========== В домике в лесу ==========
Развернув лист бумаги, Аоко замерла и не смогла выдавить ни слова. Проблем с выражением своих чувств у неё не было (как они могут быть после нескольких лет обучения?), но тёплый, скромно обставленный домик у речки на природе совсем не вдохновлял, как и будущие лица подруг, когда они прочтут это. Она понимала, что девочки всё равно сделают всё, чтобы помочь ей, ведь они настоящие друзья, но…
Девушка немного завидовала другим принцессам, своим лучшим подружкам, неродным сёстрам. Они влюбились в прекрасных принцев, а она сидит в домике у речки на другом конце королевства и переживает, что скажет отец, ожидающий письма в тронном зале.
С чего ей начать?
Может, с самого–самого начала?
Принцесса Аоко родилась в не самой любящей, но и не в ужасной семье. Может король–отец был не многословен и не умел говорить слова любви, но, в глубине души, дорожил дочерью. А добрая и наивная весёлая принцесса обожала папу за них двоих.
Аоко закрыла глаза и представила лицо отца: его странную причёску на самой верхушке головы, похожую на скошенную лужайку, неровные усы, которые сильно тёрлись о кожу, стоило ему по–отечески поцеловать дочь в лоб и глуповатую, но вечно серьёзную походку. Даже сейчас она помнит всё, а ведь домик у речки на другом конце королевства. Что же он ей скажет?
Мать Аоко отошла в мир иной, когда принцессе исполнилось три года. Отец любил дочь, но хотел наследника, мальчика, которого они потеряли вместе с матерью во время родов. Король слишком любил королеву, потому, скинув траур через полгода, полностью посвятил себя заботе о королевстве.
Свою мать Аоко не помнила. Она припоминала каштановые и непослушные волосы как у неё, и тоненький, соловьиный голос, но не лицо или пышное платье. И сильно жалела о так и не рождённом брате, который мог бы стать её первым другом.
Ох, да, её первый друг. Точнее, жених.
Принц Сагуру. Их познакомили в возрасте четырёх лет, но заведомо напомнили подружиться. Естественно, юные, но всё же королевские особы знали, как это бывает, потому понимали цель родителей. Впрочем, Аоко начиталась кучи добрых книжек о принцах и принцессах. Может, милый и умный мальчик–блондин — её судьба?
Сагуру с детства был вежлив и обходителен, а вырос в настоящего джентльмена, к тому же был из очень дальнего и благородного королевства. Но это лишь добавляло ему приторности, вместе с его смазливым лицом: глаза бегали, губы по этикету целовали руки и раздражающий вечно официальный тон, да наряд. Это выглядело так отвратительно, что иногда принцесса напрочь отказывалась принимать жениха в гости и по часу жаловалась на его визит давним подругам.
Аоко познакомилась со своими вечными подругами в пять лет и так же официально, как и с женихом. Принцессы соседних королевств — важные персоны, с которыми нужно сохранять контакты. Да и самой Аоко девочки показались более приятными, чем Сагуру.
Она обожает каждую. Идеальная и женственная принцесса Ран, которая может стать и доброй королевой, и превосходной женой, и боевой подругой — простая и милая. Честная принцесса Соноко, которая любит шутить, хвастаться своим богатством и туалетом, но горой стоит за друзей — на её поддержку всегда можно положиться. И весёлая принцесса Казуха, которую ничем нельзя расстроить и та, что тоже может помочь мужу в бою, ровно как и позаботиться о доме — немного мечтательная, но всегда придёт на помощь. Все они — замечательные по–своему, и каждая из них — дорогой сердцу друг, которого никто не заменит. Любое их общее воспоминание вызывало радостный трепет в сердце.
«Девочки, помните»
Двадцать пятое декабря. Рождество. Десять лет назад.
Она могла пройти мимо, могла просто пройти мимо, отпраздновать Рождество с отцом, вырасти, выйти замуж за принца и попасть в обычную сказку обычной принцессы! Но, нет, она подошла, поинтересовалась и повернула свою историю в совсем другое русло. Таких книжек она никогда не читала.
Пора начинать настоящий рассказ, да простит её отец.
Ей было всего восемь лет, но Аоко хорошо помнит эту снежную бурю и пустой рынок. Она возвращалась из замка принцессы Казухи после небольшой секретной вечеринки. На улице никого не было, несмотря на ещё вечернее время, все разошлись по домам. А девочка не боялась, ведь была любопытной, смелой, уверенной и училась драться вместе с двумя подружками. Такой рынок её даже привлекал, а снег в лицо добавлял сказочности этому месту. И не забыты тёплые варежки, которые не дали бы рукам замёрзнуть, как запасные в кармане, на всякий случай.
Когда Аоко почти выходила с рынка, её взгляд скользнул по большому вороху коробок, состроенному в некий круг. Последний раз она помнила, что коробки стояли в ряд между прилавками, но вокруг чего–то? Или кого–то?
За одной низкой слабо различалась неопрятная каштановая шевелюра. Почти не видно, будто там сидит маленький ребёнок её роста. Один? На рынке? В каких–то коробках, а не дома? Аоко не могла этого допустить, сегодня же двадцать пятое декабря, Рождество! Все должны сидеть дома и получать подарки от Санты! И добрая девочка подбежала к коробкам, залезла на самую крепкую и заглянула вниз.
Внутри спрятался маленький мальчик её роста и, примерно, её возраста. На нём старое, изъеденное молью пальто и грязные зимние ботинки с двумя большими дырками, из–под которых выглядывали ещё более дырявые шерстяные носки. Перчаток у него тоже не было, как и чего–то, что могло согреть его, он просто сидел в коробках и пытался не замёрзнуть: дул на руки и просто на тело, но никакого результата. Это заставило сердце Аоко сжаться, потому она попыталась наклониться чуть ближе.
И тут мальчик поднял на неё свои красивые голубые глаза. Взгляд был безразличным и, кажется, бездомный пацан узнал известную гостью. Тогда его взгляд стал неприятным и то ли завистливым, то ли полным ненависти. А потом снова наклонился вниз, игнорируя девочку.
Аоко должна была оскорбиться ужасным отношением, но как ещё бездомный ребёнок мог относиться к богатой принцессе, родившейся на всём готовеньком? Доброй девочке искренне хотелось достать второе пальто, ещё одни ботинки, носки, сводить его в замок, попросить у отца еды и свободную комнату, которых у них полно, но король молчалив, а слуги слишком консервативны и «зажрались». Многие из них были такими же, пока королева не прикрыла их. Где же она сейчас?
Но ведь сегодня — Рождество, и у Аоко было кое–что — её запасные перчатки. Фиолетовые, не очень женственные (удачно), но очень тёплые. «Да, верно!» — подумала она и потянулась к карману. Он зашуршал, привлекая внимание мальчика.
— Счастливого Рождества! — состроив самую широкую улыбку, девочка вытянула руку с шерстяными изделиями. И, даже после кучи книг о добрых принцессах, помогающих бедным, она никогда не забудет это лицо.
Его брови поднялись ужасно высоко, голубые глаза долго смотрели на руку с перчатками, а потом поднялись к глазам девочки. Рот раскрылся на немного, но потом всё шире и шире, пока под глазами не сформировались небольшие слёзы, похожие на льдинки, в то время как на щеках проявился далеко не морозный румянец.
Мальчик поднял обе ладошки и взялся за протянутую ему руку. Он не решался взять подарок, потому Аоко постаралась улыбнуться шире, будто произнося «ну же, это тебе». И незнакомец неловко принял варежки и медленно надел на руки. Сразу тепло не становится, но потом руки обязательно согреваются.
Вдруг мальчик снял одну варежку и засунул руку в один карман, а потом эту же руку в другой. Его глаза расширились, когда он что–то там нащупал и вытащил, а потом он с грустно–разочарованной улыбкой протянул Аоко пуговицу.
— Счастливого… Рождества!
Аоко обожала пуговицы. Она коллекционировала их и прекрасно помнит, как обрадовалась. Такой красивой у неё ещё не было, она всегда перешивала её на новые зимние пальто. Даже сейчас её голова повернулась к её новому, любимому, синему, где эта самая пуговица бережно пришита на самую верхнюю застёжку. Эта была большая белоснежная снежинка вычурной формы с кружком посередине, отливающая на сияющем солнце. Сколько же отцу стоило достать ещё четыре таких же для неё? Сменилось три мастера, но лишь лучший из них смог воспроизвести рисунок в точности, как дорогой принцессе оригинал.
