Древняя Греция. Пелопоннес… Лес, лес, лес – густой, хвойный, вкуснопахнущий. Лев бежал по нему, радостно дергая хвостом, рычал, вопил, гонял юных нежных кроликов, хватал еловые ветки, мял их лапами…
– Привет, котяра, – раздалось будто из ниоткуда.
Лев отпустил уже пойманного кролика, нахмурился и… проснулся.
Покрывало сбилось под ним в упругий плотный ком, правое плечо болело, лицо помялось о постель, а глаза все никак не хотели открываться.
– Привет, говорю, – снова сказал некто приятным женским голосом.
Лев с недовольным ворчанием поднял голову и осмотрелся.
Утреннее солнце разлеталось по спальне шаловливыми белыми зайчиками. Ветер с залива перекатывал по полу клочки золотистой шерсти и шевелил тонкие занавески. На столике неподалеку обнаружился кувшин с вином, а рядом – стройная незнакомка с красивыми темными глазами, темными же волосами и гордой осанкой. В просторном зеленом плаще.
Лев оживился и замурлыкал:
– Приве-э-этствую тебя, ладушка. Прости, я сегодня немного обнажен. Хотя… не думаю, что это помешает нашей беседе.
Накануне он полночи шатался по диким пляжам Пелопоннеса в виде огромного пьяного льва, но уснуть и проснуться соизволил уже человеком – таким же массивным, как его зверь, и, конечно же, голым. Похмелье жужжало в голове, но нюх работал идеально – от незнакомки пахло снегом, еловой веточкой, пеплом и кровью. Человеческой и другой – темной, колдовской. Очень привлекательной.
Чтобы не светить перед гостьей задом, Лев перевернулся на бок и очаровательно улыбнулся, мысленно спрашивая: «А вот так я и вовсе сногсшибателен, правда?»
– Правда, – усмехнулась незнакомка, легко считав его мысли. – Сногсшибателен. Твой кошачий дух едва не сшиб меня с ног еще на пристани. Ты здесь каждое дерево пометил, котяра?
– Естественно, – ухмыльнулся Лев и зарокотал. – Какие вы, кровопийцы, чувствительные, я уж и подзабыл – сто лет никого из ваших не видел. Каким ветром тебя занесло в теплые края? Северяне оказались пресноваты? Решила попробовать местных, госпожа Комарик? Ионийцы, дорийцы, эолийцы или ахейцы? С кого начнешь?
– Морриган. Или просто Морри, – представилась гостья и сыто прищурилась. – Уже попробовала, котик. Уже начала. С тебя.
Лев растерянно моргнул, покосился на саднящее правое плечо, обнаружил на нем аккуратный след от укуса и возмущенно вытаращился на Морриган.
– Ты о-о-очень вкусный, – подтвердила она его догадку. – Такой соле-о-оненький.
Лев подскочил на постели и с ревом метнулся к обидчице:
– Р-р-разорву-у-у!
Вдоль хребта у него в мгновение встопорщилась густая золотистая грива, глаза пожелтели, руки вытянулись когтистыми лапами и у Морри перед лицом щелкнули уже не человеческие, а огромные львиные челюсти, но она легко увернулась, стегнув оборотня шелковым подолом, исчезла, а затем вновь появилась у него за спиной, с препротивным хихиканьем:
– Ти-и-ихо, котик! Все равно не поймаешь. Будем считать, что я выпила за наше с тобой знакомство. Кста-а-ати, это тебя, что ли, местный люд кличет Гераклом и считает твои великие подвиги? Лань, вепрь… с ними все понятно, а Немейский лев? Ты сам с собою подрался?
Лев мотнул головой, прогоняя зверя, втянул когти и развернулся к резвой вампирше:
– Я же не один здесь оборотень. Нас целое семейство. Немейский лев… это я с кузеном повздорил и вырубил его, чтоб на мою территорию не лез, а люди обрадовались – подумали, что…
– Хм, а Лернейская гидра?
– О, а это была жена кузена. Та еще су… гидра!
