Искатели (ЛП) [everythursday] (fb2) читать онлайн

***********************************************************************************************

Искатели

https://ficbook.net/readfic/8603585

***********************************************************************************************

========== Глава 1 ==========

Впервые Гермиона Грейнджер увидела Беллатрису Лестрейндж в классе по истории магии, и сердце взорвалось мелкими осколками.

Выдох со свистом сквозь зубы, скрип ножек стула по полу — и по каждой пульсирующей в теле вене пронеслась резкая вспышка адреналина. Гермиона почти успела вытащить палочку, когда заметила пустоту там, где стояла Беллатриса.

Гермиона лихорадочно огляделась вокруг, но Биннс продолжал бубнить, а один сокурсник с подозрением смотрел на нее, пока другой тянулся за палочкой, разглядывая пространство между ней и невидимой угрозой. Гермиона привыкла к подобным взглядам. Взглядам, которые говорили о недоверии и неуверенности; взглядам, наполненным благоговейным трепетом, из-за которых ей становилось совсем некомфортно; таким взглядам, когда понимала, что человек собирается засыпать вопросами; взглядам, которые говорили о доверии без каких-либо вопросов. Все эти суждения выросли из произошедшего год назад, когда газеты были переполнены историями о том, что они с Гарри и Роном сделали, что могли сделать и чего уже никогда не смогут.

Единственное, к чему не могла привыкнуть Гермиона, — к внезапным явлениям женщины, смерть которой видела воочию полгода назад.

Может быть, Рон был прав, когда назвал возвращение в Хогвартс плохой идеей. Возможно, Гарри ошибался, говоря, что нужно жить своей жизнью, а она не ясно мыслила, решив, что окончание учебы — это то, что ей нужно. Явления Беллатрисы Лестрейндж не входили в понятие здравого рассудка.

В ту ночь Гермиона никак не могла уснуть. Но, наконец, уснув, она пожалела об этом. После той ночи она прислушивалась к разговорам, пытаясь понять, не видел ли кто-нибудь нового призрака, или, может быть, какой-нибудь подросток болтал о раннем хэллоуинском розыгрыше. Об этом не было ни слова. Она убедила себя, что все просто хотят сохранить произошедшее в тайне.

Она убедила себя, что заснула всего на секунду. Она во многом себя убеждала.

Но это…

Гермиона безотрывно смотрела на плюшевого кролика, прыгающего по коридору, наблюдая, как уже третье оглушающее заклинание пролетало сквозь него без всякого эффекта. Он вполне мог бы сойти за сбежавшего фамильяра, — к слову сказать, зайцы в Хогвартсе под запретом, — но закручивающиеся на лапах когти и ряд неровных зубов, которыми он оскалился на нее, рассказывали совсем другую историю. Потом она подумала, что тут замешана трансфигурация или чары, но ни одно выпущенное ею заклинание никак на нем не отразилось. Он даже проплыл сквозь сеть, которую она над ним наколдовала.

Она шла за ним на расстоянии пяти шагов, не желая слишком приближаться к обладателю такого количества острого, который рычал при каждом прыжке и был неуязвим для заклинаний. Она перебирала в уме способы, как связаться с директрисой или кем-нибудь из профессоров, когда они свернули в коридор, где студенты спокойно шли к классам.

Гермиона только открыла рот, чтобы велеть им сохранять спокойствие и спрятаться в ближайшем кабинете, как слова застыли в горле, когда она увидела, что никто не выглядит хоть сколько-нибудь удивленным. Группа студентов со второго или третьего курса над чем-то смеялась, а две девушки постарше совершенно не замечали все с большей скоростью приближавшегося к ним бешеного животного. Гермиона слышала, как с клацающим звуком когти царапнули пол, когда он приготовился к длинному прыжку, черные десны сильно обнажились от гримасы, являющей блестящие зубы.

Гермиона подняла палочку, сотни разных заклинаний промелькнули в голове.

— В сторону! — крикнула она студентке, но девушка слишком тормозила, поэтому животное успело прыгнуть ей на ногу еще до того, как она отскочила в сторону.

Гермиона ринулась к ней, но только на полпути поняла, что та пятится от нее и даже не пытается высвободиться из зубов, крепко вцепившихся ей в ногу. Гермиона резко затормозила, почувствовав, что сердце на мгновение остановилось, и подняла глаза на испуганных подростков. Девушка смотрела на нее с поднятыми перед грудью руками, пока ее подруга цеплялась за рукав ее мантии. Сама девушка этого не замечала. Она… не видела и не чувствовала того, что отчетливо видела Гермиона.

Грейнджер перевела взгляд на ногу, чистую, без крови или зияющих ран, и была ошеломлена при виде бешено трясущего головой животного. Только это было не животное… Там… там не было вообще ничего.

— Я… — во рту пересохло, нужные слова смазались и перемешались в голове. — Я подумала… Э-э-э… эти носки разрешены в Хогвартсе?

— Да? — взвизгнула девушка, сделав шаг вправо, когда подруга потянула ее за рукав.

— Ох. Ладно, хорошо, — кивнула Гермиона, облизнув губы. — Это… это очень хорошо.

— Ладно.

— Понятно, — Гермиона кивнула, затем повернулась в сторону коридора, избегая взглядов других студентов, замерших у стены.

Запихивая палочку обратно в карман мантии, она поняла, что руки ее дрожат. Перед глазами все плыло, наверняка оттого, что сердце не должно биться так часто; все слова, которые она пыталась себе сказать, рассыпались на нечленораздельные гласные.

Сон. Ей нужен был сон.

***

Дин смотрел на тарелку Луны, та разложила еду в одном ей известном порядке. Джинни только мельком взглянула на нее и перевела взгляд на Гермиону, пока та, пытаясь игнорировать заданный вопрос, делала вид, что слишком занята кувшином тыквенного сока.

— Гермиона?

Она пожала плечами и откашлялась.

— Я просто подумала, что на студентке были носки, не входящие в утвержденную школой форму, а потом рассмотрела их ближе. Джинни, ты же знаешь, как расходятся слухи.

Джинни пристально на нее посмотрела и вернулась к обеду, только незначительное расширение зрачков говорило о том, что она не до конца поверила в эту историю.

— Малолетки любят преувеличивать. Я помогла парнишке поднять книги в коридоре — и на следующий день уже «изменяла Гарри Поттеру».

— Именно. Будто им больше нечем заняться. Например, учебой. Сейчас достаточно внимания приковано к Хогвартсу. После мая… Многие вообще думали, что школу не стоит открывать, и теперь все они будут интересоваться тем, как мы справляемся весь этот год.

— Да-да. Макгонагалл — героиня, сражающаяся с безвкусицей… — начала Лаванда.

— Я ничего не говорила о безвкусице, — пробормотала Гермиона, не в первый раз жалея о том, что для магического мира моды требуется Ж.А.Б.А. по заклинаниям и трансфигурации.

— …открыла Хогвартс, чтобы дать нужное нам образование.

Гермиона почувствовала прилив тепла на кончиках ушей; почему-то до этого она не понимала, как часто с начала учебного года произносила эти слова. Но это была правда. Из-за такого решения Макгонагалл подверглась суровой критике, но именно его Гермиона полностью поддерживала. Не многим студентам родители разрешили вернуться в этом году, кому-то не хватило смелости, но их все равно было достаточно, чтобы поддержать действия директрисы.

Тем не менее среди студентов чувствовались изменения в настрое. Большая их часть вернулась скорее не для учебы, а как бы ради борьбы за право быть здесь, словно они хотели о чем-то заявить. Они шли от карет так, словно собирались здесь для битвы, и Гермиона могла их понять. Не стал сюрпризом и тот факт, что гриффиндорцев оказалось больше, чем представителей других факультетов. Или то, что меньше всего студентов вернулось на Слизерин. Помимо дюжины первогодок приехало примерно столько же студентов со всех остальных курсов.

Самым большим удивлением стало возвращение Драко Малфоя, Грегори Гойла и Теодора Нотта. Их появление встретило множество потрясенных и злых взглядов, но Гермиона уже знала об их наказании из газет. В печати не было всего, но вышло несколько статей об условиях, которые помогли им обрести свободу: общественные работы, еженедельные допросы, штрафы, посещение занятий и окончание обучения. Гермиона изредка видела их в глубине перекрытых коридоров, где они под присмотром профессора или аврора трудились над восстановлением замка после войны. Она также знала, что все они должны были углубленно изучать маггловедение, но знала об этом из шуток, ходящих среди студентов.

Это был первый шаг к обретению стабильности в мире. Если бы Хогвартс закрыл двери из-за армии, которая промаршировала сквозь них в прошлом мае, студентам пришлось бы учиться в школах с неизвестным им языком, а Хогсмид остался бы заброшенным делом, которым уже однажды был. Все выглядело бы так, словно они не побеждали в этой войне. Точно не для такого сражалась Гермиона.

Тем не менее она все понимала. В прошлом году студенты испытали что-то очень страшное в стенах здания, которое когда-то называли вторым домом. Хогвартс во главе с Волдемортом превратился в уродливое место, разрушенное войной. Эта атмосфера уничтожила как чувство безопасности, так и сон. Гермиона знала, что здесь произошло много плохого.

Она сама была на грани смерти в этом зале. Но в этом же месте они победили в войне, и все плохие события не могли этого отнять. В тот день смерть каждого имела значение.

Сначала ей было сложно. Первый месяц она не ела в Большом зале. У нее все еще не получалось проходить по определенным местам, она останавливалась и предавалась воспоминаниям. Иногда, когда она была одна в коридоре, чувствовала дрожь пола под ногами, слышала лязг статуй, приходивших в движение, взрывы камней и крики. Иногда ей виделись все еще улыбающийся Фред и Люпин с Тонкс, стоящие рука к руке.

Но Гермиона с самого первого курса поняла, что враги могут найти путь внутрь. Она сражалась в этой войне задолго до того, как в трех столах от того места, где она сидит сейчас, умер Волдеморт. Война захватила мир на год, но для нее, Гарри и Рона война шла все семь лет, где бы они ни находились.

— Слышал, они поместили стол куда-то вроде музея, — сказал Дин, вырывая Гермиону из мыслей.

Она отвела взгляд от места, где случилась последняя схватка, и встретилась глазами с Дином, который в этот момент спокойно ел.

— Лучше бы сожгли.

***

Гермиона кивнула в ответ на улыбку пятикурсницы и продолжила идти по коридору, остановившись лишь на мгновение, чтобы открыть дверь. Часть студентов жили парами в общежитиях, но у старшекурсников были отдельные спальни. Гермиона сдвинула две дополнительные кровати к стене, но, будучи человеком, у которого за годы накопилось немного вещей, на место кроватей стало всего лишь два книжных шкафа.

Комната с проживающим в ней одним человеком выглядела уныло, но Гермиона продолжала напоминать себе о том, как просто теперь стало учиться. Ей больше не нужно было прятать свои исследования.

Гермиона нахмурилась и вытащила книги из сумки. Она была чрезмерно подозрительной. Неважно, насколько хорошие у нее отношения с библиотекаршей, Гермиона старалась не брать материалы на одну конкретную тему и останавливалась на тех, где нужная информация была затронута в одной-двух главах. Она понимала, что мадам Пинс заметила бы, бери она книги только о галлюцинациях. Наверняка весь персонал прошел обучение о том, как распознать тревожные знаки в студентах. Диагноз, которого не было и который мог отвлечь ее от завершения учебы, — последнее, что ей было нужно.

Она умная девушка. Что бы с ней ни происходило, она сама в этом разберется и сама все исправит. Просьбы о помощи из-за этих мелких воображаемых явлений, которые она видела, либо никуда ее не приведут, либо приведут туда, где ей быть не хочется.

Гермиона повалилась на кровать, потирая виски в попытках унять головную боль, когда услышала недовольное мяуканье побеспокоенного Живоглота. У всего этого была вполне себе логичная и нормальная причина. Осталось ее просто найти.

***

Сев рядом с Джинни, Гермиона вытащила книжку по чарам из недр сумки и услышала беспокойный шепот вокруг.

— У нас тест?

Джинни покачала головой, окунула перо в чернила и снова поднесла его к пергаменту, вверху которого было написано «Гарри».

— Была драка.

— О, — она раздраженно посмотрела влево, откуда до нее донесся смех.

— Драко Малфой и какой-то семикурсник. Очевидно, Малфой посмотрел на него угрожающе, они начали драку, а история заканчивается каким-то кровавым месивом, где одному из них сильно досталось, и все теперь надеются, что Малфоя отправят в Азкабан.

Гермиона уклончиво хмыкнула, разглаживая рукой пергамент.

Не желая того, она обсуждала Малфоя с Джинни в августе после прочтения очередной статьи. Было время, Гермиона не понимала, как Малфой так легко отделался, но ее не заставили попробовать понять: слова Гарри о том, что Малфой опустил палочку на Астрономической башне, заявление Министерства о том, что ему приходилось выбирать между своей жизнью и неволей, то, как он не хотел называть их имена в своем доме и как пытался остановить Крэбба в Выручай-комнате. А еще она помнила, как после этого он выдохнул имя своего погибшего друга. Сложно было не обратить внимание, а потом забыть этот момент человечности в том, кого раньше всегда рассматривала максимум как отвратительный предмет обстановки — нечто ядовитое и нисколько не сожалеющее об этом, — мимо которого с легкостью можно было пройти и не заметить.

Гермиона не знала, и ей было все равно, кем или чем являлся Драко Малфой. Он был чем-то слишком мелким и незначительным в этой большой и яростной войне. Он был трусом, и Гермиона знала, что ей нечего было бояться. Даже если бы он попытался ее заставить.

Гермиона приводила доказательства, с десяток раз сказала Джинни, что дело не в том, что она его защищает, а всего лишь пытается объяснить, что двигало Министерством, Гарри тогда не проронил ни слова за весь разговор, но Джинни все равно была в ярости и всех обвиняла. В каждом Пожирателе смерти она видела убийцу Фреда.

Гермиона не могла ее в этом винить.

— Я удивлена, что он не вытащил палочку и не попытался убить парня. Но все же он ведет себя как нельзя лучше — лишь бы не отправили к отцу в Азкабан.

— Ну, если это его последний урок, возможно, у него даже нет палочки, — пробормотала Гермиона, нетерпеливо постукивая ногой в ожидании профессора.

— В смысле?

— Малфоя лишают палочки после уроков. Я видела, как Макгонагалл забирала ее в среду и пятницу после трансфигурации. А она идет последней сразу перед обедом. Я подумала, что это происходит каждый де-е-е… — Гермиона протянула букву «е», отвлекаемая блеском в глазах Джинни.

— Интересненько, — прошептала та, посмотрев на профессора, и отложила письмо в сторону.

— Джинни, я… — Джинни посмотрела на Гермиону, и та неловко заерзала.

— Ты же знаешь, что попадешь в неприятности, если… попытаешься что-либо сделать. Он пока еще студент, а после того, что произошло с той группой семикурсников, Макгонагалл этого не потерпит.

— Я не говорила, что собираюсь что-либо сделать.

— И тебе лучше никому этого не рассказывать. Я…

— А почему нет, Гермиона? — Джинни приподняла брови. — Почему тебя это волнует?

Гермиона поджала губы и открыла книгу.

— Знаешь, а почему не должно? Я отказываюсь быть причиной попадания Малфоя в Мунго, потому что это неправильно. Неважно, Пожиратель или нет, он получил свое наказание по закону, и мои моральные принципы достаточно четкие, чтобы я могла…

— Наказание несправедливо. И у меня нет ни капли жалости из-за того, что мир его ненавидит или кто-то хочет…

— Хорошо. И у меня. Но есть правильные вещи и неправильные, и ты, Джинни, это знаешь. Вдруг кто-то ударит его настолько сильно, что он умрет? Тогда это будет на твоей совести. Или если он будет с Гойлом, Ноттом и Забини, они дадут отпор настолько сильный, что ранят кого-нибудь? Снова на твоей совести. Ты не такой человек, — Гермиона опустила глаза к пергаменту. — Война закончилась.

Джинни немного помолчала, а потом прошептала фразу, которую теперь всегда произносила:

— Я просто не понимаю, почему он может жить. Почему каждый из них может.

Гермиона молчала.

***

— Так… как домашка?

Гермиона подняла глаза от тарелки перед собой и кинула недовольный взгляд на Рона.

Он смотрел на нее с самоуверенной ухмылкой. Видимо, ожидал, что она начнет ныть о нагрузках, а после признает, что он был прав. Будто нечто подобное хоть раз происходило за все время их знакомства.

Конечно, в последнее время она сомневалась в своем решении из-за некоторых… определенных изменений, но была уверена, что всему этому есть логичное объяснение. Просто не настолько логичное, чтобы его можно было так легко разглядеть или рассказать о происходящем двум лучшим друзьям.

Да и вообще, даже если бы она жалела о решении окончить школу больше, чем о чем-либо в жизни, при таком выражении на его лице она бы не призналась.

— Рон, все идет очень хорошо.

— Очень хорошо? — Гарри вскинул брови и забарабанил пальцами, но взгляд от нее не отвел, что являлось его лучшей попыткой казаться безразличным, ведь было понятно, что он просчитывал, как много всего могло пойти не так с их последнего разговора и сколько времени ему понадобится, чтобы выяснить, что именно, найти решение и все исправить.

Если бы авроры не искали и не арестовывали скрывающихся Пожирателей смерти, она не знала, чем занимался бы Гарри.

— Думаю, лучше, чем многие ожидают.

— Как Джинни? — спросил Джордж, взглянул на гору картошки, которую Молли положила ему на тарелку, и отправил половину обратно в миску.

— Хорошо. Правда, она не рада, что не может покинуть Хогвартс на выходных.

Джордж поднял на нее взгляд, при этом царапая вилкой тарелку, но тут заговорила Молли:

— Ну, я не удивлена. Конечно, она по нам скучает, особенно по Гарри.

Гарри покраснел, стараясь как можно лучше спрятать лицо за стаканом воды.

— Но в Хогвартсе всегда так было. Сейчас они просто более снисходительны к старшекурсникам.

— Я…

— Что случилось с Малфоем? — перебил Рон брата и строго посмотрел на нее из-за еды, наколотой на вилку.

Гермиона удивленно глянула в ответ, почти подавившись глотком сока.

— Откуда ты знаешь?

— Гермиона, у меня есть связи, — сказал Рон, а Гермиона закатила глаза. — Мы узнаем о таком в Аврорате.

— Один аврор занимается делом Малфоя, так что ему доложили, — объяснил Гарри.

— Чт…

— Теперь они его вышвырнут, — пробормотал Рон, не отрываясь от еды. — Драки против правил, если он ее начал. Одна драка — и он в тюрьме. Он все это заслужил. Хотел бы я быть там…

Молли прервала его, чтобы сделать замечание насчет разговоров с полным ртом, а Гермиона тяжело вздохнула из-за этой его закоренелой привычки. Несколько их совместных ужинов он держал себя в руках, но уже к июню расслабился, и все вернулось на круги своя.

Июль ознаменовался планомерным крахом их отношений, который не признавался ими до августа, погребенный под неловким молчанием до сентября.

Она любила Рона, но все, что не могла в нем терпеть, расцвело в период их коротких отношений. Сколько бы книг об отношениях он ни прочитал, чтобы довести аспекты их отношений до состояния нормы, это не отменяло того факта, что они — друзья и навсегда только ими и останутся. Они оба старались изо всех сил, но в конечном счете Рон оставался Роном, и… И у этого всего мог быть только один исход.

— Гарри, мы не можем об этом говорить, — сказал Рон, а потом наклонился ближе и, понизив голос, добавил: — Это секрет.

Гарри нахмурился и тыльной стороной руки поправил очки.

— Это насчет супермаркетов. Не думаю, что супермаркеты — это секретно.

— В виноград была спрятана взрывчатка? — спросил Джордж, а Гермиона фыркнула достаточно громко для того, чтобы обратить на себя внимание всего стола.

— Чтобы вы знали, это была очень важная миссия, — Рон указал вилкой на каждого.

— Даже не говори… у авроров закончились яйца?

— Была распродажа молочки?

— Сельдерей и бананы устроили бойню, используя…

— …а заколдованные яблоки летали как бладжеры…

— …у бедных ломтиков сыра даже не было шан…

— …или чего угодно, кроме рыбного филе…

— Я вас ненавижу. Всех вас.

***

Маленькие волоски на затылке встали дыбом, пустив волну мурашек, которая расползлась по спине и рукам. Холод, который она не чувствовала несколько месяцев, опустился на дно желудка, плечи одеревенели. В темноте глаза расширились, словно натянутая на веках кожа могла позволить ей увидеть свет на краю поля зрения. Она отчетливо чувствовала: нечто столь же темное, как и его намерения, находится именно там и оттуда наблюдает за ней.

Что-то блеснуло в темноте, и Гермиона зажгла свечи взмахом палочки, отскочила от двери и нацелилась на… Живоглота. Посмотрела на него, обвела взглядом комнату, потом углы, заглянула под кровать и снова по кругу. В комнате не было никого кроме кота, он смотрел на точку в пространстве, а шерсть на загривке стояла дыбом.

Гермиона перевела туда взгляд, все еще чувствуя покалывание чего-то по коже. Села рядом с Живоглотом и начала гладить по спине, продолжая крепко сжимать в руке палочку.

Целую неделю в Норе не происходило ничего странного.

Ни разу она не засомневалась в себе или своем окружении.

Теперь же, после сегодняшнего возвращения в Хогвартс, она пялилась на стену так, словно ждала, когда та оживет. Но Живоглот тоже это чувствовал, не только она. И это означало лишь одно — там что-то есть. Какой-то магический след или… или что-то, что не является лишь ее воображением.

Она двинулась, чтобы открыть чемодан у изножья кровати и достать взятые из библиотеки книги. Подхватила кусок пергамента с чернильным набором и открыла первую книгу, краем глаза продолжая поглядывать на стену.

***

Один взгляд на изношенную и измятую форму Гермионы Грейнджер заставлял посетителей библиотеки сомневаться, что экзамены по Ж.А.Б.А. состоялись семь месяцев назад. Она забиралась в самый дальний от дверей угол, усаживалась за стол, заставленный высокими стопками книг по чарам, магическим тварям, заклинаниям, призракам и зельям.

Чтобы увидеть Гермиону из-за всего этого нагромождения, нужно было подойти к краю стола; ее левая рука лежала на небольшой стопке из запрещенной секции, перед ней были две раскрытые книги, сама она писала в свитке, состоящем из двадцати одного листа пергамента.

Волосы Гермионы напоминали о ее первых годах в школе — растрепанные и завивающиеся из-за жара кипящих мыслей, плавящих мозг, и того, что она слишком часто их дергала и теребила. На лбу проступал пот, и она чувствовала, как он собирался тонким слоем сзади на шее, но под рубашкой у нее ничего не было надето, так что она не могла ее снять. Просматривая вторую книгу, она, не глядя, потянулась, чтобы перевернуть страницу, пока правой рукой записывала основные моменты параграфа, который только что прочитала.

Понедельник был спокойным, насколько только может ожидать от понедельника тот, кто в любой момент ждет, как на него что-то наскочит. К полудню вторника она почти согласилась на не подкрепленное фактами объяснение, убедив себя в том, что это были некие временные чары, но когда двери в классе по древним рунам начали ходить волнами, ей пришлось передумать. Вчера она потратила двадцать минут, пытаясь поймать стаю крыс у себя в комнате, пока Живоглот шипел из угла. Когда же ее кот смело бросился в их гнездо, крысы растаяли в воздухе, из которого и появились.

Направляясь в Большой зал, Гермиона увидела, что из стены торчит бледная рука. Камни вокруг нее стали мокрыми, и она услышала журчание воды за спиной, а потом появились жуки. Она бросила взгляд на черное овальное пятно под кожей руки, ползущее от локтя к запястью, а после попытавшееся зарыться в плоть, и убежала. Тремя минутами позже она очутилась в библиотеке и с тех пор не оглядывалась.

Всему этому должно быть какое-то объяснение. Видимо, кто-то ее как-то околдовал или подлил что-то в напиток. Если и на Живоглота это подействовало, значит, это либо чай, либо стакан воды… то, что он мог попить, пока она спала. Значит, гриффиндорцы или… Гермиона тяжело вздохнула, захлопнула книгу и взяла другую, о зельях. Она повернулась к чистому листу пергамента и написала несколько имен студентов из Гриффиндора, которые ходили на углубленные зелья, пытаясь понять, кого из них Слагхорн любил настолько, чтобы дать доступ к ингредиентам, пусть и ненамеренно.

Возможных вариантов было слишком много, и Гермиона совершенно не понимала, как сократить их количество. Годы в Хогвартсе научили ее многому, в том числе и тому, что враги умеют прятаться.

Ей нужно больше информации.

***

Важной особенностью инстинктов было то, что они никогда не оставляли достаточно времени на раздумья, заставляли сразу действовать. В случае Гермионы это почти всегда приводило к положительному и спасающему жизнь результату.

Но в этот раз у Гермионы было время подумать; она понимала, что по логике вещей находящееся перед глазами там быть не могло. Вместо этого какая-то примитивная часть ее сознания видела, обрабатывала и подавала сигналы за миллисекунды, когда у остальной части мозга не было даже шанса нагнать первую.

Она переписывала информацию Слагхорна с доски и делала пометки в колонках о том, на каких студентов он больше всего обращает внимание. Думая о том, что можно поспрашивать о последних наказаниях, во время которых студенты оставались в классе одни, она снова подняла глаза на доску. И вместо нее увидела бледное лицо с набухшими венами и красными глазами. Волдеморт наклонил голову так, что его рот стал виден только тогда, когда он изогнул его в подобие улыбки.

Казалось, весь воздух исчез из комнаты, высасывая кислород сквозь поры на коже. Тело целиком охватила покалывающая слабость, все погрузилось в тишину. Не думая, Гермиона отпрянула назад, пытаясь одновременно встать, и выхватила палочку из кармана мантии. Сделала несколько движений в попытке подняться, поэтому из-за падающего стула потеряла равновесие и шлепнулась вместе с ним на пол.

Тишину нарушил постепенно угасающий гогот, который принадлежал Беллатрисе — Гермиона знала, потому что могла поклясться: этот адский звук преследовал ее во снах с того самого дня. В секунду Гермиона вскочила на ноги, дыхание сбилось, а сердце бешено стучало, но по другой конец палочки находился только Слагхорн.

Его зрачки расширились, когда он медленно поднял руки вверх, оставляя правую недалеко от бедра, где, как она знала, располагалась его палочка. Она быстро опустила свою и выдохнула, почувствовав, как тело начало трясти из-за выброса адреналина. Господи.

— Мисс Грейнджер…

— Простите, профессор. Я… Я, э, на мгновение заснула. Всю ночь учила. Мне очень жаль.

Он долго на нее смотрел, сложив руки на животе, одной из них похлопывая по мягкой округлости.

— Задержитесь после занятий. — Она кивнула; Слагхорн смотрел на нее, пока она не села, а потом снова вернулся к доске.

Гермиона тяжело сглотнула, спрятала палочку обратно в мантию и попыталась привести дыхание в норму. Вокруг началось перешептывание, но она, не отрываясь, смотрела на доску, ее голова слишком кружилась, чтобы разобрать, что они говорят.

***

Гермиона перекатывала в руках пузырек с Зельем сна без сновидений, снова коря себя за то, что попалась на глаза Слагхорну. Она не сомневалась, что он и раньше обращал на нее внимание, но после произошедшего в классе он примется наблюдать более пристально. Они все… он точно расскажет остальным профессорам о случившемся, как только представится случай.

По крайней мере, их короткий разговор окончательно убедил ее, что не стоит доводить это до Макгонагалл. Последнее, что ей было нужно, — еще один разговор о травме, войне и наличии в школе реабилитационных классов. Если она с кем-то поделится тем, что видит и слышит разное, но все в порядке, потому что и кот не отстает от нее, то попадет в Мунго быстрее, чем придумает, как защититься.

Словно весь мир так и ждет, когда все они потеряют рассудок. Может, у Гермионы пока и не было информации и она не знала, что происходит, но она уверена, что не сумасшедшая. Да, война ее травмировала, иногда она все еще просыпалась посреди ночи, все еще скорбела по ушедшим.

Но если бы такое могло свести с ума, это произошло бы гораздо раньше.

Никто не поверит, пока у нее не будет больше доказательств. Все, что ей нужно…

Гермиона удивленно взвизгнула, когда ее схватили за руку и дернули вправо. Она потянулась другой рукой к палочке, дверь за спиной захлопнулась, и Гермиону прижали к твердому дереву в ту же секунду, как она скользнула пальцами по лозе.

На мгновение она застыла, разглядывая светлые волосы в темноте, высокое широкоплечее тело и распахнутые серые глаза. Она вытащила палочку, но Малфой даже не попытался сделать то же самое, его руки были пусты.

— Что…

— Грейнджер, что ты сделала?

Она смотрела на него удивленно, то поднимая, то опуская палочку.

— Прос…

— Экспериментируешь? Что-то пошло не так или ты сделала это нарочно? — он говорил жестким низким голосом, лицо исказила ярость.

Она продолжала держать палочку рядом с собой, но кончик был направлен на него. Она все равно ему не доверяла, тем более что каждый в злобе способен на большее, чем можно ожидать от школьника.

Зрение привыкло к мраку, и она смогла разглядеть темные круги у него под глазами. Несколько прядей выбивались из обычно причесанной шевелюры, галстук ослаблен, а мантия отсутствовала. В его взгляде было что-то похожее на отчаяние, что показалось Гермионе куда более опасным, чем страх. Она знала: злость Малфоя приводила к мелким пакостям, но вот отчаяние…

— Что ты сделала? — спросил он сквозь зубы.

Гермиона отбросила в сторону удивление оттого, что на нее набросился неадекватно выглядящий Малфой, и вытянулась во весь свой — крайне невпечатляющий и невнушительный — рост.

— Малфой, понятия не имею, о чем ты говоришь, но если…

— Чушь собачья, — огрызнулся он, поднимая руку к голове. Он выглядел так, словно собирался схватиться за волосы, но передумал, вместо этого сжал пальцы в кулак.

— Ты выглядишь, словно тебе нужна помощь. Думаю, стоит связаться с надзирающим аврором, — она боком выбралась из пространства между ним и дверью, его зубы клацнули, когда он закрыл рот, одернув себя от того, чтобы сказать то, что собирался, — и поговорить с ними об этом. Уверена, впутывать меня…

— А ты была бы рада этому, да? — Он сделал шаг ближе, и Гермиона едва сдержалась, чтобы не отступить назад. — Что бы ты ни сделала, в этом все дело. — Он вздернул подбородок и изогнул левую бровь, поглядывая на нее сверху вниз. — Ты пытаешься меня подставить.

Она нахмурилась, сморщила нос и медленно покачала головой.

— Что? Я не пытаюсь тебя подставить. Ты сам себя подставляешь, когда затаскиваешь меня сюда, ведешь себя как душевнобольной и обвиняешь в том, что даже не можешь объясни…

— Грейнджер, заткнись! Я не собираюсь играть в твою игру, и, что бы ты ни планировала, это взорвется прямо перед твоей самоуверенной физиономией, уж я проконтролирую.

— Малфой, предупреждаю…

— …чары или заклинание, морочишь мне голову последние две недели, ты…

— …окажешься… Чары или заклинание? — она отступила от него на шаг, мысленно проверяя и сопоставляя возможности, чтобы увидеть схожесть.

Малфой выпрямился и замолчал, хотя выглядел так, словно готов продолжить. Он сжимал челюсти, на правом виске выступала пульсирующая вена. Гермионе стоило пойти и доложить об инциденте либо хорошенько напугать последствиями из-за его действий, но она могла только смотреть на него. Не столь многое может вывести его из спокойного и апатичного состояния, за которое он держался после Битвы за Хогвартс. Не говоря уже о том, что это должно было быть что-то крупное, ради чего он рискнул бы условным освобождением, особенно после того, как едва избежал драки на прошлой неделе.

— Ты видел его, — прошептала она и почувствовала, как вздымается грудь. Она не была до конца уверена, но это было единственным логичным объяснением. И что он сделает, если она не права? В этом ему можно было доверять, хотя бы потому, что никто другой не стал бы. — На зельях, ты тоже его видел.

Он пробежался взглядом по ее лицу, и ей показалось, что какое-то время она не слышала ничего, только собственный пульс в ушах. Малфой еще раз сжал челюсти, мельком встретился с ней взглядом и развернулся спиной. Схватил мантию с пустого стола, перекинул через руку и повесил сумку на плечо.

— Малфой…

Он прошел мимо нее, даже не взглянув, поэтому она потянулась и ухватила его за мантию.

Мантия дернулась от ее прикосновения, опалив пальцы, и Гермиона мельком увидела усмешку Малфоя до того, как за ним захлопнулась дверь.

***

Гермиона следила за Малфоем так же пристально, как остальные студенты первые два месяца учебного года. Чаще всего казалось, что он двигается на автопилоте. Он делал записи, выполнял положенную работу, ходил на занятия, ни на кого не глядя, ел в Большом зале, ни с кем не разговаривая, и она никогда не наблюдала его после обеда. Она видела, как он покачал головой на что-то сказанное Гойлом и один раз бросил пару слов Забини в ответ.

Единственной странностью были редкие взгляды на нее, когда они проходили мимо друг друга или сталкивались в классе. Иногда его лицо ничего не выдавало, но временами его зрачки расширялись, что говорило о подозрении или желании отомстить. Если она была права — а она была убеждена, что это так, — он куда больше не понимал происходящее, чем она. Он, скорее всего, видел Волдеморта на зельях в тот день, и Гермиона знала, что это был не первый раз. И не последний… ведь все усугубилось.

Гермионе нужно было больше информации, но теперь все имело меньше смысла, чем тогда, когда она ничего не знала. Единственный плюс: новые знания помогли убедиться, что она не сошла с ума. Она не удивилась бы, если бы Малфой свихнулся, но вероятность того, что, потеряв рассудок, они бы увидели одинаковое видение в одно и то же время, была ничтожно мала.

Однако теперь… Не то чтобы у них с Малфоем появился единый враг. По крайней мере, не тот, кто был бы жив и мог добраться до них в Хогвартсе. Единственное, что у них было общего, — участие в войне. Однако если бы это было причиной, то почему только они?

Ответов почти не было. Чары вызывали только одно видение, существа каждый раз показывали лишь один образ, а зелья не показывали бы видения время от времени, а транслировали постоянно, пока не будет введено противоядие.

Она нашла Зелье Обскура, проявляющее такие возможности, стоит только пролить его на предмет, но оно не могло объяснить двигающиеся видения, например, кролика, жуков или крыс.

Должно быть…

— Гермиона, — крикнул кто-то из глубины коридора. — Гермиона! Эй!

Она повернулась, рукой плотнее прижимая к себе книги, и увидела несущегося к ней Джастина Финч-Флетчли. Она скривилась и попятилась назад, он замедлил шаг.

— Джастин, еще раз прости, но я правда занята…

— Всего пару минут! Мне очень нужно спросить тебя о том, что я изучаю…

— Мы можем перенести на завтра? — спросила она, перебирая книги. Ей казалось, что она натыкалась на дополнение к одному из зелий, которое могло бы оказаться причиной проблемы, и ей безумно хотелось прочитать про это как можно больше перед тем, как завтра отправиться в аптеку.

Лицо Джастина осунулось, он схватил себя за левое запястье и начал неистово тереть пальцем. Он открыл рот, поднял глаза к потолку, щеки покраснели. Гермиона сразу же почувствовала вину за то, что снова его отшила, особенно учитывая, что с последнего переноса встречи он уже прождал четыре дня. И, тем не менее, ей нужно было со всем разобраться.

— Не знаю, смогу ли я тебя спросить…

— Завтра в половине пятого, договорились? Я буду в библиотеке возвращать книги, тогда тебе и помогу.

Безвольно опустив руки по бокам, Джастин начал шевелить губами. Из его горла послышался какой-то странный приглушенный звук, а Гермиона уже ухватилась за ручку двери библиотеки.

— Завтра, — пообещала она и нырнула внутрь.

Она отмахнулась от чувства вины в попытке дойти до своего стола как можно быстрее.

Мадам Пинс потеряла слишком много книг, поэтому не позволяла забирать их домой, а Гермионе не хотелось путешествовать по несколько раз туда и обратно все выходные, чтобы убедиться, что знает нужные ингредиенты и побочные эффекты зелья и противоядия. Она начнет варить его завтра у родителей, а закончит к полудню воскресенья. Если это и есть то самое средство, значит, рано или поздно она узнает и все остальное.

***

Малфой решительно ее игнорировал, хотя Гермиона знала: он чувствует, как она прожигает взглядом его ухо и подбородок. Он продолжал смотреть на профессора, переводя взгляд вниз, только чтобы убедиться, что у него правильно нарисована каждая руна. С каждой минутой Гермиона все крепче сжимала перо, напоминая себе, что нужно залечить палец, который вчера обожгла о котел.

Ее план провалился. Даже не сам план, а зелье — план его сварить, выпить и протестировать был осуществлен прекрасно. Зелье сработало на разных областях ее спальни в родительском доме, и видения исчезали, лишь раз успев повторить какое-либо действие. Простые чары заставили привидевшиеся предметы двигаться, и Гермиона победно улыбалась, пока действие заклинания не было закончено Фините Инкантатем. Возможно, какой-то ингредиент зелья нейтрализует чары, из-за чего все заклинания перестанут действовать, как не действовали на те видения, которые она наблюдала в Хогвартсе последние две недели.

