Все началось, когда Счастливчик Рори нарушил свой гейс – не соваться хмельным на поле, где однажды чуть не погиб. Та история приключилась давно. Так давно, что никто и не помнил подробностей. Кажется, в ней были замешаны петух, лопата и огромная тыква, но наверняка все знали только одно – Счастливчик Рори потому и Счастливчик, что сумел обхитрить смерть. Впрочем, Рори и без того был жутко удачлив. Ходили слухи, что его матушка согрешила с лепреконом, а после померла, лишь взяв сына на руки.
Рори родился рыжим, как облитый закатом сноп сена, да так и вырос – поцелованный солнцем. Огромный талант – влезать в неприятности, а после вылезать из них, не обронив ни волоска с головы, сделал Рори любимцем девиц, завсегдатаем таверн и вечным пройдохой. Работу Счастливчик обходил стороной, но слава бежала впереди него. Послушать о невероятных проделках Рори собиралась вся деревня – эль лился рекой. Словом, Рори жил свою лучшую жизнь: кутил, гулял, любил – ровно до тех пор, пока не преставился.
Случилось это точнехонько в Саймайн. Бедняга Рори заплутал во мгле, которая спустилась в деревню три дня назад, да очутился на том самом поле, как водится, пьяным. Кто знает, как рассудил бы новый бог, но боги старые страсть как не любили тех, кто нарушал священные обещания, и метили шельму. Оттого и помер Рори накануне начала нового года. Всё его хозяйство: старый дом и дряхлая кляча – отошли бы соседу. Вот только не будь Рори Счастливчиком, если бы на этом история и закончилась.
Рори очнулся посреди поля. Первым делом потер ушибленную голову, вторым – огляделся. Всё вокруг было обычным и до зубовного скрежета знакомым: подмерзшая трава, клочки чёрной земли, пылинки в воздухе. Исчез туман, осталась лишь рябая поземка, как червь ползающая между наливными бочками молочной репы. Рори поёжился по привычке – одет он был легко, а эль внутри больше не жалил и не грел, – но, по правде сказать, совсем не замёрз. Всё вокруг было обычным и до зубовного скрежета знакомым, но в то же время иным. Поле будто сияло.
Не сразу сообразил Рори, отчего ночью светло, как днём, а после увидел на земле в сером мареве огоньки. Они плясали вместе с дымкой, то растворяясь, то появляясь тут и там, насколько хватало глаз. Рори прищурился: огоньки мерцали всеми цветами – красные, желтые, синие – и не были похожи один на другой. Все они казались живыми. Шальная мысль мелькнула у Рори, когда особенно любопытный голубой шарик поднялся в воздух и замер прямиком напротив его лица. Огонёк словно разглядывал ночного гостя. Он облетел голову, каждое плечо, но стоило Рори протянуть руку, умчался, оставив после себя лишь мерцающую полоску золотистой пыли.
Рори усмехнулся было, но тут же погрустнел. Он вдруг понял, что не знает, куда идти, в какой стороне дом, который словно скрылся за невидимой завесой. Рори пощупал ушибленное место на затылке – ничего. Даже шишка не вскочила, и боль прошла, утекла в эту волшебную землю. Казалось, исчезло всё: и память, и прошлое.
– А что если… – пробормотал себе под нос Рори. Внутри у него разлилось тепло, будто забрезжил свет догадки. – Я хочу попасть домой! – Голос прозвучал уверенно и далеко прокатился над полем.
Сотни ярких шариков тотчас же взмыли ввысь. Они закружились вокруг Рори пестрым мерцающим вихрем, заслонив собой поле, землю, небо до самого горизонта, а после собрались в маленькое облачко и медленно поплыли вперед, зовя за собой. Рори сделал первый шаг. Поземка расступилась под его ногами, пряча серые хвосты в зеленой ботве репы. Рори оглянулся назад: пути не было. Там, откуда улетели огоньки, царила непроглядная октябрьская тьма.
Рори шёл долго, но не ощущал ни холода, ни страха. Огоньки освещали дорогу, и он знал, что всё будет так, как должно быть – ни хорошо и ни плохо.
