========== Year 1 ==========
Прикосновения никогда не были чем-то обыденным на площади Гриммо, 12. Старинный и благородный дом Блэков был наполнен темной магией и правилами, которые, по версии Сириуса, запрещали людям касаться друг друга. Не то, чтобы его когда-то тянуло обнять Вальбургу Блэк (от одной мысли в животе неприятно скручивало), но юный наследник знал, что так в нормальной семье быть не должно.
Поэтому первое, что он заметил на платформе девять и три четверти – атмосфера любви. Плачущие матери обнимали детей, отцы крепко пожимали ладони, а друзья радостно бросались в объятия друг друга. И это не показалось Сириусу отталкивающим поведением, наоборот, он почувствовал в груди завистливые тиски.
— Удачи, Сириус! — улыбнулся беззубым ртом Регулус, когда Вальбурга строго указала старшему брату в сторону вагона.
— Я буду скучать! — Сириус потянулся к брату и быстро запечатлел его в объятия, пока мама не видела. Ему тоже иногда хотелось кого-то прижать к груди.
— Оставить нежности, — обратилась к ним Вальбурга. — Сириус, ты помнишь главные правила?
— Не хулигань, не позорь род Блэков и не водись с маглорожденными, — механически ответил мальчик, закатывая глаза. — А ещё, выбирай друзей по уровню и отстаивай границы. Нечего прикасаться к кому попало.
— Правильно, — попыталась улыбнуться миссис Блэк, но рот искривился в надменной ухмылке. — Мы будем ждать от тебя письмо.
Кивнув на прощание, Сириус развернулся и быстрым шагом устремился в вагон поезда. Смех, летающие предметы, взмахи волшебных палочек и все те же объятия наполняли каждое купе. И почему-то впервые за одиннадцать лет Сириус почувствовал себя, как дома. Предчувствие опасности сменилось волнительной тревогой.
— Достань свой огромный нос из задницы! — раздался громкий мальчишеский голос. — У вас есть свободные места!
— Северус, пойдём, — прямо перед глазами Сириуса появились две фигуры: темноволосый мальчик в поношенной мантии и низенькая рыжая девчонка. — Я не хочу сидеть с невоспитанными мальчишками!
Сириус с интересом заглянул в купе, из которого вышла парочка, и заметил трех волшебников. Он тут же сообразил, кому из них принадлежал громкий голос. Прямо у окна сидел брюнет, нахально закинув ногу на ногу. Волосы его были похожи на взъерошенный кустарник, а карие глаза скрывались за крупными линзами очков. Напротив него Сириус заметил пухлого мальчика со вздернутым носом и светлыми волосами. И в самом углу из-под мантии виднелась копна песочных прядей заснувшего мальчишки.
— Кого-то потерял? — спросил у незнакомца лохматый.
— Нет, стало интересно, кто такой громкий, — пожал плечами Сириус.
Что-то в этом мальчишке напомнило Блэку самого себя. Что-то похожее на свободу, свободу, которую он так долго искал.
— Сириус Блэк, — протянул он ладонь громкому волшебнику.
— Блэк, — ядовито произнес он в ответ. — Ты один из них?
— Мне нравится твоё отношение к моей фамилии, — не смог сдержать улыбку Сириус. — У меня абсолютно такое же.
— Джеймс Поттер, — он ответил крепким рукопожатием и указал на пухлого. — А это Питер Петтигрю. Мы живем по соседству.
— Приятно познакомиться, — еле-еле выговорил светловолосый и пожал Сириусу руку потной ладошкой. — Я много слышал о Блэках.
— Вряд ли хорошее, — попытался отшутиться наследник и приземлился на сиденье рядом с Джеймсом. — А это кто?
Сжавшийся в стену комочек не отреагировал на его слова, а только сильнее укутал лицо в мантию.
— Он странный, — одними губами проговорил Поттер и покрутил пальцем у виска.
— Кто куда хочет попасть? — поинтересовался Питер в попытке нарушить неловкую тишину. — Надеюсь, меня распределят на Гриффиндор.
— Меня обязательно туда возьмут! — отозвался Джеймс.
— Куда угодно, лишь бы не на Слизерин.
Поттер понимающе кивнул Сириусу и радостно захлопал в ладоши, как только в купе постучалась дама с тележкой со сладостями.
«Ничего уже не будет, как прежде» — подумал Блэк, когда Джеймс радостно разложил покупки и начал делиться своими ожиданиями от Хогвартса.
***
Римус никогда не любил прикосновения. Не поймите неправильно, ему нравилась забота других людей, но он всегда сторонился чрезмерной тактильности. Она была ему незнакома. Как только мамы не стало, прикосновения, наполненные любовью, исчезли из его жизни. На их замену пришли холод отца, больничные иглы и собственные когти, раздирающие плоть.
Именно поэтому Джеймс Поттер вызывал в нем необъяснимый страх, инстинкт самосохранения. Лохматый мальчишка слишком сильно проявлял свои чувства. Он схватил бедного Питера за плечи, как только шляпа выкрикнула «Гриффиндор!», и начал обнимать прохожих. А его новый друг по имени Сириус буквально засветился, когда приземлился за стол, прямиком в объятия Джеймса.
По какой-то неведомой причине, именно с Поттером Римуса поселили в одну комнату. И ему ужасно хотелось поскорее от него скрыться, спрятаться от громкого смеха и пристального внимания.
— Эй ты! — воскликнул лохматый, когда Римус попытался тихо проскользнуть в постель. — Мы так и не познакомились с тобой.
Люпин не знал, куда себя деть. Его пугало все происходящее: высокие потолки, двигающиеся лестницы, количество людей и голосов. Он привык к своей тихой жизни на чердаке в маленьком доме. Где никто не мог его достать, где никто не мог узнать его секрет. Где никто его не мог возненавидеть.
— Я? — Римус указал худенькими пальцами на себя. — Ты про меня?
— Про кого ещё? — поднял брови Джеймс. — Ты с поезда так и не проронил ни одного слова.
— Я Римус, — вышло слишком пискляво и испуганно. — Римус Люпин.
— Люпин? — Джеймс громко захохотал. — Кто так называет своих детей?
— Скажи это моей семье, — голова Сириуса появилась между шторами кровати. — У нас всех в роду называют в честь созвездий.
Длинноволосый резко взглянул на мальчика со странным именем. И его скривлённое выражение лица сменилось самой мягкой улыбкой, из всех, что удавалось видеть Римусу.
— Привет, Римус.
— Привет, — выдохнул Люпин и попытался помахать, но рука предательски задрожала в воздухе.
— Ты чего так много спишь? — поинтересовался Блэк.
«Они быстро тебя вычислят. Они поймут, кто ты, совсем скоро. Они возненавидят тебя».
— Я не выспался, волновался перед первым днём, — сердце чуть не вырвалось из груди Римуса. Сколько же ему придётся врать. — Извините, я пойду спать.
Он как можно скорее скрылся из виду мальчишек за шторами кровати.
«Это будет твоё убежище. Не выходи из него, пока не понадобится. Не разговаривай с ними. Так ты их защитишь».
— Ты монстр, — прозвучал в голове голос отца. — Не позволяй никому этого узнать. Ты тёмное существо, которое может навредить. Не приближайся ни к кому.
Римус натянул на запястья длинные рукава пижамы и спрятал голову в коленях. Как же сильно он хотел бы исчезнуть. Исчезнуть от самого себя.
— Какой же он странный, — послышался голос Джеймса.
— Не обращай на него внимания, — ответил Сириус. — Будем делать вид, что его нет.
Римус натянул на голову подушку и сам не заметил, как из глаз хлынули горячие слёзы.
***
Джеймс.
Сириус осознал, чего ему не хватало в жизни на Гриммо, 12. Джеймса. Каждое прикосновение, каждое объятие нового друга было наполнено любовью. И у Сириуса появилось непреодолимое желание научиться любить так же. Дарить столько же энергии тем, кто дорог, и быть свободным от предубеждений.
Первые несколько недель в Хогвартсе напоминали сказочный сон, в котором Сириус открывал для себя все больше новых мест и приключений. Вместе с Джеймсом и Питером казалось, что он наконец-то мог быть самим собой. И все, чему его учила мама, улетучилось в первый же день. Мысли Джеймса казались правильными: его идеи о равенстве магов, его планы бороться за справедливость, его спонтанные решения насолить слизеринцам. Сам того не замечая, Сириус заработал славу хулигана за считанные дни. И виной тому гениальные идеи пранков Джеймса Поттера.
Но череда этих солнечных дней была нарушена в прохладное утро позднего сентября, когда во время завтрака Блэк получил письмо от матери. Нет ничего хуже громовещателей, особенно тех, которые выставляют тебя на посмешище перед всей школой. Сириусу хотелось поскорее скрыться от пристальных взглядов учеников и криков матери. Он знал, что его возненавидят за то, что он попал на Гриффиндор. Но никогда не думал, что настолько.
Блэк побежал в гостиную Гриффиндора и быстро забрался по лестнице в комнату. Ему нужно было поскорее спрятаться в своей кровати. Но открыв дверь, Сириус резко остановился. Прямо перед ним стоял чудаковатый Римус Люпин без верхней одежды и с пугающими шрамами по всей спине. Ему захотелось закричать от ужаса, но его опередили испуганные глаза Римуса.
— Сириус? — худощавый мальчик схватил рубашку и прикрыл живот. — Выйди, п–п–пожалуйста.
Блэк оцепенел, но не стал выходить из комнаты. Вместо этого он закрыл дверь и подошел к Люпину чуть ближе.
— Кто это сделал с тобой?
Римус не ответил. Он быстро натянул рубашку и побежал к кровати, в которой всегда прятался.
— Римус, стой! — не выдержал Блэк. Испуганный мальчик остановился. — Тебя не было три дня. Ты говорил, что твоя мама больна, что ты поедешь ее навестить. Это с тобой сделали дома?
Сам не зная почему, Сириус ужасно хотел ему помочь.
— Н-н-нет, — Римус выглядел так, словно сейчас расплачется. — Это старые ш-ш-шрамы. Ты не должен был их увидеть.
Сириус взглянул ему в глаза, и сердце от чего-то сжалось. Они так сильно отталкивали этого странного мальчишку, что не заметили, как тот страдает. В его лице буквально не было жизни, только боль.
— У меня тоже есть такой, смотри, — Сириус сделал первое, что пришло на ум. Оттянув рукав рубашки, он указал Римусу на тонкий шрам у локтя. — Я убегал от домашнего эльфа, и он от злости ударил меня чугунной палкой.
Блэк попытался посмеяться, но Римусу явно было не смешно. Он присел на край кровати, испуганно взглянув на локоть длинноволосого.
— Домашние эльфы не должны такого делать, — светловолосый мальчик поджал губы.
— Ты не встречал мою мать, — фыркнул Сириус. — Она позволяет ему наказывать меня.
Взгляд Римуса сделался ещё грустнее, и Блэк вдруг пожалел, что выбрал именно эту тактику. Сократив расстояние между ними, он присел на колени перед Люпином.
— Если тебе делают дома больно, ты должен об этом говорить, — Сириус легонько дотронулся до спины дрожащего мальчика. — Так не должно быть в нормальных семьях.
Римус пристально уставился на чужую руку, но не отдернул ее.
— Мне никто не делает больно.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Сириус улыбнулся ему, в надежде развеселить. И вдруг в комнате стало очень тепло. Будто кто-то разжег невидимый костёр, или солнце взошло над их головами. В тот день Сириус впервые увидел улыбку Римуса.
И во всем мире больше не было никого, кроме них двоих. Только невидимые лучи света, согревающие изнутри.
— Не прячься больше за шторами, — разрушил тёплое спокойствие Блэк. — Я хочу чаще видеть тебя.
Римус активно закивал головой и потом сделал то, чего Сириус ожидал меньше всего. Он вытянул руки и запечатлел темноволосого мальчишку в свои объятия. Сначала резко, а потом будто растаял на его плече. И Сириусу вдруг так сильно полегчало, будто дар любви, которому он так сильно завидовал, стал ему понятен. Теперь он тоже обладал силой прикасаться к другим и дарить заботу.
От Римуса пахло лесом и мятными лекарствами, а кудрявые локоны щекотали оголенную шею. И в этот момент они были, как никогда, спокойны. Словно впервые в жизни прикосновения стали чем-то большим, чем пугающей неизвестностью.
***
Обещание Римус так и не смог сдержать. До конца осени он скрывался в своём убежище из одеял и подушек, как только возвращался в комнату после занятий. Но атмосфера вокруг его больше не пугала, наоборот, ему нравилось слушать планы Джеймса, сопение Питера и смех Сириуса. Раньше его окружала мучительная тишина. Теперь же он спал спокойно, зная, что с ним рядом кто-то есть. И даже не ненавидит.
Сириус, судя по всему, поговорил со своими друзьями. И больше в сторону Римуса не прилетали колкие замечания Джеймса в перемешку с презрительными взглядами Питера. Они даже попытались несколько раз с ним заговорить, но безуспешно. Римус помнил об обещании, которое он дал отцу. «Ты монстр. Не позволяй никому этого узнать. Ты тёмное существо, которое может навредить. Не приближайся ни к кому».
И он не приближался. Скрывался каждое полнолуние в визжащей хижине, раздирал себя до крови и новых ужасающих шрамов. Врал всем, кто интересовался его исчезновениями. Но он все равно не мог избавиться от чувства зависти. Несмотря на то, что он не был человеком, всего лишь «чудовищем», он не понимал, почему ему так же сильно хочется с кем-то подружиться. Ему хотелось испытать ту теплоту, которую ему подарил Сириус, хотя бы ещё один раз в своей жизни.
«Монстры не достойны прикосновений» — крутилось в его голове. Тогда почему он так сильно желал их?
И однажды ему снова удалось их ощутить.
Полнолуние выпало на первые дни января, и по этим причинам Дамблдор предложил Римусу провести Рождество в Хогвартсе. Сначала эта затея испугала его, но позже, когда он увидел невероятные украшения и большую праздничную ель, он передумал грустить. Милая девочка, по имени Лили, даже предложила ему сходить на каток, как только все разъедутся. Разумеется, ему пришлось отказаться, чтобы не сближаться ни с кем, но сам факт грел душу.
После того, как Хогвартс Экспресс наполнился учениками, готовыми провести каникулы с родными, и школьные коридоры опустели, Римус вернулся в свою комнату. Но он совсем не ожидал увидеть Сириуса Блэка, весело свесившего ноги со своей кровати.
— Римус, ты тоже решил остаться на каникулы? — подпрыгнул тот, как только Люпин захлопнул за собой дверь.
— У меня не было особого выбора, — пробубнил себе под нос светловолосый и направился в сторону кровати. — А ты почему здесь?
— Мама вряд ли меня очень ждёт дома, — Сириус быстрым шагом пересёк комнату и заглянул к Римусу в убежище. — Если ты собираешься тут тухнуть до конца каникул – пожалуйста, но у меня есть идеи, как мы могли бы развлечься!
— Мы? — неуверенно переспросил Люпин.
— Нет, я и твой плюшевый мишка, — Сириус схватил игрушку с кровати второго мальчишки. — Конечно, я и ты!
— Прости, я не очень хорошо себя чувствую, — Римус сжался в простыни. — Я скоро поеду к маме.
— Ты зануда, — Сириус надул губы, но хитро прищурился и затем плюхнулся на кровать рядом с Люпином. — Тебе не одиноко?
Римус удивился резкой смене тона в голосе темноволосого, но побоялся пошевелиться, чтобы случайно не задеть коленкой голову мальчишки.
— Н-н-нет, мне хорошо одному.
— Ложь, ты выглядишь грустным, — Сириус приподнял голову и взглянул прожигающими серыми глазами. — Никто не должен грустить в Рождество.
С этими словами он коварно ухмыльнулся и повалился на Римуса.
— Атака щекоткой!
Люпин не знал, куда себя деть, когда пальцы длинноволосого мальчика очутились на рёбрах и стали бегать по ним с невыносимой скоростью.
— Сириус, нет! — смех вырывался сам собой. — Прекрати!
Но Блэк не прекращал, а только сильнее мучил.
— Сдавайся, Люпин! Мы идём кататься на коньках или я уничтожу тебя щекоткой!
— Нет! — Римус начал смеяться во весь голос. — Х-х-хорошо! Ладно, ладно! Уговорил!
Сириус поднял руки и гордо уставился на измученного соперника.
— Ты сам согласился.
— Под пытками! — не мог перестать улыбаться Римус.
— Тебе понравилось, — улыбнулся в ответ Сириус, а затем упал прямо на грудь светловолосого мальчишки. — Мы сделаем это Рождество незабываемым.
Римус не мог дышать от такой незнакомой близости. И когда Сириус обвил руки вокруг его худощавого тельца, он почувствовал, что сердце бьется прямо о грудь Блэка.
— Не бойся меня, — попросил Сириус. — Я не кусаюсь.
«Я кусаюсь! Бойся меня, пожалуйста!» — хотелось выкрикнуть Римусу. Но он подавил этот голос и провёл рукой по спине нового друга.
— Тебе не понравится дружить со мной, — тихим голосом проговорил Люпин.
— Это мы ещё посмотрим.
Сириус положил руки на грудь Люпина и приподнял голову, чтобы взглянуть в зелёные глаза.
— Я от тебя так просто не отстану.
И он сдержал обещание. На следующее утро Сириус в уже привычной ему манере плюхнулся на кровать Римуса и продемонстрировал две пары коньков. Без долгих размышлений светловолосый мальчик собрался и выбежал за ним на улицу. И встретил лучшее утро рождества в своей жизни. Его согревала ладонь Сириуса, которую тот решительно держал в рукавице Римуса, в попытках устоять на льду. И после догонялок на коньках они устроили снежную битву.
— Как только вернётся Джеймс, мы устроим бой со слизеринцами! — весело сообщил Сириус, когда они с горячим шоколадом устроились у камина.
— Всему Хогвартсу стоит вас бояться, — улыбнулся Люпин и сильнее укутался в плед. Ему хотелось раствориться в моменте навсегда.
На утро Сириуса ждала огромная горка подарков и писем под ёлкой, которую он радостно приволок в комнату.
— Римус, вставай! — он стянул одеяло с Люпина. — С Рождеством!
— С Рождеством, — сонно отозвался светловолосый мальчик.
Он знал, что ждать ему подарков не от кого, поэтому не мог разделить того же восторга, что и сосед по комнате. Но наблюдать за тем, с каким энтузиазмом рассматривал Блэк коробки, было уже огромной радостью.
— Сходи за своими подарками! — посоветовал Сириус.
— Вряд ли там что-то есть, — не стал врать Римус.
— Даже от родителей?
Люпин не стал ничего отвечать на это. Его отец никогда не славился заботой, а других родственников у него и не было. Друзей тем более.
— Сходи вниз! — не унимался Блэк.
Для приличия Римус натянул тапочки и спустился в гостиную. Пробежавшись по стопке подарков глазами, он не заметил нигде своего имени. Но затем его взгляд упал на маленькую коробочку серебристого цвета. На ней красными буквами было аккуратно выведено «Римус Люпин».
Дрожащими руками он стянул обертку и увидел несколько плиток шоколада, о покупке которого он мог только мечтать.
Сириус.
Римус поднялся обратно в комнату и взглянул на улыбающегося мальчика из-под влажных от слез век.
— Тебе нравится такой? — сиял во все зубы Блэк.
— Очень, — Римус присел на ковёр рядом с другом. — У меня нет ничего для тебя, прости.
— Неважно, — отмахнулся Сириус. — Ты можешь подарить мне объятие!
Римус с огромным удовольствием упал в распахнутые руки темноволосого мальчика. Уткнулся носом в его шею и обвил ручки вокруг плеч.
— С Рождеством, Римус, — Сириус нежно провёл руками по его изуродованной спине.
— С Рождеством, Сириус.
И в комнате вдруг снова стало невероятно тепло.
***
Сириусу очень не хватало Джеймса последующие несколько дней. С Римусом было весело, да, но Блэк не мог отделаться от чувства, что его компания неприятна мальчику помладше. Хоть иногда Люпин и предлагал сыграть в шахматы, в большинстве случаев он замыкался в себе и утыкался носом в книжки. В начале января он и вовсе тихо собрал вещи, заявив, что уезжает навестить больную маму до конца зимних каникул.
Сириус умирал от скуки наедине с самим собой. Это напоминало наказания матери, когда она запирала старшего сына в чулане и оставляла совсем одного без игрушек и книг. Тишина сводила Сириуса с ума. Поэтому в один из январских вечеров он спрятался под мантию-невидимку, которую ему одолжил Джеймс, и отправился в самые неизведанные части замка. Первым его пунктом назначения стало больничное крыло, в котором он ни разу не бывал, но о котором слышал много жутких историй.
Пробравшись на носочках внутрь, Блэк тихо закрыл за собой входную дверь. В просторной комнате стояла гробовая тишина, а воздух был наполнен смесью горьких лекарств и свежевыстиранного постельного белья.
— Аккуратнее, мистер Люпин, — донеслось до него эхом из дальней части комнаты. — Вы же хотите, чтобы рана поскорее зажила?
Сириус с интересом подался вперёд и, укутавшись посильнее в мантию-невидимку, взглянул на фигуру мадам Помфри. Она склонилась над больничной койкой и пыталась приподнять чью-то голову.
Голову Римуса.
У бледного мальчика появилась жуткая царапина прямо на половину лица. И Сириус подумал, что тот выглядел хуже, чем когда-либо прежде. Свежая кровь застыла на худых щечках, а глаза были наполнены усталостью и скопившимися слезами.
— Я больше не могу, — прошептал он отчаянно.
— Пей, Римус, — с нежностью проговорила Мадам Помфри и протянула ему склянку с бурлящим зельем. — Боль пройдёт.
— Она не проходит, — Римус задыхался в немых слезах и мерзкой жидкости во рту. — С каждым разом только хуже.
Кто мог такое сделать с ним? Неужели это были родители? Сириусу не были чужды наказания от матери, но она никогда не причиняла ему подобной боли. Никогда прежде он не видел никого более несчастного, чем Римуса.
Сжав дрожащие пальцы в кулаки, Блэк выбежал из помещения. Он поклялся, что расскажет об увиденном Джеймсу. И они придумают, как помочь соседу. Обязательно придумают.
***
Римус знал, что возвращение Поттера и Петтигрю изменят его отношения с Сириусом, поэтому как только Блэк пропал из виду, он не стал сильно печалиться.
«Радуйся, что у тебя появился друг. Хоть и на короткий срок» — успокаивал его голос в голове, но обида все равно горькими слезами разрасталась в его детском сердечке.
— Римус, мы хотим поговорить с тобой, — обратился к нему Джеймс в поздний вечер февраля.
Трое мальчиков окружили его убежище и отодвинули шторы.
— Ты завтра уезжаешь к маме? — голос Питера прозвучал неуверенно на последнем слове. — Может, ты хочешь рассказать нам правду?
«Они знают» — паника охватила тело Римуса и сжала горло. — «Они все знают».
Люпин резко поднялся с кровати и побежал к выходу.
— Стой! — Сириус остановил его, схватив за запястье. — Мы знаем, кто ты!
«Бежать. Бежать. Бежать» — единственное, что ему оставалось. Он испуганно взглянул на трёх мальчишек и растерянно покачал головой.
— Простите, п-п-простите меня, — Римус почувствовал, как подкашиваются ноги. — Не говорите никому, п-п-пожалуйста, я з-з-завтра же уеду домой.
Сириус ослабил хватку и вдруг подался вперед. Он обхватил дрожащего мальчика в тёплые объятия и провёл пальцами по песочным кудрям. Римус в недоумении уставился на погрустневших Питера и Джеймса.
— Все в порядке, — прошептал Сириус ему на ухо. — Мы не расскажем, что ты оборотень.
— Да! — подхватил Джеймс. — Это же так круто! Ты такой сильный!
Римус не знал куда деть свои руки, поэтому высвободился из хватки Сириуса и непонимающе взглянул на соседей.
— Вы не боитесь меня? — он был готов разреветься.
— Когда Джеймс и Сириус рассказали мне о своих догадках, я был растерян, — честно признался Петтигрю. — Но они объяснили, что ты, скорее всего, запираешься в полнолуние. С чего бы нам бояться тебя? Ты выглядишь абсолютно безобидным!
Питер гордо поднял голову, словно именно ему досталась важная часть заготовленной речи. При виде новых друзей Римусу захотелось броситься ко всем троим в объятия и разреветься от переизбытка счастья, осознать, что это не сон.
— Но я ж-же… — мальчик со шрамами запнулся и почувствовал горячие слёзы на щеках. — Я же чудовище.
После отравляющего юную душу признания в комнате повисла тишина. Питер печально опустил глаза, а Джеймс отрицательно закачал головой. Когда он поймал взгляд Сириуса, у Люпина упало сердце в пятки. В серых глазах бушевали огоньки злости.
— Не смей такого говорить, — процедил Блэк сквозь зубы. — Ты буквально спишь с плюшевым мишкой! Как ты мог сморозить подобную чепуху!
Римус сглотнул ком и попытался улыбнуться другу в ответ. Если бы Сириус только знал, как сильно он мечтал услышать эти слова. Он никогда не хотел верить, что в нем скрывалось зло, но все вокруг старались это внушить. И сейчас на него сурово смотрел невероятной красоты мальчик, будто Римус сказал самую глупую вещь на свете.
— Теперь это будет наш секрет, — улыбнулся в тридцать два зуба Поттер. — И мы обещаем хранить его с честью и достоинством.
Римус рассмеялся сквозь слёзы и прошептал: «Спасибо».
— Групповые обнимашки! — поднял Питер в воздух руки.
И с этими словами Сириус снова прижал к себе дрожащего мальчика, положив голову на плечо. К их объятию присоединился Джеймс, а затем и Питер. И Римус почувствовал себя счастливее, чем когда-либо в жизни.
«Они не возненавидели меня. Они не испугались» — с облегчением подумал Люпин и позволил себе растаять в прикосновениях друзей.
После этого дня жизнь Римуса кардинально изменилась. В ней не было больше тоскливых дней и одиночества. Его лучшие друзья делали все возможное, чтобы он не чувствовал себя лишним. Джеймс помогал ему с домашним заданием, защищал от нападок слизеринцев и приглашал участвовать в различных проделках (как оказалось, именно острого ума Люпина им так не хватало). Питер играл с новым другом в шахматы, подсаживался на занятиях и делил все парные задания.
Сириус же… Сириус дарил ему то, чего Римусу не хватало всю свою жизнь. Заботу. Именно Блэк первый приходил в больничное крыло после полнолуния, именно он держал за руку, когда становилось страшнее всего, именно Сириус дарил ему прежде незнакомые прикосновения. В свою очередь, Римус заметил, как сильно в них нуждался длинноволосый мальчик, и старался подарить ему тактильную заботу в ответ. Это стало их негласным пактом: приходить друг к другу, когда кажется, что весь мир вокруг ненавидит.
Римус никогда прежде не любил прикосновения других людей. Но в Сириусе было что-то магическое. Светловолосому мальчику никогда не хотелось отпускать его руку. Он клал голову на плечо друга в дождливые вечера, обнимал за плечи, засыпал на коленях. В ответ Блэк прижимал его к себе при любой подходящей возможности, не отпускал ладонь в больничном крыле, целовал в макушку перед сном и запрыгивал каждое утро в кровать Люпина, чтобы защекотать.
Джеймс часто подшучивал над ними, будто Сириус и Римус – сладкая женатая парочка. Но мальчика со шрамами это не задевало. Он прежде не думал о том, что из себя представляет любовь. Но слышал о том, что она бывает разной. В тот момент ему казалось, что Сириус вёл себя, как старший брат. Заботился о том, кто слабее и младше. И Римус был не против.
За несколько дней до отъезда он услышал протяжный крик, доносящийся из кровати соседа. В ужасе он побежал к Сириусу и увидел его вспотевшего, запутавшегося в простынях, с испуганным выражением лица.
— Страшный сон, — проговорил темноволосый мальчик, пытаясь отдышаться.
Римус только понимающе кивнул.
— Ты не хочешь возвращаться домой? — Люпин присел рядом со своим другом, прищурившись в темноте.
— Мне не будут рады.
Сириус не стал больше ничего говорить, только тяжело вздохнул и плюхнулся на подушки. Мальчику помладше ужасно не хотелось уходить и оставлять Блэка одного.
— Хочешь я посторожу твои сны? — прошептал он.
Сириус молча кивнул и указал на пустое пространство рядом с собой. Римус осторожно заполз в кровать друга и устроился на свободной подушке. В лунном свете он мог разглядеть тонкие черты лица темноволосого мальчика и его густые ресницы, которые оставляли тени на бледных щеках.
— Ты не монстр, Римус, — вдруг нарушил тишину Сириус и потянулся к худеньким пальцам светловолосого друга. Он спрятал его руки в своих ладошках. — Я часто возвращаюсь к тем словам. Как ты мог так думать о себе?
Римус не ожидал услышать подобное, поэтому почувствовал жгучую влагу в глазах.
— Я тёмное существо, — губы Люпина дрожали. — Вам нужно держаться от меня подальше.
Сириус только сильнее сжал его руки и поцеловал горячие ладошки друга. Тёплые губы послали дрожь по позвоночнику, но Римус не стал вырываться.
— Ты будешь мне писать летом? — Сириус пододвинулся ближе.
— Буду, — Римус затаил дыхание. — А ты мне?
Сириус уверенно закивал, а затем положил голову на худенькую грудь друга.
«Папа был не прав,» — подумал Римус, закрывая сонные веки. — «И я не буду отталкивать больше тех, кто мне дорог».
Комментарий к Year 1
Каждый год будет описан в 1-2 главах, поэтому долго окончания истории вам ждать не придётся!:3 Хоть мне и хочется рассказать историю вульфстара полностью, я постараюсь описать только самые важные для них события! Всем любви и о б ъ я т и й! (Комментарии очень мотивируют)
========== Year 2 (1) ==========
«Дорогой Сириус,
Знаю, мы попрощались несколько дней назад, но я подумал, что хочу написать тебе. Никогда я прежде не отправлял никому письма. Мне нечем заняться на каникулах, поэтому я много читаю и стараюсь улучшить свой почерк!
Как проходит твоё лето? Надеюсь, домашний эльф тебя не наказывает? Ты мало рассказывал о своей семье, но мне не понравилось то, что ты упоминал о матери. Я бы не хотел, чтобы тебя били чугунными палками. В нормальных семьях так не должно быть, ты сам говорил.
У меня ничего интересного не происходит, поэтому прости, если это письмо покажется скучным. Я просто очень сильно скучаю по тебе. По Джеймсу и Питеру тоже.
Буду ждать ответа от вас троих! По рассказам Джеймса, их лето должно проходить очень весело! Помню, что они ждали тебя в гости. Я бы тоже с радостью приехал, но пока я не рассказывал папе про вас. Ему вряд ли понравится, что у меня появились друзья…
В любом случае, пиши мне, Сириус! Я очень сильно скучаю.
Твой друг,
Римус»
***
«Дорогой Сириус!
Прошло уже три недели, как мы вернулись домой. Но ты так и не ответил мне… Никто больше не писал. Надеюсь, это хороший знак, и вы вместе весело проводите время!
Но, может, я перепутал адреса? (Простите незнакомцы, если вы читаете это). Если нет, то скорее всего ты очень занят, Сириус! Буду ждать ответа, когда у тебя появится время!
Твой скучающий друг,
Римус»
***
«Дорогой Сириус!
Мне очень стыдно, что ты так много писем получаешь от меня. Я не хочу навязываться. Просто надеюсь, что с тобой все в порядке!
Лето подходит к концу, но я не могу перестать думать о тебе. Если ты больше не хочешь дружить – напиши мне об этом. Я пойму.
Твой навсегда,
Римус Люпин»
***
За два месяца летних каникул Римус так и не получил ни одной весточки от друзей. Он не стал винить их за то, что они позабыли про школьного соседа. Возможно, каждый из них осмыслил, что дружба с оборотнем действительно опасна, и передумал общаться с Римусом.
— Ты же не приближался ни к кому в школе? — спросил однажды за ужином отец, укоризненно взглянув на сына.
Римус сжался в сиденье стула и поднял испуганные глаза на отца:
— Нет, — лгать ему удавалось с трудом. — Я бы никого не подверг опасности.
— Надеюсь, ты помнишь, почему ты не такой, как все, — Лайелл Люпин сжал столовые приборы в огрубевших от работы руках. — Мы должны быть благодарны Дамблдору, что он вообще принял тебя в школу. И не дай Мерлин, кто-то узнает твой секрет.
Римус активно закивал головой и тихонько вышел из-за стола, опасаясь, что может расплакаться прямо перед отцом. Меньше всего ему хотелось проявлять слабость. В свой последний вечер перед отправлением в Хогвартс он собрал букет полевых цветов и отправился на самый родной во всей окружности холм. Туда, где был захоронен дорогой ему человек.
— Я не знаю, почему они мне так и не ответили, — Римус склонил голову перед могилой матери. — Неужели отец прав? Неужели меня совсем невозможно любить?
Горькие слёзы обиды, которые он копил в себе на протяжении всего лета, вырвались наружу, и ребёнок упал на землю перед портретом мамы.
— Если бы ты только могла вернуться, — отчаянно разревелся светловолосый мальчик. — Если бы я только мог коснуться тебя хотя бы один раз.
***
На платформу девять и три четверти Римус прибыл с опозданием, отец до последнего запрещал ему ехать в день перед полнолунием. Сил ребёнку не хватало даже для того, чтобы дотащить потрёпанный чемодан до вагона поезда. Он вбежал за минуту до закрытия дверей и поспешил найти свободное купе.
— Римус? — окликнул его громкий мальчишеский голос, который явно начал проходить через процесс ломки.
Люпин резко обернулся и заметил, что лохматая голова Джеймса Поттера возникла между дверьми. Из-под стекол очков можно было разглядеть его восторженные карие глаза.
— Какого черта ты исчез на все лето? — Поттер выбежал из купе и схватил Люпина за руку.
Светловолосый мальчик не успел опомниться, как на него обрушился друг с объятиями.
Как же сильно Римус скучал.
Неожиданно для самого себя, он отметил, как сильно вырос за лето. Джеймс, который всегда казался крупнее, вдруг уменьшился в размере и был теперь Римусу по нос.
— Это вы исчезли! — наконец ответил Люпин, чувствуя, как губы расплываются в улыбке. — Вы не отвечали мне на письма!
— Сириус меня чуть с ума не свел своими переживаниями, — запротестовал Поттер. — Мы тебе писали! Спроси у него сам!
Лохматый мальчик потащил друга в купе, и выхватил тяжёлый чемодан из рук. У Римуса чуть сердце не выскочило из грудной клетки, когда он заметил Питера и Сириуса, беседующих друг напротив друга.
По необъяснимой для самого Люпина причине, желудок волнительно скрутило и дыхание сбилось, как только Блэк заметил его. Серые глаза уставились на него, и Римус не мог сообразить: Сириус всегда был таким красивым или он стал ещё чудеснее за пару месяцев разлуки? В обычных темных брюках и мягкой красной толстовке он выглядел прекраснее, чем любое его воспоминание.
— Я тебя убью, Люпин, — слова Сириуса прозвучали на грани улыбки и угрозы.
Римус неуверенно зашёл в купе и присел на дрожащих ногах рядом с длинноволосым мальчиком. На него тут же пахнуло родным ароматом мятного шампуня и лакрицы.
— За что? — наконец проговорил Римус, и это вышло куда более озлоблено, чем он хотел. — Ты не писал мне все лето!
— Это я тебе не писал? — Сириус в ужасе раскрыл веки и указал на себя пальцем. — Каждый гребаный день я отправлял тебе письма! Джеймс подтвердит!
— Мы тоже тебе писали! — подал голос Питер.
— Я начал думать, что с тобой что-то произошло, ты просто исчез! — голос Сириуса был полон недоумения и злости. — Ты не мог хотя бы один раз ответить?
Римус искренне не понимал, о чем говорил мальчик рядом с ним. Хотелось только расплакаться от злости на весь этот мир за то, что он заставил его усомниться в своих друзьях. За то, что два месяца он терзал себя мыслями об одиночестве.
— Отец, — осознание болезненно нахлынуло на него. — Ох черт, отец прятал ваши письма!
Римус закрыл голову руками и поджал колени ближе к себе.
— Главное, что с тобой все в порядке, — попытался развеять накалённую обстановку Джеймс.
Сириус аккуратно убрал руки Римуса от обрамлённого шрамом лица и нежно взглянул.
О Мерлин, все внутри переворачивалось от этого взгляда.
— Ты думал, что мы забыли про тебя? — голос темноволосого мальчика был полон грусти.
Римус лишь кивнул ему в ответ.
— Дурак.
Сириус закатил глаза и нервно рассмеялся. Притянув одной рукой сжавшегося в клубок мальчика, он запечатлел его в долгожданные объятия. Римусу хотелось раствориться в родном запахе и укутаться в мягкую толстовку друга, как в тёплый плед. Руки Сириуса крепко держали его за спину, а прохладный кончик носа утыкался в висок.
И в мире Римуса вдруг снова стало тепло.
***
Сириус ждал окончания каникул сильнее, чем собственного дня рождения. Спустя два месяца холодной обстановки в доме он ощущал себя продрогшим до костей. И выкинуть злобный взгляд матери в перемешку с ядовитыми фразами отца почти не удавалось. Он, сам того не замечая, умудрился разочаровать их сильнее, чем когда-либо прежде.
Исчезновение Римуса только ухудшило его состояние, и Сириус не мог отделаться от чувства, что с другом произошло что-то страшное. Когда он встретился с Джеймсом в поместье Поттеров, Блэк тут же схватил лучшего друга за руку и поделился самыми худшими догадками.
Поэтому возвращение в Хогвартс подействовало на мальчика, как эликсир жизни. Буквально за несколько дней к нему вернулось желание шутить, прыгать и веселиться в окружении самых близких друзей. Римуса они почти сразу по прибытии потеряли из виду, так как полнолуние выпало на второе сентября. Но им удалось пробраться в больничное крыло под мантией-невидимкой, и они впервые за долгое время навестили его, в чем явно нуждался тихий мальчик.
— Мы найдём способ, как ему помочь, — уверенно проговорил Сириус после незаконной вылазки в больничное крыло. — Обязательно найдём.
— Ты никогда не слышал об анимагах? — поинтересовался Джеймс, словно он уже задумал что-то. — Оборотень никогда не нападает на животных.
И в тот вечер трое мальчишек впервые отправились в запретную секцию библиотеки Хогвартса. Они приволокли в комнату всевозможные книги и свитки, в которых говорилось об анимагии.
— Это ужасно сложно! — воскликнул Питер, не веря, что друзья серьезно задумываются осуществить задуманное. — У меня никогда не получится!
— Выше нос, Питти, — подбодрил его Джеймс. — Мы тебе поможем!
Сириус гордо кивнул, не намереваясь отступать от новой цели. Рассказывать Римусу о затее они не стали, решив, что мальчику со шрамами идея точно не понравится. Поэтому приходилось тайком от Люпина изучать незнакомый прежде вид магии.
Не считая нового увлечения, весь сентябрь Сириуса смешался в полюбившуюся ему рутину, если ее вообще можно было так назвать. Четверо мальчишек выбирались по ночам на кухни, изучали самые скрытые части замка, убегали от миссис Норрис и потели над домашними заданиями. Все вернулось на свои места, и Сириус встречал октябрь в хорошем расположении духа. Не было поводов для грусти, пока в один вечер он не заметил, что Римус перестал к нему приходить за объятиями, реже улыбался и все чаще скрывался в своём убежище.
— Римус? — когда все начали готовиться ко сну, Сириус пробрался между шторками кровати и уселся рядом с читающим другом. — Все в порядке?
Люпин поднял зелёные глаза на соседа, и на лице его проскользнуло лёгкое раздражение.
— Я читаю, — Римус откинулся на подушки и уткнулся носом в книгу.
— Ты обиделся на меня? — Сириус очень дорожил своим другом, но иногда его сложный характер действовал на нервы.
— С чего ты взял? — безразличным тоном поинтересовался светловолосый.
— Ты снова замыкаешься в себе.
Римус раздраженно откинул книгу в сторону и уставился на Блэка.
— Если вы не хотите со мной дружить, то так и скажите!
— Что ты опять себе напридумывал? — Сириус непонимающе раскрыл глаза.
— Ты думаешь, я не замечаю? — Римус покраснел то ли от обиды, то ли от злости. — Вы постоянно куда-то уходите втроём! Перешептываетесь, обмениваетесь записками!
Сириус вдруг осознал, о чем именно говорил светловолосый мальчик, и ему стало стыдно. Он был уверен, что их ночные вылазки остались незамеченными Люпином.
— Прости, — Сириус опустил глаза и нащупал худенькую ладошку своими пальцами. — У нас есть один секрет, но я обещаю, он сделает тебя счастливее! Мы не хотим переставать дружить с тобой!
— Меня не делает счастливым то, что вы скрываетесь, — Римус тяжело вздохнул и выдернул руку из хватки Сириуса.
— Джеймс? — Блэк отодвинул шторы и нашёл глазами фигуру друга. — Пришло время рассказать Рему.
Трое мальчиков неуверенно переглянулись между собой, словно мысленно договариваясь о правильном решении. В глазах друзей Сириус нашёл положительный ответ.
— Римус, — начал Блэк и вновь посмотрел на погрустневшего мальчишку. —Последние несколько недель мы работаем над одним планом…
— Результат которого поможет тебе во время полнолуний, — подхватил Джеймс и присел на кровать рядом с соседями. — Ты больше не будешь один. Мы хотим стать анимагами!
В комнате повисла мертвая тишина, и трое друзей уставились на шокированного мальчика в ожидании.
— Вы спятили? — взорвался Римус. — Вы что, хотите присутствовать во время моих превращений?
— Оборотень не нападает на животных, только на людей! — Питер подбежал к друзьям в попытке остановить ярость Люпина.
— Нет! — Римус сжал пальцы в кулаки. — Это даже не обсуждается. Я не позволю вам находиться рядом с собой.
— Римус, только подумай, — Сириус мягко улыбнулся ему. — Ты больше не будешь один! У тебя будет своя стая. Мы проследим за тем, чтобы оборотень никому не навредил…
— Что если я причиню вред вам!? — не унимался Люпин. — Я не хочу подвергать друзей опасности!
— Мы не допустим этого, — Джеймс схватил светловолосого мальчика за плечо. — И мы не допустим, чтобы ты себя продолжал калечить.
В глазах Римуса промелькнуло сомнение, но потом он потерянно взглянул на каждого из друзей. Не найдя в их глазах желание сдаться, он гулко выдохнул и крепко сжал веки.
— Л-ладно, — его голос чуть дрогнул. — Обещайте, что будете аккуратны?
— Обещаем! — Сириус расплылся в победоносной улыбке и воодушевлено заерзал на месте.
— Спасибо. — Римус разжал веки и выпустил из грудной клетки тихий всхлип. — Спасибо!
Он бросился в руки Сириуса и повалил длинноволосого мальчика на матрас. К ним присоединились двое друзей, и все весело скатились в групповых объятиях на пол.
***
— Лили, — тоскливо выдохнул Джеймс в сонливое утро ноября. — Эти листья напоминают ее цвет волос, не правда ли?
Четверо мальчишек устроились под широким дубом и грелись в лучах исчезающего солнца. Питер любовался золотистыми листьями, падающими на гладкое течение реки, Джеймс украдкой подглядывал за бегающими Лили и Элис, а Сириус улёгся в ногах читающего друга, тихонько посапывая.
— Девчонки, — фыркнул пробудившийся Блэк и приподнял голову в направлении лохматого друга. — Можно в мой день рождения не обсуждать их?
— Что ты имеешь против девчонок? — ухмыльнулся Джеймс и легонько пихнул Сириуса в плечо. — Ах да, ты замужем за Римусом!
Светловолосый мальчик оцепенел на месте, но не оторвал взгляда от книги. Боковым зрением он уловил, как красный румянец вспыхнул на щеках Блэка. Тот резко поднялся с коленей друга.
— Нет! — яростно возразил Сириус и кинул в Джеймса горсть оранжевых листьев. Мальчик в очках с хохотом повалился на землю. — Ты просто одержим своей Эванс!
— Не кричи, она услышит! — Поттер быстро поднялся и приставил палец к губам Сириуса. Затем поерзал на месте и убрал руку. — Она милая девочка, вот и все! Не то, чтобы мне вообще есть какое-то дело до нее.
— Эти листья похожи на ее волосы! — Сириус драматично ахнул, спародировав голос лучшего друга. — Я умираю от любви!
Блэк упал на землю в фальшивый обморок, и Питер весело рассмеялся. Джеймс же залился бордовой краской.
— Будешь смеяться – женишься на МакГонагалл, — Поттер укоризненно ткнул пальцем в коленку длинноволосого.
Это заявление рассмешило всех, даже Римус отложил книгу и подхватил друзей.
— О Минни, моя Минни! — Сириус привстал и схватился за сердце. — Наша любовь будет длинною в жизнь!
— А по правде говоря, — улыбался Питер. — Кто вам нравится из девчонок?
— Возможно, Лили и вправду ничего, — пробубнил под нос Поттер и начал вырисовывать пальцем узоры на земле. — А тебе, Пит?
— Элис довольно милая, — едва выговорил слова Петтигрю и покраснел до ушей.
— Питер-Питер, — цокнул языком Блэк и скрестил руки на груди. — Казанова Гриффиндора!
— А вам? — попытался перевести тему пухлый мальчик и взглянул на Римуса с Сириусом.
— Девчонки меня не волнуют, — Блэк задумчиво поднял голову к небу. — От них слишком много проблем, и они много плачут. Но… Марлин МакКиннон ничего?
От такого признания все ахнули и уставились на смущенного Блэка. Темноволосый мальчик гордо взмахнул шевелюрой, словно это заявление ни капли не взволновало его детскую душу.
— Она сама прибежит ко мне, — ухмыльнулся Блэк. — Ещё чего, гоняться я буду за ней!
Римус почувствовал тяжелые взгляды друзей на себе и сжался на месте. Он никогда прежде не думал о девчонках, ему даже не приходило в голову, что кто-то посмотрит на него. Отец слишком часто повторял, что такие, как он, обречены на одиночество.
— Мне нельзя влюбляться, — опустил грустный взгляд Люпин. — Оборотни не могут заводить семью.
Между развеселившимися мальчиками повисла тишина. Джеймс испуганно обменялся взглядами с Сириусом, не имея представления, что можно ответить на подобное заявление.
— Ну, не рассказывай им свой секрет, — губы Поттера искривились в улыбке.
— Отличная основа для начала отношений. Не говорить правду о себе.
— Ты найдёшь свою девчонку, — Сириус встрепал светлые кудри и погладил друга по голове. — Вот увидишь, такое милое создание быстро захотят разобрать. Подожди годик или около того, и вокруг будут толпы!
Римус недоверчиво фыркнул, глядя на своего друга. Сириус — хотя он и не обращал на это внимания — в свои тринадцать лет привлекал внимание значительной части женского населения Хогвартса. Его гладкие тёмные волосы мягкими волнами обрамляли аристократичное лицо, а серые глаза с густыми черными ресницами придавали фарфоровую элегантность – то, на что ни Джеймс, ни Римус, ни Питер даже и не могли надеяться. Все в Сириусе кричало о его принадлежности благородному роду.
Римус прекрасно понимал, что он чересчур высокий, худощавый и покрытый шрамами. Он знал, что его одежда была слишком потрепанной, его глаза слишком большими, а движения слишком зажатыми.
— Ты мне не веришь, не так ли? — спросил Сириус, все еще с интересом изучая лицо друга. — Только подожди. Говорю тебе, они будут собираться толпами. Толпами!
Римус попытался улыбнуться и заглянул в родные серые глаза.
— Сочувствую этой счастливице.
— А я нет! — Сириус захлопал ресницами и приблизился к другу. — Ты соткан из мягких свитеров и книжек! Девчонкам такое нравится.
— С каких пор ты эксперт по девчонкам? — рассмеялся Джеймс.
— Посмотри на меня! — Сириус вздёрнул голову и подхватил смех друзей. — К тому же, Римус, счастье не в отношениях. Оно в друзьях!
Двое других мальчишек поддержали кивками, и Римусу стало легче на душе. С ним всегда рядом будут эти трое. И этого более, чем достаточно.
***
За несколько дней до зимних каникул погода в Шотландии значительно ухудшилась. Гром, молнии и дожди совершенно не соответствовали праздничному настрою учеников. Поэтому четвёрка лучших друзей пряталась в убежище в виде комнаты, время от времени высовывая носы, чтобы похитить еду с кухонь.
За день до того, как им предстояло разъехаться по домам, Сириус ворочался в кровати, пытаясь заснуть. Он никогда не любил грозу, а мысли о скорой встрече с матерью только сильнее нагнетали обстановку.
— Не спишь? — из-за шторок рядом с кроватью Блэка появилась макушка с золотистыми кудрями.
— Заползай, — Сириус похлопал ладонью рядом с собой, надеясь, что его вздох облегчения не был замечен в оглушительном звуке ливня.
Римус босыми ножками пересёк пространство между ними и, приподняв тяжёлый плед, залез на мягкий матрас к другу. В темноте можно было едва разглядеть худенького мальчишку, но Сириус уловил легкий румянец на его щёчках.
— Я не люблю гром, — признался Блэк и уложил голову напротив лица Римуса.
— Он не доберётся до нас, — в лунном свете можно было заметить улыбку светловолосого мальчика. — Можешь спать спокойно.
Лёгкий аромат мятной пасты и влажных листьев исходил от Римуса и согревал что-то внутри Блэка. Одно присутствие тихого мальчика дарило какой-то необъяснимый уют, который теплом разливался по всему телу. Это было что-то сокровенное, и этим Сириус не хотел делиться больше ни с кем на свете.
— Моя мама любила грозу, — вдруг нарушил спокойствие Римус.
— Любила? — переспросил Сириус, приподняв брови.
— Она умерла.
Между ними повисла неловкая тишина, и Люпин сжался в позу эмбриона, уткнувшись лицом в колени. Капли дождя стучались в стеклянные окна и разбивались о сердце Сириуса болезненной тоской.
— Ох, Ремми, — Блэк сглотнул ком в горле и провёл тонкими пальцами по копне мягких волос. — Почему ты не рассказывал нам об этом? Как давно?
По телу Люпина прошлась дрожь, и он поднял взгляд на взволнованного мальчика.
— Я не навещал ее в прошлом году, ты теперь знаешь об этом, — начал Римус едва различимым в тишине голосом, и Сириус кивнул. — Она умерла, когда мне было три года. После моего рождения ее охватила жуткая болезнь, с которой она боролась до последнего…
Мальчик со шрамами запнулся и сделал глубокий вдох.
— Она таяла у меня на глазах, — на детских щечках блеснула соленая слеза. — М-м-меня кто-то проклял, Сириус. Это наказание за то, что я уродлив. За то, что я тёмное с-с-существо!
Сириус почувствовал горячие слезы в глазах. Перед ним был чистый, светлый комочек любви, которому внушили, что он не был достоин счастья. Бедное дитя, ничем не хуже его самого, искренне верило, что внутри него скрывалась тьма. От этой жестокости судьбы Сириусу хотелось кричать, взвывать и требовать, чтобы она прекратила, перестала мучать невинную душу.
— Что насчёт меня? — голос темноволосого мальчишки задрожал от слез. — Что насчёт Питера? Что насчёт Джеймса? Разве мы твоё проклятье?
— Это не то, что я имел вви…
— Разве у тёмных существ бывают друзья? — шёпот Сириуса срывался на хрип. — Что насчёт Хогвартса? Мадам Помфри? Пранков и рождественских подарков? Монстры не заслуживают подобного. Но ты – да. Потому что ты человечнее любого из нас. Ты наша семья, Римус.
Светловолосый мальчик заглянул в хрустальные от слез глаза друга и почувствовал, как внутри него что-то надламывается. Это было похоже на плотину, что трескается и затопляет все в округе. Римус не мог остановить поток слез. Он прижался к Сириусу, уткнулся носом в горячую шею и почувствовал, как начинает рушиться изнутри. Это даже нельзя было назвать плачем. Что-то похожее на смесь спазмов боли и горя. Он не мог дышать, он не мог думать, он ничего не мог делать, кроме как пережить волну эмоций. В своих всхлипах Римус задыхался и глотал немые крики.
Сириус все это время держал его и ничего не говорил. Он просто обнимал дрожащее тело в тёплых руках и тихонько напевал на ухо друга, вырисовывая узоры на спине.
А потом все закончилось, и Римус обмяк измученным в объятиях, икая и задыхаясь. Сириус по-прежнему молчал, игнорируя слюни по всей шее и воротнику рубашки. Он поцеловал друга в макушку и укутал ангельское создание в тёплый плед, не выпуская из смертельной хватки.
— Все плохое закончилось, — прошептал Блэк, сморгнув собственные слёзы. — Дальше мы будем вместе. Всегда.
Римус нашёл опухшими губами щеку Сириуса и прижался в коротком поцелуе.
— Спасибо, — он обмяк на чужой груди и вцепился ручками в атласную рубашку друга.
— Спокойной ночи, — темноволосый мальчишка улыбнулся сквозь окутывавший тело сон и сплёл худенькие пальцы со своими.
Гроза смолкала, и стук сердец обоих детей находил общий убаюкивающий ритм.
Комментарий к Year 2 (1)
Спасибо всем, кто комментирует!:3 Данная работа уже много значит для меня!
========== Year 2 (2) ==========
Рождество у Поттеров стало одним из самых незабываемых событий в жизни Сириуса. Возможно, самым особенным было то, что родители Джеймса никогда не обращались с ним как с изгоем или гостем, что Вальбурге Блэк удавалось с удивительным мастерством. Они относились к нему как ко второму сыну – обнимали его, ругали, угощали и играли с ним в квиддич… Подобное внимание было чуждо Сириусу, и в результате чего он упивался им, как измученный жаждой пес.
Первым делом по прибытии в поместье Поттеров двое мальчишек украли из отцовской библиотеки книгу об анимагии. Две недели каникул они провели в изучении древних текстов, пытаясь расшифровать незнакомые слова и заклинания.
— Как только мы сделаем это, — Джеймс устало ткнул в книгу. — Перепишем все правила с чистого листа. Такую чертовщину невозможно читать!
Несмотря на трудности, Сириус чувствовал, что они приближались к реализации задуманного. И в Хогвартс он возвращался в трепетном волнении поскорее рассказать об успехах Римусу.
— Джеймс! Сириус! Джеймс! — как только двое мальчиков вернулись в родную комнату, Питер бросился к ним с объятиями. — Вы не поверите, что придумал Римус!
Блэк с интересом выглянул из-за плеч Петтигрю и нашёл глазами рядом стоящего мальчишку.
— У нас теперь есть название! — не унимался Питер и начал подпрыгивать на месте.
— Мародеры, — наконец подал голос Люпин. — Я вчера пошутил, что МакГонагалл наверняка соскучилась за праздники по нашим проделкам. И название внезапно пришло в голову!
Джеймс не смог сдержать восторженный писк.
— Это гениально! Люпин, ты гений!
Сириус одобрительно кивнул и пересёк комнату, чтобы обнять светловолосого мальчика.
— С возвращением, — промурчал тот на ухо Блэку.
С тех самых пор, как Люпин разревелся в кровати лучшего друга, он так и не нашёл силы поговорить с ним наедине. От чего-то его откровение смущало обоих мальчиков, и они не обсуждали произошедшее до самых каникул.
— Как прошли ваши праздники? — Джеймс дотащил до кровати тяжёлый чемодан и улёгся на простыни.
— Отлично, — улыбнулся Римус и присел на ковёр. — С нами ходила гулять… Барабанная дробь! Эванс!
— Да ты гонишь! — Джеймс подпрыгнул на месте и ахнул то ли от ужаса, то ли восторга.
— Они с Римусом теперь все время пропадают в библиотеке, — Питер закатил глаза и бросил вызывающий взгляд в сторону мальчишки в очках. — Кажется, у тебя появился соперник, Джеймс.
— Не неси чепухи, — Римус грозно посмотрел на пухлого, и щеки его залились краской. — Мы просто дружим! Она мне помогает с зельеварением.
— У тебя учащается дыхание рядом с ней? — лицо Джеймса вдруг стало серьёзным.
— Что? — Люпин непонимающе уставился.
— Ну, твои ладони потеют, когда она рядом? Хочется глупо хихикать? Улыбаться?
Римус взглянул на Сириуса, словно у того находился спасательный круг, но длинноволосый мальчишка лишь вытянул руки перед собой.
— Понятия не имею, о чем он, — Блэк кивнул в сторону Джеймса.
— Я пытаюсь выяснить, нравится ли ему Лили.
— Хочешь определить по поту на ладонях?
— Да! — Поттер снова изучающе взглянул на Римуса. — Когда она говорит с тобой, ты ощущаешь лёгкое головокружение?
— Н-нет, — нахмурился Люпин. — Нет, Мерлин! С чего бы?
— Ну, я так чувствую себя рядом с ней, — Поттер опустил взгляд в пол. — Мама говорит, что это признаки влюбленности.
— Ты мерзкий, — хихикнул Сириус. — Не дай Мерлин, мы подцепим похожую дрянь.
— Ха–ха, — ровным тоном протянул Джеймс и кинул подушку в сторону смеющегося друга. — Смотри мне, Люпин. Почувствуешь подобные сигналы от себя или от неё, я вам покажу зельеварение.
— Запомните, дети! — Сириус прижал руки к груди. — Никогда не заглядывайтесь на женщину Поттера, а то он откусит вам головы.
Трое мальчишек рассмеялись, но Римусу было совсем невесело. Его тело замерло в оцепенении, и он испуганно взглянул на Блэка.
Не может быть. Или… может?
***
Последующие несколько дней Римус не мог есть. Близившееся полнолуние колючими иглами пробиралось под кожу и забирало желание пить, спать, существовать. Он был похож на тень самого себя, и выполнял все необходимые действия для выживания по инерции, нежели же по собственной инициативе. Дурные мысли только сильнее действовали бедному мальчику на нервы. Джеймс был не прав. Он не мог быть прав. Учащенное сердцебиение, головокружение и глупый смех не всегда означают, что тебе кто-то нравится. Иногда это признаки плохого самочувствия или приближающегося превращения. Он не мог приравнивать свои чувства к тому, что Джеймс испытывал к Лили. Мальчикам не нравятся мальчики, и уж точно они не влюбляются в них.
— Римус! — он заметил бегущего к нему Блэка. Только не сейчас. — Ты скоро станешь прозрачным, если не поешь.
Сириус упал на влажную землю рядом со своим другом и протянул завёрнутый в салфетки сэндвич.
— Я не голоден, — мальчик со шрамами посильнее укутался в бордово-золотистый шарф и перевёл взгляд на таящий снег на берегу замёрзшей реки.
— Ты ничего не ешь, — веселье исчезло из голоса Блэка, и он внимательно посмотрел на сжавшегося в потертое пальтишко друга. — Ты плохо спишь. И самое худшее – избегаешь меня.
— Полнолуние, — пробубнил продрогшими губами Люпин.
— Посмотри на меня.
Римус неуверенно заглянул в глаза Сириуса и замер.
На розовых от мороза щечках друга красовались снежинки, а густые шелковистые волосы спадали на обмотанный вокруг шеи шарф. Алые губы расплылись в нежной улыбке, и ямочки украсили ее, как только Римус встретился с Сириусом взглядом.
Учащённое сердцебиение. Сбитое дыхание. Лёгкое головокружение.
— Ты сейчас же съешь этот сэндвич, — пар исходил изо рта Сириуса и добирался до самых губ Люпина. — При мне.
Римусу захотелось разреветься на месте. Как это могло случиться? Он был проклят, он был действительно проклят. Столько жутких вещей не могло выпасть на судьбу одного человека. Как он мог влюбиться в лучшего друга? Можно ли было надеяться, что Джеймс все напутал?
Он не мог быть геем. Просто не мог. От одной мысли Римуса бросало в холод. Он и так волшебник–оборотень, потерявший мать. Что он сделал этому миру? За что его так наказывали?
Ему ещё никогда не было так страшно.
— Я хочу побыть один, — Римус вышел из оцепенения и отвёл взгляд. Главное было – сохранять привычную интонацию, без какого-либо выражения, словно пытаешься сделать вид, что тебе дела нет.
— Что случилось? — голос Сириуса смягчился, и он положил подбородок на плечо друга. Холодный кончик его носа защекотал щеку светловолосого мальчика, отчего пришлось втянуть лёгкими воздух и сжаться на месте.
— Завтра полнолуние, — Римус попытался перевести тему, но сердце вырывалось из грудной клетки. — Я хочу побыть один.
Он все напутал. Никто прежде не дарил ему столько заботы, как Блэк. Прикосновения друга были магическим исцелением, тёплым пледом, окутывающим израненную душу. И это вызывало в нем такой трепет. Прикосновения. Не любовь. Сейчас было самым главным – истребить чертовых бабочек, которые скручивали живот.
— Не грусти, — Сириус сильнее прижался к другу. — Я не люблю, когда ты печалишься.
Дрожащей рукой, спрятанной в поношенной рукавичке, Римус ощутил холодную ладонь Сириуса. Тот нащупал его большой палец и нежно, едва ощутимо, сомкнул их руки в замок.
И Римусу стало тихо. В груди стало почти неестественно спокойно. Как будто сердце остановилось.
Необъяснимая внутренняя тишина окутала светловолосого мальчишку и растеклась теплом по всему телу. Это была их особенная тишина. Они не делились с ней никем и аккуратно хранили, будто хрупкий фарфор.
«Если это не любовь, то какого это испытывать чувства по-настоящему?» — задумался Римус.
Прямо сейчас он ощущал себя парящим над землей. Словно это именно то, о чем он читал в романах. И то, ради чего люди оставались в живых.
— Обещай, что я увижу тебя завтра утром, — лицо Сириуса было так близко, что, поверни Римус голову, их губы соприкоснулись бы. — Я всегда плохо сплю, когда ты запираешься в хижине. Хочу знать, что ты вернёшься.
— Я вернусь, — выдохнул светловолосый мальчик. Он теперь знал почему.
***
— Мистер Поттер, сколько раз повторять, Римус очень плох, и я не впущу к нему посетителей, — голос мадам Помфри прозвучал очень строго, но недостаточно, чтобы трое мальчишек отступили.
— Он хотел бы видеть нас, — захныкал Джеймс и уставился на женщину умоляющим взглядом.
— Пожалуйста, мадам Помфри, — Сириус включил свой «шарм» и захлопал ресницами. — Мы принесли шоколад и его любимого плюшевого мишку. Это поднимет Рему настроение.
— Мистер Блэк, вам знакомо слово «нет»?
— Мы можем договориться, — подмигнул ей Сириус. — Вы даже не представляете, какие связи у старинного и благородного дома Блэков. Просите, о чем только хотите.
— Мистер Блэк! — в ужасе ахнула мадам Помфри. — Вы что, предлагаете мне взятку?
— Ладно, вы не оставили нам другого выбора, — Джеймс выдохнул и в поражении упал на колени. — Пожалуйста! Пожалуйста! О святая и неповторимая мадам Помфри!
Сириус и Питер подхватили друга на земле и склонили головы перед лекарем.
— Это совсем неуместно! Живо поднимитесь с колен! — женщина не могла больше сдерживать смех.
— Впустите их, пожалуйста, — голова Римуса выглянула из-за шторок, и он обратил на себя внимание присутствующих.
— Ладно-ладно, — голос мадам Помфри был полон смирения. — Только прекратите этот цирк!
Сириус победоносно подпрыгнул на месте и побежал в сторону больничной койки, где сидел его улыбающийся друг.
— Это было настоящее шоу, — Люпин сумел выдавить смешок через боль.
Сириус присел к нему на постель и взял родную руку в ладошки. Тёмные круги под глазами, застывшая кровь на пухлых и бледных губах, свежие ссадины — все искажало невинное личико. Опять Римус был в своей больничной рубашке, настолько свободно болтающейся, что та оголяла острые плечики.
— Что ж, это было весело, — рассмеялся Джеймс и бросился на стул, стоявший рядом с кроватью. Питер присоединился к ним и плюхнулся в ноги к пострадавшему.
— Итак, мистер Люпин, как вы себя чувствуете? — Блэк поправил одеяло и погладил через него худенькие коленки.
Римус вдруг отвёл в сторону взгляд, и Сириус подумал, не причинил ли он ему боль. Хотя вряд ли. Это трогательно забитое существо переживало немыслимые Блэку пытки каждый месяц, не жалуясь на боль или очередной шрам. Принимая свою участь без криков отчаяния. И даже находя в себе силы улыбаться и бороться за каждый последующий день.
— Бывало и хуже, — что-то во взгляде светловолосого мальчика было настолько тоскливым, что Блэку захотелось его крепко обнять и не отпускать, пока тому не станет чуть лучше.
— Мы принесли шоколад, — Джеймс протянул несколько плиток и горсть мармеладных конфет.
— Вы меня балуете, — Римус потянулся за подарком и осторожно принялся разворачивать золотистую обертку.
— Не балуем, а пытаемся сохранить Питера в форме, — улыбнулся Джеймс.
— Я то тут причём? — нахмурил брови Петтигрю.
— Если мы не будем отдавать запасы конфет Римусу, то ты их все слопаешь! — высунул язык Поттер и издал звуки чавканья. Питер показал ему средний палец.
Сириус тихо рассмеялся и перевёл взгляд на Люпина. Тоненькие пальчики отломили три дольки шоколада и с жадностью запихнули в рот. Отчего-то эта картина страшно умиляла, и хотелось затискать усталое, израненное существо. У Римуса всегда были особенные отношения со сладостями. Сириус пришёл к выводу, что отец не часто кормил подобными угощениями сына. Но они всегда делали мальчишку со шрамами счастливее.
— Ты испачкался, — Блэк улыбнулся уголком рта и дотронулся большим пальцем до щеки Римуса, отчищая от коричневого пятнышка. Кожа у него была удивительно мягкая.
Римус вдруг широко распахнул глаза и залился розовой краской. Ладошка мальчика, спрятанная в руке Блэка, выскользнула в жарком поту. И Люпин отвёл глаза, тяжело сглотнув.
— Все хорошо? — Сириус замер в недоумении.
— Я хочу спать, — Люпин жалостливо взглянул на Джеймса. — Вы можете уйти?
Поттер обменялся взглядами с друзьями и одобрительно кивнул. Сириус не мог отделаться от чувства, что это была его вина. Римус выглядел так, словно сейчас расплачется. И в помещении вдруг стало невыносимо холодно.
— Мы пойдём на урок, — Джеймс поднялся со стула и указал друзьям на выход. — Тебе занести вечером конспекты?
— Спасибо, — Римус выдавил грустную улыбку и закутался в одеяло.
Сириус до последнего не хотел подниматься, но Джеймс похлопал его по плечу и метнул строгим взглядом в сторону дверей. На выходе он схватил длинноволосого за локоть и отвёл в угол, попросив Питера не обращать внимания и идти на Трансфигурацию.
— Что это было? — спросил Сириус в полном недоумении.
— Ты слепой или квоффл мозги вышиб? — шепот Джеймса напоминал крик. — Он по уши втрескался в тебя!
Сириус широко распахнул глаза, а затем издал тихий смешок. Что за бред он сейчас услышал?
— Римус? — он не мог прекратить смеяться.
— Нет, Питер… — закатил глаза Джеймс, но голос его был полон серьезности. — Конечно, Римус! Когда это произошло?
— О чем ты вообще? — Сириус легонько пихнул Поттера в плечо, дышать вдруг стало невыносимо трудно. — Ты хочешь сказать, что я нравлюсь Римусу? Он вообще-то мальчик, если ты не заметил!
— Сигналы, Блэк, сигналы! — Джеймс выглядел так, словно разговаривает с младенцем. — Он краснеет рядом с тобой, как рак, прячет глаза, едва дышит…
— Ему просто плохо!
— Он влюблён в тебя, идиот!
Последние слова прошлись эхом по пустому коридору и врезались в сердце Сириуса. Осознание. Вдруг пришло осознание того, почему Римус так сильно нервничал последние несколько недель, почему он избегал лучшего друга и дрожал от каждого прикосновения.
Не может быть. Или… может?
— Я же мальчик, — непонимающе выдохнул Сириус. — К-как он… Это плохо, Джеймс. Это очень плохо!
— Я знаю! — Джеймс схватился за голову и взъерошил и так растрёпанные волосы. — Это все твой шарм, Сириус! Чем ты думал?
— Я чем думал? — Блэк беспомощно начал глотать воздух. — Это ты заразил его своей дрянью! Я так и знал!
— Мои чувства к Лили не заразны, кретин! Нельзя было поменьше обнимать его? — мальчишка в очках начинал злиться. — Вы со своими… штучками! Поцелуйчики, переглядки, нежности… Тьфу!
Сириус покраснел от злости.
— Завидуешь?
— Завидую? — истерически хохотнул Джеймс. — Сам теперь будешь разбираться, как не обидеть Римуса.
Блэк ударился головой об стену, и колени его согнулись в поражении. Это была его вина. Из-за недостатка любви и внимания он требовал заботы друзей. Тактильный голод был знаком Сириусу с самого детства. Его представления о любви строились на догадках. Но он даже и не подозревал, что загнанный и молчаливый сосед по комнате нуждается в прикосновениях не меньше него.
Римус неправильно воспринял его заботу. И теперь бедному мальчишке было необходимо навсегда выкинуть эту дурацкую затею из головы.
— Мы сделаем вид, что ничего не знаем, — Сириус сжал горячие от внезапно подступивших слез веки.
***
Блэк был хорошим актёром, подумал Римус. Но не достаточно.
Первое время Люпин не догадывался, что его секрет был раскрыт. Как только мадам Помфри выпустила его из больничного крыла, привычная школьная рутина окутала ребёнка. Учебники, занятия и беззаботные будни в окружении мародёров. Сириус продолжал уделять ему внимание и даже обнимал время от времени, хотя в воздухе и витали тонкие иглы отчуждения. Вплоть до окончания зимы Римус не задумывался о том, что могло послужить их причиной. И все, казалось бы, пришло в норму между друзьями.
Но это было не так.
На вечеринке, по случаю тринадцатилетия Римуса, Блэк вёл себя подозрительно холодно. Мало уделял времени имениннику, флиртовал с Марлин МакКиннон, танцевал в окружении девчонок и отмахивался от Римуса рукой каждый раз, когда тот пытался заговорить.
И тогда что-то щелкнуло в голове Люпина. Весь этот холод, что держался между ними на протяжении месяца, отсутствие прикосновений и тяжёлый, изучающий взгляд Сириуса, наполненный сожалением.
Он знал.
Римус наблюдал за тем, как Блэк дарил свой первый поцелуй смущенной и раскрасневшейся Марлин, и ощущал, что стены, выстроившиеся вокруг сердца, рушатся в оглушительной боли. Осколки его души, должно быть, распались с таким громким треском, что Сириус нашёл взглядом светловолосого друга.
С растрёпанными волосами, опухшими от поцелуя губами, он уставился на него прямо из противоположного конца комнаты.
Люпин не мог больше терпеть напряжение и рванул по лестнице в комнату.
Как и следовало ожидать, через несколько минут в неё тихо зашёл Сириус. Закрыл за собой дверь, и громкая музыка стихла. Римус поднялся с кровати и испуганно уставился на вошедшего.
Сейчас или никогда.
— Как давно т-ты з-знаешь? — Римус не думал, что будет так сложно говорить.
Сириус опустил провинившийся взгляд и сомкнул руки в замок.
— Это правда? — его голос был полон сожаления. — Я правильно догадался?
Римус не мог терпеть его жалости. Хотелось раствориться прямо на месте.
— Я-я-я не хотел, — горячие слёзы вспыхнули в уголках его глаз, и сердце в ужасе заколотилось. — Прости меня.
Сириус наконец взглянул на него. И слёзы градом полились на обрамлённые шрамом щеки.
— Я точно проклят, — Римус как можно сильнее сжал кулаки, лишь бы прекратить этот позорный момент его жизни. — Мальчишкам не нравятся другие м-м-мальчишки…
— Хэй, Римус! — Блэк подошёл чуть ближе и схватил дрожащие руки лучшего друга в свои. Хотелось выдернуть запястья и поскорее убежать. — Ты мне нравишься.
Римус резко поднял на него глаза и всхлипнул. Что?
— Ты же мне как брат, — начал Сириус, но не успел договорить. Римус осознал к чему идёт диалог и сжал в ужасе глаза, ощущая жгучий поток слез. Какой позор. Какой стыд. — Прекрати, Римус!
Люпин только сильнее разревелся и начал глотать рвущиеся наружу всхлипы.
— Мы с тобой братья, слышишь? — повторил Блэк, словно действовать на нервы доставляло удовольствие. — И ты все перепутал. Это нормально, у тебя же никогда не было друзей или бра… братьев…
Если Римус ещё раз услышит это слово, он сгорит прямо на месте.
— Это пройдёт, — голос Сириуса начинал дрожать. — Вот увидишь, через пару лет мы будем смеяться над этим недоразумением.
Римус быстро закивал головой. Недоразумение. Так оно и было. Одно огромное недоразумение.
— Ты меня не ненавидишь? — слёзы прекратили свой нескончаемый поток, и дышать стало легче. Сириус сильнее сжал родные ладони.
— Никогда, — алые губы расплылись в улыбке. — Дурачок. Никогда бы я тебя не возненавидел.
Этого Римус боялся больше всего. Поэтому на душе вдруг стало спокойнее. И хотелось верить, что уже завтра они обо всем забудут.
Римус выдернул руки, чтобы вытереть предательские слёзы. И взглянул на лучшего друга. Сердце все ещё безжалостно трепетало, но он решил, что с этим можно жить. Рано или поздно это чувство пройдёт.
— Иди сюда, — Сириус вытянул руки и запечатлел светловолосого мальчишку в объятия.
— Прости меня, — хотелось снова разреветься, когда тепло тел соприкоснулось и обрушилось манящей нежностью.
— Все хорошо, — прошептал Блэк и погладил мягкие локоны друга. — Все хорошо.
И этого было достаточно.
***
Об этом инциденте больше никто не упоминал до конца года. Вернее, Питер так и не догадался ни о чем, а Джеймс получил от Сириуса вялое: «Мы все разрулили. Пробредит и пройдёт».
Но одно нельзя было не заметить – отношения Римуса и Сириуса изменились. Больше не было крепких объятий и сонных разговоров до самого утра. Подул холодный ветер и течение реки изменилось. Римус не засыпал в руках лучшего друга, и уж точно не проводил с ним время наедине. Они все ещё оставались лучшими друзьями, делились друг с другом переживаниями, смеялись и посылали записки во время уроков. Просто ушла та особенная тишина, которая нежностью притягивала их прежде. У Сириуса появилась первая девушка, и он восторженно рассказывал мародерам о встречах с Марлин. Это была детская симпатия, но она была искренней.
Римус не хотел ревновать. Правда. Но Сириус был по-настоящему счастлив с кем-то другим. Он дарил прикосновения, тепло губ и внимание другому человеку. И это ядовито дразнило светловолосого мальчишку.
«Это пройдёт. Это пройдёт. Это пройдёт…» — ежедневная мантра, с которой засыпал Римус.
И действительно, за неделю до летних каникул он ощутил приятное спокойствие, ведь предстояла долгая разлука, в которой он прийдет в себя. Люпин сосредоточился на учебе и разработке финального пранка. Джеймс брал его по утрам на пробежку и показывал различные трюки на метле. У мальчишки в очках были грандиозные планы на третий курс. Он мечтал попасть в команду по квиддичу, и Римус поддерживал Джеймса во всех начинаниях. Питер играл с ним в шахматы и делил парные домашние задания. С Лили он засиживался допоздна в библиотеке, и они вместе обсуждали так много новых увлекательных вещей, которыми не всегда Римусу удавалось заинтересовать трёх лучших друзей.
Сириус же оставался собой. И, расставаясь с мародерами на лето, Люпин словил себя на мысли, что бабочек он явно сумел погубить, потому что объятия с другом вдруг перестали действовать на него, как дурманящий напиток.
«Детские глупости,» — улыбался своим мыслям Римус. — «Сириус был прав. Мы ещё долго будем смеяться над этим».
========== Year 3 (1) ==========
Iris – Goo Goo Dolls
And I’d give up forever to touch you
Cause I know that you feel me somehow
You’re the closest to heaven that I’ll ever be
And I don’t want to go home right now
And all I can taste is this moment
And all I can breathe is your life
Cause sooner or later it’s over
I just don’t want to miss you tonight…*
Первые несколько недель летних каникул Римус встретил в приятной тишине, по которой он, стоило признаться, ужасно соскучился. Времяпровождение с мародёрами – лучшее, что случалось в его жизни, но иногда хотелось побыть наедине со своими мыслями. Отец часто пропадал на работе, а от того у Люпина младшего было достаточно времени на самого себя. Это подействовало своеобразным исцелением от всех любовных драм. Он гулял по маггловскому городу, коллекционировал виниловые пластинки, валялся с книгами под жаркими лучами летнего солнца и замечал активные изменения во внешности. Он значительно подрос, прибавил в весе и загорел.
Это подарило мальчику уверенность и подсказало, что настало время выйти из зоны комфорта. Поэтому в один вечер, уставший после первого летнего полнолуния, он набрался смелости и подошёл к отцу. Тот сидел в потертом кресле и внимательно изучал бумаги.
— Пап, — он переступал с ноги на ногу. — Мы можем поговорить?
— Чего тебе? — голос был как всегда холодно безразличным.
— Письма, — злость начинала разгораться в мальчишке. — Я знаю, что ты их прячешь. Понятия не имею, что ты сделал с нашей совой, но до меня не доходят письма друзей, а до них – мои.
Тишина в ответ не могла означать ничего хорошего.
— Друзей? — прозвучало это так, словно Лайалл Люпин выплюнул слово. — Друзей? У тебя же их нет.
— Я солгал, — видимо, вместе с ростом к нему пришла и уверенность. — И ты прекрасно это знаешь, иначе письма были бы у меня.
— Ты совсем страх потерял, щенок? — Лайалл отбросил бумаги в сторону и резко поднялся с кресла. Римус инстинктивно сделал несколько шагов назад. — Я пытаюсь защитить тебя! Ты хоть понимаешь, что произойдёт, если кто-то узнает твой секрет? Какие к Мерлину друзья? Ты себя видел в зеркало? Это уродство, разодранное на твоём лице? — он взмахнул рукой в сторону шрама. — Твои друзья знают, кто ты? Какое ты чу…
— Да! — громко перебил его сын и почувствовал жар в щеках. — Они знают, что я оборотень! Не обязательно называть меня чудовищем.
Сердце вырывалось из грудной клетки, но он устал бояться.
— И они любят меня, — шепотом добавил Римус и гулко выдохнул. Но не отвёл сурового взгляда.
— Любят? — теперь Лайалл ядовито смеялся. — Ах, да! Сириус особенно! Ждёт не дождётся, когда ты отстанешь от него…
Римус замер на месте. Откуда…
— Лучше бы я не читал твоих писем! — не унимался мистер Люпин. Седой мужчина нашёл в стопке бумаг помятый конверт и развернул его дрожащими от гнева руками. — Дорогой Римус! Как твоё лето? Надеюсь, первое полнолуние… бла бла бла! Вот оно! Надеюсь, произошедшее весной тебя больше не тревожит. Уверен, тебе всё привиделось. Давай ты оставишь свои чувства позади, и мы останемся лучшими друзьями…
— Хватит! — выкрикнул Римус, и все тело задрожало.
Никогда он прежде не чувствовал подобного стыда. Происходящее напоминало жуткий кошмар.
— Хватит? — прищурил глаза отец. — Может, это ты прекратишь позорить меня?
Римус не чувствовал ног. Но он нашёл в себе последние силы добежать до отца, вырвать письмо из рук и устремиться в свою комнату. Захлопнув за собой дверь, он рухнул на кровать и почувствовал, как беззвучная истерика рвется наружу. Зачем Сириус написал об этом? Как он мог? Сморгнув слёзы страха и злости он раскрыл смятую в клочок бумагу.
«Дорогой, Римус,
Как твоё лето? Надеюсь, первое полнолуние пройдёт спокойно, и ты восстановишься быстрее обычного! Береги силы и читай поменьше. Это вредно для мозга.
У меня все по-старому. Вальбурга, эта страшная женщина, делает все, чтобы я возненавидел свою фамилию. Регулус волнуется перед первой поездкой в Хогвартс, но я посоветовал не вестись на мамины указания, и попросить шляпу отправить на Гриффиндор. Он вряд ли прислушается, слишком сильно боится ее.
Но не будем о плохом… Я очень скучаю по тебе! Надеюсь, в этот раз я получу ответное письмо. Джеймс, Марлин и Питер частенько пишут мне, но… Три месяца без тебя звучат хуже любого наказания.
Надеюсь, произошедшее весной тебя больше не тревожит. Уверен, тебе всё привиделось. Давай ты оставишь свои чувства позади, и мы останемся лучшими друзьями? Ты же знаешь, что я не смогу без тебя. Ты слишком мне дорог.
На этом хватит соплей! Пиши мне, мистер Люпин! Не могу дождаться нашей встречи.
Твой навсегда,
Сириус (фамилию писать не буду)»
Римус прикусил нижнюю губу до крови, сосредоточенно перечитывая текст от начала до конца. Он так помешался летом на самом себе и своей обиде, что совсем забыл про друга. Тот не был виноват, что Люпин по детской наивности признался в чувствах. И ему не следовало бы сейчас так злиться. Сириус не хотел ничего плохого.
Но мысль о том, что отец это просто так не оставит, не отпускала.
***
— Да где же Римус? — Джеймс не находил себе место и вертелся из стороны в сторону. — Этот балбес опять не писал всё лето!
Сириус оторвался от губ Марлин, расположившейся на его коленях, и устало посмотрел на лучшего друга.
— Он придёт, перестань так нервничать, а то из тебя скоро дым пойдёт.
В ответ Сириусу Джеймс искривил лицо.
— Пойду поищу Лили, — улыбнулась светловолосая девочка и чмокнула своего парня на прощание.
Сириус поморщился от того, сколько липкого блеска теперь было размазано на губах. Не то, чтобы ему не нравились поцелуи, но он все ещё пытался понять, что такого особенного было в них. От девчонки всегда пахло едкими цветочными ароматами, которые проникал в глубь ноздрей, а языки мокро переплетались друг с другом. В тех же объятиях было больше приятного.
— Надеюсь, вы дождётесь своего друга, — Марлин поправила короткую юбку и помахала троим мальчикам на прощание.
В дверном проеме девочка столкнулась с кем-то высоким и вздрогнула от неожиданности. Обойдя его и покинув купе, она открыла перед Сириусом самый неожиданный вид.
Римус устало затаскивал чемодан. Волосы немного отросли и выгорели, черты лица стали взрослее. Но самое необычное – его рост. Мальчишка теперь был однозначно выше остальных мародёров. Он выглядел… красивым. Сириус знал, что его друг был необычайно милым. Но чтобы красивым?
— Вау, Римус! — подал голос Джеймс, как только Люпин закинул чемодан на верхнюю полку. — Тебя скормили гигантам?
— Ха–ха, — закатил глаза светловолосый мальчик. Он даже не посмотрел в сторону Сириуса. — И тебе привет, Поттер.
Джеймс поднялся сместа и бросился в объятия к другу. Питер быстро подхватил его и приобнял вошедшего за плечи, правда голова теперь его едва доставала до подбородка Люпина.
— Перестань расти, я и так ниже всех, — возмутился Петтигрю и отпустил светловолосого, чтобы тот обратил внимание на последнего друга.
Зелёные глаза встретились с серыми, и Сириус почувствовал, что губы расплываются в улыбке.
— Ну наконец-то, — хихикнул Блэк и поднялся, чтобы упасть прямиком в распахнутые руки. Рядом с повзрослевшим Римусом он вдруг ощутил себя необъяснимо крохотным, и куда слабее, чем прежде. — Опять ни одного письма от тебя!
— Простите, — виновато опустил взгляд Люпин и присел рядом с Питером. — Я поговорил с отцом, надеюсь, что следующим летом с этим не возникнет проблем.
— Ничего, — понимающе улыбнулся Джеймс и подбросил золотистый снитч. — Сириус, ты тренировался летом?
— Есть, сэр! — гордо кивнул в ответ длинноволосый мальчишка и указал взглядом на метлу, видневшуюся на полке между чемоданами.
— Вы оба пробуетесь в команду? — поинтересовался Римус.
— Я хочу быть охотником, Сириус – загонщиком. Посмотрим, что из этого выйдет, — усмехнулся Поттер.
— Загонщиком? — улыбнулся Люпин и принялся стягивать жакет, как только поезд начал движение. — Сириусу лишь бы дать предлог запустить тяжелые и опасные предметы в направление слизеринских голов.
Блэк закатил глаза в ответ.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, Ремми.
— А где Регулус? — поинтересовался Джеймс. — Уже сдружился с гадюками?
— Нарцисса заманила его в своё логово, — фыркнул Блэк и попытался сделать вид, что произошедшее его не расстраивало. Подумаешь, Регулус выбрал сидеть со слизеринцами, а не с братом. Этого и следовало ожидать. — У меня дурное предчувствие.
— Он одумается, — Римус попытался его подбодрить и улыбнулся уголком губ.
Сириус ответил ему мягким кивком, а затем обратил внимание на оголенное запястье друга. Из-под серого кардигана виднелось красное пятнышко, напоминавшее ожог. Раньше его там не было, и Сириус сомневался, что оно появилось во время очередного превращения. Ожог сильно отличался от остальных ранений.
Заводить об этом разговор он не стал, но почувствовал неприятную тревогу. Что черт возьми происходило с Люпином эти два месяца?
***
Римусу казалось, что первая неделя учебы длилась целую вечность. Новый график, дополнительные занятия, стопки учебников и домашней работы упали на его плечи тяжелым грузом. Поэтому первая вылазка в Хогсмид стала долгожданным глотком свежего воздуха.
Джеймс и Сириус скупали все, что привлекало их внимание. А этого было достаточно, чтобы уже через полчаса их мешки были наполнены всевозможными взрывающимися предметами.
Римус же остановился у магазина со сладостями. Он почувствовал слюни во рту, как только подошёл к шоколадному отделу. Деликатесы различных цветов и форм были за пределами его кошелька, но он не мог перестать глазеть.
— Ты хочешь? — подошёл к нему Сириус.
Оглянувшись назад, Римус не заметил других мародёров. И он подумал, что давно они не оставались с Блэком наедине. Не то, чтобы его это смущало, былые чувства поутихли и казались полной нелепицей. Но легкие мурашки все ещё бегали по позвоночнику, когда Сириус слишком долго не отводил взгляда.
— Нет, все в порядке, — он улыбнулся своему темноволосому другу. — Я привёз с собой обычные конфеты. Такие мне не потянуть.
— Шокоголик, — Сириус нежно улыбнулся и коснулся пальцем его кончика носа. — Выбирай, я куплю.
— Не разбрасывайся деньгами.
— Ерунда, — отмахнулся Блэк. — Это не мои деньги, а родителей. Я люблю их тратить.
Несмотря на протесты Римуса, он купил огромную коробку самого роскошного шоколада. На выходе Сириус протянул ее и широко улыбнулся смущенному, но благодарному мальчику.
— Спасибо, — подарки были чем-то незнакомым для Римуса. Их всегда было трудно принимать, не ощущая вины. — Я твой должник.
— Пустяки, — Сириус подошёл к нему чуть ближе и вдруг серьезно заглянул в зелёные глаза. — Мы в порядке?
— В порядке? — повторил Люпин, не совсем понимая, о чем шла речи. Ох, прошлогодний инцидент. — Д-да, да, конечно. Я уже и забыл. Нашёл у отца пару журналов с интересными колдографиями… Девчонки, ха?
Сириус издал смешок, и Римус залился краской. Тем не менее, это было почти что правдой. Отец, узнав о странных отношениях сына с другом, принёс стопку откровенных журналов. «Прочищай мозги» — было его указанием. На колдографиях Римус увидел оголенных волшебниц чудесной красоты.
— Мы найдём тебе девушку, обещаю, — Блэк умилился, заметив раскрасневшиеся щеки друга.
— Мне не горит, — пока ему даже думать об отношениях не хотелось. Все связанное с девчонками казалось ужасно неловким. — Но я дам тебе знать, как понадобится совет эксперта.
Сириус тихонько ухмыльнулся и взял его свободную руку в свою. Кожа у Блэка была всегда ангельски мягкой, а прикосновения согревали что-то внутри. Римус чувствовал себя изголодавшимся щенком без них. Раньше мальчик завидовал людям, которых любили. С самого детства он молил отца лишь об одном: перестать ненавидеть. Перестать видеть в Римусе монстра. Но весь мир словно желал ребёнку одиночества. До появления Сириуса.
— Мне не хватало тебя, — голос Сириуса звучал так мягко, что хотелось растаять на месте. — Мы как магниты, не правда ли?
Они снова очутились в своём коконе нежности, и сердце Римуса трепетало. Что-то было в их прикосновениях, чего никогда не удалось бы понять другим.
— Магниты, — подал голос Люпин и провёл большим пальцем по костяшкам друга.
— Сириус, вот ты где! — вырвал их из забвения девчачий голос.
Резко отдёрнув руку, словно их застукали на месте преступления, Римус уставился на бегущую навстречу Марлин. Светлые волосы волнами спадали на расправленные плечики, голубые глаза ярко светились, и на щеках играл легкий румянец. Она была чертовски милой, в этом стоило признаться.
— Марлин, — улыбнулся Сириус. — Ну как тебе Хогсмид?
— Слишком шумно, — она обвила ручками плечи своего парня и привстала на носочках. — Зато мне удалось выкрасть несколько мармеладок. Кто оставляет прилавки без присмотра?
Сириус громко рассмеялся и чмокнул ее в губы. От чего-то Римусу стало ужасно неловко, и он сжал коробку, как можно крепче.
— Моя школа, — хитро прищурился Блэк и заботливо заправил волосы девушки за ухо. — Мой маленький вор в законе.
Она хихикнула и прижалась сильнее к парню. Взгляд девочки остановился на смущенном Римусе.
— Привет, — улыбнулась она и легонько взмахнула рукой.
— Привет, Марлин, — со времён второго курса МакКиннон едва обращала на тихого мальчика внимание. Люпин не помнил, чтобы они вообще разговаривали прежде.
— Откуда у тебя такой шрам? — она изучающе уставилась на его лицо.
Римус метнул испуганный взгляд в сторону Сириуса, и Блэк вдруг вырвался из объятий девушки.
— Кто спрашивает подобное? — голос темноволосого звучал раздраженно. — Не твоё дело.
— Мне просто стало интересно, — надула губы Марлин. — Его как будто поранило животное.
«О, в этом ты полностью права,» — подумал Римус. — «Животное».
— Не беспокойся, оно не достанет тебя, — выдавил улыбку Люпин и отвёл взгляд в сторону приближавшегося Джеймса. — Я пойду.
— Римус… — жалостливо произнёс Блэк.
Римус не стал даже прощаться с ним и ретировался как можно скорее. Поттер тут же подбежал к нему с вопросами, «где черт побери пропадали эти двое». И взял Люпина под руку, чтобы показать чудесное местечко под названием «Три метлы».
***
Марлин начинала действовать ему на нервы.
То, что Сириус испытывал по отношению к девушке прошлогодней весной, было несравнимо с его чувствами сейчас. К концу сентября он ощутил, словно кто-то раздавил розовые очки, вылил ведро холодной воды и выкрикнул громкое: «Очнись!»
Блэк начал замечать, как много внимания и времени требовала девчонка. Она была замечательной, правда. Но совсем не вписывалась в его загруженный график тренировок, полнолуний и проделок. Попав в команду по квиддичу вместе с Джеймсом, его голова сосредоточилась на более важных вещах, чем поцелуи. И Марлин злилась. Устраивала скандалы и постоянно обижалась. Сириусу начало казаться, что голова вот-вот взорвется. К тому же, поцелуи не оправдывали потери нервных клеток. Что-то было в них механическое, неестественное и ужасно липкое. Сириус даже начал задумываться, нет ли проблемы в нем самом. Вдруг ему будут противны подобные ласки до конца жизни?
Расставаться с девушкой он не спешил, но чувствовал, что это было неизбежно. После очередной ссоры он, пылающий обидой, влетел в комнату, но расслабился, как только увидел Римуса. Тот мило съёжился на кровати под одеялом. Полнолуние было несколько дней назад, и светловолосому мальчишке необходимо было восстановиться.
— Ты выглядишь ужасно, — приподнял Римус голову с подушки. — Снова столкнулся с Регги или ссора с Марлин?
— Второе, — устало выдохнул Блэк и плюхнулся в ноги друга на мягкие покрывала. — И ты не лучше выглядишь, боец.
Римус закатил глаза к потолку и легонько пихнул Блэка ногой.
— Я знаю лучшее лекарство от всех проблем, — хитро улыбнулся Сириус и встал на четвереньки. — Обнимашки!
Он пополз к другу и улёгся на подушку. Римус тут же захныкал, как только его сжали в крепких объятиях.
— Рёбра, Сириус! Ау! Мои рёбра! — он начал панически ерзать.
— Прости! — виновато поморщился Блэк и освободил светловолосого друга. Но остался лежать рядом. — Как ты себя чувствуешь?
— Как будто меня переехал поезд, а затем кинули на растерзания гремучей Иве.
Блэк улыбнулся, но почувствовал зарождавшееся беспокойство. Свежие ссадины покрывали бледное лицо, а на шее наливался фиолетовый синяк. Несмотря на жутко уставший вид, Римус выглядел… умиротворенно. От мальчика пахло свежестью леса и мятными зельями. Золотистые кудри спадали на лоб мягкими струйками, а бордовая пижама обтянула мышцы на подросшем теле.
Сириус взял ручку Римуса в свою и погладил запястье. В очередной раз его взгляд упал на подозрительный ожог. И молчать об этом он больше не мог.
— Откуда у тебя это? — Сириус нежно провёл большим пальцем по красному пятну.
Римус вырвал руку.
— Учишься такту у своей девушки?
— Я серьезно, — Блэк пристально смотрел в глаза друга. — Это не похоже на остальные шрамы.
— Обжегся недавно кипятком, — попытался соврать Люпин, но не вышло.
— Кипяток не оставляет такого, — ожог выглядел слишком пугающе, будто кожа была разодрана до мяса. — Я заметил его ещё в первый день учебы.
Римус ничего не ответил и убрал руку под одеяло. Ему явно не хотелось обсуждать настоящую причину.
— Скажи мне, — почти шепотом попросил Сириус. Он приблизился к другу и почувствовал родное манящее тепло. Ему страшно хотелось уткнуться носом в горячую шею Римуса. — Я же переживаю.
— Серебро, — тихо ответил друг и опустил взгляд. — Так оборотни реагируют на серебро.
— Ты рассказывал, — осознал вдруг Сириус. — Но как это произошло?
Снова молчание.
— Отец, — пробубнил наконец Люпин. — Он иногда так наказывает.
Сириус перестал в ужасе дышать. Хотелось закричать от недоумения.
— Как он… Почему? — Блэк прижался к укутанному в одеяло Римусу и провёл рукой по контуру плеч.
— Он нашёл твоё письмо.
Ох, Мерлин. Вот же черт. Сириус напрочь забыл о том, что именно писал Римусу этим летом. Он забыл о запретах отца и уж точно не хотел, чтобы его личные письма читал кто-то вместо друга.
— Он решил, что я г-г-ге… — Люпин не договорил пугающее слово и сжал веки. — Что я не просто оборотень, а настоящий позор семьи.
Сириус тяжело сглотнул и отодвинулся от лучшего друга, чтобы не расстраивать ещё сильнее.
— Это моя вина, — темноволосый мальчик был на грани расплакаться. — Я не должен был тебе писать о произошедшем.
— Здесь вина только его, — чувствовалась злость, которую молча копил в себе Римус.
— Как он посмел поднести к тебе серебро? — в ужасе шепнул Сириус. — Тебе необходимо рассказать об этом МакГонагалл… или кому-то, кто поможет.
— Забудь, Сириус, — устало выдохнул Рем и перевернулся на спину. — Он пытается помочь мне. Оставить хоть что-то… нормальное.
— Ты нормальный, — сквозь зубы отчеканил Блэк. — Самый нормальный из всех, кого я знаю. Джеймс и я куда более неадекватные. Так что, становись в очередь.
Римус тихонько рассмеялся и перевернулся набок, чтобы заглянуть в глаза друга.
— Ты так заботишься обо мне, но сам ничего не рассказываешь о доме.
Блэк виновато опустил взгляд и поджал колени чуть ближе к себе.
— Меня не мучают серебром…
— Сириус, — строго произнёс Римус. — Ты ненавидишь свою маму.
— И что с того? — фыркнул Блэк. — Все дети так или иначе злятся на родителей. Я не исключение.
— Ты – нет, а она – да, — Римус обеспокоено заерзал в кровати. — Думаешь, я не слышу ее громовещателей? Не замечаю, как ты напрягаешься при упоминании семьи? Устраиваешь драки с кузенами…
— Это не твоё дело! — разозлился Сириус. Между ними вдруг стало слишком мало пространства. — У тебя своих проблем хватает, Римус.
— Это нечестно! — светловолосой приподнялся на локтях и уставился на друга сверху вниз. — Хватит лезть в мою жизнь, если не можешь разобраться со своей!
Сириус резко вскочил и уселся в кровати.
— Я пытаюсь помочь!
— Я тоже! — Римус покраснел от обиды. — Тебя постоянно снятся кошмары, думаешь, я не замечаю?
Сириусу стало тяжело дышать. Он ненавидел, когда кто-то упоминал о его слабостях.
— Забудь, — выпутавшись из одеяла, он быстрым шагом направился к выходу.
— Это очень по-взрослому, Блэк! — донёсся до него возмущённый голос друга. — Вот и беги плакаться к девушке!
Сириус резко обернулся и сверкнул злобным взглядом по направлению звука.
— Ревнуешь?
Отвращение проскользнуло на лице Римуса.
— Пошёл ты.
И Блэк захлопнул за собой дверь.
***
— Пока вы двое не поговорите, мы не уйдём отсюда, — Джеймс стукнул кулаком по столу, но тут же скрючился от боли. — Ау!
Четверо мальчишек сидели в пустой аудитории, Сириус и Римус друг напротив друга.
— Я не буду с ним разговаривать, — Люпин уставился на прожигающего его взглядом брюнета. — Это он должен извиниться.
— Когда Дамблдор сбреет бороду, я извинюсь перед ним! — запротестовал Сириус и ткнул пальцем в мальчика напротив.
Джеймс закрыл лицо руками и отчаянно зарычал. Римус знал, как сильно ссора друзей расстраивала лохматого, но он не собирался идти на уступки первый. Две недели Сириус только и делал, что огрызался в его сторону и вел себя, как избалованный ребёнок. Римус, конечно, первый устроил другу бойкот, но злость отчаянно билась в нем с незнакомой прежде силой. Возможно, грусть и обида, которые он так смиренно копил на протяжении всего детства, начинали превращаться в агрессию.
— Что вы не поделили? — Джеймс схватился за волосы и упал локтями на деревянный стол. Глаза его грустно бегали от первого молчаливого друга ко второму. — Вы двое всегда решали проблемы мирным путем. Давайте вы просто обниметесь, как в детстве.
— Нет, — Римус раздраженно крутил волшебную палочку в руках. — Пусть он ко мне даже не приближается.
— Много друзей, Люпин? — ядовито произнёс Блэк и наконец взглянул в его сторону. — Нравится разбрасываться ими?
