Периферия [Владимир Волев] (fb2) читать онлайн

Периферия

Часть 0

Глава 0

Заходящее солнце последними лучами освещало железную стену, которая тянулась в обе стороны до горизонта. Будучи в высоту более десяти метров, она значительно нагревалась за день и сейчас потрескивала, остывая. Рабочие на ее вершине были совершенно вымотаны, они завершали финальный день на строительстве этого объекта.

— Петр, как ты там? Сколько тебе осталось? Все уже давно закончили и собираются праздновать! — человек стоял на строительных лесах и смотрел наверх, щурясь.

— Да тут буквально десять клепок осталось, щас справимся!

Рабочий висел, привязанный чем-то наподобие качелей к самому верху стены. Его всегда волновал тот момент, что канаты могли перетереться, а никакой страховки не было. Правда, за пять лет на строительстве как-то привык — и не такого повидал. Сейчас же был его последний рабочий день тут, это было хорошо.

Он осмотрелся вокруг и не заметил никого из своей бригады. Сначала чувство тревожности накатило, но тут же отпустило в районе горла. Ведь именно он сделает финальные клепки в железной стене, которая окружила Королевство. Он взял свой электропневматический прибор и стал уверенно загонять заклепку за заклепкой.

— Готово! — крикнул он в никуда и повернулся спиной к стене. Та приятно отдавала тепло и будто бы звала в свои объятья.

«Нет, ну а хорошо придумано окружить Королевство Великой Железной стеной. Ведь вот мы ее строили. Долго строили же! А теперь по всему периметру никто не пройдет. Кто в здравом уме решит пробить десятиметровую стену? Теперь-то все жители в безопасности от любых врагов, которые только и жаждут, что отнять у нас Чистую Энергию. Единственное наше преимущество перед всем миром. Присвоить! Забрать!» Как же Петр их ненавидел. Ненависть помогала ему работать на этой стройке и не сойти с ума. Он поднял кулак, погрозив куда-то в сторону. Все вокруг стены хотели ему зла, он был уверен в этом.

Рабочий посмотрел налево и направо, железная стена удалялась куда-то за горизонт. «Да, пусть это было долго. Пусть мы потеряли на строительстве стольких людей, но оно того стоило. Теперь всю стену оборудуют обзорными вышками, и никого не впустят и не выпустят. Теперь-то всё будет хорошо».

Тем временем нечто вдалеке привлекло внимание Петра. Мерное голубое сияние вспышкой появилось со стороны солнца, но потом пропало. «Может, показалось? Скорее всего, зайчики в глазах от работы и того, что на солнце смотрел, можно не обращать внимания. Еще пять минуточек — и надо бы уже спускаться».

Он откинулся на стену и постарался расслабиться, но взгляд всё равно предательски косился в сторону вспышки. Буквально через минуту пришел звук. Это однозначно был хлопок или даже взрыв. «Нет, точно надо быстрее спускаться, узнать у начбригады, в чём тут дело». Он взялся за привязочный трос и стал распутывать сделанные им же узлы.

Полыхнуло резко. В этот раз рабочий увидел сияние на периферии зрения, а когда повернулся, то оно уже распространялось полукругом до неба. Всё происходило так быстро, что невозможно было поверить. Несколько секунд — и оно заполонило пространство, остановившись так же резко, как распространялось. Оно никуда не пропало и теперь колыхалось вдалеке.

— Вот же чёрт! — воскликнул Петр в судорожных попытках развязать последний узел. — Всё моя перестраховка тремя узлами, чтоб ее!

«Всё будет хорошо», — отозвался у него в голове незнакомый голос.

— Что? — моментально остановился рабочий и опустил руки. — Кто это?

«Мы всё исправим…»

После этих слов на лице Петра возникла глупая улыбка. Больше ничего не имело значения. Не было смысла торопиться, всё уже и так было решено. Тело стало будто ватным, и всё, что хотелось, — это кивать незнакомому голосу, соглашаясь с ним.

Взрывная волна пришла достаточно быстро. Она разбилась о только что законченную стену и отхлынула обратно, не нанеся никакого вреда Королевству по ту сторону. Всё было как-то правильно. Опрокинув и покорежив строительные леса, волна взметнулась к небу, ухватив с собой уже безвольного рабочего.

С полным осознанием того, что всё происходит верно, Петр полетел вниз.

Часть 1. Роланж ЙыЙ

Глава 1

— Нет, ну вы сами подумайте, Эмир Митрофанович! Мы ведь ничего о них не знаем, поэтому и не любим их. Живем мы в центре мира, вот и зажрались! А они, скорее всего, нормальные люди, просто не такие, как мы, — человек в черном пальто очень убедительно излагал мысли, попутно расхаживая по комнате и размахивая руками, тем самым придавая словам большее значение.

— Да, я понимаю, Ваня, прекрасно понимаю. Но, тем не менее, мнение людей просто так не изменится. Ты предлагаешь что-то конкретное или просто пришел языком потрепать?

— Я предлагаю, Эмир Митрофанович, еще как предлагаю! Сам понимаю, что до жителей центральных городов нужно донести то, что обитатели Периферии — такие же, как и мы. Ничего отталкивающего в них нет. Тогда и жить станет проще, и мир воцарится в нашем шатком Королевстве. Нужно написать статью про них в центральной прессе. Или даже снять фильм и показать по центральному телевидению, чтобы уж точно все увидели! Никто же не делал ничего подобного, всем хватает происходящего у них под носом, а это действительно важно! — и как бы подтверждая свои слова, человек в пальто с размаху упал на стул.

— Ну что ж, если для тебя это играет столь большую роль, я могу выписать тебе командировку, и не смотри на меня так! Ты заварил кашу — тебе и расхлебывать, или ты думал отсидеться за спинами подчиненных? Тем более, если ты говоришь, что они такие же, как и мы, то и отдохнешь немного. Фильма обещать не могу, а вот статью — запросто. Посмотрим-посмотрим, на что ты способен. И сможешь ли так, как раньше! — заплывший человек за столом ехидно улыбнулся и полез в ящик за бумагой. Тихо грохнула печать, шелестя пробежала по бумаге ручка, и направление на командировку было готово.

***

Самое сложное, если собираешься куда-нибудь поехать, — это взять всё нужное именно для этого случая. То есть не стоит брать с собой плавки, если едешь на Крайний Север, или ружье, если нужно посетить органы охраны и правопорядка. Все прекрасно понимают это. Но вопрос в другом: что взять, если едешь в глухой городище куда-то на окраину и даже не знаешь, что тебя там ждет. «Открытая Информационная Сеть» в этом вопросе совершенно бесполезна: там не отыщешь и собственного носа, а людей, которые бывали за пределами основных городов, найти еще сложнее. Именно это заботило Ивана в ранний час.

Стоя в пустой темной комнате перед открытым чемоданом, он пытался спланировать, как ему вместить в столь маленькое пространство всё, что ему могло пригодиться. Сведения об окраине, которые он мог достать через свои, только одному ему известные каналы, были очень скудными и противоречивыми. Никто не знал, какие там живут люди, и почему-то никто не стремился узнать этого. Больше того, никто не мог сказать, какой там быт: есть ли вообще гостевые дома, где примут путника, и как развит транспорт?

Может, выехав на поезде до границы, ему придется продвигаться пешком, или еще хуже — на лошади? Иван недолюбливал лошадей. Одно дело, если судьба занесла тебя в карету или бричку из комфортного автомеханического средства, а совсем другое — сидеть в седле и чувствовать между ног это потное животное, мечтающее от тебя избавиться, хоть и не показывающее этого. По крайней мере, Ивану так казалось.

Так, надо сосредоточиться. Взять нужно было всё то, что и всегда ездило по всем тем местам, куда Ивана закидывала нелегкая. Захватить некоторые средства самообороны и — на крайний случай — «Маяк спасения». «Маяк спасения» был не просто вещью, необходимой путешественнику, он был жизненно важен, хоть и стоил неимоверных денег. Покупая «Маяк», ты не просто приобретал квадратную коробочку черного цвета со встроенным ножом, произведенным на фабриках Рименоншстопы, — что сейчас, кстати, большая редкость. Вообще, товары из других стран в последнее время стали редкостью.

Так вот, покупая «Маяк спасения», ты автоматически заключал с конторой «Общественная дружина» контракт на оберег твоего тела. Если кнопка была нажата, то можно было быть уверенным, что тебя найдут и доставят обратно к месту прописки целым и даже, возможно, невредимым. Времена сейчас пошли темные…

Не так давно мы открыли Чистую Энергию, которая дала резкий рост технологий Королевства. Политика продвижения только себя же привела к тому, что мы отдалились фактически от всех соседей, с которыми в былые времена поддерживали хорошие отношения. Финалом стала эта проклятая железная стена, которой Королевство отгородилось от всего мира.

Теперь ни командировок за рубеж, ни отпусков в оазисах Ниццы: сиди себе, печатай сводки новостей — и не дай бог чего ненужного напечатать! Казнить, конечно, прилюдно не станут сейчас, времена не те, но вот перепечатать точно заставят. Минус еще поставят в профиле профуспеваемости, а тогда ни премии не видать, ни повышения, и это обидно.

Именно поэтому Иван так яростно пытался вырваться в какую-нибудь командировку, уйти хоть ненадолго от этой однообразности. Именно поэтому он разругался с женой и съехал от нее на съемную квартиру, а сейчас закрывает дверь единственной копией ключа. Именно поэтому он, вместо мыслей о новом автотранспорте, думает о «Маяке спасения».

***

Добро пожаловать в Королевство! Сейчас мы являемся просто потребителями, хотя вряд ли кто-то сможет сказать, почему так произошло. В свое время, когда все другие развивали промышленность и осваивали новые технологические ниши, мы покупали и продавали. Снова покупали и снова продавали, тем самым умножая свой капитал. Капитал рос, а с ним росли и городские агломерации центральных городов. Вместе с ними усиливалось и чувство, что наш народ живет правильнее всех, и для дальнейшего роста нам никто не нужен.

Это и оказалось роковой ошибкой: вскоре границы закрылись — и покупать стало не у кого, и продавать стало некому. Капитал, вроде бы, и рос, но продавалось одно и то же. Одна вещь, побыв некоторое время у одного владельца, переходила к другому, но новых не прибавлялось. Жизнь будто замерла в одном времени. Финальным аккордом стало открытие Чистой Энергии, свойства которой позволили нам и вовсе ни от кого не зависеть.

В одной из таких агломераций и жил Иван. Он не хотел ни покупать, ни продавать, и поэтому сильно отличался от всех остальных. Отсюда и были его проблемы. Хотя ему и удалось найти работу в центральной прессе и даже достигнуть там определенных высот, Иван всегда чувствовал, что в городе Збауледижне что-то не так, но никак не мог понять, что именно, что очень тяготило его пытливый ум.

Говорили также, что на периферии Королевства всё обстоит по-другому, что там сейчас как раз и сосредоточено всё производство. Ведь, если подумать, откуда-то берется еда, и где-то по проводам начинает свой бег Чистая Энергия? Нужно было выяснить всё это, только так можно было в чём-то разобраться. Именно поэтому Иван сейчас шагал по пластикатной мостовой в сторону электровокзала.

Пластикатная мостовая под ногами была очень удобна из соображений практичности. Проложив один раз такую мостовую, можно было быть уверенным, что не только ты, но и твои дети и внуки будут ходить по ней, пока этот материал не решат заменить на что-то более практичное. Плюс полное покрытие земли пластикатом позволяло избавиться от грязи и пыли, а искусственные деревья-оросители чистили воздух получше всякой естественной растительности. Если взглянуть вверх, можно было заметить протянутые штабелями, почти заслонившие собой всё небо дорожки для электромобилей, насыщенные свисающими лампочками ночного освещения.

Электроавтомобили и автомеханические средства полностью вытеснили с улиц всю живность, что раньше толкала и тянула за собой коляски, брички и поводы, — прогресс всё же берёт свое. Хоть пластикатные улицы и самоочищались ночью, но всё равно механика была проще, и её не надо было содержать, кормить, за ней не надо было убирать. Просто завел усиленную пружину, и завода хватит на пятьдесят километров, а если поставить автодоводчик, то нужно лишь менять батарейки и ехать себе, ни о чём не думая. Или можно было купить электроавтомобиль: зарядил его — и езди на Чистой Энергии, пока заряд не кончится, а провода подзарядки сейчас проложены даже между агломерациями; стоит лишь поднять ус, как у городских троллейбусов, и оплатить электричество.

Но Иван никогда не любил личный транспорт. Он предпочитал брать такси или ехать на общественном, нежели садиться за эти сложные и непонятные ему механизмы; а ещё лучше — просто гулять пешком, пытаясь разглядеть за запутанным узором проводов синий свод неба. Также с презрением Иван смотрел на все эти торговые центры, которые давили цветной рекламой, завлекая купить уже использованные вещи. Он не мог понять: зачем люди стремятся продать, чтобы купить что-то «новое», и зачем им ворох ненужных вещей? Ивану хватало необходимого минимума, и именно поэтому он маялся, пытался добраться до истины. Всё время задавал кучу вопросов, даже понимая, что это может не очень хорошо закончиться…

***

На современном вокзале царила тишина. В отличие от огромных локомотивов — мастодонтов прошлого, съедавших тонны угля просто для начала движения, современные поезда едут на Чистой Энергии. Точнее даже сказать, что они парят. Чистая Энергия — это вообще разговор отдельный: никто точно не мог сказать ни откуда она берется, ни как действует. Может, ученые в верхах правления, сидящие в закрытых лабораториях, и знали это, но обыватель мог видеть лишь только одно. От присутствия этого вещества (чем бы оно ни было) материя сходила с ума. Законы физики переставали действовать в предсказуемых направлениях, и, только соблюдая некоторые условия, можно было добиться нужного результата.

Именно так и работали современные поезда: под мерным гудением головного электровоза скрывалась управляемая мощь Чистой Энергии. То, что она не выходит из-под контроля, было заслугой машиниста и, возможно, небольшого количества везения. Поезд намертво цеплялся к рельсам, а на них подавалась толика Чистой Энергии. Что происходило потом — сказать не мог почти никто.

Этого не знал даже машинист, поскольку видел только приборную доску перед глазами и не имел возможности выйти наружу. Этого также не знали и сами пассажиры, ведь окна зашторивались со стартом, чтобы людям не стало плохо от скорости движения. И, разумеется, этого не знали жители окрестностей, где проходила железная дорога, ведь на всём протяжении путей была возведена трёхметровая стена с колючей проволокой, и охранялась она покруче Центральных Складов с неприкосновенным запасом. Знали об этом разве что сотрудники Секретной Службы Королевства, но при поступлении они давали клятву о неразглашении. Это были не просто слова.

Поезд постепенно развивал максимальную скорость, а Ивану не оставалось ничего другого, как лечь и немного подремать. Окна были уже зашторены, никого из интересных личностей вокруг видно не было — только одни коммивояжеры и командированные. Они всегда жутко скучны: всё о делах да о делах. Один вопрос не давал ему покоя: на что же всё-таки расходуется Чистая Энергия? Каким образом она могла так менять пространство?

Скорость тем временем дошла до максимальной, о чём свидетельствовали еле различимый свист разрезаемого воздуха и редкие стуки по обшивке. Вообще сейчас редко кто ездит поездами, но это не вина высокой стоимости билетов или той самой пресловутой Чистой Энергии, которая до сих пор пугала многих. Виной тому стало как раз то, что люди сознательно стали меньше путешествовать. Скорость поездов в новое время доходила до нескольких сотен километров в час, и все города Королевства были соединены железнодорожными путями. Это позволяло быстро и безо всяких проблем добраться до самых интересных уголков, но люди как-то обмельчали.

Если раньше фактически любой мог на выходные рвануть чуть ли не за границу, невзирая на все разрешения и допуски, то сейчас, осев на месте да обзаведясь семьей и «сев на должность», человек переставал хотеть чего-либо. Он покупал и продавал, и всё снова и снова, и даже получение обычного разрешения на переезд вызывало у него отвращение и нежелание что-нибудь делать.

Собственно, все центральные города Королевства были похожи друг на друга — те же самые пластикатные улочки, не перестраивающиеся десятилетиями, те же самые торговые центры на каждом шагу. Этого нельзя было сказать о городах Периферии. О них, конечно, просто ходило много слухов, поэтому никто не отваживался туда ехать по своей воле. Периферия была «королевством в королевстве»: туда не шли поезда, и даже была своя граница. Добраться было непросто, да никто и не стремился. Жителей называли «грязными» и «необразованными», поскольку, по слухам, они сознательно отвергали веяния прогресса и моды. Вместо того чтобы покупать и продавать, они предпочитали производить, вместо пластикатных улиц и искусственного озеленения они выбирали грязь асфальтовых мостовых и зелень натуральных деревьев.

И еще немаловажный факт: все, кого командировали в Периферию, никогда не возвращались. Что было странно, ведь отправляли туда сразу целыми семьями. За провинности или за звонкой монетой, конечно, но факт остается фактом. Поэтому достоверных сведений не было, говорили, что они добровольно оставались на поселение, но подозрение всегда оставалось: что-то здесь не так. Это больше всего интересовало Ивана в этой поездке: нужно было выяснить всё достоверно и, наконец, рассказать людям.

Поезд заправлялся раз в полчаса на небольших стоянках, являющихся одновременно станциями движения и городами. Маршрут, по которому ехал Иван, был экспрессом до границы: всего три остановки — две на дозаправку Чистой Энергии, одна конечная; время в пути — 1 час 24 минуты. Уже на первой дозаправке Иван мирно посапывал в своем кресле. Проснулся же только при финальном толчке полной остановки.

— Добро пожаловать в город основного звена Кипоя! — объявили по громкоговорителю.

Этот город отличался от того, в котором жил Иван. Пластикатные мостовые здесь были серыми, а не белыми, что были привычнее глазу; да и качество их оставляло желать лучшего. Собственно, города основного звена всегда отличались от центральных и, хоть и не относились к Периферии, всегда ставились в сводках рангом ниже. Даже несмотря на стремление быть во всём похожими на Центр. Вещи здесь были хуже, потому что отправлялись только после неоднократного использования в центральных городах, да и люди не так довольны жизнью были: все какие-то осунувшиеся и сутулые. Будто на них давил груз чего-то, о чём они даже не подозревали. Хотя транспорт тут тоже был на высоте: всевозможными такси и электроперевозчиками пестрили пластикатные придорожные стоянки.

«Тут делать нечего», — подумал Иван и сел в ближайший старенький автотранспорт:

— Мне бы до границы, уважаемый.

Возничий посмотрел на непрошеного гостя из Центра как-то странно и с небольшим испугом: «Не сошел ли он с ума?» — был виден вопрос, мучивший его. И всё же молча он завел свою «колымагу», двинулся с места, а уже потом сказал:

— Двойной тариф будет. Сейчас туда не ездит никто.

— Ладно! — лишь усмехнулся Иван, и они поехали по идеально ровной улице вдаль.

Глава 2

В Королевстве никогда не было народа наглее таможенников. Они почему-то всегда полагали, что являются людьми высшего сословия, что только им подвластны тайны Бытия. Соответственно, если таможеннику что-то взбрело в голову, переубедить его было вовсе не возможно. Это, конечно, если использовать просто слова, не подкрепленные дензнаками.

В этот раз таможеннику взбрело в голову, что перед ним шпион, и документы его поддельные. Шпионом, конечно же, Иван не был, и документы его были что ни на есть подлинными, но спорить с таможенником — дело гиблое. Самое малое, что он может сделать, — посадить тебя на трое суток в «свинарник», как они называют камеру предварительного заключения. До выяснения обстоятельств, так сказать, при этом только через три дня эти обстоятельства начнут выяснять. Ничего этого Иван, разумеется, не хотел, поэтому просто положил на стол несколько купюр. Так он сразу стал добропорядочным гражданином и лучшим другом таможенника, который тут же предложил ему выпить. Собственно, отказать таможеннику выпить — это еще хуже, чем быть вражеским шпионом на слоне (слоны были запрещены в Королевстве к ввозу-вывозу, за чем следила таможня), и вскоре Иван уже еле ворочал языком, а развеселившийся таможенник разговаривал не умолкая:

— Ну что вот вы за люди сейчас пошли, а? И выпить-то толком не с кем, а еще Центр, понимаешь, центральные города — чёрт вас возьми! Вот скажи мне, Ваня: что вы там в центральных городах можете, а? Да ни черта вы не можете там!

— Как же? А продавать, мы можем продавать! — попытался возразить Иван.

— Да что ты мелешь, какой продавать? Продавать — это и я могу; а вот поднимется против вас Периферия, отключит вам электричество, отнимет эту вашу «Энергию Чистую», и что тогда? Тогда вы даже войска прислать не сможете, чтобы их усмирить, — так уж вы размякли… Ты не отвлекайся, пей!

Еще одна рюмка тяжело упала на стол.

— Но ведь механика! У нас есть механика, на ней и приедем, что тут ехать? — нужно было отстоять честь Королевства перед этим зарвавшимся Михайло (так звали таможенника), в хмельном бреду понимал Иван.

— Чух-чух! Приедут они на заводных тракторах, тьфу! Разотрут вас в порошок, щас армия уже не та, что в былое время. Вот во времена Великих войн… Тогда могли размазать по земле кого угодно: дай нам палки, и мы пойдем всех дубасить. А сейчас? Всё оружие электронное, а вот не будет электричества — тогда что? Захаживает тут ко мне один человечек из Периферии — ну мы с ним выпили, один раз конкретно так, он мне всё и рассказал, значит… Но это секрет, никаким шпионам это знать не положено!

Вот это уже было интересно! Да и таможенник в меру захмелел, нужно было расспросить его как можно подробнее.

— Да ладно тебе, Михайло! Какой же я шпион? Мы же выяснили, что не шпион… вовсе. Давай мы с тобой… выпьем еще и… трезво всё обсудим! — Иван уже еле-еле выговаривал слова и прекрасно понимал, что это его последняя рюмка, но интерес был больше.

Рюмка с грохотом неизбежности опустилась на стол.

— Ладно! Вижу, человек ты хороший, но чтобы ни-ни мне, если узнаю, я тебе — хыщщь! — он провел большим пальцем по горлу, изображая выражение лица покойника.

— Конечно! Какие вопросы, Михайло, друг!

— Тогда слушай. Рассказывал он мне, что там Чистая эта Энергия расшалилась в последнее время, что под контроль ее взять всё никак не могут… и что делов она там понаделала — море. Особенно в городе Роланж ЙыЙ, где ихняя основная электростанция стоит. Вот они там лабораторию организовали и ученых насажали. Да, у них там наука пашет не то что у вас, торгашей, тьфу на вас треклятых! — он опрокинул рюмку и закусил. — Так вот. Они там, в лаборатории, оружие разрабатывали по заказу вашего правительства, и чтобы оружие это на той самой Чистой Энергии работало. Но чтобы не отдавало энергию, как в поездах, к примеру, а, наоборот, в черные дыры затягивало. Но вызвало это противоположный эффект. Дыра открылась, только вот незадача — не закрылась, и разрастается всё, и закрыть теперь никто не может ее: ни ученые, ни электронщики… И что делать? Не изучена совсем сила эта, а ее на оружие — вот идиоты, правда, Вань? О-о-о, а что это с тобой? Хм, какие все вы слабые с Центра… Ну ладно, спать иди, а то не дай бог чего.

***

Проснулся Иван в «свинарнике». Лежал он на койке, правда, накрыт был не простым казенным одеялом, а добротным шитым пледом, и лежал на пуховой подушке. Голова болела так, что хотелось повеситься, да и дверь была заперта. «Подстава», — подумал Иван: напоил его таможенник и оставил сидеть в КПЗ, а наутро сменился, и теперь когда будет, кто скажет…

— Эй, ты! — послышался требовательный голос из-за решетки. — Михайло сказал выпустить тебя, он побежал за топливом. Вставай, будем баки щас заправлять! — сказал худощавый юнец и противно усмехнулся.

Со скрежетом открылась дверь, и журналист, едва переставляя ноги, побрел к выходу из камеры с коваными решетками в виде непонятных заморских животных.

— Голова болит, — пролепетал Иван, чем вызвал искренний гогот сопровождающего его таможенника.

— И желудку плохо, наверно? На, поешь, и вот это выпей, щас должно отпустить. Потом дальше заправляться будем.

От напитка не пахло алкоголем, и Иван, не раздумывая, осушил стакан. Вкус был достаточно приятным, и вскоре голова действительно начала мало-помалу проходить, заставляя лихорадочно вспоминать произошедшее. Половину вспомнить никак не удавалось, в памяти сидело только труднопроизносимое название города: Роланж ЙыЙ. Ему надо туда.

— Прошу прощения, уважаемый, а как мне добраться до города, этого… Роланж-как-то-там он, вроде?

— Опачки! А зачем это нам туда? Уж не шпион ли ты, дружок? — очень серьезно спросил таможенник, но потом усмехнулся и добавил: — Расслабься! Михайло сказал, что тебе доверять можно, а он языком не треплет. Ну, смотри, тебе по дороге всё время на восток, там и указатели будут везде. Правда, железной дороги нет там, да и вообще к тому быту привыкать придется: уж очень необычно всё. Мы, когда за спиртухой ходим туда, всё время дивимся выдумкам ихним. Да ты денег не пожалей — возьми кучера или водилу на самоходке, тебя живо доставят. Да и недорого, там, в Периферии, вообще дешево всё.

— Спасибо! Я пойду тогда, спешу очень: дела, дела… — сказал Иван и схватил свои вещи. Нужно было срочно уходить, пока не вернулся Михайло, иначе это могло затянуться на несколько дней, а такого времени в запасе сейчас не было.

— И что, не дождешься? Михайло расстроится… Ну коль надо — иди с богом, может, и свидимся еще. Обратно вот редко кто сейчас… — только и ответил худощавый и, кажется, даже немного загрустил.

***

С другой стороны таможни действительно открывался иной вид, даже можно было сказать, что ты попал в параллельное измерение. Вокруг полыхали множеством оттенков заросли уже давно утерянных в «обычном мире» видов растительности. Размытая дорога не первой свежести вела куда-то вдаль, и ни пластиката, ни каких-либо других прогрессивных материалов, уже давно использующихся в Королевстве, видно не было. Рядом с покосившимся (что, собственно, очень подходило к данному виду) зданием таможни была расположена небольшая стоянка, где покоилось несколько дотоле невиданных средств передвижения. Два из них еще можно было как-то отнести к тягловым, поскольку они были запряжены лошадьми, и лишь необычная угловатая конструкция намекала на их неординарность. Вот третье, что покоилось чуть поодаль, отнести к чему-либо было очень трудно.

Во-первых, у этого не было крыши, а сиденья были закреплены на плоской площадке посередине; конструкцию венчал огромнейший руль, при этом даже малейший намек на лобовое стекло отсутствовал. Во-вторых, на том месте, где у обычного автомобиля должны быть колеса, были огромные полукруглые гофры, закрывающие то, что было под ними, почти до самой земли. И, наконец, было совершенно непонятно, на чём же оно едет, поскольку никакого намека на двигатель не было. Иван решил, что как бы страшно ни было на нём ехать, он должен испробовать это чудо техники и выяснить, как же оно движется. И он направился к владельцу, больше походившему по одежде на крестьянина-маляра, чем на возничего.

— Здравствуй, отец! Что это за чудо техники у тебя здесь? Докинет ли оно меня куда нужно? — начал Иван.

— Да куда нужно, туда и докинет — это же моя ласточка. Ты только денег заплати. Куда надо, туда и доковыляем! — ответил человек в тужурке, похлопал рукой по гофре и спрыгнул на землю.

— Деньги-то есть. Ты, главное, объясни мне: как же оно двигается? А то и залезать на него страшно.

— Да ты не бойся, чего тут бояться? Это самоходка, распространенное у нас средство передвижения — привыкай к нему, их тут на каждом шагу море. А работает оно на Чистой Энергии: блок вставил — и на полжизни хватит. Да ты и сам посмотри, — он открыл одну гофру, и взору предстало «колесо» самоходки — если его так, конечно, можно было назвать. Это колесо представляло собой несколько ног в ботинках, которые были полусогнуты, и, видимо, при движении «ступали» по земле как обычные.

— Что за ужас! — воскликнул Иван и улыбнулся.

— Какой ужас, милок? Это еще с былых времен ноги остались — они ж ненастоящие, чего бояться? У нас в этой части страны раньше протезный завод был, ноги для армии в войну делали. А потом надобность отпала, а цеха-то остались. Вот и пустили их на производство — не пропадать же… Так поедешь?

— Поеду, поеду, отец. Мне в Роланж ЙыЙ нужно. Знаешь, где это?

— Знать-то, может, и знаю, но только не советую ехать туда, неспокойно там сейчас. Всё ученые шалят, да и все искатели приключений сейчас там — а это такой сброд, я те крест дам! Дыра там открылась и разрастается, и такое там творится, что даже армейские части стянули. Но коль надо — залезай, поедем, только деньги вперед.

Денег возничий действительно попросил немного: ему, видимо, не столько денег хотелось, сколько была нужна компания. Он болтал без умолку весь путь, пока самоходка мерно ступала по неровностям дороги. В основном он рассказывал разные глупости: о своем соседе, что спер у него свинохряка (как он сказал, животное обычное, просто привыкнуть надо), о постоянных спорах про власти. Но было и море интересного о быте Периферии: о том, что принято, а что нет; о том, какие темные времена сейчас настали и чего следует опасаться. Вскоре началась асфальтовая дорога, и хозяин припустил свою «самоходку» на полный ход, что никак не сказалось на плавности движения: ее не трясло на кочках, и повороты она проходила на ура; собственно, для этих дорог она была самым идеальным вариантом… Но тут ход замедлился.

У обочины дороги стоял небольшой квадратный синий знак, несколько раз простреленный.

«Роланж ЙыЙ», — гласила табличка.

— Тут потише себя веди, давай спокойно доедем, — сказал проводник и снизил обороты…

***

Действительно, пейзаж здесь немного изменился. Трава также была зеленой, и деревья раскидывали свои кроны по обочинам. Но всё было как будто не так, на всём был некий налет таинственности и инородности, казалось, что ты едешь уже не по этой планете. Не говоря уже об обломках различной техники, что валялась то тут, то там, и Иван не мог сказать, родная ли это техника Периферии. Или же она была «выплюнута» из той самой «дыры», о которой без устали болтал возничий.

Вскоре в поле видимости стали вползать дома этого необычного поселения. Дома были вовсе не «быстро строящимися», к которым привык Иван, а сложенные по старинке: какие из красного, какие из белого кирпича, без какой-либо внешней отделки и сайдинга, что казалось диким и неаккуратным. Видно было даже некоторые каменные дома-замки, что бросали в дрожь и вызывали желание обойти их стороной.

— Тебе куда надо-то, милок? Не знаешь? Тогда я тебя на площади главной высажу, а там уж ты сам — я же не знаю, по какой причине тебя занесло сюда. Да и вовсе не интересно это мне.

