Проклятие Каменного острова [Ирина Аркадьевна Алхимова] (fb2) читать онлайн

Ирина Алхимова Проклятие Каменного острова

Книга 1. Пророчество

Часть 1. Мона

Глава 1

Ночь, когда молодой жене правителя Северных земель Дагласа Арвиата подошел срок разрешиться от бремени, выдалась холодной и ясной. На темно-зеленом бархате небосвода творилось что-то невероятное, словно все светила, далекие и близкие, собрались на роскошный звездный бал. Обе луны, зеленая Динэйх и голубая Гиал, величественно проплывали от созвездия к созвездию, освещая укрытую снежным покровом землю и превращая ее в бескрайние россыпи драгоценных камней. Все вокруг словно замерло в ожидании, даже воздух был неподвижен.

Даглас Арвиат смотрел в окно на редкое природное явление, чувствуя, как сердцу становится тесно в груди от восторга и тревоги. Из шкатулки на своем рабочем столе он достал красный кожаный футляр для писем. Содержимое этого футляра он получил от родителей невесты в качестве приданого, но со странным условием. Арвиат должен был хранить пергамент с соблюдением тайны, а после передать своему первенцу в день его или ее совершеннолетия. На мягкой коже футляра красовался герб дома Корвел в виде золотой розы. С каждым часом уходящей ночи роза сияла все ярче, словно внутри нее разгорался живой огонь.

Благодаря этому браку правитель Арвиат стал очень состоятелен. Он не любил свою жену, но, будучи человеком благородным, заботился о ее нуждах и не слишком навязчиво исполнял супружеский долг. В отличие от своих подданных, он сегодня не ждал появления на свет наследника. Он с волнением и трепетом ждал … чуда. Каким-то неведомым образом его молодая жена была связана с домом волшебников, самым могущественным в Срединных землях. До сих пор наделенные даром не слишком жаловали Север, так исторически сложилось, но, поставив свою подпись под этим брачным соглашением, Даглас Арвиат, видимо, изменил ход истории.

Сам до конца не понимая, зачем, он сегодня позаботился о том, чтобы при родах присутствовало как можно меньше людей. В самый разгар звездной феерии на свет появилось долгожданное дитя, которое, едва покинув материнскую утробу, окуталось ярким радужным сиянием. Крохотное тельце, словно новорожденное солнце, излучало тепло и свет, а это означало, что у Дагласа Арвиата и его жены Мелани, которые по всем меркам ничем особенным не выделялись, этой знаковой ночью родился удивительный магический ребенок.

Мелани, можно сказать, и не мучилась, но от страха перед родами пребывала в таком расстройстве чувств, что ничего необычного не заметила. Свечение вокруг малышки постепенно потускнело и пропало, а на небосклоне начался звездопад, какого в этих краях еще не видывали. Прижимая к груди маленький сверток, от которого исходило благословенное тепло, правитель Арвиат потрясенно наблюдал за звездным дождем. Он назвал дочку Мэрион, потому что ему всегда нравилось это имя, а потом принялся истово молиться высшим силам, чтобы на него снизошло озарение, потому что понятия не имел, как ему растить драгоценное дитя.

С самых первых дней стало ясно, что молодая мать не собирается заниматься ребенком. Мелани Арвиат умела заботиться только о себе, ее личные нужды были выше потребностей докучливого младенца. Как ни странно, новоиспеченный отец этому очень обрадовался и доверил свое сокровище няне-кормилице, которая тоже недавно родила дочь. Девочку звали Марджори, но все называли ее просто Мэдж. Она была старше своей молочной сестры на несколько месяцев и с самого раннего возраста начала относиться к ней покровительственно. Рыжеволосая, веснушчатая, крепкая Мэдж терпеливо и снисходительно опекала малышку Мэрион и была свято уверена, что без ее помощи та не сможет сделать и шага.

Домочадцы боготворили маленькую госпожу. В ее присутствии лица озарялись улыбками, расцветали увядшие накануне цветы, переставали болеть зубы и неожиданно находились давно потерянные вещи. Даглас Арвиат посвящал дочери каждую свободную минуту. У его любимой девочки были волнистые светлые волосы и очень темные глаза, которые казались карими, но в их таинственной бархатной глубине переливался свет далеких звезд.

Глядя на изысканные черты маленького личика, Даглас иногда ощущал комок в горле от нежности и умиления. Мэрион вовсе не походила на фарфоровую куклу, она была живой и любознательной. Ее интересовало все на свете, поэтому, едва научившись ходить, Мэрион принялась изучать окружающий мир. Она с каким-то недетским упорством повсюду искала то самое Предназначение, для которого появилась на свет, а Даглас не мог ей помочь. Он ничего не понимал в таинственных магических сферах, но боялся обращаться за помощью к волшебникам, чтобы они не отобрали его дорогое сокровище.

Так они и жили. В особенно холодные зимние дни Мэрион тихо сидела в уголке отцовского кабинета, внимательно слушая взрослые разговоры и перелистывая книги, которыми часто пользовался сам Даглас. Он искренне не понимал, что привлекает маленького ребенка в трактатах о выращивании зерновых и разведении овец, но никогда не мешал дочери проводить собственные исследования. Малышка практически ни в чем не знала отказа. Если бы она попросила у отца луну с неба, он достал бы обе, однако дочь никогда не злоупотребляла его добротой.

Способности к целительству проявились у Мэрион очень рано. Простые недуги вроде головной или зубной боли она излечивала одним лишь прикосновением, но заживление ран и переломов требовало приложения сил, которых у маленького ребенка было еще недостаточно. После того, как Мэрион удавалось заживить тяжелую травму или победить свирепствующую в северных краях лихорадку, она могла проспать двое суток, а проснувшись съесть в один присест завтрак, обед и ужин. Арвиат от всех этих беспокойств рано поседел, но так и не решился наложить запрет на занятия целительством.

Мэрион никогда не играла в куклы, не вышивала шелковыми нитками яркие цветы и не носила нарядных платьев. Хрупкую, изящную девочку не смущали ни грязь, ни страшные кровавые раны, ни гнилостный запах гангрены. Она появлялась там, где в ее помощи особенно нуждались, и применяла свою целительную силу, а в остальное время запоем читала книги из отцовской библиотеки.

Когда через несколько лет на свет появился братик Мэрион, которого назвали Майклом, правитель Арвиат возблагодарил Богов и с чувством исполненного долга навсегда покинул спальню вечно недовольной жены. Дагласа теперь можно было назвать абсолютно счастливым человеком, если бы не тревога за дочь. Он так и не научился справляться с волшебным даром, который рос быстрее, чем его зачарованный ребенок. Дагласу по-прежнему было не по себе от той мощи, что излучала хрупкая светловолосая девочка, похожая на нежную фею.

Глава 2

Короткое северное лето было особым временем для подданных Дагласа Арвиата. С раннего утра и до позднего вечера, не прекращаясь ни на минуту, в полях и садах кипела работа. Все торопились успеть сделать как можно больше, забывая о еде и отдыхе. Пока мужчины перегоняли стада на летние пастбища, женщины занимались заготовкой ягод, грибов и целебных трав.

Мэрион каждый год присоединялась к сборщицам ягод, потому что лесная чаща завораживала юную волшебницу. Магическим зрением она видела не сдержанную, строгую красоту северной природы, а буйство красок, запутанные звериные тропы и тайную жизнь вековых деревьев. Девочка могла часами слушать, как под шершавой древесной корой переливаются и звенят животворные соки, а в высоких кронах птицы хлопочут над своими гнездами.

Ее и Марджори в прогулках по лесу всегда сопровождали несколько доверенных слуг, но однажды Мэрион свернула на едва заметную звериную тропку и потеряла из виду своих спутников. Лес вокруг нее внезапно изменился. Не стало слышно шелеста листвы и птичьего щебета, воздух сделался неподвижным, словно неживым. Яркий день сменился мягкими сумерками, повсюду царили покой и запустение, словно на это место были наложены чары.

Мэрион никогда не считала свой дар волшебным, но понимала, что видит и чувствует не так, как другие люди. В заброшенном лесу она впервые в жизни ощутила чужую магию. Сила не показалась девочке враждебной, наоборот, она приветствовала ее, даже склонялась перед ней. Эманации чьего-то колдовства, словно путеводная нить, привели Мэрион на большую поляну, в дальнем конце которой стоял двухэтажный деревянный дом. Он выглядел достаточно просто, но был крепким, основательным и прекрасно вписывался в окружающий пейзаж.

Пространство перед домом пестрело остатками многочисленных костров и кучами беспорядочно сваленного мусора. Было заметно, что когда-то хозяева пытались поддерживать здесь порядок, но потом оставили свои старания, и открытый двор стал выглядеть заброшенным. Мэрион задрала голову, чтобы рассмотреть необычную для северных домов башенку-пристройку на крыше, и внезапно встретилась взглядом с мужчиной, который стоял на широком балконе второго этажа.

Хозяин дома был еще не стар, но в его темных волосах уже густо серебрились седые пряди, а на лице лежала печать застарелого страдания. Несмотря на то, что в зачарованном лесу было довольно тепло, он кутался в плотный темно-зеленый плащ и заметно дрожал от озноба. Мужчина выглядел мрачно, даже зловеще, но Мэрион совсем не испугалась. Ее сердце сжалось лишь от волнения и восторга, потому что она впервые в жизни встретила настоящего волшебника.

Виктор Мелман замер, не веря своим глазам. Прямо у его порога стояло неземное создание, словно сотканное из цветочной пыльцы и солнечного света. Может быть, это посланница добрых духов? Ответ на его молитвы? Он уже не помнил, когда молился в последний раз, тем более что духи никогда не отзывались ему…

Виктор жил в этом холодном северном краю уже тридцать лет, хотя его скорбное существование вряд ли можно было назвать жизнью. Когда-то ему не посчастливилось ввязаться в войну между волшебниками и темными колдунами, и он вынужден был спасаться бегством, оставив своим врагам все, чем прежде владел, гордился и наслаждался.

Мелман родился с даром волшебника, но по своей натуре больше тяготел к колдовству. Он не гнушался обеими сторонами магии и часто пересекал границу между добром и злом. Типичный одиночка и мизантроп, Виктор всегда держался особняком, не вступал в альянсы и никому не оказывал услуг. Его страстью были колдовские артефакты, порождение древней темной магии. Чтобы завладеть особо ценной вещью, он легко мог пойти на обман, без зазрения совести совершить подлог, а при необходимости даже устранить соперника.

Но все изменилось, когда он встретил Джулию. Глубокое искреннее чувство к прекрасной волшебнице настолько захватило его, что, сам того не желая, он оказался в числе защитников Света. Единственный раз в жизни Виктор попытался проявить благородство, и это стоило ему всего, чем он дорожил. Его возлюбленная наивно полагала, что кучке волшебников-отщепенцев и эльфу-изгнаннику удастся одержать победу над жестокими могущественными колдунами.

Им удалось собрать небольшую армию, но основные силы светлой магии предпочли не вмешиваться в события и тем самым лишили смельчаков шанса на победу. Джулия мечтала избавить мир от власти темных колдунов. Она хотела помочь людям, которых Виктор искренне презирал, и погибла в решающей схватке прямо у него на глазах.

Вне себя от горя Мелман дезертировал с поля боя. Он был сильным магом, но настоящего могущества так и не достиг. Дар Джулии так гармонично дополнял и обогащал его собственный, что Виктор поверил в свою мощь и неуязвимость Он попытался в одиночку поквитаться за смерть возлюбленной, но его попытка с треском провалилась. Джулии больше не было рядом, и Удача отвернулась от него.

Смертельно раненый магическим огнем, Виктор едва унес ноги из замка колдуна Корака, а потом, спасаясь от его гнева, вынужден был все бросить и бежать. После долгих, мучительных скитаний его последним прибежищем стал простой деревянный дом в далеком северном лесу. Мелман знал, что никогда не поправится. Только благодаря своему дару он продержался так долго, чувствуя, как капля за каплей утекают его жизненные силы.

Все накопленные знания и добытые артефакты он бросил на то, чтобы вернуть Джулию из мира Духов. Терять ему было нечего, поэтому он использовал любые средства, все глубже погружаясь во мрак. Когда его постигла очередная крупная неудача, Виктор принялся молиться, но духи остались глухи к его мольбам. Никто ему не отозвался.

Мелману оставалось только наложить на себя руки, но от самосожжения его удерживал примитивный страх. Он боялся, что будет навеки проклят, и они с Джулией никогда не встретятся в Долине духов. У него оставалась последняя надежда на призрачную загробную жизнь, и ради этого он год за годом терпел постоянную боль, превозмогал дикую слабость и каждую ночь трясся в лихорадке.

Глава 3

В замкнутом мирке, ограниченном поляной и частью леса вокруг нее, царило вечное позднее лето. За магической границей сменялись времена года, опадала листва, бушевали метели, таяли снега, а на поляне стояло летнее тепло раннего вечера. Солнце здесь не заходило и не вставало, не лили дожди, не дул ветер. Для случайных прохожих этого места просто не существовало. Тогда откуда мог взяться ребенок, который с легкостью преодолел все магические заслоны?

От девочки исходили слабые, едва ощутимые эманации, как от простой целительницы или знахарки, настоящим волшебством тут и не пахло. Виктор уже так одичал в своей глуши, что не способен был радоваться появлению человека. Сами по себе люди никогда не были ему нужны, а тем более дети. Он грубо прогнал неожиданную гостью, но два года спустя девочка появилась снова и попросила волшебника обучить ее магии.

Виктор был уже настолько слаб, что не смог даже разгневаться. Он произнес заклинание и повернулся, чтобы уйти с балкона, как вдруг заметил, что странный ребенок все еще стоит на замусоренной поляне и смотрит на него глубокими темными глазами. Теперь это была уже не девочка, а юная девушка редкой красоты, которая казалась слишком яркой, слишком совершенной для его мрачного жилища. Виктор, конечно, слышал о людях, которые как бы невидимы для магии, но сомневался, что это тот самый случай. Он по-прежнему не чувствовал в девочке волшебницу, хотя она дважды смогла пересечь магическую границу.

Разгадывать эту загадку у Виктора не было ни сил, ни желания. Он просто ушел и на несколько дней заперся в своей спальне, но когда, наконец, решился оттуда выйти, то увидел, что его одинокому существованию пришел конец. В доме успели поселиться две нахальные девицы, одна из которых умудрилась все перевернуть вверх дном. Война между Мэдж и волшебником вспыхнула с первого дня и продолжалась почти до самой его кончины.

Стоило служанке придать одной из комнат более-менее приличный вид, как в ней тут же появлялся хозяин дома и одним мановением руки превращал ненавистный порядок в привычный и милый его сердцу хаос. Они оба оказались до невозможности упрямы, поэтому дом и поляна вокруг него всегда походили на поле боя. Но исключения все же были. Отмытую до блеска кухню и маленький огород, появившийся на заднем дворе, Виктор тронуть так и не решился, потому что за годы одиночества почти забыл вкус хорошо приготовленной еды.

А одно помещение в доме было настолько особенным, что все, включая Виктора, заботливо поддерживали в нем порядок. Вместо привычного подвала с кладовыми для припасов под домом находилась просторная комната с каменным бассейном. Неглубокая чаша в форме раскрытого цветка была всегда наполнена теплой водой, пол устилали роскошные ковры, под бархатными драпировками стояли две изящные мягкие кушетки.

Подсвеченная магическими шарами комната выглядела притягательно, таинственно и уютно. Она явно не принадлежала простому деревянному дому, выстроенному в суровом северном краю, потому что подобный кусочек рая можно было создать только при помощи магии. Здесь Виктор предавался воспоминаниям о прежней богатой, беззаботной жизни и об утраченном счастье, изредка впадая в тяжелое, тревожное забытье.

Просьбу Мэрион об обучении волшебник высокомерно проигнорировал, поэтому ей ничего не оставалось, как начать самостоятельно осваивать опасные магические премудрости. Шкафы в библиотеке Виктора Мелмана просто ломились от всевозможных магических трактатов, и очень скоро Мэрион догадалась, по какой причине волшебник забрался так далеко на Север и добровольно отгородился от остального мира.

Сотни разрозненных листов пергамента были исписаны колдовскими заклинаниями, в которых Виктор обращался к четырем природным стихиям, силам созидания и разрушения, к миру мертвых, даже к самой Смерти, но никем не был услышан. Ему ни разу не удалось вызвать даже дух Джулии, не говоря уже о том, чтобы вернуть ее в мир живых.

Эти бесплодные попытки отняли у Виктора последние силы. Он смирился, но в глубине его измученной души продолжал клокотать гнев. Волшебник считал, что высшие силы обошлись с ним несправедливо, его самомнения не смог поколебать даже смертельный недуг. Виктор перестал писать заклинания, но теперь из-под его пера, словно молчаливый крик, появлялось одно единственное слово: ДЖУЛИЯ, ДЖУЛИЯ, ДЖУЛИЯ…

Почерк у него оказался прескверный, но Мэрион букву за буквой, строку за строкой разобрала многочисленные записки, в которых читалась история трагической любви и загубленной жизни сильного, самолюбивого, одаренного человека. Несмотря на молодость, девушка всем сердцем посочувствовала горю волшебника и укрепилась в своем решении остаться в доме, чтобы облегчить его одинокое существование.

Виктор не чинил назойливой гостье никаких препятствий, позволяя рыться в своих бумагах, трогать артефакты. Пусть эта девица абсолютно бездарна, но кто-то же должен оценить его усилия. Она оказалась неспособна сотворить даже самое простое заклинание. Волшебник часто наблюдал, как девушка произносила вслух сакраментальный набор слов и замирала в ожидании результата, которого не было, да и быть не могло. Странно, что она вообще могла читать тексты, накрепко закрытые наложенными на них заклятиями. И на нее по-прежнему не действовали заклинания, которые произносил сам Виктор.

Наблюдая за ее напрасными стараниями, волшебник испытывал какое-то болезненное удовлетворение. Приятно было сознавать, что не он один терпел неудачу за неудачей. Но пока девушка сражалась с непокорной магией, Виктор сделал для себя одно удивительное открытие. По какой-то странной, необъяснимой причине в присутствии маленькой бездарности у него на душе становилось спокойнее, гнев утихал, даже боль и озноб ненадолго отступали.

В месте, где не происходило смены дня и ночи, девушки продолжали соблюдать привычный для них распорядок. Каждый вечер служанка разводила огонь в домашнем очаге и начинала перебирать высушенные травы, а ее госпожа устраивалась в кресле с толстой книгой на коленях. Незаметно для себя Виктор тоже стал присоединяться к ним. Он присаживался на кушетку рядом с очагом, некоторое время рассеянно слушал незатейливую девичью болтовню, а потом засыпал крепким, спокойным сном, какого не знал уже тридцать лет…

Глава 4

На заколдованной поляне девушки прожили почти два года. Они во всем старались помогать ослабевшему магу, но срок его земной жизни неумолимо истекал. Однажды, войдя в спальню Виктора, Мэрион увидела, что его постель пуста. Из книг Мэрион уже знала, как умирают волшебники: едва сердце их переставало биться, срабатывало заранее наложенное заклинание самосожжения. Девушки искренне горевали по Виктору, потому что, вопреки всему, привязались к упрямому, строптивому магу.

Они в последний раз привели дом в порядок, собрали свои вещи и вернулись домой. Волшебству Мэрион так и не научилась, зато многое узнала о магии и магических существах, об удивительных народах, живущих в разных частях света, о природе и многообразии волшебной силы. Она выучила древний язык, на котором писалось большинство заклинаний, и даже немного освоила эльфийский. Единственное, что так и осталось для Мэрион загадкой, это ее собственное место в мире магии.

Однажды вечером Мэрион так живо представила себе дом волшебника, что у нее даже закружилась голова. Она сделала шаг, чтобы опереться на спинку стула, но внезапно оказалась на поляне под широким балконом, на котором они с Мэдж так любили посидеть после ужина.

Девушка в панике огляделась, но в заколдованном лесу по-прежнему было тихо и пустынно. Чары не развеялись даже после смерти волшебника. Но как же ей теперь вернуться домой? Мэрион зажмурилась и внутренним зрением увидела свою уютную спальню в отцовском доме, а когда открыла глаза, воздух перед ней подернулся рябью. Подгоняемая возбуждением и тревогой девушка поспешно шагнула в муаровую завесу и тут же оказалась в знакомой с детства комнате.

Что же это получается? От внезапно открывшейся истины Мэрион бросило сначала в жар, потом в холод, в висках тяжело застучала кровь. Все вот так просто? Достаточно выразить свое желание? Боги, только бы это не оказалось случайностью!

Несколько следующих попыток создать проход оказались неудачными, потому что мысли Мэрион скакали, как испуганные зайцы. Но когда ей, наконец, удалось взять себя в руки и сосредоточиться, она вновь оказалась на заколдованной поляне. Одной лишь силой мысли Мэрион сумела открыть портал и переместиться на большое расстояние, которое внезапно стало величиной незначительной.

Единственной проблемой оказалось то, что перемещаться она могла только в места хорошо ей известные, выдумать точку выхода пока не получалось. Мэрион никогда не ездила в гости к соседям и даже не имела подруг, а ведь недавно ей исполнилось двадцать. Многие девушки ее возраста уже были замужем и имели детей, но за молодой волшебницей никто не ухаживал. Местные мужчины побаивались ее, заезжие гости не производили должного впечатления, а договорные предложения Даглас Арвиат упорно отвергал.

Так Мэрион и жила в ожидании знамения, которое укажет ей, куда нужно двигаться дальше, не подозревая о том, что ее путь уже давно отмечен на ткани мироздания.

Глава 5

В один из особенно холодных зимних дней волшебница стояла у заиндевевшего окна и пыталась, как в детстве, растопить ладошкой озерцо на стекле. Внезапно за дверью послышались приглушенные голоса, а потом кто-то негромко постучал. Не успела Мэрион обернуться, как комната заполнилась людьми в теплых меховых одеждах. Они принесли с собой дыхание морозного воздуха, запах лошадей, мокрой шерсти и свежей крови. Неловко переступая грубыми сапогами по дорогим коврам, охотники осторожно опустили на пол человека, которого нашли лежащим посреди заснеженного поля.

Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы Мэрион поняла — пострадавший вовсе не человек. Она никогда не встречалась с эльфами, но видела их изображения на страницах книг из библиотеки Виктора. Девушка опустилась на колени и осторожно прикоснулась к мокрым светло-пепельным волосам незнакомца. Они оказались необычайно мягкими и были заплетены в сложную эльфийскую косу, закрепленную на конце серебряным зажимом.

Судя по тому, как легко эльф был одет, он явно не собирался в суровые северные края, а это означало, что попасть сюда он мог только при посредстве магии… Мэрион наклонилась и принялась распутывать завязки бархатного плаща, которые глубоко впивались в его шею. Когда ворот, наконец, раскрылся, она невольно отшатнулась. Вышитая замшевая куртка эльфа местами обуглилась и насквозь промокла от крови, и страшно было представить, как выглядит живая плоть под изуродованной обгорелой тканью.

В жарко натопленной комнате снег на одежде эльфа быстро растаял, и раны начали обильно кровоточить. Мэрион поспешила подняться с колен.

Когда охотники, наконец, отправились восвояси, а слуги перестали бегать с поручениями, Мэрион плотно прикрыла дверь в комнату. Даглас Арвиат стоял над раненым, и лицо его было мрачнее тучи.

— Неужели это с ним сделала магия?

— Да, отец, Виктор Мелман умер от такого же ожога.

— Будь осторожна, детка, мы не знаем, кто он такой и как здесь оказался.

— Не тревожься, настоящее зло только в его ранах, и для меня оно не опасно.

— Ты не можешь этого знать!

— Могу и знаю.

— Боги, я уже начал надеяться, что этот день никогда не настанет…

Даглас запустил руку в кошель, висящий у него на поясе, и вынул оттуда красный кожаный футляр для писем. Поспешно, словно боясь передумать, он отдал его дочери, а потом сжал ее руки в своих больших ладонях.

— Детка, я понимаю, что сейчас неподходящее время, но, боюсь, другого уже не будет. Вот это я должен был тебе вручить еще месяц назад, но все откладывал … Видишь ли, твоя мать связана кровными узами с Домом волшебников. Она родилась полностью лишенной дара, поэтому ее отдали на воспитание в приемную семью. Когда я заключал с ее опекунами брачное соглашение, мне велели передать это послание своему первенцу в день его совершеннолетия. Ты мой первенец. Не знаю, о чем там говорится, прочти, когда будет возможность…

Дверь открылась, и в комнату вошла Мэдж, неся в руках большую плетеную корзину с едой. Мэрион не могла оставить здесь эльфа, пораженного опасной магией. Самым подходящим для него местом был уединенный дом Виктора Мелмана на заколдованной поляне. После долгих уговоров ей удалось убедить служанку сделать пару шагов в открытый портал. Мэдж ухватилась за покрывало, в которое завернули раненого эльфа, крепко зажмурилась и попятилась к колышущейся завесе.

— Детка, заклинаю тебя, будь осторожна! Мы даже не знаем, куда ведет это проход… — Даглас шагнул было к порталу, но Мэрион его удержала.

— Пожалуйста, не волнуйся, отец, я пользовалась им не один раз. Мы скоро вернемся.

Мэрион крепко обняла отца, сунула красную кожаную трубку на самое дно корзины с едой и скрылась за муаровой завесой.

Оказавшись в доме Виктора, девушки, не мешкая, занялись раненым. Ту одежду, которая не пострадала, они просто сняли, а обожженную, пропитанную кровью, осторожно разрезали. Когда последний лоскут ткани был удален, Мэрион, наконец, внимательно взглянула на раны. При виде страшных ожогов у нее невольно сжалось горло. Лицо эльфа не пострадало, но нижнюю часть шеи, плечо и левый бок волшебный огонь не пощадил. Помогая Виктору в последние недели его жизни, Мэрион видела последствия такого ожога. Эти раны не закрывались. В тех местах, где магический огонь коснулся плоти, кожа уже никогда не нарастала.

В книгах Виктора было написано, что эльфы — это бессмертные существа, обладающие особым видом магии, которая тесно связана с силами природы. В отличие от людей, они почти не болели или очень быстро выздоравливали, были сильны и выносливы. Обычный ожог или тяжелое ранение не представляли для их жизни большой опасности, а магический огонь был опасен для всех.

Волшебница смочила в воде лоскут мягкой ткани и принялась осторожно смывать кровь с тела раненого. Марджори двинулась было, чтобы ей помочь, но девушка предостерегающе подняла руку.

— Нет, Мэдж, не прикасайся к нему, для тебя это опасно! Он не просто обварившийся на кухне поваренок, в его ранах полно темной магии. Быстрее разведи огонь в очаге наверху и сожги всю его одежду, а потом вымой, как следует, руки с едким мылом. И не забудь сжечь свой фартук.

Но ее верная служанка отличалась завидным упрямством.

— Вы что, сами станете делать всю грязную работу? Да он же совершенно голый!

— Ты так переживаешь, как будто я никогда не видела голого человека.

— Людей-то мы навидались достаточно, только этот вроде и не человек вовсе… — Мэдж собрала одежду эльфа, но никак не решалась уйти.

— Он просто раненый, который нуждается в нашей помощи.

— Как видно, непростой, раз вы меня к нему не подпускаете!

— Виктор нас к своим ранам тоже не подпускал. Это опасная магия, Мэдж, поэтому держись от него подальше. Когда закончишь, принеси мне, пожалуйста, все, что у нас есть от ожогов.

Недовольно ворча, Марджори начала подниматься по лестнице.

Мэрион выбрала для раненого комнату с бассейном. Обнаженный эльф лежал на роскошно задрапированной кушетке, бледный и прекрасный, как поверженное божество. Его правая рука все еще продолжала сжимать артефакт, открывший проход в самое сердце Северной земли. Магический предмет оказался простым, затертым до блеска деревянным диском, который эльф, видимо, долго носил под одеждой, потому что в отверстии сохранился обрывок зеленого витого шнура.

Мужская ладонь, к которой прикоснулась Мэрион, оказалась неожиданно твердой, с привычными мозолями от рукояти меча. Сам клинок в кожаных ножнах тонкой работы, большой лук, колчан со стрелами и матерчатая сумка на длинном ремне, вот и все, что нашли при эльфе.

Мэрион закрыла глаза и постаралась сосредоточиться. Ей необходимо было отделить эльфийскую магию от той злобной темной силы, что пульсировала в отверстых страшных ранах. Дар эльфа был похож на запертый в тесном пространстве ураган. Чтобы выпустить на волю плененный ветер, от нее потребуется немалое усилие, но для успешного излечения одного этого будет недостаточно. Ей необходимо укротить ураган, а потом направить потоки в…

— Вот, держите — служанка сунула в руки Мэрион сумку с лекарствами, чем нарушила ее предельную сосредоточенность.

— Спасибо, Мэдж, — волшебница все еще чувствовала связь с одной из природных стихий, и ей не хотелось прерывать этот контакт. Глубоко внутри нее пробуждалось нечто первозданное, невероятно мощное, подвластное только ей. — Будет лучше, если ты сейчас вернешься домой.

Служанка упрямо нахмурила светлые брови.

— Неужели вы вообразили, что я вот так просто уйду и оставлю вас наедине с этим нелюдем? Даже думать забудьте! Пока вы будете над ним колдовать, я успею приготовить…

Прямо в середине комнаты заколыхалась муаровая завеса, недвусмысленно намекая Марджори, что ей следует поторопиться.

— Я приду за тобой вечером, Мэдж. Или завтра утром. Сейчас мне необходимо остаться с раненым наедине…

Отсутствующий взгляд и какое-то новое, незнакомое выражение на лице молодой госпожи заставили служанку неохотно подчиниться. Она обиженно поджала губы и протопала к порталу, который мгновенно захлопнулся за ее спиной.

Не теряя времени, Мэрион смочила водой лоскут тонкой ткани, накрыла им ожоги, затем разделась и легла на кушетку рядом с эльфом. Он был мертвенно бледным, но обжигающе горячим. Когда нестерпимый жар коснулся ее кожи, девушка стиснула зубы и крепко зажмурилась, всем своим существом впитывая чужую боль и страдание.

Темная магия то накатывала на нее тяжелой удушливой волной, то отступала на время, чтобы собраться с силами и возвратиться вновь. Мэрион не знала, как долго длилось это противостояние, но постепенно злобный огонь превратился в ровное тепло, сведенные судорогой мышцы эльфа, наконец, расслабились, а кожа покрылась испариной. Девушка хотела подняться с кушетки, но на это у нее уже не осталось сил. Вместо того чтобы отстраниться, она крепче прижалась к незнакомому мужчине, уткнулась лицом ему в шею и крепко уснула.

Глава 6

Когда Мэрион открыла глаза, эльф все еще спал, грудь его размеренно вздымалась и опадала, поза была расслабленной. Девушка осторожно приподняла ткань и осмотрела раны. Ожоги уже не выглядели так ужасающе, но до полного исцеления было еще далеко. Мэрион позволила себе несколько минут полюбоваться необычной внешностью эльфа, однако сильное чувство голода заставило ее покинуть постель и устремиться к корзине с едой. Не чувствуя вкуса, девушка быстро проглотила лепешку, зачерпнула пальцами мед, жадно облизала их, запила все это молоком прямо из кувшина, а потом сбросила тонкую сорочку и погрузилась в теплую воду бассейна, чтобы смыть с себя прикосновение чуждой темной магии.

Облитая призрачным светом волшебного фонаря Мэрион стояла на краю каменной чаши и промокала мягким полотном капли воды на теле. Абсолютную тишину этого места нарушал только тихий плеск воды, но какое-то неясное чувство заставило девушку обернуться. Эльф в молчании наблюдал за ней, и когда их взгляды встретились, ее сердце невольно дрогнуло.

Мужчина смотрел на Мэрион настороженно и в то же время оценивающе. Никто прежде не осмеливался разглядывать девушку так откровенно, но и она сама чувствовала интерес к своему подопечному. По сравнению с местными мужчинами он казался ей абсолютным совершенством, даже тяжелое увечье не бросало тень на его красоту.

Когда обоюдное оцепенение рассеялось, эльф пошевелился и сделал попытку приподняться.

— Прошу вас, не двигайтесь! — позабыв о своей наготе, Мэрион бросилась к нему, но опоздала.

Приступ жгучей боли бросил эльфа на кушетку, страдание исказило прекрасные черты. Когда он смог, наконец, перевести дыхание и открыть глаза, девушка впервые заметила, что они глубокого аметистового цвета, который никогда не встречается у людей.

— Вы волшебница? — спросил он, чтобы немного отвлечься от горящих ран. — Я почему-то не чувствую вашей магии. Это какие-то защитные чары?

— Нет, с настоящим чародейством я не в ладах. Меня зовут Мэрион Арвиат, я дочь правителя Северных земель.

— Так это Север… — эльф явно не знал, куда именно ведет портал, которым он воспользовался. — Я пленник в вашем доме?

Мэрион покачала головой.

— Этот дом не мой, он когда-то принадлежал волшебнику.

Эльф обвел комнату внимательным взглядом и заметил на бархатной драпировке вышитую золотом монограмму.

— Боги, неужели… Просто поверить не могу! А где сам хозяин?

— Виктор умер два года назад. Вы были с ним знакомы?

— Да, был. Мы когда-то вместе сражались.

Мэрион плотнее закуталась в полотенце и присела на край кушетки.

— Так вы участвовали в войне с колдунами? Я и не знала, что эльфы воевали.

— Не в этой войне. Пока никто не посягает на священные идир (границы), Бонрионах (владычица) будет сохранять нейтралитет. Нашу королеву не слишком волнуют проблемы людей.

— А как же вы сами там оказались?

— Я — экликти, изгнанник, отвергнутый Домом и кланом. Я жил среди людей, поэтому сражался за них.

Гость оказался на редкость немногословен, однако Мэрион это не смутило.

— Как вас зовут?

После небольшой паузы он быстро произнес несколько слов на своем языке, из которых девушка поняла только последнее. Оно означало «вихрь», «смерч», и волшебница повторила его, подражая непривычному выговору.

— Таэли, Таэле…

— Зовите меня Тайлер.

Эльф приподнял покрывало и мельком взглянул на свои ожоги. Мэрион ожидала от него хоть какой-то реакции на безнадежность положения, но ее не последовало. Сама она никак не могла смириться с тем, что этот красивый, полный сил мужчина вскоре может разделить судьбу Виктора. Благодаря своей бессмертной природе он, возможно, проживет целую человеческую жизнь, но каждый ее миг будет отравлен болью и страданием.

— Тайлер, вы не голодны? Конечно, наша северная еда может показаться вам чересчур простой и грубой…

— Как ни странно, я голоден, но есть не хочу, — Мэрион понадобилась целая минута, чтобы понять смысл его слов. — Вы спали здесь со мной.

Эльф просто уточнил то, что и так было очевидно, но девушка мгновенно вспыхнула и зачем-то начала оправдываться.

— Я знаю, как вам неприятна близость чужого человека, но так было нужно для исцеления!

— Я не сказал, что мне было неприятно, как раз наоборот. Вот это странно.

Он не пытался ей польстить, хотя не сводил глаз с девичьего тела, прикрытого лишь тонкой влажной тканью. Чтобы окончательно не запутаться и избежать еще большей неловкости, Мэрион решила сказать правду.

— Понимаете, я уже давно чувствую в себе силу, к которой не имею доступа. Если вы согласитесь мне помочь, то я попытаюсь исцелить вас. Полностью.

Это было очень смелое заявление, если учесть, что до сих пор подобное не удавалось никому. Эльф молчал так долго и смотрел так пристально, что Мэрион внезапно стало жарко. Она вспомнила, как тесно соприкасались их тела, как приятно от него пахло…

— Чтобы сломать стену вашей тюрьмы, — наконец, заговорил эльф, — понадобится моя магия, но из-за своей природной особенности она может все здесь разрушить.

Боги, он понял, он ее понял!

— Если вы направите силу прямо на меня, я наверняка смогу ее использовать, только пока не знаю, как именно…

— Зато я знаю. Более надежного способа, чем соитие, не существует, потому что магия всегда познается через плоть, — здоровой рукой эльф откинул покрывало, и девушка непроизвольно ахнула. Уровень его готовности поверг ее в трепет. — Этого не нужно бояться. Если вы решитесь меня принять, я отдам вам всю свою силу без остатка, а потом будь что будет.

У Мэрион мгновенно пересохло во рту. Она никогда не считала свою девственность особой ценностью, но ее потерю представляла себе немного иначе. Ей предстояло разделить ложе с незнакомым мужчиной, чье имя она даже не могла правильно выговорить. И все цена не показалась ей запредельной… Гораздо важнее, что у нее появился шанс добраться, наконец, до того внутреннего тайника, в котором заперта ее истинная сущность. И освободить ее можно только одним способом — оседлать ветер.

Эльф лежал неподвижно и просто смотрел на Мэрион, но она ощущала его взгляд как прикосновение. Чтобы показать свою решимость, волшебница непослушными пальцами распутала узел на полотенце и позволила легкой ткани упасть к своим босым ногам. Эльф протянул к ней руку.

— Смелее.

— Я боюсь причинить вам боль, — шепотом призналась Мэрион, делая шаг к кушетке.

— На пути к благой цели мы причиним боль друг другу, но дело того стоит, разве нет?

Волшебница робко улыбнулась ему, не сознавая своей женственной прелести, и некстати вспомнила, как каждое лето с разбегу окуналась в ледяную воду северной реки…

Тело эльфа оказалось вовсе не холодным, а обжигающе горячим и напряженным, его природная сила уже рвалась на свободу знойным ветром пустыни. Пышущий жаром вихрь налетел на волшебницу со свирепостью голодного зверя, но она ожидала этого, поэтому не дрогнула. К несчастью, принять чужую магию оказалось гораздо легче, чем ее хозяина, потому что тут против Мэрион восстало собственное тело.

Не добившись с первой попытки заметного результата, Мэрион закусила губу, приподнялась и попробовала снова. Сейчас она была благодарна эльфу за некоторую пассивность, потому что любое его прикосновение только осложнило бы ей задачу. Застонав от досады, волшебница крепче сжала коленями мужские бедра и вновь попыталась опуститься на шелково гладкий горячий стержень. И тут эльф внезапно утратил свое стоическое терпение. С тихим гортанным возгласом он плавно выгнулся навстречу ее движению, и в следующий миг старый дом содрогнулся от беззвучного громового раската, эхо которого всколыхнуло саму Ткань мироздания…

Волшебнице показалось, будто на нее пролился дождь из расплавленного золота. Поначалу жжение было таким сильным, что Мэрион даже перестала дышать, но это ее не остановило. С каждым неспешным проникновением становилось легче, а потом она вдруг почувствовала себя свободной. Не было больше потерянной и одинокой целительницы, вместо нее на свет появилась могущественная волшебница. Она как будто родилась заново.

Мэрион была настолько захвачена этим таинством перерождения, что, к своему стыду, упустила все, что касалось особой интимности момента. Когда руки эльфа судорожно стиснули ее бедра, а тело забилось в конвульсиях, она опустила запрокинутую в экстатическом порыве голову и увидела свои пальцы, впившиеся в плоть любовника так сильно, что на коже остались следы от ногтей… На гладкой, упругой, здоровой коже.

Глава 7

Вместе с ликованием к Мэрион пришло и внезапное понимание. Ее первый любовный опыт мог оказаться смертельной ловушкой для того, кто не обладает истинным даром. Пробудившееся могущество волшебницы убило бы обычного человека. Мэрион в панике проникла в сознание эльфа и с облегчением убедилась, что он просто крепко спит, потому что, как обещал, отдал ей всю силу до капли, и мужскую, и магическую.

Осторожно, чтобы не потревожить, Мэрион освободила его из любовного плена и слезла с кушетки. Она добилась полного исцеления, совершила то, что было недоступно многим и многим поколениям волшебников. К тому же она получила неизмеримо больше, чем запросила. Боясь сделать лишнее движение или пожелать чего-то неуместного, девушка снова забралась в бассейн и погрузилась в теплую воду.

Расслабив ноющие от напряжения мышцы, волшебница принялась сосредоточенно и последовательно распределять внутри себя вновь обретенную силу. Она так увлеклась, что невольно вздрогнула, когда руки эльфа легли ей на плечи, а теплые губы коснулись затылка. Это оказалось настолько приятно, что Мэрион непроизвольно прижалась спиной к гладкой мужской груди. Она откинула голову на плечо эльфа и с наслаждением вдохнула запах, исходящий от его кожи и волос.

— Я думала, что ты проспишь до наступления весны.

— Если бы не встреча с тобой, до наступления весны я мог и не дожить, — волшебница повернулась, чтобы посмотреть в лицо своему нежданному возлюбленному, которого не успела даже толком разглядеть. На ум приходило только одно слово — «совершенный». Люди так не выглядят. Даже самый красивый человек неизбежно поблек бы на фоне этой эльфийской безупречности. — Сегодня я едва не умер от блаженства, но будь на моем месте обычный человек, ты бы его действительно убила.

Слова эльфа были безжалостно правдивы, даже жестоки, но тело льнуло к ее телу, его все еще переполняло желание. Мэрион могла бы поклясться, что до этого дня он не слишком жаловал человеческих женщин, а она по какой-то непонятной причине притягивала его, хотя никогда не считала себя привлекательной.

Когда эльф одним движением развернул ее и усадил к себе на колени, Мэрион охотно ответила на его объятие. Вдобавок к внешнему великолепию Таэль из клана Воздуха оказался нежным и внимательным любовником. Отринув собственные потребности, он терпеливо учил молодую волшебницу получать и дарить наслаждение, и в этом деле для него не существовало низапретов, ни ограничений.

Его скрытая сила, нечеловеческая выносливость и абсолютная раскованность заставили молодую волшебницу забыть обо всем, включая магию. На этот раз обошлось без вмешательства высших сил, и усталая Мэрион уснула на руках у своего возлюбленного, не подозревая о том, что до конца короткого зимнего дня произойдет еще немало удивительных событий.

Проснулась волшебница от голода. Есть хотелось так сильно, что никакое удовольствие уже не могло удержать ее в постели. Она набросила на себя старое домашнее платье и вновь взялась за вожделенную корзину с провизией. На этот раз Мэрион сделала все, как положено: расстелила на низком столике чистую салфетку и аккуратно разделила содержимое корзины на две равные части. Потом она уселась на подушку и, стараясь не слишком торопиться, принялась за еду. Ее и раньше после высвобождения силы мучил сильный голод, но теперь он стал просто неутолимым.

Когда от нехитрого пиршества почти ничего не осталось, Мэрион подняла голову и встретилась взглядом с мужчиной, который по воле Судьбы стал теперь для нее близким человеком. Вернее, эльфом. На вид ему можно было дать никак не больше тридцати, но истинный возраст у его народа не определялся внешностью. Удобно ли спрашивать у эльфа, сколько ему лет? Он полулежал, опершись на локоть, и смотрел на нее. На фоне темных бархатных драпировок обнаженное тело Таэля выглядело так живописно и соблазнительно, что молодая волшебница мгновенно позабыла о еде.

Спохватившись, она отряхнула крошки и расправила платье.

— Прости, я, наверное, выгляжу глупо.

— Мне нравится на тебя смотреть.

Эльф по обыкновению был откровенен и лаконичен. Он поднялся с кушетки и, совершенно не стесняясь своей наготы, направился туда, где были сложены его вещи. В объемистой матерчатой сумке нашлась смена одежды, а у Мэрион появилась возможность полюбоваться, как он неспешно, привычными движениями одевается и приводит себя в порядок. Про себя она уже звала эльфа не Тайлер, не Таэль, а Ветер. Просто потому, что это имя подходило ему больше.

— Чтобы поддерживать баланс сил, всем волшебникам нужно много есть. Это совершенно естественно.

Таэль непринужденно опустился на ковер по другую сторону низкого столика, бегло осмотрел разложенные перед ним припасы и принялся за еду.

— У тебя тоже так происходит? — Мэрион с жадным любопытством подалась вперед и положила локти на стол.

— Не всегда. Часто мне бывает достаточно короткого сна, а без еды я могу обходиться довольно долго.

— Спишь ты тоже мало, как я вижу.

— Длительный сон нам требуется только в исключительных случаях, — пояснил он, имея в виду свою принадлежность к эльфийскому народу.

Благодаря своим новым возможностям волшебница теперь могла легко проникать в самые сокровенные уголки чужого разума, но внутренний мир изгнанника Таэля показался ей настоящим лабиринтом. Он был очень сложным внутри своего сердца, а жизнь среди людей сделала его еще более скрытным, научила глубже прятать свои чувства. Причудливый узор его истинной сущности так заворожил Мэрион, что она невольно выдала себя и тут же ощутила острую вспышку недовольства. Эльфу не понравилось ее бесцеремонное вторжение.

— Прости меня, Ветер, — волшебница покаянно сложила ладошки и прижала их к груди, — я еще не научилась вовремя сдерживать потоки силы.

Он поднялся и протянул девушке руку.

— Давай немного прогуляемся, чтобы… — взгляд Таэля случайно скользнул по пустой корзине, и он внезапно переменился в лице. — Откуда это у тебя?

Мэрион растерянно обернулась. На самом дне корзины сиротливо лежал красный кожаный футляр для писем, который накануне вручил ей отец. Она совсем забыла об этом таинственном послании. Волшебница взяла в руки кожаную трубку и провела пальчиком по тиснению в виде золотой розы.

— От моего отца. Он сказал, что мама связана кровными узами с этой семьей.

— С Домом Корвел? Как имя твоей матери?

Эльф выглядел таким встревоженным, что Мэрион тоже невольно занервничала.

— Мою маму зовут Мелани. Это послание перешло к отцу вместе с приданым.

— Мелани, Мэрион — это неправильные имена…

— В каком смысле, неправильные?

Уже едва скрывая беспокойство, Таэль взял девушку за руку и увлек к лестнице.

— Пойдем наверх, мне нужна лаборатория Виктора.

— Думаешь, в послании написано что-то важное?

— Уверен. Таких совпадений просто не бывает.

В доме он безошибочно нашел нужную ему комнату и занялся приготовлениями. Не успела Мэрион опомниться, как эльф расчистил на длинном столе свободное пространство, одним движением пальцев поместил над ним несколько светящихся шаров, отыскал на многочисленных полках склянку из темного стекла и осторожно взял из рук девушки футляр для писем. Волшебница завороженно наблюдала, как он вытряхивает из трубки плотно свернутый лист пергамента, расстилает на столе и прижимает его уголки серебряными отливками в виде оскаленных волчьих голов.

Лист оказался абсолютно чистым, но эльфа это не смутило. Он высыпал из склянки на ладонь горсть сверкающих песчинок, бросил их на пергамент, а потом наклонился и легко подул на искрящуюся россыпь. Магический песок заскользил по шероховатой поверхности, и на листе проступили слегка размытые строки таинственного послания. С каждым мгновением они становились все четче, и вот, наконец, текст полностью проявился и стал читаемым.

Мэрион заставила себя подойти к столу и склониться над магическим листом. Медленно, беззвучно шевеля губами, она начала разбирать слова древнего языка, смысл которых с трудом пробивался в ее взбудораженное сознание.

— Ветер, а что значит «рожденный через пустоту»?

Эльф замер в странной неподвижности и, казалось, даже перестал дышать. Он скованно повернулся и посмотрел на девушку так, словно видел ее впервые в жизни. Сквозь собственный испуг Мэрион явственно ощущала его потрясение и другое сильное чувство, больше всего похожее на благоговение…

— Это означает, — ломким голосом начал он, — что иногда в семье волшебников рождается ребенок, лишенный дара, «пустой», как принято говорить, и тогда магическая линия наследования прерывается. Его воспитывают среди обычных людей, и потомство его никогда не обладает магией. Но порой, раз в много сотен лет, у «пустого» рождается магическое дитя, и это означает, что на свет появился не просто новый маг, а могущественный волшебник, единственный в своем роде. Великий. Твой отец хранил не обычное послание, а Пророчество. Обе стороны мира магии ждут и в то же время боятся рождения такого ребенка.

Мэрион слушала эльфа, раскрыв рот, но смысл его речей почему-то ускользал от нее. Когда Таэль из клана Воздуха неожиданно опустился на колено и поднес к губам край ее простенького домашнего платья, она непроизвольно отпрянула. Эльф поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.

— Мэрион, ты и есть этот ребенок, рожденный через «пустоту».

Молодой волшебнице показалось, будто ее внезапно поразила молния. «Пустота», «Пророчество», «могущество» все еще оставались для нее просто словами, а вот отчужденный взгляд мужчины, которого она спасла, с которым недавно делила постель, ранил в самое сердце. Обида оказалась сильнее потрясения, и из глаз девушки ручьем полились слезы.

— Ветер, ты что, боишься меня? Я превратилась в какого-то ужасного монстра?!

К чести Таэля, он мгновенно позабыл о торжественности момента, поднялся и обнял расстроенную девушку.

— Конечно, нет, что ты такое говоришь! Ты Великая волшебница, самая могущественная из ныне живущих, Светлая госпожа. Отныне я обязуюсь служить тебе и защищать ценой собственной жизни.

Едва сдерживаясь, чтобы не зареветь в голос, Мэрион обхватила эльфа руками и прижалась щекой к мягкому бархату его куртки.

— Ветер, я спасала твою жизнь совсем не для этого!

Глава 8

Что же она теперь такое? Мэрион лихорадочно искала в себе какие-то страшные изменения, но ничего не находила. Она осталась прежней, только сила ее возросла. Мужское объятие было крепким и надежным, в теле эльфа не ощущалось ни малейшей скованности, и волшебница начала понемногу расслабляться. Нервное напряжение улеглось, но дрожь почему-то не проходила. Наоборот, она усилилась, и девушка внезапно поняла, что дрожит уже не от переживаний, а от холода. Все предметы в комнате покрылись инеем, дыхание вырывалось облачками пара, а на широком балконе второго этажа набирало силу мертвенное белое свечение.

В первый момент Мэрион подумала, что чары Виктора Мелмана развеялись, и на заколдованную поляну вернулась морозная зима, но эльф вдруг прошептал ей в самое ухо:

— Не шевелись!

— Ветер, что это? Что случилось?

Холод усиливался, их обоих била неудержимая дрожь.

— Боги! Не двигайся, замри!

— Да что же это такое?!

Таэль прижал ее к себе изо всех сил, словно пытался закрыть своим телом.

— Это духи мертвых!

Призрачное свечение уже проникло в каждый уголок дома, потом последовала яркая вспышка, и Мэрион явственно ощутила чье-то присутствие. На балконе появились три женщины в старинных нарядах, одна из которых держала в руке красную розу. Каким-то непостижимым образом волшебница знала, кто они и зачем явились сюда. Она осторожно высвободилась из объятий Таэля и сжала его руку.

— Что бы сейчас ни произошло, пожалуйста, не вмешивайся. Я обещаю, что со мной ничего не случится, эти духи не причинят мне вреда.

Эльф не хотел ее отпускать, его беспокойство усиливалось.

— Ни при каких обстоятельствах не прикасайся и не бери у них ничего, это очень опасно!

— Ветер, это мои покойные родственники. Укутайся во что-нибудь теплое, я скоро вернусь.

Мэрион поцеловала эльфа в холодную гладкую щеку и вышла на балкон. При ее появлении призрачные женщины низко поклонились, а потом вперед выступила гостья с цветком в руках.

— Приветствуем Силу, объявившую о себе! Благодарение Богам, Пророчество, наконец, исполнилось. Мы ждали этого так долго, что род наш почти исчез, но с твоим появлением возродилась надежда. Добро пожаловать в мир Высокой магии, дорогое дитя. Твое родовое имя — Мона. Ты принадлежишь к роду Корвел и должна будешь немедленно отправиться в замок Розы. Этот дом — вместилище всех накопленных знаний, неуязвимое для сил зла, в нем бьется сердце нашего рода. Отныне ты будешь носить титул Светлой госпожи. Он позволяет вершить правосудие над всеми, кто наделен даром, но, вынося приговор, будь осторожна и мудра. Стоит злоупотребить могуществом, и оно быстро тебя уничтожит. Так случилось со многими из нас, но я искренне надеюсь, что ты избегнешь подобной участи. У тебя есть право выбрать себе в спутники жизни любого мужчину, даже если у него до встречи с тобой уже была семья. Выбор этот будет обусловлен только твоим желанием и ничем больше. Еще тебе позволено общаться с Миром мертвых. Если Духи сочтут твою просьбу приемлемой, ты сможешь возвращать умерших ненадолго в Мир живых, — Светлая жрица протянула девушке цветок, живой и трепетный, несмотря на ужасный холод. Но едва коснувшись ладони волшебницы, роза превратилась в золотую брошь тончайшей работы, в самой сердцевине которой мерцал пурпурный огонек. — Это мощный магический артефакт и символ нашего рода. Роза будет с тобой везде и всегда, вплоть до твоего смертного часа. Отныне на тебя налагается огромная ответственность, дитя. Волшебников, рожденных от «пустого», не обучают магии, и никто до поры не знает, сумеют ли они с ней совладать. Ты очень могущественна, однако не всесильна, всегда помни об этом. Взывай и будешь услышана, но не жди, что получишь ответ на каждый свой вопрос.

Молодая волшебница опустилась на колени, и Светлая жрица возложила ладонь на ее склоненную голову.

— Благословляем тебя. Да пребудут с тобой Боги, хранящие наш мир.

Призрачные женщины снова низко поклонились, потом их силуэты быстро истончились и растворились в воздухе, а волшебница осталась стоять на балконе, неотрывно глядя на золотую розу.

Мона… Ее истинное имя было начертано затейливой вязью на одном из лепестков изящного цветка, который излучал магию, как живой цветок источает свой аромат, но стоило девушке приколоть брошь к корсажу простого домашнего платья, как артефакт стал неощутим для окружающих так же, как и она сама. Волшебнице вдруг открылось то, что раньше казалось тайной за семью печатями, но вместе с новым знанием на хрупкие девичьи плечи лег груз ответственности за судьбу целого мира. Несколько бесконечно долгих мгновений Мона боялась, что не справится с той невероятной мощью, которая словно кипящая лава медленно растекалась по ее венам, но она была рождена для Высокой магии, всю свою жизнь ждала этого дня.

Волшебница открыла глаза и увидела, что эльф стоит в пяти шагах от нее, не решаясь приблизиться, а вокруг тают отблески радужного сияния.

— Боги, я опасался, что ты сгоришь! Как ты себя чувствуешь?

Мона с трудом растянула губы в улыбке, потому что собственное лицо плохо ее слушалось.

— Прежней и новой мне пока еще тесновато в одном теле, но сейчас уже легче, чем минуту назад. Только трясет немного…

Эльф осторожно прикоснулся к ее щеке, и, хотя в доме заметно потеплело, пальцы его оказались просто ледяными.

— Тебе нужно поесть, чтобы восстановить силы, но еды у нас не осталось, — он посмотрел на золотую розу с мерцающим в нежной сердцевине пурпурным огнем, а потом в тревоге поднял взгляд на бледное лицо Моны. — Это эльфийская работа, но сделана она не сейчас, в прежние времена. Странно, что я и теперь не чувствую твоей магии, но это даже хорошо, потому что другие ее тоже не почувствуют. Теперь тебе предстоит покинуть Север, не так ли?

— Да, духи велели отправляться в замок Розы, потому что там теперь мой дом. Ветер, что тебе известно о Корвелах? Ты знаком с кем-нибудь из них?

Таэль лишь на мгновение отвел глаза, но этого оказалось достаточно, чтобы сердце волшебницы сжалось от дурного предчувствия.

— Я был знаком только с близнецами Лорой и Ловерном. Однажды мы встретились, поговорили, и больше я их не видел. Корвелы тогда отказались поддержать нас в войне с колдунами, а потом я узнал, что они погибли. Сначала Лора, потом Ловерн, потом их старший брат Ферн, об остальных мне ничего не известно. Колдуны попытались разрушить замок Розы, но это никому не под силу, так что твой дом цел и, насколько мне известно, все еще обитаем.

Некоторое время Мона подавленно молчала, глубоко погрузившись в собственные мысли, а потом на лице ее отразилось острое беспокойство.

— А ты пойдешь со мной туда?

— Если понадобится, я пойду с тобой до края земли, но прежде ты должна узнать кое-что обо мне.

От облегчения волшебница едва устояла на ногах. Слава Богам, в предстоящем странствии она не будет одинока!

Пока молодая волшебница пыталась освоиться с новым положением, Таэль осмотрел лабораторию Виктора и легко нашел то, что ему было нужно. Он разжег горелку, выбрал подходящий глиняный сосуд, заварил в нем сухие травы, которые не применялись в магии, и разлил отвар в две чистые плошки. Стол и стулья на широком балконе были обильно усеяны каплями воды от растаявшего инея, и эльф просушил их одним движением ладони.

Мона послушно села и приняла напиток из его рук. Она изменилась не только внутренне, ее внешность тоже затронули перемены. Вместо целительницы Мэрион Арвиат, дочери правителя Северных земель, появилась Великая волшебница Мона Корвел, Светлая госпожа и надежда всех добрых людей. Если раньше хрупкая светловолосая красавица светилась таинственным внутренним светом, то сейчас она просто сияла, от нее нельзя было оторвать взгляд.

Глава 9

— Ветер, прости меня за прямоту, но ты выглядишь так, будто только что услышал свой смертный приговор, — волшебница протянула руки и положила их поверх ладоней эльфа, в которых он сжимал плошку с травяным отваром, чтобы согреть пальцы. — Что такого ужасного ты хотел мне поведать? Если у тебя перед кем-то уже есть обязательства, или неотложные дела призывают в другое место…

Таэль поднял голову и посмотрел в темные, как ночь глаза, в глубине которых переливался звездный свет. Ему нравилось, как легко и ласково Мона его называет. Он не любил свое человеческое имя, а «Ветер» — звучало музыкой для эльфийских ушей. А самое удивительное заключалось в том, что без всякого вмешательства магии он до конца своих дней будет желать эту женщину…

— Мои дела подождут, — он посмотрел, с какой жадностью Мона выпила отвар, и подвинул к ней свою плошку, — но должен сразу признаться, что я не самый достойный спутник для тебя.

— Что ты хочешь этим сказать?

— За годы скитаний мне приходилось зарабатывать себе на жизнь, да и ведение войны требовало немалых расходов, а найти достойную работу удавалось не всегда. Женщины из знатных домов, где мне приходилось останавливаться, нередко делали предложения определенного свойства. Поначалу я в гневе их отвергал, но со временем перестал отказываться, потому что это был самый быстрый и безопасный способ заработать необходимые средства.

Таэль с тоской наблюдал, как вдруг нахмурился гладкий лоб девушки, а потом дрогнул подбородок, и прекрасные глаза наполнились слезами.

— О, Боги, Ветер, мне так жаль! Я тоже не лучше других. Думала только о том, как быстрее тебе помочь, а не о твоих чувствах. Но какое это имеет отношение к нашей поездке в замок Розы?

Таэль поднялся, обошел вокруг стола и опустился перед девушкой на колени. Он только что признался ей в своей постыдной тайне, а она его жалеет…

— Есть еще кое-что. На мне с детства лежит проклятие.

Эльф низко склонил голову, собрал волосы в кулак и поднял их, открывая затылок. На светлой гладкой коже чуть ниже линии роста волос темнел причудливый узор, похожий на небольшую татуировку. Приглядевшись, девушка поняла, что это не просто рисунок, а глиф сложного заклинания. Она осторожно коснулась отметины пальцем.

— Нет, это не проклятие, Ветер, а отложенное заклятие, «спящее», как его еще называют. Но оно не эльфийское.

— Нет, не эльфийское. Вскоре после моего рождения в доме родителей появились люди в черных плащах с капюшонами. Они беспрепятственно прошли в детскую, постояли над моей колыбелью, а через некоторое время ушли. Ни до, ни после этого случая людей в черных плащах никто не видел, но у меня на шее появилась метка.

— Это как-то повлияло на твое положение в семье? Ты не поэтому оказался среди людей?

— Дому и клану было проще избавиться от меня, чем терпеть подобное несовершенство.

Таэль тешил себя надеждой, что молодая волшебница не станет заглядывать в те глубины, где хранятся разочарования и самые тяжелые воспоминания. Боги свидетели, он рассказал уже достаточно…

— Ветер, так ты готов сопровождать меня в замок Розы или нет?

Таэль почтительно склонил голову и поднес к губам край ее платья.

— Готов, Светлая госпожа.

Перед тем, как покинуть дом на заколдованной поляне, волшебница впервые в жизни решилась сознательно обратиться к Миру духов. Она понятия не имела, что для этого нужно сделать, поэтому просто стояла и с угрюмой сосредоточенностью смотрела прямо перед собой до тех пор, пока легкий дымок, появившийся в воздухе, не уплотнился до хорошо знакомых ей очертаний, и мрачная фигура в плотно запахнутом плаще не стала вполне материальной

Виктор Мелман некоторое время стоял неподвижно, потом неуверенно шагнул вперед и огляделся. Мона уже набрала воздуха в грудь, чтобы заговорить с ним, но в этот момент в дверях появился эльф, который ходил за своими вещами.

— Ты!!! — заорал волшебник, вскидывая руку и тыча пальцем прямо ему в лицо. — Как ты здесь оказался? Как только посмел сюда явиться?! Она умерла из-за тебя…

— Ты нас бросил! — с неожиданной горячностью выплюнул в ответ Таэль. — Ты сбежал с поля боя и тем самым ослабил нашу оборону. Своим трусливым поступком ты сделал смерть Джулии бессмысленной!

— Ты еще смеешь упрекать меня, высокомерный ублюдок?!

Эльф не стал дожидаться дальнейших оскорблений. Внезапный резкий порыв ветра заставил волшебника задохнуться и замолчать, но он быстро пришел в себя, и между бывшими соратниками начался самый настоящий магический поединок. Некоторое время Мона завороженно наблюдала, как Виктор и Таэль крушат ни в чем не повинную лабораторию, потом не выдержала и решила вмешаться.

— ДОВОЛЬНО! — она почти не повысила голоса, но эхо этого магического приказа разнеслось по всему дому и многократно отразилось от стен. Противники моментально застыли, и в комнате воцарилась звенящая тишина. — Могу я с тобой поговорить?

Мона помахала ладошкой перед лицом Таэля, потом поманила его за собой. Эльф гневно стряхнул с бархатной куртки осколки стекла, бросил взгляд на неподвижного волшебника и вышел на балкон.

— Поверь, Виктор не стоит твоих усилий! Он вспыльчивый, неуживчивый, злобный…

— Я это знаю, Ветер.

— Ему даже не хватило мужества… — эльф оборвал себя на полуслове и сделал рукой презрительный жест, который у его народа означал полное и окончательное разочарование.

— Я решила позвать Виктора не для того, чтобы вы с ним увиделись, его должен увидеть кто-то другой. Точнее, наоборот…

— Поверь, никто не захочет увидеться с Виктором Мелманом, кроме его возлюбленной Джулии. Только она могла благотворно влиять на него.

Мона не ответила. Она упорно смотрела в дальнюю часть балкона, и эльф невольно проследил за ее взглядом. В нескольких шагах от них вдруг появилась молодая женщина с пышными светло-каштановыми волосами, одетая в синее бархатное платье.

— Тайлер, как я рада тебя видеть! — ее нежное лицо озарилось чудесной улыбкой. Она сделала несколько неуверенных шагов и ласково обняла эльфа за плечи. — Ты что, теперь вызываешь духов? Просто поверить не могу! И почему у меня снова есть тело?

— Здравствуй, Джули, я тоже рад встрече.

— Боги, Тайлер, неужели ты тоже погиб?!

— Едва не погиб.

— Едва не считается, мой друг! Будь осмотрителен, береги себя и не торопись в загробную жизнь, — молодая женщина ласково похлопала эльфа по руке. — Знаешь, мне ведь до сих пор не позволяют увидеться с Виктором в царстве Духов. Я уже начала опасаться, что он наложил на себя руки, чем непростительно прогневал высшие силы.

— Нет, Виктор Мелман умер от ран, я сама присутствовала при его кончине.

При звуке женского голоса Джулия поспешно обернулась, и две волшебницы с любопытством посмотрели друг на друга.

— Джули, это Мона Корвел, рожденная через пустоту. Лишь ей подвластно вновь облечь живой плотью мертвый дух.

Но подруга Виктора уже увидела золотую Розу на корсаже светловолосой красавицы. Она низко склонилась перед молодой волшебницей.

— С восторгом и надеждой приветствую вас, Светлая госпожа! Чем я могу быть вам полезна?

Мона взяла женщину за руки и помогла ей подняться.

— Рада, наконец, познакомиться с вами, Джулия! Если я не ошибаюсь, вы из дома Амадиу?

— Я была последней из Амадиу, кто обладал даром.

— И свой дар вы обратили на доброе дело. Мир вам и вечная память, — Мона посмотрела прямо в голубые сияющие глаза Джулии и заговорила, выделяя каждое слово соответствующей интонацией. — За этой дверью ожидает человек, который жил и умер с вашим именем на устах. Я хочу сделать подарок вам обоим. Каждое новолуние вы с ним будете возвращаться в мир живых, в этот самый дом на одну ночь и один день…

Тут балконная дверь с треском распахнулась, и в проеме показался разгневанный Виктор. Он уже набрал воздуха в грудь, чтобы высказать все свое возмущение, но внезапно увидел Джулию. И без того бледное лицо волшебника просто побелело. Он перевел безумный взгляд на эльфа и прошипел.

— Если это злая шутка, я тебя уничтожу…

— Боги, Виктор, где ты растерял свои манеры? Хочешь, чтобы тебя посчитали невоспитанным дикарем? — Джулия Амадиу принялась отчитывать своего возлюбленного, как делала это множество раз в их прошлой жизни, но нежный голос дрожал от переполнявших ее эмоций.

Когда до Виктора, наконец, дошло, что это не шутка, не морок и не обман зрения, он вдруг упал на колени, уткнулся лицом в синий бархат пышной юбки и разрыдался. Джулия склонилась над ним и принялась гладить по волосам, в которых густо серебрились седые пряди.

Чтобы не мешать влюбленным праздновать свое воссоединение, Мона и Таэль вернулись в разгромленную лабораторию, посередине которой уже колыхалась муаровая завеса портала.

Глава 10

— Явились наконец-то! — не слишком любезно встретила Мэдж свою хозяйку. — Что я, по-вашему, должна была думать, сидя здесь в ожидании? Вы сказали, что скоро вернетесь, а прошло уже два дня!

Привыкшая к беззлобному ворчанию служанки волшебница даже бровью не повела.

— Мэдж, будь так добра, собери еще одну корзину, чтобы еды хватило на двоих. Да, и вино положить не забудь, лучше всего легкое летнее.

— Чего это вы еще надумали? — подозрительно нахмурилась Марджори.

— Еда не для нас.

— А для кого ж тогда?

— Для мертвых друзей.

— Мертвых? Видать, вы здорово переутомились, пока лечили этого нелюдя! Сегодня ведь не День поминовения.

Эльф, который рассматривал в окно заснеженный двор, повернулся и посмотрел на строптивую служанку.

— Просто сделайте то, что вам велят.

— Будут мне всякие обгорелые указывать! — возмутилась Мэдж и поспешно выскочила за дверь.

Мона с улыбкой покачала головой и прошла в гардеробную. После недолгих раздумий она переоделась в платье нежно-кремового цвета с широкой юбкой и плотно облегающим корсажем, приколола к нему золотую Розу и присела на мягкий табурет перед зеркалом, чтобы привести в порядок волосы. Таэль некоторое время наблюдал за тем, как гребень плавно скользит по сверкающим волнистым прядям, потом подошел и принялся ловко заплетать волосы Моны в эльфийскую косу. Волшебница сидела прямо и неподвижно, глядя на отражение его сосредоточенного лица, которое больше не казалось ей чужим.

Неужели с того момента, как раненого эльфа принесли в ее дом, минуло всего два дня? С тех пор произошло столько разных событий, что сейчас в это верилось с трудом. Она ушла из отцовского дома одним человеком, а вернулась совершенно другим.

— Ветер, ты догадываешься, чего может потребовать от тебя мой отец?

Не прерывая своего занятия, эльф как-то по-особенному повел плечами.

— Полагаю, речь пойдет о брачном соглашении.

— Тебя это не пугает?

— Меня — нет, а вот тебя должно.

— Почему брак с тобой должен меня испугать?

Таэль, наконец, поднял глаза, и их взгляды встретились в зеркале, в том зыбком мире за Гранью, где перемешаны прошлое, настоящее и будущее.

— Потому что ты будешь ожидать от меня человеческих поступков, но я не человек.

— До сих пор я не замечала разницы.

Мона не отводила взгляда, и Таэль, засмотревшись на ее отражение, забыл о том, что нужно сделать вдох. Распахнувшаяся дверь заставила обоих вернуться к действительности. Мэдж со стуком поставила на пол доверху наполненную корзину и выпрямилась, вызывающе уперев руки в бока.

— Ваш батюшка велел передать, что ждет вас и этого обгорелого в библиотеке, а мастер Майкл вот-вот должен вернуться с верховой прогулки.

Эльф без малейших усилий поднял тяжелую корзину и одним движением перенес ее за пределы муаровой завесы, которая на мгновение появилась посреди комнаты и тут же снова исчезла.

— Спасибо, Мэдж. Пока мы будем говорить с отцом, упакуй кое-что из наших вещей. Много с собой брать не будем, только то, что сможет унести одна вьючная лошадь.

Марджори по привычке открыла рот, чтобы напуститься с вопросами, но, внимательно посмотрев на свою хозяйку, она благоразумно промолчала и позволила себе только громко стукнуть дверью гардеробной. Мона полюбовалась своей новой прической, поднялась и взяла эльфа за руку.

В уютной библиотеке уже горели масляные светильники, потому что слабый свет зимнего дня едва пробивался сквозь заиндевевшее окно. Правитель Арвиат встретил молодую пару стоя. Эльф сдержанно поклонился, а волшебница без раздумий бросилась к отцу и крепко его обняла. Даглас прижал дочь к груди, чмокнул в макушку и принялся тихонько покачивать, как делал с самого ее рождения. Его маленькая девочка незаметно выросла, и теперь ей пришла пора покинуть родительский дом.

— Отец, позволь представить тебе Таэля из клана Воздуха. Это он помог мне прочитать то самое послание, а потом растолковал, что оно означает. Еще меня посетили духи предков, дали новое имя и велели, не мешкая, отправляться в замок Розы.

— Ваша дочь не просто в родстве с Домом Корвел, она Великая волшебница из Пророчества, рожденная через пустоту, защитница, которой служит весь мир светлой магии.

Чего-то подобного Даглас и ожидал. Он внимательно присмотрелся к высокому, стройному молодому человеку, который из уважения к хозяину дома сложил свое оружие к его ногам. Было совершенно очевидно, что красавец с аметистовыми глазами и длинными пепельными волосами помог его дочери не только прочитать Пророчество, но и стать женщиной. Его девочка изменилась, это невозможно было не заметить.

— Рад нашему знакомству и вашему успешному исцелению. Вы намерены сопровождать мою дочь?

— Да, ваша милость.

— И готовы подтвердить свои намерения?

— Готов, ваша милость.

— Тогда не будем затягивать.

То, что произошло дальше в жарко натопленной комнате, было словно вырвано из времени и пространства. Сама церемония оказалась короткой и больше походила на жертвоприношение. Произнеся несколько сакраментальных фраз в присутствии одного только брата Моны, Арвиат двумя быстрыми взмахами острого ножа рассек молодым кожу на внутренней стороне запястий, а потом соединил их руки и обмотал ритуальной лентой.

— Теперь вас сможет разлучить только смерть.

Под жесткой полоской ткани кровь эльфов смешалась с кровью волшебников. Сердце Таэля пропустило удар, а потом забилось с удвоенной силой, по его венам растекся жидкий огонь. Он подался вперед, произнес несколько гортанных эльфийских слов и прижался губами ко лбу девушки.

— Да будет так.

Два часа спустя Таэль и правитель Арвиат сидели по разные стороны массивного стола, на котором стоял большой деревянный ларец, украшенный затейливой резьбой. Когда отец Моны откинул тяжелую крышку, у эльфа невольно перехватило дыхание. Ларец был до краев наполнен серебряными монетами. Давно отлученный от достатка и роскоши Высокого дома, Таэль уже и не помнил, когда был не то, что богат, а хотя бы состоятелен. Щедрость правителя Арвиата поразила его. Эти средства позволят ему на долгое время избавиться от груза обязательств и без помех отдаться служению Светлой госпоже, своей жене…

— Сударь, мне выпала большая честь сопровождать вашу дочь в новую жизнь в качестве ее супруга, но вы должны знать, что я недостоин ни этой чести, ни ваших щедрот. Я всего лишь несчастный изгнанник, лишенный дома и клана, и все, чем я владею, находится в этой комнате.

Даглас выслушал признание абсолютно невозмутимо. К счастью, его новоявленный зять оказался человеком благородным. Вернее, не человеком.

— Мне жаль, что сородичи вас отвергли, но это ничего не меняет. Я достаточно богат, чтобы ни в чем не отказывать своей дочери. Сама Мэрион всегда была равнодушна к деньгам, но это — ее приданое, и я вручаю его вам. Пусть пойдет на благое дело.

Поздно вечером, сидя за накрытым столом, эльф наблюдал, как его жена общается с отцом и братом. Эти люди были родными не только по крови. Они любили, смеялись и плакали, не стесняясь своих чувств. Таэль прекрасно знал, что подобная эмоциональная открытость ему не по силам, он никогда не сможет соответствовать представлениям Моны о семье и доме. Но это вовсе не означало, что он не будет стараться. Если получится уладить неотложные дела, он положит все силы на то, чтобы благополучно доставить Светлую госпожу в замок Розы и помочь ей стать в нем полноправной хозяйкой.

Далеко за полночь трое всадников с вьючной лошадью в поводу выехали из городских ворот и остановились неподалеку. Разыгравшаяся метель погасила все факелы на стенах, кроме большого сигнального огня, ледяной ветер усиливался с каждой минутой. В такую погоду, да еще в темноте не было ни малейшего шанса разглядеть дорогу, но Мона не захотела дожидаться рассвета.

Эльф понятия не имел, в какую сторону им нужно двигаться. Он впервые в жизни оказался в незнакомом месте в самый разгар зимы и снежных заносов. Холод стоял ужасный, от пронизывающего ветра не спасал даже подбитый мехом плащ, которым снабдил зятя Даглас Арвиат. Таэль опасался, что в таких условиях не сможет обеспечить безопасность Светлой госпожи, а его молодая жена спокойно сидела в седле, не обращая внимания на холод и летящие в лицо пригоршни снега.

— Ветер, если ты уже сполна насладился всеми прелестями северной зимы, скажи, куда мы должны направиться в первую очередь? Подумай об этом месте, покажи мне его.

Показать? Таэль откинул на спину меховой капюшон и почувствовал, как в лицо впиваются тысячи ледяных иголок. Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться, а когда снова их открыл, то увидел за снежной круговертью муаровую завесу портала.

Глава 11

Из холодной снежной зимы всадники попали прямиком в лето. Поляну, на которой они оказались, окружал пышный южный лес. На нежной зелени небосвода сияло огромное щедрое солнце, благоухали яркие цветы, громко щебетали невидимые в густой листве птицы.

Мона полной грудью вдохнула теплый сладкий воздух и сбросила с плеч меховую накидку.

— Боги, как же здесь хорошо!

Эльф спешился, собрал их подбитые мехом плащи и закрепил в поклаже на вьючной лошади.

— В паре лиг отсюда, недалеко от идир (границы) находится городок Эвермор. Там живет человек, с которым я хотел бы повидаться, если ты позволишь.

— О, я с удовольствием встречусь с этим человеком! А эльфы там живут?

— Увидишь.

Таэль вложил в руку своей жены ароматный пурпурный цветок, поцеловал край ее платья и вскочил в седло. Он уверенно направил коня по едва заметной тропинке между деревьями, и очень скоро взглядам путников открылась широкая долина, расчерченная ровными квадратами засеянных полей, похожих на разноцветные заплатки. В самом сердце долины утопал в цветущих садах городок Эвермор, а в отдалении, за широкой полосой отчуждения высился темный эльфийский лес.

Мона жадно вглядывалась в незнакомый пейзаж. У них на Севере солнце никогда не стояло так высоко в небе, а фруктовые деревья не цвели так пышно. На тихой окраинной улочке у невысокой резной ограды Таэль помог девушкам сойти на землю, привязал лошадей и толкнул створку незапертых ворот. В глубине двора стоял аккуратный домик из золотистого камня, его окружали цветущий фруктовый сад и пестрые клумбы диковинных цветов. Повсюду на ветвях деревьев были развешаны маленькие колокольчики, которые своим мелодичным перезвоном оповещали хозяев дома о появлении гостей.

— Тайлер, какая приятная неожиданность! — в дверях показался высокий светловолосый мужчина и с улыбкой поспешил им навстречу. — Я и не знал, что ты собирался заехать. — Он стиснул руку эльфа в крепком дружеском пожатии, а потом повернулся к Моне и низко склонился перед ней. — Добро пожаловать в наш скромный дом, Светлая госпожа. Меня зовут Томас Картер. Своим визитом вы оказали нам с женой большую честь.

Он проводил гостей вглубь тенистого сада, где стояла белая ажурная беседка, густо увитая цветущими растениями. Мона уже знала, кого там увидит, потому что во всем, на что падал ее взгляд, чувствовалось присутствие эльфов.

Из прохладной сени вышла женщина в легком струящемся одеянии, больше похожая на призрачную грезу. В ее длинных белых волосах сверкали и переливались тончайшие металлические нити, голубые глаза были прозрачнее льда. На фоне своего высокого загорелого мужа эльфийка выглядела особенно хрупкой и эфемерной.

— Это моя жена Илнэри.

Таэль почтительно взял Мону за руку.

— Дорогая, Том Картер — самый известный в этих краях торговец и мое доверенное лицо. Он также является посредником в сделках между людьми и эльфами. Том, Нэри, это Мона Корвел, Великая волшебница из Пророчества, — он помолчал и тихо добавил, — моя жена.

Супруги быстро переглянулись, а потом эльфийка почтительно склонилась перед Моной.

— Брэни, я счастлива принимать у себя высокую гостью. Боги да благословят ваш союз.

— Нэри, будь добра, покажи Моне свои искусные работы. Пока госпожа будет любоваться украшениями, я поговорю о делах с твоим мужем, — Таэль склонил голову и поцеловал руку Моны. — Я оставлю тебя совсем ненадолго.

Мужчины вернулись к воротам, где эльф снял с верховых лошадей седельные сумки и оружие, а потом прошли в пристройку к дому, в которой хозяин оборудовал себе контору. Томас прикрыл дверь, сдвинул в сторону листы пергамента и присел на край стола.

— Что происходит, Тайлер? Как ты оказался женат на волшебнице из дома Корвел, тем более на Светлой госпоже? И почему мы раньше ничего о ней не слышали?

Эльф положил на стол увесистый кошель и посмотрел в лицо человеку, который не раз и не два выручал его в трудные времена.

— Я бы сказал, что наша встреча с Моной была предопределена, но кто я такой, чтобы рассуждать о высшем промысле? Я об этом не просил, Том, так случилось, поэтому вынужден снова обратиться к тебе за помощью. Деньги достались мне от отца Моны. Я их ничем не заслужил, но моя необходимость сейчас важнее, чем муки совести. Прошу тебя, Том, купи все, что нужно, я не хочу, чтобы они нуждались.

— Ты, как всегда, несправедлив к себе, мой друг. Тебе выпал редкий шанс только потому, что ты заслуживаешь его как никто в этом мире!

— Я заслуживаю лишь презрения, Том, просто ты добр и великодушен. Но, как бы там ни было, я хочу сделать жене подарок. Та пара лошадей еще у тебя? Я обменяю их на северных и доплачу, сколько нужно.

Томас небрежно отмахнулся от предложенной сделки.

— Денег за эльфийскую пару я не возьму, а северных лошадей переправлю Лаэру, они прекрасно подойдут для полевых работ. Я сейчас пойду на конюшню, а ты берись за стило и порадуй своего наставника доброй вестью.

Когда мужчины снова вернулись в беседку, голову Моны уже венчало изящное украшение из бледно-золотых металлических нитей, концы которых Мэдж вплетала в эльфийские косы под бдительным присмотром Илнэри. Женщины прекрасно поладили друг с другом, поэтому провели остаток дня на залитой ласковым солнцем террасе. За чашкой эльфийского чая и приятной беседой время пролетело незаметно.

Когда Том и Илнэри вышли проводить гостей, оказалось, что у ворот по-прежнему привязаны четыре лошади, но две из них теперь выглядели совершенно иначе. Золотистая кобыла Бео и белый жеребец Гио горделиво красовались в седлах и сбруе эльфийской работы. Лошади эльфов были выше, чем обычные человеческие, и от природы отличались весьма дурным нравом, однако Мона при виде подарка пришла в совершенный восторг. Путники попрощались с гостеприимными хозяевами и снова направились к лесу.

Глава 12

Река Уай плавно катила свои воды по обширной равнине, на самом краю которой в крутой излучине стоял белый замок. Последние лучи заходящего солнца бросали розовый отсвет на высокие неприступные стены, стрельчатые окна, стройные башенки с зубчатыми краями и сверкающий, как драгоценный камень, хрустальный купол.

Родовое гнездо Корвелов с первого взгляда поражало чистотой строгих линий и великолепием архитектурных изысков. Несмотря на свои немалые размеры, замок Розы казался воздушным и невесомым, словно мираж. Через реку прямо к входной арке вел красиво изогнутый каменный мост, который сейчас никто не охранял, створы кованых ворот были распахнуты настежь.

Эльф тронул коня и первым начал спускаться с холма. Чем ближе подъезжали всадники, тем заметнее становились следы разрушений и пятна копоти на белых камнях. Мост тоже пострадал от нападения колдунов, но кто-то его старательно, хоть и неумело, восстановил. Ровно на середине моста проходила граница защитного поля, но Таэль вспомнил об этом, когда они уже въезжали в ворота. Замок Розы пропустил их беспрепятственно.

Во внутреннем дворе было чисто и пустынно, копыта лошадей громко цокали по истертым до блеска каменным плитам.

— Боги, Ветер, неужели здесь совсем никого нет?

Не дожидаясь помощи, Мона спешилась и подошла к лестнице, которая плавно стекала вниз от высокого парадного входа. На створах бронзовой двери она увидела рельефные изображения мужчины и женщины. Их вытянутые руки соприкасались в том месте, где горела в последнем закатном луче золотая Роза Корвелов. На мгновение волшебнице показалось, что люди на барельефах повернули к ней головы, но в этот момент дверь дрогнула и медленно распахнулась.

Путники вошли в огромный круглый зал, пол и потолок которого были полностью прозрачными. Прямо над головой виднелось темнеющее небо, а под ногами текла полноводная и своенравная река Уай. Увлекаемый течением поток находился в непрерывном движении. Вода стремительно обтекала скалистые донные выступы, отчего поверхность стеклянного пола представлялась зыбкой и ненадежной. Мона потрогала пол носком сапожка, потом сделала несколько шагов и рассмеялась.

— Кто только додумался до такого?

Эльф подошел и встал рядом.

— Этот замок был построен в те времена, когда темные колдуны еще даже не мечтали о власти.

Мона подняла голову и ахнула. На потолке внезапно началась безумная и беззвучная феерия. По стеклянному куполу растекалось хаотичное буйство красок, словно дом всеми силами пытался свести с ума своих обитателей. В нишах между изящными розовыми колоннами стояли статуи прежних обитателей замка, многих поколений Корвелов, и волшебнице казалось, что они постоянно меняют позы, чтобы сбить с толку тех, кто попытался бы их рассмотреть. Все происходящее напоминало своеобразный домашний бунт, зачинщицей которого была бесхозная, никому не подконтрольная магия.

Мона закрыла глаза и внутренним зрением увидела сложную конструкцию, состоящую из множества потоков силы. Эти золотые течения, словно полнокровные вены, охватывали все огромное сооружение, питая замок магией, но в их узлах ипереплетениях царил полнейший хаос. Волшебница мысленно коснулась самого крупного узла и влила в него свою магию. С каждым вздохом Моны картина течений менялась, и вскоре все они принялись пульсировать в такт биению ее сердца.

Дом не только признал новую хозяйку, он ей полностью подчинился. Сквозь прозрачный купол стали видны далекие звезды, пол снова обрел прочность и привычный вид, а статуи предков мирно застыли на своих постаментах.

Такими же застывшими выглядели и два десятка человек, которые плотной группой стояли в самом центре зала. Большинство из них были одеты в длинные балахоны и выглядели если не старыми, то весьма пожилыми. Несмотря на грозный и внушительный вид, они не обладали выдающимися магическими способностями, исключение составляли только двое молодых людей.

Юноша и девушка, поразительно похожие друг на друга, стояли чуть впереди основной группы, и были настроены весьма воинственно. В скрещенных руках девушки пульсировало готовое заклинание, а ее брат сжимал в ладони артефакт, похожий на закрученную морскую раковину. Таэль с одного взгляда оценил обстановку и, не раздумывая, закрыл собой волшебницу. В его руках появился лук со стрелой, нацеленной в одного из старцев.

— Отступитесь, — негромко произнес он, но его услышал каждый в огромном зале. — Моя стрела быстрее вашей магии.

Но защитники замка не думали сдаваться.

— Давай, Эми, отпускай, — прошептал юноша, не поворачивая головы.

— Я не могу, ведь это эльф! — также шепотом ответила его сестра.

— Откуда здесь взяться эльфу? Это иллюзия! Разве ты что-нибудь чувствуешь?

— Почти ничего, но эльф, по-моему, настоящий… Как же им удалось пройти барьер?!

В голосе девушки прозвучали панические нотки, и ее брат счел своим долгом проявить отвагу. Он убрал в карман артефакт, развел руки в примирительном жесте и сделал шаг вперед.

— Хорошо, давайте поговорим. Кто вы такие и как попали сюда?

— Меня зовут Мона, это мой муж Таэль из клана Воздуха. Мы пришли в замок Розы, потому что так велели мне духи предков, а еще потому, что Пророчество исполнилось, — волшебница встала рядом с эльфом и показала юноше кожаный чехол для писем.

В этот момент в зале загорелись масляные светильники, и в их колеблющемся свете вспыхнули золотом знак дома Корвел на красной коже и Роза на груди у Моны. Обитатели замка потрясенно ахнули.

Не обращая внимания на нацеленную на него стрелу, один из стариков подошел к гостям и почтительно шаркнул мягкой домашней туфлей.

— Благодарение Богам, вы, наконец, навели здесь порядок! В замке уже много лет непонятно что творится, только поэтому ваш приход вызвал столько подозрений. За последнюю тысячу лет в семье Корвел рождалось немало «пустых» детей, но их потомство ничем себя не проявило. Вы позволите нам взглянуть на Пророчество?

Мона протянула ему красный чехол, и среди старейшин началось взволнованное обсуждение.

— Пророчество то самое, которого мы ждали…

— Я же говорила, надо было лучше читать знаки…

— Как я могла пропустить такое…

— Не может быть, чтобы эта девушка…

— Я ничего не ощущаю, разве такое возможно…

— Ты и не должна ее чувствовать, потому что это высшая защита…

— Никогда ни о чем подобном не слышал…

— Говорю же, ее защищает пустота…

— Она явилась без свиты, в сопровождении одного только эльфа…

— А вдруг это происки бессмертной Бонрионах?..

Внезапный резкий порыв ветра заставил спорщиков задохнуться и замолчать.

— Мне стыдно за вас! — Таэль сжал пальцы в кулак, удерживая рвущуюся на свободу силу. — Я вижу, что дом Корвелов окончательно утратил былое величие. В нем не только разучились принимать гостей, но и узнавать хозяев. Недаром Розу хранили Духи мертвых. Кто из вас сегодня глава семьи?

— Я, сударь, — юноша мучительно покраснел и поспешно преклонил колено. — Приветствую вас в замке Розы, Светлая госпожа! Меня зовут Эридан Корвел, а это моя сестра Эмма. Мы дети Эрин, которая покинула замок вскоре после нашего рождения…

У близнецов были темные волосы, бледная кожа и зеленые глаза. Никакого фамильного сходства с Моной.

— А я дочь Мелани, которая родилась лишенной дара. Мою бабушку, кажется, звали Дана.

— Да, да, точно, это была Дана … — вновь загомонили старцы, но эльф резко вскинул руку, и они испуганно замолкли.

Старик в белом балахоне снова вышел вперед и почтительно поклонился.

— Мы — Хранители знаний, Светлая госпожа. Принадлежим замку Розы и никогда его не покидаем, потому что наша магия активна только в пределах защитного купола. Добро пожаловать домой, волшебница Мона Корвел!

Глава 13

Беглое знакомство с родовым гнездом мало порадовало Мону. После нападения колдунов все уцелевшие местные жители покинули окрестности замка. Теперь порядок в нем поддерживался исключительно при помощи так называемой «бытовой магии», потому что из прислуги в огромном доме остались только кухарка, две посудомойки и пожилой конюх. Они просто сбивались с ног, чтобы раздобыть провизию и накормить два десятка стариков, совершенно не приспособленных к физическому труду.

Эридан и Эмма, несмотря на свои звучные имена, не обладали выдающимися магическими способностями. Сила Таэля намного превосходила совокупный дар близнецов, пусть и урожденных Корвелов. Кузены Моны были чересчур серьезными для своего юного возраста, потому что выросли без родителей и очень рано взвалили на свои хрупкие плечи ответственность за дела семьи. Или того, что от этой семьи осталось.

Замок Розы был огромен, но размерами не подавлял. В присутствии хозяйки дом заметно присмирел, перестал смущать своих обитателей излишней фееричностью интерьеров и коварством магических ловушек. Теперь он снова выглядел так же, как в пору расцвета династии Корвел. Его истинное лицо было прекрасно, и чем лучше Мона узнавала свой новый дом, тем сильнее им восторгалась. Вряд ли девушка из далекой Северной провинции заслуживала такого великолепного пристанища, но полюбила его сразу и навсегда.

Утром следующего дня Мона сидела на белой каменной террасе, глядя на роскошный цветущий сад. Он так зарос, что походил на лесную чащу, но это маленькое несовершенство нисколько не умаляло его живописной красоты. Волшебница не могла насмотреться на щедрую природу южных широт, поэтому впервые за долгое время завтрак в замке подали на открытом воздухе.

Эридан и Эмма чувствовали себя за столом довольно скованно. Они с самого детства привыкли есть в трапезной рядом с кухней, к тому же их смущало присутствие эльфа, чье бесстрастное лицо мало располагало к общению. Сегодня близнецы называли Мону «кузиной», и такое обращение постепенно становилось для нее привычным.

— Эри, — девушка подтолкнула брата локтем, — ты мне обещал…

Паренек откашлялся, бросил на эльфа обеспокоенный взгляд и обратился к Моне.

— Кузина, не могли бы вы объяснить нам природу вашей магии? Вы не произносите заклинаний, не пользуетесь артефактами, не делаете пассы руками. Как же вы ею управляете?

— Силой мысли, я полагаю.

— Точно, Эри, мы же читали об этом в Летописях! — воскликнула Эмма. — Все Великие волшебники управляли магией именно так. Но из-за своей внешней простоты этот способ считается самым опасным.

— Не опаснее любого другого, сестра, ведь главное — добиться результата. Пока ты будешь искать подходящее заклинание, кузина решит проблему за пару мгновений.

— А вот и нет, это работает не так! Заклинание — всего лишь инструмент, а кузина отдает магии свою жизненную силу, то есть растрачивает ее.

— Роза Корвелов помогает концентрироваться, чтобы магия не выходила из-под контроля. Вот только не все сумели совладать с подобной мощью …

Мона внимательно слушала горячий спор и исподволь наблюдала за близнецами. Дети были умны, изысканны, прекрасно образованы, но редко улыбались и к каждому вопросу подходили сугубо по-деловому. Они повзрослели слишком рано, и Мона дала себе слово исправить это упущение, как только представится возможность.

— Эри, Эмма, вы прекрасно справились с непростой задачей — сохранили наследие Корвелов для будущих поколений. Никто не смог бы сделать это лучше, — к бледным щекам Эридана прилила кровь, ему польстила высокая оценка Моны. Великая волшебница и сама еще казалась юной девушкой, но окутывавший ее неуловимый магический флер выводил Мону Корвел за рамки обычного восприятия. — Вы ведь не откажетесь и дальше заниматься замком и нуждами его обитателей? Как только у меня появится время, я обязательно найду вам помощников, а пока пусть все останется по-старому.

— Конечно, кузина, вы можете рассчитывать на нас! — Эридан помолчал, а потом украдкой переглянулся с сестрой. — Могу я спросить, чем вы сами намерены заняться?

Мона безмятежно посмотрела в лицо юному кузену.

— Я разыщу колдунов, которые убили наших родных, и уничтожу их всех поодиночке.

Близнецы снова переглянулись, на этот раз испуганно.

— Моя госпожа, Корвелы, которые когда-то жили в этих красивых белых башнях, были могущественными волшебниками, элитой мира магии. Ну, и где все они теперь? — Таэль говорил негромко и сдержанно, но всем сидящим за столом в лицо пахнуло знойным ветром. — Когда погибли трое самых сильных волшебников, Эрин Корвел вынуждена была бежать, спасая свою жизнь. Она оставила здесь маленьких детей, в надежде на то, что на них не обратят внимания, зато сохранится кровная связь с замком Розы и уцелеет защитный купол. Я был последним из тех, кто когда-то оказал колдунам сопротивление, и Джарну, в конце концов, удалось меня выследить. Какая бы сила не была тебе дарована, одна ты с ними не справишься.

Мона не спешила с ответом. Она поднялась из-за стола и медленно прошлась по террасе, прикасаясь рукой к нагретым солнцем белым камням.

— Я где-то прочитала, что нам дается не тогда, когда очень нужно, а в свой черед. Мне понятны твои опасения, Ветер, но все это случилось еще до моего рождения. Я и сама не хочу, чтобы мой первый магический поединок стал последним. Если нам понадобится помощь — мы ее найдем.

— И где же, позволь спросить?

— В Мире духов.

— Так я и думал, — Таэль даже не попытался скрыть свое недовольство, а близнецы снова переглянулись, на этот раз с ужасом.

Глава 14

Сразу после завтрака Мона и Таэль спустились на самый нижний уровень замка, туда, где находилось Хранилище, и обитали два десятка старейшин или «домовых», как они сами себя шутливо называли. Волшебница ожидала увидеть тесное, заставленное шкафами помещение, но архитектору замка Розы вновь удалось ее удивить. Хранилище оказалось высоким просторным залом, две стены которого были абсолютно прозрачными. За толстенным стеклом то неспешно текла, то бурно кипела жизнь подводных обитателей реки Уай. Они с любопытством заглядывали в эти огромные подводные окна, потому что их неудержимо манил к себе свет волшебных фонарей.

Само Хранилище одновременно напоминало музей заморских диковин, лавку древностей и библиотеку. В самом его центре стояло круглое каменное сооружение, похожее на чашу небольшого фонтана. Его поверхность была плоской, абсолютно черной и такой тусклой, что совершенно не отражала свет. Старейшины объяснили Моне, что это древний колдовской артефакт под названием Зерцало. В нем можно было, не выходя из замка, увидеть все, что происходит за его стенами, но жидкая амальгама для черной поверхности давно закончилось, а пополнять ее запасы стало некому.

Вдоволь налюбовавшись сверкающим великолепием драгоценностей, зловещими предметами колдовской атрибутики и даже одеждой с наложенными заклятиями, Мона обратилась к Хранителям.

— Кому-нибудь из вас встречалось нечто подобное?

В воздухе появилась яркая красная точка, похожая на пылающий уголек. Она пришла в движение и вычертила глиф таинственного заклинания, которое носил на себе Таэль. Старейшины подошли ближе и со всех сторон обступили висящий в воздухе магический знак, в Хранилище воцарилась звенящая тишина. Мона ожидала привычного уже многоголосого обсуждения, но «домовые» озадаченно молчали. После продолжительной паузы самый пожилой из них по имени Альбин, наконец, вышел из круга.

— Мы очень хотели бы вам помочь, Светлая госпожа, но, честно говоря, ни с чем подобным раньше не сталкивались. Все что я могу сказать — этот диакритический знак означает отложенное заклятие. Это не эльфийская и не колдовская магия, возможно, один из утраченных ее видов. Мы постараемся отыскать для вас в Хранилище любые сведения о древних практиках.

Мона разочарованно вздохнула. Не то чтобы она надеялась на быструю разгадку, но все же ожидала хоть каких-то новых сведений. Оставив старейшин обсуждать новое ответственное задание, волшебница и эльф отправились на самый верх замка, в одну из жилых башен.

В Южной башне располагались апартаменты Лоры Корвел. Если бы не едва заметный налет запустения, можно было подумать, что хозяйка этих комнат просто ненадолго вышла, оставив после себя легкий беспорядок. За полуоткрытой дверцей шкафа из драгоценного розового дерева виднелись яркие роскошные платья, на туалетном столике теснились хрустальные флаконы с дорогими духами и притираниями, лежали резные гребни и шелковые ленты. На изумрудное покрывало огромной кровати было небрежно брошено тонкое, как паутина, ночное одеяние, в складках которого запуталось какое-то блестящее украшение.

Мона осторожно потянула за витую цепочку и вытащила медальон из светлого эльфийского серебра. Эта изящная вещица явно была памятным подарком, потому что от нее до сих пор исходили волны нежности и глубокой сердечной привязанности.

— Госпожа, ты уверена, что хочешь именно такой помощи? Вести переговоры с Корвелами и при жизни было совсем непросто.

Волшебница так и не решилась открыть медальон. Она осторожно положила его рядом со шкатулкой, полной сверкающих драгоценностей, и повернулась к Таэлю.

— Разве у тебя остались плохие воспоминания о Лоре?

— Не совсем так. Лора и ее брат-близнец Ловерн в то время были тесно связаны с эльфийским королевским двором, поэтому отказали мне, сославшись на занятость. На прощанье Лора подарила тот самый амулет, который открыл мне портал в Северную землю.

— Ты знал, где окажешься, когда решил им воспользоваться?

— Нет, это был «слепой» проход. Таких амулетов немало ходит по рукам, но куда ведут порталы, узнаешь только по прибытии. Я не думаю, что Лора тогда предвидела сегодняшние события, просто ей не терпелось от меня отделаться. Они с Ловерном не считали колдунов серьезной угрозой и на тот момент ничего не боялись.

В самом углу спальни Мона обнаружила неприметную дверь и толкнула незапертую створку. Поднявшись по крутой лесенке, она очутилась прямо на смотровой площадке Южной башни. Когда-то в каменных вазонах вдоль зубчатой ограды росли цветущие деревья, стояли статуи, под полосатыми тентами были расставлены плетеные столики и кресла. Теперь здесь царило полное запустение, однако вся картина в целом до сих пор не утратила своего идиллического очарования.

— Лора погибла первой, — тихо произнес Таэль за спиной волшебницы.

Она молча кивнула и сделала глубокий вдох. У дальнего края площадки появился призрачный силуэт. Некоторое время он слабо мерцал и был совершенно прозрачен, но постепенно уплотнился, обрел цвет и объем. Высокая рыжеволосая женщина поразительной красоты стояла в своем разоренном саду и смотрела на новую хозяйку замка. Ее зеленые глаза были чисты и прозрачны, как воды реки Уай…

К середине дня Мона была и очарована, и безмерно огорчена. Ей очень понравились близнецы Корвелы. Лора сияла, как звезда, ее окружала мощная магическая аура, которая вместе с женской привлекательностью делала волшебницу просто неотразимой. Ловерн, как две капли воды похожий на сестру, обладал чуть меньшим магическим потенциалом, но оказался блестящим кавалером и прекрасным собеседником, тонким, умным, обаятельным. Даже смерть не сделала его мужское очарование менее сокрушительным. Оба считали свою гибель фатальной ошибкой, оба жаждали отмщения, оба безоговорочно согласились сражаться на стороне Света.

Спускаясь с Западной башни, где когда-то жил Ловерн, Мона внезапно села на ступеньку и расплакалась. Эльф, который давно привык к проявлению человеческих эмоций, на этот раз почему-то растерялся. Он никак не ожидал, что его жена так сильно расстроится после встречи с родственниками, умершими еще до ее рождения. Прижимая к груди плачущую Мону, Таэль решил, что на этом общение с миром духов закончено, но, немного успокоившись, волшебница решила посетить еще и Северную башню.

Глава 15

— Ты знал моего брата Ферна?

Таэль остановился на очередном лестничном пролете и с отвращением огляделся. Ему с первого взгляда не понравилась Северная башня. Складывалось впечатление, что по какой-то непонятной причине ее так и не достроили.

— Нет, мы не встречались, но я уверен, что по нему ты не станешь проливать слезы.

— Он был неприятным человеком?

— Можно сказать и так. При жизни Ферн Корвел не отличался общительностью, даже родные мало что о нем знали. А еще он был «плохим» волшебником — практиковал грязную магию. Виктор Мелман тоже этим грешил, но Ферн заходил на сторону Тьмы намного дальше него.

— Почему же тогда колдуны его убили?

— Потому что с ним невозможно было договориться. Сильный, независимый и честолюбивый волшебник из дома Корвел был слишком опасен, потому что тоже жаждал власти.

Снаружи Северная башня выглядела такой же сверкающей и нарядной, как и остальные три, но внутри разительно от них отличалась. Ее обстановка была какой-то нарочито неряшливой и гнетущей: ни ковров, ни занавесей, ни картин, только грубо сколоченная мебель, серое постельное белье, пыль и паутина.

А вот лаборатория Ферна Корвела, в отличие от жилых помещений, содержалась в образцовом порядке и тщательно оберегалась. Мона насчитала целых шесть магических щитов, каждый из которых мог уничтожить не только человека, но даже волшебника. Просторное помещение на самом верху башни представляло собой идеальный круг и производило довольно странное впечатление. На каменном полу был начертан огромный темный символ, который колдуны использовали для усиления своего присутствия.

Стены лаборатории до самого потолка были увешаны деревянными полками, а на них плотными рядами стояли абсолютно одинаковые сосуды из темного стекла, на которых Мона не увидела ни единой надписи. Как же Ферн их различал? Эти однообразные бутыли напоминали парадный строй молчаливых солдат, но от каждого из них буквально разило темной магией. Под полками располагались низкие тяжелые шкафы, заполненные пергаментными свитками, а в центре этого магического миропорядка находился алтарь для жертвоприношений, который выглядел как обычный кованый стол. Его потемневшая от времени поверхность была тщательно отмыта, но в сухом воздухе до сих пор ощущался тошнотворный трупный смрад…

Чтобы избежать неожиданностей Мона решила вызвать дух Ферна не на его территории, а за пределами замковых стен. Воспользовавшись глубоким потайным ходом, который был проложен под руслом реки Уай, Мона и Таэль вышли на ее противоположный берег. Глядя, как призрачная фигура постепенно превращается в мужчину крепкого телосложения, эльф приготовился отразить возможный удар.

Ферн Корвел ничем не напоминал своих изысканных, ослепительно красивых родственников. Его внешность больше подошла бы каменотесу или портовому грузчику. Сильный, жилистый, невзрачный, он одевался подчеркнуто просто и не утруждал себя соблюдением манер. Магическая аура волшебника была темной и мрачной, что невольно наводило на мысль о наличии в его родословной колдуна.

Когда воплощение Ферна достигло завершающей стадии, он с ходу бросил в Мону уничтожающее заклинание и сразу попытался переместиться, но за мгновение до перехода его поразила молния, сорвавшаяся с пальцев Таэля. Земная жизнь Ферна Корвела продлилась не дольше трех полных вдохов, но и этого оказалось достаточно.

— Как я и говорил, с ним невозможно иметь дело, — эльф гадливо встряхнул рукой, пытаясь избавиться от остаточной темной магии. — В любой неясной ситуации Ферн нападал первым, никогда не оглядывался назад и ни о чем не сожалел.

— С такими замашками он мог случайно перебить своих родственников.

Глядя на разочарованное личико Моны, Таэль недобро усмехнулся.

— Уверяю тебя, Ферн Корвел ничего не оставлял на волю случая. Однажды кто-то из членов семьи поднялся в Северную башню в его отсутствие и больше оттуда уже не вышел. Поднабравшись могущества на темной стороне, Ферн уничтожал всех, кто вставал у него на пути. Ходили слухи, что он мечтал остаться единственным Корвелом, но этому помешали колдуны.

Эльф взял Мону за руку и помог ей подняться по склону холма.

Удобно устроившись на белом плетеном диванчике, Мона нежилась в теплых закатных лучах и наблюдала за близнецами, которые вдруг расхрабрились и попросили эльфа дать им урок фехтования. Таэль не только мастерски владел мечом, но к тому же оказался превосходным наставником. Сначала он позволил Эридану и Эмме вволю помахать легкими мечами, чтобы они выпустили лишний пар и только потом вышел на площадку, чтобы посвятить их в тонкости фехтовального искусства.

Когда совсем стемнело, усталые и довольные близнецы разошлись по своим покоям, а Таэль собрал оружие и присел на диванчик рядом с Моной. В наступившей, наконец, тишине возобновился мирный стрекот цикад, в зарослях робко замерцали разноцветные огоньки светлячков.

— Спасибо, Ветер, ты сделал поистине доброе дело.

— Я многие годы обучал фехтованию и стрельбе из лука отпрысков богатых семей.

— О, так вы будете еще и стрелять из лука? Я всегда мечтала этому научиться.

— Так я тебе и поверил, — фыркнул эльф. Он завладел рукой волшебницы и привлек ее к себе на колени. — Пытаешься подольститься ко мне?

— Ты так подозрителен, Ветер, что я чувствую себя нашкодившим ребенком, — Мона прижалась к его груди и потерлась щекой о мягкий бархат куртки.

— Не наговаривай мне в уши.

Волшебница хихикнула.

— У нас говорят: не заговаривай мне зубы.

— Не понимаю, при чем тут зубы?

— А ведь ты прав, совершенно ни при чем! — Мона весело рассмеялась, и ее смех рассыпался по ночному саду горстью звонкого серебра. — Прости, Ветер, я изо всех сил пытаюсь быть серьезной.

Таэль обвил ее руками и притиснул к своей груди так, что их сердца забились как одно.

— Я знаю, что для себя ты уже все решила, но это чистое безумие! Нельзя просто взять и напасть на колдунов. Нужно составить четкий план, провести соответствующую подготовку…

Мона немного отстранилась и прижала пальчик к его губам.

— Не обижайся, Ветер, но в первый раз все это у вас уже было, поэтому сейчас мы сделаем по-другому. Пока никто, включая колдунов, не знает о моем существовании, у нас есть преимущество, и будет глупо им не воспользоваться.

— Ты просто не знаешь, о чем говоришь!

— Это правда, поэтому перестань хмуриться и расскажи мне о ТОМ САМОМ колдуне.

Мона произнесла это мягко и просительно, но в интонацию ее голоса невольно вкралась модальность приказа. Таэль давно догадывался, кого именно его жена изберет своей первой жертвой, но не ожидал, что это случится так скоро. Из чисто эльфийского высокомерия он, некоторое время противился давлению магии, потом все же сдался и заговорил.

— Этого колдуна зовут Джарн. За умение создавать множество своих копий он получил прозвище «многоликий». Его ипостаси тоже владеют магией, поэтому колдун может находиться сразу в нескольких местах. Всем способам убийства Джарн предпочитает огонь. В открытом бою он и его ипостаси не так опасны, потому что им приходится одну силу делить на всех, а вот выслеживать и убивать исподтишка ему удается лучше всего. После встречи с двумя его копиями я был смертельно ранен и оказался далеко на Севере…

— Почему ты думаешь, что там не было самого колдуна?

— Потому что Джарн никогда не покидает свой дом.

— Неужели тебе известно, где он живет?

— Как ни странно, да. Он живет на болотах в Озерном краю, но к нему невозможно подобраться незамеченным. Его ипостаси бдительно охраняют все подходы к дому, а вокруг сплошные непроходимые топи.

Мона ненадолго задумалась.

— А как Джарн управляет своими двойниками?

— Нам так и не удалось это выяснить. Колдуны и ведьмы скрытны и очень осторожны. Они не доверяют никому, даже друг другу, поэтому их трудно застать врасплох. Всю работу за Джарна выполняют его двойники и слуги, которые постоянно находятся под воздействием магии.

В рассеянном свете, падавшем на террасу из распахнутой настежь двери гостиной, лицо эльфа выглядело суровым и застывшим. Этот разговор не просто всколыхнул неприятные воспоминания, он означал, что их медовый месяц закончился…

— Ветер, уже поздно, — чтобы вывести мужа из тяжкой задумчивости, волшебница потянулась и нежно куснула его за мочку уха. — Сегодня ночью нам с тобой нужно, как следует, выспаться.

Ему не следовало сейчас поддаваться искушению, но в крови уже вспыхнула искра страсти, тело мгновенно напряглось в преддверии блаженства. Когда влажный кончик ее языка коснулся завитков ушной раковины, Таэль утратил ясность мысли.

— Погоди, я должен предостеречь тебя от … — Мона горячо дохнула ему в ухо, и он окончательно позабыл, о чем хотел сказать.

— Не волнуйся, Ветер, я тебя услышала, — ее шепот вызвал сладкий озноб, и Таэль невольно содрогнулся всем телом.

В эту ночь уснуть им так и не удалось. Когда зеленая луна Динэйх исчезла с темного бархата небосклона, а голубая Гиал уже коснулась его края, Мона высвободилась из объятий мужа и принялась неспешно одеваться.

Глава 16

Над затянутым желтым туманом болотом висела тревожная предрассветная тишина. Мона сама настояла на раннем часе, но она никак не ожидала, что эта местность окажется такой отвратительной. От смрада гниющих растений перехватывало дыхание, а пелена ядовитых испарений была настолько густой, что Мона с трудом различала стоящего в шаге от нее Таэля. С тех пор, как они вышли из портала на болото, эльф не произнес ни слова и не сделал ни единого движения.

Он был вооружен до зубов и закрыт прочным магическим щитом — явно готовился к бою. Моне очень хотелось уточнить у него некоторые детали, но она понимала, что теперь уже поздно, нужно было это сделать раньше. Таэль не то, чтобы сомневался в ее магическом потенциале, просто не понимал его до конца, да она и сама пока не знала, на что конкретно способна.

Когда первый рассветный луч слегка разбавил унылую, однообразную желтизну тумана, волшебница вдруг почувствовала, что в ее тонкие кожаные ботиночки начинает просачиваться зловонная болотная жижа. Она с отвращением переступила с ноги на ногу и неожиданно по щиколотки провалилась в трясину.

В панике ухватившись за плащ Таэля, Мона попыталась нащупать новую опору для ног и тут, наконец, увидела неподалеку мрачноватое строение, которое и было целью их сегодняшней вылазки. Больше не было смысла соблюдать осторожность. Мона открыла портал, и они с эльфом поспешно перескочили на небольшой участок твердой земли прямо перед входом в дом.

В этот самый момент открылась дверь, и из нее вышел крепкий жилистый мужчина с большой плетеной корзиной в руках. Избежать столкновения было невозможно, потому что они оказались с ним буквально нос к носу. Наткнувшись на гостей, он резко остановился, но продолжал смотреть прямо перед собой пустым неподвижным взглядом. Слепой слуга? И тут волшебница внутренним зрением увидела наложенные на человека чары.

Дальше все произошло одновременно. Слуга с корзиной вышел из ступора и принялся ошеломленно озираться по сторонам, внутри дома послышались шум, звон битого стекла, потом истошно закричала какая-то женщина.

— Немедленно заткнись и убери все это!

— А вы чего уставились? Быстро принимайтесь за работу!

— Что вообще здесь происходит?

Голос за дверью звучал один и тот же, но говорили явно разные люди. Женщина снова испуганно вскрикнула, потом выскочила из дома и бегом бросилась к краю островка.

— Стой, безумная! — очнувшийся слуга отбросил в сторону корзину и перехватил женщину за секунду до того, как она угодила в болото. — Там невозможно пройти, если не знаешь брода…

В створе распахнутой настежь двери появился высокий худой человек, но Мона не смогла его, как следует, разглядеть, потому что в этот момент эльф метнул в него молнию. Голубая зигзагообразная вспышка угодила худому прямо в голову, и он просто исчез, но на его месте тут же появилась другая копия колдуна, как две капли воды похожая на первую. Она метнула огненный шар, эльф ловко уклонился, и с его пальцев вновь сорвалась ослепительная молния.

С каждой новой ипостасью магический поединок становился все жестче и опаснее. Глядя на нескончаемую череду абсолютно одинаковых колдунов, появлявшихся на пороге двери, служанка продолжала истошно кричать, и Мона подумала, что, пожалуй, слишком рано избавила ее от чар.

— Послушайте, любезный, — вежливо обратилась она к слуге, — вас как зовут?

Мимо них с шипением и свистом проносились огненные шары, непрерывно сверкали молнии, но мужчина оказался не робкого десятка. Он почтительно поклонился волшебнице и стащил с головы черную вязаную шапку.

— Бенджамин Сивол, госпожа.

— Скажите, Бенджамин вы знаете, как можно выбраться с этого острова? — слуга утвердительно кивнул. — Очень хорошо! Тогда соберите всех слуг и выведите их отсюда. Пусть люди расходятся по своим домам.

Слуга с сомнением посмотрел в сторону двери, где эльф и очередная ипостась Джарна пытались уничтожить друг друга, но Мона поспешила его успокоить.

— Этот, по-моему, последний. Как только мы с мужем поднимемся на верхний этаж, сразу уходите с острова и больше сюда не возвращайтесь.

— Но госпожа, вам нельзя подниматься наверх! Там логово Джарна, самого опасного колдуна в округе…

— Я знаю, Бенджамин, — волшебница похлопала ладошкой по рукаву его непромокаемой куртки и снова повернулась к двери.

Эльф уничтожил уже с десяток ненавистных ипостасей, и Мона надеялась, что ему удалось хоть немного насытить свою жажду мести. Теперь пришло время встретиться с самим колдуном.

Так называемое «логово» занимало весь верхний этаж каменного дома и выглядело не так уж зловеще. Просто длинный коридор, освещенный факелами в настенных держателях, в который выходили четыре двери с наложенными на них мощнейшими заклятиями. Большинство магов использовали дерево и камень как наиболее удобные в их деле материалы. Джарн предпочитал металл, что при его любви к огненной стихии было вполне объяснимо.

В доме вдруг стало необычайно тихо. Колдун затаился за множеством несущих смерть вуалей, сотканных из темной магии, и пока ничего не предпринимал. Он выжидал. Таэль встряхнул кистями рук, чтобы избавиться от остаточной магии и вновь сжал пальцы в кулаки, накапливая в них энергию. Он был готов к любому исходу событий, но на всякий случай поинтересовался.

— Какой наш следующий шаг?

— Теперь, Ветер, мы с тобой войдем.

Глава 17

Внезапно в каменном коридоре стало светло, как днем. В его дальнем конце сформировался внушительный огненный вал и стремительно двинулся в сторону гостей. Видимо, у колдуна все же сдали нервы, потому что он невольно показал Моне, где именно сейчас находится. Ей вновь пришлось поспешно открывать портал, и они с эльфом оказались нос к носу, но уже не со слугой, а с хозяином дома. Таэль сходу обрушил на него всю мощь своего дара, колдун тоже не остался в долгу. Две стихии, огненная и воздушная сошлись в смертельной схватке, но замкнутое пространство зала, в котором не было ни единого окна, оказалось для них слишком тесным.

Можно было с уверенностью сказать, что свое первое боестолкновение с темными силами Мона полностью провалила, так как видела события лишь за считаные секунды до их воплощения. В замке Розы ее магия была подобна дыханию: приходила по первому зову, исторгалась легко и естественно. Но здесь, вдали от питающего источника, волшебница должна была найти силу в себе самой, а это оказалось не так-то просто. Таэль постоянно говорил ей о том, что к войне нужно готовиться, но она упорно отказывалась его услышать.

На короткое время в комнате наступила тишина. Соперники немного отступили, чтобы собраться с силами, и Мона, наконец, смогла рассмотреть настоящего Джарна. Высокий, худощавый, с длинными темными волосами и холодным, пронзительным взглядом, колдун пока не испытывал страха. Скорее был раздражен. Огненная стихия, которой он управлял, сейчас напоминала раскаленную плеть, конец которой хищно извивался, отыскивая новую жертву.

Озарение пришло к волшебнице неожиданно. Внутренним зрением она вдруг увидела сложную, многослойную сущность колдуна. Наверняка понадобился не один десяток лет, чтобы выстроить внутри себя настоящую неприступную крепость, но Мона уже увидела лазейку, тот потайной ход, который вел в самый центр духовной цитадели. Таэль вряд ли смог бы уничтожить Джарна, потому что они обладали практически равными силами, а вот волшебница могла…

На Мону снизошло странное спокойствие, которое скорее напоминало затишье перед бурей. Роза на груди начала пульсировать в такт биению сердца, ее пурпурное свечение становилось все ярче, все интенсивнее.

— Ах, вот кто ко мне пожаловал! Давненько я ее не видел, — своим огненным кнутом колдун попытался сбить Розу, приколотую к корсажу платья Моны, но почему-то промахнулся. — Вы, Корвелы, всегда были наглыми выродками, а теперь измельчали настолько, что магией от вас даже не пахнет.

— Просто ты окончательно утратил нюх, сидя в своем вонючем болоте! — немедленно огрызнулся Таэль.

— А ты что здесь забыл, остроухий? Решил поквитаться со мной напоследок? Напрасно тратишь силы, они тебе самому еще пригодятся. Тебе ведь осталось лет двадцать-тридцать, не больше, с такими ожогами не живут, — колдун вновь небрежно взмахнул огненным кнутом в сторону Моны. — Могу предложить тебе хорошую сделку: ты отправляешься на все четыре стороны доживать то, что тебе осталось, а мне оставляешь на потеху свою подстилку. Здешние шлюхи уже немного приелись, а эта выглядит достаточно свежей, чтобы…

Резкий порыв ветра буквально заставил Джарна проглотить конец оскорбительной фразы.

— Следи за своим языком, Многоликий!

— А то что? Устроишь мне невыносимый сквозняк? — колдун со свистом рассек затхлый воздух огненным кнутом, заставив эльфа невольно отшатнуться. — Ты бесцельно тратишь время, разыгрывая героя перед этой самозванкой. Розу Корвелов носили куда более достойные волшебники, чем твоя несчастная замарашка. К счастью, я не брезгливый, могу удовольствоваться объедками…

В зале вновь вспыхнула магическая потасовка, но колдуну уже надоело мериться силами с эльфом. Он быстро вошел в круг, образованный дюжиной невысоких каменных постаментов, и широким движением взмахнул над головой своей огненной плетью. Теперь стена огня надежно защищала Джарна от назойливых гостей, и он начал поспешно восстанавливать уничтоженные Таэлем ипостаси.

Ему не хотелось понапрасну расходовать драгоценную амальгаму, но нужно было любой ценой избавить дом от присутствия Света. Сила маленькой выскочки Корвел ничего не значила в нынешнем раскладе, а вот сияла она так ярко, что у Джарна уже начинало рябить в глазах. Когда третья попытка создать собственную копию не увенчалась успехом, колдун, наконец, заподозрил неладное. Он до половины снизил стену огня и поверх нее внимательно присмотрелся к изящной блондинке в испачканном болотной жижей светлом платье.

Она подошла совсем близко к огненной завесе и бестрепетно смотрела на Джарна темными глазами, в глубине которых… Нет… Нет-нет, такого просто не может быть! Он бы знал. Все бы знали, разве нет?! Раздражение колдуна сменилось острой тревогой, а затем и страхом, когда он понял, что темные заклинания, которые он приберегал на самый крайний случай, не отзываются ему. В панике Джарн попытался переместиться, но и это его усилие пропало даром. Он уже изнемогал от предельного внутреннего напряжения, ему казалось, будто он пытается сдвинуть с места каменную стену.

Собравшись с силами, колдун закрыл глаза и простер руки ладонями вниз. Ему оставалось только принести в жертву собственное убежище, больше на ум ничего не приходило. В этом месте было сосредоточено все, что он долгие десятилетия кропотливо собирал, что обеспечивало его безопасность и вездесущность. Но сейчас нужно думать не о магическом скарбе, пришло время спасать свою жизнь. А, гори оно все огнем!

Пламя взвилось до самого потолка, его языки вспыхнули всеми оттенками красного, желтого и оранжевого, а потом мгновенно опали, превратившись в жидкую лаву, уничтожающую все на своем пути. Кипящее огненное варево стремительно растеклось по каменному полу, и колдун с удовлетворением отметил, что его непрошеные гости не успели переместиться. Вернее, даже не попытались это сделать…

Внутри огненного кольца становилось все жарче, Джарн уже с трудом вдыхал раскаленный воздух. На каменных постаментах начала закипать амальгама. Драгоценная субстанция сначала вздулась, а потом с жалобным стоном испарилась, соединившись с огненной стихией.

Колдун в ужасе смотрел, как кольцо адского пламени неумолимо сжимается вокруг него. Он недооценил эту выскочку Корвел и тем самым совершил роковую ошибку. Понимание пришло к нему за мгновение до того, как огонь, долгие годы служивший ему верой и правдой, подобрался к его ногам. Джарн вспыхнул, как факел. Боль была совершенно невыносимой, но короткой, он даже не успел вскрикнуть. Его не стало так быстро, что потоки огня схлестнулись друг с другом в центре круга, а потом с шипением отпрянули в стороны и исчезли, оставив после себя удушливый смрад горелого мяса…

Мона закашлялась, покачнулась и начала медленно оседать на пол.

Глава 18

Таэль подхватил на руки потерявшую сознание волшебницу и в тревоге огляделся. Как ни горько это было осознавать — они оказались в ловушке. Окон в логове колдуна не было, двери по-прежнему защищала темная магия, а перемещаться в пространстве без помощи артефакта эльф не мог. В конце концов, он уселся на пол у стены, устроил Мону у себя на коленях и принялся овевать ее лицо слабым потоком воздуха. Спустя немного времени потускневшая Роза на ее корсаже вспыхнула и вновь засияла изнутри ярким живым огнем.

Волшебница пошевелилась, вздохнула и теснее прижалась к груди мужа.

— Спасибо за помощь, Ветер, без тебя я бы не справилась. Сражаться с колдунами оказалось немного сложнее, чем я думала. Чтобы обратить чужую магию, нужны мои собственные внутренние силы, а я этого раньше не знала.

Не хотела знать — так будет точнее, но в голосе своей прекрасной госпожи Таэль не услышал ни малейшего раскаяния. Наоборот, она уже думала о новой вылазке и даже определилась с очередной жертвой.

— Нам надо поскорее уходить отсюда, — эльф помог Моне подняться на ноги и осторожно придержал ее за локоть. — Смерть Джарна не пройдет незамеченной, он был видной фигурой в темной иерархии.

— Да, ты прав. Этот дом мы сровняем с землей, но сначала нам нужно кое-что сделать, — волшебница прошла по разоренному залу и заглянула в соседнее помещение. — У колдуна набралось немало артефактов, которые довольно трудно или вовсе невозможно уничтожить. Сами по себе они не опасны, но будет лучше, если мы заберем их с собой.

Таэль отыскал среди вещей Джарна несколько черных бархатных мешков и начал складывать в них все, на что указывала Мона. Напоследок она остановилась перед шкафом, заставленным маленькими плотно закрытыми сосудами, выточенными из черного матового камня.

— А это что такое, ты случайно не знаешь?

— Случайно знаю, — эльф подошел и попытался на глаз подсчитать количество черных пузатых бутылочек. — Это магическая амальгама, при помощи которой Джарн не только создавал свои многочисленные копии, но и управлял ими, — он махнул рукой в сторону каменных постаментов, образовывавших в центре зала идеальный круг. — Они тебе ничего не напоминают?

— Похожи на Зерцало, только размером поменьше. Как же я сразу не догадалась? Хранители, конечно, будут в восторге, но нам двоим столько не унести… Постой, кажется, в доме остался тот, кто может нам помочь.

Мона сняла защитное заклятие с одной из дверей, и они с Таэлем спустились вниз по лестнице. Действительно, в прихожей на перевернутом ящике для хранения овощей сидел Бенджамин Сивол и терпеливо дожидался исхода событий. При виде гостей он поспешно поднялся и снова стащил с головы черную вязаную шапку. Темноволосый, крепкий, основательный, он не паниковал, вел себя спокойно и с достоинством.

Волшебница приветливо ему улыбнулась.

— Я вижу, вы все еще здесь, Бенджамин. Разве вам некуда идти?

— Зовите меня просто Бен, Светлая госпожа. А идти мне, действительно, некуда. Когда-то у меня была своя ферма здесь, неподалеку, но однажды ночью там появились несколько одинаковых колдунов. Перед тем как наложить на меня чары, ипостаси сожгли мой дом, а вместе с ним и всю мою семью…

— Мне очень, очень жаль, Бен! — Мона подошла почти вплотную и заглянула отважному фермеру в глаза. — Если это вас хоть немного утешит, то знайте: колдун мертв, а его логово мы сейчас сотрем с лица земли.

— Да благословят вас Боги, Светлая госпожа! Это лучшая новость за последние десять лет. Я могу быть чем-нибудь вам полезен?

— Да, Бен, нам нужна повозка. Это можно устроить?

— Без проблем, госпожа. Подождите здесь, я мигом обернусь.

Сивол вновь натянул на голову видавшую виды черную шапку и, не мешкая, направился к выходу.

Не прошло и часа, как все артефакты и внушительный запас магической амальгамы были погружены в повозку, запряженную парой смирных, хорошо ухоженных лошадок. Волшебница и Бен стояли на поросшем жесткой осокой берегу и наблюдали, как Таэль взывает к своей природной стихии.

Над затерянным в болоте островком сформировалось темное грозовоеоблако и по мановению его рук свернулось в воронку. Магический смерч набросился на дом колдуна, как стая голодных волков. Каменные стены сначала мелко задрожали, начали раскачиваться, а потом рухнули под напором ураганного ветра, превратившись в хаотичную груду обломков. На руины еще не успела осесть пыль, как эльф снова вскинул руки. Сорвавшийся с его пальцев воздушный поток поднял обломки вверх и разметал их по болоту, словно ворох сухих листьев. Когда ветер стих, то оказалось, что от дома не осталось ничего. Островок был пуст, даже болото отступило, обнажив густо поросшее корнями илистое дно.

Бенджамин Сивол деловито кивнул, признавая, что работа была проделана отменно, затем взобрался на козлы и тронул лошадей. Повозка неспешно покатила по дороге, а следом за ней рука об руку двинулись Мона и Таэль.

Встречать Светлую госпожу и ее мужа вышли все, как один, обитатели замка Розы. Они явно сильно беспокоились и теперь с опаской смотрели на Бена, который неспешно освобождал драгоценный груз от излишков соломы. Всем не терпелось узнать, чем закончилось дело, но никто не решался заговорить первым.

Наконец, Эридан вышел вперед и отвесил Моне формальный поклон.

— Мы бесконечно рады видеть вас и вашего мужа в добром здравии, дорогая кузина! Как все прошло?

— Визит вполне удался, Эри. Хозяин дома был так любезен, что не отпустил нас без подарков, — Мона кивнула в сторону повозки, где в больших плетеных корзинах покоилось множество черных пузатых бутылочек.

Однако Эмма шутки не оценила. Она прекрасно видела испачканное, местами обгоревшее платье волшебницы, ожоги на лице и руках эльфа, поэтому подошла и тихо спросила.

— Вам удалось уничтожить колдуна?

Таэль коротко кивнул. Облегчение, отразившееся на лицах близнецов, согрело сердце Моны.

Эльф решительно оттеснил столпившихся вокруг повозки Хранителей, и они с Беном принялись переносить корзины с артефактами в подвальный этаж замка.

День был еще в самом разгаре, и освещенный солнцем старый сад жил своей таинственной, загадочной жизнью. Волшебница, Эмма и Бенджамин Сивол стояли на белой каменной террасе, глядя на пышно цветущие растения, которых очень давно не касалась рука опытного садовника.

— Согласись, Бен, здесь гораздо лучше, чем на болотах.

Мужчина полной грудью вдохнул чистый воздух, напоенный ароматом цветов, и впервые за много лет свободно расправил плечи.

— Как верно вы это сказали, Светлая госпожа, ни в какое сравнение не годится!

— Но этому саду остро не хватает хозяйской руки. Ты бы не согласился за ним поухаживать?

На террасе повисла пауза. Бенджамин зачем-то стащил с головы шапку и принялся безжалостно комкать ее в руках. Наконец, он тяжело перевел дух и повернулся к молодой волшебнице.

— Вы предлагаете мне работу, Светлая госпожа?

— Нет, Бен, я предлагаю тебе дом, в котором, кстати, найдется немало работы. Как ты на это посмотришь? — Сивол поспешно отвернулся, делая вид, что осматривает сад, но Мона успела заметить блеснувшую в глазах мужчины предательскую влагу. — Где-то там есть водоем и небольшой водопад, а еще я видела каменную беседку с колоннами и статуями. Но все так заросло…

— Вы и глазом моргнуть не успеете, как я все приведу в порядок. У вас будет сад, о котором можно только мечтать!

— Я не сомневаюсь в этом, Бен.

— А у дальней стены стоит домик садовника, — подала голос Эмма и указала рукой на восточную часть сада. — В нем давно никто не живет, но дом вполне крепкий, я проверяла. Пойдемте, покажу.

— Эмма, дорогая, позаботься о том, чтобы у Бена было все необходимое, и познакомь его, пожалуйста, с остальными обитателями замка.

— Конечно, кузина, я с радостью это сделаю.

Девушка ловко спрыгнула с парапета прямо в высокую траву и поманила за собой Бена. Тот немного помялся, а потом неожиданно опустился на колено и поцеловал край платья волшебницы.

— Да благословят вас Боги за доброе сердце, Светлая госпожа!

Он поднялся, нахлобучил на голову шапку и отправился следом за легкой на ногу Эммой, которая уже успела скрыться из виду.

Глава 19

— Ты снова разочаровал меня, Саймон, и это удивительно, потому что в прошлый раз уже испытал на себе силу моего гнева! — мужчина мысленно согласился. Он действительно знал о последствиях, когда отказался выполнить приказ, и теперь был прикован к стене цепями в ожидании расправы. Чувствуя, как по лицу и телу стекают струйки холодного пота, он постарался подавить дрожь. — Ты клялся, что это больше не повторится, и я дал тебе еще один шанс. Только один, Саймон! И что же? Ты снова приходишь с пустыми руками. Где младенец?! Настало время проводить ритуал, а у меня нет главного компонента. Уговор был такой: твоя жизнь за жизнь маленького ублюдка.

Прилив праведного гнева неожиданно придал Саймону мужества. Он поднял голову и посмотрел на своего мучителя.

— Этот малыш — никакой не компонент, сударь, а сын моего соседа Райли! Для своих ритуалов вы вполне можете использовать внутренности животных…

— Оставь при себе свое жалкое благородство!! — голос колдуна сделался еще на октаву визгливее. — Мне нужен человеческий младенец! Предсказание по детским трупам самое точное, в них я яснее вижу будущее. Но ты все испортил, Саймон, и время ушло. Что ж, твои потроха расскажут мне немного, но лучше это, чем совсем ничего.

Саймон в отчаянии закрыл глаза. Он уже не чувствовал ни рук, ни ног и молил Богов только об одном — потерять сознание, чтобы не видеть и не слышать приближение смерти. Сквозь усиливающийся шум в голове до него доносилось зловещее позвякивание металла о металл. Саймон попытался набрать воздуха в грудь, но судорога сжала легкие, и дыхание перехватило. Он напрягся в ожидании рокового удара…

Колдун почему-то медлил, и Саймон вновь решился немного приоткрыть глаза. Внимание хозяина отвлекли двое стражников, которые втолкнули в комнату человека со связанными за спиной руками. Нет, не человека … эльфа! Саймон никогда их не встречал, но ошибиться было невозможно, потому что люди не бывают такими совершенными. Стражники развязали руки эльфа и, крепко удерживая, подвели его к стене рядом с Саймоном. Металлические браслеты змеями обвились вокруг запястий и щиколоток пленника, а длинный прут плотно прижался к его горлу. Теперь эльф и колдун смотрели друг на друга — один с презрением, другой с ненавистью.

Этого колдуна звали Фланом. Внешность явно не являлась его сильной стороной, поэтому он и получил прозвище Плюгавый. Невысокого роста, рахитичного сложения, с водянистыми голубыми глазами и редкими светлыми волосами, липнущими к несоразмерно вытянутому черепу. Он носил одежду из самых дорогих тканей, обвешивал себя драгоценностями, но это нисколько не добавляло ему солидности. А рядом с высоким, статным эльфом он и вовсе выглядел жалким недокормышем в платье с чужого плеча.

Но его магическая сила вызывала уважение и страх. Колдун повелевал металлическими предметами с изяществом балаганного фокусника и смертоносной точностью наемного убийцы.

— Какая приятная неожиданность! Обычно эльфы не настолько беспечны, чтобы попасться мне в руки, — колдун не отрывал взгляда от пленника, и в нем горела злоба. — Что ты делаешь на моей земле, остроухий? Что вынюхиваешь здесь для своей Бонрионах (владычицы)? Тебе наверняка известно, как я поступаю со шпионами.

Колдун шевельнул пальцами, и две дюжины висящих в воздухе кинжалов надвинулись на обе жертвы, как стая хищных птиц. Саймон ощутил невыносимую тяжесть в животе. Эти искусно выкованные и хорошо заточенные клинки он изготовил собственными руками, потому что был лучшим кузнецом в округе…

Словно прочитав его мысли, Флан бросил на слугу мимолетный взгляд, его тонкие влажные губы искривились в предвкушении скорой расправы. Он снова шевельнул пальцами, и два сверкающих кинжала вонзились в ладони закованных рук эльфа, пригвоздив их к деревянной стене. А через мгновение еще одна пара клинков впилась в его предплечья. При виде начавшейся пытки Саймон в ужасе застыл, а потом неожиданно обмяк в своих оковах, обретя, наконец, желанное беспамятство. Эльф не шевельнулся и не издал ни звука.

— Решил поиграть в героя, остроухий? Давай, не стесняйся. Мужество иссякнет намного раньше, чем наступит твоя баэс (смерть), — колдун нетерпеливо протянул руку в сторону стражников. — Где его оружие?

— При нем было только это, господин.

Один из них вложил в руку хозяина кожаные ножны тонкой работы. Флан подержал их в руках, а потом осторожно извлек на свет кинжал, выточенный из каменного дерева. Убедившись, что на острую кромку лезвия тонким слоем нанесен смертельный яд, он ухмыльнулся и с силой воткнул клинок эльфу в плечо.

— Грех не воспользоваться такой возможностью, ты не находишь? — глумливо поинтересовался колдун. — Внесем в наше священнодействие немного эльфийского колорита. Нож, кстати, отличный, добавлю его к своей коллекции.

Таэль с трудом делал короткие, неглубокие вдохи, потому что железный прут, плотно прижатый к гортани, не давал ему ни набрать воздуха в грудь, ни сглотнуть. Раны горели, в голове неприятно звенело, а перед глазами продолжали мелко вибрировать два десятка клинков, готовые в любой момент сорваться с магической привязи.

Неожиданно давление прута ослабло, и в измученные легкие хлынул, наконец, спасительный воздух. Эльф почувствовал, что оковы больше не удерживают его, но по-прежнему не мог двигать руками, накрепко прибитыми к дощатому стенду. И тут рядом с ним мешком свалился на пол Саймон, чьи цепи ослабли и перестали удерживать его у стены. Вместо того чтобы поднять потерявшего сознание кузнеца, стражники, как по команде, развернулись и вышли из комнаты.

— Сейчас же вернитесь, тупые вы животные!

На гневный окрик Флана никто не отозвался, поэтому он грязно выругался и сам направился к двери. Воспользовавшись этой возможностью, эльф напряг мышцы и вытащил клинки, глубоко засевшие в мягкой древесине. От боли у него потемнело в глазах, но время поджимало, поэтому он собрался с силами. Избавившись от ножей в кистях рук, Таэль постарался не думать о тех, что еще остались, и с трудом сжал в кулаки окровавленные пальцы.

В скопление кинжалов внезапно ударил мощный разряд молнии, и они разлетелись в разные стороны. Флана тоже отбросило назад, но он моментально оправился и вернул себе контроль над магией. По мановению рук колдуна кинжалы вновь собрались в стаю и прикрыли его сверкающим щитом.

Две силы сошлись в смертельном поединке, и через пару минут в доме Флана воцарился настоящий хаос. Чтобы заставить колдуна обороняться, Таэль атаковал его непрерывно, но ножи в руках и плече досаждали слишком сильно. Флан прекрасно знал, как тяжело приходится его противнику, и просто ждал момента, когда тот окончательно выдохнется.

Колдун ненавидел эльфов. Эти заносчивые создания, откровенно презиравшие людей, вызывали в нем зависть и злобу. Непонятно за что Боги даровали им не только внешнюю красоту, но еще и бессмертие! Флан всегда убивал эльфов из Высоких домов с особой жестокостью, потому что они тоже обладали магией. К тому же их органы и части тела стоили на черном рынке баснословно дорого. Он даже отсюда чуял сладкий запах эльфийской крови, которая обильно текла из сквозных ран. На этот раз она будет отравлена смертельным ядом, но ценности своей все равно не потеряет…

Флан почувствовал слабину в ударах противника и уже приготовился контратаковать, как вдруг прикрывавшие его клинки мелко задрожали, потеряли строй, а потом и вовсе с жалобным звоном попадали на пол. Эльф тоже опустил руки и тяжело привалился спиной к деревянному стенду. В комнате стало так тихо, что можно было расслышать, как из разбитого кувшина капает на пол вода.

Стряхнув с себя странное оцепенение, колдун отступил назад и попытался вновь поднять в воздух своих остроклювых хищников. Ножи даже не шевельнулись.

— Не трудись, Плюгавый, — Таэль, наконец, вытащил из рук кинжалы и бросил их в кучу уже лежащих на полу, — похоже, твоим изуверским развлечениям пришел конец.

— Ну, ты далеко не первый, от кого я это слышу.

— Верно, но я последний, с кем ты говоришь.

Обычно во время пыток Флан любил блеснуть красноречием перед своими жертвами, но сейчас обстановка не располагала к пустой болтовне. Происходило что-то непонятное. Колдун проследил за взглядом эльфа и внутренне напрягся. В проеме сорванной с петель двери, словно в раме для живописного полотна, стояла девушка в нарядном светлом платье. Луч солнца, проникший в комнату сквозь разбитое окно, окутал ее силуэт легким сверкающим ореолом. А может быть, это светилась она сама?

Сейчас Флан не чувствовал никакой активной магии, даже эльфийской, словно оказался в мертвой зоне. Он снова и снова взывал к темным силам, но ответа не было, он полностью утратил свои способности. Неужели все из-за этой… Девушка переступила порог, и на богато расшитом корсаже ее платья блеснула золотом брошь в виде розы. Так у него в доме Корвелово отродье! Следовало сразу догадаться…

Колдун нащупал на груди амулет и резко сжал его в ладони. Этот артефакт был самым простым и надежным средством мгновенно исчезнуть, не опасаясь преследования. Только он почему-то не сработал. Сердце Флана сорвалось в неровный ритм, тело покрылось испариной. Он выхватил из потайных ножен свой любимый кинжал и метнул его в волшебницу, но клинок описал стремительную дугу и повернул обратно. А через пару мгновений к нему присоединились две дюжины его собратьев и одновременно вонзились в тело колдуна, намертво пришпилив его к месту, на котором он стоял.

Глава 20

Утром в замке появились живые цветы. Теперь во всех комнатах, которыми пользовалась молодая волшебница, стояли красивые вазы с пышными, умело составленными букетами. Мона догадывалась, что к этому приложили руку Эмма и Мэдж, но главным по обустройству их быта оказался незаменимый Бен. Он уже успел расчистить и привести в порядок часть сада под окнами Светлой госпожи и украсить каменными вазонами ее любимую террасу. Столы и стулья были заново покрашены, а над ними появились бело-золотые полосатые тенты. Замок Розы понемногу приобретал уютный, обжитой вид.

В двойных дверях, ведущих на террасу, появилась Мэдж с большим подносом в руках.

— Ну что, будете завтракать или отправитесь убивать колдунов на голодный желудок?

— К колдунам действительно лучше отправляться натощак, так спокойнее для желудка, — Мона сидела на плетеном диванчике, купаясь в лучах ласкового утреннего солнца, — но сегодня мы позавтракаем. Накрой на шесть персон и проследи, пожалуйста, чтобы дети не остались голодными.

— Скажете тоже, голодными! — непочтительно фыркнула Мэдж и шумно водрузила поднос на стол, покрытый белоснежной скатертью. — Да эти дети жуют, не переставая! — служанка быстро расставила приборы и доверительно склонилась к своей госпоже. — А вот ваш красавчик совсем ничего не ест. Уже на тень стал похож…

Марджори бросила взгляд в сторону двери и поспешила удалиться. На террасу вышел Таэль, но, вопреки мнению Мэдж, выглядел он, как само совершенство.

— Доброе утро, Ветер, — Мона поманила его, предлагая сесть рядом.

Таэль действительно в последнее время ел очень мало, зато стал дольше спать по ночам. Сначала волшебница решила, что так ему удобнее перераспределять свои силы, но постепенно к ней пришло понимание. Его начала беспокоить метка на шее, и чем глубже был сон, тем больше неудобств она ему доставляла. Складывалось впечатление, что заклятие начинает понемногу вторгаться в жизнь Таэля, а достоверной информации о его истинной сущности у них по-прежнему не было.

Две относительно легкие победы над колдунами никак не подготовили Мону к тому, что ей еще предстояло совершить, но слухи распространялись быстро, и времени на тщательную подготовку очередной вылазки уже не оставалось. Тем более что их ожидала решающая схватка.

Окинув взглядом стол, Таэль моментально помрачнел. После уничтожения Флана прошло меньше недели, а его неугомонная жена уже планировала новое сражение.

— Я вижу, к завтраку ожидаются гости.

— Надеюсь, ты не против?

У эльфа вырвался невольный смешок. Привычка Моны интересоваться его мнением после того, как все решения были уже приняты, поистине умиляла.

— А если и так, разве что-то изменится? Я вижу, стол накрыт на шестерых, а это ничтожно малое число для того, что ты задумала. У нас нет ни единого шанса.

— И времени тоже нет. Если мы промедлим, колдуны могут нас опередить.

— Замок Розы неприступен, он им не по зубам.

Мона повернулась и посмотрела Таэлю прямо в глаза.

— Ты предлагаешь просидеть за его стенами всю жизнь? Пока численный перевес на темной стороне, никакой жизни здесь не будет, тебе это прекрасно известно. Не такого будущего я бы хотела для Эммы и Эридана.

— Я не помешал? — в дверях стоял улыбающийся от уха до уха Ловерн Корвел с бокалом рубинового вина в руке. — Лора сейчас спустится, у нее наверху волнующая встреча с собственным гардеробом. А здесь очень мило, сестра! Почему эту террасу никто из нас прежде не замечал?

— Наверное, потому что Корвелы никогда не устраивали семейных посиделок, — рядом с братом появилась Лора во всем великолепии изумрудного бархата и сверкающих украшений. — Если я что-то пропустила, то обещаю быстро наверстать.

Эльф учтиво поднялся ей навстречу, но не успели присутствующие обменяться приветствиями, как со стороны сада появились Джулия и Виктор.

В отношении Мелмана Мона испытывала некоторые сомнения, однако волшебник, к ее удивлению, вел себя безупречно. Он выглядел спокойным, расслабленным и необыкновенно привлекательным. Его темные с проседью волосы вновь сияли здоровым блеском, а одежда выдавала человека светского, не лишенного даже некоторого щегольства. Время от времени Виктор подносил к губам руку своей возлюбленной, а потом снова интимным жестом переплетал их пальцы, не желая ни на минуту прерывать тактильный контакт.

Во время завтрака за столом царила атмосфера доброжелательной подозрительности. Волшебники исподволь приглядывались друг к другу, оценивая потенциал друг друга. Ловерн с аппетитом ел все подряд, Виктор придирчиво выбирал, а Таэль вновь только пил воду. Когда с завтраком было покончено, и слуги унесли посуду, Лора поставила локти на стол и оперлась подбородком на сложенные ладони.

— Итак, дорогая сестра, чем мы можем быть тебе полезны?

Когда Мона изложила им свой план, за столом повисла долгая пауза. Волшебники молчали не потому, что план показался им сомнительным, просто до сих пор никто не решался на такой дерзкий шаг. Ловерн поднялся и прошелся вдоль каменного парапета, чтобы немного размять ноги.

— Интересно, а что случится, если кого-то из нас убьют во время сражения? Умрем еще раз?

Все заинтересованно повернулись к Моне, и только Лора медленно поднялась из-за стола.

— А вот это мы сейчас проверим.

Встретив ее коварный, расчетливый взгляд, Ловерн поспешно вскинул руку, но было уже поздно. Волшебница успела метнуть нож, который прятала в пышных складках бархатного платья. По террасе прокатился общий потрясенный вздох. Ловерн покачнулся, опустил глаза и увидел торчащую из груди рукоять, украшенную драгоценными камнями. Он попытался было что-то сказать, но его лицо внезапно оплыло, рот провалился внутрь черепа, а от костей начали отделяться куски плоти. В считанные мгновения от блестящего кавалера остался лишь голый скелет. Потом этот костяк стремительно почернел, рассыпался в прах, и легкий ветерок развеял его по белым каменным плитам.

Пока сидящие за столом растерянно переглядывались, Лора невозмутимо подобрала свой кинжал.

— От магического удара он бы защитился. Нож всегда надежнее.

Внезапно в нескольких шагах от нее появилась призрачная фигура, которая начала быстро уплотняться. Воскресший волшебник шагнул вперед и напустился на Лору с упреками.

— Как ты могла поднять руку на своего родного брата?! Я, как-никак, старше тебя на целых десять минут!

Лора громко, заразительно рассмеялась.

— Ты не поверишь, Лав, но я с детства мечтала это сделать! — она стремительно обняла волшебника за шею, а потом озабоченно поинтересовалась. — Как ты себя чувствуешь?

Ловерн неуверенно провел рукой по груди, словно хотел убедиться в отсутствии ножа.

— Неплохо, учитывая обстоятельства. Но получить нож в сердце было … неприятно.

— Зато у нас есть ответ на вопрос, — Лора вернулась на свое место за столом и небрежно откинула на подлокотник кресла шлейф бархатного платья. — Каждый из нас, даже будучи уничтожен, быстро вернется в строй, а это самое главное.

— Прошу вас, расскажите мне о Кораке, — попросила Мона, когда волшебники немного успокоились.

— Насколько я знаю — он самый могущественный из колдунов… — первым начал Ловерн.

— Живет в замке Торн…

— Этот замок построен на вершине горы и имеет башню для постоянных наблюдений…

— Подобраться незаметно не получится, колдуны на башне сторожат днем и ночью…

— У замка мощная защита, а внутри полно магических ловушек…

— У Корака нет простых слуг, только колдуны и ведьмы, все довольно сильные…

— Но не сильнее нас! Правда, у них численное превосходство…

— Здесь очень пригодился бы братец Ферн с его грязной магией …

— Нет, что ты, ни в коем случае! Еще неизвестно, чью бы он принял сторону …

— Да, ты, пожалуй, права …

— Если ударить внезапно, есть шанс застать их врасплох …

— Мы уже когда-то пытались воевать на их территории. И чем все это закончилось?

Воспользовавшись паузой в обсуждении, Таэль негромко произнес:

— Корак носит магию на себе. Она похожа на черный плащ.

— Носит магию как одежду? — Мона заинтересованно повернулась к мужу.

— Да, — вместо эльфа ответил Виктор, — и выглядит этот плащ просто жутко. Все, кого он когда-либо коснулся, пребывают сейчас в мире духов.

Глава 21

Замок Торн стоял на самой вершине отвесной скалы и своей формой действительно напоминал шип. Глубокая пропасть с одной стороны и горы с другой делали этот легендарный замок настоящей неприступной крепостью, форпостом темных сил. Корак был далеко не первым его хозяином. Темные колдуны, в отличие от волшебников, никогда не создавали династии, внутри которых собственность и имущество переходили от поколения к поколению. Они предпочитали более быстрый и надежный способ улучшить свои жилищные условия. Как только их могущество достигало определенных высот, они убивали прежнего хозяина и занимали его дом. Так колдуны получали и крышу над головой, и немалое наследство.

У мелкой сошки темного сообщества и даже у колдунов средней руки было не принято хранить верность одному хозяину, они всегда служили более сильному и могущественному. Кораку удалось не только завладеть замком Торн и прочно в нем утвердиться. Он в довольно короткий срок сделался ключевой фигурой в темной иерархии, так как обладал сильным даром и отличался патологической жестокостью. Его боялись все, включая колдунов-одиночек, а также убежденных отшельников.

Мона вышла из портала в самом дальнем конце каменной аллеи, которую когда-то проложили прямо по краю обрыва. Со смотровой площадки открывался прекрасный вид на замок Торн и неприступные вершины Скалистой гряды, но волшебнице было не до впечатляющих горных пейзажей. Даже сюда до нее доносились грохот взрывов, звон бьющегося стекла и скрежет обрушенных перекрытий. На нижних ярусах из окон замка вырывались клубы дыма и языки пламени, а наверху, где вел бой ее муж, непрерывно сверкали молнии.

Крохотная армия Моны сражалась с многочисленной колдовской челядью, отвлекая внимание на себя, чтобы Мона имела возможность сконцентрироваться на главном. Ее план был незатейлив и вполне традиционен, но других волшебница строить не умела. Единственное, что отличало сегодняшнюю вылазку от всех прочих — это цена, которую Моне предстояло заплатить.

Непосвященному зрителю замок Торн мог бы показаться красивым и даже величественным строением, но вблизи от него буквально разило смертью. Давление темной магии нарастало с каждой минутой, и Моне приходилось раз за разом черпать из внутреннего источника, чтобы уравновесить силы. А что она могла противопоставить неумолимо надвигающейся черной смерти? Только жизнь…

Полностью уйдя в себя, она не чувствовала ни пронизывающего до костей горного ветра, ни секущего кожу ледяного крошева. Волшебница мысленно очертила границы допустимого предела и принялась считать вдохи и выдохи, чтобы внешнее волнение не коснулось ее священных внутренних вод.

