========== «No body, no crime» [Чёрный Юмор, R] ==========
Юнги смеривает человека, стоящего перед ним, скучающим взглядом:
— Итак, вы хотите, чтобы я застрелил вашу жену, потому что она случайно разбила коллекционную фигурку Бэтмена во время уборки?
Очевидно, что нет. И тут уже возникают две версии случившегося. Первая: незадачливый заказчик уже давно пресытился семейной жизнью, а разбитая фигурка сыграла роль спускового крючка, ну или же последней капли в переполненной чаше чужого терпения. Вторая: истинная причина по какой-то причине кажется ему слишком личной, чтобы рассказывать о ней постороннему, хотя какие могут быть секреты, когда ты приходишь к кому-то с просьбой пришибить свою вторую половину?
Ладно. На самом деле была и третья, наиболее верная с точки зрения психологии. Юнги не требует от заказчиков душещипательной истории, ему достаточно времени, места и чисел с нулями на конце на счету, однако потенциальный клиент по какой-то причине всё же озвучил эту нелепую историю с Бэтменом, стало быть, таким образом пытался как бы оправдать себя не столько в глазах прожженного убийцы, сколько в своих собственных.
По правде говоря, все варианты для Юнги монопенисуальны. Как уже говорилось ранее, за хорошие деньги он выезжает на заказ без лишних моральных терзаний и вопросов.
Пришедший в, разумеется, съёмную квартиру мужчина неуверенно топчется на месте, и после пары секунд раздумий выдаёт:
— Вы думаете, что это… ну, слишком?
— Да мне, в общем-то, всё равно, — пожимает плечами Юнги. — Любой каприз за ваши деньги: увижу предоплату и пущу пулю в лоб вашей супруги хоть просто так.
— Что ж, тогда, наверное… — мужчина протягивает ему небольшой чемодан, который до этого нерешительно дёргал за ручку, и Юнги в секунду открывает его, отточенными движениями пересчитывая деньги и проверяя их на подлинность, а также наличие запрятанных жучков — ну мало ли.
— Вся сумма сразу? — вздёргивает брови Юнги и чуть теплеет: доллары, хрустящие между пальцев, всегда настраивают его на лирический лад, и даже неловкий недотёпа, пришедший заказывать свою жену, уже не вызывает прежних эмоций. — Что, так достала?
— Да не то слово, — наконец выдыхает мужчина, тоже немного расслабляясь при виде чужого деланного сочувствия. — Всё пилит и пилит, в изменах подозревает, а я же ни-ни, ну, то есть, пару раз и было, может, но по дурости, да и то лет пятнадцать назад!
Как типично. Если бы Юнги давали по центу каждый раз, когда доведённые до ручки возлюбленные приходили заказывать друг друга, то он бы обогатился на тысячи, если не десятки тысяч долларов. Как хорошо, что ему платят куда больше, а на счету лежит куда более внушительная сумма; конечно, отдельный геморрой прогонять её как доход от несуществующего бизнеса по продаже мыла «Кореюшка», но это уже другое, такое незначительное по сравнению с Франклинами* в его руках.
— Как я вас понимаю, — даже улыбается уголками губ Юнги. — Итак, к какому числу репетировать реквием?
— Что? — не догоняет мужчина, и Юнги, мысленно окрестив его «классическим тупицей», уточняет:
— Когда вы хотите видеть вашу жену в гробу?
— До конца недели — никаких уже сил нет её терпеть! По пятницам моя благоверная хлопочет по дому, так что будет там одна. Вот дубликат ключей, на случай, если вы… ну…
— … Не захочу влезать через окно? — насмешливо уточняет Юнги. — Спасибо, очень мило с вашей стороны. Напишу, как всё будет кончено, но настоятельно рекомендую вам в обозначенную дату помелькать на публике — тело-то уж я транспортирую, не беспокойтесь, и даже не заляпаю кровью ваш драгоценный персидский ковёр, а вот полиция в подобных случаях всегда косо поглядывает на родственничков. Не давайте им поводов: в мои услуги обеспечение алиби не входит.