Она пробовала разные заклинания. Она пробовала разные предметы. Она пробовала применять зелье к предметам, принимать его внутрь и все сразу. Что бы ни делала, все было не так. На десять минут ее поглотило разочарование, а потом она посвятила себя повторному чтению книг, пытаясь найти еще один возможный ответ. Когда этим утром она проснулась и увидела кружащего над собой паука размером большего, чем она сама, то была полна решимости. А решительная Гермиона Грейнджер была пугающей угрозой для всякого, кто встанет на ее пути к цели.

И этим всяким оказался Драко Малфой.

Какая зацепка ни казалась бы ей необходимой, Гермиона была уверена, что у него тоже имеются: может быть, он знает, у кого есть доступ к ним обоим, либо обладает какой-то информацией, которую не посчитал важной. Он что-то знает, даже если не подозревает об этом, — и он ей это расскажет. Нравится ему или нет.

Малфой потянулся размять шею, и Гермиона в первый раз заметила, что на руке у него нет перстня, который всегда был там. Он повернул голову, скосил глаза в ее сторону, а она прикусила губу и приподняла брови в немом вопросе. Он должен знать, что ей нужно с ним поговорить… и ни его, ни ее желания в этом вопросе не учитываются.

Он сжал губы так сильно, что они побелели, и отвернулся.

После урока Гермиона шла медленно, чтобы Драко мог ее обогнать, а сама последовала за ним по изгибам коридоров. Когда они пришли не к пустому классу, а к кабинету маггловедения, он мельком взглянул на нее и захлопнул за собой дверь.

Она все равно за ним пошла. Будто дверь могла ее остановить.

— Малфой.

Он застыл, и она заметила, что и весь класс замер вместе с ним.

Казалось, словно все затаили дыхание, когда Малфой оглянулся на нее через плечо, и на его лице мелькнуло удивление, которое сменилось бесстрастностью, в какой-то мере вызванной ее самодовольством. В самой небольшой мере.

Он развернулся к Грейнджер, бросил взгляд в сторону пронесшейся волны шепота и встретился с ней глазами. Поправил сумку на плече, его раздражение было видно по тому, как он сгибает пальцы, удерживая ремень сумки.

— Ты выронил, — сказала Гермиона, протягивая ему сложенный лист пергамента.

Малфой посмотрел на записку и даже не двинулся с места, чтобы взять, поэтому она помахала листком в воздухе.

— На твоем месте я бы посмотрела. Неправильное восприятие ситуации может иметь дурные последствия.

Он оторвал пристальный взгляд от записки, и несколько секунд ей казалось, что он все равно ее не возьмет. Но он взял, вытянув бумагу из ее руки так быстро, что та порвалась еще до того, как Гермиона разжала пальцы. Она яростно посмотрела на Малфоя, но кивнула и развернулась к двери. Возможно, он думал, что она расскажет кому-то о его проблеме. Даже если он знал, что она не рискнет из-заопасений раскрыть себя, Гермиона надеялась, что он придет на встречу хотя бы для перестраховки. Или потому что думал, будто у нее гораздо больше связей среди людей с возможностями, чем было на самом деле.

Ей все равно, что он думает. Главное, чтобы пришел.

========== Глава 2 ==========

Малфой уже ждал в комнате. Покрытые пылью свечи не горели, но Гермиона могла разглядеть его в слабом свете факела, проникающем через дверное окошко из коридора. Он стоял перед столом с дырявыми котлами и смотрел на нее, половина его лица была скрыта в тени. Волосы были идеально уложены, одежда выглядела безукоризненно — совсем не тот вид, что в первый раз, да и отчаяние сменилось нетерпением. Он издал низкий звук раздражения, когда она некоторое время проверяла окна, убеждаясь, не видел ли кто ее.

— Грейнджер, ближе к делу, — сказал он негромко хрипящим на гласных голосом.

Она посмотрела вниз на его правую руку, которая была скрыта темнотой. Время без десяти девять, его волшебную палочку уже забрали, но из-за паранойи все равно скрестила руки на груди так, чтобы засунуть правую в мантию и чувствовать пальцами палочку.

— Нам нужно понять, что происходит. Есть ряд людей, которые хотят навредить мне, и еще ряд совершенно других, которые желают сделать это с тобой. Нам нужно понять, кому нужны мы оба, тогда разберемся, как они это сделали, и я смогу все прекратить.

Малфой просто смотрел на нее, что раздражало куда больше, чем если бы он сказал что-нибудь оскорбительное.

— Ну так что? — огрызнулась она. — Рядом с тобой не появилось кого-то сомнительного или, может быть, кто-то сделал что-то или вел себя как-то подозрительно?

Его брови взлетели вверх, и он слегка склонил голову, изучая ее.

— Что, твоих мозгов реально хватает только на книги?

Она протянула руку чуть ближе к палочке и яростно на него посмотрела.

— Я сказала «подозрительно», а не «с ослепляющей ненавистью». Вероятней всего это кто-то, у кого есть доступ к нам обоим. Для того, чтобы либо подлить что-то в напиток, либо ударить заклинанием, когда рядом не так много людей и никто ничего не заметит. Что насчет Блейза Забини?

Насколько Гермиона знала, во время войны он не примкнул ни к одной из сторон. А еще, как удалось выяснить, у него была довольно интересная семейная история, так что как знать, на что он способен.

— Нет, — ответил Малфой, на мгновение нахмурившись. — Как он может к тебе приблизиться?

Гермиона взмахнула рукой, словно отгоняя незначительность его слов.

— Что по поводу Паркинсон? Ты же порвал с ней?

Неважно, что это произошло два года назад, ведь месть — блюдо, которое подают холодным.

Очевидно, вопрос для Малфоя был слишком личным, потому что он зло посмотрел в ответ.

— Ты тратишь мое время. Если в этом есть смысл, то советую тебе поторопиться и перейти к сути.

— Малфой, тебе нужно объяснять? Мне казалось, смысл довольно очевиден! Нам нужно понять…

— Вот как раз здесь ты ошибаешься. Нет никаких нас. Все знают о твоем комплексе героя, так почему бы тебе не свалить и перестать тратить…

— Так что, ты, как и обычно, ничего не будешь делать?

Он наклонил голову, словно ее слова имели физическое воздействие, и она увидела, как его обыденная непринужденность сменилась гневом.

— Пошла на хрен.

Из-за тишины воздух казался затхлым, и Гермиона не могла вдохнуть полной грудью. Она знала, что он трус. Так думали и ее, и его сторонники после появления статей в день после суда над ним.

Заключение чрезмерно — уполномоченный представитель Малфоя пытался всех в этом убедить, и после целой недели рассмотрения воспоминаний в Омуте памяти Визенгамот таки купился на его слова. Только его собственные решения привели туда, где он быть не хотел. Если он все это делал для спасения себя и своей семьи, мог бы найти лучший способ. Способ без попытки убийства, пыток, без необходимости преклонять голову и прятаться в коридорах во время Финальной битвы.

Он мог что-то сделать. И пусть он не убил, и пусть был напуган, но не сделал ничего, только подчинился настолько, чтобы остаться в живых. Гермиона пыталась понять, считал ли он это смелостью. Попытка выйти против Дамблдора, жизнь с Волдемортом, все, что он должен был делать, чтобы выжить, — казалось ли ему это смелым? Скрываться было бы куда смелее. Принять предложение Дамблдора, помогать Ордену. Рисковать жизнью — не спасать ее.

И если Драко Малфою как-то удалось выжить, значит, он и сейчас должен быть в этом заинтересован. Чтобы быстрее найти решение, он должен был схватиться за ее предложение. Он не должен просто стоять и не делать ничего, снова.

— У нас не так много общего, — начала Гермиона.

— Я сказал тебе…

Она вспыхнула, почувствовав, как щеки залило краской.

— Чего ты так боишься, что даже не хочешь себе помочь? Мы не нарушаем закон, они не отправят тебя в Азка…

— Последнее, на что я соглашусь, — это впутаться в твой бред, — он двинулся вперед, его глаза выхватили свет из окна, став ярче, а губы искривились в отвращении. — Это…

— Это не только моя проблема! Ты лучше позволишь им считать тебя сумасшедшим, чем…

Он нахмурился и сделал еще один шаг в ее сторону, она крепче ухватилась за палочку.

— Чем что?

Гермиона фыркнула.

— Чем видеть то, что больше никто не видит! Они же не могут просто…

Малфой хмыкнул и покачал головой.

— Звучит как посттравматический стресс, Грейнджер. Обратись за помощью, пока…

— Прос… Не морочь мне голову, — она яростно на него посмотрела. — Ты сказал…

— Неужели? — в голосе послышались нотки удивления.

Зрачки Гермионы так сильно расширились, что перед глазами все поплыло. Она ткнула пальцем ему в грудь, рассеянно удивившись: когда он успел так вырасти; он посмотрел вниз на ее руку, и на его лице на миг промелькнуло удивление.

— Даже не думай, что ты… — Он отмахнулся от следующего ее тычка. — …можешь играть со мной. Я…

— Я могу играть с тобой столько, сколько захочу, — прошипел он. — Если скажешь хоть кому-нибудь, я потяну тебя за собой. Не смей мне угрожать.

Он резко дернул дверь, и Гермиона едва успела поднять руки перед собой, чтобы та не прилетела ей в лицо. Она тоже схватилась за дверь, распахивая шире, и последовала за Малфоем. Потянулась, чтобы схватить его за руку и остановить быстрый шаг, но он вырвался и со злостью повернулся к ней.

— Ну конечно, — сказала она, — будто твоим показаниям можно верить. И если ты будешь угрожать мне…

— Воспоминаниям можно. Или применишь ко мне Обливиэйт? Я…

Глаза Гермионы расширились, она сделала движение рукой в попытке ударить. Но он был быстрее и перехватил ладонь прежде, чем ей удалось до него дотронуться. У нее в голове пронесся день, проведенный с родителями перед отъездом в Нору больше чем на год, и она не сразу поняла, что Малфой говорил не об этом. Он не мог знать.

Они замерли на несколько секунд, Малфой по-прежнему крепко сжимал ее ладонь, а на его лице появилось странное выражение. Должно быть, он понимал, что надавил на больное, он просто не понимал почему. Гермиона вырвала руку из его захвата в тот же момент, как он убрал свою, как будто осознав, что прикасался к ней. Он потер ладони друг о друга, словно пытался избавиться от ощущения ее грязной кожи, и она так яростно на него посмотрела, что почувствовала резь в глазах.

— Я этого не планировала. Все дело в том, что с нами что-то происходит, и мы единственные в целом замке, кто не посчитал друг друга сумасшедшими. Малфой, я нужна тебе. Ты можешь ненавидеть происходящее так же сильно, как и я, но это правда. Обе наши репутации на кону, и я еще промолчу, как плохо это скажется на моем обучении. Что Ж.А.Б.А. состоится всего через…

Он открыл рот, но она махнула рукой и быстро его перебила:

— Мне нужно как можно скорее от этого избавиться. Только в библиотеке Хогвартса тысячи текстов о чем-то подобном. Я не знаю, что происходит, или кто за этим стоит, или как это остановить, но я намерена узнать. Если буду работать одна, это займет много времени. А когда я найду, даже не думай, что поделюсь с тобой, раз уж ты только и делаешь, что сопротивляешься и не хочешь помогать. Я не играю в игры, Малфой. Ты либо помогаешь, либо нет. Если да, то встречаемся в библиотеке после обеда в среду. Если нет — удачи в Мунго.

Гермиона прошествовала мимо него по направлению к лестнице, быстро стуча каблуками. Она только мельком взглянула в его сторону, когда сворачивала в смежный коридор, но его там уже не было.

***

— Не знаю, не похожа ты на выспавшегося человека.

Гермиона пожала плечами, сдержалась, чтобы не зевнуть, и положила сосиску на тарелку.

— Экзамены близко.

— Они через полтора месяца, — заметила Лаванда. — Через несколько дней мы идем в Хогсмид, а в воскресенье матч по квиддичу. Куча людей забронировали жилье в…

— Матч по квиддичу? — Гермиона покачала головой. — В этом году нет команд. Макго…

— Это да, — Лаванда многозначительно на нее посмотрела, доставая желтки из яиц и двигая их к краю тарелки. — Но многие были очень обижены, что не смогли играть в прошлом, так что они сделали сборную команду. Никаких факультетов.

— Все пройдет на поле на краю Хогсмида, — пояснила Джинни.

— Ты играешь? — спросила Гермиона, оттаскивая тарелку от жука, который полз по столу.

— Да, играем против второгодок, — ответила Джинни.

Гермиона ненавидела это название.

— Сандерс, семикурсник с Когтеврана, завел спор о том, что семикурсники выиграют в матче у семикурсников-второгодок.

— Вы проиграете, — сказал Дин. — Мы…

Гермиона почувствовала, как он подпрыгнул на скамейке, но Луна рядом даже не шелохнулась.

Она бросила на него извиняющийся взгляд из-за резкого звука, и попыталась снова прихлопнуть жука, который продолжал ползти к варенью.

— Что ты делаешь? — спросил Дин.

— Пытаюсь… — удар, еще удар, — достать этого жука.

— Какого жука? — спросила Лаванда и перегнулась через стол.

Гермиона подняла глаза, так и застыв с зависшей в воздухе рукой и раскрытым ртом, из которого вместо ответа раздался лишь хрип. Весь стол словно ожил, и ей понадобилось время на осознание того, что насекомые повсюду. Жуки, сколопендры, черви, тараканы — они полностью покрывали стол, переползая один через другого в мешанине ножек и панцирей. Личинки собирались в круги, ползали под сосисками, выпадали из щеки девочки, которая одну откусила.

Гермиона почувствовала приступ тошноты, тяжело сглотнула и опустила глаза на тарелку. Она увидела, как из яйца выполз таракан, покрытый желтком, и отодвинула еду подальше.

— Гермиона?

— Я кое-что вспомнила, — сказала она отстраненно, подняла глаза и увидела, как маленький клещ заполз с тоста к Джинни в рот.

Гермиона быстро встала, пытаясь смотреть только на свою сумку и пол; она могла поклясться, что чувствует, как что-то ползет у нее под ботинком.

— Куда…

— В библиотеку, — быстро ответила она, отогнала новый приступ тошноты и побежала к выходу.

***

Малфой опаздывал на двенадцать минут. Конечно, она не называла точное время, но она считала минуты с тех пор, как увидела его макушку перед окнами библиотечных дверей; он помялся и ушел. Она даже не была уверена, планирует ли он возвращаться, но… Блин, ну ладно.

— Я все думал, как ты выглядела застывшей после того случая на втором курсе. Хотя, знаешь, твоего тупого взгляда в одну секунду и так достаточно.

Она удивленно распахнула глаза.

— Не видела, как ты вошел.

— Значит, вообще не смотрела. Поэтому факт того, что ты не заметила мое появление, не должен быть настолько удивительным.

Что-то остроумное в ответ даже не думало появляться у нее в голове, поэтому она сменила тему:

— Эти две я уже прочитала.

Малфой взглянул на книги в ее руках и в раздражении сжал зубы. Помня его нежелание даже быть здесь, Гермиона быстро встала, подошла к стеллажу, схватила три тома и протянула ему.

— Еще куча всего. Я вообще не смотрела книги, которые только о галлюцинациях, видениях или манипулировании образами, это было бы слишком подозрительно. Эти нужно прочесть здесь, если, конечно, ты не боишься…

— Заткнись, — прошептал он, вырывая книги у нее из рук. — Ты не одна сюда ходишь.

В ответ на его паранойю она закатила глаза, но, по крайней мере, ощутила уверенность, что он будет осторожен с их… проблемой, если можно так сказать.

— Впереди нас первокурсники и второкурсники, а эти полки для углубленного изучения. Они…

— Не все приходят сюда с той же целью, что и ты.

Он вернул прочтенные ею книги на полку, а Гермиона постаралась проигнорировать тот факт, что он положил их не на те места.

— Я так понимаю, ты, как и Филч, уже заставала людей за… подобным запрещенным занятием, так что не куплюсь на твой приступ наивности.

Он посмотрел на нее. На его лице было выражение, которое за годы она научилась распознавать. Такая гримаса всегда предшествовала чему-то оскорбительному, из-за чего ей так хотелось пройтись кулаком по его подбородку. Она уже едва себя сдерживала, ведь знала, что он безумно хочет, чтобы она все прекратила и сказала ему, что сделает все сама.

Она бы так и сделала, но было несколько причин поступить иначе.

Ей по-прежнему нужны были от него ответы, и, если удастся заставить его помочь в поисках и прекратить весь этот бардак, возможно, у нее еще останутся шансы на сдачу экзаменов.

Прошлой ночью проект по заклинаниям у нее в руках превратился в кровавое месиво, а весь урок трансфигурации она не отводила взгляда от мужчины в петле за спиной у Макгонагалл. Еще она точно знала, что Малфой за урок исписал всего половину страницы.

Видения появлялись все чаще, и, если они продолжат в том же темпе, к концу учебного года Гермиона будет жить в мире кошмаров. Время поджимало. Раз уж ради успеха ей придется работать с Малфоем, она так и поступит.

— У меня есть несколько вопросов, — сказала она, и это не вызвало у него ни капли удивления. — Когда ты стал видеть…

— Несколько недель назад.

Он обвел взглядом пространство вокруг них, оглянулся назад и снова посмотрел на нее. Он тоже казался нетерпеливым, но это было обычное его состояние всякий раз, когда им приходилось разговаривать друг с другом.

— Сколько конкретно недель?

— Не знаю, Грейнджер. Я не записывал это в…

— Но ты должен знать, сколько времени прошло с тех пор, как ты впервые увидел что-то или заметил, что это было ненастоящим.

Она и сама задавалась вопросом, как много увидела до того самого видения Беллатрисы. Но она так и не смогла вспомнить ничего странного, так что, скорее всего, для нее все началось именно тогда. Пусть с тех пор, как она снова распознала видение, и прошла неделя.

— Сентябрь. Третья неделя учебного года, — она видела, ему тяжело было выдавливать из себя слова, наверное, он не привык откровенничать.

— За неделю до меня, — пробормотала она. — Подожди, не на той неделе ты в первый раз ввязался в драку?

Малфой на мгновение сжал губы, на носу появилась маленькая морщинка.

— В третий раз, — поправил он. — И если под дракой ты подразумеваешь нападение группы людей…

— Кто это был? — ей было неинтересно наблюдать, как он разыгрывает жертву. — Ну?

Он пробубнил что-то, и, наверное, ей стоило бы обрадоваться, что она не расслышала.

— Я не знаю их имен.

— Факультет?

— Слизерин. С этим закончили? Ты…

— Слизерин? Зачем твоему собственному факультету… Оу. Оу!

Малфой не выглядел довольным от того, что она только что поняла. Все время она думала, что их враги — это две разные группы людей, но… Она вспомнила, как Пожиратель смерти хотел убить Малфоя во время Финальной битвы, что он не совершил столько преступлений, чтобы его можно было отправить в Азкабан, и насколько неопасным он был во время сражения, что они даже не подумали парализовать или оглушить его после того, как спасли. А потом она вспомнила его мать, спасшую жизнь Гарри.

Те люди его ненавидели. У них одни и те же враги.

Из-за осознания всего этого у нее закружилась голова, что-то щелкнуло в мозгу, из-за чего собственное тело на время показалось ей незнакомым; правда, она и не могла сказать, в чем именно было дело.

Это осознание казалось из разряда фантастики. Она и раньше многое знала, она могла все просчитать, но она даже не понимала, хоть это и было крайне очевидно.

Гермиона откашлялась, перебирая книги. Ей было некомфортно под взглядом Малфоя, но что-то в его выражении подсказало, что ситуация его забавляет.

— Ладно, тогда… Похоже, это кто-то со Слизерина…

Он закатил глаза.

— Слизерин не единственный факультет, на котором с нами обоими хотят сделать нечто подобное. Рейвенкловцы умны, а если хаффлпаффцы были верны Темному Лорду… — он замолчал, когда Гермиона фыркнула в ответ на это прозвище. — Если были, то до сих пор остались бы верны делу. Гриффиндорцы…

— Это не гриффиндорцы, — сказала она и продолжила под его снисходительным взглядом. — Они бы сделали это ради шутки или вроде того, но если бы поняли, что это слишком опасно и подходит для мести тебе, то не…

— Я удивлен, что кто-то на факультете может терпеть тебя дольше десяти секунд, и ты бо́льшая идиотка, чем я думал, если…

Она рассвирепела.

— Вероятность того, что это мой факультет, куда ниже, чем твой. Это здравый смысл, Малфой. Если у тебя его нет, не значит, что я…

— Не я исключил целый факультет из-за привязанности или гордыни, назвав это здравым смыслом. Под подозрением все…

— Я сказала, что мы начнем с самого вероятного, а не то, что я вообще исключаю Гриффиндор. И не все подозреваемые…

— Кто, твои друзья? Как…

— Да, мои друзья. Они…

— Я не знаю, как ты умудрилась пережить войну, если доверяешь…

— Я выжила в войне благодаря своим навыкам, здравому смыслу и друзьям, — огрызнулась она. — Малфой, разве это не иронично?

— Как мило, — протянул он, растягивая губы в ухмылке.

— Если у тебя никогда не было ни одного настоящего друга, а только злые ненадежные люди…

Он сделал к ней шаг, Гермиона покачнулась, но не отступила. Должно быть, выражение ее лица заставило его остановиться, заставило понять, кто он такой в послевоенном мире. Рука, наполовину поднятая в ее направлении, снова опустилась, он трижды сжал зубы, прежде чем заговорил:

— Ты всегда была осуждающей сукой, Грейнджер.

— Смешно… Я всегда думала, что это ты.

Гермионе показалось, что он хочет ее придушить, и она потянулась за палочкой, когда он начал поднимать руки, но он только бросил книги поверх стопки. Руки Гермионы ослабели, ей пришлось снова переступить с ноги на ногу, чтобы совсем их не опустить.

— Проверь эти, — он снова яростно на нее посмотрел, словно надеясь, что глазами сможет прожечь у нее на лбу дыры, а потом повернулся спиной.

— Я не все спросила, Малфой. И как я уже говорила, если не будешь мне помогать все это перелопатить, я не дам тебе лекарство, когда его найду. А я его найду! У тебя вообще есть доступ к ингредиентам для зелий? Я знаю, что ты не можешь… Малфой. Эй!

Он оставил ее одну между стеллажами кипеть от злости.

***

Гермиона была уверена, что Малфой передумал, ведь оба раза, когда она пыталась встретиться с ним глазами — за завтраком и проходя мимо него в коридоре, — единственным признаком того, что он ее заметил, было небольшое напряжение вокруг глаз. Он продолжал ее игнорировать. К обеду она придумала план, как вытащить из него больше информации. К последнему уроку винила во всем, что происходит, пока не вспомнила его взгляд после зелий в тот день. К ужину полностью проанализировала и переосмыслила его образ.

Когда в библиотеку, она двигалась между рядами шкафов и столом, собирая книги, она поняла, что осталась сама по себе, и лишь слегка запаниковала.

Когда на ее стол упала тень, она ожидала кого угодно и с чем угодно, поэтому просто пялилась на Малфоя несколько секунд как идиотка. Он стоял со скучающим видом и игнорировал ее подозрительный взгляд, махнул в сторону книг:

— Какие из этих ты просмотрела?

— Почему?

Его губы были плотно сжаты, когда он поднял на нее глаза, даже не раздумывая над тем, хочет ли отвечать. Гермиона нахмурилась и выпрямила спину, заметила, как ее сутулость контрастирует с его осанкой.

— Прошлым вечером ты сказал просмотреть три книги. Ты что, не можешь их просматривать? — Ему должно быть это разрешено. Возможно, за его выбором литературы следили или он мог читать только определенную. Она знала, что частью его сделки по возвращению в Хогвартс был четкий контроль. Но до сих пор она даже не думала, что ограничения касаются библиотеки.

Видимо, именно поэтому он вообще вернулся. Не имея палочки после занятий, он не мог сотворить ни одно заклятие или контрзаклятие против видений. Да и зелье сварить не получилось бы… если Министерство зашло так далеко, что теперь контролировало даже прочитанные им книги, они, скорее всего, проверяют его комнату, ограничивают доступ к ингредиентам для зелий и точно узнают, если он что-то сварит. Если бы у него был ко всему этому доступ, она уверена, он никогда бы к ней не приблизился. Частью его наказания было посещение занятий, и если кто-нибудь хоть чуть-чуть заподозрил бы его в том, что он сходит с ума, его бы закрыли. Видимо, ему тоже отчаянно нужно было контрзаклятие или зелье, вот только Малфой ничего не мог сделать.

Кроме этого каким-то образом она оказалась единственной, кто может его спасти, — должно быть, он в ярости. Она может представить его гнев, как рассыпается тирадой о том, как ему приходится работать и доверяться грязнокровке. Должно быть, это гложет его изнутри. Если бы она была другим человеком, ткнула бы его в это носом. Ему повезло, что она не Рон.

Гермиона перевернула блокнот, листая в поисках составленного списка. Список Малфоя был сильно короче.

Она почувствовала небольшой прилив уверенности, когда обмакнула перо в чернила, зная, что у него нет другого выбора, кроме как сотрудничать. Теперь более вероятно, что им удастся решить все еще до экзаменов в конце года, от этой мысли она почти улыбнулась.

— Тот день на зельях… что ты видел? — спросила она и посмотрела на него.

Кончики его ушей слегка порозовели, а она решила, что пока раздумывала, он мысленно метал молнии. Он немного сменил позу, глядя в сторону бормочущих поодаль студентов, и снова посмотрел на нее.

— Уверен, весь класс видел, как ты завалилась на задницу и тыкала палочкой в Слагхорна.

К щекам приливал жар, но Гермиона отказалась вестись на уловку. Перед ними стоит проблема, и чем быстрее все решится, тем быстрее она от него отделается.

— До того, что…

— Что ты видела?

— Просто ответь на вопрос, Малфой.

— Я уже ответил… теперь твоя очередь.

— Ты не ответил, ты проигнорировал то, что я имела в виду, чтобы…

— Что ты видела?

Она пристально на него посмотрела и ослабила хватку, иначе перо в руке сломается.

— Это простой вопрос…

— Согласен, но, очевидно, для тебя он сложный, так что дам тебе больше времени, чтобы собраться.

В этот раз ей пришлось положить перо на стол.

— Что за игры? Это не…

— Почему ты избегаешь этого вопроса? Ты…

— Потому что первая спросила. И я отвечу…

— Детский сад. Ты когда-нибудь…

— Малфой, — огрызнулась она, — что ты…

— Ты сказала «его». Ты спросила, видел ли я «его». Кого ты имела в виду?

— Волдеморта, — злобно выпалила она. Она должна была убедиться, что ее ответ не повлияет на его слова или вообще не заставит поменять их, но спокойное выражение лица Малфоя против ее гневного дало понять, что ей терпения не хватит.

Он кивнул один раз и заметно расслабился. Гермиона даже не заметила, каким он был напряженным, пока его плечи немного не расслабились, и он перестал выглядеть настороженным. Она прищурилась.

— Если ты думаешь…

— Я тоже его видел.

Она закрыла рот, снова открыла, закрыла, открыла, после чего издала раздраженный звук. По крайней мере, теперь она знает, что это происходит с ними обоими. И это исключает как минимум три четверти того, что она придумала за последнюю неделю, — почти все показывало людям разные вещи.

— А что насчет урока трансфигурации… — начала она в попытке перепроверить.

— Человек в петле, — быстро ответил Малфой, изучая обложку одной из книг.

Она злобно на него посмотрела.

— Как так получилось, что на этот вопрос ты ответил так быстро, а ответ на первый из тебя пришлось клещами вытягивать?

Он слегка сморщил нос, оторвался от книги и взглянул на нее исподлобья. Открыл рот, чтобы спросить, какое это имеет отношение, но передумал.

— Подстраховка. Следующий вопрос.

— Под… Подстраховка от чего? — снова на ее лице появилось пустое выражение, она внимательно изучала Малфоя, пока его ответ не дошел до нее. — Чтобы убедиться, что я тебя не подставляю? Или на случай, если за всем стою я, у тебя было бы достаточно этому доказательств? Ты совсем…

— Если это все вопросы…

— Это не все вопросы, — огрызнулась Гермиона. Он приподнял брови, но она поняла, что нет ничего удивительного в том, что она злилась, — он сделал это специально, и они оба об этом знали.

Хорошо. У него есть воспоминание о том, как она признает, что видит разное, — ему же лучше. Гермиону вообще не волновало его чувство безопасности, но его паранойя начинала возрастать. Будто бы она тратила свое драгоценное время, чтобы его подставить. Малфой и сам хорошо постарался, чтобы разрушить собственную жизнь.

— Мне нужен список всего, что ты видел и где ты это видел, с датами, если помнишь.

На лице Малфоя было написано, что он лучше себя проклянет.

— Как это относится к делу? Просто представь…

— Это относится к делу, потому что я так сказала. Если бы ты почитал хоть какие-то из этих книг, ты бы понял почему. Нам очень поможет понимание того, есть ли система между видениями, местом и временем, когда это происходит. Может быть, кто-то делает это каждый раз, или накладывает заклинание на определенную часть замка, или… С тобой что-то происходило в спальне?

Его левая бровь взлетела вверх, на лбу появились морщины.

— Тебе следует быть конкретнее, — протянул он.

— Понятно же, видения. Потому что я…

— Я точно не хочу знать, что ты видела в спальне.

Наверное, румянец на ее щеках выдал то, что она поняла намеки, но Гермиона посмотрела на него раздраженно, пытаясь доказать, что щеки покраснели от злости.

— В твоей спальне.

Он вздохнул. Она этого не слышала, но видела, как поднялись его грудь и плечи, прежде чем снова опуститься.

— Да.

Гермиона хмыкнула, прикусила губу и опустила взгляд к списку. Если только нет того, у кого есть доступ к их комнатам одновременно, это не может быть заклинание, которое нужно применять к предмету. Конечно, не стоит забывать о домовых эльфах, но Гермиона даже не рассматривала этот вариант. Персонал бы заметили в общих комнатах. Она не видела никого, кроме пары рейвенкловцев в башне Гриффиндора. Ее запирающие чары не были достаточно продвинутыми, чтобы их не взломал кто-то с этого факультета, но единственная возможность быть незамеченными — пробраться днем, а тогда им нужно было знать пароль.

— Ты когда-нибудь… — Гермиона сделала паузу и заерзала. Одно дело — открыто говорить с ним о видениях, ведь и он их видел, но почему-то конкретно это все равно казалось очень личным. — Помимо того, что ты их видел, тебе доводилось когда-нибудь что-нибудь чувствовать?

Он пристально на нее посмотрел, но нотка веселья в его глазах дала ей понять, что он издевается над ней. Он умел быстро находить слабые места в человеке, а потом использовать их по максимуму, чтобы опозорить и унизить.

Знать свои собственные слабости, наверное, казалось постоянной мукой.

— Ну? — она нетерпеливо застучала ногой.

— Что ты имеешь в виду под «чувствовать»?

Она выпрямилась в кресле.

— Понимаю, что понятие «чувствовать» тебе может быть незнакомо, это когда… — Она замолчала, увидев, как его взгляд стрельнул вправо, и мягкий бой часов вдалеке известил о времени — без четверти одиннадцать.

Казалось, в Малфое что-то поменялось. Он подтянул сумку на плече повыше и сосредоточил взгляд на книгах.

— Расскажи, что конкретно ты…

— Тебе нужно где-то быть? Я…

— Тебе понравилось мое присутствие…

— Конечно нет, но ты не ответил на все мои вопросы. Мне все еще нужен список того, что ты видел и где…

— В прошлый раз…

— …ученики других факультетов были в вашей общей?..

— …просмотрела? Последний раз спрашиваю.

Она тяжело вздохнула через нос и указала кончиком пера на маленькую стопку книг на столе слева.

— Мне нужно знать…

— Грейнджер, тебе всегда нужно знать, — сказал он, схватил две книги и запихнул в сумку. — Дважды.

— Чт… Что дважды? Когда ты что-то почувствовал? — Малфой быстро направился к выходу, она встала: — Где…

Гермиона зарычала и упала в кресло. Если он еще раз так сделает, она его проклянет.

***

Из-за синяков и грязи на лице она не сразу узнала Невилла. Бросилась к нему, пытаясь понять, в результате чего он оказался так ранен, да еще в Хогвартсе. Сердце бешено стучало в груди, а в голове проносились мысли о Роне, Гарри и аврорских миссиях. Она плечами расталкивала студентов на своем пути, глаза смотрели только на Невилла. Она знала этот взгляд, это лицо… таким она видела его на Финальной битве.

Гермиона посмотрела в сторону и увидела, как появилось нечто черное, тонкое и воздушное, в центре которого блеснуло что-то серебристое. Меч Гриффиндора. И через мгновение он очертил дугу и перерезал Невиллу горло. Кровь брызнула на стену, а Гермиона вскрикнула и врезалась каблуками в пол в попытке остановиться. Она отвернулась и прикрыла рукой рот, скользя и стуча ногами по полу в поисках упора.

Дышать. Вдох. Выдох.

— Ты в порядке? — спросил кто-то. Легкое прикосновение к плечу вернуло к реальности. — Ты поранилась? — теперь голос звучал громче, пробиваясь через шум в ушах.

Гермиона сморгнула слезы, напоминая себе, убеждая во всем, что знала. Она поняла сразу же, как только увидела черное облако. Происходящее с Невиллом было таким отчетливым, поэтому казалось реальным. Заставляло сердце биться о ребра, запутываясь во всех сложных хитросплетениях ее разума, погружая в шок, страх и боль.

— Гермиона Грейнджер?

В ответ она кивнула, потому что дышала в ладонь; лицу стало жарко, и она отняла руку ото рта. Снова моргнула, откашлялась и судорожно вздохнула.

— Да, — ее голос был слишком высоким, поэтому она снова откашлялась.

— Ты уверена?

— Да, я… подвернула лодыжку.

— О. Тебе нужно в медпункт? Я могу…

— Нет-нет, — Гермиона перевела взгляд на мальчика рядом, натянуто улыбнулась: — Я в порядке. Прости. Спасибо. Я… Спасибо.

Кровь все еще шумела в ушах, когда она отстранилась от него и пошла в обратную сторону. Она боялась обернуться и узнать, что видение-видение-видение еще там, и пыталась призвать десяток воспоминаний, чтобы перекрыть то одно, которое теперь повторялось в голове.

***

— Прости… я никого не ждал, да и работа была сумасшедшей, — Невилл сильно покраснел, подхватил целую охапку грязной одежды и быстро удалился по коридору.

— Все в порядке. Мне нужно было предупредить по каминной сети. Я просто думала о тебе и решила зайти, — объяснила Гермиона. Да, думала о том, как глаза его опустели, а голова откинулась назад и кровь брызнула фонтаном.

Она попыталась заменить это воспоминание тем, как Невилл убил Нагайну, но ничего не получилось. Она знала, что это лишь сотворенное магией видение, знала, что это как кошмар наяву, но логика не помогала. Она пыталась оттолкнуть эти мысли до двух часов субботней ночи, а потом аппарировала в его квартиру.

— Невилл не привык к визитам подружек.

Гермиона бросила испепеляющий взгляд на Симуса, но поблагодарила его за чашку чая.

— Я не подружка.

Симус пожал плечами и натянул аврорскую мантию.

— Ты девушка, и ты друг. Подружка. Если бы ты была парнем, Невилл бы так не краснел из-за моих штанов в коридоре.

— Почему они вообще там были? Почему ты не положил их в корзину? Она в четырех шагах от твоей комнаты.

— Подружка, — пробормотал Симус, приглаживая волосы и разводя руки в стороны. — Да?

Гермиона в замешательстве покачала головой, он же оглядел себя и выжидающе на нее посмотрел.

— Ух, ты хорошо выглядишь. — Он кивнул и схватил палочку со стола. — Увидимся, Гермиона.

— Симус, ты не мог бы забрать некоторые… и вот он исчез, — Невилл потер висок и, улыбнувшись Гермионе, приземлился в кресло напротив.

— Я удивлена, что ты решил с ним поселиться.

Невилл пожал плечами, насыпая сахар в чай.

— Мы и раньше жили вместе. Скорее всего после лета он поселится где-нибудь вместе с Дином, — виновато улыбнулся Невилл и спрятал смущение за чашкой. — Наконец.

Гермиона рассмеялась и, откинувшись назад на диван, внимательно его осмотрела — он здоров, он жив, и он все тот же Невилл.

***

Под раскрытой на столе книгой появился сложенный листок пергамента. Гермиона подняла глаза и проследовала взглядом по длинным пальцам, к рукаву мантии, широкому плечу, вздернутому носу и волосам, которые сияли, несмотря на то, что занятие проходило в классе в подземельях. Она посчитала, что в качестве окружения Малфою лучше подошли бы зелень лета или ярко-красный закат — это затмило бы его. Представило бы его бледным, серым, белесым и ничем не примечательным, словно чистый лист пергамента рядом с богато расцвеченной обложкой книги. Малфой никогда не должен был стать светочем в темноте.

Она схватила записку, запихнула подальше и оглянулась по сторонам. Похоже, никто не заметил. Посмотрела на Малфоя, но он, игнорируя всех, бросил сумку к ногам и опустился на свое место.

