В предыдущих переводах сонетов мной рассматривались литературные образы внешнего и внутреннего почитания, которые получили продолжение в пьесах гения драматургии. Чем глубже проходило моё погружение в содержание сонетов, чем больше процесс подхватывал меня, тем шире раскрывались характерные детали жизни в елизаветинскую эпоху.
