========== Часть 1 ==========
Деревня горела. Его деревня горела. Риах понял это, когда возвращался с рыбалки на озере. Его улов был небольшим, но этого бы хватило на ужин и на завтра… Его небольшая семья — отец, мать и младший брат — сейчас усиленно работала на огороде, надеясь на хороший урожай. Он же вызвался добыть мясо к столу. Но так как с охотой у него никогда не ладилось, то выбор пал на рыбалку. И он даже не прогадал. Вот только все его усилия пошли прахом.
Риах сам не заметил, как выронил сетку из лозы с еще живыми и дергающимися рыбешками и рванул туда, откуда к небу поднимались черные столбы дыма. Его дом… если его дом уцелел, если родные живы, то еще все можно исправить…
Набеги кочевников на приграничные деревни случались часто. Почти каждую весну и лето, как только устанавливалась хорошая погода и высыхали дороги, дикие кочевые племена наведывались в пограничные деревни и поселки за добычей: скотиной, в особенности лошадьми, деньгами и, конечно же, женщинами. Брали чаще всего молодых, а еще лучше незамужних. Мужчин обычно убивали, не глядя на возраст. Некоторых покрепче и посильнее угоняли в плен на тяжелую работу, стариков, юношей и детей же убивали, не желая возиться. Также убивали тех, кто оказывал яростное сопротивление. Убить такого воина считалось для кочевников почетным. Племя хури обычно устраивало поединки один на один, и если побеждал местный деревенский, то его отпускали. А вот племя гати… эти не стыдились ничего. И вырезали всех, безо всяких честных поединков.
Риах добежал до первых горящих домов и пораженно ахнул — судя по высоким островерхим шапкам на головах разгулявшихся по деревне всадников, к ним нагрянули как раз гати… Это не сулило ничего хорошего. Он с трудом отдышался и постарался добраться до дома как можно незаметнее. В этом ему помог густой дым, валивший почти из каждой избы. Горело уже давно, некоторые дома совсем развалились на обугленные бревна, иные же на другом конце деревни только занимались. Тихого Брода больше не существовало.
Где-то далеко плакал ребенок, выли женщины. То, что там происходило, видеть Риах не хотел. В прошлые годы набеги миновали их маленькую деревушку, но за три года она разрослась и расширились за счет приехавших старых ветеранов из пограничной крепости. И кочевники решили пощипать разбогатевших поселян.
Он еле добежал до своего дома, кашляя и с трудом дыша из-за густого дыма. Дверь оказалась выбита и висела на честном слове, на пороге лежал отец с раскроенной грудиной и уже не дышал. Риах опустился на одно колено, на миг отдавая дань уважения своему родителю, и тут же подхватился. В доме больше никого не было, только пропали все нехитрые ценности, которые они собрали. Кочевники не погнушались даже забрать статую богини урожая и домашнего очага, ни капельки не ценную и старую. По преданиям, эту статуэтку изготовил еще прадед их семьи. Даже плетенные матерью коврики украли… Зачем бы им?
Риаха на миг охватил ступор, но он преодолел себя, попытался найти хоть какое-то оружие, постоянно прислушиваясь к гортанным выкрикам кочевников гати. Те о чем-то перекрикивались через двор, в доме кузнеца Стана. Видимо, тот дал знатный отпор, поскольку один из голосов постепенно слабел. Возможно, Стан смог кого-то убить. Жаль, он сам не смог…
На огороде, ранее засаженном всякой зеленью и будущим урожаем, а теперь затоптанном лошадьми, нашлись тела матери и брата. Брату на лету снесли голову, и теперь он лежал, обильно поливая кровью из шеи грядки с проклюнувшейся зеленью. Голова откатилась в сторону и смотрела на мир пораженными светло-карими глазами. Будто бы Элан до последнего не знал, что происходит. Рядом с ним валялась брошенная тяпка. Матери повезло меньше — ее протащили за волосы на лошади, судя по широкой колее на мягкой черной земле. И лишь когда волосы оторвались с мясом, ее убили. Риах склонился над ее телом, глядя на колотую рану в груди. В нем клокотала злость и ненависть, впервые в жизни появилась жажда убийства. Ему захотелось убить проклятых кочевников, уничтожить все племя гати, сравнять с землей, чтобы ни у кого даже воспоминания о них не возникло. Всех: мужчин, женщин, детей, до последнего старика. Не щадя, не глядя и не слушая мольбы. Они же их мольбы не слушали…
Злость и красная пелена застлали ему глаза, Риах подхватился и, не отряхнув комья слегка влажной после вчерашнего дождя земли с штанов, рванул к дому кузнеца. Там он сможет найти оружие и сразиться с проклятыми уродами. Там он или погибнет в бою, или убьет ненавистных гати.
