Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
========== Отправная точка ==========
***
Адриан придирчиво оглядывает себя в зеркале. Не то чтобы он слишком сильно зациклен на своей внешности, вовсе нет. Просто он привык одеваться не только комфортно, но и стильно — привычка, которая вгрызлась зубами под кожу за все восемнадцать лет его жизни. Ладно, ладно, хорошо: пятнадцать — Адриана начали снимать для журналов с трёхлетнего возраста. Как говорится: привычки-то не пропьёшь. Особенно когда ты рос в соответствующем окружении.
— Как думаешь, лучше с галстуком или без? — обращается он к Плаггу спустя полчаса раздумий.
Плагг, сидящий на его кровати в своём человеческом образе, задумчиво чешет подбородок. Потом щурится, внимательно изучает одежду Адриана и ещё раз чешет. На его лице появляется плутовская улыбка.
— А какая разница, в чём ты будешь, после первого стакана?
Адриан закатывает глаза и швыряет в Плагга футболкой. Тот получает возмездием прямо в лицо, но от этого его хохот становится всё громче.
— Мы идём туда не только для того, чтобы наклюкаться до потери пульса.
— Я серьёзно, пацан, — Плагг заталкивает футболку под подушку и с удобством вытягивается на кровати. — Спустя пятнадцать минут все уже будут навеселе, а после — и вовсе пьяными. И, поверь, будут стремиться снять одежду, а не разглядывать, подходит галстук к глазам или нет.
— Такое ощущение, что с ростом у тебя увеличился и уровень занудства, — раздражённо фыркает Адриан.
Он отворачивается от Плагга, берёт в руки один из галстуков. Прикладывает его к груди, напряжённо думает, а затем отправляет его в полёт к прочей куче одежды.
Нет, пожалуй, и без галстука всё прилично.
Тем более что Хлоя, ставя условие для вечеринки в честь своего восемнадцатилетия, выразилась предельно ясно: чтобы была хоть одна жёлтая вещь в костюме. Остальное — на усмотрение, но без всяких причуд в виде аксессуаров как у акуманизированных. Интересно, его блондинистые вихры подойдут? Не выставит же Хлоя своего лучшего друга за дверь, верно?
— Не парься, пацан, — хохочет Плагг. — Всё равно это лишь сутки или двое. Потом вернусь в обратное состояние и буду меньше надоедать тебе своим раздутым эго.
Адриан только усмехается. Как же, как же.
Бросив последний взгляд в зеркало, он кивает Плаггу, чтобы тот следовал за ним, берёт со стола подарок для Хлои, и вместе они покидают комнату.
Накинув куртки — конец осени, как-никак, — они располагаются на заднем сидении автомобиля Агрестов. Горилла ведёт машину мягко и плавно, избегая резких поворотов — всё, как обычно. Что-то никогда не меняется. Как и Плагг, который сейчас вытаскивает из кармана брюк приличный кусок сыра и с удовольствием наслаждается им.
— А фто такое? — фырчит он на недовольный взгляд Адриана, адресованный ему и камамберу. — Это помогает мне держать себя в форме. Ты же не хочешь, чтобы батенька твой расстроился, когда ты вдруг останешься один-одинёшенек посреди толпы одноклассников?
Горилла еле слышно фыркает на переднем сидении, но Адриан благодаря чересчур хорошему слуху прекрасно слышит его. Ни слова не говоря, он откидывается на спинку и ненадолго прикрывает глаза.
Несмотря на то, что два месяца назад ему исполнилось восемнадцать, отец продолжает рьяно опекать его. И когда Хлоя прислала приглашение на своё совершеннолетие, то месье Агрест-старший соизволил отпустить Адриана с условием, что с ним пойдёт кто-нибудь из более старших приятелей: видите ли, он уезжает из города на неделю, и не хочет, чтобы с сыночком что-нибудь случилось. Аж зубы сводит. Ну, хотя бы не телохранитель — и на том спасибо! Было бы неприятно портить праздник его унылой физиономией.
Адриан не противился отцу лишь по одной простой причине: до двадцатилетия он не мог получить доступа к трастовому фонду, который был открыт мадам Агрест на имя сына. Разумеется, деньги с участия в фотосессиях исправно поступали на личный счёт Адриана. Однако для того, чтобы полностью стать независимым от отца, ему нужно было получить наследство матери — тогда и только тогда он мог вырваться, наконец, из золотой клетки. А чтобы Габриэль не узнал про планы Адриана на дальнейшую жизнь, нужно было импровизировать и делать вид, что во всём ему потакаешь и слушаешься. Притворяться хорошеньким сыночком, который не скажет ничего поперёк.
Но Адриану это до чёртиков уже надоело.
Именно поэтому сегодня вместо одного из реальных сыновей какого-нибудь крупного шишки с ним идёт Плагг. Совсем недавно выяснилось, что квами могут на некоторое время принимать человеческий облик, и это стало спасением. Плагг с Адрианом мастерски запудрили отцу мозги, и тот без особых возражений отпустил сына.
— Приехали, — басит телохранитель, вырывая Адриана из мыслей о будущем.
— Ты можешь быть свободен, — говорит Горилле Плагг, выходя из автомобиля. — Я верну вашего птенчика домой, в каком бы он ни оказался состоянии.
Он хохочет и утаскивает Адриана ко входу в отель. Агрест-младший напоследок в подтверждение кивает телохранителю, и тот, хмыкнув, уезжает.
Они входят внутрь. Украшенная под стать имениннице обстановка холла поражает воображение; гости активно прибывают и громко переговариваются, смеясь. Играет приятная мелодия, а на входе Хлоя встречает их в компании неизменной Сабрины.
Именинница облачена в жидкое золото с расклешённой юбкой и обнажёнными плечами — ей невероятно подходит это платье, а волосы красивыми локонами обрамляют лицо; Сабрина же красуется в зелёном платье с жёлтым поясом, который хорошо гармонирует с нижней юбкой — оно отлично подходит под цвет её глаз.
— О, Адрикинс, я рада тебя видеть, дорогой, — Адриан с Хлоей обмениваются дружескими поцелуями в щёчки. — Ты принёс мне подарок? Какая прелесть!
— Конечно же, я с подарком, — смеётся Адриан и протягивает коробочку Хлое, которая ту с радостью принимает. — Это же твой день рождения.
Она фыркает и кривится.
— Знаешь, что подарил мне папуля? Машину, — Хлоя закатывает глаза. — Я бы предпочла что-нибудь, что можно носить с собой и вспоминать его. А не этого монстра. Я открою его попозже, хорошо? — она сама откладывает подарок на изящный столик сбоку.
— Разумеется.
Адриан знает о натянутых отношениях Хлои с родителями; он прекрасно понимает её. Вот только отец не дарил ему машину. Боится, что сынок ненароком попадёт в аварию или чего похуже? Он же постоянно твердит как опасен мир за стенами дома. Адриана ведёт от распираемого изнутри смеха: отец даже не в курсе, что у его сына есть водительские права. И не только для автомобиля, но и мотоцикла.
— Не представишь нас? — Хлоя с любопытством смотрит на Плагга, который глазеет в сторону шведского стола.
— Ах да, — Адриан запускает пятерню в волосы, лихорадочно соображая: насчёт имени-то они и не подумали. — Это…
Но Плагг сам спасает ситуацию.
— Меня зовут Алексей{?}[Для французов имя «Лёша» в буквальном смысле звучит как «кот, котик» — Le chat — «лё ша». Поэтому Плагг отсылается именно на это.], — усмехается он, слегка кланяясь. — Сын одного из друганов бати этого пацана, — и он хлопает Адриана по спине.
— Не припоминаю тебя, — хмурит лоб Хлоя, но тут же отмахивается и хлопает в ладоши. — Впрочем, неважно, идите и веселитесь. Официальное начало через полчаса, но бар уже открыт. И да, Адриан, — она на секундочку тормозит его и указывает на лимонную розочку в пиджаке Плагга. — Нужно, чтобы было что-то жёлтое надеть. Где твоё?
Адриан указывает на свои волосы, расплываясь в ухмылке.
— Чем тебя не устраивает это?
— Ах ты проказник, — Хлоя и Сабрина смеются. — Ну, ты прямо как Дюпен-Чен! Правда, у неё был золотой браслет.
Они отвлекаются на следующих гостей, а у Адриана всё внутри замирает от упоминания Маринетт.
В последнее время они общались уже более-менее сносно. По крайней мере, Маринетт теперь не так шарахалась от него, как это бывало в коллеже. Конечно, она порой и сейчас могла нести какой-то милый бред рядом с ним, особенно когда они оставались наедине, но это только добавляло ей очарования.
Ледибаг всё ещё нравится ему — ну, или Адриан привык так считать. Однако стоит им с Маринетт всякий раз пересечься в школьном коридоре или во время ланча (они учатся в разных классах, к сожалению), как внутри каждый раз что-то обрывается.
Как и сейчас, когда он вдруг замечает её, спускающуюся по лестнице второго этажа в компании Альи и какой-то красноволосой девушки.
Сначала Адриан, конечно же, замечает лишь стройные ножки, обутые в туфли на невысоком каблуке. Его взгляд скользит выше, по икрам, слегка острым коленкам; бёдра, которые обычно обтянуты в джинсы, скрыты за воздушной юбкой персикового цвета платья. Поверх атласной ткани дрожит тонкая сеточка, украшенная нежными бутонами, и это так в стиле Маринетт. Тонкий пояс подчёркивает талию, и Адриан сглатывает, когда видит, что у платья почти нет рукавов — только всё та же сеточка с цветами прикрывает ключицы выше плотного лифа.
Маринетт смеётся над шуткой Альи, запрокидывая голову. Адриан переводит взгляд на её лицо и тут же замирает, как громом поражённый.
Он никогда ещё не видел Маринетт с распущенными волосами. Особенно когда они нежными кудряшками игриво ниспадали на её плечи.
Ему кажется, или её волосы стали гораздо длиннее, чем обычно?
Адриан чувствует, как у него сбивается дыхание. Плагг над ухом смеётся и хлопает друга по плечу, помогая прийти в себя.
— Очухался? — со смешком спрашивает он.
Адриан заторможенно моргает и понимает, что прошло меньше минуты. Маринетт ещё не успела спуститься с лестницы, а у него уже поджилки трясутся от того, насколько милой она выглядит в этом платье. Наверняка, сама сшила.
Он сквозь зубы выдыхает и прикрывает глаза.
Это нехорошо.
Это очень нехорошо.
Он должен…
А, собственно, что он должен? Кому должен? Ледибаг всё равно уже который год строит из себя недотрогу, отказывая раз за разом. Может, стоит внять совету Плагга, плюнуть на всё и делать, что хочется? Прекратить строить из себя послушного мальчика и дать волю, наконец, нуаровской сущности, которая так активно ждёт своего момента чуть ли не с рождения Адриана?
Он поворачивается к Плаггу.
— Где там, Хлоя сказала, бар у неё?
Плагг усмехается и тянет друга через толпу. Краем глаза Адриан замечает, как Плагг косится в сторону аловолосой спутницы Маринетт, но потом напрочь забывает об этом.
***
Хлоя позвала на праздник не только нынешних и бывших одноклассников. Она, разумеется, пригласила и некоторых детей важных людей Франции, которые учились в других учебных заведениях. Народу пришло более, чем достаточно. Многих Адриан даже знал лично. После кучи поздравлений музыку включили на полную катушку, и веселье пошло гораздо активнее. Особенно когда многие пропустили по первому за вечер бокалу алкогольного коктейля.
Адриан, задумчиво покручивая в руке стакан с виски, косится на Плагга. Тот, выпивая уже, наверное, десятый коктейль за вечер, продолжает выглядеть абсолютно трезвым. Ведёт себя адекватно, пританцовывает под задорную музыку и подмигивает кузине Маринетт — той самой аловолосой девушке. Она в ответ закатывает глаза и отворачивается.
Впрочем, в личную жизнь квами он лезть не будет, разумеется. Хотя Адриану и любопытно, откуда взялась эта таинственная кузина.
Он смотрит на виски, потом на список коктейлей, кивает сам себе и залпом выпивает. Лишь лёгкое покалывание на кончиках пальцев твердит ему что-то — то, чего он сам ещё пока не понимает. В голове лишь слегка плывёт, несмотря на то, что бокал, кажется, был точно не первым, и не третьим по счёту. Ну, может, чувствует себя чуть смелее, да и только.
— Плагг, я не пойму, почему мы не отключаемся как он, — Адриан показывает на порядком захмелевшего Макса, который уже признаётся в любви Маркову. — Я имею в виду…
— Я тебя понял, — фыркает Плагг и пересаживается так, чтобы их никто не мог слышать. — Видишь ли, всё дело в ускоренном метаболизме. Мы, квами, вообще не пьянеем. Ты, как носитель, будешь чувствовать лишь лёгкую эйфорию даже если выпьешь целый бидон самого крепкого самогона.
Адриан удивлённо приподнимает брови, а затем с недоумением смотрит на очередной бокал, который бармен ставит перед ним.
— Выходит, даже не напиться толком, если приспичит? Почему ты тогда дома меня стращал?
— Я просто тебе голову морочил. Так что радуйся, — хохочет Плагг, хлопая его по плечу. — Не каждый может похвастаться этим.
— Мне оно как будто надо, — фыркает Адриан и отворачивается к залу.
Вокруг грохочет музыка, все смеются, танцуют или просто бесятся.
И Адриан пьянеет от атмосферы, а не от градусов напитков, которые ему то и дело подталкивает Плагг в промежутках между сумасшедшими танцами. Веселье заряжает позитивом, радостью и чем-то ещё.
Адриан расслабленным взглядом скользит по людям и — он старается не заострять на этом внимания — подсознательно ищет персиковое платье и длинные вьющиеся чёрные волосы, отливающие синими бликами. Вот только вместо Маринетт он натыкается на Кагами, которая целенаправленно движется к ним с Плаггом сквозь толпу. Из его горла непроизвольно вылетает недовольный стон. Адриан резко отворачивается и просит бармена налить ему ещё чего-нибудь покрепче.
Сегодня ему везёт — Плагг сообщает, что Кагами кто-то перехватывает по пути. Адриан выдыхает, чувствуя, как с души как будто камень падает. Видеться сегодня с мадемуазель Цуруги он никак не настроен.
Пару раз они ходили вместе на некоторые официальные мероприятия, да и Кагами иногда заскакивала к нему на фотосессии. Все вокруг — даже отец — думали, что они могут начать встречаться. Хотя Габриэль всякий раз щепетильно напоминал Адриану, что ему сейчас должно быть не до девочек: имидж, все дела; впрочем, Кагами, как и её мать, никогда не нравились Агресту-старшему, хоть и приходилось ему работать с Томоэ Цуруги.
Однако это всё не значит, что Кагами так уж сильно ему нравится.
Интуитивно Адриан понимает, что Кагами ждёт от него последнего шага, но всё, что ему хочется в данный момент, так это посмотреть на нежные цветочки на персиковом платье. Или, возможно, даже провести по ним пальцами, почувствовать шероховатость ткани кожей.
Он чувствует, как внутри снова натягивается до предела пружина.
— Нормальная же девчонка, — деланно-равнодушно пожимает плечами Плагг, отвлекая его от мыслей. — И нравишься ты ей.
Адриан фыркает.
— Я нравлюсь как минимум половине Парижа, так мне что, встречаться со всеми ними, что ли?
— А попробуй, что такого, — смеётся Плагг, и Адриан понимает, что квами снова издевается над ним в своей привычной манере.
— Просто отвали, — огрызается он в ответ.
— Слушай, пацан, — Плагг вдруг резко становится серьёзным. — Если ты чего-то хочешь — делай это, не оглядываясь. Людская жизнь — штука короткая. Это у меня есть куча времени на то, чтобы валять дурака перед Сахарочком, а вот у тебя-то нет.
— Спасибо, утешил.
Плагг хлопает его по плечу и вдруг улыбается, безо всякого ехидства или прочей ерунды.
— Ничего страшного не будет в том, чтобы просто попробовать. Всегда можно сделать шаг назад, и в этом нет ничего плохого, — он вдруг щурится и, наклонив голову, интересуется. — Напомни мне, сколько раз ты пытался?
— Очень много, — качает головой Адриан. — Ей как будто нет до меня дела.
Но если раньше боль от отказов Леди частенько скручивала его тело, то сейчас это всё отдавалось лишь неприятными покалываниями. Или это он просто зачерствел за всё время?
— Тогда не вижу проблемы переключиться на какого-нибудь другого, — подытоживает Плагг и обводит зал рукой, в которой крепко держит очередной стакан. — Ты можешь выбрать любую, и она будет твоей.
Адриан на мгновение задумывается, а потом с грустной улыбкой качает головой. Та, с кем он не против что-то начать, вряд ли видит в нём парня. К тому же ей разве не нравился Лука?
И тут он вдруг вспоминает пересланные Маринетт конспекты и валентинку, которую получил в первый свой год в коллеже. А почерка же всё-таки очень и очень похожи. Особенно та маленькая завитушка над буквой «i».
Краем глаза Адриан вдруг замечает ту, которую ищет уже так долго и нощно за последний час. Рядом с Хлоей, которая сидит на коленях у рыжеволосого художника и теребит пуговицы на его рубашке, вдруг появляются Маринетт и Алья. Девушки весело смеются, что-то говорят, от чего Натаниэль ужасно краснеет, а потом расходятся в разные стороны. Маринетт вновь исчезает в толпе, оставляя Адриана несколько обескураженным своим резким появлением и таким же быстрым исчезновением.
Ему кажется, что становится трудно дышать, поэтому расстёгивает пару пуговиц на вороте, радуясь, что сегодня он без галстука.
Приходит Адриан в себя только от толчка Плагга в бок.
— Иди, — в его глазах горит лукавый огонёк. — Оставь на время старого квами в покое и повеселись с друзьями. Если я почувствую акуму, то смогу обезвредить её, пока нахожусь в этом облике. Не беспокойся.
Эти слова буквально выталкивают Адриана со стула в зал. Дежурно улыбаясь тем, кто узнаёт его, он проталкивается сквозь в толпу. За последние два года Адриан сильно вытянулся, поэтому он гораздо выше многих, и с высоты своего роста отлично замечает, в какую сторону уходит Маринетт. Краем глаза он видит беседующих Кагами и Луку. В голове даже проносится мысль, что они неплохо смотрятся рядом, но тут же уходит в сторону, стоит ему только выйти из душного громкого зала.
Приятная тишина несколько обескураживает. Адриан пару секунд растерянно хлопает ресницами. И только стройный силуэт в конце коридора подрывает его с места, манит за собой нежным отблеском персикового цвета.
Он находит Маринетт в соседнем зале, в котором обычно проходят обеды. Сейчас здесь темно, и только свет уличных фонарей задорно скачет по предметам интерьера. Маринетт стоит у барной стойки, прислонившись боком к столешнице, и пьёт воду из кулера.
Адриан осторожно подходит ближе, боясь ненароком спугнуть Маринетт. В голове совесть голосом Плагга ухмыляется, сетуя на то, что, вот, мол, зачем так бежать следом, если не знаешь, что и сказать-то при встрече.
Хмурясь, он отмахивается и делает ещё шаг вперёд.
— Привет.
Маринетт вздрагивает и оборачивается к нему; её глаза слегка расширяются от того, кого она видит перед собой. Возможно, Маринетт ожидала, что придёт Алья или кузина, но никак не Адриан. Сунув руки в карманы, он смотрит на неё немного дезориентированным взглядом, да и выглядит более взъерошено, чем обычно.
Она делает последний глоток и немного нервно сминает стаканчик в руке.
— А-Адриан? — если честно, Маринетт не уверена, что ей сейчас не мерещится его присутствие здесь. — П-Привет.
Она поворачивается к нему всем корпусом, и Адриан наконец-то замечает блистер таблеток в тонкой ладони. Кажется, обезболивающее?
— Ты в порядке?
— Голова разболелась от этой музыки, — признаётся Маринетт, поджав губы. — Всё-таки я не привыкла ходить на такие вечеринки.
— Да я тоже, — усмехается Адриан и неловко почёсывает шею. — Может, тогда выйдем на воздух? Там должно быть полегче.
— Там довольно холодно. Я в порядке, правда. Немного побуду здесь и вернусь в зал, после того, как голова пройдёт. Наверное.
— Давай тогда присядем, — улыбается Адриан и, осторожно взяв Маринетт за руку, тянет на ближайший диванчик.
Прикосновение к её бархатной коже отзывается приятным томлением во всём теле. Адриан и подумать не мог, что даже такая мелочь заставит его нервно выдохнуть. В голове крутятся не очень приличные мысли, когда Маринетт, слегка изогнувшись на диване, точными бросками выбрасывает в неподалёку стоящую мусорку пустой блистер и смятый стаканчик. Он тяжело сглатывает и старается не коситься на длинные стройные ноги.
— Я думала, ты часто бываешь на… ну, в подобных местах, — смущаясь, начинает разговор Маринетт, поглядывая на Адриана из-под длинных ресниц.
Это действие выбивает воздух из его лёгких, и он не сразу отвечает. Адриан завороженно наблюдает за отблеском света на щеках Маринетт. Он только сейчас с поражающей ясностью понимает, что её ресницы лишь слегка тронуты тушью — такие длинные они у неё от природы.
— Ты же знаешь моего отца, — пожимает Адриан плечами, отводя взгляд куда-то в сторону и не замечая, как Маринетт прикусывает губу от досады. — Несмотря на то, что я уже совершеннолетний, он контролирует каждый мой шаг. Как бы печально это ни звучало. Пожалуй, сегодня мне ужасно повезло, что он отпустил П… Алексея со мной, а не телохранителя.
— А кто он? — Маринетт с любопытством наклоняет голову, продолжая изучать профиль Адриана. — Впервые вижу его.
— Один мой приятель, — отмахивается Адриан, лихорадочно придумывая какую-нибудь историю про таинственного «Алексея», который вовсе не был квами, конечно же. — Он друг одного из знакомых отца, старше меня на пять лет, и, возможно, именно поэтому меня сегодня отпустили без охраны. Мол, проследит, — он усмехается.
— Меня тоже отпустили только вместе с Кейтлайн{?}[Кейтлайн («чистая» с фр.) — верно, это Тикки.], — Маринетт видит вопросительный взгляд Адриана и поясняет: — Моя кузина. Наверное, ты её видел, с красными волосами такая. Она не отсюда, — быстро добавляет она. — Приехала на пару дней, и родители сказали, чтобы она сходила со мной. Всё-таки довольно поздно для обычных посиделок.
Она пожимает плечами и робко улыбается, а Адриан чувствует, как у него ёкает сердце. Ещё чуть-чуть, и он точно свихнётся. От её присутствия, нежного голоса и этого едва уловимого сладкого аромата клубники.
— У тебя вкусные духи, — чуть хрипло выдаёт Адриан, не в силах совладать с тем, что говорит.
— М-мои любимые.
Маринетт скромно опускает голову чуть ниже, стараясь спрятать от Адриана заалевшие щёки, но слишком поздно. Он замечает её смущение и остро понимает, что ему это чертовски нравится. А ещё — чем дальше, тем сложнее ему себя контролировать.
Он внимательно наблюдает за Маринетт, не отрывая взгляда, в то время как она изо всех сил старается не смотреть на него и изучает люстру над головой. Кончики пальцев до сих пор покалывает от приятного ощущения её кожи; ему хочется снова взять Маринетт за руку и насладиться мгновением.
Плагг прав. Всегда можно попробовать что-то новое. Особенно если от этого ему уже давненько сносит крышу.
Ему очень хочется о ком-то заботиться. И чтобы кто-то точно так же заботился и о нём. Душа Адриана рвётся к этому, ему ужасно не терпится погрузиться в то, что люди называют отношениями. Отсутствие тепла со стороны единственного родного человека оставило на Адриане весомый отпечаток. Он тоже хочет быть для кого-то столь важным. Ледибаг уже заботится о ком-то, что мешает и ему тоже делать это? Тем более, что Адриана всегда тянет к Маринетт не хуже магнита.
Она такая милая. Настолько милая, что от этого чувства ему больно в груди. Если и она ему откажет…
Адриан с тяжёлым вздохом откидывается на спинку дивана и прикрывает глаза. Маринетт в недоумении поворачивается к нему и осторожно спрашивает, всё ли в порядке. Он слышит, как слегка подрагивает её голос, поэтому тут же распахивает веки и пристально смотрит на неё. Темнота не скрывает вновь порозовевшие щёки Маринетт. Это тоже выглядит безумно мило. Особенно когда Маринетт слегка наклоняет голову в ожидании ответа, и её волосы струятся по нежным плечам.
Как зачарованный, Адриан протягивает руку и заправляет прядь волос за ухо. Маринетт краснеет ещё больше, но не отводит от него пытливого взора своих ярких сапфировых глаз.
— Ты красивая, — шепчет Адриан.
Он не может больше держать это в себе. Он последует совету Плагга, а дальше — будь, что будет. Если она оттолкнёт его, значит, так тому и быть. Если нет — он изо всех сил постарается сделать так, чтобы Маринетт ни о чём не жалела.
Он не будет сравнивать. Как бы сильно она не напоминала ему Ледибаг. Сейчас — и всё время — он зачарован нежностью Маринетт. Пусть оно так и останется. А период его чувств к Ледибаг Адриан оставит в прошлом и будет вспоминать с тёплой улыбкой.
Дыхание Маринетт сбивается. Она тяжело сглатывает, смущается, но продолжает неотрывно смотреть на него.
— Неужели? — вдруг срывается с её губ.
Они оба ошарашены этим неожиданным словом.
Маринетт ещё больше заливается краской и отворачивается, пряча лицо в ладонях.
Адриан смеётся и чувствует, как внутри бабочки щекочут его своими маленькими крылышками. Он наблюдает за Маринетт, которая яростно поворачивается и торопится оправдаться:
— Я-я имела в виду вовсе не то, что имела в виду. Бла. Это случайно вырвалось, я не хотела, правда.
Она говорит что-то ещё, взмахивая ладонями, но Адриан больше наблюдает за ней, чем вслушивается в то, что она говорит. В любом случае, они поработают над этим, если она скажет «да».
Ему так хочется дарить ей цветы.
Хочется видеть её нежную улыбку, адресованную только ему. Хочется обнимать, уткнуться носом в макушку, наслаждаясь едва уловимым запахом корицы. Хочется держать за руку в кинотеатре, поглаживать большим пальцем тыльную сторону ладони и слышать её судорожный вздох, когда он скользнёт поцелуями по обнажённому плечу.
Ему хочется подарить ей счастье.
Но сначала…
Ему ужасно хочется поцеловать её.
— Маринетт.
Ладонь Адриана осторожно касается её плеча, и он судорожно облизывает пересохшие губы, когда она замирает и поворачивается к нему, растерянная, немного растрёпанная и взбудораженная.
— Д-да? — слегка заикаясь, спрашивает Маринетт, бессознательно повторяя его жест языком.
Его глаза темнеют, когда он замечает это движение.
— Ты правда очень красивая, — мягко говорит он, а сам скользит ладонью по обнажённой руке; секунда — и вот, Адриан уже обхватывает её тонкие пальчики своими. — Наверное, мне стоило сказать тебе об этом раньше. Но сейчас мне кажется это правильным.
Он чувствует, как Маринетт мягко сжимает его ладонь в ответ, словно собирается с мыслями.
В её голове царит ужасная неразбериха. Боль отступила, но её место заняла куча мыслей.
Четырнадцатилетняя Маринетт готова сорваться с места и спрятаться от Адриана под столом, но нынешняя, семнадцатилетняя Маринетт, студентка выпускного класса лицея «Франсуа Дюпон» вовремя взнуздывает прошлую себя, осаждает пыл, хотя внутри всё переворачивается от голоса и взглядов Адриана на неё.
Всё же Тикки была права, когда буквально впихивала её в это платье. Она хотела, чтобы он наконец её увидел, и, кажется, это сработало.
— Ты тоже, — выдыхает наконец Маринетт. — Очень.
Дрожь проходит по позвоночнику Адриана. Он мягко поглаживает её ладони большими пальцами, чувствует её тепло — и это сносит крышу. Она не убегает. И это вселяет надежду.
— Скажи, Мари, — он сглатывает, судорожно пытаясь подобрать нужные слова. — Что если… Что ты скажешь на то, если мы попробуем… Ну, быть вместе?
Её глаза расширяются, а рот слегка приоткрывается в изумлении от услышанного. Сердце Адриана бьётся с перебоями, но он не подозревает, что с Маринетт творится то же самое. Он чувствует её дрожь, однако это не похоже на страх или испуг.
Адриан с трудом заставляет себя оторваться от созерцания её нежных губ и переводит взгляд выше, к глазам. Он надеется, что она не откажет. Только не в пользу брата Джулеки, нет. Иначе его кулаки точно захотят почесаться о его лицо.
Маринетт отмирает, понимая, что молчит слишком долго; она видит, как встревожен Адриан, и это вгоняет её в краску стыда.
— Попробовать? — поспешно переспрашивает она.
Всё ещё не может поверить в услышанное. Происходящее продолжает казаться сладким-сладким сном.
— Да! — чуть громче, чем следует, отвечает Адриан и тут же тушуется. — Может… Может, у нас что-то сможет… получиться? Как думаешь? — и он слегка наклоняет голову, всматриваясь в глаза Маринетт своими пронзительными изумрудами. — Ты мне очень нравишься, Маринетт. Правда.
Маринетт медленно моргает, осознавая, что это, похоже, всё-таки не сон. Адриан Агрест в самом деле сейчас, в данный момент, предлагает ей начать встречаться? Серьёзно?
Кажется, эта мысль отрезвляет её, выводит из прострации и возвращает на землю. Маринетт вздрагивает, негромко охнув, и сильнее сжимает ладони Адриана.
— Адриан! Я… Ох… — лепечет она, однако мгновенно совершает над собой усилие, беря себя в руки. — Н-но разве ты не говорил, что… Я думала, тебе нравится кто-то другой. Нино говорил, что…
Адриан качает головой и подаётся чуть ближе, касается ладонью её щеки. На его губах играет ласковая улыбка, а прикосновение вызывает бурю эмоций у обоих.
— Это… было раньше, — он осторожно подбирает слова. — Но сейчас я говорю о тебе. Ты правда мне нравишься, Маринетт. Если же это я не нравлюсь тебе, а кто-то другой нравится тебе, то…
Она закрывает ему рот, чтобы заставить Адриана замолчать на какое-то время. Вовсе не потому, что ей не нравилось слушать его ласковые слова, которые предназначены только ей. Нет! Просто Маринетт нужно буквально пару минут, чтобы собраться с мыслями. Происходящее ужасно волнует её, и она опасается оплошать.
Адриан послушно замолкает и терпеливо ждёт от Маринетт ответа. Он наслаждается приятным ощущением её пальцев на своих губах и боится пошевелиться, чтобы ненароком не оттолкнуть резкими действиями.
Наконец, Маринетт поднимает голову. В её глазах плещется такая решимость, что Адриан задыхается.
Она убирает руку и уверенно улыбается ему.
А голос звучит на грани шёпота, ударяя в самое сердце:
— Я не против. Мы… Могли бы попробовать.
Его ладонь на её щеке приходит в движение, опаляя жаром. Адриан осторожно зарывается пальцами в шёлковые волосы, ликуя: как же давно ему хотелось это сделать — и вот, у него есть официальное на то разрешение.
— Тогда… Я могу тебя поцеловать? — хрипло спрашивает он.
Маринетт кивает, не в силах выдавить из себя хоть слово. Впрочем, это не так важно.
Их лица сближаются, а сердца бьются в унисон. В висках отчётливо бьёт набатом пульс, ошеломляя, заставляя судорожно выдыхать воздух.
Они не отрывают друг от друга глаз.
Это было непривычно, почти дико — и оттого ещё желаннее.
Его губы, слегка искусанные от волнения, прижимаются к её, к таким тёплым, мягким. Таким податливым.
Секунду, другую они не двигаются. Просто пытаются осознать, что это действительно происходит — здесь и сейчас. Мир застывает вместе с ним, и только сердце с грохотом отсчитывает пройденные километры жизни.
А потом Адриан приоткрывает рот и осторожно касается влажным языком губ Маринетт, и этим выбивает все оставшиеся мысли напрочь. Тихий стон, вырвавшийся из её груди, говорит ему, что он всё делает правильно. Пальцы в её волосах ложатся на затылок и притягивают ближе. Маринетт подаётся вперёд, и её веки, дрогнув, опускаются.
Они целуются медленно, словно боятся, что в любую секунду это окажется сном. Приятным, чувственным, желанным, но сном.
Когда Маринетт кладёт руки ему на грудь, Адриан отстраняется, с трудом переводя дыхание. Он и подумать не мог, что поцелуи с Маринетт выбьют почву из-под его ног настолько, что даже после лёгкого прикосновения к её губам, он будет задыхаться по-настоящему.
Она медленно открывает глаза и внимательно смотрит на него.
Никто не говорил ей, насколько приятным это было на самом деле.
Никто не говорил ему, насколько ошеломительным может быть чувство безграничной радости.
Вдалеке, на задворках сознания, грохочет пульс вместе с музыкой в соседнем зале. Стрелки часов на руке Адриана тикают непозволительно громко.
— Адриан… Я…
Маринетт глубоко вдыхает и выдыхает, неотрывно смотря в глаза Адриана. В свете уличного фонаря ей кажется, что они мерцают мягким зеленоватым цветом, а в глубине, в чёрных, как чёрные дыры космоса, зрачках, набирая силу, рождается что-то… что-то…
Она не успевает додумать.
Мир взрывается вместе с агрессивным рывком Адриана вперёд, к ней, от чего Маринетт ахает и еле-еле успевает вцепиться в его плечи, чтобы не соскользнуть вниз с дивана; губы жадно врезаются в её губы, а руки крепко притягивают к себе, не давая упасть. Его запах, мужской, невозможный и выносящий мозг, делает ноги ватными. Горечь выпитого им виски дразнит язык. Губы скользят лихорадочно, слишком беспорядочно — заставляя голову буквально взрываться от эмоций.
Адриан наслаждается теплом Маринетт, её откликом и ответными жаркими поцелуями. Не сдерживаясь, он стонет, когда она скользит ладошками по его груди выше, дразня прикосновениями кожу шеи, а потом зарывается пальчиками в волосы. Импульс возбуждения проходит по всему телу, заставляя дрожать и задыхаться. Он обхватывает её обеими руками за талию и вынуждает пересесть к нему на колени.
Впрочем, Маринетт не против. Она поддаётся его напору, перекидывая ногу через него, и удобно устраивается на бёдрах, обхватывает коленями бока. Вышивка на её платье слегка царапает кожу на руках, но Адриан безумно рад, наконец, почувствовать это.
Задыхаясь, они целуются снова и снова. До головокружения, до пятен перед глазами и тихих томных вздохов.
Когда они отрываются друг от друга, воздух с оглушительной болью рвёт им лёгкие, однако никто не обращает на это внимания. Они тяжело дышат, чувствуют, как грудные клетки сталкиваются от судорожного дыхания. Похоже на столкновение галактик, когда двое умирают, рождая нечто новое на остатках старого.
— Ох, это было… Вау, — на выдохе шепчет Маринетт.
На её губах играет улыбка, и Адриану в темноте она кажется больше шаловливой, чем смущённой.
Он подаётся вперёд и целует её в подбородок. Тихий смех заставляет внутри всё перевернуться с ног на голову; Адриан улыбается и скользит влажными поцелуями дальше, дразня нежную кожу языком. Его зубы смыкаются на шее Маринетт, вырывая из её груди протяжный стон.
— Адриан!
Женские пальцы сжимают его волосы, и это до одури приятно. А когда она подаётся ближе всем своим существом, вжимаясь в него, словно желая слиться воедино, Адриан не выдерживает. Он подаётся ей навстречу и одним резким движением мягко опрокидывает на диван, нависая сверху.
Маринетт ахает от неожиданности и краснеет. И без того короткая юбка скользит вниз по бёдрам, повинуясь силе притяжения, но Адриан успевает перехватить подол до того, как ситуация выходит за рамки приличия. Они устраиваются так, чтобы обоим было максимально комфортно, и смотрят друг другу в глаза.
— Я не хочу потерять тебя, — шёпот на грани слышимости, но Маринетт ловит каждое слово Адриана — как и всегда. — Я имею в виду, если мы вдруг зайдём дальше, а потом у нас ничего не получится. То есть… Знаешь, ты одна из немногих настоящих людей в моей жизни, кто мне очень дорог. Я не хочу, чтобы ты вдруг ушла из неё. Если… если я где-нибудь оплошаю. Я ведь на самом деле не мастер во всём этом. Ну… Ты поняла, о чём я.