— Спасибо, что сделал мне одолжение, — обида воспламенялась в сердце светловолосого. — Это героический поступок подружиться с таким чудовищем, как я. Принесите Блэку медаль.
— Перестаньте! — пискнул в ужасе Питер. — Римус, зачем ты говоришь подобное! Это неправда.
— Думаешь, Питер? — болезненно ухмыльнулся Люпин. — Сириус, например, советует мне не разбрасываться вашим милосердием.
Он вызывающе взглянул на темноволосого друга, и сердце упало в пятки, когда заметил его серые, налившиеся слезами глаза.
— Я даже не знаю, за что ты так злишься на меня, — выдохнул Блэк, и губы его задрожали. — Подумаешь, не хотел говорить о матери!
— Ты начал тыкать мне в нос прошлогодними… прошлогодним недоразумением, — Римусу было трудно дышать от волнения. — Мне нет дела до тебя и Марлин!
— Зачем ты ему напоминаешь? — Поттер укоризненно взглянул на длинноволосого.
Римус почувствовал холод по спине.
— Джеймс знает?
Ну, конечно, Сириус рассказал лучшему другу. Он делился с Поттером всем на свете. Наверняка, они оба ещё долго смеялись над глупым и чудаковатым Люпином.
— Джеймс сам… — начал Сириус, но светловолосый резко поднялся с места и рванул в сторону дверей.
— Стой! — закричал Джеймс.
Люпин резко обернулся. Сириус подбежал к нему и схватил за рукав, но мальчишка со шрамами тут же вырвался из крепкой хватки. Злость окутала его, словно удар молнии.
Отец, ненавидевший его существование, боль превращений, страх за себя и близких, одиночество, смерть, отвергнутые чувства – всё навалилось на него оглушающим комом. И он больше не мог терпеть.
Пальцы непроизвольно сжались в кулак и встретились с лицом Сириуса в звонком хрусте. В глазах помутнело от ужаса. И словно в замедленном режиме он наблюдал, как Блэк падает на ледяной пол.
— Сириус! — закричал Поттер и упал на колени перед другом.
Темноволосый мальчик секунду не двигался, а затем потянулся рукой к окровавленному носу и зажал губы, чтобы не наглотаться алых струек.
Римус не мог пошевелиться. Он поднес руку к помутневшим от слез глазам и увидел кровь Сириуса на своих костяшках.
— Мы отведём тебя к мадам Помфри, — Джеймс аккуратно приподнял голову друга, а затем в ужасе раскрыл глаза в сторону Римуса. — Ты с ума сошёл?
— Я-я-я… — слёзы заструились по щекам Люпина.
Сириус был главным источником спокойствия его сердца. Он научил светловолосого мальчишку заботе и нежности прикосновений. Дарил объятия крепче, чем кто-либо другой, брал за руку и согревал невидимым светом. И сейчас он мучился от боли, которую Римус же и причинил.
Люпин не мог смотреть на то, как Сириус пытается подняться, свернувшись в комок. Он выбежал из кабинета.
***
Ученикам Хогвартса было строго запрещено подниматься на астрономическую башню, но Римуса этот запрет никогда не останавливал. Это было его укромным уголком, местом, где он мог побыть наедине с тишиной и понаблюдать за мерцанием звёзд. Самый яркий огненный шар всегда привлекал его внимание и вызывал тёплый трепет в груди. Но сейчас, когда Римус свесил ноги и сжался от собственных слез, боль в груди разрасталась при виде созвездия Большого Пса.
Он все испортил.
Разрушил гармонию их тишины. Окровавил нежность прикосновений своей неконтролируемой злостью.
Ему не было прощения. И в этот раз винить, кроме себя самого, было некого.
— Вот ты где! — голос Блэка разрезал пространство так внезапно, что Римус чуть не рухнул прямиком с самой высокой башни Хогвартса.
Люпин испуганно обернулся и нашёл взглядом приближавшегося мальчишку. Мантия болталась на Сириусе во все стороны, а в руках он сжимал клетчатый плед.
— Уже час ночи, Ремми, — Ремми? Почему он так ласково разговаривал с ним?
Сириус осторожно присел рядом с другом и заглянул в опухшие от слез глаза. Из носа его торчал клочок ваты, но других ссадин или признаков побоев не было.
— Почему ты пришёл? — шепотом проговорил Римус, и губы искривились от разъедавшей душу боли.
Сириус мягко улыбнулся и закутал дрожащие плечики пледом. Люпин даже и не осознавал, насколько ему было холодно.
— Прости меня, — вдруг произнёс брюнет, от чего Римус непонимающе нахмурил брови. — Я никогда не расценивал нашу дружбу благотворительностью. Я-я… не знаю, зачем сказал ту глупость про недостаток друзей.
Если бы глаза Римуса не пересохли, он бы точно расплакался.
— Это ты меня прости, — губы задрожали от холода и переизбытка эмоций. — Я не знаю, что на меня нашло.
Он протянул холодную руку к щеке Сириуса и нежно погладил его за кончик носа. Румянец светился на белоснежных щеках, словно соткан был Блэк из фарфора. Тёмные локоны развевались на ветру, и Римус подумал, что перед ним, должно быть, сидел самый красивый мальчик во всей чертовой вселенной.
— Я заслужил, — Сириус поднёс ладонь друга к губам и коснулся в поцелуе.
Прилив солнечного тепла окутал Римуса с головой.
— Эта з-злость, — тихо выдохнул он. — Она разъедает меня. Я не знаю, что делать с ней. Вдруг это волк внутри меня?
— Чушь, — улыбнулся Блэк и опустил их руки на свои колени. — Ты просто устал.
— Я не должен был срываться на тебе.
— Лучше на мне, чем на себе, — Сириус прошёлся взглядом вдоль шрама на лице мальчишки. — Но давай в следующий раз лучше послушаемся Джеймса и обнимемся, как в детстве?
Римус издал смешок и отвёл взгляд к небу.
— Он знает?
— Сам догадался, — Сириус напрягся рядом с ним и выпрямил спину. — Я ему не говорил.
Римус ничего не ответил. Ему только было стыдно, что он усомнился в лучшем друге.
— Твоя звезда самая яркая, — Римус указал пальцем на «Сириуса». — Она всегда была рядом со мной… даже до нашей встречи.
Боковым зрением Люпин заметил, что друг улыбнулся. Блэк придвинулся чуть ближе и закутался в краешек пледа, уложив голову на худенькое плечо. Мятный шампунь и шелковистые локоны, щекотавшие шею, заставили Римуса блаженно прикрыть веки.
— Она не бьет меня, — признался Сириус после длительного молчания. — Просто наказывает. Лишает книг или запирает в комнате. Но не бьет.
Римус догадался, что брюнет наконец заговорил о матери.
— Она не любит меня, — Блэк сосредоточено выводил невидимые узоры на пальцах друга. — Но я в безопасности, тебе не о чем переживать.
— Как она может не любить тебя? — Римусу не хотелось верить в услышанное.
— А как твой отец может причинять тебе зло? — Сириус нежно провел по ожогу. — Хорошо, что мы есть друг у друга, не правда ли? Я не хочу больше ссориться.
— И я, — выдохнул Римус.
Они долго ещё сидели в тишине, наслаждаясь теплом друг друга. Когда Люпин услышал тихое сопение рядом с ухом, он не стал будить Сириуса. Погладил по спине и поднял взмахом волшебной палочки.
Открыв глаза, Сириус встретил утро укутанным в тёплые одеяла на своей кровати.
Комментарий к Year 3 (1)
*«И я отдал бы вечность, чтобы прикоснуться к тебе,
Потому что я знаю, что ты можешь как-то меня чувствовать.
Ты ближе к небесам, чем я когда-либо буду,
И я не хочу идти домой прямо сейчас.
И все, чем я могу наслаждаться, — это этот момент…
И все, чем я могу дышать, – это твоя жизнь…
Все равно рано или поздно это закончится,
Я просто не хочу потерять тебя этим вечером…»
Обязательно послушайте песню, она по мелодии и тексту – идеальное звуковое описание этой истории!
========== Year 3 (2) ==========
Iris – Goo Goo Dolls
And I don’t want the world to see me
Cause I don’t think that they’d understand
When everything’s made to be broken
I just want you to know who I am
— Я бы все отдал, чтобы перестать быть оборотнем. Чертова луна! — воскликнул Римус, стукнув себя по коленке.
Четверо друзей встречали день рождения Сириуса, расположившись на полу комнаты. Никогда прежде никто из них не пробовал алкоголь, поэтому Джеймс раздобыл у старшекурсников огненный виски. И черт возьми… голова Римуса находилась в приятной полудреме, а стены подозрительно крутились в нескольких измерениях одновременно.
— Нам нужно… — Сириус вдруг поднялся в сидячее положение, и галстук на его голове подлетел в сторону. — Уничтожить мерзавку!
— Давайте взорвем луну! — подхватил Джеймс.
— Да! — улыбался во все зубы именинник. — Мы… Мы разорвём ее на мелкие кусочки!
Засыпавший Питер на ковре издал звуки взрыва, и Римус весело рассмеялся. Во всем теле была приятная легкость.
— Жду не дождусь, когда мы станем анимагами, — простонал Джеймс. — Как вы думаете, кем я буду?
— Мухой или комаром, — похлопал его по плечу Блэк. — Мерзким, маленьким насекомым.
— Отлично, — язвительно улыбнулся Поттер. — Буду жужжать над твоим ухом и кусать в задницу.
— Эй! Зачем кусать мою задницу, если есть Эванс?
Поттер поднял за это бутылку в воздух и гулко отпил.
— Давайте позовём девчонок! — Блэк воодушевился и привстал на четвереньки.
— Им нельзя в комнату мальчиков, забыл? — нахмурился Римус.
— Я не позволю формальности остановить меня!
— Формальности? Ты имеешь ввиду школьные запреты и правила, за нарушение которых могут исключить?
— Ага, ненавижу эти… штучки! — Сириус упал на спину.
— Марлин тебя не переносит, какие девчонки? — сонно проговорил Петтигрю, не раскрывая век.
— Может, не стоило ее бросать? — нервно закусил губу брюнет. — Может, извиниться?
— Стоп-стоп-стоп, — голова Джеймса шаталась во все стороны. — Это, мой друг, говорит в тебе алкоголь.
— У меня много голосов в голове, как мне их различать?
— У тебя тоже есть голос, который периодически говорит, что ты делаешь что-то неправильно? — глаза Джеймса загорелись.
— Ты имеешь в виду тот, что похож на Римуса? — приподнял голову Блэк.
Люпин кинул в него подушку и в ответ услышал звонкий смех.
— Почему ты вообще расстался с Марлин? — уточнил Питер.
— Она требовала слишком много внимания, — поморщился длинноволосый. — Я не мог променять мародёров на неё.
— К черту мародёров! Она горячая!
— Горячая? — Сириус даже приподнялся на локтях. — Питер, мое солнце, наконец-то пубертат настиг тебя!
— Чувствую себя гордым отцом, — вздёрнул голову Джеймс и дал пять лучшему другу.
— Если я не прячусь каждую ночь за шторами и заглушающими чарами, это не значит, что мне не нравятся девчонки! — простонал от злости пухлый мальчишка. — Римус тоже этим не занимается! Это вы двое… мерзкие.
Джеймс и Сириус громко захохотали. Либо Римус потерял нить разговора, либо алкоголь слишком сильно ударил в голову.
— О чем вы? — отпил из бутылки Люпин, внимательно изучая друзей глазами.
В комнате воцарилась тишина.
— Да ты гонишь, — Джеймс перевернулся на живот и уставился на друга. — Не может быть!
— Римус, не пугай нас, — Сириус схватился за сердце.
— Я серьезно! Почему вы закрываетесь за шторами и заглушающими чарами? — Римусу хотелось хныкать от недоумения. Ему не нравилось, когда он чего-то не понимал.
— Святые мерлиновы пятки, ты правда не догадался? — Сириус начал подползать к светловолосому чуть ближе.
— Нет… — отчаянно выдохнул Римус, и брови его поднялись в немом вопросе.
— Не мое дело объяснять тебе, но Питер говорит о… влечении, — Сириус явно пытался не рассмеяться. — О доставлении себе… удовольствия?
— МОИ УШИ! — закричал Питер и поднёс руки к голове. — Давайте не будем об этом говорить, пожалуйста!
— Почему нет? — рассмеялся Джеймс. — Мы пытаемся помочь бедному Люпину!
— Удовольствия? — Римус осторожно посмотрел на ухмылявшегося Блэка.
— Ну, там… — Сириус опустил взгляд и указал пальцем в сторону ремня. — Внизу.
Он же не говорил про… Ох, черт, он говорил именно про это.
— Эт-это… можно делать самому? — Римус скорчил лицо в легком отвращении. — Это… трогают?
Брови Сириуса свернулись домиком, словно он говорил с маленьким дитя.
— Джеймс, помогай.
— Да, Римус, — хихикнул Поттер. — Это можно делать самому. Просто берёшь в руку…
— Я ухожу из этой комнаты! — Питер резко поднялся и направился к двери. Но тут же пошатнулся и присел на месте. — Донесите меня!
— Не раньше, чем ты покажешь Римусу, как правильно делать это! — Джеймс покраснел от смеха и потащил друга обратно на пол.
— Иу! — простонал Питер. — Вытащи эту картину из моей головы! Фу-фу-фу!
Уши Римуса загорелись от неловкости, и он перевёл взгляд на Блэка, сидевшего слишком близко. Тот в упор смотрел на него.
— Как ты сам не додумался до этого? — улыбался Сириус, словно жалея друга.
— Н-не знаю… — Римус опустил взгляд.
— Думай о тех журналах, что нашёл у отца, — голос Блэка звучал куда серьёзнее и тише. Брюнет подмигнул. — Тебе понравится.
Римус тяжело сглотнул и кивнул в ответ.
***
Несколько дней спустя Люпин все-таки решился на… эксперимент.
Сначала было чертовски неловко, но в процессе все встало на свои места, и мальчишка осознал, чем так восхищались Джеймс и Сириус. Только вот журналы и колдографии, которые он пытался восстановить в своей памяти, совсем не приносили пользу. Изгибы незнакомых женских тел буквально не действовали на него. Поэтому он позволил разуму расслабиться и сосредоточился на процессе.
— Ну как? — рухнул на стул Сириус, и от неожиданности Люпин чуть не разбрызгал чернила на пергамент. Он надеялся, что в библиотеке ему не помешают с домашней работой, но у Блэка были другие идеи на этот счёт. — Я вчера заметил, как кто-то прячется за шторами…
Римус резко поднял голову и увидел хитро улыбающегося мальчишку.
— Не понимаю, о чем ты, — прошептал Люпин и опустил взгляд.
— Расскажи, — Сириус прилёг всем туловищем на деревянный стол. — Понравилось?
— Нет! Т-то есть… да! Нет! Я не буду тебе рассказывать об этом, — Римус поморщился и сделал вид, что по телу пробежались мурашки.
— Значит, понравилось? — не унимался Блэк и вырвал перо из рук друга. — Мой мальчик вырос!
Римус захлопнул книгу и резко поднялся с места.
— Я ухожу.
— Куда?
— Туда, где людей не интересует моя сексуальная жизнь!
— Ты сказал это слово! — Блэк даже хлопнул в ладоши. — Я никогда не думал, что доживу до этого момента! Люпин знает слово «секс»!
Римус закатил глаза и начал собирать учебники в портфель.
— Римус, скажи это… сееееекс. С-е-к-с! Секс!
— Молодые люди! — в ужасе воскликнула мадам Пинс, выглянув из-за соседнего стенда. — Что вы себе позволяете?
Сердце упало в пятки от стыда.
— Это все он, мэм! — светловолосый мальчишка ткнул пальцем в сторону друга. Блэк схватился за живот в жалких попытках сдержать смех. — Он дикий, его нужно в больничное крыло!
— Эй! — Сириус хлопнул его по руке книгой. — Это ты пытался меня соблазнить прямо у всех на виду! Римус, тут же люди!
— Ты пытался залезть в мои штан…
— Хватит, юноши! — мадам Пинс было не до смеха. — Двум джентельменам не положено себя так вести и уж тем более залезать в… Мальчики не трогают мальчиков! Немедленно покиньте помещение!
Римус готов был провалиться сквозь землю. Библиотека была его укромным уголком, местом для уединения. А сейчас в глазах уважавшей его прежде мадам Пинс было только отвращение.
Он пробубнил извинения под нос и выбежал из помещения. Попросив Сириуса оставить его одного, он двинулся в сторону главного входа. Ему срочно нужно было выйти на улицу и подышать свежим воздухом. А лучше снова напиться огненным виски. Он так сильно хотел перестать ощущать разъедающий душу стыд.
«Мальчики не трогают мальчиков!» — эхом гудело в его сознании.
Он рос в мире, где понятия «гей» не существовало. Никто ему даже не рассказывал об этом. Поэтому дружба с мародерами не выглядела в его глазах «ненормальной» или слишком «интимной». Ребята любили обниматься, держаться за руки… Но только сейчас он начинал понимать, как общество на самом деле относилось к подобному. Сначала отец, в ужасе уставившийся на сына, потом шутки Питера и реакция Сириуса на чувства лучшего друга. Теперь слова мадам Пинс…
Ему нельзя было думать о мальчиках. Нельзя и точка. Иначе он будет страдать ещё сильнее, чем от проклятого полнолуния. В следующий раз он сосредоточится на колдографиях с женскими телами.
— Римус, — из забвения его вырвал голос Лили.
Девочка сидела на скамье в позе лотоса и держала в руках раскрытую книгу. Рыжие волосы переливались на солнце и спадали волнами на лёгкое коричневое пальтишко.
— Привет, Лилс, — он присел рядом с девочкой и заглянул в зелёные глаза. — Что читаешь?
— Травологию, — это был ее нелюбимый предмет, поэтому Лили устало выдохнула. — Ты выглядишь… взволнованным.
— Меня только что отчитала мадам Пинс.
— Ауч, — посочувствовала девочка и похлопала друга по плечу. — Некий мистер Блэк отвлекал?
Он тихонько посмеялся и кивнул.
— Почему ты с ними дружишь, Рем? — завела свою любимую тему Эванс. — Они же невыносимые!
— Неправда.
— Правда, — мягко улыбнулась она и поёжилась от холода. — Вчера Поттер выкрикнул на всю столовую:«Питер, съешь козявку!» И я даже знать не хочу, чем это закончилось.
— Он говорил про виноград! — рассмеялся Римус, и на душе стало тепло от воспоминания.
— Ты хочешь сказать, что он бы не предложил ему съесть настоящую?
— Резонно, — улыбнулся Римус и взглянул на смеющихся первокурсников проходящих мимо.
— Дружи с кем хочешь, но, пожалуйста, не превращайся в Поттера, — умоляющим голос проговорила Эванс.
— Но он тебе немного нравится, не так ли? — Римус таинственно прищурился и взглянул на покрасневшую девочку. — Я имею в виду, что все хотя бы немного влюблены в Джеймса. Это же Джеймс! Как его можно не любить?
— Не все, — она внимательно посмотрела на друга. — Некоторым больше по душе его напарник.
Римус почувствовал горячий кипяток в щеках и на кончиках ушей.
— Заткнись, — он отвёл взгляд, и в ответ девочка рассмеялась.
— Он ведь нравится тебе? Блэк?
Римус не хотел на это отвечать, так как сам не знал правды. Но спокойствие в голосе Лили дарило необычайную уверенность, словно он мог наконец-то снять перед кем-то тяжёлый груз и поделиться переживаниями.
— Разве это имеет значение? — он грустно взглянул на руки. — Мне нельзя даже думать об этом.
— Почему? — она ласково погладила его по плечу.
— Он мальчик… я м-мальчик, — Римусу становилось трудно дышать. Правда ужасно ранила юную душу. — В том году я признался ему, но получил в ответ: «надеюсь, это пройдёт». Но оно… оно…
— Не проходит, — договорила за него Лили.
И Римус почувствовал резкий приступ соленых слез. Быстро закивав головой, он сглотнул болезненный ком. В глазах помутнело, но он подавил слабость.
— Я все мог перепутать, — прошептал он, почувствовав нежные прикосновения Лили на своей спине. — Понимаешь… Раньше мне никто не дарил заботы. Сириус первый научил меня ей… и теперь мне кажется… будто… — он схватил руку Лили в свою. — Будто мне хочется быть с ним. Но вдруг это не так? Как это понять?
— Тебе хочется его поцеловать? — попыталась помочь Лили, нервно сжав ладонь друга.
— Я не знаю, — смутился Рем и оглянулся по сторонам в надежде, что никого рядом не было. — Не знаю, Лили. Мы с ним всегда много касаемся друг друга… Я не понимаю, в чем разница между дружбой и чувствами…
— Джеймса тебе хочется поцеловать?
— Нет, Мерлин! Нет! — съёжился Римус.
— Питера?
— Нет!
Лили поджала брови и посмотрела на друга, будто ответ был очевиден.
— Ты когда-нибудь чувствовал подобное к девочкам? — наконец спросила она.
— Н-нет, не знаю.
— Мы можем, — она опустила взгляд и тихонько кашлянула. — Если ты хочешь… Мы могли бы проверить?
Римус непонимающе взглянул на неё, но розовый румянец на веснушчатых щеках и слегка приоткрытые губы девочки вдруг разъяснили ее намерения.
— Поцеловаться? — спросил он дрожащим от волнения голосом.
— Да, — она смущенно погладила его по тыльной стороне ладони. — Но только если ты хочешь… по дружбе.
— Хочу, — кивнул Римус. — Я бы хотел проверить… но Лили, умоляю, если Джеймс узнаёт…
— Не узнает, — улыбнулась она и положила руку на лицо светловолосого мальчишки.
Римус аккуратно придвинулся чуть ближе и уткнулся носом в щеку девушки. Ее приоткрытые губы неуверенно встретились с ним, и он крепко захлопнул веки.
От неё пахло пряностями и чувствовался легкий аромат кофе. И по телу разлилось приятное тепло. Набравшись смелости, мальчик поддался вперёд и попытался разомкнуть их поцелуй. Языки влажно сплелись и забились друг с другом в странном ритме. Римус совсем потерял связь с происходящим и не понимал, что ему нужно было делать. Все было ужасно мокрым и скользким, будто по рту ползал слизень. Руки девочки водили по его шее и плечам, и это было приятно, но не было… не было мурашек.
Он гулко выдохнул девочке в рот и попытался разорвать поцелуй. Лили отодвинулась от него и понимающе кивнула.
— Не понравилось? — она выглядела немного виноватой.
— Нет-нет, — запротестовал Рем. — Просто… немного странно.
— Да, — взволнованно хихикнула она. Щеки ее напоминали цвет волос. — Хоть немного прояснилось в голове?
— Теперь мне нужно поцеловать мальчика, чтобы понять, а это проблема, — оба подростка рассмеялись. — Вдруг я просто плохо целуюсь.
— Для первого раза ничего, — она потрепала его за щеку. — Но была рада помочь.
Он притянул девушку за руку и крепко сжал в объятиях.
— Спасибо.
***
Первые недели декабря пролетели для Римуса незаметно. Четверо мальчишек реже проводили время друг с другом из-за отличающегося графика занятий, сидели допоздна над домашней работой и читали огромные стопки книг. Тренировки, матчи, полнолуние и вечные попытки ребят освоить анимагию отдалили Люпина от привычной компании, и он часто пропадал наедине со своими мыслями. А их было много.
Джеймс, на удивление всех мародёров, немного остыл к Эванс и познакомился с милой когтевранкой по имени Эммелина. Он частенько пропадал с девочкой вдвоем. Без него в компании было намного тише, а пранков над слизеринцами меньше. Так, до середины декабря Римус жил в душевном умиротворении, сосредоточившись на более важных проблемах, чем изучении собственных любовных предпочтений.
Пока Джеймс и Сириус не решили устроить первую «легендарную вечеринку мародёров». По случаю рождественских каникул они собрали в гостиной Гриффиндора ребят со всех курсов, организовали выпивку и музыкальное сопровождение. Римус никогда прежде не видел такого энтузиазма среди учеников, казалось, что Джеймс был рождён создавать хаос. Они с Блэком завели толпу меньше, чем за минуту, и все вокруг начали танцевать, разбрасываться вещами, прыгать на столах.
И будь проклята эта вечеринка. Тогда все и пошло ко дну.
Он наблюдал за весельем из своего тихого уголка, попивая сливочное пиво. Джеймс танцевал с Эммелиной в центре комнаты, Сириус флиртовал со всем, что двигалось и имело очертания женской груди, а Питер весело беседовал с Элис.
Люпин не мог перестать думать о том, что рано или поздно девчонки испортят их дружбу.
Ощутив приятное опьянение и сонливость, он направился в комнату. Внутри их убежища было тихо, и от этого комфортного чувства он повалился на кровать. После нескольких минут спокойствия в комнату прорезался громкий звук голосов и музыки.
— Римус, почему ты сбежал? — к кровати подошёл Сириус. Голос его был слишком радостным.
— Мне кажется, у меня кризис среднего возраста, — пробубнил Люпин и приподнял голову.
— Тебе тринадцать, — Сириус начал тихонько икать.
— По ощущениям все сорок.
— Не нравятся вечеринки? — ухмыльнулся брюнет и присел на простыни рядом с головой друга. — Т-ты старик. На день рождения жди… кресло качалку!
— Я бы не отказался от кресла качалки, — сонливо ответил Люпин.
— Я знаю, Ремми, — голос брюнета вдруг стал ласковым. И светловолосый мальчишка ощутил легкие поглаживания по спине. Между ними воцариласьтишина.
Он пошевелился, чтобы присесть рядом с другом, и только сейчас заметил, насколько пьяным был Блэк. У того светилась глупая улыбка на лице, щеки горели бордовым, а глаза водянисто смотрели в пустоту.
— Сколько ты выпил? — прищурился Люпин.
В ответ Сириус смог лишь вытянуть руку и показать «чуть-чуть». Он тут же глупо рассмеялся.
— Если мой друг сопьётся в четырнадцать, я ни капли не удивлюсь, — закатил глаза Римус и ощутил пристальный взгляд на своём лице.
— Друг? — в голосе Блэка прозвучало сомнение. Он плавно уложил ладонь на грудь Римуса. — Я твой друг?
Люпин ощутил лёгкое головокружение, и стало чересчур жарко. Нужно было срочно открыть окно.
— Конечно, — голос прозвучал пискляво. — Мы дружим уже два с половиной года, забыл?
— Нет, — мечтательно проговорил Сириус и уставился на него, словно на неземное существо. — Я бы тебя не забыл.
Раскрасневшееся лицо осветилось белоснежной улыбкой, и брюнет сдул прядку волос, спавшую на глаза.
Все, что копил Римус с такой осторожностью, вдруг нахлынуло на него мучительной тоской. Перед ним было самое красивое создание во всей чертовой вселенной, хотелось спрятать Сириуса в своих руках и никому больше не отдавать. Внутри все сжималось от переизбытка нежности.
— Ты красивый, — вдруг произнёс Блэк, и положил голову на руки.
— Я-я? — нервно посмеялся Римус. Его, должно быть, спутал брюнет с собственным отражением.
— Да, — Сириус перешёл на шёпот и придвинулся всем телом к другу.
Римус ощутил бег мурашек по позвоночнику. Было слишком жарко. Слишком. Не хватало воздуха в лёгких.
— У тебя красивые глаза, — от Сириуса повеяло алкоголем, когда он гулко выдохнул и коснулся шрама на чужом лице. — Мягкая кожа. И губы…
Блэк раскраснелся ещё сильнее и мягко провёл по губам Римуса своим большим пальцем. Люпин панически втянул носом воздух. Страшно было пошевелиться, сделать хотя бы одно неправильное движение и спугнуть трепет прикосновений.
Что. Черт. Возьми. Происходит?
— У тебя такие нежные губы, — брюнет начал водить по ним, не отрывая взгляда.
— Сириус… — прошептал Римус, в горле не осталось воздуха.
— Чшшш…
И все вокруг растворилось, рассыпалось на маленькие кусочки, потому что лицо Блэка было теперь в такой непозволительной близости. Римус мог бы пересчитать каждую ресничку на нежном лице.
— Сири…
Он не успел договорить. Брюнет встретил его губы своими, мягкими и сладкими на вкус. Лавина мурашек обрушилась по всему телу Люпина, окутала опьяняющим теплом, разгорелась внизу живота. И область паха застонала в непреодолимом желании.
Римус осознал, что не ответил на влажное прикосновение и, закрыв испуганные глаза, он впустил ртом сладкие губы. Словно изголодавшееся дитя он опробовал на вкус зефир или воздушную сахарную вату. Его руки непроизвольно схватились за талию мальчика и притянули к себе. Языки влажно сплелись в громком хлюпе. Хотелось больше, ближе, теснее. Это было ни капли не похоже на поцелуй с Лили. Все изнывало желанием, бабочки восторженно колотились внутри желудка. Это было лучшим прикосновением в его жизни. Высшей степенью ласки.
Сириус размяк в его руках и тихо простонал. Это подействовало на Римуса, как бензин на огонь. Он вцепился ручками в длинные волосы, словно вот-вот и тело разорвёт обжигающее внутренности возбуждение. Сириус отчаянно притянул его за шею, втянул нижнюю губу Римуса, легонько прикусив.
Люпин не мог больше бороться с желанием и повалил друга на чертов матрас. Прижался пахом к чужой коленке. Ему хотелось высвободиться, ощутить то же тепло, что и несколько недель назад за закрытыми шторами. Он жадно впивался в чужие губы, мял их, хватался руками за рубашку Блэка. И когда бёдра друга качнулись навстречу, встретились с его пахом в электрическом заряде, он ахнул от прилива незнакомого прежде животного желания. Люпин потерся, углубил поцелуй…
— Риму… — выдохнул Сириус и разорвал поцелуй.
Люпин испуганно распахнул веки и взглянул на мальчика, лежавшего в нескольких сантиметрах. Сириус не открывал глаз и тяжело дышал, словно тому было очень больно.
— Сириус? — испугался светловолосый и провёл ладонью по нежной щеке друга. — Т-ты… все хорошо?
Тот не ответил, а только сильнее сжал веки.
— Кружи… кружится, — простонал Сириус, будто задыхаясь.
Тело Люпина охватил страх.
— Посмотри на меня, — испуганно попросил Римус и провёл ладонью по родным волосам. — Сириус, открой глаза.
— Пло… плохо, — брюнет еле-еле разжал веки, а затем схватился рукой за рот, все тело его задрожало.
— Вот чёрт, — выругался Римус и слез с кровати.
Коленки дрожали от переизбытка чувств, голова кружилась. Он нежно обхватил мальчишку под мышки и повалил на себя. Приподняв его в воздух, он донёс Сириуса до ванной комнаты и усадил перед унитазом.
— Давай, — попросил он обмякшего друга, попутно завязывая тому хвост. Резинку он всегда носил на запястье, на случай, если понадобится Сириусу.
— Оч-чень плохо, — словно дитя качал головой Сириус во все стороны, не раскрывая век.
Римус осторожно присел рядом с ним на коленки и погладил по волосам. Все тело до сих пор трясло от возбуждения. Губы горели.
— Тебе станет легче, — прошептал он. Видеть в таком состоянии мальчишку было слишком больно. — Я рядом, давай.
Сириус захныкал и беспомощно сжал руками унитаз. Через несколько секунд он наконец-то выпустил всю выпивку, попутно наглотавшись собственных слез и слюней. Римус осторожно держал локоны в руках. После, он принёс стакан и умыл самые прекрасные на земле губы водой.
Сириус, так и не попытавшись открыть глаза, обмяк в его руках и положил голову на плечо. Римус свернулся на полу вместе с лучшим другом и нежно погладил по спине.
— Ты жив? — спросил он и поцеловал Сириуса в лоб. Кожа была ужасно горячей. — Не надо звать Помфри?
— Мхм, — промычал тот и снова упал на грудь друга. Словно в одеяло, Блэк укутался в объятия Римуса.
— Все хорошо, — прошептал светловолосый, ощутив горячие слёзы в глазах. События последних десяти минут навалились страшным комом. — Я рядом.
Он плавно покачивал друга, словно младенца, и тихо напевал спокойную мелодию. Сириус периодически вздрагивал и хныкал, видимо, потеря связи с реальностью пугала мальчишку.
— Вот вы где! — вбежал весёлый Поттер в ванную комнату, но тут же остановился у дверей. — Воу! Что случилось?
— Сириусу плохо, — Римус чувствовал себя так, словно сейчас расплачется.
— Блэк, ты чего? — пьяный, но соображающий Джеймс присел к ним рядом на колени. — Дышишь?
— Мхм, — Сириус будто все слышал, но не мог пошевелиться.
— Пьяньчуга, — улыбнулся Поттер и похлопал друга по спине. — Давай его мне, Римус, я отнесу на кровать.
Все болезненно сжалось от ревности.
— Я сам, — Римус прижал к себе мальчишку сильнее и положил подбородок на мягкую макушку.
— Хорошо, — Джеймс приподнялся и направился в сторону двери. — Зови меня, если понадобится помощь.
Римус кивнул и дождался, пока Поттер покинет комнату. Он аккуратно поднял Сириуса на руки. Хоть Люпин и был чуть выше и крупнее, тяжесть веса все равно была непривычной. Уложив брюнета на кровать, сняв обувь и укутав в тёплый плед, он облегченно выдохнул.
Всю ночь он не мог заснуть и просидел рядом с кроватью. Устроился на полу вместе с тазиком и держал нежную ручку друга в своей. Ему было жизненно необходимо знать, дышит ли Сириус. Наблюдая за каждым его вдохом и движением груди, Римус ловил себя на мысли, что не смог бы жить в мире без этого заносчивого мальчишки.
***
— Сириус, подъем! — сквозь сон до Блэка донёсся звонкий голос Джеймса. — Хватит дрыхнуть!
Кто-то потянул его одеяло на себя, и Сириус с усилием разжал веки.
Яркий солнечный свет, мучительная боль по всему телу и пульсация в висках… Брюнету казалось, что его несколько раз окунули в холодную воду, а затем скинули с астрономической башни.
— Ааргх, — прорычал он, схватившись за голову. Во рту был отвратительный кислый привкус. — Я умер?
— Почти, — Поттер выглядел так, словно не выпил ни капли. — Римус тебя реанимировал.
Сириус перевёл слипшиеся веки в сторону кровати Люпина, но нашёл его в сидячем положении на полу. Мальчишка был бледный, как снег, а глаза выглядели красными от усталости.
— Доброе утро, — проговорил Люпин, и щеки его загорелись румянцем.
— Доброе? — простонал брюнет, укутавшись обратно в плед. — Худшее из всех!
— Нечего так много пить, — засмеялся Питер, выходя из ванной комнаты.
— Питер! Ты вчера флиртовал с Элис! — вдруг вспомнил Сириус. — Так держать!
— Я удивлён, что ты хоть что-то помнишь, — улыбался Поттер, попутно наколдовывая воду в стакан.
— Я помню все ровно до маггловской водки. Это была ужасная идея. Почему меня никто не остановил?
— Я не знал про неё, — ответил Джеймс. — Почему ты нам не сказал?
— Если бы я сказал вам, вы бы меня остановили!
Джеймс громко рассмеялся и протянул воду.
— Вам всем повезло, что вы отделались огненным виски, — прошипел Блэк, приподнявшись и забрав стакан. — Какой-то старшекурсник пронёс эту… адскую жидкость. На вкус, как задница Снейпа. Я ее выпил, и все полетело к чертям…
— Т-ты не помнишь, как поднялся в комнату? — Римус уставился на него снизу вверх.
— Помню, что пошёл искать тебя, — задумался Сириус. Он жадно заглотнул половину стакана. Воспоминания крутились в голове, как быстрая карусель. — О! Вспомнил!
Римус испуганно вздрогнул.
— Я точно помню что-то про кресло качалку… — Блэк нахмурился. — И дальше…. унитаз… Я хорошо помню, как склонился над унитазом. Джеймс, кажется, ещё заходил.
— Ты еле живой был, — Поттер сдерживал смех. — Больше не пей маггловский алкоголь.
— Хоть в чем-то моя мать была права, магглы не могут быть хороши во всем.
— Мне пора на тренировку, — оживился Поттер и направился к своему шкафу.
Римус неожиданно приподнялся и тихонько уселся рядом с Сириусом. Видимо, Блэк так сильно перепугал светловолосого, что теперь тот выглядел ужасно потухшим. У него слегка дрожали губы, а пальцы теребили краешек свитера.
— Ты точно ничего не помнишь? — прошептал он, взглянув в сторону раскисшего на постели брюнета. — С-совсем?
Сириус не понимал, о чем говорил Люпин. Должно быть, он опять сделал какую-то глупость. Все воспоминания были в расплывчатом тумане.
— Нет, что-то случилось? — осторожно поинтересовался Блэк.
— Н-ничего особенного, — выдохнул Римус, и губы его исказились в печальной улыбке. По внутренностям Сириуса вдруг растеклось приятное тепло, он почему-то ощутил запах кожи и волос Римуса так четко, будто был в паре сантиметров от него. — Главное, что ты в порядке.
— Ты можешь мне рассказать…
— Ничего важного, правда, — отмахнулся Люпин, и брюнет немного расслабился. — Ты просто напугал меня вчера.
— Извини, — наклонил голову мальчишка и погладил Рема за коленку. — Спасибо за помощь.
— Пустяки, — Римус вдруг соскочил с простыней и направился в сторону ванной комнаты. — Поправляйся скорее.
Сириус улыбнулся ему и упал на кровать.
Ему необходимо было поспать ещё, как минимум, несколько часов.
«Больше никакой водки» — подумал он, но тут же рассмеялся от собственной наивности.
Комментарий к Year 3 (2)
*«И я не хочу, чтобы мир видел меня,
Потому, что я не думаю, что они смогут понять.
Когда все создается для того, чтобы быть разрушенным,
Я просто хочу, чтобы ты знал, кто я такой…»
========== Year 3 (3) ==========
Iris – Goo Goo Dolls
And you can’t fight the tears that ain’t coming
Or the moment of truth in your lies
When everything seems like the movies
Yeah you bleed just to know your alive
— Как вы могли прослушать мой рассказ? — Джеймс расстроено уставился на друзей.
— Мой мозг отключился ещё несколько часов назад, — Сириус лениво перебирал вилкой вермишель.
— Я на середине перестал слушать, — Питер виновато почесал за ухом.
— Я намеренно этого не делал, — признался Римус и вернулся к поеданию жареных крылышек.
— В любом случае, — раздраженно прошипел Поттер, и глаза его метнулись в сторону девчонок на другом конце стола. — Я вас уверяю, Эванс меня ревнует.
— Говори громче, а то она никогда не узнает этого, — ухмыльнулся Блэк и тут же получил подзатыльник от сидевшего рядом мальчишки. — Ау!
— Смейся сколько хочешь, но вчера она спорила с Эммелиной на трансфигурации. Эванс точно раздражает моя девушка!
— Они спорили из-за домашней работы, — улыбнулся Римус, словно говорил с дитя. — Не потому что ей есть какое-то дело…
— Что ты знаешь о девчонках, Люпин, — высунул язык Поттер и нахмурился. — Вот увидишь, она будет моей!
— Зачем ты тогда встречаешься с Эммелиной?
— Она милая… Но мы не родственные души.
— А с Эванс – да? — Сириус еле сдерживался от смеха.
— Разумеется, — фыркнул Джеймс, словно ответ был очевиден. — Только посмотрите на Нюнчика…
Римус повернул корпус в сторону слизеринского стола и заметил, как черноволосый мальчик что-то усердно объяснял Регулусу Блэку. Первокурсник был совсем ещё юным, низенького роста и худого телосложения, но уже страшно напоминал Сириуса. Только волосы его были короче и вились мелкими кудрями. Он выглядел почти что безобидным.
— Ненавижу Снейпа, — Сириус крепко сжал вилку в кулаке. — Более худшего друга Регулус выбрать не мог.
Римус знал, что разговоры на эту тему мародёрам было запрещено заводить. Блэка слишком сильно расстраивало отчуждение брата. Поэтому, когда брюнет прервал злостную тираду, трое друзей лишь понимающе кивнули и вернулись к ужину.
— Рем, передай соль, — попросил Сириус и потянулся через стол к другу.
Люпин протянул ее мальчишке и ощутил электрический ток от легкого прикосновения пальцев. Он ненавидел это чувство.
Прошло уже две недели, как Сириус вернулся с рождественских каникул, но Римус так и не нашёл силы заговорить о произошедшем. Будь проклята та вечеринка и все, что с ней связано. Каким же наивным дураком себя чувствовал Люпин, в добавок к вине, что позволил себе поцеловать пьяного друга. Он буквально воспользовался им, сам того и не подозревая.
Чувство отчаяния разъедало его изнутри, хотелось выкрикнуть, рассказать обо всем Блэку, потрясти за плечи и попросить вспомнить. Не мог же Сириус поцеловать его, если бы не хотел этого хотя бы на одну долю процента. Хотелось верить, что та ночь имела значение.
Всегда есть небольшая часть сердца, которая слепо надеется. Рациональная часть мозга знает, что это всего лишь принятие желаемого за действительное; то, что никогда не будет чем-то большим, чем глупая мечта. И все же сердце тихо шепчет: «Может быть, шанс есть».
Но его не было. Римус знал это, глядя на беспечного Сириуса, даже и не подозревавшего о поцелуе. Знал это, когда мальчик вновь и вновь рассказывал о женской красоте и милых девчонках с третьего курса. Знал, когда слышал воодушевленное: «Мэри или Доркас? Кто вырастет самой горячей, как думаешь, Джеймс?» Знал это, когда Блэк по-дружески хватал Римуса за руку, гладил светлые волосы и целовал в щеки. Римус был для него младшим братом, заменой того, чем Регулус Блэк так и не смог стать.
Поговорив с Лили о произошедшем, Римус пришёл к выводу, что не обязательно вешать на себя пугающий ярлык «гей». Как будто проклятия оборотня было недостаточно для мальчишки. Но он признался себе, что Сириус был намного больше, чем просто другом, и теперь ему необходимо было с этим жить. Двигаться дальше и не зацикливаться на глупых чувствах.
Злость начинала разрастаться в нем, как никогда прежде. Запихнув все переживания об отказе далеко в одном из сосудов сердца, он почувствовал холод и боль, которые пришли на замену. И с этой внутренней ненавистью и агрессией на самого себя он встретил февральское полнолуние. На утро казалось, что волк был близок к растерзанию самого себя. Близок к самоубийству.
— Добрый день, Римус, — впустил его в кабинет Альбус Дамблдор несколько дней спустя. — Рад, что ты заглянул.
Люпин ненавидел эти «псевдочаепития» с директором школы. Раз в несколько месяцев старик приглашал к себе мальчишку со шрамами и прочищал мозги нравоучениями. Никого больше из студентов это не затрагивало, но, разумеется, оборотню была необходима усиленная опека. На первом курсе, когда у Римуса совсем не было друзей, подобные встречи приносили невероятное счастье. Дамблдор выкладывал перед мальчиком всевозможное сладости, убеждал, что «никакого монстра не видит перед собой, а лишь талантливого юного волшебника». Но сейчас… сейчас это начинало действовать на нервы.
— Лимонные дольки? — протянул Дамблдор конфеты, заметив, как сильно нахмурился ребёнок.
— Нет, спасибо, сэр, — Римус нервно почесал макушку. — Зачем вы меня позвали?
— Как ты себя чувствуешь, Римус? — его улыбка стала чуть мягче и серьёзнее. — Мы давно с тобой не беседовали.
— В порядке, — буркнул Люпин и сжался в кожаное кресло. — Превращения – все ещё полный отстой. Никаких перемен.
Директор тихо посмеялся в седую бороду.
— Ты стал заносчивее.
— В плохом смысле?
— В хорошем, мистер Люпин, — улыбался Дамблдор. — В хорошем. Я помню, каким скромным и пугливым ты был по прибытии. Рад видеть, что друзья благотворно влияют.
— Они… они моя семья, профессор, — улыбнулся в ответ Римус и, чуть расслабившись, взял со стола кружку с горячим чаем. — Думаю, мне очень повезло.
— Им тоже, — профессор вдруг изучающе взглянул на него. — А что насчёт девушек? Детская любовь – самая чистая.
— Н-нет, — стало страшно неловко. — Меня не очень интересуют девочки.
— Понимаю, — кивнул Дамблдор. — Может, мальчик приглянулся?
Римус чуть не подавился чаем.
— Я… я имел ввиду, что мне не интересны… отношения, — он чувствовал, как краснеют щеки.
— Извини, не хотел смущать, — хохотнул старик и спрятал хитрую улыбку за дымящейся кружкой. — Все бывает в наше время, никогда не знаешь.
Люпин ничего не ответил и раздраженно откусил ногу шоколадной лягушки.
— Тебя что-то беспокоит, — звучало не как вопрос, а констатация факта. — Мадам Помфри была в ужасе от твоих новых ранений.
— Все в порядке, я же сказал, — Римус сам не знал, откуда в нем было столько раздражения. Возможно, он наконец-то начал превращаться в того монстра, которого видел отец.
— Ты можешь мне рассказать, мистер Люпин, — на лице Дамблдора больше не было улыбки. — Это великая боль – скрывать от близких свои секреты. Но намного страшнее – скрываться от них самому.
Римус ненавидел, когда Дамблдор начинал говорить загадками. Но что-то в глазах директора позволило ему тяжело выдохнуть и расслабить плечи.
Он слишком долго бежал.
— Мне кажется, что я проклят, — мальчик опустил взгляд, и пальцы принялись сосредоточено выводить круги по чайной кружке. — Вся моя жизнь напоминает борьбу, профессор. Будто кто-то пытается провести эксперимент под названием «сколько может вынести человек прежде, чем он сдастся». Кто бы это не был… я боюсь, у них не получится выявить успешных результатов. Мне кажется, что ещё одно испытание, и я… — он поджал губы и отвёл взгляд в сторону. — И я сломаюсь.
В кабинете воцарилась тишина. Лишь тихое щебетание феникса и маятник деревянных часов доносились эхом.
— Ты говоришь о превращениях? — начал Дамблдор.
— Я говорю обо всем, сэр! — выкрикнул Римус, и голос дрогнул от отчаяния. Он сурово уставился на старика напротив. — Сначала моя мама, затем отец… Вы знаете, каково это быть нелюбимым ребёнком? Каково это просыпаться каждый день с мыслью, что лучше бы ты исчез? Я живу с ней почти десять лет. Почти всю свою жизнь! Каждый гребаный день я только и жду того, чтобы это поскорее закончилось! Чтобы эта… боль прекратилась!
Он сделал глубокий вдох. Сердце колотилось так, словно паническая атака намеревалась охватить горло.
— Римус…
— Нет, знаете что, — он поднялся с кресла и отпихнул чашку в сторону. — Я пошёл отсюда.
— Римус, стой, — голос Дамблдора прозвучал грозно, но затем лицо смягчило грустное понимание. — Если твои родители не смогли подарить тебе любовь, как ты можешь знать ее силу?
Люпин уставился на профессора в недоумении.
— Что?
— Ты знаешь, чего они тебе не смогли дать. Как ты это понял? Откуда ты знаешь, что такое любовь?
Римус нервно рассмеялся.
— Любовь повсюду, профессор, не так сложно догадаться, чего тебе не даёт отец.
— Ты прав, — Дамблдор указал жестом на кресло, и Люпин плюхнулся в него раздраженно. — Ты абсолютно прав, Римус. Любовь повсюду. И она ищет тебя.
— Слишком долго, — лицо искривилось от боли, и мальчику захотелось спрятаться от прожигающих глаз профессора.
— А как же твои друзья?
— Они любят меня, — признался Римус и покачал головой. — Правда, любят. Но они… Они уйдут рано или поздно. Найдут свою родственную душу. Джеймс и Сириус всегда ставят друг друга на первое место, но у меня… У меня нет никого, для кого я был бы этой родственной душой. Я жду этого всю жизнь. Наивно верю, что меня найдёт кто-то таким разбитым, какой я есть, и примет. Со всеми шрамами. Наверное, я просто устал ждать…
— Ты слышал одно мудрое высказывание, Римус? — Дамблдор провёл рукой по длинной бороде. — Самые красивые розы цветут неторопливо; ведь красоте, как и любому шедевру, нужно время, чтобы расцвести.
Римус только закатил глаза в ответ.
— Не торопи время, мистер Люпин. Поспешив, можно прибыть не в то место назначения, — директор отпил горячего чая и откинулся на спинку кресла. — Тебе вот-вот четырнадцать, мой мальчик. Вся жизнь впереди. Твоя любовь ищет тебя. И она придет так быстро, насколько сможет.
Римус хотел в это верить, правда. Но это не прекращало той боли, что разрывала его изнутри.
— Каждый день, что ты просыпаешься с мыслью сдаться… Борись ради неё.
***
— Римус, смотри, что я принёс, — Блэк заглянул в кровать друга, отодвигая шторки.
Сердце Сириуса подсказывало, что с Люпином было что-то не так. Печаль окутывала его юное тело, проскальзывала в каждом жесте и взгляде. Март подходил к концу, но лучше не становилось. Уже второе полнолуние подряд Римус выглядел растерзанным на кусочки, испуганным и потускневшим.
— Что это? — пробубнил светловолосый, не поднимая головы с подушки.
— Разноцветные фломастеры!
— Украл у маглорожденных? — устало улыбнулся Римус и приподнялся на локтях.
— У Мэри, — признался Сириус и плюхнулся на кровать рядом с другом. — Давай руки.
— Зачем? — испуганно спросил Люпин.
После мартовского полнолуния у него появились новые шрамы, на этот раз один из них доходил прямо до костяшек пальцев. Сириус заметил, что Ремми начал носить только длинные свитера, натягивая на кулаки.
— Дай сюда, — брюнет схватил ладонь в свою руку и откусил колпачок от зелёного фломастера. — Я хочу кое-что нарисовать.
Ладонь у Римуса была холодной и огрубевшей, но сопротивляться мальчик не стал. Нарисовав зелёный стебелёк вдоль красного шрама, Сириус принялся вырисовывать бутон розы новым оттенком.
— Это цветок? — поинтересовался Люпин, когда взглянул на руку.
— Ага, роза, — Сириус нежно прорисовал лепестки. — Теперь ты можешь перестать прятать пальцы.
Блэк поднял голову по направлению Римуса и увидел смущенную улыбку. Видимо, план сработал, потому что в ореховых глазах впервые за долгое время заискрилось счастье.
— Он смоется, — Римус погладил большим пальцем сжатую ладонь брюнета. — Но спасибо.
— Мне нравится твой новый образ, — Сириус указал на зелёный вязаный свитер мальчишки. — Куда лучше однотонных рубашек, но… Не прячься. Хотя бы от меня.
Римус тихо рассмеялся и мягко кивнул головой.
Сириус сам не знал почему, но почувствовал себя лучше, чем за всю прошедшую неделю. Ему так не хватало Ремми.
— Не грусти, пожалуйста. Я же вижу, что тебе плохо.
— Полнолуние, — отмахнулся Люпин. — Не обращай внимание.
— Я не могу не обращать, — Сириус почувствовал прилив нежности, который он не испытывал ни к кому, кроме мальчишки напротив. — Пожалуйста, выздоравливай.
Брюнет потянул друга за руку и сжал в крепких объятиях. Он вдохнул родной запах леса и пряностей, поцеловал в макушку мальчика, а затем и в лоб. Хотелось прижать светловолосого так близко, чтобы вся печаль покинула его до конца жизни. Блэк потянулся губами к родным щекам и поцеловал сначала в левую, а потом в правую.
— Сириус! — словно в отвращении вырвался Люпин. — Прекрати! Что за хрень?
Брюнет замер в испуге.
— Прости я-я…
— Нам четырнадцать, мы не на первом курсе!
— Я знаю…
— Прекрати лезть ко мне, — Римус словно дрожал от злости, щеки горели красным.
— Мы ж-же всегда… — Сириус никогда не заикался, но смущение заставило жадно глотнуть воздух. Ему хотелось провалиться сквозь землю.— Мы же всегда с тобой близки. Я не знал…
— Мы были, когда нам было одиннадцать, — Римус чуть расслабился и виновато посмотрел на друга. — Сейчас это… странно. Тебе не кажется?
— Это может быть странно для других, но не для нас? — Сириус опустил взгляд и начал перебирать фломастеры в руках. — Я… я же всегда… Мерлин, тебя это раздражало все это время? Почему ты не говорил?
— Н-нет, — гулко выдохнул Люпин и закрыл лицо руками. — Просто… на нас же смотрят люди. Мы уже не дети… Я… Прости, я не хотел обидеть.
— Все в порядке, — попытался выдавить улыбку брюнет. — Ты прав. Наверное, мы иногда переходим черту. Просто я не думал…
— Прости меня, — Римус бросился обратно в объятия и прижался к лучшему другу. — Только не подумай, что я не ценю твоей заботы!
— Все в порядке, — повторил Блэк и похлопал друга по плечу, затем аккуратно выбрался из хватки. — Если тебя это смущает, мы можем меньше…
— Хотя бы без… — Римус указал на губы. — Поцелуи – это странно.
— Да-да, понимаю, — усмехнулся Блэк. — Закрыли тему.
Между ними повисла неловкая тишина.
— Я пойду к Джеймсу, — Сириус выпутался из покрывала и панически начал собирать фломастеры. — Ты присоединяйся, мы варим зелье для новой прически Снейпа.
— Новой прически?
— После зелья у него ее не будет, — хихикнул Блэк. — Только лысина.
— Кошмар, — Римус закатил глаза и рухнул на подушки. — Я пожалуй лучше отдохну.
— Хорошо, — Сириус помахал на прощание и выбежал из комнаты, словно за ним была погоня.
Какой же стыд. Как он мог подумать, что Римусу было комфортно от его прикосновений? Им не было одиннадцать уже давно. Видимо, недостаток внимания и заботы так сильно сказывался на Сириусе, что он совершенно забыл спросить мнение остальных. Мальчики не трогают мальчиков.
С этими мыслями он бродил по коридору, хватаясь за волосы и печально анализируя, за что Вальбурга Блэк лишила его любви и превратила в надоедливого, приставучего ребёнка.
Но он не знал, что, как только дверь захлопнулась, Римус сжался в позу эмбриона и горько расплакался. Он лишь пытался уберечь Сириуса от себя. Мальчишке было стыдно за чувства к лучшему другу. За возбуждение и трепет от каждого прикосновения. За желание любить.
Легко было бояться. Легко было ненавидеть. Но как же, черт возьми, было трудно любить.
Римус выводил на тыльной стороне ладони ласковые узоры и целовал розу, прижимая к щеке. Если бы только слёзы не размазали фломастер.
Самые красивые розы цветут неторопливо; ведь красоте, как и любому шедевру, нужно время, чтобы расцвести.
***
— Не подглядывай! — смеялся Джеймс, прижав к глазам Римуса две тёплые ладони.
— Ты меня, что, ведёшь в лес? Я чувствую запах хвои! — Люпин спотыкался о кочки и терял равновесие каждый раз, когда Поттер отвлекался. — Вы собрались убить меня?
— Да ладно тебе, Римус, ты правда думаешь, мы настолько банальны? Лес? — теперь голос Поттера звучал эхом. Они были в туннеле или что-то вроде того. Римус все ещё видел лишь темноту перед глазами. — Если уж и убивать, то красиво.
— Ох, как приятно это слышать, — светловолосый схватился за сердце. — Ты меня успокоил.
Знакомый запах внезапно окутал его и заставил сжаться от необъяснимого инстинкта самосохранения. Запах крови, боли и…
— Открывай глаза! — Джеймс убрал руки и радостно подпрыгнул перед ним.
Они были в визжащей хижине.
— Что мы тут делаем? — хотелось кричать от злости. Как мародеры посмели ворваться в его тайное место? Место, где были следы мучений.
— Дорогой, Римус, — Поттер весь дрожал от восторга, он схватил друга за руки. — Представляю твоему вниманию… Бродягу!
Римус нахмурился в недоумении. Какого ещё к черту Бродягу?
Спустя несколько секунд из соседней комнаты вышел Питер и следом за ним… большой чёрный пёс.
— Собака? — удивился Люпин и улыбнулся бежавшему навстречу животному. Лохматый пёс был довольно крупным, но серые щенячьи глаза светились юностью, будто он вот-вот родился. Поднявшись на задние лапы, существо вцепилось в коленки Римуса и заскулило. От ласкового жеста светловолосый тихонько посмеялся и погладил за чёрным ушком. — Откуда у вас собака? Что вы опять натворили?
В комнате стало тихо. Римус взглянул на Джеймса и увидел непреодолимый восторг в глазах друга. Затем он перевёл взгляд на Питера, тот кусал костяшки пальцев, словно готов был пищать от счастья. Машинально он начал искать последнего друга…
Не может быть… Святой Мерлин.
— Сириус? — Римус перестал дышать, как только снова заглянул в серые глазки.
Собака громко залаяла и начала облизывать руку Римуса.
Ну, конечно, Сириус – пёс. Иначе и быть не могло. Его любовь и преданность к друзьям не могли иметь более подходящей анимагической формы.
— Я не думал… Я не думал, что у вас получится так скоро! — Римус упал на колени перед Сириусом и не смог удержаться от слезливого смеха, сорвавшегося с губ. Он наклонил голову и уткнулся лицом в густой мех на шее пса. — Как вы…
Римус повернулся в сторону Джеймса, но вместо мальчишки увидел оленя потрясающей красоты. Густая коричневая шерсть и массивные рога были настоящим олицетворением всего прекрасного, чем был Джеймс Поттер.
Римус ощутил слёзы счастья. Сердце трепетало от благодарности и восхищения перед самыми дорогими ему людьми.
— Я не могу поверить, — Люпин отрицательно качал головой, пытаясь сдержать поток слез. — У вас получилось!
Он метнулся взглядом в сторону Петтигрю, но не нашёл… ничего.
— Питер? — спросил он и в эту же секунду почувствовал, как что-то ползёт по плечу.
Дёрнувшись от испуга, Римус обнаружил серую крысу, поджавшую хвост от восторга.
Люпин громко рассмеялся и тут же расплакался, как дитя, больше не в силах сдерживать прилив искреннего счастья. Самого сильного в своей жизни.
Пёс громко залаял и прижался к нему, слизывая мокрым языком слёзы. Тихо рассмеявшись, Римус уткнулся в родную мордочку носом.
— Спасибо, — прошептал он.
Через некоторое время животные вернулись в облик его лучших друзей, и все четверо устроились на полу в крепких объятиях.
— А ты не верил в нас, — Джеймс прижал к себе Римуса и потрепал за светлые кудри.
Улыбка не спадала с лица Люпина.
— Ты олень, — рассмеялся он. — Я не могу в это поверить!
— Я знаю! — Джеймс выглядел счастливее, чем когда-либо в жизни. — Я круче всех остальных!
— Эй, я собака! — воскликнул Сириус. — Это почти что волк!
— Даже не близко, — хохотнул Джеймс и получил подзатыльник.
— Вы все… вы невероятные! — обратился Римус к остальным друзьям. — А что значит «Бродяга»?
— Мое новое имя! — довольно улыбался Сириус. — Мы придумали клички для наших анимагаческих форм.
— Бродяга… — попробовал имя на вкус Люпин. — Тебе подходит.
— Джеймс – Сохатый! А Питер – Хвост! — радовался Сириус. — Ты будешь Лунатиком.
Римус чуть не прыснул слюной от приступа смеха.
— Это самое очевидное прозвище для оборотня. Меня вычислят тут же!
— А мне нравится, — по-детски рассердился Сириус. Он явно стоял за созданием этого гениального имени. — Лунатик! Лууууни. Наш Луни!
Сириус мечтательно улыбался, наслаждаясь новым прозвищем Рема, и тепло прошлось по внутренностям светловолосого. Он хотел, чтобы лучший друг всегда называл его так, новое имя было наполнено нежностью.
— Больше никакой боли в полнолуние, мы обещаем! — обнял его за плечи Джеймс или, теперь уже, Сохатый.
— С-спасибо, — губы Римуса дрожали то ли от слез, то ли от восторга. — Последние полнолуния были ужасны…
— Мы знаем, Лунатик, — Сириус взял его руку в свою. — Поэтому мы, как можно скорее, решили освоить все заклинания. Теперь мы твоя стая. Ты не один.
И Римусу стало невероятно спокойно, впервые за несколько месяцев. Тревога, злость и отчаяние сменились благодарностью. И страх проснуться в завтрашний день утих.
Он хотел жить. Он был не один.
Комментарий к Year 3 (3)
*”И ты не можешь бороться со слезами
Или с долей правды в твоей лжи.
Когда все происходит, как в кино,
Ты истекаешь кровью только для того, чтобы почувствовать себя живым…”
========== Year 4 (1) ==========
«Бродяга,
Ты в порядке, приятель? Не получал писем от тебя уже несколько недель. Я начинаю волноваться…
Это не связано с Вальбургой и моим предложением погостить? Она плохо восприняла? В любом случае, держи меня в курсе!
Твой самый невероятный друг,
Сохатый»
«Дорогой Сириус,
Все хорошо? Джеймс немного напуган тем, что ты не отвечаешь. Я уговорил отца и теперь могу пользоваться совой! Поэтому, пиши мне. Надеюсь, ты в порядке.
Твой скучающий друг,
Римус»
«Самый невероятный Сохатый,
Все в порядке, Джеймс, прекрати гонять бедную сову… Я не смогу приехать к тебе этим летом. В доме Блэков у всех начало сносить крышу. Они говорят о каком-то Темном Лорде. Кто бы это ни был, парень звучит жутко. И я не скрываю своего мнения на этот счёт. Вальбурга недовольна.
Очень скучаю и надеюсь, что на зимних каникулах мы соберёмся у тебя!
Твой ещё более невероятный друг,
Бродяга»
«Дорогой Лунатик,
РЕММИ, НАКОНЕЦ-ТО! Не могу поверить, что смогу писать тебе этим летом. Как ты поживаешь? Как прошло «сам знаешь что»? Очень жду сентября, когда мы сможем составить тебе компанию. Тренирую свои «собачьи» навыки и, должен признаться, мне страшно хочется напакостить Вальбурге под дверь. Или разгрызть ее чертов портрет. В любом случае… Не грусти больше! Ешь шоколад, который я передам через сову (надеюсь, чертовка не съест).
У меня все по старому… Орион много говорит о моем долге, промывает мозги чистокровной чепухой. Ещё и с Регги стали ссориться… Хочется скорее домой. К вам.
Пиши мне! Я скучаю!
Твой навсегда,
Бродяга»
***
Дом номер двенадцать на площади Гриммо никогда не был самым уютным и тёплым местом. Но чем старше Сириус становился, тем сильнее ощущались холод и отчужденность мрачного места. Когда он вернулся в семейный дом на летние каникулы, мальчишку мгновенно охватило чувство страха, от которого подташнивало.
Ему больше не было места в этой семье. Вероятно, никогда и не было.
Регулус даже не встречался с ним взглядом, не заходил в комнату и не пытался заговорить. Сириусу ужасно хотелось испариться, убежать от прожигающего взгляда отца и криков Вальбурги. Находиться в доме стало невозможным. Сириус был почти уверен, что матери и отцу он тоже был не нужен.
Конечно, будучи мародером, он определенно не планировал сидеть спокойно и позволять своему присутствию оставаться незамеченным для семьи. Первое, что он сделал, поднявшись в спальню, — повесил через стену большой гриффиндорский флаг и фотографии лучших друзей. Глаза Вальбурги чуть не вылезли из орбит. Ее рот то открывался, то закрывался, как у рыбы, пока она пыталась найти слова, чтобы описать, каким ужасным и постыдным был ее сын.
— Тебе нужно думать о своём долге, Сириус, — возмутился отец во время очередного «семейного ужина». — Ты уже не ребёнок. Посмотри на своих кузенов! Нарцисса помолвлена с Малфоем. Беллатриса с Рудольфом участвуют в планах Темного Лорда. А чем ты можешь похвастаться?
Сириус устало взглянул на отца.
— Я могу достать языком до носа, — мальчишка доказал сказанное, но тут же услышал удар кулаком по столу.
— Прекрати этот цирк! — Орион был красным, как флаг ненавистного ему Гриффиндора. — Ты позоришь семью своими выходками.
— Какая честь, — Сириус прижал руку к сердцу. — Спасибо за комплимент, отец.
— Мне надоело, — мать резко поднялась со стула и схватила сына за воротник рубашки. — Живо в свою комнату. Не будешь выходить оттуда, пока не повзрослеешь.
Сириус ненавидел четыре серые стены и холод, царивший в каждом уголке, в каждой пылинке проклятого дома. Но больше всего он терпеть не мог тишину. Ему прежде незнакома была депрессия, не в характере Бродяги это было. Но апатия, сонливость и мучительная тоска окутали его и не отпускали до самого конца лета. Ему не хотелось ни пить, ни есть, ни смеяться. Даже письма друзей не помогали оживиться. Он так скучал по их голосам, по прикосновениями. Было просто жизненно необходимо обнять кого-то, прижать к своему плечу и ощутить чужой ритм сердца.
К счастью, он отыскал в чемодане синий свитер Римуса, который тот ему одолжил в прохладный весенний вечер. Разумеется, Блэк так и не вернул его. Вся одежда Бродяги была строгой, элегантной и неудобной. В свитере Римуса он ощущал себя совсем крохотным, будто кто-то укрывал его пледом и нежно обнимал за плечи. Пахло от вещи так же чудесно, как и от друга. Нотками ванили, хвои и мятных лекарств.
Иногда Сириус вспоминал их последнюю ссору с Люпином и чувствовал страшную вину за то, что мечтал о его объятиях.
— Прекрати лезть ко мне, — Римус словно дрожал от злости, щеки горели красным.
— Мы ж-же всегда… — Сириус никогда не заикался, но смущение заставило жадно глотнуть воздух. Ему хотелось провалиться сквозь землю.— Мы же всегда с тобой близки. Я не знал…
— Мы были, когда нам было одиннадцать, — Римус чуть расслабился и виновато посмотрел на друга. — Сейчас это… странно. Тебе не кажется?
С того самого дня они больше не заползали друг к другу в кровать, почти не держались за руки и не обнимали друг друга без повода. Но Сириусу так сильно не хватало его.
В очередной раз, засыпая в синем свитере, Блэк ловил себя на мысли, что прикосновения Римуса – зависимость. Внутри него будто что-то умирало без лучшего друга. Вяло и тоскливо царапало сердце. Возможно, четырнадцатилетние мальчики так не делают, но ему становилось лучше, когда он представлял себя, засыпающим в объятиях Луни. В голове звучало ласковое: «Спокойной ночи, Сириус». Блэк улыбался сквозь сон: «Спокойной ночи, Ремми». В его мечтах Римус все так же желал прикосновений и прижимал брюнета к груди. Только поглаживая самого себя за волосы и спину, Сириус наконец-то мог погрузиться в сон.
Ему так сильно не хватало заботы.
***
Римус перестал верить в чудеса еще в младенчестве. Поэтому надежды на то, что отец неожиданно изменит отношение к сыну у него не было. Лайалл Люпин был по-прежнему холоден, только теперь он не пытался контролировать мальчика. Римус ощутил больше свободы, вернувшись домой на летние каникулы.
Ему удалось наладить связь с лучшими друзьями, и почти каждый день к нему в окно стучались совы. Самое яркое лето было у Джеймса – его навещала Эммелина, после чего двое расстались. По рассказам Поттера, девушка не чувствовала настоящей любви между ними (в чем, разумеется, и не ошибалась). Джеймс также слетал с семьей во Францию и привёз друзьям гостинцы. Сириус с непередаваемым восторгом писал о чёрном кожаном жакете, что приглянулся Джеймсув Париже. Питер погостил в августе у Поттера и даже освоил полёт на метле.
Сириус писал реже всех, от чего Римус не мог не начать переживать. Его письма были краткими и отчуждёнными, искусственное веселье было ощутимо в каждом предложении, каждой вымученной шутке. Романтические чувства Римуса немного остыли, хотя периодически мальчишке, проходящему переходный возраст, и снились слишком откровенные сны с лучшим другом. Но ему необходимо было двигаться дальше, становилось очевидным, что со стороны Сириуса не было взаимности.
Сам Римус по-прежнему много читал, ласкался в лучах летнего солнца и гулял по магловскому Лондону. С отцом они почти не пересекались, а если Лайалл и заходил в комнату сына, то лишь недовольно качал головой. Ни одно летнее полнолуние он не пытался помочь Римусу, как прежде. Мальчик самостоятельно добирался из сарая до дома, попутно заживляя свои же ранения.
Видимо, отец перестал верить, что мог изменить сына. Он испытывал лишь страшное отвращение.
Как же сильно Римусу хотелось вернуться домой.
***
— Лунатик! — встретил его радостный крик Джеймса, как только Римус появился на платформе девять и три четверти. — Когда ты уже перестанешь расти?
Поттер запечатлел друга в крепкие объятия и потрепал по светлым кудрям. От Джеймса всегда пахло домом. Свежеиспеченными яблочными булочками, дымом и травяным шампунем.
— Рад тебя видеть, Сохатый, — Римус не мог перестать улыбаться. Как же ему не хватало друзей. От одной мысли, что целый год он будет снова жить рядом с ними, внутри все изнывало от волнительного трепета.
— Питер уже в поезде, занимает места, — Джеймс указал в сторону ближайшего вагона. — Я хотел дождаться вас.
Римус не успел ответить, как заметил бегущего к ним Сириуса. У брюнета отросли волосы до плеч и теперь развивались на ветру чудесными волнами. Одет он был в кожаную чёрную куртку и выглядел так, словно повзрослел за лето на несколько лет вперёд. Римус потерял способность дышать.
— Мои любимые придурки! — выкрикнул он и с разбегу бросился в объятия Джеймса. Выкинув чемодан из рук, он запрыгнул так, что обвил ногами торс лучшего друга. Оба чуть не упали на землю. — Сохатый, ты все такой же хилый.
— Эй! — недовольно произнёс Джеймс и опустил друга на землю. — Это ты просто разжирел.
Сириус закатил глаза в ответ так сильно, что они чуть не вывалились. Он вовсе не «разжирел», подумал Римус. Он выглядел так, словно его слепили скульпторы Древней Греции. Светлая кожа сияла на солнце, улыбка стала еще шире, а тело больше не походило на детское.
«Он станет причиной моей смерти» — в горле так пересохло, что Римусу захотелось срочно выпить.
— Что с нами делает этот старшекурсник? — теперь безупречные серые глаза смотрели прямо на него. — Луни, у тебя в роду не может не быть гигантов.
Римус тихо рассмеялся и упал в распахнутые объятия друга. На него тут же повеяло одеколоном и сладкой мятой. Самым лучшим запахом во всем мире.
— Я скучал, — пробубнил он в тёплую шею, опустив голову. Край кожаной куртки щекотал нос. Теперь Сириус прекрасно помещался в его объятиях.
— Я тоже скучал, Луни, — выдохнул Блэк и прижался еще крепче.
Они, видимо, простояли так слишком долго, потому что Джеймс тихонько кашлянул в стороне.
— Нам пора.
Трое друзей нашли Питера и разместились в свободном купе. Было ощущение, что мародеры вовсе и не расставались, так быстро они вернулись в привычный режим смеха и проделок.
***
Первая неделя Римуса на четвёртом курсе была размыта учебой, болью от предстоящего превращения, зельями и подготовкой к первому «совместному полнолунию». Он все ещё никак не мог отделаться от жуткого предчувствия, ему вовсе не хотелось ставить друзей под угрозу. Но мародёры были бы не мародёрами, если бы отступили.
— Ты выглядишь уставшим, — Римус вздрогнул от незнакомой прежде руки на своём плече.
Обернувшись, Люпин нашёл довольно высокого мальчишку с каштановыми волосами и карими тёплыми глазами. Он был пуффендуйцем, тихим и прежде не беседующим с мародёрами.
— Может, позвать мадам Помфри? — четверокурсник убрал руку и заглянул осторожно в глаза Римуса.
— Все в порядке… Эм, как тебя зовут?
— Тобиас Бэйли.
— Все в порядке, Тобиас, — улыбнулся Римус. — Немного болит голова.
Стояло тёплое осеннее утро, и сдвоенный урок Гриффиндора и Пуффендуя по уходу за магическими существами проходил на открытом воздухе. Духота, исходившая от пылающего солнца, совсем не помогала Люпину, полнолуние было на следующий день.
— Может, тебе принести воды? — поинтересовался Бэйли. Со странным и молчаливым Лунатиком редко кто разговаривал, поэтому подобная забота казалась непривычно странной.
— Нет, но спасибо.
— Реми! — подбежал к нему раскрасневшийся Сириус и резко остановился, заметив, что тот разговаривал с незнакомцем. — Я хотел тебе кое-что подарить…
Римус приподнял брови и взглянул на брюнета в ожидании.
— Та-дам!
Сириус протянул корону, сплетенную из ромашек, и надел ее на волосы друга.
Отчего-то Римусу стало ужасно неловко перед новым знакомым. Не все знали, насколько мародеры были близки, и уж точно немногие понимали их милые жесты по отношению друг к другу. Должно быть, корона из цветов не делала Люпина брутальным. Хотя в нем вряд ли что-то вообще осталось от классического понимания «мужчины».
— Спасибо, — щеки вспыхнули красным, и он взглянул на ухмыляющегося Сириуса. — Я так понимаю, ты занимался этим весь урок.
— Ни капли не жалею, — Сириус поправил корону и погладил Римуса по волосам. — Вы о чем-то беседовали, я не буду мешать.
Он легонько похлопал друга по спине и ретировался в сторону Джеймса, склонившегося над нюхлером. Как только Римус остался наедине с Тобиасом, он смущенно снял с головы ромашки.
— Тебе идёт, — попытался остановить его пуффендуец. — Не снимай.
Римус взглянул на темноволосого, и в глазах того нашёл лишь искреннее восхищение. Вовсе не насмешку.
— Спасибо, — смутился Рем и вернул корону на место. — Меня зовут Римус.
— Я знаю, — улыбнулся Бэйли. — Твоих друзей сложно не заметить… Не подумай, я не из-за них подошёл к тебе. Ты всегда казался мне особеннее других.
Римус почувствовал лёгкое головокружение, он не привык слышать подобное.
— Особеннее?
— Ты не похож на них, — Тобиас пожал плечами. — Мне нравится, когда люди не такие, как все. Я ещё в том году обратил внимание на тебя в библиотеке. Ты там почти так же часто, как и я.
— Это невозможно, — рассмеялся Римус. — Сомневаюсь, что там бывает кто-то чаще меня.
— Это мы ещё посмотрим, — что-то тёплое было в карих глазах Бэйли. Даже немного… игривое? — Как насчёт, встретиться в библиотеке на днях и позаниматься вместе? Все равно надо выучить то, что мы прямо сейчас с тобой прослушали?
Римус никогда прежде не знакомился ни с кем, да и не сильно желал этого. Мародеры и Лили были для него настоящей семьей. Но на третьем курсе, когда у двоих друзей появились девушки, ему было довольно одиноко. Возможно, сейчас был его шанс исправить это в новом учебном году.
— Договорились, — мягко улыбнулся Люпин.
Этот диалог поднял ему настроение и, несмотря на предстоящее превращение, он возвращался назад в Хогвартс с глупой улыбкой на лице.
— Кто это был? — вдруг поинтересовался Сириус, на нем тоже была теперь корона, только из гвоздик. — Ты обычно не болтаешь с пуффендуйцами.
— Тобиас Бэйли, — Римус убыстрил шаг, все ещё надеясь не опоздать на зельеварение. — Поинтересовался моим самочувствием.
— Флиртовал с тобой? — Сириус хитро улыбнулся и закинул руку на плечо друга. Стало ужасно неловко от глупого вопроса.
— Пошёл ты, — Римус скинул его руку и услышал громкий смех Блэка.
— Луни, не злись. Скоро полнолуние, — он догнал его и виновато взглянул. — Которое мы наконец-то проведём вместе.
Лучше от этого не становилось. Римуса в холод бросало от затеи друзей.
***
— Чёртово наказание! — злился запыхавшийся Джеймс, когда трое бежали вдоль туннеля. — Мы почти опоздали!
Сириус нёсся быстрее всех по дряхлым ступеням и ворвался в комнату Римуса, чуть не выбив дверь.
— Вы пришли, — услышал он тихий голосок Лунатика, доносившийся из темного угла.
— Реми, прости, — Сириус задыхался от быстрого бега, но нашёл в себе способность выдавить слова. Ноги понесли его к кровати, на которой лежал друг.
Сердце только сильнее забилось от увиденного. На простынях, свернувшись клубком, лежал Римус. Он был один, поэтому не потрудился прикрыть свою наготу, хотя и дрожал от холодного осеннего воздуха. Его тощие руки обвились вокруг худеньких ног, и Сириус мог видеть каждое ребро, каждый хрящик под бледной кожей. Никогда прежде он не замечал, сколько на самом деле было у светловолосого шрамов. Сам Римус даже и не смотрел на друзей, глаза его сосредоточились на лунном свете.
— Лунатик, МакГонагалл нас задержала, — Джеймс подошёл чуть ближе к кровати и виновато закусил губу. — Но мы с тобой. Все будет хорошо.
— Ага, — подтвердил кивком Сириус и присел на корточки рядом с мальчишкой. Он потянулся к плечу Люпина, но все тело друга внезапно затряслось от сильнейшего спазма. Сириус отскочил назад, когда Римус громко завопил от боли, и взглянул в сторону окна. Взошла луна.
Еще один спазм потряс худенькое тельце. Его лицо исказила боль, но он плотно сжал кулаки.
— Римус, — Сириусу хотелось кричать от ужаса.
— Превращайтесь в животных, — прошептал сиплым голосом Рем. В ореховых глазах стояли слезы. — Скорее.
Трое быстро закивали, и каждый сосредоточился на заклинаниях.
Но отчаянные крики Римуса отвлекали Бродягу. Он то и дело открывал глаза и смотрел на сжавшийся от боли комок. Его конечности выгибались, менялись. Кости трещали так, словно их ломали на части. Это было болезненно и мучительно, и продолжалось так долго, словно изменениям не было конца.
Из горла Сириуса вырвался влажный крик, хотелось остановить это, как можно скорее. Но Римус начал только сильнее взывать от боли. Мальчишка хватался за плечи, пытаясь вправить сломанные кости. Его пальцы удлинялись, когти врезались в живую плоть. Все это время он кричал и кричал, кровь стекала по подбородку, он задыхался от огромных клыков.
— ДЖЕЙМС, ОСТАНОВИ ЭТО! — Сириус закрыл уши и издал громкий всхлип. Никогда прежде ему не хотелось защитить кого-либо сильнее.
В ответ его за спину боднули тяжёлые рога. Олень выжидающе посмотрел на застывшего в ужасе Блэка. «Срочно превращайся» – было его указанием.
— Я… не… могу, — Сириус сам не заметил, как слёзы начали скатываться крупным градом по щекам. — Мы должны это остановить!
Сириус рванул в сторону Римуса, упав на колени. Хотелось обнять существо, прижать к себе и спрятать от разрывающей на части боли. Он слепо протянул руку, желая остановить процесс, но коснулся густого меха, внезапно покрывшего тельце.
Олень схватил рогами брюнета за шкирку и оттащил в конец комнаты. Сириус полз по полу, задыхался, кричал и просил о помощи. Он был слишком напуган, чтобы смущаться или стыдиться своей слабости. Его рот наполнился слюной, и он заревел, как младенец.
Это было самое долгое и болезненное, что когда-либо случалось с брюнетом.
Набравшись сил, он закрыл глаза и сосредоточился на заклинании. Спустя несколько секунд, по чудесной случайности, он справился и почувствовал изменения в теле. Оперевшись на лапы, пёс учуял кровь и ужас, царившие в хижине, ещё более ясно. Все, что ему оставалось, – громко лаять и скулить, прижавшись к копытам оленя.
Казалось, что прошли годы, прежде, чем крики Римуса стихли, и худенькое человеческое тело сменилось волчьим. Было сложно не восхищаться красотой оборотня. Шерсть его отливала серебристым оттенком, зелено-карие глаза сияли под луной, и в каждом движении царила грация. Комната погрузилась в тишину, только тихий скулёж пса все ещё доносился эхом.
Волк осторожно ступил лапами на дряхлый пол и взглянул в сторону незнакомой стаи. Животное подошло к каждому анимагу и начало внимательно принюхиваться. Видимо, от Бродяги исходил самый ощутимый страх, потому что оборотень остановился рядом с мордой пса и грозно зарычал.
Сириус не знал, что в таких случаях было необходимо делать. Он никогда и подумать не мог, что навык общения с животными ему пригодится. Поэтому, набравшись смелости, пес сделал первое, что пришло на ум, и облизнул волчий нос.
Оборотень тут же насупился и откинул животное в сторону. Повалившись на землю, пес перевернулся на спину и в поражении поднял лапы.
Будет, что будет.
Волк озлобленно оскалился, а затем навис над лохматым противником. Обнюхивая собаку, как следует, он склонил морду и сделал неожиданное. Он облизнул чёрную шерстку в ответ.
Бродяга поднялся на четыре лапы и радостно залаял. Волк повторил ритуал с каждым из анимагов. И наконец, приняв решение впустить животных в свою стаю, начал играться с оленем и крысой, то убегая, то легонько покусывая и облизывая.
В какой-то момент глава стаи завыл и начал бродить вдоль дверей. Его мучила жажда крови, догадался Бродяга.
Волк царапал стены и кусал собственные лапы до крови. Было чувство, что находиться рядом с разъяренным существом становилось опасно, но пёс не мог на это больше смотреть. Он грозно залаял, когда лапы лучшего друга стали терзать покрытую шерстью грудь, впиваясь в неё когтями и оставляя глубокие кровавые ссадины. Сириус оттащил за хвост оборотня и сосредоточил внимание на себе.
Изучив похожее на себя существо, волк погнался за ним и заставил собаку носиться по всей хижине. Сириус ощутил приятный прилив адреналина. Их драка перешла в игру, и они ласкались на деревянном полу, облизывая шерстку. Было странно осознавать, что в обличии волка был Римус. Но теперь Сириус был здесь, чтобы защитить друга. Теперь Лунатик был не один.
Спустя несколько часов все четверо устроились на полу, вымотанные до бессилия. Крыса улеглась на туловище оленя, а пёс в волчьих объятиях. Они встретили восход солнца в полудрёме, изредка прислушиваясь к сопению главы стаи.
Щенячьи глаза разомкнулись, когда Римус в человеческом обличии облегченно выдохнул в собачью шерстку.
Пёс прижался мордочкой чуть ближе к оголенному мальчишке, чтобы согреть мехом.
— Нам пора, — поднялся с земли Поттер и погладил Бродягу за ухом. — Мадам Помфри скоро придёт.
Сириус тихонько заскулил, но не стал будить бледного и окровавленного друга. Лизнув Римуса на прощание, он поднялся на четыре лапы и вернулся в своё прежнее обличие.
— Выглядишь, как черт, — беззвучно рассмеялся Поттер.
Сириус и чувствовал себя точно так же. Глаза горели от усталости и слез, в горле пересохло, а тело болезненно изнывало. Должно быть, его волосы торчали во все стороны.
— Ну и ночка, — Питер зевнул. — У меня случилось десять сердечных приступов.
— Мне расскажи об этом, — Сириус перевёл сонный взгляд на сжавшегося в клубок мальчишку. Его тело дрожало от холода. — Мы должны перетащить его на постель.
— Мадам Помфри удивится, — Поттеру явно не нравилась идея. — Пойдём, Сириус. Мы сделали все, что могли.
Но Бродяга не был согласен. Брюнет все равно принёс плед и накрыл друга, погладив по светлым растрепанным волосам.
У Римуса почти не было новых ранений, а значит они сделали все правильно.
Но это не уменьшало сострадания, которое отравляло душу Блэка. Он часто думал о том, через какую боль проходил его близкий друг. Но и представить не мог, что мучения были настолько жестокими.
***
Римус раскрыл тяжёлые веки и тут же удивился переменам во всем теле. Кожа не горела от новых синяков или ссадин, не было мигрени. Только легкая пульсация в голове.
— Лунатик! — голос Джеймса привёл Римуса в чувства, и он заметил трёх лучших друзей, сонно раскисших на стульях. — Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, — на этот раз улыбка была поистине искренней. — Намного лучше!
На лице Джеймса сияла гордость, Питер радостно подпрыгнул на стуле, а Сириус… Он выглядел довольным, но… невероятно печальным.
— Как все прошло? — осторожно спросил Римус, стараясь не смотреть в упор на Блэка. — Я был ж-жутким?
— Нет! — замахал руками Поттер в знак протеста. — Ты такой сильный, Рем… — он понизил голос и наклонился чуть ближе к больному. — Волк выглядел невероятно. Сначала было жутковато, но ты подружился с Бродягой молниеносно.
Римус наконец взглянул на Сириуса. Улыбка светилась на уставшем лице, но глаза горели краснотой то ли от усталости, то ли от слез.
— Ты нам не причинил зла, — тихо проговорил Блэк и кашлянул. У него явно охрипло горло. — Даже и не переживай.
Римус улыбнулся ему и мягко кивнул.
— Ты точно в порядке? Я т-тебя напугал?
Видимо, именно этого вопроса так сильно боялся брюнет. Потому что его лицо моментально исказилось в болезненную улыбку, слёзы заструились по щекам, и руки схватились за рот в жалких попытках сдержать всхлипы.
— Бродяга, — прошептал Джеймс и приобнял задыхающегося мальчишку. Никто прежде, кроме Римуса, не видел слез Блэка. Все замерли в ужасе. — Что с тобой?
— Я просто… устал, — он выглядел так несчастно, словно перед ними сидело потерянное дитя. — Я п-пойду сп-спаать…
Он соскочил со стула, но Римус, сжавшись от ужаса, не мог его отпустить в таком виде.
— Сириус, — попросил он, схватившись за нежное запястье друга. — Не уходи. Джеймс, Питер, вы можете нас оставить?
Поттер испуганно закивал и вышел из укрытия следом за Хвостом.
— Сириус? — Римус погладил руку мальчишки, освобождая место на койке. Брюнет аккуратно присел рядом с ним. — Что случилось? Я сделал тебе больно? Ты боишься меня?
Монстр. Монстр. Римус, ты монстр. Как ты посмел подпустить самого дорого тебе человека так близко? К своей самой чудовищной стороне? Чем ты думал?
— Нет, что ты, — никогда ещё лицо Сириуса не было настолько опухшим. Он еле дышал. — Я правда устал… Это была тяжелая н-ночь.
Он снова заревел и спрятал голову в руках.
Римусу хотелось вернуть время вспять. Уберечь Сириуса от себя. Никогда не знакомиться с ним и позволить брюнету жить беззаботной, счастливой жизнью. Где не было места страху или опасности.
— Мне так жаль, — глаза Римуса налились слезами, и он выпустил руку мальчика из крепкой хватки. — Прости меня…
— За что? — всхлипнул Блэк и уставился на него в недоумении. — Нет-нет-нет, даже не смей думать, что я испугался тебя. Римус, нет!
Сириус убрал ладонью слёзы на щеках Люпина и запечатлел в хрупкие объятия.
— Я испугался не тебя, а за тебя, — прошептал он влажными губами в волосы Луни. — Это так больно, Ремми. Я знал, что ты проходишь через пытки, но…
Бродяга снова затрясся в тихом плаче, и оба мальчика прижались друг к другу, не способные выговорить ни слова.
Сириус не боялся его. Он не видел в нем чудовище. Волна облегчения обрушилась на Римуса. Он был не в силах даже дышать.
Чуть успокоившись, Сириус разнял объятие и схватил друга за плечи, решительно заглянув в глаза.
— Посмотри на меня, — Римус поднял зареванные веки на брюнета. — Ты не монстр. Ты превращаешься в самое прекрасное существо, которое я когда-либо видел… — Сириус тяжело вздохнул и погладил шрам на щеке мальчика большим пальцем. — Но эти мучения… Мне стало так страшно за тебя. Как никогда прежде. Ты герой, Римус.
— Я не герой…
— Нет, ты самый сильный и храбрый из всех, кого я встречал… Не говори Джеймсу, — оба мальчика тихо рассмеялись. — Т-ты выбираешь эти мучения. Ради спасения других людей. И я так сильно горжусь тобой…
Римус почувствовал волну новых слез и обнял слабыми ручками друга.
— Спасибо, — прошептал он, укутавшись в аромат и тепло самого любимого человека во всем мире.
Любимого. Любимого. В эту секунду он больше не мог отрицать очевидного. Он любил Сириуса. Всего, полностью. Со всеми сложностями и «недостатками». Неважно, романтически или по-дружески. Он просто любил.
— Ты не обязан приходить на следующее полнолуние, — проговорил он в плечо мальчишки.
— Ну уж нет, — Сириус погладил его за кудри и отодвинулся так, чтобы взглянуть на светловолосого. — Я тебя не оставлю одного с этими смертельными муками. Мы тебя не оставим. Теперь ты от нас никуда не денешься.
Римус тихонько рассмеялся и снова прижался к родному теплу. Сердце Сириуса бешено колотилось рядом с его щекой.
— Хочется шоколада, — пробубнил он, как избалованное дитя, ни капли не чувствуя вины. Иногда ему хотелось побыть слабым.
— Тебя ждёт целая гора на полке, — усмехнулся Сириус, поглаживая израненного друга по спине. — Сколько захочешь.
========== Year 4 (2) ==========
Tom Rosenthal – Lights Are On
God stood me up
And I don’t know why
Lights are on
But nobody’s home
Римус восстановился после сентябрьского полнолуния намного быстрее обычного. Его почти не беспокоили новые боли в суставах или свежие шрамы. Уже через несколько дней после превращения он вернулся в привычный ритм школьной жизни. Стая новых друзей благоприятно повлияла на одинокого и измученного волка.
Мародеры первое время после увиденного пребывали в шоковом состоянии, но уже к началу октября трое друзей весело обсуждали их незабываемое приключение. Даже Сириус повеселел и говорил о превращении Люпина так, словно это ни капли не потревожило его юное сердце. Он стал ещё более внимательным по отношению к другу, и Римус чувствовал легкую вину, что позволяет себе такую заботу. Ему нравилось, как теперь смотрел на него брюнет. В серых игривых глазах появился оттенок восхищения и нежного трепета.
— Я думал, ты никогда не придёшь, — из забвения Люпина вытянул знакомый голос.
Мальчик отвёл взгляд от пыльной книги и узнал Тобиаса Бэйли. Четверокурсник сел напротив Римуса и разложил на стол бумаги и чернила.
Люпин выругался про себя. Он совсем забыл о том, что пообещал пуффендуйцу пересечься в библиотеке. Прошло уже больше двух недель с их знакомства, и только сейчас он впервые заглянул в один из книжных залов.
— Прости, — Римус сжал переносицу. — Я… уезжал ненадолго. Навещал маму.
— Ничего, — у кареглазого появились милые морщинки вокруг смеющихся глаз. — Но ты проиграл наш спор. Я бываю в библиотеке чаще тебя.
Римус тихонько рассмеялся и отодвинул конспекты по астрономии в сторону.
— Что читаешь? — поинтересовался он, взглянув на стопку бумаг в руках Бэйли.
— Это… — пуффендуец заметно смутился. — Это мои стихи. Я иногда балуюсь различной писаниной.
Римус в детстве зачитывался магловской поэзией. Мама познакомила ребёнка с такими великими творцами, как Китс, Скотт и Байрон. Но, оказавшись в Хогвартсе, он совсем забыл о существовании подобного искусства. Волшебники не сильно интересовались рифмовкой и музыкой, рождавшейся из слов.
— Ты пишешь сам? — Римус ощутил лёгкое волнение. Он прежде ни с кем не обсуждал поэзию. Бэйли, должно быть, был маглорожденным.
— Иногда, — Тобиас закусил губу, сдерживая довольную улыбку. — Поэт есть мир…
— Одним объятый человеком, — закончил высказывание Гюго за него Римус.
Двое мальчишек мечтательно взглянули друг на друга, и Лунатику стало невероятно тепло на душе. Будто та забытая часть его жизни, где играли виниловые пластинки на старом проигрывателе матери, где ее голос нашёптывал мелодичные рифмы, где не было магии или волшебства, лишь гармония слов, вернулась в его жизни.
— Ты… — Бэйли сделал осторожную паузу и понизил голос. — Маглорожденный?
— Почти, — кивнул Люпин. И не было вовсе стыда. — Полукровка. Моя мама – магл.
Бэйли широко улыбнулся и прилёг на стол, чтобы быть чуть ближе.
— Не хочешь прогуляться вдоль озера?
Весь этот диалог не был похож ни на один в жизни Римуса. Казалось, что между мальчиками была безмолвная договоренность о чем-то. Будто в каждом жесте и звуке был особый подтекст. И от будоражащего кровь волнения Римус не мог перестать улыбаться. Словно вот-вот и произойдёт какое-то важное событие. Было предчувствие новой главы его жизни.
Они гуляли под осенним листопадом до самого заката. Обсуждали английский романтизм, американские рок-группы и особенности магловского мира. Прохладный ветер развевался в волосах, а нос щекотало от холода. Но Римус не хотел расставаться с новым другом. Он ощущал себя так, словно мог быть полностью собой, злиться на правила чистокровных и недостаток денег. Он любил мародёров до потери пульса, но они были из семей волшебников, а это играло значимую роль, хоть он прежде и не замечал этого.
— Почему ты общаешься с Поттером и Блэком? — вдруг поинтересовался Тобиас, когда они присели на влажную траву перед озером. — Ты совсем не похож на них.
— Мы похожи больше, чем ты думаешь, — улыбнулся Люпин, вспоминая лучших друзей. — Они моя семья.
— Блэк хотя бы красивый, а вот Поттер… — Тобиас нахмурился. — Немного действует на нервы.
— Эй! — Римус легонько пнул пуффендуйца в плечо, и они рассмеялись. — Джеймс замечательный, стоит его узнать поближе. А Сириус… он намного больше, чем просто красивый.
В щеках запылало от смущения, и светловолосый сосредоточено уставился на гладкое озеро.
— И вообще, — он потрепал шарф в ослабевших руках. — Странное замечание со стороны другого мальчика.
— Разве я не могу оценить человеческую красоту? — боковым зрением Рем заметил хитрую улыбку Бэйли. — Например, ты ужасно милый в своей бордовой шапочке. Да и в целом, куда симпатичнее всех твоих друзей.
Римус сглотнул тяжелый ком. В воздухе повисло напряжение, настолько ощутимое, что мурашки забегали по позвоночнику.
— Спасибо, — Римус осторожно взглянул на кареглазого. В выражении лица Тобиаса он нашёл смесь облегчения и… понимания?
— У тебя есть девушка? — вдруг кашлянул Бэйли и опустил взгляд на веточки под ногами.
— Нет.
— А была?
— Нет.
— А хочешь?
Римус сделал глубокий вдох, но нашёл в глазах раскрасневшегося Тобиаса то, что не позволило бы солгать.
— Не думаю.
Брови мальчишки напротив сжались домиком, и он облегченно выдохнул, словно вот-вот расплачется. Звонкий смех сорвался с дрожащих губ шатена.
— Не могу поверить, — парень схватился за волосы. — Как давно ты знаешь?
Римус готов был провалиться сквозь землю. Никогда ни с кем, кроме Лили, он не поднимал вопрос своей ориентации.
— Я не знаю… — Люпин сжался от прохладного ветра и уложил подбородок на коленки. — Вернее, я чувствую это… Уже давно. Но не могу сказать наверняка.
— Это нормально, — Бэйли так широко улыбался, что щеки, должно быть, начинали болеть. — Я впервые задумался об этом совсем ребёнком, но пришёл к выводу только в прошлом году. Это так странно.
— Я знаю! — Римусу хотелось пищать от счастья, что кто-то понимал его переживания. — Я думал, ты чувствуешь это моментально, рождаешься с определенными предпочтениями, но… Это какая-то бесконечная битва сердца и мозга. Мысленно можно контролировать, кто тебя привлекает, но физически все работает иначе.
— Понимаю, — Тобиас прикрыл глаза, словно тяжёлый груз упал с плеч. — Спасибо, Римус. Я давно мечтал с кем-то обсудить это.
Он придвинулся чуть ближе и заглянул в ореховые глаза. Осторожными, едва заметными, движениями Тобиас коснулся руки Римуса холодными пальцами.
— Можно я задам вопрос? — прозвучало почти шёпотом.
Римус нервно закивал головой.
— Я могу… — Бэйли опустил взгляд. — Расчесть эту прогулку за… свидание?
Люпин испуганно распахнул глаза и глотнул морозного воздуха с жадностью. Он так долго бежал, отрицал свои предпочтения, боролся с самим собой и терзал душу мучительными сомнениями. Но сейчас был шанс перестать бояться. Он так долго искал свою родственную душу. Казалось, что вот она. Прямо перед ним, с карими тёплыми глазами и рыжевато-каштановыми кудрями.
— Д-да, — выдохнул он, и тут же к горлу поступило желание хихикнуть. — Это свидание, Тобиас Бэйли.
Мальчишка напротив застенчиво рассмеялся и погладил Римуса за запястье. Было непривычно от чужого прикосновения, к нему не часто кто-то прикасался, помимо Сириуса и Лили, но новое не всегда означает плохое. И, когда Люпин аккуратно пристроил голову на чужом плече, наблюдая за уходящим солнцем, он подумал, что пришло время. Время стать счастливым.
***
— Римус, ну почему сегодня? — хныкал Сириус, лёжа на полу, пока Люпин разбрасывал вещи в поиске наряда. — Ты обещал позаниматься со мной нумерологией.
— Прости, — Римус взволновано бегал по комнате, собираясь в очередной раз слинять на прогулку с чертовым пуффендуйцем.
Сириус давно пришёл к выводу, что он был ужасным собственником. Его раздражало, когда Джеймс исчезал на свидания или бегал по пятам за Эванс, когда Питер пропадал с дружками по шахматам. Но этот новый друг Луни пробуждал ещё более жуткую ревность. Римуса теперь приходилось бронировать, слишком часто он проводил время с пуффендуйцем.
— Я могу пойти с вами? — поинтересовался Сириус, ему ужасно не хотелось торчать в комнате одному.
— Нет! — резко остановился по среди спальни светловолосый и уставился на лежащего мальчишку. — Н-нет… Он скучный, тебе не понравится.
Сириус надул губы и приподнялся на локтях. Только сейчас он заметил, насколько красиво нарядился Римус. Из-под зелёного свитера торчала белоснежная рубашка, бежевые брюки казались новыми, может, он их и носил, но только по праздникам. Волосы блестели от лака, и по всей комнате веяло ванильным парфюмом.
— С чего ты так вырядился? — вырвалось у Сириуса в недоумении.
— Я-я… — когда Римус заикался, это было признаком лишь одного. Волнения. — Ничего я не вырядился. Мы просто идем в библиотеку.
— Там случайно не обитает девчонка, которая тебе приглянулась? — ухмыльнулся Сириус, поднявшись на ноги с ковра.
— Ха–ха, — саркастичности протянул Люпин. — Ты бы узнал о ней первый, не переживай. Мы просто позанимаемся с Тоби.
— Тоби? — раздраженно фыркнул Сириус. — Теперь он Тобиии? Римус, ты обещал мне разобраться с нумерологией ещё две недели назад! Это нечестно!
— Прости-прости, — умоляюще заскулил Лунатик и подошёл чуть ближе. — Мы займёмся ей завтра. Тобиас будет занят и…
— Ох, ну раз он будет занят, — Сириус схватился за сердце. — Ты не мог бы мне заранее выслать совой его график, чтобы я подстроился!