Она не могла понять, почему он просто не отдал список прошлым вечером в библиотеке, но через минут двадцать урока ей показалось, что она поняла. Взгляд то и дело возвращался к уголку листка — единственной части, которая выдавалась из-под книги, — и она едва различала слова Слагхорна. Скорее всего, Малфой сделал это специально, ведь знал, что целый урок она не сможет сконцентрироваться, и это последнее, что ей было нужно.

Проект — так она окрестила свою работу — почти не занимал ее сознание.

У нее оставалось только две недели до того, как придется начинать подготовку к экзаменам и забыть о своих исследованиях до конца учебного года. Она бы забила на свой проект и сосредоточилась на оценках, но каждый раз, как откладывала книгу и начинала учиться, она все равно не могла про нее забыть. Видения все ухудшались, о ее реакциях на публике стали ходить сплетни, и она пока не знала, до какой степени все плохо. Кто-то что-то с ней сделал, и, учитывая природу происходящего, она предполагала, что для них не станет проблемой сотворить что-то и пострашнее.

Ей нужно все исправить и быстро. Гермиона посмотрела на Слагхорна и потянула уголок пергамента, чтобы заглянуть в записку и удовлетворить-таки любопытство.

Это было перечисление видений Малфоя. Ей удалось записать четыре строчки из задания на следующий урок по зельям, а после она переключилась на список.

Видение с Невиллом? Оно было не очень похоже на созданное для того, чтобы напугать жертву. Для нее это видение было слишком личным. Она могла бы решить, что это боггарт, но обнаружила слишком много нестыковок. Если зелье или чары показывали им то, чего они боятся, то они с Малфоем не видели бы одно и то же.

Гермиона потерла ладонью лоб и глянула на Малфоя. Он перевернул пергамент и продолжил писать. Она пристально на него посмотрела, окунула кончик пера в чернила и усилием воли перевела взгляд на Слагхорна.

***

Гермиона сомневалась, ходила влево, вправо, снова влево, а потом подошла к столу, за которым сидел Малфой. Тот даже не поднял глаз, продолжал яростно делать записи в пергаменте, пока переворачивал страницу книги. Рядом с его локтем она увидела две книги из тех, что дала ему на прошлой неделе, и поняла, что он читает о видениях. Он выглядел бледнее обычного, морщина залегла вокруг глаз, и Гермиона думала о том, что же он такое увидел, что заставило его прийти в библиотеку. По тому, как быстро его глаза бегали по параграфу, а рука едва отрывалась от пергамента, она не могла понять: он собирается найти лекарство сегодня или уже нашел что-то стоящее.

Она почувствовала волнение, но потом вспомнила, что Малфой знал не все. Судя по его списку, он не видел ничего личного, например, как ее видение с Невиллом. Это отмело только две ее активные теории, и, что бы ни нашел Малфой, это может разрушить и его догадки. Как много он уже понял о происходящем с ней из… их разговоров? И как бы ей ни хотелось, чтобы он просто отдавал ей списки без всяких разговоров, глупо было заставлять его искать возможности, когда он не знал точно, что ищет.

По крайней мере, он над этим работал. Если бы он не столкнулся с видениями, она бы не доверила ему это все, но сейчас она знала — он отдаст всего себя за себя. Он входил в десятку первых в классе, а значит, был умен и мог бы стать лучше, если бы старался по тем предметам, которые не любит. После Хогвартса деньги окажут ему бо́льшую пользу, чем оценки в аттестате, приложенном к резюме, которое он никогда не напишет, — вот поэтому подобное его не волновало. И ей была отвратительна эта черта в нем… как и в любом другом.

Гермиона углубилась в чтение, мрачнея из-за бесполезных страниц, но подняла глаза на Малфоя, когда скрип его пера остановился дольше чем на пять секунд. Он рассматривал чернильные пятна на руке и с хмурым видом пытался их оттереть. Он провел чистой рукой по волосам, и она заметила, как это движение откинуло пряди на макушке назад, а на висках — поставило дыбом. Он выглядел дьявольски, и это вполне ему подходило.

Любопытство Гермионы возросло еще на один пункт, когда он написал что-то на полях, а затем подчеркнул один отрывок. Он слегка склонил голову в ее сторону, поэтому она снова вернула внимание к книге. Она не отрывалась от страниц, пока не решила, что Малфой перестал на нее смотреть, и попыталась откинуть мысль о его присутствии, подумав о чем-нибудь приятном.

Она как раз переписывала название тома, на который ссылалась лежащая перед ней рукопись, чтобы позже отыскать его на полках, и услышала знакомый звук захлопнувшейся книги. Шорох бумаг, скрип стола, шуршание одежды, а после — глухие шаги Малфоя в направлении стола. Она взглянула на него, отложила перо и постаралась не смотреть слишком жадно на кусок пергамента в его руке.

Он положил две просмотренные им книги поверх качающейся стопки и выпустил пергамент, который приземлился на раскрытую рукопись. Он почти отвернулся, когда Гермиона заговорила, не отрывая взгляда от торопливых записей строчек его записей:

— Я была в коридоре третьего этажа возле той большой картины с изображенной садовой вечеринкой и видела кое-что личное. Крайне важное для меня, не просто страшную картинку, — она не планировала вдаваться в детали, потому что ей не хотелось услышать какой-нибудь грубый комментарий.

Малфой замер, уставился на дальнюю стену; мерцающий свет от свечи искажал камень. Его плечи слегка напряглись, и Гермиона подумала, что он хочет от нее отмахнуться, но он лишь громко вздохнул. Посмотрел на нее, и на какой-то миг, пока его глаза не поймали свет, они показались черными.

— Видение было о… напомнило Финальную битву, но измененную. Я знаю, что некоторые умеют создавать чары, завязанные на видениях, пользуясь воспоминаниями, но такая магия очень продвинута. А еще из-за подхода я бы поставила на то, что это кто-то из приближенных Волдеморта. Но если бы это было так, этому человеку нужно было создавать чары каждый раз, когда мы их видели. Включая наши спальни, так что это не имеет никакого смысла.

Гермиона подождала его ответа, но Малфой выглядел отстраненным. Она пыталась понять, думал он о видении, которым с ней неподелился, или о том, из-за которого с его лица сошли все краски.

— Все видения, которые мы видели раздельно, были на одну тему. Смерть, жуки… война.

Ее сильно удивило, как много видений с Пожирателями преследуют и Малфоя. Видения становились более личными, когда они оставались одни, поэтому Гермиона предполагала, что Малфою явится больше авроров или членов Ордена, а не вроде как своих соратников.

— Но мы не всегда видим одинаковое, находясь рядом. Даже в коридорах подземелья возле кладовой ты видел яму со змеями, а я — кровь на стенах чуть дальше.

Она инстинктивно вжалась в кресло, когда он протянул руку и схватил первый лист пергамента перед ней. Пальцами, похожими на паука, он скомкал его. Гермиона пискнула, потянувшись за бумагой, но Малфой уже отстранился.

— Там могло быть что-то полезное! Мы могли бы…

— Нет. Еще чем-нибудь готова поделиться, пока я не выкинул больше своего времени?

Он был зол, но она этого ожидала.

Она хмыкнула и с сожалением посмотрела на его сжатый с пергаментом кулак.

— Ты что-нибудь пробовал? — продолжила она в ответ на его взгляд. — Ты пытался применить заклинание против видений?

— Нет.

Скорее всего, за его магией следят.

— Ничего не происходит. Заклинания проходят прямо через них. Я пробовала…

Он потянулся, чтобы забрать оставшиеся листы, но на этот раз Гермиона оказалась быстрее и сама за них ухватилась. Пергамент начал рваться, но она не ослабила хватку, лишь нахмурилась в ответ на яростный взгляд Малфоя.

— Ладно, — он отпустил записи. — Конечно, тебе нравится принимать решения без стоящей информации, так что наслаждайся. Только поторопись, Грейнджер. Я не собираюсь ждать этого остаток жизни.

Она спокойно запихнула листы в блокнот, не желая рассматривать их, пока он и его загребущие руки находятся в пределах ее личного пространства.

— Если бы ты не уходил всякий раз, как я говорю тебе подождать, узнал бы все раньше.

В конце концов, она бы ему сказала, наверное.

Он слегка склонил голову и пристально посмотрел на нее, его глаза ничего не выражали. Он даже не моргал, словно пытаясь направить весь гнев прямо ей в лицо, не желая терять ни секунды, чтобы не обронить ни капли. Она пилила его взглядом, пока не поняла, что отсутствие резкого ответа с его стороны могло означать ожидание чего-то.

— Нет, пока больше ничего нет, — сказала она и вспомнила один момент только тогда, когда он уже отвернулся. — Ой. — Он с низким рычанием крутанулся обратно. — Я выписала эту книгу.

Она протянула ее ему, но, едва коснувшись пальцами края обложки, он одернул руку. Гермиона нетерпеливо помахала томом, пока ее рука — не только сильная сама по себе, но и привыкшая таскать стопки книг — не начала дрожать под тяжестью фолианта.

— Малфой, это книга. Внутри страницы. Если ждешь лекарства, прочти ее. Я не буду делать всю работу, чтобы тебе помочь.

— Мне казалось, ты так всегда делаешь.

Она почувствовала напряжение, когда уголки губ опустились вниз, и уронила книгу на ближайшую к нему стопку.

— Я ищу информацию для своих друзей. На случай, если проклятье или зелье дало тебе в голову, ты — не один из них.

— Мне это прекрасно известно. Как и то, насколько благосклонна судьба…

— Хорошая судьба. Похоже, она редко к тебе благосклонна, Малфой.

Удивительно, как сильно гнев может изменить его лицо. Возможно, все из-за того, что на протяжении нескольких месяцев он ходил со стоическим выражением, и она уже забыла, как эта эмоция выглядит на нем. Естественно, причиной его гнева она считала себя.

Она увидела сжатые зубы, когда он захотел что-то сказать, но передумал и сжал губы. Отвернулся, и Гермиона была уверена, что он уйдет, вот только он не мог оставить ее слова без ответа.

— Несомненно. Я недавно очень подробно представлял себе, что бы произошло, если бы я не совершил ошибок в прошлом, — проскрежетал он, и при всем желании она не смогла бы скрыть удивление. — Например, когда в Мэноре не сказал, кто вы на самом деле. Или если бы позволил Крэббу убить тебя той ночью в…

— Я тебя умоляю, — прошипела она. — Ведешь себя так, будто спас мою жизнь. Да ты…

— Как ты думаешь, Грейнджер, куда было направлено Убивающее заклятье? В книжный шкаф, который ему очень-очень не нравился? Ты…

— Все случилось только потому, что у тебя был приказ…

— …привести Поттера живым. Хотя, я не удивлен, что ты преувеличила ценность собственной жизни.

Гермиона захлопнула рот, клацнув зубами; в голове всплыло мутное, словно из прошлой жизни, воспоминание. Небольшое событие, которое одновременно казалось и очень долгим, и невероятно быстрым. Она не была уверена, приходилось ли ее телу, разуму и сердцу испытывать так много за столь короткий срок. И какое-то время в этом событии она провела в Выручай-комнате, но в сознании остались только мелькающие картинки. Но вот лицо Малфоя она не забыла. И она не понимала, почему оно так врезалось в память.

— Что это? Попытка заставить сделать все самой, потому что должна тебе? Мы спасли тебя дважды в ту ночь…

— Вы меня не спас…

— …ничего. Оттого ли, что ты не способен спасти себя сам? Это книга, а не…

Он наклонил голову, его глаза заблестели в приглушенном свете.

— Ты понятия не имеешь, на что я способен.

— Видимо, точно не читать. Видишь эти книги? Помимо годовых экзаменов, эссе…

— Заткнись, — прошептал он и оглянулся через плечо.

— …уйдет очень много времени. Я не буду делать все сама. И это последний раз, когда мы об этом говорим. В любом случае, я со всем разберусь. Сейчас у тебя есть выбор, Малфой. И на этот раз, я надеюсь, ты сделаешь правильный.

Он смотрел на нее несколько долгих секунд, пытаясь придумать хоть какой-то ответ, а она смотрела на него, высоко подняв брови. Он с шипением втянул воздух, поправил сумку на плече и с неохотой ответил:

— Я не могу ее взять. Она из запрещенных.

Гермиона посмотрела на непримечательную темно-синюю обложку и вспомнила, что почувствовала вокруг нее покалывание магии, что говорило о наложенном заклинании, которое применяли ко всем книгам в Запрещенной секции. За последние недели она привыкла к незначительному движению магии под пальцами, поэтому без задней мысли отдавала ее. Хорошо, что Малфой не взял, — Пинс даже Гермионе неохотно позволяла выносить ее из библиотеки.

Гермиона посмотрела на Малфоя, пытаясь понять, как он узнал о происхождении книги. Возможно, Амбридж давала ему доступ на пятом курсе, и тогда он научился их распознавать. Почему он ее не взял?.. Скорее всего, она оказалась права по поводу его проверок.

Гермиона схватила три другие книги, такие же по тяжести, как и первая, и сложила перед ним одну на одну в том порядке, в котором доставала их из разных мест. Малфой нахмурился, а потом бесцеремонно запихнул все в сумку, что заставило Гермиону вздрогнуть и поблагодарить судьбу за то, что он не взял первую.

— Я завтра буду здесь — на случай, если что-то найдешь.

Он пробормотал нечто нечленораздельное и ушел, а она перевернула страницу.

========== Глава 3 ==========

Гермиона обмотала галстук вокруг шеи, рукой потирая сонные глаза, и втиснула ноги в туфли. Споткнулась о сумку, и левая туфля осталась позади. Гермиона издала звук, который очень мало походил на настоящие слова. Она быстро завязала галстук, решив вернуться за слетевшей туфлей, и бросила сумку на кровать. Ногой открыла сундук и забросила внутрь все книги, которые не пригодятся на сегодняшних занятиях.

Если бы она не застряла на лестнице из-за толпы слишком медлительных студентов, ей бы удалось добраться до Большого зала и перехватить тост. По вторникам ей всегда приходилось уходить с завтрака рано, чтобы успеть добраться до теплиц, а сегодня она планировала прийти туда еще раньше, чтобы спросить у Спраут про растение, на которое наткнулась в книге прошлой ночью. Сегодня был как раз один из тех дней, когда невозможно не возненавидеть будильник.

Гермиона вышла из комнаты и сразу вернулась, когда две девушки младше нее пробежали мимо, возбужденно обсуждая какого-то парня, который где-то что-то сказал. Взрыв смеха послышался из одной из спален, и кто-то прокричал, чтобы применили чистящие чары в ванной после того, как закончат. Это напомнило ей о кошмаре у нее на голове. Гермиона пригладила руками пушистые волосы и поморщилась, пытаясь мысленно убедить их остаться в таком виде.

Она вышла, сильно захлопнув за собой дверь, запирая, постучала палочкой по ручке. Девочки бегали из комнаты в комнату в самой разной одежде. Они переодевались, собирались, осматривали друг друга и сплетничали. Гермиона увиливала от них, прижав сумку к груди и стараясь не встречаться ни с кем глазами. Ей не интересны были разговоры о том, что другие посчитали важным.

Она как раз замедлила шаг перед чередой препятствий, как ее взгляд упал на девушку в дальнем конце коридора. Девушка была младше Гермионы, ее кожа отсвечивала голубым, в то время как губы и веки были ярко пурпурными. Большие и глубокие темно-карие глаза контрастировали с густыми и запутанными темно-русыми волосами. Девушка смотрела прямо на Гермиону. Когда она обогнула удивленную первогодку, взгляд девушки метнулся следом, не теряя контакта.

Гермиона сглотнула, по телу от шеи и вниз по рукам и позвоночнику побежали мурашки. Она перевела взгляд чуть выше головы девушки; ей далось это гораздо труднее, чем должно было, когда ты не хочешь что-то видеть.

«Это всего лишь видение», — напомнила она себе, но это не помогло перестать чувствовать девушку… ее взгляд. Была в нем какая-то тьма — то, что высосало весь свет и все звуки из шумного общажного утра. Гермиона услышала шепот неистовства внутри, выброс чего-то зловещего, что чувствовала всякий раз, когда должно было произойти нечто плохое.

«Это всего лишь видение, всего лишь виде…» Гермиона резко остановилась, туфлей царапая пол. Холод. Резкое падение температуры, которого она не чувствовала еще шаг назад — и холод щипал кожу. Казалось, при выдохе она увидит пар изо рта. Она снова перевела глаза на де… видение, и увидела на ее лице страх. Он был в ее больших блестящих глазах, настолько ясный и сильный, что Гермиона в любую секунду ожидала услышать дрожащий пронзительный визг. Она узнала этот ужас, она сама его испытывала; призрак воспоминания о нем поднялся в груди.

— Что-то забыла?

Гермиона подпрыгнула, когда голос выдернул ее из мыслей, и ослабила хватку на сумке. Волна обрывочных слов поднялась в горле, пока она пыталась прийти в себя и найтись с ответом.

— Просто задумалась.

— Об изменении в чарах? — спросила Парвати. — Потому что это либо невозможно, либо мы что-то пропустили на занятиях.

Видение подняло перед собой руки, складывая ладони в молитвенном жесте, в прошении, или и то, и другое сразу.

— Думаю, та часть про листок была подсказкой, но мы в этом году ничего не делали с растениями, — добавила Джинни, обходя Гермиону и касаясь ее плечом.

— Только если она не имела в виду, что мы должны листок использовать.

Парвати последовала за Джинни, а та повернулась к Гермионе, ее волосы пролетели сквозь видение. На мгновение казалось, что кровь окрасила бледное голубое лицо, но Гермиона моргнула, и девушка исчезла.

— Ты разобралась? — спросила Джинни, и Гермиона подумала, что та спрашивает не из праздного любопытства.

— Э… да. Да, разобралась, — ответила Гермиона слабым голосом, пытаясь привести мысли в порядок и быстро следуя за девочками. Она поежилась от не проходящего холода, и постаралась не наступать туда, где стояло видение.

— Отлично, объяснишь за завтраком, либо можем вместе позаниматься в общей гостиной вечером. Ты закончила эссе?

***

Гермиона попрощалась с Эрни легкой улыбкой и взмахом руки и повернулась к гриффиндорскому столу. Два студента напротив толкались друг с другом локтями, один смеялся, пока второй ярко краснел. Третий парень в их компании хмурился, на его мантии она увидела значок старосты. Она подумала о Гарри и Роне, и внезапное и сильное чувство ностальгии поднялось в груди, и стало трудно дышать. Хогвартс без них был уже не тем. Она не могла даже вспомнить, когда проводила больше нескольких недель без ежедневных встреч с ними.

Ей все еще приходится удерживать себя от того, чтобы помчаться в общую гостиную всякий раз, как она находила возможное решение своей проблемы. Она по-прежнему подумывала все им рассказать.

Она знала, что они поверят — кто-то ей навредил, но оно того не стоило.

Они оба были заняты важными аврорскими обязанностями, и волновать их — или что еще хуже, заставить сорваться в Хогвартс с каким-нибудь плохо продуманным планом внедрения, расследования и допросов — все это только добавит ей проблем. Она знала, что ответ где-то в книгах. Ей просто нужно его найти, как и того, кто это сделал. Она сталкивалась и одерживала победу над куда более умными и опасными людьми, кем бы ни был этот противник.

Хотя происходящее успешно треплет ей нервы.

Гермиона кинула сумку рядом со скамейкой, бросила взгляд на стол Слизерина, и только после села. Малфой шептался с Гойлом, но они быстро сменили тему, когда приблизился Теодор Нотт. Она могла судить об этом по тому, как Малфой вздернул подбородок, немного отвернулся от Гойла и произнес что-то, заставившее того покачать головой. Нотт посмотрел на них и сел напротив, а потом перевел взгляд на Гойла и сказал что-то, заставившее его заткнуть рот едой. Нотту ответил Малфой, а потом они долго и пристально смотрели друг на друга, пока Нотт не согласился со сказанным.

Интересно.

Гермиона пыталась привлечь внимание Малфоя на Древних рунах, единственном их совместном уроке на этот день, но он на нее даже не взглянул. Она видела его в конце коридора, но он спешил на следующий урок.

Ей нужно было рассказать ему о сегодняшнем утре и о холоде, который почувствовала. Она помнила, что он говорил ей о том, что чувствовал разное, но она не знала точно, имел он в виду ощущение чего-то невидимого или осязаемого. Она впервые испытала нечто подобное, и ей нужно было узнать, не было ли это случайностью. Для продуваемого насквозь замка в Шотландии прохладное ноябрьское утро — нормальное явление, но тогда холодно должно быть везде.

Если Малфой почувствовал что-то реальное, им бы это здорово помогло в сокращении возможных вариантов. Она никогда не встречала такого сложного заклинания, которое создавало бы настолько многогранные ощущения только у того, к кому применялось.

Это должно было быть множество заклинаний и чар, воздействующих не только на нее и Малфоя, но и саму местность. Все это казалось слишком сложным, если учесть, что существовало много чего другого с таким же разрушающим действием. Если с Малфоем случилось нечто похожее на то, что она пережила утром, она поклянется своим здравомыслием, репутацией и предстоящими оценками по тестам, что это зелье.

Она весь день размышляла над сложившейся ситуацией. Она ни на что другое не могла отвлечься, обдумывала каждую возможность, но так и не пришла ни к какому выводу.

Гермиона раздраженно вздохнула, отклонилась назад, выглядывая из-за огромной шляпы Луны и пытаясь казаться как можно более непринужденно. Малфой пил из кубка, но она не могла разглядеть, сколько еды осталось у него на тарелке, чтобы понять, когда он планирует уходить. Она не могла просто подойти к нему и попросить поговорить наедине — не знала, что произойдет, но понимала, что с этим ей совсем не хотелось иметь дело.

Она хотела отправить ему сову, но в общежитии Слизерина окон не было, плюс его почту могли проверять. Если она пойдет за ним следом, то все равно не получится поговорить, так как по пути ни в коридорах, ни в подземельях не было классов. Гермиона прищурилась, но он, похоже, не чувствовал силу ее настойчивого взгляда, как бы она ни напрягала глаза.

Когда она убедила себя в том, что он может уйти в любую минуту, почувствовала, как волна отчаяния начала подъем в груди. Если она сейчас с ним не поговорит, это будет сводить ее с ума и сегодня, и завтра. Она просидела за столом пятнадцать минут, но смогла съесть всего три кусочка, а после хмуро пялилась на тыквенный сок. Ей нужно было что-то делать.

Гермиона осмотрелась по сторонам: все были заняты разговорами друг с другом или накладыванием еды. Луна единственная могла бы обратить на нее внимание, но была слишком занята разглядыванием звезд над головой. Гермиона схватила сумку, быстро встала, пальцами цепляясь за край тарелки. Она переступила через скамейку и смахнула тарелку на пол — осколки фарфора и кусочки сосисок с пюре покрыли ее туфли.

Гермиона скривилась, когда по Большому залу пронесся шепот, щеки и уши начали гореть, когда к ней устремились все взгляды. Она глубоко вздохнула и повернула голову к Малфою, ей удалось поймать его взгляд как раз перед тем, как все разговоры вновь возобновились.

Она посмотрела на него как можно более многозначительно, наклонив голову и подняв брови.

— Репаро, — сказал Дин, и она отвернулась от обладателя серых глаз на противоположном конце Зала, очищая туфли взмахом палочки.

***

Гермиона ходила взад-вперед перед двумя столами в углу библиотеки. Ее углу, как она привыкла думать. С четвертого курса ей редко приходилось с кем-то им делиться. По пяти книжным стеллажам перед ней стекала вода, но прикоснувшись к корешкам книг можно было убедиться в том, что они сухие.

Малфой прошел мимо по другой стороне несколько минут назад, посмотрев на воду, и она приметила маленькую морщинку между его бровями. Он поднял на нее взгляд, но шестикурсник с Рэйвенкло закрыл весь обзор, когда появился из прохода, идя мимо Гермионы и смотря на книгу в руках. Когда она выглянула из-за парня, Малфоя уже не было, поэтому теперь ей оставалось только ждать, когда же он появится снова.

Если их встречи будут повторяться и на следующей неделе… или еще когда, им нужно будет придумать оправдание этому для остальных. Застать их вдвоем было слишком ненормально — люди начнут интересоваться, а это последнее, что ей сейчас нужно.

Она практически влетела в него, когда шла назад, резко затормозила, увидев носки его туфель. Дернула головой, из-за чего та закружилась, что напомнило ей, о том, что за сегодня она съела лишь один тост на завтрак и немного пюре на обед. В ответ на ее судорожные телодвижения Малфой приподнял бровь и скучающе погладил ремешок сумки, который поддерживал большим пальцем.

Гермиона выпрямилась и сделала шаг назад, чтобы четче определить границы личного пространства. Откашлялась и неуклюже кивнула.

— Рада, что ты понял мое сообщение.

— Да, — протянул он. — Если бы все в Зале не были отвлечены на твою неуклюжесть, я уверен, по меньшей мере половина из них тоже его поняла бы.

Она решила никак не реагировать на его комментарий.

— Помнишь, ты сказал, что вместе с видениями что-то чувствовал… что ты имел в виду?

Какое-то время он молчал.

— Это не сложный вопрос, — огрызнулась Гермиона, поскольку ждала слишком долго, чтобы терпеть его сомнения. — Ты ощутил что-то или действительно… почувствовал?

— В физическом смысле? — спросил он и она кивнула. Похоже, ее ответ ему не понравился. — Нет.

Она осунулась. Только когда волна разочарования накрыла ее, она поняла, как надеялась на его положительный ответ.

— Понятно. Я… я почувствовала кое-что этим утром.

— Это я понял. Ты дотронулась до видения?

— Что? Нет. Это не было… — она на мгновение замолчала. — Я была не достаточно близко, но уверена, что видение не было из плоти. Я почувствовала холод. Она была синей, казалось, что так и должно быть. Словно я дотронулась до нее… — возможно, рассказывать в таких подробностях было слишком личным. Она чувствовала себя неловко, и чувство только усиливалось странным выражением, которое появилось на лице Малфоя.

Долгое время они оба молчали, она пристально смотрела на воду, стекающую по стеллажам, и почти придумала фразу, которая все прекратит, но не будет слишком грубой.

— Холод? — он не звучал впечатленным. — Сейчас ноябрь и…

— Я знаю, — она раздраженно на него посмотрела и повернулась, чтобы положить сумку на один из столов. — Дело могло быть в сквозняке или чем-то похожем, если бы холод не был только вокруг видения. Может быть, это было совпадением, но мне нужно было спросить у тебя, чтобы удостовериться. Потому что не будь это совпадение, если это повторится, ставлю на то, что мы ищем зелье.

Он опустил глаза, и она открыла рот, чтобы объяснить свою теорию, но он ее опередил:

— Не существует замораживающих чар с ограниченным местом действия, их можно применить к предмету, но тогда тебе нужно до него дотронуться. Есть заклинания, которые создают видения, проклятья, которые вызывают кошмары, но …

— Иногда мы видим одно и то же. Учитывая, что больше никто этого не видит, должно быть что-то, что заставит нас это видеть, плюс совместные чары, наложенные на предмет, чтобы создать само видение. И еще одно, которое не реагирует на обычные завершающие заклинания.

— Еще чары для движения, потому что они движутся. А теперь, если это не было совпадением, еще и чары, которые создают…

— Видения могут двигаться благодаря тем же чарам, из-за которых мы их видим.

Гермиона кивнула.

— Возможно. Но как ты объяснишь то, что мы видим разные видения, когда находимся одни, и одинаковые, когда рядом? Как эта вода, — они снова взглянули на стеллажи. — Это должно быть еще одно заклинание, которое предполагает близость друг к другу. И если бы все было так, если бы оно было привязано к месту, тогда нужно было бы еще одно заклинание для движения.

— Есть проклятия, которые вытягивают видения из подсознания.

— Тогда почему я вижу твои, а ты мои? Не говоря уже о том, что некоторые из этих людей и вещей я никогда не видела и не представляла, при этом ты не находишься рядом.

Она даже не думала это обсуждать, но чем больше он говорил, тем сложнее ей было остановиться. Она устала смотреть на списки и диаграммы. Малфой мог добавить что-то, чего она пока не увидела.

— Вещи в нашем подсознании не всегда являются тем, что с нами случилось, о чем мы знаем или думаем. Например, людям иногда снятся те, кого они никогда не видели. Некоторые картинки в голове ярче других, может быть, тогда мы оба их видим.

— Но зелье могли сварить в одном котле, что и связало нас в том, что мы видим, а вот заклинанию пришлось бы для этого ударить по нам одновременно. Либо оно было применено к чему-то, что мы носим, но…

Она посмотрела вниз на его запястья и пальцы, а потом подняла глаза к шее, не находя ни намека на фамильные драгоценности. Он посмотрел на нее в ответ, даже не моргнув.

— Если нас не связали каким-то образом, нет никаких шансов, что мы бы видели одно и то же. Только если чары не применили к предметам.

Малфой покачал головой.

— Что? — спросила она.

Он вдохнул и задержал дыхание; долгое время она думала, что он не ответит.

— В этом нет смысла, Грейнджер. Никто не станет тратить столько сил, чтобы применить чары к предмету. Еще это слишком рискованно, есть много вариантов получше. Выбор такого способа говорит о глупости, но ведь заклинание слишком редкое, что говорит о наличии какого-то ума.

— Может быть, они выбрали его, потому что оно редкое, даже не смотря на усилия.

Он посмотрел на нее так, как смотрел на Невилла после того, как тот взрывал очередной котел. Она ответила ему яростным взглядом.

— Есть тысячи редких чар, которые дадут именно тот эффект, который им нужен, и все это можно сделать одним заклинанием.

— Ты сказал, что это говорит о разумности и о глупости, так может это были два разных…

— Нет, если бы это было правдой, тот, что умнее, выбирал бы заклинание, — по быстроте ответа она поняла, что он уже обдумывал этот вариант и отбросил его.

— Мы все еще не можем списывать это со счетов, — сказала она. — Кто-то за лето мог просмотреть редкие заклинания и остановиться на этом. Я научилась никогда не недооценивать глупость противника… — они обменялись взглядом, говорившим все то, что они так долго игнорировали, и Гермиона неловко замолчала, переступая с ноги на ногу. — Если физический контакт снова случится, тогда мы сможем отмести вариант с заклинанием или чарами. Но пока этого не произойдет…

— Кто-то еще это почувствовал?

— А? — да, не самый умный ответ.

— Сквозняк?

— А. Нет. Не знаю. Никто ничего не сказал.

Он раздраженно на нее посмотрел.

— Грейнджер, ты же часами не затыкаешься, так что если подобное повторится, попробуй спросить.

Она зло на него посмотрела, что, похоже, вообще ничуть его не взволновало. Она даже не попыталась рассказать ему о подозрении, которое в последнее время исходит от Джинни — для Малфоя это все равно не будет иметь никакого значения, а у нее отберет времени, которого нет.

— Ты нашел что-нибудь важное?

— Нет, — он открыл сумку, какое-то время в ней копошился и вытащил одну из книг, что она дала ему вчера.

Она взяла ее, смахивая воображаемую пыль с обложки.

— Нам нужно снова здесь встретиться после обеда. На случай, если что-то случится.

Он сомневался, но видение все еще стекающей воды, похоже, подтолкнуло к решению.

— Хорошо.

— Прекрасно, — устало ответила она и повернулась к столу.

***

Гермиона шла позади Падмы и Парвати, которые держались за руки и смеялись в компании семикурсницы с Рэйвенкло по имени Элис. Гермиона сконцентрировалась на ступеньках и нахмурилась, пытаясь отогнать ощущение, что за ней наблюдают. За время поисков крестражей она приобрела не совсем здоровую предрасположенность к паранойе, поэтому теперь инстинкты подсказывали ей проверять свои ощущения, когда логика настаивала на том, что она не сумасшедшая, чтобы приходить в ужас от видения.

Она держалась за свою злость на того, кто это сделал, и гадала, как он себе представлял происходящее.

Рука Джинни задевала ее при каждом шаге; Гермиона плотнее куталась в мантию, поскольку, чем выше они поднимались, тем холоднее становилось. Она пыталась понять, наложили уже чары, контролирующие температуру, или нет — в «Истории Хогвартса» говорилось, что обычно их накладывали на совятню в ноябре, но, похоже, пока этого не произошло.

— Ты написала письмо Гарри? — спросила Гермиона, пытаясь нарушить тягучее молчание, которое окутало Джинни.

Гермиона намеренно вела группу, минуя все места, которые еще больше смогут испортить Джинни настроение, но казалось, чем ближе они подходили к совятне, тем напряженнее становилась ее спина. Гермиона держала в руках письмо к Гарри, в котором сообщала, что не приедет в эти выходные. Она хотела попросить Джинни включить это и в ее письмо, но, похоже, это была очень плохая идея.

— Да. Я все еще не понимаю, как может Макгонагал не дать обычным семикурсникам выходной, или хотя бы разрешить Гарри и Рону приехать. Они войну здесь выиграли, но почему-то впустить их в Школу — против правил.

Гермиона прикусила язык, чтобы остановить сильное желание продекламировать правила. Какое-то время стояла тишина, пока Джинни снова не заговорила, теперь ее голос звучал ниже:

— Не понимаю, зачем им нужно было становиться аврорами. Мы не должны были больше о них волноваться.

Гермиона поссорилась с Роном на целую неделю, пытаясь убедить его найти нормальную работу и отказаться от приключений и опасности. Это оказался не самый правильный выбор слов, но она была напугана. Она до сих пор боялась. Но еще осознавала, что это являлось большой частью Гарри и Рона, которые, в отличие от нее, даже попытаться не могли стать кем-то иным, отрекаясь от того единственного, что некогда их определяло. Потому что это всегда будет их определять. Они восемь лет провели в борьбе со злодеями. Гарри и Рон никогда не остановятся — она не думала, что смогут.

Любить их было легко, но иногда ей казалось, что это самое сложное из того, что ей приходилось делать.

— Ну, хотя бы рождественские каникулы близко, — сказала Гермиона, возможно, слишком оптимистично для того, чтобы это казалось правдой.

Джинни хмыкнула.

— Точно.

Гермиона скривилась, когда открыла рот, чтобы сказать то, о чем думала:

— Через две недели у нас выходные в Хогсмиде. Может быть, Гарри сможет приехать туда, и вы где-нибудь встретитесь.

Она уловила блеск в темных глазах Джинни, а затем и оскал, когда Элис заворковала, услышав такую идею. Парвати промолчала, но Гермиона решила, что это не из-за боязни нарушить правила, а больше из-за письма Рону, которое Лаванда всунула ей, яростно подмигивая в попытке пытаясь сделать это незаметно. Гермионе было все равно, но если вспомнить, что вчера они насмехались над ее волосами, она была бы более чем рада утопить всех троих в их же неловкости.

— …в полдень так что можно успеть выпить чая, походить по магазинам и пообедать.

Гермиона замедлила шаг, когда их голоса стали более возбужденными.

— У него может не получиться…

— О, вам стоит договориться на субботу, чтобы ты могла купить платье в пятницу! Я видела новое, его только что привезли…

Гермиона закатила глаза, что не было хорошей идеей для широкой крутой лестницы в слабом свете Люмоса. Она споткнулась, но удержалась за стену, из-за холода ее рука онемела. Она резко отняла руку, пытаясь стряхнуть холод с кожи, и посмотрела на камни, которых только что касалась. Это было странно. Они не должны быть такими холодными.

Волна паранойи вернулась, волоски на руках встали дыбом. Она перевела глаза на стену, освещая ее так, чтобы был виден только камень; Гермиона могла поклясться, что кто-то за ней наблюдает.

Запах совиного корма и помета ударил в нос, из-за чего взволнованная болтовня прервалась нытьем через зажатый нос. Они зашли в залитую лунным светом комнату под шелест тысячи шелестящих перьев, и странное чувство, которое она испытывала, усилилось из-за сотен глаз, блестящих в темноте.

— Давайте поторопимся, — прошептала она, и направилась к ближайшей сове, на ноге которой еще не было письма. Чем быстрее она вернется в свою комнату и займется учебой, тем будет лучше.

***

Гермиона прищурилась, глядя на крошечные узкие надписи на полях пергамента.

Обычно у Малфоя был превосходный почерк, но поля, видимо, были не его коньком.

«Не может… ли… быть трансфигу… не может ли это быть трансфигурацией? Потому что противно… противодействия…»

При спешке ему с трудом удавалось смешивать печатные буквы с рукописными. Может быть, печатные буквы были настолько неряшливыми, что просто казались прописными — из-за этого у нее разболелась голова.

Как только она расшифровала записи, они показались ей интересными. А вести заумную беседу с ним в голове через эти записи казалось лишь немного более странно, чем делать это напрямую в последнюю их встречу. Она…

Гермиона посмотрела на бумагу, сжала в руке, сминая уголок. Она старалась не смотреть вокруг. Это скоро пройдет, и единственный способ сделать так, чтобы это случилось — продолжать смотреть разбросанные вокруг в книги и записи. Видения сами по себе уже достаточно отвлекали от учебы, так что… Гермиона вздрогнула, когда ее взгляд упал на очередную пару глаз; она подалась назад и схватила палочку с прикроватного столика. В секунду она вскочила на ноги, пергамент зашуршал, а книги попадали с кровати. Глаза внутри стены смотрели на нее, и Гермиона выдохнула, когда стена покрылась рябью и из нее появились плечи, туловище и сжатая рука. Он… оно было того же цвета, что и камень, а когда не двигалось и закрывало глаза, идеально с ним сливалось.