Тронутая его словами, Маринетт с улыбкой гладит Адриана по щеке. Он тут же ластится к ней, и её сердце пропускает удар. Нет уж. Раз Адриан сам захотел отношений, сам предложил ей попробовать что-то изменить между ними, так просто она его не отпустит. Он должен быть её, только её. И он будет.
Сейчас он смотрит на неё так, словно она единственная, кто его волнует в этом мире. И Маринетт обязательно приложит все усилия, чтобы так это и оставалось в дальнейшем. Она не смогла сделать первый шаг, однако именно в её руках их шанс на счастье, на то, что у них получится быть вместе, несмотря на трудности. А их точно будет немало.
— О, Адриан, я обещаю, что ты не потеряешь меня, — её улыбка выбивает воздух из его груди. — Я слишком долго бегала от тебя и вела себя как дурочка. Мне так жаль. Я клянусь, ничто не заставит меня оборвать все мосты, если у нас ничего не выйдет. Ты тоже мне очень дорог, моё сердце всегда билось чаще только от одного твоего присутствия рядом. Я слишком долго тебя…
Она смущается и замолкает, но даже уже сказанных фраз достаточно, чтобы заставить Адриана судорожно выдохнуть. Зажмурившись, он касается губами её губ, а потом утыкается носом в шею.
Умиротворение и чувство необъятного покоя затапливают его с головой, когда Маринетт осторожно проводит ладонями по широкой спине, перебирает пальцами волосы у него на затылке.
— Мне… Мне никто ещё такого не говорил.
— А Кагами? — её голос звучит несколько приглушённо.
Адриан поудобнее устраивает голову на плече Маринетт и негромко произносит:
— Мы сходили всего на пару свиданий… Хотя все эти приёмы я бы не назвал полноценными свиданиями. И… я не уверен, что так уж сильно ей нравлюсь. В смысле, настоящий я, не картинка в журнале, — и он замолкает, опечаленный.
Лишь пара человек знает и принимает его таким, какой он есть. Но этого мало, этого всегда мало. Однако что-либо изменить Адриан пока что не в силах.
— Ты мне нравишься. Такой, какой ты есть, — уверенно говорит Маринетт: она старательно отбрасывает прочь все свои детские заикания, хоть и понимает, что окончательно отбросить смущение перед Адрианом у неё не сразу получится. Но она постарается, ради них обоих. — И мне легче с тобой, когда ты не улыбаешься мне дежурными улыбками, когда тебе на самом деле плохо. Извини, я, наверное, несу какой-то бред, но…
Он не даёт ей договорить, прижимает пальцы к её губам, не в силах справиться с охватившими его эмоции. Адриан прекрасно понимает, что именно имеет в виду Маринетт: за последние годы они хорошо сдружились вчетвером — он, Нино, Алья и Маринетт, и перед этими тремя замечательными людьми он может вести себя так, как хочет. Разумеется, с Ледибаг тоже — она его четвёртый, тайный, лучший друг. А ещё Хлоя: почти-сестра, почти-двойняшка, одновременно похожая и непохожая на него. Они — его отдушина в мире, где приходится носить маску в виде собственного лица.
— Спасибо, — он с благодарностью целует Маринетт в щёку, а потом и в губы, когда она поворачивается к нему. — Это очень много для меня значит. Я всегда боялся, что чем-то ненароком пугаю тебя.
— Ты видел свои фотки в моей комнате, — обречённо стонет она, вспоминая неловкий эфир несколько лет назад. — Это не похоже на то, чтобы я «пугалась».
Усмехаясь, Адриан нависает над Маринетт, опираясь о локоть. От неожиданности она замолкает и, прикусив губу, смотрит на него из-под своих офигенных ресниц.
— Я уже спрашивал о них у тебя. Ты сказала, что ты любишь моду.
— Мало ли что я говорила, — фыркает Маринетт.
Она неожиданно резко выгибается ему навстречу. Выдох вырывается из его груди, а Маринетт порывисто целует Адриана, прежде чем заговорить снова.
— Я устала делать вид, что ты мне безразличен, — произносит она, и сердце Адриана замирает. — Если ты хочешь, чтобы мы были вместе, тебе стоит привыкнуть к тому, что я могу быть несколько… одержима тобой.
Вопреки смущению Адриан удобнее устраивается между её бёдер; он медленно проводит ладонью по её волосам, раз за разом перебирает пряди, пытаясь собраться с мыслями. Чистосердечное признание Маринетт зеркально отражает его собственное состояние. Он и впрямь одержим ею, и, похоже, это вовсе не лечится.
А потом на его губах появляется дурацкая ухмылка; Маринетт слегка напрягается, когда он весело сверкает глазами.
— Значит, всё это время ты?..
— Мне стыдно за ту себя, за эту себя, за свои ноги, потому что лучше бы я пришла в брюках, честно слово, в них хотя бы лежать было бы спокойнее. Я стеснялась, стесняюсь и буду стесняться дальше, особенно если ты продолжишь так лежать на мне и доводить меня до исступления, потому что, право, я не знаю, как совладать с эмоциями, — тараторит Маринетт и жутко краснеет. — Просто дай мне умереть, пожалуйста.
Она отворачивается и досадливо стонет куда-то ему в плечо, отчего Адриана насквозь прошибает очередной волной возбуждения, и он опасается, как бы Маринетт не стало несколько… дискомфортно из-за некоторых особенностей мужского организма. Но он только смеётся и ласково кусает её за подбородок.
— Это было довольно проникновенно, мадемуазель.
— Я старалась, — фыркает она ему в плечо, и пару минут они оба сдавленно хохочут.
Нет, они не пьяны из-за выпитого сегодня алкоголя. Магия, струящаяся по их телам, позаботилась об этом. Они веселы и расслаблены только потому, что не нужно наконец прятаться хотя бы друг от друга и собственных ощущений.
А потом вдруг на задворках сознания встаёт лицо Габриэля Агреста; Адриан тут же замолкает, прикусывая губу. Маринетт видит его озадаченный взгляд и гладит по плечу. Она не понимает такой резкой смены настроения и терпеливо ждёт, когда он объяснит ей.
— Мой отец, — кривится Адриан. — Он…
Маринетт поджимает губы. О, конечно же, она прекрасно знает, каков её кумир на самом деле. Им с Нино и Альей довольно часто приходилось очень долго упрашивать Натали или телохранителя пройти внутрь дома, чтобы поработать над совместным проектом, или чтобы Адриана отпустили куда-нибудь погулять. Частенько он сбегал сам, разумеется. Но это же абсолютно ненормально.
— Ты думаешь, он не одобрит… нас? — печально спрашивает она, неосознанно сжимая пальцы на плечах Адриана.
Только Маринетт успела порадоваться неожиданному сюрпризу, свалившемуся на голову, как жизнь решила сразу же отобрать его у неё. А запретный плод сладок, он манит, особенно после того, как уже вкусил его.
— Боюсь, он не одобрит никакие мои отношения, — качает головой Адриан. — Кагами он вообще на дух не переносит. Видимо, из-за мадам Цуруги. Она вечно чем-то недовольна в их партнёрстве. Да и он же создал для меня определённый имидж, который меня жутко бесит. А всё ради денег!
Он отворачивает голову в сторону, боясь встретиться с Маринетт взглядом. Что она подумает о нём? То предлагает отношения, то даёт попятную, вспомнив о папочке? Ну уж нет, Габриэль Агрест не помешает ему хотя бы в этом аспекте его жизни — его обычной, не супергеройской жизни.
— Имидж, да? — вспоминает Маринетт, задумчиво постукивая себя пальчиком по губам. — «Незанятой мальчик-красавчик, который продвигает компанию «AGRESTE Corporation» своей популярностью».
Адриан ворчит.
— Да, и я… Стоп! — он осекается и с хитрой усмешкой косится на неё. — Маринетт, ты что, только что процитировала одну из тех дурацких статей?
— О да, у меня же их целая уйма, забыл? — она до одури знакомо закатывает глаза, но Адриан тут же одёргивает себя: он обещал себе, что не будет сравнивать, что будет просто наслаждаться теплом и приятной компанией Маринетт. Большего ему и не надо. — Я же твоя фанатка.
Он натыкается на её взгляд темноте и слегка теряется. Слишком пронзительный, слишком внимательный, такой… слишком-слишком, от которого так приятно тянет низ живота. Хочется зацеловать её до тихих стонов, и… Адриан одёргивает себя. Рано. Несмотря на их вызывающую позу — рано. Он должен думать в первую очередь о том, чтобы было комфортно Маринетт, а не своих низменных желаниях. Это подождёт, если речь идёт о Маринетт. Если она сама попросит — да, разумеется! Но никак иначе.
Стараясь отвлечься, он утыкается носом ей в шею, но это ни капли, на самом-то деле, не помогает.
— Чья фанатка? — смеётся Адриан, ласково поглаживая её спину. — Меня или моего отца. Или его одежды, что на мне?..
Он осекается, когда ладошка скользит по его груди, торсу и обводит контуры кубиков пресса. Никогда прежде Адриан не думал, что такое невинное, простое прикосновение может так подействовать на него. Мозги коротит, когда он смотрит, Маринетт облизывает пересохшие губы и на выдохе, еле слышимом, но таком чарующем, произносит:
— А ты как думаешь?
Приходится перехватить руку, чтобы сосредоточиться на разговоре, а не том, как бы перевести его в горизонтальную плоскость. Хотя… Адриан мысленно усмехается оценивая их позу: тела прижаты максимально близко, ноги безнадёжно путаются, а сквозь джинсы он отчётливо чувствует тепло тела Маринетт и то, как она слегка ёрзает, пытаясь устроиться поудобнее. Он стискивает зубы, пытается восстановить дыхание.
— М-Маринет, погоди. М-мы не договорили. О-о том, что делать дальше.
Маринетт гордится собой. Она считает, что победила, заставив его заикаться. В то же время она лихорадочно думает, что им делать, и вскоре простая в своей сущности мысль оглушает её, взрываясь привычным красно-чёрным цветом.
— Ну, знаешь, мы можем видеться втайне.
Это и есть решение. К тому же, если Бражник вдруг раскроет её личность, он хотя бы не сможет манипулировать ею через Адриана. Ведь никто не будет знать об их отношениях. Он чрезвычайно дорог ей, и Маринетт ни за что себе не простит, если по её вине он попадёт в неприятности. Но разве она сама тоже не заслуживает кусочка счастья для себя? В награду за то, что ежедневно спасает Париж.
— Я имею в виду, поцелуи и всё такое, — продолжает развивать мысль Маринетт, видя, что Адриан ждёт от неё пояснений. — Мы и до этого спокойно общались, и если это вот, — она показывает на их позу, — мы не будем никому показывать, а оставим на виду то своё обычное общение, никто ничего не заподозрит. Твой отец же не может отрицать то, что мы как-никак друзья.
— Ты к чему это? — он озадаченно смотрит на неё.
Маринетт усмехается, снова подаётся ему навстречу. Ладонями проникает за шиворот рубашки на спине и слегка царапает кожу. Это отзывается приятными мурашками у обоих.
— Типа… совместные проекты по учёбе можно делать и без «пряток» у кого-нибудь на дому. Откуда им знать, чем именно мы будем заниматься? К тому же ты всё ещё мой репетитор по китайскому, если ты не забыл.
Она лукаво смотрит на него, и до Адриана резко доходит весь смысл сказанных слов. Он задыхается от нахлынувшей на него волны ошеломительной нежности и трётся поцелуями о шею Маринетт.
— Мне безумно нравится, как это звучит.
Маринетт жмурится, плавится в его руках, таких тёплых и ласковых. Она снова скользит ладонью к его торсу, дразня прикосновениями, играет с пуговицами рубашки, словно думает, переступать ли через черту. Ведь назад пути уже не будет.
— Напомни, на чём мы там остановились? — мурлычет она.
— Кажется, на этом.
Адриан ласково кусает её за шею, оставляя красные пятнышки; одной рукой он тянет вниз «собачку» молнии, обнажая нежную спину, и проводит по коже подушечками пальцев. Когда Маринетт тихо стонет протяжное «А-Адриан» ему на ухо, он не выдерживает и непроизвольно толкается бёдрами вперёд, вырывая нежный «Ах» из её горла.
Она неосознанно разводит ноги чуть шире, тянет его на себя. Такая податливая, такая нежная — его, только его. И ничья больше.
— Жаль, что мы не у меня дома, — жарко шепчет Адриан ей на ухо, ошалев от вседозволенности.
— М-м-м, чем тебя не устраивает это? — выдыхает Маринет, опаляя кожу за ухом горячим дыханием.
К чёрту правила и мысли о том, чтобы быть хорошей послушной девочкой. Она слишком давно его хотела, так часто ласкала себя по ночам из-за парня, который так дразняще трётся о её бельё, что все границы стоит послать к чертям собачьим.
— Отец с Натали уехали по работе в Америку на неделю, — мурлычет он ей в губы. — Поэтому мы могли бы пошуметь как следует.
Маринетт стреляет глазами куда-то в сторону, а потом гладит его по плечам.
— Думаешь… Думаешь тут нас услышит кто-нибудь?
В качестве ответа вдалеке хлопает дверь и раздаётся взрыв оглушительного хохота. Они замирают, словно шпионы, пойманные на горяченьком, и около минуты даже не дышат, пока компания не возвращается обратно в зал.
— Что ж, я думаю, нам и впрямь лучше передислоцироваться, — ворчит Маринетт.
Адриан со смешком поднимает её и помогает застегнуть платье. Они ещё немного целуются, прежде чем встать. Для того, чтобы по-тихому улизнуть, им нужно отыскать свои куртки в гардеробе, а до него, к сожалению, придётся проходить через зал, полный пьяных веселящихся молодых людей.
Вот и первая проверка на то, как долго они смогут держать свои отношения в тайне от других.
— Оставайся здесь, — наконец решает пойти Адриан. — Я что-нибудь придумаю.
— А тебе нормально будет… эм, идти так? — она стреляет глазами на внушительный бугор на его джинсах.
Адриан тихо крякает то ли от досады, что им пришлось прерваться, то ли от того, что нет возможности остудиться прямо сейчас, и старается не краснеть. Он оттягивает ворот рубашки.
— Полагаю, там сейчас половина в таком состоянии. Я ничем не буду отличаться.
Он поспешно покидает Маринетт и старается проникнуть в зал как можно более незаметно. Проводив его взглядом, Маринетт с визгом плюхается на диван и прижимает пальцы к губам. «Если это сон, то пусть он длится как можно дольше», — думает она, когда воспоминания последнего получаса ярко вспыхивают перед глазами.
Всё время, пока Адриан «охотится» за верхней одеждой, Маринетт пребывает в радостной эйфории. Она прокручивает раз за разом в голове каждое слово, каждый жест, каждый поцелуй и чувствует, что сердце готово вот-вот выпорхнуть из грудной клетки.
Вскоре объявляется Адриан. Маринетт вскакивает ему навстречу, и он тут же обнимает её, как только подходит ближе.
— Надо же, я становлюсь зависимым от твоих духов, — смеётся он. — Так бы и съел тебя.
Щёки Маринетт снова обдаёт жаром. Она смущённо обнимает его за талию и смотрит на куртку в его руках.
— Ам…
— Прости, я забыл спросить, в чём ты пришла, поэтому обойдёмся тогда моей, — обезоруживающе улыбается он.
И, не давая Маринетт сказать и слова, Адриан помогает ей надеть куртку. Она безропотно подчиняется, и только когда он застёгивает на ней молнию, до неё всё доходит.
— Эй, — недовольно восклицает она. — А как же ты? На улице конец ноября!
— Я справлюсь, — подмигивает он ей. — А ещё мне следует немного остудиться.
Маринетт косится ниже его пояса и резко отводит взгляд в сторону. Добродушно усмехаясь, Адриан обнимает её за плечи и через запасной вход выводит на улицу.
Ночь оказывается довольно тёплой для ноября. Впрочем, это вовсе не мешает Маринетт продолжать беспокоиться за Адриана. Она говорит ему об этом, но он только переплетает их пальцы и тянет за собой.
— Главное, чтобы тебе было тепло.
Он улыбается, глядя на её недовольное личико. Волосы взъерошены, куртка слишком большая для такой хрупкой девушки — только сейчас Адриан остро осознаёт, насколько он выше и крупнее Маринетт. А ведь когда-то они были почти одного роста! Ему ещё больше хочется заботиться о ней, оберегать и защищать от всего на свете.
— Ты можешь заболеть и простудиться, — дуется она, отводя взгляд в сторону.
Адриан целует её в висок и тянет за собой. Маринетт такая милая, когда упрямится.
Они идут по тёмным улочкам Парижа, выбирая самую короткую дорогу до особняка Агрестов. Он хоть и расположен не столь отдалённо от центра, но не так уж и близко. Около получаса ходьбы в среднем темпе и без остановок. А они чуть ли не каждые пять минут тормозят, чтобы урвать очередной сладкий поцелуй.
Их пальцы нежно касаются друг друга, когда они идут бок о бок. Эти ощущения рождают тысячи шаровых молний под кожей, которые довольно явственно чувствуются внизу живота. Несмотря на то, что холодный воздух должен притупить острое возбуждение, охватившее их, всё происходит совсем наоборот.
По пути они негромко переговариваются о всякой ерунде, которая так важна для обоих. О скором выходе новой части любимой игры, о заданном проекте и о том, какую им выработать тактику относительно того, чтобы их не спалил кто-то левый. Будь то Алья или Нино. Или кто-то ещё.
— А что делать с камерами? — с любопытством спрашивает Маринетт, пока Адриан ищет ключи и открывает ворота.
— Я потом почищу запись. Макс недавно показывал мне интересный способ, вот как раз и попробую.
В доме гораздо теплее, чем на улице. В коридоре тихо и пахнет ландышами — любимый аромат Эмили, с которым отец всё никак не расстанется. Это вызывает ностальгическую улыбку и странное жжение в глазах.
— Ты в порядке? — Маринетт настороженно оглядывается на него.
— Более чем, — Адриан сжимает её в объятьях; становится гораздо легче. — Идём наверх. Ты не голодна? Хочешь фруктов? У меня было немного в холодильнике.
Маринетт с улыбкой гладит его по спине.
— Была бы не против.
Когда они оказываются в комнате Адриана, Маринетт стягивает куртку, аккуратно вешает её на спинку стула и обращает всё внимание фортепиано. Горит лишь ночник, мягко освещая чёрную лакированную поверхность. Как зачарованная, Маринетт любовно гладит её пальцами, наслаждается приятной прохладой музыкального инструмента.
Адриан подходит к ней с тарелкой фруктов и ягод и мягко целует в шею, отвлекая.
— Хочешь, сыграю?
Маринетт забирает у него посуду и кивает.
— Хочу.
Она облокачивается бедром о край фортепиано, отрывает несколько виноградин с веточки и закидывает в рот. Пару раз Маринетт видела, как играл Адриан, но никогда ещё он не делал это специально для неё. Сердце и мысли замирают в сладострастном предвкушении.
Адриан медленно проводит пальцами по нескольким клавишам. Приятный звук наполняет всё тело, и с каждой нотой, с каждой нажатой клавишей начинается строиться — виться-кружиться ниточка мелодии. Умелые музыкальные пальцы разгоняются, беря всё выше, затем резко замедляются и снова набирают темп — и так несколько раз.
Маринетт прикрывает глаза. Она позволяет музыке влиться в тело, в душу, в мысли. Нежные быстрые переливы больше напоминают весну, нежели будущую зиму, и это так невообразимо приятно.
Когда Адриан спустя некоторое время заканчивает, Маринетт всё ещё продолжает с улыбкой и закрытыми глазами стоять. Мелодия всё ещё звучит внутри, не отпускает.
— Это Моцарт, — поясняет Адриан, а Маринетт просто кивает. — Тринадцатая соната.
— Хотела бы я когда-нибудь научиться играть, — усмехается она, открывая глаза. — Но мне безумно некогда.
На его губах играет лукавая улыбка.
— Хочешь, я научу?
— Не думаю, что из меня сейчас хорошая ученица, месье Агрест, — смеётся Маринетт. — Да и в общем. Ходячая катастрофа только напортачит.
— И всё же, я настаиваю, мадемуазель Дюпен-Чен.
Спорить с ним не хочется. Особенно когда он смотрит такими умоляющими глазами. А перед Адрианом Маринетт всегда пасовала. Поэтому она со вздохом подчиняется и позволяет притянуть себя на стул.
— И как же…
Фраза обрывается в воздухе, когда Адриан обнимает её и, обхватив женские ладошки своими, кладёт их на клавиши. Маринетт больше сосредоточена на контрасте: её маленькие тонкие пальчики в его сильных и больших ладонях. Когда он умудрился вырасти из милого солнечного мальчика в сражающего наповал парня?
— Расслабься, — чуть хрипло просит он, и Маринетт подчиняется.
Позволить чужим рукам делать с твоими всё, что хочется: расставить правильно пальцы, нажимать поочерёдно то на чёрные, то на белые клавиши. Руками Маринетт Адриан играет начало «Лебединого озера», а она думает, сколько всего он знает. Чем он ещё удивит её?
Она чуть отклоняется назад и прижимается к его груди, кладёт голову ему на плечо. Адриан, мысли которого блуждают в опасном направлении, замирает. Музыка обрывается на ноте, повисая в воздухе. Аромат Маринетт снова окутывает его, что хочется снова уткнуться носом в нежную шею да навсегда остаться так, в сплетении тел.
Слегка подрагивающей рукой он отодвигает волосы в сторону и проводит языком по раковине ушка. Маринетт вздрагивает, на мгновение замирает натянутой пружиной, а потом крепко сжимает его другую руку.
— У тебя сегодня волосы длиннее, чем обычно, — хрипло говорит Адриан, уткнувшись лицом в спутанные чёрные пряди.
— Это Алья, — тихо отвечает Маринетт. — Сказала, что с этим платьем волосы нужны подлиннее. А у меня, ты же сам знаешь, не такие. Поэтому вот, — и она свободной рукой отодвигает часть локонов в сторону, показывая маленькие заколочки, которыми Алья перед вечеринкой крепила накладные волосы.
— Всё равно очень красиво.
Он ласкает её шею лёгкими поцелуями, вырывая из груди тихие вздохи. Как утопающий за соломинку Маринетт цепляется за его ладони, обхватывает запястья, очерчивая пальцами тонкие венки, выступающие под кожей. Как давно, как долго она мечтала об этом мгновении. Когда она сможет без страха прикоснуться к нему, провести ладонями по предплечьям, ласково погладить крепкие мышцы.
— Маринетт, — мягко мурлычёт он и трётся поцелуями о щёку, подбородок.
Безмолвно просит повернуться. И она поворачивается. Их губы встречаются который раз за этот вечер, но ощущения всё равно до одури приятные. Адриан думает, что, наверное, никогда не сможет в полной мере насытиться её поцелуями. Больше, сильнее, глубже. Импульсы возбуждения токами проходят под кожей, вновь и вновь заставляя сводить ноги, чтобы ненадолго ослабить вспыхнувшее желание.
Адриан запускает пальцы в копну тёмных волос и углубляет поцелуй. Язык Маринетт робко встречает его, когда он раскрывает её губы, целуя сильно, жёстко, вминаясь своим горячим ртом чуть ли не в самое сердце.
Глухой мурлыкающий стон срывается с его уст, когда Маринетт на секунду отстраняется и робко скользит губами по мужской шее, туда, где так бешено бьётся пульс.
— Маринетт…
Руки Адриана притягивают ближе, сильно сжимая тонкую талию. Мозг плавится, все мысли, что правильно, а что нет, улетают в небытие, и остаётся только неизменное желание быть ближе, настолько, насколько это вообще возможно.
Маринетт снова седлает его, поражаясь собственной смелости, и опять прижимается к губам. С тихим стоном Адриан скользит ладонями ниже, чувствуя царапающую кожу ткань, наслаждается близостью девушки, которая заполняет собой сознание, выбивает напрочь то, что остаётся вдалеке, за бортом их океана новых ощущений.
— Держись, — вдруг выдыхает он и, подхватывая Маринетт под ягодицы, поднимается.
Она сочно вспыхивает, но не отстраняется. Наоборот, обнимает его шею руками, касается носом переносицы, судорожно пытаясь восстановить дыхание. Хочется остановить это мгновение, нажать на паузу, чтобы поймать этот миг, запечатлеть, когда они смотрят друг другу в глаза, ловя каждый вздох приоткрытыми губами. А потом — отдать собственное дыхание, до самого конца, не глотая кислорода, пока лёгкие не скрутит от жгучей боли.
Это зависимость; это лучше всякого алкоголя. Вот только им обоим он и не нужен — всё равно не поможет впасть в эйфорию из-за проклятого супергеройского метаболизма. Единственное, что важно — чужие руки, губы и бесконечные поцелуи.
Мышцы Адриана напрягаются, когда они преодолевают то короткое расстояние, разделяющее фортепиано и кровать.
Странный звук вырывается из его горла, напоминающий то ли рычание, то ли ругательство, когда он больно ударяется мизинцем о подвернувшуюся так некстати ножку кровати. Он едва не падает на Маринетт, но успевает в последний момент упереться ладонью о матрас. Дыхания смешиваются, опаляя лицо судорожным вздохом.
— Осторожнее, — шепчет Маринетт и невинно целует его в щёку.
Немного подтянувшись на постели, она запускает пальцы в светлые волосы, ласково гладит, вырывая из его груди стон удовольствия.
— Ещё.
Адриан подставляется под её руки, наслаждается нежными поглаживаниями — ему так не хватает тактильного контакта. Маринетт с удовольствием угождает ему. А сама плавится под прикосновениями горячих ладоней, лихорадочно скользящих по спине. Ноги вплотную прижимаются к его бокам, а пряжка ремня — будь она неладна, чёрт возьми — неудобно упирается в низ живота. Маринетт ёрзает, устраиваясь поудобнее; его напряжённый член упирается ей в промежность, и они оба хрипло выдыхают. Адриан кусает её за подбородок и слегка отстраняется.
— Мы можем подождать, если… если ты ещё не готова, — с трудом произносит он, потому что он-то как раз-таки готов. На всё и даже больше.
— Нет, — мотает она головой и дёргает бёдрами, вырывая очередной стон. — Я так давно тебя хотела… Поэтому если ты сейчас остановишься, клянусь, Агрест, я тебя кастрирую.
— И не подумаю, — усмехается он и хочет поцеловать её, но замирает.
Маринетт обеспокоенно смотрит на Адриана.
— Ты в порядке? Я… — она мнётся, отводя взгляд, думая, что делает что-то не так. — Прости, те слова, я не хотела, я не кастрирую тебя, если…
— Ш-ш-ш, — его пальцы касаются губ Маринетт, и она замолкает. — Я пытаюсь вспомнить, куда я подевал презерватив, который Нино заставил меня взять в начале вечеринки.
Он заметно удивляется, когда Маринетт вдруг фыркает и смеётся, утыкаясь лбом ему в плечо. Растерянность и недоумение моментально отражаются на лице Адриана, поэтому Маринетт, вскинув голову, быстро поясняет:
— Просто Алья мне тоже запихала… Чёрт, я оставила свою сумочку в зале, — разочарованно стонет она.
Если они тут же что-то не придумают, она просто взорвётся от напряжения во всём теле. Ей остро требовалась долгожданная разрядка.
Адриан задумчиво засовывает руку во внутренний карман рубашки. Он усмехается, и Маринетт понимает, что им всё-таки чертовски везёт.
— Надо будет потом как-нибудь отблагодарить его, — бормочет Адриан ей в губы.
Маринетт соглашается про себя, а потом ей становится не до этого, когда Адриан несильно сжимает грудь сквозь плотную ткань платья. Она изворачивается в его руках, тянется вперёд, чтобы помочь расстегнуть молнию. Собственные руки не слушаются. Маринетт тянется к пуговицам на его рубашке, чувствуя, как подрагивают пальцы.
Адриан проводит ладонью по обнажённой спине, наслаждаясь её нежностью, мягкостью и податливостью. Он поспешно стягивает верх платья и облизывает пересохшие губы: бюстгальтера под низом не было. Вздох Маринетт вибрацией отдаётся во всём теле, когда он бережными трепетными поцелуями скользит от плеча к аккуратной груди. Обхватывает губами сосок, слегка прикусывает зубами. Острые ноготки вонзаются в бок, но это только распаляет. Маринетт стонет под ним, тянет руки к волосам и несильно оттягивает, наслаждаясь лаской.
Адриан оставляет влажную дорожку поцелуев до другого полушария, уделяет и ему повышенное внимание. Соски становятся твёрдыми от его немного неумелых ласк, но судя по звукам, которые издаёт Маринетт, ей это ужасно нравится. Она прижимается ближе, снова ёрзает. Тихий рык вылетает из его горла.
Нежная. Невозможная. Его.
Он опирается на локти и нависает над ней, смотрит в лихорадочно блестящие синие глаза, ласкает взглядом припухшие от поцелуев губы.
— Ты красивая, — шепчет Адриан и наклоняется к ней. — Любовался бы вечно.
Она тихо всхлипывает, когда он опускается ниже и прикусывает мочку уха. Кончиками пальцев ведёт от ключиц ниже, к груди, сжимает сосок, вырывая очередной вздох, дёргает платье ниже. По коже проносится рой мурашек. Маринетт хочется провалиться сквозь землю от внезапного чувства стыда, накатившего на неё, но она усилием воли заталкивает его как можно дальше.
Совместными усилиями они, наконец, избавляются от платья.
— Так нечестно, — дуется она, дёргая его за полы рубашки. — Я почти без всего, а ты…
Адриан хрипло смеётся. Отстраняется, садясь на колени, стягивает рубашку через голову и откидывает её в сторону. Маринетт как завороженная скользит взглядом по перекатывающимся под кожей мышцам и протягивает руку вперёд, касается пальцами подрагивающего живота. Адриан слегка дёргается, но скорее от пронзившего его импульса возбуждения.
— Нравится? — хрипло спрашивает он.
— Да, — с придыханием отвечает она и вдруг резко подаётся вперёд, чтобы прижаться обнажённой грудью к его груди, а губами выпить изумлённый вздох.
Сильные руки обхватывают Маринетт за талию, и они падают обратно на матрас. Он обеспокоенно заглядывает в её глаза. Лихорадочно пытается вспомнить и осознать, что для них обоих это будет впервые, а для Маринетт окажется не так хорошо, как хотелось бы.
— Будет не очень приятно.
Она прикрывает веки, глядя на него из-под пушистых ресниц.
— Я знаю.
— Мы ещё можем остановиться, — для него в первую очередь важно её состояние, а потом уже всё остальное.
— Мне всё равно, — мотает головой Маринетт. Она уже всё решила. — Я хочу тебя.
Слова с грохотом обрушиваются на Адриана подобно лавине. Член дёргается, и становится нестерпимо больно в этих чёртовых узких джинсах. А Маринетт даже не думает облегчать задачу. Её ладонь осторожно касается низа живота, скользит к ремню и нетерпеливо дёргает пряжку ремня.
— Можно? — нежный шёпот окончательно срывает все оставшиеся моральные устои.
Он тоже хочет её.
До безумия, до боли в паху.
Он наощупь находит ремень, расстёгивает непослушную пряжку, дёргает вниз «собачку» молнии. Затем прижимается к ней всем телом, сжимает ладонями упругие ягодицы и тихо стонет, когда она царапает его кожу.
Пульс неистово бьётся в голове, оглушая, не давая рационально мыслить. Но это и не нужно. Маринетт никогда ещё не чувствовала себя такой умопомрачительно счастливой, как сейчас. Когда Адриан — боже, сам Адриан Агрест — тихо рычит ей в шею, кусает за плечи и дразнит прикосновениями подтянутый живот по краю резинки нижнего белья.
Дыхание прерывается, когда мужская ладонь скользит ниже.
Она забывает, что тоже хочет что-то сделать и замирает, напряжённая.
— Тише, — колено Адриана не даёт ногам плотно сжаться. — Расслабься, Мари. Пожалуйста.
Он знает — наслышан, начитан — о том, что в первый раз не все девушки чувствуют всю гамму эмоций, по сравнению с их партнёрами. Поэтому лучше, легче для них обоих, если он сначала доставит ей удовольствие по-другому. Её удовлетворение — важно для него. Пожалуй, важнее собственного.
Ласковые поцелуи бабочками вспыхивают на коже, расцветая красноватыми пятнышками на ключицах. Они сменяются укусами, хаотичными касаниями языка. Вскоре Маринетт уже сама тянется к нему, неприлично ёрзая, бездумно раздвигая ноги.
Безумие охватывает их с головой.
Нервы напряжены до предела, когда длинные пальцы цепляют тонкую полоски ткани, стягивают вниз по длинным стройным ногам, а потом касаются горячей плоти. Маринетт отчаянно сжимает плечи Адриана, когда он делает первый пробный круг. Надавливает на сплетение нервных окончаний, видит перебой в её дыхании и подрагивание ресниц. Ласкает быстро увлажнившуюся расщелину.
Она такая влажная. Такая горячая. Так тихо стонет и подаётся навстречу бёдрами, что у него чуть ли не взрывается голова. Ладони на его плечах, тяжёлые дыхание в шею. Маринетт касается губами его шеи, чувствуя солоноватый привкус кожи, а потом резко впивается зубами, заглушая стон, когда Адриан проникает одним пальцем внутрь.
Они замирают — на одно долгое, томительное движение.
Ноги сами собой хотят сжаться, но Адриан не даёт. Он начинает ласкать её внутри, описывая круги, заставляя выгибаться навстречу, сводя с ума голой грудью. И желать получить больше. Больше жадных поцелуев, больше сводящих с ума касаний и мимолётных толчков внутрь.
— Ещё, — жадно выдыхает, ловя ртом крупицы так необходимого сейчас воздуха. — Адриан, пожалуйста…
Его имя отчаянно срывается с губ Маринетт.
Он остервенело рычит её имя в нежную шею.
Движения пальцев ускоряются; он входит уже двумя пальцами, заставляя Маринетт вскрикнуть от неожиданности. Она сжимает зубы, утыкается лбом ему в плечо и тяжело дышит; бёдрами подаётся навстречу, когда не в силах уже терпеть это давление, этот жар внутри и сумасшедшую агонию, которая охватывает всё тело.
Адриан буквально вырывает её крик, когда сдавливает клитор двумя пальцами. Он с жадностью смотрит на лицо Маринетт, когда она откидывает голову назад, растворяясь в оргазме. Её бёдра дрожат, грудь ходит ходуном.
— Адриан, — протяжно зовёт она и притягивает для поцелуя.
Член снова дёргается, напоминая о себе. Адриан с безграничной нежностью целует Маринетт, растворяясь в ней, и не сразу замечает, как женские ладони касаются грубой ткани джинсов.
— Не хочешь присоединиться ко мне? — шепчет она ему на ухо.
Он тихо матерится сквозь зубы, когда пальцы Маринетт скользят за резинку боксёров. Приходится перехватить её настойчивую ладонь, пока он окончательно не двинется. Потом как-нибудь Адриан обязательно позволит ей это, но не сейчас, когда он готов кончить от одного её взгляда и трепетного взмаха ресниц.
Она дуется и обиженно смотрит на него.
— Потом, — смеётся он.
Старается поскорее избавиться от мешающей одежды. Рвёт зубами шуршащую обёртку, немного неумело натягивает резинку и снова стискивает Маринетт в объятьях. Она расслаблена после оргазма, но всё равно напрягается. Вздрагивает, когда его член прижимается к бедру. Даже сквозь преграду в виде презерватива, она чувствует, насколько он горячий. Волна возбуждения вновь охватывает всё тело.
Адриан находит её ладонь и переплетает их пальцы.
— Постарайся расслабиться. Я постараюсь аккуратно.
Маринетт кивает. Прижимается ближе и разводит ноги. Сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди, когда головка вжимается в клитор и движется ниже. Адриан тихо матерится сквозь зубы. Войти сразу не получается, и только на второй попытке он наконец скользит внутрь.
Маринетт распахивает глаза, забывая, что нужно дышать. Ещё никогда прежде она так ясно не осознавала, что её давние мечты стали реальностью.
Адриан целует её, отвлекая, а затем сильно толкается вперёд одним резким движением.
Вскрик оглушает на несколько секунд.
Маринетт до остервенения стискивает пальцы, жгучее чувство внизу живота оглушает и затмевает возбуждение. Опираясь о локоть, Адриан медленно, неторопливо целует её, скользит губами по щекам, слизывая выступившие слезинки, словно безмолвно извиняясь за причинённую невольно боль.
Это выворачивает душу, рвёт на части и складывает всю её перед ним.