По пути к площади на бульварах и тротуарах, в основном выложенных камнем и закатанных бетоном, не было видно множества людей. Редкие жители, одетые во всякие лохмотья, сновали в разных местах, но при виде самоходки с необычным гостем предпочитали свернуть в переулок и выбрать другую улицу, чтобы попасть туда, куда им было нужно. По дороге встретились несколько самоходок, водители которых, видимо, хорошо знали моего возничего и приветливо кивали ему. Почему-то, правда, ускоряя ход. А также попались несколько непонятных конструкций, которые будто и вовсе не ехали по земле, а парили над ней.

На площади стояла небольшая группа людей, которая была одета хоть очень необычно, но вполне аккуратно и даже прилично. Иван сошел с «самоходки» и попрощался с возничим, сунув ему денег на чай, чем вызвал искреннее удивление и приветливую улыбку. Тут же эта непонятная группа направилась к журналисту, но это шествие выглядело не угрожающим, а, скорее, приветливым. Они поклонились, поприветствовали гостя, и вперед вышла девушка, держа в руках каравай хлеба, на котором стояла солонка, доверху наполненная солью.

— Хлебом и солью встречаем мы гостя дорогого! Отведайте каравай нашего скромного города, — девушка подошла и поклонилась, а Иван скорее инстинктивно, чем с пониманием, что делает, оторвал кусок хлеба, макнул его в соль и положил в рот.

Затем из толпы вышел человек в костюме и представился:

— Мэр города Роланж ЙыЙ — Хиларет Романов. Рад приветствовать у нас гостя из Центра! В последнее время всё меньше и меньше людей приезжает к нам — всё боятся, а бояться-то нечего! Вы по какому поводу: командировка или на поселение?

— Да нет, вот приехал город ваш посмотреть, людям в Центре о нём рассказать, — искренне ответил Иван.

— Журналист, значит? Это хорошо, очень хорошо, давненько надо рассказать о нашей проблеме… Раз так, то экскурсию вам устроим. Вы не смотрите, что никого на улицах нет, — это день просто, сейчас все работают, а вот вечером город оживает. Любые радости жизни — и это не шутка… В общем, что я рассказываю, сами всё увидите! У вас в Центре нету такого. А сейчас давайте разместим вас в лучших апартаментах, как дорогого гостя.

Делегация, увлекая за собой Ивана, двинулась через мощеную площадь к довольно большому зданию, которое, видимо, было здесь аналогом гостиницы. Всё происходило так быстро и непринужденно, что журналист даже не стал присматриваться к деталям и находился будто бы в прострации, пока ему не сунули ключ в руки, и дверь номера не закрылась.

— Не уходите далеко, где-то часов в восемь начнется экскурсия, а сейчас на улицах небезопасно, на некоторых. Хотя они ограничены… Да, лучше дождитесь экскурсии, там всё и расскажем. А пока брошюрки почитайте: у нас много всего интересного, — мэр приветливо поклонился и закрыл огромную дубовую дверь, которая издала такой грохот, что мог сравниться разве что с громом.

Ивану и не хотелось идти никуда: его интересовала сама комната, и различные вещи, расставленные в деревянных шкафах. Дело в том, что в центральных городах дерево уже несколько десятилетий было под запретом. Оно считалось вымирающим видом и признавалось недолговечным материалом, а здесь оно было буквально повсюду. От идентичных пластикатных интерьеров уже тошнило, а тут же всё было так ново, так по-простецки, что у Ивана захватило дух. Он присел на связанное из непонятного материала кресло-качалку и стал просто смотреть в окно. Ему ничего не хотелось, достаточно было этих однообразных движений туда-сюда и редких фигур людей, что сновали вдалеке по мостовым. В отличие от Центра, здесь всё было настоящим — да, именно настоящим, и это приводило в такой восторг, что Иван стал понимать тех, кто остался здесь добровольно.

От свежего, нефильтрованного воздуха мысли просветлели, перестало давить на голову и хотелось думать сразу обо всём. Даже кое-где ободранные и отстающие обои не портили вида и не мешали чувству умиротворения: дополняемые деревянными элементами декора и коврами, они заставляли расслабиться. И, погруженный в спокойные мысли, Иван заснул.

Глава 3

Разбудил Ивана настойчивый стук в дверь: видимо, стучали уже давно и никак не могли добиться ответной реакции. Он встал, потихонечку ковыляя и кутаясь в плед, пошел открывать.

— Кто там? — промямлил Иван сквозь сон.

— Экскурсия! Экскурсия, уважаемый Иван Сергеевич. Собирайтесь и выходите в холл, все уже ожидают вас.

Вид из окна действительно изменился: повсюду горели огни и различные неоновые вывески, которые были незаметны днем, либо были чем-то прикрыты от посторонних глаз. «Бар «Теплая ночь», — гласила одна из них, — у нас самые горячие из горячительных напитков». Такого рода заведения были уже давно упразднены в центральном кольце Королевства.

Теперь множество народа — уже не в лохмотьях, а в нарядных пестрых одеждах — сновало от одного здания, издающего громкие звуки, к другому. Двигались они группами, и, кажется, им было очень весело, судя по выкрикиваемым в адрес проходящих мимо представительниц противоположного пола непристойностям.

Иван умылся и нехотя вышел за дверь, громыхнув ключом в неподатливом, уже давно проржавевшем замкé. Лампы дневного света, коих тут было в изобилии, выхватывали из темноты просторный холл, увешанный различными картинами и гобеленами. Пол покрывала ковровая дорожка, хоть и потрепанная, но идеально вычищенная, чего было сложно ожидать от захолустного городка. Внизу всё также хвасталось потертой роскошью; люстры, кажется, средних веков, и отделка тех же времен действовали завораживающе: всё было хорошо освещено и располагало больше к пробуждению, чем ко сну.

Люди, что встречали Ивана, были, вроде бы, теми же самыми, но какими-то другими. Закутанные днем в официальные костюмы, сейчас они будто преобразились: на них были одежды свободного кроя, и казалось, что только пошитые, — по крайней мере, это точно не вещи вторичного использования, как в центральных городах. Плюс лица изменились: теперь они были не официально-сосредоточенными, а, скорее, праздничными и ожидающими чего-то. Они вышли за порог здания, и экскурсия началась. Сразу же на гостя обрушилось море пылающих уличных огней — электричество здесь явно не экономили.

Затем, после нескольких выпитых рюмок, события закружились с неимоверной скоростью. Иван пытался поспеть за их темпом, но не привыкшее к такому необычному времяпровождению мироощущение вводило его в иступляющий транс. Под гроханье электронной музыки очередного клуба мэр всё настойчивей рассказывал о разнообразии развлечений в его любимом городе. Сидя в VIP-ложе и опрокидывая рюмку за рюмкой какого-то очень престижного здесь напитка, он размахивал руками в такт словам:

— Добро пожаловать в ночной Роланж, — с налетом официальщины начал мэр, — город, где сбываются мечты! Всё, что требуется от жителей города, — это усердно работать днем, и тогда ночью они получают полный спектр развлечений: от увеселительных заведений до продажной любви. Что хочешь, то разрешено, — ну, конечно, в разумных пределах… Не то что в городах центрального круга. Вы нас называете «Периферия», мы вас — снобами! Да, у нас действительно свобода слова: что хочешь, то и говори, только приготовься держать ответ за свои слова. Этим мы выгодно отличаемся от остального Королевства. Тебя ничто не сдерживает, кроме ограждающих лент на некоторых улицах, но кому нужно туда ходить в наше время? Начнем, пожалуй, с ночного клуба!

Ивану никогда не приходилось бывать в «ночных клубах»; он даже не мог толком представить, что это такое и как себя там нужно вести. В центральных городах всё шло своим чередом, и давно уже не было такого рода заведений, а стриптиз-бары и, того больше, бордели, были вовсе запрещены под грифом: «непотребство». В Центре всё так: запятнал репутацию — схлопотал минус в табель профуспеваемости. И тогда соси палец. Тут же бордель стоял на главной улице и даже не пытался скрываться. Огромная вывеска перед ним оглашала список предоставляемых услуг, оплата же производилась отработанными часами — никаких денег, удобно. Мимо этого и еще нескольких подобных заведений «экскурсия» и проследовала до назначенного клуба, что представлял собой ту же дискотеку прошлого, только намного больше и намного громче. Здесь употреблялись спиртные напитки, и люди танцевали, окутанные неоновыми лучами, обильно поливавшими со всех стен и потолка.

— Всё, что хочешь, действительно, у нас есть всё, что хочешь! Садист, мазохист, извращенец? Не проблема! Тебе просто в клубы по интересам. Пойдём на улицу, я тебе и так всё покажу, а хочешь, можем зайти внутрь, ну или зайди один, как пожелаешь.

Они вышли на улицу, и вся свита, что повсюду следовала за мэром, также потянулась вместе с ними. По ходу движения мэр указывал на различные разноцветные здания и рассказывал, какое заведение находится внутри, постоянно настойчиво предлагая зайти. Правда, вскоре это занятие, видимо, ему надоело, и он стал общаться с кем-то другим, оставив Ивана один на один с хмельными мыслями. Журналист стал наслаждаться этим невозможным сочетанием огней, ночи и первозданной природы Планеты. Полностью погрузившись в это занятие, он даже не заметил, как их делегация подошла к какому-то развлекательному заведению на свежем воздухе, и мэр со своими прихвостнями растворился в толпе танцующих.

Иван остался один. Он решил, что это хороший повод отдохнуть от постоянно развивающихся событий, отошел к краю площадки, где музыка была не такой громкой, и присел на небольшой диванчик. Он, видимо, стоял здесь именно для этих целей. Правда уединению не суждено было продолжаться долго: через несколько секунд к нему подсел человек, который немного не вписывался в окружающую обстановку. На нём была не цветная вызывающая одежда, как на всех вокруг, а обычные штаны светло-коричневого цвета и серая майка. Не говоря ни слова, он просто сидел рядом, всем своим видом показывая, что о чём-то хочет поговорить.

***

— Не верь всему вокруг, — начал он так резко и громко, что Иван даже подпрыгнул на месте от неожиданности. Но иначе начать было нельзя, поскольку сквозь удары басов говорить было и вовсе сложно.

— О чём вы говорите? — с искренним недоумением поинтересовался журналист.

— Да в принципе обо всём, что ты тут видишь, — этот человек не стеснялся говорить на «ты». — Тебе расскажут что угодно, пообещают золотые горы, всё ради того, чтобы ты остался. А вот когда останешься, тогда всё и начнется.

— Так о чём вы всё же? — Иван, как ни старался, не мог понять, о чём идет речь.

— Тсс! У нас мало времени! Сейчас за тобой уже придут мэр и его прихвостни. Чтобы понять, о чём я говорю, достаточно вглядеться в лица этих бедолаг, что пытаются симулировать жизнь. Они давно уже не живы. Нет, я не говорю, что они мертвы, а сами они думают, что вполне даже счастливы, но это только до утра. Когда наступит утро, будет видно их истинную сущность: они лишь оболочки, хотя многие и сами об этом догадываются. Посмотри на их лица, всмотрись повнимательнее, видишь? Да, они боятся утра не хуже вампиров! Тогдаэта дергающаяся оболочка умрет, и каждый встанет перед необходимостью прожить еще один серый день до ночи, но, поверь мне, это лишь внешняя сторона проблемы. Именно поэтому мы открыли дыру в тот злополучный день, — он многозначительно замолчал. — Но об этом я расскажу тебе как-нибудь в другой раз. Главное сейчас — не верь всему, что говорят, — выдав это предупреждение, незнакомец встал и так же резко, как и появился, пропал в толпе танцующих.

Иван долго думал над его словами, не зная ни кто это такой, ни откуда он появился. Этот человек всё же зацепил своей искренностью, но попытки что-либо понять и сложить в осознаваемую схему ни к чему не привели. Возможно, местный алкоголь играл свою роль: Иван, как ни пытался, никак не мог связно мыслить. Тогда он решил просто довериться совету незнакомца и всмотрелся в лица танцующих. Действительно, раньше, находясь среди постоянно развивающихся событий, было невдомек просто посмотреть на обывателей, а сейчас Иван увидел. Мелькали разноцветные вещи, слышались смех и гомон, но, вглядевшись в лица, можно было понять, что здесь что-то не так. Если присмотреться внимательней, становилось очевидным: люди не светились счастьем, а улыбки были не столь искренними. В лицах можно было заметить страх, недовольство и даже какую-то обреченность. Лица понимали, что ночь подходит к концу.

Вскоре на горизонте образовался мэр: он был уже изрядно пьян и, улюлюкая, попытался произнести высокопарную речь, которая должна была вещать о разнообразии развлечений в городе. Потерпев неудачу, он заключил, что время позднее, и, поскольку Иван уже изрядно набрался, ему пора бы отправляться спать. Взявшись за плечи, чтобы ненароком не упасть, компания выдвинулась по направлению к гостинице. По дороге мэр обещал, что завтра устроит экскурсию дневную, и рассказал о градообразующем предприятии — электростанции. Правда, по многу раз выговаривая это слово. То тут, то там разбредались по домам такие же компании по несколько человек. Были заметны и семейные пары, и просто парни, ведущие под руку девушек. Одно было неизменно — все были изрядно пьяны, будто бы в этом и был смысл всего гуляния.

Позже на Ивана накатила запоздалая волна опьянения: по крайней мере, то, как они добрались до гостиницы, и всё случившееся по дороге он помнил крайне смутно. Только то, что пытался много раз попасть в замочную скважину, и как закрылась дверь. Он скинул одежду, упал на кровать и сразу же уснул, даже не накрывшись как следует. Последняя мысль всё же успела попасть в шальную голову: «Что-то в этом городке не так…»

***

Серое промозглое утро сизым туманом опустилось на захолустный городище Роланж ЙыЙ. Птицы по утрам здесь не пели, и даже летать-то побаивались из-за стоящего тумана. Он был настолько плотным, что его, скорее, можно было охарактеризовать как марево, чем как туман в полном смысле этого слова. Через серое марево продирались маленькие фигурки людей, что в столь ранний час спешили на работу. И это уже были не те веселые, разноцветные, пляшущие люди, а, скорее, полная им противоположность. Еле переставляя ноги, они, ссутулившись и опустив голову, даже не шли, а следовали своим маршрутом, буквально пробивая телом инородный туман. Они не смотрели друг на друга, никто не разговаривал по дороге и даже не здоровался; было такое чувство, что всем по барабану, только разве что по сторонам озирались как-то испуганно.

Именно такими застал Иван жителей этого городка Периферии ранним утром. Проснулся он на удивление хорошо: голова после столь обильного загула не болела, да и выспался отлично. Правда, непонятно было, заслуга ли это какого-то особенного алкоголя местного производства, или так влиял свежий воздух, но бодрость разливалась по всему телу и звала его на подвиги. Чего, конечно, нельзя было сказать о дворниках, в разных местах подметавших площадь: их движения были как-то синхронно отвлеченными, можно даже сказать, безразличными ко всему. Перемена в характерах была разительной. Город стал вмиг похож на тот, в который журналист приехал вчера днем, а вовсе не на ночную феерию, что показал ему мэр. Вывески с фонарями потухли, обнажив тем самым обшарпанные фасады, будто бы и не следил за ними никто. То тут, то там носились самоходки. Вроде, всё было нормально, но Иван был погружен в совершенно другие мысли.

В голове раз за разом прокручивались слова, сказанные ему незнакомцем: теперь, утром, эта перемена была и вовсе хорошо видна, что заставляло немного нервничать. На всякий случай Иван решил взять с собой «Маяк спасения», поэтому резким движением двинулся к шкафу, где лежал чемодан, но тут в комнату постучали. Точнее сказать, даже не постучали, а ворвались, поскольку, стукнув несколько раз кулаком в дверь, мэр бесцеремонно вошел внутрь и, улыбаясь, направился к гостю. Похоже ночью журналист забыл закрыть дверь.

— Как я рад видеть вас, уважаемый Иван Сергеевич! Уж что-что, а отрываться вы умеете, я вам скажу: для нашего городка это многого стоит. Вы уже готовы? Нам пора, экскурсия ждет, будем смотреть главную электростанцию. Узнаете, наконец, как вырабатывается Чистая Энергия, ничего для гостя дорогого не жалко! И дыру вам покажем, если захотите, но это на ваше усмотрение, — с этими словами мэр крепко схватил Ивана за рукав и настойчиво потащил к двери, так что времени взять с собой «Маяк» не было.

Они вышли всё по той же ковровой дорожке, которая теперь, при дневном освещении, как-то поблекла и обезличилась. Из здания на площадь, где немного поодаль, весь окутанный туманом, их ждал огромный правительственный автомобиль. Он был начищен до блеска и выглядел так внушительно, что напоминал более памятник, чем средство передвижения. Правда, особых отличий от классической конструкции Иван отыскать не смог: всё те же колеса с белой оторочкой, всё тот же капот с двигателем, какие производили еще в доиндустриальную эру. Всё это смотрелось как-то угловато-угрожающе, не было видно никаких скругленных линий; и всю картину завершал рыцарь на капоте с мечом в вытянутой руке.

Туман и правда оказался каким-то вязким — было даже непонятно, идешь ты вперед или продираешься через заросли. Но вскоре огромная дверь автотранспорта захлопнулась, и Иван упал в кресло. Небольшая делегация, что следовала за мэром по пятам, уже ждала их внутри. Салон был выполнен под стать самому автомобилю: огромный, угловатый. Буквально «утонув» в кресле, Иван стал смотреть в окно, лишь бы не общаться с этими людьми. Впрочем, из-за тумана вовсе ничего не было видно.

— Этот туман доставляет всё больше беспокойства в последнее время, — рассуждал мэр. — Когда эта дыра проклятая открылась, он и появился, и теперь с каждым днем становится всё плотнее и плотнее. Мы уже и не знаем, что думать. Скоро, наверное, придется прорубаться сквозь него силой.

— Вы говорите: «дыра». Так что она представляет собой и откуда взялась? — Ивана действительно интересовал этот вопрос. Тем более сам мэр не казался ему таким же конченым человеком, как его окружение.

— Да тут всё проще, чем кажется, не верьте россказням! Была на том месте раньше лаборатория, где мы особенности Чистой Энергии исследовали, так сказать, думали, как бы применить ее необычные свойства для всеобщего блага, а потом… Ну, скажем, потом произошла небольшая авария, и теперь в ту часть города лучше не соваться: нехорошие вещи там происходят… Мы покажем вам всё издалека, скрывать-то нечего! — мэр улыбнулся и подмигнул. — А пока мы вам электростанцию продемонстрируем, как раз и туман рассеется.

Вскоре туман действительно стал отступать, и в окне уже можно было разглядеть очертания окружающей обстановки. Мерно подпрыгивая на ямах и рытвинах, они проезжали через самый центр города, который, похоже, как раз граничил с «запретной зоной», поскольку во многих местах стояли заграждения, а также были натянуты ленточки с предупреждениями. Картину дополняли расхаживающие тут и там солдаты с допотопными электронными ружьями наголо. Одеты они были в какой-то старый коричневый камуфляж, заношенный почти до дыр, и венчал всю картину зачем-то болтавшийся на шее противогаз, который они надевали, если вдруг была нужда зайти за ограждение. Собственно, туда никто и не рвался, так что их нахождение здесь было, скорее, формальным. Либо они не должны были пускать людей оттуда, а возможно, вовсе и не людей…

***

Вскоре автомобиль выехал за черту города и покатил по уже более ровной дороге в направлении к ряду возвышающихся на горизонте построек, от которых во все стороны расходились переплетения проводов. Это здание как-то не вписывалось в окружающую обстановку: огромными пирамидальными крышами оно прямо-таки угрожающе выступало из тумана и зловеще манило к себе. В отличие от всего спящего сейчас города, здесь кипело оживление: въезжали и выезжали самоходки, курили на лужайке рабочие в желтых касках. И от самого здания исходил какой-то низкий гул, сопровождающийся странным пульсирующим шипением; но никто, видимо, не обращал на это внимания.

Когда все вышли из припарковавшегося автомобиля, мэр начал свой рассказ:

— Это здание и является градообразующим комбинатом: здесь трудится основная часть жителей, и всегда есть работа на любой вкус — от дворника до главного исследователя Чистой Энергии. Да, вы не ослышались: после инцидента на старой лаборатории она переехала сюда. Правда, неполным составом: некоторые ее работники сошли с ума и теперь живут во владениях «дыры», а зачем — только им одним ведомо. Так вот, здесь трудятся почти все жители Роланж ЙыЙ, и нам удалось организовать работу и распределение зарплат так, что все вполне довольны.

— Но как же у вас это получилось? Вчера на нашей экскурсии я не видел, чтобы кто-нибудь вообще расплачивался деньгами, — искренне удивился Иван.

— В этом главная гордость руководства! Нам удалось создать систему, которая позволяет быть независимыми от финансов центра, не побоюсь этого сказать, мы «королевство в Королевстве». Всё предельно просто: за отработанное житель нашего города получает «Нормочасы», или НЧ, как их тут называют. На НЧ он может купить любую услугу, какую пожелает, то есть НЧ другого человека, который, соответственно, может потратить свои НЧ! И еще есть «Норма Общей Полезности» — это те вещи, которые приносят пользу обществу и двигают вперед наш городок. К примеру, человек может сделать открытие или, банально, покрасить свой дом, чтобы он выглядел лучше. На НОП покупаются вещи, соответственно, чем больше ты стараешься, тем больше можешь себе позволить.

— Но как же вещи? Откуда они берутся, и как вы можете покупать их извне без денег? — данная система оплаты была так необычна и чужеродна для жителя Центра, что повергла Ивана в шок, но он не мог не отметить гениальности задумки.

— Да тут всё проще, чем кажется! То, что можем, мы производим сами и оплачиваем производство НЧ и НОП. А те вещи, что не можем сделать сами, покупаем на деньги от экспорта Чистой Энергии, даже торгуем с некоторыми пограничными королевствами, но тсс! Это секрет, — мэр улыбался, он явно был доволен произведенным эффектом.

Пока журналист вникал в систему и пытался понять, как это всё работает, они направились в цеха производства электричества. На входе на Ивана напялили желтую каску и посоветовали никуда не отходить, поскольку это может быть опасно.

Цеха мало чем отличались от тех, что были хорошо известны в Центре: в доменные печи закидывалась горючая материя, которая при сгорании выделяла требуемое электричество и подавала его по проводам на огромную динамо-машину, что, вращаясь, увеличивала заряд до максимума и отправляла его дальше, в цеха обработки. Сама машина представляла собой огромнейшее строение, что при вращении издавало низкий гул и постоянно потрескивало, то и дело выпуская из внешней обмотки несколько молний, которые ударялись в специальные уловители.

Из цехов делегация отправилась в здание добычи Чистой Энергии, которое более интересовало Ивана. Для него было загадкой, как же это необычайное вещество появляется, как его добывают, поскольку слухи были очень разными, вплоть до вовсе угрожающих: что люди расплачиваются за это своей жизнью.

Мэр, конечно же, не забыл упомянуть, что всё увиденное является сверхсекретным и не подлежит разглашению. Цех встретил их очень неприятным шипением, которое слышал Иван еще при въезде на электростанцию. Доступа к непосредственному производству не было, но их привели на импровизированную смотровую площадку, где несколько человек в белых халатах и масках наблюдали за процессом и что-то постоянно писали в блокноты.

Сам процесс был до изумления необычен: в стеклянных кабинках под номерами сидели люди, и там не было ничего, кроме огромной красной кнопки. Немного поодаль располагались необъятные круглые конструкции высотой до потолка, и внутри них был поршень. Этот поршень медленно полз вверх, а когда достигал самого потолка, человек в кабинке нажимал кнопку. Под потолком появлялась небольшая «дыра» Чистой Энергии, и поршень с шипением резко падал вниз, вдавливая добытую Энергию в пол. Потом она, видимо, собиралась в большие контейнеры, что стояли подле кабинок, поскольку никаких проводов никуда не отходило.

— И это всё? — спросил Иван. — Я-то думал, процесс адски сложен и требует неимоверных навыков.

— Нет, вовсе нет! Сложнее всего было построить эту добывающую станцию, а контроль осуществляется обычными работниками электростанции: это как бы приближает их к делам города. Просто каждый работник один день в месяц должен быть контролером, за это он получает дополнительные НОП, вот и весь секрет! — мэр размахивал руками и краснел от важности.

— Я немного не понимаю процесса… Но почему бы просто не автоматизировать добычу? Так и людей можно было бы переорганизовать, и время сэкономить.

После этого вопроса мэр долго думал и, как ни старался, так внятно ничего ответить не смог. Он бормотал что-то про неимоверную сложность машины, про то, что электроника не в состоянии справиться, но вразумительного объяснения у него не нашлось, что повергло его в жуткую депрессию и отбило всякое желание что-либо еще рассказывать. Тем временем экскурсия продолжалась. Их провели по станциям обеспечения и снабжения, показали склады, загрузку, выгрузку и иные здания, предназначенные для организации нормальной работы.

***

Обедали они в общем блоке вместе со всеми, и, так как мэр теперь больше не болтал без умолку, у Ивана появилась возможность повнимательнее присмотреться к людям, что здесь работали. В общем это были обычные люди, сосредоточенно поглощавшие свой обед. Но что-то в них было странным: за обычной синей формой и касками скрывалось что-то непонятное и загадочное, и оно одновременно пугало и завораживало. Во-первых, люди здесь не разговаривали друг с другом, причем, как удалось подметить, днем тут не разговаривали вовсе или старались перекидываться словами как можно реже. Во-вторых, те «контролеры», что следили за добычей Чистой Энергии, были и вовсе как будто в другом месте: они сидели отдельно от всех с отсутствующим выражением лица и смотрели прямо перед собой, изредка поднося ложку ко рту и проглатывая ее содержимое. Они были будто выжаты изнутри непонятно кем (или чем). «Странно», — подумал Иван про себя и продолжил обед, не подавая вида, что чем-то озадачен.

Вскоре после обеда экскурсия окончилась, и делегация, провожаемая дружескими рукопожатиями руководства, стала грузиться обратно в автотранспорт. Директор тряс руку Ивана так яростно и с такой надеждой, что возникало ощущение, будто он хочет утащить ее с собой, но пора было уезжать. Усевшись в огромное кожаное кресло, Иван уставился в окно. Мэр, казалось, и вовсе игнорировал его присутствие: погрузившись в себя, он лишь изредка шептал что-то под нос, обдумывая, почему же производство до сих пор не автоматизировано. Видимо, он и правда не знал этого и даже не задумывался, почему всё так происходит.

Устаревший лимузин громыхал рессорами по улочкам городка, распугивая своим присутствием снующих всюду жителей, которые, с опаской озираясь и кутаясь в потрепанные одежды, быстро скрывались в подворотнях. Солдаты при виде столь величественной машины даже выбрасывали недокуренные самокрутки и вытягивались, давая понять, что они свято соблюдают долг — и ничего превыше него для них не существует. Обшарпанные дома сменились недавно выбеленными, значит, они продвигались к центру, хотя ехать прямо не получалось. Только встав на ровный путь к центральной площади, автомобиль тут же упирался в ленту ограждения и вынужден был поворачивать в другой проулок, что очень удлиняло дорогу. На очередном таком вираже Иван не выдержал и спросил:

— Так всё же, что это за дыра, о которой вы мне говорили?

— Тут не рассказывать надо! — оживился мэр. — Показать — единственно верное решение!

Пара ударов в стенку, и автотранспорт резко затормозил, позволяя находящимся внутри выйти на волю из железного заточения. Правда, этой возможностью воспользовались только гость городища и мэр, остальные же остались внутри и участливо закрыли дверь.

— Уже сколько эта дыра рядом, они все ее опасаются. А там нет ничего страшного, просто подходить близко не стоит, — мэр, видимо, не раз бывал за ограждениями, он резко поднял натянутую черно-оранжевую ленточку, игнорируя предупреждения стоявшего здесь солдата, который, немного поколебавшись, надел противогаз и пошел за визитерами.

Глава 4

Вокруг стояли всё те же обшарпанные здания, оранжевая выцветшая штукатурка которых то и дело отрывалась и падала. Чем глубже они продвигались внутрь запретной зоны, тем больше что-то вокруг менялось. Это нечто вовсе не касалось внешнего вида города, тут он был таким же, разве что пустынно сейчас было. Трогало это нечто само восприятие. Чем больше шагов в направлении дыры они делали, тем сложнее было на чём-то сосредоточиться. Глаз улавливал даже малейшие движения, но они оставались без внимания. Всё больше и больше переживания закрадывались внутрь, и непонятное беспокойство подступало к горлу. Еще стало мерещиться нечто. Оно было пока еле заметно, и увидеть его можно было лишь на периферии зрения. Но как только Иван пытался приглядеться или поймать это в фокус, оно сразу же исчезало, отдаваясь в мозгу мириадами звенящих огоньков. Они отпускали лишь тогда, когда он начинал ощущать это вновь.

Далее всё стало только сложнее: краски мира будто бы ушли, забрав с собой эмоции, и беспокойство вместе с ними. Стало как-то легко, но одновременно что-то будто давило грузом мироздания на плечи. Глаза и вовсе перестали слушаться: вместе с красками из линий ушла четкость. Стало тяжелее дышать…

— Всё, дальше того забора идти просто опасно! — согнувшись, прохрипел мэр, указывая на покосившийся деревянный забор чуть поодаль. — Его мы построили сразу после аварии, но не думали, что влияние будет столь велико. Рядом с дырой сложно находиться обычному человеку, да и противогазы тут не помогают. Сразу видно — радиация действует напрямую на мозг, ну ты и сам чувствуешь. Можешь тут осмотреться, а потом поедем обратно: после такого стоит отдохнуть!

— А что же сама «дыра»? Можно ли ее увидеть? — будто бы в прострации спросил Иван. Этого ему сейчас хотелось больше всего в жизни, но желание это было не его, чужое… Правда, страшно не было, ведь эмоции ушли вслед за звуками. Еще этот леденящий писк на фоне…

— Нет, нет, дорогуша! Ты как знаешь, а я дальше не пойду. Ой, а что это с тобой? Стой! Я тебя поддержу. Не падай! Давай вот, обопрись на стену. Что-то тебе мутно, да? Ну ничего, сейчас прочухаешься — и обратно пойдем, а там поспишь, и всё хорошо будет, в первый раз сюда всегда сложно.

Иван в изнеможении прислонился к стене возле покосившейся двери подъезда, ноги его дрожали, и было так мутно, что, казалось, сейчас вырвет. Он наклонился вперед, чтобы лечь или хотя бы присесть на землю, и тут дверь подъезда с диким грохотом вылетела наружу. Мэр упал на землю, а солдат потянулся к оружию, но они не могли успеть что-либо сделать: две пары крепких рук вынырнули из темноты и втащили Ивана внутрь. Грянула автоматная очередь, выпущенная солдатом, но журналиста уже тянули куда-то вниз, да он и не особенно сопротивлялся, так дурно ему было. Перед глазами мелькали темные коридоры, повороты, и ужасная сырость не давала нормально дышать, когда отдаленно знакомый голос сказал:

— Ничего, парень, держись. Держись, недолго осталось, скоро всё будет хорошо!

После этих слов сознание Ивана отключилось.