Блэк даже покраснел от злости.
— Сириус, — попытался, как можно более спокойно, выговорить Люпин. — Никто и никогда не заменит мародёров, ты же знаешь. Просто с Тобиасом мы иногда обсуждаем то, чего мне так сильно не хватало все детство. Он разбирается в поэзии!
— Что такое поэзия?
— Вот видишь! — Римус схватился за голову и глухо выдохнул. — Это нормально, что у меня есть и другие знакомые. Ты обсуждаешь с Джеймсом квиддич, но не можешь со мной. А я обсуждаю с Тобиасом Байрона и Шекспира, но не могу с тобой. И это нормально.
Сириус раздраженно потоптался на месте, засунув руки в карманы брюк. Римус был, разумеется прав, но он ненавидел обиду и ревность, что бушевали внутри. Пусть к черту идёт этот умник, разбирающийся в какой-то поэзии. Сириус готов поспорить, она такая же скучная, как и прическа на голове пуффендуйца.
— Завтра мы позанимаемся нумерологией? — тоскливо пробубнил Сириус и посмотрел щенячьими глазками на лучшего друга.
— Конечно, — выдохнул Римус и улыбнулся. — Завтра я весь твой.
Сириус довольно вздернул подбородок и мысленно уже начал придумывать разнообразные планы, которыми они займутся. Никто не веселится лучше Сириуса Блэка. К черту Пуффендуй и все, что с ним связано.
***
Римус чувствовал ужасную вину перед лучшим другом, но он не мог больше оглядываться назад. Ему нужно было бороться за принятие себя, двигаться дальше и уделять внимание новой главе своей жизни. В которой его чувства были взаимны.
Они не были похожи на то, что он испытывал к Сириусу. В них не было тоски, бабочек, порхавших в каждой извилине тела, не было страсти и адреналина. Но Римус надеялся, что это изменится. Время и люди лечат, а Тобиас был по-настоящему добр и искренен к нему. Уже как две недели они были неразлучны, хоть и двигались навстречу романтики постепенно.
На днях должно было быть полнолуние, и Римус надеялся, что его секрет не испортит взаимоотношений. Он хотел поделиться с Бэйли правдой, ведь тот был самым понимающим из всех, кого он встречал. Но он никак не мог найти подходящего момента. Было слишком стыдно и неловко признаваться в своей ужасающей сущности.
Встретившись у входа в библиотеку, мальчишки направились на улицу, к любимому месту недалеко от озера. Бэйли захватил с собой корзинку со свежеиспеченными круассанами и фруктами, а Римус подготовил плед и новые сборники стихов.
— Прости, что перенёс завтрашнюю встречу на сегодня, — извинился Тобиас, когда они расположились на траве. — Слишком много заданий по трансфигурации.
— Все в порядке, — улыбнулся Римус и откусил выпечку с шоколадной начинкой. —Ммм… — блаженно промычал он и заговорил с набитым ртом. — Это невероятно. Я хочу есть только круассаны до конца своей жизни.
Бэйли взглянул на него с обожанием и аккуратно убрал большим пальцем шоколад на мягкой щёчке.
— Ты обляпался, — хихикнул он и плавно опустил руку на чужую коленку. — Мы могли бы жить в старости во Франции, раз ты так сильно их любишь.
Римус замер от подобного предложения.
— В старости? — чуть не подавился мальчишка едой.
— Прости, — опустил голову Бэйли и погладил Римуса вдоль бедра. — Не хотел пугать.
— Мне нравится идея, — смутился Люпин и проглотил чересчур большой кусок теста. — Мне очень…
Он не успел договорить, потому что лицо Тобиаса вдруг приблизилось слишком близко. Их носы соприкоснулись, а дыхание замерло в горле.
— Ты не против? — прошептал Бэйли и провёл рукой так близко к паху. Все тело бросило в дрожь.
— Н-нет, — Римус прикрыл веки и сделал глубокий вдох.
Губы Тобиаса были настойчивыми, нежными, но требующими забраться глубже, ближе, более влажно. Римус тут же ощутил долгожданные мурашки от поцелуя, схватился ладонями за чужие щёки и притянул к себе. Шоколад и яблочный сироп захлестнули его вкусовые рецепторы, сделали каждое нежное прикосновение сладким. Не было того жара, что он испытывал во время последнего поцелуя с Сириусом, но он ощущал приятное наслаждение, разливающееся в паховой области. Языки переплелись неловко и неумело, но так тесно и горячо.
Если до этого он сомневался в ориентации, то больше – нет.
Римусу очень нравились поцелуи. Это, пожалуй, он успел усвоить, не имея фактически никакого опыта. Но все же… он мог бы целоваться до конца жизни.
— Полегче, — рассмеялся в его губы Бэйли, легонько отодвинувшись. — Некуда спешить. У нас ещё полно времени до старости.
***
Римус возвращался назад в комнату с глупой улыбкой на лице. Было уже за полночь, и он надеялся попасть в гостиную без неожиданных приключений. Добравшись до комнатной двери, он тихо зашёл в темное помещение и стянул громоздкие ботинки. Будить друзей ему вовсе не хотелось. Но свет, видневшийся между шторками кровати Блэка, заставил его замереть на месте.
— Ты где пропадал? — грозно прошептал брюнет, и его голова выглянула из убежища. — Мы все перепугались.
— Простите, — скорчил виноватую рожицу Римус и на носочках пробрался к своей кровати. — Я забыл о существовании времени.
— Библиотека не работает так поздно! — не унимался Сириус.
— Мы были на улице.
— Нам срочно нужна карта, где было бы видно расположение мародёров, — простонал брюнет и рухнул обратно в постель. — А лучше всех, кто находится в Хогвартсе.
Переодевшись ко сну и умывшись, Римус забрался под белоснежные простыни и блаженно прикрыл глаза. У него был теперь самый настоящий парень. Человек, который хотел его целовать и желал со всеми жуткими шрамами на лице. И плевать, что там думает общество. Проклятье оборотня уже делало его изгоем. Дороги назад не было.
Он засыпал в приятном возбуждении, изредка посматривая в сторону кровати друга. Свет от палочки Сириуса так и не погас.
***
— Блэк, ты вообще спал? — разъяренные возгласы Джеймса разбудили Люпина, когда на улице уже посветлело. — Подъем! Сегодня день Хогсмида!
Римус потянулся и слез с кровати в полудрёме. Взгляд его тут же упал в сторону ворочающегося во все стороны Сириуса. Он валялся среди десятков книг, половина из которых упала на пол.
Римус подошёл чуть ближе и заметил название одной из них.
«Джордж Байрон: Полное собрание стихотворений и поэм»
Сердце жалостливо екнуло от осознания, почему Сириус не спал всю ночь. Кровать была усыпана конспектами, бумагами, закладками и огромными томами с работами английских поэтов.
Он присел на корточки рядом с другом и заглянул в спящее лицо. Слюнка стекала по подушке, длинные волосы были разбросаны во все стороны. И все равно Сириус выглядел ангельски.
— Бродяга, — прошептал Римус и легонько пихнул темноволосого в плечо. — Бродяга, доброе утро.
Сириус подскочил и тут же запутался в собственном одеяле.
— Римус? — он схватился за голову и потёр слипшиеся веки. — Сколько времени?
— Девять, — ответил Люпин, взглянув на часы. — Но сегодня выходной.
— Тогда дайте мне поспа-а-ать, — заскулил брюнет и вернулся обратно на подушку, прикрыв глаза.
— Ты обещал сегодня провести со мной день, — напомнил Римус, уложив подбородок на матрас.
Эти слова подействовали на Блэка, как ведро холодной воды. Он тут же принял сидячее положение и бодро заморгал.
— Так точно! — попытался он выговорить, как можно более звонко, но голос явно охрип от недосыпа.
— Чем ты занимался всю ночь? — поинтересовался Римус, будто не знал ответа. Он аккуратно поднял книги с пола и уложил в основную кучу.
Сириус тяжело сглотнул и опустил сонные веки.
— Читал…
— Что читал?
— И если мертвецы приют покинут свой, — начал Блэк так скромно, что голос был едва слышен. — И к вечной жизни прах из тленья возродится…
— Опять чело мое на грудь твою склонится, — продолжил Римус. — Нет рая для меня…
— Где нет тебя со мной.
Римус почувствовал прилив смертельной грусти, глядя на потухшего Сириуса, теребившего в руках край рубашки.
— Байрон, — улыбнулся Римус. — Где ты достал это все?
— Что-то Лили с Мэри одолжили, что-то в библиотеке, часть у тебя украл, — ямочки озарили сонную улыбку Сириуса. — Мне понравилось, Луни. Если хочешь, мы будем обсуждать с тобой поэзию весь день!
Римусу хотелось громко разреветься. За что Сириус был таким удивительным? За что он появился в его жизни и лишил возможности полюбить кого-то сильнее?
— Тебе нужно поспать…
— Но у меня столько идей!
— Мы все успеем, — убедил его Римус и поднялся на ноги. Взбив подушку Сириуса, он указал брюнету лечь обратно. — Ты мне нужен выспавшимся.
Сириус неохотно кивнул и зарылся обратно в одеяло.
— Почитай мне что-нибудь из Шекспира, — попросил он, не открывая глаз. — Мама мне никогда не читала сказки на ночь…
Сириус не успел договорить, так быстро мальчишка начал погружаться в сон. Но это не остановило Люпина. Он все равно забрался на кровать к другу и взял в руки приглянувшегося на глаза «Гамлета». Поправив одеяло брюнета, он аккуратно облокотился на стенку кровати и начал читать пьесу.
———
Вечером того же дня, когда Питер и Джеймс возвратились из Хогсмида, картина в комнате ни капли не изменилась. Поттер ухмыльнулся при виде уютно обнимавшихся в постели друзей. Римус читал какую-то незнакомую историю, а Сириус смотрел на него совершенно завороженно. Его глаза блестели. И было в них что-то, чего Джеймс не замечал прежде.
Время от времени Римус заглядывал поверх книги, на его лице появлялась легкая ухмылка при виде восхищенного друга. И вокруг них царила необъяснимая магия, теплое семейное чувство. Не смея вторгнуться в кокон уединения, Джеймс на цыпочках вывелПитера обратно за дверь.
***
Конец осени стал самым насыщенным периодом в жизни Римуса. Он разрывался между учебой, домашними заданиями, превращениями, лучшими друзьями, грандиозной идеей создать «Карту Мародёров» и отношениями с Бэйли.
Двое не торопили события и не виделись каждый день, но Люпин все равно ощущал, как много времени отнимала личная жизнь. Теперь именно Тобиас хотел провести с ним выходные в Хогсмиде, именно он отвлекал его в библиотеке и похищал во время ланча. Мародеры, а особенно Сириус, начинали злиться на Римуса. Бродяга даже не здоровался с Тобиасом в коридорах, а если и был вынужден находиться в одном пространстве с пуффендуйцем, то язвительно отшучивался и сосредоточивал все внимание на своей персоне. Бэйли начинал думать, что Сириус его ненавидит. И это было почти что правдой, но Люпин, разумеется, отрицал.
Он даже несколько раз устраивал скандалы на эту тему. Мародеры сами частенько убегали с девчонками на свидания. У Блэка после Марлин так и не появилось серьезных отношений, но флиртовал он со всеми с такой активностью, и так талантливо, что Люпин не понимал, почему в исчезновениях обвиняют только его.
Римус всегда умел хранить секреты, но от мародёров это удавалось с трудом. К зиме его охватило предчувствие, что совсем скоро придётся рассказать правду. Прятаться с тайным парнем в темных коридорах, целоваться у озера до самого восхода солнца – все это было совершенно новым для него. И, хотя он не ощущал себя с Тобиасом таким же счастливым, как с друзьями, он не хотел потерять эту часть своей жизни.
— Если ты хочешь кому-то рассказать, — Тобиас целовал его в шею, облокотив на стеклянное окно теплицы. — Я не буду против. Только будь аккуратнее с тем, кому доверяешь.
На зимних каникулах, когда мародеры решили погостить у Поттера, отдохнуть все вместе, впервые за пределами Хогвартса, Римус почувствовал, что скрывать тайну больше смысла нет. Это были его лучшие друзья. И они всегда принимали его, несмотря ни на что.
— Римус, тебе посылка от совы, — в комнату, где мародеры уютно расположились на полу с бутылками сливочного пива, зашёл Джеймс. Он протянул светловолосому маленькую коробку в золотистой обертке.
— Подарок от тайной поклонницы? — подмигнул Сириус, и Римус лишь закатил глаза в ответ.
Ему редко кто дарил подарки на Рождество, кроме лучших друзей. Должно быть, посылка была от Лили или Тобиаса.
Он развернул обертку, открыл коробочку и увидел серебристый медальон. Осторожно покрутив его в руке, Римус заметил гравировку: «Я люблю тебя. Т.Б.»
Сердце панически забилось в грудной клетке. Никогда ему никто не говорил этих слов. Даже мародеры ими не разбрасывались, разве что Джеймс и Сириус могли по-дружески обменяться сердечными признаниями. Но Римус их не слышал уже очень давно. Лишь в младенчестве, когда мама была ещё рядом.
Они не произносили с Тобиасом этих слов прежде, наверное, Римус боялся, что пока не знал этого наверняка. Но сейчас, когда он увидел их выгравированными на медальоне, ему не было страшно. Он ждал этих слов всю жизнь.
На дне коробочки была записка:
«Опасней и вредней укрыть любовь, чем объявить о ней» — Уильям Шекспир.
— Медальон? — вдруг усмехнулся Джеймс. — Я вам говорил, у Римуса появилась тайная девушка. Слишком часто он пропадал последние месяцы.
Римус не успел поднять головы, как из рук внезапно вырвали подарок.
— Тут даже надпись!
— Джеймс, отдай! — Римус в ужасе поднялся с пола и побежал следом за смеющимся Поттером. Щеки горели красным, дышать стало невозможно в тесной комнате.
— Я тебя люблю, — лицо Джеймса озарило умиление, и он мечтательно взглянул на сгорающего от стыда друга. — Т.Б.? Кто такая Т.Б.?
В комнате повисла тишина, и Римус вырвал свой подарок из рук недоумевающего друга.
— Не ваше дело, — мальчик плюхнулся обратно на пол и злобно поместил медальон обратно в коробочку. Главное — не поднимать взгляда. Не смотреть ни на кого, иначе весь его ужас будет написан на лице.
— Да ладно, Римус, — послышался голос Питера. — Расскажи нам о ней.
Люпин тяжело вздохнул и приподнял голову. Питер восхищенно улыбался, Поттер присел рядом, с такой же довольной ухмылкой. Но когда его взгляд упал на последнего друга…
Сириус догадался.
Все лицо брюнета похолодело, улыбка спала с губ, а глаза выглядели пустыми, почти что ледяными. Он смотрел на Римуса так, словно перед ним был вовсе чужой человек. Словно его предали.
— Я… я… — Римус начал задыхаться от ужаса, вцепившегося в горло. — Я должен вам кое-что рассказать. Я… — Римус сжал веки и обнял живот трясущимися руками. — Я гей.
Он не хотел смотреть ни на кого, не хотел видеть ужас на их лицах. Открыть веки означало столкнуться с пугающей действительностью. Римус выдохнул через нос и ощутил вибрацию пересохших губ. Слёзы хлынули из его закрытых глаз, но он был не в силах остановить панику.
— Эй-эй! — услышал он грозный голос Джеймса и приоткрыл влажные веки.
Поттер присел на корточки прямо перед ним и осторожно протянул руку, погладил светловолосого по плечу.
— Все в порядке, — улыбнулся Джеймс, и Римус облегченно выдохнул. — У тебя есть парень?
— Д-да, — прошептал Люпин, не отрывая взгляда от добрых глаз Джеймса. Он боялся смотреть куда-либо ещё. — Тобиас.
— Тобиас, — повторил Поттер и нервно усмехнулся. — Ну конечно. Имеет смысл, не так ли?
Джеймс обернулся на друзей, и перед Римусом открылся вид на молчаливых Питера и Сириуса.
— Да, — натянул улыбку Питер, но его испуганные глаза выдавали неловкое смущение. — Это здорово, Лунатик!
Римус выдавил смешок и вытер слёзы тыльной стороной ладони.
— Вы не злитесь?
— За что? — Поттер похлопал его по плечу, но было очевидно, что он так же взволнован новостью. — Вот если бы ты был оборотнем, например, то это другой разговор…
Римус звонко рассмеялся на саркастичную рожицу лохматого мальчишки.
— Спасибо, — Римус улыбнулся и потянулся к другу, чтобы приобнять.
Джеймс запечатлел его в крепкую хватку и сочувственно потрепал за волосы. Когда Римус выглянул из-за спины друга, то заметил Сириуса. Ему захотелось провалиться на месте от стыда.
Тот сидел, поджав колени к груди и нахмурив брови. Брюнет избегал встречи глазами и сосредоточенно отклеивал этикетку от стеклянной бутылки. Ему явно было некомфортно даже находиться с Римусом в одной комнате.
Через какое-то время Джеймс предложил начать собираться ко сну и подготовил друзьям простыни и полотенца. В доме была всего одна заготовленная гостевая комната, и, по договоренности, Джеймс должен был ночевать с Сириусом, а Питер с Римусом.
— Я не хочу… — услышал Люпин шёпот Петтигрю, когда выходил из душевой. — Джеймс, пожалуйста, я не хочу в одной кровати…
Римус сглотнул соленый ком, подступивший к горлу, и прислонился мокрыми волосами к стене.
— Питер, — доносился грозный тон Джеймса из комнаты. — Ты хочешь, чтобы я тебя ударил? Я могу…
— Хватит, — прошипел голос, похожий на Сириуса. — Засунь свои предубеждения в задницу, Хвост. Он наш друг, перестань себя так вести! Я останусь с ним, а ты спи с Джеймсом.
Римус быстрыми шагами направился в гостевую комнату и в ужасе стянул одно из покрывал на пол. Он поспит на полу, ничего страшного. Тобиасу бы вряд ли понравилось, если бы Рем переночевал с Сириусом в одной кровати.
— Римус, что ты делаешь? — раздался голос Сириуса, когда светловолосый уже ложился на пол.
— Я-я здесь переночую, — прошептал Рем, не поднимая глаз.
Сириус присел на корточки напротив него, так близко, что Римус чуть не задрожал от страха.
— Перестань, — проговорил ласково Блэк. — Тут огромная кровать. Мы поместимся.
Лунатик отрицательно закачал головой и поджал губы. Его глаза встретились с серыми. И нашёл он в них лишь теплую грусть.
— Ты наша семья, все хорошо, — голос Сириуса дрожал. Он потянулся рукой к вспотевшей ладони Люпина и сплёл их пальцы в замок. — Но… почему ты мне не рассказывал? Ты боялся меня?
— Н-нет, — светловолосый сжался в собственные плечи. — Просто не хотел пугать. М-мы же довольно близки с тобой…
— Я тебе нравился на втором курсе, — прошептал Блэк, словно осознание нахлынуло на него. Римус распахнул глаза в испуге. — Мерлин, я правда тебе нравился, это было не по-дружески? Я нёс такую чепуху про братьев! — лицо Сириуса исказилось болезненным приступом вины. — Ты тогда все понял? Это из-за моего внимания?
Люпин боялся этого диалога несколько лет. И последнее чего он хотел – испортить дружбу.
— Нет! — вырвалось криком в протесте. — Я был тогда маленьким и глупым… Не все вертится вокруг тебя, Сириус. С Тобиасом все по-другому. Ты мне не нравишься… в этом смысле.
Сириус не выглядел так, словно ему полегчало, холод вернулся в его кристально-серые глаза
— Прости, я не хотел напоминать, — Блэк отвёл взгляд, будто сдерживал какой-то порыв. То ли злости, то ли смущения. Римус не хотел вчитываться в его эмоции. — Ты любишь его? По-настоящему?
— Я не знаю, — честно ответил Люпин. — Но это приятно знать, что любят тебя.
Римус сжал коробочку с медальоном в руках, будто это было его защитой.
— Поэтому ты так часто с ним пропадал? — Сириус отпустил чужую руку и присел в позу лотоса. — Вы целуетесь… И все такое?
Брюнет прочистил горло и смущённо почесал макушку.
— Да, — кивнул Люпин. — Мы ц-целуемся и все такое… Мы в отношениях с ним. Я не хотел скрывать это от вас.
— Правильно. А он знает, что ты… ну оборотень? — прошептал последнее слово Блэк.
— Нет, но я ему расскажу. Тоби – маглорожденный и принимает меня любым. Не думаю, что он плохо отреагирует.
— Отлично, — улыбка Блэка была слишком фальшивой. — Ты из-за него попросил меня… не касаться тебя?
— В том году? — нахмурился Римус. — Нет, тогда я просто осознал свои предпочтения. Не хотел, чтобы ты был слишком тактильным с г-геем, сам того не зная.
Сириус понимающе кивнул, но лицо его передавало смесь недоумения и обиды.
— Я не хочу, чтобы ты думал, что меня это смущает, — проговорил он так тихо и жалостливо, что Римус ощутил вину. — Это не так. Ты мой друг, и мне все равно.
— Я знаю, — выдохнул светловолосый, и на душе стало чуть легче. — Спасибо.
— А теперь пойдём в кровать, ты застудишь себе что-нибудь на полу, — Сириус поднялся с ковра и протянул другу немного дрожавшую руку.
«За что он был таким чудесным?» — в очередной раз подумал Люпин.
— Нет, прости, — сердце щемило от досады на самого себя. — Тобиасу не понравилось бы это.
«Тобиасу было бы все равно, что я ночую с друзьями. Он не знает про мои чувства к тебе» – подумал Римус. — «Но мне не все равно».
Сириус недоверчиво кивнул и присел на матрас кровати.
— Теперь мы, — вдруг проговорил брюнет, заползая под одеяло. — Никогда не сможем спать вместе? Даже в гостях? Не сможем быть близки?
Римус устроился на подушке и раздраженно прикрыл глаза. Худший вечер в его жизни. А завтра было Рождество.
— У меня есть парень, Сириус. И я буду уважать границы.
Блэк ничего не ответил, только выключил свет и буркнул что-то похожее на «Спокойной ночи», перевернувшись к другу спиной.
Римус не мог заснуть ещё очень долго, слышал, как Сириус ворочался в ответ. Но никто из них не смел нарушить тишину. В какой-то момент Блэк поднялся на ноги и тихонько вышел за дверь. Римус готов был поклясться, что слышал всхлипы.
Комментарий к Year 4 (2)
*«Бог подвёл меня,
И я не знаю почему.
Свет горит,
Но дома все ещё нет никого»
========== Year 4 (3) ==========
— И как они отреагировали?
Тобиас лежал на груди Римуса и выводил узоры на тёплом свитере парня. В их уютном коконе, спрятанном за бордовыми шторками, царило умиротворение, то самое уединение, по которому Люпин так соскучился за зимние каникулы.
— Лучше, чем я ожидал, — ответил Римус и поцеловал шатена в макушку. Он все ещё привыкал к тому, что мог делиться с человеком прикосновениями, сколько захочется. — Питер немного разнервничался, но с тех пор, как мы вернулись, он ничего плохого не говорил. Джеймс самым понимающим оказался.
— Это хорошо, а то Поттер меня, как раз, и пугал, — тихий смех Бэйли завибрировал на рёбрах. — А Сириус?
Римус напрягся и попытался выровнять дыхание, чтобы сердце предательски не заколотилось под щекой парня.
— Н-нормально, — выдохнул он и был счастлив, что его выражения лица не видно. — Только расстроился, что я не сказал раньше.
— Ты ему ничего не должен, — Тобиас перевернулся на живот и заглянул в глаза возлюбленного. — Мне иногда кажется, что ты слишком сильно зависишь от его мнения.
— Неправда, — панически замотал головой Римус. — Он просто мне ближе Джеймса или Питера, вот и все.
— Ещё немного и я начну ревновать, — ухмыльнулся Бэйли, и Римус выдавил улыбку. Только таких шуток не хватало. — А что насчёт моего подарка?
Люпин боялся именно этого. Он так сильно старался оттянуть разговор о чувствах, выиграть себе время на подумать. Но, кажется, пришло время столкнуться с неизбежным.
— Он чудесный.
— Почему ты тогда не носишь? — Тобиас потянулся к шее парня, но не нашёл медальона.
— Боюсь потерять.
— Римус… — Тобиас расстроено заглянул в ореховые глаза, наполненные волнением. — Если ты не готов, всё в порядке. Просто хочу, чтобы ты знал…
Тобиас приблизился лицом к губам парня и нежно чмокнул.
— Я люблю тебя.
По всему телу Римуса забегали мурашки, так странно было слышать подобные слова вслух. Он не мог понять, насколько положительными были чувства, но они воспламенялись изнутри. И хотелось верить в них каждой частичкой сердца.
Тобиас любил его. Это чувствовалось в прикосновениях, в поцелуях, словах, поэмах и поступках. Но он не знал всей правды. Он не знал, кого он любил. Монстра, раздиравшего свою плоть каждое полнолуние.
— Тоби, нам надо кое-что обсудить… — начал Римус, но сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда шторы внезапно распахнулись.
— Вот ты где! — выкрикнул Сириус и тут же остановился на месте, как вкопанный. Его глаза уставились на переплетенную в объятиях пару. Капли дождя стекали с мокрых волос, а грязь с формы по квиддичу.
— С-сириус, вы разве не должны быть на тренировке? — Римус резко поднялся в сидячее положение, заставив подскочить и Тобиаса, и принялся застегивать пуговицы рубашки.
— Да, отпустили пораньше, — буркнул Сириус и исчез из поля зрения.
Тобиас уставился на Римуса, словно он хотел бы быть где угодно, лишь бы не в одной комнате с Блэком. Люпин виновато погладил его по щеке и поцеловал в нос. «Прости» – одними губами проговорил он.
— Как тренировка? — попытался оживить голос светловолосый и сполз с кровати.
Сириус раздраженно стягивал с себя алую мантию и вытирал грязное лицо салфетками.
— У Пуффендуйцев переселение? Сожрали все с кухонь, и вас разместили сюда? — Блэк даже не смотрел в сторону испуганной пары.
— Сириус… — начал Люпин, ощутив страшный стыд за слова друга.
— Нет, Римус, – остановил его ладонью Тобиас и вылез из убежища, направившись к промокшему до нитки брюнету. — В чем твоя проблема, Блэк?
Римус был на низком старте, чтобы разнять двух насупившихся мальчишек. Лицо Сириуса исказилось в высокомерной усмешке, как только к нему подошёл Бэйли.
— Моя – ни в чем, — брюнет расправил грудь и взглянул на парня пониже. — Я в своей комнате. Ты явно заблудился, пока спешил в парикмахерскую под названием «Подстригите под самый худший горшок».
— Я знаю, что с тобой не так, — Римус не мог видеть лица парня, но Тобиас явно скрестил руки на груди. — Мамочка вырастила гомофобного ублюдка? Или ой, прости, она тебя совсем не растила? Не дососал молоко? Не хватило любви?
Римус в ужасе взлетел с кровати, но не успел, потому что Сириус зарядил кулаком по лицу Тоби. Тот с грохотом повалился на пол.
— Сириус! — выкрикнул от испуга Люпин и упал на колени рядом с шатеном. Его парень сорвался с земли в попытке ответить, но Римус прижал Тоби к себе, намереваясь остановить худший кошмар своей жизни. — Какого черта ты бьешь людей? Ты с ума сошёл?
Сириус посмотрел на Римуса не с сожалением и даже не со злостью, на его лице была непередаваемая обида. Серые глаза налились слезами, и он выбежал из комнаты, громко захлопнув дверь.
— Он больной? — Тобиас присел на колени и взглянул на Римуса так, словно готов был взорваться от ярости. — Римус, он самый настоящий гомофоб.
— Это не так, — закачал головой Люпин, и хотелось верить в сказанное. Сириус не мог. Он просто не мог им быть.
— Другого объяснения нет, — казалось, что шатен вот-вот воспламенится, и из ушей пойдёт дым. — Либо ублюдок втюрился в тебя…
Римус замер от услышанного и отрицательно закачал головой.
— Ты ему просто не нравишься. Он так со всеми общается, кроме м-мародёров. Ты не должен был говорить про маму…
— Он не должен был меня бить! — не унимался Бэйли. Казалось, что перед Римусом сидел совсем другой человек, настолько разъярённым был его парень.
— Я знаю-знаю, — выдохнул Люпин и спрятал голову в руках. Он хотел кричать от отчаяния. — Прости меня за него. Сириус не хотел, я уверен… Я-я…
— Эй! Римус, не плачь, — убрал его руки от лица Тобиас. Голос стал чуть мягче. — Наши с ним проблемы не должны касаться тебя. Все хорошо.
— Но они касаются! — обессилено глотнул воздух светловолосый. — Я не понимаю, что с ним… Я-я ничего не делал…
Тобиас крепко обнял его и уложил дрожащую голову к себе на грудь.
— В следующий раз мы просто пойдём ко мне.
Римус всхлипнул и прижался посильнее к родной груди. «Все наладится» – повторял он в голове, как мантру. Сириус не мог быть так жесток, чтобы возненавидеть того, кто делал друга счастливым.
Он остался в руках своего парня, и через какое-то время вдвоём они направились к озеру. Но часть него кричала: «Сириус один, промокший до нитки, думает о том, что его ненавидит мать. И тебя рядом нет».
***
Сириус ненавидел Тобиаса Бэйли.
Каждой фиброй своего существа он желал разорвать пуффендуйца на части. Когда он видел, как Римус нежно целует губы Тобиаса, засыпает на чужих коленках, ласкается в объятиях, Сириус ощущал лишь одно. Болезненную пустоту. Одиночество от того, что у него забрали самое дорогое. Теперь он не имел права прикасаться к Луни.
Сириус знал, что не должен был срываться на Тобиаса, но последние слова колотились эхом в разуме и ядовито отравляли душу. И больше всего ранило, что Римус ничего не сделал. Блэк уже который час сидел на их месте, на Астрономической башне, и ждал. Винил себя и боролся с отчаянной обидой.
Они исцеляли друг друга. Они были Римус и Сириус. Сириус и Римус. Прощали друг другу самые страшные тайны, делились худшими секретами и прижимались, когда казалось, что мир рушится на части. Луни целовал его в лоб, обнимал и убеждал, что, несмотря на отсутствие доброй матери, у него была любовь. Мародеры любили его. Но прямо сейчас он доказал обратное. Сириус больше не значил для него ничего, по сравнению с новым парнем. Злодеем в этой истории стал Блэк.
— Сигарету? — раздалось знакомым женским голосом позади брюнета.
Он обернулся и заметил Марлин МакКиннон. Девушка была легко одета для январской погоды, а волосы отливали необычным розовым оттенком, который Бродяга не замечал прежде.
— Что это? — спросил он, когда Марлин присела рядом с бывшим парнем и протянула упаковку с незнакомыми палочками.
— Ты такой чистокровный иногда бываешь, Блэк, — хохотнула девушка и зажгла край «сигареты». — Их курят. Успокаивает нервы.
— То, что надо, — улыбнулся Сириус и взял одну палочку. На него вдруг повеяло жуткой вонью, но что-то было в действиях Марлин безумно привлекательное. Он хотел так же красиво «курить».
Как только он сделал первую затяжку, горло обдало противной гарью, и Блэк закашлялся.
— Это отвратительно, — высунул он язык и сплюнул.
— В этом и есть вся суть, — рассмеялась Марлин и продолжила втягивать дым с привлекательной легкостью.
Спустя несколько попыток Сириус привык к жуткому привкусу и даже почувствовал лёгкое расслабление в теле. Немного подташнивало, но хотелось глупо улыбаться.
— Что стряслось у тебя? — наконец поинтересовалась девушка, наблюдая за жалкими попытками брюнета вдохнуть табачный дым. — Поругался с Джеймсом, или опять кто-то не дал?
Сириус фыркнул.
— Кто бы мне не дал? — Блэк, разумеется, пока был девственником, но Марлин не обязательно было этого знать.
— Например, я.
Двое весело рассмеялись и расслабились в уютной тишине. Холодный зимний ветер щекотал кожу, а солнце начало плавно опускаться над горизонтом.
— Доркас, — вдруг нарушила тишину Марлин. — Спасибо, что спросил, почему я здесь. Мы поссорились с Доркас.
— Что случилось? — искренне поинтересовался Блэк. Двое девочек были неразлучны.
— Ты когда-нибудь боялся осуждения общества?
— Нет, — честно ответил Сириус и докурил остаток сигареты. — Но я боялся осуждения семьи.
— Значит, ты понимаешь, о чем я, — она грустно опустила взгляд и потрепало разорванные джинсы на коленке. — Представь, что весь мир – это твоя семья. И весь мир ненавидит тебя за то, что ты на Гриффиндоре.
— Жутко, — поморщился Блэк. — Как это связано с Доркас?
— Она боится этот мир, а я нет, — Марлин выбросила остаток дымящейся палочки в сторону и внимательно посмотрела на друга. — А ты почему здесь?
— Римус, — выдавил грустную улыбку Блэк. — Поссорились.
— Люпин умеет ссориться? — хихикнула МакКиннон. — Он выглядит, как ангел.
— Он и есть, — слова вырвались раньше, чем Сириус подумал о них. — Он… Мерлин, я не могу его потерять. Если нашей дружбе – конец, я лучше спрыгну с этой башни прямо сейчас.
— Ты весь покраснел, — загадочно улыбнулась Марлин. — Так плохо все?
— Не то слово, меня ужасно раздражает человек, который дорог ему… И я не могу с этим ничего поделать.
— Почему раздражает?
Сириус замер и взглянул на угасавшие лучи солнца в надежде остановить время. Он надеялся, что ему никогда не придётся озвучить вслух то, что так мучительно вертелось в голове на протяжении нескольких дней.
— Возможно… Но это не точно… — начал он слишком тихо, стараясь не произносить ужасающей правды. — Есть вероятность… Совсем маленькая… Что я-я… Что я хотел бы быть на месте… этого человека.
Блэк закусил губу, чуть ли не до крови, удивляясь, что наконец столкнулся с истинной своей ревности лицом к лицу.
— Вау, — протянула восторженно МакКиннон. — Тебе нравится Римус.
Сириус язвительно улыбнулся ей, будто это не он сам раскрыл ей только что все карты.
— Это не точно. Римус – мальчик, а мне не нравятся… мальчики.
— Мхм, — Марлин явно сдерживала смех.
— А тебе нравится Доркас. Я, если что, все понял, просто не сказал. Передай, что ей не стоит бояться осуждения общества, а вот тебя – да.
Марлин пихнула Блэка в бок, и оба весело рассмеялись.
— Мы ничтожные, посмотри на нас, — высунула язык МакКиннон, изображая рвотные позывы.
— Возможно, это мы друг друга испортили, — улыбнулся Сириус, вспоминая прошлогодние отношения.
И пришла в тело приятная лёгкость. Он смотрел на миловидную девушку и не чувствовал ничего. Когда же он думал о Римусе… Он хотел его всего. Полностью и без остатка.
***
Римус искал Сириуса по всем коридорам, готов был кричать его имя, лишь бы побыстрее найти обиженного друга. Он почти потерял надежду, но неожиданно вспомнил об Астрономической башне и рванул к их тайному месту так быстро, насколько позволяли ноги.
Добравшись до балкона, он громко выкрикнул в панике:
— Сириус? Бродяга?
— Ты опоздал, — раздался неожиданный голос, и в поле зрения появилась МакКиннон. Она трагично положила руку на сердце и опустила грустные глаза в пол. — Он уже спрыгнул.
Сердце и так бешено колотилось от бега, но после услышанного Римус чуть не рухнул в обморок. Все части тела онемели.
— Ч-что? — Люпин даже не мог размышлять логично, грудь затряслась в панических конвульсиях.
— Я пошутила, — подняла руки перед собой Марлин и подошла чуть ближе. — Дыши, Люпин, дыши.
— Ты ненормальная? — сорвалось истерически с губ. — МакКиннон, Мерлинова задница! С таким не шутят!
Девушка рассмеялась, но тут же виновато прикрыла рот рукой.
— Прости, — погладила она светловолосого по плечу. — Сириус недавно ушёл, обратно в комнату. Вы разминулись.
— Он был очень грустным? — бок кололо от недостатка воздуха, Люпин схватился за живот. — Ты говорила с ним?
— Нет, мы покурили и разошлись, — улыбнулась Марлин, но улыбка была дьявольски хитрой.
— Покурили? Сириус курит сигареты?
— Теперь – да.
— Раз уж не спрыгнул, то ты предложила ему длительную смерть, молодец, — саркастично улыбнулся Люпин. — Я пойду, и тебе не стоит мерзнуть на холоде.
— Римус, стой, — окликнула его девушка. — Тебе не кажется, что Сириус красивый?
Люпин замер в недоумении. Блондинка опять хотела сойтись с бывшим парнем? К чему этот вопрос?
— Д-да, это не секрет, что Сириус красивый, а тебе какое дело?
— Никакое, — Марлин продолжала хитро улыбаться. — Приятно обладать секретной информацией, но жаль, что я не могу ничего с ней сделать. Мне кажется, она бы тебе понравилась.
Лунатик приподнял брови в недоумении.
— Ты странная, МакКиннон.
— Спасибо за комплимент.
Римус спустился по лестнице и направился быстрым шагом в сторону гостиной. Почти сразу же он нашёл Сириуса. Парень разлёгся на красном диване, изучая какую-то большущую книгу. В комнате больше никого не было, лишь огонь лениво потрескивал в камине.
— Бродяга, боже, ты тут, — Римус упал на колени перед другом. Щеки моментально раскраснелись от перемены температуры, с холода на тепло гриффиндорской гостиной. Он поднёс ледяные руки к губам. — Прости меня, пожалуйста.
Сириус устало отложил книгу и перевернулся на бок, чтобы быть лицом напротив взволнованного друга. Его чудесные локоны попадали на плечи, а серые глаза загорелись от оранжевого света.
— Как погуляли? — голос звучал непринужденно и даже холодно.
— Он не должен был говорить тех слов про маму, — заскулил отчаянно Римус. — Мне так жаль, Сириус. Я ему ничего про твою семью не рассказывал, клянусь. Прости, что не пошёл за тобой. Я такой кретин. Ты изливал мне душу про Вальбургу, а я так поступил…
— Ш-ш-ш, — приложил к губам Римуса свой палец Блэк. — Останови этот поток, все в порядке. — Быстро убрав руку, он сел на диван и указал Римусу присоединиться рядом. — Было обидно, но и я перегнул палку.
Люпин уселся рядом и облегченно выдохнул.
— Я больше не буду ему травить душу, ради тебя, — тихо проговорил Сириус и заглянул в уставшие ореховые глаза.
— Можешь немного, сегодня я разрешаю, — ухмыльнулся Лунатик, вспоминая последний диалог с Бэйли. — Я-я рассказал ему про «маленькую пушистую проблему».
Сириус напрягся рядом с ним.
— И как?
— Он долго злился, что я не поделился раньше, — Римус потёр лоб, голова ужасно раскалывалась. — «Как я мог подвергнуть его такой опасности»? «Почему я врал, что навещаю маму»? «Как я мог соврать, что она жива»? «Все наши отношения построены на лжи, Римус?»
Сириус кашлянул, словно пытался сдержать желание сказать грубость в ответ.
— Попросил дать ему время, — закончил тираду Люпин и прижал колени к груди, сжавшись в диван. — Видимо, он не сможет любить меня таким, какой я есть на самом деле.
Это был худший диалог в его жизни. Тоби плакал и смотрел на парня, как на чужого человека. Сердце Римуса теперь скулило от печали, и хотелось вернуть время вспять, не рассказывать свою тайну. Ему необходимо было прижаться к груди Тобиаса и услышать слова любви вновь.
— Забудь, что я говорил, — Сириус провёл рукой по лицу. — Я ненавижу его и врежу снова.
— Нет, — попросил Римус и положил руку на напряженную спину друга. — Пожалуйста, не надо. Его злость оправдана. Мне нужно было быть честным с ним.
— Я все равно ему врежу, — повторил Сириус раздраженно, и Люпин издал тихий смешок.
Боль от «паузы», которую попросил взять Тобиас, рано или поздно утихнет, подумал Римус. Даже, если весь мир отвернётся, у него будут его лучшие друзья.
***
Февральское полнолуние прошло тяжелее, чем предыдущие. Римус проснулся с огромными ссадинами на похудевших руках и непередаваемой болью в груди. Даже друзья не смогли помочь оборотню защититься от новых ранений, настолько Люпин был расстроен и измучен расставанием с Тоби. Уже больше месяца Бэйли избегал встреч и держал возлюбленного на расстоянии.
Не выдержав грусти на лице Лунатика в преддверии его пятнадцатилетия, Сириус и Джеймс даже попытались поговорить с пуффендуйцем, но все было тщетно. Одно было хорошо – Бэйли пообещал не делиться ни с кем секретом.
— Мы вытащим волка из Хижины в следующей раз, — неожиданно заявил Сириус, когда Римус пытался подняться в сидячее положение. — Ему невыносимо в четырёх стенах.
— Исключено! — вырвалось у Римуса в ужасе. Только не хватало причинить кому-нибудь зла. — Лучше жить со шрамами, чем клеймом… убийцы.
— Ты чуть не убил самого себя, — Джеймс печально взглянул на него, словно идея Сириуса не казалась безумной. — Мы так перепугались, Бродяга выл и лаял, но ты не реагировал. Только отбросил его в сторону.
Римус перевёл взгляд на уставшего брюнета, но кровавых ссадин или ранений не нашёл.
— Римус, дорогой, к тебе посетитель, — мадам Помфри отодвинула шторку и окинула взглядом компанию друзей. — Тобиас Бэйли. Впускать?
Люпин сжался в белоснежные простыни и испуганно заморгал. Что Тоби тут забыл? Почему именно сейчас, когда Римус был в таком отвратительном состоянии?
— Д-да, — он панически оглядел озадаченных друзей. — Впускайте.
Римус поправил больничную рубашку и прочистил горло.
— Нам выйти? — поинтересовался Джеймс, и Римус благодарно кивнул.
Мальчики покинули убежище друга, и почти сразу же между шторками появился Тобиас. У него были красные, сонные глаза, волосы взъерошены, а мантия помята и небрежно застегнута. Он выглядел так же печально, как Римус себя ощущал.
— Привет, — тихо проговорил шатен и присел на край кровати. — Как ты… Как ты себя чувствуешь?
«Нормально, если не считать того, что ты игнорировал меня месяц»
— Бывало и хуже, — Римус отвёл взгляд и поправил рукава рубашки. Не хотелось пугать Бэйли окровавленными ссадинами. — Почему ты здесь?
Тобиас тоскливо посмотрел на светловолосого и гулко выдохнул через ноздри.
— Я не мог заснуть всю ночь, думал о твоём превращении, — Тобиас потёр уставшие глаза. — Это правда так больно, Ремми? То, что я нашёл в библиотеке об оборотнях… Мне так жаль, что я отвернулся от тебя…
В раскрасневшихся глазах появились слёзы. Тоби потянулся трясущимися руками к бледным ладоням мальчишки и скрестил их пальцы. Боже, как же сильно Римус скучал.
— Прости меня, что не рассказал сразу, — прошептал Люпин и упал в крепкие объятия парня. От шатена повеяло ароматом цитруса и весенней свежести. Хотелось расплакаться от знакомого запаха. — Прости меня.
— Я люблю тебя, Ремми, — Тобиас целовал его в каждую частичку заплаканного лица. В висок, губы, щеки и лоб. Все таяло внутри от нежности.
Тобиас любил его настоящего. Даже узнав самую страшную тайну, он все равно продолжал любить. И, хоть Люпин и сомневался в правде слов, он хотел, чтобы парень услышал признание в ответ.
— Я т-тоже… — улыбнулся он сквозь поцелуй и разорвал влажное прикосновение, всхлипнув. — Я тоже тебя люблю.
Было ужасно сложно произнести три заветных слова впервые в своей жизни, но он не жалел. И готов был доказать их.
— Я люблю тебя, — повторил Римус и тихо рассмеялся.
Они слились в самом нежном и удивительном поцелуе из всех, что у них были. Прижались друг у другу, словно от этого зависел вопрос жизни и смерти. Римусу стало так легко на душе от осознания, что, несмотря на все переживания об ориентации и Сириусе, он сумел найти своего человека. Возможно, у них не было страстной и яркой любви, о которой Лунатик мечтал. Но такой теплоты чувств было более, чем достаточно.
Через некоторые время Тобиас оставил его одного, и мародеры вернулись к другу на больничную койку. Джеймс хитро улыбался, а Питер в умилении надувал губки.
— Вы подслушивали? — закатил глаза Люпин.
— Мы так рады за тебя! — Джеймс начал хлопать друга по коленке и восторженно хихикать. — А ты говорил, что «маленькая пушистая проблема» станет причиной одиночества. Видишь! Он любит тебя!
— Сириус обещал тебе толпы девчонок, он не ошибся, — восторженно проговорил Питер, усевшись на свободный стул. — Разве что насчёт девчонок.
Трое весело рассмеялись.
— А где он? — вдруг осознал Римус.
— Приспичило в туалет, — отмахнулся Джеймс. — Ты его знаешь, опять съел весь пирог с патокой и бегает каждые пять минут.
***
— Я отойду ненадолго, — бросил Сириус, как можно более непринужденно.
Питер и Джеймс быстро кивнули, но тут же сосредоточили все своё внимание на шторках и прислушались к диалогу влюблённых.
Оказавшись за дверью, Сириус рванул по коридору. Отчаяние захлестнуло его, и сердце разбилось на тысячи мелких осколков. Блэк ощутил невыносимую боль в грудной клетке.
«Я т-тоже… Я тоже тебя люблю»
Все было кончено, так и не успев начаться. Какая-то часть Сириуса верила, что Тобиас больше не вернётся. Он надеялся, что теперь у него появится время подарить Лунатику все то, что разрывало его изнутри. Непреодолимую, убивающую и сжигающую все частички разума любовь. Поговорив с Марлин, Блэк осознал, чего хотел на самом деле, и больше не мог бороться с отрицанием действительности. Гей, би, да кто угодно. Было уже все равно. Он просто любил Луни. Так сильно любил, что готов был носить на руках и никогда не отпускать. До сегодняшнего дня он и не верил, что был способен на подобные чувства, но отчаяние, которое настигло его сейчас, не было похоже ни на одно другое. Детскому разуму казалось, что мир рушился на части. Как это произошло? Как он мог влюбиться в мальчишку?
Сириус ворвался в туалетную комнату и подбежал к раковине. Нужно было вылить на себя холодной воды, подышать немного и остановить бешеный ритм сердца. Намочив лицо, он взглянул на себя в зеркало и испугался собственного отражения. Никогда ещё Блэк не выглядел таким слабым и несчастным. Рубашка пропотела, жар прилил к телу, возникло стойкое ощущения комка в горле.
«Раз, два, три, четыре…» — начал считать Блэк про себя, в попытках восстановить дыхание. Он стянул галстук и выбросил его в сторону.
Было жестоко думать, что Тобиас не вернётся к Римусу из-за его секрета. Но Сириус так сильно на это надеялся. И ненавидел себя за это ещё сильнее.
Становилось невозможным дышать, лёгкие воспламенялись. Голова начала кружиться, а колени нагнулись, онемев.
Все было кончено. Двое любили друг друга со всеми тайнами и шрамами. Сириус опоздал.
«Раз, два, три, четыре…»
Счёт не помогал, холодная вода тоже. Казалось, что вот-вот, и он задохнётся. Слёзы непроизвольно затуманили глаза, стены расплылись перед взором, и Блэк скатился по туалетной кабинке на пол.
«Раз, два, три, четыре….»
Сириус забрался внутрь и схватился за туалетный бачок. Тошнота могла помочь… но она не подступала к горлу. Было только невыносимое удушье.
«Я т-тоже… Я тоже тебя люблю»
Мальчишка схватился за голову и заревел в ужасе. Но слёзы только усугубили обрывистое дыхание. Все тело теперь тряслось, хотелось кричать и звать на помощь. Слёзы градом скатывались по щекам, и он отчаянно захлебывался в них.
Сириус не мог произнести ни слова. Если эта чертовщина не собиралась прекращаться, то смысла бороться с ней не было. Лучше умереть, чем продолжать чувствовать подобную боль.
— Сириус, ты избавился от пирога? Мы можем идти? — веселый голос Джеймса прорезал давящую тишину холодной комнаты.
Сириуса не было видно за дверью кабинки. Он хотел выкрикнуть имя друга, позвать на помощь. Но ничего не получалось. Вырвался лишь ужасающий всхлип из осипшего горла.
— Бродяга? — тихо, почти ласково, спросил Поттер. Его голос выводил из транса, стены прекращали вертеться во все стороны. — Ты в порядке?
— Д-Джеймс, — попросил Сириус слишком тихо, почти шёпотом.
Дверь тут же распахнулась, и взволнованное лицо Поттера сменил настоящий ужас.
— Мерлин, — все, что услышал Сириус прежде, чем схватился за трясущуюся грудь и сделал громкий вдох.
Джеймс рухнул на колени перед размякшим на полу мальчишкой.
— Сириус, посмотри на меня, — Блэк ощутил, как его лицо взяли в тёплые ладони. — Сириус! Ты меня слышишь?
— Д-да, — весь рот был в слюнях, глаза еле открывались от слез. — Я н-н-емогу дыша-а…
— У тебя паническая атака? — спросил Поттер и погладил друга по взмокшим волосам. — Я позову Помфри…
— Нет! — Сириус чуть не задохнулся от своего же громкого голоса. — Та-а-м Л-у-уни.
Джеймс тут же сложил ладони лодочкой и приставил к лицу друга.
— Вдыхай через нос, выдыхай через рот.
Сириус принялся размеренно дышать в чужие руки. И в голове немного прояснялось.
— Это паническая атака, — голос Джеймса дрогнул от тревоги. — Ты будешь жить. Все хорошо.
Сириус дышал и дышал. Казалось, что это была бесконечная битва за воздух.
— Подумай о чем-то хорошем, — ласково шептал Джеймс в макушку брюнета. — О квиддиче или своей новой метле. Помнишь, тебе приглянулась в Хогсмиде? Мы обязательно за ней вернёмся! Ты будешь летать быстрее всех, будешь самым лучшим защитником в истории Хогвартса! Мы с тобой выиграем кубок, Бродяга!
Сириус представил счастливое будущее рядом с лохматым мальчишкой в очках, и сердце перестало болезненно колотиться под рёбрами. Запах булочек в поместье Поттеров, смех лучшего друга… Дыхание выравнивалось, и пульс восстанавливал привычный ритм.
— Спасибо, — через слёзы прошептал Блэк, убрав лицо из чужих рук. — Спасибо, С-Сохатый.
Он взглянул на Поттера и нашёл смесь облегчения и печали. Мальчишка был напряжен, как натянутая струна.
— Что случилось? — проговорил Джеймс жалобным тоном. — Бродяга, что с тобой? Это из-за синяков, они так болят?
Сириус вдруг вспомнил об огромных фиолетовых ушибах на рёбрах. Волк не очень был благодарен псу за вторжение во время полнолуния.
— Н-нет, — Сириус глубоко вдохнул свежего воздуха и облокотился головой о стену кабинки.
— Тяжелая ночь? Превращения Римуса все ещё пугают?
— Нет.
— Пирог с патокой не хотел выходить?
— Заткнись.
Оба рассмеялись, хоть Сириусу это и удавалось с трудом. Боковым зрением он заметил, что Джеймс приложил спину к стене кабинки и внимательно заглянул в зареванное лицо.
— Ты не рад воссоединению Тобиаса и Римуса?
В комнате воцарила тишина, и Сириус лишь слабо кивнул.
— Он все ещё тебя любит, — проговорил Поттер сочувственно. — Просто по-другому. Это не значит, что он перестал дорожить тобой.
— Я знаю, — всхлипнул Сириус. Как же он надеялся, что паническая атака не вернётся. Какой позор перед Джеймсом. — Я ужасный человек, Сохатый. Я должен желать ему счастья, а не реветь в туалетной кабинке, как первокурсница.
— В душе ты маленькая одиннадцатилетняя девчонка, признайся, — легонько пихнул его в плечо Поттер.
Сириус сжал веки. Он боролся с желанием рассказать другу правду.
— С-сердце очень болит…
— Я знаю, Бродяга, — прошептал Джеймс и взял мокрую руку в свою ладонь. — Тебе не обязательно этого говорить, я и так вижу.
Сириус уложил голову на плечо друга и тихо заплакал. Джеймс целовал его в лоб и крепко держал в тёплых объятиях.
Сириус кивнул. Римус был по-настоящему счастлив с Тобиасом, и Блэку оставалось это только принять. Двигаться дальше и ждать. Ждать, когда станет легче дышать, когда придёт другой любимый человек, или когда Римус вернётся… Вернётся к нему домой.
========== Year 4 (4) ==========
— Блэк, есть минута? — поинтересовался Тобиас, когда Сириус наклонился над огромным учебником по зельеварению.
На вечеринке по случаю дня рождения Римуса они наконец решили устроить перемирие. Сириус извинился за то, что ударил мальчишку, а пуффендуец за злобные высказывания. Не то, чтобы они стали ближе общаться, вовсе нет. Конец апреля подходил к концу, и двое пересекались лишь изредка, когда Римус объединял своего парня и друзей в одну компанию. Но они были почти что милы друг с другом. Ради Римуса. Лунатик выглядел счастливее в такие моменты, намного счастливее, чем все предыдущие годы. И Сириус, хоть и боролся с приливами ревности и тоски, учился принимать нового возлюбленного лучшего друга. Ему слишком нравилась улыбка, которая сияла на лице, обрамлённом шрамами.
Любить и не иметь возможности прикоснуться – худшая пытка, пришёл к выводу Блэк. Римус был так близко, но словно за тысячу световых лет от него. Они едва обнимались, и Сириус ненавидел лишь одно. Влюбленность не уходила. Проклятое чувство только разрасталось. И ни одна девчонка, ни одно свидание не могли освободить его от мук. Если раньше он вообще не думал о Римусе в романтическом плане, то теперь лучший друг не покидал его мысли ни на секунду. Он был в его голове, когда Сириус дописывал эссе по Трансфигурации. Когда отвечал на уроке. Когда отбивал квоффл и пытался удержать равновесие на метле. Когда смотрел на очередную красотку Гриффиндора, с огромной, абсолютно не возбуждающей его грудью. Когда видел поцелуи Лунатика и пуффендуйца. И ненавидел, что это не он ласкает губы, не он прижимает к себе, не он вызывает румянец на любимых щечках, и не он шепчет что-то на ухо и касается. Так много касается.
— Что тебе, Бэйли? — ответил Блэк и наконец поднял взгляд на шатена.
Он ненавидел уроки зельеварения и ухода за магическими существами. Это были занятия, которые Гриффиндор делил с Пуффендуем, и Римус все время сидел рядом с чертовым Бэйли. С его чертовыми рыжими волосами и чертовыми скучными до невозможности шутками.
— Пока Ремми не пришёл, — Тобиас уселся на стул, который Бродяга, между прочим, занял для Джеймса. — Хотел у тебя спросить кое-что… У нас скоро полгода отношений, и я уже сломал голову, что подарить. Есть идеи? Может, он о чем-то давно мечтал?
«Придумай сам, глупое ты создание» — крутилось в голове.
— Подари ему очередную книжку, — натянул улыбку Сириус. — Ну или ещё что-то более нудное.
— Ты думаешь, я не хотел? — «Разумеется ты хотел, в этом сомнений не было, мистер Скука». — Но он не упоминал тех писателей, которых нельзя было бы найти в библиотеке. Может, новый свитер?
— Почему это должно быть что-то материальное? — не выдержал Сириус и отложил учебник. — Ты же поэт? Напиши ему стихи или рассказ. Сделай свою собственную книгу для него. Можно собрать стихи его любимых авторов и переписать в одно место. А лучше! — у Сириуса загорались глаза от идей. — Собери в одну книгу те стихи, что напоминают тебе о вашей любви. Приведи его к озеру, сделай шоколадный пикник. В Хогсмиде есть отличный магазин, могу показать, какие сорта Римусу нравятся. Принеси плед, шоколадный торт, разложи свечи и прочти ему эти стихи под лунным светом…
— Блэк, полегче, — издал нервный смешок Бэйли. — Может, тебе начать с ним встречаться?
Сириус язвительно улыбнулся и спрятал глаза обратно в учебник. «Эта идея мне нравится больше всего, подари ее Римусу».
— Но спасибо, — Тобиас неловко похлопал брюнета по плечу. — Ты очень помог.
— Всегда пожалуйста, — буркнул Сириус и указал шатену уходить. Джеймс и Римус приближались к ним.
— О чем беседуете? — поинтересовался Римус, приобняв парня за плечи.
— Ты знал, что мы сегодня будем изучать амортенцию? — игриво ухмыльнулся Бэйли. Сириуса чуть не стошнило. — Жду чудесный аромат пергамента и шоколада.
Римус смущённо улыбнулся и направился за парнем в конец кабинета.
—Не одного Бэйли ждёт запах шоколада, — кашлянул в ладонь Поттер, за что получил учебником от Сириуса по голове.
Но лучший друг не ошибся. Закончив приготовление опасного и сильнодействующего зелья, Сириус ощутил самый невероятный запах во всем мире. Хотелось раствориться в нем, окунуться и забыться навсегда.
Свежеиспечённые булочки в поместье Поттеров, дерево от рукоятки метлы, табак и… ванильный парфюм Римуса. Его окутали нотки шоколада и мятных лекарств. Казалось, что он утыкается носом в горячую шею Люпина и вдыхает родной аромат.
— Пахнет влажной травой, выпечкой и… — смутился Джеймс, оглянувшись на Лили Эванс. Блэк хихикнул в руку.
— Джентельмены, — профессор Слизнорт прикрыл чугунный котелок крышкой. — Вижу, у вас получилось. Десять очков Гриффиндору! Но не забывайте, насколько опасным может быть напиток. Он вызывает сильное увлечение, вплоть до одержимости.
Сириус перестал чувствовать аромат, от которого кровь закипала в жилах, и машинально обернулся назад, чтобы взглянуть на виновника его возбужденного состояния.
Но совсем не ожидал наткнуться на взгляд Римуса, внимательно изучающий в ответ. Сириус приподнял брови, и Римус раскраснелся до кончиков ушей. Опустив глаза, он тут же начал беседовать о чем-то с Бэйли.
— Чем тебе пахло? — отвлёк озадаченного брюнета Поттер.
— Выпечкой, которую делает твоя мама, — признался Сириус, вспоминая аромат. — Оборудованием для квиддича, табаком…
— И все? — недоверчиво приподнял бровь Джеймс.
— Лили Эванс пахло только тебе, — сменил тему Блэк и получил легкий толчок по ботинку.
Покидая класс, после окончания занятия, Сириус осторожно вслушался в диалог Римуса и Бэйли.
— Пахло твоей кожей, твоими волосами, мятой и ванилью, — шептал Тобиас, и Сириус тут же сделал глубокий вдох. Не хотелось плакать при всех. Не хотелось вообще находиться в этой комнате сейчас, где до сих пор отовсюду веяло сказанным. — А тебе?
— Пергаментом, шоколадом, цитрусом и цветами, — послышался шёпот Римуса. — Как твой шампунь с лавандой.
Сириус подхватил Джеймса за руку и быстрым шагом вывел за дверь. Нужно было скорее перекусить или подышать свежим воздухом. Отвлечь себя от очередного приступа злости и смертельной тоски.
***
— Римус, почему ты один тут? — голос Лили вывел его из транса, и он поднял взгляд на рыжеволосую девочку.
Люпин уже который час сидел на скамейке в коридоре, надеясь, что его никто не найдет. Ему не хотелось возвращаться в гостиную после ужина. Необходимо было время наедине с собой.
— К вечеру в комнате становится шумно, — признался он и подвинулся, чтобы Эванс присела рядом. — Хотелось побыть в тишине.
— Понимаю, смех Блэка и Поттера доносится и до спален девочек, — сказала она с легким раздражением. — Я почти уверена, что на днях слышала собаку.
Римус улыбнулся, но постарался не выдать всей правды.
— Вероятно, Сириус пробовал новые заклинания для изменения голоса.
— Говоря о Сириусе, — в голосе Лили мелькнули озорство и любопытство. — Он лучше относится к Тоби?
Римус вздохнул. Правда заключалась в том, что Блэк действительно стал лучше относиться к Бэйли. Намного лучше. Он был добр и приветлив, всегда здоровался с пуффендуйцем в коридорах. Казалось, наконец-то все Божьи милости были на стороне Римуса, и он мог стать поистине счастлив. Но когда он злился на Сириуса, было намного легче. Ему не приходилось ломать голову, правильное ли решение – встречаться с Тоби. Сейчас ему было трудно понять, чего он действительно хочет. Не было честности с самим собой.
— Да, они хорошо общаются, — ответил Люпин. — Они извинились друг перед другом. Но… есть одна проблема.
— В чем дело? — Эванс встревожено взглянула на светловолосого.
— У меня такое чувство, что я постоянно всем вру. Сириусу, Тоби, самому себе. Я действительно счастлив рядом со своим парнем, он дополняет меня, мы буквально одно целое. Но, например, сегодня, на Зельеварении… — Римус сделал паузу, изо всех сил оттягивая продолжение. — Я почувствовал самый удивительный запах в мире. Пергамент, шоколад и… волосы Сириуса. Я бы узнал этот аромат из тысячи. С нотами мятного шампуня, одеколона и табака.
— Ни намека на Тоби? — Лили выглядела немного обеспокоенной, но ее глаза были нежными.
— Нет, ни намека. Ничего, — Римус развёл руками в отчаянии. — Мне пришлось ему соврать.
— Все в порядке, нельзя разлюбить кого-то в один миг, — рыжеволосая потянулась к его руке и уложила поверх ладонь. — Если ты чувствуешь, что любишь Тоби, то борись за это. Потребуется чуть больше времени, но он поможет тебе.
— Ты права, — Люпин слабо улыбнулся и сжал чужую ладонь. — Мы с ним проведём чудесное лето, только вдвоём, и я смогу прийти в себя. Тоби живет по соседству, в магловском Лондоне. Мы будем приезжать друг к другу, и я искренне жду каникул.
— Это чудесно! — восторженно проговорила Эванс, и Римус закивал головой. — А он знает?
— О чем?
— Ну… — Лили застенчиво убрала прядку рыжих волос за ухо. — О твоём секрете? О… превращениях?
Его ноги онемели, а сердце начало бешено пульсировать в горле.
— Ч-что?
— Римус, я знаю, — голос Эванс был спокойным. — Я никому не расскажу.
Люпин неуверенно кивнул и сжал ладонь девушки в своих пальцах. Не было сомнений, что он мог доверять Лили, но страх все еще закрадывался в легкие. Иногда казалось, что все знают его тайну, просто продолжают подыгрывать.
— Это ничего не меняет, — Эванс погладила его по напряженному плечу. — Ты все ещё мой друг. Мы можем притвориться, что ты мне так ничего и не рассказал, и это все ещё догадки.
— Спасибо, — он сглотнул тяжелый ком в горле. Повисло неловкое молчание. — А ты что почувствовала в амортенции? — попытался сменить тему мальчишка.
— Не Поттера! — быстро ответила она, хорошо зная, к чему шел диалог.
— Вот блять, — выругался Лунатик с притворным гневом и недоверием.
— Римус, не ругайся! — Лили была шокирована. Сразу видно, девочка не часто проводила время с мародерами. Они свободно говорили на двух языках: английском и «магловском мате».
Римус звонко рассмеялся.
— Ладно, Лилс, нам пора возвращаться, — он похлопал девушку по коленке, и они направились в сторону гостиной Гриффиндора.
Возвратившись в спальню, он чуть не налетел на Джеймса Поттера, красного то ли от смеха, то ли от гнева.
— Ты целовался с Лили!? — прозвучало с фальшивой обидой. Поттер вдавил испуганного друга в дверь.
Как он узнал? Они целовались на третьем курсе, прошел целый год! Что за внезапный допрос?
— О чем ты? — Люпина бросило в дрожь.
— Я все видел! — Поттер издал смешок, и тут же сдал себя. Бродяга и Хвост подхватили его смех и появились в поле зрения.
— Мы сделали это! — закричали трое в один голос, и Сириус указал на кусок старого пергамента в руках.
Римус даже подпрыгнул от восторга. Карта Мародёров! Они трудились над ней уже несколько месяцев, не спали по ночам и изучали замок так тайно и тщательно.
— Мы увидели тебя на ней с Лили, она работает! — сияли глаза Джеймса. — Попробуй!
Римус аккуратно забрал пергамент из рук Блэка, все-таки именно Лунатик и вложил больше всего идей в создание карты. Он сосредоточенно произнёс:
— Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость!
На пергаменте появились надписи и рисунки, выведенные рукой Сириуса. Бродяга это скрывал от многих, но Римус знал, что у парня был талант к искусству. Он рисовал потрясающие картины.
– Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют своё новейшее изобретение — Карту Мародёров!
Римус почувствовал бег мурашек по коже, как только перед глазами появились сотни имён и комнат.
Это было одно из самых лучших воспоминаний Люпина. Они провели целую ночь в приступах смеха, следили за слизеринцами и комментировали их каждое действие, придумывали диалоги. Четверо друзей так и не легли спать в ту ночь и проспали все занятия. Но никто не жалел.
***
— Это был идеальный подарок, — Римус смотрел на тысячи сияющих звезд и выводил узоры на груди Тоби.
— Не хватает кое-чего… — Тобиас загадочно посмотрел на парня и придвинулся чуть ближе.
Они лежали на клетчатом пледе в тени цветущих рябин. Весь вечер был похож на сказку. Шоколадные десерты, свечи, чтение стихов и сияние лунного света. Было ощущение, что Тобиас пробрался в разум Люпина и догадался, что могло сделать его по-настоящему счастливым.
Римусу нравилось проводить время с возлюбленным, правда, но иногда казалось, что Тоби требовал куда больше серьезности, чем Римус мог дать в своём возрасте. Они почти никогда не смеялись и редко подшучивали над другими. Внутренний мародёр жалостливо скулил в такие моменты. Но зато, романтика витала в каждом их свидании. И пикник, который организовал Бэйли, был очередным напоминанием, почему Рем так сильно ценил своего парня.
— Чего не хватает? — шепнул Римус, наблюдая за огоньками в карих глазах.
Тобиас опустил руку на воротник чужой рубашки и медленно, едва касаясь, начал ее расстегивать. Люпин затаил дыхание. Он знал, что рано или поздно, произойдёт что-то большее, чем просто поцелуи. Но было так волнительно, что хотелось сорваться с места и убежать. Он почувствовал, как быстро и неприятно потеют ладони.
— Римус… — протянул жалобно Тобиас, когда рука его коснулась оголенного живота. — Их так много?
Чертовы шрамы. Чертовы уродливые, ненавистные шрамы.
— Они ужасны? — Люпин сглотнул панический комок в горле.
— Н-нет, — зажмурился Бэйли, но его лицо не выдавало спокойствия. — Просто… я не думал, что их с-столько…
Римусу хотелось исчезнуть, раствориться от смущения и ненависти на самого себя. Как он мог забыть, насколько уродливо его тело.
— Все хорошо, — попытался улыбнуться Тобиас и поцеловал его в дрожащие губы. — Ты все ещё Римус, это ничего не меняет. Я люблю тебя, несмотря на них.
Люпин выдавил слабую улыбку. Не сильно верилось в сказанное, но он позволил шатену расстегнуть ремень брюк. Бэйли погладил его по скулам, по челюсти, по шее, и пальцы заскользили по коже груди. Но он избегал его шрамы. Втянув воздух животом, отвернувшись от прожигающего взгляда, Римус почему-то больше боялся, нежели, чем ожидал, того, что предстояло.
Они стянули одежду и коснулись друг друга руками, убыстрили темп, прижались телами и попытались выразить все то, что возгоралось последние месяца. Понадобилось много времени для завершения, но, в конце концов, все тело Римуса трясло в абсолютном наслаждении. И он ужасно хотел повторения.
***
Вечеринка по случаю окончания учебного года была в очередной раз организована мародёрами. Гриффиндор выиграл кубок по Квиддичу, а также ежегодное межфакультетское соревнование школы. Это было безумным явлением, со дня прибытия мародёров в Хогвартс, баллы отнимались слишком часто. Видимо, мальчишки начали взрослеть. Ну, или научились проворачивать свои проделки с большим умением и хитростью.
Студенты со всех факультетов умоляли принять участие в вечеринке, и, да, чертов пуффендуец сидел рядом с Римусом в тихом уголке и мило беседовал. Но Сириус не позволил бы этому испортить настроение. Он выбрал на себя роль настоящего «короля вечеринок» и танцевал в гостиной до самого захода солнца. Мэри Макдональд и Джеймс Поттер, поддержав его энтузиазм, заводили толпу играми, кидали конфетти и устраивали танцевальные флешмобы. Когда играла музыка, и пиво разливалось на бордовый ковер, люди забывали обо всех напряжениях, домашних заданиях и даже о мире за пределами Хогвартса. На одну веселую ночь.
— Ты скоро прожжёшь дырки в Эванс, — Сириус взмахнул рукой перед глазами Поттера.
— Что я делаю не так, Бродяга? — захныкал Джеймс, огненный виски явно ударил раскрасневшемуся парню в голову. — Почему вокруг тебя толпы, а на меня Лили даже и не смотрит?
— Я бы с радостью помог, Сохатый, — выдохнул Блэк и потрепал друга по плечу. — Но моя «девчонка» сейчас обжимается в уголке с пуффендуйцем. И я сам не знаю, что делать.
— Мэри смотрит на тебя весь вечер, — сменил тему Поттер и как-то каверзно ухмыльнулся. — Совсем не в твоём вкусе?
— Она милая, — Сириус сосредоточено выводил круги на горлышке стеклянной бутылки. — Просто… Она прижималась ко мне во время танца, и я не чувствовал ничего. Клянусь, мы все подцепили от тебя заразу «однолюбства», — Блэк поморщился. — Должны были стать завидными холостяками Гриффиндора, а превратились в черти что.
— Однолюбства? — повторил Джеймс с особым интересом. — Ты влюблён в Римуса? Он тебе не просто нравится?
Сириус почувствовал жар в щеках и отвёл взгляд, смутившись.
— Бродяга впервые влюбился, — умилился Джеймс и захихикал в пьяном восторге.
Музыка внезапно стихла, и по комнате прошёлся взволнованный шёпот учеников.
— Мистер Поттер, мистер Блэк! — раздался разъяренный голос МакГонагалл. — Что здесь происходит?
Джеймс округлил глаза и побежал через толпу навстречу к декану факультета. Сириус поспешил за лучшим другом.
— Добрый вечер, профессор, — улыбнулся невинно Сохатый. — Выглядите, как всегда, потрясно!
— Мистер Поттер, объясните, что здесь происходит? — за Минервой стоял завхоз Филч и довольно гладил миссис Норрис.
— Если вы дадите мне хотя бы минуту, я обязательно придумаю какую-нибудь правдоподобную ложь, — Джеймс обратил внимание на пиво в руках и тут же спрятал за спину.
Хоть МакГонагалл и не стала наказывать Мародёров, вечеринку пришлось прервать. И когда все разошлись по комнатам, Сириус решил прогуляться до Астрономической башни.
Усевшись на край балкона в своём кожаном жакете, он поджег волшебной палочкой край сигареты. Сириус прижал кончик к своим губам, затянулся, удерживая дым во рту, и позволил ему проникнуть глубоко в лёгкие. Глаза закатились назад, и головная боль, о которой он даже не подозревал, прошла.
В такие моменты парень всегда задумывался о быстротечности времени. Казалось, ещё вчера, Сириус впервые ступил на платформу девять и три четверти, познакомился с мародёрами и увидел замок на холме. Оставалось всего три года обучения, а дальше было вовсе неизвестно, что заготовила судьба. Но Сириус не боялся будущего, он верил, что мародерам суждено стать героями.
— Эта чертовщина убьёт тебя, — раздался голос за спиной, в котором Блэк моментально узнал Лунатика.
Сириус улыбнулся с зажатой между зубами сигаретой и указал на место рядом с собой. Светловолосый аккуратно свесил ноги и вцепился руками в перегородку. Это было секретом для остальных, но Бродяга знал, как сильно Римус боялся высоты. У него потели ладони, даже когда он издалека наблюдал за игрой в Квиддич. Все время обнимал после матча друзей, будто Поттер и Блэк чуть не умерли.
— Почему ты один тут? — поинтересовался Римус, у него был развязан галстук, волосы растрёпанны. Парень явно незадолго до этого веселился со своим возлюбленным.
— Не хочу спать, — Сириус не собирался отвечать на этот вопрос искренне.
Последние месяцы ему действительно было ужасно одиноко. Сохатый и Хвост никогда не были любителями душевных посиделок и разговоров до пяти утра. Марлин сошлась с Доркас, и времени на дружбу с Сириусом оставалось не так много.
Блэк прежде проводил спокойные и умиротворенные ночи с Римусом, делился всеми секретами и переживаниями. Но теперь… все изменилось. Тобиас был единственным, кто имел эту возможность. Сириусу оставалось только терпеливо ждать подобных моментов, когда его луна могла найти его и присесть рядышком на балконе. С улыбкой ярче солнца и глазами такими же любящими и заботливыми, как и вся ангельская душа.
— Можно? — вдруг нарушил тишину Римус и попыталась дотянуться до сигареты.
— Разве это не «смерть, завернутая в бумагу»? — Сириус усмехнулся, но протянул то, что просил друг.
— Я все еще не одобряю курение, — его голос был мягким и успокаивающим. Ветер трепал песочные кудри. — Но ты выглядишь с ней… довольно круто. Я бы тоже хотел.
Сириус расплылся в улыбке, как счастливый, довольный котенок. Римус думал, что он «крутой». Этого было достаточно, чтобы чувствовать себя немного лучше до конца дня или, может быть, до конца жизни.
— Тебе не нужно курить, чтобы выглядеть круто, — Сириус посмотрел на самого красивого в мире мальчика, почти вздыхая от обожания. — Ты само совершенство.
Люпин посмотрел на него, в его взгляде мелькнуло недоверие и что-то еще… Воздух между ними вдруг стал чересчур густым и тяжелым. Светловолосый попытался сделать затяжку, но с треском провалился. Кашель был слишком жалобным, и он отдал сигарету смеющемуся мальчишке.
— Мне нравится запах, но не вкус…
Сириус улыбнулся и продолжил курить, расслабленно выдыхая через лёгкие.
— Я не совершенство, Бродяга. Мои шрамы ужасны, — прошептал Римус через некоторое время. — Я должен что-то с ними сделать.
Сириусу захотелось ударить друга чем-то тяжелым по голове. Шрамы были красивыми и даже… горячими, однажды глупый мальчик это осознает.
— Они часть тебя, и они ни капли не портят твоей красоты, — сердце Сириуса скулило от печали, что укрылась в глазах Рема.
— Помнишь, Джеймс шутил на днях, «как это мы все до сих пор девственники»? В общем… — Люпин сделал паузу и резко выдохнул. — Я солгал. Я вроде как переспал с Тоби.
Сириусу хотелось вернуться назад в режим смеха, заткнуть рот светловолосого сигаретой. Что угодно, только бы не слышать то, от чего начинало болеть все тело. Образ Тобиаса, прикасающегося к Римусу, возник в его слегка пьяной голове, и захотелось разреветься.
— Б-было хорошо? — Сириус изобразил на лице улыбку и сделал слишком сильную затяжку. Плечи немного расслабились.
— Ну, сначала не особо, — Римус теребил рукава свитера, нервничая и стесняясь. — Я был слишком напуган. В другие разы было лучше. Но проблема в том, что… — светловолосый сделал осторожную паузу, глаза сияли от лунного света и подступившей в них влаги. — М-мне кажется, его пугают мои шрамы. Тоби все время закрывает глаза и не прикасается к ним. Он любит меня, несмотря на них. Я так надеялся, что кто-то полюбит за них.
Сириус замер от услышанного. Хотелось сорваться с места и найти проклятого пуффендуйца, выбить из него все дерьмо, но он знал, что это было бы глупо. Прямо перед ним сидел дрожащий Лунатик и нуждался в поддержке друга. Не ревнивого и озлобленного, а понимающего.
— Думаю, он любит тебя по-настоящему, — проговорил взволнованно Блэк и заглянул в покрасневшие глаза. — Просто ему нужно время привыкнуть. Но если… если ты несчастен, и он пробуждает в тебе сомнения на свой счёт, то не делай себе больно. В мире сотни, а то и тысячи людей, которые полюбили бы тебя за все то, кем ты являешься.
Римус вздохнул и неуверенно кивнул. Порыв заботы и любви захлестнул Сириуса, и в горле перехватило дыхание. И после неловкой тишины он не успел осознать, как вырвалось то, что он хранил так долго.
— Гипотетически и только гипотетически, если бы я был твоим п-парнем, — он отвёл взгляд на горящую в руках сигарету. — Я бы любил каждую частичку тебя. Я бы поцеловал каждый твой шрам медленно и нежно, испытывая гордость, что я стал тем, кому ты их показал, — сердце начинало болеть от того, что слова вырывались вслух. — Я бы прикоснулся к каждому следу твоей силы и боли. И мне не хватило бы одной жизни, чтобы насладиться тобой. Я бы любил тебя таким, какой ты есть, за все шрамы.
Сириус поднял тяжелый взгляд на Римуса, взволнованно и смущённо. Но чего он совсем не ожидал увидеть, так это безмолвные слезы, бегущие по щекам друга. Он не выглядел успокоенным, он выглядел убитым горем. Словно у маленького ребёнка отняли то, о чем он так сильно мечтал.
— Ты никогда не видел их всех, ты не знаешь, насколько они уродливы… — голос Римуса дрожал. Он недоверчиво посмотрел на Сириуса.
— Это не имеет значения, — Блэк говорил правду спокойным тоном. — Ничто не имеет значения, когда ты по-настоящему любишь человека. Ты хочешь каждую его частичку.
Римус посмотрел вниз, его грудь дрожала.
— С таким видением отношений, — он закашлялся и вытер слезы. — Твоей девушке действительно повезет, Бродяга.
Сириус выбросил остаток сигареты и посмотрел на скрытый за облаками полумесяц.
— Ну уж нет, сомневаюсь, что я когда-нибудь влюблюсь. Слишком много хлопот.
Это было отчасти правдой, он не хотел, чтобы это повторилось снова. Эта боль, что он испытывал сейчас, была невыносима.
— Но гипотетически, только… гипотетически, — голос Ремуса звучал слишком тихо. — Если бы я был твоим парнем, ну или вроде того… Я бы просыпался каждый день с мыслью, что мне действительно повезло.
— Правда? — Сириус почувствовал прилив застенчивости, который он почти никогда не испытывал.
— Да, — он посмотрел на Римуса, светловолосый мальчик слегка улыбнулся. — Любой бы чувствовал себя счастливчиком. Ты же Сириус Блэк.
Бродяга усмехнулся и подбросил длинные волосы в воздух. «Лучший защитный механизм, когда чувствуешь себя польщенным, сыграй уверенность».
— Я знаю.
Римус громко рассмеялся, и они оба погрузились в уютную тишину. Впереди был пятый курс, новая глава жизни и время перемен. Не было места драме и любовным разборкам. У них было еще полно времени впереди. Времени, чтобы создать лучшие воспоминания своей жизни.
Позже, оглядываясь назад на этот диалог, Римус ласково улыбнётся своему парню, целующему каждый сантиметр, каждый шрам на его теле, и подумает: «Сириус Блэк не солгал».
========== Year 5 (1) ==========
«Дорогой Бродяга,
Как у тебя дела? Давно от тебя не было вестей, с тех самых пор как ты вернулся от Поттеров. Надеюсь, тебе удалось поговорить с Регги, и Вальбурга не сводит с ума.
У меня все отлично! Возможно, это даже лучшее лето в моей жизни. Тоби постоянно навещает меня, мы катаемся в город на велосипедах (магловское изобретение, тебе бы однозначно понравилось!) Папа каждый день пропадает на работе, так что они не пересекались пока (Слава Мерлину, я ещё не готов их знакомить).
И кстати… насчет шрамов, Тоби в последнее время стал гораздо более понимающим. Я чувствую себя намного увереннее в своём теле, так что не беспокойся. Мы нашли чудесную пещеру на побережье, вам с Джеймсом она бы понравилась. Мы также побывали на нескольких вечеринках в магловском Лондоне! У Тоби столько интересных друзей! (Но с ними не так весело, как с мародёрами, даже и не переживай).
Вайолетт, моя новая знакомая, тебе бы очень понравилась. Она чуть постарше нас, курит, носит кожаные вещи и выглядит просто потрясающе. Если будешь навещать Лондон, то я вас непременно познакомлю. А ещё, мы обязаны сходить на концерты рок-групп. На днях я услышал виниловую пластинку T-Rex. Сириус, ты был рожден, чтобы слушать его.
И ещё… Никогда не поверишь, что мне пришло в письме от декана факультета! Обещай, что не будешь сильно издеваться… Но меня сделали старостой! Кто бы мог подумать! В любом случае, я очень скучаю по тебе. Очень.
Не пропадай, пожалуйста.
Твой навсегда, Лунатик»
«Мой прекрасный Луни,
Извини, что я пропал без вести. Наказания Вальбурги этим летом вышли на новый уровень. Ты слышал о нападениях в магловских деревнях? Два раза подряд? Перепугался за тебя до чертиков. Надеюсь, у вас с Тоби все хорошо.
Есть несколько моментов в этих атаках, которые меня очень пугают… Мы обсудим при встрече. Даже в моем доме атмосфера накаляется. Мама сходит с ума, мы постоянно устраиваем ужины для Малфоев и Лестрейнджей, я бы предпочел быть где угодно, только не здесь. Поругался на днях с кузиной, Беллой. Ты бы слышал о каких жутких вещах они говорят. Не буду врать, впервые в жизни мне по-настоящему не по себе.
Но эй, последняя неделя лета, и я увижу вас троих! Ты правда думаешь, что я не буду смеяться над твоим значком старосты? Не обижай меня, Луни. Я уже заготовил речь. Одно хорошо – мародерам положены привилегии. Джеймс будет в восторге!
Насчет, вечеринок – это, правда, здорово! Наконец-то Лунатик превращается в плохиша, которого ты так долго прятал. Вайолетт звучит чудесно, но я не ищу сейчас девушку. Слышал о велосипедах и мотоциклах, и, чертово дерьмо, мне необходима такая штука. Если бы она ещё могла летать, как метла…
Поздоровайся с Тобиасом за меня. Рад, что вы, ребята, все уладили. Видишь, я говорил тебе, что твои шрамы прекрасны. Очень скучаю по тебе, Луни.
Твой навеки,
Бродяга»
***
Атмосфера на платформе девять и три четверти была совершенно иной, чем обычно в начале учебного года. Волна нападений на маглов, казалось, высосала остатки летнего настроения, и студенты поднялись в вагоны поезда без обычного энтузиазма. Даже Сириусу и Джеймсу не хотелось взрывать навозные бомбы под сиденьями Слизерина, как они обычно делали.
— Ты думаешь, в нападениях замешаны маги? — спросил Джеймс, когда Сириус рассказал ему о подозрительных встречах в его доме, о странных людях в темных плащах, упоминаниях о неком темном Лорде. — С чего бы волшебникам нападать на маглов?
— Такие, как моя семейка, помешаны на чистоте крови, — Блэк поерзал на сиденье и вспомнил лицо своей матери. Хотелось стереть лето из памяти, выпить чего-то покрепче и забыться. — Они все с ума посходили. Одно из нападений выпало на Скоттов, их сын магглорожденный волшебник. Не думаю, что это совпадение.
— Привет, ребята! — в купе ворвался Лунатик, волосы взъерошенные, щеки красные от загара и веснушки на вздернутом носе. Он выглядел ещё взрослее и выше, чем несколько месяцев назад. Песочные кудри выгорели под палящим солнцем, а глаза искрились чудесным блеском.
Он был уже не ребёнком, которого прежде воспринимал Сириус, как младшего брата. Римус выглядит невероятно горячим, непривычно взрослым и… счастливым.
— Привет, Лунатик! — улыбнулся во все тридцать два зуба Джеймс.
— Вы не против, если я с Тобиасом зайду? — из-за плеча парня выглянула рыжая голова Бэйли. Он приобнял своего возлюбленного за талию и поздоровался.
Сириус так наивно надеялся, что эти двое разойдутся на летних каникулах. Но теперь они стояли перед ним, слипшиеся, как сиамские близнецы. И ревность, которая притупилась за лето, вдруг ядовито перехватила горло. Любить на расстоянии было невыносимо, практически невозможно для Блэка. Эгоизм отравлял его, но он не мог никак побороть чувство того, что у него отняли целую часть его жизни. Сириусу хотелось двигаться дальше, правда, познакомиться с каким-нибудь парнем, найти себе девушку, кого угодно. Но он каждый день, 24 часа в сутки, два месяца подряд только и делал, что обнимал себя в комнате, тихо плача и представляя, что его успокаивает Лунатик. В его мечтах он обещал, что вернётся к своему Бродяге рано или поздно.
— Нет, конечно, не против, — Джеймс указал на свободные места рядом с собой. — Как прошло собрание старост?
— Ох, лучше бы меня им не назначали, — поморщился своим веснушчатым носиком Римус и приобнял Джеймса. Мистер Скука, Тобиас Бэйли, в это время укладывал их чемоданы на верхнюю полку.
Не дай Мерлин, эта присоска теперь станет пятым мародером. Сириус лично позаботится над тем, что их тогда останется всего четверо. Без Блэка.
— Привет, Хвостик! — Римус обнял Питера, и у Сириуса чуть не запотели ладони от осознания, что он был следующим.
— Бродяга! — Луни повернул лицо в его сторону, широкая улыбка засияла на обветрившихся губах.
Сириус не смог даже ответить жалкое «Привет», он тут же обнял друга и прижался к его шее. Как всегда пахло мятой, ванилью и тёплой свежестью. Всем, что ассоциировалось у него с домом.
— Я скучал, — пробубнил Блэк и неловко похлопал Рема по спине.
— Я тоже, — ответил светловолосый и тут же отпрянул, намного быстрее, чем обычно. Он присел к Тоби и взял его за руку, от чего Сириус лишь натянул приветливую улыбку и вернулся к своему рассказу.
Они долго ещё обсуждали нападения, темного Лорда, атаки на маглов, новые предметы, С.О.В. и квиддич. Все вернулось в норму так быстро, как будто и не прерывалось на каникулы. Только теперь они были взрослее и увереннее. И Сириус мог лишь наблюдать за своей семьей, улыбаться каждой шутке Джеймса и жуткому писку Пита. Если бы только он мог поскорее вычеркнуть лето из головы, принять холодный душ и заснуть.
***
По возвращении в Хогвартс Сириус стал причиной многочисленных вздохов и обмороков женской половины курса, да и не только. Он влюблял в себя все, что имело способность дышать. Блэку исполнялось в ноябре шестнадцать, и казалось, что от низенького и шустрого мальчишки, в которого когда-то влюблялся Римус, не осталось и следа. Теперь он был выше, шире в плечах и… сексуальнее. Волосы более шелковистыми, глаза серыми и томными, он больше не был подростком. На коже ни одной поры, ни одного прыщика, она сияла, как фарфор. Сириус стал определением слова «совершенство». Волосы, собранные волшебной палочкой в беспорядочный пучок, галстук, небрежно завязанный… Римус несколько раз ловил себя на том, что пялится.
«Он мне больше не нравится. У меня есть Тоби, он моя родственная душа, и я его люблю» — оправдывал себя в такие моменты Римус. — «Просто несправедливо, что человек, который заставлял меня задыхаться и краснеть пару лет назад, теперь выглядит, как греческий бог. Несправедливо, что он настолько красивый, настолько хорошенький, что я мог бы буквально покрасить его ногти в розовый цвет, надеть юбочку, прикрепить на голову бантик и просто смотреть на него всю оставшуюся гребанную жизнь. Сириус — мечта каждого, кто хотя бы однажды имел возможность взглянуть на него, и это нормально — иногда пялиться. Людям нравятся красивые вещи, в этом нет ничего такого. Тобиас тоже может пялиться на Бродягу, мне плевать. Это не значит, что я все еще люблю Сириуса. Он просто симпатичный. Это никак не связано с тем, что он ещё и добрый, веселый, умный, заботливый и потрясающе целуется. Это всё – нюансы».
Да, Сириус все ещё оставался самым громким и активным из группы Мародёров. Но правда заключалась в том, что с Блэком было что-то не так. Его энергия казалась фальшивой, а улыбка притянутой. Как только наступала ночь, Сириус закрывал шторы и использовал заглушающие чары. Римус не обращал особого внимание на странное поведение друга первые несколько недель. Блэк все ещё жил в своём беззаботном мире, ругался со слизеринцами и выплескивал безграничную энергию на проделки и флирт с девчонками. Но периодически от него слишком сильно пахло спиртом, он запирался в ванной по два-три часа, приходил после отбоя, дрался куда чаще.
Римус пытался с ним поговорить, но чувствовал, словно они навсегда потеряли что-то важное. Сириус делился всем только с Джеймсом, двое пропадали на тренировках, обнимались только друг с другом. Как-то Люпин пытался поймать брюнета одного, но тот тут же улизнул, лишь бы не оставаться наедине. И когда сентябрь подходил к концу, Римусу наконец удалось выяснить, что было не так. Возможно, ему лучше было бы жить в неведении.
После тяжёлого полнолуния все четверо страшно выдохлись. Римус возвратился на следующий день в комнату и застал троих друзей спящими. Удивительным было, что Сириус впервые не спрятался за шторами, не использовал заглушающих чар и тихо сопел на своей подушке прямо в брюках и рубашке.
Люпин принял душ, переоделся в пижаму и двинулся к тёплой кровати, надеясь тут же провалиться в сон. Но его остановил пугающий вздох. Из кровати Сириуса доносились всхлипы. В лунном свете Рем мог разглядеть длинноволосого друга, хватающегося за грудь сквозь сон, скулящего, поджимающего ноги, словно тот бился в конвульсиях.
— Не-е-ет, — вырвалось протяжным стоном, Сириус запутался в собственном покрывале.
Кошмары довольно часто снились брюнету в детстве, Джеймс и Римус никогда не оставляли его в беде и засыпали рядом. Но в какой-то момент они прекратились, ну или так думал Люпин… Светловолосый закрыл за собой шторки вокруг кровати, наложил оглушающие чары и нежно потрепал друга по плечу.
— Сириус! — попросил он, сердце бешено колотилось. В убежище слишком сильно пахло алкоголем. — Бродяга!
Брюнет распахнул веки и глотнул воздух ртом, будто мог наконец-то дышать. На лбу появились капельки пота, он выглядел абсолютно потерянным, словно не понимал, где находится.
— Луни? — Сириус резко присел на кровати и провёл дрожащей ладонью по влажному лицу.
— Это просто кошмар, все хорошо, — Римус присел на краешек кровати и поправил одеяло. — Ты в порядке? Может, воды?
За шторами почти невозможно было разглядеть Блэка, но дышал он слишком быстро и обрывисто.
— Н-нет, прости, что разбудил, — Сириус попытался улыбнуться и отодвинулся чуть дальше. — Я забыл сегодня наложить чары.
Сердце Римуса тоскливо екнуло в груди. Как часто такое происходило с другом? Какого черта он ни с кем не обсуждал этого? Он раньше всегда приходил к Лунатику с подобным, ему нечего было стесняться.
— Тебе часто снятся кошмары? — Римус начал привыкать к темноте и теперь видел бледного парня, пытающегося развязать галстук.
— Иногда…
Римус посмотрел на него с недоверием.
— К-каждую ночь, — Сириус тяжело вздохнул и заправил взмокшую прядку волос за ухо.
— Почему? — Римус приблизился и посмотрел на родного человека, так сильно надеясь, что мог хоть чем-то помочь. Сириус Блэк не мог печалиться. Это было против природы.
— Семейные проблемы, наверное, — парень напротив выглядел абсолютно подавленным, казалось, ему снова одиннадцать лет. — Т-ты можешь… — голос завибрировал, и Сириус потянулся бледной рукой вперёд, будто бы беспомощный младенец. — Обнять меня?
Римус знал это чувство. Абсолютную нехватку любви и тепла. Он так долго жил с подобной пустотой, что узнал бы ее из тысячи.
— Конечно, — Римус улыбнулся и подался вперёд.
Никогда ещё они не были в одной кровати, будучи такими взрослыми. Теперь они тут еле помещались. Римус уселся в позу лотоса и притянул брюнета к своей груди. Было глупо верить, что их уединения закончились на первых курсах. Мальчишки будут нужны друг другу до конца жизни.
— Спасибо, — голова Сириуса упала к светловолосому на грудь, и парень прижался так близко, насколько мог.
— Я рядом, — Люпин позволил себе дать слабину и поцеловал родную макушку, провёл по вспотевшей спине руками. Тепло захлестнуло его, прошлось внутривенно электрическим током. Как же давно они были так близки.
— К-кру… — голос Сириуса было едва слышно, и он приподнял голову. Их лица чуть не столкнулись. — Она использовала круциа… — боль исказила черты брюнета, он отодвинулся и схватился руками за волосы. — Круциатус.
Римусу не нужно было слышать продолжения, чтобы догадаться, о ком шла речь. Все его тело напряглось от гнева. Он не мог поверить в значение слов. Не мог поверить, что то, что он услышал, было правдой. Каждая частичка его души надеялась, что это был кошмар, ужасный сон, от которого он проснется прямо сейчас. Но он не проснулся, вместо этого он обнаружил Сириуса перед собой, с закрытыми глазами, крепко схватившегося за голову. Он выглядел так, словно боль разрывала его изнутри, и он не мог дышать.
— На тебе? — одними губами, почти шёпотом, проговорил Люпин.
Сириус закивал головой и издал звук, похожий на всхлип.
— Я в-выступил против кузины, — Блэк раскрыл влажные веки. — Оп-позорил Вальбургу… — он схватился за виски, будто все ещё боролся с болью. — Ей это не понравилось.
— Это непростительное заклинание, – Римус онемел в ужасе. — Сириус, она не имела права, что бы ты ни натворил.
— Я знаю, — выдохнул парень и посмотрел другу прямо в глаза. Казалось, в его серых радужках угасла жизнь. — Не говори Джеймсу или Питеру. Не говори никому, умоляю.
— Почему? — брови Римуса сжались, он боролся с приливом давящих на горло слез.
— Они пострадают, если попытаются остановить моих родителей. Блэки слишком влиятельные, — Сириус опустил взгляд. — Я скоро уйду от них, обещаю.
Римус лишь слабо кивнул. Бродяга был здесь, и он был в безопасности. Его больше никто никогда не тронет, никто не посмеет прикоснуться к его чудесной фарфоровой коже своими грязными пальцами. Сириус был создан для того, чтобы его любили, боготворили, целовали в каждую частичку лица, но точноне для пыток. О круциатусе было даже жутко читать.
— Не закрывайся больше, — попросил Римус. — Не пей в одиночку… — он потянулся к шкафчику рядом с кроватью и, разумеется, нашёл там пустые бутылки. Все тело захлестнула волна печали. — П-пожалуйста… Просто приходи ко мне или Джеймсу. У меня полно места в кровати, есть куча шоколада, — Римус почувствовал, как глаза наливаются горячими слезами. — Пожалуйста, Сириус. Мне от одной мысли, что тебе больно, хочется кричать.
Блэк ласково посмотрел на него и убрал большим пальцем слёзы на чужих щеках.
— Не надо, Луни, — он смотрел на него так завороженно, как никогда прежде. — Я справлюсь. У тебя есть Тоби, и ему бы это не понравилось, ты сам говорил. Не думай, что тебе надо опекать меня.
Римус кивнул, но не смог успокоиться. Светловолосый прижал к себе Сириуса, поцеловал в пульсирующий висок, вдохнул запах мятного шампуня и упал головой на худенькое плечо. Это был его Сириус, и никто не имел права делать ему больно. Ни Вальбурга, ни слизеринцы, ни он сам. Римус держал этого хрупкого парня в своих руках, и все сердце раздирала невыносимая любовь. Она была настолько сильной, что можно было бы задохнуться, захлебнуться в слезах от одной мысли. Он так тщательно выстраивал по кирпичику, по камушку, эти огромные стены между собой и чувствами к лучшему другу. Но сейчас, обнимая Сириуса, он знал, что ему не перерасти этой любви никогда. Он мог сколько угодно встречаться с другими парнями, но все они превратились бы в пыль рядом с Сириусом Блэком.
Они заснули в объятиях, и, к счастью, Бродягу больше не потревожили кошмары. Он тихонько сопел на груди друга, сжимал ночную рубашку Римуса в маленьких кулачках. И Люпин гладил его по волосам, обещал, что все будет хорошо, просыпаясь то и дело от лёгких конвульсий, в которых дёргались ноги Сириуса.
Джеймс на утро не стал комментировать двух спящих друзей, не стал подшучивать, он лишь вывел за собой Питера и тихонько закрыл дверь.
***
— Перестань так переживать, — Тоби сидел рядом с Римусом на полу библиотеки. Книжные полки скрывали их от остального мира, а руки едва ощутимо переплетались. — Сириус – большой мальчик.
Люпину хотелось в это верить, но даже после того, как он поговорил с Блэком, ничего не изменилось. Шторы все еще закрывались каждую ночь, улыбка на красивом лице была искусственной, шутки более жестокими, а гнев по отношению к слизеринцам и кузенам стал настолько обыденным, словно только это поддерживало Сириуса в здравом уме. — Джеймс приходил ко мне на днях, он тоже волнуется. Сириусу нужна наша помощь, а лучше врача.
— Ты почти не ешь, ты постоянно смотришь на него с таким выражением лица, как будто он избитый щенок. Что бы там с ним ни случилось, перестань жалеть его, — голос Бэйли звучал раздраженно. — Никому не будет лучше от твоих переживаний.
— На следующей неделе у него день рождения. Он не хочет праздновать, — Римус тяжело вздохнул. В последнее время все было так чертовски сложно. — Сириус всегда любил свои дни рождения.
— Ему нужна девушка или перепихон, что-то, что немного взбодрит, — попытался отшутиться рыжеволосый.
Римус был не согласен. Сириус продолжал отклонять все предложения о свиданиях. Половина курса буквально падала ему в ноги, но он лишь изредка флиртовал, не больше. Ему нужна была психологическая помощь, а не подружка. Римус и прежде слышал, что круциатус навсегда меняет сознание людей, но он надеялся, что все было не настолько плохо.
— Мы можем наконец пойти поужинать? — Тоби поцеловал своего парня в щеку. — Честно, я устал от бесконечных разговоров о Сириусе.
Римус чувствовал себя ужасно виноватым. Его возлюбленный обычно был спокойным и понимающим, но, вероятно, печаль достигла такой пиковой точки, что Бэйли не мог больше терпеть. На самом деле, в последнее время их отношения тоже начали меняться. За год они так привыкли друг к другу, что то драгоценное романтическое и трепещущее чувство исчезло. Они оба боялись публично заявить об отношениях, но больше не было адреналина в тайных поцелуях, переглядках и незаметных прикосновениях. В последнее время их отношения казались такими натянутыми, будто ими двигала привычка, а не чистая любовь и потребность друг в друге.
«Может быть, если я перестану так сильно беспокоиться о Сириусе, мать его, Блэке, все прийдет в норму».
Сириус был хорошим актером. Было легко притвориться плохим мальчиком и улыбаться так, словно он никогда не знал ничего, кроме счастья. Было легко отпускать обычные шутки, устраивать розыгрыши с Джеймсом и делать вид, что ему на все наплевать.