— Какая красивая, спасибо! — Аоко просияла и, не колеблясь, взяла подарок. Мальчик удивился ещё больше, но, вдруг, искренне улыбнулся и медленно кивнул, надевая ранее снятую перчатку на руку. Потом он очень весёлым голосом «вечного озорника» спросил:
— А ты тут часто ходишь?
— Да, Аоко по этой дороге возвращается в замок! А ты тут… живёшь?
— Нет, но я прихожу на Рождество! — его яркая и лучезарная улыбка ослепляла не меньше, чем у принцев из книг. А самое главное она вовсе не была приторной и искусственной, как у принца Сагуру. Это было выражение искренней радости, — Принцесса, а ты будешь тут на следующее Рождество? Приходи, я найду что–нибудь лучше пуговицы!
— Спасибо, но Аоко нравится и пуговица! — девочка сложила подарок в карман, — Вечером здесь?
— В следующий раз приду днём!
— А как тебя зовут? — мальчик неожиданно смутился. Он посмотрел в пол, а потом улыбнулся… искусственно, как Аоко не любила, к тому же вымучено.
— Папа запрещает мне называть своё имя. Называй меня… Кид, — принцесса удивилась, но мальчик ей понравился.
— Хорошо, Кид, а кто твой папа? — безразличный взгляд, что вовсе не красит детское лицо, не изменился.
— Папа запрещает мне говорить о себе. Но он хороший, правда!
— Верю! Ладно, э, только на следующее Рождество здесь будешь? Меня папа ждёт! — Кид слабо кивнул.
— Да, я приеду на Рождество, увидимся! Спасибо тебе!
Аоко в последний раз улыбнулась и одним прыжком назад слезла с коробки, а потом побежала к воротам рынка. И всё это время чувствовала внимательный, но подобревший взгляд в спину.
Это было очень милое воспоминание для девочки, но, честно, она сомневалась, что встретит этого мальчика снова. Как не грустно, многие бедные дети просто не выживали в возрасте от младенчества до десяти лет, что уж говорить о бездомных. Но бездомный ли он, вроде есть отец? А мать? Она же не спросила! Но куда уже, разговор закончен, а раз уж всё, то поскорее в замок. Нянечка будет зла, очень зла!
Аоко пыталась вспомнить тучную женщину с кучей украшений на всех возможных местах, но мысли возвращались к неопрятной каштановой причёске и внимательным голубым глазам. Любое воспоминание рисовало его лицо в её голове в точности и долго отказывалось размывать хотя бы сантиметр «живой картины».
Но нужно было писать дальше и рассказать всё, а, чтобы не сбиться, Аоко решила вспоминать свою жизнь, как она есть.
Отец промолчал о её опоздании, зато слуги долго кричали о потерянных варежках. Аоко не решалась рассказать о новом друге никому, потому терпеливо выслушала одинаковые нотации и села за рождественский стол, перекинувшись с отцом парой фраз. А на Рождество она загадала вновь встретиться с загадочным мальчиком. И в следующий раз решилась подарить ему зимний наряд, чтобы не замёрз! И надо бы бутербродов принести, он вообще ест?!
А новый, девятый год стал одним из самых приятных в её жизни. Она побывала с отцом на трёх ярмарках (по его делам), на одну из которых приехали её подруги. Омрачала всё только ссора её папы с папой Ран, но вкусные сладости, быструю карусель и звонкий смех девочка запомнит надолго.
А ещё они все побывали в книжном магазине, где читали разные сказки и делились историями о принцах и принцессах. Аоко старалась участвовать, но отчего–то тема улетала от неё всё дальше и дальше. Но одно она точно запомнила — в следующем году прибудут три принца из других королевств посмотреть на невест. Девочки понимали, что это потенциальные женихи и искренне надеялись, что кто–то из них встретит свою судьбу, поддерживая друг друга. А для той, кому не достанется симпатичного мальчика, сговорились приготовить её любимый торт.
Аоко облизнула губы. Одно слово «торт» вызывает слюнки.
Но главное событие в году — двадцать пятое декабря. Ещё одно незабываемое Рождество, но, к сожалению, уже в грустном смысле.
Аоко помнит, как пришла на вновь пустынный рынок, рано убежав из гостей. Даже днём там ни души. Девочка улыбнулась и побежала к знакомым коробкам, но их на месте не оказалось, зато за широким деревом в другом конце рынка можно было различить фигуру мальчика, что сидел на снегу, прижав к лицу коленки. С ним ничего не было, кроме того же самого дырявого пальто, ботинок и подаренных ему варежек, всё ещё чистых, как и год назад. «Будто он их не носит совсем!» — разозлилась принцесса: «Зря, что ли, подарила?!»
— Эй, ты, — мальчик поднял взгляд и встал сам, а претензии девочки застряли в горле.
Кид плакал. И вовсе не маленькими льдинками, а водопадами, как вдруг снова сел на снег, прижав к лицу колени, и слабо захныкал.
Тогда Аоко не поняла, но позже до неё дошло — он не хотел плакать в подаренные ей варежки, не хотел портить их. Но тогда ей было не до этого.
Девочка положила руку на его плечо и немного приобняла мальчика, уложив большую сумку с подарками рядом с собой. Сейчас ему нужно было тепло и комфорт вовсе не в физическом смысле. Пусть он сначала успокоится, а подарки уже потом.
— Папа, — вдруг шепнул её друг, — Папа ушёл… навсегда.
Аоко замерла и вспомнила: через месяц после смерти матери её отец тяжело заболел и долго, не двигаясь, лежал в кровати. Все пророчили смерть, наблюдая, как его лицо принимает белый оттенок. Он бледнел и чах прямо перед ней, а когда он кашлял, Аоко, как и мальчик, прятала лицо в колени. Этот глубокий и раздражающе громкий кашель вырвался из горла и выходил на платок, который быстро становился мокрым и заменялся. Каждый раз Аоко боялась, что потом он закашляет кровью, как в одной ужасной сказке.
Но через два месяца её отец поборол болезнь. Девочка сходила с ума от счастья и хвасталась всем подданным, какой её папа молодец. Это было первое чудо, заставившее её поверить в настоящую магию!
Но… у Кида всё было не так. Его отец не смог побороть смерть; Аоко не знала что сказать. Она крепче обняла мальчика, а потом на рефлексах взяла сумку и показала ему содержимое.
— Это ничего не исправит, но… Счастливого Рождества! Будешь кушать? — она постаралась улыбнуться, но сама чувствовала, что у неё ничего не вышло. А мальчик обнял подарок и заплакал ещё громче, получив из рук подруги пару бутербродов. Он откусил кусочек и посмотрел на принцессу.
— Я… ничего не смог взять. Мама хочет переехать, — тут принцесса испугалась. Навсегда? Она не увидит нового друга на следующее Рождество? — на другую улицу. Оттуда сюда очень страшный путь, полный бешеных собак. А другой путь через речку, а в речке — рыбы!
— Рыбы? — Кид кивнул, задрожав, — Рыбы вкусные.
— Рыбы страшные! — Аоко скромно хохотнула.
— Боишься рыб?
— Да, они отвратительны! — стараясь не засмеяться, девочка прикрыла рот руками, но мальчик, доев бутерброд, сам смог слабо улыбнуться и обернулся куда–то за дерево, взявшись за что–то в снегу. Он долго рвал что–то руками, потом изменился в лице на неловкое удивление хулигана, когда план побега не удался, и снова что–то оторвал. А потом резко повернулся, — Счастливого Рождества!
В его руках был белый цветок на толстом, буром стебле. Аоко помнила, что он назывался «Морозником» и мог вырасти зимой прямо на улице. И девочка обожала цветы, не меньше пуговиц. Приняв вырванный, она подошла туда, откуда мальчик взял подарок, и так же сильно вырвала ещё один, только уже не отдирала корень, а закинула всё во вторую сумку.
— Может, попросишь маму проводить тебя? Я бы с ней встретилась.
— Не думаю, что она поверит в то, что я видел принцессу, — принцесса засмеялась и присела рядом.
— Расскажи о маме. У меня вот нет мамы, мне интересно.
Кид смутился, но кашлянул и взял себя в руки. Он заговорил:
— Она весёлая, любит шутить, но она строгая. Очень строгая, — мальчик улыбнулся ещё шире, а в его голосе появился тот самый озорной тон, — Знаешь, ты мне нравишься. Ты девочка, но с тобой можно по–дружески разговаривать. Все другие девочки обожают формальности, а ты классная!