А еще там он сможет узнать, что случилось с Арианной. Они хотели пожениться осенью, после сбора урожая. Отец говорил подождать еще год, когда они смогут построить дом усилиями двух семей, но Риах не мог уже ждать. Они и так два года скрывали свои чувства, боясь запрета. Дочь кузнеца была видной и красивой девушкой — статной, светло-рыжей, со смешными веснушками на тоненьком носике. Она почти полностью пошла в мать — дочь племени далеких северян, живущих на неведомых островах. Женщину эту Стан нашел где-то во времена молодости, забрал к себе, женился по местным обычаям, а после переехал в их Тихий Брод после очередного набега. Тогда его красавица жена еще только ждала первенца — старшего брата Арианны. Вот и захотел он уберечь семью от кочевников. Не вышло. С каждым годом кочевые племена забирались все дальше и дальше, минуя границы Срединного Княжества и полностью игнорируя попытки князей их уничтожить. Армии сходились и расходились, да поди найди кочевников в чистом поле. Сегодня тут, а завтра там…
Все это промелькнуло в голове Риаха, пока он мчался к дому кузнеца. Вот только когда он перепрыгнул через высокие кованные ворота (откуда и силы взялись?), то увидел совсем неприглядную картину. Кочевники, о чем-то гогоча на своем непонятном языке, собирали во дворе целую пирамиду из тел. Там был и сам кузнец Стан, на нем лежала его жена, слегка поседевшая со временем, но почти не утратившая былой красоты, рядом с ними оказались и трое убитых сыновей… а на самой вершине импровизированной пирамиды лежала Арианна с перерезанной глоткой. На ее голове виднелись следы ударов, а платье было безбожно порвано и окровавлено. Риаха замутило впервые в жизни. Он никогда не боялся крови, мог спокойно зарезать птицу, свинью и старую лошадь-доходягу, перевязывал младшему брату раны, спокойно оказывал помощь и себе, но вот чтобы такое… Такого зверства, такой мерзости он на своем еще довольно молодом веку не видел. Ему еще не исполнилось и девятнадцати лет, но из-за рассудительности и спокойного характера все поселяне считали его взрослым мужчиной, способным справляться с житейскими неурядицами.
Минутный ступор прошел, Риах хотел было добраться до брошенного на землю меча, выкованного лично Станом и окровавленного, но ему этого не удалось. Один из гати обернулся и удивленно вскинулся, глядя на него, а после молниеносно выхватил меч и накинулся на безоружного. Риах как мог уворачивался, но прекрасно понимал, что он совершенно ничего не мог сделать. Он не обученный мечник, не воин. Он пахарь, огородник, рыболов и обычный деревенский парень. И у него не было ровно никаких шансов даже попытаться добраться до оброненного меча и сразиться с этим кочевником. Остальные ему не мешали, рассматривая происходящий неравный поединок, как очередную потеху. Они смеялись, кривили свои обветренные загорелые лица и одобрительно гурчали на своем языке.
Острая сталь чиркнула по горлу. Сначала Риах даже не понял, что произошло, боль появилась только через миг. Он схватился руками за шею и увидел алую кровь. Закричать не удалось — из разрезанного горла вырвался предсмертный хрип. Риах свалился на землю, глядя на стоящую перед ним пирамиду из тел. Он смотрел на такую же окровавленную Арианну и уже надеялся вскорости найти ее в загробном царстве. Раз уж в жизни им не удалось соединить судьбы, то они смогут это сделать хотя бы в смерти. Сказать хотелось так много, но силы покидали тело стремительно, как и красная, слишком яркая кровь.
Внезапно кочевники на что-то отвлеклись, загурчали перепугано, кто-то закричал. Риах закрыл глаза, уже не в силах видеть происходящее. Он умирал достаточно быстро, перед глазами уже плавала странная колышущаяся тьма, а тело стало легким и почти невесомым. Боль ушла на задний план, словно бы ее и не существовало. А потом он ощутил чью-то руку на своих губах.
— Пей, — послышалась команда глухим, усталым голосом.
Риах распахнул глаза, не понимая, что происходит, но увидел только расплывчатые мелькающие пятна и тени. Он как мог сглотнул раненным горлом, ощущая странный вкус. Ему показалось, что он пьет собственную кровь с шеи, но это ведь невозможно.