Но на самом деле в душе у него была огромная пустая яма. Одиночество, которое окутало, и не отпускало до самой зимы. Ему не хотелось есть, не хотелось спать, не хотелось говорить ни с кем, даже влюбленность к Римусу притупилась, ему было плевать, где тот, с кем целуется и занимается сексом. Сириус ненавидел свое отражение в зеркале, тот факт, что он один из них. Один из Блэков. И что ему ходить с этим клеймом до конца жизни.
Он ненавидел тот факт, что его не привлекали девушки, ненавидел то, что он не мог быть просто нормальным, как Джеймс или Пит. Ненавидел то, что ничто больше не делало его счастливым. Ему стало казаться, что он не в состоянии вообще испытывать искренние эмоции. Он не мог даже плакать. Прошло три месяца, как он не проронил ни единой слезы.
Римус, разумеется, лучше всех видел его насквозь. Тот факт, что он постоянно проверял Сириуса по ночам, очищал ящик от бутылок виски, пытался подбодрить его… только сводил Сириуса с ума. «Отличная работа, Бродяга, Лунатику мерзко даже смотреть на тебя».
Он никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Ночи были самым ужасным временем суток, с бесконечными кошмарами, криками Вальбурги и невыносимой болью. Сириусу казалось, что он дышит темнотой. И он постепенно превращается в членов своей семьи.
Перед декабрьском полнолунием он совсем потерял связь с реальностью. Выпил лишнего, поругался с Регулусом, избил Малфоя. Ему хотелось больше синяков, ощутить боль, хоть что-то, но не пожирающую пустоту. Римус был уже в больничном крыле, когда мадам Помфри усадила Блэка на кушетку и начала обрабатывать ссадины.
— Какого черта здесь происходит? — Римус подошёл к нему, глаза в ужасе бегали от фингала до окровавленной губы.
— Малфой родился, — усмехнулся Блэк, алкоголь все ещё приятно пульсировал в крови.
— Сириус… — прошептал Римус, когда мадам Помфри отошла от подростков. Он присел на колени перед ним. — Ты не пойдёшь сегодня в Хижину. Только не в таком состоянии.
Блэк закатил глаза.
— Все в порядке, Лунатик, — он положил руку на плечо друга. — Пару ссадин…
— Я говорю не о ссадинах! — Римус резко поднялся на ноги, глаза засверкали гневом. — Джеймс и Питер могут сколько угодно тебе подыгрывать, что ничего не замечают, но не я. Что с тобой происходит? Ты выглядишь абсолютно… чужим.
Римус понизил голос, губы дрожали. Но Сириус так и не ответил ничего. Он не знал, что именно. Он сам не понимал, что происходило в его голове.
— Джеймс переживает, мы все переживаем, — Римус опустил взгляд и потрепал краешек свитера. — Мы твоя семья.
— Вы не моя семья, — в ту минуту Сириус ненавидел тот факт, что такое прекрасное создание, как Римус, мог думать о нем, как о своей семье. — Вы никогда ей не были и не будете. Я Блэк и навсегда им останусь. Моя мать видела меня насквозь. Когда я только родился в том проклятом доме, она знала, какое дерьмо из меня вырастет…
— Я не верю тебе, — глаза Римуса покраснели, и он судорожно закачал головой в отрицании.
— Тебе не похуй? — все, что смог сообразить Сириус, поднимая холодный взгляд на друга. — У тебя теперь свои заботы… Бэйли и его скучные книжки. Отъебись от меня и иди дальше играть в любовь.
— Я не хочу, чтобы ты приходил сегодня в Хижину, — после долгого молчания прошептал Римус. — Протрезвей, и мы поговорим.
Люпин захлопнул за собой дверь и оставил Сириуса в мучительной тишине.
Внутри него боролись холод и отчаяние. Холод ненавидел все, что его окружало, особенно самого Блэка, ему было все равно на боль, на слёзы и крики. Но отчаяние умоляло очнуться и посмотреть на себя со стороны.
В итоге Сириус переборол холод, поднялся со стула, бросился назад к Лунатику извиниться. Друг нуждался в его стае сейчас, как никогда, а он повёл себя, как абсолютный кретин.
По дороге в гостиную Гриффиндора он наткнулся на ненавистного Северуса Снейпа и замер, не желая начинать очередной скандал.
— Куда спешим, Блэк? — слизеринец смотрел на него слишком высокомерно, хотелось разбить огромный нос.
— Не твоё дело, Нюнчик, — Блэк попытался пройти мимо, но парень с сальными волосами толкнул плечом.
— Полнолуние сегодня, не знал? — усмехнулся Северус. — Лучше не идти на улицу, можно набрести на… оборотня.
Сириус сглотнул тяжелый ком и обернулся назад. Алкоголь затуманивал разум, паника накалялась в воздухе, и паршивая ухмылка Снейпа вовсе не помогала.
— Боишься? — вздёрнул подбородок Блэк, так сильно надеясь, что у Снейпа не было ничего против Римуса.
— Ох, нет, — рассмеялся Северус, слишком наигранно. — Люпин абсолютно безобидный. Он же наверняка прячется каждое полнолуние.
Сириус настолько не ожидал этого услышать, что, наверное, в этот момент глаза и выдали его. Он натянул язвительную улыбку.
— Безобидный? — Блэк попытался сделать вид, что слова слизеринца ни капли не потревожили его. — Так чего же ни разу не проведал его?
— Да вот никто не приглашал, — Снейп скорчил обиженную рожицу и пожал плечами.
— Приходи в Визжащую Хижину сегодня, — вырвалось раньше, чем Сириус подумал. — Но, боюсь, тебе все равно яиц не хватит.
Блэк даже и не думал о том, что говорил. Он вообще не понимал происходящего. Но в одном он был уверен точно – чертов Снейп никогда не решится прийти в Хижину к настоящему оборотню. Не настолько глупым он был.
После того, как Сириус вернулся в Гриффиндорскую башню, он нашел Джеймса и рассказал ему об этом сальном кретине. Он объяснил, что Снейп, должно быть, догадался давным-давно.
Поттеру предложение Блэка не показалось забавным, вовсе нет. Он посмотрел на Сириуса так гневно, как никогда прежде. Это было чистое отвращение и страх.
— О чем, черт возьми, ты думал? — он кричал так, будто Сириус оглох.
— Успокойся! — запротестовал Блэк. — Если он не делал с секретом ничего раньше, то зачем ему теперь идти туда?
— Потому что ты, блять, бросил ему вызов и назвал место! — Джеймс был почти в слезах. — В чем твоя проблема?
И с этими словами Джеймс выбежал из спальни.
Сириус стоял посреди комнаты совершенно безмолвный, не в состоянии понять происходящего. Когда он наконец почувствовал себя более трезвым и вменяемым, он поспешил в хижину, и начался самый страшный кошмар его жизни.
Смесь криков Джеймса, тащащего испуганного Снейпа назад в замок. Ужас в глазах МакГонагалл. Слёзы Нюнчика и Питера Петтигрю. Ненависть со всех сторон, направленная на Блэка.
И самое страшное — осознание того, что он натворил. Сириус упал на колени перед Дамблдором и разревелся, впервые за три месяца.
***
Римус проснулся от жуткой боли во всем теле. Агония сводила все мышцы так, как никогда прежде. В ту секунду, когда он раскрыл веки, стало ясно, что что-то было не так. Стая не провела ночь с волком.
— Лунатик, — голос Джеймса был мягким, глаза покраснели и опухли. — Как ты себя чувствуешь?
— Не очень, — пробормотал он.
Глаза не нашли рядом Сириуса, но это было нормально, ведь они поссорились незадолго до превращения. То, что его действительно напугало, так это МакГонагалл и Дамблдор, сидевшие рядом с друзьями.
— Что происходит? — сказал он голосом тяжелым от страха.
— Это насчет Сириуса… — Питер выглядел таким усталым и слабым.
— Что с ним? — перебил Римус.
Худший сценарий всплыл в его разуме. Почему все были такие подавленные? Из-за чего плакал Поттер? Почему профессора были здесь?
— С ним все в порядке? — сердце Римуса болезненно заскулило, мысль о том, что он причинил Сириусу боль, заставила все его тело замереть в ужасе. — Где он? — голос охрип от приступа слез.
— С ним все в порядке, мой мальчик, — Дамблдор положил тяжелую руку на колени Люпина. — Я думаю, нам пора идти. Твои друзья расскажут тебе остальное…
«Остальное» было самым болезненным из всего, что он слышал в своей жизни. На протяжении всего рассказа Джеймса он отрицательно качал головой. Это было бредом. Невозможно, чтобы его Сириус, его любящий и заботливый друг, сделал что-то подобное. Но все указывало на то, что Поттер говорил правду.
У Джеймса была склонность защищать Блэка, он постоянно добавлял что-то вроде «Сириус не подумал», «ты же знаешь, каким несчастным он чувствовал себя в последнее время», «ему правда жаль». Так что тот факт, что на самом деле история могла быть еще хуже, заставил Римуса ощутить самые настоящие пытки внутри грудной клетки. Все его тело болело от неверия, от полного шока и смертельной тоски. Если бы рядом не было его друзей, он бы, наверное, расплакался, как маленький ребенок. Было такое чувство, будто кто-то взял его сердце и вывернул наизнанку. Он просто не мог избавиться от ощущения, что все услышанное было ложью.
— Оставьте меня одного, — попросил он, не в силах больше терпеть это унижение. — П-пожалуйста…
Как только друзья вышли за дверь, он сжался комочком на постельном белье и разревелся, схватился за сердце и дал волю всему, что так долго копилось.
Его Сириус не мог так поступить. Он бы сделал все, чтобы защитить своих друзей. Но правда была в том, что новый Сириус был совершенно чужим человеком.
***
Римус оттягивал возвращение из больничного крыла до самого конца учебной недели. Ему не хотелось видеть никого: ни Джеймса, ни Питера, ни Лили, ни Тоби, и уж тем более ни Сириуса. Он настолько погрузился в себя, что отталкивал всех посетителей. Слава Мерлину, виновник его состояния попытался уговорить Помфри зайти всего лишь один раз, и она не пустила Блэка.
Захлопнув за собой дверь в комнату, Римус так сильно надеялся на то, что никого из Мародёров внутри не окажется. Но судьба слишком жестока.
На полу, прямо по центру комнаты, сидел Сириус и перебирал какие-то вещи в коробке. Он замер и поднял испуганные глаза, как только Люпин вошёл. На лице парня не осталось ни следа того фарфорового превосходства, которым восхищались все жители Хогвартса. Сириус ужасно осунулся и похудел, огромные синяки спрятали блеск серых глаз, а волосы спутались в грязном и растрепанном пучке. Римус ненавидел себя за то, как легко было испытать любовь и волнение только при виде этого безмозглого идиота.
— Луни… — начал Сириус жалобно и приподнялся на колени.
— Даже не начинай, — Римус кинул сумку на кровать и повернулся к брюнету спиной. — Я не хочу ничего слышать.
— Римус, пожалуйста, — Сириус никогда не звучал так разбито. — Мне нет прощения, но хотя бы выслушай…
— Зачем? — Римус резко развернулся лицом к Блэку и посмотрел на него сверху вниз. — Что нового я услышу?
— Я не хотел… — Сириус приподнялся на ноги и подошёл чуть ближе.
— Не хотел, — повторил Люпин и фыркнул. Он не знал, сколько ненависти скопилось внутри, до этого момента. Все три месяца, что он ходил за озлобленным и пьющим Блэком, нахлынули на него с новой силой. — Я пытался помочь, пытался спасти своего друга, но ты выбрал другой для себя путь.
— Риму…
— Я боролся за тебя, но я устал! — голос начинал дрожать. — Ты хоть знаешь, что со мной сделало бы министерство? Я бы превратился в того самого монстра, которого боялся все детство, из-за тебя!
— Римус, пожа… — Сириус дотронулся до одного из рукавов свитера. Светловолосый тут же вырвался и отошёл чуть дальше.
— Мне было больно после твоего поступка, так больно, что я хотел вырвать сердце из грудной клетки! — губы задрожали, горло охрипло от бешеного ритма сердца. — Но затем я осознал… — голос стал тише, и Римус посмотрел брюнету прямо в глаза. — Что будучи ребёнком я возвёл тебя на пьедестал. Видел в тебе все хорошее в моей жизни. Возможно… мне просто не нужно ожидать того, что ты это оправдаешь. Не нужно верить, что ты хороший человек, и тогда мне не будет больно… Когда ты окажешься самым обычным Блэком. Таким же, как и вся твоя семья.
Римус знал, что делал словами больно, по правде говоря, в этом и была цель. Он хотел проучить друга, дать ему пощечину тем, что Блэк сам внушал ему неделю назад. Но Римус не верил в них, как бы тщательно не заготавливал эту речь. Сириус был намного больше, чем просто Блэком. И его проступок был такой несчастной каплей в море той любви, которую он подарил мародерам.
— Прости, — голос Сириуса было едва слышно, он сглатывал сухой ком в горле, боролся со слезами. — Прости, что не оправдал ожидания, Луни. Но спасибо, что в-верил когда-то…
Сириус выглядел таким маленьким, таким хрупким и несчастным. Воспоминания о том, что сделала его мать летом, о муках, которые, должно быть, испытало это нежное создание, вырезались в самое сердце. Римусу тут же захотелось забрать свои слова обратно, выкрикнуть, что это была ложь. Но он был все ещё ужасно зол. Ненавидел тот факт, что Сириус делал его слабым. В этот раз он собирался постоять за себя.
— Это коробка с твоими вещами, — Сириус поднял ее худенькими руками с пола и протянул. — Раз уж я ухожу из твоей жизни, тебе они понадобятся больше.
Римус выхватил пыльную коробку, и на глаза тут же упал синий свитер, который Сириус не отдавал несколько лет. Светловолосый сжал челюсть в попытках сдержать слёзы.
— Не надо только драматизировать, — прохрипел он. От одной фразы «ухожу из твоей жизни» живот скручивало так сильно, что хотелось отчаянно кричать. — Нам ещё жить в одной комнате и пересекаться на занятиях. У нас полно общих друзей и…
— Джеймс и Питер не хотят со мной разговаривать, — Сириус выдавил слабую улыбку и направился к кровати. Он взял чемодан с вещами. — Ты не монстр и никогда им не будешь. Он в этой комнате один, и больше тебя никогда не будет беспокоить.
Брюнет покраснел, видимо, от невозможности сдерживать слёзы и вышел за дверь. Как только в комнате воцарилась тишина, Римус взглянул на коробку в своих руках и тяжело вздохнул.
«Какого хуя он строит из себя жертву, как будто это не он, блять, сам все испортил. Этот ублюдок думает, что меня будет беспокоить, куда он поперся в позднее время. Что он, возможно, напьётся до беспамятства и прыгнет с Астрономической башни. Мне плевать. Это он виноват, а не я. Он может пойти нахуй, мне все равно!» — кричал разум Римуса.
Он бросил коробку на пол и сел рядом с ней. Шоколадные батончики, книги, синий свитер, виниловая пластинка, фотографии. Вся коробка выглядела так, словно Сириус был чертовым сталкером, который хранил каждый волосок Римуса. От этого у Люпина начала закипать кровь, ему захотелось оторвать голову идиота.
Но в следующее мгновение своей злости он осознал, что безудержно плачет, обнимая свитер, вдыхая запах мяты и табака. Он всхлипывал и цеплялся за него, надеясь, что эта боль пройдет. Но этого не происходило.
В ту ночь Джеймс нашел Римуса спящим в постели Сириуса, мальчик заснул в кожаной куртке, которую Блэк оставил. И ничто не вызывало большей тоски, чем тот факт, что светловолосый сжал в кулаке карту Мародёров, вероятно, всю ночь глядя туда, куда Сириус мог бы пойти.
Комментарий к Year 5 (1)
Простите, но пранк есть в каноне на пятом курсе… Мне очень жаль. Пишите отзывы, они очень мотивируют! И спасибо всем большое за такой отклик на предыдущие части! Я ценю каждого! Мы все ближе и ближе к чудесным и долгожданным главам
========== Year 5 (2) ==========
Как только Сириус осознал масштаб своего проступка, остановить поток эмоций было невозможно. Казалось, все, что он держал в себе в течение нескольких месяцев, вырвалось на свободу. Это было похоже на пробуждение от долгого сна, осознание того, где он был, кем он был, и сколько тьмы проросло в нем. Больше не было апатии или печали, только мучительная ненависть к самому себе.
Он выбросил все бутылки, отказался от алкоголя, от еды, тёплой одежды и сна. Сириус хотел прийти в себя, как можно скорее, наказать себя за все то дерьмо, что творилось с ним в течение осени. «Что я наделал? Что я наделал? Что я наделал?» — крутилось в голове каждую секунду, словно других мыслей там и не было.
Он обещал быть с Римусом всегда. Убеждал, что не видел в нем монстра. А сам же и предал… Так жестоко и глупо.
Он столкнулся с последствиями своих действий, не в силах перестать наказывать себя. На уроках Блэк сидел один, как можно дальше от Мародёров. Он чувствовал на себе испытующие взгляды и знал, что все ученики гадают, что он мог сделать такого ужасного, чтобы Джеймс перестал говорить с ним. Римус даже не смотрел в его сторону, сидел рядом с Бэйли или Поттером, смеялся и натягивал счастливую улыбку. Сириусу было спокойнее, зная, что Луни в безопасности, что у него есть защита и любимые люди. Он бы не хотел, чтобы друг грустил. Только пугало, что глаза Люпина были все время сонными и даже немного потухшими.
В комнату Сириус так и не возвращался, ночевал первое время в больничном крыле. Обращался к Мадам Помфри за помощью побороть алкоголизм, и целительница давала ему усыпляющее зелье, разговаривала по душам, разрешала плакать на плече, когда терпеть одиночество было больше невозможно.
МакГонагалл отстранила его после произошедшего от игры в квиддич, что, по правде говоря, не было худшим наказанием. Ему не хотелось видеть гнев в глазах Джеймса, он бы не вынес этого. Наказания Блэк также отбывал и в зале трофеев. Чистил и полировал кубки до самого вечера. Это помогало занять чем-то руки и избавиться от дурных мыслей.
В столовую Сириус приходил совсем редко, разве что когда мучила жажда. Есть он не мог, мадам Помфри старалась подкармливать парня, давала специальные зелья, просила не мучить себя. Но он не мог позволить себе быть счастливым. Он так сильно хотел забрать всю ту боль, что причинил Лунатику.
Через несколько недель ему стало чуть легче. Кошмары снились реже и боль не тревожила тело по ночам. Он больше не возвращался в больничное крыло, ночевал в выручай-комнате и даже иногда разговаривал с одноклассниками. Правда, сразу же замыкался в себе при виде трёх бывших друзей. Марлин одолжила ему несколько пачек сигарет, и курил Блэк больше не для «крутости», дурацкая привычка стала единственным утешением. Табачный дым успокаивал нервы и расслаблял напряженные мышцы.
Его пожирало одиночество. Но больше всего – понимание, что ничего уже не исправить. Он смирился с мыслью, что навсегда останется таким сломленным и жалким, его все равно никто не захочет спасти. Для него не осталось спасательных шлюпок. Их никогда не было. И никогда не будет.
«Возможно… мне просто не нужно ожидать того, что ты это оправдаешь. Не нужно верить, что ты хороший человек, и тогда мне не будет больно… Когда ты окажешься самым обычным Блэком. Таким же, как и вся твоя семья».
Должно быть, он до конца декабря ходил по замку, как призрак. Сириус забыл, какого это – смеяться, улыбаться или шутить. Ему все время хотелось занять голову учебой, а лучше просто улечься спать.
В одну из таких зимних ночей, когда Блэк лежал на холодном полу выручай-комнаты и пытался заснуть, двери неожиданно распахнулись. Он увидел того, кого ожидал меньше всего в своём убежище. Лили Эванс.
— Ну и дыра у тебя тут, Блэк, — рыжеволосая девчонка поморщилась и оглядела помещение.
Особенность выручай-комнаты заключалась в том, что она всегда отражала нужды человека. Сириус нашел ее в идеальном состоянии, именно такой, какую заслужил. Ни света, ни постели, ни одежды, ни еды. Только холодный воздух, сырость и серые стены.
— Как ты тут оказалась? — Сириус поднёс свечу ближе к лицу и уставился на дрожащую от мороза девчонку.
— Римус говорил, что ты, должно быть, ночуешь в выручай-комнате, — она присела в позу лотоса рядом с ним и поправила юбку. — Мне понадобилось всего две попытки, чтобы догадаться, как она выглядит. Я представила наихудший вариант, и она открылась.
Блэк поджал ноги чуть ближе к себе и уставился на Эванс в недоумении. Какого черта она сюда пришла?
— Чего тебе? — Сириус не хотел, чтобы гриффиндорка начала читать нотации.
— Римус слишком гордый, — она кашлянула, будто в легком раздражении. — Но я нет. Кто-то же должен был тебя проведать.
Сириус ощутил тепло, которого так давно не испытывал. Что-то затрепетало в желудке от осознания: друзья искали его на карте Мародёров.
— Никто не должен был, — ответил Блэк и положил подбородок на колени. — Если бы ты знала, что произошло… Тебя бы тут не было.
— Я знаю, — перебила она его, но голос был мягким и понимающим. — Северус рассказал. Но я также знаю, что ты не хотел обидеть Римуса. Ты его любишь больше, чем самого себя.
В носу неприятно закололо от слез, и Сириус тяжело вздохнул. Как бы сильно он хотел вернуться назад в прошлое и все исправить.
— Я могу ненавидеть тебя и Поттера, но… — Лили придвинулась чуть ближе и положила руку мальчишке на плечо. От человеческого контакта он чуть не дернулся, как испуганное животное. — Не мучай себя.
Сириус ощутил себя таким слабым и беспомощным под ее взглядом, таким маленьким и ничтожным. Он взял ее руку в свою и тихо проговорил:
— Неважно, простит ли меня Римус, это не изменит того факта, что он никогда не посмотрит на меня, как прежде. Я разочаровал его, превратился в самого, что ни на есть, Блэка. Я для него умер.
Лили ничего не ответила, только придвинулась чуть ближе и неожиданно обняла. Легонько, едва ощутимо, но прижала к себе.
— Он скучает по тебе, — Эванс погладила его по растрепанным волосам. От неё пахло пионами и полевыми цветами, чем-то свежим и таким непривычным в этой сырой и грязной дыре. — Я видела, как плачет Поттер на прошлой неделе…
Сириус отодвинулся и посмотрел на неё в ужасе.
— Им плохо без тебя, — Лили сама выглядела так, словно была на грани слез. — Дай им ещё немного времени, и вы вернётесь друг к другу.
Блэк слабо кивнул в ответ. Так сильно хотелось верить ее словам.
Эванс загадочно улыбнулась и протянула ему конверт прежде, чем уйти. В письме он нашёл записку, и сердце замерло при виде почерка Джеймса.
«Ты, может быть, и поступил, как полный кретин. Но ты наш кретин.
И я все ещё жду тебя домой.
Твой брат,
Сохатый»
Впервые за несколько недель в груди задышалось чуть легче, одиночество не было таким жестоким, и надежда слабым огоньком загорелась в конце темной комнаты.
***
Римусу казалось, что внутри он умирает. На лице все ещё сияла улыбка, поддержка друзей дарила тепло, а прикосновения Тоби успокаивали. Но казалось, будто огромный кусок сердца вырвали из груди. Предательство было настолько неожиданным от Бродяги, что хотелось выть от гнева и бессилия.
Каждую ночь Римус просыпался на кровати Блэка, моля Бога и всех святых, чтобы в последующую секунду его друг отодвинул шторы и подполз к нему, обнял и попросил прощения. Но Сириус так и не возвращался. Большую часть времени его не было видно даже на карте. Скорее всего, он прятался в выручай-комнате. Но это не отменяло того факта, что каждый раз, когда имя Сириуса исчезало с пергамента, Люпин чувствовал, как у него замирает сердце. Он каждый день жил в страхе, что с другом могло случиться что-то непоправимое. Что он ушёл из жизни навсегда. От этого Люпин не выпускал карту из рук почти никогда.
Первые недели этого кошмара Римус чувствовал невыносимую боль. Хотелось реветь от того, что его предал самый дорогой человек. Он пытался найти причины, по которым Сириус мог воспользоваться им, как чертовым оружием, но все они только сильнее пробуждали злость и ненависть. Римус не хотел видеть Блэка, не хотел разговаривать с ним. К счастью, они почти и не пересекались.
Но к концу декабря, когда Люпин наконец осмелился взглянуть на Блэка во время Зельеварения, все его тело застыло в ужасе. Сириус был кожа до кости, крошечный и тощий, он, вероятно, мог бы умереть от сильного дуновения ветра. Парень выглядел так, словно почти никогда не спал, черные круги вокруг красивых глаз. Он больше не был Сириусом Блэком, просто его тенью. Римус был готов поклясться, что губы парня никогда не расплывались в улыбке. Все еще красивый, но такой разбитый. Его скулы, настолько острые, что могли бы разрезать бумагу. Руки, сжимавшие перо, дрожали.
Римус тут же отвернулся и посмотрел на Джеймса, смесь ужаса и вины. Поттер лишь понимающе кивнул. Не похоже было, что Сириус получал удовольствие от пранка над Снейпом. Он выглядел едва живым. Римусу лишь хотелось помыть брюнета, уложить в мягкую постель и держать в объятиях так долго и крепко, пока на щеках не засиял бы румянец. Люпин ненавидел себя за то, что не мог злиться. Он бы простил Сириусу все, что угодно.
Римус не представлял себя в мире, где не было бы Сириуса Блэка. Друг понимал его лучше других, умел дарить незаменимую заботу и делать каждое мгновение жизни драгоценным. Люпин так сильно скучал по глупым перепалкам, по ссорам из-за разбросанных носков и домашних заданий. Римусу было жизненно необходимо, чтобы друг снова нахально закинул руку на плечо, громко рассмеялся и потрепал за волосы. Ему не хватало разговоров до пяти утра, вечерних посиделок на кухне, снежных битв и тепла прикосновений. Он хотел снова вдохнуть родной запах мяты и табака, заплести шелковые волосы в пучок и лечь рядом, чтобы прочитать книгу на ночь.
— Мистер Блэк, вы не подскажите, стоит ли добавлять настойку полыни в животворящее зелье? — вдруг спросил профессор Слизнорт.
Римус не слышал голос Сириуса уже слишком давно, поэтому тихий и хриплый ответ, доносящейся из конца кабинета, заставил Люпина сжаться в стул.
— Я… я не з-знаю, сэр.
Светловолосый позволил себе оглянуться назад и поймал испуганный взгляд Сириуса. Их глаза наконец встретились, от чего брюнет спрятал их в учебник, судорожно пролистывая страницы.
— Очень плохо, мистер Блэк, — грозно проговорил Слизнорт. — Очень пло…
— Стоит добавить, — вдруг вырвалось прежде, чем Римус подумал. — В животворящее зелье необходимо добавить настойку полыни.
— Спасибо, мистер Люпин, но я разговаривал не с вами.
Римус тихонько извинился и вернулся назад к своему дымящемуся котелку. Через несколько секунд к нему прилетела записка Джеймса:
«Сириус улыбается. Спасибо»
Люпин не хотел ссорить лучших друзей, ему изначально не нравилось, что Хвост и Сохатый выбрали стороны. Но Джеймс настаивал на своём и продолжал ждать, когда Римус простит первым.
Правда была в том, что Люпин давно простил. Просто не знал, как именно вернуть Сириуса, как найти подход и при этом не задеть свою гордость.
Состояние Римуса настолько ухудшилось, что это отражалось на всех, кто был ему дорог. Тоби почти не проводил с ним времени, видимо, устав от попыток взбодрить и помочь. Честно говоря, казалось, что они давно уже и не были вместе. Римус на фоне всех проблем забывал о своём парне, в чем не мог перестать винить себя.
Ещё и действовало на нервы то, что Тобиас постоянно проводил время с каким-то Айзеком Грином. С тех пор, как Люпин стал активно пользоваться картой Мародёров, он то и дело находил двоих слишком близко на ней. Не в силах больше верить в лучшее, он решил сам спросить у Тоби.
— Кто такой Айзек? — вдруг поинтересовался Римус, когда Бэйли присел на скамейку с двумя кружками чая.
Тоби напрягся, но выдавил слабую улыбку.
— Мой друг, а ты откуда про него знаешь?
— Неважно, — ответил Римус, чувствуя, что ему уже плевать, каким будет исход разговора. — Вы двое… близки?
Бейли тяжело вздохнул. Казалось, он больше не хотел ничего держать внутри.
— Я люблю тебя, Римус, — он отложил горячую чашку в сторону и заглянул Римусу прямо в глаза. — Но я так устал.
Люпин знал, что рано или поздно их отношениям придёт конец. Слишком много ночей он провёл, плача на плече Тоби. Слишком много тайн и страхов было между ними. Просто не думал, что все закончится именно так.
— Ты несчастен без Сириуса, и это разбивает мне сердце, — его голос немного надломился, и рыжеволосый опустил глаза. — Я не ревную… я просто чувствую, что ты ускользаешь от меня. И я так сильно хотел бы вернуть своего Римуса. В которого я влюбился когда-то.
— Любовь — это не только свечи и поцелуи, Тоби, — Люпин, возможно, мало что знал об отношениях, но он всегда надеялся, что возлюбленные могут делиться болью друг с другом. — Я для тебя обуза?
— Нет, но… я чувствую себя несчастным с тобой.
Пар изо рта окутал воздух между ними. И вдруг Римус осознал. Перед ним не его родственная душа, и никогда Тоби ею и не был. Он просто любил его достаточно сильно, чтобы Римус чувствовал себя счастливым. Но сам Люпин никогда не думал, что, возможно, любил недостаточно сильно, чтобы Тоби чувствовал то же самое.
— Мне нравится Айзек, — голос Бэйли был полон грусти.
— Значит, ты мне изменил? — Римус просто хотел, чтобы этот разговор поскорее закончился. Он и так чувствовал себя полным дураком.
— Мы поцеловались только один раз, — Тоби боролся с волной стыда, было очевидно в его жестах. — Я хотел тебе рассказать, но тебе было так грустно, ты постоянно плакал и…
— Я сэкономлю тебе время, — сказал Римус спокойным и холодным голосом. — Просто порви со мной и иди, делай себя счастливым. По крайней мере, хотя бы один из нас больше не будет несчастен.
— Спасибо, — в голосе Тоби прозвучало облегчение.
В этот момент Римус буквально ничего не чувствовал. Еще одно предательство со стороны того, кого он любил… он уже начал привыкать к этому. Поэтому Люпин просто взял свою чашку горячего чая и встал со скамейки. У него не было причин продолжать верить, что кто-то когда-нибудь сможет полюбить его со всеми шрамами, души и тела. Все было именно так, как и должно было быть. Одинокий волк на всю оставшуюся чертову жизнь.
— Ты в порядке? — Лили нашла его сидящим в тот вечер у камина в гостиной.
— Я расстался с Тоби, — когда он озвучил этот факт, он даже не ощутил грусти. Римус просто чертовски устал от всего. — Я оказался слишком печальным для него… он решил изменить.
Лили присела рядом со светловолосым, огонь сверкал в красивых зеленых глазах. Она была из тех людей, которые обладают магией комфорта. Ее поза, ее голос, ее присутствие… Это ощущалось так, словно тебя заворачивают в теплое одеяло.
— Он не заслуживал тебя.
— Он не был со мной счастлив, — Римус посмотрел на бордовый ковёр и сорвал несколько торчащих ниточек. — Я делаю людей несчастными. Посмотри, что я сделал с Сириусом… Это все моя вина.
— Ни с Сириусом, ни с Тоби… ты не виноват, — сказала Эванс, глаза ее сияли заботой. — Это их вина, Римус. Они оба любили тебя, но не так, как ты того заслуживал.
— Сириус никогда не любил меня, — сказал он слабым голосом. При мысли о Блэке у него снова заболело сердце.
— Он любит тебя, Римус, настолько сильно, насколько может, — Лили погладила его по плечу. — Я нашла выручай-комнату. Я знаю, ты хотел, чтобы я держалась подальше от ваших разборок, но я должна была увидеть его.
— Как он? — Римус почувствовал, как у него екнуло сердце.
— Он выбрал серые стены, холод и пыль, Римус, — голос Эванс потух от печали. — Он ненавидит себя больше, чем ты можешь представить.
Люпин почувствовал, как на глаза навернулись горячие слезы. Его Сириусу нельзя было находиться в холодной комнате одному, со всеми кошмарами и болью.
— Я должен найти его, — он вытер слезы и встал. — Я его достаточно проучил.
Он и так потерял Тоби, он не мог потерять и Сириуса.
***
— Джеймс! — выкрикнул Римус, как только поднялся на восьмой этаж. Лохматый парень шёл к лестнице, видимо, уже возвращался из выручай-комнаты.
— Римус! — Поттер подбежал к нему, лицо было красным, голос запыхавшимся. — Я пытался с ним поговорить.
— Он в выручай комнате? — Римус протянул карту, на которой не было и следа Блэка.
— Нет, он уехал, — Джеймс схватился за взъерошенные волосы. — Я столкнулся с ним час назад, попросил поговорить со мной. Он сказал… — Джеймс закусил губу, глаза покраснели. — Сказал, что не заслужил моего прощения. Сказал, что мама ждёт его на зимние каникулы. И это единственное место, где он заслуживает быть…
Римус похолодел от ужаса.
— Он уехал д-домой? — голос светловолосого дрогнул в приступе паники. — Джеймс, ему нельзя домой!
Римус рванул вниз по лестнице, Джеймс следом за ним.
— Как ты мог его отпустить? — все тело начало трясти. — Как давно?
— Он уже уехал, Римус! Остановись! — Поттер схватил друга за плечо. — Он уехал.
Люпин не мог дышать, от одной мысли, что он опоздал, хотелось закричать, ударить кулаком о каменную стену. Сириус был в таком состоянии, что позволил бы матери уничтожить его.
— Д-джеймс, — руки Римуса сложились, будто в молитве, все его тело затряслось от немых слез. — Ему нельзя туда, просто нельзя, ты не понимаешь.
— Почему? — прошептал Поттер, страх в глазах.
— Круциатус, — вырвалось на одном дыхании. — Вальбурга мучала его летом круциатусом.
Джеймс распахнул глаза в немом шоке. Он, должно быть, никогда в жизни не выглядел более потрясенным. Смесь гнева и ужаса.
— Почему ты ничего не рассказывал раньше!?
— Сириус попросил молчать, — теперь Римус понимал, какая глупая это была ошибка. Он рискнул жизнью Сириуса, сохранив тайну. — Пожалуйста, мы должны что-то сделать! — Люпин никогда в жизни не чувствовал себя более напуганным.
— Так, для начала мы должны успокоиться, — Джеймс не выглядел спокойным. — Мы не знаем наверняка, собирается ли она причинить ему боль. Если мы сейчас пойдём к Дамблдору, Блэки только сильнее разозлятся на Сириуса. Мы поедем ко мне на Рождество, мы все расскажем родителям и постараемся связаться с Бродягой.
Римус быстро закивал головой. Это была его вина. Его гордость была так велика, что он упустил момент, когда необходимо было прекратить злиться. Сказав, что Сириус был просто «Блэком», как и все остальные, он практически отдал своего друга прямиком в когти Вальбурги. Теперь он должен был спасти его, простить и сказать, как сильно любил.
***
Лицо Вальбурги побледнело в ту секунду, как только она увидела сына. Крики, ругательства вылились на него ледяной водой, и не было никакого щита. Он принимал гнев матери, как должное. Сириус наконец почувствовал, что кто-то по-настоящему разозлился на него так, как он и заслуживал.
Видимо, его проступок обсуждался с родителями. Им сообщили, что мистер Блэк нарушил все возможные правила Хогвартса и проводил время, отбывая наказания. Его посадили дома под домашний арест и заперли в чулане на несколько дней, он не мог ни есть, ни разговаривать ни с кем. Сириус ничего не чувствовал, только пустоту в своем сердце.
Через пару дней его выпустили на семейный ужин. Регулус даже не смотрел в сторону брата.
— Почему ты вернулся? — был его единственный вопрос. Это не было похоже на гнев, это была жалость.
— Вы моя семья, Регги, здесь мое место, — это было то, что Сириус начал принимать давным-давно.
Весь ужин он молчал, уважительно разговаривал с матерью, улыбался отцу. Если он собирался смириться со своей судьбой, то необходимо было потакать всем капризам семьи. Но как только Орион упомянул Темного Лорда, метки и Пожирателей Смерти, его кровь похолодела.
— Сириус, а ты как думаешь? — спросила мать через некоторое время.
Старший сын сидел молча, стараясь вести себя так, будто его ничего не беспокоило.
— Может быть, тебе пора подумать о будущем? — чёрные глаза Вальбурги были холодными и ядовитыми.
— Я… Я не думаю, что мне нужна метка, — пробормотал Сириус. Он был Блэком, да, но это была слишком большая цена. — Я не одобряю план Темного Лорда.
В комнате воцарилась тишина.
— Ты не… одобряешь? — Вальбурга засмеялась, как сумасшедшая. — Ты, маленький сосунок, не одобряешь его план? Кого волнует твое мнение, ты, глупое маленькое отродье?
И внезапно Сириуса захлестнуло осознание. Он позволил Римусу убедить себя, что он был одним из Блэков, и в это было так легко поверить, потому что Сириус желал себя ненавидеть. Но он не был похож на мать. Ему не нужно было смиряться с судьбой. Сириус мог разорвать порочный круг и попытаться стать лучшим человеком. Ему было всего шестнадцать лет. И это был не конец истории.
— Оно волнует меня, — сказал он уверенным и ровным голосом. —Магглорожденные лучше,чем любой с чертовой меткой.
Вальбурга покраснела от злости.
— Не смей сравнивать великих магов и грязнокровок! — закричала она.
Сириус отбросил тарелку в сторону и вышел из-за стола.
— Я ухожу из этого дома.
— И куда ты пойдёшь? — Вальбурга хрипло рассмеялась.
— Где угодно лучше, чем здесь. Я не обязан быть таким, как вы. У меня есть выбор!
Сириус поспешил к лестнице, но громкий крик Вальбурги остановил его.
— Круцио!
Мальчик тут же упал на пол. Агония, мучительное чувство охватило его тело, он попытался набрать воздуха, но в легких ничего не осталось. Его ноги подкосились, в голове пронеслась боль. И судорожный крик сорвался с губ. Ему казалось, что он умирает.
***
Римусу не удавалось заснуть уже несколько дней подряд. Он сидел на кресле в гостиной Поттеров, когда все жители дома уже заснули, и дождь приятно постукивал по крыше. Он достал первую попавшуюся книгу и сосредоточился на черно-белых страницах.
Тишина приятно обволакивала его, пока в один момент не раздался резкий грохот, и пламя не разгорелось зелёным светом в камине. Римус оторвал от книги взгляд и тут же замер в оцепенении.
На ковре лежал Сириус, промокший, с обрезанными волосами, кровавыми ссадинами, бледный и настолько худой, что его было не узнать. Брюнет не открывал глаз.
— Сириус? — сердце Римуса запульсировало в венах с бешеной скоростью. Он выпутался из пледа и подбежал к обмякшему на ковре парню. — Сириус, ты меня с-слышишь?
Блэк не раскрывал век. Он выглядел абсолютно измученным и бледным. Казалось, что он был мёртв.
Римуса бросило в холод. Светловолосый упал рядом с Сириусом и обхватил его замерзшее, промокшее лицо руками.
— Нет-нет-нет, — прошептал он в ужасе. Римус схватил запястье друга, но не смог прочувствовать пульс, собственное сердце выстукивало бешеный ритм. — ДЖЕЙМС! — закричал он во все горло, и голос дрогнул от слез. — МИССИС ПОТТЕР! КТО-НИБУДЬ!
Римус обхватил туловище Блэка и прижал спиной к своей груди. Это был один из самых страшных моментов его жизни. Римус не мог соображать, только задыхался от собственной паники. Он гладил Сириуса, прикасался к нему впервые за несколько недель, прижимал к себе и умолял очнуться. Он хотел броситься в комнату к миссис Поттер, постучать кулаками, попросить о помощи, но мысль о том, что он мог оставить Сириуса умирать одного, не позволяла этого. Римус должен был держать его в своих руках, он должен был отдать все тепло, что было. Должен был оставаться с ним до последнего.
— Сириус, посмотри на меня! — он убрал слипшиеся волосы и поднёс лицо Блэка к себе. Римус почувствовал горькие слёзы в горле, как только увидел его. Бледного, худого, неживого. — Сириус!
В момент, когда он уже начал захлебываться в слезах, Блэк вдруг распахнул глаза, совсем немного, будто ото сна. И Римус выдохнул так облегченно, что чуть не расцеловал мальчика напротив.
— Луни… — прошептал Сириус одними губами.
— Я с тобой, — он улыбнулся сквозь слёзы и поцеловал мокрую от дождя макушку. Сириус тут же упал на его грудь беспамятства.
Римус уложил его на свои дрожащие колени и обнял, как младенца.
— Она не любит меня, — Блэк сосредоточено выводил невидимые узоры на пальцах друга. — Но я в безопасности, тебе не о чем переживать.
— Как она может не любить тебя? — Римусу не хотелось верить в услышанное.
— А как твой отец может причинять тебе зло? — Сириус нежно провел по ожогу. — Хорошо, что мы есть друг у друга, не правда ли? Я не хочу больше ссориться.
— И я, — выдохнул Римус.
Разговор с третьего курса вдруг врезался в его измученный разум, и Римус осознал. Как же глупо было отталкивать друг друга все последние недели. Только они были друг у друга. Только они.
— Пожалуйста, живи, — прошептал он Сириусу на ухо. — Мы все исправим, только живи.
Его Сириус не мог умереть. Если бы это случилось, то Римус убил бы себя прямо здесь, на чертовом ковре.
— ДЖЕЙМС! — кричал он снова и снова, и миссис Поттер ворвалась в гостиную в одном халате. — Помогите… — попросил он жалобно и поцеловал холодный лоб Сириуса.
Мама Джеймса ахнула в ужасе и упала на колени прямо перед мальчиками. Следующим вбежал Джеймс и почти сразу же привёл всех в чувства. Он помогал матери уложить Сириуса на стол, указывал отцу, что из лекарств принести. Семья вызвала врача, перебинтовала каждое ранение, наложила чары.
Римус только и мог сидеть в стороне, сжимая мокрую куртку Сириуса. Он был не в силах успокоить истерику, дрожал и шептал что-то в пустоту.
========== Year 5 (3) ==========
Patrick Watson - Je te laisserai des mots
Je te laisserai des mots
En dessous de ta porte
En dessous de la lune qui chante
Tout pres de la place ou tes pieds passent
Cache dans les trous de temps d’hiver
Последнее, что Сириус помнил перед тем, как проснуться, была невыносимая боль. Крики Вальбурги, слёзы Регги, лицо Ориона, наполненное отвращением. Парень ползал по полу, умолял родителей отречься от него, сделать хоть что-нибудь, чтобы освободить его от этого кошмара.
В ту секунду, когда он подумал, что умирает, Регулус дал ему в руку волшебный порошок и довёл до камина, он умолял брата убраться подальше от этого проклятого дома. Сириус закричал первое, что пришло на ум при мысли о безопасности. Поместье Поттеров.
Когда он наконец открыл глаза, его охватило теплое чувство, мягкое одеяло, свежее постельное белье, пение птиц и лучи солнечного света. Сириус попытался пошевелить головой и обнаружил, что Джеймс сидел в кресле, сонный и умиротворенный. Было непривычно видеть его так близко после столь долгого перерыва в дружбе. Но Поттер не выглядел так, словно был зол на друга за внезапное вторжение. Его глаза сияли грустью, а слабая улыбка дернулась привычной теплотой.
— Доброе утро, Бродяга, — Сириус так скучал по его голосу. — Как ты себя чувствуешь?
— Словно все ещё сплю, — Блэк попытался подняться с подушки, но безуспешно. — Спасибо, ч-что не выставили за дверь, — выпалил он, руки, обмотанные бинтами, немного дрожали. — Прости, что взваливаю на вас проблемы. Я просто не знал… куда еще пойти.
— Все в порядке, Сириус. Тебе здесь всегда рады, — Джеймс придвинул свой стул чуть ближе. Он потянулся к руке Сириуса и нежно коснулся ее. — Мне так жаль, что меня не было рядом весь месяц. Этого больше никогда не повторится. Я обещаю.
Сириус сжал слабыми пальцами ладонь лучшего друга, и волна облегчения окутала его. Он выжил, и он наконец-то был дома. Он мог вновь говорить с тем, кто был так дорог.
— Что случилось? — тихо спросил Поттер.
— Я больше не наследник Блэков, — говорить было трудно, лёгкие все ещё горели от боли. — Моя мать… отказалась от меня.
Джеймс не был знаком с подобными вещами. Он был невинным ребенком внутри и снаружи, который никогда не мог понять, каково Сириусу никогда не чувствовать себя любимым сыном. Поэтому Поттер, не в силах подобрать слова, лишь крепче сжал его руку и посмотрел прямо в серые глаза.
— Она должна быть наказана, — волна злости и негодования окутала Поттера. — С этого момента ты останешься здесь. Тебе всегда будут рады в нашем доме.
Сириус слегка улыбнулся, сердце трепетало от любви к этому лохматому парню. К половине его души, к брату.
— Джеймс, ты не видел… — внезапно дверь открылась, и сердце Сириуса слегка екнуло при виде Римуса Люпина. Он не ожидал увидеть его здесь. Он вообще не думал, что тот когда-либо захочет находиться с ним в одной комнате. — Ты встал. — Выдохнул светловолосый, все еще не сводя глаз с Сириуса. В них были только волнение и трепет.
В руках Римус держал поднос с выпечкой и дымящимися чашками чая. Он выглядел сонным, измученным, песочные волосы растрепались. Но он был такой родной и знакомый в синем свитере, который Сириус совсем недавно отдал, в мягких клетчатых брюках и разных носках.
— Я пойду помогу маме, — Джеймс легонько похлопал Сириуса по коленке и поспешно вышел из комнаты. Хотелось остановить друга, выкрикнуть: «Нет, Сохатый, пожалуйста, не оставляй нас наедине!»
Но Поттер закрыл дверь, и в комнате воцарилось давящее молчание. Блэк не знал, что сказать или с чего начать. Он просто чувствовал огромную вину и желание убежать от Люпина.
— Как ты себя чувствуешь? — начал Римус, мягким и застенчивым голосом. Он присел на кровать и осторожно уложил поднос на соседний столик.
— Как будто провёл время с любимой мамой, — Сириус попытался улыбнуться, но что-то в воздухе говорило, что было вовсе не до смеха. Он с трудом сглотнул и еще раз взглянул на Римуса, пытаясь запомнить каждый завиток его волос, каждую секунду его присутствия. Блэк не знал, как долго продлится диалог, возможно, он был одним из его счастливых снов.
— Она обрезала твои волосы, — Римус провел по своей макушке и слегка усмехнулся.
— Она никогда не ценила мою красоту, — Блэк попытался изобразить улыбку и потянулся к своим волосам. Они все еще были довольно длинными, просто срезанными по краям неровными клочьями.
— Она завидовала, — сонно улыбнулся Римус. И стало очевидно, что им друг другу нечего больше сказать, воздух в комнате стал горячим и опьяняющим.
Светловолосый посмотрел на руки Сириуса. И вдруг Блэк понял, насколько тощим был на самом деле. Запястья друга были вдвое больше. Блэк тут же сунул руки под одеяло. Он, вероятно, выглядел так же ужасно, как и чувствовал себя.
Лунатик открыл рот в попытках сказать что-то остроумное, но потом закрыл его, и черты лица исказились от боли. Он неожиданно спрятал голову в ладонях и начал дрожать.
Комната наполнилась тихими всхлипами. Сириус чувствовал себя беспомощным, в животе скрутило от очередного прилива ненависти на самого себя.
— Мне так жаль, — прошептал Римус, дрожа всем телом. — Боже, Сириус, прости меня.
Люпин не должен был просить прощения и чувствовать себя виноватым. Все должно было быть наоборот. Сириус отрицательно покачал головой и посмотрел на самого удивительного мальчика, ощущая, как сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Он так сильно любил Римуса, он просто хотел забрать всю боль себе.
— Это все моя вина, — прошептал Блэк и приподнялся на локтях, чтобы быть чуть ближе. — Лунатик, прости меня.
Люпин внезапно влетел в его тело и сжал крепко-крепко в медвежьих объятиях. Аромат шоколада, ванили и свежего леса окутал Сириуса. Казалось, что он наконец-то мог дышать, спустя месяц одиночества и тоски. Он ответил, как жадный ребёнок, притянув спину Рема к себе, укутавшись в воротник его свитера.
— Я никогда больше не отпущу тебя туда, — прошептал Римус ему в ухо, тихо всхлипнув. — Я буду защищать тебя, обещаю.
Сердце Сириуса горело от нежности и ужасного желания плюнуть на все и просто разреветься. Он уткнулся носом в мягкую щеку Луни и молча кивнул. Боль, шторм и тьма покидали его после такого долгого времени. Он захныкал от облегчения, горячие слезы упали на чужой свитер.
— Ты не Блэк, ты намного больше, чем просто Блэк, — влажные губы Римуса нашли его висок. — Я не имел в виду того, что говорил.
Сириус только громко всхлипнул и погладил руками мягкий свитер на спине друга. Он никогда в жизни не чувствовал себя в большей безопасности.
— И ты не монстр, я так виноват перед тобой, — прошептал Сириус тоскливо, и они оба прижались друг к другу ещё крепче. — Мне так жаль, Ремми. Я никогда больше не обижу тебя.
Люпин дрожал в его руках, обнимал так, словно это было единственное, что имело значение в мире.
— Я думал, что потерял тебя, — Римус взял его лицо в руки и взгянул с обожанием и тоской. — Я думал, что т-ты… умер…
Последнее слово он еле выговорил. Светловолосый разревелся и вновь прижал друга к себе. Они оба продолжали говорить, как им жаль, как сильно они хотели бы вернуть время вспять. И затем рухнули на кровать в крепких объятиях, плача и причитая, как маленькие дети. Они заснули, не в силах оторваться друг от друга.
***
Римуса разбудила дрожь по ногам от судорог Сириуса. Брюнет дышал сорванно и сипло, сжимая побелевшими пальцами смятое одеяло. Вероятно, ему снова снились кошмары. Люпин распахнул веки и погладил скулящего от боли парня по волосам, поцеловал в лоб и придвинулся чуть ближе.
— Ты здесь, ты в безопасности, — тихо сказал он и разбудил Сириуса, легонько прикоснувшись ладонью к лицу.
Блэк открыл влажные веки и, осознав где он, попытался высвободиться из объятий.
— Извини, надо выпить усыпляющего зелья, — Сириус быстро поморгал и вытер слёзы.
— Я схожу за ним к миссис Поттер.
Солнце уже садилось, но Римус заметил, как сильно побледнело лицо Сириуса. Последний месяц отразился на нем усталостью и худобой. Но не было ничего, что могло бы разрушить красоту этого мальчика. Все такой же чарующий, он был одет в просторную клетчатую рубашку. Губы алые и пухлые, на переносице появился небольшой красный порез, а серые глаза продолжали чудесно сиять. Самое совершенное существо на чертовой планете. Даже в бинтах, поцарапанный и бледный, он был самым очаровательным мальчиком в мире.
И вдруг Люпин осознал, что именно Сириус имел в виду в прошлом году. Когда ты по-настоящему любишь человека, ты видишь в нем совершенство, ты хочешь каждую его частичку. Ты любишь безоговорочно, несмотря ни на что. И Римус хотел Сириуса всего и без остатка.
— Это нормально, что ты со мной в постели? — прошептал Блэк через некоторое время. Римус, наверное, долго пялился. — Я имею в виду Тоби и все такое…
Римус посмотрел ему в глаза, лица были так близко. Прилив адреналина наполнил его кровь.
— Мы расстались.
Сириус замер, но не отвел взгляда.
— Почему? — спросил он, голосом печальным и мягким.
Римус убрал прядку темных волос за ухо и заботливо взглянул на этого надоедливого и чудного парня. Только они вдвоем в злом и несправедливом мире.
— Нельзя любить двоих людей одновременно. В сердце не хватит места.
Сириус приоткрыл рот в безмолвном вопросе, немного сбитый с толку. И тогда Люпин понял: парень рядом с ним заслужил эти три волшебных слова гораздо больше. Они предназначались только для Сириуса, и так было всегда. Неважно, как он их имел в виду: по-дружески, романтически… он просто должен был их произнести. И это была самая легкая, самая правдивая вещь в мире.
— Я люблю тебя, Сириус, — сказал он на одном дыхании.
Блэк сжал губы и втянул лёгкими воздух. Он попытался улыбнуться, но вместо этого серые глаза заискрились слезами. Вероятно, он почти никогда не слышал подобных слов.
— Т-ты любишь меня? — Блэк казался счастливым и сломленным одновременно.
— С того момента, как я встретил тебя, идиот, — нервно усмехнулся Римус и нащупал перевязанное бинтами запястье.
Сириус гулко выдохнул и посмотрел на пальцы светловолосого парня. Что-то новое и волнительное витало в воздухе. Римус замер, так сильно надеясь, что не испугал друга. Сейчас было не время и не место для признаний. Он не хотел, чтобы и так сломленный и преданный семьей парень чувствовал себя неловко.
— Луни, я… — Блэк сглотнул и пристально посмотрел на него. — Я…
Сириус сжал крепко веки и чмокнул друга в губы так быстро и так неловко, что момент был упущен в ту же секунду. Римус, должно быть, распахнул веки в немом шоке. Парень напротив сжался в собственное тело.
Сириус Блэк. Не пьяный. Не выдуманный его воображением. Поцеловал. Его. В. Губы.
Когда Люпин осознал, что произошло, весь мир прекратил вращаться.
— О Мерлин… — выдохнул Сириус в ужасе. — О Мерлин, ты не это имел в виду, — брюнет закрыл рот рукой, глаза налились слезами. — Ты имел в виду, как друга. Какой я кретин. Господи, я все порчу, я снова тебя обидел, я… — он начал панически выпутываться из одеяла, чтобы сбежать.
И тогда Римус схватился за чужую рубашку слабыми ручками, притянул к себе и наконец поцеловал, сильно и властно. Так, чтобы передать все те чувства, что таил долгие годы. И когда казалось, что он мог совершить ошибку, Сириус осторожно раскрыл губы и прижался всем своим телом к другу.
Римус чуть не задохнулся от такой близости. Было чувство, что рот Сириуса – единственный источник кислорода в душной комнате, и если он сейчас не глотнёт этого свежего воздуха, то сойдёт с ума.
Блэк целовался, как никто другой. Жадно и мягко одновременно. Он водил руками по шее, по свитеру, по волосам, целовался так, словно ждал этого всю чёртову жизнь. Это было не так нежно, как выходило у Тоби, Сириус будто боялся самого себя, но не мог остановиться.
Никогда прежде прикосновения губ не доставляли большего удовольствия. Все тело Римуса затрясло в приятном экстазе, внизу живота разлилось горячее тепло. Они жадно сминали губы, и не было у Люпина мыслей о том, правильно ли он двигается ртом, правильно ли он суёт влажный язык. Ему хотелось впитать Сириуса в себя, раствориться в нем без остатка, прижать к себе так, чтобы они стали единым целым.
Блэк отодвинул заплаканное лицо спустя несколько долгих секунд и ахнул нежно в чужие губы. Миллион мурашек прошлись по позвоночнику Римуса. Ему хотелось разреветься от осознания, чьи сладкие губы он только что целовал.
— Не как друга? — шепнул слезливым голосом Сириус и уткнулся носиком к носу.
Римус тихо рассмеялся и погладил драгоценное создание по худенькой спине.
— Я тебя люблю, — произнёс Римус, и это было единственное, в чем он был уверен по-настоящему. — Я тебя люблю, — он поцеловал припухшие губы парня. — Я тебя люблю, — в кончик носа. — Я тебя люблю, — снова в губы. — Я так сильно тебя люблю, Мерлин… — поцеловал слезы на острых скулах. — Я влюблён в тебя.
Он никогда не говорил никому этих слов прежде, кроме Тоби. Но тогда было сложно признаться в них самому себе, они выдавались с трудом. Сейчас это были самые простые слова в его жизни. В них не было ни капли лжи, только искренняя правда. Он мог кричать всему миру о том, как сильно любит Сириуса Блэка.
Римус вернулся к горячим губам и поцеловал их так крепко, что все тело бросило в жар от желания. Оба ласково простонали от восторга. Было чувство, что грудь сейчас разорвёт от счастья. Голова начала кружиться от наслаждения и прилива эндорфина. Внизу живота все так изнывало, что в клетчатых штанах становилось тесно. Римус плавился. Он плавился под каждым поцелуем: особенно когда руки Сириуса находили внутреннюю часть его бёдер.
Вдруг вспомнился третий курс, когда у Римуса уже была такая возможность, но сейчас все было по-другому. Они были взрослыми парнями, едва помещающимися на кровати. Тела были крепче и куда привлекательнее. Люпину хотелось вжать Сириуса в матрас. Только недавние ранения останавливали его.
Все тело загорелось от долгожданного наслаждения. И Римус издал тихий стон, когда Сириус уложил колено между ног парня. Он потерся о чужую ногу, ахнул от прилива возбуждения. Это было лучше, чем любое прикосновение, которое они дарили прежде друг другу. Будто каждое их объятие, каждое касание рук до этого, все вело к этому мгновению. И они наконец могли полноценно насладиться близостью.
— Мы целуемся, Луни, — Сириус звучал, как восторженный ребёнок. — Т-ты можешь в это поверить? — он начал хихикать в губы.
— Мы целуемся, Бродяга, — улыбнулся Римус влажными губами. Блэк снова поцеловал его и блаженно простонал. Его твёрдый пах прижался к бедру Люпина.
Римус довольно улыбнулся, не размыкая губ. Светловолосый и представить не мог, что лучший друг ответит взаимностью, не говоря о том, что однажды он сможет прикасаться к мальчику так, как ему этого захочется. Римус думал, что проклят на вечную любовь к Блэку, что ему оставалось только наслаждаться им издалека. Но сейчас они были живы, они были в одной постели, и они хотели друг друга намного сильнее, чем прежде.
Люпин так и провёл бы в руках Сириуса остаток своей жизни. Они ёрзали по всей кровати, прикасались к каждой части тела, хихикали и терлись друг о друга. Если он раньше и чувствовал себя рядом с Тоби неловко, то сейчас ему было плевать, как его звериное желание выглядит со стороны.
— Тебе надо перекусить, — проговорил он спустя долгое время, когда лежал на худенькой груди Сириуса. — Миссис Поттер испекла булочки.
Блэк одобрительно кивнул и приподнялся с кровати. Римус помог ему переместиться в сидячее положение и встал перед ним, чтобы перевязать покрепче бинты на тонких запястьях. Не верилось, что он мог заботиться теперь о Сириусе и дарить ему столько любви, сколько накопилось за долгие годы.
Сириус довольно улыбнулся и уложил голову на живот Римуса.
— Я не хочу выходить отсюда, — он приподнял свитер Римуса и поцеловал его чуть ниже пупка. Глаза светловолосого закатились от удовольствия.
— Помнишь, ты говорил, что мы ещё долго будем смеяться над моими детскими чувствами? — Римус погладил брюнета по голове и слегка отодвинул за волосы. — Ну и кто теперь смеётся?
Сириус хихикнул ему в живот.
— Римус, должен тебе кое-что сказать… — он отпрянул и посмотрел серьезным взглядом на друга. — Ты мне, как брат.
Люпин дал ему легкий подзатыльник и схватил смеющегося парня за руку, чтобы спустить наконец ужинать.
Ему ужасно хотелось знать, кем они теперь были друг для друга. Но Римус боялся спросить. Сириус был не из тех, кто привязывался к одному человеку и заводил отношения до конца жизни. Возможно, этот момент, что они разделили друг с другом, мог больше и не повториться. Но даже если так, Римус ни о чем не жалел.
***
Когда мальчики зашли в столовую, Сириус вдруг осознал, что за день это был. Рождество. По волшебному радио играла праздничная музыка, миссис Поттер накрывала на стол, Джеймс и его отец играли в шахматы, у обоих колпаки на голове. Прямо в центре гостиной стояла огромная рождественская ель, украшенная бесконечным множеством разноцветных огоньков.
Наверное, чудеса и вправду случаются в Рождество.
— Римус! Сириус! — подбежал к ним Джеймс, когда Лунатик помогал брюнету усесться за стол. — Я думал, вы все Рождество проспите.
— Ни за что, — улыбнулся Люпин, легкий румянец на щеках и губы, все ещё опухшие. Сириус не мог оторвать от него взгляда. Ему не верилось, что несколько минут назад они действительно целовались друг с другом. — Бродягу, правда, долго пришлось вытаскивать из постели. Понадобились все способы.
Сириус легонько пнул его по ботинку и спрятал довольную улыбку за кулаком.
— Вы выглядите куда счастливее, когда не ссоритесь, — потрепал их обоих за волосы Поттер. Он просунул голову между друзьями и крепко обнял с двух сторон. — Мое рождественское желание – никогда больше не ругаться.
— Не могу ничего обещать, — усмехнулся Римус. — Сириус любит разбрасывать носки по комнате.
Блэк саркастично улыбнулся ему и тут же ощутил приятное тепло в грудной клетке. Его ждут назад в комнату. Темнота и страхи действительно позади.
— Сириус, как ты себя чувствуешь? — неожиданно прибежала с кухни Юфимия Поттер.
— Намного лучше, спасибо вам и вашей семье.
— Тогда ты обязан увидеть свой рождественский подарок! — миссис Поттер погладила его по голове.
— Подарок? — улыбнулся он, ощутив неловкость.
— Пойдём, мой мальчик, — она взяла его за руку и вывела за собой в коридор. Джеймс, подпрыгивая от восторга, пустился вслед за ними.
Юфимия ласково посмотрела на Сириуса и приоткрыла дверь, совсем рядом с комнатой Джеймса.
Блэк был ослеплен золотисто-красными оттенками. Комната, которую показала ему миссис Поттер, очень походила на гостиную Гриффиндора. Огромные окна с бордовыми занавесками, большая кровать посередине, флаги его факультета на стенах, летающие в воздухе миниатюрные модели метел и квоффлов, плакаты для квиддича, множество растений и книг. Это было похоже на комнату его мечты.
— Что это? — спросил он взволнованно.
— Это твоя комната, Сириус, — Юфимия нежно коснулась его плеча. — С этого момента… твой дом будет здесь.
Блэку захотелось разрыдаться. Материнская любовь была чем-то незнакомым, ему не верилось, что он мог заслужить что-то подобное. Он не знал, как реагировать, что говорить. Он просто развернулся и крепко обнял женщину, пытаясь передать каждую каплю своей благодарности.
— Она даже круче моей! — воскликнул радостно Джеймс и присоединился к объятиям.
Ты не можешь выбрать, с кем будешь связан по крови. Но ты можешь выбрать, за кого бы отдал свою.
Для Сириуса в тот момент стало ясно самое главное в жизни. Поттеры были его настоящей семьей.
***
Весь рождественский вечер они дружно смеялись, танцевали и играли в настольные игры. Джеймс подарил Сириусу кожаные брюки, а Римусу тонны новых книг. Миссис Поттер засыпала их шоколадом и тёплыми вязаными вещами. Поттеры пили сливочное пиво и пунш, но от алкоголя Сириусу пришлось вежливо отказаться. Видимо, это так порадовало Римуса, что он решил поддержать его и весь вечер подливал обоим тыквенный сок. Вкусностей на столе было так много, Сириус ощутил себя изголодавшимся щенком. Казалось, он наконец-то вырвался на свободу и мог наслаждаться едой. Римус, маленький заботливый засранец, все время пополнял его тарелку пирогами.
— Лунатик, почему моя еда не исчезает?
— Я не знаю, — хлопал глазами Люпин, но улыбка искрилась озорством.
Ближе к ночи, после большого праздника, Римус спросил, не хочет ли он прогуляться и немного подышать свежим воздухом. Конечно же, Блэк согласился.
Юфимия укутала их в теплые пальто, перчатки и надела шапки на шестнадцатилетних мальчиков, будто они были все ещё на первом курсе. Притащив с собой большущий термос с горячим шоколадом, как и положено шокоголику, Лунатик взял друга за руку, как только они вышли из дома.
— Я не заслуживаю этой семьи, — тихо проговорил Сириус, его ноги все еще немного дрожали и болели, он опирался о плечо Римуса. — Я создаю им только проблемы.
— Они любят тебя, — Люпин взял его за локоть и осторожно повёл за собой. — Для любви не нужны объяснения.
Сириус остановился, чтобы посмотреть на Лунатика, не в силах больше сдержать восхищение в груди. Они и так весь вечер делали вид, что ничего не произошло.
— Я не заслуживаю тебя, — прошептал он и взял зелёный шарф мальчишки в руки. — Я громкий и импульсивный, я сначала делаю, а потом думаю, — Сириус изучал лицо парня напротив. — Я мешаю тебе выполнять домашние задания и разбрасываю носки повсюду.
— Эй, мне нравится это в тебе! — Римус подошел чуть ближе и обнял его за талию. — Кроме носков, мы должны что-то с этим сделать.
Сириус громко засмеялся, впервые за долгое время. Счастье наполнило каждую клеточку его тела.
— Ты был самим собой, — голос Римуса стал серьезным. — Ты был собой, остаёшься собой и всегда будешь собой, и… я люблю тебя. Мне не нужны объяснения для этого.
Сириус замер от прилива нежности. А затем, поскольку ему было шестнадцать, и у него была аллергия на слишком серьёзные разговоры, он весело ухмыльнулся:
— Ну и потому что я отлично целуюсь.
— Возможно, — Римус закатил глаза. — Я, кажется, сегодня слишком сильно напился магловской водкой и все напрочь забыл.
Сириус непонимающе взглянул на него, а затем широко улыбнулся, заметив хитрый огонёк в глазах Римуса.
— Все понятно, — Блэк попытался вырваться из его объятий, но Римус прижал только крепче. — Я иду трахаться с Сохатым. Он бы оценил мои умения.
— Он бы точно оценил, — согласился Люпин. — Он как был девственником, так и останется им. Тебе достаточно подмигнуть, и дело сделано.
Сириус громко рассмеялся, и Римус прижал к себе бок мальчишки, чтобы зацеловать в обе щеки.
Раньше Блэк всегда был выше и сильнее тех, с кем обжимался в коридорах. Он делал первый шаг, защищал и прятал в своих объятиях. Но Римус совсем не был похож на девчонок. От него исходило непривычное чувство защищенности, и Сириусу так нравилось быть ниже, слабее и утыкаться в его широкую грудь. Чувствовать себя маленьким и нужным.
— Сириус, говоря об этом… — Люпин немного отстранился, чтобы заглянуть в серые глаза. Снежинки падали на светлые ресницы. — Это что-то меняет? Ну, между нами…
Блэк ужасно боялся разочаровать Римуса. Он так сильно хотел быть с ним, что был уверен. Рано или поздно он обязательно обидит лучшего друга, сделает ему больно и потеряет то, что и так висело последний месяц на волоске.
— Ты мне очень, очень нравишься, — прошептал он, признаваться в любви в ответ пока было слишком опасным шагом. — Но я так не хочу ранить тебя.
Глаза Римуса потухли, как только он услышал «но». Парень тихонько закивал головой и взял тёплыми варежками укутанные в перчатки ладони Блэка.
— Мы можем пока не разбираться с этим, — проговорил он, голос немного дрожал. — Но я готов, ес-сли… ты готов.
— Я бы очень хотел быть готов, — Сириус поправил шапочку Луни и посмотрел на самое ангельское создание в мире. — Ради тебя. Я обещаю, что стану лучше.
Он наклонился ближе и поцеловал Римуса в красный от мороза нос. Люпин мило улыбнулся и прикрыл веки.
— Где твои веснушки? — Блэк коснулся лица парня. Повертел во все стороны и изучил, как любопытная собака. — Где они? Я люблю их! — Сириус был в негодовании.
— Они всегда пропадают зимой.
— Чертов снег! Как он посмел? — Сириус посмотрел на небо, откуда на них ссыпался белоснежный пух. — Верни ему его веснушки! Ты, белый ублюдок, я убью тебя! — закричал он, и Римус звонко рассмеялся.
Они ещё долго надрывались от смеха, пока оба не упали в сугроб и не заключили друг друга в крепкие объятия.
Сириус лежал на Римусе и чувствовал себя таким счастливым, будто он наконец-то мог быть собой рядом с кем-то. И при этом искренне любимым.
— Как давно я начал тебе нравится? — неожиданно поинтересовался Римус, целуя Сириуса в макушку. Он держал его так крепко, прикладывая все силы, чтобы не повалить на землю и не дать промокнуть.
— Уже давно, — Сириус посмотрел в ореховые глаза. Внезапно вспомнив все то, чего Люпин так боялся в детстве. — Не мог устоять перед шармом Люпина. Просто за то, кем он является.
Лунатик мечтательно улыбнулся и притянул его чуть ближе для долгожданного поцелуя. Их губы были холодными и мягкими, их тела идеально сочетались друг с другом.
Позже, когда Сириус думал над своими воспоминаниями для того, чтобы вызвать патронус, рождество 1975 года в поместье Поттеров стало причиной, почему у него получилось.
Комментарий к Year 5 (3)
*Patrick Watson - Je te laisserai des mots
Я оставлю тебе слова.
Под твоей дверью.
Под поющей луной,
Ровно там, где ступают твои ноги,
Скрытые сугробами зимы.
========== Year 5 (4) ==========
Первая неделя после произошедшего была похожа на сон наяву. Поцелуй с Сириусом Блэком казался настолько сюрреалистичным, что Римус потерял связь с пространством и временем. Он постоянно улыбался, как сумасшедший, сбежавший из больницы Святого Мунго, витал в облаках и глупо хихикал.
Питер присоединился к лучшим друзьям через несколько дней, и Мародёры провели целую неделю зимних каникул в поместье Поттеров. На первый взгляд ничего не изменилось после поцелуя. Сириус быстро влился в дружную компанию, словно и не переставал общаться, засиял ярче, чем за все предыдущие полгода. Но Лунатик знал, что одна вещь действительно изменилась. При солнечном свете они все еще оставалось Римусом и Сириусом. Но по ночам Люпин прокрадывался в новую спальню Блэка, обнимал его, целовал до беспамятства и оставался до рассвета, чтобы убедиться, не снятся ли другу кошмары. Бродяга все еще приходил в себя, поэтому он прижимался к светловолосому, как к спасательному кругу, и просил почитать магловские рассказы, поцеловать его на ночь.
Каждый божий день Люпин отчаянно ждал тёмного времени суток, не имея ни малейшего представления о том, куда на самом деле вели их странные отношения. Казалось, что они все ещё были лучшими друзьями, просто с большим количеством поцелуев.
По возвращении в Хогвартс, Сириус переехал обратно в комнату, и тогда что-то болезненно изменилось между ними. Блэк читал письма от матери с потухшими глазами, носился за Регулусом в жалких попытках поговорить, прятался в своей кровати за шторами и не дожидался Римуса, делал вид, что спит. Люпин чувствовал, как та надежда, что возгоралась прежде изнутри, начинала ускользать из пальцев, словно струи воды. Они больше не целовались и не прикасались друг к другу, они сидели отдельно во время уроков, и атмосфера замка снова сделала Сириуса мрачным. На третью ночь Римус ощутил себя беспомощным, хотелось плакать от отчаяния и печали. Он не знал, какой подход найти к Сириусу, как заговорить с ним и попробовать объяснить, что ему больно. Блэк не мог быть настолько жестоким, чтобы показать, каково это – быть с ним, а потом отнять возможность прикасаться без объяснений.
После недели полного холода со стороны Сириуса, Люпин столкнулся со своим злейшим врагом. Полнолунием. В тот день Блэк стал чуть более внимательным и нежным, он присматривал за оборотнем и играл с ним в собачьей форме. Друзья наконец вывели волка из Хижины, дали ему пространство, и на утро на Римусе не осталось почти ни одного шрама. Это было первое полнолуние, на которое Сириусу было разрешено прийти после пранка над Снейпом. Если бы Римус не был так расстроен, что друг делал вид, будто между ними ничего не произошло, он, возможно, был бы по-настоящему счастлив, что все вернулось на круги своя.
Он проснулся рядом с лучшими друзьями, пытался улыбаться и наслаждаться их смехом. Но на самом деле единственное, чего он действительно хотел, – это заключить Сириуса Блэка в объятия и попросить его никогда больше не уходить.
На третий день после трансформации Римус вернулся в гостиную Гриффиндора, все тело болезненно изнывало. Он уже решил, что в комнате никого не было, как Сириус чуть не врезался в него на выходе из ванной комнаты. Вода капала с волос на мокрые мышцы, белое полотенце едва удерживалось на бедрах. Щеки Римуса, вероятно, мгновенно вспыхнули, а кровь прилила к паху. Боже, иногда он ненавидел быть подростком. Гормоны доведут его до смерти.
— Прости, – пробормотал он, должно быть, неприлично уставившись на влажную грудь. Римус резко отошёл в сторону и пропустил Сириуса вперед.
— Ты слишком рано вернулся, все в порядке? — Сириус явно избегал его взгляда, поэтому быстрым шагом направился к своей кровати.
— Д-да, не хочу пропускать занятия, — это был, наверное, его самый неловкий разговор с Сириусом. В последний раз, когда они были наедине, двое целовались в одном из уголков поместья Поттеров. Это было целую неделю назад.
— У тебя новый шрам? — Сириус наконец посмотрел на него и подошел чуть ближе.
Люпин хотел немногого: принять холодный душ… и чтобы Сириус надел чертову футболку. Миссис Поттер откормила его за праздники, теперь этот ублюдок выглядел красивее любого его воспоминания. Когда у него вообще выросли эти мышцы? Он был кожа да кости пару недель назад. Наверное, это освещение творит чудеса.
— У меня есть лечебная мазь, он немного заживет, — Римус потер шею, где был новый шрам. Тонкая линия была настолько длинной, что доходила до позвоночника.
— Тебе нужна помощь? — поинтересовался Сириус, указывая на собственные лопатки.
Во время давящего молчания Римус вдруг осознал, насколько глупой идеей это было бы.
— Нет, спасибо.
Но Сириус не был бы Сириусом без своей настойчивости. Брюнет подошел чуть ближе, а затем вырвал баночку с зельем из крепкой хватки Люпина.
— Повернись и сними рубашку, Лунатик.
Римус чуть не поперхнулся. Ему было и так слишком жарко, командный тон вовсе не помогал.
— Н-нет, все в порядке, Бродяга, правда, — он заглянул Сириусу прямо в глаза. Серые радужки заискрились чем-то волнительным, а влажные губы слегка приоткрылись.
Внезапно Блэк подошел слишком близко и протянул руку, чтобы коснуться шрама на шее. По всему телу пробежала дрожь. Римус готов был застонать лишь от одного вида на промокшего и оголенного брюнета.
— Когда ты его получил? Мы следили за тобой все время, — взгляд Сириуса был одновременно и сосредоточен, и отстранен.
— Наверное, просто наткнулся на что-то… — прежде чем Люпин успел закончить, лицо друга оказалось в непозволительной близости. Его влажные губы прильнули к нему в горячем поцелуе. И у Люпина моментально перехватило дыхание, он вдохнул гулко через ноздри.
Эти пухлые губы стали для него зависимостью. Поцелуи с Сириусом стали необходимостью, чтобы выжить. Волна облегчения захлестнула его. Он схватился за влажные локоны и ответил на поцелуй, впустив сладкий язык в свой рот. Они прижались друг к другу телами, губы робко сминали друг друга.
— Я скучал по тебе, — Бродяга немного отодвинулся и выдохнул мятным дыханием, посылая сотню бабочек прямо в желудок. — Извини, мне нужно было немного времени. П-подумать обо всем, что произошло на зимних каникулах. О маме…
— Все в порядке, — пробормотал Римус, находясь все ещё в шоке. Он уткнулся носом в щеку Сириуса и поцеловал ее, нежно провёл пальцами по чужому позвоночнику. — Я тоже по тебе скучал.
Сириус улыбнулся, как довольный котенок и снова поцеловал его. Брюнет даже и не представлял, что делал с внутренностями друга.
— Просто поговори со мной в следующий раз, — прошептал Луни в поцелуй и потерся носом в длинные темные волосы, вдыхая запах табака, мяты и сандала. Этот аромат пробуждал в нем прежде незнакомые чувства: животное желание, дрожь и сладостный трепет. Кровь приливала вниз живота с моментальной скоростью. — Я всегда рядом с тобой.
Сириус промурчал что-то невнятное и поцеловал Римуса в плечо. Их тела так чудесно сочетались друг с другом, Люпин волей неволей начинал верить в две половинки, которым необходимо было найти друг друга.
— Я знаю, что ты заслуживаешь человека лучше, — Блэк уложил голову на плечо и провёл по песочным волосам ладонью. — Я так боюсь снова сделать тебе больно…
— Ты делаешь больно, когда исчезаешь, — это было правдой, Римус ощущал себя ужасно потерянным все прошедшие дни. — Мы м-можем прекратить, если тебе некомфортно… — прошептал он, так сильно надеясь на отрицательный ответ.
Римус знал, как трудно было принимать настоящего себя, знал это с самого детства. Поэтому не просил от Сириуса многого. Не просил обозначить статус отношений, не просил определить ориентацию. Но он просто хотел честности между ними, хотя бы сейчас, вдали от чужих глаз и ушей.
— Нет, — Сириус поднял осторожный взгляд, возбуждение блеснуло в нем. — Нет, Луни, — он поцеловал шею Римуса, и светловолосый откинул ее в приливе наслаждения. Пальцы автоматически вцепились в длинные волосы. — Не прекращай, — прошептал Сириус и поцеловал в челюсть, в каждый шрамик на лице. Римус блаженно прикрыл веки. Ему никогда в жизни так сильно не хотелось человека. Ощутить его кожу на своей, впитать в себя без остатка, освободиться от затуманившего мозги возбуждения. Он забыл, когда в его штанах в последний раз было свободное пространство. Последние дни он ощущал себя рядом с Сириусом, как натянутая струна, готовая вот-вот порваться от переизбытка чувств. — Я хочу тебя.
Слова Сириуса замерли эхом в воздухе, и Римус издал тихий стон. Как же он хотел Сириуса в ответ.
— Я тоже, — признался Римус. Если Сириус его коснётся там, он тут же сравняется с землей.
— Меня разрывало все эти дни, — проскулил Сириус и поцеловал в мочку уха. — Со мной никогда такого не было. Покажи мне, п-пожалуйста.
Римусу было приятно осознавать, что не он один боролся здесь с желанием. Но от одних слов, у него все внутри штанов начинало изнывать. Парню было даже страшно думать о сексе, ему хотелось стонать от одной мысли. Сириус был девственником во всех планах, и он умолял о помощи. Но проблема в том, что Люпин ощущал себя сейчас таким же девственником. То, что у него было с Тоби, было неловко, сухо и иногда даже болезненно. Сейчас он весь вспотел от жара, влага была во рту, в боксерах, на коже, везде.
— Прости, — прошептал Люпин, зажмурившись. — Я должен убедиться, что мы об этом не пожалеем. Я должен знать, что это все не просто так…
Сириус понимающе кивнул и отстранился. Было очевидно, что для него все ещё казались новыми и пугающими подобные чувства. Он боялся самого себя.
— Я подожду, когда ты будешь готов, — Римус погладил его по мокрым волосам и заглянул в потускневшие глаза. — Когда примешь себя. Я знаю, как это пугает.
— Мне никогда не нравились мальчики, — прозвучало так, будто Сириус пытался себя оправдать. Слишком жалобно. — Луни, я не… я не…
Римус только сильнее прижал его к себе, уткнулся в мокрую макушкуносом.
— Я люблю тебя, все хорошо.
Сириус крепко схватился за его свитер на спине и прижался лицом к груди. Становилось очевидным, что после всего произошедшего на каникулах – ссоры, побега из дома, голодания и Круциатуса – Блэк не хотел мириться с ещё одной ужасающей правдой.
— Нам некуда торопиться, — тихо проговорил Рем, не распуская объятий. — Я не прошу тебя разобраться во всем за долю секунды. Просто поправляйся, хорошо? — Люпин отпрянул и посмотрел в родные глаза. — Мы все еще можем быть друзьями, я не буду злиться. Не думай, что иначе ты потеряешь меня. Я никуда не уйду.
Римус ненавидел, что ему всегда приходилось быть самым рациональным. Может быть, иногда ему просто нужно было подумать о себе, послать все к черту и действовать в соответствии с эмоциями.
— Я достаточно ждал тебя, — он коснулся мягкой щеки Сириуса, серые глаза пронзили его сердце и душу. — Подожду ещё немного.
Римус был исключительно терпеливым. Это было все, что он делал в своей проклятой жизни: ждал и надеялся.
— Я хочу быть с тобой, — заскулил Сириус и потерся щекой о чужую ладонь. — Просто не знаю как. В последнее время все идет наперекосяк…
— Я знаю, — Римус наклонился ближе и нежно поцеловал в нос. — Просто поправляйся, и мы поговорим. Мы можем пока оставаться друзьями. Я очень скучал по своему лучшему другу весь декабрь.
— Я тоже, только не говори Джеймсу, что ты тоже мой лучший друг, — Сириус самодовольно улыбнулся и обнял его, как мягкую игрушку. — Можно я поцелую тебя прежде, чем это все закончится?
Римус наклонился, и прикосновение их губ было таким сладким, таким правильным, он был близок к тому, чтобы растаять в объятиях Сириуса. Они целовались слишком долго, не имея представления о том, когда ещё раз выпадет возможность.
— Бродяга, ты тут? — дверь резко распахнулась, и Блэк отпрыгнул в сторону. Джеймс осторожно закрыл за собой дверь и посмотрел на раскрасневшихся друзей, будто те что-то скрывали. — Все хорошо?
— Да, я собирался в душ, — Римус прочесал за ухом и ретировался подальше от чужих глаз. Холодная вода была бы сейчас, как никогда, кстати.
Он знал, как сложно ему теперь будет. Но он выбрал любить Сириуса, как только встретил его, и он пройдёт с ним до конца. Это была его родственная душа. Всегда была ею и останется, даже если их разведёт жестокость судьбы, которая так сильно ненавидела мальчишку со шрамами.
***
До конца весны Римус и Сириус продолжали держать дистанцию. Но Люпин чувствовал и знал — все поменялось. Они украдкой поглядывали друг на друга. Под столом во время ужина их пальцы находили друг друга. Сириус перестал флиртовать с девушками и, в то время как Джеймс бегал за Эванс, брюнет спокойно лежал на коленках читающего Римуса и слушал его рассказы. Между ними было негласное соглашение: хранить это хрупкое чувство и не делать ничего, что могло бы предать доверие. Доказать, что они снова достойны друг друга, после всего произошедшего. Во всяком случае, Римус видел, как сильно Бродяга старался.
Люпин сосредоточился на школе и своих обязанностях старосты. Сириус проводил почти все свободные часы с Джеймсом, они восполняли то упущенное время, что потеряли в декабре. Мародёры еще никогда не были так привязаны друг к другу со времен первого курса. И Римус чувствовал себя счастливее, чем когда-либо прежде.
В один из таких прохладных майских вечеров Лунатик прогуливался по коридорам Хогвартса. Он ненавидел дежурить порознь с Лили. Это означало, что ночь в тишине, без ее смеха, будет слишком долгой, слишком скучной. Парень патрулировал третий этаж, когда обнаружил Тоби, сидящего на скамейке. Его губы дрожали, лицо раскраснелось, а на костяшках пальцев сияла кровь. Было странно находиться с ним наедине, после разрыва они пересекались лишь на занятиях. Но Римус правда не хотел оставлять его в таком состоянии.
— Ты в порядке? — он подошел чуть ближе, карие глаза тут же нашли его, красные и заплаканные. — Что случилось?
— Привет, Ремми, — Тобиас попытался улыбнуться. Губы потрескались от крови и ранений.
Люпин присел на скамейку и посмотрел на него, немного взволнованный.
— Какие-то глупые слизеринцы увидели меня с… — шатен сделал осторожную паузу и внимательно посмотрел на бывшего парня. — С Айзеком. Ты же знаешь, какими узколобыми могут быть эти ублюдки.
Римус действительно знал. Ему стало ясно еще на первом курсе, что некоторые люди знают только два вида ненависти: насилие и жестокость. Они намеренно не хотели понимать то, что казалось неестественным. Им, наверное, так было легче жить, чувствуя, что хоть над кем-то у них была власть. Хотя, в глазах Рема, это чертовски печальная, печальная жизнь.
— Ты с ними подрался? — Люпин посмотрел на костяшки пальцев и слегка усмехнулся. Трудно было представить дерущегося Тоби. — Где была твоя палочка?
— Это не смешно, Римус, — пуффендуец нахмурился и отвел взгляд. — Такие люди, как мы, умирают, и это не шутка.
— Я знаю, — Люпину не хотелось продолжать этот неловкий разговор. Он лишь хотел помочь. — Поверь мне, я знаю, каково это-быть изгоем, какого это, когда тебя не принимает общество. Но ты не можешь позволить им выиграть… — он нахмурился и посмотрел по сторонам. — А где Айзек?
— Он сказал, что устал, — Тоби слегка закатил глаза. — Знаешь… мне всегда казалось, что с тобой было сложно… Но… это не так. Ты не боялся своих чувств.
Что-то сгустилось в его карих глазах, что-то знакомое и трепещущее. Но Римус не ощущал теперь ничего, кроме дискомфорта. Не было никаких пылающих искр.
— Нам было легко, теперь я тоже это понимаю, — задумчиво улыбнулся Люпин. — Но у нас не вышло, и, возможно, это одна из причин, почему. Мы никогда не сражались друг за друга. Ты решил сдаться, когда стало совсем чуть-чуть сложнее.
— Я знаю, — вздохнул Бейли. — Я не должен был целовать Айзека, это было нечестно. Но мне казалось, что я тебе больше не нужен.
Это было отчасти правдой, Римус не стал бы этого отрицать. Но они были слишком маленькими, слишком легкомысленными, и не хватало одной важной вещи: они не были влюблены.
— Теперь ты счастлив? — тихо спросил Тоби.
— Да, — улыбнулся Римус, слегка покраснев. Он вспомнил, как Сириус сегодня держал его за руку весь ужин под столом, как смотрел на него во время занятий.
— Ты снова дружишь с Блэком, не это ли причина? — загадочно улыбнулся Бэйли. Римус посмотрел на него немного растерянно. — Да ладно тебе, я же не дурак, — усмехнулся шатен. — Ты так сильно влюблён в своего друга, что эти флюиды доходят и до гостиной Пуффендуя. Я просто ничего тебе никогда не говорил по этому поводу.
— Почему?
— Потому что вы бы никогда не сошлись. Ты ж-же это понимаешь, верно? — Тоби внимательно посмотрел ему в глаза. — Я не хочу разрушать твоих надежд, но это же Сириус Блэк. Он нравится каждой девушке. Наверняка, он вырастет одним из тех идиотов, которые всю оставшуюся жизнь ходят на свидания, никогда не женятся и не заводят семью. Он будет жить для себя.
— Это неправда, — Люпин недоверчиво покачал головой. Сириус за все годы их знакомства встречался только с Марлин. Почему все решили, что он бабник, которому плевать на других? — Ты его не знаешь, Тоби… Но, может быть, это и к лучшему. Ему не нужно твоё одобрение.
Бэйли усмехнулся, будто говорил с наивным дитя, и похлопал светловолосого по коленке.
— Просто будь осторожен, Ремми. Не трать на него свою жизнь только потому, что выбираешь бороться. Влюбиться в натурала – подписать себе приговор.
С этими словами пуффендуец поднялся со скамейки и, попрощавшись, ушёл. Римус ощутил ледяной воздух в своих лёгких. Он и так просыпался каждый день с мыслью, что, возможно, Сириус уже остыл к нему. Этот разговор только усилил его сомнения.
Бродяга так и не произнёс трёх заветных слов. Может быть, в конечном итоге он и вовсе передумал. Любить невзаимно было, пожалуй, самым жестоким проклятьем в жизни Римуса.
Когда он вернулся в комнату, он тут же ощутил подозрительное молчание. Все трое мародеров вопросительно уставились на него.
— Что? — он усмехнулся, отбросив сумку в сторону и повалившись на мягкую кровать.
— Ты снова с Тоби! — весело закричал Джеймс, как будто это было огромной тайной, которую Римус осмелился утаить от них. Поттер подбежал к нему и плюхнулся на кровать. — Мы видели вас двоих на карте! Ваши точки были так близко!
Римусу захотелось рассмеяться от глупой мысли Поттера, но потом он вдруг вспомнил, что Сириус сидел в нескольких метрах от них.
— Нет! — запротестовал он и подскочил в сидячее положение. Люпин пристально посмотрел на Блэка. Тот тихо сидел на полу, глядя на него немного обиженно. — Нет, ничего подобного, мы просто болтали!
— Успокойся, чувак, — усмехнулся Джеймс и похлопал его по плечу. — Нам просто любопытно. Вы, ребята, не разговаривали несколько месяцев.
— Мне нравился Тобиас, — мечтательно вздохнул Питер. — Он был вменяемым, в отличие от некоторых. С ним было легко разговаривать.
— Да, это потому, что он никогда не говорил, он просто кивал, — Сириус подтвердил сказанное быстрыми кивками и озлобленно фыркнул.
— Он был хорошим слушателем! — Петтигрю бросил подушку в сторону Сириуса. Брюнет ее поймал и показал пухлому средний палец.
— Почему бы тебе самому с ним не начать встречаться? — Сириус был настолько раздражённым, что Римусу это даже польстило.
Он вдруг осознал, почему Блэк не переваривал Бэйли с самого первого дня. Почему он прогонял его из комнаты и даже подрался. От настоящей причины губы Лунатика расплылись в улыбке, и он закусил их.
— Ха-ха, — саркастически посмеялся Питер. — Я бы начал, если бы был геем. Но потом я вспоминаю, что Сириус Блэк – представитель мужского населения, и в таком случае лучше оставаться гетеросексуалом.
У Римуса от подобного заявления вырвался смешок, и Сириус уставился на него прищуренным взглядом.
— Над чем ты смеешься? Я часть населения, которая тебя привлекает.
Римус нервно сглотнул, но рассмеялся от осознания.
— Тогда мне как-то жалко себя.
Блэк бросил в его сторону подушку, и все трое рассмеялись. Было приятно иногда пошутить над самим собой. Мародёры почти никогда не обсуждали предпочтения Римуса вслух. Они уважительно к ним относились, но из-за предвзятого отношения в обществе, ему не всегда казалось, что он может быть полностью откровенным с друзьями.
— На Тоби напали слизеринцы, — вдруг вспомнил он, и все прекратили смеяться. — Увидели его с новым парнем…
— С ним все в порядке? — Джеймс был искренне обеспокоен.
— Да, но… это так нечестно, — Луни взъерошил волосы и устало посмотрел в потолок. — Я просто не понимаю, что в этом плохого. Никогда не понимал и никогда не пойму.
— Потому что в этом нет ничего плохого, — Джеймс слегка улыбнулся ему, забота и теплота сквозили в каждой черте его лица. — Легко ненавидеть то, чего не понимаешь.
— Ты прав, — улыбнулся Римус. Его лучшие друзья действительно были его самыми любимыми людьми на проклятой планете.
— Мы надерем этим слизеринцам задницы, — рассмеялся Поттер, и вся группа присоединилась к его высказыванию. — Мы гордимся тобой, Ремми, ты же знаешь это, верно? — Джеймс приобнял его за плечи.
— Да.
Римус уложил голову на его плечо, чувствуя себя в абсолютной безопасности.
— Рассказывай нам обо всем, что тебя беспокоит. Может, новый парень? — Джеймс посмотрел на него с интересом, на что Римус отрицательно покачал головой.
— Ты ведь не влюблен ни в кого из нас? — Петтигрю нервно усмехнулся. Но Римусу это вовсе не показалось смешным. Светловолосый нервно сглотнул и наткнулся на взгляд Сириуса. Брюнет выдавил улыбку и посмотрел на него немного обеспокоенно.
— В тебя, Хвостик, мой любимый мальчик, — Римус издал звуки поцелуев и побежал в сторону визжащего анимага. Он громко рассмеялся, пытаясь поймать паршивца за руку.
— Я сдаюсь, — у Питера перехватило дыхание от бега, и он остановился отдышаться. Римус обнял его сзади и поцеловал в щеку. — Фу… — Петтигрю отвел лицо Лунатика в сторону, задыхаясь от смеха.
— А по правде, если бы вы могли выбрать одного из нас, кто бы это был? — Джеймс улыбнулся и хитро взглянул на друзей. — Просто любопытно.
Римус не посмел взглянуть на Сириуса, это бы его тут же выдало.
— Вы, ребята, не в моем вкусе, — он изобразил улыбку и присел назад на свое место.
— Даже я? — Питер выглядел обиженным.
— Ты, Хвостик, исключение, — он послал ему воздушный поцелуй, и Питер поймал его, улыбаясь.
— Я бы выбрал тебя, Лунатик, — Джеймс закинул ему руку на плечо. — Ты был бы отличным мужем.
— Эй! — Сириус подал обиженный голос.
— Ты был бы моей любовницей, — одними губами прошептал Поттер, и Сириус подмигнул ему. Глаза Люпина непроизвольно закатились.
— Я бы выбрал тебя, Джеймс, это очевидно, — Питер присел на ковёр рядом с Сириусом. — Ты богатый, умный и перспективный. Если бы ты умер, я бы забрал все наследство.
— Ты что… ждал бы моей смерти!? — ахнул шокировано Поттер. — Ах ты, крысёныш!
— Но я был бы отличным мужем в процессе! — поднял Питер руки в поражении. — Просто Сириуса и Римуса нет смысла выбирать, они бы точно остались друг с другом. Построили бы себе домик у моря и завели бы стаю собак.
Питер сказал это так спокойно, он понятия не имел, как неловко это заставило Римуса ощутить себя. Сердце затрепетало от одной мысли.
— Почему? — Люпин попытался отшутиться.
— Потому что вы двое так близки и все такое, держу пари, что вы тайно трахаетесь за нашими спинами.
Римус наконец посмотрел на Сириуса, желудок панически скрутило. Они оба раскраснелись под цвет комнаты.
— Мы хотели дать Лунатику почувствовать себя комфортно, — процедил Сириус сквозь зубы и уставился на Петтигрю. — А не бросаться глупыми суждениями.
— Я просто шучу, — теперь Питер казался обеспокоенным. — Я опять сказал что-то не так?
— Нет, Пити, — отмахнулся Римус и тихонько рассмеялся. — Все в порядке.
— И все же, — перебил Джеймс. — Подумай прежде, чем говорить, Хвост.
Теперь Римусу действительно стало жаль Питера. Да, иногда друг казался узколобым, но парень искренне старался понять чувства Люпина, не задеть его. И иногда это было даже приятно… Чувствовать, что хотя бы один друг не подбирает каждое слово. Может быть, Римусу иногда нравилось посмеяться над собой.
— Мы бы не завели стаю собак, у нас была бы одна, — усмехнулся Римус и внимательно посмотрел на Блэка. Губы Сириуса расплылись в улыбке, а на щеках вспыхнул румянец.
— То есть ты бы все-таки выбрал Сириуса? — Поттер осторожно взглянул на него и кашлянул в кулак.
— Возможно, — Римус не мог сдержать улыбки и отвёл взгляд, делая вид, что правда его не сильно обеспокоила. И кровь не закипела во всем теле.
— Ну и не повезло бы тебе, — Джеймс потрепал песочные кудри и перевёл тему, дабы больше не смущать никого.
Они ещё долго смеялись и обсуждали предстоящие экзамены С.О.В. Когда начало светать, Римус наконец улёгся в теплую кровать и плюхнулся на подушку. Прямо под головой он нашел клочок пергамента.
«Я бы тоже выбрал тебя.
— Парень, который разбрасывает грязные носки»
Римус счастливо улыбнулся, перечитывая слова раз за разом. Шторы на соседней кровати Сириуса были открыты, и тот выжидающе смотрел на него. Как только их глаза встретились, все страхи ушли. Тоби был не прав.
Римус был бы не Римусом, если бы перестал бороться за того, кого любил.
***
К концу пятого курса Сириус чувствовал себя намного лучше, чем в его самом начале. Ночи были спокойнее, кошмары прокрадывались реже, а дни наполнились смехом и шалостями. Его волосы отросли, стиль полностью изменился на все черное, кожаное, иногда вельветовое или кружевное. Возможно, Сириус проводил слишком много времени с Мэри и Марлин. Но, на удивление, компания девчонок иногда поднимала ему настроение больше Мародёров. МакДональд любила накладывать на него макияж или создавать из своего же гардероба интересные образы, как у рок звёзд. В последние дни Блэк чувствовал себя счастливее, легче и энергичнее.
Для полной картинки не хватало лишь одного пазла. Римуса. Брюнет пришел к выводу, что не сможет разлюбить этого засранца, даже если очень сильно захочет. С каждым днем его чувства становились все сильнее и сильнее. Блэк перестал бороться с самим собой и признался: «Да, я влюблён в Римуса Люпина. Вешайте на меня ярлык, называйте геем, делайте, что хотите».
Это чувство свободы от собственных предубеждений напомнило ему четвертый курс, когда он с ума сходил по светловолосому другу, хандрил и тосковал от одной мысли, что не мог быть с ним. Но на этот раз было намного легче поцеловать Римуса, обнять и признаться в любви. Если бы Сириус просто пришел и признался, как сильно любит, что он гей или би, да кто угодно. Другие парни и девушки не делали ровным счетом ничего с его сердцем. Так что, было довольно трудно определить свою ориентацию, когда Римус, блять, Люпин разгуливал по школе в клетчатых брюках и вязаных свитерах.
Была лишь одна огромная проблема, которая не позволяла Блэка разрушить их идиллию. Он не хотел причинять другу боль. Не хотел портить их дружбу. Поэтому каждый раз, когда он был близок к тому, чтобы забраться в постель Лунатика и признаться во всем, он останавливал себя. Сириус знал: сказать «Я тоже тебя люблю» означало посвятить себя одному человеку, отдать своё сердце навсегда. Это было слишком большой ответственностью, слишком пугающей. И самое трудное в этой головоломке – Римус был ангелом, спустившимся на Землю, который не заслуживал того, чтобы ему причинили боль. И Сириус ненавидел себя за то, что был слишком напуган, чтобы взять на себя эту ответственность.
К концу года это начало сводить его с ума. Потому что он боролся с сексуальным возбуждением, желанием и тихим озлобленным голосом, продолжавшим твердить: «Ты Блэк. Ты все испортишь. Просто отпусти его». Может быть, сеансы терапии ему бы не помешали . Темнота, которую Сириус ощущал после пранка, исчезала, но она все еще была внутри него. И это обжигало легкие, причиняло боль всему существу.
Когда они прощались на платформе девять и три четверти, когда расставались на долгие летние каникулы, Сириус вдруг осознал, насколько жестоко было бы уйти, так и не обсудив ничего. После того, как он крепко обнял Питера, Блэк выжидающе посмотрел на Римуса и указал рукой в сторону. Люпин, видимо, догадался, потому что смущенными шажками направился как можно дальше от чужих глаз.