Оно наклонилось вперед так сильно, что голова оторвалась из стены, показывая изогнутый нос и лысый череп с тремя вмятинами на макушке. Оно широко открыло глаза и посмотрело на нее; сердце Гермионы бешено заколотилось. «Это не на самом деле. Это всего лишь магия, которая не может ко мне прикоснуться», — напомнила она себе, но это не особо успокаивало пульс крови.

Ей нужно подойти ближе. Конечно, она бы предпочла оставаться на другой стороне комнаты, пока оно не исчезнет, но никаким еще способом она сможет проверить, имеет ли оно какое-либо физическое воздействие. Гермиона тяжело сглотнула, собралась с силами и обошла кровать. Она приближалась, вытянув руку с нацеленной на видение палочкой. «Это не по-настоящему, не по-настоящему».

Она внезапно остановилась, когда голова видения дернулась вправо, а потом вниз, двигаясь отдельно от остальных частей тела, торчащих из стены. Нога ступила на ковер, но она не видела ни щиколотки, ни отдельных пальцев. Было похоже, что видение вступило в жидкий цемент, который сейчас покрывал ногу. Оно остановилось посередине стены, снова подалось вперед, часть лица опять вылезла наружу и глаза уставились на Гермиону. Как бы странно это не выглядело, все равно казалось настоящим. Видение казалось материальным и осязаемым; при следующим шаге ее ноги слегка дрогнули.

— Ступефай!

Гермиона застыла, когда заклинание не ударило в стену, а утонуло в ней, и только смотрящие на нее глаза моргнули. Заклинание могло раствориться в магии видения, только и всего. Совершенно не значит, что здесь кто-то был. Тогда заклинание что-нибудь да сделало.

Это не был зачарованный предмет. Иначе чары активировались бы, как только она вошла в спальню, как при других явлениях здесь же. Только раз она не видела момент появления видения — когда проснулась и обнаружила его парящим над собой. Этого она бы не пропустила. Только зайдя в комнату, она осмотрела каждый уголок, так что обязательно его обнаружила бы. Она не сделала ничего нового, чтобы активировать чары. Она о них думала, но теперь она постоянно о них думала.

Гермиона притянула палочку к себе и встала напротив видения, она старалась смотреть на него с научной точки зрения, даже не глядя на то, что все внутри дрожало. Она не чувствовала ничего странного, хотя стояла сейчас ближе, чем к утренней девушке. Она вспомнила совятню и задержала дыхание, подняла подбородок и потянулась, чтобы дотронуться до стены.

Видение дернулось вперед, и Гермиона ахнула, отдернула руку и отпрыгнула назад. На мгновение в предплечье и кисти она почувствовала жар то ли от видения, то ли от вспышки адреналина, а может от того, что дернула руку под неестественным углом. Гермиона стояла с широко открытыми глазами, ее костяшки побелели от того, как сильно она сжимала палочку. Она никогда до этого не взаимодействовала с видениями таким образом. Был зрительный контакт, но оно никогда не реагировало на какое-либо ее действие.

Гермионе было необходимо от этого избавиться. Она должна… Глаза сейчас прищурились или ей показалось?

Гермиона нахмурилась и не думая встала в боевую стойку, когда стена заколыхалась. Вместо того, чтобы атаковать, видение отвернулось, побежало к углу комнаты и пропало. Гермиона судорожно вздохнула, пытаясь придушить страх, который трепетал в груди. Она направила палочку туда, где исчезло видение, а потом начала кружить из угла в угол, осматривая их, пока не почувствовала дурноту.

***

Так вот он где. Когда Гермиона не увидела Малфоя за завтраком и обедом, она подумала, что, возможно, ему разрешено возвращаться домой на выходные. Она не ожидала увидеть его в коридоре рядом с лестницей к башне Гриффиндора. Флитвик разговаривал с Гойлом, который либо что-то не понимал, либо был не согласен. Макгонагал разговаривала с удивленным Почти Безголовым Ником, показывая на огромную дыру в стене. Малфой пристально смотрел на кусочек чего-то, который достал из груды камней, перекатывая его между пальцами, повернувшись к свету факела.

Его лицо сияло, и это был первый раз, когда она видела его вспотевшим. Хотя нет… еще в последнем сражении. И, скорее всего, сотни раз после игры в Квиддич, но она не могла этого припомнить. Он смахнул челку с глаз, откинул прилипшие ко лбу пряди и повернулся, чтобы выкинуть то, что изучал, в кучу в конце коридора. Она подождала немного в надежде, что он обратит на нее внимание, но он даже не посмотрел в ее сторону.

Может быть, он тоже это чувствовал, но куда лучше нее справлялся с тем, чтобы не обращать внимание.

Гермиона повернулась к лестнице и подтянула сумку к середине спины, чтобы сохранить равновесие при подъеме. Она пробормотала пароль Полной даме с закрытыми глазами, и обрадовалась, когда та открыла, даже не пытаясь предаваться воспоминаниям и разговаривать с Гермионой. Должно быть, она была обижена на Гермиону за то, что та постоянно отмахивалась, но у нее не было ни времени, ни желания останавливаться и разговаривать о войне.

Гостиная была переполнена студентами, охваченными тем приятным волнением, которое возникало у младших курсов на выходных. Не обращая на них внимания, она пробиралась в свою комнату между лабиринтами игр, закусок и громкого смеха.

***

Гермиона забыла про свои же правила личного пространства — и про то, что ей все еще нужно придумать хорошее объяснение, — поэтому быстро села на место напротив Малфоя, бросив сумку на пол. Она не заметила его выражение лица, которое появилось после того, как он увидел ее перед собой, потому что начала рыться в сумке в поисках книги, заставившей ее бежать сюда в надежде его найти. Только схватив книгу, она вспомнила, где они находилась, поэтому оглянулась через плечо прежде, чем показать ее.

Она заложила волосы за уши и положила книгу перед собой, а потом подняла глаза на Малфоя. Он смотрел на нее так, словно она в любой момент начнет биться в конвульсиях, и если так и случится, он, вероятнее всего, просто уйдет.

— Кажется, я что-то нашла.

Все предложение было сказано на одном выдохе, и некоторые буквы не поспевали за бегом других. Но по тому, как изменилось его лицо, смысл он уловил.

Она открыла книгу в поисках нужной страницы и боковым зрением увидела, что он наклонился вперед.

— Я была в спальне вчера и увидела эту штуку в стене. После завтрака я провела там несколько часов и смотрела по сторонам, но оно только-только появилось. Если бы это был зачарованный предмет, не было ничего, чтобы спровоцировало видение…

— Только если кто-то не управляет этим со стороны…

Гермиона остановилась, обнаружив, что ее закладка выпала, и посмотрела на Малфоя, когда тот опустил глаза на пергамент перед собой.

— Я не думала… — Он поднял глаза, и она откашлялась. — Нет, конечно, такое возможно. Но оно может взаимодействовать.

На пару мгновений повисла тишина, нарушаемая лишь шорохам переворачиваемых страниц.

— Взаимодействует? — спросил он, в голосе появились нотки раздражения.

— Я хотела до него дотронуться, чтобы понять, почувствую что-нибудь или нет… и мне бы это удалось, но оно оказалось настолько быстрым, что я не смогла исключить другие возможности. Но когда я потянулась к нему рукой, оно попыталось схватить меня. За руку. Его рука метнулась ко мне. Я отстранилась, но видение было достаточно быстрым, и дотронулось бы до меня, если бы могло. Но оно все равно отреагировало на мои действия. Мои не магические действия и это… смущает.

Малфой долго на нее смотрел, а она не могла понять, он размышлял или не верил ей. Он посмотрел на свои записи и схватил книгу, переворачивая одну заложенную страницу за другой.

— Так, — сказала Гермиона и двинулась ближе к краю стола, пытаясь прочитать что-нибудь из его записей. — Значит, если кто-то контролирует это со стороны, сила контроля должна быть… в смысле нужно огромное количество силы, чтобы наблюдать за нами все время, или хотя бы тогда, когда нам является видение, чтобы заставить его реагировать. Как галлеон… нет, ведь он должен бы направлять магию, так что…

— Драгоценность, камень, механизм, который будет содержать в себе магический элемент? — пробормотал Малфой.

— Именно. Это… это возможно, но магические способности тогда должны быть выдающимися. Для этого потребуется не только большое количество волшебства, но и магический контроль. Не говоря уже…

— Как бы сложно это ни было принять такую мысль, но ты не единственный эксперт в магии в Школе волшебства.

Гермиона задумалась и наклонила голову, пока он переворачивал еще одну страницу. «С нижнего угла», — заметила она. Ну, хотя бы он теперь признает, что она способна в магии.

— Для этого придется разместить предметы во многих местах. Если это драгоценность, тогда придется разложить по одной в сотне мест в замке. В том числе и в наших спальнях, — Гермиона покачала головой. — Я такого не находила. Когда видение пошло со мной на контакт, я начала искать в разных…

— Мне не нужна вся история. Ближе к делу.

— …полезного, но прочитав множество книг, я обратила внимание на упоминание об этом. Просто теория, но было проведено много исследований, и несколько заклинаний, которые…

— Сомневаюсь, что это важно, так что, почему бы тебе не…

— …очень хорошо изучила этот вопрос. Более того, я даже нашла…

— Грейнджер, ну твою ж мать, к сути.

Гермиона захлопнула рот и зло посмотрела на него, а он поднял руку и двумя пальцами прижал ко лбу с такой силой, что кончики побелели. Она надеялась выведать всю информацию прежде, чем говорить о находке, в противном случае, она знала, он сочтет ее идиоткой за даже подобное предположение. Она так же подумала бы о нем, предложи он как-нибудь эту идею.

— Ду́хи, — В его глазах промелькнула тень удивления, и она поспешила объяснить: — Призраки. Или призрачная энергия.

Он опустил руку; на лице читалось, что сейчас он мысленно уничтожает все хорошее, что видел или слышал о ее сообразительности.

— Это не призраки.

— Да, я знаю. Кое-кто из них мог бы, но я говорю о призрачной энергии. Есть теория, что энергия от происходящего события может застрять в нашем мире. Серьезного события. Например, смерти, или сражения… то, что спровоцировало всплеск большого количества энергии. Некоторые заклинания могут выдернуть эту энергию и заставить человека ее видеть. Это…

— Ты что, пила чай с Трелони? Обменялись неправдоподобными идеями, такими как контроль над волосами или призрачной энергией, в то время как…

— Я не верю в то, чему она учит, несмотря на… иногда она говорит что-то правильное. Трелони сотню раз видела Гарри мертвым. Но конкретно в этом случае здесь есть какой-то здравый смысл. Я…

— В конце концов, он умрет, — Он пожал плечами, когда она подняла на него глаза. — Так что, полагаю, она отчасти права. Есть какой-то здравый смысл в ее теории. В каждой ее теории…

— Есть исследования…

— И…

— Ты дашь мне договорить? Мы ни к чему не придем, если ты продолжишь меня перебивать! — Звук от удара рукой о страницу получился не таким, как ей хотелось.

Малфой опустил подбородок, скрывая легкую усмешку. В любом случае она заметила намек на отвращение — в расширившихся на миг ноздрях и прищуре глаз. Она ожидала от него некого оскорбительного замечания, желая в ответ разразиться тирадой, но к ее удивительно, он держал рот на замке.

Гермиона сделала глубокий вдох и выпрямилась. Она думала, что с Роном было сложно в таких ситуациях, но тот хотя бы делал то, что она хотела, даже если не верил этому. Обычно.

— Какой бы довод ты не подготовил, я все это уже обдумала… — Он бросил раздраженный взгляд куда-то поверх ее плеча, а она, наконец, нашла страницу в книге, которую искала. — …и отбросила или посчитала вероятным. Я понимаю, что к теории много вопросов, и отдаю себе отчет в том, что нет четкого, весомого доказательства того, что это существует. Либо мы можем попытаться найти эти доказательства при каждой встрече с видением.

Она замолчала, снова начала искать заклинание, а потом продолжила:

— Есть древнее проклятье, которое делает человека более чувствительным к энергиям. На самом деле оно использует твою собственную магию против тебя, чтобы найти источники…

— Бред, — пробормотал он.

Гермиона быстро пробежалась по параграфам о провидцах и теории, которая была очень похожа на маггловскую науку — неврологию.

— Здесь говорится, что проклятый может видеть энергию от случившихся событий или духов, которые застряли в воспроизведении события…

Малфой смерил ее тяжелым взглядом. Она почти приняла его пристальность за злость, а потом поняла, что он смотрит испытующе. Больше на его лице ничего не читалось, а без легилименции она не могла узнать, что он думает. Да даже используй она ее, знала, что он был способным окклюментом, из-за чего во время суда над ним Визенгамот запросил Веритасерум. Ей было интересно, где он этому научился.

— Тут сказано, что оно использовалось как наказание для убийц. К ним применяли проклятие, а потом оставляли на месте преступления на часы или дни. Обычно это оказывалось неэффективным. Теперь же…

— Ты говоришь серьезно.

Она посмотрела на него удивленно.

— Конечно, я говорю серьезно. Это…

— Энергия от произошедших событий или духи, которые…

— Знаю, это немного…

— Люди, возможно, но суще…

— Это объясняет, почему становится хуже. Если видения к этому привязаны, некоторые…

— И все же это не… да и почему они взаимодействуют. Если энергия к нам привязана, тогда мы не только ее будем видеть, мы можем стать…

— Отчаяние превратило тебя в идиота. Ты…

Гермиона перевернула книгу и толкнула ее через стол. Она издала звук, превратившийся в шипящий выдох, когда поняла, что только что сделала. Ей не следовало предлагать ему эту книгу. Из-за нее Гермионе пришлось отправиться в Лютный переулок и немного покопаться в книжном шкафу, в котором на продажу были выставлены такие сборники как «Искусство пытки» или «25 проклятий от бывшего Невыразимца».

Это была темная магия. Настолько темная, что не давала ей спать по ночам. Возможно, он это почувствовал, а может быть, просто не хотел касаться того, к чему прикасалась она, потому что сначала он держал руки над книгой, а потом опустил их на край стола.

Она наблюдала, как он глазами быстро пробежался по страницам, хмуря брови, поднимая их и снова хмуря. Ей пришлось глубоко вдохнуть и слегка прикусить щеку, чтобы не заговорить, пока он не закончит.

— Это не объясняет жуков… — начал он.

— Энергия от события.

— Несуществующие животные…

— Живо…

— Не совсем несуществу…

— Трансфигурированные, — возразила она, схватила книгу и притянула к себе.

Прикрываясь как щитом.

Малфой что-то пробормотал сам себе и качнул головой.

— Это не то. Это…

— Может быть то. Я знаю, это не…

— Скорее вероятно…

— Но такое возможно.

— Потому что ты отчаялась. Если посмотришь на свою теорию, используя хоть что-то похожее на здрав…

— А ты не отчаялся? — огрызнулась она. — Или для тебя нормально видеть вещи, которые не существуют…

Он посмотрел на пространство за ней, словно последние десять минут разговора они не рисковали быть услышанными.

— Ты знаешь что-нибудь о…

— Даже если это всего лишь возможность — пусть даже мизерная возможность, — что теория верна, тогда…

— …годы практики, но, очевидно, что ты…

— …потому что они не могут тебе навредить, но они навредят. Знаешь, что они сделают…

— Конечно же знаю, — он сказал это с такой злостью, что если бы они были не здесь, он бы кричал.

Она немного отклонилась назад, переводя взгляд с его напряженного подбородка к сжатым в кулаки рукам на столе.

— Тогда…

— Мне лучше тебя известны последствия. Но даже в этом случае я не стану цепляться за идиотскую надежду на то, что это сработает. Это, мать твою, так по-гриффиндорски…

— Ох, умоляю. Ни на что я не купилась, я сотню раз сказала, что это только возможность! Согласна, это не… — она замолчала, когда он приподнял брови. — Это лучшее из того, что у нас есть. И единственными побочными эффектами контрзаклятия без наличия первоначального проклятия станут кратковременные симптомы простуды. Сильная головная боль, тошнота, затуманенное зрение…

— Миленько.

Она вскинула подбородок и быстро выпалила последний побочный эффект:

— И совсем немного магического оглушения…

— Что?

Она подняла палец.

— Но если это сделать перед сном, то к утру с тобой все будет нормально.

— А, ну точно, почему бы и нет. Ничего общего с возможностью потерять магию, все для того, чтобы жизнь была интересней. И что значит ты. Ты первая, Грейнджер, я настаиваю. Если…

Она закатила глаза.

— Никакого вреда… — Из-за взгляда, которым он ее одарил, она исправилась: — Ну почти никакого. Я тщательно все изучила. И это подтверждается…

— …теорией призрачной энергии, а значит, очень даже возможно, что первоначальное проклятие существует, и если применить к себе еще какое-то заклинание, последствия могут отличаться от того, что о них сказано.

— Еще не было смертей от побочных эффектов, которые длились больше девяти часов, я проверяла. Хотя нет, был один мужчина, у которого голова болела два дня, но это…

— Не было зарегистрированных смертей. Тебе стоит почитать про Беллингар…

— Я прекрасно знаю о том, насколько коррумпированными могут быть правительство, компании и люди, но в большинстве случаев… Малфой, послушай, я понимаю, что ты боишься… э-э… — Он зло на нее посмотрел, и она постаралась быстро подобрать другое слово до того, как он что-то скажет. — Сомневаешься на этот счет, но нет никакой причины не попробовать. Иногда нужно идти на маленький просчитанный риск, потому что он может того стоить.

— Я не боюсь, Грейнджер. Просто у меня нет суицидальных наклонностей, и я не настолько туп, чтобы попробовать то, что основано на настолько незначительной доказательной базе, что даже первокурсник станет сомневаться.

— Есть куча записей…

— Что проклятье накладывали, а о том, привязывало это призрачную энергию или просто вызывало видения, не…

— И? — Она ощутила давление в висках, сообщающее о подступающей головной боли. — Может быть, оно только вызывает явления! Все, что об этом говорится, повторяется…

— И все же не повторяет всего. Например…

— Если бы я считала это настолько опасным, я бы искала больше доказательств тому, что именно с этим мы имеем дело, и не стала бы применять контрзаклятие к себе, не говоря уже о том, чтобы применить его к кому-то другому. Но если учесть, что побочные эффекты незначительные и временные — и то лишь в десятке из упомянутых случаев, — все это не настолько серьезно, как ты это выставляешь. Есть возможность покончить с этим сейчас, и это стоит какой-то головной боли и тошноты.

Он нахмурился.

— Ты не применишь его ко мне.

— Будет лучше, если я первая применю его. Я уже его изучила и попрактиковалась.

— Похоже, ты плохо меня слышишь из-за ветра в голове, но я сказал…

— У нас появилась реальная возможность, за которую ты не хочешь хвататься, и это у меня ветер в голове? Ты в любом случае не сможешь ко мне его применить, у тебя нет палочки! И что бы ты ни думал, я способна…

— У меня есть палочка, — сказал он глухим и низким голосом, словно ему пришлось выдавливать каждую букву из-за того, как окоченело тело.

Гермиона сомневалась, что хоть кто-то мог так зло смотреть на собеседника за утверждение о том, что у него чего-то не было, если бы у него эта вещь была. На его подбородке дергался мускул, и она не сомневалась, что этим своим взглядом он заставлял других людей бежать без оглядки, но его прошлое не было для нее новостью. Ей было известно нечто большее, нежели слухи, которые шепотом следовали за его спиной или криком неслись прямо в лицо. Малфой мог быть опасным, но он не злодей — Гермиона не боялась ни того, ни другого.

Она собиралась сказать, что знала — у него нет палочки, но передумала. Ситуация и так усложнилась, поэтому Гермиона не хотела злить его еще больше. Это не работало. Он ни за что не даст ей применить это заклинание, пока не увидит эффекта на ней.

Тревога сдавила грудь. Она знала, что Малфой способный волшебник, но не доверяла ему. В теории принять идею позволить ему что-то применить к себе было проще, чем оказалось на самом деле; и она с этим еще не согласилась. Хотя, может быть, так будет лучше. Как минимум, если все сработает, она избавится от проблемы. А если сделает это первой, не получит никаких гарантий, что он окажет ей ответную услугу, а не уйдет, оставив ее искать кого-то еще.

У нее не было выбора. Если хочет попробовать теорию, то должна позволить ему сделать это первым.

Гермиона достала кусок пергамента из сумки и начала искать перо. Ее рука зависла над стопкой книг и заметок. Она посмотрела на Малфоя и, фыркнув, перегнулась через стол, чтобы обмакнуть перо в его чернильницу. Не было никакого смысла доставать свою, когда его уже была открыта.

Она взглянула на него, ожидая возмущенного взгляда, но он только выгнул бровь. Он снова размышлял.

Она быстро набросала инструкцию к заклинанию из книги и добавила собственный пошаговый план, который включал точное описание того, как должно быть повернуто запястье и сколько тянуть каждый звук. Она еще два раза обмакнула перо, но Малфой так и не двинулся.

— Держи, — пробормотала она, подув на чернильные записи, и положила пергамент поверх других перед ним.

Малфой выглядел так, словно ему куда интересней было бы наблюдать за раскачивающимся деревом.

— Грейнджер, где ты училась каллиграфии? — Его глаза, темно серые в тусклом свете и сужающиеся от мысли об этом, остановились на ней. — У троллей? Домовых эльфов? Ты…

— Конечно, как будто твои заметки разобрать легче, чем мои предписания по Древним рунам.

Он бросил столь короткий взгляд на свой пергамент, что, моргни она, и все бы пропустила. Видимо, он считал свой почерк идеальным.

— О, сарказм. Костыль для бездарных…

— Тебе-то это хорошо знакомо, не так ли?

— К сожалению. Если бы я не участвовал в стольких твоих попытках казаться умной, я бы вряд ли его распознал.

— Я бы сказала, что мне очень жаль, что тебе пришлось использовать его так часто, но тогда бы я соврала. А мы оба знаем, ты в этом лучше меня.

— Не парься. Ты преуспела в лицемерии задолго до…

— Лицемерии? — спросила она. — Я не обманщица.

— Тогда, полагаю, ты рассказала своим друзьям обо всем этом кошмаре, когда они спросили, почему…

Она потрясла перед ним пером.

— Это другое. Это для того, чтобы защитить себя.

— Ну точно.

Они долго не отводили друг от друга взгляда, пока она не разорвала зрительный контакт и не закатила глаза.

— Из благих намерений. Не для того, чтобы прикрыть что-то плохое, — Он вскинул бровь. — Не для того, чтобы прикрыть что-то плохое, что я сделала, или… — Она раздраженно вздохнула. — Это разные вещи! Мы можем вернуться к проклятью? Тебе нужно это изучить. Встретимся завтра, у нас обоих Зелья…

— Я не стану это изучать.

Гермиона замолчала, так и не закрыв рта; ее рука неловко повисла в воздухе, указывая на вход в библиотеку. Казалось, Малфою было совершенно безразлично, что он только что разбил ее план пятью словами.

— Ты должен это изучить.

— Я ничего не должен.

Из того, что она читала и слышала о наказании Малфоя, он многое должен был делать. Хотя, сейчас не время это вспоминать.

— Это нужно, чтобы применить ко мне. Я первая проверю, сработает или нет.

— Нет.

Гермиона удивленно на него посмотрела, а потом с глупым выражением лица наблюдала, как он скомкал пергамент и выбросил в кучу других таких же.

«Оставайся спокойной, оставайся спокойной. Спокойной».

— Малфой…

— Я не стану накладывать темное заклятие, — На его лице читалось предупреждение, но по положению плеч было понятно, что он ждал, когда она использует его прошлое, чтобы опровергнуть это утверждение.

— Оно не темное, — Только несколько контрзаклятий были такими, но она предположила, что он прочитал название книги, когда она придвинула ту к нему, а название «Захваченные души» могло привести к плохим выводам. — Тебе только нужно…

Он встал и стремительно закинул вещи в сумку прежде, чем она успела встать следом. Он потянулся к бедру, остановил взгляд на куче выброшенных пергаментов, и только прошелся пальцами по ткани рубашки. Должно быть, там он хранил палочку — на его челюсти заходили желваки, когда он смахнул шарики в сумку, а не заставил их исчезнуть.

— Я не понимаю, почему ты не хочешь это делать. Да, мы не знаем точно, это ли ищем, но мы и не узнаем, пока контрзаклятие или зелье не сработает. А что если сработает? Уже завтра мы можем вернуться к нормальной жизни… хочешь отказаться от этого, не имея веской причины? Послушай, мне не нравится то, что я должна…

Он закинул сумку на плечо и схватил мантию со спинки стула. Она почти забыла, какой Малфой высокий, пока он не обошел стол. Он только мельком взглянул на нее, когда проходил мимо, развернув плечо так, чтобы не столкнуться с ней на случай, если она попытается встать у него на пути. Его предположение, что она бросится ему наперерез было единственным, что остановило ее от этого поступка.

— Малфой.

— Нет.

Он дурак, если думает, что она сдастся. Конечно, она не считала его… Гермиона посмотрела на единственную вещь, которую он оставил на столе — смятый лист, который грозился упасть с края стола от одного ее дыхания. Она схватила книгу, закинула в сумку, а затем затолкала пергамент в карман. Ей не нужно было смотреть, чтобы понять, что именно он не захотел забирать.

========== Глава 4 ==========

Гермиона бежала по коридору, сумка больно била по спине. Бег был медленнее биения сердца, и она чувствовала, как оно вырывалось из груди и горла, словно пыталось разорваться на кусочки в попытке выпрыгнуть через пульсирующие точки на теле. Ее встречала тишина и прижавшиеся к стенам студенты, пытающиеся не попасться ей на пути; их шепот сливался в общее журчание голосов за спиной, но она этого не замечала.

Она была на Заклинаниях, когда к ним с Джинни подбежала Лаванда, на чьих щеках горел яркий румянец, а слова были спутаны из-за радостного возбуждения, которое не соответствовало новости. Гермионе пришлось высидеть целое занятие, пока единственное, что ей хотелось, — поскорее вскочить с места и побежать или сразу же аппарировать в больничное крыло.

Уже рядом. Гермиона выдохнула, проигнорировав боль в плечах и икрах, и повернула за угол.

Лаванда сказала, что Джастин сошел с ума. Он шел на обед, а потом упал на пол. Какое-то время смотрел на стену, потом опустил глаза вниз, а после сорвался — начал трястись, похлопывать себя по всему телу, крича о смертоносных жуках. После этого история разнилась, но Гермионе было все равно. Все равно, потому что она знала.

Она замедлила шаг рядом с больничным крылом, не сводя глаз с отдаленной двери и хватая воздух ртом. Ее горло было сухим и горячим, она тяжело сглатывала и поднимала волосы, надеясь, что если этим охладит шею, то поможет и всей остальной коже. Гермиона откинула волосы назад с потного лба и ответила легкой отчужденной улыбкой на удивленные взгляды проходящих мимо Пуффендуйцев.

Она не знала, что сказать. Что она будет говорить? «Привет, Джастин, слышала ты теперь видишь всякое… это абсолютно нормально!» Большинство студентов сейчас на занятиях, так что она надеялась, место у его кровати свободно. Может быть, у нее получится сказать то, что его успокоит. Он поймет, что не один. А, может быть, он расскажет достаточно, и она все для себя подтвердит.

Гермиона остановилась в больничном крыле и прошлась быстрым взглядом по ряду коек, пока не заметила короткие завитки волос Джастина. Помфри направлялась к нему с подносом, полным бутылочками с зельями, которые звенели при каждом ее шаге, и ей хватило секунды, чтобы взглянуть на Гермиону. Возможно, за годы практики у Помфри уже выработалось чутье, позволяющее мгновенно примечать беспорядочное сердцебиение и неистовые эмоции.

Помфри остановилась, а Гермиона поприветствовала ее улыбкой и поняла, что не видела ту с мая. Улыбка ослабла, они долго смотрели друг на друга, и Помфри продолжила свой путь к Джастину.

— Я могу вам чем-то помочь, мисс Грейнджер?

Гермиона сглотнула и пригладила юбку руками.

— Я слышала про Джастина, хотела его навестить.

Джастин издал жалкий звук, который вполне мог быть стоном, его руки были сцеплены и лежали на животе. На его щеках сейчас был красный румянец — наверное, рассказывать о том, что происходит, было не лучшей идеей, но он должен был это знать.

— Мистеру Финч-Флетчи нужен покой. Вы можете вернуться позже…

— Я лишь на пять минут. Я очень быстро. Только чтобы убедиться в том, что он… в порядке.

Гермиона поморщилась. Даже с того места, где она стояла, было видно, что с ним все было хорошо, и Гермиона была уверена, что мадам Помфри как раз собиралась ей это сказать.

— Я приму зелье сразу после, — слабо сказал Джастин. Его голос был грубым и отдаленным, лицо покраснело еще сильнее. Гермиона не ожидала, что он ей поможет.

Гермиона не видела лица целительницы, когда та ставила зелье на узкий столик рядом с кроватью Джастина, но она представила его изможденным и упрямым.

— Пять минут, а потом вы все это выпьете, мистер Финч-Флетчи.

— Конечно. Обещаю, — выдохнул он.

Помфри уверенно кивнула и направилась к другой кровати. Гермиона пробормотала спасибо, наблюдая за Помфри боковым зрением, и попыталась не рвануть что есть мочи к кровати Джастина. Его руки все еще были крепко сцеплены, линия рта съехала влево, словно он прикусывал щеку. Большим пальцем он поглаживал ладонь и не моргая смотрел в потолок широко раскрытыми глазами.

— Как ты? — спросила Гермиона, ее шепот почти потерялся в стоне, раздавшемся с соседней кровати.

— Не очень.

Гермиона кивнула и посмотрела в сторону Помфри, а потом на оставленное той зелье. Она прищурилась и наклонила голову, пытаясь определить цвет за зеленым стеклом бутылочки.

— Это Усыпляющее зелье, — Гермиона вскинула голову и встретилась со стеклянными глазами Джастина, которые смотрели в ответ. — У тебя проблемы со сном?

Она услышала, как он сглотнул.

— Да, — сказал он, его голос хрипел на гласных. — Вообще-то, не сплю уже много дней. Поэтому я увидел эту галлюцинацию. Слишком далеко зашел со своей учебой.

В другой раз Гермиона могла бы на это купиться. Если бы сама от этого не страдала, и если бы он не смотрел на нее так, словно пристальность его взгляда поможет превратить слова в факты в ее голове. Она сделала еще один шаг к кровати, пытаясь найти правильные слова.

— Это не такая редкость, как ты думаешь, — она немного наклонила голову и подняла брови. — Ты не единственный, с кем это произошло.

— Конечно. Все нормально. Нет никаких…

— Нет, Джастин, — Гермиона снова посмотрела на Помфри, наблюдая, как та суетливо направилась вглубь палаты после того, как кто-то начал кричать о чем-то появляющемся из воздуха. — Это ненормально, но это не значит, что какие-то еще люди не испытывали это на себе. По несколько раз. Неделями.

Он нахмурился, его глаза забегали по ее лицу. Она почувствовала легкий страх и сомнение. Джастин был надежным парнем, но если у него это случилось впервые, а она только что призналась, что видела такое постоянно… Что если он скажет кому-то, думая, что так будет лучше для нее? Что если он не…

— Гермиона?

Вернувшись к реальности и оценив расстояние между Помфри и койкой Джастина, она сильнее сжала ручку от сумки и выпалила обвиняющим тоном:

— Ты же соврал про то, что не спал несколько дней, ведь так?

— Я просто…

— Не ври.

Он пристально посмотрел на нее, заламывая руки, а потом отвернулся в сторону Помфри. Гермиона быстро выдохнула, когда та повернулась к ним, ее губы были сжаты.

— Я не понимаю, — прошептал Джастин.

Гермиона покачала головой.

— Я тоже. Но мы разберемся.

— Ты… — подозрение мелькнуло на его удивленном лице, а Гермиона подняла брови, надеясь или нуждаясь в том, что он сам все поймет.

— Я каждую ночь в библиотеке. Встретимся там.

Она схватила бутылочку с зельем и протянула ему, но он не брал ее, пока быстрые шаги Помфри не стали громче. Гермиона всунула ее ему в руку и отступила от кровати, чувствуя укол вины из-за того, каким потерянным он выглядел, прижимая бутылочку к груди.

— Надеюсь, тебе станет лучше.

Из его горла раздался клокочущий звук, но открыв рот, он ничего не сказал. Гермиона улыбнулась ему, пытаясь стереть выражение страха на его лице, и повернулась к двери, пока еще могла уйти, не ощущая тяжести на сердце. Она знала, через что он проходит… у нее был неприятный опыт в приобретении… союзника в лице Драко Малфоя. Джастину нужно время, чтобы все обдумать, а теперь и ей тоже. Это немного все меняло.

Ей было интересно, сколько еще таких же, как они.

***

Гермиона настолько минимизировала ущерб, насколько могла, но она надеялась, что после ее разговоров с несколькими определенными людьми к концу дня объяснение Джастина разойдется по всей школе. Удивительно, как быстро информация распространялась от факультета к факультету, и наблюдать, как люди сбивались кучками от стола к столу, было слегка тревожно. В этот раз ей это помогло, но она знала, что сплетни могут обернуться против кого угодно.

Например, если ты столкнешься с профессором Трелони и пробормочешь извинение, к ланчу уже все посчитают, что она предсказала твое будущее, а теперь ты изменил его к худшему, поскольку назвал ее сумасшедшей. Если же ты при этом еще и выглядел как сумасшедший, то слухи варьировались от почти правдивых до совершенно безумных. Она слышала разное: что Джастин начал бить стену, пока полностью не покрылся кровью, и даже то, что он пытался вызвать демонов и планировал притащить целую их армию в Хогвартс. Если бы они не столкнулись с реальной угрозой этого несколько месяцев назад, она бы посчитала эту историю скорее глупой, нежели раздражающей.

Гермиона ускорилась, услышав, что шаги в соседнем коридоре замедлились. Ее короткие ноги не поспевали за широким шагом Малфоя, даже когда расстояние между ними было незначительным. Вряд ли была ее вина в том, что он использовал всю длину своих ног, решив пролететь по коридору в суматохе мантий и цокающих каблуков. Если он хоть слово скажет ей о том, чтобы она не отставала, она его проклянет.

Должно быть, все из-за Джастина. Гермионе хотелось знать, пришел ли Малфой к тем же заключениям, что и она, когда заметила на себе его пристальный взгляд в Большом зале. Он не отрывал глаз, пока вставал со своего места, и она знала — это означает то, что она должна пойти за ним. А еще, похоже, ему хотелось, чтобы она поднапряглась, потому что Гермионе казалось, сделай она шаги еще шире, что-то обязательно треснет. Со стороны она выглядела более подозрительной, чем если бы бежала — верхняя часть корпуса была отклонена назад для равновесия, она выглядела так, словно хотела в туалет и не контролировала свои ноги.

Когда она свернула за угол, Малфоя там не оказалось. Гермиона уже собиралась незаметно выругаться и убежать, но потом увидела развевающийся гобелен с торчащим из-под него. Что это? Слизеринская скрытность в своем худшем проявлении? Может, для этого факультета нормально сигналить из тайных мест пером? Вот он я. Просто следуй за красивым перышком.

Гермиона была разочарована, она отодвинула занавес, осмотрела пустой коридор, а потом встретилась с жестким блеском глаз Малфоя. Она зашла внутрь, взяла перо и позволила гобелену опуститься за спиной.

Она посмотрела на пол и попыталась привыкнуть к темноте, прежде чем обратиться к Малфою, но он решил иначе.

— Ты принесла книгу?

Его голос прозвучал так близко, словно он стоял прямо перед ней, и она сделала шаг назад и ударилась каблуком обо что-то, что издало громкий металлический звук. Она вскинула руки, чтобы удержать равновесие и ударилась костяшками о камень. Малфой издал странный звук, который почти полностью перекрыл ее стон боли, и прежде чем Гермиона смогла восстановить равновесие, она услышала, как что-то заскрежетало и звякнуло о землю.

Она судорожно выдохнула и посмотрела на белый проблеск его глаз, поворачивая перо в руке, чтобы ткнуть в него. Она слышала шуршание одежды, когда Малфой дернулся назад, взгляд опустился туда, где она должна была коснуться его пером.

— Книгу? Вчерашнюю? Нет, позавчерашнюю?

— Да, с воскресенья. О какой еще книге я буду говорить? — он звучал раздраженным. Перо ударило ее по руке и выскочило из ее разжатых пальцев, но она не придала этому особого значения, ощутив вспыхнувшую в груди надежду.

— Нет, не принесла. А что? Ты передумал? — она одернула себя от замечания на тему того, что было дуростью отказываться от этого в самом начале, но она обязательно припомнит об этом позже.

— Тогда завтра в обед. Я буду в подсобке с котлами, — его голос казался напряженным.

Может быть, что-то произошло, из-за чего он передумал. Она надеялась, что так и есть.

— Через коридор от Зелий? — он не ответил, а она почти физически ощутила осуждение в воздухе. Она больше не знала комнат с котлами, но Гермиона считала нужным проверять информацию. — Свериться не повредит, — пробормотала она.

— Грейнджер, я ждать не буду, — сказал он, и в комнату проник луч света, когда он отодвинул занавес.

Гермиона надулась от волнения, яростно глядя на бледные точеные скулы и угол челюсти.

— Как и я, — ладно, это была неправда, — То, что случилось с Джастином…

Она замолчала, ощущая себя предательницей. Малфой был в этой ситуации вместе с ними, но привычка дала о себе знать, и вдруг она почувствовала, что рассказывать ему правду означало бы сделать ситуацию слишком личной.