— Правда? Я ненавижу формальности. И мои подруги тоже их не любят. Ну, может Соноко, — но таинственный друг про подруг не слушал. Он вновь громко сказал:
— Вот видишь? Ты классная! — его весёлая улыбка заставляла щёки алеть лучше любого сильного мороза. Принцесса всё равно готова была просидеть здесь час, но мальчик встал и отбежал метр вперёд от дерева, — Принцесса, я рад был бы остаться, но мама просит меня вернуться рано. Огромное тебе спасибо. Я обязательно приду к тебе в следующем году, обещаю!
А дальше лишь спина пальто, полного заплаток, и знакомая ей чёрная сумка удалялись куда–то вдаль, пока девочка сжимала в руке подаренный ей морозник.
«Такой странный ребёнок, от печали до улыбки!» — тогда подумала Аоко, разворачиваясь к замку. Ей хотелось рассказать всем о друге, но дома слуги обсуждали договор с соседним королевством, да и вряд ли бы кто–то послушал. Даже подругам говорить не решалась, раздумывала.
И на Рождество, как всегда пожелала новой, более долгой встречи, посадив оторванный с корнем цветок в садик внутри замка.
Десятый год Аоко помнит очень хорошо. Очередная ярмарка с подругами, красивое колье с сапфиром на день рождения и обещанный визит принцев в её замке. Все подруги сразу выстроились в ряд, обсуждая всё, что знали о десятилетних мальчиках, что вот–вот появятся в тронном зале, а потом потеряли дар речи, заметив троих действительно прекрасных юных принцев.
Больше всего в память принцессы врезался принц Шиничи. Она чуть не признала в нём её друга с рынка, они были как две капли воды похожи, но рядом с мальчиком стоял его живой отец, да и такое точно бывает только в книжках. Но этот принц взаправду приглянулся ей больше всех: в его глазах она увидела искренность, настоящую вежливость, непритворную доброту, внимательность, но при этом спокойствие и собранность — в одном лишь взгляде! Однако главной причиной стало то, что его официально называли умнейшим принцем на всей планете. А Аоко ценила ум до крайней степени фанатизма. Неужто перед ней стоит настоящий идеал?!
Но так же быстро, благодаря своей смышлености, проследила за его взглядом — он остановился на принцессе Ран. Конечно, принц, который показался ей идеальным, заслуживал идеальной принцессы. И Аоко была не против: её смущённая новым знакомством подруга тоже заслуживала лишь идеального супруга. Пара сложилась моментально, а крики повздоривших родителей остались на заднем фоне.
Вторым она запомнила смуглого принца, которого назвали смелейшим на всей планете — принца Хейджи. Он тоже был умным, но немного уступал давнему другу Шиничи, зато отличался активным и неудержимым характером. Такое тоже во вкусе Аоко, и она вежливо представилась немного безучастному мальчику, что явно не был рад аудиенции.
Но, когда Аоко хотела подойти ближе, её опередила принцесса Казуха и закричала на мальчика за криво надетый кепи, как и вообще за то, что он надел головной убор на важную встречу. Принц возмутился, девочка в ответку, потом снова он — опять увели из–под носа.
Третьим был принц…
Имя вспоминалось долго, ведь его часто никто не видел. Он любил драться, потому ходил в военные и прочие походы, часто пропадал… Ах, да!
Третьим был принц Макото. Смуглая, как и у Хейджи кожа, статус «сильнейшего принца на всей планете» и немного неловкий, но честный и добрый характер. Сразу видно, что особо весёлым или умным он не был, потому Аоко самолично уступила последней подруге — принцессе Соноко. Та и так была влюбчивой, а смуглые и сильные — по её части. Да и парень выглядел влюблённым, разглядывая светлые волосы и приятное лицо её высочества.
Да, было очень жалко, что не досталось жениха, зато достанется вкусный шоколадный торт с пломбиром!
Аоко снова облизнулась. «Любимый торт» звучит вдвойне вкусно, чем просто «торт». Но нужно ждать: мороженное и пласты бисквита будут готовы с минуты на минуту, но сколько потом готовить саму вкусность? Аоко очень хотелось спуститься и посмотреть, как там дела на кухне, но тишина подтверждала ожидание продуктов, и лучше поторопиться с письмом для подруг и отца.
Где она остановилась… ах, да, десятое Рождество.
Тогда она пришла на рынок в три часа со стороны замка, потому что в этот раз не гостила у подруг. Не было и снега, зима вообще выдалась тёплой, будто поздняя осень; Рождество казалось далёким и недостижимым. Было непривычно не хрустеть ботинками по глубокому снегу, но таким выдался тот день, так выглядел тот рынок.
В тот раз Аоко обыскала и дерево, и вернувшиеся коробки и каждый прилавок, и даже пробралась внутрь магазинчиков через окна, но мальчика нигде не было. Девочка в ужасе опустилась на грязный пол, готовая расплакаться: «А если его загрызли те самые собаки?». Страшно, больно, грустно, но нужно было знать наверняка. Смелая принцесса взяла себя в руки и поднялась. Она не знала, где точно живёт друг, но знала, где ошивается орава псов рядом с бедным районом.
Деревянные дома и куча ужасно одетых, где девочка в лёгком, но богатом пальто привлекала кучу внимания, как уличной шпаны, так и взрослых мужчин и женщин. Кажется, уличные собаки спрятались, что затрудняло поиски, но, вдруг, вдалеке показалась знакомая спина рядом с двумя женщинами. Обе из них имели странно алые волосы и были похожи, скорее, как клоны, чем сёстры–близнецы. Их разделяли лишь причёски: у одной — длинная до пояса, а у другой — короткая вокруг головы.
— Мама, я в порядке, — одетый в подаренный принцессой наряд, несмотря на тёплую погоду, Кид обратился ко второй девушке, храбро улыбаясь и удивительно спокойно двигая перебинтованной рукой. Самое страшное, что рукав пальто не был задран после получения раны, а до неё. Мальчик не хотел повредить ни части подаренного ему наряда, даже в ущерб себе.
— ИДИОТА КУСОК, А НУ ИДИ СЮДА!!! — женщины удивлённо обернулись, как и мальчик. Девочка едва не налетела на него, но вовремя притормозила и схватила друза за здоровую руку, — Пальто толстое, оно бы тебя защитило!
— Я, — мальчик замер, посмотрев на маму, её подругу и невольных прохожих, — Я хотел победить их сам…
— Тебе десять лет! Тренируйся дома и не переоценивай силы! Я куплю тебе новый костюм! Деньги мне не важны! — Аоко старалась улыбаться, но она чувствовала, как её лицо меняется от волнения.
Вдруг длинноволосая незнакомка схватила девочку за правое запястье и сжала в руке. Её лицо внимательно изучало девочку, как шпион следит за поставленным ему лицом, только вот руки у таких людей никогда не жгут запястья. А так и было: её запястье засияло, ощутимо загорелось, но ожогов девочка не получила, ровно как и не увидела огня. И женщина–мучительница быстро встрепенулась и отпустила руку принцессы, прежде чем… упасть на колени.
Она склонилась, как слуга, что пришла с прошением. А за ней упала и мать Кида, успев пролить несколько слёз. Прохожие остались на месте, но в упор уставились на девочку, а мальчик отвернулся и прикрылся шарфом.
Конечно, тогда Аоко ничего не поняла, ровно, как и не понимает сейчас. Что она такого…
— ААА! — неожиданно, на бумагу обрушилась небольшая кривая клякса чуть поодаль от слов, а Аоко слетела со стула. Откинувшись назад, она зажмурилась от громкого грохота снизу, но зато поняла, что торт уже в процессе. Правда, немного переживала, сколько посуды останется на кухне от такой оригинальной готовки.
Нет, это потом. Нужно ещё раз вернуться в прошлое.
Она помнит, как мать Кида встала и сняла с шеи длинное ожерелье. Для Аоко — велико, но украшение всё равно повесили ей на шею. Вдруг, ниточка сама собой уменьшилась, и подошла по размеру. А на ней висел красивый синий камень.
Принцесса помнит, как в тот же момент мальчик впервые сам обнял её и широко–широко улыбнулся ей, проговорив знакомое:
— Спасибо тебе! — на это девочка улыбнулась, но тут же возмутилась.
— Не будь таким грустным, веселись! Я не люблю выпендрёжников, я люблю весёлых и умных! — и принцесса вложила в руку мальчика его подарок, новейшее изобретение — карманные часы, — Счастливого Рождества!
Тот посмотрел на неё и снова зашарился по карманам, как и две женщины рядом, но Аоко замотала головой.
— Вы уже подарили мне прекрасный камень. Мне кажется, он так красив, что обязан считаться бесценным. Так что прошу, не надо мне подарков — я вряд ли верну вам долг за эту красоту!