«Ещё одна вещь, которую нужно выбить на камне перед ЗАГС-ом: вступая в брак, не забывайте, что полиция не просто так при убийстве одного из супругов тщательно прорабатывает второго, — думает Юнги и едва заметно усмехается: после тщательного маринования в такого рода историях он окончательно утратил и без того не очень крепкую веру в человечность, которая у него когда-либо была. — В самом деле, Боженька, херачь-ка ты опять потоп: этой планете с пресыщенными глупцами не поможет уже ничего».
— Да, и… — привлекает к себе внимание его новоиспечённый клиент. — Не сочтите за грубость, но не слишком ли… худощаво вы выглядите для убийцы?
Глаза Юнги непроизвольно выкатываются от удивления настолько, насколько это возможно для азиата с лисьим, ну или же «кошачьим» разрезом. Он мог бы без труда составить свой личный рейтинг с десятками тупых вопросов от нанимателей, однако строением его тела особо никто не интересовался. Если не считать зрелых вдовушек и некоторых искушённых парней, конечно, но что-то подсказывает Юнги, что стоящий перед ним раззява не относится к подкатегории тех, кто не прочь… кхм, расплатиться натурой.
— Ну, если бы я душил людей голыми руками, то тогда, наверное, да, однако в эпоху огнестрельного оружия киллерам не обязательно выглядеть, как Дуэйн Джонсон. Напротив, невысокий рост и худощавое телосложение очень помогают, когда нужно затеряться в толпе или немного побегать.
— Да, конечно, простите, я спросил, не подумав… И ещё, — мужчина снова мнётся, а Юнги близок к тому, чтобы выброситься в приоткрытое на проветривание окно; от общения с тупицами у него медленно, но верно развиваются суицидальные наклонности. — А откуда вы знаете, что у нас дома персидский ковёр?
Сначала вопрос сбивает с толку, но потом Юнги, напрягая извилины, вспоминает про собственную шутку про «драгоценный персидский ковёр». Было бы смешно, если бы не было так грустно. Он ловит себя на мысли, что истерически рассмеяться клиенту в лицо — слишком, даже для такого всего из себя крутого Терминатора, как он. Одно из занятных наблюдений бывалого киллера: вежливым и осторожным нужно быть только с представителями правительства и полиции (да-да, у Юнги есть подвязочки и там, однако это не значит, что он может выйти на улицу с пулемётом и начать палить из него в первых встречных). С остальными же можно и не церемониться: помните, о, начинающие ассасины, люди, которые приходят к вам с просьбой кого-то укокошить вряд ли пожалуются в киллерский профсоюз о ненадлежащем отношении.
— Бабка нагадала, — бурчит Юнги, который искренне пытался сохранять хоть какое-то подобие непредвзятости до самого конца, однако железными нервами мог похвастаться только в вопросах, касающихся трупов, отрываясь от размышлений и вспоминая о существовании надоедливого гостя. — Идите уже, всё будет сделано в лучшем виде.
— О, и последнее! — спохватывается у самой двери мужчина, кажется, его зовут Чхве; Юнги уже готов взвыть от досады и раздражения. — Скинете мне потом место, где закопаете труп?
— А вам-то зачем? — устало, не от особой озабоченности, скорее, просто из праздного любопытства интересуется Юнги. — Будете на могилу цветочки носить?
А что, с такого тюфяка станется.
— Нет, — ухмыляется мужчина, и с его лица в момент слетает былая растерянность и скованность. — Хочу на неё плюнуть.
После этого злополучный Чхве, наконец, уходит, оставляя ошарашенного Юнги задумчиво кататься в кресле на колёсах из одного угла кабинета в другой. Как бы он ни силился переключить своё внимание на птиц за окном, на хаотично разбросанные скрепки на столе и безнадёжно остывший кофе, перед глазами всё ещё стоит то жуткое, стеклянное выражение на рыхлом лице, казалось бы, такого простодушного Чхве…
«Эх, и вот как после такого верить в любовь? Сначала клятвы и заверения в преданности до гроба, а потом тот, кого ты считал самым родным, самым близким, собственноручно несёт кровно заработанные таким, как я, да ещё и просит геолокацию, чтобы поглумиться над останками. Как хорошо, что у нас с Чимином всё иначе. Иначе ведь?»