Луч света исчез.

— С Джастином?

Гермиона откашлялась.

— Да. Я пока не говорила с ним обо всем этом, но…

— Пока? — рявкнул он. — Ты ничего ему не будешь рассказывать. Мне плевать, если он в твоей лиге разбитых сердец, ты с ним трахаешься или…

— Что? Я не… я скажу Джастину. И мне все равно, как ты к этому относишься…

— Ты не…

— Он впутан в это так же, как и мы… Он никому не скажет. Он уже сказал Помфри, что все это от недостатка сна…

— Он что? Я…

— Ну, у него не то чтобы был выбор, его застигли врасплох, ведь так? — Гермиона покачала головой и потянулась к краю ткани, когда услышала отдаленное эхо смеха. — Он с нами, нравится это тебе или нет.

В этот раз она ушла первой, не обращая внимания на шипение Малфоя, когда гобелен опустился у нее за спиной.

***

— Нет, это похоже на лу-а, — Гермиона шире открыла рот, поместила кончик языка за зубы и выгнула у основания. — Луа. Луа.

— Грейнджер, — ее фамилия прозвучала как предупреждение, и Малфой бросил выразительный взгляд исподлобья.

Она фыркнула и заерзала на столе, на котором сидела, в нескольких шагах от того, на который оперся он. Он продолжил крутить палочку между пальцами и снова посмотрел в книгу, а Гермиона решила не испытывать удачу. Если Малфой собирается это сделать, она бы предпочла побыстрее с этим разобраться, а не ждать Джастина… а еще и уговаривать на это Малфоя.

Малфой перестал крутить палочку, перевел глаза вверх, перечитал параграф.

Гермиона была удивлена, что уже настало время обеда, а палочка все еще была при нем, хотя, возможно, у него позже была еще лекция. Или же он отдавал профессору после последнего занятия поддельную палочку, но Гермиона не думала, что Малфой будет так рисковать. Потому что эта палочка точно принадлежала ему. Она хорошо ту помнила. Гарри она была не нужна, и он отказался кому-либо помогать в образовавшейся гонке по стопам войны. Ей было интересно, как Драко смог ее вернуть.

Запястье Малфоя наклонилось влево, а потом очертило круг, и Гермиона поджала губы, чтобы не сказать, что наклон был недостаточен. Она подождет, пока он совершит еще пару действий, а потом…

— Снова влево, не вправо.

Ой. Ну, она хотя бы пыталась.

Малфой на мгновение перестал читать, дважды сжал зубы и ничего не ответил.

— Хочешь, покажу? Я практи…

— Нет, — огрызнулся он. — Я хочу, чтобы ты…

— Знаешь, я практиковалась целых двадцать минут. Проще увидеть на примере, чем прочитать…

— Мне не нужна демонстрация, и мне не понадобится двадцать минут, если ты заткнешься на пять.

— А если бы ты перестал вести себя как упрямый грубиян, мы бы уже могли закончить. Я не буду молчать, если ты будешь ошибаться. Если хочешь, чтобы я перестала тебя исправлять, значит делай все правильно.

Он захлопнул книгу и, убрав ногу с ноги и выпрямившись, посмотрел на Грейнджер.

— Похоже, ты решила, что я один из тех идиотов, которые крутятся вокруг тебя. Я не способ потешить твое раздутое эго и позволить выглядеть более умной, чем ты есть. Мне не нужны твои разделенные по цветам инструкции, — он поднял пергамент с ухмылкой на лице, — или твоя непрерывная болтовня. Я не собираюсь терпеть твое…

— Ты понятия не имеешь, с чем имеешь дело.

— Я прекрасно знаю, с чем…

— …произношение и движения не такие, какие можно ожидать от человека, утверждающего…

— …предположения, которые называешь сообразительностью. Ты…

— Хорошо, тогда покажи! — крикнула Гермиона, спрыгивая со стола и делая два шага в его сторону. — Если ты так уверен, что понял правильно, выпусти заклинание на тот котел и покажи мне.

— Нет.

— О, то есть ты…

— Я не собираюсь ничего доказывать.

— Речь о том, чтобы выпустить его в меня, так что…

— …ты не можешь понять…

— …ты боишься, что ты не… — Гермиона прервалась, повернулась к котлу, достала палочку и выпустила заклинание с таким резким взмахом, что была готова к провалу.

Зелено-желтый магический луч не попал в котел, но только потому, что другой луч его опередил, ударив первым, чем сбил котел со стола. Заклинание Гермионы ударило в стену и пропало в облаке грязного желтого дыма. Она вскинула взгляд на Малфоя, который стоял сбоку от нее лицом к задымленной стене, косясь на Гермиону с высоты своего роста. Его палочка в твердом, уверенном захвате руки и настойчивое чувство самосохранения должно было быть сломлено прежде, чем подчиниться. Ее палочка все еще была поднята и направлена на стену, но глаза смотрели на мускул, дергающийся на подбородке Малфоя, и вену на виске.

Гермионе стоило быть быстрее.

— Прекрати изображать ужас, — протянул он сквозь зубы.

— Ни в каком я не в ужасе.

Она знала, что такое ужас. Сейчас же ощущала всего лишь опасение. Инстинкт выживания боролся с логикой, из-за чего глаза не моргали, а тело было напряжено.

Был ли другой способ это сделать? Могла ли она позволить ему выпустить в себя заклинание, не подняв палочку? Может быть, ей стоило подождать Джастина, но ей не хватало терпения, и она не могла полностью полагаться на самообладание Джастина. Малфою это могло не нравиться, но ему не в первый раз приходилось делать то, что было не по душе. Кроме того раза, когда он загнал в угол Дамблдора. Или даже тогда… Может быть, когда он опустил палочку.

Часть ее была удивлена тем, что он не сказал ей заставить Джастина испробовать на ней заклинание. Но большая ее часть понимала, на какой риск он бы тогда пошел. Он не верил, что если все сработает, кто-то из них вернется и сделает это для него, и она не думала, что был кто-то еще, кому он мог такое доверить. Он даже не слышал сплетен о Джастине, которые все обсуждали, пока она не сказала ему об этом двадцать минут назад.

Если бы Джастин выпустил в нее заклинание, она бы вернулась и повторила все с Малфоем. Она просто это знала, это часть ее самой. Но Малфою совсем не обязательно было об этом знать.

— Малфой, чего ты ждешь? Мне попросить Джастина сделать то…

Его палочка дрогнула, послышался низкий рык, и он начал отворачиваться, но передумал. Она инстинктивно вскинула палочку в его сторону, который не могла контролировать, но опустила ее на первом слове заклинания, а потом все произошло. Оно ударило ее между ключицами вспышкой статического электричества: как разряд электричества, который прошелся от пальца вверх к локтю; его сильная и пульсирующая магия пробежалась по крови. Она почувствовала тепло в груди в то же время, как позвоночник пронзил холод, желудок скрутило.

Гермиона поперхнулась и рукой прикрыла рот. У нее даже не было времени обрадоваться тому, что сдержала рвоту, потому что комната наклонилась и завертелась. Она попятилась назад, все быстрее и быстрее, пока не ударилась спиной обо что-то. Желудок снова скрутило, она начала отчаянно моргать, когда зрение затуманилось, а незнакомые предметы начали наклоняться, раскачиваться и трансформироваться.

— Черт, — она услышала свирепый шепот, который снова повторился, стал громче, когда она рухнула на пол.

У Гермионы перехватило дыхание, она не понимала, что двигалась, пока не упала. Прижала руку с палочкой к груди, растопырила пальцы на другой, чувствуя трещинки на камне и пытаясь прийти в себя.

Она плотно закрыла глаза, глубоко дыша через нос.

— Грейнджер? — звук показался ей странным, словно голос доносился через туман, которым сейчас стал мир весь вокруг. — Грейндже-е-е-е-ер, — снова сказал Малфой, и она расслышала слабо контролируемую панику.

— Я… — она снова плотно сжала губы и покачала головой. Она знала, что ее вырвет. Она всю себя облюет и никогда не поднимется с этого пола. Она не могла даже…

— Что? Что не так?

Она оперлась о камень, и комната вокруг зашаталась. Хотя, возможно, шатало ее. Она подняла ногу, сильнее вдавила ладонь в пол и почувствовала, как что-то сильно обхватило ее левую руку. Одним рывком ее подняли вверх, когда же движение остановилось, осталось ощущение, что желудок продолжил подъем. Ее толкнули назад, потянули вперед, снова назад, опять вперед, своей другой рукой Малфой схватил ее за правую руку.

— Грейн…

Она завалилась назад, затем послышались громкие рвотные позывы, ее ноги были вялыми, и она знала, что если бы Малфой не держал ее крепко за руки, она бы снова упала. Она разразилась кашлем и опять начала раскачиваться, пытаясь найти опору в таком неопределенном и кружащемся вокруг нее мире. Она почувствовала слезы на щеках, когда снова начала давиться, и прижала руку ко рту.

Она тяжело сглотнула, еще раз, и еще раз, сдержав рвотный позыв, закрыла глаза, всматриваясь во вращающуюся черноту за закрытыми веками. Низкое бормотание Малфоя ворвалось в вереницу проклятий, и она почувствовала, как его хватка сначала ослабла, а потом снова усилилась.

— Спальня, — сказала она, тяжело дыша. Она понятия не имела, как она сможет спать в таком состоянии, но ей нужно было попытаться.

— Я… — минута молчания, шуршание одежды, и ее тело начало раскачиваться. — Мы в подземелье. Я не в слизеринском… Где Финч-Флетчи? Грейнджер? Гр…

— …ничное крыло.

— Дерьмо. Дерьмо. Гребаное дерьмище!

Оставаться здесь было слишком опасно. Ей нужно было вернуться в спальню. Рядом с кухней был проход, который вел на четвертый этаж в туалет мальчиков, и еще один рядом с ним, который… который… Гермиона поморщилась, пытаясь думать, не обращая внимание на тошноту и желание провалиться в бездну. Малфой говорил с ней, но она никак не реагировала. Где был другой проход? Могла ли она…

Она резко дернулась вперед и назад, ее шея хрустнула, когда начался новый приступ тошноты. Боже, она не думала, что будет так плохо. Одна она не дотянет даже до общей гостиной. Никаких шансов. Она…

— Грейнджер! Ты…

— Кухни…

— Кухня? Сейчас не время есть. Обед закончится через…

— Кухн… — она снова подавилась и покачала головой.

Ужин. Ужин. В коридорах почти никого не будет, по крайней мере до… Гермиона застонала, когда съехала набок, Малфой отпустил одну руку, другой притянул ее к себе. Послышался царапающий звук, глухой удар, какой-то шорох, и Малфой хмыкнул. Он по-другому взял ее за руку, и то ли развернул Гермиону, то ли ее тошнота усилилась.

— Быстрее, — грубо прошептал Малфой. — Если ты умрешь или что-то в этом роде, Грейнджер, клянусь, я верну тебя лишь для того, чтобы снова убить.

Окончание фразы заглушили урчание ее желудка и очередной рвотный позыв, пока она пыталась переместить одну ногу вперед другой, и она расслышала что-то о чувстве вины и Азкабане.

Гермиона опустила свою ногу на — как она предположила — ногу Малфоя, и тот резко выдернул ее из-под нее. Она наклонилась вперед, но ее за руку притянули назад, и она рассеянно подумала, что на теле уже появились синяки. Она ударилась плечом обо что-то твердое и теплое, но отвернулась от него, коснувшись ткани щекой. Он пах… чем-то.

Она отклонилась от него, пытаясь найти какую-то опору, чтобы сохранить равновесие, но все предметы вокруг находились в непрерывном движении. Она снова закрыла глаза, желудок скручивало в приступах тошноты. Ее не вырвет на глазах у Малфоя. Ни за что ее невырвет на его глазах.

Послышался скрип двери, а затем они двинулись в путь. Кухни никогда еще не казались такими далекими, даже от ее спальни, и складывалось ощущение, что они часами брели, тащились, ползли, карабкались до места. Если бы она съела что-то кроме яблока на обед, она бы точно повсюду оставила содержимое желудка. В основном ее тащил Малфой, более быстро и судорожно, чем двигалась она, Гермиона же куда больше концентрировалась на том, чтобы идти, чем когда-либо.

Только когда они поднимались по извилистому подъему к лестнице, она поняла, что сжимала пальцами ткань, которая на ощупь оказалась оксфордской рубашкой, а не толстым материалом школьной мантии. Она так резко отдернула руку, что оступилась и завалилась набок, но Малфой потянул ее вперед, что позволило ей избежать столкновения со стеной.

Она видела только темноту и двигающееся мерцание света от его палочки. Гермиона делала глубокие вдохи через нос, ее губы все еще были сжаты в тугую линию, рукой обхватывала живот. Что-то жгло в горле, и она испугалась, что ее стошнит при малейшем спазме или наклоне.

Малфой остановился и сжал пальцы сильнее, когда она попыталась пойти дальше без него. Она не могла сдержать стон боли от жестокого захвата его пальцев к нежной коже. Ей следовало толкнуть его за то, что так впился в нее, но она боялась, что ударится обо что-нибудь головой, если так сделает.

— Грейнджер, это тупик, — рявкнул он.

— Вверху, — выдохнула она, сильнее прижимая руку к животу. — Красный… тот, который красный. Постучи три раза.

Она дважды сглотнула еще до того, как он перестал стучать. Переход заполнился глубоким тяжелым скрипящим и скрежещущим звуком. Она сильнее зажмурила глаза, когда почувствовала, как каменная пыль и грязь оседают на лице.

— Это что, шутка? Что вверху? Что-то должно открыться?

Гермиона тяжело вздохнула в ответ на его злость, пытаясь подготовиться. Ей придется карабкаться вверх. Ей просто нужно найти какой-нибудь выступ и подтянуться.

Другого способа подняться наверх никем не замеченными не было.

Гермиона чувствовала беспокойство, но не могла собраться с мыслями, чтобы понять почему. Она просто знала…

— Ты видишь?

— Нет.

Малфой выругался и замолчал, неподвижность его пальцев говорила, что он не двигается, но ее вестибулярный аппарат и затуманенное зрение говорили об обратном. Она была уверена, если бы Малфой, мысля логично, не держал ее за руку, она бы уже оказалась вверх тормашками, лежа на боку и наперекосяк. Давление в горле усилилось, когда она попыталась разглядеть люк над головой, но увидела только прямоугольник света, который продолжал приобретать разные формы и прыгать перед глазами. Им нужно вверх… прямо вверх, вверх и только.

Гермиона вытянула руку вверх и завалилась на Малфоя, когда мир начал уходить из-под ног. Он издал раздраженный звук, за которым последовало движение его тела и два громких тяжелых удара. Гермиона нахмурила брови, пытаясь сконцентрироваться и найти край, но могла поклясться, что из-за невнятного бормотания Малфоя желудок крутило еще больше.

— Просто держись за уступ, Грейнджер, — сказал он грубо, и она почувствовала панику, когда что-то обернулось вокруг ее бедра.

— Или ты настолько беспол…

Он закряхтел, поднимая ее на ноги, но она начала давиться от движения и снова упала. Она взмахнула перед собой рукой, забыв о стремлении ухватиться за выступ, ощутив, что Драко без предупреждения словно швырнул ее желудок куда-то к горлу.

— Гребаный мешок с камнями, если блеванешь на меня, я оставлю тебя здесь.

Гермиона уже собиралась сказать, чтобы он так и делал, но ее снова подняли вверх, пальцами, словно тисками, сжав бедра. Ее ладонь скользнула по чему-то твердому и острому, и она попыталась за что-нибудь ухватиться, но схватила лишь воздух. Она открыла глаза и увидела плывущие перед собой легкие и странные предметы. Она подняла руки, опустила их на что-то холодное. Она вздохнула, не осознавая, что Малфой больше не удерживает ее за бедра, пока слегка не поскользнулась, а после со всего размаха проскользила на подошве вперед.

Мир вокруг кружился, когда она съехала вниз по камню, и едва смогла приподняться на одной руке прежде, чем ее вырвало. Это почти принесло облегчение. На какую-то минуту неистовое содрогание тела остановило кружение перед глазами. Было что-то положительное в том, чтобы, наконец, достичь неизбежного и не иметь необходимости больше об этом волноваться.

За ней послышался приглушенный звук, и ее щеки загорелись, когда она представила, как Малфой в издевке затыкает нос и рот. Скорее всего, он сейчас на нее смотрел. Гермиона немного наклонила голову и попыталась перевести дух, надеясь, что он просто оставит ее здесь. Вот правда, сколько человек приходят сюда после ужина?

Она услышала, как отдаляются шаги Малфоя и мысленно поблагодарила его за это. Может быть, он…

— О боже, — сказала она сдавленным голосом, ощущая, как в кровь будто потоком горячей воды хлынула паника.

Она вытерла тыльной стороной ладони рот, а внешней — веки. Зажмурилась, повращала глазами, а потом снова их открыла. Тьма. Тьма. Она ничего не читала о полной потере зрения. Они имели в виду это? Или это что-то новое? Было ли что-то еще из произошедшего новым?

— Малфой? Ты выключил свет? Мал…

Послышались резкое шипение и быстрые приближающиеся шаги.

— Если ты закончила валяться в своей блевотине как…

— Почему темно? — он молчал. — Ты…

— Ты и до этого говорила, что ничего не видела.

— Я видела, но нечетко и только очертания, а сейчас я вообще ничего не вижу, и я ничего о таком не читала, когда искала информацию, там просто было сказано, что я…

Он снова поднял ее на ноги рывком, и она сразу же наклонилась вперед из-за приступа тошноты. Ей казалось, будто тело плыло по черному морю, с каждой волной которого скручивало живот. Руки и грудь содрогались от страха, но она отказывалась сдаваться. Она не может поддаваться панике. Не сейчас. Это все временно. Все временно.

—… тово дерьмо, так что, Грейнджер, ты заткнешься и поторопишься.

По голосу Малфоя слышалось, что он и сам пытается сохранять спокойствие, но она отчетливо слышала тень паники. По тому, как тяжело он дышал воздухом, который вонял ее блевотиной, по тому, как он бормотал что-то себе под нос, подаваясь вперед и отклоняясь назад, чтобы осмотреться вокруг.

Что-то покрыло ее голову, она почувствовала, как что-то мягкое коснулось подбородка, а потом тепло опустилось сначала на одно плечо, а потом на другое. Что-то на ее голове — она подумала, что это капюшон — его надвинули ниже, еще ниже и ниже, пока она не почувствовала, как ткань коснулась кончика носа.

— Что ты…

— Просто заткнись, — ткань у нее на спине натянулась и поднялась вверх по ногам, — Держись за это.

Гермиона потянулась к чему-то трясущимися руками, и ухватилась пальцами за сверток ткани. Она была слишком напряжена, пытаясь контролировать свое дыхание, когда он рванул ее вперед за руку, из-за чего она споткнулась.

— Поторапливайся. Они скоро выйдут. Черт. Черт.

Она забыла о других проходах, личных границах в отношении Малфоя и всем, что было у нее на уме последние дни. Она могла думать только о том, как добраться до спальни, лечь спать, и изнывала от необходимости проснуться утром, когда все нормализуется. Ей приходилось отбрасывать каждую пронзительную мысль о том, что будет, если этого не произойдет, если она ошиблась, и подавлять истерию, которая кипела во всем теле.

Дорога к лестнице была легкой по сравнению с тем, как они по ней взбирались. Ее ноги были тяжелые и неуклюжие, они неоднократно цеплялись за край, из-за чего Гермиона чуть не впечаталась лицом в ступеньки. Только когда она потянула Малфоя вниз за собой, он ослабил хватку, и она ощутила, как его рука скользнула по спине под ее другую руку. Она не чувствовала его руку, но представила себе, что она сжата в кулак перед ними, а на лице — гримаса из-за необходимости прикасаться к ней, Грейнджер. Она локтем оперлась на его запястье, когда он сменил положение, поднимая ее настолько, чтобы при каждом шаге была точка опоры, от чего они оба тяжело дышали.

Почти никогда в своей жизни Гермиона не чувствовала себя настолько уязвимой, и отчаянно желала, чтобы рядом был кто-то другой. Ей стоило сказать ему оставить ее в проходе, но этого она боялась куда больше — вдруг что-то случится, и если ей самостоятельно не удастся выбраться, никто не сможет ее найти. Но это было ужасно. Все было хуже, чем она когда-либо представляла. Слепая, полностью дезориентированная, готовая стошнить в любой момент, рискуя быть пойманной не единожды за вечер, без магии и при поддержке Драко Малфоя.

Ее нога безвольно болталась, пока она слушала, как лестницы двигались вокруг, а рука Малфоя крепче прижалась к ней за секунду до того, как она услышала легкие бегущие шаги позади. Что-то толкнуло ее в макушку, после чего она услышала шипение Малфоя сбоку от капюшона, как будто ей стоило напоминать, что нужно молчать. Он выдохнул прежде, чем сделать новый, глубокий и быстрый, вдох, и Гермиона почувствовала жар его дыхания на влажном от пота виске.

Боже, он напрягся. До этого она лишь смутно догадывалась, что упирается в него плечом, но полностью осознала это только когда увидела порез от бумаги на его руке, когда та опускалась вниз. Если бы не ее логика или не его руки все еще на ней, она могла бы подумать, что он оставил ее у стены.

Ее сердце колотилось, и в своей затуманенной голове она быстро решила, что если этот человек будет задавать слишком много вопросов, она облюет его туфли и изо всех сил постарается сбежать. Но учитывая тот факт, что сейчас земля вокруг нее казалась закручивающейся воронкой, далеко убежать ей не удастся, зато никто потом не сможет сказать, что она не пыталась.

Гермиона не поднимала голову и пыталась перевести дыхание, прижала ноги друг к другу, когда поняла, что это не очередной приступ тошноты, и они действительно трясутся. Она услышала рядом с собой шаги; они остановились, и все окутала густая тишина.

Она не справится. Ее точно вырвет, а потом…

— Мразь, — она услышала мужской голос через звук скрежетания лестницы, а потом быстрые шаги послышались снова.

Это что, Слизерин? Они ее видели? Они…

— То, что твои ноги все еще не отказали, говорит о том, что ты их чувствуешь, так что пошевеливайся, Грейнджер, — рявкнул Малфой.

Гермиона зажмурилась, глубоко вздохнула и резко выставила ногу перед собой. Ей казалось, что она заваливалась набок, но ее стопа не провалилась в пустоту, а встретилась с чем-то твердым. Еще один, другой, и еще один, а потом рука Малфоя поднялась, и они продолжили подниматься.

— Кто… — простонала она, плотно сжав губы, поскольку, когда они ускорились, почувствовала, что желудок в любой момент готов взбунтоваться.

Малфой ничего не ответил, и она снова сконцентрировалась на движении. Она едва поспевала за Драко, не помогало даже то, что он тянул ее за собой. Она чувствовала, как ее тело слабело, и к тому времени, как они ступили на ровный пол коридора, она уже почти потеряла сознание. Она его потеряет и все облюет, и…

— Какой пароль?

Когда он остановился, надежда превратилась в кратковременный триумф, но из-за резкого движения она закашлялась. Как здорово, что они встретились не после ужина, потому что…

— Какой пароль?

— Пароль. Я не собираюсь… — Гермиона покачала головой. — Слишком рискованно. Я понимаю.

— Ты понимаешь? — протянул он, его тон настолько отличался от того злого и паникующего, который Гермиона слышала в последнее время, что она почти передумала.

— Стена?

И через секунду она сильно ударилась спиной о стену, а жар от руки Малфоя заметила только тогда, когда он исчез. Она глубоко и судорожно вдохнула через нос, начала ощупывать стену и остановилась только тогда, когда дотронулась до рамы портрета.

— Ты сюда не пройдешь, — она услышала визгливый ответ Полной Дамы, поэтому Гермиона кивнула Малфою в надежде, что он сейчас же уйдет, пока она совсем не потеряла контроль.

Послышалось тихое фырканье или скрип ботинка, за которым последовало долгое молчание, а потом она услышала его шаги.

Гермиона скользнула ближе к портрету, не поднимая головы, и на выдохе произнесла пароль. Она сжала зубы, когда он утонул в набирающем громкость голосе Полной Дамы.

— Рябиновый отвар, — сказала Гермиона.

— Нет, нет! Я не потерплю… — дверь распахнулась и крик Полной Дамы прервался.

Гермиона скользнула по стене через проход и оперлась на круглые камни, из которых состояли стены общей гостиной. Время, которое ей потребовалось, чтобы проползти через всю комнату, показалось вечностью; она упала и сильно ударилась плечом о подлокотник кресла. Забралась в него, что было последним перед тем, как на долгое время провалиться в пустоту.

***

У Гермионы был отвратный день. Просто отвратнейший. Она проигнорировала вероятное значение этого для всего оставшегося дня, так как проснулась всего час назад, но уже готова была смириться с мыслью, что этим утром ей не следовало даже вставать с кресла.

Она не помнила, чтобы билась головой прошлым вечером, но воспоминания о событиях были чуть менее размытыми, чем мир вокруг на данный момент. Тем не менее, этим утром ей пришлось тщательно проверить голову на случай, если та была разбита, но Гермиона этого не чувствовала. Зрение все еще было слегка размытым, и она ощущала тошноту всякий раз, как слишком быстро вставала, но она помнила и то, насколько хуже ей было вчера вечером, и тот страх навсегда потерять зрение, который испытывала.

С этим она могла смириться. Даже с тем, что ей понадобилось три попытки, чтобы заклинанием открыть дверь в спальню. И, возможно, даже с ужасом от того, что Малфой… Мал-фой был с ней на протяжении всего этого кошмара от подсобки с котлами до гостиной семикурсников. Чувство унижения в конце концов исчезнет, так что она уже приготовила полдюжины выпадов в ответ на любую его будущую издевку в попытке оскорбить ее еще больше.

Она планировала съесть пару тостов, чтобы избежать остаточной тошноты, и сбегать в подсобку за оставленной сумкой. Она отговаривала себя от паники до тех пор, пока страх ее потерять не стал всего лишь беспокойной мыслью на грани сознания, потому что, как она продолжала себе напоминать, сумка все еще была там.

Но стоило ей только увидеть переполненный коридор, она утратила всякую способность справляться с любой из этих проблем. Она почти не заметила двух людей, сидящих прислонившись к стене, между столами Слизерина и Когтеврана; возле ног мужчины в чем-то, похожем на сумку, лежала кучка костей. Гермиона бы и не заметила, если бы женщина не держала руки над головой, а на запястьях не было бы пары толстых медных наручников. От них вверх поднималась цепь, примерно на метр, а потом уходила в никуда; всклокоченные волосы падали женщине на лицо. Мужчина не был прикован, возле его рта виднелась размазанная кровь, грязными пальцами он сжимал бледную кость.

Силы оставили Гермиону, когда она потеряла надежду на то, что заклинание сработало. Она и до этого не была полностью в нем уверена, но из-за кошмара прошлой ночи ей было необходимо держаться за возможность, что все было не впустую. У нее возникло сильное желание побежать обратно в башню Гриффиндора, чтобы переспать этот кошмарный пропащий день.

Она потянулась рукой к голове — шум Большого зала усилился из-за головной боли, — и начала искать глазами копну платиновых волос. Малфой что-то жевал с каменным лицом, и Гермиона почувствовала, как к ее ушам и щекам прилил жар. Прошлой ночью она была слишком слаба, ее часто рвало. Ей бы не хотелось, чтобы даже Гарри и Рон видели ее в таком состоянии.

Она была удивлена тем, что Малфой не бросил ее в подземелье, но он достаточно волновался, чтобы доставить ее в относительную безопасность гостиной. Волновался за себя, разумеется. Давала она свое согласие или нет, она сомневалась, что ему было позволено колдовать вне пристального взора профессоров в учебном классе. Если бы побочные эффекты были хуже или не пропали через некоторое время, ему пришлось бы столкнуться с последствиями. Она бы ничего никому не рассказала — в конце концов, она заставила его это сделать, но он никогда бы ей в этом не доверился.

Кроме той пощечины, когда они были еще детьми, и пары тычков в грудь, она никогда прежде к нему не притрагивалась. Когда думала об этом, она представляла твердость, а не тепло. Может быть, все дело было в панике, или напряжении от… необходимости тащить ее семь этажей, но от него исходил жар.

Она подумала о том, как его предплечье прижималось к ее руке с каждым шагом, и о том, что это было левое предплечье, на которой должна была быть Темная метка. А сегодня утром она приложила пальцы к синякам, которые полностью покрывали ее другую руку, и обнаружила отпечатки его пальцев, окружавшие ее собственные. Она проснулась утром закутанная как в кокон в его мантию, запах которого остался на ее одежде. Из-за это она чувствовала себя как-то странно и неопределенно.

Малфой взглянул на стол Гриффиндора, когда она оказалась в двух шагах от него. На мгновение посмотрел на двери, а потом перевел взгляд на Гермиону. Она отчетливо увидела на его лице облегчение, только на мгновение — в том, как опустились его брови и веки, а подбородок расслабился, когда открылся рот. Она почти рассмеялась от абсурдности ситуации, в которой Драко Малфой чувствует облегчение от того, что она продолжает жить и здравствовать.

— Гермиона, ты не рассказала нам, почему спала в гостиной этим утром.

Гермиона посмотрела на группу перед ней, а потом снова на Малфоя, но он не отрываясь смотрел на свою тарелку. Ей нужно как-то найти возможность поговорить с ним позже.

— Нажралась в Хогсмиде? — спросил Дин, а Гермиона закатила глаза и потянулась за тостом.

— Я просто размышляла о работе по Нумерологии и слишком устала. Увидимся позже!

— Эй…

Отвернувшись, она убрала улыбку с лица, и быстрым шагом отошла от стола, чтобы все они увидели, что она торопится и не настроена общаться. Она пристально посмотрела на дорогу перед собой, решительно откусила тост и устремилась к подземельям.

***

Малфой отдернул гобелен и заскочил в альков — проблеск света, и на них снова опустилась тьма. Гермиона заморгала, чтобы снова привыкнуть к темноте после ослепляющего света. Она не была уверена, что взгляд, которым он ее наградил после трансфигурации, действительно значил, что он хочет где-то с ней встретиться, и целых пять минут чувствовала себя идиоткой за то, что использовала его способ с пером, чтобы указать на свое местоположение. А еще все это время она ходила взад-вперед и не отводила взгляда от пера, ожидая, что кто-то его схватит, потому что сегодня именно такой день. Если бы так случилось, она бы отодвинула занавес в сторону и изрезала бы того, кто оказался за ним, рыхлой пачкой пергамента, потому что сегодня был и такой день.

Когда она отправилась за сумкой в подсобку с котлами, той там не оказалось, осталась только «Книга о темных искусствах». Она весь день носила ее в мантии из-за постоянных приступов паранойи. Весь день у нее не было ни ее книг, ни заданий, но она смогла одолжить у Луны перо и пергамент на гербологии. Ее надписи были беспорядочными и настолько мелко написанными, что она сомневалась, сможет ли прочитать их, когда будет переписывать в конспект. Она выглядела дурой в глазах учителей, головная боль притихла только недавно, а где-то там болталась ее сумка с книгами, которые можно было заменить, и записями, которые нельзя.

Вдобавок, она столкнулась еще с двумя видениями после завтрака, которые задевали ее куда более обычного. А теперь она смотрела на Малфоя после унижений вчерашней ночи, и хоть держала голову высоко поднятой, она была рада, что в алькове было темно.

— Это сработало? — прошептал Малфой, его голос звучал настолько странно, что на мгновение она засомневалась в его присутствии.

Она покачала головой, отмахиваясь от мыслей, которые привели ее к подобным сомнениям. Ей нужно найти следующее возможное решение, и быстро.

— Нет. Учитывая побочные эффекты, ты все сделал правильно, но это не сработало. Я видела сегодня людей в Большом зале, мертвых пиксей на пятом этаже и фестрала на истории магии.

— Я знал, что это не сработает. Что…

— И все же ты заинтересовался, — огрызнулась она.

Все и так было плохо, ей еще не хватало Малфоя с тирадой о том, как он был прав. Она почувствовала укол вины, когда вокруг опустилось тяжелое молчание.

Она не хотела чувствовать вину из-за Малфоя, но он действительно помог ей вчера, и не важно по какой причине. Сама она бы никогда не вернулась, и сегодня была бы в еще более худшем состоянии.

— Спасибо, — пробормотала она неохотно. — За то, что помог мне добраться до гостиной.

Она зажмурилась, когда запоздало поняла, что дала ему повод издеваться над собой. Нервы ее были расшатаны, и с поникшими плечами она ждала, когда он начнет.

— Ты говорила с Финч-Флетчи.

Что?

Гермиона моргнула, тишина усилилась. Гермиона моргнула еще раз.

— Э-э-э… нет.

Стоя в темноте, она склонила голову набок, ожидая какой-нибудь шутки или едкого комментария, но он тоже молчал и ждал ответа.

— Он вернулся в общежитие, но взял выходной, чтобы отдохнуть. Мне сказали, что он собирается на лекцию по Астрономии этой ночью.

— У вас сдвоенное занятие?

— Нет, завтра. Но завтра у меня с ним защита, так что если он не придет в библиотеку сегодня вечером… я не узнаю, почему он тоже это видит. Возможно, есть кто-то еще. Виновник всего этого, похоже, проворачивает подобное много с кем. И ситуация ухудшается.

Она услышала едва заметное шуршание одежды Малфоя, а потом негромкий удар, когда он прислонился спиной к стене. Размышляя, она чуть сильнее скрестила руки и прикусила нижнюю губу. В алькове было так тихо, что не было слышно даже их дыхания; Гермиона уставилась на косой луч света на полу, пересекавший туфли Малфоя.

========== Глава 5 ==========

— И Малфой.

— И Малфой.

Джастин медленно кивнул, скрестил руки и откинулся в кресле.

— И Малфой.

Гермиона почувствовала, как возвращается головная боль, которая мучила ее раньше. Почему именно плохие дни всегда такие долгие? Библиотека закрылась, что заставило переместить беседу в пустой кабинет по маггловедению, а теперь Джастин, похоже, намеревался повторять одно и то же все пятнадцать минут, что остались до его занятия.

Гермиона посмотрела на доску в конце комнаты, на застывшие картинки маггловской войны и их оружие, которое висело вверху. Ниже были прикреплены листки с ответами. Похоже профессор, собирала мнение студентов о волшебных эквивалентах оружия. Под атомной бомбой было пусто. Гермиона подумала, что, должно быть, только Темные объекты могут иметь такой же силы последствия, но никто таковых не знал или даже не приблизился к ответу.

— Интересно, Пожиратели смерти такое изучают на углубленных занятиях? Хотя, не думаю, что разумно подавать им идеи.

Гермиона пожала плечами.

— Возможно, профессор хотела показать схожесть наших миров. Как мы можем ненавидеть одни и те же вещи и быть при этом такими же жестокими.

— Не знаю. Я бы учил тому, как мы можем любить одно и то же.

Гермиона улыбнулась и посмотрела на Джастина.

— На самом деле, думаю, профессор сделала правильный выбор. Видимо, она немного рассказала им о маггловской войне на почве религии и расы.

***

— Джастин, — она потянулась, чтобы схватить его за рукав и притянуть к своему столу.

Он положил на место просматриваемую книгу и бросил быстрый взгляд на младшекурсницу, которая продолжала на него пялиться.

— Что?

— Ты ведешь себя подозрительно.

— Почему? Я маскировался. Он за нами следил.

— Да не следил он, ему нужна была книга. Просто веди себя нормально. А бродить между стеллажами, постоянно смотреть по сторонам и бормотать Хлю… хлюпающая?.. — она замолчала, наклонилась ближе и с оттенком скептицизма продолжила: — Хлюпающая липкая слизь: руководство для начинающих по липучим чарам и зельям словно это руны пророчества — только привлечет внимание.

— Хорошо, — Джастин выпрямился и посмотрел вперед. — На заметку: это было забавно. Даже подумать не мог, что слизняк на такое способен.

Гермиона не смогла удержаться и спросила:

— Способен на что?

Гермиона проследила за его взглядом и увидела, что Малфой сидит за столом рядом, и перед ним только три книги. Четвертую она увидела у него в руках, когда он засунул ее под стол и извернулся, чтобы схватить сумку. У Дина была такая же — учебник по углубленному маггловедению. Но она не была уверена, почему он засунул ее под стол: потому что закончил или потому что пришли они с Джастином.

Джастин молча за ним наблюдал, и было понятно, что он не собирается подходить ближе. Гермиона неуклюже переступила с ноги на ногу, вытащила свои книги на стол и заняла место посередине между Малфоем и дальним от него стулом. Малфой с выражением скуки на лице глянул на ее подрагивающие руки.

— Появились новые идиотские идеи?

Она нахмурилась, бросила на Малфоя испепеляющий взгляд и потянулась за тонким томиком «Ходячих кошмаров».

— Важно проверять любую возможность, которая подходит к условиям нашей ситуации. Мы не можем сузить круг, пока не произойдет чего-то еще.

— Это успокаивает, — сказал Джастин, неуверенно садясь рядом с ней. Казалось, он был готов вскочить в любую секунду.

— Тебе стоит вернуться в гостиные Хаффлпаффа, если принять успока…

— Ну так что, — сказала Гермиона, бросив на Малфоя сердитый взгляд. — Нашел что-нибудь полезное?