Корак появился на каменной аллее внезапно. Он тоже не стал размениваться по мелочам и сразу пришел туда, где находился главный источник сегодняшних неприятностей. Но первым чувством колдуна при виде одинокой белой фигуры в центре смотровой площадки оказалось разочарование. Его замок сейчас крушили воскрешенные мертвецы, с которыми он и его подручные когда-то безжалостно расправились. Все они были сильными волшебниками и достойными противниками, а эта стройная девушка в легком шелковом плаще явно никакой опасности не представляла.

Но хозяин замка Торн всегда уделял внимание мелочам и ничего не оставлял на волю случая. Он не продержался бы у власти и трех дней, если бы не просчитывал все возможные варианты развития событий. Видеть грядущее могли только истинные Пророки, а вот в ближайшее будущее Корак заглядывал довольно часто. Его темница никогда не пустовала, и «материала» для колдовских изысканий имелось в избытке. Но ничего подобного этой нелепой дерзкой выходке он не предвидел. Для сил Света Торн был недосягаем. Чтобы попасть внутрь замка, требовался особый артефакт, и Кораку не терпелось узнать, как он мог оказаться у волшебников.

Колдун, наводящий ужас на все Восточные земли, был на удивление хорош собой и находился в полном расцвете сил. Его внешнюю привлекательность выгодно подчеркивал роскошный костюм глубокого винного цвета и длинный черный плащ. Издали магическая субстанция действительно напоминала предмет одежды, только это была не ткань. Корак носил на своих плечах тень самой Смерти. Договор с потусторонними силами давал колдуну неограниченные возможности и сделал его практически неуязвимым к чужой магии.

Корак сделал всего один шаг и неожиданно оказался совсем рядом с Моной. Мерцание было редким даром, доступным только избранным, и это добавило волшебнице проблем. Заблокировать созданную при помощи магии последовательность заклинания было намного легче, чем справиться с природной силой колдуна.

— Тот, кто является в гости без приглашения, либо очень глуп, либо слишком беспечен, — богатый обертонами баритон Корака прозвучал снисходительно, даже небрежно, но внутренне колдун уже опасно напрягся. Его магическое чутье безмолвствовало, он не смог пробиться сквозь глухой заслон, окружавший странную гостью.

В этот момент раздался оглушительный взрыв, и в нижнем ярусе замка образовалась огромная брешь, из которой повалил густой едкий дым. Колдун поморщился, но не обернулся, взгляд его холодных светло-карих глаз был по-прежнему прикован к юной волшебнице. Девушка, наконец, пошевелилась и медленно развела руки в стороны. Резкий порыв ветра распахнул полы ее плаща, и на расшитом корсаже светлого платья сверкнула брошь в виде золотой розы.

— Корвел!! — прошипел Корак, мгновенно растеряв свою напускную вальяжность. — Разве я не уничтожил весь ваш змеиный выводок? Выходит, кого-то пропустил… Но я быстро исправлю это досадное упущение!

Дымная субстанция внезапно отделилась от своего хозяина и устремилась к молодой волшебнице, как хищник к выбранной им жертве. Момент, когда каждая из сторон еще могла отступить, миновал безвозвратно. Обе силы беззвучно столкнулись над потрескавшимися от времени плитами каменной аллеи. Белое и черное. Свет и Тьма. Жизнь и Смерть.

Находясь в плену иной реальности, Мона какой-то частью сознания продолжала воспринимать окружающее. Она увидела, как из пролома в стене один за другим выбираются ее отважные воины. Замок Торн перестал быть неприступной цитаделью, он пал под натиском трех сильнейших магических Домов: Корвелов, Мелманов и Амадиу при массированной поддержке эльфийского клана Воздуха. Теперь настала очередь Великой волшебницы. Мона перестала удерживать границы допустимого предела и открылась навстречу противнику.

Честно говоря, волшебница не знала, чего ожидать, потому что впервые использовала весь свой потенциал. Результат оказался ошеломляющим. За долю секунды до того, как начали рушиться стены, Мона спохватилась и прикрыла Таэля магическим щитом. Колдуна, волшебников, огромный замок и даже злополучную черную Тень разметало по горам Скалистой гряды, словно горсть снега. Когда нестерпимо яркое свечение вокруг Моны потускнело и рассеялось, вершина скалы была совершенно пуста.

Некоторое время Мона ничего не слышала, не видела и не чувствовала, но инстинкт самосохранения не дал ее разуму угаснуть. Волшебница вернулась в свое застывшее на ледяном ветру тело и попыталась запахнуть полы плаща. Руки слушались плохо. Стуча зубами от холода, она отыскала взглядом эльфа. Таэль неподвижно лежал на самом краю обрыва и явно нуждался в помощи, поэтому Мона собрала последние силы и заставила себя сдвинуться с места.

Часть 2. Таэль

Глава 1

После крушения главной колдовской цитадели начался массовый исход колдунов из Восточных и Срединных земель. Они спешно снимались с насиженных мест лишь бы избежать встречи с хозяйкой замка Розы, которая приобрела славу непредсказуемой и скорой на расправу волшебницы. Несмотря на то, что Мона никогда не появлялась на людях, новость о ее победах распространилась со скоростью лесного пожара, и к защитным стенам замка непрерывным потоком потянулись люди. Они просили у волшебницы совета, разрешения спора, возмездия за притеснения и преступления, разрешения на добычу угля и торфа, на торговлю и прочее, и прочее…

Всем хотелось своими глазами увидеть Светлую госпожу и коснуться края ее платья. Мону почитали как королеву, хотя на самом деле подданых у нее не было. На берега реки Уай начали понемногу возвращаться рыбаки и фермеры. В окрестностях замка вновь зазвучали голоса, детский смех, лай собак и мычание коров. По реке сновали легкие суденышки, на оградах сушились сети, в замке на обед подавали блюда из свежей рыбы.

Но если жизнь в долине понемногу налаживалась, то в самом замке напряжение только нарастало. Таэль не находил себе места, его снедало внутреннее беспокойство. Не то чтобы эльф был невнимателен, рассеян или безучастен. Напротив, он проявлял завидное рвение в решении насущных проблем, но именно это его желание угодить любой ценой и ставило Мону в тупик.

Таэль старательно исполнял все просьбы и поручения жены, завтракал и ужинал с ней на террасе, по ночам был страстным и нежным любовником, но все это проделывала только часть его. Мона с легкостью читала в душах окружающих, а вот внутренний мир ее мужа теперь был для нее тайной за семью печатями. С некоторых пор его надежно прикрывало собой заклятие. Мона предполагала, что Таэля тяготит какой-то неисполненный долг, но он так ни разу и не заговорил с ней об этом.

Как-то после ужина волшебница заглянула в спальню, чтобы взять шаль, и увидела, что ее муж сидит у небольшого столика, склонившись над листом пергамента. Волшебница неслышно отступила обратно за порог и магическим зрением позволила себе увидеть текст письма. Не терпящие отлагательства дела… необходимость покинуть замок… извинения … заверения … Судя по всему, время отъезда уже было определено, и вещи собраны в дорогу. Что ж, так тому и быть.

Этой ночью Таэль любил ее самозабвенно, и Мона поняла, что после принятого решения буря в его душе немного улеглась. Но на ее место пришли грусть и сожаление: он не хотел покидать свою жену. Притворяясь спящей, волшебница лежала рядом с мужем и размышляла о том, что у нее тоже есть тайна, которой она не спешила с ним поделиться. Они без проблем доверяли друг другу свои жизни, но секреты почему-то доверить не смогли…

Стараясь производить как можно меньше шума, эльф вывел коня за пределы замковых стен и вскочил в седло. Путь ему освещала одна лишь зеленая Динэйх, уже готовая уступить свое место на небосклоне солнцу. Гио нетерпеливо пританцовывал, торопя всадника дать ему полную волю, а Таэль сдерживал коня железной рукой, пока они не миновали мост через реку. Когда был пройден защитный магический барьер, он отпустил поводья, но жеребец внезапно вскинул голову и попятился, приседая на задние ноги. Навстречу им из муаровой завесы вышла золотистая кобыла с прекрасной всадницей на спине.

Волшебница помахала свернутым в трубку пергаментом, к которому шелковой лентой была привязана красная роза.

— Доброе утро, Ветер, я прочитала твое письмо, — Мона смотрела на него без улыбки, и Таэль внезапно почувствовал тяжесть в груди. — Так какие срочные дела заставили тебя покинуть замок под покровом ночи?

Эльфу хотелось провалиться сквозь землю, но Мона ждала ответа, поэтому он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

— Семейные.

— Это я поняла. А почему нельзя было меня предупредить? К чему такая таинственность?

— Я не хотел тебя беспокоить, — произнес он и тут же пожалел о сказанном. Надо же было сморозить такую глупость! — Прости меня…

— Обязательно прощу. Как только мы разберемся с твоим загадочным семейным делом, — Мона бросила взгляд на сумки, притороченные к седлу Гио, и развернула свою лошадь. — Путь тебе, как я вижу, предстоял неблизкий, но теперь мы его сократим.

Испытывая одновременно жгучий стыд и сильное облегчение, Таэль закрыл глаза и сосредоточился на цели своего путешествия.

Мона сразу догадалась, в каком именно месте они вышли из портала. Со всех сторон всадников окружал настоящий эльфийский лес, который нельзя было спутать ни с каким другим.

Волшебница с замиранием сердца рассматривала ровные стволы гигантских деревьев, увитые цветущими лианами, и чувствовала себя лилипутом в стране великанов. Кроны с крупными пятипалыми листьями были вознесены так высоко, что сливались в одну сплошную темно-зеленую массу, образуя своеобразный шатер, отчего в лесу всегда царил таинственный полумрак. Землю под деревьями покрывал толстый слой опавшей листвы, и ноги лошадей утопали в нем почти по колено. В лесу стояла тишина, не нарушаемая, ни шорохом листьев, ни пением птиц, ни треском сухих веток…

Мона с жадностью вдохнула букет незнакомых сладких запахов и внезапно почувствовала чье-то приближение. Через минуту из-за деревьев показались полдюжины эльфийских лучников и двое всадников в синих чешуйчатых безрукавках. Конные эльфы отличались более мощным сложением, на их мускулистых руках виднелись сложные татуировки с защитными заклятиями, а длинные волосы были заплетены на особый манер. Так могли выглядеть только воины из знаменитой эльфийской касты сэйдиур.

Таэль обменялся с дозорными несколькими быстрыми фразами и жестом показал волшебнице, в какую сторону следует двигаться. Сопровождавшие их лучники легко и бесшумно скользили между гигантскими стволами, едва заметные в своей зелено-коричневой одежде. Сэйдиур ехали позади.

В лесу постепенно становилось светлее. Лучи восходящего солнца все настойчивее пробивались сквозь плотный сумрак, а потом стена деревьев неожиданно расступилась, и у Моны невольно перехватило дыхание. На большой поляне в окружении гигантских деревьев приютился поселок, состоящий из трех десятков домиков, выкрашенных зеленой краской. Они были едва ли больше обычной хижины и на фоне мрачноватого леса казались просто игрушечными.

Вдоль единственной улицы протекал быстрый полноводный ручей, в центре поселка имелась даже площадь для собраний. Чуть поодаль виднелись хозяйственные постройки, зеленели ровные квадраты огородов, на маленьком выгоне паслись лошади и длинношерстные эльфийские коровы.

Появление гостей вызвало в поселке настоящий переполох. Их мгновенно окружили несколько десятков эльфов с пепельными волосами и лучистыми серыми глазами. Они почтительно раскланивались и что-то радостно гомонили, с любопытством разглядывая молодую волшебницу. Все без исключения жители были хорошо одеты, выглядели здоровыми, красивыми и вполне довольными жизнью. Мона, наконец, догадалась, зачем Таэлю постоянно нужны были деньги. Все его заработки уходили на поддержание маленькой, затерянной в лесу колонии. Но кем ему приходятся эти эльфы и как здесь оказались?

Чей-то властный окрик заставил толпу моментально притихнуть. Вперед вышел высокий, стройный эльф и с большим достоинством поклонился Таэлю и Моне.

— Брэнин (господин), брэни (госпожа), добро пожаловать домой!

— Здравствуй, Лаэр.

— Ваш визит большая радость и великая честь для нас! Вести о ваших победах, брэни, дошли даже до нашей глуши.

Темные глаза волшебницы встретили прямой, бесхитростный взгляд серых глаз Лаэра, и между ними словно протянулась невидимая нить. Наконец-то Мона встретила того, кто знает о Таэле больше других и приоткроет для нее завесу тайны.

Глава 2

Уже больше трех часов Мона осматривала немалое хозяйство и вникала во все тонкости эльфийского быта. Ей пришлось сделать вид, что она знала о существовании общины и просто ждала удобного случая, чтобы приехать сюда.

— Как ты мог скрывать это от меня?!

— Я не решался рассказать тебе о подробностях моего изгнания, потому…

— Потому что я недостойна доверия?

— Боги, конечно, нет! Я ведь уже признался тебе в своем бесчестье…

— О, прошу тебя, перестань говорить глупости!

Переходя от овощных грядок к фруктовым деревьям, а от них к ульям и молочной ферме, Мона и Таэль продолжали шепотом выяснять отношения. Между ними буквально проскакивали искры, отчего Лаэр начал опасаться, что стал свидетелем семейной ссоры. Чтобы обстановка не накалилась еще больше, он дождался паузы в разговоре и обратился к Таэлю.

— Брэнин, прошедшей осенью в поселке случилось радостное событие: родились сразу двое малышей!

В застойном эльфийском обществе дети рождались крайне редко, да и то в основном у представителей низших каст, поэтому прибавление в семье считалось благословением Богов. В небольшом домике, где жили две счастливые семьи, гордые родители показали господам очаровательных маленьких эльфов — мальчика и девочку. При виде прелестных малышей сердце Моны растаяло от умиления, а потом у нее на глаза внезапно навернулись слезы. Пока Таэль был занят разговором, волшебница поспешила выйти на улицу, где ее уже поджидал Лаэр.

— Брэни, не желаете ли осмотреть господский дом?

Все еще чувствуя предательский комок в горле, Мона только молча кивнула. Они направились к центру поселка, незаметно присматриваясь друг к другу. Мона вряд ли смогла бы с точностью назвать возраст своего спутника. Внешне эльф выглядел стройным, привлекательным молодым человеком, но по спокойной уверенности и достоинству его манер можно было предположить, что перед ней взрослый, умудренный жизненным опытом мужчина трехсот лет от роду.

— Брэни, мы все наслышаны о том, как храбро вы сражались с колдунами, но это был огромный риск в вашем положении.

Мона резко повернулась и посмотрела на Лаэра.

— Как вы догадались?

В лучистых серых глазах эльфа отразилось нечто похожее на потрясение.

— Что значит, как догадался? Вы носите эльфийское дитя — это чувствует каждый из нас, — он внезапно нахмурился. — Уж не хотите ли вы сказать, что брэнин ничего не знает о ребенке?

— Я молчала, чтобы не встревожить мужа, потому что нам приходилось бывать в ужасных местах.

Лицо Лаэра вновь обрело безмятежное выражение, но Мону это нисколько не обмануло. На самом деле эльф был потрясен. Он распахнул перед волшебницей красивую резную дверь и почтительно поклонился.

— Вот ваш дом, брэни, входите, прошу вас.

Так называемый господский дом стоял на самом берегу ручья. Он был чуть больше остальных строений и разделен на две половины, одну из которых занимал сам Лаэр. Домик понравился Моне с первого взгляда. Кое-что из обстановки было явно куплено у людей, но часть мебели, ковры и посуду эльфы изготовили своими руками, и это выглядело просто волшебно.

— Простите, брэни, у нас скромно.

— У вас уютно, — чуть резче, чем хотела, возразила Мона.

Волшебница заглянула в комнаты мужа и поняла, что он проводил здесь совсем мало времени, да и бывал, наверное, не часто.

— Не хотите ли чего-нибудь выпить или съесть?

— Нет, спасибо, я не голодна, — Мона положила руки на плавно скругленную спинку стула и в упор посмотрела на управляющего. — Прошу вас, Лаэр, давайте оставим ненужные церемонии. Просто объясните мне, кто вы такие и как здесь оказались?

Эльф, который наполнял водой серебряный чайник, на мгновение замер, а потом осторожно поставил его обратно на полку.

— Значит, брэнин вам не сказал. Вы ничего о нас не знали, не так ли?

— До сегодняшнего дня даже не подозревала. Собираясь в дорогу, муж оставил мне письмо, в котором упомянул лишь о долге, который ему надлежит исполнить.

Чтобы скрыть невольное разочарование, Лаэр снова взялся за чайник и повернулся к очагу. Некоторое время в комнате царила тишина. Мона молча ждала, и после продолжительной паузы эльф смиренно вздохнул.

— Я домашний наставник молодого господина. С тех пор, как его забрали от кормилицы, я присматривал за ним и обучал всему, что должен знать и уметь эльф из Высокого дома. За исключением магии, конечно. Мы все — владение брэнина.

Мона прищурилась.

— И что это означает?

— Имущество, которым наделяют каждого отпрыска Высокого дома по праву рождения. Наша жизнь посвящена служению. Мы должны были заботиться о нашем господине, но по странной прихоти Фортуны все перевернулось с ног на голову, и теперь брэнин заботится о нас. Ему даже пришлось нанять двух свободнорожденных. Услуги сэйдиур обходятся недешево, но здесь, вблизи границы, без охраны никак нельзя. К тому же они обучают наших мужчин воинскому искусству, ведь дикие звери и непрошеные гости в лесу нередкость. Раньше у нас часто пропадал скот, поля и огороды разоряли, но постепенно мы научились защищать свое хозяйство.

— Вам что, приходилось голодать?

— Только поначалу, брэни, ведь мы с рождения были простой домашней прислугой. Но мы все упорно трудились, и теперь община может себя прокормить.

— Вы хорошо говорите на языке людей.

Легкая улыбка чудесным образом преобразила серьезное лицо Лаэра.

— Пришлось выучить несколько диалектов.

Волшебница честно попыталась осмыслить то, что услышала. Выходило, что все эти веселые, довольные жизнью эльфы принадлежали ее мужу как стадо овец или домашний скарб? Стоящий перед ней мужчина мог бы быть ученым, лекарем или заседать в городском совете. А он всего лишь прислуга? Какое-то там владение?! Это не укладывалось у волшебницы в голове. Если судить по основательно налаженному быту, колонии уже несколько десятков лет. Похоже, что эльфы поселились здесь еще до ее рождения…

— Ладно, это я поняла. Но по какой причине вы здесь оказались? Почему вашего господина выгнали из дома?

На этот раз Лаэр молчал очень долго, но, в конце концов, принял для себя нелегкое решение и поднял голову.

— Когда брэнин еще только заканчивал обучение, в гости к его родителям приехала с визитом особа, именующая себя Предсказательницей. На правах советницы самой Бонрионах она вхожа во все Высокие дома Юго-Западных земель. К ее мнению прислушиваются и всячески стараются угодить. Дом брэнина тоже принял эту женщину, но, когда визит подошел к концу, она пожелала, чтобы молодой господин оправился вместе с ней.

— В качестве кого? — спросила Мона, которой все меньше и меньше нравился рассказ Лаэра.

— Постельной игрушки, — тихо произнес он. — Брэнин тогда едва достиг возраста, когда эльфы переживают свой первый любовный опыт. Он заупрямился, но эта особа видимо не привыкла получать отказы. В гневе она заявила его родителям, что они пригрели на груди змею, что их сын навеки проклят и навлечет на Дом неисчислимые беды, если они не изгонят его, как злого духа. Она сказала, что ей было Видение…

— А разве родители, не догадывались о ее истинных намерениях?

— Думаю, прекрасно догадывались, но никто не хотел ссориться с влиятельным лицом. Они сочли, что Таэль как послушный сын мог бы пойти навстречу желаниям гостьи, и тогда Дом сохранил лицо. Но брэнин не покорился. Был громкий скандал, его отлучили от Дома и всех сопутствующих благ, и нас вместе с ним как неотчуждаемое имущество. Нам позволили взять с собой только пять повозок с домашним скарбом, личные вещи и верхового коня господина. Мы шли много дней, избегая больших дорог, пока не выбились из сил… Вот, собственно, и вся история, брэни. С тех пор мы живем на ничейной земле. Формально она принадлежит королеве, так что пребывание на ней приравнивается к преступлению.

Мона как-то странно посмотрела на Лаэра.

— А вы знаете, в чем заключается весь ужас ситуации? Вашему господину пришлось зарабатывать необходимые средства именно тем способом, от которого он тогда отказался.

Взгляд эльфа не дрогнул.

— Я знаю, брэни, и утешает меня лишь то, что господин делал это сознательно, по собственному выбору. Я тоже хотел отправиться на заработки, но брэнин мне не позволил.

— И правильно сделал. Выходит, что ваше изгнание никак не связано с той меткой у него на шее?

— Нет, не думаю. Просто его родители воспользовались случаем, чтобы сбыть с рук меченого сына.

— А вы сами видели этих черных людей, Лаэр?

— Видел, брэни, но не мог ни двигаться, ни говорить, пока они были в доме. Все тогда словно оцепенели. После их ухода малыш спал так долго, что я даже начал опасаться за его жизнь.

Волшебница, наконец, опустилась на стул и глубоко задумалась.

Глава 3

Сидя у небольшого окошка, Мона рассеянно наблюдала за тем, как жители поселка занимаются повседневными делами. Она так и не смогла понять, почему муж скрывал от нее существование маленькой общины. Ведь эти эльфы вовсе не бремя, наоборот — они просто спасение! В ее голове сам собой сложился нехитрый план, но привести его в исполнение следовало как можно быстрее.

Волшебница взяла с подноса изящную чашку без ручки, которая исходила ароматным паром. Эльфийский чай, заваренный для нее Лаэром, оказался таким восхитительным, что Мона выпила его залпом. Она с сожалением заглянула внутрь опустевшей чашки и решительно поднялась.

— Спасибо, было очень вкусно

— Хотите еще, брэни?

— Нет, в другой раз, — Мона нетерпеливо побарабанила пальчиками по столу. — Послушайте, Лаэр, вы не могли бы одолжить мне на время ваших сэйдиур?

— Прежде всего, они служат вам, брэни.

Эльф вышел за дверь и через некоторое время вернулся с двумя воинами, от присутствия которых и без того маленькая комната стала казаться просто крошечной.

— Знает ли кто-нибудь из вас, где живет особа, которая называет себя Предсказательницей? — сэйдиур переглянулись и один из них утвердительно кивнул. — Лаэр, вы сможете какое-то время охранять поселок своими силами?

— Конечно, брэни.

— Очень хорошо, — Мона повернулась к сэйдиур. — Седлайте коней и приведите Бео, мы отправляемся в дорогу немедленно. С собой не берите ничего, кроме оружия.

Когда воины вышли, Лаэр тоже повернулся к двери.

— Я немедленно пошлю за господином.

— Нет, не нужно. Передайте моему мужу, что я отправилась восстанавливать справедливость и надеюсь вернуться дня через два-три, — волшебница мысленно пробежалась по перечню предстоящих дел и кивнула сама себе. — Да, думаю, этого времени будет достаточно. Вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями, Лаэр, поэтому я очень рассчитываю на вашу помощь в будущем.

Мона похлопала растерянного наставника по руке, открыла портал и исчезла.

Таэль стремительно вошел в комнату и сразу направился к сундуку под окном, чтобы убрать в него седельные сумки. Он торопился, как мог, но Мона, наверное, уже успела пообедать без него.

— Госпожа отдыхает, Лаэр?

— В ее положении действительно нужно больше отдыхать.

Эльф с грохотом уронил поклажу на пол и медленно обернулся. Его наставник воздел руки в выразительном жесте, который означал непонимание и сожаление.

— Я не знаю, почему истина была укрыта от вас, брэнин, но Боги свидетели, такого на моей памяти еще не случалось.

— Что означают твои слова?

— Брэнин, ваша жена носит эльфийское дитя, и срок уже немалый.

Таэль похолодел. Он уже полдня мучительно искал нужные слова, которые волшебным образом развеяли бы все сомнения, разрушили стену непонимания, которая внезапно выросла между ним и Моной. А оказалось, что все намного, намного хуже…

— Я должен немедленно поговорить с госпожой, проследи, чтобы нам не мешали.

— Брэнин, вашей жены здесь нет.

— А где же она? Все еще в гончарной мастерской?

Не дойдя до двери, Таэль нетерпеливо обернулся, и его наставник до боли сцепил пальцы за спиной.

— Нет, брэнин, госпожа ушла. Просто сделала шаг и пропала, вот здесь, где вы стоите.

На мгновение Таэлю показалось, что пол ушел у него из-под ног. Все краски покинули его лицо, даже губы побелели.

— Ушла… — тихо и как-то невыразительно произнес он. — Почему же ты меня не позвал?

— Я хотел послать за вами, но брэни мне не позволила.

Эльф закрыл глаза, ощущая жгучую боль в груди.

— Все верно, она решила оставить меня.

— Вовсе нет! Госпожа сказала, что вернется дня через три, как только выполнит некую миссию.

Аметистовые глаза распахнулись и впились взглядом в лицо наставника.

— Какую миссию?

— Она сказала, что хочет восстановить справедливость.

Казалось бы, это невозможно, но эльф побледнел еще больше.

— Боги, ты ей все рассказал!

— Она хотела знать, кто мы такие и как здесь оказались. Вам следовало самому это сделать, чтобы избежать непонимания.

Таэль резко отвернулся и уперся руками в низкий подоконник.

— Да, следовало, но я был уверен, что погибну, поэтому оставил Томасу все необходимые распоряжения. Не знаю, о какой справедливости идет речь, но она там одна среди эльфов!

— Она не одна, брэнин, с ней двое сэйдиур. Все, что от нас требуется, это дождаться возвращения госпожи. Скоро будет готов обед, и я накрою вам, как всегда, в беседке.

— Я не буду есть.

С трудом переставляя ноги, Таэль вышел из дома, и дверь с тихим стуком закрылась за ним. Лаэр добросовестно попытался было заняться повседневными делами, но острое беспокойство заставило его все отложить и отправиться на поиски господина. Он нашел его в лесу сидящим прямо на земле под стволом гигантского дерева. Наставник знал, что слухи о ссоре между хозяином и хозяйкой уже расползлись по маленькой общине, и весь поселок притих в ожидании развития событий.

— Брэнин, я принес вам поесть.

— Благодарю, мэйдин (учитель). Не стоило беспокоиться, я не голоден, — с безотчетной учтивостью ответил его ученик, глядя перед собой пустым невидящим взглядом. Лаэр присел рядом, облокотился о шершавый ствол и приготовился ждать, сколько понадобится. — Я стану отцом, мэйдин. По какой-то причине истина была скрыта от меня, но магия моей жены тут ни при чем. Теперь я знаю, у нас родится сын, наполовину эльф, наполовину волшебник. От этого мне немного тревожно. А вдруг Мона не вернется? Я буду ждать три дня, а после отправлюсь в замок Розы и стану на коленях молить ее о прощении.

— Госпожа вернется, брэнин, она обещала.

— Да, верно, она всегда выполняет свои обещания…

Глава 4

Неожиданное появление волшебницы в самом сердце эльфийского городка не могло не привлечь всеобщего внимания. С окрестных улиц начали стягиваться эльфы, на их красивых лицах был написан живой интерес к человеку, которого многие из них видели впервые. Мона, в свою очередь, тоже во все глаза рассматривала настоящий эльфийский город. Больше всего он напоминал большой парк с искусно вписанными в него постройками.

Эльфийская архитектура показалась волшебнице довольно причудливой, но чем дольше она любовалась домами, выстроенными прямо вокруг деревьев, тем больше они ей нравились. Многочисленные фонтаны с золотыми рыбками, обилие цветов на улицах и красочные наряды горожан привели Мону в восхищение. Непривычным для нее было лишь полное отсутствие среди горожан детей и стариков.

Дом Предсказательницы стоял на окраине городка под названием Ниоби и совсем не походил на типичные эльфийские постройки, где было много воздуха, света и открытого пространства. Его окружал глухой деревянный забор, в котором Мона не обнаружила даже крохотной щели. Это сразу наводило на мысль о неприступной крепости и опасных тайнах за ее стенами.

— Как мы поступим, госпожа, постучим в ворота или будем брать их штурмом?

— Ни то, ни другое, мой храбрый друг, — отозвалась Мона, разглядывая тяжелые деревянные створы, обитые металлическими полосами, — мы просто войдем.

Без всякого вмешательства ворота внезапно дрогнули и медленно, со скрипом, распахнулись. Гостям открылся вид на неухоженный двор и довольно большой потемневший от времени одноэтажный дом. Из дома вышли двое сэйдиур в полном вооружении, как две капли воды похожие на сопровождающих Моны. Воины сдержанно поприветствовали друг друга, и один из стражей спустился по лестнице, чтобы получить объяснения.

Он внимательно рассмотрел молодую волшебницу, задержал взгляд на золотой Розе, и только потом почтительно поклонился.

— Чему мы обязаны такой честью?

Мону приятно удивили глубокий тембр голоса и учтивая речь охранника. В его поведении сквозила спокойная уверенность опытного военачальника, чей авторитет никогда не подвергался сомнению.

— Ваша хозяйка дома?

— Да, госпожа, но в этот час она не принимает.

Мона протянула руки, и сэйдиур без колебаний помог ей сойти с лошади. Когда Бео злобно клацнула зубами возле его плеча, кианнасах (командир) даже глазом не моргнул.

— А когда у нее обычно приемные часы?

— Этого я так и не смог установить. Доподлинно мне известно только то, что хозяйка любит наносить визиты, но к себе гостей не приглашает.

— Тогда самое время ее навестить.

Эльф-охранник стоял совсем близко и смотрел волшебнице прямо в глаза, словно пытался понять ход ее мыслей. Мона ожидала немедленного отказа, но сэйдиур невозмутимо взвешивал все «за» и «против».

— Как мне о вас доложить? — наконец поинтересовался он.

— Никак, — беспечно заявила Мона, — обойдусь без доклада.

Кианнасах какое-то время загораживал проход, потом коротко кивнул и отступил в сторону.

Внутреннее убранство дома совсем не радовало глаз. Он был обставлен с явной претензией на роскошь, но показался Моне темным и неуютным. Несмотря на большое количество комнат, нигде не было видно прислуги, стояла мертвая, гнетущая тишина, и шаги четырех крупных мужчин отдавались в пустых коридорах и переходах грохотом горного обвала.

Перед личными покоями Предсказательницы гости спугнули двух худеньких эльфиек, собиравших с пола осколки разбитой посуды. Они поспешно отскочили в сторону и потрясенно наблюдали, как сама собой распахнулась дверь, и в хозяйскую спальню, не сбавляя шага, вошла совершенно незнакомая женщина. Сэйдиур на мгновение остановились, а потом решительно последовали за гостьей.

Спальня оказалась довольно просторной, но на этом ее достоинства заканчивались. В самом центре квадратной комнаты возвышалась массивная кровать под темным пологом, на которой лицом вниз лежал обнаженный светловолосый юноша. Его руки и ноги были привязаны к прочным кроватным столбикам, рядом на смятых простынях лежала кожаная плетка-семихвостка. У окна перед большим напольным зеркалом прихорашивалась женщина с длинными распущенными волосами. Ее платье цвета перезрелой сливы было наполовину расстегнуто и открывало бледную спину с сильно выступающими лопатками.

Эльфийки, как правило, отличались необычайной красотой, особенно представительницы знати и свободнорожденные. О хозяйке этого дома можно было с уверенностью сказать, что она некрасива. В эльфийском обществе к любому несовершенству относились с презрением, но Предсказательница оказалась ловкой интриганкой. Она сумела превратить свою заурядную внешность в нечто значительное, своеобразную особую примету.

Никакого дара предвидения у нее, естественно не оказалось, зато обнаружилась склонность к садизму и половым извращениям. Она охотилась на юношей из Высоких домов, принуждала их к сожительству, унижала, избивала и наслаждалась своей безраздельной властью. Волшебница невольно похолодела при мысли, что много лет назад юный Таэль из клана Воздуха имел все шансы оказаться в этом замшелом доме в полном подчинении у спятившей сумасбродки.

Когда дверь неожиданно открылась, Предсказательница вытянула руку и нетерпеливо щелкнула пальцами.

— Наконец-то явились, бездельницы! За то, что вы испортили мой завтрак, сегодня все слуги останутся без ужина.

Сэйдиур мрачно переглянулись, и кианнасах сделал шаг вперед.

— К вам пожаловала Светлая госпожа из дома Кор…

Хозяйка резко повернулась и уставилась на посетителей тусклыми темными глазами.

— Как ты посмел сюда войти? — резким скрипучим голосом обратилась она к командиру охраны. — Я нанимала тебя защищать дом от визитеров, а не приводить их в мою спальню. Еще раз назовешь при мне эту тварь «госпожой», живо окажешься за воротами!

— Вот и прекрасно, — невозмутимо заявила Мона, — переходите служить ко мне.

— Придержи язык, жалкая потаскуха! Думаешь, я не знаю, зачем ты сюда явилась? Кто-то из моих молодцов наверняка заделал тебе ребенка. А может сразу оба? Люди так неразборчивы и так плодовиты… Ты там не заснул, малыш? — хозяйка уже потеряла интерес к посетителям.

Она снова взяла в руку плетку и небрежно ткнула ее жесткой рукоятью юноше под ребра. Он дернулся от боли, а эльфийка визгливо рассмеялась.

— Что ж, я увидела достаточно, — волшебница повернулась к кианнасаху. — Выведите отсюда свою хозяйку и подождите меня за дверью. Мне необходимо кое-что сделать.

Сэйдиур нахмурился и посмотрел на Предсказательницу. Эльфийка вдруг странно присмирела, утратив всю свою заносчивость, и перестала реагировать на происходящее. Ее плечи безвольно опустились, плетка выпала из ослабевших пальцев. Она стояла с потерянным видом, словно больше не узнавала собственный дом.

На то, чтобы сложить два и два, кианнасаху понадобилось меньше десяти секунд. Без лишних слов он широко распахнул дверь и кивнул своим подчиненным.

Глава 5

Мона осталась наедине с юношей, распятым на хозяйской кровати. Он лихорадочно натягивал свои путы, напрягая каждый мускул, и было заметно, как пульсирует кровь под его тонкой, полупрозрачной кожей. Волшебница увидела следы истязаний на худеньком теле, и с трудом подавила приступ гнева. Раны и ссадины заживали у эльфов очень быстро, но мальчишка был весь покрыт свежими рубцами от ударов плетью, а на нежных полушариях его ягодиц виднелись четкие отпечатки зубов хозяйки.

— Меня зовут Мона, я волшебница из дома Корвел. Теперь вы можете встать и одеться, я не буду смотреть, — Мона подошла к окну и отдернула пыльную выцветшую драпировку.

Веревки сами собой ослабли, и эльф внезапно оказался свободен. Он сдавленно застонал, скатился с постели и бросился к сундуку, на котором лежала его одежда. Некоторое время волшебница слышала за спиной только шелест ткани и судорожное, прерывистое дыхание. Когда все стихло, она медленно повернулась. Юный эльф стоял в луче солнечного света и был похож на прекрасного ангела. Мягкие золотые волосы, яркие синие глаза, переливчатый шелк изысканного наряда, тонкие чуткие пальцы… Его совершенный образ внезапно расплылся у Моны перед глазами.

— Госпожа, вы плачете? — раздался его испуганный голос. — Неужели я чем-то невольно обидел вас?

Мона постаралась взять себя в руки. Беременность сделала ее излишне чувствительной…

— Нет-нет, это от пыли, — волшебница сморгнула соленые капли и присела на скамью под окном. — Скажите, как мне вас называть?

— Я Наэйр из клана Огня, Светлая госпожа, — юноша попытался преклонить перед Моной колено, но она предупреждающе вскинула руку.

— Не нужно церемоний, мастер Наэйр, оставим их до лучших времен, ведь вам еще больно.

— Сильнее боли меня мучает стыд, госпожа, потому что вы стали свидетелем моего позора, — честно признался юный эльф.

— Вам абсолютно нечего стыдиться. Позор падет на голову тех, кто лишил вас магии и отдал во временное пользование. На какой срок, кстати?

— Хозяйка настаивала на десяти годах, и представители Дома пошли ей навстречу.

— Представители Дома? Ваши родители, я полагаю? — Мона недоверчиво покачала головой. — Не устаю удивляться бессердечию эльфийской знати. И как давно вы здесь находитесь?

— Четыре с половиной года.

Мона внутренне поежилась. Она мало знала об устройстве эльфийского общества и сразу столкнулась с его неприятной стороной.

— Мастер Наэйр, я верну вам контроль над магией, но с одним условием: постарайтесь не утратить те замечательные качества, которые помогли вам все это выдержать и не сломаться.

Глаза юноши внезапно расширились, в их зрачках полыхнуло зарево. Наэйр содрогнулся всем телом, медленно сжал кулаки, а потом резко распрямил пальцы. Волшебница много раз видела, как то же самое делал Таэль, только вместо разряда молнии с ладоней юноши сорвались языки пламени.

— Да благословят вас Боги, Светлая госпожа! — его ангельское лицо осветилось какой-то новой уверенностью. — Теперь моя жизнь здесь станет не такой беспросветной.

— Видите ли, в чем дело, — Мона попыталась подняться, и юный эльф поспешил ей на помощь, — хозяйка этого дома внезапно заболела и теперь не сможет уделять вам время.

— А что за недуг сразил ее столь внезапно? — осторожно поинтересовался эльф, страшась поверить в свою удачу.

— Какое-то нервное расстройство, — небрежно отмахнулась Мона. — Я хотела поговорить с вами не об этом. Мастер Наэйр, в моих силах не только вернуть вам магию, но и подарить забвение. Вы навсегда забудете время, которое здесь провели, и, возможно, кое-что из своей прежней жизни. Решение за вами.

Юноша раздумывал недолго.

— Не сочтите меня неблагодарным, Светлая госпожа, но я не хочу забывать.

— Ответ достойный, — стараясь не думать о том, как сильно она устала, Мона тепло улыбнулась юному эльфу. — Прямо сейчас я намерена отправиться с визитом к вашей королеве. Вы не желаете составить мне компанию?

Наэйр метнулся в угол комнаты, выхватил из сундука матерчатую сумку на длинном ремне и поспешно вернулся обратно.

— Готов следовать за вами, Светлая госпожа!

Эльфийский офицер дожидался волшебницу в коридоре.

— Вы ведь предлагали мне службу не для красного словца? — сходу взял он быка за рога.

— Ни в коем случае.

— Я согласен.

Мона подошла ближе, всматриваясь в его строгое совершенное лицо. На темно-синей чешуйчатой безрукавке сэйдиур красовался золотой сокол, отличительный знак командира, дарованный ему за особые заслуги. Эльф-воин был непоколебимо уверен в себе и явно испытывал к волшебнице чисто мужской интерес, который даже не пытался скрывать.

— Вы согласны служить человеку и постоянно жить среди людей?

— Но вы не просто человек, вы волшебница, Светлая госпожа, и к тому же носите под сердцем эльфийское дитя. Вашему сыну в будущем тоже понадобится защита.

Офицер был дерзок, от него просто разило мужественностью, и он только что перешел на сторону противника, не потеряв при этом лица.

— Вы приняты на службу, — эльф, не мешкая, опустился на одно колено и положил свой меч к ногам волшебницы. — Как мне вас называть?

— Зовите меня Кэйд, — кианнасах поднялся и ловко забросил клинок в наплечные ножны.

У входа в дом стоял тяжеловесный черный экипаж с причудливыми символами на дверцах, которые, видимо, заменяли Предсказательнице фамильный герб. Сама она сидела внутри, монотонно раскачиваясь, а возле кареты толпились два десятка бедно одетых эльфов. Кто-то держал в руках узелок с нехитрым домашним скарбом, кто-то корзинку со скудным запасом еды.

— Это так называемая "заемная" прислуга, одолженная хозяйкой в разных Домах, — Кэйд стоял за плечом волшебницы, с легким презрением оглядывая разномастную компанию. — Они больше не хотят оставаться здесь, но, чтобы сменить хозяина, им нужно испросить разрешения у Бонрионах.

— Неужели ваша королева занимается подобными делами?

Сэйдиур усмехнулся.

— Не сама, конечно, но за разрешением нужно идти ко двору. Далеко не у всех низших находятся средства для поездки в столицу, поэтому они иногда сбегают, иногда уходят к людям, а некоторые сводят счеты с жизнью.

Мона похолодела и с беспокойством оглядела изможденные лица местной прислуги.

— Я не могу этого допустить!

— Тогда возьмите их с собой. Они готовы идти за вами хоть на край света, как и этот юноша.

— Нет, Наэйр должен вернуться домой.

— Дом отдал его этой … — сэйдиур кивнул в сторону раскачивающейся в окошке кареты фигуры, — и оговоренный срок еще не истек.

Мона с интересом взглянула на Кэйда.

— А вы сами как здесь оказались?

— Я сюда служить не нанимался, просто отдавал приятелю старый долг. Кстати, хозяйка даже не заметила подмены, для нее мы все были на одно лицо. При ней решили остаться только четверо старых слуг, остальные теперь ваши.

Стараясь перебороть накатывающую усталость, Мона задумчиво потерла лоб. Между завтраком и ужином нашлись полторы сотни эльфов, чья судьба теперь целиком зависела от нее.

Глава 6

Эльфийская столица Талау вольготно раскинулась на знаменитом холме Новелиа. С одной стороны холм огибала полноводная река Хо, а с другой лес гигантских деревьев. Королевский дворец был выстроен на самой вершине, поэтому его узкий шпиль буквально пронизывал облака и терялся в нежной зелени небосвода.

Площадь перед парадными воротами эльфийские строители выложили разноцветными камнями, которые составляли сложный завораживающий узор лабиринта. В самом его центре находился мощный энергетический узел, и от него, как потоки воды от источника, расходились линии Силы.

С обеих сторон от входа во дворец, были разбиты полосатые шатры, в которых находили приют приезжающие в столицу многочисленные паломники. Устойчивый теплый климат Юго-Западных земель позволял эльфам круглый год пользоваться временными постройками и подолгу находиться на открытом воздухе.

Непосредственно в сам город вели четыре беломраморные лестницы, которые внизу плавно перетекали в широкие улицы. Талау была похожа на огромный парк с множеством фонтанов, прекрасных статуй, утопающих в зелени белоснежных портиков и ажурных беседок. Она отличалась от городов людей, как драгоценный камень от простого куска стекла.

Пока Мона любовалась эльфийской столицей, ее окружила королевская стража в золоченых нагрудниках и коротких красных плащах. Привлеченные неожиданным появлением волшебницы, со всех концов площади начали стягиваться паломники, горожане и торговцы, и она внезапно оказалась в центре огромной пестрой толпы.

Стражники упорно отказывались пропустить волшебницу и ее спутников в королевский дворец, и после половины часа ожидания она поняла, что глупо было надеяться на короткий формальный визит. Пришлось прибегнуть к помощи магии. Мона поручила заботу о слугах, лошадях и карете одному из расторопных дворцовых служителей, щедро оплатила его услуги и направилась к парадным воротам. Ее сопровождали четверо сэйдиур и Предсказательница, которую вели под руки двое слуг. Завершал процессию Наэйр из клана Огня.

Никто не смог помешать странной гостье войти, поэтому стражникам оставалось только следовать за ней по пятам. Мона шла сквозь бесконечные анфилады малых и больших залов, по которым неспешно прогуливались роскошно одетые эльфы и эльфийки. Они смотрели вслед молодой волшебнице с презрительным удивлением, потому что она была человеком, к тому же одетым в простое дорожное платье.

Зал для королевских приемов находился в центральной башне замка. Под навесом из множества полос белого атласа стоял резной деревянный трон, на котором восседала золотоволосая женщина, излучавшая ауру силы и власти. Сияние ее кобальтовых глаз затмевало даже блеск драгоценных камней в серебряном венце тонкой работы. В огромном зале стояли все, сидела только королева.

Когда в зал вошла волшебница, многочисленные просители и придворные неохотно расступились, и она без всяких помех подошла прямо к трону.

— Ваше величество, простите меня за вторжение.

Мона не пала ниц, не согнулась в поклоне, она лишь вежливо кивнула эльфийской королеве, и это вызвало в зале волну возмущенного ропота. Стоявший рядом с троном эльф с длинными абсолютно белыми волосами окинул девушку презрительным взглядом.

— Вы явились без приглашения, нарушили протокол, дерзнули обратиться напрямую к королеве…

В отличие от своих придворных, королева сразу поняла, кто именно к ней пожаловал, поэтому нетерпеливо отмахнулась от советника. Она пристально посмотрела на гостью, а потом что-то тихо сказала дворцовому распорядителю. Не прошло и нескольких мгновений, как рядом с троном появился мягкий табурет.

— Прошу вас, присаживайтесь, — у венценосной эльфийки оказался приятный звучный голос. Под новую волну возмущенных восклицаний Мона опустилась на табурет. — Я знаю, кто вы, но почему-то совсем не чувствую вашей магии. Это защита высших сил?

Мона подавила невольный вздох. Ее день начался еще до рассвета, и она была сильно утомлена.

— Да, ваше величество.

— Вы носите под сердцем эльфийское дитя, — это уже не было вопросом, но Мона вежливо ответила.

— Да, ваше величество. Я вышла замуж за эльфа из клана Воздуха, но он экликти (изгнанник) и уже давно живет среди людей.

Королева плавно повела плечом.

— Такое время от времени случается. Для юных эльфов ваш мир имеет особую притягательность. Одним хочется испытать свои силы, другие желают выделиться, стать более заметными, но все они рано или поздно возвращаются обратно.

— Мой муж действительно покинул свой дом в довольно юном возрасте, но совсем не по этим причинам. Семья изгнала его, лишив майоратного права и членства в клане, при нем остались только домашние эльфы. Именно по этой причине я и решилась вас побеспокоить. Они до сих пор живут в самодельных хижинах на приграничных землях.

Королева, которая до этого сидела в свободной непринужденной позе, возмущенно выпрямилась и сдвинула брови.

— Я чувствую, что вы говорите искренне, но не могу поверить вашим словам. Когда это произошло?

— По человеческим представлениям, довольно давно, — Мона слабо улыбнулась, — меня еще и на свете не было. Перед первой войной с колдунами, если быть точной.

Во взгляде королевы сквозило явное недоверие.

— И по какой же причине семья его отвергла?

— Всему виной вот эта особа.

Мона повернула голову в сторону Предсказательницы, которая все это время порывалась уйти, и слуги уже с трудом удерживали ее. Королева вновь недовольно нахмурилась.

— Это неудачное порождение Земляного Дома?

Неприкрытое презрение в ее голосе позабавило волшебницу.

— Именно так, ваше величество. Она вам знакома?

— Впервые ее вижу. ТАКИХ обычно не привозят ко двору, если вы понимаете, о чем я.

— Понимаю, ваше величество, но эта особа называет себя Предсказательницей и наносит визиты в Высокие дома, где представляется вашей близкой подругой и советницей. Она утверждает, что вы любите обсуждать с ней благоприятные прогнозы на будущее.

Взгляд королевы стал твердым, как алмаз.

— Вы, должно быть, шутите! — сквозь зубы процедила она.

Мона уже не сдержала вздоха.

— К сожалению, нет.

— И что же она требовала в обмен на эту откровенную ложь?

— Гостеприимство Дома, серебро, заемную прислугу. А главное — едва подросших отпрысков знатных семей.

Венценосная эльфийка заметно напряглась и бросила взгляд на юношу из клана Огня.

— Продолжайте! — повелительно потребовала она.

— В свое время мой муж отказался сопровождать эту особу. Тогда она предрекла Дому неисчислимые беды, если он немедленно не изгонит непокорного сына. Его изгнали.

Нежный румянец на королевских щеках внезапно поблек.

— Не понимаю, зачем они сделали это.

— Очевидно, не хотели своим отказом задеть ваше величество.

— Но как они могли поверить этой… — королева с отвращением посмотрела на беспрестанно дергающуюся Предсказательницу.

— О, многие верили! Отдавали ей на потеху своих детей, предварительно лишив их магии. Я нашла мастера Наэйра в ее доме.

— Невероятно! Даже шепотка не долетело… Но почему ваш муж не пришел тогда ко мне?

— По той же причине, что и все другие — ему было стыдно. Я вернула мастеру Наэйру контроль над магией, и он отважно согласился предстать перед вами, чего до него никто еще не делал. Что касается так называемой Предсказательницы, то я поступила с ней так, как считала нужным.

В голосе молодой волшебницы невольно зазвенел металл, отчего даже королева на время притихла. Потом, сбросив оцепенение, она вновь обратилась к гостье.

— Вы имели право сводить счеты. Я разберусь с этим делом и заверяю вас, что расследование не будет публичным. Мне есть о чем потолковать с представителями Высоких домов. Вы желаете восстановить вашего мужа в его правах?

— Нет, ваше величество. Я пришла испросить вашего разрешения забрать его домашних эльфов к себе в замок Розы. Мне хочется дать им дом, который они заслужили своей преданностью и терпением.

Некоторое время королева задумчиво смотрела на молодую волшебницу, словно пыталась что-то для себя понять.

— Ваш муж живет с вами в замке? — наконец, спросила она.

— Да, ваше величество.

— Вы могли не спрашивать моего позволения. Эти эльфы — его собственность, он может взять их с собой, куда пожелает.

— Но их больше сотни душ!

Королева повела изящным плечом.

— Так и должно быть.

— Видите ли, ваше величество, я собираюсь основать в замке Розы нечто вроде эльфийской колонии и предлагаю заключить об этом Договор. Если вы не против моего предложения, давайте оформим все официально.

Королева откинулась на высокую резную спинку трона и надолго задумалась.

— Я дам вам ответ завтра. Вы на многое открыли мне глаза и сделали это крайне деликатно. Мы увидимся утром, а пока будьте моей гостьей.

Глава 7

Дальше все произошло очень быстро, что не соответствовало обычному эльфийскому укладу. Предсказательницу и Наэйра куда-то увели, к королеве были срочно вызваны главы всех Высоких домов, а паломников и придворных попросили удалиться. Не прошло и четверти часа, как огромный приемный зал практически опустел.

Едва переставляя ноги от усталости, Мона шла следом за дворцовым служителем по бесконечным залам и переходам дворца и мечтала поскорее добраться до отведенных ей покоев.

— Приветствую вас в Талау, Светлая госпожа! Меня зовут Фиарэйн, я Главный королевский архивариус.

Последние слова мгновенно привлекли внимание волшебницы. Она стряхнула с себя сонное оцепенение и взглянула на почтительно склонившегося перед ней эльфа. Его серую бархатную куртку оживляло одно-единственное украшение — медальон, который он носил на витой серебряной цепочке. Эта изящная вещица показалась Моне смутно знакомой, но она никак не могла вспомнить, где именно ее видела. По сравнению с разодетыми в пух и прах придворными щеголями архивариус выглядел весьма скромно, но был так хорош собой, что затмевал их уже одним своим присутствием.

— Я рада нашему знакомству, мастер Фиарэйн. Видно, сама Судьба послала вас мне навстречу.

Архивариус со сдержанным любопытством посмотрел на Мону. Его длинные темные волосы были собраны в простой хвост и перехвачены бархатной лентой, короткий синий плащ в цвет невероятным глазам он носил наброшенным на одно плечо. Фиарэйн держался просто, без обычного эльфийского пафоса, но от него невозможно было отвести глаз.

— Чем я могу быть вам полезен, Светлая госпожа?

— Уделите мне немного вашего времени.

— С большим удовольствием.

Архивариус открыл в стене неприметную дверь и жестом пригласил волшебницу следовать за ним.

Они долго спускались по изящной винтовой лесенке, пока не оказались в подземной части дворца, где, помимо всего прочего, располагалась Королевская библиотека. Архивариус проводил гостей в свои личные апартаменты, которые примыкали непосредственно к хранилищу.

В небольшой уютной гостиной Фиарэйн немедленно усадил Мону в самое удобное кресло, разогрел на маленькой жаровне ароматный напиток и подал его вместе с блюдом эльфийских сладостей. Волшебница заметила, что эльф исподволь приглядывается к ней, как будто ищет в ее лице знакомые черты.

— Я к вашим услугам, Светлая госпожа.

Над поверхностью стола возник огненный знак и принялся медленно вращаться.

— Вы не встречали прежде ничего подобного, мастер Фиарэйн?

Архивариус изучил огненную фигуру и задумчиво нахмурился.

— Единственное, что я могу сказать — знак пока не активен, но его происхождение мне неизвестно. На поиски информации в архивах уйдет много дней, поэтому, я, с вашего позволения, прямо сейчас дам задание здешним служителям, — эльф быстро скопировал глиф на лист пергамента, коротко поклонился и вышел.

Мона со вздохом откинулась на спинку кресла. Если отдых опять откладывается на неопределенный срок, нужно хотя бы утолить голод. Она решительно придвинула к себе блюдо со сладостями и принялась за еду.

Гостиная архивариуса изобиловала различными диковинами. Мона с любопытством разглядывала выставленные за стеклом странные экспонаты, ее взгляд скользил от витрины к витрине, пока не остановился на небольшой квадратной нише. В таинственном углублении мерцали огоньки лампад, между ними заботливой рукой были разложены живые цветы, спелые фрукты и даже драгоценные камни. Это был обычный домашний алтарь с приношениями Богам, но то, что привлекло внимание волшебницы, находилось в самой его глубине.

Мона выбралась из кресла и подошла поближе, чтобы как следует рассмотреть ценную реликвию, которую архивариус хранил в священном гроте. Это оказался миниатюрный портрет рыжеволосой женщины в платье цвета изумруда. Шею красавицы украшал медальон на серебряной цепочке, такой же, как у Фиарэйна.

— Силы небесные! — невольно вырвалось у Моны. — Наша встреча вовсе не была случайной…

Кианнасах, который стоял на страже у двери, мгновенно насторожился, но волшебница жестом попросила его не двигаться. В комнате внезапно похолодало, и над шелковым ковром появилось туманное облако. Оно росло, постепенно уплотняясь, обретая цвет и форму, пока не превратилось в рыжеволосую красавицу с миниатюры.

— Здравствуй, сестра! Чем я могу быть тебе полезна?

Мона сердечно обняла умершую кузину и почувствовала, как внутренне содрогнулся Кэйд.

— Мне неожиданно представился случай оказать тебе важную услугу, если, конечно, ты пожелаешь ее принять.

— Если пожелаю? Ты шутишь? — рассмеялась Лора. — Никогда не отказывалась от подарка, а теперь и подавно не откажусь.

— Ты узнаешь это место?

Рыжеволосая волшебница огляделась по сторонам и внезапно притихла.

— Почему ты в королевском дворце?

— На моем попечении внезапно оказались полторы сотни эльфов, поэтому пришлось отправиться к Бонрионах.

— Эти эльфы принадлежат твоему мужу?

— В общем, да, но они бездомные, живут в лесу. Мне пришло в голову поселить их в замке Розы, ведь нашему родовому гнезду не помешают заботливые руки.

— Кроме тебя до такого точно никто бы не додумался! И что ответила королева?

— Сказала, что подумает.

— О, ее величество может думать лет сто или даже двести, — Лора задумчиво постучала пальчиком по подбородку. — Если хочешь ускорить дело, обратись к моему братцу. Его присутствие гарантирует не только монаршую благосклонность, но и быстрый ответ.

Мона раскрыла рот от удивления.

— Ты хочешь сказать, что Ловерн… и королева…

— Наш братец Лав на мелочи не разменивался! — Лора внезапно замолчала, медленно подошла к священному гроту и опустилась на колени. — Боги, я даже представить не могла…

Она дрожащей рукой прикоснулась к своему портрету, ее яркие зеленые глаза наполнились слезами.

— Он до сих пор боготворит тебя, сестра, — тихо сказала Мона, но Лора затрясла головой.

— Поверь, я не заслуживаю такого поклонения! — она поднялась и принялась ходить по комнате, бесцельно прикасаясь к хорошо знакомым предметам, многие из которых принесла сюда сама. — Я была сильной волшебницей и просто упивалась своим могуществом. Жизнь казалась мне увлекательной игрой, я хотела испытать и испробовать все на свете. Приглашение на прием к эльфийской королеве считалось большой честью, поэтому мы с братом охотно согласились приехать в Талау. Лав в первый же вечер сумел очаровать саму Бонрионах, а вот я ее придворным не понравилась. Они вели себя презрительно по отношению ко мне. Все, кроме одного. Я постаралась собрать о нем как можно больше сведений и по окончании приема сама нанесла ему визит. Рэйн был удивительно красив, образован, учтив, но я пришла в его покои не за разговорами. Мне захотелось так вскружить ему голову, чтобы он забыл обо всем на свете, чтобы видел и слышал только меня, чтобы жил и дышал любовью! Так и случилось. Но чувство, которое я заронила в его сердце, оказалось настоящим, а я его не заслуживала.

— Фиарэйн не мог ошибиться на твой счет, сестра.

Лора непочтительно фыркнула.

— Ты слишком добра и отзывчива, Мона, а я была жестока.

Внезапный шум заставил женщин обернуться. В дверном проеме стоял Фиарэйн и потрясенно смотрел на рыжеволосую красавицу, у его ног валялись, несколько свитков пергамента, которые он принес с собой.

— Рэйн… — Лора стремительно шагнула ему навстречу, но эльф отпрянул, крепко зажмурил глаза и даже закрыл руками уши. — О, нет, это была неудачная идея, сестра. С того света не возвращаются…

— Я докажу тебе обратное. Запомни, Лора: каждое новолуние ты будешь приходить к своему возлюбленному на одну ночь и один день. Сейчас он думает, что ты ему пригрезилась, но не пройдет и пяти минут…

Лора Корвел порывисто обняла кузину, а потом подошла к неподвижному эльфу и нежно коснулась его лица.

Глава 8

Ловерна Корвела пришлось вызывать прямо в коридоре под лестницей, потому что Мона плохо ориентировалась в королевском дворце. Когда призрачный силуэт превратился в красивого рыжеволосого мужчину, как две капли воды похожего на женщину, оставшуюся в гостиной, Кэйд перестал следить за выражением своего лица.

Ловерн улыбнулся Светлой госпоже и широко раскинул руки.

— Здравствуй, дорогая сестренка! Чем я могу быть тебе полезен?

— Доброго вечера, Лав! — волшебница ласково обняла брата. — Мне, как всегда, нужна твоя помощь.

Ловерн выхватил из ножен короткий клинок и встал в боевую позицию.

— Жду ваших приказаний, командующий!

Мона невольно рассмеялась и погрозила ему пальчиком.

— Не так воинственно, кузен! Постарайся вести себя прилично, ведь мы в королевском дворце.

— Во дворцах я всегда веду себя безупречно. А почему мы здесь? Только не говори, что ты объявила войну королеве!

— Нет, что ты, я здесь с очень мирной миссией.

Ловерн Корвел внезапно весь обратился в слух и повернулся к запертой двери, из-за которой раздавались женский смех, тихие восклицания и звон посуды.

— Я слышу голос Лоры. Неужели она здесь со своим ученым мужем? Да благословят тебя Боги, сестра, ты сделала поистине доброе дело! Он так горевал, когда Лора погибла, даже приезжал к нам в замок Розы, все поверить не мог, что ее больше нет. Мне было искренне жаль парня. Но как ты узнала об их отношениях?

— Совершенно случайно, и это Лора посоветовала мне обратиться к тебе за помощью.

— Что от меня требуется?

— Убедить королеву не затягивать с решением моего вопроса, чтобы я смогла вернуться домой какможно скорее. Завтра утром, если быть точной.

Ловерн, никогда не терявший уверенности и ко всему относившийся с изрядной долей юмора, неожиданно смутился.

— Ты хочешь устроить мое воскрешение для королевы?

Мона осторожно положила руку на его напрягшееся плечо.

— Была такая мысль. Как думаешь, это возможно?

— Я не знаю, как Бонрионах воспримет появление покойника…

— Лав, ты волшебник, а королева никогда не видела тебя мертвым. Если ее чувство еще не угасло, то ты сможешь приходить к ней каждое новолуние на одну ночь и один день.

— Приходить к Бонрионах?! Ты ведь не шутишь, сестра?

Ловерна вдруг начала бить крупная дрожь. Перед ним забрезжил призрачный шанс на какое-то подобие жизни. Пусть изредка, пусть недолго, но пребывать в мире живых. Снова дышать, двигаться, любить…

— Королева должна пожелать этого, Лав, и ты единственный отвечаешь ее желаниям.

Ловерн криво улыбнулся и даже попытался подмигнуть, но Мона видела, что ему сейчас не до смеха.

— Твоя вера в мои способности очень вдохновляет, сестра. Что ж, пойду, узнаю кое-что о себе.

— Удачи, кузен. Надеюсь, ты еще не забыл дорогу в королевскую опочивальню?

На этот раз улыбка Ловерна была настоящей. Когда он стремительно взлетел вверх по лесенке, Кэйд, наконец, пошевелился и вытер вспотевший лоб.

— Скажите, госпожа, а у вас есть ЖИВЫЕ родственники?

— Увы, их прискорбно мало… — Мона с тоской посмотрела вверх на нескончаемые витки крутой лестницы и занесла ногу над первой ступенькой.

Проснувшись на рассвете в мягкой постели, Мона поняла, что за ночь так и не отдохнула. Она допивала уже вторую чашку восхитительного эльфийского чая, когда в дверь ее спальни заглянул Кэйд.

— К вам архивариус, Светлая госпожа.

Сегодня Фиарэйн сиял, как новая монета. Он опустился на колено, и удивил Мону тем, что с чувством искренней благодарности поцеловал ей руку.

— Рада видеть вас в добром расположении духа, мастер Фиарэйн. Вы ведь вчера нарочно столкнулись со мной в переходе?

Эльф широко улыбнулся, и волшебница поняла, почему ее сестра много лет назад влюбилась в него без оглядки.

— Весть о вашем неожиданном прибытии взбудоражила весь дворец. Я просто не мог упустить случая, поэтому рискнул представиться сам. После долгих лет отчаяния и скорби мне хотелось просто поговорить с кем-нибудь из родных Лоры, не более того. Но вы совершили настоящее чудо! Я буду вечно молить Богов о вашем благополучии, — архивариус вынул из кармана небольшую записную книжку в синем кожаном переплете и показал ее Моне. — Эту магическую вещицу когда-то подарила мне Лора. Такие артефакты всегда парные: то, что пишешь в одной, тут же появляется в другой. Моя любимая велела вам передать, что записные книжки различаются по цветам, что в Хранилище замка Розы их много и что вторую такую вы найдете в ее бывшей спальне. Так мы с вами сможем держать связь. Еще раз благодарю вас за доброту и бесценный дар! — Фиарэйн отвесил изящный поклон, ослепил Мону еще одной белозубой улыбкой и поспешил к своей возлюбленной.

Не успела за ним закрыться одна дверь, как тут же в затененном углу спальни открылась другая. Небрежно одетый, слегка взъерошенный Ловерн без всяких церемоний плюхнулся на неубранную постель и сладко потянулся. Мона рассмеялась.

— Я так понимаю, у тебя все хорошо.

— Лучше не бывает! — мечтательно прикрыл глаза волшебник.

— И королева благосклонно отнеслась к моей просьбе?

— Неужели ты во мне сомневалась, сестра?

Услышав голоса, в спальню ворвался Кэйд с оружием наготове, но при виде вчерашнего призрака, который небрежно развалился на кровати Светлой госпожи, сэйдиур скрипнул зубами и ретировался.

— Я так рада за тебя, Лав! Надеюсь, что переговоры не займут много времени.

— Ты в Талау, сестра, здесь никто никуда не торопится, — но, заметив озабоченность на лице Моны, Ловерн поспешил ее успокоить. — Соглашение готово, они писали всю ночь, что само по себе удивительно. Я взглянул одним глазком — вроде изложено толково.

— Спасибо, Лав.

Брат поднялся с постели, теперь лицо его было предельно серьезно.

— Это тебе спасибо, сестра. Береги себя и не забывай почаще призывать родственных духов.

На прощанье Мона крепко обняла брата, такого теплого, домашнего, живого… Как только потайная дверь за ним закрылась, тут же снова открылась входная.

— Вас приглашают к королеве, госпожа.

***

Лаэр как раз закончил свою ежедневную работу в конторе и уже собирался отнести завтрак господину, когда прямо в центре поселения открылся портал. Он поспешил на площадь, чтобы встретить молодую госпожу, но увидев два десятка незнакомых эльфов, в растерянности остановился. Они стояли плотной группой, сжимая в руках свой нехитрый скарб, и с любопытством озирались по сторонам. Сразу бросалось в глаза, что это слуги из очень бедного дома или им очень не повезло с хозяином.

— Доброго дня, Лаэр.

— Наконец-то вы вернулись, брэни! — управляющий хотел было помочь Моне сойти с лошади, но тут его бесцеремонно оттер один из сэйдиур. Теперь рядом с волшебницей были уже не двое, а четверо воинов в синей чешуе. — Мы ожидали вас еще вчера.

Когда Мона, наконец, выбралась из плотного кольца охраны, Лаэр почувствовал, как устала его молодая госпожа.

— Вы едва держитесь на ногах, брэни, совсем себя не жалели!

Волшебница улыбнулась и непринужденно оперлась на руку управляющего.

— Зато я добилась всего, чего хотела.

— Вы виделись с Предсказательницей?

— Да, и не только. Я была в гостях у вашей королевы, и теперь у меня есть ее официальное разрешение забрать вас всех отсюда.

— Куда забрать, брэни?

— В замок Розы, который принадлежит моей семье, — Мона протянула управляющему кожаный чехол с изображением королевского герба. — Я понимаю, какое это хлопотное дело, но очень скоро у вас появится настоящий дом, а не временное пристанище.

Тонкие пальцы Лаэра судорожно стиснули кожаную трубку.

— Теперь мы будем жить среди людей?

— Да на земле людей, но вам там понравится, я обещаю. А где мой муж? — управляющий посмотрел куда-то поверх ее плеча, и волшебница обернулась. Никого и ничего не замечая вокруг, сквозь собравшуюся толпу шел Таэль. Он был бледен и выглядел так, словно спал прямо на земле. — Лаэр, немедленно начинайте сборы, и, пожалуйста, позаботьтесь о ваших соотечественниках, они давно не ели досыта. Я присоединюсь к вам немного позднее.

С этими словами волшебница быстро пошла навстречу мужу.

Глава 9

Мона сидела на каменной террасе в тени полосатого навеса и любовалась преобразившимся садом. Под его благословенной сенью она находила то, в чем последнее время особенно нуждалась — покой и уединение. Теперь, когда основные хлопоты по обустройству эльфов остались позади, замок тоже разительно переменился. Исчезли следы запустения, все помещения были приведены в порядок, заработали кузница, гончарная и ткацкая мастерские. Огромную замковую кухню отмыли до блеска, и теперь она благоухала ароматами эльфийских специй. Зазеленели вновь высаженные огороды, просторные кладовые пополнились новыми припасами.

Как и предполагала Мона, эльфам понравился новый дом, и они с завидным рвением принялись его обживать. Дом не возражал. Замок волшебников просто купался в нежной заботе и день ото дня становился все красивее и уютнее.

Главным управляющим своего родового гнезда Мона назначила Лаэра. Эридан Корвел поначалу принял ее решение в штыки и долго не мог смириться со своим новым положением. Волшебница терпеливо объясняла юному кузену, что ему и его сестре Эмме теперь нужно проводить время так, как это обычно делают молодые господа. Наносить визиты, совершать верховые прогулки, совершенствовать магические способности гораздо увлекательнее, чем подсчитывать мешки с бобами и запасать сено для лошадей. Моне пришлось даже вызвать Ловерна, чтобы он просветил юношу относительно "приемлемых способов прожигания жизни".

Лаэр получил полную свободу во всем, что касалось хозяйственных нужд, и управлял поместьем железной рукой. Эльфы из низших каст оказались более общительными, эмоциональными и доброжелательными, чем их родовитые сородичи. Главным достоинством бессмертных были терпение и старание. Когда срок твоей жизни ничем не ограничен, то нет нужды торопиться и суетиться, чтобы все успеть.

Замковая прислуга и арендаторы поначалу отнеслись к новым обитателям настороженно, но спустя немного времени отношения наладились. Люди и эльфы трудились бок о бок не для того, чтобы удовлетворять прихоти хозяев, а ради общего благополучия.

Мона не вмешивалась в хозяйственные дела, ей и без этого забот хватало. Теперь, когда в замке Розы появилась Светлая госпожа, от посетителей не было отбоя. Над сверкающим хрустальным куполом вновь гордо реяло знамя дома Корвел, открылся пустовавший долгие годы гостевой дом. В замок начали приезжать с визитами правители из окрестных городов-государств. Все спешили засвидетельствовать свое почтение Великой волшебнице.

Время от времени в замок приходили и эльфы. Мону совсем не удивило появление юного Наэйра, которому удалось-таки уговорить королеву сделать его постоянным представителем эльфийского двора в резиденции Корвелов. Гордый и довольный, он обосновался в одной из пустующих башен и составил достойную компанию Эридану и Эмме.

Самой большой неожиданностью стало появление в замке сразу четырех воинов сэйдиур. Они немного отличались от телохранителей волшебницы, потому что их главным оружием были большие луки. Командир лучников, которого звали Кинниал, сообщил, что все они ушли от прежнего хозяина, как только истек срок договора, и теперь желают служить Светлой госпоже. Так в распоряжении Моны оказался целый отряд опытных, выносливых, практически неуязвимых воинов, которые прекрасно подходили для такой опасной службы.

Единственной неразрешимой проблемой было негласное соперничество между мужем Светлой госпожи и ее телохранителем. Кианнасах не принял Таэля в качестве господина и демонстративно подчинялся только приказам волшебницы. Он не скрывал своего презрения, всячески давая понять, что изгой и бесклановик не пара блистательной, могущественной женщине. Это приводило Таэля в ярость, но бросить открытый вызов сопернику он не решался, потому что у Моны приближалось время родов.

Малыш появился ночью, когда на небе царила одна только зеленая Динэйх, и был отдан под ее покровительство. Его приняли в этот мир умелые руки Мэдж. Смеясь и плача, верная служанка смотрела на маленького эльфа с аметистовыми глазами и светлыми волосами, завернутого в магический кокон. Когда сияние вокруг него немного потускнело, малыш открыл ротик, но не заплакал, а выпустил большой пузырь и улыбнулся.

Мона назвала сына Александром. Его эльфийское имя, слишком длинное для произношения, было тщательнейшим образом записано Хранителями в семейных анналах и доведено до сведения Богов. Неизвестно, кто первый дал прозвище малышу, но уже на следующий день все обитатели замка и окрестностей звали его Ксаном. Таэль был настолько счастлив и благодарен своей жене, что легко примирился с этим странным для эльфа прозвищем. Наполовину эльфа. На вторую половину малыш, несомненно, был волшебником.

***

Время текло незаметно. В долине реки Уай уже снова колосились бескрайние поля, паслись стада овец и эльфийских длинношерстных коров, бойко шла торговля. К причалам теперь приставали не только рыбацкие суденышки, но и большие грузовые барки. Сотканные искусными руками эльфов ткани и ковры, быстро вошли в моду и захватили рынки окрестных городов. Особым спросом пользовались специи, драгоценные цветочные масла и расписная керамика.

Сын Моны и Таэля подрастал быстрее, чем малыши чистой эльфийской крови. В замке Розы Ксана почитали как наследного принца. В свои три года это был живой, веселый, шаловливый мальчуган, одинаково любимый всеми. Невзирая на большую занятость, Лаэр с первых дней жизни малыша считал себя его наставником и неукоснительно исполнял свои обязанности, помогая Ксану постигать жизненные премудрости.

Мальчика интересовало все на свете, поэтому в разное время дня его можно было увидеть и на кухне, и в мастерских, и на конюшне, и в кузнице. Иногда сморенный усталостью малыш засыпал прямо на сене или на тюке с шерстью. Тогда один из сэйдиур, которого Кэйд отрядил незаметно присматривать за ребенком, приносил его на руках в детскую, где эльфийские няньки укладывали маленького путешественника в постель. Мона была против постоянной охраны, поэтому кианнасаху приходилось приглядывать за мастером Ксаном исподволь. Никто не пытался ограничивать свободу ребенка, ведь внутри магических стен замка ему ничто не угрожало.

Часто вечерами семья собиралась на террасе, и родители выслушивали бесконечные рассказы малыша о его дневных приключениях. Иногда к ним присоединялись близнецы и Наэйр, а порой к ужину приглашали Лору и Ловерна. Они обожали своего племянника, который с ног до головы был настоящим эльфом, но при этом поразительно походил на Мону.

Единственным, с кем Таэль без труда находил общий язык, был Ловерн Корвел. Кузен Моны с гордостью носил звание официального королевского фаворита и являлся неисчерпаемым источником увлекательных рассказов о жизни эльфийского двора. В такие вечера муж казался Моне счастливым и довольным, он искренне веселился и даже иногда съедал все, что она незаметно подкладывала ему на тарелку.

Желая угодить своей госпоже, Таэль старался быть общительным, любезным или, в крайнем случае, приветливым, но удавалось это далеко не всегда. Он плохо спал по ночам, а днем порой искал уединения, потому что не мог сосредоточиться на разговоре. Делиться своими проблемами Таэль не любил, и Моне поневоле пришлось с этим смириться.

Однажды ночью она проснулась и обнаружила, что постель рядом с ней пуста. Выждав некоторое время, волшебница накинула плащ прямо на ночное одеяние и отправилась на поиски. Пропажа обнаружилась быстро. Таэль стоял возле зубчатой ограды на верхней площадке Западной башни и неотрывно смотрел в сторону невидимого в темноте горизонта. Мона несколько раз окликнула мужа, но он даже не пошевелился.

Какой-то таинственный источник активировал заклятие, и теперь его связывала с Таэлем прочная магическая нить, которую нельзя было ни ослабить, ни разорвать. Пока еще эльф противился зову неизвестной силы, но очень скоро она полностью завладеет его сознанием, и любое сопротивление станет абсолютно бесполезным.

Часть 3. Джастин

Глава 1

Когда заходящее солнце почти скрылось за вершиной холма, и на долину мягко опустился покров сумерек, к посту охраны у моста через реку Уай подъехали двое всадников. Наметанный взгляд дозорного отметил незнакомую темно-зеленую форму, дорогую амуницию и серебряные нашивки на мундирах. Лошади тяжело дышали, опустив головы, а всадники в замешательстве смотрели на дозорного. Они явно видели эльфа впервые в жизни. Страж ворот молча ждал, и один из поздних гостей, встряхнувшись, начал поспешно расстегивать мундир. Под его форменной курткой на витом шнуре висела небольшая табличка, на которой было выбито название земли, места и воинского подразделения. Поспешно сдернув с шеи шнурок, он протянул эльфу официальный знак.

— Мы пришли, чтобы просить о помощи… — путник откашлялся и чуть увереннее продолжил. — Нам необходимо поговорить со Светлой госпожой. Это вопрос жизни и смерти!

Дозорный бросил беглый взгляд на табличку, вернул ее владельцу и молча отступил в сторону, освобождая проход. Всадники удивленно переглянулись. Они, видимо, ожидали долгих переговоров, но мешкать не стали и тронули усталых лошадей. На другом конце моста им навстречу выдвинулись двое верховых эльфов. Путников вновь подвергли пристальному осмотру, проводили через замковый двор к лестнице, где предложили спешиться и передали с рук на руки очередной паре молчаливых часовых.

В просторном караульном помещении гостей быстро и умело обыскали, найдя даже то, что было спрятано в потайных карманах, а потом дали им время привести себя в порядок.

— Клянусь Богами, Джон, он скоро просверлит взглядом дырку в моей спине! — тихо проворчал один из прибывших.

Его спутник пытавшийся отряхнуть от пыли зеленый мундир, оставил это бесполезное занятие и пригладил ладонями растрепанные ветром волосы.

— Плевать, Алан, пусть хоть догола разденут, лишь бы добиться аудиенции. Дорога заняла у нас слишком много времени, а у Джаса его совсем нет…

Огромный холл замка Розы с прозрачным хрустальным куполом поражал своим великолепием каждого, кто видел его впервые, но Джон упорно смотрел только в спину провожатому. Его спутник, напротив, с любопытством озирался, стараясь увидеть и запомнить как можно больше. Вопреки ожиданиям их привели не в зал для приемов, а в освещенную масляными светильниками уютную гостиную. Высокий представительный эльф, одетый в строгий костюм из серого бархата, сдержанно поклонился гостям и указал рукой на подносы, уставленные закусками и напитками.

— Доброго вечера, офицеры, располагайтесь, угощайтесь. Светлая госпожа придет, как только освободится, — с этими словами он вышел из комнаты, оставив гостей одних.

Алан сразу набросился на еду.

— Ты только попробуй, Джон! — восторженно воскликнул он с набитым ртом. — Боги свидетели, ничего вкуснее я еще не ел! Может, эти эльфы и не слишком приветливы, зато готовят они бесподобно!

Джон присел на краешек стула и осторожно пригубил дымящийся ароматный напиток. Он знал, что если сейчас поест, то силы оставят его, а их миссия еще далеко не закончена. В тот момент, когда Джон снова поднялся на ноги, чтобы размять одеревеневшие мышцы, дверь снова распахнулась. В комнату вошли эльфы из охраны замка, за ними мажордом, а следом молодая женщина в светлом платье.

— Приветствую вас, я Мона Корвел. Мне сказали, что дело срочное.

— Да, Светлая госпожа, умоляю вас, помогите! — Джон уже готов был рухнуть перед волшебницей на колени, но она требовательно вскинула тонкую руку.

— Не делайте этого, в мольбах нет нужды. Я пришла, чтобы выслушать и помочь, если это в моих силах. — Мона опустилась в легкое изящное кресло и предложила гостям занять места на диване. — Поведайте мне о вашем горе.

— Меня зовут Джонатан Хартли, госпожа. Мы с Аланом Старком служим в пограничном патруле в Западных землях, там, где они граничат с Черным лесом. Нашим гарнизоном командует мой брат, капитан Джастин Хартли. Несколько дней назад мы проверяли участок леса, где часто пропадали люди. Нас было трое, остальные немного отстали. В какой-то момент мы поняли, что не можем ни двигаться, ни говорить, а потом появилась … эта ужасная женщина.

— Ведьма?

— Да, госпожа. Она поманила пальцем Джастина, и он внезапно пропал из виду. Мы с Аланом очнулись далеко от того места и долго не могли вспомнить, что с нами произошло, — Джон услышал, что его голос дрожит, и попытался взять себя в руки. — На следующий день мы предприняли попытку спасти брата. Трое патрульных погибли на месте, пятеро оказались в лазарете. Вот тогда мы и решили обратиться за помощью к вам. Заклинаю вас, госпожа, спасите моего брата, потому что он лучший из людей и не заслуживает такой ужасной участи!

Мона задумчиво побарабанила пальчиками по подлокотнику кресла.

— Вы и раньше находили убитых поблизости от этого места?

— Да, госпожа, несколько раз патруль натыкался на изуродованные до неузнаваемости мужские тела. Мы думали, что это с ними сделали дикие звери…

— Сколько времени у вас ушло на дорогу?

— Четыре дня, госпожа…

— Почти пять, — тихо поправил его Алан.

— Итак, неделя.

Волшебница откинулась на спинку кресла. Патрульные из далекой Западной земли были высокими, статными молодыми людьми, которым очень шла идеально подогнанная по фигуре военная форма. Они несколько дней скакали без еды и отдыха, лишь меняя лошадей на заставах. Если их капитан так же силен и вынослив, то есть крохотный шанс, что он выдержит семидневный плен…

— Джонатан, у вас найдется какая-нибудь вещь, которая принадлежит вашему брату?

— Да, госпожа! — Джон пошарил по карманам и извлек амулет на серебряной цепочке. Это была искусно вырезанная из черного камня фигурка дикого лесного кота с изумрудными глазами. — Я купил этот амулет ему в подарок. На цепочке сломался замок, и Джастин не одел его в тот день.

Мона взяла фигурку в руки. Камень оказался теплым и шелково гладким на ощупь, но в ее ладони мгновенно стал обжигающе горячим. Волшебница влила в него свою магию, протягивая спасительную нить несчастному узнику в далекий Черный лес. В ответ амулет раскалился почти докрасна, и рука Моны вспыхнула острой болью. Она поспешно поднялась и спрятала ладонь в складках платья. Не стоит храброму Джонатану знать, как сильно сейчас страдает его брат…

— Ваш капитан жив и будет жить, пока не подоспеет помощь. Сейчас вы должны поесть и немного отдохнуть, мы выступим на рассвете. Амулет я пока оставлю у себя.

***

О дальнейших событиях этого вечера у Джона сохранились только отрывочные воспоминания. Его привели в слабо освещенный грот, где был бассейн с теплой водой. Помыться очень хотелось, потому что последние несколько дней они с Аланом останавливались только для того, чтобы наскоро перекусить и поменять лошадей. Джон попытался расстегнуть мундир, но пальцы не слушались. В отчаянии он тихо застонал, и тут ему на помощь пришли ласковые женские руки. Джонатан так удивился, что безропотно позволил молодой рыжеволосой женщине себя раздеть.

В теплой воде бассейна его разморило окончательно. Пока незнакомка помогала Джону мыться, он изо всех сил старался держать глаза открытыми. За ним с детства никто так не ухаживал. Джон всегда был не прочь провести ночь с приглянувшейся красоткой, но продолжительных отношений избегал, довольствуясь своим холостяцким бытом. Та искренняя забота, с которой к нему отнеслась совершенно незнакомая женщина, заставила его размечтаться о домашнем уюте, о семье, о детях…

Джон не помнил, как добрался до постели. Он отключился раньше, чем голова коснулась подушки, а через мгновение кто-то уже потряс его за плечо. Рядом с кроватью стоял эльф и сочувственно, следил за пробуждением гостя. Когда в затуманенных сном и усталостью глазах Джона, наконец, отразилось понимание, эльф кивнул ему и коротко бросил:

— Пора.

Джон с трудом принял сидячее положение, пытаясь сообразить, который теперь час. Его седельные сумки, оружие и одежда были аккуратно сложены на сундуке в изножье кровати, все идеально вычищенное и выстиранное. Рядом стояли сверкающие свежим глянцем сапоги. Джонатан умылся, оделся и поспешно проглотил обильный завтрак, который ему накрыли на столике у окна. Пора было снова отправляться в путь.

В замковом дворе уже собрались все участники похода. Светлую госпожу сопровождали восемь вооруженных верховых, четверо из которых вели за собой вьючных лошадей. У всех эльфов были длинные, сложно заплетенные волосы, синие чешуйчатые безрукавки и татуировки на мускулистых предплечьях, похожие на причудливые браслеты. Высоченные эльфийские лошади угольно черной масти живописно смотрелись в богато украшенных оголовьях и роскошных седлах. Отдохнувший и сияющий, как новая монета, Алан Старк тоже восседал на вороном жеребце.

Накануне измученному тревогой и усталостью Джонатану волшебница запомнилась, как неземное создание, сошедшее к ним с небес. Сейчас он увидел ослепительно красивую молодую женщину с темными глазами и длинными светлыми волосами, в которых сверкали эльфийские украшения. Мона Корвел стояла рядом с золотистой кобылой, ласково поглаживая ее по шее, и разговаривала со своей служанкой. Джон почтительно поклонился хозяйке замка и, прежде чем сесть в седло, с чувством бесконечной признательности поцеловал руки рыжеволосой служанки, которая вчера с такой нежностью и заботой ухаживала за ним.

— Как вас зовут, добрый дух огня?

— Марджори, мастер Джон.

Глаза смотрели в глаза, сердце тянулось к сердцу, но время поджимало.

— Прощайте, Марджори! Я вовек не забуду вашей доброты.

Когда кавалькада миновала мост через реку Уай, патрульные заняли место в середине колонны и настроились на дальнюю дорогу, но на вершине холма волшебница сделала знак остановиться и обернулась к Джонатану.

— Как называется место вашей службы?

— Форт Кэннон, госпожа.

— Подумайте о нем. Меня интересует достаточно открытое место за его пределами, где мы никому не помешаем.

Пока Джон силился сообразить, что именно от него требуется, Мона уже получила нужный образ от Алана Старка. В предрассветном сумраке перед ними заколыхалась муаровая завеса, и патрульные увидели, как в ней один за другим исчезают эльфы и сама Светлая госпожа. Сзади кто-то резко прикрикнул, Джонатан невольно тронул коня и в следующее мгновение очутился на тренировочном поле за оградой родного форта.

Глава 2

Пока Джон пытался понять, что произошло, Алан развернул своего жеребца и припустил к широким деревянным воротам, над которыми ярко горели факелы. Навстречу гостям уже спешили патрульные в темно-зеленой форме. Светлая госпожа приподнялась в стременах и пристально всмотрелась в стену мрачных корявых деревьев на другой стороне глубокого рва, прорытого вдоль границы с Черным лесом.

— Что ты чувствуешь, Кэйд? — спросила Мона, соскальзывая с седла в протянутые руки своего телохранителя.

— Я чувствую зло. Очень много зла. Это не самое веселое место.

Сэйдиур привязали лошадей прямо к деревянным снарядам для тренировок и принялись складывать все необходимое для короткой вылазки в заплечные мешки.

Кэннон оказался неожиданно большим, хорошо обустроенным и далеко не бедным фортом. За крепкими надежными стенами был выстроен настоящий городок, который на фоне мрачного приграничья выглядел уютным, удобным и даже красивым, как чья-то сбывшаяся мечта. Волшебнице предстояло вернуть этому образцовому гарнизону его командира.

— Джонатан, чтобы я смогла все сделать быстро, вы с Аланом должны отвлечь на себя внимание колдуньи. Не двигайтесь, не разговаривайте друг с другом и ничего не бойтесь. Вы хорошо помните место, где пропал капитан Хартли?

Едва сдерживая нервную дрожь, Джонатан попытался напрячь память, но у него ничего не получалось. И тут вперед снова выступил Алан.

— Я помню, Светлая госпожа!

В тот же миг перед маленьким отрядом открылся портал, и на глазах изумленных обитателей гарнизона гости исчезли, оставив после себя цепочку зеленых огоньков, которые медленно растворились в ночной темноте.

Патрульные оказались в самой чаще леса, но ни волшебницы, ни эльфов рядом не увидели. Вокруг стояла могильная тишина, пахло застарелой гарью и прелой листвой. Алан нервно переступил с ноги на ногу, и на тесьме его мундира звякнули серебряные наконечники. Этот мелодичный звук показался Джонатану таким громким, что от испуга у него на спине выступил холодный пот. Он сжал в повлажневшей ладони рукоять короткого меча и услышал, как Алан с тихим щелчком взвел тетиву арбалета. Они медленно повернулись и встали спина к спине.

— Наконец-то пожаловало свежее мясо, — раздался совсем рядом негромкий скрипучий голос.

Ведьма вышла прямо из ствола ближайшего дерева, и Джон едва не расстался с содержимым мочевого пузыря. Она оказалась так близко, что патрульный почувствовал исходящий от нее тошнотворный запах прелого тряпья и свежей крови. Стараясь не думать о том, что это наверняка кровь его брата, Джонатан подавил рвотный спазм и замер, глядя прямо перед собой.

С виду ведьма была похожа на обычную придорожную побирушку. На тощем теле свободно болтался бесформенный мешковатый балахон, черные волосы свисали по обеим сторонам бледного лица длинными, неухоженными прядями. Но в ее странных бесцветных глазах горело магическое безумие. Они светились жадным интересом, и этот интерес был настолько определенным, что у обоих патрульных свело паховые мышцы.

Колдунья потыкала грязным пальцем в живот Джонатана, потом обошла вокруг и запустила руки Алану между ног. У Старка непроизвольно вырвался низкий, угрожающий рык, и она визгливо захохотала.

— Что, уже не терпится? Думаю, я смогу найти применение твоим достоинствам, хотя до вашего славного командира тебе далеко. Мне даже жаль, что он больше ни на что не годен…

Джон до боли стиснул зубы. Ему хотелось развернуться, одним махом срубить ведьме голову, а потом покрошить мерзкую бабу в кровавый винегрет. Жаль упускать такую возможность, ведь если…

— Ложись! — разорвал предрассветную тишину голос эльфийского командира, и оба патрульных послушно рухнули на землю.

В следующее мгновение над их головами засвистели эльфийские стрелы. Защититься от неожиданного нападения ведьма могла только при помощи магии, чем тут же воспользовалась Мона. Темные колдуньи часто превосходили своих собратьев-мужчин по силе и изворотливости, поэтому их следовало уничтожать быстро. Если одичалой ведьме дать возможность переместиться, она быстро обживет новое место и продолжит мучить и убивать людей.

В застойном воздухе Черного леса внезапно возник черный магический смерч. Его воронка с жутким утробным воем засасывала все, что встречалось ей на пути, оставляя после себя лишь голую потревоженную землю. Темная магия в считанные мгновения выбрила окрестный лес, не оставив между колдуньей и волшебницей ни единой преграды.

Мона неподвижно стояла перед надвигающейся на нее стихией и в своем легком платье выглядела хрупкой и уязвимой. Казалось, что смерч вот-вот поглотит ее, и она навсегда исчезнет в его ненасытной черной утробе. Но плотная воронка неожиданно утратила свою четкую форму, в ее завихрениях началась какая-то неразбериха. Пока ведьма лихорадочно пыталась восстановить контроль над магией, в Черном лесу вспыхнуло пурпурное зарево, и земля содрогнулась. Мощный, совершенно бесшумный взрыв разметал в клочья черную магическую воронку, а вместе с ней и ведьму.

Когда свечение погасло, Джон трудом приподнял голову и обомлел. Вместо лесной чащи вокруг них теперь расстилалась пустошь, усыпанная сломанными ветками, комьями развороченной земли и безобразными кровавыми ошметками…

— Нужно торопиться, Джонатан, у нас совсем нет времени!

Потемневшее от времени приземистое строение в прежние времена принадлежало Смотрителям леса. Саму эту службу давно упразднили, но кое-что из прежнего егерского хозяйства еще уцелело. Скорее всего, ведьма случайно набрела на пустующую хижину и решила в ней задержаться. С покосившейся крыши свисали комья грязного мха, распахнутая настежь полусгнившая дверь была сплошь покрыта слизнями, но Мону не смутили запустение и грязь.

Она вошла прямо в смрадный сумрак хижины, принеся с собой свет. В центре единственной комнаты стоял длинный деревянный стол, на котором лежал человек. Из многочисленных ран на его теле сочилась густая темная кровь, которая заливала грязную столешницу и тонкими ручейками стекала на земляной пол.

У Джонатана при виде жуткой картины вырвалось громкое рыдание.

— О Боги, Джас!!!

Чтобы в израненном теле не угасла последняя слабая искорка жизненной силы, Мона окутала умирающего капитана своей магией. После смерти ведьмы наложенные ею заклинания развеялись, и Моне приходилось спешить. Дела обстояли даже хуже, чем она опасалась. Ведьма не просто срезала с Джастина Хартли почти всю кожу, она начертала прямо на его теле свои грязные желания. Пленник был искромсан с головы до ног, нетронутым осталось только лицо, и Мона догадывалась, почему. Бездушную тварь, питающуюся человеческими страданиями, пленила внешность молодого капитана.

По знаку волшебницы эльфы быстро накрыли Джастина несколькими слоями чистой ткани, потом завернули в походное одеяло и переложили на носилки из крепкого домотканого полотна. Джонатан все время порывался погладить брата по грязным слипшимся волосам, а Алан испуганно смотрел, как на походном одеяле стремительно проступают кровавые пятна.

Когда они вновь очутились под стеной форта, и эльфы принялись отвязывать лошадей, Мона обратилась к Джонатану.

— Мне необходимо безопасное уединенное место, где есть чистая вода, но вы должны думать быстрее, потому что жизнь вашего брата неумолимо истекает.

Джон и Алан в отчаянии уставились друг на друга, а потом в один голос воскликнули:

— Домик у озера!

Глава 3

Место, где оказался спасательный отряд, понравилось Моне с первого взгляда. Просторный и чистый деревянный дом стоял на берегу небольшого озера, с одной стороны окруженного лиственным лесом, а с другой буйно цветущими лугами. Две комнаты, кухня и прекрасно оснащенная баня — вот и все, что оказалось внутри, но большего волшебнице и не требовалось.

Эльфы осторожно уложили капитана на широкую скамью в предбаннике и отправились к колодцу за водой, а Алан принялся разжигать большую печь, в которой, при желании, можно было поддерживать огонь бесконечно долго. Джон, у которого все валилось из рук, не отрываясь, смотрел на бледное лицо брата.

— Смотрите, Светлая госпожа, он совсем не дышит!

— Дышит, но слабо. Джонатан, вам лучше уйти до того, как мы начнем снимать покровы. Поверьте, вам не нужно больше на это смотреть.

— Нет, я не уйду! — неожиданно уперся патрульный. — Джастин мой брат, и я его не брошу.

Не обращая больше внимания на Джона, Мона сосредоточилась на своем подопечном.

— Вода должна быть не ледяной, не теплой, а прохладной, — эльф поднес ей полное ведро, волшебница окунула в него руки и кивнула. — Теперь лейте, только очень медленно.

Как только одно ведро пустело, эльфы тут же подносили другое, и лили воду до тех пор, пока одеяло полностью не намокло. Его осторожно размотали и начали снимать слои ткани, продолжая лить воду на тело капитана, пока последний покров не был удален. Когда стекающая на пол вода приобрела бледно-розовый цвет, Мона дала ранам немного подсохнуть и тщательно промыла волосы капитана. Она слышала, как мучительно рвет за ее спиной Джонатана, но ни на секунду не отвлекалась от работы.

На тело Джастина Хартли невозможно было смотреть без содрогания. Ведьма грубо и безжалостно вырезала на нем слова из древнего наречия, о значении которых Джонатану было лучше не знать. Поскольку обездвиженный пленник все время находился в сознании, наблюдать за его лицом доставляло ведьме особое удовольствие. На свою беду, капитан Хартли был необычайно красив, поэтому ведьма истязала его с особой жестокостью.

Мона устало поднялась и вышла посмотреть, готова ли постель для ее подопечного. Она выбрала меньшую по размеру комнату, в которой стояли две кровати, шкаф, стол и четыре стула. На стене над небольшим комодом висело зеркало, окно украшали цветастые занавески. Вся мебель в доме была простой и удобной, пол выскоблен добела, на полках нашлись чистое постельное белье и полотенца. Как и в форте Кэннон, в доме у озера царил идеальный порядок, и это было несомненной заслугой командира.

Помимо удобства, маленькая спальня также имела выход на задний двор. Когда эльфы перенесли туда Джастина Хартли, Мона воспользовалась второй дверью и спустилась к берегу, чтобы немного осмотреться. Зеленовато-голубая гладь озера безмятежно дремала под затянутым облаками небом, моросил мелкий дождик. На лодочном причале, закрыв лицо руками, сидел Джонатан Хартли, но волшебнице пока нечем было утешить бедного патрульного.

— Кэйд, — обратилась она к кианнасаху, — сожгите покровы и носилки, вымойте там все, как следует, а потом помойтесь сами. Когда закончите, разбивайте лагерь, возможно, мы задержимся здесь на несколько дней. Принеси мне, пожалуйста, чистую одежду и больше в дом не заходи, пока я не позову, — сэйдиур коротко кивнул и удалился, а Мона спустилась к берегу. — Джонатан, у вас здесь есть сменная одежда?

— Да, Светлая госпожа.

— Очень хорошо. Сейчас вы вернетесь в баню, вымоетесь и сожжете в печи всю одежду, что сейчас на вас. Потом отправитесь в форт и, как следует, отдохнете. Когда в состоянии вашего брата произойдут какие-нибудь перемены, я за вами пришлю. Вам все понятно? — едва заметный нажим в голосе волшебницы оказал на Джона мгновенное воздействие. Он вскочил, вытер глаза и бодро кивнул. — Тогда ступайте, у меня еще много работы.

В доме Мона сняла испачканное кровью платье, выбросила его за дверь и тщательно вымылась за ширмой. Ей уже очень давно не удавалось нормально отдохнуть и как следует выспаться. Почти каждую ночь Таэль незаметно исчезал из спальни, и волшебнице приходилось отправляться на его поиски. Мона знала, что однажды ее муж попытается выйти за пределы замка, и тогда у нее возникнут по-настоящему серьезные проблемы. Это был лишь вопрос времени…

Волшебница подошла к постели и всмотрелась в заострившиеся черты Джастина Хартли. Создавая этот внешний облик, природа была необычайно благосклонна, а вот Судьба капитана не баловала. Даже на расстоянии Мона чувствовала жар, исходящий от израненного тела, над которым все еще властвовала темная магия. Дело осложнялось тем, что пленник голодал больше семи дней и потерял слишком много крови.

Мона накрыла Джастина тонким влажным полотном и легла рядом, прижавшись к нему как можно теснее. В первый момент от жара и боли у нее остановилось дыхание. Собрав остатки сил, волшебница закрыла глаза и с головой окунулась в то адское пекло, в котором сейчас находился ее подопечный.

Час проходил за часом, капитан по-прежнему горел в лихорадке, и сбить этот жар никак не удавалось. Чувствуя, что его сердце вот-вот остановится, Мона приняла нелегкое решение. Она отступила. Залечила ужасные раны снаружи, а темную магию оставила внутри тела. После этого горячка быстро пошла на спад, и многочасовая агония сменилась, наконец, тяжелым беспамятством.

Уже под утро волшебница с трудом перебралась на свободную постель и мгновенно заснула. Но как только первый солнечный луч скользнул между занавесками и коснулся ее лица, Мона открыла глаза. Она была сильно истощена и еще очень далека от полной победы. Ее извечный противник по-прежнему находился здесь, совсем рядом, а она пока ничего не могла с этим поделать. Мона кое-как оделась, умылась и подошла к постели капитана, чтобы посмотреть на результат своих усилий.

Джастин Хартли лежал на спине, слегка повернув голову набок. Краски жизни еще не вернулись к нему, но такое лицо не могла испортить даже восковая бледность. На ее фоне лишь эффектнее выделялись высокие скулы, идеальные дуги бровей, четко очерченные губы и темные волнистые волосы. Красота этого мужчины неизбежно трогала каждое женское сердце, и Мона не оказалась исключением.

Убедившись, что все раны благополучно затянулись, она отбросила использованное полотно и осторожно накрыла капитана легким одеялом. На его теле не осталось ни следа от многодневных пыток, но внутри по-прежнему властвовала темная магия. Он продолжал оставаться ее пленником.

В нескольких шагах от дома эльфы установили нарядный шатер и походную печку, на которой уже весело булькал котелок. От хорошо знакомого аромата рот Моны мгновенно наполнился слюной. Она очень любила тушеные эльфийские бобы со специями и воздушные лепешки, которые заменяли эльфам хлеб. Все ее сэйдиур могли быстро приготовить сытную и вкусную еду, более того, они всегда и везде могли ее добыть. Мона уже заметила в ведре утренний улов, значит, на ужин у них будет чудесная рыбная похлебка.

При появлении волшебницы Кэйд мгновенно пришел в движение. Он усадил сиятельную госпожу на перевернутый ящик, сунул ей в руки миску с бобами, а сверху положил еще теплую лепешку. Мона жадно набросилась на еду. Как только миска пустела, Кэйд тут же подкладывал в нее добавки. Он уже неплохо изучил особенности организма Великой волшебницы, поэтому у него всегда были наготове еда и тонизирующий эльфийский чай.

Глава 4

Перед самым пробуждением сон капитана стал особенно тревожным. Он беспокойно метался в постели до тех пор, пока стук топора за окном не заставил его открыть глаза. Несколько мгновений Хартли бездумно смотрел на незнакомую женщину, сидящую на стуле рядом с кроватью, а потом резко отпрянул к изголовью. Он явно не доверял тому, что видят его глаза.

— Доброго дня, капитан Хартли. Я Мона Корвел, волшебница из замка Розы. Ваш брат Джонатан и патрульный Алан Старк обратились ко мне за помощью, — Джастин медленно разжал судорожно стиснутые кулаки и на всякий случай покрепче обмотал бедра легким одеялом. — Мы освободили вас вчера на рассвете. Вы помните, что с вами произошло?

Хартли не ответил. Его разум, погруженный в сплошной непрекращающийся кошмар, все еще отказывался воспринимать действительность. Некоторое время Мона наблюдала, как в глубине зеленых глаз капитана клубятся мрачные тени, потом приняла какое-то решение и поднялась со стула. Ее движение вновь заставило Хартли вжаться в спинку кровати.

— Сейчас мой человек принесет вам еду и питье, а вы постарайтесь сделать все так, как он скажет. На стуле одежда, которую мы нашли в шкафу, — Мона наклонилась и осторожно положила на край одеяла фигурку дикого лесного кота с изумрудными глазами, — и вот это тоже принадлежит вам. Просто чудо, что перед самым отъездом Джонатан сунул амулет в карман, потому что эта безделица спасла вам жизнь.

Как только за женщиной закрылась дверь, Хартли поспешно выбрался из постели. Ноги у него дрожали, голова кружилась, но все это было несущественно. Главное — он ощущал босыми ступнями нагретые солнцем доски пола, вдыхал запах смолистого дерева и чистого белья. А еще в воздухе витал неповторимый аромат цветов и специй, который оставила после себя обворожительная незнакомка.

Она не могла быть иллюзией, потому что Джастин никогда раньше ее не встречал. Ведьма принимала только те обличья, которые извлекала из его памяти. Самое жуткое и бессмысленное издевательство заключалось в том, что его насиловали и кромсали то родная мать, то покойная жена, то юная дочь соседа, то нищая старуха с рыбного рынка…

Магия ведьмы ни на минуту не позволяла Джастинузабыться, он не мог даже закрыть глаза, поэтому вынужден был смотреть, как день за днем над ним измывается слабая с виду женщина, обладающая жуткой темной силой. А он, обученный, опытный боец, покорно позволял ей все эти мерзости, полностью утратив контроль над собственным телом.

Ему хотелось выть от боли, стыда и бессилия, но из чистого упрямства Джастин молчал. Когда беспрерывные издевательства становились невыносимыми, с его искусанных губ срывался долгий низкий стон. К несчастью, этот звук только возбуждал колдунью, и она продлевала пытку, чтобы услышать его снова…

Джастину внезапно стало не хватать воздуха. Желание спрятаться, забиться в самый дальний угол было непереносимым, но он скорчился и заставил себя остаться на месте. Томительно текли минуты. В открытое окно задувал теплый ветерок, шевеля знакомые цветастые занавески, слышались птичий щебет, ритмичное постукивание и быстрый перебрех на незнакомом языке. Наконец, мучительная судорога отпустила тело Джастина. Он сел на пол, обхватив руками колени, и принялся вспоминать, что говорила ему незнакомка.

Конечно, он слышал и о замке Розы, и о Моне Корвел. Неужели Джонатан и Алан действительно обратились за помощью к Великой волшебнице? И как он оказался в домике у озера? Происходящее пока не укладывалось у него в голове. Джастин вдруг сообразил, что сидит обнаженный посреди комнаты, и метнулся к стулу, на котором была сложена его одежда. Он принялся поспешно натягивать на себя все подряд, но внезапная мысль заставила его остановиться. Хартли медленно приблизился к зеркалу и с замиранием сердца взглянул на свое отражение.

Быть этого не может! Он выглядел … как обычно. На коже не было ни открытых ран, ни шрамов, ни страшных рубцов, ничего. Исчезли даже те отметины, которые он получил когда-то в боевых столкновениях. Волшебница сказала, что его освободили только вчера. Разве подобное возможно? Или это очередная иллюзия?

Джастин слишком хорошо помнил, как выглядело его тело, до сих пор видел лоскуты своей кожи, глумливо развешанные над столом на веревке. Он лежал распластанный на грязной столешнице и смотрел, как с них сначала капает его кровь, как потом они темнеют и съеживаются… Усилием воли Джастин оттолкнул леденящие душу воспоминания.

Негромкий шум в соседней комнате заставил его поторопиться. Путаясь в штанинах и рукавах, он кое-как справился с одеждой и повернулся как раз в тот момент, когда распахнулась дверь. В комнату вошел … эльф. Высокий, стройный с длинными волосами, которые были стянуты на затылке, открывая заостренные уши и подчеркивая миндалевидный разрез ярких глаз. В руках он держал накрытый крышкой кувшин и расписную керамическую чашку без ручки. Эльф коротко кивнул и с легким акцентом поведал Джастину, что госпожа уже послала гонца в гарнизон за его братом, а пока он должен выпить все содержимое кувшина. Но будет лучше, если они сначала выйдут на задний двор.

— Почему на задний двор? — тупо спросил Джастин.

Эльф терпеливо объяснил, что капитан не пил и не принимал пищу уже больше недели, и скорее всего первое, что попадет ему в желудок, тут же извергнется обратно. Страдая от унижения и собственной недогадливости, Джастин поплелся на заднее крыльцо, где с успехом проделал все то, о чем его предупредили. При этом эльф все время стоял рядом, заботливо придерживая его за плечи.

Когда желудок немного успокоился, Хартли присел на ступеньку и принялся медленно потягивать ароматный напиток, исподволь разглядывая незнакомца, который определенно принадлежал к воинской касте. Эльф спокойно позволил себя рассмотреть, а потом снова коротко кивнул и удалился.

Джастин построил этот дом и пристань на берегу озера собственными руками, все вокруг было знакомо ему до мелочей, но сейчас почему-то казалось чужим. Даже мысль о приезде брата вызывала тоскливое беспокойство. Джастин внезапно понял, что жизнь, из которой его вырвали всего неделю назад, уже не слишком ему интересна. Но как же так? Разве каждую минуту мучительного плена он не мечтал к ней вернуться? Пальцы его правой руки сжались в кулак, хрупкая расписная чашка превратилась в горсть осколков, однако Джастин не почувствовал боли…

Случилось именно то, чего и опасалась Мона. Спустя половину часа после приезда Джонатан чинно сидел на расстоянии вытянутой руки от Джастина и старался не показывать, как сильно он напуган. Волшебнице было искренне жаль молодого патрульного. Трудно смириться с тем, что ты стал неприятен близкому человеку, что он просто терпит твое присутствие и мечтает поскорее от тебя избавиться. На прощание Джон все же попытался обнять брата, но тот уклонился от прикосновения.

— Плохо дело! — Кэйд за спиной волшебницы выразительно прищелкнул языком. — Кини говорил, что капитан неплохо справляется, а я вижу проблему.

— Да, мой друг, такова природа темной магии. Она изменяет человека до неузнаваемости.

Глава 5

Джастин давно ушел обратно в дом, а его младший брат по-прежнему понуро сидел на мостках, глядя на неподвижную воду.

— Джонатан, я знаю, как вам сейчас тяжело, но этот разговор откладывать нельзя, — волшебница неслышно подошла и присела рядом. — Я заживила раны вашего брата, но темная магия по-прежнему течет у него в крови.

Мона увидела, как испуганно расширились глаза патрульного.

— Боги, вы хотите сказать, что Джас…

— Нет, он не стал от этого колдуном, но и прежним стать не сможет.

— Никогда?

Хороший вопрос… Цветущее лицо Джона за последний час осунулось, в глазах стояли слезы.

— Я пока не знаю, Джонатан.

Молодой человек в отчаянии потянул себя за волосы.

— Не понимаю, как такое могло случиться? Почему именно с Джасом?! Мой брат — хороший человек, лучший из всех, кого я знаю. Родители всегда были чрезмерно строги к нам и превыше всего ценили в жизни выгоду. Когда мы с братом выросли и возмужали, нам подыскали подходящих невест. Я женился по сговору, а Джас отказался, и отец выгнал его из дому. Без всякой помощи и поддержки брат сумел выучиться на офицера пограничного патруля, а потом взял в жены бедную сироту и сделал ее предметом зависти всех женщин нашего города. Правда, счастье их длилось недолго. Мэри умерла во время родов на втором году их совместной жизни. Новорожденная малышка оказалась такой слабенькой, что почти сразу последовала за матерью. Не могу передать, как горевал мой бедный брат! После похорон он не мог больше оставаться в городе, поэтому попросился на самую дальнюю заставу, а вскоре и я перебрался к нему. Моя семейная жизнь не удалась, поэтому я оставил жену без сожаления. Это было мое первое самостоятельное решение. Когда мой брат принял командование, этот форт был жалким и заброшенным, никто не хотел здесь служить. А сейчас Кэннон — образцовый гарнизон, мы сами себя содержим, и все, кто в нем служит, люди далеко не бедные. Это Джастин придумал сопровождать торговые караваны по труднопроходимым, опасным местам. Так мы патрулируем Черный лес и охраняем торговцев с их товаром. Знаете, мой брат до сих пор регулярно навещает родителей, хотя они не желают его видеть. Он из тех, кто первым приходит на помощь, подставляет плечо. Хоть убейте, не понимаю, почему Судьба к нему так жестока?

— Джонатан, я могу стереть память вашему брату, но в целом это ничего не изменит. По ночам его станут мучить кошмары, он потеряет сон, а потом и покой. Джастин больше не сможет командовать людьми, потому что ему будут нашептывать странные голоса, и рано или поздно он им поддастся.

— Вы хотите сказать, что мой брат сойдет с ума? — волшебница молча кивнула, и Джонатан сжался, как будто его ударили. Он долго молчал, пытаясь как-то примириться с неизбежным, а потом поднял глаза. — Я думаю, что забвение не для Джастина, Светлая госпожа. Он всегда говорил, что врага надо знать в лицо.

— Я вас услышала, Джонатан.

Мона стояла рядом с походным шатром и задумчиво смотрела вслед младшему Хартли.

— Вы что-то задумали, это точно.

Волшебница с усталой улыбкой повернулась к своему телохранителю.

— А ты находишь это странным? Я сделала дело лишь наполовину и не могу оставить все как есть. Ты не знаешь, чем сейчас занят капитан?

— Моется. Опять. Увидел во сне очередной кошмар и с тех пор отскребает себя в бане.

— Тогда не будем ему мешать.

Джастину до смерти хотелось забиться в самый темный угол, заткнуть уши и предаться ужасным воспоминаниям. Еще утром эта мысль его пугала, а сейчас почему-то привлекала все сильнее. С ним явно что-то не так… Со двора доносились звуки незнакомой речи, и природное любопытство, наконец, взяло верх над унынием. Джастин поднялся с кровати и подошел к окну.

Светлая Госпожа восседала на перевернутом ящике, как королева на троне, и внимательно разглядывала разложенные на траве странные предметы, которые показались капитану смутно знакомыми. Один из эльфов относил некоторые артефакты подальше и осторожно складывал на открытом месте, остальные убирал в черный бархатный мешок. Командир телохранителей стоял за плечом волшебницы с таким видом, будто он один имел на это право, и наблюдал за происходящим.

Джастин помимо воли отметил, как грамотно расставлены посты вокруг дома. По виду обстановка была вполне расслабленной, но каждый участок прилегающей территории хорошо просматривался и бдительно охранялся. Капитан с удивлением подумал, что он сам поступил бы точно так же.

Под окнами его спальни разгорелся жаркий спор, и Джастин невольно прислушался. Речь шла о книге, которую эльфы советовали сохранить, но волшебница решила иначе, и потертый фолиант присоединился к горке магических предметов, обреченных на уничтожение. Джастин завороженно наблюдал, как магические предметы занялись холодным синим огнем, и внезапно ощутил вспышку гнева. Демоны внутри него были недовольны.

Ночь уже развесила на темно-зеленом бархате небосвода ожерелья из мерцающих звезд, над невидимой в темноте линией горизонта показался тонкий голубой серп Гиал. На берегу озера было так тихо, что неумолчный стрекот цикад невольно резал слух. Джастин впервые за много лет ужинал в полном одиночестве и испытывал от этого странное удовлетворение. Без посторонних ему было комфортнее.

Эльфийское блюдо пришлось капитану по вкусу. Он съел все до последней крошки, но так и не догадался, что именно это было. Думать о содержимом тарелки было несложно и приятно. Его сознание не отвергало мысли о пище, одиночество не тяготило, подступающая со всех сторон темнота больше не вызывала опасений…

Когда дверь в комнату внезапно открылась, Джастин отреагировал излишне остро и отпрянул назад вместе со стулом. Спохватившись, он попытался подняться, но Мона остановила его жестом руки.

— Прошу вас, не вставайте. Кажется, я невольно прервала ваш ужин?

— Нет, вы не помешали, я уже поел.

— В таком случае уделите мне немного времени.

— Все мое время теперь принадлежат вам, Светлая госпожа, так что нет нужды просить.

Мона села напротив и пристально всмотрелась в его красивое бледное лицо. Он все еще сопротивлялся тьме, но в глубине зеленых глаз уже разгоралась тревожная искра. Демон безумия готовился праздновать победу.

— Джастин, вы должны внимательно выслушать то, что я скажу, даже если это вам не понравится.

— Я вас слушаю.

Он был спокоен и готов к дурным новостям, но Мона не почувствовала облегчения. Ей не нравился собственный план. Достойного выхода из создавшегося положения не существовало, поэтому волшебнице предстояло разыграть ту единственную карту, которая у нее оставалась.

— Джастин, вы знаете, что означали письмена на вашем теле?

— В общих чертах.

— А сколько было заклинаний?

— Три, если не ошибаюсь.

— Верно, и последнее из них до сих пор имеет силу. Чтобы спасти вам жизнь, мне пришлось быстро залечить раны, и тьма осталась внутри. Заклинания, написанные кровью — самая примитивная и, к несчастью, самая сильная форма темной магии. Она накрепко связана с вашей жизненной силой и уйдет из вас только вместе с ней. Это круг, который невозможно разорвать. Какое-то время вы еще будете сопротивляться тьме, но рано или поздно она завладеет вами, отравит ваш мозг.

— Вы говорите о безумии?

— Да, Джастин, вы постепенно сойдете с ума и больше не сможете командовать людьми.

— Я это предполагал. Как только в форт прибудет новый комендант, я передам ему дела и оставлю службу.

— Отставка — не решение проблемы. Рядом с вами должен постоянно находиться кто-то из близких…

Впервые с начала разговора Хартли показал сильные эмоции, хлопнув ладонью по крышке стола.

— Нет! Я не стану коверкать жизнь своему брату или кому-то еще. Попробую справиться сам. А если станет совсем уж невмоготу, всегда можно… — он небрежно чиркнул большим пальцем по горлу.

Мона вздохнула и побарабанила пальчиками по столу.

— Чего-то подобного я от вас и ожидала, — она посмотрела на капитана в упор и внезапно спросила. — Джастин, ведьма говорила, почему в тот злополучный день она выбрала именно вас?

— Упоминала … раз или два, — капитан опустил глаза и с преувеличенным вниманием начал следить за ее руками.

— Я уверена, что дело не только в вашей внешности. Все, кто был тогда в лесу, испытали парализующий страх, и только вы один почувствовали отвращение. Это задело ведьму, — Джастин молчал, по-прежнему не поднимая глаз, и волшебница решилась ступить на опасную почву. — Джонатан рассказывал, что вы потеряли семью. Мне очень жаль, Джастин. Ваша скорбь по-прежнему сильна?

Было видно, что вопрос неприятно удивил капитана, и он, наконец, поднял на Мону заметно потяжелевший взгляд.

— Это случилось почти десять лет назад. Конечно, я скорблю, но какое это имеет отношение…

— Вы свободны, хороши собой, занимаете престижную должность, но при этом абсолютно одиноки. Почему так случилось? Женщины вас больше не привлекают? Быть может, ваши вкусы теперь изменились?

На скулах капитана явственно проступили желваки, и Мона наконец-то увидела зеленый огонь истинного гнева, который на время вытеснил мрак из его взгляда.

— У меня нет, и никогда не было экзотических предпочтений, если вы об этом, — отчеканил он, не скрывая своего недовольства. — Я живу один, потому что мне так удобно.

— Больше не хотите заводить семью? Или вы сторонник коротких связей? Нет, вряд ли вас привлекает доступность. Мне кажется, вы не из тех, кто станет делить женщину со своим братом или другом.

— А вы находите это странным? Я командую большим гарнизоном и знаю по имени каждого, кто в нем живет и служит. У меня нет морального права…

Волшебница потянулась через стол и на мгновение прижала кончики пальцев к губам капитана Хартли, заставив его замолчать.

— Нет, Джастин, я вовсе не нахожу это странным, но мало кто на вашем месте поступил бы так же. Простите, мне было необходимо вас разозлить. Но я еще не все сказала. Существует только один способ избавиться от темной магии и при этом не погибнуть. Вы должны провести со мной ночь.

Откровенное потрясение на лице капитана никак не польстило волшебнице. Моне уже приходилось во имя спасения жизни предлагать себя незнакомому мужчине, и повториться подобное могло только по причине, о которой ей не хотелось сейчас задумываться. Волшебница поднялась и подошла к окну.

— Скажите, Джастин, что для вас было самым тяжелым в плену у ведьмы?

— Беспомощность, неспособность сопротивляться насилию, — не задумываясь, ответил капитан.

— Что ж, сейчас вы абсолютно свободны в своем выборе, — Мона обернулась и посмотрела Хартли прямо в глаза. — Если цена избавления кажется вам чрезмерной, мы расстанемся прямо сейчас, если нет — то завтра утром.

Глава 6

Пока мозг Джастина еще только переваривал полученную информацию, тело импульсивно и безоговорочно выразило свое согласие. Это его потрясло, потому что после неоднократных актов насилия и принуждения, он меньше всего сейчас желал бы близости с женщиной. Не при таких обстоятельствах… Как он сможет провести ночь со Светлой госпожой, если она не испытывает к нему ничего, кроме жалости и отвращения? Но желание навсегда избавиться от темной мерзости внутри оказалось сильнее стыда и унижения. У него появился шанс снова стать собой.

Хартли только сейчас сообразил, что на двери спальни нет замка. Им с Джоном и в голову не приходило запираться, ведь женщин сюда не водили. Для этих целей в гарнизоне был отведен специальный… Чувствуя, как его все сильнее охватывает паника, Джастин поднялся со стула.

— Почему вы делаете это для меня? Только, умоляю, скажите правду!

Мона не задержалась с ответом.

— Потому что вы мне нравитесь, Джастин. Окажись на вашем месте кто-то другой, я сочла бы свой долг исполненным, но с вами я готова идти до конца. Мне хочется вернуть вам все, включая форт Кэннон.

Хартли вздохнул чуть свободнее, но ему явно не давало покоя что-то еще.

— Как любовнику мне, к сожалению, похвастать нечем. Я давно ни с кем…

— Джастин, меня нисколько не волнуют ваши постельные подвиги или их отсутствие. Если вы будете пытаться мне угодить, у нас ничего не получится. Ваши чрезмерные старания все сведут на «нет». Темная магия использует любую лазейку, чтобы остаться внутри вас, дайте ей хоть малейший повод.

Мона не сдержала вздоха, потому что теперь капитан выглядел откровенно испуганным.

— Так что же мне делать?

— Не то, что нужно, а то, чего вам на самом деле хочется, Джастин.

Такого ответа он явно не ожидал. Мона увидела, как мгновенно потемнели зеленые глаза, почувствовала нарастающую волну его возбуждения. Чтобы немного подстегнуть дарованное самой природой естественное влечение, волшебница принялась неспешными движениями избавляться от одежды, и когда платье плавно соскользнуло к ее ногам, Джастин замер в восхищении, позабыв сделать вдох. Чтобы не дать ему опомниться, Мона все свое сопереживание переплавила в чувственный призыв.

Волшебница чувствовала себя неуютно в роли соблазнительницы, она не умела кокетничать, поэтому решила довериться интуиции. Как там говорила ее сестра? «Чтобы он потерял голову, чтобы жил и дышал любовью…»

Но обнаженный Джастин Хартли заставил ее саму позабыть, что это всего лишь миссия, акт целительства. Нисколько не стыдясь своей наготы, он зачарованно смотрел на нее, и Мона первая сделал шаг навстречу. Еще вчера она видела его тело изуродованным, истекающим кровью, а сегодня с наслаждением проводила ладошками по гладкой, упругой коже, любуясь рельефом твердых мышц.

От ее прикосновений Джастина сотрясала непроизвольная дрожь, но он ни разу не попытался отстраниться. Вспыхнувшее желание полностью заслонило собой тьму, а спустя короткое время Хартли перестал переживать и по поводу своей неискушенности. Его невольные стоны и вскрики возбуждали гораздо сильнее, чем ласки многоопытного любовника, а пробудившаяся после долгой спячки чувственность оказалась для Моны настоящей сладкой ловушкой.

Джастин целовал ее все жарче, все смелее, все требовательнее, и незаметно для себя волшебница утратила контроль не только над чувствами, но и над магией. Впервые в жизни она забыла о своей сокрушительной силе, отбросила осторожность, как ненужную вещь.

В огне их страсти сгорели демоны, испарились темные заклинания, но поглощенные друг другом любовники не замечали ничего. Только в момент, когда тело Джастина выгнулось в финальной судороге, разрывая тесное кольцо ее объятий, Мона, наконец, вспомнила об опасности…

Капитан Хартли проснулся в полной боевой готовности. Не то чтобы он не просыпался так каждое утро, но за годы вдовства настолько привык игнорировать потребности своего тела, что они давно жили, не мешая друг другу: он сам по себе, потребности сами по себе. Но сегодня к нему прижималось нежное, благоуханное женское тело, и пушистые волосы щекотали подбородок. Волшебница крепко спала, закинув на него ногу, ее голова покоилась на его плече. У Джастина онемела рука, но он продолжал неподвижно лежать с закрытыми глазами, чувствуя себя одновременно великим и ничтожным.

Он пережил лучшую ночь в своей жизни, но ясно, как день, сознавал, что она будет единственной. За какой-то десяток дней он успел побывать на самом дне преисподней, а потом неожиданно вознесся на небеса. Эта прекрасная, загадочная, непредсказуемая женщина, которая сейчас сонно дышала ему в шею, не только спасла, но и навсегда изменила его жизнь. От ее теплой тяжести хотелось смеяться, хотелось плакать, хотелось любить…

Осторожно высвободившись из сладостного плена, он встал коленями на пол и вознес короткую благодарственную молитву. Больше всего на свете ему сейчас хотелось вернуться на смятые простыни, с головой окунуться в новую любовную схватку и еще хоть день, хоть час не думать о неизбежном расставании. Но обещанная ночь прошла. Капитану пришло время вернуться к месту службы, а волшебнице — покинуть его навсегда.

Мона… Она все еще крепко спала, сморенная глубокой усталостью, и он знал, что будить ее сейчас нельзя ни в коем случае. Что же теперь с ним будет? Из одной гибельной зависимости он без перехода попал в другую, и избавления от нее в природе не существовало. Хартли напомнил себе, что в их договор входило только исцеление, любовь там не значилась, но грудь распирало, сердце билось тяжелыми толчками, и слезы жгли глаза. Он даже не помнил, когда плакал в последний раз. Наверное, на похоронах…

Джастин собрал свои вещи и тихо вышел за дверь. Одеваясь в соседней комнате, он мучительно раздумывал, чем бы занять ноющее тело и пылающую голову. Может быть, пару раз переплыть озеро? Вода в нем была достаточно холодной, чтобы остудить любовный жар… И тут его внимание привлек звук настолько знакомый и привычный, что он не сразу придал ему значение. Это был звон оружия, и Хартли, наконец, вспомнил, что они с Моной здесь не одни.

На вытоптанной площадке недалеко от дома, где часто тренировались сами патрульные, фехтовали эльфы. Четверо мечников бились двое надвое, остальные охраняли лагерь и дом. Капитан остановился на крыльце и принялся наблюдать за боем, отмечая особенности эльфийской техники владения мечом.

Само собой, присутствие зрителя не осталось незамеченным. Командир эльфов опустил оружие и коротко кивнул Джастину. Взгляд, которым он окинул капитана, не был откровенно оскорбительным, но содержал достаточно яда, чтобы задеть его самолюбие и дать понять: эльфу прекрасно известно, что происходило в доме этой ночью. Кианнасах подцепил клинком за гарду меч своего партнера и широким замахом запустил его в сторону Джастина.

Не принять этот вызов было невозможно, поэтому капитан шагнул вперед и перехватил брошенный ему меч прямо в воздухе. Эльфийский клинок оказался неожиданно удобным, словно сделанным специально под его руку. Хартли несколько раз крутанул рукоять на ладони, проверяя сбалансированность оружия, примеряясь к его весу и длине.

Эльф атаковал до того, как капитан вошел в круг, и несколькими стремительными выпадами заставил его отступить в густую траву. Часть ударов Джастину удалось отбить, от остальных пришлось уклониться. Он все еще двигался скованно, тело повиновалось ему неохотно. Противник с выражением превосходства на точеном лице продолжал теснить Джастина, не сомневаясь в своей скорой победе, пока не получил удар широкой стороной лезвия, который отбросил его далеко назад.

Кэйду еще не приходилось видеть, чтобы мечом отмахивались, как дубиной, но мимолетное удивление не помешало ему атаковать снова. И вновь он получил отпор. Капитан находился не в лучшей форме, поэтому откровенно пренебрегал фехтовальными приемами. Он в совершенстве владел техникой ближнего боя и использовал все доступные ему средства, чтобы достать противника. Когда кианнасах получил очередной чувствительный удар по корпусу, то вышел из круга и сделал знак своим мечникам. Любопытство заставило его принять неординарное решение.

Теперь капитана атаковали с двух сторон, а Кэйд получил возможность понаблюдать за боем со стороны. Он видел, как Хартли, не задумываясь, берется ладонью левой руки за остро заточенный клинок, подставляя его плашмя, чтобы парировать особенно сильный удар, как молниеносно перебрасывает меч из руки в руку перед собой и даже за спиной. Когда одного клинка стало недостаточно, Хартли без колебаний врезал локтем под дых одному из противников, и пока тот приходил в себя, выхватил из его поясных ножен короткий меч.

Кианнасах настолько увлекся зрелищем, что не сразу заметил присутствие Светлой госпожи. Мона стояла на крыльце и с улыбкой смотрела на мужчин, играющих в свои жестокие игры. С улыбкой удовлетворенной женщины.

Джастин тоже проследил за взглядом командира и немедленно опустил оружие. В проеме двери, одетая во что-то воздушное, словно сотканное из лунного света, стояла молодая волшебница. Распущенные золотые волосы обрамляли прелестное лицо, нежные щеки еще розовели после сна, губы улыбались. Все усилия Хартли отвлечься от грешных мыслей оказались бесполезными, предательское возбуждение вспыхнуло в нем с новой силой. Лучше бы он пару раз переплыл озеро…

Когда Джастин отправился в баню, чтобы смыть с себя пот и пыль, кианнасах подошел к Светлой госпоже.

— Он исцелился, — его утверждение было больше похоже на обвинение, но Мона только безмятежно улыбнулась.

— Да, теперь можно с уверенностью сказать, что капитан Хартли совершенно здоров.

Кэйд никогда не видел у волшебницы такого выражения лица. Он всем своим существом ненавидел сейчас злополучного капитана, однако воинская солидарность заставила его небрежно обронить:

— Он хорош.

Мона широко раскрыла глаза.

— Я не ослышалась? Это была похвала?

— Не ослышались, он хороший боец.

Кианнасах вообще никогда не хвалил людей, никто из знакомых и родных Моны не избежал его едких комментариев. Это был первый случай, когда достоинства человека были им честно признаны и озвучены.

— Сворачивайте лагерь, Кэйд, мы выдвигаемся в гарнизон сразу после завтрака.

Некоторое время эльф пристально смотрел в бездонные темные глаза волшебницы, потом коротко кивнул и удалился.

Глава 7

Мона стояла у окна и наблюдала, как Кинниал седлает ее кобылу. Бео капризничала, вскидывала голову и скалилась, но сэйдиур, не обращая на это никакого внимания, продолжал методично заниматься своим делом. Волшебница многое бы сейчас отдала, чтобы оставаться такой же спокойной и отрешенной. Она сама очертила границы, сама поставила условия, тогда почему так странно ноет сердце?..

Тихо скрипнула дверь, и Мона обернулась. Капитан Хартли опустился на одно колено, впервые приветствуя ее как Светлую госпожу. Она смотрела на склоненную темноволосую голову и невольно вспоминала, как ночью ласкала эти густые волнистые пряди, а иногда безжалостно тянула за них, срывая с губ Джастина долгий блаженный стон… Нет-нет, нельзя сейчас об этом думать!

Капитан поднялся. Сегодня он был одет в форменные брюки, высокие сапоги и белоснежную рубашку из тонкого полотна. Темно-зеленый стеганый жилет, прошитый внутри металлической нитью, облегал его торс плотно, как доспех. Хартли был бледен, собран и так красив, что у Моны невольно защемило в груди. Ей было отрадно видеть ясный, ничем не замутненный взгляд зеленых глаз, из которого исчезли боль и страдание. Но то, что он теперь выражал, не значилось ни в одном пункте их договора.

На натертой до блеска поверхности стола лежали всего два предмета: черная фигурка дикого лесного кота на серебряной цепочке и золотая роза Корвелов. Мона взяла в руки амулет, поцеловала его и надела на шею Джастину. Тот на мгновение прижал драгоценную брошь к сердцу, а потом подрагивающими пальцами осторожно приколол к корсажу ее платья. Пурпурный огонь на груди волшебницы полыхнул ярким светом, по телу прокатилась теплая волна. Магия благосклонно отнеслась к выбору своей хозяйки.

Они словно исполнили ритуал, обменялись молчаливыми клятвами. Только зачем все это?

Мона обняла Джастина, коснулась его губ коротким поцелуем и поспешила покинуть дом. Все уже было сказано, теперь любое слово могло стать лишним, той каплей, что переполнит чашу. Ей хотелось расстаться легко, без сожалений, но почему-то не получалось. Глаза сильно жгло, мешал комок в горле. Когда Мона села в седло и разобрала поводья, успокаивая нетерпеливую Бео, на крыльце появился капитан в темно-зеленом мундире пограничного патруля. Он отдал эльфам воинский салют, и сэйдиур, к удивлению Моны, ответили ему как равному.

В форте Кэннон эльфы вручили капитану Хартли два серебряных клинка и лук со стрелами, а тот, в свою очередь, подарил Кэйду набор метательных ножей, привезенных из-за Большого моря. Пока мужчины обменивались дарами и рукопожатиями, Мона улучила минутку и сунула в руки Джонатану небольшую записную книжку в рыжей обложке.

— Если однажды на страницах этого альбома появится письмо, потрудитесь на него ответить, мастер Джон. Эта магическая вещица предназначена только для вас, поэтому не рассказывайте о ней никому.

Провожали Великую волшебницу всем городком. Народ высыпал на поле, чтобы не пропустить ни одной даже самой мелкой подробности прощальной церемонии. Когда смолкли благодарственные речи, Мона вдруг оказалась лицом к лицу с капитаном Хартли. Он снова преклонил перед ней колено, коснулся губами края платья, а потом, не поднимая головы, сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.

— В плену у ведьмы я наивно думал, что больнее уже быть не может. Я ошибался.

— Джастин…

— Мне еще только предстоит осознать то, что вы сделали для совершенно незнакомого человека. Будьте счастливы и благополучны, а с вами навсегда останутся моя благодарность, преданность … и любовь. Прощайте.

Он отошел в сторону и вместе со всеми смотрел, как прямо на поле для тренировок открылся портал, и в муаровой завесе исчез маленький боевой отряд эльфов во главе со Светлой госпожой.

Когда площадка опустела, кто-то оглянулся и закричал:

— Смотрите, смотрите, что здесь!

У распахнутых настежь ворот стояла большая плетеная корзина, из которой выглядывали забавные щенячьи мордочки. Это были восемь щенков редкой породы золотистых сторожевых собак, прощальный подарок волшебницы жителям форта Кэннон.

***

Мона быстро шла по залам и переходам замка, приветливо кивая каждому, кто встречался ей на пути, пока не наткнулась на того, кого искала.

— Здравствуй, Лаэр! Не стану обижать тебя вопросом, все ли у нас в порядке.

— Доброго дня, брэни. Молодые господа вчера уехали в гости и госпожа Эмма с ними.

— А Таэль?

Лаэр сжал губы и посмотрел куда-то вверх. Мона не сдержала тяжелого вздоха.

— И давно он там?

— С тех пор, как вы отбыли.

Боги, все еще хуже, чем она опасалась!

— Тебе удалось уговорить его поесть?

— Только один раз, после этого брэнин перестал мне отвечать. Поднимались молодые господа, Марджори, даже садовник Бен и конюх. Мы хотели его унести, но подойти вплотную нам так и не удалось.

— Лаэр, попроси кого-нибудь из домашних снова подняться на Западную башню, мне понадобится помощь.

Но не успела волшебница повернуться, как в нее с силой ударилось маленькое теплое тельце. Не удержавшись на ногах, Мона повалилась на пол, на нее сверху плюхнулся малыш и тут же крепко обнял за шею.

— Привет, мам!

— Привет, Санни! Какой же ты стал тяжелый! Неужели снова ел камни на берегу реки?

Малыш захихикал.

— А вот и нет, я все это выдумал. Но я хорошо ел, правда, мэйдин (учитель)?

Лицо Лаэра осталось непроницаемым.

— Вы ведете себя неподобающе, мастер Ксан. Немедленно поднимитесь и поприветствуйте госпожу, как положено. Вы уже не младенец, чтобы позволять себе подобные шалости.

Малыш неохотно высвободился из материнских объятий, одернул курточку и отвесил самый церемонный поклон, на какой только был способен.

— Доброго дня, матушка! Я необычайно рад вас видеть.

Сидя на полу, Мона изо всех сил старалась не рассмеяться. Она снова сгребла сына в объятия и прижала к груди. Матери и сыну не нужны были слова, чтобы выражать свои чувства, любовь и магия свободно текли от сердца к сердцу.

Тогда как у всех эльфов волосы были прямыми или слегка волнистыми, светлая шевелюра Санни завивалась крупными кольцами. Эльфы от рождения не стригли своих детей, но волшебница, не задумываясь, нарушила традицию и подравнивала ножницами кудряшки сына, как только они отрастали. Если это и удивляло ее домашних, они держали свое мнение при себе, а Таэль никогда не возражал против такого кощунственного обращения с волосами сына.

Малыш родился волшебником и тянулся к магии как к любимой игрушке, а Мона заботилась о том, чтобы она не представляла для него опасности.

— Мамочка, сейчас мы должны срочно отправиться на конюшню.

— А что там случилось?

— Там случилась драма!

— Драма? — Мону охватило нехорошее предчувствие.

— Да, мамочка, так Патрик сказал. Пропали собачки. Он думает, что их закинули.

— Понятно… — волшебница поднялась, чмокнула сына в теплую макушку и проводила до двери. — Давай так, ты пойдешь утешать Патрика, а я пока поздороваюсь с папой.

Малыш поморгал и после небольшой паузы тихо сказал:

— Папочка больше не говорит с нами.

— Знаю, милый, я сейчас поднимусь к нему. Увидимся позже, хорошо?

— Хорошо, мамочка!

Когда стих топот детских ног, Лаэр повернулся к волшебнице.

— Что это еще за драма с собачками?

У Моны вырвался звук — нечто среднее между стоном и смешком.

— Ох, боюсь, Патрик никогда меня не простит.

— Так это вы закинули собачек? Но куда?

— Далеко, друг мой, очень далеко.

Таэль стоял на смотровой площадке Западной башни, уставившись неподвижным взглядом куда-то за линию горизонта. На низких скамьях рядом с парапетом стояли миски с нетронутой едой, чашки с давно остывшими напитками, расписные блюда с фруктами. Отправляясь всей семьей на пикник, они и то брали с собой меньше угощений. Мона подошла и осторожно провела рукой по волосам мужа. Под пальцами чувствовались пыль и песок.

Если раньше Таэль поднимался сюда только по ночам, то теперь мог провести на смотровой площадке несколько дней подряд. Иногда волшебнице удавалось уговорить мужа спуститься с башни, и он настолько приходил в себя, что даже возвращался к прежней жизни, но это случалось все реже и реже. Чтобы Таэль не доводил себя до полного изнурения, Моне приходилось погружать его в сон. Только так можно было прервать связь между ним и тем неведомым источником, который поглощал все его внимание без остатка.

Глава 8

За время вынужденного отсутствия коменданта хозяйство Хартли не пришло в упадок, но дел накопилось немало. К тому же каждый, кому не лень, старался заглянуть к нему в кабинет, чтобы лично убедиться, что с капитаном все в порядке. Джастин был тронут таким вниманием со стороны подчиненных и горожан, но к исходу седьмого дня его терпение иссякло. Когда очередной патруль отправился на обход границы, капитан созвал городской совет.

Он объявил, что хочет выкупить у общины домик на берегу озера и попросил назначить за него справедливую цену. Против ожидания просьба не вызвала у собрания никакого удивления. Представители различных сословий для виду посовещались и единодушно согласились. Каждому из них было отлично известно, что домик для отдыха патрульных строился в основном на средства самого капитана, а из казны гарнизона деньги выделили только на покупку трех лодок и печи для бани.

Своим неожиданным решением Джастин преследовал две цели: во-первых, ему необходимо было чем-то занять свой досуг, а во-вторых, он хотел оставить домик, наполненный мучительными и сладкими воспоминаниями, только для себя одного. Боль от расставания с Моной глодала его день ото дня все сильнее, и он поневоле искал уединения. А для этого ему нужен был собственный дом.

Едва сдерживая нетерпение, капитан оседлал Гнедого, отдал необходимые распоряжения и при свете двух лун отправился в путь.

Тишину возле домика нарушал только стрекот цикад. Не было больше нарядного шатра и бдительных эльфов, не было забавных светящихся шариков, развешанных прямо в воздухе. Не было ее… Джастин устроил коня под навесом, зажег масляную лампу и с замиранием сердца толкнул входную дверь.

В стенном шкафу по-прежнему висели домашнее платье и ночное одеяние Моны, а внизу стояла пара крохотных туфелек из мягчайшей кожи. На одну из кроватей была небрежно брошена шелковая шаль, на комоде под настенным зеркалом нашлись костяной гребень, лента для волос и флакончик драгоценного цветочного масла. В соседней комнате на столе осталось несколько предметов расписной посуды, в которой эльфы приносили ему еду. Вот, собственно, и все. В банном помещении было абсолютно чисто, на месте лагеря ни единой забытой или оброненной вещи.

Джастин сбросил с себя одежду и прилег на кровать, которую сам заправлял в день их расставания. Постельное белье все еще хранило ее неповторимый аромат, и он зарылся лицом в подушку, чтобы насладиться той малостью, что была ему теперь доступна. Сердце неприятно ныло, сухие веки жгли непролитые слезы, но Джастин не позволил эмоциям взять над собой верх.

С тех пор как волшебница ушла, он все время испытывал недостаток воздуха. Это была не болезнь, а глубокое внутреннее неудобство, природа которого открылась ему только сейчас. Джастин затаил обиду на Судьбу. После смерти жены и дочери ему удалось отыскать в себе толику смирения, но теперь негодование вспыхнуло с новой силой. Почему у него с завидным постоянством отнимают надежду на счастье?

Джастин напомнил себе, что эта прекрасная могущественная женщина легла с ним в постель исключительно из милосердия. Она спасла ему жизнь, вернула здравый рассудок, честь и достоинство. Больше они никогда не увидятся. Конец истории.

Теперь все свободное от службы время Джастин посвящал обустройству собственного дома. Он мечтал превратить это место в небольшую усадьбу, поэтому первым делом принялся за строительство коттеджа для Адама Грина, его жены Марты и их сына Роберта, которые согласились помогать ему в ведении хозяйства. Как только домик был готов, семья Гринов сразу в него переехала и сходу включилась в работу по благоустройству усадьбы. Вслед за маленьким симпатичным коттеджем появились конюшня, хозяйственные постройки и новое крыло дома. Без изменений остались только две комнаты, которые занимал сам капитан.

В один из вечеров Джастин отодвинул от стены комод, чтобы заново обработать дерево специальным маслом, и обнаружил на полу эльфийское украшение для волос. Наверное, оно соскользнуло с гладкой поверхности, и никто не озаботился его поисками. Так капитан добавил еще одну вещицу к своим сокровищам, которые теперь хранил в резной деревянной шкатулке.

Белая магия держала Джастина в плену так же цепко, как раньше темная. Днем он изнурял себя физическим трудом, но по ночам сон все равно бежал от него, не давая желанного забвения. А один случай и вовсе выбил почву из-под ног капитана. Как-то под вечер на озеро примчался Джонатан и, заикаясь от волнения, признался брату, что переписывается с женщиной из замка Розы посредством магической книжки, которую ему подарила Светлая госпожа.

Джон рассказывал, что эту женщину зовут Марджори, что она молочная сестра волшебницы, что сегодня она придет к нему в форт Кэннон через магический портал… Он что-то говорил про веснушки, про рыжие волосы и ласковые руки, но Джастин его уже не слышал. Внутри у него все окаменело.

Когда брат, наконец, уехал, капитан спустился к берегу озера и просидел там, пока не стемнело. Чтобы составить счастье Джонатана и своей молочной сестры, госпожа наладила между ними магическую переписку. Для него подобная привилегия, естественно, не предусматривалась. Да и кто он, в сущности, такой? Просто пострадавший, которому Светлая госпожа оказала помощь.

Джастин разделся и ринулся в темную озерную воду, чтобы смыть с себя едкую горечь разочарования. Ему было стыдно перед братом за свой эгоистический порыв, и он поклялся как можно быстрее все исправить. К собственному удивлению, в эту ночь Джастин прекрасно выспался, и утром вышел из дома в полной уверенности, что теперь его эмоции под железным контролем.

В лучах восходящего солнца гордо красовались установленные накануне деревянные ворота, а рядом с ними сидел и сонно щурился изрядно подросший золотистый щенок. К перекладине забора поводком была привязана записка, состоящая из трех слов: "Джасу от Джона", а на нарядном ошейнике щенка болталась маленькая табличка с надписью "Дейзи".

Джастин в растерянности присел на корточки, чтобы отвязать поводок, чем не замедлила воспользоваться Дейзи. Она встала на задние лапы, уперлась передними ему в грудь и лизнула прямо в лицо. От неожиданности Джастин опрокинулся на спину. Сначала он со смехом уворачивался от щедрых собачьих поцелуев, а потом внезапно закрыл лицо ладонями и заплакал.

Глава 9

Теперь у капитана Хартли была настоящая усадьба, помощники по хозяйству и даже сторожевая собака, которая несмотря на свое легкомысленное имя, росла не по дням, а по часам. Дейзи обладала чутким ухом, прекрасным нюхом и громким басовитым лаем, при звуке которого у непосвященных невольно подгибались колени.

Возле своего коттеджа Марта разбила цветник, а ее муж Адам соорудил небольшую уютную беседку. Каждый вечер капитан возвращался в собственный дом, где его теперь ждали жарко натопленная баня, свежее белье и сытный ужин, накрытый на свежем воздухе. В свободные от службы дни он рыбачил, плавал в озере или резал по дереву в новой просторной мастерской. Со стороны жизнь Джастина выглядела налаженной и безмятежной, и никто из окружающих не знал, насколько глубоко он несчастен.

Джонатан, напротив, постоянно находился в приподнятом настроении. Дом в форте Кэннон, который братья раньше делили на двоих, теперь полностью принадлежал Джону, и Марджи часто заглядывала к нему в гости. Переходной портал открывался при помощи простого деревянного диска, в который волшебница поместила частицу своей магической силы, а потом подарила своей служанке. Благодаря этому незатейливому артефакту Джонатан теперь парил на крыльяхлюбви.

Конечно, Джастин был косвенно посвящен в проблемы семейства Корвел, но он даже не догадывался, что в далеких Срединных землях на берегах реки Уай живо обсуждаются подробности его личной жизни.

Дни складывались в недели, недели в месяцы, Мону продолжало грызть внутреннее беспокойство, и, в конце концов, она вынуждена была признать, что в случае с капитаном Хартли совершила роковую ошибку. Несмотря на все благие намерения, волшебница не смогла остаться беспристрастной и теперь отчаянно тосковала по Джастину. Над ее семейным гнездом неумолимо сгущались мрачные тучи, но даже в самые беспросветные моменты Мона не переставала думать о зеленоглазом капитане. Иногда эти мысли причиняли ей боль, а порой приносили облегчение.

Пока волшебница разрывалась между любовью и долгом, ее магическая сила проявила в отношении капитана неожиданное своеволие. В один из наиболее опасных и напряженных служебных дней он получил не вполне обычный дар. Когда обстановка вокруг патруля, который Джастин повел в дальний обход границы, стала тревожной, амулет на его груди внезапно нагрелся.

В следующий раз артефакт едва не прожег дыру в его теле во время обычного тренировочного боя. Теперь Джастин постоянно ощущал рядом с сердцем присутствие магии, между Розой и его амулетом восстановилась прежняя связь. По тонкой невидимой нити до Джастина порой доносились далекие эмоциональные отголоски, а это означало, что не все потеряно, и для него есть еще надежда…

***

На рассвете патрульные вновь обнаружили во рву обескровленного мертвеца, но на этот раз убийца попался с поличным. Рядом с телом неизвестного мужчины сидело абсолютно голое грязное существо и смотрело на окруживших его бойцов круглыми бесцветными глазами. У странного убийцы была плотная сероватая кожа, длинные когтистые конечности и абсолютно лысая голова.

Вид существо имело скорее жалкий, чем опасный, но стоило бойцам приблизиться на пару шагов, как оно издало высокий истошный визг и раскрыло пасть, полную острых зубов, на которых блестела свежая кровь. Потом существо напало и сделало это так стремительно, что патрульные не успели защититься.

Только чудом никто не погиб на месте, но двоих раненых к исходу дня пришлось поместить в лазарет. Тварь оказалась на редкость сильной, выносливой и живучей, чтобы ее уничтожить, понадобилось трое бойцов и немало усилий. Это был первый убитый патрульными серокожий вампир, но вскоре на границе от них просто не стало житья.

Под бархатным покровом ночи Джастин бесшумно разрезал неподвижную гладь озера, не подозревая, что в этот самый момент в его спальне появилась неожиданная гостья. Волшебница вышла из портала и с любопытством огляделась. Комната, в которой она когда-то исцелила капитана, была все еще узнаваема. Правда, пол теперь устилали дорогие ковры, а окна затеняли бархатные драпировки, но мебель осталась прежней. Все так же пахло деревом, медом и воском, в просторном стенном шкафу сиротливо висело ее домашнее платье, на комоде лежали гребни и украшения для волос.

На тумбочке рядом с кроватью стояла статуэтка высотой примерно в две мужские ладони, вырезанная из мягкой золотистой древесины. Волшебница осторожно провела пальчиком по плавным изгибам стройного женского тела, облаченного в тончайшее одеяние, которое не скрывало, а скорее подчеркивало его соблазнительные формы. Неужели она на самом деле так выглядит? Или это Джастин видит ее такой?

Новая усадьба понравилась Моне с первого взгляда. Прошло не так уж много времени, а на месте незатейливого строения на берегу озера появился красивый, уютный дом, в котором было приятно жить, в который хотелось каждый вечер возвращаться.

Обнаженный Джастин вышел на берег, не опасаясь чужих глаз. Грины отлично знали, что он любит поплавать по вечерам, и никогда не нарушали его уединение. Он неспешно вытерся, обмотал вокруг бедер полотенце и направился к дому, мысленно выделяя из текущих дел самые неотложные. И тут в слабо освещенном проеме распахнутой настежь двери мелькнуло очертание женской фигуры. Джастин замер. Неужели померещилось? Или это ночные тени сыграли с ним злую шутку?

Внезапно в темноте вспыхнул пурпурный огонек, и Хартли, забыв, что даже не одет, птицей взлетел на крыльцо.

— Это ты? Настоящая? Глаза не обманывают меня?!

Мона шаг за шагом отступала, пока не коснулась спиной стены в маленькой прихожей, а через один удар сердца к ней прижалось влажное, возбужденное мужское тело. Наконец-то! Волшебница нетерпеливо дернула узел на полотенце капитана и прошептала прямо ему в губы:

— Здравствуй, Джастин!

Когда он со стоном накрыл ее рот поцелуем, Мона испытала чистый, ничем не замутненный восторг. То, что сейчас происходило, было не просто выстраданным и желанным, а единственно правильным. Аромат его кожи, вкус губ, до краев налитое силой и желанием тело — она не забыла ничего. Мона провела ногтями по упругим мышцам на спине Джастина и почувствовала, как он содрогнулся от удовольствия. Шесть долгих месяцев она убеждала себя, что сможет забыть его и пойти дальше, а на самом деле просто топталась на месте в ожидании этой встречи, этой ночи…

Если бы Хартли еще мог соображать, то наверняка ужаснулся собственному поведению, но с того момента, как два тела соприкоснулись, его сознание отключилось. Ведомый одним только дремучим инстинктом, он намотал на руку подол длинного нарядного платья, приподнял Мону над полом и всей тяжестью притиснул к стене. А когда она обвила ногами его бедра, Джастин слепо рванулся вперед.

Он и не подозревал, что способен на такое, не ведал пределов собственного безрассудства. До встречи с этой женщиной он вообще ничего о себе не знал. Десять лет он не испытывал даже слабого влечения, его уделом были одиночество и строгая дисциплина. И вот за одну только ночь в его сердце зародилось чувство, которое захватило его полностью, без остатка.

Впервые в жизни Джастину было безразлично, как он выглядит со стороны, какие звуки нарушают тишину мирно спящего дома. Он был сосредоточен только на одной цели и не останавливался до тех пор, пока Мона в экстазе не запрокинула голову. Ощутив глубокий внутренний трепет ее завершения, Джастин немного ослабил хватку и позволил себе воспарить.

Глава 10

Утром Хартли проснулся в постели один. Окружающий мир, на который он до сих пор смотрел, словно со дна колодца, обрушился на него ярким солнцем, пением птиц и радостным собачьим лаем. Моны не было в спальне, но сердце подсказало Джастину, что она не ушла, а все еще где-то рядом. Он быстро заправил постель, набросал брату короткую записку и попытался привести себя в порядок. Хартли было уже за тридцать, он давно командовал большим гарнизоном, но этим утром почему-то волновался, как мальчишка. У него все время сбивалось дыхание, дрожали пальцы, и все валилось из рук.