Тело пронзила странная, новая и незнакомая боль. Казалось, будто ему выкручивают все вены, а после загоняют раскаленные пруты в кости. Он захрипел и забился в агонии, невольно стиснув руку своего странного спасителя. Постепенно сквозь боль и мутную пелену стали проступать четкие образы. Над ним склонился незнакомый человек, явно не кочевник, но и не из деревенских. Кто-то чужой и очень сильный. Кто-то очень страшный. Глаза незнакомца полыхнули алым огнем, заставляя вздрогнуть и изогнуться в судороге последний раз, уже не сколько от боли, сколько от страха.
— Зачем? — одними губами спросил Риах, еще не понимая, что с ним произошло, но ощущая, как стремительно зарастает рана на шее, как проходит боль, а по телу струится чужая незнакомая сила. Такого он не ощущал никогда ранее. Вот только лежать на солнце теперь стало неприятно, на голой коже ощущалось жжение.
— У тебя были такие глаза… — незнакомец покачал головой, а после подтянул чье-то тело и сунул Риаху под нос. — Пей.
Он не понял, что происходит. Тело действовало инстинктивно. Рот мгновенно наполнился слюной, зубы зачесались так, будто росли заново, как в детстве, глаза застила кровавая пелена. Очнулся Риах только когда понял, что на самом деле пьет кровь убитого кочевника и уже насытился. А еще, что его сильно жжет полуденное солнце. Об сбросил с себя труп, медленно поднялся, еще не понимая до конца, что произошло и вспоминая старые легенды, рассказываемые старостой Кудяхой о всем таком… О вампирах, оборотнях и прочей нечисти, живущей где-то там далеко в лесах.
Риах как смог натянул рукава на обожженные ладони и постарался прикрыть лицо, а после побрел в дом кузнеца. Насколько он помнил, у Стана был глубокий и вполне вместительный подвал, где тот хранил свои самые дорогие сокровища в виде вычурных мечей и каких-то странных приспособлений. Жаль, что семья кузнеца не смогла схорониться там…
Он залез в подвал и остался там дожидаться темноты. Если вспомнить легенды, то ночью ему должно стать легче. А еще ночью он сможет выполнить свой долг и похоронить оставшихся жителей деревни. Вот только что делал заблудший вампир в их глухом углу? Что забыл здесь, на границе между степью и княжеством? И почему он обратил его, обыкновенного бестолкового деревенского парня? Что в нем было такого?
Риах впал в глубокое забытье до ночи. Ему все время мерещилась мертвая Арианна. На душе было так больно, что лучше бы он умер. Вот же судьба-чертовка — какой-то чужой вампир не дал ему воссоединиться с возлюбленной и помешал обрести счастье в посмертии. Просто так. Потому что ему захотелось. И даже ничего не объяснил. Ничего не сказал. Просто ушел…
Ночью Риах выполз из подвала и осмотрелся. Пожарища уже догорели, кочевников на месте не оказалось. То ли ушли, то ли их перебил вампир. Сам он себя вполне неплохо чувствовал, ожоги от солнца уже зажили, оставив после себя розовую кожу на руках и лице, поэтому Риах решил сделать то, что казалось ему единственно верным в данной ситуации — отдать дань умершим. И взялся сооружать из досок покосившегося сарая погребальный костер. Дом кузнеца гати сжечь не успели, и кажется, за это нужно было благодарить все того же забежавшего на огонек вампира. Забежавшего на огонек — как странно и дико выходило…
Тела горели плохо, но горели. Риах сидел рядом, вспоминал молитвы на подобный случай, но в голове было странно пусто и тихо. Будто бы в нем что-то умерло, что-то важное, что-то… человеческое? Он еще не осознал до конца, кем стал, но уже чувствовал, что потерял нечто важное. Возможно, ту душу, которая делала его человеком.
Когда костер прогорел, а это было почти к утру, он снова забрался в подвал, где и остался до следующей ночи. А после собрал нехитрые пожитки в виде котомки и того самого брошенного меча и пошел куда глаза глядят. Оставаться на пепелище вместе с призраками прошлого ему совершенно не хотелось. Теперь он стал бездомным бродячим вампиром. Тем, кого жжет солнечный свет, кто нуждается в чужой крови и кто не брезгует ничем для ее получения. Он стал монстром, о котором шепотом рассказывают легенды, кем пугают непослушных детей и гулящих девиц. Стал тем самым ночным ужасом, о котором когда-то рассказывал староста. И захотел крови. Впервые в своей жизни.