Морриган расхохоталась, захлопала в ладоши, уже безо всякой опаски подошла ко Льву и зашептала ему глаза в глаза:
– Вижу, у вас здесь весело, да, котик? Так, глядишь, тебя и обожествить могут.
Лев изогнул бровь и заносчиво фыркнул:
– И что такого? Зевсу, значит, можно, а мне нельзя?
– Ну-у-у, – пожала плечами Морри. – Зевс не просто оборотень, а кудесник – то быком обернется, то лебедем, то золотым дождем, а ты…
– А что я?! – вспылил Лев-Геракл, взмахнув руками. – Я царь зверей, между прочим! И людским царем тоже буду, вот увидишь!
– Да-а-а, царь. Охотно верю, – Морри окинула его взглядом – с ног до головы и обратно. – Ты не особо ладишь со своими родственниками?
– Пф! Чтоб они провалились!
– Понимаю. Я со своими тоже в ссоре, так что, если почуешь кого-нибудь чужого, вампира, то…
– Врезать ему, ладушка? Пр-р-рогнать?
– Да, если тебе будет несложно. Приятное у нас с тобой получилось знакомство, однако, но мне пора. Спасибо за угощение, котик. Удачно тебе стать царем и обожествиться, еще увидимся! Через пару-тройку сотен лет.
Лев потер саднящее плечо и уставился на удаляющийся зеленый плащ:
«Хороша-а-а, но вампириха. И непростая – несет в себе дух войны и раздора. Через пару-тройку сотен?.. Ага, конечно. Опоздает, как пить дать. Такие всегда опаздывают…»
* * *
Тысячу лет спустя… Поле, поле, поле – густое, травяное, душистое. Лев бежал по нему босиком, наперегонки с ветром, все быстрее, и быстрее, и быстрее.
– Привет, дорогой.
Под носом что-то булькнуло. Лев проснулся и сладко зевнул.
Поле из травяного сделалось синим – водяным. Огромный, могучий, пока что спокойный океан окружал оборотня со всех сторон. Вернее, почти со всех – над головой сияло безоблачное небо, под ногами шебуршал хлипкий деревянный плот, а справа… справа приближалась маленькая белая лодка.
– Привет, говорю, – зубасто улыбнулась Морри. – Ой, опять голенький… прелесть!
– Ты опоздала! – обиженно рявкнул Лев и повернулся к вампирше спиной, то есть, задом.
– М-м-м, – оценила она, – так вид еще лучше.
Лев ощутил неслабый шлепок по правой ягодичной и с рычанием обернулся.
Морриган оказалась совсем близко и с улыбкой смотрела на оборотня, свесившись с лодки. Черное кружевное платье пристойно открывало ее плечи, а в темных глазах мерцали тонкие зеленые искорки – по часовой стрелке, про-о-отив, по часовой…
«Чары, – осознал Лев, будто сквозь медовую патоку, и зажмурился. – Гипноз… нет уж! Не поддамся!»
– Ко-о-отик, – томно зашептала Морри, поглаживая строптивца по щеке. – Знаешь, я была тогда при Фермопилах. Царь Леонид из тебя получился, о-о-о, просто великолепный… но после я потеряла твою пушистую попку из виду.
– Меня выгнали, – ответил Лев, не открывая глаз. – Я снова подрался с кузеном, потом с Зевсом, а потом мне под руку попался один из твоих родственников-вампиров. Я всек ему, чем развязал войну между зверьем и кровососами, между делом зашиб кого-то из человечков и все. Мне сказали идти лесом. Леса там не было, поэтому я пошел полем, потом горами, потом пустыней, снова горами, облазил весь континент, завернул к виноградникам на побережье и вышел, то есть, выполз к океану. А дальше – все, как в тумане.
– Ц-ц-ц, – укоризненно поцокала Морри. – В воду-то зачем? Ты же плавать не умеешь.
– Хотел проверить, – виновато засопел Лев и с осторожностью приоткрыл глаза, – проверить, что Земля круглая. Зачем? Не спрашивай, я пьяный был.
Вампирша подвинулась немного и предложила:
– Пересаживайся сюда, ко мне. Считай, что я тебя спасаю.
