполне может на него вывести.

Найти его нужно. В этом Игорь прав.

— Давай, Игорёк, утро вечера мудренее. Поспи немного, — мягко сжимая его напряжённые плечи, говорит Юля.

Она всегда заботится об Игоре — отголоски их несложившегося романа, от этого уже никуда не деться.

На часах — начало четвёртого, когда все снова расходятся по комнатам.

Гром кладёт телефон поближе — просто на всякий случай. Денис, замечая этот жест, фыркает и почти падает на свою постель, которая отвечает неприятным скрипом пружин.

Какое-то время они просто молчат. Титов рассматривает потрескавшуюся штукатурку на потолке, а Игорь теряется где-то в своих мыслях, но по его тяжёлому дыханию ясно сразу: никто из них сегодня не уснёт.

— Хватить сопеть, мешаешь! — недовольно бросает Денис, чтобы хоть как-то нарушить эту тягучую тишину.

Странно вот так лежать на разных кроватях с человеком, который самозабвенно трахал тебя несколько часов назад, а теперь весь в мыслях о другом.

— Извини, не спится, — с буддистским спокойствием отвечает Гром на этот внезапный выпад Титова.

Денис тяжело вздыхает и садится на постели, притянув к себе колени. В комнате прохладно и темно. Луны почти не видно из-за туч, и разглядеть Игоря на соседней кровати почти невозможно, но, может быть, это даже хорошо. Смотреть ему в глаза Денис сейчас не сможет.

— Мне просто интересно стало: чего ты так печёшься за этого Разумовского? Орал в телефон, как ненормальный, женщину вот пожилую напугал, бежать посреди ночи на поиски хотел… Что у тебя за нездоровые сантименты по отношению к этому психу?

Титов от себя даже не ожидал, что выдаст эту речь вот так, не сдержав внутри эти глупые и совсем неуместные эмоции. Но понять пиздец как хотелось. Что связывает этих двоих? И почему«Серёжа»всегда произносится с таким трепетом и тоской?

— Ревнуешь? — усмехается Гром, хотя на самом деле веселья в нём ни капли.

Игорю даже видеть Титова не нужно — достаточно чувствовать его недовольный и острый, как лезвие, взгляд, пронизывающий до мурашек.

— Если ты хочешь спросить, спали мы или нет, то ответ — нет. У нас не было секса.

Не совсем то, что Денис хотел узнать. Это отчего-то и так было понятно.

— Очень часто секс ничего не значит. Можно потрахаться и разбежаться, забыть друг друга и жить, как раньше.

— На что-то такое ты и рассчитывал, когда подкатил ко мне в клубе? — спрашивает Игорь.

Поднимать эту тему не хочется — они, кажется, всё уже решили, но этот вопрос сам по себе срывается с губ.

— Не обо мне сейчас речь, — не терпящим возражений тоном заявляет Денис. — Ты с темы-то не съезжай.

И кто тут только с темы съезжает? Вопрос это спорный.

Оно и понятно: Денис не хочет мусолить эту тему, но и Игорь говорить о Серёже не горит желанием. Особенно с тем, кого пустил в свою постель — и в жизнь готов был, если бы позволили.

— Просто я так и не понял: что ты хочешь узнать?

— А идиотом ты умеешь прикидываться, — фыркает Титов. — Не хочешь говорить о своих похождениях с тем, кого сам в дурку засадил? Боишься, что стану осуждать? Так я ведь не полиция нравов, и людей судить — не в моей компетенции.

Игорь бы, и правда, поверил, что Дениска ревнует, — больно уж активно выспрашивает, что да как, — фигня только в том, что в очередной раз разочаровываться не хочется. Титов ведь загадка, мать его, — хрен разгадаешь этот ребус, хотя так-то у Грома всегда всё было хорошо с ребусами.

— Не о чем рассказывать, вот и всё. Серёжа, он… — только начав говорить, Игорь вдруг осекается. — С ним всё сложно. Если было бы можно отмотать всё назад, я смог бы ему помочь.

Титов не видит, но чувствует, как ядовитая усмешка сама скользит по чужому, красивому лицу.

— Да у Вас комплекс героя, батенька.

Может быть — Игорь спорить не станет.

— Трахнуть ты его хотел, а не спасти, хоть себе в этом признайся!

Гром уже почти привык к такому Титову и потому спокойнее воспринимает его язвительные выпады, но в этот раз в душе что-то цепляет — в той её части, куда Игорь совершенно никого не хотел пускать.

— Да что ж ты всё к сексу сводишь? — грубее, чем хотелось, отзывается Гром. — По себе людей не суди!

С Серёжей всё было совершенно не так. Игорь смотрел на него — и мыслей завалить его на любой ближайшей поверхности не было совершенно. Серёжу хотелось оберегать, слушать его постоянно и смотреть в его голубые глаза, на его дрожащие ресницы, когда он неловко опускал взгляд в пол. Может быть, Игорь просто не успел перевести мысли о нём в горизонтальную плоскость, но в том-то, наверное, и дело: постепенно всё должно было быть. Правильно.

Да, пусть Игорю комфортнее с мужиками, и это, конечно, накладывает свой отпечаток, ибо изначально эти отношения правильными никто бы не назвал, но, не будучи романтиком в принципе, Гром всё равно отношений хотел — таких, как у его родителей или как у дяди Феди с женой. Чтобы раз и навсегда. Именно потому он этих отношений и не заводил, зная, что ничего толкового из этого не получится. Что за семья у двоих мужиков выйдет — в нашей-то толерантной стране?

Ему было бы хорошо с Юлей. И нравится она ему — правда, по-настоящему. Умная, красивая, бойкая такая… У них получилась бы отличная семья, и они бы даже парочку детишек заделать могли. Беда только, что Игорь не может себя поломать. Он смотрит на ярко-красные волосы Пчёлкиной, а в голове его — рыжие, неровно стриженые, и руки дрожащие. Не Юлькины совсем. А она заслуживает только лучшего. Игорь никогда не позволил бы себе её обидеть.

— Да пошёл ты, — уже привычно отзывается Денис и демонстративно отворачивается к стене, явно давая понять, что разговор окончен.

Игорь хочет извиниться за резкость, но, с другой стороны, сам ведь, гадëныш, завёл эту тему. Сам нарвался. С чего бы теперь Грому просить у Титова прощения? Перебесится.

С Денисом, наверное, только так и нужно — дать ему время прийти в себя и оставить в покое.

Игорь этой позиции и придерживается. До утра они с Денисом больше не говорят — делают вид, что спят, хотя сна у обоих ни в одном глазу.

Как только первые рассветные лучи поднимаются с востока, их небольшая компания уже готова к работе. Они принимают решение разделиться: Юля с Игорем решают осмотреть пещеры, а Денис с Димой — заняться поиском сети и работающей техники.

Титов, видимо всё ещё пребывающий в не лучшем расположении духа, бережно скидывает свою аппаратуру в рюкзак и, окинув Игоря равнодушным взглядом, уходит первым. Дима, на секунду растерявшись, спешит за ним следом. Своей компании на сегодняшний день он не особо рад, но Юля очень хотела посмотреть на волшебную пещеру, и Дубин не смог противостоять женскому обаянию. Пришлось уступить.

— Бери свою лопату и ищи сеть. Поймаешь где-то — дай знать, — не оборачиваясь, бросает Денис своему вынужденному напарнику.

И на что он только тратит последние месяцы своей жизни?

Игорь с Юлей тем временем загружаются в машину местного участкового. Тот словно чувствовал — приехал раньше назначенного времени, так как Гром уже рвался к этой волшебной пещере топать пешком.

— А если это местная достопримечательность, чего дорогу-то не закатали? — спрашивает Юля, стоит им только немного отъехать от деревни.

— А ты, красавица, будто сама не знаешь, что о такой глуши, как наша, чиновники ваши городские и не вспоминают. К тому же, не музей это вообще-то, а место силы — нечего туда экскурсии водить!

Таких мест в их необъятной, и правда, много, и все они Богом забытые и заброшенные. Русская деревня умирает, и с этим, увы, не поспоришь и ничего не поделаешь.

— Вы сами-то чудес у пещеры вашей волшебной просили?

Участковый явно к расспросам с утра пораньше не готов — видок у него тот ещё. Юлю явно послать хочет, но пока сдерживается.

— Просил. Чего ж не попросить, коль есть возможность.

— Спускались, значит, туда, и, смотрю, живы-здоровы, а люди вот не вернулись, — вмешивается в разговор Игорь.

— Я знал, на что шёл, и вернулся потому, что выход нашёл нужный. Не у всех это выходит. Но и туда насильно никто никого не тянет.

С него так-то и спросу никакого — правильно говорит: эти придурки сами туда лезут, но пропасть бесследно — это тоже постараться нужно.

Эту магическую местность Гром замечает издалека — остатки забора и колючей проволоки всё ещё проглядываются то тут, то там. Небо серое и дождливое, хотя, когда они выезжали, было солнечно. На первый взгляд, здесь нет ничего примечательного, не считая самой пещеры, которая совсем не похожа на обычную яму от взрыва: спуск пологий, немного скользкий от частых туристических походов, а кое-где на каменных стенах написаны слова благодарности. И всё это — на фоне старых и новых табличек с запретом идти вниз.

Юля уже вовсю погружается в съёмку, не обращая ни на что внимания. Игорь же осторожно заглядывает внутрь, но не видит ничего, кроме темноты и сырости.

— Нужно спуститься туда, осмотреть всё, — заключает он.

Что, если идиоты, решившие найти на свою задницу приключений, просто разбились о камни? Спуск хоть и небольшой совсем, но всё равно опасный. Незаметный в потëмках.

— Нельзя беспокоить понапрасну хранителей времени: либо идите за своим чудом и будьте готовы пройти через испытания, либо не стоит туда и спускаться. Не пропустят они вас всё равно, — довольно резко отзывается участковый.

Игорю уже порядком надоел весь этот бред — да и рвение местного коллеги не пускать его в эту пещеру настораживает.

— А может, Вы просто покрываете какого-то маньяка? У вас тут люди пропадают пачками, а Вы мне байки затираете. Может быть, мне не стоит туда спускаться, чтобы не найти трупы пропавших без вести? — гневно бросает в ответ Гром. — Хранители, блять.

Игорь оборачивается к Юле, перед тем как начать спускаться в пещеру.

— Подстрахуй.

Пчëлкина кивает и тут же прячет телефон, готовая в любой момент броситься на помощь. В Юле Гром уверен на все сто — в случае чего она сможет за себя постоять.

Спуск, и правда, не очень простой — даже для Игоря, упасть можно запросто. Особенно в полутьме. Света тут совсем немного даже утром.

Когда Гром приземляется на ноги, то понимает: места тут гораздо больше, чем казалось изначально. Пещера огромная, и тянется, словно в никуда. Внутри пахнет сыростью и чем-то приторно-сладким.

Что это за запах, Игорь понять не может.

— Ну, что там? — кричит Юля откуда-то сверху.

— Нормально, осмотреться нужно, — громко отвечает Гром.

Он включает фонарик на телефоне и едва успевает сделать пару шагов в темноту — голова начинает кружиться, а ноги перестают слушаться.

— Игорь, ты говори что-то, — снова кричит Юля, но ответить ей нет никаких сил. — Игорь, Игорь, не молчи!

В голове какой-то туман, всё плывёт, и опора уходит из-под ног. Голос Юли постепенно меняется, и Грому кажется, что он слышит Серёжу.

— Игорь, пожалуйста, Игорь… — зовёт тот, и Гром будто наяву видит рыжие волосы и дрожащие бледные губы, что продолжают называть его по имени, а потом — темнота.

Следующее, что видит Игорь, когда отрывает глаза, — это взволнованное лицо Юли и насмешливый взгляд участкового.

Голова раскалывается, с неба опять начинает срываться дождь. Игорь лежит на пожухлой траве и судорожно оглядывается по сторонам: никакого Серёжи нет.

— А я ведь говорил: нечего туда ходить с намерениями недобрыми, — говорит участковый.

— Ой, помолчите уже, — шикает на него Пчёлкина, помогая Грому принять сидячее положение.

— Где? — голос хрипит, хочется пить, но Гром упрямо шевелит губами и всё же задаёт волнующий его вопрос: — Где Серёжа?

Участковый тоже усмехается.

— Нехреново его шарахнуло! Может, и не просто так ходил. Только вот чудеса так не работают.

Юля снова зло зыркает на раздражающий объект.

— Игорёк, ты о чём? Ты потерял сознание, мы тебя с товарищем капитаном достали. Не было там никого, кроме тебя.

Неужели показалось? Но Игорь ведь видел его! Волосы его рыжие и глаза чистые, голубые…

— Мне нужно обратно.

Гром порывается встать, но ноги всё ещё ватные, и в голове туманно. Потому Юля быстро обрубает на корню все его порывы.

— Нет, не в таком состоянии. Сейчас домой, а дальше — посмотрим.

— Но…

Договорить Грому не дают.

— Никаких «но». Нет там никого, Игорь, я сама за тобой спускалась. Только мыши летучие и мох… Поехали домой, а там уже решим, что делать дальше.

С Юлей приходится согласиться. Хочешь или нет, а в одном она права: спуститься обратно он не сможет сейчас физически. Нужно успокоиться и привести в порядок мысли. Да и понять, что там вообще произошло…

========== Однажды станет легче ==========

Обратно едут практически молча, под аккомпанемент постоянно шипящего радио, где помех куда больше, чем музыки.

Игорь настолько уходит в свои мысли, что забывает все заготовленные для участкового вопросы. Его подсознание играет с ним злую шутку? Может быть, это он тут сумасшедший и должен был лежать с Серёжей в соседней палате? А лучше, конечно, в одной, чтобы хоть на секунду успокоить бешено стучащее сердце и убедиться, что Серёжи в той пещере не было, ему просто показалось!..

Но ведь Гром видел его так отчётливо, мог бы даже прикоснуться. Может быть, тогда морок бы рассеялся…

Дома никого нет, даже хозяйки, и тогда они усаживаются на крыльце. Юля жмётся ближе, и её волосы щекочут лицо — такие яркие, броские. Единственное что выделяется на фоне общей серости вокруг.

— Ну, ты чего? — мягко спрашивает девушка, пытаясь поймать взгляд Игоря. — Не кисни. Да, Разумовского там не было, но зато у меня есть предположение, почему ты видел именно его, да и вообще откуда все эти мифы про волшебство.

Гром переводит на Пчёлкину заинтересованный взгляд.

— Я, когда спустилась туда, сразу почувствовала запах какой-то странный.

— Юля, это ведь подземелье практически, там должно дерьмово пахнуть! — фыркает в ответ Игорь.

Пчёлкина легонько пихает Грома в плечо, явно намекая ему на то, что стоит заткнуться и дослушать.

— Да, умник. Должно, но не воняло там, а чем-то сладким таким, аж приторным, несло. Там ведь лаборатория под землю ушла. Я покопалась немного на просторах Интернета и выяснила, что лаборатория эта секретная была, и, что там эти учёные делали, никто по сей день не знает.

Игорь про лабораторию и думать забыл, полностью закопавшись в личных проблемах. Хорошо, что Юля всё-таки за ним увязалась, — знала ведь, что её помощь будет нужна.

— Думаешь, это как-то связано с местными чудесами?

— Игоряш, ну, ты вроде как раньше приходы не ловил, а тут шарахнуло тебя хорошо, что отъехал даже. Не думал, что там химикаты какие-то в воздухе остались? Вот там все чудеса и видят. Ты вот — Разумовского, а кто-то — единорогов, — усмехается Юля.

Разумовский, конечно, тоже тот ещё зверь сказочный, но суть ясна.

В этом, и правда, здравое зерно есть. И запах этот Игорь тоже чётко уловил, просто из-за каши в голове не додумался сопоставить.

— Что бы я без тебя делал…

Юля мягко улыбается Грому, пристраивая голову на его широком плече.

— Жил бы спокойно.

— Покой мне только снится, — в ответ ухмыляется Игорь. — Нужно туда вернуться. Взять что-то вроде респиратора и всё хорошо осмотреть.

— Но не сегодня, — строго отвечает Пчёлкина.

Гром согласно кивает, бросая быстрый взгляд на часы. Дениса и Димы всё ещё нет.

Вышеупомянутый Титов тем временем, плотно обхватив сигарету губами, невнятно матерится, в очередной раз обнаруживая полное отсутствие цивилизации в этом Богом забытом месте.

— Заходить сюда даже смысла не вижу, — шикает Денис, кидая взгляд в сторону покосившейся избушки.

— Это ещё почему? — спрашивает Дубин.

Он, если честно, уже порядком устал от сварливого напарника.

Раньше ему думалось, что к Игорю тяжело найти подход, но тут был случай куда похуже. Клинический, можно сказать. Гром старался держать при себе свои недовольства и просто не общаться с людьми, неприятными для себя. Игнорировать. Юный компьютерный гений, напротив, готов был обхаять каждого встречного и совершенно не боялся, что может и в ответ прилететь.

Одним словом, приятным человеком назвать Титова язык не повернулся бы, но Игорь ходит за ним хвостиком, что Диму очень удивляет. Ему вот пришлось очень сильно постараться, чтобы его приняли в стаю, — а тут знакомы всего ничего, и такая дружба!

— Потому что избушка эта на куриных ножках, и живёт тут дед столетний. Думаешь, это он взломал мою сеть и вытащил Разумовского из дурки?

Денис облокачивается на соседний забор и активно стучит по экрану своего навороченного планшета.

— А о том, что у деда могут быть внуки, ты не подумал?

Титов ядовито усмехается.

— Все внуки, если они, конечно, были, из этой дыры уже давно уехали.

Дима готовится толкнуть длинную напутственную речь о неправильном подходе к работе, но Денис вдруг резко меняется в лице.

— Да ну, неужели, — воодушевлённо бросает он и разворачивается в направлении дома, на чей забор он опирался.

— А вот и сеть нашлась! И даже не у деда, а вот на этом миленьком участке.

Дубин первым делом открывает ленту новостей — чисто автоматически, привычка. И его сразу же заваливает тоннами информации о беспорядках в Санкт-Петербурге. Несколько богачей убиты сторонниками Чумного Доктора, а списки с именами и адресами продолжают обновляться. Люди массово бегут из города.

— Нужно войти, — кивает Денис в сторону дома и порывается дёрнуть на себя калитку, но внезапно подъехавший к дому бобик меняет все его планы.

Участковый осматривает незваных гостей хмурым взглядом.

— Что-то вы меня, ребята, утомлять стали. Один ваш места наши святые оскверняет, а вы к моему дому без спросу притащились.

— Вы тут живёте? — выцепив главное, уточняет Дима, не обращая внимания на явно недовольного мента.

— Именно.

Денис сразу переходит в наступление — хрен этот мутный достал его уже конкретно.

— Интересно получается: во всей деревне выход в Интернет есть только у Вас.

— Конечно. У меня сын — школьник, ему поступать в следующем году. Так что ничего удивительного я в этом не вижу, — невозмутимо отвечает полицейский.

— А с сыном Вашим познакомиться можно? — спрашивает Дима.

И как только школьник выживает в таком месте, среди одних стариков?

— А ещë лучше — на компьютер Ваш посмотреть, — добавляет Денис.

Мужчина усмехается и щурит свои по-рыбьи мутно-серые глаза.

— Так у вас, ребятушки, может быть, ордер на обыск имеется?

— А Вам, выходит, есть что скрывать? — вопросом на вопрос отвечает Титов.

Мужчина жмёт плечами и внаглую похлопывает Дубина по спине.

— Мне скрывать нечего. Это у вас в больших городах скелеты в шкафу у каждого. А я человек простой, но всё же работник правоохранительных органов, а потому будет ордер — приходите, всё, что нужно, покажу и расскажу. А сейчас, уж извините, дела у меня. Не всё же с вами целыми днями таскаться.

Денису хочется броситься на этого мудилу, как цепной пёс, но Дима гасит его запал — объясняет, что только хуже будет. Лучше всё рассказать Игорю, а там уже всем вместе решить, что делать дальше. Будет проще. Денису приходится с этим согласиться.

Когда они возвращаются домой, хозяйка уже вовсю наготавливает ужин и заваривает свой любимый травяной чай. Юля с Игорем уже сидят за столом — Гром, как обычно, хмур и невесел, что явно говорит об отсутствии хороших новостей.

— Ну что? Как прошло у вас? — спрашивает Дима, усаживаясь рядом с Юлей.

Денису остаётся место по правую сторону от Игоря.

— Не особо плодотворно, но есть некоторые интересные мысли относительно волшебной пещеры.

Юля выкладывает всю историю их с Громом похода к чудесным местам, лишь когда хозяйка дома уходит в свою комнату.

— И что, ты прям в обморок там шлёпнулся? — язвительно фыркает Денис, стараясь не обращать внимания на деталь, касающуюся чужого наркотического припадка.

То, что Игорь видел именно Разумовского, Титова ни капли не удивляет, но и приятным совершенно не является.

— Раньше со мной такого не было, — отвечает Гром.

— Ну, мысль про химикаты мне лично кажется вполне здравой, — пожимает плечами Дима.

— Сходим туда завтра, попробуем замерить, может, — закидывая в рот кусочек помидора, бросает Титов.

Теперь настала их с Димой очередь делиться найденной информацией, которой, казалось бы, совсем немного, если бы не одно «но». И Денис это «но» выкладывает как на духу, не забывая обложить местного урода трёхэтажными матами.

— Мне он тоже сразу мутным показался, — резонно замечает Игорь.

— Да тут и экстрасенсом быть не нужно, чтобы это понять, — говорит Пчёлкина. — Вот только нам всё равно каким бы то ни было способом нужно попасть к нему в дом.

Игорь тяжело вздыхает.

— Запрошу ордер у Прокопенко.

Денис в ответ на это лишь саркастично усмехается.

— И ждать его будешь до второго пришествия.

— Он прав, Игорь. Тут нужны другие методы.

Какие именно методы имеет в виду Юля, Игорю понятно и так — он их, конечно, не одобряет, но на деле ведь и сам частенько работает не по уставу, и очень часто это спасает многих невинных людей.

— Ладно, нужно отдохнуть немного. А завтра уже обсудим, что да как. Я что-то вообще не в кондиции.

После внезапного обморока Игорь, и правда, чувствует себя чертовски странно: в пещеру эту тянет, как магнитом, как бы он ни убеждал себя, что Серёжи там нет. Наверное, и не успокоится, пока лично в этом не убедится.

Денис тенью проскальзывает в комнату сразу же за Игорем, щёлкнув дверным замком. И сразу достаёт сигарету и подкуривает, глубоко затягиваясь и выпуская дым в приоткрытое окно.

Игорь любуется ровным профилем Титова, смотрит, как слегка подрагивают его длинные ресницы, когда Денис делает очередную затяжку и прищуривает глаза.

— Думаешь, я сошёл с ума? — спрашивает Гром, разрушая уютную тишину.

