Тонкая грань разделяет мир смертных и мир демонов. Тень – мир снов и, своего рода, прихожая в имматериум. Здесь смешались реальность и грёзы, быль и небыль. Смертные попадают сюда каждый раз, когда их одолевает сон. В этот раз по тихим равнинам Тени решил проехать со своей свитой сам Ваорут. Известный своей любовью к гладиаторским боям, он приказал своим гончим добыть ему доблестные души, чтобы потом перенести их в свои владения для увеселения демонов всех мастей. Гончие исполнили приказ тот час и доставили много душ, среди которых оказались:
Анайрэ Эдельвейс – эльфийский рыцарь и капитан боевого ордена.
Торстейн Отважный – нордский воин, странствующий в поисках славы и богатства.
Пирейт Ардан – воин-дворф. Изгнанный за тяжкий грех из рядов своего рода и народа. Гонимый сородичами, он переборол саму смерть и выбрался на поверхность, где живёт сам по себе.
Рух Шестилапый – луккус-выходец из племени Распоротое Брюхо. Яростный и грубый воин, под стать его могучему и грозному виду.
Даин Сидгур – знаменитый в кругах других дворфов воин. О его мастерстве боя и отваге ходит много баек и слухов, которые многие хотят проверить.
Уолтер Бедфорд – необычный гость, живущий меж двух миров. Не живой и не мертвец. Этот служитель Великого Судьи будет сегодня сражаться на арене, чтобы искупить долг перед нашим господином.
Мак Чёрное Солнце – бывший ученик таинственного мага, носящий с собой крайне интересный артефакт – шкаф, хранящий в себе карманное измерение. О нём известно не так много, но этого и стоит опасаться
Исмаил Сапеш – избранный воин Ваорута. Бывший служитель Церкви Всетворца, он предал ложного бога и посвятил себя служению Богу Резни.
Эти души все были знамениты своей силой и отвагой, которую очень любит Лорд Войны. Все они были отмечены клеймом Ваорута и потому у них лишь один выход – убить или быть убитым на этом празднике крови и жестокости.
Все клеймённые выходят из медных врат с противоположных сторон по двое. Каждый с тем вооружением, что есть у него. Боевое безумие медленно, но верно убивает разум воинов – лучше не затягивать с боем, иначе велик шанс окончательно потерять рассудок.
Окровавленная комната была чем-то новым и неожиданным для очнувшегося воина. Торстейн поднялся на ноги, ещё пошатываясь и ища глазами ответ на свои вопросы.
– Йормунганд меня поглоти, где я? – грубым голосом спросил самого себя воин, подбирая с земли топор. Комната, что его сейчас окружала была представлена небольшим коридором, который кровавой дорожкой вёл к воротам, в виде решётки. Выход ли это был? Может быть. Викинг неспеша направился в решётке, пытаясь до конца привести себя в порядок.
Кольчужная броня, обшитая мехом, была порядком испачкана в крови и грязи, но сохраняла своё положение на крепким теле Торстейна.
Решётка, к которой подошёл Отважный, дейсвительно была выходом, но совсем не на свободу, скорее, наоборот. За металлическими прутьями, испачканными в свежей и ещё не остывшей крови, распологался белый песок, а паралельно ему – небо. Это было не небо, это была просто кровавая пелена, нависшая над сумерком арены.
Викинг обхватил левой рукой один из прутьев и провёл по нему. Ладонь воина собрала бордовую кровь. Тремя пальцами Торстейн провёл себе по лицу, оставляя тёмно-красные дорожки.
Воин крепче обхватил рукоять топора, когда решётка начала опускаться, открывая взору викинга противоположную сторону арены, где также располагались решётчатые ворота. Торстейн хрустнул шеей и пару раз перебросил топор из руки в руку, начиная движение в сторону соперника.
Открыть свои очи Уолтер не мог, как и закрыть, в силу их отсутствия, но тем ни менее переход в комнату при Арене остался незаметен для некроманта. Высокий скелет в церемониальном похоронном костюме рода Бедфордов спокойно ожидал открытия Медных врат. Лич пробежался по комнате и не обнаружив нигде своего верного спутника демона Вуальджазуса издал скрипучее «Кхерррр» и осмотрел своё снаряжение на его наличие и целостность. Корвен взял свой посох в правую руку и облокотившись на него поковылял к выходу.