Вдруг на кромке поля будто из-под земли вырос лес. Голые стволы дубов тянулись к небу и казались черными в мареве на границе ночи и сияния огоньков. Рори много раз бывал в этом лесу, прозванном Ведьминым, но раньше он не казался таким страшным.
Стоило Рори шагнуть в лес, как облако из огоньков распалось. Цветные искорки тут же затерялись между деревьями, то вспыхивая, то угасая, будто играли друг с другом. Под ногами Рори хлюпала сырая опавшая листва, молодые тонкие дубки извивались точно молнии, а в небе над головой сияла одинокая звезда. Издалека доносилась протяжная песнь волынки.
Вдруг почти над ухом у Рори что-то хрустнуло, плюхнулось на землю, покатилось кубарем и ударилось прямо в ноги. А после отскочило, распрямилось и уставилось на путника горящими глазами.
– Ты хто? – спросило оно скрипучим, как сухие ветки, голосом.
– А ты кто? – ответил Рори и принялся рассматривать существо в свете мигающих огоньков.
Издалека оно походило на маленького человечка в чудной зеленой шляпе, но вблизи скорее на корягу. Всё его лицо покрывали коричневые струпья, вместо носа посредине торчал сучок, а на голове красовалась охапка резных дубовых листьев.
Говорящая коряга, похоже, вовсе не собиралась отвечать. Она пошарила в куче опавшей листвы, достала оттуда потертую медную флягу, хлебнула и, громко рыгнув, распугала ближайшие огоньки.
– Ты – клурикон! – догадался Рори. – Вечно пьяный брат лепрекона!
– Хошь так назови, хошь сяк, – протянул клурикон, – а всё суть да дело. Я тебя признал, Счастливчик Рори. – Клурикон почесал сучковатый нос хрупким кривым пальцем и добавил, пока Рори удивленно пялился: – Слыхал, ты хошь попасть домой .
Рори быстро смекнул – так просто из леса ему не выбраться. О клуриконах рассказывали много сказок, и все они сходились в одном: клуриконы – народ коварный, но если удастся их обхитрить, получишь больше, чем просил. Рори прикинулся, что раздумывает. Клурикон сверкнул глазками-фонариками и нетерпеливо топнул ножкой в чудаковатый остроносой туфле.
– Хошь сделку али как? – не выдержал он.
– А что предложишь и что взамен просишь? – спросил Рори.
Клурикон разулыбался и снова хлебнул из фляги.
– Ты подсобишь в одном дельце, а взамен навек обретёшь дом.
Недолго думая, Рори протянул клурикону руку:
– Идёт! – Но стоило тому потянуться в ответ, как Рори отдернул ладонь. – Я буду живым по ту сторону… чего бы то ни было.
Клурикон замешкался – он не ждал подвоха. Однако, поразмыслив пару секунд, склонил голову набок и хитро сощурился.
– Будешь-будешь. – Теплая человеческая рука коснулась шершавых сухих пальцев.
Лес на мгновение замер: огоньки погасли, звуки исчезли. Рори зажмурился, а когда вновь открыл глаза – всё было как прежде. Он вздохнул. Клурикон усмехнулся, будто крякнуло полено в костре:
– Экий ты скорый. Сперва дельце.
– Какое?
– А вот так-к-кое, – икнул клурикон. – Заштопай полотно, верни неупокоенных туда, где им должно быть.
– Это как? – удивился Рори.
– А сдогадайся! Моё дело маленькое: руки пожать и до ведьмы тебя отправить. Руку твою я пожал, а дальше уж сам.
Не успел Рори возразить, как клурикон достал из кучи опавших листьев ещё и сморщенную старую репу: дырявую и полую внутри. Один из огоньков тут же влетел внутрь и удобно устроился – получился фонарь. Клурикон протянул его Рори, снова поднес флягу ко рту и вдруг испарился со звонким хлопком. А следом за клуриконом погасли и огоньки меж дубов. Счастливчик Рори остался один на один с чёрным лесом, сжимая в руке сияющую холодным голубым светом репу.