Денис немного хмурится и выкидывает в окно истлевшую сигарету.

— Все мы тут в той или иной степени сумасшедшие, — фыркает Титов и, скидывая с себя безразмерную толстовку, давая возможность Игорю в полной мере рассмотреть его стройный торс, ещё более едко добавляет: — Но не волнуйся, до твоего любовника нам всем тут ещё о-о-чень далеко.

— Он не…

Договорить Гром не успевает — Денис запечатывает его рот глубоким поцелуем и забирается сверху, сжимая бёдра своими худыми ногами.

У Игоря встаёт как по команде: с Денисом по-другому не получается. Его всегда словно мало, и хочется ещё. Забрать только себе, в бессрочное пользование.

— Меньше слов, больше дела, — усмехается Титов прямо в чужие губы и ловко расправляется с застёжкой у Игоря на джинсах.

Гром рычит, как бешеный пёс, и подминает под себя маленького Дэнчика одним слаженным движением — буквально вгрызаясь в длинную шею и спускаясь поцелуями к тонким ключицам. Вообще Дениса хочется брать нежно и томительно, чтобы умолял, стонал до исступления этим своим блядским голосом, но Титов, как обычно, подгоняет.

— Да куда ты спешишь-то вечно? — шикает Игорь, смазывая чужую задницу и проталкивая два пальца за раз.

— Моё время — ценный ресурс, — фыркает Титов, упрямо подаваясь ближе.

Уже после секса они лежат рядом на Игоревой кровати, взмокшие и измазанные в уже подсохшей сперме. Хорошо бы встать и смыть с себя всё, но Денис не убегает, лежит рядом, курит и позволяет перебирать пальцами свои волосы.

— Я попробую завтра отследить, откуда звонили. Но только ты уж сильно не плачь, если это всё-таки окажется не Разумовский.

Игорю и самому чертовски хочется покурить. Немного успокоить расшатанные нервы.

— Да что ж ты к нему прицепился?

— Я? — с гиперболизированным удивлением переспрашивает Титов. — Это ты его в каждом встречном видишь.

— А говоришь, не ревнуешь, — усмехается Игорь.

Спорить с Денисом и что-то ему доказывать нет никаких сил. Да и разве докажешь что-то, когда и сам не уверен в том, как на самом деле всё ощущается?

— Не ревную я, — шикает Титов и ощутимо кусает Игоря за плечо. — Просто, если честно, все эти звонки похожи на идиотский пранк. Кто-то знает о твоей привязанности к этому рыжему — ну, или чувстве вины, тут уж сам выбирай — и решил довести тебя до нервного срыва.

Да, конечно, это звучит здраво. И морда его в каждой статье мелькала… Сторонники Чумного Доктора вполне могли дойти до чего-то такого.

— Это был Серёжа. Я знаю.

— Тебя не переубедить, — отмахивается Титов. — Ты просто веришь в то, во что хочешь верить. И тут, увы, голос разума бессилен.

Игорь зарывается носом в чужую макушку — от Дениса пахнет приятно, несмотря на ощутимое амбре от сигарет. Лесом как будто и горным воздухом.

Ничего не говоря, Титов привстаёт и прихватывает с прикроватной тумбочки банку с таблетками, закидывая парочку в рот.

— Что ты пьёшь постоянно? — спрашивает Игорь.

Он и раньше замечал, что Титов попросту не расстаётся с этими таблетками, но спросить всё никак не решался.

— Наркота. Закидываюсь потихоньку, чтобы не сдохнуть тут с вами от скуки, — усмехается Денис.

Игорь закатывает глаза.

— Ой, нахер иди.

Денис смеётся, и Игорь сам начинает сиять, как начищенная монета. Смех этот — лучший звук на свете, и Денис в этот момент красивый-красивый, с него только картины писать. Жаль только, Игорь не умеет. Серёжа вот красиво рисует, Игорь помнит — только вот Титова вряд ли захотел бы изобразить.

— Давай спать, юный следопыт, — фыркает Денис и уже собирается уйти на свою кровать, но Игорь мягко охватывает пальцами тонкое запястье.

— Останься, — просит он.

И в карих глазах снова плещется тоска.

— Мы ведь договаривались, — возражает Титов.

— Ну, я ведь не замуж тебя зову, просто полежим немного. Пока не усну.

Денис явно рисует в своей голове сотни сценариев дальнейших событий, и все они, судя по всему, совершенно не радостные, но в последний момент будто спускает себя с крепкого поводка и всё же укладывается рядом на узкую и скрипучую кровать.

Игорь улыбается в чужие мягкие волосы и сгребает Дэнчика в охапку.

— Эй, об обнимашках речи не было. Не люблю я эти нежности, — извиваясь, как змея, бросает Титов.

Но Игорь сильнее, и выбраться у него, конечно же, не выходит.

— Лежи уже, — отвечает он и прикрывает глаза.

Хорошо.

И кажется, счастлив даже, но в голове всё равно — эта пещера, и волосы рыжие преследуют, наслаждаться жизнью спокойно не дают. Может быть, если он найдёт Серёжу и тот поможет со всем разобраться, его отпустит. И тогда наконец-то станет легче дышать.

========== Мой гроб ещё шумит в лесу ==========

Утром Дениса будит палящее солнце, беспощадно светящее прямо в глаза из незашторенного пыльного окна.

Вставать не хочется совершенно — к тому же, впервые за долгое время Денис вдруг понимает, что выспался. Долгожданная ночь без кошмаров и тяжёлых мыслей о неизбежном! Причину своего спокойного сна Титов осознаёт, лишь когда в комнату входит свежий и вполне бодрый Игорь.

Блядь, Денис, судя по всему, ты уснул с ним на одной кровати. Собирался ведь уйти, и вырубило в итоге, под спокойное дыхание и в объятиях сильных рук.

На Игоре только спортивные штаны, висящие низко на бёдрах, и маленькое банное полотенце на плечах.

Денис сглатывает вязкую слюну, с жадностью осматривая подкачанный торс, по которому стекают капельки воды, приземляясь с волос на шею и стекая вниз.

— Доброе утро, — с улыбкой бросает Игорь, высушивая полотенцем немного завивающиеся на кончиках волосы. — Ты крепко спишь.

Титов привычно хмурится и сонно потирает глаза, широко зевая. Он с радостью поспал бы ещё несколько часов.

— Спал когда-то, — фыркает Денис, садясь на скрипучей кровати. — Который час?

Игорь швыряет мокрое полотенце прямо Титову на кровать — словно та за одну ночь стала совершенно ненужным предметом мебели в этой комнате — и вскидывает быстрый взгляд на часы.

— Половина седьмого.

— И какого чёрта ты подорвался в такую рань?

О том, что ночью толком не спал, Гром не говорит. Бессонница — для него дело привычное, особенно в последнее время. У Игоря перед глазами всё ещё стоит образ Серёжи, и на подкорке мозга — голос его. Не может он вот так беспечно валяться в кровати, пока Серёжа где-то там, — непонятно даже где. Совесть не позволяет.

Гром не планировал будить Дениса — спал тот, и правда, крепко, как дитя малое, подложив под голову ладони. Спокойный и довольный, как откормленный домашний кот. Вот только зашторить окно они забыли, а в этом гиблом месте впервые за всё время их пребывания тут вышло солнце.

— Хотел наведаться к участковому. Посмотреть, что там за компьютер, да и с сыном его познакомиться.

Денис смотрит, как обычно, хмуро, пальцами откидывает с глаз длинную чёлку и лениво потягивается, как кошка перед прыжком. У него вообще, кажется, слишком много схожего с семейством кошачьих.

— Не пустит он тебя. Юля права, тут другие методы нужны.

Игорь влезает в свою футболку, сверху накидывая потрёпанную временем спортивную куртку. Волосы его ещё влажные, и Гром приглаживает их пальцами, вроде это поможет.

— Ну, поговорить ведь никто не запретит. Нужно использовать все нормальные методы, прежде чем приступить к радикальным.

Денис с сожалением смотрит, как крепкий пресс скрывается под серой тканью.

— Подожди пять минут, с тобой пойду, — фыркает Титов, наконец-то вытягивая себя из постели.

Гром не спорит: отказываться от компании глупо, тем более когда её предлагает сам Денис Титов собственной персоной. Это единоразовая акция, и пользоваться ей нужно без лишних вопросов.

Они выходят из дома, когда все остальные ещё спят. Это, наверное, даже к лучшему. С участковым Игорь хочет поговорить без Пчёлкиной, предпочитающей напирать на людей и угрожать им, дабы добиться желаемого, и без Димы, слишком замороченного на правильном и неправильном. Грому нужно понять, что за фрукт местный блюститель правопорядка, а для этого нужно быть погружённым в дело до конца. Без лишнего шума вокруг.

Солнце сегодня особенно тёплое, и на небе ни тучки. Теперь это безжизненное место кажется даже чуть менее угнетающим.

Денис смотрит на бабочку, порхающую около красивого ярко-жёлтого цветка, на её тонкие, словно самый дорогой шёлк, крылья и продолговатые усики, забавно торчащие вверх. Её жизнь длиною в один день — и ведь так много ей нужно успеть! Но Денис завидует этой беззаботной бабочке, ведь она может ни о чём не думать. Он бы тоже так хотел: просто отпустить ситуацию и наслаждаться каждым прожитым днём.

Участкового Титов с Игорем находят на небольшом участке около его дома, где он лениво дёргает сорняки, скидывая их в одну уже довольно немаленькую кучу. Словно ждал этих нежданных гостей из северной столицы. Как будто чувствовал, что они придут.

— Доброе утро, коллега, — бодро бросает Игорь, останавливаясь ровно около забора.

— Могло бы быть добрее, — усмехается участковый, вытирая грязные руки о безразмерную, немного рваную майку. — Чем обязан ранним визитом? Вы уж простите, ребятки, но у меня сегодня выходной. С вами тут носиться мне никто распоряжения не давал.

Гром прекрасно понимает, что ему здесь абсолютно не рады, — это и по осанке заметно, и по голосу. Актёр из местного представителя власти такой себе. Даже Дениска лучше сыграть бы смог. Если бы захотел, конечно.

— Так никто на Ваш выходной и не претендует, —усмехается Игорь. — Может, на чай пригласите, мы вот с Денисом не завтракали ещё.

Титов недовольно фыркает, посматривая на участкового с явным презрением, и тянется в карман за сигаретой. Явно даёт понять, что компании этого человека он тоже совершенно не рад.

— Простите, товарищ майор, но к себе приглашать не стану. Сын у меня спит ещё, да и гостей он не слишком любит.

Подозрительно всё это. Зачем так защищать дом, если там нет ничего страшного? Гостей Игорь и сам не жалует так-то, но, попади он под подозрение, сам бы дверь открыл — и ещё за руку бы проводил. Лишь бы не думали о нём лишнего.

— Тогда, может, Дениска на компьютер Ваш взглянет одним глазком, да мы и отстанем? — предлагает Гром, предпринимая очередную попытку договориться.

Участковый с виду невозмутим, но Игорь хорошо разбирается в людях и подмечает детали на раз, а раздражение местного полицейского прямо в воздухе витает. Тут и экстрасенсом быть не нужно.

— Я вашим друзьям вчера уже всё сказал: будет ордер на обыск — добро пожаловать. Сами ведь сказали, что по закону живёте, а закон тут полностью на моей стороне.

В этом он, конечно, прав. Даже более чем. Игорь знает, что участковый тут и есть закон. В таких местах по-другому не бывает.

Мужчина разворачивается к двери, явно давая понять, что разговор окончен, но Игорь не привык сдаваться. Он пробует достучаться — хотя бы как до простого человека. Совесть у него отыскать.

— Товарищ капитан, мы ведь с Вами одно дело делаем. Неважно где и каким способом, но мы должны граждан защищать. Пока мы здесь околачиваемся, в Питере гибнут люди. Вы ведь всё тут знаете, так помогите нам понять, кто всё это делает. Мы должны его остановить! Пока не стало слишком поздно.

Участковый замирает на месте на несколько секунд, сжимает кулаки и дышит тяжело, а потом срывается, как пёс с цепи, подходит ближе и шипит Игорю почти что в лицо:

— Так а что тут думать? Как будто ты сам не знаешь, кто чинит расправы над людьми! Рыжего ублюдка своего ищи поскорее — тогда и люди умирать перестанут! Только вот толку с этого? Таких мразей не в больничке закрывать нужно, а кидать на зону к самым отбитым уродам, чтобы его там уму-разуму научили. Хотя такие, как этот, вполне ещё и кайф словить могут: у таких психопатов свои тараканы в голове. Так что уж лучше сразу к стене и несколько пуль, чтобы наверняка… Короче, вы это дерьмо в нашу деревню притащили — вам его и разгребать!

Игорь обычно думает десять раз, прежде чем что-то сделать, но сейчас его рука сама летит прямо в ядовито ухмыляющееся лицо напротив. Гром слышит, как хрустит сломанная кость в чужом носу, но перед глазами — снова только Серёжа.

Кожа его бледная, аж серая почти, смирительная рубашка, связывающая за спиной тонкие руки, потерянный взгляд — испуганный и совершенно пустой — и доктор, называющий его интересным экземпляром. Готовый его, как лабораторную крысу, пропустить через любые эксперименты. Ради науки, разумеется.

Меньше всего на свете Серёжа заслуживает этих слов.

Гром дал себе обещание, что больно Серëже больше не сделает никто. Игорь виноват, он конкретно проебался, но теперь он знает наверняка, как должен поступить.

Денис виснет на Игоре, как коала, обхватывая своими маленькими ладошками его руки, и пытается оттащить его от мента, навзничь свалившегося в свой же огород.

— Игорь, в себя приди! — орёт Титов, пытаясь разглядеть в пустоте чужих глаз хоть какой-то намёк на присутствие. — Гром, сука, остынь! Пойдём отсюда. Сами разберёмся.

Игорь чувствует, как Денис утягивает его от чужого дома, и, на удивление, послушно поддаётся его напору. Денис плохого не пожелает. Игорь доверяет ему как себе. Себе сейчас даже меньше.

— Вот Вам и весь Ваш закон, майор. Не по нему Вы живёте, и не он Вашими действиями руководит, — закрывая пальцами разбитый нос, гундосит участковый.

— Да закройся уже, — шикает Денис и тычет менту средний палец, утягивая Игоря подальше от этого грёбаного дома.

Не стоило сюда идти — Титов как будто это чувствовал. Толку с этого урода ноль, только нервы треплет. И разговаривать с ним смысла тоже нет. Пчёлкина права: тут нужны совершенно другие методы.

Игорь молчит — лишь дышит тяжело, сжимает кулаки и хмурит брови. Не в духе. Оно и понятно.

— Ну, чего ты приуныл, Игорёк? Я ведь говорил: нехрен туда идти. Ты к совести его воззвать решил? Так нет у него её! Это сразу понятно было, — спустя, кажется, целую вечность говорит Денис.

Они останавливаются где-то посреди посадки, в тени большого раскидистого дуба.

— Серёжа… Он совсем не такой. Не убийца он, не маньяк. Понимаешь? — глухо отзывается Игорь.

Денис тяжело вздыхает. Кто о чём, а вшивый о бане.

— Задрал ты уже со своим Разумовским! Убийца, не убийца — дело второе. Псих он, и отрицать это — только самого себя обманывать. Ты ведь не мне помогать поехал, а Серёженьку своего драгоценного искать? — горько усмехается Титов. — Одного понять не могу: зачем мне про чувства-то глубокие затирал, если этот рыжий тебе в каждом встречном мерещится?

— Всё совсем не так, — упрямо заявляет Гром и тут же исправляется: — Не совсем так.

Он, правда, хотел сблизиться с Денисом. Правда, проникся им глубоко и по-настоящему. Просто не думал, что это дело в такие дебри заведёт. Игорь ведь был уверен, что с Разумовским покончено, и чувство вины давил в себе, как мог. Симпатию эту, вспыхнувшую так внезапно, и трепет при взгляде на неловкие движения и взмах светлых ресниц. Игорь забил это в себе максимально глубоко, подпитывая ненавистью к жёлтому блеску глаз и вспоминая, как сам лично ломкого, хрупкого Серёжу опрокидывал на пол сильными ударами. Не знал ведь тогда, как всё на самом деле обстоит, думал, прав во всём и со злом борется. А зло… Оно ведь, как оказалось, совсем неоднозначно, и Серёжа, правда, был уверен, что Чумной Доктор — это его обожаемый Олежек.

А теперь вот и накрыло. И в себе Игорь запутался. Знает только, что в одиночку он из ямы этой не вылезет. Да и не хочет, если честно.

Денис улыбается — невесело совсем, даже печально. Обхватывает губами сигарету и руку одёргивает, когда Игорь тянется к его ладони.

Титов слышит его тяжёлое дыхание и треск пожухлых листьев под ногами. Где-то на дереве, в глубине веток, тихонько попискивают птенцы. Денис жмурится до пятен перед глазами, и с его губ непроизвольно срывается смешок.

— Мой гроб ещё шумит в лесу, он дерево, он нянчит гнёзда.

Гром смотрит на Титова непонимающе. Он вообще слишком часто совершенно не понимает Дениса. Впрочем, и не должен. Тот ведь сам не позволяет.

— Я в пещеру пойду. Не могу… Не успокоюсь, пока всё хорошенько не осмотрю, — говорит Игорь, в ответ получая красноречивое закатывание глаз.

— Ну и что ты там найти хочешь? — шикает Титов вслед удаляющейся спине. — Хотя о чём это я.

Денису правильней было бы сейчас пойти домой. В Сети пошерстить, может, зацепки какие найти. Его судьба Разумовского интересует в последнюю очередь. Только если тот, и правда, причастен ко всей этой суматохе. Но что-то внутри толкает пойти за Игорем. Переживает он за него, хоть и себе в этом не признаётся. Идёт молча следом, недовольно поджав губы, и смотрит на чужое, абсолютно безэмоциональное лицо.

К месту назначения они добираются где-то через полтора часа своего молчаливого путешествия. На улице к этому времени становится по-настоящему жарко. Хочется скинуть с себя всю одежду и прыгнуть куда-нибудь в ближайшее озеро. Игорь, тем не менее, даже свою спортивку не снимает — лишь вытирает с висков пот и останавливается ровно напротив той самой пещеры, где вчера откинулся.

— Ну и? — фыркает Денис, стоит им достигнуть цели. — Планируешь опять туда лезть и бродить там в поисках принцессы в беде? Только учти: если отъедешь опять, я тебя домой на своём горбу не потащу.

— Я тебя вообще идти не просил, так-то, — недовольно бросает в ответ Игорь.

Впервые Дэнчик бесит его просто неимоверно — так бы и съездил по этому красивому лицу кулаком.

— А я, может, посмотреть хочу, как ты по этой помойке лазить будешь, в поисках того, кого здесь и в помине нет, — язвит Титов.

Он пинает попавшийся под ноги камень в сторону входа в волшебное место и, усмехаясь, ядовито кричит:

— Разумовский! Хватит там с крысами о жизни разговаривать! Яви себя миру, дай хоть глянуть, ради кого тут Игорёк готов на людей кидаться и собственной репутацией рисковать!

Игорю эти игры не нравятся совершенно. Нет у него настроения слушать Денискины истерики. Надоело. Сам отталкивает, а потом ведёт себя, как ребёнок, у которого забрали любимую игрушку.

— Прекращай, — хмуро бросает Гром, получая в ответ очередную усмешку.

— А то что? — шикает Денис. — Ударишь меня, может быть? Эй, Разумовский, ну выходи, чего ты сидишь там? Неужели чуда ждёшь? Так не поможет, чудес ведь не бывает!

Игорь резко хватает Дениса за худые плечи, едва ли не поднимая над землёй, — держит крепко, до боли и будущих синяков, и смотрит, как пёс бешеный, готовый в любой момент перегрызть горло. Впервые за всё время их знакомства Титов видит в обычно холодном взгляде столько огня.

— Замолчи, — хрипло проговаривает майор, не отрываясь от тёмных, затягивающих в свой омут глаз.

— А я тебе не Серёженька, чтобы все твои приказы выполнять. Это он фиалка нежная, по ночам превращающая в пепел людей. А я тебе прямо скажу: нахуй иди, товарищ майор.

Игорь хочет ударить Титова, но вместо этого накрывает его ядовитый рот своими губами и целует резко, грубо, прикусывая до боли.

Денис не отталкивает — отвечает с не меньшей страстью. И Игорь, правда, готов разложить его прямо тут, в этих ёбаных святых местах. Нагнуть у первого камня и оттрахать так, чтобы вся дурь из башки выветрилась. Титову полезно будет… И Денис, кажется, совершенно не против такой перспективы. Он подаётся ближе, забирается руками Грому под футболку и плавится в его сильных руках.

И всё бы хорошо, но в один момент откуда-то из глубины пещеры Игорь слышит голос.

— Игорь… Игорь! Я здесь!

Гром почти уверен, что ему снова почудилось, но по лицу Титова, в одно мгновение оторвавшегося от него, видит недоумение и понимает: он слышит это не один.

— Серёжа… — тихо, почти что шёпотом проговаривает Игорь и срывается с места — так быстро, что Денис даже не успевает ничего сообразить.

========== Я тебе верю ==========

Игорь добегает до пещеры в несколько широких шагов. Он даже не понимает толком ничего, на одних голых инстинктах действует, а уже у самого спуска тормозит себя.

У Грома руки трясутся и сердце колотится как бешеное. Это на помешательство уже похоже. Может быть, он сошёл с ума окончательно?

Игорь поворачивается к Титову в надежде убедиться, что ему не почудилось, что крыша ещё не полностью съехала с катушек в этой глуши. Денис смотрит на него в ответ — и глаза его огромные, потерянно блуждают по лицу напротив.

— Ты ведь слышал? — каким-то совершенно не своим голосом хрипит Игорь.

Титов молчит, кажется, целую вечность — только хлопает тёмными глазами и смотрит как будто сквозь.

— Денис! — срывается Гром. — Ты ведь слышал его?!

Игорю важно услышать ответ. Важно почувствовать точку опоры. И Денис наконец-то кивает — неуверенно совсем, но Грому достаточно и этого.

Игорь подходит ближе к пологому спуску, пытаясь хоть немного успокоить дрожь в теле: не хватало ещё свалиться вниз и разбить голову о камни. Он слишком хорошо помнит, как отъехал недавно в этой самой пещере. И как мент их горячо любимый оттуда его доставал. Повторения Гром не хочет.

— Подожди, давай позовём хотя бы Дубина. Мало ли что это могло быть, — внезапно приходя в себя, кричит вслед Титов.

Он в этой дыре ничему не доверяет — даже самому себе.

Но Игорь, как всегда, упёрто не слушает никого и ничего. Да и плевать ему — пусть хоть сам Чикатило его там поджидает, неважно. Если он сейчас туда не спустится, жить спокойно не сможет. Мыслями себя изведёт. Ведь что, если Серёжа, правда, там? Что, если в прошлый раз ему не показалось?

