Прощай, моя любовь… [Анастасия Вкусная] (fb2) читать онлайн

Анастасия Вкусная Прощай, моя любовь…

Пролог

Иногда мы оставляем следы, которых не хотели.

Мне было 19. Образцовое поведение, хорошая успеваемость и бюджетное отделение госуниверситета, посредственная среднесимпатичная внешность и отсутствие поклонников.

Ему было 37. Электрогитара, байк, внешность рокстайл полубога, бывшая подруга, совместный с ней сын и толпа фанаток.

Даже юношеская наивность не давала мне надежд на то, что у нас хоть что-то может получиться. Жаль, что задумываться об этом я стала уже после того, как влюбилась в него без памяти – самой чистой и самой безумной первой любовью.

Глава 1. Этот симпатичный гитарист

Я повзрослела поздно. В школе почти ничем не интересовалась, кроме учебы и общения с двумя близкими подругами. Мы все были хорошими девочками, и под неустанным оком родителей усердно прогрызали себе путь в будущее. Если менее пафосно – все старшие классы были посвящены подготовке к поступлению в университет, и, обязательно, на бюджет. Наши одноклассники активно осваивали разные стороны взрослости – прогулы, курение за углом, первый алкоголь и первые же поцелуи. А я так сильно боялась учиться в техникуме с «хулиганами», что даже ни в коей мере не чувствовала себя несчастной, живя только уроками, домашним заданием и подготовительными курсами. Единственное, что разбавляло мою однообразную подростковую жизнь, это любовь – к литературе и музыке. Чаще я любила их по отдельности, иногда совместно. Чтение и кассетник – так я проводила свое свободное время.

Думаю, не нужно объяснять, что при таком образе жизни места романтическим увлечениям просто не было. Точнее увлечения эти, конечно же, были – кратковременные влюбленности в героев романов или в лидеров рок-групп, но все это, понятно, существовало исключительно между мной и мной. Что же касается реальности, то к девятому классу я уже была полностью разочарована и в чувствах, и в представителях противоположного пола. Разумеется, понарошку. Предыстория такова – в шестом классе я пала жертвой школьной моды на первую любовь и выбрала одного из старшеклассников, чтобы воздыхать по нему в компании одноклассниц. С объектом моих вздохов мы ни разу не разговаривали, через два года он выпустился, и мои мысли о нем исчезли вместе с трелью последнего звонка для этой параллели. Однако на фоне некоторых школьных любовных историй моя была столь блеклой и неинтересной, что я решила не повторять подобного, особенно за компанию.

В десятом классе произошло то, что запросто могло претендовать на то самое первое и чудесное, но и оно прошло мимо. И на сей раз дело было вовсе не в учебе. Новенький одноклассник хорошо учился и также как я планировал поступать, был хорошо воспитан, красиво ухаживал. Но в силу полного отсутствия как опыта, так и женской симпатии к нему, я категорически не понимала, чего он от меня хочет. Я спокойно принимала цветы и открытки, ходила с ним гулять (впрочем, втрое реже, чем он приглашал), агрессивно реагировала на мамины уговоры дружить с Лёшенькой. Мы неплохо общались, но куда ему до книжных супергероев.

Вскоре последний звонок прозвенел и для меня. К этому моменту я уже знала, что поступила, как и хотела мама, на бюджет. Экзамены прошли в состоянии полной расслабленности, двери школы закрылись, оставляя детство за спиной. Жаль, что в семнадцать мы еще не понимаем, как вот-вот распрощаемся со многим в своей жизни, которая только начинается.

С сентября для меня ожидаемо поменялось почти все. Ездить приходилось в центр города, занятия заканчивались порой уже вечером, домашние задания стали менее очевидными и требовали посещения библиотек. Постепенно шесть дней из семи переместились в стены университета. Для домашней девочки это было достаточно травматично, но уже первая сессия показала, что такое стресс на самом деле. Взрослость догнала меня словно поезд из одного вагона, куда я не смогла уместить что-то кроме хорошей успеваемости. Оказалось, быть прилежной ученицей категорически недостаточно. И, немного придя в себя на зимних каникулах, я устремилась восполнять четко обозначившиеся пробелы, а именно – работать над социальными связями.

На самом деле, все, конечно, было не так. Скорее это социальные связи стали работать надо мной. Поняв, что прежние правила не работают, преподаватели не запоминают всех студентов, и на экзамене ты получаешь единственный шанс, я сильно разочаровалась в своем образе жизни зубрилы-хорошистки. Вокруг царило постновогоднее веселье, студенты радовались свободным денечкам, и большинство из них абсолютно не переживало из-за оценок. Со школьными подругами мы уже практически не общались – разные учебные заведения, специальности, новый круг общения у каждой. Но незадолго до выпуска мне удалось сблизиться с парой других девчонок из школы. Мы все увлекались музыкой, но учась в одном классе, ранее почти не разговаривали. Теперь же стали не разлей вода – гуляли после занятий, вместе читали журналы о своих кумирах, ходили на местные концерты и мечтали побывать на выступлениях звезд первой величины. Постепенно благодаря их общительности и у меня появились новые знакомые.

Зима – это всегда сезон зрелищ. Зима на Урале – это еще и сезон морозов, теплых подштанников, отмороженного носа и прочих прелестей, которые не могут остановить молодежь в поисках развлечений. Начался второй семестр, а с ним пришли январские метели, сонные лекции и свежие концертные афиши, расписанные до весны.

Я хорошо помню эту череду местечковых концертов. Разные, иногда очень странные, помещения, духота, сигаретный дым, тяжелая музыка и толпы вчерашних подростков, которые уже выросли из «Руки вверх» на школьных дискотеках. В баре всегда было дешевое пиво, а на нас – дешевая одежда. Двухтысячные только начались, наш город еще не видел приличных гастролей, а мы-студентки – приличных денег. Вся моя стипендия уходила на книги и кассеты и, честно говоря, речь идет всего о паре походов в магазин.

На одной из таких тусовок мы с девчонками оказались за одним столом с организаторами концертов. Да, общительность моих подруг простиралась настолько далеко. Мы пили пиво из пластиковых стаканчиков, болтали о музыке (все, кроме меня), смеялись. В перерыве между отделениями к нам подсели еще четыре человека. Они представились сами – группа «Система». Это были прям дядьки – взрослые, брутальные, длинноволосые. Не смотря на мои периодические увлечения музыкантами, в реальной жизни я никогда не думала, что смогу всерьез увлечься кем-то похожим. Сейчас я уже не вспомню имен и лиц всех участников группы, пусть простят меня эти случайные знакомые, но одно имя до сих пор хранит моя память, как и черты лица, цвет волос и запах его кожаной куртки. Глеб… Странное непривычное имя. И по сей день у меня нет других знакомых с таким. Гитарист и бэквокалист. Очень красивый, с тонкими чертами лица, длинными абсолютно прямыми золотисто-русыми волосами, низким голосом и чуть прокачанным рельефом, который ни в коей мере не скрывал тонкий трикотажный лонгслив приглушенно-красного цвета, который был на нем в тот вечер.

Я наблюдала за ним сквозь опущенные ресницы все время, пока мы сидели практически напротив друг друга. Девчонки улыбались музыкантам, кокетничали. Мы все были свободными девушками, но об интрижке в туалете концертного зала и речи быть не могло, поэтому все было очень невинно, задорно и весело. Понять, что Глеб – местная звезда, было совсем не сложно. За те пятнадцать минут, что мы провели за одним столом, к нему раз семь подходили девушки и непременно обнимали его. Он всем отвечал: кого-то обнимал в ответ, привстав, кого-то гладил по руке на своем плече, кому-то просто улыбался и довольно холодно. Со всем сторон то и дело раздавалось – Глеб, Глеб, Глеб… Тогда я еще не знала, что этот девичий щебет станет лейтмотивом моей жизни на следующие девять месяцев.

Стартовало второе отделение, и все потянулись в зал. Девчонки увлекли меня следом за музыкантами, те должны были играть вторыми. Я еле дождалась, пока закончит первая группа, мне не терпелось узнать насколько «Система» похожа на группы, которые я слышу из своего кассетника. Их выступление околдовало меня в буквальном смысле. Они были реально на уровне, но со своим стилем, подачей, лирикой на русском. Это был сумасшедший драйв в чистом виде, и Глеб был далеко не последней скрипкой. Он отчаянно зажигал, пританцовывая со своей красно-черной гитарой, подпевая солисту низким рычащим голосом. Зал скандировал его имя. Я прыгала вместе с девчонками, как маленькая, и тоже была готова кричать. Его волосы в свете прожекторов двигались в такт музыке и, казалось, могли загипнотизировать кого угодно. Он был очень похож на моих заокеанских кумиров, но он был здесь, совсем рядом, и он был реально классным, очень по-своему классным.

После концерта организаторы позвали нас на квартиру к одному из них. Там постоянно собирались меломаны и тусовались до утра. В нарушение всех родительских правил согласилась пойти. Подруги были счастливы, обычно в их проделках я не участвовала. А отправиться ночью с малознакомой компанией домой к малознакомому хозяину… В общем, понимала, что поступок напрочь лишен интеллектуальной составляющей. Я позвонила домой с телефона-автомата в холле концертной площадки (да, вы правильно поняли, мобильников тогда почти ни у кого еще не было) и соврала, что мы все идем ночевать к Инне. Мама была не в восторге, но что она могла поделать?

Утром я стояла на остановке и ждала первый троллейбус в сторону дома. Вопреки страшилкам, вбиваемым родителями в мою голову много лет, ничего ужасного со мной не случилось: никто не посягал на мою девичью честь, никто не пытался подсадить на наркотики, алкоголь и сигареты были исключительно добровольными и отказ не сопровождался практически повсеместным в те времена «Ты меня уважаешь?». Просто двадцать пять человек в убитой сталинке на пятом этаже в самом центре города до утра говорили о музыке, слушали музыку, играли музыку. Единственное, что случилось в ту ночь, это мое присоединение к армии фанаток Глеба и «Системы». Мое сердце было отдано полностью, безвозвратно и без раздумий. Отдано пока еще Глебу-музыканту.