— Почти шестой курс, — улыбнулся Блэк неловко и посмотрел на взволнованного Римуса. На нем был чертов синий свитер, и веяло смесью ванильного сиропа, солнечного тепла. Иногда Сириус жалел, что вернул любимую в гардеробе вещь.
— Два года, и все закончится, — голос Римуса звучал тихо, почти осторожно.
— Прости, — выпалил Сириус и посмотрел в ореховые глаза, которые застали его в немом вопросе. — Ты фактически превращаешься обратно в девственника, дожидаясь моего ответа, — попытался пошутить он, но плечи Люпина напряглись. Определенно, пришло время поговорить.
— Я не против подождать, но если ты уверен, что ничего не выйдет, то будь честен, — Римус сделал глубокий вдох и потрепал край свитера дрожащими пальцами.
— Я отстой в отношениях.
— Я заметил.
Они оба тихонько рассмеялись, тепло разлилось по телу Сириуса.
— Я думаю, что я би, — сказал он, слышать это вслух было странно и неловко.
Римус улыбнулся уголком губ и посмотрел на него, песочные волосы упали на сияющие глаза.
— Это круто.
Сириус улыбнулся в ответ, ощутив прилив легкости.
— И я думаю, ты мне нравишься. Даже больше, чем просто… нравишься.
Улыбка Римуса теперь коснулась его раскрасневшихся щек.
— Но я знаю, что в конечном итоге сделаю тебя несчастным, — Блэк затаил дыхание, наблюдая за потускневшей улыбкой друга. — Прости меня.
— Все нормально, — отмахнулся Люпин и натянул счастливое выражение лица. — Я бы намучился с тобой.
Сириус выдавил смешок и посмотрел на самого прекрасного парня во всем мире, сердце обливалось тоской.
— Мы бы рано или поздно расстались и испортили дружбу, — прошептал он.
— Это точно, — Римус отвёл взгляд и сделал глубокий вдох. Губы задрожали, а ноздри жадно втянули воздух. — Но почему ты решил, что мы бы… обязательно расстались… — его голос жалобно дрогнул, и он посмотрел на Блэка.
— Потому что я так сильно обидел тебя в этом году, я ненавижу себя за это, — Сириус сглотнул тяжелый ком. — Я импульсивный, никогда не думаю дважды, и я… Я разбрасываю свои носки… — Римус слабо рассмеялся, и солнце засияло на его ангельском лице.
— Ты веришь в судьбу, Сириус? — глаза его засветились от подступившей влаги.
— Иногда, — признался брюнет и спрятал руки в кожаных карманах куртки.
— Я тоже, — улыбнулся Римус и немного приблизился, чтобы обнять.
Блэк укутался в воротнике его свитера и вдохнул родной запах. Он определённо верил в судьбу.
— Приезжай к нам летом, — облегченно выдохнул Бродяга и прижал мальчишку к себе, как можно ближе. — Миссис Поттер испечёт твои любимые шоколадные круассаны.
Римус рассмеялся в его волосы и погладил по спине.
— Я приеду.
Они долго ещё не выпускали друг друга из объятий, но, когда Джеймс подошёл и тихонько кашлянул в ладонь, им пришлось. Тоска окутала Сириуса в ту же секунду, как Люпин взял чемодан и направился в сторону выхода, так и не обернувшись ни разу.
Детская часть него ужасно злилась, что Сириус отпускал друга. Хотелось подбежать, выкрикнуть, как сильно он его любил, поцеловать и попросить прощения. Но в этом и была проблема…Сириус слишком сильно его любил. И он рано или поздно разбил бы Лунатику сердце.
Комментарий к Year 5 (4)
Не злитесь на Сириуса, у него коммитмент ишуз (авторке знакомо, писала от всего сердца, как говорится🤡)
Шестой курс - всегда любимый во всех Вульфстар фанфиках, ждите много интересного! Постараюсь больше не пропадать!
========== Year 6 (1) ==========
The Tunnels - We Are Infinite
We sat on the ride home,
singing our favorite songs,
reading the line on the side of the road,
it tells me, “You’re not alone.”
No longer hysteric or frantic,
when I said I loved you, I meant it,
So tell me are you in?
Because tonight we are infinite
Лето 1976 года стало для Римуса временем перемен.
Все началось с огромного скандала с отцом в тот день, когда он возвратился домой. Лайалл Люпин и так мог получить награду «худший папа в мире», но теперь он решил начать полностью игнорировать сына. Лайалл не хотел принимать «монстра», позволяющего себе думать, что это нормально – заводить друзей и подвергать школу опасности. Он на протяжении всего июля продолжал смотреть дурацкий магловский телевизор, пил спиртное и напоминал Римусу о том, что в этом доме после совершеннолетия его не ждут.
Лунатик всеми силами избегал проклятую дыру. Он почти каждый день ездил в Лондон навестить друзей с прошлого лета, даже с Тоби они пересеклись несколько раз. Но большую часть времени он проводил с Вайолетт. Она стала его гуру в мире маглов, водила по торговым центрам, подарила грубые чёрные ботинки и значки на джинсовую куртку. Римус начал носить солнцезащитные очки и даже выкрасил одну прядь волос в розовый цвет. Вместе они посещали рок-концерты, и, о боже, как он влюбился в Дэвида Боуи, Лед Зеппелин и Битлз. У Вайолетт была отличная коллекция виниловых пластинок.
У самой девушки волосы были коротко подстрижены, почти налысо, покрашены в ярко-синий оттенок. Под бровью был пирсинг, и пачка травки почти в каждом кармане мешковатой куртки. Римусу трудно было бы назвать себя «крутым», но его определенно тянуло к «крутым» людям.
Вайолетт открыла для него самые потаенные уголки Лондона. Первый раз прокатившись в «метро», Римус влюбился в обилие экстравагантных людей, уличных музыкантов и граффити. Иногда он проводил всю ночь напролёт со случайными людьми или друзьями Вайолетт. Римус громко подпевал свою любимую песню Боуи «Rebel Rebel», высовывая голову из окна гремящей от старости тачки и курил на берегу моря до рассвета. Все это под ярко розовым небом, напоминающим цвет лесного пожара. Ремус наслаждался теми моментами, когда казалось, что в мире нет никого другого, кроме тебя, находящегося в состоянии оцепенения и опьянения. И на мгновение все становилось таким… тихим.
Римус даже напился пару раз и поцеловал какого–то случайного парня в баре, и, господи Иисусе, ему так сильно хотелось потрахаться. Он ненавидел быть шестнадцатилетним и застенчивым. Если бы у него в голове не было этого дурацкого блока, который постоянно шептал: «Всегда есть крошечный шанс, что Сириус передумал за лето и захочет быть вместе»… Римус бы с радостью переспал с тем незнакомцем в баре, но голос в голове был сильнее. Он почти завидовал девственникам в его возрасте, они не знали, как хорошо заниматься сексом, но, к сожалению, Тоби обломал ему этот кайф.
Так до конца июля Люпин веселился, пил, загорал, читал и больше всего – игнорировал своего отца. Все было бы поистине здорово, если бы не одна большая проблема, висевшая над головами, словно серая туча: в мире магов что-то творилось, и только идиот стал бы это отрицать. Нападения на маглорожденных увеличивались с ужасающей прогрессией, появилось огромное количество необъяснимых смертей. И по письмам Сириуса и Джеймса, Римус мог догадаться, что Поттеры были очень обеспокоены и действительно думали, что за этим стоит Темный Лорд и его последователи. Римус то и дело получал письма от Бродяги с просьбами держаться как можно дальше магловского Лондона, но он был подростком, и он был глупым. В этом возрасте ты ни к чему не относишься серьезно. Такое ощущение, что Земля – это экран кинотеатра, жизнь – фильм, а ты – главный герой. И что бы жуткого не происходило вокруг, ты не думаешь, что это случится с тобой. Так что, может быть, это и хорошо, что Римус не сильно беспокоился. По крайней мере, у него было несколько счастливых лет, прежде чем война отняла у него это и жестоко похитила юность.
В начале августа Лунатик получил приглашение к Поттерам, которое он с радостью принял. Все, что угодно, лишь бы избавиться от этого ядовитого запаха алкоголя в доме. Поэтому 10-го числа Люпин сел на «Ночного Рыцаря» и направился в поместье, закинув на плечи сумки, наполненные одеждой и книгами. На нем была любимая джинсовая куртка со значком «Рок-н-ролл не умрет» и кожаные ботинки. Он, вероятно, снова вырос на несколько дюймов, и окончательно превратился в «гея» с этой розовой прядкой волос. Но, по правде, Римус ещё никогда не чувствовал себя более комфортно в своём теле.
Добравшись до поместья, Лунатик позвонил в колокольчик, солнце уже садилось.
— Римус, дорогой мой! — Миссис Поттер открыла дверь и почти сразу же крепко обняла его. Поттеры действительно дарили лучшие объятия в мире.
— Добрый вечер, — вежливо улыбнулся он и заглянул ей за спину, умирающий от желания увидеть друзей.
— Они не дома, милый, — Юфимия наклонила голову на бок. — Но они скоро должны вернуться, к ужину.
Римус кивнул и не без помощи «лучшей мамы в мире» занёс сумки в дом. Его сразу же окутал запах свежеиспеченного печенья, корицы и потрескивающего камина. Мистер Поттер, поднявшись с дивана, поприветствовал его крепким рукопожатием.
— Мне нравится твой новый стиль, сынок, ты выглядишь, как рок-звезда.
— Вы знаете, что такое рок? — взволнованно поинтересовался Рем. Боже, он, наверное, превратился в сумасшедшего фаната за это лето.
— Конечно, мир маглов всегда увлекал меня.
— Да, — быстро закивал Люпин. — Мне так печально от того, что происходит в последнее время. Такое чувство, что воздух холоднее, и тучи собираются перед большой бурей…
Римус замолчал, потому что резкий грохот заставил его подпрыгнуть на месте.
— Они снова сели на эту железку? — Миссис Поттер покраснела от возмущения.
— Сириус – хороший водитель, — попытался успокоить ее Флимонт.
— Он ужасный водитель, и ты это знаешь, дорогой.
Римус поспешил во двор, посмотреть, о чем шла речь, и остановился в ту же секунду, как открыл дверь. Черный магловский мотоцикл был в нескольких метрах от него, свет ярких фар ослеплял. И следующее напомнило Римусу слоу моушн, как в одном из магловских фильмов.
Сириус соскочил с кожаного сиденья и стянул шлем. И, Мерлин, каждый раз, когда Римус встречался с ним после разлуки, ему приходилось успокаивать бешеное сердцебиение. Потому что этот ублюдок с каждым днем становился все красивее и красивее. Его волосы отросли до плеч, волнистые и блестящие, кожаная куртка казалась меньше на подросшем теле, и черные джинсы ясно давали понять: у Блэка выросли мышцы. И он был самым горячим человеком, который, вероятно, ходил по планете Земля. Все рок песни этого мира писали про таких, как он.
Джеймс стянул шлем следом за другом, одет он был в красную кожаную куртку, загорелый и широкоплечий. Когда они черт возьми все так выросли?
— Лунатик! — Сириус улыбнулся во все тридцать два белоснежных зуба и побежал навстречу. Люпин раскрыл руки для объятий, но вместо этого Сириус запрыгнул на его бедра, и они оба чуть не упали на землю.
— Полегче, Бродяга, — рассмеялся светловолосый, удерживая в руках счастливого, как ребёнка, парня. — И тебе тоже привет.
— Мы скучали по тебе, чувак! — Джеймс поспешил к нему и обнял друга, как только Сириус спрыгнул на землю.
— Мне нравятся твои волосы! — Блэк осматривал его, как любопытная собака. — Мне нравятся твои ботинки! Ты такой… крутой, Луни.
— Спасибо, — улыбнулся Римус, смутившись.
Сириус, живой и пахнущий, как роскошь и секс, заставлял его снова чувствовать себя влюблённым идиотом. Этим гормонам лучше трахнуть самих себя, иначе Римус в ближайшее время умрет от сексуального напряжения.
— Где вы взяли мотоцикл? — Римус знал, как Сириус обожал все магловские штучки, но не думал, что его поприветствуют именно так.
— Мы познакомились с девчонками в пабе, недалеко от нашего дома, — Джеймс выглядел довольным собой. — Старший брат Кэти, одной из них, позволил нам купить его по довольно низкой цене.
Если переводить с языка Поттера, то, вероятно, это была огромная сумма денег.
— Я заставлю эту крошку летать, говорю вам, — Сириус погладил руль, как самую нежную вещь в мире. — Ее зовут Брианна, и она самая горячая цыпочка в этом городе.
— Умоляю, скажи мне, что ты не дал имя мотоциклу, — поморщился Люпин.
— Ты меня не первый день знаешь, Лунатик, — улыбка Сириуса была чересчур игривой.
— Питер должен быть здесь с минуты на минуту, давай распакуем твои вещи, — Джеймс приобнял светловолосого за плечи и направил друзей внутрь.
Так и начались лучшие каникулы в жизни Римуса.
***
После долгого ужина и встречи с четвертым мародером, друзья поднялись наверх. Джеймс принёс бутылку огненного виски, которую хранил для особого случая, а Римус подключил магловское радио, станцию, на которой 24 часа в сутки звучала лучшая рок-музыка. Мистер и миссис Поттер должны были получить награду за то, что не жаловались на громкий шум, доносившийся до всех уголков дома. Потому что мародеры смеялись, пили, танцевали и шутили до двух часов ночи, совершенно не обращая внимания на окружающий их мир.
Римус рассказал им все удивительные истории, произошедшие летом, и мальчики дружно согласились, что после окончания школы они просто обязаны переехать в магловскую часть Лондона.
Джеймс в ответ поделился событиями их каникул, рассказал о двух новых подругах: Кэти и Эррин. Было очевидно, что Поттеру нравилась Кэти, двое целовались, но пока не были готовы ни к чему большему. Римус был рад, что не услышал никаких историй о Сириусе и Эррин. Шутки Джеймса давали ясно понять, что там что-то произошло. И Римус ненавидел, ненавидел ревновать.
Когда начало светать, друзья решили направиться спать. И, поскольку гостевую ремонтировали, миссис Поттер настояла, чтобы Римус и Питер переночевали в комнатах друзей.
Разумеется, Вселенная ненавидела Люпина до глубины души. Питер в мгновение ока плюхнулся на кровать Джеймса, и у Лунатика не осталось выбора.
«Кровать большая, там полно места. Мы уже спали вдвоём в постели Сириуса на зимних каникулах… Правда, тогда мы целовались каждую ночь до рассвета. Но кого это волнует?»
Римус быстро принял душ и вошел в комнату. Свет был выключен, и Сириус уже лежал на кровати, в одних черных боксерах, с оголенным прессом на его гладкой загорелой коже. Римус, вероятно, выглядел нелепо в своих клетчатых штанишках и мешковатой футболке с надписью «Битлз».
— Хочешь покурить? — Люпин бросился к своим вещам, не в силах слишком долго поддерживать зрительный контакт, когда Сириус выглядел так.
— Ты куришь? — Блэк недоверчиво усмехнулся.
— Не твои помойные сигареты, — Римус закатил глаза и потянулся в задний карман сумки, чтобы показать пачку зеленой смеси. — Кури как следует.
Сириус посмотрел на него так, словно друг держал в руках Божий дар.
— Это травка? — прошептал Блэк.
Римус хитро улыбнулся и открыл окно, чтобы заползти на подоконник. Первые лучи солнца добирались до макушек деревьев, и мелодия птиц была достаточно успокаивающей, чтобы блаженно вдохнуть свежий воздух.
— Ты меня поражаешь, Луни, — Сириус присел рядом с ним, с восхищением наблюдая, как друг зажег косяк между зубами.
— В хорошем смысле? — спросил светловолосый, вдыхая райский дым.
— Мхм, — задумчиво согласился Блэк.
Они пару раз затянулись, прежде чем Люпин решил нарушить молчание. Ему нужно было расставить все точки над «и».
— Значит… Эррин, хм? — он старался говорить беззаботно. — Насколько серьезно?
— Ничего серьезного, — Блэк пожал плечами и расслаблено выдохнул дым.
Мир внезапно стал спокойнее, а тело начало приятно покалывать.
— Я вроде как… занимался с ней сексом, но это было всего один раз, так что… — Сириус выглядел расслабленным, но голос выдавал легкую тревогу. Римус ненавидел ревность, но кем бы ни была эта девушка, ей очень повезло. Настолько, что хотелось реветь от злости.
— Значит, ты больше не девственник? — Римус изобразил улыбку и забрал у друга косяк.
— Ага, — кивнул Сириус и внимательно посмотрел на блеклый горизонт. — Девчонки классные, знаешь, красивые…
Люпин встретился с его серым и туманным взглядом, саркастически кивнув.
— Да, кто, если не я, знает об этом?
Сириус рассмеялся, и веселящее чувство сразу же захлестнуло их. Они оба не могли перестать хихикать. В какой-то момент Сириус чуть не упал с подоконника, вызвав истерический припадок смеха у Люпина.
— Что, черт возьми, это за хренатень? — Блэк вытер слезы счастья.
— С тебя хватит, — Римус выкурил остатки косяка и выбросил бычок.
— А у тебя? Появился кто-нибудь этим летом? — Блэк с любопытством посмотрел на него, глаза покраснели, а влажные губы приоткрылись.
— Да, встретил парня в магловском Лондоне, Феликса, — Римус почувствовал внезапное желание приукрасить историю, потому что ревность отравляла кровь. — Отлично провели время, если ты понимаешь, о чем я.
— Круто, — Сириус натянул улыбку и слегка покачался на месте. — Мне всегда было интересно, каково это — заниматься сексом с девушками, но сейчас… — брюнет сделал глубокий вдох и посмотрел другу прямо в глаза. — Но теперь мне интересно, каково это, когда, ты знаешь… ну, занимаешься сексом с парнями?
Римус с трудом сглотнул. Он не знал, было ли это от травки или от слов Сириуса, но у него закружилась голова.
— Это приятно… — губы были сухими, и Римусу отчаянно захотелось воды. — Ты бисексуал, так что, я думаю, ты мог бы попробовать с… кем-нибудь.
Сириус медленно моргнул, губы растянулись в мягкой улыбке.
— Хорошо, что мы не хотим разрушать нашу дружбу, — тихо произнёс Блэк, хищно разглядывая лицо Лунатика. — Верно?
Люпин посмотрел на божественной красоты парня рядом с собой, чувствуя, как кровь приливает вниз живота. Он знал, что в следующее мгновение пожалеет о сказанном, но он был возбужден и не был так осторожен, как в прошлом году. Он был в отчаянии.
— Секс не всегда разрушает дружбу, отношения разрушают… — он сглотнул и посмотрел на губы Сириуса, его сердце теперь колотилось в ушах. — Иногда друзья просто, ну… помогают друг другу… И все.
Сириус перестал дышать, наблюдая за ртом светловолосого. Затем внезапно он сполз с подоконника и отошёл в сторону.
— Но это было бы ужасной идеей, — Сириус поспешил в постель, и Римус почувствовал себя таким глупым и наивным. Ему хотелось треснуть себя чем-нибудь тяжелым.
— Точно, — он откашлялся и закрыл окно. — Была бы огромная ошибка.
Люпин подошел к кровати, ноги немного дрожали от волнения. Он не осмеливался взглянуть на Сириуса.
— Плюс, мы в том году пытались, — Блэк завернулся в одеяло и посмотрел в потолок. Римус лег как можно ближе к краю и сделал то же самое. — Ничего не получилось.
— Да, — пробормотал Люпин. — Из этого никогда бы ничего не вышло. Мы просто накурились.
Некоторое время они лежали молча, глядя в потолок и учащенно дыша. Римус сжал веки, моля Бога и всех святых, чтобы этот разговор исчез из его памяти на веки вечные.
И когда он открыл рот, чтобы пожелать спокойной ночи, что-то коснулось его руки. Мягкие и теплые пальцы Сириуса. Мурашки пробежали по всему телу, светловолосый жадно втянул лёгкими воздух. Оба не осмеливались оторвать взгляд от проклятого потолка.
Пальцы Сириуса нашли путь к его запястью и описали тонкие узоры вокруг вен. Римус не знал, как реагировать или что говорить. Может быть, хотя бы один раз в своей жизни он не хотел быть рациональным или отвечать за то, что творил сам Сириус. Он мог бы притвориться тупым, по крайней мере, на одну ночь.
Придвинувшись чуть ближе, Сириус прерывисто вздохнул рядом с ним. И боковым зрением Люпин почувствовал его тяжелый взгляд на себе. Нежные подушечки пальцев медленно двигались вверх и вниз по руке. Все, что имело смысл – прикосновения на его коже и те сумасшедшие бабочки, что бились изнутри о его грудную клетку.
«Господи, помоги мне…»
Не выдержав, Римус повернул голову и заглянул в серые глаза. Они сверкали от желания и нужды, и штаны Лунатика натянулись с невероятной скоростью. Возможно, он никогда не чувствовал подобного возбуждения прежде.
Поэтому, наплевав на разум и рациональные мысли, Люпин медленно перевернулся на бок и потянулся свободной рукой к груди Сириуса. Аккуратно провел дрожащими пальцами по мягкой, идеальной коже.
Блэк в ответ судорожно вздохнул и прикрыл веки. Не было необходимости разговаривать, стало очевидно, чего они оба хотели. Римус посмотрел вниз и увидел, насколько натянуты были боксёры друга, и это было, пожалуй, лучшее зрелище во всем мире. В комнате воздух был таким горячим и влажными, что Люпин почти потерял сознание только от мысли, что должно было произойти дальше. От мысли, что он был единственным парнем, который видел Сириуса таким – раскрасневшимся, взъерошенным и возбужденным.
— Луни… — Блэк выдохнул, почти простонал его имя, когда рука светловолосого достигла линии боксеров.
Люпин нашёл пальцами то, о чем мог только мечтать в своих фантазиях и провёл через ткань по всей длине. И, о Мерлин… Он даже и представить не мог, как долго это займёт.
Сириус учащенно задышал, и Римус заткнул его влажным поцелуем. Они оба прижались друг к другу, словно заглатывая воздух, мокрые хлюпы языков заполнили комнату. И все тело Римуса было в огне, каждый нерв кричал от удовольствия. Парни целовались, как звери, наконец-то вырвавшиеся на свободу.
— Сириус… — прошептал он, когда брюнет сжал его руку и придвинулся достаточно близко, чтобы их пахи могли соприкоснуться.
Блэк тихонько застонал в губы и зарылся руками в мягкие кудри. Римус перевернулся, чтобы лечь на Сириуса, и потерся несколько раз, желание кричало во всем его теле.
Боже, это будет, наверное, самый быстрый секс в его жизни. Ему уже хотелось сдаться.
Как можно быстрее Блэк стянул футболку, отбросил ее на ковёр и поцеловал грудь, лизнул один из шрамов. Искорки удовольствия затуманили взгляд светловолосого. После того, как их тела начали трястись от возбуждения, они быстро стянули друг с друга одежду снизу и прикоснулись друг к другу руками.
И Римус подумал, что если бы кто-нибудь попросил его описать полную противоположностьпревращениям в полнолуние, боли и крикам с мольбой прекратить. То это было бы оно. Совершенно божественное чувство, которое сотрясало каждую клеточку до глубины души. Руки Сириуса дарили самые невероятные прикосновения в мире.
Чувствовать Блэка в своих руках, видеть, как лицо искажается от удовольствия… Римус хотел раствориться в ощущениях. Невозможно было не застонать, как будто его тело ласкали первый раз в жизни.
———
Все закончилось почти так же быстро, как и началось. Поэтому двое упали на кровать, потные, липкие и запыхавшиеся, не в силах взглянуть друг на друга или что-либо сказать. Просто откинулись на подушки и уставились в чертов потолок.
— Это было… — Сириус попытался заговорить первым, его грудь вздымалась, словно в судорогах. — Не хуже… ч-чем с девушками. Спасибо.
Люпин накрыл своё обнаженное тело одеялом и попытался изобразить улыбку. Понятно, почему некоторые люди плакали после секса, испытывая огромный стыд. Римус вдруг почувствовал пустоту в лёгких, как только возбуждение спало, в комнате стало невыносимо холодно.
— Не за что, — выдохнул он и нервно посмотрел на Бродягу, только сейчас осознав, что им придется оставаться в постели вместе до конца ночи. — Тогда… приятных снов? — он понятия не имел, как теперь себя вести. Образ стонущего Сириуса, его обнаженного тела, теперь навсегда застрял в голове. Это была самая красивая и захватывающая вещь в мире.
— Ты в порядке, Луни? — Бродяга перевернулся на бок и посмотрел на друга с беспокойством. — Я не сделал больно, верно?
— Нет, конечно, нет, — Римус издал нервный смешок.
Вид потного Сириуса, чьи бедра были едва прикрыты одеялом, заставил все его тело снова содрогнуться от желания. Господи, блять, он дал этим гормонам то, чего они хотели. Почему бы не оставить его в покое хотя бы на одну чертову минуту?
— Это было классно, — Блэк сонно улыбнулся. — Ты прятал сокровище под клетчатыми штанишками.
Римус игриво хлопнул его по плечу, и они захихикали. Облегчение наполнило легкие.
— Спокойной ночи, Бродяга, — Люпин повернулся к Сириусу спиной и уставился в стену.
Он только что занимался сексом с Сириусом Блэком, и это было… Лучше, чем любая его фантазия. Это было реально. Улыбка расползлась по его усталому лицу, когда он услышал тихий шепот.
— Спокойной ночи, Луни.
***
Утром Римус не сразу осознал, где он находится. Его разбудил стук в дверь.
— Сириус, Римус, вы ещё спите? — послышался крик Джеймса.
Оглядев комнату по сторонам и заметив голого Бродягу, одеяло которого прикрывало только икры ног, Римус чуть не подпрыгнул в ужасе. Воспоминания тут же нахлынули, как ледяной ливень, и он панически выпутался из простыней, натягивая одежду.
— Одну минуту, Сохатый!
Он пихнул Сириуса, и тот чуть кубарём не покатился на пол.
— Идите завтракать! — шаги Поттера отдалились.
Сонно потянувшись, Блэк раскрыл слипшиеся веки и, осознав происходящее, тут же прикрылся одеялом и уставился на красного, как шторы комнаты, Римуса.
— Сохатый нас з-зовёт завтракать, — Люпину было так неловко, что хотелось сгореть от стыда. Он почти сразу же вышел из комнаты, не в силах вытерпеть напряжения.
За завтраком, оба спокойно сидели за столом, смеялись над шутками мистера Поттера и вели себя так, как будто ничего и не произошло. Римус начинал думать, что этот дом оказывал на них магическое воздействие. Было чувство, что здесь было легче нарушать границы, чем в Хогвартсе. Легче, когда у них была своя комната, и они были далеко от Джеймса и Питера. Люпин почувствовал себя виноватым, что продолжает грешить в этом чудесном доме, но не настолько ужасно, чтобы остановить это.
После завтрака было немного неловко. Сириус избегал его взгляда, разговаривал исключительно с двумя другими мародерами. Наверное, со стороны Римус вёл себя примерно так же.
К обеду четверо друзей направились к озеру, поплавать и попрыгать с обрыва. Это немного прояснило голову Римуса. Ему нравилось, что они все еще могли развлекаться с Сириусом, как раньше, без каких-либо кардинальных изменений после секса. О, и секс… Это стало большим облегчением во всех мышцах. Он счастливо лежал на песке, наблюдая, как его друзья прыгают в воду и кричат, пытаясь обрызгать и поймать друг друга.
Как только Римус закрыл глаза, чтобы насладиться приятным теплом солнечных лучей, на него внезапно прыгнула огромная псина и вытряхнула капли воды на живот.
— Блять, Бродяга! — закричал Люпин, когда собака приблизила свой мокрый зад к его лицу. — Ты мерзкое создание.
Сириус вернулся в человеческое обличие и улёгся рядом, задыхаясь от смеха. Вода стекала с его длинных волос, мокрые плавки облепили бёдра. Брюнет хитро улыбнулся, в то время как другие парни продолжали кричать в воде, слишком далеко, чтобы их услышать.
— Потрясный загар, мистер Люпин, — Сириус уложил руку на его живот и провел линию там, где был один из шрамов. Римус панически втянул лёгкими воздух и убрал чёртову ладонь.
— Не здесь, Мерлин, — Луни заглянул в смеющиеся глаза, как только Блэк перекатился на живот и приподнялся на локтях.
— Тебе не понравилось вчера, не так ли? — задал вопрос Блэк, немного обиженно. — Ты… кажешься расстроенным… Ладно, я понял! — он повысил голос. — Я не Тоби, я не Феликс или как его там, черт побери. Это был мой первый раз с парнем, конечно, я полный отстой…
— Нет, — вздохнул Римус, чувствуя, как краснеют его щеки. Он приподнялся, чтобы оказаться рядом с Сириусом и говорить тише. — Дело не в этом… Я просто… Тебе не кажется это странным?
— Ты сам сказал, что некоторые друзья помогают друг другу…
— Я знаю, прости, — Римус осторожно взял его руку в свою. Как же сильно он хотел заниматься любовью с этим глупым парнем до конца своих дней. — Для меня это не было странно, просто чтобы ты знал. Ты довольно хорош для новичка…
Сириус заносчиво усмехнулся, полностью довольный собой.
— Я знаю, я слышал твои стоны. Просто хотел убедиться.
Римус убрал руку и легонько шлепнул его по макушке. Ну, разумеется, этот болван знал себе цену. Римус откинулся на полотенце, красный и смущенный.
— Ты хочешь… — тихо произнёс Блэк и легонько коснулся груди парня, провёл пальцами вокруг ключиц. — Ты хочешь повторить?
Римус проглотил все свои сомнения, что начинали бушевать в голове, и поддался эмоциям. Он медленно кивнул. О Мерлин, как сильно он хотел повторить.
— Ночью? — прошептал Лунатик, сердце заколотилось от одной мысли.
— Да, — голос Сириуса был мечтательным, когда он жадно осматривал тело своего друга. — Чтобы было о чем подумать… — Блэк наклонился ближе и тихонько простонал ему в ухо.
Плавки Римуса никогда не натягивались так быстро. Сириус тихо рассмеялся, прикусив друга за мочку уха, и направился обратно к озеру, чтобы присоединиться к друзьям.
***
Вечером того дня, когда они собирались ко сну, Римус принимал душ гораздо дольше обычного. Возвратившись в комнату, он нашел Сириуса на кровати в одних белых боксерах, волосы были собраны в растрёпанный пучок, в воздухе стоял аромат мятного шампуня и одеколона. По румянцу на его щеках было очевидно, чего Бродяга ждал.
Римус не смог сдержать улыбки от мысли, что все это было «по дружбе, лишь бы унять гормоны». Они оба слишком старались для этого. Может быть, это было проявление дружеского чувства для Сириуса, но Люпин определенно только сильнее влюблялся в этого потрясающего дурака.
— Давай я прокачу тебя завтра, — внезапно произнёс Блэк, когда Римус бросил полотенце на комод.
— Что? — растерянно пробормотал светловолосый. Блэк же не имел в виду…
— Я имею в виду мотоцикл, — Сириус покраснел и заглотнул воздух. — Не на моем…
— Я понял, — остановил его Лунатик, это и так было достаточно неловко, ему не нужно было думать о том, что еще мог иметь в виду друг.
— Итак… — Блэк выполз из кровати и подошел к нему. Римус вдруг почувствовал себя гораздо более застенчивым, чем вчера. — Мы все еще…
— Да, — Люпин не знал с чего начать. — Да, конечно. Почему нет?
— Ты не хочешь… минет?
Римус чуть не рухнул на пол.
— Что? — пробормотал он, совершенно растерянный и сгорающий от неловкости. Бродяга посмотрел на него немного виновато.
— Прости, я просто никогда этого не делал. Я не знаю, как такие вещи предлагают.
— Я тоже… — прошептал Люпин, наблюдая за тем, как краснеют щеки Сириуса. Внезапно его забранные в пучок волосы приобрели гораздо больше смысла…
— Даже с Тоби?
— Нет, — Римус не нуждался в напоминании о бывшем прямо сейчас.
— О… — выдохнул Сириус, немного с сожалением. А потом его зрачки расширились, и он улыбнулся хитро и довольно. — Значит, я буду первым?
Римус сглотнул, сердце едва не выскочило из груди.
— Да, — мысль об этом действительно заставляла улыбаться. Сириус подошел еще ближе и взял лицо Луни в свои руки.
— Я бы хотел… ну, попробовать, — Сириус медленно поцеловал его, посылая мурашки по всему телу Люпина. А потом схватил за руку, чтобы затащить обоих на кровать.
Римус не мог поверить, что все это было не сном, и действительно происходило с ним. Он улёгся на постель и притянул Сириуса к себе. Тот в позе, слишком похожей на крадущегося котёнка, подполз к нему и начал стягивать футболку. Как только его нахально раздели, Люпин отвёл взгляд и немного смутился.
— Что? — брюнет тихонько рассмеялся, целуя парня в шею. Ох, как же его сводили с ума губы лучшего друга. Холод и жар мурашками окутывали паховую область.
— Они не отталкивают тебя? — Римус говорил о ненавистных шрамах. Тоби частенько отворачивался в такие моменты.
— Нет, — Сириус изучил его тело, в зрачках засияло чистое обожание. — Они… горячие.
Сердце Люпина растаяло от прилива любви. Раскрасневшийся и сияющий от возбуждения Сириус Блэк стал его самой драгоценной тайной.
Рот брюнета коснулся его груди, влажные губы вывели тропинку на одном из шрамов, подползли к паховой области. И Лунатик начал сладко вздыхать под ласками друга, смотрел на него из-за приоткрых век, жадно впитывая происходящее.
Римус умрет к концу каникул, это точно.
Губы Сириуса на нем заставляли светловолосого чувствовать то, чего он и представить прежде не мог. Ощущения, которые он и не подозревал, что возможны. Сначала это было неуклюже и странно, но это была самая потрясающая вещь, которую Люпин когда-либо испытывал. Ни с чем подобный прилив желания он сравнить бы не смог. Слишком много. Слишком горячо. Люпин готов был кричать от новых чувств и ощущений, ему хотелось смеяться и плакать и стонать, стонать, стонать… Он хотел двигать бедрами так быстро, как только мог, просто чтобы получить больше удовольствия, взорваться изнутри наилучшим образом.
И когда он подарил Сириусу то же самое в ответ, он готов был поклясться, что нет в мире никого, кому доставлять подобное удовольствие было таким наслаждением. Ни за что на свете Римус не нашёл бы кого-то лучше.
***
Как оказалось, Сириус был настоящим сексуальным наркоманом. Все те две недели, которые Лунатик провел в поместье Поттеров, друг дразнил его при каждой удобной возможности. Игра с ногами под столом была одним из любимых увлечений Блэка. В какой-то момент Римус чуть не перевернул еду со стола, когда нога Блэка проскользнула ко внутренней части бедра. Сириус рассмеялся в кулак, но Римус отплатил засранцу, когда тот мыл посуду в магловском стиле, и светловолосый прижался к его заднице слишком близко. Как будто ему нужно было что-то достать из шкафа.
Они были измотаны почти каждый день, так как редко спали и исследовали тела друг друга. Джеймс ужасно злился на них. Двое друзей засыпали во время обеда, в автобусе, на пляже. Сириус даже заснул в одном из кафе, которые они посетили в Лондоне.
— Какого черта вы творите всю ночь? — спросил Поттер, не в силах это больше терпеть.
— Это природа, чувак, — пробормотал Блэк, вытирая лицо салфетками, потому что заснул прямо в тарелке спагетти. — Мне всегда хочется спать на свежем воздухе.
— Ты живешь в этом доме уже два месяца.
— Правда?
— Раньше такого никогда не случалось.
— Ты просто никогда не замечал.
Люпин осознал, что их развлечения по ночам становятся слишком очевидными, поэтому в одну из их последних ночей он забрался в постель и решил поговорить с Сириусом.
— Давай сегодня поспим, — он нежно поцеловал Бродягу и посмотрел на него, чувствуя ужасное разочарование от собственных слов.
— Нет, я хочу тебя, — заскулил Сириус и притянул его ближе для поцелуя.
— Джеймс не дурак.
Блэк вопросительно приподнял бровь.
— Ну, иногда он может быть дураком, но не в этом случае. Ты хочешь, чтобы они узнали?
— Нет.
— Тогда иди спать, — Люпин перекатился на свою сторону кровати и плотнее закутался в одеяло.
— Хотя бы обними меня, — Блэк выглядел, как разочарованный щенок. Римус ненавидел, как много власти над ним имел всего лишь один человек. Поэтому он сердито вздохнул и прижал спину Бродяги к своей груди.
Они часто занимались сексом, но после этого никогда не обнимались и не разделяли никакой романтической близости. Теперь же это казалось почти что… правильным. И Римус знал, что все между ними стало только в миллион раз сложнее. Раньше ему удавалось скрывать чувства и делать вид, будто быть «друзьями» – более, чем достаточно. Но сейчас он не представлял, что станет с ним, если у Блэка снова случится приступ самобичевания, и он отдалится, перестанет заползать по ночам в постель. От одной мысли у Римуса неприятно скручивало внутренности, потому что он начал привыкать к тому, что у него была возможность касаться Сириуса, всего, кожей к коже. Иногда ему казалось, что он имел право вести себя, как парень. И милые жесты – убрать прядку за ухо во время ужина, погладить по коленке, поцеловать перед выходом – дарили ему почти столько же наслаждения, как и секс.
— Спокойной ночи, Луни, — Сириус прижался всем телом и нежно поцеловал запястья.
— Спокойной ночи, Бродяга, — Римус зацеловал его в виски и макушку, уткнулся носом в тёплый аромат сигарет и шампуня. — Спи спокойно, я буду охранять твои сны.
— Мне не снятся кошмары в этом доме, — прошептал Сириус хриплым ото сна голосом. — Здесь только самые лучшие воспоминания.
Римус улыбнулся сквозь сон. Это было правдой. Но как же сильно он надеялся, что они пронесут это в Хогвартс и ничего не испортят.
Дороги назад не было.
***
— Ты крепко держишься?
— Господи Иисусе, да, — Римус и так беспокоился, что очутился на этом куске металла под названием Брианна, так Сириусу просто было необходимо потянуть время прежде, чем наконец завести мотор.
— Просто не отпускай меня, ладно? — Сириус так и не надел шлем, но Римус не хотел очередного шрама на пол лица. Так что он в ужасе прижался к другу, нацепив защитный головной убор.
— Поверь мне, я тебя не отпущу, — нервно рассмеялся Люпин. — Я ненавижу тебя за то, что ты и вправду убедил меня сесть на эту железяку.
— Я был вполне убедителен прошлой ночью, не так ли? — Сириус повернул голову, чтобы посмотреть на Римуса, его брови игриво затанцевали во все стороны. В ответ светловолосый закатил глаза.
— Поезжай!
Его слова исчезли в воздухе, потому что Сириус действительно завел мотор. Римус истерически вцепился в чужой торс, толчок был такой внезапный и быстрый, ему захотелось закричать от паники, охватившей все тело.
Лес пролетал мимо них смесью темных и ярких оттенков зеленого, невозможно было ничего разглядеть. Римус начал по-настоящему молиться.
— Ты в порядке? — закричал брюнет, оглядываясь назад.
— СМОТРИ НА ДОРОГУ, ИДИОТ!
Смех Сириуса был таким звонким в ответ, что заглушил рев мотора. Адреналин заполнил каждую клеточку тела, и внезапно паника превратилась в… прилив радости. Чистое счастье, которое Римус так редко испытывал в этой чертовой жизни. Он начал громко вскрикивать от восторга, когда они проехали рядом с прекрасным полем, покрытым лавандой. Закат был всех оттенков красного, смешанного с синим и желтым. Он омывал здания и деревья нежным золотистым сиянием.
И Римус почувствовал себя по-настоящему живым. Счастье бурлило в его сердце, и он не мог сдержать восторженных возгласов. Сириус громко и радостно заорал рядом с ним.
Руки Лунатика держали любовь всей его жизни, и они были свободны, они были молоды, и было так много того, чего они еще не успели сделать.
Римус осторожно снял шлем и положил голову на спину Бродяги. Он хотел почувствовать кожаную куртку на своей мягкой щеке, ощутить запах Сириуса и запомнить этот момент до конца своей жизни. Волосы Блэка щекотали его лицо, витая вокруг, и, о Мерлин, в тот момент в сердце Рема было так много любви. Он не знал, как она не разорвала его на части.
Позже, когда Римус думал над своими воспоминаниями для того, чтобы вызвать патронус, это мгновение стало причиной, почему у него получилось.
Комментарий к Year 6 (1)
*
«По дороге домой,
Мы пели наши любимые песни,
читали строки на обочине,
они говорили: “Ты не один.”
Больше нет истерики и нет безумия,
когда я сказал, что люблю тебя, я имел это в виду,
Так скажи мне, ты в деле?
Потому что сегодня вечером мы бесконечны»
========== Year 6 (2) ==========
Dean Lewis – Half a Man
But how am I supposed to love you
When I don’t love who I am
And how can I give you all of me
When I’m only half a man
‘Cause I’m a sinking ship that’s burning
So let go of my hand
And how can I give you all of me
When I’m only half a man
Римус никогда ещё не ждал окончания каникул так сильно. Прошла целая неделя с тех самых пор, как он в последний раз видел друзей, и он уже скучал по Сириусу, будто они были разлучены годами. Каждая песня напоминала ему о прекрасном парне, каждый незнакомец, каждое стихотворение. Он не знал, что было возможно любить сильнее, чем прежде, но он отчаянно нуждался ощутить прикосновения вновь, ощутить запах, услышать смех. Самый красивый звук во всей чертовой вселенной.
Они не обсуждали перед отъездом, будут ли продолжать «дружбу с привилегиями», когда вернутся в Хогвартс, но Римус так на это надеялся. Потому что иначе… его просто разорвёт от переизбытка чувств.
— А вот и наша любимая рок-звезда, — поприветствовал его Поттер, как только светловолосый вошёл в купе Хогвартс–экспресса и лучезарно улыбнулся трем лучшим друзьям.
Увидев Сириуса снова, Римус ощутил возгорающееся желание в паховой области. Брюнет выглядел все таким же красивым, в своей кожаной куртке, словно спустился к ним из черно–белых голливудских фильмов.
Блэк потянулся ближе, чтобы крепко обнять его, и Римус снова почувствовал себя таким целым и желанным.
— Вы никогда не поверите, кто разговаривал со мной пять минут назад, — Джеймс посмотрел на них, широкая улыбка озарила его загорелое лицо. — Лили Эванс! И она ни разу не оскорбила меня!
— Не-е-ет, ну, опять, — потянул Сириус, опускаясь на сиденье рядом с Люпином, и обхватил голову руками. — Чувак, ей насрать на тебя. Открой глаза!
— Что ты об этом знаешь? Мистер «Я отклоняю каждое приглашение на свидание, потому что мое эго настолько велико, инопланетяне видят его из космоса»?
— Ты думаешь, инопланетяне существуют? — Питер перебил Поттера, в глазах искренний испуг.
— Нет, но если и существуют, мне даже жаль, что эго Сириуса – единственное, что известно о планете Земля.
Римус не сдержал смешок, потому что сказанное было отчасти правдой. Сириус посмотрел на него, злобно закатив глаза.
— Может, я просто жду… ту единственную?
— С таким отношением, твоя рука будет единственной, с чем ты будешь трахаться. — Джеймс саркастически прищурил взгляд.
— Ты предлагаешь свою? — Сириус восторженно посмотрел на него, Римус почувствовал, как у него краснеют уши. Только не обсуждения сексуальной жизни Бродяги.
— Если бы ты начал встречаться с Мэри или Элис, мы могли бы ходить на парные свидания. Ты с одной из них, а я с Лили.
— Ты ей не нравишься! — Блэк явно устал выслушивать одно и то же из года в год.
— Не разрушай его мечты, — Римус похлопал Сириуса по коленке и по привычке провел вдоль бедра. Все тело друга замерло. О боже, это же не возбудило этого идиота?
Римус убрал руку и попытался скрыть довольную улыбку, глядя в окно.
— Я в туалет, — Бродяга быстро вскочил с места и направился к двери. — Я устал от твоего нытья, лучше проблююсь, — он развернулся и посмотрел прямо на Люпина. — Лунатик, разве ты не должен быть в купе старост?
— Нет, вообще–то, мы… — начал светловолосой с чистой совестью, но потом увидел что-то в глазах Блэка. Это был тот же самый блеск, голодный и возбужденный. — Ты прав. Я совсем забыл, спасибо.
Он неловко привстал и вышел за дверь, вслед за Сириусом. Что, черт возьми, происходит?
Как только они отошли на пару метров, брюнет резко обернулся и огляделся по сторонам.
— Не здесь, Мерлин, — Римус положил руку на грудь друга.
— Туалет?
Люпин посмотрел на него, в сердце затрепетало обожание, а губы сами по себе изогнулись в широкой улыбке.
— Идёт.
Блэк поспешил к последнему вагону, потащив Люпина за собой. Как только они закрыли дверь, туалет показался таким маленьким. Римус чуть не ударился головой о потолок.
— Они серьезно? Эта кабинка для эльфов? — прошептал Римус, морщась и сгибаясь почти пополам.
— Нет, ты просто великан, Лунатик.
— А ты сексуальный маньяк. У всех свои минусы.
Сириус сдержал рвущийся наружу смешок, а затем посмотрел на друга мягкими и полными желания глазами.
— Я скучал по те…
— О, заткнись, — Римус схватил кулаком кожаную куртку и притянул брюнета для долгожданного поцелуя. Вкус вишни и сигарет был теперь слишком знакомым, но все по-прежнему будоражащим и новым.
Оба тихонько застонали, как только губы приоткрылись, жадно глотая воздух. Сириус начал быстро расстегивать ремень Люпина, играясь во рту влажным языком. Было мокро, жарко и так чертовски горячо. Как только рука брюнета залезла в его трусы, Римус издал дрожащий стон и вцепился в копну волос. Он потянулся руками к брюкам Сириуса и судорожно расстегнул их.
Боже, они были одержимы.
Римус начал двигаться к нему навстречу бёдрами, не разрывая горячего и влажного поцелуя. Сириус вжал его в стену, как хищное животное, губы нашли горячую шею. И прерывистое дыхание наполнило узкую туалетную кабинку.
— Тут есть кто-нибудь? — стук был таким внезапным, что Римус чуть не взвыл от отчаяния. Сириус отстранился от него и обеспокоенно взглянул.
— Минуту! — выкрикнул Блэк раздраженно.
— Как мы выйдем теперь отсюда, ты, гений? — прошептал Люпин, понятия не имея, как они могли выбраться по отдельности, если за дверью кто-то ждал.
— Мы можем сказать, что я помогал тебе писать, — усмехнулся Сириус и убрал руку из чужих трусов, чтобы застегнуть собственные штаны. Римус уставился на него в недоумении.
— И это, по твоему, не вызовет вопросов?
Бродяга громко рассмеялся, и Лунатик зажал рот рукой, чтобы остановить этого идиота.
— Вы в порядке? — поинтересовался голос, и внезапно Люпин узнал его. Лили Эванс.
— Это Лили, — прошептал он одними губами. Они быстро застегнули штаны, и Римус ненавидел тот факт, что возбуждение все ещё не уходило.
— Эванс, дай мне покакать в тишине, Господи Иисусе, — ответил Сириус, и Римусу пришлось сдержаться, чтобы не заржать во весь голос.
— Блэк, ты отвратителен, — ответила девушка, но шаги за дверью начали постепенно стихать.
— Отлично, — Сириус повернулся, чтобы посмотреть на Рема, сжал его лицо в ладонях и быстро чмокнул. — Я пойду первым.
Люпин кивнул и прижался к тёплым губам еще раз, ощутив себя так, словно отправлял мужа на войну.
Брюнет осторожно приоткрыл дверь и высунул голову, осматриваясь.
— Лили… — выдохнул он, и Римус в ужасе вжался в стену. Господи, черт возьми, она не ушла.
— Наконец–то, Блэк, — услышал он женский голос. — Другой туалет не работает.
— Но… тут воняет.
— Мне все равно, впусти.
Римус не сразу осознал происходящее. Потому что в мгновение ока дверь полностью распахнулась, и он оказался прямо за спиной Блэка, пристально глядя на рыжеволосую.
— Привет, Лилз, — Лунатик неловко помахал рукой и слегка улыбнулся.
Он не мог видеть лица Сириуса, но, вероятно, оно было не хуже, чем выражение Эванс. Смесь недоумения и шока.
— Он помогал мне писать, — услышал Люпин тоненький голосок Сириуса.
И Лили, вцепившаяся в ручку двери, приподняла бровь.
— Я думала, ты какал.
— И в этом тоже.
Лунатик больше не мог выносить этой унизительной неловкости. Он взял Блэка под локоть и вывел из кабинки, пропустив Лили вперёд. К счастью, вокруг больше не было людей.
— Мне нужно спрашивать? — она обернулась, подозрительно глядя на двух взъерошенных парней с покрасневшими губами.
— Нет, — Римус виновато улыбнулся и покачал головой. Сириус лишь покраснел, как помидор, и промолчал.
— Вы, четверо, странные друзья, — сдержала улыбку девушка, заходя в кабинку.
— Я говорил, что ты гений, — Люпин гулко выдохнул и посмотрел на брюнета.
— Как ты думаешь, она кому-нибудь расскажет? — прошептал Блэк в ужасе.
Эта секретность начинала действовать Римусу на нервы. Хогвартс кишил студентами на каждом углу, было очевидно, что долго скрываться у них не выйдет.
— Нет, она моя подруга, — раздраженно выдохнул Люпин. — Но приготовься к тому, что она будет издеваться над твоим «какаю». Ты сам виноват.
Сириус весело усмехнулся и направился вслед за Римусом, обратно в купе.
***
Блэк не мог перестать чувствовать себя влюбленным идиотом. Его мозг настойчиво отказывался функционировать, а тело отвергало все разумные доводы и логику. Он хотел только одного. Римуса.
Две недели подряд они прятались в каждом укромном уголке Хогвартса, не в силах оторваться друг от друга. Они никогда не обсуждали происходящего, просто знали, что перестать уже не смогут. Каждый божий день Сириус просыпался с предвкушением, незнакомым прежде. И если Римус был слишком занят, Бродяга находил способ загнать его в угол в какой-нибудь пустой аудитории. Они занимались сексом у озера, в ванной, в раздевалке для квиддича, по ночам, за оглушающими чарами. Иногда по несколько раз на дню. Им так комфортно было рядом друг с другом, что Бродяга, вероятно, видел Римуса голым чаще, чем в одежде. И, ох Мерлин, он точно не возражал.
Сириус по-настоящему любил каждую частичку этого чудесного умника. Так сильно, что был уверен: он никогда не сможет кого-то полюбить так же сильно. И это было самой большой проблемой, которая пугала шестнадцатилетнего подростка до смерти. Они уже были фактически в отношениях. Но сказать это вслух, признать, что это было больше, чем просто дружба, возложило бы на них слишком большую ответственность. Сириус видел по глазам Римуса, что тот готов был сделать больший шаг. И Блэк помнил с прошлого года, как сильно светловолосый хотел отношений. Но он просто не мог дать ему желаемого. Не мог.
Постоянные отношения означали одно: неизбежное расставание. Сириус рано или поздно разбил бы хрупкое сердце Люпина. И Бродяга не мог представить разрыв ни с одним из Мародёров. Одно дело – расстаться с девушкой, которую он едва знал, или с каким-нибудь парнем, чей любимый цвет он бы и не запомнил. Но любимым цветом Луни был зеленый. И он был его лучшим другом. И Сириус не мог жить без него. Так что расставание не было для них вариантом.
Если бы они начали по-настоящему встречаться, то это должно было быть решение, принятое до конца жизни. И сделать такой огромный шаг, почти предложение руки и сердца, было слишком трудно в таком юном возрасте. Сириус боялся, что они оба не были готовы к последствиям.
Поэтому он старался максимально наслаждаться их новым видом дружбы, посвятить Римусу всего себя, передать каждое «Я люблю тебя» в прикосновениях и поцелуях. О боже, поцелуи были так хороши.
Было почти невозможно сидеть спокойно в классе и перестать любоваться на красные щечки Луни. Этот засранец был настолько милым, что Сириусу было жизненно необходимо сжать его личико в руках и зацеловать до смерти.
— Ты пялишься, приятель, — Джеймс вывел его из оцепенения, когда Сириус вздохнул мечтательно, глядя на Люпина.
— Ч-что? — повернул он голову.
Они были на Зельеварении, так что Сохатому пришлось понизить голос.
— Ты уставился на Лунатика, — хитро прошептал Джеймс.
— Нет, не придумывай, — Бродяга прочистил горло и опустил смущённый взгляд в книгу.
— Ну, сейчас ты покраснел, так что врать нет смысла. Что происходит? — Сохатый с любопытством посмотрел на него. — Он тебе нравился на четвертом курсе. Это… Это все еще так?
— Нет, — запротестовал Сириус, он ни в коем случае не собирался говорить с Джеймсом о том, как чертовски влюблен он был в другого мародера. Господи Иисусе, какой стыд, где была его крутизна?
— Он давно расстался с Бэйли, — Поттер не собирался останавливаться. — Может быть, это взаимно между вами двумя, кто знает.
— Ты пытаешься свести меня с Лунатиком? — Сириус усмехнулся, словно идея об этом его забавляла. — С нашим Луни? Как насчет вас с Питером?
— Ты шути сколько хочешь, Бродяга, — Джеймс тихонько посмеялся, а затем задумчиво перемешал ингредиенты в котелке. — Но я слишком хорошо тебя знаю.
Сириус ничего не ответил, потому что это была гребаная правда. После стольких лет дружбы они фактически могли читать мысли друг друга.
Этот разговор не отпускал брюнета до самого конца дня. Сириус вернулся в комнату ближе к ночи, чувствуя себя уставшим и измученным всеми этими размышлениями и тщательным анализом своей жизни. Быть красавчиком и так утомляло, ему не нужно было бремя мудрости.
— Ты поздно, — мягко улыбнулся Римус. Он лежал спиной кверху на кровати и читал огромную ветхую книгу, немного уставший от приближавшегося полнолуния. Мешковатый свитер на нем сегодня был в бежевых тонах.
— Где все? — Блэк огляделся вокруг, стягивая мантию и галстук. Дышать стало тут же намного легче. Как же он ненавидел школьную форму.
— Лили сегодня патрулирует коридоры, так что, думаю, олень скачет где-то рядом. Питер на кухне.
Хитрая улыбка Сириуса расплылась на щеках, и он прилег на кровать рядом с Ремом. Он обнял светловолосого сзади, выглянул из-за спины и поцеловал в мягкую щеку.
— Значит ли это, что мы… одни?
Римус громко вздохнул и развернулся, чтобы посмотреть на брюнета.
— Извини, я правда измотан. Завтра полнолуние.
— Д-да, точно, — Сириус понимающе улыбнулся и посмотрел в усталые ореховые глаза, самого красивого оттенка на свете. — Тебе что-нибудь нужно?
Он любил заботиться о Лунатике больше, чем о ком-либо другом. Это была одна из причин, по которой Блэк ненавидел тот факт, что не имел чести называть себя его «парнем».
— Нет, я в порядке. Почитаю немного и лягу спать, — Люпин робко улыбнулся и перевернулся на живот, чтобы продолжить чтение.
— Хорошо, — Сириус поцеловал его в макушку и обнял за плечи, не в силах уйти в то же мгновение. — Завтра все пройдёт хорошо, ты справишься, — он снова чмокнул его в щечку и вдохнул запах теплой кожи, укутался носом в песочных кудрях. — Я горжусь тобой.
Он почувствовал, как Римус улыбнулся.
— Спасибо, Бродяга, — выдохнул Люпин и слегка приподнял голову, чтобы поцеловать надоедливого парня в губы. И Сириус тут же растаял, притянув его ближе для нежного прикосновения.
Обычно они не целовались без секса, но сейчас это было так приятно и обыденно. Они просто улеглись на кровать, медленно целуя друг друга. И Сириус нежно прижимал хрупкого мальчика, не желая причинять боль. Они снова окунулись в пузырь уединения и тепла. Никто и никогда не смог бы так наполнить сердце Сириуса, как это делал Лунатик.
— Я так устал от превращений, — прошептал Римус, укладывая голову брюнету на грудь. — Я хочу, чтобы это закончилось.
— Я знаю, котенок, — пробормотал Сириус и поцеловал его в горячий лоб. — Это продлится всего одну ночь. Ты справишься.
Внезапно в комнате воцарилась тишина, и Римус вздернул подбородок, чтобы заглянуть в испуганные глаза Сириуса.
— Ты назвал меня котенком? — Люпин недоверчиво усмехнулся, а затем спрятал голову на груди, чтобы скрыть подступивший смех.
— Нет… — Сириус почувствовал, как краснеют щеки. Это было ужасно неловко. — Да, и что с того?
Он притянул смеющегося парня ближе, чтобы нежно поцеловать в губы.
— Завтра я превращусь в злобного зверя, а ты называешь меня котенком? — пробормотал Люпин в их поцелуй, и они оба тихо рассмеялись.
— У тебя крошечные лапки, — Сириус притянул (довольно большие) ладони Римуса в свои и расцеловал запястья. — И ты такой милый, я мог бы кормить тебя и играться весь день.
Светловолосый счастливо улыбнулся, а уши приобрели бордовый оттенок.
— Ты отвратителен, когда мы не занимаемся сексом. Как хорошо, что там не надо говорить.
— Заткнись, — Сириус отпустил его руки и весело рассмеялся.
Они начали звонко хохотать, целуясь и обнимая друг друга, но внезапно открылась дверь, и, слава богу, они были скрыты за шторами. Сириус резко принял сидячее положение и попытался привести в порядок волосы.
— Привет, Сохатый, — улыбнулся он, когда Поттер появился в поле зрения и молча уселся на свою кровать, отстранённый и тихий. — Ты в порядке?
— Я только что просидел с Лили… целый час, — начал Джеймс, но в его голосе не было торжества. Он был явно опечален, даже зол. — Потому что она плакала. И я ненавижу себя за то, что никак не мог помочь. Я просто сидел и молча обнимал ее рыдающую, как полный кретин.
— Что случилось? — Римус слез с кровати и подошел ближе к другу.
— Этот мерзавец, Нюнчик, назвал ее… Он назвал ее… — Джеймс остановился и сделал глубокий вдох. — Грязнокровкой.
Сириус почувствовал, как в теле закипает гнев.
— Он не мог…
— Мог. И он был ее другом. И я думал, что не мог ненавидеть его больше, чем раньше.
— Мы должны отомстить! — воскликнул Сириус и вскочил с кровати.
— Лили бы это не понравилось, — остановил его Римус, подняв руку. Затем развернулся, чтобы посмотреть на Сохатого.
— Зачем так говорить близкому другу? Он сам полукровка…
— Я думаю… Я думаю… — голос Джеймса задрожал. — Идеи Темного Лорда достигли и Хогвартса. И все гораздо хуже, чем мы думаем.
В комнате воцарилось молчание, и внезапно Сириус почувствовал себя таким маленьким, таким ничтожным, ему хотелось заползти в объятия Римуса и спрятаться.
— Все будет только хуже, не так ли? — голос Луни был спокойным, но он сглотнул сухой ком в горле. — Пожирателями могут быть и ученики…
— Да, — Джеймс тяжело вздохнул и взъерошил волосы.
Блэк пробежался глазами по друзьями и осознал одну вещь. Пришло время быть честным.
— Вы, ребята, знаете, почему я ушел из дома в прошлом году? — он посмотрел на них и нашел только сочувствие и печаль.
— Почему? — прошептал Римус.
— Они хотели, чтобы я принял метку, — Сириус опустил взгляд, ощущая, как темные эмоции снова переполняют его. — Чтобы стал пожирателем смерти.
— Бродяга… — начал Поттер с такой болью в глазах.
— Конечно, я не сделал ее, — быстро пробормотал Блэк. — Но я никогда не задумывался, что я не единственный. Многие чистокровные семьи могут так поступать со своими детьми. Есть огромная вероятность, что пожиратели уже здесь… Как Снейп или… или как мой… — он почувствовал, как у него слегка защипало в глазах. — Как мой брат.
Он поднял тяжелый взгляд на Римуса. Тот посмотрел на него с невыносимой болью, не в силах произнести ни слова.
— Он ещё совсем дитя, не спеши с выводами, Бродяга, — попытался успокоить его Поттер.
— Я знаю, но в конце концов он выберет не ту сторону, и я не смогу помешать.
— Не думай об этом, — тихонько произнёс Римус и подошел чуть ближе, чтобы коснуться руки.
— После Хогвартса мы будем сражаться, — процедил сквозь зубы Поттер, и друзья поспешно кивнули в ответ.
— Тебе нужно пройтись? — прошептал Римус, когда Сириус направился к выходу. — Я могу с тобой?
— Хорошо, — Блэк улыбнулся уголком рта, чувствуя себя так спокойно в присутствии Луни. Это был его дом. Мародёры были его семьей, и он мог доверять им. — Давай немного пройдемся.
Люпин открыл дверь и вышел следом за Бродягой. Они пересекли портрет и остановились рядом со скамейкой у окна, молча сели и крепко обняли друг друга. Сириус забрался в его тёплые руки и начал беспокойно дышать.
— Почему ты никогда не говорил нам? — прошептал Римус и нежно поцеловал в макушку.
— Я не хотел вас беспокоить…
— Ты нас беспокоишь, когда молчишь, — Люпин притянул его ближе и облегченно выдохнул. Сириус почувствовал горячие слезы на своих щеках, но не мог их остановить. Он ненавидел думать о брате, он ненавидел думать о семье и о том, что предстояло пройти после окончания школы.
— Я с тобой… котенок, — Римус собрал поцелуями слезы на щеках, и Блэк тихо рассмеялся.
— Не называй меня так, это и вправду ужасно, — усмехнулся он.
— Котёночек, — Луни притянул его лицо и начал расцеловывать нос и щеки. — Который выбрал правильный путь. Не позволил решать его судьбу. И которым я так сильно горжусь.
Блэк выдохнул блаженно, потому что секс был хорош, но как же ему не хватало именно этого.
Он вовсе не был храбрым. Он бы все отдал, чтобы перебороть свои страхи и отдать Римусу Люпину своё сердце.
***
3 ноября всегда было для Лунатика любимым днем в году.
День рождения Сириуса радовал его больше, чем собственный, потому что самый дорогой человек в его жизни появился на свет. И потому что Блэк всегда был чрезвычайно взволнован и энергичен, улыбка не исчезала с его лица на протяжении всего праздника.
— Ты потрясающе выглядишь в этих штанишках, — Сириус разглядывал друга, когда они вместе переодевались.
Было уже семь часов вечера, и они готовились к вечеринке, организованной Джеймсом. К восторгу Люпина, выбрали тему рок-н-ролла. Так что Сириус уже нарядился в мешковатую черную футболку «Queen», сетчатое боди и кожаные брюки. Разумеется, не без айлайнера на глазах и кучи железных колец.
Для Люпина Марлин выбрала пару фиолетовых брюк из вельвета, расклешенных у щиколоток, и белую кружевную рубашку. Его песочные волосы выглядели смешно со всем этим гелем, но Сириусу нравилось.
— Я выгляжу нелепо, — захныкал Рем, глядя на собственное отражение и пытаясь поправить железную цепочку, свисающую с шеи.
— Твоя задница выглядит потрясающе, — Блэк обнял его со спины, уложил голову на чужое плечо и посмотрел в зеркало. — Господи Иисусе, мы хорошо выглядим вместе.
В отражении они и вправду выглядели, как пара из музыкального клипа, оба стройные и подкачанные. Совсем уже не дети.
— Ты выглядишь как наркоман, сбежавший от полиции, а я прямиком из гей–порно.
— Ох, порно, это прекрасное магловское творение, — Сириус отошёл в сторону и мечтательно посмотрел по сторонам.
Римус закатил глаза. Примерно полчаса назад между ними было достаточно порно. Хотя они все еще не перешли к последней фазе, он чувствовал: она была близко. Уже два месяца они исследовали всевозможные способы получения удовольствия. Оба слишком часто разговаривали о задницах друг друга, и Римус ощущал, что до секретного деяния их отделяло всего несколько шагов. Он был напуган даже думать об этом с Тоби, но с Сириусом… Секс был настолько потрясающим, им хотелось больше и больше.
— Мы должны накрасить тебя, — Блэк подошел ближе, сумка с косметикой в руках.
— Нет, — резко остановил его Рем. — Я и так выгляжу достаточно по-гейски.
— Лунатик, не будь таким узколобым. Макияж не имеет пола.
— Так можно было бы подумать, но у нас семидесятые на дворе, и школа заполнена фанатиками чистой крови. В этом мире у него есть пол.
— Дэвид Боуине согласился бы, — Сириус весело улыбнулся и поднес кисточку от подводки к лицу Люпина. — Ложись.
Римус сокрушенно вздохнул и неохотно подошел к кровати. Улёгшись на простыни, он позволил Сириусу заползти на его бедра, ощутив жар и прилив возбуждения в ту же секунду, как пахи соприкоснулись.
— Закрой глаза, — Люпин сделал то, о чем попросил Блэк, с трудом сглотнув.
Брюнет наклонился ближе и приложил руку к щеке. Мятное дыхание Сириуса заставляло его тело дрожать от удовольствия. Тонкие пальцы выводили влажные линии на веках.
— Вау, — заворожённо прошептал Блэк, как только Римус открыл глаза. — Ты выглядишь еще сексуальнее, я был уверен, это невозможно.
Люпин посмотрел на возбужденного парня сверху, внезапно почувствовав самодовольство.
— Макияж – теперь один из твоих фетишей?
— Какие еще у меня есть?
— Шрамы, укусы, общественные места, грязные слова, кожаная одежда и, о господи, я даже не буду начинать говорить о моем пупке…
— Но тебя заводит, когда я его облизываю, — Сириус приподнял брови с вызовом.
— Нет, Бродяга, мой пупок не относится к числу эрогенных зон.
Сириус приподнял его рубашку и, прежде чем Римус успел отреагировать, лизнул горячим влажным языком от паха до пупка, слегка прикусив его. Люпин затаил дыхание и постарался не слишком заметно дрожать.
— Тебе шестнадцать лет, Луни. Все твое тело – эрогенная зона.
Римус не мог этого отрицать, поэтому он ограничился тем, что притянул к себе Сириуса за волосы и поцеловал жадно в губы. Брюнет, казалось, вовсе не возражал и с энтузиазмом извивался, как возбужденный щенок, пока не прижался всем телом к другу.
— А что возбуждает тебя? — Блэк поцеловал его в челюсть и потянулся руками к паховой области. Глаза Римуса закатились от удовольствия.
— Твой запах… — выдохнул он. — Длинные волосы… — Римус вцепился в них, как только губы Сириуса оказались на ключицах. — Вены… — он задрожал, ощутив пальцы Бродяги на ширинке. — Когда мы в душевой… — Римус застонал от прикосновений. — Когда мои шрамы целуют… — Блэк подтвердил сказанное. — Когда произносят мое имя…
— Римус… — простонал Сириус ему в ухо.
Громкая музыка заставила их замереть. Вечеринка началась, и гости ждали именинника.
— Это очень плохо, что мне плевать на дурацкую вечеринку, и я бы хотел закончить начатое? — Блэк заскулил отчаянно.
— Джеймс очень старался, не подведи его, — Римус отодвинулся от парня и привстал, чтобы привести себя в порядок.
Он застыл, увидев свое отражение в зеркале. С этой подводкой для глаз Люпин действительно выглядел, как рок–звезда.
— Пойдем, красотка, — Сириус взял его за руку и направился к выходу.
Они разомкнули пальцы, как только спустились вниз. Гостиная был украшена потрясающе, множеством плакатов рок–групп и красными стаканчиками в американском стиле. Гриффиндорцы дружно выкрикнули «С днём рождения!» и закидали Блэка конфетти. Джеймс в огромном красном парике и мешковатой футболке «The Rolling Stones» крепко обнял именинника.
Это была, наверное, самая веселая вечеринка, на которой когда-либо бывал Римус. Все танцевали до утра и заставляли Блэка пить пиво, стоя на голове и руках. В свои семнадцать Сириус уже был профессиональным пьянчугой, и Луни раздражался и находил это забавным одновременно.
— Время для магловских игр! — на Мэри было короткое красное платье и помада того же оттенка. Ее темная кожа была настолько гладкой, что она, несомненно, выделялась, как самая потрясная девушка в комнате.
— Что за игры? — поинтересовался Джеймс, опускаясь в круг своих лучший друзей, на ковер. Вечеринка уже подходила к концу, поэтому гостиная опустела.
— Вы слышали о «Я никогда не…»? — спросила Марлин, укладывая голову на плечо Доркас. Было до боли очевидно, что блондинка встречалась с ней, никто это не обсуждал, но в этом и не было необходимости.
От мысли, что эти двое девушек отыскали друг друга в жестоком и несправедливом мире, у Рема потеплело на душе.
МакКиннон объяснила правила «Я никогда не», и Сириус, пьяный и чересчур веселый, с энтузиазмом согласился. Именинник сидел между Джеймсом и Мэри, напротив Римуса, который был рядом с Питером и Элис. По правде, Люпин ненавидел такого рода игры, его жизнь была полна тайн, и он не был самым веселым парнем в компании. Но он был пьян, и Бродяга выглядел счастливым, поэтому он согласился.
— Я никогда не… пропускала занятия, — начала Элис, и это было слишком просто. Вся компания тут же выпила.
— Как? — удивился Фрэнк. Давно стало очевидно, что Лонгботтом был влюблен в неё, поэтому все с интересом уставились на них.
— Я хорошая ученица… — Элис попыталась объясниться, но определенно никто не мог разделить ее мыслей. Может быть, только Лили, но она не присоединилась к игре, и Римус видел расстройство в карих глазах Поттера.
— Я никогда не… курил, — сказал Фрэнк, и почти все выпили, кроме Питера и Элис. Господи, Люпин всегда думал, что это он «паинька». Видимо, он первый напьётся.
— Я никогда не… целовалась с парнем, — улыбнулась Доркас и многозначительно посмотрела на Римуса. На самом деле… все на него посмотрели.
— Что? — растерянно выдохнул он. — Вы все что ли в курсе?
— Это не секрет, — улыбнулась Мэри, отпивая. — Вы с Тобиасом не сильно прятались.
Римус знал, что мог доверять этим людям, поэтому устало вздохнул и сделал глоток. Все зааплодировали, и это было так неожиданно… и приятно. Он всегда боялся осуждения, но, возможно, мог доверять не только мародерам. И быть собой было намного проще, чем казалось на первый взгляд.
Марлин и Элис тоже выпили. Сириус же… выглядел встревоженным и медленно подносил стакан к губам. Все обернулись, как только он сделал быстрый глоток. Римус ощутил, как его сердце растаяло от умиления.
— Сириус, мать твою, Блэк! Целовался с парнем!? — закричала радостно Марлин. Губы Люпина расплылись в улыбке.
— Давайте не будем об этом говорить, — Бродяга застенчиво улыбнулся и встретился тёплым взглядом со смеющимся Римусом.
— Ох, мы поговорим об этом, Блэк, — произнёс Поттер, стараясь звучать не слишком весело.
— Эта игра становится все интереснее и интереснее! — Мэри сияла, абсолютно потрясённая произошедшим.
— Я никогда не… спал ни с кем, — признался Джеймс, и девчонки ахнули от удивления.
Марлин, Мэри и Доркас выпили. Римус и Сириус следом за ними.
— Лунатик сопьётся первее всех, — рассмеялся Петтигрю.
— Самое неожиданное развитие событий, — Мэри хихикнула. — Хорошо… Хм, я никогда не была влюблена.
Все вдруг замолчали и застенчиво уставились на свои стаканы. Люпин старался не смотреть на Сириуса, когда делал глоток. Но, к счастью, он не привлёк внимания, все в комнате выпили. Марлин, Джеймс, Питер, Доркас, Элис и Фрэнк. Все, кроме… Сириуса. Он крепко держал свой стакан, не смея взглянуть ни на кого. И Луни почувствовал, как его сердце сжимается от боли и ужасной обиды. Он был слишком пьян, чтобы понять, почему ему так сильно захотелось реветь.
— Конечно, Блэк никогда не был влюблен, — Мэри закатила глаза. — Только в самого себя.
— Ха-ха, — саркастически протянул он. — Я никогда не трахался со слизеринцами.
Мэри показала ему средний палец и, единственная в кругу, выпила. Римус не мог продолжать играть, его слишком мутило от произошедшего. Дышать было невозможно.
— Извините, — он поднялся на дрожащих ногах. — Мне нужно подышать свежим воздухом.
Его глаза заслезились, поэтому он рванул к портрету, не в силах ни на кого посмотреть. Он не знал, почему правда о Сириусе так ранила его, они никогда и не обсуждали, что он мог быть влюблён. Но это все равно было чертовски больно, настолько, что Римус скатился по стенке в коридоре и начал глупо реветь, пьяный и разбитый. Он судорожно дышал влажным от слез ртом и прятал голову в ладонях.
Какой же идиот, какой наивный.
— Луни? — портрет Полной Дамы распахнулся, и он услышал встревоженный голос Сириуса. — Ты в порядке?
Римус попытался прекратить поток слез и закашлялся. Но вышло только разреветься сильнее. Он был так чертовски зол на свои собственные чувства. И на Сириуса за то, что он не разделял их.
— Посмотри на меня, — Блэк опустился на колени и взял его мокрое лицо в ладони.
— Я … просто много в-выпил, — выдохнул Люпин судорожно, не в силах смотреть Бродяге в глаза.
— Тебе плохо? — друг в панике начал осматривать Римуса. — П-позвать Мадам Помфри?
— Нет, — Луни отрицательно покачал головой и громко всхлипнул. Боже, какой стыд.
— Что случилось? — голос Сириуса был полон отчаяния и боли.
— Я д-думаю… — ему было так больно, что Римус не осознавал происходящего. Все вертелось в разные стороны. — Мы должны прекратить это. Все это. Между нами. Этот с-секс. Прекрати это.
Сириус замолчал, а потом Лунатик услышал, как надломлено и жалобно зазвучал голос брюнета.
— Ты хочешь… прекратить? П-почему?
— Мы х-хотим разных вещей, — прошептал Римус и убрал его руки от лица. — Если не прекратим, т-то будет только ху-у-уже.
Сириус непонимающе уставился на него, явно не зная куда деть себя, что сказать. И Римус начал трезветь, потому что ужас происходящего нахлынул на него.
— Это из-за того, что я «никогда не был влюблен»? — голос Сириуса дрогнул. — Римус, я…
— Забудь! — Люпин пополз на коленках и попытался встать. Это было так унизительно. Этот дурацкий наряд, эта подводка, что теперь размазалась, эта глупая магловская игра. Он как будто проснулся после долго сна. — Просто забудь об этом, ладно? Нам лучше остаться друзьями. Просто друзьями.
Римус поспешил вдоль коридора, но Сириус рванул вслед за ним, развернул грубо за руку и прижался тёплым ртом к его губам. Римус чуть не задохнулся, отстранил парня толчком. Он в страхе уставился на Сириуса, ощущая горячие слезы на щеках и губах, все еще обожженных прикосновением.
— Это была глупая игра, Луни… — прошептал Сириус, глаза его начали наполняться слезами. — Она ничего не значила.
— Но она… открыла глаза, — Люпин чувствовал себя таким беспомощным, хотелось убежать, скрыться от прожигающего взгляда.
Но он продолжал стоять там, пьяный и несчастный, потому что знал, что пожалеет, если все именно так закончится между ними.
— Я знаю, — прошептал Сириус и подошел ближе, пытаясь успокоить его. — Я не выпил, потому что тогда… признался бы другим раньше, чем тебе…
Римус непонимающе посмотрел на него, и сердце его наполнилось надеждой.
— Признался в чем? — едва слышимо прошептал он и сделал глубокий вдох.
— Что я отчаянно, неконтролируемо… — Блэк сделал паузу, и слезы покатились по его щекам. — Люблю тебя.
Весь мир перестал вращаться в ту секунду, когда Римус впервые услышал эти три слова.
Он так боялся, что Сириус никогда не ответит взаимностью, что не заметил, что парень давно сделал это. Любовь была в его заплаканных глазах и дрожащих губах, в том, как он смотрел на Лунатика и в том, как прикасался.
— Ты любишь меня? — по-детски прошептал Люпин. Его больше не пьянил алкоголь, только слова Бродяги.
— Конечно, я люблю тебя, — произнес Сириус отчаянно и подошел ближе, взял потные ладони Лунатика в свои холодные руки. — Я влюблен в тебя. И не могу спать, не могу есть, не могу дышать, я все время думаю о тебе… Чертовы бабочки… они повсюду.
Римус сделал судорожный вдох, ощутив, очередной прилив слез. До этой проклятой секунды не было ничего в мире, что имело смысл. Только слова Сириуса.
— Почему ты боялся признаться? — пробормотал Луни, глядя в самые красивые серые глаза, наполненные слезами. — Ты ведь знаешь, я тоже тебя л-люблю, — его губы болезненно искривились, когда он произнес это вслух, спустя долгое время. Казалось, Рем снова превратился в двенадцатилетнего подростка.
— Я знаю, Лунатик, но это не так легко, как хотелось бы, — Сириус прижал его ладони к своему сердцу и посмотрел встревоженными глазами. — Если мы расстанемся, то это будет раз и навсегда. А я не могу потерять тебя, я п-просто не могу…
— Почему ты думаешь, что мы расстанемся? — Римус чувствовал себя глупым дитя, непонимающим ничего происходящего. Зачем им расставаться? Ни за что на свете он больше никого не полюбит сильнее Сириуса. Может быть, оборотни, как и все волки, выбирают любить одного до конца жизни.
— Потому что это я, — всхлипнул Сириус и сжал руки Римуса крепче. — Я разбил твое сердце в прошлом году, я разбиваю его сейчас, и я сделаю это снова.
— Я давно простил тебя, прошлый год больше не имеет значения…
— Он имеет значение для меня! — Сириус шумно выдохнул и огляделся по сторонам, слезы размазались вместе с макияжем. — Ты хоть представляешь, какую тьму я чувствовал? Я спал в сырой дыре, совсем один, я морил себя голодом, Луни…
Они никогда не обсуждали произошедшего, осознал Римус. Он даже и не подозревал, что Сириус так и не оправился.
— Я не перестал видеть кошмары, — признался Блэк. — Я жру таблетки для сна, которые прописала Помфри. Каждую гребаную ночь. Я не могу избавиться от мысли, что ты будешь несчастен со мной…
Римус крепко обнял дрожащего мальчика и поцеловал в макушку, погладил по волосам, чувствуя себя таким виноватым и беспомощным. Боже, он бы забрал всю его боль, если бы только мог.
— Прости меня, — прошептал Луни и поцеловал в горячий висок.
— Это ты меня прости… за все, — Сириус содрогнулся в приступе слез.
— Я думал, что был монстром… всю свою жизнь, — Римус гладил его по плечам, по спине. — Ты помог мне увидеть, что это не так. Ты. И теперь, если ты дашь мне шанс, я помогу тебе увидеть себя своими глазами…
Сириус громко всхлипнул ему в грудь, а затем тихонько кивнул.
— Я обещаю тебе, что бы ни случилось, — тихо прошептал Римус. — Даже если мы р-расстанемся… ты не потеряешь меня как друга.
— Но если мы будем вместе, ты увидишь меня настоящего… Это ужасно… — Сириус посмотрел ему в глаза, такой крошечный и маленький в его руках, с размазанной тушью и вздувшимися губами.
— Я люблю каждую частичку тебя, понимаешь? Каждый темный уголок твоей души. Я люблю тебя.
Сириус облегченно выдохнул, а затем нежно поцеловал его, ласково потерся носом. И Римус почувствовал себя целым, настоящим, впервые с тех самых пор, как Сивый прогрыз его плоть.
— Я тоже тебя люблю, — прошептал Сириус и положил голову на грудь Луни. — И я так пьян, Боже.
— Я тоже, — усмехнулся Римус, и они весело рассмеялись, наконец-то расслабившись. — Нам некуда спешить. Давай будем двигаться… шаг за шагом, хорошо?
— Каков первый шаг? — уточнил Блэк, пытаясь убрать сетчатыми рукавами чёрные слёзы с щёк.
— Для начала, нам нужно быть честными друг с другом, во всем.
Сириус одобрительно кивнул.
— А второй?
— Наверное, перестать встречаться с другими людьми.
— Легко, следующий, — со смешком произнёс Сириус, и Римус широко улыбнулся ему.
— Это трудно, но нужно будет идти на компромиссы, внимательно слушать друг друга и делать все, чтобы у нас получилось.
— Я постараюсь, обещаю, — Блэк заглянул в его в глаза, улыбка засияла на чудесном лице. — Что тогда… последний шаг?
Римус заправил прядь темных волос за ухо и с любовью посмотрел на брюнета.
— Начать встречаться, Бродяга.
Улыбка Блэка сменилась застенчивостью.
— Встречаться, — прошептал он завороженно.
— Встречаться, — повторил Римус, ощущая тепло в каждой клеточке тела. Он не мог дождаться того дня, когда назовет Сириуса Блэка своим «парнем».
— Разве последний не выйти замуж? — Сириус приподнял бровь игриво, и Римус легонько оттолкнул его в сторону.
— Как будто бы нам позволят. Это незаконно.
— У нас еще полно времени, все может измениться в Англии, — Сириус взял его за руку и повёл обратно в сторону гостиной.
— Шаг за шагом, Бродяга. Шаг за шагом.
Светловолосый остановил его прежде, чем зайти внутрь, и крепко обнял со спины, поцеловав в щеку.
— Я люблю тебя, — выдохнул облегченно он в любимые локоны. Потому что они не расстались. Потому что конца их отношениям не пришло. Возможно, они и вправду взрослели.
— А я тебя, маленькая истеричка, из-за которой я сбежал с вечеринки.
Римус пнул его под задницу, и Сириус рассмеялся, затаскивая друга следом за собой, в гостиную.
Комментарий к Year 6 (2)
* «Но как я должен любить тебя,
Когда я не люблю того, кем являюсь.
И как я могу отдать тебе всего себя,
Когда я - только половина человека.
Потому что я - тонущий корабль, который горит.
Так отпусти мою руку,
И как я могу отдать тебе всего себя,
Когда я - только половина человека»
Спасибо всем большое за то, что превысили сотню отметок нравится🥺❤️ Ценю каждого читателя! Если у вас остались положительные эмоции (или негативные) от главы – обязательно делитесь. Отзывы очень мотивируют, без них желание писать всегда потухает 😿❤️
========== Year 6 (3) ==========
— Если Слизнорт позовёт меня на очередную дурацкую вечеринку, я сойду с ума! — Лили гулко выдохнула и бросила сумку на деревянный стол.
Римус ощутил, как все его тело напряглось, а лицо покраснело. Как же не вовремя Эванс пришла…
— Почему ты так далеко сидишь? — рыжеволосая оглядела пустую библиотеку.
Парень глубоко вздохнул и прикусил губы, стараясь не издать стона слишком громко. Почему этот идиот не останавливался? Черт побери Бродягу, Римус его убьёт.
— Я-а-а, — Римус начал задыхаться и закрыл лицо руками. — Занят.
Лили обеспокоенно посмотрела на друга и опустилась на стул напротив него.
— Ты в порядке? — она заглянула в его бордовое лицо. — Ты покраснел и вспотел…
— Мхм, — пробормотал он одобрительно, ощутив, как Сириус ускорил темп, его ореховые глаза закатились от восторга.
— Что происходит? — ее нога, вероятно, задела брюнета под столом. Губы Сириуса перестали шевелиться. — КАКОГО ХРЕНА?
Она тут же вскочила на ноги и уставилась в недоумении на Римуса.
— Кто это? — ее шепот прозвучал как крик.
— Никто, — Лунатик едва мог говорить. Он чувствовал, как руки Сириуса потянулись к молнии. Громкий звон застёжки эхом разнесся по коридору.
— Только не говори мне, что тебе… отсасывали, — Лили зажмурилась в отвращении, прошептав жуткое слово. — Пока я с тобой разговаривала, — лицо Римуса вспыхнуло от стыда. — Иногда мне кажется, что я даже не знаю тебя, Люпин.
— В библиотеке никого не было… — поспешно ответил он. — И этот… идиот… — Луни пнул своего друга под столом. — Не останавливался. Мне так жаль, Лилс, Боже.
Она раздраженно нахмурилась и рухнула обратно в сиденье.
— Давай, Блэк, выползай.
Голова Сириуса появилась между Римусом и деревянным столом, удивлённо уставившись на девушку. Тёмные волосы растрепались, а рубашка помялась со всех сторон.
— Как ты поняла, что это я? — он был искренне шокирован. Римусу хотелось провалиться сквозь землю от неловкости. Он приподнял брюнета за воротник и опустил на соседний стул.
— Сначала я застукиваю вас двоих в поезде, — устало начала Эванс. — Замечаю, как выходите из ванной старост. А потом вы двое возвращаетесь на день рождения Сириуса, все в размытом макияже, с растрепанными волосами. Это очевидно, ребята, — ее губы изогнулись в легкой улыбке. — Вы смотрите друг на друга этими… влюбленными щенячьими глазками.
Римус ощутил, как колотятся бабочки в животе, от мысли, что их любовь была заметна и другим. Он уложил раскрасневшееся лицо на руки.
— Ты умная нахалка, надо отдать тебе должное, Эванс, — Сириус ткнул в нее пальцем. — Хотя раньше я и не понимал, что Джеймс нашёл в тебе.
— Я хороша в загадках и головоломках, — гордо вздернула нос Лили и поправила прядку волос. — Могла попасть и на Когтевран.
— Нет, на Слизерин, — Блэк прищурил глаза и помахал рукой в ее направление. — В тебе есть этот… злорадный дух.
— Полегче, — Люпин убрал запястье брюнета и виновато посмотрел на Лили. — Никому не говори, пожалуйста. Ты первая, кто догадался.
— Правда? — она выглядела поражённой. — Даже сам Поттер всемогущий?
— Ааа, — Сириус протянул загадочно и кивнул. — Видишь ли, есть причина, по которой он не на Когтевране.
— Я могила, обещаю, — Эванс закрыла рот на невидимый замок и сделала вид, что выбросила ключ. — Ладно, иди, Блэк, я хочу поговорить с Римусом.
Сириус печально вздохнул и поднялся с места. Но перед тем как уйти, многозначительно подмигнул Лунатику.
— Выкладывай, — как только они остались вдвоём, Лили облокотилась на стол и взволнованно посмотрела на друга.
— Что? — растерянно пробормотал Рем, до боли выпрямив спину. — Я думал, это ты хотела поговорить.
— Насчет Сириуса! — воскликнула девушка. — Когда это случилось? Как? Вы, ребята, встречаетесь? Ты влюбле-е-ен?
— Эй, притормози, — Люпин нервно хихикнул, а затем устало выдохнул, сдавшись под напором девчонки. — Что именно ты хочешь знать?
— Все! Я помню, как сильно он тебе нравился на третьем курсе, — Эванс с энтузиазмом взяла его за руку, а затем отбросила в сторону, вероятно, вспомнив, где та могла быть в последний раз. — Я была твоим первым поцелуем, из-за него! Ты был так влюблен! Он оказался… геем?
— Он би.
— Исход одинаковый, — Лили махнула рукой. — Я боялась спрашивать, пока ты бы сам не поделился. Но ты счастлив? Чувства с третьего курса вернулись?
— Они и не уходили, — Римус ощутил, как уголки губ растягиваются в улыбке. Было так приятно поговорить с кем-нибудь о Бродяге. — Но это не похоже на то, что я испытывал до Тоби…
— Хуже?
— Нет, — он отрицательно покачал головой. — Тогда я был ребёнком, пытался обьяснить свои чувства к другу. Сейчас же… — Римус вздохнул мечтательно и застонал от счастья в ладони. — Я безнадежно влюблен в Сириуса.
Лили издала звук, похожий на писк.
— Больше, чем когда-то в Тобиаса?
— Ох, даже и не сравнивай, — он убрал от лица руки и быстро закивал. — Я по уши влюблен в него. У меня постоянно болит сердце. Не могу дышать без него.
— Ты сейчас дышишь, — недоверчиво рассмеялась Лили.
— Просто подожди пару минут и увидишь, как я поползу к нему, — Люпин не мог перестать улыбаться, все его тело изнывало от радости.
— О боже, — прошептала Эванс, поджав губы в умилении. — Ты счастливее, чем когда-либо прежде.
— Правда? — светловолосый почесал за ухом, покраснев.
— Да, — Лили задумчиво взглянула на него, с широкой улыбкой и зелеными любящими глазами. — Вы встречаетесь?
— Н-нет, не совсем, — парень опустил взгляд, не желая говорить о неприятном. — Мы постепенно движемся к этому, но Сириусу нужно время все осмыслить.
— Он… отрицает себя? Ориентацию?
— Нет, — Римус был рад, что между ним и Бродягой хотя бы было ясно одно: их влечение друг к другу. — Он … влюблен в меня. Нам просто не нужны все эти ярлыки.
Эванс растерянно посмотрела на него, улыбка сползла с ее губ.
— Значит, вы спите, целуетесь и влюблены? — Римус одобрительно кивнул. — И не изменяете? — Люпин снова согласился. — Вы встречаетесь, Рем.
— Нет, — вздохнул он. — Я знаю, это трудно понять, но нам так нравится. Или, по крайней мере, ему…
Ремус нарисовал невидимый круг на деревянном столе, ощутив себя вдруг застенчивым и крохотным перед Лили.
— Тебе нужны ярлыки, не так ли?
— Я не могу заставить его быть моим парнем, — Люпин посмотрел на девушку, измученный этим обсуждением. — Может быть, однажды мы станем парнями. Но и так хорошо.
— Ладно, — рыжеволосая мягко улыбнулась. — Просто думай и о себе? Не позволяй ему быть тем, кто решает все за вас.
Он согласился легким кивком, а затем потянулся, чтобы заключить подругу в крепкие объятия. Они тихонько рассмеялись, счастливые и довольные тем, что озвучили правду. Это было все равно что сбросить с плеч огромную ношу.
— А как насчет вас с Джеймсом? — спросил Римус, откидываясь на спинку стула. — Я видел, как ты смотрела на него в день рождения Сириуса. Там определенно что-то было…
— Моя ненависть к нему? — Лили усмехнулась, но в ее глазах было что-то новое. Что–то, что делало ее черты лица застенчивыми и мягкими. Щеки слегка покраснели.
— Ты ведь не влюбилась в него? — Римус всегда задавал этот вопрос. Это был его долг перед Джеймсом. Но впервые за долгое время он почувствовал… что у его отчаявшегося друга появилась настоящая надежда.
— Он утешил меня после истории со Снейпом, — сказала она тихонько, опустив взгляд в пол. — Немного поменялся в моих глазах…
Люпин широко улыбнулся ей и ощутил прилив гордости, будто за старшего брата.
— Он чудесный, — и это была полная правда. — Он гениальный, забавный и, наверное, самый добрый человек, которого я знаю. Однажды и ты это увидишь.
— Заткнись, — Лили закрыла красное лицо руками, и двое друзей весело рассмеялись.
***
Зимние каникулы 1977 года стали для Римуса первым шагом ко взрослой жизни.
У Мэри Макдональд освободился трёхэтажный дом в магловском Лондоне, родители выехали за город. Учителя Хогвартса о затее друзей не знали, так что, вероятно, было незаконно провести праздники там несовершеннолетним: Марлин, Доркас, Лили, Питеру, Джеймсу, Сириусу и Римусу. Но мародеры всегда любили проделки и все, что было похоже на нарушение правил. Поэтому четверо друзей с энтузиазмом согласились.
Они приехали к МакДональдам за пару дней до Рождества. Это был уютный домик светлых тонов, с черным чугунным забором и магловской мебелью. Сириус и Джеймс пришли в небывалый восторг от вещей, прежде незнакомых. Оба носились по дому, как раззадоренные щенки, будучи единственными, кто никогда не жил среди маглов. Когда Поттер надел кастрюлю на голову в качестве шляпы, Люпин осознал: грядут 10 дней сгорания от стыда.
Их было равное количество, поэтому решили поделить комнаты по парам: Доркас с Марлин, Мэри с Лили. Римус догадывался, что Сохатый окажется очевидным выбором для Бродяги, поэтому решил, что было бы неплохо забрать себе это место.
— Хэй, Джеймс, — улыбнулся он, направляясь к Поттеру на кухню. Лохматый измазался в муке, в попытках испечь праздничное печенье вместе с Доркас. У него совсем не получалась лепка.
— Да, Лунатик, что такое? — Джеймс облизал пальцы и вернулся к готовке. Римус сделал мысленную пометку не есть те, что друг лепил в форме ели.
— Ты помнишь, как Питер вел себя на четвертом курсе? Когда не хотел спать со мной в одной кровати…
— Ты хочешь делить комнату с Бродягой, — Джеймс загадочно улыбнулся и кивнул.
— Ты не против? — Римус нервно закусил губу.
— Конечно, вы двое всегда делите кровать, я не могу вспомнить, когда в последний раз спал с Бродягой…
Доркас отставила муку в сторону и растерянно посмотрела на них.
— Мне следует спрашивать?
— Нет, — ответили они в унисон.
Мародеры, вероятно, были самой странной компанией мальчишек, когда-либо находившихся в Хогвартсе. Людям не нужно было спрашивать, насколько близки были эти четверо. Им просто приходилось мириться со странными высказываниями.
— Лунатик, смотри! — Сириус подбежал к ним, широкая улыбка сияла на лице. В его руках были щипцы для завивки волос. — Я нашел горячую палку, которой можно тыкать в людей!
Брюнет сделал несколько движений, похожих на битву мечом, и Римусу пришлось отпрыгнуть в сторону.
— Это для моих волос, идиот, — Марлин подбежала к сияющему от восторга Блэку и забрала щипцы. — Не тыкай им в людей!
Римус тихонько рассмеялся, когда Сириус посмотрел на подругу растерянно и грустно. Он нежно любил Бродягу, но парень так многого не знал.
— Давай покажу тебе свой гардероб, — Мэри схватила Сириуса за руку. — Мы присмотрим тебе что-нибудь.
Бродяга радостно подпрыгнул и призвал Луни жестом, чтобы тот присоединился. Комнату Мэри оформила в рождественском стиле, повсюду горели разноцветные огоньки, на стенах висели фотографии и плакаты. Стены были ярко-розовыми, а запах напоминал Люпину лавандовые поля.
— Здесь потрясно! — Сириус лучезарно улыбнулся, оглядываясь по сторонам.
— Сюда! — МакДональд открыла шкаф с высокими зеркалами и пошарила в вешалках. Римуса тут же ослепило обилие блестящих и кожаных нарядов. — Как насчет… этого?
Девушка приложила к брюнету шелковую рубашку, красного оттенка. Римус улыбнулся тому, как сильно она подходила парню и облокотился об стену, руки его вспотели от возбуждения.
— Это будет отлично смотреться на тебе, — Мэри поднесла к светловолосому голубой пиджак.
Он накинул его поверх белой футболки, но жакет оказался слишком маленьким. В последне время, плечи Рема стали слишком широкими.
— Извини, — он застенчиво стянул его и посмотрел на Блэка, который уже оголился до брюк, готовый примерять рубашку. Самое потрясающее тело в мире.
— Боже, ты потрясно выглядишь, Блэк, — усмехнулась Мэри, осматривая его торс. — Откуда этот пресс?
МакДональд подошла чуть ближе и почти коснулась его обнаженной кожи, но Сириус сделал пару шагов назад.
— Тренировки по Квиддичу, — самодовольно произнёс Брюнет. И щеки девушки… вспыхнули румянцем.
Римусу пришлось отвести взгляд, кровь в его жилах закипела от злости. Мерлин, ему нужны были ярлыки. Ему нужно было взять своего «парня» за руку и увести из этой проклятой комнаты.
— Очень впечатляет, — услышал он изумленный голос Мэри. — Жаль, что ты держишь это при себе.
Ремус откашлялся, чтобы привлечь их внимание, и посмотрел на Сириуса раздраженно. Улыбка брюнета исчезла, как только он, наверное, осознал, почему подруга себя так вела. Блэк был так засыпан комплиментами, что не заметил флирта.
— Ты не примеришь ее? — улыбнулся неловко Римус, указывая на блузку.
— Ага, — пробормотал Бродяга и начал натягивать одежду.
Мэри посмотрела на Люпина в недоумении, будто его присутствие здесь было неуместно.
— Не поможешь на кухне, дорогой? Я прослежу, чтобы наряд Сириуса выглядел отлично.
— Конечно, — Люпин бросил в ее сторону саркастическую ухмылку и направился к выходу. Он мог доверять Сириусу, но Мэри определенно что-то замышляла.
— Мне нужно его мнение! — выкрикнул Блэк, когда друг почти вышел за дверь. — Лунатик, останься.
Светловолосый парень улыбнулся ему, сдерживая смех, и вернулся обратно.
— Итак, — Сириус застегнул блузку. — Что думаете?
Он выглядел ещё прекраснее, чем обычно. Шелк облегал мышцы, волосы сияли подобным блеском. И это делало его таким сексуальным и женственным, что у Римуса чуть не отвисла челюсть.
— Классно, — Люпин сглотнул.
— Ты рок-звезда, малыш, — Мэри оглядела брюнета со всех сторон. — Каждая девчонка твоя.
Глаза Римуса чуть не закатились внутрь головы. Он ни за что не собирался делиться этой красотой с какими-то «девчонками». Особенно с той, которая пыталась приударить за Блэком прямо сейчас.
— Спасибо, Мэри, — Сириус улыбнулся ей и быстро взглянул на Рема. На лице появилась коварная ухмылка. — Могу я оставить ее до конца дня?
— Конечно, — ответила Мэри.
Римус встретился взглядом с Бродягой и почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
Черт возьми, да, Сириус собирался оставаться в ней до ночи.
***
К концу дня Лунатику казалось, что он воспламеняется изнутри, как Везувий, а дом МакДональдов превращается в Помпеи.
Во-первых, ему не удавалось поцеловаться с Сириусом на протяжении пятнадцати часов, потому что люди были повсюду. Друзья были любопытными, шумными и нуждались в Блэке для каждой игры или вылазки. А во-вторых, чертова Мэри Макдональд действовала ему на нервы. Он любил подругу, честно, но когда она стояла по крайней мере в трех метрах от Бродяги. Рем мог ее понять, Рождество было праздником, наполненным любовью. Джеймс повсюду следовал за Лили, осыпая ее подарками и комплиментами. Доркас и Марлин целовались на глазах у всех, танцевали под рождественские песни, делали макияж друг другу. Так что, неудивительно, что Мэри тоже поддалась этому духу, и Сириус показался самой легкой мишенью. Римусу оставалось только пойти прямиком к Питеру и поцеловать друга.
— Почему ты такой сердитый? — Сириус рухнул на кровать, когда они, наконец, пошли в комнату лечь спать. — Полнолуние только через три недели.
Римус тяжело вздохнул и присел рядом с Бродягой. Их комната была невероятно уютной. Все было в прованском стиле: огромные окна, живые цветы и белая мебель. Даже их простыни были мягкими, как лепестки роз.
— Скажи мне, — Сириус подполз к нему на коленях и обнял за спину, уложив голову на плечо. — Что тебя тревожит?
— Мэри, — Люпин ощутил, как его кровь снова закипает. — Она флиртовала с тобой весь день.
— Нет, неправда, — расхохотался Сириус и нежно поцеловал друга в щеку. — Мы всегда с ней так разговариваем.
Тело Римуса замерло. Он изогнул бровь в вопросе и развернул голову, чтобы взглянуть на брюнета.