В нос сразу ударяет уже знакомый запах. Гром натягивает ворот футболки повыше, прикрывая нос: это, конечно, не респиратор, но куда лучше, чем ничего.

В пещере темно. Игорь шарит по карманам в поисках телефона.

— Серёжа! — зовёт он. — Разумовский!

Старая «Нокиа» привычно ложится в руку, и парой быстрых движений Гром включает фонарик, осматриваясь по сторонам. Несколько секунд он почти уверен, что ему снова кажется, но, когда на него со страхом смотрят такие знакомые голубые глаза, Игорь осознаёт: правда, он. Настоящий.

— Серёжа… — как мантру, повторяет Игорь, прежде чем сорваться к нему.

Разумовский испуганно жмётся в угол, обхватив себя тонкими руками, и смотрит на Игоря словно тот призрак или какое-то чудовище. С другой стороны, с чего бы Серёже не видеть в нём чудовище, после того как Гром вколачивал его в пол и передавал в руки правосудия?

А правосудие, судя по всему, не совсем уж гуманным оказалось: и так худой Серёжа стал совсем тощим, щёки его впали, и скулы теперь ярко выделялись на бледно-сером лице. Игорь ведь помнил: у Разумовского на носу были едва заметные веснушки, а сейчас даже они стёрлись — явный признак значительного ухудшения общего состояния. Губы Серёжи были искусанными до ранок, а волосы, горящие ранее огнём, — спутанными, почти потерявшими свой прежний блеск.

Но несмотря на всё — это Серёжа. Тот самый, в которого Игорь мог бы влюбиться, дай им обстоятельства хоть немного больше времени. Серёжа, которого Игорь так хотел уберечь от всего злого. Серёжа, которого он предал, которого даже не попытался понять.

— Серёж, это я, Игорь, — Гром тянется к нему осторожно, самыми кончиками пальцев, как к пугливому птенцу. — Ты помнишь меня?

Игорь не знает, что делали с Разумовским в больнице. Он понятия не имеет, в какие игры играл с ним его разум. Да и если Серёжа его помнит… Помнит ли он то хорошее, что между ними было? Или только тот момент, когда Гром швырял его по всей башне?..

— Тебя здесь нет, — хриплым, дрожащим голосом отзывается Разумовский, зажмуриваясь до ярких пятен перед глазами. — Это всё он. Это он делает.

Игорь боится даже прикоснуться. Он в таких ситуациях нечасто бывает — скорее, даже никогда.

— Я настоящий. Я тоже думал, что мне кажется, искал тебя… Но нет, это всё взаправду. Вот, потрогай.

Гром подаёт Серёже руку и смотрит выжидающе, наблюдая, как он несмело тянет к нему ближе трясущиеся бледные пальцы.

— Смотри, — кивает Игорь, тыча пальцем в свой шрам над бровью. — Этого никто не знает, кроме меня. Я его не в бою заработал, а в детстве с табуретки упал, когда лез на шкаф за папиной фуражкой.

Тело будто током прошибает, когда холодные пальцы несмело касаются внутренней стороны ладони.

— Тёплый, — шепчет Серёжа: в глазах его уже стоят слёзы. — Ты тёплый. А он всегда холодный. Забери меня отсюда, умоляю…

Игорь понимает, что, наверное, этого делать не нужно, и не факт, что Серёжа готов ему доверять, но с собой ничего сделать не может — тянет Разумовского на себя и крепко сжимает его в объятиях.

Серёжа весь трясётся, но несмело смыкает руки за спиной Игоря, утыкаясь холодным носом в его шею. Сопит и вытирает слёзы о Громовскую футболку.

Да, Игорь понятия не имеет, как Серёжа сбежал и почему тут оказался. Да, Разумовский — всё ещё беглый преступник, убивший несколько человек, и, конечно же, он нездоров. Но на всё это Грому глубоко насрать. Серёжа доверился ему после всего, что произошло, и больше он это доверие не предаст. Прежде чем делать выводы, Игорь лучше сотни раз всё перепроверит, чтобы потом ни о чём не сожалеть.

— Давай, Серёж, нужно выбираться отсюда, — поглаживая острые лопатки Разумовского, говорит Гром.

— Я не виноват… Это всё он! Он сказал, что уйдёт, если мы будем здесь и я попрошу. Пожалуйста, не возвращай меня в больницу! Я больше не смогу. Пожалуйста.

У Серёжи вот-вот начнётся вторая волна истерики, Игорь это чувствует, потому немного отстраняет его от себя и смотрит в голубые глаза, покрасневшие и опухшие от слёз.

— Никто и никогда больше не причинит тебе вреда. Мы разберёмся. Обещаю.

Игорь Гром просто так не раскидывается обещаниями. Сергей об этом, конечно же, может и не знать, но Игорю он верит — с первой встречи и до самого конца. Как верил когда-то Олегу. И если Игорь скажет «надо», Серёжа без сомнения пойдёт за ним.

Оба поднимаются с грязной земли, и Игорь крепко держит Серёжу — тот сам, кажется, вот-вот свалится от истощения и нервов. Сколько же он тут пробыл?.. Неужели тогда Гром его видел? И вот так вот ушёл! Должен был сразу вернуться и всё хорошенько осмотреть.

Только вблизи выхода, крепко удерживая Разумовского за руки и вытаскивая его навстречу долгожданной свободе, Игорь вспоминает, что пришёл сюда не один.

Денис реагирует довольно ожидаемо: смотрит на рыжего беглеца в непонятках и даже роняет сигарету.

— Охренеть можно, — после недолгого мыслительного процесса выдаёт он.

Даже при всех обстоятельствах и общей неопределённости происходящего найти тут Разумовского Денис не рассчитывал.

— И как это понимать-то вообще? — спрашивает Титов. — Как он тут оказался, да и ещё и Сеть мою взломал?

Серёжа теряется под напором незнакомца ещё больше, чем прежде, весь сжимается и прячется за неровно стриженными волосами, слово надеется стать совсем незаметным. Дениса эта история, конечно же, не пронимает, зато Игорь грозовой тучей выплывает вперёд, загораживая Разумовского своей широкой спиной.

— Повремени с допросом, Дениска, — хмыкает он. — Непонятно ещё ничего, а ты уже назначил виновных.

Игорь и сам однажды допустил такую ошибку. Хотя в импульсивности Титов его однозначно побеждал.

— Ну, так, может, тогда не будешь распускать нюни и всё у него узнаешь? Или он изобразил на лице печаль, и ты поплыл?

Дениса Разумовский бесит. Если честно, он раздражал его ещё до знакомства с Игорем. Благодетель херов! А ведь Титов знал с самого начала, что что-то в его образе Христа Спасителя ой как нечисто, — и глядите-ка, не прогадал! А сейчас стоит, весь из себя святая невинность, цепляется пальцами в Игореву футболку и глаза прячет. Не верит Титов в бескорыстность и святую добродетель. Только такой идиот, как Гром, мог повестись на эту чушь.

И нет, Денис совершенно не ревнует — сам ведь установил для себя эти правила — просто Гром стал ему ближе, чем хотелось, и смотреть, как его наёбывает этот рыжий псих, даже не прилагая особо усилий, — мерзко.

В жизни у Титова не так много людей, которых он готов защищать, но так уж вышло, что Игорь как-то незаметно вошёл в их число. И глотку за него Денис перегрызёт, если нужно, без лишних колебаний. Это он умеет.

— Мы идём домой, — как обычно, коротко и без всяких расшаркиваний заявляет Гром, прижимая к себе ближе своего Серёжу, от Дениса подальше, словно это он тут психопат, превративший невинных людей в шашлык.

Титов ядовито усмехается и пинает камень в сторону этой сладкой парочки. Хочется послать Грома от души и к чертям собачьим уехать. Но тут уже дело личное: пока не разберётся, что к чему, из деревни этой ни ногой.

— Ага, здорово, — шикает Денис, плетясь следом. — Как раз там недалеко есть точка связи, можно в Питер позвонить, чтобы этого психа вернули туда, откуда он сбежал.

— Никто никуда звонить не будет, — отвечает Гром: непонятно даже для кого — для Разумовского или для Дениса.

Титов, конечно, и сам не дурак: прекрасно понимает, что толку в этом нет. Пока стражи порядка домчатся в эту глушь, Разумовский стараниями Игорька уже в другом конце страны может оказаться. Тут не с ним вопросы решать нужно, а дать понять Грому, что Серёженька — никакой не ангел и хрень эту со своим последователем сам, по ходу, и замутил. Понять бы только как, а там и дело с концом.

Разумовский неуклюжий до ужаса — цепляется ногами о ветки и не валится в грязь только потому, что Игорь крепко его держит.

— П… п… прости… — тихо шепчет он, в очередной раз путаясь в своих же ногах.

— Ты чего извиняешься, Серёж? — мигом отзывается Игорь и мягко поглаживает пальцами его по плечу — Дениса от этого жеста аж передёргивает. — Хочешь, понесу?

Гром воодушевлённо сверкает глазами из-под густых бровей, а Денис не может сдержать ядовитого смешка. Что дальше-то, кольцо и в ЗАГС сразу?

Игорю становится немного легче на душе, когда на бледных щеках появляется едва заметный румянец. Гром невольно вспоминает, как краснел Серёжа тогда в баре, неловко переминаясь с ноги на ногу и протягивая ему свою тонкую ладонь.

Сейчас Разумовский только отрицательно мотает головой.

К счастью, домой мужчины добираются раньше, чем на улице начинает темнеть. Путь занял немало времени.

Чем ближе они подходят к дому, тем больше Денисом овладевают злорадство и интерес. Игорь ведь тоже знает, что Юля и Дима поддержат идею сдать Разумовского обратно в дурку двумя руками, да и объясняться с ними придётся, как бы Игорь ни хотел этого избежать.

Ему-то на себя наплевать, он готов держать удар до конца — даже перед собственными друзьями. Только вот Серёжа сейчас совершенно не в том состоянии, чтобы дать отпор.

Поэтому в дом Гром заходит обеспокоенным, но готовым защищать Серёгу до конца. Он сжимает в своей руке его холодную ладонь и всеми силами старается игнорировать острый взгляд Дениса.

У ребят взгляды, впрочем, не менее красноречивые. Юля даже не доносит чашку до лица — так и замирает с приоткрытым ртом. Дима же весь подбирается, слишком хорошо помня их с Серёжей последнюю встречу.

Сам Разумовский уже белее стены и потому вцепляется в руку Игоря до боли, словно его привели на расстрел.

— Сюрпри-и-з! — издевательски тянет Денис.

И от этого Пчёлкина сразу отмирает.

— Игорь, это как вообще?

Гром бы и сам рад понять, но позже. Он обязательно затем расспросит обо всём Серёжу. Но сам. Так будет лучше для всех.

— Я всё объясню, но потом, — в примирительном жесте поднимая свободную руку, отвечает Игорь. — Серёже нужно отдохнуть.

Юля явно хочет возразить, но Гром подталкивает Разумовского к спальне, а Пчёлкиной бросает выразительный взгляд, дающий понять, что они обязательно об этом поговорят, но немного позже и без Сергея.

Денис смотрит, как за этими двумя закрывается дверь, и внутри у него такое чувство, будто ему грудную клетку сдавили в тиски и совершенно нечем дышать. Титову это совершенно не нравится.

В комнате стоит спокойный вечерний полумрак. Игорь закрывает распахнутое настежь окно, чтобы Серёжа не замёрз, и расстилает свою кровать, усаживая туда Разумовского. Как только Гром забирает свою ладонь из Серёжиной хватки, тот тут же в привычном жесте обхватывает себя руками.

Игорь тем временем копается в чемодане, выуживая оттуда свой свитер и спортивные штаны. Серёже всё это, конечно, будет велико, но одежда его явно не первой свежести, а брать шмотки у Дениса кажется совершенно тупой идеей.

— Держи, нужно переодеться, — говорит Гром.

Хорошо бы ещё помыться и вычесать волосы, но это потом.

Серёжа же весь дрожит и явно боится притронуться к чужим вещам.

— Серёж, что такое? Холодно? — обеспокоенно спрашивает Игорь, осторожно сжимая ладонями острые плечи.

Разумовский мотает головой и до крови закусывает губу. Он, правда, старается не рыдать, не доставлять проблем ещё больше, чем уже есть, но теперь его эмоции живут какой-то своей жизнью.

— Игорь, прости меня… Ты д… д… должен вернуть меня обратно. Там м… м… моё место.

Игорь даже в полумраке замечает, что Разумовский плачет, и садится перед ним на корточки, пытаясь поймать его взгляд.

— Серёжа, посмотри на меня, — просит он, наконец-то заглядывая в голубые глаза, блестящие от слёз. — Я не знаю, как ты тут оказался и что произошло. Но я верю тебе и знаю, что ты сможешь мне всё объяснить. А сейчас нужно немного отдохнуть. Договорились?

Разумовский трёт тыльной стороной ладони кончик острого носа и послушно кивает, а у Игоря от этого простого жеста что-то внутри переворачивается.

— Я могу помочь? — спрашивает Гром, бросая взгляд на собственный свитер.

Несколько секунд тишины кажутся вечностью, Игорь давно не чувствовал себя так глупо. Только когда Серёжа снова робко кивает в ответ, Гром понимает, что всё это время не дышал.

Он осторожно стягивает грязную, местами рваную рубашку с Разумовского, задерживаясь взглядом на острых ключицах: у Серёжи на плечах россыпь веснушек и несколько родинок тянутся вдоль предплечья. Он худой совсем, практически как Титов, только как-то болезненно. Денис тёплый, пышет огнём, сжигает пожаром — Серёжа холодный совсем, кажется, тронешь — и рассыплется в ладони, как тонкий лёд.

Разумовский поднимает руки, помогая Игорю натянуть на себя тёплый свитер, и только сейчас Игорь замечает тёмно-синие кровоподтёки на его рёбрах. Гром хочет спросить, но вовремя осекается — знает: в таких местах, где был Серёжа, с пациентами не церемонятся, особенно если те — опасные преступники, на которых всем плевать.

Штаны Серёжа натягивает уже сам. Руки у него всё так же дрожат. Так было и раньше, Игорь сразу обратил внимание на его излишнюю зажатость и неуверенность в себе. Странно это было для одного из самых завидных женихов города, но оттого даже более притягательно.

Одежда на Серёже ожидаемо висит, но это даже хорошо: теплее будет.

Игорь укладывает его как маленького — не хватает только сказку на ночь почитать. Впрочем, не в их случае. Сказок им обоим хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Ты м… м… можешь что-нибудь рассказать? — неловко спрятав взгляд за длинной чёлкой, просит Разумовский.

Игорь улыбается в ответ.

— Что, например?

Раньше, ещё когда они были детьми, Олег всегда рассказывал Серёже какие-нибудь нелепости — например, о динозаврах или летающих машинах, которые изобретут в будущем. Но Игорю Сергей об этом не говорит.

— Что угодно. Мне так легче уснуть, — отвечает он, а потом осознаёт сказанное и снова начинает лепетать: — Прости, прости, пожалуйста. Тебе не до этого сейчас. И вообще…

Гром не даёт ему закончить — подтыкает одеяло, как ему когда-то мама делала, и начинает говорить, рассказывать всякую ерунду: о том, как в школе учился, как в первый раз с велика упал или как подрался и заработал свой первый фингал.

Серёжа слушает его голос и впервые за долгое время наконец-то чувствует себя в безопасности.

========== На твоей стороне ==========

Игорь не знает, сколько проходит времени, прежде чем он возвращается к ребятам. Ему кажется, что на улице уже глубокая ночь, потому как за окнами — непроглядная тьма: даже молодой месяц утонул в облаках, и совсем не видно звёзд.

Тем не менее, спать никто не ложится. Оно и понятно: его ждут. И объяснений, которых у Грома практически нет.

Что тут скажешь, если он и сам практически ничего не знает? А Серёжу допытывать прямо сейчас — гиблое дело. Ему отдохнуть нужно и мысли в порядок привести. Игорю, кстати, тоже не помешало бы.

Юля встречает его долгим, неодобрительным взглядом. Денис в его сторону вообще демонстративно не смотрит. Только Дубин не видит в нём врага народа, но тут ничего личного, наверное, — просто это Дима, и с ним по-другому не бывает.

— Денис рассказал, что вы нашли его в пещере. Ты узнал, как он там оказался? — сразу спрашивает Пчёлкина, стоит только Игорю сесть за стол.

Он себя чувствует как на допросе. Впрочем, от правды это недалеко.

— Ничего я не узнал и, как он там оказался, понятия не имею. Ему нужно для начала прийти в себя, а там уже будет видно.

Денис язвительно фыркает, постукивая длинными пальцами по старому столу, накрытому пожелтевшей скатертью.

— Прийти в себя? Кто-то явно упускает из виду то, что он псих.

Денис извёл себя дурными мыслями, пока Игорь там миловался со своим рыжим. Обещал сам себе больше не устраивать истерик, а сейчас вот смотрит на эту каменную рожу — и так кулаком съездить хочется! Может быть, тогда легче станет?

— Всё с ним нормально, — твёрдо заявляет Гром, хотя сам себе не особо-то верит: те, у кого всё нормально, людей не сжигают.

— Игорь, ты, конечно, извини, но я согласна с Денисом. Никто из нас не может знать, что у него в голове. Он ведь и в прошлый раз тебе улыбался и невинно хлопал своими глазками, а потом бутылкой огрел по голове и подставил. Жизнь тебе едва не испортил, — замечает Юля.

Игорь всё это и сам прекрасно понимает. Он ведь тогда ещё обещал себе, что вот так доверять этому человеку больше не станет. Себя корил за то, что увлёкся, что пустил в душу и проглядел главное, но теперь, когда он знает, что не всегда то, что кажется правдой, на самом деле ею является, он не может так просто отдать человека под суд.

— Ты ведь сама видела детали дела. Сама знаешь, что портрет Чумного Доктора с Разумовским вообще не сходится. Я не психиатр и всю эту хрень разобрать не могу, но тот Серёжа, которого я доставал из этой пещеры, кто готов был в казино собственной грудью людей закрыть, и псих, который поднял на уши весь Питер, — совершенно разные люди.

Эта идиотская вера в Разумовского Дениса злит и вызывает зависть. Он бы тоже хотел, чтобы на этом свете был хоть один человек, веривший в него так же сильно. Особенно когда он сам в себя уже не верит совершенно.

Наверное, этим Гром и привлекает — готовностью защищать дорогих ему людей до последнего. Самоотверженно бросаясь в бой, не думая о последствиях.

— Игорь, психиатрия — наука сложная, и ты никогда не можешь ничего знать наверняка. Его поэтому в клинику и положили, чтобы разобраться с его проблемой и помочь, — мягко проговаривает Дима.

Он ведь сам от Разумовского такого не ожидал. Он давал ему веру в хороших людей, осознание, что не всё человечество ещё прогнило, а потом такой вот поворот… Дима — идеалист, а таким всегда особенно сложно разочаровываться в людях.

— Видел я, как ему там помогают. В гроб краше кладут, — злясь на докторов, отвечает Гром.

Ему эти синяки на рёбрах теперь в кошмарных снах являться будут! Серёжа ведь был там совсем один: ни поддержки, ни помощи, всеми брошенный, наедине с врачами, смотрящими на него как на научный эксперимент.

— Да, медицина у нас в стране не самая гуманная. Но он должен ответить за то, что совершил, — говорит Пчëлкина.

— И что ты предлагаешь? Вернуть его обратно в психушку? Наказать за то, чего он не делал, и с чистой совестью жить дальше? — громче, чем хотелось, бросает в ответ Игорь.

У него нервы и так на пределе. Ему бы просто отдохнуть, поспать хотя бы часов восемь.

— Включи здравый смысл хоть на секунду и подумай хорошо своей башкой. Сейчас он там спит, слюни в подушку пускает, а через минуту у него шарики за ролики заедут, и пиздец всем придёт. Побежит вершить правосудие, а всё потому, что ты свои слюни подобрать не можешь и отделить желание где-нибудь его нагнуть от реальности происходящего. Я не хочу проснуться посреди ночи от того, что этот псих решит меня придушить. Его место в дурке, и туда он должен отправиться! — не выдерживает Денис.

А ведь обещал себе — без истерик. Только вот с Игорем по-другому не получается.

Гром прожигает Титова насквозь своими глазищами, смотрит так, будто Денис котёнка на улице отпинал. Вот только Разумовский ни хрена не котёнок. И зубы у него острые — если нужно, глотку перегрызёт.

Юля буквально видит, как между этими двумя молнии сверкают. Честно, она раньше даже и не предполагала, что Игоря так серьёзно клемануло на Разумовском. Думала, перегорит быстро, когда поймёт, что образ благодетеля был лишь фикцией. Она-то, в отличие от Игоря, людям не верит и в каждом ищет подвох. Поэтому Титов ей чем-то и импонирует — не строит из себя не пойми что. Да, он редкостный мудак, но хотя бы этого не скрывает.

У них с Игорем полярно разные взгляды на жизнь, так что немудрено, что они постоянно сцепляются, как кошка с собакой.

— Игорёк, давай так. Ты с разговором не тяни и Разумовского, как принцессу, от нас не оберегай. Мы все тут хотим разобраться в ситуации, так что проснётся он утром — и сразу на разговор. Нам понять нужно: появление Чумного Доктора в Сети — его рук дело или нет, — говорит Юля.

Игорю совершенно не нравится идея коллективного допроса, но Пчёлкина права: следует узнать, что произошло, и, как бы ни хотелось, от этого разговора Серёжу всё равно не спасти. Так что лучше так, под присмотром, чем обманом и наедине.

— Да вы тут ёбнулись все, или как? У меня уже такое чувство складывается, что психи тут вы, а не Разумовский. Вместо того чтобы вызвать людей с Питера и вернуть его в дурку, вы ему постельку стелете и разговоры разговаривать планируете! — вспыхивает Титов, резко поднимаясь с насиженного места. — Долбоёбы, блять!

Денис буквально вылетает на улицу, не забыв напоследок громко хлопнуть хлипкой дверью. Ему срочно нужны сигареты и возможность отдохнуть от этой благородной рожи. Спаситель, блять, больных и убогих!

— Да уж… — тяжело вздыхает Юля, пытаясь переварить всё произошедшее.

— Я с ним поговорю. Идите спать, — коротко бросает Игорь и выходит следом за Титовым.

Ночь сегодня особенно тёмная и какая-то холодная. Ветер колышет верхушки деревьев, и в воздухе пахнет дождём. Опять будет лить всю ночь, а утром придётся месить грязь, так как об асфальте в этом гиблом месте даже не слышали.

Игорь садится рядом с Денисом прямо на крыльце. Тот дымит, как обычно, агрессивно сжимая фильтр сигареты губами.