Он нашел свою возлюбленную в окружении семейства Грин, большой золотистой собаки и дюжины розовых кустов — особой гордости Марты. Капитан задержался в дверях, чтобы полюбоваться прекрасной картиной, но волшебница повернула к нему голову, и он мгновенно позабыл обо всем на свете. Беспомощно барахтаясь в любовных тенетах, Джастин даже не заметил, что Грины с его запиской давно уехали в форт, а лишеная внимания Дейзи отправилась на обход территории. Он сидел над нетронутым завтраком и, не отрываясь, смотрел на любимую женщину.

Для Моны в этих отношениях все было новым и непривычным. Джастин не прятал свои чувства от окружающих, ему и в голову не приходило их стыдиться. Он боготворил ее каждым своим вздохом, каждым ударом сердца. Они снова вернулись в спальню, где впервые любили друг друга при свете дня.

— Я, наверное, страшно неловок, но ты почему-то не жалуешься… — каждый раз после страстного соития Джастин трогательно беспокоился, не причинил ли ей каких-либо неудобств. Это очень забавляло Мону. Он нравился ей как человек, как воин, как любовник. Ей нравилось все в этом мужчине. — Солнце очень редкий гость в Западных землях, а в тебе словно тысяча солнц! Ты подарок небес, которого я не заслуживаю.

— Вот и нет, глупый, это ты настоящий подарок.

— Ну да, простой солдат, живу в глуши, ловлю рыбу на ужин. Мечта, да и только!

— Вот удивил. Мы в замке тоже ловим рыбу, а потом, страшно представить, мы ее едим! — Мона плотоядно клацнула зубами возле его плеча.

Джастин отпрянул в притворном ужасе, а потом внезапно рассмеялся. От его негромкого, искреннего смеха у Моны в животе начинали порхать бабочки. Ее возлюбленный был красив, как бог, но даже не подозревал об этом. Он никогда не думал о себе и не принимал услуги как данность. Его все любили, отчего он постоянно испытывал неловкость…

Мона могла бесконечно наслаждаться их общением, но время свидания неумолимо истекало. Джастин помог ей застегнуть платье, а потом аккуратно заплел волосы в эльфийскую косу, как будто делал это каждый день.

— Джас, я не вправе ничего тебе обещать, потому что не свободна в своих поступках, но я могу оставить с тобой частицу моей магии, которая влюблена в тебя так же сильно…

Их губы слились в прощальном поцелуе, а потом волшебница отступила назад и исчезла.

Вечером в усадьбу примчался взволнованный Джонатан, которому явно донесли, что Мона вернулась домой, к семье. Он опасался увидеть брата расстроенным и подавленным, но Джастин был безмятежно спокоен, искренне улыбался, с аппетитом ел и внимательно слушал доклад Джона о том, что произошло за день.

Она сказала, что влюблена. В него. В это верилось с трудом, но магическая нить между их сердцами звенела, как натянутая тетива, а амулет на груди был теплым и тяжелым.

Глава 11

Капитан Хартли не был дома уже три дня и покидал форт только на время коротких вылазок. Серокожие вампиры атаковали их почти беспрерывно. Если поначалу количество кровососов, появляющихся из Черного леса, только раздражало патрульных, то теперь просто приводило в ужас. Чтобы ни одна мерзкая голодная тварь не пробралась вглубь Западных земель или к селениям на берегу моря, приходилось держать под наблюдением линию большой протяженности, и Джастину катастрофически не хватало людей. Стычки с вампирами настолько участились, что форт практически перешел на осадное положение.

Запасов у них было достаточно, без подвоза провианта гарнизон мог продержаться довольно долго, но вместе с увеличивающейся толпой безобразных тварей росло и количество раненых. Необходимо было поддерживать численность ударных отрядов, отправлять на обход границы усиленные дозоры, проводить разведку. На все это нужны были люди, и Джастину, в конце концов, пришлось отправить гонца в Главное пограничное ведомство.

В ожидании помощи они набирали добровольцев из окрестных поселений, но на их обучение уходило слишком много времени. Справиться с человеком или диким животным новички еще могли, а вот серый кровосос один стоил пятерых опытных бойцов.

Для капитана и его сослуживцев настали нелегкие времена. Они с трудом выкраивали время на сон и еду, но Джонатан всегда находил минутку, чтобы нацарапать своей возлюбленной Марджи несколько слов в волшебной книжке. Написал он и о том, что у них происходит.

Когда взволнованная Марджори ворвалась в спальню хозяйки, чтобы сообщить тревожную новость, то застала волшебницу стоящей у окна.

— Еще что-нибудь случилось? — не оборачиваясь, спросила Мона.

Мэдж от неожиданности даже остановилась.

— Вы хотите сказать, что у нас тоже происшествие?

— Сначала ты расскажи.

Когда Марджори прочитала вслух письмо Джонатана, Мона подошла и взяла ее за руки.

— Джон прав, тебе пока не стоит туда соваться. Он сможет за себя постоять, а тебе сейчас нужно позаботиться о ребенке.

— Так вы уже знаете?! — от неловкости и волнения Марджори стала просто пунцовой. — Я сама только недавно догадалась…

— От души поздравляю вас с Джоном, Мэдж! Я как раз хотела тебе сказать, что сама собираюсь отправиться в Западные земли. Настало время раз и навсегда разобраться с тайной этого заклятия, но, когда все закончится, ты сможешь навестить своего героя и остаться с ним навсегда.

— Навсегда?! И вы согласны меня отпустить?

— Ты еще спрашиваешь! Вы любите друг друга и должны жить вместе, а где именно — это вам решать.

— Ой, если на то пошло, то я перееду в форт Кэннон. У нас с Джоном там и домик уже есть!

Мона тепло обняла плачущую от радости служанку и отправила ее писать ответ возлюбленному. Она так и не решилась сказать правду доброй женщине, которая с самого детства преданно заботилась о ней. Мэдж заслужила свое счастье, и ей пока не обязательно знать, что госпожа тоже носит под сердцем новую жизнь. Последствия ее невоздержанности дали о себе знать в самое неподходящее для этого время. Волшебница безжалостно подавила подступившие к глазам слезы и быстро вышла из спальни.

В качестве рабочего кабинета Мона использовала небольшой уютный будуар одной из своих предшественниц. Именно там она назначила своему управляющему прощальную встречу. При появлении волшебницы Лаэр почтительно поклонился, его лицо было напряженным и застывшим.

— Ты все прочитал?

— Да, брэни, но никак не могу подобрать название этому…

Мона грустно усмехнулась.

— Назовем это завещанием, заветом или последней просьбой. Что тебе больше по душе?

— Ничто из названного. Такого прежде не происходило, вам не требовалось оставлять подобные распоряжения.

— А сейчас потребовалось, потому что я не знаю, с чем мне придется иметь дело. За прошедшие годы я так и не получила ни одного внятного свидетельства, кто или что стоит за этим заклятием. По моим ощущениям, таинственное нечто похоже на тупой безжалостный механизм, который перемалывает всех, кто предназначен ему в жертву. Я хочу стать камнем, который заклинит жернова и остановит эту жуткую мельницу!

— Так и будет брэни! Вы Великая волшебница, на свете нет никого могущественнее вас!

Мона устало покачала головой.

— Ах, Лаэр, я всего лишь человек, наделенный магическим даром, а на одну силу всегда найдется другая. Светлые духи упорно хранят молчание, а это тревожный знак. Или они готовят мне новое испытание, или не верят в мою победу, — не в силах совладать с волнением, волшебница прошлась по комнате, потом резко остановилась и повернулась к управляющему. — Мы больше не можем удерживать Таэля! Он, как одержимый, стремится на Запад к Черному лесу, источнику всех бед. Там появились чудовища, которые питаются человеческой кровью. С каждым днем их становится все больше, стражи границы уже не справляются. Это не совпадение, Лаэр. Пришло время отправиться туда и узнать, наконец, что за тайну скрывает Черный лес. В мое отсутствие Эри и Эмма будут защищать замок, а ты позаботишься обо всех, кто в нем живет. Если с нами что-нибудь случится, Александр останется сиротой, поэтому, прошу, помоги ему…

Эльф резким движением руки отмел все опасения волшебницы.

— Вы не должны просить меня о том, что и так очевидно!

— Я не хотела обидеть тебя, мой друг, — Мона вложила в руку Лаэра простой деревянный диск. — Проследи, чтобы Санни регулярно виделся с дедом и дядей Майклом, он не должен забывать о своих корнях. На столе письма для него, для Бонрионах и для моего отца. Ты знаешь, как ими распорядиться. В случае если я не вернусь, опекуном моего сына станет тот, чье имя указано в четвертом письме. Там же лежит артефакт, который откроет тебе портал к нему. Ты принес радость в мою жизнь, мир и процветание в мой дом. Живи вечно и счастливо, Лаэр!

Мона обняла своего управляющего, нежно поцеловала в щеку и была приятно удивлена, когда сдержанный эльф тепло обнял ее в ответ.

— Я, как всегда, буду ждать вашего возвращения, брэни, и прослежу, чтобы мастер Ксан не пропускал занятия. Боги на вашей стороне, иначе и быть не может.

Глава 12

Рано или поздно человек ко всему привыкает, вот и ночные атаки голодных вампиров постепенно становились для обитателей форта обыденностью. С вечера до утра на стенах и смотровых вышках горели огни, и на улицах городка было светло, как днем. Усиленную вахту приходилось нести круглые сутки, но никто жаловался. Детишек, стариков и беременных женщин несколько дней назад отправили с небольшим отрядом на побережье, и теперь капитан Хартли мог спокойно заниматься своим основным делом. Защищать границу.

На исходе ночи командир и его патрульные отбились от очередной толпы кровососов, и за ворота вышла команда уборщиков. Часть трупов они сбрасывали в ров на границе с лесом, чтобы на время утолить голод живых вампиров. Остальных отвозили на повозках к дальнему краю тренировочного поля и там сжигали. От погребальных костров по всей округе расходилась ужасная вонь, но даже к ней люди уже притерпелись.

Чтобы хоть ненадолго избавиться от ненавистного запаха, Джастин сходил в баню, а потом пару часов подремал у себя в кабинете. Этой ночью никто из его людей не был серьезно ранен, но так им везло не часто. Время уже близилось к полудню, тревожный колокол хранил молчание, и капитан решил, наконец, разобрать накопившиеся бумаги. Но как только он взял в руки стопку последних донесений, на пороге его кабинета появился запыхавшийся Джонатан.

— Светлая госпожа здесь!

— Что?! — Джастин моментально выскочил из-за стола. — Ты попросил помощи и ни слова мне не сказал?

Он выглядел таким рассерженным, что Джон невольно попятился.

— Я ничего не просил, клянусь! Просто написал Марджи, чтобы она не вздумала приходить, пока у нас такое творится. Понимаешь, она ждет ребенка, так что я … беспокоюсь … за них.

Джон виновато пожал плечами, ожидая, что брат сейчас начнет ругаться, но Джастин просто сгреб его в объятия, приподнял над полом и, как следует, встряхнул.

— Поздравляю, Джон, ты все сделал правильно! А теперь пойдем, поздороваемся.

Джастин уже направлялся к выходу, когда вслед ему донеслось:

— Джас, тебе не понравится то, что ты увидишь…

Стоя на высоком крыльце здания комендатуры, капитан старался умерить бешеный стук сердца. Под приветственные крики жителей по главной улице городка ехала Мона на своей любимице Бео, которая выгибала шею и злобно косилась по сторонам. Джастин впервые увидел Светлую госпожу в мужской одежде и был так захвачен этим зрелищем, что не сразу обратил внимание на ее сопровождающих.

Двое мужчин и две женщины на черных эльфийских лошадях выглядели слишком яркими и нарядными для мрачноватого приграничья, и Джастин сразу догадался, что это волшебники. От обилия сверкающих украшений на их одежде просто рябило в глазах, но на самом деле каждая драгоценная побрякушка была смертельно опасным артефактом. Позади волшебников в плотном кольце охраны ехал эльф на пепельно-сером жеребце. Он был безоружен, крайне изможден и с трудом держался в седле. Так вот что имел в виду Джонатан…

Спустившись по ступенькам, Джастин раскланялся с гостями и подошел, чтобы помочь волшебнице сойти с лошади. Кэйд впервые позволил ему это.

— Госпожа!

— Здравствуй, Джас, — они стояли на виду у сотен людей и смотрели в глаза друг другу. — Скажи, что тебе известно о состоянии дел в моей семье?

Вопрос оказался неожиданным. Джастин бросил беглый взгляд на эльфа, которого телохранители Моны заботливо придерживали с двух сторон, и честно ответил.

— Не слишком много. Я знаю, что твой муж подвержен неустановленной магической зависимости, и его здоровье оставляет желать лучшего.

— Верно, Таэль одержим. Еще в детстве какие-то люди в черных плащах оставили метку у него на шее — знак отложенного заклятия, и теперь его призывает к себе неведомая сила. Ее источник находится где-то здесь, в Черном лесу. Таэль не ест, не спит, ни на что не реагирует, он только слышит зов.

Капитан вдруг нахмурился и кивнул в сторону комендатуры.

— Пойдемте, мне нужно кое-что вам показать, — он проводил волшебницу и Кэйда в самую дальнюю часть здания, где за неприметной дверью оказалась лестница, ведущая в ледник. Капитан снял со стены фонарь, и помог Моне спуститься по высоким крутым ступенькам. — Мы сохранили их так, на всякий случай, и вот надо же, пригодились. — Джастин поднял фонарь повыше. На полу, накрытые толстой мешковиной, лежали несколько мертвых вампиров. Капитан взял прислоненный к стене багор и отогнул им край рогожи. — Такой знак на шее твоего мужа? — Мона с нарастающим ужасом смотрела на лысое, уродливое существо, которое, несомненно, раньше было человеком… или эльфом… а может быть, волшебником. Рядом с ней, не сдержавшись, грубо выругался Кэйд. — Мы уничтожили сотни этих серых монстров, а они все продолжают выходить из леса. Все питаются кровью, у всех без исключения есть метка на шее, все предположительно мужского пола…

Не дослушав до конца, Мона резко повернулась и заторопилась вверх по лестнице.

— Спасибо, Джастин, ты действовал, как всегда, безупречно и на многое открыл мне глаза, — вопреки этому утверждению, волшебница ничего не видела перед собой от пережитого потрясения. Она быстро шла по коридорам комендатуры, распугивая служащих и постоянно сворачивая не в ту сторону. — Мы уведем вампиров от ваших стен, отвлечем их на себя, но нам понадобится проводник, который хорошо знает Черный лес.

— Учитывая количество этих кровососов, одного проводника будет явно недостаточно. Я давно планировал дальнюю разведку, но мне не хватало ни времени, ни людей…

— Джас, я не хочу, чтобы ты ввязывался в это дело, оно касается только моей семьи.

— Неужели? — Джастин, наконец, обогнал Мону и встал у нее на пути. — Ты думала так же, когда пришла спасать от ведьмы совершенно незнакомого человека? И это касается не только твоей семьи. Мы несем большие потери, у меня в лазарете уже не хватает места для раненых. Джон останется в форте, потому что его Марджи ждет ребенка, а я иду с тобой в Черный лес. Лучшего проводника тебе все равно не найти.

Они стояли посреди прохода, сверля друг друга гневными взглядами, не заботясь о том, что привлекают к себе всеобщее внимание. То, что капитан не побоялся ей возразить и даже поставить на место, подействовало на Мону довольно странным образом. Ей вдруг захотелось броситься ему на шею. Или выплакаться у него на груди. И то, и другое было невозможно, поэтому волшебница просто крепко сжала кулачки.

— На долгие сборы у нас совсем нет времени.

— Мне нужно два часа, не больше, почти все уже готово. Обсудим детали, загрузим поклажу, и можно будет выступать. Пойдут только добровольцы небольшим числом, чтобы не ослабить гарнизон. Давно пора узнать, на какой дьявольской кухне изготавливают этих серых уродов.

Глядя в красивое сосредоточенное лицо Джастина, Мона разрывалась между долгом и любовью. Ей до смерти хотелось прикоснуться к нему, поделиться своей новостью, но сейчас было не время и не место. Может быть позже, когда все закончится, и им обоим не будет угрожать опасность…

— Прекрасно, выступаем через два часа. Но я должна предупредить, что волшебники, которые меня сопровождают, уже давно мертвы.

Брови капитана снова устремились к переносице.

— Ожившие мертвецы? — на всякий случай уточнил он. — Они твои родственники?

— Некоторые из них. Кэйд, пригласи, пожалуйста, Джонатана и всех остальных, нам пора открывать военный совет.

Как только эльф ушел, волшебница позволила себе на несколько коротких минут прижаться к груди упрямого капитана, вдохнуть знакомый запах, послушать биение его сердца, ощутить тепло амулета под сукном мундира. Джастин порывисто обнял ее и коснулся губами нежного виска.

— Все будет хорошо.

Мона так и не поняла, кто из них это произнес, но в ближайшем будущем ничего хорошего не предвиделось… Она подавила вздох и неохотно отстранилась.

Глава 13

Смешанный отряд из людей, эльфов и волшебников выступил засветло, сразу после того, как закончилось короткое совещание. Мона ожидала резких разногласий, но, к ее бесконечному удивлению, Кэйд и Кини внимательно слушали капитана, обмениваясь короткими деловыми замечаниями, как будто делали это прежде много раз. Они отмечали на уменьшенной копии карты примерное направление продвижения, источники воды и места ночевок и понимали друг друга с полуслова.

Джонатан тем временем сводил волшебников в ледник, показал, как выглядят вампиры, и рассказал все, что удалось узнать об их повадках. Все патрульные готовы были пойти добровольцами, но Хартли отобрал только десятерых. Как именно Кэйд с Джастином разделили командование, осталось неясным, но волшебница не стала в это вмешиваться.

Через ров на границе с лесом патрульные перекинули прочные широкие мостки, которые тут же убрали, как только отряд перебрался на другую сторону. Какое-то время путники еще слышали лай собак и протяжный свист Джонатана, который был условным сигналом патрульных. Потом в Черном лесу наступила тишина, но длилась она недолго.

Вампиры не заставили себя ждать. Почуяв добычу, они начали стягиваться со всех сторон. Молчаливые серые тени мелькали между деревьями так стремительно, что были почти незаметны глазу, но не зорким глазам эльфийских лучников. Как только одна из стрел нашла свою цель, раздался истошный визг, который и послужил сигналом к нападению.

— Занять круговую оборону! Использовать только оружие ближнего боя! Сейчас, Сэймур!.. Руби!.. Слева, Алан!.. — негромко командовал капитан, и очередной вампир распадался под ударами мечей на две, а то и на три части.

Несмотря на то, что сами патрульные действовали очень слаженно, первая схватка прошла довольно хаотично. Эльфы и волшебники только примеривались, действовали наугад и часто промахивались. Лес наполнился визгом нападающих вампиров, человеческой и эльфийской бранью, ржанием лошадей и звоном оружия. Гостей неприятно удивила та скорость, с которой двигались вампиры, а патрульных, наоборот, восхитили боевые качества эльфийских лошадей. Они не только не боялись серых кровососов, но и успешно отбивались от них. Тут очень пригодились их прочная шкура, высокий рост и злобный нрав.

Мону и Таэля охраняли лучники Кинниала. Бео злобно скалилась и пыталась ринуться в гущу сражения, но волшебница удерживала кобылу твердой рукой. Первую атаку удалось отбить, и отряд, не мешкая, покинул место схватки, чтобы до темноты успеть покрыть как можно большее расстояние. Таэля короткое сражение оставило совершенно безучастным. Эльф неотрывно смотрел перед собой, не отвлекаясь ни на что другое, и по умолчанию именно он задавал направление продвижению отряда. Эти места были хорошо знакомы патрульным, поэтому путешественники шли, пока не стемнело.

Стоянку устроили на небольшом участке свободного пространства, поместив лошадей в центр круга, но палатки ставить не стали. Мона установила защитный барьер, погрузила своего мужа в сон и присела к огню. Джулия с Виктором заступили на первое дежурство.

Ночью в Черном лесу было почти так же тепло, как днем, поэтому люди и эльфы расстелили походные одеяла прямо на земле. Волшебница ожидала, что ее охрана и патрульные будут держаться обособленно, но этого не произошло. Воины сидели вперемешку, ели из одного котла, из рук в руки переходили оружие и средства защиты, чужой опыт тщательно изучался. Джастин, Кини и Кэйд, склонив головы над картой, намечали завтрашний маршрут, а Мона издали любовалась спокойными, уверенными движениями своего возлюбленного.

В случае с капитаном Хартли волшебница вышла далеко за рамки служебного долга, но, не задумываясь, сделала бы это снова, потому что он был достоин и большего. Джастин ни о чем ее не просил, не искал с ней встречи, он просто пытался наладить свою жизнь. Мона сама расставила ловушку, сама же в нее попалась, а теперь, пытаясь спасти мужа, рисковала жизнью нерожденного ребенка, который принадлежал не только ей одной…

Глава 14

Таэль поднялся еще до рассвета и попытался выйти за пределы защитного поля. Его отсутствующий взгляд был направлен в ту сторону, откуда исходил таинственный настойчивый зов. Полчища странных серых существ постоянно двигались на восток, и получалось, что они бегут от того самого места, куда так слепо стремился эльф. Вампиры были голодны и уже толпились по другую сторону невидимого барьера. Их число кого угодно могло бы привести в уныние, но только не капитана Хартли.

Сегодня, по примеру эльфийских воинов, вместо мундира и рубашки на Джастине была только темно-зеленая безрукавка, прошитая внутри металлической нитью, а верхние части рук защищали кожаные накладки с ножнами для малых метательных ножей. Глядя на своего командира, многие патрульные тоже избавились от привычной формы.

Путешественники свернули лагерь, закрепили поклажу на вьючных лошадях и наскоро перекусили. Капитан ел свою порцию стоя, внимательно наблюдая за безуспешными попытками Таэля пробиться через магический барьер. Безмолвные серые тени скользили вдоль границы защитного поля всего на расстоянии шага от эльфа, но по какой-то странной причине не замечали его.

Как только с завтраком было покончено, отряд моментально перегруппировался, и волшебницу окружило плотное кольцо охраны. Джастин занял позицию напротив первой намеченной цели.

— Господа волшебники, вы не осветите нам линию фронта?

— Без проблем! — отозвался Ловерн.

Со всех сторон за пределами круга вспыхнули яркие разноцветные шары, преграда исчезла, сражение началось. На этот раз люди, эльфы и волшебники перемешались. Они стремительно атаковали вампиров, и тишину леса снова взорвал изрядно надоевший истошный визг.

Джастин методично очищал пространство от кровососов, одновременно успевая следить за ходом сражения. Он видел, как сестра волшебницы успешно отбилась от наседавших на нее вампиров узким магическим лучом, но внезапно за ее спиной промелькнула серая тень и впилась зубами в шею. Одно движение мощных челюстей — и голова женщины бессильно свесилась на сторону, вампир перекусил ей позвоночник. Джастин рванулся было к Лоре, но рыжеволосая красавица на его глазах почернела и рассыпалась в прах, оставив после себя лишь горсть сверкающих побрякушек.

— Проклятье!!!

Расстроенный капитан одним ударом снес вампиру голову и опустился на колено, чтобы подобрать драгоценности.

— Не трудитесь, я сама это сделаю, — живая и здоровая Лора небрежно щелкнула пальцами, и магические артефакты послушно собрались в ее подставленную ладонь. — Простите, Джастин, но мы честно пытались вас предупредить. Спасибо за помощь!

Она сверкнула улыбкой и быстро повернулась, чтобы избежать очередного укуса. Джастин испытал настоящее потрясение. Эти красивые, нарядно одетые люди определенно были живыми, когда сражались, стояли в дозоре, спали или ели у костра. Мона называла их воинами Света… Амулет на груди капитана внезапно раскалился, и ему пришлось на время отложить досужие рассуждения.

Теперь, когда эльфы и волшебники немного набили руку, им иногда удавалось уничтожать вампиров, не прекращая движения. Таэль по-прежнему ехал во главе колонны, и его застывшая фигура понемногу начала вызывать всеобщее раздражение. У патрульных, волшебников и даже эльфов при одном только взгляде на него начинали немилосердно ныть шея и спина. Джастин крепился дольше остальных, но и он, в конце концов, поддался этой заразе.

Несколько дней отряд продвигался вглубь леса, делая только непродолжительные остановки, потому что местность кишела вампирами, но как только появилась возможность, путешественники решили устроить себе полноценный отдых. Остановились задолго до наступления темноты и разбили лагерь на берегу широкого, относительно чистого ручья. Для Светлой госпожи и ее мужа поставили маленькую палатку, и когда Таэля, наконец, погрузили в целительный магический сон, все вздохнули с явным облегчением.

Неподалеку от лагеря ручей спадал в овраг, образуя нечто вроде водопада высотой в человеческий рост. Недолго думая, все свободные от вахты патрульные спустились в овражек, выстирали одежду и с удовольствием вымылись, пока не стемнело. Потом к водопаду потянулись эльфы, а за ними и волшебники. Самой последней уже в сумерках купалась Мона. Облитая призрачным светом восходящей луны, она неспешно смывала с себя напряжение последних дней. Ее покой охраняли Джастин и Кэйд.

Кианнасах никогда не ревновал волшебницу к капитану Хартли. Несмотря на свою непробиваемую самонадеянность, он видел, что Мона с Джастином по уши влюблены и к тому же созданы друг для друга. Кэйда раздражала сама сложившаяся ситуация. Он искренне не понимал, зачем волшебница пытается спасти этого бессмертного неудачника, своего мужа. Изменить его судьбу было невозможно, но Мона упорно пыталась разобраться в истории с заклятием. Оставаясь до конца преданной своему нелепому брачному союзу, она сейчас рисковала своей жизнью и жизнью еще не рожденного ребенка ради одержимого, обреченного изгнанника…

Впервые за время службы у Великой волшебницы Кэйду было по-настоящему тревожно.

Глава 15

После нескольких особенно ожесточенных столкновений вампиры неожиданно изменили тактику. Они напали не рано утром, как обычно, а на исходе дня, когда усталые путники уже присматривали место для ночлега. То, что никто не погиб на месте, было неслыханной удачей, потому что монстров оказалось очень много и они отчаянно боролись за теплую свежую кровь. Теряя счет времени, не обращая внимания на боль и усталость, люди, эльфы и волшебники бились на пределе своих возможностей.

Джастин и Алан Старк стояли спина к спине, постоянно поворачиваясь по кругу. Они оба получили серьезные ранения еще в самом начале боя. Хартли чувствовал, как немеет его правая рука, как разливается по плечу и спине тошнотворная острая боль. Судя по тяжелому, с присвистом дыханию, Алану тоже приходилось несладко, но он ни разу не опустил руки и не сбился с шага.

На этот раз у вампиров было огромное численное преимущество. На место одного убитого тут же вставали пятеро, и в какой-то момент монстрам удалось прорвать круговую оборону. К истошному визгу теперь добавились злобное ржание и удары тяжелых копыт эльфийских лошадей. Волшебники уже не успевали возвращаться из небытия, у лучников иссякли запасы стрел, в защитном кольце вокруг Моны образовалась брешь…

И тут внезапно появился тонкий, как игла, радужный луч, который с удивительной легкостью принялся резать на куски серые уродливые тела. В воздухе запахло паленой плотью, вампиры принялись в ужасе шарахаться от луча-убийцы, а потом неожиданно ударились в бегство. В лесу, наконец, стало тихо, слышалось лишь злобное фырканье лошадей и тяжелое дыхание бойцов.

Вокруг, насколько хватало глаз, лежали убитые вампиры, и те, кто еще мог держаться на ногах, стояли буквально по колено в мертвечине. Хартли со стоном выдохнул и привалился здоровым плечом к стволу дерева, рядом с ним тяжело опустился на землю Алан Старк. Капитану тоже хотелось присесть, а еще лучше прилечь, но расслабляться было рано. Все, кроме Моны и Таэля, получили многочисленные укусы, рваные раны и переломы. Досталось даже лошадям.

Светлая госпожа склонилась над ранеными, оказывая им самую неотложную помощь, а Джастин попытался при свете волшебных фонарей оценить обстановку. Вывод напрашивался только один — форменная катастрофа. Отряд был не только безжалостно растерзан, но и утратил часть необходимого снаряжения. Какой бы ни была следующая атака, в таком виде им против голодных вампиров не выстоять.

К Джастину, сильно прихрамывая, подошел Кэйд, осмотрел его плечо и сочувственно прищелкнул языком.

— Выглядит не очень…

Он покопался в поясном кошеле, достал небольшую склянку и вылил на рану капитана какую-то жидкость с резким неприятным запахом. От обжигающей боли у Джастина буквально потемнело в глазах. Пока он пытался выровнять дыхание, кианнасах накрыл глубокую рану куском чистой ткани и примотал ее полоской кожи. Поначалу боль была невыносимой, но спустя минуту плечо онемело и утратило чувствительность.

— У нас проблема, — вполголоса сообщил Кэйд, завязывая последний узел.

— Кто-то погиб? — холодея, спросил Джастин.

— Нет, и все же мы кое-кого потеряли. Таэль воспользовался сложной ситуацией и сбежал. Он ушел пешком, так что найти его будет нелегко, особенно в темноте. Ты продержишься еще немного?

Как будто у него был выбор… Джастин оказал первую помощь Алану и отправился разыскивать своего коня.

На поиски беглеца ушла почти половина ночи. Компанию Джастину и Кэйду составил Виктор Мелман, который не только освещал им путь, но и оказался неплохим следопытом, так как долгие годы прожил один в лесу. Без него капитан вряд ли справился бы с задачей, потому что к моменту возвращения в лагерь он уже с трудом передвигал ноги.

Ночевать пришлось недалеко от места сражения. Есть никто не стал. Бойцы попили воды и легли, где стояли, расстелив на земле походные одеяла. Даже эльфы сегодня выглядели не лучшим образом. Когда раненые были, наконец, устроены, а посты расставлены, Джастин, обессиленно опустился на землю. Он отказался от предложенной Кэйдом воды, так как побоялся, что его стошнит. Боль вгрызалась в плечо, как голодный зверь, амулет на груди был обжигающе горячим, в ушах звенело.

Джастин осторожно вытянулся на походном одеяле, но так стало только хуже. После нескольких неудачных попыток найти удобное положение он просто прислонился спиной к стволу дерева, закрыл глаза и постарался размеренно дышать. Некоторое время спустя ему удалось забыться и даже увидеть сон. Там жгучая пульсирующая боль превращалась в ровное тепло, от талисмана по всему телу расходились исцеляющие волны. Он больше не чувствовал ни усталости, ни голода, ни жажды…

Капитан очнулся и открыл глаза. Рядом с ним сидела Мона, осторожно разматывая наскоро наложенную Кэйдом повязку.

— Что-нибудь случилось? — несмотря на сильное изнеможение, Джастин мгновенно насторожился и попытался выпрямиться, но волшебница удержала его на месте.

— Не двигайся, — она отложила в сторону окровавленную тряпицу и накрыла ладошкой глубокую рану на правом плече капитана, где сквозь рваные края виднелась белая кость.

Целительный эффект от прикосновения Моны оказался таким действенным, что Джастин застонал от облегчения.

— Ну вот, так гораздо лучше, а то я все время чувствовала твою боль.

— Не трать на меня силы, тебе нужно отдыхать, — волшебница молча прижалась к груди Джастина, и магия мгновенно обволокла их обоих. — Боги, любимая, я весь грязный, я тебя испачкаю!

В ответ Мона только сладко зевнула, и Джастин сдался. Обнял ее обеими руками, положил подбородок на теплую макушку и счастливо вздохнул.

Кэйд обнаружил спящую под деревом парочку на рассвете, когда заступал на дежурство. Он мягко высвободил госпожу из объятий капитана и отнес ее в палатку.

Глава 16

Уже несколько дней отряд продвигался по той части Черного леса, которая была незнакома патрульным. Они никогда не заходили так далеко на запад и теперь ориентировались только по старой карте, чудом сохранившейся в архивах Пограничного департамента. С тех пор, как ее составили, в рельефе местности почти ничего не изменилось, вопросы вызывало лишь размытое серое пятно за дальним краем леса. Никто в точности не мог сказать, что там находится, но именно туда с неослабевающим упорством стремился муж Светлой госпожи.

Как ни странно, чем дальше на запад уходили путешественники, тем меньше их беспокоили вампиры. За последние сутки им встретились лишь несколько малочисленных стай кровососов, которые явно от чего-то спасались бегством. В лесу стали чаще попадаться небольшие водоемы, по берегам которых росла сочная трава, а порой и зеленеющие молодые деревца.

На исходе четвертого относительно спокойного дня путники позволили себе чуть более длительный привал и разбили лагерь на берегу пруда, где смогли привести себя в порядок, постирать вещи и даже искупать лошадей. Все это время Таэль спал крепким магическим сном. Отсыпались патрульные и даже волшебники, которые в своей земной жизни уставали, как обычные люди. Раны у всех благополучно затянулись, побаливали только сломанные в последней схватке кости, но на подобные мелочи никто не обращал внимания.

Прихватив с собой Алана и одного из старослужащих патрульных, Джастин отправился на разведку. Уже наступила ночь, когда тихий протяжный свист оповестил дозорных, что разведчики вернулись. В палатку волшебницы заглянул Ловерн, даже в слабом свете ночной лампадки было видно, как сверкают его глаза.

— Сестра, кажется, мы близки к цели нашего путешествия!

Но Мона не разделила его восторга. Она вышла к костру и молча выслушала доклад Джастина. Лицо волшебницы было замкнутым, только во взгляде читались облегчение пополам с обреченностью. Когда капитан закончил, она только кивнула, а потом повернулась и ушла, так и не произнеся ни слова.

***

Когда путешественники добрались, наконец, до пункта назначения, день был еще в разгаре. В этом месте Черный лес упирался в глубокий каньон с отвесными стенами, который тянулся в обе стороны, насколько хватало глаз. Посередине расщелины, давно отделенный от монолитной плиты, находился своеобразный каменный остров. На первый взгляд, причудливый рельеф казался обычным природным явлением, но строгая симметрия узкого круглого утеса с плоской вершиной наводила на мысль, что тут поработали не только вода и ветер. Кто-то намеренно отделил часть каменистого плато, обрушив вокруг него породу, чтобы сделать это место неприступным. И этот кто-то обладал невиданной мощью.

На острове высился замок, выстроенный из грязно-серого камня. Он не был похож ни на затейливые эльфийские постройки, ни на дома волшебников, ни на крепости людей. Это было монументальное сооружение, сложенное из грубо отесанных каменных блоков, напоминающее огромную гробницу. Замок окружала высокая каменная стена, в которой зияла брешь. Если там когда-то и были ворота, то от них не осталось и следа. Все вместе выглядело старым, даже древним, но отнюдь не ветхим.

Лучники Кинниала вскарабкались на деревья, чтобы составить общую картину местности, но и без дополнительного обзора было ясно, что неизвестные строители не проложили к Каменному острову ни одного моста.Со стороны он казался абсолютно неприступным, но какое-то время спустя наблюдатели все же заметили вампира, который с трудом выбрался из каньона. Благодаря острым длинным когтям кровососы могли карабкаться по отвесным стенам, но людям и эльфам без соответствующего снаряжения это было не под силу.

Подобравшись поближе к краю, путешественники увидели множество серых тел, устилавших дно ущелья, значит, далеко не всем вампирам удавалось выбраться на поверхность. Но были они пленниками или обитателями мрачной цитадели, оставалось пока непонятным. Растянувшись в линию по обе стороны от лагеря, эльфийские лучники наблюдали за странным сооружением, пока не стемнело.

Вечером все, кроме дозорных, собрались у костра, чтобы обсудить дальнейшие действия. Задумчиво похлопывая перчатками по ладони, Ловерн первым высказал то, что сегодня многим приходило в голову.

— Если эти серые монстры и есть обитатели замка, как же они жили там, находясь в полной изоляции? Только голод мог заставить их рисковать жизнью, преодолевая этот каньон.

— Или их держали тут в плену, потому что они вампиры, — добавила его сестра.

— А что случилось с теми, кто их охранял?

— Может, они все умерли от старости, поэтому их пленники разбежались?

— А почему все держалось в таком секрете?

— И по чьему указанию? Никто никогда не слышал об этом месте.

— Не связана ли эта история с появлением Черного леса? Говорят, что в прежние времена он был вполне обычным…

— Самое место для таких тварей…

— Наверное, они просто съели своих тюремщиков…

Дискуссия набирала обороты, рождались все новые и новые версии, но Мона не участвовала в общем разговоре. Все это время она наблюдала за своим мужем. С тех пор, как путешественники разбили лагерь, он тихо сидел на большом валуне, неотрывно глядя на край пропасти, словно ожидая какого-то знака или сигнала. Джастин и Кэйд тоже присматривали за Таэлем, а Виктор и вовсе глаз с него не спускал, готовый в любую секунду применить заклинание. Только магия Светлой госпожи и темная магия Виктора могли на время обездвижить бедного одержимого.

Как только окончательно стемнело, над пропастью появилось свечение, и от одного края до другого протянулся призрачный магический мост. Таэль резко вскочил, бросился к полупрозрачному переходу, но тут его связало заклинание Виктора, и он, как подкошенный, рухнул на камни. Мечники быстро отнесли брэнина в палатку, где Мона вновь погрузила его в глубокий сон.

Светящийся мост некоторое время повисел над пропастью, а потом просто растаял во мраке. В замке было темно и тихо, он выглядел необитаемым, но за этой нарочитой заброшенностью таилось нечто тяжелое и опасное. Мона о чем-то тихо поговорила со своей охраной и скрылась за пологом палатки. Джастин мельком увидел, как она сидит на одеяле, устроив голову мужа у себя на коленях, и медленно гладит его по волосам. Капитан знал, что заснуть сегодня ночью ему не удастся, поэтому первым заступил на дежурство.

Огни в лагере были погашены, только в костре еще продолжали тлеть толстые поленья. После долгих, возбужденных споров люди и эльфы, наконец, улеглись спать. Дождавшись восхода первой луны, Джастин обошел редколесье, подал сигнал своему напарнику и повернул обратно. Их больше не защищал магический барьер, сегодня никто не ждал нападения вампиров.

Когда между деревьями внезапно мелькнуло светлое пятно, сердце Джастина рванулось в груди, но не от тревоги, а от радости. В неподвижном воздухе разлился аромат эльфийских цветов и раздался нежный шепот.

— Это я, Джас.

Боги, как же ему нравилось, когда она звала его этим уменьшительным именем! Джастин выхватил из темноты прекрасного призрака, и они крепко обнялись, обмениваясь теплом и магией своих тел. Мона поднялась на цыпочки, потерлась щекой о проступившую на подбородке капитана щетину, а потом поцеловала его в губы. Джастин вспыхнул, как сухое дерево, и вложил в свой поцелуй то, что он не мог, не имел права высказать словами.

Он охранял лагерь, и долг предписывал ему держать себя в узде, но отпустить Мону — значило расстаться, а это было трудно.

— Мы никогда не проводили вместе так много времени, — волшебница отстранилась ровно настолько, чтобы обласкать взглядом любимое лицо. — Я рада, что ты настоял на своем, Джас, без вашей помощи мы бы ни за что не справились. Завтра история заклятия перестанет быть тайной, но за одной отворенной дверью всегда находится другая, так что пожелай мне удачи.

В их прощальном поцелуе уже не было страсти, только бесконечная нежность и надежда на лучшее…

Глава 17

Завтракать путешественникам пришлось рано, потому что никакая магия уже не могла удержать Таэля. Он поднялся до рассвета и топтался по краю каньона, рискуя сорваться в пропасть. Мона не хотела, чтобы эльфы и патрульные сопровождали ее на ту сторону, но, оставшись совсем одна, она рисковала остаться совсем без помощи. Волшебнице пришлось прибегнуть к хитрости. Как только изрядно потрепанный отряд вышел из портала на каменистом плато перед зияющим створом ворот, Мона отдала магический приказ. Пока ее охрана и бойцы Джастина бестолково маршировали на месте, она вместе с волшебниками отправилась следом за Таэлем.

Вблизи старый замок просто подавлял своими размерами и мрачным запустением. Лестница с широкими крутыми ступенями вела к огромной металлической двери, которая стояла нараспашку, из-за чего каменный пол квадратного холла покрывал толстый слой песка. Ни единый предмет быта или лоскут ткани не оживляли внутреннюю обстановку. В замке не было ни мебели, ни картин, ни ковров, только серый камень повсюду.

Поначалу Таэль уверенно и целенаправленно шел по пустым переходам, но постепенно шаги его начали замедляться, потом он вовсе остановился и стал в тревоге к чему-то прислушиваться. Действительно, из глубины заброшенного строения доносились тихое поскуливание, лязг металла и скрежет камня о камень. Слабый сквозняк всколыхнул застойный воздух, и на волшебников пахнуло невыносимым зловонием.

— Что-то мне это напоминает… — мрачно изрек Ловерн.

— Ты прав, братец, так обычно воняет в темницах.

Лора в буквальном смысле двинулась на запах и за первым же поворотом обнаружила вход в бесконечно длинный зал, по обеим сторонам которого стояли клетки с прочными прутьями и крепкими запорами. Вдоль каждого ряда клеток тянулся каменный желоб с многочисленными ответвлениями в виде глубоких чаш. Все чаши были до краев заполнены кровью. В клетках сидели серокожие существа и таращились на незнакомцев пустыми бесцветными глазами. Их безгубые рты беспрерывно двигались, обнажая острые окровавленные зубы.

— Силы небесные!! — не сдержался потрясенный Виктор и мгновенно прикрыл собой Джулию.

От густого запаха крови и испражнений у волшебников начали слезиться глаза. Борясь с тошнотой, они шаг за шагом отступали обратно в проход, и только Мона осталась стоять в зале с клетками. Так вот какую тайну скрывало в себе древнее заклятие… Это была чудовищная и безупречная в своей простоте система: у пришедших на зов древнего заклятия сначала отбирали свежую кровь, а потом возвращали отходы в виде единственно доступной еды, делая из них вампиров и законченных уродов. Та же участь ожидала и Таэля…

— … ты слышишь меня, сестра? Тебе нужно на это взглянуть! — чтобы привлечь внимание Моны, Ловерну пришлось кричать ей в самое ухо.

Она полностью ушла в себя, потому что готовилась использовать всю магическую мощь домов Корвел, Амадиу и Мелман. Воздух вокруг волшебников уже начал потрескивать, а Светлая госпожа окуталась яркой светящейся аурой. Она повернулась в сторону прохода и увидела пять согбенных фигур в черных плащах с капюшонами. Магическое чутье подсказало волшебнице, что больше в огромном замке никого нет. Итак, пятеро против пятерых?

Те отрывочные сведения, которые Мона собирала на протяжении нескольких лет, оказались правдой — это действительно были Древние люди. Древние настолько, что кожа их стала похожа на пергамент, а сами они больше напоминали мумии. Сухие морщинистые покровы плотно обтягивали кости, почти лишенные плоти, мутные глаза смотрели из-под нависших век без всякого выражения.

В отличие от несчастных пленников, Древние не лишились волос, и они выбивались из-под капюшонов заношенных плащей, напоминая грязную паклю. У непосвященного их внешний вид мог бы вызвать жалость, но под черными обносками и иссохшей кожей Мона чувствовала древнюю силу, твердую и неподатливую, как сила камня. И такую же бездушную.

Ни единая искра эмоций не оживляла их внутренний мир. Они были мертвее, чем волшебники рядом с ней, от которых сейчас исходили магическая мощь и человеческое тепло. На гостей хозяева замка даже не взглянули, их внимание было целиком сосредоточено на Таэле. Один из древних прошаркал мимо него и открыл ближайшую к выходу клетку, чтобы поместить новенького подальше от остальных. Другой старец небрежно махнул рукой, и когда пленник не отреагировал на его знак, щелкнул узловатыми пальцами, словно сбивал прилипшую к одежде крошку.

Таэля резко шатнуло вперед, и, если бы Мона не защитила его, он стрелой влетел бы в распахнутую клетку. На лице эльфа впервые за долгое время, отразились настоящие эмоции, и он совершенно осознанно взглянул в глаза своей жене.

— Не оставляй меня здесь! Что угодно, только не это!!

Мона никогда особенно не любила момент магического озарения, а сейчас так просто ненавидела его. Истинная суть событий порой открывалась слишком поздно, и ей приходилось действовать впопыхах. Но, отправляясь сюда, волшебница знала, что ей предстоит не просто стереть грязное пятно с ткани мироздания, а совершить массовое жертвоприношение.

— Мне не оставили выбора, Ветер…

— Я знаю, — Таэль попытался улыбнуться, но одеревеневшие губы плохо слушались его. — Смерть все время ходила за мной по пятам, так что отдай меня лучше ей.

— Собственными руками?!

— Послушай, моя Светлая госпожа. Их надо уничтожить, потому что они не просто зло, они гораздо, гораздо хуже! Чтобы жить вечно, их племя питается людьми…

— Но вместе с ними погибнут все, кто отмечен знаком!

— Да, погибнут, зато избегнут этого кошмара! Лично я без колебаний выбираю смерть.

Непредвиденная задержка вызвала у Древних нечто вроде слабого приступа раздражения. Раз и навсегда отлаженная система до этого момента не давала сбоев, и старики, наконец, обратили внимание на странных чужаков.

Мона впервые столкнулась с таким видом магии и сразу поняла, почему Древним до сих пор удавалось без помех заниматься своим кровавым делом. Ни в одном из предыдущих поколений не рождался волшебник, способный с ними справиться. Если бы сейчас Мона не защищала воинов Света своей магией, они в мгновение ока уничтожили бы друг друга. Этого волшебница не предвидела. Если она сейчас промедлит, то патрульные и воины сэйдиур, много дней сражавшиеся бок о бок, сойдутся в смертельной схватке, которая станет для них последней…

Мона никак не могла решиться высвободить силу. Впервые за долгое, долгое время взгляд Таэля был ясен, в нем снова горел яркий аметистовый огонь. Но сам он, изможденный, исхудавший, уже едва стоял на ногах, нить его жизни на ткани мироздания вот-вот должна была оборваться. Эльф с трудом сделал несколько шагов и встал в один круг с волшебниками.

— Нам не суждено было прожить жизнь вместе, но я и в Вечности буду любить тебя, Мэрион Арвиат. А теперь возьми всю мою силу, всю, без остатка!

— Прощай, Ветер…

Собственный голос прозвучал для нее словно со стороны. Мона в упор посмотрела на мерзких могущественных стариков, для которых люди были лишь пищей, и раскинула руки в стороны.

Джастин с гневным рыком снова набросился на Кэйда, стараясь достать его длинным мечом в одной руке и кинжалом в другой. Он сделал уже множество попыток убить его, но кианнасаху каждый раз удавалось от него отбиться. Кровь заливала лицо капитана, лютая злоба мутила разум. Он не мог припомнить причину своей внезапной ненависти к эльфу, но твердо знал, что сначала необходимо уничтожить соперника, а уже потом можно будет убить себя. Бред какой-то… Меч просвистел рядом с ухом Кэйда, с его лезвия во все стороны разлетелись капли крови.

По давней привычке Хартли окинул взглядом поле битвы и невольно опустил оружие. Все его патрульные сражались с сэйдиур Светлой госпожи. Но эльфов было только семеро, поэтому трое бойцов из его форта насмерть бились между собой. Зачем они это делают? Что вообще здесь происходит?! Джастин оглянулся на мрачное сооружение, под стенами которого недавние соратники устроили настоящую резню, и внезапно увидел яркую вспышку.

На забытом Богами сухом островке, где уже давно не могло прижиться ни одно растение, сошлись в непримиримом противостоянии бездушная сила камня и яркая мощь небесного света. Под давлением магии Древних сверкающая магическая сфера Великой волшебницы исказилась и утратила четкую форму. Мона подпитала защитный кокон, а потом открылась, чтобы принять в себя силу ближнего круга.

Магия хлынула мощным потоком, и несколько мучительных мгновений волшебница боялась, что ее разорвет на части, но постепенно силы внутри распределились, и момент времени распался на строго определенные фрагменты. Каждая жилка в теле Моны звенела, как натянутая струна, бешеный стук сердца грохотал в ушах. Сквозь кроваво-красную пелену нечеловеческого напряжения она отмечала уход своих верных воинов.

Вот угасла искра жизни в глазах Таэля, и его прекрасное лицо застыло навеки… Вот на волшебниках начала дымиться одежда… Первым вспыхнул Ловерн, за ним Джулия и Лора. Виктор продержался дольше других, но вот и он уже охвачен пламенем…

Мона содрогнулась от невероятного усилия и всю мощь совокупной магии переплавила в гнев. Окружавший ее ореол внезапно лопнул, как огромный пузырь, и все древнее сооружение залили потоки слепящего белого света.

Глава 18

Джастин пришел в себя и попытался приподняться. Он лежал лицом вниз под толстым слоем каменного крошева, которое засыпало его с головы до ног. Выплюнув изо рта песок, капитан с трудом встал на колени и огляделся. Последним, что он помнил, была невыносимо яркая вспышка в огромном дверном проеме замка, бесшумный взрыв, от которого содрогнулось все древнее сооружение. Его бойцы и сэйдиур, истерзанные и окровавленные, вперемешку лежали на земле, продолжая сжимать в руках оружие, и он с нарастающим ужасом осознал шокирующий факт. Они со звериной жестокостью едва не уничтожили друг друга!

Следующая мысль заставила Джастина вскочить на ноги и броситься к гигантской лестнице, ведущей к дверям замка. Некоторое время, пошатываясь и спотыкаясь, Хартли бестолково метался по абсолютно пустым залам, пока ужасающая вонь не привела его к месту событий. Внутренних дверей в замке не было, поэтому он сходу попал в зал с клетками, в которых лежали сотни мертвых серых вампиров. В замке стояла звенящая тишина, какая бывает только после катастрофы…

Джастин в панике огляделся и увидел у самого входа в зал хрупкую женскую фигурку со светлыми волосами. Мона лежала на грязном полу, широко раскинув руки. Глаза ее были закрыты, но на лице все еще сохранялась маска предельного напряжения. Ни волшебников, ни Таэля рядом с ней не было.

— Нет… Нет, нет, только не это!

Джастин попытался привести ее в чувство, но волшебница оставалась безучастной к любым манипуляциям. Отчаявшись чего-либо добиться, он поднял ее на руки и поспешил к выходу, подальше от этого ужасного места. Только споткнувшись обо что-то мягкое, Хартли опустил глаза и увидел мужа Светлой госпожи. Несчастный эльф был мертв. Недалеко от него лежали еще пять неподвижных тел в заношенных черных балахонах.

Впервые в жизни Кэйд не мог сдвинуться с места и чувствовал себя по-настоящему больным. Что это было? Горный обвал? Новое нападение вампиров? Его правая рука все еще сжимала рукоять меча, из глубоких порезов на предплечье медленно сочилась кровь. Стряхнув с лица каменную крошку, кианнасах с трудом принял сидячее положение.

Первым, кого он увидел, был капитан Хартли, который сидел на земле, прижимая к себе Мону, и в отчаянии раскачивался взад и вперед. Над ними с растерянным видом стоял Алан Старк, с ног до головы перепачканный кровью, и обмахивал лицо госпожи несвежим носовым платком. Кэйд с усилием поднялся, доковылял до капитана и рухнул рядом на колени.

При взгляде на покрытое порезами и ссадинами лицо Джастина в его памяти всплыл эпизод их схватки, а потом воспоминания хлынули лавиной. Как подобное могло с ними произойти? И почему Светлая госпожа приказала своей охране оставаться снаружи? Его даже не было рядом, когда она сражалась со злом, вместо этого он пытался убить своего верного соратника…

Чувствуя, как кровь из раны на шее медленно проникает под кольчугу из шкуры виверна, Кэйд закрыл глаза и прислушался к своим внутренним ощущениям.

— Не надо отчаиваться, мой друг, госпожа жива, но ее дух сейчас очень далеко отсюда, — Джастин никак не отреагировал на его слова, продолжая судорожно сжимать Мону в объятиях. Тогда Кэйд наклонился и прикрыл ладонями Розу на ее груди. В сердцевине золотого цветка медленно пульсировал крохотный пурпурный огонек. — Видишь? Она дышит, хоть и очень слабо. Надо бы соорудить навес…

Кэйд выпрямился и окинул взглядом место недавней схватки, пытаясь отыскать среди окровавленных, запорошенных пылью бойцов своего заместителя.

За время этого похода кианнасах успел неплохо узнать капитана Хартли. В воинской иерархии, в мастерстве владения оружием и в командирском опыте они были подобиями друг друга. К тому же оба любили Мону Корвел. Кэйд помог Джастину перенести Мону в тень и уложить ее на походное одеяло. Капитан был так глубоко погружен в свое горе, что эльф решил его немного подбодрить.

— Послушай меня, госпожа будет жить! Эти вершители судеб не допустят, чтобы с ней что-нибудь случилось, особенно сейчас, когда … — кианнасах оборвал себя на полуслове, но было уже поздно. Джастин поднял голову и посмотрел ему в глаза.

— Продолжай. Скажи мне то, чего я не знаю, — Кэйд молчал, но капитан без труда прочитал на его лице страх, скрытый под бесстрастной эльфийской маской. Джастин медленно поднялся и шагнул вперед, до предела сократив расстояние между ними. — Ты не можешь оставить меня в неведении, — он боролся с желанием схватить эльфа за грудки и как следует встряхнуть, — это касается нас всех!

— Нет, капитан, только тебя, потому что госпожа носит под сердцем твоего ребенка.

Кэйд говорил что-то о своих опасениях, о ведьмах, колдунах и первой беременности Моны, но Джастин его уже не слышал. С тех пор, как он себя помнил, удары сыпались один за другим, Судьба постоянно испытывала его на прочность. Сколько еще напастей он сможет выдержать и не сломаться? Неужели тех, что уже были, недостаточно?

Джастин покачнулся. Он сознавал, что патрульные и эльфы в тревоге наблюдают за ним, но не сумел совладать с собой, тяжело опустился на камень и в отчаянии сжал голову руками.

— Боги, почему, почему она мне не сказала?!

— Госпожа не сказала никому, ни живым, ни мертвым.

— Это моя вина! — Джастин вцепился пальцами в волосы и дернул, что есть силы. — С таким везением мне следовало держаться от нее подальше, а я, дурак, размечтался о любви… Знаешь, я ведь уже один раз потерял жену и ребенка, больше мне такого не пережить.

Кэйд опустился рядом с ним на колено.

— Тебе и не придется, капитан, Смерть собрала свою жатву. Таэль из клана Воздуха мертв, волшебники больше не воскресли, замок просто завален трупами.

Эльф намеренно говорил тихо, без эмоций в голосе, и Джастину, наконец, удалось взять себя в руки. Он поднялся и негнущимися пальцами доверху застегнул изрядно потрепанный в походе мундир.

— Ладно, будем ждать, нам в любом случае некуда деваться.

***

Временный лагерь разбили прямо под древней стеной, а накрытое плащом тело Таэля эльфы уложили на нижнюю ступень лестницы. Кроме камня и песка на острове не было ничего, поэтому пищу и особенно воду путешественникам приходилось экономить. После той необъяснимой бойни, которую они устроили между собой, патрульные и эльфы чувствовали неловкость, поэтому занимались повседневными делами с удвоенным рвением.

Каждую свободную минуту капитан проводил под навесом, сидя на плоском камне рядом с постелью Светлой госпожи. Время от времени он осторожно протирал влажной тканью ее лицо и руки, смачивал губы отваром эльфийских трав, гладил пряди золотых волос. И молился. Теперь, когда первая волна отчаяния немного отступила, Джастин снова стал чувствовать свой амулет, но ощущения были какими-то странными. Как будто в нем нашла приют частица магии Моны.

Полог был поднят, чтобы впустить внутрь палатки немного свежего воздуха, но слабый сквозняк уже доносил во двор ужасное зловоние, наползавшее из недр огромного саркофага. Тела вампиров быстро разлагались, а без помощи магии справиться с этой проблемой было невозможно. Мимо Джастина прошли Кини и Кэйд с черными мешками в руках, и он мимолетно подумал, что уже где-то встречал вышитую на них монограмму…

— Алан, займи мое место! — Хартли стрелой вылетел из-под навеса и, что было сил, помчался вслед за эльфами. Свернув, наконец, в нужный коридор, он увидел, как Кинниал наклоняется над лежащей на полу неопрятной кучей черного тряпья. — Стой, Кини!! Во имя неба, не трогай его, даже пальцем не касайся!

Голос Джастина эхом отразился от каменных стен, и эльф замер над телом Древнего в неудобной позе, переводя взгляд с тяжело дышащего капитана на отвратительную мумию у своих ног.

— Я всего лишь хотел посмотреть, нет ли при них каких-нибудь артефактов. Госпожа всегда собирала…

— Да-да, я знаю, но к телам Древних прикасаться нельзя, это вас убьет. Даже предметы, которые они носили на себе, смертельно опасны, пока их не коснется кто-то обладающий силой.

Кини и Кэйд на всякий случай отступили от покойника на пару шагов.

— Выходит, никто так и не сможет их обыскать?

— Только Светлая госпожа, — Джастин сделал глубокий вдох и коснулся амулета через сукно мундира, — а теперь и я … наверное.

— Ты уверен, капитан? — Кэйд с подозрением уставился на него. — Что я скажу госпоже, если с тобой что-нибудь случится?

— Скажешь, что я всячески противился, но вы силой заставили меня это сделать.

Эльфы переглянулись.

— Он так шутит, — на всякий случай решил уточнить кианнасах.

Капитан опустился на колено и впервые внимательно вгляделся в уродливое существо, которое выглядело древнее, чем само время. Когда-то это, несомненно, был человек, который в погоне за бессмертием превратился в могущественного бездушного монстра…

— Подожди, — когда Кини коснулся его плеча, Джастин едва не подскочил от неожиданности, — возьми вот это.

Эльф протянул ему пару толстых кожаных перчаток. Джастин натянул их и осторожно раздвинул складки вонючего, сильно заношенного черного одеяния.

За время службы капитану не раз приходилось обыскивать покойников, и он поневоле притерпелся к этой неприятной процедуре, но сейчас ему пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы подавить рвотный спазм.

Очень быстро выяснилось, что хозяева замка не обременяли себя личными вещами. Джастин нашел только три кованых ключа из темного металла, крупный перстень с изображением рокового глифа и один странный предмет, который отыскался у самого дряхлого из стариков.

Глава 19

Чтобы как-то скоротать время, эльфы и патрульные исследовали жилище Древних. Мебель в замке заменяли похожие на столы каменные постаменты и некое подобие скамей, иногда встречавшихся в многочисленных залах. Ни единого цветового пятна, никаких резных украшений, только простые грубые формы, серый камень и песок. Похоже, что хозяева замка никогда не спали, не нуждались в удобствах и не готовили пищу. Они занимались отбором крови.

Обвязав лица несколькими слоями ткани, Кэйд, Алан и Джастин прошли до самого конца зала с клетками, где обнаружили тяжелую, обитую листами металла дверь, запертую на большой крепкий засов. Когда ее удалось открыть, то страшный смрад, висевший в зале, усилился стократ. Дверь вела во внутренний двор замка, который представлял собой огромный квадратный колодец с гладкими отвесными стенами. В него сбрасывали тех, кто прошел полный цикл обращения.

В глубоком каменном мешке новообращенные вампиры вели борьбу за выживание, убивая друг друга ради пищи. Дно колодца толстым слоем покрывали выбеленные солнцем кости, перемешанные со старыми гниющими трупами, а поверх этого месива лежали горы относительно свежих серых тел.

Борясь с подступающей тошнотой, Алан плотно прижал ладонь к повязке и попятился от края каменной ямы. Джастин с Кэйдом немного задержались, чтобы ее осмотреть.

— Они сумели соорудить нечто вроде лестницы, — голос эльфа звучал из-под обмотки непривычно глухо, и он для верности показал рукой.

У дальнего края колодца высилась куча костей, а в стене были процарапаны глубокие борозды. Из-за сильной рези в глазах Джастину пришлось прищуриться.

— Точно, вампиры выбрались из ямы и пустились в бега. На нас нападали те, кому удалось преодолеть ущелье.

— Скоро здесь невозможно будет находиться, а без магии нам с этим дерьмом не справиться.

Алан что-то пробубнил из-под повязки и припустил к выходу.

Кроме двери, ведущей к каменному колодцу, в замке обнаружились еще четыре надежно запертые двери. Три из них с виду были вполне обычными, но четвертая дверь выглядела так странно, что все по очереди ходили на нее посмотреть.

Вечером Кэйд в одиночестве сидел у костра, время от времени подбрасывая в огонь ароматические палочки, и наблюдал за капитаном, который пытался напоить Светлую госпожу отваром целебных трав. Прошло уже четверо суток, а дух волшебницы так и не вернулся из своего странствия. Кэйд редко молился, но, глядя как Джастин сражается с неумолимой Судьбой, он принес Богам символическую жертву и присоединил свои чаяния к горячей молитве человека.

Хартли уже не помнил, когда последний раз нормально спал. Во время ночных бдений у постели Моны ему иногда удавалось ненадолго забыться, но постоянное внутреннее напряжение не позволяло забытью перейти в полноценный сон. Джастин уже прошел все стадии отчаяния и теперь достиг состояния, когда человек начинает слышать музыку небесных сфер. Он пытался говорить с Богами, а вернее высказать им все, что накипело на душе.

Погруженный в свои переживания Джастин не заметил приближения рассвета. В изголовье постели мерцала маленькая походная лампада, под навесом становилось холодно. Капитан вышел, чтобы взять запасное одеяло, а когда вернулся, то увидел, что по другую сторону ложа сидит женщина в пышном старинном наряде. Она не была полностью прозрачной, но ее фигуру окутывало голубоватое свечение, создавая ощущение чего-то призрачного, эфемерного. Единственным живым и настоящим атрибутом была красная роза на длинном стебле, который легко сжимала ее бледная рука.

По какой-то странной причине вместо благоговейного почтения Джастин ощутил вспышку гнева, в его взгляде загорелся недобрый зеленый огонь.

— Чему обязан такой честью? — сквозь зубы процедил он.

Женщину так удивил неприветливый прием, что она заговорила не сразу.

— Ты возносил молитвы, и они были услышаны, — мягко произнесла посланница Духов, отчего Хартли разозлился еще больше.

— Простите, что побеспокоил! — при появлении призрака золотая Роза на груди Моны внезапно потускнела, пурпурный отсвет в ее сердцевине испуганно мигнул и погас. Джастин одновременно ощутил ледяное дыхание смерти и горячую волну ярости, которая разрывала его изнутри. — Так вот какова ваша благодарность! Моя госпожа никогда себя не жалела, ничего у вас не просила, она пожертвовала всем, а вы просто использовали ее … — Джастин задохнулся и с трудом перевел дыхание. — Я совершенно несведущ в делах магии, но даже мне известно, что сила никуда не исчезает, она просто меняет хозяина. Так заберите обратно свое могущество, заберите меня вместе с ним, только позвольте жить Моне Корвел и ее нерожденному ребенку!

Посланница печально покачала головой.

— У нас нет права распоряжаться твоей жизнью, дитя, потому что ты — Избранный.

Джастин не понял, что она хотела этим сказать, но постарался сбавить тон.

— Я простой солдат и рискую по долгу службы, но если моя жизнь для вас что-то значит, то обменяйте ее на две дорогие мне жизни, — призрачная женщина молчала, задумчиво глядя на капитана, и весь его гнев вдруг смыло волной безутешного горя. — Я взываю к вашему милосердию!

Он молил мертвого призрака о жизни, как будто миру Духов было дело до его ничтожных терзаний. Джастина охватила странная слабость, внутри стало пусто, словно из него внезапно вынули душу. Чувствуя, как лютый холод все сильнее сковывает тело, он медленно опустился на колени.

— Прощай, храбрый юноша! — посланница протянула к нему руку с цветком и разжала пальцы…

— Командир!! Ты жив, командир?! — в голосе Алана Старка впервые слышалась настоящая паника.

Хартли стряхнул с себя оцепенение и увидел, что по всему лагерю горят факелы, а его бойцы с оружием наготове плотным кольцом окружают палатку. Кэйд помог Джастину подняться с колен и вгляделся в его бледное лицо.

— Во имя неба, что это было? Мы никак не могли пробиться к вам сквозь невидимую стену, и холод стоял ужасный.

Капитан глубоко вдохнул, чувствуя, как к сердцу снова приливает горячая кровь, а амулет на груди наполняется жизнью.

— Явился Светлый дух из царства мертвых, и я, кажется…

Больше Джастин ничего не успел сказать, потому что тихий звук за спиной заставил его стремительно обернуться. Мона слабо кашлянула и пошевелилась.

Глава 20

Эльфы и патрульные стояли в пустом замковом дворе и смотрели на столб черного дыма, который поднимался над каменным колодцем. Все останки несчастных пленников волшебница предала огню. Взявшиеся словно ниоткуда резкие порывы ветра разрывали дым на отдельные клочья и уносили их в низкое сумеречное небо. С каждой минутой дышать становилось легче. Измучивший всех смрад разлагающихся тел, наконец, исчез, остался только легкий запах гари.

Магическое пламя вылизало зал с клетками, не оставив от серокожих вампиров ни единого следа, только там, где лежали тела Древних, все еще виднелись темные пятна на серых камнях. На каждое пятно Мона пролила несколько капель своей крови, а потом вновь предала их огню. Тонкая пленка остаточной магии корчилась на неровных плитах пола, сопротивляясь из последних сил, но, в конце концов, сдалась и исчезла.

Прежде чем покинуть Каменный остров, волшебница решила взглянуть, что скрывается за запертыми дверями, ключи от которых Древние постоянно носили с собой. Первой она открыла дверь, на которой стояла самая мощная магическая защита. Большой ключ легко повернулся в хорошо смазанной замочной скважине, и волшебница толкнула тяжелую створку.

Первым переступил порог Джастин. Он до предела напрягал все органы чувств, но в помещении было тихо, душно и темно. Лишь витал в застойном воздухе запах свежей крови.

Под высоким каменным сводом вспыхнули сразу несколько волшебных шаров и осветили огромный зал, плотно заставленный прозрачными сосудами, каждый из которых был размером с винную бочку. Их до краев наполняла красноватая, слабо мерцающая на свету жидкость.

Запасы Древних впечатляли. Джастин потрясенно оглядывал бесконечные ряды пузатых бутылей.

— Так вот чем они тут занимались, изготавливали Эликсир долголетия.

— Скорее бессмертия, — откликнулась Мона. — Чего-то подобного я и ожидала.

Она прошла вглубь хранилища, где на каменном постаменте стояли сосуды с еще свежей кровью и множество небольших плотно закупоренных бутылочек. Сложись все иначе, в одной из них сейчас хранилась бы кровь ее мужа. Мону затошнило при мысли о том, как мог страдать Таэль в одной из тесных железных клеток, медленно перерождаясь в жуткого серого монстра…

— Джас, давай поскорее уйдем отсюда.

За следующей дверью оказалось нечто совершенно неожиданное. Такое же огромное хранилище было заполнено несметными сокровищами. Монеты, драгоценные камни, статуи, живописные полотна, короны, тиары, оружие, доспехи, слитки золота и серебра… Все это было просто свалено в неряшливые кучи прямо на полу. Поначалу кто-то еще пытался разделять драгоценные камни по цветам, а изделия по формам, но потом порядок был нарушен или им просто пренебрегли.

Разноцветье переливающихся камней, теплый отсвет золота, белизна фарфора и мрамора казались совершенно неуместными в этом царстве серого камня и бездушного запустения. Мона присела и погрузила пальцы в россыпи драгоценных камней. Немного подумав, она подобрала с пола несколько прочных на вид мешочков, в которых хозяева приносили сюда свою добычу, и доверху наполнила их сверкающими каменьями.

Содержимое третьей кладовой повергло волшебницу и капитана в полное недоумение. Они стояли у входа, оглядывая неряшливые кучи предметов совершенно непонятного назначения. Одни были устроены сложно и витиевато, другие попроще, но все без исключения казались странными, словно не принадлежащими этому миру. Наверное, когда-то в этих предметах жила особая магия, но она утратила свою силу, превратив их в собрание бесполезных артефактов.

У противоположной стены хранилища были небрежно свалены изделия, которые неожиданно заинтересовали Джастина. Довольно тяжелые, формой своей больше всего напоминавшие оружие, они удобно ложились в ладонь, и о дальнейшем их применении нетрудно было догадаться. Рядом лежали открытые коробки с небольшими металлическими цилиндрами, аккуратно разложенными по отдельным ячейкам. Капитан отобрал несколько образцов, поместил их в подходящие футляры, валявшиеся тут же на полу, и сложил все в бархатный мешок.

Четвертая запертая дверь находилась в самой дальней части замка, почти на уровне земли или даже чуть ниже. Это было место силы, неизвестной мощи, скрытой в глубинных недрах. Древние камни мелко вибрировали под ногами путешественников, издавая очень низкий едва слышный гул.

Как и все до нее, Мона долго смотрела на гладкую металлическую поверхность, обработанную неизвестными инструментами. Дверь смотрелась еще более чужеродно, чем все добро Древних. Она не имела ничего общего с грубыми серыми камнями, в которые была поставлена неизвестно кем и неизвестно когда. На ней обнаружилось только одно небольшое отверстие — узкая скважина для ключа, подобного которому волшебница тоже никогда раньше не видела. Это был довольно тонкий и очень прочный металлический стержень в форме сильно вытянутой пирамидки. Всю его поверхность покрывали крохотные выемки, которые составляли сложный, исполненный скрытого значения узор.

Мона замерла перед странной дверью и прислушалась к своим ощущениям, но магия не сообщила ей ничего существенного.

— Кэйд, ты что-нибудь чувствуешь?

— Ничего, — ответил кианнасах, — там пустота.

Волшебница кивнула и убрала необычный ключ в свой поясной кошель.

— Придется вернуться сюда в более подходящее время.

У Джастина не было ни малейшего желания возвращаться в это проклятое место и, обменявшись взглядом с Кэйдом, он понял, что эльф с ним полностью солидарен.

Перед самым возвращением Мона столкнулась с непредвиденными трудностями. Эльфы наотрез отказались везти тело Таэля в замок Розы, где волшебница собиралась устроить пышные похороны, и переубедить их ей не удалось. По эльфийским обычаям обряд погребения нужно было провести немедленно и ни в коем случае не переносить его в дом, где жил покойный. Эльфы были очень суеверны и не устраивали прощальных церемоний вблизи жилища, чтобы не давать Смерти повода туда вернуться.

Волшебница не встретила понимания ни у одного из своих телохранителей, но хоронить мужа в этом проклятом месте она тоже не хотела. И тут ей на помощь неожиданно пришел Джастин.

— Я знаю место, где можно провести обряд.

Собрались спешно. Лошади застоялись, людям и эльфам давно следовало вымыться, нормально поесть и поспать, но сначала им предстояло отдать последний долг Таэлю из клана Воздуха.

Они вышли из портала на пустынном морском берегу, где ярко светило солнце, дул свежий бриз и пронзительно кричали чайки. Эльфы вместе с патрульными прошлись вдоль полосы прибоя, собрали выбеленный солью и солнцем плавник и сложили из него большой погребальный костер. У самой кромки воды Мона по обычаю людей обмыла и переодела своего мужа, и это было единственное, в чем эльфы пошли ей навстречу. Джастин, в силу очевидных причин, не мог ей помогать, и вместо него в помощники вызвался Алан.

Когда все приготовления были закончены, волшебница подошла к погребальному помосту, положила ладонь на неподвижную грудь Таэля и долго стояла, безмолвно прощаясь с ним. Потом к небу взметнулось желтое пламя, которому резкий морской ветер только помогал делать его скорбное дело. Каждый бросил в погребальный костер небольшое подношение добрым духам, а потом сэйдиур и стражи границы замерли в молчаливом торжественном строю.

Мона сухими глазами смотрела, как огонь жадно пожирает часть ее жизни. Она нашла в себе силы поблагодарить каждого патрульного, тепло попрощалась с Аланом, обняла Джастина и вложила ему в руку кошель, наполненный драгоценными камнями.

— Я верю, что ты мудро распорядишься неожиданным богатством. Пусть оно пойдет на доброе дело и послужит тем, кто храбро сражался в этой нечеловеческой войне. Я очень виновата перед тобой, Джас, но немного позже постараюсь все исправить.

Патрульные и эльфы отдали друг другу воинский салют, и над пустынным берегом раздался чистый протяжный свист, условный сигнал пограничников. В следующий момент бесконечно усталый отряд во главе со своим командиром оказался на хорошо знакомом тренировочном поле, где был с восторгом встречен обитателями форта Кэннон.

Книга 2. Таинственная дверь

Часть 1. Похищение

Глава 1

Когда тихим теплым вечером у ворот усадьбы остановилась крытая повозка, которой правил его брат, у капитана вмиг ослабли колени. Он смотрел, как Джон помогает выбраться Марджори с ребенком на руках, и чувствовал, что земля уплывает у него из-под ног. Его племянник родился два месяца назад в форте Кэннон в самый разгар дня, когда гарнизон обычно кипит, как потревоженный муравейник.

Благодарение Богам, роды у Мэдж не затянулись. Когда Джастин вернулся из дневного дозора, его уже величали дядей. Мальчика назвали Кристофером. Он носил фамилию Хартли, хотя его родители не состояли в браке, а отец был официально женат на другой женщине. Но Джонатана и Мэдж такая досадная мелочь совершенно не волновала.

Именно тогда Джастин единственный раз встречался с Моной. Она помогла Марджори при родах, по секрету сообщила Джастину, что сама ожидает девочку и снова исчезла. Сегодняшний поздний визит семейства Хартли-младшего мог означать только одно: у Моны начались схватки. В дальнем углу просторной мастерской стояла давно готовая резная колыбелька, заботливо накрытая чистой тканью. Джастин сделал ее сразу, как только закончил мастерить колыбель для племянника.

Пока капитан бестолково топтался у порога, не зная, за что взяться, вокруг него развернулась бурная, согласованная деятельность. Джон установил кроватку в укромном уголке хозяйской спальни, тут же подоспела Марта с детскими вещами и быстро превратила ее в нарядное уютное гнездышко. Мэдж устроила своего малыша на кушетке и полностью перестелила постель Джастина, готовя ее для роженицы. Появился Адам с ведрами горячей воды и начал наполнять большой керамический таз для умывания, который Робби поставил на скамью, принесенную Джоном из бани…

Внезапно под окном залаяла Дейзи, и Джастин поспешил во двор. Увидев Мону в окружении охраны, он так и застыл на пороге, пока досадливое восклицание Кэйда не заставило его пошевелиться. Волшебница рассмеялась и протянула руки.

— Джас, милый, не волнуйся, ничего с нами не случится! Ты просто немного посидишь под окошком, а когда все закончится, Мэдж тебя позовет. Хорошо?

Его хватило только на то, чтобы молча кивнуть и подхватить на руки свою располневшую любимую. Когда волшебницу со всеми удобствами устроили на кровати, Джастин вышел во двор, опустился на скамью и принялся молиться. Вскоре к нему присоединились Джонатан и Адам, а потом подошли Кэйд и Кини. Все были радостно взволнованы, один только капитан мучительно прислушиваться к каждому звуку, доносящемуся из дома, потому что слишком хорошо помнил, как истошно кричала во время родов его молодая жена. И как потом внезапно наступила мертвая тишина…

Но сегодня все было спокойно. Рядом с Джастином негромко переговаривались люди и эльфы, дремала, свернувшись в огромный клубок, Дейзи, в одиночестве двигалась по небосклону голубая Гиал. Теплая звездная ночь уже перевалила за середину, когда окно спальни внезапно озарилось ярким светом, а потом раздался сердитый детский плач, такой громкий в хрупкой ночной тишине, что все невольно рассмеялись. Маленькая волшебница не стала скромничать и оповестила мир о своем появлении.

На темно-зеленом бархате небосвода, словно бесшумный фейерверк, начался звездопад. Из-за облака выглянула Гиал, благосклонно принимая посвященное ей дитя и обещая свое покровительство. На мгновение дохнуло холодом, это мир Духов дал понять, что событие не прошло мимо его внимания. Джастина обнимали, поздравляли, а он никак не мог поверить, что все закончилось благополучно.

— Ну что, так и будете стоять столбом? — на пороге появилась Мэдж в свежем крахмальном переднике. — Идите уже знакомиться со своей дочуркой!

— А госпожа … с ней все в порядке? — отважился, наконец, спросить Джастин.

Бывшая служанка посмотрела на капитана, как на бестолкового ребенка.

— А магия на что, я вас спрашиваю? Поспешите, а то госпоже отдыхать пора.

Стараясь ступать как можно тише, капитан подошел к двери в спальню. Его прекрасная возлюбленная сидела в постели с новорожденнойдочерью на руках. Завернутая в мягкое одеяльце малышка недовольно кряхтела, а Мона смотрела на нее и улыбалась.

— Джас, она само совершенство! Не стой на пороге, иди сюда.

Хартли вошел в комнату и сразу окунулся в магию, словно в теплый мед, амулет на груди принялся пульсировать в такт биению его сердца. Он осторожно присел на край постели, и едва Мона повернула к нему голову, прильнул к ее губам, вложив в этот поцелуй всю свою благодарность. С замиранием сердца он склонился над ребенком и заглянул в маленькое сердитое личико.

Вокруг малышки еще сохранялось слабое свечение, и когда большие отцовские руки осторожно приняли хрупкое тельце, магическая аура вспыхнула вновь. Пока Джастин со слезами счастья на глазах знакомился с новорожденной, Мона потрясенно наблюдала, как свечение достигло своего апогея, потом поблекло и влилось в амулет, зажатый между телами отца и дочери.

— Как ты ее назвала?

— Анна, новая волшебница из дома Корвел, которая будет зваться Анна Корвел-Хартли.

Некоторое время малышка Анна хмуро смотрела на Джастина, потом немного повозилась и сладко зевнула. Ей понравились папины руки.

Мона устало откинула голову на подушки. Итак, магии вновь удалось устроить все по-своему. Она наделила Джастина способностью защищать свою дочь. Теперь в Доме у озера Анна будет в такой же безопасности, как и в замке Розы. Волшебница закрыла глаза и мысленно очертила границы усадьбы, заключая ее и всех живущих в ней в магический купол, непроницаемый для любых темных сил. Магии вокруг было столько, что купол начал слабо мерцать в темноте. Мону неудержимо клонило в сон, и она, наконец, сдалась, позабыв на время о нерешенных проблемах, невыплаканных слезах и невыполненных обещаниях.

Глава 2

Неожиданно для себя капитан Хартли оказался отцом-одиночкой с маленьким ребенком на руках. Малышку Анну было решено оставить в Доме у озера под присмотром семейства Грин, и Марта наотрез отказалась от помощи эльфийской няньки. Джастин прекрасно сознавал всю меру своей ответственности, но безропотно согласился на все, только бы не разлучаться с дочерью.

Они прожили как семья всего несколько счастливых дней, но однажды утром Джастин проснулся в постели один. Теперь Мона приходила днем, когда Хартли был на службе, кормила Анну, укладывала ее спать и вновь исчезала. А по ночам он просыпался, чтобы полюбоваться, как сиятельная госпожа в нарядном платье и сверкающих драгоценностях, расслабившись в кресле-качалке, прижимает ребенка к груди.

Джастин относился к ситуации с полным пониманием, ему и в голову не приходило осуждать Мону за ее двойную жизнь. Благодаря всесильной, изворотливой магии в замке Розы даже не подозревали о существовании капитана Хартли и малышки Анны, да и сам Джастин имел весьма смутное представление о настоящей жизни Светлой госпожи.

Порой они не встречались по несколько дней, а с тех пор, как во дворе усадьбы появилась длинношерстная эльфийская корова, стали видеться еще реже. Долгими одинокими вечерами Джастин сидел у колыбели малышки Нэн и пытался мысленно пройти вдоль невидимой магической нити, протянутой между его амулетом и Розой Корвелов. Он тосковал по Моне, и ему хотелось донести свои чаяния до далекого волшебного замка, которого он никогда в жизни не видел.

В свою очередь, Мона просто разрывалась на части. Она не могла надолго оставаться в Доме у озера из-за Санни. Мальчик недавно потерял отца и, как истинный эльф, до сих пор не примирился с тем, что жизнь может внезапно кончиться. Мона всегда спешила к сыну, а возвращаясь в замок, начинала отчаянно скучать по Джастину и малышке Нэн.

Никто не задавал ей неудобных вопросов, не интересовался, где она постоянно пропадает, но от этого волшебница чувствовала себя еще хуже. О ее отношениях с капитаном пограничного патруля знала только преданная эльфийская охрана, а члены семьи Корвел пребывали в благостном неведении.

Однажды под вечер волшебница вернулась в замок Розы и ощутила странное внутреннее несоответствие. Вокруг царил безмятежный покой, а она по непонятной причине испытывала раздражение и тревогу. Словно слышала зов, но никак не могла определить, откуда он исходит. Виновник неприятных ощущений обнаружился ближе к ночи. Им оказался тот самый Ключ, который Джастин нашел у одного из Древних. С тех пор, как они вернулись с Каменного острова, артефакт хранился в спальне Моны и до сегодняшнего дня никак себя не проявлял.

На одно короткое мгновение волшебнице захотелось забросить его куда-нибудь подальше и навсегда забыть о тайнах, которые хранил старый замок, но она знала, что никогда этого не сделает. В глубине души Мона только и ждала повода, чтобы вернуться туда и узнать, во имя чего она принесла в жертву столько жизней.

В замке Розы давно стемнело, а на Каменном острове тусклое солнце еще только клонилось к закату. Восемь эльфов и Светлая госпожа стояли в пустом пыльном дворе, глядя на возвышавшееся над ними мрачное сооружение. Больше года минуло со времени их трагического похода, а казалось, будто все произошло только вчера. Ни одна мелочь не стерлась из памяти.

Мона достала из поясной сумки странный Ключ. Он мелко вибрировал, издавая неприятный тонкий звук, который проникал, казалось, прямо в мозг. Теперь, в непосредственной близости от Двери, сигнал настолько усилился, что стал невыносимым для восприятия. Кэйд с неприязнью посмотрел на назойливый артефакт.

— Госпожа, вы действительно хотите открыть эту Дверь?

— Да, мой друг, иначе мы никогда не узнаем, что за ней скрывается. Но только открою ее я одна.

Кианнасах на мгновение замер, а потом медленно повернулся к волшебнице.

— Простите, госпожа, я уже далеко не молод, и слух иногда подводит меня. Не могли бы вы повторить последнюю фразу?

Мона прекрасно знала, что эльфы слышат намного лучше, чем дикие звери, поэтому раздраженно вздохнула и молча направилась к открытым настежь дверям замка. Эльфы тут же окружили ее плотным кольцом.

— Вам не кажется, что сначала нужно все обсудить? — не сдавался Кэйд. — Не можете же вы просто взять и открыть эту проклятую Дверь без всякой подготовки!

Чувствуя зуд в ладони от вибрации Ключа, волшебница крепче сжала кулак и ускорила шаг.

— Мы можем день и ночь говорить об этом, но все равно ничего не узнаем, пока не откроем ее. Кэйд, у меня двое маленьких детей и сложная обстановка в семье, я не могу попусту тратить время, — Мона раскрыла ладошку и показала артефакт, который уже почти подвывал от близости вожделенной Двери. — Этот Ключ подает сигнал своему владельцу по вполне определенному поводу: его кто-то вызывает с той стороны Двери. Узнать, кто и зачем мы можем только одним способом.

— Отлично, тогда давайте войдем и узнаем!

— Ваше присутствие может спугнуть того, кто ждет за Дверью.

От усилия сдержаться у кианнасаха на скулах проступили желваки.

— Это очень странная стратегия. Если мы для вас — неподходящая компания, давайте позовем капитана, пусть он решает.

— Ты же знаешь, что Джастина сейчас привлекать нельзя, он очень занят. Я войду одна, осмотрюсь и, как только представится возможность, открою для вас порталы. Вся эта история как-то связана с кровавым Эликсиром Древних, другой причины я даже представить не могу.

— А вдруг ваша магия там не действует, что тогда прикажете нам делать?

— ЖДАТЬ.

Многократное эхо короткого слова прокатилось по всем залам и переходам огромного замка, отразилось от каменных стен и вернулось обратно едва слышным шепотом. Мона всегда избегала применять к своей эльфийской охране магический приказ, но этому спору не предвиделось конца. Она знала, что добровольно Кэйд не уступит, его не убедят никакие доводы. Волшебница, не мешкая, направилась в хранилище, сложила в поясную сумку с десяток маленьких флакончиков с Эликсиром, а потом спустилась к таинственной Двери.

— Встретимся на ТОЙ стороне.

Она вытерла вспотевшую ладошку о подол платья, глубоко вздохнула и вставила Ключ в отверстие. Он легко вошел в узкую скважину, снаружи осталось только квадратное основание пирамидки. Раздался звук, словно под землей всколыхнулась огромная масса воды, а потом толстенная Дверь медленно распахнулась. Мона быстро вытащила Ключ и шагнула в образовавшийся проем.

Глава 3

Волшебница не услышала ни щелчка, ни стука за спиной, Дверь закрылась бесшумно, и она осталась стоять в полной темноте. Единственным звуком, нарушавшим абсолютную тишину этого места, было ее собственное взволнованное дыхание. Превозмогая желание применить магию, Мона терпеливо ждала, и постепенно вокруг нее начал разгораться голубоватый свет. Определить его источник волшебница не смогла, зато увидела, что стоит в круглом коридоре, своей безликостью напоминавшем трубу. В неяркой подсветке мерцали плавно изогнутые металлические стены, но покрытый плотным упругим материалом пол был абсолютно ровным.

Мона внимательно всмотрелась в исчезающий в темноте коридор. Она явственно ощущала чужеродную силу, исходившую из недр неведомого сооружения, но это был уже не старый замок на Каменном острове, а нечто совершенно иное. Мона с облегчением убедилась, что магия по-прежнему полностью ей подвластна, и осторожно двинулась вперед.

В пути ее сопровождал свет из невидимого источника, тогда как впереди и позади коридор по-прежнему тонул во мраке. Время от времени лицо Моны овевал слабый поток воздуха. Он то пропадал, то снова появлялся, играя складками ее белого плаща и принося с собой непривычные запахи. Проход закончился ярко освещенным арочным проемом, от которого вниз вела изящная металлическая лестница с узкими перилами.

Нетерпеливый возглас на незнакомом языке заставил волшебницу замереть на верхней ступеньке. Ее взору открылся просторный зал, похожий на половину огромной сферы, с такими же арками и лесенками по всей окружности, расположенными на равном расстоянии друг от друга. Мона насчитала двенадцать проходов, включая тот, по которому пришла сама. В центре зала стояли массивный круглый стол и двенадцать черных кресел с высокими спинками. Похоже, что каждый приходящий садился в кресло у своего прохода, и шесть кресел из дюжины были уже заняты.

При появлении Моны человек, сидевший прямо напротив, медленно поднялся со своего места. Мона успела заметить, как он нажал большим пальцем на основание точно такого же Ключа, после чего неприятный звон в ее голове тут же прекратился. На волшебницу уставились шесть пар глаз, и неожиданная заминка дала ей возможность в свою очередь разглядеть присутствующих в зале.

Один из присутствующих за столом был худым и смуглым, одетым во что-то пестрое, его причудливый головной убор украшали крупные драгоценные камни. Кожа второго оказалась абсолютно черной, а волосы, скрученные в короткие жгуты, торчали в разные стороны, как шипы на оболочке ядовитого ореха.

На другой стороне сидел человек с зеленоватой кожей в плотном жестком одеянии, сделанном из множества мотков тонкой проволоки. Еще двое рядом с ним имели бледные, почти прозрачные покровы, только один с трудом умещался в своем кресле, а второй был в нем едва заметен. Единственное, что объединяло таких разных представителей человеческого вида, это их принадлежность к мужскому полу.

Самую привычную глазу волшебницы внешность имел только человек, поднявшийся при ее появлении. Он был довольно высок и держался с поистине королевским достоинством. Его белый костюм больше всего напоминал военную форму, которая предназначалась лишь для того, чтобы эффектно оттенять светлую кожу, черные волосы и синие глаза. По человеческим меркам он выглядел лет на тридцать-сорок, но на самом деле ему уже могло быть все восемьдесят.

Перед каждым членом благородного собрания лежало на столе что-то, принесенное в уплату за маленький пузырек кровавого зелья. Ни у кого не обнаружилось магических способностей, но это вовсе не означало, что с ними не следовало считаться. Теперь волшебница, наконец, узнала, в чем состояла ценность крови «помеченных». Она обладала свойствами продлевать жизнь тем, в чьем мире нет и никогда не было магии.

Видимо, покупатели собирались за круглым столом по строго определенным дням, а Мона об этом не знала и потому опоздала на встречу. Они думали, что при помощи Ключа вызывают одного из Древних, но вместо него пришла волшебница и своим появлением смешала привычный расклад.

Глава 4

Все обращенные к Моне лица выражали тревогу и недоумение. Язык, на котором говорили сидящие за столом мужчины, показался волшебнице смутно знакомым, и тут ей на помощь пришла магия. Когда она жила в доме Виктора, то старательно изучала древние тексты из его библиотеки, написанные на мертвом языке, и теперь все прочитанное услужливо всплыло в ее памяти.

— Кто вы, собственно, такая? — уже не в первый раз и с заметным раздражением спрашивал мужчина в белом.

— Меня зовут Мона Корвел, — старательно выговаривая слова, произнесла волшебница.

— Ну, наконец, хоть что-то! Тристан Мэйнард, к вашим услугам, — мужчина учтиво, но довольно сухо склонил голову. — Могу я спросить, что вы здесь делаете и почему не пришел Мудрейший?

Мудрейший? Много ли нужно мудрости, чтобы обменивать Эликсир на совершенно ненужные ценности? Причина этого странного бартера пока оставалась для Моны загадкой.

Она спустилась по ступенькам и сделала несколько шагов к столу.

— Видите ли, господин Мэйнард, Мудрейший не смог прийти на встречу, потому что его сразил внезапный недуг.

— Недуг?! — подозрения собеседника усилились кратно. — Такое маловероятно. Никакая болезнь не могла стать причиной…

— Разве я не упомянула, что недуг Мудрейшего оказался смертельным?

Ее слова произвели ошеломляющий эффект. Мэйнард побледнел, а остальные в ужасе застыли в своих креслах. Несколько минут в зале стояла гробовая тишина, потом Мэйнард пошевелился и сделал шаг навстречу волшебнице. Она видела стремительный бег его мыслей и смену эмоций, которые он моментально брал под жесткий контроль. Этому человеку не раз приходилось принимать трудные решения, и соображал он очень быстро.

— Если Мудрейший мертв, а Ключ у вас, значит вы его наследница?

— Нет, господин Мэйнард, я не его наследница, я его палач.

Теперь тишина стала просто оглушительной и длилась гораздо дольше. Наконец, мужчина разжал крепко стиснутые челюсти и заставил себя выдавить:

— Вы что … его убили?

— Правильнее будет сказать — уничтожила. Его и всех ему подобных.

— И теперь вы явились сюда, чтобы … — Мэйнард сделал еще шаг вперед, но Мона предупреждающе подняла руку.

— Не спешите с выводами, ваша жизнь мне не нужна.

Ее собеседник презрительно скривился.

— Мы прекрасно знаем, что вам нужно! — загомонили вдруг сидящие за столом.

— Вы нарушили Договор и теперь пытаетесь нам угрожать…

— Но у вас ничего не выйдет!

— Мы не допустим произвола в Священном месте, у нас есть средства помешать вам…

Мона внимательно наблюдала за членами собрания, но не пропустила незаметный жест Мэйнарда. Его согнутые пальцы коснулись края рукава, и в подставленную чашечкой ладонь скользнула короткая блестящая трубка. Волшебница спокойно посмотрела ему в глаза.

— Я бы на вашем месте не делала этого, так как вы все поняли неправильно. Прошу вас, сядьте, и мы поговорим.

— Вы убили одного из нас! О каких переговорах может идти речь?

— К вам лично это не имеет никакого отношения, господин Мэйнард, — попыталась урезонить собеседника Мона, но тот злобно огрызнулся.

— Вот тут вы сильно просчитались, деточка! И называйте меня Ваше превосходительство, а не господин Мэйнард. Я наследник Великого канцлера…

— В таком случае обращайтесь к Великой волшебнице с должным почтением. Для вас она Светлая госпожа, — внезапно прозвучавший посторонний голос заставил Мэйнарда отступить и быстро оглядеться.

Восемь воинов с большими луками в руках стояли в проходах, отрезая путь к бегству всем присутствующим в зале. За столом вновь воцарилось потрясенное молчание.

— Вы всерьез надеялись испугать нас луками и стрелами? — язвительно спросил его превосходительство.

Он ловко повернул в пальцах блестящую трубочку и попытался нажать на незаметный выступ. На его лице сначала отразилось мстительное предвкушение, затем недоумение и, наконец, откровенное беспокойство. Через несколько томительных мгновений члены собрания поняли, что не могут пошевелиться. Из-за шквала гнева и возмущения Моне даже пришлось повысить голос.

— Прошу вас, господа, ведите себя тише, иначе лишитесь еще и голоса!

Все тут же испуганно замолчали, и только Мэйнард продолжал сверлить волшебницу гневным взглядом. Его белый мундир был явно перегружен знаками отличия, на плечах топорщились толстые накладки из витого шнура, а поперек груди красовалась жесткая голубая лента, расшитая золотой нитью. Мона подавила невольный вздох.

— Если вы пообещаете не применять оружие, я верну вам подвижность.

От гнева скулы Мэйнарда потемнели, под кожей обозначились желваки.

— Вашей охраны здесь быть не должно, да и вас тоже, если на то пошло! Вы нарушили все пункты Договора!

— Меня извиняет только то, что я о нем не знала. Так вы даете слово?

Они в упор смотрели друг на друга, и мужчина внезапно смешался.

— Даю, — процедил он, но Мона ни на мгновение не поверила в его искренность.

Вернув себе свободу движения, правители принялись усиленно ерзать, а Мэйнард сел в свое кресло и демонстративно сложил руки на столе.

— Я убрал оружие, теперь вы уберите своих людей. Судя по всему, они вам не так уж и нужны. Поймите, наше собрание тайное и посторонних здесь быть не должно.

Мона заняла место, принадлежавшее ранее одному из Древних, и покачала головой.

— Мои люди останутся.

— Никто из членов Общества этого не одобряет. Ваша охрана должна покинуть Священное место! — продолжал напирать Его превосходительство.

— Вы говорите от имени всех присутствующих?

— Я — Председатель этого собрания! — гордо сообщил Мэйнард, и Мона понимающе кивнула.

— Мне не хочется попусту тратить слова, господин Председатель, просто смиритесь с этим вынужденным неудобством.

Глава 5

Мэйнард откинулся на спинку кресла и принялся откровенно разглядывать женщину, сидящую напротив него. Молодая, красивая, одетая в длинное светлое платье, она излучала уверенность, безмятежность и силу. С такой яркой харизмой ему еще сталкиваться не приходилось. От Мудрейшего всегда исходила тяжелая, неподатливая основательность. Он никогда не прибегал к угрозам, просто молча подавлял волю всех членов Совета. Но они были согласны на все, лишь бы грязный вонючий старик выполнял свою часть Договора — вовремя приносил Эликсир…

Председатель тайного общества долгожителей почувствовал неприятный холодок, который пополз у него по спине при мысли о том, что поставки зелья могут внезапно прекратиться. Принимать Эликсир следовало примерно раз в год, а ведь некоторым еще приходилось делить свою порцию на части, чтобы продлить жизнь близким. Если доступ к чудесному средству будет утрачен, им останется только состариться и умереть.

Под безупречным парадным костюмом на теле Мэйнарда выступила испарина. Он с замиранием сердца наблюдал, как Мона Корвел изучает текст Договора, заключенного когда-то между правящими элитами нескольких миров и одним из Мудрейших. Его условия были кабальными, но никто не осмеливался возражать.

Все шло вполне сносно вплоть до появления в Священном месте женщины с целым отрядом охраны, который выглядел довольно экзотично. Синие чешуйчатые безрукавки, мечи в серебряных ножнах, луки, стрелы, а за поясом у каждого крупнокалиберные автоматические пистолеты. Это сочетание несочетаемого вызывало у Мэйнарда излишне нервную реакцию.

— Простите, миледи, а к какому роду войск принадлежит ваша охрана?

Мона подняла голову и внимательно посмотрела на собеседника. Обращение звучало вполне уважительно, поэтому она ответила.

— Это сэйдиур, эльфийская воинская каста.

Председатель не поверил своим ушам.

— Эльфийская, я правильно расслышал? Что за чушь? У вас там и гномы есть?

Мона явно не поняла его вопроса.

— Как мне следует к вам обращаться? Господин Председатель?

— Обращайтесь ко мне "милорд". А вы сами кто?

— Я волшебница.

— Волшебница?!

— У вас какие-то проблемы с переводом, милорд?

— Нет, просто… — Мэйнард изо всех сил пытался скрыть замешательство. — Все это так странно, вы не находите?

Председатель во все глаза смотрел на Мону, не в силах поверить, что его не разыгрывают. Навидался он в тайном Обществе представителей диковинных народов, но волшебники, эльфы — это уже слишком! Но, несмотря на все свое недоверие, Мэйнард мог бы поклясться, что необычная гостья читает его сейчас, как раскрытую книгу, буквально видит насквозь.

— Странно другое, милорды, — Мона обвела взглядом сидящих за столом. — Вас так удивили мои магические способности, что я вынуждена спросить: вы не знали, что Мудрейший был могущественным колдуном?

Неподдельное изумление на лицах собравшихся и было ей ответом.

— Если он обладал невиданной силой, то как же вы смогли его уничтожить? — спросил человек с толстыми щеками и очень темной кожей.

— Должна признать, что это было нелегко.

Но толстощекий не унимался.

— А какова причина вашего с ним конфликта?

— Снадобье, которое вы получали, в своей основе состоит из крови, поэтому от рук Мудрейшего пострадало очень много людей.

После непродолжительной паузы члены собрания разразились возмущенными возгласами.

— Нас это не касается…

— Мы всегда исправно платили…

— Нас не заботят подробности…

— Какое я имею отношение…

— Я не несу никакой ответственности за чужие…

Последним высказался Его превосходительство.

— Нас никогда не посвящали в секрет приготовления «снадобья», как вы его называете. Мы искренне сожалеем, если пострадал кто-то из ваших близких.

Сожалеют они, как же… Мона видела, как в нетерпении шевелятся толстые пальцы и дрожат губы чернокожего человека, как остальные с трудом сдерживают нетерпение. Наконец, Мэйнард задал беспокоивший всех вопрос.

— А как же Эликсир? Будете ли вы соблюдать Договор?

В ожидании ее ответа все сидящие за столом затаили дыхание. Мона выдержала паузу, делая вид, что раздумывает.

— Я не собираюсь исполнять чужие обязательства, — все дружно ахнули, но волшебница подняла руку, призывая их к спокойствию. — Теперь о том, что касается Эликсира. Никакого общего обсуждения не будет, я поговорю с каждым из вас приватно. Так называемый Договор я объявляю утратившим силу…

— У вас нет на это никакого права, вы здесь чужая!

— А вы? Что вам известно об этом месте? Мы все здесь лишь гости, не более.

— Но Договор существовал всегда! Вы не можете вот так внезапно взять и разрушить все, что являлось священным, незыблемым…

— Я уже это сделала! Всему рано или поздно приходит конец. Если вас не устраивает мое предложение, вы знаете, где выход.

Мона осмотрела высокое собрание, и остановила взгляд на толстом темнокожем человеке.

— Вы можете остаться, а остальных я попрошу отойти к своим проходам. Разговор не займет много времени.

Глава 6

С неприязнью поглядывая на эльфов, члены Совета неохотно покинули свои места за столом. Сэйдиур стояли с непроницаемыми лицами, ни одно движение не ускользало от их зорких глаз. Мэйнард обменялся многозначительным взглядом со смуглым господином в длинном пестром одеянии, похожем на роскошный домашний халат, но подняться заговорщики так и не успели. В спинки их кресел по обе стороны от головы со свистом вонзились десяток стрел.

Обивка из гладкой черной кожи внезапно начала дымиться, смуглолицый человек забился в конвульсиях. Из его беспорядочно дергающейся руки выпал небольшой предмет с закрепленной на нем прозрачной коробочкой, и Кэйд поспешил подобрать опасный артефакт. Те, кто уже успел отойти к своим проходам, с ужасом смотрели, как в едком дыму задыхается Мэйнард.

Мона подождала, пока обстановка накалится до предела, потом небрежно помахала рукой, и дым моментально рассеялся.

Его превосходительство с трудом набрал воздуха в грудь и прохрипел:

— Отзовите своих псов, я не прикоснусь к оружию, обещаю!

— Это я уже слышала.

Древка стрел прилегали к вискам так плотно, что Мэйнард освободился с большим трудом. Что-что, а целиться эти эльфы умели!

— Больше такое не повторится, клянусь! Вы же на самом деле не думали, что я упущу такой шанс?

— Конечно, нет, милорд, — любезно ответила Мона, — я ждала от вас какой-нибудь подлости.

— Это была не подлость, а самозащита! — огрызнулся Мэйнард.

— На вас никто не нападал. Если хотите получить снадобье, дождитесь своей очереди.

Наследник Великого канцлера был оскорблен и разгневан, но все же он не мог не восхититься спокойствием и невозмутимостью этой женщины. Когда эльфы извлекли стрелы из спинок кресел и почти волоком отвели смуглолицего к его проходу, за столом начались переговоры.

Вскоре пятеро представителей разных миров покинули зал Совета, унося заветные пузырьки со снадобьем. О чем договаривалась с каждым из них волшебница, осталось тайной для остальных. Несговорчивый и коварный Председатель последним вернулся к столу и с вызывающим видом уселся в свое испорченное кресло.

— Знаете, я могла бы отправить вас домой ни с чем.

Мэйнард сверкнул синими глазами.

— Нет ничего страшнее мести красивой женщины!

— Не стоит дерзить в присутствии моей охраны.

— А то, что, они будут в меня стрелять? — насмешливо поинтересовался Его превосходительство.

Мона покачала головой.

— Нет, но я прикажу эльфам вас обыскать.

Почему-то эта пустячная угроза заставила Мэйнарда побледнеть.

— Я не причиню вам вреда.

— Вы пытались, просто у вас ничего не вышло.

— На этот раз не вышло.

— Вам известно, кто и с какой целью построил Зал Совета?

— Если вы хотите выведать все мои секреты, одной короткой встречи будет недостаточно. К тому же у меня накопился целый ряд вопросов, которые я просто жажду вам задать.

Мона безмятежно посмотрела на Мэйнарда глубокими темными глазами, и он внезапно почувствовал озноб. Эта прекрасная и загадочная принцесса из Средневековья читала его мысли.

— Вам так трудно поверить, что я волшебница?

— Все ваше волшебство — просто ловкий трюк для отвода глаз.

Мона подняла прижатые к столу ладони, и Мэйнард с ужасом увидел содержимое своих карманов.

— Снадобье лежит у вас в левом кармане, там же, где Ключ. Прощайте, милорд, приятно было познакомиться.

***

Джастин как раз подъезжал к воротам усадьбы, когда внезапно почувствовал неладное. Амулет на груди стал непомерно тяжелым, дыхание сбилось, сердце пропустило удар. Неужели что-то случилось с Нэн?! Пришпорив Гнедого, он стрелой влетел в распахнутые ворота и мимолетно заметил, что магический купол по-прежнему надежно накрывает усадьбу. Дэйзи при виде хозяина так усердно замахала пушистым хвостом, что по двору пронесся порыв ветра.

Марту и Адама Джастин нашел в просторном предбаннике, где они как раз заканчивали купать малышку. При виде довольной розовой мордашки, выглядывающей из пушистого полотенца, Хартли испытал невероятное облегчение. Слава Богам, с его дочерью все в порядке! Дом тоже выглядел, как обычно. В бане исходила ароматным паром огромная бадья, на лавке были сложены чистые полотенца и его домашняя одежда, в беседке ожидал накрытый к ужину стол. Робби уже расседлал Гнедого и повел его к озеру, чтобы как следует напоить и искупать.

— Доброго вечера, капитан! Мойтесь поскорее, пока ужин не простыл.

Джастин чмокнул Нэн в розовую щечку и принялся расстегивать пояс с оружием.

— Спасибо, Марта, я не задержусь.

В бане Хартли быстро разделся и забрался в бадью, но легче ему почему-то не стало. Амулет тяжело пульсировал и, несмотря на горячую воду, по-прежнему холодил ему грудь. Казалось, что артефакт отчаянно посылает сигналы Розе Корвелов, но не получает от нее ответа. И тут до Джастина дошло, что на той стороне связующей нити абсолютная пустота. Он больше не чувствовал свою любимую, словно свет ее жизни угас или…

Или она отправилась… Видение этой проклятой Двери так и стояло у него перед глазами! Заметив за ужином, что капитан явно не в себе, Марта унесла малышку в коттедж, а Адаму велела незаметно присматривать за хозяином. Ее не на шутку встревожил стеклянный взгляд, которым капитан уставился в темноту. Даже в ожидании родов Светлой госпожи он таким испуганным не выглядел.

К середине ночи Джастин уже был близок к отчаянию, но вместе с чувством безнадежности в его душе нарастал горячий протест. Хартли никогда не роптал и не жаловался на свое положение, но с каждым новым днем, с каждым новым зубиком малышки Нэн он все сильнее чувствовал свою ущербность. Ему не с кем было разделить маленькие радости или рассказать о проблемах. Его жизнь превратилась в бесконечное ожидание редких встреч, а о жизни своей любимой он по-прежнему почти ничего не знал…

Тепло вернулось так же неожиданно, как и пропало. Амулет перестал казаться пудовой гирей, магическая нить радостно зазвенела, восстанавливая утраченную связь с Розой, однако вместо облегчения Джастин почему-то почувствовал горечь разочарования. Он видел, как в призрачном лунном свете к берегу озера спускается Мона, но не сделал ни шагу ей навстречу. И впервые за время их знакомства не ответил на ее поцелуй. Джастин не был совсем безучастен, но казался застывшим и не торопился принимать подачку, на которую обычно набрасывался с нетерпеливой жадностью.

Мону охватило предчувствие настоящей катастрофы. Если она и дальше будет откладывать решение проблемы, то навсегда потеряет то единственное, что составляло смысл ее существования. Волшебница слишком заигралась в могущество. Изгибая и бесконечно перекраивая действительность в угоду своим сиюминутным потребностям, она перестала замечать, как сильно это затрагивает судьбы близких людей. Паника буквально ослепила Мону, и она изо всех сил вцепилась в отвороты домашней куртки Джастина.

— Прости меня, Джас! Я обещала все наладить, но только еще больше запутала. Сила Великой волшебницы оказалась намного более сложной и многогранной, чем я себе представляла. Мне пока не хватает опыта полностью ее контролировать. Я так глубоко погрузилась в магию, что даже позволила ей распоряжаться своей личной жизнью, — Джастин задумчиво смотрел в ее взволнованное лицо, но не спешил с утешениями. — Сегодня я открыла ту странную Дверь на Каменном острове и не подумала, что связь между нами может прерваться.

— Ты не подумала не только об этом, ты вообще не подумала. Я сознаю, как ничтожен рядом с твоим величием, понимаю, какая власть дана тебе в этом мире, но жизненный опыт подсказывает, что в одиночку действовать опасно. Рано или поздно ты ошибешься и попадешь в ловушку. Мудрый полководец старается просчитать все заранее, потому что любой риск должен быть оправдан.

— Я не провидица, Джас, моя магия работает не так. Иногда мне приходится принимать решение очень быстро, буквально в последнюю секунду.

— Но не в этом случае. Нельзя было открывать Дверь на Каменном острове только потому, что у тебя выдалась свободная минута.

— Но я не делала ничего подобного! Меня вызвали туда при помощи Ключа.

— И ты тут же отправилась на зов, ни с кем не посоветовавшись?

— Я не привыкла отчитываться в своих поступках, Джас.

— Не надо перед нами отчитываться, с нами необходимо считаться.

Хартли сказал это без пафоса, не повышая голоса, и между делом напомнил сиятельной госпоже, что у нее есть семья и двое маленьких детей, которые даже не знакомы друг с другом. На Мону вдруг навалилась та глубокая внутренняя усталость, которая накопилась вместе с нерешенными проблемами. Она обессиленно прислонилась к Джастину, и он тут же подхватил ее на руки.

— Ты не только волшебница, ты женщина, которую я люблю, и мать моего ребенка. Я хочу заботиться о тебе, оберегать от напастей, но ты не даешь мне даже шанса.

Пока Джастин нес ее к дому, Мона покаянно молчала. Ей очень хотелось заплакать, но слез по-прежнему не было. Кто-то отнял у нее способность изливать горе слезами. Она так и не оплакала своего эльфийского мужа, и эта не отданная вовремя дань осталась лежать на ее сердце тяжким грузом вины. Словно его жизнь, его жертва ничего для нее не значили…

Исходящий от Джастина запах чистого белья и мерное биение его сердца сами по себе обладали целительным эффектом.

— Джас, а почему колыбель нашей дочери пуста?

Хартли устроил волшебницу в кресле-качалке и прошел за ширму, где стоял кувшин с холодной водой.

— Я был немного … расстроен, поэтому Марта забрала Нэн к себе в коттедж.

Не стоило спрашивать, но Мона соскучилась по малышке и теперь понимала, что уже не увидит ее перед уходом. Боги, надо, наконец, на что-то решиться и перестать мучить себя и Джастина! Откинувшись на спинку кресла, волшебница любовалась мужчиной, который всегда находился в удивительной гармонии с окружающим миром. Ей никогда не надоедало смотреть, как он собирается на службу, что-то мастерит или играет с ребенком.

Джастин не сюсюкал с дочерью, не корчил забавные рожицы, как это делал его брат, он говорил обычные слова, но малышка всегда завороженно слушала и улыбалась во весь рот. Матери она никогда так не радовалась. Нэн воспринимала маму, скорее, как магическое существо, а не близкого человека. Ее близкими были Марта, Адам и Робби, да еще дядя Джонатан, который души в ней не чаял. И, конечно, у малышки был отец, лучший человек на свете.

— Хочешь узнать, что я обнаружила за таинственной Дверью и кого я там встретила?

— А у меня есть выбор? — Хартли повесил полотенце на крючок и принялся расправлять закатанные рукава. Он выглядел расслабленным, домашним и очень, очень привлекательным.

— Неужели тебе совсем не интересно?

— Если честно, не особенно, но я всегда ставлю долг превыше собственных желаний.

Джастин нисколько не рисовался, он просто сказал то, что думал, и Мона вновь почувствовала прилив раскаяния. Она так торопилась ринуться в неизвестность, что совершенно забыла об опасности.

— Джас, я больше не оставлю тебя в неведении и не исчезну, не предупредив, — Мона выбралась из кресла и вновь обняла капитана. — Но, если ты меня сейчас не поцелуешь, я умру…

Глава 7

Правящий дом Мэйнардов находился у власти уже более двухсот лет и удерживал ее только благодаря Эликсиру. Дед Тристана когда-то создал промышленную корпорацию, которая разрослась и приобрела влияние настолько большое, что ее руководство вскоре заменило собой государственную власть в самой могущественной стране мира. То, что их мир — не единственный во Вселенной, Тристан узнал лет тридцать назад и с тех пор прилагал немалые усилия, чтобы удержаться на вершине власти. До достижений деда ему было далеко, но он хотя бы пытался сохранить то, что досталось ему в наследство.

Его дед узнал об Эликсире случайно и, будучи человеком целеустремленным, сделал все возможное и невозможное, чтобы проникнуть в Священное место и получить первую порцию волшебного напитка. У него хватило мудрости не давать Эликсир своему сыну до тех пор, пока он не обзаведется наследником, а случилось это, когда тому уже перевалило за сорок. Но рождение ребенка не заставило отца Тристана остепениться. Он был гулякой и бабником, его не особенно интересовало, откуда берутся деньги, главное — суметь их потратить.

Деда не стало внезапно. Эликсир мог бесконечно продлевать жизнь человека, излечивать от отравлений и многих заболеваний, но защитить от пули в голову не мог. Отец Тристана узнал подробности, связанные с получением Эликсира из тайного завещания, и с тех пор его безмятежное существование закончилось.

Все, что Тристан помнил из детства и юности, это постоянные переезды из одного тайного убежища в другое. Пока его семья находилась в очередном укрытии, доверенные люди не только управляли корпорацией, но и пытались удержать власть в государстве. Естественно, долго так продолжаться не могло. Преданных сторонников деда оставалось все меньше, врагов — все больше, дело полным ходом шло к краху династии Мэйнардов.

Вероятно, так и случилось бы, не вмешайся само Провидение. Отец Тристана, который и в условиях вынужденного подполья, не отказывал себе в радостях жизни, заразился смертельно опасным вирусом. Даже чудодейственная сила Эликсира оказалась неспособна полностью исцелить любителя экзотических удовольствий. Тело его полностью восстановилось, но вот мозг пострадал, и с тех пор канцлер Мэйнард стал время от времени впадать в детство. Припадки слабоумия случались внезапно, а лекарства помогали ненадолго, потому что Эликсир старался нейтрализовать любое химическое соединение в организме человека, которое не относилось непосредственно к обмену веществ.

Тристан с матерью научились успешно скрывать то, что глава государства и Верховный Главнокомандующий страдает приступами деменции. Но в один из самых злополучных дней погибла и мать Тристана. Ее суперсовременный самолет потерпел крушение и упал в океан. Тристан прекрасно знал, что авария была подстроена, и не успокоился до тех пор, пока не уничтожил всех, кто имел к ней отношение. Причем, ему удалось так подобрать все концы, что на правящий дом не упала даже тень подозрения.

Тристан прошел ускоренный курс цинизма, коварства и жестокости, и справился с этим вполне успешно. Он научился защищать интересы семьи, расчищать необходимое пространство и добиваться поставленной цели. Не имея всей полноты власти, Тристан практически управлял государством. Когда погибла мама, ему едва исполнилось тридцать, и следующие пять лет у него ушли на то, чтобы утвердить свой авторитет во всех государственных структурах, выйти из тени и стать публичным политиком.

Однажды, в момент просветления, отец признался, что уже какое-то время подмешивает ему в вино чудодейственное средство, способное побороть любой недуг. Но следующее его признание оказалось не таким приятным. Волшебный Эликсир продлевал жизнь, но не способствовал продолжению рода. Отец Тристана не слишком дружил с головой, поэтому не сумел выполнить главное условие — не обеспечил продолжение рода.

Вскоре после этого Тристан занял его кресло в Зале Совета, добился должности Председателя тайного альянса и начал получать Эликсир на предписанных Договором условиях. С тех пор прошел не один десяток лет. Тристану сравнялось шестьдесят восемь, но выглядел он по-прежнему на тридцать пять. Это немало способствовало его популярности у той части населения, которая верила, что лаборатории Мэйнардов производят чудодейственные пилюли молодости, и скоро такое лекарство станет доступно каждому жителю страны.

Теперь пребывание у власти зависело только от изворотливости Тристана, потому что он до сих пор не был женат. Не решаясь никому доверить свои секреты, он выбрал одиночество и изо всех сил цеплялся за вечную жизнь и вечную власть. Так продолжалось до тех пор, пока в день посещения Священного места он не встретил Мону Корвел, девушку с золотой розой на груди.

Глава 8

Гость ожидал волшебницу на каменной террасе. Он поднялся ей навстречу, преклонил колено и почтительно поцеловал протянутую руку.

— Доброго дня, мастер Фиарэйн, благодарю вас за то, что откликнулись так быстро.

— Я к вашим услугам сейчас и всегда, Светлая госпожа. Если вам понадобится все мое время, то я откажусь от должности при дворе.

— О, нет, надеюсь, до этого не дойдет, иначе королева меня возненавидит!

— Не думаю, что такое возможно. Бонрионах — мудрая женщина, а я служу достаточно долго. Вам ведь известно, что свободнорожденные эльфы имеют право выбора.

Мона взяла архивариуса под руку, и они медленно пошли по садовой дорожке, издали наблюдая, как Санни играет со своей собакой.

— Сын очень похож на вас, Светлая госпожа. Ее величество не раз интересовалась, как он выглядит и кем является в первую очередь.

— А вы что думаете?

— Я думаю, что он сначала волшебник, а потом уже эльф. Если вы пожелаете, Алфар клана Воздуха будут обучать мастера Ксана. Так распорядилась Бонрионах.

— Я благодарна ее величеству, но спешить с этим не буду. Когда придет время, мой сын сам примет решение. У него прекрасный наставник, он учит Санни всему, что должен знать юный эльф из Высокого дома.

— А дочь похожа на вас?

— Нет, нисколько! Она вылитый отец и так же немногословна. Мы прямо сейчас отправимся в Дом у озера, где я с удовольствием познакомлю вас с Анной.

Лицо эльфа мгновенно стало серьезным.

— Как вы и просили, госпожа, я ни словом не упомянул Лоре об особенностях сооружения на Каменном острове.

— Сегодня вы все увидите своими глазами, мастер Фиарэйн, и, надеюсь, поймете мои опасения. Нельзя, чтобы слухи о таинственной Двери распространились, это приведет к непредсказуемым последствиям.

Волшебница увидела, как глаза ее собеседника загорелись предвкушением, и подавила невольный вздох. Вот бы Кэйду с Джастином немного охотничьего азарта архивариуса. Капитан и кианнасах нисколько не вдохновились перспективой научных изысканий на Каменном острове. Несмотря на удивительное открытие, они еще сильнее возненавидели жуткое каменное сооружение и его опасные тайны.

Вновь люди и эльфы стояли перед мрачной громадой замка Древних, и каждый вспоминал подробности их первого похода. Только архивариус с любопытством озирался по сторонам, пытаясь представить, как все это было. Чтобы утолить жажду исследователя, сэйдиур провели его по всему замку, показали зал с клетками, каменный колодец и место, где погибли Древние.

Ученый был просто потрясен откровенным запустением, царившим в замке. Создавалось впечатление, что хозяева покинули свой дом лет триста назад, а потом его кто-то основательно разграбил. Волшебница не стала открывать дверь в хранилище с Эликсиром, она даже доверенному лицу не хотелапоказывать, каково на самом деле количество этого снадобья.

Фиарэйна сразу провели в кладовую с сокровищами, и Мона наблюдала, как ученый подрагивающими от волнения пальцами бережно прикасается к бесценным произведениям искусства.

— Этим шедеврам здесь не место, госпожа, они достойны много лучшего. Я бы выстроил для них дворец небывалой красоты и основал в нем музей.

— Когда-нибудь мы так и сделаем, мастер Фиарэйн, а теперь давайте перейдем в следующее хранилище.

Во второй кладовой они задержались надолго, и после внимательного изучения отдельных предметов архивариус вынес свое заключение.

— Эти артефакты, как и произведения искусства, не принадлежат нашему миру. Я бы предположил, что они изготовлены в разных мирах с разными путями развития. Вы это хотели от меня услышать?

— Совершенно верно, мастер Фиарэйн. Пойдемте, сейчас вы все увидите сами.

Архивариус долго стоял перед странной Дверью, разглядывая Ключ, который Мона держала на раскрытой ладони, а потом задал неожиданный вопрос.

— Госпожа, если мы сейчас откроем Дверь, другие держатели Ключей узнают об этом?

Волшебница перебрала в уме имеющиеся у нее сведения.

— Вполне возможно. Делиться секретами никто не пожелал, но я допускаю, что Ключи могут оповещать своих владельцев. Поэтому мы отправимся в Священное место иначе.

Мона мысленно очертила круг и открыла одиннадцать порталов. Мужчины приготовили оружие, готовые противостоять любому противнику, но зал оказался пуст. Джастин недоуменно оглядел строгое убранство, металлическую полусферу, хрупкие лесенки.

— И это они называют Священным местом? Простовато для культового сооружения.

Архивариус, наоборот, разглядывал обстановку с жадным любопытством.

— Нет-нет, мой друг, зал создавали не для поклонения чему-то, а совсем с другой целью. Все говорит о том, что это место для встреч равных, где каждый имел право голоса, но никто не должен был выделяться. Госпожа, вы правильно предположили, что все, включая Древних, являются здесь лишь гостями. Непонятно только, почему зал стали использовать для осуществления какой-то сомнительной сделки. Вряд ли создатели Объединенного совета двенадцати разных миров, могли сочинить подобный Договор. Это место — либо редкая природная аномалия, либо достижение высокоразвитой цивилизации. Я склоняюсь к последнему.

Джастин внимательно осмотрел высокие спинки кресел, в которые недавно вонзились эльфийские стрелы. Гладкий черный материал отдаленно напоминал хорошо выделанную кожу, а дыры, пробитые наконечниками из каменного дерева, были уже почти незаметны. Не исключено, что со временем они совсем исчезнут, как будто кресло само себя исцелило. На матово блестевшем темном столе, изготовленном из монолитной каменной плиты, все еще высилась горка предметов, извлеченных Моной из карманов Тристана Мэйнарда.

— Я нарочно оставила их на месте, чтобы проверить, возвратится ли он сюда.

Архивариус быстро перебрал небольшие, но опасные на вид артефакты.

— Совершенно очевидно, что все члены тайного общества неукоснительно соблюдали Договор. Видимо, страх лишиться вожделенного зелья принуждал их к дисциплине. Древнее наречие было выбрано кем-то как язык общения… Как вы считаете, госпожа, можем ли мы обследовать коридоры, ведущие к чужим Дверям?

— Почему бы нет? — пожала плечами Мона. — Мне кажется, что прежде никто этого не делал.

Отряд разделился на несколько маленьких групп, которые быстро и осторожно прошли каждый коридор до Двери, ведущей в другой мир. Все проходы оказались похожими друг на друга, как две капли воды, и абсолютно пустыми.

Архивариус, Мона и Джастин, который старался ни на миг не выпускать волшебницу из виду, пошли по давно не использовавшемуся проходу. Сначала все было, как всегда: пол под ногами едва ощутимо вибрировал, по ходу их следования загорался свет, лица овевал слабый поток воздуха. Но, по мере приближения к Двери, дуновение значительно усилилось, и вскоре стало понятно, почему.

В нескольких шагах от Двери на полу лежало тело, и, судя по его состоянию, находилось оно здесь очень давно. Это был скелет человека, обтянутый пергаментной кожей, но в сухом воздухе хорошо проветриваемого коридора прекрасно сохранились его волосы и одежда. Даже запаха разложения не чувствовалось.

Покойник оказался мужчиной с длинными светлыми волосами, одетым в серый костюм необычного покроя. Его шея была насквозь пробита толстым металлическим дротиком, который до сих пор не утратил своего зловещего блеска. Очевидно, человек успел открыть Дверь и сделать несколько шагов вглубь коридора, где его и настигла смерть.

После недолгого колебания Джастин опустился на колено и быстро обыскал одежду покойника. В карманах нашлись маленькая записная книжка, кожаная сумочка, полная странных бумаг, а на пальце прижатой к горлу руки — перстень с печатью, выполненный из неизвестного белого сплава.

Нашелся и Ключ, который с виду ничем не отличался от того, который Джастин обнаружил у одного из Древних. Тело пролежало тут довольно долго, но за это время никто из членов тайного собрания не заглядывал в чужой коридор. Все свято соблюдали Договор.

— Неудобно оставлять его вот так, — Мона простерла руки, и тело погибшего охватило голубое пламя.

Несколько мгновений волшебный огонь делал свое дело, а потом внезапно прямо с потолка на разведчиков хлынули потоки воды.

Когда они вернулись в свой мир, капитан настоял на том, чтобы Светлая госпожа наложила на Дверь самое сильное заклятие. Он чувствовал, что таинственное сооружение причинит им еще массу неприятностей, но Мону уже было невозможно остановить.

Глава 9

Тристан Мэйнард никогда не следовал чужим советам, но вовсе не потому, что считал себя умнее других, а из недоверия к советчикам. С какой стати посторонним людям желать ему добра? Им гораздо выгоднее выставить его на посмешище. Для него имело значение только мнение матери, которое никогда не было объективным. Она слепо любила Тристана, считала его красавцем и тяготела к перегруженным деталями официальным костюмам, которые должны были придать значительности ее дорогому чаду.

В один из дней правитель заперся в гардеробной и попытался оценить свои наряды с точки зрения постороннего. Вернее, с женской точки зрения. Он потратил немало времени на изучение собственных изображений в средствах массовой информации и пришел к выводу, что на каждом снимке выглядит довольно претенциозно, а иногда и просто гротескно, как какой-нибудь опереточный диктатор.

Его семья долгие годы жила скрытно, никого к себе не приближая, поэтому у Тристана не было личного стилиста. Он часто менял портных, прислугу и охрану, чтобы никто случайно не сунул нос в его личные дела. Исключение было сделано только для старого камердинера. Втайне от всех Мэйнард добавлял в питье преданного Арчера мизерную дозу Эликсира, и старик прекрасно себя чувствовал. Он заботился о нуждах хозяина, знал все его вкусы и предпочтения.

По укоренившейся привычке Тристан нигде не задерживался надолго. Он неожиданно отменял утвержденные планы, переносил назначенные встречи, а маршруты своих передвижений сообщал в самый последний момент. Так ему удавалось избегать многих неприятностей, связанных с изменами и организацией покушений, которые случались достаточно часто. После каждой попытки теракта Служба безопасности Мэйнарда полностью обновлялась. Единственной постоянной величиной в его окружении был Арчер, преданный хозяину, как старый пес.

Камердинер испытал немалое потрясение, когда Тристан внезапно потребовал вызвать портного, чтобы тот пересмотрел весь его гардероб. Результаты проделанной работы превзошли все ожидания. На первом же вечернем приеме Мэйнард-младший заметил, что женщины смотрят на него с явным интересом, потому что он стал выглядеть по-настоящему элегантно.

Правда состояла в том, что, в отличие от отца, слабый пол мало интересовал Тристана. Он изредка пользовался услугами дам полусвета, которые отлично знали свое дело, были не болтливы и ни на что, кроме денег, не претендовали. Но теперь ему не давало покоя совсем иное желание…

При одной только мысли об этом Мэйнард мгновенно покрывался испариной. Такой поворот событий мог запросто лишить его всего — положения, собственности и даже жизни. Мечта была очень опасной, чересчур рискованной, но дьявольски привлекательной. Прокручивая в голове один безумный план за другим, Тристан машинально нащупывал потайной карман, который был вшит в каждый предмет его одежды. Там хранился священный Ключ. Впервые за тридцать лет Председатель тайного общества собирался сознательно нарушить условия Договора…

Глава 10

Капитан Хартли весь день занимался бумажной работой. Он терпеть не мог многочасовое сидение за столом, но приверженность дисциплине не оставляла ему выбора. Мечтая о том, как вечером он оседлает Гнедого и, наконец, отправится домой, Джастин устало потер глаза и снова взялся за стило. Он опустил взгляд на раскрытую страницу и невольно замер. Поверх толстенной учетной книги лежало письмо, перевязанное желтой шелковой лентой. Минуту назад его там не было. Хартли подозрительно покосился на брата, который сидел за соседним столом, но Джонатан составлял сводную ведомость расходов своего подразделения и был полностью поглощен этим занятием.

Капитан немного помедлил, а потом осторожно развязал аккуратный бантик. Ну, конечно, ему следовало сразу догадаться! Мона нашла способ сдержать слово и при этом полностью проигнорировать их договоренность. В письме она сообщала, что собирается вновь посетить Каменный остров и берет с собой свою охрану. Ей поступил неожиданный вызов от Его превосходительства, который внезапно решился нарушить Договор. Мона заверяла, что примет все меры предосторожности, что встреча не займет много времени, и что вечером она будет ждать его в Доме у озера.

Как только Джастин прочитал эти слова, связь амулета с Розой оборвалась, оставив пустоту, холод и тяжесть в груди.

— Проклятье! — он в сердцах бросил стило на стол, заставив Джонатана поднять голову.

— Что, подсчеты не сходятся? У меня тоже…

Тристан Мэйнард на ватных ногах спустился по лестнице в зал Совета. Ему и прежде случалось являться на ежегодную встречу одним из первых, но никогда при подобных обстоятельствах. Он сам инициировал вызов и впервые в жизни нарушил Договор. Тристан прекрасно знал, что его положение во власти сложное, что нынешний расклад сил долго не продержится, но с помощью этой удивительной женщины он надеялся все изменить.

Народ будет обожать Мону Корвел, она проникнет во все сердца и пленит их навеки, как пленила его самого. К тому же у нее есть неограниченный доступ к Эликсиру! Если он правильно разыграет эту карту, Мона будет вечно принадлежать ему.

Мысль о том, что в свои немалые годы он влюбился, как мальчишка, Тристан не стал додумывать до конца. Глубоко укоренившаяся привычка к интригам, козням и заговорам не оставляла в его сердце места для сентиментальности, но слабости у него имелись, и прекрасная волшебница из другого мира оказалось одной из них.

Каждый нерв Тристана был натянут до предела, он напряженно осматривался по сторонам и все равно пропустил момент ее появления.

— Доброго дня, милорд. Вы хотели меня видеть?

Тристан поспешно вскочил и обернулся на голос. Мона Корвел стояла за его спиной, а стол вновь окружали восемь вооруженных охранников в синих чешуйчатых безрукавках.

— Добрый день. Я бесконечно рад, что вы откликнулись на мое приглашение.

Мона махнула рукой, приглашая Мэйнарда вернуться в кресло, а сама села по левую руку от него.

— Я вас слушаю.

Никакой милой болтовни, никаких женских штучек, только спокойный прямой взгляд глубоких темных глаз. Мэйнард невольно поерзал на сиденье.

— Вы берете с собой охрану даже на свидание?

Волшебница вскинула брови.

— А это свидание? Я не знала.

— Мне не хотелось бы говорить о своих чувствах при свидетелях…

Мона едва удержалась от непочтительного замечания.

— О каких чувствах идет речь, милорд? Мы с вами виделись лишь однажды, к тому же совсем недолго, но за это время вы дважды пытались меня убить.

— Поймите, я не собирался вас убивать, это была обычная мера предосторожности. На самом деле вы с первой минуты произвели на меня неизгладимое впечатление.

Мэйнард сказал чистую правду, но Мона нисколько не смягчилась.

— Вы тоже показались мне хитрым, коварным и заносчивым, милорд.

— Зовите меня Тристан. Не слишком лестно слышать такое о себе. А вы действительно берете на свидание с мужчиной свою охрану?

— Иногда приходится.

— И что же, эти … эльфы так и толпятся под дверью вашей спальни?

— Такое тоже иногда случается. Вас интересуют подробности моей личной жизни?

— А если и так? Но вы ведь не расскажете, верно? И вы не пользуетесь Ключом, чтобы прийти в зал Совета. Кажется, это называется телепортацией?

— Я не знаю, как это называется у вас, а я просто открываю проходы.

— Так вы фея? Магическое существо? У вас и волшебная палочка есть?

Мона посмотрела на своего собеседника так, словно пыталась определить, не болен ли он.

— Я вовсе не фея. Феи — это эфирные создания, которые служат эльфийской королеве, а я человек, наделенный магическими способностями. И для чего мне какая-то волшебная палочка?

— А разве вы не с ее помощью творите свое волшебство? Так в сказках написано.

Мона подавила тяжелый вздох.

— Нет, милорд, это происходит по-другому. У вас сохранилось какое-то детское представление о волшебниках. Расскажите мне лучше о месте, которое вы называете Священным.

Тристан откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с прелестного лица своей собеседницы.

— Если вас интересует его происхождение, то оно мне неизвестно. Я представитель третьего поколения семьи, который носит Ключ, но, когда сюда впервые пришел мой дед, это место выглядело точно так же, и Договор уже существовал. Достаточно было завладеть Ключом, прийти в назначенный день и поклясться соблюдать поставленные условия.

— А вам не любопытно узнать, как выглядят другие миры и что в них происходит?

— Нет, не особенно. У тех, кто собирался за этим столом, своих проблем по горло, не хватало еще интересоваться чужими. К тому же у меня сложилось убеждение, что о некоторых мирах лучше ничего не знать. А вот ваш мир наверняка так же прекрасен, как вы.

— А ваш? Вы покажете мне свой мир? — от неожиданности Тристан ощутил мощный выброс адреналина. Неужели его намерения настолько очевидны?! Не может быть, чтобы она догадалась, ведь он ничем себя не выдал… Видимо, со стороны он выглядел таким растерянным, что волшебница поспешила пояснить. — О нет, вы меня не так поняли! Я хочу посмотреть вашими глазами.

Мэйнард осторожно перевел дух.

— Как?.. Что я должен делать?

— Ничего. Просто позвольте мне коснуться вашей руки и подумайте о том, что вас окружает в обычной жизни.

Как ни странно, сильное волнение оказало Тристану услугу. Он переживал до такой степени, что его мысли были путаными и отрывочными. Это позволило ему скрыть свои истинные намерения и коварный план, который недавно оформился у него в голове.

От прикосновения маленькой изящной ручки к тыльной стороне ладони Тристана вновь бросило в жар. Он уже не помнил, когда соприкосновение с женской кожей вызывало в нем такую бурю эмоций. Может, лет в пятнадцать? Пытаясь сдерживать дрожь, Тристан закрыл глаза и сосредоточился.

Он чувствовал тепло, исходящее от женской руки, вдыхал божественный аромат духов и старательно думал о доме. Никакого насильственного вторжения в свой разум Тристан не почувствовал, но когда решился, наконец, открыть глаза, то увидел потрясение на прекрасном лице Моны Корвел.

— Невероятно, милорд, наши миры совершенно не похожи! Может быть, вы тоже хотите взглянуть?

Мэйнард ушам своим не поверил.

— Я смогу увидеть ваш мир?

— Конечно, закройте глаза.

Четверть часа спустя Тристан сидел притихший и задумчивый, весь во власти увиденного. Этот экологически чистый, девственно прекрасный мир был, по его мнению, идеальным местом для загробной жизни. Кстати, стоило задуматься о подобной перспективе…

Мэйнард заставил себя вежливо распрощаться и дать волшебнице уйти вместе со сворой злых вооруженных эльфов. На этот раз он успел заметить муаровые завесы открытых порталов. Пусть Мона Корвел возвращается в свою прекрасную сказку, время еще не пришло. Но скоро, уже скоро…

Глава 11

Гости в Доме у озера засиделись допоздна. Мона постаралась со всей возможной достоверностью передать своим друзьям то, что она увидела в мире Тристана Мэйнарда. Широкие улицы диковинных городов, необычайно высокие дома с множеством светящихся окон, стремительно движущиеся безлошадные экипажи, толпы людей, спешащих по своим делам, огромные яркие вывески, большие магазины, мигающие разноцветные огни… Видения чужого мира были довольно отрывочными и не всегда понятными, но и этого хватило для долгого оживленного обсуждения.

Как и все, Джастин был потрясен увиденным, но его остро беспокоило то, что Мэйнард сам назначил Моне встречу. Не приходилось сомневаться, что этот человек что-то задумал. Конечно, подозрения Хартли сильно смахивали на обычную ревность, и он действительно ревновал Мону, но не признался бы в этом даже под страхом смертной казни. Сегодня волшебница тоже не смогла остаться в усадьбе на ночь, ей необходимо было вернуться в замок, и Хартли привычно проглотил разочарование.

Едва волшебница и эльфы скрылись за муаровой завесой, Джастин спустился к берегу, и, сбросив одежду, ринулся в неподвижную воду озера. Он знал этот водоем, как собственную ладонь, и мог переплыть его с закрытыми глазами, просто считая гребки. Неторопливые, размеренные движения успокаивали и помогали приводить в порядок мысли. Когда горечь разочарования бесследно растворилась в темной озерной воде, а плечи начали ныть от усталости, Джастин развернулся и поплыл в сторону дома.

Натянув штаны, Хартли накинул на шею цепочку амулета и неожиданно почувствовал приступ головокружения. Неужели переусердствовал с купанием? Но он плавал сегодня не больше, чем обычно… В голове противно звенело, перед глазами мелькали размытые цветовые пятна. Джастину казалось, будто он стремительно перемещается в пространстве, оставаясь при этом на месте. Он прижал ко лбу влажное полотенце, несколько раз глубоко вдохнул, и через минуту неприятные ощущения отступили.

Капитан наклонился, чтобы подобрать свою одежду и обомлел. Не было ни поросшего травой берега озера, ни его вещей. Он стоял на мягком ковре посреди нарядной спальни, благоухающей до боли знакомым ароматом цветов и специй. По воле каких-то неведомых сил он оказался в замке Розы, одетый в одни только форменные брюки. Снаружи доносились звуки музыки, смех и обрывки разговоров. У Моны были гости.

Джастин метнулся к окну, но увидел только дремлющий в лунном свете таинственный сад. В голове снова неприятно зазвенело, и он поспешно закрыл глаза, сжимая в руках полотенце. Когда Хартли снова огляделся по сторонам, у него непроизвольно вырвалось грубое ругательство. Он оказался в Черном лесу на той самой поляне, где раньше стоял дом ведьмы. Верная своему слову, Мона сожгла строение дотла, но услужливая память уже успела вернуть капитана в тот злополучный день…

Чувствуя, как на теле выступает холодный пот, Джастин снова зажмурился и попытался переместиться сознательно, но не слишком преуспел. Под босыми ногами теперь чувствовался голый камень, и он, даже не открывая глаз, догадался, где именно находится.

После посещения Каменного острова за относительно небольшой промежуток времени Хартли побывал еще в нескольких местах, о которых ему не хотелось вспоминать. Кто-то словно нарочно издевался над ним, играя его чувствами, заставляя вновь переживать худшие моменты жизни.

Услышав, наконец, плеск воды, Джастин с надеждой открыл глаза, но это оказалось не знакомое озеро, а берег моря, где они когда-то сложили погребальный костер для Таэля из клана Воздуха. Обессиленный бесконечной чередой перемещений, Хартли тяжело опустился на влажный песок. Он понятия не имел, сколько времени скитается по знаковым местам, но ночь еще не миновала.

На побережье оказалось довольно прохладно. Джастин накинул на плечи подсохшее полотенце и в десятый раз попытался мысленно представить собственный дом. Неизвестно откуда взявшаяся способность явно превосходила скромные ментальные возможности капитана, и ему никак не удавалось совершить контролируемый переход. Сосредоточившись, Джастин крепко сжал руками виски и стал ждать приступа головокружения…

— Джас, слава Богам, я тебя нашла! — прозвучал совсем рядом знакомый голос. — Заставил же ты меня побегать!

Не стыдясь малодушного облегчения, Хартли вскочил и судорожно обнял свою спасительницу.

— Как ты узнала, где я?

— Я всегда это знаю, Джас, просто ты перемещался слишком быстро. Дар переноса требует определенной сноровки, отсюда и неразбериха. Тебе нужно не напрягаться, а, наоборот, расслабиться и дать мыслям свободно течь…

Джастин слушал, жадно впитывая тепло и божественный аромат женского тела. Мона была одета в нарядное вечернее платье, в ее красиво уложенных волосах сверкали эльфийские украшения. Рядом с ней Хартли чувствовал себя полуголым дикарем, но вместо того, чтобы устыдиться, он внезапно ощутил прилив возбуждения. Ему до безумия захотелось опрокинуть Мону прямо на влажный морской песок. Пережитое волнение и обилие впечатлений лишь усиливали вспыхнувшую страсть.

Он дал своим нечестивым мыслям свободно течь, а потом постарался увидеть место, где больше всего хотел сейчас оказаться. Голова на мгновение закружилась, затем размытая картина вновь стала четкой, и Джастин, не выпуская из объятий Мону, с блаженным вздохом рухнул на собственную постель.

От неожиданности волшебница рассмеялась, но тут он накрыл ее своим телом, и смех растаял на губах под жаром поцелуя. Сейчас Джастин не нуждался ни в услугах магии, ни в новых способностях, ему было жизненно необходимо без всякого вмешательства высших сил отстоять законное место в сердце Моны Корвел.

Не доверяя своему языку, он только телом мог высказать, как страстно ее любит, как нуждается в ней, как поклоняется и боготворит. Джастин не владел искусством соблазнения, но мужская красота в сочетании с предельной искренностью делали его неотразимым в глазах молодой волшебницы. Он научился угадывать ее желания и интуитивно чувствовал момент, когда можно отгородиться от вездесущей магии, чтобы сердце говорило с сердцем, пока тела их слиты воедино…

На исходе ночи капитан отряхивал морской песок со смятых простыней и внимательно слушал свою богиню, которая учила его, как правильно использовать вновь обретенную способность. После пары пробных перемещений волшебница посчитала, что урок Джастином усвоен, и с рассветом покинула его.

Глава 12

Тристан с большим трудом заставил себя выждать определенный срок, потому что нетерпение уже буквально вгрызалось в его мозг. От постоянного напряжения он стал рассеянным, за что немедленно поплатился очередной попыткой покушения. Его спасло только то, что операция была спланирована небрежно, в расчете на подвернувшийся случай. Погибли три человека из его охраны, которые испытывали новый флаер, в то время как сам Мэйнард находился в обычном вертолете. Дорогостоящая летательная машина потерпела крушение, превратившись в груду бесполезных обломков, зато Его превосходительство благополучно добрался до места назначения.

После этого случая Тристан на некоторое время исчез из медийного пространства, а затем триумфально возвратился к огромному разочарованию своих врагов. Временную изоляцию он использовал для подготовки сверхсекретного проекта, который должен был раз и навсегда изменить его жизнь.

Теперь все было готово, оставалось только привести план в исполнение. Самый ответственный этап операции Тристан не мог поручить никому постороннему, поэтому готовился очень тщательно, продумывая каждый свой шаг, каждое движение.

В назначенный день он снова явился в Священное место, и осторожно установил на круглом столе принесенное с собой устройство. Он приготовил защитные маски, положил на колени заряженный снотворной капсулой пистолет и нажал нужное количество раз на верхушку Ключа.

Ожидание затянулось. Несколько раз Тристану приходилось вставать и прохаживаться по залу, чтобы немного снять напряжение, но в нужный момент он оказался полностью готов. Едва заметив в воздухе муаровые переливы, Мэйнард вскочил и выстрелил туда, где в открывшемся портале мелькнуло светлое платье. Видно, удача в этот день была на его стороне, потому что игла из пистолета вонзилась волшебнице прямо в солнечное сплетение.

На одно бесконечное мгновение Мона замерла, а потом безвольно опустилась на пол, словно кукла, у которой обрезали веревочки. Не теряя времени, Тристан ударил ладонью по устройству, надел защитную маску и нырнул под стол. В зале полыхнула ослепительная вспышка. Холодный белый свет был настолько ярким, что на несколько минут ослепил эльфов из ее охраны. В Тристана со всех сторон полетели ядовитые стрелы, но ни одна из них так и не достигла цели.

Он ползком подобрался к тому месту, где упала Мона, быстро надел на нее маску и стал отсчитывать секунды. Несмотря на отчаянную брань охранников, Тристан уловил едва слышное шипение — это пошел газ. Вскоре весь просторный зал оказался затянут удушливым желтым дымом, и разгневанные эльфы, наконец, угомонились навсегда…

Мэйнард подхватил волшебницу на руки и бегом направился к своему проходу. Он был уверен, что охранники уже мертвы, но страх нещадно гнал его вперед. Сегодня он нарушил все мыслимые и немыслимые правила и приказал посадить вертолет прямо на крышу здания, хотя до этого дня тайно приезжал сюда на автомобиле.

Оказавшись по другую сторону Двери, Тристан осторожно опустил Мону на пол, снял маски и убрал их в сумку на длинном ремне. Потом взял приготовленный заранее шелковый плащ и тщательно завернул в него свою драгоценную добычу. Он надел темные очки, кепку с длинным козырьком, подхватил бесчувственное тело волшебницы и поспешил на крышу.

***

Письменное уведомление об очередном посещении Каменного острова капитан Хартли получил, как и положено, заблаговременно. Конверт с аккуратным желтым бантиком спланировал прямо на луку его седла, а через пару мгновений прервалась связь амулета с Розой. Джастин снял перчатку, чтобы вскрыть послание Светлой госпожи, как вдруг почувствовал сильнейший приступ головокружения. В глазах у него потемнело, сердце бешено заколотилось, и он переместился раньше, чем понял, что происходит.

Только что капитан Хартли на своем Гнедом возглавлял отряд, возвращавшийся в форт после проводки каравана, а в следующий миг он исчез. Не чувствуя больше на спине седока, конь неуверенно потоптался на месте и направился к гостеприимно распахнутым воротам, а патрульные поспешили в комендатуру, чтобы рассказать о произошедшем Джонатану.

Джастин оказался в зале Совета как раз в тот момент, когда последние клочья удушливого желтого дыма всасывались в невидимые глазу отверстия на куполе потолка. Запах в помещении стоял ужасный, горло мгновенно перехватило, и Хартли с трудом подавил рвотный спазм. Прижав к лицу носовой платок, он постарался трезво оценить обстановку. Все сэйдиур неподвижно лежали на полу, из черной обивки кресел торчали десятки выпущенных ими стрел, волшебницы в зале не было.

По телу Джастина мгновенно разлилась липкая слабость. Магия здесь действовала, но связь между Розой и амулетом так и не восстановилась. Это могло означать только одно — Мону похитили. Стиснув зубы, Джастин попытался привести в чувство Кэйда, но тот не подавал признаков жизни. Остальные эльфы тоже выглядели неважно, и капитан встревожился не на шутку. Все, что ему сейчас было так необходимо, осталось в сумках, притороченных к седлу Гнедого.

В памяти Джастина внезапно всплыл эпизод, когда Мона сжигала в одном из проходов мертвое тело. Чтобы добыть воду, ему нужен огонь! Порывшись в поясных кошелях сэйдиур, он поспешно соорудил из стрелы и носового платка факел, облил его благовониями и высек искру. Когда ткань неохотно загорелась, Джастин вскочил на стол и высоко поднял руку с факелом. Результат его усилий не заставил себя ждать. Раздался тихий свистящий звук, и по всему залу с потолка хлынули потоки воды.

Первым после освежающего душа зашевелился Кэйд, а за ним и остальные эльфы. Капитан всеми силами старался им помочь, но он мало что мог сделать. Сэйдиур мучительно кашляли, некоторых рвало пузырящейся желтой пеной. У всех эльфов из глаз вместо слез сочилась какая-то липкая жидкость, и им приходилось постоянно смаргивать ее, чтобы не склеивались веки.

Прошло немало времени, прежде чем Кэйд перестал корчиться на полу и смог перебраться в ближайшее кресло.

— Это была типичная засада, — голос эльфа звучал так сипло, что Джастин с трудом разбирал слова. — При помощи этой штуки он мгновенно вывел нас из строя, а потом…

Зловещее устройство по-прежнему стояло на краю стола, прикоснуться к нему так никто и не решился. Джастин тупо смотрел на непонятное оружие, а в голове у него набатным колоколом звенело: Мона там совершенно одна, беспомощная и беззащитная, как самый обычный человек! В мире Тристана Мэйнарда ее магия была бесполезна.

Кинниал с трудом поднялся на ноги, поминутно промокая покрасневшие глаза.

— Надо все обыскать, каждый проход! Наверняка этот гад где-то затаился.

Чтобы сдержать резкое возражение, Джастин до крови прикусил губу. Все эти метания напрасны, Мэйнарда здесь давно уже нет. Тем не менее они дважды обследовали все двенадцать коридоров. Когда подавленные и измученные эльфы вновь собрались в зале Совета, Кэйд догадался спросить.

— Капитан, а ты как здесь оказался? Не может быть, чтобы госпожа сама отдала тебе Ключ.

— Ничего она мне не давала, это причуда ее магической силы. Послушайте, нам необходимо как можно скорее увидеться с архивариусом, но сначала я должен поговорить с братом.

— Без Светлой госпожи нам отсюда не выбраться.

Джастин нащупал на груди амулет и для верности сжал его в кулаке.

— Если я все сделаю правильно, мы выберемся.

Когда Джастин внезапно появился в небольшой кухне их бывшего дома, Джон испуганно подпрыгнул и шутливо замахнулся на брата деревянной ложкой. Но приглядевшись внимательней, он мгновенно посерьезнел.

— Что-то случилось, Джас? На тебе лица нет…

— Джонни, обстоятельства сложились так, что мне необходимо срочно уехать, поэтому я зашел попрощаться и попросить тебя кое о чем.

Джонни? Брат с детства так его не называл… Джонатан почувствовал, как по спине поползли мурашки, и не глядя опустился на скамью.

— Да что случилось-то?!

Джастин некоторое время молча смотрел ему в глаза, а потом тихо заговорил.

— Госпожу похитили. Говорю это только тебе, для всех остальных я уезжаю по личным делам. На моем столе в комендатуре ты найдешь прошение об отставке и несколько распоряжений, которые вы должны принять к исполнению. Теперь ты командир гарнизона, но твое назначение должны подтвердить в Пограничном…

— Погоди, погоди, не так быстро! Что значит, прошение об отставке? Это еще зачем? Если какой-то безумец похитил Мону, надо собрать ударный отряд и найти негодяя! Не знаю, кто на такое осмелился, но скоро он горько пожалеет, что когда-то появился на свет! — Джонатан с воинственным видом расхаживал по тесной кухне, потрясая в воздухе деревянной ложкой.

— Все не так просто, Джонни. Я не могу сейчас раскрыть тебе подробности, но нужно отправляться на поиски, пока след не остыл. Я не знаю, когда вернусь, братишка, возможно, никогда…

— Что ты такое говоришь?! — у Джонатана от страха онемели губы, и он нервно потер их ладонью. — Что значит "никогда"? Ты это брось, мы и не такое видали, из всех переделок выпутывались…

Джастин крепко стиснул ладонями плечи брата.

— Это я сказал так, на всякий случай. Если через год ты не получишь весточки, значит Удача была не на моей стороне. Позаботься о том, чтобы Грины ни в чем не нуждались, пока Нэн не подрастет. Дом на озере принадлежит ей, а средства я разделил. В бумагах все написано.

Джонатан уже готов был заплакать.