***

Очнулся он на крыше какого-то небольшого здания, лежа на шезлонге. Кто-то укрыл его пледом, а Иван испытал несвойственное ему блаженство. Он попытался накрыться получше, но что-то не давало этого сделать. Это что-то пульсировало вокруг. Взглянув по направлению вибраций, Иван увидел «дыру».

Мерным пульсирующим сиянием «дыра» заполняла собой всё пространство, что можно было охватить взглядом, от небосвода до земли. Тихо покачиваясь, глубокое синее сияние просто висело в воздухе, издавая непонятные, еле слышные звуки. Больше не трещало в голове, и предметы виделись неимоверно четко, казалось, что ты видишь не предмет, а его сущность, которая размывает границы. Никаких негативных впечатлений — даже наоборот, мыслилось как-то очень легко. Казалось, что мысли больше не встречали преград на своем пути, и, начав думать в одном направлении, ты возвращался как бумеранг, осознав то, что было нужно.

Неподалеку стоял человек. Он просто стоял, ничего не делая, заложив руки за спину. Взор его был направлен внутрь сияния, а на лице блуждала улыбка. Когда он повернулся, у Ивана не получилось разглядеть ничего, кроме его лица и очертаний фигуры. Эффект был похож на тот, что ощущаешь, когда смотришь против солнца, только вот лицо было видно неимоверно четко, казалось даже, что оно светится изнутри. Этот человек был отдаленно знаком журналисту. Да, именно он тогда подсел к нему на дискотеке ночью. Он начал говорить, и голос будто заполнил всё пространство. Он вибрировал и обволакивал, но губы, казалось, вовсе не шевелились.

— Добро пожаловать в наши владения! Как ты себя чувствуешь?

Иван, как ни пытался, не мог заговорить: губы словно слиплись, а голосовые связки отсохли.

— Не пытайся говорить, Сущее этого не любит. Просто думай в моём направлении, и я тебя услышу, — продолжил человек с одним лицом.

Это, видимо, действительно сработало, поскольку, когда Иван подумал: «Так?», его собеседник приветливо кивнул в ответ.

«Почему я не могу говорить? Где я? И что это за Сущее? Почему вы похитили меня?» — в своей манере начал дико быстро расспрашивать журналист.

— Не спеши с вопросами, вскоре ты и сам всё поймешь без моей помощи. Сущее, о котором я говорю, вокруг тебя. Это та самая «дыра», о которой судачат жители отсталой части Роланж ЙыЙ, просто мне не нравится это название. Сущее не позволяет произносить грязные слова в своем присутствии: тут ты не сможешь ругаться, не сможешь лгать, угрожать и кричать. Слова не нужны, если можно общаться телепатически, — он говорил спокойно, даже умиротворяюще.

— Но кто ты?

— О, конечно же, я забыл представиться… Распорядитель истинной зоны отчуждения Клавдий, именно со мной ты разговаривал тогда в городе. Да, у меня есть только имя, поскольку нас слишком мало, чтобы придумывать себе фамилии, да и не нужны они здесь. Сейчас я готов ответить на все твои вопросы, чтобы ты понял, что же из себя представляет наше общество.

Его слова звучали особенно убедительно и даже как-то всеобъемлюще на фоне совершенно мертвого города вокруг, который озарялся лишь мерным голубым сиянием дыры и легким потрескиванием падающей штукатурки. С одной стороны обзор ограничивался самой «дырой», а с другой тонул в непроглядном тумане, который ощущался всем телом. Казалось, кроме этой части города в мире и вовсе ничего нет. Это заставляло нервничать, но одновременно дарило и облегчение, что больше ничто не стесняет.

***

— Почему здесь так спокойно и безжизненно? И почему я так плохо себя чувствовал у того забора, где вы меня схватили? — начал Иван.

— О, конечно, тот забор… Его боятся все жители Периферии, а не только Роланж ЙыЙ. Это зона высшего напряжения: если пересечь ее, то всё будет в порядке, если не сказать — гораздо лучше. Только проблема в том, что мало кто отваживается это сделать, даже имея такого проводника, как я, а самостоятельно вообще дрожат при одной мысли об этом. Но вот чтобы понять причину самого спокойствия, придется пойти дальше. Нужно заглянуть в момент самого зарождения Сущего и понять, почему оно распространяется.

— Постой! Что же, оно распространяется? Мне говорили, что оно стабильно стоит на месте.

— Да, оно распространяется, это логичный ход вещей. Но чтобы понять почему, нужно разобраться, что же такое «Сущее». Началось всё давно, лет так десять назад, когда меня и моих коллег прикомандировали к новой научно-исследовательской лаборатории, которую незадолго до того открыли в городе Роланж ЙыЙ. Это было хорошее повышение, плюс самостоятельные исследования манили молодых ученых, но, попав сюда, мы оказались в зоне строжайшей секретности. Контролировалось буквально всё: от хода исследований до наших перемещений и контактов с местным населением. А когда мы узнали, что же нам предстоит «открывать», то и вовсе захотели уволиться, но было уже поздно: мы знали слишком много. Нам поставили ультиматум: либо вы завершаете исследования и уходите на покой здесь, либо уйдете на покой незамедлительно путем принудительного расстрела, так что выбора не было. Исследование состояло в разработке нового оружия, основанного на Чистой Энергии. Но это было бы не банальное оружие разрушающего типа: оно должно было убивать без следов, уничтожать всё до молекулярного уровня. Представляешь: на город направили целую армию, а она просто исчезла! И никто не может сказать, куда она делась. Точно так же исчезали бы и люди, и объекты, представляющие опасность.

— И как же можно было это осуществить?

— В теории всё было предельно просто. Если Чистая Энергия при использовании изменяет свойства материи, то при определенной изобретательности можно ее заставить вещи из нашего мира перебрасывать туда. Объект как бы и не уничтожается, но одновременно и не может нанести вред в этой реальности. Это оружие, будь оно изобретено, принесло бы Периферии долгожданную независимость и даже, возможно, власть над всем Королевством, а может, и миром. Достаточно было просто всё держать в строжайшем секрете до нужного момента. Вскоре исследования над оружием были фактически завершены, но в процессе его создания мы узнали слишком много. Мы поняли, откуда берется Чистая Энергия на самом деле, каков принцип ее действия — это было необходимо для создания прототипа оружия нового поколения. Мы прекрасно понимали, что в живых после завершения проекта нас никто не оставит. Да и неизвестно, во что всё выльется. Мы решили рискнуть. Во время первого испытания нашего прототипа мы запустили программу-вирус и разгерметизировали испытательную камеру, чтобы убить всех инспекторов и попытаться бежать, но мы допустили небольшую ошибку. Одна запятая в 14-й строчке, проклятая запятая решила судьбу всего мира…

Он медленно прошелся по краю крыши и замолчал, всматриваясь в бесконечное сияние Сущего, но потом продолжил:

— Как же все, кто выжил, клянут себя за эту ошибку! Камера действительно разгерметизировалась, и всех инспекторов затянуло в межпространство, но когда мы уже собирались бежать, случилось непоправимое. Вместо того чтобы закрыть «дыру» и самоуничтожиться, прототип поглотил все запасы Чистой Энергии, что оставались на складе, а их было немало. Дыра открылась, и уже никому не удалось ее закрыть. Можно было только бежать со всех ног и надеяться на удачу. Многие погибли в тот день: рост Сущего был необузданным и неконтролируемым, никто не знал, в какую сторону и как оно будет распространяться дальше, поэтому спасались наугад. Нашей группе повезло: мы побежали в ту часть города, что была поглощена последней; но многим остальным, да и жителям города, повезло меньше. Попав в синее свечение, ни человек, ни предмет более не возвращались. Потом мы поселились поодаль, в тех местах, которые покинули жители, поскольку идти нам уже было некуда — никому не нужны предатели. Мы стали наблюдать, как Сущее миллиметр за миллиметром поглощает реальность, а потом начали замечать, как сама реальность меняется поодаль «дыры», показывая истинную суть вещей. И день ото дня мы думали, как помешать исчезновению этой реальности, — а это непременно произойдет, если ничего не предпринять.

***

— Это непостижимо! Но то, что мне рассказывал мэр Роланж ЙыЙ… Он говорил, что всё остается на месте, что это просто привычный ход вещей. И что значит: «сама реальность меняется, показывая истинную суть вещей»? Я вижу изменения, но не могу понять, и эта Чистая Энергия… Меня мучает этот вопрос всю жизнь. Что же это такое? — Иван был попросту ошарашен. Он задавал вопросы, но сам толком не понимал, что происходит. Еще вчера он жил в полностью обоснованном и понятном ему мире, а сейчас под наступающими со всех сторон стенами Сущего его реальность рушилась, пожиралась, и ее уже было не вернуть.

— К слову сказать, ты задаешь очень грамотные вопросы, хоть, скорее всего, пока не осознаешь этого. Всё в этом проклятом городе взаимосвязано: если бы не он с его глупыми жителями и непомерными амбициями, ничего этого не произошло бы. Ты прав, всё здесь завязано на Чистой Энергии. Именно поэтому мэр бессовестно врет приезжим, чтобы они остались в его «идеальном» городе. Именно поэтому жители днем ходят так, будто ничего не замечают вокруг. И поэтому же здесь можно увидеть саму суть, минуя оболочку предмета. Так что же такое Чистая Энергия? Ответ весьма прост. Тебе же давали экскурсию на самую главную фабрику и показывали ее производство?

— Да. Мне показалось странным, что производство не автоматизировано.

— Вот в этом-то и кроется разгадка, — собеседник издал подобие смешка, — человек жмет на кнопку, целый день напролет он жмет на проклятую кнопку и считает себя важным. Глупцы! Ты же видел столовую, видел, как они сидят отдельно, видел отсутствующее выражение на их лицах. И тебе рассказывали, как всё хорошо, но почему-то никто не упомянул о постоянных увольнениях, о том, что на фабрике работал уже фактически весь город. И еще одно… Тебе не показалось странным, что на улицах нет детей? Так вот: Чистая Энергия есть не что иное, как естественная выжимка души человека. Она ниоткуда не берется и тем более не производится. Каждый раз, нажимая кнопку, человек теряет часть души, она попадает в ловушку в колбе и выдавливается напрямую в контейнер. Вот и всё. Ясное дело, что душа когда-нибудь заканчивается — и человека, как выжатый лимон, попросту выкидывают на произвол судьбы. Он уже не интересен. А от людей остаются только оболочки: они ходят, как в прострации, и по привычке гуляют всю ночь, сосредоточив свою жизнь на малых остатках удовольствия, ведь больше они почти ничего не чувствуют. Проблема в том, что ни сам мэр, ни его администрация этого не знают. Они точно так же работали на фабрике — и теперь лишь тени, просто марионетки в руках хозяев завода. Весь город — их пешки, а они нуждаются в новых ресурсах.

До Ивана начало доходить всё то, что творилось тут, а Клавдий продолжал:

— Теперь должно быть понятнее и то, почему же предметы и реальность меняют свои очертания. Чистая Энергия не открывает прохода в другое измерение, она пробивает брешь напрямую в душу человека, в его внутренний мир, который так же материален, как и тот, что мы считаем реальным. И вот теперь, когда мы открыли этот проход на вход, души несчастных просто пытаются вернуть эту реальность себе. Перемешанные и не в состоянии понять, что творят, они попросту поглощают всё на своем пути, считая, что так начнут жить заново. И если этого не остановить, всё существующее сгинет на корню. От этого и меняется реальность: прилегающие территории подготавливаются к переходу и трансформируются под стать тому миру, что был бы наиболее подходящим, приятным, необходимым для существования в нём души. Оно не показывает черты предмета, поскольку это не важно, оно не дает нам говорить, а позволяет напрямую выражать свои мысли, оно не дает врать. Как бы ты ни старался, тут не получиться убить. Идеальный мир, только умиротворение и ничего более — но, правда, лишь для подготовки к гибели. Зона высшего напряжения есть переход из неподготовленной зоны в подготовленную к поглощению, и поэтому так сложно преодолеть ее.

Сущее качалось под стать его словам, пульсируя; и чувствовалось, как оно каждую секунду съедает по микрону пространства. Иван теперь уже не столь радостно взирал на всю эту безмятежность, что царила вокруг: он стал понимать, что всё это мнимое блаженство и спокойствие вовсе не его, принадлежат не ему, а транслируются откуда-то извне. Это было схожее ощущение с другим — с тем, когда понимаешь, что всё, во что ты верил, — ложь и существует лишь потому, что нужно кому-то. Иван спросил:

— И если ничего не предпринять, то всё, что существует, будет поглощено, и мир станет пульсирующей синей оболочкой былой жизни?

— Да, если, конечно, не вдаваться в детали и теории, так оно и будет. Мы готовили войну… Надеюсь, это-то для тебя понятно? И мы эту войну получили. Правда, ставка высока: жизнь всей Вселенной в том виде, что мы привыкли видеть. Кто знает, может, там, по ту сторону, всё намного лучше… Вполне вероятно также, что там и вовсе ничего нет, но проблема в том, что этого мы не узнаем, пока не попадем туда — поверь, уже пытались. Люди добровольно идут туда, одурев от эйфории. Убеждают себя, что там, за вратами Сущего, рай, совсем позабыв, откуда оно появилось. Нужно что-то делать, вот только что — никто понять так и не может.

Собеседник продолжал говорить, и, возможно, он упоминал вполне важные вещи из истории освоения Сущего, но Иван его уже не слушал. По его лицу блуждала непонятная гримаса то ли наслаждения, то ли мгновенного просветления. Он думал. Думать, вот что у него получалось лучше всего в этой жизни. Он и в былые времена мог попросту сидеть в одиночестве и обдумывать нечто невообразимое, создавая свои статьи, а здесь, при столь четком и независимом мышлении, он попросту побивал все рекорды. Мысли перетекали в слова в его голове, что он не мог контролировать, и получалось, что его собеседник ненароком слышал весь этот мозговой штурм.

«Так, у нас есть души, неупокоенные души, простите за аналогию с фильмами ужасов. И они не просто так начали пожирать всё пространство и время. Был эксперимент, что выпустил их всех наружу, но не сам эксперимент виноват. Их выдрали из тел, поймали в колбу, перемешали и запихнули в темный холодный ящик. Предположим, что у них осталась небольшая толика сознания, и они вовсе не понимают, что происходит, а тут их выпускают наружу и начинают эксплуатировать… Кому такое понравится? Ясное дело — никому! Никому. Но вопрос в другом: чего же может хотеть часть души? Конечно, соединиться вновь! Да, они поглощают пространство для того, чтобы снова обрести свои потерянные части. Это значит, что у нас есть реальный шанс».

— Давно произошел инцидент?

— Несколько недель назад, точно уже не упомню.

— Чистая Энергия, что является остальными частями душ тех, кто участвовал в вашем эксперименте, ещё на фабрике? Это очень важно!

Глава 5

— Вполне вероятно, вывоз осуществляется раз в месяц. Постой, я, кажется, начинаю понимать…

— Да, да, да! Раз ваш эксперимент был поставлен с целью изменить полярность Чистой Энергии на обратную, грубо говоря, чтобы она затягивала предметы в «иной мир», значит, в оригинале она выбрасывает их оттуда. Души ищут свои половинки, и они сейчас на фабрике. Фабрике, что забирает человеческие души. За каламбур прости, но по-другому и не скажешь. Что это значит? Нужно дать им объединиться и заодно взорвать проклятую фабрику!

Иван ликовал, он радовался и ходил туда-сюда по крыше, изредка подпрыгивая как ребенок. Глаза его собеседника также светились:

— Это действительно может сработать: взрыв разнесет контейнеры на складе и выпустит Чистую Энергию наружу, она буйно начнет распространяться, уничтожая всё на своем пути, и тут наткнется на свою поглощающую половину, которая, впитав ее, успокоится. В идеале, они компенсируют друг друга. Мы, конечно, потеряем часть города, а может, и весь, но зато сохраним Вселенную. Как же мы не додумались до этого раньше!

— Именно это я и хотел сказать, — Иван улыбался. — Сколько человек у нас есть?

— С дюжину наберем без особых проблем. Мне кажется, этого должно хватить. Плюс на подготовительной территории есть склад с оружием, а о спасении оружия никто и не задумывался. Правда, он наполовину поглощен…

— Ничего, этого вполне должно хватить! Завтра же начнем, а пока нужно поспать. И еще одно: нам обязательно нужно попасть в город…

***

— Да, это совершенно необходимо! Даже если у нас не получится осуществить затею с электростанцией, именно у меня в номере, в этой чертовой гостинице посреди Роланж ЙыЙ, лежит единственный шанс на спасение. Нужно, чтобы кто-нибудь в Королевстве узнал, что тут творится. Нужно, чтобы они приняли меры! То, что мы постоянно закрывали глаза на Периферию, ни к чему хорошему не привело. «Маяк спасения», я говорю о нём, нужно нажать на кнопку, и сразу меня помчатся выручать. Тогда они увидят, что здесь творится, и явно не станут закрывать на это глаза.

Иван говорил, в то время как они с собеседником продвигались через пульсирующую пустошь куда-то на восток. Он так был занят своими рассуждениями и обдумыванием стратегии, что вовсе не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Тем временем то из одного, то из другого дома выходили люди всё в тех же серых мешковатых одеждах, какую носил и Клавдий. Они были погружены в себя и, будто бы также ничего не замечая, шли в одном направлении. Правда, шли они недолго: словно по неслышимому приказу все останавливались напротив одного старого здания — именно эта резкая остановка привела Ивана в чувства. Он посмотрел на здание и остолбенел.

К слову сказать, остолбенеть было от чего. Само здание ничего примечательного из себя не представляло: это было обычное продолговатое строение, увенчанное, по мнению журналиста, слишком банальной табличкой с надписью: «Склад». Внимание привлекало одно место посередине этого склада, то место, где здание заканчивалось. Да, это по-другому назвать никак было нельзя: ровно через середину злополучного склада проходило Сущее, и половина его уже была поглощена, когда другая стояла на месте.

— Это и есть склад с оружием, — вывел Ивана из оцепенения Клавдий, — как видишь, половина склада уже поглощена, и никто не рискует заходить внутрь. Неизвестно, что произойдет с вошедшим, ведь никто еще не отваживался проникать в поглощаемые здания.

— Ты пойдешь со мной? — прямо спросил Иван.

— Да, я прекрасно знаю, что наша цель стоит средств.

— Отлично, тогда вперед! — журналист приосанился и бодрым шагом пошел к складу. Со стуком были выдернуты затворы, что казалось странным: замка на складе не было, но Иван не стал вдаваться в размышления. Дверь с легким нарастающим скрипом отворилась, и они попали внутрь.

Иван шел первым, первым же смог заметить произошедшие изменения. Внутри склад сильно отличался от того, каким выглядел снаружи, ты будто бы попал в другой мир наяву. Внутренние помещения склада уже полностью были подготовлены для поглощения и теряли вид реальных предметов. Точнее, они имели очертания реальных предметов, которые можно было взять и потрогать, но было ясно, что эти вещи уже не принадлежат этому миру. Возвращать их вовсе не стоило, но выхода не было. Пульсация здесь также была глубже, чем снаружи; казалось, что сияние проходит волнами сквозь материю и эхом возвращается, сталкиваясь с вновь накатывающейся волной.

Как назло, табличка «Взрывчатка» висела рядом с табличкой «Арсен», в которой часть «ал» была поглощена, а Сущее уже фактически подобралось к середине проема ведущей туда двери.

— Придется протискиваться, — нервно усмехнулся Иван, но ответа не дождался. Клавдий стоял как вкопанный и смотрел на Сущее. Его взгляд отсутствовал, точнее, он будто смотрел внутрь этого сплошного синего сияния. Мрачная мысль задела журналиста: раз Сущее подготавливает всё, что собирается поглотить, то Клавдий, уже давно живущий поодаль, стал желанным полуфабрикатом…

Иван резко прогнал эти мысли и двинулся к двери. Звуки перестали доноситься до ушей, он даже не слышал собственных шагов. Сущее было на расстоянии вытянутой руки, и возле него стало неимоверно тихо, спокойно, радостно и даже сухо. Больше ничего не хотелось: ни идти брать взрывчатку с оружием, ни тем более уничтожать это чудо природы. Мысли проносились с рекордной скоростью в голове: зачем нам голод, нищета, войны, расслоение общества, если есть это? Мы не будем хотеть есть, нам будет всегда хорошо и комфортно, мы будем счастливы, безмерно счастливы! И ничего из того, чем мы сейчас заняты, чтобы банально не умереть со скуки, нам не понадобится. Осталось сделать один шаг — и мы станем едины. Всё, что есть в мире, сольется и вернется в свое изначальное состояние. Не будет такой досадной оплошности, как большой взрыв, зарождение Галактики. Лишь единое пульсирующее всепоглощающее счастье, навеки, навеки…

Иван поднял ногу. Теперь ему уже действительно ничего не было нужно. Всю жизнь ему лгали, а здесь его ждет только счастье — не может быть иначе, если он наяву чувствует это. Он сделал шаг. Сущее было уже рядом с самым его носом. Он видел его отчетливо, эту пульсацию, пытался заглянуть внутрь, чтобы понять, что его ждет. Он уже фактически не сомневался, что это единственное верное решение в его жизни. Он подался вперед, тело стало терять равновесие, когда резкая боль прошибла плечо и поволокла его назад.

Судорожно глотая воздух, журналист посмотрел по сторонам: его плечо крепко сжимал Клавдий, на лице которого не было ни единого знакомого выражения. Он будто бы постарел лет на десять, с его руки стекала кровь. Немного помедлив, распорядитель попытался разжать руку, что у него получилось не с первого раза. Иван схватился за плечо от нахлынувшей боли. Тем временем Клавдий быстро и бесшумно протиснулся в оставшийся проём двери и выкинул оттуда три ящика. Два он взял сам, а один вручил журналисту и резким движением толкнул его к выходу.

***

Сделав пару шагов от здания и отдав ящики, они упали на землю, не в силах пошевелиться: тело было как будто выжато и пережевано. Вокруг столпились пришедшие, по их лицам было заметно: Иван создавал то же впечатление, что и его попутчик в этом походе на склад. Под нос им сунули какой-то не очень приятно пахнущий напиток.

— Пей! — будто бы прошипел Клавдий.

Иван не стал сопротивляться и одним глотком осушил предложенную посуду до дна. Вкуса он не почувствовал, но эффект оказался почти молниеносным: все мышцы словно прожгло огнем, захотелось встать и побежать, чем он тут же и воспользовался. Но, пробежав метров десять, журналист понял, что это бессмысленно, и вприпрыжку понесся обратно.

— Что это было? — спросил он подпрыгивающего на месте Клавдия.

— Алкоголь, банальный алкоголь, тут он так действует. Но довольно разговоров, пошли! Возьми на всякий случай пистолет.

Иван сунул во внутренний карман энергетический пистолет, самое компактное, что нашлось в арсенале, и устремился за Клавдием.

— Позволь вопрос? — беззвучно спросил журналист.

— Да, конечно. Пока мы выбираемся в город, у нас есть время.

— Как? Как тебе удалось противиться Сущему? Ты разве не чувствовал этого блаженства?

— Да, конечно. Я чувствовал всё то же, что и ты, — лицо Клавдия погрустнело, — и я, как и ты, не понимал, что это обман. Просто я гораздо дольше общаюсь с Сущим и могу задавать ему вопросы — это помогает отсрочить конец. Я спросил Его: а что же боль? Оно перевело тему на блаженство, тогда я усилием воли достал нож и вонзил себе в руку. Сущее не знает боли, и оно потеряло надо мной контроль, тогда я сделал то же самое с тобой. Вот и всё.

Они подошли к покосившемуся деревянному забору посреди улицы. Было заметно, что контроль Сущего ослабевает, приближался город.

— Будь осторожней, — сказал Клавдий, — проход через зону наивысшего напряжения обратно будет столь же неприятен. Главное, двигаться вперёд.

Было и впрямь так же неприятно, постоянно хотелось повернуть назад, ноги не слушались, но вскоре, сквозь тошноту, Ивана вновь выплюнуло в нормальный мир. Всё произошедшее походило на плохой сон, недобрую сказку, рассказанную шаманом. Происходящему придавал реальность сильно саднящий шрам на плече и чуждая бодрость. Теперь с солдатами не церемонились: человек двадцать просто вышли из тумана отчуждения, перевалили через заграждения и, воспользовавшись замешательством часовых, быстро их скрутили. Всё было кончено за несколько секунд, и улица погрузилась в молчание. Они стояли на перекрестке.

— Мой друг, здесь наши дороги расходятся, — уже вслух говорил Клавдий. — У нас нет времени и сил прорываться внутрь города, чтобы забрать твой передатчик, тогда нас попросту раздавят. Ты тоже плохо знаешь улицы и расположение электростанции, так что пользы от тебя там будет минимум. Я выделю тебе пару человек, пробирайтесь незаметно.

Он сделал два жеста рукой, а его люди молча кивнули. Двое из них пошли налево. Иван протянул Клавдию руку и получил крепкое рукопожатие в ответ.

— И ещё одно: у тебя не больше получаса, успей нажать свою кнопку, — он повернулся и пошёл за своими людьми. — И расскажи миру о нас! — более грустным тоном добавил он.

***

Через туман теперь шли три человека: Иван, возглавлявший шествие, и двое его спутников, с которыми он так и не удосужился познакомиться. Сейчас на это не было времени, всё должно было происходить быстро, иначе синяя пульсирующая лавина накроет их с головой — и вряд ли уже кто-либо узнает, что здесь произошло. Профессиональная журналистская гордость не позволяла этого допустить. Пробираясь по запутанным улочкам всё того же городка, Иван смотрел на него совсем по-другому: величавые обветшалые здания вокруг вызывали в нём лишь негодование, хотя они-то ни в чём вовсе не были виноваты. Виноваты были люди: одни — потому что обманывали, другие — потому что добровольно соглашались жить во лжи, и уже было не разобрать, кто из них был виноват больше.

Под мерное позвякивание оттягивающего плечо автоматического ружья, которое Ивану сунули сопровождающие, они миновали переулок за переулком, улицу за улицей и везде видели примерно одну и ту же картину. Когда туман рассеивался и открывал редким прохожим троицу, идущую куда-то с оружием наперевес, они столбенели, озирались по сторонам и старались уйти на другую улицу. Правда неизменно продолжали свой путь, не спеша поднимать тревогу. Кто знает, может, не задавать лишних вопросов уже вошло у них в привычку. Возможно они банально боялись, и в крови играло чувство самосохранения. Как бы то ни было, весь путь до площади прошел без накладок, прерывался он лишь собственными гнетущими мыслями Ивана. После выхода из зоны всё выглядело уже совершенно по-другому, былая ясность мышления ушла, а в голове пульсировала одна неприятная мысль: «Вдруг я был неправ?»

Сомнение — это то, что заставляет людей ничего не делать. Сомнение, что делаешь что-то не так, не дает обычному человеку двигаться вперед и зачастую не позволяет сделать настолько необходимый шаг. Именно в таких сомнениях всё это время пребывал репортер, и каждый шаг, что он совершал, был для него мучительным испытанием веры в собственные силы. Просто взять и убежать — вот чего хотелось сейчас больше всего. Казалось, что внутри бушует океан, а громоздкий камень на душе так и жаждет полететь вниз, затянув за собой в пучину отчаянья.

Тяжкие размышления Ивана были прерваны надвигающимся пейзажем главной площади. Как и стоило предположить, площадь была огорожена, подходы к ней охранял патруль из нескольких человек в плащах-палатках коричневого цвета. Было забавно смотреть на этих горе-вояк, будто бы только что вернувшихся с тренировочного плаца: они сосредоточенно курили и нервно смеялись, сгрудившись в кучу у небольшого костерка. Патрульные даже не заметили приближающиеся к ним три фигуры с автоматическим оружием, хотя самому Ивану казалось, что они слишком шумят, да и вообще занимают чересчур много пространства вокруг. Сильно помог этот вязкий и почти непроглядный туман, что повсюду струился, заслоняя непрошеных путников.

— Времени церемониться нет, подходим и валим их, — не слишком деликатно сказал один из попутчиков Ивана, тут же достав свой пистолет.

Несмотря на серьезность момента, Иван всё же отметил про себя, что автоматическое оружие нового поколения стреляет совершенно по-другому. Оно не трещит и не искрит, как это было раньше, а просто отбивает такт, и это звучит даже умиротворяюще, именно так, наверное, и должен наступать последний момент. С такими мыслями он сделал несколько выстрелов и, увлеченный куда-то вбок, свалился в кусты. Первый бой всегда проходит у человека как-то сумбурно Сейчас, лежа в кустах, Иван палил куда ни попадя, пока выстрелы вовсе не стихли. Когда он поднялся, то увидел, что всё уже кончено, а его попутчики яростно машут руками. Пора было двигаться дальше.

— Давай! Нельзя упустить момент, пока они не опомнились, а то нас перестреляют как кроликов, — не выдержав, грубо заорал один из сопровождающих, — бежим теперь! Мы — отвлекающий маневр. Макс! Брось гранату, чтобы сбежалось побольше народу, а ты со всех ног дуй в гостиницу. Жми свою кнопку, мы потратили уже больше двадцати минут.

Тут Иван побежал. Он вложил в этот рывок все оставшиеся силы, и это было необыкновенное чувство полной легкости и контроля над телом, которое бывает, только когда открывается второе дыхание. Теперь картинки мелькали перед глазами и вовсе как-то быстро. Подняв руку с зажатым до боли в ладонях пистолетом, Иван бездумно выпускал заряды вперед, даже не заботясь о том, куда они летят, и бежал. Сейчас главное — бежать. Это было единственной задачей: добраться до дверей, нажать кнопку, а то, что будет потом, было не важно. Об этом попросту не было времени думать. Всё существо стремилось вперед, Иван даже не успел заметить, был ли кто на его пути. Он на всём лету вписался в дверь, на секунду отстранившись, почувствовал резкую боль где-то в районе плеча.

Рывком распахнув дверь, он фактически ввалился внутрь, где все присутствующие уже лежали на полу, испуганно озираясь. От боли, что застилала глаза красным цветом, Иван не мог ничего сообразить, а просто переставлял ноги в нужном направлении. Ковыляя по красному паласу, он побрел — настолько быстро, насколько мог — к лестнице на второй этаж, но ступеньки давались не так хорошо, как хотелось бы. Его поддерживала лишь только цель, к которой он шел, эта кнопка была важнее всего сейчас: важнее боя на улице и тех ребят, что взрывали электростанцию, даже важнее самого Ивана, и он прекрасно понимал это. Если никто не узнает о том, что здесь произошло, то всё путешествие и эти жертвы не имеют никакого смысла.

Вот дверь его номера оказалась перед самым носом. Ключа не было, поэтому, не колеблясь ни секунды, Иван выстрелил в замок и навалился на дверь. Ноги уже не держали. До шкафа он добирался ползком, а когда заветная кнопка очутилась у него в руках, даже вздохнул с облегчением.

Привалившись к стене и держа кнопку, журналист ощутил резкий звук, сменившийся нарастающим гулом.