Адриан старается лишний раз не шевелиться, чтобы не причинять ещё большего дискомфорта. Его заполняет волна нежности, бешеная, кипящая, смешанная с нестерпимым желанием, однако он взнуздывает себя. Нужно немножечко подождать. Самую малость.
— Ты как? Очень больно?
Маринетт что-то бормочет в ответ. Слегка дёргается, цепляясь за него одной рукой, а второй сжимая его ладонь.
— Терпимо, — выдыхает она.
Он ласкает её шею поцелуями, отвлекая. Сердце грохочет в груди, оглушая, когда Адриан чувствует её отклик. Пальцами скользит по стройному телу, пересчитывая рёбра, слегка щекочет талию, гладит по ягодицам. Маринетт напоминает комок живых нервов, жаждущий ласки. Она подаётся навстречу прикосновениям как росток к солнцу; бёдра дёргаются навстречу ему, и она раздосадовано шипит как кошка, когда жжение внизу живота снова напоминает о себе.
Всё совсем не так, как пишут в женских романах. Возбуждения, наслаждения не ощущается физически — они скорее на ментальном уровне; когда Адриан так нежен с ней, когда целует везде, где может дотянуться. Когда делает первый осторожный толчок.
Маринетт аккуратно высвобождает пальцы и обнимает его двумя руками. Они не отрывают друг от друга взгляда; Адриан начинает двигаться очень осторожно, размеренно, боясь причинить малейший дискомфорт. Зелёные омуты глаз утягивают Маринетт в пучину водоворота. Она со стоном тянется к нему и получает награду в виде головокружительного поцелуя.
Адриан с трудом сдерживается, чтобы не начать двигаться быстрее. Нестерпимый жар внутри Маринетт, её ноготки, вонзающиеся в плечи, сводят с ума, затапливают мозги, сводя внутренности до приятной боли. Пульс бешено бьётся внутри черепной коробки, врывается тягучим напряжением внизу, по всей длине члена, заставляя глухо стонать в податливые губы.
Его имя, срывающееся с её уст, только подгоняет. А когда Маринетт вдруг достаточно резко подаётся вперёд, обнимая его ногами за поясницу, Адриан тихо рычит ей в шею и усилием воли понукает себя не сорваться.
— Маринетт, — он тяжело дышит, двигаясь всё увереннее.
— Мой, — жарко шепчет она, выгибаясь в его руках.
Пламя охватывает их обоих. И если Маринетт плавится от поцелуев, Адриан задыхается от её внутреннего жара и того, как сильно она сжимает его изнутри. Его невнятный шёпот доносится до Маринетт как сквозь пелену тумана, но это и неважно. Важен только момент единения их тел, когда они двигаются как одно целое, сгорая и умирая.
Сильные пальцы стискивают ягодицы, направляя, а зубы прикусывают бьющуюся жилку на шее.
Дыхание застревает в лёгких, царапает горло, разрастается пожаром в груди, где рассыпается многочисленными искрами, которые вместе с бешено пульсирующей кровью разносится по всему телу.
В последний момент его движения делаются более жёсткими, заставляя Маринетт вскрикивать от лёгкой боли, которая на самом деле никуда не ушла, затаилась, выжидая.
— Адриан, — она кусает его за плечо, пытаясь совладать с собой.
Но Адриан не даёт ей опомниться. Он слегка отстраняется, не переставая двигаться, а его пальцы находят нещадно ноющий клитор. Громкое «Ах» срывается с её губ, когда он принимается описывать круги. Она снова заводится от его ласк, от движений его члена внутри; её бёдра дрожат, а ногти одурело царапают мощную спину. Боль и наслаждение смешиваются воедино. Бесконечность, когда не знаешь, где начинается одно и заканчивается другое.
Секунда — и Маринетт снова взрывается. Тяжело дыша, она откидывается на подушки; в голове словно вакуум, бесконечный и безграничный.
С глухим стоном Адриан делает последний рывок и сгорает во власти оргазма. Он чуть ли не падает сверху на Маринетт, в последний момент успевая подставить локоть, и упирается мокрым лбом ей в плечо.
Маринетт ошалело прислушивается к их одному на двоих уничтоженному дыханию, чувствует, как сперма наполняет презерватив. Вдруг становится так легко, что хочется смеяться.
Неохотно Адриан выходит из неё, стягивает презерватив и, скручивая в узел, выкидывает в мусорку. Пока он отсутствует, Маринетт успевает забраться под одеяло; Адриан возвращается в её объятья и умиротворённо выдыхает, наслаждаясь приятными поглаживаниями в волосах.
Он закрывает глаза, и Маринетт любуется тем, как дрожат его ресницы.
— Прости, если было очень больно, — наконец говорит он.
— Всё нормально, — она целует его в лоб и обнимает за плечи. — Особенно если потом будет лучше.
— Будет, — заверяет её Адриан. — Нарочно я никогда не причинил бы тебе боль.
Маринетт улыбается и закрывает глаза, наслаждаясь его ласковыми пальцами на талии.
— Я знаю.
Они не знают, что будет через год или два. Но череда будней, которые наступят с завтрашнего утра, сулит им новое очаровательное приключение. То, которое они пройдут вместе. И, кто знает, может, оно будет тянуться как можно дольше.
Адриан засыпает под довольное сопение Маринетт и уже не слышит, как телефон уже который раз вибрирует в его сумке, тщетно пытаясь привлечь к себе внимание. Сквозь сон он, кажется, лениво отмечает про себя, что нужно что-то сделать с этим несносным будильником, однако Морфей окончательно уносит его в свои владения.
А обескураженные Алья и Нино так и не могут найти своих двоих лучший друзей.
Но, как говорится, утро вечера мудренее, верно?
Комментарий к Отправная точка
И, поскольку это сборник драбблов, связанных одним сюжетом, впереди будет ещё много чего интересного =)
========== Вишнёвая улыбка ==========
Комментарий к Вишнёвая улыбка
Благодарю за помощь в ПБ в вылавливании опечаток: (*¯︶¯*)
***
Утро следующего дня наступает резко и неожиданно. Однако — оно врывается в сознание Адриана не со стуком Натали и планом на неделю, как обычно, а тихим посапыванием в ухо и закинутой на грудь девичьей рукой. Умиротворённое лицо Маринетт с раннего утра — лучшее, что с ним случалось за последние несколько лет.
Он убирает с её лица мешающиеся пряди и ласково целует в нос. Маринетт что-то бормочет, фыркает сквозь сон и утыкается лбом ему в плечо. Безграничная нежность затапливает Адриана с головой, а сердце готово чуть ли не выпрыгнуть из груди к стройным ножкам, которые так сильно обнимали его сегодня ночью за талию. Пожалуй, он готов начать привыкать к таким вот утренним пробуждениям, если в них обязательно будет участвовать Маринетт.
Ему безумно жаль будить её. Однако через пару часов в особняк приедет Горилла, чтобы заступить на смену, а им до этого времени стоит успеть собраться и сделать вид, что ничего и никого тут не было.
Он ласково проводит ладонью по спине Маринетт, слегка щекочет нежную кожу. Буркнув что-то типа «Ещё пять минуточек», она отворачивается от него и, отобрав одеяло, заворачивается в кокон по самые ушки. Адриан смеётся, целует её в макушку и выбирается из постели. Что ж, он может дать ей поспать ещё немного, а сам быстренько примет душ: негоже пугать девушку своим стояком в первый же день отношений.
Когда он возвращается в комнату, уже одетый и гладко выбритый, Маринетт всё ещё сопит. Правда, несносный будильник, который Адриан забыл вчера отключить, резко вырывает девушку из объятий сна, из-за чего она подскакивает и ошалело смотрит вокруг.
— Прости, я сожалею, — извиняется Адриан, поспешно отключая надоедливую мелодию. — Совсем из головы вылетело вчера.
Маринетт краснеет, видимо вспоминая вчерашнее, и падает обратно на подушки. Адриан очень надеется, что она не жалеет о произошедшем, поэтому вытягивается рядом на кровати и внимательно следит за её эмоциями. Потому что он-то как раз ни капли не жалеет. И хочет, чтобы и Маринетт не закрывалась от него после… всего. Они же вроде как встречаются.
— Я… Это было неожиданно, — застенчиво смеётся Маринетт, глядя на него из-под ресниц, знать не зная, как этот невинный жест действует на Агреста. — Мне снился… довольно милый сон.
— Надеюсь, он был связан со мной? — не удержавшись, усмехается Адриан.
Он гладит пряди её волос, рассыпанные по подушке, бережно перебирает отдельные локоны, словно они — самое драгоценное, что есть у него, и с удовольствием наблюдает, как на девичьем лице появляется робкая, но безумно красивая улыбка. Она словно лучик солнца — мягкая и нежная, в которую хочется завернуться. Укрыться как пледом, свернуться под ласковыми лучами и наслаждаться, наслаждаться благотворным теплом.
Прижимая одеяло к обнажённой груди, Маринетт поворачивается к нему.
— А т-ты как думаешь?
— Я надеюсь, что связан, — смеётся он и трётся носом о её нос.
Кошачьи повадки просто так не вытравить, но Маринетт ведь сама просила его вчера вести с ней так, как ему хочется. Показывать себя настоящего. А раз уж Кот Нуар — часть его натуры, характера, он, в принципе, может проявлять какие-то такие черты.
— Правильно надеешься, — внезапно заявляет она, чем обескураживает Адриана.
Он замирает, а её смех хрустальными переливами пронзает самое сердце. Волна нежности и бесконечной привязанности вновь накрывает его с головой, и Адриан, поддавшись порыву, наклоняется к ней и ловит губами удивлённый вздох. Она тут же откликается. Трепетно, ласково. Такая тёплая и податливая в его руках.
— Как ты себя чувствуешь? — он кладёт руку ей на живот. — Не очень больно?
— Всё прекрасно, — улыбается, слегка краснея под внимательным взглядом обжигающих изумрудов, и гладит его по щеке.
А лёгкое жжение между ног можно и потерпеть.
Они самозабвенно целуются ещё несколько долгих томительных минут, пока Адриан не вспоминает, нехотя отстранившись, что им пора собираться. Маринетт, смущаясь, просит его отвернуться, когда начинает искать вещи.
— Да что я там не видел, — недовольно бормочет он, но скорее просто для проформы.
— Было темно, поэтому толком ты ничего не видел, — парирует Маринетт, прижимая ладони к алым щекам.
Ей определённо стоит начать привыкать к чему-то подобному, раз уже они начали встречаться. Хотя в первое время, разумеется, она долго будет ещё стесняться, несмотря на то, что между ними уже было.
После того как Маринетт выходит из душа, Адриан помогает ей застегнуть платье, а потом вместе они ищут её туфли. Перед тем как выйти из дома, Адриан заставляет Маринетт надеть его куртку, сам же просто натягивает поверх футболки тёплый свитер.
— Мне комфортно и так, — отвечает на её возмущённое сопение. — Я закалённый.
— Вот заболеешь — будешь знать!
— Ну, в таком случае от куриного бульончика я отказываться точно не буду, — улыбается Адриан, а Маринетт заливисто смеётся.
— Подлиза!
Он подмигивает ей, вновь вгоняя в милый румянец смущения.
— А я и не скрываю.
Несмотряна то, что на улице царит ещё раннее субботнее утро: всего половина восьмого — машин на дорогах уже достаточно. Поэтому они выбирают путь через парки, разделяющие особняк Агрестов и пекарню родителей Маринетт.
Идти, держась за руки, разговаривать обо всём и ни о чём и любоваться золотистой осенью Парижа — что может быть ещё прекраснее? Только если Маринетт в его куртке, которая достаёт ей чуть ли не до колен. Прохладный ветерок щекочет её румяные щёки, треплет длинные тёмные пряди; она улыбается и звонко смеётся, когда он шутит достаточно удачно и в тему. Это завораживает Адриана, и он стремится задержать улыбку на лице Маринетт ещё подольше.
Они останавливаются под длинной аркой{?}[Подразумевается вот это место: https://clck.ru/WZSQd] дома, в котором располагается пекарня, неподалёку от входа в саму квартиру Маринетт. Здесь они укрыты от посторонних глаз, и издалека не сразу можно рассмотреть, кто именно тут стоит.
— Полагаю, мне стоит отдать тебе куртку, — Маринетт тянется к молнии, но Адриан останавливает её.
Перехватывает аккуратную ладошку и не торопится отпускать, наслаждаясь нежными прикосновениями. Пульс колотится где-то в горле, когда Маринетт откликается на этот жест, неосознанно сжимая его пальцы в ответ.
Адриан облизывает вмиг пересохшие губы.
— Не нужно, — качает головой. — По крайней мере, пока. Тебе ещё нужно добраться до квартиры и не замёрзнуть.
— Тут недалеко, — усмехается Маринетт, покосившись на пекарню. — Я не успею ничего почувствовать.
— И всё-таки я настаиваю, — он наклоняется и оставляет невесомый поцелуй на её щеке. — Мне так будет спокойнее.
Она снова смущается и опускает взгляд вниз, на их переплетённые пальцы.
— Л-ладно.
Несколько секунд они стоят молча. Но это тишина не является неловкой, наоборот, им приятно находиться в обществе друг друга. Просто так не хочется расставаться; желание продлить ещё на миг тёплые прикосновения становится более приоритетным.
Адриан протягивает ладонь и гладит Маринетт по щеке. Она поднимает на него взгляд и, прикрыв глаза, ласково трётся о пальцы.
— У меня эти выходные забиты работой, поэтому… увидимся в лицее? — голос слегка охрип, но разве он может что-то с собой поделать, раз Маринетт так влияет на него.
Она кивает. Потом, помешкав, встаёт на цыпочки и целомудренно целует в губы. Робко, невинно, словно прошлые жаркие поцелуи им обоим лишь приснились. Однако это же было не совсем так. Поэтому Адриан, поддавшись порыву, притягивает пискнувшую от удивления Маринетт за талию, фиксирует затылок свободной рукой, путаясь пальцами в волосах, и жадно раскрывает её рот своим. Влажный язык, дразня, проходит по губам. Маринетт со стоном отвечает на поцелуй и приваливается на Адриана, обнимает его за шею.
Когда воздух заканчивается, они отстраняются с одинаково красными щеками и дурацкими улыбками. Не удержавшись, Адриан снова целует её, растрёпанную и ужасно милую. Ласковые поцелуи, которыми он осыпает её лицо, заставляют Маринетт смеяться, и от этого приятно замирает сердце.
— Я напишу тебе попозже, хорошо? Часов в десять или одиннадцать, — он касается губами её щеки.
— Хорошо, — она улыбается. — Я буду ждать.
Обнявшись на прощание, они расходятся. Сначала Адриан удаляется в сторону своего дома, чтобы заняться записью на камерах наблюдения, затем Маринетт, проводив его взглядом до угла, подходит к двери дома. Тут-то на неё и наваливается осознание, что ключи, как и прочие другие вещи она забыла в отеле Хлои.
Впрочем, можно же перевоплотиться и…
Маринетт хлопает себя по лбу, осознавая, что крупно влипла.
— Чёрт, и Тикки-то я там же оставила, вот дура!
А потом всплывают воспоминания прошедшего вечера, плавно перетёкшего в ночь. Она снова жутко краснеет и прижимает пальчики к губам. Всё произошло так резко, так неожиданно, что Маринетт не успела толком подумать над этим. Но она точно знает, что ничуть не жалеет о произошедшем; сердце сладостно замирает, а внутри всё переворачивается от одной мысли, что наконец-то это свершилось! Адриан Агрест предложил ей встречаться! И, несмотря на то, что видеться, как пара, они будут тайно, низ живота приятно ноет от предвкушения их следующей встречи.
— Оно того стоило, — улыбается она и совершенно ясно понимает, что так оно и есть.
Вот только домой как-то нужно попасть. Маринетт уже подумывает, не забраться ли самой на балкон, а оттуда уже в свою комнату, как вдруг слышит, как её кто-то зовёт. Она резко оборачивается и видит бегущую к ней Тикки — Кейтлин для всех прочих, пока красная квами находится в человеческом облике.
Облегчённо выдохнув, Маринетт бежит ей навстречу.
— Боже, как я рада тебя видеть, — восклицает она, бросаясь в объятья Тикки. — Я уже думала попробовать роль скалолаза. Или домолаза, — со смешком фыркает Маринетт.
— Ты в порядке, — выдыхает Тикки. — Я ужасно волновалась. И Алья тоже!
Она вдруг резко даёт лёгкий подзатыльник опешившей от такого Маринетт, а потом снова сжимает в объятьях.
— За что? — возмущённо сопит Дюпен-Чен. Такого от своей квами она явно не ожидала.
— Первые полчаса, пока тебя не было, я думала, что всё в порядке, — начинает рассказ Тикки. — Но потом, когда ты не появилась даже спустя целый час, мы ужасно заволновались. Пришли в тот зал, куда ты сказала, что ты уходишь, но там было пусто. Алья уже собиралась поднимать всех на уши, чтобы тебя искать. Скажи спасибо, что я вовремя подсуетилась и сделала так, что ты типа прислала мне сообщение, что тебе стало плохо и ты ушла домой. Правда, вещи твои пришлось спешно прятать.
— Прости, прости меня, пожалуйста, — Маринетт отстраняется от Тикки и стыдливо закрывает ладонями лицо. — Я просто… Я…
Она замолкает, не зная, что сказать. Они с Адрианом же решили, что будут встречаться тайно. Но ведь она всегда всё доверяла Тикки, любыми переживаниями делилась сначала с ней, а потом уже с Альей или мамой. Да и наличие у неё квами само по себе уже большой секрет. Значит, она может ей всё рассказать, да? Просто то, что Тикки сейчас в человеческом облике, несколько сбивает Маринетт с мысли.
Однако она вдруг понимает, что Тикки, похоже, обо всём в курсе: когда Маринетт отнимает ладони от глаз и смотрит на квами, та глядит на неё подозрительно хитро. Словно тоже посвящена в тайну, окутанную ореолом ночи.
— Ты знаешь, — не спрашивает, а утверждает Маринетт, в бессилии опуская руки.
— Конечно, я знаю, где ты в итоге провела эту ночь, — добродушно улыбается Тикки: она не осуждает, а, наоборот, кажется, поддерживает. — Мои серьги же до сих пор на тебе, — она касается мочки уха Маринетт. — После того, как я забрала твои вещи и ушла искать тебя, почти сразу же обнаружила отчётливый энергетический след. И я поняла, что ты в безопасности.
Тикки не стала упоминать, что искала Маринетт не одна, а вместе с Плаггом, который точно так же потерял своего подопечного. Они вместе дошли по следу до особняка Агрестов, сообразили, что раз их хранители вне опасности, поэтому сами отправились гулять по Парижу. И проболтали всю ночь. Нечасто им удаётся видеться в этих обликах, поэтому каждая минута была ценна.
— А сейчас я почувствовала, что ты уже здесь, в порядке, поэтому поспешила к тебе, — она протягивает Маринетт пальто и сумочку.
Пока Маринетт возится с ключами, Тикки рассматривает золотистые верхушки деревьев парка неподалёку от пекарни и думает о чём-то своём. Нападений акумы не было, поэтому ночь удалась и у неё тоже.
— И ты не спросишь, чья куртка на мне? — вдруг спрашивает Маринетт.
Тикки переводит на неё взгляд и снисходительно улыбается: как любящая мама слегка накосячившей дочери, которая почти выросла и стала совсем взрослой.
— Я же сказала, что поняла, что ты в порядке. А что может быть безопаснее особняка Агрестов, где система безопасности чуть ли не лучшая в Париже?
Маринетт в ответ лишь густо краснеет, резко открывает двери и, стараясь не шуметь, скорее бежит в свою комнату. А Тикки, качая головой, следует за ней, неслышно ступая по ступенькам лестницы. Разбудить родителей Маринетт — не лучшая сейчас идея, ведь они отпрашивались до обеда следующего — нынешнего уже — дня, аргументируя тем, что Хлоя позаботилась о размещении гостей на ночь. Как Маринетт собирается объяснять родителям, почему она так рано объявилась дома — Тикки самой очень интересно.
***
Выходные пролетают быстро и неуловимо. И хотя у Адриана с Маринетт не выпадает возможности увидеться, они активно переписываются в социальных сетях. Она шлёт ему скетчевые наброски платья для новогоднего бала, он — селфи с фотосессий.
Несмотря на то, что Агрест-старший находится по другую сторону океана, он денно и нощно контролирует отпрыска. По крайней мере, ему показывают всё именно так. Адриан добропорядочно отрабатывает подписанный на год контракт, активно позируя перед камерой, а после утомительных рабочих часов заваливает Маринетт тонной грустных стикеров. В ответ она обещает ему прийти пораньше в понедельник, чтобы перед занятиями немного пообщаться наедине в тишине библиотеки, и Адриан с нетерпением ждёт нового дня.
Вечерами они с Ледибаг быстро патрулируют город. Закончив, они перебрасываются дежурными фразами и спешат по домам, чтобы открыть дорогой сердцу диалог и продолжить переписываться о всякой ерунде.
Плагг и Тикки, вернувшиеся в свои обычные маленькие обличия, иронично посмеиваются над подопечными, когда встречаются ночью с субботы на воскресенье на балконе Маринетт.
— Как думаешь, как быстро они спалятся? — интересуется Плагг, с аппетитом уминая сырный крекер, который Тикки принесла ему с кухни.
— Не знаю, — задумчиво отвечает она. — Может, скоро. Может, через несколько лет. Если они за все эти годы не смогли побороть магию квами, кто знает, получится ли у них сейчас.
Плагг фыркает.
— Мне главное, чтобы мой пацан не хандрил. Всё остальное мелочи. Надо будет — раскроются. Нет — значит, нет.
— Главное, чтобы это не зашло слишком далеко, — удручённо качает головой Тикки, однако тут же заливисто смеётся: — Но я бы с удовольствием посмотрела на их вытянутые лица, когда вскроется правда.
— Я специально приготовлю фотоаппарат для этого случая, — усмехается Плагг.
Ещё немного пообщавшись, они разлетаются в разные стороны: Тикки возвращается вниз, прячется от холода под тёплым одеялом, а Плагг летит сквозь ночь к своему подопечному. Тот должен ему целую головку камамбера за то, что квами приходится мотаться по городу, не желая слушать романтические вздохи. Нет, пожалуй, двух будет достаточно. Или даже трёх.
***
В половину восьмого утра Адриан и Маринетт сталкиваются около дверей нужного им кабинета: буквально чуть ли не врезаются друг в друга, когда выскакивают из-за противоположных углов коридора.
— Привет, — скромно улыбается ему Маринетт, заправляя за ухо прядь.
Волосы у неё снова короче, чем были в пятницу, однако вместо хвостиков — распущенные слегка лишь вьющиеся пряди. Несмотря на то, что Маринетт кажется немного не выспавшейся и слегка заторможенной, для него она всё равно выглядит чудесно. Адриан не выдерживает и вместо приветствия, наклонившись, крадёт лёгкий поцелуй, едва коснувшись губами розовых уст. Затем быстро выпрямляется. Вид у него как у кота, дорвавшегося до вкусненького: Маринетт сегодня на вкус как вишня.
— Эй, — смеётся она и несильно пихает его локтём в живот. — Это вовсе не похоже на что-то тайное.
Адриан оборачивается и демонстративно оглядывает пустой коридор.
— Всё равно же никто не видит, — нахально заявляет он. — Я разве не могу поцеловать свою девушку? Тем более когда она такая вкусная, — и облизывает губы, наслаждаясь вкусом остатков вишнёвого блеска.
Скулы Маринетт тут же розовеют. Она восхитительна в своём смущении: Адриан не может налюбоваться ею, особенно теперь, когда он имеет полное право смотреть. Он и до этого часто замечал, что Маринетт частенько ходила с красными щеками, когда оказывалась в поле его зрения. Теперь же, когда он знает, что это всё из-за него… Мужское и кошачье самолюбие буквально распирает от самодовольства.
Они негромко переговариваются об учебной ерунде, когда библиотекарь открывает двери и пропускает ребят внутрь. Расположившись как можно дальше от входа, они начинают обсуждать свои планы на эту неделю.
— Мы можем сходить в парк Монсо, — предлагает Адриан, разглядывая прозрачный лак на тонких пальчиках Маринетт; он любовно гладит нежную кожу и в который раз поражается, насколько хрупкие и миниатюрные её руки по сравнению с его. — Когда-то мы бывали там с мамой, ну, когда она ещё была с нами, — слегка смущается он: говорить о ней в прошедшем времени до сих пор больно.
Маринетт понимает и сочувственно сжимает его ладони.
— Мы как-то собирались сходить с Альей туда, да всё некогда: то меня попросят посидеть с Манон, то ей нужно бежать за сёстрами в бассейн, — она осторожно переводит тему. — Этот год выпускной, и нас так сильно загружают. Даже не понимаю, как мы иногда умудряемся время на кино-то найти, — смеётся и снова краснеет, когда Адриан подносит её руку к губам и медленно, лениво целует костяшки пальцев.
Что-то знакомое вспыхивает на краю сознания, но Маринетт заталкивает чувство дежа вю куда подальше. Ей сейчас хорошо и без странных подозрений. Она подумает над этим, обязательно, но чуть позже, не когда Адриан очаровывает её своей заботой.
Из груди вырывается влюблённый вздох. Вот бы сидеть тут так вечность и наслаждаться обществом Адриана, его прикосновениями и ласковыми, почти гипнотическими взглядами зелёных и горячо любимых ею глаз.
Жаль, что совсем скоро прозвенит звонок, оповещая всех о начале занятий. И до перерыва Маринетт не увидит Адриана. Если только они не пересекутся на небольших перерывчиках в коридоре, столкнутся взглядами, улыбнутся и поспешат дальше.
Судя по всему, в голове Адриана сейчас витают подобные мысли.
— Мы можем сходить туда послезавтра часов в пять, как раз уроков немного, — предлагает он, бросив задумчивый взгляд на часы. — У меня как раз должны быть занятия музыкой, поэтому в запасе есть три часа точно.
Маринетт с сомнением косится на него.
— А тебя не будут искать или проверять?
— Я уже так делал добрую сотню раз, — усмехается Адриан. — Когда Натали и отец были в городе или даже дома. Сейчас же там будут только телохранитель и прислуга. Я просто включу запись, а сам… по-тихому сбегу.
Как он собирается это осуществлять, Адриан не озвучивает: Коту Нуару никакие замки и двери не помеха. Однако Маринетт даже не расспрашивает его о подробностях; Адриан понятия не имеет, что его девушка думает примерно о том же, о чём и он. Как Ледибаг ей удастся значительно сократить время на то, чтобы добраться до тех мест, которые они будут выбирать для свиданий. К тому же Тикки оказалась вовсе даже не против трансформировать её не ради ловли акум.
— Значит, послезавтра в пять в Монсо? — очаровательная улыбка озаряет лицо Маринетт.
Адриан кивает. И не может себя удержать от того, чтобы не украсть у неё несколько сладких трепетных поцелуев. А потом ещё и ещё. До сбитого дыхания и безнадёжно запутавшихся в волосах пальцев.
В себя их приводит громкая трель звонка.
Они переглядываются, одновременно тяжко вздыхают, а потом, не сговариваясь, смеются, весело и задорно. На душе легко-легко, а в животе порхают невидимые бабочки.
— Я плохо на тебя влияю, — смеётся Маринетт и встаёт на ноги. — Я же всегда опаздываю.
Адриан поправляет растрёпанную причёску, придавая волосам мало-мальскую иллюзию того, что их вовсе не трепали в порыве чувств несколько минут назад. Маринетт не отстаёт: достаёт из сумочки расчёску и причёсывается.
— Но всё-таки есть плюс в том, что мы в разных классах, — говорит ей с улыбкой Адриан, прежде чем шагнуть в сторону двери. — Не нужно оправдываться перед Альей, почему мы придём вместе.
Весёлый девичий смех серебряными колокольчиками вливается в душу, проникая под кожу. Хочется кричать и петь, но единственное, что Адриан может сейчас себе позволить: это незаметно сжать пальцы Маринетт перед тем, как их пути разойдутся. Но он уверен, что однажды им не нужно будет прятаться от всего мира.
***
Уроки тянутся медленно, скучные и однообразные. Перерыв на обед становится в некотором роде спасением: когда Адриан и Нино заходят в столовую, Алья и Маринетт уже успевают занять их привычный столик. В этом году Адриану разрешили оставаться на ланч в лицее, чему он был неимоверно рад. Сейчас — в особенности.
Заполучив подносы с едой, парни устраиваются напротив подруг. Алья тут же начинает щебетать о новых фотографиях с последнего патруля супергероев, но Адриан впервые равнодушен к этому. Центр его внимания — стул напротив. К сожалению, в открытую он не может смотреть на Маринетт столь пристально, как хотелось бы, однако все его нервные окончания сосредоточены на том, чтобы поймать любой её взгляд в его сторону.
Это даже становится суперувлекательным.
Сначала Маринетт увлечена рассказом Альи о новой статье, в которой Сезер затронет камни чудес в истории человечества, но в какой-то момент она пересекается глазами с Адрианом и всё понимает. Девичьи щёки тут же розовеют, а уста дрожат в нерождённой улыбке. Кончиками дрогнувших губ Маринетт даёт ему понять, что прекрасно осведомлена о его незадачливой игре в шпиона. Затем нарочито громко спрашивает о чём-то Алью. А сама искоса наблюдает за Адрианом.
У него начинает кружиться голова от этой маленькой хитрой пакости. Маринетт явно довольна собой: она улыбается широко и искренне, но Адриан знает, что адресована её улыбка только ему. Не фонтанирующей шутками Алье, не поддакивающему ей Нино. Только ему — Адриану. И от этого его внутренности словно превращаются в желе. Когда-то Адриан и подумать не мог, что Маринетт может так действовать на него — запрещал, откладывал, вешал табу. Однако ныне печать сорвана, и Адриан готов насладиться каждой эмоцией, каждым будоражащим душу мгновением, которые до этого сознательно глушил в себе.
Он что-то шутит в ответ Нино, а сам широко улыбается. Знает, что Маринетт, которая неотрывно смотрит на него последние пять секунд, поймёт его.
Это знание будоражит. До покалывания в пальцах и дикой пульсации в висках. Даже звонок на урок не ослабляет накалившегося запала.
После обеда они вновь расходятся по кабинетам.
Мадам Менделеева ведёт урок, а у Адриана мысли витают где-то далеко от органической химии. Ему безумно хочется сделать для Маринетт что-то приятное, такое, чтобы она поняла, что это от него. Что-то подарить, может, маленькое и незначительное, но чтобы оно обладало несомненным шармом и очарованием. Может, даже дарить ей что-то каждый день?
Идея озаряет его спонтанно и неожиданно. Приходится даже записать её в тетрадь, дабы не забыть из-за монотонного гудения преподавательницы.
Но Адриан в ту же секунду совершенно ясно и чётко осознаёт: он не забудет. Ради Маринетт, ради будущего, в котором он видит себя вместе с ней. Он не будет кричать об этом вслух, потому что если мир и узнает о его чувствах, то этот мир будет в лице его Маринетт.
Именно поэтому Адриан и подкладывает ей в шкафчик утром следующего дня розовый бутон из бисера, над которым он бился добрых два часа после вечернего патруля. Алья с Маринетт болтают о чём-то своём, девичьем, Нино и Адриан находятся неподалёку. Удивлённый возглас Маринетт нарушает их степенную беседу, заставляя Алью сунуть нос в шкафчик подруги.
— Ох ты, что это такое? — удивлённо спрашивает она, когда Маринетт достаёт розу из бисера и с любопытством рассматривает аккуратно сделанные лепестки.
— Не знаю, — задумчиво тянет Маринетт, а потом бросает быстрый взгляд на Адриана, который даже не замечает, как затаил дыхание, наблюдая за ними.
Они встречаются глазами. Адриан смотрит долгие пять секунд, его губы дёргаются в улыбке. Маринетт отвечает ему тем же: кончики нежных губ слегка приподнимаются, а потом она быстро отворачивается к Алье.
Адриан обращает всё внимание своему шкафчику, а краем уха слушает разговор. Перед глазами всё ещё стоят маленькие морщинки в уголках глаз: Адриан раньше не мог представить, как можно передать всё одним только взглядом, быстро кинутым взором, а теперь… Теперь он совершенно чётко знает, что — можно. Да так, что у него даже ноги подкашиваются.
— У тебя появился тайный поклонник, а я не в курсе? — громким шёпотом интересуется Алья у подруги.
Маринетт смеётся, и эти солнечные перезвоны эхом отпечатывается в душе Адриана. Как дурак улыбаясь, он бездумно перебирает тетради в шкафчике, а все его эмоции, все обострившиеся органы чувств сосредоточены на девушке, стоящей в нескольких метрах от него.
— Алья! — укоряет её Маринетт, но сама не перестаёт улыбаться: это чувствуется в голосе, в интонациях. — Потому ведь и говорят «тайный поклонник», потому что не знают, кто это.
— Но ты же мне расскажешь, если вдруг что-нибудь узнаешь? — усмехается Алья, явно заинтригованная тем человеком, кто подкинул её подруге такой милый подарок.
— Посмотрим на твоё поведение, — фыркает Маринетт.
Затем — судя по звукам — захлопывает шкафчик, и они с Альей удаляются. Чуть позже уходит и Нино. А Адриан так и остаётся стоять на месте, пытаясь совладать с собственным сердцем. Он и подумать не мог, что Маринетт может так влиять на него: выбивать почву из-под ног одним своим смехом и лучезарной улыбкой. Его тянуло к ней, тянуло настолько мощным магнитом, что Адриан буквально задыхался от переполнявших его эмоций.
Подобное происходит с ним, кажется, впервые.
И это ещё больше сводит с ума.
Чуть позже он, конечно же, тоже уходит в свой класс. А на следующей перемене находит маленький ответный презент уже в своём шкафчике: записку с выведенным каллиграфическим почерком «Спасибо» и отпечатком губ, от которого так приятно пахнет вишней.
Его сердце делает тройное сальто и посылает мозги в нокаут.
Маринетт Дюпен-Чен окончательно и бесповоротно обосновывается в кошачьей душе Адриана Агреста.
Комментарий к Вишнёвая улыбка
Кликабельная ссылка из сноски: https://clck.ru/WZSQd
========== Неузнанные влюблённые ==========
Комментарий к Неузнанные влюблённые
События данного драббла происходят во время и после серии Party Crasher (напоминаю, что придерживаюсь хронологических рамок событий в соответствии с данным списком от BeMiraculous: https://clck.ru/WWDTL).
Традиционные благодарности и обнимашки моим любимым помощникам в ПБ, что бы я без вас делала (ﾉ◕ヮ◕)ﾉ*:･ﾟ✧
***
— Кот! У тебя всё хорошо?
Адриан вздрагивает и оборачивается. Ледибаг смотрит на него пристально, слегка с прищуром, наклонив голову. Уши слегка подрагивают от холодного ветра, а хвост в нетерпении дёргается: мысли Адриана сейчас занимает Маринетт, которой он крикнул убегать, прежде чем трансформироваться и броситься в битву. Он переживает. Надеется, что она в порядке.
Пожав плечами, Кот бьёт металлической пряжкой хвоста по тротуару и улыбается.
Другие герои уже разошлись, только они с Леди ненадолго задержались. Впрочем, Адриану сейчас не терпится добраться до дома и проверить, как дела у Маринетт. Он надеется, что она не сильно на него обижается. За то, что помог спрятаться. Но ему нужно было спешить в бой, чтобы защитить её — это самое главное. Потом уже всё остальное.
Этот денёк вообще выдался насыщенным. После возвращения отца из Нью-Йорка, ему понадобилось на пару дней съездить в Токио на неделю Моды. И друзья, которые упустили момент устроить тусовку у Адриана, пока Габриэль был в Америке, решили компенсировать это убойным мальчишником в субботу. Хотя Адриан подумывал позвать в гости Маринетт — после свидания в среду они виделись лишь на обеденных перерывах в лицее, всё остальное время он был загружен. А не иметь возможности поцеловать её за последние три дня… Для Адриана это оказалось пыткой. Лишь их маленький ежедневный обмен презентами подтверждал, что всё реально, и ему просто нужно немного подождать, прежде чем сможет обнять её.
Но в итоге всё обернулось совсем не так, как он представлял.
Сначала пришлось, скрепя сердце, приврать Вейхэму, что он очень занят. Впрочем, расписание у Адриана и в самом деле перегружено, поэтому он лишь не сказал части правды: отец и вправду редко разрешает приглашать кого-то, если это не связано с уроками. Однако это не значит, что Адриан не нарушит это правило. Ведь чем меньше знает отец, тем крепче он будет спать.