— Боги, целый год?! Неужели поиски займут так много времени? Надо эльфов подключить и волшебников… А Нэн мы с Марджи, конечно, возьмем к себе!

— Спасибо, Джонни, но нет, дочь я здесь не оставлю. Ребенок магический, ее нельзя лишать помощи и поддержки волшебников. Я отвезу ее в замок Розы, мне в любом случае предстоит нелегкий разговор с его обитателями. Прошу тебя, брат, не спрашивай больше ни о чем. Если Боги будут милостивы, когда-нибудь мы соберемся все вместе, и нас уже ничто не сможет разлучить. А пока береги свою семью, будь бдителен и осторожен. А еще верь и жди. Ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах, и даже больше.

Братья крепко обнялись, и Джастин исчез до того, как Джонатан успел разжать объятия.

Капитан нашел сэйдиур праздно сидящими на крыльце. Зрелище было настолько непривычным, что он на мгновение остановился. Прежде чем отправиться в форт, он растопил баню, вымылся сам и оставил эльфов приводить себя в порядок. Сейчас они выглядели так же паршиво, но кашель у всех прекратился.

Грины сразу поняли, что в дом пришла беда. Они стояли неподалеку в тревожном ожидании, и даже Дейзи сидела смирно и тихо, что было ей совершенно не свойственно. Когда Джастин подошел, Марта крепче прижала к себе малышку Анну.

— Капитан, что-то случилось с госпожой?

— Да, Марта, но я прошу ни с кем это не обсуждать, кроме моего брата и его жены. Они будут вас навещать и проводить немного времени в усадьбе. Деньги и необходимые бумаги на моем столе. Пожалуйста, присмотрите за домом, пока меня не будет.

— Конечно, капитан, мы присмотрим и за домом, и за малышкой, глаз с нее не спустим, будьте спокойны!

— Мне очень жаль, но я не могу оставить с вами Нэн. Мне придется отвести ее в замок Розы, на случай если…, если что-то пойдет не так. Моим имуществом до совершеннолетия Анны будет распоряжаться Джонатан, но усадьба останется вашим домом, что бы со мной ни случилось. Марта, соберите, пожалуйста, вещи Нэн. Надеюсь, в замке нам не откажут в гостеприимстве.

Марта громко всхлипнула и поспешила к себе в коттедж.

Глава 13

Портал открылся прямо в центре просторного караульного помещения. Свободные от службы стражники недоуменно уставились на незнакомого мужчину с ребенком на руках, который появился в окружении гвардейцев Светлой госпожи. Не вдаваясь в объяснения, сэйдиур молча покинули донжон и повели капитана по длинной крытой галерее вдоль замковой стены. Чтобы не привлекать лишнего внимания, Кэйд свернул в узкий коридор, который проходил под главным залом и вел прямиком к жилым помещениям.

Сэйдиур шли быстрым шагом, но тревожная весть все равно обогнала их. Магическое эхо мгновенно оповестило огромный замок, что гвардейцы вернулись без Светлой госпожи и привели с собой чужого человека. Перед личными покоями Моны их встретил высокий стройный эльф, который чем-то неуловимо напоминал Таэля. Его руки покровительственно лежали на плечах худенького светловолосого мальчика. Сэйдиур все как один преклонили перед ребенком колено и низко склонили головы.

Александр оказался немного выше, чем ожидал капитан, но был так похож на маму, что у Джастина невольно сдавило горло. Мальчик испуганно прижимался к своему наставнику, губы его дрожали. Эльф шепнул на ухо ребенку что-то ободряющее и сделал шаг вперед.

— Поднимитесь и ради всеобщего спокойствия объясните, наконец, что случилось?

Кэйд и Кини быстро переглянулись.

— Госпожу похитили.

— Кто посмел это сделать?! — раздался властный голос. — А главное, как ему это удалось?

В просторном холле появился темноволосый молодой человек, который держался как хозяин, следом за ним вошел встревоженный эльф с золотыми волосами. Джастин пошевелился, привлекая к себе внимание.

— Мастер Эридан, нам необходимо поговорить без свидетелей. Я бы хотел, чтобы присутствовали только мастер Ксан, господин Лаэр, господин Наэйр и ваша сестра, но ее, видимо, нет в замке.

В глазах молодого человека промелькнуло удивление, и он пристально всмотрелся в неожиданного гостя.

— Прошу сюда, — вместо него ответил управляющий и распахнул белую с золотом дверь.

Все названные персоны проследовали в небольшую уютную гостиную, последним вошел Кэйд и плотно прикрыл за собой дверь. Эридан Корвел выжидательно уставился на гостя, но капитан не спешил с объяснениями. Он осторожно освободился от поклажи, опустился на колено перед Ксаном и поставил рядом с собой малышку.

— Я рад познакомиться с вами, Александр. Меня зовут Джастин Хартли, а это ваша сестра Анна Корвел-Хартли. Поверьте, я многое отдал бы, чтобы наше знакомство состоялось при более благоприятных обстоятельствах.

Мальчик перестал дрожать и с любопытством посмотрел на крохотную девчушку в зеленом платье с оборочками.

— Я тоже рад знакомству, сударь. Не знал, что у меня есть сестра. А где мама? — подбородок его вновь задрожал, глаза наполнились слезами.

Джастин протянул руку и бережно сжал маленькую ладошку Ксана в своей большой ладони.

— Нашелся ловкий человек, который решил, что ваша мама ему очень нужна. Но мы непременно отыщем его, объясним, как сильно он заблуждался, и привезем маму домой. Вам нужно только немного подождать. Пока мы будем заняты поисками мамы, позаботьтесь, пожалуйста, о младшей сестренке. Обещаете?

Ксан не по-детски внимательно вгляделся в лицо незнакомого мужчины. Магический ребенок чувствовал его боль, его горе и готовность отдать жизнь за Светлую госпожу.

— Обещаю, — тихо, но твердо сказал он. — Я верю вам, Джастин Хартли.

Он взял Нэн за руку и повел ее в обустроенный для детских игр уголок гостиной. Простое прикосновение мгновенно связало брата и сестру неразрывными магическими узами. Они оба были заключены в защитный материнский кокон, оба чувствовали себя в волнах магии, как рыбки в воде. Внешне Ксан и Нэн не были похожи, и все же с первого взгляда было ясно, что это дети Моны Корвел.

Как только брат и сестра отошли достаточно далеко, Эридан с вызывающим видом повернулся к гостю.

— А теперь объясните нам, наконец, кто вы такой?

Джастин расстегнул мундир, достал из внутреннего кармана деревянную табличку и протянул ее Корвелу-младшему.

— Я капитан Джастин Хартли, комендант форта Кэннон в Западных землях на границе с Черным лесом. Теперь в отставке. Вашу кузину действительно похитили сегодня, выведя из строя ее охрану, и помешать похитителю не было ни малейшей возможности.

Эридан подозрительно прищурился.

— Оружие было магическим?

— Нет.

— Ничего не понимаю! И кто же осмелился на такое? Неужели амсэйр?! Только у них есть оружие, которое действует не хуже магического.

— Нет, не амсэйр, не колдуны и не ведьмы.

— Тогда кто же? Отвечайте, если не хотите испытать на себе всю силу моего гнева!

Взбешенный агрессивной настойчивостью Эридана, Кэйд схватился за оружие, но Джастин удержал его руку.

— Мне очень жаль, мастер Эридан, но это все, что я могу вам рассказать. Светлая госпожа наложила на наши уста печать молчания. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы ее вернуть, и в этом деле вы ничем не сможете нам помочь. Кстати, ваша магия не причинит мне вреда.

Эридан Корвел продолжал сверлить капитана гневным взглядом.

— Откуда вы это знаете? Вы даже не волшебник!

— Нет, я не волшебник, — устало ответил Джастин, — просто поверьте мне на слово.

Молодой человек только зло рассмеялся в ответ.

— Я вижу вас впервые в жизни и должен верить вам на слово? Верить человеку, который утверждает, что Великую волшебницу похитили и что эта девочка — ее дочь? Я ничего не пропустил? Ах да, магия не причиняет вам вреда, хоть вы и не волшебник!

Тут Наэйр поднял руку, останавливая гневную речь своего друга.

— Капитан Хартли, вы можете доказать, что не являетесь посторонним для семьи Корвел?

— Да, могу, — Джастин перевел взгляд на управляющего. — Господин Лаэр, вам известно, где хранятся распоряжения Светлой госпожи на непредвиденный случай? Сейчас самое время в них заглянуть.

Лаэр молча кивнул и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся с большой серебряной шкатулкой в руках, поставил ее на ближайший столик и протянул Эридану ключ. Молодой человек мрачно повертел его в руках, а потом решительно вставил в скважину. Серое бархатное нутро шкатулки заполняли аккуратно сложенные кожаные чехлы для писем, запечатанные личной печатью Светлой госпожи. Каждый оказался подписан и заперт магическим ключом. Эридан выбрал чехол со своим именем и быстро его вскрыл.

На некоторое время в комнате наступила тишина. Джастин обернулся посмотреть, чем заняты дети, и невольно улыбнулся. Ксан и Нэн, утомленные взрослыми разговорами, уснули, привалившись друг к другу.

— … настоящим считать опекуном моих детей… до их совершеннолетия… если они пожелают остаться… Анна Корвел-Хартли, рожденная… Кто-нибудь из вас может это подтвердить? — Кэйд и Кини утвердительно кивнули.

Джастин снова привлек внимание Корвела.

— Мастер Эридан, я отвечу на ваши вопросы после того, как детей уложат в постель.

Кузен Моны недоверчиво покачал головой и молча вышел из комнаты. Наэйр поспешил следом за ним, а Лаэр подошел к уснувшим детям. Он бережно взял на руки малышку, и Джастину ничего не оставалось, как поднять Ксана. Мальчик доверчиво прильнул к его груди, и от амулета волнами начало расходиться тепло, остро напомнив Джастину присутствие Моны.

У двери в детскую он передал Ксана эльфийским нянькам и прошел за Лаэром дальше по коридору. Управляющий проводил его в уютные апартаменты, состоящие из просторной спальни и кабинета.

— Я уложу брэйрэ (маленькую госпожу) Анну здесь и сам присмотрю за ней, пока вы будете заняты делами. Тем временем ейприготовят комнаты рядом с братом. Вы можете быть совершенно спокойны за свою дочь, капитан, ее будут почитать как наследную принцессу и беречь как зеницу ока. Я знаю, вы вернете детям мать, сколько бы времени это ни заняло.

Джастин задержался в дверях, глядя на то, как эльф бережно устраивает Нэн на большой кровати.

— Вы ведь знали обо мне и Анне, не так ли?

— Да, капитан. Отправляясь в последнее путешествие со своим мужем, госпожа назначила вас опекуном ее сына, а когда родилась брэйрэ Анна, она переписала свое пожелание на обоих детей. Не думайте, что мастер Эридан настроен против вас, просто госпожа не посвящала его в свои личные дела. Мы сейчас все немного растеряны.

Это еще мягко сказано… Хартли благодарно кивнул управляющему и вышел в коридор, где уже нетерпеливо переминался Кэйд.

— Архивариус ждет нас на террасе.

Глава 14

Фиарэйн явился в замок Розы уже с вещами. У его ног лежали две большие сумки, сам он был одет в практичную повседневную одежду, не изменяя при этом любимому бархату. Послание, которое он недавно получил, в двух словах сказало ему о многом. Во-первых, писала не Светлая госпожа, а во-вторых, тон письма был весьма тревожным. Подспудно ожидая перемен, архивариус оказался полностью к ним готов, поэтому сборы не заняли у него много времени. Обращение к Ее величеству он написал уже давно, но пока не успел попрощаться с Лорой. До дня их свидания оставалась еще половина срока.

Новость о похищении Светлой госпожи Фиарэйн воспринял без удивления. Он уже догадался, кто за этим стоит.

— Это только моя вина! — в сотый раз за этот злосчастный день повторил Кэйд. — Если бы я был настойчивей…

— Тогда госпожа ушла бы без вас, — спокойно парировал архивариус.

— Без сомнения, — мрачно согласился капитан. — Нам придется отправиться за ней туда, в другой мир.

— Да, надо спасать госпожу, но как это сделать, если у нас нет Ключа? Он остался лежать в кошеле у нее на поясе.

— У нас есть Ключ, мы нашли его на мертвеце в одном из проходов.

— Верно! Но вдруг он не подойдет к чужой Двери?

— Подойдет, Ключи абсолютно идентичны.

Все посмотрели на Кэйда.

— Ты знаешь, где госпожа его хранила?

— Да, в своей спальне, но точнее сказать не могу.

Джастин задумчиво потер подбородок.

— Если он там, я найду его без труда. Теперь нужно определиться, кто пойдет за Моной на ту сторону.

— Все пойдут, я уже спрашивал, они все согласны! — воскликнул Кини, но архивариус после недолгого молчания покачал головой.

— Нет, таким числом идти нельзя, мы привлечем слишком много внимания.

— Да, это будет больше похоже на вторжение, — согласился с ним капитан. — Двоим идти опасно, если с одним что-то случится, второй может не справиться в одиночку.

— Значит, пойдут трое, — подвел итог Фиарэйн.

Кинниал переводил взгляд с одного на другого, а потом уставился на командира.

— Отлично! Пойдут трое: капитан, ученый и я, — Кэйд сидел молча, даже глаз не поднимал, но молодой лучник внезапно вскочил и сделал гневный жест. — Ты не можешь так со мной поступить! Значит, пойдем вчетвером, заодно присмотрим друг за другом…

Кианнасах медленно поднялся из-за стола.

— Ты должен остаться здесь, Кини.

— Тебе так этого хочется? — молодой сэйдиур угрожающе надвинулся и неожиданно сильно толкнул командира в грудь. — На этот раз не выйдет. Я отказываюсь тебе подчиняться!

Кэйд попятился и впервые в своей жизни не ответил на вызов.

— Кини, ты возглавишь службу охраны и без сомнения справишься лучше, чем я. Тебе предстоит обеспечивать безопасность детей до нашего возвращения, а если мы не вернемся, то и подавно. Ты знаешь, что и как нужно делать, и не совершишь моих ошибок. А я давно живу, да и вина на мне…

Джастину нечасто приходилось видеть у эльфов проявление эмоций, но сегодняшнее несчастье всех выбило из колеи. Он не вмешивался в спор, зная, что его слова еще больше расстроят Кинниала. На террасе внезапно стало очень холодно, амулет на груди капитана превратился в кусок льда. Он вскочил и поднял руку, призывая всех к молчанию. Из глубины сада к ним приближалось туманное облако, постепенно превращаясь в женщину в старинном наряде.

— Приветствую вас, Светлая жрица!

Женщина пристально вгляделась в лицо Избранного. Уже во второй раз он стоял между магией волшебницы и высшими силами, но теперь в ткани мироздания зияла дыра, которую невозможно было залатать. Роза Корвелов покинула пределы этого мира, чего не случалось с начала времен, и теперь только странный амулет на груди мужчины хранил в себе частицу ее волшебной сущности. Жрица знала, какую боль сейчас испытывает Избранный, но на его красивом лице не дрогнул ни единый мускул.

— И тебе доброго вечера, храбрый юноша. Что произошло?

Джастин постарался собраться с мыслями. Когда он коротко рассказал о случившемся, жрица долго хранила молчание. По всему было видно, что даже высшие силы ни с чем подобным не сталкивались.

— Я понимаю, что ситуация крайне необычная, но не спешите с решением, прошу вас! — Джастин применил всю силу убеждения. — Дайте мне один год, и я восстановлю равновесие, верну в этот мир и Мону, и Розу. Только один год, ведь это ничтожно мало по сравнению с Вечностью! Большего я не прошу…

— Ты собираешься отправиться за ней в другой мир?

— Да, госпожа, иного выхода нет.

Жрица пристально вгляделась в его лицо.

— Как только ты переступишь порог, сила Великой волшебницы вернется в небытие, останется только та искорка, что хранит твой амулет.

— Но, когда мы освободим Мону Корвел, вы вернете ей силу?

Как и в прошлый раз этот удивительный юноша беспокоился вовсе не о себе.

— Сила сама вернется к хозяйке. Если захочет, конечно. Я дарую тебе необходимое время.

— Благодарю вас, Светлая жрица! — Хартли на мгновение обернулся. — Вы не окажете мне еще одну небольшую услугу?

Призрачная женщина приподняла брови.

— Проси.

— Могу я поговорить с близнецами Лорой и Ловерном? Совсем недолго.

По лицу Светлой жрицы было видно, что она ожидала вовсе не такой просьбы, но Джастину снова удалось ее удивить.

— Недолго? Что ж, это можно устроить. Верни домой Великую волшебницу, и да пребудет с тобой Удача!

Глубокой ночью Кэйд, Фиарэйн и Лаэр сидели в отведенных Джастину апартаментах и составляли список того, что может понадобиться путешественникам в незнакомом мире. Капитан без труда нашел Ключ в спальне Моны, и теперь друзья скрупулезно, до мелочей, припоминали все, что удалось увидеть, когда она показывала им другой мир.

С одеждой они решили не заморачиваться, но вот волосы эльфам необходимо было укоротить. Фиарэйн отнесся к этому совершенно спокойно, чего не скажешь о Кэйде. Прежде чем позволить Лаэру расплести сложные воинские косы и обрезать его волосы до самых плеч, кианнасах долго и горестно возмущался. Управляющий неплохо освоил искусство владения ножницами, потому что ему часто приходилось подстригать кудряшки Санни, как того хотела Светлая госпожа.

Пока Кэйд с отвращением рассматривал в зеркале свою новую прическу, Лаэр быстро придал необходимую форму волосам архивариуса. Фиарэйн встряхнул головой, потом с удивлением провел рукой по волосам.

— А так гораздо легче! — воскликнул он.

Кэйд мрачно взглянул на короткие темные пряди ученого и демонстративно стянул свои пострадавшие волосы в простой хвост. Бывшему коменданту форта, бывшему архивариусу и бывшему кианнасаху предстояло встретиться с огромным чужим миром, и мелкие житейские проблемы меркли на фоне этой грандиозной задачи.

Глава 15

Перед входом в сокровищницу Древних Джастин сбросил с плеч тяжелую поклажу и без лишних церемоний отпер дверь. Судя по количеству сваленных на полу изделий из золота, архивариус предположил, что этот металл имеет в других мирах большую ценность, чем серебро, поэтому друзья решили взять с собой золотые монеты, а также драгоценные камни без оправы.

Не задумываясь о том, какое богатство блестит и переливается в его пальцах, Джастин туго набил дюжину больших бархатных кошелей, сложил их в сумку и вынес в зал, а затем отправился в другую кладовую, чтобы запастись иноземным оружием. Большие эльфийские луки решено было с собой не брать, их заменили арбалеты, но от длинных мечей друзья отказаться так и не смогли, поэтому они заняли свое законное место в наплечных ножнах. Некоторое количество драгоценных камней спрятали в одежде и обуви, вещи сложили по-походному, ценности распределили поровну.

— Кровавое зелье брать будем? — Кэйд вопросительно взглянул на архивариуса.

— А как же! Это наш главный козырь.

Джастин отправился в третью кладовую и доверху наполнил пузырьками с Эликсиром небольшой ящичек. Ключи от кладовых друзья припрятали в замке, оставив только тот, который открывал секретную Дверь. Накануне они обсудили все возможные варианты и решили, что будут действовать по обстоятельствам. Недрогнувшей рукой капитан загнал Ключ в узкую скважину, и где-то в глубине сооружения послышался мощный утробный всплеск. Дверь медленно открылась, подтверждая мнение ученого о том, что все двенадцать Ключей были абсолютно идентичны.

Дверь в конце коридора Мэйнарда выглядела точно так же, как и все остальные. От волнения у Джастина между лопатками выступил холодный пот, но он не позволил эмоциям отразиться на лице. Ключ легко вошел в небольшое отверстие, и через мгновение человек и два эльфа перешагнули порог в другой мир.

Самое богатое воображение не смогло бы подготовить друзей к тому, что оказалось непосредственно за чужой Дверью. Они стояли на небольшой площадке, вверх и вниз от которой вели узкие лестничные пролеты. Толстенная Дверь, которая бесшумно закрылась за ними, с этой стороны выглядела обшарпанной, грязной и ничем не напоминала гладкий монолит. Рядом с ней находились две похожие двери, а само место было совершенно неприметным, лишенным каких-либо отличительных особенностей.

Замерев на месте, друзья долго прислушивались к каждому шороху, но вокруг было относительно тихо. Архивариус осторожно освободился от поклажи, вынул из кармана маленькую записную книжку и принялся тщательно, во всех подробностях зарисовывать то, что их окружало. Джастин и Кэйд обследовали лестницы, а потом все трое начали спускаться, стараясь ступать как можно тише.

Когда они, наконец, добрались до выхода из здания, Рэйн насчитал двадцать три заваленных мусором этажа. Теперь перед ними оказалась дверь на улицу. Ее грязная деревянная створка болталась на одной петле и противно поскрипывала на сквозняке. Друзья сложили вещи на грязном полу и приготовили оружие. Сквозь дверной проем просматривалась пустынная улица, по обеим сторонам которой стояли высокие серые дома, зияющие многочисленными пустыми глазницами выбитых окон. На шершавых стенах домов разноцветными красками были грубо намалеваны непонятные знаки.

Осторожно выглянув, Джастин увидел, что на другой стороне улицы несколько человек деловито копаются в больших металлических баках. Он показал друзьям раскрытую ладонь, и в следующий момент они одновременно выступили из укрытия. Джастин и Кэйд метнули ножи, Рэйн выстрелил из арбалета. Все было кончено в считанные мгновения, и на растрескавшемся сером покрытии остались лежать пять бездыханных тел.

Не мешкая, друзья спрятали их в подвале соседнего дома и разошлись в разные стороны, чтобы разведать окружающую обстановку. Капитан не был уверен, случалось ли ученому прежде хладнокровно убивать, но потрясенным Рэйн не выглядел. В любом случае, оставлять в живых свидетелей их появления было нельзя, иначе миссия по спасению госпожи закончится, даже не начавшись.

Друзья обследовали местность и обнаружили, что заброшенные дома обнесены высоким прочным забором, за которым начинались обжитые оживленные улицы. Некоторое время они наблюдали за чужой жизнью издалека, а потом нашли относительно безопасное место и открыли военный совет.

— Мне жаль это говорить, но все вещи и оружие мы должны оставить здесь, — первым начал Фиарэйн. — Нужно устроить тайник, к которому мы вернемся, как только представится возможность.

— Надеюсь, ты шутишь! — скулы Кэйда потемнели от гнева. — Как можно оставить оружие, когда опасность подстерегает нас под каждым кустом? Мы только что уложили несколько человек, ты не забыл?

— Нет, — спокойно ответил архивариус, — как такое забудешь? Но в большом скоплении людей открытую агрессию проявлять ни в коем случае нельзя, иначе далеко мы не уйдем. Нам необходимо по возможности слиться с толпой, а не привлекать к себе внимание.

Джастин неохотно кивнул.

— Ты прав, придется рискнуть. Пусть уж мы будем выглядеть по-дурацки, зато не покажемся им опасными.

Кэйд возмущенно насупился, но промолчал, потому что у него в запасе не нашлось приличных слов.

Устроить тайник в заброшенном доме оказалось несложно, и друзья оставили в нем все, что принесли с собой, включая Ключ. Под злобное ворчание кианнасаха они преодолели стену, пересекли небольшой пустырь и оказались в гуще новой, совершенно незнакомой жизни.

Друзья шли по оживленной улице, непроизвольно вздрагивая от рева проносящихся мимо безлошадных экипажей, которые оставляли за собой шлейф едкого сизого дыма. Звуки незнакомой речи, суета и мигание огней поначалу казались им хаотичными, но постепенно они научились отделять одно новое явление от другого.

Вскоре в руках ученого вновь появилась записная книжка, в которую он зарисовывал знаки с табличек на стенах домов и больших причудливых вывесок. Никто не обращал на них особого внимания, и все шло не так уж плохо, пока путешественники не оказались в месте, где несколько улиц сливались в одну. Эта новая широкая улица напоминала полноводную реку, по которой вместо воды текли настоящие потоки вертких самодвижущихся тележек и неповоротливых, плотно набитых людьми фургонов. Незаметно для себя друзья оказались в одном из таких потоков, и вокруг них внезапно разверзся ад.

Визг, скрежет, резкие сигналы, крики людей. Выскочившие из экипажей люди кричали на незадачливых путешественников, друг на друга, проезд оказался полностью перекрыт, и громкий скандал уже грозил перейти в самую настоящую потасовку. Неизвестно, чем бы все это закончилось, но тут, мигая синими огнями, подъехал экипаж с нарисованными на боках гербами, и из него вышли мужчины в одинаковой форменной одежде.

Глава 16

Начальник полицейского участка округа Эдмонтон Брендон Кэрнс неспешно вошел в комнату, взглянул на задержанных и глубоко вздохнул. Ноздрей его коснулся пряный, тревожащий и необыкновенно приятный аромат. Надо же, у этих иностранцев чертовски классный парфюм!

— Зелински!

— Да, шеф? — в дверях нарисовался дежурный по участку.

— Ты опять привез мне каких-то клоунов? Только посмотри, как они одеты! Разве у нас в городе проходит слет реконструкторов?

Дежурный виновато развел руками.

— Не могу знать, шеф. Эти ряженые создали помеху движению на Карлингтон авеню, там пришлось разруливать огромную пробку. К тому же у них не оказалось при себе документов.

— Ну, естественно, — недовольно пробурчал Кэрнс. — Это все, что при них нашли?

— Да, шеф.

На длинном столе были разложены предметы, извлеченные из карманов задержанных, а сами виновники происшествия сидели на некотором расстоянии друг от друга, пристегнутые наручниками к специальным кольцам в крышке стола. В отделе полиции их обыскали, но не настолько тщательно, чтобы добраться до тайников в одежде.

Кэрнс взял в руки записную книжку в антикварном кожаном переплете и задумчиво ее полистал.

Джастин отчетливо понимал, что ситуация складывается опасная. Они добровольно согласились на задержание и теперь рисковали навсегда остаться узниками. Друзья не понимали ни слова из того, что им говорили, поэтому хранили осторожное молчание. Но когда записная книжка архивариуса оказалась в руках главного, Джастин похолодел. Сейчас он увидит рисунки двери и заброшенного дома.

Хартли не решался повернуть голову к архивариусу, поэтому он сжал в кулаки скованные руки и бросил взгляд искоса. Фиарэйн сохранял безмятежное спокойствие и внимательно следил за тем, как чужак произносит слова. Тут Джастин заметил, что несколько первых листов из записной книжки вырваны, и его затопила волна облегчения. Предусмотрительный архивариус оставил их в тайнике вместе с вещами и ценностями.

Брендон Кэрнс окинул взглядом диковинные вещицы, разложенные перед ним на столе. Это что, настоящее огниво или искусная подделка? Он повертел в руках кресало, которое выглядело, как очень дорогая игрушка и недовольно поморщился. С этими проклятыми экзотами вечно какие-то проблемы, а один из них вообще смотрит на него так, словно хочет проглотить. Понаедут в столицу в поисках легкого заработка и даже не потрудятся выучить язык. Но как же восхитительно от них пахнет!

Начальник участка повернул записную книжку и показал страницу синеглазому красавцу, который ел его взглядом.

— Театр "Орфей"? 34 улица? — тот с готовностью кивнул головой.

Ну, слава Богу, разобрались! Теперь поскорее бы сбыть их с рук, а то подобные личности всегда заставляли Кэрнса нервничать.

— Зелински!

— Да, шеф?

— Позвони в театр "Орфей", узнай, кто у них главный. Пусть приезжает и забирает этих … ряженых.

— Уже звоню, шеф.

Путешественников на время оставили в комнате одних.

— Ты волновался напрасно. Я не так глуп, чтобы рисковать важными сведениями.

Хартли криво улыбнулся архивариусу.

— Рэйн, тебе не кажется, что за нами следят?

Архивариус согласно кивнул.

— Следят, несомненно. Вот это зеркало кажется мне наиболее подозрительным. Зачем его повесили в комнате для допросов?

— Явно не для красоты. Решение не брать с собой лишнего было мудрым.

Кэйд угрюмо осмотрел почти пустую комнату и, наконец, разжал стиснутые челюсти.

— Что будем делать?

— Ждать, — твердо ответил Фиарэйн.

— Чего ждать?

— Этого я пока не знаю.

— А я знаю, — пробурчал сэйдиур, и его кандалы звякнули в металлическом кольце. — Нас посадят в тюрьму.

Архивариус непочтительно фыркнул, а потом с любопытством уставился на табличку с незнакомым текстом, прикрепленную к стене. Кэйд втайне позавидовал энтузиазму ученого, которому все было нипочем. Он снова дернул за цепочку и удивился. Его кандалы были достаточно прочными, но при этом почти ничего не весили. Как такое могло быть? Архивариус изучал буквы, Кэйд был занят своими наручниками, а Джастин пристально смотрел на небольшую бутылочку с водой, стоявшую перед ним на столе. Бутылочка была прозрачной, но не стеклянной, так как выглядела слегка помятой. Из чего же она сделана?..

***

Дверь в комнату для допросов открылась, и на пороге остановился высокий стройный мужчина с темными, гладко зачесанными назад волосами и бледной кожей. Он был одет в черные брюки, белую рубашку и бледно-розовый пиджак, его шею украшал яркий шелковый шарф. Джастин мог бы поклясться, что глаза мужчины слегка подведены, к тому же в манере его поведения прослеживалось некоторое жеманство. Хартли редко встречал людей с подобными наклонностями, так как давно не жил в большом городе.

Следом за мужчиной вошел Брэндон Кэрнс, заставив того переступить порог.

— Спасибо, что так быстро приехали, мистер Салливан, — он широким жестом обвел задержанных. — Мы нашли ваших беглецов.

Роан Салливан недоуменно моргнул. Разве он заявлял о пропаже? Наверняка, в полиции что-то напутали… Но тут он взглянул на прикованных к столу иностранцев и лишился дара речи. На него уставились три пары самых красивых в мире мужских глаз. Салливан просто задохнулся от такого разнообразия: зеленые, синие, серые таких насыщенных оттенков, которых не бывает в природе. А их обладатели… Роан почувствовал слабость в коленях, голова стала легкой, и в ней что-то тоненько зазвенело.

Звонивший по телефону полицейский сказал, что арестованы актеры из его труппы. Роан поймал такси и примчался в полицейский участок, чтобы по возможности разрулить ситуацию, но обнаружил трех совершенно незнакомых мужиков, которые выглядели, как его сбывшаяся мечта. Фактура, прикид, пластика, контактные линзы, все было высший класс, глаз не оторвать! Их индивидуальность просто била через край. И когда шеф полиции нетерпеливо спросил: "Так это ваши?"; Салливан, не задумываясь, крикнул: «Мои!!!».

Видя, как разволновался режиссер, Кэрнс счел своим долгом его успокоить. Он настоятельно рекомендовал Салливану в дальнейшем не выпускать иностранцев в город без документов и сопровождения, а затем предложил подписать протокол. Когда с задержанных сняли наручники, и все трое поднялись из-за стола, Роан едва не заплакал от восторга.

Чтобы поскорее избавиться от излишне эмоциональных артистов, шеф полиции приказал выделить транспорт и отвезти всю компанию на 34 улицу к театральному подъезду. Так путешественники в сопровождении странного мужчины вновь оказались в ревущем безлошадном экипаже, который на бешеной скорости помчал их по бесконечно длинной улице.

Покинув полицейский участок, Джастин и Рэйн заметно расслабились, а Кэйд все еще оставался в напряжении. Его явно мутило от едкого запаха дезинфекции, постоянных рывков и резких поворотов. От этого он чувствовал неловкость.

— Куда он нас везет? — сэйдиур намеренно медленно раскладывал по карманам разные мелочи, которые им вернули при освобождении.

— Не знаю, но думаю, вот сюда, — архивариус показал страницу блокнота, исписанную непонятными символами.

— А что там?

Ученый постучал себя пальцем по губам и задумчиво посмотрел на незнакомца, который сидел спиной к ним рядом с … извозчиком.

— Могу предположить, что там находится театр.

— Что?! — у Кэйда был такой ошеломленный вид, что Фиарэйн не удержался и хохотнул.

— Театр, балаган, если угодно. Ты что, на представлениях ни разу не был?

Кэйд отвернулся и пробурчал.

— Ну … не был, наверное… А зачем мне?

— Ты же служил в королевском дворце, а там часто дают представления. В Талау больше дюжины разных театров, потому что Бонрионах очень любит этот вид искусства.

— Мне что, заняться больше нечем? — искренне возмутился сэйдиур. — Я солдат, а не придворный бездельник.

Архивариус уже откровенно забавлялся.

— Ну, а ты, — он повернулся к капитану, — тоже бесконечно далек от эстетических наслаждений?

Джастин ухмыльнулся в ответ.

— Приходилось бывать на представлениях, да у нас и в форте маленькая труппа есть. Они, конечно, любители, но народ приходит посмотреть и очень сопереживает.

— Если я не хожу на постановки, это вовсе не значит, что я не имею представления о театре! — вновь возмутился бывший кианнасах.

Пока друзья вполголоса подшучивали над Кэйдом, Роан Салливан с замиранием сердца слушал слова незнакомой напевной речи и гадал, кто же они такие и откуда приехали. Режиссер повидал немало разных людей, неплохо в них разбирался и привык ловить рыбку в мутной воде. Но, видит Бог, таких персонажей он еще не встречал! Разве что в детстве, на страницах книжки сказок…

Глава 17

Пока полицейская машина пробиралась по улицам в плотном потоке транспорта, в голове у Роана вызревал новый грандиозный проект. Он всегда двигался с ленцой, демонстрируя миру неспешные вальяжные манеры, но на деле решения принимал быстро, имел бульдожью хватку и четко представлял, что именно ему нужно в данный конкретный момент. А сейчас ему до зарезу были нужны трое незнакомцев, которые выглядели не просто иностранцами, а инопланетянами, пришельцами из параллельной вселенной. Роан еще не знал, насколько он близок к истине, но поклялся себе, что пойдет на любые расходы и жертвы, чтобы привлечь их на свою сторону. Он чувствовал, что встреча с этими людьми станет судьбоносной, а чутье его никогда не подводило.

Несмотря на экзотическую внешность, незнакомцев окружала аура опасности и силы, которая находилась под жестким контролем. Салливан не сомневался, что они могли бы с легкостью разгромить весь полицейский участок, но вместо этого сидели смирно, слушали внимательно и подчинялись беспрекословно. Почему шеф полиции решил, что это актеры из его труппы, Роан так и не понял, но дареному коню, как говорится…

Единственным несущественным затруднением оказался языковой барьер. Роан когда-то изучал зарубежную литературу и языки, но такое наречие слышал впервые. Правда, их речь так ласкала слух, и пахло от них так божественно, что Роану, по большому счету, было все равно, откуда они приехали. Наметанным взглядом он сразу оценил высочайшее качество материалов, из которых была пошита их одежда и обувь, причем пошита на заказ и вручную. Такой дорогой парфюм мог позволить себе далеко не каждый, и в то же время у них в карманах не нашлось ни единой монеты. Все это выглядело странно и загадочно…

Салливан уже решил, что не повезет незнакомцев сразу в театр, хотя искушение было велико. События застали его в момент депрессии и творческого кризиса. Впервые за годы своей театральной карьеры Роан с нетерпением ждал окончания сезона, так как дела в театре шли из рук вон плохо. Он понимал, что его личное недовольство накладывает отпечаток на игру актеров, но не в силах был себя перебороть. Ему не нравилось абсолютно все! Причина глубокой депрессии Роана была связана с тем, что он недавно расстался со своим другом и расстался нехорошо. Обида и разочарование упорно преследовали его, и он невольно стал заложником этих неудавшихся отношений.

Но теперь у него появился шанс, если не наладить личную жизнь, то поправить свои пошатнувшиеся дела. Надежды на то, что кто-то из этих троих ответит ему взаимностью, не было никакой, потому что от незнакомцев буквально разило мужественностью. Роан довольно долго считал себя не совсем нормальным, но в какой-то момент перестал бороться со своей природой и смирился с тем, что его влечет отнюдь не к женщинам. Коллеги ценили его деловые качества, актеры уважали, и ему оставалось только соответствовать имиджу независимого специалиста.

В этом сезоне в моде была античность, но подобрать подходящие типажи никак не удавалось. Двигались актеры плохо, выглядели нелепо и напыщенно, и это несоответствие оскорбляло тонкий вкус режиссера. Но трое незнакомцев, сидящих за его спиной, оказались неожиданным спасением. Такую фактуру не отыскать и на тысячу миль вокруг!

— Мы выйдем возле отеля "Барроу".

Полицейский за рулем кивнул и лихо перестроился в другой ряд, заставив несчастного Кэйда снова проглотить рвотный позыв.

"Барроу" был небольшим семейным отелем, в котором Салливан предпочитал жить вместо того, чтобы снимать квартиру, к тому же он находился совсем недалеко от театра. Роан снял для незнакомцев номер с тремя спальнями и гостиной на том же этаже, где жил сам. Он заказал обильный ужин, попросил хозяина принести самый большой словарь, какой только у него найдется, и на всякий случай прихватить учебник для начальной школы его пятилетнего внука.

— Позаботьтесь, пожалуйста, о моих гостях, пока я буду отсутствовать, и имейте в виду, что они совсем не понимают наш язык.

— Не беспокойтесь, мистер Салливан, идите спокойно по своим делам. Чтобы понимать друг друга, людям совсем не обязательно говорить на одном языке.

От души надеясь, что добрый хозяин прав, Роан сел в свою машину и поехал по магазинам.

Гостей проводили в апартаменты на втором этаже и за четверть часа накрыли в общей комнате обильный ужин. Сидя на диване, путешественники наблюдали, как спокойно и деловито ведут себя служащие отеля. Никто из них не выразил удивления или излишнего любопытства при виде необычных гостей, люди просто делали свою работу.

Когда, наконец, последний из официантов с поклоном закрыл за собой дверь, друзья получили возможность осмотреться без помех. Есть им хотелось зверски, но сначала пришлось освоить множество новых предметов и приспособлений. Когда стало более-менее понятно назначение самых важных из них, путешественники вымылись, выбрали себе по спальне и сели ужинать.

Еда оказалась непривычной, но вкусной и разнообразной и, утолив голод, друзья принялись опытным путем изучать чужой быт. Из множества диковин самой невероятной оказалась висящая на стене черная картина, которая внезапно ожила, заговорила разными голосами и начала показывать картинки окружающей жизни. Когда дверь номера снова открылась, друзья не обратили на это никакого внимания. Они сидели на диване и завороженно смотрели новостной канал.

С головы до ног увешанный пакетами с логотипами лучших магазинов мужской одежды, Роан вошел в гостиную и невольно замер. Реакция гостей на обыкновенный телевизор, невольно заставила его задуматься. Не было никаких сомнений в том, что это чудо техники они видят впервые в жизни. Наверняка в далеких странах и на затерянных в океане островах все еще существовали настоящие медвежьи углы, но даже там вряд ли нашлись бы люди, которые никогда не видели телевизора.

Откуда могли приехать гости, на которых не было ни единой нитки синтетической ткани? Где в наше время люди настолько далеки от цивилизации, что телевизор воспринимают как чудо и не выпивают ни капли вина за ужином? Роан не поскупился на хорошее вино, но оно оказалось нетронутым.

Он свалил покупки в ближайшее кресло, отыскал на столе пульт и нажал на красную кнопку. Когда картина на стене внезапно вновь стала черной, гости, наконец, заметили Роана.

— Добрый вечер, джентльмены! Надеюсь, номер вам понравился? — Салливан намеренно широко обвел рукой комнату. — Все в порядке? Вам нравится здесь?

Он говорил медленно и членораздельно, помогая себе мимикой и жестами.

Синеглазый красавец, который слушал очень внимательно, улыбнулся Роану и кивнул. В руках он держал записную книжку, а перед ним на столе лежал детский учебник с картинками. На развернутой странице большими буквами было написано: «Я ПОЗНАЮ МИР».

Только теперь, в теплом сиянии старых светильников, Роан разглядел заостренные ушные раковины и миндалевидный разрез глаз двоих из гостей. Кобальтовый синий, опаловый серый, никаких контактных линз. Ровные дуги бровей, длинные, до плеч, густые волосы, гладкие щеки. Они были безупречны.

Роану очень хотелось прикоснуться к заостренному ушному хрящу, чтобы ощутить его хрупкую упругость, но он не посмел. У третьего гостя на подбородке темнела тень отросшей за день щетины, придавая ему чуть небрежный мужественный вид. У него были глаза цвета сочной зелени, мягкие волнистые волосы и мраморная кожа. Как можно быть настолько совершенным?..

Подавив восхищенный вздох, Роан решил, что пришло время внести свою лепту в эту вопиющую безупречность, придать им немного лоска, так сказать.

— Я позволил себе приобрести для вас новую одежду, чтобы вы комфортнее чувствовали себя в нашем городе. Ваши исторические костюмы великолепны, но Фарго — все-таки столица, и к одежде тут предъявляют особые требования.

Салливан знал, что гости не поняли ни единого слова, однако его это не волновало. Он мечтал произвести на них впечатление, поэтому, подражая фокуснику, вытряхнул из одного пакета комплект одежды прямо на колени зеленоглазому.

— Думаю, это вам подойдет как нельзя лучше.

Из второго пакета он достал большую картонную коробку, поддел пальцем крышку и извлек пару дорогих кожаных ботинок. Жестом показав, что тому следует пойти переодеться в своей спальне, он занялся следующим. Опытным глазом Роан сразу определил, кому в каком стиле покупать одежду. С размерами у него тоже проблем не возникло: его гости имели эталонные параметры и были просто созданы для модельного бизнеса.

Когда все трое вышли из своих спален, облаченные в обновки, известный в своих кругах режиссер не глядя опустился на диван, долго смотрел на них, а потом расплакался от умиления.

Часть 2. Остров

Глава 1

Мона просыпалась с трудом. Она чувствовала свое тело, но, как ни старалась, не могла пошевелить даже пальцем. Веки казались такими тяжелыми, что волшебница не стала пока открывать глаза. Впрочем, волшебницей она себя в полной мере больше не чувствовала. Внутри было пусто, сила покинула ее. Лишь слабый отголосок былого могущества крохотной точкой согревал кожу там, где билось ее сердце. Роза! В ее пурпурной сердцевине все еще тлела искра магии, которая подпитывалась пульсацией горячей крови. Пока жива Мона, Роза Корвелов останется с ней, где бы она ни оказалась.

Впрочем, волшебница знала, где находится. Она не прошла проверку могуществом, ее сгубила самонадеянность. В свои силы она поверила больше, чем в здравый смысл и разумную осторожность. Джастин не раз пытался ее предостеречь, но вместо того, чтобы его послушать, она продолжала играть с Судьбой…

При мысли о том, что она никогда больше не увидит Джаса и своих детей, Мону окатила холодная волна ужаса. Она с трудом подняла руки и накрыла Розу обеими ладонями, словно боялась, что та вдруг исчезнет и оставит ее совсем одну в этом чужом мире. Из-под плотно сомкнутых век неудержимо потекли слезы. Никогда в жизни Мона не была так близка к отчаянию.

И все же заложенный природой инстинкт самосохранения заставил волшебницу подняться и обследовать свою тюрьму. Стараясь произвести на нее впечатление, похититель явно не поскупился. Просторная спальня была обставлена изысканной мебелью, витражные окна затенены бархатными драпировками, пол покрывали дорогие ковры. Но за распахнутыми навстречу теплому ветру изящными рамами виднелись крепкие решетки, а входная дверь была заперта на замок.

С трудом переставляя непослушные ноги, Мона добралась до окна и осторожно выглянула наружу. До земли было достаточно далеко, чтобы отбить всякую мысль о побеге, зато открывался прекрасный вид на ухоженный парк, большую зеленую лужайку и высокую металлическую ограду. Дальше до самого горизонта простиралась сверкающая на солнце морская гладь.

Прямо под окнами неспешно ходил человек, толкая перед собой красную тележку, которая издавала негромкий стрекот, время от времени испуская облачко сизого дыма. Мона долго и внимательно изучала все, что можно было разглядеть из-за решетки, особенно высокую серебристую башню, которая со стороны выглядела чрезвычайно хрупкой. Ее венчали странные белые предметы, больше всего напоминавшие огромные тарелки. Волшебнице очень хотелось рассмотреть их поближе, но для этого нужно было сначала выбраться из дома.

Придерживаясь рукой за стену, Мона методично обследовала все доступные помещения. Ее апартаменты состояли из спальни, красивой туалетной комнаты и гардеробной, где вместительные зеркальные шкафы были до краев заполнены одеждой, обувью, шляпами и огромным количеством разных женских штучек, назначения которых волшебница не поняла. Вещи хранились в коробках и прозрачных чехлах, они были абсолютно новыми, тщательно подобранными по цветовой гамме. Похититель явно все все спланировал заранее.

От вспышки гнева в голове у Моны немного прояснилось, и она поняла, что по-прежнему обладает магическим зрением. Внутри стен она разглядела бледно-желтые линии силы, которые густо оплетали весь дом и уходили глубоко под землю, а потом обнаружила в гардеробной потайную дверь, замаскированную под декоративную панель. Запиралась эта дверь не ключом, а каким-то диковинным устройством, но стоило волшебнице мысленно его коснуться, как тяжелая створка бесшумно скользнула в сторону.

Мона была слишком слаба, чтобы как следует продумать свои действия. Она просто вошла в открывшийся проход и начала медленно спускаться по слабо освещенной лестнице. Внизу она долго и бестолково блуждала по лабиринтам бесконечных коридоров, пока окончательно не выбилась из сил. Когда Мона была уже близка к обмороку, впереди, наконец, мелькнул луч света. Подземный ход привел ее в небольшой грот у подножия прибрежной скалы.

Снаружи ярко светило незнакомое злое солнце, пронзительно кричали чайки, дул горячий порывистый ветер. Оглушенная, ослепленная и обессиленная, волшебница опустилась прямо на влажный песок и соскользнула в бархатную бездну беспамятства.

Мона не знала, сколько так пролежала, но, когда она снова открыла глаза, рядом стоял старик в простой одежде и сандалиях на босу ногу. Его седая голова была повязана выцветшим на солнце красным платком, а загорелое морщинистое лицо выражало сильную озабоченность. Он помог волшебнице подняться и, почтительно поддерживая под локоть, проводил ее к деревянной хижине, окна и двери которой были распахнуты навстречу морскому бризу.

Старик усадил Мону в самодельное плетеное кресло и ненадолго отлучился. Не успела она опомниться, как над ее головой был растянут тент из куска старой парусины, а в руках оказалась миска горячей рыбной похлебки. Это так напомнило волшебнице привычную заботу Кэйда, что из глаз вновь неудержимо полились слезы. Глотая соленую влагу вместе с наваристой похлебкой, Мона поклялась себе, что ее похититель еще горько пожалеет о своем опрометчивом поступке.

Судя по положению солнца на небосклоне, была вторая половина дня. Небо в новом мире оказалось насыщенного голубого цвета, а маленькое желтое солнце припекало так сильно, что с непривычки Мона просто изнемогала от жары. Подкрепившись похлебкой, она тщательно исследовала доступную часть берега. Безошибочное магическое чутье подсказало волшебнице, что она находится на острове, а это существенно осложняло любую попытку вырваться на свободу.

Отложив на время мысли о побеге, Мона принялась прослеживать линии силы, которые пронизывали тело острова, как кровеносные вены. В мире Мэйнарда не было магии, но сила существовала, а это означало, что волшебница больше не беспомощна. После нескольких осторожных попыток Мона с восторгом убедилась, что может не только касаться заключенной в линиях неведомой мощи, но и направлять ее потоки по своему желанию.

Когда из грота высыпали вооруженные охранники в темных костюмах, они оказались свидетелями странной картины: прямо на песке под растянутым на веревках куском дырявой парусины сидела ослепительная красавица в нарядном платье с золотой брошью на груди. Ее светлые волнистые волосы были подхвачены обрывком бечевки, а из-под пышного подола выглядывали босые ступни скрещенных ног. Рядом на песке валялись красные кожаные туфельки. Женщина помогала старику Уинтону чинить рыбацкую сеть и старательно повторяла за ним слова незнакомого языка.

Глава 2

На появление целого отряда охраны Мона никак не отреагировала. Пока старший по званию что-то быстро говорил в маленькую черную коробочку, закрепленную на лацкане его пиджака, она продолжала спокойно заниматься своим делом. Спустя какое-то время на берегу появились запыхавшийся пожилой мужчина в аккуратном строгом костюме и сам виновник событий. Волшебница со злорадным удовлетворением заметила, как Его превосходительство промокает платком вспотевший лоб.

На Мэйнарде были светлые брюки и рубашка с короткими рукавами, но он явно страдал от жары и еле сдерживал недовольство.

— Майор, почему моя гостья одна гуляет по острову?

— Милорд, вы запретили нам устанавливать дополнительные камеры в …

При мысли о том, что кто-то посторонний будет наблюдать за частной жизнью Моны, Тристан побагровел от ярости.

— Чтобы уследить за входной дверью, вам нужны какие-то дополнительные камеры? — сквозь зубы процедил он.

— Госпожа не выходила через дверь, милорд, видимо, она воспользовалась потайным ходом.

— Что ты несешь, мать твою?! Как такое возможно? Там установлена самая современная система…

— Сигнализация не сработала, милорд.

— Как это, не сработала? У вас что, оборудование не в порядке?!

— Сигнализация исправна, милорд, мы каждый час проверяем, но на госпожу она не сработала. Я пока не знаю, почему.

Тристан уже набрал воздуха в грудь, чтобы дать полную волю господскому гневу, но внезапно передумал. Действительно, кто может знать, как действуют электронные приборы в присутствии его гостьи?

— Ладно, ступайте на свои посты, я сам тут разберусь, — но люди в темных костюмах продолжали топтаться по песку до тех пор, пока Его превосходительство не заорал на них. — Пошли вон!!!

Берег мгновенно опустел. Мэйнард пару раз глубоко вздохнул, чтобы немного успокоиться, потом подошел к волшебнице и требовательно протянул руку.

— Пора домой, дорогая, ваша прогулка окончена.

Мона проигнорировала предложенную помощь, продолжая распутывать и вновь завязывать узлы, но как только Мэйнард попытался наклониться к ней, быстро вскинула тонкую руку.

— Не смейте прикасаться ко мне, иначе сильно пожалеете. И никогда, ни при каких обстоятельствах не обращайтесь ко мне "дорогая".

Тихая угроза в нежном голосе заставила Тристана отдернуть руку. Он не знал, существует ли для него реальная опасность, но на всякий случай решил не испытывать судьбу.

— Хорошо, как скажете, но сейчас вы должны пойти со мной.

Он снова стал цедить слова сквозь зубы, едва удерживаясь в рамках обычной вежливости, и Мона подчинилась. Она опасалась, что тень его гнева упадет на голову бедного рыбака, который пришел ей на помощь. Волшебница тепло поблагодарила старика, подобрала свои туфельки и босиком спустилась к берегу. Она шла вдоль пляжа по мелководью, и Мэйнард вынужден был тащиться следом, чувствуя, как в легкие туфли набивается горячий песок.

— Как вам удалось выбраться из дома? И что вы делали в этом ужасном месте?

Мона не потрудилась ответить. Она злорадно подумала, что от нее, наверное, пахнет рыбой, потому что Его превосходительство недовольно морщился и старался держаться с подветренной стороны. Не вслушиваясь в то, что говорил ей Мэйнард, волшебница прикрыла глаза и попыталась представить себе совсем другой берег. Там на шелковый песок мерно набегают теплые волны Большого моря, легкий бриз овевает разгоряченную кожу, а мозолистые ладони Джастина, лаская, скользят по ее телу…

К глазам моментально подступили слезы, и Мона крепко зажмурилась. Сейчас лучше не думать о том, что она никогда больше не почувствует прикосновения любимых рук. Она упрямовздернула подбородок и начала мысленно выстраивать прочную стену, чтобы защититься от темных, взрывных эмоций своего похитителя, которые отравляли каждый ее вдох.

Слава Богам, что в этом мире тоже есть люди, которым не чужды порядочность и сострадание. Охранники не показались ей опасными, так что постоять за себя она сможет и без магии, а когда разберется в особенностях местной силы, у нее снова появится преимущество.

Мона так увлеклась своими размышлениями, что пропустила большую часть монолога Мэйнарда, однако последние его слова чуть не заставили ее сбиться с шага.

— … назначено наше бракосочетание. Ваше свадебное платье будет готово примерно через месяц. За это время вы успеете свыкнуться со своим новым положением и акклиматизироваться на острове. Если здешняя погода покажется вам излишне знойной, мы можем перебраться в Сет-Иль. У меня там средневековый замок, который отлично подойдет для проведения церемонии…

Так он уже спланировал их свадьбу! Ярость, охватившая Мону, была так велика, что у нее зашумело в голове.

Они как раз дошли до того места, где широкая, выложенная квадратными плитами дорожка, спускалась от ступеней белоснежной лестницы к самой кромке воды. Мона прошла по обжигающе горячим камням и присела на нижнюю ступеньку, чтобы обуться. Потом она выпрямилась во весь рост и стянула с волос обрывок бечевки.

— Никто, независимо от его должности, титула и звания, не имеет права предлагать брачный союз Великой Волшебнице. Я всегда выбираю сама, это привилегия, данная мне свыше. Вы не просто похитили женщину из другого мира, вы повредили ткань мироздания, а затрагивать эти сферы очень опасно. Когда-нибудь вы поймете, что натворили, но будет уже слишком поздно, потому что вместе со мной в ваш мир пришла неотвратимость Пророчества.

С этими словами Мона повернулась и начала медленно подниматься по ступенькам к дому, оставив Мэйнарда стоять под палящим солнцем.

Глава 3

Свою первую ночь в новом мире Джастин проспал, как убитый. При переходе из мира в мир путешественники не ощутили сдвига по времени, они просто прожили богатый событиями день, который закончился далеко за полночь. Хартли умылся, оделся и теперь рассматривал свое отражение в зеркале, пытаясь понять, как он выглядит в глазах окружающих. Не то чтобы новая одежда казалась ему неудобной, скорее … непривычной. Он одернул новую куртку, защелкнул на запястье браслет наручных часов и повертел в пальцах непонятный предмет, похожий на очки для слепых. Не найдя им применения, Джастин небрежно сунул очки в нагрудный карман и вышел в общую гостиную.

На большом овальном столе был накрыт поздний завтрак, который выглядел просто по-королевски. Все, включая их неожиданного благодетеля, уже сидели за столом. Когда Джастин появился в дверях, Салливан поднял глаза от тарелки, и в них снова блеснула предательская влага. Режиссер смотрел на Джаса с таким умилением и восторгом, что тому стало неловко. Он сдержанно поздоровался и поспешил приступить к еде.

Архивариус уже неплохо справлялся с ролью переводчика, потому что быстро осваивал хитросплетения любого языка. Джастину местный выговор тоже не показался сложным, а вот у Кэйда неожиданно возникли проблемы. В этом мире кианнасах почему-то остро реагировал на каждую мелочь, что было ему совсем не свойственно. Вчера вечером опытный, закаленный в боях воин, увидев в действии застежку под названием «молния», внезапно позеленел и быстро вышел из комнаты. Джастин тоже находил это приспособление крайне неприятным, но его, по крайней мере, не мутило при виде обычной куртки.

Когда Роан Салливан предложил гостям принять участие в его новом спектакле, Кэйд был откровенно шокирован. Одно дело — смотреть это глупое представление и совсем другое — участвовать в нем самому. Джастин отнесся к предложению режиссера спокойно, а Фиарэйн просто пришел от него в восторг.

Театр «Орфей» понравился архивариусу с первого взгляда. Он отличался от эльфийского только тем, что находился в другом мире и изобиловал непривычными приспособлениями. Но дощатый настил сцены, тяжелый бархатный занавес, яркие огни рампы и погруженный в таинственный полумрак зрительный зал были прекрасно знакомы Фиарэйну. Его возлюбленная Лора блистала во многих эпических постановках при дворе эльфийской королевы, и он всегда находился рядом с ней.

Друзьям необходимо было внедриться в этот новый мир, понять, чем он живет, оценить свои возможности, и театр подходил для этих целей как нельзя лучше. С одной стороны, они окажутся у всех на виду, а с другой — смогут укрыться за масками своих персонажей. Переменчивая Фортуна решила сделать им неожиданный и щедрый подарок в лице режиссера-постановщика Роана Салливана.

Как и следовало ожидать, роли в спектакле друзьям достались без слов, только у Рэйна набралось немного текста. Он играл молодого правителя, который должен был взойти на трон в самый разгар кровопролитной войны и с царственным видом надеть на голову жестяную корону, инкрустированную фальшивыми драгоценными камнями. Джастину с Кэйдом выпало изображать предводителей враждующих армий.

Облаченный в живописные куски грубо раскрашенной ткани, Кэйд стоял на краю сцены и двумя пальцами держал нечто легкое, отдаленно напоминающее по форме меч.

— Что это такое? — брезгливо спросил он архивариуса.

Тот насмешливо вскинул брови.

— Реквизит, бутафория. Оружие изготовлено так, чтобы актеры во время спектакля не покалечили друг друга.

— Это. Не. Оружие, — отчеканил сэйдиур, и Джастин поспешно отвернулся. Ему было смешно. Именно здесь, в окружении картонных дворцов, фальшивых мечей и воинов в нарисованных нагрудниках, он вдруг поверил, что у них все получится, они обязательно спасут Мону. Просто каждому из них нужно хорошо сыграть свою роль.

Чтобы не нанести вреда театральному имуществу, капитан с кианнасахом примерились к бутафорским мечам и, придерживая руку, обменялись несколькими вялыми ударами. Каково же было их удивление, когда режиссер, сидевший в десятом ряду зрительного зала, восторженно зааплодировал. Неужели ему действительно понравилось? Это же ни на что не похоже… И тут Джастину пришла в голову неожиданная мысль.

На первый взгляд, подопечные Салливана теперь ничем не отличались от людей на улицах, но их окружала какая-то неуловимая героико-романтическая аура, и они даже в модных джинсах оставались персонажами из другой эпохи. Когда совсем стемнело, друзья убедили Роана отпустить их на прогулку. Они клятвенно пообещали, что больше не попадут в полицию, взяли с собой потайные фонари, которые принесли из театра, и бесшумно растворились в темноте.

Оставшись в одиночестве, Роан всерьез задумался о том, где раздобыть для них документы, а главное — чем за них заплатить. За три поддельных паспорта придется отвалить кругленькую сумму, а у него все до последнего пенни было вложено в постановку. Билеты продавались так плохо, что Салливан рискнул в самый разгар сезона ввести в спектакль новых актеров. Дело полным ходом шло к банкротству, но он почему-то вдруг уверовал, что чужестранцы, которые неизвестно как очутились в Фарго без денег и документов, принесут ему удачу. И предчувствие не обмануло Роана.

Утром он вошел в гостиную их номера и увидел, что журнальный столик у окна застелен роскошным шелковым покрывалом, расшитом серебряной нитью. На нем лежали два серебряных меча и несколько кинжалов. Роан не был большим специалистом по антиквариату, но даже он мог с уверенностью сказать, что ни в одном из музеев мира никогда не выставлялось ничего подобного. Отполированные до блеска клинки были покрыты сложной вязью из букв неизвестного алфавита, эфесы и хищно изогнутые гарды поражали изяществом исполнения. Но самое главное — изделия не выглядели экспонатами, было заметно, что ими часто пользовались.

Испустив восторженный вздох, Роан осторожно сомкнул пальцы на серебряной рукояти, которая для удобства была обмотана полосками мягчайшей кожи. Меч оказался неожиданно тяжелым, но так удобно лег в ладонь, что режиссер, расхрабрившись, сделал несколько неуклюжих замахов.

— Вы должны соблюдать осторожность, — поспешил напомнить ему Фиарэйн, — это настоящее боевое оружие.

— Да, я вижу. А где вы его взяли?

— Оно принадлежит нам.

Фамильное наследство? Роан благоговейно провел подушечками пальцев по буквенной вязи, а потом потрогал кромку лезвия. Остро заточенный клинок тут же обагрился его кровью.

Фиарэйн протянул режиссеру белоснежный носовой платок и при помощи немногих выученных слов принялся объяснять, зачем понадобились эти мечи и кинжалы. Когда до Салливана дошло, что именно ему предлагают, у него подскочило давление и вспотели ладони. Настоящее сражение на подмостках театра «Орфей»? Совершенно невозможно! Или все-таки возможно? Авантюра была очень опасной, абсолютно незаконной и дьявольски привлекательной.

Роан раздумывал недолго, потому что уже поймал кураж, в нем пробудилось давно забытое ощущение бесшабашного полета. По приезде в театр режиссер первым делом спустился в мастерскую к бутафорам и велел изготовить точные копии антикварных мечей. В театре привыкли к тому, что их постановщик часто действует на грани фола, поэтому лишних вопросов задавать не стали.

Репетиция в этот день проходила довольно вяло, актеры играли вполсилы, часто отвлекались и много курили. Но когда в четвертом акте на сцену вышли новенькие, все моментально изменилось. Пространство зала внезапно заполнили звуки боя. Звон мечей, резкие выкрики и команды привлекли внимание работников театра. Костюмеры, гримеры и рабочие сцены побросали свои дела и сгрудились за кулисами, чтобы поглазеть на поединок двух командующих вражескими когортами. Сражение на мечах выглядело настолько реалистичным, что зрители быстро разделились на два лагеря и начали криками подбадривать соперников.

Актеры, игравшие простых воинов, поначалу не понимали команд на незнакомом языке, но постепенно начали подражать искусным мечникам, и на сцене развернулось настоящее сражение. По сценарию герой Джастина убивал своего противника, и Кэйд с известной долей иронии каждый раз драматически разыгрывал свою смерть. Но двух одинаковых смертей не бывает, как и двух одинаковых поединков.

Репетиция продолжалась допоздна, а по дороге домой Роан Салливан принял неожиданное решение: сыграть пьесу с новыми актерами завтра же вечером.

***

Билеты на вечерний спектакль были раскуплены лишь наполовину, но в зал набилось столько сотрудников театра, их родственников и знакомых, что свободных мест практически не осталось. Роан нервничал, как в день премьеры. Несколько раз Джастин и Кэйд ненадолго появлялись на сцене, чтобы обменяться угрожающими жестами, их оружие еще мирно покоилось в ножнах. Но когда настало время финальной битвы, в спертом воздухе театрального зала раздался звон боевого металла, и свет софитов отразился от остро заточенных гладких клинков.

Соперники от пустых угроз внезапно перешли к делу, их мечи скрестились, сражение началось. Выкрики на сцене и в зрительном зале вскоре слились в общий шум битвы, а когда Джастин вдруг сорвал с себя и отбросил в сторону верхнюю часть костюма, публика восторженно взвыла. Вид мускулистого, блестящего от испарины торса вызвал небывалый ажиотаж в зале, а как только Кэйд, скрипнув зубами, повторил этот трюк, крики стали просто оглушительными.

Кианнасах и капитан в пылу сражения намеренно допускали скользящие касания клинком, нанося друг другу легкие порезы, чтобы на коже выступила кровь. Непосвященные восхищались уловками гримеров, но Роан прекрасно видел из-за кулис, что кровь очень даже настоящая, и в волнении едва не выламывал себе пальцы.

Когда спектакль завершился, рев оваций в зале показался режиссеру райской музыкой. Салливан вышел на поклон вместе с труппой, чувствуя себя покорителем Вселенной. Никогда еще публика не принимала его постановки столь восторженно, а ведь он просто внес в ход пьесы немного драйва и настоящей опасности. Но идея была не его. Все придумали и блистательно сыграли чужеземные красавцы, которые теперь сдержанно раскланивались перед зрителями.

Глава 4

В доме Мону отконвоировали к ее апартаментам и накрепко заперли. Пока она исследовала остров, на потайной двери сменили замок, что ее немало позабавило. Волшебница приняла ванну и провела некоторое время в гардеробной, пытаясь разобраться в особенностях здешней одежды. Все эти наряды для нее готовили заранее, Мэйнард тщательно планировал похищение, и на фоне его масштабного замысла ее глупая доверчивость теперь выглядела еще более жалкой.

Мона выбрала платье привычной длины, приколола Розу и заплела еще влажные волосы в свободную эльфийскую косу. В спальне она нашла кошель, который в тот злополучный день висел у нее на поясе, и поспешно вытряхнула его содержимое на постель.

Подрагивающими пальцами волшебница прикоснулась к дорогим сердцу вещицам, которые постоянно носила с собой. Они все остались нетронутыми, исчез только Ключ. Мона этого ожидала и все равно похолодела при мысли, что никогда больше не сможет вернуться домой. Даже если каким-то чудом она отыщет в огромном чужом мире ту самую Дверь, то не сможет с ЭТОЙ стороны попасть в зал Совета без Ключа.

Смаргивая мгновенно набежавшие слезы, Мона открыла флакон с эльфийскими духами и нанесла несколько капель на кожу, но разлившийся в воздухе знакомый аромат вызвал новый прилив тоски. Негромкий стук в дверь отвлек волшебницу от печальных мыслей. Пожилой мужчина в строгом черном костюме отвесил ей поясной поклон и на ломаном древнем языке сообщил, что Его превосходительство ожидает леди Корвел в малой столовой. Есть Моне еще не хотелось, но откладывать разговор с Мэйнардом было бессмысленно, поэтому она молча вышла следом за камердинером.

Просторный, красиво обставленный летний дом канцлера произвел на волшебницу приятное впечатление, но показался каким-то необжитым. По пути в столовую она исподволь прослеживала линии силы, проходящие внутри каменных стен, и многочисленные устройства, которые от них подпитывались. Трехэтажное строение изобиловало неизвестной мощью, как замок Розы — магией. Это означало, что Мона в любой момент сможет получить доступ к силе, если разберется, как правильно ее использовать.

Обед накрыли в большой комнате с высокими арочными окнами, на которых, как ни странно, не было видно решеток. При появлении гостьи Мэйнард начал было подниматься из-за стола, но Мона остановила его резким жестом. Видя, что ее настроение нисколько не улучшилось, канцлер сел на место.

— Достаточно, оставьте нас! — тихо рыкнул он на хлопотавших у стола слуг, и столовая мгновенно опустела. — Леди Корвел, надеюсь, вы примете мои извинения за причиненные вам неудобства.

Это не было вопросом. Канцлер просто закинул пробный шар, но Мона его не приняла. Она молча отодвинула для себя кресло, взяла вилку и осторожно попробовала несколько закусок.

В ожидании ответа Мэйнард смотрел на нее с другого конца стола, жадно вдыхая разлитый в воздухе экзотический аромат. По сравнению с духами Моны, все легендарные парфюмы его мира теперь казались обычной дешевой подделкой. Каждый раз при мысли о том, что прекрасная сказочная принцесса находится здесь, в полной его власти, сердце Тристана сжималось от восторга. Он бросил все дела и примчался на остров Лисмор, чтобы убедиться в реальности этого похищения. Градус его возбуждения не снизили ни ее побег, ни последовавший за ним неприятный разговор.

Тристан изнывал от желания прикоснуться к Моне, ощутить тепло ее тела, смять поцелуем розовые губы. Он даже припомнить не мог, когда в своей жизни так хотел женщину, и все же опасался форсировать события. В ушах все еще звучали ее слова о праве выбора, о высоком титуле и каком-то там Пророчестве…

Поскольку Тристан впервые всерьез задумался о женитьбе, он никак не ожидал получить отказ. Ни одна женщина не посмела бы отказать канцлеру Мэйнарду, но сидящая напротив него красавица, не задумываясь, бросила ему вызов. Тристан внезапно ощутил странную неуверенность. Он незаметно вытер о брюки вспотевшие ладони и заговорил как можно мягче.

— Я понимаю, что вы немного расстроены внезапными переменами в вашей жизни. Штат прислуги в моем доме немногочисленный, но все работники опытные и исполнительные, они будут рады вам…

— Немного расстроена?! — Мона, наконец, подняла голову и посмотрела прямо в лицо своему похитителю. — Да я просто в бешенстве! Никогда бы не подумала, что при таком раздутом самомнении вам приходится воровать чужих женщин. К вашему сведению, у меня есть муж и двое маленьких детей! — Тристан, который в этот момент поднес к губам бокал вина, невольно поперхнулся. — Вы так торопились навстречу своим желаниям, что даже не подумали поинтересоваться моим семейным положением. Я никогда не пойму и не прощу ваш глупый поступок, а мое присутствие в этом мире не принесет вам никакой пользы. Очень скоро вы поймете, что способа принудить меня к чему-либо не существует. Все, что вы можете сделать — это вернуть мне Ключ и проводить обратно к…

Тристан вскочил, с грохотом отодвинув тяжелое кресло. Никто никогда не осмеливался разговаривать с ним в таком тоне, а тем более указывать, как ему следует поступить.

— Либо на вас пагубно подействовал отравляющий газ, либо вы просто перегрелись на солнце, леди Корвел! Случилось то, что случилось, и в ваших же интересах поскорее принять это, иначе я буду вынужден…

Он так и не успел озвучить свою угрозу, потому что хрустальная люстра над его головой вдруг мелко задрожала и в следующую секунду взорвалась, обрушив на стол град сверкающих осколков.

В дверь немедленно ворвалась вооруженная охрана, и на некоторое время в комнате воцарился настоящий хаос. Пока люди Мэйнарда переворачивали все вверх дном в поисках воображаемых террористов, Мона молча и безучастно сидела в своем кресле. От посторонней помощи она отказалась, и как только суета немного улеглась, встала и молча покинула столовую.

Охрана немедленно последовали за ней, с канцлером остался только старший офицер.

— Вас ранило осколками стекла, милорд. Врач будет здесь через минуту.

Мэйнард осторожно прикоснулся к кровоточащей щеке. Пока он принимает Эликсир, порез — это мелочь, не стоящая внимания.

— К черту вашего врача, майор, просто позовите Арчера с аптечкой.

— Но рану нужно…

— Вы что, глухой, мать вашу? Приведите моего камердинера! — сквозь зубы процедил Тристан, и офицер послушно отдал честь.

— Слушаюсь, милорд!

Оставшись один, канцлер тяжело опустился в кресло и прикрыл глаза.

Глава 5

Проблемы продолжали преследовать Мэйнарда, как голодные хищники свою жертву, не оставляя ему времени на личную жизнь. Состояние здоровья его отца ухудшилось настолько, что Тристан в какой-то момент принял решение не давать ему больше Эликсир. День, когда вся власть в государстве официально перейдет к нему, был уже не за горами, а народ не любил Тристана. Спасти положение могла только его женитьба на Моне Корвел. К несчастью, характер прекрасной пленницы оказался подобен стальному клинку. Несмотря на свое высокое положение и аристократический снобизм, Тристан начал опасаться, что в этот раз откусил гораздо больше, чем сможет проглотить.

Едва скоростной летательный аппарат с канцлером на борту покидал остров, Мона тут же ускользала из дома. Старший офицер островного гарнизона уже не раз подумывал о том, чтобы замуровать дверь, ведущую к подземному ходу, но это было строжайше запрещено инструкцией. Один эвакуационный тоннель был проложен от дома до побережья, а второй — до летного поля. В глубоких подвалах находились убежище для персонала, склад продовольствия и аварийный арсенал. По слухам, на острове имелся также личный секретный бункер канцлера, но его местонахождение нынешнему командиру охраны не сообщили.

Юджин Кроу дослужился в Департаменте безопасности до звания майора и однажды вместо очередного повышения получил назначение на остров Лисмор в качестве старшего офицера охраны. Сказать, что новая должность его не обрадовала, значило ничего не сказать. Служба у Мэйнарда-младшего пользовалась в силовых структурах дурной славой. Никто из его бодигардов на этом свете не задерживался, а если кому-то из них удавалось выжить, он вылетал со службы без чинов, званий и пенсионного пособия. Количество покушений на Тристана Мэйнарда било все рекорды, и это не способствовало его популярности в офицерской среде.

Юджин находился на Лисморе уже шесть месяцев, в сложившихся обстоятельствах срок невероятно долгий. За это время Мэйнард наезжал на остров всего пару раз на пару дней, но однажды все изменилось. Подразделение Кроу усилили, привезли новое оборудование, сменили все замки, установили на окна крепкие решетки, смонтировали новую антенную мачту. Просторный светлый особняк неожиданно превратился в комфортабельную тюрьму, а спустя короткое время в ней появилась и пленница.

В один из дней вертолет канцлера сел не на аэродроме, а прямо на газоне перед домом. Из него выбрался Мэйнард с бесчувственной женщиной на руках, и с тех пор жизнь майора Кроу превратилась в настоящий ад. В доме стали происходить совершенно необъяснимые вещи. Таинственная гостья исчезала и появлялась независимо от того, как бдительно ее охраняли и как крепко запирали. Дорогие суперсовременные приборы не только не могли ее остановить, но и попросту отказывались видеть.

С подобными способностями Кроу раньше не сталкивался. Первое время он просто не знал, что делать, но постепенно приспособился к необычным обстоятельствам и перестал, как заполошный, носиться по всему острову в поисках прекрасной беглянки. Вместо этого майор тщательно изучил места, которые любила посещать леди Корвел, вывел для себя некую закономерность и начал приглядывать за ней исподволь.

Домашняя прислуга, технический персонал острова и даже сами охранники незаметно для себя втянулись в странную забаву: они всеми силами старались защитить прекрасную гостью от Мэйнарда, оставаясь при этом вне подозрений. Это была игра на грани фола и с привкусом предательства, но никто даже не подумал от нее отказаться.

Майор Кроу прекрасно знал, что происходит во вверенном ему хозяйстве, потому что сам принимал активное участие в этой подрывной деятельности. Он со спокойствием обреченного каждый день ожидал позорной отставки, однако Мэйнард внезапно перестал его донимать. Глядя, как канцлер с упорством племенного быка добивается благосклонности леди Корвел, Кроу с грустью сознавал, что недалек день, когда ему самому придется выбирать между долгом и честью. А возможно, между жизнью и смертью…

Глава 6

Жизнь Роана переменилась, как по волшебству. Еще два месяца назад он с трудом сводил концы с концами, был по уши в долгах и держал актеров на голодном пайке, а теперь деньги буквально текли к нему рекой. Постановка имела ошеломляющий успех. Шесть вечеров в неделю его новые друзья выходили на сцену и просто рвали зал на части. Их финальный поединок не был раз и навсегда отрепетирован, каждый вечер бой разыгрывался по-новому, и публика ходила на спектакль только для того, чтобы полюбоваться удивительными красавцами с мечами в руках. Количество их поклонниц росло в геометрической прогрессии. После спектакля дамы с такой настойчивостью пытались прорваться за кулисы, что Салливан вынужден был усилить охрану гримуборных.

Теперь Роан окончательно убедился, что его подопечные и есть самые настоящие воины, сошедшие со страниц исторического романа. Они были естественны и органичны в каждом своем движении, в каждом повороте головы, а их мастерство просто поражало воображение. В общем, все складывалось так удачно, что суеверный режиссер начал опасаться какого-нибудь подвоха.

Дело было вовсе не в постановке, сезон в любом случае подходил к концу. Роан чувствовал, как день ото дня в их маленьком сообществе нарастает напряженность, а его гости с трудом сдерживают нетерпение. Они уже сносно освоили разговорный язык и явно были готовы в любой момент сняться с места. Настало время снабдить их надежными документами, но Роан только-только раздал долги и выплатил труппе давно обещанные гонорары, так что наличных у него катастрофически не хватало.

Как-то после ужина, когда официанты уже убрали посуду, Джастин покопался в сумке и выложил на стол пачку купюр различного достоинства.

— Скажи нам, друг Роан, сколько здесь денег?

Салливан не слишком удивился вопросу. Он совершенно точно знал, какую сумму выплатил им за участие в постановке.

— А что вы хотите купить?

Его подопечные переглянулись, и Фиарэйн провел пальцем по уголкам мятых бумажек.

— Я спрошу по-другому. На что нам хватит этих денег?

Роан ненадолго задумался.

— Ну, на них вы можете месяца три жить в этой гостинице на полном пансионе или провести две недели в пятизвездочном отеле на океанском побережье. Можете купить хорошую подержанную машину или большую качественную плазму, — для верности он указал пальцем на телевизор, — побольше этой. Можете приобрести фирменную одежду или обувь и какое-то время обедать в хороших ресторанах… — гости слушали его очень внимательно, но было видно, что эта информация не имела для них никакого смысла. — Так что именно вы хотите приобрести?

— Ты говорил, что нам необходимы … документы, а они стоят денег. На эти деньги можно купить документы?

Ответ последовал быстро и категорично.

— Нет, здесь денег недостаточно.

Кобальтовый взгляд Рэйна не дрогнул, изящные руки на мгновение прижались к поверхности стола, а потом вернулись на место.

— А это как-то сможет помочь?

Роан опустил глаза. На белоснежной скатерти лежали три красных камня размером с ноготь его большого пальца. Салливан неплохо разбирался в драгоценностях и с первого взгляда понял, что камни не подделка, но, когда взял один из них в руки и посмотрел на свет, у него перехватило дыхание.

— Это… это… надо показать специалисту, в смысле, знающему человеку. По-видимому, бесполезно спрашивать, откуда они у вас?

Фиарэйн как-то по-особенному повел плечом и улыбнулся.

— Просто обменяй их на деньги.

Роану от возбуждения уже не сиделось на месте.

— Легко сказать — обменяй, тут надо подумать… Такие камушки не каждому по карману, — он зачем-то расстегнул и вновь застегнул манжеты, поправил воротник рубашки, пригладил волосы, одернул брюки. — Впрочем, есть один человек… Господи помоги, во что я ввязался?!

Роан с величайшей осторожностью поместил камни в прозрачный пластиковый пакетик, зажал его в кулаке, и, буркнув: — Ждите меня здесь! — выскочил за дверь.

Его не было так долго, что Кэйд задремал в своем кресле, а Джастин и Рэйн продолжили смотреть телевизор. Но вскоре капитан поднялся и прошелся по комнате, чтобы размять ноги.

— Думаешь, он вернется?

Эльф в ответ небрежно отмахнулся.

— Вернется. Получи он весь кошель, я бы не поручился за его добродетель, а это всего лишь несколько маленьких камушков.

— Нужно, наконец, начать задавать вопросы, иначе мы так ничего и не узнаем.

— Если наш новый друг успешно справится со своей задачей, мы непременно его спросим. Слава Богам, он неглуп, все замечает и делает правильные выводы. Если госпожа здесь, мы ее обязательно найдем.

— Она здесь, я это точно знаю.

Архивариус, который полулежал, откинувшись на подушки, мгновенно выпрямился и уставился на капитана.

— Поясни.

Джастин нащупал амулет под черной футболкой с логотипом известного дизайнера.

— С некоторых пор я чувствую ее, но не могу определить ни направления, ни расстояния.

— Неужели здесь тоже есть магия?

— Это не магия, Рэйн, а какая-то сила, которая у них тут повсюду.

— Повсюду, говоришь? И что же это за сила та…

В этот момент дверь распахнулась, и в гостиную вошел Роан с коричневым кожаным ящичком в руке. Он торжественно водрузил его на стол, картинно щелкнул замками, поднял крышку и отступил на шаг, давая друзьям обозреть содержимое. Внутри ящичек оказался плотно набит пачками бумажек, которые в этом мире называли деньгами. Архивариус попытался подсчитать, сколько их там, но потом сдался и беспомощно поднял взгляд на Салливана.

— А теперь у нас достаточно денег, чтобы купить документы, друг Роан?

— Теперь, друзья мои, у нас достаточно денег, чтобы купить весь театр "Орфей!

В этот момент Кэйд вышел из приятной дремы и случайно взглянул на экран работающего без звука телевизора.

— Вот он, этот гад!! — воскликнул кианнасах, тыча пальцем в темноволосого мужчину с бледным неулыбчивым лицом. — Вот он Мэйнард, его поганое превосходительство!

При виде окаменевших, мрачных лиц своих гостей, Роан вмиг растерял весь пафос от удачной сделки.

— Что вас так встревожило, я не понимаю? — Джастин подошел почти вплотную к экрану и медленно сжал кулаки. Выглядел он при этом так грозно, что режиссер на всякий случай отступил на пару шагов. — У вас какие-то претензии к Тристану Мэйнарду? Он что, нарушил ваши гражданские права? Отобрал фамильную собственность?

В наступившей тишине стало слышно, как на полке декоративного камина тикают старинные часы. Роан уже решил, что не дождется ответа, но через минуту Джастин глухо произнес:

— Нет, он похитил мою жену.

Глава 7

Роан от удивления потерял дар речи. Похищение женщины — это последнее, что могло прийти в голову, когда речь шла о Мэнни. Вечно недовольный, со скучающим выражением бледного лица, он не вызывал уважения у мужчин и не нравился женщинам.

— Поверить не могу… Вы, надеюсь, с ним не родственники?

— Нет, мы не родственники, друг Роан, но ваш канцлер действительно похитил нашу госпожу. Просто поверь на слово.

Салливан удивленно вскинул тщательно подправленные брови.

— Я и не думал подвергать сомнению ваши слова, просто… Даже не знаю, что сказать… Странно все это…

— Ты можешь подсказать нам, где Мэйнард ее прячет.

Это не было вопросом. Три пары глаз уставились на него в ожидании, и мысли Роана пустились в галоп. От его внимания не ускользнуло, что Рэйн назвал жену Джастина «госпожой». Если добавить к этому исторические костюмы, драгоценности и средневековое оружие, то выходило, что они явились из прошлого. Или еще хуже — из какой-нибудь параллельной реальности.

— Так вы для этого здесь? Хотите спасти свою леди? Мне нужно подумать…

Друзья восприняли его слова буквально и, не задавая лишних вопросов, занялись повседневными делами. Битком набитый деньгами кейс остался лежать на столе без внимания, второй раз на него никто и не взглянул. Жизненный опыт подсказывал Салливану, что подобное равнодушие к деньгам проявляют лишь те, кто никогда не знал в них нужды. Господи, неужели они хотят бросить вызов самому канцлеру?..

Роану не раз приходилось нарушать закон, но это было всего лишь мошенничество, не больше. А дело, которое затеяли его новые друзья, тянуло на государственное преступление. Однако в глубине своей грешной души Салливан знал, что если сейчас отступит, то перестанет себя уважать. Помощь этим людям он расценивал как благородный поступок, дело чести, если угодно. Какой бы подмоченной ни была его репутация, он не имел права ею рисковать.

По понедельникам спектаклей в театре не было, поэтому Роан исчез с самого утра, прихватив с собой половину вырученных за камни денег. На столе в гостиной он оставил целую кипу глянцевых журналов, чтобы друзья их просмотрели. Фиарэйн с грехом пополам прочитал сообщения, которые касались Мэйнарда, но мало что из них почерпнул. Его превосходительство оказался человеком скрытным и осторожным. Он никогда не появлялся там, где его ожидали, а вся информация о нем была из области догадок и предположений.

Друзья прождали Салливана целый день, но он появился только к концу ужина. Небрежно бросив на диван большую черную сумку, Роан сел за стол и жадно набросился на остывшую еду.

— Вы должны в срочном порядке освоить сотовые телефоны, камеры и прочую технику, — он говорил с набитым ртом, что еще недавно счел бы вопиющим бескультурьем. — Ваши документы будут готовы недели через две, и за это время мне, надеюсь, удастся что-нибудь придумать.

Фиарэйн выгрузил из сумки кучу небольших коробок и аккуратно сложил их на столе. Он уже знал, что такое сотовый телефон. Все работники театра не расставались с этими устройствами ни на минуту. Артефакты были полезными, удобными и достаточно безопасными, но, к несчастью, не для всех.

Как только новый телефон мелодично прозвонил в ладони Джастина, последовала яркая вспышка, и устройство загорелось, издавая резкий неприятный запах. От неожиданности капитан резко отбросил его в сторону и подул на обожженную ладонь. Архивариус быстро накрыл дымящийся телефон диванной подушкой, а Роан бросился к Джастину.

— Ты не пострадал? Что за черт, ведь их проверили при мне! Прости, сейчас я все исправлю.

Он достал из коробки точно такой же телефон, вручил его капитану и снова нажал кнопку вызова. Раздался мелодичный звук… и все повторилось сначала.

Глядя на испорченные телефоны, Салливан надолго задумался. Вряд ли это совпадение. Вероятность того, что ему продали два неисправных гаджета, была ничтожно мала, поэтому он решился на еще один эксперимент.

Когда Фиарэйн закончил бинтовать обожженную ладонь Джастина, Роан достал из коробки третий по счету телефон. Архивариус с опаской сжал пальцы на гладком черном пластике тонкого корпуса, стараясь держать коварный артефакт подальше от себя. Однако ничего особенного не произошло. Телефон прозвонил, связь установилась. То же самое было и у Кэйда, но, как только устройство вновь оказалось у капитана, последовал очередной микровзрыв.

После этого Джастина отстранили от испытаний, а остальные весь остаток вечера осваивали цифровую фотокамеру и различные средства коммуникации.

Ночью Джастину вновь приснился кошмар. Некоторое время Кэйд прислушивался к тихим мучительным стонам, потом не выдержал и отправился в комнату капитана. Он осторожно встряхнул друга за плечо, тот моментально открыл глаза, и эльф почувствовал, как ему в ребра уперлось острие кинжала.

— Это я, Джас, — спокойно произнес Кэйд, показывая другу раскрытые пустые ладони. — Тебе приснился плохой сон.

Капитан резко выдохнул и сел в постели. Его тело было сковано странным напряжением, амулет нагрелся так, что едва не прожигал кожу на груди.

— Нет, — хрипло прошептал он, — это был не сон. Между Розой и моим амулетом снова есть связь, я даже слышал Мону! Она пыталась мне что-то сказать, но я разобрал только слово «остров».

В призрачном свете мигающих за окном рекламных огней Кэйд отчетливо видел пустые остекленевшие глаза Джастина. Откуда бы он сейчас ни вернулся, это место таило в себе страшную опасность.

— Госпожа на каком-то острове? Это уже кое-что. Утром мы спросим Роана, и узнаем, где он может находиться…

Джастин слышал голос друга, как сквозь слой ваты. Внутри у него все дрожало, сердце колотилось, как безумное. Впервые за время пребывания в чужом мире он почувствовал прикосновение любимой через амулет! Связавшая их сила была жесткой и неподатливой, она причиняла боль, но Джастин готов был терпеть любые неудобства. Теперь он точно знал, что делать, но действовать нужно было решительно, потому что срок, опущенный ему Светлой жрицей, неумолимо истекал…

Кэйд продолжал что-то негромко говорить, и Джастин сосредоточился на звуке его голоса. Он никак не мог избавиться от холодного, липкого оцепенения, которое охватывало его при каждой попытке установить контакт с Моной.

Глава 8

После долгих споров майор вынужден был согласиться сидеть с гостьей за одним столом, в противном случае она грозилась сама спуститься в цокольный этаж, где находилась столовая для персонала. Леди Корвел было одиноко в большом пустом доме. Юджин это прекрасно понимал, поэтому сознательно пошел на риск. Он предпочитал столкнуться с гневом Мэйнарда, чем потерять то хрупкое доверие, которое начала оказывать ему прекрасная пленница.

Юджина Кроу выбрали для этой работы не просто так. Он обладал даром замечать мелкие детали и делать правильные выводы. Женщина, которую ему поручили охранять, отличалась от обычного окружения канцлера, как день от ночи. Леди Корвел была не просто другой — она была особенной, словно сошла со страниц фантастической саги. Она затмевала своей женственной прелестью всех признанных красавиц современности, обладала совершенно уникальными способностями и к тому же говорила на нескольких несуществующих языках. Мэйнард неплохо владел одним из них, но майор мог бы поклясться, что это мертвый язык, а канцлер никогда не был силен в этнолингвистике.

Между визитами хозяина жизнь на острове протекала достаточно спокойно, но этот день не задался с самого утра. Леди Корвел выглядела рассеянной и отстраненной, будто прислушивалась к чему-то внутри себя. Может быть, она заболела? На острове был свой врач и прекрасно оборудованный небольшой лазарет, но, как подступиться к возникшей проблеме, майор не имел понятия.

Пока он набирался храбрости, чтобы задать гостье несколько слишком личных вопросов, Мона исчезла из дома. Недавно она облюбовала для себя участок пустынного берега с разбросанными по нему огромными каменными глыбами и часто ходила туда, чтобы выплакаться без свидетелей. Юджин больше не пытался ограничивать ее свободу в пределах острова, но держал под неусыпным контролем и всегда находился поблизости.

Сегодня ночью случилось невероятное: Мона снова почувствовала связь с Джастином! Роза Корвелов и его амулет неведомо как восстановили оборванную нить, а это могло случиться только при условии… Но разве такое возможно?! От страха и волнения у Моны голова пошла кругом, но в измученном сердце уже затеплилась робкая надежда и вскоре грозила затопить все ее существо.

Волшебница прекрасно знала, как опасно выдавать желаемое за действительное, ведь любая ошибка грозила ей безумием, но образ Джастина в ночном видении был до боли четким, а его одежда… Так одеваются мужчины в этом мире! Он пробивался к ней с большим трудом, блуждая в переплетении жестких нитей, а потом их взгляды внезапно встретились. "Где ты, любимая?!» Мона так и не успела толком ответить. Видение исчезло, оставив после себя привкус ликования пополам с отчаянием.

Остаток ночи волшебница пыталась убедиться, что все это ей не померещилось. Она по-прежнему чувствовала слабую связь, а это могло означать только одно: Джастин здесь, по ЭТУ сторону Двери!!! Опасаясь, что эмоции хлынут через край, и она чем-нибудь себя выдаст, Мона устремилась на берег. Она встала лицом к морю, открылась навстречу неведомой силе и так сосредоточилась на поиске, что перестала замечать окружающее.

Юджин остановил открытый рамный джип у самого края берегового утеса и начал осторожно спускаться по склону. За то время, что леди Корвел находилась на острове, он успел обустроить несколько пунктов наблюдения в разных его концах. Сегодня прекрасная беглянка выбрала участок берега с огромными валунами, которых Южин про себя окрестил Циклопами. Мона стояла на берегу, раскинув руки, словно раскрытые объятия. Внимательно оглядев берег в мощную оптику, майор прислонил автомат к скале и скорчился на небольшом уступе. Его работа теперь в основном заключалась в многочасовом ожидании.

Время шло, небо постепенно затягивали густые облака, а леди Корвел все стояла в той же позе, не замечая наплывающей тени. Юджин присмотрелся к ней внимательней, для верности снял темные очки, а потом резко вскочил и скатился вниз по склону. Дувший вдоль берега легкий бриз шевелил редкие кустики колючей травы, катил по песку комочки засохших водорослей, но складки легкой ткани на платье леди Корвел оставались неподвижными, длинные волнистые волосы не развевались.

Она словно была заключена в невидимый, непроницаемый кокон, края которого потрескивали от крохотных голубых разрядов, и это свечение становилось все интенсивнее. Ничего подобного Юджину еще видеть не приходилось. Не зная, что предпринять, он несколько раз окликнул Мону, а когда понял, что она его не слышит, бросился вперед, чтобы сбить ее с ног…

Сознание включилось резко, как по щелчку. Майор увидел над собой бескрайнее небо в дымке облаков и сообразил, что лежит на спине. Он попытался подняться, но его тело отказывалось принимать команды, посылаемые мозгом. В голове стоял странный гул, на диафрагму давил многотонный груз, и каждый вдох давался ему с огромным трудом. Собравшись с силами, Юджин предпринял еще одну попытку, и тут чье-то нежное прикосновение заставило его вновь откинуть голову на песок.

— Не шевелитесь, просто полежите спокойно несколько минут.

Прекрасная фея из волшебной сказки провела прохладными ладонями по его лицу, шее и груди. Беспорядочно трепыхавшееся сердце на мгновение замерло, а потом забилось ровно и сильно, и эхо этих ударов отзывалось в каждой точке пульса.

Юджин осторожно сел, чувствуя уколы миллиона крохотных иголочек в онемевших конечностях.

— Вы … в порядке? — с трудом выговаривая слова, первым делом спросил он.

— А вы?

— Я … да… Сейчас, погодите…

Кроу говорил невнятно, потому что боль от возобновившегося кровообращения усиливалась с каждой секундой. Мона снова, едва касаясь, провела ладонями по его телу, принеся неожиданное облегчение.

Майор неуклюже поднялся и начал зачем-то отряхивать песок с камуфляжной куртки. Леди Корвел настоятельно попросила охрану не одеваться в унылые черные костюмы и галстуки, похожие, по ее меткому замечанию, на мертвую рыбу. Подчиненные Юджина с удовольствием облачились в тропическую полевую форму, которую раньше использовали только на тренировках, и не уставали благодарить за это добрую леди.

— Как вы себя чувствуете? — в глубоких темных глазах сказочной феи затаилась добрая смешинка.

Еще ни разу за свою десятилетнюю карьеру Кроу не оказывался в таком дурацком положении.

— Как после удара током, миледи. Вы каким-то непостижимым образом аккумулируете электрическую энергию, а я имел неосторожностьприкоснуться к вам. Простите, это была вынужденная мера, я думал, что вам угрожает опасность.

— Опасность угрожала только вам, Юджин, — Мона произносила его имя мягко, с таким милым акцентом, что у него каждый раз начинало щекотать в горле. Кроу зачарованно смотрел в эти бездонные глаза, рискуя утонуть, сгинуть в них навсегда. Вот черт, сильно же его приложило… — В будущем я обещаю быть осторожнее, а вы постарайтесь не подходить ко мне слишком близко.

Эта отважная, неуправляемая женщина обладала каким-то редким уникальным даром, но стоит ему упомянуть об этом в своих отчетах, она закончит жизнь в застенках секретных лабораторий Мэйнарда. Пока канцлер корчит из себя влюбленного, ей ничего не угрожает, но если его терпение лопнет…

— Будьте ОЧЕНЬ осторожны, миледи. Никто не должен догадаться, что неполадки в нашем оборудовании — это не случайность.

Мона благодарно кивнула майору и пошла по берегу в сторону дома.

Ее усилия не пропали даром. На одно короткое мгновение ей удалось установить контакт, и теперь она точно знала, что Джастин здесь, в этом мире, что он ищет ее! Ненастный день внезапно заиграл для нее множеством ярких красок. Моне хотелось громко закричать или стремительно пробежаться по берегу, чтобы дать выход распиравшим ее эмоциям, но она не стала этого делать. Наоборот, заставила себя притушить ликование и максимально замедлить шаг, потому что шедший позади нее майор все еще с трудом переставлял непослушные ноги.

Глава 9

Роану удалось решить проблему Джастина неожиданно простым способом. Для безопасного пользования электронной техникой ему понадобилась всего лишь пара тонких хлопковых перчаток с добавкой из латекса. Фотоаппараты, пульты управления, электронные ключи и пр. больше не выходили из строя у него в руках, а в телефоне ему приходилось включать громкую связь, чтобы не прижимать устройство к уху.

С названием острова, на котором предположительно могла находиться Мона, тоже проблем не возникло. Из всех удаленных владений остров Лисмор единственный целиком принадлежал правящей семье, но незаметно высадиться на него было практически невозможно. Все недвижимое имущество Мэйнарда бдительно охранялось.

В новых безупречно изготовленных документах только Джастин Хартли числился под своим собственным именем. Кэйд превратился в Джеймса Макфарланда, Фиарэйн теперь звался Джоном Литгоу, а себя Роан переименовал в Джаспера Бейтса. Архивариуса немного смущало явное созвучие их имен, но он с легкостью простил режиссеру эту маленькую причуду. Роана им послала сама Судьба. Она говорила его устами, двигала его поступками и медленно, но уверенно вела друзей к намеченной цели.

Роан расставил сети со знанием дела, и вскоре в них попалась по-настоящему крупная рыба. Мисс Беллона Сворд приходилась нынешнему канцлеру дальней родственницей и возглавляла список его самых опасных и непримиримых врагов. Нестареющий правитель сильно раздражал тех, кому приходилось прилагать массу усилий, чтобы продлить молодость и сохранить красоту. Еще мать Беллоны всеми правдами и неправдами пыталась отстранить семью Мэйнардов от власти, теперь это стало делом жизни младшей Сворд.

Слухи о поединках между двумя красавцами на подмостках "Орфея" дошли уже и до местной элиты, поэтому однажды вечером на представление пожаловала сама известная светская дива. Пресыщенные баловни судьбы искали необычных развлечений. Беллона Сворд владела половиной ночных клубов и казино в Фарго, Шепстоне и Кэрно, и сблизиться с ней можно было только одним единственным способом.

Его Салливан и озвучил своим подопечным сразу после ужина. За столом воцарилась мертвая тишина. Друзья сидели неподвижно, уставившись на разворот журнала, где была изображена платиновая блондинка с ярко накрашенными губами в обтягивающем кожаном костюме вызывающе красного цвета. Короткая юбка почти не прикрывала бедра, а пиджак, надетый прямо на голое тело, застегивался только на одну пуговицу.

Роан ждал комментариев, но их так и не последовало. Мужчины лишь мрачно переглянулись.

— Может быть камушки? Золотые украшения? Флакончик Эликсира?

Фиарэйн заговорил по-эльфийски, чтобы не изъясняться обиняками.

— Нет, — категорично отверг подкуп Джастин, — это вызовет слишком много вопросов. Роан прав, так запросто в доверие к даме не вотрешься, придется заходить через постель.

— Тогда бросим жребий?

— Тут нужен особый подход. Дама, судя по всему, ничем не брезгует, поэтому удивить ее будет трудно.

— Я знаю, что ей нужно, — внезапно подал голос Кэйд. — Если вы не против, я сам ею займусь.

Не против?! Капитан и архивариус в жизни не получали лучшего предложения, но скрыть удивление им все же не удалось.

— Ты уверен? — мягко спросил друга Фиарэйн.

— Не понимаю вопроса. Вы что думаете, я женщины никогда не видел?! — возмутился сэйдиур. — Этой… Беллоне нужен большой злой волк, а не ласковый щенок.

Джастин и Рэйн мысленно не согласились с такой оценкой их мужских качеств, но спорить не стали. Архивариус примирительным жестом разгладил воздух над столом.

— Меня беспокоит только то, что ты не очень уверенно говоришь на их языке.

— Может, говорю я не очень хорошо, зато все понимаю, не такой уж я тупой. Если хотите сохранить целомудрие, придется довериться мне.

На это друзьям возразить было нечего.

Из их живого обсуждения Роан не понял ни слова, но перевод ему и не потребовался.

— Завтра после спектакля мы приглашены на поздний ужин. За нами заедет сама мисс Сворд.

— Вот и отлично, — Кэйд поднялся из-за стола, тем самым ставя точку в разговоре.

Этой ночью все спали плохо. От беспокойства Джастин не находил себе места, поэтому решился снова установить связь с Моной. Ему была невыносима даже мысль о том, что придется прикасаться к какой-то чужой женщине, обнимать ее, заниматься с ней тем, что в этом мире называли коротким и емким словом СЕКС. Он вряд ли сумел бы произвести впечатление на такую женщину, как Беллона Сворд. Но Кэйд? На памяти Джастина у кианнасаха не было никакой личной жизни. Все что Хартли знал о пристрастиях эльфа-воина — это его безграничная и безответная любовь к Светлой госпоже.

Капитан никогда не ревновал Мону к ее телохранителю. Он принимал как данность, что волшебницу любят многие, но выбирает она всегда сама. Джастин был ее Избранником и, если Фортуна не переменится, останется им до последнего вздоха. Он хотел освободить свою любимую и вернуться домой к привычной жизни, но в глубине души знал, что после всех испытаний их жизнь уже никогда не будет прежней.

Погружаясь в гудящий и искрящийся водоворот неведомой силы, Джастин испытывал боль и оцепенение, но на том конце мучительного путешествия его ждала награда. Нежное тепло, мягкий свет и дивный аромат эльфийских цветов. Темные бездонные глаза смотрели на него с надеждой и любовью. "Скоро, уже совсем скоро…"

Где-то на этаже громко хлопнула дверь, и Джастин вышел из транса. Пора было ложиться спать, потому что завтра путешественникам предстояло продвинуться еще на шаг вперед к достижению цели.

Глава 10

Кэйд стоял в центре просторной спальни и наблюдал за женщиной, которая после ужина в ресторане привезла его к себе домой. Апартаменты мисс Сворд занимали весь верхний этаж высотного дома, и подниматься туда пришлось на лифте. Кэйд искренне ненавидел тесные, наглухо закрытые кабинки с мигающими лампочками, издававшие неприятный воющий звук. В них его всегда подташнивало.

Впервые за долгое время сэйдиур отправился на разведку один, но вместо приятного предвкушения испытывал лишь раздражение. Он медленно вдохнул и выдохнул, пытаясь сосредоточиться на поставленной задаче, и мимолетно подумал, что готовится к постельному поединку, как к настоящей схватке.

Беллона раздевалась, небрежно бросая одежду на пол, и Кэйд невольно отметил, что ее фигура больше напоминает мужскую: плечи были довольно широкими, бедра узкими, а ноги без туфель на высоких каблуках оказались не слишком красивыми. И очень странно на сухопаром угловатом теле смотрелась большая, идеально округлая грудь…

Чтобы не потерять боевой настрой, Кэйд отбросил мысли о кондициях потенциальной любовницы. Он сам напросился на эту работу, поэтому без всяких эмоций попытался оценить возможные затруднения. Весь вечер женщина курила сигарету за сигаретой и без меры вливала в себя алкоголь. Ее бледно-голубые глаза все больше мутнели, но многолетняя выучка в ночных клубах позволяла держаться уверенно и не терять куража. За Беллоной повсюду тянулся шлейф из запахов сигаретного дыма, винного перегара и тяжелых духов, который казался Кэйду настолько отвратительным, что он начал сомневаться в успехе своего предприятия. Но выбора у него не было.

— Джейми, ты, наверное, первый раз в пентхаусе? Не робей, красавчик! Если хочешь, выпей для храбрости, только потом оттрахай меня, как следует, иначе я обижусь! — с неприятным смешком Беллона сунула эльфу под нос толстый стакан с желтоватой жидкостью. Ноздри обжег резкий запах спирта, и Кэйд невольно поморщился. — Что, слишком крепко? Ты и в ресторане ничего не пил. Неужели твои доблести — одна лишь видимость, и вся сила ушла…

Договорить мисс Сворд не успела. Твердая мозолистая ладонь легла ей на горло, пальцы сжались, частично перекрывая дыхание.

— Ты куда-то спешишь, Белл? Надо было сразу сказать, я бы поторопился.

Всей тяжестью своего тела Кэйд распластал обнаженную Беллону на холодном стекле огромного панорамного окна и почувствовал, как она конвульсивно содрогнулась. Ее бледная кожа на ощупь оказалась липкой от испарины, и эльфу пришлось сглотнуть подкатывающее к горлу отвращение. Он несколько раз уклонился от ищущих губ Беллоны, а потом отстранился, чтобы расстегнуть пуговицы.

— Дай, я сама! — Беллона оттолкнула руки Кэйда, стянула с его плеч рубашку и нетерпеливо схватилась за пояс брюк.

Понимая, что избежать ее интимных прикосновений все равно не удастся, эльф прикрыл глаза и воззвал к божественной благодати. Никогда, даже мысленно, он не позволял себе ничего подобного, но сейчас отринул все запреты и дал волю воображению. Пока жадные пальцы Беллоны шарили у него между ног, Кэйд старательно припоминал каждую черточку прекрасного лица, каждый волнующий изгиб нежного тела, каждый жест и взгляд своей госпожи. Мона… Спасительное видение захватило Кэйда почти мгновенно, словно дожидалось у порога. Со всем пылом долго подавляемого чувства он подался навстречу своей мечте и реальность перестала для него существовать…

Негромкий настойчивый звук, который повторялся снова и снова, наконец, заставил Беллону пошевелиться и покинуть постель. Она подошла к низкому столику, покопалась в сумке и приложила к уху белый с золотом сотовый телефон.

— Алло, какого черта?.. А, это ты… Я же просила не беспокоить меня сегодня… Тогда зачем ты звонишь?.. Что?! Проклятье!!

Женщина в тревоге обернулась в сторону кровати, но ее любовник и ухом не повел. Он лежал на животе поверх баснословно дорогого покрывала из шкуры бенгальского тигра и спокойно, размеренно дышал. При виде длинной мускулистой спины и безупречных крепких ягодиц Беллона мгновенно отвлеклась, но голос в трубке был очень настойчив, и, в конце концов, она вынуждена была выйти в соседнюю комнату, чтобы поговорить без свидетелей.

Дверь за собой мисс Сворд прикрыла неплотно, а эльфы обладали прекрасным слухом, поэтому Кэйд без труда расслышал каждое ее слово. Разговор оказался настолько любопытным, что поначалу кианнасах даже не поверил своей удаче. Слава Богам, он упражнялся в этой постели не напрасно! У него не было ни малейшего желания повторять изматывающий опыт, но, если возникнет необходимость, он, не задумываясь, проделает все снова. Ему уже было кое-что известно об особых предпочтениях мисс Сворд, и теперь он сумеет воспользоваться ситуацией с максимальной выгодой для дела…

Матрас прогнулся под тяжестью женского тела, вновь невыносимо пахнуло приторными духами. Кэйд сглотнул и медленно, лениво повернулся. Без яркого макияжа и броской одежды Беллона выглядела на удивление обыкновенно: растрепанные обесцвеченные волосы, невыразительные глаза в черных разводах потекшей краски, бледные губы.

— Джейми, детка, прости, что разбудила, но у меня возникло срочное дело.

— Сейчас? — Кэйд изобразил удивление и бестрепетно позволил ей приласкать корень своей мужественности.

— Ты такой ухоженный, Джейми. У тебя на теле совсем нет волос, ты сладко пахнешь, но в постели — настоящий жеребец! — заметно задыхаясь, Беллона покрывала поцелуями гладкие мускулистые бедра эльфа. — Слушай, мне надо срочно уехать, но сначала я хочу еще разок тебя оседлать. Давай вместе доскачем до финишной черты, малыш, только пусть заезд будет коротким, а то у меня много дел…

К великому облегчению «жеребца» Джейми этот заезд действительно оказался коротким. Потом они поспешно собрались, и мисс Сворд довезла его на своей машине до отеля "Барроу".

— Я заеду за тобой завтра, малыш. Ты трахаешься, как бог! — Беллона присосалась к губам эльфа, настойчиво проталкивая язык ему в рот. — Я уже не могу дождаться…

Когда Кэйд, наконец, оказался на тротуаре, то шумный, суетливый город, пахнущий пылью и дымом, показался ему настоящим райским садом.

— Ушам не верю, неужели нам так повезло? — архивариус в волнении расхаживал по комнате, что обычно было ему совершенно не свойственно. — Готовят покушение?!

Роан недоуменно пожал плечами.

— Не вижу в этом ничего особенного. Да на Тристана Мэйнарда только ленивый не покушался! Не понимаю, какой вам будет прок от его смерти…

Фиарэйн остановился на полушаге и медленно повернулся к режиссеру.

— О нет, друг Роан, ты все понял неправильно. Мы не хотим убивать канцлера, мы собираемся его похитить. Именно для этого нам нужно втереться в доверие к мисс Сворд.

Все дружно перевели взгляды на Кэйда, отчего того заметно передернуло.

— Сделаю, что смогу, — не разжимая зубов, процедил он.

Теперь Роан разволновался уже не на шутку.

— Послушайте, связываться с людьми Беллоны очень опасно, среди них только законченные негодяи, преступники и убийцы!

Архивариус как-то нехорошо улыбнулся.

— Это как раз то, что нужно, иначе мы не сумеем подобраться к канцлеру достаточно близко. Да и времени у нас осталось не так много.

Салливан сразу сник.

— Я не знал, что вы ограничены сроком.

— К сожалению, друг Роан, мы вынуждены торопиться.

Глава 11

В темном бархатном чреве огромного лимузина висел стойкий запах приторных духов, алкоголя и секса. Едва отдышавшись, Беллона немедленно потянулась к нише, в которой стояла бутылка шампанского и налила себе полный бокал. Кэйд никак не мог понять ее пристрастия к пузырящейся жидкости, которая оставляла после себя кислый шлейф и вызывала отрыжку. Даже знаменитое эльфийское терпение трещало по швам, когда Беллона жарко дышала ему в лицо винными парами и все время норовила укусить за нижнюю губу.

Мощный автомобиль поглощал милю за милей, унося их в ночь, в неизвестность, и Кэйд, в конце концов, не выдержал.

— Скажи мне, Белл, почему мы занимаемся этим в машине? Тебя это возбуждает?

Беллона оперлась на локоть и невольно ойкнула, когда лимузин чувствительно тряхнуло на очередном ухабе.

— А тебя?

Эльф воспользовался царящей в салоне темнотой и скорчил страшную гримасу.

— Не стану врать, мне не нравятся походные кровати.

Мисс Сворд визгливо засмеялась, как будто он удачно пошутил.

— Да ты законченный сибарит, Джейми, детка, хотя на вид — настоящий мачо!

Кэйд не понял, о чем она говорит, поэтому вновь спросил:

— Так почему мы здесь?

Беллона опять потянулась за вожделенным бокалом. Она давно перестала предлагать любовнику алкоголь и смирилась с тем, что Джейми опасается растворять свою мужскую силу в марочном коньяке или солодовом виски. Впрочем, жаловаться ей было не на что: такого выносливого мужика она прежде не встречала. Ее «малыш» шести с лишним футов роста был готов в любое время, в любых количествах и так, как ей хотелось.

— Мне нужно кое с кем повидаться в Кэрно, и я решила взять тебя с собой. Так сказать, совместить приятное с полезным. Встреча не займет много времени, зато всю обратную дорогу мы сможем кувыркаться в свое удовольствие.

Кэйд отнюдь не почувствовал себя польщенным. Он перехватил руку Беллоны в дюйме от своих гениталий и поспешно переплел их пальцы, чтобы хоть ненадолго избежать интимных прикосновений.

— Опять дела? Даже ночью? Быть может, я могу тебе чем-то помочь?

Беллона грубо хохотнула.

— Конечно, можешь! Трахни меня, как следует, а потом пойди и прикончи одного увертливого подонка.

Кианнасах мгновенно насторожился. С трудом сохраняя расслабленную, вальяжную позу, он небрежно бросил:

— Так в чем проблема? Только скажи, кого?

В машине на время повисла пауза, потом под потолком салона вспыхнула лампа. В ее рассеянном свете лицо женщины выглядело бледным, мрачным и каким-то неприятным. Она пристально всмотрелась в лицо любовника, продолжая играть его пальцами.

— Я пошутила, Джейми.

Ни один мускул не дрогнул на точеном лице эльфа.

— А я нет. Если тебе кто-то досаждает, Белл, только скажи, и он быстро перестанет отравлять воздух своим дыханием.

Беллона надолго задумалась, а Кэйд терпеливо ждал, когда брошенное в почву семя даст росток.

— Ты сам не знаешь, на что подписываешься, Джейми. Начнем с того, что ты актер, а убивать людей на сцене и в жизни — совсем не одно и то же.

Возможно, при других обстоятельствах Кэйд и оценил бы такую трогательную заботу, но сейчас, глядя в холодные глаза Беллоны Сворд, невольно прикинул, сколько раз ему приходилось убивать. Нет, даже с прекрасной эльфийской памятью всех, пожалуй, и не припомнишь… А вот сидящая рядом женщина вряд ли когда-нибудь пачкала свои руки кровью. Оплачивать услуги палача и убивать самой — совсем не одно и то же.

Кэйд склонился к уху женщины и жарко выдохнул:

— А ты меня проверь!

Беллона в раздражении отняла у него руку, отодвинулась и принялась одеваться.

— Джейми, ты чертов экзот, который привык эффектно махать на сцене жестяным мечом. Я нанимала настоящих убийц, но даже им не удалось подобраться к нему достаточно близко.

Внезапный приступ гнева и бутылка вина сделали мисс Сворд непривычно откровенной, но кианнасах не подал вида. Он вальяжно откинулся на подголовник разложенного сиденья, наблюдая, как женщина нервно дергает на боку застежку платья.

— А если я удачливее других? Готов рискнуть за скромное вознаграждение.

— Насколько скромное? — Беллона подозрительно прищурилась, но Джейми выглядел абсолютно безмятежным и таким соблазнительным, что у нее сводило пальцы на ногах.

— Ну, я люблю хорошую одежду, вкусную еду, да и живу до сих пор в гостинице…

— А где же твой дом?

Кэйд слабо улыбнулся и абсолютно честно ответил:

— Очень далеко отсюда.

— Сколько тебе лет, Джейми, детка? — неожиданно поинтересовалась мисс Сворд.

Хороший вопрос. «Детке» Джейми недавно сравнялось триста, Фиарэйну было около четырехсот, а вот Джастину…

— Тридцать четыре, — не моргнув глазом, ответил он.

— Вот как? Ты выглядишь моложе… — завистливо проворчала Беллона и отодвинула бархатную занавеску, вглядываясь в беспросветный мрак за окном автомобиля. Ей самой уже стукнуло сорок два. Самое время добраться, наконец, до секретной лаборатории Мэнни, о которой в народе ходило столько слухов… — Ладно, малыш, будь паинькой и дождись меня в машине. На досуге я подумаю, для чего еще, кроме постели, ты можешь мне пригодиться.

Кэйд скрипнул зубами и прикрыл глаза.

По пустынной темной трассе Н17 между Фарго и Кэрно на некотором расстоянии от лимузина двигалась еще одна машина, за рулем которой сидел сам режиссер-постановщик Роан Салливан. Он мог заслуженно гордиться своим новым проектом. Именно Роан придумал и осуществил способ, как проследить за Кэйдом и Беллоной, не подвергая опасности своего инсайдера.

Отправляясь на свидание со светской львицей, эльф не брал с собой ни документов, ни оружия, ни денег, ни телефона. Спрятать что-нибудь в одежде было невозможно, потому что охранники каждый раз тщательно его обыскивали. Чтобы защитить и обезопасить Кэйда, Роан купил несколько шприцев, заряженных крохотными микросхемами и специальный прибор, отражающий их местоположение. Микрочип в своей основе был биологическим, поэтому обычными устройствами не сканировался.

Его подопечные безропотно позволили сделать себе укол под кожу и тут же высветились на экране прибора значком в виде треугольника. Все, кроме Джастина. Его организм благополучно уничтожил дорогостоящую микросхему.

Видя, как расстроился их покровитель, Фиарэйн отвел его в сторонку и вложил в ладонь несколько камней, внутри которых переливались все оттенки неба и моря.

— Не расстраивайся, друг Роан, без денег мы не останемся. Продай их, только будь осторожен. А за Джастином мы присмотрим и без … приборов. Я правильно сказал?

Уже больше двух часов они следовали за лимузином, увозившим Кэйда в неизвестность. Включать дальний свет было опасно, поэтому Джастин сидел рядом с водителем и внимательно смотрел на дорогу, а архивариус удобно устроился на заднем сидении с прибором слежения в руках.

До сих пор мигающий треугольник на экране двигался прямо по курсу, но внезапно он сместился в сторону.

— Они поворачивают направо, друг Роан. Теперь рули помедленней, а свет лучше погасить совсем.

Салливан выключил фары и до минимума сбросил скорость. Сердце его бешено колотилось, ладони вспотели. Он впервые в жизни участвовал в настоящей слежке, но следил не за неверным другом, не за соседом по лестничной площадке, а за людьми по-настоящему опасными. Они находились далеко от населенных мест в машине, набитой оружием, однако Джастин уверенно направлял его действия, а Рэйн вполголоса сообщал о продвижении лимузина.

— Все, стоп!

Роан нажал на тормоз и дрожащей рукой выключил зажигание. Его спутники быстро и бесшумно вооружились, вручили ему прибор слежения и растворились в ночи. Не досчитавшись на экране одной метки, Роан несколько минут отчаянно паниковал, пока не вспомнил, что прибор не отражает местоположение Джастина. Мигающий треугольник Рэйна сначала двигался, потом замер, время от времени смещаясь немного в сторону.

Натянутые, как струны, нервы едва не сыграли с Роаном злую шутку. Он так пристально вглядывался в слабо светящийся экран, что не сразу отметил изменившуюся диспозицию. Когда дверца со стороны водителя внезапно открылась, Салливан дернулся, готовый завопить, но широкая, пахнущая хвоей ладонь быстро закрыла ему рот.

— Тихо, не шевелись.

Голос Джастина был спокоен, как водная гладь. Другой рукой он мягко прикрыл крышку прибора слежения, чтобы не было видно свечения экрана, и присел рядом с машиной на корточки. Когда мимо них проехал лимузин Беллоны, Салливан замер в испуге и только потом сообразил, что их надежно скрывают придорожные кусты. Место для засады было выбрано безупречно.

Едва задние огни лимузина исчезли за поворотом, Джастин и Рэйн убрали оружие обратно под сиденья и заняли свои места.

— Ну вот, друг Роан, теперь можно возвращаться домой.

Глава 12

В первый день осени путешественники покинули гостеприимный отель "Барроу", потому что теперь их жизнь резко отличалась от той, что ведут честные обыватели. Роан снял небольшой дом в не самом престижном, но относительно спокойном районе Фарго и трижды похвалил себя за предусмотрительность, когда увидел, ЧТО его подопечные принесли туда однажды ночью. Одних только видов холодного оружия у них насчитывалось больше, чем у ниндзя. Салливан впервые в жизни смог подержать в руках настоящий арбалет и зловещего вида метательный нож. Видя, как легко и ловко тренированные руки его друзей обращаются с опасными предметами, он чувствовал себя на их фоне неуклюжим манекеном.

В придачу к антиквариату у них еще обнаружилась целая сумка современного оружия. На дилетантский взгляд Роана модели пистолетов и автоматов заметно устарели, но это никак не обесценивало их боевых качеств. Бывший режиссер с оружием обращаться не умел, зато ему не было равных по части электроники. Он успешно продал второй набор камней, и превратил просторный подвал арендованного дома в настоящую штаб-квартиру. У них также появился неприметный вместительный фургон, оснащенный спутниковой антенной и приборами слежения.

Сезон в театре закончился совсем недавно, а Салливану уже казалось, что вся эта театральная суета была в бесконечно далеком прошлом. Теперь его дни были заполнены делами под завязку, а порой дня не хватало, и он всю ночь проводил за компьютером в компании с кофемашиной. Его новые друзья отказывались пить этот напиток, потому что им не нравились вкус и запах кофейных зерен. Они предпочитали чай, дорогую минеральную воду, а иногда заваривали в термокружке какой-то травяной сбор, от одного запаха которого у Роана начинала обильно выделяться слюна.

Кэйд теперь все чаще возвращался домой под утро, а иногда мисс Сворд задерживала его у себя почти до полудня. По лицу эльфа ничего нельзя было прочитать, но Джастин знал, что его друг подолгу стоит в душе под мощной струей воды, пытаясь смыть со своего тела прикосновения и запах этой женщины. К счастью, капитан не догадывался, как именно Кэйду удается поддерживать необходимый накал страстей в постели с Беллоной. Ночь за ночью кианнасаху являлся воображаемый образ Моны Корвел, которым он подменял реальную Беллону. Кэйд отдавал любимой женщине жар и боль, страсть и нежность, служил своим телом только ей одной, но с восходом солнца он каждый раз чувствовал себя настоящим извращенцем.

Слава Богам, старания Кэйда не пропали даром. Чем дольше продолжались их отношения с мисс Сворд, тем глубже он внедрялся в клику заговорщиков, готовящих очередное покушение на канцлера. Наемники Беллоны уже не раз устраивали любовнику мадам внезапные показательные проверки, но застать врасплох так ни разу и не смогли. Поскольку хладнокровие эльфа граничило с жестокостью, а бесстрастность с абсолютным бесчувствием, его стали заметно побаиваться. Ради спасения Светлой госпожи он, не задумываясь, шел на любое преступление, а по ночам позволял жадной мисс Сворд пользоваться своим телом. Единственное, чего он по-прежнему не выносил, это запах ее мерзких духов.

Постоянное внутреннее беспокойство незаметно подтачивало спокойную решимость Джастина, и он начал всерьез опасаться, что назвал Светлой жрице неверный срок. В тот момент ему казалось, что год — это уйма времени, но дни постепенно складывались в месяцы, а они по-прежнему были далеки от цели. Чтобы немного ослабить напряжение и убедиться, что с Моной все в порядке, Джастин в первую же свободную от дежурства ночь попытался выйти с ней на связь.

Пробиваясь сквозь неподатливую, жесткую субстанцию, он старался не обращать внимания на обжигающую боль. Казалось, будто сильные, безжалостные руки медленно сдирают с него кожу, но для капитана это было не впервые, поэтому он, стиснув зубы, лишь удваивал усилия. Оставляя в цепких пальцах незнакомой силы куски собственной плоти, Джастин рвался туда, где в темноте ночи теплился нежный пурпурный огонек — сердце его любимой.

Неожиданно всякое сопротивление исчезло, и Джастин перестал чувствовать боль. На радостях он устремился к своей цели и летел в абсолютной пустоте, пока не услышал испуганный крик Моны, многократно повторенный эхом.

— Нет!!! Уходи немедленно, это опасно!!

Джастин ощутил сильный толчок в грудь, и его на полном ходу развернуло в обратную сторону. Беспорядочно кувыркаясь в переплетении светящихся линий, Джастин подспудно ожидал удара о препятствие или чего-то в этом роде, но пространство вокруг него каждый раз странно искривлялось, выворачиваясь наизнанку, и бесконечный полет продолжался уже в другом направлении.

Джастин потерял ориентиры, потерял счет времени, его сознание уже не успевало фиксировать изменяющуюся реальность, и он почему-то не мог закрыть глаза. Дышать становилось все труднее, а потом он вдруг оказался в пространстве, где воздуха не было совсем…

— Джас!! Боги, что ты натворил?! Дыши, дыши!..

— Проклятье, Рэйн, ты сломаешь ему ребра!..

— Принеси лучше одеяла и что-нибудь горячее, он просто ледяной…

— Давай я попробую, он по-прежнему не дышит!..

— Боюсь, «Скорая» не успеет, уже нет времени… Отойди, Рэйн, дай мне место. Господи, благослови!..

— Постой, Роан, погоди, что ты делаешь?!..

Воздух ворвался в легкие, подобно урагану, сердце резко сократилось, больно толкнулось в грудину, а потом принялось колотиться, как безумное. Джастин пытался нормально дышать, но у него ничего не получалось, и он, захлебываясь, хватал воздух открытым ртом. В попытке усмирить бурю в своей груди он выгибался всем телом, и, если бы не крепкие руки друзей, наверняка свалился с кровати.

Только спустя вечность внутри установился относительный порядок, и Джастин обессиленно затих. По его измученному телу начало медленно разливаться благословенное тепло, постепенно вытесняя собой мертвенный холод небытия…

Кэйд, Рэйн и Роан дежурили у постели Джастина уже больше двух часов. Он, наконец, забылся тяжелым сном, но время от времени все еще конвульсивно вздрагивал. Его удалось отогреть только при помощи энергичного массажа в четыре руки и электрического одеяла, которое случайно оказалось среди вещей Роана. Джастин больше не походил покойника, но его плотно сжатые губы до сих пор имели синюшный оттенок.

— Что это ты ему вколол? — вполголоса спросил Кэйд.

Роан поднял на него испуганный взгляд.

— А? Это адреналин… Я не знал, что еще можно сделать… — две пары миндалевидных глаз непонимающе уставились на него. Салливан нервно почесал щеку и туманно пояснил. — Я купил его через интернет, так, на всякий случай, и вот, надо же, пригодился… Надеюсь, мне никогда больше не придется делать укол человеку прямо в сердце. Черт, меня до сих пор трясет! А что случилось с Джастином? Приступ какой-то болезни?

Эльфы переглянулись, потом архивариус вяло махнул рукой.

— Нет, Джас не болен, он просто пытался поговорить с женой.

Настал черед Роана недоуменно уставиться на них.

— С той, которую похитили?

— Ну да, вроде того.

— Вы шутите?! Он чуть не умер! Точнее, умер, перенес клиническую смерть. Он что, медиум или экстрасенс?

Архивариус задумчиво постучал пальцем по губам, повторяя про себя незнакомые слова.

— Между Джастином и Моной существует связь, они чувствуют друг друга на расстоянии. Просто он немного переоценил свои силы, заплыл в неизвестные воды, и его чуть не унесло течением. Я понятно объяснил?

Роан только недоверчиво покачал головой.

Глава 13

Около двух пополуночи майор Кроу остановился перед дверью апартаментов леди Корвел, перевел дух и решительно постучал.

— Миледи, простите за беспокойство! С вами все в порядке? У нас случился сбой в системе электроснабжения. Вышла из строя подстанция, а наружная охрана зафиксировала яркую вспышку в вашем окне. Вы не пострадали? Пожалуйста, откройте, мне необходимо убедиться, что для вас нет непосредственной угрозы!

Майор прекрасно знал, что дверь не запирается изнутри, и все же никогда не входил в спальню без приглашения. Более того, он давно не пользовался электронным замком, поскольку Мону невозможно было удержать взаперти. По молчаливой договоренности он перестал быть ее тюремщиком, а она теперь охотно сообщала ему, куда собирается пойти.

За дверью так долго стояла тишина, что Кроу уже готов был предпринять решительные меры, но тут волшебница бесшумно появилась на пороге. На ней было светлое ночное одеяние, которое искрилось голубоватыми вспышками, и Юджин мог бы поклясться, что она время от времени небрежно стряхивает крохотные молнии, словно надоедливых светлячков.

— Вы целы, миледи? — ломким голосом спросил майор.

Мона озабоченно оглядела просторный холл.

— Я цела. А у вас никто не пострадал?

— Никто, миледи, но оборудование вышло из строя, и на его ремонт потребуется примерно полчаса. В ваших комнатах нет угрозы пожара? — Мона покачала головой и хотела что-то сказать, но майор поднял руку в молчаливом предупреждении. — Пока мои люди занимаются ремонтом и наладкой систем безопасности, вы не согласитесь побыть немного в столовой, чтобы я не упускал вас из виду?

Волшебница без всяких споров направилась следом за командиром охраны, и в полутемных переходах были отчетливо видны яркие искорки, прячущиеся в пышных оборках ее неглиже.

Убедившись, что малая столовая пуста, Кроу усадил прекрасную пленницу в кресло подальше от окон, а сам выглянул наружу.

— Юджин, вы напрасно беспокоитесь, что я сбегу.

— Я беспокоюсь только о вашей безопасности, миледи, потому что во всех домах, принадлежащих его превосходительству, спокойствие — вещь обманчивая. Рано или поздно кто-нибудь обязательно попытается проникнуть на территорию поместья, поэтому я должен убедиться, что нынешнее происшествие не связано с вторжением.

— Это не то, о чем вы подумали, Юджин. Ваше … оборудование, вышло из строя по моей вине…

— Вот и молчите об этом, миледи, — понизив голос, перебил волшебницу майор. — Пусть мои люди действуют согласно протоколу, а мы с вами пока побудем здесь. Им не обязательно знать о вашем особом даровании.

Мона внимательно посмотрела на офицера, который, отдал службе добрую половину своей жизни. Среднего роста, крепкий, загорелый, густые светлые волосы подстрижены коротким ежиком.

— Юджин, вам приказано присматривать за мной, а не блюсти мои интересы.

После продолжительной паузы майор поднял на волшебницу яркие голубые глаза.

— Я понимаю свой долг иначе, миледи.

В его негромком голосе прозвучала такая железная убежденность, что Мона сокрушенно покачала головой.

— У вас из-за меня будут неприятности.

— С тех пор, как меня перевели на остров Лисмор, я только их и жду. Поверьте, миледи, служба в охране первого лица считается среди нашего брата наказанием, а не наградой. На Мэйнарда покушаются чаще, чем угадывают прогноз погоды.

— Я не принадлежу к его окружению.

— Мне ли этого не знать, миледи! Вывезти вас с острова я не могу, но в моих силах обеспечить вам защиту в экстренной ситуации, — под потолком загорелась люстра, и ее вызывающе яркий свет мгновенно рассеял царивший в столовой интимный полумрак. — Ну, вот, кажется, и все. Я провожу вас обратно.

— Спасибо, Юджин.

Волшебница вернулась в спальню, но в постель так и не легла. Воспользовавшись подземным ходом, она выбралась на открытое пространство, раскинула руки и отпустила свой дух в полет.

Сегодня ночью Джастин едва не расстался с жизнью, пытаясь наладить с ней связь. В самый последний момент Мона сумела его оттолкнуть, но дальше ничего уже сделать не могла.

Несколько бесконечно жутких минут сердце Джастина не билось, и Роза на ее груди вдруг налилась свинцовой тяжестью…

Стоя лицом к беспокойному ночному морю, Мона осторожно протянула нить туда, где в путанице жестких бледно-желтых линий мерцал одинокий зеленый огонек Талисмана. Мерцал в такт биению сердца Джастина. Он жив, слава Богам! Ее любимый крепко спал, окутанный густым облаком усталости, и волшебница не стала вторгаться в его сон. Она опустилась на песок прямо в полосе прибоя, закрыла лицо руками и заплакала от облегчения.

Привалившись спиной к опоре антенной мачты, Юджин до боли прикусил губу. Желание утешить леди Корвел буквально разрывало его на части, но долг предписывал лишь молча наблюдать за ее страданиями. Склоненная фигура Моны светилась во мраке от вспышек крохотных электрических разрядов, которые расплывались вокруг нее по воде, как огни святого Эльма. Эта мистическая картина, попиравшая своей абсурдностью все известные законы физики, внезапно навела майора на мысль…

Глава 14

Построенные накануне планы пришлось отложить, потому что ночное происшествие всех выбило из колеи. Утром Роан быстренько смотался в ближайшую кондитерскую, накупил всяких вкусностей и вдобавок прихватил в местном магазинчике бутылку виски. Респектабельный режиссер-постановщик никогда не пил ничего крепче марочного вина, но пережитый стресс требовал радикального лечения. Только обостренное чувство ответственности заставило Роана загнать толстенную десятидюймовую иглу в сердце молодого человека. Леденящий ужас он испытал потом.

Придерживая одной рукой пакеты с покупками, Роан отпер дверь и невольно замер, когда услышал в глубине дома громкие голоса. До сих пор между его гостями не наблюдалось ни ссор, ни разногласий, но теперь Кэйд резким гортанным голосом выговаривал Джастину. Язык был незнакомый, но гневные упреки в переводе не нуждались.

Салливан тихо прошел на кухню, вымыл руки и уже начал готовить завтрак, когда в дверях нарисовался Рэйн.

— Друг Роан, у нас к тебе большая просьба. Не знаешь ли ты случайно подходящее место, где мы могли бы потренироваться?

Режиссер уронил в миску яйцо вместе со скорлупой.

— Потренироваться? — переспросил он, думая, что ослышался. Им что, больше заняться нечем?! — Много нужно места?

Фиарэйн поднял глаза к потолку и постучал пальцем по губам.

— Как можно больше. Подойдет и на открытом воздухе.

Мысль Роана усиленно заработала. Ну, нет, открытое место совершенно не годится. Не хватало еще, чтобы случайный свидетель увидел эти самые тренировки! При таком количестве несанкционированного оружия байками о театральной постановке они уже не отделаются. И тут Роан вспомнил о старом аэродроме, где он учил своих друзей водить автомобиль. На краю летного поля, кажется, был заброшенный ангар…

Все тридцать миль дороги до аэродрома в фургоне царила напряженная тишина. Такая же, впрочем, как и за завтраком. Джастин тепло поблагодарил Роана за свое спасение, но о причине внезапной остановки сердца распространяться не стал. Салливан искренне не понимал, зачем после всего случившегося Хартли понадобилась какая-то там тренировка. Лучше бы он остался в постели, попил витамины, поел куриного бульона… Но свои соображения режиссер озвучивать не стал — обстановка к этому не располагала.

В ангаре было пусто, пыльно и душно, зато крыша из прозрачного поликарбоната давала достаточно света.

— Место, конечно, не самое чистое, но…

— Напротив, друг Роан, место превосходное! — синие глаза Рэйна светились искренним удовлетворением.

Он бросил на пол тяжелую сумку и принялся раздеваться. Роан удивленно оглянулся и увидел, что то же самое делают Джастин и Кэйд. Не прошло и нескольких минут, как перед ним предстали те самые экзотические незнакомцы, которых он впервые увидел в полицейском участке округа Эдмонтон.

В своей собственной одежде его новые друзья выглядели на редкость естественно и гармонично. Стеганые жилеты, синие чешуйчатые доспехи, сапоги из мягкой кожи, обнаженные мускулистые руки. Они вооружились длинными мечами, встали в круг в центре ангара, а потом внезапно пришли в движение.

Чтобы не пропустить ни единой подробности необычной тренировки, Роан забрался на широкую передвижную стремянку, которой пользовались авиационные техники. Звон, лязг и скрежет металла взорвали тишину заброшенного ангара, в лучах рассеянного солнечного света бешено закружились потревоженные пылинки. Мечники двигались стремительно, практически без пауз, и Роану поначалу было трудно уследить за боем, но потом до него вдруг дошло, что двое из них нападают на одного.

Джастин Хартли отбивался от Кэйда и Рэйна, постепенно отступая к дальнему концу ангара, туда, где в беспорядке были свалены пришедшие в негодность покрышки от шасси, металлические столы и фрагменты самолетной обшивки. Роан уже видел на сцене десятки боев с их участием, но ничего подобного зрелищу, которое сейчас разворачивалось на его глазах. Временами ему казалось, что идет самое настоящее сражение.

Джастин все еще чувствовал скованность в теле. Он с трудом успевал отражать сыплющиеся на него удары и использовал каждое препятствие, чтобы хоть немного задержать противников и снять напряжение с каменеющих мышц. Но Хартли не жаловался. Его друзьям нужно было выплеснуть тот ужас, который они пережили по его вине. Он их подвел, подверг риску всю многомесячную работу и теперь безропотно принимал наказание. Правда, покорностью Джастин никогда не отличался, поэтому заставил Кэйда и Рэйна изрядно потрудиться, прежде чем позволил им вывалять себя в пыли.

Роан так и не понял, зачем его друзьям нужно было кататься по грязному полу и избивать друг друга, но само зрелище его просто заворожило. Услышав, как где-то в недрах сумки звякнул телефон Кэйда, он неохотно покинул импровизированную трибуну, отыскал трубку и прочитал короткое сообщение. Повернувшись обратно к ристалищу, Роан непроизвольно отпрянул. Прямо перед ним стояли трое потных, грязных мужиков с обнаженными мечами в руках.

Он с трудом перевел дыхание и показал им телефон.

— Если вы закончили свою тренировку, то нам пора. Пришло сообщение от мадам.

Кэйд злобно выругался, швырнул свой меч на груду одежды и вышел из ангара. Недалеко от входа он приметил ржавую железную бочку, наполненную дождевой водой, и устремился прямо к ней.

— Что она пишет, друг Роан? — тихо спросил архивариус, мгновенно растеряв всю свою воинственность.

— Что для Джейми есть работа.

Джастин перестал расстегивать жилет.

— Это то, чего мы ждали?

— Вполне возможно.

Ополоснувшись нагретой на солнце мутноватой водой, друзья быстро переоделись, собрали вещи и загрузились в фургон.

Глава 15

Не прошло и нескольких дней, как Роан снова оказался на старом аэродроме у знакомого ангара. На этот раз его друзья собирались испытать новые снайперские винтовки. Поскольку у Салливана не было разрешения на такой вид оружия, ему при покупке пришлось прибегнуть к помощи посредника. Каким-то чудом Роану каждый раз удавалось находить нужных людей и приобретатьвещи, за незаконное хранение которых можно было схлопотать приличный срок. Эту абсолютную безбашенность и неудержимую склонность к авантюризму можно было объяснить только ирландскими корнями его предков.

Он стоял на потрескавшемся бетоне, придерживая старую стремянку для ремонта самолетов, по которой Фиарэйн с винтовкой в руках взбирался на крышу ангара. В это время Джастин с Кэйдом на другом конце поля закрепляли мишени на вышке для метеонаблюдений.

Задрав голову, Роан наблюдал, как Рэйн выпрямился на хрупкой крыше, поднял винтовку к плечу и прицелился. Бывший архивариус, который даже в военном камуфляже умудрялся выглядеть стильным и изящным, держал тяжеленную винтовку на весу так легко, словно это была клюшка для гольфа. Целился он недолго. Раздались несколько приглушенных выстрелов, и на дальнем конце поля из зарослей травы поднялись капитан и кианнасах.

Спустя три часа пристрелка оружия завершилась. Роан осторожно потрогал продырявленные точно по центру бумажные мишени и завистливо вздохнул. Он мог бы побожиться, что сегодня его друзья держали в руках снайперскую винтовку впервые в жизни. И вот, полюбуйтесь — десять попаданий из десяти. Он сам с пятидесяти метров не попал бы в стену дома, а Рэйн и Джастин умудрились без упора, с бьющим в глаза солнцем ни разу не промазать с расстояния в милю по мишени размером с блюдце. Теперь им предстояло дождаться темноты, чтобы испытать приборы ночного видения.

Рэйн разложил на старых металлических столах большие листы со схемами какого-то здания и карту местности с обозначенным на ней красным кружком.

— Что это за место? — Салливан склонился над картой.

Кэйд оторвался от изучения какой-то схемы и мрачно взглянул на него.

— Мне сказали, что это какой-то сверхсекретный объект в маленьком городке Албина, где я и должен ликвидировать канцлера.

— Албина, Албина… — режиссер задумчиво побарабанил пальцами по карте. — По-моему, дыра какая-то, а не город. А что за объект?

— Мадам назвала его "лабораторией".

— Ну, это не удивительно, у Мэнни целая промышленная империя, — Салливан переместился к схемам, которые изучали Джастин и Рэйн.

— Друг Роан, а вот здесь что обозначено?

— По-моему, система очистки воздуха. Белые квадратики — это люки доступа, а там, где нарисованы крестики, находятся вентиляторы. Так, здесь лифтовые шахты, а здесь … Бог ты мой, глубоко же ее запрятали!

Гости обменялись многозначительными взглядами. Если лаборатория подземная, значит, должен быть и тоннель.

— Надо брать его превосходительство на путях отхода, — спокойно резюмировал Кэйд.

— Да, это единственная возможность, другой уже не будет, — поддержал его Джастин.

— Наверняка, подземный ход ведет за пределы города… — Рэйн внимательно изучил окрестности Албины. — Вот эта речушка, если не ошибаюсь, впадает прямо в море?

Роан пригляделся к точке, в которую упирался палец эльфа и покачал головой.

— Слишком далеко.

— Смотря для кого, — резонно возразил архивариус. — Если хорошенько поискать, мы наверняка найдем там точку выхода из очень длинного туннеля.

— Черт, там кругом непроходимые болота! — Салливан почти уткнулся носом в карту. — Понадобится катер с воздушным винтом, да и весельная лодка не помешает… Сколько у нас времени?

Кэйд как-то по-особенному повел плечом.

— Я не знаю. О приезде канцлера сообщат только в самый последний момент.

Джастин поднялся и принялся собирать со стола бумаги.

— Тогда не будем терять времени и отправимся на разведку. Остальное решим на месте.

— А что вы будете делать с Мэнни, когда его поймаете? — Роана мучило любопытство, поэтому он задал вопрос прежде, чем успел подумать.

После продолжительной паузы Фиарэйн посмотрел прямо в глаза режиссеру и мягко ответил.

— Все, что потребуется, друг Роан, все, что потребуется.

Пока остальные грузили вещи в фургон, архивариус осторожно придержал Салливана за локоть.

— Друг Роан, без твоей помощи мы бы ни за что не справились. Ты заслужил нашу вечную благодарность, поэтому я тоже хочу задать тебе вопрос.

У Роана моментально вспотели ладони.

— Я слушаю.

— Случалось ли тебе убивать?

Респектабельный деятель искусств почувствовал, как его глаза полезли из орбит.

— Мне?! Нет, не думаю… В смысле, конечно, нет! Но я множество раз видел, как убивают на сцене… и … и в кино…

— На сцене — это не по-настоящему, друг Роан, — сочувственно произнес Фиарэйн. — Боюсь, что очень скоро тебе придется увидеть убийство собственными глазами, а если понадобится — убить самому. Уверен ли ты, что готов к этому?

Салливан, наконец, совладал со своим лицом и подобрал отвалившуюся нижнюю челюсть.

— Если надо, значит, буду готов! Только не предлагайте мне покинуть вас, пока не поздно, потому что я этого не сделаю.

Эльф посмотрел на него спокойно и очень доброжелательно.

— Это не твоя война, друг Роан, ты не обязан в ней участвовать.

— Спасибо за предложение слиться, так сказать, но я отказываюсь. Как соавтор пьесы я имею полное право узнать, что будет в ее финале.

Фиарэйн молча кивнул и занял свое место в фургоне.

Глава 16

Кэйд вернулся домой под утро. Он спустился в подвал, небрежно бросил на стол небольшой пластиковый футляр и растянулся на коричневом кожаном диване. Друзья не спали, поджидая его, потому что теперь нужная информация могла поступить в любую минуту. Роан широко зевнул и потянулся к футляру.

— Что это?

Внутри в мягком гнездышке лежала маленькая бутылочка с притертой пробкой, на две трети наполненная розоватой жидкостью. Архивариус тоже заинтересованно склонился над столом. Он осторожно взял из рук режиссера таинственный флакончик и поднес его к свету.

— Мадам и ее шайке удалось с помощью подкупа получить дюжину бутылочек из той самой лаборатории, которую они собираются штурмовать, — Кэйд говорил, не открывая глаз. — Курьера они пристрелили, теперь на очереди я.

— Что?! — Фиарэйн отвлекся от изучения жидкости и в тревоге обернулся. — Почему ты так решил? Тебе угрожали?

— Нет, просто я подслушал разговор между мадам и ее охранником. Она велела ему убрать меня и в случае успеха, и в случае провала.

— Какая неблагодарность, какое коварство! — с Роана моментально слетел сон. Он вскочил и начал в волнении расхаживать вокруг стола, но Кэйд только равнодушно дернул плечом.

— Этого следовало ожидать, — Джастин задумчиво побарабанил пальцами по столу, как это часто делала Мона. — Нам срочно нужно укрепить твою репутацию в глазах мадам.

— Верно! — архивариус подбросил и ловко поймал маленький пузырек. — Эта жидкость что-то мне напоминает… Могу я ее исследовать?

Кианнасах царственно взмахнул рукой.

— Делай с ней, что хочешь.

— А как тебе удалось ее получить?

— Ее стащил один из охранников, но ему не повезло столкнуться со мной на выходе.

Ученый аккуратно открыл флакончик, понюхал его содержимое, потом попробовал на вкус.

— Боги, кажется, я догадался, что делают в этой лаборатории! — все вопросительно уставились на Рэйна, даже Кэйд открыл глаза и сел прямо. — Мэйнард пытается воссоздать Эликсир.

— Ну и как, успешно?

Фиарэйн усмехнулся и перебросил флакончик Джастину.

— Нет, но он не теряет надежды, поэтому и осмелился похитить Светлую госпожу.

— Тогда что же в этом пузырьке?

— Судя по всему, какое-то возбуждающее средство или наркотик, как говорит друг Роан.

— Всего-то? — Кэйд снова откинулся на подушки дивана. — Так что мы предпримем для укрепления моего авторитета?

— Попытку покушения, конечно.

— Погоди-погоди, не так быстро! — Салливан попытался вскочить на подножку уходящего поезда. — Я не успеваю следить за твоей мыслью. Вы собираетесь устроить покушение на тех, кто сам готовит покушение?

Фиарэйн немного подумал, склонив голову набок, а потом ослепительно улыбнулся.

— Как верно ты сказал, друг Роан! Именно это мы и собираемся сделать.

Глава 17

За последние несколько месяцев бывший режиссер не раз убеждался, что сделан из более прочного материала, чем ему раньше казалось. Остались в прошлом элегантные костюмы, дорогие рубашки и надушенные платки. Теперь он был, как все, одет либо в джинсы, либо в камуфляжную форму, а под мышкой всё чаще оказывалась кобура с пистолетом. Подслушивающая аппаратура, приборы слежения и зашифрованные файлы стали для него такими же привычными, как листы со сценарным текстом, накладные на реквизит и платежные ведомости.

Роан не знал, да и знать не хотел, сколько законов он уже успел нарушить, единственное, что его сейчас волновало — это успех их невероятного, самоубийственного проекта. По большому счету, ему было наплевать на судьбу канцлера Мэйнарда, но страх обывателя, бросившего вызов системе, преследовал его денно и нощно, вливая в кровь всё новые и новые порции адреналина.

Они приехали в Кэрно вслед за лимузином мадам и припарковались за поросшей мхом низкой каменной оградой. В глубине старого парка находилась просторная вилла, принадлежащая Беллоне Сворд. Пока Роан настраивал свое шпионское оборудование, Джастин с Рэйном успели сориентироваться на местности, заложить взрывчатку и выбрать подходящие деревья для снайперской засады. Режиссеру-постановщику предстояло в нужный момент взорвать заряды, а потом вывезти друзей в безопасное место. Вроде ничего сложного.

Внутри фургона было достаточно прохладно, но Роан весь взмок от волнения. Поминутно промокая пот со лба, он дожидался сигнала и попутно размышлял о том, почему от его друзей всегда так замечательно пахнет. Независимо от того, сколько времени они находились в душном помещении, на влажной земле или на палящем солнце, он ни разу не почувствовал от них запаха пота. Лишь пряный, тревожащий аромат незнакомого парфюма и легкие растительные нотки мыла.

Роан как-то воспользовался пастообразным средством, которое увидел у гостей в ванной. Оно хранилось в небольшой керамической баночке и практически ничем не пахло. Но когда Роан намылил руки, его аромат неожиданно раскрылся и усилился. Это моющее средство оказалось в десять раз эффективнее самого дорогого мыла от известных косметических брендов.

Чтобы как-то скоротать время, Роан принялся вспоминать слова незнакомого языка, которые все чаще звучали в разговорах его друзей. Он так увлекся этими умственными упражнениями, что приглушенный звук выстрела заставил его подскочить на сиденье. Роан поспешно схватился за пульт взрывного устройства и включил обратный отсчет.

Обнаженный Кэйд поднялся с постели и подошел к низкому столику, чтобы налить в бокал разомлевшей мадам треклятое шампанское. Легкое покалывание между лопаток подсказало ему, что момент настал. Эльф выпрямился, чтобы стрелку было удобнее прицелиться, и тут же ощутил сильный удар в правое плечо. Бутылка выскользнула из его ослабевших пальцев, в глазах мгновенно потемнело, к горлу подступила тошнота. Пересилив неприятные ощущения, Кэйд здоровой рукой поймал бестолково мечущуюся по спальне Беллону, повалил ее на пол и накрыл своим телом.

Выстрелы следовали один за другим, во все стороны разлетались битое стекло, куски штукатурки и щепки от испорченной мебели. Откуда-то из недр погруженного в темноту парка Джастин и Рэйн методично били по дому из снайперских винтовок. После короткого замешательства охрана мисс Сворд открыла ответный огонь, на крыше виллы вспыхнули мощные прожекторы, но стрелки к этому времени уже покинули свои позиции.

По всему дому раздавались крики и треск автоматных очередей. Охранники поливали шквальным огнем растительность за оградой, но никто из них почему-то не догадался заглянуть в спальню и узнать, не пострадала ли Беллона.

На минуту в разгромленном доме воцарилась тревожная тишина, а потом раздались несколько мощных взрывов, превративших в руины старый парк, ухоженный внутренний двор и большую часть здания. Когда пыль немного осела, из-под обломков начали подниматься те, кому повезло остаться в живых. Их оказалось немного.

Несмотря на удаленность от эпицентра взрыва, Кэйда слегка контузило, и он временно оглох на правое ухо. Беллона лежала под ним безвольно, как выброшенная на берег рыба, и эльф поспешил освободить ее от тяжести своего тела. Женщина с трудом приняла сидячее положение, а потом начала так истошно кричать, что к Кэйду вернулся слух.

— Силы небесные, Белл, что случилось?

— Кровь!! Я вся в крови, ты что, не видишь?! — визжала мисс Сворд, дрожащими руками срывая с себя испачканную простыню. — Меня ранило, я умираю…

— Успокойся, Белл, с тобой все в порядке. Это моя кровь.

Беллона недоверчиво оглядела свое обнаженное тело.

— Джейми, ты что, пытался меня защитить? — Кэйд не ответил. Он нашел на полу свои джинсы и принялся неловко натягивать их, действуя левой рукой. — У тебя в плече дырка, Джейми, а спина вся посечена осколками! В ванной, кажется, есть пластырь…

— Сейчас не до этого, Белл, — эльф промокнул сочащуюся из раны кровь уголком испачканной простыни и небрежно отбросил ее в сторону. — Одевайся, нам нужно как можно быстрее убраться отсюда.

Единственный чудом уцелевший прожектор давал достаточно света, чтобы оценить масштаб повреждений. Из исковерканных взрывом труб хлестала вода, щедро заливая вырванные с корнем деревья, разбитые скульптуры и обломки плитки, которой был выложен фонтан. Невдалеке у ворот догорала машина охраны. Ее никто не тушил, потому что на ногах оставались только трое бодигардов. Лимузин в просторном подземном гараже, как ни странно, не пострадал, но длинная, низко сидящая машина с огромным трудом преодолела изуродованный парк.

Когда многотонному лимузину удалось, наконец, выбраться на ровную дорогу, водитель прибавил скорость. Через пару миль стало понятно, что их никто не преследует, и нервное напряжение в салоне начало понемногу спадать.

Беллона закончила телефонный разговор с адвокатом в Фарго и посмотрела на свои трясущиеся руки. Она была признанной королевой рэкета, по ее приказу совершались налеты, похищения и убийства, но сама мисс Сворд впервые в жизни стала жертвой нападения. Если бы не малыш Джейми, прикрывший ее своим телом, она наверняка погибла под пулями, а так отделалась лишь несколькими синяками.

— С таким ранением, Джейми, детка, лучше сразу поехать в больницу. У меня в хирургии есть надежный человек, который не задает лишних вопросов.

Кэйд понятия не имел, что такое хирургия, и не горел желанием узнать. Рана в плече, о которой так трогательно беспокоилась Беллона, уже практически затянулась и только нестерпимо чесалась, поэтому встреча с доктором в планы Кэйда не входила.