— Так вот как оно будет, — произнес он вслух и изо всех сил нажал на кнопку, резким пищащим звуком возвестившую: «Ваш вызов был принят».

Часть 2. Мост

Глава 6

«Вас приветствует Архызия! Страна с потрясающими пляжами и теплым морем. Так, как у нас, вы не сможете отдохнуть нигде. Песок, галька, камни — выбирайте всё, что вашей душе угодно. Отели и пансионаты примут вас с распростертыми объятиями, и вскоре вы уже не захотите уезжать! Выбирайте наши курорты — и точно не останетесь разочарованными. Только сегодня у нас специальное предложение…» — диктор мерно вещал из телеящика поставленным голосом, а картинки видов и счастливых людей сменяли друг друга.

— Что там с Иваном, Эмир Митрофанович, что-нибудь выяснилось?

— Ваня, Ваня, Ваня… Вот говорил же я ему, что одержимость эта его до добра не доведет. Чего искал, на то и напоролся.

— Так, значит, неизвестно ничего?

— Да как тебе сказать. Помнишь ту вспышку, была которая?

— Как ее не упомнить, ее же по всему Королевству видно было!

— Так вот, примерно в то же время поступил сигнал со спасательного маяка, который он с собой всё таскал. Я выяснил из своих источников, что сигнал тот, ну он вообще недалеко от вспышки был отправлен. Ну вот.

— Что вот? Его вытащили?

— Тут вообще темная история какая-то начинается. Группу-то за ним отправили, а дальше — всё.

— В смысле всё?

— Ну вот в том-то и дело. О событиях после никто толком сказать ничего не может. Вернулись ли они. Притащили ли этого приключенца обратно. Ничего. Все документы засекречены, будто и не ходил туда никто. Причем засекречены настолько… Как тебе сказать. Ну, уровня госохранки, что даже мне не раскопать. Так что сейчас получается, что не было никакого Ивана. И не ездил он ни в какую Периферию. Информации, в общем, еще меньше, чем до его отъезда.

— Во дела!

— И не говори. Кое-что я, правда, всё же успел раскопать. Буквально через пару дней информация пропала, но я смог отыскать группу из шести человек с неким Иваном, которая пересекала границу. Ну, как ты знаешь, группы спасения по пять человек ходят. Шестым мог быть как раз он.

— И что, где, как?

— Вот тут ничего конкретного уже сказать не могу, — человек указал на экран телеящика. — След теряется в Архызии.

 ***

Граница Архызия — Королевство. День первый

День лениво накатывался на сонную страну Архызию, когда электромоторное транспортное средство подкатило в начало очереди. До границы еще было несколько десятков километров, это точно. Очередь же начиналась здесь, а первые подъехавшие спозаранку зеваки вылезали на крыши своих транспортных средств, чтобы посмотреть, насколько далеко она тянется. Вот глупые. Иван же никуда вылезать не торопился, он медленно поставил агрегат на ручной тормоз и откинулся на спинку:

— Чай еще остался? — спросил он, немного скосившись на жену, и сонным взглядом обвел спящих позади детей — их главное не разбудить, чем больше проспят, тем лучше.

— А ты не будешь смотреть? — откликнулась она.

— Нет, чего там смотреть-то? Я дома этот вопрос изучил, очередь начинается километров за двадцать, не меньше. Стоять долго, но не всё так плохо, по дороге есть три лагеря на постой. Палатки там поставить можно и комфортно разместиться. Всё облагорожено. Туалеты там, душевые. Так что не пропадем. Стоять долго, конечно, но ничего. Продержимся.

Он судорожно сжимал в руке бумажку, и время от времени взгляд тяжело задерживался на подрагивающих пальцах. Ему всё не верилось, что после стольких лет оно наконец-то у него в руках. Разрешение. Нужно было удостовериться, что это правда, что оно настоящее. Он негнущимися пальцами стал расправлять официальную бумагу, от которой веяло сыростью подвалов и ненавистью. В самой шапке значилось: «Разрешение на выезд».

Ох, сколько же усилий стоило электротехнику первого разряда получить эту проклятую бумажонку. Из целой страны, пытающейся убежать в Королевство, лишь у очень малого числа людей получалось вырваться. Доказать, что они принесли столько пользы, что их можно отпустить туда, где люди не существуют, а живут. Где нужно строить, а не восстанавливать. Где всё хорошо. Местом, куда его направляли, был поселок Светлое Будущее, что находился около границы. По слухам, туда всех направляли, а потом уже распределяли по городам центральной части Королевства.

Ивану еще не было сорока. Мало кому удавалось получить разрешение на выезд — да еще на всю семью — в таком раннем возрасте. Вокруг всё старики с потухшим взглядом сверлили пробку, а у него… У него еще вся жизнь впереди, как же быстро он смог выбраться! Повезло. Просто повезло. Кто же знал, что будет столь крупный обрыв на энергостанции, что обеспечивает светом и теплом половину страны.

Джунгли вышли из-под контроля и стали «поглощать» кубометры бронированных проводов под напряжением, чего еще ни разу не случалось. Да, тут стоит отметить, что провода в Архызии считают кубометрами, поскольку объем передаваемой энергии такой, что одиночный кабель не справится. Многие вызвались ликвидировать катастрофу. Многие воспользовались шансом, но немногие вернулись с победой. Иван был среди них. Такое повидать никому не пожелаешь, но оно того стоило. Эта бумага и счастливые лица его семьи того стоили.

Его немного тряхнуло в кресле. Взгляд стал стеклянным, и мгновенно Иван провалился в тот самый момент. Костюм химической защиты, который в их ситуации вряд ли чем-то мог помочь. Сзади ранец с чистым кислородом, который выдавали всем ликвидаторам, по какой-то причине он ненадолго дарил ощущение эйфории и радости. Ненадолго. Увиденное после уже нельзя было игнорировать.

Джунгли. Они были живыми. Нет, конечно, Иван понимал, что все растения живые, и их нужно беречь, но тут было другое. Щупальца, сотканные из лиан, сочились жизненной энергией. Они горели зеленым светом в неких аналогах вен, что пульсировали на всех деревьях вокруг. У них не было лиц. Казалось, что нет и души, но действия были явно скоординированы разумом.

Враг, а по-другому никак нельзя было назвать это существо, осознанно поглощал нужные для самовоспроизводства элементы. Одним из таких элементов была и биомасса, коей можно было считать каждого пришедшего на ликвидацию человека. Огнемет помогал, но когда против тебя борется сама флора…

— Джонни, они и есть деревья!

***

Как вы уже могли понять, Архызия — это суровая страна Периферии. Если оценивать привлекательность для проживания по стобалльной шкале, она уйдет в минус, да еще с противным звуком семафорного гудка на поезде. Фактически вся страна занималась производством «Грязной энергии». Ну что ни на есть грязной. Обогащенные стержни и прочая ерунда, которая убивала людей. Экологию. А флору и фауну незаметно меняла на протяжении столетий, и явно не в лучшую сторону.

Так что часть страны оказалась под влиянием облучения, а другая, расположенная на берегу сумасшедше красивого моря, была отгорожена стеной, высота которой нигде не была ниже пяти метров. Охранные вышки в прямой видимости друг от друга, проволока, мастерски скрываемая от отдыхающих, но очень хорошо заметная с промышленной стороны. Мины. Собаки. А кое-где и что пострашнее. Говорили, это всё для безопасности туристов, что это защитит от лезущей с джунглей мрази, но всё это полная чушь.

Первое время мечтой любого жителя промышленной части было убежать за стену и работать барменом на райском пляже. Сначала их ловили, а потом просто дали приказ пограничникам: стрелять на поражение. Поток незаконных эмигрантов резко иссяк, а единственной возможностью вырваться стала официальная бумага с разрешением на выезд. То самое разрешение, что ни на секунду не выпускал из поля зрения Иван.

Получить его было не так просто. В официальной формулировке значилось: «Выезд за границу Архызии на ПМЖ открыт лишь тем субъектам, чей вклад в жизнь и развитие страны настолько высок, что превышает пользу, принесенную несколькими жизнями обычного жителя. Выезд гражданина с семьей возможен лишь в случае неоценимой помощи государству». Формулировки настолько расплывчатые, что невозможно было сказать, что нужно сделать такого, за что тебя наконец могли отпустить из этого ада на земле.

И сказанное выше не было преувеличением. Вот попробуйте жить в условиях крайней нужды, когда зарплаты тебе хватает только на необходимое, а ранги, присваиваемые за хорошую работу, ни на что не влияют, кроме толщины стопки благодарностей на холодильнике. Иван уже даже перестал их вешать, а в особо холодные вечера разжигал этими бумагами печку. Ведь температура колебалась от плюс сорока до минус пяти градусов, и этот разброс мог настигнуть даже летом. Всё это из-за радооблучения, к которому все тут привыкли с самого детства. Из-за него, родимого, стало меняться всё окружение. Флора и фауна тоже выживают. Выживают, как могут. Приспосабливаются. И если всё вокруг враждебно, то и мир становится враждебным — это непреложный закон.

Если ты убиваешь всё вокруг и действуешь только в своих интересах, то, в конце концов, даже твоя собственная земля начнет мстить. Правители всегда алчны, но часто им хватает разума не воевать со своим народом и собственной страной. Правители Архызии были не такими. Незыблемость власти и ее наследование в этих местах гарантировали им неприкосновенность. До поры до времени.

***

Самоходка, подавшись вперед, вернула Ивана обратно к реальности. Он судорожно поставил чай на приборную панель и нажал педаль акселератора. Шины взвизгнули, но машина осталась на месте. «Что за? — подумал Иван и начал осматриваться. — А, вот чёрт!» — он опустил ручной тормоз и нажал на педаль снова. Автотранспортное средство двинулось вперед и остановилось через несколько метров. Непонимающий взгляд жены заставил его немного засмущаться:

— Пробка — это тебе не райское местечко, знаешь ли! Тут зазевался немного — и уже кто-то другой втиснулся на твое место, а ты как стоял, так и стоишь. Как-то вот так. Дети спят? Вот и отлично, мне надо сходить разведать, что там через несколько километров. А ты, если что, сможешь проехать, как я тебя учил? Вот и чудненько. И бумага! Следи за бумагой на выезд.

Медленно всё движется. Прошло уже несколько часов, а они всё стояли на месте. Иван вышел из автотранспорта и залихватски хлопнул дверью. Наверное, слишком сильно, потому что средство передвижения задрожало и издало скрипучий звук. Иван втянул голову в плечи и посмотрел на заднее сиденье. Дети спали.

— Фух! — он с облегчением выдохнул и зашагал дальше.

Путь предстоял неблизкий, нужно было углубиться на несколько километров и разузнать, что да как, у тех, кто стоял тут гораздо дольше. В идеале, дойти до границы, но отсюда было еще слишком далеко. «Ладно, что-нибудь придумаем», — подумал он и бодро зашагал навстречу закату. Воздух здесь был загазован, но сейчас вдыхался как свежий и, ко всему прочему, Альпенийский, высокогорный. Хотя там, Иван, конечно же, не бывал, но в горы Архызии поднимался, а там, знаете ли, воздух не хуже. Тем более виды, таких видов нет во всём Королевстве! Потому что во всём остальном Королевстве, скорее всего, просто ситуация с экологией немного другая.

Лучше. Кардинально лучше. А тут просто стоишь на пологом склоне горы во многих тысячах метров от моря, пинаешь свежий снег и косишься на пасущихся чуть ниже, очумевших от вкуса травы коров. Только и остается дивиться открывающимся красотам. Нет, правда, многие считают такие пейзажи красивыми. Честно! Не верите — сами у них спросите! Вдалеке, там, где должны быть очертания горизонта, солнце объято пеленой тумана. Оно пожирается облаком, которое больше походит на осьминога, чем на стандартное, так сказать, привычное глазу облако. Эти щупальца тянутся к солнцу и пытаются затащить его вниз, в пучину бездны, из которой ему суждено выбраться только лишь поутру. Но суждено ли сегодня? Об этом в Архызии можно было только догадываться.

Чуть ниже по склону гор можно было лицезреть границу, которая отделяет свежий горный воздух от того, чем дышат все жители. Из прозрачного тот переходил в вязкое, почти ощутимое марево. Казалось, что зайдя в него по пояс и вдохнув полную грудь, своими глазами увидишь, как оно тянется к тебе и заходит в ноздри. Овладевает тобой, и вот ты уже житель Архызии.

Ивана передернуло. Но всё это уже теперь в прошлом, теперь у него есть разрешение на выезд, и он непременно доедет, не то что все те неудачники, которые вернулись с отказом. Он-то собрал все нужные документы. Скрупулезно изучал каждый фолиант из архива, чтобы ничего не упустить, и в итоге набрал их целый ящик, но там есть всё, его было ничем не удивить! Справка из ЖЭКа о том, что никогда не топил соседей, и никто из них не имеет претензий? Не вопрос — две копии. И отзывы самих соседей с их подписями. Получите и распишитесь! Справка о месте пребывания, работах, отсутствии судимостей и претензий. Всё есть! Единственное, чего Ивану не удалось достать, так это родословная, но ее, вроде, нигде и не требовали официально, а госдокумент о его личности на руках был.

Он самодовольно ухмыльнулся и стал озираться по сторонам. Тут, через парочку километров от места его стоянки, ситуация несколько менялась. Люди казались какими-то вымотанными и уставшими. Многие сбивались в кучи и шутили друг над другом. Кто-то играл в карты на багажнике, другие жарили шашлыки на жаровне. Казалось, они друг друга уже давно знают и стали добрыми соседями, а не просто стоят в пробке. Ну что ж, стоять долго, и это не самый плохой вариант.

Нужно было пройти дальше, чтобы посмотреть, что там. Если так, как есть здесь, то не всё так плохо. В теплой компании доедем до таможни, а потом будем еще и общаться на месте проживания. Иван бодро зашагал дальше, но что-то ему тут не нравилось. Чем больше он углублялся в это машинное царство, тем сильнее водители с пассажирами становились не похожими на счастливых обладателей талонов в новую жизнь. Их серые раздраженные лица более напоминали физиономии сборища психопатов, чем примерных граждан. То тут, то там они сигналили друг другу или выходили и пинали собственные машины, хотя это вряд ли могло помочь. Кто-то спал прямо в машине, а другие собачились друг с другом, будто это что-то могло изменить.

Пожав плечами, Иван пошел вперед, надеясь, что у них с женой такого не будет. Он давно подготовился к тому, что стоять придется долго, и много чего читал по этому поводу. Тем временем, когда он разменял несколько километров, солнце начало клониться к горизонту. Люди буднично стали выходить из машин и отвязывать спальные мешки. Кто-то уже направлялся к небольшому палаточному городку поодаль, где висела табличка «Первый лагерь».

— Что происходит? — спросил Иван у человека, который проходил мимо.

— А, вы первый день? Таких сразу видно. После захода солнца таможня не работает. Никто никуда больше не едет, и люди идут в свой лагерь стоянки. Так удобнее, чем в машине, да и безопаснее.

— Спасибо за информацию, я приму к сведению!

— Да не за что, мужик, удачи тебе!

Пока спрашивать что-либо еще у незнакомых людей было как-то боязно, так что Иван решил оставить это на потом и бегом отправился к своей машине. На него все как-то косо поглядывали, ведь он единственный бежал в обратном направлении, навстречу очереди, но в этом был он весь. Запыхавшийся и в смятенных чувствах, Иван облокотился на собственную машину. «Что-то тут неладно», — мелькнула в его голове мысль.

Солнце, казалось, рывками утопало за горизонтом. Иван сел за руль автотранспортного средства, погруженный в тяжелые мысли, и закрыл дверь. Дети всё спали, так что беспокоиться было не о чем.

— Ты в порядке? — спросила жена.

— Всё нормально, — неуверенно ответил он, — здесь все ночуют в палаточных лагерях, так что сегодня останемся в машине, а завтра пойдем обустраиваться. Мы проехали хоть еще одну машину?

Жена рассеянно покачала головой, а Иван погрузился в расчеты и нехорошие размышления. Передернув плечами, он подумал: «Будем надеяться, завтра поедем быстрее».

Глава 7

Радиотелевизионное бюро. Центральные города

— Ну и что в итоге с тем пропавшим следом?

— Да что в итоге, — грузный человек потупил взгляд и, смотря в одну точку, голосом чуть тише продолжил: — Лет-то сколько прошло? Сначала искали все его, а со временем и со всеми этими засекречиваниями… Ну, ты понимаешь.

— Да, если честно, не совсем.

— Бросили Ваню на произвол судьбы! Доволен? Сначала искали родственники и все мы, а после всё меньше и меньше народу стало интересоваться. И знаешь что?

— Даже боюсь предположить.

— Забыли его, вот что! Был человек — и будто нет его. Я даже всё хотел в Архызию съездить поискать его. А где его искать там? Там одних курортов только больше сотни, не говоря уже про закрытую часть страны.

— Ты про грязную?

— Про нее, родимую. Вот о чём репортаж бы сделать. Добывают энергию для половины Королевства, а сами живут за бетонной стеной. И это не преувеличение! Там ведь действительно стену по всей стране построили еще до того как Королевство окружили Железной. По слухам, даже стреляют.

— Да ладно!

— Прохладно, блин, ситуация-то страшная. Да и журналистов туда не пускают, так что Ваня, если каким-то образом пробрался туда, — ну, получается, он единственным будет, кто страну эту изнутри видел. Проблема-то в другом.

— В чём же?

— Даже если случилось, что он выжил. Даже если он попал туда каким-то чудом и просто не может выйти на связь. Хм. Ну, я еще не слышал ни об одном человеке, который бы выехал из той части страны в Королевство.

***

Граница Архызия — Королевство. День второй

«Спина, блин, болит. Спать на не полностью разложенной спинке сиденья автотранспортного средства, знаете ли, приключение не из приятных». Правда, даже эта боль поутру показалась Ивану вполне себе нормальной, после того как он увидел стоящие впереди автомобили на выезд. По крайней мере, это гораздо лучше, чем просыпаться и лицезреть однотипные потолки всех квартир, в которых они ютились последние несколько лет. С них неизменно облетала штукатурка, и сделать с этим ничего было невозможно.

Стандартная штукатурка, которую можно было купить в строительных магазинах, была крайне низкого качества, и даже все ухищрения не давали возможности сделать ее хоть чуточку лучше. Месяц — и дурацкий климат этой части Архызии делал свое дело. Ты просыпался и неизменно смахивал пару хлопьев штукатурки с лица. Вот по этому Иван точно не будет скучать. «Непонятно, как же они борются с этим на курортах, неужели там нет таких диких скачков температуры? Неужели они смогли каким-то образом отгородить стеной не только части страны, но и климат, экологию? Невозможно!»

Тут они неожиданно поехали. Иван резко включил электротранспорт, снял ручной тормоз и двигался, стараясь прижиматься вплотную к ехавшей впереди самоходке. Двигались не сказать, чтобы быстро, но таможня явно заработала и стала пропускать машину за машиной. Возможно, именно поэтому движение пошло так бодро. Длилось, тем не менее, это не очень долго, и вскоре всё встало. Никто больше никуда не ехал, а стоило выглянуть из машины, стало видно, что из впереди стоящих автомобилей выходили люди и разминались.

«Может, обед или перерыв?» — подумалось Ивану, и он, пожав плечами, сел обратно.

Дети всё еще спали, утомленные дорогой, а жена смотрела вперед и сверлила невидящим взглядом предшествующий их машине автотранспорт. С ней часто такое было, сколько он себя помнил. Просто сидит и смотрит в одну точку. Странновато, конечно, но такая она есть, что уж тут поделаешь.

Иван решил никого не трогать, взял всё необходимое и вышел из электромобиля. Он расположился на багажнике, разжег компактную походную плитку, вскипятил на ней чайник и навернул бутербродов. Несмотря на все нехорошие мысли, которые посещали его вчера, он был бодр, насколько позволяла ему неудобная поза сна, и весел. С удовольствием попивал свой травяной чай, глядя на дымку, что скрывала от его взора границу. Всё как пять лет назад.

Он впервые поднимается в горы. Какие-то добрые люди взяли его в экспедицию. До этого Иван никогда не бывал в горах, смиренно глядя на них снизу вверх. Казалось, что там, в горах, совершенно другой мир. Что, преодолев пелену тумана, за дымкой облаков он окунется в жизнь, какой она должна быть. Почти так и вышло. Почти. Именно тогда и произошло знакомство с настоящей природой. С тем, что с ней сделало радооблучение.

— Ты точно уверен, что хочешь пойти с нами? — спросил длинный мужчина в защитном комбинезоне, сливавшемся с окружением.

— Да, я хочу увидеть, что же там, на высоте, — уверенно отрапортовал электротехник.

— Наверху-то всё отлично, но вот чтобы дойти туда… Всё же я не могу понять, зачем тебе это? Жил бы себе в городе под защитой вышек дальше, — на голове длинного мужчины были смешно закреплены ветки.

— Ну как же, нужно же донести до остальных, что там происходит, а не отсиживаться в защищенном городе. Люди должны знать, — зачем-то Иван опустился на лавочку, около которой стоял. Его голова закружилась.

— Какие люди? Ты вообще о чём говоришь? Коллегам-электротехникам ты будешь все те ужасы рассказывать? Да тебе попросту не поверят.

— Да, о чём это я…

— В любом случае, если хочешь идти — пойдем. Нет у нас законов, что с экспедицией ходить нельзя. Только вот на работе, что ль, договорись, странный ты наш. Я тебе тут список снаряжения сейчас набросаю, без него просто не возьму. Понял?

— Понял!

Иван улыбнулся своим воспоминаниям. Тот поход он помнил во всех деталях, не то что определенную часть своей жизни. Пеленой были покрыты больше пяти лет после того случая на заводе. Он был тогда младшим инженером и должен был следить за огромными бобинами на складе. Говорили, что внутри проходит важный эксперимент, но сам он никогда не верил в это и считал себя просто сторожем на бесполезной работе. Так проходил день за днем, пока однажды бобины не стали складываться наподобие домино.

Одна из них конкретно так заехала по голове. Иван потрогал шрам и убедился, что он на месте. Его передернуло при воспоминании о государственных клиниках с их врачами-живодерами. Их зеленые халаты, жестяные стены — всё мелькало перед глазами, и его вновь стало мутить. Неизвестно, какая воля к жизни его вела, но он всё же выкарабкался, правда, без нескольких лет воспоминаний о собственной жизни. Начал с нуля, а вот теперь он с разрешением на выезд покидает это проклятое место.

Допив чай, он посмотрел внутрь машины на свою семью. Так замечательно, что удалось взять их с собой. Что бы он делал без них? Разрешение вообще получить непросто, а чтобы дали еще на жену и двоих детей! Как это возможно? Просто повезло, не иначе. Все мирно спали в машине. Было немного странно всё это наблюдать, но, видимо, дорога и усталость взяли свое. Иван пожал плечами и решил немного разведать, что же их ждет в первом лагере, который уже виднелся на горизонте.

— Я пойду посмотрю, ты же подъедешь к следующей машине, если та двинется? — помедлив, всё же решился потормошить жену Иван. Та сонно кивнула и примостилась дальше спать на своем кресле.

Надежды на нее не было никакой, но на горизонте всё оставалось без движения, так что Иван всё же решил рискнуть. Он сложил все манатки в машину и, всё так же резко хлопнув дверью, вжал голову в плечи. Никто не проснулся, и он решил пойти разведать, что же их ждет.

Настроение, вопреки всему, было отличным. Несмотря на пробку и будущие лишения, Иван четко ощущал себя на своем месте. Он приосанился и пошел сквозь нестройные ряды автомобилей в сторону лагеря. Люди в начале очереди приветливо здоровались, когда он к ним обращался, но чем ближе было к лагерю, тем смурнее становились водители. На одно из приветствий седой старик с острым носом резко отреагировал:

— Что-то тут нечисто!

— Что вы имеете в виду? — заинтересовался Иван.

— А ты сам подумай, да приметь. Едем мы только поутру, и совсем по чуть-чуть продвигаемся днем.

— Да что тут такого, наверное, особенности работы таможни, — пожал плечами электротехник.

— Что-то тут нечисто! — уже скорее для себя повторил старик.

***

Лагерь, тем не менее, оказался вполне приятным местечком. Такой себе палаточный кемпинг у моря, каким мы его представляем. Только моря не было, да и люди явно понимали, что остаются тут ненадолго, и старались убирать за собой. Места, где стояли палатки, были притоптаны и вычищены. По лагерю одиноко бродил дворник и из-за недостатка работы изредка шаркал метлой. Лагерь ничем не был огорожен, но по четырем его сторонам располагались сторожевые вышки, которые сейчас пустовали.

Некоторые палатки продолжали стоять, и видно было, что в них спят люди. Хорошенько осмотревшись, Иван направился к единственному доступному сейчас человеку, а именно — дворнику. Тот нехотя поднял глаза и перекинул окурок из одной стороны рта в другую.

— Чегось надо? — прищурив глаз, сказал он.

— Эм, здравствуйте.

— И тебе привет, — резко оборвал дворник.

Электротехник немного опешил от такого обращения и присмотрелся к собеседнику. Это был человек неопределенного возраста, нельзя было сказать — сорок ему лет, пятьдесят? Он прямо и с вызовом смотрел в глаза Ивану, не отводя взгляда, что, скажем так, не очень подходило дворнику.

— Вы, значит, тут заведуете уборкой?

— Дворник я обычный, верно.

— Хм, а можете сказать, как тут всё устроено? Я, видите ли…

— Первый день ты, значится. Понятно. А чего рассказывать? Приходишь вечером, на совет идешь, решаете, кто охраняет, там, кто еще чем занимается, где палатку ставить. Рутина. Потом ставишь ее, где свободно.

— Понятно. Спасибо! Вы сказали, охранять? Тут опасно бывает, что ль?

— Любопытный, значится, — дворник прищурил глаз и перекинул окурок в другую сторону рта.

— Э-эм, ну да, интересно знать, где предстоит жить, и кто тут вообще обитает. Вас, кстати, как зовут?

— Сидор зови.

— Ладно, а меня зовут Иван, я электротехник высшего разряда, может, чем смогу?..

— Не имеет значения, — Сидор оперся на метлу и чиркнул спичкой. Окурок начал тлеть.

— В смысле? Но ведь я предлагаю помощь.

— Ты тут электричество видишь, умник?

Иван осмотрелся вокруг и, действительно, приметил, что провода сюда не тянутся, и столбов энергопроведения нет в округе.

— Но как же?

— Тут в первом лагере долго не задерживаются обычно. Вот во втором да третьем могут твои «таланты» пригодиться, но не здесь. Так что спи, сколько надо, и вали с этой земли.

— Как-то вы грубоваты для обычного дворника, мы же те люди, с которыми вы живете, — Иван был возмущен, он не мог такого ожидать от работяги. В Архызии обычно они очень забитые и учтивые, как он сам.

— А чегось это мне с вами цацкаться? Вы вон день за днем приезжаете, уезжаете. Приезжаете и уезжаете, а мне всё ваше говно убирать, да! Сидор то, Сидор это. Не вы мне зарплату платите! И не вы тут хозяева.

— Это ты о чём?

— А вот это уже не твоего ума дело, — он резко плюнул на землю и растер сапогом, — я чего тебе еще могу?

— Думаю, этой информации мне будет пока достаточно.

— Ну и беги тогда!

— В смысле?

— Беги, говорю, вон твои транспорты поехали, ща точно очередь упустишь — и тю-тю!

Иван округлил глаза и обернулся: впереди, там, где еле можно было разглядеть, не напрягая взгляда, пробка начала потихоньку двигаться. «Вот же зоркий дворник! Ну и манеры всё же у него», — подумал Иван и быстро зашагал в сторону своего электротранспорта.

— С-спасибо? — только и нашелся он бросить через плечо.

— Спасибо не булькает! — огрызнулся неприятной улыбкой Сидор.

Понятно. Теперь всё стало понятно. Все приезжают в лагерь, и мало кто считает нужным поблагодарить дворника за его рутинную работу. Это все люди тут останавливаются, чтобы выбраться из страны в новую жизнь, а для него… Для него это обычная работа и, скорее всего, без возможности выбраться хоть когда-нибудь. Поэтому он и озлобился. Делать жизнь этих «счастливых» идиотов еще немного лучше, видимо, не входило в его планы.

***

Как Иван ни торопился, успеть быстрее, чем машины начали мимо него ехать, не получилось. Он добежал до машины, когда впереди уже встраивались другие, и про себя чертыхнулся. Жена всё так же продолжала спать, несмотря на то, что сзади сигналили. Он вскочил внутрь, тем не менее, никого не разбудив, снял ручник и проехал расстояние в несколько автомобилей, пока очередь вновь не встала намертво.

Электротехник разочарованно глянул на жену, которая продолжала спать. Да, она была достаточно неплоха собой, и казалось, что он ее любил по-своему, но всё же. Она будто бы была у него, поскольку так должно быть. Будто по непреложному закону Архызии он должен иметь жену, детей. Она же появилась у него почти сразу, как он осознал себя после аварии. Из-за проблем с памятью он не мог даже припомнить ни периода ухаживаний, ни медового месяца. «Какой, на хрен, медовый месяц в Архызии, вы смеетесь?»

Единственное, что он хорошо помнил, так это что она никогда не одобряла ни его походов в горы, ни других инициатив. Даже к возможности выбраться жена отнеслась крайне негативно. Кричала, что он умрет в этих джунглях, и даже не общалась с ним после возвращения из экспедиции долгое время. Она нигде не работала и совсем не стремилась выбраться, что самому Ивану казалось крайне странным. Обычное воспоминание — как она сидит на кухне и смотрит в одну точку. Странно всё это. Дети вели себя точно так же. Были стереотипными детьми электротехника.

Иван встряхнулся и будто сбросил с себя оцепенение. Это его жена! Его дети! О чём он таком думает? Это же единственные родные люди, которые у него остались. Родственники, даже если таковые у него были, потеряны безвозвратно после амнезии и ее лечения. Та самая жизнь с нуля, о которой все мечтают, была у него именно с ней. И с детьми. На этом точка, нужно просто прекратить об этом думать и натирать себе эту зудящую мозоль, что так желает прорваться. Вообще-то нужно будет с ней поговорить об этом, о том, о чём они ни разу не разговаривали.

Лениво прошел целый день. Иван в основном пребывал в своих мыслях, изредка подкатываясь к проехавшему лишний метр автотранспорту впереди. Семья вела себя тихо, не отвлекая главу от размышлений. Тем не менее двигались вперед за день они всего несколько раз, и палаточный лагерь всё так же оставался далековато. Как только начало немного темнеть, там закопошились люди, стали появляться костры.

Нужно было собираться. Палатка на пять человек была давным-давно заготовлена. Да, их было всего четверо: жена, двое детей — мальчик и девочка, да он сам. Но, согласитесь, всегда приятнее иметь немного больше места про запас. Он хорошо помнил, как покупал эту палатку. Как читал все буклеты, которые смог найти. Как изучал плотность материала, его не продуваемость, чтобы было комфортнее всей семье.