Он перевел на нее ледяной взгляд, а Джастин пробормотал что-то нечленораздельное, что прозвучало бы громче, будь он гриффиндорцем.

— Нет? — спросила Гермиона.

— Мне бы хотелось понять, почему целью стали мы трое, — сказал Джастин. — Может быть, есть и другие, но если посмотреть на нас… два магглорожденных и чистокровный. Один член Ордена, второй Пожиратель, а я не… я… я не сражался.

— Потому что тебя бы… — начала Гермиона, подавляя желание потянуться и сжать руку Джастина, понимая, что это поставит его в неловкое положение перед Малфоем.

— Нас ничего не связывает, — пожал плечами Джастин, ковыряя ногтем корешок книги.

— Ну… — Гермиона мельком взглянула на Малфоя и увидела, что он взглядом буравит в ней дыры. — Может быть, за всем стоит тот, кому мы как-то перешли дорогу, или он так думает. Я бы не отметала вариант с Пожирателями только из-за Малфоя.

Джастин поднял глаза и наклонил голову.

— Думаешь, они злы за то, что он избежал Азкабана?

Малфой пальцами вцепился в столешницу, и Гермиона поспешила ответить:

— Возможно. Суть в том, что у всех у нас слишком много врагов, и мы не можем пока никого вычеркнуть из списка. Нам просто нужно наблюдать, вдруг кто-то начнет подбираться ближе, будет проявлять открытую агрессию, выглядеть подозрительно и все в том же духе.

Гермиона собиралась было продолжить, когда в голове возникла мысль, которая заставила ее замолчать. Малфой действительно избежал Азкабана. Джастин не вернулся ни в Хогвартс, ни в магический мир, когда Министерство погрязло в коррупции и стало арестовывать магглорожденных. Гермионы тут также не было, и хотя она участвовала в решающих поисках крестражей, кто-то мог видеть это иначе. Похоже, это было единственное, что их связывало — возможность, что некто посчитал, будто они выбрались из опасной ситуации, не имея на то права.

Но это лишь немного сузило границы поиска в том, что их также объединяло — Темный Лорд по разным причинам ненавидел каждого из них. Другие тоже должны быть в опасности. Многие.

— …мы работаем вместе, нам нужно встретиться где-то наедине.

Гермиона непонимающе посмотрела на Джастина, пытаясь отвлечься от мыслей и понять, о чем он говорил. Он нахмурился и покачал головой.

— Ты так не думаешь? Мы же не хотим, чтобы кто-то узнал, и ты говоришь вести себя нормально, а это… — он обвел их руками, — это ненормально. Можем встретиться в моей гостиной?

— Не собираюсь идти в гостиную Хаффлпаффа, — натянуто сказал Малфой. — Более того…

— Ах да, они тебя ненавидят, — сказал Джастин, а Малфой посмотрел на него так, словно совершенно не это собирался сказать. — Ну а я не пойду к слизеринцам. Гермиона живет в женском общежитии, значит оно заколдовано против парней. Мы можем встретиться в Выручай-комнате! Для АД она идеально подошла.

Гермиона замерла и краем глаза увидела, как напрягся Малфой. Между ними повисла тишина, и она откашлялась. На лице Джастина читалось замешательство, а глаза Малфоя были прикованы к чему-то над его головой.

— Джастин, комнаты больше нет.

Повисло молчание, напряжение уже почти нельзя было вынести.

— Нет? — спросил он.

— В смысле…

В воспоминаниях она смотрела на то, как огонь принимает форму, чувствовала рядом треск его почти невыносимого жара, и видела лицо Малфоя, когда тот тащил через комнату друга, в четыре раза крупнее его самого, с ужасом вглядываясь в лицо неизбежной смерти.

— Она сгорела.

Повисла очередная пауза, нарушаемая лишь звуком того, как Малфой собирает листы пергамента.

Джастин посмотрел на них, возле его носа появились морщинки, и он произнес:

— О.

Малфой встал, Гермиона и Джастин наблюдали за тем, как он берет сумку.

Гермиона открыла было рот, чтобы потребовать от него остаться для обсуждения видений, но это никогда не срабатывало — и точно не сработает сейчас. Малфой даже не посмотрел на них, когда сгребал книги и засовывал под мышку. Он ушел, оставив на столе три листа пергамента перед тем местом, на котором сидел.

Гермиона потянулась за ними и заметила, что заметки на полях на этот раз сделаны более разборчивым почерком.

— Что случилось с комнатой? — прошептал Джастин, а Гермиона глубоко вздохнула.

***

Гермиона не видела Малфоя с пятницы, поэтому предполагала, что он куда-то уехал, все еще кипя от злости. В этот раз дело было не в том, что она потребовала сотрудничества, и не в том, что сказала ему о необходимости забыть все произошедшее и об их различиях, чтобы найти решение, а после больше никогда не сказать друг другу ни слова. Дело было в том, что разговор резко вышел из-под контроля и начал развиваться вокруг того, кто такие Пожиратели смерти, кто такая она, вокруг войны и того, как прошлое определяет человека.

Она все еще не могла выкинуть из головы то, как он покидал комнату, с напряжением в горящем взгляде, жестком как гранит. Воздух вокруг почти трещал из-за силы их злобы, и после этой встречи ее немного потряхивало.

На выходных Гермиона и Джастин работали над ожерельем. Они хотели разорвать любую магию, исходящую из какого-либо предмета или прибора, которая могла бы дать контроль над видениями тому, кто их создал. Они опробовали три варианта, чтобы проверить, возможно ли каким-либо способом остановить видения или указать на исходный предмет. Ни один не сработал.

Она хотела рассказать об этом Малфою на случай, если он тратил время впустую на теорию, но его не было в библиотеке, он избегал ее в коридорах, и ни разу так и не взглянул в ее сторону, даже несмотря на инстинкт самосохранения, который должен был проявляться всякий раз, когда при встрече она сверлила его пристальным взглядом. Ну честно, вся суть ссоры — или, как минимум, причина этой ссоры — была в том, чтобы они лучше скооперировались и смогли быстрее справиться с проблемой. А сейчас все обстояло еще хуже, чем в начале.

Хорошо. Может быть, она и озвучила пару слегка неуместных вещей, когда высказывала свою точку зрения. И, наверное, была близка к тому, чтобы выглядеть лицемеркой, когда тыкала пальцем ему в грудь и кричала про сотрудничество, не забывая при этом отпустить несколько пренебрежительных слов о нем, как о человеке, его наследии и прошлом. Допустим. Но она думала, что они хотя бы достигли какой-то степени взаимопонимания после двадцатиминутной перебранки.

Она не знала Малфоя. Она не знала всего, что он сделал и почему он это сделал. Она много слышала от других, читала в статьях, и узнала кое-что от него в прошлую пятницу. В конце концов, она начала думать, что Малфой просто попал в вереницу плохих ситуаций, совершив при этом плохие поступки, и он не понимал этого до тех пор, пока не стало слишком поздно. Она не знала, кого за это винить, но винила его за то, что он не порвал со всем, когда, наконец, все осознал. Он мог бы найти способ.

Волдеморт не убил бы Люциуса, а Нарцисса показала бы, что переживала за сына. Даже если бы Драко не примкнул к их стороне, желая помочь, он мог хотя бы оставить ту сторону, на которой больше не хотел быть. Вот Гермиона нашла бы способ.

Так что Малфой был просто трусом. В пятницу он сказал, что никого смертельно не ранил, никого не убил, а она поспорила, что как раз к таким последствиям привели его действия — как минимум, в ситуации с Дамблдором. И именно в этот момент он покинул комнату.

Если бы Малфой кого-то убил, он бы так просто не отделался, не просидев хоть какое-то время в Азкабане. Но именно выбор определяет человека. Он сделал неправильный, который потянул за собой смертельные последствия. Если бы он на самом деле верил, что это было неправильно, то не следовал бы приказам Волдеморта, а вместо этого рискнул своей жизнью… Может быть, такого у людей просить нельзя. Но в то же время то, что она не могла ни у кого попросить, она всегда могла попросить у себя. По-видимому, Малфой не мог себе этого позволить.

И знал, как он чувствовал себя сейчас. Он всегда был против магглорожденных. Только потому что оказался напуган и не был злом во плоти не значило, что он не был заносчивым…

Гермиона вернулась к реальности, когда ударилась плечом об угол.

Она вытащила руку из сумки и ухватилась за край стены, издав удивленный возглас и отступая назад. Вокруг послышался нарастающий смех, и она покраснела.

Во всем виноват Малфой. Если бы за целую неделю он хоть раз с ней заговорил, ей бы не приходилось все постоянно обдумывать. А еще если бы она не чувствовала, как он взглядом прожигал ей шею последние десять минут, она могла бы обратить внимание на что-нибудь другое. Например, на стены и на то, как ходить, не путая одно с другим.

Гермиона откашлялась, бросила быстрый взгляд, чтобы убедиться, что ни в кого не врезалась, а потом продолжила путь. Но резко затормозила, когда наткнулась на взгляд серых глаз.

Малфой искоса наблюдал за тем, как она проходила мимо, уголки его губ подрагивали.

Она едва удержалась, чтобы поставить ему подножку.

***

Джинни перегнулась через спинку дивана, чтобы заглянуть в листок Гермионы, а потом вернулась в прежнее положение.

— Ты уже сделала Чары?

— Почти закончила, но мне еще хотелось разделаться с заданием по Рунам, — Гермиона покосилась на линию, и аккуратно нарисовала еще одну сверху.

— О, мне казалось, что ты их закончила вчера.

Гермиона остановилась, а потом быстро подняла перо и нахмурилась, увидев чернильное пятно на пергаменте.

— Ну, к занятию, что через два дня, я их сделаю.

В комнате повисла тишина достаточная для того, чтобы Гермиона успела обрадоваться долгожданному молчанию со стороны Джинни, но радость была недолгой.

— Пойдешь в субботу на обед со мной и Гарри?

Гермиона посмотрела на Джинни, и, судя по тому, как у той расширились зрачки, взгляд ее был слегка сумасшедшим. И хотя Гермиона всегда хорошо справлялась с несколькими задачами одновременно, иногда происходящее начинало на нее давить. Десять предметов, сессия и презентации, учеба и поиски информации о видениях на пару с крайне невыносимым человеком, необходимость взаимодействовать с самими видениями и невозможность выполнять свои социальные обязательства — все это заставляло ее переживать. Обычно она держалась. Но сейчас был не тот случай.

— Гарри сказал, что давно тебя не видел, поэтому хотел бы с тобой пообедать, а после каждый занялся бы своими делами.

Гермиона почти не сомневалась, что Джинни специально добавила эту фразу, чтобы Гермиона не планировала увязаться за ними. Обед. Один час. Всего лишь час.

Гермиона вздрогнула.

— Да, давай.

Вышло немного сдавленно, но Джинни только покачала головой и пробормотала что-то об экзаменах.

***

Она остановилась и встала в пол-оборота к Джастину, когда тот вышел, позволяя портрету захлопнуться за собой. Гермиона подошла с Джастином к его общежитию, и это вызвало несколько любопытных взглядов, особенно от младшекурсников, но никто ничего не сказал. Они обсуждали возможные предлоги для ее пребывания здесь, но вот с Малфоем было сложнее. Единственное, что придумали — они помогали ему с материалом по углубленному маггловедению, но кто знает, как Драко отреагирует на подобную версию. Все знали, что он изучал этот предмет, но с таким же успехом она могла спросить, светлые ли у него волосы, а он ответил бы отрицательно.

— Не могу поверить, что мы до сих пор ничего не нашли, — Джастин тяжело выдохнул, что больше походило на хныканье.

— Нам просто нужно не прекращать. Нет никакого смысла рассуждать об отсутствии результата. Лучше потратить это время на поиски.

На самом деле Гермиона тоже была раздражена. Ей хотелось рвать волосы, метаться по Замку и кричать, но это никак не помогло бы.

— Может быть, нам стоит у кого-нибудь спросить. Нет, в смысле… применим Гламур и спросим кого-нибудь в Лютном переулке.

Она покачала головой.

— Даже если кому-то и известно что-то об этом, они могут дать нам неверную информацию только, чтобы запутать. Или, что более вероятно, нас примут за авроров или членов Отряда спецмагов под прикрытием.

— А что если Малфой?

Гермиона прицокнула, поморщившись.

— Учитывая то, что я узнала за последнее время, тут еще меньше шансов.

— В смысле… ох, ты ж.

Гермиона остановилась в шаге от Джастина и нахмурилась, когда увидела стоящих в шеренгу мужчин. Их было пятеро, нет — шестеро. Все одеты в черные комбинезоны. Из-за грязи, пыли и спутанных бород она едва могла разглядеть их черты. Длинные всклокоченные волосы двигались в такт каждому их шагу, руки были связаны впереди.

Гермиона посмотрела поверх них на двух студентов, которые только что свернули в коридор. Один из них пародировал Биннса, а другой смеялся. Гермиона услышала, как из горла Джастина вырвался влажный клокочущий звук, но когда решила на него посмотреть, из стены вылетел и устремился к заключенным дементор. Джастин отпрыгнул из поля ее досягаемости, а она вскинула руку, чтобы его остановить.

— Это не… — сердце Гермионы пропустило два удара, а потом учащенно забилось, когда из ее рта показался пар. Из-за холодного воздуха по телу побежали мурашки, она поежилась и выдохнула, снова увидев пар.

— О боже, — с трудом произнес Джастин, и Гермионе снова пришлось его схватить, когда дементор в изорванной развевающейся мантии развернулся и направился в их сторону.

— Это не по-настоящему.

Не может этого быть. Студенты по-прежнему шли по коридору и смеялись.

Джастин обхватил запястье Гермионы и оторвал ее руку от своей, сделал шаг назад и потянул за собой.

— Гермиона, здесь холодно и…

Паника Джастина была отражением такой же внутренней паники Гермионы, но она запихала ее как можно глубже вместе с дикой мыслью, что они не знали, на что еще были способны их видения.

— Такое случалось раньше. Это ничего не значит.

Она не думала, что ее мертвый голос помог ему расслабиться; он так сильно ее потянул, что Гермионе пришлось сделать два шага назад.

— Давай пойдем другой дорогой.

— Это просто видение. Просто видение, Джастин. Если мы позволим ему нас контролировать…

— Черт, — прошептал он и посмотрел куда-то поверх ее головы. Гермиона бросила быстрый взгляд и увидела, что дементор завис рядом с ними.

— Мы пойдем этой дорогой, — Гермиона вскинула подбородок и изогнула руку, чтобы снова схватить Джастина, а затем дернула его вперед. — Тот, кто за этим стоит, именно этого и добивается. Я не собираюсь идти у него на поводу. Мы…

Джастин качал головой.

— Если он может создать…

— Видение ничего нам не сделает. — Ведь так? — Если хочешь идти другим путем, твое право.

Джастин посмотрел на Гермиону. В его взгляде читалось, что внутри он разрывается междутем, чтобы броситься в обратную сторону и пойти с ней. Она постаралась улыбнуться настолько обнадеживающе, насколько позволяли летающий от стены к стене дементор и люди, которые с шарканьем подходили все ближе, но ничего не изменилось в пристальном диком взгляде темно-голубых глаз. Она отпустила Джастина и уже успела сделать четыре шага, когда Джастин очутился рядом. Его руки тряслись, дыхание было сбитым.

Они оба замерли, когда проходили мимо дементора и заключенных, и рванули вперед, когда дементор полетел на них. Следующие четыре коридора они преодолели почти бегом.

***

— Перестань вести себя как ребенок.

— Нет.

— Ты уже готов?

— Может быть.

— Я даже подумывала тебе не рассказывать…

— Нет.

— Ты собираешься слушать или хочешь уйти прямо сейчас?

— Соблазнительное предложение.

— Ты одумался?

— Хм.

— Ты…

— Ты позвала меня, чтобы я на тебя посмотрел или все же планируешь говорить?

Гермиона сердито взглянула на Малфоя. Он определенно не фильтровал то, что говорил. Гермиона, дыши глубоко. Не так глубоко.

Гермиона быстро рассказала об их с Джастином попытках с ожерельем, а также о неутешительных результатах.

— То есть мы практически можем исключить эту теорию. Осталось только два темных заклятия, которые я еще не пробовала. Их сейчас отслеживают в маггловском мире, в какой-то степени, и в нашем. Особенно в… любом магическом месте, в котором я могла бы их применить.

Министерство не контролировало их — кроме тех случаев, когда пыталось убедить Гарри, что ему нужна дополнительная защита на какое-то время — но она знала, что Гарри и Рон контролировали свои дома, включая Нору на случай атаки. Она могла бы сказать им, что проводила испытания для своего проекта, но поскольку собиралась использовать темное заклятие, ей бы никто не поверил. Ей также не хотелось применять его в Хогвартсе на случай, если бы этим действием что-то выпустила в мир.

— Не то, чтобы сейчас это самое важное, — сказала она, а Малфой вскинул бровь, поощряя продолжить. — Мы с Джастином наткнулись на видение. Заключенные с дементором. Стало холодно, реально холодно, как если бы все было по-настоящему.

Малфой перевел взгляд на точку выше ее плеча, а потом снова на нее.

— Кто-то еще там был?

Она кивнула.

— Два студента. Они ничего не видели и не чувствовали. Это означает, что нам нужно искать зелье, — Гермиона думала, что ее заключение было очевидным, но учитывая, как брови Малфоя подскочили вверх, похоже, он был не согласен. — Нет никаких проклятий, которые могут заставить что-то увидеть, услышать или почувствовать. А разные компоненты зелий могут воздействовать на разные части сознания, когда проклятие не может распространяться настолько широко, не заставляя других…

— Что ты слышала?

— Шарканье, — прошептала она. Глаза затянуло поволокой, когда память воспроизвела отдаленный звук ног, с царапающим звуком двигающихся взад-вперед по камню. Потом она моргнула, и все прошло. — Это точно должно быть зелье.

Она перевела взгляд на Малфоя, когда он полез за чем-то в кармане мантии, и потянулась к палочке, но среагировала с небольшим опозданием. Он достал всего лишь порванный кусок пергамента и изогнул пальцы, разворачивая к ней записку. Гермиона подалась вперед, щурясь в приглушенном свете, и прочитала: «Нашел заклинание, которое может сработать. Встретимся завтра в обед в подсобке с котлами». Она узнала почерк Джастина, который запомнила с их недавних встреч по учебе.

— Смотрю, твоя болтовня не действует на Финч-Флетчи, — протянул он. — Он передал мне это на Гербологии. Я не доверяю хаффлпаффцу, но даже если его информация окажется маловероятной, уверен, ты его поддержишь.

Она не видела Джастина с утра. Наверное, тот нашел что-то позже. Либо пытался придумать какой-то план, чтобы заставить Малфоя с ними сотрудничать и тем самым быстрее найти решение. Малфой, похоже, думал про второе, если судить по его прищуру. К тому же выглядел он так, словно пытался применить легилименцию.

— Сегодня я его еще не видела.

Малфой пристально на нее посмотрел.

— Ну что ж, — сказал он медленно, запихивая записку обратно в карман мантии. — Грейнджер, это было содержательно.

***

По дороге в подсобку Гермиона откинула назад волосы, пытаясь охладить кожу. Студенты достаточно набегались на сегодняшнем занятии по Защите, а строгий профессор и экс-аврор не разрешил снять верхнюю мантию. «Вы что, собираетесь потратить время на раздевание во время дуэли?» —окрикнул он рейвенкловца, после чего тот оставил мантию на месте. Профессор выглядел слегка знакомым Гермионе, и она подумала, что должно быть видела его в какой-то момент войны. Однако у мужчины было совершенно непримечательное лицо, никто не мог запомнить его детали — именно за это он мог быть ценным сотрудником.

Гермиона вытянула руки над головой, что вызвало ряд щелчков вдоль позвоночника, и поморщилась. Она хотела принять ванну, одновременно набивая рот едой. Ей точно не хотелось пропускать обед и взмокшей и изнывающей от боли разбираться с Малфоем.

Она слышала разговор в подсобке и знала, что больше не в состоянии оставаться в стороне.

Ни перевернутой мебели, ни предательских заклинаний, ни поднятых палочек или разговоров на повышенных тонах.

Интересно.

Джастин стоял перед ближайшим к двери столом, он выглядел заметно встревоженным, жестикулируя в ответ на все, что говорил. Малфой изучал книгу, стоя на другом конце комнаты.

— …понимаешь, о чем я? — спросил Джастин.

Малфой поднял глаза, когда за ее спиной со щелчком закрылась дверь, а потом снова вернулся к книге.

— Если бы ты перестал тараторить, и я бы услышал себя, пока думаю, возможно, было бы понятней.

— Джастин, он думает. Ему нужно очень сильно сосредоточиться, чтобы у него это получилось.

После этих слов она сморщилась и предпочла посмотреть на лицо в миг расслабившегося Джастина, чем заметить яростный взгляд Малфоя. Это не совсем соответствовало ее пятничной речи о том, что для достижения общей цели им следует вести себя профессионально, но ремарка все равно сорвалась с языка.

— Я обнаружил заклинание во время перерыва после первого занятия. Оно реально старое, и я не нашел к нему никаких отсылок, но наткнулся на информацию о том, что эта книга когда-то была обязательным чтением на курсе Попрека Фиддлхерта.

— Чт…

— Великий разрушитель заклятий. Работал на Министерство и на четыре исследовательские компании, пока не ушел на пенсию семьдесят лет назад. За свою работу он получил кучу наград, так что, думаю, на его труды вполне можно положиться.

Гермиона хмыкнула и посмотрела на темно-красную обложку.

— Исходное заклинание за раз влияет только на одну область мозга. Мы это видели, слышали и чувствовали, все эти чувства происходят в коре головного мозга. — Джастин подался к ней ближе. — Мне пришлось специально искать, чтобы вспомнить. Летние каникулы магглы не тратят на обучение или науку.

— Но все вместе? Заклинание не может повлиять только на кору, которая охватывает весь мозг. Оно нацелится на один отдел или слой, которые находят в одном месте, — Гермиона остановилась, чтобы вспомнить познания в анатомии, но вспомнить каждую часть и функцию мозга оказалось слишком сложно.

— Что ты имеешь в виду?

— Зрение здесь, — сказала она, постукивая пальцем по затылку, — а рядом находится другой отдел, который контролирует способность рассуждать, значит заклинание будет контролировать зрение и эту способность. Не распространится по другим отделам и будет влиять только на что-то одно.

— Хм, — медленно протянул Джастин и снова прислонился к столу.

— А вот зелье, с другой стороны, может действовать на разные части мозга и разные функции. Для этого не нужно ничего дополнительного, потому что зелья содержат ингредиенты, которые для этого предназначены. Проклятья же созданы для того, чтобы воздействовать на что-то конкретное. Если они должны ломать кости, они нацелены на то, чтобы ломать кости. Или, например, Проклятье Ватных Ног — заклинание направлено на все мышцы ног. И несмотря на то, что оно заставляет ноги бесконтрольно двигаться, все же не может сделать того же с руками, потому что не распространяется на них. Для этого понадобится два разных заклинания.

— Есть заклинания, которые влияют на все чувства, — встрял Малфой.

— Правда, но я не знаю ни одного, которое бы выбирало, на какие именно чувства влиять. Либо что-то одно, либо все сразу.

Малфой пожал плечами.

— Люди постоянно переделывают заклинания.

— Но сейчас мы говорим о ком-то продвинутом в науке проклятий…

— Либо о том, кто знает кого-то подобного…

Гермиона замолчала, в голове сразу же всплыло имя, о котором ей больше никогда не придется беспокоиться.

— Или так.

— Но зачем заморачиваться с изменением заклинания? — спросил Джастин. — Нам было бы хуже, если бы оно действовало по полной.

— Может быть, им хотелось, чтобы мы потеряли время, — пробормотала Гермиона, она была слишком занята обдумыванием ситуации, чтобы говорить громче.

— Или вообще на него забили, — в голосе Малфоя слышалось веселье, поэтому она сердито на него посмотрела.

— Тем не менее, это не объяснило бы, почему раньше мы не чувствовали и не слышали видения, — сказала она, не отрывая глаз от Малфоя, пока тот не почувствовал жар ее взгляда.

— Сначала оно могло атаковать зрение, а теперь распространиться.

— Это случилось бы гораздо раньше, — возразил Малфой.

Гермиона медлила выразить согласие:

— Я никогда не читала и не слышала о проклятьях, которые бы действовали с задержкой. Кроме тех, что предполагали медленное разрушение и приводили к сумасшествию или смерти, — увидев взгляд Джастина, она поспешила добавить. — Но сейчас не тот случай.

— Зелье может действовать с задержкой?

— Если пьется в течение продолжительного времени.

— Либо если смешать определенные ингредиенты и добавить замедляющие вещества, — добавил Малфой.

То есть теперь он настаивает, что это зелье?

— Но зачем?

— Я не понимаю, почему вас двоих так волнует этот вопрос. Это никак не объяснит то, как это сделано, а это единственный для нас способ все прекратить.

— Малфой, не обязательно. Вопрос «зачем» может привести к тому, «как» это сделано. Посмотри на…

— То есть заклинание не может действовать только на кору головного мозга? — спросил Джастин, перебив Гермиону. Она посмотрела на него раздраженно, что крайне развеселило Малфоя.

— Я так не думаю, — Гермиона прикусила нижнюю губу. — Но я не знаю.

— Но мы его попробуем? Если не сработает, поищем больше о зельях.

— Мы не откидываем заклинания полностью. Все еще есть вероятность, что кто-то недавно применил к нам какое-то новое либо переделанное проклятие. Какие побочные эффекты?

— Головные боли, нечеткое зрение и нарушение чувствительности. Ну и проблемы со слухом, — Джастин вопросительно посмотрел на Малфоя, но тот ничего больше не добавил.

— Миленько, — она помедлила и посмотрела на Малфоя. — Ты знаешь, как его наложить?

Ей хотелось самой все узнать про заклинание, но она не могла проигнорировать Драко, не вызвав в нем крайне драматичную реакцию. Ну ладно, истерить он, скорее всего, не будет, но вполне может испепелить ее взглядом, и они вернутся к пятничной перебранке. А еще, если он подумает, что они не собираются никак применять полученные знания, он может начать меньше стараться. Этого допустить никак нельзя.

В прошлый раз, когда все пошло не так, он практически дотащил ее до гостиной. Возможно, ей следовало чуть расширить границы доверия.

— Да.

— Хорошо. На мне проверяли прошлое заклинание, а общежитие Хаффлпаффа гораздо ближе Гриффиндорского.

Джастин посмотрел на нее так, словно она только что предложила ему выкопать выход из этой комнаты вместо того, чтобы воспользоваться дверью.

— Все будет в порядке, обещаю, — сказал она, улыбнувшись, и сделала шаг назад.

Джастин выпрямился, посмотрел на нее взволнованно, а потом перевел взгляд на Малфоя. Малфой смотрел на все с очевидной скукой, на столе за его спиной лежала книга, в руке была палочка. Джастин испытующе посмотрел на Гермиону, она же продолжала улыбаться, пока щеки не заболели.

— Все не должно пройти слишком плохо.

Джастин облизал губы и полностью повернулся Малфою.

— Хорошо. Начинай.

Он сжал руки в кулаки и закрыл глаза, когда Малфой поднял палочку. В комнате воцарилась тишина, Джастин выдохнул, снова вдохнул и задержал дыхание. Палочка Малфоя дрогнула.

— А вообще, давай я первая…

— Фух, слава богу, — выдохнул Джастин.

Малфой бросил на него сердитый взгляд, но Джастин, похоже, этого не заметил, уйдя с траектории палочки Малфоя. Гермиона положила сумку на стол и тихо вздохнула.

— Джастин, дотащи меня до своего общежития, если я не смогу добраться до моего.

— Конечно, без проблем, — быстро сказал Джастин и кивнул.

Гермиона покорно посмотрела на Малфоя и кивнула, когда он слишком долго не отводил от нее глаз. Заклинание вырвалось вибрирующей фиолетовой струей и ударило в грудь, она почувствовала, как поток холодной воды проникает в кровь. Ощутила покалывание в теле и задержала дыхание.

После появилось легкое давление в висках, которое быстро исчезло.

— И? — спросил Джастин.

Гермиона помолчала, а потом покачала головой.

— Ничего.

Никаких побочных эффектов. Она посмотрела на книгу, лежащую за спиной Малфоя, задаваясь вопросом, правильно ли он произнес заклинание. Он бросил на нее испытующий взгляд, а она принялась разглаживать складки на мантии, чтобы отвлечься от желания подойти к рукописи.

— Что теперь?

— Подождем.

***

Гермиона услышала хруст быстро приближающихся по снегу шагов и увидела, как к ней легким бегом направляется Джастин. Через пять минут начнется занятие, а ей еще нужно преодолеть скользкий холм, так что останавливаться она не собиралась.

— Эй, — выдохнул Джастин.

Гермиона ответила ему решительным кивком.

— У меня Уход за…

— Знаю, «окно». Пройдусь с тобой.

Гермиона плотнее закуталась в мантию, обходя остатки снежного сугроба.

— Не сработало.

— Знаю.

Она посмотрела на него, но он не отрывал глаз от земли, словно мог разглядеть каждый кусочек льда и слякоти под тонким покровом снега.

— Ты тоже вспомнил? Я должна была вспомнить. Понятия не имею, как могла такое проглядеть. Наверное, отвлеклась на другие доводы, да и, вдобавок, все то, что у меня сейчас в голове… — Гермиона покачала головой.

— Ты знала?

— Знала, но не подумала об этом. Я и раньше понимала, что заклинание не может быть причиной происходящего, учитывая все, что с ним связано, и тот факт, что мы слышали и видели одно и то же. Единственный возможный способ — протянуть магию через какой-то предмет, но тогда холод должны были почувствовать и те двое.

Она также не понимала, как в этом может помочь зелье, но она разберется.

Джастин проскользил по склону, и Гермиона выставила руку, чтобы его затормозить.

— Ты только что сказала, что знала.

— Потому что Малфой мне сказал!

Джастин был расстроен и зол; Гермиона задумалась, были ли его волосы растрепанными из-за ветра, или он добился такого результата собственными руками.

— Что?

— Мы шли по коридору, и я спросила его мнение насчет того, сработает ли оно. Сначала он вообще не собирался отвечать, потом сказал, что это невозможно, потому что у нас у всех одинаковые видения. Потом я поняла… но он знал!

Гермиона нахмурилась, но раздражение было позабыто, когда она поскользнулась. Она замахала руками, заваливаясь назад, но Джастин успел подхватить ее ладонью между лопаток и помочь восстановить равновесие. Небольшой всплеск боли пронзил позвоночник, и ей пришлось на секунду замереть, чтобы прийти в себя.

— Все в порядке?

— Да, спасибо, — она поправила сумку и продолжила путь на занятие. — Возможно, он вспомнил после.

— Нет, Гермиона, он вел себя самодовольно. Он, конечно, все время самодовольный. Но тогда был самодовольней прежнего.

Гермиона судорожно вздохнула, когда в поле зрения показалась группа студентов, и сразу же принялась искать глазами Хагрида. Она улыбнулась, когда увидела его склонившегося над рядом клеток, и заметила, как студенты сделали шаг назад.

— Это была своего рода месть за произошедшее в пятницу. Ну, или дурацкая попытка казаться умнее, — Гермиона закатила глаза. — Если такое произойдет снова, я с ним поговорю.

— То есть пока ты все оставишь без внимания?

— Я не знаю, как еще это может сработать. Если мы поднимем вопрос, все выльется в новый скандал.

Джастин пожал плечами и засунул руки в карманы, а Гермиона попыталась обо всем забыть.

***

Малфой ходил из стороны в сторону, когда она зашла в свой закуток в библиотеке. Он повернулся к ней в тот момент, когда ремень ее портфеля соскользнул с мантии. Что-то было не… его губы были распухшими. Хотя не обе, а только нижняя. Она разглядела линию более темного красного цвета, которая, должно быть, еще недавно была порезом. Вопросительно посмотрела на Драко, но он проигнорировал ее взгляд.

— Ты уезжаешь на выходных?

— Я… могу.

Он поднял руку, протянул ей, и она увидела между его пальцев сложенный пергамент. Гермиона осторожно его взяла.

— Что это?

— Просто возьми. Встречаемся завтра в полдень, — он обошел ее, собираясь уходить.

— Нет… у меня обед с… Джинни, — не то, чтобы Малфой мог сказать кому-то из профессоров, что Джинни встречается в Хогсмиде с Гарри, но было лучше перестраховаться.

— Перепланируй.

Она нахмурилась.

— Нет, я…

— Это не…

— Встретимся в два.

Он сжал зубы и бросил сердитый взгляд, а потом повернулся и направился к выходу, буркнув ей «хорошо» на прощанье.

***

—… сказал, что ты заглядывала к нему только дважды.

— Ну, занятия не дают расслабиться. Ты знаешь, как это. Его каменные кексы все такие же каменные.

— Ты делаешь все домашние задания?

— Да. Ты же меня знаешь.

— Хорошо. И в Хогвартсе не происходит ничего интересного?

— Нет. Все ужасающе скучно. Ну, для тех, кто… терпеть не может школьные задания, разумеется. Все ужасно. Серьезно, если ты собираешься… — так, Гермиона, помедленней. Он догадается по твоему лепету. — Им стоит научиться любить учебу. Сейчас единственное время, когда от нас требуется только это. Им стоит использовать весь свой потенциал.

— Очень удивлюсь, если Макгонагалл не предложит ей позицию преподавателя, — сказала Джинни, а Гермиона была благодарна за это отступление.

— Я бы лучше пошла в Министерство. По крайней мере, сейчас. Многое требует перемен, и ничего нельзя сделать, пока находишься вне. Гарри, что у тебя? Как работа?

Гарри сделал большой глоток напитка, и нижняя часть очков запотела, но Гермиона была больше сконцентрирована на его ярко-зеленых глазах, которые сверлили ее. Может быть, это из-за его паранойи, а может быть, он слишком хорошо ее знал, и думал, что что-то происходит. Ей следовало выделять больше времени на выходных для встречи с ним. Подозрительный Гарри Поттер мог быть таким же неустанным, как и любопытствующая Гермиона Грейнджер.

— Отлично. Сколько у тебя предметов?

Надолго отвлечь его не удалось. Книги, которые требовались Малфою, лежали в связке в ее сундуке, и ей хотелось просмотреть их до встречи с ним через час. Она даже не была уверена, что получится сбежать от Гарри и успеть на встречу.

— Десять. Экзамены через две недели.

Гарри кивнул и, не отводя от нее взгляда, взял с тарелки картошку.

— На каникулах останешься в Хогвартсе?

— Скорее всего нет. Ненадолго заеду к родителям, а потом, возможно, погощу в Норе или…

— Можешь остановиться у меня.

Прекрасно. Она заметила блеск в глазах Гарри, который видела всякий раз, как тот засекал снитч. Если согласится, это избавит ее от вопросов как минимум на неделю, и она, возможно, успеет в библиотеку.

— Гарри, замечательное предложение, — она пожалеет об этом позже.

— Отлично, — он кивнул. Казалось благодаря перспективе вытащить из нее все ответы через две недели он расслабился и… перестал пялиться на нее, как маньяк.

Он заметил переглядывания и перешептывания, которые сливались в низкое гудение по всему пабу, и смущенно заерзал. Когда компания парней направилась к их столу, Гермиона откашлялась и окинула взглядом помещение.

— Вы закончили?

— Да! — ответила Гермиона, отодвигая тарелку и вставая. Джинни засмеялась. Гарри медлил вставать, он нахмурился и внимательно посмотрел на Гермиону. — Тут как-то неловко, правда? А еще мне нужно готовиться к экзамену. И знаю, что вам хочется побыть наедине. А еще тебе не стоит слишком светиться на публике, у кого-то получится тебя сфотографировать, и это дойдет до Макгонагалл. Ты, конечно, можешь сказать, что приехал ко мне. У меня все-таки больше возможностей, учитывая возраст и так далее, но я не смогу быть рядом, чтобы прикрыть. Не то, чтобы я могла бы, учитывая…

— Гермиона, хорошо. Возвращайся к учебе, не волнуйся, — Джинни попыталась стереть улыбку с лица, но ей это совершенно не удалось.

Гарри хмыкнул и кивнул парням, которые остановились в ожидании, и показалось, что паб в один миг взорвался голосами, окриками и вопросами. Им понадобилось целых десять минут, чтобы добраться до двери. И Гарри, и Гермиона залились краской из-за количества салфеток, которые пришлось подписать. По крайней мере, это сбило Гарри с толку достаточно для того, чтобы она могла сбежать… э-э, уйти без дальнейших расспросов.

Восемнадцать минут ей понадобилось, чтобы преодолеть скользкую дорогу до Хогвартса, и еще двадцать, чтобы добраться до общежития, схватить книги и дойти до библиотеки.

Она открыла дверь, когда на часах было четыре минуты третьего, и оказалась перед нахмуренным Малфоем, опоздав всего на пять минут.

— Что происходит? — запыхавшись спросила она, доставая книги из сумки.

Малфой протянул руку, а она, не раздумывая, подала ему книги. На его лице сразу же показалось облегчение. Она инстинктивно потянулась за ними, но схватила лишь воздух.

— Малфой?

— Я дам тебе знать.

Гермиона склонилась к нему, пытаясь расслышать объяснения, которые он, несомненно должен был дать.

— Что ты сказал?

Он не положил книги на стол, а начал засовывать их в сумку. Не хорошо.