— Просто подвези меня до моего отеля. Пуля прошла навылет, так что беспокоиться не о чем.

— Теперь ты, наверное, не сможешь принять участие в операции…

— Глупости, Белл, конечно, смогу! Это всего лишь царапина. Отдохну пару часов и снова буду к твоим услугам.

До Фарго они добрались на исходе ночи. Кэйд вытерпел прощальный поцелуй, выбрался из машины и вошел в холл отеля, в котором никогда не жил. Воспользовавшись задней дверью, он оказался в соседнем переулке и растворился в предрассветных сумерках.

Глава 18

Майор Кроу стоял под дверью в апартаменты леди Корвел, весь обратившись в слух. Вроде, не ругаются, как обычно, голоса звучат довольно мирно… Юджин так настроился на еле уловимую акустическую волну, что невольно подпрыгнул, когда заместитель тронул его за плечо.

— Проклятье, Майк, я чуть из штанов не выскочил! — прошипел он, увлекая капитана Нэша подальше от двери. — Прекрати ко мне подкрадываться!

Тот примирительно поднял руки.

— Прости, командир, я дважды тебя окликал.

— Не видишь, я занят! Надеюсь, у тебя ничего срочного?

— Даже не знаю, как это квалифицировать… Пришел дежурный по аэродрому.

— Там что-то не в порядке?

— Вопрос не технический, командир. Накануне миледи посетила аэродромных служащих и настоятельно порекомендовала им в случае какой-либо опасности ничего не предпринимать, а тихо отсидеться в безопасном месте. Я передаю смысл своими словами, но техники интересуются, как им следует к этому отнестись.

Кроу почувствовал, что у него рефлекторно дернулся мускул на щеке. Мона умудрилась донести подобное предостережение до всего немногочисленного населения острова, но за уточнениями явился только аэродромный диспетчер. Гостья догадывалась, что вся обслуга имеет четкие инструкции на случай чрезвычайного положения, и пыталась убедить людей позаботиться о собственной безопасности.

Майор энергично потер лицо ладонью.

— Совет не лишен смысла. Ты прекрасно знаешь, что аэродромы первыми попадают под удар.

— А основания?

— Нет пока никаких оснований

— Но должна же быть причина…

— Господи, Майк, ну откуда мне знать, что на уме у миледи?

— Может быть, ей что-то известно?

— Не знаю. Но что бы это ни означало, для нас с тобой все равно исход один.

— Делай, что должен, и будь, что будет.

— Именно так, Майки.

На крохотной охранной базе острова Лисмор никогда не было должности коменданта. По умолчанию именно майор Кроу, как и все его предшественники, нес ответственность за жизнь канцлера и его персонала. По инструкции, в случае гибели личной охраны, он должен был вывезти Мэйнарда с острова, бросив на произвол судьбы своих людей, обслугу и местных жителей.

Сегодня Мона безропотно согласилась пообедать со своим тюремщиком. Предчувствуя скорые перемены, она старалась не злить Мэйнарда понапрасну, чтобы он в сердцах не перевез ее в другое место. Но в заточении Мона тоже не тратила время понапрасну. Она уже научилась распределять свои силы и начала понемногу управлять новой субстанцией, которую Юджин называл электричеством. Жители этого мира применяли его в основном для своего блага, но у волшебницы пока получалось с его помощью только разрушать.

Обед накрыли на просторном балконе с белыми каменными перилами, который остро напомнил Моне ее любимую террасу в замке Розы. Она постаралась мысленно отгородиться от воспоминаний и опустилась в кресло, любезно придвинутое для нее Мэйнардом. Даже сейчас, когда он вальяжно развалился напротив Моны на маленьком плетеном диване, его лицо выражало неудовлетворенность и озабоченность.

Со своей лишенной загара кожей канцлер всегда выглядел неуместно на острове, который буквально купался в солнечном свете. Мэйнард вообще производил впечатление человека, не знающего, что такое простые жизненные радости. Неуемное стремление к власти и бессмертию сделало его заложником какой-то порочной игры, в которой он был вынужден участвовать день за днем, год за годом, никогда не приближаясь к ее финалу.

— Вы сегодня на редкость покладисты, миледи, это заставляет меня нервничать.

Мона окинула канцлера равнодушным взглядом.

— А вы всегда так напряжены, милорд, как будто несете на своих плечах все тяготы этого мира.

— Возможно, вы недалеки от истины. Вдвоем справляться было бы легче.

— Хотите переложить на меня часть своих проблем? Это не слишком галантно с вашей стороны. Для вас было бы проще найти помощников на месте, а не принуждать к сотрудничеству совершенно чужого человека.

Мэйнард упрямо выпятил челюсть.

— Кроме вас, с этой задачей не справится никто. Вы уникальны, неповторимы, местные женщины вам даже в подметки не годятся. Только вы достойны стать женой сильного правителя.

— Не пытайтесь мне польстить, милорд, из ваших комплиментов так и сочится холодный расчет.

— Думаете, я не способен на искренние чувства?

— Ну, если только это чувство собственности или чувство мести.

Мона говорила очень спокойно, не вкладывая в свои слова никаких эмоций, чтобы ненароком не задеть гордость Его превосходительства.

— Вы не слишком высокого мнения обо мне.

— Совсем невысокого, милорд. А вы ждали, что я стану вами восхищаться?

Синие глаза Мэйнарда на свету имели какой-то неприятный металлический отлив.

— Вы даже не находите меня привлекательным?

Волшебница медленно подняла глаза от своей тарелки и пожала плечами.

— Вы привлекательны, милорд, но совершенно не в моем вкусе.

Тристан проглотил вежливое оскорбление и поинтересовался:

— Какие же мужчины вам нравятся?

По-прежнему глядя ему в лицо, Мона сказала именно то, что хотела.

— А вот это не ваше дело.

Скулы канцлера слегка порозовели.

— Чем упорнее вы отталкиваете меня, тем сильнее я вас желаю. Смиритесь, и я брошу к вашим ногам целый мир!

— О да, мир, населенный вашими заклятыми врагами.

Мягкая ирония в ее голосе ранила сильнее грубой брани.

— Если вы будете рядом, я справлюсь с каждым из них!

Мона подавила вздох.

— Это иллюзия, милорд, химера, потому что я никогда не стану послушным орудием в ваших руках. Только не надо напоминать, что у вас есть способы принудить меня, давайте просто поедим.

Мэйнард зло ткнул вилкой в ростбиф и вонзил в него нож.

— Мне все сложнее выбираться на остров, я устал добиваться вашего расположения. Вы нужны мне в столице!

— Я никогда не жила в больших городах, милорд, и ничего не знаю об этом мире. Вы же не хотите, чтобы я по неосторожности превратила вашу жизнь в хаос.

— Вы это сделали, когда явились в Священное место вместо Мудрейшего. С того самого дня я просто одержим вами, и не надо напоминать мне, что одержимость — это болезнь.

Сегодня Кроу лишний раз убедился, что терпение канцлера достигло критической черты. Если Мэйнард надумает перейти от слов к делу, Юджин поступит не как офицер безопасности, а как мужчина, и это будет означать конец его карьеры.

Часть 3. Спасательная операция

Глава 1

На первый взгляд, жизнь на острове текла по-прежнему плавно и размеренно, но внутреннее напряжение неуклонно нарастало. Несмотря на свой пасторальный вид, остров Лисмор имел в арсенале несколько зенитных установок, мощные береговые укрепления и сотни единиц ручного вооружения. По всему периметру в ста метрах от берега было установлено минное заграждение, но майор Кроу никогда не обольщался на этот счет. Он понимал, что для ведения полноценных боевых действий у него недостаточно людей. В случае масштабного нападения силами одного отряда остров не отстоять.

Чтобы как-то разрядить напряженную обстановку, майор решил заняться организацией досуга. В цокольном этаже особняка находились крытый бассейн, тренажерный зал и домашний кинотеатр. Именно этот небольшой уютный зал с удобными креслами в несколько рядов неожиданно стал любимым местом отдыха персонала и свободных от вахты охранников. Никто о нем и не вспоминал, пока Юджин однажды не предложил показать гостье один из старых фильмов.

На первый сеанс обитатели острова пришли просто из любопытства, но теперь вечерами сами с удовольствием пересматривали давно забытые ленты своего детства. Реакция Моны оказалась по-детски восторженной. Она была так трогательно любознательна и задавала столько вопросов, что майору пришлось в подробностях объяснять ей, как снимают кино и делают мультфильмы. А еще ее очень заинтересовало, почему зрители во время просмотра постоянно что-то жуют. Юджин рассказал Моне историю появления больших кинотеатров, а потом научил жевать попкорн и запивать его газировкой.

Незаметно и неотвратимо Кроу все больше запутывался в любовных тенетах. Пока он носился по острову в поисках своей подопечной, в его сердце укоренилось и расцвело нежное романтическое чувство. Он, как рыцарь в сверкающих доспехах, пытался спасти прекрасную принцессу, похищенную жестоким злодеем.

По свободным от дежурства вечерам майор сидел рядом с Моной в темном зале, вдыхая неповторимый аромат ее духов, и изнывал от желания коснуться поцелуем изящной руки, покоящейся на бархатном подлокотнике кресла рядом с рукавом его мундира. Ему становилось все труднее скрывать сердечный недуг, но он так боялся уподобиться навязчивому канцлеру, что не признался бы в своих чувствах даже под страхом смертной казни.

Однажды утром Мона к завтраку не вышла. Ночью погода испортилась, небо до самого горизонта затянуло мрачными серыми тучами. Успокаивая себя мыслью, что гостья решила сегодня поспать подольше, Кроу поднялся на смотровую площадку. Море было неспокойно, приближался шторм. Не успел майор подумать, что нужно связаться с материковой метеостанцией, как у него на воротнике пискнуло переговорное устройство.

— Да, Майк, что у тебя?

Голос заместителя в крохотном динамике звучал спокойно, но он тщательно артикулировал каждый слог, и майор мгновенно почувствовал неладное.

— Командир, мы наблюдаем множественное нарушение периметра примерно в миле от острова. Не надводное, повторяю, не надводное. Минная сеть не затронута, объекты приближаются к берегу, скорость три узла…

Юджин стремительно сбежал по лестнице и ворвался в аппаратную.

— Значит, пожаловали гости… — он откинул пластиковую крышку и ударом ладони задействовал систему оповещения. — Всем постам боевая готовность! Персоналу в укрытие! Действовать строго по аварийному расписанию! Множественные объекты числом сорок-пятьдесят, возможно больше, движутся под водой, минут через шесть достигнут восточного побережья.

— Командир, они только что пересекли красную черту, мины не взорвались.

— Они никак не могли их обезвредить. Проверь программу, Майк…

— Три раза проверял. Все настройки на месте, приборы фиксируют каждый… — в этот момент вся аппаратура с жалобным писком отключилась. Смолкли звуки сирены, потемнели экраны мониторов, во всем доме погас свет.

— Что еще за хрень? Майк, когда заработает резервный генератор?

— Через две минуты, командир.

Майор замер на полушаге, ожидая срабатывания автоматики, но оборудование оставалось мертвым. Проходили минута за минутой, генератор так и не включился.

— Они не могли сделать это на расстоянии, командир, — в глазах заместителя Кроу впервые увидел беспокойство, — это полностью изолированная сеть. Кто-то на острове обесточил нас.

— И вывел из строя аварийный генератор? Маловероятно.

В дверях появились охранники, отвечающие за безопасность внутри дома и прилегающей к нему территории.

— Командир, вышка не принимает сигнал со спутника!

— Она повреждена?

— Целехонька, командир, но связи нет никакой. Из оборудования у нас работает, только то, что на батарейках.

— Понятно, — Кроу распахнул двери в оружейную комнату. — Разбирайте ручные гранаты, запасные магазины, старые рации и фонари. Все крупнокалиберное вооружение заряжайте и наводите вручную. Майк, у нас где-то был старинный телефон, соединенный с материком подводным кабелем.

Капитан Нэш показал Юджину черную эбонитовую трубку.

— Не работает, командир. Кажется мы в полной… изоляции. «Гости», скорее всего, уже выбрались на берег…

— Командир, командир! — в комнату вбежал запыхавшийся охранник. — Миледи нет в апартаментах!

Кроу грязно выругался, набросил на себя бронежилет и начал поспешно набивать подсумок боеприпасами.

— Майк, пустые помещения не обороняйте, используйте чисто партизанские приемы, бейте только на поражение. Все по местам, а я пошел искать миледи.

Майор двигался по темному подземелью со всей возможной скоростью, но света фонаря было недостаточно для того, чтобы преодолеть знакомый коридор бегом. Приходилось часто останавливаться, осматриваться и сверяться с приметами. Юджин старался рассуждать логически, хотя впервые в жизни почти не контролировал ситуацию.

Он понимал, что остров атакуют не для того, чтобы добраться до Мэнни. Нападающие совершенно точно знали, что канцлер покинул Лисмор. Значит, кто-то узнал о его таинственной гостье? Или это акция устрашения? Сам по себе остров не имел никакой стратегической ценности, он вообще никому не был нужен… Кроу в очередной раз споткнулся и ускорил шаг, холодный страх гнал его вперед.

Свинцово-серое небо низко нависало над неспокойной водой, на восточном берегу слышались одиночные выстрелы и треск автоматных очередей. Филином ухнул миномет, ему сухо огрызнулась береговая пушка. В районе рыбацкой пристани пока было тихо, но это спокойствие долго не продлится. Юджин выскочил из грота и помчался по влажному песку к хижине старого рыбака.

Только опасность, угрожающая Уинтону, могла заставить Мону прийти на берег и впридачу вырубить все электричество на острове. Майор сразу догадался, чьих это рук дело, но не знал, как объяснить происходящее своим подчиненным. Да и можно ли объяснить слепое доверие и глупую сентиментальность? Он поставил под угрозу жизни людей только потому, что верил: Мона ничего не делает просто так. Но помоги ему бог, если он ошибся…

Глава 2

Прекрасная беглянка стояла на каменном возвышении и пристально следила за тем, как небольшая рыбацкая лодка сражается с усиливающимся волнением. Если бы взорвалось минное заграждение, то от старого рыбака, который каждое утро выходил в море, остались одни воспоминания. Ситуация была не просто паршивой, а откровенно критической, и все равно майор на мгновение остолбенел при виде стройной фигуры в развевающихся одеждах, вокруг которой сформировалась огромная шаровая молния.

Хрупкая женщина находилась в самом центре электрического кокона, крохотные разряды, похожие на драгоценные камни, сверкали в ее распущенных волосах, в складках платья и на раскрытых ладонях поднятых кверху рук. Мона была неподвижна и предельно сосредоточенна, словно прислушивалась к чему-то внутри себя. Не обращая внимания на смертельную опасность, она ждала.

— Миледи, ради всех святых, спускайтесь немедленно, я должен отвести вас в укрытие! Остров подвергся нападению. Если это возможно, восстановите подачу энергии, потому что без нее мы не сможем спасти людей и дать врагу достойный отпор!

Мона сверху вниз посмотрела на вооруженного до зубов майора и предупреждающе выставила руку.

— Не подходите близко, Юджин, потоки силы уже возвращаются в свои русла. Но этих чужаков слишком много… — на несколько мгновений взгляд волшебницы расфокусировался.

Кроу в отчаянии огляделся и увидел, что к ним спешит старик Уинтон. До боли знакомый воющий звук заставил майора метнуться к рыбаку и повалить его на песок за секунду до того, как на воздух взлетела хижина вместе с лодочным сараем. Следующим выстрелом разнесло в щепки лодку Уинтона. Стряхнув с себя остатки утреннего улова, Юджин схватил старика за капюшон штормовки и буквально втолкнул в устье грота.

— Дьявол, Уинтон, шевели ластами, ты уже давно должен быть в укрытии!!

Кроу с облегчением услышал, что заработала система автообороны и ожила связь. Он снова поторопил рыбака, но тот продолжал слабо сопротивляться.

— Майор, а как же миледи?..

— Исчезни с глаз немедленно! Ты знаешь, куда нужно идти и что делать. О миледи я позабочусь.

Господи, легко сказать… Леди Корвел все еще стояла во весь рост, окруженная смертоносной аурой. Электрическое поле искрило, потрескивало, гудело, и страшно было представить, какое напряжение сейчас сконцентрировано вокруг этой безумной небесной феи. Кроу находился буквально между двух огней и никогда за всю свою карьеру в службе безопасности не был так близок к провалу.

Заняв не самую удачную, но наиболее близкую к возвышению позицию, майор связался с подчиненными. Они с переменным успехом отбивались от наседающего противника, в несколько раз превосходящего их числом.

— Майк, не вздумайте геройствовать, гори оно синим пламенем, чужое добро! Защищайте только убежище и друг друга. Много их там?

В наушнике послышались треск и какие-то щелчки, а потом раздался спокойный голос капитана Нэша.

— До хрена, командир! Лезут и лезут из воды, как крабы… Я пытался взорвать сектор минного заграждения вручную, но система управления по-прежнему недоступна. Ты увел миледи в безопасное место? Я видел, вас обстреляли.

— Какой там…

Рвануло так близко, что Юджин на некоторое время оглох. Когда он выглянул из-за валуна, худо-бедно прикрывавшего его и упрямую леди Корвел, то увидел, что устье грота, ведущего к подземному ходу, превратилось в груду камней.

— Отлично, мать твою!

Настойчивый голос Майка заставил его собраться с мыслями.

— Что там у вас? Ответь, командир!! Вы успели уйти из-под обстрела?

— Поздно, Майк, они взорвали тоннель.

— Ясно. Отходите понемногу вглубь острова, я сейчас вышлю помощь…

— Нет, никакой помощи, это приказ! У тебя и так забот полно, мы сами как-нибудь… Армейских вызвать удалось?

После очередной трескучей паузы Майк ответил.

— Не знаю, что и сказать, командир… Все наши системы работают очень избирательно: сотовой связи нет, спутник недоступен, кабель безмолвствует, но есть свет и управление вооружением. Кроме минного заграждения конечно… И еще одна странная вещь. Эти пришельцы из моря иногда вспыхивают, как факелы, несмотря на мокрые гидрокостюмы. Никогда такого не видел! Как будто кто-то долбит их высоким напряжением.

Кроу с тоской подумал, что он знает, кто именно это делает.

Его наметанный глаз уже зафиксировал не меньше дюжины черных голов, показавшихся над поверхностью воды. Проклятье, да у них целая армия…

— Майк, для меня было честью служить с тобой.

Мгновение длилась тишина.

— И для меня, командир. Это было лучшее…

Остаток фразы заместителя потонул в какофонии помех. Юджин выдернул наушник и вскинул автомат. Он косил фигуры в черных гидрокостюмах до тех пор, пока не опустели сдвоенные магазины, потом отщелкнул использованный дубль и отошел в укрытие.

— Миледи, ради господа Христа, спускайтесь вниз, хватит изображать из себя мишень! Ложитесь, говорю вам!..

Ни отчаянные призывы Кроу, ни ураганный огонь не могли отвлечь Мону от ее таинственного занятия. Пули со свистом рассекали влажный воздух и беспорядочно отскакивали от камней, чудом не задевая хрупкую фигурку в светлом платье. Автоматные обоймы быстро опустели, и майор пустил в ход пистолеты, но одиночные выстрелы редко достигали цели.

Чтобы сберечь патроны, Кроу метнул несколько гранат, и тут же со сдавленным проклятием привалился к валуну. Плечо вспыхнуло острой тошнотворной болью, правая рука мгновенно онемела. Теперь их шансы на спасение равнялись нулю. Даже если ему удастся увести Мону вглубь острова, защитить ее с таким тяжелым ранением он уже не сможет.

Юджин скрипнул зубами, переложил пистолет в левую руку и снова выглянул из укрытия. Ему хватило мгновения, чтобы заметить, как один из диверсантов поднимает на плечо гранатомет. Не раздумывая, Кроу поднялся во весь рост и расстрелял в него последнюю обойму. Потом он повернулся, сгреб в кулак подол платья леди Корвел и дернул ее вниз в тот момент, когда их обоих накрыло автоматной очередью. Пули, как изголодавшиеся хищники, жадно впивались в его плоть, пудовыми кувалдами били по бронежилету. Напоследок майор успел услышать приглушенные хлопки и зловещий рев потревоженной воды — это взорвалось, наконец, минное заграждение.

Юджин рукой пригнул голову Моны, крепко прижал к своей груди и этим спас ей жизнь. Кусочек раскаленного металла насквозь пробил его шею, скользнул по волосам волшебницы и застрял в камне, на котором она перед этим стояла. На ее висок брызнула горячая кровь, и нажим твердой мужской руки внезапно ослаб. Бросив последнюю горсть смертельных вспышек в черные фигуры на берегу, Мона подхватила оседавшего на песок майора.

— Юджин, вы слышите меня? — настойчиво заговорила она прямо ему в ухо. — Держитесь, не теряйте сознание! Вам нужно сделать всего несколько шагов и зайти вон за тот валун. Кажется, вы называете их мегалитами. Обопритесь на меня, не бойтесь, я не сломаюсь. Мне очень, очень жаль, что так вышло! Эта сила слишком жесткая и неподатливая…

Мона говорила и говорила, не давая майору отключиться, шаг за шагом увлекая его к нужной точке под прикрытием каменной глыбы. Неимоверным усилием воли Юджин подволакивал ноги, всем весом опираясь на хрупкие женские плечи. Он не знал, куда и зачем ведет его эта сказочная фея, но был счастлив в свои последние секунды чувствовать дивный аромат ее духов, близость нежного тела, прикосновение шелковистых волос…

Внезапно песок под его ногами осыпался, нога потеряла опору, и он мешком рухнул куда-то вниз.

***

Сознание включилось резким щелчком, словно кто-то повернул тумблер. Глубоко укоренившийся рефлекс заставил Юджина, не открывая глаз, насторожиться и прислушаться. Он лежал на спине, вокруг стояла непривычная, какая-то глухая тишина, в неподвижном воздухе явственно ощущался запах крови и антисептика. Госпиталь? Маловероятно… Налитые свинцом веки никак не желали подниматься, но ему было жизненно необходимо немедленно осмотреться. Кроу неловко повернул голову и услышал странное шипение, будто рядом с ним кто-то открыл банку содовой.

— Юджин, пожалуйста, постарайтесь не двигаться! — при звуке женского голоса с мягким иностранным акцентом, майор попытался облегченно вздохнуть, но снова раздалось шипение, и по шее у него потекло что-то теплое. — Замрите, не шевелитесь! Вы должны лежать неподвижно, Юджин. Разговаривать тоже не нужно, но, если хотите, можете на меня посмотреть.

Смотреть на леди Корвел он мог бесконечно, поэтому героическим усилием приоткрыл глаза.

Вместо привычного платья на Моне красовались просторная белая футболка и серые тренировочные брюки от модного дизайнера, подвязанные на тонкой талии мужским галстуком. Из-под закатанных брючин выглядывали маленькие босые ступни, светлые волосы были небрежно подхвачены медицинской резинкой.

Постель, на которой лежал Юджин, оказалась толстым матрасом, положенным прямо на пол недалеко от солидной металлической двери сейфового типа. Кроу скосил глаза на стену с шестью большими мониторами и станцией слежения, потом на портативные медицинские приборы и большой белый ящик с красным крестом. Несколько холодильников, микроволновая печь, система водоочистки, баллоны с кислородом… Тот самый неуловимый бункер, который они так и не смогли отыскать! А вот леди Корвел его нашла.

Юджин беспокойно пошевелился, в горле у него неприятно булькнуло, и он внезапно захлебнулся кровью.

— Тише, тише, постарайтесь резко не вдыхать, задержите дыхание! — Мона промокнула губкой кровавую пену, пузырившуюся над рваным отверстием в горле майора. — Просто лежите неподвижно и слушайте мой голос.

Кроу добросовестно выполнил указания, и через минуту дышать ему стало легче. Каким-то непостижимым образом он находился одновременно в двух состояниях — абсолютной беспомощности и полной эйфории. Вслушиваясь в мягкий, обволакивающий тембр голоса леди Корвел, Юджин молча рассуждал. Он давно должен был задохнуться или истечь кровью, но почему-то продолжал дышать и совсем не чувствовал боли. У него было раздроблено правое плечо, прострелена печень, разорвана трахея, рядом с бедренной артерией засела пуля, а он спокойно лежал, слушал голос любимой женщины и чувствовал, как вместо смертного холода по телу разливается блаженное тепло…

Мона поднялась с пола и устало размяла плечи. Оказалось, что быть целителем в этом мире — занятие не из легких, ей не удалось сделать и половины обычной работы. После долгих бесплодных усилий она начала опасаться, что Юджин не выдержит ее дальнейшего вмешательства, и просто дала ему уснуть.

Глава 3

Роан завороженно наблюдал, как его новые друзья готовятся к заключительной части долгой, сложной операции. Их четкие, доведенные до автоматизма движения были неторопливы, словно они собирались не на смертельно опасное задание, а на пикник. Как они могут быть так спокойны? Роана колотило с той минуты, как было получено короткое сообщение от мадам, а его друзья, наоборот, оживились, как будто им предстояла давно обещанная приятная прогулка. Пытаясь как-то успокоиться, Салливан мысленно прокручивал последовательность своих действий, хотя все давно было оговорено и отработано до мелочей.

Несколько ночных вылазок по суше и по воде позволили установить точку выхода из эвакуационного тоннеля на берегу реки Катримани. В их распоряжении, помимо фургона, теперь были катер с воздушным винтом, небольшое рыбацкое судно с опытным шкипером и двое помощников. На этом особо настаивал Фиарэйн, который сказал буквально следующее:

— Нам нужны двое сильных парней, друг Роан, которые не будут задавать лишних вопросов и выполнят любой приказ. Разумеется, за вознаграждение.

Гей и законченный сибарит Роан Салливан несколько вечеров слонялся по портовым барам и теперь мог с гордостью сказать, что не существует такой проблемы, которую он не смог бы разрешить. Осталось только захватить Мэйнарда и вывезти на тот самый таинственный остров, о котором ходило столько слухов.

Роан одернул защитный комбинезон, проверил свой скудный арсенал и с уважением посмотрел на объемистые сумки, которые Кэйд легко загружал в фургон. Кианнасаху снова предстояла работа под прикрытием, и его задание на сегодня было самым сложным. Нет, не так. Это задание было невыполнимым. Роан дико волновался за друга и, как выяснилось, не он один.

Когда настало время пожелать друг другу удачи и разойтись в разные стороны, Джастин внезапно преградил эльфу дорогу и смял в кулаках лацканы его камуфляжной куртки. Рукава Кэйд закатал до локтей, под плотной тканью был надет бронежилет, но все равно без оружия он выглядел очень уязвимым.

— Ты что, капитан? — тихо спросил Кэйд.

— Я не хочу, чтобы ты был сегодня с этими людьми, не хочу получить желаемое ценой твоей жизни. Если с тобой что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу! А что я скажу госпоже? Ты не должен так рисковать, не ходи туда. Пусть они штурмуют здание, а мы спокойно подождем на болоте…

Кианнасах осторожно сжал удерживающие его руки Джастина и мягко отвел их от своей груди.

— Если я сегодня не приду, Беллона отменит штурм, и ты это знаешь. Такой шанс нам может больше не представиться. Не волнуйся, я знаю, кому поручено меня убрать, поэтому буду начеку. Джас, я не для того столько времени терпелпричуды мадам, чтобы сейчас отступить. Я просто поубиваю всех плохих парней и загоню Мэйнарда вам в руки. А потом мы освободим госпожу.

Они коротко обнялись, эльф отсалютовал остальным и растворился в сгущающихся сумерках. А через несколько мгновений на тихой пустынной улочке раздался высокий, чистый протяжный свист — условный сигнал патрульных.

Уже больше двух часов они пробирались на маленькой шлюпке вдоль прибрежных зарослей. Джастин абсолютно бесшумно подгребал одним веслом, часто замирая и прислушиваясь. Роан нервно поглядывал на слабо светящийся циферблат дорогих электронных часов. Он всем купил одинаковые дивайсы, но его подопечные практически ими не пользовались. Вот и сейчас они чаще поглядывали на луну, чем на свои часы. Роану некстати вспомнилось, как его друзья однажды взглянули на ночное небо и удивились, что луна всего одна…

Салливан осторожно оттянул ворот комбинезона и отлепил футболку от взмокшей груди. Было невыносимо душно, воняло болотной гнилью, отвратительная живность все время норовила заползти под одежду, но его друзья ничего этого не замечали. Они молча гребли, время от времени сверяясь с приметами, понятными только им. Роан тоже добросовестно вглядывался в темноту, но от излишнего усердия у него только стало рябить в глазах. Тут лодка, наконец, повернула и медленно двинулась к берегу.

Друзья настойчиво предлагали бывшему режиссеру остаться в фургоне и дождаться их возвращения, но он категорически отказался. Сегодня в их арсенале не было ни гранат, ни автоматов, только пистолеты с глушителями и холодное оружие. Никакой посторонний шум не должен был потревожить покой этого места. От страха и напряжения у Роана начало сводить мышцы. Он вылез из лодки следом за остальными и по колено в вязкой жиже побрел к берегу. Но именно в тот момент, когда его нога нащупала твердую почву, он неожиданно поскользнулся.

Плеск от падения тела в воду заставил Джастина и Рэйна замереть на месте. К Роану повернулись два сердитых лица в черно-зеленой маскировочной раскраске. Чья-то сильная рука выдернула его из ила, а потом придержала, заставив пригнуться. В зарослях прибрежного камыша появилась темная фигура, раздалось приглушенное шипение переговорного устройства. Человек на берегу что-то буркнул в микрофон и надолго замер, оглядывая окрестности.

Как только он повернулся к ним спиной, справа от Роана бесшумно поднялся Джастин, в его руке тускло блеснуло лезвие ножа. Режиссер не успел опомниться, как раздался чавкающий звук, человек осел на землю, а Джастин снова медленно двинулся вперед.

Фиарэйн обернулся к Салливану, повелительным жестом прижал палец к его губам, приказывая молчать, что бы ни случилось, и тоже растворился в ночи. Роан остался наедине с покойником, чьи открытые глаза неподвижно смотрели в темное небо, а из перерезанного горла медленно вытекала густая кровь.

Поминутно сглатывая, режиссер подполз поближе, собрал оружие дозорного, а потом снова укрылся в камышовых зарослях. Он напрягал слух до тех пор, пока не услышал два похожих на щелчки выстрела. После этого распахнулась замаскированная под склон холма дверь, послышались тихие отрывистые команды, и бойцы охраны блокпоста мгновенно рассыпались по берегу.

Когда один из них занял позицию совсем близко от Роана, тот запаниковал. Стараясь не издать ни звука, он нащупал на бедре пистолет с глушителем, вытянул руку в ту сторону, откуда доносилось тяжелое дыхание, и несколько раз нажал на спуск. После этого Роан скукожился в своем укрытии, ожидая нападения или ответного выстрела, но ничего не произошло. Дыхания рядом больше не было слышно.

Немного осмелев, он попытался приподняться, и тут из темноты на него кто-то навалился. Несколько мгновений Роан отчаянно сопротивлялся, пока не сообразил, что придавившее его тяжелое тело абсолютно неподвижно. А вдруг это кто-то из своих?! Роан принюхался и облегченно обмяк: от этого человека пахло кровью, потом и дешевыми сигаретами.

Едва сдерживая отвращение, он попытался высвободиться, и тут покойник внезапно пошевелился. С испуганным криком Салливан резко отпрянул в сторону.

— Тише, друг Роан, а то всю рыбу распугаешь! — Рэйн наклонился к нему, без особых усилий передвинул мертвое тело и свободной рукой указал куда-то в темноту. — Бери вон того, здесь нужно прибраться.

Когда погибших охранников перенесли в помещение блокпоста, капитан с архивариусом быстро собрали свои метательные ножи и снова растворились в ночи. Они обошли всю возвышенность, обстукивая камни до тех пор, пока не определили нужное место, и только потом позволили себе передышку.

Роан находился рядом с этими людьми уже достаточно долго и все равно не смог в полной мере оценить их решимость. То, что сейчас происходило, больше не было увлекательным приключением или игрой на грани фола. Это была суровая правда жизни, как любил говорить один его старый знакомый. Зачерненные лица Джастина и Рэйна не выражали никаких эмоций, и Салливан мог только догадываться, что они сейчас чувствуют.

Друзья сидели молча и неподвижно, не обращая внимания на мокрую одежду, хлюпающую в ботинках болотную жижу и кровь, сочащуюся из многочисленных ран. Они выполнили свою часть работы, и теперь все зависело от Кэйда, который в одиночку должен был совершить чудо.

Ожидание растянулось на всю ночь. Только перед рассветом, когда нервы у всех были уже на пределе, где-то в недрах холма раздался приглушенный треск автоматных очередей. Друзья моментально вскочили на ноги. С громким скрежетом часть склона внезапно сдвинулась вперед и в сторону, открывая тускло освещенный тамбур подземного хода. Из него в клубах едкого дыма вывалился Мэйнард в сопровождении двух заходящихся кашлем охранников.

Канцлер сорвал с себя кислородную маску и повернулся к едва заметным в темноте фигурам.

— Пароль «Эльдорадо»! Кто из вас командир блокпоста? Немедленно вывозите меня отсюда! Что вы стоите? Это не учения, болваны! Взрывайте тоннель, преследователи уже близко!

Два тихих выстрела уложили охранников на землю. Джастин сделал знак архивариусу, метнулся в проход и через несколько томительных минут вытащил наружу Кэйда. Окровавленное лицо и одежду эльфа покрывал толстый слой каменного крошева, рот был обмотан куском грубой ткани. Он стянул ее вниз, жадно вдохнул влажный речной воздух и потряс головой.

— Я в порядке, Джас, просто уши немного заложило… Надо уходить, сейчас там все рванет…

Словно в ответ на его слова в глубине тоннеля сработало взрывное устройство, а следом за ним еще несколько. Земля под ногами мелко задрожала, послышался приглушенный грохот, и весь холм в густом облаке пыли медленно осел, похоронив под грудой камней и искореженного металла блокпост охраны вместе с секретным причалом.

Мэйнард перестал прикрывать голову руками и, сорвавшись на фальцет, заорал.

— Что здесь, черт возьми, происходит?!

— Хороший вопрос…

Хартли повернулся к Его превосходительству, некоторое время всматривался в искаженное гневом холеное лицо, а потом с силой впечатал кулак ему в челюсть.

Глава 4

Остаток ночи Роан гнал фургон по проселочным дорогам к устью реки Катримани, и причудливый рельеф местности держал его в постоянном напряжении. Сегодня они сделали то, что до сих пор никому осуществить не удавалось, и сразу возглавили список самых дерзких покушений на Мэйнарда. Бывший режиссер недрогнувшей рукой лично приложил инъектор к сонной артерии канцлера, а потом помог загрузить его бесчувственное тело в лодку. Он уже и припомнить не мог, в какой момент поставил интересы своих друзей выше собственных и из скучного обывателя превратился в заговорщика и похитителя. Пожалуй, с самого начала.

Едва над линией горизонта показался оранжевый диск солнца, Джастин попросил Роана остановиться. На безлюдном, поросшем редким кустарником берегу протоки друзья вышли из машины и выгрузили вещи. Пока Джастин с Кэйдом проверяли арсенал, архивариус достал из-под сиденья короткую десантную лопату и принялся копать в песке яму. Несмотря на все свое воодушевление, Салливан невольно похолодел. Он обошел фургон, открыл заднюю дверь и заглянул внутрь. Связанный Мэйнард по-прежнему спал крепким наркотическим сном. Неужели для него все вот так и закончится?

Роан в панике обернулся и увидел, что его друзья просто решили избавиться от грязной одежды. Они сбросили ее в выкопанную на берегу яму, а потом зашли по пояс в воду и принялись мыться. Роан поспешно стащил с себя испачканный комбинезон и тоже полез в реку. Он единственный сегодня ночью отделался только испугом, остальным крепко досталось, а Кэйд ко всему прочему был еще и сильно контужен. Переодевшись в чистый камуфляж, они наскоро перекусили, забросали яму песком и продолжили свой путь.

В крохотный городишко Эсперанс друзья прибыли только после полудня. Там в бухте с одноименным названием их дожидалось небольшое суденышко под гордым названием "Белый орел". Шкипер Доусон отдраил свою посудину до блеска, установил на верхней надстройке спутниковую антенну и в любую минуту был готов сняться с якоря. Двое нанятых помощников своими габаритами могли бы поспорить с добротной мебелью, зато полностью соответствовали запросам Рэйна. Не дожидаясь особых указаний, они завернули Мэйнарда в дорогой ковер, доставили на борт и сгрузили в тесной каптерке. По предварительным расчетам Роана канцлер должен был проспать еще часа четыре.

Едва ступив на качающуюся палубу, Кэйд крепко ухватился за поручень. Он терпеть не мог корабли и большую воду, потому что был до мозга костей сухопутным эльфом. Из правого уха у него все еще сочилась жидкость, глаз заплыл кровью, все тело было посечено осколками камней, а теперь ко всему этому добавилась еще и морская болезнь.

Архивариус, напротив, чувствовал себя прекрасно и был в восторге от предстоящего путешествия. Когда все поднялись на борт, он вручил ключи от фургона новым помощникам и поспешил на капитанский мостик, чтобы понаблюдать за отплытием. Путь им предстоял неблизкий, погода благоприятствовала, и Рэйн уже предвкушал редкое удовольствие — настоящую морскую прогулку.

Один из молодцов, нанятых Роаном, уже деловито хлопотал на камбузе, Джастин и Кэйд склонились над картой, которую выдал им шкипер Доусон, а Фиарэйн с увлечением осваивал основы судовождения. Салливан спустился в кубрик, подключил ноутбук к интернету и с замиранием сердца открыл новостную страницу. Как ни парадоксально, но о ночных приключениях канцлера в сеть не просочилось ни словечка. Мэнни ненавидел шумиху вокруг своей особы, и его маниакальная скрытность невольно сыграла друзьям на руку. Пара дней форы была им обеспечена.

Роан встрепенулся и понял, что клюет носом. Он перевел комп в режим ожидания, прилег на узкую койку и закрыл глаза. Нервное напряжение последних суток долго отказывалось его отпускать. Внутренним зрением он все еще видел трупы, кровь, дымящийся пистолет в своих руках, лица друзей в десантной раскраске… Потом сознание, наконец, выключилось, и бывший режиссер провалился в глубокий сон без сновидений, каким спят только праведники и смертельно уставшие грешники.

Когда Роан вновь поднялся на палубу, солнце уже клонилось к закату, вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась морская гладь. Шкипер Доусон стоял у штурвала, а пассажиры собрались в кубрике за накрытым столом. Роан приткнулся на краю скамьи, взял из закрепленного держателя алюминиевую ложку и жадно набросился на еду. Кто бы мог поверить, что обычные бобы с беконом покажутся ему вкуснее самых изысканных ресторанных блюд.

Когда совсем стемнело, за переборкой послышались возня и сдавленные проклятия.

— Оклемался, гад, — коротко резюмировал Кэйд.

Джастин молча взял фонарь и вышел в коридор. Чтобы не пропустить ни единой сцены предстоящего спектакля, Роан поспешил следом. В крохотной кладовке над моторным отделением было темно, в спертом воздухе висел стойкий запах солярки. Хартли взялся за край ковра, одним резким движением вытряхнул из него канцлера и рывком поставил его на ноги. Цепь на лодыжках Мэйнарда была довольно короткой, что существенно затрудняло ходьбу, но подгоняемый пинками, он кое-как сумел доковылять до кубрика. Уже у самого порога канцлер споткнулся и рухнул вперед прямо под ноги Рэйну.

Тристан успел подставить скованные руки, но это почти не смягчило падения. Металлический пол под ним непрерывно вибрировал и раскачивался, значит, он на судне, и суденышко совсем маленькое, слышен плеск воды о днище. Канцлер чувствовал себя, как после глубокого наркоза, и, хотя в иллюминаторе виднелось ночное небо, он догадывался, что прошли как минимум сутки с момента его похищения. Кто же на такое сподобился?

Как истинный фаталист Мэйнард понимал, что лимит слепого везения полностью исчерпан, удача отвернулась от него. Его враги, наконец, сумели договориться и сбились в стаю. Кто-то атаковал секретную лабораторию именно тогда, когда он в ней находился, а эти парни нашли надежно замаскированную точку выхода, чего раньше никогда не случалось. Тристан умел запутывать следы, но, в конце концов, кто-то его переиграл.

Снотворный препарат так сильно притупил умственную деятельность Мэйнарда, что о Ключе он вспомнил только сейчас. А если быть точным, то о двух Ключах. Вот ведь идиот!! Вместо того чтобы разделить их, он по укоренившейся привычке оба таскал с собой. Оставалась призрачная надежда на то, что похитители посчитают их ключами от сейфа или банковской ячейки, но люди его положения, как правило, не имеют при себе таких вещей.

Тристана вновь рывком подняли на ноги, толкнули на привинченный к полу стул и пристегнули к нему наручниками.

— Я бы на вашем месте действовал поделикатней. Так, на всякий случай, — Мэйнард подвигал челюстью и невольно скривился от боли. — Вдруг я окажусь вам не по зубам?

— Ну, я не единственный, кто хочет добраться до твоего горла.

Один из похитителей говорил с явным иностранным акцентом, который показался Тристану смутно знакомым. Где он мог его слышать? Эти мягкие нотки в выговоре незнакомца почему-то беспокоили канцлера сильнее, чем сама абсурдность ситуации.

— Давайте пропустим ту часть, в которой вы будете всячески меня запугивать, унижать и доказывать свое превосходство. Если я до сих пор жив, значит вам от меня что-то нужно.

— Мне нужно, чтобы ты тихо сидел в своей каморке до прибытия на место.

— И, конечно, это самое место мне не понравится, — Мэйнард усмехнулся с показным пренебрежением. — Если вы хотите, чтобы я сидел тихо, дайте мне хоть какую-нибудь пищу для размышлений.

После небольшой паузы похититель согласно кивнул.

— Это можно устроить.

Он шагнул ближе к свету, и Тристан впился взглядом в его лицо. Красивый темноволосый парень в камуфляже, хороший рост, зеленые глаза. Он просто стоял и смотрел, но у Мэйнарда почему-то сильнее заныла челюсть.

— Мы раньше встречались?

— Нет, но тебе доводилось встречаться с моим другом. Поздоровайся, а то в туннеле ты вряд ли смог его разглядеть.

Похититель отошел в сторону, и Тристан похолодел. Нет, этого не может быть… Такое попросту невозможно! У него просто глюки от передозировки снотворного…

— Дьявол!

— Не угадал.

Эльф повернулся и плотно прикрыл за собой дверь, заставив Мэйнарда невольно дернуться на стуле.

— Ты не мог выжить после отравления, концентрация вещества была смертельной для человека!

— Для человека — возможно, но ты забыл, что я не человек.

— Мне наплевать, кто ты! Тебя здесь вообще быть не должно!! — Тристан понял, что кричит и попытался взять себя в руки.

— Тебе, кажется, нужна была пища для размышлений. Такая подойдет? — темноволосый подошел и неспешно выложил на пластиковую крышку стола один за другим три Ключа. — Вот этот — твой, этот — принадлежит моей жене, а с помощью этого мы попали в твой мир.

Указательный палец двигался от Ключа к Ключу, и Тристан чувствовал, как у него в жилах стынет кровь и немеют губы.

— Вы убили кого-то из членов Совета?

Иноземец посмотрел на Мэйнарда, как на отвратительное насекомое.

— Я солдат, а не убийца. Все, кто погиб в этом мире от моей руки, целиком на твоей совести, канцлер.

У Тристана потемнело в глазах. Он ненавидел этих самонадеянных сказочных персонажей так сильно, что начал опасаться за свой рассудок. Как они здесь оказались?! Как смогли добраться до него?! Уровень развития их цивилизации относился максимум к раннему средневековью, и все же они стояли перед ним и с виду ничем не отличались от любого из его современников. Разве что акцентом… Теперь Тристан понял, почему их выговор показался ему знакомым, точно так же говорила Мона.

— Не хочется тебя разочаровывать, но ваша спасательная операция сильно запоздала. Пока вы строили свои коварные планы, мы с леди Корвел успели обвенчаться. Свадьба состоялась в замке Сет-Иль три месяца назад, и Мона уже носит под сердцем моего ребенка!

Мэйнард ожидал от своего соперника хоть какой-то реакции на это смелое заявление, но так и не дождался. Похитель только усмехнулся.

— Разве госпожа не упоминала, что Эликсир лишает человека возможности иметь детей? Нет? Тогда тебе точно будет, о чем подумать. А если ночь покажется слишком длинной, поразмышляй о Ключах, потому что сейчас ты видишь их в последний раз.

С этими словами иноземец собрал Ключи со стола, развернулся и вышел. Сквозь усиливающийся шум в голове Тристан услышал, как он говорит кому-то:

— Отведите его в гальюн, выдайте сухой паек и бутылку воды, а потом заприте до особого распоряжения.

Глава 5

Фиарэйн быстро освоил основные судовые приборы и даже успел отстоять ночную вахту, но едва рассвело, он уступил место у штурвала шкиперу Доусону, потому что видимость упала практически до нуля. К утру ветер стих, и все вокруг затянуло густым туманом. Белая клочковатая мгла, словно потерянная душа, льнула к стеклянному колпаку кокпита, оставляя на нем капли чьих-то непролитых слез.

Опытный шкипер немного сбросил обороты двигателя, но «Белый орел» продолжал уверенно продвигаться вперед. До цели их путешествия оставалось уже совсем немного.

— Стоп машина! — внезапно скомандовал Рэйн и перегнулся через борт, чтобы рассмотреть предмет, привлекший его внимание. — Человек за бортом!

Когда Доусон заглушил двигатель и заглянул за ограждение, то невольно стянул с головы черную вязаную шапку.

— Матерь божья! Вы только посмотрите на это! — на поверхности воды покачивались не одно, не два, а десятки мертвых тел в черных водолазных костюмах. — Это не акулы поработали, — Доусон переместился к другому борту. — Похоже, тут был сильный взрыв, но я почему-то не вижу обломков судна. Кстати, экипировка у них военная. Это ваши люди?

— Нет, — Джастин непроизвольно нащупал под курткой амулет. На время проведения операции Роан строго настрого запретил ему сеансы связи с Моной и объявил режим «радиомолчания». Что же здесь случилось, пока они охотились на Мэйнарда? — Похоже, остров уже близко.

Словно в ответ на его слова, подул ветер, который в считаные минуты разметал клочья тумана, и в полумиле от них показался Лисмор. Джастин жадно всматривался в причудливо изрезанную береговую линию, неприступные скалы с одной стороны острова и утопающую в густой зелени долину, которая плавно стекала с низких холмов к береговой линии. Щедро залитый светом восходящего солнца остров выглядел безлюдным, строгим и безмятежным.

Осторожно маневрируя между изувеченными мертвыми телами, «Белый орел» неспешно направился к светлой полоске песчаного пляжа.

В этот раз Юджин просыпался медленно и неохотно. Он всплывал из глубокого сна с ощущением полной разбитости. Все тело болело и дергало, в шею будто был воткнут раскаленный штырь. Кроу немного сместил центр тяжести и осторожно повернулся на левый бок. Рядом с постелью он увидел прозрачный пластиковый контейнер, доверху наполненный окровавленными салфетками, и небольшую кювету, на дне которой в кровавой лужице лежали неровные кусочки металла. Это были пули, которые Моне удалось извлечь из него накануне.

Воспоминания Юджина о прошедшей ночи больше походили на наркотический бред, но он твердо знал, что не принимал никаких лекарств, потому что леди Корвел в них совершенно не разбиралась. А еще она не пользовалась хирургическими инструментами. Все что Юджин чувствовал, это руки, которые нежно прикасались к его телу…

Со стороны входа в бункер внезапно потянуло утренней прохладой, и Кроу проглотил ругательство. Мона, как всегда, успела ускользнуть по своим таинственным делам. Но снаружи находиться опасно, остров может быть уже захвачен! Мощный выброс адреналина помог майору с грехом пополам подняться с постели, натянуть на себя тренировочные штаны и добраться до стойки с оружием. На этом заряд его энергии иссяк. Медленно, держась за стену, Юджин выбрался из бункера на поверхность и огляделся.

Берег выглядел, как после апокалипсиса. Глубокие воронки, горы взрытого песка, обломки хозяйства Уинтона и мертвые тела повсюду. Кроу привалился здоровым плечом к шершавой поверхности камня в попытке справиться с головокружением. У него звенело в ушах, дрожали колени. Перехватив автомат левой рукой, он поискал глазами леди Корвел. Мона неподвижно стояла все на том же злосчастном возвышении и неотрывно смотрела в сторону моря.

Кроу достаточно долго прожил на острове, чтобы распознать в светлом блике на линии горизонта приближающееся небольшое судно. Вряд ли это заблудившиеся рыбаки. Теперь, когда минного заграждения больше не существовало, на остров мог пожаловать, кто угодно. Если в его отряде и остались боеспособные единицы, еще одной атаки им не пережить. Уж он-то точно не боец…

Юджин с тоской подумал о коммуникаторе, который остался в бункере вместе с его форменной курткой. Хотя какой от этого прок? Он все равно не может говорить… Кроу попытался сглотнуть, но боль была такой сильной, что он передумал. Привалившись всем весом к валуну, майор занял боевую позицию.

Тем временем суденышко приблизилось к берегу и лихо пришвартовалось к чудом уцелевшему деревянному причалу. Один за другим с него начали высаживаться вооруженные мужчины в камуфляже, и Мона вдруг вихрем слетела с возвышения. Юджин ничего не успел предпринять и только с тоской наблюдал, как она мчится по пляжу к старым сходням, путаясь в просторных тренировочных брюках.

С причала в полосу прибоя спрыгнул высокий темноволосый незнакомец и сделал навстречу пленнице несколько торопливых шагов. Мона бросилась в его объятия прямо с разбега, но он даже не покачнулся. Они ненадолго замерли, сплавившись телами, потом Мона нетерпеливо пошевелилась и принялась покрывать лицо незнакомца пылкими поцелуями.

По какой-то странной, необъяснимой причине леди Корвел знала и о нападении на остров, и о приезде этих людей. Вчера эта нежная хрупкая женщина в одиночку управляла всеми энергоресурсами острова и сумела спасти жизнь не только командиру маленького гарнизона, но и многим другим.

Юджину стало трудно дышать. Он прислонился виском к холодному камню и гаснущим взором следил, как вооруженные мужчины со следами десантной раскраски на лицах почтительно преклоняют колено перед леди Корвел… В глазах у майора потемнело, повязка на шее начала быстро набухать от крови. Он медленно сполз на песок и потерял сознание, но его здоровая рука все еще продолжала сжимать автомат.

***

Мона и Кэйд склонились над распростертым на песке майором.

— Боги, опять открылось кровотечение! Ему нельзя было вставать с постели.

Эльф осторожно разрезал кинжалом наложенные волшебницей повязки и прищелкнул языком.

— Парню изрядно досталось!

— Да, и это моя вина. Его отряд охранял дом Мэйнарда на Лисморе и заодно присматривал за мной. За день до вашего прибытия на остров напали какие-то люди, и нам всем пришлось обороняться.

Кэйд мрачно оглядел берег, усеянный трупами в черных водолазных костюмах.

— Этого мы никак не могли предвидеть…

— Я сама долго не могла понять, какая именно опасность нам угрожает, поэтому принимала решение в самый последний момент. Майор Кроу пришел мне на помощь, а потом закрыл от пуль собственным телом. Ты обрезал волосы, Кэйд… Боги, как же я скучала по тебе! — их взгляды встретились, и от избытка эмоций эльф ощутил тяжесть в груди. — Джас сказал, что вы добрались сюда только благодаря тебе.

— Вы оказались здесь только потому, что я не сумел вас защитить. Вот майору себя упрекнуть не в чем. Он сражался до последнего патрона…

— Нет, всему виной моя глупая беспечность. Мне было так страшно, Кэйд! Я думала, что никогда больше не увижу ни вас, ни своих детей.

Эльф порылся в одном из многочисленных карманов своей маскировочной куртки и достал батистовый носовой платок, которыми их в огромном количестве снабжал Роан Салливан.

— А я никогда не думал, что буду играть на сцене и плавать на корабле.

Когда Кэйд начал осторожно промокать щеки своей госпожи, Мона повернула голову и на мгновение прижалась губами к его ладони.

— Жизнь майора Кроу в большой опасности, а моя целительная сила здесь не действует, поэтому остается только….

Кианнасах извлек из очередного кармана небольшой пузырек с розоватой жидкостью, торжествующе показал его волшебнице и закончил фразу.

— … Эликсир.

— Слава Богам, ты не разучился читать мои мысли! Зелье придется наносить прямо на раны. Лей медленно, по капельке, я скажу, когда будет достаточно.

Кэйд смочил пальцы Эликсиром, бросил беглый взгляд на бледное лицо майора и начал с отверстия в горле, которое продолжало кровоточить и выглядело особенно неприятно. Когда все раны были тщательно обработаны, маленький флакончик почти опустел. Последние капли Мона втерла в запекшиеся губы Юджина. Бесконечно долго он не подавал никаких признаков жизни, а потом внезапно его тело начали сотрясать конвульсии.

Глава 6

Агония длилась и длилась, казалось, ей не будет конца. Боль вгрызалась в плоть и кости, терзая тело, как голодный зверь, а душа все никак не хотела покидать эту юдоль страданий. Юджин не боялся смерти, просто ему было жаль уйти в небытие, так и не узнав, чем закончилась история спасения удивительной женщины, которую он так преданно и нежно любил. Даже сейчас он продолжал чувствовать божественный аромат духов, который сопровождал ее повсюду. Последним усилием воли Юджин отрешился от адских мук, в которых корчилось его тело, и представил любимое лицо, мягкие золотые волосы, тонкие нежные руки…

Очнулся Кроу от холода, и первым, что он увидел, была целующаяся парочка. Высокий темноволосый незнакомец держал в ладонях лицо леди Корвел и целовал ее в губы так, будто остального мира вовсе не существовало. Юджин непроизвольно дернулся и почувствовал, что лежит на песке, в чем мать родила. Кто-то заботливо подложил ему под голову свернутую куртку и накрыл непромокаемой накидкой, но песок был сырым после шторма, и Кроу совершенно окоченел.

— Наконец-то вы пришли в себя, майор Кроу! — заговорил кто-то совсем рядом, и Юджин вышел из оцепенения.

Едва он попытался принять сидячее положение, как его тут же придержали за плечи и заботливо подоткнули под спину рюкзак. Роль сиделки исполнял незнакомый мужчина в защитном комбинезоне, который держал в руках термос.

— Из-за большой кровопотери у вас первое время будет немного кружиться голова. Чтобы восполнить дефицит жидкости, вам нужно больше пить, а это самое лучшее средство для восстановления сил, я на себе проверил, — незнакомец участливо поправил сползшую брезентовую накидку и вручил Юджину термос. — Вам велели передать, что диверсанты уничтожены, потери в составе вашего отряда небольшие, но раненых много. Связи с внешним миром по-прежнему нет. Так, было что-то еще… Ах, да, вспомнил! Миледи сказала, что вы уже можете разговаривать, только постарайтесь не форсировать звук.

— Спасибо, — сиплым шепотом отозвался майор, глядя в ухоженное лицо незнакомца, — вы очень любезны. Долго я был в отключке?

— Не больше двух часов. Простите, я не представился. Джаспер Бейтс, к вашим услугам.

— Рад знакомству, мистер Бейтс.

Юджин машинально пожал протянутую ему руку и только потом сообразил, что вместо адской боли в раненом плече чувствует лишь ее слабый отголосок. Его шея легко поворачивалась, повязок на местах ранений больше не было. Чтобы как-то скрыть растерянность, майор осторожно попробовал горячий напиток. Он оказался таким вкусным, что Кроу не смог остановиться, пока не осушил термос до дна.

— В бункере для вас приготовлена одежда и средства гигиены.

С помощью услужливого мистера Бейтса Юджин поднялся на ноги, набросил на голое тело дождевик и осторожно спустился по ступенькам.

В маленькой ванной комнате он, наконец, смог рассмотреть себя в зеркале. Все его раны затянулись. На их месте остались только розовые рубцы, которые выглядели свежими, но не были болезненными. И это всего за два часа?! Так и не выйдя из ступора, Кроу автоматически вымылся, оделся во все чистое и только мимолетно удивился, что форма его собственная. Когда успели? Кто принес?

На берегу его уже ждали. Трое высоких статных незнакомцев выглядели так, словно сошли с армейского рекламного плаката. Юджин никогда еще не встречал таких красивых людей. Они были не просто внешне привлекательны, а по-своему совершенны. Набор подобных качеств неизбежно формирует у простых невзрачных смертных лютый комплекс неполноценности.

Гости смотрели на него в ожидании, поэтому Юджин выпрямился во весь рост и шагнул вперед.

— Майор Юджин Кроу, служба безопасности.

— Капитан Джастин Хартли, пограничный патруль, — в том же тоне ответил ему целовавший Мону темноволосый красавец.

О таком роде войск Юджин слышал впервые, но сильный иностранный акцент капитана был ему хорошо знаком. Остальные двое ограничились кивками. Они явно принадлежали к этносу, который встречается только на полностью изолированных от большой земли островах. Юджину и без того казалось, что он не вполне адекватно оценивает обстановку, но, случайно бросив взгляд на причал старика Уинтона, он просто обомлел.

По шатким мосткам осторожно ступали двое парней с избыточной мышечной массой, а между ними с трудом волочил скованные ноги не кто иной, как канцлер Тристан Мэйнард.

— Господи, спаси и помилуй! — Юджин был так поражен, что перестал следить за выражением своего лица. — Это двойник, или вы действительно захватили Мэнни?

Капитан и не подумал обернуться на виновника происходящих событий. Взгляд его зеленых глаз был прикован к лицу человека, который, не задумываясь, закрыл Мону от пуль собственным телом.

— Канцлер настоящий. Возможно, это создаст вам определенные проблемы, майор, но у нас была причина поступить именно так.

Юджин невольно поднес руку к горлу. Тот, кто нанял целую армию для нападения на остров Лисмор, прекрасно знал, что Мэйнарда там нет, но это его почему-то не остановило… Парни в черных борцовках спокойно и деловито приковали канцлера к швартовочному кольцу и встали по бокам. Кроу мог бы поклясться, что его намеренно оставили там, где лежало больше всего трупов, обтянутых спекшейся черной резиной.

В этот момент взгляды Мэйнарда и командира его охраны встретились. Незаметное движение головой в исполнении главы государства было равносильно приказу, но впервые за десять лет безупречной службы Юджин его проигнорировал. Мэйнард всегда был заносчив и предельно груб с персоналом, однако причина внезапного внутреннего бунта майора была вовсе не в этом.

Он родился, вырос и возмужал при этом человеке. Никто уже толком не помнил, сколько лет Тристану Мэйнарду, но в этом вечном присутствии было что-то запредельно аномальное, недаром покушения на него стали происходить все чаще и выглядеть все абсурднее.

Решение пришло к Юджину легко, и было бесповоротным.

— Капитан, мне необходимо срочно увидеть своих людей. Со вчерашнего дня у меня нет никаких сведений о тех, кто защищал Лисмор.

Джастин Хартли жестом показал, что остров в полном распоряжении местной охраны.

— Делайте все, что считаете нужным, майор Кроу, никто не станет вам препятствовать. Мы снимемся с якоря еще до полудня.

— Могу я спросить о ваших планах?

Капитан милостиво кивнул.

— Спросить можете, но я не обещаю вам ответить.

Однако Юджин не смутился.

— Я интересуюсь не из праздного любопытства. Мне нужно ваше судно, чтобы эвакуировать раненых на материк. С тех пор, как здесь появилась миледи, на острове из плавсредств оставалась только рыбацкая лодка, но вчера в нее попала ракета, — видя, что Хартли собирается возразить, Юджин поднял руку. — Пожалуйста, дайте мне договорить. Если вы уступите мне судно и шкипера, я вывезу вас с острова другим транспортом.

На берегу повисла длительная пауза, потом гости переглянулись и обменялись несколькими фразами на незнакомом языке. Юджин не понял ни слова, но он и без перевода знал, о чем шла речь. Они все были солдатами и мыслили практически одинаково, поэтому Кроу не стал дожидаться ответа, а пошел сразу с козырной карты.

— Могу я поговорить с леди Корвел?

Хартли отступил в сторону, и майор увидел, что Мона разговаривает с Мэйнардом. Лицо канцлера было опухшим, под глазами темнели круги, на челюсти красовался лиловый кровоподтек. Он что-то быстро говорил, а Мона стояла перед ним в испачканной кровью Юджина белой футболке и слушала. Кроу сделал движение в ту сторону, но капитан его удержал.

— Не стоит ей сейчас мешать. Моя жена доверяет вам, вы спасли ей жизнь, но нам нужно исчезнуть как можно быстрее.

— Хартли, богом клянусь, я вывезу вас отсюда! Даже если вы успеете доплыть до берега и где-то укрыться, тревогу объявят меньше, чем через сутки. Они перекроют дороги, вокзалы, аэропорты, объявят военное положение и введут комендантский час. Вы окажетесь в ловушке, — майор закашлялся и немного сбавил тон. — А я могу доставить вас в любую точку в этом полушарии менее чем за четыре часа. Но только после того, как мои люди окажутся на борту судна. Если в ваших глазах я всего лишь предатель, изменивший своему долгу, то вы ошибаетесь. Для себя я давно сделал выбор.

Джастин долго молчал, глядя на усталого, измученного, сбитого с толку офицера охраны. Потом он по привычке сверился с положением солнца на небосклоне и направился к покореженной взрывом ограде парка.

— Леди Корвел говорила только со старым рыбаком, который вызвался сходить на разведку. Пойдемте, майор, пора навестить ваших людей.

Глава 7

Юджин готовился увидеть разрушения, но никак не ожидал, что они окажутся такими масштабными. Диверсанты не пожалели боеприпасов, чтобы превратить величественный белый особняк и парк вокруг него в настоящие руины. По поместью вели прицельный огонь, намеренно разрушая, уродуя и уничтожая все подряд. Как же нужно было ненавидеть Тристана Мэйнарда, чтобы потратить впустую огромные средства, просто истребляя имущество и горстку людей, которые его охраняли! Канцлер слишком зачастил на Лисмор, кто-то из его врагов установил этот факт, и теперь остров надолго останется необитаемым.

Единственное, что шло канцлеру в зачет, это его привычка повсюду строить убежища. Разветвленная сеть тоннелей, секретные комнаты, аварийные склады, автономные источники энергии. Маленький гарнизон Лисмора вполне мог пережить долгую осаду, если бы не одно «но». Либо старик Уинтон поскромничал, либо мистер Бейтс его не так понял, но они оба существенно ошиблись в оценке ситуации.

Из отряда майора Кроу на ногах оставались только трое бойцов. Пятеро были убиты, остальные нуждались в срочной медицинской помощи. Капитан Нэш поставил под ружье весь технический персонал поместья, но даже богатое воображение не могло сделать электрика, сантехника или садовника полноценной боевой единицей. Глядя на свой растерзанный отряд, Юджину захотелось вернуться на берег и собственными руками удавить Тристана Мэйнарда. Благо сейчас до его шеи было так легко добраться.

Майор нашел своего заместителя в отсеке для тяжелораненых. Майкл Нэш сидел, привалившись к стене, прямо напротив входа, на коленях у него лежал пистолет, на шею был наброшен ремень автомата. Белый, как бумага, он выглядел так, словно уже впал в беспамятство, но стоило Юджину присесть рядом, Майк моментально открыл глаза.

— Ты жив, командир! Как же я рад! Хоть одна хорошая новость…

— Ну, живу я в долг, — Кроу чуть приподнял голову Майка за подбородок и ловко приложил к его шее инъектор с антибиотиком, — и только благодаря леди Корвел.

— Значит, вы нашли, где укрыться? Это уже две хорошие новости… — взгляд офицера затуманился, но через пару секунд вновь приобрел прежнюю остроту. — Если ты еще скажешь, что плохие парни свалили с острова, то хороших новостей станет целых три.

Юджин проверил его пульс, отогнул край окровавленной футболки и невольно скривился, увидев ранение в живот.

— Разве Уинтон тебе не сказал? Остров чист, остались одни покойники.

— А это кто, парламентеры?

Кроу быстро обернулся. За его спиной стояли трое гостей, и один из них держал в руке большой белый ящик с красным крестом из бункера Мэйнарда.

— Моя жена сказала, что это может вам пригодиться. Готовьте своих людей к эвакуации, майор, а я сейчас пришлю помощников и поговорю со шкипером, — капитан Хартли коротко кивнул и вышел.

Юджин с трудом перевел дыхание, повернулся к своему заместителю и для верности наклонился как можно ближе.

— А теперь слушай меня ОЧЕНЬ внимательно, Майк…

Они управились меньше, чем за два часа. Раненых подвозили к берегу на чудом уцелевших автокарах и со всеми возможными удобствами устраивали на борту «Белого орла». Пока шкипер Доусон избавлялся от балласта и решал задачу по распределению веса, Мона подошла, чтобы попрощаться с людьми, которые поддерживали ее все долгие месяцы заточения. Напоследок она присела возле Майка Нэша и вложила в его ладонь туго набитый бархатный мешочек.

— Это для вас, Майкл. Для тех, кто выжил, для семей погибших, для вашей новой жизни. Отдайте их на сохранение надежному человеку, а когда поправитесь, продайте. Только будьте осторожны, обещаете?

— Обещаю, миледи, — несмотря на большую дозу лекарств, взгляд молодого капитана был ясен и чист, он полностью контролировал ситуацию. — Я очень рад за вас.

Мона наклонилась и нежно поцеловала Нэша в худую небритую щеку.

Еще один мешочек достался персоналу поместья, а третий, поменьше, Мона незаметно сунула в карман желтой штормовки Уинтона, когда обнимала его на прощанье. Со шкипером и нанятыми помощниками гости щедро расплатились наличными деньгами, после чего Доусон распорядился отдать швартовы. Перегруженный «Белый орел» отвалил от причала, трижды просигналил гудком и направился в сторону материка.

Ни охрана, ни персонал, ни старый рыбак даже не посмотрели в ту сторону, где сидел закованный в наручники Тристан Мэйнард. Люди старались не замечать его вовсе не из страха, наоборот, они с трудом скрывали свое ликование.

Майор Кроу присел у заваленного входа в грот, чтобы переждать приступ головокружения. Он никак не мог до конца поверить в свое исцеление и в глубине души опасался, что все происходящее — это просто порождение горячечного бреда. Теперь на острове Лисмор остались семеро живых и сотня раздувающихся на солнце трупов. За все время, пока шла эвакуация, Мэйнард не проронил ни слова и не попытался никого окликнуть. Цепь от его наручников укоротили так, что он вынужден был стоять на коленях спиной к морю.

Кроу не хотелось сейчас думать ни о судьбе канцлера, ни о собственном недалеком будущем. Он просто набирался сил перед предстоящими испытаниями и с интересом рассматривал странный набор оружия, которым пользовались гости. В их арсенале спокойно соседствовали устаревшие модели пистолетов, иностранные автоматы последней марки и откровенный антиквариат. Ведь если он не ошибался, то у них на поясах висели самые настоящие арбалеты, а в наплечных кожаных ножнах покоились средневековые мечи.

Юджин был прагматиком до мозга костей, но за последние несколько месяцев столкнулся с явлениями, которые не вписывались в формат его представлений о мире. Серебряные мечи, арбалеты, похищенный канцлер, стремительно затянувшиеся раны, чужой мужчина, целующий леди Корвел…

— Вы плохо себя чувствуете? — вывел его из задумчивости чей-то участливый голос. Юджин поднял глаза и увидел рядом с собой капитана Хартли.

— Нет, просто решил посидеть в тенечке.

Гость явно ему не поверил, но возражать не стал.

— Как мы будем выбираться с острова?

— В секретной шахте недалеко от берега спрятан экспериментальный летательный аппарат. Он предназначен для экстренной эвакуации первого лица и его личной охраны. Канцлер наверняка еще ждет, что я проявлю чудеса героизма и спасу его от похитителей.

Глядя на Юджина сверху вниз, Джастин Хартли добродушно усмехнулся.

— Но он действительно покинет остров на этом самом аппарате, поэтому вам даже не придется нарушать присягу.

Несмотря на всю абсурдность ситуации, Кроу усмехнулся в ответ. Возможно, гости не так уж сильно отличаются от обычных людей, во всяком случае, у них есть чувство юмора.

Из темного чрева секретной шахты плавно поднялась стальная стартовая платформа, на которой покоился небольшой летательный аппарат, похожий на готового к взлету жука. Его салон был рассчитан на одного пилота и четырех пассажиров, но Кроу знал, что шестеро поместятся в нем без труда. Единственной проблемой оказался канцлер, которому не хватило места в салоне. Он несколько часов провел на солнцепеке и уже находился на грани взрыва. Посадить его превосходительство на пол было негде, багажник оказался слишком мал для рослого мужчины. И тут Юджина осенило.

— Там же есть твиндек, что-то вроде потайного багажника, как раз на такой случай.

Услышав это, Мэйнард в гневе развернулся к майору, до предела натягивая цепь.

— Только попробуй, ублюдок!! С минуты на минуту здесь будут войска! Знаешь, как я поступаю с предателями? Ты сдохнешь в пыточном подвале тюрьмы Блэкхорн… — канцлер набрал воздуха в грудь, чтобы изрыгнуть очередную порцию угроз, новнезапно резко замолчал, потому что Кэйд залепил ему рот скотчем. Кианнасах был в восторге от чудесных свойств серебристой клейкой ленты и использовал ее при каждом удобном случае.

Кроу никак не отреагировал на злобный выпад бывшего босса. Он прижал большими пальцами два малозаметных выступа в задней части машины и отошел в сторону. Часть обшивки корпуса отделилась, открывая над днищем машины небольшое пространство, и наружу автоматически выкатилась фальшпанель. При виде доски, похожей на медицинские носилки, Мэйнард уперся и оказал отчаянное сопротивление. Кэйд без замаха впечатал в челюсть канцлера крепкий кулак, а когда тот бессильно обмяк, пристегнул его ремнями к панели.

Глава 8

Немного повозившись, беглецы устроились в салоне флаера и принялись наблюдать, как майор готовит машину к полету. Обилие мигающих лампочек, тумблеров, кнопок и рукояток впечатлило даже мистера Бейтса, хотя он единственный из всех не выглядел потрясенным. Остальные смотрели на приборную панель и мелькающие над ней руки пилота, как на чудо. Этот полет должен был стать завершающей точкой в карьере Юджина Кроу, поэтому ему хотелось сделать все, как можно лучше.

— Капитан, машина к взлету готова, поэтому самое время назвать мне пункт назначения. Красивое лицо Джастина Хартли, которое майор видел у себя на боковом мониторе, было абсолютно спокойно. Он поднял голову и интуитивно посмотрел прямо в крохотный глазок видеокамеры.

— Фарго. Нам нужно в столицу.

Услышав это, Юджин испытал очередной шок. В списке возможных целей Фарго находился на самом последнем месте хотя бы потому, что сокращал их шансы до минимума. Особенно с пленным канцлером на борту. Если гости надеются обменять Мэйнарда на свою свободу, то напрасно. Лучше бы они оставили его на острове…

Отбросив невеселые мысли, Кроу ввел координаты в бортовой компьютер, а потом для очистки совести включил обогрев багажника. Ну, что ж, с Богом! Он увеличил обороты двигателя и тронул пальцами джойстики, которые заменяли на флаере штурвал. Машина свечой взмыла в воздух, плавно развернулась по курсу и начала набирать высоту.

Роан Салливан сидел у самого борта и рассеянно провожал взглядом остров Лисмор, превратившийся в едва заметное пятнышко на бесконечной глади моря. Мысль, которая внезапно пришла ему в голову оказалась настолько ужасной, что Салливан внутренне оцепенел. Этот полет означал конец сотрудничества. Его друзья достигли цели, спасли свою прекрасную госпожу, и больше их здесь ничего не держит. Теперь они в любой момент могут исчезнуть из его жизни так же неожиданно, как появились.

В салоне флаера было тепло, но Роана почему-то начало знобить. Что он теперь будет делать? Как ему жить дальше? Безысходность нахлынула так внезапно, сильно и неотвратимо, что Роан не сумел с ней совладать. Он вовсе не был склонен к истерикам, любое несчастье всегда переживал молча, глубоко внутри себя, а слезы проливал только от умиления. Но сейчас в нем что-то разладилось… Роан несколько раз рефлекторно всхлипнул, а потом закрыл ладонями лицо и разрыдался.

— … мистер, Бейтс, потерпите немного, мы уже заканчиваем набор высоты. Через минуту вам станет легче.

Голос пилота из встроенного в кожаную обшивку динамика ворвался в сознание Роана, и он в отчаянии замотал головой.

— Я … Я не … Со мной все … — кто-то сунул ему в руку бутылку с водой, но майор Кроу по общей связи попросил пока воздержаться от питья.

— Что случилось, друг Роан? Тебе плохо? Сейчас Кэйд достанет этот самый гигиенический пакет… Не надо? Тогда посмотри на меня, — Фиарэйн извернулся в переднем кресле, дотянулся до Роана и попытался отвести его руки от лица. — Скажи, что с тобой? Чем мы можем тебе помочь?

Салливан сквозь слезы взглянул на эльфа.

— Никто не сможет мне помочь… Все закончилось, и теперь вы уйдете навсегда. Я просто не знаю, как мне жить без вас! Не о ком заботиться, некого ждать, не за кого беспокоиться… — он отнял у Рэйна свои руки и снова уткнулся лицом в ладони.

В салоне повисло тяжелое молчание. Гости обменялись взглядами, потом Рэйн осторожно похлопал бывшего режиссера по коленке.

— Не расстраивайся, друг Роан, это еще не конец истории…

— Капитан, — прервал трогательную сцену голос Юджина Кроу, — мы входим в контрольную зону и мне необходимо выйти на связь. Если я этого не сделаю, нас, скорее всего, силой принудят к посадке.

— Делайте то, что должны, майор. Нам необходимо попасть в округ Йорктон южнее центра столицы. Вы знаете, где это?

— Да, сэр, — Кроу щелкнул тумблером, несколько секунд послушал прерывистый сигнал, а потом властно, с определенным нажимом в голосе заговорил. — Я «икс-ноль-ноль-один-фокстрот-лира-семь-танго», личный номер «шесть-один-девять-три-семь-ноль». Выполняю полет по программе «Эльдорадо-три-один». Прошу свободный коридор в верхнем эшелоне, курс на радаре. Как слышите?

Через пару секунд из динамика на панели управления отозвался приглушенный голос.

— Слышу вас «ноль-ноль-первый». Идет раскодировка сигнала… Данные получены… Следуйте прежним курсом, коридор свободен, — и после небольшой паузы тот же голос произнес с оттенком сочувствия. — Удачи вам, «ноль-ноль-первый». Конец связи.

— Принято, конец связи, — майор вернул тумблер в исходное положение и вытер рукавом обильный пот со лба. — Вроде пронесло…

***

Летательный аппарат снижался поэтапно, чтобы никто из пассажиров не вздумал расстаться с завтраком. Фиарэйн низко склонился к выпуклому переднему стеклу, высматривая среди множества одинаковых домов тот, который был им нужен.

— Вот этот, майор Кроу, со следами белой краски на крыше. Но вы же не собираетесь…

— По-моему, это старая вертолетная площадка. Как думаете, крыша выдержит наш вес?

— Эта крыша выдержит все, что угодно, майор Кроу, не сомневайтесь. Но как вы сумеете на нее попасть? Она кажется такой… маленькой.

— Вот так, мистер Литгоу, — Юджин заставил аппарат на несколько секунд зависнуть в воздухе, а потом медленно и плавно опустил его прямо в центр полустертого белого круга.

Когда все благополучно высадились на крышу, из твиндека быстро извлекли Мэйнарда, чей рот все еще был заклеен скотчем. Не обращая внимания на гневное мычание канцлера, Мона подошла к майору Кроу. Его лицо не выражало никаких эмоций, но волшебница видела, как тяжело вздымается грудь под камуфляжной курткой, как тонкая струйка пота стекает по виску и все плотнее сжимаются упрямые губы. Кроу не испытывал страха, не беспокоился о будущем, Мона читала в его душе одну лишь бесконечную печаль.

— Юджин, в этом мире есть люди, которые вам дороги, которые будут беспокоиться о вас?

После тяжелой паузы майор позволил чувствам отразиться во взгляде.

— Нет, миледи, меня уже давно никто не ждет. Будьте счастливы и не тревожьтесь обо мне. Я сделал только то, что хотел и должен был сделать.

— Я знаю, — Мона кивнула и непринужденно взяла майора под руку. — Пожалуйста, проводите нас немного. Кэйд сказал, что нужно спуститься на несколько этажей.

— Конечно, миледи, я с удовольствием это сделаю, — Кроу подхватил свою сумку и повел леди Корвел к небольшой квадратной надстройке, в которой находился выход на крышу.

Они спустились на четыре этажа и остановились перед неприметной дверью без номера, которая ничем не отличалась от остальных. Майор невольно отметил, что в давно пустующем доме двери всех квартир были заперты, как будто мародеры сюда еще не добрались.

Собравшись на грязной лестничной площадке, гости вдруг соединили руки и посмотрели друг на друга с неприкрытым ликованием. Приободрился даже Мэйнард. Он перестал сопротивляться и выжидательно уставился на леди Корвел.

— Неужели ты решил, что мы возьмем тебя с собой? — Кэйд положил ладонь канцлеру на загривок и заставил его спуститься вниз еще на один пролет.

Поняв, что происходит, Мэйнард рванулся изо всех сил, но кианнасах оказался проворнее и успел защелкнуть наручник на стойке уцелевших перил. Потом он достал из кармана сотовый телефон и быстро нажал несколько кнопок.

— Здравствуй, Белл, звезда моя! Ты рада меня слышать? Нет, я не погиб под обломками, тебя ввели в заблуждение… Да, выжил специально, чтобы сделать тебе подарок… Какой? А я был уверен, что ты догадаешься… Он довольно большой и сердитый, прикован к перилам на двадцать втором этаже дома номер шесть в округе Йорктон… Улицу не знаю, но, думаю, ты найдешь без труда… Только одна не ходи, возьми с собой охрану. Удачи, Белл.

Закончив разговор, Кэйд разжал пальцы и уронил трубку в просвет между лестничными пролетами, потом достал из сумки резной деревянный ящичек с несколькими порциями Эликсира и поставил на пол так, чтобы Мэйнард не смог до него дотянуться.

— У тебя примерно двадцать минут до приезда Беллоны, так что не трать время попусту, — с этими словами кианнасах повернулся к канцлеру спиной и поднялся по лестнице.

Настало время прощаться. Салливан нервно комкал в руках кепку с козырьком, Юджин зачем-то без конца поправлял на плече ремень автомата. На площадке повисло неловкое молчание, которое прервал капитан Хартли.

— Друг Роан, майор, если вы не готовы навсегда изменить свою жизнь, то в этих сумках одежда, деньги и новые документы. У вас еще есть время уйти и затеряться в толпе, — никто не пошевелился, даже не моргнул. — Отлично, значит, уходим вместе. Рэйн, будь другом, завяжи им глаза.

Дальше все произошло очень быстро.

Глава 9

Как офицер службы безопасности, который прошел полный курс спецподготовки, майор Кроу знал, чего следует ожидать. Пути отхода в условиях города подразумевали запасной выход, пожарную лестницу, заблаговременно оставленную в укромном месте машину или очередной подземный коридор, по которому придется выбираться по пояс в канализационных стоках. Хорошо знакомая каждому агенту увлекательная игра: либо догоняешь ты, либо догоняют тебя.

Пока его вели по довольно длинному проходу, а потом заставили спуститься и вновь подняться по лестнице, Юджин не стал считать шаги и запоминать повороты, как его когда-то учили. Он просто собирался с силами, так как до сих пор чувствовал физическое недомогание.

Для себя Кроу решил, что сдастся федералам без сопротивления, потому что плохо представлял себе жизнь на нелегальном положении. Это было не для него. Леди Корвел и ее друзья предложили ему небольшую отсрочку, так почему бы еще немного не продлить агонию? Позорный трибунал и пытки в тюремных подвалах вполне могут подождать…

Юджин во второй раз услышал странный утробный звук, как будто глубоко под землей всколыхнулась огромная масса воды, а потом в его тело внезапно впились миллионы острых иголок.

— Потерпите немного, сейчас все пройдет.

Неприятные ощущения исчезли так же неожиданно, как и появились, но вместо того, чтобы расслабиться, Юджин почему-то напрягся всем телом. Его чувства обострились до предела, тонкие волоски на загривке встали дыбом, между лопатками выступил холодный пот. С трудом сдерживая нервную дрожь, Юджин машинально переставлял ноги, следуя нажиму чьей-то ладони.

Под подошвами ботинок скрипел песок, словно они шли по каменному полу, потом потянуло сквозняком, который принес с собой странный незнакомый запах…

— Теперь можете снять повязки.

Взмокшей рукой майор медленно потянул вниз бандану, которой ему завязали глаза. Ничего похожего на канализационный тоннель, затхлый подвал или плохо обставленную квартиру. Они стояли в центре огромного каменного холла с толстыми квадратными колоннами. Высоченные входные двери были распахнуты настежь, открывая панораму бесконечного лесного массива, над которым на светло-зеленом небосклоне медленно и величественно клонилось к закату большое белое с розовым отливом солнце.

— Где это мы? — голос изменил Юджину, и ему пришлось повторить вопрос.

Леди Корвел глубоко вздохнула, ее лицо просто светилось от счастья.

— Мы дома, Юджин!

Он еще раз недоверчиво взглянул на незнакомое солнце.

— Ваш дом находится в другой галактике? Или это масштабная иллюзия?

— Я не знаю, как правильно ответить на ваш вопрос. Думаю, мастер Фиарэйн объяснит все гораздо лучше меня.

— Мастер Фиарэйн? Так ваш друг не военный?

— Нет, он ученый, личный архивариус эльфийской королевы.

Кроу мог бы поклясться, что изменился даже состав воздуха, которым он дышал.

— Какой королевы?

Леди Корвел замерла на мгновение, словно прислушиваясь к чему-то. В сердцевине броши в виде золотой розы, с которой она никогда не расставалась, внезапно вспыхнуло пурпурное свечение и принялось пульсировать в такт биению ее сердца.

— Мастер Фиарэйн и кианнасах Кэйд — эльфы, подданные Бонрионах.

— Так это и есть королевский замок? — Юджин потрясенно оглядел абсолютно пустой заброшенный зал.

— О, нет, что вы, здесь мы надолго не задержимся. Я кое с кем поговорю, а потом можно будет отправляться домой.

Майор спустился вниз по гигантской лестнице, чтобы со стороны рассмотреть серую громадину древней крепости. Строение стояло на своеобразном каменном острове, а от него во все стороны тянулся бесконечный черно-зеленый лес. Как же они доберутся до цивилизации?

Рядом с Юджином растерянно озирался по сторонам Роан Салливан. Судя по его выпученным глазам, бедняга тоже не ведал, куда отправляется.

— Какое странное место, у меня от него даже мороз по коже. Куда это мы с вами попали, майор?

— Понятия не имею, но это не наша солнечная система.

— Вы тоже заметили? Солнце такое огромное, а небо … зеленое. Мы с вами точно не принимали никаких лекарств?

Юджин прислушался к своим ощущениям. Он по-прежнему чувствовал слабость и как будто небольшой жар, немного кружилась голова, в горле было сухо. Кроу не знал, чем его лечили, но ускоренный курс заживления имел явный побочный эффект.

— Если мы с вами видим одно и то же, значит, все это происходит в действительности. Но, убей бог, я не представляю, как мы здесь оказались.

— Может, телепортировались? — немного истерично хохотнул Роан.

Кроу был бы рад разделить с ним хорошую шутку, но в его голову закралось дикое подозрение, что этот фейковый мистер Бейтс не так уж неправ. Никаким другим способом попасть сюда было невозможно…

— Что бы сейчас ни произошло, пожалуйста, сохраняйте спокойствие, — негромко попросил их королевский архивариус, который оказался вовсе не этническим островитянином, а настоящим эльфом.

— А что может произойти? — заволновался Салливан.

— Ты же не боишься привидений, друг Роан?

— Здесь есть привидения?

Казалось, вопрос удивил архивариуса.

— Духи мертвых могут приходить куда угодно. Нашей госпоже нужно с ними поговорить.

— Господи, Рэйн, так леди Корвел — медиум?

— Нет, она волшебница.

Юджину на мгновение показалось, что земля под ногами стала мягкой. За время общения с Моной он видел немало странного, и все время пытался найти этому объяснение, но сегодняшний день оказался рекордсменом на всевозможные аномалии.

Довольно теплая погода внезапно сменилась лютым холодом, как будто температура понизилась градусов на двадцать. У подножия гигантской лестницы появилось туманное облако, которое увеличилось в размерах, уплотнилось и превратилось в женщину в старинном наряде, которая была похожа на Снежную королеву. Она выглядела вполне живой, оставаясь при этом практически прозрачной.

Юджин увидел, как капитан Хартли опустился на колено, поднес к губам край ледяного призрачного платья, а потом выпрямился и взял леди Корвел за руку. Никто не слышал, о чем они говорили, но внезапно всех троих окутало яркое радужное сияние. Фантастические переливы красок мгновенно превратили унылое строение в волшебный сказочный замок. Кроу невольно вспомнил, как долгими летними вечерами на острове Лисмор развлекал леди Корвел рассказами о кинематографических спецэффектах и чудесах современной анимации. Если бы он только мог знать…

Снежная королева исчезла вместе с радужным сиянием, старая крепость снова стала мрачной и пустынной. Кроу взглянул на леди Корвел и поразился произошедшими с ней переменами. Она словно вобрала в себя весь этот волшебный свет. А, может быть, она всегда его излучала? Юджин чувствовал себя очарованным, больным и растерянным. Чтобы как-то отвлечься, он поправил на плече ремень сумки и повторил недавний вопрос капитана Хартли.

— Как будем отсюда выбираться?

Мона улыбнулась так, что он почти ослеп.

— Очень просто, Юджин.

Прямо в воздухе перед путешественниками замерцала муаровая завеса, которая заставила майора испуганно отскочить.

— Будь я проклят! Это еще что такое? — воздух изгибался, дрожал, по нему расходились волны, словно кто-то поставил вертикально водную поверхность. — Что мне с этим делать, миледи?!

— Туда нужно войти, Юджин.

Легко сказать… Аномалия сильно походила на искривленное пространство. Она плавно колыхалась, вызывая головокружение и дурноту. Юджин набрал воздуха в грудь, как перед прыжком в воду, и шагнул к завесе, а следом двинулись Мона, Джастин и двое эльфов, которые вели под руки Роана Салливана.

Глава 10

Путешественники оказались на вершине пологого холма, с которого открывался умопомрачительный вид на сказочный замок, купающийся в мягком солнечном свете. Его огромный хрустальный купол переливался всеми цветами радуги, стены сверкали девственной белизной, а на изящных башенках гордо реяли красочные знамена. По огибающей замок реке плыли нарядные барки, вся округа утопала в пышной сочной зелени…

— Я тоже испытала потрясение, когда впервые увидела замок Розы, — лицо леди Корвел сияло светлой радостью. — Простите, что не даем вам опомниться, Юджин, но нам с Джасом хочется поскорее увидеть детей. Потерпите еще немного, и попозже вечером мы постараемся все вам объяснить. Мир вокруг вас абсолютно реальный, это не сон, не бред и не наваждение. Постарайтесь присмотреться к нему, и я очень надеюсь, что он вам понравится.

Сейчас Мона Корвел была для майора единственным знакомым лицом, единственным ориентиром, вокруг которого можно было выстроить новую реальность. Только бы не сойти с ума и не затеряться в этой фантасмагории… Аналитический склад ума и привычка к самодисциплине сейчас только мешали Юджину. Удивительный сказочный мир, в котором он очутился, никак не укладывался в его сознании, потому что хорошо организованному прагматичному мозгу не за что было зацепиться.

Как только они спустились с холма, навстречу им выдвинулись дозорные, охранявшие мост через живописную реку. Было непросто узнать Светлую госпожу в стройной девушке, одетой в джинсы, спортивную куртку и кроссовки, одолженные ей одной из горничных на острове Лисмор, и все равно через несколько мгновений замковый двор начал заполняться людьми. Путешественники шли сквозь живой коридор, леди Корвел приветствовали как королеву, радостную весть передавали из уст в уста. Приветственный гомон становился все громче, но его с легкостью перекрыл высокий детский голос.

— Мама!!!

Из распахнутых настежь парадных дверей пулей вылетел светловолосый мальчик, ловко увернулся от пытавшихся его остановить телохранителей и бросился вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.

— Санни, сердечко мое!

Мона опустилась на колени и крепко обняла сына. Он все еще оставался худеньким, но так вырос за последний год и стал таким сильным, что у волшебницы на глаза навернулись слезы. Следом за мальчиком появилась темноволосая малышка, которая молча, еще по-детски неуклюже спустилась по лестнице, торопясь к единственному человеку, которого не переставала ждать.

Майор увидел, как Джастин уронил на землю всю свою поклажу и в мгновение ока оказался рядом с девочкой.

— Нэн, солнышко мое любимое, как же ты выросла!

Ребенок словно прилип к отцовской груди, силясь прижаться покрепче, и их окутало нежное золотистое сияние, отделив на несколько мгновений от всего остального мира. Следом за детьми с лестницы спустились грозного вида эльфы в синих чешуйчатых безрукавках, вооруженные мечами и большими луками. Наблюдая за тем, как они почтительно приветствуют Кэйда, майор догадался, что именно так и выглядел его сегодняшний спутник до того, как отправился спасать леди Корвел.

Все происходящее напоминало красиво снятое кино из жизни какого-нибудь средневекового королевского дома, но вот чувства и эмоции кипели подлинные. В дверях появились молодые люди, одетые так нарядно, словно они собрались на бал.

— Кузина, слава Богам, ты вернулась!

Последовала очередная трогательная семейная сцена, а потом Мона увидела скромно стоящего в стороне высокого эльфа благородной наружности.

— Лаэр, друг мой, ты целительный бальзам для моего измученного сердца!

Эльф попытался встать на колено, но волшебница не позволила и крепко обняла своего верного управляющего.

— Дом тосковал без вас, брэни, и все мы чувствовали себя обездоленными. Но теперь, слава Богам, нормальный ход вещей восстановлен! Да не нарушится он! — голос эльфа подрагивал от сдерживаемых эмоций.

Из замковых дверей неожиданно повалили пожилые мужчины и женщины в длинных разноцветных балахонах, и все началось сначала.

Кроу по привычке мысленно отмечал самое основное, откладывая мелкие детали на потом. Отношения в этой семье непростые, но центр притяжения — Мона, именно она ответственна за погоду в доме… Языков общения несколько, все довольно причудливые… В замке полно профессиональных военных, и совершенно неважно, чем они вооружены… Даже при отсутствии заметных средств коммуникации охрана и система оповещения налажены неплохо… Передвигаются в этом мире на конной тяге и верхом, типичное средневековье в пору наивысшего расцвета…

Да, ведь есть еще магия и полное отсутствие привычных технических и электронных средств, включая телефон, телевизор, компьютер и прочее… Но если леди Корвел и ее друзья смогли ко всему этому привыкнуть в его мире, то он будет постепенно отвыкать. Немного смущал тот факт, что перемены в его жизни — это навсегда. Ведь вряд ли к нему на помощь примчится Мэйнард и станет уверять, что простил предательство…

Придется вспомнить все, что он читал, смотрел или слышал о путешествиях во времени… Черт, когда же, наконец, перестанет кружиться голова? Наверное, в здешнем воздухе переизбыток кислорода … Было бы неплохо где-нибудь присесть…

Майор Кроу огляделся по сторонам, но не увидел ничего подходящего. Тогда он опустился прямо на мягкую иноземную траву и на минуту прикрыл глаза.

Книга 3. Звездный ключ

Часть 1. Беглец

Глава 1

Юджин Кроу, бывший майор и агент спецслужб, потянул за трос, чтобы откорректировать направление, и всем телом ощутил, как его летательный аппарат поймал восходящий воздушный поток. Прочный каркас дрогнул, все его сочленения натянулись до предела, ткань мелко затрепетала. Кроу издал громкий вопль восторга. Все равно в небе его никто не услышит. Подвешенный на ремнях под широко раскинутыми крыльями, он стремительно врезался в плотный сладкий воздух, которым до сих пор не мог надышаться.

Облетая долину реки Уай, он то закладывал крутые виражи, то кружился по спирали, словно упавший с дерева лист, а потом снова взмывал в безоблачное бледно-зеленое небо. В его крови бушевал адреналин, каждый мускул вибрировал от напряжения, от избытка ощущений перехватывало дыхание.

Юджин и прежде неплохо владел своим телом, но теперь оно стало не в пример сильнее, прочнее и выносливей, почти как у эльфов. Конечно, он не стал бессмертным, но срок его физической жизни значительно увеличился, потому что за прошедшие восемнадцать лет он нисколько не изменился. Сейчас Юджину уже полагалось быть поседевшим и слегка одряхлевшим мужчиной немного за пятьдесят, а он оставался молодым, его по-прежнему переполняли сила, энергия и … любовь.

Во времена непростого и не очень радостного детства Кроу много кем мечтал стать, но никак не ожидал, что все его мечты воплотятся именно здесь, благодаря удивительному и бесконечно талантливому эльфийскому народу. Для эльфов не существовало невыполнимых задач. Они были бесконечно изобретательны, терпеливы и настойчивы, поэтому всегда добивались нужного результата. В один прекрасный день Юджин обнаружил, что его собственная индивидуальность, которую он годами подавлял на военной службе, тоже вырвалась на волю и больше не желала сгибаться под гнетом обстоятельств.

Процесс адаптации был для Юджина долгим и мучительным, зато конечный результат поразил его самого. Он стал похож на человека, побывавшего в руках опытного пластического хирурга, который сумел превратить вполне заурядную внешность во что-то привлекательное и даже самобытное. На самом деле в организме Юджина после приема Эликсира произошли определенные мутации, но он старался не зацикливаться на этой мысли.

Немного осмотревшись и поразмышляв о местных обычаях, верованиях и привычках, Кроу пришел к выводу, что эльфам в их размеренной долгой жизни остро недостает мотивации. Они много работали, мало развлекались и совсем не занимались спортом. Эльфам был чужд соревновательный дух. Исключение составляли только представители воинской касты, которые проводили свободное время, бесконечно совершенствуя свои физические возможности и оттачивая боевые искусства. В их среде процветало соперничество, и совсем не было здоровой конкуренции.

Понимая, что имеет дело с кастовым обществом, в котором изменения происходят не просто медленно, а с черепашьей скоростью, Юджин начал с самого простого: устроил соревнования. Он убедил Мону учредить достаточно ценный приз и пригласил к участию всех желающих. Первыми, кто откликнулся на призыв, оказались патрульные, бывшие подчиненные Джастина. Сэйдиур некоторое время презрительно наблюдали за смешными попытками людей обставить друг друга в беге, прыжках, стрельбе и скачках, но постепенно приохотились к соревнованиям, научились соблюдать правила и с удивлением обнаружили, что патрульные часто побеждают их в честной борьбе.

Теперь в турнирах принимали участие не только воины, но и домашние эльфы, замковая прислуга, многочисленные гости и даже члены семьи. С высоты птичьего полета Юджин с гордостью обозревал недавно выстроенный стадион, который здесь торжественно именовали Стадиумом. Он очень сильно смахивал на древнеримский амфитеатр, зато скаковые дорожки, поле с препятствиями, стрельбища и новенький ангар для его красавца дельтаплана выглядели вполне современно.

Поначалу Кроу столкнулся с множеством трудностей, но потом выяснилось, что магия имеет перед техническими достижениями неоспоримое преимущество. Достаточно было просто объяснить, чего именно он хочет, и к делу приступали волшебники. Не все получалось с первого раза, но конечный результат неизменно радовал. В том же, что касалось изготовления инвентаря, одежды, обуви и различных приспособлений, эльфам просто не было равных. Они подбирали, доставали, а иногда и создавали именно те материалы, которые требовались Юджину.

Сейчас он благодарил всех местных Богов, которых насчитывалось не меньше, чем на Олимпе, за то, что в юности был любопытен, много читал, занимался разными видами спорта и обладал отличной памятью. Кроу тщательно изучил местные популярные игры, и составил программу из смешанных видов спорта, по которым стали проводиться регулярные соревнования.

На чемпионатах царил дух равноправия и справедливости, появилось даже некое подобие судейского корпуса, что избавило бывшего майора от необходимости работать арбитром почти на всех спортивных поединках. За восемнадцать прошедших лет Юджин выучил пять языков, был представлен эльфийской королеве, сражался с колдунами, много путешествовал и даже побывал в плену у горного народа амсэйр.

Кроу плавно развернул свое крылатое детище и, ослабив натяжение тросов, пошел на посадку. Эту изящную конструкцию для него собрали эльфы под чутким руководством Фиарэйна, который оказался гораздо лучшим изобретателем и чертежником, чем сам майор. Королевский архивариус представлялся Юджину здешней реинкарнацией Леонардо да Винчи, так много он знал и умел. Методом проб и ошибок они достигли, наконец, нужного результата, и сегодня состоялся первый настоящий полет. Юджин поднял в воздух свой дельтаплан и целый час парил над долиной, подобно орлу.

Пестрая группа поддержки уже спешила к месту его приземления. Кроу освободил ноги из поддерживающих петель, в решающий момент взял тросы на себя, коснулся земли и побежал по траве, увлекаемый инерцией. Скорость оказалась слишком большой, Юджин даже стал опасаться, что его протащит волоком по траве, но тут на помощь пришла магия. Мягкая сила приняла Кроу в свои объятия, замедлила продвижение, и с помощью восторженных зрителей он, наконец, освободился от креплений.

Приведя в порядок одежду, Юджин глубоко вздохнул и только потом повернулся к женщине в светлом платье с золотой Розой на кружевном корсаже. Первый же взгляд на прелестное сосредоточенное лицо Моны заставил майора насторожиться. Пока он пытался покорить небо, во вверенном ему ведомстве явно что-то произошло.

Глава 2

В глубине таинственного замкового сада был выстроен белоснежный круглый павильон, который при желании из уютного убежища превращался в открытую беседку. Он имел собственный защитный магический купол и предназначался для собраний узкого круга посвященных, который Кроу в шутку именовал лигой Розы. Даже после стольких лет он все еще ощущал свою неуместность в обществе типичных рыцарей плаща и кинжала, но леди Корвел безоговорочно доверяла своему верному охраннику с острова Лисмор. Это самое доверие и дало ему силы начать новую жизнь, а потом стать секретным порученцем Великой волшебницы.

Внутренняя обстановка маленькой ротонды никак не соответствовала представлениям Юджина о помещении для тайного собрания. Он до сих пор скептически воспринимал изящную мягкую мебель, белоснежные занавески и распахнутые настежь двери. Для него подходящей считалась бы аскетически обставленная, наглухо закрытая комната, предварительно дважды проверенная на наличие подслушивающих устройств. Магические щиты и купола, которых он не видел и не ощущал, не давали чувства безопасности, хотя уже не раз спасали ему жизнь.

Фиарэйн, Кэйд и Кинниал сидели в удобных креслах, а Джастин снаружи о чем-то беседовал с Аланом Старком. Именно Алан первым перебрался в замок вслед за капитаном Хартли, а потом к нему присоединились патрульные, которые участвовали в походе к Каменному острову. Так закаленный в сражениях смешанный отряд стал ударной группой Светлой госпожи, а вездесущий майор Кроу окрестил его Интернациональным корпусом.

После обмена приветствиями собравшиеся в ротонде выжидательно уставились на Мону.

— Меньше часа назад кто-то воспользовался Ключом и проник в наш мир из Зала Совета.

— Ну, кем бы ни был этот безумец, он уже мертв, — моментально отреагировал Кэйд.

— И мы точно знаем, что это не Мэйнард, — добавил архивариус, остальные молча переваривали полученную информацию.

— Никто не пытался вызвать тебя с помощью Ключа? Просто открыли Дверь и вошли? — решил уточнить Джастин.

— Да, кто-то просто вошел, и он был один.

— Ключевое слово «был», магия по-любому превратила его в котлету, — Кэйд для убедительности хлопнул ладонью по подлокотнику кресла.

— Возможно, но не помешает взглянуть на этого храбреца. Мне объявлять общий сбор, командир? — Алан вопросительно взглянул на капитана.

— Это место нужно было взорвать еще двадцать лет назад! — недовольно проворчал Джастин, и Мона с трудом подавила усмешку.

— Его нельзя уничтожить, Джас. Зал Совета со всеми его Дверями не принадлежит ни одному из миров. Не стоит привлекать излишнее внимание, поднимая отряд по тревоге. Давайте просто пойдем и посмотрим, что там случилось, пока дети не узнали.

При упоминании о детях споры мгновенно прекратились, и через несколько минут семеро заговорщиков уже стояли в зале с квадратными колоннами, чутко прислушиваясь к звукам огромного здания.

Кроме легкого дуновения ветра и шороха песка ничто не нарушало застойную тишину этого места, но Мона внезапно насторожилась. Она быстро пошла по коридору, ведущему к злополучной Двери, и Джастин сделал знак своим спутникам, чтобы они взяли волшебницу в плотное кольцо. Относительно небольшое помещение перед Дверью поначалу показалось разведчикам совершенно пустым, но потом они заметили неподвижно лежащее тело, которое почти сливалось с серым каменным полом.

Лежащее существо имело вполне обычные руки и ноги, но на месте головы у него оказался огромный, тускло поблескивающий пузырь.

— Боги, какая гадость! — Кэйд невольно сложил пальцы в охранный знак. — Из какого же он мира? Не могу припомнить ни одного столь отвратительного…

— Постойте! — майор опустился на колено и осторожно перевернул иномирянина лицом вверх. — Это вовсе не голова, а шлем скафандра.

— Что ты имеешь в виду?

— Он одет в скафандр. Вы наверняка видели нечто подобное на космонавтах или пилотах дальней авиации, когда были в моем мире. В новостях такое часто показывали, — архивариус задумчиво покивал, припоминая, но Джастин и Кэйд продолжали хмуриться. — Это специальный прочный костюм, который защищает человека от жесткого излучения, от перегрузок и позволяет находиться в безвоздушном пространстве. В этом резервуаре, по-видимому, запас дыхательной смеси, — Юджин заинтересованно склонился над неподвижным телом, — но технология слишком продвинутая. В моем мире даже близко такого не было и еще лет двести не будет. К тому же он мимикрирует.

Джастин в досаде стиснул кулаки.

— Поясни, — сквозь зубы процедил он.

— Скафандр изготовлен из материала, который постоянно меняет окраску, чтобы сливаться с окружающей средой, — Юджин поднял голову и обвел взглядом растерянных слушателей. — Как хамелеон, защитная функция.

— И этот удивительный костюм спас ему жизнь, — тихо произнесла Мона.

— Что?! — Джастин даже не попытался скрыть разочарование. — Он жив? После такой магической встряски?

— Да, жив, но еле-еле, надо срочно избавить его от этих доспехов.

— А нельзя оставить все, как есть?

— Можно, но тогда мы так ничего и не узнаем.

По лицу капитана ясно читалось, что он легко это переживет, но его драгоценная половина страстно любила разгадывать загадки, поэтому он кивнул майору и на всякий случай снял пистолет с предохранителя.

После нескольких неудачных попыток Юджин справился с креплениями шлема и снял с пришельца полупрозрачный пузырь, который отсвечивал и бликовал, не позволяя увидеть его лицо. Когда раздался тихий щелчок, и шлем оказался в руках майора, все невольно затаили дыхание.

На пыльном каменном полу древней крепости лежал молодой мужчина с густой копной темных растрепанных волос и мертвенно бледной кожей. Лицо необычных пропорций с высокими скулами и четко очерченным подбородком было гладким, почти совершенным, но на нем лежал явственный отпечаток перенесенных страданий.

— Его нельзя здесь оставлять, — тихий голос волшебницы вывел разведчиков из некоего подобия транса, в котором они застыли, рассматривая пришельца. Стряхнув оцепенение, люди и эльфы пришли в движение, осторожно подняли пострадавшего и взглянули на Светлую госпожу. — Думаю, нам подойдет Дом на озере. Постараемся как можно дольше скрывать его от детей.

— Ну да, целый час или даже два, — пробурчал Джастин и шагнул в открывшийся портал.

С тех пор как капитан перебрался из усадьбы в замок Розы, он не замечал в себе никаких перемен. Магия волшебников всегда заботилась об их долголетии, но у всех, кроме эльфов, это протекало по-разному. Джастин давно подозревал, что для поддержания жизненной силы своих близких Мона понемногу использует зелье Древних, но никогда в это не вмешивался. Она имела полное право применять Эликсир по своему усмотрению. В окружении Джастина только дети менялись по мере взросления, да еще Джонатан в какой-то момент стал выглядеть уже не младшим, а старшим братишкой.

Глава 3

Пришельца устроили в одной из комнат для гостей, но, чтобы избавить его от специального костюма, пришлось изрядно повозиться. С грехом пополам Юджину удалось разобраться с хитроумными застежками, а потом они с Кэйдом осторожно извлекли молодого человека из скафандра. После того, как над ним поработала магия, в теле бедняги не осталось ни одной целой кости, но сердце по-прежнему продолжало биться, и исцеление уже шло полным ходом.

Когда скелет юноши обрел былую прочность, а внутренние органы вновь заняли положенные им места, Мона распорядилась снять с него плотно облегающее нижнее белье. Он оказался довольно высок, прекрасно сложен, выглядел чистым и ухоженным, но был сильно изможден. Его запястья и лодыжки покрывали застарелые ссадины, а поперек туловища виднелся широкий кровоподтек от привязного ремня.

— Интересные дела… — майор приподнял и внимательно осмотрел руку незнакомца. — Похоже, он долго носил кандалы. Недели, может даже месяцы.

Мона шумно вздохнула и прошлась по комнате, пытаясь снять напряжение.

— Никогда ни с чем подобным не сталкивалась. Даже у конченых безумцев в голове больше порядка, чем у этого несчастного. Кто-то основательно поработал, чтобы исковеркать его личность до неузнаваемости, причем действовал очень грубо.

— Он что, опасен для окружающих? Кто-то наложил на него чары?

— Нет, в своем нынешнем состоянии наш гость не опасен, к тому же он довольно долго голодал.

Юджин указал на следы многочисленных уколов на сгибах локтей и наружной стороне кистей рук.

— Его кормили внутривенно и держали на стимуляторах.

— Переведи! — тут же потребовал Джастин.

— Ему при помощи иглы вливали питательный раствор прямо в кровь и добавляли в него наркотики.

Некоторое время все молча разглядывали незнакомца, пытаясь осмыслить услышанное, а потом от двери раздался тихий мелодичный голос.

— Но ведь ты сможешь ему помочь, правда?

Даже часа не понадобилось! Джастин быстро набросил на тело юноши покрывало, а Мона подавила вздох и обернулась.

— Конечно, детка, я сделаю все, что в моих силах, но не раньше, чем мы узнаем хоть что-то о нашем госте.

В комнату вошла ослепительная красавица в легком эльфийском одеянии с белыми цветами в темных кудрях. Мужчины расступились и замерли в почтительном приветствии. Каждый из них удостоился легкой улыбки, а Джастин получил еще и нежный поцелуй в щеку. Анна Корвел-Хартли остановилась у постели, долго смотрела на неожиданного гостя, а потом подняла глаза на Мону.

— Он — не зло.

— Я знаю, детка. От магии он пострадал случайно, но мы пока не станем торопить события. Когда очнется, тогда мы и решим, как поступить. Где твой брат?

— Во дворе, разговаривает с Кристофером.

— А он тут откуда взялся? — Джастин выглянул в окно. — Наверное, опять приехал вместе с Робби. Кэйд, подежурь возле нашего гостя, а остальные пусть рассредоточатся по усадьбе, чтобы не вызывать подозрений. Пойдем, детка, попробуем отделаться от твоего тайного обожателя, потому что сейчас нам лишние глаза ни к чему.

Александр Корвел всей своей человеческой половиной недолюбливал кузена Кристофера, а эльфийской — и вовсе не переносил. Но не потому, что внешне тот мало походил на остальных родственников и даже не был волшебником, а за его навязчивое отношение к сестре Анне. С самого детства Крис Хартли хвостом ходил за очаровательной малышкой. Он немилосердно дразнил и задирал ее, чтобы лишний раз увидеть «фокусы», которые невольно демонстрировал магический ребенок, доведенный до отчаяния вызывающим поведением кузена.

Но когда детство осталось позади, его отношение к Анне резко переменилось. Со всем неуемным юношеским пылом он влюбился в ослепительную красавицу, в которую вдруг превратилась вчерашняя неуклюжая девчушка. Но после того, как Ксан однажды набросился на кузена с кулаками и даже попытался применить к нему магию, взрослым пришлось вмешаться, и это едва не стало причиной раздора в семье. Разбирательство оставило у обеих сторон конфликта неприятный осадок.

Повзрослев, Кристофер научился скрывать свои чувства, стал более осторожен в их выражении, хотя прятать эмоции от волшебников было делом безнадежным. Анна любила проводить время в доме своего детства, часто навещала Гринов, которых привыкла считать членами семьи, а к Робби относилась как к старшему брату. Он не был посвящен в причину давней размолвки, но вот уже несколько лет служил в форте Кэннон, чем беззастенчиво пользовался Кристофер Хартли.

Сверхъестественным чутьем безнадежно влюбленного он всегда определял нужный ему день и напрашивался в усадьбу на обед или ужин. Его не смущало даже то, что Анна почти не разговаривала с ним с тех пор, как он попытался насильно поцеловать ее в замковой конюшне. Она всегда была молчаливой и сдержанной, поэтому Кристоферу не составило труда убедить себя в том, что ее отстраненность не имеет к давнему происшествию никакого отношения. Родители строго настрого запретили ему ухаживать за кузиной, но испытывать к ней тайную страсть никто запретить не мог.

Молодые люди стояли по разные стороны невысокой ограды, неприветливо глядя друг на друга. Крис Хартли был высоким, как его отец, но из-за походки вразвалку всегда казался увальнем. От матери ему достались темно-рыжие волосы, веснушки и широкое простоватое лицо. Ему нравилось считать себя сильнее стройного, изящного кузена, но с того дня, как худенький юный эльф поднял его в воздух и с легкостью забросил на сеновал, устроенный под самой крышей конюшни, он больше не напрашивался на потасовку. Кристофер ограничивался тем, что постоянно критиковал манеру Ксана одеваться, а тот высокомерно игнорировал его нападки.

Сегодня, к великому неудовольствию Кристофера, Нэн вышла из дома в сопровождении обоих родителей. После короткого обмена любезностями кузен вынужден был откланяться, а Ксан невозмутимо улыбнулся сестре.

— Ну, так что у нас случилось?

— Случился гость.

Глава 4

Заходящее солнце уже почти коснулось верхушек деревьев на противоположном берегу озера, когда у входа в беседку появился Кинниал. Приложив палец к губам, сэйдиур прервал неторопливую трапезу и поманил за собой всех сидящих за столом. По поросшей мягкой травой лужайке к берегу озера медленно спускался высокий молодой человек. Его заметно покачивало, и время от времени он разводил руки в стороны, чтобы сохранить равновесие. Домашняя одежда Джастина слишком свободно сидела на его исхудавшем теле, обувью он не воспользовался и с каждым шагом недоверчиво ощупывал босой ногой почву на берегу.

Добравшись до воды, незнакомец принялся с изумлением разглядывать деревянные мостки, лодку и даже веревку, которой она была привязана к причальному столбу. Или он видел все это впервые в жизни, или его исковерканная память просто не сохранила подобных воспоминаний. Когда недалеко от лодки на поверхности воды неожиданно плеснула крупная рыба, он испуганно отпрянул и долго еще вглядывался в безмятежную гладь озера в поисках неведомой опасности.

Его темные волосы не вились, а забавно топорщились на концах, пышной шапкой обрамляя овальное лицо с высокими скулами, которое поражало редкой гармонией черт. Появление незнакомых людей не смутило и не испугало молодого человека. Увидев их, он просто выпрямился и застыл в ожидании.

По умолчанию именно Юджину предстояло начать разговор с неизвестным гостем, поэтому он по-военному коротко кивнул и отчетливо произнес:

— Я майор Юджин Кроу из службы безопасности. Скажите, кто вы и как попали сюда?

Реакции не последовало. Майор подождал и снова повторил ту же фразу, но на другом языке. Когда очередь дошла до древнего наречия, молодой человек впервые проявил какие-то эмоции.

— Вы понимаете меня? — настойчиво повторил Юджин.

Гость неуверенно кивнул.

— Кто вы и как вас зовут?

Простой вопрос вызвал настоящую панику в светлых зеленовато-голубых глазах незнакомца. Он беспокойно пошевелился и резко качнулся в сторону, но, когда Кроу попытался его поддержать, поспешно отстранился.

— Пожалуйста, присядьте, пока не упали. Вы помните, когда ели в последний раз? — незнакомец покачал головой, но послушно опустился на деревянную ступеньку лестницы, ведущей на причал. Он машинально растирал ладонью сгиб локтя, где все еще виднелись следы от уколов, которые Мона намеренно не стала залечивать, как и шрамы от кандалов. — А свое имя вы помните?

На этот раз молодой человек уже не покачал, а отчаянно потряс головой, мучительно выискивая что-то в себе. Фиарэйн медленно приблизился и присел рядом с ним на ступеньку. Гостю явно захотелось отодвинуться, но он пересилил себя и остался на месте. Архивариус осторожно вложил в ладонь гостя плоскую походную фляжку, которая оказалась среди вещей Юджина, принесенных из другого мира.

— Вам нужно это выпить. Ничего не опасайтесь, просто пейте, только медленно.

Взгляд незнакомца сочился недоверием, но голод и жажда оказались сильнее опасений. А начав пить, он уже не смог остановиться, пока фляжка не опустела.

— Вы помните, как попали сюда? — не меняя интонации, спросил его майор. — Вы совершили побег? — молодой человек попытался подняться, но Кроу жестом остановил его. — От кого вы бежали? Отвечайте, мы хотим услышать ваш голос. Вы в состоянии говорить?

— Да… Да, я могу говорить, — незнакомец прокашлялся и попытался снова. — Я могу говорить, но не знаю, что вам ответить, потому что ничего не помню.

— Допустим, — майор поставил ногу на ступеньку, наклонился и оперся локтем о колено, — но вам хватило сообразительности сбежать, добраться до Двери и дважды воспользоваться Ключом. Уж это вы должны помнить, — во взгляде юноши отразилось смятение, но Кроу был неумолим. — У вас на выбор было одиннадцать Дверей, но вы открыли именно эту. На то была особая причина?

— Мне было плохо, воздуха почти не осталось… Думаю, я свернул в первый попавшийся коридор, в тот, что оказался ближе…

— Разве вам неизвестно, что в зале с Дверями, прекрасный кондиционированный воздух? А при помощи Ключа можно оповестить остальных держателей о том, что вы нуждаетесь в помощи?

Зрачки светлых глаз незнакомца внезапно расширились, он моргнул несколько раз, пытаясь избавиться от мутной пелены.

— Нет… Нет, я этого не знал…

Его лицо побелело, на лбу выступила испарина. Какое-то время он мужественно пытался совладать со своим недугом, но потом издал мучительный стон и опустился на землю.

— Это еще что такое? Какая-то неизвестная болезнь? — Джастин попытался помочь гостю, но тот лишь безудержно дрожал и все время пытался свернуться в клубок.

— Его сделали зависимым от наркотиков. Не получаешь вовремя очередную дозу — попадаешь в ад, — Юджин сочувственно смотрел, как парень корчится в судорогах. — Представляю, как ему сейчас худо…

По знаку Моны сэйдиур подняли незнакомца и быстро отнесли обратно в дом. Не прошло и четверти часа, как тело его расслабилось, голова беспомощно откинулась на подушки, а рот слегка приоткрылся. Под целительным воздействием магии он крепко уснул, позабыв на время обо всех своих проблемах.

Глава 5

Три дня необычный гость только и делал, что ел, спал и наблюдал за лошадьми, пасущимися на ближнем выгоне. Никто его не беспокоил. Мона установила ограничительный барьер сразу за оградой усадьбы, но незнакомец ни разу не попытался выйти со двора. Адама и Марту попросили по возможности не попадаться гостю на глаза, поэтому он проводил дни в полном одиночестве. Но на четвертый день Мона в сопровождении Джастина и майора нарушила его безмятежное уединение.

От свежего деревенского воздуха и сытной еды молодой человек немного окреп, одежда Джастина уже не так сильно болталась на стройном теле. При появлении хозяев дома он вежливо поднялся, лицо его было спокойным и замкнутым. Мона села в кресло, Хартли встал за ее спиной, а Кроу вышел на середину комнаты.

— Доброго дня. Как вы себя теперь чувствуете?

— Благодарю вас, гораздо лучше. Простите, что до сих пор не представился, но я так и не смог вспомнить своего имени.

— Вы не против, если я для удобства буду звать вас Джоном? — мягко спросила Мона.

— Нет, не против.

— Меня зовут Мона Корвел, это Джастин Хартли, мой муж, а с майором Кроу из службы безопасности вы уже знакомы. Присядьте, Джон, нам нужно поговорить.

Гость опустился в кресло и обхватил себя руками, словно ему внезапно стало холодно, а Юджин прошелся по комнате, привлекая к себе его внимание.

— Мы предполагаем, что есть две основные причины, по которым кто-то исковеркал вашу память. Первая — вы случайно или намеренно стали жертвой научного эксперимента, а вторая причина — ваше положение в той жизни, которую вы так прочно забыли. Человеком, лишенным памяти, легче манипулировать. Он с готовностью поверит всему, что ему скажут окружающие, лишь бы почувствовать почву под ногами. Вы со мной согласны?

Мнимый Джон довольно долго молчал, глядя в пол, а потом поднял на майора потемневший взгляд.

— Мне кажется, что я не слишком доверчив. А почему вы считаете, что кто-то намеренно лишил меня памяти? Может быть, это последствия травмы или…

— Если это была травма, то лечили вас очень странным способом. Как вы попали в зал с Дверями?

— Я не помню.

— Вы можете не помнить события из своей прошлой жизни, но обстоятельства побега должны были сохраниться в памяти. Из этого я делаю вывод, что вы нам лжете.

В глазах цвета морской воды отразилась мука.

— Это не ложь! Когда заканчивалось действие наркотика, в моей дырявой памяти появлялись все новые и новые провалы. Помню, как ускользнул от охраны, как угнал спасательный бот, как меня подбили. Я падал на планету больше суток. Мне удалось посадить бот в глубокий снег, а остальное я помню нечетко, потому что наркотик перестал действовать, и есть очень хотелось. Воздух у меня был на исходе, а дышать без скафандра на поверхности Фрома невозможно, легкие вымерзают. Дальше все, как в тумане… Очнулся я уже здесь.

— Юджин, ты понимаешь, о чем он говорит? — Мона тихо подошла и встала рядом с майором.

— В общих чертах, миледи, — Кроу пристально следил за сменой выражений на лице незнакомца и вполне допускал, что тот рассказал не все. Но основное, похоже, было правдой: наркотики, истощение, скафандр, побег, аварийная посадка… — Все могло быть именно так, как он рассказал. Его мир не ограничен одной планетой, эти люди освоили дальний космос и чувствуют себя в нем, как дома.

— Они могут быть создателями зала с Дверями?

— Не знаю, миледи. Верните ему память, тогда и поговорим.

Волшебница подавила вздох.

— С ним что-то не так, Юджин. Мне вряд ли удастся пройти этот путь до конца, но попробовать все же стоит.

— Если у тебя есть опасения, зачем искушать судьбу, как любит говорить Роан? Ну, не вспомнит он, кем был когда-то, что с того? Здесь ему ничто не угрожает.

Мона с мягкой укоризной посмотрела на мужа.

— Это не нам решать, Джас. К тому же мне бы очень хотелось познакомиться с теми, кто построил такое удивительное сооружение.

— В любом случае это были его далекие, далекие предки.

Не понимая ни слова, незнакомец с явным волнением следил за разговором, и Мона сжалилась над ним, перейдя на древний язык.

— Джон, вы можете остаться таким, как сейчас и начать жизнь с чистого листа, но, если не захотите, я постараюсь восстановить вашу память. В любом случае выбор за вами.

Гость недоверчиво посмотрел на Мону, а потом задал странный вопрос.

— Вы можете помочь мне, мадам? Вы врач?

Волшебница удивленно моргнула, а потом с усмешкой покачала головой.

— Нет, я не лекарь, Джон, поэтому исцеление будет довольно мучительным. Обдумайте хорошенько оба мои предложения, мы не станем вас торопить.

— На самом деле выбора у меня нет. Я знаю, чувствую, что забыл что-то важное, и мне жизненно необходимо это вспомнить. Если вы не галлюцинация, не порождение отравленного наркотиками мозга, то я согласен, мадам. На все.

— Хорошо, но вас придется привязать.

После секундного колебания молодой человек откинулся на спинку кресла и демонстративно положил руки на подлокотники. Когда майор затянул последний узел, Мона подошла к добровольному пленнику и без всякого стеснения вторглась в его внутренний мир.

— А теперь, Джон, закройте глаза и постарайтесь расслабиться. Когда вы снова их откроете, то скажете мне, как вас зовут на самом деле.

Глава 6

Мона устала скитаться в лабиринте чужого, непонятного ей разума, который она восстанавливала, полагаясь только на свою интуицию и чувство гармонии. То, что сломали и исковеркали его тюремщики, было не просто даровано природой, а кем-то создано, положено в голову их гостя намеренно. Эти фрагменты портили общую картину и очень затрудняли работу волшебницы, так как были не магического и не естественного происхождения.

Мона не знала, сколько прошло времени с того момента, как она вошла в разум мнимого Джона, но утомление уже сказывалось. Она старалась не обращать внимания на собственные неудобства, потому что они не шли ни в какое сравнение с теми муками, которые сейчас терпел их гость.

Он не издал ни звука и старался не дергаться, что дало волшебнице возможность сосредоточиться на его сущности и не думать о страданиях оболочки. Мона мысленно дохнула на почти угасший светоч его истинного «я», до которого ей с трудом удалось добраться. Так раздувают искорку огня, чтобы возродить живое пламя. Огонек заколебался, почти пропал, а потом появился снова, окреп и засиял зеленовато-голубым светом.

Да, ее дочь была права, он — не зло, этот странный пришелец, но в его теле и разуме скрыто слишком много секретов, смертельно опасных для него самого и для тех, кто будет с ним рядом. Труд был уже почти завершен, когда волшебница сделала еще одно неприятное открытие. Она долго смотрела в неподвижное красивое лицо гостя и размышляла о том, почему Боги одной рукой тебе что-то дают, а другой тут же отнимают, как будто опасаются, что чаша твоего счастья вдруг переполнится.

Почувствовав на своих плечах заботливые руки Джастина, Мона устало склонила голову ему на плечо. Майор Кроу, который никогда не нуждался в дополнительных инструкциях, стал неспешно распутывать узлы на руках и ногах гостя. Довольно долго тот не шевелился, а потом открыл глаза и размял затекшие пальцы. Выглядел он так, будто недавно оправился от тяжелой болезни, но взгляд его светлых глаз был ясен и тверд. Молодой человек глубоко вздохнул и поднялся на ноги.

— Позвольте представиться, меня зовут Себастьян Лангвад.

— Вы наследник королевской крови или сын президента? — тут же выстрелил вопросом майор, которого совершенно не волновали усталый вид гостя и тени под его глазами.

— Нет, я не наследник трона. Мы с нынешним Императором даже не родня.

— В чем же состояла ваша ценность для похитителей? Если бы они хотели просто получить выкуп, то не стали ковыряться в ваших мозгах. Или это была попытка уничтожить компрометирующую их информацию?

— Нет, меня мало интересовали их секреты. Я в любом случае ничем не смог бы им навредить.

— Значит, они искалечили вас в попытке докопаться до ваших секретов? Вы хранили государственные тайны в силу своей должности?

— Нет, моя работа не представляла для них интереса. Я занимаюсь разведением растений в условиях агрессивной среды.

— И вы не совсем человек, как я понимаю. Вы словно состоите из множества сущностей.

Это замечание, сделанное тихим голосом, внезапно лишило гостя стоического спокойствия, с которым он отвечал на вопросы майора. Молодой человек вспыхнул и даже, похоже, обиделся.

— Я человек, обычный человек, мадам. То, что вы заметили во мне — это всего лишь фрагменты белковых цепочек, позаимствованных у различных организмов. Мой отец — известный генетик. Он был помешан на идее создания совершенного индивидуума, лишенного каких-либо физических недостатков. Так что я стал жертвой эксперимента еще в утробе матери. Предполагалось, что у меня будут крепкие кости, сильные мышцы, непробиваемая иммунная система и выдающиеся интеллектуальные способности.

Мона перевела взгляд на Юджина, умоляя его вмешаться.

— Ну и как, эксперимент вышел удачным? Вы действительно идеальны во всех отношениях?

Себастьян непочтительно фыркнул.

— Я довольно близорук, часто ломал в детстве кости и страдал редкими заболеваниями, поэтому мало чем порадовал своего родителя.

— Ваш отец умер?

После довольно длинной паузы, Себастьян обреченно покачал головой.

— Я не знаю. Он пропал несколько лет назад.

Мона жестом попросила гостя снова сесть в кресло, и он из вежливости уступил.

— Как мне вас называть? Господин Лангвад?

— Зовите меня Себастьян.

— Себастьян, если вы все еще ждете возвращения вашего отца, то напрасно. Его уже нет среди живых.

На красивом лице с идеально вылепленными чертами не дрогнул ни единый мускул. Либо их гость догадывался об участи, постигшей выдающегося генетика, либо не слишком сожалел об утрате. В любом случае, искренней привязанности к отцу он явно не испытывал.

— Вам что-то об этом известно?

— Только то, что ему помогли уйти из жизни, больше ничего. Может быть, известному генетику и не удалось вывести новую человеческую породу, зато он сумел превратить своего сына в идеальный инструмент.

После слов волшебницы повисла долгая пауза. Себастьяну явно не хотелось поднимать эту тему, но все чего-то ждали от него, и, в конце концов, он сдался.

— Я узнал от отца о своем предназначении незадолго до его исчезновения.

Предназначение! Сердце Моны внезапно стало тяжелым, как кусок льда, кровь застыла в жилах. С трудом преодолевая оцепенение, она вгляделась в светлые прозрачные глаза.

— Отец сам вам все рассказал?

— Это не было доверительным разговором. Мы в очередной раз повздорили из-за моей работы, и он вдруг сорвался. Заявил, что трудился над моим созданием не для того, чтобы я растрачивал себя на всякую ерунду, что в скором будущем мне предстоит совершить нечто выдающееся, и что только для этого я появился на свет.

— Больше ничего? — Себастьян молча покачал головой. — А о знаке на вашей груди он не упомянул?

— Я не могу об этом говорить. Ни при каких обстоятельствах. Простите…

Мона с усилием поднялась.

— Нам всем не помешает немного отдохнуть. Юджин, проводи, пожалуйста, нашего гостя в беседку и представь остальным, мы с Джасом подойдем через несколько минут.

Глава 7

Несмотря на сильную усталость, волшебница никак не могла успокоиться. Она расхаживала по спальне из угла в угол до тех пор, пока Джастин не перехватил ее и не усадил к себе на колени.

— Расскажи мне, наконец, что такого ты узнала про этого парня, кроме того, что любящий папаша собирал его по частям? Помнишь, Юджин нам рассказывал о науке генетике? Говорил что-то о растениях, о породах собак и лошадей. Эльфы тоже этим занимаются, совершенствуют себя при помощи магии… Боги, ты вся дрожишь! Что случилось, любимая?

Мона крепко прижалась к груди Джастина и почувствовала, как сковавшая ее сердце ледяная корка начала стремительно таять.

— Неважно, как его создавали, Джас, главное — для чего. У парня есть Предназначение и связанный с ним тайный символ, и нашу Дверь он открыл не случайно. Над всей этой историей явно сгущается зловещая тень Древних.

— Совсем не обязательно! — моментально возразил капитан, но в глубине души он уже понял, что снова пытается спорить с Судьбой. После всех выпавших на их долю испытаний они с Моной, наконец, обрели счастье, но кому-то явно не терпелось его разрушить. — Так ради какой великой цели трудился его папаша-генетик? Этот любитель растений должен стать пищей или все-таки оружием?

Волшебница невольно улыбнулась и пальчиками разгладила хмурую складку между бровями мужа.

— Узнать об этом суждено уже не мне, Джас. Судьба нашего гостя хоть и определена, но небезнадежна, его еще можно спасти.

— Ах, вот как! Отправимся на дело всей семьей?

Джастин просто пошутил, но Мона продолжала смотреть на него печально и немного таинственно, а потом тихонько вздохнула.

— Не в этот раз.

Хартли понадобилось несколько мгновений, чтобы постичь смысл негромко сказанных слов.

— Боги, любимая! Неужели, правда?! — он обхватил ее руками и прижал к себе так, словно хотел укрыть от всего мира. — Если бы я знал, то ни за что не позволил тебе так утомляться! Ложись немедленно в постель, а я попрошу Марту…

Мона провела ладошкой по лицу Джастина и смахнула с его щек слезы радости, которых он даже не замечал.

— Я обязательно отдохну, Джас, но не сейчас. Нельзя оставлять Себастьяна наедине с этой стаей волков.

А кровожадная стая тем временем мирно ужинала, заново приглядываясь к гостю. Себастьян обошел сад, внимательно осмотрел цветы и плодовые деревья, потом в благоговейном восторге долго наблюдал за огромной золотистой собакой, а после с аппетитом поел. Когда в беседке появились Мона и Джастин, мужчины начали дружно подниматься из-за стола, но волшебница нетерпеливо отмахнулась от них, уселась на свое место и жадно набросилась на еду.

К всеобщему удивлению, у Себастьяна Лангвада оказались приятные непринужденные манеры. Теперь, когда его память полностью восстановилась, он превратился в воспитанного, хорошо образованного молодого человека, который ни в чем не знал нужды, но неожиданно для себя оказался в бедственной ситуации. Из сидящих за столом мужчин один только королевский архивариус не был профессиональным военным, поэтому гость безошибочно выбрал его себе в собеседники.

Они так увлеклись разговором, что не заметили, как сгустились сумерки. Себастьян как раз начал рассказывать об универсальных комплексах для выращивания растений, которые создавались в его лаборатории, как вдруг замолчал на полуслове и медленно поднялся из-за стола. У обвитого плющом входа в беседку возникли лесная нимфа с белыми цветами в пышных кудрях и светловолосый эльф, вооруженный легким луком.

Глава 8

С самой первой минуты знакомства Александр Корвел стал для своей младшей сестренки защитником, опекуном и другом. Их магическая связь была настолько сильна, что они все знали друг о друге, даже находясь на расстоянии. Брат всегда был голосом молчаливой и замкнутой Нэн, а она его утешением и поддержкой, особенно в те годы, когда в нем бурно конфликтовали человеческая и эльфийская половины. Ксан отказался проходить многолетнее обучение у Алфар клана Воздуха, потому что не хотел глубоко погружаться в эльфийскую культуру. Магической силы ему и так хватало, поэтому он предпочел остаться волшебником, который выглядел и одевался, как настоящий эльф.

Анна со своими необычными способностями всегда стояла особняком. Она обладала даром обращать любую магию и переиначивать ее на свой лад. Малышка Нэн ходила собственными путями и чем старше становилась, тем более причудливые формы принимал ее магический дар. К двадцати годам она научилась обращаться лучом света, и уже никто, кроме Великой волшебницы, не мог за ней проследить.

Этим вечером Себастьяну так и не удалось поговорить с молодой волшебницей, потому что она не произнесла ни единого слова, только молча наблюдала за ним. Когда пришло время прощаться, брат и сестра взялись за руки и просто исчезли, а растерянный гость остался стоять в сгущающихся сумерках.

— Скажите, майор Кроу, это была телепортация?

— Можно сказать и так, — Юджин на глаз оценил физическое состояние Себастьяна и решил, что он в порядке. — Давайте ненадолго вернемся в дом.

Кроме Моны, Джастина и майора, в комнате теперь присутствовал архивариус, который с удобством устроился в кресле у окна.

— Вы продолжаете настаивать, что случайно выбрали именно эту Дверь? — сразу взял быка за рога Юджин.

Молодой человек довольно долго молчал, а потом посмотрел на Джастина.

— Я был в этом уверен только до тех пор, пока не увидел вашу дочь, капитан. Мне с самого детства снилась зеленоглазая девочка с цветами в волосах. Вряд ли это простое совпадение…

Вот в этом Мона была с ним полностью согласна.

— Себастьян, вы верите в Судьбу?

— Раньше не верил, мадам, но с некоторых пор поневоле переменил мнение.

— О Ключе вы узнали от отца?

Себастьян понимал, что на него давят, но не осуждал этих людей. Они спасли ему жизнь, вернули память, им все было известно о Дверях. На фоне последних событий его семейная тайна утратила прежнюю значимость, поэтому Себастьян решил сдать им эту позицию.

— Нет, я узнал об этом от матери. Она урожденная Мортимер, ее семья хранит тайну Ключа на протяжении нескольких поколений.

Мона, Джастин и Фиарэйн обменялись взглядами.

— Мортимеры только хранили Ключ и никогда им не пользовались?

Вопрос, казалось, озадачил гостя.

— Ну, не знаю, наверное, случая не представилось. Я и сам оказался на планете Фром только потому, что в мой бот попала ракета. Хотя, если подумать, то я уже ни в чем не уверен…

Глядя на Себастьяна, который мысленно пытался связать воедино цепь событий, волшебница задумчиво побарабанила пальчиками по подлокотнику кресла.

— А вам известно, что собой представляют эти Двери и куда именно они ведут?

В ожидании ответа присутствующие буквально затаили дыхание, но молодой человек этого даже не заметил.

— Насколько мне известно, Двери — это порталы, которые ведут в иные миры со сходной атмосферой, но я не уверен по части пространства и времени. Возможно, имеет место и этот фактор.

Мона беспомощно взглянула на Юджина.

— Ты понимаешь, о чем он говорит?

— Да, миледи, речь идет о том, что воздух за каждой из Дверей должен быть пригоден для дыхания. Разница в составе атмосферы, несомненно, присутствует, но опасности для жизни она не представляет. Я уже упоминал, что мир нашего гостя не ограничен одной планетой, они летают среди звезд.

Для Моны все эти подробности не имели решающего значения, ее давно мучил другой вопрос.

— Вам известно, с какой целью создавался зал с Дверями? — Себастьян покачал головой. — А вашей семье?

— Вам нужно спросить об этом у моей матери.

Волшебница подавила вздох. Прошло больше двадцати лет, а она ни на шаг не приблизилась к разгадке. Таинственное сооружение снова напомнило им о себе, но понятнее от этого не стало.

— Думаю, на сегодня вопросов достаточно. Отдохните, Себастьян, увидимся с вами утром.

Глава 9

Анна Корвел-Хартли знала о своей маленькой слабости. Она всю сознательную жизнь старалась с ней бороться, но значительных успехов так и не достигла. Молодая волшебница очень любила наблюдать и предпочитала делать это исподволь. В детстве объектами для наблюдений были растения, насекомые и птицы, а когда она подросла, ей открылся сложный и многообразный мир человеческих взаимоотношений.

По натуре Анна была созерцателем, молчаливым свидетелем событий, но она воспринимала не внешнюю сторону происходящего, а глубинный эмоциональный смысл. У них в семье сложилось так, что Санни со своими проблемами всегда обращался к матери, а Нэн к отцу, но постепенно отношения в семье менялись. Чем больше Анна наблюдала за своими родителями, тем большим теплом проникалась к матери, а Ксан набирался от отчима тех человеческих качеств, которые необходимы в жизни каждому настоящему мужчине. Единственное, что было недоступно эльфу-волшебнику, это та всепоглощающая любовь, которую Джастин испытывал к его матери. Боги даровали Ксану лишь способность любить своих родных, чужие женщины не вызывали в нем никакого эмоционального отклика.

В замке Розы соседствовало и мирно уживалось множество сил, данных волшебникам от рождения. Между различными по мощи и наполнению дарованиями выстраивались тонкие причудливые связи, все виды светлой магии взаимодействовали друг с другом, потому что большинство их носителей являлись кровными родственниками.

За относительно короткий срок эльфийская магия накрепко сплавилась с волшебством замка, и как-то само собой сложилось удивительное сообщество, состоящее из волшебников, эльфов и людей. В нем находилось место каждому, но это вовсе не означало, что в замке царила сплошная безоблачная идиллия. Напротив, иногда древние стены и хрустальный купол сотрясали настоящие ураганы страстей, и чем больше их пытались сдерживать, тем сильнее они бушевали.

Едва оказавшись в замке Розы, Анна быстро поняла, что у эльфов принято проявлять лишь малую часть своих истинных чувств. Но их бесстрастные лица и отстраненный вид могли обмануть кого угодно, только не впечатлительного ребенка, наделенного редким эмпатическим даром. Для девочки, в одночасье лишившейся и матери и отца, основная трудность состояла в том, чтобы научиться жить среди огромного количества людей. Но именно окружившее ее многолюдье помогло Анне пережить разлуку с родными. И, конечно, присутствие неожиданно обретенного брата.

Теперь, когда они стали взрослыми, им приходилось порой очерчивать личное пространство, но полное и абсолютное доверие позволяло не иметь никаких тайн друг от друга. Хоть отец и настаивал на том, чтобы Ксан повсюду сопровождал сестру, Анна частенько ускользала из замка одна. Спокойная, рассудительная и терпеливая как Джастин, она к тому же унаследовала жажду знаний и неуемное любопытство Моны.

Теперь объектом ее наблюдений стал необычный гость из другого мира. Пока он изучал новое для него окружение, Анна исподволь изучала его. В потаенных глубинах своего сердца она всегда знала, что ей суждено надолго покинуть родной дом, и теперь этот день стремительно приближался.

Себастьян Лангвад был отмечен скрытым судьбоносным знаком, который представлял для него большую опасность. Нэн прекрасно знала, что ее отец терпеть не может таинственное сооружение на Каменном острове, но открыв один раз Дверь в другие миры, было уже невозможно просто забыть об этом.

***

— Сколько вам лет, господин Лангвад?

Длинный меч эльфийской работы, который вызвал бы на любом аукционе настоящий ажиотаж, просвистел над головой Себастьяна, почти коснувшись его волос. Он рефлекторно пригнулся, выпрямился и попытался отбить очередной удар.

— Мне тридцать два года, сударь, если считать по эталонному времени.

Удары сыпались один за другим, и все, что Себастьян успевал делать, это уклоняться от зловеще поблескивающего клинка.

— Вы женаты?

Себастьян споткнулся и с трудом сохранил равновесие. Незаметно для себя он отступил за пределы вытоптанной площадки в густую траву, которая теперь существенно затрудняла его движения.

— Нет, и никогда не был.

Чувствительный укол в грудь заставил его подскочить от неожиданности, потом лезвие меча плашмя обрушилось на плечо, а удар сапогом в колено довершил дело. Себастьян упал на землю и перекатился. Плечо онемело, нога немилосердно заныла. Пока он судорожно хватал воздух открытым ртом, противник, небрежно чиркнув кончиком клинка, срезал костяную пуговицу с ворота его рубахи.

— Быть может, вы помолвлены с кем-то?

— Нет, мессир Хартли, я … ни с кем не помолвлен.

— Как удобно, ни ответственности, ни обязательств, одни растения на уме! Вам даже не нужно заботиться о семье, не правда ли?

— Неправда, я люблю своих родных! Просто у моей семьи сейчас трудные времена…

В зеленых, как у Анны, глазах капитана Себастьян читал только разочарование и презрение. Он не понимал, в чем состоит его вина, но чувствовал стойкое неприятие со стороны мужчин из дома Корвел. Да, он не силен в единоборствах, не закален в битвах, но ведь люди, которые его спасли, не знают, на что он способен. Некоторые из них принадлежат к какой-то неизвестной расе и называют себя эльфами. В другой ситуации он с удовольствием занялся бы тщательным изучением их природы, но не теперь, когда в горло ему упирается острие меча, а взгляд буравит, как лазерный луч.

С той минуты, как к Себастьяну вернулась память, его разум упорно цеплялся за какие-то второстепенные, незначительные детали. Все случившееся с ним за последнее время казалось сплошным затянувшимся кошмаром. Сначала он просто считал, что свихнулся от непрерывного потока издевательств, которым его подвергали похитители, потом всерьез рассматривал версию наркотического бреда, где он попал в мир, созданный его воображением. Оба варианта не выдержали проверки.

Все было слишком реалистично, включая необычный сеанс лечения и жесткий допрос, который майор службы безопасности провел весьма профессионально. Но разве у сказочных персонажей может быть служба безопасности? Во всем, что его здесь окружало, Лангвад не обнаружил ни единой молекулы искусственно синтезированного вещества. Этот мир был абсолютно натуральным, очень самобытным и бесконечно отсталым в техническом плане.

Себастьян ел настоящее мясо и мягкий теплый хлеб, пил натуральное молоко, мылся в деревянной бадье, пользовался примитивным туалетом и при этом честно пытался сохранить ясность ума. Иногда логика ему изменяла, особенно в тех случаях, когда люди появлялись прямо из воздуха или исчезали из комнаты, даже не переступив ее порога.

Ему было непросто поверить в то, что он попал в гости к волшебникам. Приученный к анализу и самоанализу Себастьян с горечью признавал, что вот-вот сорвется с той тонкой ниточки, за которую судорожно цеплялся в попытке найти объяснение происходящему. Особенно после появления Анны. Разве можно не поверить в острое психическое расстройство, когда перед тобой стоит ожившая греза, девушка-мечта, образ которой преследовал тебя с детства?

А ему все продолжали задавать вопросы, испытывали на прочность, намеренно унижали и причиняли боль. Броня, в которую он заковал свои эмоции, чтобы оставаться рассудительным и хладнокровным, уже давно дала трещину, и теперь в считаные мгновения все долго подавляемые чувства вырвались наружу.

Себастьян не столько услышал, сколько всем телом почувствовал странный рокочущий звук, от которого завибрировал каждый мускул, каждый нерв у него внутри. Он больше не ощущал боли, глаза заволокло красной пеленой. Извернувшись, молодой ученый вскочил на ноги и с рычанием набросился на своего обидчика, размахивая мечом во все стороны. Ярость придала ему сил, и он начал теснить своего противника, с удовлетворением вслушиваясь в звон боевых клинков. Себастьян бесчинствовал, пока не устали руки, а потом внезапно сел на землю и разрыдался.

Когда слезы, наконец, иссякли, он затих, обессиленный и опустошенный, и не двигался, пока не почувствовал, как в щеку ему ткнулось что-то мокрое. Себастьян неохотно поднял голову. Рядом стояла большая золотистая собака и смотрела на него добрыми карими глазами.

— Ну как, немного полегчало? — Джастин отбросил травинку, которую беспечно покусывал крепкими белыми зубами. — Моя жена сказала, что если вы в ближайшее время не поплачете, то подвинетесь рассудком. Прошу прощения за грубость, но таково было мое задание.

Себастьян с трудом поднялся на ноги и попытался привести в порядок одежду. Чувствовал он себя довольно глупо.

— Я тоже сожалею, что набросился на вас, мессир Хартли. Надеюсь, вы не пострадали?

Джастин удивленно моргнул, а потом откинул голову и захохотал.

— Ах, господин Лангвад, придется немало потрудиться, прежде чем вы сумеете причинить мне вред этой зубочисткой! — он поддел носком сапога лежащий в траве меч Себастьяна и ловко поймал его левой рукой. — Вы должны использовать тренировки как способ избавиться от напряжения, чтобы пар выходил наружу, а не распирал вас изнутри. Поверьте, мы — настоящие, и все, что вас окружает, вовсе не сон. К тому же вы здесь не единственный гость из другого мира.

— Я так и знал! — торжествующе воскликнул Себастьян — Это майор Кроу, я прав? Он не вписывается в общий контекст, хотя ассимилировался довольно успешно. Мессир Хартли, а ваша жена действительно волшебница?

Джастин свистнул собаке, ловко забросил свой меч в наплечные ножны и махнул рукой всаднику, который подъехал к воротам усадьбы.

— Да, настоящая волшебница, причем самая могущественная из ныне живущих. Наши дочь и сын тоже волшебники, да у нас целый замок волшебников! Если будете усердно тренироваться, мы обязательно вас туда пригласим. А теперь пойдемте, познакомитесь с моим младшим братом.

Глава 10

Тело Себастьяна ежедневно подвергалось физическим нагрузкам, которые находились далеко за пределами его обычной нормы. Он должен был быстро обучиться приемам необходимой самообороны и освоить несколько простых и эффективных способов убийства. На него нападали днем и ночью, будь то в бане, за обеденным столом или во время верховой прогулки.

Его приучали не только всегда носить с собой оружие, но и использовать любое подручное средство для защиты или нападения. Поначалу Себастьян каждый раз испытывал стресс и долго не мог успокоиться, но постепенно научился выдавать только необходимые реакции и быстро переключать мозг на другие задачи.

Его дни были заполнены под завязку, но каждую свободную минуту он тосковал по Анне. Его отец всегда рассматривал женщин только с точки зрения их полезности, а Себастьян, который презирал цинизм во всех его проявлениях, никогда не подпадал под женские чары и счастливо избежал глупых юношеских влюбленностей.

Но теперь, словно в наказание за долгий простой, его чувства вырвались из-под контроля, вызвав гормональный пожар небывалой интенсивности. Ни с чем подобным Себастьян еще не сталкивался. Не помогало даже то, что он был прекрасно осведомлен обо всех химических процессах, происходящих в его организме. Но все их многообразие и сложность сводились сейчас к двум простым постулатам: он желал и страдал.

Анна Корвел-Хартли в жизни оказалась неразговорчивой, даже немного отстраненной, но ее нежная, совершенная красота камня на камне не оставила от былой сдержанности Себастьяна. Нэн приходила каждый вечер, они вместе ужинали, а потом дотемна гуляли по берегу озера. Когда-то Себастьян Лангвад умел красиво ухаживать, но стоило ему увидеть молодую волшебницу, вдохнуть божественный аромат цветов и пряностей, исходящий от ее волос и кожи, как все дельные мысли немедленно улетучивались. Он становился неловким и косноязычным.

Девушкам полагалось дарить дорогие подарки, сопровождать их на приемы, устраивать увеселительные поездки на лучшие курорты Империи, но вся эта роскошь была сейчас недоступна Себастьяну. На данный момент он владел только похищенным при побеге скафандром.

Как представитель семейств Лангвад-Мортимер Себастьян обладал достаточным запасом снобизма, чтобы не обращать внимания на обидное прозвище, которое намертво приклеилось к нему в этом мире. Со временем оно приобрело другую смысловую окраску, а потом, с легкой руки майора Кроу, «любитель растений» сократился до простого «ботаника». В сущности, обижаться Себастьяну было не на что, наоборот, это дружеское поддразнивание только согревало ему сердце.

Почему новые друзья терпеливо и настойчиво заставляли ученого день за днем проходить то, что майор Кроу в шутку называл «курсом молодого бойца», оставалось для него загадкой, но постепенно он изменился до неузнаваемости. Иссиня-бледная кожа Себастьяна теперь была покрыта ровным золотистым загаром, под ней рельефно выделялись крепкие мускулы, а кровавые волдыри на ладонях от рукояти меча превратились в твердые мозоли. Он понимал, что время его пребывания в этом удивительном мире долго не продлится, поэтому трудился до седьмого пота.

В детстве Себастьян страстно мечтал услышать слова одобрения от своего отца. Он их так и не дождался, зато научился прятать эмоции глубоко внутри и делать вид, что нечувствителен к оскорблениям и жесткой критике. Когда Джастин Хартли как-то сказал ему, что умному человеку не помешает умение постоять за себя в честной, а тем более в нечестной драке, Себастьян поначалу воспринял его слова скептически. Теперь он пересмотрел свои взгляды.

Только что завершился последний учебный поединок, и Себастьян с грустью понял, что будет скучать по своим наставникам. Он успел привязался к новым друзьям, к уютному деревенскому дому и сумасшедшему ритму беззаботной жизни. Себастьян уже привычно сжимал в ладони рукоять эльфийского меча и сам себе казался клинком, выкованным в какой-то адской кузнице. Он действительно изменился и никогда больше не станет прежним.

— Мессир Хартли, могу я с вами поговорить?

Джастин отстегнул пояс с оружием и поднял на Себастьяна мгновенно потемневший взгляд.

— Конечно. Поговорим за обедом, если не возражаете, — отец Анны в разговоре был всегда безупречно вежлив, но мало кто осмелился бы возразить, когда его лицо приобретало это упрямое выражение.

Себастьян до блеска отскреб себя в бане, гладко причесался, надел местный аналог военной формы и постоял несколько минут без движения, в надежде немного умерить бешеный стук сердца. Когда он вошел в беседку, его неприятно удивило, что за столом сидели пятеро представителей дома Корвел, включая брата Анны. Он рассчитывал на приватный разговор, но ему в этом было отказано.

— Мессир Хартли, если мне удастся когда-нибудь добраться до дома, освободить своих родных и при этом уцелеть, могу ли я надеяться… Вы позволите мне вернуться сюда, чтобы официально просить…

— Сделайте одолжение, молодой человек, сядьте.

Проклятье, знал ведь, что собьется и все испортит! На мгновение Себастьяну захотелось спрятаться, исчезнуть, просто не быть, но он заставил себя сесть на отведенное ему место, поднять голову и посмотреть прямо в мрачное, как туча, лицо Джастина Хартли.

— Вы не устаете меня удивлять, господин Лангвад. При всем многообразии умений и талантов вы на редкость недогадливы. Моя дочь решила вас сопровождать, думает, что без нее вы не справитесь.

Себастьян застыл, широко раскрыв глаза. Он не шевелился так долго, что майор не выдержал и сильно хлопнул его по спине.

— Очнись, Ботаник!