Медные ворота со скрипом открылись и предоставили публике обзор на другого участника безумных затей Бога Резни. В отличии от своего соперника, Уолтер знал где и зачем он находиться. А так же некромант имел другую причину нахождения на Арене Медных Черепов. Лич возвращал свой долг Ваоруту.
Без особого удовольствия корвен вышел из полутени на землю арены. Быстро изучив своё место положения беглом взглядом, Уолтер всадил свой посох в один из черепов, из коих и был сделан пол Арены и перевел взор на викинга, уже вовсю перевшего на некроманта. Последний такого не оценил, но пока не проронил и слова, продолжав изучать северянина.
– C кем имею честь сражаться, о почтенный? – крикнул Лич через всю арену, попутно нагнувшись и прислонив обе костлявые ладони к земле. Та сразу позеленела.
То тут, то там раздались угрожающее щелканья челюстями и прямо из пола Арена стали вылетать черепа. Повисев пару секунд в воздухе они со страшной скоростью полетели в сторону викинга.
Оба противника оценили ситуацию, однако плюс к инициативе уходит к Уолтеру – он более осведомлён о месте боя и более собран.
Однако не стоит терять из виду факт, что Торстейн – бывалый воин и не запаниковал, сохранив холодную голову, что очень важно.
Холмы сдвинулись, создав своеобразную чашу 100 метров в диаметре с гладкими краями. В центр стекает кровь, наполняя чашу. Лава отступила на самые края арены.
Чем ближе Торстейн был к сопернику, тем больше накалялась атмосфера. Как для воина, проводившего не первый бой в своей жизни, Отважный был тактически готов, но точно не к такому полигону. Он же это понимал, а потому, рассматривал арену и всевозможные ходы на поле битвы.
– Я Торстейн Ригморсон… Отважный, – ответил магу воин, ускорив шаг. – А кто ты?
Викинг уже хотел схлестнуться с магом, как на него полетело два черепа. Особо они угрозы и не представляли, но они точно могли быть отвлекающим манёвром или второстепенной силой. Торстейн обхватил рукоять топора двумя руками и мощнейшим ударом проломил первого летуна, с хрустом отлетевшего от лезвия топора. Второй череп летел параллельно первому, что позволило воину обернуться рядом с ним и нанести рубящий удар в «спину», правильнее сказать – в зад черепа.
Когда можно было смело выдохнуть, мужчина убедился, что черепа больше не опасны и продолжил движение к магу. Как было видно, за спиной на поясе у северянина ещё болталась одноручная секира. Он вытащил её, крепко сжав в левой руке и продолжал движение.
– Я не знаю, почему и за что я здесь оказался. Я не знаю, какая участь меня ждёт, но я не сда…
Не успел Торстейн договорить, как под его ногами провалилась земля. Не довольный собой, Отважный поднялся на ноги, когда под теми начала образовываться какая-то жидкость, оказавшаяся кровью. Мерзкое зрелище. Противное.
Изучив данный ландшафт, воин заметил, что маг находится в похожем положение, и, учитывая то, что если он сейчас совершит резкое движение – шансы, что он удержит равновесие малы. Да, такое положение было выгодным для викинга, а посему, северянин занёс топор за спину и метнул в сторону соперника.
Уолтер, наблюдая за движениями викинга, постепенно изучал его.
«Он хороший, опытный воин» – заметил Лич, увидя с какой ловкостью Торстейна расправился с летающими черепами. – «Но мне не ровня!»
Безжалостно закончил некромант, когда Северянин оказался на дне чаши в очень неудобном для него положении. Колдун не удовлетворил любопытство викинга и не сказал, где тот находиться и сражается с колдуном.
Уолтер был не готов к атаке противника издалека, поэтому он и не выпрямился в полный рост, а продолжил стоять на корточках. Лич перекатился вправо, так быстро, как мог. Но несмотря на старания некроманта это вышло достаточно нелепо, ведь наплечники и мантия в этом далеко не помогали, но грациозность не волновали колдуна. Самое главное, что он услышал звук приземления топора и не обнаружил его у себя в теле.
Поспешно вскочив на ноги, корвен схватил свой посох, который оказался по левую руку Уолтера, и стукнул его «пяткой» три раза по жуткому полу арены. Раздался глухой вой, череп, находившийся на посохе позеленел, но потом вспыхнул ярким пламенем, которое буквально на секунду ослепило всех без исключения.