— Притворяться глухой лишь потому, что тебе не нравится ответ, бесспорно заставляет тебя выглядеть по-идиотски.

Она понять не могла, он реально не осознавал, что она одним лишь взмахом палочки была способна привязать его к стулу, или же ему просто нравилось доводить ее до состояния, когда ей очень хотелось это сделать. Потому что она определенно не была согласна избегать вопросов Гарри в течение нескольких недель, чтобы быть отфутболенной Малфоем.

— Очевидно, ты что-то нашел. Три книги из списка рассказывают только о магических созданиях. Что ты нашел? — она подождала. — Мал…

— Представить не могу, как ты умудрилась дожить до своих лет и ни от кого не отхватить пиздю…

Ей потребовалось мгновение, чтобы понять — он поступил вполне логично, когда, услышав шаги, прервался на полуслове. Она же, в ожидании вращавшая рукой в воздухе, выглядела странно. Гермиона была готова скормить любому, кто появится, ту отмазку, которую они придумали с Джастином, но не хотела, чтобы у Малфоя случился припадок до того, пока он не поделится всем, что скрывает.

Гермиона издала звук раздражения и, попятившись, выставила в его сторону палец.

— Сегодня, после ужина, прямо здесь. И я не шучу.

Перед уходом она заметила, как он прищурился.

========== Глава 6 ==========

Малфой не отрываясь смотрел на пергамент, сжимая перо в застывшей руке. Джастин смотрел на Гермиону, ожидая дальнейших указаний. Малфой моргнул и перевел взгляд на них, Гермиона вскинула бровь и дважды ударила ногой по полу.

— Ты опоздал на день, — сказала она.

Она собиралась выждать момент перед тем, как сядет за стол. Это напоминало приближение к пугливому животному — медленными шагами, иначе оно убежит.

— По твоему графику.

— Нет, по моему графику ты опоздал на два, — Гермиона подошла к столу и, выбирая между двумя стульями, села на тот, что был ближе к Малфою. Джастин тяжело вздохнул и сел напротив.

— Ну, так что ты нашел? Магических созданий? Гермиона закопалась в…

Джастин вздрогнул и замолчал, а Гермиона виновато на него посмотрела. Она целилась в ботинок, не в лодыжку.

На лице Малфоя читалось веселье. Если бы он постоянно не был так сдержан, заметить это было бы очень сложно.

— Ты искала информацию об этом?

— Малфой, что ты нашел? Тебе все равно придется рассказать.

Она собиралась продолжить и сказать, что он неспособен делать что-то в одиночку, но решила, что лучше не открывать рот. Они уже полдюжины раз это обсуждали, и здравой реакции, как, например, с ней согласиться, не было никогда.

Малфой изучающе на нее посмотрел, а потом быстро перевел взгляд на Джастина.

Она ждала, перебирая в голове четкие и обоснованные доводы. Ей пришлось сжать руки на коленях, чтобы удержаться и не схватить один из пергаментов перед ним. Но если понадобится, она это сделает.

А потом она увидела… Его левый глаз дернулся, Малфой вдохнул через нос и почти незаметно сжал губы. Вот оно — отступление. Она ощутила триумф.

— Паворларуа.

Он посмотрел на Грейнджер так, словно в голове у нее должно было все сложиться, но если бы она имела представление о том, что это, то сама бы предложила это раньше. Нежелание Драко говорить могло быть объяснено тем, что его заключение не имело под собой достаточных оснований.

— Это обскур, темное создание. Оно не видимо для человеческих глаз, похоже на Боггарта — показывает людям их страхи. Отличается тем, что может показать любой страх, даже самый абстрактный.

Гермиона наблюдала, как Малфой уставился в книгу, а потом перелистнул с десяток страниц.

— Боггарты показывают только самые глубокие страхи и…

— Их могут видеть все.

— Именно поэтому я сказал «похоже», а не как Боггарт. Паворларуа может показать любой твой страх, но когда ему приходится сталкиваться со страхами нескольких людей, оно показывает страх того, кто ближе, или самый сильный страх.

С осторожно возрастающим в груди возбуждением Гермиона кивнула.

— Это объясняет, почему мы видим одно и то же, когда находимся вместе. Но почему больше никто этого не видит? Если у этих созданий есть зона действ…

— Никто не может их видеть, пока не выпьет зелье, состоящее из ингредиентов, которые привлекают Паворларуа и нацелены на взаимодействие с магией созданий.

Малфой пододвинул книгу к Гермионе, и она развернула ее к себе.

На странице был изображен мужчина, съежившийся от страха у стены, и небольшая заметка о том, что многих жертв Паворларуа считали безумными. Она фыркнула и принялась читать список ингредиентов.

— То есть эти твари вокруг нас, и мы не видим их, пока не выпьем зелье? — спросил Джастин.

— Под вопросом. Кто-то говорит, что они водятся в определенном регионе, там, где расположены горные цепи Азии, потому что это единственное место, где можно найти бóльшую часть ингредиентов, которые привлекают их. Доказательств этому нет. Поэтому некоторые верят, что они бродят повсюду, пока не найдут источник, который может быть любым человеком, выпившим зелье.

Гермиона подняла глаза, она не могла скрыть улыбку, как бы сильно ни пыталась, что смутило Малфоя.

— И это объясняет, почему становится хуже! Чем большее их количество нас находит, тем больше видений мы видим.

— А холод? — спросил Джастин, когда она передала ему книгу.

— Я как раз собирался прочитать объяснение.

Гермиона хмыкнула.

— Если какие-то ингредиенты смешиваются с нашей магией, или хотя бы с проявлением нашего сознания… возможно, из-за этого мы можем слышать звук, ощущать запах, а также испытывать тактильные ощущения. Как минимум температуру или движение воздуха. Но для того, чтобы почувствовать физический контакт, им нужно до нас дотронуться. А они не могут обладать физическими телами, если не разрушат Защитные чары вокруг Хогвартса.

— Значит навредить нам они не могут?

— Не физически. Мы помним, как видения нападали на нас или на кого-то другого. Мы чувствовали только остаточный эффект от чего-то. Будто создание выпустило свою версию Охлаждающего заклятия. Поскольку мы единственные, кто открыт для видений, мы единственные, кто, находясь в поле действия, может чувствовать чары.

Джастин отодвинул книгу, посмотрел на нее, на Малфоя. Тот сидел, откинувшись на спинку стула со скрещенными на груди руками, тем не менее, тело его было слишком напряжено, чтобы выглядеть непринужденно.

— Никогда не думал, что моим страхом были гигантские осы, — тихо сказал Джастин.

— А у меня кролики-мутанты, — добавила Гермиона. — Может быть, они могут визуализировать страх любого, кто находится рядом, но мы единственные, кто может их увидеть?

Она посмотрела на Малфоя, ожидая услышать подтверждение или опровержение, но тот молча смотрел на нее в ответ.

— Может быть, — сказал Джастин, раскачиваясь на стуле. — Что дальше?

Гермиона широко улыбнулась, схватила три книги и раздала каждому по одной.

— Поиски!

Джастин взглянул на нее и прекратил раскачиваться. Он весело прищурил глаза, улыбнулся и поднял два больших пальца.

— Гермиона, слишком много радости для этого слова.

Она бросила на него притворно-сердитый взгляд и открыла книгу.

— У меня хорошее предчувствие. Велик шанс, что мы искали именно это, — следующие слова получились слегка сдавленными, но она все равно их произнесла: — Малфой, отличная работа.

Малфой промолчал. Далее последовало шуршание одежды и перелистывание страниц; воцарилась тишина, которая сейчас казалась куда более комфортной, чем прежде.

***

Гермиона придирчиво посмотрела на последнее свое решение по Нумерологии, но оно казалось правильным. Постучав палочкой по пергаменту, она высушила чернила, потом положила его в папку и достала последнюю страницу заметок о Паворларуа. Она должна была заняться сначала этим, но даже если Малфой и заметил, как она использует время на классную работу, то ничего не сказал. Все равно он сидел в четырех столах от нее и что-то читал с хмурым видом. Джастина не было. Он не стал ничего объяснять, отмахнулся и продекларировал, что занят. Она разберется с этим позже.

Все, что они уже успели найти, подходило к их ситуации.

Гермионе иногда приходилось одергивать себя от мысли, что это именно то, что они искали.

Эта мысль тянула за собой идею сварить зелье и с чистой головой сдавать экзамены, но это было маловероятно. Они нашли только несколько отсылок к противоядию, время на приготовление было указано в разбежке от двух недель до трех месяцев. Она отчаянно надеялась, что последнее не было правдой.

В комнате раздался глухой звон часов, которые установил Слагхорн в классе по зельеварению; краем глаза Гермиона заметила, как Малфой поднял голову.

— У тебя еще час.

Драко перевел на нее взгляд, — на его лице скользили тени и блики от горящих свечей, — и замер, либо ожидая услышать продолжение, либо разглядеть все ее секреты. На лице его было странное выражение. Оно не было скучающим, равнодушным или неприязненным — возможно, оно должно было выражать общую заинтересованность, но на его чертах это выглядело совершенно иначе. На Малфоя было… проще смотреть. Он был естественным. И ей сразу же стало некомфортно.

— Где бы мы ни были, ты всегда уходишь к одиннадцати, — она поняла, что ему был назначен своего рода комендантский час. — Сейчас десять.

Странное выражение спало с его лица, и она опустила глаза к столу. По ее телу поднималось напряжение, но для разнообразия источником его была неловкость, а не злость. Открыв книгу перед собой, она спросила первое, что пришло в голову, и что не имело ни к чему особого отношения:

— Ты живешь в общежитии Слизерина?

На какое-то мгновение воцарилась тишина, но прежде, чем она успела об этом подумать, он ответил:

— Нет.

— О. Но все еще в Хогвартсе? — может быть, его помещают…

— Да.

— А. Замечательно.

«Замечательно?» Гермиона закрыла глаза и покачала головой. «Замечательно». Ее сложно винить за то, что она была сбита с толку этой беседой. Это не было перебранкой, разговором по учебе или обсуждением общей проблемы. Беседа была… обычной. Почему он был таким обычным?

Она подозрительно посмотрела на Малфоя и заметила, что он одаривает ее таким же взглядом. Она поджала губы и пододвинула к себе книгу. Он вскинул бровь, а потом оба вернулись к работе.

***

Грязно-золотой с черными и белыми пятнами. Гермиона опустила веки и, закатив глаза, тихо простонала. Снова открыла их, чтобы увидеть нависшее над ней размытое лицо с парой широко распахнутых глаз. Гермиона ахнула и резко подскочила, сердце тревожно сжалось.

— Боже, Джастин, — сказала она охрипшим голосом, и он отступил.

Она даже не заметила, как заснула прошлой ночью и умудрилась сделать это при том, что уголки книг впились в плечо и ребра. Гермиона подняла ту, что упала, когда она приняла сидячее положение, но не смогла вспомнить ни слова из прочитанного.

— Сейчас полседьмого, — сказал Джастин.

— Черт, — Гермиона одной рукой потерла глаза и собрала книги в стопку.

— Вот уж точно! — Джастин быстро подошел к двери, открыл со скрипом и выглянул наружу.

Гермиона подняла перо и поморщилась из-за чернильного пятна, которое то оставило на ковре.

Ей потребовалось три взмаха палочки, чтобы убрать бо́льшую часть, но на ворсе все еще виднелось очертание темного круга. Джастин со вздохом закрыл дверь, и Гермиона подняла глаза, когда услышала, как он накладывает запирающее заклинание.

— Понятия не имею, как мы выберемся отсюда. Везде люди. Если кто-то тебя увидит, не только пойдут слухи, но и…

— Джастин, все хорошо. Я подожду, пока все уйдут на завтрак, а потом отправлюсь на занятия.

Она встала, потерла лицо руками, сняла галстук.

— И часто ты так делаешь?

Руки Гермионы замерли, и она, взглянув на ковер, повернула к нему голову.

— Чт… — ее голос перешел на хрип, и она замолчала.

— Что? Почему ты так на меня смотришь? — Он оглянулся на что-то за спиной и сделал шаг назад, словно ожидая, что это что-то там окажется.

— Нет, я обычно не засыпаю в комнатах дру… В смысле, я не… — Гермиона покачала головой. — Нет, Джастин.

Он странно на нее посмотрел и пожал плечами.

— Ладно.

Гермиона задержала на нем взгляд, а потом хмыкнула и распрямляя галстук.

— О, я… — Послышалось клацанье, удар, а потом и шарканье. — Я кое-что нашел.

Гермиона вскинула голову, из-за чего хрустнула шея, и поспешно схватила книгу, которую ей протягивал Джастин.

— Контрзаклятие?

— Почти. В ней перечисляются некоторые ингредиенты, которые привлекают Паворларуа. Например, платицериум, крылатка и златоцветник. Но тут говорится, что все это содержится как в зелье, так и в противоядии к нему, и автор ссылается на «Среди Легенд» как на источник. Думаю, противоядие можно найти там.

Гермиона кивнула, прикусив нижнюю губу.

— Просто «Среди Легенд»? И никакого уточнения?

— Нет.

— Также тут указан рог угроба, — она подняла глаза на Джастина, который рылся в своей сумке. — Он ужасно дорогой.

— Может быть, он есть в шкафу с зельями?

Гермиона хмыкнула.

— Нужно вечером достать книгу.

— Ты уверена? Нам нельзя уходить на ночь в выходные без разрешения. Это немного рискованно.

— Чем быстрее мы узнаем список ингредиентов, тем быстрее с этим разберемся, — Гермиона вскользь пробежалась по параграфам, перепроверяя названия.

— Угостишься? Мама прислала на прошлой неделе.

Гермиона неуверенно посмотрела на ярко-синий сверток в руке Джастина, но спазм в желудке заставил протянуть руку.

— Что это?

— Арахисовое масло и шоколад.

— Звучит как супер здоровый завтрак, — пробормотала она, разглядывая этикетку.

— Это питательный батончик, протеиновый.

Она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, и плюхнулась на матрас, когда куча батончиков вдруг появилась на кровати. Жуя с удовольствием, Джастин откинулся назад и оперся на локти.

— Так… каково просыпаться и видеть мое лицо? — он произнес это смеясь, с полным ртом шоколада и арахиса.

Гермиона улыбнулась, разрывая упаковку.

— Страшно.

***

— Сегодня ты выглядишь по-особенному устрашающе, — протянул Малфой.

— Ты мне больше нравился, когда молчал.

— А это уже о чем-то да говорит, — сказал Джастин и погрозил пальцем, — учитывая, что ты ей никогда не нравился.

Малфой вскинул бровь.

— Грейнджер, вот будто твоей бесполезной информации было недостаточно, теперь у тебя появился союзник.

Джастин нахмурился и заерзал в кресле, устраиваясь поудобней.

— Я как минимум соучастник. Или… просто участник.

— Ну да, — Малфой продолжал смотреть на Джастина, пока тот не отвел взгляда и не начал играть с кольцом на пальце, испытывая явный дискомфорт.

Гермиона закатила глаза, с громким ударом бросила на стол книгу и села. Пусть она и настояла на помощи Малфоя, но последние пять вечеров, когда их общение выходило далеко за рамки десятиминутного разговора, начинали ее нервировать.

— «Среди Легенд». Я нашла ее очень поздно, поэтому пока не прочитала.

— Ты сделала запрос на то, чтобы выйти? — спросил Малфой, а Гермиона поспешила покачать головой, чтобы у того не развилась паранойя.

— Как ты выбралась из Хогвартса? — прошептал Джастин.

Гермиона откашлялась и предпочла проигнорировать обсуждение этого небольшого нарушения правил.

— Просто выбралась. Я посмотрела на ингредиенты и могу сказать, что найти их будет… затруднительно.

Гермиона разгладила рукой страницу с рецептом противоядия, перевернула книгу и подтолкнула ее к Джастину и Малфою. Они переглянулись и опустили глаза на текст.

— Я о некоторых даже не слышал, — признался Джастин.

Не знала их и Гермиона. Про часть из них она как минимум слышала, но чем они являлись, оставалось загадкой.

— Какие-то мы можем купить. Остальные же… Я не знаю. Сегодня нужно поискать ингредиенты. Я могу отправить сову в аптеки и уточнить, есть ли у них требуемое, по крайней мере то, что напрямую не связано с Темными вещами. Еще можем посмотреть в теплицах, а пока…

— Не проще ли будет походить по аптекам завтра вечером? Завтра пятница.

Гермиона посмотрела на Джастина и покачала головой.

— Я могу сходить в Косой переулок, а также посетить те, что в Лондоне, это позволит сэкономить время для копирования писем и отправки сов в иностранные магазины. В некоторых странах какие-то ингредиенты запрещены, в некоторых магазинах их не будет в наличии, кто-то не задает вопросов, когда дело касается связанных с Темной магией ингредиентами. Таким образом, я соберу список мест и в субботу достану все что смогу.

— Ты сказала, что часть из них очень дорогие? У меня есть несколько галлеонов. Хотя, не уверен, что у нас получится купить все. У меня есть небольшое месячное пособие. Малфой…

— Да, мы слегка ограничены, купим то, что получится, — сказала Гермиона и посмотрела на Малфоя.

Он не поднимал глаз от стола, губы были сжаты в тонкую линию, и ей показалось, что она увиделалегкое покраснение на кончиках его ушей. Она не думала, что Министерство позволяло ему пользоваться тем, что осталось от наследия Малфоев.

И пусть она смирилась с тем, что, возможно, для того, чтобы добыть все ингредиенты, ей придется терпеть его самодовольство и грубые подколки о бедности, но она ожидала от него большей реакции. Складывалось ощущение, что Малфою доступно меньше, чем Джастину, и еще меньше, чем ей самой.

— У вас есть завтра гербология? — спросила она.

— Сегодня, — ответили они в унисон, и Гермиона вздохнула.

— Хорошо. Еще Снейп… э-э… — Гермионе пришлось силой вернуть себя из воспоминаний и постараться сделать так, чтобы голос звучал громче. — В шкафу с зельями тоже может что-то быть. Мы должны проверить все известные нам ингредиенты на то, можем ли мы достать их в школе. Слагхорн хранит некоторые в своих личных запасах. Возможно, я смогу, — она поморщилась, — кое-что достать, если до этого дойдет.

— Как? — нервно спросил Джастин.

— Разговором, — взмахнула рукой Гермиона.

— И под этим ты имеешь в виду, что используешь свою недавнюю славу для личной выгоды.

Гермиона сердито посмотрела на Малфоя.

— В том числе и для твоей личной выгоды. И все это ради высшего блага.

— Ты — высшее благо? А ты слишком высокого о себе мнения.

— Гермиона часть общего блага, так что в какой-то мере да, она — высшее благо, — сказал Джастин.

Малфой пристально на него посмотрел.

— Очаровательно, — пробормотал он, а потом перевел взгляд на Гермиону. — Очаровательно то, как ты промыла всем мозги.

— Ты бы знал все о… — Гермиона заморгала, запоздало пытаясь дать задний ход, — о некоторых из них, так…

— Если собираешься что-то сказать, то заканчивай. Со мной, Грейнджер, не надо вести себя так, словно ты высшее благо. Знал бы все о чем? О промывке мозгов? — Он склонился в ее сторону, а Гермиона сделала глубокий успокаивающий вдох. — Ах да, о том, как мой отец промыл мне мозги, потому что он безусловное зло — именно это ты мне сказала на той неделе, ведь так? Но теперь, следуя твоей схеме, ты безусловное зло, а не… высшее благо? Так кто ты, Грейнджер? Ты слишком лицемерна, чтобы понять, что все это едино.

— Э-э… — Джастин слегка подтолкнул ее ботинком.

— Едино? Как… Только потому что разные стороны видят разные…

— Эй, ребята? — прошептал Джастин.

— Разве нет? — спросил Малфой, его глаза горели ярким и живым огнем, словно он был взбудоражен возможностью победить ее в словесном поединке. — Если что-то…

— Мы работаем над проектом для углубленного маггловедения. Он о рыбе.

— …и… — Гермиона посмотрела на Джастина, перевела взгляд на подошедшую к ним юную светловолосую хаффлпаффку.

— Прости. Хотела узнать, свободен ли ты, чтобы помочь мне с Прорицаниями. Мы проходим чтение по чайным листьям, ты сказал, что сможешь мне с этим помочь, — девчушка бросала испуганный взгляд то на Гермиону, то на Малфоя. Убийственная улыбка Гермионы не особо помогала.

— Конечно. Когда следующее занятие?

— В понедельник. Да, еще рано, но я не знала, сколько времени понадобится. Мне нужно…

— Финч-Флетчи, избавься от нее, — сказал Малфой низким голосом.

— …и трансфигурацию. Я думала, если сделаю Прорицания раньше, то могла бы попрактиковаться сама…

На лице Джастина отразилось сожаление по поводу того, что ему нужно ее прервать, еще до того, как он это сделал.

— Я помогу завтра после ужи… — Удар Гермионы о его щиколотку оказался слишком громким.

— Завтра вечером около одиннадцати. Ты еще не будешь спать?

— Нет. Спасибо…

— Пожалуйста, — ответил Джастин и широко улыбнулся. Уходя, хаффлпаффка врезалась в стеллажи, из-за чего сильно покраснела.

— …Рыба? — спросила Гермиона.

— Углубленное маггловедение?

Джастин пожал плечами.

— Ну так что, — сказал он, хлопнув в ладоши. — Я за книгами!

***

— Зелье обязательно использовать в ту же ночь. Нужно подготовить все ингредиенты. Тычинки собираются под луной…

— В какой фазе? — спросил Джастин, на лице которого уже читалось расстройство.

— В любой. Главное, чтобы при лунном свете. Их нужно завернуть в шерсть, пропитанную… — Гермиона нахмурилась и посмотрела на книгу, которую листал Малфой.

— Э-э… — Джастин перевернул пергамент с заметками и, просматривая его, покачал головой.

— Хорошо, их нужно завернуть, — сказала Гермиона и мысленно пообещала себе снова найти эту информацию, когда Малфой закончит. — Использовать мы их должны в течение часа с момента, как сорвали первую тычинку. Таких нам нужно много, так что собирать придется очень быстро.

— Еще раз. Я не иду.

— Малфой, это запретный лес! Мы же не аппарируем в джунгли на другом конце света. Через полтора часа мы уже вернемся в замок.

— Как мы выберемся? — спросил Джастин. Потер запястье и сморщил лоб.

— Я об этом позаботилась. Уйдем рано. Думаю, нам стоит встретиться здесь в восемь. К половине девятого найдем цветы, а к десяти уже вернемся в Замок, — Гермиона посмотрела на Малфоя, который, наконец, оторвал взгляд от книги и посмотрел на нее из-под челки. — Даже если чуть-чуть задержимся, то вернемся к одиннадцати.

— Позаботилась как? — спросил Джастин.

Гермиона пыталась не показывать раздражение. Малфой отказывался идти, а Джастин сомневался, хотя она знала, что тот все равно пойдет. Ей не хотелось раскрывать тайну, но так или иначе ей бы пришлось это сделать, у нее не было выбора.

— Один наденет мантию-невидимку…

— Их действие недолгосрочно…

— Нет, в этой можно быть уверенным, — огрызнулась Гермиона. — Ее использовали сотню раз, и она никогда не подводила. И никогда не подведет. Нас никто не поймает, и нужно идти втроем, чтобы достать все необходимое. До поляны с лунными сережками идти как минимум пятнадцать минут вглубь леса, что значит, нам понадобится еще пятнадцать минут, чтобы вернуться назад. Нужно будет насобирать целую пинту тычинок, надеясь, что луну не закроет облаками, вернуться в Замок и пробраться на седьмой этаж в мою спальню.

— Итого не менее… — протянул Джастин и поднял голову к потолку, пока считал.

— Двадцать пять минут, пока Грейнджер доберется до котла, то есть на сбор тычинок будет тридцать пять минут.

— А еще подождать, пока лунный свет упадет на цветы, но этого должно быть достаточно, чтобы наполнить банку. По иллюстрации понятно, что тычинки не очень большие. Справиться можно, но даже втроем у нас это получится едва-едва. У двоих точно нет шансов. Так что если всем нужно это противоядие, мы все должны пойти.

Джастин кивнул.

— Ну значит решено. Что мы скажем, если нас пойм…

— Нас не поймают.

— А если поймают? — спросил Малфой.

Гермиона вздохнула и потерла висок. Это было нужно каждому из них, так что и брать вину на себя каждый должен одинаково. Но Джастин сильно нервничал, а для Малфоя последствия были бы серьезней некуда. И не то чтобы ей хотелось нарушать правила, но они должны были это сделать.

— Я возьму вину на себя, — начала говорить Гермиона и повысила голос, когда Джастин захотел вставить слово. — Но нас не поймают. Если мне удалось пробраться в Гринготтс с гоблинами, в возглавляемое Волдемортом Министерство и шесть лет сновать по всему Замку, значит и сейчас я могу гарантировать успех.

Джастин улыбнулся, а Малфой закатил глаза. Гермиона же вздохнула от мысли, что ей придется использовать мантию Гарри без его ведома.

— Встретимся в воскресенье. Те ингредиенты, которые, как мы знаем, находятся здесь, я не буду доставать на этих выходных. Если не смогу достать все необходимое, мы что-нибудь придумаем.

— Приготовление зелья занимает примерно четыре недели. Если начну варить на следующей, мы сможем испробовать его еще до того, как вернемся к занятиям после каникул.

— То есть нам нужно вернуться раньше? — спросил Джастин.

Гермиона кивнула.

— Я не смогу сказать, в какой день, пока не начну варить зелье, но самое позднее я начну к пятнице. В этом случае мы все можем попытаться сосредоточиться на экзаменах, которые начнутся через неделю после.

Малфой придвинул к ней книгу.

— Когда у тебя будет гербо…

Джастин издал сдавленный звук, и взгляд Гермионы метнулся к нему; она увидела его побелевшее лицо и широко распахнутые глаза, которые казались черными в темной комнате. Вскочила одновременно с Малфоем, оба повернулись и увидели то, что находилось у них за спиной.

Гермиона инстинктивно отпрянула от мантии перед собой, над головой видения был высоко поднят топор. Она ударилась бедром о край стола, после чего почувствовала, как кто-то ее схватил, сзади поймав ее рукой за плечи. Потом рука поползла к шее и ее дернули назад, перекрывая дыхание. В горле что-то булькнуло, когда топор врезался в стол между ее колен.

Гермиона схватила руку Джастина и забрыкалась в поисках опоры, но ноги ее рассекли воздух еще до того, как она смогла это осознать. Она вцепилась пальцами в толстую ткань мантии, глаза бегали по комнате в поиске Малфоя. Она нуждалась в помощи, ею двигали инстинкты, которые были куда больше осознания того, кого она пытается найти. Но его тут не было, и ей ничего не оставалось, как приземлиться своими ногами на ноги Джастина.

Они перестали двигаться назад, Джастин взвыл от боли и ослабил удушающую хватку на ее шее. Заглатывая воздух, Гермиона сбросила с себя призрачную руку и развернулась к видению лицом. Малфой стоял рядом с ним и выглядел так, словно даже не заметил, что тот душил ее, почти доводя до бессознательного состояния.

— Это видение… — сказала она, взглянув на Малфоя тем же диким взглядом, что был и у него.

— Но если… — Джастин подпрыгнул от звука топора, ударившего и расколовшего деревянную столешницу позади Гермионы. — Если ранее мы не слышали и не чувствовали их, а теперь слышим, значит можем действительно все почувствовать!

Джастин схватил ее за руку и дернул в сторону, потянув за другой стол. Малфой пятился в шаге перед ними. Он ни на секунду не оторвал взгляда от палача, и Гермиона заподозрила, что сейчас он согласен с выводом Джастина.

— Это совсем нелогично! — крикнула Гермиона. — Это не плотная…

— Но если оно влияет на чувства, почему оно не может заставить нас чувствовать, будто оно на нас воздействует?

Гермиона попыталась найти нужное объяснение, но единственное, чего ей хотелось — закричать, когда палач замахнулся топором. Она уперлась спиной в стену так же скоро, как и Джастин с Малфоем. Потому что знать она не могла.

— Возможно, так происходит, потому что ты думаешь об этом, — попыталась она объяснить. — Возможно, это часть страха.

— То есть, просто перестать думать об этом? — прокричал Джастин, повысив голос на октаву, и махнул рукой в сторону зарычавшего в этот момент палача.

— Представь, что он превращается… в кролика…

— Грейнджер, это страх, а не урок трансфигурации на первом курсе! — огрызнулся Малфой.

— Это…

— Тогда паука, хорошо? — прокричала она в ответ. — Маленький неядовитый с красными полосками и большими клыками. Это видение, мы можем его изменить. Прос… — Гермиона отпрыгнула, когда видение начало бить лезвием по столу снова и снова так, будто злилось.

— Кто-то не думает про паука! — заорал Джастин. — Кто боится пала…

— Это не сработает, если ты не успоко… — завопил Малфой.

— Все просто…

— Паук с…

— В книгах ничего не говорится о Пав…

Безумная смесь их воплей была прервана, когда палач сделал шаг назад. Вокруг его рта образовалась дыра, обнажившая зубы, глаза были безжизненными и такими же черными, как его капюшон. Он сделал еще один шаг назад, потом пять, шесть, а после развернулся к стене справа. Опустил рукоять на плечо, поворачивая ее в руке настолько сморщенной, что казалось, будто кожа складками наслаивается друг на друга. Чтобы дойти до стены потребовалось несколько шагов, цепи потянулись за ним по камню. Он повернул голову, взглянул на них еще раз, а затем исчез.

Прошло пять секунд в абсолютной тишине, после чего Гермиона выдохнула и глубоко вдохнула. Она потерла горло и посмотрела на стоящих рядом парней. Джастин тяжело дышал и вытирал пот со лба, а Малфой продолжал не отрываясь смотреть на место, где только что исчезло видение.

— Нет ни одного доказательства из нашего личного опыта и нигде не написано о том, что оно может заставить нас испытывать физическую боль, — сказала она.

— Как и нет доказательств, что не может, — возразил Малфой. — Оно раньше уже видоизменялось.

— Вот ты и забиваешь его голову паранойей. Это…

Малфой закатил глаза к потолку.

— Конечно, ты винишь…

— Никто не забивает мне голову, — сказал Джастин. — Ты говоришь, как моя мама…

Гермиона покраснела.

— Ты никогда ранее этого не упоминал! И мы никогда не чувствовали… — Гермиона закашлялась и еще раз потерла горло.

Когда она снова открыла глаза, у Джастина было извиняющееся выражение лица.

Наверное, ей стоило на него злиться за то, что ударил ее рукой по горлу и лишил воздуха, но он хотя бы пытался ее спасти. Как бы плохо это ни выглядело.

— Мы никогда до этого не слышали о холоде и никогда его не чувствовали. Опять же, оно видоизменяется. Есть только один шанс все узнать — подойти достаточно близко и прикоснуться, — Малфой расправлял складки на мантии и приглаживал волосы, но когда посмотрел на нее, она увидела, что взгляд у него серьезный.

— Я не думаю, что нам стоит рисковать, — сказал Джастин. — Хотя бы не с тем, у кого есть топор.

— Хорошо. Если вы оба так этого хотите, мы попытаемся найти что-то с меньшим риском и попробуем что-нибудь почувствовать. Я точно не собираюсь удирать от каждого видения не будучи полностью уверенной, что это необходимо.

По бегающим глазам Джастина и вздернутой брови Малфоя она поняла, что все придется делать самой. Ну вот честно. Может быть, Гарри и Рон иногда закатывали глаза и шутили над ней, но она знала, что они будут стоять с ней плечом к плечу, что бы ужасающее ни надвигалось на них. А сейчас она вынуждена быть сама по себе на передовой.

Гермиона что-то пробормотала под нос и принялась собирать книги.

— В библиотеке, в воскресенье, после ужина.

***

Гермиона сняла крышку с очередной коробки и увидела стопку старых школьных учебников и кучу разных предметов, которые выглядели так, словно их достали со дна сундука и в таком же виде запихнули обратно перед очередным учебным годом. Она взяла толстый рулон победного гриффиндорского баннера, несколько неподвижных снитчей… но вдруг ее привлекли восемь значков Г.А.В.Н.Э. Чары, трансфигурация, астрономическая карта, История магии… Гермиона покачала головой и, тяжело вздохнув, сложила все обратно в коробку.

— Ну же, Гарри, — прошептала она и положила крышку на место.

Она знала, что здесь должна быть его мантия. Он бы не оставил нечто подобное в хранилище Гринготтса, потому что никогда не мог быть уверен, что не возникнет ситуации, в которой та срочно понадобится. На поиски в его шкафу она уже потратила двадцать минут, но обнаружила пока только множество вещей, которые не нашлось времени выкинуть.

Он мог вернуться в любую минуту. Она до воскресенья ждала, когда ей представится шанс поискать артефакт, и получилось это сделать только тогда, когда его вызвали на срочное собрание. Он сказал что-то о пропавших файлах и о том, что нужно захватить ужин, а потом исчез через камин, и она посчитала, что у нее осталось примерно десять минут до его возвращения.

Часть ее была рада, что Гарри только в воскресенье ушел из дома. Не будучи уверенной, станет ли он за ней следить, она взяла лишь учебники, и ожидание дало ей возможность подготовиться к экзаменам через неделю. И все же она была рада, что Гарри ушел, потому что не думала, что сможет заставить Джастина и Малфоя идти без мантии. Только бы она нашла мантию.

Гермиона села на корточки и снова обвела взглядом шкаф. Она посмотрела во всех коробках и чемоданах, наложила несколько обнаруживающих чар на стены, потолок и пол, но так и не нашла секретных отделений. Куда еще он мог бы ее спрятать? Может быть, он подумал, что будет сложнее ее обнаружить, если положить вместе с одеждой? Вряд ли кто-то подумает, что что-то там найдет. Она прицокнула, поднялась на ноги и более внимательно посмотрела на одежду. Это больше походило на идею Рона, но…

Гермиона внимательным взглядом окинула темно-фиолетовую мантию между насыщенно-зеленой и темно-голубой. Гарри надел бы фиолетовый, только если бы это было приказом руководства, и она не сомневалась, что Министерство не было увлечено идеей разделения отделов по цветам. Она обдумывала идею до тех пор, пока не увидела и не дотронулась до черной подкладки — она помнила это легкое шелковистое прикосновение, которого не чувствовала ни при каких других обстоятельствах.

Гермиона сняла мантию и провела пальцами по материалу, пытаясь обнаружить край. Рядом с рукавами и на подоле почувствовала другую ткань. Мантия поддалась простому открепляющему заклинания и заструилась по руке, открывая обычную черную подкладку.

Гермиона предполагала, что никто кроме Гарри, Рона и нее самой этого не заметил бы.

Она поспешила вернуть вещи на место, а мантию запихнуть к ингредиентам, которые купила вчера. Оставалось лишь надеяться, что Гарри не заметит пропажи.

***

Гермиона посмотрела на стоящий перед ней котел, а потом перевела взгляд на Слагхорна, который поставил на стол поднос с флаконами. Она окинула взглядом студентов, которые заполняли кабинет; в животе начала нарастать паника. Неужели Слагхорн решил провести часть экзамена на неделю раньше? Она ничего об этом не слышала. Она даже не начинала готовиться! И…

— Я думал, мы сегодня повторяем, — прошептал рейвенковец позади нее, другой что-то ответил, но сделал это слишком тихо, и она не расслышала.

В горле пересохло, она облизала губы и постаралась успокоиться. Она прочитала полный курс обучающих книг, но это было несколько месяцев назад. Сейчас она сможет вспомнить каждый ингредиент к каждому зелью, только если перед ней будет стоять Омут памяти.

Она бросила сумку на стол и зарылась в нее в поисках записей. Наверное, речь пойдет о зелье, о котором они говорили, но еще не варили. Что-то сложное, о нем какое-то время не упоминали, но не настолько долго, чтобы сейчас никто не вспомнил.

Гермиона подняла глаза, когда услышала, что перешептывание вокруг затихло, и увидела, как рейвенкловец подошел к Слагхорну. Казалось, что профессор наслаждался напряжением, повисшим в кабинете. Он сложил руки на животе, на лице заиграла понимающая улыбка, когда он посмотрел на приближающегося студента. Студент говорил тихо, и Гермиона его не слышала. В такой тишине смех Слагхорна показался крайне громким.

— Очень скоро вы все узнаете! — сказал Слагхорн, и Гермиона снова принялась быстро просматривать заметки.

Она принесла записи только за последние три недели. Огляделась в поисках того, кто бы мог с ней поделиться, но в кабинете находились только рейвенковцы, несколько слизеринцев и еще двое гриффиндорцев. Как и водится, гриффиндорцы сами спрашивали друг друга о том, принес ли кто-то конспекты. Слизеринцы скорее проклянут ее, а рейвенковцы, вероятнее всего, испустят какой-нибудь смешок в вперемешку с паникой, а потом категорически откажутся делиться.

Малфой был единственным, кто, похоже, не чувствовал напряжения, он даже не читал конспекты. Гермиона пристально посмотрела на его сумку, пытаясь понять, принес ли он вообще записи. Она не была счастлива от перспективы попросить заметки у Драко Малфоя, но была готова поступиться частью гордости, чтобы не провалить тест.