Помнил он также, как получил разнос от жены и полное безразличие от детей, когда принес ее домой и стал рассказывать, как же они замечательно будут дожидаться в ней своей очереди на границу. Казалось, те даже не пытались понять и не думали, что это может получиться. Только упреки и уговоры забросить эту затею да не тратить деньги, коих и так немного.

«Ничего. Вот пересечем границу, так они всё и поймут. Они просто увидят, что мир может быть другим, и люди по-другому жить могут. Вот тогда и заживем нормально, и жена тогда поцелует, и дети тогда обнимут его, и все дружно скажут, что он был прав, и как они сами ошибались, что не верили в него и отговаривали». Иван откуда-то знал это. В его душе разлилась теплота, и он блаженно улыбнулся.

Тем временем, закрыв машину и следуя за общим потоком беженцев Архызии, которые еще толком не понимали, что их ждет, они спустились к палаточному городку. Глава семьи немного обомлел: что делать — было совершенно не понятно. Некоторые люди шли уже известным маршрутом к своей стоянке. Другие же, видимо, новички, топтались на входе со своими переносными домами и палатками в руках, не в курсе, что дальше.

— Все сюда! — позвал от центрального кострища улыбающийся мужчина добродушного вида. — Сейчас всех распределят.

Цепочка потянулась в том направлении, куда он махал, и из-за хозяйственных построек стало видно, насколько большой костер тут разводят. В него подносили огромные поленья, больше похожие на разорванные трупы деревьев. Непонятно, какой техникой можно было добиться такого? Архызские древозаготавливающие машины были, конечно, древними, но даже они обрабатывали стволы приемлемо. Тут же будто их ломали руками или… зубами!

От этой мысли Ивана передернуло. Не может быть. Просто не может быть. Конечно, он встречал различных животных в диких лесах по дороге к горам, но чтобы такое… Невозможно. Это же дерево! Его топором такое рубить час, не меньше, с перекурами, а тут его будто сломали огромными ножницами. Быть не может.

— Так, новенькие, кто не знает. Вы на местном собрании. Каждый день мы распределяем вновь прибывших. Каждый день ищем добровольцев на помощь лагерю. Меня зовут Давклий, я местный распорядитель.

Компания из трех человек вместе с уже повстречавшимся Ивану Сидором стояла на небольшом возвышении, сколоченном из грубо обработанных досок. Кострище полыхало так близко, что, казалось, искры от негодолжны непременно спалить это место. Но нет, троица стояла так привычно, что всполохи пламени в ночи делали их лица зловещими. Будто и не из этого мира они.

— У нас есть списки. Я называю фамилию получившего разрешение и сектор, в котором есть место под ваше пребывание в первом лагере. Если вашей фамилии нет, подойдите после с вашим разрешением в хозпостройку администрации. План висит на щите чуть поодаль. Менять место жительства — запрещается. Нарушать правила постоя в Архызии — запрещается. Не своевольничать, вы тут гости, помните об этом! Начнем.

После Давклий огласил не очень длинный список фамилий тех, кто должен был уже добраться до первого лагеря к сегодняшнему дню. Фамилия Ивана прозвучала в самом конце, когда он уже перестал ждать. Странно немного, что не назвали трех членов семьи, которые ехали с ним, но может, так полагалось по правилам? По крайне мере, ему отводилось место А4.

Обождав, пока все толпящиеся посмотрят на щите свои места, а «потерянцы» обговорят вопросы в хозпостройке, он быстро наметил маршрут и заглянул к распорядителю.

— Подскажите, пожалуйста, мне выделили место, а вот про семью, на которую я получил полное разрешение, ничего не сказали.

— Так фамилия звучала? — не отрывая глаз от своих записей, спросил Давклий.

— Звучала, — ошарашенно ответил Иван.

— Вот так и значится, место вам выделено. Коль разрешение на всю семью, то какая разница, на сколько оно человек. Так?

— Так.

— Вот и селитесь, чего это вы власти от дел отрываете? Селитесь, я сказал! — он помахал рукой, даже не подняв взгляда. Разговор был окончен.

Иван пожал плечами и отправился искать свободное место в своем секторе. Вскоре оно нашлось. Пусть незанятого пространства еле хватало для его полноценного палаточного дома, но втиснуть было можно. Он закусил язык и стал применять свой инженерный гений электротехника, чтобы зря не потревожить соседей. Вскоре место пребывания было обустроено, и семья отправилась внутрь. Иван стер пот со лба, но он был доволен тем, как всё вышло. Теперь жена и дети всё разберут внутри, и он придет в почти полноценный дом, где его ждут.

Уже стемнело, и почти никого в округе видно не было. Освещение тут было реализовано с помощью костров посередине сектора, остальное люди колхозили сами из того, что было. Цепляли фонари снаружи палаток и переносных домов. Втыкали некие аналоги факелов, которые, по всей видимости, зажигали сами жители. Почему-то вспомнилось, что не распределили обязанности. Странно было это, но может, прослушал?

Неподалеку стоял человек, и всё это время наблюдал за действиями по сборке палаток. Как только дело было закончено, он подошел:

— А зачем, позвольте-с спросить, вам такое громадное жилище здесь?

— Так вы что, мы же со всей семьей тут. Жена, двое детишек. Нужно, чтобы им комфортно было! Вы что же, не видели, они зашли только что?

Человек непонимающе помотал головой, пожал плечами и ушел, ничего так и не сказав. Иван остался наедине со своими мыслями.

Глава 8

Основное Разведывательное Бюро. Центральные города

Чашка кофейного напитка подъехала на сервоприводе к сидящему в кресле мужчине в официальном одеянии. На его лице красовались очки-щелки с закрепленными на них микромониторами и целеуказателем, который красной лампочкой постоянно сверлил лоб собеседника. Он медленно поднес к чашке руку в массивной перчатке, из которой выскочила еле заметная игла. Устройство моментально взяло пробу напитка и убрало иглу обратно в рукав. Послышался шелест шестеренок, а один из микромониторов окрасил скулу человека в зеленый. Тот довольно поднес напиток и, оттопырив палец на манер старых времен, вдохнул его запах полной грудью. Раздалось потрескивание процессоров, и по щеке побежали отражения череды символов.

— Так, значит, вы думали, мы не узнаем? — с хищной улыбкой начал он.

— Нет, что вы, Родзан Кадырович! Как же можно было так подумать. Мы все добропорядочные жители Центра, все законы соблюдаем. Работаем по цензуре и никак иначе! У редкомиссии ни разу не было вопросов к нашему ведомству.

— Да что вы говорите, Эмир Митрофанович, да что вы говорите. То есть вы хотите утверждать мне, привилегированному инспектору третьего класса, что у нас в Королевстве никто законов не нарушает. А зачем же тогда мы нужны бы были? Отвечайте!

— Нет, ну я не то имел в виду, многоуважаемый инспектор. Совсем не то. Зачем же слова добропорядочного гражданина выворачивать наизнанку? Имел я в виду, что ни мое ведомство, и никто внутри законодательств местных и общих не нарушает.

— Так уж и никто? — инспектор остановил взгляд очков-щелок прямо на собеседнике, от чего метка целеуказателя стала прожигать лоб.

— Ну, так, да… Конечно.

— А не вспомнить ли нам с вами историю, которая произошла лет так пять назад. Не упомните, о чём это я? — он грузно встал со стула и прошел прямехонько мимо главного редактора Радиотелевизионного бюро, будто его и не существовало.

— Вот вы о чём… Чего уже ворошить прошлое. Я ту командировку подписал. Да, было. Но я сразу признал это, и комиссия признала, что не было в моих действиях ни злого умысла, ни коммерческой подоплеки.

— Прямо так-то оно и было?

— Прямо так.

— А после что?

— В смысле — что? Дальше и так всё понятно.

— Вы не рассуждайте, отвечайте на вопрос, поставленный инспектором, — грозный человек повернулся и сосредоточил целеуказатель прямо посреди глаз отвечающего. Система охлаждения зашуршала где-то внутри его объемного одеяния.

— А, вы об этом. Журналист пропал. Его судьба неизвестна. Он числится пропавшим без вести с того самого дня, как пересек границу Периферии и больше на связь не выходил.

— Точно ли не выходил? Отвечайте!

— Да, конечно, больше ни слова не было от него слышно, и самого его лицезреть не приходилось.

— То есть вы утверждаете, что никаких материалов в редколлегию не поступало. Ни текстовых, ни записей с диктофиксатора, ни оттисков? Отвечайте! — телескопическая трубка целеуказателя выехала на максимальную длину.

— Конечно! Конечно, господин инспектор, если бы хоть что-то поступало, я бы как добропорядочный гражданин Королевства сразу бы… Да вы что, как можно в таком подозревать, у меня же безупречная репутация? Вы только посмотрите на мой профиль гражданина! Да там ни единого упоминания господозрений!

— Сверим, тут уж не волнуйтесь. Знаете, непонятным образом я вам верю, — трубка целеуказателя вновь задвинулась внутрь, — сейчас можете быть свободны. Мы с вами свяжемся, если останутся вопросы.

***

Граница Архызия — Королевство. День третий

Утро выдалось просто потрясающим! Солнце проникало в специально отведенные для проветривания щели переносной палатки, которую Иван купил отчасти для того, чтобы иметь внутри хоть толику свежего воздуха. Его расчет оправдался, по чистоте воздуха сейчас было примерно четыре — пять утра, туман еще не успел подняться с частицами загрязненного грунта, и можно было вздохнуть спокойно. Главное, вовремя эти щели для проветривания закрыть, и тогда можно сохранить свежий воздух до самого выхода, и голова весь день болеть не будет. Потрясающе!

Иван решил оставить семью в палатке, ибо не видел смысла их таскать в машину и собирать этого мастодонта каждый день. По крайней мере, пока они не проедут первый лагерь. Потом, конечно же, придется переезжать в следующий, но пока можно остаться и здесь. Место у них хорошее, а разбирать палатку вечером снова не хочется. Лучше тогда узнать, сможет ли он чем помочь лагерю, заодно можно будет разведать местную обстановку.

То, что между администрацией и теми, кто останавливался в лагере, отношения напряженные — и так понятно. Но может, он смог бы стать полезен здесь, как и в других местах. Может, это помогло бы растопить лед недопонимания. Блин, он так и не поискал бутылку для Сидора! Как же так, со вчерашней кутерьмой он попросту забыл про это. А ведь могла в его манатках заваляться бутылочка-другая пусть и не элитного, но вполне себе пригодного к употреблению спиртного. Сегодня, стоя в очереди, обязательно нужно будет перетряхнуть сумки. Получить информацию от этого грубоватого индивида казалось ему наиболее реальной задачей.

***

Примерно в шесть утра Иван закрыл щели для проветриваний, поцеловал жену, которая была в полудреме, и спящих детей. Затем он выдвинулся к своему автотранспортному средству. Хотелось прогуляться еще до того, как другие разберут свои палатки, и не идти в общей толпе. Таможня открывалась ровно в девять часов утра, но вчера он отметил, что средства передвижения начинали двигаться с восьми тридцати примерно, что казалось немного странным. Может, они открывают шлагбаумы и запускают первых счастливчиков раньше?

Казалось маловероятным, но других объяснений он пока найти не мог. Лагерь в это время выглядел беспечным и беззаботным. Редкие жаворонки делали зарядку или хлопотали по своему импровизированному хозяйству. Те, кто постарше, лениво сидели в раскладных креслах, а некоторые принимали крайне бодрящий в этих условиях душ.

Иван поежился, скоро и ему предстояло озадачиться личной гигиеной семьи, но он и об этом позаботился заранее. Испытывая склонность к изобретательству и используя неясно откуда взявшиеся знания в разных областях, которые начали вылезать после потери памяти, он смог придумать переносной подогреваемый душ.

Днем его должно было греть солнце, которое, изредка выглядывая из-за облаков, делало теплым всё быстро и эффективно. После же, как только оно уходило, и температура резко начинала бы падать, стенки из специального материала и отсутствие внутри воздуха сохраняли бы теплую воду надолго. Иван сварил у знакомых электросварщиков разборный каркас, а жена сшила из плотного материала стенки, и опытный образец был готов. Иван помнил ту радость, когда в первый раз испробовал свое изобретение и с третьей попытки получил наконец теплую воду под напором. Радостнее его тогда человека было еще поискать.

Улыбаясь, он прошел центральную аллею и решил поподробнее изучить тот самый плакат около хозпостройки. На плакате от руки были четко вычерчены линии секторов заселения — от первого до четвертого, в котором остановился по распределению Иван. Приглядевшись, он заметил по бокам списки. Два списка на охрану лагеря в ночное время суток и один — на «Сбор и ликвидацию», что показалось ему любопытным.

Где бы электротехнику ни приходилось работать или жить, он всегда старался помочь, чем мог. Связывался с органами самоуправления, участвовал в ремонтах и всевозможных вылазках. Вот и сейчас идея побыть в ночном патруле и пригодиться в «сборе и ликвидации», что бы это ни значило, показалась ему крайне интересной. Ведь по какой-то причине ему так нравилось исследовать этот совершенно неправильный и повернутый мир Архызии.

Отметив для себя эти две новые открывшиеся возможности, он бодро зашагал в сторону своего электротранспорта. Нужно еще узнать, есть ли по дороге электрозаправочные станции, ведь заряд его средства передвижения не вечен. Конечно же, как электротехник высшего разряда, Иван, насколько мог, модифицировал свой старый мобильчик. В старинный, выкрашенный прямо по ржавчине кузов был вмонтирован самый новый электромотор из тех, что удалось «достать» за деньги. На крыше стояли солнцесборные батареи, а внутри конденсатор и аккумуляторы, искусственно усиленные с использованием всех доступных средств, делали всё возможное для максимального запаса хода.

Но всё равно когда-нибудь он закончится. Сколько придется простоять в этой очереди, пока всё не разрядится? Полпути? Больше? Что потом? Идти пешком, бросить транспорт на обочине. Или всё же по дороге будут заправки и удобства? Никакой информации, кроме той, что по пути есть три лагеря для ночевки, не было, и оставалось лишь надеяться, что удастся доехать максимально далеко. Бросать автотранспорт по законам Архызии запрещалось и грозило невыездом за границу.

С этими мыслями он дошел до электромобиля и упал внутрь. Было зябко, и Иван всё же позволил себе включить зажигание, совмещенное с обогревателем. Он подул на руки, растер их и потянул к начинающему нагреваться воздуху. Зябко поежившись, плотнее укутался в куртку и стал смотреть на солнце, которое всё выше поднималось над горизонтом, кидая лучи на огромную очередь средств передвижения впереди и отражаясь от их крыш. Примерно через полчаса светило скрылось за полосой плотного тумана, а машины поехали.

Всё произошло ровно так же, как накануне. Некоторое время они ехали достаточно бодро, а после всё будто отрезало. Никакого движения. Почему так уже второй день? Может быть, какую-то часть счастливчиков пускают на таможню и закрывают шлагбаум? Вполне вероятно, но всё равно кажется странным, что такие периоды не повторяются несколько раз в течение дня. Как только всё остановилось, Иван вместе с другими вышел из электротранспорта и стал разминаться. Впереди ждал долгий изматывающий день.

Вскоре полуденный зной сильно поднял температуру внутри автомобиля. Термометра, конечно, не было, но казалось, что она приближалась к тридцати градусам. Водитель успел перекусить и теперь мерно клевал носом, борясь с изнуряющими волнами сна. Может, прикорнуть на полчасика? А вдруг поедем? Нет, нельзя, надо держаться, тут каждое место впереди на счету.

Заняться было особенно нечем. Иван уже успел почитать «Электрические цепи по Ильяхову. Отрежьте всё лишнее» — книга достаточно скучная, но информативная. Сейчас же состояние было такое, что любая прочитанная строчка уведет его в сон. Чтобы не вырубиться, он даже пересчитал весь автотранспорт рядом и запомнил примерное расположение всех соседей. Больше ничего не оставалось, как погрузиться в воспоминания.

***

Туман вязко парил над джунглями, пытаясь, похоже, забрать их себе. Шесть человек стояли на окраине города в полной боевой выкладке. Иван рядом с ними выглядел, мягко говоря, не ахти. Снаряжение никакое, он сам такой же. Страх бушевал внутри, идти дальше не хотелось.

— А может, я назад? — неуверенно спросил он.

— Теперь уже пути назад нет, — резко ответил длинный.

— Только вперед, — будто убеждая себя, вторил Иван.

Остальные члены экспедиции откровенно смеялись над ним, слов он не мог упомнить, но подшучивали они знатно над отправившимся в первый раз в такое путешествие человеком. Ему суждено было познакомиться с настоящей природой Архызии.

— Это единственный путь. Куда бы мы ни пошли, везде ждет провал. Только туда, эта тропа. Только так получится уцелеть с ним… — доносились до слуха переговоры сопровождающих.

Вообще, вся эта идея с вылазкой в горы казалась теперь чем-то из ряда вон выходящим. Зачем ему, электротехнику с семьей и планами на выезд, было отправляться чёрт пойми куда с военной экспедицией. Другие, понятно дело, в джунгли не ходили, так что выбора особого у него не было, но вопрос оставался — зачем?

Чтобы увидеть настоящую природу Архызии? А что, с вышек наблюдения или, на худой конец, с крыш высотных пятиэтажных домов на окраине поглядеть его не устраивало? Взял себе бинокль — и лежи, наблюдай себе за тем, что происходит. Записывай в блокнот, фиксируй, зарисовывай. Так нет вот, решил он, значит, отправиться в это рискованное путешествие, чтобы самому всё увидеть. Потрогать. Попробовать на вкус, хотя нет, это уже может быть опасно. Иногда Иван не понимал сам себя и мотивации своих поступков.

Тем не менее экспедиция выдвинулась вперед. Джунгли манили красотой и таким количеством неизведанных растений, что то и дело хотелось отойти с тропы и взять образцы. Однако длинный, которого звали Клим, настрого запретил куда-либо отлучаться, а когда Иван пару раз «залип» над очередным порождением природы, его попросту прицепили в сцепку. Теперь он шел на веревке между двумя вооруженными людьми. Ходить без оружия в джунгли было опасно.

Чем дальше они удалялись от города и приближались к горам, тем больше менялось всё вокруг. Джунгли сменяли прогалины, «выжженные» выбросами с энергостанции. Некоторые растения начинали мутировать и приобретать неземной вид. Иван мог поклясться, что один цветок заживо заглотил пролетающую мимо птицу в мгновение ока, а после опять расправил белые лепестки в черную крапинку.

Как сказали сопровождающие, за день нужно было подняться на высоту и уже там остановиться на ночевку. Ночью джунгли были опасны. По словам одного из сопровождающих, имени которого не удалось запомнить, шанс того, что ночью новичок тут останется сколько-нибудь целым и хоть немного невредимым, равен процентам пятнадцати. «Ну хоть не нулю!» — пошутил тогда Иван, но никто не улыбнулся.

Шаг. Еще шаг. Уже очень скоро разнообразие джунглей приелось, начало так не по-детски мутить от всей этой жары и обилия пыльцы в воздухе. Лианы, раскинувшиеся вдоль тропы, были словно живые, но Иван гнал от себя эту мысль. Их незначительные шевеления он списывал то на жару, что напекла голову некстати, то на миражи. Идти становилось всё сложнее. К подъему в горы он был уже достаточно вымотан. Наблюдения за животным миром не дали результатов. Все звери либо сразу прятались, либо вовсе не показывались на глаза, но внутри было чувство, что за ними постоянно кто-то наблюдает. Правда, стоило обратить на это внимание, как зверь тут же скрывался, не показывая себя. Силы стремительно покидали начинающего путешественника, и к середине подъема он уже был в полубреду, а до стоянки один из провожатых даже нес его на себе. Как-то невежливо получилось по отношению к экспедиции, но поделать ничего с этим он уже не мог.

— Простите… — только и вымолвил Иван и провалился в лихорадочный сон.

***

Очнулся он в реальности прямо за рулем своей электровозки.

— Чёрт! Всё же уснул!

Неизвестно, сколько времени прошло, но ничего особенно не изменилось. Автотранспорт вокруг находился всё тот же и особенных перестановок не претерпел, даже стоящий впереди дизель оставался на месте и всё так же коптил гарью.

«Нужно будет сделать ему фильтр, если мы так и останемся вынужденными соседями в этом путешествии», — подумалось Ивану. Он потянулся и решил выйти наружу размяться.

Вокруг всё было так же, ничего не изменилось. Кто смотрел вперед невидящим взглядом, кто пытался развлекаться, играя с соседями в карточные игры. Атмосфера была максимально дружелюбной, насколько возможно в такой ситуации, когда никто не знает, кто же едет в соседнем транспорте.

Немного размявшись, электротехник вспомнил о запланированном подарке для Сидора и полез в переполненный багажник. Задачка оказалась не из простых, но порывшись некоторое время и добравшись примерно до середины скарба, он вытянул пыльную бутылку с непримечательной надписью Портвейн «777». Отлично! Это то, что нужно в данном случае, да и вряд ли он сможет отыскать чего получше в своих скромных запасах выключающих сознание жидкостей.

Иван сел внутрь автотранспорта и щелкнул рубильником индикатора заряда. Заряд держался на уровне семидесяти процентов. Неплохо, учитывая, сколько они ехали. Экономия с выключением в моменты, когда электровозка не двигалась, и подзарядка от солнечных сборщиков себя вполне оправдали. Тем не менее, как ни считай, такими темпами до границы заряда вряд ли хватит дотянуть, но он что-нибудь придумает. Как всегда.

До вечера они продвинулись максимум на несколько транспортных средств, что не могло не огорчать, и Иван вместе со всеми вернулся в лагерь на ночевку. Он не пошел в палатку, а направился сразу к центральному кострищу на собрание. Помня, как вчера полночи не мог заснуть, он хотел записаться в патруль, чтобы самому увидеть, что же тут такого происходит. Шорохи и резкие звуки не давали ему покоя.

На совете он выслушал точно такую же речь, что и вчера перед их расселением, и подождал, пока оргсостав и немногочисленные новички пойдут к хозпостройке. По дороге он как можно незаметнее окликнул Сидора и, когда тот нехотя повернулся, резко и в то же время скрытно протянул ему бутылку.

— Чтой-то это тут у тебя? О-о-о! Это ты хорошо, дядь, зашел! Я ж сразу знал, что ты мужик нормальный, только прикидываешься, — повеселел Сидор и поспешно убрал бутылку внутрь бушлата, озираясь. — Я пойду сейчас, а ты потом подходи со своими вопросами, коль нада.

С этими словами он юркнул куда-то за хозпостройку, а через некоторое время зашел внутрь, едва заметно кивнув электротехнику. На его лице появилось явное воодушевление. Иван подождал, пока все разойдутся, и подошел в окно приема.

— Здравствуйте! Я прибыл вчера только. Хотел бы записаться в дозор, если это возможно.

— Ну там, по-моему, все роли распределены уже, не отвлекайте органы власти! — буднично изрек председатель, не поднимая взгляда от гроссбуха, где постоянно что-то записывал.

— Как же так, люди должны же отбывать дальше. Неужели нет ни одного свободного места для добровольцев? Хоть впишите на будущее!

— Что говоришь? — обернулся Давклий куда-то назад на невнятное бормотание. — Человек, говоришь, достойный? Дай-ка посмотрим! Вроде, ты не крепкий вовсе, но раз просишься, то смелости тебе не занимать. Знаешь, что ночами тут творится?

— Нет, но я слышал звуки. Они… Они будто не этому миру принадлежат, — честно ответил Иван.

— Хех, — хохотнул распорядитель, — не этому миру! Вовсе-то и этому, вовсе и этому! Ну, раз Сидор за тебя говорит, посмотри. Не знаю, на кой тебе это знать, ехал бы себе дальше, коль смог. Всё еще хочешь?

— Так точно! — зачем-то с солдатской выправкой, которой никогда не владел, ответил Иван.

— А он мне нравится, — с улыбкой на лице, по которому бегали адские блики кострища, проговорил Давклий, — пойдешь с отрядом Сидора. В десять будь у четвертой охранки, и чтоб не опаздывал. Всё понятно?

— Да, буду на месте. Я могу идти?

— Вольно, — с сарказмом хохотнул распорядитель и вернулся к своим обязанностям, а Сидор показал жест одобрения из полумрака сзади.

***

Ровно без десяти десять Иван стоял напротив четвертой охранной вышки, которая на карте была отмечена как «Охранка». Он по-быстрому заглянул в палатку и, даже не заходя в основную комнату к семье, поужинал и в двух словах объяснил, что ему нужно отправляться в дозор ночью. Он не хотел видеть неодобрительный взгляд жены, поэтому ушел так быстро, как мог, чтобы больше не объясняться.

Оделся он тепло, под стать ночным колебаниям температуры. Взял с собой источник света и самодельный электроразрядник, который выдавал заряд грязной энергии прямо в жертву. Использовал он его единожды в жизни, когда местные хулиганы пытались забрать у него заработанное. Он до сих пор помнил, как предупреждал их отступить, а потом боялся нажать на кнопку. После синий рубленый луч сорвался с двух контактов и полетел от жертвы к жертве, впечатав последнего в столб. Они даже не успели понять, что произошло. Бедняги.

От воспоминаний оторвал подбежавший довольный Сидор. Он извивался как змея, хрюкал и за локоть тащил Ивана внутрь подсобного помещения охранки. Открыв ее своим ключом, он быстро зажег внутреннюю автономную лампу и, наконец, достал бутылку.

— Нажористый! — облизнулся он. — Ну ты даешь, где ж ты откопал такую редкость?

— Да с собой прихватил с завода. А разве мы вдвоем будем?

— Нет, ты что, — тараторил Сидор. Он схватил с полки два стакана и поспешно поставил на стол. Его было не узнать. — Все обычно опаздывают, а мы пока с тобой сейчас, — говорил он и наливал, несмотря на протестующие жесты Ивана.

— Нет, я не буду.

— Не пьешь, что ль? Жаль, я-то думал, собутыльника себе в отряд нашел. А то все заладили: не будем мы! За руль с утра, нельзя, законы, видите ли, мы нарушать не хотим! Тьфу! Сопляки! Ладно, мне больше достанется, — сказал он и выпил стакан за стаканом. На его щеках появился багрянец, а лицо преобразилось блаженным неведением.

— Так всё же, что мы будем делать?

— Патрулировать, как чего! Шесть человек на сторону. Остальные давно ходят и знают, что до одиннадцати можно не ходить, вот и опаздывают. Ща придут, точно не будешь?

— Точно. Что тут такого бывает, что патрулировать надо?

— А это, друг мой, — сказал он, выпив половину стакана и занюхав рукавом, — сам увидишь. Тут так и не расскажешь. Пошли, я тебе тут всё покажу лучше. Это словами так не передать.

Глава 9

Радиотелекоммуникационная точка. Центральные города

— У вас есть зашифрованные линии?

— В смысле, анонимные?

— Ну как это у вас называется, я не знаю! Нужно, чтобы приватная, чтоб общего доступа к ней не было.

— Есть такие, но это только у нас здесь. Из дома не получится!

— Да мне и не надо из дома. Мне бы сообщение передать, а лучше поговорить, если это возможно.

— Да всё, в принципе, возможно за ваши деньги, только это раза в три дороже обычной радио и телесвязи.

— Не важно!

— Так, ну и с кем вы хотите связаться?

— Эмм… Как вам сказать. Я не знаю.

— Вот те на, а как же мы с вами звонить-то будем?

— Это я вас хотел спросить. Возможно ли связаться с определенным местом, не зная там адресата?

Телефонистка недоуменно, но с неким интересом смотрела на серьезного человека напротив. С одной стороны, ничего противозаконного он не делал, и никаких инструкций она не нарушала, но как-то странно всё это было.

— Теоретически мы можем попробовать связаться с радиотелепунктом на месте и, если там ответят…

— Да, это вполне подойдет!

— Ладно, — оператор стала что-то вносить в свой блок системы. — Куда звоним?

— Мы только внутри Королевства звонить можем?

— Да, — глаза женщины округлились, она начала жалеть, что взялась помочь.

— Понятно… Ладно, а можно карту? У вас продается?

— У нас всё продается, вы же на точку пришли, как будто не знаете! Семь пятьдесят с вас, — она встала и неуверенной походкой пошла за картой. Глаза выискивали спасительного начальника, но никого видно не было.

— Так, посмотрим, — потея, развернул карту полный мужчина в хорошем костюме, — что у нас тут ближайшее к границе? Вот, город основного звена Кипоя вполне подойдет!

— Хорошо, направила ваш разговор в первую кабинку. Оплата поминутная, по завершении, с карты гражданина.

— А наличными можно заранее оплатить?

— Как же вы оплатите то, чего еще не наговорили-то?

— А я больше оставлю, а вы потом пробьете, пойдет?

— Ладно, как вам удобно, — уже совсем сдалась женщина-оператор.

Солидный мужчина, который просто так никогда бы не стал приходить в пункт приема-передачи сообщений, сел в уединенную кабинку. Он еще некоторое время сидел и отирал пот с большого лица. Вздохнув, он всё-таки взял трубку, в которой послышался сначала треск, а потом пошли гудки.

***

Граница Архызия — Королевство. День четвертый. Ночь

Иван посмотрел на свои электронные часы. Они четко высветили 00:01 нового дня. Экскурсия Сидора получилась достаточно простой и незапоминающейся, он нормально набрался и показывал любую мелочь, которая была связана с его жизнью в этом месте. Особенно рьяно он демонстрировал коллекцию бутылок из разных мест Архызии, которые удалось ему раздобыть. Он очень ими гордился.

После подошли еще четыре человека, с которыми Иван коротко поздоровался. Они представились, но имен всех он всё же не смог запомнить. Сидор собрался проводить инструктаж, для чего залез на импровизированное возвышение и стал выше всех. Иван оказался посередине своей группы, сознание его поплыло. Будто бы стоял он уже на подобном инструктаже подле пяти всё понимающих людей, среди которых он один ни во что не врубался.

Резкими толчками начало тошнить. Голова кружилась, и непонятные образы приходили поверх реальности. То как его тащат под руки к горе, то медик бинтует непонятно откуда взявшиеся раны. Похоже, это были потерянные воспоминания из той самой экспедиции в горы, но почему он это забыл? Инцидент на заводе и потеря памяти должны были случиться гораздо раньше. Он посмотрел на спасительные часы, которые должны были вернуть в реальность, но они мигали00:00.

— Сбились! — только и вымолвил он и отбежал к ближайшему дереву. Его смачно вывернуло.

— Странно! — воскликнул Сидор. — Вроде, ничего он и не пил.

Головокружение и видения вскоре прекратились. Иван достал флягу с водой, которую загодя взял из палатки, и помахал ей новым знакомым. Те понимающе стали перешептываться, видимо, видели уже подобную реакцию, правда, сейчас не могли понять, из-за чего это случилось. Облив голову водой и прополоскав рот, электротехник еще некоторое время постоял, чтобы прийти в себя, и вернулся к отряду.