— Дэнчик, ну ты чего? — мягко прикасаясь к его плечу, говорит Гром. — Я понимаю, ситуация получается дерьмовая, но Серёже действительно нужна помощь. И нам, кстати, тоже. Мы ведь всё ещё понятия не имеем, кто влез в твою Сеть.

Титов скидывает чужую руку со своего плеча и уже привычно хмурится.

— Ну, я-то, в отличие от тебя, самообманом не занимаюсь. Есть тут коллега мой, так сказать, рыженький такой, людей на шашлык пускать любит. Сечёшь, о ком я?

Поговорить нормально снова не получается. Денис как ёж — весь колючий и всегда готовый защищаться, даже если на него никто не нападает.

— Ты этого не знаешь. Нечего вешать на него все смертные грехи только потому, что у тебя к нему, судя по всему, личная антипатия.

— Да ебал я твою антипатию, майор! — шикает Титов. — Иди трахай своего Разумовского и пылинки с него сдувай, до меня-то чего доебался?

Игорь тоже вспыхивает, как спичка. Вечно с ним так — из крайности в крайность бросается.

— Да ты уже от своей ревности совсем умом повредился! Сам ведь кричал, что мы трахаемся без обязательств, а мозги выносишь, как жена!

Титов от возмущения аж на ноги подлетает. Глаза его горят огнём, губы поджаты и руки стиснуты в кулаки. Весь — как натянутая струна. И в своём гневе особенно красивый.

— Нахуй ты мне не сдался, чтоб ещё тебя ревновать, герой-любовник, блять! — диким зверем рычит Денис. — Иди вон психопатку свою рыжую еби, вы так-то охуенная парочка. Стоите друг друга! Будешь его в дурке навещать и поёбывать, а чё? Удобно. В смирительную рубашку — и никакого сопротивления!

Грома тоже накрывает — как он оказывается рядом и хватает Дениса за шкирку, даже не помнит.

Его тяжёлое дыхание оседает на губах, а чёрные глаза тянут в свою бездну. Хочется то ли хорошенько Титову въебать, то ли его как следует выебать. С этим у Игоря постоянная дилемма.

Впрочем, в голове она всегда разрешается не в пользу насилия. Всё по обкатанному сценарию: Игорь даже не понимает, кто кого целует первым. Только вылизывает чужие губы и млеет от того, как Дениска мстительно, до боли кусает его за нижнюю губу.

И в этот момент на всё становится глубоко насрать, все проблемы кажутся пустяковыми, он почти что всесильный, когда своими грубыми руками прижимает столь желанное тело к себе.

И всё так идеально, пока Денис резко не отстраняется, а на лице его не проступает боль — да такая, что Игорю становится страшно.

Титов хватается за голову и оседает прямо на холодную землю. Воет, как зверь раненый, на одной ноте. Игоря от этого прошибает дрожью, и он падает рядом, пытаясь оторвать дрожащие тонкие руки от спутанных волос.

— Дэнчик, ты чего? Я больно тебе сделал? Что болит? — обеспокоенно сыплет вопросами Гром, пока Денис продолжает хрипло скулить.

— Голова… Таблетки в кармане… — Игорю едва удаётся что-то расслышать через этот вой.

Он сам вспоминает, что Дениска вечно жрёт колёса, и быстро шарит по карманам, пока не находит заветную баночку с лекарством. Гром сам запихивает в рот Денису таблетки — сразу две для надёжности, укладывает его голову себе на колени и начинает гладить по спутанным, мокрым от пота волосам, нашёптывая какую-то успокаивающую чушь.

В последний раз Игорю было так страшно, когда Серёжа смотрел на него не своими глазами и с хищным оскалом палил из огнемётов.

В себя Титов приходит только через долгих пятнадцать минут. Глаза его шальные, мокрые от слёз. Ничего не говоря, Денис садится рядом с Громом и тут же рыщет по карманам в поисках сигарет.

— Денис, что это сейчас было? — требовательно спрашивает Игорь — он не готов слушать очередную ложь, а с Титова станется затереть и про внезапную мигрень.

Тот горько усмехается, смотря куда-то прямо в темноту и заламывая пальцы. Врать дальше смысла он не видит.

— Рак у меня. Опухоль неоперабельная. Так что ты, Игорёк, практически труп ебёшь. Но ты не парься: недолго уже осталось. Я уже, можно сказать, на финишной прямой.

Денис похлопывает Игоря по плечу и уходит, оставляя Грома переваривать эту информацию. Смотреть на печальный взгляд и жалость в этих глазах Титов не хочет — это больше, чем он может вынести.

Уже в доме Денис смотрит на Разумовского, свернувшегося в клубок на чужой постели, и думает, что, наверное, он тот ещё мудак, раз позволяет своей ревности напрочь убивать всякий здравый смысл.

По всей видимости, потому Игорь на Сергее так и зациклен — он всегда думает о себе в последнюю очередь, нет в нём эгоизма, и людей судить просто так — не в его правилах. Вот он, невинный такой, фиалка просто, в этом насквозь прогнившем мире.

Денис ведь понимает, что Разумовский на самом деле болен и что он себя, скорее всего, тогда не контролировал, но признаться в этом — значит выставить себя полным моральным уродом.

То, что Денис напоследок захотел поиграть в жизнь, никак не должно сказываться на других.

Игорь возвращается в комнату только через час. От него воняет сигаретами, и взгляд у него совершенно пустой.

— Денис… — тихо зовёт он, но в ответ — тишина.

Титов не готов сейчас разговаривать — и жалости, сочувствия он тоже не хочет: хватит ему сполна. Поэтому и притворяется, что спит.

Игорь, правда, не настаивает. Уходит.

Он поправляет Разумовскому одеяло и устраивается около его кровати, укладывая голову где-то у него в ногах. Ну, точно верная псина.

Впрочем, картина эта всё равно заставляет сердце болезненно сжиматься. Холодно ведь. Замёрзнет… Но к себе его звать Денис не станет — не выдержит просто. Пусть уж лучше так.

Серёжа спит беспокойно. Брови его нахмурены, светлые ресницы дрожат. Он сжимает бледными пальцами одеяло и тихонько сопит.

А Игорь уснуть не может. Смотрит на спину Дениса, скрытую одеялом, и думает: как так вышло, что такой вот, весь полный жизни Титов так глупо умирает? А что, если врачи ошиблись? Что, если шансы всё же есть? Не может же всё быть вот так вот, несправедливо…

Зато теперь становится понятно, почему Денис его так активно отталкивал от себя. Почему ближе не подпускал. Игорь хотел хоть немного разобраться, а в итоге получил лишь ещё больше вопросов.

Серёжа беспокойно ёрзает и снова сжимает одеяло. Титов, напротив, не шевелится совсем. Как будто не дышит.

Игорь нежно проводит по бледным пальцам своими, осторожно поглаживает тыльную сторону ладони, и Серёжа расслабляется — даже морщинка между бровей разглаживается. Игорь тяжело вздыхает и поднимается на ноги: сегодня ему уже не уснуть, слишком много всего произошло. Слишком тяжело совладать с мыслями в голове.

Гром выходит на кухню в надежде заварить себе травяной гадости и хоть немного расслабиться, но там его встречает Юля.

Её волосы неаккуратно собраны в пучок на затылке, а сама она — в растянутой пайте и пижамных штанах. Но, когда видит Игоря, мягко улыбается.

— Тоже не спится?

Гром садится рядом и тяжело вздыхает.

— Уснёшь тут…

С такимисобытиями, и правда, бессонницу заработать легче лёгкого.

— Игорёк, ты себя не накручивай. Я понимаю, о чём ты думаешь, но я хочу, чтобы ты помнил: мы на твоей стороне.

Слышать это приятно, Игорь до сих пор иногда не верит, что ему так повезло в жизни и что он встретил таких верных друзей.

— Юль, я ведь не идиот и всё прекрасно понимаю, но и Серёжа… Он всего этого не заслужил. Я просто не хочу в очередной раз ошибиться, хочу разобраться во всём и понять, кто действительно стоит за всем этим. Легче всего повесить всё на Разумовского, и дело с концом, но я верю ему. Может быть, глупость совершаю, но верю.

Пчёлкина улыбается — светло так, понимающе, как умеет только она одна. Как жаль, что Игорь не смог её полюбить. Тогда всё было бы намного проще.

— Ты веришь ему, а я верю тебе, — отвечает девушка. — И поэтому мы это дело на полпути не бросим. Мы должны влезть в дом к товарищу участковому.

Игорь в Юле никогда не сомневался.

— И у тебя, конечно же, есть план?

Пчёлкина по-дьявольски сверкает глазами.

— Ещё бы.

Обычно Гром такие методы не одобряет, но сейчас это — вынужденная мера, от которой отказаться никак нельзя. Если будет нужно, Игорь этому стражу порядка дверь с петель вынесет. К тому же, с ним его друзья. Они обязательно со всем разберутся и в этот раз не допустят ошибок.

========== Взглянуть страхам в глаза ==========

Уснуть никому так и не удаётся.

Денис смотрит пустым взглядом в стену. Глаза сушит и жжёт от недосыпа, но провалиться в прекрасное бессознательное мешают не стихающие в голове мысли.

Он слушает, как тихо сопит Разумовский на соседней кровати и как он иногда вздрагивает, отчего старая кровать издаёт неприятный скрежет и скрип, — впрочем, Разумовскому это не мешает.

Денис слышит, как возвращается Игорь, как усаживается опять рядом с кроватью, ранее принадлежащей ему, и как тяжело вздыхает. Титов закусывает до боли губу, но молчит, виду не подаёт. И без того слишком много наговорил уже за этот день, большего не вывезет. Лучше уж так, с этой метафорической стеной между ними, — так лучше. Наверное. Денис хочет в это верить.

Игорь слушает, как на кухне всё ещё тихонько хозяйничает Юля, — да и Дима, судя по всему, не спит: Гром видел, что в соседней комнате горит ночник. Этот день выбил из колеи всех. Нужно завтра у хозяйки дома матрас попросить: спать сидя на холодном полу он точно не сможет. Денис его в свою постель не пустит, да и даже пустил бы — Игорь бы не пошёл, не при Серёже точно. Одно душу греет: Разумовский спит как дитя малое.

Как же он, наверное, устал, если вот так вот, получив более-менее безопасное место, вмиг вырубился. «Доверяет», — мысленно делает пометку Игорь, и на сердце от этого становится теплее.

Он так и мается до рассвета, периодически поглаживая пальцами бледную ладонь Серёжи, когда тот начинает беспокойно ворочаться во сне.

Лишь когда небо окрашивается предрассветной дымкой, Игорь позволяет себе подняться с насиженного места.

Кости ломит, шея болит… Ещё одной такой ночи он точно не выдержит.

Серёжа всё так же сладко спит. Рыжие волосы разметались по подушке, ресницы немного дрожат, а тонкие руки крепко прижимают одеяло к телу: даже во сне Серёжа ищет опору, боясь остаться одному. Такой трогательно беззащитный — и именно таким Игорь запомнил его, когда встретил впервые. От этих воспоминаний Грома словно уносит куда-то в мир неслучившегося, в мир несбывшихся надежд. В себя Игорь приходит, лишь когда слышит скрип кровати, и, оборачиваясь, видит Дениса, сидящего в постели.

— Ты чего не спишь? — вопрос глупый, но больше Грому в голову ничего не приходит.

Денис смотрит в ответ уставшим, потухшим взглядом. Глаза у него покрасневшие, с полопавшимися капиллярами. Он словно ещё острее стал: дотронься до этих скул — и пальцы изрежешь в кровь.

— Могу спросить то же самое, — фыркает Титов. — Любуешься?

В этот раз — даже без затаённой обиды внутри. Денису кажется, что он что-то для себя переосмыслил за эту чёртову ночь. Ведь делить им с Сергеем, по сути, и нечего. Его-то самого к Новому году уже и не будет, наверное, — он ведь просто хотел напоследок хорошенько почилить. Может быть, слишком в Игоре утонул и в сердце его впустил, когда не стоило. Но это ведь хорошо, наверное, — умирать вот так вот, зная, что встретил того самого человека, пусть уже и в конце пути? А то, что тот самый человек на другого смотрит с нежностью и трепетом такими, что рыдать хочется, — это ничего: им бы и так не светило быть вместе. У Дениса впереди — два метра земли над головой, а у Игоря — вот он, свет его, психопат рыжеволосый.

— Иди сюда, — просит Титов, похлопывая по кровати в приглашающем жесте.

Игорь не спорит — идёт, как пёс по команде хозяина. Усаживается рядом и позволяет взять себя за руку, переплетая пальцы.

— Игорь, ты только жалостью своей меня не пичкай, умоляю. Этого у меня уже в избытке, а я по роже твоей печальной вижу, что ты думаешь как раз об этом.

Гром хмурится и тяжело вздыхает. Смотрит в карие, бездонные и тёплые сейчас, на удивление, глаза и крепче сжимает руку.

— Я просто понять не могу: у тебя ведь есть деньги и связи. Неужели ничего нельзя сделать? Ведь есть же способы… Лечение за границей там, например?

Денис невесело усмехается и утыкается лбом в плечо Грому.

— Игорёк, за границей тоже врачи работают, а не волшебники. Мне ведь в Германии уже сказали: тут только чудо поможет, а чудес, как ты знаешь, не существует. Поэтому прошу тебя: дурью голову не забивай. Я просто хочу хорошо провести то время, которое мне осталось. И с мудаком разобраться, чтобы вернуть своё честное имя.

Титов поднимает голову и тычется губами в чужие, немного обветренные и сухие. Губы у Дениса горячие, мягкие такие… Он сам — словно печка, об него бы греться зимними вечерами, только вот вечеров этих зимних у них не будет никогда — и от того на душе ещё горше.

— Выхода нет только из гроба, — тихо произносит Игорь прямо в чужие, немного влажные от слюны губы.

Денис улыбается самым краешком рта.

— Ну, это мне ещё предстоит выяснить.

Гром к таким шуткам совершенно не готов. Потому смотрит на Дениса хмуро из-под своих густых бровей.

— Всё, Игорь, заканчивай драму. Пойдём лучше чаю выпьем. Да и курить жуть как хочется, — лениво потягиваясь на кровати, говорит Титов. — А то ещё разбудим твою принцессу, и всё, на меня времени не останется.

Серёжа спит, кажется, крепко и просыпаться в ближайшее время не планирует. Тем не менее, Денис с Игорем всё равно перебираются на кухню, где уже чаёвничают Юля с Димой.

— Доброе утро, — улыбается Пчёлкина, хотя глаза у неё уставшие и вид довольно помятый. — Нас ждут великие дела?

— Идём к участковому? — догадывается Денис, рыская по своему портфелю в поисках сигарет.

— Садись, мы с Юлькой обсудили план, — отвечает Игорь, усаживаясь за столом.

Они решают влезть к участковому втроём: Денис нужен в любом случае, чтобы покопаться в компьютере, а Дубина тем временем решено отправить к Громовскому коллеге, дабы отвлечь внимание. Дима — мастер заговаривать зубы, а потому эта идея кажется вполне неплохой.

— Что с Серёжей делать? — спрашивает Игорь.

— А что с Серёжей? — непонимающе хмурится Юля.

— Ну, я ведь его тут одного не оставлю.

Денис закатывает глаза. Может, Игорю котёнка подарить, чтобы было на что свою гиперопеку тратить?

— Ничего с ним не случится — дрыхнет, как сурок. А если проснётся, Тамара Степановна за ним приглядит, — фыркает Пчёлкина.

Оставлять Серёжу без присмотра Игорь не хочет, но других вариантов у него нет. Жизнь не остановилась, и преступник всё ещё на свободе. Весь мир на Серёже не заканчивается.

Все четверо допивают свою травяную бурду и наспех собираются. Перед выходом Гром на всякий случай проверяет Серёжу. Тот всё ещё спит — даже позы не поменял. Хотелось бы верить, что к возвращению Игоря Разумовский будет всё так же лежать в постели.

— Ну, что там? — нетерпеливо спрашивает Денис, околачиваясь рядом с Пчёлкиной у чужого забора.

На участок идёт только Игорь — в окна заглядывает, как самый настоящий маньяк. Но проверить нужно, чтобы убедиться, что дома пусто. Участковый ведь сам говорил, что у него сын имеется, а лишние люди им сейчас совершенно ни к чему.

— Вроде как никого, — отвечает Игорь, жестом подзывая ребят к себе.

Впервые за всё время пребывания тут Игорь рад, что эта деревня практически безлюдная и никто не видит их незаконного проникновения в чужой дом.

— В окно полезем? — спрашивает Денис, поравнявшись с Игорем.

— Дверь ломать точно не стоит. А окна тут, вот, — Игорь дёргает на себя хлипкую створку, — на ладан дышат. Зайдём осмотрим всё и уходим.

Гром подсаживает Титова, а за ним и Юлю, а сам в маленькое окно пролезает последний и с трудом. С его комплекцией лазать по окнам всегда было проблемой.

Дом внутри, как и снаружи, оказывается небогатым, с давно несвежим ремонтом и трещинами по углам — тем не менее, чистым и вполне обжитым.

На входе — большой комод с несколькими фотографиями, на которых можно узнать самого участкового в обнимку с миловидной женщиной и ребёнком. А также здесь висят несколько фото той самой женщины и одно школьное — судя по всему, того самого сына.

— С виду так-то ничего интересного, — замечает Юля, осматриваясь вокруг.

— А оно с виду никогда не интересно, — фыркает в ответ Денис и указывает на стационарный компьютер. — Вот то, что нам нужно.

Пока Денис возится с техникой, Игорь осматривает дом. Он, конечно, не надеется найти тут оружие или труп, но узнать о местном служителе закона хоть немного больше хочется сильно. Не доверяет ему Игорь: мутный тип, по-другому не скажешь.

— Блять, — шикает Титов, привлекая к себе внимание. — Ещё и запаролено.

— Это проблема? — спрашивает Игорь.

Он в этом не то чтобы разбирается — компьютером пользуется только для работы, и в дебри этого дела никогда не лезет. Потому познания его заканчиваются старенькой «Нокией», но больше ему обычно и не нужно.

— Нет, не особо, но нужно повозиться. Я хочу скачать отсюда всю информацию, а дома уже полазить и внимательно посмотреть, что к чему, — отвечает Денис.

Игорь жмёт плечами.

— Делай, как считаешь нужным, главное — поскорее.

Он едва успевает сделать несколько шагов в сторону кухни, когда из дальней спальни, которую они сначала даже не заметили, вдруг выходит какой-то парень.

На вид ему не больше семнадцати — высокий, жилистый, мало чем напоминает ребёнка на фото, но Игорь сразу понимает, что это тот самый сын.

Как они могли так проколоться?

Парень смотрит на них с недобрым прищуром глаз и отступает на несколько шагов.

— Вы кто вообще? — недоверчиво бросает он. — И что тут забыли?

Игорь с Денисом переглядываются. Титов понимает всё без слов и продолжает дальше копаться в компьютере. Юля подходит ближе, останавливаясь по правое плечо от Грома.

— Слушай, парень, ты не паникуй. Мы — знакомые твоего отца, — начинает Игорь, но пацан все эти сказки венского леса слушать явно не настроен.

— Ага, конечно. А я идиот, по-твоему. Нет у моего отца никаких знакомых. Так что, пожалуй, сообщу ему о вашем визите, тут и познакомитесь.

Парень тянется к телефону, но Игорь оказывается быстрее — перехватывает чужую руку, стараясь слишком не напирать и не сделать больно. Лишние проблемы ему ни к чему, их и так хватает с головой.

— Отпусти, — шикает пацан.

— Отпущу, как только ты успокоишься, — отвечает Игорь.

Он пока не знает, как будет дальше решать всю эту ситуацию: пусть не сейчас, но позднее пацан всё равно отцу всё расскажет, и уж объяснить участковому, зачем они ворвались в дом, будет куда тяжелей. Тем не менее, сейчас им просто необходима информация с этого компьютера, а значит, нужно просто потянуть время, пока Денис всё не закончит.

Парень смотрит на Титова диким зверем, а потом словно в один момент кто-то переключает картинку, и пацан меняется мгновенно: на лице его появляется ядовитая усмешка, и когда он поднимает взгляд, Игоря словно парализует. На него смотрят те самые жёлтые глаза.

Он бы никогда не забыл этого взгляда, слишком неправильно он смотрелся на лице Серёжи, слишком не шёл ему. Игорь выпускает чужую руку из крепкого захвата и отшатывается немного в сторону — скорее, на инстинктах, потому что совершенно не знает, чего ожидать от этого существа.

— Ну, привет-привет, товарищ майор, давно не виделись, — усмехается чудовище, вальяжно раскинув руки в стороны.

Юля непонимающе хлопает глазами. Да, она видела тогда в башне Разумовского, но сопоставить этих два случая пока что не может. И понять, откуда этот парнишка знает Игоря, тоже.

— Как там тряпка поживает? Ты ведь нашёл его? По глазам вижу, что нашёл, — смеётся существо. — А он ведь так ждал тебя, каждый день в этой чёртовой больнице, думал, ты придёшь за ним! Жалкий, трусливый нытик. Так и не понял, что никому в этом мире он нафиг не сдался. Только я один его терпел, но и у меня есть предел. Теперь я наконец-то смог избавиться от ненужного балласта, и больше никто мне не помешает, а тем более ты!

Птица шипит и тычет пальцем в Грома, прожигая насквозь своими жёлтыми глазами.

— Игорь, что происходит? — спрашивает Юля, отступая ближе к Денису.

Титов пытается не отвлекаться, продолжая закачивать данные на флэшку, но ситуация кажется ему как минимум странной. Что этот придурок вообще городит?

— Как? — коротко бросает Игорь, чувствуя, как ярость, подправленная чувством вины, вскипает в нём с каждой секундой всё сильнее.

Всё, что произошло с Серёжей, случилось по вине этого существа.

— Просто нужно верить в чудеса, — смеётся Птица. — Мне был нужен тот, кто готов к решительным действием, тот, кто не будет жевать сопли и ныть из-за жизней этих жалких существ. Я хотел взять отца, но, увы, вышло что вышло. Впрочем, пацан тоже неплох: после тряпки любой, наверное, в радость.

Игорь понимает, что сам парень сейчас, скорее всего, даже ничего не осознаёт: ведь примерно так было и с Серёжей, но сдержать себя не может. Он почти готов накинуться на ублюдка, но в этот момент в дом вихрем залетает участковый в сопровождении Димы.

Дубин виновато опускает глаза — сам же участковый взглядом всех испепелить готов. Птицы в это время и след простыл — пацан снова смотрит светлыми серыми глазами и прячется за отцом.

— Какого чёрта вы ворвались в мой дом?! — кричит мужчина. — Вам не кажется, товарищ майор, что Вы превысили свои полномочия?

Денис тем временем ловко поднимается из-за стола и выключает компьютер, нагло посматривая на участкового.

