считаешь. – послышался голос позади.
Я обернулся. Там никого не было…
Но голос, возникший буквально из ниоткуда, продолжал:
– Если все люди будут считать себя добрыми людьми, то мир станет, как я думаю, чуточку лучше!
Голос замолк.
Ладно… Я продолжал ходить по сожженному селу.
О! Вон там стоял магазин моей тети, Нади! Интересно, что с ней? Вот бы все было хорошо…
И на что я надеялся… Зайдя в магазин я увидел тетю, что еле перебирая ногами и руками, судорожно мотая губами, встретила меня. Она была напуганной, будто полуживой.
Я вышел из магазина, не желая наблюдать это больше. Мне было страшно. Да, я очень хотел помочь ей, но меня сковывал страх.
Вдруг крыша магазина обвалилась, и я аж почувствовал, как на тетю упало с десяток камней и обломков. Магазин развалился прямо у меня на глазах. Тетя умерла.
Я смотрел на это сначала с ошеломлением… а дальше просто издал истошный ор. Будто какой-то зверь вырвался наружу. Или только хочет вырваться…
Голос продолжал:
– Тише, тише… Я всегда буду рядом. Обещаю.
– Ты меня пугаешь больше. Не приходи так никогда.
– Хорошо, как скажешь.
Голос замолк, и, как я решил, навсегда.
Так будет даже лучше.
– Ох, теперь нужно отправиться в Березовку. Посмотрю, что там случилось.
В Березовку идти долго. Даже слишком. Так что, собравшись с силами, Сергей направился в путь.
По пути он встретил парочку ребят. Там были три мальчика и одна девочка. Мальчики собрались вокруг девочки, и, будто по очереди, рассказывали ей о своей жизни, проблемах. А девочка спокойно, со смиренным и, в какой-то степени по-настоящему обоюдным лицом, выслушивала все это.
Один мальчик рассказал, что боится волков, поэтому его все, как он сам считает, ненавидят. Постоянно обижают, лапают, бьют. Девочка выслушала его рассказ, мотнула головой, да сказала:
– Я уверена, что ты пересилишь себя и поборешь свой страх!
Другой мальчик начал затирать про то, как же ему сложно жить с такими вот плохими родителями. Они ему постоянно все запрещают, ничего не разрешают, «все портят!», как он сам и выразился.
– Я уверена, что твоим родителям удастся понять тебя и твои желания, но перед этим пойми их и ты сам!
Третий мальчик начал затирать про то, что он ну совсем не может понравиться Насте – красавице из его племени. Ну совсем! Как бы ни пытался.
– Она красивая, умная, ловкая… Но если она тебя не любит, значит, это не она!
Наблюдая за этим, я заметил у девочки синяки на руках.
Я подошел к девочке.
– Готова выслушать, дружок. – посмеялась та.
Я подсел рядом. Прям совсем близко. И сказал мальчикам уйти. Мальчики послушались и ушли. Девочка сначала довольно сильно перепугалась, но я поспешил ее успокоить:
– Не бойся, я тебя не обижу.
Я взял девочку за руку, указав на синяки.
– Что это?
– Синяки. – будто виновато ответила девочка.
– Девочкам непристойно такие иметь, ты знаешь?
– Знаю.
– Где ты их получила?
Девочка указала на тех мальчиков.
– Они тебя побили.
– Угу. – сказала девочка тихо-тихо, почти еле было слышно ее голос.
Я прогнал пареньков и снова подошел к девочке.
– А пойдем со мной?
Но тут же обдумал все еще тщательней. Куда она со мной пойдет? В Березовку? В место, которое может быть, сейчас сожжено? И на что она там будет смотреть? На горелые дома, и слыша плачь некогда живущих там детей и их родителей?
И что же делать…
– Дядя… Забери меня… Пожалуйста… – девочка склонилась к моим ногам, нежно обняв их.
Меня умильнуло, что пускай я и не столь огромный, но для девочки все равно «дядя».
– Где твои родители? – холодно спросил я.
– Мертвы…
Значит, девочка живет у завоевателей. У завоевателей коренное население не щадят, это знают все.
– Я буду самой-самой послушной девочкой… Обещаю…
—Ладно. Пойдем. – я взял девочку за руку и мы вместе направились дальше.
Дальше нам попался мальчик. Мальчик, что сидел над шапкой, в которую кто может, скидывает милостыню. Мальчик, как я понимаю, плохо видел, и ему нужна операция. Он считал деньги, что ему кидали. А некоторые, пользуясь плохим зрением мальчика, крали у него прям из шапки деньги.
– Пойдем и возьмем у него?
– Что? – я не ослышался? Девочка действительно хочет украсть несколько монеток?
– Видишь же, что мальчик плохо видит. Так давай же и заберем немного денег – у него их все равно очень много. Еще найдет.
– Нет. Это плохой поступок.
– То есть убивать – не плохой поступок?
Что? Откуда она знает… Аргх, ладно!
Мы подошли к мальчику и в наглую вынули из его шапки немного монет. Мальчик посмотрел на шапку еще раз, пересчитал монетки, заметил, что стало меньше. Кажется, уже привык, но на глазах мальчика все же были видны слезы, а на лице показалась грусть и сожаление. Кажется, сожалел он не себе… он жалел нас. Почему-то его лицо будто утешало меня. Убаюкивало, как маленького