Без огоньков и болтливого клурикона лес больше не казался Рори хоть чуточку дружелюбным. Он поднял фонарь, освещая себе путь. Тьма расступилась, но тут же сомкнулась за спиной, стоило Рори шагнуть вперёд. В скудном мерцании плавали зловещие тени. Одни были темнее, другие светлее. Сперва Рори показалось, что деревья отбрасывают их, но приглядевшись, он увидел… Тени живые! Они извивались, обретая немыслимые формы: то коровьи рога вырастали на их призрачных головах, то длинные пальцы обнимали стволы дубов. То, что Рори при свете огоньков принял за волынку, оказалось жалобным завыванием. Тени стонали, как хворые люди на смертном одре, разевая беззубые рты.
Рори покрылся мурашками, и отнюдь не от холода. Он крепче сжал репу с дрожащим внутри огоньком и медленно пошёл вперёд, как вдруг заметил: что-то пёстрое и очень маленькое прыгает с ветки на ветку, следуя за ним. То был воробей. Самый обыкновенный юркий воробей, если не считать четырех лап вместо положенных двух. Еще две болтались, выглядывая из-под крыльев точно руки.
Долго ли, коротко ли, но Рори вышел на полянку, где прямиком посередке стояла ведьмина хижина. Он помнил гнилые доски, дырявую крышу и окна, доверху заросшие травой, но вместо этого перед ним предстал аккуратный домик о двух этажах. В окнах сиял жёлтый свет, приглашая путника заглянуть и погреться у огня, а из трубы поднимался дымок. Воющие тени не посмели идти за Рори на поляну, а птица напротив – бесстрашно уселась ему на плечо.
– Здравствуй… – сказал Рори. Воробей чирикнул в ответ. – Ты, верно, здесь живёшь?
Рори замешкался у крыльца, но воробей взлетел и всеми четырьмя лапами потянул его за ворот рубахи. Рори удивился – откуда в маленькой пичужке столько сил, – но всё же подошел ближе и постучал в дверь, над которой красовалась вывеска “У ведьмы”.
Дверь распахнулась сама, словно ждала гостей. Внутри, к удивлению Рори, оказалась таверна. Такая, какой и должна быть: она выглядела как таверна, гудела как таверна и пахла как таверна. Старые, но чистые столы в окружении колченогих стульев. Несколько пухлых бочек, кувшины, сложенный из камня камин с шустрым огнем внутри. Над стойкой хозяйки висели под потолком высушенные травы, источая аромат прошедшего лета: мёда и хмеля. Разномастные голоса, смех, брань, оклики и стук стаканов наполняли таверну “У ведьмы”, но Рори не видел ни одного посетителя.
Рори потряс головой – уж не повредился ли он умом, – но от запахов и звуков она закружилась. Тогда Рори, чуть шатаясь, уселся на ближайший стул и мог бы поклясться, что кто-то невидимый, уже сидевший на нем, недовольно заворчал. Репа выпала из ослабевших рук Рори. Голубой огонек выскочил и принялся носиться туда-сюда. Четырехлапый воробей вспорхнул и устроился на краю глиняного кувшина с высоким узким горлышком.
На плечо Рори легла почти невесомая ладонь.
– Да ты сядь, сядь, дорогой. Сейчас пройдет. – В сказаниях ведьму всегда представляли старухой, но голос, который услышал Рори, принадлежал юной деве.
Домик ещё расплывался перед глазами, зато его хозяйку Рори сумел разглядеть как следует. Над ним согнулась девица явно не из этих краёв. Все местные были дородными, вихрастыми, с мозолями на загорелых крепких руках. А ведьма… Тонкая, как молодая березка, с длинными шелковыми волосами цвета дёгтя, она рассматривала гостя со смешинками в чёрных глазах. Рори открыл было рот, чтобы удивиться – не ровен час он ошибся, забрёл не туда, но ведьма приложила палец к губам, приказав молчать.