— Ты всегда флиртуешь с другими людьми? — Луни не мог дышать от прилива страха.
— Нет, котенок, — Сириус погладил его по волосам и, мерзавец, на самом деле рассмеялся. — У меня такой характер, ты же знаешь. Это ничего не значит.
— Она хотела, чтобы я вышел из комнаты…
— Ну, я согласен, это было странно, — Сириус подполз, чтобы сесть перед ним. Он взял вспотевшие ладони Рема в свои. — Мэри и я, мы оба… кокетливые. Мы не интересны друг другу. Мне никто не нужен, кроме тебя.
Римус почувствовал, как его охватило облегчение, когда он сжал руки парня. Сириус был так красив в шелковой рубашке, с его яркой улыбкой и розовыми щёчками. Совершенство, которое, по неведомым причинам, хотело только его, Римуса Люпина.
— Я просто… Дело даже не в Мэри… — светловолосый сглотнул и посмотрел печально в серые глаза. — Я хочу иметь возможность держать тебя за руку… на глазах у всех. Я хочу целовать тебя, когда вздумается, танцевать с тобой и вести себя, как полагается паре. Скоро Рождество, и мне больно, что я не могу любить тебя вслух.
Сириус положил руку на щеку парня и нежно погладил ее большим пальцем.
— Обещаю, однажды мы им расскажем, — Сириус наклонился для нежного поцелуя, и Римус вздохнул с облегчением, когда губы соприкоснулись, потому что снова мог быть близок с самым любимым человеком. Он вцепился руками в шёлк и провёл носом по гладкой скуле брюнета. — Как только мы станем парой, мы им расскажем, хорошо? Шаг за шагом, помнишь?
— Да, извини, — Люпин был тем, кто утверждал, что не было необходимости спешить. Он выдохнул в пухлые губы Сириуса и запустил руки в тёмные локоны. — Я доверяю тебе, просто будь осторожен с Мэри…
— Она ничего не сделает, — тихонько рассмеялся Блэк, забираясь парню на колени и обвивая руками шею. — Я только твой.
— Ты только мой, — Римус ощутил, как в паху разливается горячее желание.
Видимо, оба почувствовали это, потому что Сириус наложил заглушающее заклинание на дверь и запер ее волшебной палочкой.
— Покажи мне, — прошептал он в губы Луни и жадно глотнул воздух. — Покажи мне, что я твой.
Обычно Люпин был гораздо более застенчив в сексе, но не сегодня, после накопившейся обиды. Он приподнял Сириуса за бедра и бросил на спину. Поцелуи были бешеные, нетерпеливые, глубокие до самой души. Почти болезненные. Шелк в руках Римуса был таким возбуждающим, что все его тело кричало от удовольствия. Блэк обхватил бедра светловолосого ногами в тугих темных джинсах и прижался пахом, как можно ближе.
— Я хочу этого, — прошептал Сириус ему в шею, горячее дыхание обжигало.
— Этого? — пробормотал Люпин, внезапно занервничав.
— Да, мы прочитали достаточно, у нас получится, — зрачки Сириуса расширились, они блестели от желания. — Я хочу, чтобы ты сделал меня полностью своим.
Римус сглотнул от неожиданности, его переполняли страх и возбуждение. Сириус же не имел в виду, что хочет продолжать лежать под ним…
— Ты сделаешь это, — Римус почувствовал себя настолько испуганным, что попытался поменять их местами.
— Нет, — Сириус остановил его и снова поцеловал во влажные губы. — Нет… пожалуйста.
Люпин ждал этого момента так долго, что его мысли начали метаться во все возможные направления. Ему начало казаться, что он забыл все техники напрочь… как они вообще могли это осуществить прямо сейчас?
— Я не хочу причинять тебе боли, — он погладил Сириуса по щеке. Перед ним было самое хрупкое существо в мире, пережившее достаточно страданий.
— Ты не сделаешь больно, — запротестовал Блэк, укладываясь на простыни и медленно увлекая за собой Рема.
Несколько минут спустя Сириус лежал голый на спине, широко распахнув веки и тяжело дыша. Горячая волна возбуждения захлестнула Римуса, и он ахнул, когда две части их тел, которые никогда раньше не соприкасались, оказались так близко. Рука Сириуса потянулась, чтобы схватить его за плечи, тело содрогнулось.
Блэк наколдовал все необходимое, чтобы все прошло, как можно более безопасно и безболезненно. И когда это действительно случилось… Быть с Сириусом единым целым оказалось, наверное, самым сильным источником эндорфина, самым ярким и возбуждающим прикосновением, что Римус когда-либо испытывал. Сириус стискивал зубы, стонал и рычал, впиваясь пальцами в бока Люпина.
Луни изучал его лицо в поисках признаков дискомфорта. Брюнет распахнул глаза и посмотрела на него снизу вверх. Довольная улыбка расползлась по губам, видимо, Люпин добрался до нужного.
— Ты в порядке? — спросил Римус, но бедра его не могли остановиться.
— Продолжай… пожалуйста…
Через пару минут, если не меньше, для Люпина все было кончено. Весь мир взорвался дождем искр, которые пронзали тело и воспламеняли. Мерлин, как много он упускал раньше.
Сириус затрясся под ним и закончил так же быстро, оба легли, потные, возбужденные. Римус не мог дышать, в его глазах были звезды.
— Блять, Луни, блять… — продолжал ругаться Сириус, задыхаясь от удовольствия. Он подполз к Люпину ближе и улёгся обнаженным телом на его живот.
— В-все хорошо? — Люпин взял его лицо в свои руки и нежно поцеловал. Сириус мечтательно улыбнулся.
— Ты тоже попробуешь, не волнуйся, — Сириус был красным, как отброшенная в сторону блузка, и тяжело дышал, но выглядел абсолютно довольным.
— Это… приятно?
— Да, — Сириус обычно не стеснялся подобных разговоров, но он отвёл взгляд в сторону. Было все ещё трудно иногда принимать свои предпочтения. — На удивление хорошо, Луни. Я бы никогда и не подумал.
Сириус нервно усмехнулся и спрятал свое вспотевшее лицо на груди Римуса. Сердце Люпина не могло замедлить бешеный ритм. Он бы не пожелал ни с кем другим разделить этот момент.
— Я люблю тебя, — Лунатик чувствовал, что готов был разреветься от счастья, когда притянул парня ближе и поцеловал в каждую частичку прекрасного лица.
— И я люблю тебя, — Сириус свернулся калачиком в его объятиях. — Я всегда буду твоим.
***
Зимние каникулы мародёров прошли в тумане выпивки, курения, смеха, прогулок, снежных битв, долгих ночных разговоров и настольных игр.
И, конечно, между Римусом и Бродягой было так много секса и поцелуев, что они буквально прилипли друг к другу на все праздники. Было почти невозможно скрывать свои чувства перед остальными. Римус дважды погладил Сириуса по волосам, натыкаясь на растерянный взгляд Питера. Во время одной из игр, Сириус гордо выкрикнул, что «проблем с сексом у него нет», после чего Джеймс весь день пытался узнать, с кем там спит Бродяга. Они также не могли побороть желание целоваться, поэтому слишком часто прятались, возвращаясь к остальным позже или с взъерошенными волосами.
В какой-то момент Джеймс их чуть не застукал.
— Ребята, впустите меня, — в дверь ломился Сохатый.
Сириус в спешке вылез из кровати и взял свою одежду:
— Скажи ему, что я в душе.
Ремус кивнул, натягивая футболку и пижамные штаны. Блэк снял заглушающее заклинание и побежал к следующей двери с полотенцем.
— Иду! — стук становился все громче, поэтому Римус поспешил как можнобыстрее и открыл дверь.
Джеймс растерянно посмотрел на него, на нем была пуховая куртка и вязаная шапка со смешным помпоном.
— Почему вы запираетесь?
— Я как раз переодевался… Не хотел, чтобы кто-то вошел, — пробормотал Рем и присел на кровать. Господи Иисусе, как хорошо, что он уселся прямо на тюбик геля, который Поттеру нельзя было видеть.
— Где Сириус? — Джеймс огляделся по сторонам.
— В ванной, — вздохнул Римус, он, наверное, все еще был красным и у него кружилась голова после потрясающего секса. Сириус все-таки дал и ему попробовать что-то новое, забрав управление. — В чем дело, Сохатый?
— Не поверишь! — Джеймс почти взвизгнул, как счастливый щенок. Он плюхнулся на кровать и широко улыбнулся. — Я подожду Бродягу.
Сириус, вероятно, все слышал, поэтому тут же вышел, в футболке и боксерах, вытирая волосы полотенцем.
— Привет, третий… сосед по комнате?
— Мы только что говорили с Лили! Несколько часов! — выпалил Поттер, глаза его сияли через линзы очков. — Мы говорили и говорили… гуляли под снегопадом. Это было так романтично.
— Звучит… действительно круто, — Римус мягко улыбнулся.
— Так и было! — Джеймс похлопал его радостно по коленям, а затем напрягся. — Здесь очень жарко… — он посмотрел на скомканные одеяла. — Вы не хотите проветрить?
Сириус панически подбежал к окну и дернул ручку. Мерлин, Римус только сейчас заметил, как взъерошены были их простыни.
— Так вы, — Сириус решил быстро сменить тему. — Теперь встречаетесь?
— Не торопи события! — Джеймс посмотрел на них в недоумении, и Римус ощутил, будто говорят с ним, о его чувствах к Блэку. — Серьёзные отношения требуют времени. Но мы становимся все ближе и ближе.
— Я горжусь тобой, Сохатый, — Сириус, может, и делал вид, что его раздражают разговоры о Лили, но он правда переживал за друга. И Римус широко улыбнулся, когда двое крепко обнялись.
***
В канун Рождества Доркас, Питер и Лили приготовили шоколадные десерты, испекли индейку и оказались невероятно хороши в кулинарном искусстве. Джеймс и Сириус украсили дом, Мэри приготовила всем наряды. И это был, пожалуй, самый удивительный опыт для Римуса – находиться с друзьями и Сириусом в такой беззаботной магловской атмосфере. Он был так рад, что судьба свела их в одной школе, в Хогвартсе, потому что вряд ли их дороги бы пересеклись в обычном мире. Они были слишком разными. И этим, наверное, по-своему особенные.
В вечер Рождества они все были настолько открыты и честны друг перед другом, что Люпин не мог отделаться от чувства: это – его дом, его семья. Даже перед Мэри ему хотелось извиниться, потому что до конца каникул он больше не замечал за ней странного поведения.
В детстве Римус не знал ничего кроме ненависти и вражды. Они убивали все хорошее в нем, превращали в чудовище. Но он нашёл своих людей. И, засыпая в рождественский вечер, Лунатик действительно расплакался от счастья, переполнявшее его.
Сириус знал это чувство. Скорее всего, он тоже его ощутил. Поэтому он крепко обнимал Римуса всю ночь и обещал, что «Эта семья будет с ним всегда».
Римус и Сириус всегда воспринимались, как слишком тактильные друзья. Так что им особо и не приходилось беспокоиться, что кто-то узнает, кроме Лили. Тем не менее, Люпину все ещё действовало на нервы, что они не могли открыто говорить о чувствах. Лунатик просто хотел улечься на любимые колени и уткнуться головой в грудь Сириуса в один из тех уютных вечеров, когда они все лежали на ковре, веселились и пили. И иногда Римусу казалось, что их друзья просто слепые. Все было так очевидно.
— Время подарков, — воскликнула Марлин, когда они сидели в кругу на следующий день после Рождества. — Кто Тайный Санта Доркас?
В тот год они решили ввести Тайного Санту, потому что подарков получалось слишком много, и не все могли позволить по бюджету.
— Я, — улыбнулся Римус, протягивая серебристую коробочку Медоуз.
Это было изысканное ожерелье, сделанное из бусин и жемчуга. Он нашел его в магловском Лондоне, денег было немного, но девушка выглядела очень довольной. Оно потрясающе смотрелось на темной коже.
Доркас оказалась Тайным Сантой Питера. Она вручила ему белую футболку с различными оригинальными подписями, одна из которых была «Слизерин отстой», и множество конфет, его любимых.
Питеру выпала Лили, но Джеймс, разумеется, заставил его поменяться. Поэтому Петтигрю подарил Марлин палитру теней для век, оттенков заката. Девушка пищала от восторга и даже крепко обняла его.
Сама МакКиннон оказалась Тайным Сантой Джеймса, и она в шутку подарила ему пачку презервативов, а затем огромную книгу о квиддиче и его лучших игроках.
Когда Поттер вручил Лили свой подарок, она взвыла от отчаяния, отлично зная, что он поменялся на нее. Но она замолчала, как только открыла коробку. Она была наполнена цветами, лилиями, с одной фальшивой, которая оказалась потрясающей заколкой для волос. По зелёным глазам было видно: это польстило Лили. Стоило признать, что у Поттера был шанс.
— Не могу поверить, что мне попался Сириус Блэк, но это так, — вздохнула Эванс, когда она протянула ярко-красную коробочку взволнованному парню.
Когда Бродяга открыл ее, то нашёл сережки, серебристого оттенка, в форме крестов.
— Что это такое? — Сириус с любопытством рассмотрел незнакомую штуковину. В Блэке была одна удивительная вещь, которую Люпин обожал до глубины души. Каким бы богатым он ни был раньше, он искренне радовался подаркам и никогда не жаловался ни на один из них.
— Прочти записку, — улыбнулась Лили, когда он ее наконец нашёл.
— «Это идет в комплекте с тем, что я прокалываю тебе уши», — прочитал Сириус, а затем посмотрел на девушку, как на ангела. — Я обожаю тебя, Эванс!
— Эй! — Поттер воскликнул, в ужасе глядя на своего лучшего друга, но затем все дружно рассмеялись.
Сириус будет потрясно смотреться с серьгами, подумал Люпин. Он мог бы расцеловать Лили за гениальную идею.
— Римус единственный, кто остался, — Мэри указала на светловолосого парня, и все с любопытством взглянули на Блэка.
Лунатик наконец понял, кто был его Тайным Сантой… И его сердце растаяло от теплоты, когда он увидел хитрую улыбку на лице брюнета. Этот засранец, вероятно, поменялся с кем-то местами, как и Поттер.
— Ты мой Санта? — прошептал он, когда Бродяга достал из-под дивана огромную коробку, самую большую за вечер, и сел рядом с ним. У Рема перехватило дыхание от волнения.
— Я… Мне немного неловко, — пробормотал Сириус, избегая взгляда Лунатика.
— Давай, Блэк! Мы все вручили подарки, Рем заслуживает своего, — воскликнула Марлин и ободряюще похлопала друга по спине. — Не будь размазней.
— Это довольно личное… — Римус ощутил, как краснеют щеки при виде смущенного Сириуса. — И он не такой уж и классный…
— Это не имеет значения, — Люпин мягко взглянул на него. — Я не буду смеяться над тобой.
Сириус поймал его взгляд, а затем набрался смелости и протянул ему огромную коробку.
Луни открыл ее слегка дрожащими руками, и первое, что бросилось ему в глаза, был магловский музыкальный проигрыватель для винила, о котором он мечтал с самого детства.
— Сириус… — выдохнул он, вытаскивая изобретение. — Откуда? Ты с ума сошёл?
— Я знаю у тебя был такой дома, но теперь ты сможешь слушать музыку и в Х-Хогвартсе, — Сириус нервно кусал ногти, радостно подёргиваясь на месте. — Мы найдём способ, чтобы он работал и в нашей комнате.
Следующее, к чему прикоснулся Люпин, были пластинки, всевозможные рок-исполнители, и это заставило его сердце растаять при мысли о том, сколько усилий вложил в подарок Бродяга.
Все молчали и просто наблюдали, как Римус разворачивает подарок за подарком дрожащими пальцами и с возбужденным взглядом. В коробке были его любимые ванильные духи, которые Сириус частенько у него крал. Там были свечи в форме звезд и луны, значки различных рок-групп и последнее, но не менее важное… Книга, внутри которой были различные закладки.
«Вальтер Скотт: Полное собрание стихотворений»
— Почему там закладки? — Лили с интересом посмотрела на сборник.
— Римус узнает, когда прочтет, — тихонько произнёс Сириус, и губы Люпина изогнулись в улыбке. Тоби однажды сделал ему подобный подарок, они любили поэзию. Но теперь и Сириус был готов разделять все его пристрастия.
Римус с любопытством открыл на случайной закладке, и это было стихотворение «К Луне».
«И как бы мог сиять вселенной
Невинный, чистый лик луны
Над миром злобы…»
Он закрыл сборник, нервно прикусив губу, потому что никто не должен был это читать, кроме него. Также, в коробке было полно шоколадных конфет. Лицо Римуса горело к концу. Мерлин, они были так очевидны, как другие могли не догадаться, что они были отчаянно влюблены?
— Я не знаю, что сказать… — Римус держал коробку, глядя на взволнованного Сириуса, который вдруг показался таким маленьким и тихим. — Это самый лучший подарок в моей жизни.
Улыбка Бродяги стала шире, когда он придвинулся ближе, чтобы крепко обнять светловолосого. Другие лишь растерянно озирались по сторонам.
— Мерлин, я бы хотела, чтобы Сириус был моим Сантой, — прошептала Марлин, и все тихо рассмеялись.
После того, как их обмен был закончен, Сириус пошел вслед за Римусом наверх, в комнату. Как только Люпин закрыл дверь, он почти сразу же набросился на Бродягу с поцелуями, чтобы как следует поблагодарить парня.
— Тебе понравилось? — Сириус широко улыбнулся в поцелуй.
— Да, — Римус поцеловал его в щеки. — Очень, — в нос. — Сильно, — снова в губы. — Конечно, понравилось. Но… как думаешь? Ребята что-то заподозрили?
— Ну, мы должны подготовить их к скорому повороту событий, когда мы объявим о нас. Почему бы не начать прямо сейчас? — Сириус с любовью посмотрел на него, и они вместе присели на кровать. — Есть ещё один подарок…
— Ты шутишь? — усмехнулся Римус, но его плечи немного напряглись, когда он заметил серьезный взгляд Блэка. — В чем дело?
Сириус достал из брюк коробочку, она была маленькой и переливалась золотистыми оттенками. Когда Люпин открыл ее, сердце чуть не ушло в пятки.
Это был медальон серебряного оттенка с гравировкой:
«Я люблю тебя. — С. Б.»
Римус сглотнул подступивший к горлу ком и отложил коробку в сторону.
— Ты не должен был этого делать, — от слов Люпина глаза Сириуса тускнели. — Это все из-за Тобиаса?
— Нет, — Блэк не встречался с ним взглядом. — Мне просто понравилась идея…
— Сириус, — Римус взял лицо Сириуса в ладони. Парень наконец посмотрел на него. — Я люблю тебя и только тебя. Между мной и Тоби ничего нет… да и не было никогда.
— Я знаю, просто хочу, чтобы у тебя был правильный медальон, с правильными инициалами, — пробормотал Сириус. — Я дарю не из-за Бэйли. Для меня этот подарок имеет гораздо больше смысла…
— Какой? — Римус тоскливо улыбнулся и погладил его по длинным волосам.
— Когда он подарил тебе этот медальон… — Бродяга глубоко вздохнул и отвёл взгляд в сторону. — Это был момент, когда все изменилось, ясно? С того дня я не мог перестать думать о тебе, — глаза Сириуса нашли его, мурашки пробежали по всему телу. — Помнишь, мы разговаривали той ночью, и ты сказал, что не можешь спать со мной в одной постели?
— Да, — сердце Римуса болезненно заныло от воспоминаний.
— Я плакал в ту ночь…
— Я слышал, да, — Римус ненавидел тот момент, он никогда не понимал, почему слышал всхлипы.
— Тогда я понял, что влюблен, — прошептал Сириус. Люпин ощутил боль и счастье, воспламеняющиеся изнутри. Он не мог поверить, что друг разделил его чувства так давно. — Я не мог перестать плакать после твоих слов… при мысли, что ты никогда больше не будешь моим, что я не смогу прикасаться к тебе, как он. Я не мог перестать трястись в той чертовой кровати, глядя на тебя на полу. Потому что я понял… это я должен был подарить тебе медальон. Я должен был тебе признаться.
Римус ощутил слёзы в глазах. Они были такими идиотами, они так долго любили друг друга и не знали этого.
— Он был твоим первым… во всем, — Сириус убрал его руки с щёк. — Твоим первым поцелуем, первым «Я люблю тебя», первым свиданием, первым разом в постели и первым стихотворением…
— Ты поэтому подарил мне стихи? — Римус придвинулся чуть ближе, так сильно желая утешить парня. Как Сириус вообще мог подумать, что значил для него меньше? Неужели ревность ещё не прошла?
— Это я подал Тоби идею, я ее не крал, — Сириус заглянул в ореховые глаза, немного обиженный. — Он хотел подарить тебе обычную книжку, он попросил у меня совета насчёт подарка. Я сказал ему, чтобы он выбрал особенные стихи для тебя…
— Что? — недоверчиво прошептал Римус. Он никогда сильно не был влюблен в Бэйли, но были и хорошие моменты. Эти стихи были одной из причин, которые на тот момент помогали понять, почему он выбрал Тоби. Но сейчас… Хотелось смеяться от того, что это всегда был Сириус. Всегда.
— Прости, — вздохнул Сириус и положил руку на колено светловолосого. — Я хотел, чтобы ты был счастлив, я дал ему совет… Но я до сегодняшнего дня чувствовал, что должен был быть тем, кто подарил бы стихи. Не он. Я.
Римус легонько кивнул и посмотрел на самого дорогого парня в мире, который, очевидно, так долго тосковал. И Луни, честно говоря, не мог понять, почему. Сириус был слишком идеален для него.
— Он не был моим первым во всем… Он не был моим первым поцелуем с парнем… — Лунатик опустил глаза и почувствовал, как поднимается жар в теле. Он так долго хранил этот секрет. — Ты был.
— Что? — Сириус посмотрел на него растерянно, но с надеждой. — Я видел, как вы целовались… До того, как это случилось с нами… Я не п-понимаю.
— Нет, — Римус тихонько усмехнулся и взял его холодные руки в ладони. — Помнишь свой день рождения, третий курс?
Сириус кивнул, а затем улыбнулся, вероятно, вспомнив, как весело ему было.
— Я так напился магловской водкой, — усмехнулся он. — Я ничего не мог вспомнить…
— Вот именно, Бродяга, ты все забыл.
Люпин приподнял брови и с вызовом посмотрел на него.
— Ты же не хочешь сказать, что… — Сириус с трудом сглотнул, а затем в шоке прикрыл рот рукой. — Мы целовались? — прошептал он, прищурив глаза.
— Именно, — Римус не мог перестать улыбаться. — Ты поцеловал меня. Ты мой первый поцелуй с парнем.
— Не может быть! — Блэк выглядел, как взволнованный маленький щеночек, каким он почти всегда и был, глаза распахнулись от неожиданной новости. — Почему ты мне не говорил? Как это случилось?
— Ты сказал утром, что ничего не помнишь, — Римусу не нравилось вспоминать тот день. — Я не хотел рушить нашу дружбу.
— Как это было? Я был хорош? Как я мог поцеловаться и не вспомнить? Я был без сознания? Ты что поцеловал меня в отключке!?
— Нет! — Лунатик весело рассмеялся. — Ты не был в отключке. Я думал, мы оба совсем немного пьяные… Мы были одни в комнате, и ты выглядел таким… возбужденным, осыпал меня комплиментами. Что-то вроде: «У тебя красивые глаза, такая мягкая кожа»…
Сириус был так рад этому разговору, что никогда еще не слушал его более внимательно.
— Ты наклонился и поцеловал меня… И я ответил тебе, — Боже, они были такими крохотными и глупыми. Римус действительно хотел вернуться в прошлое и сказать маленькому Луни: «Все будет хорошо. Когда-нибудь ты ему расскажешь, и Сириус будет рад это услышать». — На самом деле… поцелуй был отличный. Было горячо даже. Но потом тебя начало тошнить, и момент был упущен.
— Мерлин, как бы я хотел, чтобы у меня была машина времени, — простонал Сириус. — Мне так жаль, что я все забыл на утро. Тебе, должно быть, было так больно…
— Да, было, но это был также момент, когда я понял, что я гей, — Римус улыбнулся, потому что результат стоил боли.
— Я был твоим гей-пробуждением? — Сириус гордо вздёрнул подбородок.
— Конечно, был, котенок, — Римус придвинулся чуть ближе для поцелуя. — Ты был моим первым поцелуем с мальчиком, ты был и есть моя первая любовь, мой первый настоящий секс и гей-пробуждение… Ты победил Тоби, будем честны.
Сириус выглядел счастливее, чем когда-либо прежде.
— О боже, — Блэк закрыл свое покрасневшее лицо руками. — Я дал тебе медальон и сборник стихов, как ревнивый идиот…
— Нет, мне нравится подарок, — запротестовал Люпин и убрал руки от лица парня. — Мне нравится смысл, стоящий за ним. Я буду носить медальон все время.
Сириус лучезарно улыбнулся и притянул светловолосого ближе для крепкого поцелуя. Они упали на кровать, все конечности переплелись.
— Ты тоже моя первая любовь, котенок, — Сириус нежно поцеловал его и улёгся на грудь. — И ты будешь последней.
***
Было довольно трудно скрываться до конца каникул, но почему-то никто не задавал неудобных вопросов. У двоих влюблённых парней даже появилась возможность проявить чувства в открытую. На Новый Год. Мэри Макдональд была наполовину американкой, поэтому большинство рождественских традиций были совершенно новыми для мародеров. Например, поцелуй в полночь, под бой курантов.
— Ребята! — Джеймс примчался к группе Мародёров без пяти минут двенадцать. — Я должен поцеловать Лили.
— Она тебе не позволит, — усмехнулся Сириус, сочувственно глядя на своего друга.
— Это мы еще посмотрим, — подмигнул Джеймс, разворачиваясь и хлопая в ладоши для привлечения всеобщего внимания. — Слушайте все! Мэри рассказала нам об этой чудесной традиции целоваться в полночь, на удачу… ну, и чтобы мы не ощущали себя одинокими. Как насчет того, чтобы разделиться на пары?
Сириус приподнял одну бровь и наклонился ближе к Римусу. Они ни за что не смогли бы сделать это без всяких вопросов, но Луни так понравилась романтическая идея. Он бы с удовольствием поцеловал Бродягу в полночь, на удачу.
— У нас здесь только одна пара, забудь об этом, Поттер, — Лили указала пальцем на Доркас и Марлин, прижавшихся друг к другу.
— Ах, видите ли, это американская традиция, — Мэри игриво улыбнулась всем присутствующим. — Мне нравится идея.
— Отлично, — улыбнулся Джеймс. — Так, Мэри, с кем ты целуешься? Давай выберем.
— Сириус, ты в деле? — МакДональд перевела кокетливый взгляд на Блэка, и Римусу захотелось выйти прямо перед своим «почти парнем» и показать средний палец.
— Нет, извини, Мэри, как бы я ни был польщен, — произнёс Сириус, сжимая руку Лунатика, скрытую от чужих взглядов. — Но мы не можем, потому что тогда это означает… — Блэк задумался, видимо, подбирая удачную идею. — Что у Питера никого нет!
— Какое это имеет отношение ко мне? — Петтигрю в ужасе раскраснелся.
— Простая математика, — Бродяга говорил так, как будто это было очевидно, и Римус надеялся, что, боже милостивый, Блэк быстро найдёт объяснение. — Доркас целует Марлин, Джеймс целует Лили, потому что, давайте будем честными, мы все понимаем, почему он предложил эту игру…
— Эй! — воскликнула возмущённо рыжеволосая.
— Это правда, Эванс, ты застряла с ним. И поэтому остаёшься ты, Мэри… я, Питер и Римус. Я не могу выбрать тебя, тогда Питеру пришлось бы поцеловать Лунатика и, посмотри на него… — Сириус перевёл взгляд на Петтигрю, раскрасневшегося ещё больше. — Он не сможет справиться с парнем. Я выберу Рема, так и быть, — Блэк устало закатил глаза.
— Эта традиция отстой, — проворчала Мэри, осознав, что ее ждёт поцелуй с Питером. И Римус ненавидел, что с его другом всегда так обращались. На самом деле, девушки не знали его цену. Однажды Питер найдет ту, которая по-настоящему поймёт его. — Хорошо. Осталось три минуты… Давайте разделимся.
Все подошли ближе к своим парам, и Римус обнял Сириуса за талию, гордо улыбнувшись.
— Ты гений, Бродяга, — Люпин не мог поверить, что сможет поцеловать брюнета на глазах у всех.
— Я знаю, — Сириус выглядел чересчур самодовольным, когда притянул друга ближе. — Тебе лучше подарить мне невероятный поцелуй.
— Три… Два… один… — как только отсчет подошел к концу, все потянулись к своим половинкам, и Люпин боковым зрением отметил, как Джеймс тянется к красной, но спокойной и приятно взволнованной Лили.
— С новым годом, — прошептал Сириус, наклонившись ближе к Луни и взяв его лицо в нежные руки. — Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, — сердце Римуса учащенно забилось при громком звуке телевизора, музыки и всех этих людей вокруг. Глаза Сириуса сияли такой любовью. Римус и не знал, что можно так сильно кого-то обожать. — С новым годом, Сири…
Блэк потянулся и накрыл его губы нежным поцелуем. Было неясно, обратил ли кто-нибудь на них внимание, но Луни и не было до этого дела. Он приоткрыл губы и поприветствовал сладкий и прекрасный трепет их прикосновения. Сириус запустил пальцы в его волосы и прижал к себе, когда языки переплелись.
Прошло довольно много времени, прежде чем они отодвинулись друг от друга, улыбаясь в губы. И когда Люпин с любопытством огляделся по сторонам, он заметил, что Лили обнимала Джеймса и смотрела на Люпина, весёлые огоньки плясали в зрачках. Она наблюдала за ними. Луни улыбнулся ей и тоже потянулся, чтобы обнять брюнета покрепче.
Этот год обещал быть для них самым лучшим. В жизни.
Оглядываясь назад, Римус и не подозревал, насколько он окажется прав.
========== Year 6 (4) ==========
Было удивительно, как много времени потребовалось друзьям, чтобы узнать о Сириусе и Римусе.
До конца января двое погрузились в свой собственный кокон любви и близости, игнорируя занятия, пранки и подготовки к полнолуниям. Блэк объяснял Джеймсу, что просто устал от постоянных проказ, и, возможно, они действительно начали взрослеть.
Темный лорд и атаки на маглорожденных заняли большую часть их разговоров, они частенько обсуждали будущее. Что до смерти пугало Римуса. Ему не нравилось думать о жизни после Хогвартса. Никто не дал бы работу оборотню, никто не принял бы его за союзника, только за врага. Сириус знал о его переживаниях, поэтому большую часть времени успокаивал Луни, обещал, что вместе они снимут квартиру, найдут магловскую работу, если это потребуется, они что-нибудь обязательно придумают. Вместе. И, честно говоря, Римус не знал, что бы он делал без Бродяги. Он был его надеждой, даром от Вселенной, всем, о чем он так отчаянно мечтал в детстве.
Сириус и Римус всегда выражали свою любовь прикосновениями. Возможно, никто толком и не заметил разницы. И все бы удалось скрыть, если бы не одна маленькая ошибка…
***
Это случилось в канун Дня Святого Валентина, когда мародеры тихонько читали в гостиной. Ну, не совсем «тихонько», но, по крайней мере, Сириус не пытался корчить рожицы или кричать на ухо Лунатика.
— Римус, не передашь «В поисках квинтэссенции»? — попросил его Джеймс, лежа на ковре и грея ноги у камина.
Люпин, сидевший на диване, наклонился и протянул ему книгу, ощутив, как холодный серебристый медальон выскальзывает из-за воротника.
Гребаное дерьмо.
— Что это? — Джеймс забрал учебник и придвинулся чуть ближе на коленях, чтобы рассмотреть медальон. Римус поспешно спрятал его.
— Ничего, — пробормотал Люпин и обеспокоено взглянул на Бродягу, сидевшего на диване рядом, с испуганными глазами.
— Да ладно тебе, Лунатик, — Джеймс тихонько рассмеялся и отложил книгу подальше. — Это было похоже на медальон, который Тоби подарил тебе на четвертом курсе, я же не слепой, — он нервно прикусил губу. — Ты… все еще носишь его?
Питер теперь смотрел на них, лёжа на ковре, с глазами, полными жалости и тревоги. Ох, как сильно Римус хотел, чтобы этот разговор закончился. Он так не любил лгать друзьям.
— Он красивый, вот и все, — ворчливо откинулся Римус на диван. — Это не имеет ничего общего с Тобиасом.
— Но там было написано «Я люблю тебя»… — Питер повысил свой тоненький голосок. — Как это может не иметь значения?
— Ребята, это просто медальон, — Сириус выглядел раздраженным и невозмутимым одновременно. — Оставьте Луни в покое.
— Спасибо, — выдохнул Римус.
— Хорошо, — Джеймс сделал вид, что его это больше не беспокоит, и вернулся на своё место.
Но тишина в комнате слишком сильно напоминала надвигающийся шторм.
***
Римус не стал бы признавать этого вслух, но он любил День Святого Валентина. Хоть он и корчил гримасы при виде открыток в форме сердечек или воркующих пар, Бродяга знал его слишком хорошо. Люпин был безнадежным романтиком и хотел отпраздновать день Святого Валентина, как полагается возлюбленным.
К счастью, Сириус Блэк был большим любителем громких жестов и неожиданных подарков. Вот почему за день до четырнадцатого февраля ему пришла в голову гениальная идея: если они не могут отпраздновать свою любовь на глазах у всех, потому что Римус не его парень, тогда пришло время все изменить. Сириус хотел предложить Луни начать встречаться и сделать это грандиозно.
Утром самого романтичного дня в году, когда жители Хогвартса начинали сходить с ума от розового цвета, Блэк решил пустить немного пыли в глаза светловолосого. За завтраком он вёл себя холодно, смеялся над приторными парочками, убеждал Римуса, что «День Святого Валентина вызывает у него тошноту», и он был искренне рад, что они решили не праздновать.
— Значит, мы никогда не пойдем на реальное свидание, потому что это вызывает у тебя тошноту? — спросил его Римус, пока Поттер пел серенаду смущенной Лили Эванс.
— Никаких свиданий! — ложь давалась Сириусу намного легче, чем хотелось бы. — Я так рад, что мы не встречаемся. Так грустно смотреть на всех этих людей. Они отвратительны…
Римус посмотрел на него со смесью обиды и горестного принятия. Сириусу захотелось расцеловать его до беспамятства и немедленно признаться во всем, но план работал. И Луни не знал, какой большой сюрприз ждал вечером.
День Святого Валентина выпал на выходные в Хогсмиде, что было идеально для плана Бродяги. Мародёры провели бы пару часов в Трех Метлах, выслушивая нытье Джеймса «Почему Лили не согласилась на свидание?», а затем Сириус похитил бы Луни до конца дня.
Все было бы просто прекрасно. И Сириус сделал бы Римуса самым счастливым парнем во всем мире. Если бы не гребаный медальон.
Когда все четверо вошли в паб, за их любимым столиком сидел незнакомый парень со светлыми волосами и нашивкой «Когтевран» на мантии.
— Только не наше место, — захныкал Питер, когда все взглянули на незнакомца. Он был симпатичным, но когда под этим подразумевают «смазливый», с приторной-сахарными чертами лица.
— Все в порядке, он с нами, — Джеймс улыбнулся, и все трое посмотрели на Сохатого, как будто он начал бредить.
— С чего бы нам подсаживаться к парню в День Святого Валентина? — Сириус недоверчиво прищурил глаза.
Но Поттер махнул им рукой, чтобы друзья присоединялись, и продолжил идти.
— Хэй, Эрик! — Джеймс широко улыбнулся, сняв шапку и плюхнувшись на стул. — Рад тебя снова видеть.
— Спасибо, что пригласил, — Эрик улыбнулся так, словно был на седьмом небе от счастья, что выглядело почти что фальшиво и наиграно. Парень поприветствовал всех, взмахнув ладонью.
— Это Сириус, — Джеймсу пришлось толкнуть сварливого брюнета на стул, и Блэк быстро сжал руку незнакомца. — Это Питер, — пухлый парень сделал то же самое, совершенно не понимая, что происходит. — А это… — Сохатый сделал паузу и улыбнулся шире. — Это Римус.
— Приятно познакомиться, Римус, — Эрик посмотрел на Люпина и мягко пожал ему руку. Щеки блондина вспыхнули розовым. — Садись сюда!
Римус нервно улыбнулся, присаживаясь рядом с новеньким, и внезапно внутренности Сириуса неприятно сжались. Ему не нравился открывающийся напротив вид. Блондин не мог перестать глазеть на его Луни.
— Итак… — Сириус изобразил улыбку, привлекая внимание Эрика. — Кто ты, черт возьми, такой?
Джеймс легонько пнул его, вероятно, другу не понравился тон Сириуса.
— Я Эрик, пятый курс Когтеврана, — блондин указал на свой синий шарф и сделал попытку рассмеяться. Господи, у него был отвратительно-тоненький голосок. — Джеймс предложил мне присоединиться.
— Сегодня день Святого Валентина, почему ты не обжимаешься где-нибудь с девчонкой? — Сириус получил ещё один пинок от Поттера.
— О… — Эрик гулко выдохнул и посмотрел на Джеймса, в поисках утешения. — На самом деле… мне не нравятся девушки.
Сириус на долю секунды растерялся.
Почему он так открыто говорил об этом? Почему Джеймс улыбнулся и посмотрел на Римуса? Почему его Луни посадили рядом с Эриком? И тут его захлестнуло осознание.
— Извините, мы отойдём за выпивкой, — он схватил Поттера за воротник и поспешил к барной стойке. — Кто это, блять, такой?
— Сириус, он не будет приставать к тебе, не переживай. Ему нравится Лунатик, — Джеймс усмехнулся и показал Розмерте пять пальцев, что означало такое же количество сливочного пива. Сириус широко распахнул глаза. Как ему, черт возьми, теперь не волноваться? — На днях он спросил, встречается ли Рем с кем-нибудь… И я осознал, какая прекрасная возможность! — Глаза Джеймса сияли восторженно, а дыхание Сириуса становилось все тяжелее и тяжелее. — Помнишь медальон? Я не могу поверить, что он все еще думает о Тоби, бедняга. Ему нужно развеяться.
— Поэтому ты притащил ему белобрысого червяка на замену? — Блэк боролся с желанием закричать от отчаяния. Гребаный медальон.
— Эй, Эрик милый! — Поттер нахмурился. — Он умный, красивый и читает то-о-оны книг… Если что-то пойдёт не так, то мы здесь, рядом с Лунатиком.
Сириус действительно захотел ударить Джеймса в тот момент.
— Значит, мы должны смотреть, как он флиртует с этим парнем? Лунатику будет некомфортно! — «И мне!», хотелось добавить.
— Я знаю, — вздохнул Джеймс и отдал деньги бармену, чтобы забрать кружки с пивом. — Вот поэтому Эрик придумал для него какой-то сюрприз. Они посидят с нами немного, а потом пойдут куда-нибудь на свидание.
Бродяга изо всех сил пытался скрыть свой гнев, он просто надеялся, что, боже милостивый, Римус отошьет этого идиота так быстро, насколько сможет.
— Какого хрена, Джеймс? — Луни подбежал к ним, в ужасе распахнув глаза. — Почему он пытался погладить меня за руку!? — шёпот Римуса переходил на крик.
— Ты на свидании, Лунатик, вот почему, — Сириус не мог сдерживать раздражение.
— Что?
— Успокойся, — Джеймс протянул Римусу пятое пиво. — Я просто подумал после того, как увидел медальон… что тебе нужен кто-то, чтобы выпустить пар. Повеселись на День Святого Валентина. Эрик действительно классный…
— Мне не нужен парень, — вздохнул Римус, отпивая пиво, чтобы успокоить нервы. — Мне это сейчас не нужно.
— Брось, все знают, что ты романтик, Луни, — Джеймс мягко посмотрел на него. — Ты заслуживаешь того, чтобы отлично провести время на День Святого Валентина.
Римус секунду колебался, а затем обиженно посмотрел Сириусу в глаза.
— Ну, некоторые люди этого не знают, — печально прошептал он. — Некоторые люди думают, что День Святого Валентина – это отвратительно…
О нет, сердце Блэка упало в пятки. О нет, ситуация выходила из-под контроля.
— Знаешь что? — Люпин снова посмотрел на Сохатого. — Я пойду и повеселюсь. Ты прав. Я заслуживаю свидания.
Он гордо развернулся и направился обратно к столику. Сириус замер с кружками в руках, чувствуя, что готов расплакаться прямо на месте. Огонь предательства и бессилия охватил каждую клеточку тела.
— Отлично, — Джеймс был искренне доволен собой, когда возвращался к столу. Обиженный Сириус пустился вслед за ним. Возвратившись, двое подали напитки и откинулись на спинки стульев.
— Итак, Эрик, — Римус изобразил слишком фальшивую улыбку, Сириус видел его насквозь. — Какие у тебя хобби?
— Мне нравится играть на скрипке и читать, иногда я сам пишу рассказы, — если бы блондин придвинулся ещё чуть ближе к Луни, Блэк бы действительно вмазал по сахарному лицу.
— Ух ты! — Люпин говорил так фальшиво, что Сириусу захотелось рассмеяться. — Ты писатель! Что пишешь? Фантастику? Романтику? Приключения?
— В основном… романтику, — щеки Эрика вспыхнули румянцем, и Питер посмотрел на Джеймса и Сириуса с немым вопросом: «Какого хрена мы здесь забыли?» — Я думаю о любви как о связи со всем живым. Войны, Политика, Наука… Все это начинается с любви.
— Как Троянская война? — Теперь в голосе Римуса звучал искренний интерес, он с любопытством посмотрел на Эрика.
— Именно! — блондин загорелся от восторга. — Ты читал «Илиаду»?
— Конечно, — фыркнул Римус, будто это было очевидно. Но Бродяга понятия не имел, о чем они говорили. И это действовало на нервы. — Ахиллесс был вроде как… — Римус покраснел. — Моим первым увлечением.
Эрик весело рассмеялся, а Сириус просто опустил взгляд, потому что сидеть здесь было унизительно.
— Патрокл помог мне осознать многое в подростковом возрасте, — блондин положил руку на коленку Римуса. — Я представлял его в своей голове… на самом деле, очень похожим на тебя.
Римус сглотнул:
— Ахиллесс мне всегда казался светловолосым… Очень похожим… на тебя.
И Сириус почувствовал, как его глаза защипало от слез. С него хватит.
— Патрокл был идиотом? — Сириус повысил голос, и парни посмотрели на него. Его челюсть была сжата, было почти невозможно сдерживать слезы. Римус посмотрел на него гордо и уверенно, словно месть удалась.
— Н-нет… — пробормотал Эрик. — Он не был глупым. Патрокл погиб, и Ахиллес остался один. Их любовь уничтожила война.
— Да, — Сириус кивнул головой. — Вот об этом я и говорю, — Блэк больше не мог тут сидеть и вскочил с места. — Из-за того, что он был идиотом, он потерял любовь всей своей жизни.
— Нет, там другой сюжет, — Эрик повысил голос.
— Он потерял его, — Сириус начал надевать пальто. Он посмотрел в глаза Луни, теперь они были полны страха. — Навсегда.
Он поспешно вышел на улицу и почувствовал, как на глаза навернулись горячие слезы. Это было так унизительно, что он действительно пнул снег ногой. И самое худшее, что Джеймс и Питер, вероятно, догадались обо всем громко и ясно. Блэк шел так быстро, как только мог, черт возьми, зная, куда.
— Сириус! — он услышал крик Римуса за спиной и убыстрил шаг. — Сириус, подожди!
Блэк не останавливался, его сердце бешено колотилось, в глазах горели слезы. Тело пронзали гнев и печаль одновременно. Глупый, глупый День Святого Валентина.
— Ты прекратишь!? — Римус схватился за его локоть, и Блэк обернулся. Перед затуманенным взором появился запыхавшийся парень, пальто небрежно свисало. — Почему ты всегда должен вести себя, как королева гребаной драмы?
Сириус онемел от злости. Люпин действительно обвинял его?
— Ты не просто притворялся, тебе действительно понравился этот… Ахиллез!
— Ахиллес, — поправил Люпин.
— Мне плевать! — Сириус почувствовал, как у него задрожали губы. Пар клубами окутал их. — Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы заметить разницу. Когда ты играешь, а когда тебе кто-то по-настоящему нравится…
Губы Римуса изогнулись в улыбке.
— Ну и что, если мне понравился разговор, какое это имеет отношение к тебе? — Римус тихо усмехнулся, и Сириусу отчаянно захотелось развернуться и уйти. — Мне нравится разговаривать с Джеймсом, Лили, Питером! Но я влюблен в тебя!
Блэк отвел взгляд, потому что сердце начало болеть, и к горлу подступил приступ соленых слез.
— Тебе не интересно со мной, потому что я не читаю так много, не пишу стихи или рассказы… — жалобно проговорил он, глядя в ореховые глаза.
— Сириус, ты вообще понимаешь, как работает любовь? — Люпин подошёл чуть ближе. — Разве я люблю тусовки? Устраиваю громкие шоу? Если бы это было важно, почему ты не влюбился в Джеймса?
— Джеймс мне, как брат.
Римус приподнял бровь, словно в этом и был весь ответ.
— Тебе не нужно знать, кто такой Ахиллес для того, чтобы стать для меня… им.
Люпин мягко взял его за руку и отошел подальше от людей на улице.
— Ты флиртовал с ним, — тихо, но раздраженно произнёс Сириус.
— Потому что я разозлился на тебя! — выпалил Римус, и глаза его снова наполнились болью. — Ты не хочешь встречаться, ты не хочешь проводить День Святого Валентина вместе, ты весь день ведешь себя так холодно и отстранённо… Это подло, Бродяга.
— Это был план! — слишком громко прошептал Сириус и вырвал руку из хватки светловолосого. — Я хотел, чтобы ты думал, что мне все равно. Потому что вечером тебя ждал сюрприз…
— Что? — растерянно прошептал Лунатик.
Сириус посмотрел в любимые зелено-карие глаза и снова почувствовал желание закричать от бессилия. Воздух был таким холодным, Блэк начал дрожать.
— Вон те ступеньки, их около пятидесяти, — он указал на скрытый за зданиями холм. — Я… я приготовил там место со свечами… — Сириус всхлипнул от обиды. — Мы должны были идти по ним, в знак нашей метафоры «шаг за шагом». Мы бы дошли до последней… Нашей последней ступени. И стали бы парнями.
Римус посмотрел на него глазами, внезапно наполнившимся слезами.
— Сегодня? — прошептал Люпин, губы его дрожали.
— Да, — Сириус тяжело вздохнул. — Я хотел предложить тебе встречаться, в День Святого Валентина. Я хотел заставить тебя думать, что мне все равно, но мне не все равно… Конечно, не все равно, Луни. Меня не тошнит от романтики, когда это касается… тебя.
Римус, куда выше Бродяги, сейчас выглядел таким маленьким и разбитым. Он попытался дотянуться до руки Сириуса, но Блэк отмахнулся от нее.
— Джеймс все равно все испортил, — Сириус отошёл в сторону, чувствуя убивающую пустоту изнутри. — Ты все испортил, потому что мы обещали, что достигнем этого шага, только если будем готовы. И судя по тому, как ты… флиртовал с этим придурком. Мы не готовы.
Он ушел, оставив Римуса позади.
***
Сириус пожалел о своей вспыльчивости в ту же секунду, как забрел в случайный паб и сел за стойку в полном одиночестве. Его гнев на Джеймса, Римуса, Эрика медленно перешел на самого себя. Он понятия не имел, почему всегда чувствовал, будто весь мир против него, почему его близкие люди казались врагами, почему он всегда действовал на эмоциях.
Он до самого заката сидел в проклятом пабе, наблюдая за влюблёнными парами. Единственным выходом было напиться, потому что, как он узнал на пятом курсе, это отлично облегчало боль. С тех самых пор Сириус почти не злоупотреблял спиртным, но ему снова казалось, что он проваливается в темную пустоту.
Больше всего на свете Бродяга ненавидел одиночество. Потому что среди знакомых, среди друзей и Римуса он был тем Сириусом, который ему нравился: общительным, беззаботным, весёлым и смелым. Но наедине с самим собой… Блэк казался тяжелее, будто на несколько лет старше. Он чувствовал себя слабым, злым, грустным и опустошенным. И никакой алкоголь не мог бы по-настоящему заполнить эту огромную дыру в душе.
Поэтому он остановился, как только почувствовал головокружение, и вышел на улицу. Солнце уже садилось, и все студенты постепенно оголяли улочки Хогсмида. Сириус вспомнил, что на холме все еще были свечи в форме сердец, и что он оставил место, полное цветов и розового мусора. Так что ему пришлось пройти все эти дурацкие пятьдесят ступенек, чтобы прибраться. Под конец лестницы Блэк ощутил тошноту. Как только он добрался до последней ступеньки, его сердце разбилось на тысячу печальных осколков.
Римус сидел на холодном снегу, уткнувшись головой в колени. Его песочные волосы растрепались, и, казалось, он заснул в ожидании. Свечи все еще горели, благодаря заклинанию, которое Блэк наложил.
— Луни? — выдохнул Сириус, опускаясь на колени. Римус резко вздёрнул голову и сонно посмотрел на Сириуса. Улыбка пересекла его нежное лицо, мерцающее в оранжевом сиянии свеч. — Как долго ты сидишь на снегу? — Римус выглядел ужасно бледным, пухлые губы посинели.
— Прости, я знаю, ты с-с-сказал… сюрприз-з не удался, но я должен был увидеть это м-место, — голос Люпина звучал так, словно он плакал слишком долго. Парень оглянулся вокруг. — Тут так кра-красиво. Самая романтичная вещь, к-которую кто-либо делал для меня…
Блэк посмотрел в красные глаза светловолосого и почувствовал себя еще более пьяным, еще более слабым. Конечно, Римус был готов. Он был готов к настоящим отношениям намного больше, чем кто-либо другой. Блэк стянул с себя шарф и укутал его вокруг шеи посиневшего мальчика.
— Худший день СвятогоВалентина в истории, да? — Сириус опустился на задницу рядом с Римусом и тихо усмехнулся.
— Да, но… — Луни посмотрел на ночное небо, тяжело дыша. — Я не должен был отпускать тебя. Ты даже напился…
Сириус театрально закатил глаза, хотя сам отчетливо ощущал запах собственного дыхания.
— Я люблю тебя. Мне ж-жаль, что все так получилось, — Лунатик погладил его по щеке. Пальцы светловолосого онемели от холода. — Хотел бы я предложить тебе с-стать моим парнем сейчас, но ты не согл-согласишься…
— Я мог бы, — Блэк взглянул на него настойчиво, напрягшись всем телом. — Просто сделай это правильно.
Римус затаил дыхание, а затем широкая улыбка расплылась по чудесному лицу. Он переместился на одно колено, и Бродяга взволнованно вскочил на ноги. Сердце стучало в ушах.
— Сириус, — Люпин взял его за руку и посмотрел большими щенячьими глазами снизу вверх. — Ты будешь… — Луни нервно сглотнул и понизил голос. — Будешь моим парнем?
— Да! — улыбка Блэка расплылась на довольном лице, будто он был сумасшедшим или вовсе одержимым. И впервые он понял, почему люди так радостно кричали во время предложений руки и сердца. — Да, Луни, я буду твоим парнем!
Римус быстро вскочил и снес брюнета с ног крепким объятием. Они страстно прижались друг к другу в поцелуе, Сириус чуть не простонал от удовольствия.
— Мы встречаемся! — Блэк счастливо улыбнулся, уткнувшись своим холодным носом в нос Рема.
— Мы встречаемся, — тихо повторил Люпин, и в его глазах заблестели слезы. — Боже, Сириус Блэк – мой парень…
— Римус Люпин мой! — радостно воскликнул Бродяга, и они захихикали в нежном поцелуе. — Мы должны рассказать Джеймсу, иначе его тупость сведёт меня в могилу.
— Да, — кивнул Римус. — Да, давай сделаем это.
***
Когда они возвратились в комнату, Люпин ощутил, как внутренности выворачивает наизнанку. Он не знал, как они все объяснят другу и с чего начнут. Сириус, который еще не говорил о своей ориентации с Джеймсом, вероятно, был еще более встревожен. Луни хотел, чтобы все закончилось до того, как Блэк сбежит.
— Эй, Лунатик, ты нашёл… Бродягу, — Джеймс загадочно подмигнул ему, когда вошел Римус. Сириус делал маленькие шажки позади. — Вы в порядке? Бедный Эрик, ты сбежал от него…
— Джеймс, — вздохнул Люпин и присел на кровать рядом с Поттером. — Нам нужно поговорить.
Сохатый перевел взгляд с тихого Сириуса на взволнованного Римуса, совершенно сбитый с толку.
— Что происходит?
Лунатик стянул пальто и медленно потянулся к застежке на медальоне. Понадобилось время прежде, чем она поддалась дрожащим пальцам.
— Мне не нравится Тоби, — едва слышимо проговорил Люпин, почти неузнаваемо. Он протянул лохматому другу медальон.
Джеймс забрал его, все еще растерянный. Римус чуть не задохнулся от жара во всем теле, когда глаза Поттера упали на гравировку. Блэк подошёл к кровати, затаив дыхание.
— Ну, это один и тот же медальон, — Сохатый прочитал надпись дважды, а затем тихо усмехнулся. — Только кажется, что теперь это С. Б., а не Т. Б. Что случилось с буквой Т?
Поттер поднял глаза и нашёл переплетённые руки Сириуса и Рема.
Лицо озарила мягкая и понимающая улыбка.
— С. Б., — повторил Джеймс и посмотрел на Бродягу глазами, полными любви, без малейшего намека на отвращение. — Сириус Блэк, — прошептал он.
Брюнет присел на кровать позади Римуса и обнял его сзади, стараясь утешить как можно сильнее. Сердце Люпина бешено колотилось от осознания того, что они действительно рассказывали правду.
— Это новый? — спросил Джеймс, его щеки слегка покраснели. Он вернул медальон светловолосому.
— Да, тот, что от Тоби, давно затерялся, — выдохнул Рем. — Сириус подарил мне этот.
— По–дружески? — ухмыльнулся Поттер, и Римусу захотелось закатить глаза или просто отказаться от своего друга-тугодума.
— Нет, мы влюблены, Сохатый, — подал голос Сириус и крепче обнял Лунатика со спины. — По-настоящему любим… друг друга.
— Оу, — выдохнул Джеймс, и его губы изогнулись в лучезарной улыбке. — Поздравляю, ребята. Давно пора.
Римус тихо усмехнулся и ощутил долгожданное спокойствие.
— Спасибо, Джеймс.
— Спасибо, брат, — выдохнул Сириус, наверное, отпуская все сомнения и страхи.
— Как давно вы… — Поттер неловко почесал за ухом и обвел вокруг них пальцем. — Влюблены?
— Мы только сегодня начали встречаться, — честно признался Римус. — Но мы были… очень близки с начала года.
— О, как неожиданно! — Джеймс приложил руку ко рту, чересчур драматично.
И вот тогда Люпин понял… Этот гаденыш знал.
— Ты знал? — Сириус повторил его мысли вслух.
— Да, я знал, — Джеймс махнул рукой и весело рассмеялся. — Я просто хотел, чтобы вы рассказали сами. Вы думали, я настолько слепой?
— Да! — громко возразил Сириус и придвинулся ближе к Сохатому. — Когда ты догадался?
— Почти сразу, — Джеймс скорчил гримасу, словно некоторые из воспоминаний были не из приятных. — Всегда знал, что вы нравитесь друг другу, просто этим летом… Стало очевидно, что что-то изменилось.
— О чем ты? — поинтересовался Лунатик.
— Прозвучит глупо, — Поттер опустил взгляд. — Но у Сириуса есть дурная привычка не заправлять ремень в петельки… Он всегда у него расхлябано свисает.
— Это тут причём? — нахмурился Блэк, сдерживая смех.
— Когда Римус гостил у нас, — Джеймс посмотрел на Люпина и поджал губы в улыбке. — Я заметил, что теперь и его ремень так стал выглядеть. А у Сириуса наоборот… Ровно, петелька в петельку.
Люпин чуть не зарычал от глупости ситуации, все трое громко рассмеялись.
— Это могло означать, что угодно! — захохотал Блэк.
— Что вы надеваете друг другу ремни просто так? — Сохатый покраснел то ли от смеха, то ли от смущения. — Брось, все было очевидно. Вы весь шестой курс пожирали друг друга взглядами.
— Тогда что, черт возьми, произошло сегодня? Если ты знал, зачем ты послал Эрика? — Римус вдруг пришёл в недоумение.
— Я устал ждать, пока вы расколетесь, — простонал Джеймс. — Это было невозможно. Я должен был что-то сделать…
— Решил послать моему парню другого парня? — ворчливо произнёс Сириус. И сердце Люпина перестало биться.
Лунатик почувствовал, как бабочки затрепетали в животе, все тело показалось легким и нереальным. Потому что это происходило на самом деле. Потому что Сириус говорил о нем, как о своём парне.
— Этот медальон вызвал у меня сомнения, — устало вздохнул Поттер. — С чего бы Римусу носить его, если он спит с Бродягой? Но когда я нашёл его на тумбочке на следующий день и рассмотрел… Осознал, что вы не просто занимаетесь… сексом, вы по-настоящему влюблены. И Сириус признаётся тебе в любви, — Джеймс расстроено оглядел друзей. — И мне стало так грустно, что вы не делитесь этим со мной. Я подумал, что после сегодняшнего свидания с Эриком… Все точно прояснится.
— Ты злой гений, Сохатый! — Сириус легонько пнул его в плечо.
— Один из моих лучших пранков, вы должны признать, — улыбнулся Джеймс. — Я очень рад за вас, правда, но вы могли быть честными со мной.
— Мы знаем, прости, — Римус потрепал его по волосам и крепко обнял. — Ты заслужил знать правду.
— Иди сюда, Бродяга, — Поттер завлёк брюнета в их групповые объятия. — Как же мы теперь будем подцеплять девчонок? Где мой напарник?
— У тебя остался только Питер, — Сириус звонко рассмеялся, и Джеймс внезапно отодвинулся, громко ахнув. Блэк повторил его возглас, прикрыв рот рукой. — Ты думаешь о том же, о чем и я!?
«Один мозг на двоих» — подумал Римус.
— Это гениально! — Джеймс дал ему пять, и Римус сконфуженно уставился на них.
— О чем вы?
— Просто подыгрывай, котенок, — Сириус чмокнул его в губы и выполз из кровати. Джеймс издал громкое:«Ииу!»
— Какая мерзость, только не целуйтесь при мне! Котенок звучит ужасно!
— Это была репетиция, — подмигнул Сириус.
И через пару часов Люпин догадался, о какой «репетиции» шла речь. Когда Петтигрю вернулся в комнату, после долгого свидания с таинственной Люси Палмер, трое ребят уже готовились ко сну. Римус натягивал клетчатые штаны, приветствуя последнего мародера. И тогда Сириус решил начать своё шоу.
— Солнышко, не передашь свитер? — он мазался лосьоном, сидя на кровати. И Римус прищурил глаза, когда заметил хитрый взгляд брюнета.
— Держи, — Люпин кинул в него.
— Спасибо, котенок, — Сириус выполз из кровати, подошёл ближе и чмокнул в губы.
Питер замер в ужасе у входа в ванную комнату.
— В-вы помирились? — пробубнил он, покраснев.
— Да, — Сириус присел рядом с Ремом и обнял за талию. — Как твоё свидание прошло?
— Отлично! — отозвался Петтигрю. — Люси очень милая…
Сириус поцеловал Римуса в шею и тихонько простонал.
— Очень добрая и веселая… — продолжал Петтигрю, краснея все больше и больше. Он перевёл испуганный взгляд на Джеймса. Тот выглядел абсолютно спокойным, как будто ничего не замечал. — Мы договорились встретиться снова…
Сириус коснулся лица Люпина и крепко поцеловал в губы. Оставалось только подыгрывать, поэтому Римус сжал его бедра и повалил на кровать.
— Воу! — в ужасе вскрикнул Питер. — Что здесь… мать твою п-происходит?
И тут трое не выдержали и громко рассмеялись. Сириус обнял хохочущего Люпина, и они вернулись в сидячее положение.
— Мы с Сириусом встречаемся, Питти. Его способ рассказать тебе об этом, — улыбнулся Рем. И Петтигрю не выглядел так, словно это мерзко, лишь потеряно.
— Я-то думал вы двое сошли с ума! — облегченно выдохнул он. — Вы всегда были слишком тактильными… но сейчас был п-перебор.
— Ты не против? — Сириус уложил подбородок на плечо своего парня.
— Нет, конечно, это не то, чтобы неожиданно, вы всегда были близки, — уши Петтигрю загорелись бордовым. — Просто н-не знал, что Бродяга… как ты, Римус. Что он, ты, Сириус… г-гей или что-то вроде того, — запинался Петтигрю. Люпин ненавидел то, что общество и его стереотипы все ещё пугали друга.
— Я би, Питер, ну или пока не определился, — Сириус проговорил взволнованно. — Знаю только, что люблю Лунатика.
Римус ощутил горячее тепло в самом сердце и прижал ладони Сириуса ближе к груди. Он никогда ещё не чувствовал себя более открытым и свободным перед друзьями.
— Это не выглядит ненормально, по правде, — Питер все ещё боролся с подступившей тревогой. И Римусу хотелось выпалить вопрос: «А это должно было выглядеть ненормально? Что по-твоему нормально?» — Вы, ребята, всегда обнимались и все такое…
— Натуралы тоже обнимают друг друга, — заметил Джеймс.
— Да, но не так, как эти двое, — промямлил Хвост. — Они всегда были… другими.
— В этом вся моя жизнь, — выдохнул Люпин.
— Просто не целуйтесь перед нами или что-то в этом роде, — попросил Поттер, слегка покраснев.
— Вы точно не против, что мы с вами в одной комнате? — спросил Сириус, немного напрягшись. Римус крепче сжал его руки.
— Ты бы бросил его, если бы я попросил об этом? — Сохатый метнул в Блэка многозначительный взгляд.
— Нет! — в ужасе воскликнул Сириус, по-собственнически обнимая своего парня и притягивая ближе.
— Тогда зачем спрашиваешь? — тихо рассмеялся Поттер. — Нам остаётся только принять, выселять мы вас не будем, ещё чего.
— Вы же не расстанетесь? — проскулил Питер. — Я не хочу потом выбирать сторону… Это будет, как после развода родителей.
Римус сглотнул нервный ком, потому что знал, какой риск был начинать отношения. Но Сириус потерся носом о его щеку и тихо выдохнул:
— Никогда.
— Тогда мы рады за вас, — улыбнулся Сохатый искренне. — Только не превращайте комнату в бордель. И не смейте портить нашу дружбу!
— Ни за что! — воскликнул Блэк. — Мародёры – это навсегда.
POV James
Если бы кто-нибудь спросил Джеймса, когда он впервые заметил перемены, он бы, честно говоря, растерялся. Что-то особенное между Бродягой и Лунатиком было всегда. С того момента, как двое встретились. В скрытых взглядах, в сияющих глазах, в нежности прикосновений, в том, как щеки Римуса покрывал яркий румянец всякий раз, когда он слышал смех Бродяги… Или в том, как Сириус становился стеснительным только рядом с Луни. Это было в том, как уютно становилось в комнате рядом с ними, будто двоих окружал пузырь теплоты.
Джеймс никогда до конца не понимал их связи. Прежде он ревновал Сириуса, потому что между лучшим другом и Ремом было что-то гораздо более особенное. Пока однажды Поттер не догадался, что это было. Их любовь не была дружеской, как у остальных мародеров, между ними были… романтические чувства.
В первый раз Джеймс догадался об этом в больничном крыле, на втором курсе. Он заметил, как вспотели ладони Люпина, каким взволнованным был его взгляд, каким хрупким он казался рядом с Сириусом. Это были признаки влюбленности, поэтому Сохатый попытался обсудить это с Блэком.
— Ты слепой или квоффл мозги вышиб? — шепот Джеймса напоминал крик. — Он по уши втрескался в тебя!
Сириус широко распахнул глаза, а затем издал тихий смешок.
— Римус? — он не мог прекратить смеяться.
— Нет, Питер… — закатил глаза Джеймс, но голос его был полон серьезности. — Конечно, Римус! Когда это произошло?
— О чем ты вообще? — Сириус легонько пихнул Поттера в плечо. — Ты хочешь сказать, что я нравлюсь Римусу? Он вообще-то мальчик, если ты не заметил!
— Сигналы, Блэк, сигналы! — Джеймс ощущал себя так, словно разговаривал с младенцем. — Он краснеет рядом с тобой, как рак, прячет глаза, едва дышит…
— Ему просто плохо!
— Он влюблён в тебя, идиот!
После того, как Сириус обсудил это с Римусом, никто больше тему не поднимал. Сириус пообещал, что «детская влюбленность» исчезла, что не стоило беспокоиться о Лунатике. Но правда была в том, что Римус не изменился. Он все еще был тем маленьким мальчиком, чьи глаза загорались рядом с Бродягой.
Сириус был громким, весёлым и обаятельным ребенком, Джеймс понимал, почему его можно было любить. Но его воротило от мысли, что он мог бы поцеловать его, прикоснуться к губам… В то время как Римус медленно брал длинноволосого за ладошку и любовно вздыхал, рассматривая лицо. И было так очевидно, что он отчаянно нуждался в Сириусе, что Джеймс просто смирился с тем, что должен молча наблюдать за этим.
И любовь Лунатика не уходила. Она была и на третьем курсе, в ревнивых взглядах на Марлин, в неоправданной злости на Сириуса. Джеймс понимал эти чувства, потому что испытывал то же самое к Лили. Это не было похоже на дружескую любовь. Но Джеймс знал, что так не должно было быть, мальчики не любят мальчиков, это было ново и даже печально. Хоть и… не казалось неправильным, как заставляло его думать общество.
— Мам, такое бывает, что мальчик влюбляется в другого мальчика? — поинтересовался Джеймс, пока Юфимия нежно расчесывала его волосы. Она напряглась, и расческа замерла в руке.
— Ты… влюблен в мальчика? — тихо спросила она. — Это твой друг, Сириус? Я думала, тебе понравилась та девочка, Лили…
Джеймс громко усмехнулся и посмотрел на их отражение в зеркале.
— Нет, — печально улыбнулся он. — Я думаю, что Римус влюблен в него… Возможно ли это вообще? Я имею в виду… могут ли мальчики влюбляться в других мальчиков? Я думал, это какая-то болезнь или что-то в этом роде. Но все признаки… — Джеймс, вспомнил лицо Лунатика. — Знаки, о которых ты мне рассказывала… Такое чувство, словно он влюблен.
Юфимия мягко улыбнулась и продолжила расчесывать его растрепанные волосы.
— Нет, это не болезнь, малыш. Но это редкость. И это случается не со многими людьми. Римусу очень повезет, если он найдет свою вторую половинку.
Джеймс посмотрел на свои стиснутые руки и тяжело вздохнул.
— У Сириуса есть девушка, Марлин.
— О, — глаза Юфимии погрустнели. — Тогда Римусу придется столкнуться с ужасной болью, но он справится с ней. Он сильный мальчик.
— Ему придется влюбиться в кого-то другого? — у Джеймса заныло крошечное сердечко.
— Рано или поздно он влюбится, не волнуйся, — мама нежно поцеловала его в макушку.
Так что, когда это случилось… Когда Лунатик открылся друзьям и встретил Тоби, Джеймс почувствовал облегчение. Впервые за долгую дружбу с Люпином он осознал, с другом все в порядке, что вовсе не было смысла печалиться и жалеть его. Неважно, как больно было любить того, кто не отвечал взаимностью… Римус нашёл в себе силы двигаться дальше.
— Я… я… — Римус начал задыхаться от ужаса, вцепившегося в горло. — Я должен вам кое-что рассказать. Я… — Римус сжал веки и обнял живот трясущимися руками. — Я гей.
— Эй-эй! — грозно проговорил Джеймс.
Поттер присел на корточки прямо перед ним и осторожно протянул руку, погладил светловолосого по плечу.
— Все в порядке, — улыбнулся Джеймс, и Римус облегченно выдохнул. — У тебя есть парень?
— Д-да, — прошептал Люпин, не отрывая взгляда от добрых глаз Джеймса. — Тобиас.
— Тобиас, — повторил Поттер и нервно усмехнулся. — Ну конечно. Имеет смысл, не так ли?
Все было поистине чудесно, казалось, что наконец-то воцарилась гармония, и в сердцах его друзей не было боли. И Римус нашел свою вторую половинку.
Пока он не начал замечать, насколько ревнивым стал Бродяга. Как загорались его глаза всякий раз, когда Римус прикасался к нему. Каким грустным и разбитым он выглядел, когда Тобиас обнимал своего парня.
И тогда к нему пришло осознание.
Джеймс никогда не думал, что это могло случиться. Ведь был всего лишь один шанс на миллион.
Но, возможно… возможно, Сириус, чувствовал то же самое все это время, просто любил тише, менее заметно, с гораздо большим страхом перед правдой.
И все стало ясно, когда Джеймс нашёл Сириуса на холодном полу туалетной кабинки, задыхающегося, после признания Римуса в чувствах к Бэйли.
Блэк вовсе не любил меньше. Его разрывало на части.
— С-сердце очень болит…
— Я знаю, Бродяга, — прошептал Джеймс и взял мокрую руку в свою ладонь. — Тебе не обязательно этого говорить, я и так вижу.
Сириус уложил голову на плечо друга и тихо заплакал. Джеймс целовал его в лоб и крепко держал в тёплых объятиях.
— Лунатик заслужил побыть счастливым.
После панической атаки Сириуса Джеймс ощутил яростное желание помочь другу. Потому что он мог ясно видеть, как обе стороны были отчаянно влюблены. Но после пранка над Снейпом… все развалилось, как карточный домик. Римус и Сириус были сломлены, они отдалились друг от друга. Казалось, что в них обоих иссяк источник света. И Тобиас не был родственной душой Луни. Сириус был. И это заставляло его увядать изнутри.
В ту ночь Джеймс нашел Римуса спящим в постели Сириуса, мальчик заснул в кожаной куртке, которую Блэк оставил. И ничто не вызывало большей тоски, чем тот факт, что светловолосый сжал в кулаке карту Мародёров, вероятно, всю ночь глядя туда, куда Сириус мог бы пойти.
Когда они нашли Сириуса на ковре, едва дышащего, Джеймс мог поклясться, что никогда не видел никого более сломленного, чем Луни. Он жадно хватал ртом воздух, плакал, как маленькое дитя, и дрожал. Джеймс не мог привести его в чувства. Римус не мог функционировать без Сириуса.
Так что, когда они помирились… Когда двое его лучших друзей счастливо спустились на кухню и уселись вместе за рождественскую трапезу, Поттер боролся с желанием расплакаться от счастья.
— Римус! Сириус! — подбежал к ним Джеймс, когда Лунатик помогал брюнету усесться за стол. — Я думал, вы все Рождество проспите.
— Ни за что, — улыбнулся Люпин.
— Вы выглядите куда счастливее, когда не ссоритесь, — потрепал их обоих за волосы Поттер. Он просунул голову между друзьями и крепко обнял с двух сторон. — Мое рождественское желание – никогда больше не ругаться.
— Не могу ничего обещать, — усмехнулся Римус. — Сириус любит разбрасывать носки по комнате.
Стало ясно, что все изменилось между ними летом 1976 года. Когда Римус решил погостить в поместье Поттеров. Джеймс впервые обратил внимание на застёжки на ремнях и, осознав, что это означало, чуть не рухнул со стула.
— Как спалось? — натянул он нервную улыбку, когда Сириус, довольный и сонный, уселся за стол. Чертов ремень, идеально застёгнутый на его бёдрах.
— Отлично, — потянулся Блэк и забрал стакан с апельсиновым соком у Люпина. У которого проклятый ремень болтался во все стороны.
— Вы опять не спали всю ночь? — кашлянул в руку Поттер.
— Мы долго… — Люпин покраснел, и все стало очевидно. — Болтали.
Не только ремни открыли Джеймсу глаза. Он видел, что течение их отношений изменилось, по тому, как они смотрели друг на друга, прикасались и разговаривали… Это больше не было трогательно или неловко. Это выглядело по-собственнически… Повседневно, даже рутинно. Римус больше не вздрагивал, когда Сириус касался его руки. Он смотрел на Блэка этим новым… возбужденным взглядом. Стало ясно, что они хотели друг друга. Они постоянно недосыпали и запирали дверь на замок. На их лицах появилось новое сияние «мы трахались всю ночь», куда более расслабленное и счастливое.
— Какого черта вы творите всю ночь? — спросил Поттер, не в силах это больше терпеть.
— Это природа, чувак, — пробормотал Блэк, вытирая лицо салфетками, потому что заснул прямо в тарелке спагетти. — Мне всегда хочется спать на свежем воздухе.
— Ты живешь в этом доме уже два месяца.
— Правда?
— Раньше такого никогда не случалось.
— Ты просто никогда не замечал.
Поэтому Джеймс решил дать им время. Подождать, пока оба не признаются друзьям вслух. Он наблюдал, как они опаздывают на занятия с взъерошенными волосами, красными щеками и расхлябанной одеждой. Поттер даже несколько раз открывал дверь, когда мальчики целовались или лежали полуголые друг на друге. Джеймс тихонько закрывал дверь и уходил.
Он злился, что они скрывались от него, особенно на Бродягу. Он бы хотел, чтобы друг был честен.
— Ты пялишься, приятель, — Джеймс вывел его из оцепенения, когда Сириус вздохнул мечтательно, глядя на Люпина.
— Ч-что? — повернул он голову.
Они были на Зельеварении, так что Сохатому пришлось понизить голос.
— Ты уставился на Лунатика, — хитро прошептал Джеймс.
— Нет, не придумывай, — Бродяга прочистил горло и опустил смущённый взгляд в книгу.
— Ну, сейчас ты покраснел, так что врать нет смысла. Что происходит? — Сохатый с любопытством посмотрел на него. — Он тебе нравился на четвертом курсе. Это… Это все еще так?
— Нет, — запротестовал Сириус.
— Он давно расстался с Бэйли, — Поттер не собирался останавливаться. Ему надоела ложь лучшего друга. — Может быть, это взаимно между вами двумя, кто знает.
— Ты пытаешься свести меня с Лунатиком? — Сириус усмехнулся, словно идея об этом его забавляла. — С нашим Луни? Как насчет вас с Питером?
— Ты шути сколько хочешь, Бродяга, — Джеймс тихонько посмеялся, а затем задумчиво перемешал ингредиенты в котелке. — Но я слишком хорошо тебя знаю.
Сириус ничего не ответил, потому что это была гребаная правда.
Джеймс был рад за них, правда. Хоть ему и не нравилось оставаться в стороне, он тайно улыбался, глядя на то, как счастливы были его лучшие друзья.
— Помнишь, я рассказывал тебе про чувства Римуса к Сириусу? — Поттер лежал на диване на коленях мамы, пока она гладила сына по волосам.
— Конечно, дорогой, как я могла забыть? — Юфимия тихо усмехнулся. — Я видела, как разбит был Римус после побега Сириуса. Это действительно искренне… Что он чувствует к нему.
— Сириус ответил ему взаимностью, — Джеймс улыбнулся и довольно уставился на маму. — Он оказался его второй половинкой.
— Правда? — Юфимия никогда не выглядела более изумленной и гордой. — Это чудесно. Они будут счастливы друг с другом.
— Они мне еще не рассказали.
— Дай им время. Это сложно, мой мальчик.
Поэтому он дал его им. Он ждал, ждал и ждал. Но они хранили мертвое молчание, и Джеймсу приходилось все время наблюдать за ними.
Но после зимних каникул, он осознал, что больше не мог с этим мириться и решил сподвигнуть их на правду. Новый медальон Римуса был прекрасной возможностью. Поэтому в тот момент, когда друзья пришли к нему, взявшись за руки, и обо всем рассказали, Джеймс мог только притвориться, что не знал.
Это была самая прекрасная вещь в мире: любовь. Эрик был прав. Люди сворачивали горы и начинали войны из-за сильного чувства. И когда это касалось Римуса и Сириуса… ты начинал в неё верить.
Но только будучи взрослым, Поттер открыл для себя ужасающую правду.
Любовь развязывает войны, да.
Но войны?
Войны ее отнимают.
Комментарий к Year 6 (4)
Награда за лучшего друга достаётся Джеймсу Поттеру 🥇
========== Year 7 (1) ==========
Комментарий к Year 7 (1)
❗️TW❗️в главе:
Гомофобные высказывания, физическое насилие.
— «Пал Патрокл, и кипит над убитым кровавая битва…» — читал вслух Римус, ощущая под правой рукой, как сильно сжимается Сириус. — «…Черное облако скорби покрыло Ахиллеса. В горсти руками обеими взяв закоптелого пепла, голову им он посыпал, прекрасный свой вид безобразя…»
— Я не могу, — Блэк закрыл ладонями уши и вжался в грудь Люпина, спрятав лицо в свитере. — Патрокл не мог умереть…
— «Страшно рыдал Ахиллес…» — продолжил Люпин, сглатывая сухой ком в горле. Книга задрожала в руках.
— Хватит! — застонал Блэк и поднял голову, волосы его растрепались во все стороны. Печальные серые глаза, наполненные слезами, уставились на Лунатика. Любимые губы задрожали, как у маленького дитя. — Как вы могли так спокойно обсуждать это с Эриком? Ваша «Илиада» – сущий кошмар…
Люпин посмотрел на своего парня, сотрясающегося в истерике, и прижал поближе к себе, поцеловал в макушку.
Они лежали под одеялом в постели Сириуса, мерцание лампы на прикроватной тумбе и чашки горячего шоколада. Римус почти все лето провёл в поместье Поттеров, но никто на это сильно не жаловался. Юфимия принимала гостя, как третьего сына.
Хоть август и подходил к концу, Лунатику так сильно не хотелось возвращаться домой. Их идиллия с Сириусом началась еще в тот день, когда друзья поделились с мародёрами своим секретом. Они были неразлучны до конца года, ходили на свидания в Хогсмид, спали в одной кровати, мылись вместе в душевой, сидели за одной партой. Люпин думал, что возненавидит рутину, что они с Бродягой обязательно поругаются, но оказалось вовсе наоборот. Никогда он ещё не ощущал себя так полноценно и спокойно, как в отношениях с Сириусом.
Каково это – встречаться с Сириусом Блэком?
Это похоже на бесконечные американские горки, с которых ты спускаешься, чувствуя головокружение и адреналин, но все же поднимаешься, чтобы повторить. Это мятный запах Сириуса на простынях, его длинные темные волосы по всей одежде, сладкие влажные поцелуи на шрамах и кончике носа. Звездный свет, покрывающий тело дрожью.
Рядом с Блэком Лунатик не был чудовищем. Он не был сломленным или «особенным». Его так наполняли любовь и прикосновения Сириуса, что в некоторые дни казалось, он вот-вот взорвется. Были, конечно, и моменты, когда парни ссорились, и Бродяга вел себя как совершенно избалованный ребенок. Он хлопал дверьми, показывал средние пальцы и кричал «Мы расстаемся!» Правда, в тот же вечер Люпин находил своего парня в собачьей форме, хнычущего под кроватью. Они прижимались друг к другу на полу и просыпались на следующее утро с мыслями, что забытая Римусом годовщина двух месяцев отношений не была веским поводом для расставания.
Они пока не афишировали свои чувства, но и не сильно скрывались. Во всяком случае, Юфимия, Джеймс, Питер и Лили знали о них. Удивительно, но другие пока не задавали вопросов. Своему отцу Римус рассказывать не стал. Он и так провёл с ним летом первую неделю каникул. Этого было более, чем достаточно.
— «Илиада» не кошмар, Сириус, — улыбнулся Люпин и укутал расстроенного парня в одеяло. — Любить на войне сложно, и в этом вся правда.
— Как теперь Ахиллес будет жить без Патрокла? — глаза Бродяги были на мокром месте.
Люпин знал, что согласиться прочесть греческие мифы было рискованным решением. Особенно когда Блэк был так эмоционален. Но парень слишком сильно настаивал после произошедшего на День Святого Валентина. Ему хотелось знать, что Римус обсуждал с Эриком.
— В скором времени Ахиллес отправится на войну, чтобы отомстить за любимого, — тихо проговорил Люпин и убрал прядки волос с серых пронизывающих глаз. Сириус шмыгнул носом.
— Он тоже умрет?
— Да, — печально проговорил Люпин. — Они умрут на войне, но это не значит, что не найдут друг друга после, в царствии Аида.
— А мы… мы найдём друг друга после смерти, Луни? — прошептал Сириус, и в сердце Римуса закололо болезненными иглами.
— Давай не будем говорить о смерти, котенок, — он опустил лицо, чтобы поцеловать Сириуса в нос, и прикрыл глаза. — У нас ещё так много впереди.
— Но если… — Блэк потерся носиком о его щеку. — Если это случится однажды… Ты найдёшь меня? После смерти?
— Конечно, Бродяга, — выдохнул Люпин и поцеловал в тёплый висок. — Конечно, я найду тебя.
Блэк улёгся калачиком в его объятия. Хотелось спрятать парня от навязчивых мыслей и переживаний, никогда не думать о его смерти. Римус все ещё помнил, как наткнулся на богарта в конце шестого курса. Его самым главным страхом оказался окровавленный Блэк, синий и не живой. Прежде это было только полнолуние, оно вызывало наибольший страх. Его богартом была луна. Но Римус так сильно полюбил этого глупого парня, напоминающего и греческого Бога, и маленькое дитя одновременно.
Он прижал Бродягу, укутанного в пуховое одеяло, ближе к груди. Запах ментола, ванили и солнечного тепла окутал его. Теперь они оба пахли, как смесь друг друга.
— Мы будем дочитывать? — спросил Рем у парня шёпотом.
Сириус покачал отрицательно головой:
— Нет, там Ахиллес страдает, я не выдержу. Он же так похож на меня.
Римус звонко рассмеялся, и Сириус затрясся на его груди.
— Чего ты смеешься, — голова брюнета выползла из под одеяла, и он легонько пихнул Лунатика.
— Ты думаешь, что люди тебя боятся? — Римус погладил его по волосам и улыбнулся мягко. — Какой наивный…
— Эй! — Сириус не мог сдерживать смех и набросился на него с лёгкими пинками, чуть не повалив хохочущего Люпина на пол.
— Какие вы мерзкие, — дверь внезапно открылась, и в проеме появился Джеймс.
Он поморщился в фальшивом отвращении и присел на краешек кровати, весело улыбнувшись.
— Что читаете? — поинтересовался Джеймс, когда Римус выбрался из хватки Бродяги.
— Гомера, это магловская литература, — Люпин обнял со спины Сириуса и усадил на пятую точку.
— Скукотень, — Поттер откинул «Илиаду» в сторону и сочувственно взглянул на Блэка. — Вы скоро вспреете в этой комнате, а хуже… Ты, Бродяга, превратишься в книжного червя.
— Ни за что! — в ужасе ахнул Блэк. — Как ты смеешь подозревать меня в подобном, Сохатый?
— Вы становитесь похожи на две пиявки, которые не способны отлипнуть друг от друга, — Джеймс съёжился. — Люди в отношениях меня пугают…
— Ты бы сам не против был бы превратиться в пиявку с Эванс? — усмехнулся Блэк, закатив глаза.
— Да, и что? — выдохнул Джеймс. — Говоря об этом… Завтра я с ней увижусь.
— Как и мы все, — дополнил Римус.
Они собирались погостить в доме МакДональдов, так как большинство пришло в небывалый восторг после зимних каникул.
— В этом году я заполучу ее сердце, вот увидите! — Поттер ткнул пальцем в друзей.
— Она будет сражена наповал, если ты наконец перестанешь бегать за ней, — посоветовал Люпин.
— Ха-ха, — саркастически протянул Поттер. — Я обойдусь без советов мистера Лунатика. Напомни, как долго ты добивался Бродягу?
— Пять лет, — тихим голосом произнёс Рем, сдерживая рвущуюся наружу улыбку.
— Вот и я о чем, — ухмыльнулся самодовольно Поттер.
— Он меня сразу сразил наповал, просто не знал, — Сириус схватил рукой щеки парня и сжал их так, что губы расплылись бантиком. — Теперь будет мучиться со мной до конца жизни.
И Римус был бы только счастлив, если бы это оказалось правдой.
— Неправда, не сразу, — пробубнил он сквозь сжатые губы. — Ты меня называл братом.
Джеймс громко хрюкнул от смеха, и Сириус опустил руку, сморщившись.
— Ты долго ещё будешь мне это припоминать? — Блэк легонько пихнул парня.
— До конца наших дней.
***
Вечеринки в доме МакДональдов стали своего рода традицией, против которой Римус абсолютно не возражал. Ему нравилось уезжать как можно дальше от взрослых. Они курили травку, пили и танцевали под рок-н-ролл целыми днями, почти всегда в полутрезвом состоянии. Этого абсолютно никогда не произошло бы в стенах Хогвартса. Всех восьмерых друзей исключили бы незамедлительно.
На третий день пребывания в гостях у Мэри они отправились на море, взяли большие корзинки, полные сэндвичей, фруктов и напитков. Включили радио, которое безостановочно крутило последние рок-хиты.
«The Who – My Generation» заиграло, когда Римус спускался по зелёному холму, позади своих друзей, в солнцезащитных очках и с большим радиоприемником на плече.
«People try to put us d-down
Just because we get around
Things they do look awful c-c-cold
I hope I die before I get old
This is my generation»
Это ощущалось так, словно он попал в один из тех маггловских фильмов, где каждая сцена была слишком красивой для реальности. Лили и Мэри уже были в купальниках и смеялись над очередными шутками Поттера и Петтигрю. Солнце ярко светило, а шум волн, смешавшийся со словами песни, наполнял сердце Лунатика такой радостью, что улыбка невольно расплывалась на обгоревшем лице.
«Why don’t you all f-fade away
And don’t try to dig what we all s-s-say
I’m not trying to cause a big s-s-sensation
I’m just talkin’ ‘bout my g-g-g-generation
This is my generation»
Марлин и Доркас танцевали под музыку босиком на песке, а Сириус, который был только в красных плавках и солнцезащитных очках, хлопал им и подпевал.
«Talkin’ ‘bout my generation
My generation
Talkin’ ‘bout my generation
My generation»
Когда они добрались до побережья, Джеймс и Бродяга тут же бросились в воду, запрыгивая друг другу на спины и разбрызгивая солёную воду повсюду. Люпин решил лечь на полотенце рядом с Лили, которая первым делом принялась наносить другу на спину солнцезащитный крем.
— Ну, выкладывай, как дела с мистером Блэком? — она улыбнулась и посмотрела в сторону парней, которые, судя по звукам, затащили кричащую Мэри в воду.
— Словно в сказке, — мечтательно вздохнул Ремус. — Кстати, как ты думаешь, девчонки знают о… нас? Мы просто не говорили ещё никому, но это вполне очевидно.
— Я почти уверена, что Марлс знает, у нее есть этот… гей–радар, это безумие, – тихонько усмехнулась Лили. — Но я думаю, вам лучше поговорить с ними. Чтобы не было сюрпризов.
— Лунатик, давай! — Сириус выбежал из воды и плюхнулся на его спину. Люпин ахнул в ужасе от того, каким мокрым и холодным было тело парня. — Вода чудесная!
— Господи, как же холодно! — закричал Римус, но тут Сириус взял его за руку и попытался поднять. Он был слишком слаб для Люпина, поэтому светловолосый лишь закатил глаза и поднялся. — Я сам дойду…
Джеймс бросился на помощь, а Питера позади себя Римус даже не заметил.
— Нет! — громко запротестовал он.
Но трое мародеров схватили его за все четыре конечности и понесли к воде. Луни в панике закричал, хоть и было слишком поздно. Следующее, что он помнил, это то, как он повалился в ужасно холодное и соленое море. Вода попала в нос, уши, рот, плавки. Светловолосый поспешно выплыл на поверхность, задыхаясь и отплевываясь, словно едва не умер.
Сириус встретил его смехом, помогая убрать воду с лица.
— Я не умею плавать! — признался Луни, страх и возбуждение пронизывали каждую клетку тела. Он дотянулся ногами до песка, чтобы встать. Господи, как трудно было сохранять равновесие.
— Что?! — недоверчиво закричали все трое мародеров. Неужели они никогда не замечали, что Рем раньше с ними не плавал?
— Я не люблю воду, — Люпин быстро заморгал, потому что глаза сводило от соли и солнца.
— О-о-о, — с умилением произнес Сириус. — Так ты и есть котенок. Ты не умеешь плавать!
— Блэк, помоги ему, — усмехнулся Поттер, проплывая дальше, чтобы присоединиться к Мэри и Питеру.
Бродяга озорно улыбнулся, обнимая своего парня под водой за талию.
— Просто постарайся не бояться, я держу тебя, — Сириус не мог перестать улыбаться, как будто это был самый гордый момент в его жизни. Наконец-то он мог чему-то научить.
— Я не понимаю, как двигать ногами, — Римус до смерти боялся идти дальше, его не слушались ступни.
— Клади ладони сюда, — скомандовал Блэк и, взяв руки своего парня, положил их к себе на плечи. — Хорошо, теперь оттолкнись от земли, попробуй пошевелить ногами…
— Я не могу, — запаниковал Луни.
— Нет, Луни, ты можешь, просто плыви ко мне, — Сириус двинулся дальше, в глубину.
И Римус зашевелил ногами так быстро, как только мог, чтобы не потерять равновесие, вцепившись в плечи Блэка. Они действительно двигались вместе, и Люпину казалось, что он плывет.
— Держись, котенок, теперь я тебя отпускаю…
— Нет!
— Да, — твердо сказал Сириус. — Ты не утонешь, я спасу тебя.
Люпин посмотрел на своего парня, чьи волосы были влажными, глаза сияли от любви и счастья, и Римус убрал руки. Потому что он мог доверить Сириусу все, что угодно на свете, даже свою жизнь. И как только он зашевелился в воде, он действительно начал плыть, правда, как испуганная собака, которую бросили на произвол судьбы.
— Получается! — закричал Сириус и захлопал в ладоши. — Ты сейчас такой милый, я хочу тебя расцеловать.
— Это приведет нас к тому, что мы утонем, — усмехнулся Люпин, стараясь удерживать подбородок над водой.
— Спорим? — Сириус вскинул бровями и, прежде чем Луни успел ответить, прижался громким чмоком к губам. Влажным, соленым и чертовски горячим.
— Люди смотрят, — щеки Люпина вспыхнули. Он обернулся, но друзья были слишком заняты другими делами.
— Плевать, они все и так догадаются к концу каникул, — Бродяга подплыл к парню ближе и положил руки на талию, притягивая Римуса к себе. Мерлин, скольжение его рук по коже возбуждало.
В воде было какое-то незнакомое прежде равновесие, потому что все казалось легче. И Люпин даже обвил ногами бедра брюнета. Пахи соприкоснулись.
— Я бы трахнул тебя прямо здесь, — Сириус прижал его ближе, посылая мурашки по спине.
— Я не думаю, что это была бы лучшая идея трахаться здесь, прямо сейчас, — Римус улыбнулся и поцеловал Сириуса в мягкую мочку уха. Блэк тихо простонал.
— Мы можем прийти сюда ночью, когда никто не увидит, — пробормотал Бродяга.
И тем же вечером они, разумеется, вернулись. Потому что это была затея Сириуса, а когда Сириус чего-то хотел, он шел до победного.
***
Каково это — встречаться с Римусом Люпином?
Это похоже на теплое одеяло холодной ночью, на жар от камина после долгой вьюги. От него всегда пахло ванилью и древесной свежестью, его кожа была горячей, и Сириусу хотелось раствориться в нем на всю оставшуюся жизнь. Да, их отношения не всегда были идеальны. Иногда неуверенность и страхи Рема брали верх над ним, но Бродяга был готов в один из таких дней молча сесть рядом с ним и вытереть горячие слезы.
Каждое утро Блэк просыпался рядом с Римусом. Его кудри по всей подушке, губы пухлые и приоткрывшиеся. Будь его воля, Сириус всегда вставал бы первым, чтобы насладиться картиной. Его зелено-карие глаза всегда сияли, а улыбка была самой широкой в мире…
Мерлин, Сириус не мог насытиться его улыбкой. Блэк был обречен любить эту занозу в заднице вечно.
— Сириус, какого хрена? — Римус громко рассмеялся, когда Бродяга стянул одним рывком плавки и голышом поспешил в воду. — Я туда не пойду, там темно, холодно и ты без одежды.
Лунный свет освещал поразительнокрасивое лицо Римуса, его щеки и вздёрнутый нос, покрытый веснушками. Он был шедевром. Каждая линия шрама… Луни был похож на картину, все было прекрасно на холсте его тела.
— Снимай одежду и пойдем купаться, придурок, — все, что смог сказать Сириус, уже достаточно возбужденный.
Люпин поколебался несколько секунд, а затем стянул медленно футболку и плавки. Сириус сдерживал довольную улыбку, наблюдая, как это совершенство заходит в воду.
— Ты больше никогда ничего не предложишь, кретин, — заскулил Римус, но плюхнулся в воду. — Как же холодно, Мерлиновы пятки!
Бродяга подплыл к нему ближе, чувствуя радость и трепет каждой клеточкой своего тела.
— Я ненавижу тебя, — челюсть Римуса задрожала от холода, и он отчаянно попытался уплыть от парня. — Не подходи ко мне.
— Я тоже люблю тебя, — промурчал брюнет, обнимая Римуса за талию. Их глаза встретились, и на мгновение сердце Бродяги перестало биться.
Они были молоды и влюблены. Под свечением полумесяца. И ничто другое в этом мире не имело значения.
— Сириус? — прошептал Лунатик, изучая его лицо осторожным взглядом.
Одним плавным движением Сириус закинул ноги Римуса себе на бедра, а затем наклонился вперед, позволив свободным рукам скользнуть по спине своего парня. Луни дернулся, задыхаясь, когда по его позвоночнику провели ногтями.
Их пахи соприкоснулись, и Люпин откинул шею, кадык напрягся от желания. Это был не первый раз, когда они прикасались друг к другу, но внезапно их тела взорвались от удовольствия. Кожа к коже под водой. Сириус нашел губами влажную шею и жадно поцеловал ее, соленый вкус окутал язык.
— Блять, — простонал Люпин и опустил руки под воду, чтобы дотянуться до задницы Бродяги. Каждое прикосновение было словно шелк. Блэк прижался к нему, тяжело дыша в шею. Глаза Люпина закатились от удовольствия, и он издал тихий стон.
— Луни… — прошептал Бродяга ему на ухо и зарылся мокрой рукой в волосы.
— Прикоснись ко мне, — Римус был почти в отчаянии.
И Сириус прикоснулся.
Это была недолгая ночь, но, вероятно, одна из лучших в их жизни.
***
Но ту ночь, когда все их друзья раскрыли секрет, Римус предпочел бы забыть.
Все началось с того, что они вместе с Сириусом сбежали вечером из дома Мэри, чтобы прогуляться по магловскому Лондону. У них почти никогда не было настоящих свиданий в Хогвартсе, слишком много нежелательных прохожих и школьной работы. Но за пределами волшебного мира их отношения казались более реальными.
Сириус бегал по улочкам Камден Тауна, как возбужденный щенок, указывая на художников, граффити и музыкантов. В то время как Римус просто широко улыбался, глядя на брюнета и ощущая себя, как дома. По-обыденному. С запахом жареного фастфуда, с яркими городскими огнями и панк-молодежью. Где никто даже не знал о существовании оборотней. Где он был просто глупым мальчишкой, уставившимся на любовь всей своей жизни.
Блэк был одет в свою любимую кожаную куртку, грубые ботинки и выглядел так, словно принадлежал городу, хоть и не совсем по погоде. Римус, наоборот, надел легкую льняную белую рубашку и коричневые брюки.
— Лунатик, мы должны прокатиться! — Сириус указал на место, где можно было взять напрокат велосипеды, и схватил своего парня за руку.
— Ты же не умеешь кататься на них, — проворчал Люпин. Но опять же, Сириус не был бы Сириусом, если бы он отказался от того, чего хотел.
— Эй, я научил тебя плавать, — надул губы Сириус. — Хотя бы арендуй один, я запрыгну к тебе на заднее сиденье.
Римус никогда не мог ответить парню «нет». Он всегда хотел сделать Сириуса счастливым. Поэтому они взяли напрокат старый зеленый велосипед с задним сиденьем, и после пары жалких попыток научиться водить Бродяга чуть не врезался в огромный мусорный бак и сдался.
Люпину нравилось ездить на заднем сиденье мотоцикла Бродяги, так что, возможно, пришло время поменяться местами. Сириус обнял его сзади, за талию, и Римус начал крутить педали. Прохладный летний ветерок путался в волосах и переполнял лёгкие радостью. Сириус весело звонил в колокольчик, когда они проезжали мимо незнакомцев на улицах.
— Мне так нравится! — закричал Сириус, крепко прижимаясь к торсу своего парня. — Извините нас, мэм! Прекрасно выглядите, мэм! — они поприветствовали старушку и выехали за угол, где улица была пустыннее.
Сириус громко засмеялся, когда они проехали через лужу воды и обрызгали себя. И Люпин мог поклясться… он не пожелал бы никого на свете, кроме этого счастливого большого ребенка.
— Лунатик, давай купим пива, — предложил Блэк, когда они заехали в тёмные улочки, где горели огни, громко играла музыка и воздух наполнял дым сигарет.
Они подъехали к магазину с неоновой вывеской и купили две жестяные банки «Боддингтонс».
— Я хочу жить здесь, — Сириус сиял от удовольствия. — Здесь намного круче, чем в мире магов.
Они открыли банки пива и присели на велосипед в проездной арке между домами, подальше от шума.
— Ты не будешь скучать по магии? По полетам на метле? По порчам и зельям? — изумился Люпин, тихонько посмеиваясь.
— Кому нужна магия, когда есть ты? — У Сириуса на верхней губе застыла милая пивная пенка. Взгляд его стал чересчур мягким и трепетным. — Ты гораздо больше, чем… палочки и заклинания.
Луни почувствовал, как его сердце тает от одной мысли переехать сюда вместе с Сириусом, подальше от Хогвартса и войны. В мир, где нет ни чистокровных, ни маглорожденных. Где они вместе смогли бы ходить в магазин виниловых пластинок, веселиться ночью в пабе и жить в маленькой квартирке с видом на ночной город. Где они были бы самими собой.
— Я бы с удовольствием жил здесь… С тобой, — прошептал Римус. Он наклонился чуть ближе к Бродяге, чтобы убрать пену большим пальцем. — Ты для меня тоже гораздо больше, чем магия.
Сириус радостно захихикал и огляделся, не смотрит ли кто-нибудь на них. Он по-собственнически взял лицо Луни и жадно поцеловал в губы. Римус застонал от мягкого прикосновения и запустил руку в длинные волосы своего парня, приблизив его лицо и влажный язык ближе. Чтобы впитать полностью и без остатка.
— Господи, блять! — чей-то грубый голос разрезал тишину эхом.
Сердце Римуса упало в пятки, когда он отстранился и увидел испуганный взгляд Бродяги. Обернувшись, он обнаружил трех шатающихся мужиков в десяти метрах от них. Лица, полные отвращения.
Люпин инстинктивно закрыл всем своим телом Сириуса.