Вдруг раздался давно знакомый девочке «курлык». Трое голубей, один из которых нёс небольшую записку, а другие летели за ним, изучая маршрут, зависли около лица принцессы. Она взяла письмо и быстро пробежалась по тексту.
— О, нет, меня срочно вызывает папа! Я так хотела остаться подольше! — девочка улыбнулась, — Можно я приду сюда в следующий раз? Хочу поговорить с вами! До встречи!
И убежала, пару раз обернувшись назад. Мать и волшебница махали ей в след, как и Кид, сиявший счастливой улыбкой. И Аоко очень хотела увидеть это снова, что и загадала в зимний праздник, наблюдая, как подаренный ей камень отливает красным в лунном свете.
Та улыбка врезалась ей в память: добрая, честная и радостная. Та, которую не забыть никогда. Она стал любимым воспоминанием, которое…
Где–то снизу, на кухне, судя по звуку, трагически погибла тарелка, и раздалось протяжное:
— Прости!
— Аккуратней! — злостно выкрикнула девушка и вернулась к бумаге. Она напряжённо попыталась вспомнить одиннадцатый год. А, точно!
Это был год, когда она ни разу не видела подруг. Первые полгода они гостили в королевстве принца Сагуру, вторые — посещали женихов. Но девочки списывались голубиной почтой, к тому же время Аоко потратила с пользой: подучилась готовить и съездила в новое для неё место — цирк.
Весёлые клоуны, добрые жонглёры, гибкие акробаты — все в цирке очаровашки, от мима до укротителя животных. Но больше всего в память врезался фокусник. Этот мужчина в белом мог сделать всё, будто настоящий маг, при этом им не являясь. Он превращал свечу в цветок, мог исчезнуть и появиться на потолке, угадать, какую карту достал случайный зритель из зала — всё это поразило принцессу до глубины души. По приезду домой, она тут же потребовала в следующем году личного фокусника, готового обучить этому ремеслу, а пока взялась за пряжу и спицы.
Первым делом она нарисовала портрет, где представила Кида взрослым и примерила на него белый наряд циркового артиста. И, может, вышло не идеально, но достаточно, чтобы связать короткий мужской шарф. Правда, вышло так, что она перепутала стороны, и рисунок оказался на тыльной стороне.
— Хотя, может так и лучше, — тихо шепнула девушка, взяв тот самый шарф в руки. Рисунок вышел ровнее бумажного, но как бы это смотрелось спереди? — Одиннадцатое Рождество…
Тогда она, на всякий случай, прошлась по рынку и нашла Кида там. Он был удивительно счастливым, типичным озорным мальчишкой с улицы и носил немного старое, но целое пальто. Когда девочка подбежала, он предложил ей забраться внутрь одного из магазинов, чтобы избежать высоких сугробов. Так и сделали, забравшись внутрь и громко рассмеявшись. Такой друг ей нравился ещё сильнее!
Вдруг мальчик поднял руку и повертел кистью прямо перед подругой, как вдруг в руке появилась белая роза, прямо из воздуха. Сначала принцесса широко раскрыла рот, подозревая, что это магия, но вдруг вспомнила.
— Это был фокус?
— Папа учил, — сейчас воспоминания перестали быть болезненными, что радовало. А фокус и правда милый, как и прекрасный цветок, — Счастливого Рождества!
— Спасибо! — раскрыв сумку, Аоко вытащила свой подарок, шарф и протянула другу, — Там рисунок на тыльной стороне, я всё перепутала… Видела в цирке одного фокусника, потому нарисовала тебя в его костюме. Счастливого Рождества!
Кид восхищённо посмотрел на творение девочки и надолго замер. Пришлось долгое время шатать его, прежде чем мальчик вспомнил о разговоре.
Беседа зашла о фокусниках и, когда принцесса упомянула, что просила отца привести ей фокусника в замок, её друг рассказал о старом, но умелом фокуснике по имени Джи. Он добавил его адрес и то, что знал его. И девочка кивнула, обещая найти именно этого человека, а потом спросила:
— Хочешь встретиться с ним? — и получила ту самую искреннюю улыбку в ответ.
— Конечно!Потом они просидели час в тепле, болтая ни о чём и обо всём. Аоко угадывала, какие блюда любит Кид, а тот пытался угадать, сколько в её замке слуг. Они обсудили её отца, своих матерей, её подруг, женихов её подруг — что можно было, выдали и обсмеяли.
— Спасибо тебе. Ты классный! — принцесса не удержалась. Она не могла этого не сказать, ведь это чистейшая правда, и, тем более, это стоило того — красные щёчки у мальчика появились точно не от мороза.— Да, спасибо. Это же я!
— Ооо, когда это зажатый мальчик стал таким самовлюблённым?
— Я никогда не был зажатым!
— Был!
— Нет!
Обычный детский спор в стиле «это он виноват», «нет, она», «нет, он» — нужно признать, часто бывает и у взрослых, не говоря о детях. Такое нужно вспоминать с улыбкой и смеяться не над собой или спорщиком, а над темой и глупостью спора. Так к этому относилась и Аоко.
И в далёком детстве, в одиннадцать лет загадала, чтобы им всегда было так же весело!
Двенадцатый год запомнился визитами в королевства знакомых принцев. И впечатлительной принцессе запомнилось каждое. Например, королевство Сагуру выполнено в самом классическом стиле книжных королевств, но это придавало ему очарования, которого не было у наследного принца. Но лично Аоко не сильно прониклась королевством, а вот Шиничи был готов остаться тут надолго.
Королевство Макото было полно военной техники, всё же воинственная страна. Тут дети услышали много пугающих, но правдивых и интересных историй, а так же поняли принцип работы многих новый военных разработок. Мальчикам даже предложили примерить мини военную форму, которую дарят сыновьям полковников и генералов, и им она пошла! Правда, было бы ещё интересней, если бы Аоко увидела и Кида в форме. Но его здесь нет.
Королевство Хейджи больше всего нравилось Казухе и самому Хейджи, остальным хватило одной прогулки по городу. Зато наблюдать, как смешливая пара без конца нахваливала каждое здание, местное блюдо и памятник заменяло остаток веселья. И приключение по необычному восточному замку тоже вышло приятным и познавательным от начала и до конца.
А королевство Шиничи вышло максимально европейски–оригинальным; каждая улочка становилась открытием. Умный и эрудированный принц рассказывал о домиках, памятниках и достопримечательностях, а девочки с отрытыми ртами удивлялись и задавали вопрос за вопросом, пытаясь заразиться таким же гениальным умом. Но Соноко это быстро надоело, а Казуху отвлекал смелый принц, который бесконечно и максимально глупо пытался доказать, что он умнее своего лучшего друга. Да и невеста наследного принца этого королевства тоже слабо слушала, что говорит её жених, а, скорее, внимала тому, как он говорит. И лишь Аоко хотела быть такой же умной, и такого же мужа в придачу.
Внизу послышался шорох и вопрос:
— А на торте нужно что–то рисовать?
— Уверен в своих силах? Цветочек нарисуй, — снизу ещё громче:
— Какой цветочек?
— Серо–буро–малиновый в крапинку!
— Аоко!!!
— Попробуй розочку, синюю.
— Но ведь не бывает синих.
— А ты нарисуй! — и голос замолчал, не то соглашаясь с идеей, не то решая что–то сделать по своему, не то торт заждался кондитера. А принцессу заждалось письмо.
В тот год они снова встретились на рынке, который Аоко всегда проверяла. Вновь весёлый мальчик, смеясь, ответил, что они не смогут встретиться у него дома, потому лучше снова залезть в магазин и посидеть вместе, а там задал главный вопрос:
— Джи приехал? — девочка глупо улыбнулась.
— Этой зимой он захворал и сегодня не сможет прийти. Надеюсь, что придёт в следующем году, — Кид чуть расстроился, но быстро сориентировался и улыбнулся.
— Тогда в следующий раз! — и вновь приподнёс Аоко белую розу, — Счастливого Рождества!
— Счастливого Рождества! — принцесса вытащила небольшую коробочку, в которой лежали классические игральные карты, — Фокусники всегда носят что–то такое, да?
— Карты, точно! — мальчик улыбнулся до ушей, как уличная шпана радуется рогатке. «Он рад», — порадовалась Аоко за друга и стала рассказывать.
Новые королевства восхитили мальчика, но почему–то он стал злиться на принцев, особенно на Сагуру. Но и девочка считала его смазливым индюком, так что тут друзья сошлись. За что же ему не нравились другие ребята, девочка не стала уточнять. И рассказывала дальше об интересных фактах и некоторых умелых трюках Джи, которые успела увидеть.