— Вы уж простите, но мне был нужен выход в Интернет, а он имеется только у вас. Поэтому не обессудьте.

У полицейского глаза, кажется, на лоб сейчас вылезут. Он сжимает руки в кулаки и шипит вслед Денису:

— Тут тебе не компьютерный клуб, — а после поворачивается уже к Игорю: — Вы должны знать, что проникновение на частную собственность карается законом. А закон тут — я. Так что не играйте с огнём, Вы и так ввязались туда, куда не следует, и больше не попадайтесь мне на глаза!

Будь Гром менее обескуражен недавней встречей, обязательно бы что-то да ответил, но сейчас он не может думать ни о чём, кроме как о Птице, запертой в новом теле. Игорь лишь кивает в ответ и выходит из дома вслед за Денисом, утягивая за собой и Юлю с Дубиным.

Они отходят от дома на довольно приличное расстояние, прежде чем Денис решается наконец спросить:

— О чём говорил этот псих? Я не понял ровным счётом ничего, но вы явно в курсе.

Игорь переглядывается с Юлей и Димой, а после тяжело вздыхает и выкладывает Титову всю историю о Птице.

— Психические заболевание не заразны, ребят, — усмехается Денис, вдыхая очередную порцию никотина.

— И, тем не менее, мы все были там и видели то, что видели, — отвечает Игорь.

Юля согласно кивает. Её вся эта ситуация тоже выбивает из колеи, и, как всё объяснить с точки зрения здравого смысла, она, как и Игорь, не понимает.

— Нужно поговорить с Разумовским, — говорит она.

Серёжа, действительно, единственный, кто может пролить хоть какой-нибудь свет на эту историю.

Они входят в своё временное жилище, и первое, что замечает Игорь, — это как раз Разумовский. Он сидит на кухне, по-птичьи забравшись на стул и поджав под себя ноги. Тамара Степановна, хлопочет на кухне, пока Серёжа греет вечно холодные руки о чашку с чаем. Когда он видит Игоря, на губах его вспыхивает робкая, едва заметная улыбка.

— Привет, — тихо проговаривает он и опускает глаза, как только встречается взглядом с хмурым Денисом.

— Выспался? Как себя чувствуешь? Ничего не болит? — начинает сыпать вопросами Игорь, стоит ему только переступить порог.

Гром скидывает с себя обувь и вешает на крючок любимую кожанку, первым делом подходя к Серёже.

— Всё хорошо, спасибо, — сразу на все вопросы отвечает тот и неловко ёрзает на стуле, прижимая чашку ближе к себе.

В доме всегда прохладно, особенно для мерзлявого Серёжи. Игорь в несколько широких шагов преодолевает расстояние до спальни и притаскивает с кровати плед, накидывая его на плечи Разумовскому.

— Спасибо, — снова повторяет тот.

Игорь в ответ ободряюще улыбается и присаживается рядом, тоже плеская себе в чашку чая прямо из заварника.

— Нужно поговорить, — вскидывая брови вверх, напоминает Юля.

Титов согласно кивает, но бросает красноречивый взгляд в сторону хозяйки дома.

— Сначала поедим.

Тамара Степановна накрывает на стол. Игорь с удовольствием вдыхает запах свежей выпечки — когда гостеприимная хозяйка успела напечь пирожков, он не знает, но за это ей безумно благодарен.

Он хватает один, жадно кусая за румяный бок. Пирожки вкусные, с малиной. Он кладёт один перед Серёжей, который сидит словно тень, стараясь не издавать лишнего звука.

— Покушай, — просит Игорь — осторожно, стараясь не напирать. — Нужно набираться сил.

Серёжа послушно берёт в руки пирожок. Есть он не хочет, но и Игоря обижать — тоже. К тому же после больничной еды пирожки, и правда, равны едва ли не угощениям лучших французских ресторанов.

Денис старается не смотреть на эти телячьи нежности. Обещание своё он держит — не истерит и не язвит даже. Хотя раздражает его и Игорь с заботой своей чрезмерной, и Разумовский, выполняющий любую просьбу с преданностью в глазах. Идиллия, блять. Вот только в кровать Гром всё равно к нему ложится, и подбивает сказать об этом Разумовскому, да понимает, что глупо, да и хвастаться этим — уже полный идиотизм.

Хозяйка дома уходит, как только допивает свою кружку чая. Она, как обычно, сбегает в церковь, где помогает немногочисленным прихожанам. Наконец-то есть возможность всё по-человечески объяснить.

— Ну, что же, начнём с главного, — усмехается Денис, стоит только входной двери закрыться. — Как ты сбежал и как оказался в той пещере?

Игорь смотрит на Титова с осуждением: мол, слишком резко и напористо звучит этот вопрос, но Денис с Разумовским нянькаться не собирается. Он, блять, взрослый мужик, свою социальную сеть основал, и то, что Игорь из него делает нежную фиалку, вовсе не значит, что он является таким на самом деле.

— Серёж, — говорит Игорь — явно в надежде хоть немного всё это смягчить.

Но Серёжа в ответ улыбается спокойно так, виновато даже, и осторожно, самыми кончиками пальцев, накрывает напряжённую ладонь Игоря.

— Всё нормально. Я всё расскажу. По крайней мере, всё, что помню, — обещает он.

А Денис взгляда оторвать не может от их рук. И так они смотрятся до странного несовместимо, но правильно — тонкие, бледные пальцы Разумовского на грубой и сильной ладони Игоря со сбитыми костяшками. Сердце болезненно сжимается, тянет. Игорь утром ведь его за руку держал, и так хорошо это было, но с таким трепетом на него Игорь никогда не смотрит. Разумовский в его глазах как самый дорогой фарфор, который от грязных, жёстких рук оберегать нужно.

Разумовский прячет лицо за длинными спутанными волосами, тяжело вздыхает и наконец начинает свой рассказ.

========== Пока не разгорится пламя ==========

История у Серёжи получается путаной. Он теряется во времени и порой подвисает, как будто пытается что-то вспомнить, извиняется и снова продолжает, но уже с другого места.

Серёжа волнуется, Игорь хорошо это видит. У Разумовского и раньше были проблемы с эмоциями — его дрожащие руки и нервное заламывание пальцев об этом говорили как ничто другое — но после больницы он стал ещё тревожней. Теперь Серёжа постоянно прячется за волосами и, явно не осознавая своих действий, короткими ногтями скребёт Игоря по тыльной стороне ладони.

— То есть это Птица вытащил тебя из больницы и привёз сюда? — для точности переспрашивает Юля.

Она снимает Серёжу на камеру. Игорь поначалу хочет возмутиться, но потом решает для себя, что очень часто именно Юлины ролики по итогу помогали выбраться из передряги. Пусть так, Пчёлкина не сделает ничего плохого.

— Он сказал, что, если я не буду ему мешать, он сможет нас разделить. Мне нужно было только дать ему свободу.

— И ты согласился? — снова уточняет Юля.

Серёжа коротко кивает в ответ.

— А ты не боялся, что это внутри тебя, вырвавшись наружу, снова начнёт убивать? — на этот раз интересуется уже Дима.

Игорь не видит Серёжиного лица, но чувствует, как от этих слов по его телу проходит дрожь.

— Я боялся, но жить так у меня больше не было сил. Он… он обещал у… у… уйти, и я просто х… х… хотел избавиться от этого.

Теперь уже Игорь не может держать себя в руках — крепко хватает Серёжу за плечи, разворачивая к себе лицом. Боже, его не допрашивать нужно было, а в порядок сначала привести! Все волосы спутаны, как воронье гнездо, одежда Игоря на него велика, да и стресс никто не отменял. На нём попросту лица нет.

— Серёж, тут никто не желает тебе зла. И никто не винит тебя в случившемся. Нам просто нужно узнать: что ты помнишь? Как произошёл побег? И как ты оказался в той пещере?

Серёжа снова кивает и наконец-то поднимает на Игоря голубые глаза.

— Только обрывками. Я впервые очнулся уже на обочине в районе этой деревни. Сколько прошло времени, не знаю. А потом — снова темнота. В пещере я ненадолго получил контроль, но, мне кажется, он просто хотел поиздеваться. Там было очень темно и холодно — это всё, что я помню. Это был последний раз, когда он со мной заговорил… Он сказал, что мы наконец-то попрощаемся. А дальше я очнулся и услышал твой голос. Остальное ты знаешь.

— И больше после того как я тебя нашёл, ты его не слышал? — спрашивает Игорь, всеми силами стараясь призвать всё своё хладнокровие.

— Нет, — отвечает Серёжа, — больше ни разу.

У Игоря внутри такое чувство, будто он Атлант, скинувший со своих плеч целое небо. Хотя на самом деле проблем вовсе не стало меньше. Скорее, даже прибавилось в разы.

— Это полный бред! — резко бросает Денис, буквально врываясь в пространство новообразовавшейся сладкой парочки и нависая над Серёжей. — Нельзя передать свою шизу по наследству, это так не работает, бро! Хуйню эту вешать своему психиатру будешь!

Игорь становится стеной между ними и, как котёнка, хватает Титова за шиворот, подталкивая к выходу. Тот дышит тяжело, брыкается, но скорее для виду.

— Мы выйдем, — коротко бросает Гром, прежде чем выпихнуть Дениса за двери и самому шагнуть за порог.

На улице ветрено — Титов нервно чиркает зажигалкой, стараясь добыть огонь для припасённой сигареты, но всё никак не получается. Он ходит из стороны в сторону, скрипя досками хлипкой веранды, и нервно пинает банку из-под солений, из которой лично организовал себе пепельницу.

Игорь ждёт, пока хоть немного стихнет буря. Он уже успел привыкнуть к вспыльчивому характеру Дениса: тот, как спичка, быстро загорается и так же быстро тухнет.

— И ты ему реально веришь? — наконец-то подаёт голос Титов. — Если отбросить в сторону все твои поползновения на его счёт, ты действительно считаешь, что он овечка невинная и не помнит, как с дурки сбежал?

Игорь тяжело вздыхает, трёт пальцами лицо и смотрит на Дениса, снова сгорая дотла под пристальным взглядом его тёмных глаз.

— Дениска, тебе бы успокоиться для начала, — говорит Гром, получая в ответ ещё больше ярости в этих глазах. — Я не идиот и никогда не позволяю чувствам затмевать здравый смысл. У кого хочешь спроси. Да и забыл ты, кажется, что это я, лично я его в эту дурку и отправил. И был уверен, что правильно поступил. Пока своими глазами всё не увидел.

Игорь тогда несколько раз пересмотрел записи с камер: и как Серёжа его по голове шарахнул, и как в руках своих бережно голову его держал. Как метался по кабинету тогда он и как спокойно тот, другой, его в костюм Чумного переодевал.

— Не он это был. Хочешь — верь, хочешь — нет, но Разумовский и Чумной Доктор — два разных человека. Я знаю, что он не святой, и в ранг небожителей его не возвожу, но, поверь мне, убивать невинных он бы никогда не стал. Не в его это характере.И то, что мы видели сегодня в доме участкового, — ровно то же самое, что едва не спалило меня и весь город.

Денис ещё несколько раз нервно чиркает зажигалкой, а после этой речи, психанув окончательно, кидает её на пол, сжимая сигарету в кулаке.

Игорь осторожно притягивает Титова к себе. Аккуратно разжимает его пальцы, вытряхивая смятую сигарету на пол, и обнимает осторожно, но крепко, позволяя Денису уткнуться себе в плечо. Титов вдыхает полной грудью, Игорь, кажется, весь его сигаретами пропах, а ещё чаем тем мерзким травяным, но весь этот запах всё равно смешивается с чем-то абсолютно Громовским: от него веет летним питерским дождём, вдруг думается Денису, и Титов глубже зарывается носом в чужой свитер.

— У тебя нет поводов доверять Серёже, но я надеюсь, что ты сможешь довериться мне, — тихо проговаривает Игорь, запуская пальцы в чужие мягкие волосы на затылке.

— Ты ведь влюблён в него. Почему ничего не сделаешь? — пересиливая собственный эгоизм, спрашивает Денис.

Его ведь не станет совсем скоро — наверное, будет здорово знать, что у Игоря останется кто-то, кто ему действительно дорог.

Гром понимает, что правильней было бы сказать, что нет никакой влюблённости и Серёже он помогает только из чувства вины. Он хочет как-то успокоить Титова, убедить его в чём-то таком, что даст ему осознание собственной нужности, ведь Игорь не врал ни одного раза. Он Дениса выбрал и от слов своих не отказывается. Вот только лгать в этой ситуации — это последнее, что он имеет право делать. Игорь и так загнал себя в центр не самой приятной истории, в которой, к слову, Сергей даже не изъявлял желания участвовать.

— Я не знаю, влюблён ли я в него. Хотел бы сказать, что нет ничего, что всё прошло и перегорело, — сам так думал, пока снова не увидел, но… Не могу. Не хочу врать тебе и юлить. Всё, что происходит между мной и тобой, для меня не просто так, что бы ты там себе ни надумал. И если вдруг ты тоже решишь, что тебе это нужно, что я тебе нужен, я сделаю всё, чтобы отпустить Серёжу, дать ему идти своей дорогой. Помогу ему, под суд больше не отдам, присмотрю, если понадобится, но то, что вот здесь, — Игорь прикладывает ладонь к груди, — погасить смогу. Ещё смогу. Ведь пока не разгорелось.

Денис не ожидает услышать подобного. Не думал даже, что Игорь будет с ним так искренен, что откроет всё, что в душе, так просто и на ладони перед ним выложит. Титову даже стыдно становится за все упрёки и истерики. Он ведь сам Игоря от себя оттолкнул, когда как Разумовский к нему тянется всем своим существом. Смотрит на Игоря, будто тот — весь его мир.

Денис злится на судьбу, на себя самого и на жизнь, которую прожил так глупо. Ему бы только чуть больше времени. Неужели он его совсем не заслужил?..

Титов горько усмехается, ведёт пальцами по лицу Игоря, очерчивая шрам над бровью и спускаясь ниже к щекам.

— Ты, видно, забыл, что я коньки отброшу скоро? Если повезёт сильно, может быть, с Новым годом тебя поздравлю, но вот по весеннему Питеру уже не прогуляемся. Это моё последнее лето, Игорь.

Гром знает, что должен быть сильным. Что именно ему играть роль того, кто будет поддержкой, если уж он готов погрузиться с головой в такие отношения. Но слышать это больно: каждый раз словно в первый, и сердце не верит в то, что Дениса может вот так просто в один момент не стать.

— Я верю в то, что нельзя сдаваться до последнего. Я готов бороться за тебя, если ты больше не можешь.

Титову грустно и смешно это слышать. Игорь как ребёнок, верящий в чудеса, готовый на край света пойти, чтобы найти ему живую воду, — только вот они не в сказке живут, и именно эта самая вера Игоря в лучшее убеждает Дениса в правильности своего первоначального решения.

Гром не смирится с его болезнью и, когда его не станет, будет во всём винить себя, — даже в том, на что он никак не мог повлиять. Если бы не этот чёртов рак, ежедневно сжирающий его мозг, Денис боролся бы за Игоря до конца и никакому Разумовскому его бы ни за что не отдал, но теперь… Всё это больше не имеет никакого смысла.

— Я думаю, нам лучше оставить всё как есть, — с горечью на душе отвечает Денис.

Он хотел бы утонуть в этих отношениях с головой. Хотел бы, чтобы кто-то пробрался глубже его холодной маски равнодушия и понял, как отчаянно и страстно он может любить, отдавать всего себя без остатка. Он хотел бы назвать Игоря своим человеком, но, увы, не в этой жизни.

— Дэнчик… — печально вздыхает Игорь и коротко целует Титова в губы.

Поцелуй выходит с привкусом несбывшихся надежд. Но оттого не менее волшебным. По крайней мере, Денис может его целовать и быть рядом хотя бы так, оставаясь на расстоянии вытянутой руки.

— Я верю тебе: если ты говоришь, что Разумовский действовал под влиянием этой сущности, то я готов помогать. Но только тебе — не ему, — переводя тему в прежнее русло, произносит Денис.

Игорь кивает в знак согласия, и они наконец-то возвращаются домой. Горечь неслучившегося оседает пеплом на сердце.

Титов садится за ноутбук, чтобы покопаться в добытой информации, Юля с Димой присоединяются к нему, а Игорь тем временем отводит Сергея в баню. Это не кажется хорошей идеей, но оставлять его там совсем одного Игорь тоже боится. Состояние у Серёжи всё ещё нестабильное.

Когда распаренный, румяный Серёжа выходит к Игорю в предбанник, тот на несколько секунд даже подвисает, с трудом заставляя себя отвернуться. Он должен думать о маньяке, выбравшем себе новое тело, или как минимум о том неприятном разговоре, который совсем недавно состоялся у них с Денисом, но мысли застревают в районе чужого худощавого тела.

Серёжа даже после бани бледный, как будто прозрачный. У него дорожка родинок спускается от груди к животу, и пятна синяков всё ещё виднеются на рёбрах и запястьях.

Игорю хочется зубами разорвать тех, кто позволил себе оставить эти следы на его теле.

— Волосы прочесать нужно, — неловко бормочет Игорь.

— Ты поможешь? — просит Серёжа в ответ.

Гром сглатывает ком в горле, но соглашается, беря обеими руками расчёску.

Волосы у Серёжи, и правда, спутались сильно — самому не справиться, а мысль, чтобы эти рыжие пряди обрезать, даже в голову не приходит. Слишком нравятся они Игорю, он бы просто не смог.

Серёжа садится спиной, и Гром с щемящей нежностью в сердце замечает россыпь веснушек на его хрупких плечах.

Игорь чувствует себя полнейшим идиотом, когда хватает пальцами первую прядь и замечает, как трясутся руки. Это совершенно на него не похоже. Но отчего-то каждый раз волнительно прикасаться к Серёже.

— Игорь… — тихо зовёт Разумовский, когда Гром начинает осторожно прочёсывать его волосы.

— Что такое? Больно? — сразу же останавливаясь, спрашивает тот.

— Нет, — отзывается Разумовский. — Нет, совсем не больно. Извини. Я просто хотел…

Он снова недоговаривает. Игорь не видит, но знает: Серёжа кусает губы и заламывает пальцы.

— Что такое, Серёж?

Разумовский тяжело вздыхает, как будто к прыжку готовится.

— Игорь, если так нужно, если все так считают, тебе будет лучше вернуть меня обратно в больницу.

У Грома складывается такое чувство, что все решили его за сегодня окончательно добить.

Всем не поможешь, Игорь знает это как никто другой, но только сердце сильнее на части рвётся, оттого что боль даже у самых близких людей ты забрать не сможешь, как бы того ни хотел.

Вот он, Серёжа — настоящий, жертвенный, понимающий, таких, как он, этот мир никогда не щадит, и потому хочется защитить его, уберечь. Хотя, казалось бы, уже и не от чего, самое страшное с ним уже произошло, и Игорь в этом отчасти поучаствовал.

— Глупостей не говори, — строго отвечает Гром, не отрывая взгляда от золотых волос.т— Никто никуда тебя возвращать не станет. Мы обязательно всё решим. Я не знал, стоит ли тебе говорить, но, думаю, ты должен знать. Мы нашли Птицу. Он занял другое тело.

Серёжа разворачивается лицом — взгляд у него удивлённо-испуганный. Он цепляется мёртвой хваткой Игорю в запястья и немного дрожит.

— Я не понимаю, как это возможно. Я думал, он просто выжидает. Он ведь не мог на самом деле уйти.

— Он ушёл, Серёжа, я его своими глазами видел, — отвечает Гром.

— Но как это возможно?

Игорь и сам рад бы понять как, хотя предположение у него всё же имеется — странное, конечно, непонятное, но в их ситуации странно всё вокруг.

— Что-то не так с той пещерой, где я тебя нашёл. И Птица, судя по всему, об этом знает, поэтому мне будет нужна твоя помощь.

Втягивать в это Серёжу ещё больше не хочется, но с Птицей он, как-никак, всю свою жизнь справлялся, а значит, лучше него это существо никто не знает. Игорю понять бы только, как всё случилось и что с этой чёртовой деревней не так.

— Конечно. Только вот пользы от меня сейчас, сам понимаешь, немного, — отвечает Разумовский.

Ему самому горько осознавать, что годы работы, пройденные ради того, чтобы наконец-то стать кем-то, доказать миру, что он значимая единица, готовая что-то менять, пошли насмарку, и теперь его жизнь не представляет ровным счётом никакой ценности. Чем он может помочь Игорю, если даже самому себе не в состоянии?

— Мы пойдём к Птице, и ты поможешь мне узнать, как он всё это провернул.

Сергей снова кусает нижнюю губу — ранки на ней уже даже не заживают.

— Ты хочешь, чтобы я с ним поговорил?

Игорь кивает в ответ.

— Я бы не просил тебя об этом, но вариантов немного. Чтобы бороться с ним, нужно понять, как он вообще смог перебраться в другого человека.

Серёжа до последнего не верил, что Птица ушёл. Ждал, что снова его услышит, — в тот самый момент, когда меньше всего будет этого ожидать, когда расслабится и разрешит себе жить без страха. Птица любил его мучить, то пропадая, то появляясь вновь. Только рядом с Олегом он молчал. Птица не высовывался, и Серёжа позволил себе отпустить эту ситуацию, поверить в то, что всё прошло, — и вот к чему это в итоге привело. Последнее, чего ему бы сейчас хотелось, — это говорить с Птицей снова, он не уверен, что выдержит, но Игорь помог ему — в тот момент, когда и не должен был.

Серёжа никогда не держал зла на Грома за всё, что между ними произошло, — более того, считал его правым во всём, он бы и сам так поступил, и оттого было ещё более неожиданно получить от Игоря помощь и такую заботу. Гром должен его ненавидеть, а в итоге защищает так отчаянно, что Серёжа готов за ним хоть в ад спуститься. С Игорем нестрашно, рядом с ним хочется быть сильным, чтобы хотя бы в этот раз не разочаровать.

— Я сделаю всё, что от меня зависит. Но ты должен понимать, что верить ему нельзя.

Игорь улыбается — самым краешком губ, и, Боже, как же ему идёт улыбка.

— А с этим мы обязательно разберёмся.

Серёжа возвращается в дом, а Гром остаётся на улице, чтобы выбить себе хотя бы несколько минут тишины и одиночества, — ему нужно подумать и рассортировать мысли по порядку. В последнее время в голове такая каша, что в петлю лезть хочется, а меньше проблем не становится ни на грамм.

Разумовский после бани выглядит посвежевшим, Денис это сразу замечает, как только тот по-хозяйски устраивается на Громовской кровати. Титов старается не пускать дурные мысли в голову и не надумывать себе всякой херни — не стал бы Игорь с ним спать, когда не так прикоснуться лишний раз боится, но это умиротворение на чужом лице всё равно отвлекает и даже немного бесит.