– Спасаешь? – рассмеялся Лев. – Брось мне тут заливать! Ты просто голодная. И грести не умеешь, поди уже все коготки обломала.
– Дава-а-ай, мой хороший, не упрямься. Я и одежку тебе прихватила. Вот, смотри. Догребем до Нового света, а там, клянусь, я оставлю тебя в покое! Представь себе это чудо – дикий, девственный мир, куда еще не ступала нога нечеловека. А главное, там не будет ни одного ужасного родственника, ни одного! Тишина и покой. По крайней мере, на следующую тысячу лет. Дава-а-ай, котик!
* * *
Через следующую тысячу лет… Лед, лед, лед – он жалобно зазвенел в стакане, и Лев щедро залил его пряным золотистым виски. Горло приятно обожгло, тонкий ломтик лимона брызнул на язык волшебной острой кислятиной, а из темноты вдруг проступило красивое, нежное, до боли знакомое лицо – мягкие губы, белая кожа и темные глаза с зелеными искорками… чары. Гипноз. Наваждение.
Под ухом кто-то настойчиво запищал. Потом затренькал. И зазвенел.
Лев отлепил лицо от подушки и пошарил рукой по прикроватной тумбочке – смартфон с треском свалился на пол. Треньканье прекратилось. Похмелье продавило виски, словно маленькими сильными щупальцами. Лев сосредоточился, нашел, поймал этого назойливого болючего осьминожку, скатал его в клубочек и прихлопнул. Теперь можно было оценить последствия вчерашних возлияний.
Порванная майка валялась на полу, рядом с тремя пустыми бутылками. Любимые джинсы сползли с задницы и держались на честном слове. В груди щекотало – там поселилось какое-то странное беспокойное чувство – что-то вроде неловкой надежды. Левое плечо побаливало… левое плечо. Разве левое?
Задохнувшись от эмоций, Лев подскочил и уставился на плечо, обнаружив на нем аккуратный след от укуса. Свежий… но это были еще цветочки, потому что ягодки, то есть, ягодка нашлась прямо здесь же, у него в постели – Морриган спала на спине и сладко посапывала. Хорошо хоть она была одета, иначе Лев бы точно умер от чувств.
Морри…
Ее белая рубашка задралась, открывая живот, строгие черные брючки совсем измялись, волосы пребывали в полнейшем беспорядке, а в уголках губ темнели засохшие капельки крови.
Лев ошалело почесал плечо: «Что вчера было?.. Что? Не помню».
Он встал, покачиваясь, дошел до окна, выглянул и насупился – низкий, кроваво-красный кабриолет Морри был припаркован практически у него в гостиной – от французского окна осталась куча осколков, белые занавески задорно полоскались на ветру, один шезлонг еще плавал в бассейне, второй уже утонул.
Сжав зубы, Лев повернулся к кровати и раздраженно зашипел:
– Гос-с-спожа Комарик! Это… это…
Морри села, схватилась за голову и захрипела:
– Ох, котик… вернее, скотик.
– Это я – скотик?! Я?!
– Не кричи… ох. Что ты вчера пил такое, а? Я приехала, чтобы устроить скандал, вышибла окно, цапнула тебя, сделала первый глоток, а потом… все, как в тумане.
– Скандал? – прищурился Лев. – И по какому поводу?
– М-м… – жалобно застонала Морри, – принеси водички, умоляю. Ск… скандал… эм-м-м, по поводу… в общем, перемирие между вампирами и оборотнями до сих пор не заключено. Для этого требуется оформить кучу бумаж… ек… ик! И ск… скрепить эти бумажки веселой свадебкой между представителями того и другого вида нечеловеков… ох, зачем я объясняю, ты же и так знаешь…
Лев подал ей стакан с водой. Морри приложила стакан к виску и продолжила:
– Так вот. Свадебка не состоялась. Молодые сбежали в неизвестном направлении, наплевав на все бюрократические тонкости. Дрейфусс и Катарина. Они просто сбежали. И теперь все летит коту под хвост.
– А чего сразу коту?! – вскинулся Лев. – Я тут при чем?