Глава 2. Неинтересная учеба

Второй семестр тянулся вяло. Кроме постоянных занятий я пыталась больше общаться – с однокурсниками, с преподавателями и даже просто с незнакомыми людьми на улице. Мой мир стал шире, и я старалась повернуться к нему лицом. С девчонками мы выбирались погулять всего раз в неделю – было холодно, рано темнело, и я не хотела провалить вторую сессию, также как первую. В это безрадостное зимнее время каждый концерт был настоящим событием. Мы готовились заранее – выбирали одежду, место и время встречи, стоили планы – как проведем время до и после, подбирали косметику. Я никому не говорила, но особого воодушевления в подготовке мне добавляла надежда, что и «Система» снова будет выступать. Конечно, они были заявлены в каждой афише, но мало ли.

Я не запомнила особых отличий одного мероприятия от другого. Они были как под копирку – промерзший троллейбус, короткая прогулка до, часа три ожидания в попытке проникнуться чьей-то еще музыкой, яркие фееричные десять-двадцать минут, пара слов от участников группы толпе поклонниц, в которой теперь неизменно были и мы и, конечно же, бесконечные обсуждения до следующего концерта.

Весна пришла поздно. Бесснежные обледеневшие дороги по утрам, черные смерзшиеся сугробы, редкое, но уже такое яркое солнце. Эта часть года всегда давалась мне тяжелее осени или зимы, а в этот раз еще и приближающиеся экзамены. Очередного провала я боялась, поэтому записалась на дополнительные занятия по всем предметам, которые нужно было сдавать на оценку. Знания у меня были в порядке, просто решила помелькать перед преподавателями, понять какие дополнительные вопросы они особенно любят, попытаться сделать так, чтобы меня вспомнили в день икс как прилежную ученицу. И все шло по моему плану, кроме одного – времени ни на что, кроме поесть и поспать, буквально не оставалось.

Особенно остро проблема нехватки времени обозначилась в связи с очередным концертом. До конца сезона оставалась пара месяцев, а, значит, возможности услышать «Систему» и увидеть Глеба таяли, как должен был таять последний снег. Все чаще вместо веселых весенних ручьев на улице бежали по моим щекам грустные слезы. Я начинала подозревать, что мои чувства несколько вышли за рамки восхищения его музыкальными талантами. Это было очень глупо и по-детски, мы ведь даже не общались толком. Но как это часто бывает, важность многого мы понимаем, только лишившись этого – тяга алкоголика, ломка наркомана, воздержание сексоголика, занятия вместо концерта. И да, в то время последнее казалось мне самым страшным.

В связи с затянувшейся весенней хандрой и нехваткой свободного времени дела в университете пошли хуже. Я затрачивала все больше сил, но результат стремительно падал, порой до нуля. Сколько книжку ни читай, если на уме красивый длинноволосый гитарист, в голове все равно не останется ничего кроме его имени.

За неделю до очередного концерта я попыталась было взбунтоваться, и заявила, что пропущу один вечер дополнительных занятий. Но все осложнялось важной контрольной по высшей математике, которая должна была состояться на следующий день прямо с утра. Именно этот предмет я завалила зимой. Мне это было уже слегка безразлично, так как заниматься полноценно все равно не могла. Но родители об этом не подозревали, поэтому моя попытка отвоевать клочок свободы вылилась в грандиозный скандал с заламыванием рук, причитанием на тему «мы ее кормим-поим, лишь бы училась, а она» и прочими атрибутами манипуляций самой низкой пробы.

Впрочем, что такое родительские манипуляции мне тогда было неизвестно, поэтому меня просто задавили авторитетом и правильными словами. На тот концерт я не пошла, как и на следующий. Из тех занятий, что родители выбрали за меня, вряд ли запомнила хоть слово. Подруги сходили на оба, и большая часть их рассказов, которые я жадно ловила, касалась поклонниц группы и лично Глеба. Хотя и не считала себя привлекательной и хоть сколько-то заслуживающей внимания красавца-музыканта, слушать о том, как много девушек крутится вокруг него, пока я учусь, было неприятно. В каждую такую нашу встречу я кисла все больше, девчонки утешали и говорили, что все еще будет. Но на самом деле мы все знали, что семестр заканчивается прилично позже концертного сезона. Обычно к этому моменту музыканты уже разъезжались по фестивалям или отпускам.

В то время я впервые попыталась научиться играть на гитаре. Старый инструмент мне одолжил приятель младшего брата. Книгу с аккордами я купила со стипендии и начала заниматься на песнях легенд русского рока, который не слишком-то жаловала, в общем-то. Но полностью понятный текст и простейшие мелодии значительно облегчали мою задачу. Выходило у меня отвратительно – ни слуха, ни голоса. Я даже настроить гитару не могла самостоятельно. Но чего мне не занимать, так это упорства. Продолжала терзать слух домочадцев каждые выходные. Не то чтобы грезила музыкальным будущим, просто полное сосредоточение на чтении музыки и движениях пальцев, плюс физические усилия, не оставляли мне возможности думать о чем-то еще.

На последнюю тусовку весны я все же пошла. Мне просто повезло – попала в кандидаты на автоматы по всем предметам, по которым это было возможно, и родители решили поощрить меня. На дворе начало мая, тепло и солнечно, мой день рождения только что прошел. Решили отметить сразу после концерта, предварительно закупившись вкусным где-то неподалеку.

Выступление «Системы» прошло феерично, как и всегда. После почти двухмесячного перерыва я все воспринимала острее – Глеб казался просто невероятным. Теперь вполне достаточно было просто видеть его, играть или петь ему было уже вовсе не обязательно, чтобы мое сердце замирало, а мечты появлялись одна за другой. Наивные девичьи мечты… А может то была весна и только?

До конца программы мы не остались, пошли в киоски на ближайшей остановке. Отмечать было решено у Алены, которая жила ближе всех к нашему текущему местоположению. Тем более, ее мама уехала на несколько дней. Мы стояли перед окошками, увешанными всякой съедобной мелочевкой, и выбирали, чем будем лакомиться. Абсолютно неожиданно к нам подошел Глеб. Поздоровался, спросил как дела. Девчонки были в полном восторге, а я буквально оцепенела от внезапно свалившегося на меня счастья. Конечно, подруги тут же рассказали ему все – куда, зачем и почему. Услышав про мой недавний день рождения, он отошел к соседнему киоску. Вернулся с шоколадкой, поздравил, пожелал всего-всего. Глеб оказался очень общительным, у него явно не было сложностей с поддержанием беседы с мало знакомыми людьми. Я была смущена, но нашла в себе силы связно поблагодарить его. После он обнял меня, попрощался и пошел обратно в сторону концертного зала.

Возвращение к реальности давалось мне с трудом. Я продолжала молча стоять на том же месте и смотреть в асфальт, пытаясь справиться с лавиной эмоций, которые не отпускали. Казалось, что все сделала и сказала не так, и теперь он, конечно же, подумает, что я полная тупица. Девчонки заметили мое состояние и посмеялись, что, видимо, слишком сильно по нему фанатею. Нет, подружки, к сожалению это точно было уже не обожание музыкального кумира. И я только что поняла это со всей ясностью.

Весь вечер провела как в тумане. Говорила, шутила, делилась с девочками своими переживаниями по поводу грядущей сессии и планами на лето. Но на самом деле все еще физически ощущала объятья Глеба, его запах, слышала чуть хриплый голос, называющий меня по имени. Шоколадка осталась в кармане куртки, ни с кем не собиралась ею делиться, а для начала вообще хотела как следует рассмотреть. Может ли девушка найти какой-то подтекст в выбранном вкусе подаренного шоколада? Именно этим я и планировала заняться, как только останусь одна.

Уже ночью я оказалась в своей комнате. Все спали, никто не мог отвлечь меня от мыслей о сегодняшнем дне. Я перебирала их как разноцветные бусины в бабушкиной шкатулке, главные сокровища детства, и нанизывала на нитку под названием «лучший день». Шоколадку вертела в руках и так, и сяк, рассматривая, ощупывая, обнюхивая. В итоге решила, что это самое чудесное лакомство в мире, и теперь мое самое любимое. Я в принципе обожала сладкое, поэтому сложностей с чувствами к обычному молочному шоколаду с орехами не возникло.

Еще недели две меня сопровождал легкий флер восторга и радости, а потом внезапно я поняла, что концертов до осени больше не будет. Это было не самым приятным открытием, но сессия стартовала, и я с головой погрузилась в подготовку, защиты курсовых, зачеты, экзамены. И еще две недели меня мало волновало хоть что-то кроме этого. Хотя, конечно, где-то глубоко внутри мои чувства продолжали жить, крепнуть, разрастаться.

Экзамены прошли неплохо. Отличницей я не стала, но обошлось без провалов. Под конец была так вымотана этим марафоном, что несколько дней просто отлеживалась дома. Ни первое летнее солнце, ни подруги, ни свободное время не могли выманить меня на улицу. Мне нужно было передохнуть, подвести итоги, решить, как я собираюсь провести это лето. Вариантов было не так уж много – на базу с родителями, в остальное время – сад, дом и прогулки по городу или вычеркнуть базу, а остальное оставить также. В очередной раз подняла тему летней подработки, но хорошего ничего не подвернулось. Официантки требовались, но с ними в те времена еще случались пренеприятные вещи, поэтому родители были категорически против.

Все изменилось внезапно, и куда только моя лень делась? Девчонки зашли ко мне на чай. За окном было по-июньски тепло и ярко, молодая листва шумела и радовала глаз. Подруги корили меня за добровольное затворничество, а я отнекивалась от походов по магазинам – тратить было особо нечего. В какой-то момент Инна вспомнила, что совсем скоро состоится ежегодное байкшоу.

– Глеб там точно будет, – завопила Алена. – Мы обязательно пойдем! Ну же, Алиска!!!

– А остальные из группы тоже будут? – осторожно поинтересовалась я, изо всех сил пытаясь не выдать свою сумасшедшую радость.

– Не знаю, – ответила эта вечная зачинщица всех наших приключений. – Байк есть только у Глеба, он точно будет.

На самом деле это все, что мне нужно было знать о мероприятии. Для вида еще поломалась некоторое время, но потом все же дала свое согласие. Тогда я мечтала только об одном, чтобы он узнал ту девушку, которую поздравлял с днем рождения. Надеялась, что та шоколадка, которую я нежно хранила с тех пор и для него хоть что-то да значила.