Лич, оправившись от вспышки, обнаружил, что заклятье сработало, как и требовалось. Некромант находился внутри купола, центром которого и был эбонитовый посох. Небольшие молнии вырвались из обоих его кольев и со жжужанием устремлялись в структуру щита колдуна, подпитывая его. Только сейчас корвен удосужил Торстейна ответом на его вопрос.
– Я охотник Братства Весов и верный слуга Нердзаная, – бесстрастно бросил Уолтер на размышление северянину, после чего оторвал ладонь от посоха и начал водить руками то вверх, то вниз, будто зачёрпывая что-то из какого-то водоёма.
Наконец-то оба бойца стали вести друг против друга активные действия, что очень радует публику. Слышны вой и яростные возгласы.
Топор, который метнул Торстейн, задел правое плечо лича, но не причинил заметных повреждений, кроме как сорвав и без того потрёпанный наплечник. Оружие с хрустом воткнувшись в пол в метре позади лича.
Уолтер увернулся, но не самым ловким образом – броня приняла урон. Однако он потерял правый наплечник. После уворота была принята тактика глухой обороны – маг укрылся под заклинанием щита, чтобы защититься от последующего урона северянина. Если это затянется, то вряд-ли понравится зрителям, что будет на руку Торстейну.
Северянин перекинул в правую руку увесистую секиру и направился в сторону Уолтера. Двигаться быстро было весьма проблематично. Это не усталость и не слабость, а та самая кровь, которая словно вода, преграждала путь, но отличалась от неё плотностью.
Заклинание, образующие вокруг мага купол, не на шутку насторожило воина. Он и раньше, будучи в походах, встречался с магами, но не каждый обладал таким магическим запасом. Викинг уже догадался, что это могло быть некое подобие щита, а посему, стал искать обходные пути. Но что можно сделать в огромной чаше с кровью, имея секиру и топор. Кстати, насчёт топора. Торстейн не забыл про оружие, подаренное ему его отцом Ригмором. Воин всё же подобрал топор, уместив тот за пояс и нашёл ещё один способ для атаки.
Он, что было мочи, ускорился по краю чаши, где возрастала стена и растекалась кровь, словно граница между океаном и материком. Стремительное движение в виде бега по стене, хоть и не высокого, а всего на метр, Отважный отпрыгнул от неё, занося секиру над куполом. Удар! Но нет, каково было разочарование воина, когда он бревном скотился по куполу на пару метров от Уолтера, не нанеся урона.
Лёжа лицом в крови, Торстейн всё же поднялся с помощью рук, которые слегка покалывали из-за отдачи от удара. Разумным действием в данной ситуации конечно же можно было считать отступление, что и применил викинг. Он снова завладел секирой, знатно попив крови из чаши, и отошёл на метров 10 назад.
Всё это время Уолтер непрерывно наблюдал за северянином, молча продолжая своё колдовство и размышляя по поводу последующего плана. Пока есть время на обдумывание дальнейших действий, то его следует использовать. Руки лича вспыхнули темно-синим светом, значит что заклинание готово. Перебрав свои продолговатые пальцы, некромант чего-то ждал, и, как видимо дождался. По ведомому лишь ему одному сигналу, колдун схватил правой рукой свой посох, в то время как левая ладонь загорелась ещё более тёмным светом, который вообще можно было принять за чёрный.
После того как источник подпитки купола перестал поставлять энергию, щит имперца стал таять. На верхушке купола, будто на подожженной бумаге, появилась дыра с неровными оранжевыми краями. Отверстие росло, прожорливые подпаленые края жадно откусывали себе всё большую и большую часть магического барьера.
Сам Уолтер в это время начал действовать. Лич начал отходить чуть в сторону, чтобы опять разорвать расстояние и не быть прижатым к стене чаши, в случае попытки северянина взять Некроманта грубым тараном, что же, на такой случай у Колдуна припасен сюрприз для Торстейна. Корвен вытянул левую реку вперёд, она была неким ориентиром, а правой держал свой посох за древко, ближе к наконечнику, чтобы принять противника точным и стремительным ударом в буйную голову.
Отвага Торстейна оказалась по душе Ваоруту – об этом говорил довольный взгляд огромного существа, восседающего на троне из сотен тысяч мечей, топоров и булав всех видов и форм.