И с каждым новым вопросом ей всё меньше хотелось уходить, но время не ждёт.
— Кид, а может, в следующее Рождество весь день проведём вместе? — мальчик сильно удивился, но смущённо сказал.
— Сейчас я не смогу, мне нужно… много времени. Следующие встречи могут быть короткими, — принцесса замерла. Вроде обычная фраза, а такой удар «под ребро», что… Вдруг, мальчик взял её руки в свои и смело сжал, — Но через шесть лет мы обязательно проведём Рождество вместе, я обещаю тебе! Где ты хочешь встретиться?
— Правда?! — Аоко доверчиво обрадовалась и тут же стала вспоминать дорогу, — Около речки у леса есть летний домик, я там была пару раз с отцом и нянечками. Но зимой там ещё не была. Встретимся здесь, и я покажу тебе дорогу!
— Нет, я был в том лесу и помню этот милый домик, — Кид ослепительно улыбнулся, — Буду ждать тебя там в семь через шесть лет, обещаешь?
И забавно оттопырил мизинчик, как делают совсем маленькие дети. Аоко тоже обожала такие обещания, потому согласно пожала его пальчик. А потом попросила на Рождество — пусть всё сбудется!
Девушка подняла тот самый палец и внимательно посмотрела на него. Ни следа, но воспоминания живы как день. Даже не хотелось погружаться в самые скучные годы королевской жизни.
Тринадцатый год ужасно скучный. Это то самое время, когда повторяют знания этикета, общие знания о истории и мире, заучивают стихи и обучают новому языку. Расслабляли лишь встречи с подругами, и то редкие — у девочек наступил тот самый переходный период, когда «мальчики = всё». В сопровождение принцессе остался лишь Сагуру, и, в то время, Аоко была не против хоть какой–то компании, тем более у приторного принца тоже включился особый период «девочки = всё», и богатый пацанчик стал её полноценным рабом.
Сама Аоко громко заявляла отцу, что у неё нет никакого «мальчики = всё», и была убеждена в этом, пока не поймала себя некоторых признаках: например, она каждый вечер бесцельно смотрит на засушенные белые розы; вновь пришивает на новый пуховик любимую пуговицу, приказывая принести ей такие же четыре; никогда не снимает ожерелье с синим камнем, а напоследок, постоянно видит во снах неопрятную каштановую шевелюру и внимательные голубые глаза дорогого друга. Отпираться бесполезно, но отцу не скажет.
Из других событий принцесса в край достала давно седого старика Джи. Он не обладал типичными старческими болезнями, но столько активности не помнил даже в свои шестнадцать. Зато он рассказал об отце Кида больше, чем его собственный сын, но отчего–то до сих пор не произнёс имени. Почему секретничал, Аоко так и не поняла.
Но одно девочка смогла сделать — уговорить немолодого фокусника посетить с ней рынок. Шли они медленно, но старик явно радовался, сетуя на то, что никак не мог его увидеть мальчика раньше. И вскоре показался рынок.
Там находился Кид, пытаясь чем–то небольшим взломать входную дверь магазина. Получилось это быстро, и вход распахнулся, как в любой другой день, а мальчик, завидев друзей, поманил их внутрь. И, если Аоко удивилась быстро вскрытому замку, лицо фокусника немного помрачнело.
Сегодня друг принцессы остался на лишние полчаса, но уточнил, что по особому случаю — разучиванию новых трюков. Он воспроизвёл много из них: вылез из окна, а потом оказался за прилавком, ни разу не запачкавшись в обильном снегу, легко приручил двух ручных голубей старика, зажёг керосиновую лампу с улицы. Принцесса даже начинала сомневаться, что фокусники вообще существуют; вместо них наверняка выступают настоящие маги, но, как говорится, «ловкость рук и никакого мошенничества».
Долгая тренировка закончилась удивительно быстро и осталась всего пара минут на подарки.
— Счастливого Рождества! — Аоко улыбнулась: перед её глазами предстал морозник. Да, это не роза, но она много не требовала. Белый цветок был лучшим, что она могла увидеть, ей даже не хотелось доставать свои дары, но в этот раз она постаралась особенно.
— Счастливого Рождества! — в её руках лежали две вещи: летняя футболка чёрного цвета, а на ней немного кривая к углу картонная открытка, — Извини, что немного криво. Ножницы сломались, не смогла переделать…
— Нет, это… Большое спасибо! — широко улыбнувшийся мальчик благодарно посмотрел на подругу и взял подарки в руки, — Спасибо тебе! И Джи тоже спасибо! Придёте ещё?
— Юный К… Кид, я бы рад, но только в следующем году. Потом уеду погостить к семье, — Кид мило улыбнулся, стараясь не показать печали.
— Хорошо. Я сам тренируюсь, справлюсь! Только принеси ещё всякого интересного!
Старик улыбнулся, а подростки рассмеялись. Очередное Рождество прошло в прекрасном настроении, воспоминания о котором приятно отзывались в голове.
Желанием девочки—подростка стало такое же приятное настроение после совместных встреч!
— Аоко, а как сделать синюю розочку, у тебя есть пищевые краски?! — выкрикнули снизу, явно не подумав об этом несколькими минутами ранее.
— В погребе лежала ежевика, мелко растолчи и нагрей три минуты с уксусом, — принцесса разочарованно посмотрела на горе–кулинара сквозь пол, — Потом процедишь!
— Ничего себе простая техника! Скоро всё сделаю! Ты ещё не дописала?
— Ой, ещё столько писать! — кто–то снизу громко потоптался, — Готовый торт ещё должен застыть. Дальше отдыхай.
— А может сделать из ягод и льда коктейль? Я что–то пить захотел!
— Ооо, я за, давай! — «Как быстро этот гад умудряется сменить мне настроение! Ладно, погружаемся в очередные воспоминания…»
Четырнадцатый год. Подруги всё ещё не видят никого, кроме мальчиков, а подлиза Сагуру начинает доставать своим подхалимским характером. Зато теплеют отношения с отцом: он пригласил Аоко в тот самый домик у речки на лето, схватив пару наиболее адекватных служанок и дворецкого.
Аоко навсегда запомнила неловкую первую рыбалку, где она вытащила крупную рыбу только с сотой попытки, упорно стараясь до победного конца. Не забудется и костер на лесной опушке, прерванный оравой комаров, которые помешали пожарить колбасок и заставили бежать в рассыпную. Но веселее всего был спуск на лодке по речке, где они с папой громко кричали и обнимались. Семейная вылазка запомнилась надолго и построила между отцом и дочерью наиболее доверительные отношения, а не просто официальные королевские.
А ещё в тот раз у костра… Аоко точно не помнит, правдивое ли это воспоминание, но за одним из деревьев ей померещилась знакомая голова и чёрная футболка. Наверняка показалось, да?
После скучной осени, наступило любимое Рождество. Знакомая дорога, знакомый рынок, знакомый магазин и знакомый старик Джи под боком — все такое привычное, что Аоко могла с закрытыми глазами добежать до магазина, где они собираются, и так же вслепую забраться через окно. Но тогда она бы не увидела знакомого лица, верно? А мальчик уже ждал её и махал у их магазинчика, радостно выкрикивая:
— Принцесса, проходите побыстрее! Побыстрее! — и тут же, разыгрывая джентльмена, пригнулся у открытой двери и, как швейцар, выставил руку. Прекрасно воспитанная особа загнула вверх носик и высокомерно прошла внутрь, слегка подмигнув другу. Ей нравилось, что это не была показуха, как с Сагуру, который открывал дверь по этикету, а шутка, юмор, который вызывал улыбку и веселил. Даже Джи немного посмеялся над друзьями перед ним, а уже потом отобрал мальчика на полтора часа занятий по фокусам.
И лишь в конце него, когда голубь исчез в кулаке Кида, а появился из его кармана, тот достал из второго небольшой белый платок с синей каймой: красивый и приятно вышитый. Иглавное…
— Этот синий цвет похож на твои глаза, — принцесса зарделась, — И на тебя! Счастливого Рождества!
— Спасибо. На самом деле я тоже принесла платок, но с другим узором, — на платке, который ей подарил друг, красовались снежинки, а на её вышивке — большие алмазы. Но цвета были одинаково бело–голубые, — Счастливого Рождества!
— А–ха–ха, да ведь мы поменялись! — ослепительная улыбка закрыла собой все тяготы предстоящего расставания на очередной год, — Принцесса, мне очень жаль, но я не смогу прийти на следующий год. Мне… нужно кое–что сделать, обязательно.