– Я такая, какой ты хочешь меня видеть. Но не болтай попусту. Ты задашь мне три вопроса, и я тебе три. Ты ответишь мне, но и сам себе.
Рори кивнул. Ведьма подобрала репу и протянула кружку, из которой поднимался пар.
– Выпей. Тебе станет лучше, – сказала она, и Рори отчего-то послушался.
Питьё оказалось на вкус как отборный эль – такой Рори пробовал только на ярмарке, – но было горячим, хоть и не обжигало вовсе. Когда эль упал в желудок, Рори тотчас вспомнил, как оказался в этой переделке: и странный туман, и попойку с приятелями, и нарушенный гейс.
– Где я?
Ведьма улыбнулась.
– На изнанке сущего. Всяк смотрит, но не всяк узрит. – Она обвела дом рукой. – В такие дни, как этот, наделённые особой силой, полотно сущего истончается, и тайное становится явным.
На лице Рори в пляшущих отблесках огня отразились все сомнения. Он замер с открытым ртом, медленно осмотрелся – таверна была всё той же, – поднял к глазам свои руки, словно они могли измениться, еще раз взглянул на ведьму.
– Я умер?
– Ни то, ни сё. Тебе решать.
Вдруг Рори осенило.
– Что будет, если… – он поморщился, вспоминая слова клурикона. – Не зашить полотно?
Ведьма тяжело вздохнула, но всё же ответила:
– Те души, что ты видел в лесу, не смогут обрести покой, вернуться туда, где должно быть душам – в междумирье, – хоть и не все они стремятся. Привычный мир поглотит туман, пожрав всё человеческое, что только сможет. Миры сольются, и вскоре исчезнут вовсе.
– А… – начал Рори, но ведьма снова его прервала.
– Три вопроса ты мне, три я тебе. Таков уговор.
Ведьма тряхнула волосами, отчего по комнате поплыл аромат нагретых солнцем вересковых пустошей. Рори зажмурился, вспоминая гуляния до ночи в Ламмас. Ему вовсе не хотелось прощаться с этим прекрасным миром.
– Что вьётся в веках, сплетаясь узорами, соединяя сердца и души? – задала свой первый вопрос ведьма.
Рори сразу подумал об узорах, которые вышивала старая Нэн, воспитавшая его после кончины матери. Они украшали передники и рубахи, а в давние времена тела и щиты славных воинов.
– Судьба! – догадался Рори. – Нить судьбы!
– Верно, – улыбнулась ведьма, и на ее ладони появился клубок. Она подала конец красной нитки Рори: – Держи.
Стоило ему ухватить нить, как пальцы обожгло ледяным огнём. Нить оборвалась сама, безо всяких усилий, протянувшись ровно на столько, на сколько положено.
– Спрячь у сердца, – подсказала ведьма, и Рори убрал нить в нагрудный карман, когда-то расшитый Нэн. – Что другим достать хочется, но колется, а у тебя всегда при себе?
– Удача! – Рори хлопнул в ладоши – на этот раз ему не пришлось долго думать.
– Верно, – ответила ведьма и подмигнула сидящему на кувшине воробью. Тот резво сорвался с места, подлетел к Рори и вырвал волос с его головы.
Рори даже пикнуть не успел, как проворный воробей уронил волос на ладонь ведьмы. Она повертела его так и сяк: волос блеснул охрой, обернувшись золотой иглой. Ведьма протянула ее Рори.
– Это твоя удача. Береги её, – сказала она. – А теперь третий вопрос: не утратив – не спасёшь. Что имеешь – принесёшь.
Рори вновь огляделся, и ведьма прочла по глазам, что он, зная ответ, ищет вовсе не подсказку, – утешение. И правда, Рори опустил голову, что-то пробормотав себе под нос, но ведьма сумела разобрать слово “жертва”.
– И снова верно. Жертва свяжет всё в узел. – Ведьма подошла к своему гостю, подняла пальцем его подбородок. – Теперь ты знаешь всё, что должно знать.
– А почему ты не можешь сделать это вместо меня, ты ведь ведьма? – в отчаянии выпалил Рори.