– При том! – рявкнула Морриган, залпом выпила воду, отдышалась и зашипела: – Это вс-с-е ты начал! Всю эту бучу и войну. Еще при Фермопилах. Ты!
– Да, но с твоей подачи! – громогласно напомнил ей Лев. – Сама попросила втащить кому-нибудь из твоей семейки. Я запомнил, а потом того хмыря, твоего дядюшку, увидел и всек ему. Рефлекторно!
– Ох… – захныкала Морри. – Все эти родственники… от них уже негде спрятаться на этой планете. Негде! И они никогда, никогда не оставят нас в покое. Никогда.
Лев удивленно приподнял брови и медленно вдохнул, стараясь не спугнуть, не растерять то самое чувство, зародившееся в груди – надежду. Он мгновенно все придумал. Точнее, оно как-то само придумалось. Давно, очень давно, и наконец созрело. Осталось только уточнить:
– Морри, ты только что сказала «нас»?
Морри поникла, отвернулась и приложила стакан к другому виску. Лев посверлил ее взглядом – секунду, две – подобрал с пола смартфон, нашел нужный номер и на всякий случай крепко прихватил Морриган за ногу, чтобы не сбежала во время разговора.
– Алло, Зевс? Да, это Лев. Тш, хватит орать. Нет, ничего не отменяется, перемирие с вампирами в силе. Свадьба будет. Нет, не у молодежи, а у нас с Морриган. Угу. Завидуй молча. Все, пока. И тебя туда же.
Лев сбросил вызов, сунул телефон на тумбочку и за ногу потянул Морриган к себе:
– Ла-а-адушка. Ну вот, а говорила – не пойма-а-аю.
– Эй! – Морри замахнулась на него стаканом. – Даже не вздумай! Ты и недели со мной не проживешь. Я не просто вампир, а суть война и раздор. Нет-нет! У нас с тобой будет фиктивный брак, только на бумажках. Только на…
Лев ловко поймал Морриган за запястья и уложил ее на постель, под себя. Стакан скатился на пол.
– Котик… кхм… ладно, ладно, молодец, ты меня поймал, схватил, стреножил, умничка, гордись собой… все можешь отпус… котик…
Лев потерся колючей щекой о ее плечо, с удовольствием обнюхал – снег, елка, пепел и сладкая ягода – а затем осторожно прихватил белое горло зубами, подержал немного, отпустил, опять прихватил, уже чуть выше. Он прекрасно знал о том, что шея у вампиров это место сверхчувствительное и даже, в каком-то смысле, сакральное, вот и Морри от такой ласки заойкала, совсем по-девчачьи. Лев снова прихватил ее за шею, поцеловал, хотел нежно, но не сдержался – оставил один яркий красный след, второй, третий… торопливо залез к Морри под рубашку, обнял ее, стиснул, провел ладонью между лопаток, по нежному загривку и шее, запуская руку в волосы. Морриган выгнулась, зашипела и сорвалась в несдержанный стон:
– Глу-у-упый… я же вы-ы-тяну из тебя… все нервы и кровь… силы и волю.
– Не сдюжишь, – хрипло пообещал ей Лев. – Я и сам умею вытягивать, ладушка. По-своему, по-котовски. Боль и дурные воспоминания. Хочешь попробовать?
Предложение было очень щедрым и искренним, но Морри вдруг будто заледенела. Лев огорченно вздохнул: «Не хочет», – и приподнялся, выпуская ее.
Морриган исчезла и появилась вновь, уже у двери:
– Боль и воспоминания? – спросила она. – Не сдюжишь, котик. Мои – нет. Я не стану тебе открываться. Это… слишком.
– Ты когда-то была человеком, да? – предположил Лев. – От тебя пахнет и темным, и людским. Что с тобой случилось, Морри? Духом войны и раздора просто так не становятся… до сих пор мстишь роду человеческому?
Морри кивнула и серой тенью выскользнула из комнаты.