Глава 3. «Железные кони»

Десять дней, которые отделяли меня от возможной встречи с Глебом, я подгоняла, как могла. Каждое утро инспектировала свой небогатый шкаф и металась между привычными джинсами и летним платьем. С одной стороны все привыкли видеть меня в одежде, не привлекающей внимания, но с другой стороны – сейчас я как раз хотела его привлечь. И не просто всеобщее, а конкретного мужчины, весьма сильно избалованного женщинами и прекрасно знакомого со всеми уловками слабой половины человечества. В итоге, накануне все же остановила свой выбор на удобном варианте. Я так ужасно смущалась в присутствии Глеба, да и в принципе была робкой, а если еще и короткое платье надену, совсем пропаду. Джинсы дополнила милой летней футболкой и симпатичными босоножками на плоском ходу. Так мне было вполне комфортно, и я могла хотя бы не беспокоиться о том, как выгляжу.

С девочками мы договорились встретиться на остановке за полчаса до начала. Я пришла раньше и буквально пританцовывала от нетерпения на одном месте. Отсюда мне прекрасно была видна небольшая площадь перед Дворцом Культуры, где постепенно собирались люди, заканчивали монтаж сцены и звукового оборудования. Слева от сцены уже стояли мотоциклы-участники шоу, оглашающие окрестности характерным ревом двигателей.

Инна появилась вовремя, а вот Алену пришлось подождать. К зрителям мы присоединились только через двадцать минут после начала. Кое-как протиснулись к самому ограждению. Ничего интересного вроде не пропустили. Ведущий рассказывал о программе и тайминге, просил не мусорить и быть взаимовежливыми. С последним всем охотно готовы были помощь дяденьки- милиционеры, которых здесь было предостаточно. Они кучковались в стратегических местах и по двое медленно прохаживались вдоль толпы, внимательно оглядывая всех на предмет возможных правонарушений.

Пока ничего особенного не происходило, решили отойти в магазин за водой и сладостями. Сделать это решили не только мы, поэтому маленькая местная лавочка была буквально набита поклонниками байков и тяжелой музыки. Несколько раз к нам подходили приятели по тусовке, и почти все они с восторгом подтвердили, что Глеб точно будет и даже примет участие в одном из номеров. Мое сердце то замирало, то начинало отчаянно биться. Да-да-да, я хотела с ним увидеться! И поговорить! И от объятий бы не отказалась! Пока его не было рядом, чувствовала себя смелой и готовой побиться за его внимание, жаль только, что коленки начали подгибаться, едва мы вышли из магазина.

Когда вернулись к сцене, шоу наконец-то началось. Мотоциклисты вытворяли что-то невообразимое. По крайней мере, так это представлялось мне – девушке, которая с трудом держалась на велосипеде. Езда стоя, на коленях, по трое на двух байках, резкие развороты и такие же торможения – было интересно, очень шумно, а порой и немного страшно. Развлечения с книжкой в библиотеке мне все-таки были ближе, но постепенно представление захватило меня полностью. Настолько, что когда объявили перерыв, я немного приуныла. Девочки ожидаемо посмеялись надо мной и припомнили, что идти не хотела.

В антракте на сцену вышли несколько групп, не только городских, но и с области. Мы не стали уходить далеко, внеплановый концерт не мог нас не порадовать. Однако визуально это не так захватывало, поэтому я снова стала осторожно озираться в поисках интересующего меня мужчины. Инна и Алена тем временем продолжали общаться со знакомыми и с теми, с кем еще минуту назад были не знакомы. Появления Глеба ждала не только я, и это было вполне понятно, а вот легкие уколы ревности, которые появлялись каждый раз при упоминании его имени какой-нибудь девушкой – не очень. На самом деле расстроиться было от чего – многие подготовились к встрече с ним значительно лучше. Яркий макияж, короткие кожаные юбки, кожаные же штаны в обтяжку, туфли на высоченных каблуках, романтичные блузочки с глубокими вырезами – количество красоток на единицу площади просто зашкаливало. А я и в университете, где все скромно и прилично выглядят, особо не выделялась никогда. К концу перерыва я насколько углубилась в это, что загрустила чуть ли не до слез.

Из-за внезапно испортившегося настроения я не только едва не пропустила начало второй части шоу, но и то, чего так сильно ждала. «Всадники» вывели на старт пять «железных коней», готовые побороться за сосиску. Наверное, это вполне нормально, что Глеб-звезда решил поучаствовать в одном из самых известных байкерских конкурсов. Я хоть и не ожидала его сейчас увидеть, но сразу же узнала и чуть не подпрыгнула на месте от радости. Выглядел он просто потрясающе – решительный взгляд, собранные в тугой хвост волосы, наглухо застегнутая косая куртка и красный спортивный мотоцикл. Стопроцентная рокзвезда и герой девичьих грез в одном флаконе и во плоти. Что касается грез, то такая дева здесь точно была не одна. И не я одна, конечно, его заметила. Восхищенный одобрительный гул пошел по толпе. Кто-то даже выкрикнул: «Глеб, я люблю тебя!» Вокруг засмеялись, гитарист-мотоциклист лишь снисходительно улыбнулся, даже не попытавшись разглядеть кричавшую.

Ведущий дал старт конкурсу, байки взревели и устремились к своей цели – перекладине с висящими на ней сосисками. Пока я была поглощена своими переживаниями, девочки успели познакомиться с настоящим байкером, который сегодня был без «лошади» по техническим причинам. Влад-Ворон обосновался рядом с нами, угощал девчонок пивом и сигаретами и комментировал происходящее. Оказывается, организаторы немного скорректировали «Сосиску» с целью соблюсти приличия. Традиционно мясной продукт не подвешивали, а пытались съесть прямо из рук девушки, стоящей на пивной бочке. Для зрелищности одежды на таких девушках обычно было не много. Действительно, кто бы такое разрешил посреди бела дня в центре города. Но и в отредактированном виде этот трюк был весьма интересным и смешным. Перед зрителями разворачивались нешуточные страсти. Конкурсанты быстро достигли перекладины и теперь пытались откусить кусок побольше от сосисок, болтающихся в разные стороны от каждого дуновения ветра, и уж тем более – от попыток их съесть. Толпа скандировала «Глеб», а я молча сжимала кулаки, желая ему удачи. Интересно, если бы он не участвовал, смогла бы досмотреть до конца, не рассмеявшись? Читала где-то, что любовь делает людей глупее, неужели именно это происходит со мной?

В конкурсе победил Глеб. Разумеется. Зрители рукоплескали, я прыгала на одном месте и смеялась как заведенная. Это была искренняя радость неизвестной этиологии. Хотя среди людей, обожающих его, было неудивительным подхватить что-то подобное. Довольно улыбающемуся победителю вручили пакет от спонсора – местного мясокомбината. Он в ответ сказал пару слов благодарности своим низким чуть хрипящим голосом, а у меня по спине побежали мурашки. Давно не слышала «Систему» и, очевидно, соскучилась и по музыке, и по вокалистам, и по бешенному драйву их выступлений.

Шоу продолжалось еще минут тридцать. На это время я потеряла Глеба из виду, но Влад-Ворон сообщил, что после окончания представления все байкеры соберутся вместе и поедут в пригородный лес, поэтому я не переживала, что больше не увижу его, а все еще надеялась. Мои фантазии на тему очень быстро увели меня в мир грез, поэтому из происходящего вокруг я ничего особо не запомнила.

Когда все моторы были заглушены, а на сцену снова вышли музыкальные коллективы, Влад-Ворон потянул нас знакомиться с байкерами. Он и девчонки шли впереди, а я плелась поодаль, желая и боясь этой встречи одновременно. Мы подошли к группе мотоциклистов, и Глеб оказался первым, кто с нами поздоровался.

– На пикник поедете? – спросил он.

Инна и Алена наперебой стали рассказывать, как сильно хотят туда попасть, но не знают, где именно место сбора. Я молча отиралась у них за спинами, лишь кивая и чуть улыбаясь. Вид, должно быть, у меня был очень глупый. Влад и Глеб быстро успокоили моих подруг, заявив, что для таких прекрасных девушек «кони» непременно найдутся. Я едва не закатила глаза от жеманно-слащавой формулировки. Оказывается, не была еще готова «глотать» абсолютно все, что исходит от Глеба. Эта мысль слегка приободрила меня, но моя небольшая победа была слишком кратковременной.

– Поедешь со мной, Алиса? – обратился он ко мне лично, все же разглядев за спинами девчонок, и я поплыла.

Подружки повернулись в мою сторону с заговорщескими выражениями на лицах. А я смогла только кивнуть, полностью ошарашенная только что произошедшим. Глеб протянул руку, взяла ее и последовала за ним к мотоциклу. В голове царил полный сумбур, двигалась я на автомате, а все мои чувства сосредоточились на соединении наших рук. Он держал крепко, по-мужски, своей большой горячей ладонью, от одного прикосновения которой я буквально плавилась. На удивление по пути мне удалось ни разу не запнуться, и даже на мотоцикл влезла довольно сносно, хотя особой грацией и не отличалась.

Далее последовала наша первая совместная поездка, и вообще моя первая на подобном транспорте. Ветер свистел в ушах, было холодно и безумно страшно. Я вцепилась в его куртку, будто именно от нее, а не от водителя, зависела моя жизнь. Мы ехали в самом начале колонны, другие байкеры, обгоняя нас, сигналили, многие смотрели на меня с интересом, девушки – с неприязнью. Впрочем, из-за страха мне все это было мало интересно. Я хотела поскорее добраться до места и выжить, и пообещала себе, что больше никогда. Никогда-никогда!!!

На мое счастье шоу-площадка была не так далеко от городского бора. Уже очень скоро мы въехали в лесопарк и значительно медленнее стали углубляться в лес по грунтовке. Я немного расслабилась, успокаивая себя, что теперь-то точно доедем. И, наконец, это произошло – мы остановились около большой поляны, на которой уже было немало людей. Вновь прибывшие расстилали покрывала, раскладывали простую купленную в ближайших магазинах еду, включали музыку. Я кое-как «спешилась», хорошо, что Глеб не видел. Он заглушил мотор и тоже слез.

– Испугалась? – спросил он, посмотрев насмешливо.

– Немного, – смутилась опять.

– Первый раз? – почему-то в этот момент подумала вовсе не об езде на мотоцикле.

– Да, – тихо ответила, опустив глаза; оставалось надеяться, что цветом я все еще не напоминаю помидор.