— Так, на всякий случай, если ты не в курсе: это — кровать Игоря, — фыркает Денис, не отрывая взгляда от ноутбука.

Серёжа его до этого как будто и не замечал вовсе. Только сейчас поднимает на него осмысленный взгляд и хмурит светлые брови.

— Отвали от меня уже. Достал.

Денис даже отрывается от своего бессмысленного глядения в экран — это ведь Разумовский его сейчас послал? Тот самый, что лишний раз поднять взгляд боялся? Или это на него так действует отсутствие Игоря?

— Ты смотри, у тебя, оказывается, зубы есть? — усмехается Титов. — Или это ты только при Игоре из себя строишь нежный цветочек?

Серёжа привык, что с людьми у него никогда не складывается: так было в детдоме, так было и после. В том, что его постоянно цепляют, ничего удивительного нет, и причину неприязни конкретно этого персонажа Разумовский даже искать не хочет, но чувствует с самого начала, что Денис на него как на сущее зло смотрит.

— Я из себя ничего не строю. Просто надоело вечно натыкаться на твой недовольный взгляд. Если у тебя есть ко мне какие-то конкретные претензии, скажи, а если я просто тебе не нравлюсь, то потерпи немного. Решим всё здесь, разъедемся, и ты нас больше не увидишь, если пожелаешь.

Денис вскидывает брови и смотрит на Разумовского как на полного придурка.

— Нас? Ты сейчас о ком?

Серёжа тяжело вздыхает, будто Титов — ребёнок непутёвый и очевидных вещей не понимает.

— Меня и Игоря. Ну, и Юлю с Димой, конечно, если у тебя и с ними проблемы имеются.

— Игоря, значит? — усмехается Денис, сжимая пальцами панель несчастного ноутбука.

Ты посмотри, как этот рыжий всё замечательно решил. И всё в его голове вышло логично, не прикопаешься.

Денису хочется спросить: знает ли Игорь о его планах и готов ли податься с ним в бега, бросить любимую работу, друзей, город, который так яростно защищает, самого Дениса, в конце концов? А ещё больше хочется высказать Разумовскому всё, что накопилось за это недолгое время, дать понять, что Игорь ему вовсе не принадлежит, но в этот момент в комнату входит Гром, и весь запал Дениса сходит на нет. Не станет он, как жена ревнивая, на Разумовского кидаться, да и прав на это он не имеет. Потому Титов только в ноутбук утыкается, посматривая на Игоря из-под опущенных ресниц.

Гром не замечает напряжённую обстановку в комнате. Ему, на самом деле, и своих проблем сейчас хватает с головой. Он улыбается мягко, видя, как Серёжа встречает его застенчивой улыбкой и как его бледные щёки едва-едва покрываются румянцем. Гром ерошит руками мокрые после бани волосы и присаживается рядом с Разумовским на кровать. Денис за это время должен был разобраться со скачанными файлами, и Игорю очень не терпится узнать, что он смог найти.

========== Слишком острые края ==========

Денис находит в чужих файлах много интересного: например, те самые обращения Чумного Доктора к последователям. Как раз те, что были распространены по его социальной сети.

Именно это он и сообщает Игорю, когда тот интересуется, что ему удалось раскопать.

— Выходит, дело закрыто, и весь этот кипиш устроил пацан? Вызовешь подкрепление, и пусть пакуют его, пока ещё чего не натворил, — говорит Титов.

Ему немного грустно осознавать, что всё закончилось, хотя, казалось бы, радоваться нужно, ведь маньяк скоро будет за решёткой. Тем не менее, осознание того, что придётся вернуться обратно в свою рутину и доживать последние месяцы в одиночестве, угнетает Дениса.

— Не спеши, — обрубая на корню весь его боевой настрой, отвечает Гром. — Мы так и не смогли разобраться в сути происходящего. Что, если парень не хотел этого? Что, если это существо им управляет? Я больше не хочу принимать поспешных решений.

Легче всего наказать невиновного, но ужиться со своей совестью после этого ой как непросто. Игорь повторения собственных ошибок больше не хочет. Одного раза ему хватило с головой.

— И что ты предлагаешь? — спрашивает Денис.

— Мы с Серёжей думаем, что емуследует поговорить с этим существом.

Титов скептически фыркает и вскидывает брови. Конечно же, «мы с Серёжей».

— Мне не кажется это хорошей идеей.

Да, Игорю она тоже хорошей не кажется, но другой у него нет. Гром верит в Серёжу. Он обязательно справится.

— Всё будет хорошо. По крайней мере, я смогу понять, то ли Птица имеет над ним полный контроль, то ли всё это они совершают в симбиозе, — в подтверждение слов Игоря говорит Разумовский.

— Это возможно? — озадаченно спрашивает Гром.

Серёжа кивает и снова утыкается взглядом в пол.

— Да. Они могли поладить, если парень разделяет философию Птицы и готов принимать его методы решения проблем. Он всегда говорил мне о настоящем симбиозе. Будь я… — Серёжа запинается, нервно заламывая пальцы. — Он говорил, что я тряпка и ни на что не способен. Наверное, он хотел найти единомышленника.

Остаётся только надеяться, что в лице этого паренька он его не нашёл.

— Мы с этим разберёмся, — обещает Игорь, сжимая пальцами острое плечо Разумовского.

Гром укладывается на старом матрасе — прямо на полу. Дом старый, с продувающимися стенами, а ночи в этой деревне аномально холодные. Но Игорю не привыкать. Он комфорта не ищет, да и не думает о нём в данный момент, ибо чувствует себя словно меж двух огней.

Денис раскинулся на кровати, вытянув ноги и руки вдоль тела, — спит он всегда беспокойно. Хмурится во сне и иногда просыпается резко, как от кошмара. Игорь готов эти кошмары забрать себе, но, увы, теперь он знает, что именно так пугает Дениса, что не даёт ему спокойно провалиться в сон и ни о чём не думать. И Игорь тут, к сожалению, совершенно не в силах успокоить его страхи.

Как это — жить, зная, что умираешь?

Гром раньше об этом не думал. Смерти он не боится, наверное, потому, что она всегда дышит ему в затылок. Игорь никогда всерьёз не размышлял о том, что в один момент его может просто не стать. Смотрел на трупы — работа вынуждала — но себя на их месте никогда не представлял. Хотя, казалось бы, что там — одна шальная пуля, и не будет больше ничего, только земля над головой и крышка гроба… Но это ведь совсем не то же самое — умереть внезапно, когда на вечер планы строил, а утром вдруг раз — и оборвалось всё за секунду, и умирать медленно, каждый день просыпаться с осознанием того, что пусть не сегодня, но очень скоро, и никаких планов не строить, потому что знаешь, что смысла в этом нет.

Денис не хрупкий мальчик и глотку перегрызёт, как псина бешеная, любому, кто попытается навредить. Но, несмотря на это, Игорь знает: ему страшно. Титов никогда не признается, но плачет порой по ночам, и это, конечно же, нормально –ненормально умирать таким молодым.

И почему Денис его отталкивает, Игорь тоже может понять. Он и сам старается к людям не привязываться, потому что знает: с его работой никогда нельзя быть уверенным, что этот день не станет последним. А терять дорогих сердцу людей — больно, и подвергать кого-то этой боли неприемлемо. Денис — совсем не альтруист, но Игорю хочется верить, что он его бережёт.

Описать свои чувства к Денису одним словом Гром не может. С ним каждый раз как на пороховой бочке, сгораешь от каждого долгого взгляда этих невозможных медовых глаз. С ним Игорь каждый раз в этот огонь бросается, и ему нравится гореть, даже если это больно.

Денис внешне меланхолично-задумчивый, но внутри у него пламя, и оттого вдвойне несправедливо, что вселенная решила этот пожар навеки потушить.

Серёжа, напротив, — холодный осенний ветер, и даже волосы у него цвета осенней листвы. Его хочется согреть, спрятать от этого мира, который, кажется, к таким, как он, ещё не готов.

Игорь так в Серёже утонул, так им проникся, что только и думал о том, как отогреть его беспокойно дрожащие руки в своих ладонях. Гром ведь почти поверил, что заслужил свой шанс на «долго и счастливо» и встретил того самого человека. И оттого так больно было падать, разбиваясь о жестокую реальность.

Теперь Игорь и сам не понимает, как закрутил себя в этот треугольник. И концы этого треугольника такие острые, что режут до крови.

Конечно, по факту ни Денис, ни Серёжа в любви ему не признавались, но выбор сделать придётся: разделить себя надвое он, увы, не сможет. Каждому по половине сердца не раздашь. Да и не смог бы Игорь так. Не в его это правилах. Если уж любить, то один раз и навсегда. И только одного.

Гром понимает, что вернуться в Питер Разумовский не сможет, — по крайней мере, пока не решится вопрос с его обвинениями. Потому Игорю придётся последовать за ним и сделать всё возможное, чтобы уберечь Серёжу от любых бед.

С другой стороны, всё ещё есть Денис, оставить которого в одиночестве тоже выше его физических сил. Пусть Титов отталкивает, не подпускает ближе к сердцу — всё это совершенно неважно, ведь настоящее никогда не лежит на поверхности, оно где-то глубже, куда не каждый способен добраться.

— Игорь… — внезапно разрушая тишину, шепчет Серёжа.

Только сейчас Гром замечает, что тот не спит. Лежит, ладошку под голову подложив, и смотрит из-под длинных светлых ресниц.

— Что-то случилось? Чего не спишь?

Серёжа тяжело вздыхает и едва заметно хмурится, убирая пальцами волосы с лица.

— Не знаю, — честно признаётся он. — Там холодно на полу. Может быть, поменяемся?

Игорь устало улыбается и придвигается по матрасу ближе к Разумовскому, сжимая его холодную ладонь.

— Обо мне не переживай, спи спокойно. Завтра сложный день.

Гром не успевает отнять руку — Серёжа переплетает свои пальцы с его и прикрывает глаза. На искусанных до ранок губах появляется едва заметная улыбка.

— Спокойной ночи, Игорь, — шепчет Серёжа.

Грому наконец-то становится тепло.

— Спокойной ночи.

Как он проваливается в сон, Игорь и сам не замечает, но спит на удивление спокойно.

Утро начинается суматошно: Грому с трудом удаётся отбиться от всех желающих сопровождать их с Серёжей. В итоге они почти что сбегают, когда не в меру активная Пчёлкина скрывается за дверью своей комнаты.

В куртке Игоря Серёжа выглядит совсем уж хрупким. Впрочем, вариантов у них всё равно немного: утро в этой деревне всегда холодное и пасмурное, а Серёжа постоянно мёрзнет.

Уже на подходе к нужному дому Игорь замечает, как на самом деле взволнован Разумовский. У него всегда были проблемы с тревожностью, и заметить это и раньше было очень легко. Поэтому его дрожащие руки и не в меру активное заламывание пальцев сразу бросаются Игорю в глаза.

Он тормозит Серёжу, мягко перехватывая его за запястье, и разворачивает к себе, буквально вынуждая посмотреть в глаза.

— Серёж, тебе страшно? — спрашивает Игорь, на что Разумовский снова опускает глаза и кусает губы. — В этом не стыдно признаться. Мне тоже не по себе.

— Я никогда не умел с ним справляться, — признаётся Разумовский.

— Ты справлялся с ним долгие годы. Не нужно преуменьшать свои заслуги.

Серёжа улыбается печально, вымученно так.

— Не я. Олег.

Разумовский готов любые свои заслуги приписать кому угодно.

— Это был ты. Всегда был ты. И я хочу, чтобы ты поверил в собственные силы. Но если тебе страшно, то у тебя есть я, и больше никто не причинит тебе вреда.

Когда-то Олег тоже обещал быть рядом и уберечь от любых бед. Когда-то Серёжа был уверен, что никогда не останется один. Он обещал себе никогда больше не делать людей для себя целым миром, но, когда появился Игорь, всё произошло само собой.

— Спасибо.

Гром улыбается и на несколько секунд крепко прижимает Разумовского к себе. Это даёт ему такие необходимые сейчас силы. Серёжа сделает всё, чтобы больше никогда не разочаровать Игоря.

Они стучат в дверь, но никто, естественно, не открывает. Тем не менее, снова лезть в окно Игорь не планирует.

— Мы просто хотим поговорить! — громко бросает Игорь, продолжая колотить в дверь.

Серёже хочется уйти, сбежать подальше. Ведь если он на самом деле смог избавиться от Птицы, говорить с ним снова — это последнее, чего Разумовский хочет от этой жизни. Тем не менее он берёт себя в руки, он должен — не ради себя и даже не ради общего блага, как делал всегда. В этот раз — только ради Игоря.

Он шагает ближе к двери, оттесняя Грома в сторону.

Игорь настороженно смотрит, но всё же отступает в сторону, не отрывая взгляда от Разумовского. Его рыжие волосы, потускневшие после больницы, сейчас снова ярко горят на солнце, которое на несколько секунд выглядывает из-за туч.

— Выходи. Сидишь там, как крыса, забился в углу… Где же твоя хвалёная бравада? Или всё же без меня ты ни на что не способен? — ядовито шипит Сергей, до боли впиваясь ногтями в собственные ладони.

И в этот момент Серёжа такой, Боже… Игорь словами передать не может, но вдруг понимает: Серёжа не слабый, Серёжа, если нужно, постоять за себя сумеет. Как странно — до этого момента Игорь даже не вспоминал, что Разумовский вырос в детдоме, и жизнь его там сладкой никогда не была. Он ведь собственным трудом с самого дна выше облаков поднялся, и сила воли у него железная.

Несколько секунд тишина кажется оглушающей, а уже в следующий момент дверь открывается, и первое, что замечает Игорь, — это жёлтые глаза и неестественно ядовитая усмешка на юном лице.

— Ты смотри, какие люди. Я был почти уверен, что ты сдохнешь в той пещере, а нет же, выжил в очередной раз. Я могу тобой гордиться.

Серёжа бледнеет на глазах, но держится стойко и своих позиций сдавать не собирается, что восхищает Игоря.

— Пустая болтовня в твоём стиле, но я отчего-то думал, что ты выберешь себе тело поинтересней. И как тебе с ребёнком в симбиозе? — усмехается Серёжа. — Даже носа из дому показать боишься. Забавно вышло.

У Птицы загораются глаза, и он резко переступает порог двери, в несколько широких шагов приближаясь к Разумовскому.

Игорь едва не срывается с места, но Серёжа даёт знак не подходить. С этим он должен разобраться сам.

— Да уж всё получше такой тряпки, как ты, будет. Пацан меня принял. Он меня понимает и разделяет мои взгляды на справедливость.

— Выходит, это он тебя выбрал? Я-то думал, что рулишь тут ты. А на деле всё наоборот! — язвительно бросает Серёжа в ответ на этот резкий выпад.

— Ты ничего не знаешь. Пещера не всегда работает так, как нужно, но, по крайней мере, я избавился от тебя.

Вся эта напускная загадочность вокруг этой пещеры Игоря уже порядком утомила, и, если уж она, и правда, способна на чудеса, Грому жуть как хотелось понять, как это работает.

— Выходит, ты просто попросил, и пещера вас разделила? — внезапно вмешивается в разговор Гром.

Птица переводит взгляд на него, и в жёлтых глазах загорается надменность.

— Я и забыл, что ты тут. С чего бы я должен что-то рассказывать? Это из-за тебя мы попали в больницу, из-за тебя он начал со мной бороться! Всё ведь было почти хорошо, пока ты не появился. Если бы этот нытик на тебя не запал, всё могло бы сложиться иначе!

— Заткнись! — шикает Серёжа, хватая Птицу за ворот растянутой толстовки.

— А что такое? Смелости самому признаться не хватило? Так я за тебя могу всё рассказать: и как ты дрочил на него, и как слёзы лил в подушку от собственной никчёмности. Жалкий влюблённый педик!

Серёжа готов ударить Птицу — он даже забывает, что это совершенно не его лицо. Ему стыдно и больно, он ведь даже самому себе никогда в этих чувствах не признавался… Но внезапно всё рушит непонятно откуда взявшийся участковый, который буквально откидывает Серёжу от своего сына, сразу же нарываясь на тяжёлую руку Грома.

Тот держит сильно, не позволяя даже на шаг приблизиться к Серёже.

— Какого чёрта вы опять сюда пришли?! Я предупреждал, чтобы вы сюда не совались! — кричит мужчина, пытаясь вырваться из крепкой хватки Игоря.

А Серёжа только сейчас, кажется, приходит в себя — смотрит на всё вокруг и вдруг так остро ощущает свою вину. Если бы не он, ничего этого никогда бы не произошло. Он должен был отказать Птице. Удержать контроль.

— Успокойтесь и послушайте, — нависая грозовой тучей, говорит Игорь. — Мы хотим помочь Вашему сыну. Неужели Вы не видите, что с ним происходит?

Мужчина в один момент словно стухает. Смотрит на своего парнишку тяжёлым взглядом, будто что-то для себя решая.

— Пап, пусть они уйдут. Эти люди… Они меня пугают, — прерывая эти немые раздумья, вмешивается он.

— Уходите! — цедит сквозь зубы мужчина, когда не пойми откуда появляется Юля.

Она идёт уверенно, смотря на разворачивающуюся перед ней картину.

— Ты как здесь? — спрашивает Игорь, но Пчёлкина на него даже внимания не обращает — сразу направляется к участковому, буквально в лицо тыча ему свой телефон.

— Посмотрите, — в своей резкой манере бросает она. — Разве это Ваш сын? Разве это он совершает все те ужасные вещи?

Участковый смотрит видео, и взгляд его совершенно пустой.

— Уходите, — на этот раз тише просит он.

— Вы должны помочь своему сыну! — настаивает Юля.

Мужчина срывается словно с цепи. Рычит, как пёс бешеный, и едва не бросается на Пчёлкину — к счастью, та успевает отскочить.

— Я сказал, проваливайте! — орёт он, и Игорь понимает, что в данной ситуации это действительно единственное, что они могут сейчас сделать.

Гром перехватывает Серёжу под руку и подталкивает Юлю к выходу. Участковому нужно время подумать. Они его обязательно дожмут, но не сегодня.

— Ты как тут оказалась? — спрашивает Игорь, как только они отходят на безопасное расстояние.

Пчёлкина закатывает глаза и фыркает.

— Ну, не могла же я отправить вас туда одних. К тому же, нам понадобятся доказательства, и теперь они у нас есть.

Юля самодовольно демонстрирует свой телефон.

— Только толку с этого… Вопросов всё ещё больше, чем ответов, — тяжело вздыхает Игорь.

— Он придёт. Он любит своего ребёнка, что бы там ни было, — заверяет его девушка.

Игорю хотелось бы в это верить.

Они идут по грязной, пыльной дороге, вытоптанной немногочисленными местными жителями. Юля увлечённо что-то делает в телефоне, даже не глядя себе под ноги. Серёжа, напротив, смотрит только вниз, не отрывая взгляда.

— Ты как? — тихо спрашивает Игорь, подстраиваясь под его шаг.

— Прости меня, — выдыхает Разумовский, всё так же не поднимая глаза вверх. — Мне очень жаль, что тебе пришлось всё это слушать.

— Тебе не за что извиняться, — осторожно, задевая самыми кончиками пальцев ладони Серёжи, выглядывающие из-под рукавов куртки, говорит Игорь.

Тот вскидывает на него потерянный взгляд голубых глаз. У Серёжи на щеках румянец не горит, а пылает.

— Но… Он… Он говорил все эти вещи.

— Серёж, всё хорошо, — произносит Игорь, стараясь придать голосу как можно больше уверенности.

Он сам потерян и пока не знает, что делать с этой информацией, но обещает себе во всём разобраться. Он должен, пока всё не запуталось ещё больше.

========== Что ты знаешь о чудесах? ==========

Титов слушает, как в тишине дома пронзительно тикают часы. Он всегда ненавидел этот звук: ещё в детстве, слушая это тиканье, Денис думал, будто они отсчитывают его время. Сейчас же это ощущение приобрело истинный смысл. Каждая прожитая минута неумолимо приближает его к холодной земле. Сколько у него ещё осталось вот таких вот минут?..

Нужно было пойти с Игорем или хотя бы с Дубиным — тот предлагал прогуляться. Может быть, свежий воздух пошёл бы на пользу. Если бы только не Димина бесконечная болтовня…

Тем не менее Денис сидит тут в полном одиночестве, до тех пор пока внезапно перед ним не опускается чашка с чаем и напротив не присаживается Тамара Степановна.

Она всегда перемещается по дому как-то незаметно. Словно приведение.

— Что это ты один сидишь? Куда все убежали?

Хозяйка дома редко достаёт вопросами — они с Юлей, бывает, порой болтают по вечерам. Чаще, конечно, с Дубиным — наверное, потому, что он в принципе любит почесать языком, а пожилой женщине это только в радость: у неё тут, в этой богом забытой деревне, не так уж и много собеседников осталось.

Дениса она, к счастью, толком не трогает — может, рожа его угрюмая людей отпугивает, кто знает.

— Да как-то по такой погоде из дома лишний раз выходить не хочется, — отвечает Титов, делая пару глотков горячего травяного чая.

По телу разливается приятное тепло, оседая где-то в желудке.

— Ну, погода у нас тут всегда такая — говорят, из-за пещеры это. Существа, что пещеру охраняют, солнце не любят.

Денис, услышав о пещере, сразу напрягается. В последнее время многое вокруг неё крутится… И загадку эту разгадать жуть как хочется!

— Существа? — хмыкает Титов, на что женщина только улыбается.

— Мы их Хранителями называем. Так правильнее будет.

— И что, правда, пещера эта исполняет желания? Прям любые?

Не то чтобы Денис внезапно воспылал верой в чудеса, но история Разумовского вызывает как минимум интерес.

— Конечно, — отвечает женщина. — Но просить нужно искренне, только о самом сокровенном и быть готовым что-то отдать взамен. Даже если цена высока.

Выходит, бартер. Типа махнёмся не глядя. Денису смешно. Вот так вот, даже чудеса за просто так не делаются! И что попросят в ответ, хрен его знает, но уж точно не «большое спасибо».

— А как просить-то? — спрашивает Титов.

Тамара Степановна хитро щурит глаза.

— А ты просить собрался?

Денис, наверное, хотел бы, но всё равно во всё это не верит — хотя, наверное, так было бы проще. Что, если, правда, эта пещера могла бы излечить его рак? Умирать так рано — страшно и как-то совершенно несправедливо, так что любой поверил бы в чудеса, лишь бы всё-таки исцелиться.

— Мне это уже не поможет, — тяжело вздыхает Титов.

Тем не менее свою ситуацию он осознаёт сполна и, видимо, уже давно дошёл до стадии принятия.

— А ты попробуй. Если, конечно, готов отдавать взамен.

— И что обычно просят? — усмехается Денис.

