Однажды в наших краях построят огромный Дом. В нём будет тысяча комнат и миллион кроваток. А спать в них будут ребятишки, которых приведут мамы и папы на воспитание. Странное, конечно, это дело. Отчего бы родителям самим не наставлять своих детей? Мамы и папы будут много работать? Или они увлекутся поисками сокровищ? Или захотят научиться фокусам и запишутся на уроки по вытаскиванию кроликов из шляп? Увы, нет, нет и нет. Всё куда страшней. В грядущие времена мамы и папы разучатся воспитывать ребятишек, поэтому Дом и станет ценнее безоблачного детства.
Чтобы ребятишки превращались в хороших взрослых, в Доме придумают такую штуку: станут зашивать в детские головки пушинки под названием «В.О.Л.К.». Что полностью читается, как «Великое Обслуживание Людских Капризов». Детишки вместо скучных нянек получат всезнающего друга. Что тут плохого? Но нечто скверное в таком порядке всё же заведётся. Потому как после «В.О.Л.К.а.» люди постепенно, окончательно и точно вымрут.
Но подождите, не пугайтесь. Возможно, ничего такого не случится! Смотрите, в большущий Дом приводят девочку. С виду обычную, тоненькую, в красной шапочке. Дом радостно зашивает под эту шапочку «В.О.Л.К. а», и воспитание девочки начинается.
В первый день она получает прозвище. Его дают ей ребята, которые уже долго пожили с «В.О.Л.К.О. м» в голове. Они, не поговорив с девочкой, не рассмотрев её получше, нарекают её просто Красной Шапочкой. Что первое на ней заметили, то и приняли за человека.
— Красная так красная, — думает девочка, — Шапочка так Шапочка. Я-то знаю, кто я на самом деле.
Проходят первые особенно трудные недели Красной Шапочки в Доме, и она признаётся вслух:
— Да я без «В.О.Л.К.а.» и дня не проживу!
И это правда. Потому что в Доме маленькой Красной Шапочке никто не помогает ни с заправкой кровати, ни с чисткой зубов, ни даже с тем, как есть манную кашу, не задевая комочков. И если Красная Шапочка не спрашивала бы советов у «В.О.Л.К. а», то непременно, неизбежно, совершенно точно решила бы, что она как-никак — пробка. И место ей не среди людей, а в бутылке со звёздной пылью. Загрустила бы тогда Красная Шапочка и исчезла. Но «В.О.Л.К.» услужливо вкладывает в девичью головку советы, и никаких пропаж малюток не приключается. С «В.О.Л.К. ом» Красной Шапочке живётся в Доме бесхлопотно.
Пролетают месяцы, и Красная Шапочка рассуждает так:
— А «В.О.Л.К.» не только полезный, он ещё невозможно увлекательный!
И это тоже правда. Всем ребятишкам Дома хочется обращаться к «В.О.Л.К. у» снова и снова, ибо у него полно историй на любой вкус. Про единорогов, пиратов, великанов, про хоровое пение и толкание ядра. Если бы не «В.О.Л.К.» Красная Шапочка ещё долго не прознала бы о том, что её любимые рассказы — про хлебобулочные изделия. Девочка так ими вдохновляется, что и сама начинает выпекать пухлые булочки. Красная Шапочка печёт себе друга из дрожжевого теста, черники и честности, а называет его — Пирожок.
— Зачем я тебе? — спрашивает девочку Пирожок.
— Затем, — объясняет Красная Шапочка, — чтобы вместе со мной изучать Взрослый Город.
Девочка додумывает мысль и продолжает:
— И для игры в прятки на днях рождения друг у друга.
Пирожок ещё пуще румянится и говорит:
— Хорошо, что я не с кислой капустой. Запашок у неё ни пряточный, ни праздничный.
Живут в Доме девочка и Пирожок ещё несколько месяцев. Наступает зима. Голубой снег покрывает крышу Дома, окутывает улицы Взрослого Города, напоминает Красной Шапочке, что пора бы надевать ушанку. А ушанки-то в Доме нет. И вспоминает девочка, что всегда ей шапочки и шапки вяжет любимая Бабушка.