Это удар под сердце, если не прямо в него. Аоко не была той, кто легко скрывает эмоции, она была наивной и впечатлительной, но как же ей сейчас хотелось иметь хоть долю спокойствия Шиничи или непоколебимости Макото. Нет, нельзя что–то так резко изменить, да и… слёзы уже потекли по щекам.
— Принцесса, я приду на шестнадцатый год. Точно приду. Но в следующем даже не приходи сюда, не жди, — тёплая рука прилегла на затылок и погладила непослушные волосы, — Я вернусь, обязательно! Это же я!
— Ха, точно, — кивнула принцесса, — Это же ты!На очередное Рождество Аоко загадала новое желание: получить хотя бы какую–то весточку от Кида в следующем году.
Девушка вздохнула. Сейчас ей очень сильно захотелось спуститься на кухню и не только из–за воспоминаний. Руки сжались в локтях и стали выполнять нелепые упражнения, чтобы хоть как–то отдохнуть от долгой работы. Потом принцесса поднялась сама, совершив небольшую зарядку. А то долго сидишь — шея затекает. «Хорошо, пятнадцатый год…».
Первым событием стало окончание периода «мальчики = всё» и возвращение подруг на Землю. В самом начале февраля девчонки навестили давнюю подругу и закатили такую вечеринку, что слуги долго искали подростков по замку, но двоих так и не нашли: Аоко и Казуха ползли по богатым коврам сами, пытаясь понять какой сейчас год, день и вспомнить, как люди передвигаются на двух ногах. Зато воспоминаний — куча и больше!
Летом же она снова поехала в летний домик, но уже с подругами. В тот раз Соноко впервые вызвалась изучать единоборства, пока не проиграла всем подружкам и сразу же сдалась. Зато заговорила о том самом цирке, который Аоко помнила с одиннадцати. И, конечно, после вопроса о любимом выступлении, принцесса местного королевства нахвалила фокусника. Светловолосая подруга с ней согласилась, а девочки лишь спокойно кивнули. А дальше разговор ушел в запутанные дебри чисто женских тем.
Осенью прошёл новый фестиваль фокусов, но принцесса быстро поняла: каким бы крутым не был фокус, что одного фокусника, что второго, что уже знакомого парня в белом — мысли возвращались к элементарной розочке, которую Кид исполнил всего пару раз. Ничто не брало так сильно, как простенькая ловкость рук. Но Аоко улыбалась, ведь никто не должен заметить. Да и, может, её друг сможет исполнить эти трюки в следующем году?
Огромная комната в белых тонах всегда была приятным местом, чтобы почитать и побыть наедине с собой, но сегодня стала золотой клеткой. Казалось, одна встреча, всего одна встреча с любимым другом пройдёт мимо, а потом они снова встретятся, но… даже одна единственная встреча, даже если бы она длилась полминуты, или несколько секунд — это их встреча.Печально. Грустно. Одиноко.
И Аоко засыпает, дорожкой слёз попросив хотя бы короткой встречи в следующем году. Сейчас она уже не надеялась на весточку…
Но проснувшись, не увидела мокрого пятна, а… самодельную розу из зелёного и синего картона. Она была немного квадратной и простенькой, но девочка точно знала, кто это был и что подарок сделан с душой. А уже потом заметила, что её друг как–то пробрался в их замок. Фокусники умеют телепортироваться на третий этаж в закрытое окно? Да они точно врунишки–маги!
Только через три года до Аоко дошло, что дверь их винного погреба сломалась. А там и выход на первый этаж, после — чудеса ориентирования на местности.
— Клубнику будешь? Я не хочу! — очередные вопросы снизу в очередной раз вызвали приступ раздражения.
— Я тоже не хочу! Добавь шоколада!
— Хорошо, я себе тоже шоколада добавлю!
— Давай, и не отвлекай! — Аоко потянулась в другую часть стола за второй бумагой. Каким–то образом её удивительно мелкий почерк уместил всё ранее написанное на один лист, правда, с двух сторон. Но ещё три года остались без внимания. Пора продолжать.
Шестнадцатый год. Ох, этот шестнадцатый год! Сначала, первого января, Аоко совершила открытие: она больше не девочка, а низкая девушка, леди, настоящая наследница престола, кое–как сохранившая долю бывалого очарования. А ещё о взрослении ей напомнила давняя традиция: в шестнадцатом году у всех принцесс происходило первое главное событие в жизни — принцы делали им предложение. Да, свадьба проходила только через два года, но это даже романтично.
Первым в начале мая решился Шиничи. Его предложение поразило восемь королевств в округе, а новости разлетелись по всей планете. Ещё бы! Не предложение, а целый квест, где Ран должна была найти потерянный артефакт, а её друзья играли роль свидетелей и подозреваемых, помогая ей в расследовании. Сначала невеста упрямилась, сетуя на бескрайнюю любовь жениха ко всяким романам о преступлениях, но потом втянулась, загоревшись мыслью о таинственном артефакте. И конечно им оказалось красивейшее кольцо с бриллиантом, объявившие помолвку. Скандировали все, а Аоко, игравшая в «пьесе» роль одной из любопытных свидетельниц кражи, произнесла первый тост, впервые за жизнь отпив немного вина.
Летом, в конце июля, краснея и бледнея, решился Макото. Его предложение было наиболее банальным из всех: дорожка из лепестков роз, сам он в костюме в конце пути, стойка на одном колене, бархатная коробочка… Но как же визжала Соноко! Уши заткнули все, а отцы Ран и Аоко по–быстрому сбежали в другую комнату. А потом вернулись, когда наступила обычная по тому случаю вечеринка, где невеста продолжала прыгать по залу, смущая всех, вместе с женихом.
Далее в конце августа девочек (кроме Казухи, естественно) собрал Хейджи. Он заговорил очень отдалённо, но все быстро просекли его желание быть «на коне», то есть «лучше всех». И, конечно же, рассказали его «гениальный план» Шиничи и Макото, ведь их помощь была бы неоценима. Лучший друг жениха тут же отметил кучу недостатков плана, но коллективное голосование решило, что все будут играть невинных овечек, которые тут не причём. И так Аоко увидела самую смешную в её жизни помолвку: Хейджи тоже создал квест, где девушке нужно было найти сокровище и сразиться с кучей пиратов. Первым недостатком было то, что кучу пиратов она раскидала за пять минут, а вторым и главным… скажем, шифр был не для неё. Она повертела его в руках, не по–женски почесала затылок и замерла намертво. Темпераментный жених ждал, ждал, ждал, да вдруг как заорал: «да я же тебе предложение делаю, что ты тупишь?!». В общем, в тот раз из зала вышли все, хотя ссору было слышно и за стенами замка. Но на празднике пара успокоилась, пока Шиничи не взял на себя первый и полный иронии тост.
— А–ха–ха, А–ХА–ХА! — смех вырвался сам по себе, а вопросительный взгляд снизу почувствовался сквозь крепкие дубовые доски.
— Что такое? Нечто смешное вспомнила?
— Да! Помнишь, я тебе рассказывала, как Шиничи и Хейджи подрались? Ну? — недавний кондитер издал смешок, но более не засмеялся.
— Мне было бы смешно, если бы я сам это увидел!
— Да–да, понимаю! — но о настоящей причине отсутствия смеха Аоко прекрасно догадывалась.
В начале ноября к ней в замок пришёл Сагуру и, собственно, ясно зачем. Он пригласил её в осенний лесок за замком и банально (на одном колене) предложил рубиновое кольцо, но Аоко мотнула головой. Принц, впрочем, настаивал, но жить с приторным показушником, который даже не знает, что у неё синее имя и дарит рубин? Пусть ищет свою алую принцессу, а отца она как–нибудь уговорит. И подруги её поддержат, ровно, как и ставшие ей хорошими друзьями принцы.
К тому же Аоко не терпелось увидеть любимый зимний рынок в любимый зимний праздник. Да, шестнадцатое Рожество.
Снежинки кружили над ней и падали на варежки, тая на руках. Какая–то быстро, какая–то медленно, какая–то промахнулась — и так каждая. А небольшие, но приятные сугробы неизменно украшали зимнюю сказку и предвещали долгожданную встречу.
Кид вышел с другой стороны. Удивительно, что только тогда, спустя год разлуки, она, наконец, заметила, как он возмужал. Он не стал мускулистым или полным, у него лишь расширились плечи, и рост обогнал её на половину головы, как в обычных банальных книжках. Но, главное, мальчишечье лицо, ещё сохранившее детское ребячество, приобрело черты мужчины, на которого можно положиться и опереться, и в которое вмиг влюбилась бы куча принцесс, будь он каким–нибудь принцем.