Иногда Юнги расклеивается, но лишь потому, что сам втайне боится похожего исхода в собственных недавно начавшихся отношениях. Кто-то бы окрестил их обречёнными, узнав всю подноготную, но сам мужчина готов хвататься за них руками и зубами, по той простой причине, что Чимин — его персональный островок человечности в бушующем океане людской подлости.
… Да, это всё он. Чимин. И от одних только мыслей о нём внутри разливается приятное тепло.
***
1 | Под «Франклинами в руках» подразумеваются долларовые купюры номиналом в сотню, на которых действительно изображён Бенджамин Франклин, 6-й Президент Верховного Совета Пенсильвании.
Комментарий к «No body, no crime» [Чёрный Юмор, R]
Ну что, погнали! Первый сборник драбблов со времён Гарема, чувствую волнение 😂
Саранхэ, и всё такое ~
========== «Spit your love on me» [Флафф, PG-13] ==========
— Чимин-а? — зовёт Юнги, скидывая куртку и максимально осторожно проходя в ванную.
Одежда насквозь пропиталась кровью: особо озлобленная дамочка попросила убить своего отца вручную, множественными ударами и не сразу, чтобы тот помучился перед отправкой на тот свет. Разумеется, за такие услуги Юнги запросил двойную оплату, за которую был вынужден расплачиваться не только испорченной одеждой, но и риском вызвать гнев своей лучшей половины, если на белоснежных коврах в их квартире окажется хоть одно пятнышко крови.
Чимина вообще угнетали подобные вещи, как и всё, что так или иначе касалось профессии Юнги. Тот, разумеется, сразу сказал, что не собирается отказываться от прибыльного, да и просто привычного дела, но младшему требовалось время, чтобы примириться с этим. А всё потому, что Мин Юнги однажды убил свидетеля по делу одного влиятельного чиновника, а Пак Чимин был назначен это дело расследовать.
До сих пор в кругу их безумных друзей — примерно в такой же степени ненормальных, как и они сами, — ходят шуточки в духе того, что Юнги настолько растерялся от перспективы сесть за решётку, что от неожиданности забыл обо всех своих капиталах и дал взятку натурой. Частично это, конечно, можно считать правдой, вот только если бы Чимин не очаровал его своими щёчками, глазами-полумесяцами и ангельской улыбкой, то, ей-Богу, его было бы куда как проще прибить.
— Да, солнце? — раздаётся из гостиной, и Юнги чертыхается, поспешно ныряя в ванную и закрывая за собой дверь. — Итак, ты опять пришёл перепачканный, свинтус?! — слышится возмущённый возглас спустя пару секунд.
Юнги умиляет и удивляет одновременно то, с какой лёгкостью Чимин переходит от настроения «давай я сделаю тебе расслабляющий массаж, дорогой» до «я сломаю твой хребет и вытащу его через носоглотку, если ты посмеешь испортить дорогущий ковёр, который я заказал на CarpetVok». В этом заключается одна из многочисленных изюминок парня, за которые Юнги и полюбил его однажды, и за которые издевается над ним по сей день.
— Не делай резких движений, и пушистик в ванной не пострадает! — смеётся Юнги, решая, что ему проще скинуть окровавленную одежду в раковину, после чего принять душ и уже потом разбираться со всем этим добром.
— Ты задница, Мин Юнги, — доносится ворчливое замечание с противоположной стороны двери, после чего ручку пару раз дёргают, и, не добиваясь успеха, продолжают: — Открой дверь, чтобы я сам замочил твоё шмотьё, а то ты опять превратишь нашу ванную в последний день Помпеи.
— Ну, на крайний случай у тебя есть ещё четыре, — потешается Юнги, но дверь всё же отпирает, сталкиваясь с сопящим, но не выглядящим агрессивно Чимином лицом к лицу.
— Итак, расчленёнка? — почти философски уточняет он, протискиваясь мимо парня к раковине и скорбно оценивая предстоящий объём работы.