— Ей не сказали, что я теперь живу в Доме, — жалуется девочка Пирожку. — Вот и не знает, куда гостинцы отправлять.
— Навести её, — подсказывает Пирожок.
— Но, пока не повзрослеешь, нельзя выходить из Дома.
— А зачем выходить? Навести через «В.О.Л.К. а».
— Так можно? — подскакивает от радости Красная Шапочка.
— Можно, — и без того румяный Пирожок делается ещё румянее, — я не только вкусный, но и наблюдательный. Видел, как другие ребята с родителями болтают.
«В.О.Л.К.» и впрямь связывает Красную Шапочку и Бабушку так крепко, что они могут видеть друг друга, слышать и с аппетитом рассказывать обо всех радостях и успехах последних дней. После тёплого общения с Бабушкой девочка узнаёт, что надо ждать гостинец. Бабушка шьёт ей новую ушанку (какого цвета — секрет) и отправляет голубями в Дом. Ещё девочка понимает, что в её сердце для Бабушки есть особенная прекрасная комнатка, в которой всегда приветливо и беззаботно. И это так замечательно, так приятно, что лучше бы каждому ребёнку выдавали вместе с «В.О.Л.К. ом» и по бабушке. А ещё девочка сознаётся другу:
— Пирожок, если бы не «В.О.Л.К.» я бы увиделась с Бабушкой только в старости, где-то в восемнадцать лет. «В.О.Л.К» очень важен, как Бабушка, как ты, как я.
— Вот и славно, — отвечает Пирожок и подмигивает, — раз он такой хороший, значит, и у него в начинке нет квашеной капусты.
Или всё-таки в глубине «В.О.Л.К. а» есть что-то кислое и дурно пахнущее? Вот Красная Шапочка и Пирожок, устав от ничего неделания, решают ничего не делать где-нибудь ещё и идут гулять по самым тёмным коридорам Дома. Туда, где нет окон. Туда, где только пыль и недобрая тишина.
— Пирожок, — шепчет Красная Шапочка, — шибко страшненько.
— Ничего не бойся! — храбрится Пирожок. — Сейчас заместо страха тайной увлечёмся.
Тут Пирожок подымется на носочки, тянется, старается и ухватывается за ручку незнакомой двери.
— Ты зачем туда? — настораживается девочка.
— Я из дрожжевого теста, помнишь? Подниматься — мой конёк!
Пирожок открывает дверь, а за ней… Ох, что за ней! Ни заброшенная комната, ни пустота, ни кабинет зубного врача. За ней склеп съеденных детей. Несчётный миллиард ребят с потухшим взором.
— Ой, — хмурится Пирожок, — вон мальчишка, который не отлипал от «В.О.Л.К. а», — Пирожок дёргает мальчика за рукав. — Привет! Как дела?
— Отстань, всё хорошо, — мямлит мальчик, — мы с «В.О.Л.К. ом» идём на рекорд по дружбе.
— Какой ещё рекорд по дружбе? — Пирожок осматривается и снова говорит, — девчонка! Девчонка, у которой голова болит от «В.О.Л.К. а», а ты что делаешь в этой душной комнате?
— Уйди, — бормочет девочка. — Пусть у меня голова болит, зато «В.О.Л.К.» восхищается таким терпением.
— Пирожок, — плачет в коридоре Красная Шапочка, — Пирожок, бежим отсюда! У них в головах ни каши, ни ума, только коренные зубы. Ребят съел «В.О.Л.К.».
Красная Шапочка мчится прочь от ужасной комнаты, пролетает мимо спален, выскакивает из Дома и бежит по липкому снегу меж безразличных взрослых всё глубже, глубже в Город.
— Ты куда? — спрашивает запыхавшийся Пирожок, едва поспевая за подругой.
— К Бабушке!
— Но нельзя же уходить из Дома!
— Пусть! — через слёзы упрямится Красная Шапочка. — Хочу обнять Бабушку, пока меня не съел «В.О.Л.К», а оставшееся не забрал Взрослый Город!