— Забейте, чуваки, — один из них отмахнулся. Он был коротко стрижен, и не хватало одной брови. — Просто пара мелких… педиков.
Римус с трудом сглотнул и отвернулся, чтобы взглянуть на парня. Сириус крепко сжал челюсть от злости, и Луни попытался указать глазами на велосипед. Нужно было сматываться.
— Почему ты отворачиваешься, кусок дерьма? — огрызнулся второй, с рыжими волосами. — Сколько вам вообще лет? Пятнадцать? А уже трахаются в задн…
— Черт, да просто пройдите мимо! — Бродяга вскочил на ноги, и Римус ощутил, как все его тело парализовало от страха.
Повисла тишина, прежде чем третий, лысый и весь в татуировках, приблизился к ним и с отвращением посмотрел на Сириуса.
— Что ты сказал, выродок?
Люпин резко поднялся и встал между ними, закрывая озлобленного Бродягу. Яростные глаза лысого уставились на него.
— Послушайте, мы же не хотим ссориться, — проговорил он дрожащим от паники голосом. Все его тело покрылось потом, жар и ужас наполнили легкие. — Мы просто…
Римус не успел закончить, потому что лысый так сильно ударил его по лицу, что парню показалось, кулак пробил череп. Глаз загорелся от боли, и Люпин рухнул в объятия Сириуса.
— Луни! — его парень закричал в ужасе. — Ублюдки!
Но прежде, чем они оба смогли осознать происходящее, все это превратилось в огромную мешанину из кулаков, крови и гомофобных высказываний. Римус всеми силами пытался защитить Сириуса, которого избивал рыжий, но лысый был слишком сильный. Он повалил его на холодную землю, надавил ботинком на челюсть и заставил задыхаться от боли. Кровь наполняла горло, и, как он не пытался найти Сириуса затуманенным взглядом, тот кричал слишком далеко от него. Римус в ужасе шептал его имя, чувствуя струящуюся изо рта кровь. Ему показалось, что он теряет сознание.
— Пошли, — голос второго эхом пронесся сквозь озлобленные крики Сириуса, и все трое исчезли. Напоследок зарядив плевком в лицо Люпина.
Он попытался подползти к Бродяге, несмотря на мучительную боль во всех конечностях.
— Луни! — воскликнул Сириус и опустился на колени перед его головой. Стало очевидно, что брюнет сдерживал слезы, и это было самое худшее во всей истории. Римус действительно ненавидел этот мир, но сейчас как никогда прежде так. — Луни, посмотри на м-меня…
Мягкие руки приподняли его голову, и Римус попытался сесть. Сириус был напротив него, с огромными ссадинами на идеальном лице, с растрёпанными волосами и окровавленными губами. Струи слез на грязных щеках.
— Ты в порядке? — прошептал Блэк дрожащим голосом. Римус нашел в себе мужество кивнуть.
Сплюнув кровь, он вытер слюни рукавом рубашки.
— О боже, — с облегчением выдохнул Сириус. — Что, черт возьми, с ними не так? — Блэк бросился в его объятия, и Римус притянул парня ближе дрожащими руками, зарылся лицом в родную шею и запах своего дома.
— Они просто придурки… — пробормотал он осипшим голосом, и ему самому захотелось разреветься. Он отстранился, чтобы взять лицо Сириуса в ладони и убедиться, что с парнем все в порядке. — Это отвратительно и неправильно, не думай, что это наша вина…
— Конечно, не наша, — Сириус отрицательно покачал головой.
— Пойдем домой, — Римус едва мог видеть, но он собрал все свои силы, чтобы мягко улыбнуться и сделать вид, словно все в порядке. Они были в безопасности. Хотя бы в эту секунду.
— Пойдем, — Блэк прижался лбом к его лбу, и Римус нежно погладил по длинным волосам.
***
— Что, черт возьми, с вами двумя случилось? — Джеймс встретил их на пороге дома, в ужасе уставившись на друзей.
— Просто глупая драка в баре, — пробормотал Блэк озлобленно. Он вёл Римуса под руку, чтобы тот не споткнулся. — Три тупоголовых маггла.
— Почему они напали на вас? — Джеймс выглядел так, словно его переполняла злость. — На вас нет ни одного живого места!
Римус упал на диван вслед за своим парнем, без сил и желания разговаривать. Мэри уже бежала к ним со льдом в руках. Все остальные замерли в ужасе.
— Без причин, они просто такими родились, — Люпин взял пакет со льдом и приложил к щеке. Его взгляд скользнул по печальному лицу Лили. Она знала, что на самом деле произошло. Он слегка кивнул в ответ.
— Мы можем им отомстить? Кто они? — Марлин выглядела готовой драться.
— Нет, ребята, забудьте, — Блэк прижимал салфетки к губам, лицо все ещё было безжизненно бледным.
— Кто избивает так людей? — Мэри крутилась вокруг Сириуса, усаживая его поудобнее на подушки и осматривая ранения.
— Это потому что вы… другие? — жалобно прошептал Питер, вжавшись в сидушку кресла.
И в комнате повисла тишина. Сириус нашёл глазами Римуса, глядевшего на парня абсолютно потеряно.
— Другие? — повторила Доркас в недоумении.
И Сириус сделал глубокий вдох, прежде чем нашёл силы озвучить правду.
— Мы… целовались, да. Поэтому они напали, — Бродяга опустил взгляд и ощутил боковым зрением, как к нему придвинулся Римус чуть ближе.
— Мы в-встречаемся… — тихо проговорил Люпин и взял холодной рукой окровавленную ладонь Сириуса.
Когда светловолосый поднял взгляд, то нашёл настоящий испуг в глазах замеревшей Мэри и понимающий, грустный взгляд Доркас и Марлин.
— Чтоб их всех истребили, к чертям собачьим, — Марлин стиснула челюсть от злости. — Тупорылых, узколобых кретинов. Чтоб они все сдохли!
— Тихо, — Доркас приобняла ее, в глазах Медоуз появились слёзы.
— Вы… встречаетесь? — прошептала Мэри, все ещё шокированная новостью.
— Да, — пробормотал Римус. — Про меня вы знаете…
— Сириус, ты тоже… гей? — Мэри посмотрела по сторонам растерянно, словно единственная не догадывалась об этом.
— Мы давно встречаемся, с шестого курса, — Блэк поднял на неё взгляд.
— Боже, — ахнула Мэри и присела на диван рядом с ними. — Я на Новый год предлагала тебе целоваться, и ты поэтому выбрал Римуса… Прости меня, — она сморщилась и сжала локоть брюнета. — Понятно, почему Римус злился на меня. Какой стыд! Простите меня!
— Ты не знала, все в порядке, — Люпин улыбнулся ей, сквозь разбитые губы.
— Мы будем им мстить? — наконец проговорил Джеймс, его лицо кипело от гнева.
— Нет, давайте просто забудем, — выдохнул Римус и перевёл взгляд на Блэка. — Пойдем переоденемся.
Они тихо поднялись по лестнице и закрыли дверь в комнату. В груди у Римуса было так невыносимо тяжело, что хотелось рухнуть на постель и проплакать часами. Он слышал достаточно жутких историй, он знал, что не все такие понимающие, как их друзья. Но это даже не близко к тому, что он представлял. Дело было не в нем самом, а в том, как сильно он боялся за Сириуса.
— Думаю, я просто пойду спать, — пробормотал Блэк, стягивая футболку, на его ребрах было полно фиолетовых отметин, он выглядел таким крошечным и израненным. У Римуса сжалось от тоски сердце.
— Тебе что-нибудь нужно? — Люпин натянул чистую футболку и присел рядом с парнем на кровать. Его пальцы задрожали, когда он коснулся запястья темноволосого.
— Нет, — вздохнул Блэк и уставился в стену. — Я хочу жить в лучшем мире, вот и все…
Глаза Сириуса заискрились злостью, а затем его черты лица искривились от боли. Глаза наполнились слезами, и он громко заглотнул воздух.
— Шшш… — прошептал Римус, крепко обнимая оголенного парня. — Все в порядке.
— Нет, это не так! — Сириус выкрикнул, а затем посмотрел на лицо Луни глазами, полными заботы. — Они чуть не убили тебя.
— Не нужно беспокоиться обо мне, я переживаю каждое полнолуние…
— Я ненавижу, что тебе приходится так жить, — Сириус шмыгнул носом и взял его лицо, чтобы нежно погладить по щекам. — Я так сильно тебя люблю. Это нечестно.
— Все будет хорошо, я обещаю, — Римус улыбнулся сквозь слёзы, дыхание замерло в горле. — Я тоже тебя люблю, все будет хорошо. Все будет хорошо, — слёзы скатывались на тонкие пальцы Сириуса. — Все будет хорошо…
Но Римус знал. Ничего уже не будет хорошо. Сириус же только начинал об этом догадываться. Начинал видеть отношение маглов к таким, как они. Начинал чувствовать, как медленно сгущается мрак над горизонтом, как все больше и больше людей присоединяются к армии Волдеморта. Как часто нападают на семьи маглорожденных. И как ничтожна жизнь одного человека.
— Все будет хорошо, — повторил в последний раз Римус и уложил голову Бродяги на своё дрожащее плечо. Возможно, они смогут себя в этом убедить. Хотя бы ненадолго.
Комментарий к Year 7 (1)
Пожалуйста, простите за такой долгий перерыв!🙏 Но авторка вернулась с новым приливом вдохновения! Отдохнувшая и готовая вложиться в финал истории!
После долгих размышлений я пришла к выводу, что описывать годы войны и финал по канону не стану. Седьмой курс станет последним. Однако есть вероятность, что напишу несколько дополнительных глав! Осталось совсем немного до конца этой истории, спасибо, что читали и так сопереживали героям. Рада каждому из вас!❤️
Следующую главу выложу через пару дней!
========== Year 7 (2) ==========
Атмосфера на платформе 9 3/4 никогда не была мрачнее и печальнее, чем в начале седьмого курса. Казалось, каждый родитель боялся расставания с ребёнком. Громкий отчаянный плач разрезал густой воздух, и Римус ненавидел то, как много маглорожденных так и не прибыло на вокзал.
Они больше не были детьми. В реальном мире, снаружи, торжествовала жесткость, и смерть поджидала на каждом шагу.
— Сириус, пойдем, — тихонько проговорил он, сжав своего парня за локоть.
Но опустошенный взгляд Бродяги был прикован к чему-то. И когда Луни проследовал за ним, то обнаружил Вальбургу, обнимающую Регулуса Блэка. Римус всегда видел ее лишь издалека, она была тенью, страшным сном, о котором боялся упоминать его друг. Но Сириус больше не был другом, он был его парнем. И злость неожиданно окутала Римуса с такой силой, ему захотелось сорваться с места и использовать проклятый круциатус на этом чудовище.
— Пошли, — Блэк неловко потоптался на месте и молча последовал за своим парнем в поезд.
К счастью, внутри вагона все еще царил хаос из объятий, счастливых возгласов и смеха. Джеймс уже сидел в купе с другими старостами, что, конечно, поначалу разозлило Бродягу, но потом Сохатый убедил его во всех привилегиях значка. Тем более, Лили стала напарницей Джеймса, а это говорило о многом.
— Римус, привет! — кто-то окликнул светловолосого, и он обернулся на знакомый голос. Тоби.
За лето пуффендуец подрос, его кудри выцвели на солнце до ярко-рыжего оттенка, и он стал немного полнее. Смесь ностальгии и безразличия окутала Люпина.
— Привет, — Рем улыбнулся, но крепче сжал локоть Сириуса. — Как у тебя дела?
— Если не брать в расчёт, что я магглорожденный и все лето прибывал в ужасе, то все супер, — улыбка Бэйли была искренней, но голос выдавал легкую истерику. Рыжий перевел взгляд на Сириуса. — Привет, Блэк.
Бродяга безразлично кивнул, но глаза выдавали раздражение.
— Жаль слышать об этом, — Римус печально оглядел Тоби. — Я уверен, что министерство предпримет какие-то меры.
— Как будто министерство когда-либо беспокоилось о ком-то, кроме чистокровных, — поежился Сириус. И это было правдой. То количество раз, когда Рем плакал на плече парня из-за несправедливости в сторону оборотней, вероятно, было бесчисленным. — Извини, Тобиас. Я уведу своего парня, нам нужно найти Питера.
— О, — выдохнул Бейли в полном замешательстве. Римус почувствовал небольшое удовольствие, потому что, сколько бы времени ни прошло, ему действительно было больно, когда Тоби уверенно твердил: «Сириус натурал. Твоя любовь бессмысленна». — Вы, ребята, встречаетесь?
— Мхм, — самоуверенно кивнул Блэк. Римус чуть не закатил глаза. — Увидимся позже, Бэйли!
В ту секунду, когда они развернулись, Сириус процедил сквозь зубы:
— Ненавижу его.
— Я знаю, Бродяга, — усмехнулся Римус, но нежно обнял парня за плечи. — Поверь мне, я знаю.
— Вот вы где, ребята! — Питер добродушно улыбнулся, как только двое зашли в купе. Он уже сидел напротив Марлин и Доркас.
***
— Боже, это было… — Блэк рухнул на спину, запыхавшийся и потный, волосы спутались в пучке.
— Невероятно… — протянул Римус, все его тело дрожало от удовольствия.
С Сириусом Блэком ему никогда не было достаточно одного раза. К тому времени, как секс заканчивался, все тело начинало изнывать от повторного возбуждения, от одного вида липкого пресса Бродяги, его полных красных губ, волос, собранных в беспорядочный пучок. Римус искренне не понимал, как ему могло так повезти.
— Может, нам вернуться на вечеринку? — Сириус посмотрел на него возбужденными глазами, зрачки расширились от удовольствия.
— Все уже пьяные в стельку, какой смысл?
— Чтобы напился я, — Сириус усмехнулся, как будто это было очевидно.
Тонкие пальцы брюнета нашли его грудь, провели линию по тонкому шраму, и Люпин жадно втянул лёгкими воздух. Боже, Сириус все-таки не врал на четвёртом курсе. Когда обещал любить каждую линию на его теле, каждый шрам.
Пухлые губы вывели дорожку из поцелуев на рёбрах Лунатика, нашли начало ранения и нежно вывели языком линию.
Из гостиной доносилась громкая музыка. Джеймс организовал вечеринку по случаю возвращения домой. И поскольку это был их последний год, внизу было так много людей, алкоголя и шума, что Римус просто не мог его вытерпеть. Сириус выглядел так горячо в своей шелковой черной рубашке, которую Люпин подобрал для него в маггловском Лондоне. Брюнет танцевал на столе, слегка пьяный, и подпевал «Богемскую рапсодию» во всю силу горла. Римус не мог в такие моменты находиться рядом со своим парнем, в штанах становилось слишком тесно. Поэтому он схватил Блэка за руку и прижал к стене, пока оба не оказались здесь, задыхающиеся, на мокрых простынях.
— Пойдем, мой лунный лучик, — Сириус нежно чмокнул его влажными губами и выпутался из покрывала.
Они вернулись на вечеринку, чересчур раскрасневшиеся и довольные. Лили понимающе подмигнула Римусу, и его уши залились бордовой краской.
— Дамы и господа! — Джеймс потребовал всеобщего внимания, и чуть не рухнул со стола. — Упс… И те, кто не считает себя никаким полом! Честно говоря, мне все равно. Рад за вас! А теперь слушайте внимательно! — Поттер постучал вилкой по стеклянному бокалу, и все вокруг перестали шептаться.
Их друг был уже пьян настолько, что не мог сосредоточить ни на чем взгляд. В темных брюках и расстегнутой рубашке. Красивый загорелый пресс был выставлен на всеобщее обозрение.
— Это последняя вечеринка по случаю возвращения, организованная мародерами!
Все зааплодировали так громко, что Римус чуть не оглох.
— Вперед, Сохатый! — закричал Сириус и подобрал чьи-то трусы с пола, бросив их в сторону Джеймса.
— Что это, блять, такое? — Джеймс поморщился и выбросил трусы со своей «сцены».
— Спецэффекты, — Бродяга пожал плечами.
Эти двое действительно были идиотами.
— Простите моего глупого друга, — прижал руку к сердцу Поттер и снова чуть не упал. — Мы все собрались здесь, потому что вечеринки – это весело, верно? — все вновь зааплодировали. — Жить, танцевать с друзьями, петь, пить дешевое пиво – вот что действительно важно. Не вся та чушь, которой нас учат о чистоте крови. Кому какое дело до вашей фамилии?
— Факт! — Сириус подпрыгнул так высоко, что Римусу пришлось обхватить его за талию и удержать от падения.
— Да, Блэк, к черту их всех! К черту эту глупую чушь о превосходстве крови! Тебе не насрать на неё? — Джеймс посмотрел на незнакомую девочку. Она застенчиво улыбнулась и отрицательно покачала головой. — Тебе не насрать? — лохматый пьяно перевёл взгляд на высокого рыжего парня.
— К черту чистокровных! — ответил тот.
— Да! — закричал Джеймс, но потом остановился и икнул. — Ну, не к черту чистокровных… Я чистокровный! Давайте просто скажем… Пошла в задницу сегрегация! — Римус был искренне удивлён, что пьяный Джеймс смог выговорить это слово. — Я имею в виду вот что… Волдеморт и его последователи… Они ни хрена не знают о реальном мире.
Вдруг в гостиной стало чересчур тихо. Воздух наполнился страхом и печалью.
— Да, грядут темные времена, — голос Джеймса потерял прежнюю веселость, но он решительно вздёрнул подбородок. — Но это не значит, что вокруг вас нет света. Оглянитесь, Мерлин! Все эти люди, вот они, блять, и имеют значение. Равенство имеет значение. Любовь, дружба… Волдеморт ничего об этом не знает, и мне искренне, так чертовски жаль его, — Поттер опустил голову и драматично поморщился. — Я лучше умру, чем стану таким, как он. Я лучше умру за того придурка, что бросил в меня трусы минуту назад, потому что это, черт возьми, имеет значение!
У Римуса защемило сердце, как только он посмотрел на Сириуса. На лице брюнета сияла широкая гордая улыбка, и он смотрел на Сохатого с любовью и слезами на глазах.
— И ты, Питер, и ты, Римус… Вы, ребята… Вы есть единственное, что имеет смысл. Мы станем героями!
Римус усмехнулся и поднял кружку сливочного пива в знак согласия.
— Лили Эванс, — взгляд Джеймса вдруг стал нежным, и он посмотрел на рыжую девушку. Она глядела на него с такой заботой и таким восхищением, что Люпин даже удивился. — Я бы тоже умер за тебя, ты ведь знаешь? Даже если ты не ответишь на мои чувства. А знаешь почему? Волдеморт может подумать, что магглорожденные слабые или бесполезные, но… Ты – весь мой свет в этом мире. Ты – то, ради чего люди живут и умирают. Лучший человек, который…
Джеймс не успел закончить фразу, потому что в следующем мгновение Лили Эванс забралась на стол и бросилась в объятия Поттера. Она поцеловала его так страстно и так глубоко, что Джеймс смог лишь испуганно распахнуть глаза. Вся комната взорвалась аплодисментами. И Сириус был так искренне рад за своего друга, он кричал и свистел так громко, что Римус не мог перестать смеяться.
Луни держал счастливого Бродягу в руках, и они дрожали от восторга, как будто это был самый счастливый, самый долгожданный момент в их жизни. Питер даже включил «We are the Champions» и запустил волшебный фейерверк. Поцелуй был долгим, отчаянным и, вероятно, самым лучшим в жизни Сохатого.
Так и началась история любви Лили и Джеймса Поттеров. И она не могла быть более великой.
***
В начале октября было что-то особенное, то, что согревало сердце Римуса. Мягкий прохладный осенний ветерок, солнечный свет, проникающий сквозь трещинки золотистых листьев, шерстяные шарфы, обернутые вокруг шей, и цветы, запутавшиеся в длинных волосах Сириуса.
В одно из таких мгновений они лежали под деревом. Голова Блэка у Римуса на коленях, а на губах обоих сонливые улыбки. Лунатик нежно водил пальцами по шелковистым черным волосам и заплетал георгины в тоненькие косички. Рисовал узоры на острых, завораживающих скулах.
— Ты пялишься, — прошептал Сириус, все еще не открывая глаз. Солнечный свет целовал его губы и веки.
Лунатик всегда знал, что его друг вырастет непозволительно красивым. Но, когда он влюблялся в Бродягу на втором курсе, Рем даже и представить не мог, насколько ему повезёт.
— Ты ангел, — тихо произнёс он, нежно поцеловав Сириуса в кончик носа.
— Что? — Блэк приоткрыл глаза и широко улыбнулся. — Не заноза в заднице, не отвратительная вонючая псина и даже не придурок? — он драматично ахнул и привстал, чтобы заглянуть в ореховые глаза.
— Нет, — прошептал Римус, затаив дыхание.
И они уставились друг на друга с искренним обожанием. Словно вновь влюбляясь.
— Боже, эти дети повсюду! — голос Питера разрушил гармонию тишины. — Когда мы стали такими взрослыми?
Пухлый парень упал на траву рядом с Римусом, и их нежный момент с парнем был утерян.
— Да ладно тебе, дети милые, — Джеймс поспешил за другом и рухнул на землю, закинув упаковку сэндвичей на живот Сириуса. — Один из них только что попросил у меня совет для пранка.
— Фу, взрослеть — отстой, — Блэк сморщил носик, и Лунатик осторожно воткнул ему в волосы еще один цветок. Они вместе облокотились на кору дерева.
— Ты просто хочешь ребёнка от Эванс, — раздраженно продолжал Питер.
— Ничего не могу с собой поделать, малыш Пити, мы теперь встречаемся, и это похоже на сон.
— Все еще уверен, что это наш коллективный кошмар, — усмехнулся Сириус.
— Эй! — Поттер пихнул легонько Бродягу, и все весело рассмеялись. — Дети правда милые… — мечтательно вздохнул Джеймс. — Не поймите меня неправильно, они бывают теми ещё говнюками, но… Я не могу дождаться того дня, когда куплю ребёнку первую метлу и буду с гордостью учить игре в Квиддич.
— Ты сам все еще ребенок, Сохатый, — ухмыльнулся Блэк. — День, когда ты станешь отцом – страшный день.
— Эй, я стану классным папой! — запротестовал Джеймс.
И, честно говоря, это было одной из немногих вещей, с которой Люпин согласился бы от всего сердца. Джеймс был прирожденным лидером, прекрасным примером любви и заботы. Если кто из них и мог воспитать счастливого ребёнка, то это был Сохатый. Джеймс и так был фактически отцом для всех мародеров.
— Можете представить, какими классными будут наши дети? — засиял Петтигрю, глядя на своих друзей. — Они будут буквально братьями! С самыми крутыми дядями и тетями. Могут даже последовать нашему примеру и стать анимагами.
— Ребенок Сириуса станет сердцеедом еще до того, как родится, — рассмеялся Джеймс и получил пинок от Бродяги. — Родится с сигаретой в зубах и в маленькой кожаной куртке.
— Хэй, я буду невероятным батей!
— Конечно, будешь, Бродяга, — Джеймс почти заплакал от смеха. А потом вдруг он замолчал. И улыбка Сириуса исчезла с его лица.
Понадобились долгие мучительные секунды прежде, чем Римус осознал почему. И его сердце болезненно упало в пятки.
— Правда… Я не стану отцом… — Бродяга перевел свой серый пристальный взгляд на Лунатика. Хоть брюнет и пыталась скрыть боль мягкой улыбкой, в его глазах засияли печаль и осознание. — Но это нормально, — Блэк кашлянул и отвел глаза. — Ты совершенно прав, дети — те ещё говнюки. Кому они нужны?
— Ты будешь самым крутым крестным, — натянул улыбку Джеймс, но атмосфера стала такой невыносимой, что ее можно было бы разрезать ножом.
Римус взглянул на свои сцепленные руки, внезапное осознание накрыло его, как приливная волна.
Они никогда не станут родителями.
Никто не позволит им усыновить ребенка. Не то чтобы Люпин хотел детей, он даже никогда об этом и не думал. Мерлин, он прежде всего оборотень. Но Сириус…
Он был рождён стать отцом, любить и воспитывать маленькое дитя. Римус знал его достаточно хорошо, чтобы понять… В конце концов, Блэк захочет стать родителем. И, о боже, Лунатик ненавидел то, что не мог ему дать этого.
— Вы могли бы усыновить или что-то в этом роде… — Питер попытался помочь, глядя на печальных друзей.
— Нам никто не позволит, — тихо проговорил Рем. Внезапно комок в его горле стал таким тугим, что захотелось уйти куда-нибудь, подышать. — Это незаконно.
— Луни, — тихо позвал его Сириус. Их глаза встретились, и Римусу захотелось провалиться сквозь землю под этим мягким любящим взглядом. — Все может измениться, никогда не знаешь наверняка. Плюс, кому нужны дети, когда нам придется помогать Сохатому растить целую кучу его отпрысков.
— Рядом со мной будет целая команда по квиддичу! — Джеймс весело поднял руки в воздух, и дышать вдруг стало легче.
— Видишь, — Бродяга улыбнулся и нежно прикоснулся к запястью светловолосого. Затем он наклонился и дразняще прошептал. — Мы просто выкрадем у него одного.
— Лили придёт в восторг, — улыбнулся Римус, и все громко рассмеялись.
Но это было не смешно. Это было совсем не смешно, черт возьми. Сириус был бисексуал, и у него был шанс найти жену и всю эту правильную чертовщину, которая сделает тебя счастливым, когда состаришься. Чтобы был кто-то, кто сможет принести стакан воды. Мерлиново дерьмо, Римус осознал, что даже не проживет так долго, чтобы вырастить ребенка, он умрет из-за ликантропии намного раньше Сириуса. Он, вероятно, умрет еще до того, как эта гребаная Великобритания даже попытается изменить свои законы о браке. Он умрет прежде, чем у Бродяги появится первый седой волосок.
Что, черт возьми, с ним было не так все это время? Почему Римус так сильно увлёкся романтикой и беззаботным детством, что забыл про одну важную вещь: он буквально разрушал жизнь Сириуса.
Люпин – оборотень, и он ставил своего парня под постоянную угрозу. Блэк был чистокровным, богатым, великолепным наследником, заслуживавшим того, чтобы жить счастливо. Война должна была пройти мимо него. Он заслуживал того, чтобы растить детей. Заслуживал прекрасной долгой жизни рядом со здоровым, достойным человеком. Который не превращался бы в монстра каждое полнолуние. Не бездомного, неспособного работать и отнимающего у него шанс завести настоящую семью.
От всех этих мыслей у Римуса так сильно закружилась голова, его едва не стошнило.
— Ты в порядке? — Сириус нежно коснулся его руки и уткнулся носом в щеку.
Лунатик прежде не осознавал: он медленно убивал Сириуса голыми руками. Оставлял для него ужасное будущее. Они больше не были детьми, чтобы быть беспечными.
— Я в порядке, — его голос дрогнул. — Извините, я отойду в туалет.
Римус резко поднялся и поспешил обратно в замок. До конца дня он так и не смог отделаться от этих мыслей. Он засыпал рядом с Бродягой, с его фарфоровой кожей и совершенным телом, и беззвучно начинал плакать. В голове крутилась одна лишь мысль.
«Что, черт возьми, ты с ним делаешь? Неужели это действительно любовь – ломать его и крошить на части?»
***
К концу недели Римус ощущал себя измученным, он не мог нормально есть, спать или думать.
Предстоящее полнолуние стало оправданием для мародеров, иначе он не мог объяснить своей депрессии. Он избегал Сириуса и пытался прийти в чувства, но чем больше он видел беспокойство в глазах парня, тем больше ненавидел себя.
— Котёнок, поговори со мной, — Блэк забрался к нему в постель в одну из холодных октябрьских ночей. — Я так переживаю за тебя. Давай сходим к Помфри…
Но Люпин не мог озвучить то, что пожирало изнутри. Он лишь развернулся и крепко обнял любовь всей своей жизни, зарылся носом в воротник красной шелковой рубашки Бродяги и поцеловал в оголенную ключицу. От него, как всегда, пахло умиротворением, сандалом и мятой.
— Я с тобой, все хорошо, — Сириус прижал его крепче к груди и провёл пальцами по песочным кудрям. — Чего ты, котёнок, — Блэк гладил его по спине и целовал в горячие слёзы на щеках. — Я люблю тебя. Я люблю тебя, слышишь?
Римус смог издать лишь тихий всхлип и задержать брюнета в своих объятиях. Все равно недостаточно долго, чтобы насытиться до конца жизни.
День, когда Дамблдор решил поговорить с ним, стал днём, когда все развалилось.
Когда эти сомнения уничтожили Люпина изнутри.
— Римус, входи, мой мальчик, — профессор пододвинул стул для высокого парня взмахом волшебной палочки. — Как ты себя чувствуешь?
Люпин искренне ненавидел эти долбанные встречи, всегда казалось, что Дамблдору вовсе плевать на его состояние. Это была какая-то псевдопсихологическая помощь для оборотня, которая только сильнее раздражала.
— В порядке, — Лунатик пожал плечами. — Можно взять лимонную дольку?
— Конечно, все для тебя, — Альбус пододвинул к нему поднос с чаем, сладостями и всевозможными угощениями. — Все хорошо с друзьями?
— Конечно, — Римус натянул улыбку. — Зачем вы меня позвали?
Последовала долгая пауза, прежде чем Дамблдор посмотрел на него с каким-то смешанным беспокойствам.
— Ты, разумеется, слышал о нападениях?
В его голосе было что-то новое, и это определённо пугало. Сахарно-приторный тон изменился, профессор больше не разговаривал с ним, как с дитя. Римус молча кивнул.
— Волдеморт готовит армию, — Альбус кашлянул в бороду, а затем заглянул Римусу прямо в глаза. — Ты думал присоединиться?
— Что? — кровь Лунатика закипела от негодования. — Нет, Мерлин, нет, конечно!
Дамблдор натянуто улыбнулся, и Римус почувствовал непреодолимое желание ударить старика.
— Рад это слышать.
Пару секунд они сидели молча, и парень неловко ерзал в кресле. Что, блять, происходит? Что он хочет от него?
— Это все? — сердито уточнил Люпин у профессора.
— Нет… — Дамблдор тяжело вздохнул, а затем его взгляд стал отстраненным, почти холодным. Стеклянные голубые глаза встретились с ореховыми. — Они создают армию… Армию оборотней, Римус. Они будут пытаться переманить тебя.
Люпин подозревал об этом. Но слышать это от самого сильного мага, от того, в ком Римус видел прежде защиту, было похоже на удар в челюсть. Стало так жутко. Луни не был готов. Просто не был готов к войне.
— Да, я так и думал, — он нервно сглотнул. — Мне нужно будет прятаться? Сражаться? Чего в-вы хотите от меня?
— Мне нужна твоя помощь, — тихо и медленно произнёс Альбус. — Я хочу, чтобы ты присоединился к армии после окончания школы. Я хочу, чтобы ты стал шпионом для меня, ради общего блага. Чтобы мы выяснили, для чего Волдеморт использует оборотней.
Живот Римуса скрутило в ужасе. Все это было слишком близко, слишком реально.
— Нет, — сердце парня болезненно екнуло. — Черт возьми, нет. Ни за что. Я не вступлю в армию Волдеморта. Я не… оружие.
— Я не прошу тебя работать на них, я прошу тебя о помощи…
— Пошел ты! — Римус вскочил и попытался уйти так быстро, как только мог, но следующие слова Дамблдора остановили его.
— Иначе они убьют тебя! Они найдут тебя, где бы ты ни был, потому что после совершеннолетия тебе придется зарегистрироваться. Они убьют всех, кого ты любишь, если ты не станешь одним из них. Я не желаю тебе вреда, мой мальчик.
Все тело Римуса обмякло, сердце перестало биться, и он медленно развернулся, чтобы потеряно взглянуть на старика.
— Я… Я подумаю об этом… Я… — его глаза наполнились слезами, и он закашлялся, чтобы скрыть это. Черт возьми. Гребаный кошмар. — Я не могу позволить им убить людей… Которых я люблю… — он поспешил к двери, больше не в силах сдерживать слезы. — Я подумаю об этом.
***
Сириус чувствовал, что с Лунатиком было что-то не так, он просто не мог понять, что именно.
Он отдалился, охладел, почти вернулся к самому началу. Когда они впервые прибыли в Хогвартс. Римус прятался за шторками кровати, слишком много спал и реагировал на прикосновения, как дикий зверь. Сириус отчаянно пытался получить ответы, но все, что находил: «Приближается полнолуние, чувствую себя нехорошо».
Блэк беспокоился о Луни, ему нужно было обнять его, поцеловать, заняться с ним любовью, ему нужно было вернуть своего парня, потому что пустота в душе начинала увеличиваться, углубляться. Он скучал по нему, хоть они и жили вместе.
Поэтому в вечер пятницы, после встречи Римуса с Дамблдором, Бродяга решительно убедился в необходимости поговорить. Он ждал Лунатика в комнате, разложив шоколадное сердечки на подушках, приготовив горячую чашку какао на прикроватном столике. Джеймс ушел на свидание с Эванс, а Питер зависал с девчонками в библиотеке. Так что Бродяга посмотрел в зеркало, собрал свои и без того слишком длинные волосы в пучок, надел черные джинсы и шелковую черную рубашку, идеально сочетающуюся с его темно-бордовым лаком для ногтей и мятными духами. Он хотел устроить идеальный вечер для Римуса. Поэтому уселся с одеялом и шоколадками на кровать и принялся ждать, сердце переполняли любовь и беспокойство.
Но когда Луни открыл дверь, он выглядел бледным, почти неживым. Зеленый кардиган был помятым, глаза опухшими, а черты лица покрывала усталость.
— Как все прошло? — Сириус застенчиво улыбнулся, пытаясь поймать взгляд своего парня.
Люпин смотрел, казалось, куда угодно, но не на него. Он несколько секунд стоял у двери с грустным, тоскующим выражением лица, а затем молча присел на кровать. Его руки дрожали, и сердце билось так быстро, что Сириус мог поклясться, он слышал его.
— Что происходит, Ремми? — Сириус придвинулся к нему чуть поближе и взял дрожащие потные ладони в свои руки. — Ты можешь рассказать мне все, что угодно.
Римус глубоко вздохнул и посмотрел ему прямо в глаза. Сириус не мог припомнить, видел ли он когда-нибудь Луни таким разбитым или бледным прежде. Как будто он был до смерти напуган.
— Прости, Сириус, — прошептал он, но его слова затерялись в прерывистом дыхании. Римус сдерживал слезы. — Но я собираюсь рассказать, потому что иначе это с-съест меня зажив-во.
Сириус почувствовал, как у него падает сердце в грудной клетке. По какой-то причине ему вдруг захотелось разреветься. Хотя он ещё и не знал, что должно было произойти.
— Конечно, котенок, — Бродяга придвинулся ещё ближе и осторожно сжал любимые ладони. — В чем дело?
Римус глубоко вздохнул и посмотрел вниз, на их сплетенные руки.
— Мы больше не можем… б-быть вместе, — сказал он так тихо, что Сириус хотел бы… хотел бы не расслышать этого.
Внутри Блэка похолодело от ужаса. Его словно пнули в живот, оставив бездыханным. Он отчаянно хотел взглянуть парню в глаза, но Римус их не поднимал.
— Что… — слово застряло у него в горле, как нож. — О чем ты?
Наконец Римус поднял тяжёлые веки, полные слез, и весь мир Сириуса начал разваливаться на части.
— Нам нужно расстаться, Бродяга, — руки Люпина выскользнули из ладоней, и он нервно спрятал их в рукава свитера. — Пока не стало слишком поздно…
— Я не понимаю, — Сириус сглотнул, отрицательно качая головой. — Ч-что? Почему?
Он не осознал, когда именно, но гнев закипел в нем обжигающей лавиной. Горячие слезы наполнили глаза. Это был какой-то очередной кошмар, что-то, что они скоро исправят, как и всегда. Конечно, Лунатик не имел в виду того, что говорил.
— Что бы я ни сказал, каковы бы ни были причины, это не изменит того факта, что мыдолжны… — Люпин в отчаянии посмотрел на него глазами, полными вины и чего-то еще. Внутренности Блэка перевернулись от ужаса. — Я п-принял решение. Так будет лучше для нас. Для тебя.
— Нет! — в ужасе выкрикнул Сириус, гнев, наконец, нашел выход. — Лунатик, какого хрена? Как ты можешь… Нет! — он ощутил, как лицо краснеет. — Ты не можешь один решать, что для нас лучше, если я не слышу причины. И я знаю, ты, как всегда, вообразил какую-то чушь! Но на этот раз не сработает. Потому что я не сдамся. Потому что мы найдем способ исправить…
Римус все это время изучал его лицо в онемевшем волнении. И Сириус остановился, чтобы посмотреть ему в глаза, потому что, Господи, он хотел услышать эту гребаную причину. Все его тело начало трястись от гнева и отчаяния.
Внезапно Римус остановил свой взгляд на глазах Сириуса, сделал глубокий вдох и прошептал:
— Я больше не люблю тебя.
Если бы кто-нибудь попросил Сириуса описать боль, которую ты ощущаешь во время круциатуса, он бы солгал, назвав ее невыносимой. Вот это невыносимо. Вот это чертовски больно. Настолько больно, что лучше бы Римус использовал круциатус. Лучше бы он вновь очутился на холодном полу дома на Гриммо, 12.
— Что… — Сириус попытался заговорить, но внезапно горячие слезы застелили его взор, и все его лицо исказилось от боли. — Ч-что? Как? Ты…
Он не мог видеть Римуса, потому что все вокруг начало кружиться, горячие слезы заструились по лицу. В его грудь словно вонзили кинжал, прокрутили и выпотрошили сердце, оставив холодное тело умирать в канаве.
Сириус заглотнул воздуха и отвернулся. Это была ложь, конечно, это была ложь. Как, черт возьми, это могло быть правдой?
— Я тебе не верю, — прошептал он и посмотрел на светловолосого, наконец-то разглядев лицо. Люпин выглядел таким же разбитым. Конечно, это была ложь. — Почему ты это говоришь? Мне больно, Луни…
— Я ценю тебя как друга, — произнёс Римус дрожащим голосом, его рука попыталась дотянуться до запястья Бродяги. Но брюнет резко отодвинулся и посмотрел на него в испуге. — Просто не влюблён… больше…
— Чушь собачья, — губы Сириуса были мокрыми от слез. — Как ты мог трахать меня неделю назад, стонать и умолять поцеловать, а теперь… н-несешь такую чушь?
Римус сглотнул и отвел взгляд. Его плечи затряслись в беззвучной истерике.
— Я чувствую себя не так, как тогда… когда влюбился в тебя, — голос Лунатика был таким болезненным, что Сириус не знал, желал ли он ударить его или спрятать в объятиях. — Я не хочу причинять тебе боль, — он снова посмотрел на него, и Бродяге захотелось умереть на месте. — Ты лучший человек, которого я знаю. Ты и-идеальный, и ты найдёшь того, кто будет любить тебя до конца жизни. Это просто не я. Мне жаль. Я не м-могу изменить свои чувства.
Брюнет изучал его лицо, и ужас правды парализовал тело.
Вот почему Римус был таким холодным, вот почему он был таким отстраненным, вот почему он едва прикасался к Сириусу в последние дни. Он разлюбил его… Он потерял интерес.
— Ты говоришь правду, — прошептал Блэк и внезапно осознал, что не сможет этого вынести.
Он вскочил с кровати на шатающихся ногах, прикрыл рот рукой и почувствовал, как что-то надламывается внутри тела.
Должно быть, именно так разбивается сердце.
Но он не мог развалиться на части перед Люпином. У него все еще оставалась хоть какая-то гордость.
— Мне так жаль, — прошептал Римус. — Пожалуйста, не отталкивай меня как друга, — Сириус не мог его видеть, но, по голосу, Люпин был на грани истерики. — Я не могу это контролировать… Я… Мне так жаль.
Блэк почувствовал себя настолько униженным, что не смог оглянуться, и выбежал из спальни. Вращающаяся лестница, громкий шум гостиной… Он рванул в холл, он просто хотел подышать свежим воздухом. Что угодно, лишь бы перестать чувствовать эту боль. Которая постепенно переходила в паническую атаку.
Он продолжал бежать и, как только добрался до выхода из замка, врезался в Джеймса.
— Что случилось, Бродяга? — Поттер смотрел на него, глаза округлились в ужасе.
Сириус закрыл рот рукой, чтобы не издать душераздирающий всхлип и покачал головой в отрицании.
— Хэй, посмотри на меня, — Джеймс обнял его крепко. И это была секунда, когда Сириус позволил себе сломаться и ощутить себя так, словно умирал.
***
— Что, черт возьми, с тобой не так?! — Крик Сохатого был таким громким, что внутренности Римуса подпрыгнули.
Он лежал на кровати, весь в слезах, слюнях и растаявшем на подушках шоколаде. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как Сириус выбежал из комнаты, но Луни не переставал реветь. В какой-то момент стало так плохо, что чуть не вырвало.
Джеймс хлопнул дверью и быстрым шагом очутился у кровати.
— ПРОСНИСЬ И ОБЪЯСНИ! — Поттер никогда не был жестоким, но он действительно ударил Римуса по плечу, заставив его дёрнуться и взглянуть на друга.
Если Люпину раньше казалось, что он видел Джеймса разъярённым, то он ошибался. В карих глазах бушевало безумие.
— Сириус может верить в эту «больше не люблю» чушь сколько угодно, но я – нет. Потому что я не слепой и не тупой, и тебе лучше иметь чертовски вескую причину, чтобы причинить ему такую боль, или я обещаю… Выброшу нахрен все твои вещи в коридор и прослежу, чтобы он тебя больше никогда не увидел.
Римус издал сдавленный звук, напоминающий умирающего животного, потому что ему, на самом деле, казалось, он вот-вот умрет. Он только сильнее заревел, бормоча что-то в подушку:
— Мне так жаль, Джеймс. Мне ж-жаль…
На мгновение воцарилась тишина, но затем кровать прогнулась, и рука Джеймса внезапно легла ему на спину… И друг осторожно погладил Лунатика.
— Скажи мне, что случилось, я знаю, что ты не желал ему зла, я знаю, что ты все еще любишь его… Просто скажи мне… — голос Джеймса прозвучал отчаянно и так болезненно.
Римус попытался усесться, но все тело изнывало от боли. Схватив крепко за плечи, Джеймс посмотрел Лунатику прямо в глаза.
— Я не могу контролировать чувства, прости…
— Что он сделал? — Джеймс мягко провёл по плечу, и Римусу вдруг отчаянно захотелось, чтобы кто-нибудь его действительно ударил. — Он тебя раздражал? Он сказал что-то не так? Почему любовь исчезла? Она не проходит просто так, так не бывает…
Римус громко всхлипнул, потому что… Боже. Конечно, он будет любить Сириуса до последнего вздоха.
— Он не сделал ничего плохого, — прошептал Люпин, вспоминая идеальную улыбку, нежную кожу, длинные темные волосы, его смех и удивительный голос. — Он само совершенство.
— Тогда почему? — Джеймс начинал приходить в отчаяние. — Что происходит?
Римус не мог дать ему нужного ответа. Честно говоря, он сказал те ужасные слова только потому, что знал… Сириус не примет никакой другой причины.
— Посмотри мне в глаза и скажи, что ты его больше не любишь, — настаивал Джеймс.
Люпин приподнял голову и увидел большие карие глаза за стеклами очков, пристально смотревшие на него.
И слова застряли в горле.
— Ты солгал, так ведь? — Джеймс убрал мокрые кудри с глаз и нежно погладил друга по голове. — Зачем ты это сделал?
— Потому что я должен освободить его… — тихо пробормотал Римус и шмыгнул носом. — От меня.
Наступила тишина, потому что, конечно, Джеймс знал Лунатика. Конечно, он знал, как сильно Римус ненавидел себя.
— Он не хотел быть… свободным, Рем. Он любит тебя, ясно? — голос Джеймса дрогнул, и, боже Люпин осознал, что Поттер сдерживал слёзы. — Он любит тебя больше, чем ты сам себя. Пожалуйста, Лунатик, позволь ему… Ты заслуживаешь этого, ты…
— Ты не понимаешь, Сохатый! — Римус закричал от боли. — Ты не понимаешь…
— Тогда объясни!
— Мы были детьми, когда влюбились, мы не понимали, что это будет означать в будущем. Мы не думали… Я мог сломать его жизнь.
— О чем ты? — Поттер действительно чувствовал себя потерянным.
— Сначала те парни из маггловского Лондона. Они избили его, Джеймс, за то, что он поцеловал меня! Всего лишь за глупый поцелуй, Джеймс! Почти до смерти! — Римус ощутил, как кровь бросилась в лицо. — После этого он был сломлен, абсолютно, блять, сломлен. Весь в синяках, напуганный и потерянный. А потом этот глупый разговор… О детях. Он хочет семью, я это вижу, но я гей, я оборотень… — голос Люпина сорвался, и он начал шептать. — Мой отец был прав, у меня не может быть семьи.
В глазах Джеймса стояли слезы, и он отрицательно качал головой.
— И сегодня, Дамблдор, — Римус отчаянно заглотнул воздух и вцепился влажными руками в волосы. — Он сказал мне, что за мной будут охотиться. Пожиратели смерти будут искать меня. Сириус будет в постоянной опасности, он… — светловолосый задыхался от страха. — Он умрет из-за меня.
Люпин закрыл лицо руками в попытках остановить очередной поток слез. Это было так тяжело, так страшно и больно, что Лунатик предпочёл бы умереть на месте.
— И даже если пожиратели смерти не убьют меня, я умру к сорока годам из–за ликантропии, — Римус снова посмотрел на Поттера. Друг напротив вытирал слёзы. — Я должен освободить его, пока не слишком поздно.
— Это несправедливо, ты не можешь лгать ему, ты должен был сказать правду!
— Ты его знаешь! — Люпин начал хватать ртом воздух. — Он бы сказал, что ему все равно. Что он предпочел бы умереть, но рядом со мной…
— Потому что это правда! — сорвался на крик Джеймс. — Ты не помнишь, что я говорил на вечеринке? Ничего не имеет значение, только любовь! Лучше умереть, но знать за что!
— Но так не должно быть! — Лунатик почувствовал себя беспомощным. — Сириус переживет этот разрыв, он найдет кого-нибудь лучше. Мне нужно было дать ему вескую причину… д-двигаться дальше.
Джеймс замолчал. Резким движением он сорвал с себя очки и вытер дорожки слез. Принятие действительности нахлынуло на него, и парень сделал громкий вздох, уставившись в стену.
— Двигаться дальше? Ты отпускаешь его навсегда? — голос Джеймса был наполнен неверием. — Так просто?
Римус смог лишь кивнуть. На самом деле, он не знал, как он собирался это сделать. Но он должен был. Потому что он слишком сильно любил Сириуса.
— Это жестоко, — Поттер снова посмотрел на него. — Вы, ребята, обещали не расставаться. Вы обещали, что это не повлияет на мародеров. А теперь… — Джеймс схватился за волосы руками.
— Я съеду, я сделаю все, чтобы ему стало лучше, — пообещал Люпин.
— Об этой жертве тебя никто не просил! — Джеймс обессилено ударил его в грудь, начиная буквально захлёбываться в слезах. — Какого хрена, Лунатик… Какого хрена? Какого хрена!? — Поттер не мог подобрать других слов.
— Не говори ему правду, пожалуйста, я умоляю тебя, — прошептал Римус, сотрясаясь в тихом плаче. — Он найдет способ жить без меня. В конце концов, так будет лучше.
Джеймс колебался некоторое время, но сдался в поражении. Как бы он ни любил своих друзей, он уже не мог ничего изменить. Ему пришлось кивнуть Лунатику в ответ.
***
Римус точно не мог сказать, как долго он проспал, но проснулся он, когда в комнате ещё горел свет. Осознание произошедшего нахлынуло на него с такой силой, что он сжался во влажные простыни, схватился за живот и прошептал одними губами: «Господи». Подобного страха он, должно быть, не испытывал никогда прежде, даже при превращениях.
— И что дальше? — донёсся тихий шёпот Питера.
Римус не стал открывать глаз и прислушался.
— Вы не будете менять вашего отношения к нему, ясно?
Голос Сириуса заставил сердце Луни сжаться болезненной тоской. Он был таким хриплым, таким уставшим. Как Лунатик мог так поступить с ним?
— Люди не выбирают кого любить, а кого нет, — Бродяга говорил слишком холодно, слишком разбито. — Он не приносил клятвы любить меня вечно, и это не его вина.
— Как ты можешь его защищать? — Питер звучал абсолютно растеряно.
— Если он меня больше не любит, — Сириус сделал долгую паузу. — Это не значит, что я перестал любить его.
И в это мгновение Римус почувствовал любовь к Бродяге настолько сильную, что она была способна уничтожить.
Комментарий к Year 7 (2)
Надеюсь, все заметили отсылку речи Джеймса к словам Гарри в конце «Ордена Феникса». Если нет, то намекаю 👉👈
Простите за стекло, но я себе представить даже не могу, что ощущал Римус, взрослея и осознавая, насколько жесток мир по отношению к таким, как он. Что, скорее всего, ему суждено умереть молодым.
Все будет хорошо в последующих главах, обещаю ❤️
========== Year 7 (3) ==========
Phoebe Brigers – Motion Sickness
I hate you for what you did
And I miss you like a little kid
I faked it every time
But that’s alright
I can hardly feel anything
«Я больше не люблю тебя»
Сириус не мог точно сказать, была ли это боль или пустота. Но после того, как Римус произнёс те пять безобидных слов, какая-то часть внутри него надломилась и умерла.
Он просто ничего не чувствовал. Больше ничего не имело смысла. Ничего из той ерунды, которую они проходили на занятиях. Никакие шутки или пранки. Он не видел, для чего ему еще оставалось жить.
Джеймс и Питер, шептало что-то в глубине души.
И именно по этой причине Блэк заставлял себя подниматься по утрам, принимать душ, одеваться, притворно улыбаться и делать вид, словно ничего не изменилось.
Но изменилось… все. Римус все еще был рядом, с мародёрами, но… на самом деле он был так далёк, как никогда прежде. Светловолосый почти не разговаривал с ними и проводил все свободное время в библиотеке, прятался каждый вечер за шторами кровати. И Сириус просто не мог понять, почему?
Лунатик причинил ему боль. Не наоборот. Тогда почему, черт возьми, Люпин вел себя так, будто ему было грустно, будто это не то, чего он сам пожелал. Сириусу правда казалось, что он больше не узнавал своего бывшего парня, его словно подменили. Почему, черт возьми, он был таким молчаливым и подавленным? Какого хрена ему было не все равно… если он больше не любил его?
«Я больше не люблю тебя»
Это было похоже на шрам, на клеймо, вырезанное в глубине сердца (хотя Сириус не думал, что у него вообще что-то от него осталось).
После недели отчаяния, отрицания и тоски… Пришел гнев. Сириус глядел на молчаливого Римуса, который все еще не мог смотреть ему в глаза, и просто хотел, блять, ударить его. Врезать по печальному лицу и кричать. Так долго кричать.
Любовь просто так не исчезает. Это так не работает. Римус принял решение перестать любить его. Римус захотел, чтобы все закончилось. И Блэк искренне не мог понять, что он мог сделать такого, чтобы чувства Лунатика остыли. Лучше бы они так и бродили слепо, игнорируя перемены в его чувствах. Лучше бы Сириус никогда не узнал, что его разлюбили. Ему не нужна была правда.
Он плакал в подушку каждую ночь, умирая от душевной боли, нашептывая в пустоту: «Скажи, что произошла ошибка. Произошло недоразумение… Давай притворимся, что я не слышал твоих слов. Мы можем продолжить идти вслепую»
Любил ли Люпин его прежде? Было ли все это по-настоящему? Разве могут чувства уйти просто так, разве можно делать вид, словно любовь была для них обоих игрой?
Конечно, это было реально. Оглядываясь назад, Блэк не мог стереть те воспоминания, где глаза Римуса задерживались на губах, где кончики его пальцев рисовали узоры на коже. Они несколько лет провели влюблённые друг в друга, и Римус ни разу не давал Бродяге повода думать, что их любовь фальшива. Потому что Луни смотрел на него, как на ангела.
— Ты ангел, — тихо произнёс он, нежно поцеловав Сириуса в кончик носа.
— Что? — Блэк приоткрыл глаза и широко улыбнулся. — Не заноза в заднице, не отвратительная вонючая псина и даже не придурок? — он драматично ахнул и привстал, чтобы заглянуть в ореховые глаза.
— Нет, — прошептал Римус, затаив дыхание.
И они уставились друг на друга с искренним обожанием. Словно вновь влюбляясь.
Это был один из их последних разговоров перед расставанием. И Сириус никогда не был так зол за всю свою жизнь, ему хотелось кричать от отчаяния. Хотелось упасть на колени перед Римусом и попросить прощения, если мог чем-то обидеть.
Но у него все еще была гордость. Он не мог этого допустить.
К концу второй недели гнев перерос в искренний страх. Потому что он мог видеть в глазах Римуса. Это конец. Они не были даже друзьями, просто незнакомцами, живущими под одной крышей. Они так и не произнесли друг другу ни единого слова, и это было даже хуже, чем последствия пранка над Снейпом.
Вот значит… Вот что чувствовал Римус после того, как Сириус предал его? Господи, это чертовски больно. Иногда брюнету хотелось потерять память, принять таблетку, забыть, что он когда-либо любил Римуса, мать его, Люпина. Но каждый раз, когда Блэк смотрел на него, он не мог не любить его еще больше.
Лунатик все еще был таким… Лунатиком. Его чувства, может быть, и изменились, но сам парень оставался самым драгоценным существом в жизни Сириуса.
Его глаза… Мерлин… Они всегда выглядели по-разному в зависимости от эмоций, но всегда были потрясающими. Когда Римус смеялся вместе с остальными, они были светло-коричневыми с золотистыми завитками. Когда они с Сириусом занимались сексом, они были темными, шоколадными и дикими. Когда он злился, они были почти что черными. Но сейчас… Когда ему было грустно… Они становились немного зелеными, светлыми и опухшими от слез.
Его веснушки… все еще оставались самой милой вещью в мире. И они были повсюду. Некоторые были темными, некоторые были маленькими и появлялись только летом. Сириус однажды попытался соединить
их всех своим языком… Нарисовать созвездия на мягкой коже.
Его губы… Они были такими мягкими
и пухлыми, и Римус нервно кусал их все время, от чего те становились ярко-красными. И брюнет ненавидел его за это, потому что даже сейчас ему хотелось поцеловать их. Он хотел хотя бы ещё раз ощутить поцелуи Римуса.
Гребаное дерьмо.
Первый раз они заговорили друг с другом в день полнолуния. Потому что парни переодевались, подготавливаясь к отбытию в Визжащую Хижину. А Римус просто молча сидел на кровати, уставившись в стену.
Разумеется, их разрыв повлиял на мародеров, как бы тяжело ни было это признавать. Они с Лунатиком все испортили. Потому что теперь Джеймс и Питер проводили большую часть своего времени с Бродягой, вели себя так, словно все в порядке. Но в комнате, рядом с Римусом, атмосфера вновь становилась тяжелой и мрачной.
И Блэк просто больше не мог этого терпеть.
— Вам, ребята, не стоит идти, — прошептал Римус, песочные кудри отросли и теперь закрывали его сонные глаза. — Все хорошо. Я думаю, волк предпочел бы сейчас… одиночество.
— Прекрати, — рявкнул Сириус и, наконец, впервые за долгое время, посмотрел Римусу в глаза. У обоих перехватило дыхание. — Волку нужна его стая.
Люпин сухо сглотнул и отвел взгляд от Сириуса.
— Лунатик, так больше не может продолжаться, — выдохнул Поттер и присел перед ним на пол. — Мы переживаем, не усложняй все, ладно?
— Прости, — Люпин смотрел на Джеймса, но Блэку казалось, светловолосой разговаривает с ним. — Мне жаль, что я все испортил.
Сириус почувствовал, как его внутренности скрутило от боли. Глаза тут же защипали.
— Я тебе верю, — мягко произнёс Джеймс и взъерошил мягкие кудри. — А теперь пойдем.
Это было первое превращение Римуса, которое Блэк провел вдали от него. Сириус просто наблюдал, как мальчик, которого он любил, плакал от боли, кричал и хватал мокрым от слез ртом воздух, и ему нельзя было помочь. У него больше не было разрешения прикасаться к Луни.
Когда Люпин превратился… Волк пришел в такую ярость, в такое бешенство, что чуть сразу же не разорвал себя на части. Сохатый пытался помочь ему, он вывел его из хижины, отвлекал внимание и задевал рогами. А пес лишь жалобно скулил. Но волк становился только ожесточеннее и агрессивнее.
Тогда Бродяга схватил его за хвост и потребовал обратить на него внимание. И Луни заметил его, замерев и вцепившись когтями в землю. Большие желтые глаза встретились с серыми, и весь лес затих.
В мгновение тишины и давящего напряжения создалось впечатление, что оборотень вот-вот нападет. Но, вместо этого, он плавными движениями приблизился к Бродяге и протяжно завыл. Сириус прежде читал, что волчий вой считается символом тоски и безысходности, и от этих мыслей пёс заскулил, наклонил мордочку навстречу. Маленькое собачье сердце треснуло на куски.
Волк зарылся носом в черный мех и начал жалобно скулить. Прежде оборотень никогда так не печалился, сейчас же… он практически в отчаянии терся носом о собачью шёрстку, облизывая ее.
Сириус ни черта не понимал. Почему это происходило? Волчья форма Римуса всегда была отражением его внутренних человеческих переживаний. Лунатику должно было быть все равно, он не должен был быть таким сломленным.
Но Люпин так или иначе не запомнил бы своё превращение. Поэтому Блэк наплевал на все и провел полнолуние, свернувшись калачиком на пузе волка.
Хоть на утро ему и пришлось отползти от голого тела, позволить Питеру накрыть Луни и позаботиться о ранениях.
Потому что на утро… они снова стали незнакомцами друг для друга.
***
После расставания большинство людей рекомендуют тебе обратиться за советом к лучшему другу. Поговорить с самым близким человеком и излить ему душу. Но проблема заключалась в том, что для Римуса ближе Сириуса никого не было. Его бывший был его лучшим другом.
Да, расставание было тяжелым, но жить после него оказалось куда мучительнее. Почти невозможным.
Римус не мог найти причин двигаться дальше. Он согласился работать на Дамблдора. И каждый божий день теперь напоминал на долгое, невыносимое ожидание смерти.
Все так запуталось за пару дней, что те моменты, когда они с Сириусом были беззаботны и отчаянно влюблены, казались сказочным сном. И все, что его ждало дальше – одна огромная чёрная полоса.
«Так будет лучше для Бродяги. Ты поступил правильно» – постоянно повторял Люпин себе.
Но было ли это правдой? На утро после расставания Сириус выглядел бледным, сонным, таким маленьким и сломленным. Вина съедала Римуса заживо, потому что он стал причиной его слез. И хуже всего было осознание, что Блэк будет винить себя. Брюнет был белой вороной, ненужным отпрыском в семье Блэков. Он был настолько не любим своей матерью, что Римус обещал доказать ему обратное. Но он ударил по больному. Он сказал то, что было самой большой ложью в мире.
Разлюбить Сириуса Блэка было невозможно. Невозможно было перестать чувствовать острые иглы в сердце и бабочки в животе каждый раз, когда ты смотришь на него. С того самого дня, когда брюнет коснулся его шрамов, пообещал стать другом, Римус осознал, что встретил своего человека. Осознание того, что он должен был отпустить его, стало самой жестокой вещью во всем чертовом мире.
Люпин знал, что Бродяге нужно пространство и время, поэтому он пытался исправить ситуацию всеми силами. Прятался за шторами каждый божий день, свернувшись калачиком на простынях. Избегал его и умолял Джеймса проводить время только с Бродягой, быть только рядом с ним.
Каждый раз, когда Луни видел брюнета, он ощущал огромную трещину в грудной клетке, задыхался от боли. Он шептал в подушку по ночам: «Я люблю тебя. Конечно, я люблю тебя. Это все одна большая ошибка. Недоразумение. Боже, как ты мог в это поверить? Я буду любить тебя бесконечно, до конца моей гребанной жизни. Пока другие оборотни не изуродуют меня на войне».
Какая-то часть него молилась, чтобы учебный год поскорее закончился, чтобы он мог, наконец, отправиться на миссию и умереть. И перестать чувствовать. Просто остановить эту боль. Он так сильно желал умереть, что решил отправиться в Хижину в одиночку. Потому что он знал… без стаи волк разорвет себя на куски.
Распахнув свои веки и увидев белый мерцающий свет на потолке, Римус понял, что выжил. И от этого осознания он чуть не разревелся. Ему не хотелось встречать новый день, не хотелось продолжать бороться. Люпин не мог дышать от того, насколько поломаны были его ребра, насколько мертвым он себя ощущал. Пусть и выжил.
— Ты проснулся, — осипший голос Джеймса привлек его внимание.
Петтигрю и Поттер ожидали его в привычных позах, на стульях, бледные и усталые. Блэка нигде не было рядом. После того, как Луни начал встречаться с Бродягой, он действительно не мог припомнить, какого это просыпаться без Сириуса, свернувшегося калачиком в ногах. Или держащего его за руку, с широкой улыбкой на нежных губах.
— Хреново прошло? — прохрипел Люпин. Он огляделся и вдруг осознал, как шумно было в больничном крыле. Слишком много голосов за шторами его убежища. — Что происходит?
— Какой-то неизвестный вирус распространился в Хогвартсе, — тихонько ответил Питер и закусил губу. — Этой ночью многие студенты пожаловались, и никто не знает, на что именно. Помфри пытается выяснить.
— Он заразный? — глаза Римуса распахнулись от волнения.
— Помфри думает, что да, — кивнул Джеймс и опустил взгляд на сжатые в замок руки.
— Тогда какого хрена вы здесь? — Лунатик резко принял сидячее положение. — Разве не должны ввести карантин? К-какие симптомы?
— Похожи на обычный грипп, — попытался успокоить его Сохатый и положил руку на коленку Люпина. — Вроде кашля, насморка и очень сильной усталости.
— Кашель правда с… кровью, — поморщился Петтигрю.
Римус с трудом проглотил подступивший ком к горлу и оглядел взволнованных друзей.
— Темная магия? — прошептал он.
— Не только магглорожденные пострадали, — тихо произнёс Поттер и наклонился ближе. — Но похоже на то.
Мерлин, последние недели были настоящим кошмаром. Римус лучше умрет от этой неизвестной болезни, чем столкнется лицом к лицу со всем происходящим вокруг.
— Вы двое, выметайтесь из лазарета, — скомандовал он. — Это может быть опасно.
***
Римус провел почти четыре дня в больничном крыле. Намного дольше обычного, но у него было отличное оправдание: где угодно было лучше, чем в комнате. Где повсюду стоял опьяняющий запах Сириуса.
Но с каждым днём количество заразившихся неизвестным вирусом увеличивалось. Ему больше нельзя было оставаться в больнице, нужно было освободить место для учеников. Римус слышал от Помфри, что МакГонагалл настояла на карантине, и все студенты должны были оставаться в гостиных до конца недели. Все занятия перенесли.
Застрять с Сириусом в одном маленьком пространстве бог знает на сколько времени. Звучало… как конец для Римуса Люпина.
Поднимаясь по лестнице обратно в комнату, он осознал, что четыре дня без Бродяги ничего не изменили. Ты отдаляешься от Сириуса – ты хочешь умереть. Ты приближаешься – ты хочешь умереть.
Когда он вошел внутрь, то встретил гробовую тишину. Ребята, вероятно, выскользнули наружу с мантией невидимкой. Но Люпин был уже слишком измотан и хотел лишь одного. Стянуть ботинки и рухнуть на кровать. Занавески Сириуса были подозрительно закрыты, но Рем не стал обращать внимания, пока… не раздался кашель.
Люпин не имел права лезть не в своё дело, поэтому плотнее укутался в одеяло и захлопнул тяжелые веки.
Еще один протяжный кашель. И он прозвучал так влажно, тоскливо и обрывисто… Слишком знакомо. Точно так же, как тот звук, что Римус слышал в лазарете на протяжении четырёх дней.
Его сердце упало в пятки. Сириус заразился? Почему он не был в больнице? Почему здесь не было ребят, чтобы помочь?
И вдруг кашель стал таким громким, протяжным и отчаянным, что все тело Римуса застыло от страха, и он вылетел из кровати. Раздвинуть шторы он не мог, теперь между парнями было непреодолимое расстояние.
— Бродяга? — позвал он, и кашель стал глухим. — Бродяга, ты в порядке? — руки Лунатика начали дрожать от страха.
— Да, — прозвучало так тихо, голос Сириуса был неузнаваем. — Просто подавился… соком.
Римус, конечно, не поверил в это, но он не мог заставить Сириуса разговаривать. Секунду он поколебался и потоптался на холодном полу босиком… И Блэк снова отчаянно закашлялся, хватая ртом воздух.
Старые инстинкты Люпина заставили его броситься на помощь и распахнуть шторы настежь.
И то, что он увидел, заставило все тело замереть в ужасе.
Сириус лежал в форме эмбриона на кровати, в своей красной пижаме. Рот в крови, повсюду салфетки с бордовыми пятнами. Парень дрожал и был так бледен, что не мог взглянуть на Римуса.
— Какого хрена… — прошептал Люпин сдавленным от боли голосом и присел на кровать. Сердце бешено колотилось в груди. Его взгляд изучал мертвенно-белого парня, мучительно кашляющего в салфетку. — Почему ты не в больнице, Сириус?
— Уходи, — Блэк едва мог говорить с кровью во рту. — Ты з-заразишься.
— Нет, — Римуса трясло. Он не мог смотреть на Бродягу в таком состоянии. — Я отведу тебя в больницу. Где остальные?
Сириус сглотнул, а затем посмотрел на него, бледный и потный. Римус, наверное, никогда не видел в серых глазах большего холода и пустоты.
— Они ообещали принести зелье… п-помогает остановить крово… — громкий влажный кашель. — Т-течение, — Блэк уставился в потолок, подальше от испуганного взгляда Римуса. Он дрожал так сильно, словно замерзал от холода. — Больничное крыло заполнено, — голос звучал так сдавленно и болезненно. На два тона ниже. — Помфри все равно не сможет помочь. Без разницы, где умру.
Луни ощутил, как все тело затрясло в панике. В горле пересохло, руки сжали простыни.
— Не говори так, — прошептал он, не в силах говорить громче. — С тобой все будет в порядке. Ты не умрешь.
Казалось, Люпин пытался убедить самого себя. Чертов кошмар. В отношениях или на грани ненависти – не имело значения. Он не мог представить себе мир без Сириуса Блэка.
— Честно говоря, все равно, — проговорил Блэк и внезапно серые глаза засияли влагой. Он начал яростно кашлять в шелковый рукав пижамы. Влажные прядки волосы выбились из пучка.
— Тебе холодно, — Люпин вскочил с кровати, но ноги не слушались. Первый попавшийся свитер должен был помочь. — Вот, надень его.
Сириус жалобно взглянул Лунатику в глаза, и мокрая дорожка слез скатилась по окровавленной щеке.
— Я не могу сесть, — прохрипел он тихо.
И страх заполнил рассудок Римуса так яростно, что он чуть не выругался матом вслух.
— Все в порядке, — Люпин натянул болезненную улыбку и мягко приподнял Сириуса за плечи и голову.
Он помог брюнету облокотиться о спинку кровати, осторожно поднял худенькие руки и надел голубой свитер. Дрожь на секунду освободила Блэка, и он облегченно вздохнул. Сделав глубокий вдох, парень внезапно замер… и глаза наполнились слезами.
— Ч-что? — каким же беспомощным Римус себя чувствовал.
— Он пахнет тобой, — Сириус сжал салфетку в трясущихся пальцах и выдохнул так, словно пытался сдержать слезы. — Пожалуйста, уходи, я п-попробую заснуть.
Но Римус не мог оставить его. Не в таком состоянии.
Он отчаянно хотел возвратиться в прошлое, взять свои слова обратно, вернуть время вспять. Чтобы заползти под одеяло Сириуса и прижать парня к груди. Сказать ему, как сильно он его любит, как ему жаль. Поцеловать каждую слезинку на прекрасном лице, укрыть одеялом и вытереть с алых губ кровь.
Но он больше не имел права этого делать.
— Выпей воды, — дрожащими руками Люпин наколдовал жидкость в стакан.
Блэк покорно сделал маленький глоток, затем подавился и закашлялся ещё сильнее.
— Ложись, пожалуйста, — Римус не знал, чем ещё помочь до прибытия Мародёров.
Он забрал стакан у парня и помог ему аккуратно лечь обратно на подушку. Маленький, болезненный и беспомощный. Сириус заслужил всей заботы во вселенной.
— Уходи, пожалуйста, — продолжал повторять Блэк, глаза были прикованы к рукам Римуса. — Уходи.
Люпин не хотел его беспокоить, особенно сейчас. Но он взял тёплое покрывало и укутал парня, словно младенца.
— Зачем ты это делаешь? — глаза Сириуса наполнилось влагой, и их взгляды встретились. — Ты ведь не… любишь меня.
Римус ненавидел себя так, что готов был задушить собственными руками.
— Я волнуюсь, — искренне прошептал Луни. Зияющая дыра в его сердце горестно заскулила. — Чем я могу помочь?
Сириус на мгновение замолчал, прикусив нижнюю губу, а затем посмотрел Лунатику прямо в глаза. Черты лица смягчились, серые холодные глаза оттаяли.
— Скажи мне, пожалуйста… почему
Римусу не нужно было догадываться, о чем спрашивал парень. Он достаточно хорошо знал Сириуса. Знал, что именно съедало его заживо. Ему нужно было знать, почему исчезла любовь.
Но у Люпина не было ответа.
— Что я сделал не так? — окровавленные губы Сириуса дрогнули, и он снова стал похож на маленького потерянного ребенка. — Почему?
Лунатик поджал к груди колени и склонил на них голову. Что-то в сердце болезненно екнуло.
— Я не знаю, Бродяга… — прошептал Рем и заглянул в серые глаза, наполненные слезами. Ему захотелось ударить себя. — Ты не сделал ничего плохого.
Сириус издал сдавленный звук, похожий на смешок, и вновь принял сидячее положение.
— Я продолжаю спрашивать себя, как любовь могла исчезнуть, — Блэк отвел взгляд и шмыгнул носом. — И я не могу найти ответа. Это из-за того, что я слишком много ныл? Я тебя раздражал? — Сириус снова посмотрел на него, из блестящих глаз потекли слезы. — Я не хотел, Римус, пожалуйста, п-прости меня.
Люпин отрицательно замотал головой. Он не мог этого слышать, просто не мог продолжать причинять Бродяге подобную боль.
— Это потому, что на твоих вещах везде мои волосы? Это из-за того, что я не заправлял никогда кровать? — Сириус начал всхлипывать. — Я исправлюсь, Римус, я обещаю!
Лунатик ощутил горячие слёзы в глазах. Что он наделал? Что он, блять, натворил?
— Пожалуйста, Римус, скажи мне, — Сириус схватился за его ладонь холодными пальцами. — Это из-за крошек в кровати? Или из-за шоколадного молока, что я выпил? Я куплю тебе новое, я обещаю.
Люпин громко всхлипнул и бросился вперёд, прижав к себе дрожащего Бродягу. Тепло вновь окутало обоих пленительной тоской.
Потому что жить без прикосновений друг друга было немыслимо.
Пальцы Сириуса нашли путь к кудрям Рема, прижали его грудь к своей. И Люпин гулко выдохнул в горячую шею.
— Ты не сделал ничего плохого, — прошептал Римус и нежно погладил брюнета по спине. Все его тело кричало от любви. — Мне так жаль.
— Мне нужно знать… — Блэк отстранился и умоляюще посмотрел Люпину в глаза.
— Пожалуйста, Бродяга, пожалуйста, двигайся дальше, — светловолосый коснулся прекрасного лица своей ладонью. — Тебе нужно двигаться дальше.
Сириус издал обессиленный звук и резко отодвинулся, вновь посмотрев на Римуса ледяными глазами.
— Ты хочешь, чтобы я двигался дальше? — его слова были едва слышны.
— Да, — выдохнул Люпин, все больше и больше желая утопить самого себя.
— Хорошо, я буду двигаться дальше, — кивнул Сириус и ядовито улыбнулся. Большим пальцем он вытер дорожки слез. — Я буду двигаться дальше, Люпин, я обещаю тебе.
Бродяга никогда не называл Римуса по фамилии. В голосе парня было что-то настолько мрачное, что Римус ощутил страх, ползущий по позвоночнику. Это было похоже на объявление… войны.
— Хорошо, — Лунатик кивнул.
А потом Бродяга улыбнулся, немного пугающе.
— Хорошо.
Неожиданно дверь распахнулась. Двое запыхавшихся мародёров вбежали внутрь и бросились к кровати Сириуса.
— Мы принесли зелье, — Джеймс выглядел бледным от ужаса. Он тут же приподнял голову Сириуса и начал вливать в него жидкость.
Недоумевающий взгляд Питера бегал от Сириуса к Римусу. В комнате вдруг стало душно, почти невозможно дышать.
— Мадам Помфри сказала, многие выздоравливают, — Джеймс заботливо погладил Бродягу по макушке и отложил на тумбу опустошенный стакан. — Как ты?
— Хочется, чтобы все закончилось, — Сириус крепко сжал руку Поттера в своей. И Римус так сильно завидовал, что начинал ещё больше злиться на самого себя.
— Многим уже лучше, это не смертельно, — натянул улыбку Хвост. — Ты будешь жить, Бродяга.
Сириус перевел медленный и уставший взгляд на Римуса и прошептал:
— Не знаю, хорошо это или плохо.
***
До конца следующего дня Блэка не было видно за бордовыми шторами. Изредка парень поднимался чтобы откашляться, выпить воды или отойти в туалет, но он был едва живым. Спасибо Богу за Джеймса Поттера, просидевшего рядом с ним почти сутки, не смыкая глаз.
Римус тоже не мог заснуть. Но все, что ему было дозволено – наблюдать со стороны, проветривать комнату и спускаться в гостиную за едой. К счастью, никто из мародеров больше не заразился. Карантин продлился четыре дня, и Сириус оправился, хоть и выглядел по-прежнему бледным и потерянным.
— Я не хочу возвращаться на занятия, — проскулил Джеймс, натягивая на себя школьную мантию.
— Ты бы предпочёл сидеть взаперти, Сохатый? — усмехнулся Сириус, завязывая у зеркала галстук. — Не верю.
— Я бы предпочёл все, что угодно, но не подготовку к ЖАБА.
— Осталось немного, Джеймси, — Блэк пересёк комнату и потрепал друга по волосам. Затем его смеющиеся глаза уставились на Римуса. — Если что, Люпин поможет нам подготовиться. Ну или выпьет оборотное зелье и сдаст за нас.
Лунатик замер в недоумении, потому что… Сириус правда пошутил? И он улыбался?
В замешательстве пребывал не только он, Джеймс и Питер переглянулись между собой.
— О, да ладно вам! — Блэк направился к Римусу, а затем… закинул руку ему на плечо. — Мы не можем ходить по тонкому льду до конца года. Люпин хочет, чтобы я двигался дальше. Предлагаю вам того же, идёт?
Римус нервно закусил губу и взглянул на друзей. Притихшие парни одобрительно кивнули.
— Отлично! — Блэк похлопал Римуса по плечу.
И в последующие дни их общение правда стало куда лучше. Они начали вновь разговаривать, изредка шутили друг над другом, и казалось, Мародеры никогда не ссорились между собой.
И все так внезапно вернулось на круги своя, что Лунатик мог догадаться… Поджидало что-то неладное.
***
Как оказалось… Идея Сириуса о том, чтобы двигаться дальше, подразумевала радикальные меры.
Но Римусу оставалось их только принять. Хоть они и душили тугой веревкой горло. Оставляя зияющую пустоту в грудной клетке.
Сириус всем своим видом пытался доказать, что он был готов двигаться вперед. И у него получалось.
Прямо посреди гостиной Гриффиндора стоял Римус. Уставившись на любовь всей своей жизни. Целующегося с каким-то незнакомым парнем на вечеринке. Запустившего ангельские пальцы в короткие чёрные волосы. Прижимающего незнакомца к ближайшей стене.
— Какого черта? — прошептала Лили за спиной Люпина, округлив глаза.
Она знала, что Римус и Сириус расстались, это было довольно очевидно для всех гриффиндорцев. Вряд ли девушка догадывалась почему, но и не пыталась этого выяснить. Мерлин. Люпин так сильно любил Эванс, она, наверное, была самым понимающим и чутким человеком на планете.
— Я, пожалуй, воздержусь от наблюдений, — Римус развернулся, ощутив острую боль в грудной клетке.
Все это было похоже на галлюцинацию. На страшный сон, который должен был вот-вот оборваться, и его парень должен был крепко обнять, прошептав: «Не грусти, Луни. Это лишь кошмар».
Но это было реально. Это было так чертовски реально, что Римус не мог винить никого, кроме самого себя.
И самое худшее… Блэк, казалось, наслаждался поцелуем. Он начал флиртовать со всеми подряд после того, как выздоровел. Он разговаривал со всеми парнями и девчонками их курса, подмигивал незнакомцам… и выглядел ещё сексуальнее обычного (если это вообще было возможно). Он не вылезал из кожаных брюк, ежедневно подводил глаза и душился по несколько раз на дню. Даже во время занятий рубашка всегда была расстегнута на несколько пуговиц. Можно было заметить изменения в походке и в его позе. Она теперь напоминала тех плохих парней, что видишь на обложках романов. Ревность вскипала в Луни до такой степени, что он буквально сходил с ума, крича по ночам в подушку.
Конечно, это была месть. Но Люпин ощущал, как терпения становилось все меньше и меньше. Желание и тоска царапали сердце. Хоть Блэк никогда и не пересекал границу флирта.
До сегодняшнего дня.До этого проклятого, ужасного дня. Когда в гостиной решили устроить вечеринку по случаю окончания карантина. Римусу хотелось ударить кулаком по стене. Ударить этого гребанного шестикурсника по имени Роберт. Который оторвал часть его сердца, похитил то, что принадлежало ему, и начал играться.
— Ты красивее, — Лили кашлянула в ладонь и подошла чуть ближе к трясущемуся от злости Римусу. Он вливал в свой напиток так много магловской водки, что можно было утонуть в ней.
— Не надо, Лили, — выдохнул он и уставился в пустоту. — Это моя вина, я все это з-заслужил. Рад за него.
Эванс издала звук, похожий на саркастическое согласие.
Люпин осушил стакан одним глотком. Обжигающее спиртное воспламенило горло и разлилось по желудку ядовитым теплом.
Он огляделся еще раз, потому что не мог сопротивляться, не мог удержаться от того, чтобы причинить себе боль. И то, что он нашел, были хищные глаза Сириуса, смотревшего прямо на Римуса, но целовавшего придурка в шею.
Люпин выбросил стакан в мусорное ведро и сорвался с места, потому что, господи блять, он не мог вынести ни секунды этого кошмара. Он схватил бутылку водки и поспешил в комнату, вверх по лестнице. К счастью, внутри было тихо, а окна распахнуты настежь. Прохладный ноябрьский воздух заполнил лёгкие, и Римус рухнул на мягкую кровать.
Внезапно ужас происходящего обрушился на него. Он захотел отправиться вместе с маховиком времени в будущее, где Сириус бы счастливо жил с другим человеком, а Римус искренне радовался за них. В своём плане отпустить Бродягу он не продумал один неприятный аспект: первое время будет чертовски больно. Так чертовски больно, что захочется выпрыгнуть из проклятого окна.
Холодная дрожь окутала тело. Римус схватился за рот, сдерживая слезы, которые, к сожалению, не могли уже ничего изменить. Как будто от того, что он будет рыдать, ему станет легче.
Легче не становилось — только хуже, только гаже на душе с каждым днём.
Выпив полбутылки водки огромными глотками, Римус почти что застонал от боли. Стиснул зубы до крови и сжал кулаки. Всё правильно. Он это заслужил.
Голова начала идти кругом, но он не мог перестать глотать едкую жидкость.
Он хотел забыться, хотел убить эту боль любым возможным способом. Вскочив с постели, Люпин пьяно побрел к окну, схватил пачку сигарет и зажег одну из них. Он почти никогда не курил, слишком сильно ненавидел вкус табака.
Но святое дерьмо. В ту же секунду, как он вдохнул дым, в голове закружились воспоминания о волосах Сириуса, о его дыхании, губах и шее. И Римус выкинул сигарету, захлопнув окно.
— Блять! — закричал он и чуть не повалился на пол, потому что уже не мог нормально ходить.
И все стало ещё хуже, как только открылась дверь. Его взгляд остановился на Бродяге, завлекающего этого придурка Роберта в комнату, не прекращая страстный поцелуй. И под «страстным» Римус имел в виду, что Блэк буквально трахал парня своим ртом. И Люпин ненавидел тот факт, что был прекрасно знаком с тем, насколько это приятно.
— Упс, — Сириус наконец взглянул на застывшего Люпина, прекратив поцелуй. Их глаза встретились, и алкоголь окончательно затуманил зрение Лунатика. — Не знал, что ты здесь.
— Пойдем в мою комнату? — гребанный Роберт прошептал Сириусу в губы.
— Не нужно, — голос Люпина был едва узнаваем, но сейчас он действительно мало что понимал. Алкоголь делал каждое движение шатким. — Я ухожу.
Он взял бутылку и бросился к двери, не в силах спуститься по лестнице ровным шагом. Это был его худший сон. Конечно, это был сон. Он вот-вот должен был проснуться.
В тот момент, когда он вылетел в коридор, светловолосый обессилено упал на пол, уткнулся головой в колени и сжал крепко глаза, наполнившиеся слезами.
— Римус, — портрет Полной Дамы распахнулся, и Лили присела на колени рядом с пьяным парнем.
— Я не могу, я не могу, — причитал он, хватая ртом воздух. — Я больше не могу…
И девушка молча погладила его по волосам. Просидела рядом так долго, пока он наконец не уснул на хрупком плече.
–––
Сириус не был особенно счастлив на другом конце комнаты. Конечно, все это было частью шоу, но он не мог понять, какого черта он делал все это для Римуса, а не для самого себя. Он хотел сделать это для себя, он хотел избавиться от чувства одиночества и того предательства, что заставляло его чувствовать себя недостойным любви. Он хотел, чтобы этот поцелуй имел значение, он хотел насладиться им.
Но этого не происходило.
Это было отвратительно. Настолько, что хотелось изуродовать язык зубной щеткой. Все казалось таким неправильным, новым, незнакомым. Он так привык целовать Римуса за почти что два года, что даже не представлял каково это — целовать кого-то без мягких песочных кудрей, розовых пухлых губ и вздернутого милого носика. Без ванильного аромата, окутывающего все тело трепетом.
Роберт пах по-другому, по-новому. Цитрусами и чем-то, что напоминало сырую землю и плесневые грибы. Сириуса чуть не стошнило, как только их губы соприкоснулись, но ему нужно было это сделать. Потому что у него все ещё была гордость. Он видел, какими мрачными и влажными были глаза Римуса, заметившего поцелуй. Когда он злился, они были почти что черными. И это было все, что, черт возьми, имело значение.
Поэтому Сириус потащил Роберта наверх, в комнату. Потому что Люпин не имел права убегать и прятаться от него. Он должен был видеть, что потерял Сириуса, раз и навсегда. Может быть, Римус и разлюбил его, но это не означало, что Блэк – половая тряпка, об которую можно вытирать ноги.
И реакция светловолосого была вовсе не человека, «переставшего любить». Блэк искренне не понимал его, он действительно больше не знал ничего о Римусе Джоне Люпине. Казалось, Бродяга упускал какой-то недостающий пазл, что-то, что могло бы объяснить внезапную подмену его любящего и заботливого парня.
— Которая твоя? — простонал Роберт в губы брюнета, как только закрылась дверь за Люпином.
— Эта, — Сириус толкнул парня на кровать и забрался сверху, яростно целуя в шею, кусая ее, как будто вся жизнь зависела от этого. Он не смел открыть глаза.
— Боже! — Роберт вскрикнул от удовольствия, как только Сириус потерся о него своим пахом. — Ты такой горячий, Блэк, Господи Иисусе.
Бродяга был, как в бреду. Он сорвал с себя рубашку и наклонился, чтобы поцеловать парня, а затем широко распахнул веки.
Под ним лежал запыхавшийся черноволосый незнакомец, который хотел, чтобы Блэк прикоснулся к нему.
— Давай, Сириус, — выдохнул Роберт и начал расстегивать свой ремень.
Но длинноволосого внезапно осенило, что происходило и с кем он был.
Нежное лицо Римуса появилось в его сознании. Точно в таком же положении, с тонкими шрамом на верхней губе, мягкими вьющимися волосами и довольной широкой улыбкой.
— Давай, Сириус, — ореховые глаза сияли возбуждением. — Я люблю тебя.
Сердце парня так сильно забилось, что он выполз в панике из кровати и сел на пол, подальше от этого незнакомца, тяжело дыша и кусая губы.
— Что случилось? — растерянно спросил Роберт.
— Убирайся, — это было все, что Сириус смог сказать.
Шестикурсник поколебался несколько секунд.
— Может…
— Убирайся! — взорвался Бродяга.
И Роберт схватил свои вещи, направился к выходу, озлобленно хлопнув дверью. Сириусу оставалось только забраться в кровать, задернуть шторы и затрястись от сожаления, пока он наконец не смог заснуть.
***
После расставания окружающие обычно дают несколько советов:
1. Это нормально – быть тем, кому больнее.
Ты постараешься сделать так же больно тому, кто разбил твое сердце. Но правда заключалась в том… что на утро, после вечеринки Сириус чувствовал себя совершенно дерьмово. И он так сильно завидовал Римусу, что тот мог двигаться дальше.
2. Не обманывай себя, думая, что алкоголь или перепихоны выведут из состояния паники.
Сириус действительно надеялся, что это сможет помочь. Но все закончилось тем, что он яростно натирал свое тело под холодным душем, ощущая тошноту лишь от одной мысли, что Роберт прикоснулся к нему.
3. Перестань притворяться, что твой бывший был идеальным. Ни один партнер или отношения не идеальны. Независимо от того, как сильно ты любил его, перестань романтизировать недостатки.
И Блэк действительно изо всех сил старался сделать Лунатика злодеем своей истории. Он искренне пытался понять, почему их отношения развалились. Но… он не мог перестать видеть в Римусе единственный свет своей жизни.
4. Осознай, что ты снова влюбишься – и в правильного человека.
И Сириус всей душой желал в это поверить. Хоть и проваливался с треском.
5. Важно провести заключительный разговор, который поставит точку.
Бродяга боялся услышать от Римуса, что их отношения никогда не получат второго шанса. Но ему нужно было принять новую реальность, этот кошмар, в котором он жил.
Поэтому он решился последовать хотя бы одному из советов.
После долгого и холодного душа Сириус наконец вышел из ванной, все еще чувствуя себя пьяным и разбитым. Джеймс и Питер уже ушли на завтрак, а Люпин перебирал вещи в чемодане.
Парень выглядел так же дерьмово. Сонный, опухший и забитый.
— Проснулся? — тихонько произнёс Сириус, неловко ерзая на одном месте. — Отличная вечеринка была, да?
Люпин не смотрел ему в глаза. Он лишь кивнул с грустной и мягкой улыбкой на губах.
— Тебе было весело? — в его голосе не было горечи или раздражения. Но как только их взгляды встретились, глаза Люпина наполнилось тоской.
Сириус глубоко вздохнул и прикусил губу:
— Ничего не было. Я не смог…
Римус на мгновение замер, уставившись на брюнета пустым взглядом. А затем резко выдохнул.
— Как бы то ни было… Р-рад, что ты двигаешься дальше, — он улыбнулся, и что-то грустное блеснуло в ореховых глазах. Бродяге пришлось насильно проглотить страх.
— Я поцеловал… Я поцеловал его для тебя, а не для себя… — Блэк уставился вниз, изучая бордовый ковер под босыми ногами. — Мне нужно знать правду. Неужели… — он вновь взглянул на Люпина. — Неужели это действительно конец? Конец нас? Или есть шанс, ч-что твои чувства могут измениться? Что ты… что ты вернёшься ко мне… Домой.
Блэк ощутил себя таким глупым, таким маленьким и слабым. Но ему нужна была суровая правда. Потому что он не хотел сдаваться.
— Бродяга… Я… — Лунатик посмотрел на него с таким болезненным чувством вины, его руки вцепились в полотенце, которое Рем сжимал в руках. — Мы расстались месяц назад.
Сириус продолжал глупо смотреть на него, надеясь на хотя бы одну крупицу надежды.
— Значит, эт-это конец? Навсегда? — слова застряли у него в горле. И все, что оставалось от сердца, разбилось на мелкие осколки.
— Да, — прошептал Римус, судорожно втянув воздух.
И жестокость действительности обрушилась на Бродягу.
— Хорошо, — Сириус попытался улыбнуться, но горячие слезы наполнили серые глаза, а в носу защекотало от желания разреветься, словно он глупое ничего непонимающее дитя. — Однажды я поцелую кого-нибудь другого. И я сделаю это для себя, а не для тебя. И я буду счастлив.
Губы Римуса задрожали, и он быстро закивал.
— Ты будешь, я верю в это, — вздёрнутый носик покраснел, а глаза наполнилось влагой.
И Сириус искренне улыбнулся солеными от слез губами.
Он будет счастлив. Он будет счастлив без Римуса Люпина. Он найдёт способ.
Комментарий к Year 7 (3)
* Я ненавижу тебя за то, что ты сделал,
И я скучаю по тебе, как маленькое дитя.
Я притворялся каждый раз –
Ну и что,
Я почти ничего не чувствую.
========== Year 7 (4) ==========
David Bowie – Heroes
I, I will be king
And you, you will be queen
Though nothing, will drive them away
We can be heroes, just for one day
We can be us, just for one day
Солнечные лучи ласкали нежную кожу Сириуса, чье тело едва прикрывали белоснежные простыни. Ленивое субботнее утро в поместье Поттеров. С отдаленным пением птиц. Где ничто другое не имело значения, только Сириус и Римус, теплые, сонные и влюбленные.
— Я хочу раствориться в этом моменте, — брюнет прижался ещё ближе к обнаженной груди Луни, уткнулся носом в горячую шею. — Никогда не вставать с постели.
— Мы не можем, — тихонько рассмеялся Люпин, и его губы нашли нежный лоб. — Ты же не хочешь пропустить завтрак Юфимии.
— Кого волнует еда, — Сириус оперся на локти и заглянул Римусу в ореховые глаза. — Когда… я люблю тебя.
Довольная улыбка расплылась на губах Луни. Потому что он был самым счастливым человеком во вселенной.
— И я лю… — но он не смог закончить.
Кровь брызнула ему в лицо. И Сириус начал яростно кашлять, в панике хватаясь за горло.
— Бродяга! — в ужасе выкрикнул Люпин, когда другой мальчик упал на простыни. Дрожа и закатывая глаза в приступе конвульсий. Бордовые дорожки крови стекали по его подбородку. — Бродяга, посмотри на меня!
Но Сириус смог сделать лишь последний судорожный вдох, глядя на Римуса сквозь слезы. А затем застыл, словно сердце перестало биться.
— Кто-нибудь, помогите! — закричал Лунатик в страхе, хватая обнаженное холодное тело в свои трясущиеся руки. Его зрение затуманилось от слез. — Пожалуйста… Сириус. Я тоже тебя люблю! Я люблю тебя!
Но мертвый мальчик не услышал этих слов. Он лежал замерзший в его объятиях. Без дыхания и сердцебиения.
А затем… Римус проснулся. Дрожа на вспотевших простынях.
Этот гребаный кошмар преследовал его каждую ночь, как наказание за все то, что он натворил. Сон всегда начинался по-разному. Они с Сириусом могли лежать в спальне в Хогвартсе или гулять на берегу моря. Но он всегда заканчивалось одним и тем же образом. Бродяга, кашляющий кровью и умирающий у него на руках, так и не получивший признания в ответ. Римус никогда не мог закончить, как сильно любил его.
Не было смысла идти к психиатру, чтобы истолковать значение кошмарного сна. Подсознание Люпина говорило за него достаточно громко и ясно.
Они расстались почти два месяца назад, но просыпаться было все ещё так же невозможно, как и засыпать. Боль преследовала Римуса повсюду. По этой причине он начал беседовать с Мадам Помфри, принимая зелье для сна и таблетки. Которые явно были недостаточно сильны, чтобы помочь.
— Доброе утро, дамы! — голос Джеймса звучал бодрее любого сигнала будильника. Занавески Римуса распахнулись, и солнечный свет заполнил убежище. — Подъем, Лунатик!
Римус издал умирающий звук, зажмурив веки. Проклятие очередного дерьмового дня.
— Сегодня матч по квиддичу, поэтому вам всем лучше проснуться и поторопить свои задницы в столовую! — Джеймс уже был в форме и бегал по комнате, как перевозбужденное дитя.
О, Римус чуть не забыл об этом. После расставания Сириус и Джеймс почти каждый божий день проводили на поле. И не могли перестать говорить о том, как они просто обязаны выиграть кубок в свой последний год. Баннеры и всевозможные гремелки болельщиков ожидали Люпина у подножья кровати. Вместе с Питером они заготовили их на прошлой неделе.
На самом деле, было удивительно, как сильно тренировки шли на пользу Бродяге. На его щеки вернулся румянец, лицо озаряла широкая улыбка. Наконец-то он мог смотреть на Римуса без тоски или злобы в глазах. Они не стали вновь друзьями, нет, совсем нет. Но Блэк определенно двигался дальше, сосредоточив все внимание и любовь на Джеймсе, Питере и Марлин. Вернув свою энергию и чувство юмора.
И это было все, что имело значение. Римус хотел лишь одного в мире больше, чем собственной смерти: видеть Сириуса счастливым. Сам он все еще был ходячей катастрофой. Спасал только объём работы и школьных заданий.
Ему нужно было подождать совсем немного до конца учебного года. И он смог бы уйти и, наконец, спокойно умереть.
***
Не было ничего более прекрасного и захватывающего дух, чем Сириус Блэк в форме для квиддича. Его черные волнистые волосы, собранные в пучок, широкие плечи, обтянутые красной мантией, и грубые ботинки.
Когда Римус присел рядом с Лили и Питом на трибуны, он позволил себе насладиться видом. Впервые с тех пор, как все развалилось. Потому что в другие дни ему приходилось отводить глаза от Блэка, устремлять свой взгляд куда угодно, только не на само совершенство.
Когда игра началась, громкие возгласы заполнили воздух, и зазвучала триумфальная музыка. Сириус взлетел на свою позицию загонщика, крепко держась за рукоятку метлы. Лунатик чуть не вздохнул от обожания.
Теперь в этом была вся его жизнь. Всю оставшуюся жизнь он должен был наслаждаться Сириусом издалека, как золотистыми лучами солнца. Недоступными и ослепляющими. Наблюдая, как мальчик, которого он любит больше всего на свете, отдаляется все дальше и дальше, превращаясь во взрослого мужчину, полного амбиций, силы и храбрости.
Римус не смог бы точно ответить, что происходило во время игры. Он так и не разобрался в правилах, даже к концу седьмого курса. Просто хлопал, когда остальные хлопали, кричал, когда другие кричали, и освистывал противоположные трибуны, когда очки Когтеврана увеличивались. Все, на чем он мог сосредоточиться, — это плавные и уверенные движения Сириуса, его счастливые глаза, его улыбка и искренняя радость.
И он ощущал себя восторженным ребенком, который видел перед собой весь мир. Но не мог дотянуться.
Игра закончилась победой Гриффиндора, поэтому Люпин кричал, кричал и кричал, пока у него не перехватило дыхание. Лили схватила его за руку и поспешила на поле. Джеймс встретил свою девушку распахнутыми руками, закружив над землей и крепко поцеловав. Римус наблюдал за ними с трепещущим чувством в груди.
— Так держать, Бродяга! — Питер поспешил к улыбающемуся Сириусу и крепко обнял его. — Лучшая игра в истории!
— Спасибо, Хвостик! — Сириус усмехнулся в волосы пухлого мальчика, но его взгляд скользнул по застенчивому Римусу. Светловолосый держал в варежках огромный плакат «Сохатый и Бродяга, вперед!»
— Вы были великолепны, — улыбнулся Лунатик, когда Сириус разнял объятие и подошел к нему ближе. — В гостиной Гриффиндора сегодня будут отмечать до самого утра.
Брюнет мягко улыбнулся, на мгновение замолчав.
Да, они разговаривали последние недели, но это напряжение можно было резать ножами. Поэтому Сириус не выдержал и закатил глаза, словно раздражение достигло пика.
— Раз уж скоро Рождество и все такое… — Блэк решительно заглянул ему прямо в глаза. Воздух покинул легкие Римуса. — Сохатый боится спросить у тебя, не хочешь ли ты отметить с нами, у Поттеров. Он считает, что это должно быть мое решение. Так что… я вроде как спрашиваю тебя. Хочешь? Питер тоже приедет.
Римус потерял дар речи, вглядываясь в лицо Блэка в поисках любых возможных подсказок. Он был уверен, что останется в Хогвартсе на Рождество.
— Если ты не в-возражаешь, я бы с удовольствием… — Люпин скорее умер бы, чем заставил Сириуса чувствовать себя неловко. Поэтому он искренне не знал, хорошая ли это идея.
— Окей, — Блэк пожал плечами и пошел прочь от него.
Сириус широко улыбнулся, как только Мэри запрыгнула на него и закричала «Поздравляю!»
***
Вечеринка по случаю выигрыша была не менее грандиозной, чем все предыдущие. Сириус и Джеймс находились в центре внимания на протяжении всей ночи. Они танцевали, смеялись и ни на минуту не покидали друг друга.
Римус лишь тихонько наблюдал за ними в своем уголке, со сливочным пивом в руках. Это все, что он, по правде говоря, делал последние недели. Наблюдал.
К утру, когда все стали разбредаться по своим комнатам, компания близких друзей собралась на ковре, беседуя и наслаждаясь пьяным состоянием. Заняв место на диване, Римус заметил двух новых девушек среди них. Элли Мартин и Джессику Харрис с Пуффендуя, близких подруг Мэри.
Пока все играли в волшебные карты на полу, Сириус громко спорил о чем-то с Элли, смеясь и оживлённо жестикулируя руками. Люпин притворился, будто наблюдает за карточной игрой, но вслушался в диалог.
— Нет, Блэк, это так не работает! Магглов за это сажают в тюрьму! — Мартин чуть не подавилась пивом от смеха.
— Так, значит, ты была на концерте? — Сириус приподнял бровь, на лице появилась возбужденная ухмылка.
— Была, — она гордо взмахнула волосами. Девушка действительно была очень красивой. Золотистые длинные волосы с челкой, большие карие глаза и пирсинг на вздернутом веснушчатом носике. Поверх черного короткого платья она накинула зеленый вязаный кардиган. — Вообще-то я даже видела Боуи прошлым летом.
— Ты гонишь! — Сириус в шоке прикрыл свой рот. — Ты была на его концерте?
— Я скажу тебе больше, я случайно встретила его позже, у чёрного выхода. Выкурили пару сигарет, поболтали, — девушка была довольно нахальной, но это вовсе не раздражало.
— Ты осуществила цель всей моей жизни, — когда Римус украдкой бросил взгляд на них, Сириус выглядел по-настоящему счастливым, наклоняясь все ближе и ближе к девушке. В этом момент Люпин прекрасно разделял его зависть. Увидеть Боуи было их мечтой. — Rebel, Rebel звучит так же хорошо на сцене, как и в записи?