— Счастливого Рождества, принцесса! — даже не дожидаясь, когда они войдут в знакомый магазин, он протянул ей медальон. Немного старый, потрепанный, но тот, который в любой момент можно почистить. Аоко улыбнулась.
— Спасибо! Счастливого Рождества! — принцесса тоже не медлила и вытащила из сумки несколько пар носков, — Банально немножко, но зима сейчас суровая…
— Это точно, проходи! — галантно приоткрыв дверь, парень впустил её внутрь и сел рядом. Из его кармана показалась свеча, и в закрытом помещении стало тепло и светло.
Аоко скользнула по его наряду — снова потрёпанный и старый, но целый костюм, как и ботинки. «Интересно, это его отца?» — но она не хотела трепать старые раны, и спросила:
— Что нового?
— Я почти закончил! Но всё равно ещё два года! Помнишь, что мы встречаемся в домке? — девушка улыбнулась.— Угусь!
— А у тебя что нового?И пошёл рассказ, и в первую очередь о недавнем визите Сагуру. Кид слушал весьма внимательно, но его лицо не выражало приятных эмоций. Раньше ему тоже не нравилась тема Сагуру, мальчиков или чего–то ещё, но сейчас он был полон той ненависти и зависти, как при их первой встрече. Но девушка не знала, что сказать или сделать, потому начала говорить о друзьях и той самой драке, чтобы как–то успокоить друга.
— Аоко! — голос снизу снова привлёк внимание, — Так, победил–то кто?
— Победил? Ах, этого мы не узнаем — Ран и Казуха их разняли, — и только в этот момент человек снизу рассмеялся.
— Значит, победили девочки! Ха–ха–ха!
— Вот–вот, победили девочки! Будешь отвлекать, как спущусь — и снова девочки победят!
— Понял–принял, мадмуазель!
Кид успокоился не сразу, но, как–то удивительно, сменил настроение. Он стал рассказывать о домах, о людях, о фокусах, но не касался темы себя. Впрочем, может он всё расскажет в то Рождество, когда они будут только вдвоём?
Это вскоре и станет новым Рождественским желанием Аоко.
— Такие милые разговоры, где и есть, что вспомнить, и нечего вспоминать одновременно — самые лучшие, — тихо–тихо шепнула Аоко под шумный грохот тарелок. Что ж, неужто осталось два года? Надо поторопиться!
Семнадцатый год. Зимой — санки с подругами, летом — пляж в королевстве Соноко, осенью — прощание с Сагуру, которого бабушка забрала в другое королевство на неизвестный срок. В остальном год был пустым. Принцессы, не помолвленные в семнадцать, начинающие старые девы, которым нужно брать всё в свои руки, иначе — навеки одна. Но Аоко давно призналась себе, что никакой принц не заменит разговорчиков на зимнем рынке у коробок, под деревом или внутри булочной.
Аоко периодически заходила в этот магазинчик. Им владел тучный старик с неровной спиной и низким ростом, а добрая женщина средних лет в простеньком платье продавала вкусную выпечку. К сожалению, почему–то магазинчик зимой не работал, и принести какую–нибудь булочку Киду в подарок не представлялось возможным. Зато, когда отношения с продавщицей достигли высокий степени доверия, в голову прокралась идея.
Принцесса нашла ещё двух женщин, что готовили ту самую выпечку, и целый месяц работала вместе с ними. Так она шаг за шагом узнавала технологию и премудрости тех самых вкусных пирожков и, когда пришло время, могла легко приготовить несколько из них самостоятельно. Вот и к семнадцатому Рождеству она заполнила кулинарными «не изысками» круглую корзинку и достала немного странный подарок, что показался ей хорошим — белый наряд того фокусника из цирка и даже плащ того же цвета к нему, чтобы парень смотрелся как герой. «Думаю, он помнит шарф?» — улыбнулась она, собрав сумку, выбежала из замка.
Сегодня снег не шёл, а сугробы вновь увеличились. Девушка неожиданно для самой себя запела песенку, а на дереве перед рынком запрыгал радостный толстый снегирь. Он перепрыгнул с одной ветви на другую, а потом на толстую деревянную арку рынка, где девушку уже ожидал парень с широкой взрослой улыбкой на лице.
— Счастливого Рождества! — с ходу он порадовал любимым трюком с розой и удивил милым подарком — браслетом из ракушек.
— А как же рыбы? — ранее весёлый парень отшатнулся от подруги и испуганно взревел:
— Ры–рыбы… не произноси это слово! — а потом отвернулся, — Мама нашла в старом сундучке.
— Ха–ха–ха, какой вы забавный джентльмен, — приподняв длинный пуховик, принцесса показательно зашла в уже открытую булочную и вытащила сумку, — Счастливого Рождества!
Хлебобулочные изделия исчезли моментально, а Кид, нарушив все манеры, отрыгнул, отшутившись:
— Между прочим, комплимент повару!
— Да–да, дожуй! — ладонь легла совсем в углу возле губ парня и медленно вытерла небольшое пятно от повидла, — Чумазик!
Но «Чумазик» не ответил: он отложил сумку и развернулся полубоком прямо к Аоко. Взгляд голубых глаз стал размытым, затуманенным, хотя всё ещё фиксировался на ней. Щёки ощутимо заалели, а потом загорелись, когда чуть холодные губы коснулись её губ.
Сначала это едва был поцелуй, скорее простое касание, но оно заменило тысячу слов любви, любую тираду и обещание. Сказать столько всего, и смениться по–настоящему взрослым поцелуем… Вдруг, Кид сам резко отшатнулся, будто ничего не было.
— Чёрт, я же забыл! — обильно краснеющее лицо принцессы замерло, пока парень долго рылся в карманах, — Я ведь ещё подарок сделал. Вот! Прости, что из меня посредственный певец… Нужно бежать. Счастливого Рождества!
И с довольной счастливой улыбкой убежал, оставив в руках девушки музыкальную шкатулку в форме синего камня, похожего на сапфир. А немного расстроенная девушка крепко прижала к себе подарок и побежала домой.
Ей не терпелось услышать его голос. Не терпелось перестать быть одинокой в больших покоях комнаты. Не терпелось узнать, сможет ли она предоставить эту песню на следующий конкурс по пению. А это идея!
И через полчаса в покоях замка механизм шкатулки пришёл в действие, и приятная мелодия окутала комнату.
Панорамный закат, колеблющийся мираж,
Манят одну из бессонных ночей.
Аромат и ритм улиц манит меня,
И сердце бьётся сильнее, что–то предчувствуя.
«И это посредственное пение? Я сама так пою!» — усмехнулась девушка, чуть задев шкатулку. Потом вновь прислушалась.
Как лунный свет освещает темноту,
Мы становились ближе (ближе)
Среди танцующих теней.
Принцесса утомлённо прилегла на кровать. Голос любимого человека потихоньку поглощал её мысли… одну за другой.
(Так почему?)
Ответ на истину
(Такой яркий)
Таинственная иллюзия, сокрытая в кулаке,
Тот плывущий в ночи синий сапфир.
«Синий сапфир… А я говорила, что родилась в сентябре?» — вдруг заалела Аоко, посмотрев на подарок.
(Так почему?)
Предначертанная судьбой встреча
(Такой яркий)
Вновь сведёт нас, когда заблестит
Плывущий в ночи синий сапфир.
Секрет под лунным светом.
— Как красиво, — тихо, но вслух, чтобы не прервать песню. Голос Кида был прекрасен.
Дилемма: идти дальше или отступить,
Препятствует нам шипами белых роз.
Мои чувства достигли предела: они не смогут достичь тебя,
Когда я протягиваю руку в зеркало.
Даже сейчас рука Аоко тянулась к ящику с этим прекрасным подарком, но шкатулки там не оказалась. Девушка беспокойно осмотрелась и, вдруг, будто подгадывая идеальный момент, песня заиграла сама, снизу, включенная бывшим кондитером–создателем коктейлей.
Закрыв глаза и открыв сердце,
Я чувствую, что мы вместе (вместе)
И у нас — одна и та же мечта.
«Какая же старая запись» — улыбнулась девушка.
(Так почему?)
Ответ на истину
(Такой яркий)
Таинственная иллюзия, сокрытая в кулаке,
Тот плывущий в ночи синий сапфир.
Девушка из прошлого пританцовывала ножкой присев на кровати, а девушка будущего молчаливо склонила голову на кулачок. Песня будто заполнила весь мир.