И только-только он хотел позвонить Маринетт и поинтересоваться, как сильно она будет занята сегодня, как в комнату ворвалась компания одноклассников во главе Нино. Адриан понимал, что его лучший друг не мог упустить такой возможности, чтобы порадовать его, а потому согласился. Вот только когда он хотел ответить на звонок Маринетт, чтобы в завуалированной форме предупредить, где они, но Нино оказался проворнее.
— Почему мы не отвечаем на звонки Маринетт? — хмурился Адриан, когда Нино отобрал телефоны у всех парней.
— Потому что… — Нино на какой-то миг замялся, а потом просиял, озарённый: — Потому что если мы устраиваем дружескую вечеринку, это должно оставаться между друзьями.
Адриан досадливо скрипнул зубами.
— Но Маринетт тоже наш друг, — недовольно проворчал он.
Сейчас в идее оставить отношения в тайне Адриан увидел ещё один минус: не объяснишь друзьям, почему вдруг ему обязательно надо было поговорить с Маринетт. Раньше-то такого почти не случалось.
— Да… Но нет. Потому что она сейчас со своими друзьями, — начал объяснять Нино как маленькому ребёнку. — А раз мы хорошие друзья, мы должны позволить ей побыть с её друзьями. А иначе мы не будем считаться хорошими друзьями. Понятно?
Это было сложно, непонятно и запутанно. Адриан уже начал раздражаться; планы на день полетели Плаггу под хвост, что ещё больше бесило.
Однако Нино очень вовремя умудрился перевести тему. Адриан так и не понял, как в его комнате оказалось столько народу, да ещё к тому же и телохранитель пропустил их. К тому же всё оказалось веселее, чем он думал. Помимо той вечеринки у Хлои Адриан практически нигде не бывал, и подобное начало ему нравиться. Не хватало только ещё одного кое-кого очень важного для полного счастья.
Маринетт.
Он настолько погрузился в думы, как было бы здорово сходить им вдвоём, без всяких знакомых, в какой-нибудь клуб, что не сразу узнал её в забавной маскировке под усатого байкера. И только когда она запуталась в своих ногах во время поворотов в танце и упала, от чего шлем и очки улетели в сторону — тогда-то он и узнал её.
Сердце Адриана вновь затопила волна нежности. Она думала о нём, она пришла к нему. Это было настолько волнительно, что Адриан не сразу понял, что кто-то ворвался в его комнату.
А потом было не до разговоров.
Он лишь понадеялся, что Маринетт не обиделась на него за то, что он не спрятался вместе с ней. Как-нибудь он объяснит, почему — обязательно. А пока — надо было заняться акумой.
Бой выдался таким же сумбурным, как и день в целом. Адриан даже особо не запомнил его — разрывался между сумасшедшим сражением и желанием отвести врага подальше от дома, где скрывалась Маринетт. А когда всё закончилось, и он уже торопился обратно, Ледибаг неожиданно окликнула его.
— Кот, ты точно в порядке?
Леди продолжает внимательно смотреть на него. Вынырнув из своих мыслей, Адриан трясёт головой.
— Разумеется. Почему ты спрашиваешь?
— Мне показалось, что я чем-то обидела, — вздыхает она, а потом замирает, когда серьги издают последний сигнал. — Поговорим через пять минут на обычном месте? У меня не так много времени, но я бы хотела побеседовать с тобой.
Адриан снова вспоминает Маринетт и кивает.
— Я тоже немного занят. Но пару минут найдётся.
Они расходятся в разные стороны. Адриан прячется в одном из переулков и снимает трансформацию. Обессиленный дурной битвой Плагг тут же требует свою дозу камамбера, и пока он довольно жуёт, Адриан продолжает плавать в своих мыслях.
— Как ты думаешь, с чего это Ледибаг взяла, что чем-то обидела меня? — недоуменно озвучивает он вслух один из терзающих его вопросов. — Мы разве ссорились в последнее время?
— Без понятия, — лениво откликается Плагг.
Адриан не видит, но чёрный квами хитро сверкает в его сторону глазами, размышляя, что могло натолкнуть дочку пекаря на такие размышления. У него есть несколько интересных мыслей, однако делиться с Адрианом ими Плагг не считает нужным.
— Ладно, сейчас и спрошу, — Адриан разминает уставшие плечи. — Ты готов?
Трансформировавшись, он скачет вперёд, в обозначенное место. Ледибаг уже там. Адриан издалека видит её слишком напряжённую спину и хмурится. Что могло произойти за столь короткое время?
Он приземляется позади неё.
— Леди.
Вздрогнув, она оборачивается. Потом хмурится и вздыхает, скрещивает руки на груди. Выглядит Ледибаг так, словно где-то крупно накосячила и хотела извиниться. Это дико, неправильно и странно. Обычно он косячит, разве нет? Ему полагается извиняться, когда сделает что-то не то.
— Я чем-то обидела тебя? — в лоб спрашивает она.
— С чего ты взяла? — недоумённо спрашивает Кот.
Он чувствует, что хвост начинает раздражённо постукивать по черепице.
Нехороший знак.
— Ты давно не называл меня «Моя Леди», — пожимает она плечами. — И… Я подумала, что обидела тебя и… Знаешь, ты один из моих лучших друзей, и я не хотела бы, чтобы ты обижался на меня. За… Ну, за то, чем бы оно ни было.
Адриан замирает. До него наконец доходит. Странное поведение Ледибаг, весь её вид, словно она чем-то умудрилась задеть его.
После того как он начал встречаться с Маринетт — и некоторое время до этого, когда он пытался разобраться в себе — Кот Нуар называл Ледибаг только полным именем, не прибегая к излюбленному «Моя Леди». И если бы раньше он пришёл в восторг от того, что она заметила — как было, когда Кот пытался вызвать ревность Леди, в шутку флиртуя с новыми героинями. То сейчас у него даже в мыслях этого не было.
— Извини, — смеётся он, неловко потирая шею. — Я даже не заметил. Но ты правда ничем меня не обидела, что ты. Просто…
Несмотря на то, что они с Маринетт решили молчать, Адриан не может не поделиться этой новостью с Леди. В любом случае она же тоже его лучший друг, он любил её когда-то. Да и она имеет право знать. К тому же личности они друг друга не знают, и выдать так тайну — сродни тому, как поговорить с незнакомцем. Всё равно никто ни о чём не узнает.
— «Просто» что? — с любопытством спрашивает его Ледибаг, заметно расслабляясь.
Однако выглядит она всё равно чуточку настороженной. Адриану нужно как-то заверить её, что всё в самом деле в порядке — и понимает, что лучше всего просто сказать правду.
— Видишь ли, у меня появилась девушка — в моей гражданской жизни. И я думаю, что было бы нечестно по отношению к ней называть тебя «моей», — говорит он с мягкой, но немного грустной улыбкой. — По-настоящему ты же никогда не была моей.
— О, Кот!
Она прижимает руки к груди, а потом крепко обнимает его. Впрочем, тут же делает шаг назад — на её лице играет широкая улыбка.
— Я очень за тебя рада. И… Наверное, мне стоило догадаться, — смеётся она. — Я ведь тоже начала встречаться кое с кем. Мысли совсем не об акумах.
Адриан прислушивается к себе и понимает, что на душе царит покой — даже после неожиданного признания Ледибаг. Когда-то он думал, что если Леди начнётся встречаться с кем-то другим, не с ним, то это приведёт его в ярость. Однако сейчас ненависти или ревности он не ощущает. Только радость за Ледибаг. И понимание: всё его существо в данный момент направлено только на Маринетт.
— Это тот самый парень, из-за которого ты отказывала мне, Леди? — мурлыкнув, улыбается он.
Румянец окрашивает щёки Ледибаг; она кивает, довольная и счастливая.
— Если он обидит тебя — сразу же скажи мне, — Кот показывает на себя пальцем и ухмыляется. — Я в один миг его в порошок уничтожу, если он окажется не таким порядочным, каким должен быть парень самой Ледибаг.
Она фыркает и закатывает глаза.
— Он замечательный, Котёнок. Я не дам тебе надрать ему задницу.
Адриан хохочет.
— Потому что слишком шикарная задница?
— Потому что это теперь моя задница, — усмехается Ледибаг.
А потом вдруг резко становится серьёзной.
— Друзья? — она слегка нерешительно протягивает ему кулак. — Это ведь не отразится на нашей командной работе?
Адриан, ни секунды не сомневаясь, ударяется кулачком. Ледибаг — сильная удивительная личность, и он счастлив иметь такого друга и такую напарницу, как она. О чём он ей и сообщает.
— Ты всегда можешь положиться на меня, — серьёзно говорит он.
Она кивает.
— И ты тоже.
Улыбнувшись друг другу, они расходятся в разные стороны. На душе у обоих светло и радостно — и нет тех терзаний, которые могли бы помешать им защищать Париж дальше.
Адриан, убедившись, что никого нет поблизости, заскакивает в столовую через приоткрытое окно. Скидывает трансформацию и спешит в свою комнату. Он подозревает, что магия Исцеления никоим образом не затронула созданный ими кавардак, поэтому думает, как бы побыстрее прибраться перед возвращением отца из Токио.
Он поднимается по лестнице, когда слышит, как девичий голос окликает его. Обернувшись, Адриан с радостью замечает Маринетт, которая выходит из кабинета его отца.
— Прости, что я зашла туда, — извиняется она, робко улыбаясь. — Но тот акума…
— Всё нормально, — повинуясь порыву, Адриан берёт её за руку и успокаивающе поглаживает пальцем слегка дрожащую ладонь. — Главное, что ты в безопасности.
Маринетт слегка сжимает его пальцы в ответ: ужасно волновалась за него сегодня. А потом, обернувшись, приподнимается на цыпочках и мягко целует в губы. Затем — тут же отстраняется, пока никто не видит их.
— Вижу, Кот Нуар и Ледибаг справились, — улыбается она.
Адриан кивает, любуясь розовым румянцем на нежных щеках.
— Ага. Жаль, что силы Ледибаг не помогли нам привести в порядок мою комнату.
Он тянет Маринетт вверх по лестнице, хотя так и подмывает затянуть её в столовую, прижать к двери и целовать до потери пульса. Маринет фыркает, закатывает глаза и посылает ему шальную улыбку — словно читает его мысли.
— Но мы постараемся сделать всё возможное, чтобы приблизиться к этому.
Прежде чем зайти внутрь комнаты, они наслаждаются кратковременным контактом кожи к коже крепко сжатых ладоней. И только потом расходятся: Маринетт задерживается на секунд пятнадцать, якобы что-то ищет в сумочке.
Всей дружной компанией, кто затеял эту внезапную вечеринку, они начинают прибираться. Правда, к ним ещё присоединяются Вейхэм, Лука, Натаниэль и Маринетт. Пока Вейхэм восторженно говорит, как рад делать уборку дома у своего кумира, Адриан бросает косые взгляды в сторону Луки: он хорошо помнит, что тому нравится Маринетт. Однако сама она разговаривает сейчас с Нино, не замечая Куффена. Адриан выдыхает и успокаивается окончательно. Ледибаг частенько говорила Коту Нуару, что ревность — не лучшее из его качества, поэтому Адриан постарается работать над собой. Он ведь доверяет Маринетт. Но спрятать её от чужих глаз сейчас хочется куда больше, чем слушать голос разума.
После уборки они отправляются помогать девочкам сажать деревья в оранжерее{?}[Переношу место посадок с набережной в оранжерею только потому, что у них тут уже конец ноября.]: помощь Милен в волонтёрстве. Адриан с восхищением наблюдает за тем, как ловко его неуклюжая Маринетт справляется с инструментами.
— Эй, эй, давай-ка лучше я, — смеётся он и перехватывает у неё деревце. — Тяжёлое же.
Маринетт смахивает со лба мешающую прядь волос и косится в сторону ребят. Те заняты посадками, поэтому не обращают должного внимания на их маленький разговор. Только если Алья, но что может быть необычного в дежурном перекидывании фраз? Они же, как-никак, друзья.
— Всё нормально, — отвечает она с улыбкой и нарочито медленно закидывает корни вырытой землёй, пока Адриан придерживает саженец. — Я наловчилась уже тяжести таскать, когда в пекарне помогаю, поэтому мне совсем не тяжело.
— Тем не менее, — покачал головой Адриан. — Ты должна беречь своё здоровье. Это может плохо сказаться на…
— Я буду в порядке, не волнуйся, — перебивает она его и улыбается, когда он в притворном возмущении отворачивается от неё. — Адриан?
— Я же переживаю за тебя, глупенькая, — добродушно ворчит он. — Ты не обязана делать всё в одиночку.
Её смех хрустальными переливами проникает под кожу, врывается в сердце. Наверное, Адриан никогда не сможет привыкнуть к тому, как остро он реагирует на Маринетт; вот и сейчас ему жутко хочется сгрести её в объятья и не выпускать никуда. И, желательно, никогда.
Он досадливо скрипит зубами.
Всё ещё смеясь, Маринетт смотрит на него из-под ресниц.
— Ну, ты же мне сейчас помогаешь.
Чувствуя, что начинает терять контроль, Адриан мажет перепачканными в земле пальцами ей по носу, отчего Маринетт недовольно фыркает и отряхивается. Она хочет его в шутку ударить лопатой, но Адриан уворачивается.
— Вы или сажайте, или убирайтесь прочь.
Притворно недовольный голос Альи заставляет их вздрогнуть. Они оборачиваются и наталкиваются на деланно серьёзное лицо, однако в золотистых глазах за толстыми стёклами скачут искры веселья. Подойдя ближе, она вытирает нос Маринетт и вопросительно смотрит на подругу.
— Ты забыла, как пользоваться лопатой? — смеётся она.
— У него спроси, почему я вся такая перепачканная, — бухтит Маринетт, отводя взгляд в сторону, и принимается усерднее прихлопывать землю.
Алья перехватывает у неё садовый инструмент и цокает языком:
— Если так дело пойдёт, можно обратно их выкапывать тогда уж. Чего вы тут не поделили?
Адриан пожимает плечами, отряхивает руки от пыли и бросает короткий взгляд на Маринетт, которая возмущённо надувает щёки и пыхтит, однако молчит, буравя Агреста пристальным взором своих ясных глаз.
Алья переглядок не замечает. Она закидывает лопату на плечо и кивает в сторону остальной компании:
— Мы уже закончили и хотим заскочить куда-нибудь в кафешку, выпить по чашке чая или кофе. Адриан, ты с нами?
— А почему ты не спрашиваешь меня? — фырчит, словно недовольный котёнок, Маринетт и виснет на шее Альи. — Я, может, тоже ещё думаю, идти с вами или нет. Вдруг я не допекла торт в честь дня рождения мышек моего дедушки?
— Я слишком хорошо тебя знаю, подруга, — усмехаясь, подмигивает Алья.
Попыток свести этих двоих она не оставляет, несмотря на то, что однажды говорила Маринетт присмотреться к брату Джулеки. Алья желает ей только самого лучшего, разумеется. И она ужасно переживает за неё, когда Маринетт порой не может связать двух слов рядом с Адрианом — как то было раньше. Именно поэтому Сезер предлагала рассмотреть и другой вариант, если Маринетт от этого будет легче. Однако раз уж её подруга смогла сама завести разговор с объектом своей влюблённости, да ещё и пробыла рядом больше пяти минут, значит, дела обстояли не так уж и плохо. Возможно, есть ещё шанс.
Впрочем, настолько привыкшие хранить в тайне свои двойные жизни Адриан и Маринетт довольно легко справляются с сокрытием отношений.
На внешний вид, разумеется.
Потому что прошла всего неделя, а Адриану уже кажется, что он проводит с Маринетт непозволительно мало времени. Ему нужно больше. Больше улыбок, адресованных только ему, больше жемчужного смеха и бросающих в дрожь прикосновений.
Он решает, что покончит со всеми этими секретами после окончания обучения в лицее — последний рубеж, который ему нужно перейти, чтобы окончательно избавиться от зависимости от отца, который платит за его учёбу. И если раньше Адриан не знал, чем он хочет заняться в будущем, сейчас одна из целей довольно чётко стоит перед ним. Ну и пусть, что он пока не решил, в какой поступать университет. Выбранное отцом бизнес-направление — не в счёт. Остаётся чуть больше полугода, Адриан успеет в чём-нибудь определиться.
— Ну так что? — Алья смотрит на Адриана пристально, словно пытается понять, о чём он думает.
Адриан кивает и неловко потирает шею.
— Да, было бы неплохо.
— Отлично!
Маринетт старается не слишком улыбаться, наблюдая за воодушевлённойАльей. Она прекрасно понимает, какие мысли витают в голове подруги, и за ней довольно забавно наблюдать. Может, им повезёт, и Алья даже умудрится оставить их с Адрианом наедине на какое-то время. Сама того не ведая, поможет в нелёгком деле. Потому что Маринетт тоже ужасно скучает по пылким поцелуям своего парня. И ей не терпится подарить ему такие же.
Ребята сдают садовый инструмент, забирают куртки и выходят наружу. На улице царят сырость, слякоть и раздражение прохожих. Неделю назад вроде бы было ещё так красиво: деревья в золотом цвету и солнечные блики, скачущие по асфальту. А теперь лишь сырость, скука и уныние.
Поэтому компания бывших одноклассников скорее торопится в ближайшее кафе, чтобы согреться и насладиться приятной атмосферой. Один из Старбаксов приветливо встречает их улыбчивым бариста. И пока все рассаживаются, Алья убегает делать заказ.
— Неплохой выдался денёк, да? — говорит Нино, поправляя волосы, а потом снова нахлобучивает на голову привычную любимую кепку. — Надо почаще тебя вытаскивать на тусовки.
— Главное, чтобы отец ничего не разнюхал, — усмехается Адриан и откидывается на спинку стула.
Он вновь сидит напротив Маринетт, как это и бывает каждый день на обеде, поэтому не упускает возможности любовно ласкать её взглядом, пока никто не видит. Ресницы Маринетт подрагивают, губы растянуты в тонкой улыбке, а щёки розовые — то ли из-за морозца, то ли из-за внимания Адриана. Когда они смотрят друг на друга в течение нескольких секунд, Адриан не выдерживает и подмигивает ей. Маринетт краснеет ещё больше и поспешно поворачивается к подошедшей Алье.
— Адриан, со сливками же? — уточняет она, ставя на стол стаканчики с кофе.
— А, да, — вздрагивает он и дежурно улыбается. — Спасибо.
Чуть не спалили!
Они пьют кофе, перешучиваются с Кимом и Аликс за соседним столиком, машут задержавшимся Роуз и Джулеке. Девочки, получив свои заказы, подсаживаются к Нино, Алье, Адриану и Маринетт. Разговор плавно перетекает на будущее и планы, которые строят ребята на будущее.
У Адриана выдаётся возможность немного помолчать, но вместо этого он вытаскивает телефон из кармана и, держа его под столом, печатает Маринетт сообщение. Она не обращает внимания на пришедшее уведомление и тихо ойкает только тогда, когда он касается ногой её ноги под столом. Маринетт, прикусив губу, бросает на него короткий взгляд.
Он слегка кивает и глазами показывает на телефон.
Выждав какое-то время, Маринетт якобы лениво читает присланные строки и, едва сдерживая улыбку, печатает ответ.
16:17
как ты смотришь на то, чтобы по тихому слинять отсюда? ;)
16:23
Ой, ну не знаю. Алья нас мигом спалит, если мы свалим вдвоём: Р
Адриан неслышно фыркает и посылает ей всего несколько слов:
16:25
просто доверься мне ;3
Краем глаза он всё-таки замечает её улыбку, и сердце его замирает. Любоваться ею Адриану, кажется, никогда не надоест.
Он допивает свой кофе, стучит пальцами по столешнице, а потом вдруг якобы только сейчас замечает отсутствие на шее своего любимого голубого шарфа, о чём и сообщает остальным.
— Кажется, я забыл его в оранжерее, — притворно вздыхает Адриан, хлопая себя по карманам. — А я-то думаю, почему чего-то не хватает.
— Тебе стоит пойти поискать его, пока она не закрылась, — Нино сочувствующе хлопает его по плечу. — Осталось всего полчаса.
— Иди, — кивает Алья, а потом её лицо озаряется, и она с хитрой улыбочкой тыкает Маринетт в бок локтём. — А ты иди и помоги ему.
Адриан поднимается с места, стараясь не показать своего удивления — это он хотел попросить Мари помочь ему. Алья вклинилась то ли случайно, то ли намеренно.
— Эм, я-я? — у Маринетт очень натурально получается изобразить удивлённое заикание.
Впрочем, Адриан почему-то подозревает, что никакой игры тут нет.
— Да, ты, — усмехается Алья. — Нам лень, но должен же Адриану кто-нибудь помочь. Вдвоём всяко быстрее.
— И то правда, — кивает Адриан, стараясь не показывать, насколько сильно он рад возможности побыть с Маринетт наедине.
Она что-то пищит в ответ, но потом быстро вскакивает после очередного толчка в бок от подруги. Адриан застёгивает куртку, а сам краем глаза следит за Альей: та выглядит до неприличия довольной, отчего в голову закрадываются некоторые подозрения.
Они довольно быстро покидают кафе. Это ему есть оправдание: оранжерея закрывается через полчаса, а Адриан и впрямь забыл там свой шарф. Разумеется, нарочно. Но оправдываться он не собирается.
— Или ты умудрился вовлечь во всё Алью, или это удачное совпадение, — произносит Маринетт, когда двери за ними закрываются.
— Это и впрямь удачное совпадение, не более того, — усмехается Адриан и тянет её в сторону оранжереи. — Но за шарфом нам зайти надо.
Она берёт его под руку и смотрит с нескрываемым любопытством. В прохладную, да ещё и слякотную погоду достаточно куртки с капюшоном, чтобы спрятаться от назойливых папарацци, или хотя бы ненадолго скрыться от них, поэтому можно иногда позволить себе такие вольности.
— Ты специально это устроил, да?
— Это было запасным вариантом, и, как видишь, он нам пригодился.
— Да ты стратег, — улыбается Маринетт и кладёт голову ему на плечо.
Волна тепла разливается по сердцу, заполняет все отдалённые уголочки души, и Адриану уже совершенно начихать на мелко моросящий дождик, от которого не спрятаться даже под зонтом. Не нужны никакие сокровища мира, только Маринетт и её нежные объятья.
Шарф им возвращают быстро, стоит Адриану только заикнуться о нём. Он нарочно оставил его на обозримом месте, чтобы потом не тратить время на поиски.
— Куда теперь? — спрашивает он, когда они вновь оказываются на улице.
Дождь, кажется, начинает усиливаться, и это никого не радует. А возвращаться к друзьям желания не было никакого — они не для этого уходили, чтобы через десять минут вернуться обратно.
— Мы можем пойти в другое кафе, — предлагает Маринетт, снова обнимая его за руку.
Адриан на мгновение задумывается. Ему вдруг в голову приходит блестящая идея, и это кажется лучшим завершением сегодняшнего по сумасшедшему насыщенного дня.
— Я знаю одно место, тебе там точно понравится, — загорается он и тянет Маринетт в метро.
— Эй, ты хотя бы скажешь, куда мы идём, — смеётся она, но покорно позволяет вести себя туда, куда душе Адриана угодно.
Он широко улыбается и, наклонившись, оставляет ласковый поцелуй на сладких розовых губах. Всё равно они в толпе, а люди всегда стеснялись и будут стесняться публичных проявлений любви. Отводить глаза и не замечать того, что хочется скрыть. Прятаться на виду — лучшая идея из всех возможных.
— Это секрет, — таинственно произносит Адриан.
Маринетт фыркает, но не продолжает наседать. Ей любопытно и интересно, а потому она с жадностью ждёт, когда они доберутся до места.
Они покупают билеты, проскальзывают через турникеты и встают на эскалатор. Адриан специально опускается на пару ступенек ниже, и их с Маринетт лица оказываются на одном уровне. Краснея, она ворошит ему волосы. Воцарившийся на его голове кавардак не похож ни на один другой — даже шевелюра Кота Нуара кажется Маринетт эталоном порядка, по сравнению с тем, что она устроила Адриану. Но его, кажется, это даже не волнует. Он смеётся, обнажая белые зубы, а потом снова крадёт её дыхание.
Пожалуй, Маринетт никогда не привыкнет к его маленьким внезапностям. И от этого сердце только сладко замирает.
В вагонах тесно — час пик, даром что суббота, — а потому им приходится встать около одной из стенок. Адриан, мягко обхватив плечи Маринетт, поворачивается и ограждает собой её от напирающей толпы. Она прижимается к нему, кладёт голову на плечо и удовлетворённо вздыхает.
Ей не хватало его эти дни. Очень.
— Я соскучилась, — тихо шепчет Маринетт.
Она знает, что он услышит.
И он слышит.
— Я тоже.
Негромкие, едва слышимые, но такие нужные слова грохотом врываются в сердце, оглушая, ослепляя. Маринетт жмурится, утыкается носом в куртку Адриана и наслаждается его теплом. Мужские пальцы смыкаются на девичьей талии. Тонкие женские пальцы скользят по широкой спине вверх-вниз. Осознание, что всё происходит правильно, так, как надо, накрывает с головой. Они наслаждаются минутами тишины, несмотря на то, что вокруг грохочет мир и о чём-то галдят мимолётные люди.
— Так… Куда ты меня везёшь? — шепчет Маринетт ему в шею, вызывая рой мурашек.
— Ты меня не раскусишь, маленькая хитрюга, — смеётся Адриан. — Приедем — увидишь.
Маринетт дуется, но вопреки этому не отстраняется. Только прижимается сильнее да обнимает крепче.
Они выходят через несколько станций. До соседней улицы приходится добираться чуть ли не бегом: дождь льёт всё сильнее, а их зонты позабыты дома. Для Маринетт всё незнакомо, поэтому она с удивлением оглядывается, когда они идут под длинной аркой, прячась от рыдающего неба.
Спросить, где же они, Маринетт не успевает. Они сворачивают в сторону и оказываются перед приличного вида дверями с надписью «Гейм-кафе у Аланси». Глаза Маринетт округляются, она с удивлением поворачивается к Адриану.
Тот выглядит ужасно довольным собой.
— Уверяю, тебе точно понравится.
Прежде чем войти Адриан в несколько движений зачёсывает волосы назад, становясь отдалённо похожим на своего отца. Он галантно распахивает перед Маринетт двери; она хихикает и проскальзывает внутрь, жадно вбирая окутавшее её тепло.
Открывшееся ей помещение удивляет: большого размера уютно обставленная комната. При входе стоит вешалка с несколькими куртками, чуть дальше стойка администратора; всевозможные диванчики и стеллажи с различными играми занимают едва ли не половину всего пространства. Однако разделённые узорными столбами на разные секции они не вызывают ощущения сжатости или захламлённости. Где-то в стороне свободная площадка, на которой девушка в шлеме виртуальной реальности сражается с зомби — она громко вскрикивает и чуть ли не падает, проклиная всё на свете. Её подруга смотрит на экран на стене и смеётся.
Маринетт с любопытством разглядывает разрисованные в стиле комиксов Марвел стены и покорно позволяет Адриану снять с неё пальто. Она замечает вдалеке несколько открытых дверей и понимает, что одним залом это гейм-кафе не ограничивается.
— Какие тапочки тебе дать? — спрашивает он.
— А?
Маринетт отрывается от созерцания стен и поворачивается к парню. С лёгкой улыбкой Адриан показывает на шеренгу мягких тапок, стоящих на полочке рядом с вешалкой.
Под весёлые шуточки она выбирает себе серых пушистых котов, а Адриан выуживает зубастых акул.
— Мои любимые, — громким шёпотом сообщает он ей, вызывая приступ смеха.
Они подходят к стойке администрации, из-за которой вдруг выскакивает тощий парень с разноцветными волосами — Маринетт даже вздрагивает от неожиданности: не сразу заметила его на фоне такой же экстравагантной стены.
— А, старый друг, — он жмёт Адриану руку, подслеповато жмурясь в свете ламп. — Давненько тебя тут не было. Как поживаешь?
— То так, то эдак, — улыбается Адриан. — Ты как сам, Аланси?
— Мы наконец-то нашли спонсоров, — довольно сообщает Аланси. — Теперь в ближайшие несколько лет, пока действует контракт, можно не волноваться, что нас закроют. Но что это я, давайте-ка лучше к делу, — тут же переключается он на деловой тон. — Ты сегодня надолго?
Адриан поворачивается к Маринетт.
— Во сколько тебе нужно домой?
Маринетт задумчиво трёт нос, размышляя. Ей бы нужно выполнить пару заданий в качестве отработок за пропуски на предыдущей недели. Однако впереди ещё воскресенье, успеется. Она хочет провести эти несколько часов до наступления ночи только в компании Адриана, а не школьных книжек.
— В половину десятого мне нужно быть дома. Я напишу маме.
— Тогда мы тут до девяти, — сообщает Адриан, пока Маринетт отправляет сообщение.
Аланси в ответ кивает, записывая себе в блокнот.
— Шлем виртуальной реальности будете брать, или в следующий раз?
— Наверное, потом, — откликается Маринетт. — Я видела у вас тут, кажется, бильярд. Он не занят?
— Пока нет, — качает головой Аланси. — Его займут в одиннадцать вечера, но вы успеете поиграть. Только не ставьте кружки на стол, следы от чая так трудно оттираются, — фыркает он. — Не люблю, когда его пачкают.
Адриан оплачивает часы пребывания в кафе, и они с Маринетт идут комнату, где в бриллиантовом свете подвесной лампы красуется бильярдный стол. По пути захватывают из буфета чай и тарелочку с различными вкусностями. Дверь приходится, правда, закрыть — в соседнем зале, посвящённом Нарнии, наплыв детишек. Кажется, день рождения у некоего Бена. Будет не очень здорово, если кто увидит их тут.
— Как давно ты знаешь этого Аланси? — интересуется Маринетт, вышагивая туда-сюда на границы тени и света, пока Адриан выставляет шары.
Его волосы снова растрёпаны и напоминают взрыв на макаронной фабрике. Впрочем, Маринетт так нравится даже больше.
— Где-то около года или что-то типа того. Я наткнулся на это кафе после одной очень крупной ссоры с отцом. Сбежал из дома, пару часов просто болтался по городу. Забрёл сюда… Ну и теперь иногда заглядываю, — он берёт в руки кий{?}[Кий — бильярдная принадлежность, предназначенная для нанесения ударов по битку.] и протягивает его Маринетт. — Ты играла когда-нибудь?
Она забирает его и кивает, начинает натирать кий мелом.
— Пару раз ходили с папой, рядом с домом дедушки есть милое заведение. Мы с ним те ещё игроки. Видеоигры, настольные — неважно. Мама нас не очень понимает, но поддерживает.
Маринетт резко разбивает пирамиду{?}[Пирамида — шары, поставленные на бильярдный стол плотно друг к другу в виде равностороннего треугольника.]. Два цветных шара залетают в лузы{?}[Луза — специальное отверстие на игровом столе, куда забиваются шары.] в углах стола. Прицелившись, Маринетт забивает ещё два, но потом промахивается: биток{?}[Биток — шар, по которому наносят удары кием в процессе игры.] задевает шар Адриана.
— А ты?
Она передаёт ему кий.
— Аланси и научил, — Адриан загоняет несколько шаров в лузу, потом придирчиво рассматривает нынешнее положение вещей. — Он большой любитель американского бильярда, и очень трепетно относится к нему.
— Оно и видно, — усмехается Маринетт, вспоминая просьбу не портить стол.
Адриан загоняет ещё один шар, однако в следующий раз ему не везёт: комбинированный триплет{?}[Триплет — удар, при котором играемый шар сперва отразится от двух бортов, а затем направляется в лузу.].
— Не судьба так не судьба, — Маринетт показывает ему язык и забирает кий.
Впрочем, Адриан не особо расстраивается. Пока Маринетт рассчитывает удары и прицеливается, он пьёт горячий чай и совершенно не одёргивает себя, когда взгляд скользит с рук Маринетт на изогнутую спину и обтянутые чёрными брюками ягодицы. Становится жарко, и кружку с Дартом Вейдером приходится отставить в сторону.
Маринетт загоняет все шары без малейших колебаний и с лукавой улыбкой поворачивается к Адриану.
— Восьмой шар в боковой лузе, — оповещает она.
Он приближается и, обнимая за талию, целует её.
— Ты умница.
С довольной ухмылкой Адриан наблюдает, как Маринетт смущается от похвалы, но из рук не вырывается.
— Это было просто, — словно бы жалуется она. — Что насчёт снукера{?}[Снукер — разновидность бильярдной лузной игры, считается одной из сложных.]?
— Ну уж нет, это самая сложная игра, насколько я знаю, — Адриан качает головой и проводит ладонями по её спине, с восторгом отмечает, как она сама ластится к нему. — Ты хочешь меня окончательно добить?
Маринетт откладывает кий и обнимает его за шею. Неповторимые горькие нотки его духов, от которых ей всегда сносит крышу, смешанные с мужским запахом, окончательно выбивают все мало-мальски приличные мысли. Она скучала. Эта неделя выдалась невыносимой.
— Только если не получу свой приз, — улыбается она, зарываясь пальцами в светлые пряди на затылке.
Десять раз просить не надо. Адриан с готовностью целует приоткрытые губы; слегка шершавые из-за холодов и ветра, но такие тёплые и желанные. Он со стоном углубляет поцелуй, когда Маринетт охотно отвечает, притягивая ближе к себе. Она тянет Адриана на себя, и он упирается ладонью о бархатистую поверхность стола, однако это не мешает им жадно выпивать дыхание друг друга.
— Мы же закрывали дверь? — мягко урчит он ей в губы.
Маринетт приоткрывает затуманенные страстью глаза.
— Да, а что такое?
— А вот что, — выдыхает Адриан и набрасывается с поцелуями.
Из груди Маринетт вырывается сдавленный писк, когда он подхватывает её руками и усаживает на стол. Кий Адриан отбрасывает ещё дальше, чтобы не мешался, а сам удобно располагается между ног Маринетт. Краснея, она обнимает его и ими, обхватывая за талию, и с тихим стоном зовёт по имени, когда жаркие поцелуи скользят ниже. Адриан прижимается губами к бьющейся жилке на шее, дразнит языком и оставляет весьма отчётливый красный след на шее.
Маринетт прижимает ладонь к засосу и строго смотрит на довольного Адриана.
— Ты это специально?
— Да, специально, — он приникает к ней, и она рвано выдыхает, когда чувствует, как весьма ощутимый бугор вжимается в ноющую без ласки промежность. — Я знаю, что у тебя есть милый бежевый свитер. Он очень хорошо смотрится на тебе.
— Ты мог попросить меня его надеть и без этого, — краснеет Маринетт, явно польщённая таким неожиданным вниманием со стороны Адриана.
Он оттягивает ворот её пуловера в сторону и припадает губами к ключице. Маринетт стонет и тут же закрывает рот ладонью: их не должны услышать!
— Нет, не мог бы, — ухмыляется Адриан, и в его интонациях Маринетт чудятся отголоски Кота Нуара.
Но когда он возвращается к её губам, убирает руку в сторону и приникает жадным собственническим поцелуем к припухшим устам, всё лишнее из головы отправляется чуть ли не пинками. Маринетт наслаждается ласками Адриана. Его пальцами, скользящими под пуловер и мягко поглаживающими бока; его языком, которым он явно сведёт её окончательно с ума когда-нибудь; его урчанием в поцелуй, рокотом отдающим в самое сердце.
— Не знала, что ты умеешь мурлыкать, — выдыхает она, когда Адриан на мгновение отстраняется.
— Гм-м-м, я сам не знал, — недоумённо тянет он.
Это и в самом деле впервые, когда оглушительный моторчик вибрирует где-то в гортани. Маринетт с любопытством гладит его шею, словно ищет источник урчания, а Адриан судорожно придумывает отговорку. Палиться тем, что он Кот Нуар ему не хочется. Однажды он непременно расскажет ей о себе, но не сейчас, не когда им ещё угрожает Бражник.
— Мне стоит записаться к врачу, — бормочет Адриан.
Маринетт смеётся и целует его.
— У тебя в роду не было случайно кошек?
— Мой отец похож на старого занудного льва, это считается? — ворчит Адриан, закатывая глаза.
— Ты бука, — Маринетт трётся носом о его нос. — Он больше похож на чёрствый сухарь. Извини, — она поджимает губы, не зная, как отреагирует на её слова Адриан.
— Не извиняйся, — он прижимается лбом к её лбу и заглядывает в ставшие такими родными глаза. — Он правда тот ещё засранец. Очень надеюсь, что после лицея наши пути разойдутся. Ну, или что мы будем пересекаться только по работе. Я планирую купить или начать снимать квартиру, — поясняет Адриан на её невысказанный вопрос.