Сам же северянин вновь завладел своим оружием и почувствовал, как сталь клинка стала тёплой на ощупь, а на щеке полотна секиры появилась демоническая руна Пир. Господин сего праздника решил немного уравнять шансы, наделив секиру умением наносить урон огнём, тем самым теперь секира Торстейна наносит и магический урон, который будет тем сильнее, чем больше ярости выказывает его носитель.
Уолтер вышел из глухой обороны и ещё сильнее увеличил расстояние между собой и противником. Он не мог не заметить, что секира получила новые свойства. Однако и у некроманта припасено средство – крайне интересно, что же будет дальше. Однако за всё время боя ни один из бойцов не получил ни одного серьёзного повреждения.
– Кровь богу крови! – доносился с трибун клич толпы.
Торстейн отчётливо видел, что маг готов драться, и урона на нём никакого не было. Да, ни царапинки, ни пореза, купол защищал, как кирпичная стена. Когда маг встал в боевую позу, явно доминирующую над атакой воина, Торстейн не торопился нападать. Может даже и не зря. Секира обдала его теплом, а затем её лезвие засветилось оранжевым отблеском, напоминавшим лаву. Будь северянин глупее, он бы и не понял, откуда что взялось, но заметя радость на лице основателя этих игр, викинг всё прекрасно понял.
Торстейн сделал шаг вперёд, как вдруг, тело его словно вздрогнуло. Голова и все двигающиеся конечности словно потяжелели и налились кровью, но через пару секунд эффект сменился на другой. Воин словно вырос в своих размерах, словно он окреп и силы к нему вернулись. Но кое-что мешало ещё больше – кровь в чаше пополнялась и пополнялась. У Отважного сложилось впечатление, что где-то на других аренах гибнут гладиаторы, и вся их кровь течёт сюда. Мрачные мысли, которые заставляли шевелиться, чтобы и воина кровь не оказалась в этой чаше.
Он начал движение в сторону соперника, но остановился, чтобы магия Уолтера была менее опасна для его жизни. В ход в этот раз пошёл один из первых навыков, а именно – метание топора. Викинг старался рассуждать более объективно, учитывая, что дальними атаками лучше отвечать атаками на расстоянии, чтобы оставаться, как минимум, с силами и целыми костями.
Торстейн слегка двинулся вперёд, бросая топор по слегка закрученной траектории. В чём плюсы? В том, что даже если маг увернётся, то только в две стороны – либо в сторону, куда мог закрутиться топор, либо в противоположную сторону. В случае второго, у воина появлялись шансы для быстрой атаки.
Топор, вновь приняв своё летящее положение, стремился к магу. Уолтер был раздосадован усилением противника и крахом его стратегии, которая и так давала трещину.
Северянин не ринулся в необдуманную атаку, наоборот, он стал прибегать к хитрости и тактике, что тоже огорчало Лича. Но деваться некуда. Летящий в твоё лицо топор не делал приятную компанию для обдумывания последующих действий. Прихоилось действовать навскидку.
Колдун сделал жест, будто он подносит что-то к небу. Кровь по обе стороны от корвена загудела и забурлила. Из крови показались два кинжала, точнее ледышки в форме кинжалов, внутри которых красовалась тонкая красная нить – кровь, которая ещё не успела застыть. Элегантное оружие, спору нет, но не было времени его рассматривать. Поспешно сделав телодвижения броска чего-то, Уолтер отправил кинжал мороза, который был по его левую руку прямо в топор. Раздался звон, но Лич уже не смотрел в ту сторону. Второй кинжал уже летел в викинга со схожей траекторией полёта, как и у топора Северянина.
Звон стали грел уши и будоражил зрителей, наблюдавших за этим боем. Несомненно, они запомнят его надолго.
Казалось, что топор, огненным колесом летящий в лича, поразит его, но колдун тоже не промах и ответил по-своему. Битва льда и пламени – это ли не прекрасно?
Снаряд Уолтера смог отклонить смертоносное лезвие, ударившись прямиком по длинной рукояти, отчего топор в полёте пошатнулся и стал изменять траекторию, уходя вправо и упав на краю суши, ближе на пять шагов к Уолтеру.
В это время второй ледяной кинжал летит прямиком в Торстейна и вот вот настигнет северянина.
Остров посреди расширился до 30 метров и теперь оба противника стоят на нём. Кровь стала уходить, вместо неё стала подходить лава, спускаясь со стен тягучими ручьями.