(Так почему?)
Предначертанная судьбой встреча
(Такой яркий)
Вновь сведёт нас, когда заблестит
Плывущий в ночи синий сапфир.
Секрет под лунным светом.
Даже парень снизу стал топать в такт, напевая последний куплет, будто время смешалось:
На ослепляющих улицах
Будто усыпанных драгоценностями,
Искра между нами сияет в ночи.
Мой проводник - синяя луна.
И вновь приятный припев, от которого становится легко на душе. Воспоминания последнего года начинают сыпаться водопадом под ритм мелодии, рука с пером двигается сама по себе, а слова вылетают, как у вдохновлённого новой идеей писателя.
Восемнадцатый год. Первое, что знала Аоко — в сентябре её официально назовут «старой девой». И так же догадывалась, что все будут этому препятствовать, как в итоге и случилось.
Девочки всю весну «вскользь» рассказывали о принцах далёких заграничных стран, но ни один из них не тронул сердце влюблённой принцессы. Летом пришла открытка от Сагуру, который встретил свою алую любовь по имени Акако и порекомендовал «одного её приятеля», на что получил в ответ лишь поздравление со свадьбой. И тоже самое получили подруги, брачные церемонии которых забавно прошли в один день. Смешно, что этому странному обстоятельству предшествовала документальная ошибка, допущенная Макото и Хейджи: они настолько переволновались, что перепутали свои даты с датой свадьбы Шиничи и Ран, а дальше — вынужденная импровизация. Зато у родителей остались целых два дня на лечение похмелья!
После летней гулянки наступила бесконечно долгая осень, и Аоко решилась на разговор с отцом. Сев на маленький детский трон, она зашла издалека, с доброй матери, и напомнила о её любви к спасению людей. Король внимательно посмотрел на дочь и одобрительно кивнул с тяжёлой печалью во взгляде. Он любил королеву и был готов заниматься тем, что любила она во славу её памяти — эта благородная благодарность поразила принцессу до глубины души и уничтожила всю решимость начать настоящий разговор. Девушка просто встала и выбежала из тронного зала, не оглядываясь назад. Как же ему сказать обо всём, как?
Ответ не нашёлся, и осенью Аоко осталась молчалива, а в декабре расцвела. Правда, она уже не помнит, что за конфеты ела в начале месяца. Уже не помнит, как в том же начале съездила в домик, чтобы сложить в подвал продуктов, а в комнаты — несколько нужных вещей. Уже не помнит, где они слепили снеговика с нянечкой, прежде чем она уехала к себе на родину в гости. Уже не помнит, что сказала отцу и заглянувшим в гости замужним подругам… Лишь одно: утром двадцать пятого числа она вышла из ворот и сделала первый шаг на чётко прямую дорогу к домику в лесу.
Сначала пустая, заполненная сугробами и редкими низкими деревьями дорога вдаль. Было видно крыши города, замёрший фонтан посредине, и засыпанные снегом дорожки по бокам дороги, в поля и на лужайки.
За этой дорогой — город, полный крыш, зданий и тот самый рынок слева от центра. Как же ноги и сердце Аоко тянулись к этому месту, но она не хотела терять время — они целый день будут вместе, нужно спешить, бежать!
Девушка побежала, пропуская мимо здания. В голове играли слова песни, которую она исполнила на том самом уроке по пению, получив «отлично», но проиграв Ран, а под ногами хрустел снежок, защищая от голого льда под ним. Правда, один раз принцесса потеряла баланс, но ловко схватилась за соседний сугроб одной рукой и удержалась на ногах, рванув дальше.
Через несколько минут дома удалились от дороги и потихоньку исчезали за ещё далёкими деревьями. Густой лес ждал на небольшом холме, вместе со снежной крышей домика. Аоко уже видела речку, мост, ёлочку справа от входа и огромный дуб за домом. «Ещё немного, я почти там! Надеюсь, он действительно нашёл дом!» — и спустилась с одной вершины, чтобы начать восхождение на другую.
Высокая тропинка была не особо лёгкой, почти как на настоящей горе, но мотивации принцессе было не занимать. Нашёл или не нашёл, что они будут делать, как её подарок… подарок? Аоко обернулась — на ней была зимняя форма, но…
— Гадская сумка! — со всей любовью к подруге Соноко Аоко добавила, — Подарила мне эту!.. непонятно как держать мелкую штуку! Ох, прости меня, Кид, я тебе что–нибудь приготовлю! — и, сама не заметила как, тут же пересекла мостик.
Домик из двух этажей с погребом: на первом кухня, столовая, комната для гостей, а на втором — три спальни и кабинет. А снаружи крепкий кирпич с деревянными окнами, дверьми и вечно хрустящей лестницей из двух ступенек.
Хруст… хруст, как вдруг — скрип двери.
— Принцесса! — зардевшая девушка застыла, где стояла.
Кид поклонился ей, отпустив дверь, сняв цилиндр и оттянув плащ. Потом он выбежал за всё ещё зависшей девушкой и затолкал её внутрь, захлопнув дверь. Далее Аоко уже сидела в кабинете на втором этаже и грелась у камина в тёплом синем платье с рукавами.
— Согрелась? — девушка кивнула, — Что ж, счастливого Рождества.
На стол легло… кольцо с небольшим сапфиром. Сказать, что Аоко ничего не поняла, значит сказать правду. Нет, пальто навырост у парня могло взяться от отца, но такое небольшое кольцо? Семейная реликвия вместе с ожерельем?
— Вижу твой взгляд, — разочарованно вздохнул её… уже не друг, — Прости меня. Я играл в карты.
Аоко моргнула.
— В карты?
— Да. Но мне везло, и вот.
— В смысле в карты? Которые я тебе подарила? Играл? — парень неловко захохотал, прикрыв стыдливое лицо рукой.
— Ну, а как такой бедняк мог на это заработать? Решил использовать карты. Не быть же совсем как отец?
— Как отец?
Аоко не могла поверить, что отец Кида, которого умелый Джи называл гениальным фокусником, был ещё и вором.
Принцесса не могла поверить, что сам Джи помогал этому самому странному вору.
Девушка не могла поверить, что даже мать парня была не против.
Аристократка не помогла поверить, что бедный мальчик убегал от ворованных подарков отца и только поэтому ходил в ошмётках, но всё равно любил папу.
Аоко не могла поверить, что так мало знала о друге, даже если он сам ей ничего не рассказывал.
— Кид… это слишком… ты бы сказал, — неловко улыбнулась она.
— Боялся.
— Клише, — парень возмутился.
— А что, так же и есть!
— Да–да, — и вдруг принцессе на ум пришёл вопрос, — Кид, если ты мне это рассказал, значит, ты мне доверяешь?
— Да? — девушка, не отводя взгляда от возлюбленного, медленно надела кольцо на безымянный палец, заставив парня дополнительно покраснеть.
— Тогда скажи мне своё имя, — бывший мальчик моргнул пару раз, понятливо кивнул:
— Я думал, что ты не помнишь, — и улыбнулся коронной озорной улыбкой, — Меня зовут…
— Торт! Тортиииик! — совсем не мужской визг раздался на винтовой лестнице, а потом его владелец показался в дверном проёме кабинета. Чистый цилиндр надет набок, на монокле осталось бледное пятно от шоколада, а весь пиджак с брюками было нереально выстирать. Зато в руке кусочек любимого торта и бокал с ягодным коктейлем.
— Спасибо, поставь рядом, — внимательный взгляд Кида прошёлся по столу. В углу лежали два исписанных листа, а в руках Аоко лежал третий. Парень моргнул пару раз и поднял обе бумаги — со стороны одного листа — пусто, что не в стиле принцессы.
— Это ты кому?
— Санте, — бывший мальчик помолчал несколько секунд, а потом взорвался громким смехом, но был умело проигнорирован.
— Разве его не существует?
— Ну не знаю, мои желания всегда сбывались, а твои? — когда глаза Аоко повернулись направо, то сразу уперлись в глубокие голубые очи Кида, сложившего ладони на стол у неё за спиной.
— Пока не встретил тебя, Аоко Клаус, — губы спелись в тёплом поцелуе, а брёвна в камине окончательно догорели и медленно потухли.
Может глупо быть наивной, но почему бы хотя бы чуть–чуть не верить в сказку, в чудо, в Рождество? Сколько раз желания принцессы Аоко сбывались — пора продолжить традицию!
И на своё восемнадцатое Рождество Аоко отбросила всё банальные сказки о принцах и от всего сердца загадала…
«хочу выйти замуж за Кайто».