— Это серьёзный шаг, — Маринетт кладёт руки ему на плечи. — Если тебе нужно в чём-то помочь, ты всегда можешь положиться на меня.
— Спасибо, — улыбается он и ласково целует в уголок губ. — Это очень много значит для меня.
Маринетт молча гладит его по щеке, а потом прижимается ответным поцелуем к губам. Сердце Адриана падает в пропасть; он притягивает Маринетт ближе и с пылом раскрывает податливые уста языком. Тихий стон врывается прямо в душу. Маринетт слегка ёрзает, устраиваясь поудобнее, и Адриан резко вспоминает о собственной эрекции.
— О чёрт, — тихо шипит он, когда Маринетт снова подаётся к нему навстречу.
— Тебе помочь, милый? — невинно предлагает она, скользя ладонью к пряжке ремня на джинсах.
Он ворчит и уже хочет отвести её руку в сторону, но Маринетт вовремя успевает предупредить это движение.
— Это будет нечестно, — бормочет Адриан, как сквозь туман наблюдая, как она немного отодвигается и расстёгивает ему джинсы; один бог ведает, что у неё сейчас творится в голове, и это заводит ещё сильнее. — И громко, — смущённо добавляет он.
Маринетт усмехается и — в противоположность действиям — нежно и трепетно целует его, дразня мимолётным прикосновением языка к губам. Он стонет ей в рот, неосознанно подаётся вперёд.
Тонкие пальцы невесомо касаются резинки нижнего белья. Мозги напрочь отключаются, когда, нерешительно помедлив, Маринетт всё же оттягивает ткань и скользит ладонью дальше. Адриан судорожно выдыхает ей в губы, когда она наконец перебарывает себя и ласково гладит горячую твёрдую плоть.
— М-Маринетт!..
Нетерпеливый стон срывается с его уст, когда пальцы, подрагивая, осторожно касаются чувствительной головки. Маринетт буквально вышибает из лёгких весь кислород, когда одновременно целует и двигает рукой вверх-вниз. Это что-то из ряда вон выходящее. Сосредоточиться на чём-то одном нереально, только погрузиться в этот водоворот чувств и ощущений.
— Нежнее, — от его хриплого шёпота Маринетт хочется провалиться сквозь землю, хочется попросить, чтобы он показал, как это нравится ему, но язык прилипает к нёбу.
Она слегка замедляется и меняет интенсивность движений.
— Так?
Адриан глухо и одобрительно стонет ей в плечо, обдавая жаром сбившегося дыхания, а потом вонзается зубами в нежную кожу. На утро явно останутся следы, однако никого это не волнует. Пальцы впиваются в ягодицы, Адриану до одури хочется почувствовать её внутренний жар.
— П-погоди, — шепчет она, и слова набатом отдают у него в ничего не соображающей голове.
Адриан не успевает опомниться, когда Маринетт резко убирает руку, облизывает ладонь и снова возвращается к своим немного неумелым шалостям. Так легче и гораздо комфортнее. Он рвано выдыхает, сжимая зубы до скрипа.
Ей хочется довести его; хочется видеть, как он в наслаждении будет закатывать глаза и захлёбываться её именем. Несмотря на то, что между бёдер уже мокро, Маринетт твёрдо уверена в своих намерениях. Она хочет завести его за край, так же, как он это сделал с ней в ту ночь. Показать, что ему будет хорошо только рядом с ней.
И ей это удаётся.
Томление внизу живота становится невыносимым; обжигающие душу движения Маринетт проникают под кожу, импульсами проходят до мозга. Адриан толкается ей в ладонь, не в силах больше сдерживаться, и в один прекрасный момент волна удовольствия омывает его. Маринетт вовремя успевает заткнуть ему рот поцелуем. Он глухо стонет, дрожь прокатывается по позвоночнику, а ноги совсем не держат.
Маринетт убирает руку и с любопытством облизывает липкие пальцы. На языке солоно и горько одновременно, но ей дико нравится, как Адриан краснеет, когда видит её баловство.
— Ты как? — усмехается она, склонив голову и наблюдая за ним из-под длинных пушистых подрагивающих ресниц.
Глаза Адриана темнеют.
Рывок — и её руки заведены назад и прижаты к столу, а рот запечатан обжигающим поцелуем. Маринетт ахает, когда Адриан прижимается к ней, и, не сдерживаясь, глухо стонет, когда он движением задевает клитор сквозь слои одежды.
— Нехороших девочек нужно наказать, — довольно урчит он ей в шею.
Маринетт краснеет, чувствуя, как из-за их позы ткань бюстгальтера натягивается, и напряжённые соски больно врезаются в сеточку простого кружева. Зубы Адриана смыкаются на мочке, вызывая судорожный вздох и падение её сердца к его ногам.
— Тебе разве, м-м-м, не понравилось? — невинно уточняет она, облизывая губы.
Адриан следит за движением её языка и шумно сглатывает.
Сколько у них там времени? Ещё около трёх часов до девяти?
— Понравилось, — он обманчиво нежно целует Маринетт невесомым поцелуем. — Но ты такая вредная, что мне хочется тебя наказать.
Вопреки его словам Маринетт смеётся и обнимает его руками за шею, подставляясь под ласки его губ и зубов.
— Думаю, мне нужно почаще быть вредной, — подводит итог она, важно кивая.
— Правильно думаешь, — усмехается Адриан. — Потому что тогда у меня появится ещё тысяча причин заставить тебя сходить с ума.
Они снова нетерпеливо целуются.
Звонок от вновь потерявшей подругу Альи они начисто игнорируют. Как и прочие странные совпадения и мелочи, которым стоит бы уделить немного внимания, но томительно мучительное движение выбивает все ненужные размышления.
Как и просьбу Аланси не пачкать его любимый бильярдный стол.
========== Совместный проект ==========
Комментарий к Совместный проект
Спасибо за помощь в ПБ, люблю вас („• ᴗ •„)
***
Трель входного звонка оглушает.
Адриан подскакивает и, вылетая из комнаты, несётся вниз по лестнице. Тормозит в самый последний момент, с удовлетворением наблюдая, как молчаливо сопящий Горилла открывает ворота. Затем уже вместе с ним следует к дверям.
Сегодня должны прийти Маринетт, Нино и Алья — чтобы довести до ума проект, заданный две недели назад. Послезавтра уже защита, но Алья твердит, что шероховатости ещё присутствуют и их стоит отполировать до блеска. Адриан не понимает, что ещё можно исправить в и без того идеальной работе, но абсолютно не против снова увидеть Маринетт. Декабрь выдался слишком насыщенным на фотосессии. Близились Рождество и Новый год, поэтому приходилось участвовать во всех этих рекламных компаниях. Будь не ладен подписанный на год контракт!
— Привет, чувак, — Нино с широкой улыбкой жмёт другу руку. — Надеюсь, у вас дома тепло? А не как в прошлый раз у Альи.
— Мы всё равно потом все сидели около обогревателя, а ты ближе всех, так что не жалуйся, — усмехается Алья и коротко обнимает Адриана. — Ты же отредактировал строки, как я просила?
— Алья, пожалуйста, — фыркает Нино. — Не с порога.
Адриан только смеётся, наслаждаясь гомоном и смехом — не частыми гостями в особняке Агрестов. Нино и Алья проходят внутрь, отряхиваются от снега и снимают верхнюю одежду, громко переговариваясь. Взгляд Адриана тут же скользит к Маринетт, которая заходит последней. Она выглядит безумно мило с этими пушистыми розовыми наушниками на голове; Адриан изо всех сил сдерживается, чтобы не расцеловать её сию же секунду.
— Привет, — улыбается Маринетт, глядя на него снизу вверх; щёки её красные от мороза, что только добавляет милого очарования.
— Мари!
Он тоже не может сдержать улыбки и обнимает её. Несколько долгих секунд — максимум, что позволен «друзьям», а потом с сожалением отступает на шаг назад. Но руки так и зудят — стиснуть бы её в долгих объятьях и никуда-никуда не выпускать. Это преступление: быть такой невозможно милой и притягательной.
— Давай помогу, — предлагает Адриан и забирает у неё пальто.
Под внимательным взглядом Альи Маринетт поправляет причёску и снимает сапоги, непринуждённо ведя разговор с Адрианом о погоде. Агрест старается не смотреть на голые плечи своей девушки, но как это трудно делать, когда чёрный свитер с открытыми плечами обтягивает миниатюрную фигурку, а ключицы так и манят прикоснуться к ним поцелуем.
Адриан со свистом выдыхает воздух сквозь стиснутые зубы.
Ещё и Алья подозрительно косится. Этот вечер определённо станет для него мучительным.
Все вместе они поднимаются наверх, в комнату Адриана. Располагаются у столика перед диваном: садятся прямо на пол, на пушистый ковёр. Алья вытаскивает записи по презентации и сразу мчится к компьютеру — хорошо, что Адриан открыл нужный документ заранее.
— Не понимаю, что там можно корректировать, — ворчит Нино, перебирая свои тетради. — Мы вчера вроде бы всё закончили. Нет, кому-то словно шило в одно место попало.
— Я прекрасно тебя слышу, ми-илый, — отзывается Алья. — От этого проекта зависит наша годовая оценка, следовательно, и аттестат. Это вам особо не нужна литература для поступления, а мне вот очень даже.
Маринетт на эти слова только с улыбкой закатывает глаза, а Нино и Адриан дружно фыркают в кулак. Они вовсе не насмехаются над подругой. Просто такие разговоры в течение двух недель уже норма — через полгода выпускные экзамены, и все они стремятся к тому, чтобы поступить туда, куда действительно хочется. Кроме Адриана, правда: он пока ещё не определился.
Некоторые вопросы в проекте становятся точкой преткновения. Около двух часов ребята спорят, что ещё можно добавить, что заменить, а что вообще выкинуть за ненадобностью. Хотя Адриан в основном незаметно изучает голые плечи Маринетт и распущенные волнистые волосы, а не вслушивается в слова друзей. Когда никто не видит, он ловит на себе её задумчивый взгляд, а сердце прошибает от того, как лукаво, но в то же время нежно она улыбается ему. А потом снова устремляет всё внимание на учёбу.
В итоге конечный результат всё же удовлетворяет их всех, даже придирчивую Алью. Только Адриан злопыхает про себя. Ему до чёртиков хочется остаться наедине с Маринетт, но как это сделать, не привлекая внимания, он понятия не имеет.
— Хорошо, — хлопает в ладоши Алья после их последней дискуссии, привлекая рассеянное внимание Адриана к себе. — Предлагаю сделать перерыв, а потом прогнать выступление. Защита послезавтра, поэтому мы должны быть подготовлены.
— Айда за пиццей сгоняем? — лениво интересуется Нино, а потом спохватывается и уточняет у Адриана: — Твоего старика же не будет до вечера, да?
— У него сегодня собрание совета директоров, а потом встреча с редакторами журналов, а вечером ещё что-то, поэтому сегодня они с Натали будут поздно, — кивает Адриан. — Весь дом в нашем распоряжении до одиннадцати вечера.
— Закатить бы ещё одну вечеринку, — усмехается Нино, но тут же досадливо морщится: Алья отправляет карандаш в полёт прямо ему в лоб. — За что-о-о?
— Ты только о вечеринках и думаешь, — добродушно хмыкает она и поднимается на ноги. — Итак, кому какую пиццу брать?
— Может, просто оформить доставку? — Маринетт обеспокоенно бросает взгляд за окно, где снегопад валит огромными хлопьями.
— О нет, я хочу размять ноги и проветрить голову, — смеётся Алья.
Адриан не может не заметить хитрого взгляда Сезер, брошенного на подругу. Но задуматься о странном поведении Альи он не успевает: они озвучивают свои предпочтения, и Алья с Нино удаляются, оставляя Адриана и Маринетт наедине. Когда дверь за ними закрывается, Адриан шумно выдыхает.
Наконец-то.
Его взгляд направлен только на Маринетт. В груди словно распускаются цветы, когда он буквально гладит взглядом стройную фигуру девушки. Она сидит к нему спиной, склонившись над столом, и что-то увлечённо пишет в своих записях.
Желание обнять её, поцеловать, прижать к груди и никуда не отпускать захлёстывает Адриана волнами неконтролируемого цунами. Всё равно Алья и Нино вернутся сюда минимум через полчаса, если не больше.
Он перемещается так, чтобы оказаться прямо за Маринетт. Увлечённая своим делом, она не сразу понимает, почему в комнате так тихо. И только когда мужские ладони ложатся на талию, а Адриан утыкается носом в затылок, Маринетт вздрагивает от неожиданности; ручка выпадает из пальцев, а внутри что-то ёкает.
— Лаванда?
Его голос чуть хриплый. Слегка дрожащий от возбуждения и… ещё чего-то. Адриан с удовольствием вдыхает еле уловимый аромат её нового шампуня. Кажется, в нём есть и горьковатые нотки похожие на…
— И роза.
Её же голос тихий. В нём чудятся отголоски улыбки и… нежной мягкости, да. Адриану не нужно видеть её лица — он чувствует её улыбку, слышит в словах. Ощущает в лёгком прикосновении девичьей ладони к его.
— Решила попробовать что-то новое, м? — мурлычет он, напрочь забывая, что ему не положено так делать в обычном облике.
Но Маринетт, кажется, не против.
— Старый просто закончился.
Она подаётся назад, к нему, прижимается спиной к груди Адриана, чувствуя приятное тепло любимого человека. Руки его смыкаются на талии Маринетт. И всё, бежать некуда, она в крепкой хватке, откуда не так-то просто вырваться. Впрочем, Маринетт даже и не думает об этом.
Его губы очерчивают нежный изгиб плеча, свободного от чёрной пушистой ткани. Маринетт замирает и шумно выдыхает, когда Адриан осторожно прикусывает бархатную кожу.
— У моего свитера плеч нет, если ты не забыл, — с улыбкой напоминает она, но он чувствует, как дрожит её голос. Не от страха — от накатившего возбуждения, и это чуть ли не сносит крышу. — В прошлый раз мне пришлось проносить водолазку целую неделю.
— Но она же миленько смотрелась на тебе, — усмехается Адриан, но после несильного толчка локтём в бок заверяет её: — Я буду осторожен.
Он скользит губами дальше, всё ниже и ниже. Вырывает лёгкие вздохи из груди. Слегка оттягивает ткань на спине ниже положенного, вынуждает Маринетт чуть наклониться вперёд, а потом жадно припадает к покрывшейся мурашками коже губами. Маринетт тихо стонет, когда Адриан скользит языком ниже, вдоль бретельки бюстгальтера, а затем прикусывает, оставляя яркий след.
Его ладонь на животе, прямо под грудью, обжигает даже сквозь одежду. Маринетт хватается пальцами за край стола и сжимает ноги. Жар охватывает её так не вовремя — Алья и Нино могут вернуться в любой момент; у них в запасе лишь каких-то жалких полчаса.
— Адриан, — выдыхает она, стараясь справиться со сбившимся дыханием. — Нам…
— Ты просто коварная женщина, соблазняешь меня своими голыми плечами.
Он трётся щекой о её спину, а потом с сожалением выпрямляется и отпускает ткань. Маринетт поворачивается к нему; на её губах нежная улыбка, на щеках — яркий румянец. Она ласково гладит Адриана костяшками пальцев по подбородку, вновь вырывая из гортани тихое мурлыканье, однако не то что бы это волнует их обоих.
— Ты разве не хочешь быть соблазнённым? — смеётся она, краснея ещё больше.
Адриан негромко рычит.
— Это нечестно.
Наклонившись, он всё же невесомо кусает её за плечо, отчего Маринетт недовольно вскрикивает. Затем привлекает ещё ближе к себе. Ладонь на её талии слегка перемещается, и теперь большой палец мягко поглаживает грудь через одежду.
Ткань слегка покалывает кожу, и — кто бы только знал! — как Адриану хочется стянуть этот ненужный предмет гардероба. Прижаться губами к подрагивающему от ласк подтянутому животику, вслушиваться в её музыкальные стоны, когда она шепчет его имя, извиваясь на простынях. Ему хочется слышать своё имя на её устах, когда она проваливается в океан блаженства. Хочется невмоготу — о чём говорит несвоевременная сейчас эрекция.
Маринетт, крепко прижатая к телу Адриана, чувствует это, и очень даже хорошо. Она тяжело сглатывает; между ног ноет, а действия Адриана нисколько не улучшают её состояние. Изо всех сил Маринетт старается принять наиболее комфортную позу, но её действия заставляют Адриана только сжать зубы и чертыхаться куда-то в тёмную копну волос.
— Если ты хочешь, мы можем сказать им, — негромко предлагает Маринетт. — Всё равно твоего отца и Натали нет дома… Алья поняла бы и…
— Нет уж, давай немного подождём, — Адриан трётся поцелуями о тонкую шею, вырывая рваные вздохи. — Раз уж затеяли всё это, и… Так даже интереснее. Хоть и мучительнее… Особенно видеть тебя. В этом свитере.
Маринетт негромко смеётся. Она тянется к нему, мягко обхватывает пальцами за подбородок, безмолвно прося его поднять голову. Адриан повинуется, потому что самому не терпится поцеловать её обстоятельно, пока есть такая возможность.
Он накрывает её уста своими, тут же раскрывая языком губы, выпивает очередной стон. Трепещущая в его объятьях, повинуемая движениям сильных рук, Маринетт напоминает Адриану извивающийся огонь, который у него получилось приручить. Она не обжигает — потому что они оба в этот момент словно состоят из него. Древнего, первородного.
Всякий раз, когда их губы встречаются — порой даже на короткий миг — внутри Адриана разжигается пламя. Дремлющее обычно, оно тут же разгорается до размеров пожарища. Вместо крови сердце словно начинает перекачивать потоки лавы; быстро, неуловимо, внутри всё словно меняется, перерождается, воскресая из пепла подобно фениксу. Сладкие губы Маринетт напоминают долгожданный оазис в пустыне его повседневной рутины, он целует её жадно, собственнически, каждый раз словно в последний.
Адриану нравится, когда она тихо стонет в поцелуй. Как иногда негромко всхлипывает на эмоциях, когда огонь рвёт лёгкие, а сама мысль оторваться хоть на секунду — кажется нелепым недоразумением. Ему нравится, когда она прижимается к нему, задыхаясь от чувств. Нравится смотреть на неё во время поцелуя. Как трепещут её ресницы, как вздымаются вверх тонкие бровки, как щёки заливает алый румянец, а непослушные волосы лезут в глаза. Он тогда ласково поправляет пряди, а потом вдруг скользит пальцами к шее, фиксирует ладонью голову и проникает языком дальше, глубже, ласкает нёбо, сплетается с её языком в бешеном вихре страсти.
И этот момент она изумлённо распахивает глаза.
Долгую секунду они не мигают.
Адриану до чёртиков нравится, что когда Маринетт наконец осознаёт всё, то краснеет ещё больше, а потом, зажмурившись, целует в ответ яростно и дико.
— Хочешь, можем сбежать куда-нибудь, — в перерыве шепчет ей Адриан, когда они тяжело дышат, опаляя друг друга горячим дыханием.
— Куда? — с улыбкой выдыхает Маринетт. — Мы же не в кафе каком-нибудь, а у тебя дома. Куда мы сбежим.
— Куда-нибудь, где нам никто не помешает.
Он трётся носом о её нос, а потом рукой, до этого придерживающей Маринетт за затылок, скользит вниз, очерчивая соблазнительные изгибы. Она всё ещё сидит к нему спиной, повернув голову, поэтому Адриану не составляет труда протиснуть ладонь между сжатых бёдер.
— Адриан! — то ли недовольно, то ли ошеломлённо вскрикивает Маринетт. — Алья и Нино скоро придут.
— У нас ещё…
Адриан кидает взгляд на часы и прикидывает, сколько друзьям ещё понадобится времени, учитывая все обстоятельства и препятствия в виде очереди и снегопада у них на пути.
— У нас ещё около двадцати минут, я услышу, когда они зайдут в дом, — уверенно заверяет он Маринетт.
Она смотрит на него, приподняв бровь.
— А ты успеешь, за двадцать-то минут? — с добродушной усмешкой спрашивает Маринетт.
Адриан фыркает и в отместку кусает её за нижнюю губу, а потом глубоко и жадно целует.
— Ты зато успеешь.
Маринетт сочно вспыхивает от осознания его слов. Безуспешно она пытается остановить его ладонь — самой просто не хочется его тормозить. Между ног уже влажно настолько, что просто невозможно.
Он ловко расстёгивает её джинсы одной рукой, второй — задирает этот проклятый свитер вместе с бюстгальтером и сжимает ноющую без его ласк грудь. Мягко перекатывает между пальцами уже твёрдый сосок, одновременно с этим проникает пальцами в штаны. Маринетт со стоном откидывает голову Адриану на плечо и протяжно стонет, непроизвольно разводя ноги шире и подаваясь ему навстречу.
— Хорошая девочка, — ласково смеётся Адриан и невинно целует в подбородок.
Он сам не сдерживает стона, когда пальцы погружаются в приятную влагу. Тело Маринетт ощущается натянутой струной в его руках; она дёргается, когда он касается клитора, а потом дразняще гладит половые губки. Он словно играет на фортепиано, только звуки, которые издаёт Маринетт, когда он погружается в неё, гораздо приятнее, гораздо слаще.
Ему нравится, когда Маринетт краснеет во время ласк, поцелуев или секса. Но ещё больше ему нравится, когда она становится податливой и отзывчивой в его руках. Сокровище, которое Адриан чудом умудрился не упустить. Личным демоном, который раз за разом сводит с ума: нежными улыбками, ласковыми прикосновениями или открытыми плечами.
— Адриан… П-пожалуйста…
Жаркое прерывистое дыхание опаляет его шею, когда Маринетт поворачивает к нему голову. Он уже знает, что онаприкусывает губу, изо всех сил стараясь не рухнуть в пропасть, но как же ему чертовски хочется довести её до этого. В штанах слишком тесно, а перед глазами и без того взрываются искры. Адриан готов кончить только от одного вида распалённой Маринетт в его руках.
Ему нестерпимо хочется оказаться внутри неё. Чувствовать бархатные стеночки членом, ощущать крепкую хватку стройных сильных ног на талии. Но сегодня Адриан планирует довести её только пальцами. Ему льстит то, какой обычно боевая и активная Маринетт становится в его объятьях. Мягкая как шёлк, податливая как воск и бесконечно горячая как лава в его сосудах. И громкая, одурительно громкая — особенно когда их никто не слышит.
Адриан погружается пальцами глубже, надавливает на точки, которые он уже неплохо изучил. Он примерно знает, что и как ей нравится больше всего — тщательнее исследовать друг друга у них пока не было такой возможности. Одновременно с этим он играется с мягкими полушариями, заставляя Маринетт метаться от накатывающих ощущений, от контраста, когда не знаешь, на чём заострить внимание.
— Адриан… Чуть… выше, — вдруг просит она, сжимая зубы и подмахивая бёдрами, яростно двигаясь навстречу движениям его руки.
Её ноги дрожат, но она продолжает ходить на краю.
— Ты же кончишь для меня, милая? — хрипло шепчет Адриан на ухо Маринетт и надавливает там, где она просит.
Его уносит вместе с ней, когда Маринетт громко вскрикивает и, выгнувшись дугой, обмякает в руках Адриана. Он рассеянно целует её в висок и внезапно остро понимает, что придётся таки переодеться, пока друзья не вернулись.
— Ты в порядке?
Адриан с сожалением убирает руку из её штанов, поправляет смятый его стараниями свитер.
— Ох-х.
Маринетт прикрывает глаза и непослушными пальцами цепляется за его руку, чтобы подтянуться чуть выше. Тело не слушается. Несмотря на то, что оргазм уже схлынул, оставляя разум опустошённым. Адриан помогает ей сесть, придерживая за талию.
— Ты… — она облизывает пересохшие губы. — Ты ведь так и не кончил…
Её взгляд безумно милый, когда она с сожалением смотрит на Адриана. Его сердце наполняется нежностью к Маринетт: она всегда с удовольствием не только принимает от него всё, что он готов дать, но и отдаёт взамен, обволакивая его сердце своими бесхитростными чарами.
Он ласково целует её в лоб.
— Я не мог удержаться от столь прекрасного вида, моя милая.
Маринетт снова краснеет, отводит взгляд в сторону.
— Т-Тогда нам стоит пойти поскорее привести себя в порядок. П-пока Алья с Нино не вернулись. Н-нам ещё над проектом надо поработать.
— Мне нравится наш проект, — усмехается Адриан и, поддавшись порыву, снова сжимает её грудь сквозь слои ткани.
Маринетт, не удержавшись, громко стонет: она всегда очень чувствительна после оргазма — и тут же закрывает рот ладонью. Адриан смеётся и, потрудившись, подхватывает её на руки, а затем шествует в ванную.
Они даже не слышат перешёптываний квами на втором этаже комнаты Адриана, пока с хихиканьем приводят себя в порядок.
— Малолетние извращенцы, — бухтит Плагг, жуя кусок сыра. — И что они находят в этом такого интересного?
— Когда ты в образе человека, ты говоришь совсем по-другому, — смеётся Тикки. — Это же любовь, как ты не понимаешь.
— Сделаем вид, что у меня шиза, Сахарок, — фыркает Плагг и улетает искать свою заначку между книг.
Тикки только качает головой. Её напарник неисправим.
Когда Алья и Нино возвращаются с коробками ароматно пахнущей пиццы, Адриан и Маринетт уже сидят за столом в метре друг от друга и репетируют свои фразы для выступления. Алья не может сдержать разочарования на лице, когда видит их порознь. Но тут же начинает трещать о чём-то постороннем, чтобы переключить внимание обоих.
— О, еда, — облизывается Маринетт и притягивает к себе одну из коробочек, стараясь не улыбаться от одного только вида обиженной мордашки Альи. — С этими проектами я жутко проголодалась.
— Хотя знаешь, я был бы не против повторить, — усмехается Адриан, беря себе кусочек пепперони, и, пока друзья не видят, подмигивает зардевшейся Маринетт. — Эти проекты такие суперзанимательные.
========== Необоснованные опасения ==========
Комментарий к Необоснованные опасения
События данного драббла происходят во время серии Puppeteer 2 (Кукловод-2) (напоминаю, что придерживаюсь хронологических рамок событий в соответствии с данным списком от BeMiraculous: https://clck.ru/WWDTL).
С началом зимы я наконец-то выползаю из осенней спячки и надеюсь радовать вас продолжениями гораздо чаще ♡( ◡‿◡ )
Спасибо за ПБ, тысяча обнимашек ＼(٥⁀▽⁀ )／
***
Сегодняшний день Адриан окрестил бы, пожалуй, даже странным, но в то же время одним из самых приятных дней за всю его жизнь.
Весёлую дневную игру на фортепиано с Плаггом прерывает вежливый стук. Квами мгновенно ретируется куда-то в сторону, а Адриан оборачивается на дверь с тяжёлым вздохом. Минуты уединения заканчиваются так некстати.
— Войдите.
Натали — вечно строгая и собранная — заходит в комнату и останавливается около фортепиано. Она смотрит на него сверху вниз, и Адриану становится неуютно. Несмотря на то, что он уже давно вышел из четырнадцатилетнего возраста, рядом с Натали он всегда чувствует себя подростком.
— Вы готовы ехать, Адриан?
Он вздыхает и закрывает крышку. Разумеется, желания торчать полдня в Музее восковых фигур у него нет никакого. Однако там собираются доделывать его новую статую, и, поскольку контракт подписан, Адриану волей-неволей придётся куковать там в свой единственный выходной.
Но как же не хочется ехать туда одному! С каким бы удовольствием он взял с собой Маринетт. Если бы не несколько неприятных «но»: во-первых, Маринетт сегодня снова сидела с Манон; во-вторых, они изо всех сил скрывали свои отношения.
Однако Адриан справедливо полагал, что от кое-кого им не удастся прятаться вечно. И если отец страдал тяжёлой формой близорукости, то Алья и Нино — точно нет. И дело тут вовсе не в толщине стёкол в оправах.
Именно по этой причине Адриан принимает решение всё-таки взять с собой Маринетт. Через посредников, разумеется, но в этом случае это не так «палевно». Хотя бы перед отцом и Натали. А Алья-то точно быстро сориентируется.
Поэтому Адриан выпрашивает у Натали разрешение поехать и его друзьям вместе с ним, несмотря на то, что это больше напоминало проверку стойкости нервов мадам Санкер. Но та, видимо, сегодня настроена более-менее благосклонно.
Странности начинаются уже в автомобиле, по пути в музей.
Алья и Нино шушукаются на заднем сидении, Манон обеспокоенно прислушивается к ним, а Маринетт с напускным безразличием смотрит, как за окном быстро сменяются кварталы. Адриан любуется своей девушкой в зеркало заднего вида и чувствует, как его переполняет счастье.
Но тут Манон вдруг печально спрашивает:
— Эй, а почему вы хотите оставить Маринетт одну?
Она поджимает губы. Маринетт хоть и ругала её порой за то, что Манон порой плохо себя ведёт, но девочка тем не менее очень привязана к своей няне.
— Вы её что, не любите?
Парочка на заднем сидении замирает и недоумённо смотрит на Манон, а Адриан с Маринетт синхронно хмурятся.
— О чём вы там говорите? — подаёт голос Маринетт.
Она, похоже, встревожена и обеспокоена. Адриан хочет успокоить её, но не знает, как это можно сделать, не прибегая к помощи поцелуев. Особенно сейчас, когда они сидят далеко друг от друга и в компании других людей.
Нино начинает нести откровенную чепуху: прямо точь-в-точь Маринетт, когда её застукали за чем-то, что по её мнению ей делать не следовало бы. В его речи отчётливо звучит имя Адриана, какие-то статуи и словосочетание «хорошие друзья». Алья изо всех сил пихает его локтём в бок, и Ляиф затыкается, прикусив язык.
Всё это выглядит, как минимум, странно и не сулит им ничего хорошего. Особенно если судить по приподнятой брови Гориллы, который с лёгким подозрением глядит в зеркало заднего вида.
Маринетт испуганно ойкает со своего места. Видимо, Манон случайно задела её своим хвостиком, пока мотала головой.
Адриан лихорадочно думает, как бы всех отвлечь и перевести разговор в другое русло, как его внезапно озаряет одна потрясающая мысль.
— Не переживай, Манон, — он поворачивается и улыбается девочке. — Просто Алья и Нино любят друг друга, вот и хотят побыть наедине друг с другом.
И Адриан подмигивает, казалось бы, Манон, но сам в этот момент бросает быстрый взгляд на Маринетт. Она краснеет, но расслабляется. Их тайна в безопасности.
Однако Манон с недоумением растягивает:
— А я думала, что влюблённые — это ты и Маринетт…
Она смотрит то на Адриана, то на Маринетт, и им обоим в этот момент сказать абсолютно нечего. По крайней мере, в первую секунду. Потому что, чёрт возьми, их спалил восьмилетний ребёнок! Что уж говорить об окружающих. Может, уже весь Париж в курсе их секрета, и только они, как два идиота, пытаются сделать вид, что ничего между ними нет?
Алья хитро поглядывает на друзей, а Манон поясняет своё заявление:
— У неё же в комнате столько твоих фотографий! — и она даже разводит руками в стороны, чтобы показать, что «столько» — это прямо необъятное для неё количество.
Маринетт стонет то ли от досады, то ли от раздражения, Алья понимающе усмехается. Вот только Адриану не до этого. Он лихорадочно выуживает что-то из глубин памяти, пока первые секунды отходит от шока. А потом, расслабившись, с лёгкой улыбкой отвечает девочке:
— Это потому, что она интересуется модой, а я — фотомодель.
На лице Адриана появляется загадочная ухмылка, и Маринетт замирает. Похоже, она тоже вспомнила собственные слова, произнесённые полтора года назад. Иначе с чего бы ей вдруг подозрительно хмуриться и недовольно скрежетать зубами. Похоже, кто-то сегодня от неё получит с лихвой. И Адриан даже знает, кто.
Алья разочарованно стонет.
Манон же задумчиво интересуется:
— Но почему тогда вокруг фотографий сердечки?..
На это даже у Адриана не находится слов. Он растерянно смотрит на Маринетт, и та вдруг нервно и нарочито громко смеётся, а потом начинает тараторить с ужасающей скоростью:
— Это не сердечки, это перевёрнутые пики! Я сейчас изучаю карточные игры, это для моей новой коллекции! — и ведь она даже почти не врёт: пару дней назад они с Адрианом играли в карты в гейм-кафе, пока ждали, когда освободится шлем виртуальной реальности. — Я хочу назвать её…
Дальше Адриан не слушает. Он задумчиво смотрит на Маринетт, которая с шипением набрасывается на Алью и что-то ей недовольно втолковывает, а та всеми силами оправдывается и выглядит при этом до ужаса виноватой.
После того как они начали встречаться, Адриан пока ещё не бывал дома у Маринетт. До этого — после злосчастного эфира в пекарне Тома и Сабин — он знал, что в её комнате довольно-таки много его фотографий. Он даже спрашивал у Маринетт, что бы это могло значить. Разумеется, она отговорилась какой-то чепухой о моде, чем Адриан сейчас и подколол её.
Однако на сердце разлилось приятное тепло, когда на него нахлынуло осознание, что уже тогда он нравился ей — на дне рождения Хлои Маринетт как раз-таки говорила об этом. Но одно дело узнать один раз, а другое — раз за разом получать подтверждения.
И в данный момент Адриана охватывает неистовое желание тут же узнать, висят ли до сих пор на стенах уютной розовой комнаты его фотографии, или она убрала их от греха подальше.
За этими размышлениями Адриан не замечает, как быстро проносятся мимо высотные здания.
Вероника встречает их у Музея Гревен спустя полчаса поездки. Адриан, как истинный джентльмен, прежде чем отправиться вместе со скульптором внутрь, помогает Маринетт и Манон выбраться из автомобиля: на улице скользко, а неуклюжесть Маринетт идёт далеко впереди своей хозяйки. Делает он это, правда, скорее для того, чтобы ненароком шепнуть Маринетт на ухо:
— Перевёрнутые пики, да? — и тут же отходит в сторону, довольный собственной выходкой.
Маринетт что-то бурчит себе под нос, когда они идут внутрь, но Адриан знает, что она ругается лишь для виду. Он пребывает в отличном расположении духа. Мало что может в данный момент испортить ему настроение.
Впрочем, кое-что всё же, как оказывается, может.
После небольшой экскурсии, устроенной Вероникой для друзей, они всей компанией двигаются в её мастерскую, чтобы поправить статую Агреста-младшего. По пути-то и начинаются мелкие неприятности, из-за которых Адриан быстро теряет обычную весёлость.
— Если я правильно понял, вы с Альей хотите, чтобы мы оставили вас наедине, да-да? — он задорно улыбается, подтыкивая друга, даже не подозревая, что мысли Нино сейчас бродят совсем в другом направлении.
Ляиф нервно хихикает и выдаёт:
— О, вовсе нет! Мы пришли сюда вовсе не за этим.
Адриан пожимает плечами: мол, как хотите. Уж он-то вовсе не собирается терять время зря и подумывает, как бы им с Маринетт остаться наедине хотя бы на пару минут. Они так и не поздоровались сегодня так, как уже привыкли.
— Ну, ладно, — Адриан хлопает Нино по плечу. — Тогда спасибо, что решили составить мне компанию. Без вас было бы супер скучно.
— М-мы вовсе не поэтому решили пойти, — уверяет его Нино, но тут же округляет глаза от ужаса, сообразив, что ляпнул что-то лишнее.
Адриан с удивлением смотрит на него. Это что-то новенькое.
— Эм, тогда почему вы решили пойти? — с сомнением спрашивает он, не надеясь, впрочем, на честный ответ. — Это как-то связано с Маринетт? — с опаской продолжает наседать Адриан.
Если в этом замешана Алья, то ничего хорошего не жди. А если они они всё же что-то пронюхали? Конечно, слова Манон — просто слова, да и они с Маринетт особо нигде не палились, но Алья — это Алья. Пожалуй, ей позавидовал бы сам Шерлок Холмс в умении находить что-то, чего другие в упор не видели. Чудо, что она ещё не разнюхала личности супергероев. Тогда было бы более, чем неловко.
— О, нет, вовсе нет, бро! — чересчур громко восклицает Нино, что даже идущим позади девушкам слышно каждое слово. А потом добавляет уже гораздо тише, на огромной скорости выпаливая: — Это не имеет отношения ни к Маринетт, ни к тебе, ни тем более к тому, чтобы вы с Маринетт остались наедине… — его затравленный взгляд вдруг расширяется от ужаса, и Нино замолкает.
Адриан непонимающе хмурится. Неужели эта парочка всё-таки раскрыла их? Почему тогда просто не спросить прямо, а не ходить вокруг да около?