Сидор немного успел отойти на свежем воздухе от выпитого, и его уже не так бросало в стороны, как полчаса назад. Голос стал ровнее, а когда он говорил инструкции отряду, то и вовсе подбоченился, и голос его звучал возвышенно, почти официально. Он явно гордился ролью главы отряда:

— Так, значится! Мы должны патрулировать северную часть поселения. То есть идем по очереди отрядами по три человека навстречу друг другу от четвертой охранки до третьей. У главных в отряде, значится, по кнопке сигнальной. То есть одна у меня, другая — у Юрия будет, — он указал на долговязого детину, который улыбнулся. — Понятно?

Все коротко кивнули, и он продолжил:

— Что бы ни случилось, значится, ничего не предпринимаем! Кнопку нажали — и чешем к ближайшей охранке. У нас ни оружия, ни права его применять нету, понятно?!

— То есть мы патрулируем, и если, не дай бог, что случается, вызываем подмогу, так? — уточнил Иван.

— Да, всё верно. У нас, как видите, значится, сегодня новенький. Он в моём отряде пойдет, я ему всё расскажу, а вы и так всё знаете. Так что отправляемся! Вы идите первыми, мы через десять минут выдвинемся, посередине где-нибудь пересечемся, обстановку сверим. Понятно?

Всем всё было понятно, так что первый отряд проследовал с Сидором в охранку, пока остальные ждали. Они, по всей видимости, получили свою тревожную кнопку, а далее отправились по обычному маршруту. Самого дворника не было еще некоторое время. Потом он появился, изрядно повеселевший с той самой кнопкой в руках. Обычная такая коробочка с виду.

— Погнали! — весело замахал он рукой в сторону непроглядной тьмы.

Сопровождающие зажгли нагрудные фонарики оранжевого цвета, один их которых был вручен новичку.

— Вот тебе, чтобы своих отличать, — заключил Сидор.

Они пошли по вытоптанной тропе, что тянулась от охранки в темноту. Иван про себя успел отметить, что фонарики достаточно грамотно спроектированы. Их основная часть состояла из оранжевого полупрозрачного пластиката, а внизу имелась специфическая щель с отражателем, через которую струился свет: он причудливо освещал полукруг под ногами, наподобие ближнего света в автотранспорте.

Еще им выдали увесистые железные фонарики. Длинная ручка была увенчана набалдашником из литого чугуна, которым можно было зарядить по голове не хуже, чем молотом. Но нести его было неудобно: одна рука уставала, и приходилось держать двумя, на манер ружья. Фонарик имел три режима яркости, которые электротехник с удовольствием протестировал. Первый светил обычно, второй давал мощнейший луч в темноту, высвечивая ее больше чем на сотню метров. Он явно смущал всех присутствующих, так что Иван быстро переключил на третий. Из фонарика полились щелкающие звуки, сменившиеся мерцанием — видимо, местный аналог сигнальных огней.

— Если прижмет, включишь, — констатировал Сидор.

С таким снаряжением их группа продвигалась почти в полной темноте и тишине. Третьего члена отряда Иван толком не успел узнать. Был он на вид вполне себе обычным, стандартным. Звали его Игорь, и он будто был погружен в себя, не реагировал на все пьяные россказни Сидора. «Видимо, уже привык к этому алкашу», — подумалось Ивану. Дворник разглагольствовал постоянно, чем немного разряжал атмосферу.

Когда отошли от лагеря на такое расстояние, что огни костров остались далеко позади, а свет дарили только ручные фонарики, стало уже не так спокойно. Даже Сидор, которого через некоторое время отпустил портвейн, пошел молча и переключил фонарик на длинный луч, кивком указав сделать то же самое остальным.

— Скоро кострище будет, — резко протрезвевшим голосом сказал он, — там и встретим вторую группу.

Ничего не оставалось, как вслушиваться в звуки безмятежной ночи. Было тихо, даже слишком. Знаете, такая тишина обычно накрывает перед тем, как случится что-либо пугающее. Вот в таком ожидании они шли. Игорь, кажется, вовсе не нервничал по этому поводу, с виду он был парень простецкий и, похоже, вообщене до конца понимал, что плохого может случиться глухой ночью за пределами городов Архызии, а вот Иван это хорошо знал.

Тем не менее до самого кострища, которое отмечало середину пути, они дошли без происшествий. Заметно расслабившийся при виде огня Сидор побежал к поленнице за дровами, отблески пламени делали его нереальным. Иван заметил, что такой эффект был около каждого костра. Когда они говорили на собрании, весь состав организаторов был будто бы не из этого мира. И как только дворник приблизился, его движения и черты изменились, они стали более хищными, а на лице поселилась улыбка.

Иван откинул от себя эти мысли. Члены отряда подошли к костру и удобно устроились, вытянув у пламени руки, которые успели подмерзнуть от соприкосновения с холодным металлом фонариков. У костра действительно было неясное ощущение защищенности, будто то самое зло, которое таилось во тьме, не могло до них тут добраться. Появились звуки уютного потрескивания.

— Игорь, можешь в поленницу чего подкинуть? — попросил Сидор, на что паренек кивнул.

— Я тоже помогу, — откликнулся всегда готовый Иван.

— А ты тут мне нужен будешь! — ответил глава отряда и подмигнул. — А ты иди, Игорь, иди давай! У нас сейчас инструктаж тут будет.

Паренек пожал плечами и исчез в темноте, а Сидор привычно выхватил фляжку из-за пазухи, где у него, видимо, был потайной карман. Отхлебнув приличный глоток, протянул Ивану, на что получил отрицательный кивок и пожал плечами.

— Зря отказываешься! Сам же принес и отказывается, — нетрезвым голосом вещал он, — ты же, может, и не испробуешь такого вовсе дальше.

— Как это не испробую? Ну да, потерпеть до границы придется, а там уж отметим, как выедем.

— Эх-х-х, граница, — махнул он рукой, — все вы о своей границе. С чего ты вообще взял, что тебя отпустят?

— Ну как это с чего, — немного раздраженно ответил Иван, — у меня разрешение есть. Все справки получены. Что может пойти не так?

— Что не так? — хохотнул дворник, и в его зрачках заплясали огоньки от костра. — Что может пойти так? Кому тебя отпускать отсюда нада, ты ж рабочая сила, причем бесплатная.

— Ну, это не совсем так, платят-то, конечно, мало, но платят. На жизнь-то хватало!

— Да я не о том вообще. О чём это я? Что-то много болтаю. Молчи, Сидор!

— Да нет, продолжай, продолжай! — заинтересованно потряс его за плечо электротехник.

— Я и так, похоже, лишнего сболтнул. Выпивка всё. Сейчас дождемся второй отряд, обменяемся данными и пойдем по их маршруту, а они — по нашему. Понял?

Как ни пытался Иван разговорить дворника дальше, ничего не выходило. Тут нужны были тактическое отступление и хитрость. Какую-то информацию из него достать можно, нужно только придумать как.

Тем временем второй отряд наконец дошел до кострища. Они сгрудились у огня, а Юрий подозвал Сидора и о чём-то долго с ним беседовал. Глава отряда вернулся смурной и весь в своих мыслях, лишь коротко скомандовав: «Вперед!» Иван взял свой фонарик, электротехник успел достаточно отогреться и теперь готов был к патрулированию. Отряд вошел в объятья ночи, и только тогда Сидор обернулся и отрывисто бросил:

— Осторожней надо быть. Тише. Видели их сейчас.

— Кого видели? — ошарашено спросил Иван, а Игорь будто вжался сам в себя.

— Точно, ты же первый день. Лютоволков видели. Не повезло тебе, парень. Ну, надеяться будем, что пронесет.

— Лютоволков? Я давно изучаю животный мир Архызии, но таких не видывал, — изумился электротехник. От названия нервы у него стали натянуты до предела.

— Да, конечно, откуда тебе знать-то? Они нигде, кроме как возле самой границы-то, и не водятся. Тут недалеко поля промышленные, выжженные которые. Вот там и появились.

— Но почему они тут? Обычно виды далеко не отходят от ареала обитания.

— Охота, — только и сказал Сидор и ускорил шаг по тропе.

Однако до третьей охранки они дошли без приключений. Оставив подпись в журнале и немного отогревшись, двинулись обратно к кострищу. Время тикало очень медленно, приближаясь к часу, а их дозор продлится до трех. Потом смена. Шли достаточно бодро, будто этот быстрый шаг чем-то мог помочь. Кострище, обмен подозрениями, четвертая охранка.

Иван уже попривык к ночной тиши и непроглядной мгле, что поднялась за полночь от земли, не давая рассмотреть ничего дальше нескольких десятков метров. Сидор заметно нервничал, бормоча что-то про идеальные условия и нехорошее стечение обстоятельств. Тем не менее все уже заметно расслабились, и вот тут-то всё произошло.

Красная пара глаз зажглась где-то в темноте на периферии зрения электротехника. Он резко повернулся и выжег лучом фонаря место, где предположительно они могли быть.

— Сидор, там… Я, кажется, видел глаза.

— Кажется или видел? — напрягся Сидор, метнув луч фонаря в ту сторону, куда светил Иван.

— Сейчас ничего, но я могу поклясться, там были два красных глаза.

— Красные, говоришь? Ну поздравляю, ты, похоже, видел то самое.

— Что?

— Гал-лю-ци-на-ции, ты, случаем, белочку не схватил? — тянул слова и веселился дворник.

— В смысле, ты же сам говорил про лютоволков?

— Так-то оно так, да вот дело в чём. Глаза-то у лютоволков зеленые, так что это тебя твое воображение подвело.

На этих словах туман разрезало на две части и, коротко вскрикнув, третий член их отряда улетел в темноту. Еще несколько секунд было видно, как его оранжевый фонарик удаляется, но вскоре и он пропал, и стало совсем тихо. Иван вскинул фонарь в ту сторону, куда предположительно уволокли беднягу, но Сидор дрожащей рукой вцепился ему в плечо.

— Стой, — хрипло проговорил он, — сгинешь!

— Но ты же сказал, что таких глаз у лютоволков не бывает?

— Я не видел. Если я не видел, то не значит, что их нет. И не факт, значится, что это лютоволки. Они обычно охотятся стаями.

Еще три пары глаз зажглись неподалеку от них. Сидор заметно стал дрожать и издавал звуки, не подобающие взрослому мужчине.

— Нам конец, — изрек он.

— Так врубай свою кнопку! — прошептал Иван.

— Так нам-то всё равно конец, это того не отменяет.

— Ну хоть людей спасем, дурилка. Доставай! — с нажимом сказал Иван, и дворник, всё еще держась за его плечо, другой рукой медленно полез во внутренний карман ватника.

Странно, что Иван не чувствовал опасности или же каким-то образом мог контролировать свои чувства. Будто это всё не самое худшее, что с ним случалось в жизни, и он уже успел натерпеться больших ужасов в прошлом. Хотя он вряд ли мог вспомнить что-либо страшнее той самой экспедиции в горы, да и времени на воспоминания сейчас не было.

Зачем-то он перевел свой фонарик на третий режим, при котором тот стал щелкать и мерно мигать. С той стороны, где он видел глаза послышалось рычание, точно сказать было невозможно, но казалось, они отодвинулись во тьму. Сидор наконец отпустил спасительное плечо. В его руке появилась та самая красная кнопка.

— Жми быстрее! — завопил Иван, и в этот момент туман прорезало нечто крупное.

Сидора будто сбило с ног ударом в живот. Кнопка полетела на землю, а сам дворник должен был кануть в тумане, но не тут-то было. Позади на некотором удалении стояло дерево, вовсе не приметное в этом мареве, в которое он и врезался. Тут же стало понятно, что его утянуло туда.

Серый комок меха, отдаленно напоминавший волка, но большего размера, впился в бок дворника. Он делал движения пастью, и только ватник защищал Сидора от того, чтобы эта тварь вырвала кусок его тела. Дворник хватал ртом воздух и был явно дезориентирован, как, собственно, и нападавший, не ожидавший резкой остановки о дерево.

Иван на автомате рухнул на землю, что спасло его от прорезавшего чуть выше туман мехового туловища. Есть еще один, электротехник был уверен в этом, и тот-то уж точно не промахнется. Оставался единственный шанс, в который не слишком-то верилось. Он схватил красную кнопку, что по счастливой случайности упала рядом с ним, и посмотрел на нее.

Мир вокруг поплыл. Нужно всех спасти. Линии троились, разделялись и приобретали неестественный оттенок. Голову стало конкретно штормить, и Ивана вырвало. «Что со мной?» — подумалось ему. Издали начала проступать комната с облупившейся штукатуркой, казалось, он слышит выстрелы. Иван резко встряхнул головой и услышал рычание волка, пытающегося разодрать ватник Сидора — это привело в чувство.

Он резко саданул по кнопке, и тут же две охранные вышки слева и справа зажглись яркими огнями. Зазвучала сирена, и красная лампа раскрасила туман алой краской. Врубились прожекторы, пробили тьму вместе с туманом и высветили пятерых волков, которые тут же, пригнувшись к земле, затрусили прочь. Вышка издавала те же самые трещащие звуки, что и фонарик, но, конечно же, гораздо громче. Всё это рождало вокруг нереальную атмосферу.

Лютоволк, который грыз Сидора, отскочил и зарычал. Его глаза из красных стали зелеными, он припал к земле, не желая упускать добычу. Иван вспомнил, что у него с собой электроразрядник, про который он совершенно забыл до этого момента, да и времени вытащить его не было. Он достал прибор из кармана и произнёс:

— Прости, волчара!

С этими словами он нажал на пусковую кнопку улучшенного прибора и выпустил платформу с двумя заострениями. Резкий выброс сжатого воздуха толкнул ее в сторону животного, и та вонзилась в его шкуру, заставив заскулить. Иван вздохнул и нажал кнопку электроспуска, которая послала по еле заметным проводам выброс грязной энергии прямо к платформе. Лютоволка объяло всполохами энергии и подбросило в воздух. Запахло жареным мясом и паленым мехом. Иван закрыл глаза, а Сидор, наоборот, вытаращил их и севшим голосом прошептал:

— Ты сейчас спас меня.

***

После всё было как в тумане. К ним подбежали вооруженные люди в полном военном облачении, что-то кричали и спрашивали, но Иван толком ничего не мог ответить. Полностью протрезвевший Сидор, наоборот, молотил что нипопадя, превознося подвиг своего спасителя до небес. Его бок кровоточил, потихоньку пропитывая ватник, а обрывки оного летали по достаточно большой площади, увлекаемые ветром.

Ивана проводили — а дворника отнесли — к охранке, где Сидор потребовал спирта, чтобы продезинфицироваться. Понятное дело, что выданный спирт он попросту выпил, разбавив технической водой, и по лицу его поползла улыбка. Миловидная докторша наложила ему повязку и справилась, всё ли в порядке у Ивана. Он пожал плечами и спросил, можно ли пойти в палатку? Докторша недоуменно округлила глаза, но сказала, что никаких медицинских противопоказаний не видит, так что он может идти.

Военные и подошедший распорядитель также его не задержали, поскольку всё внимание забрал на себя Сидор, заявив, что точно всё расскажет и не утаит ничегошеньки. Ивану было предписано отправляться ко сну и на следующий день к вечеру явиться в хозпостройку с отчетом, на чём они и разошлись.

Вернувшись в палатку, он долго сидел в помещении для принятия пищи, которое имелось при входе. Он сготовил себе чаю и потихоньку делал глоток за глотком, держа кружку дрожащими руками и начиная осознавать всё произошедшее. Почему он реагировал именно так? Почему не испугался лютоволков? По идее, у неподготовленного человека это вызвало бы шок, ступор и невозможность действовать.

Он же, еще не видя атакующего зверя, упал на землю, включил по какому-то наитию фонарик и нажал ту самую кнопку, чем уберег двоих из отряда. Да, Игоря жалко, но, учитывая неожиданность нападения, спасти его было попросту невозможно. «Приемлемые потери», — почему-то промелькнуло в мозгу.

Больше всего вопросов вызывала его реакция на красную кнопку. Она была чем-то из его прошлого? Смутные очертания такой же кнопки всплывали в сознании, но ухватить их не получалось. Перебор мыслей не помогал, теперь воспоминания не давали никаких образов, кроме подкатывающей тошноты, как только он пытался об этом подумать. А между тем время приближалось к трем часам, сирены выключили, завтра опять нужно будет садиться за руль, так что он просто упал внутрь палатки и моментально провалился в сон без сновидений.

Глава 10

Радиокоммуникационный центр. Город основного звена Кипоя

Лампа входящего звонка с внешней линии загоралась у оператора нечасто. Хотя нечасто — это не совсем то слово: Эльза работала тут уже больше пяти лет, и ни разу ей не поступал входящий из центральных городов. Понятное дело, что девушка опешила, какую еще реакцию должен был вызвать звонок на оператора из центра? Эльза лишь знала, что звонки начальству «оттуда» ничем хорошим не заканчивались.

— Рита, Рита, ты знаешь, что делать? — спросила она у коллеги, разбирающей посылки.

Та нехотя подняла симпатичную моську от пыльных коробок и округлила глаза:

— Нет.

— Брать, как ты думаешь?

— По должностной инструкции должна брать. Да не беспокойся, на начальство переправишь — да и всё.

— Хорошо. Ты права, по инструкции надо брать.

Эльза сделала два глубоких вдоха, а на третьем сняла трубку, что точно должны были услышать на том конце провода. Девушку почему-то это очень смутило, и она залилась краской.

— Оператор радиокоммуникационного центра Кипоя слушает.

— Отлично. Вы-то мне и нужны, — послышался из трубки низкий мужской голос.

— Я? Но …зачем. Может, я вас на начальство переключу?

— Нет, ни в коем разе! Просто выслушайте. Если история, рассказанная мной, вас не тронет, просто повесите трубку. Зовут меня Эмир Митрофанович. Хм, пока, пожалуй, без фамилий обойдемся, но скажу, что я главный человек в одной редакции. Мне отправить сообщение надо, но сделать это только с границы можно, а мне никак. Выслушаете? Отвечайте да или нет, чтобы внимания не привлекать.

— Да, — немного подумав, сказала Эльза. Она стеклянным взглядом сверлила стену.

Вообще, в ее жизни мало что происходило. Жить в городе основной цепи — это, конечно, не в Периферии, но всё же. Развлечений тут не так много, а в центральные города пару раз в год разве что и вырвешься. В остальном — работа и дом. Многие уходили полностью в семью, но Эльза в свои двадцать пять лет всё еще надеялась, что жизнь может быть яркой, и приключения, похоже, сами нашли ее.

— Отлично, — продолжил незнакомец, — сейчас я говорить буду, а вы слушайте, кивайте головой и что-нибудь в блокнот записывайте. За вами же там камеры следят, я знаю. Линия частная, если что, кто звонил — не узнают. Если до конца дослушаете, я вам простое задание дам, чтобы не заподозрили. Всё понятно?

— Ага, понятно. Записываю! — четко, чтобы это записалось на камеру, отрапортовала Эльза.

— Вы такая молодец! Теперь слушайте.

Последовал рассказ минимум на пять минут о том, что произошло с Иваном, и почему так важно всеми правдами и неправдами отправить сообщение на тот самый пропускной пункт, где его и спасательную команду видели в последний раз. Оператор постоянно соглашалась и картинно кивала, а также записывала какие-то данные себе в блокнот. Трубку она так и не повесила.

— Надеюсь, теперь вы можете понять мое положение. В средствах я не стеснен, так что, если поможете, отблагодарю. А как Иван вас отблагодарит, если мы его найти сможем, я даже представить себе не могу! Поможете?

— Да, ваш запрос мне полностью понятен, — каменным голосом ответила Эльза.

— Замечательно! Я тогда завтра вам позвоню во время обеда, чтобы нас поменьше людей слышало, а вы уж подготовьтесь, чтоб записать.

— Хорошо. До свидания, — наиболее естественно постаралась ответить она и повесила трубку.

Вообще, сейчас внутри у Эльзы всё горело. Она чувствовала себя героиней тех книг, которыми зачитывалась, где искали правду и расследовали запутанные дела. Но то герои, а кто она? Обычный оператор на госдолжности. Руки тряслись. Эльза сглотнула.

— Что там было-то, ничего серьезного? — вывела из ступора коллега.

— Да нет, что там. Простое сообщение, ничего такого, — положив руки на колени и сжав их, ответила Эльза.

— Странно, чегой-с тогда не отправили просто?

— Ну, там человеку голосом удобнее.

— А, ну тогдам-с понятно. Странные они в Центре там все, да, Эль?

— Ага, странные, — почему-то улыбнувшись, ответила Эльза.

***

Граница Архызия — Королевство. День четвертый. Утро

Будильник был бессердечен. Ему было совершенно всё равно, что вечером Ивана чуть не загрызли лютоволки, и потом сон приходил рваными частями. Просыпался электротехник в бреду, перенося будильник несколько раз, чего с ним раньше никогда не случалось. Тряхануло его знатно в эмоциональном плане, но ехать-то дальше нужно, никто, кроме него, за руль не сядет. Так что он волевым усилием часам к восьми поднял себя с кровати и без завтрака и какого-либо прощания с домашними поплелся к своему автотранспорту.

Со всеми нами бывало, что надо просто дойти из точки А в точку Б. Обычно ничего даже не замечаешь в такие моменты, действия отточены до автоматизма. Где стоит электротранспорт, Иван хорошо помнил, а ключи положил с вечера в карман, так что вскоре оказался на месте. Открыл дверь, плюхнулся в кресло и немного закемарил. Открыл глаза, когда сзади призывно гуднули.

Все уже поехали, и несколько человек точно успели встроиться впереди него. Не мог же он вырубиться на полчаса? Хотя почему нет. Размеренными движениями он снял автотранспорт с ручного тормоза, щелкнул замыкателем цепи и нажал акселератор. Дальше всё было точно так же, как вчера, хоть бросай электротранспорт и иди себе пешком. Лучше поспать, а Ивану сейчас хотелось именно этого.

Эта монотонность и однообразность что-то ему напоминали. Конечно же, все те будни на заводе, куда его определили после потери памяти! Сначала он прикручивал шестерни на конвейере, потом прошел курсы переподготовки и стал электротехником. Жить стало интереснее, но первое время ему давали только паять контакты в платах. Уже много позже его допустили до электрических цепей завода, где он показал свое мастерство.

Вспоминаются крики начальника смены на нерадивых работников. Медленная лента конвейера, которую всегда хотелось подогнать вперед, чтобы побыстрее отработать норму и пойти домой. Но скорость рассчитывалась по средним показателям, а среднее число, как известно, считают по самому медленному. Иван никогда не мог понять, как можно работать так медленно, да еще и косячить.

Работник, который ставил на место усиления конструкции до него, постоянно косячил. Как же это бесило только недавно выздоровевшего, свежего Ивана. Гриша, а именно так звали этого индивидуума, всегда приходил с перегаром после вчерашней попойки. Попойки эти случались крайне часто, и после них раздолбайство Гриши достигало невиданных размахов. Иван же не мог стерпеть халтуры. Сначала он показывал коллеге на его недоработки, на что тот постоянно кивал, но косячить не переставал.

Тогда Иван просто стал поправлять огрехи, приходящие к нему на конвейере, и будто бы в издевательство над ним Грише выдали грамоту за отсутствие брака в работе. Злоба душила Ивана, но сказать он ничего не мог: если пожалуется — получит выговор со штрафом, ибо занимается не своей работой, для которой не имеет квалификации и образования. Как бы под стражу за такое самовольство не загреметь! Но он не мог иначе.

Эта черта характера… как бы ее назвать? Наверное, она заключалась в поиске правды и устранении несправедливости. В общем, ничего с собой Иван поделать не мог. При работе на конвейере, позже электротехником, а потом и в экспедиции. Да, та самая экспедиция.

Единственное яркое воспоминание за всю жизнь. Так бывает? Нет, не должно так быть, чтобы военную экспедицию вспоминать ярче, чем совместную жизнь, свадьбу, рождение детей, получение квартиры, автотранспорта. Что же это всё значит? Будто и не свою он жизнь проживал, а та вот экспедиция — как раз его.

Монотонный простой в пробке просто убивал и клонил в сон. Его всё еще колошматило после вчерашнего. Лютоволки. Иван, конечно же, видел диких животных и раньше. И собак на выпасе огромных, по пояс, и волков тех же в экспедиции видел, но эти звери — они были другими. Будто не создания природы. Будто выживают они, как могут, в этом непростом мире Архызии. Мощные лапы с крепкими когтями покрыты шерстью, так что ступает зверь бесшумно. Мускулистые задние ноги выгибаются в неправильную сторону, это видно даже под шерстью — они позволяют зверю делать тот самый прыжок, в котором он утаскивает в туман. Глаза светились красным, но Сидор утверждал, что у лютоволков, которых он видел, были зеленые. Значит, мутация?

Тем не менее, рассматривая мёртвого волчару, Иван обратил внимание на глаза и заметил, что они сделались зелеными. Возможно, красными они становятся на охоте или в ярости? Как ни прискорбно признать, люди для них — всего лишь добыча. По всей видимости, здесь, у границы, не особенно большой выбор пищи.

***

День прошел крайне лениво. Всё время клонило в сон, и выводили из него то визг шин, то перегазовка соседнего автотранспорта. В целом к вечеру Иван успел отойти от бессонной ночи, перестало потрясывать от осознания, что смерть прошла на волосок от него. Иван понимал, что простой техник должен был сильнее перепугаться и уж точно дольше приходить в себя. Было странно, что он так быстро отошел от пережитого, но направляясь вечером к хозпостройке, уже вполне держал себя в руках.

Ему, как человеку крайне любознательному, было интересно, что же случилось с Игорем, как чувствовал себя покусанный Сидор, и что стало с его усовершенствованным электроразрядником, который после выстрела выпал у него из рук. В целом прибор был уже бесполезен, но Иван знал, как перезарядить его и вернуть к жизни. Почему-то он был уверен, что эта вещица еще пригодится.

Конечно, пришлось выслушать классическую приветственную речь новоприбывшим и дождаться полного распределения, пока удалось подойти к хозпостройке для отчета. В этот раз распорядитель сразу же обратил на него внимание и пригласил внутрь. Выглянув наружу и убедившись, что никто больше не ждет приема, тот закрыл створки окон изнутри. Иван тем временем подошел к двери сзади, где еще ни разу не был. Дверь приветливо отворилась.

Странно, что как только он вошел, внутри врубили электричество. Там было четыре человека, включая бледного Сидора, который сидел на стуле. Завидев Ивана, он улыбнулся и коротко кивнул, но тут же принял прежнюю позу и натянул сосредоточенное выражение на лицо. Посередине комнаты стоял стол, на котором лежал электроразрядник.

— Это что? — коротко спросил распорядитель, усаживаясь на стул и приглашая Ивана сесть напротив.

— Электроразрядник, — простодушно ответил Иван и сел на стул, над которым горела лампа, — сам собрал.

— Так он мне энтим жизнь спас! — вклинился Сидор.

— Ты вообще помолчи там, пока не спрашивают, — рявкнул Давклий, и дворник поник в углу, куда еле падал свет.

Распорядитель сухим тоном продолжил:

— Откуда такой у вас?

— Как откуда? Сам собрал, ясное дело. Такие в Архызии не продаются.

— В Архызии, значит. Не продается, значит. Так и запишем. Для чего собирали?

— Как для чего? — растерялся Иван. — Ясное дело, для самообороны.

— И от кого вы обороняться собирались? От людей? Может, на границе от пограничников, которые бы вас пускать не захотели? — наклонившись вперед, резко чеканя слова, вещал распорядитель.

Иван мгновенно выпрямился на стуле. Он помнил такое обращение из прошлого. Так разговаривали только чиновники госохранки на неофициальных допросах, когда ты, вроде как, и не под стражей, но разговаривают с тобой уже как с заключенным. Он знал, как нужно отвечать в таких случаях, опыт имелся.

— Так если бы и от людей? По законодательству имею право на самооборону. Часть тринадцать Кодекса дозволенных деяний Архызии, глава, если мне память не изменяет, вторая. Там же, в этом Кодексе, сказано, что могу применять любое средство для самообороны, не входящее в список вещей запрещенных. Что-то я там электроразрядника не упомню, может, добавили его?

— Вы уж не подумайте, Иван Васильевич, что мы вас в чём-то обвиняем, — изменился в голосе Давклий, — но сами подумайте, мы должны ограждать прибывающих от нежелательных элементов…

— Это вы меня-то нежелательным элементом назвать пытаетесь? — хитро прищурился Иван.

— Нет, нет, что вы! — уже улыбнулся распорядитель, он понял, с кем имеет дело. — Нам интересно, как вы заполучили это… этот прибор.

— Так я же уже сказал — собрал я его. По должности являюсь электротехником высшего разряда, работе с грязной энергией научен. Вот и смастерил его на досуге, чтобы от волков всяких обороняться.

— Так-то оно так, но вы же знали, что применять оружие на посту не имеете право?

— Знал.

— Ну так что же применили? — глаза распорядителя заблестели, как у собаки, загоняющей дичь.

— А я и не применял оружие. Вы сами список оружия посмотрите, там всё и есть. Всё есть, да электроразрядника нету. И применил я его не по собственному усмотрению, а для самообороны, как мы уже выяснили. Уж больно этот лютоволк меня скушать хотел. Будь моя воля, и не применял бы, так и знайте!

— Да, и жизнь мне спас еще, — встрял в разговор Сидор.

— Ты сиди там давай, — грозно гаркнул распорядитель.

Остальные просто стояли тут, видимо, для антуража и нагнетания обстановки. Тем не менее заметно было, как эта самая обстановка разрядилась, и насколько проще стало дышать. Давклий продолжил:

— Так-то оно так, но вы уж предупреждайте главу отряда, когда нечто подобное с собой берёте. У вас, кстати, есть еще нечто подобное?

— Нет, этот единственный.

— Хорошо, хорошо. Мы вам верим. Тогда можете быть свободны. Сегодня отдохнуть можете от дежурства. Захотите в охранку — завтра подходите, мы вас снова запишем.

— Хорошо, а с Игорем что? Нашли его?

— С кем, с кем?

— Ну с Игорем. Третий член нашего отряда, что за мной шел.

— А, этот Игорь. Нет его. Утащили.

— Как так? Вы его не искали?

— Смеетесь над нами? Куда его сыщешь против стаи лютоволков голодных? Да и по инструкции не положено.

— Так какая инструкция, если человека жизнь на кону? — удивился Иван.

— Инструкция всему голова. Если в инструкции не сказано, то не наше дело думать. Наше дело исполнять, как, собственно, и ваше. Вопросов нет больше у нас. Может, у вас к нам?

— Да, собственно, никаких вопросов. Я электроразрядник свой возьму?

— А вот это ору… этот предмет у нас останется.

— Почему? Он же ж мной собран, соответственно, мой. Да и бесполезен он без заряда.

— А это уже мы будем решать, полезен он или бесполезен. Будет у нас находиться, во избежание… Скажем, нежелательных случаев. Свободны.

Иван, немного расстроенный, пошел к выходу, лишь коротко обернувшись на разрядник. Надо было вчера взять его с собой, и вопросов бы не было, но как такое предугадаешь. Сидор улыбнулся во все доступные ему зубы и показал большой палец, видимо, ему казалось, что допрос прошел отлично. Электротехник коротко вздохнул и вышел, закрыв за собой дверь.