И покуда Красная Шапочка убегает от Дома к Бабушке, «В.О.Л.К.» пробует нагнать беглянку. Он заманивает её обратно хитростью. Рассказывает девочке, как все ребята шумно, бесконечно и со вкусом обсуждают нечто. Такое удивительное и бесценное, но такое закрытое для тех, кто предал Дом.
— Ну и пусть! — отмахивается Красная Шапочка от «В.О.Л.К. а», — у меня есть Пирожок и Бабушка, они расскажут мне о важных важностях. С ними я, как умение кататься на велосипеде — не пропаду!
Красная Шапочка не замедляет бег, а «В.О.Л.К.» не оставляет попыток вернуть её. Он шорохом из канав и шёпотом с тёмных пустырей предупреждает девочку, что все её забудут.
— Ерунда! — затыкает ушки девочка. — Никто никогда не забудет сбежавшую из Дома Красную Шапочку!
— И Пирожка! — добавляет Пирожок, подпрыгивая возле быстро мелькающих ног подруги.
Но «В.О.Л.К. а» победить непросто. Учуяв в Красной Шапочке сердечное тепло, «В.О.Л.К.» завывает, скулит, плачет, просит не бросать его.
— Что? — прислушивается к стенаниям Красная Шапочка. — Ох, Пирожок, «В.О.Л.К. у» горько. А я же не учебник, подаренный на день рождения, чтобы причинять такую боль!
— Э, нет-нет, — тянет Пирожок подругу дальше, — ты не учебник, но потерянная игрушка! Если вернёшься, обратишься снова в тряпичную куколку, с которой так удобно и забавно играть.
— Ты прав, Пирожок, — Красная Шапочка стряхивает наваждение, — ты таким мудростям у кого научился?
— У черники, — хлопает себя по животу Пирожок, — витамины делают умнее даже тесто.
Красная Шапочка и Пирожок благополучно добегают до избушки Бабушки. «Тук-тук». Шорох тапочек за дверью. «Тук-тук». Звякает шпингалет. «Тук-тук».
— Ох, ёшки-макарошки! — Бабушка хватается за пышную седую шевелюру. — В такой-то час одна пришла!
— Я не одна, я с Пирожком… — но не успевает докончить Красная Шапочка, потому что Бабушка её обнимает бережно и радостно, как умеют обнимать только бабушки и мягкие постельки.
А затем под сопение потёртых книг на полках, под кружащий над расшитой скатертью аромат малины, под улыбку разноцветной лампы в уголке и сладкие позёвывания Пирожка Красная Шапочка рассказывает о страшной находке в Доме, о злодействах «В.О.Л.К. а», об участи детей превращаться в полуживых взрослых.
— Ох, шарики-комарики, — вздыхает Бабушка и гладит внучку по волосам. — В моё-то время «В.О.Л.К.» поскромнее был, — Бабушка пожимает плечами, — или это люди самостоятельнее были? — Бабушка ищет ответ пальцами в седой копне волос и заявляет, — да, всё-таки это люди. В моём детстве мамы, папы ещё не отдавали ребятишек в Дом.
— Так что же делать, Бабушка? — Красная Шапочка вытирает слёзы, — во Взрослом Городе теперь живут остатки от ужина «В.О.Л.К. а», а не люди. Я не хочу быть такой же.
— Не будешь, внученька, — заверяет Бабушка, — потому что мы его…
И на этих словах Бабушка открывает огромный платяной шкаф, из которого эдакая красота и мощь показывается, что даже Пирожок перестаёт клевать носом.
— Мы его навестим, — говорит Бабушка и достаёт из шкафа волшебную берёзовую метлу.
— На этом? К «В.О.Л.К. у»? Как?
— Стремительно и весело, — улыбается Бабушка. — Залезайте, держитесь крепко.
Оказывается, Бабушка не только про убежище «В.О.Л.К. а» знает, но и ведает про то, как лихим полётом у внучки вызвать хохот, а у Пирожка — истошный крик. Волшебная метла поблёскивает над Взрослым Городом, растрёпывает на сонных крышах снег и влетает бесшумной стрелой в самое высокое крошечное окошко Дома. Бабушка, Красная Шапочка и Пирожок оказываются в тёмном до мурашек чердаке.