Вот только первым Адриан ни в чём не собирается признаваться.
— Я не понимаю тебя, — он напускает на себя невинный вид абсолютно невинного барашка. — Маринетт хочет побыть со мной наедине? Почему?
Нино сдавленно икает, бросая взгляд через плечо на Алью, и начинает разуверять друга в обратном. Что Маринетт вовсе не хочет быть с ним наедине, что она даже и помыслить о таком не собирается и что лучше бы она жила за тридевять земель, только чтобы не оставаться с ним наедине. Да, да, именно так она и сказала однажды Алье ночью по телефону.
Лицо Адриана мрачнеет. Говорит ли Нино очередную чепуху или… неожиданно правду? Маринетт в самом деле не хочет с ним больше встречаться? Но тогда почему она ему сама не сообщила об этом? Не хочет расстраивать? Или ей просто надоело скрываться ото всех всюду, как малолетним преступникам?
Они останавливаются у лифта, поджидая девушек. Болтовня Нино подействовала на Адриана удручающе. И когда Маринетт, поймав брошенный на неё взгляд Адриана, вдруг ахает: «Манон, куда же ты?», стремглав уносится прочь, он растерянно смотрит на Нино:
— Подожди… Она меня ненавидит?
Ну нет, это неправда. Он не готов в это поверить. Да и Нино вдруг остервенело уверяет его, что «Ну, конечно же, нет, бро! Как ты мог вообще такое подумать? Она тебя очень сильно любит! То есть…»
Адриан в шоке смотрит на друга.
Любит?
То есть…
Нет, подождите, он, разумеется, знает, как сильно он ей нравился, когда они начинали отношения: Маринетт сама призналась, что была даже несколько одержима им. Но… это гораздо сильнее отличалось от любви, сильного и столь прекрасного чувства.
Адриан ощущает, как его колени слегка подкашиваются. Вот такого ему точно никто никогда ещё не говорил.
Однако Нино вдруг отчаянно мотает головой:
— То есть, нет, конечно же, ты что! То есть… Да, да! То есть средне! То есть, очень средне тебя чуточку любит.
Теперь Адриан смотрит на друга с подозрением. Нет, ему однозначно нужно самому поговорить с Маринетт, Нино сегодня какой-то ненормальный. Наверное, солнечные бури влияют. Или пурга совсем запудрила ему мозги.
— Мне было бы очень больно, если бы я не нравился Маринетт, — бормочет Адриан себе под нос так, чтобы Нино не услышал.
Когда девушки подходят, Ляиф снова нервно смеётся, поглядывая на недовольную Алью. Адриан замечает в зеркале странное выражение лица Маринетт, которая не смотрит в его сторону, и тяжело вздыхает. Слова Нино тяжким грузом висят на душе.
Когда они заходят в мастерскую, Адриан уже успевает накрутить себя до такой степени, что никакие инструменты для создания скульптур уже не поражают своим причудливым разнообразием.
Помощник Вероники заливает руку Адриана глиной для снятия слепка и ставит таймер. Им с Вероникой приходится на время покинуть мастерскую — видимо, директор музея вызвал их к себе, чтобы обсудить очередной проект, который не терпит отлагательств.
Чуть позже удаляются и Алья с Нино, прихватив с собой Манон с предлогом «поиграть внизу в статуи». Дверь за ними громко хлопает, а Маринетт тяжко вздыхает.
— Они бывают такими прилипчивыми, — с улыбкой произносит она и поворачивается к Адриану, но тут же замирает: он смотрит на неё печальным взглядом побитого котёнка. — В-всё в порядке? — слегка заикаясь, осторожно спрашивает Маринетт.
— Ты злишься на меня? — в его голосе сквозит тревога.
— За что? — она удивлённо поднимает брови. — За то, что ты сказал тогда в машине и на выходе из неё? — её губы искривляет задорная усмешка, и Адриан усилием воли заставляет себя смотреть не на них, а в глаза Маринетт.
Он качает головой.
— Нет. Пока мы шли сюда, Нино мне такой ерунды наговорил.
И Адриан вкратце пересказывает всё, о чём они говорили с другом. Маринетт разочарованно стонет и хлопает себя по лбу: то ли от досады, то ли от злости. Когда она поднимает на Адриана ласковый взгляд, он понимает, что его ноги окончательно превратились в желе. Маринетт действует на него сногсшибательно.
— Когда я говорила тогда, что ты мне нравишься, я говорила правду, — она так тепло улыбается, что Адриан готов укутаться в её улыбку и не вылезать из неё все свои девять несчастных жизней. — И, пожалуй, даже сверх этого…
Маринетт краснеет и умолкает. Говорить о чувствах ей всё ещё неловко, но она надеется, что Адриан поймёт и не станет настаивать. Однажды она обязательно скажет ему всё-всё, что у неё на душе.
Он протягивает к ней руку, и его голос дрожит от эмоций, когда он произносит:
— Тогда подойди и поздоровайся, как следует.
Маринетт с облегчением выдыхает, чувствуя, как спадает напряжение. Она принимает его ладонь, и Адриан с шальной улыбкой притягивает девушку к себе на колени. Маринетт негромко вскрикивает от неожиданности и обвивает его шею руками.
— Осторожнее, — шепчет она. — Тут могут быть камеры.
— Мне всё равно, — так же тихо отвечает Адриан. — Я что, не могу поцеловать свою девушку?
Он тянется к ней, чтобы захватить нежные губы своими, но Маринетт отворачивается, и Адриан целует её в щёку.
— Что не так? — недовольно ворчит он.
Однако целовать её не перестаёт; скользит губами по щеке, дразнит прикосновениями ушко, слегка дует, отчего Маринетт ощутимо сжимает его плечи. Она поворачивается к нему и всё же оставляет на устах короткий поцелуй.
— Нужно найти Манон. Да, Алья и Нино сейчас с ней, но она такая вредина. Не успеешь и глазом моргнуть, и она уже скачет в другом конце коридора. А я обещала её матери присмотреть за ней. К тому же, — Маринетт указывает на таймер. — Тебе нужно посидеть спокойно ещё несколько минут, чтобы слепок был сделан идеально. Иначе придётся переделывать и…
Адриан целует её в шею, хитро сверкая глазами; его рука движется вверх и вниз по её спине, описывает опасные круги около пояса джинс. Маринетт вздыхает и прикрывает веки. Он уже прекрасно знает, на что давить, чтобы переубедить её.
— Я хоть и понимаю, что ты права, но мне всё равно, — урчит он ей в кожу, оставляя дорожку влажных поцелуев на шее. — Я так перенервничал, что ты просто обязана помочь мне скрасить тягостное ожидание.
Маринетт заливисто смеётся.
— Ну, правда, Адриан. Отпусти, пожалуйста.
Он усмехается и кусает её за плечо, а потом резко выпрямляется, прижимая к себе ещё ближе за талию.
— Не-а. И не подумаю. Наши друзья взрослые люди, они присмотрят за Манон.
— Они два балбеса, так что я на них даже не надеюсь, — фыркает Маринетт и слегка щёлкает его по носу. — Если ты меня отпустишь, я скажу тебе кое-какую отличную новость.
Адриан прекращает свои поползновения, замирает и с интересом смотрит на неё, ожидая продолжения, но Маринетт качает головой.
— Нет, нет, я скажу только после того, как…
Договорить Маринетт не даёт удалённый грохот из коридора. Они с Адрианом от неожиданности таращатся друг на друга, а потом резко поворачивают головы в сторону двери.
— Мано-о-он, — раздражённо стонет Маринетт. — Я же предупреждала её, чтобы вела себя хорошо. Если она разнесла в пух и прах весь зал статуй, я её четвертую.
Адриан безропотно отпускает её, когда Маринетт предпринимает попытку подняться на ноги. Ему осталось сидеть ещё полминуты, но Маринетт нужна там, снаружи.
— Иди, я скоро догоню тебя.
Маринетт благодарно целует его и убегает.
А Адриан надеется, что это в самом деле шумит именно Манон, а не акума. Иначе день из странного точно превратится в просто кошмарный.
Он вспоминает розовые щёки Маринетт, когда усадил её к себе на колени, и тут же расплывается в улыбке. Нужно обязательно повторить, чуть позже.
Плагг веселится с головами статуй, но Адриану становится не до смеха, когда грохот раздаётся гораздо ближе. Вскоре будильник пищит, вырывая его из состояния ожидания. И Адриан, освободившись, тут же бежит в коридор, чтобы узнать, что происходит.
Он натыкается на растерянную Маринетт, которая оглядывает зал.
— Я не нашла её, — печально отвечает она на невысказанный вопрос, стоит Адриану только взглянуть на неё. — Алью и Нино я тоже не смогла найти.
— Музей сейчас закрыт, — вспоминает Адриан. — Так что шуметь могли только они.
Или акума.
Но Адриан держит плохие мысли при себе.
Оба вздрагивают от цокота каблуков. Обрадованные, что хоть кто-то из компании нашёлся, Адриан и Маринетт поворачиваются в сторону звука и в ужасе замирают. В другом конце коридора собственной персоной стоит тот, кого они меньше всего ожидали увидеть.
— Бражник?! — вскрикивают они одновременно.
Злодей тут же бросается в атаку, не размениваясь на сантименты. Он в полнейшем молчании атакует своих жертв, но Адриан уже начеку: одним молниеносным движением он выхватывает зонт из рук статуи Авроры Бореаль и блокирует удар.
— Мари, беги за помощью! — бросает Адриан через плечо.
Вот только уйти ей не удаётся: детский и такой знакомый голос пронзает воздух через музыкальные колонки под потолком:
— Ну, уж нетушки! На этот раз ты останешься и поиграешь со мной!
— Манон!
— Нет, я Кукловод, — важно отвечает акуманизированная злодейка, а Адриан и Маринетт растерянно переглядываются. — И сейчас мы поиграем в сражение со статуями.
Адриан с силой отталкивает Бражника зонтом на манер своего жезла и обращается к Маринетт:
— Беги за помощью! Я задержу его!
Она кивает и тут же срывается с места.
Адриан беспокойно оглядывается и замечает тёмный угол, куда можно заманить Бражника. Злодей продолжает упорно хранить молчание, лишь скалит белые зубы, и двигается словно марионетка, подчиняемая магией… Кукловоду! Адриан сразу понимает, что перед ним статуя: настоящий Бражник слишком любит поболтать.
Йо-йо неведомо откуда взявшейся тут напарницы со свистом пронзает воздух, стягивает тугой леской врага и разбивает на части, подтверждая догадки Адриана.
— Прячься, я разберусь с акумой, — бросает ему Леди на бегу.
Адриан проскальзывает в лифт, мгновенно перевоплощается и уже мчится ей на помощь в образе Кота Нуара.
Сражение в итоге оказывается довольно лёгким, несмотря на то, что марионеток вокруг было уйма — подчиняй, кого хочешь, и атакуй. Кукловод даже пытается обмануть его с помощью своей ожившей статуи Ледибаг, вот только терпит оглушительный провал. Когда после победы над всеми куклами Ледибаг вдруг безмолвно подходит к нему и тянется для — внезапно! — поцелуя, Адриан делает шаг назад.
— Знаешь, тебе стоит сменить духи — твои нынешние слишком пахнут воском, Леди!
Он призывает катаклизм, и статуя рассыпается в пыль. Нуар отряхивается и с презрением смотрит на то, что осталось от марионетки. Уж он-то прекрасно знает, что Ледибаг не ветреная особа, чтобы целоваться с кем-то, кто не является её парнем. Кукловоду и Бражнику этим его не пронять.
Он успевает вовремя — напарница чуть ли не лишается своего талисмана.
— Ну-ка прочь отсюда, подделки! — Кот жезлом раскидывает помощников Кукловода по сторонам. — Вы-то уж точно не достойны просить её руки.
— Ты вовремя, — Ледибаг устало потирает шею, поднимаясь на ноги. — Я чуть было не попалась.
Вместе они быстро приводят в исполнение план, который придумывает Леди. И спустя минуту она уже очищает бабочку от сил зла.
Кот Нуар явственно представляет, как, должно быть, злится в своём логове Бражник, и не может сдержать довольного смешка. Столько времени пытаться добиться своего и раз за разом проигрывать. Вероятно, за эти годы он искусал себе все локти от досады.
Адриан уже спешит покинуть мастерскую, чтобы отыскать Маринетт и удостовериться, что она в порядке, как Ледибаг вдруг останавливает его.
— Кот, подожди, пожалуйста.
— Что такое, Леди? У меня скоро закончится трансформация, — и он показывает на последнюю зелёную лапку на кольце. Сколько раз за сегодня его пытались стащить пальца — не сосчитать!
— Я только хочу задать тебе один вопрос, — Ледибаг нерешительно растягивает слова. — Помнишь, в самом начале, когда ты в битвах говорил… ну… в общем, постоянно делал мне комплименты?
Адриан с удивлением наклоняет голову.
— К чему это ты? Хочешь, чтобы мы вернулись к этому? — он приподнимает брови. — Но я же говорил тебе, что…
— Нет, нет! — Ледибаг взволнованно размахивает руками. — Просто… Я хотела спросить: как ты во время таких непростых ситуаций умудрялся говорить мне… всё то, что говорил? Ведь нет ничего сложнее, чем признаться в своих чувствах, разве нет? — она ловит его внимательный взгляд и вздыхает. — Просто… Я всё никак не решаюсь признаться своему парню, что он не только нравится мне.
Кот Нуар с улыбкой кладёт ей руку на плечо:
— Если человек тебе дорог, нужно раскрыть ему свои чувства. Просто поговори с ним. Думаю, он чувствует к тебе то же самое.
Ледибаг заметно приободряется. Она уже не выглядит такой растерянной и даже благодарно улыбается напарнику.
Его кольцо пронзительно пищит.
— А теперь прости, мне пора бежать, — и Нуар, махнув хвостом, исчезает в коридоре.
Он пытается отыскать Маринетт в музее, но она как сквозь землю провалилась. И телефон вне зоны доступа. Адриан в итоге возвращается в главный зал, где на них напал лже-Бражник. Маринетт не могла уйти куда-то далеко, наверное, где-то спряталась. Она непременно услышит, что звуки боя прекратились, а может даже уже видела проявление силы Ледибаг — и вернётся туда, где им невольно пришлось расстаться.
— А если она просто убежала домой? — спрашивает Плагг, наслаждаясь законной порцией камамбера. — Испугалась злодея и убежала.
— Тогда она обязательно бы предупредила, — Адриан в который раз проверяет мобильный телефон, который как будто назло ему упрямо молчит. — Тем более Алья и Нино где-то здесь. Она не бросила бы нас, не удостоверившись, что мы в безопасности.
Впереди вдруг распахивает дверь, ведущая на лестницу, и в зал выскакивает Маринетт. Плагг едва успевает спрятаться за спину Адриана. Впрочем, Маринетт его не замечает по двум причинам: во-первых, она находится довольно далеко от них, а во-вторых, уверенно заверяет себя: «Я суперкрута! Я суперкрута! Я суперкрута!»
Адриану быстро оглядывается и видит сбоку приоткрытую дверь, на которой написано «Служебной помещение». Ему приходит в голову шальная мысль, и он замирает, стоя подобно статуе.
— Ты чего творишь? — шипит из-за спины Плагг.
— Тс-с-с, просто помолчи, — почти не размыкая губ, мычит в ответ Адриан. — Она не должна понять, что это я.
Буркнув что-то типа «вот же два балбеса», Плагг вообще улетает подальше от Адриана, чтобы в тишине и покое доесть камамбер.
Маринетт решительно направляется в сторону Адриана, не сразу замечая его. Но когда наконец чуть не сталкивается с ним, от неожиданности вскрикивает и отпрыгивает назад. Потом, бросив на Адриана внимательный взгляд, Маринетт облегчённо выдыхает.
— Это всего лишь его статуя, — чуть подрагивающим голосом произносит она, подходя ближе. — Странно, что я не заметила её, когда пришла.
Вот Маринетт стоит прямо перед ним. Адриан старается не дышать и с огромным трудом сдерживает себя, хотя так хочется схватить её в охапку и расцеловать. Или пожурить за то, что заставила так сильно беспокоиться.
— Это глупо, конечно же, — Маринетт поджимает губы. — Но, возможно, так даже проще порепетировать, — и она быстро стреляет глазами вниз, к сумочке на бедре, а потом снова поднимает на него свой нежный взгляд.
У Адриана нестерпимо покалывают кончики пальцев. Он практически не слышит, что именно пытается отрепетировать Маринетт — как зачарованный смотрит, как двигаются её губы, от которых приятно пахнет клубничным блеском; как трепещут её длинные чёрные ресницы, когда она в возбуждении прикрывает глаза, сияющие лихорадочным блеском. А щёчки так притягательно краснеют от только что сказанного. Вот только Адриан, к своему огорчению, всё прослушал, засмотревшись на Маринетт.
Покончить со своими притворствами он решает в ту же секунду, когда Маринетт не выдерживает и протягивает руку, чтобы погладить его по щеке. Одним быстрым движением он обхватывает Маринетт за талию и в два шага оказывается вместе с ней в полумраке той самой подсобки.
Маринетт ойкает и первую пару секунд пытается высвободиться.
— Тс-с, Мари, это я.
Адриан утыкается носом ей в макушку и довольно улыбается, когда Маринетт затихает. Она судорожно цепляется за ткань его рубашки и что-то сдавленно мычит ему в грудь; он усмехается и негромко спрашивает:
— Чего-чего?
— Я спрашиваю: весело тебе было, да? — недовольно ворчит она, шмыгая носом.
— Прости, я не хотел тебя обидеть, — Адриан целует её в пробор, и Маринетт затихает окончательно. — Просто захотелось как-то поднять тебе настроение. Сначала Манон, потом Алья и Нино, потом опять Манон, и ещё эта акума…
— О, ничего, — качает головой Маринетт; в её голосе Адриан с удовольствием слышит улыбку, и от этого чувствует себя невообразимо счастливым. — Но ты тоже балбесина, я чуть инфаркт не схлопотала, когда ты меня схватил. Думала, опять акума.
Адриан слегка отстраняется и смотрит ей в глаза: через оставленную щёлку в помещение попадает свет, и они могут с лёгкостью видеть лица друг друга.
— Прости дурака. Не подумал.
Маринетт смеётся и тянется к нему, вставая на цыпочки, чтобы потереться носом о его нос.
— Просто больше так не делай.
Адриан отвечает лаской на ласку. Руки на талии Маринетт сжимаются сильнее, и он притягивает её к себе ещё ближе. Тепло тела Маринетт заставляет его чуть ли не урчать, но он старательно пытается держаться. К тому же было бы неловко застрянь они в этой подсобке на добрые пару часов; к тому же у него с собой, увы, нет презерватива.
— Я просто очень сильно хотел поцеловать тебя, — признаётся он, понижая голос до шёпота. — А ты тогда увернулась.
— Нас могли бы услышать, — с улыбкой отвечает Маринетт; она не сводит взгляда с его губ, и у Адриана перехватывает дыхание. — Или того хуже — увидеть.
Он наклоняется к ней, почти касается губами её губ. Но мучивший его весь день вопрос как будто сам собой срывается с его уст:
— Как думаешь, Алья и Нино догадываются о чём-нибудь?
— Это единственное, о чём ты сейчас думаешь? — серьёзно интересуется Маринетт, с трудом переводя взгляд с губ Адриана прямо в мерцающую бездну зелёных глаз. — Нет, скорее всего, — тут же отвечает она, чтобы поскорее разобраться со всем прочим и насладиться долгожданными поцелуями: Маринетт видит, как Адриана просто раздирает множество мыслей. — По крайней мере, меня она пока ни о чём таком не расспрашивала. Но тебе, наверное, надо знать, что она уже довольно долгое время пытается нас с тобой свести.
Адриан в изумлении приподнимает брови.
— В самом деле? — удивляется он. — Я как-то даже и не заметил.
— Потому что вам с Нино лишь бы потрындеть, — усмехается Маринетт; щёки её неожиданно ярко вспыхивают. — Да и… Она какое-то время назад вроде бы успокоилась. Но как только заметила, что мы с тобой на людях общаемся чуть лучше, чем обычно, снова вернулась к своему обычному поведению.
Адриан выпрямляется и задумчиво разглядывает полки, на которые попадает свет из большого зала. Тряпки и средства для мытья стёкол аккуратно стоят перед маленькой армией упаковок с губками для мытья посуды.
— Мы могли рассказать им про нас, чтобы не было такого, как сегодня, — нерешительно протягивает он, возвращая своё внимание к Маринетт. — Из-за Нино я чуть было не подумал, что ты меня… — Адриан спотыкается на полуслове, но всё же продолжает, буквально выталкивая из себя: — Ну, что ты меня ненавидишь.
Маринетт в изумлении таращится на него, а Адриан смущённо отводит взгляд в сторону. Как же хорошо, что на его уши не падает свет, иначе Маринетт точно заметит, как сильно они у него покраснели. Ведь он прекрасно понимает, что это не так. Но червячок сомнений — будь он неладен! — после слов Нино изрядно покусывает его за лопатки.
— Ты совсем не слушал, что я тут тебе говорила, когда ты статуей прикидывался, да? — Маринетт с ласковой улыбкой погладила его по груди. — Люблю я тебя, балбесина ты эдакий.
Адриан широко распахивает глаза, не в силах поверить услышанному. Как будто сверху его что-то сильно ударило по голове после этих слов. Он чувствует, как краска заливает его лицо, а Маринетт тем временем стоит и смущённо улыбается — она тоже покраснела не хуже него.
Услышать такое — всего лишь предположение! — от Нино, и от Маринетт — совсем разные вещи.
Вот такого ему точно никто никогда не говорил. Мама когда-то может, но он уже плохо это помнит. Отец… Тот и до смерти матери вёл себя довольно прохладно по отношению к сыну, а уже после… И слова ласкового не добьёшься. Одни упрёки.
Адриан сжимает Маринетт в крепких объятьях. Он чувствует, как сердце бешено бухает у него в груди, эхом отдавая в ушах грохочущим пульсом.
Маринетт смеётся, когда он покрывает её лицо лихорадочными поцелуями.
— Я, кажется, тоже тебя люблю, — выдыхает он ей прямо в губы.
— Всего лишь «кажется»?
Он видит, что Маринетт пытается шутить, но её голос точно так же дрожит от эмоций, как и у него.
— Нет, не всего лишь, — серьёзно отвечает Адриан. — Я просто не ожидал услышать такое. Правда.
И, не давая Маринетт опомниться, он жадно целует её. Губы Адриана так привычно и знакомо захватывают её губы; восторг, который всегда пронизывает его с ног до головы, когда Маринетт со стоном отвечает на поцелуй, вновь охватывает Адриана. Он целует её, нетерпеливо врываясь языком в тепло её горячего рта. Стон, которым Маринетт награждает его, приятно вливается в уши.
Из зала доносится приглушённое эхо чьих-то голосов. Маринетт, запустив пальцы в его волосы, даже не слышит их, увлечённая пылкими поцелуями, но Адриан начеку. Не отрываясь от Маринетт, он поворачивается так, чтобы захлопнуть дверь, а потом — прижимает к ней девушку. Маринетт стонет ему в губы, и он жмурится от вибраций, которые разливаются по всему телу.
Конечно, это довольно-таки опасно — их могут услышать в любой момент, подойди кто ближе. Но так не хочется отрываться, ни на секунду: Адриан и так изнывал сегодня весь день без поцелуев Маринетт. И, судя по страстному ответу, она тоже. Потому что отвечает на его беспорядочные жаркие поцелуи с неистовством долго сдерживаемой страсти.
Из подсобки они выбираются только спустя полчаса. Да и то — лишь после пятого звонка Альи на телефон Маринетт.
После того как они приводят себя в порядок, парочка разделяется: сначала укрытие покидает Адриан, а через минуту — Маринетт. Кажется, друзья даже верят их сказке, наспех сочинённой чуть ли не на коленке, где это они пропадали.
Горилла развозит Нино и Алью по домам. Потом они высаживают Манон: девочка долго не хочет отпускать свою няню, долго извиняясь за то, что её «злая акуманизированная версия» могла причинить Маринетт боль (всё лишь из-за того, что Дюпен-Чен брякнула при всех, что её атаковала Кукловод и подвесила над чаном с горячим воском, потому она и задержалась).
Когда Манон наконец отпускает Маринетт, они забираются обратно в автомобиль. На улице снежно и очень скользко, поэтому Адриан помогает Маринетт сесть, когда та, поскользнувшись, чуть ли не падает в сугроб вверх тормашками.
Горилла только хмыкает на их хихиканье, когда они стряхивают с плеч снег.
— А теперь к дому Маринетт, — облегчённо выдыхает Адриан, захлопывая дверь.
Мотор заводится, и машина плавно стартует. Мимо скользят припорошенные снегом улицы; Маринетт от нечего делать дышит на стекло и рисует забавные завитушки. Адриан украдкой наблюдает за ней.
— Кстати, что за новость ты хотела мне сказать? — вспоминает он. — Ну, когда мы говорили, прежде чем ты убежала проверять Манон.
— А-а-а, точно!
Маринетт поворачивается к нему с сияющей улыбкой. Прежде чем продолжить, она кидает опасливый взгляд на Гориллу. Но тот слишком увлечён дорогой и поэтому не обращает внимания на шушукающихся молодых людей позади себя.
— Мои родители приглашают тебя сегодня в гости. Ну, если у тебя есть время, конечно, — её щёки розовеют, и она понижает голос до еле различимого шёпота: — Извини, я не могла не рассказать им о… Ну, ты понимаешь. Но они были бы очень рады, если бы ты как-нибудь зашёл к нам. Папа всё вспоминает, как тебе понравились те круассаны, которые плохо продавались из-за необычной начинки. Помнишь, с ветчиной и сыром?
— О, но они наоборот чудесные, — с чувством восклицает Адриан и обращается уже к телохранителю: — Месье, Натали не передавала, я сегодня ещё куда-нибудь должен пойти?
Горилла отрицательно мотает головой и показывает ему планшет с пустым расписанием.
— Тогда ты сможешь ей передать, что я на пару часов задержусь в пекарне TS? — Адриан задумчиво смотрит на Маринетт. — А ещё, насколько я помню, мы так и не продвинулись в изучении тобой китайского языка.
Маринетт задорно улыбается и кивает.
— Точно. Я была бы рада, если бы мы смогли позаниматься сегодня. — Она секунду-другую что-то припоминает. — На Рождество прилетает мой двоюродный дедушка из Китая, было бы здорово сказать ему «Привет» на китайском.
Горилла сурово оглядывает их в зеркало заднего вида, а потом с коротким смешком кивает.
— Напиши Натали сам, — деловито басит он, протягивая Адриану планшет, чем немало удивляет Маринетт: она-то думала, что этот мужчина вообще не умеет разговаривать. — Я немного не в ладах с такой техникой, — вдруг смущённо добавляет телохранитель.
Спустя пятнадцать минут Горилла высаживает их около пекарни. Маринетт просит его подождать пару минуточек, сама заскакивает внутрь и вскоре возвращается с пакетом, полным свежей выпечки, и большим стаканом ароматного кофе.
—Это вам, — улыбается Маринетт. — Спасибо, что взяли нас сегодня с собой в музей. Там было очень здорово.
Однако прежде чем Адриан переступает порог пекарни, он вдруг краем глаза замечает, что Горилла сначала показывает ему большой палец, и только потом трогается с места.
У Адриана кружится голова, он не знает, что это может значить.
Но вот Маринетт тянет его внутрь, и Адриан выбрасывает все посторонние мысли прочь. Его ожидает отличный вечер в компании самых лучших людей, которых он имеет честь знать.
========== Ванильные круассаны ==========
Комментарий к Ванильные круассаны
Внеплановая, на самом деле, часть, но она очень удачно вписалась в повествование (¯▿¯)
Приятного чтения, и спасибо за ПБ ❤
***
Пекарня встречает их вкусными запахами свежей выпечки и ароматного кофе. И Адриан тут же вспоминает, что у него уже несколько часов во рту не было и маковой росинки; он с упоением оглядывается и принюхивается, наслаждаясь атмосферой. Его живот соглашается с хозяином, что неплохо было бы поесть, и начинает издавать звуки раненой белуги.
Маринетт мягко смеётся.
— Мне надо было взять в музей хоть пару булочек, что-то я не сообразила, — смущённо произносит она, глядя на Адриана из-под ресниц.
Он хочет поцеловать её, но потом вспоминает, что они не одни: родители Маринетт да несколько посетителей маячат на горизонте, и Адриан слегка краснеет, с трудом отводя взгляд от розовых от мороза щёк Маринетт.
Они подходят к прилавку, когда люди, с любопытством глядящие на Адриана, покидают пекарню.
— Мам, пап, — нарочито бодро улыбается им Маринетт. — Адриан смог сегодня прийти к нам в гости.
— Здравствуйте, — неловко машет чете Дюпен-Чен Адриан.
Одно дело приходить сюда как друг Маринетт в компании Нино и Альи, и совсем другое — как её парень, покусившийся на личную жизнь их любимого и единственного ребёнка. Если честно, если бы у Адриана была дочь, он ревностно бы относился ко всем её кавалерам.
Он искоса смотрит на Маринетт и ещё больше краснеет от собственных мыслей.
Но, кажется, этого никто не замечает.
— О, здравствуй, милый!
Сабин с широкой улыбкой выходит из-за прилавка и крепко обнимает Адриана. От неё приятно пахнет корицей и ванилью, а от уголков глаз расходятся маленькие морщинки, напоминая лучики солнца.
Том откладывает противень со свежеиспечёнными круассанами в сторону и тоже выходит в зал, чтобы стиснуть Адриана в медвежьих объятьях.
— Рад, что ты нашёл время заглянуть к нам, — басит он, хлопая Адриана по спине, отчего Агресту-младшему кажется, что из лёгких выбили весь воздух.
— Я тоже очень рад, — глубоко вдохнув, улыбается им Адриан.
Здесь, в пекарне TS, он чувствует себя куда более свободным, чем в собственном доме. Ему нравится обстановка, нравятся дружелюбные улыбки родителей Маринетт; нравится, когда у него спрашивают, как у него дела — и видно, что они этим действительно интересуются. Здесь гораздо уютнее атмосфера, чем в холодном и отчужденном особняке Агрестов. Когда-то, конечно, он тоже мог назвать его домом, но это было когда мама была жива…
Адриан с усилием отгоняет прочь непрошенные мысли о прошлом. Не хочется портить ни себе, ни другим настроение этим замечательным вечером.
Сабин и Том закрывают пекарню пораньше, и они отправляются наверх, на кухню, чтобы заняться ранним ужином. Маринетт и Адриан тем временем переодеваются внизу.
Куртки и обувь они оставляют у входной двери и надевают тапочки: Адриану достаются пушистые домашние угги с мордочками котят, и это вызывает у него умиление. Маринетт же натягивает свои розовые тапочки-сапожки. На взгляд Адриана, они выглядят скорее как забавные носки.
— Но у них есть подошва, — поясняет Маринетт, заметив, как подозрительно Адриан смотрит на них. — В этом году зима такая холодная, а у меня очень мёрзнут ноги. У меня оставалась кое-какая шерсть после того, как я закончила кофту Алье на Рождество, поэтому я решила смастерить себе вот это.
— Хочешь сменить профиль и стать сапожником? — с любопытством интересуется Адриан.
Маринетт недовольно дуется, но, завидев его проказливую улыбку, фыркает и пихает Адриана локтём в бок.
— Вообще-то они понравились даже Хлое, а не только Алье, поэтому я сделала ещё парочку.
— Ух ты, покажешь? — тут же восхищённо загорается Адриан, и Маринетт понимает, что злиться на него по-настоящему совершенно невозможно.
Они поднимаются наверх, туда, где родители Маринетт уже накрывают стол на четверых человек. Адриан замечает, что помимо чайного сервиза там стоит и другая еда, и его щёки краснеют.
— Мы подумали, что время как раз для ужина, — улыбается Сабин, махнув на часы, которые показывают половину шестого. — Надеюсь, дома у тебя не будут возражать, милый?
Адриан смотрит, как Том раскладывает из касалеток по тарелкам что-то, очень похожее на кассуле{?}[Кассуле́ (фр. Cassoulet) — блюдо французской кухни, представляет собой нечто среднее между стью и запеканкой. Традиционно готовится в специальном горшочке — касалетке. На вид это густая фасолевая похлёбка с зеленью и мясом. В зависимости от региона, готовится из свинины, гуся, утки или баранины.], и понимает, что дома-то как раз-таки обязательно начали бы возражать против такой еды. Но он лишь сияет и качает головой:
— Думаю, месье Бонне сегодня будет рад внеплановому выходному. Спасибо огромное, что пригласили!
Сабин с Томом улыбаются в ответ, а Маринетт тянет Адриана в ванную, чтобы вымыть руки. А ещё: чтобы что-то сказать ему, пока льётся вода и родители их не слышат.
— Я им сказала, что мы начали встречаться с дня рождения Хлои, только об этом никто не знает.
— Но ведь так оно и есть, — пожимает плечами Адриан.
— Да, но мне пришлось сказать, что мы видимся гораздо реже, — сверкает глазами Маринетт: она всегда выглядит немного возбуждённой, когда задумывает провернуть что-то, — чем нам того хотелось бы. Из-за твоего отца и нежелания видеть повышенное внимание со стороны… прочих. Помнишь, как мы тогда бегали от фанатов?
Адриан внутренне содрогается. Конечно, он помнит, как же. Порой, когда он спит слишком мало, это является ему в ночных кошмарах.
Единственным лучиком света в этом дне для него оказалась Маринетт, которой было ещё более неловко, чем ему, потому что бегала она с ним в одной пижаме! Разумеется, он тогда отдал ей свою рубашку. Но случись такая ситуация сейчас… Он бы без промедления трансформировался и унёс её домой, только чтобы никто лишний не видел её соблазнительные изгибы в этой пижаме. Да, Ледибаг не погладила бы его за это по головке, но его кошачья ревнивая душенька была бы спокойна.
Адриан вздыхает и тщательно намыливает руки.
— И что же ты хотела этим добиться, когда рассказывала им это?
— А того, — Маринетт с самодовольным видом прислоняется боком к стиральной машинке, — что мы могли хотя бы в моём доме вести себя естественно, а не… ну…
Тут она запинается и отводит взгляд в сторону.
Адриан отрывается от методичного созерцания струй воды, хлещущих ему на руки, и внимательно смотрит на неё в отражении зеркала.
— Мы можем рассказать всем, если хочешь, — начинает он, но Маринетт поднимает руку, как бы прося его помолчать.
— Мы затеяли всё это не просто так, — она сердито смотрит на него. — От твоего отца можно ожидать всё, что угодно. Он может запретить тебе посещать лицей! За полгода до выпуска!
— Хотел бы я посмотреть, как бы он это сделал, — ворчит Адриан. — Если он посадит меня под домашний арест, это будет уже выглядеть как незаконное лишение свободы, потому что по законодательству я уже совершеннолетний и имею право находиться там, где мне хочется, а не ему.
— Тем не менее, — со вздохом Маринетт качает головой. — Лучше не рисковать.
Адриан задумчиво смотрит на неё.
— Мы можем сказать тогда хотя бы Алье и Нино, — нерешительно предлагает он вот уже в который раз.
— Нет уж, — на лице Маринетт вдруг появляется загадочная ухмылка. — Я хочу помучить её немножечко за все её предыдущие попытки устроить мне свидание если не с тобой, то с кем-то другим.
Адриан выключает воду и недовольно смотрит на неё, пока вытирает руки о протянутое Маринетт пушистое полотенце. В груди шевелится острое чувство ревности, которое неприятно сдавливает горло. Он не знает, хочет ли слышать имена, и удивляется, когда как будто со стороны слышит собственный голос, в котором звенят напряжённые нотки:
— И с кем это?
Неопределённо пожав плечами, Маринетт забирает у него полотенце и пристраивает на вешалке.
— Некоторых я даже не знаю — это, похоже, кто-то из её бывших одноклассников по коллежу. Да и с Лукой тоже пыталась пару раз, когда… ну, когда я пыталась забыть тебя… однажды, — она бросает на него быстрый взгляд и краснеет. — До этого. Раньше. А что такое? — торопливо спрашивает Маринетт.
Смешок вырывается из груди Адриана. Он рывком притягивает пискнувшую Маринетт к себе за талию и утыкается носом в пахнущую вкусным шампунем макушку.
— Всё хорошо. Я просто чуточку приревновал, — он снова усмехается, а потом замирает, вспоминая: — Что ты там говорила про «забыть»?
В голосе Адриана Маринетт слышит угрожающие, однако его привычные шутливые нотки, и успокаивается. Её плечи опускаются, а тело расслабляется. И он рад, что она понимает.