Не знаю, в какой момент ему надоела бы беседа с постоянно краснеющей девчонкой, но вскоре подъехали подруги на своих «конях». По их смеху и радостным воплям я поняла, что не всем в первый раз так страшно. Меня подхватили под руки и утащили искать знакомых. На самом деле, как только мы отошли, они начали выспрашивать про Глеба. Сказать, что поездка меня ужаснула, и было вовсе не до романтики, я не могла, поэтому только многозначительно молчала и улыбалась.

Вечеринка продолжалась до позднего вечера: музыка, байкерские истории, подвижные игры и очень много общения. Мы с Глебом то оказывались в одной компании, то расходились. За все время едва ли перемолвились еще хотя бы парой слов, но я постоянно чувствовала его присутствие где-то рядом. И это было очень волшебное чувство, как и воспоминание о запахе его куртки, нагретой летним солнцем, о горячей грубой ладони на моих пальцах, о насмешливой улыбке. Когда мы с девочками засобирались по домам, он вызвал для нас такси. Надеялась ли я, что предложит отвезти меня сам? Безусловно, но он не планировал уезжать так рано и проявил заботу иначе. А что же насчет страха быстрой езды? Был забыт и полностью вытеснен желанием вновь оказаться с Глебом на одном байке, в одном потоке, на одной скорости.

Глава 4. Скорость, я люблю тебя

С тех выходных прошла неделя, я по-прежнему оставалась под впечатлением от того дня в общем и от Глеба в частности. Родители и брат уехали на базу, а я осталась на хозяйстве, пообещав читать учебники и вести себя хорошо. Чтобы мама с папой совсем не переживали я соврала, что Инна и Алена тоже отправились отдыхать. Разумеется, после этой небольшой хитрости мои близкие спокойно укатили – ну что может натворить такая нелюдимая девушка без своих ужасных подруг?

На самом деле учебники я читала, как и другие книги, а также продолжала терзать гитару с упорством, которое было не понятно уже даже мне самой. Иногда думала, что если мы с Глебом станем разговаривать о музыке – будет что рассказать не только о музыкантах, которых я слушаю, но и о попытках играть и петь. Обычно мои мечты останавливались в том месте, где он просит что-нибудь сыграть на его прекрасном инструменте. Выглядело в голове все просто чудесно, но вот мое исполнение даже самой простой песни явно могло ужаснуть талантливого музыканта. Опозориться не хотелось, поэтому решила, что это все же не самая подходящая тема для нашего общения. Но заниматься все равно продолжила.

С подругами мы виделись почти каждый день – гуляли, ходили по магазинам, слушали любимые группы. Девочки в это время также оказались предоставлены сами себе. Правда их родители уехали со спокойным сердцем, зная, что я в городе – мол, Алиса не даст им влипнуть в неприятности. В двенадцать, помню, гордилась всеобщей любовью ко мне со стороны мам подружек, в девятнадцать – это уже начинало раздражать. Я очень срочно хотела избавиться от скучного образа пай-девочки, только вот что-то делать для этого не торопилась.

Тусовочных мест в нашем городе, хоть он и крупный региональный центр, было не так много, и каждый вечер мы оказывались в одном из них. В те времена все молодежные группы по интересам еще тусовались вместе – панки сидели на соседних лавках с рэперами, одни бренчали на гитаре, другие читали тексты; ванильные девочки красили губы и стреляли глазками во все стороны; здесь же, на постаменте памятника, отрабатывали трюки скейтеры; а где-то недалеко единой группой на все это посматривали скинхеды, изнывая теплыми летними вечерами в своих стеганных куртках. Удивительное было время – если приезжали милиционеры, то все пытались друг друга оправдать; если приходили хулиганы с рабочих районов, то самые крепкие парни вставали плечом к плечу не зависимо от музыкальных, политических и прочих взглядов; никто никого не обижал и не унижал из-за его предпочтений и взглядов. Сейчас, среди всеобщей ненависти в интернете, это может показаться довольно странным, но тогда мы чувствовали себя в полной безопасности, окруженные людьми, общение с которыми прилично пугало наших родителей.

Лично для меня в тусовке все же кое-что изменилось. Многие узнавали, подходили, знакомились, звали на какие-то вечеринки. Я не была готова к подобному, но вот девчонки просто прыгали от радости.

– Алиска! Ты теперь тоже звезда!!!

Я, конечно, мило улыбалась в ответ, но вот звездой себя вовсе не чувствовала, а чувствовала как безнадежно скучаю по Глебу, ведь каждое такое знакомство или приглашение живо напоминали о нем. Грустила до субботы, а тем теплым вечером выходного дня сразу поняла, что вот-вот увижу его, едва услышала шум моторов.

На площадку, где мы тогда проводили время, въехали сразу пять мотоциклов. Я сразу же узнала «железного коня» Глеба. Сердце забилось где-то в районе живота, машинально пригладила волосы и не к месту вспомнила, что хотела надеть сегодня новую рубашку, но так и не решилась. Желание выглядеть привлекательно было для меня новым чувством, и даже спустя несколько подобных эпизодов, я все еще не могла толком понять, откуда оно берется и что нужно с ним делать.

Байкеры спешились, их сразу же окружили поклонники, в основном девушки, которые мило улыбались мужчинам и флиртовали десятком разных способов. Большая их часть мне и сейчас неизвестна. Уже знакомая волна ревности начала зарождаться где-то внутри. Не знаю, во что бы в итоге вылилось это иррациональное чувство, но шепот подруг с двух сторон, дающих мне рекомендации, что и как надо делать, чтобы свести Глеба с ума, сильно отвлекал. В конце концов, я просто рассмеялась, настолько нелепыми были некоторые советы. Мы так увлеклись словесной перепалкой на эту тему, что не заметили, как сам объект обсуждения оказался совсем рядом.

– Привет, девчонки. Алиса, – он широко и белозубо улыбался, будто и не понял, что меня подкалывают по поводу него же.

Подружки моментально замолчали и сделали вид, что ничего не было, а чуть погодя и вообще ушли, сославшись на срочное дело. Ну да, дело у них в десять вечера. Срочное. Я же сидела и, чуть поборов смущение, улыбалась.

– Хочешь покататься? – спросил Глеб, видимо поняв, что словесной реакции на его появление он так и не дождется.

– Да, – улыбнувшись еще шире, все же нашла в себе силы ответить. – Только не очень быстро.

Если и можно было сказать байкеру что-то смешное и глупое, то я только что выиграла главный приз. Глеб же только тихо хмыкнул и протянул мне руку.

– Хорошо. Будем ехать медленно, я никуда не тороплюсь, – сказал абсолютно серьезно.

Мы снова шли к байку и усаживались на него под завистливые взгляды девушек и тихие перешептывания. Видимо, я уже слегка адаптировалась к такому, поэтому не просто не смутилась, а даже слегка почувствовала себя принцессой.

Немного поколесив по тихому и уже сонному в это время центру на небольшой скорости, Глеб повернул в сторону выезда из города.

– Куда мы? – прокричала я.

– Я знаю пустынную дорогу недалеко от садов. Она ровная, по ней удобно гонять.

«А еще очень удобно расчленять одну доверчивую идиотку», – пронеслось у меня в голове, но я ничего не сказала. В конце концов, девчонки знают, с кем уехала. А Глеба, если что, найти не проблема. Да уж – ну и мысли у меня на свидании с понравившимся мужчиной. Стоп! А это свидание?

Когда доехали до места, на моих губах должно быть все еще играла эта глупая улыбка маленькой девочки, еще верящей в любовь. Глеб съехал с трассы сразу за садовым товариществом. Здесь была не просто дорога, а целый трек – тонкая полоска неплохого асфальта, уложенного в форме длинного овала. Кругом пустынно и тихо, только птицы поют и трава по пояс.

Едва мотоцикл оказался на твердом покрытии, Глеб остановился. Мы слезли и немного размялись, разговаривая о ерунде, в основном о планах на лето. Он с группой собирался на пару фестивалей в соседних областях, и мне было чертовски интересно слушать обо всех этих подробностях жизни Глеба-музыканта. Когда спросил, чем же я планирую заниматься оставшиеся два с небольшим месяца, честно ответила, что ничем особо. С одной стороны подросток во мне требовал преувеличить и приукрасить, но с другой – не очень умела и любила врать. Ложь родителям во спасение своей юной свободы – не в счет.

– Здорово, – сказал на это Глеб, – если тебе понравится скорость, сможем еще покататься как-нибудь.

Уши мои буквально запекло от удовольствия услышать такое. До конца пока так и не поняла, свидание у нас или нет, но уже получила приглашение на следующую встречу. Я была на седьмом небе от радости и, наверняка, смотрела на него влюбленными глазами. А его, кажется, подобный поворот вполне устраивал. Глеб довольно улыбался, был спокоен и расслаблен. Ну, оно и понятно, наверное, другого от еще одной фанатки и не ожидал.

А потом я узнала, что такое настоящая скорость. Оказывается, с шоу мы ехали медленно. Поначалу испугалась и завизжала от ужаса – ветер бросился в лицо, в ушах засвистело, стало прохладно и очень некомфортно моему чувству равновесия. Глеб тут же притормозил и спросил, стоит ли ему прекратить, но я, чуть придя в себя, ответила, что все в порядке. На самом деле это было вовсе не так – «хлебнув» конскую долю адреналина как никогда в жизни, сама не понимала, что произошло, но уже хотела еще. Мы разогнались снова, и теперь я кричала уже от восторга. Буквально вопила, повиснув на спине Глеба и не чувствуя себя собой. Он же только смеялся, ускоряясь все сильней.

Почти ночью мы подъехали к моему дому. Я была оглушена и дезориентирована – чувствовала себя, как атлет после победы на важной дистанции, как ученый, получивший нобелевку, как любовник, только что снискавший взаимность возлюбленной. Эта была та грань свободы, о которой раньше и помыслить не могла. Все прочее сейчас мне казалось незначительным и мелким. Только это новое чувство сопричастности, возможности разделить восторг, быть связанной безумным удовольствием, имело значение. Как и всегда после сильных эмоций я буквально засыпала, поэтому прощание получилось быстрым. Глеб еще раз сказал, что мы обязательно покатаемся вскоре, и уехал. Смотрела ему в спину, прислонившись к двери подъезда, до мушек в глазах и глупо улыбалась. А внутри у меня все танцевало. Наверное, это и были те самые бабочки – когда ты только что прекрасно провел время с объектом своих нежных чувств, знаешь, что это взаимно, и следующая встреча не за горами. Мне хотелось петь, не смотря на отсутствие предрасположенности к музыке, и пусть соседи закидают помидорами за то, что мешаю спать. Шуметь, конечно, не стала, но по лестнице поднималась, пританцовывая, и уже обдумывая, что надену на нашу следующую встречу. Ведь теперь я точно знала, что она состоится. Ах, как же это прекрасно – влюбиться в мужчину, который не должен был и посмотреть в мою сторону, и наслаждаться его вниманием. Может в жизни все же случаются чудеса?