Где-то внизу забормотал движок кабриолета, захрустели стекла…
Лев ткнулся лицом в подушку и громко, на всех каналах, подумал: «Ты опять сбежала от меня, опять. Сейчас бумажки подпишем и снова адьес на тысячу лет. Адьес, да? Эх, госпожа Комарик. Трусиха ты. Трусиха кровососная».
Стекла тут же перестали хрустеть. Движок умолк.
Лев сел, прислушался…
Взбешенная «трусихой», раскрасневшаяся Морриган влетела в спальню.
– Смотри! – велела она, раскинула руки и вспыхнула извивающимся факелом.
Вокруг загомонила невидимая людская толпа:
– Ведьма! Ведьма! Сжечь! Дотла! Дотла! Ведьма!
Полыхающая Морри изогнулась тонкой дымной былинкой.
Лев ринулся ей навстречу, схватил, уже обгоревшую до безгубой головешки, прижал к себе, зашептал, поцеловал ее в раскаленный висок, лоб, черные веки, выцепил из нее дымно-стальную сетку из боли, вырвал, забрал, скатал сетку в клубок и прихлопнул.
За спиной у Морриган распахнулись вороньи крылья, судорожно забились, роняя перья и золу, но Лев держал крепко.
– Кар-кар-р-р! – загомонила вокруг невидимая стая вампиров. – Гори! Еще, еще! Так надо! Терпи, тер-р-рпи! Выжги человечье, оставь только чер-р-рное! Стань еще сильнее! Тер-р-рпи! Гор-р-ри! Выжги!
Лев стиснул бьющуюся крылатую Морри еще сильнее, оскалился, сверкнув желтыми глазами, и оглушительно, по-львиному, проревел:
– Во-о-он!
Шум и гомон стихли. Люстра с грохотом свалилась на пол. Оконное стекло треснуло. По спальне разлетелись вороньи перья и лоскуты пепла.
Лев уложил нагую, целую, хоть и вымазанную в саже Морри на постель, закутал в одеяло и беспокойно завертелся: «Воды? Или в душ? Или что? Куда?..»
– Ко-о-отик, – осипло протянула Морриган. – А ты когда-нибудь умирал?
Лев прекратил метаться, забрался к Морри под одеяло, обнял ее и покаялся:
– Угу. Один раз полез на дерево и свалился – хребет сломал. Попал в загробный мир, а этот… как его… бледная спирохета – Аид – меня выгнал, мол, я к его жене лез. Что ты так смотришь? Не лез я! А вот гранатовое вино из его погребов почти все выдул. Вкуснотища! Лучше, чем фламандский эль. Ну что ты так смотришь, Комарик?
– Мой дорого-о-ой, – прошептала Морриган с нежностью, от которой у Льва защемило в груди. – Мой прекрасный котя-а-ара.
Она ласково куснула Льва за ухо, вжикнула молнией у него на джинсах, но Лев все-таки сумел собраться с духом – сурово нахмурился и предупредил:
– Никаких фиктивностей, Морриган. Женимся, значит, женимся. С войной и раздором тоже пора завязывать.
– Да, да, мой хороший… слушаю и повину…
Внизу опять раздался хруст стекол, скрип, шум, грохот, а затем и увесистое: «Бултых!»
– Ручник, Морри! Ручник!
Блестящий кроваво-красный кабриолет медленно дрейфовал по бассейну рядом с шезлонгом.
* * *
Еще через тысячу лет… Звезды, звезды, звезды… розовая, синяя, фиолетовая звездная пыль закрутилась огромными кольцами и выпустила из себя блестящий кроваво-красный космолет. Он резво проскочил сквозь кольцо астероидов, пролетел в тени Юпитера, спрятался под кольцами Сатурна и лег в дрейф, заняв самую выгодную позицию для наблюдения.
Лев поставил космолет на ручник, отстегнул ремни безопасности, достал из-под приборной доски ведерко с попкорном и с интересом уставился на экран.