Хартли без всякого сочувствия смотрел на потрясенного молодого человека, чье внезапное появление на Каменном острове стало причиной многих перемен в жизни его семьи. Он всем сердцем желал счастья своей дочери, но еще не был готов отпустить ее в неизвестность.

— Видите ли, все присутствующие сейчас за столом, за исключением меня, отправляются вместе с вами, поэтому соберитесь с мыслями и расскажите нам, что это за планета, на которую вы совершили… аварийную посадку.

Себастьян испытывал одновременно ликование и растерянность. Услышь он такое от любого другого, не задумываясь, счел бы это злой шуткой, но отец Анны сверлил его тяжелым взглядом и был убийственно серьезен. По спине Себастьяна побежали мурашки. Он убрал со стола руки, чтобы никто не заметил, как они дрожат, и попытался сосредоточиться.

— Фром — это небольшая планета на орбите красного карлика. Там есть атмосфера, пригодная для дыхания, но из-за низкой активности солнца холодно настолько, что без спецсредств на ее поверхности находиться невозможно. В Звездном Каталоге эта система едва ли не на самом последнем месте: неперспективная, всего две планеты, одна из которых — голый камень, ископаемых нет, условия запредельно экстремальные. Сейчас она ни для кого не представляет интереса, но в прежние времена было иначе. На Фроме есть несколько древних сооружений, о которых мало кому известно в обитаемой Вселенной. В их числе пещера с Дверью, через которую я и попал сюда.

— А вы откуда о ней узнали?

— От моей матери. В ее семье из поколения в поколение передается информация о том, где хранится Ключ и как его можно использовать. Похитители держали меня на космическом корабле, который, по странному стечению обстоятельств, оказался в этой самой системе. Мне удалось освободиться от наручников, угнать спасательный бот и получить данные о своем местонахождении, но после попадания ракеты система управления вышла из строя. Меня даже добивать не стали, потому что выжить на этой планете не смог бы никто. Никто, кроме Мортимера. От верной гибели меня спас толстый слой снега на поверхности и то, что в исковерканной памяти чудом сохранились данные о местонахождениитайника и код входной двери. Мама заставила меня вызубрить их, потому что знала, как плохо я запоминаю числа. Мне удалось засечь сигнал маяка, замаскированного под обычную геодезическую вешку, и раскопать вход в пещеру. Как нашел Ключ и как им воспользовался, я помню очень смутно. Признаться, мне показалось, что сразу за Дверью в ваш мир меня … убили. Ну а потом я очнулся здесь.

Хартли слушал внимательно, время от времени поглядывая на майора, который согласно кивал ему, тем самым подтверждая, что слова гостя похожи на правду.

— Ваш отец знал о существовании этого места?

— Нет, — категорично заявил Себастьян. — Информация о Ключе передается только кровным родственникам.

— А вашей сестре ее тоже сообщили?

— Нет, мама рассказала только мне, но на случай внезапной гибели существует секретное завещание.

— Понятно, — Джастин задумчиво потер подбородок. — А остальные Мортимеры?

Себастьян как-то скованно пожал плечами.

— Больше никого не осталось, только мама, я и Бри.

— Бри?

— Брианна моя сестра, а маму зовут Изабель.

— Что же, благодарю вас за откровенность. А теперь, сделайте одолжение, назовите нам имя вашего заклятого врага.

— Которого из них?

В ответ на это Джастин только мрачно усмехнулся.

— Неужели вы умудрились на столь мирном поприще нажить себе много врагов?

Себастьян смутился, но не обиделся.

— Видите ли, в наших кругах не принято поддерживать дружеские отношения. Существуют союзники, соперники, непримиримые враги, и ничто не мешает им менять свой статус в зависимости от обстоятельств. Это вполне допустимо. Мортимеры традиционно враждовали с домами Де-Ар и Брадот, которые пытаются завладеть нашей собственностью, но при этом смертельно ненавидят друг друга.

— Знаете, Лангвад, чего-то подобного я и ожидал, — Джастин откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — Но, если оставить пока в стороне семейные разборки, чем лично вы не угодили представителям этих достойных семейств?

Себастьян провел пятерней по волосам, приведя их в полный беспорядок.

— Я получил в наследство от деда мурановые рудники, — семь пар глаз вопросительно уставились на молодого ученого, поэтому он тяжело вздохнул и снова пустился в объяснения. — Муран — это редкий и очень ценный минерал, источник энергии для космических двигателей. Заводы по их производству принадлежат Императорскому дому, а мурановыми рудниками с незапамятных времен владеет моя семья. Если уничтожить всех Мортимеров до единого, то право владения рудниками перейдет к Императору. Только поэтому я, мама и Бри еще живы. Все были уверены, что после гибели бабушки и деда рудники унаследует мама, но прогнозы не оправдались, и это несколько спутало планы наших врагов. В избранных кругах я всегда считался паршивой овцой, но неожиданное наследство придало мне ценности. — Себастьян внезапно почувствовал усталость, ликование внутри померкло. Сейчас за возможность навсегда остаться на этой тихой, отсталой, провинциальной планете он, не задумываясь, отдал бы десять лет жизни. — С какой стороны ни посмотри, я очень опасный спутник, мессир Хартли. Вы все еще хотите отпустить со мной свою дочь?

Часть 2. Возвращение

Глава 1

— Ты уверен, что он еще там? — Юджин всем корпусом навалился на стол, потянувшись за листом пергамента, на котором Себастьян набросал примерный план подземного сооружения на планете Фром.

— Должен быть там. Мама говорила, что вторая пещера — это архив, третья — пусковая шахта, а в ней корабль в режиме консервации.

— И как давно его там оставили?

— По-видимому, очень давно.

— А ты не боишься, что он уже превратился в кучу металлолома и просто-напросто не взлетит?

Себастьян насупился, покатал эту мысль в голове, но потом лицо его просветлело.

— Нет, ничего подобного с кораблем произойти не должно.

Юджин присел на край стола и сложил руки на груди, взгляд его голубых глаз был полон сомнений.

— Ботаник, неужели ты действительно умеешь управлять космическим кораблем?

На лицах всех собравшихся в беседке отражалось такое сильное недоверие, что молодой ученый даже обиделся.

— Почему вас это так удивляет? В моем кругу практически каждый проходит курс пилотирования малотоннажных судов. В сложных вычислениях я не очень силен, но на любительскую лицензию моих способностей хватило. Это для управления военным кораблем, круизным лайнером или крупным транспортником нужна целая команда разных специалистов, а у меня всего лишь небольшая яхта.

— Постой, у тебя есть собственный космический корабль?!

— Да, у мамы, у меня и у Бри. Мы всегда летали самостоятельно, только отец пользовался услугами наемного пилота.

— А после того, как пропал твой отец, этот самый пилот не объявлялся? Его никто больше не видел?

— Нет, ни о чем таком мне не известно.

— А расследование проводилось? Твоего отца искали?

Говорить об этом Себастьян явно не хотел, но все-таки ответил на вопрос.

— Сначала его никто не искал, он часто подолгу отсутствовал, но потом стали возникать разные юридические моменты, и мама обратилась с официальным запросом. Поисками занималась Имперская военная полиция, но они не дали результатов. Сейчас он считается пропавшим без вести.

Майор внимательно следил за сменой выражений на лице молодого человека. Тот старался выглядеть абсолютно бесстрастным, но Кроу учили подмечать мелкие детали. Себастьян не то, чтобы радовался гибели родителя, но новость об этом воспринял с явным облегчением. Что же такого сделал выдающийся генетик, если собственный сын считает его смерть избавлением?

— А Империя у вас большая?

— Нет, не очень, всего пять планет, из которых только три полноценно обитаемые. Правда, есть еще Спорный сектор, за контроль над которым неустанно идет борьба, но сейчас споры поутихли из-за эпидемии скоротечной лихорадки, разразившейся на нескольких планетах.

Кроу взял очередной лист пергамента и припечатал его ладонью к столу рядом с Себастьяном.

— Будь так добр, Ботаник, возьми стило и набросай нам краткие сведения, иерархическую схему, а заодно и подобие звездной карты.

Пока молодой человек трудился над очередным письменным заданием, Юджин, Джастин, Фиарэйн и Кэйд отошли в сторонку.

— Боги, во что мы ввязались на этот раз? — несмотря на хваленую эльфийскую сдержанность, кианнасах выглядел немного подавленным.

— Я был уверен, что самым ярким впечатлением в моей жизни будет полет на флаере, — посетовал архивариус.

— А ведь когда-то я мечтал попасть в отряд астронавтов… — майор глубоко вздохнул и пошарил по карманам в поисках любимой записной книжки, которую Мона как-то подарила ему на день рождения.

Изящное эльфийское изделие имело две необычные особенности: во-первых, прочитать написанное мог только сам Юджин, а во-вторых, странички в книжке никогда не заканчивались. Кроу в шутку называл ее своим карманным компьютером.

— В этом звездном мире нам очень пригодилась бы твоя помощь, Джас.

— Да, в моих надежных руках все это космическое хозяйство быстро превратится в хлам! Ты же знаешь, в каких я сложных отношениях с … технологиями, — Хартли расстроено махнул рукой. — И вообще, не травите душу, и так тошно! Этот любитель растений сам по себе не вызывает у меня доверия, так вокруг него еще и творится невесть что.

— Ботаник не так плох, как кажется. Если его решительный настрой продержится достаточно долго, у нас появится шанс.

— Очень призрачный шанс, — Кэйд, как всегда, был настроен мрачно. — Надеюсь, ты хорошо разбираешься в том, о чем он без конца толкует, потому что я не понял ни слова.

— Я тебе потом все объясню, — Юджин быстро нацарапал в книжке несколько слов и посмотрел на капитана. — Кто-то должен сказать ему…

— Я сам скажу! — пробурчал Джастин, с острой неприязнью глядя на молодого человека, рука которого уверенно и легко порхала над листом пергамента.

Несмотря на серьезность ситуации, Кроу с трудом сдержал смешок.

— Нам нужен какой-то план действий, а из Ботаника всю информацию приходится тянуть клещами. Придется устроить ему еще один допрос, и мне понадобится помощь миледи.

— Ну вот, пожалуйста, — усмехнулся архивариус, — на ловца и зверь бежит, как любит говорить друг Роан.

На лужайке перед домом появилась волшебница. Она присела приласкать собаку, и Джастин поспешил ей навстречу, чтобы помочь подняться. Для всех присутствующих их нежные отношения давно стали привычными, но Себастьян с замиранием сердца следил за тем, как суровый капитан трепетно целует руки Светлой госпожи, а она в ответ касается губами его склоненной головы.

Джастин не стеснялся проявлять свои чувства к любимой женщине, это подкупало и беспокоило Себастьяна. Он никогда не наблюдал ничего подобного между матерью и отцом. Его память с детства хранила только презрительные взгляды, резкие слова, бесконечную критику и издевательский смех. А вдруг он похож на своего отца гораздо больше, чем думает?! Эта мысль вызвала озноб ужаса у молодого ученого.

Он услышал, как хрустнул угольный карандаш в судорожно сжавшихся пальцах, и поклялся, что скорее даст себя убить, чем обманет доверие волшебной феи, которая бесстрашно согласилась разделить его участь.

Глава 2

Капитан Хартли совсем не шутил, когда говорил, что их гость обязательно увидит замок, родовое гнездо Корвелов, и что в нем будет полно волшебников. Без всякого преувеличения они встречались Себастьяну на каждом шагу. Мысль о нереальности происходящего посещала его с каждым часом все настойчивее, но зрелище было настолько захватывающим, что он хотел досмотреть этот сон до конца.

Сегодня утром Джастин со всеми положенными церемониям вручил ему пригласительный билет на большое театральное представление, которое должно было состояться после заката в окрестностях замка Розы. Из лежащего в центре стола белого конверта, перевязанного красной ленточкой, неожиданно выбрался крохотный человечек в замысловатом костюме. Он забавно прочистил горло, встал в эффектную позу и тонким голоском произнес прочувствованную речь на незнакомом языке. Пока Себастьян приходил в себя от удивления, человечек манерно раскланялся, шаркнул ножкой и вернулся в конверт.

Молодой ученый, не веря своим глазам, осторожно потрогал плотную бумагу и даже для верности слегка потряс конверт в руке, но никакого человечка там не оказалось. Громкое непочтительное фырканье вывело Лангвада из благоговейного ступора.

— Это Нэн для вас постаралась, новое веяние, так сказать, — Хартли смотрел на Себастьяна по-прежнему без всякой симпатии. — Юджин называет подобную шалость «магической анимацией», и ее теперь шлют друг другу все, кому не лень. Майор придет за вами после обеда, чтобы проводить в замок, там и увидимся.

Теперь Себастьян в статусе официального гостя и потенциального жениха сидел в центральной ложе амфитеатра вместе с Анной и ее семьей. Их помолвка была всего лишь легендой, придуманной для удобства, но он отдал бы все на свете, чтобы в действительности удостоиться этой чести. Вокруг него благоухали божественные цветочные масла, переливалось многоцветье роскошных нарядов, сверкали дорогие украшения.

Себастьян украдкой оглядел собственный парадный костюм и невольно прикинул, что цена камешков на темно-сером бархате его камзола, вполне сопоставима со стоимостью космического корабля, а на все драгоценности, собранные сейчас в амфитеатре, можно было оснастить целый флот. Эта мысль позабавила молодого ученого, и он рискнул, наконец, повернуть голову, чтобы полюбоваться своей «невестой», которая в воздушном эльфийском одеянии была похожа на полураспустившийся цветок.

Джастин неслышно подошел и встал рядом с Нэн у невысокой каменной ограды. Как бы тщательно его малышка ни укрывалась за магической вуалью, он неизменно ее находил. Для человека, родившегося без единой искры дара, Хартли довольно легко освоился в среде волшебников. Он использовал магию амулета так же, как свое воинское искусство: отрабатывал навык, а потом оттачивал его до совершенства. Но чтобы отыскать дочь, так любившую тихие, укромные уголки, магия ему и не требовалась, достаточно было беспокойного отцовского сердца.

Некоторое время они молча наблюдали за пестрой толпой, заполнившей дворцовый парк, но как только взгляд Джастина наткнулся на долговязую фигуру, облаченную по случаю праздника в серый бархат, Анна явственно ощутила у него вспышку острой неприязни.

— Ты несправедлив к Себастьяну, папа, он так старается.

— Гроша ломаного не дам за его старания! Тебе прекрасно известно, что с ТОЙ стороны Двери ничего хорошего появиться не может.

Анна повернулась и примирительно чмокнула отца в теплую гладко выбритую щеку.

— А как же Юджин и Роан? Ты сам говорил, что они пожертвовали всем, чтобы помочь вам, а еще ты сказал, что хорошие люди встречаются везде. Ты же знаешь, что здесь я никогда не найду себе пару.

— А Ботаник тебе пара! — расстроено воскликнул Джастин. — Хотя, если подумать, твоя мама тоже сделала странный выбор. Видимо, этот любитель растений просто послан мне в назидание. Почему ты смеешься? Я вот не вижу повода для радости.

— А я вижу, — молодая волшебница прижалась к отцовской груди и вдохнула знакомый с детства запах мыла и сыромятной кожи. — Ты снова станешь папой, и тебе некогда будет скучать по мне и Санни, — почувствовав растущее негодование, Нэн быстро прижала пальчик к губам Джастина. — Я просто пошутила, но заботы о маленьком волшебнике отвлекут тебя, и ты не заметишь, как пролетит время. И если тебе так уж не по душе Себастьян, то знай — он вовсе не Избранник, просто я могу его спасти.

— От чего, Нэн? Твоя мама тоже ценой своей жизни пыталась спасти отца Ксана, но даже Светлой госпоже не дано изменить то, что предначертано. Подумай, стоит ли так рисковать? Ведь по ТУ сторону Двери может не быть магии!

— Да, но везде есть сила, которую Юджин называет … энергией, нужно только научиться ее использовать. Мама сказала, что магия принадлежит исключительно этому миру, а вот способности даны нам от рождения, так что беспомощными мы не будем.

Словно в ответ на ее слова на террасе появилась Мона под руку с Ксаном, и Джастин мысленно разнес в мелкую пыль ненавистное сооружение на Каменном острове. Почему именно сейчас, когда они стали настоящей семьей, когда их жизнь, наконец, наладилась, из-за Двери появляется очередная проблема?! Как ни странно, Хартли знал, почему, и от этого негодовал еще сильнее.

Поздней ночью, когда пышное празднество отшумело, и гости разъехались по домам, на Каменном острове в полном составе собрались члены тайной лиги. Отсутствовал только виновник всех последних событий, которого Хартли лично сопроводил в гостевые апартаменты. Из опасения, как бы любознательный Ботаник в одиночку не отправился исследовать замок, изобилующий магическими ловушками для новичков, возле двери его спальни оставили одного из сэйдиур.

Джастин не хотел, чтобы молодой человек присутствовал на этой встрече, потому что хотел без помех попрощаться с родными. К удивлению капитана, настроение у всех было приподнятое. Даже Кэйд как будто смирился с неизбежностью этого похода и деловито обсуждал с Фиарэйном особенности новой экипировки. Эльфы опять вынуждены были укоротить волосы, чтобы их внешность соответствовала новой военной форме, пошитой местными умельцами по эскизам архивариуса. Он потратил не один день на изучение многочисленных набросков Себастьяна и теперь с полным правом мог считать себя настоящим дизайнером.

На этот раз сценарий, театральные костюмы и реквизит были готовы заранее, а им оставалось только хорошо сыграть свои роли. Немного утешало то, что путешественники не уходили в неизвестность, как в прошлый раз, у них был живой свидетель и довольно много разрозненных сведений о новом мире.

За неимением лучшего майор Кроу выбрал в хранилище Древних самое эффективное из имеющегося современного оружия. Хоть оно и устарело уже лет на двадцать, но боевых качеств не утратило, поэтому заняло свое законное место на поясе каждого, кроме Анны и Ксана. Дюжина бархатных кошелей вновь была под завязку набита драгоценными камнями, золотыми монетами и украшениями, которые, по словам Ботаника, пользовались большим спросом в его Империи, а почетное потайное место в объемистых сумках заняли шкатулки с кровавым Эликсиром.

Джастина так и подмывало самому отправиться на разведку, но он опасался соваться в мир, где ведущее место занимали так называемые «высокие технологии», чтобы ненароком ничего не испортить. Даже после краткого курса астрономии, который им доходчиво прочитал архивариус, Хартли так и не смог постичь, как один Император может управлять сразу пятью планетами, находящимися в разных звездных системах. Майор Кроу называл его «типичным продуктом эпохи магического феодализма», но Джастин не обижался. Он никогда не хотел другой жизни. Для мира бесконечного космоса капитан пограничного патруля был слишком приземленным и нисколько не жалел об этом.

Глава 3

Мона и Джастин решили немного проводить путешественников. Им хотелось самим увидеть древние пещеры и настоящий космический корабль, к тому же капитан надеялся, что эта короткая разведка хоть немного примирит его с неизбежностью скорого расставания. Хотя Себастьян не уставал твердить, как холодно на планете Фром, и что вряд ли пещера имеет автономное отопление, все были одеты довольно легко.

Лангвад сознавал, что теперь градус его ответственности резко возрастет, и волновался так, что ног под собой не чувствовал. Он с трудом подавил дрожь и взмокшей рукой нащупал в кармане Ключ. Из проема распахнувшейся Двери на путешественников действительно пахнуло холодом, но вовсе не лютым морозом, а стоило им сделать несколько шагов вперед, в пещере загорелся свет.

Как и в замке Древних, Дверь в мире Себастьяна была заделана в каменную стену, но на этом сходство заканчивалось. Пещера оказалась просторной, с высоким сводчатым потолком, с которого свисали причудливые отложения породы, густо усеянные разноцветными вкраплениями кварца. Вдоль одной из стен была смонтирована мощная станция слежения, чьи пульты и мониторы ожили без всякого постороннего вмешательства. Приветливо замигали огоньки индикаторных панелей, откуда-то сверху повеяло теплым воздухом, и спустя короткое время пещера приобрела вполне обжитой и даже уютный вид.

Пока Себастьян с майором Кроу изучали незнакомое оборудование, а Кэйд осматривал помещение, Мона безошибочно устремилась к арочному проходу, который заприметила в одной из стен. Широкий туннель за ним был украшен двумя рядами полуколонн, высеченных прямо из породы, и подсвечен невидимыми глазу светильниками. Он тоже заканчивался гладкой металлической дверью, похожей на ту, что вела в Зал Совета.

Волшебница дала по Ключу Анне и Ксану, один оставила себе, а тот, что принадлежал семье Себастьяна, решила вновь спрятать в тайнике на Фроме. Волшебник вынул свой Ключ, загнал его в узкую скважину, и Дверь гостеприимно распахнулась. Вторая пещера оказалась ниже и гораздо протяженнее первой. Ее потолок остался грубым каменным сводом, составляя необычный контраст с идеальной гладкостью стен, покрытых светло-серыми матовыми панелями. Над входом загорелся фонарь, а потом по всему залу побежала световая дорожка, открывая взглядам исследователей самое странное сооружение, которое им только доводилось видеть.

По всей длине пещеры, насколько хватало глаз, стояли стеллажи высотой примерно в три человеческих роста. Они были абсолютно прозрачными и состояли из узких длинных ящиков, открывавшихся в обе стороны. Каждый из ящиков имел кнопку, подсвеченную крохотным зеленым огоньком, и был поделен на гнездышки, в которых покоились одинаковые по форме и размеру мутноватые кристаллы.

Кто-то за спиной Моны протяжно присвистнул, и она оторвалась от созерцания таинственного Архива. Рядом с ней остановился Себастьян.

— Впечатляющее зрелище, не правда ли? Для меня подобное тоже немного неожиданно, но, если подумать, это самый надежный способ хранения информации. Алмаз очень прочный и практически не подвергается никаким внешним воздействиям, так что случайности исключены. Миледи, позвольте, я покажу вам, как пользоваться считывателем.

Молодой ученый протянул руку к ближайшему ящику и нажал на кнопку. Раздался тихий мелодичный звук, зеленый свет сменился на янтарный, и прозрачный ящичек мягко выдвинулся на полную длину. Себастьян наугад выбрал один из кристаллов, подошел к одному из неприметных серых столиков, которые стояли вдоль стены на одинаковом расстоянии друг от друга, и поместил камень в выемку на левой стороне гладкой столешницы. Кристалл повернулся и слегка приподнялся, туманная дымка внутри него рассеялась, а снизу выросла тонкая световая ножка. На сенсорной поверхности столешницы появилась полудюжина светящихся символов, и Себастьян уверенно ткнул пальцем в знак, напоминающий небрежно завязанный бант.

Кристалл вновь повернулся, по нему побежали радужные переливы, и на гладкой стене внезапно появилось изображение какого-то диковинного ландшафта. Все участники экспедиции сгрудились вокруг стола и завороженно наблюдали, как в полной тишине от огромной ледяной глыбы откалываются куски, скатываются вниз, разбиваясь в мелкое крошево, и исчезают в бушующей у ее подножия морской стихии. Зрелище было одновременно жутким и величественным, но почему-то казалось, что мир, часть которого они наблюдали, непригоден для жизни, враждебен человеку…

— Если хотите получить изображение со звуком, коснитесь вот здесь, а этот значок добавит к просмотру комментарии того, кто вел съемку, или рассказ о чьих-то изысканиях. Если этого будет недостаточно, то есть подробные текстовые пояснения и описания, а также научные выводы со всеми положенными вычислениями. Вот этим вы делаете повтор или выбираете нужный вам фрагмент записи, а здесь коснитесь для завершения работы считывателя. Потом кристалл можно будет вынуть и вернуть на место.

Мона слушала очень внимательно. Теперь ей уже не так часто требовались пояснения майора Кроу в том, что касалось техники из другого мира. Волшебница усвоила основной постулат, жизненно необходимый каждой женщине: как следует запомнить, на какие кнопки нужно нажимать. Она повернулась к Фиарэйну и улыбнулась, увидев, что его глаза горят предвкушением.

— Мой дорогой друг, ты должен поторопиться с возвращением, чтобы вплотную заняться новым Архивом, хотя на его изучение нам и вечности может не хватить. На такую удачу мы даже не рассчитывали!

Джастин подавил тяжелый вздох и обреченно обозрел бесконечный ряд прозрачных хранилищ. Он не разделял восторга своей жены по поводу этой находки, но зато теперь точно знал, где проведет свое детство их будущий ребенок. Хартли достал из кармана хлопковые перчатки с добавкой из латекса, которые когда-то дал ему Роан, и отправился в первую пещеру знакомиться с новым оборудованием.

Спустя два часа он уже знал, как можно, не выходя из бункера, увидеть почти полностью занесенную снегом поверхность Фрома, как наблюдать за околопланетным пространством и получать сигналы из космоса. Пока Джастин осваивал премудрости работы дежурного оператора, Себастьян нашел Дверь, ведущую в третью пещеру, за которой царила абсолютная темнота.

Под ногами вместо каменных плит теперь ощущался гулкий металлический пол, а в нескольких шагах от входа виднелась блестящая гладкая поверхность. Себастьян подошел ближе и уперся ладонями в прочную стеклянную стену, за которой царили космический холод и непроглядный мрак. Путешественники растянулись вдоль стены, и каждый почувствовал себя стоящим на краю бездны.

Довольно долго ничего не происходило, но, наконец, где-то далеко внизу появилась слабо светящаяся полоска. Она постепенно расширялась, становясь все ярче, пока не превратилась в нестерпимо сияющий огромный квадрат, из которого вдруг повалили густые клубы ледяного пара. Где-то в недрах сооружения зародился низкий рокочущий звук, от которого начали мелко вибрировать стены и пол, он сменился странным прерывистым воем, а потом все внезапно стихло. За стеклянной стеной вспыхнули мощные прожекторы, и в свете их лучей потрясенные путешественники увидели плавные обводы настоящего космического корабля.

***

Со смотровой площадки к причалу вела узкая металлическая лестница. Внизу она переходила в ребристый трап, который заканчивался у самого борта корабля. Космический странник покоился на аппарели стартовой катапульты, едва касаясь ее своей мерцающей обшивкой. В окружении грубого камня и металла корабль казался пленником, потому что был создан для вольного полета по бескрайним просторам Вселенной.

Рассматривая это чудо иноземной техники, Кроу иногда забывал сделать вдох от распиравшего его восторга. Как долго пробыл корабль на Фроме в ожидании людей? Высказывая Себастьяну свои сомнения по этому поводу, Кроу даже близко не представлял, какого уровня технического прогресса достигли их таинственные благодетели. Майор благоговейно коснулся ладонью черного корпуса и тут же отдернул руку. Обшивка все еще оставалась ледяной и буквально обжигала кожу.

Юджин отступил на шаг и вдруг под изменившимся углом мельком увидел едва заметную надпись. Он снова наклонился, потом медленно выпрямился и, наконец, смог как следует разглядеть то, что было каким-то образом вплавлено прямо в защитное покрытие корпуса корабля. На гладком борту, словно всплывая из глубины, появлялось и вновь исчезало слово «HEDERA». Юджин неважно читал на латыни, но это название с детства врезалось в память, потому что плющ был любимым растением его матери. К тому же имя кораблю очень подходило.

Вдоволь налюбовавшись внешностью звездного скитальца, Кроу повернулся к Себастьяну.

— А как эта штука открывается? Сколько ни смотрю, глазу зацепиться не за что, но должна же где-то быть дверь.

— Нужно снова воспользоваться Ключом, — Ксан указал на маленькое отверстие в корпусе, которое из-за бликующего покрытия почти невозможно было разглядеть.

Себастьян резко выдохнул и загнал титановый стержень в узкую скважину. Раздалось тихое шипение, в абсолютно гладкой с виду стене обозначились контуры входного люка, а потом толстенная плита внезапно подалась назад и в сторону, открыв взорам путешественников слабо освещенный переходной шлюз. «Эдера» благосклонно отнеслась к новым владельцам.

Молодой ученый повернулся к Моне и протянул ей свой Ключ.

— Миледи, теперь, наверное, пора вернуть его на место, как мы и договаривались, хотя у меня такое чувство, что я больше никогда не смогу им воспользоваться.

Волшебница приняла Ключ и на несколько мгновений задержала руки Себастьяна в своих. Его пальцы были просто ледяными.

— Обстоятельства всегда могут перемениться, мой мальчик, а следом за ними изменится и будущее.

Лангвад первым опустился на колено и почтительно поцеловал руку Светлой госпожи, а за ним это сделали все мужчины, включая Ксана

— Вам пора подниматься наверх, иначе мы все сейчас расплачемся, — проворчал Кэйд, у которого при одной мысли о предстоящем полете сводило внутренности, а расставание со Светлой госпожой разрывало сердце.

— Миледи, вам с мессиром Хартли не следует находиться на причале во время старта, возвращайтесь в первую пещеру. Все, что будет происходить дальше, вы увидите на экранах мониторов. Связь с кораблем прекратится только после нашего ухода с орбиты.

В голос Себастьяна вернулась спокойная уверенность, и впервые с момента их знакомства Мона с Джастином безропотно повиновались. А через мгновение в огромной пещере, многократно отразившись от каменных стен, прозвучал чистый протяжный свист, условный сигнал патрульных.

Глава 4

Себастьян вошел в общую каюту и невольно замер, не решаясь нарушить ту предельную сосредоточенность, с которой Анна изучала открытый космос. Она словно впитывала в себя его абсолютную черноту и воспаленный свет близкой красноватой звезды. Молодая волшебница стояла, вытянувшись в струнку, завороженная бесконечностью и величием Вселенной, которая теперь воспринималась ею на совершенно другом уровне.

«Эдера» уже несколько часов находилась на высокой орбите Фрома, куда Себастьян вывел ее без особых проблем. Все оказалось намного проще, чем он боялся. Разобравшись с символами и обозначениями на пульте управления, молодой ученый приложил ладонь к пластине идентификатора. Прибор проверил состав его крови и открыл доступ ко всем системам корабля.

После долгих раздумий Себастьян пришел к выводу, что в первую очередь лететь нужно не домой, а на планету Марон, прибежище контрабандистов. Самостоятельно он туда ни разу не летал, поэтому у него возникли трудности с расчетами. По счастью, в их команде нашлись два превосходных математика, которые абсолютно разными способами неизменно получали одинаковые результаты. Пока майор и архивариус трудились над поставленной задачей, Себастьян пошел размять ноги и навестить свою «невесту».

Помимо просторной рубки на «Эдере» имелись три маленькие спальные каюты, одна общая, крохотный кухонный отсек, медбокс и комнатка для личной гигиены. Но, несмотря на относительную тесноту, на корабле все было приспособлено для удобства пассажиров и членов экипажа. Одну каюту заняла Анна, вторую отдали Ксану, а в третьей разместились архивариус с Кэйдом, который переносил полет хуже остальных. Себастьян с майором все время находились в пилотских ложементах и рубку управления покидали по очереди.

В общей каюте имелась небольшая обзорная площадка. Она представляла собой обычную стену, на которую проецировали изображение несколько внешних камер, создавая иллюзию окна в открытый космос. Молодая волшебница неохотно оторвалась от наблюдения за звездами и повернулась. На фоне абсолютной черноты ее изящный силуэт был очерчен слабо светящимся ореолом, и Себастьян вначале подумал, что это оптический эффект. Но Анна сделала шаг и выступила из собственного контура, а свечение постепенно потускнело и пропало.

— Нам уже пора отправляться?

— Да, совсем скоро.

Девушка подошла почти вплотную, и Лангвад не устоял перед искушением обнять ее, прижать к страждущему телу, прильнуть к губам в нежном поцелуе. Он никогда не был робким любовником, но с Анной ни разу не переступал запретную черту, потому что панически боялся ее обидеть. Себастьян втайне опасался, что придуманная Юджином красивая легенда сослужит ему плохую службу, и до настоящей свадьбы дело так и не дойдет.

Каждый раз, когда Лангвад решался на маленькую вольность, ему казалось, что он пытается приласкать радугу или лунный свет, настолько эфемерной и неуловимой была в его объятиях молодая волшебница. Его осторожную попытку ощутить за магическим заслоном живую женщину прервало внезапное появление архивариуса. Он деликатно постучал по переборке согнутым пальцем и помахал в воздухе записной книжкой Юджина, которая, как это ни парадоксально, не утратила в чужом мире своих удивительных свойств.

— Все готово, друг Ботаник, теперь можно… прокладывать курс. Я правильно сказал? — Фиарэйн всегда держал руку на пульсе перемен и легко вписывался в любую реальность.

Не прошло и часа, как уточненные данные были введены в бортовой компьютер, а пассажиры рассажены в прочно закрепленные кресла общей каюты. Себастьян вручил каждому усовершенствованный гигиенический пакет и показал, как правильно им пользоваться. В момент перехода корабля в гиперпространство тошнило всех без исключения, и средства предотвратить это неудобство пока не существовало.

Предстартовая эйфория, которая сделала расставание с домом не таким болезненным, теперь улеглась, и все чувствовали себя немного подавленными. Кианнасаху было настолько тошно, что он обрадовался физическому недомоганию, отвлекшему его от мрачных мыслей. Кэйда мучило предчувствие, что он вернется к родной гавани очень и очень нескоро.

Госпожа ни словом не обмолвилась о том, что ждет его впереди, но она всегда так делала, чтобы случайно не смешать благоприятный расклад. Кианнасах закрыл глаза и мысленно увидел светлую улыбку, услышал любимый нежный голос: «Твоя судьба переменится, мой друг, и ты обязательно порадуешься этим переменам. Со временем». Кэйд не хотел перемен ни сейчас, ни в будущем, поэтому представил себе белый замок в излучине реки и прекрасную всадницу, летящую с холма к ажурному мосту…

Взвыли разгонные двигатели, и корабль рванулся вперед, вжимая эльфа в упругую спинку кресла. Давление нарастало и нарастало, отнимая дыхание, наливая неподъемной тяжестью каждую частичку его тела. Когда стало казаться, что он весит, как груженая камнями барка, одновременно наступили странная тишина и чувство полной дезориентации.

Кэйда стошнило, а потом на смену дурноте пришло полное изнеможение. Когда он, наконец, смог открыть глаза, рядом с его креслом стоял архивариус с термокружкой в руках и хмуро вглядывался в лицо соплеменника.

— Очнулся, слава Богам, а то мы уже начали беспокоиться. Сейчас я отстегну сеть, и ты попробуешь сделать несколько глотков.

Сам по себе космический перелет проходил довольно комфортно, если не считать того, что люди и эльфы находились в тесном замкнутом пространстве, и им предстояло провести бок о бок не меньше десяти циклов. Они жили по бортовому хронометру, где условные дни сменялись условными ночами, но каждый был волен располагать этим временем по своему усмотрению.

Пока «Эдера» находилась в гиперпространстве, они были слепы и глухи, и приходилось уповать только на точность расчетов. На Мароне Себастьян планировал снабдить всех въездными документами, подыскать временное пристанище для «Эдеры» и арендовать другой корабль, чтобы не привлекать к их пестрой компании излишнего внимания. К тому же им нужно было ввезти в Империю контрабанду в виде оружия и драгоценностей.

Пассажиры коротали время за освоением технических новшеств и изучением языка, который Юджину представлялся беспорядочной смесью латыни, французского и еще бог знает чего. Благо, запоминался он довольно легко. На корабле обнаружился запас намертво замороженных пищевых брикетов, но после нескольких попыток оценить их пригодность, эльфы категорично заявили, что походной еды у них вполне достаточно, голодать никому не придется. А вот воду, в конце концов, пришлось использовать из многовековых запасов «Эдеры». Она имела странный вкус и запах, но ее, по счастью, оказалось много.

Себастьяна до сих пор поражала та неуловимая внутренняя связь, которая позволяла эльфам и волшебникам понимать друг друга с полувзгляда, словно они общались на каком-то глубинном ментальном уровне, недоступном простым смертным. Несмотря на то, что Александр был старше, последнее слово оставалось за его сестрой, и Себастьян догадывался, почему. В мире, который они только что покинули, решение всегда принимал самый сильный волшебник. Лангвад очень сомневался, что когда-нибудь сможет с таким же достоинством нести свой авторитет, как это удавалось Джастину Хартли рядом с могуществом Светлой госпожи.

В долгие часы вахты, пока майор Кроу спал в соседнем ложементе сном праведника, молодой ученый вновь и вновь переосмысливал свою жизнь. Он всегда был слишком нерешительным, слишком инертным, ему не хватало характера, чтобы всерьез противостоять отцу. Единственное, что он сделал по-своему — выбрал себе профессию, но это не слишком помогло. Как только на семейном горизонте начинали сгущаться тучи, он трусливо сбегал в свою лабораторию. Теперь, когда отец ушел из их жизни навсегда, Себастьяну придется не просто занять его место, а принять на себя всю ответственность за благополучие семьи…

Глава 5

— Представьтесь, наконец, прекрасный незнакомец, — прозвучал по внешней связи спокойный женский голос, заставив Себастьяна нервно дернуться. — Мы уже некоторое время наблюдаем за вашими осторожными маневрами, но никак не можем идентифицировать элегантную скорлупку, на которой вы прибыли. Это какая-то ограниченная серия или индивидуальный заказ?

— Э-э-э, приветствую, диспетчер, — молодой ученый изо всех сил старался говорить непринужденно. — Вы правы, модель редкая. Мы впервые в вашем гостеприимном пространстве и остро нуждаемся в помощи.

— Надеюсь, не технической? Тут понадобится специалист по экзотике.

— Нет-нет, помощи другого свойства.

— Наши услуги стоят недешево, в долг мы не даем, так что если вы стеснены в средствах…

— Нет, проблема не в этом, — поспешно заверил диспетчера Себастьян.

Некоторое время крохотный динамик безмолвствовал, были слышны только щелчки и потрескивания, потом женщина вновь заговорила, но уже деловым тоном, словно приняла какое-то решение.

— Если вы намереваетесь сесть на планету, то передайте мне управление кораблем. После посадки вас встретят работники технической службы и проводят в зону пограничного контроля. Там и обсудим ваши проблемы. Вам известны правила поведения для гостей?

— Да, диспетчер.

— Тогда добро пожаловать на Марон.

Себастьян отключил канал связи и вытер пот со лба. Все путешественники столпились в рубке за спинками пилотских кресел, стараясь не пропустить ни слова из малопонятного диалога с диспетчером. Но, как всегда, лучше и быстрее других сориентировался архивариус.

— О каких правилах шла речь, друг Ботаник?

Себастьян прижал ладонь к сканирующему устройству, переключил «Эдеру» на внешнее управление и развернул свое кресло.

— Сложилось так, что на Мароне обычно находят прибежище беглые преступники, разорившиеся торговцы, контрабандисты, но вся эта пестрая публика здесь весьма неплохо организована и вынуждена подчиняться железным законам. Может, эти законы не самые гуманные, зато простые и понятные, а расправа за их неисполнение скорая и очень жесткая. Здесь всем заправляет Совет планеты, состоящий из представителей различных сословий, и он ни для кого не делает исключений, будь ты хоть сам Император. Мне только что напомнили о том, что на переговоры следует являться без оружия.

Услышав это, Кэйд мгновенно забыл о неприятных ощущениях, которые испытывал из-за вхождения «Эдеры» в плотные слои атмосферы. Корабль заметно потряхивало, но никто из путешественников и не подумал занять свое кресло в общей каюте. Все, не отрываясь, следили, как на главном экране на них стремительно надвигается незнакомая планета, как она увеличивается в размерах, заполняя собой весь горизонт.

Како-то время была четко видна линия терминатора, потом «Эдера», ведомая силовым лучом, ушла на ночную сторону Марона, и на экране появились отблески пламени, лижущего ее обшивку. Когда корабль, словно в молоко, окунулся в густую облачность, скорость заметно упала, и трясти стало намного сильнее. Затем последовало несколько резких рывков, и, наконец, прямо под ними появились размытые огни космопорта.

С лязгом и скрежетом «Эдеру» опустили в ложе взлетно-посадочной катапульты, двигатели смолкли, и наступила тишина. Из внешних динамиков теперь слышались только потрескивание обшивки и шипение пара, в который превращалась дождевая вода, едва коснувшись раскаленного корпуса корабля.

Вновь ожила связь, и все тот же спокойный женский голос произнес:

— Как только будете готовы, спускайтесь, вас уже ожидают.

— Понял, благодарю.

Себастьян занялся послеполетной проверкой, Юджин принялся ему помогать, остальные только молча наблюдали. Первым из общего оцепенения вышел Кэйд.

— Идти на встречу в незнакомом месте невооруженными — это самоубийство!

— Иного пути нет. Если мы хотим получить здесь помощь, придется подчиниться, — Себастьян окинул взглядом потускневший пульт управления и повернулся к мрачному эльфу. — Вы имеете право взять с собой только то, что можно спрятать в потайном кармане, что-то маленькое и незаметное, утешительное, так сказать. Это освященная веками традиция.

Кианнасах презрительно фыркнул, а архивариус усмехнулся.

— Странный обычай, но, думаю, нас впереди ожидает еще немало сюрпризов. Золото или камни, друг Ботаник?

— Камни. Золото и украшения — это для ценителей, здесь предпочитают твердость алмаза.

Лангвад поднялся и подошел к Анне, которая выглядела странно притихшей, словно прислушивалась к чему-то за пределами человеческого восприятия.

— Нэн, заклинаю тебя, не пытайся пользоваться магией, пока мы не покинем это место! Нам нужно любой ценой попасть на Абсалон, не привлекая к себе внимания, иначе нам и шагу не дадут ступить.

— Ты напрасно так беспокоишься, — молодая волшебница ласково похлопала Себастьяна по руке. — Я буду тише воды, ниже травы, как любит говорить Юджин. Мы с братом не станем участвовать в переговорах, просто подождем в сторонке.

Кэйд пригвоздил тяжелым взглядом майора, тот посмотрел на Фиарэйна, таким образом, обязанности были распределены, и мужчины принялись разоружаться.

Четверть часа спустя путешественники стояли на мокрой металлической площадке и жадно вглядывались в гигантские сооружения, на которых покоились космические корабли всевозможных размеров и форм. С низкого серого неба непрерывными потоками лил дождь, воздух был влажным и каким-то … густым, вдыхать его с непривычки приходилось с немалым усилием.

Дверь переходного шлюза мягко закрылась за ними, «Эдера» вновь стала неприступна. Себастьян первым шагнул в клеть лифта. Внутри у него все дрожало, как желе, но внешне он был собран и спокоен. У подножия катапульты их уже поджидал ярко-желтый фургон с жесткими пластиковыми сидениями и двое техников в таких же приметных комбинезонах со светоотражающими нашивками. Они молча кивнули гостям, проследили, чтобы все погрузились в фургон, и заняли места в кабине водителя.

Извилистый путь до невзрачной бетонной коробки Пункта пограничного и таможенного контроля занял довольно много времени, потому что космопорт Марона был одним из самых крупных в обитаемом пространстве. Под длинным навесом у входа в здание фургончик лихо затормозил, заставив гостей схватиться за поручни. Один из техников остался вкабине, а второй повел их мимо охраны на второй этаж к дежурному диспетчеру. Приложив ладонь к пластине возле одной из видавших виды совершенно одинаковых дверей, техник пропустил путешественников вперед и молча удалился.

Просторная комната, в которой они оказались, была выкрашена в светло-серый цвет и обставлена более чем скромно. По сути, там стояли только длинный кабинетный стол и несколько стульев. Из-за стола поднялась женщина лет сорока с короткими темными волосами и карими глазами, одетая в простой синий комбинезон. Она молча подождала, пока гости закончат с приветствиями, а потом вежливо кивнула всем сразу.

— Добро пожаловать, я старший диспетчер Дюваль. Торжественной встречи не обещаю, но немного времени уделить вам могу.

Памела Дюваль двадцать лет проработала в порту Марона и навидалась всякого, но таких необычных гостей без преувеличения видела впервые в жизни. Во-первых, она не ожидала, что на борту неопознанного суденышка их окажется так много, а во-вторых, они явно прибыли издалека. Юная девушка и пятеро мужчин раскланялись с диспетчером, как на императорском приеме, и без лишней суеты разместились на простых деревянных скамьях и шатких пластиковых стульях. На первый взгляд было понятно, кто главная персона, кто охрана, кто пилот, но общая картина почему-то не складывалась. Памела не могла отнестись к сегодняшним ночным гостям как к завсегдатаям космопорта, потому что они выглядели не просто благополучными, а какими-то нездешними. Единственным, кто смотрелся вполне реально, был долговязый, растрепанный молодой человек, который и пилотировал необычный корабль.

— Как мне к вам обращаться?

Парень качнулся на стуле и поднял на Памелу глаза, прозрачные, как слеза ребенка.

— Зовите меня Себастьян.

— Хорошо, Себастьян, — диспетчер постучала пальцем по пластиковому листу, который лежал перед ней на столе. — Мне тут принесли распечатку спектрального анализа выхлопа вашей скорлупки. Вы ничего не хотите мне сказать по этому поводу?

— Э-э-э, нет, сударыня. Мы случайно нарушили какой-то норматив? — парень впился тревожным взглядом в лист пластика. — Вы позволите мне взглянуть?

Памела пожала плечами и подвинула к нему распечатку.

— Пожалуйста. Быть может, вы объясните мне, как такое стало возможным?

Себастьян бегло просмотрел перечень элементов, выданный прибором, и не смог совладать со своим лицом: его рот открылся, брови от удивления полезли на лоб. Памела могла бы поклясться, что он впервые видит химический состав топлива, на котором летал его корабль.

— Простите, сударыня, но пока у меня нет этому объяснений, — осторожно ответил он.

— Понимаю вас. Просто, если вам требуется дозаправка, то мы вряд ли сможем…

— Нет-нет, благодарю, заправлять нас не нужно!

— Хорошо, тогда изложите мне вашу проблему.

Сидевший рядом с Себастьяном синеглазый красавец наклонился вперед и положил на стол перед Памелой маленький бархатный мешочек. Несколько минут в комнате царила тишина. Все присутствующие затаили дыхание, пока диспетчер разглядывала при свете яркой лампы горсть превосходных крупных рубинов. Наконец, Себастьян пошевелился и снова качнулся на стуле.

— Надеюсь, этого достаточно для начала переговоров?

— Более чем, — Дюваль быстро сунула мешочек в карман комбинезона и сложила руки на столе. — Я вас слушаю.

— Нам необходимо оставить свой корабль здесь, а планету покинуть на любом другом, но для этого понадобятся легальные въездные карты на Абсалон для каждого. А еще нам нужно провезти в Империю контрабанду.

Памела откинулась на спинку стула и задумчиво покивала.

— В каком объеме?

— Незначительном. Несколько контейнеров для личного багажа.

— Как долго вы будете отсутствовать?

— К сожалению, я не могу назвать вам точное время. Это только задаток, а тот, кто придет, чтобы забрать корабль, отдаст вам остальное.

— Ладно, я найду для вашей скорлупки место в ангаре, а что касается…

Договорить диспетчеру не дали. В коридоре послышались возня и сдавленные ругательства, потом дверь резко распахнулась, с силой ударившись о стену. В комнату влетел возбужденный, растерзанный человек в сером комбинезоне пилота, а следом за ним ввалились двое дюжих охранников.

— Простите, начальник Дюваль, нам не хотелось применять оружие, а бегает он быстро! — пропыхтел один из них. — Сейчас мы вышвырнем этого нарушителя…

Но Памела вяло махнула рукой.

— Пусть остается. Возвращайтесь на свой пост, Фабьен, я сама с ним разберусь.

Глава 6

Как только в кабинете появились посторонние, гости моментально пришли в движение. Не успела еще за охранниками закрыться дверь, как злоумышленник оказался в плотном кольце безоружных, но очень опасных мужчин, а девушка, которую они закрыли собой, продолжала спокойно сидеть на щербатой скамье, не выказывая ни страха, ни беспокойства.

Чтобы как-то разрядить обстановку, Памела Дюваль вынуждена была повысить голос.

— Блейк Хантер, что это вы себе позволяете?! — она жестом велела переговорщикам вернуться на свои места за столом. — Вы не имеете права врываться ко мне в кабинет каждый раз, как вам моча стукнет в голову. Хотите нажить себе проблемы?

— Да ладно тебе, Пэм, у меня и так куча неприятностей! — расстроенно воскликнул человек, тщетно пытаясь вернуть на место оборванные в потасовке с охраной застежки комбинезона. — Они отобрали у меня «Ночного охотника»!!

В дрогнувшем голосе Блейка Хантера прозвучало такое неподдельное отчаяние, что суровый диспетчер невольно смягчилась.

— Никто его не отбирал, Блейк, твой грузовик временно под арестом. Скажи спасибо, что ты сам еще на свободе. Не надо устраивать панику: отработаешь в порту, вернешь долг и заберешь корабль.

— Грешно глумиться над чужим горем, Пэм! Ты же знаешь, что на тягачах я буду отрабатывать, пока ноги не протяну. Мне нужно сделать только одну ходку, и я все оплачу, клянусь тебе! — но было очевидно, что его пылкое обещание не нашло отклика в душе Памелы Дюваль.

Хантер только сейчас заметил, что комната полна людей, и все они потрясенно смотрят на него. Ему сейчас было не до приличий, но на всякий случай он пригладил пальцами растрепанные волосы и вновь попытался привести в порядок испорченный комбинезон.

— Быть этого не может! — Кэйд даже подошел поближе, заставив пилота невольно попятиться.

— Совпадение в высшей степени странное, но, несомненно, знаковое, — архивариус посмотрел в широко распахнутые глаза Анны и улыбнулся. — Это нам в утешение.

Блейк Хантер оказался поразительно похож на Джастина Хартли, но выглядел, как его более грубая версия.

Диспетчер Дюваль немного понаблюдала за странным поведением гостей, а потом громко постучала по крышке стола, привлекая к себе внимание.

— Очень рада, что Блейк Хантер пришелся вам по душе, потому что он как раз тот, кто вам нужен. Схема довольно проста: вы выкупаете его долговые расписки, ему возвращают корабль, и он доставляет вас и ваш груз на Абсалон. Может, Блейку не всегда везет, но он пилот, каких мало, а по части провоза запрещенного груза ему просто нет равных.

Хантер прослушал похвалу в свой адрес с разинутым ртом, не в силах поверить, что совершенно безнадежная ситуация разрешилась так неожиданно быстро. А Себастьян не раздумывал ни секунды. Он метафорически плюнул на ладонь и через стол протянул руку диспетчеру Дюваль.

— Мы согласны на ваше предложение.

Памела ответила ему не по-женски крепким рукопожатием, и сделка была признана состоявшейся.

Несколько часов спустя путешественники вновь тряслись в ярко-желтом фургончике, битком набитом объемистыми сумками. По-прежнему тихо лил нескончаемый дождь, воздух был влажным и густым, и, хотя давно рассвело, хмурый день почти не отличался от ночи. Погруженную в сон, надежно запертую «Эдеру» перевезли в крытый ангар, въездные карты доставили с посыльным, теперь путешественникам осталось только припрятать ценный груз и покинуть гостеприимный Марон на «Ночном охотнике».

Космический грузовик по размерам был намного больше и внушительнее «Эдеры». На его свежевыкрашенном серебристом борту красовалось изображение изготовившегося к прыжку дикого кота, и было сразу заметно, что владелец фанатично любит свою посудину. Сам Блейк Хантер с мрачным, замкнутым лицом стоял в просторном стерильно чистом трюме и следил за погрузкой контейнеров с удобрениями. Этот груз приобрел новый наниматель сразу после того, как выкупил его долговые расписки.

Владелец «Ночного охотника» категорически не терпел двух вещей: посягательств на свою собственность и намеренного унижения. Он всегда отвечал на вызов и мог за себя постоять, но одно дело, когда в твой адрес отпускают шуточки посетители портового бара, и совсем другое — когда над тобой потешаются какие-то жалкие иноземцы.

Хантеру давно не доводилось иметь дело со знатными и богатыми клиентами, а эта странная компания не только выкупила его долги, но и не побрезговала лететь на «Ночном охотнике». Понятно, что они перевозили какой-то нелегальный груз, но чем их не устраивала его внешность?..

Продолжая мысленно негодовать и возмущаться, Блейк тщательно проверил все крепления, а потом запер и опечатал трюм без присутствия владельца груза или его представителя. Он намеренно нарушил непреложное правило, но никто не обратил на это внимания, из-за чего недовольство Хантера только усилилось.

Несмотря на внушительные размеры «Ночного охотника», жизненное пространство внутри корабля оказалось сильно ограниченным. Кроме рубки управления была только одна каюта с двумя двухъярусными и одной выдвижной койками, узкий коридорчик и несколько крохотных подсобных отсеков, в которых, однако, царили чистота и порядок.

Сам хозяин тоже переоделся в свежий комбинезон, но его подбородок все еще украшала трехдневная щетина, а буйная шевелюра давно нуждалась в стрижке. Когда все формальности были соблюдены, а люки задраены, Хантер вернулся в рубку и был неприятно удивлен тем, что в его святая святых толкались все гости, а один из них даже занял место второго пилота. Блейк привык быть один. Он не любил посторонних на корабле, поэтому пассажиров брал крайне редко.

В ранней молодости ему с трудом удалось поступить на курсы пилотов гражданского флота, но закончил их Хантер первым в своем выпуске. Он просто бредил дальним космосом. Место третьего пилота на большом круизном лайнере показалось тогда парнишке с нижнего уровня сбывшейся мечтой, и он по глупости вообразил, что Фортуна наконец-то ему улыбнулась. Но в самом начале успешной карьеры Блейк неожиданно столкнулся с ее обратной стороной.

Красивый юноша в форме Космофлота быстро привлек внимание скучающей публики и не только женской ее половины. Хантер стоически сносил грязные намеки и недвусмысленные предложения, не отвечал на постоянные заигрывания, был неизменно вежлив и предупредителен. Но богатые бездельники, рожденные в роскошных апартаментах Небес, развлекались тем, что выбирали себе жертву из младшего летного состава, а потом начинали ее травить и преследовать.

Абсолютная безнаказанность и жажда острых ощущений привели к тому, что однажды очередная развеселая компания подстерегла Блейка после вахты и зажала в техническом отсеке. Под издевательский смех его окружили и потребовали раздеться догола. Если он согласится «сотрудничать» добровольно, то ему позволят уйти отсюда целым и на своих ногах, в противном случае его навсегда сделают инвалидом.

На раздумья о последствиях времени у Хантера уже не оставалось. Чтобы притупить внимание богатых бездельников, он сделал вид, что раздевается, и принялся медленно расстегивать щегольский форменный китель. Блейк сбросил его на пол, освободил руки, а потом неожиданно пустил в ход кулаки. Их всего-то было пятеро, обкурившихся дурью юнцов, а он как-никак вырос в Муравейнике…

Хантера с позором выгнали из гражданского флота и отобрали летную лицензию. Для него все кончилось, толком даже не начавшись, и он снова оказался там, откуда с таким трудом выбрался. Но Блейк не хотел возвращаться к прежней жизни, поэтому собрал свои скудные средства и отправился в то единственное место, где он снова смог бы стать пилотом — на планету Марон.

С тех пор прошло немало лет, а стойкая неприязнь к богатым и благополучным все еще была свежа. Блейку не раз приходилось терпеть лишения, бороться за выживание, идти на риск, но он никогда больше не позволял надушенным снобам унижать себя.

— Не переживайте так, пилот Хантер, мы не будем вам мешать, — Блейк резко повернулся и оказался лицом к лицу с ослепительной красавицей, которая была больше похожа на грезу, чем на живую женщину. Она говорила медленно, с сильным иноземным акцентом, но смотрела так доброжелательно, что он растерялся. — Мы вовсе не хотели оскорбить вас … излишним вниманием. Просто вы внешне очень похожи на моего отца, поэтому мы так удивились и обрадовались. Я Анна Корвел-Хартли, это мой брат Александр, а это мой жених Себастьян. Джеймс Макфарланд — командир моей охраны, майор Юджин Кроу — начальник службы безопасности, а Джон Литгоу мой советник. Я правильно сказала?

— Правильно, дорогая, — долговязый молодой человек воспользовался случаем, чтобы поцеловать красавице руку, и вежливо поклонился. — Я буду вашим соседом, если не возражаете, потому что в каюте больше нет места. Сколько нам лететь до порта Форк, пять суточных циклов?

— Шесть, — недовольно проворчал Хантер, но все же кивнул каждому, не желая показаться невежей.

Двое мужчин действительно были одеты в военную форму, остальные гости щеголяли в шелках и бархате, но не это смущало Хантера. Пока он ломал голову, что именно не так с его пассажирами, они без всякой суеты разместились в тесной каюте, безропотно перенесли взлет с планеты и на протяжении всего полета действительно старались ему не досаждать. Блейк с удивлением понял, что присутствие этих людей его не раздражает, наоборот, ему было с ними комфортно.

Утомленный предыдущим перелетом Себастьян два дня отсыпался в кресле второго пилота. Его друзья по очереди подходили к ложементу, чтобы проверить, все ли с ним в порядке, вовремя ли он ест и пьет, и эта трогательная забота невольно заставила Хантера задуматься о своей одинокой жизни. Он уже и припомнить не мог, каким бывает настоящее дружеское участие или внимание близкого человека.

— Знаете, я впервые встречаю женщину, которая так мало говорит, — Блейк повернулся к своему соседу, задумчиво изучавшему пластиковую распечатку. — Обычно от их трескотни просто уши вянут, а вам повезло с невестой.

Вместо того чтобы обидеться, Себастьян только усмехнулся и отхлебнул из термокружки.

— Да, я редкий везунчик. Кстати, вы зря отказываетесь пить отвар, который готовят мои друзья. Стоит сделать один глоток, и остановиться уже не сможете, я на себе проверил.

Хантер поднял свою кружку и с подозрением принюхался. Пахло просто восхитительно, поэтому он осторожно сделал глоток. Когда кружка опустела, Блейк с сожалением вздохнул. Напиток оказался самым вкусным из всего, что ему доводилось пробовать в жизни.

— А почему они называют вас Ботаником?

— Потому что я и есть ботаник. Я выращиваю растения и строю для них теплицы на планетах с проблемной биосферой.

— Никогда бы не подумал, — пробурчал Хантер.

Себастьян заинтересованно повернулся к пилоту.

— А чем, по-вашему, я могу заниматься?

— Я думал, что вы вовсе ничем не занимаетесь. В смысле, богатый бездельник и все такое… Это у вас распечатка из порта? Вы позволите взглянуть?

Лангвад только хмыкнул и протянул пластиковый лист чудаку пилоту. Тот долго изучал длинный перечень химических элементов, прикидывая что-то про себя, а потом недоверчиво покачал головой.

— Я видел мельком вашу посудину, но хоть убейте, не пойму, как она может летать на этом, с позволения сказать, дамском коктейле! Я бы списал это на погрешность прибора, но в порту Марона первоклассное оборудование, так что ошибка исключена. Какая-то экспериментальная модель?

— Нет, досталась по случаю… помолвки. На Нелидии, — Лангвад на ходу придумал несуществующую планету.

— Далековато вы забрались. Я о такой планете даже не слышал, но разработки у них интересные.

— Угу, — Себастьян под благовидным предлогом поспешил покинуть рубку, потому что сам до сих пор недоумевал по поводу странного состава топлива, которым под завязку была заправлена «Эдера».

До конца полета Хантер больше не сторонился своих пассажиров. Он охотно шел на контакт, пил и даже ел то, что ему предлагали, потому что эльфы вновь категорически отказались питаться корабельным рационом. Глядя на гостей, всегда аккуратных, чистых и благоухающих парфюмом, пилот тоже невольно старался выглядеть comme il faut.

Глава 7

После выхода в обычное пространство все собрались в рубке, напряженно вглядываясь в главный экран, на котором стремительно вырастал в размерах искусственный спутник Абсалона. Исполинское сооружение, вращающееся на стационарной орбите вокруг планеты, служило своеобразным космическим причалом и перевалочным грузопассажирским пунктом. «Ночному охотнику» пришлось несколько часов ждать своей очереди на швартовку, но, когда мощные захваты прочно зафиксировали грузовик у одного из бесчисленных коридоров, к двери шлюза быстро подсоединили трубу переходного трапа.

Блейк Хантер достал из специальной ниши папку с документами и повернулся к пассажирам.

— Я обещаю, что груз, который вы мне доверили, останется в целости и сохранности. Когда пройдете все положенные процедуры, ждите меня в зале прибытия.

Как только в шлюзовом отсеке выровнялось давление, и люк распахнулся, путешественники в очередной раз шагнули в неизвестность, стараясь не думать о том, что от космического вакуума их отделяет только тонкая стенка гофрированной трубы.

Гости старательно следили за тем, что делает Себастьян и в точности повторяли его действия, а молодой волшебник к тому же не спускал глаз с сестры. Впервые с начала их звездного приключения он по-настоящему опасался, что Анна в любую секунду может исчезнуть. Пока они проходили таможенный контроль, Ксан крепко сжимал ее руку и незаметно смахивал со складок платья мерцающую световую оболочку.

В зале прибытия Себастьян первым делом устремился к ярко-зеленому терминалу и меньше, чем через минуту наконец-то получил доступ к семейным ресурсам. Теперь он снова был платежеспособен и полностью контролировал ситуацию. От огромного количества спешащих людей, светящихся табло и мигающих указателей у путешественников с непривычки все плыло перед глазами. Они сидели в холодном, пропахшем дезинфекцией стеклянном загоне на неудобных металлических стульях и изо всех сил пытались найти в окружающей обстановке хоть что-то привлекательное.

Когда в ближайшем проходе появился Блейк Хантер, который даже своей неспешной походкой до боли напоминал Джастина, все с готовностью поднялись ему навстречу. Он махнул рукой в сторону узкого технического коридора, где было относительно тихо, и вручил Себастьяну папку с пластиковыми листами.

— Все в порядке, ваш груз уже в пути, получите его в месте, которое вы указали. Здесь же электронный ключ от контейнеров с особым содержимым. Надеюсь, вы довольны?

— Да, пилот Хантер, хорошая работа, однако мы по-прежнему нуждаемся в ваших услугах.

Блейк помрачнел, но покорно кивнул.

— Понимаю, у вас закладные на мой корабль. Скажите, как долго мне придется отрабатывать, а то свободных средств у меня не густо. Потребуются топливо, пищевой рацион, вода, расходные материалы…

— Нет, вы меня неправильно поняли, пилот Хантер. Вот ваши долговые обязательства, — Себастьян вынул из внутреннего кармана стопку заполненных пластиковых формуляров, показал их Блейку, а потом сунул в отверстие встроенного в стену утилизатора.

Агрегат зажужжал, несколько раз чавкнул и удовлетворенно затих, а Хантер все еще продолжал тупо смотреть на него. Лангвад вложил в руку оторопевшего пилота маленькую серебристую карточку с широкой зеленой полосой.

— Это плата за наше благополучное возвращение. Раз вы теперь свободны и больше никому ничего не должны, скажите, вы не хотели бы поработать на нас?

Шесть пар разноцветных глаз в ожидании уставились на Блейка, и тут случилось невероятное: он смутился и густо покраснел.

— Если вы вот так решили, спасибо, конечно… Собственно, почему бы и не поработать?.. А куда нужно лететь?

— Это очень скоро выяснится, пилот Хантер, — архивариус осторожно похлопал его по плечу. — Ваши услуги нам понадобятся на … неопределенное время. Вы ведь умеете не только корабли… водить? Я правильно сказал?

Блейк попытался сделать глубокий вдох, но не смог, так сдавило грудь от внезапного предчувствия перемен. Эти странные люди с далекой неизвестной планеты предлагали ему расстаться с одиноким существованием, вновь стать членом команды.

— Правильно, я вожу и пилотирую все, что имеет двигатель. Вы хотите, чтобы я отправился с вами на планету? А как же «Ночной охотник»?

Себастьян протянул ему очередной кусочек пластика.

— Я оплатил долговременную стоянку на удаленном причале. Если решите нас сопровождать, то соберите вещи и заприте корабль, его отбуксируют в ближайший час. Мы будем ждать вас на шаттле, он не рейсовый, так что спешки нет. Выход 404.

Пилот скованно кивнул, повернулся и, не чувствуя под собой ног, направился обратно по проходу.

Когда путешественники оказались, наконец, на Абсалоне, там было раннее утро. В очередном большом порту им пришлось пересесть на очередной летательный аппарат и отправиться туда, где жили представители самых знатных и состоятельных семей Империи. Чтобы узнать последние новости и получить хоть какую-то информацию, Себастьян решил первым делом посетить официальную резиденцию семьи Мортимер.

Он нанял комфортабельный глайдер, доверил штурвал Хантеру и сразу затемнил окна, потому что его друзья выглядели уже не просто уставшими, а откровенно изможденными. Никто не сказал ни слова, никто не пожаловался, но Лангвад и так догадался, что его мир им не понравился. А ведь они не видели еще и сотой его доли. Немного утешало то, что он все-таки добрался до Абсалона и доставил сюда своих друзей, а ведь совсем недавно никто в это не верил. Даже он сам.

Маленькая нежная рука накрыла его пальцы и ласково сжала, разделяя гордость и удовлетворение от хорошо проделанной работы. Себастьян склонил голову, чтобы поцеловать руку Анны, недоумевая, как ей удается одним простым прикосновением выразить столько эмоций…

Глава 8

— Господин, господин, какая радость, какое облегчение!! Вы вернулись! Я знал, я верил, что с вами не случится ничего дурного! Светлый день для всех нас!

Навстречу гостям спешил невысокий человек, одетый в строгий костюм и туфли на мягкой подошве. Его череп был безволосым и гладким, как бильярдный шар, а разрез глаз выдавал выходца с одной из планет Спорного сектора.

— Благодарю вас за веру в лучшее, Бек, и прошу, не называйте меня господином, — Себастьян устало улыбнулся и бросил сумку на пол.

Слуга несколько раз поклонился и тут же подхватил его вещи.

— Как только вы сняли деньги со счета, я понял, что Фортуна снова благоволит нам! Теперь все будет хорошо, господин… простите, дому, я путаюсь от радости!

— Понимаю, старина. Если когда-нибудь в нашем семействе все и будет хорошо, то только благодаря моим дорогим гостям. Бек, мы проделали очень долгий путь, поэтому сначала отдых, затем еда и только потом разговоры. Именно в таком порядке. Обеспечьте гостям отдельные атриумы с учетом их пожеланий. Для госпожи подготовьте парадные апартаменты. Закажите, пожалуйста, к вечернему столу свежие овощи и фрукты, пригласите на завтра семейного стилиста и вызовите адвокатов, — Себастьян помолчал, а потом тихо добавил. — Я займу комнаты отца.

После секундного оцепенения слуга снова поклонился и набрал несколько команд на слабо светящейся панели.

— Прошу всех следовать за мной. Прислуга уже готовит атриумы, бассейны наполняются водой, напитки через минуту будут поданы. Для меня невыразимая радость обеспечить вам в этом доме покой и всевозможные удобства!

Себастьян сам проводил Анну в отведенные ей покои, убедился, что она ни в чем не нуждается, и только потом отправился в атриум, который многие годы старался обходить стороной.

Теперь, когда он был уверен в смерти своего отца, комнаты больше не вызывали в нем отторжения, тем более что все помещения в доме походили друг на друга, а мать давно позаботилась о том, чтобы убрать с глаз долой все вещи Анри Лангвада.

Молодой ученый постоял у стеклянной стены, полюбовался знакомым с детства пейзажем и попытался увидеть его глазами своих гостей. От усталости у него звенело в голове, ломило все тело. Он посмотрел в сторону наполненного теплой водой бассейна, потом опустился на кушетку, откинулся на подушки и закрыл глаза. Невероятно, но он сумел выжить и вернуться домой…

Проспал Себастьян не очень долго. Когда он открыл глаза, было еще светло, рядом с кушеткой на низкой скамеечке сидел Бек и терпеливо ожидал пробуждения хозяина. Лангвад широко зевнул, поднялся, и, преодолевая скованность во всем теле, принялся раздеваться. Только погрузившись по грудь в благословенно теплую воду бассейна, он глубоко, облегченно вздохнул.

— Дому, помочь вам в совершении процедур? Судя по всему, вы совсем не отдохнули, потому что так и не легли в постель.

— Нет, благодарю, дружище, я вполне могу помыться самостоятельно. Как наши гости, все еще отдыхают?

— Только трое из них. Один военный стоит под дверью госпожи, второй ходит по всему дому, а пилот ожидает приказаний.

— Так я и думал. Будь добр, скажи пилоту Хантеру, что он тоже гость этого дома и, как все, приглашен на вечернюю трапезу.

Слуга принялся аккуратными, выверенными движениями раскладывать на скамье одежду Себастьяна.

— Я говорил, но он из тех, кого обычно не пускают дальше прихожей, поэтому чувствует себя неловко. Я приставил двух горничных к вашей гостье и подумал, что ей может понадобиться компаньонка.

— Нет, Бек, никаких компаньонок, нам лишние свидетели ни к чему. У госпожи есть охранник, советник и служба безопасности в лице майора Кроу. К тому же ее сопровождает брат. Пока это все, что я могу тебе сообщить. Хотя нет, есть еще кое-что: мой отец больше не вернется домой.

Рука слуги на мгновение замерла, а потом он продолжил расставлять на каменной полке флаконы и туалетные принадлежности Себастьяна.

— Вы что-то узнали, дому?

— Только то, что его нет в живых, подробностей я пока не знаю. А теперь расскажи мне, что известно тебе.

Бек подал хозяину полотенце и в волнении потер ладони.

— Дому, они держат вашу мать в частной больнице в пригороде Форка, которая охраняется, как государственная тюрьма. Семейные адвокаты много раз пытались добиться встречи с госпожой, но им было отказано.

— На каком основании? — Себастьян присел на скамью, не замечая, что смялась аккуратно разложенная одежда.

— На том основании, что они не родственники.

— Маму официально признали недееспособной?

— Нет, насколько я знаю, они все еще опасаются последствий.

Лангвад принялся рассеянно натягивать на себя одежду, прокручивая в голове возможные варианты развития событий.

— А где моя сестра, Бек?

Слуга невольно съежился и вновь нервно потер ладони.

— Мы нигде не смогли ее найти, дому, даже подкуп ничего не дал. У меня сложилось впечатление, что Де-Ар и сам ничего не знает.

— Вот как? — Себастьян, наконец, завершил процесс одевания и мельком взглянул на себя в зеркало. — Не волнуйся, старина, мы обязательно найдем Бри. Если понадобится, перевернем всю Империю! Как я выгляжу?

— Вы немного похудели, дому, но выглядите замечательно. Осмелюсь заметить, вы вообще сильно изменились. В лучшую сторону.

Молодой ученый оценил осторожный комплимент и грустно усмехнулся.

— У меня были отличные наставники.

Поздно ночью, когда споры и обсуждения остались позади, когда решения были приняты, и планы составлены, Себастьян остался в общей зале один. С той минуты, как он переступил порог родного дома, его снедало чувственное нетерпение. Он понимал, как важно сейчас сосредоточиться на основной задаче, но ничего не мог с собой поделать. Они больше не в тесном корабле, им не угрожает опасность, ночь тиха и прозрачна, дом хорошо охраняется… В конце концов, другого случая может и не представиться!

Легкий шум за спиной заставил Лангвада напрячься. Он обернулся, готовый дать отпор в случае нападения, но это оказался Ксан, который сидел на подлокотнике кушетки, небрежно покачивая ногой, обутой в дорогой замшевый ботинок.

— Тебе что-нибудь нужно? Может быть, позвать Бека?

Молодой волшебник покачал головой, поднялся и подошел почти вплотную к Себастьяну. Он заговорил тихо, используя древний язык, чтобы между ними не возникло ни малейшего недопонимания.

— Мне жаль разбивать твои ожидания, но ты не можешь лечь с моей сестрой.

При всем уважении к родным Анны, Себастьян неожиданно разозлился.

— Прости, Ксан, я понимаю, как ты печешься о безопасности сестры, но это тебя не касается! Только мы с ней знаем, что можно делать и чего нельзя. Анна достаточно взрослая, чтобы сама решить…

— Ты не понял, — все так же тихо и спокойно перебил его Александр. — Она волшебница, ее сила прежде времени пробудит то, что ты носишь на своей груди, и оно тебя убьет. Если бы не Анри Лангвад, кровь Мортимеров защитила тебя, но теперь это стало невозможным.

Чтобы не сорваться и не нагрубить, Себастьян крепко стиснул кулаки.

— Если все обстоит так плохо, она бы мне сказала, предупредила…

— Ботаник, я пришел открыть тебе правду, чтобы ты не чувствовал себя отвергнутым. Анна никогда не сделает того, что поставит твою жизнь под угрозу.

— Так она здесь только для того, чтобы меня спасти?! — голос Себастьяна задрожал от обиды и разочарования. — Я с детства видел ее во сне, мечтал о ней, бредил ею…

— Мне очень жаль. Не в нашей власти изменить расклад, но мы постараемся тебе помочь.

— Зачем? Для чего вам помогать мне?!

Лангвад слышал истерические нотки в собственном голосе, но никак не мог обуздать эмоции, и сочувствие в аметистовых глазах молодого волшебника только усиливало его унижение.

— Это наша работа, — пожал плечами Ксан. — Ты держатель Ключа, и мы пришли сюда, чтобы спасти твою жизнь. А какой она будет потом, ведомо только Богам.

Он давно ушел к себе, а притихший Себастьян так и просидел остаток ночи на кушетке в общей зале, уставившись в окно невидящим взглядом.

Глава 9

Пейзажи и краски планеты Абсалон не слишком радовали глаз. Чтобы поддерживать теплый и мягкий климат на большей части планеты, излучения солнца было достаточно, но постоянная пелена высокой облачности задерживала столь необходимый многим растениям свет, из-за чего они выглядели бледными и невыразительными. Хотя затянутый в пленку Абсалон был немного тускловат, Императорская семья выбрала его своей резиденцией, потому что он имел не только обширную материковую зону, но и огромные запасы пресной воды.

Превыше всего на планете ценилась земля, но счастливым обладателем земельного надела мог стать далеко не каждый. Эта привилегия даровалась только местной знати или продавалась за баснословные деньги состоятельным гражданам Империи. Высшим шиком для родовитых и богатых абсалонцев считалось построить на собственной земле одноэтажный дом. Как правило, он занимал немалую площадь, зато каждый из многочисленных атриумов имел не только бассейн для омовений, но и собственный дворик с обязательным фонтаном.

Поскольку хорошая древесина являлась на Абсалоне недоступной роскошью, для отделки помещений использовали камень. Все остальное изготавливалось из металла, стекла и пластика. С продуктами питания дело обстояло еще хуже. То есть, продукты были, но поскольку существовала особая технология по их переработке, то выглядели они однообразно и по вкусу слабо отличались друг от друга. По меткому выражению майора Кроу, если еда похожа на пластик, пахнет, как пластик, и у нее вкус пластика, следовательно, это продукт химического производства.

После обстоятельной беседы с поверенным Себастьян выяснил, что сложившаяся ситуация намного сложнее, чем ему представлялось. Невысокий, пухленький Карл Ларби внешне производил впечатление рассеянного добряка, но на деле был цепким, умным, а главное, порядочным адвокатом. Если бы не его решительные и своевременные действия, семья уже утратила значительную часть своей собственности. Вдобавок к местным проблемам Себастьян узнал, что на планете Кали, где находились мурановые рудники, началась забастовка рабочих. Обещания, которые он успел дать перед своим похищением, так никто и не исполнил, поэтому люди отказывались спускаться в шахту, а запасы сырья были уже на исходе.

На молодого ученого сыпались удар за ударом, и стало заметно, как тускнеет и съеживается его с таким трудом обретенная уверенность. Когда Ларби, наконец, откланялся, Себастьян резко поднялся и вышел из общей залы. Юджин, который вместе с пилотом Хантером только недавно вернулся из поездки за их контрабандным грузом, подозрительно покосился ему вслед.

— Стесняюсь спросить, здесь замешано что-то личное? На Ботанике просто лица нет.

Ксан только молча кивнул.

— Хреново, простите за мой французский! А нельзя было отложить амурные дела до лучших времен?

Волшебник решительно покачал головой.

— Лучших все равно уже не будет, — раздраженно высказался Кэйд. — Мы забрались слишком далеко от дома, чтобы сидеть и ждать, пока Ботанику надоест злиться. О своих нежных чувствах надо было позаботиться до того, как мы сели на этот корабль.

В наступившей тишине внезапно послышались решительные шаги. Лицо молодого ученого было замкнутым и мрачным, он сдержанно кивнул Анне и сел на прежнее место.

— Я рассчитывал в ближайшее время попытаться освободить маму, но теперь выяснилось, что мне нужно срочно отправляться в другое место. Если рабочие на Кали не вернутся в шахту, это затронет интересы множества людей, пострадает целая отрасль.

— Вот и займись мировыми проблемами, Ботаник, а дела семейные предоставь нам, — майор Кроу присел на край стола и скрестил руки на груди. — Все, что от тебя требуется, это воскреснуть из мертвых, сенсационно показаться на публике, а потом снова исчезнуть. Как только Брадот узнает, что ты жив, он сразу попытается перевезти мадам Лангвад в другое место, что нам и нужно.

— Ты уверен, что он поступит именно так?

— Конечно, потому что я так и поступил бы, увез пленницу от греха подальше, как говорится. Как только твоя мама окажется в безопасности, мы займемся поисками сестры. Пока брэйрэ Анна будет отвлекать на себя внимание общественности, у нас появится возможность без помех проследить за твоими недругами, и для этого понадобится пилот Хантер.

— Нет, Юджин, после общего показательного выхода нам придется разделиться. Я и Ксан отправимся с Себастьяном на Кали, а вы займетесь спасением его родных.

— Что?! — кианнасах вскочил и рубанул воздух ладонью, что у эльфов означало крайнюю степень негодования. — Надеюсь, вы пошутили, потому что мы никогда этого не допустим!

— Мы не можем пойти на такой риск, брэйрэ, — чуть мягче возразил архивариус. — Кто-то из нас должен постоянно находиться рядом с вами, мы не оставим вас без охраны!

— Даже если мы разделимся, без охраны я не останусь, со мной будут Ксан и Себастьян.

На лицах присутствующих отразилось такое сомнение, что волшебник не выдержал и громко фыркнул.

— Спасибо за доверие, друзья, я был уверен, что вы высоко цените мое дарование.

— Какой прок от твоего дарования в чужом мире? Ты же слышал, там еще и беспорядки начались…

Кэйд внезапно замолчал и схватился за горло, а майор потерял равновесие и попятился, потому что тяжеленный стол, на который он опирался, сдвинулся с места и со скрежетом проехался по полу. Как только давление на голосовые связки кианнасаха ослабло, он возмущенно сверкнул глазами.

— Ты не имеешь права применять к нам свою силу, это строго запрещено!

— О какой силе идет речь? — Ксан намеренно вальяжно раскинулся в неудобном кресле.

— Я еще не забыл, как опасно использовать магию в чужом мире. Твой отчим едва не погиб при такой попытке.

— Он пострадал, потому что не был волшебником.

— Может быть, — не сдавался Кэйд, — но он первым спустит с меня шкуру, если с вами что-нибудь случится! Не говоря уже о вашей маме…

— Вы поспорили, и довольно, — Анна примирительно разгладила ладошкой воздух. — Мне необходимо отправиться на Кали, для этого есть причины.

— Ты уже знаешь, что именно должно случиться? — тихо спросил архивариус, но волшебница покачала головой.

— Рэйн, в решающий момент понадобится очень большая сила, а у меня ее пока нет. В спешке мы не подумали об этом… Как только ситуация прояснится, мы разделимся, и каждый займется своим делом.

С этими словами молодая волшебница задернула перед собой воображаемые занавески и исчезла, а кианнасах на трех языках поведал присутствующим, что он думает по поводу этого абсурдного распоряжения.

На следующий день все, включая Бека, погрузились в глайдер и отправились в столицу Империи город Форк.

***

— Боги, Юджин, что это такое?! — Анна поднялась со своего места, потрясенно глядя в переднее обзорное стекло глайдера.

— Насколько я понимаю, это и есть город, малышка.

— Неужели? Это больше похоже на каменный лес. И дома здесь такие… странные.

Майор невольно подумал, что молодая волшебница выразилась очень деликатно. Форк выглядел не просто странно, а абсолютно сюрреалистично. Существовало как бы два города, верхний и нижний, но это были не привычные районы для богатых и бедных. Жизненное пространство столицы буквально делилось на две части.

Все состоятельные граждане владели апартаментами на верхних уровнях зданий, насчитывающих в среднем по 50, 70 этажей и выше, а беднота ютилась в тесных квартирках на нижних. Наверху здания были оборудованы посадочными площадками, всевозможными надстройками и просторными павильонами с прозрачными куполами. Но самым странным было то, что они практически полностью перекрывали и без того неяркий солнечный свет для тех, кто жил в самом низу.

Узкие проходы между домами были постоянно погружены либо в ночной мрак, либо в дневной густой сумрак, поэтому искусственное освещение использовалось там круглые сутки. Гордые жители верхних ярусов парили подобно птицам в Небесах, а лабиринты вечно темных и грязных улиц презрительно называли Муравейниками. Богачи всегда только спускались, но не ниже сорокового этажа, а простые смертные муравьи никогда не поднимались выше двадцатого. Эти два мира попросту не соприкасались.

Пограничные ярусы занимал средний класс. Там же располагались офисы, дорогие закусочные, начальные учебные заведения и магазины. Все промышленные предприятия были вынесены за черту города. Если же кому-то из подданных Империи нужно было обратиться в высокие государственные инстанции, приходилось добираться до огромного Дворцового комплекса, который находился на значительном удалении от столицы.

На Абсалоне также имелся слаборазвитый наземный общественный транспорт и гигантская разветвленная сеть подземных тоннелей. Те же, кто не был ограничен в средствах, пользовались летательными аппаратами.

Часть 3. Избранник

Глава 1

Огромный стеклянный пузырь на крыше одного из небоскребов, которые на Абсалоне назывались инсулами, был ярко освещен и заполнен столичным бомондом. Нарядная, изысканная публика, crème de la crème Форкского высшего общества, слетелась на очередную вечеринку, чтобы покрасоваться друг перед другом, а заодно решить мелкие проблемы и собрать последние сплетни.

Как друзья и предполагали, появление живого и здорового Себастьяна Лангвада под руку с невестой, которую сопровождала инопланетная охрана, произвело в обществе настоящий фурор. Представители богатых семей наперегонки старались засвидетельствовать молодому ученому свое почтение и при этом довольно искренне радовались его благополучному возвращению.

Но главной сенсацией этого вечера стала Анна Корвел-Хартли. Зеленоглазая красавица в роскошном платье и сверкающих драгоценностях никого не оставила равнодушным, а вплетенные в ее темные кудри живые цветы мгновенно положили начало новому модному течению.

Себастьян неплохо справлялся со своей ролью, но, когда среди гостей появился Морис Де-Ар, окруженный своими приятелями-бездельниками, лицо ученого мгновенно посуровело.

— Вот так неожиданность! Баст наконец-то решил осчастливить нас своим присутствием. Слушай, я сто лет тебя не видел! Поговаривали, что ты попал в какую-то передрягу… — молодой человек с завитыми в крупные кольца светлыми волосами икнул и размашисто хлопнул Лангвада по плечу. — Представь же меня своей восхитительной невесте.

Себастьян скорчил гримасу, которая должна была означать любезную улыбку.

— Дорогая, позволь тебе представить Бернара Торо, завсегдатая модных вечеринок. Когда-то мы с ним вместе учились.

— Поправочка! Это ты учился, Баст, а я просто весело проводил время, — не слишком трезвый Торо попытался отвесить Анне церемонный поклон, покачнулся и едва устоял на ногах. — Сударыня, своей красотой вы затмили даже солнце Аквилона! Ах, вы обязательно должны слетать туда, сударыня, какие там пляжи, какие вечеринки! Баст, ты уже видел Мориса? Правда, он сегодня немного не в духе …

Майор Кроу ловко оттер от Анны словоохотливого гостя, но его место тут же занял следующий, потому что все жаждали познакомиться с очаровательной иностранкой. Волшебница любезно кивала, но не улыбалась и руки никому не подавала. В какой-то момент она повернула голову и встретилась взглядом с молодым мужчиной в строгом долгополом сюртуке, который на любом другом выглядел бы унылым, а ему шел необычайно.

На фоне пестро разодетых гостей он выглядел сдержанно иэлегантно, его темный костюм оживляла только драгоценная булавка, скреплявшая узел жемчужно-серого шейного платка. Высокий, стройный, с короткими темными волосами и очень светлыми глазами, он потрясенно смотрел на Анну, позабыв о своем собеседнике, и было в его внешности что-то неуловимо знакомое.

Когда он, наконец, отвернулся, чтобы продолжить прерванный разговор, волшебница внезапно поняла, кого он ей напоминает. Она тронула Себастьяна за рукав.

— А вон тот человек друг тебе или враг?

Лангвад проследил за ее взглядом и легко пожал плечами.

— Ни то, ни другое, дорогая. Это Николас Холдер, единокровный брат Мориса. Он тоже сын Этьена Де-Ара, только незаконный, — Анна взяла Себастьяна под руку, и они начали медленно прохаживаться по залу, украшенному множеством свисающих с потолка серебряных нитей, внутри которых сверкали мириады крохотных звезд. — Когда мать Николаса умерла, Де-Ар взял его к себе в семью, но отношения у них так и не сложились. При первой же возможности Холдер ушел из дома и с тех пор сам зарабатывает себе на жизнь. Он адвокат и, в отличие от своего папаши, порядочный человек. Мы изредка встречаемся с ним на официальных приемах.

— А кто была его мать?

— Ее никто из нас не видел. Известно только, что она жила в Муравейнике, что ее муж умер очень молодым, и что она отказалась перебраться на Небеса, когда этого потребовал Де-Ар.

Анна увидела, что Морис и его компания внезапно направились к выходу, а спустя короткое время за ними последовал Николас Холдер. Пока Себастьян приветствовал кого-то из гостей, волшебница обменялась быстрым взглядом с майором Кроу и незаметно отступила за полупрозрачную драпировку.

Недалеко от выхода из павильона слышались приглушенные голоса. Там явно разгорался какой-то конфликт, и Анна, укрытая магической вуалью, постаралась подобраться как можно ближе. Она остановилась за декоративной панелью, отделявшей общее пространство зала от лифтовой площадки, и замерла, стараясь ничего не пропустить.

— … благодаря твоим стараниям, на меня наложили огромный штраф! — Морис Де-Ар сверлил сводного брата налитыми кровью глазами. — Ты должен был уладить это дело по-тихому, а не вводить меня в расходы! Они отказываются возвращать корабль, пока я не заплачу, а у меня нет доступа к семейным счетам!

В противоположность разъяренному, красному Морису Николас Холдер был бледен и невозмутим.

— Скажи спасибо, что отделался только штрафом. Заправочная станция, которую вы разгромили, принадлежит не кому-нибудь, а Люциану Кингсли. Если бы я не вмешался, тебя лишили лицензии и конфисковали яхту в счет оплаты ущерба, нанесенного императорскому имуществу.

Услышав это, молодой Де-Ар мгновенно остыл, но тут в разговор встрял Бернар Торо.

— Ты не представляешь, Ник, как это было уморительно: грохот, скрежет, взрывы, голые девки мечутся по кораблю! Там было столько веселящего газа, что у всех просто мозги повышибало…

— Заткни свой воздухозаборник, Берни! — злобно прошипел Морис, но Ник только усмехнулся.

— Ваши тесты на запрещенные вещества уже удалены из полицейской базы данных, но их пластиковые копии я сохранил. На всякий случай.

Де-Ар снова начал багроветь.

— Думаешь, что сможешь меня этим шантажировать? Плевать я хотел на тебя и твои угрозы! Ты не слишком-то спешил, пока мы парились в портовой комендатуре, мне пришлось ждать целых сорок семь минут!

— Так долго? — Николас иронично выгнул красивую бровь. — Тебе еще повезло, что я оказался поблизости.

— Карманный адвокат всегда должен быть под рукой, — Морис злорадно оскалился, — не правда ли, Крысеныш Ники?

Он попытался поддеть пальцем булавку на шейном платке сводного брата, но Холдер отбросил его руку так резко, что тот попятился и чуть не упал. Обстановка снова начала накаляться, но тут приятели подхватили Де-Ара под руки и поспешно направились к выходу. У самой двери лифта Морис обернулся и напоследок выплюнул.

— Ты об этом еще пожалеешь, крыса подвальная!

Глава 2

После их ухода адвокат Холдер медленно повернулся и обвел внимательным взглядом увитую искусственным плющом пластиковую перегородку. Наверное, Анне следовало насторожиться, но она была настолько уверена в своей маскировке, что не успела ничего предпринять. Когда молодой человек стремительно шагнул вперед и уперся руками в панель по обе стороны от ее головы, волшебница оказалась в ловушке. От неожиданности она утратила контроль над магией, и проявилась прямо из воздуха, плотно прижатая к перегородке напряженным мужским телом.

Увидев, кого именно он поймал на месте преступления, Холдер потрясенно ахнул. По его реакции Анна поняла, что невеста Себастьяна Лангвада была последней, кого он ожидал здесь застать. Они стояли очень близко друг к другу, их дыхание смешивалось, тела соприкасались. От адвоката Холдера пахло весенней свежестью, так благоухает лес после дождя. Анна невольно опустила взгляд на его приоткрытые губы.

Николас знал, что в любую секунду здесь может появиться ее охрана, но никак не мог заставить себя отодвинуться, разъединить их тела. Ему и раньше случалось испытывать внезапное физическое влечение, но никогда ничего подобного этому мгновенному помешательству. Когда возбуждение Ника стало уже слишком заметным, он неохотно оттолкнулся руками от перегородки. Надо бы попросить прощения… Он с опозданием вспомнил о ее странном фокусе с невидимостью.

Пока молодой человек пытался навести порядок в собственных мыслях, Анна, не таясь, его разглядывала. Адвокату Холдеру на вид было немного за тридцать. Внешне он был похож на улучшенную и доработанную версию Себастьяна, потому что обладал более четкими и подвижными чертами лица, а еще прекрасно владел своим телом. Он немного отодвинулся, но волшебница и на расстоянии продолжала чувствовать огонь, который зажгла в его крови. Вспыхнувшая страсть окрасила легким румянцем высокие скулы, растопила лед в светлых глазах, и Анна внезапно увидела в их потаенной глубине … отсвет далеких звезд.

Осознание было подобно удару. Волшебница с трудом перевела дыхание и решилась заглянуть в тот тщательно оберегаемый внутренний мир, где обитала истинная сущность Николаса. От потока информации у нее невольно перехватило дыхание. Неужели все это только об одном человеке? Часть сведений пока была скрыта от нее, но основное предстало с пугающей ясностью.

Николас Холдер оказался прямым потомком Звездных скитальцев, Мортимером по крови и ее Избранником. Но это было еще не все. Магическим зрением Анна увидела спрятанное от посторонних глаз устройство, похожее на саркофаг. Оно покоилось под землей в ожидании того, кто сумеет разбудить дремлющую в нем невероятную силу. На его гладком сверкающем корпусе были начертаны всего два слова — «Небесный Меч» …

Анну вернул к действительности настойчивый голос адвоката Холдера, в котором слышались тревожные нотки. Она мягко высвободилась из его рук и отступила подальше от пластиковой перегородки.

— Я знаю, как вас зовут, — невпопад ответила она.

— В самом деле? Я … очень рад, — он явно говорил ей о чем-то другом и теперь оказался в затруднительном положении. — Надеюсь, я вас не напугал? Может быть, позвать кого-нибудь?

— Благодарю вас, мессир Холдер, звать никого не нужно.

По ее лицу Ник понял, что немного запоздал со своим предложением, помощь и так уже подоспела. Стараясь не делать резких движений, он повернулся и увидел четырех неприветливых мужчин, которые перекрывали ему выход из павильона. Интересно, давно они здесь стоят? Впрочем, неважно. Кто угодно мог наблюдать, как адвокат Холдер пристает в общественном месте к невесте Себастьяна Лангвада.

Ник обреченно подумал, что вечер определенно не задался. Вряд ли вторую подряд стычку удастся разрешить миром. И тут он почувствовал, как по рукаву сюртука скользнула тонкая изящная рука и уютно улеглась на сгибе его локтя.

— Мессир Холдер, позвольте вам представить моего брата Александра, советника Литгоу…

Ник учтиво кивал, пытаясь оценить свои шансы, но иноземные гости вели себя очень сдержанно, открытой агрессии никто не проявлял. А когда к их компании присоединился Себастьян, обстановка и вовсе стала почти непринужденной.

— Рад видеть тебя, Баст! — Николас крепко пожал Лангваду руку, игнорируя местную традицию целоваться независимо от пола и возраста. — Прими мои поздравления с благополучным возвращением и с помолвкой.

— Спасибо, Ник, я тоже рад встрече. Прости, что задержался, дорогая, — Себастьян завладел рукой девушки, поднес ее к губам и больше не отпускал. — Вы уже знакомы? Я и сам собирался представить тебе Ника Холдера, потому что он именно тот, кто нам нужен. Мне бы хотелось переговорить с тобой приватно, без свидетелей, Ник.

— Моя контора всегда к твоим услугам, — Николас невольно напрягся, потому что Лангвад никогда не был в числе его клиентов. — Приходите в любое время, и я постараюсь вам помочь.

Следующие полчаса они что-то обсуждали, шутили, делились воспоминаниями. Себастьян явно пытался произвести впечатление на красавицу невесту, а Ник тщательно следил за своим лицом. Ему не хотелось, чтобы кто-то случайно стал свидетелем его эмоционального потрясения. Особенно она, причина всего этого хаоса. Как может весь тщательно выстроенный внутренний мир рухнуть из-за одной короткой встречи?

Сладкое безумие никак не отпускало Холдера. Он до сих пор был возбужден, и, чтобы избежать еще более неловкой ситуации, условился с Себастьяном о встрече и распрощался. Ник понятия не имел, куда и зачем идет, просто торопился убраться подальше от искушения. От колдовских зеленых глаз, от нежного, податливого тела и от аромата экзотических духов, который продолжал преследовать его до самого дома.

Глава 3

Несмотря на свою молодость, Николас Холдер был востребованным адвокатом и далеко не бедным человеком. Он выбрал это занятие потому, что родился в бедном квартале нижнего уровня, потому что адвокатом был Фрэнк Холдер, чью фамилию он носил. Муж его матери трагически погиб, оставив ее вдовой в двадцать один год, а потом в жизни Делии Холдер неожиданно появился Этьен Де-Ар.

В молодом аристократе причудливо сочетались завышенное самомнение и явный комплекс неполноценности. Он был настойчив в своих ухаживаниях, и там, где личное обаяние давало осечку, не гнушался откровенным шантажом. Этьен добивался цели любой ценой и гордился этим. Он презирал нищету, царящую в Муравейниках, и все же его неудержимо влекло к опасностям и неисчерпаемым возможностям темного мира нижних ярусов.

Николас не питал к отцу ни любви, ни уважения, просто признавал факт его существования. С самого раннего возраста он был свидетелем безобразных сцен ревности, которые устраивал Этьен. Он всегда был преисполнен подозрений, постоянно угрожал Делии разоблачением и винил ее во всех своих неудачах. Ник не всегда понимал, о чем именно шла речь, но втайне восхищался тем, с каким достоинством его мать это выносила. Де-Ар любил Делию Холдер с какой-то болезненной страстью и в глубине души стыдился своего чувства. После особенно сильного эмоционального срыва он мог ползать на коленях, слезно вымаливая прощение, а получив его, мстить Делии за свое унижение.

Маленький Николас никогда не ждал прихода отца. Он быстро усвоил, что вести себя следует тихо, тогда матери не придется защищать его от отцовского гнева. Но, несмотря ни на что, Ник не мог назвать свое детство несчастным. Если бы не шумные, демонстративные визиты отца, им с матерью жилось совсем неплохо. У Делии была маленькая квартира и постоянная работа на среднем уровне. Они не бедствовали, не роптали на судьбу и никому не завидовали.

Но когда Николасу исполнилось двенадцать лет, его мир рухнул. Мама умерла внезапно от скоротечной лихорадки, которая унесла в тот год много жизней. Ник до сих пор помнил, как стоял на темной улице, испуганный и потерянный, глядя вслед санитарному фургону, увозившему тело его матери. А вместе с ним все, чем он жил и дышал.

Узнав о болезни Делии, Де-Ар чуть не разгромил весь медицинский департамент, но было уже поздно. Он вернулся в Муравейник через несколько дней после похорон и зачем-то привел в бедный квартал, где свирепствовала лихорадка, своего законного наследника. Николас тогда впервые увидел брата Мориса, который был на два года старше, держался надменно и во всем старался подражать отцу. Этьен собрал вещи Делии и Николаса, а потом повернулся к своему пилоту.

— Генри, возьми саквояжи, запри тут все и не забудь прихватить крысеныша.

С тех пор прошло двадцать лет, а в их отношениях с братом так ничего и не изменилось. Для Мориса он по-прежнему оставался жалким, презираемым Крысенышем Ники.

Однако, несмотря на свое показное превосходство, Морис Де-Ар втайне завидовал младшему брату. Он не мог простить Николасу его успехи в учебе, умение дать отпор обидчику, выдержку и невозмутимость в любых ситуациях. Даже равнодушие к отцу и его деньгам. Морис всегда старался угодить родителю, но терпел неудачу за неудачей, потому что от природы был не слишком умен, ленив и слабоволен.

На обучение своего бастарда Де-Ар денег не жалел, но все, что детям богатых родителей доставалось просто так, по праву рождения, Ник приобрел себе сам. Его общение с отцом сводилось к коротким отчетам об успеваемости и нечастым совместным обедам. Как родившийся в Муравейнике паренек выживает в новой для себя обстановке среди чужих людей, Этьена не волновало, он просто наблюдал за процессом. В восемнадцать лет Николас поступил в Имперскую гуманитарную академию и в дом Де-Ара больше не вернулся.

За время учебы произошли события, которые снова резко изменили жизнь Ника. Однажды в пансион, где он снимал комнату, пришли двое респектабельного вида мужчин и представились поверенными в делах Корделии Стефании Мортимер-Холдер. Так двадцатилетний Николас узнал настоящее имя своей матери.

Они вручили ему запечатанный пакет, официальный знак с названием и адресом юридической фирмы и приглашение пройти у них стажировку. Не успев ничего понять, молодой студент в одночасье приобрел знатную родню, узнал секретную информацию и получил работу.

Запершись у себя в комнате, Николас просмотрел все записи, которые оставила ему мама. Ее голографическое изображение обращалось к нему, тогда еще маленькому мальчику, ласково называя его Ники, и доходчиво, подробно посвящало в семейные тайны. В ту ночь он впервые по-настоящему оплакал свою мать, а наутро проснулся другим человеком.

На первый взгляд, жизненные планы Николаса Холдера остались прежними, но цели и задачи совершенно переменились. Сохранение тайны требовало от него определенной осторожности, поэтому молодой адвокат старался не сближаться с людьми настолько, чтобы между ними встал вопрос о доверии. Но поскольку чужие тайны он хранил так же свято, как свои, клиенты охотно пользовались услугами его фирмы.

У состоятельных граждан Империи не принято было приглашать друзей и знакомых к себе домой, такой привилегией пользовались только родственники. Для прочих встреч использовали клубы или общественные павильоны, а еще держали так называемые «гостевые дома», где приглашенные могли с приятностью провести время и даже при желании остаться на ночь.

По известным причинам Николас приемов не устраивал, но часто на них бывал. Он держал апартаменты на верхнем уровне инсулы «Кордилина», а также юридическую контору в том же здании на пятьдесят седьмом этаже. Каждый вечер он показательно возвращался из конторы на верхний уровень, проводил там какое-то время, а потом отправлялся в свой настоящий дом, тайное убежище, о котором не знал никто, даже его ближайшие помощники.

После встречи в Звездном павильоне Николас потерял покой, сбился с привычного ритма и почти перестал спать. За последнюю декаду он виделся с Себастьяном Лангвадом и его невестой дважды: один раз в своей конторе, а потом на очередном приеме. С Анной они разговаривали мало. Чаще всего она молча слушала, но Нику казалось, что она внимает не словам, а их тайному смыслу, поэтому все его попытки скрыть свое влечение к ней были обречены на провал. Прекрасная гостья видела его насквозь.

Холдер ожидал, что Себастьян станет расспрашивать его о своей семье, но тот ни словом не упомянул мать или сестру. Лангвад говорил только о забастовке шахтеров на Кали, о задержке поставок, о штрафных санкциях… Складывалось впечатление, что собственное похищение волнует его меньше, чем добыча муранового сырья.

На первый взгляд, спасение Себастьяна выглядело чистым везением, счастливым стечением обстоятельств, но Ник, как никто другой, знал, что в жизни не бывает случайностей. К тому же младший Лангвад ему явно заговаривал зубы. Холдер не был новичком в своем деле и прекрасно понимал, что потенциальный клиент пытается отвлечь его внимание. Вопрос в том, от чего? Зачем было разыгрывать весь этот спектакль?

Ник не допускал мысли, что его кузен превратился в послушную марионетку своих «спасителей», но история с женитьбой на иноземной красавице вполне могла обернуться большим заговором. До сих пор семейная тайна Мортимеров была для Ника чем-то вроде абстрактного священного знания, но теперь она внезапно материализовалась и стала осязаемой.

Глава 4

Николас едва дождался конца рабочего дня. Он поднялся в свои апартаменты, но не стал там задерживаться, а сразу прошел к другому выходу, добрался на персональном лифте до нижнего уровня и затерялся в извилистых коридорах подземки. Он привычно, почти автоматически пересаживался из одного поезда в другой, произвольно меняя остановки, переходы и направления.

Этот непредсказуемый хаотичный маршрут служил только одной цели — сбить со следа потенциальных преследователей или отцовских шпионов. На самой дальней окраинной станции Ник отпер специальным ключом неприметную дверь с надписью «Генераторная» и оказался в капсуле индивидуальной ветки подземного тоннеля, которая автоматически доставила его на маленький личный перрон.

Когда толстая металлическая плита с тихим шелестом закрылась за его спиной, Николас с облегчением выдохнул. Наконец-то он дома! Сбросив одежду, Ник прошел прямо в комнату для личной гигиены и встал под душ. Упругие струи прохладной воды ударили в его поднятое кверху лицо, потекли по телу, смывая тревогу и напряжение, давая возможность хоть ненадолго расслабиться. Здесь Ник чувствовал себя в полной безопасности. Он стоял с закрытыми глазами, наслаждаясь покоем и привычным комфортом, поэтому пропустил момент появления неожиданной гостьи.

Анна легким движением избавилась от световой оболочки и с любопытством огляделась. Комната, в которую она попала, была просторной и напоминала обжитой, уютный грот. Ее потолок и стены так и остались грубо обработанной горной породой, но шелково гладкий плиточный пол и окно во всю стену придавали комнате своеобразную изысканность. Излишне самобытный интерьер оживляли красивые ковры и полупрозрачные драпировки.

Волшебница подошла к окну и удивленно ахнула. Далеко внизу виднелся парк с неровным рельефом, засаженный тонкими деревьями, между которыми поблескивали зеленовато-голубые лужицы небольших водоемов. Дом Николаса Холдера был вырублен прямо в теле неприступной скалы, почти на самой ее вершине. Гостиная, спальня, маленькая столовая, кабинет и душевая, вот и все, что здесь имелось, но для человека со скромными запросами этого было вполне достаточно.

На матовых поверхностях баснословно дорогой деревянной мебели были расставлены антикварные вещицы, попавшие на Абсалон еще в эпоху Великого переселения, на стене над мягкой кушеткой висел гобелен ручной работы, а на низком столике лежали листы настоящей бумаги, которая ценилась здесь на вес золота. Это оказались рисунки, сделанные угольным карандашом, и на каждом из них была изображена молодая волшебница.

Привлеченная характерным шумом воды, Анна заглянула в душевую и увидела за стеклянной перегородкой моющегося Николаса. Ее вырастили эльфы, которые гордились своим телом, считали наготу одной из форм гармонии, но сейчас девушка впервые смотрела на обнаженного мужчину с определенным интересом. Нет, не смотрела, она откровенно подглядывала, и ей понравилось все, что удалось рассмотреть.

Ник вышел из-за стеклянной перегородки и по привычке встал на светлый круг, где через крохотные отверстия в полу подавался теплый воздух. Так до конца и не обсохнув, он накинул халат на еще влажное тело, вернулся в комнату и обомлел. На его кушетке, словно материализовавшаяся мечта, сидела Анна Корвел-Хартли.

В первый момент у Ника мелькнула мысль, что после нескольких бессонных ночей он умудрился задремать в вагоне подземки, но сердце уже тревожно колотилось в груди, и все его инстинкты разом ощетинились.

— Доброго дня, Николас, простите, что пришла без приглашения.

Поскольку в этот дом НИКОГДА не приглашались гости, голос Холдера прозвучал излишне резко.

— Как вы сюда попали?

— Пришла по вашему следу.

— Вы следили за мной?

Волшебница озадаченно моргнула и пожала изящным плечиком.

— Не знаю, как правильно ответить на ваш вопрос. Я могу прийти в любое место, где бы вы ни находились.

Николас совершенно точно знал, что за ним не было слежки по пути домой, он бы почувствовал. И вообще, что означало ее утверждение? Он только сейчас вспомнил, что кроме халата, на нем ничего нет, и на всякий случай потуже затянул пояс.

— И кто подсказал вам, где меня искать? — ни одному человеку не было достоверно известно, кому на самом деле принадлежит дом в парке Нолана.

— Вы сами, Николас, ваш след привел меня сюда. Я пришла, потому что очень нуждаюсь в помощи.

Ник ни на секунду не поверил в мнимую слежку, но просительные нотки в нежном голосе взывали к его благородству и профессиональному долгу. Он прекрасно знал, что, скорее всего, это прямой путь в западню, и все же сделал первый шаг.

— Что-то случилось? Вам нужен адвокат? Дайте мне пару минут, я приведу себя в порядок, а потом внимательно вас выслушаю.

Его взгляд упал на рисунки, по которым Анна рассеянно водила пальчиком. Вот идиот, как он мог о них забыть!

— Мне не нужен адвокат, Николас, — тихо, но твердо произнесла девушка, — мне нужны ВЫ.

— Я? В каком смысле?

Анна подняла глаза, и Ник, несмотря на усиливающиеся подозрения, почувствовал слабость в коленях.

— Наверное, моя просьба покажется вам странной…

Ее очаровательное замешательство выглядело уже просто классической ловушкой, но Ник все успешнее входил в роль жертвы.

— Мне приходилось выслушивать самые разные просьбы. Просто скажите, в чем проблема.

— Хорошо, — Анна глубоко вздохнула и посмотрела Холдеру прямо в глаза. — Николас, я хочу, чтобы вы стали моим первым мужчиной.

Сначала Ник подумал, что ослышался, но девушка продолжала смотреть на него в ожидании, и постепенно шок сменился гневом. Горячая кровь ударила ему в голову, на скулах выступили красные пятна. Так откровенно и бесстыдно над ним еще никто не насмехался! Он снова затянул на талии пояс халата и начал резкими движениями собирать со стола рисунки.

— Если это шутка, — сквозь зубы процедил Ник, — то не слишком удачная! Вы, кажется, обручены с моим… Неважно! С подобной просьбой вы должны обращаться к Лангваду, а не ко мне, — он отшвырнул только что сложенные листы бумаги и в досаде стиснул кулаки. — Но будет лучше, если вы нас обоих оставите в покое, а для своих целей поищете другого дурака!

— Другого такого нет, Николас, — волшебница поднялась с кушетки и попыталась к нему подойти, но Ник поспешно отступил.

— Прошу вас, не надо! Я уже однажды испытал на себе силу вашего обаяния.

Его слова явно не были комплиментом. Анна не могла с уверенностью сказать, на что именно рассчитывала, отправляясь сюда, но остро негативная реакция Ника Холдера ее смутила. Молодая волшебница не имела никакого опыта в любовных делах. Она вполне искренне считала свой сегодняшний визит своего рода миссией и никак не ожидала, что Ник почувствует себя оскорбленным. Но никаким другим способом доступ к силе ей не получить.

— Николас, вы действительно считаете, что я собираюсь замуж за Себастьяна?

— Странный вопрос… Вас везде представляют как его невесту! — волшебница молча качнула головой, и негодование Ника усилилось. — Я с самого начала подозревал, что эта помолвка — всего лишь обычный фарс! Но вы обратились не по адресу: я оказываю юридические услуги, чужеземные девственницы — не моя специальность.

Силы небесные, что он несет?! Разве можно так разговаривать с гостьей? Но его хваленая выдержка трещала по швам, и в следующий момент Ник с ужасом осознал причину. Он был возбужден так сильно, что почти утратил контроль над своими эмоциями.

— Вы расстроены, Николас. Наверное, я слишком поторопилась, но вы единственный, кто может мне помочь.

— Помочь расстаться с девственностью?

— Да. Кроме вас, сделать это никому не под силу.

— Вы издеваетесь?! — от абсурдности происходящего у Ника застучало в висках. Он боялся, что вот-вот сорвется и наделает глупостей. Например, вытолкает искусительницу взашей. Или согласится на ее безумную просьбу. Ник глубоко вздохнул и попытался успокоиться. — В этот дом незаметно проникнуть невозможно. Как же вы все-таки сюда попали?

Волшебница уже поняла, что ее расчет оказался в корне неверным, поэтому решила приоткрыть карты.

— Вот так, — она шагнула назад и исчезла.

Ник позабыл сделать вдох. Опять этот фокус с невидимостью! Он остался в комнате один, но почему-то чувствовал, что Анна рядом, совсем близко. У него сбилось дыхание, тело напряглось в предвкушении, и в этот момент девушка проявилась практически вплотную к нему так же, как в их первую встречу. Она положила маленькую ладошку ему на грудь в вырезе халата, и Ник глухо застонал.

— Вы мне сразу понравились, Николас…

— В самом деле? — больше не сдерживаясь, Холдер запустил руку в густую массу темных кудрей у нее на затылке и сжал пальцы в кулак. — Настолько сильно понравился, что вы решили принести мне в дар свою девственность? — он надвинулся на нее, и Анна впервые по-настоящему почувствовала возбужденное мужское тело, его дрожь, нетерпение и жажду. — Меня всего трясет от злости!

— Так и должно быть, иначе тебе не пережить эту ночь.

Николас уже плохо соображал, поэтому остался глух к грозному предупреждению.

— Сейчас еще не поздно отступить, уйти отсюда так же, как пришла. Но если ты решишь остаться, то я хочу быть не просто первым, а единственным мужчиной в твоей жизни!

Он проговорил последние слова прямо ей в губы, а потом накрыл их поцелуем.

Глава 5

Несколько поцелуев, которыми Анна недавно обменялась с Себастьяном, никак не подготовили ее к этой чувственной атаке. Николас обхватил ее голову ладонью и повернул так, как ему было удобно. Он длил поцелуй до тех пор, пока девушка не поднялась на цыпочки, чтобы стать еще ближе к нему, чтобы полнее ощутить слияние их губ и тел. Еще минуту назад они были незнакомцами, которых случайно свела Судьба, и вдруг совпали, составились как две половинки одного целого.

Поначалу волшебница упивалась своей женской властью, тем страстным желанием, которое пробудила в своем Избраннике, но, когда ее платье оказалось на полу рядом с его халатом, и между ними не осталось никаких преград, Анна вдруг почувствовала себя уязвимой. Не потому, что была обнажена, просто не знала, что теперь делать. Ее наивные представления о близости с мужчиной оказались бесконечно далеки от действительности.

Анна искушала Ника с отвагой истинного неведения, не слишком задумываясь о том, как именно это будет происходить, и сейчас изо всех сил пыталась скрыть растерянность и разочарование. В мире плотской любви ей все казалось чрезмерным: жесткое неуступчивое тело, придавившее ее к кушетке, обжигающее шею жаркое дыхание, шокирующе откровенные ласки. А еще бесцеремонное вторжение в нежный женский грот, которое отнимало у нее дыхание и доставляло массу других неудобств.

Он оказался неожиданно велик для ее тесного лона. Слишком твердый, слишком настойчивый, слишком горячий. Ник пресекал любые попытки Анны уклониться от его прикосновений и упорно стремился проникнуть в нее как можно глубже. Момент обретения силы виделся молодой волшебнице совсем не таким приземленным, но, когда девственный барьер был преодолен, ощущение дискомфорта сразу притупилось.

Вместе с накатившим облегчением Анне открылась другая сторона любовного таинства. Там были сладкие губы и бархатная мягкость языка, интимные поцелуи и нежные ищущие пальцы… Ник оказался опытным и страстным любовником. Он доминировал над ней безоговорочно, и волшебница обессиленно задыхалась под его ласками до тех пор, пока ей на помощь не пришла магия.

Ник отбросил сдержанность в тот момент, когда решил принять это странное предложение. Поскольку с самого начала все пошло по неправильному пути, он легко поддался на провокацию, собственными руками накинул петлю себе на шею и при этом не испытывал ничего, кроме дикарского восторга. Ник никогда прежде не был первопроходцем, но именно от него теперь зависело, понравится ли девушке ее первый любовный опыт. А в крови, как назло, кипела взрывная смесь из страсти и гнева, что делало его излишне настойчивым и даже в чем-то беспощадным.

Но, почувствовав, как мучительно выгибается под ним стройное девичье тело в попытке ослабить натиск, Ник попытался сбавить обороты. Чтобы Анна испытала первое в жизни удовольствие, ему нужно было восстать против собственных инстинктов. От неимоверного усилия у Ника потемнело в глазах, но он отступил и выпрямил дрожащие руки, стараясь не давить на Анну своим весом. Его движения замедлились, ритмичные толчки перешли в плавное скольжение, а само проникновение превратилось в изысканную, чувственную ласку.

Ник чутко уловил тот момент, когда зеленые глаза Анны затуманились, а тело напряглось в ожидании неведомого. Чтобы не застонать в голос, он крепко стиснул зубы, сделал глубокий выпад и был вознагражден восторженным трепетом ее завершения.

Собственный экстаз настиг Ника внезапно и почему-то граничил с болью. Впервые в жизни в момент наивысшего наслаждения он оказался слеп и глух, словно выпал из реальности. Пока сладкие конвульсии сотрясали его тело он находился один в пустоте, словно затерянный в далеком космосе …

Яркое свечение, окутавшее их соединенные тела, постепенно потускнело, Ник расслабился и обмяк. Он был теплым, тяжелым и все еще не покинул врат любви. Анна лежала под ним, раскинув руки, пытаясь как можно полнее ощутить новую себя. Она получила то, ради чего пришла сюда — обрела могущество. Окутанный густой дымкой усталости, ее Избранник крепко спал, не подозревая о том, что его жизнь бесповоротно изменилась и никогда уже не будет прежней.

Волшебница осторожно перекатила Николаса на бок и всмотрелась в его безмятежное лицо. Адвокат Холдер очень много работал, оберегал от посторонних личную жизнь и свято хранил не только свои, но и чужие секреты. В нем текла кровь Мортимеров, он был двоюродным братом Себастьяна и прекрасно об этом знал. Почему же не знал Лангвад?

Анна погладила пальчиком темную шелковистую бровь, обвела изгиб верхней губы, которая своей формой напоминала эльфийский лук. Ник умел целовать так, что волшебница мгновенно забывала обо всех неудобствах и охотно подставляла ему губы, чтобы снова почувствовать сладостный озноб от соприкосновения их языков.

Сильное, гибкое тело Николаса было создано не только для постельных баталий, но и для настоящих сражений, и ему, в отличие от Себастьяна, нисколько не мешал высокий рост. Под упругой, гладкой кожей бугрились крепкие мускулы, к которым Анна прикасалась с затаенным восхищением. Он был настоящим воином и пылким любовником, однако истинную суть адвоката Холдера надежно скрывала чопорная маска внешней благопристойности.

Волшебница осторожно, чтобы не потревожить его сон, поцеловала Ника в приоткрытые губы и поднялась с кушетки. Подхватив небрежно брошенную на кованый сундук мужскую рубашку, она отправилась на поиски чего-нибудь съедобного, потому что была зверски голодна.

Ник очнулся внезапно, словно его кто-то окликнул Каждая клетка в теле была до краев полна любовной истомой, и несколько блаженных минут он просто лежал и смотрел в потолок. А потом на него лавиной нахлынули воспоминания. Сорвавшись с кушетки, Ник заметался по комнате в поисках одежды. Он поспешно натянул брюки, в которых сегодня выходил из дома, и услышал, как в столовой с характерным глухим звуком закрылась дверца стенного шкафа. Анна!

Ник босиком прошел в соседнюю комнату и привалился голым плечом к каменной арке входа. Его гостья, одетая в белую мужскую рубашку, восседала на высоком вращающемся стуле, а перед ней на длинной каменной столешнице громоздились многочисленные пустые коробки. Она подняла голову от тарелки и окинула Николаса одобрительным взглядом.

— Выглядишь так аппетитно, что тебя хочется съесть.

От неожиданности Ник даже поперхнулся.

— Наверное, ты здорово проголодалась, раз находишь меня съедобным. Неужели у Себастьяна проблемы с поставками? Когда ты ела в последний раз?

Анна протестующе помахала рукой с зажатым в ней пищевым брикетом.

— Точно не помню, утром, наверное. Ты не думай, у него полно этой странной еды, мы вовсе не голодаем. Повышенный аппетит — особенность моего организма. Юджин называет это ускоренным метаболизмом и говорит, что так я восполняю затраты энергии.

— Юджин…

— Майор Кроу.

— Да, я помню, твоя служба безопасности.

Николас подошел и устроился по другую сторону стола. Даже без очаровательного акцента, с которым Анна произносила слова, в ней можно было безошибочно признать иноземную гостью. Полуодетая, с небрежно подхваченными заколкой темными локонами и бездонными зелеными глазами, она напоминала прекрасную райскую птицу, по недоразумению залетевшую на грешную землю. Сейчас, когда страсть ненадолго улеглась, Ник с трудом мог поверить, что всего час назад он овладел этой хрупкой красавицей, безжалостно раздавив ее юную прелесть. Кто он после этого?..

— Ты выглядишь расстроенным, Николас. Не надо ни о чем сожалеть.

— Сожалеть? — Ник грустно усмехнулся и провел рукой по лбу в надежде, что в мозгу у него хоть немного прояснится. — За такое отрекаются от убеждений и продают бессмертную душу.

— Звучит чересчур драматично, — Анна аккуратно отложила недоеденный брикет и вытерла пальцы. — Тебе не в чем себя упрекать, ведь я сама попросила об услуге.

Николас вдруг почувствовал, что ему становится трудно дышать.

— Ты именно так относишься к тому, что между нами произошло? Обмен любезностями без всяких обязательств? — Анна молча смотрела ему в глаза, вынуждая высказаться до конца, и Ник пошел ва-банк. — Я вовсе не шутил, когда говорил, что хочу стать частью твоей жизни. Если ты думаешь, что после всего случившегося я просто попрощаюсь и пойду своей дорогой, то подумай еще раз. Я предлагаю тебе брачный союз и, если потребуется, буду бороться за это право.

Зеленые глаза волшебницы расширились, но вовсе не от удивления. Она медленно слезла со стула и подошла к Николасу, ее прелестное лицо стало очень серьезным.

— Это не было ловушкой, Николас, как тебе показалось вначале, только крайней необходимостью.

— Неважно, как ты это назовешь, — Ник посмотрел на девушку с высоты своего роста. — Знаешь, у нас с тобой сейчас один костюм на двоих: у меня брюки, у тебя рубашка. Хочешь, я оденусь, и сделаю предложение, как полагается? — Анна покачала головой. — Тогда скажи что-нибудь.

— Если мы с тобой сейчас заключим соглашение, Николас, оно уже не будет иметь обратной силы. Это нерасторгаемый союз.

Ник даже глазом не моргнул.

— Я изучал право, как тебе известно.

— И ты не потребуешь никаких объяснений?

— Вокруг меня сейчас происходит столько непонятного, что еще немного странностей уже не повредит.

Анна тихо засмеялась, взяла его за руку и повела обратно в гостиную.

— Юджин сразу сказал, что ты, скорее всего, склонен к авантюрам.

— Скорее к компромиссам, это издержки моей профессии. Кстати, я не так богат, как Себастьян, и к тому же незаконнорожденный.

— Я тоже родилась не в браке, — не выпуская его руки, Анна смотрела, как Ник переваривает эту новость. — Николас, меня не интересуют ни твои доходы, ни твой общественный статус, важно только, кто ты сам. Но после заключения брачного союза твоя жизнь изменится навсегда. Согласен ли ты на такие условия?

— Анна, сейчас мне важно услышать ответ только на один вопрос, — волшебница в ожидании подняла к нему лицо. — Каким именем тебя дома называют родители?

Ее нежная, искренняя улыбка согрела Николасу сердце.

— Папа с самого рождения зовет меня Нэн.

— Нэн, — повторил он, жадно всматриваясь в прекрасное, какое-то неземное лицо женщины, с которой его неожиданно свела Судьба. Он уже стоял на самом краешке пропасти, оставалось сделать всего один шаг. — Я согласен.

— Так тому и быть.

Продолжая удерживать его левую руку, волшебница перевернула ее кверху ладонью, вынула из волос длинную заколку и незаметным движением пальцев превратила изящный дамский аксессуар в узкий кинжал. Она увидела, как потрясенно расширились зрачки светлых глаз Николаса, но он не сделал попытки отнять у нее руку. Анна сделала на запястьях два быстрых надреза, потом соединила их руки и обмотала шелковым шарфом.

Ник мгновенно покрылся испариной, в его голове начал разливаться странный жар. Он чувствовал, как с каждым ударом сердца из рассеченной вены вытекает горячая кровь и смешивается с кровью Анны. Ведомый каким-то дремучим инстинктом, Николас подался вперед, обхватил ладонью хрупкий затылок и прильнул к губам девушки, скрепляя поцелуем этот языческий ритуал.

Глава 6

Утром Ник проснулся в привычное для себя время и, еще не открыв глаза, понял, что он один в доме. Его мятежная юная богиня ушла, не попрощавшись. Все вещи лежали на своих местах, за распахнутыми окнами, как всегда, перекликались болотные птицы, в Форке Николаса ждала работа, но ощущения были уже совсем другие. Изменилась сама действительность.

Откинув легкое покрывало, Ник поднялся с кушетки и удивленно замер. На том месте, где еще недавно темнело пятно девственной крови Анны, теперь лежал цветок. Его бархатистые лепестки были темно-красного цвета, листья — насыщенно зеленого, а на длинном крепком стебле Николас обнаружил короткие острые шипы. Ничего подобного этому яркому, агрессивному и прекрасному цветку на Абсалоне не произрастало. Ник осторожно поместил его в сосуд с водой и отправился принимать душ.

Дорога до конторы не отложилась в памяти Николаса. Вместо того чтобы, как обычно, мысленно настроиться на текущие дела, он снова и снова переживал самые яркие моменты минувшей ночи. Находясь во власти чувственных фантазий, он не обратил внимания на легкое недомогание, которое преследовало его с самого утра.

— Доброе утро, Николас, вы сегодня немного задержались.

Синтия Рутвейн, миниатюрная привлекательная женщина с рыжими волосами, работала его помощницей последние пять лет. Она вошла в приемную Холдера с кипой пластиковых формуляров в руках и принялась раскладывать их на длинном столе в нужной последовательности, сопровождая каждый короткими деловыми комментариями. Обычно Ник с ходу включался в работу, они обсуждали примерный план действий, а потом хорошо отлаженный механизм юридической помощи четко и ритмично функционировал до самого вечера.

Но сегодня адвокат рассеянно перебирал листы пластика и слушал явно в пол-уха.

— Николас, если вам нужно больше времени на ознакомление с обстоятельствами дела, я могу перенести первую встречу.

Ник покачал головой. Он добросовестно пытался сосредоточиться на нужном документе, но буквы и цифры почему-то расплывались у него перед глазами. Он несколько раз моргнул, потом крепко зажмурился и снова взглянул на пластиковый лист. Стало только хуже. К раздражающей пелене добавились крохотные искорки, которые не давали ему сфокусировать взгляд, в ушах появился неприятный звон. Нику вдруг показалось, что комната начала крениться, и он попытался ухватиться за крышку стола.

— Николас, что с вами? Вам плохо? — Синтия в отчаянии рванулась, чтобы его поддержать, но Ник оказался слишком тяжелым и выскользнул из ее рук. — Да что же это такое?! Вы не ушиблись? Пожалуйста, не теряйте сознание, я сейчас позову Гастона!

Она неловко развернулась, чтобы бежать за помощью и со всего маху налетела на что-то твердое и теплое. Две сильные мужские руки заботливо поддержали ее за плечи, слегка отстранили и помогли утвердиться на ногах.

— Не надо никого звать, сударыня, позвольте нам самим уладить это дело.

Синтия отступила на пару шагов, подозрительно оглядывая двух военных и одного гражданского. И без явного акцента было понятно, что это иноземцы, так необычно и эффектно они выглядели.

— Вам было назначено? Простите, адвокат не сможет вас сейчас принять, у нас тут чрезвычайная ситуация!

Голубоглазый офицер с коротким ежиком светлых волос быстро прошел вглубь приемной, безошибочно нашел неприметную дверь, которая вела в личные комнаты Холдера, и сделал знак своим товарищам. Те с двух сторон подхватили бесчувственного Николаса, перенесли туда и осторожно усадили в глубокое кресло. Глядя, как они без всякого стеснения методично и профессионально осматривают прилегающие помещения, Синтия забеспокоилась еще сильнее.

— Благодарю вас за помощь, офицеры, дальше мы справимся сами.

— Боюсь, что не справитесь.

— Ошибаетесь, я сейчас свяжусь с Департаментом врачебной помощи…

— Присядьте, сударыня, прошу вас, — голубоглазый военный плотно прикрыл дверь и заслонил ее спиной. — Ваши эскулапы ничем не смогут помочь адвокату Холдеру, и не стоит оповещать об этом происшествии посторонних.

— А вы, простите, кто такие? Я вас вообще первый раз вижу!

— Скажем так — мы друзья его двоюродного брата.

— У адвоката Холдера есть только сводный брат, — Синтия достаточно долго варилась в правовой кухне и умела держать лицо, но ее выдалмимолетный страх в глазах. — Вы не понимаете, — попыталась она вразумить непрошеных гостей, — у Николаса опасная работа. А вдруг его отравили?

— Это не отравление, сударыня, а нечто вроде вакцинации. Дайте нам привести его в чувство, он сам все скажет.

Только сейчас Синтия осознала, что стоит перед тремя высокими, сильными мужчинами, загораживая Николаса своим хрупким телом. Когда она неохотно отодвинулась, один из гостей вынул из поясной сумки маленький флакон с розоватой жидкостью, поднес к лицу Холдера и слегка смочил ему губы. Не дождавшись реакции, он повторил свои действия, а потом чувствительно похлопал адвоката по щеке.

— Очнитесь, Николас, откройте глаза. Вы меня узнаете?

С трудом пробившись сквозь пелену дурноты, Ник вгляделся в склоненное к нему лицо.

— Да. Вы Литгоу, советник…

— Пожалуйста, скажите вашей сотруднице, что мы не похитители, потому что прямо сейчас мы уведем вас отсюда.

Настойчивость, которая звучала в мягком голосе советника, заставила Ника собраться с силами.

— Синти, эти люди сопровождают невесту Себастьяна Лангвада, они не причинят мне вреда. В мое отсутствие конторой будешь заправлять ты…

Он еще не успел договорить, как гости вновь подхватили его под руки и быстро вывели через запасной выход, а сбитая с толку Синтия вынуждена была отправиться на встречу с первым клиентом.

Ник продержался только до посадки в глайдер. Тяжелая темная пелена неумолимо заволакивала его сознание, кожа горела, болели мышцы и даже кости. Вяло и равнодушно он подумал, что симптомы очень похожи на скоротечную лихорадку, от которой умерла его мама. Внутри шевельнулось было слабое сожаление, но додумать мысль до конца Ник уже не успел.

В следующее пробуждение Николас обнаружил себя голым в чужой постели. Некоторое время он тупо пытался припомнить, чей это дом, и что случилось накануне, потом с трудом принял сидячее положение и огляделся.

Первое, что бросилось в глаза — дом стоял на земле. За окном во всю стену виднелся засаженный чахлым кустарником дворик с непременным фонтаном посередине, стояла непривычная уху городского жителя тишина. Просторный атриум, куда его поместили, был стандартным, довольно безликим и не вызвал у Николаса никаких ассоциаций. Но когда в арочном проеме появился невысокий лысый человек с маленьким серебряным подносом в руках, Ник, наконец, понял, где находится.

— Наконец-то вы очнулись, мессир Холдер! У вас так долго не спадал жар, что мы уже начали беспокоиться.

— У меня какая-то серьезная болезнь?

— Я бы так не сказал, дому, — слуга поставил поднос на каменную тумбу возле кровати и протянул Нику исходящую ароматным паром изящную чашку. — Вот это вам следует выпить прямо сейчас, обед подадут через полчаса, вода в бассейне подогрета. Если вы еще чувствуете слабость, я помогу вам с процедурами.

— Благодарю вас, Бек, слабость и правда ужасная, но я как-нибудь справлюсь, — Ник взял из рук слуги чашку и жадно ее осушил. — Давно я здесь?

— Пошли четвертые сутки.

Холдер едва не уронил дорогостоящую посудину.

— Так долго?! Что со мной было?

— Некая субстанция пыталась прижиться в вашей крови. Так мне объяснили.

Субстанция? Ник невольно бросил взгляд на свое левое запястье. Короткий ровный порез полностью затянулся, превратившись в розовый шрам.

— Ну и как? Прижилась?

— По мнению наших гостей, процесс все еще продолжается. Советник Литгоу считает, что какое-то время вы будете испытывать легкое недомогание.

Ник проворчал что-то невразумительное и поспешил выбраться из постели. Он и так уже злоупотребил гостеприимством Себастьяна, к тому же в этом доме сейчас живет Анна…

В течение следующего часа Николаса никто не беспокоил. Он вымылся в бассейне, оделся и в одиночестве сел за стол. Внешне адвокат Холдер был спокоен, собран и невозмутим, но внутри у него все дрожало. Он не знал, как вести себя в новом окружении, а его возлюбленная так и не появилась, чтобы прояснить ситуацию. Ну что же, ему не привыкать. Он выигрывал дела в суде, имея намного меньше информации.

Когда в комнату вошли трое из свиты Анны, Ник сделал движение, чтобы подняться, но советник Литгоу предупреждающе вскинул руку.

— Нет-нет, прошу вас, не вставайте! — гости расселись вокруг стола и без церемоний сдвинули в сторону обеденные приборы. — Как себя чувствуете, Николас?

— Я вполне здоров, — Ник изо всех сил старался выглядеть убедительно, но в кобальтовом взгляде советника читалось сомнение. — Во всяком случае, в обморок падать не собираюсь.

— Будет лучше, если вы задержитесь здесь еще на пару дней, мы хотим быть уверены, что вашей жизни ничего не угрожает, — майор Кроу передвинул свой стул так, чтобы сесть прямо напротив Ника, и тот постарался собраться с мыслями.

— Почему вы привезли меня в дом Мортимеров?

— По нескольким причинам. Во-первых, здесь гораздо спокойнее, чем в ваших городских аквариумах, во-вторых, мой друг Джеймс не любит высоты, а в-третьих, этот дом не совсем для вас чужой.

Последние слова Ник постарался пропустить мимо ушей.

— А где Себастьян и … его невеста?

— Три дня назад брэйрэ Анна, ее брат Александр и Себастьян Лангвад улетели на Кали.

Нику показалось, будто ему с размаху врезали под дых. Совсем не такой новости он ожидал. Чувствуя, как от лица отливает кровь, он поспешно опустил голову.

— Понятно.

— А по виду не скажешь. Ладно, приятель, не делай поспешных выводов, — майор Кроу потянулся через стол, крепко взял адвоката за левую руку и повернул ее кверху ладонью. — Наша госпожа вовсе не невеста Лангвада, она твоя жена. После того, как кровь Корвелов смешалась с кровью Мортимеров, в твоем организме началась большая перестройка. Ты же не станешь отрицать, что твоя мать урожденная Мортимер и старшая сестра Изабель Лангвад? Итак, откровенность за откровенность. Ты ведь хочешь знать, с какой семьей породнился?

— Конечно, хочу, но мне показалось, что вы и так все знаете. Неужели Себастьяну удалось, наконец, раскопать семейные секреты?

— О вашем родстве? Нет, ему не говорили пока, у него сейчас и так полно проблем. А Этьен Де-Ар знал правду о твоей матери?

— Да, конечно, они с мамой были знакомы с детства.

— А как Корделия Мортимер очутилась в Муравейнике?

— Влюбилась в молодого адвоката Фрэнка Холдера и спустилась с Небес на нижние уровни. Сначала разразился большой скандал, а через некоторое время родители просто объявили старшую дочь погибшей. Де-Ар случайно встретил ее после смерти Фрэнка.

— Скажите, Николас, вы сильно привязаны к своему отцу? Вам будет жаль, если с ним внезапно что-нибудь случится? — советник Литгоу говорил мягко, даже сочувственно, но за этими деликатными расспросами прослеживалась неотвратимость давно принятых решений.

— У вас с Этьеном Де-Аром личные счеты? Поквитаться с ним будет нелегко.

— Вы не ответили на мой вопрос, Николас. Если этот человек чем-то дорог вам, мы, возможно, сохраним ему жизнь.

Итак, маски сброшены, игра пошла в открытую. Следующий ход был за Ником, но он все еще не мог решиться, тянул время, чтобы успеть осознать несколько шокирующих фактов. Этот ночной языческий обряд действительно оказался свадьбой, он теперь женат. Семейная история Мортимеров перестала быть тайной, а красивые люди, которые так трогательно заботились о здоровье Ника, пришли сюда с определенной целью. И цель эта далеко не мирная.

— Себастьян попросил вас о помощи?

— Нет, он не просил, мы сами ее предложили.

— У вас для этого была какая-то особая причина?

Офицер службы безопасности откинулся на спинку неудобного стула и скрестил руки на груди.

— Конечно, была. Мы же известные борцы за все хорошее против всего плохого, так что ваш кузен попал как раз по адресу.

Видя, что Ник явно не в состоянии оценить чувство юмора майора, советник Литгоу сжалился над ним и пояснил.

— Мы защищаем интересы семьи Мортимер как держателей Ключа. К несчастью, вы, Николас — дитя противоречия и принадлежите обеим враждующим сторонам. Как сказал бы мой друг, вы находитесь между молотом и наковальней, поэтому придется выбрать что-то одно.

Глава 7

По вселенским меркам планета Кали была молода. А еще завораживающе красива, абсолютно дика и непредсказуема. Бурные процессы, происходящие в ее недрах, сопровождались частыми землетрясениями, извержениями вулканов, разрушительными бурями и штормами. Появлявшиеся в коре трещины и провалы постепенно заполнялись едкой горячей жидкостью, образуя озера и даже целые моря, а их ядовитые испарения выпадали на поверхность планеты в виде редких кислотных дождей. Небо почти всегда было затянуто мрачными свинцовыми тучами, лишь изредка сквозь них проглядывало злое красное солнце, похожее на воспаленный глаз усталого творца.

Единственным спокойным местом на планете была долина, окруженная кольцом островерхих черных гор. Именно здесь, над относительно устойчивой тектонической плитой космический разведчик Дэмиен Мортимер когда-то обнаружил залежи мурана. Он сам пробурил в долине первую штольню, и с тех пор шахты по добыче мурана принадлежали только его потомкам.

Вначале разработки велись вахтовым методом. Из-за экстремально сложных и жестких условий весь персонал, включая шахтеров, разведчиков недр и специалистов по оборудованию сменялся каждые полгода. Добыча шла медленно, с большими задержками, потому что перелет с Абсалона на Кали длился по сто дней и даже больше. Но с появлением новых двигателей, работающих на обогащенной мураном смеси, время в пути сократилось в десять раз. Доходы от его добычи сразу подскочили, и появилась возможность создать в Мурановой долине развитую инфраструктуру.

Люди постепенно адаптировались к местным условиям, и перестали по окончании вахты возвращаться на Абсалон. В основном это были шахтеры, персонал космодрома и те, кто обслуживал системы жизнеобеспечения. Численность населения понемногу увеличивалась, колония росла, и теперь около двадцати тысяч человек, родившихся и выросших на Кали, считали ее своим домом.

Все строения в долине были низкими, приземистыми и очень прочными, разрушить их было практически невозможно. Они возводились из местного камня и почти полностью сливались с черной сыпучей почвой. Покатые крыши однотипных домов были сплошь утыканы стрелами громоотводов, а территория космодрома больше напоминала лес из металлических деревьев.

Мощные разряды молний с удручающей периодичностью расцвечивали красноватое небо гигантскими изломанными линиями. Они были смертельно опасны для людей, но одновременно являлись доступным и дешевым источником энергии. От внешнего вторжения планету защищал Имперский военный флот, а все расходы на содержание колонии покрывал Фонд космической разведки.

Сменилось уже несколько поколений колонистов, но столь необходимое людям вещество по-прежнему добывалось в невыносимых условиях и исключительно вручную. Муран был чрезвычайно капризен и требовал к себе особого отношения. Так же капризны и требовательны были те, кто его добывал. Для извлечения баснословно дорогой жилы из каменной породы требовались осторожность и ювелирная точность. Хватало одного неверного движения, чтобы хрупкий минерал рассыпался в пыль и утратил значительную часть своих уникальных свойств, поэтому на разрабатываемый участок допускались только мастера своего дела. Нельзя было ни охлаждать, ни увлажнять воздух в жарких штольнях, поэтому рабочая смена длилась всего четыре часа.

Самые опытные добытчики не пользовались специальными защитными костюмами, ограничиваясь прочной одеждой и кислородными масками. Сформировалось особое сообщество людей, своеобразная каста, в которой мастерство добычи мурана стало определяющим. Они знали себе цену, умели постоять за свои права и в случае необходимости могли выступить единым фронтом. В Мурановой долине существовало неписаное, но незыблемое правило: распоряжаться на рудниках мог только Мортимер по крови. Ни один из внешних управляющих, которых Фонд назначал в кризисный период, не продержался на своей должности больше двух декад.

Себастьян терпеть не мог визиты на Кали, потому что отношения с обитателями Мурановой долины у него упорно не складывались. Вот уже битый час он слушал разглагольствования Эйдана Данли, который и был вдохновителем нынешнего саботажа. Как, впрочем, и всех предыдущих. Когда молодой Лангвад вступал в права наследования, рабочие с рудника устроили ему форменную проверку на прочность, и, само собой разумеется, он ее не прошел.

Но теперь все было совершенно по-другому. Себастьяну давно хотелось грохнуть кулаком по ненавистной оранжевой столешнице и показать всем набившимся в совещательную комнату колонистам, кто здесь настоящий хозяин. Его удерживало только присутствие Анны. Шахтеры из Мурановой долины никогда не стеснялись напоминать о себе и, если не получали нужного ответа, тут же приостанавливали все работы по добыче.

Дождавшись короткой паузы в нескончаемой череде претензий, Себастьян набрал воздуха в грудь.

— Я уже в третий раз пытаюсь вам сказать, что на космодроме сел грузовик, который привез новые теплицы, их как раз сейчас разгружают, — он говорил нарочито спокойно, чтобы снизить градус эмоций. — Как только определимся с местом — сразу начнем монтаж конструкций. Так как экосистема, созданная в моей лаборатории, потребует большего, чем обычно, количества воды, мы привезли с собой запас, чтобы не напрягать ресурсы колонии. Система замкнутая, рассчитана на множество циклов, так что этого запаса вам хватит надолго. Растения и семена прибыли тем же кораблем, первый урожай можно будет снимать уже дней через шестьдесят-семьдесят. Я сам обучу местных специалистов всем тонкостям работы на новом оборудовании. Есть еще вопросы?

— Конечно, — раздался обманчиво дружелюбный женский голос, и Себастьян мысленно застонал.

Глава 8

В проеме двери стояла высокая молодая брюнетка. Ее гладкие блестящие волосы были заплетены в сложную косу, чем-то напоминавшую эльфийскую, а пронзительные синие глаза медленно, оценивающе оглядывали гостей. От предчувствия очередной скандала у Лангвада между лопатками выступила испарина, но его лицо осталось бесстрастным.

— Здравствуй, Оливия, ты опоздала.

— Я немного задержалась, потому что присутствовала при разгрузке корабля. Ты привез не все, что обещал, к тому же с большой задержкой. Ты заставил себя ждать, чем вынудил нас пойти на крайние меры.

Женщина нарочито неспешно уселась на свободное место и сложила руки на столе. На ней был простой рабочий комбинезон черного цвета с ярко-голубыми светоотражающими полосками, который выгодно оттенял ее смуглую кожу и синие глаза.

— Я долгое время находился далеко за пределами Империи, поэтому пропустил назначенную встречу…

— Две встречи, Себастьян, этого даже твой дед себе не позволял. Игнорировать наши просьбы — значит проявлять неуважение, а у тебя и без этого скверная репутация.

Откровенные оскорбления, высказанные мягким, вкрадчивым тоном, заставили молодую волшебницу отвлечься от своих мыслей и с интересом прислушаться к разговору. Оказалось, что причин, по которым они с братом прибыли на Кали, стало уже две. Одна из них как раз сидела напротив и с любезным выражением лица отчитывала владельца шахты, как провинившегося школьника.

Но Себастьян даже глазом не моргнул.

— Это от меня не зависело, я приехал, как только смог. Второй грузовик уже на подходе, там все, что вы просили, и даже больше. Ma chеrie, — он повернулся к Анне, — позволь тебе представить Оливию Данли, которая занимается новыми разработками в Пестрых горах. Оливия, это моя невеста Анна Корвел-Хартли и ее брат Александр.

Презрение было самым мягким из чувств, которые испытывала мастер Данли по отношению к будущей мадам Лангвад. Любая другая на месте Анны дрогнула бы, но волшебницу не волновали раздиравшие Оливию эмоции. Еще один кусочек мозаики занял свое место в общем рисунке, который больше не казался бледным абрисом, а постепенно приобретал цвет и глубину.

— Только ты мог привезти двух абсолютно неподготовленных людей на Кали, лишь бы похвастаться красавицей невестой! Проследи, чтобы твоя принцесса не покидала своих апартаментов вплоть до отлета, я не хочу нести ответственность за то, что ее унесет пыльный смерч или убьет молния.

— Тебе и не придется за это отвечать, — в голосе Себастьяна уже явственно звенел металл, — об Анне есть, кому позаботиться.

— Если ты имеешь в виду этот нежный цветок с фиалковыми глазами, то он тоже здесь долго не протянет. Боюсь, его самого скоро придется…

Лангвад резко поднялся, заставив Оливию замолчать. В комнате воцарилась звенящая тишина.

— Данли, пока ваша дочь будет пытаться исковеркать мою личную жизнь, вы временно введете на разрабатываемом участке круглосуточные смены и проследите за тем, чтобы график поставок возобновился. Вам все ясно?

Ошеломленный Эйдан некоторое время переваривал услышанное, а потом неловко пожал широкими плечами.

— Да, вроде…

— Тогда все расходитесь по своим рабочим местам. Совещание окончено! — после короткой заминки шахтеры неохотно поднялись и, тихо переговариваясь, потянулись к двери. В переговорной остались только Корвелы, Лангвад и Оливия Данли. Себастьян сел на свое место, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, неосознанно подражая капитану Хартли. — Прежде чем мы продолжим нашу занимательную беседу, хочу тебе напомнить, Оливия, что ты ступила на зыбкую почву. Ты хороший поисковик, не спорю, к тому же из местных, но, как тебе известно, незаменимых людей не бывает. Если ты продолжишь бесчинствовать на совещаниях и пренебрегать своими прямыми обязанностями, я быстро найду тебе замену. Здесь многие об этом мечтают.

— Неужели ты угрожаешь мне, Себастьян? — женщина прожгла Лангвада презрительным взглядом. — Да если ты просто косо посмотришь в мою сторону, шахтеры откажутся спускаться в забой, и ваши хваленые заводы не увидят больше ни унции мурана!

— Я тебя услышал, Оливия. Если поставки в ближайшее время не возобновятся, я объявлю общий сбор и проведу поименный опрос, а до подведения его итогов полностью прекращу снабжение колонии и выплаты вознаграждения. Вы окажетесь на осадном положении.

Оливия подалась вперед и выплюнула ему в лицо:

— Это просто дешевый блеф, ты на такое не способен!

— Ошибаешься, если понадобится, я заменю на Кали весь персонал. Вам никогда ни в чем не отказывали, доставляли любую мелочь по первому требованию, даже во время моего вынужденного отсутствия Фонд снабжал колонию бесперебойно. Ты прекрасно знаешь, что множество людей на Абсалоне живет гораздо хуже, чем вы, даже сравнить невозможно. То, что мне сегодня здесь предъявляли — это уже чистейшая блажь! Можете сколько угодно злословить на мой счет, но бездельничать на средства Фонда вы больше не будете. Представление окончено, Оливия. Если ты и твой отец не хотите работать, я найду тех, кто хочет.

По всему было видно, что подобной отповеди мастер Данли от Себастьяна не ожидала. Она густо покраснела и гордо расправила плечи.

— Плевать я хотела на твои дешевые угрозы! Ты просто жалкий неудачник и навсегда им останешься! — с этими словами Оливия резко поднялась и покинула совещательную комнату.

— Мне очень жаль, что вам с Ксаном пришлось при этом присутствовать, — Лангвад устало улыбнулся и поцеловал руку Анны. — С добытчиками мурана всегда было много хлопот, особенно у меня, но теперь я совершенно уверен, что справлюсь с ситуацией.

Молодой волшебник провел пальцем по испещренной царапинами пластиковой столешнице, а потом поднял насмешливый взгляд на Себастьяна.

— С этой конкретной добытчицей справиться будет трудновато, Ботаник, так что пока ты король только в своем воображении. Что между вами за терки, как любит говорить майор?

Ученый внезапно смутился и начал суетливо складывать в стопку пластиковые листы с длинным перечнем претензий.

— Ничего такого, просто мы с Оливией когда-то вместе учились в Имперской академии.

— Вот как? Дети шахтеров с далекой необжитой планеты имеют возможность учиться в академии на Абсалоне?

Себастьян перестал шуршать пластиком и ненадолго задумался.

— Не знаю, я всегда думал, что обучение Оливии Данли оплатил Фонд…

Брат и сестра молча обменялись взглядами.

Глава 9

Ночь в Мурановой долине наступала внезапно. Еще минуту назад поселок был погружен в затяжные сумерки, а потом вдруг все вокруг накрывала непроглядная тьма. У Кали не было естественного спутника, только слабо мерцала на черном небосклоне орбитальная космическая станция, да временами поднималось вдали желтовато-багряное зарево над действующим вулканом. Часть долины освещали мощные космодромные прожектора, а разряды молний позволяли на мгновение увидеть вдалеке силуэт горной гряды.

Вымотанный морально и физически Себастьян с облегчением закрыл за собой дверь хозяйских апартаментов, искренне надеясь, что сегодня его больше никто не потревожит. Добыча мурана возобновилась, все службы нормально функционировали, и Оливия Данли, слава небесам, больше не попадалась ему на глаза. После того, как в базальтовую твердь были забиты многочисленные длинные сваи, начался монтаж огромной новой теплицы. Работы прекратили только из-за наступления темноты.

Устало нащупывая застежки комбинезона, Себастьян с досадой заглянул в комнату для личной гигиены. Омовение на Кали не доставляло никакого удовольствия, потому что тут царил строгий закон экономии воды. Ее до сих пор привозили сюда кораблями и частично синтезировали в местной лаборатории. Жидкость, стекавшая с горных склонов планеты, использовалась колонистами исключительно для технических нужд и даже после многократной очистки оставалась лишь условно пригодной.

Есть Себастьяну совершенно не хотелось, но жажда мучила его весь день. Глядя в окно на дикий, суровый пейзаж, он с тоской вспоминал щедрый, яркий магический мир, который недавно покинул, и с новой силой мечтал в него вернуться. Лангвад снял крышку со специального охлаждающего сосуда для питьевой воды, поднес его к губам и обомлел. При вспышке очередной молнии на значительном удалении от поселка стали отчетливо видны две фигурки без защитной одежды и дыхательных масок.

На открытом пространстве стрелы громоотводов были установлены только рядом с накопителями энергии, и мощные разряды уходили просто в землю. Пешком передвигаться по долине категорически воспрещалось, потому что смерть человека от удара молнии была неминуема. Все работы на местности производились в специальных скафандрах, которые выдерживали до нескольких попаданий без риска для жизни, и только на территории поселения, где металлические стержни составляли своеобразную заградительную сеть, можно было безопасно ходить по улицам.

Себастьян отшвырнул сосуд с питьевой водой и бросился к выходу. На улице рядом с пансионом для гостей стояло его личное транспортное средство. Эти вездеходы с огромными колесами и вычурным названием «Excursor Cagliostro» были созданы специально для экстремальных условий планеты, и здесь ими пользовался каждый. Вездеходы собирали из сверхпрочных пластиковых деталей, а на крышу кабины устанавливали стрелу громоотвода, от которой металлические цепи через изоляционный материал были проложены до самой земли и волочились сзади за машиной.

Лангвад гнал свой «Калиостро» на предельной скорости и уповал только на чудо. За время перелета он подробно описал большинство здешних опасностей, разжевал все правила, которые необходимо было соблюдать на планете, убедился, что брат и сестра поняли каждое слово. Он с самого начала не хотел, чтобы Анна сопровождала его в этой поездке, но она все равно настояла. Себастьяну казалось, что волшебники следуют какому-то определенному плану, в который его не посвятили, чтобы он не путался у них под ногами.

Черное полотно неба разорвал похожий на гигантское насекомое разряд убийственной мощи, и на глазах у потрясенного Себастьяна ударил прямо в хрупкую девичью фигурку. Молодую волшебницу окутало нестерпимо яркое сияние, и Лангвад налег на рычаги управления в попытке выжать из двигателя все возможное. Внезапно Анна вскинула руки, оттолкнула от себя потрескивающую световую оболочку, и огромная шаровая молния устремилась навстречу вездеходу. Огромная машина содрогнулась всем корпусом, словно на полном ходу налетела на препятствие.