Снова маг спасся от топора. В этот раз ещё лучше – контратаковав. Два ледяных кинжала устремились в сторону викинга, но как уже говорилось, один был задействован для защиты от топора. А вот второй морозный кинжал летел прямиком в голову воина. Безумие и скорость помогли оценить всю ситуацию Отважному и защищаться. Он сильнее сжал секиру, чтобы та нагрелась сильнее, а сам сел на одно колено. Удивительным для него было то, что оружие не обжигало северянина, а наоборот, придавало сил. Так вот, сев на одно колено, викинг слегка наклонил голову и накрылся секирой. Кинжал, так как шёл выше, вскользь ударил по оружию и отскочил дальше, куда вскоре устремил взгляд Торстейн. Там, куда пал его дикий взор, уже не было крови, а лишь сползающая к бойцам лава, а сами они, словно две пальмы стояли на острове.
Концентрация какого-то вещества, неизвестного воину, повышалась и повышала в его крови дикость и ярость. Отважный устремил взгляд в красное небо, издав звериный крик берсерка. Благодаря новому усилению в виде скорости, викинг не с человеческой скоростью побежал к сопернику. Он успел поймать мага на стадии некоторой дезориентации. Викинг спустя несколько секунд оказался возле своего соперника, и, использовав тот самый момент, нанёс рассекающий по диагонали вдоль сердца и правого бока удар секирой в область торса.
Уолтер был в весьма плачевном состоянии. Его противник становился всё сильнее и сильнее, а силы уже начали покидать Лича. Бой нужно было заканчивать. В отличие от северянина некромант сохранил ясный рассудок.
На месте корвена любой бы запаниковал и оцепенел бы от боевого клича безумной туши, которая мчала на тебя со всех ног, но только не наш колдун. Он сделал два шага назад и вот, когда Торстейн уже замахнулся, корвен поддался в чуть вперёд с уклоном влево, в обратную сторону от секиры, подныривая под удар. Уолтер уклонился от смертельного удара, ещё успев отвесить издевательский удар «пяткой» посоха по спине северянина, который ещё больше отталкивал Викинга в другую сторону от Лича.
Яд безумия давал свои плоды – один из воинов стал впадать в боевую ярость. Это, несомненно, радовало всех, что выражалось в радостных возгласах и криков.
Торстейн, словно берсерки из легенд, ринулся в бой, забыв об осторожности и тактике. В его голове было лишь накатывающее желание убить, изрубить, отрубить голову и вознести её над головой в качестве знака, что он одержал верх над врагом. Однако пути Хаоса темны и коварны. Забывшись, он слишком сильно разогнался на небольшом клочке суши. Это было роковой ошибкой, которой не пренебрёг воспользоваться противник. Холодный разум Уолтера рассчитал точно: он ловко уклонился от клинка, однако пламя ярости опалило его вуаль. Заставив её очень быстро тлеть, рискуя зажечь всю мантию.
Северянин в порыве ярости рассёк воздух. С гулким звоном лезвие секиры вонзилось в череп, глубоко войдя в костяной пол. Толчок лича придал ускорения Отважному, заставив того сделать кувырок вперёд и ещё половину кувырка, остановившись в метре от бурлящего варева магмы. Едва не искупавшись в лаве, северянин опалил локон своих волос и мех на броне. Запахло палёным, а вперемешку с неприятнейшим запахом серы это резало глаза до слёз. Но этого не замечал ни один из бойцов.
Остров разрывается на две половины рекой лавы в полтора метра. Лава подступает, сужая острова до 11-ти метров каждый.
Викинг просчитался. Печаль, не так ли? Но яд, что проникал до самых нервов и мышц, решал от части судьбу воина. Торстейн остановился в метре от лавы, буквально став на краю обрыва, до этого прокатившись по земле.
Глаза Отважного стали красными, как небо, что висело над головами бойцов. Был ли он сейчас Торстейном? Нет, скорее зверем, которого пропитал яд, сохраняющим свои навыки и умения.