На утро я все еще пребывала в том же настроении, а когда пришли подруги и начали выпытывать, как прошел вечер, внезапно поняла, что не имею ни малейшего желания хоть что-то им рассказывать. Можно было не говорить все, а лишь намекнуть, потом жадно ловить слухи о нас с Глебом и продолжать чувствовать себя принцессой, но я хотела не этого. Мне нужен был он, а не зависть прочих, не интерес ко мне через него, не сплетни за спиной. Счастье любит тишину, ведь так?

Я с трудом выдержала напор подружек. Соврала, что рассказывать особо нечего – просто довез до дома, мы поболтали и все. Вряд ли они поверили, и, возможно, я неправильно поступила. Их бурная фантазия могла выйти мне боком. Инна и вовсе почти обиделась, что молчу. А Алена, напротив, посмотрела так, будто все поняла и сказала только:

– Помни, Алиска, ты у нас – пай-девочка.

Сделала вид, что она явно фантазирует ипреувеличивает. Хотя на самом деле подруга была права – хорошие девочки не бросаются в омут с головой, не ездят на пустынные треки с малознакомыми взрослыми мужчинами, не мечтают продолжать встречаться с ними в таких же местах и при тех же обстоятельствах, не задумываются о том, что, кажется, готовы повзрослеть окончательно. И если я готова, то хорошая ли девочка все еще?

Глава 5. Вкус музыки

Наша следующая встреча с Глебом случилась также внезапно, как и предыдущая. Телефонами мы, конечно, обменялись, но этот мужчина редко задерживался на одном месте, и понять, по какому из пяти номеров стоит искать его сегодня, не было никакой возможности. Ну, и ко всему я была еще слишком юна, чтобы понимать, что первой звонить можно, можно демонстрировать свой интерес, особенно если хочешь дать шанс отношениям с объектом этого самого интереса. Глеб же сразу сказал, что позвонит только в самом исключительном случае, потому что не хочет, чтобы у меня были проблемы с родителями из-за него. Очень быстро он составил точное представление о моей семье всего по паре моих ремарок. В общем, номера телефонов друг друга у нас были, а связи не было. Но тусовка по интересам для того и нужна, чтобы регулярно пересекаться с теми, кто разделяет твои пристрастия. Поэтому ничего удивительно в том, что в следующие выходные мы снова встретились, не было.

Солнечное утро субботы, птички поют свои звонкие песенки, а на душе у меня поет сладостное предчувствие чуда. Едва мы с девочками встретились и обменялись новостями, как уже знакомый звук мотоциклов заставил сердце биться чаще. Решила проявить выдержку (на самом деле – продемонстрировать упрямство) и категорически не стала обращать внимания. По большому счету, и не надо было – лица подруг все прекрасно рассказали мне вместо моих собственных глаз. Глеб приехал и, судя по нарастающему накалу эмоций нашей с девочками беседы, быстро шел к нам. Когда подружки расплылись в широких приветственных улыбках, я решила, что, наконец, пора и резко развернулась. Планировала мило поздороваться, глядя ему в глаза, а вместо этого угодила в крепкие и теплые объятья.

– Привет, Алиска! – Глеб закружил меня на месте, и я запищала от восторга. – Чудесно выглядишь.

Попал в самое сердце, ведь и правда старалась быть сегодня на все сто, и, похоже, у меня получилось. Румянец смущения покрыл щеки, я снова только улыбалась ему, не в силах сказать хотя бы банальное «здравствуй». Но, как и раньше, Глеба это вовсе не обидело.

– Классная погода! Поехали в лес, погуляем. Там не так жарко. Заедем на Изумрудный карьер, была там когда-нибудь?

Я замотала головой, так и не находя слов. И они снова не понадобились, он приобнял меня за плечи и увлек в сторону парковки. Отчаянно замахала подругам на прощание, они в ответ пожелали мне удачи, показав большими пальцами вверх. Я была счастлива, обхватила рукой мужчину мечты за талию, как и он меня, и готова была лететь за ним хоть на край света.

Сегодня мы не просто ловили на себе взгляды по пути к мотоциклу. Несколько раз останавливались, Глеб представлял меня своим знакомым. Мне даже удалось поучаствовать в паре разговоров, что было очень странно для вечно отмалчивающейся девчонки. С ним я опять чувствовала себя совсем другой – симпатичной, интересной, компанейской. В конце концов, выдумала, что если пока и не его девушка, то уж спутница точно. Куда именно вел меня этот «путь» додумать не удосужилась.

Уже около мотоцикла Глеб спросил, подтрунивая:

– Сегодня побыстрей или помедленнее?

– Быстро! Я хочу быстро! – предчувствие адреналина возбуждало, щеки раскраснелись, я смотрела на своего проводника в мир скорости с вожделением страждующего.

Глеб расхохотался, кивнул и протянул мне шлем:

– Тогда надень и держись крепко. И постарайся не кричать пока мы в городе. Все поняла?

Кивнула в ответ. Глеб помог мне с защитой, и вскоре мы уже отъезжали от места тусовки в сторону захватывающих впечатлений нового свидания. Теперь я даже не сомневалась, что это именно оно.

Как и обещал, он привез меня в красивое тихое место – на берег искусственного карьера. Здесь не было безлюдно, но мы подъехали с той стороны, откуда ни пешие, ни автомобилисты подобраться не могли. Нас, наверное, даже и не видно было с другого берега, где отдыхающие организовали импровизированный пляж. Маленькие отсюда фигурки людей играли в футбол и бадминтон, бегали за своими собаками и катались на великах по окрестностям. Рядом с нами же было спокойно и прохладно под растущими близко к берегу деревьями.

Мы сидели на самом краю и болтали ногами, разговаривая о тысяче разных вещей: от погоды этим летом до влияния классической музыки на творчество «Металлики». Глеб рассказал о сыне. Сначала я была немного ошарашена – никогда не задумывалась о том, что у него могут быть дети. Странная, в общем-то, реакция, ведь слухов о нем слышала предостаточно: его возраст не был для меня загадкой. Еще знала, что он состоял в длительных серьезных отношениях с одной девушкой из тусовки. Впрочем, они давненько разошлись, и его бывшая на встречах больше не появлялась. И теперь я, кажется, поняла почему. Глеб поразил мое воображение бесконечно милыми рассказами о своем ребенке. Откуда тогда мне было знать, что не всем восторгам воскресных пап можно верить. В тот момент он показался мне прямо-таки потрясающим отцом. Согласитесь, мало что могло подкупить юную и неопытную девушку столь же сильно и быстро.

Зашел разговор и о моей семье. Глеб задавал вопросы, которые только подтверждали, что он догадывается об излишней строгости моих родителей. Мне было приятно внимание с его стороны, поэтому я рассказала то, что не обсуждала ни с кем. А именно – как сильно меня тяготят постоянные ограничения со стороны родных, необходимость следовать выбранным не мной путем, жить в рамках. Мой собеседник выразил искреннее сочувствие, но вот понимания я не нашла. Взрослый мужчина, который жил, переезжая от одного приятеля к другому (причем не обязательно в одном городе и даже регионе), и зарабатывал ремонтом гитар и мотоциклов, сильно удивлялся моему «ангельскому терпению». Дело, конечно, было не в этом, но сказать ему прямо, что не смогу жить по знакомым, а как заработать на собственное содержание пока и понятия не имею, просто не захотела. Мы были очень разными – самостоятельный мужчина, который покинул родительский дом в пятнадцать и молоденькая тепличная девочка. Мне претило выглядеть в его глазах слабой и зависимой. Впрочем, мое объяснение, что нужно сначала закончить университет, показалось ему вполне логичным.

– Еще всего три года и ты получишь свой диплом, – подбодрил он меня.

Я закивала и заулыбалась, хотя на самом деле пока даже не думала, что буду делать с этим вожделенным документом. Будущее представлялось мне довольно зыбким – работу по специальности выпускникам не всегда удавалось найти, платили начинающим специалистам копейки. Но даже если каким-то образом все сложится удачно, разрывать отношения с родителями из-за их гиперопеки я вовсе не планировала. К моей радости мы быстро ушли от этой непростой темы, которая так явно подчеркивала наши различия. Разговоры о музыке нравились нам обоим значительно больше, хотя и нельзя было сказать, что вкусы наши совпадали идеально. Именно благодаря знакомству с Глебом на моей полке с кассетами появилось несколько альбомов российских металл-групп. О непростых отношениях с гитарой и пением мне хватило ума умолчать. И дело было вовсе не в стеснении, а в том, что слушать его мне нравилось значительно больше, чем говорить самой. По-моему, из меня получалась прекрасная фанатка. Мне это абсолютно не нравилось, но как-то бороться с этим я не планировала.

В какой-то момент наш разговор затих естественным образом. На том берегу отдыхающие тоже как-то попритихли – частично разъехались, некоторые сели перекусить. Только сам лес продолжал звучать тысячей голосов – трели птиц, шелест травы и листьев от дуновения легкого ветерка, плеск воды где-то далеко под нами, жужжание насекомых. Внутри было так хорошо и спокойно, я подставила лицо полуденному солнцу. Глеб лег прямо на траву рядом со мной. Украдкой оглянулась – он прикрыл глаза, нежась и тихо напевая какую-то из песен своей группы. Улыбнулась, нам необязательно было разговаривать, чтобы избежать чувства неловкости. Все было чудесно и в тишине. В этот момент мужчина открыл глаза, поймал мой взгляд, обращенный на него, резко сел и поцеловал меня.