– Я обещала тебе три ответа, Счастливчик Рори, а дала уже шесть, но семь – магическое число, а потому я скажу… – На секунду ведьма замолкла. Четырехлапый воробей уселся на плечо Рори, а голубой огонёк запрыгнул в репу.
– Я – ведьма. Я лишь ведаю. А ты – Хранитель миров. – Она наклонилась совсем близко и прошептала Рори в самое ухо: – Да будет так.
На краткий миг Рори увидел таверну такой, какая она есть: странные существа всех размеров и мастей смеялись, спорили, пили эль, утирали зубастые рты лапами, клешнями, руками. Жили той жизнью, о которой простые смертные могли лишь грезить. А после всё исчезло. Стул, на котором сидел Рори – и он упал. Дом, в котором горел огонь и пахло мёдом. Красавица-ведьма, ее постояльцы и даже поляна. Рори, воробей и огонёк в репе вновь остались одни посреди леса. Ведьма не любила долгих прощаний.
Вдруг кто-то будто языком холодного ветра коснулся щеки Рори, и он услышал знакомый голос:
– Рори? Это ты, проказник?
– Тётушка Мирел? – удивился Рори. Он поднес репу-фонарик к своему лицу: в отблеске голубого сияния мерцала расплывчатая тень. Прямо на глазах она принимала очертания недавно почившей хозяйки таверны, где Рори коротал вечера.
– Ты пришел помочь нам? – с надеждой спросила тётушка Мирел. – Забрать нас туда?
– Я… – Рори запнулся, его прервал другой голос из темноты.
– Лепрекона мне в зад, это же Счастливчик Рори! – грохнуло над самым ухом. Ещё одна тень возникла ниоткуда.
– Пасечник Дафф?!
Как и тетушка Мирел, тень пасечника тотчас приняла облик скоропостижно скончавшегося грубияна Даффи, собственной персоной.
– Не слушай старуху, – рявкнул пасечник. – Нам и здесь раздольно!
– Рори!
– Счастливчик! – посыпалось со всех сторон. Тени окружили Рори. Они звали его. Тянули к нему призрачные руки, желая быть узнанными и услышанными.
– Помоги нам!
– Нет, убирайся прочь!
Огонёк заметался внутри репы – тени пустились в пляс. Они подлетали всё ближе, а прикосновения их становились всё реальнее. Рори тянули за рубаху и штаны, настойчиво сжимали плечи и пальцы.
– Оставьте меня! – закричал он и попытался встать, но тени вцепились мёртвой хваткой. Тогда на помощь пришёл воробей: всеми лапами ухватившись за ворот, он взлетел и выдернул Рори наверх. Тот вскочил, крепче прижал к себе фонарь и припустил что было сил, не разбирая дороги.
Рори бежал, спотыкаясь о корни деревьев. Ветер хлестал его по лицу. Земля уходила из-под ног. Но тени не отставали. Они то приближались, то отдалялись, звали сотнями голосов, сыпали проклятиями и мольбами.
Рори не был напуган, но ужасно устал. Он обогнул самый большой дуб в лесу, скрылся в его изогнутых корнях и лишь тогда перевел дух. Репа выпала из рук Рори, а голубой огонек тут же забился под ветки, прижимаясь к земле. Тени потеряли Рори из виду. Но воздух так и застрял в глотке, когда он отдышавшись открыл глаза.
За дубом не было ничего. Ни октябрьской ночи, ни ветра, ни звука, ни стона. Не было земли, неба и могучего леса. Одна пустота – белая, как пролитое молоко. А над головой у Рори зияла рваная рана всего сущего: словно кто-то вспорол любимую льняную рубаху и наружу сочилась мерцающая тьма, капая черной кровью на белое полотно.
Но вовсе не капли вытекали из раны, а пальцы немыслимых существ колыхались, будто дым. Рори зажмурился, отгоняя видение: он вовсе не желал представлять тех, кому принадлежат эти пальцы. Вдалеке послышались вой и стоны теней.