Обычно ледяной и безмолвный Уран переливался всеми цветами радуги – развернувшееся вокруг него космическое сражение явно претендовало на звание эпичнейшего. Десяток крупных межпланетных крейсеров осыпали друг друга разноцветными лазерными зарядами. Огромный массивный звездолет «Зевс-Громовержец» размахивал острым щупом, фехтуя с не менее огромным и массивным «Тором Великим». Изящный «Аполлон» сцепился с квадратным «Аресом», а чуть в стороне кувыркались еще несколько незнакомых кораблей. Репортаж с места событий вели «Локи» и «Гермес», периодически обмениваясь синими залпами.
Лев присмотрелся к экрану, похрустел попкорном, подозрительно прищурился и позвал:
– Морри, ладушка, поди-ка сюда.
– Да-а-а, котик… – Морри зашла в командную рубку, села на край приборной доски и поплотнее запахнула невесомый пеньюар. – О, как интересно. Что тут у тебя показывают? Опять космо-футбол? Регби? И кто выигрывает?
Лев перестал хрустеть – подозрения подтвердились. Он стряхнул с футболки крошки, убрал ведерко на пол, со вздохом поднялся на ноги и сверху вниз уставился на жену. Морриган приподняла брови, похлопала ресницами, спустила с плеча пеньюар… в это мгновение она была самой невинностью, вернее, развратностью, но невиновной, и Лев бы непременно поверил, если бы не прожил с ней в браке уже тысячу лет. И не был знаком три тысячи.
– Морри, я говорил тебе не устраивать больше никаких войн и разборок? Говорил? Откуда на Уране взялись эти кристаллы силы? И почему ими может владеть только достойнейший, великолепнейший и бла-бла-бла из мужиков? Это что мне тут за суд Париса, версия 2.0? Хочешь, чтобы они опять какую-нибудь Трою сожгли?
– Не кристаллы, а кристалл, – поправила его Морриган. – Он из наших семейных вампирских загашников. Да, это я его нашла, отряхнула от пыли и подбросила на Уран, а потом пустила сплетню, что этот кристалл для прекраснейшего из мужчин. Мол, в древних книгах так написано. Зевс повелся мгновенно, а после – Тор и все остальные. Даже некоторые люди и клоны подключились. Видишь, там, в стороне? Корабли «Людовик XIV», «БрэдПиттВнутри» и «ПростоБэкхем»?
– Морри… – Лев посмотрел с укором.
Морриган уселась на приборной доске поудобнее, спустила пеньюар еще ниже и дразняще прикусила губу – по ее белой груди вилась тонкая черная цепочка. Лев подцепил цепочку и на ладони у него оказался вытянутый, матово-белый кристалл.
– Драконий коготь, – шепотом пояснила Морриган. – Тебе, мой дорогой. Достойнейшему, самому лучшему. С годовщиной. А Зевсу и компании достанется сундучок с бусиками. Красивыми, красными. Из полипропилена.
На экране вспыхнули разноцветные всполохи, будто огромный салют, но Лев их не заметил, потому что целовать Морри без последствий у него не получалось никогда. И она так нетерпеливо вжалась в него, подначивая, так умоляюще заскулила, что стянуть футболку удалось только до подмышек, а потом выяснилось, что никаких раздражающих тряпочек под пеньюаром нет, только горячая любимая Морри. Такая нежная и до одурения тесная, что нормально мыслить и соображать Лев начал нескоро – лишь после того, как их космолет хорошенько тряхнуло.
– Ай, котик! Что это?!
– Что, что… похоже, они нашли бусики. И нас, по всей вероятности, тоже.
Лев пересадил растрепанную, разомлевшую Морри в кресло второго пилота, нацепил себе на шею подарок жены, подтянул сползающие штаны, рухнул в капитанское и отжал ручник.
– И куда мы теперь, мой дорогой?
– Сюрприз, Комарик, на годовщину. Нашел я тут одну планетку – океан, острова, травяное поле, сосновый лес, симпатичный тихий домик… тебе понравится.
– Хм, а соседи?
– Молодежь – Дрэй с Катариной, их котята и мажордом. О, ты гляди, как Зевс раздухарился! И ваши тоже. Так. На, держи попкорн. Пристегнись. Сейчас я им пару раз всыплю и полетим.
– Да, да! Всыпь! Давай, мой хороший, давай! Жги-и-и!