— А тут никто не знает. Хранители сами забирают, что считают нужным. Некоторых вознаграждают, если те заслуживают, а некоторых наказывают. Но ты ведь не веришь в это, а оттого пустое всё, — тяжело вздыхает женщина, поднимаясь на ноги и снова оставляя Титова наедине с чёртовыми старыми часами.

Денис так устал… Устал бороться с собственными страхами и мыслями, что бесконечно крутятся в голове. Всё же ему настолько страшно умирать, что, наверное, он готов уже поверить в чудо. Наверное, это так здорово — во что-то верить… Может быть, так легче было бы смириться с тем, что жизнь обрывается так рано, ведь дальше будет что-то ещё. Обязательно будет. Ведь это не конец.

Игорь возвращается в компании Разумовского и, что удивительно, Юли — она ведь, кажется, собиралась на прогулку с Дубиным. По их озадаченным лицам Денис сразу понимает, что дело дрянь.

— Ваши физиономии говорят за вас. Хреново прошло?

Гром угрюмо хмурится и садится рядом. От него пахнет утренней свежестью и осенним лесом.

— Сложно сказать.

— По-хорошему, этого пацана нужно арестовать, — говорит Юля, сжимая своими тонкими пальцами Игорево плечо.

Разговор, видимо, только сильнее озадачил Грома, ибо выглядит тот ещё более подавленным, чем вчера.

— По закону — да, но по совести… Он ведь, выходит, и не виноват даже, — вздыхает Игорь.

Серёжа тенью проскальзывает на стул поближе к нему и начинает говорить, как обычно, тихо, нервным жестом заправляя волосы за уши.

— Не всё так просто. Птицу можно удерживать, если ты эмоционально стабилен и можешь контролировать себя. Он вырывается на свободу, только когда ты в отчаянии или… — Серёжа замолкает на несколько секунд. — Если ты сам ему позволяешь.

— Думаешь, парнишка сам развязывает ему руки? — спрашивает Игорь, стараясь быть мягче и не давить на Разумовского.

После этого разговора Серёжу хочется завернуть в тёплый плед и укутать в объятиях. Руки у него, наверное, опять ледяные.

Разумовский вообще не привык вот так вот вешать на людей обвинения, но и промолчать он тоже не имеет права.

— В какой-то мере, я думаю, это действительно так.

Денис печально усмехается — с одной стороны, он был прав, когда сказал, что пацана нужно засадить, но с другой, ему и самому от этой правды совсем не весело.

— Подождём немного, — заявляет Игорь, задумчиво глядя в пустоту.

— А чего ждать хоть будем? — на всякий случай спрашивает Титов.

Игорь не отвечает — Денис, впрочем, ответа и не ждёт. Он прекрасно видит, что Гром ушёл глубоко в себя, — скорее всего, продумывает дальнейшие варианты действий, и лучше, наверное, ему не мешать.

До вечера все как будто погружаются в состояние анабиоза. Юля пропадает в своём телефоне — видимо, монтирует всё, что удалось заснять. Игорь перебирает материалы, собранные Денисом накануне, а Сергей верной псиной сидит рядом с ним, почти что привалившись к его плечу. Титов смотрит, как рыжие волосы порой мажут по покрытым недельной щетиной щекам Грома и как чужая острая коленка удобно устраивается на обтянутом джинсовой тканью бедре.

Игорь всех этих мелочей не замечает — а если и замечает, то, кажется, совершенно не против такого расклада. Гром на самом деле совершенно не тактильный человек, но Разумовского в своё личное пространство пускает как-то даже слишком просто — обыденно, что ли. Денис представляет себя на месте бывшего миллионера, с такими же кроткими, незаметными прикосновениями, с взглядом несмелым, из-под ресниц и с бесконечным восхищением в глазах. От этого ему становится тошно, ведь это всё абсолютно не его история.

Титов не из семейства собачьих, и ему все эти повадки совершенно не идут.

Денис хватает с тумбочки пачку сигарет и уходит на улицу, уже привычно усаживаясь на хлипкие ступеньки террасы. Он надеется, что никотиновый дым сможет хоть немного притупить его боль, но легче не становится ни на минуту.

Титов уже собирается подкуривать вторую сигарету, когда замечает, что к дому подходит участковый. Тот громко говорит по телефону — связи тут практически никогда нет, и оттого, если хочешь хоть что-то сообщить, приходится орать в надежде, что собеседник услышит. Впрочем, кто является собеседником на этот раз, Денис узнаёт сразу и зачем-то — он, правда, не понимает зачем — прячется прямо за углом дома, наблюдая, как из-за двери появляется майор Гром собственной персоной.

Игорь не ожидал, что участковый действительно придёт, хотя Юля убеждала его в этом. Тем не менее Грому казалось, что мужчина будет отстаивать свою правоту до конца.

Выглядит он, к слову сказать, неважно — уставшим и измотанным. Интересно, сколько лет ему на самом деле? Люди в таких местах всегда выглядят старше своего реального возраста.

— Вы правильно поступили, что пришли, — начинает разговор Игорь, но участковый только брезгливо кривится в ответ.

— Эту тварь сюда притащили вы, а потому прогонять её тоже вам.

Игорь сдержанно кивает, давая понять, что готов слушать дальше.

— Илья сильно болел — рак… Доктора крест на нём поставили и отправили домой умирать — мол, рядом с близкими легче это… — горько усмехается мужчина.

Интересно, Денису тоже что-то подобное сказали? Только сейчас Игорь в полной мере задумывается о том, почему Титов не поехал домой к семье, а ввязался в эту сомнительную авантюру.

— Ему хуже становилось с каждым днём, он уже не вставал даже… Большую часть суток спал из-за таблеток, а как-то ночью я посмотрел на него вдруг, и мысль мелькнула, что вот оно, всё, до утра не доживёт… И я решил рискнуть, — тем временем продолжает участковый.

Игорь не представляет, каково это — терять собственного ребёнка, но что такое — похоронить близкого человека, прекрасно понимает и никому этого никогда бы не пожелал.

— Я знал о пещерах. Даже чудеса своими глазами видел, но никогда не планировал проверять на себе. Но пришлось. Я спустился туда и попросил вернуть мне сына, обещал за это всё что угодно, а потом меня утянуло в пустоту. Чувство такое странное, как будто ты проживаешь сразу множество жизней… И я услышал их. Они дали слово, что Илюша будет жить, и даже вроде как взамен ничего не попросили. Я не поверил сначала, но утром он проснулся как ни в чём не бывало. Полон сил.

И как после такого не верить в чудеса? Если у парня, и правда, рак был, то сейчас от него явно не осталось и следа.

— И всё сначала хорошо было, но потом Илюша как-то меняться начал. Стал замкнутым, необщительным, а однажды я увидел, как он кошку соседскую мучает. Я его остановил, конечно, но подумал, что, может, заскучал он в этой дыре, и решил его в город отправить. Только вот место это он покинуть больше не может…

— Это как так? — перебивает Игорь.

— Привязан он к деревне навсегда, к пещерам этим проклятым. Я только потом узнал, что чудеса так просто не даются. Парень тут один приезжал, девушку свою выпросил с того света буквально, и поселились они вон там, на окраине, — мужчина указывает на повалившуюся избушку ближе к лесу. — Я тогда думал: зачем им в такой глуши жить, сами ведь московские… А когда с Илюшей это случилось, пошёл к тому парню и узнал, что девушка его повесилась уже с год как.

— Выходит, пещеры эти никакие чудеса не делают? — спрашивает Гром.

— Почему же? — хмыкает в ответ мужчина. — Делают. Только вот берут взамен куда больше. Все, кто с помощью этих пещер спасся, теперь к этой деревне привязаны. И жизнь их тут счастливой никогда не будет. Будут мучиться, страдать, пока эти мучения их в могилу не сведут… А рыжий твой теперь тоже этой деревне принадлежит, так что пусть идёт в пещеру обратно и возвращает это чудовище туда, откуда оно пришло. Илюше и так досталось!

Игорю от этих слов совсем не по себе становится. После всего, через что они с Серёжей прошли, Игорь его уже в беде ни за что не бросит и бороться за него будет до последнего. Не отдаст он его никаким пещерам!

— А если я его отсюда увезу? Кто мне помешает?

Участковый снова усмехается.

— А ты попробуй, майор. Как только он за пределы деревни выйдет, его от боли так скрючит, что вдохнуть не сможет! Ты одного понять не можешь: Разумовский твой пещерам принадлежит, а потому верни его туда, пусть сына моего от сущности этой треклятой освободит, а сам бери друзей и беги в свой Питер, пока ещё можешь.

— Я без Серёжи отсюда никуда не уеду и сына твоего по закону накажу, — твёрдо отвечает Игорь.

Мужчина растягивает губы в некрасивой улыбке и панибратски похлопывает Игоря по плечу.

— А давай посмотрим, кого скрутят первым: подростка невиновного или самого Разумовского, сбежавшего из дурки? Его уже давно ищут и, как только найдут, вытащат из деревни силком. А как только он границу пересечёт, сдохнет от боли — и дело с концом.

Игорь до боли сжимает кулаки. Только чудо спасает его от того, чтобы от всей души не съездить участковому по морде.

— Так что делай, как я сказал, и уезжай поскорей. Рыжий этот таких жертв не стоит.

Мужчина уходит, оставляя Игоря наедине с беспокойными мыслями. Он не может удержать себя в руках и со всей силы бьёт кулаком в облупившуюся стену старенькой летней кухни. Бьёт, не чувствуя боли, пока со спины его не обхватывают тонкие, но сильные руки, крепко прижимая к груди.

— Игорь… — зовёт знакомый до мелочей голос. — Игорь, нужно успокоиться. Тише.

Денис.

Откуда в нём только силы столько взялось — вот так вот Грома на месте удерживать? Титов, как тряпичную куклу, поворачивает его к себе лицом и смотрит своими карими глазищами в самую душу, вытягивая по ниточке каждую эмоцию.

Денису больно — он ведь всё прекрасно слышал — но свои переживания он закрывает на замок: впервые в жизни ему гораздо важнее то, что чувствует другой человек.

— Я Серёжу тут не оставлю, — упрямо заявляет Игорь.

У него глаза на мокром месте, и так это задевает, куда-то по сердцу прям — потому что Игорь Гром совершенно не тот человек, который будет лить слёзы просто так.

Всё из-за Серëжи. Всё для него…

— Не оставишь. Мы что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем.

Денису так невыносимо, у него сердце рвётся на части, потому что всё в его голове вдруг само по полочкам раскладывается. И взгляд этот, полный боли, каждый раз, когда речь идёт о Разумовском, и бережные касания, пропитанные страхом навредить, — всё это отнюдь не чувство вины. Всё это намного глубже, и выжечь это из себя Игорь не смог бы никогда, даже если бы сильно захотел. Не такой он человек. Совершенно не такой.

— Мне так жаль, Денис, так жаль… — тихо приговаривает Игорь, удерживая в больших ладонях лицо Титова.

— Я знаю, — отвечает Денис. — Всё знаю.

Может быть, в другой жизни Игорь сумел бы его полюбить? В той самой жизни, где встретились бы они так, как следует. Пересеклись бы, например, на работе. И даже если бы Денис не был бы таким правильным и справедливым, как Разумовский, Игорь всё равно смог бы его принять. Со всеми недостатками, с детскими травмами и говённым характером. В той жизни у них бы обязательно всё получилось.

Гром наклоняется ниже и осторожно, бережно даже, как никогда раньше, касается губ Дениса.

Поцелуй этот — со вкусом отчаянья и невыплаканных слёз. Потому что они мужики, блять, и в этой стране мужчинам плакать не положено, даже если боль ломает рёбра.

Это первый раз, когда их души открыты нараспашку — настоящие, израненные, полные боли и несбывшихся надежд. Нет похоти и желания завалить друг друга — только чувства, не запятнанные ничем другим.

Они настолько погружаются в собственный мир, в это своеобразное прощение, что никто не замечает Юлю, застывшую на пороге дома рядом с побледневшим Серёжей.

========== Право выбора ==========

Игорь приходит в себя, только когда слышит, как громко хлопает хлипкая входная дверь. Как только с петель ещё не слетела.

Ему и спрашивать ничего не нужно — он по Юлиным глазам видит, что за дверью только что скрылся Серёжа. И казалось бы, ничего такого не произошло даже, они ведь никаких клятв друг другу не давали, да и, по сути, так и не случилось у них ничего, кроме долгих взглядов и неловких касаний, но Игорь всё равно чувствует себя предателем и на деле даже не знает, кого он тут больше предаёт: Серёжу, Дениса или самого себя?

Гром чувствует себя полнейшим идиотом и сам не понимает, зачем срывается следом за Разумовским. Что он ему скажет? И есть ли в этом хоть какой-то смысл?

Юля подходит ближе к Титову. Тот устало трёт глаза и снова тянется к сигаретам, стараясь не обращать внимания на дрожащие руки. Подумаешь, трагедия.

— Если планируешь читать мне лекции о неблагопристойном поведении, то гоу ту нахуй, пожалуйста, — бросает Денис в ответ на пристальный взгляд Пчёлкиной.

— Так я вроде не полиция нравов, да и то, что вы по углам зажимаетесь, тоже совсем не новость. Я ведь не Разумовский, к счастью, и людей читаю сразу.

— Молодец какая, — фыркает Титов.

Он совершенно не настроен сейчас на разговоры. И вообще, трындеть по душам — это точно не к нему.

— Игорь не мудак, он совсем не из тех людей, которые будут играть на чужих чувствах.

Денис смотрит на девушку скептически, вздёрнув брови вверх. Он вроде не суд присяжных, да и Юля не адвокат.

— И к чему ты мне это вообще говоришь?

Пчёлкина тяжело вздыхает и красноречиво заправляет за уши огненно-красные волосы.

— Потому что понимаю тебя куда лучше, чем ты думаешь, — признаётся она. — Игорь тяжело открывается людям, но если уже сделал это, значит, человек, правда, важен. У нас тоже всё не с дружбы начиналось, и мне казалось, что вот он — тот самый человек, только Игорь во мне не меня видел. Понятия не имею, что с ним сделал Разумовский, но отпустить его Игорь так и не смог. Если уж даже после всего случившегося он смотрит на него так… Ты не думай про Игоря плохо, у вас бы всё могло сложиться, это видно, и он искренне к тебе тянется, от всей души, но Сергей — это что-то большее. Игорь никогда и ни на кого так не смотрел, как на него.

И Денис прекрасно понимает, о чём говорит Юля. Он бы многое отдал, чтобы и на него кто-то смотрел таким взглядом, будто нет в нём ничего дурного, никаких человеческих пороков, будто он чей-то свет, чья-то вселенная. Такое не сыграешь.

— Я ведь сказал: мне лекции ни к чему. Пусть хоть обдрочится на своего Разумовского, меня это вообще не ебёт.

Денис, как обычно, глушит боль резкими словами. Плеваться ядом проще, чем открывать душу. Но Юля и так всё прекрасно понимает — не зря она занимается журналистикой, ей слова никогда не нужны, чтобы понять саму суть. Каждый справляется как может.

Игорь находит Серёжу в их общей комнате. Он, забравшись с ногами на кровать, сидит, обнимая собственные колени, — его лица почти не видно из-за рыжих прядей, спадающих на глаза.

— Серёж… — зовёт Игорь и осторожно присаживается рядом, только сейчас понимая, что совершенно не знает, что сказать.

— Всё нормально, — тихо, на грани слышимости, отвечает Разумовский.

Всё, и правда, нормально. Всё совершенно так, как и должно быть. Это просто Серёжа, идиот, в очередной раз придумал себе что-то, чего никогда не могло бы произойти. С ним так всегда. Однажды он уже придумал себе волшебную сказку о вечной любви, и закончилось это, увы, более чем плачевно. Разумовский ведь не думал на самом деле, что такой, как Игорь, может заинтересоваться кем-то вроде него?

Птица всегда был прав: он жалок. Ничтожество. Никто не сможет его полюбить. Тем более после всего, что он совершил. Серёжа должен был остаться в больнице, а ещё лучше — умереть тогда в башне. Тогда ничего этого бы не произошло.

— Серёж, я, правда, не знаю, что сказать, — честно признаётся Гром.

Вывалить на него всё, что мучает с первой встречи, сейчас кажется совершенно неуместным. Ты же, блять, другого целовал только что, и говорить сейчас о голубых глазах, которые из сердца выжечь так и не получилось, как минимум низко. Серёжа, по мнению Игоря, заслуживает только самого лучшего, а он, увы, самым лучшим не был никогда.

Гром хочет прикоснуться к холодной ладони, но Серёжа нервно отдёргивает руку, как только замечает, что тот тянется к нему, и это как ножом под рёбра — больно, и дышать тяжело.

Игорь бережно хранил в памяти каждое их случайное — или не очень — прикосновение. И он, конечно же, не романтик от слова совсем, но, видимо, с каждым рано или поздно должен случиться вот такой вот Серёжа.

Наверное, им, и правда, просто не судьба. Ведь столько всего с ними уже произошло, столько всего, что должно было оттолкнуть, но отчего-то притягивало только больше. Есть в этом что-то мистическое, наверное. И в итоге вот оно то, к чему они пришли. Серёжа больше не хочет его прикосновений, он даже не смотрит на него. Что ж, Гром заслужил. Тем не менее, от своего он всё равно не отступит. Серёжу он спасёт. Чего бы ему это ни стоило.

Разумовский Игоря сторонится весь день. Нервно заламывает пальцы, кусает губы и упрямо не смотрит, прячется за отросшими волосами и практически не подаёт голоса.

Юля тоже молчит — только иногда выдвигает предположения в отношении сложившейся с участковым ситуации.

Денис много курит, а ближе к вечеру закидывается таблетками — раку поебать на личные трудности, он сжирает его каждую минуту, не забывая напоминать о себе острыми приступами боли.

Игорь уходит в свои мысли, пытаясь понять, как будет правильней дальше поступить. На Серёжу смотрит долгим печальным взглядом, что, конечно же, замечают все вокруг, кроме самого Разумовского.

Один Дима озадачен больше делом, нежели сердечными переживаниями. Он, кажется, вообще в полной мере не осознаёт, что тут вокруг него сюжет похлеще бразильского сериала вырисовывается. Но на то он и Димка Дубин, всегда готовый разрядить атмосферу, пусть довольно часто и не совсем удачно.

Серёжа уходит спать довольно рано, Денис сбегает где-то через полтора часа. Игорь с Юлей и Димой на кухне чаи гоняют почти до полуночи. О случившемся Пчёлкина не говорит, за что Гром ей благодарен. Тем не менее, собственные мысли потушить всё равно не выходит.

Уснуть у Титова так и не получается. Он смотрит, как Игорь заходит в комнату. Как мнётся у Серёжиной кровати, а после осторожно так, украдкой, как вор, поправляет сбитое в ногах одеяло и самыми кончиками пальцев заправляет за ухо рыжую прядь волос.

Игорь Серёжей любуется. Смотрит на лицо его, осунувшееся после больницы, и столько в глазах его нежности и тепла, что Денис это видит даже в темноте. Он зажмуривает глаза до ярких пятен, только бы не видеть. А в голове — их первая ночь, руки Игоря, его губы и просьба остаться.

Изменилось бы что-то, останься он тогда с ним?

Больше Денис не выдерживает — встаёт с кровати под пристальным взглядом Игоря и уходит, не сказав ни слова. Ему срочно нужно покурить.

На улице холодно. По полям гуляет туман. Месяц тускло светит из-за грузных чёрных туч, и ни одной звезды.

Где-то далеко воют собаки. Странно, Титов не видел тут ни одной… А верхушки деревьев шелестят, нагибаясь от ветра, обдающего холодом, отчего Денис весь покрывается мурашками. Выбежал в одной футболке.

Дым наполняет лёгкие, но вот спокойнее не становится ни на грамм. Когда появляется Игорь, Титов не замечает, — обращает внимание, только когда тот усаживается рядом, поскрипывая старыми деревяшками на террасе.

— Дэнчик, я не хочу, чтобы ты думал обо мне плохо, хотя на деле я — то ещё дерьмо, — нарушая тишину, говорит Гром.

Денис горько усмехается. Глубже затягивается и смотрит, как дым уносит ветром высоко в небо. Вот бы и с мыслями можно было так…

— Ничего я не думаю. Да и не похуй ли уже? Выберемся отсюда, и будет вам с Разумовским свой хэппи-энд.

— Не выйдет тут хэппи-эндов. Сам ведь слышал, что участковый сказал, — отвечает Гром.

— А ещё я тебя знаю. Ты вытащишь отсюда Разумовского при любом раскладе.

Денису всё ещё больно об этом говорить. Больно понимать, что не он тут главный герой романа. Он — тот самый чувак, который должен умереть первым. Тот самый, которого даже не вспомнит никто. Игорь горько усмехается и качает головой.

— А ты как?

— А я что? — фыркает Титов. — А я всё, Игорёк. Думаешь, мне есть дело, где подыхать? Да и меня ведь тут ничего не держит, по сути. Дело закрыто. Могу спокойно отчалить и сдохнуть в собственной кровати с самыми приятными воспоминаниями о твоём огромном хере.

Игорь на чужую язвительность внимания не обращает. Привык уже.

— Не думал у пещер исцеления попросить?

Денису даже смешно немного. Думал ли он? Конечно. Кто бы не думал использовать на максимум все шансы.

— Сам ведь слышал, что участковый сказал: отсюда после этого уже не уйти. А мне что-то совсем не улыбается тухнуть тут всю жизнь в компании бабки и психа в погонах.

— А со мной бы остался? — спрашивает Игорь, поставив этим вопросом Дениса в тупик.

Подобного он точно не ожидал услышать.

— Это ты мне тут шведской семьёй жить предлагаешь? Типа я, ты и Разумовский? — смеётся Денис. — Херню несёшь полную. Ты уж прости, но рыжий твой совсем не в моём вкусе. Да и раздражает. И вообще, делиться я не люблю.

Разумовский ведь к пещерам привязан, Денис и забыл совсем. А Игорь без него не уйдёт. Жить тут и каждый день видеть их счастливые рожи — такого спасения Денис точно не хочет.

— Ты не понял, — отвечает Гром. — Я Серёжу тут не оставлю. Опасно это. Мало ли что участковому в голову придёт. Я в пещеры пойду.

Денису уже хочется Игорю по башке дать хорошенько, но тот продолжает.

— Я попрошу у них отпустить Серёжу и уничтожить Птицу раз и навсегда. Я останусь здесь, с тобой. А ребята поедут домой. Юля сможет позаботиться о Серёже.

Здесь с тобой. Разве не это Денис так хотел услышать?

Не будет рака, не будет головных болей и болей сердечных, ведь Разумовский будет далеко. А Игорь тут, с ним.

И Денис почти что верит в эту сказку, пока здравый смысл не напоминает о себе.

Игорь в пещеру не ради него идёт. Не его спасать — и даже не себя. Серёжу. Всё, что делает Гром, только ради него. От жизни своей отказаться готов, застрять тут в глуши непонятной. Только бы защитить Разумовского.