Маринетт обнимает его, проводит рукой по спине, а потом поднимает на Адриана ласковый взор.
— Я потом тебе расскажу, после ужина, хорошо? А пока что нам пора обратно на кухню, пока родители чего-нибудь не заподозрили.
— Ты же сказала им, что мы встречаемся, — добродушно усмехается Адриан. — Мы не можем пошушукаться пару минут наедине?
— Не в этом дело-о-о, — со стоном протягивает Маринетт, утыкаясь носом ему в грудь. — Просто мне всё ещё неловко, я никогда не приводила в дом парня, который в самом деле мой парень, а не просто друг.
«Ну, почти никогда», — думает Адриан, вспоминая, как когда-то он уже приходил сюда на ужин, только под личиной — Кота Нуара.
Том тогда решил, что они встречаются, и после неловкой правды ужасно разозлился на него да акуманизировался.
Адриан неловко сглатывает. Он надеется, что в этот всё пройдёт гораздо лучше.
В животе у Адриана громко ворчит желудок, прерывая непродолжительное молчание. Маринетт поднимает на Адриана голову.
— Идём, — усмехается она. — А то ты скоро сам себя переваришь.
— У меня есть оправдание, — возражает он, пока Маринетт тащит его обратно на кухню. — Я ел только с утра и не думал, что наше посещение музея так сильно затянется. Обычно… это проходило гораздо быстрее.
— Потому что тогда не было нападения акумы и… — Маринетт косится на него и ярко вспыхивает. — И ещё кое-чего.
Адриан ухмыляется. Но добродушно подколоть её он не успевает — они уже входят в кухню, где хлопочут родители Маринетт. Том поднимает на них голову, и его усы топорщатся, когда он улыбается.
— О чём шум? — интересуется он — явно услышал их последние реплики в коридоре.
— Да так, — неопределённо пожимает плечами Маринетт. — Сегодня в Музее случился один непредвиденный инцидент, из-за чего нам пришлось значительно задержаться.
Теперь взгляд Тома, который до этого буквально лучился радушием, становится холодным и колким, словно месье Дюпен собирается вступить в словесную схватку с неадекватным посетителем пекарни.
— Опять акумы? — хмуро спрашивает он.
Маринетт кивает и бросает быстрый взгляд на Адриана.
— Но нам повезло, — улыбается она. — Мы успели спрятаться в подсобке, а Кот Нуар и Ледибаг прибыли вовремя и быстро расправились с неприятностью.
Адриан чувствует что-то не то в её словах. Как будто бы нарушилась последовательность произошедших событий, и… Он вдруг остро понимает, что прятались-то они как раз-таки после того, как всё закончилось, а не перед. Но над желанием Маринетт приврать Адриан подумает позже, сейчас ему стоит лишь подыграть ей.
— Единственное, что вышло неудачным, так это то, что мы проголодались, — нарочито бодро говорит Адриан, а сам кидает на Маринетт пристальный взор.
В ответ она только показывает глазами наверх, мол, поговорим потом в моей комнате. Адриана это полностью устраивает.
— Попадись мне только этот Булыжник, я его вмиг в порошок сотру, — продолжает настаивать на своём Том. — Это что же такое: детей такому риску подвергать!
Маринетт смеётся и хлопает отца по предплечью — до плеча ей не дотянуться, месье Дюпен гораздо выше её.
— Пап, у тебя ничего не получится. Ты если разозлишься, только наоборот его пешкой станешь. Так что успокойся, мы же не хотим, чтобы случилось, как в прошлый раз?
— Ой, Том, ну правда, — приходит ей на выручку Сабин. — Сейчас это ты подвергаешь риску оставить детей голодными. А Бражника оставь Коту Нуару и Ледибаг. Наши герои обязательно разберутся с ними. А теперь давайте-ка ужинать!
Адриан с благодарностью смотрит на мадам Чен. И хоть он никак не может сказать что-то в ответ, не спалившись, Адриан твёрдо решает в ближайшем будущем как-то отплатить за веру в него и его напарницу.
Ужин проходит просто бесподобно. Адриан наслаждается непринуждённой беседой с родителями Маринетт; смеётся над шутками месье Дюпена, и они даже вместе около четверти часа придумывают новые — Маринетт в ответ на это с притворным стоном раздражения закатывает глаза, а Сабин хихикает и подливает в стакан Адриана ещё гранатового сока.
И даже короткий рассказ о том, как они с Маринетт начали встречаться (разумеется, безо всяких пикантных подробностей, иначе Том скрутил бы его в морской узел), не вызывает никаких нареканий. Месье Агрест, к примеру, либо раскричался бы, либо заявил, что вся эта ерунда совсем не нужна Адриану. Но Адриан прекрасно знает, что — как раз-таки нужна. И Маринетт, которая чуть ли не роняет графин, когда тянется за добавкой кассуле, — тоже очень нужна. И это самое слишком жирное, но такое вкусное кассуле — безумно-безумно нужно.
После ужина Адриан изо всех сил пытается предложить помочь свою помощь в мытье посуды, но Сабин прогоняет их с Маринетт с кухни.
— Вон, вон, детки, — с притворным возмущением говорит она, впихивая им в руки тарелочку с ванильными круассанами, прежде чем они уходят наверх. — Посудомоечные машины придумали не просто так, а вам стоит отдохнуть хорошенько. Тем более тебе, — во взгляде Сабин сквозит материнская нежность: она помнит, как Адриан полчаса назад обмолвился о том, что у него завтра довольно загруженный день.
Адриан поспешно отворачивается, когда у него начинает щипать в носу. Ему не хочется, чтобы Сабин Чен — такая прекрасная и замечательная женщина — видела сейчас его слёзы.
— Надеюсь, тебя они не утомили? — смущённо спрашивает Маринетт, когда люк за ними захлопнулся. — Мама с папой порой бывают довольно… шумными и любопытными, особенно когда дело касается меня.
При этих словах скулы её заметно розовеют.
Адриан поспешно мотает головой, ставит тарелочку с круассанами на ближайшую поверхность и заключает Маринетт в крепкие объятья. Он чувствует, как её руки мягко обвивают его за талию, и внутри что-то дрожит от переполняющей сердце нежности.
— Они чудесные. И ты чудесная, — выдыхает он. — Я уже почти забыл, каково это: чувствовать себя так, как будто ты часть семьи.
Маринетт поднимает голову, чтобы пересечься с Адрианом взглядом. Их глаза встречаются, и сердце Адриана в который раз делает то самое «ту-дум» — прямо как в его любимых мангах и аниме. Но теперь он знает, каково это — испытывать что-то подобное.
Его руки со спины Маринетт скользят ниже, притягивают её за талию ближе к нему.
— Тебе всегда тут рады, — с мягкой улыбкой шепчет Маринетт и гладит его по груди. — И всегда будут с нетерпением ждать.
Она не даёт Адриану сказать что-то в ответ. Приподнимается на цыпочки, чтобы дотянуться, и целует в губы. Вкус съеденной ею за чаем сахарной помадки приятно щекочет язык; Адриан отвечает на поцелуй медленно, даже слегка лениво, позволяя Маринетт вести. Первые несколько секунд она словно бы мешкает, не решаясь осмелиться, но обжигающие ладони на талии, крепко прижимающие её к крепкому торсу, развенчивают любые сомнения.
Маринетт обнимает Адриана за шею, не прерывая поцелуя. Её язык, дразня, скользит по губам, а потом — нетерпеливо прижимается к его языку. Импульсы наслаждения проходят от кончиков пальцев по всему телу; Адриан делает несколько шагов назад, увлекая за собой Маринетт, и натыкается на кушетку. Он садится на неё, притягивая Маринет ближе.
Прежде чем с удобством устроиться на его коленях, Маринетт выгибается и распускает волосы. Они вьющимися локонами рассыпаются по её плечам, и Адриану кажется, что на свете нет ничего красивее этого.
— Что ты хотела мне рассказать после ужина? — негромко спрашивает он.
Его пальцы ласково скользят по животу Маринетт под футболкой, но в то же время Адриан чутко прислушивается к звукам, доносящимся снизу — не идёт ли вдруг кто сюда. Он не собирается далеко заходить сегодня, но позволить себе спалиться перед четой Дюпен-Чен после проявленного гостеприимства… Ну уж нет, такого Адриан позволить себе не может. К тому же он не взял с собой презервативов.
— М-м-м, я уже забыла, — она робко улыбается ему, наклоняясь к лицу Адриана — сидя у него коленях, Маринетт всё же оказывается чуть выше, и это её явно радует. — Не напомнишь? — мурлычит она.
Её пальчики, едва касаясь, скользят по его губам, и Адриан проклинает своего младшего приятеля, который — ну, разумеется! — тут же откликается на эти невинные прикосновения. Маринетт ёрзает, устраиваясь поудобнее, её щёки краснеют. Она целует его и тут же отстраняется.
— Ну?
— Я хотел передумать расспрашивать, но не решился, — Адриан целует её в подбородок. — Так кого ты там пыталась «забыть», а?
— Это было давно и неправда, — приглушённо фыркает Маринетт. — Нет, ну, почти правда. Я ведь так и не смогла этого сделать.
Адриан скользит губами по её шее, вырывая протяжный грудной стон, а потом, отстранившись, хитро разглядывает стены вокруг. После того как он побывал тут ещё в начале осени на правах пока ещё только друга, фотографий, кажется, прибавилось. Вырезки из журналов в большинстве своём заменены на фото, сделанные Альей за последние месяцы этого года; на некоторых, как и утверждала сегодня Манон, и в самом деле красуются красные сердечки.
— Я заметил, — ухмыляется он. — Перевёрнутые пики, да?
Маринетт перехватывает его взгляд, направленный на ближайший коллаж, и краснеет ещё больше.
— Я ведь предупреждала тебя, — тихо вдруг говорит она, глядя прямо на Адриана. — На вечеринке у Хлои, помнишь? Я говорила, что могу быть… несколько одержима тобой. И за прошедшее время это ничуть не изменилось, — добавляет Маринетт со всей серьезностью.
Адриан вместо слов жадно целует её, заставив охнуть и с силой вцепиться в широкие плечи, чтобы не упасть. Хотя он держит Маринетт довольно крепко, так что очередное близкое знакомство с полом ей точно не грозит в ближайшей перспективе.
— Мне нравится, когда ты думаешь обо мне, — мурлычет он, оставляя цепочку поцелуев на её шее, а потом целуя нежную кожу под ушком.
Маринетт запускает пальцы в его волосы, жмурится от удовольствия.
— Даже если это происходит двадцать четыре на семь? — с лёгкой усмешкой в голосе спрашивает она.
— Даже если это происходит триста шестьдесят пять на вечность, — тут же откликается Адриан.
Своего любимого занятия — целовать Маринетт везде, куда можно дотянуться — он так и не оставляет; Маринетт хихикает и оттягивает пряди его волос так, чтобы отодвинуть голову Адриана от себя, а потом склониться над ним.
— Ты забыл несколько дней из високосных годков.
— Я сделал это умышленно, — с ухмылкой заявляет Адриан и коротко целует Маринетт в губы. — Их я оставил на твоё… Как его там? Ах да, «забывание» меня.
Маринетт с возмущением пихает его в плечо.
— Эй! Да, я пыталась, но только пыталась. Мысли всё равно были заняты… — и тут она умолкает: по выражению лица Адриана Маринетт понимает, что повелась на его специальный якобы упрёк. — Ты специально! Знаешь, ты тоже был не лучше, когда гулял с Кагами!
— Ладно, сойдёмся на том, что это были лишь пробы перед чем-то настоящим, — миролюбиво кивает Адриан, едва сдерживая смех: надувшаяся Маринетт выглядит до безобразия мило. — Если, конечно, вообще что-то было.
— Да не было, — пожимает плечами Маринетт. — Просто погуляли, выпили несколько коктейлей да с вами тогда покатались на коньках. Понравилось? — вдруг спрашивает она, и Адриан не может понять, что чудится ему в её голосе: ревность, досада или сожаление.
— Я тебя тогда хотел позвать, если честно, — неожиданно даже для себя признаётся Адриан и чувствует, как уши начинают гореть.
На самом деле, он не хотел говорить ей это, потому что считал того себя неудачником, который предпочёл выбрать более лёгкий путь, однако ошеломлённое выражение лица Маринетт того стоило.
Она с изумлением смотрит на него, затаив дыхание.
— С-Серьёзно?
— Ага, — кивает Адриан. — Но ты тогда так сильно перепугалась, когда я обратился к тебе, поэтому сразу дал на попятную… Тогда я думал, что ты по какой-то причине боишься меня или терпеть не можешь. И каково же было моё облегчение, когда я наконец-то узнал от тебя всю правду.
— Я рада, что… случилось то, что случилось.
Маринетт обнимает Адриана за шею и кладёт голову ему на плечо. Вместе с ней так тепло, так умиротворённо на душе; Адриан ни за какое золото в мире не променял бы эти драгоценные минуты наедине с Маринетт ни на что другое.
Его взгляд снова скользит по стенам. Маринетт задумчиво следит за направлением его взора, а потом негромко произносит:
— Я хотела повесить парочку наших, новых, там где мы вместе, но передумала. Алья назойливая проныра, она всё сразу поймёт. А я хочу немного помучать её, поводить за нос.
— Часто бывает тут? — осведомляется Адриан, чувствуя лёгкое беспокойство.
Не то чтобы он ревнует свою девушку к её лучшей подруге, нет. Просто не хочется попасться, если уж они решили продолжать молчать, а родители Маринетт за ужином ясно дали ему понять, что рады Адриану в любое время суток.
— Не волнуйся, я теперь всегда запираю люк, так что если она внезапно нагрянет, мы можем спрятать тебя куда-нибудь. В ванную{?}[Я хэдканоню, что вместо раковины в комнате Маринетт находится дверь в небольшую ванную комнату — эта часть стены прилегает к зданию, поэтому там определенно может быть что-то подобное.], например.
— Или в шкаф, — фыркает от смеха Адриан. — Или на балкон.
— Ну, в разгар зимы — и на балкон? — Маринетт выпрямляется и смотрит на него обиженно. — Я что, изверг, по-твоему?
— Если ты и изверг, то только очень-очень милый, — улыбается Адриан и целует её в нос, пока Маринетт беззлобно бубнит: «Подлиза». — Что насчёт круассанов? Твоя мама сказала, что они ванильные, а я их так пока и не попробовал.
Они уютно устраиваются на её кровати в обнимку с тарелкой круассанов, горячим какао, принесённым Маринетт, да ноутбуком. Они сначала думают посмотреть какой-нибудь фильм, но поскольку у Адриана остаётся не так уж и много времени в запасе, в итоге решают пролистать присланные мадам Бюстье списки высших учебных заведений. У тех, кто пока так и не решил, куда поступать, было ещё полгода, чтобы определиться с выбором.
— Ты уже, наверное, определилась? — интересуется Адриан, щёлкая стрелкой вниз на клавиатуре.
Лёжа на животе перед компьютером, он отрешённо разглядывает на экране мелькающие названия университетов и их направленности. Куда пойти ему, Адриан пока так и не знает.
Маринетт сидит рядом, по-турецки, и греет руки о горячую чашку.
— Хотелось бы в Марангони{?}[Istituto Marangoni Paris — филиал самой модной и престижной высшей школы дизайна, основанной в 1935 году в Италии. Учебный центр является самым молодым в сети. Он работает в Париже, столице красоты и моды, городе, подарившем миру понятия «прет-а-порте» и «от кутюр», с 2006 года. ], направление «Дизайн одежды», но мне кажется, что я слишком высоко замахнулась, — робко улыбается она и старательно делает вид, что чрезвычайно заинтересована поеданием своего круассана. — Я буду подавать ещё в несколько заведений, просто на всякий случай, — торопливо добавляет Маринетт.
— Я думаю, у тебя всё получится, — заверяет её Адриан, и щёки Маринетт снова покрываются румянцем смущения: ей явно нравится слышать эти слова. — У тебя и послужный список очень крутой: ты выиграла несколько конкурсов в компании отца, тебя даже мадам Буржуа звала поступать в Парсонс в Нью-Йорке, а это о многом говорит.
Маринетт кривится, как будто Адриан упоминает не мать Хлои, а стопроцентный уксус, который ей однажды доводилось попробовать. Мадам Буржуа не нравится никому, кто довольно хорошо знает эту семью. Хлоя хоть и не часто, но порой, когда совсем невмоготу, жалуется на постоянные скандалы и упрёки. Одно хорошо: после поступления в лицей Хлоя стала чуть мягче, и они с Маринетт и Альей стали общаться гораздо лучше, поэтому мадемуазель Буржуа могла поделиться своими проблемами не только с Сабриной. Да и начавшиеся отношения с Натаниэлем сказываются на Хлое просто замечательно.
— Я хочу сказать, — торопливо продолжает Адриан. — Каким бы она ни была человеком по личностным качествам, Одри Буржуа всё же профессионал своего дела. И чувствует таланты за версту. Впрочем, как и мой отец, — он на мгновение замолкает; его лицо искажает судорога. — Хотя лучше жить с холодной статуей, чем термоядерной бомбой.
Маринетт поджимает губы и ласково гладит Адриана по плечу.
— Главное, чтобы эта статуя не взорвалась подобно атомной боеголовке, — печально качает головой она. — Он не будет сильно кричать на тебя, что ты сегодня задержишься?
— Мне всё равно, — отрывисто бросает Адриан. — Я уже не маленький, чтобы потакать любой его прихоти.
Поймав руку Маринетт, он целует внутреннюю сторону её ладошки. Это его немного успокаивает: кожа Маринетт приятно пахнет кремом для защиты от мороза.
— Он может перевести тебя на домашнее обучение, если захочет, на оставшиеся полгода, — взволнованно замечает Маринетт.
— Пусть только попробует, — ухмыляется Адриан, как-то даже немного злобно. — Мне уже надоело повиноваться ему по любой прихоти. Когда-то я верил, что таким образом верну хоть часть той любви, но… — он со вздохом поджимает губы. — Прошло уже почти пять лет с тех пор, как мамы не стало, а он как превратился в непробиваемый лёд, так и остаётся в этом панцире. Думаю, его уже ничем не пробить. Как ни старайся.
Маринетт отставляет недопитый какао в сторону, вытягивается на кровати рядом с Адрианом на спине и заглядывает ему в глаза.
— Но вдруг ещё не всё потеряно? — с жаром шепчет она, гладя его по щеке. — Вдруг до него ещё можно достучаться?
Адриан утыкается лицом ей в ладонь и какое-то время молчит, пытаясь собраться с мыслями. Он ужасно устал за эти годы, устал раз за разом наталкиваться на стену отчуждённости и постоянного разочарования. Никакие его успехи в учёбе или на фехтовании не могли помочь Адриану вырвать из отца искреннюю радость за собственного сына. Так стоит ли вообще продолжать стараться дальше?
Он поднимает глаза на Маринетт, и её сердце сжимается от его потерянного вида.
— Я не знаю, Мари, не знаю, — шепчет на грани слышимости Адриан и снова утыкается в её ладонь.
Рядом с Маринетт спокойно. Ему кажется, что он как будто нашёл свою тихую пристань, где ему всегда рады.
От её кожи пахнет календулой и ванилью; горьким какао и корицей. Аромат окутывает Адриана, дразнит рецепторы; ему хочется укутаться в этот запах, впитать в себя Маринетт, выгравировать её под кожей.
Он целует подушечки её пальцев, мягко прижимаясь к ним губами. Потом — подаётся к ней, нависая сверху, и неторопливо целует. Маринетт тут же отвечает ему. Их губы соприкасаются в ленивой ласке, словно впервые изучают друг друга. Адриан вслепую скользит ладонями к её запястьям, несильно сжимает, а потом ласково переплетает их пальцы.
— Я люблю тебя, — шепчет он, уткнувшись своим лбом в её. — Спасибо, что ты есть у меня.
Маринетт улыбается; в уголках её глаз Адриан замечает хрусталики слезинок и сцеловывает их, не давая пролиться солёной влаге.
— Говорят, в феврале или марте будет проходить ярмарка профессий, где можно познакомиться с какой-нибудь из них и выбрать для себя, — тихим шёпотом произносит Маринетт. — Мы можем сходить туда, и ты посмотришь, что тебе больше всего придётся по душе.
— Да, — негромко откликается Адриан. — Да.
Он сейчас занят больше тем, что оставляет ленивые поцелуи на лице Маринетт, хотя в её слова, несомненно, вслушивается.
— Всё будет хорошо, — она ободряюще гладит его по щеке. — Слышишь меня? Никто не заставит тебя делать так, как ты этого делать не хочешь. Потому что твоя жизнь — это только твоя жизнь. Только ты имеешь право распоряжаться ею.
Адриан несколько долгих минут смотрит ей прямо в глаза. Потом медленно кивает и, прикрыв веки, прижимается к губам Маринетт в молчаливом порыве благодарности.
— Да, — шепчет он. — Да.
Вот только пока что ни один, ни другая, нежась в объятьях друг друга, ещё не подозревают о головомойке, которую Адриану непременно устроит вечером Габриэль Агрест, стоит сыну лишь показаться на пороге родительского дома.
Но это будет позже, гораздо позже.
А пока они могут позволить себе ещё несколько поцелуев, ласковых слов и весёлого смеха восхищения, когда Маринетт показывала Адриану сделанные ею тапочки-сапожки для Альи и Хлои.
========== Чёрный узор ==========
Комментарий к Чёрный узор
Пожалуй, начиная именно с этого драббла я начинаю обращаться с и без того примерной хронологией ещё более вольно, чем обычно (хоть и учитываю конец 3-го сезона согласно данному списку от BeMiraculous: https://clck.ru/WWDTL и порядок хронологии серий 4-го сезона от них же: https://goo.su/9tf8). Через несколько частей вы поймёте почему, я приготовила для вас нечто грандиозное ;)
PS: с Рождеством 💜 и куча благодарностей за ПБ 🍒
***
— Не забудьте, Адриан, на обеденном перерыве у вас фотосессия, за вами заедут сразу после занятия, — голос Натали звучит из динамиков планшета несколько холодно и отстранённо.
Адриан, прежде чем выйти из машины, небрежно кидает:
— Так точно, мэм.
Он поспешно прощается с водителем и выскакивает наконец наружу. Ему хочется побыть настолько далеко от всего, связанного с отцом и его работниками, насколько это возможно. Вчерашняя ссора с родителем в край вымотала Адриана, он мечтает только о тишине и покое. Ну, ещё, может быть, о нескольких поцелуях с Маринетт, однако вряд ли ему удастся выловить её перед началом занятий в каком-нибудь безлюдном коридоре: скоро рождественский бал, и во внеурочное время она занята приготовлениями к нему вместе с другими участниками ученического совета лицея.
Адриан вздыхает и, натянув шарф так, чтобы он скрывал почти всё лицо, медленно бредёт через сугробы к зданию.
По пути на него налетает Нино.
— Чувак! — он хлопает Адриана по спине, и Агресту кажется, что у него трещат кости от этого проявления дружбы. — Ты сегодня какой-то кислый, что случилось? Вчера после музея ты прям-таки светился. А сейчас что?
Адриан кривится.
— С отцом поругался. Потому что в свой единственный выходной решил поступить так, как я хочу, а не он.
— В смысле? — брови Нино ползут вверх. — Он всё ещё требует от тебя полного отчёта о твоих перемещениях?
— Разумеется. А то ты как будто не знаешь?
Адриан размышляет пару секунд, рассказать ли другу про вчерашний вечер. Ничего предосудительного или катастрофичного он в этом не находит, поэтому продолжает говорить:
— Родители Маринетт вчера любезно пригласили меня на ужин, а потом мы немного поиграли в приставку.
«Посмотрели фильм, но кому какая разница», — думает Адриан.
Краем глаза он смотрит на Нино, но тот не выказывает признаков подозрения или недоверия, поэтому Адриан выдыхает. Если Нино о чём-то и догадывается, он по крайней мере молчит об этом. Алья бы точно всю душу из него вытрясла, если была бы на его месте или просто шла рядом.
— Я написал Натали, что задержусь, но ты как будто моего отца не знаешь. Он вчера такую истерику закатил, что я, видите ли, непонятно, где шляюсь, — Адриан морщится, вспоминая, как Агрест-старший вчера полчаса распинался о том, какой непутёвый и безответный у него сын, вовремя домой прийти не может. — Натали должна была получить моё сообщение. Не знаю, почему она не передала. Или же передала, но отцу на это было начихать.
— Сочувствую, бро, — Нино хлопает его по плечу. — С твоим батей нужно иметь запасную нервную систему. На рождественский бал он тебя хотя бы отпустит?
Адриан ядовито усмехается. Вчерашняя ссора, поведение Габриэля с утра в стиле «ничего не слышу, никого не вижу» стоят у него поперёк глотки.
— Мне уже, если честно, тоже теперь на него чихать, и на его разрешения, — он яростно открывает входную дверь лицея, да так, что та чуть не слетает с петель. — Поэтому я пойду на вечеринку в любом случае, хочет он того или нет.
Нино опасливо косится на дверь, размышляя, не отвалится ли она случайно, а потом быстро-быстро движется следом за Адрианом, который размашистым шагом идёт в направлении раздевалок.
— Не боишься, что он снова запрёт тебя под домашний арест? — с опаской спрашивает Нино.
— Как запрёт, так и сбегу, — пожимает плечами Адриан. — А вообще он не вправе ограничивать мои передвижения, не маленький я уже.
Он вводит пароль на замке, открывает шкафчик и больше не обращает ни на что внимания: внутри его ждёт очередной сюрприз от Маринетт. Они продолжают тайно обмениваться небольшими приятностями каждый день, и сегодня для Адриана это особенно важно.
Коробочка бисквитного печенья мадлен{?}[Мадлен (фр. madeleine) — французское бисквитное печенье небольшого размера из Коммерси, обычно в форме морских гребешков.] притягивает взор своим простым, но знакомым оформлением: золотые буквы TS на белом фоне. Адриан проводит пальцами по монограмме и улыбается. Маринетт любит частенько баловать его чем-то вкусным, что дома ему запрещают из-за диеты. Однако он совсем не против сунуть в рот несколько незамысловатых, буквально тающих во рту печенек — всё равно ежедневные патрули да битвы с акуманизированными помогают Адриану поддерживать хорошую форму.
Адриан хрустит бисквитными ракушками и без задней мысли протягивает коробочку Нино:
— Хочешь?
Друг отрывается от поисков учебника по первой помощи в недрах собственного шкафчика.
— Ась?
— Не, ну если не хочешь, не надо-о-о, — тянет Адриан и нарочито медленно начинает закрывать крышечку.
Нино замечает вензель TS, чувствует аромат выпечки и смеётся.
— Эй, я не говорил, что не хочу.
— Не нужно просто ворон считать, иначе все слетятся на пурр-шество, — подмигивает другу Адриан.
Они заканчивают свою возню в шкафчиках и неторопливой походкой направляются в один из кабинетов, где у них обычно проходят занятия первой помощи с остальными классами их параллели. Адриан радуется, что скоро увидит Маринетт, а потому не сразу замечает, что Нино довольно шустро съедает половину печенья.
— Ты решил по-полному бойкот устроить, да? — с полным ртом спрашивает он, причмокивая от удовольствия. — Сначала решение о побеге на праздник, теперь печенье, а дальше что? Наденешь цепи и будешь бренчать ими у бати под дверью?
— Да какой уж там бойкот, — отмахивается Адриан, хотя мысль приходится ему по душе. — Так, обычная ссора. Мы как не разговаривали раньше, так и продолжаем не разговаривать сейчас. Единственное, что в этот раз меня более свирепо сверлят взглядом… Но в целом ничего не изменилось, — и тут Адриан задумывается ненадолго. — Ну, или работы мне ещё прибавили. Сегодня фотосессия на обеденном перерыве будет.
— Сочувствую, — Нино хлопает его по плечу. — Так а что, ты будешь доедать мадлен?..
Болтая о предстоящих занятиях, они заходят внутрь класса. До звонка остаётся ещё пятнадцать минут, поэтому аудитория заполнена пока только на половину. Алья призывно машет ребятам из середины длинных рядов, и Нино с Адрианом поднимаются к ней наверх. Через минуту к ним присоединяются Хлоя и Маринетт, а через две и Натаниэль.
Алья — то ли специально, то ли нарочно — устраивает так, чтобы все шестеро сели по парочкам: Хлоя и Натаниэль на предыдущем ряду позади остальных, а Адриан и Маринетт в итоге оказываются рядом. Это их, разумеется, нисколько не огорчает.
Адриан, усмехаясь, протягивает Маринетт коробочку с мадленом. Она берёт печеньку, подмигивает ему и незаметно для остальных показывает на браслет на запястье: на нём поблёскивает новая подвеска, которую Адриан умудрился подсунуть в шкафчик Маринетт, пока Нино не видел. Адриан старательно прячет улыбку и делает вид, что шарит в рюкзаке, пока Алья, прищурившись, наблюдает за ними.
Натаниэль кладёт сумку на стол и даже не думает что-то достать из неё: утыкается носом в жёсткую ткань и явно собирается проспать всё занятие. Очевидно, снова рисовал всю ночь.
— Фу, у меня уже мозг кипит, — жалуется тем временем Хлоя, вытаскивая из сумочки тетрадь и ручку с брелком-пчёлкой. — Эта орг.деятельность однажды сведёт меня с ума. Скажите на милость, у нас как будто не рождественский бал намечается, а уже выпускной. Столько суматохи из-за одного вечера танцев. Нелепо, абсолютно нелепо!
Она встряхивает волосами и недовольно фыркает. Потом достаёт косметичку и тщательно проверяет, всё ли в порядке с макияжем.
— Да ладно тебе, — усмехается Алья, поворачиваясь к Хлое. — Считай, что это репетиция перед подготовкой к выпускному.
— Ха, тебе повезло, что тебе надо готовиться к олимпиаде по литературе, — Хлоя закатывает глаза. — И поэтому вместо тебя заставили заниматься этим меня.
— Ты сама согласилась, — подаёт голос Маринетт; на её устах играет добродушная усмешка.
Хлоя пожимает плечами, убирает косметичку в сумочку и ставит её рядом на сидение.
— Просто тебя стало жалко, как ты сама со всем бы справилась, милая наша Золушка, — и она театрально хлопает ресницами.
А потом они вместе с Альей и Маринетт весело смеются. Натаниэль приоткрывает один глаз, смотрит на хохотушек и недовольно что-то бубнит под нос.
— Спи, спи, несносный ты помидор, — Хлоя гладит его по спине. — Так и быть, в этот раз я буду вести конспект. Но в следующий — никаких ночных бдений перед монитором! Спать полезно для цвета лица и настроения. А то ты только погляди, какой бледный.
Нат фыркает и, вновь сомкнув веки, устраивается поудобнее.
— О, кстати, Дюпен-Чен, — Хлоя щёлкает пальцами, привлекая к себе внимание Альи и Маринетт. — Помнишь, ты мне о кофточке писала? Ну, которую ты ещё тогда с мамой мерила и в наш чат с девчонками присылала?
Маринетт на мгновение задумывается, потом кивает. Адриан с подозрением косится на них, гадая, о чём может идти речь: ему-то она ничего не отправляла.
— Так вот, гляди-ка, — Хлоя с торжествует улыбкой развязывает свою тёплую пелерину и распахивает её. — Я таки сходила и купила её.
Это оказывается симпатичная блуза нежного жёлтого цвета с рукавом в три четверти и довольно глубоким декольте, но на Хлое она смотрится очень мило. Адриан краем глаза замечает, как Натаниэль перестаёт делать вид, что спит, и ухмыляется.
— О, тебе идёт, — улыбается Маринетт.
Алья кивает:
— А с этой чёрной накидкой вообще КвинБи напоминаешь.
И все с улыбками переглядываются: в Париже все прекрасно знают, кто скрывается за маской красавицы Пчёлки.
Хлоя, довольная произведённым эффектом, снова завязывает пелерину: звонка ещё нет, но в аудиторию заходит преподаватель, а в лицее довольно строгие правила относительно вырезов на блузках учениц.
— Хотя, если честно, она выглядит как извращенство, — смеётся Хлоя, а Натаниэль, краснея, утыкается обратно носом в сумку. — Я хоть и надела лифчик поплотнее, но ты видела, да, какой вырез? Как будто я вообще без кофты.
— Я когда мерила её, моя мама стояла рядом вот с такими глазами.
И Маринетт наглядно демонстрирует, с какими; девочки фыркают от смеха, а Адриану представляется картинка, где Маринетт в точно такой же кофте, только почему-то красногоцвета. А потом и вовсе остаётся без неё… Адриан чувствует, как краснеют уши, и делает вид, что с интересом листает новостную ленту в телефоне. Однако сам всё равно прислушивается к разговору.
— Впрочем, я тоже была с таким же выражением лица, — смеётся Маринетт. — Она сказала, что если надеть такое перед парнем, то он сразу упадёт замертво.
Алья фыркает, поглядывая искоса на Нино, который чересчур увлечённо проматывает песню за песней в своём плейлисте.
— Ага, — усмехается Сезер. — Прямо туда, носом в вырез, да так там и останется.
Тем временем Хлоя тоже косится на своего парня, который мгновенно зажмуривается, стоит только им пересечься взглядами. Хлоя довольно улыбается.
— Но как ты можешь так спокойно ходить, даже под накидкой, — качает головой Маринетт. — Мне было бы ужасно неловко. А как упадёт случайно? И все всё увидят. Нет, вырез всё-таки слишком большой.
— Это потому что у тебя парня нет, — нравоучительно говорит Хлоя, поднимая указательный пальчик с отменным маникюром в чёрно-жёлтую полоску. — Так бы поняла.
Маринетт задумчиво молчит несколько секунд, и Адриан подозревает, в каком направлении мечутся её мысли, потому что, вероятнее всего, они оба сейчас думают об одном и том же.
Он тут же начинает набирать ей сообщение в мессенджере. Мимолётом Адриан замечает пристальный взгляд Альи, направленный на них с Маринетт: изучающий, чуть растерянный и подозрительный. Видимо, пытается понять, как откликаются слова Хлои у них в душах. Но пока что безрезультатно: и у Адриана, и у Маринетт абсолютно безмятежное выражение лица, Алье ловить нечего.
— Моя мама сказала точно так же, как и Алья, — произносит наконец Маринетт, усмехаясь. — Мужик уткнулся бы туда и умер.
— Это потому что твоя мама мудрая женщина, — хором говорят Алья и Хлоя.
Их общий смех перекрывает звонок на урок. Все тут же затихают и обращают внимание на преподавателя, который начинает проверять домашнее задание.
Адриан осторожно толкает Маринетт локтём и указывает на её телефон, намекая, чтобы она открыла чат. Маринетт, покосившись на Алью, которая отвлеклась, отвечая на вопрос, прячет от неё смартфон тетрадью и открывает мессенджер.
8:32
почему я узнаю об интересных кофточках только сейчас, м?)
фотки, значится, делала, а мне не прислала((
мне, между прочим, в первую очередь и нужно заценить. Чтобы решить, пускать тебя в этом на улицу или нет ;)
Маринетт сдавленно фыркает и принимается печатать ответ.
8:36
Я подумала, что это может быть слишком… Но если хочешь, я пришлю тебе все (почти), которые сделала тогда)
8:37
ЕЩЁ БЫ!
конечно хочу!
8:38
Только постарайся не поперхнуться, Алья сидит рядом ;)
Совет и впрямь оказывается полезным. Адриан терпеливо ждёт, когда интернет загрузит несколько присланных Маринетт фотографий, а когда наконец открывает первую из них, то внутри что-то отчаянно ёкает.
А потом следом прилетает ещё одно сообщение:
8:43
А я всё-таки купила её ;)
На фото Маринетт облачена в точно такую же, как и на Хлое, блузку с глубоким вырезом, что даже виден кусочек чёрного бюстгальтера, выглядывающего из-под ткани. Да, они уже были близки, и не раз, но зрелище всё равно слишком интригует и будоражит расшалившееся в край воображение Адриана. На краю сознания бродят мысли, что отпускать её в таком виде куда бы то ни было — Адриан не отпустит. Но любоваться дома — кто запрещает?
До конца занятия Адриан не может насмотреться на иссиня-черные волосы, распущенные по плечам, и мягкие округлости женской груди в тёмно-красной блузе.
Про отца и его заскоки следующие два часа занятия он даже не вспоминает.