Голова моментально закружилась. Думала ли я о чем-то подобном? Да, часто и много. И всегда при этих мыслях губы начинали глупо улыбаться. То были всего лишь мечты. К тому, что это действительно может произойти и так скоро, я оказалась не готова. Но, не смотря на небольшой первоначальный шок, поцелуй получился прекрасным, волшебным, потрясающим, сумасшедшим. Мне посчастливилось познать тот самый идеальный поцелуй – в меру настойчивый и чуть нежный, не слишком короткий, но и не бесконечный, по-настоящему взрослый, но не развратный. Я не впервые целовалась, но только сейчас поняла, что мои прежние попытки были очень далеки от того, что действительно следует испытывать, соприкасаясь губами с другим человеком.

Спустя несколько секунд или целую вечность Глеб отстранился от меня. Отодвигался медленно, внимательно вглядываясь в мое лицо – не обидел ли, не поторопился, не перешел ли границу. Я улыбнулась ему, и он тут же расслабился.

– Переживал, что староват для тебя, – озвучил свои опасения.

– Все в порядке, – улыбнулась еще раз. – Правда.

В ответ он наклонился ко мне и поцеловал снова. Следующие часа полтора наши занятия не отличались разнообразием: мы целовались сидя, потом лежа, потом стоя, потом по дороге к мотоциклу. Сидя позади, обнимала Глеба так крепко как никогда до этого, даже из страха. Теперь я знала не только его музыку, не только его скорость, но и его вкус. Почему-то в тот момент мне казалось, что эта сиюминутная близость, совсем детская и невинная, снимает все вопросы о нас – что мы теперь, конечно же, встречаемся и я могу считать его своим парнем и еще много чего, о чем сейчас и вспоминать смешно. Так увлеченно витала в облаках, что не сразу поняла, что мы едем обратно к месту нашей сегодняшней встречи.

– Глеб, отвези меня домой, – прокричала я. – Пожалуйста.

Он только кивнул, чуть повернув голову. Мы расстались недалеко остановки общественного транспорта. Мои близкие уже вернулись с отдыха, поэтому прощание во дворе по-взрослому, как бы сильно мне этого ни хотелось, точно было не очень хорошей идеей. Впрочем, как мне хотелось, все равно не получилось. Глеб быстро поцеловал меня в щеку и укатил, махнув рукой. Но сегодня это не могло испортить мне настроение, как и пришествие инопланетян или какой-то другой катаклизм. Я была так счастлива, что, казалось, могла парить на крыльях из этих тончайших и нежнейших вибраций своего сердца.

Впервые увидевшись с подругами после того дня, очень удивилась отсутствию всяких вопросов о Глебе. Их не было и спустя неделю. В конце концов, я сама не выдержала и спросила.

– Девочки, а вам совсем ничего больше про мои встречи с Глебом не интересно?

Инна с Аленой переглянулись, потом как-то странно посмотрели на меня.

– Рассказывайте! – возмутилась, ругая себя, что раньше не поинтересовалась причиной их странного поведения.

– Видишь ли… – осторожно начала Инна.

– Да что ты тянешь?! Скажи, как есть! – вспылила Алена. – Сама скажу! Глеб, когда вернулся без тебя в субботу, его ребята некоторые подкалывать стали, мол, куда девушку дел. Он всех осадил довольно грубо, велел заткнуться и не лезть к тебе.

Подруга замолчала, переводя дыхания и отводя взгляд.

– И? Еще что-то?

– Он уехал не один тогда.

– С кем?

– Ты ее не знаешь. Давно за ним бегает.

– За ним много кто бегает. Девочки, – начала я, пытаясь сохранять спокойствие. – Мне кажется, вы слишком сильно переживаете по этому поводу.

Подруги обменялись непонимающими взглядами. Вообще я была известной ревнивицей и очень принципиальной в плане верности. Пока, разумеется, чисто гипотетически.

– Он ведь знал, что вы там и все видите. Не думаю, что в том, что они уехали вместе, есть что-то плохое. Может просто в одну сторону или она о помощи попросила.

Я не была дурой, просто не стала озвучивать вторую версию. Он взрослый и опытный, наши поцелуи вполне могут ничего не значить для него. Это больно, но я могу пока просто не думать об этом. Может, ему просто не понравилась последняя встреча и следующей не будет. Тогда и вообще нет смысла расстраиваться из-за другой девушки.

После этого неудобного разговора девочки быстро засобирались и ушли. А я, наконец, смогла все обдумать и быть честной с собой – проплакала до вечера, пока мама с работы не пришла. Поужинали всей семьей. Уже ночью, пытаясь читать учебник, пообещала себе больше никогда не раскисать из-за мужчин, особенно если меня с ними пока ничего особенно и не связывает.

Глава 6. Искусство самообмана

Обещание не расстраиваться я себе дала, но вот как его выполнить не знала. Хандрила и тосковала абсолютно одна в четырех стенах. Ревность буквально разъедала меня. Раз за разом я живо представляла, как кто-то другой обнимает Глеба во время сумасшедшей по скорости поездки, кричит позади него от восторга, касается волос, вдыхает аромат парфюма вперемешку с техническими запахами байка. Стоило моей фантазии зайти чуть дальше, и перед глазами начинали плясать звездочки, настолько бурно я воспринимала саму возможность его поцелуев с кем-то еще. Глупо, наивно и очень эмоционально, но контролировать это было выше моих сил.

Девчонки не появлялись, да я и не хотела. Собираться куда-то, поддерживать разговоры, делать вид, что все нормально – от одной мысли обо всем этом, становилось тошно. Мне было плохо, и подруги знали почему. Их сочувствие не могло помочь или успокоить, только растревожило бы еще больше.

Все это время ждала, что Глеб позвонит, ведь днем я дома одна, и он знает об этом. Но звонков не было. Медленно приходило понимание, что насочиняла слишком многое, и теперь страдаю от столкновения собственных фантазий с объективной реальностью. Корила себя и за выдумки, и за неадекватные реакции на них. Но сердце болело все равно, и даже вдвойне – ведь в своих фантазиях я сердилась на Глеба и его неизвестную мне пассажирку, а в реальной жизни виновна была сама за всю эту нелепую ситуацию в целом.

Недели через полторы меня стало понемногу отпускать, рациональное перевесило эмоциональное, и я решила относиться ко всему так, как оно есть здесь и сейчас: Глеба не было, уверенности в его отношении ко мне – тоже, но было лето, солнце и столько свободного времени, что глупо проводить его взаперти и в одиночестве. За окном начался жаркий июль, ноющее сердце требовало приключений, а я, по большому счету, смирилась с тем, что за них мне придется заплатить слезами. Все лучше, чем продолжать и дальше жить книжными историями вместо собственных.

Для начала возобновила встречи с девочками. Сама позвонила Инне, сказала, что не хочу ничего обсуждать, и вообще не надо мне больше докладывать про Глеба. На вопрос, не задевает ли меня, что он так поступает, честно призналась, что никаких реальных поводов для моих обид нет. Откровенность далась мне не просто, но озвученная правда не только освободила меня от недомолвок, но и окончательно избавила от фантазий. С того момента мы действительно перестали упоминать Глеба в разговорах. Это было несколько нарочито, так что, видимо, подруги все же догадывались, что на самом деле я преувеличила свое безразличие.

А еще через неделю случилось то, что и должно было произойти рано или поздно, если мы продолжим общаться в общей компании. Тусовка вновь свела нас. Сегодня здесь было неспокойно. Друзья-приятели буквально гудели, как растревоженные пчелы. Совсем скоро в области стартует ежегодный музыкальный фестиваль. Все вокруг скидывались деньгами, искали транспорт до места, писали длинные списки продуктовых и прочих закупок, брали взаймы музыкальные инструменты и разучивали новые песни. Девчонок это общее безумие уже захватило, они бегали туда-сюда, с кем-то договариваясь и что-то обсуждая. Для меня поездка на фестиваль в то время была недостижимой мечтой, поэтому я просто тихо сидела на лавочке и наслаждалась вечерней прохладой. Город сегодня буквально пылал с самого утра, и было настоящим блаженством просто не чувствовать этой удушающей жары. На секунду даже зажмурилась от удовольствия и пропустила момент, когда рядом присел Глеб.

– Привет, – улыбнулся он мне чуть настороженно. – Куда пропала?

– Привет, – первый раз ответила на его приветствие, слишком отстраненно и холодно вышло. – Никуда. Дома была. Занималась. Слишком жарко, чтобы гулять.

– Может как-нибудь на озеро съездим? В воде не будет так жарко.

– А ты на фестиваль не собираешься?

– Собираюсь. Мы сорок минут выступаем всего.

– А как же тусовка?

– Ну что тусовка? Денется куда-то что ли? – он еще раз улыбнулся, немного заискивающе. – Ну же, Алиска! Поехали!

Глеб подсел ко мне совсем близко, поддел плечом. Я сдержанно улыбнулась на его заигрывания, но ему и этого хватило, чтобы окончательно расслабиться. Обнял за плечи, в нос тут же ударил его, такой мужской, запах. Все вокруг исчезло, кроме разрастающейся изнутри радости. День уже не казался столь изматывающе жарким, а окружающий нас гул – раздражающим. Увядшие было бабочки снова расправляли свои невесомые крылышки для очередного волшебного полета. Даже губы заныли в предчувствии поцелуев.

– Хорошо. Когда? – внимательно посмотрела в его обалденные серо-зеленые глаза.

– Давай завтра. Я заеду за тобой утром, часов в 10. Доедем по холодочку.

Оперативность Глеба меня то ли порадовала, то ли удивила, но виду я не показала.

– Ладно. Мне что-нибудь взять с собой? Приготовить?

– Я все организую. Возьми купальник и полотенце.

Он рассмеялся моей внезапно обнаружившейся хозяйственности и поцеловал в нос. Я шутливо нахмурилась, и Глеб тут же исправился – поцеловал уже по-настоящему.

Мы действительно съездили тогда на озеро и потом еще не один раз. Иногда вдвоем, иногда с компанией. При друзьях Глеб никогда не вел себя так, будто между нами что-то большее или меньшее, чем есть на самом деле. Недели шли, а мы по-прежнему не созванивались, и наше общение ограничивалось лишь прогулками и поцелуями. Стоило ему уехать из города, как находились желающие рассказать мне о том, где, когда и с кем его видели. И хотя я всегда реагировала одинаково холодно, на самом деле не обращая внимания на эти сплетни, доброхотов стремящихся раскрыть мне глаза меньше не становилось. Именно в тот период я узнала подробности его романа и болезненного расставания с матерью сына. Говорили, что и она позволяла ему многое и закрывала глаза на отлучки и других женщин; в итоге осталась одна с ребенком на руках, потому что просто надоела. Упорно не желала верить во все это, ведь Глеб буквально обожал сына. Правда я никогда не спрашивала, в чем еще выражается его любовь к ребенку кроме восторженных рассказов.