Денис понимает сразу, спорить тут смысла нет. Игорь пойдёт. И слушать никого не станет. Упёртый. За это Титову и нравится. Этим и зацепил.

— Хорошо, — соглашается Денис и накрывает чужую ладонь своей. — Только утром пойдём. Вместе. И без глупостей.

Игорь даже не думал,что Титов так легко согласится. Приятно знать, что тебе доверяют. Несмотря ни на что, они с Денисом друг другу подходят. Как две частички пазла, складываются в одно. А это что-то, да значит.

А Серёжа обязательно будет счастлив. Счастлив так, как он того заслужил. Именно с тем человеком, который никогда не сделает ему больно.

========== Когда просишь не для себя ==========

Игорь засыпает с трудом. Ночь сегодня какая-то особенно странная, беспокойная. Наверное, это называют плохим предчувствием.

В душе то и дело поднимается непонятная волна тревоги, оседая тяжёлым камнем под рёбрами. То самое чувство, когда знаешь, что вот-вот должно что-то произойти.

Игорь рассматривает Серёжу в тусклом свете бледной луны. Он пытается запомнить его до малейших деталей: бледно-розовые губы, искусанные до ранок, длинные ресницы, подрагивающие во сне, скульптурно выточенные скулы, острый нос и волосы цвета ранней осенней листвы.

Игорь знает, на носу у Серёжи есть едва заметные веснушки — жаль, что их не видно в этой кромешной темноте. Как, наверное, было бы здорово оставлять свои поцелуи там, где однажды его целовало солнце…

Думал ли Гром тогда, поднимаясь в башню к очередному, по его мнению, зажравшемуся мажору, что жизнь его настолько перевернётся с ног на голову? Думал ли, что этот рыжий чудик, с явными признаками тревожности, так сильно привяжет к себе?

Впрочем, если бы Игорь мог выбирать, он ни за что не отказался бы от знакомства с Серёжей. Даже если бы знал наверняка, что в итоге они окажутся здесь. Гром даже рад, что сможет подарить ему полноценную жизнь без Птицы, терзающего его всю жизнь.

Сон Игоря накрывает тягучий и вязкий, как смола. Затягивает глубоко в бесконечную пустоту, такую же тёмную, как глаза Дениса. Только вот эти глаза наяву тёплые, а сейчас его тянут словно в ледяную воду. И Гром падает. Он готов. Хоть до самого дна, и остаться там навечно.

Денис встаёт ровно перед рассветом. Говорят, это самое тёмное время, когда гаснет луна и ещё не проснулось солнце.

Он бросает короткий взгляд на Игоря и вымученно улыбается. Титов, правда, благодарен судьбе за то, что на своём недолгом пути к неизбежному он повстречал именно этого человека. Гром вовсе не идеален, и даже хорошим его, впрочем, тоже не назовёшь, но он, в отличие от остальных, настоящий, пусть порой и не слишком способный разобраться даже в собственных чувствах.

Денис бы покривил душой, если бы сказал, что ему не жаль, что всё сложилось именно так. И мысль остаться здесь с Игорем на долгие годы только вдвоём до дрожи в коленях желанная.

Возможно, со временем, если черты чужого, нездорово бледного лица, стёрлись бы из памяти Грома, если рыжие волосы не казались бы чем-то особенным, Игорь даже смог бы полюбить Титова. Это была бы красивая сказка со счастливым концом, но, по правде сказать, только для Дениса.

Игорь смотрит на Серёжу так, как смотрят на тех, кого не забывают даже спустя десятки лет. И да, Титов нуждается в Игоре, но далеко не так остро, как в нём нуждается Разумовский. Денис сможет прожить без Грома, но, что важнее, он сможет без него умереть. Разумовский же без него потеряет себя окончательно.

Впервые в жизни Титов хочет поступить по совести, сделать что-то не только для себя.

Нет, он не пытается замолить грехи, и, если честно, Сергей Разумовский не нравится ему от слова совсем. Денис не видит то, что разглядел в нём Игорь, — для Титова он всего лишь психопат, испортивший людям жизни. В том числе и самому Грому. Денис не желает сделать счастливым Разумовского, но слишком сильно хочет счастья для Игоря. Жаль вот только, что счастье он нашёл именно в этом человеке.

Титов накидывает на плечи ветровку и хватает с полки пачку сигарет — там всего одна, но ему хватит. Это неправильно — уходить вот так, по-английски, но по-другому никак. На столе для Игоря лежит короткая записка. Денис надеется, что тот его поймёт.

Путь до пещеры кажется на удивление коротким, особенно когда приходится идти в густой темноте. Денису даже не холодно, он жадно вдыхает очередную дозу никотина, и эта, последняя, сигарета кажется ему особенной. Наконец-то в голове блаженная тишина. Он так долго хотел просто отдохнуть от своих мыслей.

И Титов действительно ни о чём не думает, пока спускается в неизвестность, — он даже до сих пор не верит толком во всю эту магию, но очень надеется, что такой путь проделал не зря. В конце концов, если уж в этом мире нет места справедливости, значит должно остаться что-то на чудеса.

Пещера холодная и сырая — никакого тебе божественного сияния и ангелов под потолком. Денис бродит по пустому подземелью добрых пятнадцать минут, пока его не накрывает осознанием, какой же это ебаный бред.

— Серьёзно? — шипит он себе под нос. — Чудеса искать пришёл, долбоёб, блять!

Это ведь жизнь. Блядская жизнь, где нет места мечтам. Титов в этом уж точно должен был убедиться. Неужели он реально поверил полоумному менту, бабке с маразмом и психопату? Не самые надёжные рассказчики, не так ли?

— Ну что, и где тут чудеса раздают? — кричит Денис с сарказмом. — Кто тут, блять, счастье отвешивает? Хранители, блять, спасители душ невинных!

Титов разворачивается на пятках, угрюмо глядя перед собой.

— Сосите хуй, хранители!

Денис планирует свалить отсюда поскорее. Нахуй это дерьмо. Вернётся в город и улетит куда-нибудь на Бали, подыхать под южным солнышком. Но шагу он сделать не успевает. Чувство, словно по голове бьют чем-то тяжёлым, и Титов падает куда-то в бесконечную пустоту.

То, что происходит, описать сложно. Он слышит голоса и видит людей. Он видит себя. Правда, на себя совсем не похожего. В пижонском бежевом пальто, в жёлтой куртке, а после с идиотскими усами.

Иногда Игорь зовёт его Ваней. Волосы у него забавные, кудрявые. Он смеётся так открыто, смотрит с нескрываемым обожанием, и имя у него другое. Тиша. Точно. Ваня зовёт его Тиша. А тот щурится так мило и жмётся ближе: «Ванько. Золотце».

Время перестаёт существовать, а потом Титов валится на пол, но вокруг только пустота, и он в этой пустоте словно в вакууме.

— Мы наблюдали за тобой. Было интересно. Ты должен был прийти раньше.

Денис смотрит по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит звук, но в пещере всё так же никого нет.

— Кто вы? И где я?

— Хранители, спасители душ, как ты выразился, — отвечает голос. — Где? Сложный вопрос. Полагаю, что скорее нигде. Или где-то между. Как будет угодно.

У Титова каша в голове. Неужели он сошёл с ума? А может быть, просто умер?

— Ты ведь хотел чуда, Денис. Мы готовы тебя выслушать.

— А почему не показываешься? — вместо ответа спрашивает Титов.

Ему хотелось бы видеть, с кем он говорит.

— Вы линейные существа. А мы живём вне времени.

Это, конечно же, толком ничего не проясняет, но странностей тут хватает и без этого. У Дениса и так много вопросов, задать которые он не успевает.

— Полагаю, ты пришёл просить об исцелении? Ты умираешь.

Титов усмехается. Как проницательно.

— Вы такие крутые, а мысли читать не умеете.

— Я не прав?

Денису даже кажется, что в голосе этого нечто он слышит удивление. Может ли вообще это удивляться?

— Ну, я определённо умираю, это факт. Но о спасении своей души просить не стану. У меня будет другое желание.

— Интересно, — в голосе слышится нескрываемое любопытство. — Мы готовы тебя выслушать.

Титову чертовски хочется покурить. И ему интересно: если он попросит сигаретку, насколько охренеют эти волшебные пиздюки?

— Всё довольно просто. К вам приходил Сергей Разумовский. Он просил разделить его со второй сущностью. Она заняла другое тело, а Разумовский теперь привязан к этой деревне. Я хочу, чтобы вы уничтожили сущность раз и навсегда и чтобы дали Сергею спокойно уйти из этого места.

— То есть ты просишь не для себя, а для другого? — спрашивает голос.

— Смотря с какой стороны судить. Это скорее эгоистичные порывы. Я хочу, чтобы Игорь Гром был счастлив. Вот и всё.

— Но в чём твоя выгода?

Денису и самому хотелось бы это знать. Потому в ответ он только пожимает плечами. Наверное, просто есть что-то в этом — сделать счастливым не себя, но кого-то по-настоящему важного. Знать, что где-то там Игорь просыпается по утрам, пьёт кофе из автомата, борется с преступностью и улыбается тёплым солнечным дням.

— И что ты готов отдать взамен?

Для Титова вопрос цены значения не имеет. Этим чудикам вряд ли нужны его деньги, но он согласен дать больше — гораздо больше.

— Всё. Вы можете забрать всё.

— Даже твою жизнь?

Денису смешно.

— Рак, наверное, будет на вас обижен. Но это даже здорово. От моей жизни осталось всего ничего, но если она вам нужна, забирайте. Так, по всей видимости, даже будет лучше.

Сказать по правде, с самого начала Титов и так не планировал выйти отсюда живым. У него никогда не было экстрасенсорных способностей, но в этот раз он знал наверняка.

— Это интересно, — задумчиво тянет голос. — Что ж, будь по-твоему, Денис Титов.

С того самого дня, как только Денис узнал о том, что в его башке выросла опухоль, он постоянно думал: как это — умирать? Будет ли ему больно? Что он будет ощущать? И как это — там, в пустоте?

Титов нарисовал себе множество сценариев, и до последнего ему было страшно. Страшно до слёз, до боли и ужаса. До спирающего дыхания по ночам.

Но сейчас, в эту самую секунду, непонятно даже почему, он спокоен, как никогда.

Денис не был хорошим человеком, он не создал семью, не посадил дерево — и прочая хрень. Но он успел сделать что-то важное, то, что останется после него, и что самое главное — он успел полюбить.

О чём думают люди в последние минуты перед смертью? Наверное, всем хотелось бы это знать. Денис думает о том, как здорово было проводить это время на Земле, смотреть на закаты, забегать в холодное море, любоваться звёздами вдали от города, выкуривать первую сигарету утром, видеть мамину улыбку… И узнать Игоря Грома.

Титов снова падает в пустоту, и она мягко принимает его в свои объятия.

Больше ему не страшно.

Игорь просыпается на рассвете от странного внутреннего беспокойства. Он смотрит на пустующую кровать Серёжи, и в груди поднимается уже настоящая тревога. Дома тихо, Дениса в его постели тоже нет. Какого чёрта происходит?

Одним отлаженным движением Гром поднимается с кровати. Стараясь не наводить панику раньше времени, он идёт на кухню, где уже горит свет. Серёжа, к слову, обнаруживается там — в пайте Игоря, его штанах и разутый. Гром хочет сказать что-то про холодный пол и отправить Разумовского в кровать, но когда Серёжа поднимает на него взгляд, все слова пропадают. Что-то произошло. Что-то совершенно точно нехорошее.

— П… п… прости… — неловко переминаясь босыми ногами по полу, говорит Серёжа. — Это, наверное, тебе.

Он протягивает Игорю небольшой, немного мятый лист бумаги, где неровным почерком Дениса написано несколько строк.

«Всю свою жизнь я поступал неправильно. Пришло время это исправлять. Я мечтаю остаться с тобой, пусть даже и в этой заднице мира, но хрень в том, что ты не вытравишь из своей башки рыжего, поэтому не ври себе. Будь счастлив. И спасибо за этот душевный речендж. Было здорово!».

Твою мать!

Игорь срывается с места быстрее, чем успевает в полной мере всё осознать. Он просто знает, что нужно бежать. Бежать так быстро, как только возможно. Гром даже не сразу замечает, что Серёжа устремляется за ним.

— Иди домой, — довольно грубо бросает Игорь, даже не оборачиваясь.

Он с Серёжей так не разговаривает. Он Серёжу бережёт. Но сейчас, именно в эту минуту, его отчего-то берёт злость.

Если бы не Разумовский с этими своими блядскими глазами, Денис не натворил бы глупостей.

— Нет, — упрямо отвечает тот. — Я тебя одного не отпущу.

И в голосе Серёжи вдруг столько уверенности и стали! Это совсем на него не похоже, но, чёрт возьми, всё равно красит его — не меньше, чем природная скромность и доброта.

Больше они ничего не говорят и до пещер идут молча, пока в небе загорается восход. Первые лучи солнца пробиваются из-за горизонта, и на небе сегодня ни облачка.

Игорь готов ко всему, но участковый, замерший у пещеры, немного выбивает его из колеи.

— Что Вы тут делаете? — спрашивает Гром.

Последнее, чего хочет Игорь, — это выяснять сейчас с ним отношения. Впрочем, мужчина не выглядит настроенным на разборки — скорее, даже наоборот.

— Я сегодня ночью проснулся, потому что услышал, как Илюша кричит. Ещё вчера всё хорошо было, а ночью свалился пластом, и поднять его не могу… Сбегал за доктором, а тот только плечами разводит. Но мне на самом деле и не нужно ничего говорить — я его таким уже видел. Знаю всё. Он умирает. Ему немного осталось.

Гром тоже прекрасно понимает, что произошло. Ему не нужно объяснять. Он одного хочет — найти Титова и самому спуститься в эту пещеру, чтоб исправить всё, что тот натворил. У них ведь был такой замечательный план!

— Мне жаль, но рано или поздно это должно было произойти. Дайте пройти. Я должен найти Дениса.

Мужчина невесело усмехается и машет головой.

— Нет там уже твоего Дениса. Нечего искать. И в пещеру эту больше никто не войдёт. Я больше не дам ей вредить людям. Правильно говорят: бойтесь своих желаний.

Игорь ничего не понимает, он готов силой расчистить себе путь, но Серёжа вдруг крепко его хватает и оттаскивает прочь, прежде чем раздаётся взрыв. Всё рушится. Камни заваливают вход. Пещера проседает у Грома на глазах. И где-то там Денис. Совсем один.

— Ты что натворил, урод?! — кричит Игорь. — Ты человека убил! Я тебя посажу. Слышишь, посажу!

Участковый смеётся в ответ.

— Нет там никого, мозги включи! Денис твой свободу этого на свою жизнь выменял! Забирай свою шайку, и проваливайте отсюда. Проваливайте сегодня же, потому что к вечеру тут будет вся полиция округа, а уже к утру твоего психопата вернут туда, где ему самое место! Не делай жертву напрасной.

Гром рвётся дикой псиной в Серёжиных руках, готовый перегрызть менту глотку, если волю дадут, но Разумовский держит крепко — как никогда в своей жизни. Наверное, именно так он должен был держать Олега, когда тот уходил в свою армию, но это сейчас неважно: главное — не дать Игорю натворить глупостей.

Гром почти что воет, сжимает кулаки и вырывается до последнего, пока силы его не покидают. Он не плачет, нет — даже не планирует, но этого и не нужно, потому что тут что-то глубже, что-то, что ранит куда дальше сердца.

Денис сделал это для него. Вот только задумывался ли он хоть на секунду, как Игорю теперь с этим жить?

Впрочем, думал ли сам Гром о Серёже, когда хотел вернуть его в этот мир совершенно одного? Все они тут — чёртово сборище эгоистов, прикрывающихся благими намерениями.

Игорю жаль только, что, погрязнув в собственных переживаниях и чувствах, он не заметил самого главного. Денис принял свою смерть, Денис ждал её, а Игорь не сделал ровным счётом ничего, чтобы тому вдруг снова захотелось жить…

Обратно они снова идут в тишине, пока Серёжа не подаёт голос, замирая, как античная статуя, посреди осеннего леса.

— Прости меня, — тихо, как листья, шелестящие на ветру, бросает он. — Я не хотел, чтобы так произошло. Всё снова из-за меня. Я всегда всё порчу.

Гром смотрит на него и, как будто бутылкой по голове снова, будто в первый раз, все чувства переживает. Волосы в тон листьев на деревьях, скулы эти острые, кожа прозрачно-бледная, как первый, ещё не осыпавшийся на асфальт снег. Игорь не смог разглядеть боль Дениса, но Серёжину он знает до мелочей. И если в его мире осталось хоть что-то, ради чего он ещё может жить, то вот оно… То, что было важнее всего, с самого начала, с самой первой встречи и до конца.

— Нет, — коротко отвечает Игорь и в пару широких шагов преодолевает разделяющее их с Серёжей расстояние. — Денис всё правильно сказал. Правду. Как бы я ни старался, куда бы ни бежал, без тебя всё равно не получается.

Разумовский поднимает на Грома взгляд своих небесно-голубых глаз, хлопает ресницами, как девица красная, а по лицу его уже вовсю гуляет яркий румянец.

— Я ещё тогда хотел сказать, но произошло… — Игорь осекается. — В общем, произошло то, что произошло. Может быть, если бы я не струсил, всё сложилось бы иначе. Но мне казалось, что я не совсем из твоей лиги.

Серёжа несколько раз открывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на берег, будто не знает, что сказать.

— Игорь… — наконец отзывается он. — Я мечтать о тебе не смел.

Грому кажется, что с плеч валится огромный груз. Да, ему всё ещё больно осознавать, что это счастье он получил несоизмеримой ценой, но отказываться от такого подарка не станет, если уж Денис так решил.

Игорь легко и непринуждённо улыбается, вглядываясь в прекрасное лицо напротив, и наконец-то позволяет себе осмелеть настолько, чтобы прикоснуться к чужим искусанным губам.

На фоне не взрываются фейерверки и ангелы с арфами песен не поют. Но этот момент Гром, безусловно, запомнит на всю свою жизнь. Губы у Серёжи холодные и обветренные, но такие невозможно сладкие на вкус. Его острые скулы, оказывается, так идеально ложатся Игорю в ладони!..

Серёжа отвечает на поцелуй робко и нежно, но чувственно — так, как умеет, наверное, только он один. Игорь хотел бы целовать его вечно, ведь, кажется, он наконец обрёл то, что искал всю жизнь. Вот так вот, как в кино и в сопливых романах, вторая половина сердца встала на место, и боль стала светлой тоской.

У Серёжи в глазах стоят слёзы. Игорь целует его в кончик острого носа, заставляя улыбнуться. Серёжа больше никогда не будет плакать. Он сделает для этого всё.

— Давай уедем отсюда поскорее, — говорит Гром, перехватывая чужие тонкие пальцы своей рукой.

Разумовский довольно кивает.

…Поезд уносит их всё дальше от проклятой деревни, оставляя позади всё произошедшее. Оставляя позади Дениса. Он так боялся быть забытым, а потому Игорь обещает себе, что этого не произойдёт никогда.

Он здесь благодаря ему. Они здесь.

Юля помогает им с Серёжей достать липовые паспорта и даже лично провожает до аэропорта. Позже она опубликует весь отснятый материал, а Дима поднимет дело Разумовского. Может быть, со временем им удастся доказать, что Сергей ни в чём не виноват и что второй личности больше нет, а сейчас самолёт уносит их далеко от России. От родного города, который Гром так любит. Но теперь всё это неважно. Потому что пальцы Серёжи всё ещё такие же холодные и так идеально лежат у Игоря в руке.

Денису душно. Ощущение, будто он застрял в том самом вакууме, в тягучей смоле. Он слышит писк и неприятный, набивший оскомину ещё с самого детства, больничный запах. Титов пытается открыть глаза, но получается это, кажется, только с пятой попытки.

Тело ощущается ватным, картинка плывёт, медленно формируясь во что-то более-менее адекватное. Где он? Он ведь был в пещере. А потом — хранители и темнота.

Светлый потолок, белые стены, жалюзи плотно закрыты. Он в больнице. Чертовски хочется пить.

Титов пытается отыскать воду, но взглядом натыкается на взволнованный, но счастливый взгляд таких знакомых глаз.

— Игорь? — хрипит Денис, ещё в полной мере не осознавая, что произошло.

Его личная двухметровая сиделка весело усмехается, хотя по покрасневшим глазам Титов сразу понимает, что Гром плакал, и это диссонирует с реальностью ещё больше.

— Я тут, значит, уже пятый день у его койки дежурю: ни поспать, ни посрать отойти, а он глаза свои бесстыжие открывает и какого-то Игоря зовёт!

Только сейчас Денис замечает светлые кудряшки и совершенно не Громовский озорной прищур.

— Макс! — произносит он, в полной мере даже не понимая, почему это имя всплывает в голове.

— Ну вот, — улыбается тот. — Молодец, Дениска-редиска. А то я-то уж решил, что они тебе там в башке что-то повредили.

— Что произошло? — хрипло тянет Титов, с благодарностью выпивая из рук Максима стакан воды.

— А ты ничего не помнишь? — спрашивает тот, снова подозрительно прищурившись.

Денис машет головой.

— Ну как же! Экспериментальное лечение. Они тебе операцию сделали. Но ты в кому впал. Доктор говорил, что, наверное, уже не очнёшься, отключить тебя хотел. Но я же — сука упёртая. Как и ты. Знал, что ты меня не бросишь. Ты же обещал, Дэнчик.

На Титова водопадом обрушиваются воспоминания, да так, что в голову похлеще героина даёт. Он сжимает чужую ладонь так, что Максу больно, наверное, но он руку не отнимает, улыбается только, а глаза блестят от слёз. Денис чувствует, что и сам поплыл, но остановить этот поток соплей он уже не может.

— Макс, сука, это пиздец какой-то… Кольцов, блять, как же я рад тебя видеть!

И Денис рассказывает всё, что с ним произошло. До каждой детали выкладывает и смотрит, как Максим заливается смехом.

— Вот это, братишка, тебя вштырило, конечно, не по-детски.

Денис хмурится обиженно, но чисто для вида.

— Ой, да пошёл ты.

Кольцов и идёт, наклоняется ниже и целует. Так жарко, до дрожи в коленках и сердца, колотящегося в груди.

Он так чертовски рад, что всё уже позади.

— Может, я это, — фыркает Титов, — по посмертию гулял всё это время.

Макс смотрит на него как на полного идиота.

— Так уж и быть, прощу тебе, что развлекался там с другим.

— Чисто теоретически… — начинает Денис, но Макс снова затыкает его поцелуем.

И всего на секунду Титову кажется, что он снова слышит уже знакомые голоса.

«Когда просишь не для себя, всегда получаешь гораздо больше!»

А может быть, это просто ветер за окном.