***
После звонка на перемену к их столу неожиданно подходит Лила. Все уже на ногах, собирают вещи, а Алья и Нино спускаются вниз, чтобы что-то уточнить у преподавателя, поэтому не сразу замечают пронырливую Росси. Она просачивается на скамью на ряд ниже и строит жалобные глазки:
— Ой, Адриа-а-ан, — тянет она своим противным голосом, — я что-то не поняла, что нам задали, ты не мог бы объяснить мне перед следующим уроком? — Лила стреляет глазами в сторону Маринетт и самодовольно продолжает: — Всё равно у нас потом занятия вместе.
Адриан убирает в сумку учебник и в свою очередь тоже украдкой смотрит на Маринетт. Та с довольно безмятежным видом складывает свои вещи, мурлыкая под нос какую-то незамысловатую песенку.
— Извини, Лила, — Адриан старается выглядеть максимально вежливым. — Вряд ли успею, тут всего десять минут перерыва, а я ещё хотел…
Однако Лила стремительно перебивает его, хлопая ресницами:
— А на обеденном перерыве тогда? — она широко улыбается и хихикает. — Там будет много времени как раз.
Адриан слышит как фыркает Маринетт. Он пожимает плечами, а сам пытается не усмехнуться, радуясь, как ловко он сегодня отделается от Росси:
— Я ухожу на фотосессию, извини. Попроси Макса помочь, он же тоже с нами в одном классе.
Но из-за этих слов, которые должны были огорчить Лилу, она вдруг радостно вспыхивает не хуже нарядной новогодней ёлки.
— О-о-о, как удачно! — нараспев произносит она и якобы робко обнимает себя за плечи. — Я ведь тоже туда иду. Там и объяснишь мне, хорошо?
Адриан досадливо скрипит зубами. Ему категорически не нравится, что Лила продолжает наседать на него — особенно на глазах у Маринетт, его девушки. Да, Росси не знает об этом, бесспорно, важном для Адриана факте, однако менее раздражительным его это не делает.
Он бросает взгляд на Маринетт, но она всё ещё остаётся довольно спокойной, только поглядывает на них из-под чёлки.
— Если останется время, — нехотя выдавливает из себя Адриан.
Лила уже собирается что-то сказать, как вдруг резкое появление Хлои позади них становится для Адриана спасением.
— Чего тут застопорились? — она с важным видом разглядывает Адриана и Маринетт, а потом переводит презрительный взгляд на Лилу. — О, теперь вижу, отчего такой затор. Ну, как порешали всё? Нам пора на занятия, идём-идём.
И Хлоя утаскивает за собой друзей. Натаниэль с безмятежным выражением лица — видимо, смог выспаться на первой паре — идёт рядом. К неудовольствию Адриана Лила тоже неотступно следует за ними. Можно, конечно, списать на то, что им в один кабинет на занятие по математике, однако идёт она слишком уж близко, к тому же ровно между Адрианом и Маринетт.
«Как банный лист прицепилась», — думает он, свирепо сверкая глазами поверх её головы в сторону Маринетт.
Она отвечает ему лёгкой усмешкой и презрительным взглядом, направленным на Лилу. Та их гляделок, кажется, не замечает.
— Ну что, а вы решили, с кем на бал пойдёте? — Хлоя вновь привлекает к себе внимание.
Натаниэль важно кивает.
— Конечно.
Адриан старается скрыть улыбку, а вот Хлоя с удивлением смотрит на своего парня. На лице у неё читается неприкрытая ревность. Прищурившись, она с угрозой в голосе интересуется:
— И с кем это, позвольте узнать, месье Куртцберг?
— С тобой, конечно, — пожимает плечами Нат, явно обескураженный. — Это же очевидно.
Возмущению Хлои нет предела. Она топает ножкой, но выглядит это скорее мило и забавно, чем угрожающе.
— Но ты не спрашивал!
— Я и говорю: это же очевидно, — Натаниэль, похоже, и впрямь выспался хорошо, поэтому на все увещевания Хлои отвечает спокойным, ласковым тоном. — Мы же встречаемся. Конечно, ты идёшь со мной.
Они тормозят в паре метров от кабинета математики. Хлоя буравит Ната пронзительным взглядом, её светлые брови сведены почти к самой переносице.
— Но ты всё равно должен был спросить! Вдруг меня уже пригласили?
Натаниэль мгновенно меняется в лице. Лёгкая тень раздражения — скорее на гипотетического кавалера, чем на Хлою — пробегает по нему; когда Нат открывает рот, слова звучат как бы наотмашь, словно Натаниэль даже не потерпит препирательств или возражений:
— Ты. Идёшь. Со мной.
Лила фыркает, Маринетт позади Адриана довольно усмехается, а Хлоя, сияя не хуже бриллианта, виснет на Куртцберге. Такое положение дел её точно устраивает.
— Ладно, ладно, — она покладисто трётся щекой о его рубашку. — А ты, Адришу?
Хлоя стреляет в Адриана взглядом. А потом — внимательно смотрит на Маринетт, которая обошла Лилу и встала аккурат перед Адрианом. Незадачливая парочка переглядывается, и Адриан даже порывается открыть рот, как Лила снова влезает в разговор:
— Адриа-а-ан, давай вместе пойдём на бал? Думаю, это будет…
Жёсткий смешок Хлои заставляет Лилу замолчать и злобно воззриться на Буржуа. Но Хлоя как будто и не замечает этого. Она беспечно рисует пальчиком какие-то узоры на плече Натаниэля и тоном, который не терпит препирательств, самодовольно сообщает:
— А он уже идёт на бал. С другой, — Хлоя смотрит на Лилу из-под ресниц, на её губах расплывается коварная усмешка. — Ты опоздала, дорогая.
Четверо присутствующих, включая самого Адриана, одновременно изумлённо выдают:
— С кем это?
Нет, Адриан, разумеется, собирался позвать Маринетт, но просто пока ещё не успел сделать это. То отец с утра, то те фотографии, на которые он отвлёкся основательно и капитально… Однако ему интересно, откуда бы это знать Хлое.
— С Маринетт, конечно, — она беспечно пожимает плечами. — Они же друзья, поэтому идут вместе.
Адриан тушуется и смущённо почёсывает шею.
— Ам, я… Да, конечно же.
Маринетт заливается румянцем и немного нервно смеётся — прямо как в старые-добрые времена, когда она при Адриане или несла чепуху, или только бессвязно хихикала.
— Д-да, Лила, — невинно произносит она. — Ты и впрямь немного опоздала.
Росси ничего не говорит. Она в полном молчании покидает их, распахивает дверь в кабинет и, бросив на компанию злобный презрительный взгляд через плечо, скрывается в аудитории.
— М-да, неловко вышло, — вздыхает Нат.
— Но надо же было мне спасти Адрикинса от этой гарпии, — фыркает Хлоя, а потом внимательно смотрит на Адриана и Маринетт. — Вы же не против идти вместе, а?
Они переглядываются и пожимают плечами.
— Нет, — выдают хором, не сговариваясь.
— Вот и славненько, — довольно улыбается Хлоя, а потом тянет Натаниэля и Маринетт за собой. — Ну ладно, Адришу, нам пора на литературу. Удачи там, спрячь свои ухоженные волосики от когтей этой злобной гарпии.
Ребята смеются и расходятся по кабинетам.
Уроки тянутся медленно и лениво. Адриану всё утро немного не по себе чувствовать словно метающий молнии взгляд Лилы с последних парт. И даже предстоящая фотосессия не радует его: Росси, оказывается, тоже там участвует, а значит, ему не отдохнуть от неё и там.
На английском, прямо перед обеденным перерывом, он может вздохнуть спокойнее: старшие классы поделены на ещё более маленькие группы для занятий языком, чтобы усвоение знаний было в полном объёме. Вот только просочившаяся в класс после звонка с урока Алья приносит не очень хорошие новости.
— Лила сегодня само зло во плоти, ещё хуже, чем обычно, — яростно сообщает она Адриану и Нино. — Она и до этого всегда не долюбливала Маринетт, а сегодня как с цепи сорвалась. Мы писали зачёт сегодня, так эта мымра в конце занятия нарочно пролила на парту Маринетт свой сок. Разумеется, бумага испорчена, и Маринетт придётся переписывать на перерыве всё заново. Но она так расстроилась, накричала на Лилу и… Она убежала, а я никак не могу её найти.
Алья в волнении кусает губы, поглядывая в окно. Адриан подозревает, о чём она сейчас думает: только бы Маринетт не акуманизировали. И это беспокоит его не меньше, чем Алью.
Он не хочет причинять Маринетт боль, пусть даже акуманизированные ничего не помнят и не чувствуют из того, что происходило. Сама мысль сражаться против неё кажется Адриану чудовищной. Он помнит свои слова, сказанные ей в их первую памятную ночь: «Нарочно я никогда не причинил бы тебе боль». И Адриану не хочется думать, что он вдруг обманет и её, и самого себя тем, что дал ей пустое обещание.
Он максимально быстро засовывает все вещи в сумку, как попало. Но это сейчас не главное.
— Сейчас большой перерыв, и у нас есть время поискать её и постараться успокоить, — решительно говорит он.
Алья нерешительно переступает с ноги на ногу.
— Но у тебя же…
— На фотосессию успею, не велика важность, — отмахивается Адриан. — Идёмте, надо поскорее найти Маринетт.
Они разделяются, чтобы не терять время даром. Почти все учащиеся уже или в столовой, или в библиотеке, поэтому в коридорах народу мало.
Плагг вылетает из кармана Адриана и взмывает под потолок:
— Я быстрее вас найду её, — фыркает он и скрывается с глаз долой.
Адриану остаётся надеяться, что не повторится глупостей как в прошлый раз, с охотницей на квами. Он бы, конечно, посмотрел на Маринетт в обтягивающем костюме супергероини ещё разок, вот только жаль, что Ледибаг, вероятно, больше не даст ей камень. Она же раскрыла свою личность.
Странная мысль мечется на задворках сознания, но быстро ускользает, когда Плагг внезапно возвращается. Он вновь прячется в карман:
— Я нашёл её. Общий туалет на втором этаже в левом крыле.
По пути Адриана внезапно перехватывает Хлоя, которая впихивает ему в руки какой-то пакет.
— Это мой запасной пиджак, — коротко бросает она. — Передай Маринетт.
— Зачем? — не понимает Адриан.
Хлоя качает головой и хмурится.
— Лила не только её контрольную залила. Я же рядом сидела. Свитер Маринетт можно смело выкидывать в мусорку.
Адриан быстро благодарит подругу и двигается в сторону указанного Плаггом туалета. Из-за двери слышится шум воды и приглушённые то ли рыдания, то ли всхлипы; Адриан сжимает зубы и осторожно проскальзывает внутрь.
У самой дальней раковины стоит Маринетт и изо всех сил пытается застирать свитер. Она в тонкой, к тому же мокрой майке на узких бретельках, и дрожит: в туалете довольно прохладно по сравнению с остальными помещениями лицея.
Адриан несмело приближается.
— Ты в порядке? — осторожно спрашивает он.
Маринетт вздрагивает и резко поднимает на него голову. Глаза её слегка красные, но сухие, а где-то в глубине мерцает опасный огонёк.
Адриан подходит ещё ближе, боясь ненароком сделать лишнее движение.
— В порядке, — коротко бросает Маринетт в ответ. — Просто эта Лила… — она быстро утирает лицо мокрой ладонью и старается не смотреть на Адриана. — Угх, так бы и задушила.
Очень хорошо заметно, как дрожит её голос, как будто Маринетт старается не позволить себе разрыдаться; насколько резкие её движения, когда она пытается оттереть пятно от сока с ткани. Адриан остро чувствует свою вину из-за произошедшего. Это же из-за него Лила психанула и выместила всю свою досаду на Маринетт.
— Прости, я… — начинает он, но Маринетт строго одёргивает его:
— Ты ни в чём не виноват, понятно? Кто и виноват, так это Лила и только Лила. Если не можешь смириться с положением вещей, так не нужно вымещать свою злобу на остальных. Гадкая, гадкая, гадкая!..
Она замолкает и принимается оттирать пятно ещё усерднее. Однако это всё равно безнадёжно, и они оба знают это. Однако сдаваться на милость Лиле или собственной прорывающейся истерике Маринетт не планирует.
Адриан поспешно разворачивает пакет, который ему всучила Хлоя, и достаёт из него что-то жёлтое:
— Вот, Хлоя тебе тут кое-что передала.
— Что, ту извращённую кофточку? — пытается пошутить Маринетт, но конец фразы обрывается на судорожном всхлипе.
— Нет, — Адриан качает головой. — Я бы покромсал её на части, но при людях ты бы её не надела. Дома только. Нет, она передала тебе свой запасной пиджак.
Маринетт со страданием смотрит на безнадёжно испорченный любимый свитер, потом выключает воду и выжимает его. Кидает обратно на край раковины и поворачивается всем корпусом к Адриану. Когда она тянется к пиджаку, пальцы её дрожат.
— Мне не идёт жёлтый цвет, — ворчит Маринетт, рассеянно глядя на плотную ткань. — Не моё это.
— Я думаю, что будет очень даже симпатично, — улыбается Адриан.
Маринетт смотрит на него скептически, но не спорит. Видимо, сил на это не осталось.
Сердце Адриана сжимается от боли, а внутри закипает гнев на проклятую Росси; хочется заставить её извиниться перед Маринетт, чтобы больше не смела вытворять свои дурацкие глупости. А ведь однажды он уже предупреждал её, чтобы даже не смела думать устраивать пакости Маринетт. Видимо, пришла пора напомнить об этом Лиле снова.
Он осторожно привлекает Маринетт к себе, мягко сжимает в объятьях. Чувствует, как она утыкается носом в его грудь и судорожно цепляется за ткань на спине. Маринетт напряжена как струна, как готовое вот-вот выстрелить ружьё.
Пиджак падает на пол бесформенной кучей, но на него никто не обращает внимания.
— Всё хорошо, — Адриан целует Маринетт в макушку. — Я больше не дам ей тебя обидеть, слышишь?
— Не будешь же ты с женщиной драться, пусть хоть она даже змея подколодная? — фыркает Маринетт, но в её голосе всё равно звучат отголоски слёз.
Адриан мягко отстраняет Маринетт от своей груди и берёт её лицо в ладони; заправляет за ухо прилипшую ко лбу мокрую прядь волос, нежно касается губами искусанных губ. Маринетт вздыхает и тяжело сглатывает противный комок в горле.
— Есть множество способов заставить замолчать словами, не обязательно драться, — улыбается Адриан, глядя ей в глаза. — Я поговорю с ней, она больше не будет донимать тебя.
— Тебя послушать, так можно подумать, что всё на свете можно решить лишь переговорами, — бурчит Маринетт. — Лично я бы ей хотела выдрать пару-тройку клочков волос. Всё равно их у неё и без того много.
Адриан тихо смеётся и снова целует её; она всё ещё сердита из-за этой ситуации, но уже потихоньку начинает успокаиваться. А с Лилой Адриан обязательно поговорит.
— Думаю, Алья или Хлоя ей это устроят. Если уже не устроили.
— Я бы хотела сама, — фыркает Маринетт.
Она пытается отстраниться, пряча от Адриана глаза, однако он не даёт. Мягко, но всё же настойчиво удерживает в объятьях, не отпуская от себя ни на сантиметр дальше.
— Я хочу собрать вещи, — шепчет Маринетт. — Да и зайти могут, не стоит…
Адриан качает головой.
— Плевать я хотел на них, — он принимается покрывать её лицо поцелуями, отчего Маринетт начинает тихонько смеяться. — Да и дверь я закрыл, никто сюда не проникнет без нашего ведома.
— Предусмотрительный какой.
— Не хочу, чтобы мешали, — шепчет Адриан и в который раз захватывает губы Маринетт своими.
Внутри всё переворачивается вверх дном, когда она внезапно со всем пылом отвечает ему. Маринетт запускает пальцы в его волосы, тихо стонет в поцелуй, и лёгкая дрожь проходит по позвоночнику. Адриан не выдерживает. Он делает резкий разворот и прижимает Маринетт к стене, не прекращая поцелуй.
— Так ты пойдёшь со мной на бал? — задыхаясь, спрашивает он после нескольких томительно приятных минут нежностей.
Оба тяжело дышат; дыхание прерывистое, лёгкие жадно впитывают воздух, а ноги предательски дрожат. Но Адриану нравится, какой эффект на него производят их поцелуи. Судя по сияющим глазам Маринетт, ей это нравится не меньше.
Её розовые от его поцелуев губы растягиваются в изящной ухмылке, и Адриану стоит больших трудов сдержать себя в руках, чтобы не продолжить их ласки.
— Мы же и так идём вместе? — улыбается Маринетт, нежно проводя пальцами по взъерошенным светлым волосам.
Адриан не выдерживает и коротко целует её.
— Я должен был спросить. Вообще-то, — слегка сконфуженно произносит он, — я и без Хлои собирался спросить.
Маринетт смотрит на него из-под ресниц и слегка прикусывает нижнюю губу. От этого действия Адриан забывает обо всём на свете и только по шевелению её уст понимает, что именно говорит Маринетт:
— А у меня есть время подумать?
Из его горла вырывается недовольный рык. Адриан скользит ладонями с её талии ниже, властно прижимая Маринетт к себе:
— А у тебя есть другие варианты?
Маринетт смеётся, и Адриан готов поклясться, что это лучший звук на свете. Особенно после того что случилось некоторое время назад. Значит, настроение Маринетт заметно улучшается, и это его бесспорно безумно радует. Теперь акума не сможет захватить её.
— То-то же, — улыбается он. — Давай, тебе нужно переодеться.
Адриан с неохотой отстраняется от Маринетт, поднимает с пола пиджак, укладывает его на край раковины и поворачивается обратно. Он протягивает руки и помогает Маринетт избавиться от мокрой майки. При одном только взгляде на стройный подтянутый животик и мягкие изгибы груди в простом чёрном бюстгальтере глаза Адриана темнеют.
— Жаль, что у меня совсем скоро фотосессия, — хриплый шёпот дразнит окончания нервов. — Так бы я тут немного задержался.
Адриан сжимает грудь Маринетт сквозь бельё, и они тихо стонут. Она льнёт к нему как ласковая кошечка, хочет поцеловать, но когда Адриан пробирается пальцами под бюстгальтер и выкручивает сосок, Маринетт утыкается носом ему в ключицы и пытается не закричать от простреливающего низ живота удовольствия.
— Тебе нельзя, — хрипло шепчет она. — У тебя фотосессия… совсем скоро.
Адриан с сожалением убирает руки и поправляет бельё. Потом наклоняется и ласково целует.
— Я знаю, — вздыхает он.
Повернувшись к раковине, Адриан берёт пиджак и помогает Маринетт надеть его, и даже сам застёгивает все пуговицы. Слишком медленно, но, видит Плагг, он просто пытается взять себя в руки. Не идти же со стояком через весь лицей.
Закончив с одеждой, он не выдерживает, снова заключает Маринетт в объятья и, наклонившись, целует.
Маринетт мягко смеётся.
— Иди.
Но Адриан неумолим. Он скользит губами по её губам, лаская, вырывая очередные вздохи и тихие стоны.
— Тебя ждут.
Ещё один поцелуй.
Адриан утыкается лбом в лоб Маринетт и с сожалением поджимает губы, глядя на неё расстроенно и удручённо. Его пальцы бездумно кружат по спине Маринетт, её — ерошат его идеально уложенные волосы.
— Не хочу тебя отпускать, — печально улыбается он. — А если Лила опять будет шалить?
Маринетт гладит его по лицу и ласково целует в подбородок.
— Сильно твой отец ругался вчера?
— А, не обращай внимания, — морщится Адриан, стараясь придать голосу равнодушное звучание, но Маринетт слышит нотки досады. — Я ждал этого.
— Мне очень жаль, — вздыхает Маринетт.
Ей неловко, что она доставляет столько неудобств своему парню. Маринетт никогда не хотела, чтобы какие-либо её действия привели к раздору между младшим и старшим Агрестами. Она знает, насколько важно Адриану получить одобрение отца и как сильно он расстраивается, когда тот отрешается от всего мира, включая собственного сына.
Адриан понимает всё это.
Он качает головой и, взяв Маринетт за руку, целует кончики пальцев. Странно знакомое ощущение ворочается где-то на периферии сознания, однако Адриан сейчас сконцентрирован совершенно на другом. И даже не замечает, что Маринетт пристально наблюдает за тем, как он целует её ладонь.
Адриан рассматривает запястье с узором тонких вен, касается их губами. Он вспоминает про их парные браслеты и сокрушается, что их нельзя носить каждый день, не вызвав подозрений. Да и не всегда они будут сочетаться с одеждой. А ведь так хочется, чтобы у них было что-то такое, на что можно посмотреть в любую секунду, вспомнить и знать, что они есть друг у друга. Даже в сложный момент. Как сейчас, например.
И тут Адриану в голову внезапно приходит одна бесшабашная, но довольно необычная идея. Нужно только уточнить у Нино пару деталей.
— Не извиняйся, — он прикрывает глаза и прижимает ладонь Маринетт к своей щеке. — Благодаря тебе я вчера действительно смог отдохнуть. Если бы я проторчал у себя дома всё это время… Я бы чокнулся. Мне обязательно бы накинули пару-тройку дел, которые прямо необходимо выполнить. Как будто дополнительный урок китайского, фехтования или игры на фортепиано сделают что-то лучше.
Адриан открывает глаза и тоскливо смотрит куда-то вдаль.
— Хочу свою квартиру. Чтобы не зависеть ни от кого.
Маринетт тихонько смеётся и, поднявшись на цыпочки, трётся о его губы ласковыми поцелуями.
— Я бы тебе написывала, так что не чокнулся бы.
— Только это меня и радует.
Он сжимает Маринетт в объятьях. Отпускать её совершенно не хочется; на душе всегда становится так спокойно, когда Маринетт находится рядом с ним, только руку протяни.
Они ещё немного наслаждаются прикосновениями и осторожными поцелуями — ровно до того момента, как Адриану на телефон приходит смс от телохранителя, что он уже подъехал и ждёт его. С сожалением отстранившись, Адриан напоследок целует Маринетт и исчезает из туалета.
До того места, где проходит фотосессия, можно спокойно дойти пешком, но Адриану поневоле приходится забираться в автомобиль под бдительным оком Гориллы. Он подумывает, не поговорить ли на этот счёт с отцом, но тут же отметает эту мысль. Габриэль Агрест вряд ли снизойдёт до того, чтобы разрешить отпрыску самому добираться до туда, где его ждут. Если только не попробовать договориться с телохранителем в обход бдительного ока родителя…
Идея насолить отцу и слегка взбунтоваться, поступив по-своему, довольно прочно обосновывается в голове Адриана. Он решает поразмыслить над этим после фотосессии и посоветоваться с Маринетт, как поступить лучше; или, может, даже ей устроить сюрприз.
На съёмочной площадке Адриан тут же замечает Лилу. Та что-то втолковывает фотографу и нарочито громко смеётся — пытается привлечь ещё больше внимания. Адриан, наверное, никогда не поймёт, почему его отец выбрал именно мадемуазель Росси ему в напарницы в качестве модели для парных снимков: шумная выскочка-одноклассница с каждым годом всё больше и больше раздражала Агреста-младшего.
— О, Адриан, здравствуй ещё раз, — во все тридцать два зуба улыбается ему Лила, стоит Адриану приблизиться. — Помнишь, ты обещал мне помочь с домашней работой?
— Едва ли, — цедит сквозь зубы Агрест. — Не после того, что ты сделала сегодня.
Он в раздражении садится на соседний стул. Подскочивший гримёр принимается ретушировать румянец от мороза и от усердия чуть ли не попадает Адриану кисточкой в глаз, и Агрест-младший изо всех сил сдерживается, чтобы не сорваться на него. Одно только появление Лилы в поле его зрения заставляет внутри кипеть дикую ярость. Перед внутренним взором вспыхивает картинка плачущей Маринетт, и Адриан со злости стискивает кулаки: ему до ужаса хочется задушить проклятущую Росси.
Лила же недоумённо хлопает ресницами.
— А что такое случилось?
Она улыбается, на щеках появляются ямочки — Лилу можно назвать очень красивой девушкой, если не знаешь, как сильно пропитана ложью её душа. А подобного рода гниль всегда портит сложившееся до этого впечатление.
В глазах её сияет стальной блеск, и Адриан замечает это.
— Я однажды уже предупреждал тебя, Лила, — из его голоса можно запросто штамповать ложки. — Но ты не послушала. Ты причинила боль моей подруге Маринетт, и это очень плохо.
— Я? — удивлённо восклицает Лила, ахнув. — Причинила боль? Но я ведь совершенно случайно задела бокал!
Злость снова волнами захлёстывает Адриана. Он неожиданно чувствует прилив сил и адреналина; ему просто необходимо поставить Росси на место. Обижать Маринетт он никому не позволит.
— Я не знаю, как доказать твою вину, потому что меня тогда не было в классе, — Адриан пристально смотрит на Лилу фирменным тяжёлым взглядом Агрестов, и та даже опасливо замолкает, прикусив язык. — Но я не позволю тебе больше даже приближаться к Маринетт, понятно? Изводить человека за то, что тебя не пригласили на бал — это детский сад. И ты больше не обидишь Маринетт, а сегодня подойдёшь и извинишься прилюдно. Иначе — ты сама прекрасно знаешь — я могу сделать так, чтобы тебя выдворили из любых последующих съёмок. Я, как никак, сын Габриэля Агреста, и это его коллекция, а ты — ничто, — слова, словно пули, пронзают Лилу, которая затравленно смотрит на Адриана — она явно не ожидала от него чего-то подобного. — Надеюсь, мы поняли друг друга?
— Да, — нехотя откликается Лила, с трудом отвернувшись в сторону. — Я и на фут не буду приближаться к ней.
— Вот и славно, — Адриан отворачивается от Лилы, позволяя гримёру доделать макияж. — Я буду внимательно следить за тобой, не оплошай.
Лила кивает, раздражённая и оскорблённая.
Съёмки проходят на «ура», и Адриан благодарит небо, что месье Рамье сегодня старается фотографировать его с Лилой как можно реже. Видимо, слышал их разговор и сам не на шутку струхнул. Что ж, может, оно и к лучшему.
На последние уроки Адриан возвращается неохотно, подстёгиваемый лишь одним желанием: после занятий он снова сможет увидеться с Маринетт. На физике он подробно расспрашивает Нино об одном его знакомом, которого Ляиф недавно нахваливал, и остаётся довольным не только полученной информацией, но и адресом салона.
За десять минут до звонка, оповещающего конец учебного дня, Адриан быстро строчит Маринетт короткое сообщение:
17:45
ты не против сходить сегодня кое-куда? :3
Ответ приходит незамедлительно. Видимо, Маринетт тоже устала сидеть на своей скучной математике.
17:46
Какой ты загадочный)
пока не скажешь куда — ни за что не соглашусь :Р
17:47
нууу, это сюрприз, а сюрпризы не раскрывают заранее((
давай, соглашайся!
я просто хочу кое-что предложить тебе сделать, но задать вопрос хочу уже на месте
17:50
Ухх, хорошо, заинтриговал! Отправлюсь туда, куда скажешь ;)
Адриан победно улыбается, пряча нижнюю часть лица за учебником, которым прикрывает телефон. Маринетт всегда очень любопытная, и её довольно быстро можно подбить на какую-нибудь авантюру — разумеется, с минимальными рисками для жизни и максимальными — для удовольствия.
17:52
тогда после звонка жду у чёрного выхода с западной стороны лицея
я у Гориллы отпросился сегодня, он даже пообещал прикрыть меня перед отцом
17:53
Это надолго?
Я если что отпросилась у мамы до десяти
17:54
я думаю, что к этому времени мы справимся)
Последние минуты тянутся долго и мучительно. А после пронзительного «Тр-р-р-р-р-р» приходится проявить всю свою сноровку и изобретательность, чтобы проскочить в коридор незамеченным для одноклассников и даже Нино. Когда Адриану это наконец удаётся, он со всех ног мчится к своему шкафчику за курткой, а потом — к обозначенному выходу.
Маринетт уже на месте, облачённая в чёрное пальто и ярко-розовый шарф. На макушке у неё красуются тёплые наушники, но Адриану этого кажется мало.
— Вот простудишься, с кем я на бал пойду тогда? — ворчит он и вытаскивает из сумки запасную шапку, которую носит с собой как раз для таких случаев.
— Я забыла впопыхах сегодня, — с милой улыбкой оправдывается Маринетт.
Она покорно позволяет Адриану сменить на её голове наушники на шапку, а потом — поцеловать себя, притянув за шарф.
— Ты вредина, — вздыхает он и берёт её за руку. — Ладно, пойдём.
Маринетт тут же обращается вслух. Её любопытство ощущается за версту, и у Адриана вызывает улыбку.
— А куда мы?
— В одно очень необычное место. Скажем так, у меня идея появилась только сегодня, но я хотел бы, чтобы ты меня поддержала.
Если честно, Адриан немного лукавил. То, что он собирается предложить Маринетт, уже давно зрело в его голове: наверное, пару месяцев точно — по крайней мере, относительно себя. Но он надеется, что Маринетт не пойдёт на попятную.
— Ладно, — смеётся Маринетт и крепко сжимает его руку. — Надеюсь, это не какое-нибудь маньячное местечко, где можно беззаботно спрятать труп ото всех вокруг?
Адриан, оглядевшись по сторонам, властно притягивает Маринетт к себе и, наклонившись к ней, произносит интригующим шёпотом:
— Если я захочу тебя спрятать, то утащу к себе в комнату — она же у меня большая-пребольшая. Вот только как труп ты мне не нужна, я тебя живой хочу.
— В каком это смысле? — лукаво усмехается Маринетт, очаровательно краснея.
— А во всех, — в тон ей отвечает Адриан, ухмыляясь.
Несколько долгих секунд они обстоятельно целуются, дразнясь, но потом всё же отрываются друг от друга и поспешно покидают территорию лицея, стараясь не попасться на глаза остальным учащимся.
Они проходят всего несколько кварталов, прежде чем останавливаются у одного из домов, на первом этаже которого привлекательно горит огнями большая витрина.
Маринетт поднимает глаза на вывеску и ахает.
— Тату-салон? — она в изумлении поворачивается к Адриану. — Так вот, что за сюрприз?
Он берёт её за руки и робко улыбается.
— Ну, идея предложить тебе это появилась довольно спонтанно. Я пойму, если ты откажешься, правда. Но буду рад, если согласишься. Видишь ли, я…
Адриан неловко переступает с ноги на ногу, не решаясь продолжить. Но внимательный поддерживающий взгляд Маринетт помогает собрать ему в кулак всю волю, чтобы разъяснить ей всё.
— Я давно хотел сделать себе татуировку, но не знал, к чему её приурочить. Потому что первая тату должна быть… особенной, что ли. Ну, для меня. И, хотелось бы, чтобы и для тебя она имела немалый смысл. Так вот… Я вспомнил про наши браслеты и захотел сделать что-то подобное. Но чтобы это всегда было с собой, и никто не мог отобрать это. Тут, кстати, работают самые лучшие мастера в Париже, — Адриан поспешно машет рукой в сторону изысканно оформленной витрины салона. — Я говорил с Нино, а у него кузен часто ходит сюда, проверенное место. В общем, — он робко выдыхает. — Решение за тобой. Я могу сделать только себе, а ты просто можешь посмотреть. Но даже в этом случае я просто хочу знать, что тебе она тоже понравится.
Маринетт растроганно смотрит на Адриана, на её губах играет ласковая улыбка. Она гладит его по щеке, приподнимается на цыпочках, и нежно целует в щёку.
— Ты такой милый, — шёпотом произносит Маринетт, глядя ему прямо в глаза. — Я немного озадачена, если честно, но очень польщена, хотя и не до конца могу осознать всё, — сознаётся она. — У меня есть время подумать?
Адриан поспешно кивает головой.
— Да, да. Пока мы можем просто зайти туда, поговорить с мастером, посмотреть, как идёт работа. А потом выбрать: делать или нет. Я же тоже впервые сделать хочу.
Маринетт соглашается, и они проходят внутрь. В холле очень уютно. Свет слегка приглушён, отчего создаётся впечатление таинственной и загадочной атмосферы.
Приветливая девушка за стойкой администратора — сама вся в татуировках — провожает их к мастеру, о котором рассказывал Адриану Нино: тот как раз-таки недавно освободился. Парень с радостью соглашается ответить на все расспросы новичков — так он называет тех, кто первый раз приходит делать тату.
— Я всегда даю своим клиентам время подумать несколько дней, пока мы выбираем эскиз и определяемся с местом нанесения татуировки. К тому же, как вы должны знать, это очень болезненная процедура, не каждый может вытерпеть такое. Был у меня такой случай, — усмехается мастер. — Один парень был настроен очень решительно: и рисунок тщательно выбирал, и каждый день приходил консультироваться, что да как обрабатывать. Но на первом же сеансе перепугался настолько, что больше мы его не видели.
— Нам боль не страшна, — с ухмылкой качает головой Маринетт, не давая сказать Адриану и слова.
Она продолжает засыпать мастера вопросами. Адриан слушает их вполуха: отчасти потому, что уже давно знает ответы, а ещё потому, что его неожиданно накрыло осознание, что Маринетт настроена очень решительно. Внутри что-то приятно ёкает, когда он смотрит на Маринетт со стороны. Он видит, что его безумная идея завлекает и её, и это, оказывается, так приятно понимать.
— Если вы всё ещё хотите сделать татуировку, — говорит мастер спустя полчаса обстоятельной беседы. — То нужно тогда определиться с эскизом и выбрать время, когда лучше всего будет её сделать. Впрочем, если вы выберете для начала что-то небольшое, я готов провести первый сеанс уже сегодня, у меня как раз есть окно сейчас.
Маринетт поворачивается к Адриану, и по одному её виду он уже понимает, что она согласна.
— Мы же как раз хотели попробовать что-то небольшое, так? — мило краснея, спрашивает она.
Адриан с улыбкой кивает.
— Тогда я принесу эскизы, и вы пока можете выбрать, что вам больше по душе, — подводит итог мастер, хлопнув в ладоши.
Он на несколько минут отлучается, чтобы найти рисунки, по которым обычно делает татуировки.
Адриан берёт Маринетт за руку и гладит кожу на её запястье.
— Я не слишком давлю на тебя? — с беспокойством спрашивает он, вглядываясь в её лицо, словно пытаясь отыскать следы затаённого неудовольствия. — Если ты на самом деле не хочешь, то…
Маринетт качает головой и прикладывает палец к его губам.
— Мне немного страшно: я всё же впервые собираюсь сделать татуировку. Но мне очень любопытно.
— Это на всю жизнь, — напоминает ей Адриан.
Уголки губ Маринетт приподнимаются в лукавой усмешке, а в глубине глаз пляшут позабавленные искры.
— Тем более я хочу это сделать.
Сердце Адриана делает кульбит, и он вместо ответа прижимается губами к тонкой коже на бледном запястье. Маринетт гладит его по щеке, и от этого жеста все тревоги испаряются.
Из салона они выходят без четверти девять вечера. Места, где сделаны татуировки, болезненно ноют, но Адриан и Маринетт, напротив, широко улыбаются друг другу. Ощущения того, что у них на запястьях набиты одинаковые знаки, которые останутся на всю жизнь, во сто крат перекрывают неприятную боль.
— Пока есть время, нужно зайти в аптеку за пантенолом, — вспоминает Адриан, когда они направляются к дому Маринетт. — Надеюсь, твои родители меня не прикончат, когда узнают.
— Тут главное, чтобы твой тебя не прикончил, — многозначительно протягивает Маринетт, приподнимая брови. — Всё-таки для тебя это был более опрометчивый поступок, чем для меня. Мои уже почти не удивляются моим иногда странным выходкам.
Адриан некоторое время молчит, пока они медленно шагают по улице. Снег мелкими снежинками сыплется сверху, медленно, но верно заметая улицы Парижа.
— Знаешь, — вдруг улыбается Адриан проказливо и хитро. — Мне плевать, что он скажет. «Это же так весело — правила нарушать», — цитирует от Гермиону Грейнджер из своей любимой серии книг.
Маринетт в ответ на это заливисто хохочет.
— Если он выгонит тебя из дома, так и быть, я думаю, что смогу выделить место на кровати своему бедовому парню, — улыбается она, сверкая глазами.
Адриан притягивает её к себе за талию и коротко целует. На душе у него легко-легко, как после успешно сданного экзамена повышенной сложности.
— Я рад, что у меня, если что, будет уголок, откуда меня не прогонят.
— Тебе всегда рады у нас, ты же знаешь, — тихо отвечает Маринетт и целует его в ответ.
Дальше они идут молча, наслаждаясь вечерней тишиной и просто обществом друг друга. Они крепко держатся за руки, не обращая внимания на боль в перебинтованных запястьях, на которых чёрными тонкими линиями выгравированы два небольших рисунка в виде сердца.