Частенько ко мне подходили разные девушки и достаточно прозрачно намекали, что их с Глебом связывают куда более близкие отношения, чем со мной. Они, конечно, не могли знать, о том, что я все еще не одна из них, поэтому были настроены исключительно агрессивно. Никогда не говорила Глебу об этом, но, видимо, кто-то говорил, потому что почти каждую нашу встречу он интересовался – не обижают ли меня в тусовке. В ответ мотала головой, мне не хотелось тратить время на разговоры, которые ни к чему не приведут и ничего не прояснят. Да и вообще не собираюсь во все это лезть, его интимная жизнь меня пока не касается. Что буду делать, когда это станет и моим делом тоже? Тогда не думала об этом, не желая забегать вперед. Да и Глеб не давал никаких оснований считать, будто я интересую его в этом плане. Поцелуи поцелуями, но мы оба взрослые люди, и пока наше общение было не слишком похоже на серьезные отношения.

В этом-то и была проблема. Огромная. С каждой встречей она становилась все больше, душила меня и разрывала своей противоречивостью и непонятностью. Это было сложнее и тяжелее, чем все сплетники и завистники вместе взятые, редкие и нерегулярные наши встречи и отсутствие понимания намерений Глеба. Время шло, а я по-прежнему не была для него женщиной. Милой симпатичной девочкой, которую приятно катать на мотоцикле, обнимать и целовать, но не более того. Я была неопытна в плане близкого общения с мужчинами, но все равно прекрасно отдавала себе отчет в происходящем. Мое тело требовало большего, буквально кричало об этом, мне же оставалось только плакать в подушку. К середине августа от наших платонических свиданий я была на таком взводе, что если бы он только позвал, моментально побежала бы за ним. И меня не удержали бы ни самоконтроль, ни хорошее воспитание, ни мамины нотации на эту тему вместе с личными представлениями о том, что и как должно быть между мужчиной и женщиной, особенно если это впервые. Но Глеб не звал.

И сейчас я до конца не понимаю, почему между нами тогда ничего не случилось. Подобное многим покажется странным, но в то время длительные ухаживания и романтика еще считались абсолютно нормальным делом. Девушки встречались с мужчинами, ходили на свидания, общались, но потом выходили замуж невинными за того единственного. Глеб тем самым становиться, очевидно, не собирался. Возможно, именно в этом было дело. А, может, и нет. Мы никогда это не обсуждали. Сначала мне гордость и воспитание не позволяли задавать столь неприличные вопросы, а когда я, наконец, набралась смелости, оказалось, что уже слишком поздно.

В любом случае то лето так и осталось для меня временем тяжелой сладости внизу живота, первых неуверенных желаний, которые не нашли выхода, и огромного счастья от возможности тактильного контакта с объектом моей страсти. Каждый раз я задыхалась от наших поцелуев, сгорала в его руках и была готова к любым безумствам, которые были идеальными, потому как существовали только в моей голове. Зарекшись забегать вперед, чего только не напридумывала тогда – лепестки роз на шелковых простынях, кофе в постель, предложение руки и сердца на утро и, конечно же, неземные наслаждения в процессе. В общем, все клише и штампы в лучшем виде. Не смотря на разнообразные фантазии, мне и в голову не приходило, что можно просто заявить напрямую о своих желаниях или попытаться без слов дать понять это Глебу. Неопытность моя простиралась так далеко, что на этом пути я была исключительно ведомым, и обмен ролями вряд ли бы вышел даже при огромном моем желании на то. Впрочем, уверена – объект моей страсти был в курсе, не мог не быть. Понимала это каждую нашу встречу, от чего было и стыдно, и сладко, и так хотелось большего.

Хорошо помню ту встречу, которую можно назвать последним свиданием. Мы снова приехали на карьер. В середине августа в наших широтах уже слишком холодно для купания, поэтому пляж на противоположном берегу был пуст. Глеб что-то очень быстро рассказывал, что-то о группе, о гастролях, о клубах. Я слушала и не слушала одновременно – к тому моменту научилась отделять свое влечение к музыканту от моей любви к музыке. Металлом так и не прониклась, не смотря на все попытки сблизиться с Глебом на этой почве. Напротив, полюбила классику, особенно оперу, а на моей книжной полке появились мировые шедевры в жанрах хоррор и мистика.

Ветер уныло гонял желтеющую листву, было сыро и по-осеннему промозгло. Я слушала и не слушала и все яснее понимала, что закончится лето, а с ним и наши встречи. За все это время так и не начала бегать за Глебом по полной программе – вызванивать, назначать встречи, поджидать где-нибудь, дарить безделушки. Так и не стала полноценной фанаткой. А он так и не стал полноценным парнем – никаких ухаживаний, обещаний, уверений в чувствах. Никто из нас за это время не сделал ничего, чтобы что-то выстроить, хотя бы попытаться. Поэтому очевидно – как только пропадут благоприятные для наших редких встреч условия, все развалится само собой. В сентябре я начну учиться, а Глеб выступать, и между нами не останется совсем ничего общего, кроме ежемесячных концертов.

Думать об этом было неприятно, это свербело где-то в районе солнечного сплетения, не давая дышать. В какой-то момент я так глубо упала в грустные мысли, что почти заплакала. Сморгнула влагу, но Глеб все же заметил.

– Все в порядке?

– Пока не знаю. Учебный год скоро начинается. А у тебя какие планы на осень?

Он посмотрел на меня так, будто последний час только об этом и говорил. Наверное, так оно и было. Только вот я давно хотела с ним вовсе не разговоров, но это навсегда осталось невысказанным.

Глава 7. Случайные закономерности

Осень в том году действительно пришла очень рано. Тусовка разбрелась по квартирам, и мы с девочками все больше времени проводили в гостях друг у друга, а не на улице. Я готовилась к новому учебному году, надеясь, что он станет лучше, чем предыдущий. Глеб, как и прежде, не давал о себе знать, а я уже и не стремилась к этим встречам. Все чаще от них оставался неприятный осадок невзаимности. Однако тоска меня не отпускала, а, напротив, разрасталась под действием сезонной хандры.

До первых занятий оставалась всего пара дней, и мы с подругами решили как-то это отметить. Поехали в центр, в небольшое кафе, облюбованное студентами и музыкантами. Ранним вечером здесь почти не было свободных мест. Мы заняли столик в самом углу, но даже не успели обсудить заказ. В соседнем зале было шумно, и очень скоро выяснилось, что громкоголосая компания нам знакома. Именно по голосу и поняли. За сдвинутыми столами группа «Система» исполняла свои самые известные песни под аккомпанемент хриплой старушки-гитары. Словно завороженная шла на этот пробирающий до мурашек вокал, пока не уткнулась в группу зрителей.

Импровизированный концерт продолжался минут тридцать. Ребятам аплодировали и желали дальнейших творческих успехов и нового взлета карьеры. По контексту не очень поняла, что происходит, но в углу за столами было нагромождение из дорожных сумок и зачехленных инструментов. Куда-то уезжают? Еще один фестиваль? Почти в сентябре?

Когда овации окончательно затихли, и люди понемногу вернулись к еде и напиткам, сквозь редеющую толпу Глеб увидел меня. Расплылся в удивленно-радостной улыбке, перепрыгнул через пару стульев и через мгновение был рядом.

– О, Алиска, привет! – закружил, приподняв, щекотно смеясь мне прямо в ухо.

– Привет, – улыбнулась в ответ, и правда была рада его видеть, оказывается, соскучилась сильнее, чем думала. – А что это было? Вы куда-то уезжаете?

– Да. Это было прощание. Мы в Москву уезжаем, – Глеб весь буквально светился от счастья.

– В каком смысле прощание? На фестиваль едете? А когда вернетесь?

– Мы совсем уезжаем. Один столичный клуб предложил нам выступать на постоянной основе. Ты понимаешь, Алиска? – он снова закружил меня, смеясь. – Это же совсем другая жизнь!

Глеб делился со мной детским восторгом творческого человека, которого заметили и оценили. Вот только я не могла разделить его чувств. Конечно, механически улыбалась в ответ и кивала, соглашаясь, что все это здорово, и жизнь там будет совсем другая, но где-то глубоко внутри меня что-то происходило прямо сейчас, что-то кардинальное и необратимое.

– Ну ладно, мне надо идти, мы прямо сейчас на вокзал. Хорошо, что увиделись, Алис. Успехов тебе в учебе.

Он снова обнял меня и, махнув на прощание рукой, отбыл в свою новую жизнь, в которой все по-другому. Я какое-то время еще постояла прямо там посреди пустеющего зала кафе, потом развернулась, забрала сумку и вышла в сырой осенний вечер. Не плакала, не могла, не видела причины. Только что закончилось лето, мои первые ненастоящие отношения с мужчиной и с ними же – моя первая любовь. Это просто произошло.

Много позже, переплакав, передумав, перестрадав, я поняла, что это было лучшее окончание нашей с Глебом истории из возможных. Не встреться мы тогда, и девочка Алиса еще долго бы думала, что вялотекущий роман продолжается. И, наверное, только на первом в сезоне концерте в конце сентября от кого-то постороннего узнала бы о том, что группа «Система» теперь живет в Москве. Впрочем, на первый концерт я не пошла, как и на второй и на последующие. Начались занятия, свободного времени стало меньше, а раненое сердце требовало тишины и покоя, а не навязанных воспоминаний. Вернула гитару другу брата, выкинула тетради с аккордами и кассеты металл-групп. С Инной и Аленой мы продолжали общаться еще какое-то время, но разные интересы разводили нас все сильнее. Они пытались вытащить меня на концерты, а я хотела порвать с болезненным прошлым окончательно. В конце концов, все вырастают из этого, только кто-то раньше, а кто-то позже.