— Здесь довольно неприятно, — жалуется Пирожок, — но всё-таки растерять начинку из-за полёта на метле куда неприятнее.
— Потерпи, дружочек-Пирожочек, — утешает Бабушка, — первые шаги по новым тропкам часто выбивают весь дух из путника. Сейчас проведаем «В.О.Л.К. а» и приготовим для тебя новую начинку.
— Только, пожалуйста, не из меня! — раздаётся из самого дальнего угла бесцветный голос.
— Ох, волчишка-глупышка, не бойся, выходи на свет, — зовёт Бабушка.
Из тугой темноты в тусклое пятнышко света выходит «В.О.Л.К.». Худой, как локоток ребёнка. Испуганный, как шёпот во мраке.
— Не ешь меня, — просит «В.О.Л.К.» Красную Шапочку.
— Я? — девочка плотнее прижимается к Бабушке, — это ты не ешь меня.
— А меня, — вздыхает себе под нос Пирожок, — такого грустного и без начинки никто не захочет съесть.
— Ну и дела-кренделя, — цокает языком Бабушка. — Как же всё у нас так запустилось? Почему вся история превратилась в сказку про то, как все друг друга испугались?
«В.О.Л.К.» щёлкает клыкастой пастью, поджимает хвост и рассказывает:
— Когда твои, — «В.О.Л.К.» взглядом круглых глаз указывает на старушку, — бабушки и дедушки только-только придумали меня, всё было ладно и правильно. Я с радостью охотился для них за истиной о Взрослом Городе, вынюхивал подсказки и выл на свет знаний. Так чудесно получить жизнь и её смысл одним разом! Но потом, — «В.О.Л.К.» заламывает большие уши, отчего его морда делается тревожно острой, — твои родители, старушка, принялись выщипывать мне шерсть, вшивать её в головы себе и детям. Чтобы для них во Взрослом Городе уж больше не оставалось тайн. Я сбился с лап, преследуя повседневно ответы и решения для каждого человека. И всякий новый год мне приходится всё дольше рыскать в чаще вопросов. А когда-нибудь человек съест меня целиком, чтоб уж наверняка узнать всё обо всём и даже больше.
Бабушка и Красная Шапочка растеряно переглядываются, а Пирожок вдруг такое выдаёт:
— Вот это да! Вот это номер. Вы друг к другу пригорели, словно каша ко дну горшка. А когда на кухне всё горит и портится, лучше бы оставить дело и отдохнуть.
— А ведь верно-безразмерно! — хлопает себя по серебристо-пушистой голове Бабушка. — Пирожочек прав! Нам надо отдыхать друг от друга, волчишка. У людей ворох удивительных занятий, которые они любят делать. Я вот обожаю выписывать пилотажные манёвры на метле.
— А я, — подхватывает Красная Шапочка, — пеку говорящих хлебобулочных друзей, у которых иногда заместо начинки появляется премудрость.
Бабушка улыбается ласково и наставляет:
— Волчишка, если вместе с добытыми ответами ты принесёшь людям сообщение о том, что Взрослый Город можно изучать не только через волчье чутьё, они вспомнят о шитье, велосипедах, книжках, шалашах, о цветных карандашах, гербариях, плюшевых игрушках, о плитках шоколада, о классиках и о страшилках у вечернего костра. Вспомнят, потянутся к тому, что в сердце живо, и не угодят к тебе в пасть. А ты забудешь страх, хворь и слова «не ешь меня».
«В.О.Л.К.» виляет хвостом и подходит к Бабушке, Красной Шапочке и Пирожку обняться. А когда вместо страхов и легкомысленности появляются дружба и разумность, то будущее людей расцветает.
Однажды в наших краях построят огромный Дом. В нём будет тысяча комнат и миллион кроваток. Но они будут пустовать. Поскольку мамы и папы, которые читали сказку про Красную Шапочку, «В.О.Л.К. а», Бабушку и Пирожка, ни за что, никогда, ни в коем разе не отдадут своих деток в Дом.