Себастьян не был пристегнут к креслу водителя. Его бросило вперед и в сторону, а потом он оказался на полу. Инстинктивно свернувшись в комок, он ожидал неизбежного возгорания, даже взрыва, но вокруг царила тишина, лишь сухо пощелкивал на крыше кабины преобразователь энергии. Лангвад рискнул, наконец, распрямиться и взглянуть на последствия катастрофы.

— Что за… Как такое возможно?!

Его «Калиостро» целый и невредимый стоял на том же самом месте, с которого он начал свою безумную гонку по ночной равнине. Не успел Себастьян прийти в себя и выбраться из машины, как совсем рядом вместе с яркой вспышкой появился Ксан. Он оглядел вездеход, потом поднялся по лесенке и распахнул дверь кабины.

— Ботаник, ты цел? У тебя все в порядке?

— Я… — голос Себастьяна сорвался на фальцет, и он попробовал снова. — Я-то цел, а что вы делали ночью на равнине? Искали смерти?! Здесь нужно соблюдать правила, иначе не выживешь!

— Эти правила для обычных людей, мой друг, а нам с Нэн нужны особенности здешней природы, чтобы проверить свои силы. Планета не опасна для таких, как мы…

— Не опасна?! Ты издеваешься? Опасность — ее второе название! Здесь сплошь извержения, землетрясения, ураганы, сухие грозы, океаны ядовитой жидкости…

— Ботаник, ты меня не слышишь.

— Тебя я слышу, но не вижу твоей сестры!

Чтобы Себастьян немного успокоился, Ксан выдержал паузу, а потом спокойно заговорил.

— Моя сестра сейчас в отведенных ей покоях готовится ко сну. Тебе тоже нужно поспать, Ботаник, а то ты выглядишь усталым. В будущем просто делай вид, что все в порядке, и постарайся нам не мешать.

Себастьян сделал глубокий вдох.

— А нельзя было все объяснить заранее, чтобы я не выглядел дураком?

— Ты не будешь казаться пустоголовым, если сделаешь так, как я сказал. Ботаник, мы не привыкли объяснять людям причины своих поступков. Никаких обид, просто дай нам делать свою работу.

— Значит, Анна способна перемещать такие крупные и тяжелые объекты? — Лангвад недоверчиво осмотрел огромный «Калиостро».

— Пока только с моей помощью, а вес и размер не имеют значения, лишь бы было достаточно … энергии. Я правильно сказал? На Кали этого в избытке.

Оставив хозяина здешних мест размышлять о техномагических возможностях семейства Корвел, молодой волшебник отыскал отведенные ему скромные апартаменты и на мгновение задержался перед входной дверью. Оказывается, у него были гости.

Точнее, гостья была одна. Она с удобством расположилась в его постели и приняла нарочито небрежную позу, почти не оставлявшую простора воображению. При виде обнаженной Оливии Данли первым желанием Ксана было оставить ей свою кровать и уйти ночевать к Себастьяну, но строгие правила этикета, преподанные Лаэром еще в ранней юности, не позволили ему это сделать.

«Никогда не навязывай женщине свое внимание и не оскорбляй ее откровенным отказом, — не раз повторял его мудрый мэйдин (учитель). — Изгибай свое мышление, ищи более достойный выход из ситуации, чтобы не ранить ее гордость и самому сохранить лицо». После сегодняшней стычки Оливии с Себастьяном волшебнику ничего не оставалось, как остаток ночи упражняться в искусстве дипломатии.

Ксан легко поклонился и вопросительно изогнул бровь.

— Простите, что помешал вашему отдыху, мастер Данли. Неужели я ошибся дверью? — сердце Оливии колотилось, как безумное, но она заставила себя лежать неподвижно. Ее ожидания не оправдались: белокурый юнец при виде нее не испугался, не растерялся, а отреагировал с полным самообладанием. — Ах, нет, вон лежат мои вещи! Чему же я обязан столь неожиданным удовольствием?

Он говорил медленно с очаровательным иноземным акцентом, словно припоминая слова чужого языка и сверяясь со своим внутренним переводчиком. В его голосе проскальзывала едва заметная хрипловатая нотка, которая невольно ласкала женский слух. Теперь, когда Оливии удалось рассмотреть его как следует, она поняла, что перед ней вовсе не юнец, а молодой мужчина неизвестной ей расы, который двигался неспешно и уверенно и, если чувствовал сейчас неловкость, ничем ее не выдавал.

Его красивое лицо не выражало ни потрясения, ни интереса, лишь вежливое внимание, и Оливия начала опасаться, что вскоре сильно пожалеет о своем импульсивном поступке. Так и не ответив на вопрос, она разглядывала светлые локоны до плеч, невероятные аметистовые глаза, четко очерченный рот и упрямую линию подбородка совершенно незнакомого мужчины. Она не знала, что ему сказать, так как внезапно растеряла весь свой кураж. В попытке отгородиться от собственной глупости Оливия закрыла глаза и с ужасом поняла, как близко к ним подступили слезы.

Обычно Ксана мало интересовал эмоциональный настрой людей, если только он не нес в себе угрозы, но эта женщина явно была в отчаянии и таким оригинальным способом, видимо, пыталась отомстить Себастьяну за нанесенные обиды. Молодой волшебник сильно сомневался, что в своей прежней жизни Ботаник мог намеренно оскорбить эту женщину, скорее всего, просто не замечал ее притязаний. Но он сам тут при чем?

У Ксана было типично эльфийское отношение к тому, что Юджин Кроу называл коротким и емким словом «секс». В отличие от людей, эльфы никогда не снимали накопившееся напряжение при помощи интимного акта, у них не играла кровь в период полового созревания. Просто в определенном возрасте их посвящали в таинство близких отношений, а дальше все зависело от жизненных обстоятельств и личных предпочтений.

Ксан взрослел быстро, как человек, но до этого дня знал только ласки эльфиек. Человеческие женщины его не привлекали. Так что же ему делать с неожиданной гостьей, которая стала жертвой собственного сумасбродства?

Сдерживая нервную дрожь, Оливия прислушивалась к звукам в комнате и каждую секунду ожидала, что сейчас ей велят убираться. Она не имела права так себя вести. Гнев и застарелая обида снова сыграли с ней злую шутку, заставив днем наговорить Себастьяну гадостей, а вечером оказаться в постели брата его невесты. Ведь этот красивый парень до сегодняшнего дня даже не знал о ее существовании!

Рядом что-то тихо звякнуло, потом упругий мат на постели слегка прогнулся, повеяло восхитительным ароматом. Оливия жадно втянула в себя воздух и рискнула приоткрыть глаза. Не успела мастер Данли восхититься видом безупречного обнаженного торса и широких гладких плеч, как с нее сдернули легкое покрывало, потянули за руки, и она оказалась сидящей верхом на крепких мужских бедрах, прижатая к их венцу в полном анатомическом соответствии. Белокурый бог слегка отклонил ее назад, заставив прогнуться в спине, и, едва касаясь кожи, провел пальцем от ямки между ключицами до самого низа живота. При этом он неотрывно смотрел ей в глаза.

— Мне кажется, что ты не слишком любишь нежности.

Эти тихие слова были последним, что Оливия четко запомнила, потому что в следующий момент он без всяких усилий приподнял ее и одним плавным движением соединил их тела, заставив ее содрогнуться от острого удовольствия.

К исходу ночи Оливия поняла, какой скудной и пресной была до этого ее интимная жизнь. Александр Корвел с легкостью угадывал все потаенные, глубоко запрятанные потребности ее тела, которых она откровенно стыдилась. Для него не существовало никаких запретов, он не ведал стыда, просто шел навстречу ее желаниям и воплощал их самым откровенным образом.

У Оливии Данли был нелегкий характер, поэтому с мужчинами ей не везло, но так фатально она еще не ошибалась…

Глава 10

За шесть дней, которые Николас провел в резиденции Мортимеров, он не раз убедился, что у друзей его молодой жены поистине мертвая хватка. Не особенно считаясь с его недомоганием, они настойчиво и целенаправленно расспрашивали Ника до тех пор, пока не удовлетворялись ответом. Взамен ему рассказывали удивительные истории о волшебниках и эльфах, о Дверях, ведущих в иные миры, и далекой планете Земля. Они подтвердили абсолютно все, что открыла ему в тайном завещании мама.

Когда Нику, наконец, позволили покинуть дом Себастьяна, он знал уже намного больше, чем ему хотелось бы, и чувствовал себя трижды предателем. Он поспешил вернуться к работе, но так и не сумел полностью сосредоточиться на проблемах состоятельных клиентов. Ник все еще чувствовал слабость, его изнурял постоянный жар в крови, а мысли были целиком заняты делами семьи. Трех семей, если быть точным, и к каждой из них он теперь имел непосредственное отношение.

Подходила к концу четвертая декада со дня отлета Анны на Кали, и Ник считал уже не дни, а часы до ее возвращения. Он доверил Синтии и Гастону все текущие дела, потому что был твердо уверен: если ему придется срочно покинуть Форк, Абсалон или даже Империю, созданная им контора уцелеет. Пока бывшие помощники трудились на 57 этаже инсулы «Кордилина», он сам предпочитал проводить время совсем в другом месте.

Уже несколько лет, как только появлялась возможность, адвокат Николас Холдер спускался на нижние уровни Муравейника и там, в маленькой душной комнатенке на задворках дешевой забегаловки, давал бесплатные юридические советы всем, кто в них нуждался. На двери не было ни таблички с его именем, ни определенных часов приема, но стоило Нику появиться, как слух моментально разносился по окрестным кварталам, и люди шли к нему нескончаемым потоком.

Пока еще была возможность, Ник приходил сюда каждый день, чтобы успеть сделать, как можно больше. В Муравейниках больших городов люди не жили, а выживали, и Холдер, как никто другой, знал, чем им можно помочь.

В этот вечер Николас засиделся допоздна. От непроходящей усталости ломило виски, жар волнами прокатывался по телу, он все время глотал воду со льдом, но не уходил домой, потому что с некоторых пор его стало тяготить одиночество. Облепленная старыми плакатами пластиковая дверь внезапно с треском распахнулась, но на пороге остановился вовсе не очередной посетитель, а человек, которого Ник никогда не ждал и не желал видеть.

Этьен Де-Ар был одет вызывающе дорого и ярко контрастировал с нищетой и запустением Муравейника. Он с отвращением оглядел жалкую обстановку, ногой придвинул к себе видавший виды пластиковый стул и уселся на него, закинув ногу на ногу. Тесный предбанник мгновенно опустел, из распахнутой настежь двери потянуло запахом пива, пота и дешевого курева. Отец и сын молча смотрели друг на друга.

— Здравствуй, Николас. Меня не удивляет, что ты до сих пор якшаешься со всяким сбродом. Всех, кто здесь родился, так и тянет к грязи и смраду этой помойки, — впервые в жизни Ник не поднялся при встрече с отцом и не ответил на приветствие. Он продолжал сидеть, откинувшись на спинку видавшего виды рабочего кресла, и рассматривал человека, который по прихоти Судьбы являлся его самым близким родственником. Ник не чувствовал к нему ни привязанности, ни уважения, ни ненависти. Он даже внешне не был на него похож. — Ты паршиво выглядишь, Николас, наверняка подхватил здесь какую-нибудь заразу. Прежде чем явиться в мой дом, наведайся в медицинский департамент и пройди все положенные процедуры, иначе тебя не пустят на порог.

Ник подавил вздох. Он не собирался являться в резиденцию Де-Ара, которую покинул почти пятнадцать лет назад, и что-то в его отстраненном взгляде насторожило Этьена. Он, как дикий зверь, всегда остро чувствовал опасность.

— Смотришь так, будто хочешь меня съесть.

— Никак не могу решить, с какого места начать, — сквозь зубы процедил Ник и прикрыл глаза, чтобы не видеть надменное холеное лицо.

Этьен рассмеялся резким, неприятным смехом.

— Я тебе не по зубам, крысеныш, так что не зарывайся! Ты живешь и дышишь только потому, что Я тебе это позволяю.

Не открывая глаз, чтобы невзначай не выдать свои мысли, Ник подумал, что сейчас все как раз наоборот. Он сам просил оставить Этьена в живых, не пошел на сделку с совестью. Наверняка сглупил…

— Зачем ты сюда пришел?

— Зачем пришел? — Де-Ар демонстративно водрузил ноги на стол, но Ник даже бровью не повел — Я удостоил тебя визитом, чтобы сообщить о своем решении. Ты больше не будешь растрачивать себя, защищая интересы всяких ничтожеств, поиграл в адвоката и хватит. На ближайшей Ассамблее я намерен объявить тебя своим наследником.

— У тебя уже есть наследник, а я всего лишь бастард.

Этьен скорчил презрительную гримасу.

— Морис — просто кусок дерьма, ни на что не годен, как и его мамаша. А ты сын Корделии Мортимер, у тебя есть мозги и характер!

Николас ощутил резкий укол в сердце. Его встревожило не то, что отец сказал, а время, которое он для этого выбрал. Почему именно сейчас? За каждым громким заявлением Этьена всегда следовала расправа с теми, кто стоял у него на пути. До сих пор Ник считал себя просто разменной монетой, но неожиданно оказалось, что он был резервной валютой. Де-Ар признал его сыном Корделии, а значит, прежний Мортимер стал ему не нужен. Если его тетя Изабель находится под охраной Брадота, а Брианну до сих пор не нашли, остается Себастьян, и его только что списали со счетов. Но рядом с ним сейчас Анна и ее брат!

Ник изо всех сил старался не выдать охватившей его паники. Сердце скакало, как испуганный кролик, но мозг работал четко, просчитывая и отбрасывая различные варианты. Ник знал, что машина уничтожения уже запущена, и Этьен ни за что ее не остановит. Его отец никогда не менял принятых решений. Новые друзья попросили адвоката по возможности не вмешиваться в ход событий, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, но плевать он хотел на осторожность, когда его любимой угрожает опасность! Хотя по всему выходило, что надежды уже нет, он колебался слишком долго…

Не чувствуя под собой ног, Ник поднялся из-за стола.

— Знаешь, ты прав, я сегодня неважно себя чувствую. Давай перенесем наш разговор на более подходящее время.

— Надеюсь, ты не подсел на эту новомодную дрянь, которой обкуривается твой братец? — Де-Ар подозрительно уставился на побледневшего наследника.

— Ты же знаешь, что не подсел, это просто легкая лихорадка. Спасибо, что заглянул…

Ник поставил на край стола стакан с подтаявшими кубиками льда и вышел из комнаты. Он свернул направо в узкий темный коридор, в конце которого была дверь в закусочную, нырнул в переполненный, задымленный зал и мгновенно смешался с толпой посетителей. Убедившись, что никто из отцовских подручных не успел увязаться за ним следом, Холдер выскочил на улицу и бегом бросился к ближайшему терминалу подземки.

Из семи стандартных суток полета Себастьян проспал добрую половину и все равно не чувствовал себя отдохнувшим. Из-за множества накопившихся на Кали проблем он был вымотан до предела. Принадлежащий Фонду корабль слишком долго ожидал своей очереди на швартовку к космическому терминалу Абсалона, и Себастьян в десятый раз сверился с бортовым хронометром. Ему очень хотелось связаться со своим управляющим, чтобы узнать, как дела, но он подавил нетерпение из соображений безопасности.

Себастьян повернулся, чтобы взять дорожный саквояж, но едва он набросил ремень на плечо, как по всему кораблю раздались тревожные звуки аварийной сирены. В дверь его каюты стремительно ворвался Ксан, за ним влетела Анна, а потом корабль содрогнулся всем корпусом. Дальняя стена каюты внезапно вспучилась и расплавилась, а из образовавшегося гигантского отверстия на них стремительно надвинулся слепящий огненный вал. Последним, что Себастьян успел почувствовать перед неизбежной гибелью, были чьи-то крепко обхватившие его руки…

В следующее мгновение он тяжело рухнул в воду, которая накрыла его с головой. От шока и полнейшей дезориентации Себастьян не мог даже пошевелиться, но тут кто-то приподнял его над поверхностью и бесцеремонно встряхнул.

— Жив, Ботаник? — Ксан отпустил его плечи и провел руками по мокрым волосам. — Прости, что искупали, просто в воду было безопаснее.

Себастьян не понял ни слова. Он неуклюже барахтался, пока не нащупал ногами дно, и только тогда рискнул оглядеться. Водой оказался его собственный бассейн в резиденции Мотимеров, вокруг которого внезапно поднялась невообразимая суета.

Николас Холдер помогал выбраться Анне, майор вытаскивал Ксана, Бек вылавливал саквояж Себастьяна, а ему самому протягивал руку Фиарэйн.

— Смелее, друг Ботаник, я тебе помогу, а то ваше… приводнение получилось довольно жестким. Я правильно сказал?

До боли знакомая присказка немного привела Себастьяна в чувство. Он сделал пару неуверенных шагов по дну бассейна и ухватился за руку архивариуса, который легко извлек его из воды.

— Мы же были в космосе… Мы были в космосе… — твердил он, не в силах поверить, что они спаслись. — Как такое возможно?!

У всех присутствующих был озабоченный вид, но удивленным почему-то никто не выглядел. Даже Николас Холдер. Что адвокат вообще делает в его доме, и по какому праву он так интимно целует руки Анны? От возмущения шок Себастьяна постепенно пошел на спад, и он невольно повысил голос.

— Кто-нибудь объяснит мне, наконец, что здесь происходит?!

Все повернулись к нему, и на несколько мгновений в просторном атриуме воцарилась полная тишина. Так и не удостоив его ответом, брат и сестра Корвел отправились переодеваться, остальные тоже разошлись. Остался только Бек, который тщетно пытался стянуть с хозяина мокрый сюртук.

— Дому, я так рад, что с вами все в порядке! Сейчас я сменю воду в купальне, чтобы вы смогли как следует…

— Плевать я хотел на эту воду, не надо ничего менять! Просто расскажи, что тут творится? И откуда взялся Николас Холдер? Что-нибудь с мамой?

— Нет, дому, насколько мне известно, с госпожой ничего не случилось. Подготовка к ее вызволению из клиники идет полным ходом. Что касается присутствия здесь мессира Холдера, то вам все объяснит майор…

— МессираХолдера?! Ну и дела! Может быть, я умер и попал в параллельную реальность? Мы еще находились на орбите, когда взорвался корабль, а через мгновение оказались здесь. Тебя это совсем не удивляет?!

Сюртук удалось стащить, только вывернув рукава наизнанку.

— Не особенно, дому. Как мне сказали, именно для этого гости прибыли на Абсалон. Они должны защитить вашу семью и в нужный момент перенести вас самого на большое расстояние. Пока никто не знает, что за опасность вам угрожает, это прояснится со временем…

— А сегодня мне, по-твоему, ничто не угрожало?! — от бессильного гнева Себастьяну кровь ударила в голову. — Кто-то взорвал мой корабль!!!

Слуга, наконец, поднял голову и спокойно посмотрел на разъяренного господина.

— Мессир Холдер предупредил нас, что возможна диверсия со стороны его отца, только поэтому никто не удивился вашему появлению. Брэйрэ Анна и мастер Ксан будут сопровождать вас повсюду и предотвратят новые покушения. Так мне сказали.

Дикое напряжение внезапно отпустило Себастьяна, и он, наконец, почувствовал, как противно липнет к телу мокрая одежда. Отказавшись от помощи слуги, он уселся прямо на пол и сам принялся стаскивать испорченные водой ботинки.

— Прости, что сорвался, старина, к такому просто невозможно привыкнуть.

— Дому, вам и вашей семье не дадут погибнуть. Нужно, чтобы вы, наконец, осознали это и перестали мешать вашим спасителям.

— И ты туда же… — досадливо проворчал Себастьян и полез обратно в бассейн.

Часть 4. Изабель

Глава 1

— Ты уверен, что летающая лодка сломается в нужное время? — Кэйд пристально всматривался в мерцающее изображение карты местности на лобовом стекле глайдера.

Блейк Хантер незаметным движением пальцев немного изменил настройки и пометил нужную точку красным цветом.

— Она не сломается, просто временно выйдет из строя. Не зря же я почти две декады околачивался вокруг их технической станции. Эта машина оборудована специально для перевозки больных, так что ошибки быть не может.

Эльф промолчал, оставляя мысли при себе, и принялся четкими, отработанными движениями собирать винтовку с оптическим прицелом. Глядя на заостренные металлические цилиндры, которые он загонял внутрь, каждый раз передергивая затвор, пилот не выдержал.

— Никогда ничего подобного не видел. Откуда такое оружие?

— С другой планеты.

— Оно немного громоздкое, ты не находишь?

Кианнасах сухо усмехнулся и достал из сумки арбалет.

— А как тебе это? Не самая последняя модель, зато бьет наверняка.

Пока Хантер рассматривал оружие, Кэйд сбросил куртку и остался в одной синей безрукавке. Эта странная броня состояла из множества маленьких чешуек, которые при движении создавали эффект колышущейся воды. Эльф принялся неспешно пристраивать на места части причудливой амуниции, готовясь к настоящему сражению, и у Блейка от волнения свело живот.

В последние годы ему нередко приходилось идти на риск и даже применять оружие, но он никогда не вступал в конфликт с Имперской военной полицией и не бросал вызов могущественным воротилам. Спокойная уверенность, с которой горстка иноземцев строила абсолютно невыполнимые планы, одновременно восхищала и пугала Блейка. Но у опального пилота даже мысли не возникло отказаться от опасного сотрудничества. И вовсе не потому, что он за один единственный рейс получил больше, чем смог бы заработать на своем грузовике за тридцать изнурительных перевозок…

Негромкий сигнал следящего устройства заставил Хантера выйти из задумчивости.

— Медицинский катер взял курс на восход, в сторону Коэна, — он положил руки на пульт управления, и машина плавно взмыла в воздух. — Там везде болота, но ненадолго приткнуться можно. Пройдет около половины часа, прежде чем они заметят неисправность.

Кианнасах закончил экипироваться и одним движением стянул волосы в хвост.

— Хантер, что бы ни случилось, не вмешивайся, держи свою лодку под парами и жди, кабину не покидай.

— Я все понял, только имей в виду, что они успеют сообщить об аварии.

— Неважно, это не займет много времени.

Если Кэйд сейчас и испытывал волнение, по его виду это было незаметно. В их маленьком сообществе перед каждым стояла строго определенная задача, поэтому Блейк постарался выбросить из головы лишнее и сосредоточился на управлении глайдером.

Местность на восток от столицы была однообразна и необитаема, потому что представляла собой сплошную трясину с редкими островками относительно твердой почвы. Когда глайдер резко пошел на снижение, и пассажирский люк распахнулся, Кэйд мельком увидел неловко севший на краю небольшого островка медицинский катер. Он глубоко вдохнул, крепко сжал в ладони ложе винтовки и спрыгнул вниз еще до того, как днище машины коснулась поверхности.

Первое, что бросалось в глаза — катер с Изабель Лангвад приземлился неудачно. Он уже имел сильный крен на левый борт и медленно, но неуклонно продолжал сползать в трясину. Второе и самое неприятное — охраны оказалось вдвое больше, чем они рассчитывали. Кроме пилота, эльф насчитал семерых, видимо, Брадот решил перестраховаться. Кэйд выбрал первую жертву, навел перекрестье прицела и мягко спустил курок.

Прежде чем охранники сообразили, что приземлившаяся неподалеку машина — это вовсе не подоспевшая помощь, эльф успел уложить троих, а потом бросил винтовку Хантеру. Пилот машинально подхватил оружие и невольно крякнул от усилия удержать его в руках, таким оно оказалось тяжелым.

В этот момент по ним открыли шквальный огонь. Блейк видел, что в Кэйда попали, как минимум дважды, но, выполняя строгие инструкции, все же запер дверь глайдера. Он поспешно затемнил смотровое стекло, включил круговой обзор и с замиранием сердца осмотрел окрестности. Раненый эльф неподвижно лежал на влажной траве, а к нему короткими перебежками приближались двое вооруженных охранников. Хантер уже решил, что их спасательная операция с треском провалилась, но Кэйд внезапно приподнялся и расстрелял своих противников из очередного музейного экспоната.

Порадоваться за напарника Блейк не успел, потому что в следующее мгновение в глайдер попала плазменная граната, и по его корпусу растекся жидкий огонь. Ругаясь на чем свет стоит, Хантер проверил состояние внешнего оборудования. Оплавленное стекло пилотской кабины практически потеряло прозрачность, но кое-что из приборов чудом уцелело, так что шанс у них еще оставался.

Не поднимаясь, кианнасах уперся ногой в спину убитому и спихнул его с островка. Тело с тихим бульканьем погрузилось в болотную жижу, а Кэйд осторожно выглянул из-за невысокой кочки. Его немного подташнивало, правое плечо горело огнем, но голова не кружилась. Оставшиеся в живых охранники на время прекратили обстрел и теперь пытались заставить пилота вернуться в катер, чтобы снова поднять его в воздух. Машина все сильнее заваливалась на бок, левый борт почти полностью исчез под водой, а проем распахнутой двери теперь оказался высоко над головами отчаянно спорящих людей.

Время стремительно истекало, и эльф на глаз прикинул расстояние. Для выстрела из пистолета было далековато, поэтому кианнасах взвел арбалет и тщательно прицелился. Есть! Два арбалетных болта нашли свои цели, а испуганный пилот попытался спастись бегством. Пока он, как испуганный заяц, перескакивал с кочки на кочку, Кэйд вскочил и, что было духу, бросился к тонущему катеру.

Не сбавляя шага, эльф метнул нож вслед убегающему пилоту, вскарабкался по выступам мокрой обшивки к дверному проему и соскользнул внутрь. Просторную кабину катера стремительно заполняла мутная вода, и Кэйд сразу погрузился в нее по пояс. Изабель Лангвад была плотно пристегнута к откидной койке левого борта, и к моменту появления эльфа над поверхностью воды оставались только прядь светлых волос и лоскут голубой пижамы.

Кэйд нащупал удерживающие женщину ремни, быстро их перерезал и одним движением поднял ее на здоровое плечо. Добравшись до края проема, он осторожно опустил пленницу вниз на вытянутых руках и разжал пальцы. Изабель мягко плюхнулась в мокрую траву, он успел спрыгнуть следом, а в следующий момент катер перевернулся и затонул.

Чувствуя, как колышется под ногами ненадежное травяное покрытие, Кэйд подхватил пленницу и побежал.

— Заводи свою машину, пора убираться отсюда! — глайдер резко рванул вверх, и кианнасах, не удержавшись, рухнул со своей ношей на колени. Как только полет немного выровнялся, он осторожно опустил промокшую Изабель на пол и накрыл ее походным одеялом. — Хантер, почему так темно?

Не отрывая глаз от показаний приборов, высветившихся на внутренней стороне оплавленного колпака, Блейк досадливо дернул плечом.

— Плазма, будь она неладна! Сейчас включится аварийное освещение. Мы потеряли кое-какую электронику и остались без смотрового стекла, но это пустяки. Главное, все получилось!

В обшивке салоне вспыхнули крохотные световые точки, которые не столько рассеивали мрак, сколько обозначали внутренние габариты глайдера. Отчаявшись хоть что-то разглядеть, Кэйд принялся наощупь искать у спасенной женщины признаки жизни. Неужели он опоздал, и она успела захлебнуться?! Нет, слава Богам, сердце пленницы продолжало биться, правда, очень слабо и неровно.

Эльф достал из поясной сумки маленький флакон с розоватой жидкостью и попытался влить ей в рот несколько капель. Безжалостные тюремщики накачали Изабель Лангвад такой большой дозой снотворного, что она оставалась абсолютно безучастной к любым манипуляциям. Не добившись заметного результата, Кэйд на время оставил свои попытки и решил заглянуть в пилотский кокпит. Кабина была погружена в густой сумрак, лишь слабо светились беспрерывно мигающие и дергающиеся изображения на внутренней поверхности поврежденного стекла.

— Плохо дело?

— Ерунда, — небрежно отмахнулся Хантер, — обычный полет вслепую, — глядя на пилота, управлявшего глайдером по какой-то мутноватой картинке, эльф невольно вспомнил, как увернно капитан Хартли водил автомобиль в кромешной темноте, никогда не теряя чувства дороги. Кэйд скучал по другу гораздо сильнее, чем готов был себе признаться, ему остро не хватало рядом Джастина… — Мы не заблудимся, не переживай, просто прибудем на место чуть позже намеченного времени, — Блейк в очередной раз сменил курс и в тревоге бросил взгляд на мрачное лицо напарника. — Как там мадам Лангвад?

— Жива, но еле-еле. Провозись я чуть дольше, она бы утонула.

— Знаешь, сколько длилась вся операция? Меньше пяти минут. Лично я не знаю никого, кто за такое время смог бы уложить восьмерых и вытащить женщину из тонущей машины. К слову сказать, с двумя тяжелыми ранениями.

Кэйд нащупал прожженные отверстия в кольчуге и почувствовал, как их спекшиеся края царапают свежие раны.

— Каждый из нас делает свою работу, Хантер: я убиваю плохих парней, ты водишь летающие корабли.

Пилот только хмыкнул в ответ. Он снова сменил курс и уверенной рукой направил поврежденную машину к намеченной цели.

Место для посадки Хантер выбрал не случайно. Это была огромная свалка отслужившей свой век техники, возле которой они намеревались бросить использованный глайдер. Теперь это место пришлось поврежденной машине как нельзя кстати. Едва ее днище коснулось земли, из-за груды ржавых холодильных агрегатов выехал неприметный фургончик, круто развернулся и ловко подкатил прямо к распахнувшейся двери.

Через несколько минут он покинул территорию свалки и направился в сторону города. В кабине сидели адвокат Холдер и пилот Хантер в ядовито-зеленых рабочих комбинезонах, в кузове фургона покоился бывший в употреблении холодильник, а за фальшивой перегородкой сидел, согнувшись в три погибели, кианнасах и крепко прижимал к себе завернутую в одеяло пленницу.

Благополучно миновав по дороге три полицейских поста, фургон попетлял по мрачным замусоренным улицам Форка и, наконец, остановился возле инсулы под названием «Датура». На нижних этажах городских зданий почти все окна были наглухо закрыты прочными пластиковыми щитами, а их обитатели никогда не видели дневного света и не вдыхали свежего воздуха.

Как только сидевший на месте водителя Николас заглушил двигатель, входная дверь бесшумно распахнулась, и к ним быстро спустились майор с архивариусом. Наблюдая, как четко и слаженно работают его наниматели, Хантер подумал, что о такой команде можно только мечтать.

Временное убежище мадам Лангвад находилось на десятом этаже здания. Это была бывшая квартира Делии Холдер, которую Николас при первой же возможности выкупил у новых владельцев. Дом его детства за прошедшие годы мало изменился. Три крохотные комнаты, кухня и ванная были обставлены все той же дешевой пластиковой мебелью, только теперь в стену был встроен кухонный процессор последнего поколения, появились сложная система сигнализации и запасной выход.

Из самой дальней спальни потайная дверь вела в соседнюю квартиру, в которой был оборудован специальный медицинский бокс. Мадам Лангвад уложили на выдвижной стол и освободили от одеяла. Пока Николас колдовал над пультом сложной машины, архивариус осторожно снял с Кэйда поврежденный доспех. Одно ранение в плечо оказалось сквозным, а второе проникающим. Глядя на прожженные раскаленным лучом отверстия в теле эльфа, Юджин тихо выругался.

— Легкое задето.

— Я знаю, — эльф подвигал рукой, потом сделал глубокий вдох. — Раны чистые, пулю извлекать не нужно, заживет за пару дней.

С этим обнадеживающим заявлением он отправился изучать свое новое жилище.

Глава 2

Николас заглянул в покои Анны, чтобы поздороваться, и застал ее безмятежно спящей. «Невесте» Себастьяна отвели самый просторный и роскошно обставленный атриум в доме, но нежной красавице, прикорнувшей на самом краешке огромной кровати, он совершенно не подходил. Слишком нарочитый, слишком холодный, слишком пустой. Ник откинул прозрачную драпировку и опустился на колени, чтобы оказаться как можно ближе к возлюбленной, вдохнуть божественный аромат ее кожи и волос.

Николас смертельно истосковался по ней. Ему хотелось запустить пальцы в массу темных локонов, смять поцелуем губы, ощутить взволнованное биение ее сердца… Он поспешно отстранился, не доверяя своей выдержке. На ум невольно пришли слова Фиарэйна о том, что рядом с женщиной из семьи Корвел может стоять только Избранный.

В таком статусе Ник чувствовал себя не совсем уверенно, но ни за что не признался бы в этом. При всей своей сдержанности и скрытности молодой адвокат обладал одним качеством, которое и стало залогом успеха: если Судьба давала ему шанс, он никогда его не упускал и не тратил времени на сомнения.

У Николаса накопилось немало нерешенных вопросов и все они, как ни странно, касались его семьи. Помолвка Анны и Себастьяна была задумана только как прикрытие, но Лангвад по-настоящему любил молодую волшебницу и явно намеревался довести дело до свадьбы. Николасу предстояло сообщить Себастьяну не только об их родстве, но и о своей женитьбе. Худшее начало родственных взаимоотношений трудно было себе представить, но Ник поднялся с колен и отправился исполнять братский долг.

Себастьян стоял в общей гостиной и просматривал объемную проекцию аварии близ космопорта. Момент столкновения яхты и космического буксира был зафиксирован многочисленными камерами и оказался в свободном доступе. Ник с содроганием наблюдал, как от огромного огненного шара во все стороны разлетаются пылающие обломки, как отделяется спасательная капсула с пилотами, и поспешно разворачиваются корабли, оказавшиеся в непосредственной близости от места катастрофы…

С первого взгляда было совершенно очевидно, что пилот буксира намеренно протаранил небольшое пассажирское судно. Сам он при этом погиб, неправильно рассчитав угол атаки, и таким образом ушел от ответственности. Себастьян прокручивал запись сначала уже в десятый раз, и Николаса это начало раздражать.

— Баст, честное слово, так и свихнуться недолго. Ты все равно не сможешь засечь след от вашего перемещения, потому что это происходит со скоростью света.

Лангвад отбросил проектор в сторону и в гневе обернулся.

— А тебе-то что за дело?

Начало разговора вышло неудачным, Ник это понимал, но он и сам успел разозлиться.

— Это произошло из-за меня.

— Не представляю, какое ты можешь иметь отношение к катастрофе! Разве что помогал своему папаше составлять план покушения на…

— Нет, не помогал, — в гостиную вошел майор Кроу и встал между кузенами как рефери на борцовском поединке, — но поспешил нас предупредить, поэтому мы ждали вашего появления. А пока ты приходил в себя, адвокат Холдер помог нам освободить и спрятать мадам Лангвад.

— Это правда? Вы спасли маму?! — Себастьян бросился к Юджину. — Она здесь? Я хочу ее видеть!

— Здесь ее нет, и увидеться вы пока не сможете.

— О, нет, поедем к ней прямо сейчас! Я даже не припомню, когда в последний раз…

— Ты не слышишь нас, Ботаник, — раздался из противоположного конца атриума еще один голос. — Ты слушаешь не то, что мы тебе говорим, а звуки в своей голове. Твоей маме понадобится долгое восстановление, потому что никто из нас не обладает даром исцеления.

Себастьян резко обернулся к Александру, который стоял, скрестив руки на груди.

— Неужели все так плохо?

— Пока рано об этом говорить.

Майор положил руку на плечо Николаса и слегка подтолкнул его к центру комнаты.

— Давайте сядем и все спокойно обсудим.

Себастьян тяжело опустился на кушетку, Юджин и Ник устроились напротив, а Ксан присел на подлокотник и стал покачивать ногой.

Неожиданно для Николаса майор Кроу сам изложил обстоятельства дела. В его исполнении семейная история Мортимеров-Холдеров совсем не выглядела бредовой. Глава службы безопасности коротко растолковал потрясенному Себастьяну, какие побеги сумели подпортить генеалогическое древо семьи, и чем это грозит ему лично.

Николас смотрел на растерянное лицо кузена, испытывая одновременно сочувствие и досаду. Всю свою жизнь молодой Лангвад стремился избегать трудностей, а теперь на него обрушился целый шквал приключений одно другого опаснее. Отчасти в этом была вина самого Николаса, но он не знал, можно ли доверять кузену, поэтому всегда действовал в одиночку, на свой страх и риск. Он понимал, что они с Себастьяном вряд ли будут хорошей командой и уж точно никогда не станут семьей. Особенно после того, как прозвучала последняя на этот день новость…

— Женаты?! Это шутка такая неудачная? Как они могут быть женаты?! Мы четыре декады провели на Кали, только сегодня … вернулись!

— Брак между тобой и моей сестрой, был невозможен с самого начала, — отчеканил волшебник, которому надоело постоянно возвращаться к этой теме. — Скажу тебе в последний раз. То самое Предназначение сделало тебя уязвимым к ее магии …

Дальше Себастьян уже ничего не слышал. Когда буря в его душе немного улеглась, и он снова обрел способность замечать окружающее, оказалось, что все давно ушли. На низкой скамеечке возле кушетки сидел Бек и терпеливо дожидался, когда на хозяина снизойдет просветление.

— Когда вы найдете в себе мужество увидеть не отдельные фрагменты, а всю картину целиком, то поймете, что ваш кузен достойный и отважный человек, истинный представитель la faville Мортимер.

— Ты все знал, не так ли? — в голосе Себастьяна вновь прозвучали обида и привычка упиваться жалостью к себе.

— Только догадывался, дому, и очень рад, что не ошибся. Ведь я хорошо помню вашу тетю Корделию, а сын очень на нее похож.

Лангвад откинулся на спинку кушетки и уставился в потолок. Его дурные предчувствия все-таки нашли свое подтверждение, теперь Анна потеряна для него навсегда.

— Может, я и изменился, старина, но явно недостаточно, раз мне не устают напоминать об этом. Наверное, я безнадежен.

— Вас окружают самые удивительные люди, каких мне только доводилось встречать, дому. Они не дадут вам пропасть.

Себастьяну казалось, что он весь состоит из боли, от которой некуда было деться. Сейчас он всем своим существом ненавидел Анри Лангвада за его непомерные амбиции, за все то, что он сотворил со своим первенцем, за то, в кого он его превратил…

Ник обнял свою возлюбленную и крепко зажмурился, чтобы не видеть унылых парадных покоев семейной резиденции, а когда снова открыл глаза, они с Анной уже стояли на хорошо знакомом ковре в гостиной его собственного дома.

— Хвала небесам, ты просто прочла мои мысли! Вряд ли в доме Мортимеров нам удалось бы побыть наедине.

Он попытался привлечь Анну ближе, но она немного отстранилась и заглянула Николасу в глаза.

— Ты совсем не удивился?

— Удивился, — честно признался Ник. — Я даже испугался, но положение обязывает меня не подавать вида.

Волшебница фыркнула и принялась аккуратно развязывать его шейный платок.

— Последнее время ты работал больше обычного и совсем не отдыхал.

— Мне было одиноко. Я не находил себе места, поэтому радовался любой работе.

— Ты не должен так изнурять себя, Ники, сейчас для тебя это очень опасно.

Анна стянула с его плеч сюртук и принялась расстегивать высокий манжет официальной рубашки. Ник попытался ей помочь, но она отстранила его руки и взялась за пояс брюк.

Ника эта неспешная игра в раздевание просто сводила его с ума, поэтому он в два счета избавился от оставшейся одежды, подхватил Анну на руки и, прикинув расстояние, отказался от мысли отнести свою жену в спальню. Кушетка была ближе и привлекательней. Ник опустил молодую волшебницу на мягкое покрывало и низко склонился над ней.

— Сначала позволь показать, как сильно я по тебе соскучился, а уже потом делай со мной все, что захочешь…

Глава 3

Находясь в самом сердце Муравейника, Кэйд не мог наблюдать смену дня и ночи, только хронометр на стене подсказывал ему, какое сейчас время суток. У них предположительно было несколько дней форы, пока люди Брадота разберутся в том, что произошло, и выйдут на их след. К тому времени Изабель Лангвад должна была уже полностью прийти в себя. Но это в идеале. На самом деле кианнасах сильно сомневался, что бедная женщина когда-нибудь сумеет вернуться из сумеречной долины, в которую загнали ее сознание жестокие тюремщики. По всему было видно, что они перестарались.

Кэйд успел отмыться от болотной грязи, обследовать временное жилище, изучить пути отхода, разобрать вещи, проверить оружие и припасы, а его подопечная за это время даже не пошевелилась. Несмотря на усилия медицинской машины, Изабель оставалась синюшно бледной и какой-то застывшей.

Когда эльф в двадцатый раз подошел к мерно урчащему агрегату и не увидел никаких изменений в ее состоянии, его терпение лопнуло. Он решительно поднял прозрачный пластиковый колпак, отсоединил многочисленные манипуляторы и взял женщину на руки. Она была легкой, почти невесомой и по-прежнему не реагировала на прикосновение.

Кэйд устроил мадам Лангвад на кровати, лег рядом и прижал ее к своему телу, которое излучало ровное, мощное тепло. В венах эльфа пульсировала могучая жизненная сила, даже раны, которые обычного человека надолго вывели бы из строя, уже почти затянулись. Он позволил себе расслабиться и внимательно разглядеть женщину, ради которой сегодня рисковал головой.

Мать Себастьяна оказалась светлой блондинкой и совсем не выглядела на человеческие пятьдесят три года. Нежная, почти прозрачная кожа, пышные волнистые волосы, длинные ресницы и высокие скулы. Изабель Лангвад была изысканна и необычайно хороша собой. Кэйд подозревал, что здесь не обошлось без вмешательства ее мужа, который был помешан на совершенстве, но результат того стоил. Несмотря на явное истощение, она сохранила мягкие женственные формы и даже в мятой голубой пижаме выглядела истинной леди.

Спустя короткое время кианнасах с удовлетворением отметил, что Изабель больше не выглядит покойницей. Ее щеки и губы немного порозовели, дыхание стало более глубоким. Но самым неожиданным оказалось то, что эльфу была приятна ее близость и теплая тяжесть головы на плече. Каким-то непостижимым образом женщина из другого мира стала для него привлекательной. «Твоя судьба переменится, мой друг…» Кэйд отогнал воспоминание и поспешно закрыл глаза. Еще рано делать выводы. Их миссия не закончена, слишком многое может случиться.

Уже несколько часов Изабель спала, уткнувшись носом в плечо Кэйда и забросив на него ногу. Все это время кианнасах с поистине воинским терпением лежал абсолютно неподвижно, чтобы не потревожить ее сон. Эльфу давно следовало покинуть постель, но желание вдохнуть немного жизни в хрупкое женское тело каждый раз удерживало его на месте. Когда мадам Лангвад внезапно съежилась и одеревенела, он пожалел о том, что промедлил.

Женщина резко отпрянула от него и со всего маху ударилась спиной о стену. Подавив желание прийти ей на помощь, Кэйд медленно поднялся и отступил от кровати. Он старался не делать резких движений и держать руки на виду.

— Вам не стоит беспокоиться, мадам. Ничего страшного не произошло, вы в полной безопасности, — широко распахнутые глаза Изабель оказались золотисто-карими, прелестное лицо выражало не столько страх, сколько гнев и отвращение. Мысль о том, что ее, видимо, не раз пытались запугать или сломать, заставила Кэйда невольно напрячься. — Вы насквозь промокли и замерзли, а эта медицинская машина никак не помогала. Я использовал самый простой и надежный способ вас согреть, только и всего.

Недоверие на лице Изабель сменилось удивлением, когда она услышала в речи незнакомца явный инопланетный акцент. Она, наконец, огляделась и удивилась еще больше.

— Что это за место?

— Мы с вами в Муравейнике. Дня два-три здесь будет относительно спокойно, — видя, что мадам Лангвад все еще подозрительно косится на его голый торс, Кэйд нашарил на пластиковом стуле свою безрукавку.

Прежде чем подняться с постели, Изабель убедилась, что она к ней не привязана, а потом, покачиваясь и спотыкаясь, обошла крохотную квартирку. Она еще нетвердо держалась на ногах, но эльф вновь не рискнул предложить ей помощь. Несмотря на мятую пижаму, растрепанные волосы и босые ноги, Изабель Лангвад держалась, как королева.

Когда она закончила осмотр, села на потертый синий стул и подняла взгляд, Кэйд почему-то ощутил стеснение в груди. Такое же сокрушительное женское очарование исходило от Моны Корвел. Но в Изабель не было той силы, что делала неотразимой Светлую госпожу, лишь спокойное достоинство высокородной леди.

— Вы мой новый тюремщик?

Несмотря на лошадиную дозу сонного зелья и длительное пребывание в клинике, мать Себастьяна не только не повредилась рассудком, но и не утратила присутствия духа. Кианнасах поставил на стол рядом с ней термокружку и упаковку пищевых брикетов.

— Нет, мадам, я приставлен охранять вас от них. Не знаю, сможете ли вы сейчас съесть то, что мой друг называет «набором для детского творчества», но пить можете смело.

Изабель посмотрела на пластиковую коробку, на которой были изображены разноцветные брусочки дневного рациона, а потом снова перевела взгляд на странного охранника.

— Тогда, кто же вы?

— Меня зовут Джеймс Макфарланд, я друг вашего сына.

Рука женщины замерла на полпути к столу.

— Какую очередную небылицу вы желаете поведать о моем сыне?

— Как ни странно, мне есть, чем вас удивить. Некоторое время назад ваш сын Себастьян воспользовался Ключом, чтобы открыть две из дюжины Дверей, и обратился к нам за помощью.

Выражение прелестного лица не изменилось, но оно мгновенно утратило все краски. Изабель побелела и покачнулась на стуле.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Простите, мне нехорошо…

Кэйд подхватил обмякшее тело и отнес мадам Лангвад обратно в постель. Больше не церемонясь, он открыл термокружку и заставил женщину сделать несколько глотков отвара из эльфийских трав. Сначала она упрямо отворачивалась и сжимала губы, но потом неожиданно покорилась и с жадностью выпила все до дна.

Несколько минут Изабель лежала неподвижно, ожидая от напитка привычного одурманивающего эффекта, но ничего подобного не произошло, голова оставалась ясной. Даже слабость больше не чувствовалась. Впервые за долгое время Изабель не боролась с сонливостью и отупляющей тяжестью в каждой клетке тела. Видимо, тюремщики решили сменить тактику. Да еще зачем-то привезли ее в Муравейник…

Но откуда у них новая информация? Неужели она сама невольно проговорилась? И вдруг до нее дошло, что свою последнюю фразу этот самый Джеймс произнес на древнем языке! Кожа Изабель покрылась ледяной испариной. Когда она рискнула вновь открыть глаза, ее «охранник» сидел верхом на стуле, опираясь руками на спинку, и невозмутимо смотрел на нее темными мятежными глазами.

На нем были брюки из материала, подозрительно напоминающего натуральную кожу, невероятно дорогие ботинки и короткий камзол без рукавов. Ни вышивки, ни тесьмы, ни украшений, только татуировки в виде широких браслетов на мускулистых предплечьях и впечатляющий набор оружия.

Джеймс Макфарланд со своими длинными волосами, собранными в простой хвост, выглядел загадочно, экзотично и имел черты какой-то неизвестной ей расы. К тому же имя ему совершенно не подходило. Изабель вспомнила, как проснулась в крепких мужских объятиях, как замечательно от него пахло, и в ее душе шевельнулась робкая надежда…

— Вам лучше? Можете пока ничего не говорить, просто слушайте.

Древним языком он владел в совершенстве, и, спустя короткое время, Изабель перестала притворяться, что ничего не понимает. Слишком неожиданными и важными оказались новости, которые она от него узнала. Придумать такое похитивший ее Филипп Брадот не смог бы и за сто лет усиленной работы ума. История была чересчур правдивой для дешевых придумок, которыми ее потчевали в клинике.

— У нас есть всего пара дней, чтобы вы пришли в себя и немного окрепли, а потом вас перевезут в новое убежище. Там вы сможете увидеться с Себастьяном.

— А моя дочь?

— Она присоединится к вам позже, когда мы устраним угрозу повторного похищения.

— Так Николас Холдер мой племянник? Глядя на него, я должна была догадаться, ведь он так похож на Дели! Сын Де-Ара, просто невероятно! Бедная сестричка…

Изабель вдруг почувствовала прикосновение мужской ладони, которая успокаивающе погладила кисть ее руки. Ладонь оказалась твердой, чуть шершавой, ласка была мимолетной, но по коже почему-то побежали мурашки.

— Здесь вещи, которые собрал для вас Бек, — Макфарланд поднялся и поставил на стул дорожный саквояж с ее собственной монограммой. — Себастьян хотел передать записку, но мой друг решил, что вы сочтете ее фальшивкой.

— Ваш друг работает в правовом департаменте?

— Хуже, в службе безопасности.

— А как вас зовут на самом деле?

Мужчина долго смотрел на Изабель, что-то прикидывая про себя, а потом принял решение.

— Зовите меня Кэйд. Николас просил передать, что это дом вашей сестры, значит, и ваш тоже. Я буду на кухне, — он коротко кивнул и вышел.

Оставшись одна, Изабель обеими руками вцепилась себе в волосы и по привычке свернулась в клубок, пытаясь осознать все, что услышала. Неужели Себастьяну действительно удалось найти пещеру на Фроме и попасть в Зал Совета? Да еще привести с собой помощь! Почему родители обманывали ее столько лет, зная, что она не единственная, кто хранит семейную тайну? Анри Лангвад действительно больше не вернется? Так она теперь вдова?..

Ужас и восторг теснили ей грудь, отнимая дыхание. Только бы все это не оказалось очередным наркотическим бредом, только бы не проснуться снова в безликой белой комнате… Изабель вскочила, схватила саквояж и поспешила в душ, чтобы смыть с себя все уродство и безысходность, в которых она жила долгие, долгие годы.

Кэйд сидел за поцарапанным пластиковым столом и смотрел, как мадам Лангвад с завидным аппетитом уписывает разноцветные брикеты, заменявшие на Абсалоне еду. Несмотря на сильный голод, она ела очень изящно, чем-то напоминая манерами Мону. В одной руке у нее была специальная лопаточка, которой она аккуратно отделяла кусочки от очередного брикета, а в другой небольшая двузубая вилка. Она сменила больничную пижаму на красивый домашний костюм, привела в порядок волосы и теперь выглядела слишком свежей и нарядной для невзрачной кухни в Муравейнике.

Кианнасах так засмотрелся на нее, что совершенно позабыл о содержимом собственной тарелки. Он опомнился, когда Изабель внезапно насторожилась.

— А почему вы сами не едите?

Он с отвращением ткнул вилкой в зеленое желе и невольно скривился.

— Простите, я никак не могу к этому привыкнуть. В моем мире еда выглядит совершенно иначе, к тому же у нее есть вкус и запах.

Наверное, он смотрелся довольно нелепо, пытаясь проглотить ненавистную зеленую массу, потому что Изабель внезапно рассмеялась. Серебристый женственный смех, тихий и немного неуверенный, оказался для Кэйда еще одной неожиданностью. Он пригасил искру заинтересованности во взгляде, но сделал это недостаточно быстро, и Изабель безошибочным женским чутьем успела уловить этот посыл.

Кианнасах прекрасно понимал, как она уязвима после перенесенных испытаний, какие эмоции скрываются под ее внешней невозмутимостью, но ничто уже не могло его остановить. Когда поздним вечером Изабель Лангвад-Мортимер появилась на пороге спальни в воздушном, полупрозрачном неглиже и протянула к нему руки, Кэйд без раздумий шагнул ей навстречу.

Глава 4

Днем Николас приехал в свою бывшую контору, чтобы передать право собственности на нее новым владельцам. Он как раз обсуждал детали с Синтией и Гастоном, когда входная дверь с треском распахнулась, и на пороге появился крепкий молодой человек с прилизанными темными волосами, одетый в цвета дома Де-Ар. Он бесцеремонно протопал в приемную, ударом ноги отбросил оказавшийся у него на пути стул и направился прямиком к Гастону Реми.

— Эй, адвокат, если ты в ближайший час не явишься к отцу, то пеняй на себя!

Гастон, чей отец многие годы жил и работал в городе Коэн, даже рот открыл от удивления.

— Простите, куда я должен явиться? Вы уверены, что не ошиблись ярусом?

— За дурака меня принимаешь? Думаешь, я читать не умею? — возмутился посланец и ткнул пальцем в табличку с надписью «Адвокат Н. Холдер». — Пока ты тут милуешься со своей рыжей шлюхой, у хозяина кончается терпение!

— Это ко мне, Гастон, вести из дома, — Николас вышел из соседней комнаты с запотевшим стаканом в руке и, не сбавляя шага, двинулся прямо на отцовского холуя. — Видимо, вы недавно на службе, раз не знаете меня в лицо. Ко мне следует обращаться «мессир Холдер», — парень от неожиданности попятился, а Ник продолжал наступать на него до тех пор, пока не вытеснил из конторы на лифтовую площадку. — Рад, что вы обучены грамоте, но не следует, общаясь с окружающими, копировать манеры моего отца. Передайте вашему хозяину, что у меня очень много дел, и сейчас я никак не могу уделить ему время. Если у него что-то срочное, пусть найдет меня сам, — с этими словами он втолкнул незадачливого посланца в кабину и прижал ладонь к правой стороне световой панели. Двери плотно сомкнулись, лифт бесшумно заскользил вниз, а Ник поднес стакан к губам и с удовольствием сделал глоток ледяной воды.

— Николас, я не знаю, что происходит, но, по-моему, вам сейчас не следует оставлять практику. Если ваш отец что-то задумал, мы должны объединить усилия, собрать всех, кто может помочь! — миниатюрная помощница Ника выглядела очень воинственно со сжатыми кулачками и сверкающими зелеными глазами. — Какая непростительная наглость так к вам обращаться! Ваш отец нанимает на службу настоящие человеческие отбросы!

— Так и есть, Синти, не зря же он всю жизнь околачивается в Муравейниках, — Ник подошел к молодой женщине и понизил голос. — От этого места скоро камня на камне не останется, поэтому быстро собирайтесь и переезжайте в инсулу «Каладиум» в бывшую контору Жерома. Это нужно сделать прямо сейчас. Оставьте здесь оборудование, документы с истекшим сроком давности и мои личные вещи — пусть отцовские ребята как следует разомнутся. Потом смените название фирмы и начинайте работать.

— Мы не оставим вас одного и не просите! Вашего отца давно пора призвать к ответу.

Ник тепло улыбнулся верной помощнице, на мгновение сжал ее ладошку и вложил в нее ключ от помещения новой адвокатской конторы.

— Этим я и займусь, Синти, но вам сейчас лучше держаться от меня подальше, потому что очень скоро я окажусь по другую сторону закона.

Несколько часов спустя Николас Холдер посадил маленькую авиетку на самой окраине огромного Императорского комплекса, по площади превосходящего любой из городов на Абсалоне. Человека, который оказал ему честь и назначил встречу в собственном доме, звали Рауль Данфи. Он занимал должность Главного императорского карцерибуса и в мире криминала был известен под прозвищем Неподкупный.

За время своей адвокатской деятельности Николасу не раз приходилось встречаться с ним в судах и передавать в его надежные руки своих подопечных. Данфи прекрасно знал, что клиенты Холдера неизменно получали минимальные сроки заключения, и относился к этому с известной долей иронии. Они не были друзьями, так как стояли по разные стороны баррикад, но всегда симпатизировали друг другу. Сегодня Ник впервые в жизни собирался обратиться к высокопоставленному чиновнику с личной просьбой. И очень непростой.

Главный карцерибус или попросту смотритель Императорских тюрем жил весьма скромно. Он не владел недвижимостью на верхних этажах Небес, не стремился заполучить солидный участок земли, а обитал на крохотном островке, на окраине Земли Кингсли. Здесь твердая почва уже была изрезана многочисленными протоками, чтобы дальше превратиться в бескрайние непроходимые болота. По иронии судьбы Данфи выстроил свой дом в теле небольшой возвышенности, так же как Холдер внутри скалы, но жил в нем открыто, хоть и уединенно.

Ник прошел по узкому мосту, ведущему на островок от посадочной площадки, и оказался в заросшем кустарником уютном дворике у подножия невысокого холма. Хозяин вышел ему навстречу и с искренней сердечностью пожал протянутую руку. Рауль Данфи был сухопар, невысок, но держался очень прямо и с достоинством, отчего казался выше своего роста. Всегда спокойный, невозмутимый, с прямым взглядом зорких серых глаз и репутацией неумолимого ревнителя закона, он одним своим видом вызывал слабость в коленях у самых отпетых преступников.

— Рад видеть вас, Николас. До меня дошли тревожные слухи о том, что вы больше не практикуете. Признаться, я безмерно огорчен этой новостью.

— Добрый день, сударь. Обстоятельства сложились так, что мне пришлось отойти от дел.

Данфи некоторое время вглядывался в лицо молодого адвоката, но не обнаружил на нем следов отчаяния или безысходности.

— Чем я могу быть вам полезен?

— Мне необходима ваша помощь.

— Вот как? Вы меня заинтриговали. Надеюсь, ваша просьба не связана с нарушением закона?

Данфи сказал это в шутку, но Ник постарался быть предельно честным.

— Как раз непосредственно связана.

Хозяин не замкнулся, не нахмурился, напротив, его лицо отразило неподдельный интерес.

— Хотите сказать, что нашелся смельчак, готовый, наконец, предложить мне взятку?

— Тогда не смельчак, а безумец.

— Ну, я не настолько свиреп. Открою вам маленькую тайну, Николас. Меня прозвали Неподкупным только потому, что никому просто в голову не пришло попытаться меня подкупить. Вы намерены говорить со мной brevi manu (без формальностей)? Это касается вашего клиента?

— Нет, сударь, мое дело весьма непростое и очень личное.

Данфи вновь внимательно всмотрелся в лицо адвоката, а потом принял для себя какое-то решение.

— Тогда давайте пройдем в дом, там нам будет удобнее. И, пожалуйста, зовите меня Рауль.

Ник расхаживал по просторной светлой гостиной, с интересом разглядывая предметы сдержанного элегантного интерьера. Он выбрал бы точно такие же. Они с хозяином дома были родственными душами, но одного этого явно недостаточно, чтобы человек согласился рискнуть ради него высоким положением и хорошей должностью. А главное — своей безупречной репутацией.

Ник коротко изложил свою просьбу и теперь ждал, пока его собеседник переварит услышанное. Данфи почти всегда знал, чего можно ожидать от людей в своем окружении, поэтому, как правило, реагировал мгновенно. Но сейчас он задумался, Николасу удалось его удивить.

— В принципе я ничего не имею против вашей затеи, — наконец заговорил он, тщательно подбирая слова. — Более того, я уверен, что там ему самое место, но в этом деле далеко не все подконтрольно лично мне. Я пока не вижу возможности проделать все в одиночку, нам понадобятся помощники, а их порядочность я вам гарантировать не могу.

Данфи не отказал, даже просчитал различные варианты. Ник просто ушам не поверил. Эту бредовую идею предложил он сам, потому что она показалась ему справедливым возмездием, а не просто сведением счетов. И ставку свою он сделал именно на этого человека.

— Рауль, я не стану обижать вас вопросом, умеете ли вы хранить тайны, я спрошу по-другому. Мессир Данфи, вы верите в чудеса?

Карцерибус откинулся на спинку настоящего деревянного кресла и положил руки на красиво скругленные подлокотники.

— Имеете в виду как Солнцепоклонники? Верю ли я, что все блага этого мира упадут мне на нос прямо с неба, если я буду с утра до вечера бить поклоны? Простите, нет.

Ник не выдержал и рассмеялся.

— Так я и думал. Но если вы рискнете довериться мне, то не только увидите настоящие чудеса, но и познакомитесь с моей женой.

Данфи невольно подался вперед.

— А вот эта новость ускользнула от моего внимания. Так вы женились? Это был брак с соблюдением тайны?

— Можно сказать и так. И помощники из вашего ведомства не понадобятся, у нас есть кое-кто получше.

— Вы умеете подогреть интерес, мессир Холдер. Теперь я просто обязан докопаться до истины, иначе не знать мне покоя. Я даю вам свое согласие, можете рассчитывать на меня.

— Поверьте, Рауль, вы не будете разочарованы.

— Знаю. А вам прекрасно известно, что я умею хранить тайны.

Когда основные детали будущего плана были согласованы, Ник распрощался с гостеприимным хозяином, поднял в воздух свою авиетку и направился обратно в Форк. Сегодня вся компания, включая незаменимого Бека, перебралась из поместья Мортимеров в апартаменты на верхнем этаже «Кордилины». Ход событий начал набирать обороты.

Глава 5

Этьен Де-Ар не терпел неповиновения, поэтому ворвался в апартаменты Николаса, подобно урагану. Он никак не мог поверить, что грязный крысеныш, который всю жизнь вел себя неизменно почтительно, вдруг осмелился пренебречь его приказом. Николас всегда являлся по первому требованию, молча сносил удары отцовского кулака, не ныл и не жаловался. А теперь, когда Этьен решил, наконец, признать и возвысить незаконного сына, тот вдруг устроил этот странный бунт.

Де-Ар искренне не понимал, что происходит, и от этого злился еще сильнее. Прошло уже больше суток с тех пор, как его молодцы разгромили адвокатскую контору на 57 этаже, а ответа на свое «послание» он до сих пор так и не получил. Этьен никогда не сводил счеты лично, но сегодня нетерпение и гнев привели его прямо в расставленную ловушку.

Остановившись в просторной, слабо освещенной гостиной, Де-Ар хмуро огляделся. В дальнем ее конце абсолютно лысый человек в домашней униформе аккуратно расставлял на столе стаканы из дорогого цветного стекла, а у окна на подлокотнике кушетки сидел смазливый парень со светлыми волосами до плеч.

— Будь я проклят, если крысеныш не завел себе дружка! Эй, любовничек, если не хочешь, чтобы тебя приласкали мои бойцы, быстро приведи сюда Николаса.

Блондин окинул гостя равнодушным взглядом, качнул ногой в дорогом ботинке и вернулся к созерцанию заката. Холеное лицо Этьена налилось кровью. Наглые щенки совсем страх потеряли! Он обернулся, чтобы отдать приказ своей охране, но позади него никого не оказалось. Вокруг было так тихо, что он слышал звон внутри собственной головы. Где же его телохранители?

Вместо них Этьен неожиданно увидел Себастьяна Лангвада. Как этому мутанту удалось выжить в самом захолустном секторе пространства? И кто это рядом с ним? Ах, да, его невеста, небесное создание, предмет зависти всего бомонда. Но что здесь делает Мортимерово отродье?

Де-Ар почувствовал странное беспокойство, потому что перестал ощущать свое тело, а через мгновение понял, что не может пошевелиться. Что это с ним? Кто-то использовал против него новое устройство? Нет, сомнительно… Ему были вживлены противоходы к воздействию всех известных парализаторов и оглушителей.

Думать становилось все труднее, словно его мысли пробивались сквозь толщу воды. Этьен вдруг забыл свое имя, и страх перерос в настоящую панику. Его мозг продолжал посылать команды, но тело их уже не воспринимало. Волны ужаса заливали изнутри черепную коробку, и эта буря в замкнутом пространстве грозила ему настоящим безумием.

Ник смотрел, как его отец впадает в прострацию, и пытался понять, что чувствует к нему сейчас. В душе ничто не отозвалось. Неподвижный Этьен с пустым взглядом водянистых глаз напоминал старую модель сервисного робота. Задолго до рождения Николаса был принят закон, запрещающий выпускать машины похожими на людей. Они сохранились только в Императорском музее, и Ник ездил туда, когда учился в Академии.

— Со временем он вспомнит, кем был раньше, но не скоро, будет уже слишком поздно, — Ксан поднялся с кушетки и размял затекшие плечи. — Ты сохранил ему жизнь, брат, и он сумеет за нее побороться, ведь все его навыки остались при нем, я стер только память. В любом случае это больше, чем он заслуживает.

Ник благодарно кивнул. Он никак не мог привыкнуть к тому, что Ксан часто отвечает на вопросы, которые его собеседник еще не успел задать. От волшебников невозможно было что-то утаить, и Ник даже не пытался это делать. Он всю жизнь был эмоционально зажат, засекречен на всех уровнях восприятия, а теперь внезапно получил свободу выражения чувств и желаний. Доверие пока давалось ему с трудом, но работы он никогда не боялся.

— Приехал твой друг, — Анна осторожно коснулась его щеки, и Ник стряхнул с себя непроизвольное оцепенение.

В комнату вошел легкий на ногу, элегантно одетый Рауль Данфи и почтительно замер при виде ослепительной красавицы, которая взорвала своим появлением столичное общество.

— Ma cherie, позволь тебе представить Рауля Данфи, Главного императорского карцерибуса, который любезно согласился нам помочь. Рауль, это Анна Корвел-Хартли, моя жена.

— Мадам, — Данфи благоговейно коснулся губами протянутой ему руки, — слух о вашей небесной красоте дошел даже до тюремного ведомства.

Женой Николаса Холдера стала невеста Лангвада?! Сказать, что карцерибус был удивлен выбором адвоката, значило не сказать ничего. Но на этом сюрпризы не закончились.

— Это Александр Корвел, брат Анны, а с моим кузеном Себастьяном вы уже знакомы.

Данфи понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить новую диспозицию.

— Я и не подозревал, что вы родственники.

— Я, признаться, тоже, — Лангвад вовсе не выглядел счастливым, но тепло пожал руку гостю. — Удачи вам.

Раулю пришлось на время отложить увлекательное исследование семейных коллизий и сосредоточиться на предстоящем деле. Он повернулся к окну, где на кушетке тихо и безучастно сидел один из самых опасных персонажей в высшем обществе Абсалона. Этьен Де-Ар всегда вызывал у Данфи стойкую неприязнь. Карцерибус терпеть не мог его вызывающие манеры, безвкусную кричащую одежду и вечное презрение в мутном взгляде. Как и все, он знал, что по Де-Ару давно плачет тюрьма, но возможность засадить негодяя за решетку представилась ему только сейчас. К тому же абсолютно незаконная.

Внезапно Де-Ар, словно по команде, поднялся с кушетки, Анна, ее брат и Ник подошли и встали к нему вплотную, а после секундного колебания свое место в круге занял Данфи.

— И что теперь? Имейте в виду, путь до пересылочного пункта нам предстоит неблизкий.

— Прошу вас, Рауль, закройте глаза и подумайте о том месте, в которое нам необходимо попасть, представьте его себе.

Данфи с сомнением посмотрел на Николаса, но спорить не стал. Он послушно закрыл глаза, сосредоточился и стал ждать, что будет дальше. Абсолютно ничего не произошло, только откуда-то вдруг пахнуло холодом. Рауль открыл глаза и остолбенел. Они стояли на небольшом металлическом возвышении в самом центре пересылочного карцера. Просторное помещение было заставлено капсулами гибернаторов, в которых крепким сном спали арестанты в ожидании отправки на планету Кера. Ближайший транспортник должен был забрать их утром.

Как только первый шок прошел, Данфи отметил самый тревожный момент.

— Это помещение просматривается и контролируется круглосуточно, так что нам не удастся уйти незамеченными. Но я выясню, кто сегодня дежурит в центре наблюдения, и приложу все усилия…

— Не беспокойтесь, мессир Данфи, нас никто не увидит, — Ксан спустился по крутому трапу и пошел вдоль бесконечного ряда одинаковых серых модулей. — Как их много…

— Отправка осуществляется примерно раз в полгода, поэтому заключенных закладывают в гибернаторы за несколько декад до погрузки на корабль.

Данфи машинально давал пояснения, а сам все никак не мог поверить, что в одно мгновение переместился на искусственный спутник Абсалона. Ведь они сейчас находились в космосе на околопланетной орбите! Его вдруг замутило, сердце заколотилось в груди. В ангаре было довольно холодно, но Главный смотритель Императорских тюрем мгновенно вспотел.

Их задачей было подобрать заключенного, как можно больше похожего на Де-Ара, поэтому все спустились с возвышения и рассредоточились по залу с гибернаторами. Подходящий типаж нашелся довольно быстро. Молодая жена Николаса остановилась у одной из одинаковых серых капсул и помахала рукой брату, а через минуту и остальные обступили гладкий серый ящик.

Николас поднял прозрачную крышку и посмотрел на мясистое лицо спящего мужчины, одетого в ярко-оранжевый тюремный комбинезон.

— Этот вполне подойдет, — излишне бодрым голосом заговорил карцерибус, доставая из кармана тонкую пластину рабочего планшета. Он сверился с электронной биркой на панели капсулы, быстро отыскал в списках нужное имя и вывел информацию о заключенном в виде голограммы. — То, что нужно почти по всем параметрам, и к тому же осужден за убийство. Есть только одна проблема, — карцерибус поднял руку арестанта и перевернул ладонью вверх: на испещренном мелкими шрамами широком запястье фосфоресцировали малопонятные символы. — Идентификационный номер наносит специальный департамент регистрации заключенных, но его отсутствие у вашего родителя можно будет списать на чью-то оплошность. Такое иногда случается.

— Нет необходимости, это не проблема.

Ксан сжал одной рукой запястье осужденного преступника, а другой запястье Де-Ара и через минуту отпустил. На первый взгляд он ничего не делал, просто держал их за руки, но потрясенный Данфи увидел, что номер сменил носителя. А потом на его глазах заключенный медленно поднялся и, неловко двигаясь, начал раздеваться. Мужчины поменялись одеждой, а потом Де-Ар безропотно забрался в капсулу гибернатора. Теперь карцерибусу оставалось только подкорректировать изображение в своем планшете, ввести измененную информацию и впрыснуть фальшивому арестанту дозу снотворного препарата.

Все манипуляции заняли не больше четверти часа, и за это время Николас не произнес ни слова. Он опустил на место прозрачный колпак, тщательно протер поверхность капсулы и отвернулся. Больше они с отцом не встретятся. Никогда. Завтра утром Этьен Де-Ар отправится на планету Кера, чтобы под чужим именем в тяжелейших условиях отбывать многолетний срок за убийство. За все убийства, совершенные по его приказу.

Поздним вечером того же дня Рауль Данфи и Николас Холдер сидели в укромном уголке просторной гостиной на верхнем этаже инсулы «Кордилина» за бутылкой самого крепкого алкоголя, какой только удалось отыскать Беку. Карцерибус время от времени делал глоток обжигающего напитка, а молодой адвокат просто перекатывал свой стакан в ладонях.

После этого дерзкого проникновения Данфи ожидал, что с минуты на минуту по его ведомству раздастся сигнал тревоги, в дверь ворвется военная полиция, и их всех арестуют, но время шло, а вокруг по-прежнему было тихо. Его новые знакомые без всякой суеты быстро развезли охранников Де-Ара и бывшего осужденного по разным притонам Муравейника, чтобы они там проспались. Им всем пришлось стереть память, и вконец измотанный ментальными усилиями Ксан заснул прямо на кушетке.

— Когда вы обещали чудеса, мне следовало серьезнее отнестись к вашим словам, — Данфи говорил вполголоса, задумчиво глядя, как голографический огонь лижет дрова призрачного камина. — А у вас есть объяснение тому, что сегодня произошло? Я еще могу понять дар Александра, да и то в первом приближении, но то, что делает ваша жена… — карцерибус вытянул руку. — Посмотрите, меня до сих пор трясет!

— Я не силен в точных науках, но могу предположить, что Анна использует силу и скорость светового потока.

— Никогда ни о чем подобном не слышал. Вам посчастливилось встретить совершенно удивительную женщину!

— Это у них семейное.

Увидев отрешенный взгляд собеседника, Данфи резко переменил тему.

— Вы приняли единственно правильное решение, Николас. И вам и всем нам без Де-Ара будет значительно лучше. Ваш отец, наконец, получил по заслугам, но я уверен, что и на рудниках Керы он сумеет неплохо устроиться, — Данфи поставил свой стакан на стол и неохотно поднялся. — Ну, мне, пожалуй, пора. Знайте, что отныне я большой поклонник талантов вашей новой семьи и буду польщен, если вы снова меня позовете.

— Спасибо, Рауль. Я все поставил на вас, и безмерно рад, что не ошибся.

Мужчины крепко пожали друг другу руки, и карцерибус ушел, а Ник остался охранять сон Ксана. Он не был посвящен в планы волшебников, но уже предчувствовал новую разлуку со своей любимой.

Глава 6

Кэйд сидел на полу в тесном закутке между кроватью и пластиковым комодом и смотрел, как спит Изабель. Так он коротал уже не первую ночь. Эльфы нуждались в отдыхе только для восстановления сил, а он целыми днями практически ничего не делал. Единственной возможностью потратить энергию были часы, проведенные в постели с Изабель.

Бель… По какой-то странной прихоти Судьбы кианнасах в разных мирах встретил двух женщин со схожими именами и с обеими делил постель. Только на этот раз, по выражению Юджина, он крепко влип. Изабель Лангвад действительно очень походила на Мону, но была земной, более сдержанной и все еще сильно страдала от последствий принудительного «лечения».

Кианнасах не раз замечал, как быстро меняется настроение его возлюбленной. Она могла светло улыбаться ему, радоваться каждой мелочи, а в следующую минуту внезапно расплакаться. Наутро после их первой ночи Изабель выглядела такой подавленной, что эльф встревожился не на шутку. Неужели он как любовник был настолько плох? Но после осторожных расспросов выяснилось, что она стыдилась собственного разнузданного поведения, потому что посчитала Кэйда ровесником своего сына. Эльф не мог даже припомнить, когда в последний раз так смеялся. Никогда, пожалуй.

Сэйдиур был воином до мозга костей и искренне презирал такое досадное обременение как семейный союз, пока в его жизни не появилась Мона. Кэйд положил к ее ногам свой меч, свое сердце и весь отведенный ему жизненный срок. Он поклялся служить Светлой госпоже, защищать и оберегать ее, и теперь разрывался между преданностью долгу и той новой необходимостью, которую привнесла в его жизнь Изабель. Эта нежная, прекрасно воспитанная и образованная женщина из чужого мира была полной его противоположностью, но волновала так глубоко, что Кэйду иногда становилось не по себе.

«Твоя жизнь переменится, мой друг…» — впервые эльф не оттолкнул от себя воспоминание, а попытался услышать его по-новому, — «… и ты порадуешься этому, со временем».

— Почему ты здесь сидишь? Приснился плохой сон?

Кэйд очнулся от задумчивости и вгляделся в прозрачные топазовые глаза.

— Я мало сплю и никогда не вижу снов. У моего народа сны видят только Прорицатели.

— Вещие сны? — Изабель выбралась из постели и хотела устроиться рядом на полу, но Кэйд усадил ее к себе на колени. — Расскажи мне еще об обычаях твоего народа.

Она всегда слушала, как завороженная, время от времени прикасаясь к его лицу или волосам, а иногда обнимала, просто чтобы почувствовать тепло и исходящий от него запах.

Бель нравилось целовать Кэйда в губы, и она радовалась, как ребенок, когда он уступал ей и даже сам углублял поцелуй. Эльф оказался раскованным, щедрым любовником, не знающим стыда и ханжеских ограничений, но он никогда не настаивал на том, что было противно ее женской природе. За годы семейной жизни Изабель Лангвад настолько привыкла к принуждению, что теперь боялась поверить в свое внезапное счастье.

Она значительно уступала Кэйду в искусстве доставлять и получать удовольствие, но училась так старательно, что эльф, едва покинув ее постель, уже мечтал снова туда вернуться. Они находились на разных полюсах мира и, тем не менее, прекрасно подходили друг другу…

Какой-то тихий звук внезапно привлек внимание Кэйда. Он мгновенно насторожился, прижал палец к губам Изабель и шепотом приказал:

— Быстро одевайся, возьми оружие и не отходи от меня ни на шаг!

Женщина молча кивнула и метнулась к своей одежде. Их короткая безмятежная идиллия закончилась.

Николас заступил на дежурство у своего бывшего дома в середине ночи, сменив на наблюдательном посту архивариуса. Сегодня Анна, Ксан и Себастьян отправились к новым исканиям, и на этот раз для полета к Аквилону и Одилону были выбраны регулярные космические рейсы. Ник сам проводил их в космопорт и даже поцеловал жену на прощание.

В квартале, где он вырос, не было дешевых питейных заведений и домов терпимости, стояла обычная предрассветная тишина, но в Муравейниках больших городов спокойствие — вещь иллюзорная. Он закрепил на руке браслет с дистанционными взрывателями, обновил систему наблюдения и увидел, что к входу в «Датуру» подъехал фургон. Само по себе это не было выдающимся событием, но следом показался еще один, а потом из фургонов начали выгружаться вооруженные люди. Брадоту удалось-таки сложить два и два и обнаружить их убежище.

Количество бойцов, готовящихся штурмовать здание, поистине впечатляло, но Холдеру некогда было размышлять об этом. Он включил сигнал тревоги, заблокировал все лифты нижнего уровня, схватил пояс с оружием и рванул к переходу в соседнее здание. Кэйд с Изабель Лангвад уже ждали его у аварийного выхода, но едва он успел указать им нужное направление, в его бывшей квартире взрывом вынесло входную дверь.

Ник защелкнул на тонком запястье Изабель свой хронометр со встроенной системой навигации и указал на мигающую точку.

— Двигайтесь только вверх, по всему пути следования установлены электронные метки. С крыши вам навстречу выйдет наш пилот, его зовут Хантер. Что бы ни случилось, ни в коем случае не останавливайтесь и не поворачивайте назад.

— Ники, но как же…

— Бегом!! — рявкнул Кэйд и с силой вытолкнул мадам Лангвад в узкий коридор.

В следующую секунду с грохотом вылетела дверь аварийного выхода и в образовавшийся проход повалили вооруженные люди в черных комбинезонах. В крохотных тамбурах и тесных переходах нижних этажей Муравейника негде было развернуться, поэтому бойцы Брадота теснились, мешая друг другу. На первый взгляд горе-вояки казались легкой добычей, но кианнасах прекрасно знал, как глупо недооценивать противника, особенно значительно превосходящего тебя числом.

Эльфу еще не приходилось видеть Николаса Холдера в деле, и он был приятно удивлен тем, что адвокат не дрогнул перед лицом реальной опасности. Он сражался умело и безжалостно, бил только наверняка и убивал, если не было иного выхода.

Они поднимались ярус за ярусом, отвлекая на себя штурмовиков, чтобы дать уйти Изабель. Если бы не Николас, кианнасах ни за что не выбрался живым из Муравейника, который представлял собой какой-то адский бессистемный лабиринт. Оказалось, что под чопорным адвокатским сюртуком скрывался ловкий, хорошо натренированный боец и надежный напарник. Ник проявлял чудеса изворотливости, прокладывая им путь наверх, и раз за разом вытаскивал Кэйда из самых безнадежных ситуаций.

Однако, расклад был явно не в их пользу — двое против трех десятков. Ряды противника постепенно редели, но и их силы уже были на исходе. Чтобы не расходовать боезапас, им все чаще приходилось прибегать к рукопашной, а из-за сильной усталости то один, то другой подставлялись под выстрел или удар.

На уровне сорокового яруса продвижение значительно замедлилось, даже эльф уже нуждался в передышке, и вдруг далеко внизу раздалась автоматная очередь. Никогда еще визг пуль и звон отлетающих гильз так не ласкали слух Кэйда! Кто-то пришел им на помощь и оттянул на себя основные силы противника.

Ник привалился спиной к стене и рукавом вытер кровь с лица. Несмотря на несколько неприятных ранений, тело все еще слушалось команд, и он мог держать оружие. Немного отдышавшись, Холдер попытался определить, где именно они сейчас находятся. Как ни странно, им повезло, потому что появился шанс добраться, наконец, до лифтов верхних ярусов. Он подал знак Кэйду, оттолкнулся от стены и свернул в очередной извилистый коридор, который закончился очередным тупиком.

Ник приник к пластиковой стенке и прислушался, а потом несколько раз тихо постучал. Долгое время ничего не происходило. Когда этажом ниже уже послышались тяжелые шаги их преследователей, за стеной внезапно что-то щелкнуло, и пластиковая панель резко ушла в сторону. Ник, который налегал на нее всем весом, не удержался на ногах и ничком свалился в образовавшийся проем. Кэйд немедленно последовал за ним, а панель тем временем встала на место. Они оказались в полной темноте.

Ник немного полежал, собираясь с силами, а потом со стоном сел и принялся шарить руками по ближайшей поверхности.

— На той стене остались следы твоей крови, — Кэйд тоже вытянул руки в поисках опоры. — Нам нельзя здесь оставаться.

— Мы и не останемся.

Раздался тихий шелест, повеяло теплым затхлым воздухом, а потом Ник нащупал руку эльфа и потянул его за собой.

Кэйд ненавидел тесные кабины лифтов еще с тех пор, как побывал в мире Юджина. Здешние механизмы отличались только тем, что перемещались по бесконечным шахтам стремительно и бесшумно. Ник включил крохотный фонарь на своем браслете и быстро разобрался с панелью управления. Лифт послушно взмыл в Небеса, а желудок эльфа рухнул куда-то вниз.

Когда Николас с Кэйдом, наконец, выбрались на крышу, уже занимался рассвет. Посадочная площадка, на которой они оказались, принадлежала частному лицу, и сейчас там стоял под парами только один глайдер. За его пультом сидел озабоченный Блейк Хантер, а рядом с открытой дверью в волнении металась взад-вперед мадам Лангвад. Увидев своих спасителей, она радостно бросилась им навстречу, но на середине пути вдруг резко остановилась.

Кэйд стремительно обернулся. У выхода стоял один из уцелевших бойцов Брадота и целился в Изабель, а у эльфа не осталось в арсенале ничего, даже короткого клинка. Краем глаза он успел заметить, как Николас поднимает руку с пистолетом, и сделал то единственное, на что у него хватало времени — шагнул на линию огня. Два выстрела раздались одновременно. Тонкий зеленый луч прожег дыру в доспехах эльфа точно посередине груди, и он не почувствовал ничего, кроме легкого жжения. Но через пару мгновений по его телу начала расползаться противная липкая слабость.

Несколько мгновений Кэйд еще держался на ногах, потом колени его подогнулись, и он безвольно опрокинулся набок. Прижавшись виском к шершавому покрытию посадочной площадки, эльф попытался сделать вдох, но грудная клетка осталась неподвижной. Словно издалека он услышал чей-то горестный плач, а потом наступила тишина…

Ник опустил лучевой пистолет и поспешно отступил в сторону, когда прямо под его ногами дрогнула крышка технического люка. Майор с архивариусом выбрались на площадку и невольно замерли при виде лежащего на бетоне Кэйда, которого судорожно обнимала заплаканная мадам Лангвад.

— Уходим отсюда, быстро!

Над «Датурой» уже кружили полицейские катера, и Николас собрал остатки сил. Он оторвал Изабель от неподвижного тела своего напарника, подхватил ее на руки и побежал к распахнутой двери глайдера, скрипя зубами от острой боли в плече. Едва Юджин и Рэйн внесли внутрь раненого Кэйда, машина свечой взмыла в воздух и через минуту скрылась из виду в молочной пелене слоистых облаков.

Глава 7

Ник осторожно усадил мадам Лангвад в кресло за пилотским отсеком. Она была смертельно бледна, но плакать перестала.

— Ники, у тебя идет кровь! Давай я посмотрю, чем можно помочь…

— Это подождет, тетя Изабель. Все пошло немного не так, как мы планировали, но вы целы, а это главное, — Ник увидел, как у женщины снова задрожали губы и поспешно добавил. — Еще рано проливать слезы, наши друзья гораздо крепче, чем вы думаете. Кэйд обязательно поправится.

— Ники, этот выстрел предназначался мне! Он спас мою жизнь ценой своей, луч прошел через его сердце…

— И даже после этого вы не должны отчаиваться. Кэйд — бессмертный, его не так легко убить.

— Простите, мессир Холдер, — тихо вклинился в разговор Блейк Хантер, — я должен знать, куда мы направляемся.

Ник посмотрел на Изабель, которая мужественно пыталась сдержать слезы, а потом повернулся к пилоту.

— Сначала в парк Нолана, потом домой, в «Кордилину». И спасибо, Хантер, без вашей помощи мы бы не спасли мадам Лангвад.

Блейк молча кивнул и заложил крутой вираж.

Впервые в жизни Николас сознательно нарушил неприкосновенность своего жилища. Он понимал, что этим внезапным решением сжигает за собой все мосты, отказывается от безопасного уютного гнездышка, где впервые в жизни был так счастлив. Но теперь все изменилось, ставки возросли, игра пошла по-крупному.

Они оставили испуганную Изабель с раненым Кэйдом в доме внутри скалы и поспешно покинули парк.

— Дому, у вас выбито плечо и сломана ключица! Да на вас живого места нет, даже смотреть страшно! Я немедленно свяжусь с медицинским департаментом, вдруг у вас внутренние повреждения! — Бек уронил одежду, которую только что собрал, и бросился к Нику, когда тот покачнулся. — Я помогу вам с процедурами, вы же едва держитесь на ногах!

Ник поспешно выставил вперед здоровую руку.

— Я не настолько плох, старина, вполне могу помыться самостоятельно. И медицинская помощь мне не нужна, только пара часов спокойного сна. К тому же майор уже вправил мне плечо.

— А как же перелом? Вам срочно необходим медбокс…

— К несчастью, его взорвали сегодня ночью. Не берите в голову, Бек, все обойдется, — и чтобы не слышать возмущенных причитаний старого слуги, Ник сделал напор воды посильнее.

— Я принес все, что удалось найти, — Бек водрузил на каменный столик прозрачную пластиковую коробку. — Нужно обработать раны мессира Холдера, пока не началось воспаление. Вы даже не представляете, сколько народу у нас умирает от различных инфекций!

— Догадываюсь, старина, вы же живете на болотах, — Фиарэйн задумчиво осматривал ссадины и ожоги на лице Николаса, — но у меня есть кое-что получше ваших лечебных порошков, — он достал из поясной сумки маленький пузырек с розоватой жидкостью и показал слуге. — Я обработаю этим волшебным средством раны мессира Холдера, а вы принесите, пожалуйста, его костюм для вечернего выхода.

Бек подумал, что ослышался.

— Вечерний костюм? — недоверчиво переспросил он.

— Разве я не это сказал? — Фиарэйн мысленно сверился с переводом. — Костюм для вечернего выхода со всем, что к нему прилагается.

— Но дому просто необходимо немедленно лечь в постель! В таком состоянии он не может никуда…

— После того, как вы поможете ему одеться, у мессира Холдера еще останется немного времени, чтобы подремать, — это было сказано очень мягко, но не предполагало никаких возражений.

Бек решил, что спорить с советником ниже его достоинства. Он гневно выпрямился и прошагал в гардеробную.

Когда Ника со всеми предосторожностями облачили в выходное платье, ссадины на его лице были уже почти незаметны. Он выпил большую чашку эльфийского отвара, откинулся на спинку кушетки и заснул раньше, чем Рэйн успел взять посудину из его руки.

— Защищая мадам Лангвад, вашему господину сегодня пришлось убить немало людей, — глядя на расстроенного слугу, тихо проговорил архивариус, — и я не думаю, что он часто делал это раньше. Скоро сюда начнут приходить гости, я вам о них расскажу, а Николас пусть пока отдыхает.

Не прошло и двух часов, как Фиарэйн потряс Ника за здоровое плечо. Он помог молодому адвокату подняться с кушетки, поправил ему узел шейного платка, разгладил складку на сюртуке.

— Они уже здесь, как ты и говорил. Твой друг приехал час назад, так что все мы в нужный момент появимся на сцене.

Так заботливо за Ником ухаживала только мама, да и то в детстве. Он осторожно расправил плечи, провел здоровой рукой по волосам.

— Как я выгляжу?

— Как смертельно уставший человек, которого только что разбудили, — архивариус добродушно усмехнулся и вложил ему в руку стакан воды со льдом. — Не волнуйся, как любит говорить майор — выглядишь на миллион. Мы будем рядом.

Чтобы немного унять боль в плече, Николас заложил правую ладонь за борт сюртука и в ожидании повернулся к двери.

Высокий мужчина в длинном форменном пальто, который вошел в гостиную, был хорошо известен в Форке как небожителям, так и обитателям Муравейника. Главный комендант Арман Готье никогда не выходил за рамки служебной юрисдикции и ни для кого не делал исключений. Он просто выполнял свою работу. Ник не надеялся обмануть матерого полицейского, но твердо знал, что доказать его причастность к бойне в «Датуре» коменданту будет нелегко. В Муравейниках очень многие происшествия так и оставались нерасследованными.

Из чистого уважения к хозяину дома Арман Готье вошел один, оставив своих подчиненных за дверью.

— Простите за вторжение, адвокат Холдер, меня привела к вам служебная необходимость.

— Я к вашим услугам, комендант, — Ник учтиво кивнул. — Кому-то нужна защита?

— Вам самому, я полагаю. Сегодня в «Датуре» произошел инцидент с применением летального оружия, пострадала ваша собственность, а если точнее, то от нее почти ничего не осталось.

— Вы имеете в виду бывшую квартиру моей матери? — Ник не стал отрицать очевидное. — Формально она мне не принадлежит.

— Да, я в курсе, — Готье прошелся вдоль длинных мягких скамей, потрогал белые драпировки между колоннами, разделяющими стеклянную стену на отдельные фрагменты, — но ни для кого не секрет, кто именно заплатил за нее и по какой причине. Скажите, ваш конфликт с отцом вышел за рамки обычных разборок?

Вопрос Нику не понравился, и он дал это понять.

— Я не настолько глуп, чтобы открыто бросать вызов своему отцу, да и он не стал бы громить квартиру, в которой… Зачем это ему?

Комендант внимательно следил за выражением лица Ника.

— Вот и я думаю, зачем. Но сегодняшний случай не единственный. С вашей конторой на нижнем этаже обошлись не лучше. Не хотите составить официальное обращение по этому поводу?

— Нет.

— Понимаю, — Готье сделал круг по комнате, с искренним интересом разглядывая предметы интерьера. — Но как же мне тогда проводить расследование?

— Руководствуясь фактами.

У коменданта невольно вырвался хриплый смешок.

— Фактами, говорите? Все участники событий либо мертвы, либо в бегах, а вы сотрудничать отказываетесь.

Ник упрямо вздернул подбородок, но тут в дальнем конце гостиной послышались голоса. Слуга внес поднос с напитками и принялся расставлять стаканы на низком столе из черного камня, а Готье повернулся в сторону вошедших мужчин.

— У вас гости…

— Арман? Вот неожиданная встреча! — Рауль Данфи подошел к коменданту и радушно похлопал его по плечу. — Я не знал, что вы тоже приглашены. Теперь у нас полное собрание законников, включая инопланетных. Раздевайтесь, проходите. Я просто поражен, у нас с ними несомненная схожесть в языках и системе судопроизводства… Но я, кажется, помешал вашему разговору. Что-нибудь случилось?

Готье неопределенно помахал рукой.

— Так, ничего особенного, рутина. Очередные разборки в Муравейнике, — он повернулся к Николасу. — Я не знал, что вы теперь принимаете.

— Это не официальный прием. Просто Себастьян Лангвад попросил меня познакомить своих друзей с настоящим правоведом.

— А себя вы таковым не считаете?

Ник усмехнулся и незаметно переменил позу, чтобы хоть немного ослабить боль в сломанной ключице.

— Нет, что вы! Я лишь ищу лазейки в законах в пользу моих клиентов, а мессир Данфи защищает сами законы. Не хотите составить нам компанию на вечер?

Комендант Готье смотрел на Николаса со смесью досады и уважения. Хозяин дома, несомненно, лгал, но делал это очень убедительно. Ему не просто хотелось верить, ему нечего было предъявить. Но полтора десятка трупов в «Датуре» сами собой не расследуются, к тому же ходили слухи о том, что это были люди Брадота… Кого они могли искать в бывшей квартире матери адвоката?

— Благодарю за приглашение, но я на службе. Как-нибудь в другой раз.

Он попрощался с Данфи, а потом протянул руку Холдеру, и тот без колебаний ее принял. Пожатие коменданта было крепким, у Ника от боли потемнело в глазах, но на лице не дрогнул ни единый мускул.

Едва за полицейскими закрылись двери лифта, в комнате вновь появился озабоченный Бек.

— Дому, пришел ваш брат Морис.

Прижимая к себе поврежденную руку, Ник опустился на кушетку и тоскливо застонал.

Глава 8

Изабель даже припомнить не могла, когда последний раз принимала достаточно важное решение. Максимум, что ей доверяли, это выбор прически, платья и украшений для вечернего выхода. Да и тут Анри Лангвад считал своим долгом дать ей совет, граничащий с приказом. Всю сознательную жизнь кто-то с той или иной мерой жестокости пытался руководить действиями Изабель, ей всегда говорили, что надо делать.

Их с Кэйдом снова оставили одних в чужом доме, но они поменялись ролями, и теперь его жизнь находилась в ее руках. Вместо того чтобы по привычке забиться в угол, Бель обследовала дом Николаса и тщательно припомнила все, что перед уходом говорили племянник и его друзья. Они сняли с Кэйда амуницию, раздели его, оставили рядом с кроватью сумку с оружием, а ей вручили небольшой пузырек розоватой жидкости, которой нужно было обработать раны.

Первым делом Изабель вымыла эльфа, а потом осторожно втерла чудодейственный эликсир во все ожоги, ссадины и ушибы, покрывавшие его тело с головы до ног. Она до последнего боялась прикоснуться к ране посередине груди. Это было аккуратное маленькое отверстие прямо напротив сердца, которое не билось уже больше часа.

Изо всех сил стараясь не поддаваться панике, Бель вылила остатки розовой жидкости прямо на рану и прижала ладони к ребрам Кэйда. Грудная клетка была пугающе неподвижной, но кожа под ее пальцами все еще оставалась теплой и эластичной. Изабель умоляла племянника применить к Кэйду средства неотложной помощи, которые имелись на каждом летательном аппарате, но Холдер в ответ лишь просил ее немного подождать. Чего?!

— Не сходи с ума, Изабель, — вслух произнесла она, только чтобы нарушить давящую тишину, — Николас не стал бы тебя обманывать. Он один из самых порядочных людей в поднебесном обществе.

В памяти внезапно всплыл момент ее пробуждения в Муравейнике. Тогда Кэйд сказал, что не доверял автомедику и решил согреть ее собственным телом. А она чем хуже? Ее возлюбленный выглядел так, будто его неожиданно сморил сон, вот только спал он всегда очень мало и никогда так крепко. Бель прильнула к нему всем телом, накрыла их обоих легким покрывалом, приложила ухо к груди и мучительно прислушалась. Тишина. Она обхватила Кэйда руками и тихо заплакала, разрываясь между надеждой и отчаянием.

Кианнасах шел по замковому саду, снова ощущая под ногами родную землю. Каждый шаг отдавался в теле, словно эхо в пустой комнате, но это почему-то не тревожило его. Волшебный сад был объят предутренней дремой и весь затянут туманом таким густым, что его можно было резать ножом. Крохотные сверкающие капли покрывали лицо, волосы и одежду эльфа, ладонь его левой руки привычно покоилась на серебряной рукояти меча. На Кэйде почему-то была темно-синяя парадная форма сэйдиур, но это тоже не показалось ему неуместным.

Наконец, в плотной пелене появился просвет, подсвеченный мягким золотистым сиянием. Свет волшебного фонаря создавал уютный живой мирок в хорошо знакомом белом павильоне, и Кэйд поспешил туда, чтобы избавиться от липкого прикосновения тумана. Внутри на плетеном диване сидела в ожидании женщина, властительница дум, королева его сердца.

— Боги, наконец-то!! Моя госпожа! — эльф опустился на колени, завладел ее руками и стал покрывать их поцелуями. — Как я тосковал, как мучился в разлуке! Я никогда по своей воле не покинул бы вас, но голос долга звучал громче, чем голос сердца.

— Я знаю, мой друг, только сейчас голос твоего сердца почти совсем не слышен.

Кэйд замер, а потом медленно поднял голову.

— Так я в Мире духов? Поэтому я вас вижу?

— Конечно, нет, что за глупости! — Мона потянула его за руку и заставила сесть рядом. — Ты же знаешь, как недоверчив эльфийский Призрачный мир, мне закрыт доступ туда. Просто твой дух слишком вольно распорядился дарованной ему свободой и сам пришел ко мне. Я бесконечно рада тебя видеть, мой верный друг, но вынуждена поторопить с возвращением. Нельзя надолго отлучаться от тела, даже такого сильного, как у тебя.

Кэйд смотрел в знакомое, до боли прекрасное лицо, пытаясь навсегда запечатлеть в памяти каждую черточку, каждый изгиб. Он жалел сейчас только о том, что Боги не наделили его способностью переносить увиденное на пергамент.

— Значит, если я сейчас уйду, мы больше не встретимся? Вы отсылаете меня навсегда? Отдаете другому миру?

— Боги, что я слышу! Никому я тебя не отдаю, ты можешь вернуться, когда пожелаешь, — видя растерянность и муку в мятежных серых глазах, Мона обхватила лицо эльфа ладонями, стерла пальцами влагу с прохладных гладких щек. — Женщина, которую ты спас, рождена для тебя, Кэйд, в ней течет кровь Звездных скитальцев, она та, что хранит тайну Ключа. Ты обязательно будешь счастлив с ней, если только позволишь себе это, а волшебный Эликсир откроет для вас новые возможности. Я немного поработала над ним и, думаю, ты оценишь мой труд. Со временем. И знай, отныне я больше не госпожа тебе, я возвращаю твою клятву.

— Но я не хочу уходить, не хочу снова прощаться с тобой! Если бы ты только знала, на что меня обрекаешь. В этом мире никогда не светит солнце, там все сделано из пластика и еда у них просто ужасная!

Мона рассмеялась сквозь набежавшие слезы.

— Я знаю это, знаю, мой бедный друг! Нам тоже очень тебя не хватает, и мне и Джастину, но ты теперь не одинок, к тому же с тобой останется верный человек. Большего сказать не могу. Тебе пора возвращаться, Кэйд, время истекает. Чтобы хоть немного смягчить боль разлуки, возьми с собой вот это, только держи крепче. Береги себя и до скорой встречи!

Волшебница вложила в ладонь эльфа какой-то небольшой твердый предмет, потом притянула его к себе и поцеловала. Первый и единственный раз в жизни их губы встретились и слились в сладчайшем поцелуе, от которого у Кэйда закружилась голова, и все поплыло перед глазами. Он внезапно почувствовал сильный удар в грудь. Внутри что-то тяжело повернулось раз, другой, а потом принялось барабанить в ребра, причиняя ему боль и неудобство. Эльф с опозданием сообразил, что нужно сделать вдох, но это потребовало от него определенных усилий. Наконец, поток живительного воздуха заполнил опавшие легкие, и сердце, укачиваемое мерным движением диафрагмы, вошло в свой привычный ритм.

Кэйд открыл глаза и увидел странный каменный потолок незнакомой спальни. Он все еще ощущал дивный аромат эльфийских духов, а на его губах таял волшебный поцелуй Моны Корвел. Кианнасах лежал неподвижно, чтобы не потревожить забывшуюся тяжелым сном Изабель, и пытался осмыслить то, что с ним произошло. Его дух преодолел пространство и время, чтобы вновь увидеть свою госпожу, а сам он все это время был мертв. Благодарение Богам, он помнил саму встречу в мельчайших подробностях и все еще крепко сжимал в ладони прощальный подарок Моны.

Кэйд медленно согнул руку и увидел зажатый в пальцах памятный альбом тонкой эльфийской работы, в котором каждая страничка была миниатюрным портретом или рукописным текстом. Прежде никому бы и в голову не пришло подарить грозному воину подобную безделицу, но Светлая госпожа сумела превратить эти альбомчики в путевые дневники, и теперь с их помощью можно было переписываться на расстоянии.

Неужели магия памятной вещицы сработает в этом мире? Для свободного духа не существовало преград в виде пространства и времени, а как здесь смог материализоваться подарок волшебницы, знала только она одна. Кэйду не терпелось хотя бы мельком заглянуть внутрь, но он сдержался. Осторожно завел руку за голову и просунул альбом между подголовником и спинкой кровати.

Часть 5. Дубликат

Глава 1

Себастьяна Лангвада сняли с круизного лайнера еще на подлете к Абсалону и под охраной штурмового подразделения доставили десантным катером сначала на базу военно-космических сил (ВКС), а потом в Императорский дворец. Не давая никаких объяснений, его сопроводили в скудно обставленные апартаменты нежилого крыла и оставили одного. Это было ранним утром, а сейчас дело шло к вечеру. Себастьян до сих пор не знал, что случилось с его спутниками, за все это время ему ни разу не предложили еды и даже воды. Он каждую минуту ждал, что вот-вот появятся волшебники или войдет кто-нибудь из военных, но дверь не просто оставалась закрытой, она была надежно заперта и охранялась.

Себастьян весь день провел на ногах, нетерпеливо расхаживая вдоль стены с высокими арочными окнами, которые снаружи были забраны крепкими решетками. Неизвестность мучила его сильнее, чем усталость и голод, и когда внутреннее напряжение достигло критической точки, он с большим опозданием вспомнил один из уроков, преподанных ему капитаном Хартли. «Если не знаешь, чего ожидать, не растрачивай себя понапрасну, экономь силы». Себастьян не раз замечал, как это делают волшебники, поэтому присел на жесткую кушетку, откинулся на спинку и постарался расслабиться.

Когда какой-то тихий звук вывел его из дремоты, за окном уже стемнело. В комнате горели несколько вычурных ламп в нелепых стеклянных колпаках, а рядом на стуле сидел человек и терпеливо дожидался его пробуждения.

— Привет, Баст. Мне поручили представлять здесь твои интересы.

Николас Холдер поднялся на ноги и с удовольствием потянулся. Себастьяна страшно раздражало, когда стул поворачивали спинкой вперед и садились на него верхом. Все его друзья были подвержены этой дурной привычке, и кузен не оказался исключением. И все же он здесь, в Императорском дворце, и готов его поддержать.

— Меня в чем-то обвиняют?

— Нет, обвинений против тебя не выдвигали.

— Почему же я арестован?

— Это не арест, а обычное задержание в духе служебного рвения.

— Но меня охраняет военная полиция.

— Это не полиция, это армия, Баст, ВКС.

Себастьян невидящими глазами уставился в пустой темный угол, силясь осознать свое положение.

— Зачем здесь военный флот? Возникла угроза государственного переворота? — Холдер покачал головой. — Итак, я не преступник, не под арестом, власть в Империи не рухнула. Тогда что я здесь делаю?

— Хороший вопрос, — Ник пристально вгляделся в лицо кузена, словно оценивая его душевное состояние, и сердце Себастьяна пропустило удар. — Анна сказала, что скоро ты исполнишь свое Предназначение. Сам я ничего не знаю, лишь передаю ее слова. Эта история как-тосвязана с правящим домом и императором Люцианом, поэтому тут полно военных, а с меня взяли подписку о неразглашении. Фактически все, что мы здесь увидим и услышим, строго засекречено, поэтому ты должен быть начеку. Как только от тебя что-то потребуют, сразу начинай торговаться. Они будут вынуждены пойти на уступки, потому что находятся в безвыходном положении, — адвокат вложил в руку Лангвада диск проектора. — Первым делом пусть доставят сюда твою семью, «невесту» со свитой и обеспечат им круглосуточную охрану, а потом уже можно будет вступать в переговоры. Как только волшебники окажутся во дворце, тебе больше не придется ни о чем беспокоиться, но все должно быть обставлено официально.

У Себастьяна похолодело в груди. Он давно знал, что когда-нибудь этот день настанет, и все равно оказался не готов. Он не хотел быть исполнителем чьей-то злой воли, не желал расплачиваться за непомерные амбиции своего отца. Но разве кого-то волновали его желания?

— Баст, тебе нужно поесть, чтобы восстановить силы, — настойчивый голос Николаса ворвался в его мрачные размышления. — Эти вояки за дверью считают, что голодный противник уже наполовину деморализован.

Поесть? В животе у Лангвада было пусто, в голове звенело, но при мысли о еде его желудок протестующе сжался.

— Я бы лучше выпил эльфийского снадобья.

— Как же без него! — усмехнулся Ник и достал из кармана сюртука плоскую металлическую фляжку.

Отвар чудодейственных трав немного растопил холод внутри, но насладиться последним глотком Себастьяну не дали.

Молодой офицер в новенькой парадной форме, который бодро ворвался в комнату, выглядел свежим и подтянутым. Он не стал отдавать гражданским честь, только коротко деловито кивнул.

— Мессир Лангвад, от имени командования ВКС приношу вам извинения за причиненные неудобства. Если вы согласитесь сотрудничать, мы сделаем все возможное, чтобы ваше пребывание в Императорском дворце стало максимально комфортным.

— А если не соглашусь, вы оставите меня здесь умирать голодной смертью? — Себастьян устал от долгого ожидания и был страшно раздражен. — Прежде чем раздавать пустые обещания, вы бы потрудились представиться.

Безупречный образ порученца немного потускнел.

— Я коммандер Клемент, личный адъютант командующего флотом.

— Рад за вас, — буркнул Лангвад, и Ник вынужден был отвернуться, чтобы скрыть усмешку. — Простите мое невежество, но кто именно сейчас командует флотом?

Глядя, как розовеют скулы адъютанта, Николас уже откровенно забавлялся. Если Себастьян способен так огрызаться, его миссия на Земле Кингсли не будет обречена на провал.

— Командующий военным флотом адмирал Филипп Бран.

— Отлично, тогда проводите меня к нему, а то очень есть хочется. И имейте в виду: я никуда не пойду без своего адвоката.

Шагая по мрачным, плохо освещенным коридорам в окружении бойцов космического десанта, Николас втайне гордился своим кузеном. Себастьяну удалось-таки откопать в себе истинного Мортимера, которого не смутишь высоким положением и громким званием. А беспокоило Ника то, что они все больше углублялись в заброшенную часть дворцового комплекса.

Лет тридцать назад из Северного крыла вывели все технические службы, опечатали помещения и наглухо перекрыли входы, но кто-то по-прежнему продолжал его использовать. Насколько Ник мог судить, системы жизнеобеспечения работали исправно, и чем ниже они спускались, тем слышнее становился монотонный гул мощных агрегатов.

Коммандер Клемент остановился у одной из безликих металлических дверей и приложил ладонь к пластине идентификатора. За дверью оказался просторный и неожиданно уютный кабинет, в котором добротная пластиковая мебель была обтянута искусственной коричневой кожей. Навстречу им поднялся высокий стройный мужчина в черной с золотом парадной форме военно-космических сил.

Командующий Имперским флотом оказался значительно моложе, чем ожидал Ник, или просто выглядел моложаво. У него были темные волосы с легкой проседью на висках и пронзительные синие глаза, блеск которых он сознательно старался приглушить. Холдер знал, что адмирал происходит из семьи потомственных военных, но носил он свое звание не по праву рождения, а по фактическим заслугам.

— Спасибо, Лео, — командующий кивнул своему адъютанту и окинул Себастьяна оценивающим взглядом. — Мессир Лангвад, я адмирал Филипп Бран. Хочу сразу прояснить: только чрезвычайные обстоятельства вынудили меня санкционировать ваше задержание. Произошли события, с которыми нам прежде сталкиваться не приходилось, и мы надеемся с вашей помощью прояснить ситуацию.

Себастьяну и самому уже не терпелось узнать, что именно его ожидает, поэтому он не стал разыгрывать из себя невинную жертву.

— Я с удовольствием постараюсь помочь вам, адмирал, но говорить мы будем только в присутствии моего адвоката.

— Я вас услышал, — командующий едва заметно кивнул и перевел взгляд на Николаса. — Мессир Холдер, своим присутствием здесь вы обязаны исключительно вашей безупречной репутации. Меня убедили, что вы достойны доверия и умеете хранить секреты. Готовы это подтвердить?

Ник тоже не стал делать вид, будто не понимает, о чем речь.

— Готов, ваша милость, — он шагнул вперед и приложил правую ладонь к мерцающему контуру на крышке стола, как делал это множество раз в судах различных инстанций. — Я обязуюсь хранить в тайне все, что увижу и услышу в этих стенах.

Адмирал продолжал сверлить его тяжелым взглядом, но Николас и бровью не повел. Ему не раз и не два приходилось стоять coram populi под градом словесных угроз, и Бран, вспомнив об этом, переключил все свое внимание на Себастьяна.

— Мессир Лангвад, я хочу, чтобы вы взглянули на один текст, который мы недавно обнаружили. Нашим специалистам пока удалось только приблизительно определить, о чем там идет речь, а на полную расшифровку катастрофически не хватает времени, — адмирал достал из потайного ящика пластиковый лист и протянул Себастьяну. — Здесь только фрагмент текста, но, если что-то в нем покажется вам знакомым, просветите нас, потому что от этого зависит безопасность Империи.

Вот даже как… Лист оказался копией старого, если не старинного документа и был довольно плотно исписан между двумя изображениями, которые представляли собой немного размытые продольные и поперечные полосы.

Едва взглянув на документ, Себастьян испытал шок дважды. Первый раз, когда увидел, на каком языке написан текст, и второй — когда понял, что именно означает одно из изображений. Он почувствовал, как рядом с его плечом напрягся Николас, и они оба с трудом удержались, чтобы не переглянуться.

— Я расскажу вам все, что знаю, но с одним условием, — Себастьян положил на край стола пластиковый лист с текстом, а сверху диск проектора. — Пригласите во дворец близких мне людей и обеспечьте им круглосуточную охрану.

Командующий долго молчал, обдумывая, как присутствие посторонних может помешать выполнению его основной задачи, и решил рискнуть.

— Коммандер, доставьте сюда всех означенных персон, но только сделайте это лично и как можно быстрее, — когда за адъютантом закрылась дверь, Бран в упор посмотрел Себастьяна. — Это будет единственная уступка с моей стороны, мессир Лангвад.

Глава 2

Себастьяна вновь изолировали от внешнего мира, но вместо прежних апартаментов предоставили помещение на нижнем уровне, больше всего напоминавшее тюремную камеру. Там находились только саквояж с его вещами, походная койка, стол и стул. Адмирал явно не посчитал его дорогим гостем, но молодому ученому было наплевать на свой нынешний статус.

Перед его мысленным взором до сих пор стояло слегка размытое, но вполне узнаваемое изображение и отрывок из текста, написанного на древнем языке. Теперь стало понятно, что его отец черпал информацию совсем из других источников, потому что прочитанное Себастьяном разительно отличалось от того, что когда-то говорил ему Анри Лангвад о его грядущем Предназначении. Дверь, о которой шла речь в тексте вела вовсе не к долгожданному величию, как считал его отец, а к полной катастрофе…

На рассвете Себастьяна разбудили облаченные в боевую броню десантники. Ему так и не удалось отдохнуть этой ночью, но он безропотно поднялся, потому что неизвестность мучила сильнее, чем усталость. Николас дожидался его в коридоре. Он коротко кивнул, сумев вложить в один жест и приветствие, и сообщение. Каким-то мистическим образом кузены научились понимать друг друга практически без слов, и это оказалось очень кстати, потому что им разрешили видеться только на совещаниях.

А вот адмирал Бран вместо приветствия сразу перешел в наступление.

— Мессир Лангвад, я сделал все в точности, как мы договаривались. Теперь вы готовы сотрудничать?

Себастьян не к месту подумал, что для раннего часа они все одеты слишком нарядно, но во дворце так было принято. Каждый человек, независимо от его звания и должности, должен был выглядеть соответственно на случай, если вдруг попадется на глаза вдовствующей Императрице. Кэтрин требовала от всех строгого соблюдения этикета.

— Да, ваша милость.

На секретную утреннюю сходку были допущены брат и сестра Корвел, майор Кроу и Николас в качестве адвоката. В отличие от судебного заседания, здесь у Холдера не было права голоса, он являлся только свидетелем событий. Их оппонентов на другой стороне длинного пластикового стола тоже было четверо, не считая адмирала, который сидел во главе стола. После долгой, напряженной паузы командующий поднял голову и оглядел присутствующих.

— Мессир Лангвад, всего пара десятков человек в Империи знают об истинном положении вещей. Вы уверены, что нам здесь так необходимо присутствие посторонних?

— Они не посторонние, ваша милость, как раз напротив. Эти люди единственные, кто сможет вам помочь.

— Это спорное утверждение, потому что проблема касается непосредственно вас. Именно ваши данные указаны в найденных нами листах.

Себастьян провел пятерней по волосам, приведя их в полный беспорядок. Теперь, когда Анна и Ксан снова были рядом, он чувствовал себя значительно увереннее.

— Не все так очевидно, адмирал. Генная карта в найденном вами тексте вовсе не моя, — он перевел взгляд на неприметного человека, который сидел напротив, уставившись в крышку стола, — не так ли, профессор Биллер? Вы отлично знаете, что это отпечаток родовой принадлежности Кингсли, а я — всего лишь его грубая копия, генетический конструкт, который имеет множество отклонений от оригинала. Это легко проверить, скажите им, Эдмон! — в комнате повисла тяжелая тишина, а Биллер еще ниже опустил голову. — Нет ничего проще, чем сравнить оба отпечатка, — не сдавался Себастьян, — ведь вам известно, на чем была основана безумная идея моего отца. Чтобы избежать роковой ошибки, вы должны, прежде всего, обратиться к Люциану Кингсли. В конце концов, защита Империи — его прямой долг!

Профессор медицины, который был личным врачом Императорской семьи, по-прежнему хранил молчание, молчали присутствующие на совещании сенатор Дориак и советник Таллент. Адмирал тоже неожиданно притих.

— Не трать порох, Ботаник, они тебе не ответят, — Юджин, который уже обо всем догадался, пожалел молодого ученого и решил вмешаться. — Беда в том, что сегодня ты единственный на пяти планетах, чьи гены ближе всех к Императорским.

Потребовалась целая минута, чтобы до Себастьяна дошел смысл этого высказывания.

— Силы небесные!

Пока Лангвад переваривал неожиданную информацию, майор Кроу обратился к адмиралу.

— Простите, сэр, а почему дворцовыми делами занимается флот, а не армия?

Надо отдать должное командующему, он спокойно удовлетворил любопытство иноземца.

— Потому, что на планетах Империи нет наземных вооруженных сил. Именно флот обеспечивает безопасность правящей семьи, а точнее, его штурмовые подразделения под командованием полковника Гатлина.

Сидящий через стол офицер с коротким ежиком абсолютно белых волос коротко кивнул майору.

— Я понимаю, что тема очень деликатная, сэр, но с нашей стороны утечки информации не будет. Мы не хотим вмешиваться во внутренние дела Империи, перед нами стоит совершенно другая задача.

— И какая же?

— Поддержать меня и мою семью, адмирал, а вернее то, что от нее осталось, — Себастьян был голоден и очень зол, а еще ему хотелось, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился. — Вам удалось найти женщину, чья генная карта обозначена в тексте?

Было заметно, что Брана удивила его осведомленность, но он не стал уходить от ответа.

— Да, мы ее нашли, она прибудет на Абсалон завтра утром.

— Вы, кажется, говорили о найденных листах, — тихий голос с мягким иноземным акцентом заставил адмирала обратить внимание на единственную женщину за столом. — Можем мы на них взглянуть?

Бран до сих пор не понимал, зачем Лангвад настоял на присутствии своей невесты и ее брата. Молчаливые молодые люди сильно смущали адмирала, в них чувствовалось что-то загадочное, неуловимое, с чем ему раньше сталкиваться не приходилось. И уже полной неожиданностью для командующего Имперским флотом оказалось то неизгладимое впечатление, которое на него произвела зеленоглазая красавица в легком, воздушном платье.

Филипп Бран не был убежденным женоненавистником, просто считал неуместным заводить семью, так как большую часть времени находился бы вдали от нее. Он посвятил свою жизнь космосу и ни разу об этом не пожалел. Тем более странной была его мгновенная реакция на чужую невесту, а самое неприятное заключалось в том, что девушка это почувствовала. Она посмотрела на адмирала через стол, и он внезапно ощутил прилив крови к тем органам, которые обычно не вмешивались в его работу.

— Я не думаю, что вы сможете их прочитать, но хуже все равно уже не будет. Покажите им, Андре.

Сенатор Дориак, сидевший напротив гостей, подвинул к ним по крышке стола несколько пластиковых листов.

— Этот язык никогда не использовался в Империи. Мы подняли все архивы, но оказалось, что сравнивать не с чем. Оригинальный текст был написан на настоящей бумаге, которую для сохранности поместили в прозрачный пластик. Возраст сложно определить, потому что технология ее изготовления за триста лет практически не изменилась. Выбор носителя информации показался нам немного странным, потому что бумагой давно не пользуются из-за ее хрупкости и дороговизны.

Пока сенатор давал пояснения, гости быстро разобрали листы с текстом, и на несколько минут в кабинете воцарилась полная тишина. Адмирал внимательно следил за тем, как чужаки обмениваются взглядами, и мог бы поклясться, что сбылись их самые худшие опасения. Что они вообще могут знать о местной истории?

— Ботаник, прочитай лучше ты, чтобы у адмирала не возникло никаких подозрений по части перевода, — майор Кроу собрал все листы и передал их Себастьяну.

— Значит вам тоже знаком этот язык, мессир Лангвад? И откуда, позвольте спросить?

— Странно, что вам он неизвестен, — тут же парировал Юджин, — потому что текст собственноручно написан Императором Фабианом Кингсли.

Новость вызвала у местных сановников недоумение, а текст, который Себастьян прочитал медленно и намеренно бесстрастно, поверг их в настоящий шок.

Когда Себастьян дочитал до конца, никто не смог произнести ни слова. Затянувшуюся паузу прервал полковник Гатлин, наименее впечатлительный их всех.

— Все это больше похоже на сценарий для голографических постановок. Даже во времена Императора Фабиана такое вряд ли могло случиться. Во дворце при всех императорах было мощное оружие и большое количество охраны. Как могла жалкая кучка непонятных пришельцев такое натворить? У тогдашнего Кингсли все было в порядке с головой?

— Насколько я знаю, безумием никто из них не страдал, — адмирал все еще пытался осознать то, что сейчас услышал, — да это и не похоже на слова безумца.

— Это предостережение или инструкция? — рискнул, наконец, подать голос профессор Биллер.

— Скорее всего, второе, Эдмон.

— В конце он пишет, что примет дополнительные меры безопасности, гибельные для… — советник Таллент замолчал и бросил виноватый взгляд на Себастьяна.

— Вы никак не хотите понять — я не наследник Фабиана! У нас разная кровь, и моя генетика в этой схеме может просто не сработать! — Лангвад раздраженно ткнул пальцем в пластиковый лист. — Но ведь вам все равно, правда? Совершенно неважно, кто именно отдаст свою жизнь за вашего фальшивого Кингсли. Этот документ не может быть единственным свидетельством пришествия на Абсалон жестоких тварей. Кто-то намеренно уничтожил всю информацию, а заодно и моего отца.

Командующий выслушал расстроенного ученого на удивление спокойно. Он немного подумал, а потом неожиданно сказал:

— Не исключено, ведь ваш отец когда-то служил в дворцовой лаборатории, занимался омоложением, если не ошибаюсь.

— Пролонгацией, продлением жизни, — негромко уточнил профессор Биллер.

— Видимо, в его руках оказалась секретная информация, и он поспешил ею распорядиться. Вы ведь с Люцианом ровесники?

— Почти, — сквозь зубы процедил Себастьян.

— Как ни крути, теперь твой набор генов — единственное, что осталось от рода Кингсли, — подвел безрадостный итог майор Кроу. — Ты запасная копия, Ботаник, дубликат.

Глава 3

Адмирал Бран вернулся в свой кабинет во второй половине дня, чтобы хоть немного побыть в одиночестве. Вынужденное пребывание на планете уже сильно его угнетало. Командующий флотом предпочитал искусственную гравитацию, фильтрованный воздух и привычные звуки корабля. Там тишина воспринималась по-другому, легче думалось, и круг вопросов был предельно понятен.

Все, что происходило последнее время на Абсалоне, а вернее, прямо во дворце, выходило за рамки его компетенции. Филипп Бран привык находиться на самых дальних подступах и никогда не имел дела с противником, описанным в случайно найденных листах. Вдобавок выполнению задачи по защите действующей власти сильно мешали дворцовые тайны, интриги и всевозможные генетические эксперименты.

Адмирал со вздохом опустился в рабочее кресло, и тут его взгляд упал на небольшой белый прямоугольник, одиноко лежащий на гладкой крышке стола. Он даже припомнить не мог, когда последний раз видел такое письмо, потому что это был сложенный лист настоящей бумаги, скрепленный печатью из красного сургуча. Кажется, в Музее истории сохранилось несколько образцов…

Бран протянул было руку, но в последний момент решил кое-что уточнить и коснулся пальцем одного из обозначений в световом контуре на крышке стола.

— Лео, мне ничего не просили передать?

— Нет, ваша милость.

— Ты не заходил ко мне после совещания?

— Никак нет. Я вам нужен?

— Не сейчас, через пару часов. Проследи, пожалуйста, чтобы наши гости ни в чем не нуждались.

— Обязательно прослежу.

Адмирал прервал соединение и осторожно взял со стола необычное послание. Как же оно сюда попало? Он сломал печать и развернул плотный, чуть шероховатый лист бумаги. Это оказалось приглашение, написанное от руки изящным, витиеватым почерком, в котором Анна Корвел-Хартли приглашала мессира командующего флотом на прогулку по крыше Северного крыла. Ему бы подобное развлечение и в голову не пришло, но протяженная плоская крыша действительно прекрасно подходила для неспешного моциона.

Сердце Филиппа взволнованно подпрыгнуло и заколотилось с удвоенной силой. Проклятье, что с ним происходит? Как он умудрился потерять голову после одной-единственной встречи? Эта девушка не свободна, по возрасту годится ему в дочери и к тому же чужестранка! Адмирал встал, одернул изрядно надоевший парадный мундир и вышел из кабинета. Он направился к кабине подъемника, стараясь идти спокойно, не торопясь, но поймал себя на том, что все ускоряет и ускоряет шаг.

Анна стояла у зубчатого ограждения и осматривала огромный дворцовый комплекс, раскинувшийся вокруг на десятки лиг. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы Филипп почувствовал стеснение в груди. Невесомая ткань платья льнула к девичьему телу на легком ветру, подчеркивая каждый его восхитительный изгиб, в темных локонах волос сверкали драгоценные камни. Несмотря на внешнюю хрупкость, Анну окружала аура какой-то непонятной силы, она словно светилась изнутри.

Как убежденный эстет Филипп Бран умел ценить красоту и всегда отдавал ей должное, но неизъяснимая прелесть этой молодой женщины была сродни выдающемуся произведению искусства. Адмирал не завидовал Себастьяну Лангваду, скорее, сочувствовал ему, потому что считал никуда не годным соискателем ее руки и сердца. При всех своих достоинствах, благородном происхождении и сложной судьбе парень вряд ли сможет удержаться на орбите этой яркой звезды.

Так и сумев обуздать свою мужскую природу, Бран, наконец, подошел и встал рядом у парапета.

— Вам не нравится то, что вы видите, я прав?

— К сожалению, да. Все сооружения на Абсалоне кажутся мне довольно унылыми. А вам самому они нравятся?

Анна повернулась и посмотрела Брану прямо в глаза. От ее близости у него невольно сбилось дыхание. Он поспешно отвел взгляд и попытался по-новому оценить особенности местной архитектуры.

— Вы правы, не поражает воображение, возможно, поэтому я предпочитаю красоту и величие космоса. Вы хотели о чем-то со мной поговорить?

Девушка качнула темноволосой головкой.

— Разговоры — это не по моей части, но у меня будет к вам одна просьба.

— Я вас внимательно слушаю.

— Адмирал Бран, пожалуйста, закройте глаза.

Ничего подобного Филипп не ожидал, и у него невольно вырвался нервный смешок.

— Вы должны понимать, что в моем случае это не сработает. Я уже не в том возрасте, знаете ли, да и положение обязывает…

— Я вовсе не жду от вас безрассудных поступков, просто прошу на минуту закрыть глаза.

На обшлаг рукава с пятью адмиральскими кольцами легла тонкая белая рука, и Филипп решил, что спорить с женщиной — ниже его достоинства. Глупость какая-то, честное слово, детские игры…

— Ладно, если вы так настаиваете, — он закрыл глаза и стал ждать последствий собственной глупости.

Спустя минуту раздраженный и даже немного разочарованный Бран открыл глаза и не увидел ровным счетом ничего. Было темно, пахло сырой землей, откуда-то сверху доносился приглушенный шум работающих агрегатов, и адмирал внезапно сообразил, где именно сейчас находится. Но как он здесь оказался?

— Простите за временное неудобство, сейчас я все исправлю.

Филипп, который уже потянулся за оружием, резко обернулся на голос и увидел, как в воздухе вспыхнули несколько желтых шаров. После короткой заминки они распределились по высоте, осветив часть огромного пустого зала. Его едва различимый в вышине базальтовый свод поддерживали толстые квадратные колонны, пол покрывали грубо отесанные каменные плиты. Сверху беспрерывно капала вода, превращая трещины между камнями в узкие ручейки.

— Объясните, что происходит, и как мы сюда попали? — голос адмирала прозвучал резко и требовательно, сказалась привычка командовать. — Вы хоть понимаете, что по всему Северному крылу уже объявлена тревога? Через минуту здесь будет полковник Гатлин со своими молодцами!

Анна озабоченно нахмурила тонкие брови.

— Почему вы так думаете?

— Странный вопрос. Да потому что мы исчезли с крыши прямо на глазах у охраны!

— А, так причина только в этом? — ее прелестное лицо снова разгладилось. — Вам не стоит беспокоиться, адмирал, для всех остальных мы с вами по-прежнему прогуливаемся вдоль парапета.

Теперь Бран был уже окончательно сбит с толку.

— Какие цели вы преследуете? Это закрытая зона, вы не должны здесь находиться!

— О нет, должна! Дайте мне немного времени, а потом я постараюсь все объяснить.

Анна быстро направилась к монолитной стене, и светящиеся шары послушно последовали за ней. Филиппу казалось, что он видит сон и никак не может проснуться. Может быть, он нечаянно задремал у себя в кабинете? За последний год адмирал опробовал несколько новейших технологических разработок, но мгновенное перемещение не входило в их число.

В его памяти неожиданно всплыл эпизод в космопорту Форка. После столкновения двух кораблей Себастьяна Лангвада, его невесту и ее брата посчитали погибшими, но потом выяснилось, что их в тот момент не было на борту. Или на самом деле были?

Бран увидел, что девушка приближается к таинственному объекту, и хотел было предостеречь ее, но потом передумал. Ей необходимо было попасть именно сюда, в sancta sanctorum старого Палатиума, хотя он абсолютно точно знал, что гости узнали об этом месте всего несколько часов назад.

Помещения, в которых находились системы жизнеобеспечения, всегда считались обычным дворцовым подвалом. Никто, включая нынешнего квестора, даже не подозревал, что под ними, в самом сердце базальтовой тверди, скрыт гигантский древний храм. Если бы не случайное обрушение породы, никто так и не узнал о его существовании. Правящая династия давно не жаловала Северное крыло, поэтому его приспособил для своих нужд отряд дворцовой охраны. А в связи с последними событиями старый Палатиум и вовсе превратился в один огромный секретный объект.

В подземелье было сыро и холодно, а Анна в легком открытом платье неподвижно стояла у отвесной стены и рассматривала необычный артефакт. Так и дождавшись от нее обещанных объяснений, адмирал снял свой парадный китель и осторожно набросил ей на плечи.

— Несмотря на то, что здесь темно, помещение круглосуточно просматривается, каждое движение, каждый звук фиксируются, поэтому скрыть наше внезапное появление никак не удастся.

— А если я скажу, что ваши … приборы сейчас слепы и глухи? — девушка повернулась и снова посмотрела Филиппу прямо в глаза. — Поверьте, адмирал, мы находимся здесь только потому, что вы не оставили мне выбора. Вам известно, что это такое?

В рассеянном свете желтых шаров тускло мерцала гладкая металлическая дверь. С виду ничем не примечательная, она оказалась самой большой загадкой, с которой Брану пришлось столкнуться за всю его военную карьеру. Если не считать этой удивительной женщины. Он с трудом отвел от Анны взгляд и отступил на шаг.

— По утверждению императора Фабиана, это портал, ведущий в другое измерение. Вы считаете, что такое возможно?

— Я не просто так считаю, а знаю наверняка. Там, откуда я родом, тоже есть такой портал, а один из моих людей своими глазами видел этих жестоких пришельцев. Мы расскажем вам все, что знаем о них, а вы в ответ покажете майору Кроу то, что здесь обнаружили.

Раздираемый сомнениями, острым любопытством и возбуждением, адмирал повернулся и прошелся вдоль стены, чтобы немного успокоиться и собраться с мыслями. Один из желтых светящихся шаров последовал за ним, разгоняя мрак огромной пещеры.

Филипп впервые оказался в такой неоднозначной ситуации. Эта невообразимая смесь из личных чувств, откровенной мистики и интересов Империи, где одно было неотделимо от другого, кого угодно могла вывести из равновесия. Так и не придя ни к какому решению, он подошел к девушке и встал настолько близко, насколько ему позволяла честь офицера.

— Скажите, Анна, вы манипулируете мной?

Взгляд зеленых глаз был безмятежно спокоен и так глубок, что Бран почувствовал себя падающим в бездонную пропасть.

— Нет, адмирал.

— Но вам известно, что я сейчас испытываю, не так ли?

— Я знаю это обо всех, кто меня окружает. Майор Кроу называет мой дар эмпатией.

— А как он называет прочие ваши дарования?

— Квантовой запутанностью или телепортацией, если я правильно запомнила. На самом деле это не так, просто Юджин любит все называть по-своему. Мы прилетели на вашу планету только с одной целью: спасти Себастьяна Лангвада и его семью. Наша с ним помолвка была придумана для большей достоверности, а на самом деле я замужем за другим человеком.

Филипп даже не знал, какое из его чувств сейчас сильнее: облегчение или горькое разочарование. Он только что обрел и тут же утратил призрачный шанс, который давала ему фиктивная помолвка.

— Мне следовало догадаться. Я все больше склоняюсь к мысли, что гораздо безопаснее поклоняться вам, чем обладать вами. Это не каждому по силам.

Глава 4

— Но вы же не думаете, что все именно так и происходило? Наверняка автор текста немного … преувеличил, — советник Таллент гадливо отодвинул от себя пластиковую копию текста.

— Просто вам этого очень хочется, Брэдли, — сидящий рядом сенатор Дориак бросил на него недовольный взгляд. — Вы забываете, что это писал сам Император Фабиан. Зачем бы он стал преувеличивать опасность? Наоборот, сегодня мы услышим еще больше неприятного о нашем общем деле. Я прав?

Адмирал Бран мрачно кивнул. За длинным пластиковым столом в его кабинете снова сидели десять человек, только на этот раз вместо Себастьяна Лангвада и его адвоката на совещании присутствовали двое чужаков. Молодого ученого, наконец, освободили из-под ареста и разрешили повидаться с семьей.

Филипп пристально наблюдал за иноземными гостями и просто терялся в догадках. С уверенностью он мог сказать только две вещи: имена их были вымышленными, и выглядели они моложе своего истинного возраста. Намного моложе. В них ощущалась сдержанная физическая сила и еще что-то неуловимое, не поддающееся определению. За плечами адмирала стояла вся мощь Имперского флота, но горстка непонятных людей сейчас была важнее целой армии. От этого Филиппу было не по себе…

— Скажите мне, зачем каким-то страшным существам понадобилось вспарывать женщинам животы, выкалывать глаза, заставлять мужчин на это смотреть, а потом вынуждать их бросаться с крыши прямо на площадь? — продолжал возмущаться советник Таллент. — Тут написано, что таким образом они бесчинствовали много дней. Убивали всех, кто имел несчастье попасться им на глаза, пили кровь прямо из вскрытых вен, а когда, наконец, ушли, то увели с собой всю чудом уцелевшую дворцовую прислугу!

— Потому что кровь — это их еда, они вампиры, — заговорил один из гостей, которого представили как Джеймса Макфарланда. — Они никогда не спят, не нуждаются в отдыхе и элементарных удобствах, не проявляют эмоций. Они только выглядят как люди, но на деле давно перестали ими быть.

Негромко, намеренно не опуская подробностей, он стал рассказывать о помеченных младенцах, об их давнем походе к Каменному острову, о том, что они там обнаружили, и как уничтожили Древних. Когда он замолчал, за столом еще долго царила гробовая тишина.

— Какой кошмар! — наконец, слабым голосом проговорил советник Таллент. — Что же это за раса такая? Насколько я понял, они очень малочисленны, но непомерно жестоки…

— Это не жестокость, а полное равнодушие или, скорее, бездушие, — подал голос Александр Корвел. — Мой отец тоже носил такую метку и в назначенный час послушно отправился на зов Заклятия. Эту связь невозможно было разорвать, поэтому все помеченные погибли вместе с Древними.

— Ужас! — снова воскликнул советник. — Но тогда выходит, что Себастьян Лангвад и эта несчастная женщина, так или иначе… — он резко замолчал и расстроенно покачал головой.

— Вы действительно верите, что эти существа живут так долго, что они бессмертны? — адмирал недоверчиво посмотрел на гостей.

— Приходится верить, ведь они не размножаются.

— А как же женщины, которых они похитили?

— Они увели не только женщин, но и мужчин, в чьих жилах текла подходящая кровь. Это был самый надежный способ вырастить целое стадо для своих нужд. А теперь, наверное, еда у них на исходе.

Бредли Таллент просто ахнул от ужаса, а невзрачный профессор Биллер согласно закивал головой.

— Да-да, вы абсолютно правы, все они имели родственный ген. Эту человеческую общность больше никогда не нанимали для службы во дворце, сейчас их потомки живут в колонии на планете Кали.

— Какая связь между наборами генов Лангвада и этой женщины, Эдмон?

— На первый взгляд, никакой, — Биллер пожал узкими плечами, — но с учетом новой информации я могу копнуть глубже.

Бран бросил взгляд на Анну, которая до сих пор не произнесла ни слова, подавил вздох и приложил ладонь к мерцающему контуру на поверхности стола. Когда необходимый доступ был получен, он быстро, почти не глядя, набрал нужный код. Над контуром сформировался неровный светящийся шар, похожий на скомканный лист бумаги, и адмирал движением руки смахнул его со стола. В следующее мгновение в свободном пространстве между столом и стеной развернулась сложная объемная схема, состоящая из множества переплетенных линий. Приглядевшись к изображению, майор Кроу невольно присвистнул, поднялся и подошел поближе.

— Господи, боже ты мой, он заминировал все Северное крыло! Я не знаю, что у вас за взрывчатое вещество, но этого хватит, чтобы запустить все сооружение в космос. Хотя нет, скорее отправить в преисподнюю.

Второй гость, представившийся Джоном Литгоу, тоже подошел и принялся внимательно разглядывать голограмму. Филипп с первой минуты следил за каждым, пытаясь определить, кто же из них является мужем Анны Корвел. То, что этот человек здесь, Бран не сомневался. Ни один мужчина в здравом уме не отпустил бы свою жену в такое опасное путешествие.

— Эту взрывчатку перестали производить именно по причине ее огромной поражающей силы. Она превращает все вокруг в мелкое крошево, буквально стирает с лица планеты, — полковник присоединился к гостям и встал рядом. — Мы пытались разминировать здание, но у нас ничего не вышло. Тот, кто закладывал заряды, оказался превосходным специалистом, лучшим в своем деле. Ему удалось так закольцевать схему, что взрыв неизбежно произойдет, как только откроется Дверь.

— Вовсе нет, — синеглазый красавец в роскошном бархате погрузил руку вглубь голограммы и указал пальцем на малозаметную точку в густом переплетении светящихся линий. — Вот что активирует заряды. Если я не ошибаюсь, именно этот знак Древние выжгли на груди Императора Фабиана?

— Да, и у Ботаника на кости грудины есть такой же, — майор щелкнул пальцами по изображению. — Это дополнительный контур, который находится внутри основного, те самые меры безопасности, о которых упоминается в тексте.

Адмирал увеличил изображение, из-за чего они оказались практически внутри голограммы, внимательно всмотрелся в причудливый светящийся знак и повернулся к майору.

— И что, по-вашему, должно произойти?

— Если на Себастьяна Лангвада наведут соответствующий артефакт, и два изображения совместятся, произойдет детонация.

— Но включился таймер, и уже запущен обратный отсчет. Как только он обнулится, цепь замкнется.

— Нет, полковник, по подсчетам императора Фабиана в этот самый момент в подземелье откроется Дверь. Так что на все про все у нас остается… — Кроу сверился с мигающими цифрами в самом центре голограммы, — меньше семи дней.

Филиппу очень хотелось обернуться и посмотреть на Анну, но он сдержался. Ситуация стремительно выходила из-под контроля, становясь не просто непонятной, а почти абсурдной. С одной стороны, гости явно говорили со знанием дела, а с другой — все сказанное ими противоречило здравому смыслу.

— Мы исследовали эту самую Дверь всеми доступными техническими средствами, но там ничего нет, пустота. Наши приборы не видят не только то, что находится за Дверью, но и ее саму. Если судить по их показаниям, Двери просто не существует. Но мы видели ее собственными глазами и даже прикасались к ней. Как такое возможно?

Майор Кроу лишь невозмутимо пожал плечами.

— С точки зрения искусственного интеллекта там действительно ничего нет, потому что он не отягощен ассоциациями, а человеческому мозгу нужно за что-то зацепиться, как-то обозначить вход и выход. Так удобнее для восприятия. Но я не силен в квантовой физике, сэр, ученые лучше сумеют вам объяснить природу этого явления.

Филипп вернулся к столу и тяжело опустился в рабочее кресло. Как же он соскучился по капитанскому мостику на флагмане! Зачерпнув очередную порцию терпения из оскудевших внутренних запасов, адмирал попытался продвинуться еще на шаг к решению проблемы.

— Не сомневаюсь, майор Кроу, что найдется немало желающих просветить меня, но на это совсем нет времени. Что конкретно мы можем предпринять?

— Вам нужно под любым благовидным предлогом объявить общую эвакуацию дворцового комплекса, потому что разрушения будут очень большими, а от Северного крыла вообще ничего не останется.

— Постойте, разве наша задача состоит не в том, чтобы предотвратить взрыв? — в волнении воскликнул сенатор Дориак. — Вы только что сказали, что старый Палатиум будет разрушен…

Адмиралу ощутил, как его лоб и виски сдавливает тугой обруч. Он с самого начала знал, что эта история добром не кончится, но все же не предполагал таких катастрофических последствий. Под угрозой оказались сами основы государственности, то, что еще вчера казалось вечным, незыблемым… Хотя кого он пытается обмануть?

Филипп редко бывал на Абсалоне, старался держаться подальше от интриг и заговоров, от кровавого соперничества между приближенными Императора. Фальшивого, как выяснилось. И теперь, в наказание за чистоплюйство, он оказался по уши в этом болоте, и выбраться оттуда сухим ему уже вряд ли удастся.

— Так вы предлагаете вывезти всех людей, взорвать Северное крыло вместе с этими древними существами, а потом вернуться и заняться расчисткой завалов? Вот такой простой план?

— Он прост только на первый взгляд, — майор прошел сквозь голограмму к своему месту за столом, но садиться не стал. — Когда откроется Дверь, все, кто не успел унести ноги, перестанут контролировать свои действия, они будут подчиняться чужой воле. Судя по описанию Императора Фабиана, площадь поражения очень велика, не каждое оружие обладает подобной силой.

— Вы не можете знать наверняка. У нас есть глушители на всех доступных диапазонах, их совокупная мощность перекроет любые попытки воздействия на человеческий разум. Мы устанавливаем их по всему периметру. Там же находятся капсулы с отравляющим веществом, самым сильным, какое только удалось достать. В конце концов, мы можем взорвать заряды до того, как откроется эта самая Дверь.

— Можете попытаться, — спокойно кивнул Джон Литгоу, — но это ничего не даст. Вы просто разрушите Северное крыло, сама Дверь не пострадает.

— Как это, не пострадает? — вскинулся Андре Дориак. — Да там живого места не останется! Вы же сами видели, сколько этого взрывчатого добра заложено под фундамент!

Синеглазый иноземец посмотрел на возмущенного сенатора с поистине отеческим терпением.

— Вы нас так и не услышали, сенатор. Дверь в вашем подземелье не принадлежит этому миру. Взрывайте на своей земле все, что хотите, портал все равно останется на месте. Чтобы закрыть его навсегда, у вас никаких зарядов не хватит, понадобятся силы поистине … космического масштаба. Я правильно сказал?

— Абсолютно, — майор, наконец, сел и сложил руки на столе. — Лучшее, что мы можем сделать в такой неоднозначной ситуации, это в точности следовать инструкциям Императора Фабиана.

Глава 5

Николас стоял в просторном, до зевоты унылом Зале для просителей и наблюдал за семьей Себастьяна, которая теперь стала и его семьей. Тетя Изабель смотрела на Кэйда сияющими глазами и не только не скрывала истинный характер их отношений, а, напротив, гордо его подчеркивала. Кузина Брианна болтала с майором Кроу и даже кокетничала с ним, чего Ник никак от нее не ожидал. Дети Анри Лангвада всегда были вежливы, молчаливы и очень замкнуты, но теперь, по счастью, все переменилось.

Изабель воспользовалась случаем, чтобы получить аудиенцию у Императора Люциана. Они с дочерью подали прошение о признании Анри Лангвада погибшим, и их просьба была удовлетворена. Ник сам составил прошение, на котором теперь красовался личный знак Императора, но вряд ли Люциан Кингсли догадывался, что выдающийся генетик исчез с лица земли по приказу его собственной матери.

Теперь бывшая мадам Лангвад вновь именовалась Изабель Кларисса Мортимер, а наследником Анри официально считался Себастьян.

— Почему ты не сказал, что столько времени прятал мою сестру от похитителей?

Ник подавил вздох и повернулся к кузену.

— Как-то случая не представилось, Баст, да и отношения у нас не складывались. Я опасался, что ты обвинишь меня в похищении Брианны.

— Вот еще! Ты сделал для нашей семьи гораздо больше, чем я когда-либо мечтал, ты жизнью рисковал, чтобы спасти нашу маму!

— Ну да, а еще украл твою невесту.

Себастьян невесело усмехнулся, а потом понизил голос и быстро проговорил.

— Ты не думай, я знаю, почему так случилось. Я там был, Ник, у них магия повсюду! Чудеса происходят на каждом шагу, и даже простой народ этим не удивишь. Но их мир живет по своим законам, и последнее слово всегда остается за самым сильным волшебником… — он вдруг обернулся и подтолкнул кузена локтем. — Ты только посмотри, кто пожаловал во дворец, сам Неподкупный Данфи. И, кажется, он ищет тебя.

Николас пошел навстречу Главному императорскому карцерибусу и тепло пожал ему руку.

— Рад видеть вас в таком скорбном месте, Рауль. Скажите мне, что это не совпадение.

— О, нет, ничуть! До меня долетел шепоток, слабенький такой, совсем тихий, но я на всякий случай все проверил и решил, что пора выдвигаться. К тому же я привел с собой подкрепление, — Данфи кивнул на группу людей в парадных мундирах, среди которых оказались двое судей, обвинитель и несколько общественных адвокатов. — Что здесь происходит, Николас?

При виде такой массированной поддержки Ник не сдержал усмешки. Он догадывался, кто был источником этого шепотка. Его преданная помощница Синтия Рутвейн ничего не упускала из виду и всегда старалась держать ситуацию под контролем.

— О том, что происходит, я говорить не вправе, на моих устах печать, но могу дать несколько полезных для здоровья рекомендаций.

— Я весь внимание, мой друг, — они отошли к окну, чтобы спокойно переговорить, однако вскоре их отвлек громкий спор, разгоревшийся между просителями.

В Императорском дворце это не было редкостью. Представители местных элит часто выясняли отношения прямо здесь, причем дело неизбежнодоходило до кровавых схваток. Чтобы придать обычным разборкам более цивилизованный характер, поединки между спорщиками пришлось узаконить, и теперь они начали происходить с удручающей регулярностью.

Увидев, кто из посетителей схватился на этот раз, Николас стремительно пересек зал.

— … задержите немедленно! Не стойте столбом, хватайте ее, эта женщина опасна для окружающих и должна находиться под надзором!

— Неужели под вашим надзором, мессир Брадот? На каком же это основании?

Нарушитель спокойствия обернулся и прожег Николаса презрительным взглядом. Фернана Брадота природа не обделила ни ростом, ни статью, ни броской внешностью. В отличие от Этьена Де-Ара он одевался со вкусом, но вел себя так же вызывающе.

— А вы не вмешивайтесь, Холдер, это не ваше плебейское дело.

Ник даже глазом не моргнул.

— Напрасно вы так думаете. Я представляю здесь интересы Себастьяна Лангвада и его семьи.

— Неужели?! — Брадот глумливо изобразил удивление. — У Лангвада-младшего появились какие-то интересы? Не морочьте мне голову, жалкий выскочка, уползайте лучше в свой Муравейник.

Кто-то из сопровождения Брадота неуверенно захихикал, но его быстро оттерли за пределы круга. Привлеченные разгорающимся скандалом посетители обступили спорщиков со всех сторон. Изабель, оказавшаяся в самом центре круга, испуганно смотрела на своего похитителя, но не двигалась с места.

— Не испытывайте мое терпение, мадам Лангвад, иначе это вам дорого обойдется. Свое безумие от общества нужно прятать, а не выставлять его напоказ.

— Вы говорите не с мадам Лангвад, а с Изабель Мортимер, — младшая сестра Себастьяна отважно взмахнула прошением перед лицом Фернана. — Только попробуйте еще раз приблизиться к моей маме, и вам самому придется долго лечиться!

— Кого я вижу! Неужели саму неуловимую Брианну? — Фернан улыбнулся так, словно собирался проглотить хрупкую блондинку. — А вы заметно подросли с тех пор, как я видел вас в последний раз. Знаете, мне вдруг пришло в голову, что вы можете составить неплохую пару моему Максимилиану. Он где-то здесь, кстати, так что мы можем прямо сегодня объявить о помолвке. Если ко дню бракосочетания ваша мама достаточно укрепится рассудком, я даже позволю ей присутствовать на…

Внезапный толчок в грудь заставил придворного покачнуться и отступить на несколько шагов. Кэйда предупреждали, что им желательно держаться в тени, но ситуация уже вышла из-под контроля.

— Мы наслушались достаточно. Заткнись, если не хочешь, чтобы я затолкал эти слова обратно тебе в глотку.

Эльф говорил негромко, но его услышал каждый в огромном зале. Присутствующие даже дыхание затаили в ожидании ответной реплики Брадота, и он их не разочаровал.

— Ты посмел прикоснуться ко мне, грязный иноземец?! Несчастливый день для тебя.

Брадот нарочито медленно вытащил из-за пояса баснословно дорогую кожаную перчатку, демонстративно хлестнул ею по ладони, а потом швырнул к ногам Кэйда. Николас невольно застонал, а толпа ахнула и немного раздвинулась, освобождая место потенциальным противникам.

— Ну, и что это означает? — эльф вопросительно глянул в сторону Ника.

— Он вызывает тебя на поединок.

— Ну наконец-то! — просиял Кэйд.

Он выглядел таким довольным, что публика в зале заметно растерялась. Эльф хотел было наклониться, чтобы поднять перчатку, но в этот момент на его плечо легла рука Себастьяна.

— С твоего позволения, Джеймс, я сам это сделаю.

Кианнасах с майором быстро переглянулись, и Юджин едва заметно кивнул в знак согласия. Кэйд неохотно отступил в сторону, давая место Себастьяну.

— Я принимаю ваш вызов, мессир Брадот, — Лангвад поднял перчатку, повертел ее в пальцах, а потом смял и забросил в толпу.

Ник вдруг ощутил свинцовую тяжесть в груди. Этого им только не хватало! В зале сейчас находилось столько судейских, что образумить Брадота не составило бы никакого труда, но события развивались слишком стремительно.

Сам того не подозревая, Себастьян предоставил сопернику шанс избавиться от него раз и навсегда и притом вполне легально, на законных основаниях. И, судя по довольному оскалу Фернана, этой возможности он ни за что не упустит.

— Что нам делать, Ники? — лицо его тетки было совершенно белым, губы дрожали. — Я вернусь к Люциану и буду умолять его остановить это безумие! Зачем Себастьян поступил так опрометчиво?

— Потому что его долг — встать на твою защиту, — Кэйд сжал в своих ладонях ледяные руки Изабель. — Потому что так и должен поступать мужчина.

— Ты не понимаешь, мой сын — ученый, он никогда не брал в руки оружия!

— Это ты не понимаешь, Бель. За то время, что вы с ним не виделись, твой сын кое-чему научился. Просто дай парню шанс, и ни о чем не беспокойся.

Легко сказать — не беспокойся… Ник сильно сомневался в бойцовских качествах Себастьяна, но сделать уже ничего не мог.

— Прошу вас, Кэйд, останьтесь с дамами, потому что их не допустят в Железный зал. Надеюсь, сегодня Удача будет на нашей стороне…

— Я никогда не видел, чтобы вы так волновались, мой друг, — Рауль Данфи похлопал Николаса по плечу и слегка подтолкнул к выходу, где их уже дожидался дворцовый распорядитель. — Мы еще можем предложить Брадоту сделку.

— Неужели вы хотите быть свидетелем на поединке?

— Никогда ничем подобным не занимался, но одного я вас не оставлю.

Ник благодарно кивнул карцерибусу и направился следом за своим опрометчивым кузеном.

Глава 6

Один из залов нового Палатиума, носивший название Железный, своим видом напоминал редко посещаемый музей. В нем хранилось впечатляющее собрание холодного оружия, которое попало на Абсалон еще в эпоху Великого Переселения. Дворцовый распорядитель Эштон Роледер объявил поединок на мечах и подозвал свидетелей с каждой стороны для выбора оружия. Себастьян прекрасно знал, что Фернан Брадот — один из лучших фехтовальщиков Империи, но почему-то совершенно не волновался. Он наблюдал за тем, как готовится к поединку его соперник, и внезапно понял, что улыбается.

Брадот картинно сбросил на пол расшитый золотом камзол и вышел на ристалище. Он размахивал руками, вращал корпусом, приседал и наклонялся, разогревая мышцы, а Себастьян просто стоял и смотрел на него. Капитан Хартли учил его концентрировать силу внутри себя. Неважно, как сильно ты болен, говорил он, как долго не держал в руках оружие или какая на тебе одежда, нужно просто собраться и проделать все максимально быстро.