Остров разорвался на две части, а лава поступала всё выше и выше. Берсерк, коим стал викинг, схватил секиру так, что и с силой не оторвёшь. Он осмотрелся и рванул вперёд. Повезло, что расстояние между островами было не большое, что позволило Торстейну перепрыгнуть на островок соперника. Как только он приземлился, Отважный сделал кувырок вперёд, чтобы смягчить приземление и уклониться от возможной магической атаки. Он был всё ближе и ближе к сопернику, который порядком был хорош в этом бою. Северянин думал, как лучше атаковать в данной ситуации. В голове его металось несколько идей: первая – это атаковать, нанося хаотичные удары со всех сторон, но где гарантии, что он не пропустит какую-нибудь вспышку, второе – это толчок соперника в лаву, но даже сейчас, будучи в таком состоянии, северянин не хотел поступать так подло, если и толкать, то только после атаки. Ну, и третье – это позиционная атака.
Из всего этого небольшого списка, Торстейн выбрал третий вариант. Воин стремительно подбежал к магу, используя свою скорость и, остановившись в метре от того, сначала нанёс удар ногой в грудь. Секира же была прижата к груди воина, в виде защиты, а потом, после того, как соперник был расслаблен, Торстейн нанёс секущий удар вдоль живота мага.
Викинг, поддаваемый ядом безумия, безжалостно давил лича, нанося удары за ударами, не давая некроманту момента на контратаку. За долю секунду в разуме корвена созрел коварный план.
Открытый колдун стал лёгкой мишенью для мощного и хитрого пинка северянина, но лёгкие мишени на то и лёгкие, что чаще всего не обременны тяжёлым весом брони. Лич отскочил назад, не получив накердыш от викинга, но сразу же был вынужден отбиваться от мощного удара секирой. Некромант выставил свой посох перпендикулярно направлению оружия противника.
Орудия соприкоснулись, раздав протяжный вой. Ноги корвена проломили верхний слой черепов из которых была сделана поверхность арены, но Эбонитовый посох выдержал, как и его обладатель. Противники давили друг на друга в надежде на то, что недруг даст слабину и не выдержит напора.
Колдун, благодаря своей нечеловечной силе мог противостоять Торстейну, находившимся под силой безумия. Но опять же, у Уолтера остался разум. Лич, не прерывая клинч, изменил направление посоха, чтоб его остриё было направлено в шею северянина. Некромант, с одновременно ликующим, но и ничего не значащим «Хррррха» сделал резкое движение и посохом в сторону глотки викинга.
Тяжёлое и частое дыхание опаляло череп мертвеца. Такое зрелище могло ввергнуть в ужас, но только Уолтер не имел чувств, а потому всё также трезво оценивал ситуацию.
Этот трюк сработал бы, если бы между ними было чуть больше расстояния. Укол Уолтера всё же задел шею берсерка, пробив кольчугу, однако в пылу боевого безумия Торстейн не заметил этого и никак не отреагировал, с усилием продолжив удар. Это стало роковым моментом: лезвие секиры соскользнула с рукояти посоха и прошлось по позвоночнику, разрубив лича пополам. Позвонки с хрустом разлетелись по сторонам, а берсерк ушёл в сторону, потеряв равновесие от приложенных усилий, но оставшись на ногах.
Лава подступала к ногам бойцов. Лич понимал, что его бой проигран, ведь без своих ног он фактически беспомощен. Последним вариантом был лишь его кинжал, но он знал, что это не сделает ему чести – Ваорут всегда был против ударов в спину. В этот момент сам Лорд Войны решил явить себя.
Ваорут одним жестом остановил лаву и успокоил бурлящую в Торстейне боевую ярость. Вновь сделав его прежним.
– Довольно! – раздался в воздухе тяжёлый рокот. – Эти воины показали свою силу и доблесть. Давно я не видел такого боя, смертные. Вы порадовали меня и моих подданных.
Затем он устремил свой взгляд на лича и обратился к Уолтеру.
– Твой долг прощён, слуга Смерти. Неси слово своего бога и дальше, но впредь не вставай на моём пути. Я отпускаю твой долг и тебя. Изыди!
Уолтер покидает арену, просыпаясь в том месте, где предался сну.
– А ты, отважный смертный, – Бог Резни указал на Торстейна, к которому вернулся разум. – Ты поистине удивил меня. За этот бой я, Ваорут, велю тебе и впредь проливать кровь своих врагов с такой яростью, что ты показал здесь. За твою победу ты достоин встретится с более достойным противником…
После этих слов северянин в мгновение ока оказался в темноте и тесноте. Все его раны затянулись, а разум помнил лишь смутные кусочки того боя с личом. В руках его теплотой отзывалась секира, на которой тлеющими угольками переливался демонический знак огня Пир.