Четырехлапый воробей приземлился на изогнутый корень рядом с Рори – как раз вовремя.
– Ты сможешь поднять меня, чтобы они заметили? – обратился к нему Рори.
Воробей чирикнул в ответ и – на секунду Рори почудилось – кивнул своей маленькой пёстрой головкой.
Рори достал из нагрудного кармана нить и иглу. Его руки дрожали, но всё же сумели продеть кончик нитки в ушко – точно, как учила старая Нэн. Голоса теней слышались совсем близко. Рори сжал кулаки и всю свою храбрость в них, как вдруг из-под дуба вынырнул огонёк. Он подлетел к Рори и, на мгновение застыв напротив, прошел прямиком через грудь. Рори тотчас ощутил небывалый прилив храбрости.
– Давай! – крикнул он, и воробей, уцепившись за рубаху, поднял его над землёй.
Как и задумал Рори, души, наконец нагнав, бросились на него огромным призрачно-серым комом. Рори почувствовал, как дымные пальцы неизвестных созданий гладят его спину, вытягиваются, раскрывая объятья летящей навстречу “добыче”.
Как только весь сонм неупокоенных душ вновь окружил Рори, он уже знал, что его крепко держат.
– Отпусти! – скомандовал Рори воробью, и тот покорно разжал лапы.
Чёрные твари с обратной стороны сущего втянули барахтающийся комок душ в бесконечную тьму. Рори уцепился за край разорванного полотна и принялся зашивать его грубыми стежками, изнутри. Вместе с самим собой.
Он зажмурился. В чистой первозданной черноте не было ничего, а под веками плавали светлячки, становясь образами: старой Нэн, тётушки Мирел, пасечника Даффи, девиц, которых целовал Рори, юношей, с которыми встревал в переделки… Вся его жизнь проносилась перед внутренним взором, а в ушах звучали голоса. Клурикона: “Ты навек обретёшь дом”; ведьмы: “Жертва свяжет всё в узел”; похожий на волынку стон неупокоенных душ. Счастливчик Рори падал во тьму. Падал целую вечность.
– Эй, Рори! – ещё один голос прорвался сквозь шум. – Эк тебя угораздило…
Рори вдохнул так жадно и шумно, словно перед этим на спор задерживал дыхание. Его спина ощущала твёрдую землю. Шею щекотали сухие травинки и солнечные лучи. В воздухе пахло сыростью и навозом. Безусый Джек – давний приятель и сосед, тормошил Рори будто яблоню в саду.
– Да ты же… – присвистнул Джек. – Весь белый!
Рори, едва продрав глаза, сел и принялся ощупывать голову. На его ладони оказалось несколько серебряных волосков. От рыжей шевелюры Счастливчика не осталось и следа.
– Надо ж было так влипнуть, чтоб поседеть… – заключил Джек.
– Я живой? – Рори с трудом верил, что очнулся дома, прямехонько у своей старой хибары, хоть и надеялся на это.
– На удивление, – ответил Джек и рассмеялся: – Идем, похмелимся да нарежем фонарей из тыкв. Не ровен час, приведение, что тебя напугало, и за мной явится.
– Не явится… – прошептал Рори и без сил упал на родную землю.
Солнце нового дня уже взошло, выкатилось на небо багряным боком. Холодный белый свет заливал всё вокруг: просторы, чащу, маленькую деревушку, утонувшую в вересковых пустошах. Издалека доносился звонкий смех развесёлых девиц, пение зимующих пичуг да ржание старой клячи. Кто-то спешил на уборку полей, кто-то собирал на стол дары плодородной осени, предвкушая празднование нового года. Странный туман испарился, словно его и не было. Жизнь шла своим чередом – вращалось колесо. Где-то на продрогшей земле у вечного дуба в старом лесу блестела золотом острая игла…
Так всё и закончилось. Говорят, Счастливчик Рори больше не счастливчик. Он обрел вечную жизнь, как и обещал хитрый клурикон, и скитается между мирами в тщетных поисках своей удачи. Но это уже совсем другая история.