В начале октября наступило бабье лето. Гуляя после занятий в субботу, я увидела девчонок и, поддавшись настроению момента, согласилась посидеть с ними на знакомой до боли скамейке. Тусовка жила своей обычной жизнью. Внешне ничего не изменилось от отъезда одной, пусть и очень популярной, группы. Те же лица, те же песни – странно, теперь меня это все совсем не трогало. Мы болтали, подходили и уходили знакомые, я чувствовала себя слегка не в своей тарелке, хотя оснований для этого не было – никто ни разу не спросил меня про Глеба или его переезд. В какой-то момент увидела на противоположной стороне сквера мальчика. На вид ему было не больше пяти, он весело смеялся и гонял мяч вокруг своей матери – стройной женщины лет тридцати. Алена заметила мой взгляд.

– Это сын Глеба. Похож?

Почувствовала себя так, будто меня ударили, и я не могу дышать.

– Не очень, – прохрипела. – А почему он здесь?

– Его мама приходит иногда, у нее здесь друзья. И его с собой берет, оставить вроде не с кем.

– Я имею в виду, почему он не в Москве?

Девочки переглянулись, будто я что-то не то спросила.

– Они же не живут вместе. Алиса, ты чего? И не жили никогда.

– То есть он просто уехал, а сына оставил? – категорически не могла в это поверить, вспоминая, сколько Глеб мне рассказывал про этого мальчика.

Я быстро попрощалась и, еще раз посмотрев на светловолосого мальчугана, который был как две капли воды похож на мою первую любовь, быстрым шагом пошла в сторону остановки. Всю дорогу до дома беззвучно плакала, отвернувшись к заднему окну троллейбуса. Наконец-то поняла, что это не у меня горе, не мне не додали, не меня бросили, не мне предпочли другую жизнь. Я – взрослая, знала, на что шла, догадывалась, что буду плакать и что скорее всего ничего у нас не выйдет. Наполовину моя беда была выдуманной, как и сами отношения. Но есть маленький мальчик, который не знал и не выбирал, которому не додали и бросили. Мои печали вдруг показались настолько ничтожными по сравнению с потерей папы в пятилетнем возрасте, что с того дня я больше никогда не плакала из-за Глеба.

В декабре, уже почти перед самыми праздниками, от встреченной на улице приятельницы узнала, что московский клуб пригласил «Систему» совсем не случайно. Оказывается, Глеб состоял в отношениях с племянницей владельца заведения, которая в нашем городе проводила каникулы. И уехал он не только на подготовленное рабочее место, но и, обзаведясь женщиной, и на ее жилплощадь. Тогда у меня уже почти не болело, и я подумала только, есть ли еще что-то, что сможет меня сильнее разочаровать в собственных чувствах.

В том году я навсегда завязала с музыкальной тусовкой. В моей жизни были другие концерты и, надеюсь, еще будут – те, о которых мы когда-то мечтали с девчонками. В других городах, на других площадках, со звездами другой величины. Любовь к музыке прошла со мной через года, в том числе и к тяжелой. Тот период моей жизни закончился как-то внезапно и на радость маме с папой. До сих пор помню, как сильно они переживали тогда. На их удивление из всего этого мне удалось выйти почти без потерь – я не спилась, мое знакомство с табаком было очень коротким, ни одной случайной связи или опыта с наркотиками. Разбитое сердце не считается, родные об этом даже не догадывались. Не знают и по сей день.

В новом году началась действительно новая жизнь. Та, которую ждала еще в сентябре. У меня появились новые друзья, а с ними и новые увлечения. Я просто закрыла ту часть своей жизни где-то внутри себя и не желала к ней возвращаться. Занялась активной деятельностью при профкоме университета, стала еще более прилежной студенткой, задумалась об аспирантуре. Теперь мой круг общения состоял из людей со схожими целями и взглядами на жизнь. Я чувствовала себя с ними настолько комфортно, что прошлое очень быстро стало отступать. А вскоре мне представилась возможность прочувствовать, насколько искренны мои желания о забвении.

Как активист тогда много общалась с различными университетскими коллективами, в том числе и музыкальными. Ребята репетировали в здании учебного заведения и выступали в его честь на всевозможных конкурсах. Так я познакомилась с одним из участников такой группы. Гитаристом. Очень скоро он начал пытаться ухаживать за мной. И хоть в целом был мне симпатичен, его гитара все портила – от нелепых сравнений до нежелания повторения. Я быстро отказала ему и гораздо категоричнее, чем следовало.

Так прошла зима, а за ней и весна. В мае попыталась встречаться со студентом со своего потока, но ничего не вышло – он не так говорил, не так брал за руку, не туда водил на свидания. Какое-то время поуговаривала себя дать нам шанс, но случайность снова расставила все по местам.

Мы гуляли по центру, и недалеко от места тусовки я увидела Глеба. Он покупал что-то в киоске на остановке. Кажется, совсем не изменился. Был не один, рядом стояла незнакомая мне девушка. Все это довольно резко садануло по не до конца зажившему рубцу. Поняла, что все мои попытки – пустое, внимательно посмотрела на своего спутника, попрощалась, отговорившись срочным делом, и отправилась домой в одиночестве.

После этого случая долго приходила в себя. Почему-то навалилось все то, что задвинула в дальний угол раньше. С парнями больше не пыталась встречаться. Справедливости ради, никто из них не смог бы составить конкуренцию Глебу. Для этого мне нужно было полюбить, а это будет возможным только, когда мое сердце действительно освободится.

Глава 8. Прощай, моя любовь…

С тех пор прошло много лет. Сейчас сыну Глеба столько же, сколько было мне в пору влюбленности в его отца. У меня все отлично – университет я, конечно же, закончила, потом аспирантура и пятнадцать лет по специальности. В личной жизни тоже все случилось – в свое время и с нужным мужчиной. Бабочки, белое платье, первый опыт, любовь и единые интересы, одна жизнь и общие цели, где нет места ревности и неуверенности.

Иногда вездесущий интернет приносит мне какие-то вести о людях из моей юности. Социальные сети, открытые профили и друзья друзей – информации порой бывает слишком много. Я поддерживаю общение с Аленой и Инной, хотя жизнь нас и разбросала по разным странам и городам. Мы не общались какое-то количество лет, но их будто и не было. Музыка, концерты, общее прошлое – темы неиссякаемые. Снова дружим, пусть и дистанционно, и это прекрасно.

Насколько мне известно, Глеб так и живет в Москве. Его группа, сменив множество названий и участников, не добилась сколько-нибудь заметных карьерных успехов. Они по-прежнему выступают в клубах и на фестивалях, будучи, впрочем, довольно популярными в узком кругу ценителей. Я отслеживаю их новые треки и видео, хоть и не рассказываю никому, почему периодически слушаю никому не известную металл-группу.

Глеб так и не женился, но, говорят, обзавелся еще двумя наследниками. Уверена, и сейчас, когда ему за пятьдесят, у него нет отбоя от поклонниц. По крайней мере, фотографий с женщинами, в том числе и юными, в его профиле очень много. Подробностей, конечно, не знаю. В родном городе он практически не бывает, как и я. Все также ремонтирует гитары и мотоциклы, и в свое время прекрасно влился в столичную байкерскую тусовку – колесит по бескрайним дорогам родины с такими же любителями свободы.

Каждый раз, вспоминая о нем, понимаю насколько все это не мое, что ничего бы у нас не вышло, что слез могло бы быть значительно больше, как и последствий. Я слишком обычная, простая, прилетела на его огонь – огромный факел из смеси творчества и свободы – чтобы лишь слегка коснуться и опалить крылья. Пусть и не бабочка, а лишь невзрачный мотылек, те ожоги так и не прошли бесследно и все еще порой побаливают, добавляя ностальгии по юности оттенок романтики. Теперь, как опытная женщина, я понимаю, что могла получить желаемое, лишь слегка подтолкнув, намекнув, дав понять, что осознаю и согласна, что все это без обязательств. И как опытная же женщина принимаю, что и не нужно все это было – пустое, слишком мало для меня, кратковременная сказка с тем же концом. В конце концов, мы были слишком разными – я так и не стала общительной, мне тяжело быть на виду, и вполне комфортно в моем маленьком мирке из самых близких, где уютно, понятно и однозначно. Более того, окончательно порвав с прошлым, неожиданно выяснила, что взрослые мужчины меня вовсе не привлекают. А еще люблю определенность и стабильность, когда не надо ломать голову над вопросами – кто мы друг другу или почему он не? Эмоциональные качели, заламывание рук, ссоры на почве ревности, слежка за объектом страсти – не мое, никогда не было и, надеюсь, не станет в кризисе среднего возраста.

Иногда промозглыми осенними вечерами бывает очень тоскливо. Воспоминания накатывают и не отпускают. В них лето, солнце, шелест ветра в молодой листве и Глеб на траве передо мной – такой желанный, притягательный и безумно красивый. Порой мне снятся унылые черно-белые сны, в которых только он и его песни, как привет из прошлого, только он и его скорость, как ответ моей тихой спокойной жизни, только он и мои спазмы внизу живота, как плач по невысказанной страсти. После таких ночей я сама не своя, и ничто не может унять эту печаль – хочется тайком выкурить невкусную сигарету, хлебнуть дешевого пива прямо из горлышка, включить тяжелый металл с таким знакомым хриплым вокалом и вспоминать. О том лете несбывшихся желаний, о безумной скорости, его светлых волосах, пахнущих солнцем. О поцелуях с привкусом безумия, неразберихе в мыслях, душащей ревности, которой больше никогда не было в моей жизни – и еще о сотне вещей, пережитых и прочувствованных в столь короткий промежуток времени. Да, я знаю, что все это было не мое и не для меня. А еще теперь я знаю, что хорошие девочки умирают от скуки. Поэтому вместе с воспоминаниями приходят и слезы. Эту печаль по несбывшемуся мне не оплакать никогда. Это как недосмотренный фильм, потерянная книга, отсутствующий сигнал сотовой вышки. Это слезы по свободе и собственной трусости, по невзаимной первой любви, по острым ощущениям, которые не для меня, и по тем дням, когда мы были молодыми.

В каморке, что за актовым залом,

Репетировал школьный ансамбль.

Вокально-инструментальный,

Под названием "Молодость".

С.Чиграков

Оглавление

Пролог

Глава 1. Этот симпатичный гитарист

Глава 2. Неинтересная учеба

Глава 3. «Железные кони»

Глава 4. Скорость, я люблю тебя

Глава 5. Вкус музыки

Глава 6. Искусство самообмана

Глава 7. Случайные закономерности

Глава 8. Прощай, моя любовь…