— Ага, — подтверждает Юнги, после чего забирается в душевую кабину и облегчённо выдыхает, когда тёплые потоки воды струятся по телу, смывая напряжение прошедшего дня и успокаивая лёгкую боль в мышцах от долгой возни с выкапыванием могилы.
— Наши ребята хоть не найдут? — вновь обречённо спрашивает Чимин, засучив рукава и отрегулировав воду.
— Обижаешь, я выбрал потрясающее местечко!
Со стороны это больше походит на сюжет дурацкого анекдота. Полицейский и киллер собрались в их общей ванной, чтобы выяснить, что в итоге выстрелит: умение копов выискивать трупы или умение наёмных убийц их прятать? В принципе, этой фразой можно описать всю их совместную жизнь: не то чтобы они возвращаются к вопросу профессий друг друга ежесекундно, но и стандартной парочкой, выбирающей подушки в Икее и лечащей запор кота, они определённо точно не являются.
— Кстати, — выныривает из глубин сознания Юнги. — Что ты думаешь о том, чтобы завести кота?
— Так я уже завёл одного, — отзывается Чимин, принимаясь за футболку с красными разводами. — Тебя. А что, по функционалу ты и кот не так уж сильно и отличаетесь: оба гадите людям, дома присутствуете чисто ради жрачки, а всё своё свободное время лежите брюхом кверху на кровати. Видишь, абсолютно никакой разницы.
— Да ну тебя, — показательно надувается Юнги и поворачивается к нему спиной.
— Ладно уж, страдалец, заканчивай с банными процедурами и топай на кухню. Я нашёл потрясающий рецепт мяса по-французски на днях…
— О, так у нас будет мясо на ужин?
— Эй, нашёл — ещё не приготовил! Короче, оно сгорело вместе со сковородкой, так что я заказал суши. Бери, что дают, и не выёбывайся, — завершает Чимин, встряхивая руками и вешая футболку на сушилку.
— Обязательно, — заверяет его выползающий из душа Юнги, на ходу подхватывая полотенце, оборачивая его вокруг бёдер и целуя приступившего к брюкам Чимина в макушку. — Люблю тебя, крошка-картошка.
— Взаимно, ты, гоблин.
Остаток вечера они проводят за просмотром фильма; к слову, и его пришлось выбирать с боем в прямом и переносном смысле этого слова. Измолотив друг друга подушками и выдохшись до предела, они приходят к консенсусу поэтапно, сначала решая, что методом исключения не собираются смотреть ничего, связанного с убийствами и полицией во имя мира во всём мире и избежания дискуссий о гуманности отдельно взятых профессий, потом — что совершенно точно не хотят лицезреть голый зад Брэда Питта в «Трое», но на этот раз во избежание жгучих приступов ревности с обоих сторон… Такими черепашьими темпами им удаётся уложить выбор фильма в полчаса: обычно на это уходит куда больше времени, просто в какой-то момент и Чимин, и Юнги единогласно решают, что слишком устали для долгих препирательств.
Так что, приготовив обоим горячий шоколад с попкорном, Чимин возвращается в домашний кинотеатр, который, в общем-то, является ещё одним аргументом в пользу становления киллером, и протягивает старшему стакан с говорящей надписью «Проваливай, пока я не прострелил тебе зад» — один из милейших подарков Чонгук-и на Рождество.
Выбор падает на французский фильм про гениального пианиста, родившегося в бедном районе городка во Франции и вынужденного грабить дома со своими друзьями, чтобы прокормить себя и своих братьев с матерью, которая работает где-то за копейки. По сюжету его замечает ректор пафосного музыкального училища, который затаскивает его на обучение и выдвигает в качестве кандидата на международный конкурс пианистов. Чимин смотрит ленту, затаив дыхание, а в конце и вовсе пускает слезу, когда подросток исполняет свою мечту и становится настоящим пианистом.
Уже засыпая от накопившейся за день усталости, он чувствует, как кто-то заботливо накрывает его пледом и поднимает на руки, чтобы оттащить в спальню. Довольно улыбаясь сквозь полудрёму, Чимин покрепче смыкает руки на чужой шее и успевает подумать о том, как ему повезло с Юнги, прежде чем окончательно вырубается, убаюканный размеренным фильмом и чужим теплом.
