можно было бы потерять голову, то я с уверенностью могла сказать, что так и сделала, ведь я даже не могла пошевелиться.
Снова взрыв.
Я постепенно прихожу в себя, моя рука тянется к затылку, но… Я ничего не почувствовала. В том смысле, что никакой жидкости, вытекающей из головы, не было. Я понимаю, откуда был слышен взрыв, и мне становится дурно.
Слева. Со стороны запасной лестницы. Там, где столовая.
Перед глазами муть, но я уже бегу, если это можно назвать бегом, на негнущихся ногах по лестнице, хватаясь дрожащими руками за белые стены. Во время поворота в коридор я что-то столкнула, что, видимо, было тумбочкой с цветами, потому что рукав моего платья стал сырым.
Звуки прекратились, но от этого стало еще более жутко.
И вдруг я на что-то, или же на кого-то, налетела. Слуга? Да нет, увы, но нет!
Мой взгляд прояснился.
Передо мной стояло существо в чёрной мантии с длинным капюшоном. Там, где у него должно находиться сердце, на одеянии была красная гексаграмма.
Мятежник. Тень.
Но, что странно, он не нападает. Я, пятясь, пытаюсь обогнуть его, что, в общем-то, возможно в больших коридорах и пробежать мимо. Но нет. Тень хватает меня за руку, отчего ноги, на которых я и так еле стояла, готовы были просто подкоситься, предоставив мою до этого, в общем-то, беззаботную жизнь судьбе.
Я знаю, насколько безжалостны эти создания. Они даже не люди, которые могут хоть что-то чувствовать. Но когда- то были ими. Людьми. Хах, до чего же редкое это слово, «люди». Многие века в отдалённых уголках, там, где цивилизация процветала и стремилась к невозможному, это слово даже было под запретом. Главы просто хотели стереть из памяти то, откуда все родом, с Земли. А ведь раньше не было той разницы, которая есть сейчас. Атланты и люди жили в мире лучшем, чем эти два. Первые не справились с гордыней, поэтому искали способ уйти от людей, мол, мы лучше, таланты наших предков проявляются в новых поколениях, пусть такое и бывает 1 на 1000.
Они добились своего, а где итог?
То, что люди жить спокойно не могут без кровопролития хотя бы раз в век? Или то, что сами атланты, уже не зная, чем им заняться, «бегают» к людям, беря с них пример?
Но вернёмся к нашей ситуации.
Тени были неудачными творениями оккультистов, вышедшими из-под контроля.
Живые мертвецы без плоти. Гексаграмма должна была означать гармонию науки и веры, материи и духа. Но всё вышло, наоборот. Теперь она как факел в ночном лесу показывает, что мы, атланты, ошиблись.
Нельзя поработить тех, кто мыслит или мыслил раньше. Нельзя заставить подчиняться.
Теперь они мстят и мстят страшно. Нет убийц жесточе, чем они.
Ведь у них нет души. Есть только сознание.
Свободной рукой я хватаю вазу с очередного столика. Если вы подумали, что это так легко, не то чтобы поднять сосуд с водой и цветами и ударить им кого-то, а просто поднять, вы глубоко заблуждаетесь. Когда я замахивалась для удара, кажется, потянула руку. Но даже падение вазы на рукав Тени временно отвлекло существо. Хватка ослабла, и я вырвалась.
И снова бежать. Поворот в очередной коридор. И вот я их вижу. Двери столовой.
Подбежав, я даже не стала останавливаться, чтобы передохнуть. Сразу распахнула двери, готовая вбежать в комнату, но так и застыла на месте. Моя крохотная надежда на то, что Тени их не достали, не сбылась.
Эти существа загнали родителей и сестёр в угол.
Тени убьют их. А потом меня. Это просто вопрос времени.
Со скрипящим сердцем вспоминаю то, что чувствовала тогда. Это невозможно описать словами, это… было просто ужасно. Придя туда сейчас немым зрителем, хотела бы я докричаться до маленькой Наташи, что тогда была глупа и замерла, готовясь к худшему.
Собственные бессилие и никчёмность давили ноющей болью в голове. Всё потеряно. Я ничего не могу сделать. Я слабачка, которая не просто оружие взять в руки не может, а уже мысленно сдалась.
Черно сейчас упоминать свою младшую сестру, которой теперь уготована великая, но всё же, судьба героя. Читатель этих страниц, пойми меня верно, у меня просто не было выбора. Я всегда была за неё.
Восьмилетняя Оливия размазывала кулачками слёзы по лицу, сидя на руках у отца. Как бы хотелось спросить, что она тогда думала. Скорее всего верила в хороший конец. Хах, как в детских сказках с принцессами и принцами… Жаль, что моё имя не внесли на их страницы.
А мне тогда было четырнадцать, и я совершенно не знала, что будет дальше. А вот и слёзы, подкатившие к глазам. Я чувствую, что руки начали панически трястись, но ничего не могу с собой поделать. Я застыла в беззвучном крике. Крике о помощи.
Я перевожу взгляд на старшую сестру, Викторию. О, Святые, как же она похожа на маму! Внешностью, но не характером. Мама, как тихая мышка, которая всегда готова успокоить и дать совет, она добрая, ласковая, хорошая… При мысли о том, что я её потеряю, мне становится тошно
Я не как сестра. Я не такая жестокая и прямолинейная. Я не сильна ни духом, ни характером. В отличии от неё.
Я внешностью похожа на отца: такие же светлые волосы и высокомерная улыбка, а