***

Сумерки забирали себе всё больше и больше света. Иван продвигался сквозь нестройные ряды палаток и переносных убежищ в самый конец к небольшому островку, который он мог считать своим. Сейчас, после этого делано-доброжелательного допроса, он чувствовал себя скверно. Думал, что это осталось позади, но нет — он слышал на протяжении жизни истории о несправедливых обвинениях, видел, как люди пропадают, но не придавал этому значения.

Казалось, что это может случиться с кем угодно, но только не с ним. У него и его семьи всё будет хорошо, они выберутся и заживут без всего этого. Без автотранспорта с черными окнами и серых зданий посреди города, которые были вовсе без окон. Туда заводили людей, но ни разу он не видел, чтобы кто-то, кроме служивых в форме, выходил оттуда. Теперь просто терпеть. Просто соответствовать всем требованиям, какими бы дурацкими они не были. Осталось чуть-чуть.

Тем не менее эта потасовка с лютоволками нечто пробудила внутри. Чувство тревоги, которое Иван ощущал в районе сердца постоянно, усилилось. Сейчас, по дороге к его семейному гнезду, голова обрабатывала тонны различных мыслей, а сердце бешено колотилось. Чем ближе он подходил к палатке, тем ярче проявлялись эти эмоции. У палатки он и вовсе не мог вздохнуть нормально, будто у него одышка и горная болезнь разыгрались.

Откинув полог палатки, он вошел. Внутри царили тишина и безмятежность. Внутри был покой. Там никого не было. «Нормально, — подумал Иван, — видимо, жена с детьми вышла на прогулку и сейчас вернется». Он сел на стул. Тошнило, есть вовсе не хотелось. В попытке занять себя он пошел кипятить чай.

Иван прошел из одного угла палатки в другой, взял канистру с принесенной им заранее родниковой водой. Наполнил чайник и отнес ее в тот же угол, в котором она стояла до этого. Потом пошел в другое место, где должна была лежать походная плита, которую он также привез с собой. Плиты не оказалось, и он стал метаться в поисках ее, не в силах найти. Через пять минут, хватая ртом воздух, он сел за стол и обнаружил ее стоящую там, прямо на самом видном месте.

Иван засмеялся. В его голове разноцветные линии летали по палатке, он протер глаза, и за это время смех перерос в истерический хохот. Из глаз полились слезы, которые он не в силах был сдержать:

— Да что это такое? — вслух сказал он, отирая слезы и сопли, которые предательски полезли из носа. Он ничего с этим не мог сделать.

Истерика продолжалась несколько минут. Время совершенно потеряло какое-либо значение, сориентироваться было невозможно. Когда всё прекратилось, Иван всё же закипятил чайник и налил воды себе в чашку. Чашка была одна и стояла там же на столе, остальные три лежали не распакованными в вещмешке. Но ведь они пили чай вместе после приезда — или же нет?

Вариант с тем, что жена собралась именно сейчас, перед границей и ушла от него с детьми, казался маловероятным. Да, между ними были разногласия, но они, как могли, их решали вместе. В этом же смысл супружества? Он никогда не делал ей чего-либо плохого, в том числе не изменял, и очень любил своих детей, этих малюток…

Как ни пытался, Иван не смог вспомнить их имена. Что это? Неужели его травма теперь прогрессировала, и амнезия украла у него имена детей? Постойте, как звали его жену? Перед глазами всё поплыло. Она уже должна вернуться, за окном же стемнело! Он еще раз заглянул в палатку и даже пошарил под одеялом зачем-то, но это не помогло. В палатке всё равно никого не было.

Вторая волна осознания чего-то неотвратимого начала накрывать Ивана. Слезы потекли из глаз самопроизвольно, он ничего не мог поделать. Внешне он оставался тем же самым человеком, но внутри нечто перевернулось и более не давало впасть в то самое состояние неведения. Он утерся и выскочил из палатки. Что кричать и кого звать — он не знал, так что просто побежал по палаточному городку, что-то мыча себе под нос. Когда он пробежал полный круг по своему сектору, то вернулся к палатке, но в ней всё еще никого не было. Бесцеремонно Иван ворвался в соседнюю:

— Вы видели мою семью?

Там только глаза вытаращили и отрицательно покачали головами.

— Ну, значит, на центральное кострище пошли, пойду там посмотрю! — зачем-то очень громко сказал он, стремительно вылетел из палатки и понесся сломя голову, не глядя ни на кого, к центру лагеря. Даже если бы его семья попалась по дороге, он еле-еле смог бы разглядеть, но их не было. Не было ни по дороге, ни у самого кострища, мерно полыхавшего красными бликами. Иван тяжело остановился и попытался привести дыхание в норму.

Тут были люди. Центральное кострище было самым большим и теплым в лагере, а вечера стояли тут холодные, так что люди собирались и разговаривали около него. Они обменивались новостями, шутили и играли в незапрещенные карточные игры. Всё это напоминало сборище пещерных людей, за исключением отсутствия пещеры.

Немного отдышавшись, Иван осмотрелся и увидел того самого мужика, что давеча наблюдал, как он ставит палатку. Этот-то мог видеть его семью, должен был запомнить, как они выглядят. Недолго раздумывая, электротехник направился к нему:

— Здравствуйте! Мы сталкивались, помните, вы спросили, зачем мне такая большая палатка?

— Доброго вечера! Да, конечно, я помню. Четвертый сектор, мы с семьей располагаемся неподалеку.

— О, это просто замечательно, — с надеждой улыбнулся Иван, — может, вы видели мою семью тут? Жена и двое детишек. Вы должны были видеть их тогда, у палатки!

Незнакомец долго и внимательно смотрел на Ивана. Некоторое время спустя он вздохнул и сказал:

— Ты же всё это время жил там один, мужик.

Глава 11

Радиокоммуникационный центр. Город основного звена Кипоя

На следующий день Эльзу пару раз вызывали к начальству по всяким незначительным поводам. Каждый раз она боялась, что их раскусили и вот прямо сейчас влепят штраф, а то и уволят за тот звонок, о котором она никого не проинформировала. У входа, конечно же, будет ждать известная всем охранка, а джентльмены в плащах и с целеуказателями на очках проводят в допросные или даже пыточные. Где-то внутри жил страх, что она согласилась помочь преступнику, за что ее незамедлительно должны наказать.

Ничего такого не происходило. Вокруг разворачивался всё тот же серый до противного день с исполнением должностной инструкции, обслуживанием абонентов и вот этим вот всем.

— Обедать в продготовку пойдешь? — спросила коллега, что работала с ней в одном кабинете. Эльза вынужденно признавала, что Рита красивее всех в их центре, правда, мозгов той не отсыпали, что полностью компенсировало сей факт.

— Нет, я сегодня тут пообедаю, — буднично ответила Эльза.

— А, ну и ладно, — обиженно уткнулась в посылки Рита. К ней всегда приставали мужчины с местных комбинатов, которых только Эльзе удавалось отвадить.

Вскоре центр затих: одни ушли в местную столовку, другие в эти летние деньки предпочитали обедать на улице, чтобы не торчать в помещении, где их заперли на всю жизнь. Но кто-то должен был следить за оборудованием и дежурить на радиотелефоне на всякий пожарный, поэтому желание Эльзы остаться восприняли с благодарностью.

Идеальная легенда. Она поставила радиотелефон рядом с собой и приступила к обеду, который принесла из дома, чтобы не отвлекаться. Есть хотелось сильно, но Эльза научилась контролировать чувство голода, правда, пока не знала своего предела. Как только она поднесла первую ложку ко рту, раздался звук вызова, заставив отдернуть руку. Мигающая лампочка подтвердила, что звонок из Центра. Эльза ждала этого весь день, но теперь растерялась и так и сидела с ложкой у рта. Через некоторое время она вышла из ступора и подняла трубку:

— Прием… — зачем-то глубоким грудным голосом сказала она.

— Хм. Эльза, это вы? — явно озадачился знакомый голос.

— Да, да, это я! — прочистив горло, уже нормально сказала она и зарделась.

— Отлично, это просто отлично! Я сразу не узнал вас. Богатой будете, как говорится в одной старой позабытой поговорке. Вокруг вас много людей?

— Вовсе нет, все только ушли на обед. Вы вовремя позвонили.

— Значит, мы сможем поговорить? Я рад, что вы мне доверились. Понимаю, доверять незнакомому человеку — такое дело в наше время…

— Да всё в порядке, — резко оборвала Эльза.

— Хорошо, хорошо. Вы поймите меня, я тоже рискую. Ни разу вас не видел, но разузнал кое-что. Хорошие оценки, рядовая должность, никаких отметок в табеле гражданина. Вы просто идеальны, Эльза. Почему же вы решились помочь?

Этот вопрос поставил девушку в тупик. Она и сама толком не могла дать ответа, но жгучее чувство внутри толкало ее вперед. Без оценки действий. Эльза просто знала, что так будет правильно.

— Ну, ваша история. Я поверила ей и хочу помочь человеку, — не вполне убедительно сказала она.

— Ладно, в любом случае мы сильно рискуем оба. Я разузнал, насколько смог, но, похоже, из вашего радиокоммуникационного центра вы отправить сообщение не сможете. Всё же его нужно отослать за границу, а с Периферией у нас только правительственные шишки по своим каналам общаться могут.

— Да, у нас даже возможности связи в ту сторону нет.

— В общем-то, я так и думал. Тогда остается один вариант, но тут уж решать вам. Как бы сказать поделикатнее-то… Отправить сообщение можно только физически с таможни.

— С таможни?! — Эльза тут же вспомнила все россказни про бесчинства таможенников.

— Да, в том-то и проблема. Они же, по сути, никому не подчиняются, кроме самого Центра, и приказать или даже попросить их напрямую я не могу. Сдадут сразу да с потрохами. Но вот если человек на месте войдет в доверие и попросит отправить пустяковое сообщение, предположим, родственникам — такое может сработать.

Эти слова ошарашили Эльзу. Да, ей хотелось приключений и чего-нибудь нового в жизни, но явно не такого.

— Ну, как бы вам сказать, таможенники… — она говорила тихим голосом и смотрела прямо перед собой пустыми глазами.

— Понимаю, понимаю. Может, есть другой путь, просто я пока до него не додумался? Может, и вы мне подскажете. Но пока хоть сколько-нибудь реальным кажется этот. Само собой, все расходы я обеспечу, ну и… — человек на том конце провода тяжело вздохнул, было понятно, что сказать такое по телефону для него нонсенс, — подкуп, если потребуется. Деньгами я обеспечу, как и вознаграждением. Просите, сколько считаете нужным.

Очень хотелось согласиться. По факту же, выбор состоял не в том, идти к таможенникам или не идти. Отказаться — означало вернуться в свою обычную жизнь с этими серыми коридорами и побеленным потолком, от которого уже стали отлетать хлопья.

— Я согласна.

— Правда? Вы точно хорошо подумали?

— Да! Что мне нужно делать?

— Хорошо. Я открою счет в Общественном банке на ваше имя и положу туда денежные средства на начальные расходы. Сперва нужно вообще выяснить, что происходит на таможне, но на всякий случай я продиктую вам сообщение, вдруг сразу удастся отправить. Верится в это с трудом, но мало ли. Записываете?

— Да.

Карандаш побежал по бумаге, и вскоре Эльза записала достаточно длинное послание, которое поразило ее до глубины души. Она как раз успела положить трубку, когда с обеда вернулись первые коллеги. Всё было как обычно, только Рита кидала в ее сторону недовольные взгляды. Нетронутый обед Эльза поспешила убрать в ящик стола, пока никто не заметил. В ответ на вопрос, было ли что-нибудь интересное, она просто пожала плечами.

***

Граница Архызия — Королевство. День пятый

Иван сидел в палатке, уставившись в потолок. Он слабо помнил, что делал вчера после того, как мужчина сказал ту самую роковую фразу. Сначала он не поверил и всё ходил тенью по лагерю, высматривая в прохожих силуэты женщины и двух детей. После, уже за полночь, добрался до своей палатки и просто лежал и смотрел в темную пустоту. Не хотелось ни есть, ни пить. Ничего не хотелось.

Перед глазами проносились эпизоды жизни, связанные то с супругой, то с детьми. Ему то казалось, что он хорошо помнит, что происходило в прошлом, то эта грань уходила от него, и он видел, как находился один в пустой квартире. Пару раз его накрывал истерический хохот, который сменялся рыданиями. Сам Иван слабо понимал, что это такое, его обычные хладнокровие и рассудительность теперь отошли на второй план, открыв дорогу глубинным скрытым чувствам.

В этом странном состоянии прошла вся ночь. Он проваливался в глубокую яму и тут же выныривал из нее. Что в его жизни было правдой? Что ложью? Рассвет не принес ответов. Не в силах больше находиться без движения, Иван походил по палатке и убрал всё, что мог. Теперь он сидел на стуле и смотрел в потолок.

Время давно перевалило за восемь, но идти к автотранспорту ему не хотелось. Зачем всё это, зачем ему ехать дальше? В чём смысл такой жизни, где он даже не понимает, что правда, а что нет. Знает ли он, кто такой Иван? Существует ли он вообще? Если эта часть его жизни была ложью, то не могут ли быть и другие? Как это вообще возможно?

Какая-то рациональная часть догадывалась, что прозрение связано с той самой дракой с волками. Последний раз нечто подобное он испытывал, когда вызвался на самоубийственную миссию в джунглях. Ту самую, за которую получил разрешение на выезд. Никто не ждал его обратно, но он выжил и выбрался. И чувствовал себя потом точно так же, и жену отыскать не мог. Ходил в больницу, даже лежал там, но потом, когда вернулся из больницы, и жена, и дети были на месте.

Были они там или это заслуга врачей? Следствие тех таблеток и процедур, которыми его пичкали. Один ли он такой в этой стране? По крайней мере, вокруг-то он видел людей с семьями, которые так же хотели выехать, так же имели разрешения, так что башня тут поехала пока только у него одного. Но блин, почему? Чем он отличается от всех вокруг, что кому-то там наверху приспичило ему промыть мозги?

Ход мыслей потихоньку восстанавливался. Ивана перестало потрясывать через каждые десять минут, и он понял, что срочно нужно поговорить хоть с кем-то. Раньше он беседовал с женой… Да, видимо, над этой формулировкой стоит поработать. Получается, с собой он беседовал всё это время. Не зря так просто находился общий язык, даже смешно как-то.

Ничего лучше не придумалось, как пойти найти Сидора. Он и так тут особенно никого не знал, а сейчас все водители разошлись по своим транспортным средствам, так что идея показалась стоящей. Он почти выбежал из палатки, где больше не мог сидеть, и отправился на поиски.

***

Палаточный лагерь сейчас казался ему совершенно другим. Если раньше Иван воспринимал его скорее как декорацию и место, где просто нужно было несколько раз переночевать, то теперь этот лагерь стал для него, по сути, отправной точкой. Никакие события из его прошлой жизни не смогли показать ему истинное положение вещей, а это место смогло. Или не в этом дело?

Через нестройные ряды палаточного городка Иван прошел к центральному кострищу, угли которого всё еще несли в себе тепло. Ни в хозпостройке, ни поблизости никого не было. Время раннее, а где живет Сидор — электротехник не знал, поэтому решил просто пошататься и посмотреть на полуразобранный лагерь. Некоторые по какой-то неясной причине складывали палатки и переносные дома поутру, наверное, рассчитывали, что сегодня поедут быстрее. Надежда, как говорится, умирает последней.

Перед ней умирают любовь и вера, и вот, похоже, любовь он вчера уже потерял, да и вера в незыблемость этого мира оказалась подорвана. Иван смотрел на все эти палатки вокруг, и теперь они казались ему не обычным атрибутом Архызии, а чем-то чуждым. Будто и конструкция у них была какая-то не такая, и цвета вовсе не те, какими должны быть. Иван сейчас сомневался во всём, в чём только мог.

Пройдя несколько секторов, неподалеку от четвертой охранной вышки он обнаружил Сидора, мерно посапывающего, опершись на метлу. На нём был тот же ватник, зашитый в том месте, где его драл лютоволк. Количество ваты в бушлате явно уменьшилось, ко всему прочему, застиран он был не очень хорошо, так что по краям разрыва виднелись следы крови.

— Ты как вообще? — в несвойственной ему манере нарушил блаженную полудрему дворника Иван.

Сидор аж подпрыгнул от неожиданности и выставил метлу в сторону агрессора. Увидев старого знакомого, он моментально успокоился и приветливо улыбнулся:

— А, Ваня, это ты? Я нормально, насколько возможно. Медичка сказала, что мне с бушлатом повезло очень, там такая прослойка была, что волчара еле до кожи добрался. Только следы зубов и остались, даже мяса не выдрал, шельмец!

— Я рад за тебя. Скажи мне вот что. Ты меня при заселении и позже с семьей видел? Жена там, двое детишек.

— Неа, — Сидор озадаченно помотал головой и тупым взглядом уставился прямо перед собой, явно не понимая, к чему клонит собеседник.

— Понятно, а выпить у тебя есть?

Такого вопроса дворник не ожидал. Его глаза округлились, и он стал озираться по сторонам, не наблюдает ли кто, или, не дай бог, записывает. Через некоторое время он немного успокоился:

— Так это, двенадцати же еще нету! Я раньше двенадцати не пью, да и чего это ты? Чегось не едешь на границу-то?

— Так получилось, а двенадцать — оно скоро, — Иван взглянул на часы, которые показывали половину, — пошли к тебе, а я тогда всё и расскажу по дороге.

— Ну, пойдем, — озадаченно пожал плечами Сидор и поплелся к той самой четвертой вышке.

— Так ты что, прям вот тут живешь? — не поверил электротехник.

— Так где-то же нужно, — буднично ответил дворник.

Они вошли в каморку, которую в прошлый раз так рьяно показывал владелец своему гостю. В тот раз Иван даже не приметил, что кроме стола тут находятся еще кровать и некий аналог шкафа, заваленный вещами. Тогда это казалось вовсе не важным. Дворник порылся где-то под кроватью и достал оттуда бутылку.

— Вот! — изрек он.

Желание выпить вообще редко посещало Ивана. Так, с мужиками на заводе, да и то, потому что «надо», вроде, все пьют — и как тут откалываться от коллектива. Но была еще одна причина. Электротехник подмечал, что после выпитого его, бывает, колбасит не по-детски. Если выпьет немного, то, вроде, всё нормально, ложится спать, и только голова наутро болит, но если чуть перебрать.

Вот тут на него сваливались те самые эффекты, что вчера он так хорошо вкусил в палатке: мир плывет, и по нему летают разноцветные линии. Иван даже в больничку ходил, там сказали пить перестать вовсе, но на всякий случай прописали те самые таблетки, после которых всё прекратилось. Тогда он списал это на особенности организма, но сейчас…

— И чего это ты выпить-то спозаранку захотел?

— Наливай лучше, не болтай!

Дворник озадаченно и с подозрением посмотрел на гостя. Поведение того казалось ему крайне странным, но желание выпить было сильнее. «Да и что может произойти? — подумалось ему. — Уволить-то его отсюда не могут, разжаловать ниже — уже некуда».

— А вот и налью! — задорно ответил он и полез в шкаф. Вскоре два граненых стакана ударились о стол. — Вот тебе штрафная!

Иван схватил стакан и одним глотком осушил горькую жидкость.

— Еще! — почти прокричал он.

— Вот это, мужик, тебя цепануло! Держи, только у меня немного… — они выпили вдвоем, чокнувшись, но тоста не произнеся, будто каждый прекрасно знал, за что он пьет.

— Да у меня в машине по-любому еще есть! Я притащу, ты наливай, — они выпили по третьей и сели за стол. — А закусить что есть, я-то на голодный желудок? — поплывшим голосом взмолился Иван.

— Сичас найдем, — ответствовал Сидор, — так ты чего это пожаловал? Рассказывай, ты обещал!

— Обещал, значит, расскажу. Всё расскажу! И про завод тебе расскажу треклятый, и про экспедицию военную. И про прорыв расскажу, за ликвидацию которого отпустили. Как выжил там — тоже расскажу, наливай!

***

— Неужто так всё и было?

— Конечно! Взял я огнемет, значит, и давай этих супостатов напалмом поливать. Вот так. Вжух-вжух! — Иван, покачиваясь, встал и начал показывать, как выжигал джунгли.

К тому моменту он уже успел сбегать к автотранспорту и откопать в своих загашниках еще пару бутылок. Они уже изрядно набрались, и эффекты зыбкой реальности стали возвращаться. Иногда, когда Сидор говорил, Иван проваливался в воспоминания. Видел другого человека. Того самого, из экспедиции, длинного, но вовсе не того. Да и будто не в Архызии они были. Потом голова пошла кругом, и он стал клевать носом.

— Эко ты, батенька, набрался. Тебе это, поспать надо, похоже, — озаботился его состоянием Сидор.

— Пфр-фр-фр, — попытался что-то возразить Иван.

— Ты энто, у меня тут ложись, не ходи никуда в таком виде. Сейчас проспишься, а там видно будет. Мне, тем паче, идти кострище запаливать надобно.

Иван недолго и неубедительно сопротивлялся, но вскоре с помощью Сидора повалился на жесткую кровать. В глазах всё кружилось, а разноцветные линии звали его за собой. Они всполохами показывали картинку за картинкой, увлекая в какие-то неведомые дали, и вскоре он провалился в сон.

Ему снилось, что вовсе это не он, а какой-то другой Иван в совершенно другом месте — и есть настоящий. Что он лежит там, простреленный и измученный, в каком-то бетонном здании, а люди делают вид, что заботятся о нём. Что уже он там в бреду видит прошлое: взрывы, стрекот электроавтоматического оружия, красная кнопка…

Он попытался пошевелить правой рукой, но та была закована в наручники. Похоже, это за дело. Да и сколько он там лежит? День? Неделю? Месяц? Видимо, так и предстоит ему закончить свой путь в этом захудалом госпитале на задворках Периферии. Он попросил воды, но на его просьбу никто не отреагировал, а медсестра неодобрительно фыркнула.

Потом был грохот. Выстрелы, взрывы. Вскоре в его палату вошел длинный человек в военной форме.

— Это он! Он здесь, — сообщил он по рации. — Иван Сергеевич, мы вас сейчас отсюда вытащим!

Отряд из пяти человек вывел его из здания и двинулся в сторону джунглей, подальше от города. Сначала Иван старался поспевать за ними, но вскоре рана на плече начала кровоточить, и он стал отключаться.

— Возьми его! — приказал одному из отряда длинный. — Иначе нам не поспеть.

— Но что будем делать? Они точно отрежут нам путь к Королевству.

— Напрямик у нас никаких шансов добраться до Железной стены. Придется идти через Архызию…

Глава 12

Таможенный терминал. Город основного звена Кипоя

Эльза стояла напротив терминала с трясущимися руками. Каждый раз, когда она туда приходила в последнее время, она испытывала один и тот же водоворот эмоций: неуверенность, страх, но одновременно и желание. Ее жажда приключений вырвалась наружу и заиграла новыми красками.

Сегодня она надела мешковатую одежду, а на голову — платок, чтобы прикинуться «бедной родственницей». Зачем-то взяла с собой трость — и похромала к терминалу. Какой это был у нее визит сюда? Третий? Другого способа отослать послания она не нашла.

Таможенники сразу же рассмеялись ей в лицо и пригрозили обвинить в шпионаже. Мол, не положено им, самой таможенной службе Королевства, передавать какие-либо послания. Да еще и на другой таможенный пункт. Там же его непременно вскроют!

Попытки убедить их, что она и письмо тем таможенникам напишет, и даже неловкие предложения взяток эффекта не возымели, наверное, те посчитали, что у такой девушки денег быть не может, так что даже морочиться не стали. Тогда Эльза пошла на хитрость.

Она придумала легенду о том, что выехала за границу Архызии в Королевство с месяц назад, а вот родственники внутри страны остались. Не пустили. Неожиданно это заинтересовало таможню, ведь получается — это тот самый легендарный пункт, за который, по слухам, никто не проезжал. Они заваливали вопросами, а Эльза, краснея, врала.

Но они обещали подумать — и вот теперь, набрав полную корзину «гостинцев», среди которых прятались с трудом раздобытые редкие товары из Центра (не без помощи Эмира Митрофановича, конечно), она собиралась покорить эту таможню.

— Дорогие мои, яхонтовые! Я смотрите, что вам принесла! От всей души!

— Опять ты. Да ничему тебя жизнь-то не учит, — ответил ей смурной таможенник. Он явно был с похмелья.

— А у меня и для тебя кое-что есть. Вот, смотри, огурчики и рассол! Мигом на ноги поставит.

Глаза таможенника загорелись, и в них промелькнула надежда, что ему сейчас станет лучше. Он схватил банку в руки, отвернул крышку и стал жадно глотать рассол.

— Петро! Что ты там вытворяешь? — откликнулся на это действие его коллега.

— Да опять эта из Архызии приперлась, вон, рассол принесла.

— Да ладно, давай сюда скорее!

На некоторое время таможенники были выведены из строя, жадно попивали соленую жидкость. Жизнь понемногу возвращалась в их измученные алкоголем тела, и вскоре те даже начали улыбаться.

— А это еще не всё! — нашла верный момент и вставила Эльза, — я вам тут еще шоколада принесла и вино. Родственники из Центра передали.

— Да откуда у тебя столько родственников? — ошарашенно спросил один из таможенников, но внутрь корзины, которую девушка поставила на стол, всё же посмотрел. — Петро, глянь!

— У-у-у-у, — только и ответил Петро, вертя в руках спасительную бутылку.

— Да я вам еще принесу, воодушевилась Эльза, мне бы только вот сообщение передать. Родственникам. Всё ли там в порядке у них, в Архызии-то?

— Ну и что там у тебя в послании? — уже более миролюбиво спросил таможенник.

— Да вот, смотрите сами, ничегоне скрываю!

Таможенник взял бумагу и внимательно ее прочитал. Там не было ничего такого, просто запрос на определенного человека: прибыл ли в страну через таможенный терминал. Выбыл ли через какой-либо другой. Все же в конечном итоге стало понятно, что передать получится лишь такую информацию.

— Ну да, это только там в книге могут посмотреть, они же к таможне Железной стены не относятся. Верно, — заключил Петро, который читал через плечо своего коллеги, жуя колбасу из корзинки.

— Думаю, такое мы можем отправить. У нас контроль происходит раз в неделю — две, тогда и отошлем. Сама понимаешь, что вернется не сразу.

— Понимаю-понимаю! Вы, главное, отправьте, а я потом приду еще вас угощу. Мне не жалко, только вот про родственника бы узнать…

— Отправим, — заулыбался таможенник этой странной девушке и сунул запрос в карман.

***

Граница Архызия — Королевство. День пятый

Проснулся Иван с головной болью и нереальным сушняком. Он попытался найти что-нибудь попить, но кроме початой бутылки портвейна ничего видно не было. Он решил просто полежать и осмыслить всё произошедшее. Что это было?

Это был сон? Или всё же воспоминания, спрятанные в нём очень глубоко? Реальность на секунду обрела очертания, но вскоре снова стала зыбкой. Делать было особенно нечего, и он подошел к початой бутылке и сделал пару добрых глотков. Мир почти сразу стал ярче, а самочувствие улучшилось.

Иван упал на некое подобие кровати Сидора и стал размышлять, пытаясь соединить обрывки воспоминаний и разобраться, что же из этого реально. Свои умственные потуги он перемешивал с портвейном и очень скоро захмелел. К приходу Сидора у него уже созрел план.

— Пить будешь? — с порога огорошил хозяина помещения гость.

— А то ж! — откликнулся Сидор и с улыбкой прокрался к нему. — Ты тут как вообще?

— Пойдет. Если не считать, что часть моей жизни — просто банальная ложь, то пойдет.

— Сочувствую, — виновато пожал плечами дворник, — выпьем за это?

— А почему бы и нет! Тем более, что у меня есть план, — хитро прищурился Иван и налил пойло в принесенные Сидором граненые стаканы.

Они чокнулись, выпили, закусили и налили еще по одной. Сидор извлек откуда-то из-под кровати банку пыльных консервов и благоговейно поставил на стол. Он с восхищением изрек:

— Королевские… Импортные… Для особого случая берёг, но хорошему человеку не жалко. Открывай!

— Вот это другое дело, — Иван будто помнил эти консервы, даже как их открывать было нужно. Помнил он также, что они не самые вкусные.

— Вздрогнем! — почти заорал Сидор и трясущейся рукой наколол одну из рыбин из банки.

— А план в том, что нам надо мой электроразрядник выкрасть! — сразу после глотка подытожил Иван.

Хозяин аж поперхнулся и вытаращил глаза. В них читалось несогласие. И то, что, возможно, эти несколько бутылок того не стоили. Он медленно стал поворачивать голову в сторону. Потом еще раз выпил и будто попытался сбросить с себя наваждение.

— Что ты сказал?

— Надо забрать обратно мой электроразрядник. Я его возьму и пойду, нахрен, на границу. А там посмотрим, что тут и к чему! Мы еще выясним, кто из нас тут с ума сошел! — расхрабрился Иван.

— Нет, нет, нет, нет, нет. Невозможно!

— А чего невозможного-то? Ты же тут всё как свои пять пальцев знаешь. Семьи у меня больше нет, значит, и бояться мне больше нечего. Дойду до границы. Скажу, что пешком пришел!

— Нет. Узнают. Накажут.

— Да тебе-то что бояться. Ты вон лучше наливай, да скажи мне, где ключи взять. Я сам всё сделаю. Он же в хозпостройке?

— Не скажу! Не дам! — зачем-то прижал к себе полупустую бутылку Сидор.

— Да ты не бойся, мы же с тобой… давай еще выпьем и всё трезво обсудим!

Иван почти вырвал бутылку из рук Сидора и налил добрых полстакана. Дворник сначала сопротивлялся и отнекивался, но тосты не пропускал. Вскоре он уже был не так категоричен, а к концу бутылки предлагал различные варианты и уже не против был пойти вместе.

Откупорив последний портвейн и немного приговорив содержимое, горе-приключенцы готовы были идти на дело. Они снарядились той самой бутылкой, а на шею накинули какие-то тряпки на манер шарфа, чтобы лица было не так видно. Ключи давать Сидор наотрез отказался, а вот пойти сам, да еще и с горячительным, в его состоянии был не против.

Продвигаясь небольшими перебежками от одних кустов к другим, они миновали кострище, импровизированную сцену и, наконец, добрались до хозпостройки. За каждым кустом они звучно открывали бутылку и выпивали, громко смеясь и обсуждая детали плана, так что их маскировка ни к чему не привела. Даже, скорее, наоборот: они казались более подозрительными, чем если бы просто подошли к строению.

Возле двери Сидор сначала долго звенел ключами, а потом, найдя нужный, раза три пытался попасть им в замóк. Тот нехотя скрипнул и отворился — и они попали внутрь.

— Где он? — громко вопрошал Иван.

— Хто он? — непонимающе округлил глаза дворник. Он уже забыл, зачем они сюда попали.

— Электроразрядник мой где? Куда его положили?

— А-а-а! Энта штуковина! Так в сейфе она…

— Как в сейфе? Что ж ты раньше не сказал?!