В зал были допущены по двое свидетелей от каждой стороны и несколько наблюдателей высокого ранга, но Брадот остался недоволен представительством.

— Здесь слишком много судейских, Роледер! — дворцовый распорядитель поднял раскрытые ладони в знак того, что ничего не может поделать. — Вам отлично известно, что ни я, ни Императрица Кэтрин на дух не переносим это лживое племя, — заявление было наглым и оскорбительным, но никто из присутствующих на него не отреагировал. Наблюдатели, как им и положено, молча ждали развития событий. — Напрасно вы пошли в свидетели, Данфи. Даже ваше присутствие на поединке не заставит меня пощадить ублюдка. Он сам вызвался, поэтому никакой сделки не будет!

— Кстати, об ублюдках, Фернан — Себастьян принял из рук Николаса неказистый тусклый клинок, поднял взгляд на соперника и небрежно поинтересовался. — Люциан случайно не ваш?

От неожиданности Брадот подавился слюной. На несколько мгновений в Железном зале воцарилась гробовая тишина. Лицо Фернана пошло красными пятнами, он сжал рукоять своего меча и рассек воздух широким показательным замахом.

— Как видно, Де-Ар перестарался, пытаясь вбить в твою тупую башку хоть немного ума, — прошипел он, прожигая Себастьяна взглядом. — Вместо этого ты окончательно съехал с катушек, как и твоя мамаша. Не смей при мне непочтительно отзываться об Императоре!

— А то, что, убьете меня дважды?

— И одного раза будет достаточно, — Брадот расставил для устойчивости ноги, взял меч наизготовку и злобно набросился на распорядителя. — Хватит тянуть время, Роледер, формальности можете пропустить. Никакого примирения не будет, так что отведите судейских за черту и давайте сигнал к началу!

Себастьян по-прежнему стоял неподвижно, опустив руку, и мысленно оценивал свое оружие. Клинок был тяжеловат, имел странную форму, но рукоять оказалась довольно удобной и не скользила в ладони. Представив меч как продолжение своей руки, Лангвад напряг и снова расслабил мышцы. В отличие от соперника, он не принял боевую стойку и со стороны, наверное, выглядел полным увальнем. Во всяком случае, лицо его кузена выражало острую тревогу.

Распорядитель не стал спорить. Он поднял руку, а потом резко опустил ее и быстро шагнул за линию, проведенную на каменном полу.

— En gaurde!

Брадот налетел на Себастьяна, как вихрь, неприкрытая ярость делала его движения размашистыми и резкими. Обычно он фехтовал на публику, растягивая удовольствие и наслаждаясь своим явным превосходством, но тема, которой намеренно коснулся молодой ученый, не на шутку разозлила Фернана.

Себастьян шаг за шагом отступал, с трудом уклоняясь от сыплющихся на него ударов и отмахиваясь мечом, как дубиной. Со стороны зрелище выглядело настолько жалким, что его противник заметно успокоился, и на его лицо вернулась усмешка.

— Все еще хуже, чем я ожидал. Владеть мечом — это тебе не языком молоть!

В попытке увернуться от очередного опасного выпада Себастьян споткнулся на неровном полу и упал, его оружие звякнуло о каменные плиты. Брадот вытянул руку и кончиком клинка коснулся шеи молодого ученого.

— Halte! — прозвучал резкий окрик распорядителя.

— Вы меня достали, Роледер! Так и быть, я дам этому ничтожеству подняться, но только один раз, запомните!

Фернан отвел свой меч от горла Лангвада, а потом неожиданно и намеренно сильно ткнул острием в его ботинок, насквозь пробив прочный материал. Из раны на лодыжке обильно хлынула кровь, но Себастьян даже не вздрогнул. Он легко вскочил на ноги, крутанул запястьем, чтобы проверить прочность хвата и неожиданно атаковал.

Все приобретенные на изнурительных тренировках навыки и быстрота реакции вернулись к нему по первому зову. Теперь он знал, что Брадот со всем своим умением не опасен для него, потому что Себастьяна учили лучшие. Единственной проблемой оказалось то, что бой не был учебным, ему предстояло не просто обозначить победный удар, а впервые в жизни довести дело до конца. Убить врага.

Мечи со скрежетом скрестились. Себастьян взялся левой рукой за лезвие, с силой оттолкнул клинок противника, сделал быстрый пируэт и снова атаковал. Любимый финт капитана Хартли окончательно лишил Брадота преимущества. Он больше не тратил силы на презрение и браваду, а пустил в ход все запрещенные приемы, стараясь достать Себастьяна любой ценой.

Когда в лицо Лангвада врезался кулак с зажатой в нем рукоятью меча, а острый край гарды рассек ему щеку, он решил, что с него довольно. Не было никакого смысла затягивать схватку, которая стремительно превращалась в вульгарную драку.

Себастьян чуть отступил, позволил противнику приблизиться, а потом быстро шагнул в сторону, одновременно перебросив меч в левую руку. Длинное, потускневшее от времени лезвие вошло в тело Фернана, не встретив никакого сопротивления. Себастьян сделал так, как его учили: продлил проникновение, убедился, что нанес максимальный ущерб, а потом быстро выдернул клинок.

Брадот замер и опустил глаза. При виде уродливого алого пятна, расплывающегося на белоснежном полотне парадного одеяния, он удивленно приоткрыл рот, но не смог произнести ни звука. Меч выскользнул из его ослабевших пальцев и со звоном покатился по каменным плитам. Фернан покачнулся, а потом вдруг рухнул, как подрубленное дерево.

Когда в зал ворвался полковник Гатлин со своими молодцами, все уже было кончено. Следом за десантниками вошел адмирал Бран, а за ним Максимилиан Брадот.

— Что здесь происходит? Где мой отец? — светловолосый молодой человек бросился к распростертому на каменном полу Фернану. — Нет, этого не может быть… Немедленно позовите медиков! Да не стойте вы, сделайте же что-нибудь!!

«Слишком поздно, — безучастно подумал Лангвад, глядя на дело своих рук. — Ничего уже нельзя сделать…»

Он разжал пальцы, и рукоять меча выскользнула из его ладони.

— Взять его!

Себастьяна подхватили с двух сторон и быстро вывели из зала через эвакуационный выход. Он не чувствовал боли, но правая нога почему-то плохо слушалась, и ему приходилось ее подволакивать, оставляя на полу широкий кровавый след. Наверное, он сильно задерживал движение, потому что десантники вдруг приподняли его над полом и, бряцая броней, побежали по плохо освещенному проходу.

— Кажется, мы слишком поторопились выпустить вас из-под стражи! — пока комфортабельный модуль дворцовой подземки бесшумно скользил по тоннелю, адмирал распекал молодого ученого, как нашкодившего ученика. — Вас ни на минуту нельзя оставить без присмотра! Вы хоть знаете, что натворили?!

Себастьян поднял на расстроенного адмирала пустой взгляд и без всякого выражения произнес.

— Я убил человека.

— Не просто человека, вы убили Фернана Брадота! Кэтрин Кингсли будет вне себя… — Бран осторожно промокнул глубокую ссадину на щеке Лангвада и в раздражении отбросил использованную салфетку. — Нам сейчас только осложнений не хватало!

— Все не так плохо, ваша милость, — сидевший напротив Николас распылил жидкий бинт из баллончика прямо на ботинок Себастьяна в попытке остановить обильное кровотечение. — Когда вы доложите Императрице о нависшей угрозе, смерть Брадота мгновенно перестанет быть сенсацией. Хотите пари? Я ставлю на то, что Кэтрин Кингсли и ее незаконный отпрыск первыми побегут с корабля.

Филипп издал нечто среднее между фырканьем и смешком, и снова повернулся к Лангваду.

— Больше ни шагу из Северного крыла, если не хотите вновь оказаться под арестом. Это приказ!

Себастьян хотел было возразить, что не обязан подчиняться приказам военных, но передумал и благоразумно промолчал. Оцепенение, которое охватило его после убийства Брадота, постепенно проходило, и он попытался разобраться в том, что же на самом деле чувствует. Оказалось, ничего особенного. Не было ни раскаяния, ни ликования, только удовлетворение от хорошо проделанной работы.

Хоть и с большим опозданием, но ему удалось защитить свою семью от одного из самых опасных людей в Империи. Себастьяну хотелось поскорее обнять мать и сестру, пообещать им, что теперь у них все будет хорошо, но первая, кого он увидел на пороге отведенных его семье апартаментов, оказалась мастер Оливия Данли с планеты Кали.

Глава 7

Адмирал Филипп Бран стоял в центре безликой площади дворцового комплекса и наблюдал за взлетом десантного катера с Императорской семьей на борту. Хорошо, что он не побился об заклад с Николасом Холдером. Молодой адвокат оказался прав: вдовствующая Императрица и действующий Император первыми покинули оплот державной власти, а заодно и всех своих подданных.

Внезапная смерть Брадота сильно напугала Кэтрин Кингсли. Она не пожелала разбираться, кто был оскорбленной стороной, а сразу потребовала отдать Себастьяна Лангвада под суд. Но стоило адмиралу заговорить о проблеме, возникшей в Северном крыле, Кэтрин смертельно побледнела и объявила ему, что аудиенция окончена.

Командующий флотом не получил ни приказов, ни распоряжений, отмеченных знаком Императора, его не удостоили даже официальным документом о передаче полномочий Сенату. Как только Император Люциан и его мать спешно покинули дворец, на плечи адмирала Брана легла вся полнота ответственности. Он никогда не вмешивался во внутреннюю политику Империи, защищая ее исключительно от внешних врагов, и теперь почему-то расплачивался за это.

С площади один за другим взлетали катера и частные глайдеры, ближний круг Императорской семьи торопился убраться из опасного места.

Кто-то коснулся его рукава, и адмирал очнулся от глубокой задумчивости. Рядом стоял полковник Гатлин, который нарушил кучу всевозможных предписаний и остался на поверхности планеты, вместо того чтобы сопровождать Императорскую семью.

— Простите, адмирал, я окликал вас, но за этим шумом…

— Ничего, Доминик. Как у нас дела?

— Совсем неплохо. Удалось снять с рейсов два круизных лайнера и целую флотилию малых судов. Надеюсь, этого хватит.

— Отлично! Объявляйте общую эвакуацию в радиусе пяти лиг. Меня мало волнует, куда направится местная элита, но Императорскую яхту за пределы ближнего космоса лучше пока не выпускать, пусть остается под рукой. И спасибо, Доминик, что не бросили меня в этом аду, без вас я бы ни за что не справился.

Полковник Гатлин коротко кивнул беловолосой головой и поспешно направился к своей личной авиетке.

Спустя двое суток после начала эвакуации дворцовый комплекс и все прилегающие к нему здания совершенно обезлюдели. Все самое ценное, включая архив, канцелярию и музейные ценности увезли подальше от места событий. Отряды военной полиции прочесали всю территорию по секторам, чтобы помочь тем, кто по какой-либо причине задержался с отъездом, но теперь и они покинули опасную зону. Где-то в городах ни о чем не подозревающие люди продолжали жить своей повседневной жизнью, а сердце Земли Кингсли замерло в ожидании апокалипсиса.

Тем временем обитатели Северного крыла были заняты осуществлением плана, который Филипп Бран искренне считал безумным. Он перестал спать, потому что каждую ночь видел во сне нежную хрупкую Анну, сгорающую в языках адского пламени. Адмирал поневоле смирился с этим внезапным и неуместным чувством, но даже любовь не заставила его поверить в чудесное спасение после взрыва такой чудовищной силы.

Сегодня в совещательной комнате присутствовали Верховный судья Гаспар Просперо и Главный карцерибус Рауль Данфи. Они не только предложили адмиралу свою помощь, но и согласились разделить с ним ответственность, чего Филипп никак не ожидал.

— Вы были абсолютно правы, ваша милость, — обычно молчаливый профессор Биллер сегодня ерзал на стуле от возбуждения, — на первый взгляд эти генные карты не имеют ничего общего, но, если их обладателей скрестить, открывается поле широчайших возможностей!

— Эдмон, вам не кажется, что подобное определение не совсем подходит…

— Нет-нет, напротив, это именно то, что требуется! В сочетании они могут дать потомство, обладающее совершенно уникальными способностями. Анри Лангвад был действительно выдающимся генетиком, он сумел заглянуть на многие поколения вперед и создать образец…

— Профессор, вы не забыли, что я тоже здесь? — Себастьян потянулся через стол и выхватил у Биллера обе пластиковые распечатки. — Во-первых, я вам не «образец», во-вторых, выбросьте из головы все ваши идеи по скрещиванию, а в-третьих, мы еще можем запросто испариться при взрыве.

— Не говорите так, мой мальчик! — Биллер испуганно замахал на Себастьяна руками. — Обладая подобным набором генов, вы просто не имеете права погибнуть. Более того, вы наша единственная надежда на будущее. Основы этой Империи закладывались на крови, причем строго определенной, и Анри Лангвад сумел проследить некую закономерность. У вас достаточно знаний в этой области, Себастьян, чтобы понять его гениальный замысел и увидеть перспективы…

— Вы слишком увлеклись своими исследованиями и упустили самое главное, профессор: я ни при каких обстоятельствах не собираюсь скрещиваться с Оливией Данли!

Видя, что страсти накаляются, адмирал поспешил вмешаться.

— Эдмон, я думаю, что сейчас не время обсуждать проблемы воспроизводства. Составьте для нас краткую справку на доступном языке и, пожалуйста, не упоминайте о скрещивании в присутствии мастера Данли. К слову, о наследственности. Вам удалось составить генную карту Люциана Кингсли?

— Представьте, да! Только действующий Император никакой не Кингсли, даже не дальний родственник, — Биллер полез в карман, торжественно выложил на стол диск небольшого проектора и надавил на него пальцем.

Над поверхностью стола появилось объемное изображение мужской головы, которое медленно вращалось, позволяя всем присутствующим рассмотреть мелкие черты лица, вьющиеся светлые волосы, немного оттопыренные уши…

— Это и есть виновник наших проблем? — при виде фаворита Кэтрин Кингсли адмирал испытал некоторое разочарование. — Кто-нибудь видел его во дворце?

— Э-э-э, я однажды видел, — виновато пожал плечами советник Таллент. — Если не ошибаюсь, его зовут Сайрус Корк, он занимался в новом Палатиуме хозяйственными вопросами. С ним еще была связана какая-то темная история…

— Бьюсь об заклад, он внезапно и бесследно исчез. Сделать кастеляна отцом наследника — шаг странный и довольно бессмысленный. Хотя есть одна причина, по которой Кэтрин могла решиться на подобное. Этот человек тоже из чужаков?

— Вы, как всегда, смотрите в корень, ваша милость, — профессор Биллер накрыл проектор ладонью, и голограмма исчезла, — он прибыл на Абсалон вместе с будущей Императрицей.

К несчастью, Филипп совсем не чувствовал себя польщенным. Он отдал бы все на свете, чтобы никогда не слышать о Сайрусе Корке. Наверное, эта мысль невольно отразилось на его лице, потому что во взгляде майора Кроу неожиданно промелькнуло сочувствие.

— Поверьте, сэр, в этом вы не одиноки. Такие фальшивые императоры существуют во всех мирах и временах. Их терпят ради сохранения мифического величия или видимого благополучия. Что же касается всего остального, то вам хорошо известно, что король царствует, но не управляет. Кстати, ваш Император дивно похож на своего родного папашу.

Присутствующие согласно закивали, а адмирал отвернулся, чтобы скрыть невольную ухмылку. По его мнению, майор больше других подходил Анне в качестве супруга. Он был хорош собой, умен, имел неукротимый нрав и относился к девушке с нескрываемой нежностью. Но Филиппу почему-то казалось, что у Анны и майора большая разница в возрасте, а в его поведении было больше заботы, чем страсти.

Настало время решать, примут ли хозяева предложенный гостями план, который больше походил на заведомо невыполнимую, самоубийственную авантюру. Вопрос был поставлен на голосование, и его результаты неприятно удивили адмирала. Против оказались только он и профессор Биллер, которому было жаль терять ценный генетический материал. Остальные, видимо, свято верили в чудеса.

Вот уже несколько дней Анна была не просто молчалива, а накрепко закрыта от окружающего мира. Все это время за нее говорил брат Александр, который и сам не произнес ни одного лишнего слова. Филипп уже начал всерьез опасаться за ее здоровье, но ему объяснили, что Анна просто экономит силы перед предстоящим испытанием.

Так называемый «план» заключался в том, что в ближайшие двадцать часов им всем предстояло покинуть Северное крыло. Всем, кроме брата и сестры Корвел, Себастьяна Лангвада и Оливии Данли. Мастер Данли до сих пор не вполне осознавала, что ей предстоит пережить, но была так увлечена белокурым красавцем Александром, что почти не задавала вопросов.

Оливия и Себастьян откровенно недолюбливали друг друга, и на фоне их взаимной неприязни идея Биллера о скрещивании казалась, по меньшей мере, бредовой. Данли не присутствовала на совещаниях, потому что Себастьян категорически отказывался сидеть с ней за одним столом.

Глядя на сосредоточенные и отрешенные лица молодых людей, адмирал чувствовал себя убийцей. Ему приходилось посылать людей на смерть, в конце концов, он командовал военным флотом, но в каждом случае оставалась слабая надежда на благополучный исход. Сейчас у них не было даже этого.

— Мы закончили устанавливать оборудование, привели в порядок помещения наверху и подготовили их так, как вы просили. Но я все равно не понимаю, зачем кому-то нужно здесь оставаться! — Филипп резко поднялся из-за стола и в раздражении прошелся по комнате. — Мы можем ударом с орбиты уничтожить Северное крыло, а вместе с ним и всех незваных гостей. Я предлагал это много раз…

— Если вы выберете силовой метод, адмирал, то сильно осложните мою задачу, — Себастьян тоже поднялся и непроизвольно прижал ладонь к груди, словно испытывал сильную боль. — Давайте закроем, наконец, наше собрание, мне еще нужно успеть попрощаться с семьей.

С этими словами Лангвад направился к выходу, а за ним потянулись и все остальные. Филипп устало махнул рукой полковнику Гатлину, опустился в свое кресло и на минуту прикрыл воспаленные от недосыпания глаза.

Глава 8

Небо над дворцовым комплексом было затянуто серыми тучами, накрапывал редкий дождь, на площади перед старым Палатиумом застыли в ровном строю десантные катера. Адмирал Бран стоял на крыше у зубчатого ограждения и думал о том, что очень скоро это место превратится в руины, а вернее, в огромную дыру в земле. В эти последние часы перед отлетом он попросил Анну Корвел-Хартли о личной встрече на том самом месте, где они разговаривали в первый раз. Неужели это было меньше декады назад? Ему казалось, что с тех пор прошла целая вечность, и уже вечность он испытывает неодолимую тягу к юной чужеземной красавице.

Анна подошла совершенно бесшумно, но Филипп, даже не оборачиваясь, почувствовал ее приближение по дивному аромату духов. Он жадно вдохнул сырой воздух, повернулся и рискнул взять девушку за руку. Она позволила ему эту маленькую вольность.

— Вы выглядите усталым, Филипп, вам нужно отдохнуть.

У Брана невольно вырвался резкий смешок.

— Самое время предаться беззаботному отдыху! — он склонился к тонкой изящной ручке и на несколько томительных мгновений прижался губами к нежной коже. — Я все еще не теряю надежды вас отговорить. Нет никакого смысла здесь оставаться, мы уничтожим их с большого расстояния, и никто не пострадает.

На прелестном сосредоточенном лице Анны застыло выражение стоического терпения. Она осторожно отняла у него свою руку и медленно пошла вдоль ограждения, легко касаясь пальчиками старых выщербленных камней.

— Либо вы так и не услышали нас, либо невнимательно читали послание Императора Фабиана. Сейчас все составляющие находятся на своих местах, картина полностью сложилась, и вам совсем не обязательно верить в существование высших сил, Филипп. Если вы не хотите собственными руками уничтожить Абсалон, дайте нам возможность сделать свою работу.

— Вы действительно считаете, что за Дверью притаилось вселенское зло, и опасность грозит всей планете?

— Под угрозой все живое на ней.

— Даже не знаю, что сказать, я привык мыслить совсем другими категориями…

Анна повернулась к адмиралу и положила ладонь ему на грудь, прямо над бурно колотящимся сердцем.

— Вы давно не спите, Филипп, вас мучают усталость и страх.

— Да, мне страшно. Я каждую ночь вижу во сне взрыв и вас в море огня. Вы именно это называете своей работой? Должен быть другой выход!

— Другого выхода нет, — Анна посмотрела ему прямо в глаза, и Бран почувствовал, как по телу разливается животворное тепло. — Не волнуйтесь, я просто сняла накопившуюся усталость. А сейчас я покину вас, Филипп, меня уже ждут.

Адмирал обернулся и увидел, что у выхода на крышу стоит Николас Холдер. Быть этого не может! Неужели Анна замужем за молодым адвокатом? Парень играл свою роль настолько безупречно, что его кандидатура Браном даже не рассматривалась. Он потрясенно смотрел, как сначала встретились их руки, потом губы. Не обращая внимания на присутствие охраны и самого командующего флотом, Анна и Николас слились в страстном объятии, а потом внезапно исчезли.

Тронный зал старого Палатиума, несмотря на свою обветшалость, смотрелся гораздо лучше нынешнего, потому что в прежние времена архитектура была высоким искусством, а не будничным ремеслом. Но сегодня он выглядел, мягко говоря, странно. На небольшом возвышении стояли два деревянных трона, обитых вызолоченным синтетическим шелком. Они не имели спинок и были придвинуты максимально близко друг к другу, чтобы сидящие на них могли без труда соприкоснуться руками.

Ниже подиума в огромном зале творилось что-то невообразимое. Повсюду сидели, стояли и передвигались человекоподобные роботы, и каждый из них занимался тем конкретным делом, для которого был предназначен. Они мыли, терли, подавали напитки и еду, продавали сладкие брикеты для детей, открывали и закрывали двери, проверяли приборы освещения и делали еще десятки разных полезных вещей. Эту армию уборщиков и технического персонала привезли из музея и дворцовых запасников по просьбе Николаса Холдера и Рауля Данфи. Роботы сильно напоминали толпу бестолково суетящихся людей и должны были ненадолго отвлечь на себя внимание тех, кто выйдет из Двери.

Командующий Императорским космическим флотом стоял на тронном возвышении и с мрачным видом наблюдал, как посреди этого хаоса их гости спокойно и деловито готовят к предстоящему испытанию Себастьяна Лангвада и Оливию Данли. Они оба были одеты в легкие бронекостюмы и укомплектованы полным набором средств, необходимых при аварийной высадке на планету. Молодые люди упорно старались не смотреть друг на друга, но мастер Данли выглядела бледной и испуганной, а Себастьян немного растерянным.

Убедившись, что все застежки и крепления в полном порядке, майор Кроу отошел в сторону, и советник Литгоу набросил на плечи молодых людей поверх доспехов длинные императорские мантии.

— Надеюсь, они не помешают при переходе?

— Не волнуйся, Рэйн.

Брат и сестра Корвел тоже поднялись на подиум. Анна сегодня надела брюки, и адмирал вынужден был признать, что она в любой одежде оставалась воплощенным искушением. Он подавил тяжелый вздох и подошел ближе.

— Можем мы еще что-нибудь для вас сделать?

Анна посмотрела ему прямо в глаза, и сердце Филиппа пропустило удар.

— Я знаю, как это трудно, Филипп, ведь на вас ляжет груз ответственности за все происходящее, и все же попытайтесь услышать меня, — она говорила тихо, только для него одного, и так проникновенно, что Бран ощутил холод в позвоночнике. — Не используйте свои приборы, лучше отключите все прямо сейчас, а если вы не в силах это сделать, ни в коем случае не смотрите и не слушайте то, что здесь будет происходить.

Адмирал чувствовал себя участником какой-то космической фантасмагории. В этом торжестве абсурда понять что-либо было невозможно, единственное, что ему оставалось — слепо положиться на удачу.

— Почему на вас с братом нет брони? — спросил он гораздо резче, чем намеревался.

— Потому что нам она не нужна, Филипп. Когда все закончится, отправьте своих людей на поиски Себастьяна и Оливии как можно скорее.

— Эта задача мне ясна, я уже обо всем распорядился. А где прикажете искать вас и вашего брата?

В глубине колдовских зеленых глаз переливался, набирал силу звездный свет. Анна была уже очень далеко отсюда, за гранью реального мира.

— Пока не знаю, мы это решим в последний момент.

Подошло время посторонним покинуть Палатиум. До боли стиснув зубы, адмирал наблюдал за сценой прощания. Мужчины из окружения Анны подходили по очереди, опускались на колено и почтительно целовали ей руку. Девушка стояла неподвижно и только едва заметно кивала каждому, словно заключая с ним молчаливый договор. Николас Холдер подошел последним и честно попытался исполнить тот же ритуал, но внезапно опустился на оба колена и судорожно прижался лицом к ее ладоням. Анна мягко оттолкнула его и повелительно указала на дверь.

— Уходите сейчас.

Эхо негромко произнесенных слов раскатилось по огромному залу, и все невольно замерли. Роботы тоже прекратили свою возню, но через пару мгновений снова пришли в движение. Рауль Данфи с майором подхватили Николаса и быстро вывели из зала, а за ними вышли все остальные.

Адмирал Бран опомнился только тогда, когда за ним с грохотом захлопнулись парадные двери старого Палатиума. Чувствуя себя одним из этих нелепых сервисных роботов, он быстро зашагал через площадь к своему катеру.

Себастьян украдкой бросил взгляд на наручный хронометр и попытался расслабить сведенные судорогой мышцы. Десантную броню для них максимально облегчили и тщательно подогнали по размеру, но он все равно казался себе тяжелым и неуклюжим. Время ожидания неумолимо истекало, и он, наконец, решился повернуться к Оливии. Мастер Данли была белой, как мел, и все же умудрилась смерить его неприязненным взглядом.

— Даже мантия не сделала тебя похожим на Императора, ты все равно остался типичным ботаником.

Неожиданно для себя Себастьян криво усмехнулся.

— Зато ты выглядишь по-королевски, величие тебе к лицу.

От его скупого комплимента Оливия даже растерялась.

— Ушам не верю! Это что, шутка?

— Это правда, Лив. Рядом с тобой Императрица Кэтрин не потянула бы и на прислугу, — Себастьян осторожно сжал ледяные пальцы строптивой подруги. — Не бойся, мы с тобой в надежных руках.

Как Оливия ни пыталась храбриться, у нее непроизвольно дрогнул подбородок. Она вцепилась в его руку мертвой хваткой, но потом опомнилась, гордо выпрямилась и вызывающе обронила.

— Я знаю, потому что мне хорошо знакомы руки Александра.

Себастьян остался невозмутим. Сейчас он испытывал сочувствие к этой сильной женщине с непростым характером и ранимым сердцем. Он никогда ее не любил. Их давние отношения были следствием юношеской невоздержанности и отчасти любопытства с его стороны. Себастьян никак не ожидал, что эта короткая связь будет иметь такие разрушительные последствия. Оливия Данли испытывала к нему подлинные чувства и до сих пор не простила за то, что он ими пренебрег.

Оливия мельком оглянулась на волшебников, которые стояли, опустив головы, словно готовились прыгнуть вниз с большой высоты.

— Ты знаешь, сколько нужно лететь до Одилона? — она говорила шепотом, но он почему-то прозвучал, как крик. — Никакого взрыва недостаточно, чтобы добросить нас туда, это попросту невозможно! Мы с тобой оба изучали космическую навигацию и законы физики. Как ты можешь верить, что они на такое способны?!

Действительно, как? Природу магии Себастьян постичь так и смог. Он до сих пор не понимал, почему происходят те или иные чудесные превращения, и кто такие волшебники на самом деле. Он просто привык доверять людям, которые не оставили его в беде и ни разу не подвели.

— Нас не добросят, а скорее забросят на Одилон, Оливия. Взрыв нужен не для придания нам необходимого ускорения, а для того, чтобы открыть портал. Долго объяснять. Ты просто делай то, что нужно и постарайся сохранить ясную голову. Наверное, нам с тобой будет страшно и неприятно, но продлится это недолго.

— Хуже всего ожидание неизвестности. Ты хоть знаешь, что именно будет происходить?

Себастьян протянул руку и осторожно похлопал Оливию по закованному в броню плечу.

— Ты тоже это знаешь, Лив. Придут безобразные могущественные старики, немного похозяйничают тут, а потом это место превратится в груду камней.

Мастер Данли раздраженно фыркнула.

— У тебя всегда было все просто, Баст! Бери то, делай это, иди туда. Ты никогда не любил сложностей, всеми способами их избегал… — Оливия осеклась и лишь гневно одернула пурпурную мантию. — А если пришельцы не погибнут при взрыве? Вдруг им тоже удастся спастись?

— Не удастся. Внутри меня скрыто то, что не оставит им ни единого шанса на спасение: печать Кингсли и кровь Мортимеров.

Глава 9

Всю дорогу до Форка Николас угрюмо молчал, забившись на самое дальнее сидение глайдера. Все эти безумные дни он добросовестно играл роль адвоката, держал дистанцию, вязал себя узлами, чтобы его чувства и эмоции не стали помехой для молодой волшебницы, но прощание с ней оказалось последней каплей. Со своим страхом за любимую он совладать не смог, и она вынуждена была прибегнуть к магии, чтобы заставить его уйти.

Сейчас он не видел и не слышал ничего вокруг, запершись в своем внутреннем мире, и только изредка реагировал на происходящее. Друзья, как могли, пытались его поддержать, но они и сами не находили себе места от беспокойства. Никто не знал точного времени взрыва и места, где потом окажутся волшебники. «Все зависит от того, сколько у нас останется сил», — сказала его жена. Их только двое против древней расы кровососов и тысячи зарядов, погребенных под фундаментом старого Палатиума…

Николаса вновь окатило ледяной волной страха. Он настолько плохо контролировал себя, что не мог даже поддерживать разговор. Ему хотелось побыть одному, но в гостевом доме на верхнем ярусе «Кордилины» было слишком многолюдно. Под надуманным предлогом Ник выскользнул из апартаментов и поднялся на посадочную площадку.

Время ожидания тянулось, как густая патока, влажный воздух был тяжел и неподвижен. Уже вечерело, небо над Форком окрасилось во все оттенки зеленого и пурпурного, но сообщений с орбиты по-прежнему не было. Коммуникатор молчал. Ник стоял у самого края прочного настила, отрешенно наблюдая, как один за другим вспыхивают яркими огнями причудливые стеклянные пузыри на крышах соседних инсул, как снуют между ними, словно назойливые насекомые, легкие летательные аппараты. Ночная жизнь столичного полиса набирала обороты, а он чувствовал сосущую пустоту у себя внутри. Где же ты, Анна?..

Не в силах больше бездействовать, Николас повернулся и решительно зашагал обратно. Но едва он успел приложить руку к дверной панели, как сзади ему на шею накинули удавку. В любой другой день у нападавшего не было бы ни единого шанса застать врасплох Николаса Холдера, но он выбрал именно этот, когда молодой адвокат от беспокойства совершенно утратил бдительность.

Петлю затянули так сильно, что у Ника моментально потемнело в глазах. Он еще попытался нащупать трос на своей шее, чтобы немного ослабить удушье, но огни ночного города внезапно померкли, а потом наступила полная темнота…

У императорского кресла имелись невысокие подлокотники, и Себастьян вцепился в них изо всех сил. Его сердце колотилось, как безумное, в груди ощущалась странная вибрация. Он все время пытался сделать глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, но никак не мог набрать достаточно воздуха. Себастьян далеко не сразу догадался, что означают эти неприятные ощущения. Они были уже здесь, их таинственные гости, по ЭТУ сторону Двери!

Лангвад слегка отклонился назад, чтобы почувствовать присутствие Анны у себя за спиной, и явственно услышал в подземелье приглушенный грохот. Этот звук повторялся раз за разом, становясь все громче, все ближе, а потом наступила тишина. Некоторое время было слышно только тихое жужжание десятков работающих механизмов, но внезапно все шесть дверей, ведущих в тронный зал, медленно распахнулись. Себастьян затаил дыхание, рядом в священном ужасе застыла Оливия.

На первый взгляд в черных согбенных фигурах пришельцев не было ничего зловещего. С виду они походили на неухоженных стариков в длинных потрепанных одеждах, но их ментальная мощь подавляла все, что имело хотя бы искру разума. Попавший в зону их влияния человек оставался в сознании, то есть, видел, слышал и чувствовал, но себе он больше не принадлежал. Несколько ужасных мгновений даже Себастьян испытывал на себе эту рабскую покорность, желание пасть ниц и даже убить себя ради них, но, по счастью, он не смог пошевелиться. Когда адекватность восприятия восстановилась, молодой ученый смог, наконец, открыто взглянуть в лицо своему кошмару.

Пришельцев оказалось семеро, и выглядели они в точности так, как описывал Император Фабиан, словно с тех пор на Абсалоне не сменилось несколько поколений. Идея Николаса сработала прекрасно: старики сосредоточили все свое внимание на суетящихся роботах, и за это время Себастьян успел собраться с силами.

С одной стороны, он перестал дрожать и цепляться за подлокотники, а с другой — ему стали все труднее даваться самые простые вещи. Мозг освободился от чуждого влияния, а вот физическое давление начало нарастать, как во время перегрузок. Вдобавок отпечаток на грудинной кости горел огнем, и когда его пульсация вошла в резонанс с сердечными сокращениями Себастьяна, тот начал задыхаться.

Филипп Бран ожидал, что в знакомой обстановке боевого корабля почувствует значительное облегчение, но этого так и не произошло. Его флагман был чересчур велик для низких орбит, особенно таких перегруженных, как у Абсалона, поэтому адмирал развернул свой штаб на околопланетном сторожевике. Судно несло на себе большой запас вооружения, было не слишком поворотливым, но достаточно вместительным, что отвечало основным требованиям командующего.

Этот корабль предназначался для круглосуточного наблюдения за ближним космосом, его станция слежения ежесекундно принимала и обрабатывала огромные объемы информации, но сейчас все его приемные устройства были обращены на один единственный объект — старый императорский Палатиум.

Проклятая приверженность долгу так и не позволила адмиралу полностью отключить трансляцию с планеты, но из осторожности он приказал вдвое сократить обычную дежурную смену. Сидя на капитанском мостике сторожевика, Филипп изо всех сил боролся с искушением хоть краем глаза заглянуть в тронный зал Северного крыла. Обычно все обработанные данные стекались на его адмиральский пульт, и он мог одним прикосновением или голосовой командой вызвать нужные сведения. Но сегодня хрупкая зеленоглазая красавица наложила запрет на его служебные привилегии…

— Капитан, у нас сбой оборудования на станции слежения! — вахтенный офицер вывел на вспомогательный экран схему внутренних помещений корабля. — Уже два эпизода нехарактерных повреждений… Больше напоминает диверсию, чем обычную поломку… Вот еще, смотрите, как будто кто-то намеренно крушит аппаратную!

Капитан сторожевика развернул свое кресло к оператору.

— Что там у них происходит? Мичман, дайте мне связь со станцией…

— Отставить!!! — рявкнул адмирал, но было уже поздно — паренек первого года службы успел коснуться сенсорного индикатора.

Пульт заблокировали за мгновение до того, как молодой мичман внезапно задрожал всем телом и начал биться в конвульсиях. Со стороны это выглядело так, будто он пытался причинить себе наиболее сильный вред, разбивая в кровь голову,лицо и руки.

Под завывание сирены капитанский мостик наводнили бойцы полковника Гатлина. Они с трудом уложили парня на пол и попытались оказать ему первую помощь, но Бран уже знал, что все их усилия напрасны. На губах мичмана выступила кровавая пена, глаза вылезли из орбит, а потом он перестал дышать.

— Капитан, немедленно изолируйте аппаратный отсек! Перекройте им доступ к спасательным ботам, снизьте давление до минимальных значений, чтобы те, кто еще жив, потеряли сознание, и без моего приказа в аппаратную ни ногой. Выполняйте! Полковник, можно вас на два слова?

Гатлин коротко кивнул и вслед за адмиралом покинул мостик.

Себастьяну очень хотелось взять Оливию за руку, но он твердо помнил, что сделать это можно будет только по сигналу. Мастер Данли тряслась на соседнем троне от ужаса и омерзения, а он не мог толком ни подбодрить, ни поддержать ее. К несчастью, поспешная эвакуация дворцового комплекса привлекла немало желающих поживиться тем, что в спешке было забыто или осталось без охраны, и теперь мародеры всех мастей стягивались в Северное крыло группами и поодиночке. Они шли прямо к месту расправы, как агнцы на заклание, покорные и безответные, готовые на все ради своих мучителей. Себастьян был уже не в силах бороться с дурнотой. Он услышал, как мучительно рвет рядом Оливию, поспешно наклонился вперед, и его вывернуло наизнанку.

В своих текстах Император Фабиан не погрешил ни единым словом, ничего не преувеличил и не сочинил. Все происходило именно так, как он описывал. Немощные с виду старики вспарывали людей, как мешки с удобрениями, а потом деловито копались в их внутренностях, не обращая внимания на то, что жертвы еще живы.

Теперь величественный Тронный зал старого Палатиума было уже не узнать. Каменный пол стал скользким от гидравлической эмульсии и крови. Биомеханические детали, человеческие органы, кишки, разноцветные сплетения проводов, отделенные от тел головы роботов и людей — все это было неспешно рассортировано и свалено в небрежные кучи.

На указательных пальцах у Древних имелся длинный, острый как нож, коготь, которым они легко разделывали мягкие ткани, хрящи и суставы. Себастьян невольно получил излишне наглядный урок анатомии и, чтобы сохранить рассудок, вынужден был воззвать к ученому внутри себя.

Он машинально отмечал, что пришельцы одинаково действуют обеими руками, что зубы у них отсутствуют, а кожные покровы имеют чешуйчатую структуру. Они не носили обувь, так как их ступни были покрыты толстой коркой грязи, из которой далеко вперед выдавались загнутые окостеневшие ногти. Длинные черные балахоны из грубой ткани были сильно потрепаны и свисали у пола заскорузлыми от крови клочьями…

Пришельцы никуда не торопились, делали свою кровавую работу медленно и основательно. Когда они, наконец, добрались до подиума, Себастьян испытал одновременно острый страх и болезненное облегчение. Скоро весь этот кошмар, так или иначе, закончится. Один из Древних схватил Оливию за плащ и вспорол когтем рукав бронированного костюма, а заодно и кожу на правой руке. Запах ее крови привел старика в подобие экстаза. Он закатил белесые глаза, что-то удовлетворенно промычал и жадно присосался к запястью девушки сморщенным безгубым ртом.

Оливия истошно завизжала.

— Оставь ее немедленно, мерзкое чудовище!!! — крикнул Себастьян, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься на пришельца с кулаками.

Слова древнего языка привлекли внимание остальных пришельцев. Они прекратили свою возню с трупами и подошли поближе, чтобы рассмотреть живого человека, и Себастьян вынужден был позволить воняющей кровью и испражнениями грязной твари проткнуть когтем кожу в основании своей ладони. И тут произошло неожиданное.

Длинный коготь внезапно задымился, словно его окунули в кислоту, и стал быстро менять форму, оплывая прямо на глазах. Пришелец издал придушенный звук удивления, остальные в тревоге застыли, обступив Себастьяна и Оливию. Когда от длинного когтя ничего не осталось, и процесс распада коснулся плоти, Древний взревел, как раненый вепрь и другой рукой направил на Себастьяна короткий блестящий стержень.

На мгновение Лангваду показалось, что неизвестная магия прожгла насквозь его грудинную кость и испепелила сердце, но внезапно, противясь чуждому вторжению, в нем вскипела кровь Мортимеров, родовое наследие Звездных скитальцев.

— Сейчас, Ботаник, — короткая команда Ксана прозвучала буднично и спокойно, как на тренировке по фехтованию.

Себастьян быстро схватил Оливию за руку, а в следующую секунду старый Палатиум содрогнулся.

Глава 10

Что-то случилось с Николасом… Анна почувствовала неладное еще до появления Древних, и с этого мгновения ее сознание словно раздвоилось. Она лихорадочно пыталась не потерять из виду тот эфемерный след, который всегда приводил ее к любимому, но проследить его до конца так и не успела. Когда открылись двери Тронного зала, она знала только, что Ник все еще жив. Находясь внутри магического кокона, волшебница пыталась подавить все эмоции, чтобы своим беспокойством не сбить настрой Ксана, но братец уже устремился ей на помощь, и связывающая их нить завибрировала, дала слабину. Сбой был крохотным, едва заметным, но в раскладе сил произошли непоправимые изменения. Теперь они с Ксаном не смогут удержаться на поверхности планеты…

Анна еще глубже ушла внутрь себя, оставив брата наблюдать за внешними событиями. Ей был необходим объект не слишком удаленный от Абсалона, но она не знала точного местоположения кораблей, на которых им приходилось летать. Эти объекты были настолько малы, что она рисковала промахнуться. Время стремительно истекало, и едва ли не в последний момент молодая волшебница увидела выход. Прямо над местом событий она почувствовала взволнованное биение неуступчивого, честного и нежного сердца.

Слава Богам, Ксан действовал безупречно и доверился ей без раздумий. Когда произошел первый взрыв, Анна отбросила вуаль невидимости. В отличие от брата, она впервые стояла лицом к лицу с противником в смертельной магической схватке, и успела увидеть ужас в выцветших глазах бессмертного упыря, который внезапно осознал, что все кончено.

Для стороннего наблюдателя старый Палатиум просто взорвался, оставив после себя огромную дыру в теле планеты, но для волшебников все происходило иначе. Взрыв словно разложился на множество мелких фрагментов, каждый из которых нужно было отметить строго определенным действием.

Когда произведенная разорвавшимися зарядами сила достигла своего апогея, Анна открыла портал, а Ксан вытолкнул в него Себастьяна Лангвада и Оливию Данли. Теперь счет шел уже не на доли мгновения, а на ничтожные промежутки времени, которые не смог бы зафиксировать ни один прибор. Краем сознания волшебница отметила семь вспыхнувших в погребальном костре взрыва магических аур, свернула защитный кокон и приникла к брату.

После тщательной проверки всех отсеков на четырех палубах бойцы полковника Гатлина доложили, что больше на сторожевике никто не пострадал. Адмирал позволил себе немного перевести дух, но беспокойство и чувство вины глодали его все сильнее. Он не поверил словам Анны, потому что подобное всепроникающее влияние казалось ему абсолютно невозможным. Но неизвестные пришельцы действительно использовали все установленное оборудование против них, и теперь только наглухо заблокированная станция слежения принимала сигналы многочисленных датчиков, которыми было нашпиговано Северное крыло.

Прошло довольно много времени, старый Палатиум все еще был цел, и Филипп стал надеяться, что взрыва удалось избежать.

— Зафиксирована вспышка в северной оконечности дворцового комплекса. Координаты…

Адмирал впился взглядом в обзорный экран, на котором взрыв сначала выглядел маленькой мигающей точкой, а потом изображение начало стремительно меняться. Объект приближался, раздвигая границы плотной облачности, пока не проявились рваные контуры огромной воронки, которая при многократном увеличении показалась Брану просто бездонной.

Старого Палатиума больше не существовало, от него осталась только дыра в земле. Филипп привстал, чтобы лучше разглядеть руины, а в следующее мгновение оказался на полу, потому что в него с силой врезалась Анна. Рядом барахтался капитан сторожевика, которого сбил вместе с командирским креслом непонятно откуда взявшийся Ксан. При виде брата и сестры Филипп испытал такое облегчение, что позабыл удивиться их внезапному появлению. Он извернулся, принял сидячее положение и с величайшей осторожностью прижал к груди бесчувственную волшебницу.

Ник очнулся внезапно, и, не открывая глаз, попытался оценить обстановку. Он был прочно прификсирован к гладкой металлической поверхности и полностью обездвижен. Когда он попытался наклонить голову, в горло ему тут же врезался прочный трос, заставив вновь прижаться затылком к стене. Николас проглотил ругательство. Вот попал… Пока он находился в отключке, кто-то его раздел, правда, только наполовину. На нем еще оставались брюки и ботинки, но голой спиной и плечами Ник чувствовал холод металла.

Открыв глаза, он ровным счетом ничего не увидел, потому что в помещении, где его держали, было темно. Довольно долго ничего не происходило, и Ник, по возможности, постарался расслабить мышцы, которые от напряжения невольно сводило судорогами. Он поочередно проверил на прочность фиксаторы на руках и ногах и убедился, что без посторонней помощи освободиться не сможет. Скорее всего, его здесь замучают до смерти, и он сам виноват в том, что так глупо попался.

В помещении вспыхнул свет, но такой яркий, что Ник быстро зажмурился. Малейшая попытка открыть глаза вызывала обильное слезотечение, интенсивность освещения ослепляла даже сквозь закрытые веки, и все же Николасу удалось за долю мгновения взглянуть на свою тюрьму. Теперь он знал, где находится и чего следует ожидать. Когда яркий свет вновь сменила непроглядная тьма, в глазах еще долго плавали радужные пятна, но как только он адаптировался к темноте, свет вспыхнул снова. Это повторялось раз за разом с различными промежутками, чтобы не дать ему привыкнуть или приспособиться.

Холдер старался никак не реагировать на происходящее, просто стоял с закрытыми глазами, пытаясь подготовить свое тело к предстоящим испытаниям. Ему приходилось слышать о таких пыточных камерах. Это были обычные бытовые агрегаты, которые немного «усовершенствовали», установив в них дополнительное оборудование. Здесь не требовались ни тюремщики, ни охрана, можно было просто оставить человека в камере, нажать кнопку и идти по своим делам. Все остальное делала заложенная в память устройства программа.

Для усиления эффекта Ника еще и обездвижили. Кто-то ненавидел его так сильно, что хотел причинить перед смертью как можно больше страданий. Он цинично подумал, что ему уготована участь пищевых брикетов, которые не нравились его новым друзьям. Но следующая мысль заставила Николаса невольно содрогнуться всем телом. Он никогда больше не увидит Анну…

Было жарко, как в пустыне Одилона, пот заливал глаза, что-то давило на грудь прямо над выжженным клеймом, причиняя ужасную боль…

— Дыши, Баст, вдыхай, я тебе говорю!

Он открыл рот и попытался вдохнуть раскаленный воздух, но на губах выступила пена, горячая, как вулканическая лава.

— Все хорошо, вдыхай, попробуй еще раз! — давление на грудь пропало, но адское жжение осталось. Он снова попытался втянуть воздух в легкие. — Давай, открывай глаза, хватит уже притворяться мертвым! Ты что, хочешь бросить меня здесь совсем одну?!

Нет, конечно, нет, он не может бросить женщину в беде… Надо как-то собраться с силами и начать дышать… Может быть, тогда его перестанут трясти, дергать и хлестать по щекам…

Себастьян с трудом приподнял веки. Он увидел над собой высокое белесое небо и злое желтое солнце. Кажется, совсем недавно он здесь уже был…

— Проклятье, опять Одилон… — язык распух и с трудом ворочался в пересохшем рту. — Воды… Можно мне … глоток воды?

— Можно, но только глоток, а то неизвестно, сколько нам еще придется здесь просидеть, — божественно прохладная влага оросила воспаленные губы, потекла по языку, скользнула в саднящее горло. — Попробуй подняться, потому что тащить тебя я не смогу. Нам нужно добраться до ближайшей дюны и укрыться в тени.

Услышав страдальческие нотки в голосе Оливии, Себастьян моментально мобилизовал все имеющиеся у него ресурсы. С трудом поднявшись на ноги, он покачнулся, но устоял, а потом обреченно огляделся. Песок, песок и еще раз песок, будь он трижды проклят… Примерно в четверти лиги от них виднелось подходящее возвышение, которое давало немного тени. Он махнул рукой в сторону дюны.

— Думаю, то, что надо и не слишком далеко.

— Да … наверное.

Лангвад, наконец, взглянул на свою спутницу и невольно застонал. Внутренняя сторона правой руки Оливии была распорота от локтя до запястья. По неровным краям глубокой борозды кровь свернулась и потемнела, а в глубине раны все еще алела и сочилась. Под жарким пустынным солнцем рука начала быстро распухать, и Себастьян, забыв о себе, принялся искать набор первой помощи.

На них с Оливией все еще болтались пурпурные императорские мантии, но часть экипировки рассыпалась, а доспехи выглядели растерзанными. Судя по длинному следу, их прилично протащило по песку, и рану следовало немедленно промыть.

— Приборы не работают, я пыталась включить датчик оповещения, но он тоже накрылся. Даже накопители сдохли. Разряда не было, и мне пришлось запускать твое сердце вручную, а я раньше никогда такого не делала. Ты не дышал, когда мы здесь оказались, этот мерзкий старик напоследок ткнул тебе чем-то в грудь … — при одном воспоминании Оливия вся передернулась. — Не трать на меня так много воды, Баст, просто наложи повязку.

Себастьян пытался удалить всю грязь, которая попала в открытую рану, но очищающей эмульсии ему не хватило, а воду приходилось экономить. Он провозился довольно долго, потому что, к своему стыду, не слишком хорошо умел оказывать первую помощь. Непривычно покладистая Оливия не жаловалась на боль, не дергалась, не пыталась давать ему советы. Она просто сидела на песке и терпеливо ждала, когда он закончит.

— Вроде, все…

Перевязанная от локтя до запястья раздувшаяся рука Оливии внушала Себастьяну сильную тревогу. Неизвестно, какая зараза могла быть на когтях этих древних тварей. А вдруг они ядовиты?! Он впрыснул ей и себе антидот, а потом поспешно залепил заживляющим пластырем дыру в основании ладони, откуда у него самого еще сочилась кровь. И только теперь Лангвад вспомнил о маленьком пузырьке с розоватой жидкостью, который Фиарэйн на прощание сунул ему в карман. Опасно было проводить такой эксперимент в пустыне, но если не останется другого выхода…

Себастьян собрал все, что им могло понадобиться, и промокнул пот со лба.

— Давно мы здесь? Мой хронометр тоже не пережил переход.

Мастер Данли взглянула на солнце.

— Нет, не очень, но мне почем-то кажется, что давно, — она, наконец, сбросила мантию и попыталась одной рукой избавиться от брони. — Скажи мне правду, Баст, тебе раньше приходилось видеть нечто подобное? Ну, переходы эти, порталы…

— Да, приходилось, — Себастьян подошел к Оливии, быстро снял с нее доспехи и нахлобучил девушке на голову защитный капюшон. — Пойдем, тебе нельзя оставаться на солнце. Надо разбить лагерь и установить отражатель, чтобы нас быстрее нашли. В прошлый раз мне очень не понравилось ночевать в пустыне.

Глава 11

— Да, живы, оба у нас на борту… Просто появились после взрыва прямо на капитанском мостике… — адмирал Бран стоял возле двери в медотсек, потому что никак не решался уйти и оставить Анну на попечение корабельного медика. — Я уже пытался связаться с адвокатом Холдером, но он мне не ответил… Что?! Проклятье! Какими силами?.. Если вам нужна помощь… Да, майор… Да, понимаю… Да, это возможно, никаких проблем… Но только в том случае, если вы доверяете… Сегодня же будет сделано, не сомневайтесь…

— Простите, адмирал…

— Сейчас иду, Лео! — Бран предупреждающе поднял руку и снова вернулся к разговору. — Послушайте, Кроу, нам никак не удается привести их в чувство… Вы хотите сказать… Как, совсем ничего?.. И сколько это может продолжаться?.. Вы уверены, что… Понимаю… Да, меня уже ждут… Да, случилось… К сожалению, не обошлось… Удачи вам в поисках и до связи!

В узкий коридор перед станцией слежения набились все свободные от вахты члены команды сторожевика. Бойцы полковника Гатлина, вооруженные короткими пневматическими пушками, бесцеремонно оттеснили флотских, оцепили дверь и встали наизготовку. Командующий коснулся панели внутрикорабельной связи.

— Выровняйте давление внутри станции и активируйте запорное устройство.

Через пару минут тревожного ожидания электронный замок пискнул, и дверь бесшумно отошла в сторону. Люди в тесных переходах затаили дыхание. Станция слежения была погружена в темноту, оттуда не доносилось ни звука, но в холодном воздухе ощущался стойкий запах свежей крови.

— Дайте свет! — в просторном круглом помещении ожили пульты операторов, замигали разноцветные индикаторы, полусфера потолка превратилась в карту звездного неба, но адмирал, бросив один только взгляд в распахнутую дверь, повернулся к капитану сторожевика. — Немедленно уберите отсюда своих людей, оставьте только аварийную команду.

Обычно молчаливый полковник Гатлин переступил порог и витиевато выругался. Станция слежения была от пола до потолка забрызгана кровью. Четыре изуродованных до неузнаваемости окровавленных тела — вот и все, что осталось от половины дежурной смены. Парни, прослужившие вместе не один год, со звериной жестокостью растерзали друг друга и часть корабельного оборудования.

— Это исключительно моя вина, Доминик, я ведь так и не смог до конца поверить нашим гостям.

— Как в такое можно поверить? — Гатлин осторожно переступил через лужу крови и проверил одного из пострадавших в надежде обнаружить у него признаки жизни.

На Филиппа внезапно навалилась многодневная усталость. Он уже давно не спал и даже не мог припомнить, когда в последний раз ел, но расслабляться было пока рано.

Ник знал, чего следует ожидать, но все же его сердце невольно дрогнуло, когда металлическая стена за спиной начала стремительно нагреваться. Феерия света и тьмы продолжалась в том же порядке, но теперь к ней прибавились колебания температур. Как только нагрев достигал обжигающей стадии, и кожа Ника прикипала к металлу, стена начинала так же стремительно остывать. Пот на теле превращался в изморозь, а обожженная спина и руки буквально примерзали к гладкой поверхности. Николас не знал, сколько перепадов температур выдержит его тело, поэтому старался не дергаться и только до хруста стискивал зубы.

Вечность или две спустя Ник перестал контролировать вдохи и выдохи, потому что неподвижные мышцы почти не сжимались от холода, он не мог дрожать, и его тело корчилось в одной нескончаемой судороге. Когда же мороз сменяла нестерпимая жара, Ник уже не успевал переводить дыхание.

Несколько раз он терял сознание, но тогда, чтобы привести его в чувство, по металлическим фиксаторам пропускали электрический разряд. Кто-то внимательно за всем этим наблюдал и наслаждался каждой секундой мучительной агонии.

Очнувшись от очередного забытья, Ник с трудом подавил стон. Спина горела адски, тело изнывало от боли, трос все сильнее давил на горло, потому что ослабевшая шея уже не могла удерживать клонящуюся вперед голову. Он с усилием расслабил сведенную челюсть и разлепил веки. Камера была нормально освещена, а в ее центре, заложив руки за спину, стоял высокий темноволосый парень и рассматривал пленника, словно любопытный музейный экспонат.

— С возвращением, мессир Холдер, — приветливо заговорил он. — На этот раз вы заставили себя подождать, но так и быть, я вас прощаю. Я решил представиться вам лично, хочу оказаться последним человеком, которого вы увидите перед смертью. Тэнк Сэйд, к вашим услугам. Быть может напоследок, вы хотите о чем-нибудь меня попросить?

Тэнк Сэйд по прозвищу Душитель был известным серийным убийцей. Для преступника, имевшего твердую репутацию в мире криминала, он оказался довольно молод. Ник знал, что полиция разыскивает форкского душителя в нескольких мегаполисах, тем не менее он до сих пор гулял на свободе. Патологически жестокий, хитрый и изворотливый наемник легко избегал ловушек, оставляя за собой шлейф из задушенных или до смерти замученных жертв. Так вот кого нанял Брадот-младший, чтобы поквитаться за смерть отца… Он явно не поскупился, потому что услуги Душителя были не каждому по карману.

Убийца смотрел на Николаса с выражением вежливого ожидания, а тот по адвокатской привычке в свою очередь изучал противника. И что-то во взгляде жертвы наемнику не понравилось. В нем не было панического страха, одна только холодная оценка. Тэнк Сэйд передернул плечами и обиженно надул губы.

— Это невежливо — не отвечать, когда с вами разговаривают, мессир Холдер. Вы до сих пор ни разу не вскрикнули, ни о чем не попросили, даже не попытались меня перекупить, а ведь ходят слухи, что вы человек не бедный. Знаете, существует немало способов заставить вас молить о пощаде. Я могу начать дробить вам кости или выкалывать глаза. Говорят, это очень больно, — молниеносным движением Душитель извлек из рукава кинжал и с угрожающим видом шагнул к пленнику.

Ник не дернулся, даже не моргнул. Один меткий удар мог существенно сократить мучения, все равно жить ему оставалось недолго. Сверкающее лезвие со свистом рассекло воздух и замерло в паре дюймов от лица Ника, потом убийца ловко развернул клинок и убрал его обратно в рукав.

— Шутка. Я терпеть не могу вида крови, даже замороженной. Вы и так скоро умрете, хотя продержались намного дольше других. Как говорится, ничего личного, я просто сделал свою работу и при этом даже не испачкал рук, — в качестве доказательства он продемонстрировал Нику свои чистые ладони, а потом издевательски расшаркался. — Желаю вам приятной агонии, мессир Холдер. Вы сделаны из крепкого материала, но рано или поздно все равно сломаетесь. Прощайте! — манерный убийца помахал ручкой, и в это мгновение в камере снова погас свет.

— Николас! Ник, ты слышишь меня?! Все уже позади, сейчас мы тебя освободим…

— Арман, придержите голову вот так…

— Гастон, подайте мне скорее чистое полотно…

— Медбокс готов, можно перекладывать…

— Во имя неба, беритесь осторожнее, на спине совсем нет кожи…

— Ник, пожалуйста, дыши, вдыхай…

Слова доносились из невероятного далека. Угасающее сознание Ника еще сделало жалкую попытку откликнуться, но на этом жизненный ресурс полностью иссяк. Тьма подступала со всех сторон, он больше не чувствовал своего измученного, истерзанного тела и не управлял им. Он его предательски покинул.

С борта десантного катера адмирал Бран разглядывал огромную воронку, образовавшуюся на месте взрыва. Старый Палатиум перестал существовать, а с ним еще несколько зданий хозяйственного назначения, включая один из корпусов Имперской академии. Больше не было величественного фонтана, построенного еще первым поколением переселенцев на просторной площади Согласия. Самой площади тоже больше не было. Чудовищной силы взрыв не оставил от исторической части дворцового комплекса камня на камне.

При мысли о том, что Анна и ее брат находились в его эпицентре, Филипп похолодел. Он до сих пор не понимал, как им удалось выжить в этом аду. Все случилось именно так, как было обещано, а самое главное: Себастьяна Лангвада и Оливию Данли действительно отыскали посреди бескрайней пустыни на планете Одилон в другой солнечной системе…

— Адмирал, вы только взгляните на это! — полковник Гатлин с досадой ткнул пальцем в иллюминатор. — Я уже готов поверить во все, что угодно, но каким чудом она смогла уцелеть?!

Луч прожектора выхватил из темноты чудом уцелевший фрагмент стены, к которому была намертво прилеплена немного потускневшая металлическая Дверь, на которой при ближайшем рассмотрении не обнаружилось ни единой царапины.

— История оказалась настолько фантастической, что мы так и смогли принять ее всерьез, Доминик. Эта штука действительно не принадлежит нашему миру.

— И что нам теперь с ней делать?

Некоторое время адмирал задумчиво рассматривал обманчиво простой и от этого еще более зловещий артефакт, а потом тяжело вздохнул.

— Что делать? Для начала зальем это место строительным раствором, завалим камнями, засыплем землей. А потом, наверное, превратим в искусственное озеро, — он повернулся к полковнику Гатлину и посмотрел ему прямо в глаза. — И только десяток человек в Империи будут знать, что все без исключения принятые меры абсолютно бесполезны. Остается надеяться, что в ближайшие триста лет с ТОЙ стороны Двери никто не появится.

Филипп грустно подумал, что они еще легко отделались, но их заслуги в этом не было. Всю работу проделали удивительные люди, которые пришли издалека, чтобы помочь им спасти свой дом и напомнить, с чего на Абсалоне все начиналось.

Прошло больше суток, прежде чем удалось установить местонахождение каждого участника событий, и двое из них сейчас находились в критическом состоянии. Как ни торопились военные спасатели, но к тому времени, как им удалось отыскать в пустыне Себастьяна и Оливию, у девушки уже началось заражение крови. Похищенного Николаса Холдера тоже нашли очень быстро, но и его состояние внушало острую тревогу. Жизнь молодого адвоката пока удавалось поддерживать только при помощи медицинского бокса.

Анна и Александр, на первый взгляд, не имели никаких повреждений, но продолжали спать глубоким беспробудным сном на борту личной яхты командующего, на которую их перевезли с соблюдением строжайшей секретности.

Филипп чувствовал себя вымотанным морально и физически. Пожалуй, за всю флотскую карьеру он ни разу так не уставал. Все эти безумные, тревожные дни его подпитывало и держало на плаву не столько чувство долга, сколько другое, сложное и неоднозначное чувство к прекрасной, загадочной женщине с далекой планеты.

Он с самого начала знал, что его чувство останется безответным, но ни о чем не сожалел. Любовь сделала его внутренний мир богаче и заставила поверить, что даже в их безумном мире еще живы такие давно забытые явления, как доверие и дружба. Филипп всем сердцем надеялся, что адвокату Холдеру удастся вырваться из цепких когтей смерти, потому что ни при каких обстоятельствах не желал видеть слезы в колдовских зеленых глазах Анны, не хотел стать свидетелем ее горя. А еще адмирал впервые всерьез задумался о будущем и с удивлением обнаружил, что прежние планы на жизнь больше не представляют для него никакого интереса.

Часть 6. Новое назначение

Глава 1

Обнаженный Кэйд стоял у прозрачной стены хозяйских апартаментов и смотрел на погруженный в темноту внутренний двор с непременным фонтаном посередине. Неспешно переливающиеся, красиво подсвеченные струи воды были единственным ярким пятном в сдержанном, лаконичном ландшафте поместья Мортимеров. Эльфийскому восприятию Кэйда претило все в этом унылом техногенном мире. Все, кроме женщины, чьи нежные объятия он только что покинул.

До этой ночи он внутренне не был готов остаться здесь на неопределенный срок, но теперь поневоле смирился с неизбежностью. Его прекрасная госпожа, как всегда, оказалась права. Мона Корвел не только отправила своего телохранителя в длительную ссылку и поручила важную миссию, она сделала ему совершенно неожиданный подарок. Теперь он точно знал, как можно в одно и то же время испытывать и восторг, и отчаяние. Его друзья уже собирались в обратную дорогу, и Кэйд всем своим существом рвался отправиться вместе с ними домой, но здесь его удерживала причина более важная, чем долгожданное возвращение.

— Когда мужчина вот так стоит ночью у окна, то, скорее всего, он планирует побег, — Изабель обвила его теплыми руками и тесно прижалась к спине. — Пусть я покажусь малодушной, но мне невыносимо думать о том, что скоро ты покинешь Абсалон. Я еще не готова тебя отпустить.

Кэйд накрыл ее руки своими.

— Если бы я собирался сбежать, Бель, то набросил на себя что-нибудь из одежды. К тому же мое теперешнее состояние не располагает к прогулкам, — Кэйд легко сжал ее ладошку, провел вниз по своему телу и усмехнулся, когда его возлюбленная потрясенно ахнула. — Ты все еще хочешь поговорить о расставании?

Как это ни удивительно, Изабель до сих пор не утратила способности краснеть и смущаться. Она по своей природе была очень мягкой и непосредственной, и та живость, которую долгие годы в ней подавляли, теперь, слава Богам, стала проявляться все чаще. Кэйду нравилось общение с ней, и в постели, и вне ее. Все шло к тому, что очень скоро бывшая мадам Лангвад станет миссис Джеймс Макфарланд, как в шутку уже называл ее майор Кроу.

— Если честно, Кэйд, не хочу! Я впервые в жизни счастлива, но это ничего не значит по сравнению с твоей необходимостью. Я не наивная дурочка и прекрасно понимаю, что ты давно отдал свое сердце другой женщине.

— Бель…

— Ты не обязан мне ничего объяснять, Кэйд, я и так уже догадалась, что по недосмотру взяла чужое.

Эльф повернулся, вгляделся в белеющее в полумраке лицо Изабель и осторожно отстранил ее от себя.

— Раз разговор зашел об этом, позволь мне все-таки одеться, — он быстро облачился в домашнее платье, активировал ночной светильник и снова взял Изабель за руки. — Из всех нас только Фиарэйна дома ждет возлюбленная. Правда, она давно мертва, но это уже совсем другая история. Много лет назад я покинул эльфийский народ, чтобы жить среди людей. Мое сердце и мой меч были добровольно отданы прекрасной женщине, которую я поклялся защищать ценой собственной жизни. Она могущественная волшебница, Светлая госпожа, мать Александра и Анны и жена моего лучшего друга. Мы с ней никогда не были любовниками. Я преданно служил, пока она не вернула мне клятву, чтобы я как равный мог стоять с ней рядом. Я считаю этих людей своей семьей, а замок Розы — своим домом. Тебе достаточно такого объяснения? — Изабель обдумала слова Кэйда и очень серьезно кивнула. — Я был рожден свободным, Бель, и все же не смогу защитить тебя своим эльфийским именем, а вот вымышленное человеческое на Абсалоне более реально. Как Джеймс Макфарланд с планеты Земля я предлагаю тебе брачный союз, быть может, не самый престижный, зато максимально надежный. Ты согласна?

— Да, — моментально ответила Изабель, — да, я согласна. Я бы согласилась, окажись ты простым искателем приключений или даже космическим пиратом. Но почему ты вдруг заговорил о браке? Тебе совершенно необязательно на мне жениться, я соглашусь на любые условия. Вдруг официальные отношения будут тебе в тягость?

Кэйд терпеливо вздохнул и сделал шаг вперед, чтобы сократить расстояние между ними. Теперь Изабель смотрела ему в лицо снизу вверх прозрачными топазовыми глазами.

— У меня есть три веские причины, чтобы сделать все по закону. Во-первых, у меня будет право тебя защищать, во-вторых, я так хочу…

— А в-третьих? — Изабель в нетерпении поднялась на носочки и сжала пальцами отвороты его домашней куртки. Кэйд едва сдержал глупую усмешку, чувствуя непривычный трепет там, где размеренно билось его сердце.

— В-третьих, ты сама не захочешь, чтобы наш сын родился бастардом.

— Что… — Изабель даже нахмурилась от усилия понять его последние слова. — Ты пошутил?

— Нет, Бель, я бы никогда не стал потешаться над такими важными вещами. Ты носишь под сердцем моего ребенка, — ее молчание длилось так долго, что Кэйд забеспокоился. — Это известие не порадовало тебя? Ты больше не хочешь иметь детей?

— С ума сошел?! Конечно, я хочу от тебя детей! Но это невозможно. Или возможно? В моем возрасте?! Мне нужно присесть…

Кэйд быстро усадил Изабель на неудобный диван, налил воды в высокий узкий стакан, напоминавший сосуд для химических опытов, и примостился рядом.

— Спасибо, — Бель взяла стакан, подержала его в руке и вернула обратно, так и не сделав ни глотка. — Просто поверить не могу, я даже еще ничего не почувствовала… Как же ты узнал?

Кианнасах разгладил пальцем озабоченную морщинку между светлыми бровями Изабель и осторожно привлек ее к своей груди.

— Все эльфы связаны между собой магическими узами, поэтому нам не нужны никакие исследования. Мы просто знаем и все.

— Вы и пол ребенка можете определить?

— Конечно, ведь наш сын наполовину эльф.

Изабель внезапно приникла к Кэйду, обвила его руками и стиснула изо всех сил.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что я не сплю, что все это не сон!

— Это не сон, Бель, это подарок удивительной женщины, которая может предвидеть будущее. Я и сам такого не ожидал. Даже не знаю, каким буду отцом…

— Хорошим, — убежденно сказала Изабель. — Нет, прекрасным! Ты самый добрый и заботливый человек из всех, кого я знаю.

Человек, как же… Кэйд обнял свою возлюбленную, прижался подбородком к ее теплой макушке и закрыл глаза. Боги, под чем он только что подписался?

Глава 2

Ник испытывал настоятельную потребность чем-то себя занять, но ему ничего не позволяли делать, поэтому он просто мерил шагами спальню и без конца поправлял вечерний костюм. Он одергивал сюртук, оглаживал рукава, трогал узел шейного платка, его руки в тонких перчатках находились в постоянном движении. В действительности за всей этой бурной деятельностью скрывалась банальная неуверенность, состояние совершенно не свойственное Николасу.

Последние события оставили в его душе неизгладимый след, и дело было не только в перенесенных испытаниях. Самой большой неожиданностью оказалось число людей, пришедших ему на помощь. Ника искала полиция Форка во главе с комендантом Арманом Готье, тюремное ведомство, поднятое по тревоге Раулем Данфи, и весь судейский корпус с самим Верховным Гаспаром Просперо.

В кратчайший срок были собраны сведения об имуществе, принадлежавшем семейству Брадот, устроены настоящие облавы, проверено множество помещений, а в них обыскана каждая щель. Ника нашли очень быстро, и это спасло ему жизнь, но теперь по какой-то странной, необъяснимой причине он чувствовал, что недостоин всех предпринятых его друзьями усилий. Ему было стыдно. В самый ответственный момент он умудрился выпасть из обоймы и всех подвести…

— Дому, с вашим костюмом все в полном порядке, если вы еще раз дернете, то что-нибудь оторвете, — Бек отстранил руки Николаса и разгладил складку на его парадном сюртуке. — Советник Литгоу позволил вам встать совсем ненадолго, поэтому постарайтесь не утомляться и не делать резких движений.

— Спасибо, я помню, Бек— Ник учтиво кивнул и снова потянул себя за рукав. — Кто-нибудь уже приехал?

— Пока только ваш друг мессир Данфи и Верховный судья. Остальные на подходе.

Когда профессор Биллер перестал опасаться за жизнь Николаса, друзья перевезли его из Императорского госпиталя в дом Себастьяна, и он сразу попал в надежные руки Бека. Старый слуга поставил для себя в гостевых апартаментах раскладную кровать и не отходил от постели Ника ни днем, ни ночью. Он ухаживал за повязками, помогал с процедурами и даже пытался кормить молодого хозяина с ложечки. Благодаря его неусыпным стараниям, Николас быстро шел на поправку. Сегодня ему, наконец, разрешили подняться с постели и присутствовать на званом обеде.

Парадный сюртук для официальных выходов пришлось натягивать прямо на противоожоговый бандаж, который все еще покрывал большую часть тела Николаса. От повязок исходил стойкий запах антисептика, и перебить его ничем не удавалось.

С момента пробуждения Ник не страдал от физической боли, но стоило ему закрыть глаза, как память немедленно возвращала его в ту злополучную ночь. Он снова находился в кромешной тьме, чувствовал, как трескается и расползается его кожа, как на раскаленной металлической стене с шипением поджаривается голое мясо его спины, чтобы уже через несколько минут намертво к ней примерзнуть. Он отчетливо помнил, как скрежетал зубами и безжалостно закусывал окровавленные, распухшие губы, как, в конце концов, сдался, обессиленно уронил голову на грудь, и тонкий заледеневший трос перерезал ему гортань…

Ник машинально поднес руку к горлу и немного ослабил шейный платок. Чтобы понапрасну не пугать окружающих, он изо всех сил старался оставаться в своем привычном образе, хотя на самом деле являлся уже какой-то новой версией самого себя. Причина была в том, что прежний Николас Эллиот Холдер после многочасовой контрастной пытки умер десять дней назад в заброшенном продуктовом хранилище на руках у Рауля Данфи.

Ник медленно вдохнул и невольно поморщился, когда тесный бандаж уперся ему в ребра. Помимо прочих неприятностей, ему до сих пор так и не удалось выяснить местонахождение Анны. Все, к кому он обращался с бесконечными вопросами, отвечали предельно уклончиво. Какое-то время Ник даже подозревал, что от него пытаются скрыть самое худшее, но друзья и родственники выглядели слишком спокойными для фатального исхода, поэтому он прекратил бесполезные попытки.

— Как я выгляжу, Бек? По-вашему, мне можно показаться в приличном обществе, особенно перед дамами?

Легкая небрежность его тона нисколько не обманула старого слугу. Некоторое время Бек задумчиво смотрел на Николаса, а потом осторожно взял его за плечи и повернул к напольному зеркалу в белой каменной раме, которое тот упорно игнорировал.

— Дому, наберитесь, наконец, мужества и взгляните сами, потому что мне вы все равно не верите.

Ник не желал видеть себя в зеркале, и вовсе не потому, что теперь был обезображен. Он испытывал не страх, даже не опасение, а смутную неприязнь при одной только мысли, что встретится в зеркале с уродцем alter ego. Конечно, противиться было глупо, ведь рано или поздно ему все равно придется это сделать. Так почему не сейчас? Ник поднял голову и в упор посмотрел на свое отражение.

Понадобилась целая минута на осознание того, что увидели его глаза. Он выглядел … как обычно. Ни ужасных шрамов, ни рубцов, ни уродливых пятен, ничего. Гладкое бледное лицо, легкие тени под глазами, сухие губы — все, как всегда. Придраться в его внешности было абсолютно не к чему, но вместо того, чтобы обрадоваться, Николас почувствовал себя обманутым. С ним явно что-то не так…

Он пристально вглядывался в своего двойника из Зазеркалья, пытаясь отыскать в нем то, что недавно безвозвратно утратил. А может быть, как раз наоборот, невольно приобрел? Его смущало не отсутствие следов пытки на теле, а та странная пустота внутри, которую теперь нечем было заполнить. Словно он принес в себе из небытия частицу вечности…

Чтобы как-то отвлечься от мрачных мыслей, Ник стянул перчатки и принялся решительно расстегивать сюртук. Если все на самом деле так хорошо, как выглядит, то почему бы ему прямо сейчас не избавиться от надоевших повязок?

Он хотел было повернуться, чтобы попросить об этом Бека, и тут за его плечом прямо из воздуха появилась Анна. Наконец-то! Ник позволил себе громкий облегченный вздох и протянул руку, чтобы нежно погладить ее щеку прямо в отражении. Но едва только его пальцы коснулись стекла, как зеркальная поверхность внезапно подернулась рябью, и рука прошла сквозь нее, не встретив никакого сопротивления.

Вместо того чтобы сразу же отшатнуться, Николас на мгновение застыл, а потом, повинуясь какой-то неопределимой потребности, сделал шаг вперед и оказался по другую сторону реальности. Он еще успел услышать отчаянный крик Анны, а потом плотная серая мгла сомкнулась вокруг него и поглотила все звуки.

Глава 3

Волшебница так глубоко ушла в себя, что перестала слышать неумолчный шум огромного полиса. Стоя на краю посадочной площадки, она всей мощью своей магии поддерживала раскинутую над Абсалоном огромную поисковую сеть. Малейшее возмущение в густом переплетении эфемерных волокон немедленно указало бы ей нужное место. Но время шло, а сеть по-прежнему оставалась темной и неподвижной.

От напряжения у Анны начали дрожать руки, по телу постепенно разливалась липкая слабость. После взрыва старого Палатиума волшебница еще полностью не восстановилась, и сейчас сохраняла контроль над сетью лишь ценой неимоверных усилий.

— Не стоит истязать себя, Нэн, — Ксан одним движением оборвал контрольные нити и крепко обнял сестру. — Ты не хуже меня знаешь, что это бесполезно. Даже если предположить, что Тень когда-нибудь отпустит Николаса, отследить его будет уже невозможно.

Волшебник говорил очень тихо, чтобы остальные не слышали его слов. Почти от всех, кто присутствовал на званом обеде, повторное исчезновение Николаса удалось скрыть. Но адмирал Бран и карцерибус обладали каким-то сверхъестественным чутьем на неприятности, поэтому сейчас тоже стояли на крыше «Кордилины» в ожидании хоть какой-то информации. Только новостей о Нике не было, и быть не могло.

То, что с ним произошло, больше не казалось роковой случайностью, в игру неожиданно вмешались силы неподвластные даже волшебникам. В ту роковую ночь майору Кроу и архивариусу пришлось пойти на отчаянный шаг. Прежде чем умирающего Николаса погрузили в медицинский бокс, они успели влить ему в горло большую дозу Эликсира. Слишком большую. В критический момент никто не подумал о последствиях, а тем более, не задался вопросом: какая метаморфоза может произойти с молодым адвокатом, если в кровь Мортимеров добавить кровь Корвелов и залить все это магическим Эликсиром? Теперь они поневоле узнали ответ.

Анна усталым жестом смахнула с платья остатки световой оболочки и опустилась на кушетку. Она уже три дня беспрерывно курсировала между домами, в которых ее муж жил, гостил или просто бывал. Единственное место, куда она еще не заглядывала, был дом Этьена Де-Ара, но Ник вряд ли отыскался бы именно там. Пока еще удавалось держать его отсутствие в секрете, но долго так продолжаться не могло. Рано или поздно придется объяснить заинтересованным людям, почему после всех предпринятых ими усилий адвокат Николас Холдер снова бесследно исчез.

С Ником случилосьне просто худшее из возможного, а нечто совершенно невозможное. Он попал в то единственное место, куда волшебникам вход был заказан. Анна не могла ни последовать за мужем, ни дотянуться до него. Оставалось только ждать. Время в Зазеркалье текло гораздо медленнее, чем в других мирах, и для каждого попавшего туда оно текло по-разному. Человек, который у себя дома отсутствовал всего несколько часов, мог прожить за Гранью недели и даже месяцы. Николаса не было уже три дня…

Негромкий стук в стеклянную дверь заставил волшебницу вздрогнуть.

— Простите, если помешал вашему отдыху, мадам, но вас сейчас нелегко застать на месте, — при виде адмирала Брана, Анна хотела подняться с кушетки, но он быстро приблизился и опустился рядом с ней на колено. — Прошу вас, не вставайте! Я позволил себе заказать на кухне горячий обед и свежие фрукты, потому что вам давно пора поесть и немного отдохнуть. Пока все остальные еще в столице, вы сможете выспаться в тишине и покое.

— Выспаться? Я и так проспала все на свете, Филипп!

— Этот летаргический восьмидневный сон вряд ли можно назвать полноценным отдыхом, мадам! Если бы я заранее знал, какую цену вам придется заплатить за все эти чудеса, то ни за что не согласился с вашим безумным планом, — взглянув на прекрасное бледное лицо, Бран немного смягчился. Он осторожно разжал ее крепко стиснутые холодные пальцы и попытался согреть в своих ладонях. — Вы появляетесь на корабле, находящемся на околопланетной орбите, а потом внезапно оттуда исчезаете. В вашей среде это считается нормальным?

— Боюсь, что да. Мне пришлось это сделать, Филипп, я слишком поздно почувствовала приближение опасности.

Ее тихий голос заметно дрогнул, и адмирал едва не утратил выдержку. Борясь с желанием обнять девушку, он встал на оба колена и осторожно коснулся поцелуем тонкой изящной руки.

— Вы, несомненно, очень могущественны, Анна, но все же не Господь бог. Трагедии иногда случаются, с этим ничего не поделаешь. Насколько я успел узнать Николаса Холдера — он человек редкого личного мужества, поэтому обязательно найдет способ вернуться к вам. Надо просто подождать.

Как недавно выяснилось, терпение не являлось сильной стороной Анны. Ей до смерти хотелось прижаться к надежной груди Брана и выплакать свое горе в мягкое сукно адмиральского мундира, но еще больше ей хотелось поверить его словам.

— Вы слишком великодушны, Филипп, я не заслуживаю такого отношения.

— Вы заслуживаете царствия небесного, но я сейчас не об этом. Всю жизнь я старался избегать привязанностей, считая их пустой тратой времени, досадной помехой на своем пути. Всем страстям я предпочитал холодный мертвый вакуум и теперь наказан за это. Я беспомощен, уязвим, зависим, и все же счастлив, как никогда в жизни, — Анна слушала признание адмирала так внимательно, словно ждала от него откровения, и Бран ее не разочаровал. — Когда сильное чувство выжигает тебя изнутри, остается либо погибнуть, либо родиться заново. Простите, наверное, мне не следовало касаться этой темы…

— Нет-нет, Филипп, вы сказали необычайно важную вещь! Родиться заново…

Взгляд волшебницы затуманился, она мягко высвободила свои руки из ладоней Брана и в следующее мгновение исчезла, оставив командующего Имперским флотом стоять на коленях возле белой кушетки.

Глава 4

На этот раз в дом внутри скалы Анну привел не привычный магический шлейф, а какое-то жалкое неясное предчувствие. Но и его оказалось достаточно. Боги наконец-то сжалились над волшебницей, потому что на синем ковре возле зеркала, встроенного прямо в скальную породу, она увидела парадный сюртук Николаса, а поверх него — противоожоговый бандаж с оборванными креплениями. Ее мужу всегда не терпелось избавиться от официального костюма, и он сбрасывал одежду, где попало. Правда, позже все аккуратно собирал и возвращал на место. Похоже, что и теперь его привычки не изменились…

Те немногие, кто порой возвращался из-за Грани, изменялись до неузнаваемости. Внешне эти люди оставались прежними, но в их внутреннем мире уже хозяйничала Тень. Они начинали совершать странные поступки, не узнавали родных и друзей, могли искалечить, а иногда и убить человека без видимой причины. В Зазеркалье, как правило, попадали люди, отмеченные особыми талантами, поэтому Николас Холдер мог представлять для Тени особый интерес.

От страха и волнения у Анны похолодело в животе. Она понятия не имела, как вести себя с этим новым, изменившимся Николасом. В ванной слышался плеск воды, значит, он был дома, вот только волшебница больше не ощущала его присутствия.

Она снова стояла под арочным входом и украдкой подглядывала за моющимся Ником. Он проводил руками по телу до боли знакомыми скупыми движениями, так же упирался ладонями в прозрачную перегородку и наклонял голову, подставляя шею и спину под упругие струи воды. Только сейчас, глядя на него, вместо привычного сладкого предвкушения Анна испытывала неуверенность и беспокойство.

Главная проблема заключалась в том, что на людей, побывавших за Гранью, ни один вид магии больше не действовал. В случае опасности волшебнице оставалось только перенестись в то место, где нет зеркал. Анна невольно коснулась пальцами полоски шрама на внутренней стороне запястья и с трудом перевела дыхание. Нет, не может быть, чтобы они с Ником утратили всякую связь! Он ее Избранник, потомок Звездных скитальцев, Небесный Меч, а теперь еще и… Кто? В кого успел превратиться ее возлюбленный, пока она спасала абсолютно чужой ей мир?

В ванной стало тихо, и, не чувствуя под собой ног, Анна неловко попятилась к центру комнаты. Ее сердце едва не выскакивало из груди, ладони вспотели. Даже перед встречей с Древними она так не волновалась.

Когда Николас появился под аркой, волшебница взглянула на него и в ужасе ахнула. Глаза ее мужа были цвета обсидиана, как будто впитали в себя не просто темноту ночи, а всю черноту космоса. Но через мгновение Ник моргнул, и его взгляд стал прежним, эффект светопоглощения пропал бесследно.

Анна постаралась взять себя в руки. Она с трудом втянула воздух в сжавшиеся легкие и с ног до головы внимательно оглядела новую версию Николаса Холдера. Из одежды на нем было только обмотанное вокруг бедер полотенце, на гладкой коже и волосах еще поблескивали капельки воды. Следов нечеловеческой пытки на его теле не осталось, но теперь волшебница не знала, что именно излечило нанесенные увечья — большая доза Эликсира или трехдневное пребывание в Зазеркалье.

Грудь Ника мерно вздымалась и опадала в такт спокойному дыханию, но каждый мускул, каждая линия тела были напряжены и прорисованы так четко, словно над ними трудился античный скульптор. С самой первой встречи Анна восхищалась не какими-то отдельными чертами Избранника, он нравился ей весь, целиком, словно был создан специально для нее. Воин и любовник…

И тут, словно в ответ на ее мысли, у Ника под полотенцем вспух и затвердел внушительный бугор. Вся кровь бросилась Анне в лицо, когда она сообразила, что в упор разглядывает его полуобнаженное тело.

— Ну, и каков твой вердикт? — сдержанно усмехнулся Ник. — Я, конечно, далек от эталона…

Он сделал шаг ей навстречу, но Анна инстинктивно вскинула руку, не позволяя ему приблизиться.

— Пожалуйста, не двигайся!

— Как скажешь, любимая, — принимая условия игры, Николас примирительно показал ей пустые ладони. — Я не сдвинусь с места.

Анна на всякий случай отступила еще на шаг назад.

— Просто стой, где стоишь, пока я кое-что не выясню.

— Что происходит, Нэн? Ты просто злишься на меня или я внезапно стал тебе неприятен?

— Не говори глупостей, ни то, ни другое! Я только хочу убедиться, что это действительно ты.

Ник озадаченно поднял брови.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Я должна быть уверена, что ты тот самый Николас, который три дня назад пропал из дома Мортимеров.

— Ах, вот оно что, — Ник мгновенно помрачнел и недоверчиво посмотрел на волшебницу. — По-твоему, я чужак, вселившийся в тело твоего мужа?

— Я пока не знаю, но ты можешь быть опасен для окружающих.

— Даже так?

— Ты наверняка изменился.

— Настолько, чтобы превратиться в злобного маньяка? Ты серьезно? — Анна взволнованно кивнула. — Ну и дела…

Ник явно расстроился. Он немного постоял в раздумье, а потом, придерживая полотенце, решительно направился в спальню.

— Нет, постой, ты обещал не двигаться с места!

— Я передумал, Нэн. Зачем понапрасну удерживать меня здесь, если ты и так видишь всех людей насквозь?

— Да, людей вижу, — неуверенно согласилась волшебница.

— Нэн, ты пытаешься мне сказать, что я больше не человек?

Они стояли, разделенные пространством комнаты, такие близкие, но сейчас бесконечно далекие друг от друга. У Анны от усталости и волнения звенело в ушах, каждый вдох теснил грудь.

— Я не знаю, Николас, моя магия больше не действует на тебя.

То, что теперь отражалось в глазах Ника, больше всего походило на разочарование. Он долго смотрел на Анну, словно ждал хоть каких-то разъяснений, потом отвернулся и молча вышел из комнаты.

После недолгого колебания волшебница бросилась следом за ним.

— Только держись подальше от зеркал! Давай я сама подберу тебе одежду.

Ник, уже успевший натянуть первые попавшиеся брюки, перестал их застегивать и поднял голову.

— Что означает это предложение: конец твоих сомнений или попытку как-то меня контролировать?

В светло-серых глазах, в глубине которых по-прежнему искрился и переливался звездный свет, Анна вдруг увидела то, что ножом резануло ее по сердцу. Боль. Нику и без того пришлось немало выстрадать, но с ее появлением жизнь молодого адвоката превратилась в настоящий ад. Мона не раз предостерегала дочь, что любое могущество имеет свою оборотную сторону, к несчастью, Анна вспомнила об этом слишком поздно.

С трудом сдерживая нервную дрожь, она сделала шаг, за ним еще один, а потом внезапно бросилась к мужу.

— Прости меня, Ники, я все сделала неправильно! На самом деле, я ни в чем тебя не подозреваю, просто мне очень, очень страшно…

Ник обхватил волшебницу обеими руками и крепко прижал к себе.

— Нэн, неужели ты и вправду меня боишься?

Не отрывая щеки от его обнаженной груди, Анна замотала головой. Теплый аромат его кожи, взволнованное биение сердца, учащенное дыхание — теперь только это говорило волшебнице о состоянии ее возлюбленного. Магическое восприятие молчало.

— Нет, Ники, нет, мне страшно, потому что я тебя больше не чувствую!

— Шутишь? — у Николаса вырвался невольный смешок. Его ладонь скользнула вниз по спине Анны и плотнее притиснула ее к возбужденному мужскому телу. — А сейчас чувствуешь? Вот это и есть самая настоящая магия, Нэн, все остальное — лишь перемещение энергии.

Глава 5

Ник старался не шевелиться, чтобы ненароком не всколыхнуть разлитую по комнате блаженную негу. В полумраке таинственно мерцали напольные светильники, слабый поток воздуха из распахнутых окон шевелил белые драпировки. Анна крепко спала, уткнувшись головой в его плечо, а Ник лежал с открытыми глазами и прислушивался к ее сонному дыханию.

Этой ночью ему так и не удалось утолить свой чувственный голод, и он не очень четко понимал, в чем причина подобной ненасытности. Не желая давать новую пищу страхам Анны, которая и без того сомневалась в его идентичности, Ник безжалостно усмирил пожар в крови. Он опасался излишней горячностью нарушить то хрупкое равновесие, которое установилось в их отношениях, поэтому без раздумий наступил на горло собственным желаниям.

Совсем недавно Ник наивно полагал, что ведет напряженную и довольно опасную жизнь, но на фоне последних событий прежнее существование теперь казалось спокойной, безмятежной идиллией. По прихоти безжалостной Судьбы он успел за короткий срок дважды переродиться и теперь даже в точности не знал, кем является.

Ник не ощущал перемен в своем сознании, не страдал провалами в памяти. Если быть максимально точным, он вообще больше не страдал. Не было ни душевного надлома, ни сосущей пустоты внутри, словно обе его метаморфозы наложились одна на другую и составили некое целое. Нового Ника Холдера.

Он не просто побывал в мире антиподов, а жил и действовал в иной реальности довольно продолжительное время. Вместо привычной смены дня и ночи там все было погружено в мягкие сумерки. Они сглаживали яркие цвета, поглощали громкие звуки и даже замедляли течение времени. Любого, кто попадал в эту странную субстанцию, она сначала тщательно изучала, а потом перекраивала заново.

Для каждого «гостя» сумеречный мир генерировал свой собственный фрагмент пространства, в котором он мог существовать. Все происходящее в этом замкнутом мирке отражало душевное состояние его владельца. Ник попал туда в момент острого личностного кризиса, но за время пребывания в Зазеркалье к нему вернулись уверенность и внутреннее равновесие, а заодно появились способности, в которых он пока еще до конца не разобрался.

Ту пустоту, что Ник носил в себе с момента клинической смерти, теперь заполняла сумеречная субстанция. Самым большим неудобством для его нынешнего воплощения стали новые обязательства, наложенные на него за Гранью. Теперь он должен был исполнять Священный долг и ни с кем не говорить об этом…

Когда Анна, наконец, открыла глаза, за окном смеркалось. Она понятия не имела, сколько проспала на этот раз, потому что после исчезновения мужа ее чувство времени ощутимо притупилось. Обнаженный Ник лежал рядом в расслабленной позе, дыхание его было спокойным и размеренным. Он выглядел мирно спящим, словно и не покидал постель, но магическое чутье подсказывало Анне, что она опять многое пропустила.

Левая рука Ника была откинута на подголовник, и на внутренней стороне запястья виднелась четкая полоска шрама. Анна прикоснулась к отметине, чтобы почувствовать связь, ощутить ток горячей крови в венах, пульсацию его жизни. Сейчас она горько сожалела, что уделяла так мало внимания собственному мужу, что не успела пристальней к нему приглядеться и лучше его узнать. Волшебница все время куда-то спешила, постоянно была занята. Она просто исчезала, оставляя Ника в одиночестве переживать последствия ее ошибок, опустилась до того, что попыталась его же в них и обвинить.

Анна обвела пальчиком изгиб его верхней губы, потом наклонилась и проложила цепочку поцелуев по линии челюсти и шее Ника. Она так до сих пор и не преуспела в науке нежной страсти, но горела желанием исправить это упущение. Анна начала старательно копировать те ласки, которые Ник всегда щедро ей дарил, и так увлеклась процессом, что не заметила, как напряглось его тело.

Чтобы жене было удобнее к нему прикасаться, Ник осторожно повернулся и попытался сдержать участившееся дыхание. Ему не хотелось неосторожным движением или звуком спугнуть прекрасную богиню, которая покрывала поцелуями его грудь и живот, постепенно спускаясь туда, где невероятно нежная кожа плотно обтягивала тяжелый стальной стержень, символ его мужественности.

Волшебница жарко дохнула на него, а потом медленно провела по всей длине кончиком языка. Ник дернулся, с его губ невольно сорвался хриплый стон. Анна на мгновение подняла глаза и увидела, что он запрокинул голову и замер в ожидании интимного откровения, на которое она до сих пор ни разу не решалась.

Сейчас Ник был полностью открыт ей. Он перестал следить за выражением лица, каждая мышца его тела напряглась и четко обозначилась. Даже без посредства магии Анна ощущала тот неутоленный чувственный голод, который он постоянно в себе подавлял. Их свидания были слишком редки и всегда сильно ограничены временем. Когда тело Ника выгнулось навстречу, а пальцы требовательно вплелись в ее волосы, волшебница опустила голову и раздвинула губы…

Он безоговорочно уступил Анне ведущую роль, дал ей возможность сполна насладиться своей женской властью, в которой она усомнилась, утратив на него магическое влияние. Наверное, впервые в жизни Ник находился в полном подчинении и наслаждался каждым мгновением своей зависимости. Но очень скоро на смену блаженному смирению пришли голод и жажда.

Удовольствие становилось уже почти непереносимым, а насыщения все не наступало. Чем неистовее бушевал любовный шторм, тем нестерпимее становился голод. Не в силах больше балансировать на пике экстаза Ник одним плавным движением поменял местами их сплетенные тела. Теперь он стал хозяином положения, но вожделенная цель по-прежнему оставалась для него недостижимой.

Видя, что Ник вот-вот отступит из опасения доставить ей неудобство, Анна решилась на отчаянный шаг. Какой-то древний женский инстинкт подсказал ей простой и эффективный способ освободить Николаса. Она обхватила руками его голову, притянула ее вниз, а потом неожиданно сильно прикусила ему кожу немного пониже уха. Ник резко вскрикнул, но не от боли, а потому, что его охватил неконтролируемый оргазм, и на несколько ударов сердца он полностью утратил связь с действительностью.

Глава 6

Несмотря на все старания, Юджин никак не мог собраться с мыслями. За всю жизнь такого с ним не случалось ни разу. В любых критических ситуациях, в полубессознательном состоянии, даже на пороге смерти его мозг работал четко и эффективно. А теперь в голове было пусто и пыльно, как на старом чердаке. Майор сидел на самом краю неудобной кушетки, упершись локтями в колени, и невидящим взглядом обводил сдержанный, если не сказать унылый, пейзаж за окном. Ему не нравилась планета Абсалон. Этот мир не поражал воображение, не вдохновлял, не вызывал сильных чувств. Он не хотел бы жить в таком мире. А ведь придется…

Сегодня Кроу неожиданно получил послание. Оно появилось в его записной книжке, и при виде знакомого летящего почерка Юджин едва не задохнулся от радости, но, когда он дочитал письмо до конца, ликование его померкло. Теперь он всеми силами пытался подстегнуть свой застывший мозг, а мысли упорно проплывали мимо, не задерживаясь в черепной коробке. Юджин не знал, что делать, как жить дальше, он был растерян и выбит из колеи. Двадцать лет назад его пригласили в новую жизнь, а сегодня почему-то отправили в изгнание.

Кроу прекрасно знал, что Светлая госпожа ничего не делает под влиянием момента, что все ее поступки обусловлены определенной необходимостью, но, хоть убей, не мог понять причину своей отставки. Майор поднялся и вышел во внутренний дворик. Неумолчный шелест убогого фонтана вместо приятной расслабленности почему-то всегда нагонял на него смертную тоску. Он поднес руку к тонкой струйке, стекавшей из простой каменной чаши, и в бессильном гневе крепко сжал кулак.

— Мне и самому порой хочется задушить недоноска. Эта жалкая пародия на фонтан оскорбляет во мне чувство прекрасного.

Резко обернувшись, Юджин встретился взглядом с Кэйдом. Безмятежное выражение на лице эльфа ни на мгновение не обмануло бывшего агента спецслужб, он уже неплохо умел читать по лицам бессмертных.

— Если ты не так огорошен, как я, значит, у тебя было время подготовиться.

— Ты прав, я живу с этой мыслью уже некоторое время. Если быть точным, со дня клинической смерти. Я правильно сказал? Не самое приятное ощущение, скажу я тебе, зато мне удалось увидеть Мону и даже поговорить с ней…

— Ты знал наверняка, а мне ничего не сказал?! — Юджина даже затрясло от переполнявших его эмоций. — Мог хотя бы предупредить… А впрочем, забудь. Ты ведь никогда не считал меня своим, не так ли?

Он отвернулся, но в следующее мгновение на его плечо легла дружеская рука.

— В тебе говорит обида, майор, и ее голос громче, чем голос разума. Мона сказала, что со мной останется верный человек, вот и все. Ты не хуже меня знаешь, что волшебники всегда изъясняются туманно.

— Зато теперь мне все ясно! — раздраженно огрызнулся Кроу.

— Рэйна госпожа здесь ни за что бы не оставила, и я решил, что это будет Ксан, но она предпочла поручить миссию тебе.

— Я должен чувствовать себя польщенным?

— Скорее, благодарным, ведь для тебя открываются новые возможности. Мона всегда отдавала нам столько сердца, сколько могла, а остальное — не ее проблема. Она давно сделала свой выбор.

— Я знаю, — не в силах устоять на месте, майор прошелся по плитам дорожки, — всегда знал. Просто не могу представить, чем буду здесь заниматься.

Кэйд присел на низкую каменную скамью и принялся наблюдать, как Юджин нарезает круги по внутреннему дворику.

— Вероятно, тем же, чем я и Ботаник. Ну, еще ты будешь много летать и наверняка сумеешь придать этому невзрачному миру немного ярких красок.

Кроу прекратил хождение и насторожился.

— Нельзя ли вернуться к пункту первому? Что такого выдающегося мы трое можем сделать для Абсалона?

Сэйдиур помолчал, мысленно оценивая душевное состояние майора, а потом негромко признался:

— Изабель носит под сердцем моего ребенка.

Эльфу приходилось видеть Юджина в самых разных жизненных ситуациях, но никогда еще его друг не выглядел таким растерянным. С его лица вдруг исчезли все краски, руки опустились.

— Ты хочешь сказать, что мы здесь для… Ты ведь не шутишь, правда? — Кэйд молча покачал головой. — Так это и есть наша миссия? Произвести на свет потомство?

Сэйдиур по-прежнему молчал, тогда Кроу присел напротив него на бортик фонтана и посмотрел эльфу прямо в глаза.

— То есть, ты должен обогатить кровь Мортимеров своими бессмертными генами, а Ботанику надлежит "скреститься" с Оливией Данли, — это не было вопросом, но Кэйд на всякий случай снова кивнул. — Мне почему-то кажется, что ты такого не планировал, хотя со своей задачей справился блестяще. С опережением графика, так сказать. А мне-то что делать? Кэйд, я — мутант в первом поколении! Нет никаких гарантий, что у меня сохранилась репродуктивная функция.

— Ты вовсе не обязан выполнять это условие.

Юджин вскочил и снова принялся расхаживать вокруг фонтана.

— Даже не знаю, что сказать, командир! Вы с Изабель любовники, Себастьян и Оливия переспали еще во время учебы в Академии…

— Ну, с тех пор много воды утекло. Она еще на Кали сумела забраться в постель Ксана, так что у профессора Биллера с его «скрещиванием» практически нет шансов.

— Ты же знаешь, если будет необходимо, Биллер все проделает в пробирке. Но наша госпожа, скорее всего, просила не об этом. Она хочет сохранить и укрепить семью Мортимер, прямых потомков Звездных скитальцев, держателей Ключа. Настоящая семья, дети — это тебе не кот чихнул… — Юджин остановился и уставился в фонтан остекленевшим взглядом, пытаясь примириться с новой действительностью.

Вот теперь Кэйд уже по-настоящему сочувствовал майору. Изабель Лангвад действительно понравилась эльфу едва ли не с первого взгляда, Себастьян и Оливия были знакомы много лет, а вот Брианна Мортимер не произвела на Юджина никакого впечатления, он остался равнодушен к девушке. Кэйд знал, что Великая волшебница никогда не ошибается в своих предвидениях. Она неспроста оставила с ним здесь именно Юджина Кроу, а это означало, что миссия ее верного бодигарда будет совсем не такой обременительной, как он опасается.

Кэйд внезапно осознал, что сценарий уже давно написан, все роли распределены и скоро поднимется занавес. Как там любит повторять Юджин? Весь мир — театр… Им осталось только попрощаться с родными и выйти на сцену новой жизни. Сердце кианнасаха невольно сжалось от сладкого предчувствия и острой тоски. Живя среди людей, он с каждым годом становился все больше похожим на них. Еще немного, и невоздержанный, излишне эмоциональный человек возьмет в нем верх над невозмутимым, бестрепетным эльфом.

Глава 7

Ник приложил правую ладонь к мерцающему контуру на крышке стола и вместо сожаления почувствовал облегчение, словно с его плеч сняли тяжкий груз. На данный момент из всех социальных привилегий у него остались лишь подданство Империи и статус мужа Анны Корвел-Хартли, который не был официально подтвержден. Все принадлежавшее ему ранее движимое и недвижимое имущество, счета в различных финансовых группах и доли в некоторых предприятиях Ник только что недрогнувшей рукой перевел на имя другого человека. Теперь он не имел ни гроша за душой и был абсолютно свободен. Ощущение для него новое, непривычное и интригующее.

— Вроде бы ничего не забыли, — Синтия Рутвейн деловито постучала пальчиком по пластиковому листу и подняла голову, — но на всякий случай я проверю еще раз.

— Хочешь обобрать меня до нитки? — усмехнулся Николас. — Ничего не выйдет, Синти. В официальных документах указаны только основные активы, до моих секретных инвестиций тебе никогда не добраться.

Как всегда, Синтия не могла с уверенностью сказать, шутит ее бывший босс или говорит серьезно. Хорошо бы он и вправду что-нибудь утаил, потому что ей очень хотелось вновь увидеть его на Абсалоне.

— Это мы еще посмотрим! У меня действующая доверенность на ведение ваших дел, так что я вполне могу копнуть глубже, — она повернулась к майору, вручила ему несколько желтых пластиковых листов и тонкий металлический кейс. — Все это теперь по праву ваше, мессир Кроу, ознакомьтесь с описью своей новой собственности. Ключи и коды запирающих устройств в этом ящике. Если у вас возникнут вопросы, обращайтесь в любое время, местонахождение конторы и номер моей персональной линии указаны в конце списка.

Юджин машинально принял документы, в свою очередь приложил ладонь к контуру, но продолжал исподволь наблюдать за миниатюрной адвокатессой. Он был поражен контрастом между ее ангельской внешностью и жесткой профессиональной хваткой. Возможно, кого-то еще могли ввести в заблуждение эти широко распахнутые глаза цвета аквамарина, светлые ресницы и пухлые губы, но только не бывшего агента. Они ведь уже встречались раньше, как он мог забыть об этом! И почему умная деловая женщина с лицом и телом сказочной феи вошла в его жизнь именно тогда, когда он несвободен, когда снова стоит на перепутье? Помоги ему, Господи…

Как бы дико это не прозвучало, но ответ на свою немую мольбу Кроу получил меньше, чем через четверть часа, когда в поместье Мортимеров пожаловал командующий Имперским военным флотом. Адмирал Филипп Бран, против обыкновения, держался официально и выглядел каким-то напряженным. Причина такого странного поведения стала ясна, когда он неожиданно для всех объявил о своем намерении ухаживать за Брианной Лангвад. Неизвестно, кто был поражен сильнее — сестра Себастьяна или майор Кроу. Не предприняв ни малейших усилий, Юджин внезапно оказался полностью свободен в своих дальнейших действиях.

Кроу почувствовал, как у него от облегчения слабеют колени и в то же время вырастают крылья за спиной. Его госпожа, как всегда, увидела глубинную суть событий. Она безошибочно выбрала время и место, потому что впервые за двадцать лет глава ее службы безопасности созрел, наконец, для новых отношений. Он вовсе не впал в немилость, не был отправлен в ссылку, его просто отпустили полетать на свободе, чтобы он смог испытать силу новых крыльев. А возможно, найти свою судьбу.

День накануне отъезда оказался богат на сюрпризы. За две истекшие декады дом Мотимеров так часто посещали высокие сановники, что появление Главного карцерибуса уже никого не удивило. Рауль Данфи виртуозно посадил свою авиетку на площадке перед домом, раскланялся с присутствующими в большой гостиной, а потом формально попросил аудиенции у брата и сестры Корвел.

Откровенно говоря, Анна ничего подобного не предвидела, потому что с недавних пор перестала контролировать поток событий. Она умудрилась наделать столько ошибок, что сейчас опасалась использовать свой дар, чтобы еще больше не ухудшить ситуацию. Неожиданное обращение карцерибуса заставило ее вспомнить о своем долге.

Волшебница открыто разглядывала стоящего перед ней мужчину. На вид Неподкупному Данфи было около сорока стандартных лет. Он гладко зачесывал назад густые темные волосы, носил дорогую одежду, но, как и Николас, почти ничем ее не украшал. Стройный, атлетичный, со здоровой гладкой кожей и сдержанной улыбкой, карцерибус был по-особенному привлекателен и все же вел одинокое, обособленное существование. Так жили многие в этом мире.

Анна подошла ближе и всмотрелась в самую глубину серых глаз карцерибуса. Его взгляд не дрогнул, он спокойно позволил волшебнице заглянуть себе в душу.

— Вы приняли решение внезапно, мессир Данфи?

— Пожалуйста, зовите меня Рауль. Честно признаться, впервые я задумался об этом после встречи с вами и вашим братом, а когда с Николасом случилось несчастье, только укрепился в своем решении. Мне хочется его поддержать по мере моих сил.

— И поэтому вы готовы отправиться в неизвестность, оставить налаженную жизнь, престижную работу, лишиться всех привилегий?

— Да, мадам, я уже это сделал. Три дня назад я подал в отставку, привел дела в порядок и распорядился своей собственностью. Все, что мне удалось заработать, я конвертировал в материальные ценности, а еще оставил себе космический корабль.

При этих словах Ксан вышел из образа беззаботного сибарита, которого всегда изображал в присутствии посторонних, и резко выпрямился.

— А вы умеете им управлять?

— Конечно. У меня лицензия пилота малотоннажных судов. Николас оставляет свою яхту майору Кроу, поэтому я подумал, что моя «Эрика» может вам пригодиться. Это было слишком самонадеянно с моей стороны?

— Нет, Рауль, только предусмотрительно и очень своевременно. Я рада, что у моего мужа в его новой жизни будет старый друг, человек, которого он хорошо знает и высоко ценит.

— Так вы не против моей компании?

— Если вас не пугает наш особый дар, то мы не против, — Ксан поднялся и пожал руку бывшему имперскому чиновнику. — Но я должен предупредить вас, Рауль, что настоящие странности еще даже не начинались.

Данфи заметно расслабился и открыто улыбнулся молодому волшебнику.

— Об этом не трудно было догадаться.

***

Небольшая общая каюта на яхте карцерибуса была уютной, удобной и напоминала одну из комнат в его бывшем доме. Анна сидела в кресле у проекционной стены, любуясь величественной панорамой открытого космоса, но мыслями была в недалеком прошлом. Для молодой волшебницы настало время подвести итоги и сделать выводы. Картина вырисовывалась неутешительная. На первый взгляд, они с братом справились с поставленной задачей, но без помощи Моны, которая сумела дотянуться до своих детей даже через пространство и время, их миссия не была бы успешной. Великая волшебница не только спасла жизнь Кэйду, но и расставила все фигуры на доске в нужном порядке.

В этом походе на неокрепшие плечи Анны легла слишком большая ответственность, и ноша оказалась ей не по силам. Она стремилась к цели, как разбуженная стихия, не считаясь с затратами, не задумываясь о чьих-то разбитых сердцах и исковерканных судьбах. После первой же удачи молодая волшебница уверовала в свое могущество и наломала столько дров, что их хватило бы на огромный погребальный костер. Помнится, Юджин называл это явление «звездной болезнью».

Сейчас Анна тщетно пыталась отыскать в себе ту внутреннюю безмятежность, с которой она когда-то отправилась спасать Себастьяна Лангвада. Привычного спокойствия не было и в помине. За довольно небольшой срок Анна успела узнать о себе много такого, что ее совсем не порадовало, поэтому сейчас она предавалась сожалениям в полном одиночестве. Как поэтично выразился ее брат — чтобы яснее увидеть истину.

Путешественников снова было шестеро, но в космопорту Форка им пришлось разделиться. Волшебник с Фиарэйном и Блейком Хантером отправились к Марону на «Ночном охотнике», а Анна с Николасом на яхте карцерибуса под названием «Эрика». Мужчины сразу заняли места в пилотских ложементах, оставив Анне на выбор любую из двух спальных кают.

Волшебница заметила, как легко Рауль Данфи принял произошедшие в Николасе изменения. Он ничего не пытался отрицать, не проявил ни малейшего подозрения, просто оставался рядом. Степень его доверия оказалась наивысшей. Сама Анна явно не дотягивала до таких показателей, поэтому время в полете проводила наедине с безграничной Вселенной. Ей было, о чем подумать.

Картина открытого космоса внезапно померкла, превратившись в обычную стену. Кресло развернулось и слегка изменило свою форму, автоматически защелкнулась страховочная сеть. Корабль начал разгон, постепенно превращая тело в многотонную неподъемную глыбу. Когда давление приблизилось к пределу человеческой выносливости, реальность сместилась. Пока пилот и пассажиры боролись с неизбежной дурнотой при переходе в гиперпространство, корабль обрел новый статус и устремился к заданной цели.

Глава 8

Теперь на подлете к Марону у путешественников не возникло никаких проблем, «Ночного охотника» здесь явно ждали. Блейк Хантер договорился о встрече с Памелой Дюваль и быстро, без суеты все организовал, назначив общий сбор под козырьком приземистого корпуса ППТК. Космопорт встретил гостей традиционным монотонным дождем и сиянием огней, немного разбавлявших густой сумрак местного дня. Маленькие желтые фургончики, перевозящие пассажиров и личный багаж, сновали по пограничной зоне и своей вызывающей яркостью контрастировали с мрачноватым техногенным пейзажем.

Вид гигантских катапульт с покоящимися на них кораблями, высоченных механических манипуляторов и ажурных металлических башен с подъемниками совершенно заворожил Николаса. В отличие от остальных он впервые оказался в Спорном секторе, и его поразила техническая мощь Марона. Увиденное здесь на порядки превосходило обывательское представление о планете вольных контрабандистов, которое бытовало в Империи. Легендарное сообщество разнородных отщепенцев на деле оказалось основательным, прекрасно организованным и оснащенным по последнему слову техники.

На Мароне вольнодумство самым странным образом сочеталось с жесточайшей дисциплиной, а стремление получить выгоду уравновешивалось принципом справедливости, который являлся своеобразной формой религии. Этот принцип исповедовал каждый, кого допускали в местное сообщество. Здесь было не принято выставлять напоказ свое богатство, состоятельность человека измерялась лишь количеством и размером принадлежащих ему кораблей.

Планетой управлял Совет, в котором были представлены все содружества, гильдии и союзы. Но и сам Совет не являлся единым и неделимым. Его малые формы могли собраться в любом месте в любое время и решить назревшую проблему, не дожидаясь общего Собрания. Законы Марона были предельно просты, обязательны для всех и исполнялись неукоснительно. В свое время Николас с интересом изучал Маронский кодекс, и его немало удивила суровая прямолинейность короткого свода законов. Бескомпромиссность этого мира по идее должна была отпугивать неудачников и искателей приключений, но все происходило как раз наоборот. Численность населения на Мароне неуклонно росла.

Когда в поле зрения уже показалось приземистое здание таможни, Николас внезапно насторожился. Он сидел у самого борта, с любопытством озираясь по сторонам, поэтому и заметил в промелькнувшем мимо встречном фургончике знакомое лицо.

— Тормози, парень! — Ник бросился в переднюю часть фургона, бесцеремонно оттеснил водителя и занял его место за пультом управления. — Пусть один из вас свяжется с охраной космопорта, а второй ни на шаг не отходит от моей жены. Он здесь, Рауль, это был Тэнк Сэйд! Наверняка на таможне уже кто-то пострадал… Нэн, прошу тебя, подожди нас в безопасном месте и ничего не предпринимай. Остальные сейчас подъедут.

С этими словами Ник круто развернул фургон и пустился вдогонку за серийным убийцей, а волшебница и двое парней из технической службы остались стоять на мокром бетоне.

— Ты уверен, что не ошибся? — Данфи по пояс высунулся в боковое окно, высматривая в мелькании сотен огней габаритные фонари нужного им фургона.

— Это лицо мне вряд ли удастся когда-нибудь забыть, — Ник тоже перегнулся через борт, потому что лобовое стекло беспрерывно заливали струи дождя, — к тому же рядом с ним сидел молодой Брадот. Я всегда считал его умнее моего брата Мориса и ошибся, как видишь. Напрасно он поперся на Марон…

Фургон ощутимо тряхнуло, и на задней площадке из ниоткуда вдруг появился Ксан. Цепляясь за поручни, волшебник быстро пробрался между пластиковыми сиденьями и вплотную наклонился к стеклу.

— Вон тот фургон? Если он успеет добраться до ангаров, мы можем потерять его из виду, поэтому приготовьтесь.

Ксан опустился на ближайшее сиденье, закрыл глаза и исчез, а через пару мгновений раздались визг шин и скрежет тормозов. Мчащийся впереди фургон резко занесло, он несколько раз ударился о стойки опор, а потом завалился набок. Ник заглушил двигатель и выпрыгнул наружу. Из перевернутого фургона уже ползком выбирался Максимилиан Брадот, но тут появился волшебник и без всякой жалости наступил ботинком на его неловко подвернутую руку.

— Ты не пострадал, брат? — Николас быстро осмотрел Ксана. — Спасибо тебе за помощь. Покараулишь этого?

Он повернулся и краем глаза успел заметить убегающего убийцу, который двигался так быстро, как только позволяло прекрасно натренированное тело. Нашел чем удивить… Ник подал знак Раулю и метнулся следом.

Плохо освещенный узкий проход между двумя гигантскими сооружениями больше всего напоминал туннель, но Ник прекрасно видел в темноте и к тому же был уроженцем Муравейника. В ангарах для хранения и ремонта космических кораблей не предусматривалось боковых выходов, поэтому беглецу некуда было свернуть или спрятаться. В спешке Тэнк Сэйд совершил ошибку и сам себя загнал в ловушку. Ник не пытался его догнать или сократить расстояние между ними, просто держался позади.

Когда до другого конца сооружения оставалось уже меньше трети расстояния, убийца прибавил скорости и пошел в отрыв. Он надеялся выскочить из прохода и затеряться в рабочей суете у ворот ангара, но внезапно со всего маху налетел на неизвестно откуда взявшееся препятствие.

Сэйда отбросило и приложило о стену с такой силой, что на несколько секунд он потерял ориентировку в пространстве. Нику этого оказалось достаточно. Обхватив убийцу сзади за шею, он применил удушающий прием, а потом быстро и профессионально связал ему за спиной руки той самой удавкой, которая совсем недавно решила его собственную судьбу.

Ник только сейчас сообразил, что ни молодой Брадот, ни Тэнк Сэйд до сих пор не видели его лица, поэтому снял шейный платок и на всякий случай завязал наемнику глаза. После этого он повернулся и отдал воинский салют своему напарнику.

— Прекрасная работа, мессир Данфи!

— Рад стараться, — фыркнул карцерибус и прислонил к стене боковую панель двигательного отсека, которую использовал вместо щита. — Сейчас подам карету.

Но добраться до припаркованного неподалеку фургона он так и не успел, потому что внезапно их со всех сторон окружили ярко-синие машины охраны космопорта, а по внешнему периметру выстроились грузовики военной полиции, выкрашенные в насыщенно-зеленый цвет. Видимо, для распознавания различных государственных структур у маронцев существовала определенная цветовая дифференциация.

Несколько часов гостям пришлось провести под замком в здании таможни, что немало позабавило молодого волшебника. Его внезапное появление в обоих фургонах, устроивших гонки в пограничной зоне, камеры не зафиксировали, поэтому никто так и не понял, как он смог оказаться на месте аварии. Несмотря на то, что гостям удалось задержать и обезвредить опаснейшего преступника, на них наложили немалый штраф за нарушение десятка правил передвижения по территории космопорта.

Судьбу убийцы и его нанимателя сейчас решал экстренно созванный Малый Совет. Тэнк Сэйд и Максимилиан Брадот высадились в космопорту всего десять часов назад, но за это короткое время от руки убийцы погибло семь человек, в числе которых оказались ночной диспетчер и двое техников, которым еще не исполнилось и двадцати лет. Остальные убитые были из охраны таможенного корпуса. Такой массовой гибели людей Марон не видел со времен становления нынешнего порядка. Здесь порой случались аварии, катастрофы, а иногда и преступления, но ничего подобного этой холодной, циничной и беспричинной расправе.

При наличии неопровержимых доказательств от убийц на Мароне избавлялись быстро и всегда одним и тем же способом. Их оставляли в камере первичного сгорания произвольно выбранного космического корабля. Очень часто пилот даже не подозревал, что, прикоснувшись к кнопке запуска, он тем самым вершил слепое правосудие. Но сегодня в Совет поступило особое обращение, в котором речь шла не о казни, а о справедливом возмездии.

Когда маронец достигал определенного статуса или становился обладателем твердой репутации, ему вручали особый знак. Это означало, что в любом месте в любой момент времени он мог стать членом Малого Совета и принять участие в его заседании. Большинством голосов, а вернее знаков, выложенных на стол, собравшийся в здании таможни Совет, удовлетворил необычную просьбу адвоката Николаса Холдера и разрешил ему заменить собой правосудие. Ведь, в конце концов, в камеру сгорания легко можно было поместить уже мертвое тело.

Глава 9

— Мессир Холдер, мы уважаем ваше желание свести счеты с преступником, но не можем гарантировать безопасности. Если этот негодяй согласится с вами драться, то поединок будет проходить без свидетелей и арбитра. Каждый сам за себя, пока чье-то сердце не перестанет биться. Условия вам понятны?

— Да, сударь.

За несколькими наспех сдвинутыми столами сидели три десятка человек разного возраста и общественного положения. Председательствовал на заседании Малого Совета обычный дежурный диспетчер, который сменился всего час назад. Он смотрел на стоящего в центре комнаты Николаса со смесью досады и сочувствия. Ему пришлись по душе находчивость и боевые качества гостей, но рисковать своей жизнью, чтобы наказать преступника, по его мнению, было глупо. Вместо того чтобы избавиться от убийцы прямо там, на месте аварии, имперцы поступили согласно своим казуистическим законам.

Председательствующий подавил вздох. Его напарника этой ночьюзакололи длинной тонкой спицей прямо в сердце. Лично он не отдал сегодня свой голос в пользу поединка, потому что убийца оказался безумным и крайне опасным маньяком. Он уже трижды пытался сбежать из-под стражи, и в двух случаях ему даже удалось сломать наручники. Ко всему прочему, на него не действовали ни оглушители, ни парализаторы, а избиение и пытки на Мароне не практиковались.

Диспетчеру очень не хотелось отдавать адвоката Холдера на растерзание жестокому убийце, но большинство членов Совета сегодня решили иначе. Они дали парню шанс поквитаться со своим палачом.

— В таком случае желаю удачи, мессир Холдер. Мои помощники вас проводят.

Николас спокойно кивнул и покинул заседание Совета.

В самом дальнем конце космодромного поля на стартовой катапульте стоял грузовик, чем-то напоминавший «Ночного охотника». Его трюм был распахнут, стерильно чист и готов к загрузке. Как только Ник ступил внутрь, на потолке загорелись точечные светильники, расположенные таким образом, чтобы в огромном помещении не было темных углов. Оглядевшись, Ник подумал, что у Судьбы какое-то извращенное чувство юмора. Он снова ждал форкского Душителя в металлической камере с гладко отполированными стенами, но эта камера была в десятки раз больше прежней.

Родные и друзья не стали отговаривать Николаса от обращения к Совету и участия в поединке, все понимали его желание свести счеты. Правда, об истинной причине такого поступка никто из них даже не догадывался. Ник не хотел этой дуэли. Сложись все иначе, он вполне удовлетворился бы традиционной маронской казнью. Однако теперь существовал священный долг, и Николас Холдер не мог им пренебречь. Он обязан был собирать Кровавую Жатву.

С того момента, как Ник с Раулем бросились в погоню за убийцей, волшебница не произнесла ни слова. Она с трудом сдерживалась, чтобы не отправиться в технический отсек, где держали Тэнка Сэйда, и не устроить расправу над чудовищем, которого земля носила только по чистому недосмотру. Чтобы не выразить своего истинного отношения ко всем этим нелепым формальностям, Анна молчала. Сейчас даже краткий и жесткий кодекс Марона казался ей излишне мудреным. Она желала для мучителя Николаса льда и пламени, боли и страданий. При жизни и после нее.

Анна впервые в жизни ненавидела кого-то так сильно. Древние твари не вызывали у нее такого мощного чувства неприятия, она относилась к ним скорее как к работе. Но Тэнк Сэйд числился на особом счету. Он отобрал у нее любимого, истязал, мучил, даже убил его. Человек, который вернулся к волшебнице из-за Грани, уже не был прежним Николасом. Он не стал хуже или лучше, просто изменился, и в этом была большая доля ее вины.

Волшебница отказалась дожидаться исхода поединка в здании таможни, как ей настойчиво предлагали встревоженные маронцы, поэтому сейчас стояла вместе с немногочисленной группой поддержки у нижнего края погрузочного пандуса. Члены Совета решили засекретить эту беспрецедентную дуэль, потому что в деле оказалось слишком много странного и необъяснимого. Местному сообществу просто объявили о смертном приговоре и скорой казни преступника.

К кораблю подъехал закрытый фургон, четверо бойцов вывели из него убийцу со скованными за спиной руками и быстро проводили в помещение трюма. Ксан невольно положил руку на плечо сестры, словно опасался, что она попытается вмешаться в ход событий, но Анна не сдвинулась с места. Теперь было поздно что-либо предпринимать, все и так уже случилось. Единственное, что она могла сделать для своего мужа, это дать ему поступить по-своему.

Рауль Данфи быстро усвоил, что в любом помещении на Мароне следует сначала оглядеться. При крайней скудости здешней меблировки с первого взгляда было невозможно понять, сколько в комнате человек и где именно они находятся. Максимилиан Брадот в виде исключения сидел в полном одиночестве. Его руки плотно притянули к металлическим подлокотникам, а сам стул накрепко прибили к полу. В пяти шагах от него стоял высокий табурет, обтянутый красной клеенкой, больше в просторной комнате не было ничего.

Устроившись на табурете, карцерибус некоторое время молча разглядывал светловолосого привлекательного молодого человека и, в конце концов, решил, что в этом случае самым страшным наказанием будет голая правда.

— Я бы пожелал вам доброго дня, мессир Брадот, но не хочу кривить душой. Если коротко, то ваше дело дрянь.

Максимилиан смерил Рауля презрительным взглядом и дернул плечом.

— А вашего мнения, Данфи, никто и не спрашивал. Можете сколько угодно корчить из себя законника, но на Мароне вы — ноль, никто. На Спорный сектор ваша юрисдикция не распространяется.

— Верно, — ничуть не обидевшись, согласился Рауль, — поэтому я пришел сюда как частное лицо.

— В ваших долбаных советах я тоже не нуждаюсь.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, а вот без некоторых разъяснений вам явно не обойтись. Я хочу рассказать о вашем ближайшем будущем.

— Этим маронским ублюдкам не удастся привлечь меня к ответственности, потому что я никого не убивал.

— Но Душитель работал на вас.

— Мало ли на кого он работал? В Спорном секторе все прежние грешки списываются. Здесь не имеет значения, кем ты был раньше и чем занимался.

— Да, при соблюдении определенных условий, но вы уже успели их нарушить, — Данфи поднялся и в раздумье прошелся по комнате. — Я испытываю огромное желание оставить вас в заблуждении, чтобы потом вы испытали настоящий шок, и все же не стану этого делать.

— Какое облегчение! — съязвил молодой Брадот и демонстративно зевнул.

Не обращая внимания на его позерство, карцерибус снова присел на табурет и наклонился ближе к собеседнику, чтобы подчеркнуть особую важность своих слов.

— Для побега вам следовало выбрать другую планету. Например, Одилон. Там вполне можно было затеряться на неопределенное время, ведь монахи никогда не выдают своих гостей.

— Чего я не видел в этой проклятой пустыне? Солнцепоклонников? Они все поголовно чокнутые! Ни один нормальный человек не полетит на Одилон.

— Ни один нормальный человек не станет нанимать убийцу, когда есть множество других способов разрешить конфликт! — тут же парировал Рауль, но Брадот не остался в долгу.

— Не вам учить меня, как сводить счеты, судейская крыса! Кстати, вы следующий в моем списке, а придурка Лангвада я решил оставить на закуску. Ему просто повезло в тот день, потому что мой отец был не в форме! Сегодняшнее досадное недоразумение никак не помешает мне разделаться с вами, так что со своим дружком Холдером вы встретитесь очень скоро. На том свете.

— Мне не хочется вас разочаровывать, но Ник сейчас здесь, на Мароне. Это он поймал и обезвредил форкского Душителя.

Брадот завел глаза к потолку и преувеличенно тяжело вздохнул.

— Если вы думаете, что я вам поверю, Данфи, то подумайте еще раз. Николас Холдер мертв, мертвее не бывает. Я сам убедился в этом перед тем, как ваши ищейки напали на след Сэйда. Зрелище, я вам скажу, было впечатляющим!

— Правда? А как вам это?

На светло-серой стене появилось плоское изображение, и циничная ухмылка Брадота внезапно дала трещину.

— Надеетесь обмануть меня этой жалкой подделкой? Мелковато для вас, Данфи…

— Все происходит в режиме реального времени. Смотрите.

В огромный металлический ангар, посередине которого стоял Николас Холдер, охрана втолкнула Тэнка Сэйда со связанными руками, а потом изображение исчезло. Рауль поднялся и почти вплотную подошел к Брадоту.

— Не пройдет и половины часа, как ваш наемник будет мертв. Вам известно, как казнят убийц на Мароне? Их оставляют в камере первичного сгорания двигательного отсека корабля, но для форкского душителя решили сделать исключение. Он умрет почетной смертью с оружием в руках. Так пожелал Николас. А теперь слушайте внимательно, Брадот, потому что я тоже в виде исключения окажу вам небольшую услугу. Когда мертвое тело наемника предадут огню, Малый Совет соберется, чтобы решить вашу судьбу. На Мароне нет ни судей, ни адвокатов, ни тюрем. Все имущественные, личные и общественные конфликты, даже вопросы жизни и смерти, решает группа произвольно призванных граждан. Совет не имеет постоянного состава, поэтому на него невозможно повлиять. Подкупить кого-то из них вам тоже не удастся по той простой причине, что все ваше имущество уже конфисковано…

— Ложь!! Наглая ложь! Вы просто выдумали все это, чтобы меня запугать! На Мароне, как и везде, любят звон монет и блеск драгоценных камней.

— Несомненно, только зарабатывают их здесь по-другому. Я не стану утомлять вас рассказами о социальном устройстве маронского общества, потому что очень скоро вы все прочувствуете на себе. У вас отберут все, Брадот, включая корабль, оставят лишь небольшую сумму подъемных на первое время. Потом вы окажетесь в длинном списке соискателей, потому что получить достойную работу здесь совсем непросто. Если вам повезет ее найти, трудитесь, как следует, иначе окажетесь в долговой яме и попадете в рабство до конца своих дней. Мой вам совет: оставьте гонор и имперский снобизм, а вместо них запаситесь терпением и смирением. Прежде чем отправляться в Спорный сектор, вам следовало изучить особенности здешнего быта, ведь маронцы исповедуют аскетизм. Оглядитесь, как следует, Брадот. Вот примерно так теперь будет выглядеть ваше жилище. Прощайте, — Рауль бросил на колени Максимилиану подшивку из нескольких пластиковых листов и вышел из комнаты.

Едва сдерживая нервную дрожь, Брадот опустил глаза. На первой странице дешевого буклета большими незатейливыми буквами было напечатано его название: «Гражданский кодекс Марона».

Глава 10

Под прерывистый вой сирены створы трюмных ворот плотно сомкнулись, и над ними загорелись индикаторы полной герметичности. Ник медленно повернулся. При виде лица своего противника наемник испытал неподдельный шок.

— Глаза не обманывают меня? Адвокат Холдер… Но это невозможно! Ты был мертв, когда я уходил, твое сердце уже не билось! — Ник ничего не ответил. Он смотрел на убийцу, мысленно оценивая его возможности и бойцовский потенциал. Тэнк Сэйд все еще был смертельно опасен, однако теперь это уже не имело никакого значения.

Холдер размахнулся и бросил один из двух стальных маронских клинков в сторону противника. Убийца неловко поймал меч, тут же перехватил ладонью рукоять и крутанул запястьем. Взгляд его загорелся мстительным предвкушением. — Не знаю, как тебе удалось выжить и исцелиться, но второй раз живым ты от меня не уйдешь. Надо было дать им казнить меня, но ты слишком упрям, не так ли? Что ж, спасибо за предоставленную возможность…

Каждое слово Тэнк Сэйд выговаривал очень тщательно, словно на экзамене по риторике. Этот нехитрый прием обычно отвлекал внимание потенциальной жертвы, но Ник не слушал, он внимательно следил за его приближением. Убийца напал стремительно и сходу попытался достать Ника длинным выпадом.

Манера Сэйда фехтовать тоже несла в себе элемент неожиданности, потому что он не пользовался традиционными фехтовальными приемами, а наносил прямые колющие удары, выбирая самые слабые и незащищенные места. Он агрессивно наступал, а Ник уворачивался от ударов и шаг за шагом пятился, создавая иллюзию отступления, заставляя Сэйда поверить в собственное превосходство.

В какой-то момент он действительно почти прижал Ника к стенке трюма, и тот оказался в затруднительном положении. Для очередного маневра адвокату немного не хватило пространства, и тогда он, не задумываясь, заступил за Грань. Конечно, полированная металлическая поверхность полноценным зеркалом не являлась, но ее все же покрывала тончайшая мембрана, состоящая из теневой субстанции. Она и обеспечила Нику необходимое проникновение. Стенка на мгновение прогнулась, позволив ему сделать шаг и сменить опорную ногу. Он отклонился вглубь стены, поставил блок, и меч противника соскользнул в сторону.

Эта маленькая вольность не осталась незамеченной Сэйдом. Он выставил вперед руку с клинком, удерживая Ника на расстоянии, а ладонью второй быстро ощупал стену, но металл, как ему и положено, оказался твердым и неподатливым. Любой другой решил бы, что ему померещилось, но Тэнк Сэйд только насторожился и удвоил внимание.

Дальше играть в эту игру уже не было смысла. Ник улучил момент и сильно ударил убийцу ногой в бедро, а пока тот приходил в себя, он несколькими взмахами меча исполосовал его сюртук и рубашку. Одежда сразу обвисла бесформенными клочьями, и Тэнк Сэйд вынужден был от нее избавиться. Сбросив на пол обрывки ткани, он остался голым по пояс. На бледной коже убийцы все еще не было ни единой царапины, но Ник как раз собирался это исправить. Он на мгновение опустил глаза, а когда снова взглянул на противника, тот невольно отшатнулся.

— Что с тобой? Что происходит? Кто ты такой?

Ник по-прежнему молчал. С самой первой встречи он не удостоил наемника ни единым словом и старался прикасаться к нему только по необходимости. Он оглядел темными, как ночь, глазами голый торс Сэйда, словно прикидывая, с какой его части лучше начать, а потом атаковал. Воин из Тени устремился за своим законным трофеем.

Всего за несколько коротких минут белая кожа на груди и руках убийцы покрылась множеством кровоточащих порезов, и каждый взмах меча Николаса добавлял очередную рану.

— Проклятье, сколько крови! Я ненавижу кровь, мне противен ее вид и запах! — капризный голос Сэйда уже почти срывался на визг. — Прекрати, немедленно прекрати, иначе пожалеешь!!!

Очень скоро убийца перестал тратить дыхание на угрозы. Несмотря на бешеное сопротивление, Холдер продолжал методично нарезать ремни из его кожи, и остановить эту карающую руку не было никакой возможности. Жалкий адвокатишка из грязи, внезапно превратился в мощную боевую машину, которая каждым взмахом меча крошила противника на куски. Чем больше ненавистной крови терял Сэйд, тем слабее он становился, и, в конце концов, силы окончательно покинули его.

Животворная жидкость медленно вытекала из глубоких ран, каждая из которых не была смертельной, но в совокупности они обеспечивали фатальную кровопотерю. Убийца опустился на колени прямо в лужу собственной крови, которая медленно расползалась по ребристому металлическому полу. С трудом удерживаясь в вертикальном положении, Сэйд поднял голову и встретился с темным непроницаемым взглядом Ника Холдера. Ему вдруг показалось, что он заглянул в глаза самой Вечности…

— Кто ты такой? — язык уже плохо слушался, но вопрос продолжал мучить его, заставляя повторять снова и снова. — Кто ты? В кого ты превратился? Как этого достичь? Нужно непременно умереть, чтобы стать таким же, как ты? О, тогда я уже на полпути к перерождению… Скоро тайна откроется мне, и я воскресну …

Голос убийцы становился все тише и тише, а потом на середине фразы он внезапно замолчал и обмяк. Его сердце перестало биться, а через мгновение вся вытекшая из него кровь бесследно исчезла. На бледной коже остались лишь следы многочисленных порезов, похожие на причудливый графический рисунок.

Ник немного постоял над мертвым телом. Он знал, что за ним сейчас наблюдают десятки людей, но медлить было нельзя. Чтобы запустить обратную трансформацию ему пришлось приложить немалое усилие. К счастью, он контролировал весь процесс и до последней минуты действовал совершенно осознанно. Ник бросил свой меч рядом с клинком недавнего противника и направился к выходу. Он исполнил свой священный долг и на время обрел свободу. До следующей Кровавой жатвы.

— Ты когда-нибудь видел такое? — Памела Дюваль, нахмурившись, рассматривала полностью обескровленный труп Сэйда. — Мы пересматривали запись поединка раз десять: он не прикасался к убитому, просто стоял рядом. Куда же подевалась кровь?

Блейк Хантер, который за последний год успел повидать немало странного и необъяснимого, осторожно взял диспетчера под локоть и попытался вывести из трюма.

— Не заморачивайся, Пэм, оставь все, как есть и постарайся поскорее об этом забыть.

— Ты даешь мне добрый совет или просто пытаешься утешить?

— Когда-то я пытался это делать, пока до меня не дошло, что ты не нуждаешься в утешениях. Да и советов не любишь, насколько я помню. Считай мои слова рекомендацией, Пэм. Эти люди честно стараются держаться в рамках закона и справедливости.

Дюваль одарила пилота подозрительным взглядом.

— Из чего я делаю вывод, что так было не всегда.

— Только под давлением обстоятельств, Пэм. Ты прекрасно разбираешься в людях, и сама меня к ним подтолкнула, за что я тебе бесконечно благодарен.

Взгляд Памелы невольно смягчился, потому что Хантер теперь выглядел не просто хорошо, а великолепно. Новенький темно-синий комбинезон с золотой эмблемой дома Мортимер сидел на нем, как влитой, волосы были аккуратно подстрижены, подбородок чисто выбрит. К Блейку вернулась прежняя гордая осанка, из-за чего он стал казаться выше ростом, его мужская красота расцвела и набрала силу. Можно было с уверенностью сказать, что улетел он отсюда одним человеком, а вернулся совершенно другим.

Рядом с этим новым Хантером Памела вдруг почувствовала себя замарашкой и украдкой одернула поношенный рабочий комбинезон. Она давно привыкла к подчеркнутому аскетизму местного уклада, но порой, глядя на ярких, нарядных гостей, ей хотелось хоть ненадолго стать похожей на них…

Подавив неуместный приступ романтизма, диспетчер Дюваль вернулась к насущным проблемам.

— Я рада, что для тебя все сложилось удачно, Хантер, но мне хотелось бы понять, что делать дальше с нашими гостями.

— Ничего не надо делать. Просто продайте им все, что они захотят купить, и отпустите с миром.

С верхней части погрузочного пандуса Памела задумчиво наблюдала трогательную сцену. На выступающем крае аппарели сидел Николас Холдер. Человек, который только что хладнокровно расправился с опасным убийцей, держал в объятиях темноволосую красавицу и покрывал нежными поцелуями ее заплаканное лицо, а двое его товарищей держали над влюбленной парой непромокаемую накидку. Такая разновидность мужских особей на Мароне определенно не водилась…

— Ты уверен, что этот человек действительно был адвокатом?

— Конечно, Пэм, одним из лучших в Форке. Как ты можешь в этом сомневаться, если его сопровождает сам смотритель Имперских тюрем?

— А, кстати, зачем он здесь? — снова забеспокоилась диспетчер. — Их официальные лица давным-давно подписали соответствующую конвенцию…

— Да ладно тебе, Пэм, Рауль Данфи просто путешествует. Имеет право человек немного отдохнуть от своей ужасной работы?

— Тоже мне работа — набивать тюрьмы преступным сбродом! Не понимаю, зачем они вообще нужны… — проворчала Памела и глубже надвинула на голову капюшон синей штормовки. — Все, ребята, мы здесь закончили, можете переносить тело.

Четверо молодых техников принялись укладывать покойника в пластиковый мешок, а дежурная бригада начала обрабатывать специальным обеззараживающим составом нутро грузового трюма.

Глава 11

Монотонный дождь лил и лил, не переставая. Чтобы избежать столкновения с медлительным тягачом, Хантер совершил сложный маневр и невольно поежился под непромокаемой накидкой. Он уже успел отвыкнуть от этого всемирного потопа. При мысли, что еще день-два, и гости снимутся с места, сердце Блейка тоскливо сжалось. Они снова улетят в неизвестность на своем странном кораблике, а его оставят там же, где когда-то подобрали — в маронском космопорту.

Теперь он официально числился пилотом семьи Мортимер и собирался вернуться к исполнению своих обязанностей, но прежде необходимо было проводить гостей и распорядиться «Ночным охотником». Скорее всего, его придется сдать в аренду… Уровень положительных эмоций Хантера понизился еще на несколько пунктов.

— Вот это и есть ангар 37/7, — он остановил фургон и махнул рукой в сторону сооружения, своей формой напоминавшего гигантский шатер. — Почему вам понадобился именно он?

— Мне понравился его номер, — Фиарэйн с восхищением осмотрел этот шедевр инженерной мысли и легко соскочил на бетонное покрытие. — На самом деле мне нужен ваш совет, пилот Хантер. Давайте войдем внутрь.

— Вряд ли это возможно, сударь. Дело в том, что 37/7 — не товарный склад, а ангар для выставленных на продажу кораблей.

Эльф обернулся через плечо и ослепил Блейка белозубой улыбкой.

— Вы же знаете, Хантер, для нас нет ничего невозможного. Пойдемте со мной, — он сделал приглашающий жест и зашагал к воротам.

На посту охраны Рэйн предъявил специальный знак, выданный ему в отделе коммерции космопорта, и вошел в помещение, которое просто не с чем было сравнить. Его огромное внутреннее пространство оказалось практически пустым, только в самом центре на низких транспортировочных платформах покоились три корабля. Их размеры поистине впечатляли, но под гигантским куполом ангара 37/7 могучие грузовики выглядели просто игрушечными.

Эльф полюбовался мощью, скрытой за изящными обводами корпуса и повернулся к мрачному, как туча, пилоту.

— Который из них вам больше нравится?

Хантер пожал широкими плечами.

— Они все хороши. Это новая модификация «Негоцианта», модель повышенной комфортности. Их выпускают ограниченным числом и только для имперских богатеев. Маронцам такие корабли не по карману.

Рэйн с понимающим видом кивнул и отошел немного назад, чтобы не слишком задирать голову.

— Они кажутся довольно большими. Сколько нужно человек, чтобы управлять таким кораблем?

— Нисколько. Некоторые любят компанию, поэтому берут напарника или напарницу. Я предпочитаю летать один.

— Ясно, — эльф повернулся и пристально посмотрел на Блейка. — А лично вы, пилот Хантер, на каком из них остановили бы свой выбор?

— Вы что, хотите купить грузовик? — Блейк прищурился на выставленные экземпляры. — Чисто теоретически я бы выбрал синий с золотой рыбой.

— Это дельфин, а не рыба. Не спешите, приглядитесь к ним внимательней.

— Я бы выбрал синий.

— Отлично, на нем и остановимся, — подытожил Фиарэйн и махнул рукой человеку в рабочем комбинезоне, который дожидался неподалеку. — Мы определились, любезный, несите свой волшебный ящик.

Представитель отдела коммерции извлек из непромокаемого чехла портативный идентификатор, и Фиарэйн приложил к приборчику правую ладонь.

— Благодарю вас, мессир Литгоу. Теперь вы, Блейк Хантер.

— Ну и шуточки у вас, Томпсон! — непочтительно фыркнул пилот. — Вы прекрасно знаете, что я могу купить только входной шлюз от этого корабля, да и то в удачный сезон.

Чиновник терпеливо и даже с оттенком уважения продолжал смотреть на него, держа на весу идентификатор.

— Для завершения сделки мне необходим отпечаток вашей ладони.

Блейк в досаде скрипнул зубами.

— Вы что, не выспались сегодня? Я ни в какой сделке не участвую!

— Просто сделайте, как он говорит, — Фиарэйн поймал руку Хантера за запястье и с размаху припечатал ладонью к прибору. — Теперь порядок, любезный?

— Да, все в порядке, спасибо, — представитель отдела коммерции тщательно проверил показания и вручил пилоту металлический чемоданчик, в котором хранились корабельные ключи и все необходимые документы. — Поздравляю, Блейк Хантер, «Тайна океана» теперь ваша.

С этими словами он убрал идентификатор обратно в непромокаемый чехол и шаркающей походкой направился к выходу из ангара.

— Мадам, я решился побеспокоить вас, чтобы вернуть вот это, — Хантер осторожно положил на стол футляр с корабельными ключами и отступил на пару шагов. — Наверное, вы сочтете меня неблагодарным, но такого подарка я принять никак не могу. Поймите, мне и за три жизни не заработать на «Тайну океана», ведь я и за «Ночного охотника» еще полностью не расплатился. Вот сейчас как раз хотел…

Видя, как сильно расстроен пилот, Анна заговорила подчеркнуто мягко.

— Неужели мы невольно нарушили какое-то местное уложение?

— Что вы, конечно, нет! — Блейк стоял перед своими благодетелями, вытянувшись во весь рост, и прятал руки за спину, никто не увидел, как они дрожат. — Формально здесь придраться абсолютно не к чему, все по закону, но сделка с моим участием абсурдна сама по себе.

— Почему, пилот Хантер?

— Потому что я последний, кому доверили бы этот корабль.

— Я не улавливаю в ваших словах никакого смысла, Блейк, — Николас присел на угол стола, как это часто делал майор Кроу. — Мы, не задумываясь, доверяли вам свои жизни, а сейчас речь идет об обычном грузовике.

— Не забывай, что на Мароне корабли имеют особую ценность, — вклинился в разговор карцерибус. — Видимо, это репутационный вопрос.

— Для вас так важно, что скажут представители здешнего общества? — поинтересовался волшебник, который тщетно пытался вальяжно раскинуться на жесткой скамье. — Они сжигают людей корабельным выхлопом!

— Так здесь казнят преступников, мессир.

— Да, но без суда и следствия, как любит напоминать Юджин. Какая разница, что они о вас подумают?

— Я здесь живу, поэтому вынужден подчиняться местным правилам.

— Позвольте мне прояснить ситуацию, пилот Хантер, — внес свою лепту в общий дискурс Фиарэйн. — «Тайна океана» — вовсе не подарок, мы просто оформили ее на вас, потому что так намного удобнее.

— Удобнее для чего?

Эльф не спешил с ответом. Он выдвинул ящик грубо сколоченного комода, который украшал собой убогий интерьер пансиона для гостей, и достал оттуда пачку пластиковых листов.

— Ознакомьтесь, пожалуйста, с этим перечнем, — Хантер взял листы, бегло их просмотрел, а потом вернулся к началу списка и принялся изучать его более внимательно. — У вас есть вопросы по составу товаров?

— Подборка не совсем обычная, но выполнимая. На все про все мне понадобится примерно пара дней.

— Надеюсь, что не больше, потому что кровати здесь на редкость неудобные. Если вы захотите добавить к списку что-нибудь от себя, мы не обидимся. Посмотрите внимательно, вдруг мы пропустили что-то важное, — Фиарэйн взял со стола чемоданчик с ключами и вернул его озадаченному Блейку. — И, кстати, начинайте обживать свой корабль, потому что вы летите с нами, пилот Хантер. Вас ждет новое назначение.

Глава 12

Ровно два дня спустя «Тайна океана» была загружена и полностью готова к полету. У Хантера от восторга в животе порхали бабочки, он носился по космопорту из конца в конец, не чуя под собой ног и уже не замечая мерзкой погоды. Новый корабль превзошел его самые смелые ожидания. На грузовиках типа «Ночного охотника» жизненное пространство было сведено до минимума, а «Тайна океана» имела три комфортабельные спальные каюты, уютный общий салон, кухню, душевую и прекрасно оборудованный медицинский отсек.

Просторная рубка управления настолько поразила воображение пилота, что до сих пор при виде дорогой отделки, роскошных ложементов и суперсовременного пульта у него начинали потеть ладони. «Тайна океана» действительно являлась обычным грузовиком комфорт класса, но при этом была абсолютно совершенна.

Состояние устойчивой эйфории не покидало Хантера еще и потому, что вместе с новым кораблем он получил новую должность. Он не знал, как именно она будет называться, но согласился сразу, без раздумий, не спросив об условиях и длительности будущего контракта. И дело было вовсе не в новом корабле. Чтобы не расставаться с этими удивительными людьми, пилот полетел бы и на старом, потому что втайне восхищался своими нанимателями. Высшей наградой для Блейка было доверие, которое они ему оказывали.

Когда он перестал беспокоиться о своей репутации, его авторитет, как ни странно, только возрос. А потом случилось и вовсе удивительное. Вечером накануне отлета в убогие гостевые апартаменты, которые занимал Хантер, явилась делегация из трех облеченных правом работников космопорта и вручила ему особый знак. На небольшом металлическом диске с эмблемой Марона было выгравировано его имя и личный номер. Это означало, что теперь он в любой момент мог стать членом Совета планеты. Если бы год назад кто-то просто предположил подобное, Блейк только посмеялся и вернулся к своим нескончаемым проблемам.

— Пилот Хантер, вы умеете запутывать следы в космическом пространстве?

— Обижаете, мессир советник! — усмехнулся Блейк. — Это первое, чему обучают на Мароне начинающих перевозчиков. В Спорном секторе полно пиратов, а за потерю груза пилот всегда отвечает своим имуществом.

Путешественники собрались в общем салоне «Эдеры», которая своей вызывающей необычностью привела Хантера в неописуемый восторг. Он облазил все отсеки, провел полное тестирование оборудования, но так и не смог разобраться в устройстве двигателя. Удивительный корабль с возобновляемым ресурсом и странным составом топливной смеси свято хранил свои секреты и предпочел остаться неразгаданным.

До сих пор Хантеру не называли конечную точку их маршрута, но теперь, видимо, настал момент истины. Николас Холдер протянул ему тонкую пластиковую папку, в которой лежал лист настоящей бумаги, а на нем угольным стилосом были начертаны координаты и несколько длинных формул, понятных только посвященным.

Наученный нелегким боевым опытом последних декад, Хантер смог без труда скрыть удивление. По давней привычке он быстро пробежал глазами цепочки цифр, а потом изучил их медленно и внимательно.

— Вы все запомнили, Блейк?

— Да, мессир Холдер.

— Отлично, — Николас быстрым движением извлек из папки лист бумаги и отправил его в утилизатор. — План такой: каждый из кораблей прокладывает свой собственный курс из расчета десяти полетных суток. Идентификационное оборудование и связь вам следует заблокировать сразу же после старта, а по прибытии на место использовать только световую сигнализацию. Все необходимые данные «Эдера» от вас уже получила, так что проблем быть не должно. С вами на «Тайне океана» отправится советник Литгоу. Вопросы есть, Блейк?

— Только один, мессир Холдер. Я доставлю груз и сразу вернусь назад?

Ник взял короткую паузу, а потом посмотрел пилоту прямо в глаза.

— Нет, Хантер, вы вернетесь сюда, когда это будет необходимо. Если коротко, вы и ваш прекрасный корабль станете связующим звеном между двумя разными мирами. Такая работа вас устроит?

— Вполне, — со всей серьезностью заверил его Блейк.

— Тогда по машинам.

Ник отрегулировал угол наклона и закрепил страховочную сеть. Ложемент, предназначенный для второго пилота, услужливо трансформировался под габариты стройного женского тела, создавая уютное гнездышко для молодой волшебницы.

— Тебе удобно?

Глядя в склоненное к ней лицо мужа, Анна мечтательно улыбнулась и коснулась пальцами его гладко выбритой щеки. Между ними больше не ощущалось никакого напряжения. «Эдера» тоже благосклонно отнеслась к бывшему адвокату и охотно приняла его в качестве пилота. Идентификатор взял на анализ каплю крови Ника, после чего корабль обеспечил ему полный доступ ко всем системам.

За пультом космического корабля Николас Холдер смотрелся так же естественно, как и за рабочим столом своей адвокатской конторы. Его диалог с кораблем протекал плавно и спокойно, отчего пульт «Эдеры» благодарно сиял изумрудными огнями с редкими вкраплениями теплого янтаря.

— Ты готова, любимая?

— Да, Ники, давай, наконец, полетим домой.

— Как скажешь.

Николас откинулся на подголовник ложемента и до упора выжал регулятор мощности стартовых двигателей.

Продолжение следует…

Оглавление

Книга 1. Пророчество

  Часть 1. Мона

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

  Часть 2. Таэль

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

  Часть 3. Джастин

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

Книга 2. Таинственная дверь

  Часть 1. Похищение

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

  Часть 2. Остров

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

  Часть 3. Спасательная операция

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

Книга 3. Звездный ключ

  Часть 1. Беглец

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

  Часть 2. Возвращение

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

  Часть 3. Избранник

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

  Часть 4. Изабель

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

  Часть 5. Дубликат

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

  Часть 6. Новое назначение

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12