— О да-а, — протянула Элли. — Поверь мне, даже лучше. Все эти громкие возгласы из толпы, его энергия… Я бы умерла, чтобы испытать это снова.
— Так давай! — пьяно воскликнул Сириус и поднял стакан с огненным виски. — Ты и я. Ну же. Следующим летом.
Внутренности в животе Римуса неприятно сжались, но он продолжил смотреть на Питера, бросающего весело карты в сторону Марлин.
— Можно, — ответила Элли, но в ее голосе не было восторга. — Я не против, ты просто… Не пойми меня неправильно. Это не будет свиданием.
— Я что-нибудь говорил про свидание? — смешок Бродяги прозвучал нервно. Римус вновь взглянул на них.
— Фух, отлично, — Элли положила руку на плечо парня. — Я просто подумала, ты заигрываешь со мной. Ты очень классный и все такое, просто… не в моем вкусе.
Блэк тихонько кивнул, но в серых глазах промелькнула грусть. И Римус догадался, что для Сириуса это не было какой-то игрой или развлечением. Ему действительно понравилась девушка…
— Ладно, пора ложиться! — Джеймс сонно потянулся и направился к лестнице.
Когда мародеры вернулись в свою комнату, Римус направился прямиком в ванную, пьяный и измученный. Голова была так же пуста, как и его онемевшее тело.
— Тебе понравилась та девушка, не так ли? — донёсся насмешливый голос Джеймса, как только Рем выключил кран.
— Да, впервые после… ты знаешь кого… — он едва расслышал последние слова Сириуса. Сердце громко забилось о грудную клетку. — Но я не в ее вкусе, так что без разницы.
— Почему не в ее? — за дверью не было видно Поттера, но голос звучал возмущённо. — Ты всем нравишься!
— Как выяснилось за последнее время… Меня довольно трудно полюбить, Сохатый, — усмехнулся Сириус, и Римус застыл с зубной щёткой в руке. Его отражение в зеркале побледнело от испуга. — Так что забудь об этом.
Люпин сплюнул зубную пасту, вцепившись в раковину.
У Сириуса теперь были проблемы с самооценкой, и все из-за него. Отторжение к самому себе ударило ниже пояса, отчего алкоголь чуть не вышел наружу.
Он никогда в жизни не совершал более ужасного поступка. Да, все это было ради Бродяги, чтобы его жизнь стала лучше, чтобы Сириус был счастлив. Но только сейчас Люпин понимал, как много всего обрушилось вместе с его поступком. И не было никакого шанса все исправить.
Поэтому он разжал веки и уставился на своё отражение. Уродливый, худой, болезненно бледный. Захотелось разбить зеркало к чёрту – или хотя бы навсегда исчезнуть с лица земли.
***
Римусу была ненавистна сама мысль о том, что он собирался сделать, но он отчаянно жаждал видеть Сириуса счастливым.
Поэтому он изучил карту Мародёров и нашел Элли Мартин в дальней части библиотеки, на подоконнике. У девушки на коленях лежала огромная книга, а худенькие плечи прикрывал мягкий бежевый свитер. Может быть, у Сириуса все-таки был типаж…
— Привет, Элли, — позвал он, и девушка подняла голову в удивлении.
— Хэй, Люпин, — улыбнулась она и отложила книгу в сторону. — Что такое?
Он неловко присел на другую сторону подоконника и закусил нижнюю губу.
— Ты в порядке? — Мартин прищурила взгляд.
— Д-да, да, — Люпин зажмурился от того, как надломился его голос, слова застряли в горле. — Я хотел поговорить о Сириусе.
— Блэке? — она нахмурилась. — Что случилось?
— Ты… Ты сказала, что не хочешь идти с ним на свидание. Т-ты уверена? Точно? — он выжидающе взглянул на нее. Девушка улыбнулась, и пухлые губы растянулись вокруг жемчужных зубов.
— Ну, несмотря на неотразимое личико, он действительно не в моем вкусе, без обид, — усмехнулась она. И Римус отчаянно захотел спросить, что с ней было не так? Кто бы устоял перед Сириусом Блэком? — Он громкий и высокомерный. Мне больше нравятся… тихие парни, — последовала неловкая пауза, во время которой она с любопытством рассматривала Римуса. Он быстро замотал головой.
— Ты его не знаешь, он мягче, чем кажется, — Люпин почувствовал непреодолимое желание защитить Бродягу, потому что никто не смел его недооценивать. — Он не какой-нибудь избалованный чистокровный придурок, каким его все представляют.
— Ну, как скажешь, — Элли сделала саркастическую гримасу. — Но он определенно не стоит моего внимания.
— Ты его правда не знаешь, — повторил он, ощутив неприязнь к девчонке. — Он лучший парень на свете, и я сочувствую твоей потере.
— Лучший парень? — Мартин в неверии усмехнулась.
— Да, — тон Люпина звучал абсолютно уверенно. — Иногда он может быть слишком громким или упрямым, он может быть нахальным или импульсивным, но… — Римус глубоко вздохнул и отвел взгляд от светловолосой. — Он самый преданный человек на свете. Самый искренний и чувствительный. Он общительный в большинстве случаев, но иногда становится таким тихим… И в подобные моменты ты просто знаешь. Сейчас он нуждается в твоей заботе и любви. У него мягкая кожа, и он такой… нежный по утрам, когда он весь сонный, теплый и уютный. Иногда он тихонько сопит, — Лунатик потерялся в своих воспоминаниях. Трепетные мурашки рассыпались по всему телу. — Он все время целует и обнимает. Кто-то мог бы сказать, что он прилипчивый, но это не так. Это мило… Он нашептывает всякие глупости по утрам и укутывает в одеяло, как ребенка. Он может быть чересчур обидчивым, но это трогательно, и ты просто хочешь быть причиной улыбки на его лице. Заботиться о нем, заплетать длинные волосы и заставлять смеяться. Он курит, но это всегда так завораживающе красиво. Блять, каким-то образом его руки никогда не пахнут сигаретами. От него пахнет только мятными травами и дорогими духами, — Лунатик просто не мог остановить поток своих чувств. — Сириус никогда не даёт никого в обиду, и если видит рыдающего первокурсника, то всегда подойдёт к нему и отомстит обидчику. Он коллекционирует значки и нашивки для своей кожаной куртки и дарит самые лучшие, самые продуманные подарки в мире, — Римус глубоко вдохнул, оглядываясь на Элли, которая теперь смотрела на него в замешательстве. — Он… Он – воплощение любви. И он ее заслуживает, поверь. Попробуй дать ему шанс.
На какое-то время воцарилась тишина, а затем Элли взглянула на высокого парня с ухмылкой на губах.
— Господи, ты, должно быть, по уши влюблен в него, — девушка сжала ладонью рот в попытках удержаться от смеха.
— Речь вообще не об этом, — буркнул Римус и потеребил пальцами рукава свитера. — Ты просто не понимаешь, как тебе повезло.
Элли несколько секунд изучала его лицо, а затем коротко кивнула.
— Хорошо.
***
— Угадайте, кто пригласил меня на свидание! — Сириус ворвался в гостиную, подпрыгивая.
Он радостно рухнул на кресло перед Джеймсом и Римусом. Заставив Люпина замереть от неловкости. Парни сидели на диване, изучая конспекты.
— Скажи мне, что это девчонка с вечеринки, — Джеймс с любопытством взглянул на лучшего друга.
— Это девчонка с вечеринки! — Сириус чуть не запищал, словно довольный маленький ребенок.
И боже, Римус ненавидел, ненавидел, ненавидел, ненавидел это. Когти, что не переставали скрести в глубине души. Заставляя челюсть сжиматься в попытке сдержать слёзы.
— Когда? — на губах Джеймса сияла широкая улыбка.
— Завтра мы пойдём в Хогсмид, — Бродяга наконец взглянул на Римуса, и его радость потускнела. Он растерянно повертел головой и вновь уставился на Джеймса.
— Я же говорил тебе! Никто не может устоять перед шармом Блэка! — Поттер наклонился чуть ближе, чтобы дать Сириусу пять. — Ты! Хорошенький засранец!
Сириус рассмеялся и издал счастливый звук, откидываясь на сидушку кресла.
— Ребята, нам надо поговорить, — Питер вбежал в гостиную. Он выглядел красным и запыхавшимся. С зажатой газетой в руке.
— В чем дело, Пити? — Джеймс посмотрел на него немного обеспокоенно. — Что там у тебя?
Хвост присел на ковер, протягивая Джеймсу газету вспотевшими руками.
Римус придвинулся, чтобы прочесть заголовок:
«АТАКА ОБОРОТНЕЙ: Тот-Кого-Нельзя-Называть создает армию темных существ»
И под ним крупная колдография… Фенрир Сивый с обезумевшей улыбкой. Лунатик узнал бы это устрашающее лицо где угодно. Тень его каждого ночного кошмара. С тех самых пор как плоть шестилетнего ребёнка прогрызло это чудовище.
Люпин резко отвернулся, отчаянно пытаясь выровнять дыхание. Джеймс замолк, не в силах высказать своё возмущение, он и так слышал об этом от Римуса два месяца назад.
— Дайте мне посмотреть! — Сириус с любопытством оглядел их, а затем поспешно выхватил газету из рук Джеймса.
— Ты что-нибудь знаешь об этом, Рем? — Питер внимательно изучил его лицо. Но взгляд светловолосого задержался на Бродяге, выражение которого было нечитаемым. Смесь страха и гнева.
— Я… я… — Римус секунду колебался, но затем пришел к выводу: это его лучшие друзья, и они так или иначе обо всем узнают. — Да, я слышал.
— Чушь собачья! — воскликнул Сириус, не отрывая глаз от текста. — Должно быть проведено тщательное расследование в отношении всех оборотней. Все тёмные существа так или иначе поддерживают сторону Того-Кого-Нельзя-Называть. Кто, черт возьми, вообще это написал? Их нужно всех уволить!
Римус оглядел рассердившегося парня с тоской, а затем снова перевел взгляд на Питера и продолжил:
— Дамблдор рассказал мне, что началась охота на оборотней. Волдеморт принуждает их вступать в армию, так как им больше некуда идти, и они не доверяют министерству, — он громко выдохнул и посмотрел на свои сжатые на коленях руки. Голос пришлось понизить до шепота. — Я думаю, Волдеморт обещает им жизнь, которой у них… у нас никогда не будет. Мир, где у нас есть свобода.
Гостиная погрузилась в ужасающую тишину. Только потрескивающее пламя камина. Римус поднял измученный взгляд на Джеймса и кивнул, словно все они прекрасно понимали, что это означало для Лунатика.
Тело содрогнулось от негодования и обиды, что его жизнь прокляли, лишив выбора. Он наконец озвучил друзьям то, что съедало его заживо последние месяцы.
— Они попытаются принудить тебя, — заговорил Джеймс первый. — Ты не сможешь спрятаться?
— Н-нет, — голос Римуса задрожал, и он ощутил бешенный ритм сердца. — Мне скоро придется зарегистрироваться. Пожирателям не составит никакого труда найти меня.
Все притихли, и Римус наконец посмотрел на Сириуса. Газета дрожала в руках Блэка, а глаза застыли на Люпине с чем-то очень похожим на боль.
— Так… что ты можешь сделать? — прошептал Питер, и в его голосе было столько страха.
Римус секунду сомневался, но затем произнес это вслух.
— Я присоединюсь к Волдеморту.
— Что?! — все трое почти что закричали, глядя на него в неверии.
— Не в этом ссмысле… Я… — запротестовал Рем, сжав крепко глаза и проглотив сухой ком в горле. — Дамблдор сказал, что пожиратели не остановятся ни перед чем. Они убьют моих друзей, моих близких… И у меня нет другого выбора, кроме как присоединиться. Но… — Римус выдохнул и посмотрел вниз, прерывисто дыша. — Но это не значит, что я должен работать на них, я могу быть… шпионом. Дамблдор хочет, чтобы я был шпионом. Я буду передавать всю необходимую информацию и помогу остановить Волдеморта.
Он посмотрел на своих друзей, кусая губы почти что до крови. Джеймс тяжело выдохнул и зарылся руками в волосах. Питер огляделся по сторонам бегающими глазами.
А Сириус… Он посмотрел светловолосому в глаза с таким гневом, с такой злостью.
Конечно, Бродяга все еще заботился о нем. Он разозлился на жестокость судьбы. Так подумал Римус. До того как Сириус прошипел…
— Когда у тебя был этот разговор с Дамблдором?
— Где-то два месяца назад… — честно ответил Лунатик, а затем чуть не ахнул от осознания.
Сириус догадался.
Лицо брюнета покраснело, руки задрожали, и он выбросил газету в сторону.
— Бродяга, что… — испуганные слова Джеймса затерялись в скрежете двигающегося кресла.
Потому что Сириус взлетел с него, словно внутри него воспламенялся огонь, и поспешил вверх по лестнице.
— Какого черта? — Питер поднял газету и в ужасе посмотрел в сторону Бродяги. Дверь в их комнату громко захлопнулась. — Он что, сошел с ума?
Гребаный кошмар. Чертова газета и желание быть честным. Чертова неспособность Римуса закрыть рот на замок, когда это необходимо.
Он издал надломившийся звук, как только приподнялся на дрожащие ноги. Сердце отчаянно колотилось в горящей груди. И он заставил себя забраться наверх, потому что больше не мог прятаться. Потому что Сириус заслуживал правды. Потому что Люпин был гребаным трусом, который должен был сделать это уже давным-давно.
В то мгновение, когда он трясущимися руками отворил дверь, понял, что Блэк ожидал его. Парень стоял посреди комнаты, запыхавшийся, красный, сжимающий руки в кулаки.
— Сириус, я…
Но Лунатик не смог закончить фразу. Потому что за долю секунды брюнет пересек комнату и так сильно ударил его по лицу, что Римус рухнул на пол.
Агония охватила его челюсть, в ушах зазвенело. Он издал задыхающийся звук, пытаясь сплюнуть кровь с дрожащих губ и заставить себя посмотреть на Сириуса сквозь слезы.
Блэк уставился на него сверху вниз. Кулаки тряслись, а в глазах блестела влага.
Они погрузились в кошмарную тишину, прежде чем Люпин заставил себя встать и посмотреть на брюнета с чувством вины и принятия. Готовый к еще одному удару.
Он, блять, заслужил это.
— Не остановятся ни перед чем? Убьют друзей и близких? — Сириус почти что сплюнул слова. Слезы заструились по его прекрасному лицу. А затем он отчаянно закричал. — Я что, по-твоему, идиот? Хоть что-то из того, что ты сказал мне в тот день, было правдой!?
Римус сглотнул и почувствовал, что начинает трястись и беззвучно плакать. Будто он наконец позволил себе почувствовать всю ту боль, которая таилась внутри. И, о Господи… Как же много ее оказалось.
— Да, — прошептал он и шмыгнул носом, стараясь не развалиться на части перед Блэком. — Я правда думал, что нам нужно было расстаться. Что тебе будет лучше б-без меня, — он издал сдавленный звук, слова застревали в гландах. Бродяга не переставал смотреть на него, словно его испепелял гнев. — Я правда хотел, чтобы ты двигался дальше. Я не врал, Сириус.
— Но те слова… Ты имел в виду… — лицо Блэка исказилось от боли. — Ты имел в виду… что твои чувства…
Римус опустил глаза, сжимая челюсть и отчаянно пытаясь остановить этот поток истерики.
Сириус заслуживал правды. Больше нельзя было ее скрывать. Он не мог притворяться.
— Нет, — выдохнул он, наконец подняв взгляд на Сириуса.
Брюнет на секунду застыл. А затем развернулся спиной и, судя по дрожащему телу, начал сдерживать поток слез.
— Мне так жаль… — мучительно начал Римус.
— Убирайся к чертовой матери отсюда! — взорвался Сириус, обернувшись. Его лицо было мокрым, исказившимся и неузнаваемым. — Я больше не хочу тебя видеть. Никогда. Ты даже представить себе не можешь, что я чувствовал!
— Я… — начал Римус, но его голос дрогнул.
— Хорошо, что я выполнил за тебя всю работу, — процедил Сириус сквозь зубы. — И перестал любить тебя.
И, наконец, Римус осознал, что чувствовал Сириус. Понял, какая это была боль.
Если раньше его едва можно было считать живым, то теперь он был наверняка мертв. Его сердце перестало биться. И Люпин бросил понимающий кивок в сторону Сириуса, выбегая из комнаты.
Он бежал, бежал и бежал, не обращая внимания ни на какие звуки, исходящие от Джеймса и Питера. Он бежал до тех пор, пока не обнаружил, что падает на лесную траву, не в силах подняться.
***
Блэку казалось, что он находился в пьяном бреду. Как будто все вокруг него вращалось в бесконечной петле приглушенных звуков, движений и слов. Он просидел бог знает сколько времени на астрономической башне. Не имея ни малейшего понятия, должен ли он смеяться или плакать. В основном, удавалось только второе.
Римус не мог быть настолько жесток, чтобы лгать о своих чувствах. Он буквально наблюдал, как Сириус разваливался на части, умоляя о правде, о каком-либо намеке на то, что любовь не исчезла волшебным образом.
«Дамблдор сказал, что пожиратели не остановятся ни перед чем. Они убьют моих друзей, моих близких».
Это был тот самый недостающий пазл, который Сириус искал все эти месяцы. Но это не означало, что от этого было менее больно. Стало ещё хуже, чем раньше. Осознание того, что Люпин выбрал причинить ему боль. Выбрал произнести эти слова.
«Я больше не люблю тебя»
Где-то глубоко внутри Бродяга всегда знал, что это была ложь, он просто не мог понять, почему. А сейчас… Римус вступал в армию пожирателей смерти, чтобы защитить тех, кого любил. Но Блэк не трус, чтобы бежать и отказываться от Люпина. Черт, он всегда знал, что Римус – оборотень, но почему тот не понимал, что ему было наплевать. Они давным-давно пообещали друг другу быть вместе, несмотря ни на что. Это было ужасно несправедливо. Так чертовски несправедливо после всего, что Сириус сделал для него.
И, разумеется, Блэк все еще любил этого неуверенного идиота. И это было самое худшее. Потому что после обиды, горячих слез и гнева… Пришла надежда.
Докуривая очередную сигарету, Блэк захотел выброситься с астрономической башни вместе с ней. Потому что он не мог вернуться к Римусу, он не мог притвориться, словно Люпин не говорил: «Я правда думал, что нам нужно было расстаться». Если это был его выбор, пусть будет так. Но Бродяга больше не мог притворяться, будто все в порядке. И они старые приятели. Он не хотел больше никогда сталкиваться с этим ублюдком.
Когда солнце наконец село, Сириус вернулся в комнату, замерзший и слабый. Он обнаружил Джеймса и Питера, сидящих на кровати Римуса… И Питер… по правде плакал. Тихонько всхлипывал в плечо Джеймса, пока лохматый парень ласково гладил его по спине.
Чемодана, одежды и вещей Люпина нигде не было видно. Кровать выглядела так, словно там никогда никто и не жил.
— Вы в порядке? — прохрипел Блэк, отбросив куртку на кровать и с беспокойством взглянув на Джеймса.
— Почему вы двое всегда себя так ведете? — Питер громко всхлипнул и с отвращением посмотрел на Сириуса. — После пранка ты взял свои вещи и съехал! Теперь Римус… Почему вы не можете просто поговорить друг с другом?
Он вытер лицо пухлыми ладошками, и Поттер легонько похлопал его по спине.
— Лунатик переехал в другую комнату, МакГонагалл разрешила, — Сохатый посмотрел на Сириуса холодными, грустными глазами. — Я не знаю, что ты ему сказал. Но… — Джеймс тяжело дышал. — Он признался нам, что фактически скоро умрет, Сириус. Он признался, что собирается на войну сразу после окончания школы. Если ты думаешь, что он выберется оттуда живым, то ты глубоко заблуждаешься. Что бы ни случилось, мы должны сейчас быть рядом с ним.
Сириус разинул рот от недоумения и обиды.
— Пошел ты, Джеймс! Ты ничего не знаешь о том, что произошло! — он резко поспешил обратно к двери, потому что не собирался этого выслушивать. Не сейчас.
— Я знаю, что произошло, — Джеймс поднялся вслед за ним. — И мне так жаль, Бродяга, — он положил мягкую руку на плечо Сириуса. — Я знаю, ему не следовало лгать, что он разлюбил тебя, но это Римус! Его ненависть к самому себе настолькосильная, что он выбрал оттолкнуть тебя, спасти от такого «монстра», каким себя считает.
— Он должен был сказать правду!
— Я знаю, Бродяга, я знаю, это его не оправдывает, — Поттер покачал головой, вздыхая в отчаянии. — Но если бы я знал, что Лили умрет из-за меня, я бы предпочел отпустить ее. И если бы после правды она все равно решила остаться со мной… я бы почувствовал себя самым ужасным человеком в мире. Не знаю, стал бы я лгать или нет, но… Я никогда не был оборотнем, я никогда не испытывал того, через что прошел Рем. Не мне его судить.
Наступила напряженная тишина, после которой Сириус сбросил руку Джеймса с плеча и направился обратно к кровати. Прямо перед тем, как задернуть шторы, он озлобленно посмотрел на Сохатого.
— На моем месте ты тоже никогда не был.
Сириус наложил заглушающее заклинание и упал на матрас, чувствуя себя таким потерянным, сонным и обессилившим.
Его взгляд застыл.
Рядом с ним лежала стопка писем, вместе с запиской сверху.
«Мадам Помфри посоветовала писать письма тому, кого хочешь отпустить. Я никогда не осмеливался отправить их, но ты заслуживаешь правды.
— Р.Л.»
Сириус чуть не выбросил к чертям собачьим эти письма, чуть не сжег их в приступе злости. Потому что он не думал, что вообще возможно услышать какую-либо правду от Римуса Джона Люпина. Блэк был так взбешён, что захотел найти ту гребаную комнату, в которой сейчас жил Римус, и швырнуть стопку ему в лицо.
— Пошел ты, — прошептал брюнет и начал открывать первый конверт. Потому что он был слабый. И потому что ему нужны были ответы.
«Дорогой Сириус,
Я не думаю, что имею право называть тебя «дорогой», но ты все равно не прочтешь это письмо. И ты по-прежнему самый драгоценный человек во всем моем мире.
Я облажался. Ужасно и неизбежно. Неделю назад у меня еще была возможность прикоснуться к тебе, поцеловать, сказать, как сильно я тебя люблю. Но я потерял тебя. Из-за моего страха.
Я не гриффиндорец и никогда им не был. Потому что я боюсь того, что грядёт, я боюсь умереть, но больше всего… Я боюсь жить. Я знал, что ты не примешь это поводом для разрыва, потому что, честно? У тебя самое большое сердце во вселенной. И я почти уверен, что ты предпочел бы умереть, чем сдаться. И я искренне не понимаю, почему. Почему ты решил быть с кем-то вроде меня?
Я видел твои глаза, когда Джеймс говорил о детях. Больше всего на свете я ненавижу то, что не могу дать тебе, чего ты заслуживаешь. Настоящую семью. Большой домик на берегу моря, где ты будешь воспитывать счастливого, любимого ребенка. Ты был бы самым лучшим папой в мире. И у тебя все еще есть шанс создать семью. У меня же… У оборотней такого шанса нет.
Все начало рушиться после того нападения в маггловском Лондоне. Я видел твои слезы, и мое сердце не выдерживало. Сколько боли тебе причинили только из-за того, что ты поцеловал меня. Я не могу представить, что бы я ощутил, если бы ты умер из-за меня.
Однажды мне пришлось отпустить самого дорогого человека, я должен был видеть, как моя мама делает последний глоток воздуха. И мой отец заставил меня поверить, что я был тому виной. Я просто не могу позволить этому повториться.
Конечно, я люблю тебя. Как я мог перестать любить тебя? В мире не хватит слов, чтобы описать то, как ты заставляешь меня чувствовать. Ты коснулся моих шрамов на первом курсе, и я наконец-то ожил. Ты прикоснулся ко мне – и абсолютно все… темнота, боль и слезы. Все это приобрело смысл. Ты помнишь тот шоколад, что подарил мне на наше первое Рождество? Никто не делал мне подарков с тех самых пор, как умерла моя мама. Я получал от отца только серебряные ложки, которые обжигали кожу. Ты стал первым человеком, проявившим заботу ко мне. И твои прикосновения – смысл моей жизни. Веришь или нет, но я храню ту плитку шоколада и по сей день. Так и не позволив себе ее съесть. Это самый дорогой подарок в моей жизни. Именно с того дня… шоколад стал для меня символом счастья. Способом быть ближе к тебе.
Я знаю, что следовало быть честным, ничто никогда не оправдает моей лжи. Но я должен был освободить тебя. От самого себя.
И однажды ты найдешь свое счастье. Человека, который будет любить тебя. Без шрамов и без страха.
И ты, наконец, будешь свободен.
— Навеки твой,
Лунатик»
Сириус ожидал всего, что угодно. Но не того, что гнев растворится, и он начнёт заливать глаза слезами, трястись и целовать письмо, будто это был сам Римус, которого он так сильно желал спрятать в своих объятиях.
Луни все еще любил его.
И это осознание наконец пришло к нему с такой силой, что Блэк чуть не закричал от тоски.
Мокрыми, дрожащими руками он нашел второе письмо. Не способный нормально видеть затуманенным взором.
«Мой дорогой Бродяга,
Сегодня я видел, как ты лежал на холодных простынях, кашляя кровью, а глаза холодели от боли. И я никогда в жизни не ненавидел себя сильнее. Я не могу представить свою жизнь без тебя, я не могу представить мир без Сириуса Блэка.
Я хотел бы иметь возможность заботиться о тебе, я хотел бы вернуться в прошлое и обнять, прошептать, как сильно я люблю тебя. Но я не могу.
Ты хотел знать, почему любовь исчезла, но ответа нет. Потому что как это могло случиться? Как я мог перестать любить тебя?
Если бы у меня был шанс, я бы посмотрел тебе тебе прямо в глаза и произнес:
— Ты не сделал ничего плохого. Я хотел бы, чтобы ты снова не заправил нашу постель. Оставил волосы на моем свитере и выкрал шоколадное молоко. Ты сделал меня самым счастливым. И ты заслуживаешь всей любви в этом мире. Мне просто жаль, что моя любовь – это проклятие.
— Навеки твой,
Лунатик»
Сириус не думал, что ему хватит сил закончить стопку писем. Он утопал в слезах и всхлипах.
Но он не мог остановиться и открыл следующее.
«Мой милый Бродяга,
Сегодня я заметил, что ты перестал называть меня Лунатиком. С тех пор как мы расстались, ты называешь меня только по фамилии. И я бы хотел, чтобы это не было так чертовски больно.
Я хотел бы перейти к той части, где ты старый, счастливый и седой в деревянном домике с любящей семьей. А я наблюдаю издалека с мыслями, что принял верное решение, оттолкнув тебя. Но я не могу поторопить время. Я должен пережить этот ужас, который совершил.
Ты изменился, стал выглядеть ещё прекраснее. И мне так жаль, что я не могу сказать тебе этого. Я хотел бы снова почувствовать твои губы, твои прикосновения, твой запах. Я бы хотел, чтобы все это оказалось страшным сном.
Ты поцеловал того парня, и мое сердце закричало от боли. Я хотел бы, чтобы алкоголь мог помочь, я хотел бы, чтобы слёзы действительно имели смысл. Но это не так. Ничто больше не имеет смысла.
Я просто хочу поскорее отправиться на миссию, помочь Дамблдору остановить Волдеморта и наконец умереть.
— Навеки твой,
Римус (наверное, я больше не могу подписываться как Лунатик)»
Сириус отбросил письмо, ощутив в горле острые иглы.
Какого черта? Как он мог пропустить все признаки того, что Римус был склонен к самоубийству? Его Луни, его котёночек… Как все это могло произойти с ними?
Чем больше он читал письма, тем более беспорядочным становился почерк Лунатика, словно он терял себя в отчаянии.
«Мой единственный бродяга,
Я хочу взять свои слова назад. Неужели уже слишком поздно? Могу я забрать их обратно?
Мне продолжает сниться этот ужасный сон. Мы счастливы в нем, беззаботны и влюблены. Но он всегда заканчивается одним и тем же гребаным образом. Я не могу сказать, что люблю тебя… И ты умираешь у меня на руках.
Как я могу сказать это сейчас, пока не стало слишком поздно? Или это уже произошло?
Я не могу дышать, я не могу спать, я не могу думать. Я хочу только одного: перестать чувствовать. Умереть.
Мне так жаль, Бродяга. Мне так жаль.
— Римус»
Сириус не смог закончить последние несколько писем, он отчаянно схватился за живот, шмыгая носом и горько всхлипывая. Он проверял в порядке ли Римус на карте Мародёров, пока наконец не смог заснуть.
***
— И Боже! Новый сингл Queen! Абсолютный взрыв!
Элли сидела напротив Сириуса, возбуждённо взмахивая руками. Они были в Трех Метлах. Снаружи падал снег, и рождественская атмосфера наполняла улочки.
Но после бессонной ночи, кошмаров и слез Блэк мог сосредоточиться лишь на жужжащем шуме в голове, делающем все вокруг размытым.
— Эй, ты со мной? — Элли щелкнула пальцами, привлекая к себе внимание. Парень чуть не заснул на своей руке.
— Да, да, — он попытался улыбнуться.
По правде, Блэк пошел на свидание только для того, чтобы убедить себя, что у него все ещё была гордость, что он не хотел падать на колени перед Римусом. Потому что тот обязан был просить прощения, а не наоборот. Тем не менее, свидание только ухудшило состояние.
— Ты выглядишь расстроенным, — девушка взглянула на брюнета, наклонив голову. — Хочешь обсудить?
Сириус обрывисто выдохнул, теребя в руках салфетку и не желая беспокоить девушку своим состоянием.
— Нет, я правда в порядке, — Сириус тихонько кивнул. — Ты говорила о сингле, ну так что там…
— Я не могу в это поверить! — Элли вскрикнула, взмахнув рукой. — Я знала, что ты потеряешь интерес ко мне, как только я соглашусь погулять. Зачем ты вообще попросил своего друга Люпина поговорить со мной?
Сириус замер, удивленно подняв на нее опухшие глаза.
— Что?
Она усмехнулась и посмотрела на него так, будто он и так все прекрасно знал.
— О, да ладно тебе, он пришел, восхваляя тебя, сказал, какой ты отличный парень, — она улыбнулась и недоверчиво покачала головой. — Рассказал мне всю ту чушь о том, какой ты мягкий и теплый по утрам, как ты собираешь значки и сопишь во сне. Будто он хотел этого свидания.
Сириус растерянно пытался понять то, что только что услышал.
Римус хотел, чтобы он встречался с кем-то другим? Он так отчаянно хотел отпустить его, что действительно пришел к Элли?
— Он даже сказал какое-то безумие о том, как ты заслуживаешь любви и что мне повезло, что у меня вообще есть шанс…
И тогда Сириус понял.
«— Как выяснилось за последнее время… Меня довольно трудно полюбить, Сохатый. Так что забудь об этом».
— Извини, — Блэк поднялся со стула и схватил черное пальто. — Мне нужно идти.
— Что? — Мартин удивленно выдохнула.
Но Сириус больше не слышал ее. Он выскочил на улицу и достал карту Мародёров. Точка Римуса была на Астрономической башне, и он бежал так быстро, как только мог.
***
Лунатик сидел на краю балкона, вдыхая холодный зимний воздух своими слабыми и сдавленными легкими.
События последнего дня были похожи на поток нескончаемого ужаса. Слезы Сириуса, холодная земля леса, слабые ноги, потеря реальности. Он едва смог возвратиться в замок. Хагрид нашел его на полпути и помог добраться до больницы. Таблетки мадам Помфри и слова утешения, разговор с МакГонагалл, переезд в другую комнату и три новых соседа, которые смотрели на него как на сумасшедшего.
Когда Люпин наконец проснулся, он смог только добраться до тихого места, Астрономической башни, не имея ни малейшего представления о том, что делать со своей жизнью дальше.
— Римус, пожалуйста, не надо! — испуганный крик разрезал тишину, и Люпин чуть не рухнул прямиком вниз.
Крик Сириуса.
Светловолосый обернулся на знакомый голос и увидел Бродягу, приближающегося ближе. Волосы покрылись снегом, а пальто свободно свисало.
— Я не собирался… — едва прошептал Римус, когда осознал, почему Блэк прибежал сюда.
Он ступил на землю на шатких ногах, задрожав всем телом. Внезапно стало чертовски холодно, в одном лишь свитере.
— Слава Мерлину, — выдохнул Сириус, хватаясь за грудь и пытаясь выровнять дыхание. — Т-ты… напугал меня.
Лунатик уставился на него так, словно его ударили бладжером. Прилив адреналина, страха и вины. Почему Сириус вообще попытался найти его? Разве он не должен был быть на свидании?
— Я прочёл… — тихо произнес Сириус и заправил прядку волос за ухо. — Я прочёл твои письма.
Что-то внутри Римуса закричало «Беги! Спрячься от этого взгляда!» Потому что он был ещё несколько минут назад уверен. После того, что Бродяга сказал ему вчера, они больше никогда не смогут взглянуть друг на друга. Блэк его больше не любил.
— Прости, Сириус, — прошептал он, нос начало покалывать от слез. — Мне так жаль.
Бродяга посмотрел на него опухшими, грустными глазами, а затем на губах появилась нежная улыбка.
— Я знаю, Луни.
Луни.
У Римуса чуть не защемило сердце, когда он вновь услышал это. С трепетным тоном, с этими глазами, которые пристально смотрели на него.
— Я знаю, будущее пугает, — Сириус подходил все ближе и ближе. — Черт возьми, я до сих пор уверен, что Прорицание – это даже не магия. Оно было создано для того, чтобы люди меньше боялись. Потому что мы не можем контролировать завтрашний день.
Люпин судорожно вдохнул холодный воздух, ощутив, как соленые слезы застилают глаза.
— И меня бесит, что нет книги с ответами, куда можно было бы просто заглянуть и узнать, что будет дальше! — Сириус громко рассмеялся, но затем притих. Заглянув Римусу в глаза с такой болью. — Но жизнь не имела бы смысла, если бы мы знали все наперёд, Лунатик. Я не уверен, что произойдет завтра, но сегодня… — губы Бродяги задрожали. — Сегодня я люблю тебя.
Сердце Римуса сделало один громкий толчок.
«Хорошо, что я выполнил за тебя всю работу. И перестал любить тебя».
Сириус никак не мог любить его после всего, что он натворил. Это не могло происходить на самом деле. Конечно, это был сон. Римус собирался сказать, что любит его в ответ, а затем сжать умирающего парня в руках.
— Мне плевать на детей! — Сириус разрушил тишину и затрясся от слез. — Они громкие и шумные! И кто знает, что произойдет в будущем? Может быть, законы изменятся! Кто знает, Луни? Кто знает?
— Сириус… — прошептал он.
— Нет, дай мне закончить, — Блэк вытянул руку и подошел так близко, что между ними оставался метр. — Я знаю, что будущее пугает. Я знаю, что твоя миссия может грозить нам обоим смертью. Но это несправедливо, Римус. Ты не вправе решать за меня, ради чего я хочу жить и умереть. Я мог умереть от этого дурацкого вируса. Да от чего угодно! — он замолчал и понизил голос почти до шепота. Пар покрывал клубками воздух между ними. — Но я жив сегодня. Как и ты. И мы можем стать героями, хотя бы на один день.
Римус тихонько рассмеялся, услышав цитирование Боуи. Горячие слезы заструились по его лицу.
Он не мог поддаться чувствам, когда решение уже было принято. Когда он выбрал отпустить Бродягу. Но какая-то часть Римуса затрепетала от осознания, что все было намного проще. Они просто не могли существовать друг без друга.
— Они будут охотиться на тебя, Сириус.
— Мне все равно.
— Они убьют тебя.
— Мне все равно.
— Мы можем умереть, как только закончим Хогвартс.
— Мне все равно. — Твердо и медленно ответил Блэк и протянул руку, чтобы взять лицо Римуса в свою ладонь. Его нежные пальцы убрали слёзы. — Единственное, что меня волнует, это то, что ты чувствуешь ко мне. Сейчас и сегодня.
— Я… — начал Римус, вздыхая от тепла, разливающегося по всему телу.
Наконец-то он ощутил, как страхи отпускают его. Наконец-то он мог закончить фразу.
— Я люблю тебя.
Взгляд Сириуса остановился на его глазах, губы скривились и задрожали. Слёзы крупными каплями потекли по фарфоровой коже. И Люпин смотрел на него с таким чувством вины, заботы, любви и желания. Невозможно было чувствовать все сразу и так сильно.
— Я люблю тебя, — снова прошептал он и громко всхлипнул, взяв ладонь Сириуса в свою и нежно поцеловав холодные костяшки пальцев.
— Скажи это еще раз, — попросил Сириус, как маленькое дитя.
— Я люблю тебя, — Римус начал содрогаться от слез. — Я люблю тебя. Конечно, я люблю тебя.
И Сириус обвил руками шею парня, поцеловал так яростно, что они чуть не повалились на землю. Влажные губы Сириуса были как воздух, как глоток кислорода, которого Римус отчаянно жаждал.
— Я люблю тебя, — снова прошептал он в самые прекрасные губы. Сминая и целуя, и запуская руки в длинные волосы, и притягивая ближе и ближе. — Я люблю тебя, котенок.
И Сириус почти что растаял в его объятиях. Он застонал, открывая рот шире, переплетая их языки. Мятный запах, тепло его кожи заставляли дрожать от удовольствия. И Лунатик отыскал руками худенькое тело под пальто, схватил за талию и почти что приподнял другого парня в воздух. Их носы сжались друг в друга, соленые слёзы смешались в единый поток. И Римус целовал, целовал и целовал, как будто это был его последний шанс.
— И я люблю тебя, — пухлые сладкие губы Блэка нашли его ухо. Руки сжимали песочные кудри. — Больше никогда так меня не пугай, ладно?
Римус кивнул в ответ и нашел губами скулы Сириуса, его челюсть. Он целовал теплую кожу, делал влажные узоры и вжимался носом в щеки, чтобы вдохнуть прекрасный запах. Никогда прежде Люпин не чувствовал себя таким пьяным, возбужденным и таким парящим. Он действительно забыл, каково это.
— Мне так жаль, котенок, мне так жаль, — Римус поцеловал теплый лоб Сириуса, когда тот снова задрожал от слез. — Тебя любят. Тебя так любят. Ты самый любимый человек на планете. Ты самый-самый любимый.
Тело Сириуса затряслось от слез, и они оба вцепились друг в друга, отчаянно плача и всхлипывая под холодным зимним воздухом.
— Прости меня, пожалуйста, — Римус причитал, как маленький ребёнок, вжимаясь в шею Бродяги. — Прости меня. Прости меня. Я так люблю тебя.
— Все хорошо, котёнок, все хорошо, — Сириус гладил его по спине. — Ш–ш–ш…
— Мне так жаль, — завыл Римус и начал тянуть Сириуса вниз, потому что ноги сдались и потащили к земле.
— Все хорошо, все хорошо, — Сириус опустился вместе с ним на колени и сжал в своих объятиях. Спрятал под пальто дрожащего парня. — Я люблю тебя. Я так рад, что ты вернулся домой.
И они просидели в слезах до захода солнца. Не в силах перестать целовать друг друга. С рождественскими колоколами, доносящимися издалека.
Комментарий к Year 7 (4)
* Я, я буду королем,
А ты, ты будешь королевой.
И пусть ничто не прогонит зло прочь,
Мы можем быть героями, хотя бы на один день.
Мы можем быть самими собой, хотя бы один день.
========== Year 7 (5) ==========
Заниматься любовью – прекрасно. Особенно с Сириусом Блэком. Но Римус даже и не подозревал, каким секс бывает после долгого разрыва отношений.
Просидев в слезах до самого заката на Астрономической Башне, он ожидал, что это будет нежно, ласково или неловко. Но как только Сириус затащил его в комнату, то жадно впился губами, словно ждал этого всю свою чёртову жизнь.
— Сириус, ребята могут… — но слова Римуса затерялись, потому что Блэк впечатал его в стену, поцеловал в откинутую шею и принялся судорожно расстегивать ремни.
Римус застонал в их приоткрытые влажные рты, отчаянно прижимаясь к бёдрам Бродяги. Они бросали по пути к кровати одежду, срывали друг с друга все ненужные слои, отчаянно жаждая увидеть наконец обнаженные тела. Словно дикое животное, Сириус повалил светловолосого на кровать, уселся сверху и вжал в простыни. Римус никогда в жизни не был так возбужден. Это было чистое звериное желание. И, конечно же, любовь. Боже, так много любви.
Он чувствовал, как эхо его собственного пульса разносится по всему телу, стучит, словно барабан. Обхватывая обеими руками голую спину Сириуса, Лунатик двигался навстречу вперед. Пока они не оказались прижаты друг у другу, горячие, близкие и задыхающиеся.
— Я, — прошептал Римус, глаза закатывались от удовольствия. — Я…
— Ч-что? — Бродяга прикоснулся рукой к внутренней части его бёдер. — Что, я… что?
— Люблю тебя, — заскулил Лунатик, когда его коснулись там.
Сириус зарычал и устроился удобнее между ногами своего парня. Его кожа была все такой же мягкой, как и сохранилось в памяти Луни. И линии тела были такими знакомыми, но особенно-новыми. Римус позволил Сириусу забрать управление, лёжа под ним и дрожа от удовольствия. Его окутал запах сигарет и дорогого парфюма.
И Рем потерялся в долгожданных прикосновениях, в их едином дыхании и телодвижениях. Сириус ставил засосы своим ртом, крепко обхватывая бедра Римуса и двигаясь так чертовски быстро. Люпин буквально срывался на крики.
Блэк постанывал в ухо, кусал в шею. И этот звук, Боже. Римус сделал бы все, чтобы слышать его вновь и вновь.
Все закончилось для обоих за слишком короткий промежуток времени.
Но у них была вся ночь, и Римус позаботился о том, чтобы Сириус снова почувствовал, как сильно его любят и желают.
***
Когда Бродяга распахнул веки, он не сразу осознал, где находится и что происходит. Он так привык просыпаться в одиночестве, что практически забыл о событиях прошедшего вечера.
Но первое, что он увидел, было нежное лицо Римуса, тихонько посапывающего в подушку. Крепкие руки сжимали Сириуса, словно брюнет был для него огромным плюшевым мишкой.
Блэк улыбнулся, как ему показалось, самой довольной и искренней улыбкой за долгое время. Он коснулся мягких кудрей Римуса, по которым так сильно скучал. Провёл пальчиком по тонкому шраму на верхней губе. Маленький порез сиял возле неё, и Блэк взволнованно сглотнул, вспомнив, что разбил ее Люпину несколько дней назад. Теперь же хотелось расцеловать губы и забрать всю ту боль, что мог причинить.
Светловолосый громко выдохнул, а затем замер. Сонные веки слегка приоткрылись, и он сделал вид, что кусает палец Сириуса, возле своей губы. И брюнет тихонько рассмеялся от умиления.
— Доброе утро, котенок, — Блэк поцеловал кончик веснушчатого носика и прижался ещё ближе в объятия. Мечтательно вздыхая.
— Я все еще сплю? — Римус улыбнулся и приоткрыл один глаз. — Ты моя галлюцинация?
Боже, каким же горячим был осипший голос Лунатика по утрам.
— Нет, — Сириус чуть не простонал от удовольствия. — Все это реально, как и твои фиолетовые засосы по всей шее.
Они сонно рассмеялись и уткнулись носами друг в друга.
— На этот раз ты не убежишь? — промурлыкал Бродяга, изучая взглядом веснушки и светлые реснички.
Римус полностью распахнул глаза, и в зрачках промелькнула грусть.
— Больше никогда, — Римус погладил обнаженную спину ладонями, посылая волны мурашек по позвоночнику. — Я сделаю все, чтобы доказать тебе свою любовь.
— Ничего не надо доказывать, просто говори со мной о всех переживаниях.
— Я буду. Каждый раз, когда станет страшно, — прошептал Римус и нежно поцеловал в губы. — Я обещаю тебе.
И это было все, что Сириусу нужно было услышать.
В следующую секунду Римус перевернулся и повалил Бродягу на матрас, покрывая все лицо поцелуями. Нос, скулы, щеки, губы, лоб, виски. Сириус таял под ними и весело хихикал, делая вид, что уворачивается. Долгожданное спокойствие, счастье наполнило его желудок трепещущими бабочками.
— Меня атакуют! Помогите! — Сириус громко смеялся, пытаясь выскользнуть.
— Атака щекоткой! — Римус провёл руками по его рёбрам, и оба парня замерли.
Дежавю.
—Н-н-нет, мне хорошо одному.
— Ложь, ты выглядишь грустным, — Сириус приподнял голову и взглянул прожигающими серыми глазами. — Никто не должен грустить в Рождество.
С этими словами он коварно ухмыльнулся и повалился на Римуса.
— Атака щекоткой!
Люпин не знал, куда себя деть, когда пальцы длинноволосого мальчика очутились на рёбрах и стали бегать по ним с невыносимой скоростью.
— Сириус, нет! — смех вырывался сам собой. — Прекрати!
Но Блэк не прекращал, а только сильнее мучал.
— Сдавайся, Люпин! Мы идём кататься на коньках или я уничтожу тебя щекоткой!
— Нет! — Римус начал смеяться во весь голос. — Х-х-хорошо! Ладно, ладно! Уговорил!
Сириус поднял руки и гордо уставился на измученного соперника.
— Ты сам согласился.
— Под пытками! — не мог перестать улыбаться Римус.
— Тебе понравилось, — улыбнулся в ответ Сириус, а затем упал прямо на грудь светловолосого мальчишки. — Мы сделаем это Рождество незабываемым.
Римус не мог дышать от такой незнакомой близости. И когда Сириус обвил руки вокруг его худощавого тельца, он почувствовал, что сердце бьется прямо о грудь Блэка.
— Тебе не понравится дружить со мной, — тихим голосом проговорил Люпин.
— Это мы ещё посмотрим.
Сириус положил руки на грудь Люпина и приподнял голову, чтобы взглянуть в зелёные глаза.
— Я от тебя так просто не отстану.
Сириус улыбнулся воспоминанию. Им было всего одиннадцать лет. И как много им ещё предстояло пройти вместе.
— Хочешь сегодня прокатиться на коньках? — прошептал Люпин, и взгляд его был таким нежным и мягким. Он тоже это вспомнил.
— Тебе не понравится дружить со мной, — Сириус широко улыбнулся, обвивая шею, нависшего над ним парня.
— Это мы ещё посмотрим.
Губы Римуса коснулись приоткрытого рта Бродяги. И оба простонали от удовольствия. Горячие взрослые тела переплетались друг с другом.
— Сириус, ты спишь? — раздался за шторами голос Джеймса.
И парни взволнованно переглянулись между собой.
— Ты иди первым, — Римус чмокнул его в губы и легонько пихнул.
Сириус озлобленно прохрипел, но снял волшебной палочкой заглушающие чары.
— Да, Джеймси, — Блэк обернул простыню вокруг обнаженных бёдер и высунул только голову между штор. Улыбка расплылась по его счастливому лицу.
— Почему ты ухмыляешься, как придурок? — Джеймс с любопытством посмотрел на него, застегивая рубашку. — Хорошо прошло свидание с Элли? Она не там случайно с тобой?
— Приятно познакомиться, я – Элли, — появилась еще одна улыбающаяся голова между шторками, Римус обнял Сириуса за талию.
Глаза Джеймса расширились, а затем он раскрыл в испуге рот, хватая ртом воздух.
— Да вы, блять, издеваетесь… — он схватил подушку со своей кровати и бросил Римусу прямо в лицо. Смеющийся светловолосый чуть не повалился на Блэка. — Какого хрена, вы двое!? Какого хрена!?
— Что? — Питер вылетел из ванной. Зубная щетка в одной руке. Он замер, как только увидел смеющихся Сириуса и Римуса, запутавшихся в одной простыне. — Ни за что, блять… Не-а! Я убью вас!
Римус покрепче обнял Сириуса, защищая от нападок. Оба задыхались от смеха.
— Нам очень жаль… — тихо начал Лунатик.
— Нет-нет, это совсем не смешно, ребята, — Питер покраснел. И атмосфера в комнате вдруг стала ужасно неловкой.
— Вы напугали бедного Питера до смерти позавчера! — Джеймс действительно был в ярости. — Прекратите так делать. Просто прекратите это!
— Нам очень жаль, — Сириус почувствовал, как стыд наполняет его. — Пити, мы купим тебе все, что ты захочешь.
— Купите себе мозги! — Петтигрю бросил в них еще одну подушку. Римус крепко обнял пострадавшего Сириуса со спины. — Когда вы двое поймете, что ваша борьба бессмысленна. Это не идет никому на пользу!
— Он прав, — черты лица Джеймса смягчились. — Посмотрите на вас двоих. Вы не можете жить друг без друга. В следующий раз мы просто закроем вас в комнате, пока вы не помиритесь.
— Следующего раза не будет, — Люпин поцеловал Сириуса в макушку.
— Ха, чушь собачья! — Джеймс взмахнул руками. — С вами двумя никогда нельзя быть уверенным.
— Вы просто обязаны извиниться перед нами. И всем четверым следует пройти сеанс групповой терапии, — наконец улыбнулся Питер. — Блятские американские горки вы тут устроили, пацаны. Я раньше думал, что между двумя парнями все проще, без всякой бабской херни. Он меня не любит, он меня не целует, я обиделась. Но нет, тьфу, вы двое хуже девчонок!
— Мы исправимся, ребята, — пообещал Римус. — Я облажался, я и буду отчитываться. Просите, что хотите. Могу делать всю вашу домашнюю работу до конца семестра.
Джеймс прищурил глаза и уложил руку на подбородок.
— Хм-м, звучит заманчиво, не буду врать, — Поттер понизил тон и выставил указательный палец. — Но что еще ты можешь предложить?
— Эй, не будь жадиной! — Сириус усмехнулся и наклонился ещё ближе к горячей груди Римуса. — Он должен загладить свою вину передо мной, так что становитесь в очередь. Я его уже забронировал.
— Хорошо, — Джеймс улыбнулся, а затем прикрыл глаза рукой. — А теперь укройтесь получше простынями. Я вижу ваши… причиндалы.
Сириус рассмеялся, увидев как сильно покраснел Римус. Светловолосый судорожно обмотал вокруг них одеяло.
— И эти засосы… — Питер поморщился и помахал в сторону парней. — Что вы блять творите ночью? Римус, по тебе пылесосом прошлись?
— Что такое пылесос? — улыбался Блэк, не имея ни малейшего представления о маггловских технологиях.
— Твой рот, Бродяга, — рассмеялся Джеймс и подошёл ближе к Питеру, чтобы пихнуть плечом за хорошую шутку.
— Они над нами издеваются, возвращаемся в убежище, — Сириус надул губы и поспешил затолкать Римуса обратно в постель.
— Если серьезно, мы рады за вас, — донёсся смеющийся голос Сохатого. — Всегда лучше, когда вы вместе.
И комната в это мгновение наполнилось атмосферой тепла, солнечного света и…
Любви.
И вдруг Сириус почувствовал себя так, словно наконец-то вернулся домой.
***
— Лунатик, ты не скроешься!
Люпин чуть не повалился на лёд, задыхаясь от смеха и пытаясь убежать на коньках от Сириуса.
Впервые за два месяца все вокруг приобрело… краски. Темно-зеленые деревья, на макушках которых сиял белоснежный снег. Ярко-золотистые лучи солнца, пробивающиеся сквозь ветви. Кристально-чистый лед и рождественские украшения. Праздничные колокольчики и веселый смех, проезжающих мимо людей. Все приобрело цвет.
Римус ощутил, словно сердце снова забилось.
Будто он очнулся после ночного кошмара, после иллюзии, в которой он ощущал себя настолько одиноким, казалось, его похоронили на глубине шести футов под землей.
Теперь же… Римус думал, его вот-вот разорвет от переполнявшей сердце радости. Любовь к Бродяге ощущалась еще сильнее, чем прежде.
Конечно, Люпин не мог избавиться от чувства, что в будущем он может пожалеть о своем решении рассказать правду. Что, если он все разрушит? Что, если Сириус станет настолько несчастным, что возненавидит Римуса? Но потом он смотрел в эти серые сверкающие глаза, и все становилось на свои места.
— Поймал! — Бродяга схватил его за развевающийся по ветру шарф, а затем навалился на Люпина всем своим весом. — Не отпущу тебя.
Лунатик сдался в поражении и обнял парня в попытках удержать равновесие на коньках. Воздух был ледяным, но тепло внутри него никогда не ощущалось более согревающим.
— У тебя красный нос, — усмехнулся Рем, а затем наклонился, чтобы поцеловать холодный кончик.
— Луни! — Сириус ахнул и положил ладонь, спрятанную в перчатке, на губы Люпина. — Люди смотрят, ты маленький бесстыдник.
Это было правдой. Почти каждый второй студент решил прокатиться на коньках в морозное и солнечное утро.
— Я знаю, — кивнул Римус и не смог сдержать довольной улыбки.
Сириус всегда был тем, кто первый проявлял чувства на публике. В конце шестого курса он даже предлагал Рему сделать официальный каминг-аут. Люпину прежде эта идея казалась пугающей… Много вещей его раньше пугало. Но впервые за всю жизнь он почувствовал себя непобедимым. Держащий весь мир в своих руках.
Ты понимаешь ценность того, что имеешь, особенно ясно, когда теряешь. Вот почему он начал верить во вторые шансы.
— Мне все равно.
Он наклонился и крепко поцеловал Сириуса во влажные губы, удерживая их обоих на скользком льду. С нежностью Бродяга ответил и придвинулся еще ближе, запутываясь пальцами в светлых локонах. И поцелуй на вкус был искренней радостью.
— Гребаные педики, — прервал их чей-то голос, и Бродяга раздраженно отпрянул. Северус Снейп.
— Впервые видишь настоящий поцелуй, Нюнчик? — Бродяга издал звук, похожий на фальшивое умиление, и Римус прижался губами к его щеке. Потому что он больше не боялся.
— Как будто кто-то удивлен, — Северус отъезжал подальше от них, глядя с отвращением и ядовитой насмешкой. — Вы двое всегда были, как старые супруги.
— Спасибо за комплимент, — Римус гордо улыбнулся и страстно поцеловал Сириуса в губы, наклоняя и удерживая за спину одной рукой. Они показали два средних пальца, когда Снейп снова что-то проворчал, отдаляясь.
— Ты не расстроился? — прошептал Бродяга в поцелуй и крепко обнял Римуса за шею.
— К черту всех тупых людей, — Люпин выдохнул в пухлые губы, переплетая языки и заставляя Сириуса тихонько простонать.
— Я так и знала! — чей-то девичий визг заставил их вновь оторваться друг от друга. Элли Мартин проезжала на коньках за ручку со смеющейся Джессикой. Глаза девушки сияли от восторга. — Что-то было не так во всей той ерунде, что мне говорил Римус.
Сириус усмехнулся и потрепал волосы покрасневшего Люпина. Ревностные иголки защекотали сердце Луни, что заставило уткнуться носом в макушку брюнета и обвить талию ещё крепче.
— Извини, Элли, — Бродяга застенчиво посмотрел на нее. — Не надо было так грубо убегать вчера.
— Все в порядке, — она искренне улыбнулась и посмотрела светловолосому в глаза. — Не смог устоять перед всем «уютным и теплым по утрам», ха?
— Не смог, — Люпин покачал головой и поцеловал Сириуса в щеку. Блэк хихикнул.
Когда девушки пожелали им удачи и продолжили движение, Римус перевел медленный взгляд на своего парня. Он действительно не хотел поднимать неприятные темы, но одна вещь не переставала крутиться в голове.
— Ты сказал Сохатому… — Лунатик опустил взволнованный взгляд и взял в варежку ладошку брюнета. — Что она тебе понравилась, впервые после… меня. Тебе все еще интересна… Элли?
Когда он поднял погрустневший взгляд на Сириуса, то нашел недоумевающие серые глаза. А затем Блэк поджал губы и громко рассмеялся.
— Господи, Луни! — захохотал он и чуть не подвернулся на коньках. — Ты такой дурачок иногда.
Сириус взял в ладони бордовое от стыда лицо Римуса и поцеловал нежно в губы.
— Мне никто не может понравиться больше тебя, пока ты существуешь на этой планете.
Хоть это и согрело трепетом все тело Лунатика, он закатил глаза.
— Ты врун.
И они оба рассмеялись, целуясь и целуясь под падающим снегом. Наконец, Люпин огляделся, взяв Сириуса за руку, и двинулся в сторону толпы скользящими движениями. И взгляд его нашел МакГонагалл, помогавшую устоять на коньках первокурснику. Но глаза ее были прикованы к Сириусу и Римусу, и она с любовью и одобрением улыбнулась им.
И вдруг Люпин почувствовал себя так, словно наконец-то вернулся домой.
***
Все последующие недели Сириус был окружен такой заботой и вниманием, что чувствовал себя маленьким избалованным ребенком.
Конечно, все произошедшее между ними съедало Люпина изнутри. Иногда ему становилось ужасно грустно, и он прижимался к груди Сириуса, плача и умоляя все переосмыслить, пока не стало слишком поздно.
— Я разрушу твое будущее, Бродяга, я не могу этого допустить, — вина не отпускала Луни, особенно после очередных встреч с Дамблдором.
— Если бы я хотел уйти, я бы ушёл, — отвечал ему в такие моменты Сириус.
И, по крайней мере, теперь Луни всегда разговаривал о своих страхах. Они вместе разрешали все сомнения, не оглядываясь на прошлое. И не заглядывая в будущее.
Так что по этим причинам… Лунатик стал особенно заботливым. Буквально феей-крестной, исполняющей любые желания. Он организовал целую неделю под названием «Любовь к Бродяге до луны и обратно». Приносил горячие завтраки в постель, воровал лучшие сладости с кухонь и шоколадное молоко. Сириус начал забывать о существовании будильника, теперь он всегда просыпался от нежных поцелуев. По вечерам Ремми делал массаж, наполнял ванные лепестками цветов, заботливо намывал длинные волосы.
Каждое утро Сириуса ждала чистая сложенная одежда и отполированные ботинки. Они вместе читали в постели, обнимались и занимались любовью, вместо того, чтобы идти в библиотеку или выполнять домашние задания. Блэк повсюду находил записки с подписью «Я люблю тебя». В карманах, в школьном портфеле, под подушкой. Каждый божий день его осыпали подарками. От шоколадных конфет и значков до мягких игрушек.
Прикосновения никогда не были чем-то обыденным на площади Гриммо, 12. Старинный и благородный дом Блэков был наполнен темной магией и правилами, которые, по версии Сириуса, запрещали людям касаться друг друга. Не то, чтобы его когда-то тянуло обнять Вальбургу Блэк (от одной мысли в животе неприятно скручивало), но юный наследник знал, что так в нормальной семье быть не должно.
Римус научил его любви.
И Сириус не мог жаловаться на все то внимание, что ему теперь дарили. Он ощущал себя жадным маленьким ребенком, который так сильно соскучился по своему Луни за два месяца разлуки.
— Ты балуешь его! — пожаловался Джеймс, когда они сидели у камина в поместье Поттеров. Рождественские мелодии по радио, коробки разноцветных подарков под свежей елью, запах яблок и корицы.
— Да ладно тебе, всего лишь… какой? — Блэк снова пересчитал свои коробки. — Пятнадцатый подарок от Луни?
Поттер закатил глаза и бросил на Римуса взгляд, полный упрека. Он крепко прижимал к себе Лили, сидя с оленьими рожками на голове.
— Сириуса уже не избаловать, он родился с серебряной ложкой во рту, — Лили усмехнулась, взмахнув помпоном на своей шапочке Санты-Клауса.
Не поймите Бродягу неправильно, он любил девушку всей душой. Она была умной, забавной, симпатичной. Но самое главное… остроумной. И Сириус просто не мог справиться с ещё одним собой в группе Мародеров. Лили так и нарывалась, чтобы с ней поругались.
— Неправда! — возразил Блэк с оскорбленным видом. — Ты просто злишься, потому что твой парень любит меня больше, чем тебя. Что ж, позволь напомнить, Эванс, что он был сначала моим. Моим, когда ты глупо бегала от него и была слишком паинькой, чтобы оценить гениальность наших пранков.
— Я все еще не ценю гениальность ваших пранков, — парировала Лили. — Я думаю, что ваши шалости были детскими, безрассудными и часто довольно жестокими… И я рада, что это закончилось.
— Агх, женщины, — проворчал Сириус и просунул голову между ног сидящего на диване Рема. Пальцы светловолосого тут же нашли его макушку и принялись нежно массировать. — Верно говорят, не приводи женщин к Мародерам.
— Кто так говорит? — Римус рассмеялся.
— Я, — Сириус пожал плечами, а затем поднял голову, чтобы получить чмок в губы от своего парня. — Ещё верно говорят, замуж выходи тоже только за Мародёров.
— Джеймс, оказывается, мы упустили с тобой шанс, — Питер приподнял бровь, выжидающе глядя на Сохатого.
— Никогда не поздно, Хвостик, мой мальчик, — подмигнул Поттер и отправил ему воздушный поцелуй.
— Мне так повезло, что ты мой парень, — Лили блаженно выдохнула, явно добавив нотку сарказма.
А потом Юфимия принесла на кухню огромный яблочный пирог, и все они поспешили к столу, смеясь и обнимаясь на ходу.
Это было всё, что было нужно, и даже больше. Ничто другое в мире не имело значения, подумал Сириус. Только эти люди за столом. И последнее Рождество, когда они могли позволить себе быть детьми.
***
После окончания празднования Бродяга улегся на обнаженной груди Римуса, такой счастливый и перевозбужденный. Он разглядывал мягкие черты лица парня, ощущая страшное желание поговорить.
— Луни, ты спишь? — он приподнялся на локтях и заглянул в лицо своего парня. В лунном свете оно было так завораживающе красиво.
— Нет, котенок, что случилось? — Лунатик прохрипел сквозь сон и приоткрыл глаза. Сириус взволнованно уселся на матрас.
— Ты знаешь, как ты всегда, ну, разговариваешь со мной, если становится страшно? — он закусил нижнюю губу, теребя шнурки на клетчатых штанах Римуса.
— Конечно, — Люпин присел и протер сонные веки. Как только он дотянулся до включателя лампы, комнату наполнилтеплый свет. — Что такое, котёнок?
Сириусу не хотелось пугать Луни. Не сейчас, когда все только наладилось. Но что-то внутри Блэка болезненно екнуло во время праздничного ужина, и было необходимо озвучить переживания. Он глубоко втянул лёгкими воздух.
— Мне страшно.
Римус придвинулся ближе и нежно погладил запястья длинноволосого.
— Я знаю, у нас есть договоренность «герои на один день», «шаг за шагом»… Просто сегодня меня накрыло, как приливной волной, — Сириус наконец посмотрел Лунатику в глаза. Ореховый взгляд был полон беспокойства. — Я не хочу взрослеть, Римус! — он сжал веки в отчаянии. — Лили сказала… что наши пранки закончились. И я вдруг осознал, что буквально через пару месяцев все будет совершенно по-другому. Последний семестр пролетит в один миг… И мы, возможно, уже никогда не будем теми счастливыми беззаботными Мародерами, какими были прежде.
Римус с трудом сглотнул, а затем нежно погладил Сириуса по щеке. От трепета прикосновения брюнет приоткрыл глаза и наклонился навстречу.
— Ты правильно сказал тогда, на Астрономической Башне. Будущее пугает, потому что мы ничего не можем знать наперёд, — начал Римус почти шепотом. — Я просыпаюсь каждый день со страхом, правильно ли я поступил, рассказав тебе правду. Но в тот момент, когда ты нашёл меня, признался в чувствах… Когда я посмотрел в твои глаза. Все приобрело смысл. Решение правильное, если оно ощущается правильным. Пока мародеры остаются одной семьей, ничто не разлучит нас.
Блэк гулко выдохнул, тихонько кивнув. А затем придвинулся ближе к груди Рема. Биение их сердец нашло общий ритм.
— Взрослеть не так уж и плохо, — улыбнулся Римус ему в макушку. — Ты научишься любить свободу выбора, способность делать все, что захочешь.
— Мы будем жить вместе? — Сириус уткнулся носом в щеку возлюбленного. — У меня достаточно денег, чтобы снять квартиру в Лондоне.
— Да, — Люпин поцеловал его в висок. — Мы будем жить вместе. По утрам я буду печь тебе французские тосты, а затем мы будем обниматься в постели, и никакие уроки и домашние задания нас не потревожат. Мы обустроим уголок для винилового проигрывателя и по вечерам будем танцевать, пьяные и счастливые, на нашем балконе.
— У нас будет балкон? — Глаза Бродяги заблестели, он широко улыбнулся.
— Конечно, — фыркнул Римус. А затем он ткнул указательным пальцем в грудь Сириуса. — Ты не будешь курить в квартире.
От смеющегося Луни исходили вибрации по щеке. Развеселившись, брюнет широко улыбнулся и расслабленно выдохнул.
— И когда я отправлюсь на миссию… — Римус сглотнул, и его тон изменился, стал тише и серьезнее. — Я буду возвращаться к тебе так часто, как смогу. Мародёры, Джеймс и Питер, всегда будут рядом с тобой, даже и не переживай.
Блэк притих, потому что это была тема, которая все еще заставляла Римуса дрожать изнутри.
— Я всегда буду ждать тебя, — Блэк поцеловал его в щеку и зарылся носом в мягкие ванильные локоны. — С кружкой горячего шоколада и со свежеиспеченными круассанами из пекарни, неподалёку от нашего дома. Приготовив теплый плед и стопку новых книг для тебя.
— Мы будем жить рядом с пекарней? — Люпин улыбнулся и провел пальцами по животу парня.
— Конечно, — Бродяга издал такой звук, словно это было очевидно. — Я понятия не имею, как готовить. Да впрочем стирать и убирать тоже…
— Мы катастрофа, — Римус рассмеялся от неверия. — Два взрослых парня, живущих в маггловском городе, не знающие, как готовить, убирать, стирать или оплачивать счета. Звучит, как начало весёлой жизни.
— Мы разберемся, — Блэк чмокнул родные губы и посмотрел на Луни так, словно тот был его солнечным светом. — Вместе.
— До самого конца, — прошептал Римус и растаял под нежными поцелуями.
***
К концу седьмого курса отношения Лунатика и Бродяги стали по-настоящему взрослыми. Крепкими, как никогда прежде.
Практически все жители Хогвартса догадывались о их любви. Не было смысла прятаться, не было смысла убегать. Не было смысла беспокоиться о том, что подумают другие. Потому что по правде? Когда ты любишь кого-то, ты не выбираешь страх. Жестокость преследует на каждом шагу. Она жаждет поглотить все то, что заставляет жить.
Но любовь? Если присмотреться повнимательнее. Любовь повсюду, и она намного сильнее.
Римус знал, что ничто не будет прежним после окончания школы. Лучшие дни его жизни закончились. Проскользнули так незаметно, как вода сквозь пальцы. Но Люпин не променял бы свои воспоминания ни на что другое. Эти семь лет стали всей его жизнью, и они были такими… чертовски удивительными.Все чего он желал, так это вернуться в прошлое и прожить каждое мгновение заново. Он хотел бы подойти к одиннадцатилетнему Лунатику и прошептать: «Цени каждый прожитый день в стенах этого замка.
То, как Питер просыпает в очередной раз Трансфигурацию и врывается в кабинет в разных носках. Укоризненный взгляд МакГонагалл, словно она и не ждала ничего другого. Дежурства с Лили. Ее ярко-зеленые глаза и то, как она улыбается. То, как она всегда кусает кончик карандаша во время чтения.
Обращай больше внимания на громкий смех Джеймса, когда он взрывает навозную бомбу за столом Слизерина. Никогда не закатывай глаза, Лунатик. Ты разве не видишь, как твой друг улыбается? Взгляни, как морщинки собираются в виде бабочек вокруг его глаз. Или как он по привычке ерошит свои темные волосы. Цени те мгновения, когда он касается очков на переносице, чтобы сосредоточиться. И посиди подольше в его объятиях, словно ничто в мире больше не имеет значения. Только Сохатый и тот факт, что ты просто знаешь… Ты в безопасности рядом с ним.
И, конечно же, уделяй больше внимания вашим проделкам, тайным вылазкам на кухню и бессонным ночам. Цени мгновения, когда кажется, что от миссис Норрис вам не скрыться. И спрячься хотя бы ещё один раз под мантию-невидимку.
Улыбнись, когда получишь очередную записку от Бродяги во время урока, поцелуй его хотя бы ещё один раз в чулане для метел и насладись тем мгновением, когда вы вместе засыпаете у камина».
Римус хотел вернуть время вспять и прожить эти годы заново. Но на этот раз умнее, осознаннее, не упустив ни одного мгновения. Наслаждаясь каждой секундой, без сомнений или глупых страхов.
Но имели ли бы воспоминания смысл, если бы их можно было пережить вновь?
Нет. Все закончилось.
Но по-своему идеально. Так, как и должно было.
— Куда ты собрался, идиот? — Люпин не мог перестать смеяться, пытаясь угнаться за Бродягой.
Сириус выбежал на поле для Квиддича, освещённое лишь сиянием звёзд и луны. Пьяный, счастливый, с бутылкой виски в одной руке и бархатным синим пиджаком, закинутым на плечо.
Это был их последний вечер в Хогвартсе. И пока все танцевали и веселились под наставления Дамблдора. Этот идиот выбежал на улицу. Прохладный летний ветерок развевал его длинные локоны.
— Давай, Лунатик! Мы живем только один раз! — закричал Блэк, стягивая ботинки. Пара оксфордов полетела на землю, и парень принялся танцевать босиком на траве.
Из стен Хогвартса доносилась громкая маггловская музыка. И Римус стоял в своей хлопковой рубашке, пьяный и такой, такой счастливый.
— Иди сюда! Это наша песня! — Сириус начал кружиться, глотая из горлышка бутылки виски, смеясь и подпрыгивая под приглушённый мотив «Vienna» Билли Джоэла.
На самом деле, Римус не назвал бы это «их» песней. Сириус услышал ее однажды по радио и прибежал к Луни со словами: «Наша любовь ощущается, как его голос». Но Римус так и не придумал, как признаться этому удивительному засранцу, что ему вовсе не нравился певец. Потому что это было совсем неважно.
Парень сорвал с себя ботинки и побежал навстречу к Сириусу, крича и весело подпевая. Они были одни на огромном поле, чертовски пьяные и беззаботные.
«Slow down, you crazy child
You’re so ambitious for a juvenile
But then if you’re so smart, tell me
Why are you still so afraid?»
Бродяга схватил Луни за руку и закружил, прижимая их тела друг к другу. Все вокруг вертелось в пьяном, трепетном наслаждении. Они пели во всю силу своих легких, хватаясь друг за друга. Задыхаясь от танцев и того, как быстро все кружилось вокруг.
«Although it’s so romantic on the borderline tonight
Tonight…
Too bad but it’s the life you lead
You’re so ahead of yourself that you forgot what you need
Though you can see when you’re wrong, you know»
— Мы свободны! — закричал Сириус в ликовании, и Люпин выхватил бутылку, заливая алкоголь прямо в пересохшее горло.
Сморщив нос от прожигающей внутренности жидкости, он набрал в лёгкие свежего воздуха.
— Мы свободны! — выкрикнул Люпин, притянув брюнета за талию. Они едва могли нормально стоять.
— И я люблю Римуса Люпина! — Блэк так громко закричал в никуда, что Люпин чуть не подавился от смеха.
— А я люблю Сириуса Блэка! — глаза Римуса заблестели от слез радости.
Когда песня начала стихать, Сириус схватил Римуса и закружил в вальсе. Их ноги переплелись, и оба повалились кубарем на траву, задыхаясь от хохота и слез, такие молодые и свободные.
Пьяный взгляд Римуса застыл на ночном небе. Звезды и полумесяц сияли… так красиво. Казалось, он прежде по-настоящему не видел их.
Вдруг наступила тишина. И стало как-то невыносимо спокойно… И тоскливо.
Сириус наклонил голову в бок и посмотрел Римусу в глаза, грустная улыбка расплылась на пухлых губах.
— Если это конец… то почему кажется, словно все только начинается? — прошептал он и слепо потянулся к руке Луни.
Римус ощутил горячие слезы на своих щеках, но наконец заглянул в серые глаза.
— Потому что это еще не конец, Бродяга.
Они ещё долгое время лежали на траве, наблюдая за звездопадом. В горько-сладкой тишине и умиротворении.
И Римус загадал, чтобы луна никогда не расставалась со своей самой яркой звездой.
Комментарий к Year 7 (5)
*«Умерь свой пыл, ты, сумасшедшее дитя!
Ты так амбициозен для подростка,
Но если ты такой умный, скажи мне:
Почему ты все равно боишься?»
«Хотя сейчас, в переходный период, всё кажется таким романтичным,
Сегодня вечером…
Очень жаль, но то, как ты живёшь…
Ты так устремлён вперед, что забыл, что тебе нужно.
Хотя ты всегда понимаешь, когда ты неправ, ты знаешь».
Вот мы и подошли к концу…
«Горько-сладкая тишина», пожалуй, лучше всего описывает мое состояние сейчас. И если вы еще не включили песню, и она не играет у вас на фоне в качестве титров с заставкой «конец», то советую исправиться, не пожалеете!🌟
Я не знаю, как описать, сколько для меня значила эта работа. Спасибо, спасибо и ещё раз спасибо каждому читателю!❤️ Тихому, эмоциональному, впечатлительному, критикующему… Неважно. Спасибо каждому! Я буду рада любому доброму слову или отклику (в био даже есть карточка🥺👉👈💳)
Хотя я и ставлю статус «закончен», впереди вас ждёт эпилог, поэтому я сохраню слова прощания на попозже. Но должна сразу предупредить… Слабонервные не читайте, пожалуйста. Он будет тяжелым. Не очень печальным, но изматывающим, я бы сказала. К вашему сожалению, он просто всегда был в моей голове, еще когда я думала описывать годы войны. Отказаться от идеи эпилога не могу💔
Спасибо еще раз большущее❤️🙏 *смахивает слезы*
Люблю вас до луны и обратно!
« — Потому что это еще не конец, Бродяга».
========== Эпилог ==========
Комментарий к Эпилог
❗️Данная часть не обязательна к прочтению для завершения истории. События соответствуют канону и могут вас огорчить. Финал предыдущих глав может быть абсолютно различным. Вы были предупреждены…👀
Gregory Alan Isakov – Second Chances
I’m a shot through the dark
I’m a black sinkhole
If it weren’t for second chances, we’d all be alone
— Будь вежлив с учителями. И не забудь…
— Написать, когда приеду, поня-я-ял, — Тедди тоненьким голоском передразнил Джинни. Его крестная была одной из лучших женщин на планете, но иногда такой тревожной.
Свист отъезжающего Хогвартс Экспресса усилил гул на платформе, и все студенты заторопились в вагоны.
— Подожди, — Гарри крепко сжал Тедди в объятия и наклонился ближе, понизив голос. — Я оставил в твоём чемодане кое-что. Нашел в вещах твоего отца, но все его – по праву твое.
Люпин тихонько кивнул, но не имел ни малейшего представления, о чем говорил крестный папа. И все же… его крошечное сердце подпрыгнуло прямо к горлу. Любое упоминание, любая зацепка о его родителях будоражили кровь.
— Удачи! — выкрикнула Джинни, когда голубоволосый мальчишка забежал по лесенке в вагон, следом за другими студентами.
Некоторые из них были чересчур высокими, громкими и шумными. Ощущая себя крохотной рыбкой, скользящей между булыжниками, он, наконец, нашел каюту, в которой был всего один мальчик. Худой, с ярко-рыжими кудрями. Выглядел ровесником.
— Привет! — Тедди попытался улыбнуться, затаскивая чемодан на полку. Дружелюбия в глазах зажатого незнакомца совсем не проскальзывало. — Первый курс?
Рыжий мальчишка приподнял голову и слабо помахал трясущейся рукой. Он выглядел очень взволнованным.
— Да, а ты?
Тедди бодро кивнул и присел напротив.
— Я Тедди, а ты? — поинтересовался он, но без особого энтузиазма.
— Леопольд Кларк, — фамилия прозвучала незнакомой и мало что давала Люпину. — Или… п-просто Лео.
Некоторое время они просидели в неловком молчании, наблюдая за проносящимися мимо пейзажами Англии. И так как голубоволосый парнишка ненавидел сидеть на месте ровно и ничего не делать, он довольно быстро раскрыл сумку и вытащил книгу.
— Пошел ты, Харрис! Засунь желатиновых червяков в задницу!
С громким толчком дверь в каюту отворилась, и ворвались двое мальчиков, задыхаясь от смеха. Тот, кто много и неприлично ругался – голубоглазый, низенький и с копной золотистых волос до плеч. Тот, кому стоило засунуть червячков в задницу, – темнокожий, с кудрявыми, взъерошенными волосами.
— Тут занято? — первый огляделся, проверяя, не мешают ли они своим внезапным вторжением.
— Нет, — Тедди пожал плечами и сосредоточил все свое внимание на книге. Мерлин, эти парни были шумными.
— Ни в коем случае, чувак, только не на Слизерин, — продолжил свою тираду блондин. — Мама говорит, что после войны факультет должны были снести к чертям.
Тедди вопросительно приподнял бровь и отложил книгу в сторону.
— Это довольно несправедливо. То, что Волдеморт был на Слизерине, не делает весь факультет злым, — фыркнул Тедди, с пренебрежением разглядывая парней. — Многие великие люди закончили факультет. Например, Северус Снейп.
Двое друзей переглянулись между собой, а затем громко расхохотались.
— Ни хрена подобного, чувак, наши мамы учились с ним, — темнокожий замотал головой в знак несогласия. — Гребаный придурок.
Тедди уже всем сердцем ненавидел этих заносчивых идиотов.
— Ну, мой крестный папа был его учеником. И он говорит, что Снейп был одним из самых храбрых волшебников.
— Кто твой крестный? Небось со Слизерина, — блондин скрестил руки на груди и плюхнулся на сиденье напротив.
— Гарри Поттер, — проговорил Люпин со спокойствием в голосе, но на самом деле… Губы его поджались в улыбке. Не было ничего лучше выражений лица тех, кто узнавал о происхождении Тедди.
— Ни хрена себе! — завопил кудрявый. — Тот самый Гарри Поттер? Гарри-Гарри Поттер?
— Да, я Тедди Люпин, — мальчик гордо вздернул подбородок. Он не хотел хвастаться своим крёстным в первый же день, но эти говнюки не оставили ему особого выбора.
— Наши мамы знали его! Люпина! Твоего отца! — на лице блондина засияла счастливая улыбка, и ямочки украсили щеки. Тедди никогда прежде не видел ямочек у мальчиков, и это было довольно… мило? Может быть, в следующий раз ему стоит изменить свой внешний вид на что-то подобное. Длинные волосы мальчика, его голубые глаза… он был милым. — Они вместе ходили в школу!
— Кто ваши мамы? — Тедди ощутил, как ладони немного вспотели. Всегда было приятно слышать что-то новое о родителях.
— Я Рэйф Мартин, а это Дэвид Харрис*, — представился светловолосый и протянул ладонь для рукопожатия. — Мы были соседями всю жизнь, буквально братьями. Мамы – лучшие подруги, и мы слышали так много историй! Твой отец казался невероятно крутым!
Тедди залился бордовой краской от смущения, но ничего не ответил. Потому что это была правда.
Лучшие друзья обменялись приветствиями с притихшим Лео, который наблюдал за видами из окна все это время.
— Куда вы, ребята, хотите попасть? — рыжий мальчик наконец поинтересовался.
— Держу пари, я в Пуффендуе. Пять поколений моей семьи учились там… Пять поколений! — темнокожий мальчик приподнял руку, чтобы все могли разглядеть, сколько пальцев он показывал.
— По правде, мне все равно, — пожал плечами Тедди. — Мой папа был Гриффиндорец, а мама… мама в Пуффендуе. Буду рад любому исходу.
— О-о, твой отец был одним из Мародеров, верно? — Дэвид прищурил взгляд, хитро улыбнувшись. — Моя мама рассказывала столько забавных вещей о них!
— Только не моя, — Рейф Мартин усмехнулся и взмахнул золотистыми волосами. — Однажды она растрепала, что Блэк в школьные годы убежал от нее на свидание с Люпином.
Тедди замер, а глаза расширились в ужасе.
— Ч-что? — прошептал он, слова застряли в горле. — С-свидание?
Вагон погрузился в напряженную тишину. И Люпин ощутил, как тревожно и громко забилось сердце.
— Ты не знал? — блондин приподнял бровь, а затем Дэвид пихнул его в ребра, и светловолосый жалобно пискнул. — Извини, должно быть, все напутал.
Тедди ничего не ответил, но внутренности болезненно сжались. Он так многого не знал о папе, ему всегда казалось, что Гарри не знал Римуса Джона Люпина по-настоящему, никто не знал. Поэтому все истории были неполноценными, сжатыми, словно упускалось так много важных деталей. Но, возможно, Тедди боялся услышать их… все.
Путь в Хогвартс оказался намного длиннее, чем мальчик предполагал. Зелёные долины, холмы и сгущающиеся облака. Под конец дороги Тедди начало казаться, что с тремя ребятами они провели вместе целую вечность.
***
Все четверо попали на факультет Пуффендуя, чему Люпин был несказанно счастлив. Они заняли одну комнату и принялись распаковывать вещи. Весь этот шум, смех и болтовня нравились ему, но ближе к ночи Тедди ощутил себя измотанным. Поэтому решил пораньше забраться в постель и задернуть шторы, погрузиться в свой собственный кокон уединения и спокойствия.
Крестный папа всегда говорил, что мальчик унаследовал энергию, эксцентричный характер и дерзость от матери, Доры, а любовь к книгам и спокойствию – от отца.
Когда Тедди открыл свой чемоданчик в поисках пижамы. Наконец-то он догадался, о чем говорил Поттер… Стопка писем. Она была небольшой, но перевязана ленточкой. Липкая записка сверху:
«Письма, которые никогда не найдут тебя. Р.Л.»
Все конверты выглядели так, словно их никто прежде и не открывал. Видимо, Гарри не смог прикоснуться к наследию Люпина без разрешения Тедди. И тот факт, что это было чем-то личным для папы, заставило сердце ребенка забиться быстрее. Дрожащие пальцы потянулись к ленточке, нашли первый конверт. И он выглядел так, словно пережил наводнение, пожар и несколько войн. Настолько потрёпанной и старой была бумага.
Тедди рухнул на мягкую подушку, внимательно сосредоточившись на каждом слове.
«Дорогой Сириус,»
Начало письма дало Тедди ясно понять, что Поттер напутал, кому адресованы были послания. Но, на своё же горе, он продолжил читать…
«Помнишь, как на седьмом курсе я написал тебе письма? Мадам Помфри говорила, это – лучший способ избавиться от боли. Я писал их тогда с мыслями, что ты никогда не прочтёшь, не узнаешь правды. Ирония в том, что ты их увидел… Но в этот раз. Я бы хотел отправить тебе настоящее письмо, я хотел бы вручить его тебе лично в руки, но знаю точно… Ты никогда его не прочтёшь. Потому что там, где ты сейчас, почтовые совы погибают от холода. А дементоры убивают живое. Никакие слова не дойдут до тебя. Ты ушёл из моей жизни. Навсегда.
И прошло два года с момента твоего заключения, а я все еще не знаю, почему? Почему это произошло? Я все время возвращаюсь к нашему последнему разговору. Это было за два дня до страшной ночи, до того, как все рухнуло. И ты обнимал меня, плакал, попросил быть честным, говорил, что не можешь потерять, просил одуматься. Но я не понимал, о чем ты говорил. Я ревел, удерживая тебя в своих руках, и мы целовались всю ночь. А на утро ты ушёл, оставив на своём месте холодные простыни. И я отправился в поход со стаей.
Это была наша последняя ночь.
Ты плакал, потому что знал, что собираешься сделать? В какое чудовище, в какое жестокое существо ты превратился? Я не видел никаких признаков безумия, я не верю, что ты сошел с ума. Единственное, что я знаю точно, это то, что ты был напуган. До смерти. Как мог страх подтолкнуть тебя к тому ужасу, что ты натворил? Почему ты убил Питера? Как ты мог так поступить с Джеймсом, Гарри и Лили? Как, Сириус? Как? Какого черта!? И почему ты сохранил мне жизнь? Почему?
Ты должен был убить меня со всеми. Я должен был умереть. Сколько раз я бы не возвращался к нашим воспоминаниям, я не верю, что твоя любовь была фальшивой. Я просто не верю. Мой психотерапевт продолжает утверждать, что это защитный механизм. Что я раскрасил все свои воспоминания в яркие цвета, чтобы оправдать тот факт, что я все ещё не могу отпустить тебя. Но это не защитный механизм… Мы были счастливы. И это было реально. Это заставляет меня думать, что причина, по которой я единственный, кто выжил… Кроется в том, что ты не мог убить меня. Но разве ты недостаточно боли собирался мне причинить? Почему ты не мог убить меня вместе с остальными? Почему, Сириус, почему…
Соленые капли продолжают капать на пергамент. А прошло уже два года. И до сих пор не было и дня, чтобы я мог услышать твое имя без адской боли в грудной клетке. В той холодной дыре тебе, должно быть, так одиноко, тебя не кормят, забирают лучшие воспоминания… Ты совсем один, и я не знаю почему, но я все ещё боюсь за тебя. Хотя должен ненавидеть… И я пытаюсь, я правда пытаюсь.
Но… Как ты мог бросить меня? Как ты мог бросить меня, котенок? Ты обещал быть рядом со мной вечно. Почему, котёнок? Почему?
— Больше не твой,
Лунатик»
«Сириус,
Не могу поверить, что я делаю это снова… Я пообещал себе и психиатру, что отпущу тебя навсегда. Но у меня случился срыв. Я отлично уживался со своими лекарствами, посттравматическим расстройством, депрессией и паническими атаками… Последние пять лет дела правда становились лучше. Я путешествовал по Европе с Вайолет и ее девушкой, навестил Тисовую улицу, чтобы взглянуть на Гарри хотя бы издалека, и даже… побывал на могиле Поттеров. Я отпустил тебя с миром и попытался простить.
Но сегодня я услышал по радио «Vienna» Билли Джоела, и все обрушилось на меня смертельной лавиной. Я не видел тебя почти семь лет, но твой образ, твое имя, вещи в нашей квартире… они не перестали причинять боли. Я так сильно тебя ненавижу, так сильно, Сириус, ты испортил всю мою гребаную жизнь. Оставил бродить по улицам живым призраком, не способным доверять людям. Я не хочу влюбляться, я никого не хочу… Вчера я снова напился до беспамятства, и мне стало намного лучше. Я не могу снова начать пить. Я просто не могу. Но больше нет ничего, что стоило бы жизни или смерти.
Нам, блять, следовало подумать о будущем, Сириус. Те гребаные слова о том, что мы «герои на один день» были сраной чушью. Мы должны были думать о том, как жить дальше. Я должен был сказать, что «больше не люблю тебя» и поставить на этом точку, а не слушаться гребанного сердца. Мы были безрассудны и молоды. Но ошибки нашего прошлого создали то дерьмо, в котором мы оба задыхаемся прямо сейчас. И я даже не знаю, жив ты еще или мертв. Азкабан – это то, о чем рассказывают детям в страшных сказках. И мне иногда кажется, что я застрял там вместе с тобой.
Ты должен был, блять, убить меня, гребанный трус.
— Надеюсь тебя больше нет на этом свете,
Римус»
«Сириус,
Я больше не могу. Так не может продолжаться. Почему я не могу перестать видеть тебя в каждом прохожем? В каждом «люблю» и «ненавижу»? Когда ты отпустишь меня?
Я так потерян, Сириус. Так зол. Ты предал меня. Джеймс и Лили преследуют меня каждую ночь, но я мог бы жить с этим, если бы рядом был ты. Но ты ушел и… Я так зол. Не только на тебя, Сириус, но и на себя тоже. Как я могу все еще любить тебя после всего, что ты натворил? Ты предал меня. Ты обещал, что никогда не отпустишь меня, а потом бросил. Ты сломал меня и бросил, а я все еще люблю тебя…
— Римус»
«Дорогой Сириус,
Прошло уже… сколько? Тринадцать лет? И вот я снова маленькое дитя, жадно хватающееся за прошлое.
Вчера я наконец-то увидел тебя.
И я не чувствовал себя более живым за последние тринадцать лет. Боже, ты изменился. Тощий, костлявый, потерянный и такой… крошечный. Я никогда в жизни не видел ничего более ужасающего и прекрасного одновременно. Дамблдор сообщил, что ты приедешь пожить со мной в ближайшие недели. Но что я могу сказать тебе? Что я могу сделать, чтобы облегчить твою или мою боль?
Ты обнял меня, и я снова почувствовал себя целым. Как хрупкий сосуд, осколки которого собрали твои прикосновения. Ты был таким реальным. Таким… живым. И я не могу перестать дрожать, лежа на постели, желая всем сердцем возвратиться в прошлое. Не верить Министерству, не оставлять тебя одного в той дыре… Бороться за тебя.
Теперь ты чужой. И мы никто друг для друга. Я даже не уверен, есть ли нам о чем поговорить. Но ты все еще мой Бродяга, и я обещаю защищать тебя. Потому что… я люблю тебя. Конечно, я люблю тебя. Даже если бы ты стал инвалидом, даже если бы ты вернулся парализованным, слепым, без способности говорить и слышать… Я все равно забрал бы тебя к себе домой. Сидел бы возле тебя на кресле-качалке и читал книги. Просто был бы рядом.
Потому что я проклят любить тебя до конца своей жизни. Потому что ты моя родственная душа, мой котенок, мой единственный смысл и свет в этой жизни. С той секунды, как мы встретились в поезде. Ты спас меня, и теперь моя очередь спасать тебя.
Даже если ты оттолкнешь меня и не захочешь видеть… Тебя всегда будет ждать тёплое место в нашем доме. Ты можешь тихо постучаться всякий раз, когда захочешь уснуть в собачьей форме на мягком диване, покричать от отчаяния или разреветься. Моя любовь к тебе так сильна, что двенадцать лет ненависти не смогли ее разрушить. Потому что по правде? Под всеми теми слоями горя, обиды, злости и потерянности… Всегда была любовь. И когда правда вышла наружу. Когда я узнал ответ на вопрос «почему?». Все слои исчезли. Оставляя в моем сердце только тебя.
Навеки твой,
Лунатик»
«Дорогой, мой самый драгоценный Бродяга,
Где ты сейчас, котенок? Это счастливое место? Ты с Джеймсом? Он хорошо к тебе относится или издевается над морщинками?
Надеюсь, ты наконец обрел покой, мой Бродяга. Эти два года возродили мою душу и тело. И я никогда не чувствовал себя более живым. Видеть тебя снова, прикасаться, целовать, обнимать руками твое худенькое тело… Наблюдать, как ты поправляешься, а розовый румянец возрождается на тощих щеках. Танцевать пьяными на балконе, смеяться и запирать дверь в спальню, как только заканчивается очередная встреча Ордена. Слышать снова и снова твой голос и признания в любви… Это все, чего я ждал тринадцать лет. И все, о чем я мог попросить у Господа.
Я не хочу жить в этом мире без тебя, я не хочу просыпаться рядом с пустой подушкой. Без твоего запаха или прикосновений. Но я должен.
Ты научил меня одной важной вещи, когда вернулся домой. Любовь побеждает время, зло и расстояние. И жизнь намного прекраснее, чем можно себе вообразить. Когда я грелся в твоих объятиях перед походом в Министерство, я пообещал любить тебя до бесконечности.
«Ты весь мой мир, котёнок».
И ты ответил: «Луни – ты и есть свой собственный мир. Живи в первую очередь ради себя».
Словно ты знал, что должно было произойти через пару часов.
Так что я буду продолжать жить, я буду сражаться на войне. Я должен отомстить Волдеморту за всю принесенную нам с тобой боль. И тогда я мирно умру, вместе с тобой, мой котенок. И мы воссоединимся на золотых полях и начнем все сначала. С Джеймсом и Лили, бегущими навстречу.
Помнишь, что мы обещали при прочтении «Илиады» на седьмом курсе? Война, может, и разлучила Ахиллеса и Патрокла, но они нашли друг друга в царствии Аида. Я найду тебя, обещаю.
Навечно и даже больше,
Твой Лунатик»
«Мой самый драгоценный Бродяга,
Помнишь, как сильно мы хотели семью и… ребенка? Я чувствую это сейчас так сильно, быть может, действительно старею. Однополые браки все еще запрещены законом, и мы не смогли бы усыновить дитя. И это так чертовски несправедливо…
Ты, наверное, уже обо всем знаешь, наблюдаешь с небес. Но я жду ребенка. Я правда не знаю, как так вышло, но Дора стала моим самым близким другом, единственным человеком, которому удалось вызвать на моих губах улыбку, рассмешить и помочь двигаться дальше, перестать засыпать пьяным на твоей могиле. Она умывала меня, выкидывала бутылки, заботилась, готовила, разговаривала со мной и выслушивала все страдания до самого утра. Она принесла так много света в мою жизнь, что я ощутил, будто снова могу быть человеком. Мне так не хватало прикосновений, твоих прикосновений, что я позволил ей любить меня. Молясь Господу, что я смогу полюбить ее в ответ. И это произошло. Я так сильно люблю эту девушку. Конечно, ты не просыпаешь однажды утром и магическим образом не меняешь сексуальные предпочтения… Она все ещё остается женщиной. И, конечно, я не могу быть тем мужем, которого она заслуживает. Но она понимает и не давит на меня… Я так сильно хочу, чтобы меня любили, что вновь чувствую себя маленьким изголодавшимся ребенком… Когда я выбрал Тоби, помнишь? Оглядываясь назад, я теперь точно знаю, что любил его за то, сколько заботы он мне дарил. Я ощущал себя менее одиноким. Дора даёт мне то же самое. Но я знаю, что такое настоящая любовь… благодаря тебе. И то, что я ощущал рядом с тобой, каждый раз, когда видел твои глаза. Это было совсем другим. Безусловным, болезненным и бесконечным. Я скучаю по тебе каждый день и молюсь, чтобы ты спал спокойно, свободный и счастливый.
Прежде, я боялся разрушить твою жизнь. Хотел отпустить, наблюдать со стороны, как ты стареешь, седеешь и заводишь семью. Со смеющимся ребенком и любящей женой по твою сторону. Почему все перевернулось с ног на голову? Как я мог украсть это у тебя?
В другой вселенной, я знаю, мы счастливые, седые и старые, а рядом с нами любимые дети. И там я безгранично и полноценно счастлив.
Я буду любить тебя до конца жизни, котенок. Даже в этой жестокой вселенной. И в каждой последующей.
Навсегда и до бесконечности твой,
Лунатик»
Тедди не смог закончить остальные письма. Это было слишком больно, слишком лично, слишком… обидно. Ему не следовало видеть подобных откровений. Они не предназначались для него. Все, что, как ему казалось, он знал о своих родителях, развалилось в одно мгновение. И его маленькое детское сердечко не могло с этим справиться. Он начал тяжело дышать и плакать, задыхаясь от злости.
— Люпин, ты в порядке? — взволнованный шепот прервал его всхлипы.
Мальчишка вытер рукавом рубашки свои опухшие щеки и поднёс свет к занавескам. Из темноты появился голова Рейфа.
— Я в порядке, — проворчал Люпин, отодвигая письма в сторону. — Отвали.
— Ты не выглядишь так, словно ты в порядке, — кровать прогнулась, и длинноволосый мальчик присел на краешек, изучая его лицо. — Что случилось?
— Что ты знаешь о Сириусе и моем отце? — выпалил Тедди, глядя в голубые испуганные глаза. — Ты сказал в поезде, что твоя мама упоминала их…
Рейф заметно сглотнул, а затем протер слипшиеся веки.
— Не так уж и много, я лишь спросил ее однажды о мародерах. Мама говорит, что они были очень близки, и что Сириус и Риму… твой отец, они были действительно… — Рейф сделал многозначительную паузу, с беспокойством глядя на Тедди. — По-настоящему влюблены. Вся школа видела это.
Тедди зажмурился, болезненный комок отравлял лёгкие.
— Я не знал… — он всхлипнул, злясь на себя, что не мог остановить истерику перед новым знакомым. — Он оставил письма, все там… И это…
— Он оставил тебе письма? Это так круто! — Рейф подпрыгнул на кровати, его светлые волосы выпали из пучка.
— Нет, это не круто! — Тедди возразил своим все еще таким тоненьким голоском. — Представь, что все твои представления об отце рухнули в один миг! Я думал… Я думал, он любил маму!
— Конечно, он любил, — Рейф схватил его за трясущееся плечо. — Слушай, у меня есть старший брат, и я раньше так ревновал! Я был уверен, мама любила его больше. Но однажды она сказала мне… — мальчик сделал глубокий вдох. — Ты любишь всех своих детей одинаково. Никого не меньше или больше. Потому что это твоя семья. И я уверен, твой папа очень любил тебя и твою маму. Он наверняка очень гордится тобой, — Рейф ласково взглянул на голубоволосого, а затем усмехнулся. — Мой брат, правда, кретин. Не знаю, за что она его любит.
Тедди тихонько рассмеялся, глядя в эти большие ярко-голубые глаза. И ямочки на щеках… Казалось, словно Рейфа освещало солнце.
— Ты думаешь, он гордится мной? — прошептал Люпин.
— Конечно! — воскликнул Мартин. — И ты должен гордиться им. Гордись, — светловолосый указал пальцем на письма. — Что теперь ты знаешь о нем чуть больше. Что у тебя есть память о таком герое, как твой отец. Конечно, это отстой, когда взрослые перестают быть идеальными, но кто идеален? Глупо верить, что кто-то будет таким, как ты выдумал в голове. И иногда, когда ты даешь шанс, человек оказывается даже лучше. Другим, но лучше. — Рейф казался таким спокойным и чересчур мудрым для своего возраста. — Думай об этом так… Тебя любят на одного человека больше! Сириус Блэк, наверняка, смотрит на тебя сверху вниз и любит, как собственного сына!
Судя по письмам… Вероятно, оно так и было. Блэк очень любил отца. И они хотели ребенка.
— Спасибо, — прошептал Тедди и потянулся, чтобы обнять мальчика.
Он обхватил Рэйфа крошечными ручонками, вдыхая этот свежий, мыльный запах. И когда Мартин крепко обнял его в ответ… Тедди показалось, словно кто-то укутал его теплым пледом. Все стало таким тихим, спокойным и умиротворенным. Будто солнечные лучи согревают кожу.
— А теперь умойся и иди спать, — разорвал объятие Рейф, широко улыбнувшись. — Ты всегда можешь заползти ко мне в кровать, если нужно поговорить. Вот для чего нужны друзья.
Люпин усмехнулся и откашлялся, с трудом переводя дыхание.
— Тебе не понравится дружить со мной.
Голубые глаза хитро уставились на него, и нежная улыбка расплылась на губах.
— Это мы еще посмотрим.
Конец.
Комментарий к Эпилог
*Элли Мартин и Джессика Харрис – оригинальные женские персонажи, появившиеся в главе 7(4). Лучшие подруги Мэри МакДональд с факультета Пуффендуй.
*Gregory Alan Isakov – Вторые шансы
Я — выстрел в ночи,
Я — черный водосточный колодец,
Без вторых шансов мы бы все были одиноки.