— Да и так понятно, что в сейфе. Кто ж улики вне сейфа хранить будет?

— Ешкин кот! Да и что теперь делать-то. Сейф где?

— А вон, — указал Сидор на какой-то непримечательный ящик в углу.

— А ключи есть?

— Какие ключи?

— Всё с тобой ясно! — Иван махнул рукой и шатающейся походкой направился к сейфу. При ближнем рассмотрении это оказался обычный деревянный ящик. Непонятно было, заперт ли он вообще. Отверстия для ключа или навесного замка не было видно. Он схватился за ручку — и что было сил рванул на себя.

«Сейф» со скрипом открылся. Он либо вообще не был заперт, либо замок был таким хлипким, что просто вылетел от такого усилия. Внутри было накидано много чего, но электроразрядник выделялся на фоне всего этого хлама. Иван уверенно схватил его и сунул в карман. Сидора не было видно.

— Обложили, ироды! — послышался крик с улицы.

Снаружи творилась какая-то вакханалия. Сидор размахивал метлой и пытался отогнать людей, которые молча напирали на него. По их лицам бегали всполохи пламени от кострища. По всей видимости, это была администрация, поскольку обычные жители этого импровизированного городка жались ближе к костру, зябко кутаясь. Никто даже и подумать не мог вмешиваться.

— Друг! Я всё понял! Вали отсюда подобру-поздорову! Я их задержу! Беги! — изо всей мощи заорал Сидор.

Неизвестно, белку ли схватил дворник или правда нечто понял в пьяном угаре, но люди из администрации напирали на него с недобрыми лицами. Как только он заорал предостережение Ивану, их лица заинтересованно повернулись в сторону нарушителя. Тот буквально вывалился из хозпостройки и как мог дал деру в направлении дороги.

Освещение тут было не ахти, так что, миновав охранную вышку на входе, он быстро погрузился фактически в полную тьму. Полупьяное сознание вело его подальше от лагеря, в котором все его надежды рухнули. Нужно было добраться до машины и перезарядить электроразрядник. Потом взять бумагу на выход и направиться к таможне.

Сознание возвращалось к Ивану. Он быстро трезвел из-за холода, бега и пережитого потрясения. Вскоре он остановился и прислушался. За ним никто не гнался. Немного переведя дух, он выбрался на автостраду и стал пробираться к своему электромобилю. Через некоторое время он уже стоял около него. Один. Посреди ночи и, конечно же, без ключей.

Недолго думая, он снял тряпки с шеи, обмотал ими руку и что есть силы саданул рукояткой электроразрядника по стеклу. То, издав последний треск, ссыпалось на пол. Иван поднял пипку замка и плюхнулся внутрь, завесив тряпками образовавшуюся дыру.

Идти в ночь вперед было самоубийственной затеей, поэтому больше ничего не оставалось, как подключить к самодельной зарядке устройство, включить на небольшую мощность отопитель, чтобы не околеть, и отправиться ко сну. Алкоголь отпускал его сознание, а глаза самовольно закрывались. Вскоре ему суждено было увидеть правду.

***Звуки помех телеэфира***

— Твою налево, да мы все тут погибнем!

— Держать строй, они просто не хотят нас выпустить отсюда. Уходим в джунгли.

— Ты уверен? Может, лучше доблестная смерть в бою, чем это…

— Дурак! Ты забыл про объект?

— Как про него забыть, когда он на мне и в отрубе полном.

— Наша задача — оторваться и добраться до границы с Архызией. Там есть договоренность, а в другой стране они не смогут преследовать. Идем в джунгли.

— Да что ж так не везет в последнее время.

Объект должен выжить любой ценой. Длинный знал, что в его голове хранятся секреты, так необходимые их организации. Знал он это из брифинга, который провели в столице перед началом миссии. Знал он также, что в само Королевство им путь заказан, всё было известно с самого начала.

Им нужно было следовать в Архызию при любых проблемах. Местные законы не позволяли экстрадировать кого-либо из страны без согласия правительства. Там же должны были ждать в приграничном городке. Принять объект и выписать разрешение на проезд внутрь Королевства. Единственный способ вернуться. Единственный способ исполнить свой долг.

Длинный вздохнул и невеселым взглядом посмотрел на джунгли. Он явственно увидел, как в глубине что-то шевельнулось. Да, байки о лесах Архызии командир отряда слыхал, но вот так вот увидеть в жизни, да еще пронести тут живого человека без точных карт местности…

Живые джунгли. С явным желанием тебя переработать на биотопливо. «Неужели нам действительно нужно столько Грязной энергии, что мы готовы убить экологию целой страны? Этот способ производства просто чудовищный. Загрязнение. Изменение сути флоры и фауны», — даже думать об этом было неприятно, не то что вступать в эти джунгли.

— Командир, похоже, они не идут за нами.

— Наконец-то отличные новости, — ответил длинный и сделал еще несколько шагов внутрь леса.

Иван еле-еле открыл глаза и попытался что-то сказать. Длинный подошел ближе, чтобы лучше расслышать, и дал ему глотнуть воды из фляги. Сознание на несколько секунд вернулось к журналисту, и он смог вымолвить:

— А может, назад?

— Теперь уже пути назад нет, — резко ответил командир отряда.

— Только вперед, — будто убеждая себя, вторил Иван.

«Странный всё-таки парень, — подумал военный. — И зачем ему понадобилось отправляться в это путешествие в Периферию. Ну ведь понятно было, что там что-то нечисто. Все эти вспышки, которые видели по всему Королевству. Видимо, он должен о них что-то знать. Вызволяли мы его как раз из того самого места, где всё это должно было случиться. Журналисты, что с них возьмешь».

— Тропа! — еле сдерживая радость в голосе, воскликнул один солдат из отряда.

— Отлично. Возможно, теперь получится уцелеть с ним. Куда бы мы ни пошли, везде может ждать провал. Так что эта тропа. Пока у нас есть только эта тропа. Единственный путь…

Они продвигались вглубь леса, и вскоре джунгли начали меняться. Вместо добродушных пальм и кустарников всё вокруг заплели лианы, и с каждым шагом становилось всё темнее, а воздух будто густел. Было душно, и дышалось всё сложнее. Длинный мог поклясться, что видел, как одна из лиан шевельнулась, но списал всё на недосып и тяжелые нагрузки.

Журналист что-то вяло бормотал себе под нос в бреду. По его состоянию было понятно, что добраться до таможни нужно дотемна, но получится ли. Командир отряда даже не был точно уверен, в нужном ли направлении они идут: такие говенные тут были карты. По центральной дороге было бы проще, но…

Через некоторое время Иван снова пришел в себя и что-то попытался сказать. Длинный отвлекся от созерцания джунглей и вновь подошел к нему. Журналист явно хотел что-то рассказать, но джунгли, жара и его ранение, которое не сказать что очень усердно лечили в госпитале Роланж ЙыЙ, дало о себе знать. Его речь была бессвязной, и в ней проскакивали лишь обрывки фраз: «Чистая Энергия», «Души», «Сущее», «Опасность». Вскоре даже эти попытки вымотали Ивана, и он обреченно сказал: «Простите…» — и провалился в лихорадочный сон.

В это время из-за очередного поворота показалась таможня.

Глава 13

Радиокоммуникационный центр. Город основного звена Кипоя

Радостные глаза Эльзы блестели в лучах восходящего солнца, когда она шла с утра на работу. Она уже не могла упомнить такого же счастливого момента. Может, когда шла устраиваться, и ее приняли? Может, в первый день, полный надежд? Этот блеск в глазах со временем всё гас — и вот вскоре она стала такой же, как все. Покорилась этому незыблемому строю Королевства.

Но не сегодня. Сегодня она бодрым шагом шагает на работу. Даже надушилась зачем-то. В кармане она сжимает ту самую бумагу, которую ей передали таможенники. Она скорее должна сообщить таинственному знакомому новости. Обрадуется тот или, наоборот, огорчится?

Тем временем радиокоммуникационный центр появился из-за поворота и открыл свои темные проходы, куда, будто в рот к чудовищу, стали самовольно заползать люди. Эльза скинула наваждение, зашла внутрь и — как ни в чём не бывало — прошла на свое место.

— Что с тобой сегодня такое? — спросила ее коллега Рита.

— Ничего особенного, — таинственно улыбнулась Эльза.

— Нет, нет, ты какая-то другая! Мне не нравится!

— Да, так, — на щеках девушки проступил румянец, и она опять таинственно улыбнулась, почему-то этим разозлив подругу. В этот момент она была очаровательна.

До обеда ничего не менялось. Обычная рутина, но какая-то другая. Все дела заканчивались, не успев начаться, а время тянулось как-то чересчур медленно. На обед она вызвалась остаться дежурить и поесть на месте, а никто и не был против, как всегда. Только Рита, весь день чем-то недовольная, молча взяла сумку и ушла в ярости, стуча каблуками.

В этот раз Эльза даже не пыталась начать трапезу. Она всё выбирала место, куда ей положить листок бумаги с таможни, чтобы камеры слежения за рабочим процессом не могли его увидеть. За очередным открытием одного из ящиков ее и застал звонок.

— Центральный радиокоммуникационный центр Кипоя слушает вас!

— Эльза?

— Да, всё верно, Эмир Митрофанович. Я одна, не беспокойтесь.

— Хорошо, но вы лучше не томите меня. Неужели отдали?

— Да, послание у меня, прямо здесь.

— Отлично! Не будем тянуть, что там?

— Сейчас прочитаю, тут немного: «Отбыл в Архызию в составе группы, далее дата, направлен в распределительный пункт на обработку. Ассимилирован, направлен на побывку…»

— Что? Что это значит?

— Не знаю, тут нет разъяснений. Дальше нужно читать?

— Конечно, извиняюсь за то, что перебил.

— Ничего страшного, тут вот еще: «…отработана норма гражданина, выдано разрешение на выезд, далее дата».

— Давно?

— Да с месяц назад примерно.

— Это значит жив! Хоть в этом мы теперь уверены можем быть. Главное, чтоб тот, наш Иван был! Ну не перепутали же? Там больше ничего?

— Нет, это конец сообщения.

— Так, они же вполне могут не знать, выехал ли он с центрального пункта. В Королевстве или нет. Так. Что делать. Не хотелось больше обращаться, но, может, вы сможете съездить и узнать?

Внутри Эльзы что-то зажглось в этот момент. Она стала вспоминать, как ходила к таможенникам, какие чувства возникали внутри. Будто она тайный агент какой-то. Это так будоражило, что хотелось согласиться не раздумывая.

— Я могу помочь, только вот есть один нюанс. По слухам, оттуда вообще никто не выезжает. Даже таможенники в это верят.

— Но то слухи же. Нечего нам слухам верить. Пока сами не посмотрим же — не узнаем. Так что, вы согласны?

— Согласна!

— Тогда смотрите, этот пункт, он не совсем в Кипое, но добраться туда можно. В общем, вам нужно взять билет на электропоезд до…

***

Граница Архызия — Королевство. День шестой

Ох уж это чувство пробуждения в автотранспорте, да еще с похмелья, с больной головой и сушняком. Одним словом — отвратительно. Краски мира будто погасли для Ивана этим утром. До этого каждый день вел его к новой жизни в стране мечты с семьей, а теперь…

Мир стал каким-то серым и неправильным, краски из него улетучились, открыв его истинную сущность. Мир стал чужим, каким он был и всегда, просто сам журналист этого не замечал. Сейчас он четко чувствовал себя кем-то другим. Вовсе не электротехником высшего разряда. Вовсе не порядочным семьянином.

Смысла в сохранении этого автотранспорта и палатки больше не было. Он дойдет до границы пешком. Сегодня. Тут несколько десятков километров, для человека, задавшегося целью, это ерунда. Он оглядел электровозку изнутри и вздохнул. Нужно было взять самое необходимое и оставить ее в прошлом.

Разрядник был горячим и чуть не обжег руку. Это хорошо, значит, он зарядился минимум процентов на девяносто. Вот как начнет плавиться, значит, к сотне подходит. Иван уверенно вытащил его из гнезда и стал шарить в автотранспорте в поисках съестных припасов.

Почти всё он отнес в палатку, но что-то должно было остаться. Минерализованная вода! Точно, он заставлял детей пить эту воду по утрам, чем они не очень-то были довольны… Точно. Не было никаких детей. Значит, это себя он заставлял пить эту гадость перед выходом на работу. Он прямо так и представил, как стоит напротив зеркала в пустой квартире и выпивает три рюмки воды.

Уф. Нужно скидывать это наваждение и отправляться в путь. Сейчас он с удовольствием приложился к живительной, но противной жидкости. С похмелья всё воспринимается иначе. Вода придала ему сил, и он с небывалой прытью стал переворачивать баулы. Где-то нашлась колбаса, а под конец — даже консервы.

Этого должно хватить, ведь возвращаться в первый лагерь ему вовсе не хотелось. Они и не погнались за ним, видимо, поскольку все вещи-то его на месте. Сам придет, чего гоняться. «Как бы не так! Вы еще все у меня увидите. Все меня узнаете! Но кого? Сам-то я себя толком и не знаю».

Иван вышел из машины и захлопнул дверь, остатки стекла ссыпались внутрь. Он сначала испугался, а потом понял: какая разница? Засунул колбасу в рот и откусил добрый кусок, потом запил минералкой, сунул электроразрядник в карман и отправился навстречу солнцу. Туда, куда тянулась пробка.

***

Люди лениво ползли к своему личному транспорту. В их глазах читались скука и какая-то обреченность. Сколько они уже в этой пробке? Неделю, две? Время тут тянулось совершенно по-другому. Будто пришелец из иного мира, мимо них бодрым шагом пролетел какой-то человек. На лице его отражалась решимость.

Иван же к тому моменту преодолел больше пяти километров пути. Уже очень давно он не чувствовал себя так хорошо. В нём кипели энергия и желание действовать, несмотря на похмелье. Наконец он понимал, что нужно двигаться дальше, а не подстраиваться под эти лживые правила мира.

Несколько раз его накрывало. Образы прошлого просачивались в голову, смешиваясь с настоящим, которое он сам себе придумал. Экспедиция в горы стала спасательной операцией, где его через те самые горы тащили. Раненого и в бреду. Поэтому, наверное, образы и были такими расплывчатыми. Жена, дети, вся эта счастливая обычная жизнь тоже меркла. Теперь понятно было, почему соседи его сторонились и с удовольствием готовы были подписать любые бумаги, чтобы он уехал. Поэтому и люди косо поглядывали, когда он шел по улице и болтал с семьей. Дам-с.

Только вот воспоминания об аварии и ликвидации ее последствий оставались незыблемыми. Видимо, по какой-то причине их или стирать не стали, или были они уже позже. Но он четко и во всех деталях помнил распоясавшуюся стихию, пожирающие всё живое на своем пути джунгли и злосчастный огнемет, который его спас. Видимо, нужно было именно его туда отправить. А после власти уже не могли отказать в праве на выезд, ведь его чествовали как одного из героев. Всех героев выпускают, но выпускают ли?

Если подумать, эта пробка казалась странной с самого начала. Двигалась она утром, а в середине дня можно было миновать лишь несколько машин. Будто. Будто проезжали на таможню по одному. Странно было еще то, что дорога шла в одном направлении. То есть после последнего населенного пункта двусторонняя дорога закончилась и превратилась в шоссе в одну сторону.

Но ведь обратной дороги не было! Он не смог ее разглядеть ни в одной точке маршрута. Нет, конечно, она могла проходить в другом месте. Вполне реально, что ее отдельно проложили: учитывая, сколько людей отправляют обратно, дорога должна быть. С другой стороны, а видел ли он этих людей?

Сколько не мог упомнить, Иван не общался ни с одним возвращенцем. Да, точно. Он помнил, как очень далекие знакомые по кварталу уезжали на выезд в Королевство. Возвращались ли они? Тогда он не придал этому значения: выехали, выбрались — и замечательно. Его это ждет в будущем!

Правда, сейчас всё встало совершенно по-другому. Выехали ли они — было большим вопросом, как и то, выезжает ли кто отсюда вообще. На этих мыслях какой-то автотранспорт со скрежетом улетел с крутой обочины вниз. Мужики, что скинули машину, отряхнули руки, вздохнули и пошли обратно в личный транспорт.

Они сели внутрь, запустили моторы, и пробка продвинулась. Глаза Ивана округлились. Так, значит, днем пробка продвигается за счет того, что электровозки разряжаются или же кончается топливо, и их попросту убирают из очереди на выезд! Что случается с их владельцами после — неизвестно, может, подсаживаются к другим выбывающим? Сама разгадка была на ладони.

Иван посмотрел по сторонам внимательнее. Пока шел, он не вглядывался в дымку вне дороги, но сейчас явственно обнаружил валяющиеся там покореженные электромобили. Это осознание навалилось на него теми самыми разноцветными линиями перед глазами из вчерашнего дня и мир поплыл перед глазами.

***

— Да что ты говоришь! Ждут, значит, вас в Архызии. Бумаги мне какие-то суешь. Авось, они поддельные, — таможенник внимательно разглядывал бумаги, которые тому сунул Длинный.

— Нет, поймите. Всё официально. Нас ждут в принимающем пункте у границы. Ждут обозначенные в бумаге представители. Чем быстрее мы пройдем, тем лучше. Тем меньше проблем будет у вас и у нас, — человек в камуфляже явно нервничал и поглядывал в окно за спиной.

— А вот это мы сейчас проверим! А вот-с, не надо мне тут проблемами грозить! Мы сами проблем составить тебе можем!

— Да я не в том смысле, просто нас…

— Тсс! Какой там номер-то был у нас, а, Михайло?

— В амбарной книге глянь! — послышалось откуда-то изнутри здания.

Таможенник с деловым видом взял телефонную трубку, прижал ее ухом к плечу и стал листать огромную красную книгу, испещренную различными записями. Вскоре он нашел нужный номер и стал крутить диск на доисторическом телефоне, чтобы набрать нужные цифры.

Разговор выдался коротким. После нескольких фраз таможенник вытянулся по струнке и стал соглашаться со всем, что говорили на том конце. Потом он положил трубку и отер пот с одутловатого лица. Нехотя он поднял глаза и процедил сквозь зубы:

— Приказано пропустить без досмотра…

Вскоре после этих слов Ивана снова взвалили на спину, и сознание начало мутнеть. Дальше воспоминания были отрывочными. Они бегут, потом идут уже осторожнее и карабкаются в горы. Привал, костер, разговоры, которых он не мог разобрать в бреду, и насильно запиханный в него ужин. Последняя фраза перед тем, как он отключился:

— Принимающий пункт за этим перевалом. Мы должны…

***

В реальность его вернуло рывком. Он стоял, прижавшись к какому-то ближайшему автотранспорту. Тошнило так, что казалось: сейчас вывернет. Иван глотнул из бутылки с минерализованной водой. Вроде, стало легче.

На него снисходило осознание. Всё больше фактов всплывало наружу, перемешиваясь с интересом к тому, что тут происходит. Разгадка лежала дальше по дороге, и журналист попросту пошел вперед. Он миновал второй лагерь, где палатки уже не разбирали, а некоторые обыватели и вовсе сидели неподалеку от дороги в своих пристанищах и лениво поглядывали на личный транспорт.

Потом он двинулся дальше и стал замечать, как природа меняется. Его знатно так тряхануло, когда пришло понимание того, что это вокруг всё больше разрастаются те самые джунгли, с которыми он боролся на прорыве в прошлом. Лианы всё больше походили на живые. Под палящим солнцем они будто сжимали кольцо, пусть и на отдалении от дороги.

Автотранспорт и его владельцы тут были другими. Часть электровозок полностью пустовала, в остальных же сидели люди с потухшим взглядом и попросту смотрели вперед, держась за руль. Некоторые даже не были активированы, они стояли тут как памятники. Никто не выходил из транспорта и не общался. Вскоре Иван увидел третий лагерь.

Это зрелище было потрясающим и страшным одновременно. Лагерь был окружен монументальными вышками и состоял уже не из палаток, а из зданий. Одно- и двухэтажные дома были больше похожи на покинутый город, откуда давно все уехали, чем на жилой район. Половина этого городка была захвачена джунглями.

Лианы росли прямо на домах, а деревья выглядывали из окон. Эта часть города будто двигалась в постоянном торжестве жизни. Видимо, джунгли поглощали биомассу из города, которую могли найти, и разрастались, а жители, забыв о комфорте, пытались этот рост сдержать.

Тут и там виднелись выжженные прогалины, ветхие заборчики и кострища. Видимо, они боролись с этим природным явлением как могли. Если посмотреть вперед, то джунгли начинали подбираться вплотную к дороге. Там, где это происходило, были расставлены причудливые конструкции, время от времени разбрызгивающие жидкость.

«Химикаты! — догадался Иван. — Они отгоняют их химикатами». Он вспомнил, как видел подобные сооружения на границе зоны прорыва, но тогда не придал этому значения. Они тогда защищали базу, а теперь отгоняют растительность от дороги. «Неужели тут заботятся, чтобы ты проехал до границы?» Он осмотрелся и увидел бредущего по окраине города человека, недолго думая журналист направился к нему.

— Доброго дня! Я пришел с другого лагеря посмотреть, что тут. Может, вы сможете мне помочь?

— Помочь? Вряд ли.

— В каком смысле, мне бы разузнать тут. Как устроиться, как доеду.

— Ехал бы ты обратно, парень, если можешь еще. Или иди.

— Но как же, я же на выезд в пробке стою. Тут же, чтобы выехать, вообще немного нужно проехать.

— Тут никто никуда уже не едет, друг.

Ивана будто обухом по голове огрели. Реальность сузилась до одного этого момента и человека. Вокруг полетели яркие точки, и сознание начало плыть. У него в голове повторялись эти слова. Раз за разом. Он пошатнулся и оперся на плечо нового знакомого.

***

— Милости просим, гости дорогие! Проходите, располагайтесь. Мы тут ангарчик для вас приготовили, чтобы вы всё рассказали!

— Спасибо, огромное спасибо. Мы доставили объект, когда можно будет выдвигаться обратно в Королевство? — Длинный по какой-то причине заметно нервничал. Всё тут казалось подозрительным.

Приемный пункт оказался небольшим городком за бетонным забором. Один пропускной пункт. Одна дорога, которая ведет сюда и отсюда. По прибытии их тут же встретили, но в центральное здание не повели, а отправили на окраину, подальше от чужих глаз.

— Всё уже решено, вы не волнуйтесь, — человек с вытянутым лицом ехидно улыбнулся, — мы сейчас расположимся. Потом отчет и инструктаж, а уже после организуем вам транспорт. Пройдемте? — он указал рукой на темный вход в ангар.

— Да, конечно, как скажете, — Длинный коротким жестом приказал войти. Незаметно загнув палец, что означало быть настороже.

Их расположили на шести койках, которые будто именно для них тут поставили, и приказали переодеться. Форма, больше похожая на зеленые холщевые мешки, лежала тут же. После того как солдаты сложили свои вещмешки, оружие и, казалось, немного расслабились, всех пригласили на инструктаж в отдельную комнату.

Ивану вкололи обезболивающее и дали еще горсть каких-то таблеток, так что теперь он вполне мог передвигаться самостоятельно. Он плелся в конце строя. Ему помогали два солдата из местной охраны, а человек с вытянутым лицом шел поодаль. У самого входа в комнату для инструктажа его грубо схватили под руки и затащили в темный проход.

— У вас, Иван Сергеевич, будет отдельный инструктаж! — сказал встречающий и запер комнату.

Не сказать, что Иван мог хоть как-то сопротивляться, но таблетки, которые только сейчас подействовали, сделали его тело ватным, а самого — безвольным. Его подняли на руки и положили на стол под лампой дневного света, а затем привязали.

— Вы у нас индивид особый. Даже, я бы сказал, особенный, — длиннолицый теперь надел халат и чем-то наполнял шприц, — да, таких проблем Периферии давно никто не приносил. Две страны за ним гоняются. Королевство наверняка вернуть хочет…

На этих словах в соседней комнате грянуло пять выстрелов. Лампочка на секунду подпрыгнула, и свет дрогнул, делая всё происходящее еще более сюрреалистичным.

— Вот и нет твоих защитников, да и тебя скоро не будет. Ну, такого, каким ты хотел бы быть, — рассмеялся доктор, — будешь таким, каким хочу я!

На этих словах один из молчаливых охранников вставил Ивану в рот какую-то деревяшку, а человек в белом халате сделал укол. Потом он подкатил массивный аппарат поближе и присоединил две металлические пластины к вискам. Нечто вроде шлема опустилось на голову, и послышался нарастающий писк.

— Эта Грязная энергия потрясающая! — услышал Иван перед ощутимым щелчком, и свет померк.

***

Его вывернуло наизнанку и вернуло в реальность. Глаза дико слезились, а голова шла кругом. Через некоторое время Иван понял, что всё еще опирается на плечо незнакомца, а тот поддерживает его от падения.

— Извиняюсь за это! — только и нашелся сказать журналист.

— Парень, ты вообще в порядке?

— Я, пожалуй, пойду. Дойду до границы, посмотрю, как там дела…

— Не советовал бы, там ничего нет. Дальше джунгли захватили дорогу, мы просто тут выживаем, как можем.

— Но как же пробка. Она движется! Значит, люди выезжают.

— Автотранспорт погибших. Тех, кого забрали джунгли или съели звери, что смогли адаптироваться к этой жестокой природе. По утрам мы скидываем их в пропасть и подгоняем еще рабочие вперед.

— Что? Но для чего?

— Нам нужны новые поселенцы, иначе тут не выжить, нас же становится всё меньше и меньше.

— Бред! Не может такого быть! Я не верю! — выкрикнул Иван.

Но он верил. Верил внутри, подсознательно. Ему бы не выдали бумагу на выезд, зная кто он. Не выпустили бы добровольно в страну, которая может получить от него столько секретных сведений. Почему его не убили? Вопрос резонный, может, его знания или навыки были им нужны, а может, просто ради эксперимента.

— Я пойду, — только и процедил он.

— Как знаешь, мужик, если выживешь, возвращайся, — только и пожал плечами незнакомец.

Иван уверенно начал движение по дороге. Сначала всё было так, как и раньше. Уставшие автомобили, где попросту уже не сидели люди. Сооружения, которые распыляли химикаты и отгоняли джунгли. Но они встречались всё реже и реже, и вот уже резко исчезли совсем.

Буйная растительность сначала осторожно приближалась к дороге, но уже скоро первые лианы оплели автотранспорт, и очень быстро журналист вошел в полноценный лес, состоящий из машин, деревьев и кустарников. Передвигаться было проще всего по крышам автомобилей, а растения днем были не так активны, видимо, из-за жары, так что дошел до кромки леса он достаточно быстро. Как только журналист выглянул из-за деревьев, то увидел исполинскую железную стену и мост через небольшую речушку, который вел к пропускному пункту.

Иван очень обрадовался и побежал к мосту. Бурная горная речка приятно журчала и звала его за собой. Сзади, несмотря на всю враждебность джунглей, раздавались звуки природы. Как только он вошел на мост, его окликнули:

— Стой, кто идет? Вы приближаетесь к государственной границе Архызии! Немедленно развернитесь и идите обратно!

— Но постойте, у меня есть разрешение… — Иван потянулся к карману, на что услышал звуки затвора и включения электронного оружия.

— Стоять! Не совершать резких движений!

— Мне нужно показать вам разрешение. Можно?

На этих словах сзади послышалось рычание. Обернувшись, Иван увидел взъерошенное существо с красными глазами, которое определенно имело недобрые намерения. С пасти сочилась слюна, существо явно было голодно и собиралось напасть.

— Помогите! — заорал журналист.

— Не двигаться, — издевательски вторили с пропускного пункта. Существо явно приготовилось к прыжку, и останавливать его никто не собирался.

— Да к чёрту! — разозлился Иван и выхватил электроразрядник.

Дальше всё было как в тумане. Стрекот выстрелов за спиной, который снес существо и ранил самого Ивана. В мозгу опять вспыхнули отзвуки прошлого. Он бежит к мэрии. Жмет красную кнопку. Иван посмотрел на свою руку, и та всё так же была в крови, как и в тот раз. Он шатнулся в сторону поручня, не удержался, перевалился через него и полетел вниз.

Холодная вода в реке так освежала. Его несло течением куда-то в неизвестность, а до уходящего сознания доносились обрывки фраз.

— Лови… Скорее… Несет… К туннелю!

Всё уже было неважно. Ни стрекот оружия, ни бурный поток, который будто взял его за руку и утащил куда-то в темноту.

Эпилог

Девушка с ярко-рыжими волосами бродила между деревьев. Зачем она приехала сюда? Что привело ее в это необычное место неподалеку от Железной стены, которая сейчас давала столь желанную тень и прохладу? Она посмотрела на пропускной пункт на границе Королевство — Архызия, двери в котором были закрыты.

Что вообще позволило ей думать о том, что она сможет чем-то помочь? Одна неожиданная победа на таможенном пункте заставила смотреть на себя по-другому, а она осталась всё тем же серым ничтожеством. Всё тем же обычным жителем Королевства.

Она вздохнула и пошла дальше по кромке леса. Деревья и свежий ветерок помогали отвлечься от мыслей, насколько мало она сделала, и что вскоре она вновь станет никому не нужной. Ее знакомый из Центра пропадет, а мифического Ивана она никогда в жизни не увидит.

Так они и умрут, каждый в своей реальности. Она проживет обычную жизнь, от которой так бежала все эти годы. Выйдет замуж за хорошего парня, родит ему детишек и будет терпеть эту серость вокруг вплоть до того дня, когда всё закончится.

Они пойдут своей дорогой. Эмир Митрофанович — обратно в сытую жизнь, так и не узнав, что случилось. Иван так и останется без вести пропавшим. Ни жив и ни мертв, в другой стране, в закрытую часть которой ты никак не попадешь. За этими нехорошими мыслями ее застали звуки реки.

Заняться до обратного поезда было попросту нечем, так что девушка решила прогуляться и посмотреть на одну из горных речушек, о которых только слышала. Может, она даже рискнет искупаться? Говорят, что вода в них очень холодная. Может, она сможет почувствовать себя живой!

Быстрой поступью она направилась на звук и вскоре увидела это чудо. Прямо из Железной стены бил поток прозрачной воды. Это выглядело так нереально, что казалось, это вовсе не творение природы, а сама стена извергает из темноты поток.

Она сняла сандалии и встала на мелководье:

— Ой! — только и вырвалось у нее из уст. — Холодная!

Девушка зарделась и стала ногой ковырять какие-то камушки и мелкие ракушки. Ведь не так-то всё плохо, раз есть такие потрясающие места. И в Королевстве можно много всего увидеть, а приключения, как она уже знала, могут сами тебя найти. Так и суждено было случиться.

— Что это? — зачем-то вслух вскрикнула Эльза.

Железная стена без каких-либо эмоций сначала принесла ей красный поток, а после выплюнула силуэт человека, которого медленно понесло в ее сторону.

Оглавление

Часть 0

  Глава 0

Часть 1. Роланж ЙыЙ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

Часть 2. Мост

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

Эпилог