Скорее всего, он ничем не поделится. Она вернулась вчера слишком поздно и не встретилась с Малфоем и Джастином в библиотеке, не оказалось их и в подсобке с котлами. Они с Малфоем одинаково относились к тем, кто тратил их время впустую, хотя в отношении нее Малфой, похоже, этим наслаждался. Так что в качестве мелкой мести, конспекты он мог и припрятать. Гермиона пристально на него посмотрела. Он сидел, откинувшись на спинку стула, со скрещенными руками и вытянутыми под столом ногами.

— Сегодня каждый из вас приготовит то зелье, которое выберет сам, — сказал Слагхорн, и при первом же его слове все перестали листать бумаги. — Оценки за зелье не будет, но… — Слагхорн широко улыбнулся, — тот, кто приготовит зелье верно, получит копию программы для повторения на следующую неделю.

Шепот волной прошелся по комнате и затих только тогда, когда Слагхорн взмахнул палочкой, и на доске появился длинный список ингредиентов. Значит, им нужно будет идти в хранилище. Впервые с воскресной ночи она почувствовала прилив оптимизма. Если будут ходить поодиночке, или если она пойдет с какими-нибудь нервными студентами, возможно, удастся прихватить несколько ингредиентов.

— Вы должны использовать в основе своего зелья как минимум семь ингредиентов из этого списка. Существует пять возможных комбинаций, вы можете выбрать одну из них.

Гриффиндорка — Сара? Чера? Черил? — подняла руку и Слагхорн, перекатываясь с пятки на носок, указал на нее пальцем.

— Будет ли одно из зелий нашим практическим заданием на следующей неделе?

— Несомненно! — Слагхорн уселся в кресло и принял удобную позу. Гермиона не сомневалась, что уже через несколько минут они увидят его спящим. — Сейчас вы можете разбиться на пары. Помните, вы не можете пользоваться учебниками и конспектами…

Слагхорн продолжил говорить о том, в каком порядке они пойдут в хранилище и как нужно брать ингредиенты, но Гермиона этого не слышала, потому что была отвлечена расслабленной позой Малфоя. Она прикусила губу и обвела взглядом кабинет. Люди точно станут это обсуждать, а в нынешних обстоятельствах им не нужно было лишнее внимание. Но если она хочет начать варить зелье уже на этой неделе, вероятно, это единственная возможность. Другой напарник будет внимательно за ней следить.

Гермиона посмотрела на Хьюли, семикурсника с Рейвенкло, который направился в ее сторону. Схватила сумку и сделала семь длинных шагов по направлению к столу Малфоя, сердце билось все быстрее и быстрее, предвкушая реакцию, которая сейчас последует. С грохотом бросив сумку на пол, она пристально посмотрела на Драко, стараясь не обращать внимания на остальных.

Малфой сжал зубы и, выгнув бровь, медленно повернул к ней голову. Она не знала, кого он ожидал увидеть, но при виде нее испытующий взгляд сменился удивлением. Ей нравилось сбивать его с толку, она не думала, что многое заставляло его чувствовать подобное.

Он повернул голову, взглянул на котел, и маска безразличия снова скользнула на место. Он так плавно поднялся на ноги, что напомнил Гермионе о неспешном течении воды.

— Что ты делаешь, Грейнджер?

Она слышала перешептывания вокруг, и краем глаза видела, что на них смотрят. Гермиона ненавидела быть в центре внимания кроме тех случаев, когда это касалось ее ума.

— У тебя в этом классе хорошие оценки, и я жду, что ты не допустишь ошибок, пока я буду работать над другой частью зелья. Думаю, с точки зрения учебы — у нас неплохие шансы.

Она фыркнула и вздернула подбородок, изучая список ингредиентов на доске. Взгляд Малфоя она чувствовала куда более явно, чем остальных. Она догадывалась, что он нашел ее оправдание надуманным. Но если остальные на это купятся, то все будет в порядке.

— Грейнджер… — начал он тихо и протяжно. Было в этом голосе что-то такое, что заставляло навострить уши, чтобы не пропустить ни слова.

— Нам нужны ингредиенты, — прошептала она.

Малфой выдохнул и придвинул котел к центру стола, а потом взглядом из-под челки просканировал класс. Гермиона откашлялась, начала снимать мантию, но передумала. Ей понадобятся дополнительные карманы.

— Думаю, с учетом тех, что займут больше времени, Слагхорн ждет, что мы справимся за три часа, а потом он объяснит новый материал, — Гермиона наблюдала, как группа студентов в четырех столах от них встала и направилась в хранилище. — Как раз успеем сварить Игристый настой.

— Как и Прозрей-зелье, но они слишком простые.

— Тогда амортенция? — при воспоминании о ней Гермиона уже чувствовала запах скошенной травы и пергамента.

— Ты что, уже выпила зелье безумия? — спросил Драко, и она грозно на него посмотрела.

— Хорошо. Веритасерум.

— А ты сможешь? Или игрис…

— Очень даже, — зло прошептала она. — Я поняла, ты предпочитаешь что полегче, раз уж за это не будут ставить оценку, и я не хотела ввязываться в спор.

— И тем не менее ты его создала, только предположив…

— Веритасерум? — огрызнулась она. — Наша очередь уже близко.

Как обычно, он не торопился в тот момент, когда по ее мнению было необходимо спешить. Он выглядел так, словно готов был зевнуть; смахнул что-то с мантии и посмотрел на группу студентов, которые отправились в хранилище.

— Хорошо, — согласился он. — Но я нарезаю.

Она вскинула брови и быстро поджала губы от раздражения.

— Ты сомневаешься в моей способности нарезать, Малфой?

— Нет, в случае, если мы хотим что-то уничтожить.

Какие там успокаивающие упражнения она практиковала этим летом благодаря Рону?

Не то чтобы она их хорошо проработала, потому что сейчас была в шаге от того, чтобы схватиться за что-то острое.

— Чтобы ты знал, мои способности…

— Грейнджер, я уже в курсе, какого высокого ты о себе мнения.

Эти странные звуки не были предназначены для чужих ушей. Может быть, начать обратный отсчет?

— Серьезно? А я думала, что у тебя будут проблемы с формированием неправильных суждений из-за собственного эго, мешающего воспринимать реальность. Похоже, нет.

— То есть ты вычислила источник своих проблем с помощью небольшого самоанализа? Могу понять, ведь пришлось готовиться к этому все девятнадцать лет. Снаружи твоя большая голова кажется довольно пугающей.

Или потянуться, или поперекатывать в ладони небольшие шарики.

— Как и твоя, полагаю. Пока не заглянешь внутрь и не поймешь, что раздута она от заполняющего пустоту воздуха.

— Боюсь, у меня нет твоего опыта. Но думаю, что в твоей голове воздух определенно влажный, если судить по дикому кудрявому животному на макушке.

Нет, вонзить что-то или ударить нельзя. А такие чудесные вещи реально могли бы успокоить нервы.

— Может, мои волосы и не поддаются контролю, но уж точно лучше…

— Пс-с, вы идете или мы? — парень сделал шаг назад, когда Гермиона и Малфой резко вскинули на него взгляды. Он замялся, но все же быстро прошептал: — У нас же только три часа.

— Ах, да, — выдохнула Гермиона и покраснела, увидев, с каким нетерпением на них смотрят студенты. — Извините.

Гермиона быстро обогнула стол. Малфой лениво последовал за ней, что без сомнения злило всех присутствующих.

— Быстрее, — процедила Гермиона сквозь зубы. — Если бы ты меня не отвлек, мы бы…

— Я что, выгляжу как один из твоих чудо-мальчиков? Или как тот, кто будет бездумно за тобой следовать и прикидываться идиотом, чтобы меньше отвлекать? Я…

— Определенно нет, — пробормотала она.

— …следовать твоим указаниям…

Она подняла глаза, когда он замолчал, и увидела напряженное выражение на его лице. Должно быть, он сожалел о том, что только что дал ей возможность снова вспомнить его прошлое, но она слишком часто это делала, и это все равно ни к чему не привело бы, а Гермионе не нравилось тратить время впустую.

Она открыла дверь в хранилище и кивнула, приглашая войти.

— Если мы пробудем здесь слишком долго, он наплюет на возможный беспорядок и разбитые флаконы и направит следующую группу, не дожидаясь нашего возвращения.

Малфой смотрел на нее несколько секунд, пока болтовня за спинами не начала затихать, а потом медленно приподнял брови. Гермиона хмыкнула, зашла в помещение, и услышала, как он схватил дверь, чтобы та не захлопнулась за ее спиной. Она взглядом заскользила по полкам. Дождалась, когда дверь закроется со щелчком, и произнесла:

— Ты берешь то, что нам нужно для веритасерума, а я все остальное.

— Что еще осталось?

— Жало веретенницы…

— Ты не смогла найти жало веретенницы?

Она сердито посмотрела на затылок Малфоя, пока тот брал медный котел. Пусть его голос и звучал невозмутимо, но она все равно слышала в нем осуждение.

— Другие ингредиенты были более дорогими, и я знала, что некоторые мы сможем найти здесь. Захвати медовую воду… — Он не слишком хорошо реагировал на приказы? — …вон там? — Ну вот, теперь это больше похоже на вопрос.

Он какое-то время помедлил, после потянулся к флакону, а она отвернулась и принялась искать панцирь чизпурфла.

— Там где-нибудь видно кровь змеезуба?

Малфой хмыкнул, а Гермиона положила в карман позвоночник крылатки.

— Лунная роса, василек солнечный, платицериум и асфодель в теплицах, так?

— Да, как и халивинклз. Их мы уже достали.

Она удивленно на него посмотрела.

— Вы уже все это собрали в теплицах?

— Нет. Мы сотворили их из воздуха.

Она закатила глаза и наклонилась к нижним полкам.

— Были же выходные.

— Каждую субботу Спраут просит студентов последить за теплицами.

— Никто не спрашивал, почему ты ни с того ни с сего вдруг вызвался добровольцем? Или это сделал Джастин?

Он замялся, а может быть, просто читал этикетку.

— Да, Финч-Флетчи вызвался.

Гермиона взяла пустой флакон и посмотрела на Малфоя, который запихивал бум-ягоды в пузырек.

— Нам нужно пять таких. Я купила только четыре.

Малфой посмотрел на дверь и что-то пробормотал, а потом взял еще одну емкость.

Наверное, он ходил в аптеку только тогда, когда был богат и не обращал внимания на цены, но у Гермионы осталось всего несколько кнатов к тому моменту, когда она вернулась в дом Гарри.

Гермиона сморщила нос, когда секреция огненного слизняка образовала вереницу капель во втором флаконе, и осторожно встряхнула его, смещая вещество на дно. Иногда лучше было не знать, что им придется сварить и выпить.

— Это все… — Гермиона вскинула голову на звук открывающейся двери, быстро повернулась и снова встряхнула пузырек. Слизь, наконец, поддалась, и Гермиона закрыла оба флакона, один из них сунув в карман, а другой вернув на полку.

Она вновь повернулась к Малфою. Двое студентов посмотрели на них и двинулись вдоль полок. Он оглянулся на нее, приподняв брови, и поставил сосуд в прихваченный котел. Она кивнула один раз и последовала за ним до двери, засунув руки в карман, чтобы предотвратить звон склянок во время ходьбы.

Когда они добрались до своего стола, она осторожно сняла мантию, повесила на спинку стула, и только потом выдохнула. Кивнула Малфою. Хоть и не сразу, но он сделал то же самое. Она успела заметить, как дернулся уголок его рта, прежде чем он отвернулся.

— Если бы кто-то и заподозрил нас в сговоре друг с другом, то только из-за тебя. Твое поведение такое же очевидное, как и фестралы для Визенгамота.

— Для меня нормально выглядеть слегка суетливой во время занятий. А вот твоя странная гримаса выглядит подозрительно.

Он невидящим взглядом посмотрел на пузырек, зажатый между пальцами, перевел его на дальнюю стену и, наконец, на нее.

— Странная гримаса?

— Да. Та, что у тебя на лице. Это… — Гермиона попробовала нахмурить брови и раскрыть глаза шире, пытаясь изобразить что-то похожее на мрачный и пронзительный взгляд. — С бровями и глазами… и ртом… При этом…

Он молча смотрел на нее, его брови медленно ползли вверх. Гермиона отвернулась и порывистыми движениями начала доставать ингредиенты для зелья.

— Или вот этот, — пробормотала она. — Ты всегда… — Начала и заметила, как он передвинул два пузырька с ее конца стола.

— Ты их можешь разбить, — сказал он и большим пальцем откупорил флакон.

— Потому что в этом не требуется никакого изящества?

— Именно.

Она бросила на него сердитый взгляд.

Гермиона посмотрела на него с надеждой, но каждое движение ножом было быстрым, обдуманным, совершенным. Она нахмурилась и раздавила растение чуть сильнее, чем было необходимо, и поймала проблеск улыбки на его губах.

========== Глава 7 ==========

Гермиона закрыла глаза, когда за спиной послышался стук копыт. Она почувствовала ветер на коже, и два кентавра пролетели по обе стороны от нее.

— Если ты ведешь себя… — Гермиона подпрыгнула, услышав голос позади. — так, словно они там, люди начнут думать, что ты что-то видишь.

Она оглянулась через плечо и увидела Малфоя, наблюдающего за исчезающими впереди кентаврами.

— Это лучше, чем убегать с их пути. Все еще нет доказательств, что они могут нас ранить. Я…

— Это маловероятно.

Когда он прошел мимо, она укоризненно на него посмотрела, а потом поспешила нагнать, чтобы не плестись позади.

— На прошлой неделе ты говорил…

— Я проверил теорию. Она себя не оправдала.

Она вскинула бровь, потому что если он всерьез думает, что она примет его слова на веру, то совсем ее не знает.

— Ты дотронулся до видения?

— Нет, Грейнджер. Я просто предположил и решил, что буду держаться этого предположения, — протянул он. — Даже не знаю, стоит ли твои глупые вопросы ставить в укор тебе или тем, с кем ты обычно якшаешься. Хотя, полагаю, это в любом случае на тебе отражается.

Ей пришлось прикусить язык, чтобы не разразиться тирадой о его собственных провалах в этом вопросе. Она не собиралась злить его, зная, что ей понадобится его участие во время вечерней встречи.

— А подробней?

Он буркнул что-то, когда поворачивал в соседний коридор, и ей пришлось ускориться, чтобы идти в шаге перед ним.

— Скорпионы. Один из них меня укусил, но никаких последствий не было.

— Ты почувствовал его на руке?

— Я только что сказал…

— Я имела в виду самого скорпиона.

Он замолчал. То ли от вопроса, то ли от приглушенного шума голосов в соседнем коридоре. Она не думала, что именно он испробует это на себе, но не могла придумать ни одной причины, зачем сейчас ему было врать.

— Да.

— Хм. Ты чувствовал, будто на самом деле его держишь, или просто почувствовал, как что-то. Он проткнул жалом кожу или…

Она замедлила шаги, когда поняла, что он не идет рядом, и повернулась к нему. Он стоял в нескольких шагах от нее, на лице не было эмоций. Она открыла рот, чтобы спросить, почему он остановился, но когда в соседнем коридоре раздался смех, он просто поднял бровь в качестве ответа.

Гермиона хмыкнула, поправила сумку и направилась в сторону библиотеки. Небольшая группа студентов слонялась вдоль стены и обсуждала битву снежками, которая разразилась на выходных. Она ждала, что в любой момент могла появиться Пинс и разогнать всех по своим гостиным. Гермиона только надеялась, что вместо этого они не разбредутся по библиотеке. Они были похожи на тех, кто бесцельно слоняется между стеллажами и хихикает.

Гермиона их обошла и почувствовала неловкость, когда, увидев ее, они перестали говорить. Войдя в библиотеку, она почувствовала тот знакомый комфорт, по которому скучала еще задолго до того, как война закончилась. Она не знала больше ни одного места в мире, которое бы отражало все, что она чувствует.

Она бросила сумку на стол, а потом пошла между полок, чтобы найти состав зелья из солнечного василька. Это нужно было сделать заранее, так что пришлось начать сегодня вечером. Задание не было сложным, и она чувствовала себя окрыленной тем, что сегодня могла подготовиться к предметам.

Джастин вошел в ряд между стеллажами, и Гермиона ему улыбнулась. Но улыбка исчезла с лица, когда она увидела его бледность и темные круги под глазами.

— Нашла? — спросил он, устало посмотрел на нее и потер лицо.

— Да, — ответила она и приложила палец к странице, чтобы не потерять место, которое читала. — Ты в порядке?

— Видел паворларуа сегодня на трех занятиях. Получил две отработки и дополнительное задание.

Гермиона поморщилась, а потом постаралась идти с ним в ногу, когда они пошли назад.

— Когда отработка?

— Одна в субботу, и еще одна после каникул.

— Ну, ко второму мы хотя бы разберемся с этими неприятностями.

Он расплылся в улыбке.

— И я о том же подумал.

Когда они подошли к столу, Джастин опустился на стул рядом с Малфоем. Брови того медленно поползли вверх, когда он посмотрел сначала на книгу заклинаний, а потом поднял глаза и на самого Джастина. Гермиона села на стул, наблюдая за тем, как Джастин провел руками по кудрям. Впервые, сидя рядом с Малфоем, он не вел себя так, словно испытывал физическую боль.

Она откашлялась и открыла книгу, лежащую перед ней. Подняла сумку на колени и запустила туда руку в поисках пергамента и чернил.

— Малфой проверил видения, — сказала Гермиона.

— Знаю. Он рассказал в субботу, — ответил Джастин и повернулся, обхватывая рукой спинку стула. Он изогнулся, послышался громкий хруст, и Гермиону передернуло.

— Было видно, как жало проткнуло ладонь, но он ничего не почувствовал.

Гермиона рассеянно кивнула и нахмурила брови, ее отвлекло плечо Малфоя. Краем глаза она увидела, как он повернул голову, чтобы понять, на что она так смотрит.

— Подожди, в субботу? Я думала, вы встречались прошлой ночью.

— Мы встречались. А в субботу мы ходили в теплицы, — сказал Джастин и кивнул в сторону своей сумки. — Поволонтерить.

Он опустил подбородок и поднял брови. Ей показалось, что он собирался ей подмигнуть.

— Пожалуй, вычеркну способность хранить тайну из списка качеств, в которых могут быть хороши хаффлпаффцы, — пробормотал Малфой и перелистнул еще одну страницу своей книги.

— Что? — спросил Джастин.

— Ничего, — сказала Гермиона. — Я думала…

— Ты ведешь себя очевидней, чем…

— Ты же сказал, что Джастин ходил в теплицы? — Гермиона прервала Малфоя вопросом.

— Я и ходил, — Джастин покачал головой, но сморщенный лоб и пристальный взгляд говорили о том, что он сбит с толку.

— Но его слова подразумевали…

— Это ты так предположила, — сказал Малфой. — Это важно?

Гермиона пристально на него посмотрела, пытаясь понять, почему он пытался убедить ее в том, что ходил только Джастин. Она спросила, не возникло ли у них вопросов по поводу того, что Малфой вызвался добровольцем… он сказал, что вызвался Джастин…

Малфой издал раздраженный звук и захлопнул книгу. И Гермиона решила, что его заставляли помогать. Это могло бы объяснить, откуда он вообще знал о такой возможности, и почему сказал…

— Все, сдаюсь. Что происходит? — поднял руки Джастин. — Малфой, дай подсказку.

Она не понимала, почему Малфой продолжал скрытничать. Было бы легче, если бы он перестал обороняться и просто рассказал все, не заставляя это из него выуживать. Может быть, дело было отчасти в отсутствии доверия, которое в их команде являлось лишь видимостью, и эта видимость существовала только потому, что если их раскроют, каждый столкнется с последствиями. Все, что не было их общими проблемами, могло стать предметом насмешек и школьных сплетен. Не то, чтобы она могла так поступить, но она полагала, что до сих пор не была слишком убедительной в этом обещании.

К тому же она не верила, что Малфой не использует что-то против нее.

Гермиона покачала головой, чтобы привести мысли в порядок, и была слегка раздражена тем, что оба парня не отводили от нее взгляда.

— Отлично. Э-э… да. Кто-то из вас уезжал из Хогвартса с тех пор, как это все началось?

— Нет, — ответил Джастин.

— А что? — в одно и то же время спросил Малфой.

— У меня никогда не было видений вне стен Хогвартса. А здесь же я наблюдаю как минимум три разной степени интенсивности. Я была у Гарри на этих выходных и ничего не видела. Я даже специально проверяла, не увижу ли чего-то странного, но нет. И это был не первый раз, когда я уходила из школы.

— Может быть, дом Гарри защищен? Что-то в чарах, что могло бы помешать им пройти?

В ответ она покачалаголовой.

— Даже если и так, я ездила к Рону, семье Уизли, Невиллу. А еще ходила за покупками. Хогсмид, Косой переулок, Лондон… Ничего.

— Может быть, паворларуа не способно преследовать. Либо предпочло остаться с двумя источниками вместо одного, — предположил Малфой. — Либо они путешествуют достаточно медленно и не успевают догнать тебя до того, как ты возвращаешься в Хогвартс.

Гермиона кивнула.

— Да, такое возможно.

— По мне так вполне логично, — сказал Джастин и постучал пальцем по столу. — Когда пойдём за Лунными сережками?

Гермиона огляделась, чтобы убедиться, что никто, увидев их странную компанию, не захочет подслушать. Она подняла палочку, быстро применила маффлиато, чем заставила Малфоя оторвать свой яростный взгляд от рук Джастина и перевести на ее палочку.

— Вместо нашего разговора люди услышат жужжание вроде белого шума, — объяснила она.

Малфой так сильно буравил ее взглядом, что стало крайне некомфортно. Может быть, он разозлился, что кто-то, не согласовав, выпустил заклинание рядом. Или слышал это заклинание ранее от Снейпа, который его придумал, и считал подобное использованием посягательством на чужую собственность.

Джастин же, кажется, не заметил ничего плохого и по-прежнему стучал пальцами по столу.

— Мы сегодня идем?

— Нет, — сказала Гермиона и откашлялась, — мне нужно сварить зелье из солнечного василька с бум-ягодой и щепоткой натертого бадьяна. Это займет день, но к завтрашнему вечеру все должно быть готово.

— Мне подходит, — кивнул Джастин.

Гермиона вопросительно взглянула на Малфоя, который продолжал на нее напряженно смотреть. Она успела вздохнуть пять раз и увериться, что он скажет «нет» и даже подумать про объяснение, почему его отказ не приемлем.

— Хорошо, — сказал он, и она вздохнула с облегчением.

— Хорошо. Джастин, достанешь расписание старост на завтра?

— Да. Ты раздобыла… — он взмахнул рукой и снова опустил подбородок.

Малфой пробормотал что-то о том, чтобы вычеркнуть из списка плюсов хаффлпаффцев ум и краткосрочную память. Гермиона же решила не превращать удивление Джастина в унижение и не напоминать ему, что наложила заглушающее заклинание.

— Да, мантия у меня. Встретимся в подсобке с котлами в восемь. К этому времени большинство студентов будет в своих гостиных.

— Отлично.

— Хорошо.

— Чудесно.

***

— Она не скроет нас всех.

— Она не скроет даже меня.

Гермиона закатила глаза.

— Доверьтесь мне.

Малфой не казался обрадованным таким ответом.

— Мы просто чуть-чуть пригнемся, хорошо? Забирайтесь под мантию и сами все увидите.

Гермиона уже пять минут как потеряла терпение, когда пришлось второй раз повторять подробные инструкции и в двадцатый успокаивать свою паранойю.

Когда она посмотрела на Джастина, тот отвел глаза, в которых читалось сомнение, а вот у Малфоя не было проблем с тем, чтобы показать, насколько скептически он настроен. Она была уверена, что он согласился на вылазку только для того, чтобы доказать ошибочность ее суждений, а не потому что она могла оказаться правой. Она немного нервничала — Джастин был ее выше, а Малфой был выше их обоих — но она решила, что они оба по росту были как Рон и Гарри.

Малфой встал рядом и повернулся лицом к ней и Джастину.

Похоже, ближе он становиться не собирался, поэтому Гермиона, хмыкнув и потянув за собой Джастина, сделала шаг в его сторону. Она хотела было уточнить, не мог бы Малфой согнуть свой несгибаемый позвоночник или же поджать задницу, но решила выдать что-то более вежливое:

— Хорошо, натяните сверху… — Гермиона дернула мантию за середину, чтобы натянуть на голову, и была рада, что оба парня по бокам от нее также пригнулись. — Нужно еще немного наклониться, пока она не коснется…. Ну вот, видите? Видите, она…

— Ты ждешь, что мы… — начал Малфой.

— Всего лишь несколько коридоров, лестничный пролет и вестибюль. Как только выберемся наружу, сможем ее снять. Ты такой…

— Если кто-то из нас сделает шаг в сторону или хоть чуть-чуть выпрямится, мантия слетит.

— Значит не делай шаг в сторону и не выпрямляйся, — огрызнулась Гермиона.

Она не понимала, почему они просто не делали то, что она говорила им делать.

— Может, нам по комнате походить, чтобы привыкнуть? — спросил Джастин.

— Если тебе нужно тренироваться, чтобы ходить, можем оставить тебя здесь, — сказал Малфой.

— Остался бы, если бы мог, — горячо ответил Джастин. — Не хочешь тренироваться ходить в этом положении, твое право. Но, Гермиона, если мантия откроется с его стороны, предлагаю вытолкнуть его наружу.

— Или… — начал Малфой, и по тому, как в его низком голосе появились угрожающие нотки, Гермиона поняла, что он собирается сказать что-то резкое.

— Или мы можем пойти прямо сейчас, — быстро произнесла Гермиона. — Я наложу каждому на ноги заглушающие чары, — Она взмахнула палочкой. — если кому-то нужно будет остановиться, просто касаемся того, кто рядом. Хорошо?

Всю дорогу, пока они шли через подземелья, ее сердце бешено колотилось. Ей не нужно было наклоняться также низко, как Джастину и Малфою, но она все равно это делала, давая им возможность укрыться мантией как можно лучше. Она чувствовала, как шею и нижнюю часть спины начинала сводить судорога, но понимала, что для парней все обстояло намного хуже. Она была уверена, что кто-то из них обязательно будет идти слишком близко, или она поставит ногу куда-нибудь далеко в сторону, и они станут видимыми. Джастин тяжело дышал всякий раз, как они проходили мимо запоздавших студентов, и потребовалось семь раз остановиться, чтобы дойти до лестницы.

В тесном пространстве с Джастином и Малфоем было куда труднее, чем когда-либо с Гарри и Роном. Ее не смущала необходимость рукой и плечом касаться Джастина, но в первый раз, когда рука Малфоя слегка коснулась ее груди, она чуть не споткнулась. Джастин трижды наступил ей на ногу, а Малфою приходилось постоянно бороться с инстинктивным желанием уйти от них.

Малфой качнулся в сторону, словно собирался сбежать, и Гермиона быстро среагировала, пытаясь последовать за ним. Она схватилась за Джастина и дернула за собой, его нога приземлилась поверх ее. Гермиона слегка взвизгнула от боли, когда врезалась в Малфоя. Следующим в них влетел Джастин, и Малфою пришлось сделать шаг назад, чтобы сохранить равновесие. Он тихо охнул, выставил руку между ними, а потом схватил ее за локоть.

—…вините, — выдохнул Джастин что-то похожее на извинение.

Гермиона судорожно вздохнула, оттолкнулась от груди Малфоя и выпрямилась. Она чувствовала, как он пальцами сжал ее локоть, потом ослабил хватку, снова сжал, и, наконец, отпустил. Это было либо предупреждение, либо он делал так всякий раз, когда злился. Она знала, что в моменты злости он сжимал челюсть, а если был в ярости, то на виске начинала пульсировать вена.

Потребовалось немного времени, чтобы убедиться, что они полностью укрыты, после чего Гермиона легко ткнула обоих парней в ребра, давая сигнал двигаться к лестнице. Они замешкались на секунду, поэтому на короткое время стали видны ее кроссовки. По лестнице поднимались двое флиртующих студентов, но они, похоже, ничего не заметили.

Когда Малфой ткнул ее в бок, она подпрыгнула, но последовала за ним. Джастин на секунду отстал, она забыла его предупредить, потому что голова ее была занята придумыванием ужасающей мести Малфою, если он еще хоть раз так сделает. Она нашла руки парней и улыбнулась, потому что на этот раз подпрыгнул Малфой, почувствовав ее пальцы на запястье. С каждым шагом она тянула их за собой, и где-то на середине лестницы они пошли в ногу.

Гермиона удержалась, чтобы облегченно не вздохнуть, когда они дошли до верха лестницы. Джастин тяжело дышал. Она поморщилась, когда он ткнул ее в бедро, вынуждая схватиться за рукав Малфоя, чтобы тот замер.

— Здесь? — он прошептал это так тихо, что ее мозгу понадобилось время, чтобы понять смысл сказанного.

Гермиона опустила голову, облегчая спазм шеи, ладонями уперлась в согнутые ноги. Струйка пота стекла по виску, и она сделала глубокий вдох горячего воздуха. Вестибюль теперь казался больше, чем в первый раз, когда она вошла в него. Запретный лес представлялся чем-то на другом конце света.

***

Не меньше двух дюжин фестралов пробивалось сквозь деревья впереди них, чернильно-черная грива развевалась над скелетами в голубом сиянии луны. Первое, что заметила Гермиона, были их белые глаза, блестящие в темноте. Животные повернули головы, некоторые затрепетали крыльями, но ни один к ним не приблизился.

По коже Гермионы поползли мурашки, и она не могла определить, что стало их причиной: прикосновение Малфоя или то, что по ее позвоночнику пополз необъяснимый ужас. Малфой остановил ее, и она оглянулась. В темноте его кожа светилась бледно-голубым, он не отводил взгляда от созданий. Она не видела, чтобы он хоть раз моргнул.

— Подожди, пока они пройдут, — прошептал он.

— Пока кто пройдет? Я уже спрашивал вас обоих, на что конкретно вы смотрите…

— А потом сам же и ответил, — прошипел Малфой и убрал руку, когда убедился, что Гермиона не собирается идти. Она потерла кожу там, где он прикасался, раздраженная оставленным им теплом.

— Значит фестралы. Сложно было просто ответить? — Джастин сердито взглянул на Малфоя, а потом снова повернул голову к тому, что для него было всего лишь черными линиями деревьев и покрытой туманом землей. — Они разве не дурное предзнаменование?

— Заблуждение, — пробормотала Гермиона.

— Как нам понять, где видение, а где нет? Очевидно, они настоящие, учитывая, что я их не вижу, но… Думаю, принимая во внимание то, где мы находимся, нам стоит все считать настоящим.

— Если бы мы еще знали, где конкретно находимся, — чтобы звучать еще более раздраженным, Малфою не хватало всего лишь простонать.

Гермиона закатила глаза и плотнее закуталась в мантию.

— Говорилось, что цветы находятся на юго-западе леса.

— Не думаю, что хоть кто-нибудь заходил так далеко. —Джастин наклонил голову. — Или выжил, чтобы об этом рассказать.

— Нам следовало повернуть за тем перекрученным деревом, — снова Малфой.

— И мы бы наткнулись на огромное семейство голодных пауков, — огрызнулась Гермиона.

— Нам нужно было обойти поврежденные деревья, но понятно же, что это не могло откинуть нас далеко. Судя по заклинанию компа…

— Тем не менее, мы все же заблудились, — Малфой испытующе на нее посмотрел, но ее сердитый ответный взгляд утонул в темноте, когда облака закрыли луну.

— Который час?

— Как раз пора, — огрызнулась Гермиона и переступила через упавшее дерево, а потом бросила виноватый взгляд на Джастина. Он хмуро смотрел в сторону запада, поэтому не заметил.

— Кажется, ты говорила что-то о том, что достанешь карту? — спросил Джастин.

Гермиона взмахнула рукой.

— Я говорила про другое место. Не про лес.

— А, — под ногой Джастина хрустнула ветка, он тихо выругался и оглянулся. — Что за карта?

Гермиона замешкалась с ответом. Она была занята тем, что пыталась поправить Малфоя, когда тот повел на восток дальше, чем ей хотелось.

— Э-э-э… — Ну, ведь нет же ничего страшного, если они узнают! — Карта, которая в любое время показывает, где находятся люди в Хогвартсе.

— То есть у вас всегда была мантия и карта?

— Да, на протяжении нескольких лет.

— Как удобно, — протянул Малфой.

— Осторожно, Малфой. Кажется, я слышу в твоем голосе огорчение.

— От того, что Поттер был рожден с Феликс Фелицис вместо крови? Я не огор…

— Едва ли. У Гарри была жизнь, которой бы никто не позавидовал…

— И большинство не выбралось бы живыми и из половины ситуаций, в которые он попадал. А у Поттера все получалось. Ты…

— Да, это сговор. Мир против тебя и…

— Ну, в какой-то степени так, — сказал Джастин.

Гермиона что-то проворчала себе под нос, а Малфой издал какой-то низкий сердитый звук, напомнивший ей о животном.

Они попытались идти по диагонали в сторону юга, но были вынуждены отклоняться от курса каждый раз, как слышали, как что-то в темноте начинало подбираться к ним слишком близко.

Вой, вопли, стук копыт и ломающихся веток окружали их на разных расстояниях, и каждый из них оглядывался так же часто, как и смотрел перед собой.

Судя по заклинанию компаса, они сильно сбились, поэтому начала прокладывать свой путь через заросли и места с упавшими деревьями. Гермиона понятия не имела, сколько было времени, но, перелезая через поваленное дерево, она чувствовала напряжение в руках и ногах и понимала, что становилось слишком поздно.

Малфой тяжело посмотрел на следующее дерево, которое было в три раза шире обычного, и потянулся, чтобы за него ухватиться. С негромким ворчанием он подтянул себя наверх; предприняв три попытки, чтобы найти выступ, Джастин сделал то же самое. Подняв брови, Гермиона посмотрела на дерево и потянулась к нему.

Даже подпрыгнув, она не достала пальцами до верхней точки.

— Справишься? — спросил Джастин, лицо которого блестело от пота, когда он смотрел на нее, перегнувшись через толстую изогнутую ветку.

Посмотрев на него, она почувствовала, как и по ее лицу и спине течет пот, и откинула назад пряди волос, которые прилипли к ее коже.

— Я просто подлезу.

Она посмотрела на пространство между землей и деревом, а потом присела на корточки, Люмосом разгоняя темноту. Что-то пронеслось вдали — на нее смотрели пять крыс, начали выползать десятки жуков. Гермиона так быстро подскочила, что потеряла равновесие и отступила на два шага назад.

— Я передумала!

Джастин широко ей улыбнулся.

— Боишься нескольких ползунов?

— Не хочешь туда слазить? — спросила она и вскинула руки, когда ноги оторвались от земли.

Джастин, подняв палочку, левитировал ее на дерево.

— Не то чтобы. Только если там что-то очень…

— Хорошо, просто…

— …или редкое, но интересное. Тогда бы мог. Или…

— Вы двое там чай накрываете? Или собираетесь все-таки идти?

Гермиона коснулась ногой ветки, повернулась и широко раскрытыми глазами посмотрела на Джастина.

— Хорошо, просто…

— …пройти весь путь.

Джастин отвел руку в сторону, из-за чего заклинание перестало действовать. Гермиона вскрикнула, когда поняла, что ее быстро машущие руки не подарили ей внезапную возможность летать.

Она зажмурилась, ожидая удара, но дернулась и почувствовала невесомость.

Прерывисто дыша, она открыла глаза и сначала увидела на луну, просвечивающую сквозь сухие ветки, а потом перевела взгляд на размытое белое пятно перед глазами. Малфой смотрел на нее сверху вниз, уголки его рта подрагивали, а потом, когда она прищурилась, растянулись в ухмылке.

— Характерные черты Гриффиндора смелость или тупость? Хотя, если честно, я никогда не видел особой разницы, — Малфоя это все определенно очень веселило.

— Гермиона, прости. Я подумал, что ты хорошо ухватилась!

Она бы хорошо ухватилась, если бы Джастин рывком не закончил заклинание и не отправил ее тем самым лететь на землю. Ей следовало превратить камень в лестницу, а не позволять ее левитировать тому, кто не жестикулировал во время разговора. Он хотя бы снова заколдовал ее прежде, чем она ударилась.

— Джастин, просто переверни меня.

— Да, конечно. Я не… — Джастин замолчал, когда она ударила руками по дереву, защищаясь от удара головой. — Прости, угол.

— Просто останови заклинание прямо сейчас, Джастин, большое тебе спасибо! — Гермиона глубоко вдохнула, готовясь приземлиться, хихиканье Малфоя за спиной стало громче.

Она прочно встала на ноги, выпрямилась, ее колени слегка дрожали. Она снова откинула волосы назад, вытерла руки об одежду и повернулась к Малфою. В ту же секунду, увидев очертание его улыбки, она замерла, что, впрочем, не помешало ударить его в плечо.

Усмешка исчезла с его лица раньше, чем Гермиона успела осознать изменения в его настроении. Ей не хотелось отводить глаз от морщинок вокруг его рта, которые не замечала до этого, но она удовлетворенно фыркнула в ответ на его сердитый взгляд.

Он отступил от нее на шаг, слегка повернул лицо вправо, его зрачки были расширены. Она не понимала, в чем состояла необходимость так предупреждающе смотреть; в конце концов, у нее была палочка.

— Как ты думаешь, который сейчас час? — спросил Джастин отойдя от места, на которое приземлился и где стряхивал опавшие листья с нижней части брюк.

Малфой откинул назад волосы и основанием ладони вытер пот с виска.

— Раз уж вы закончили делать из себя посмешище, думаю, пора возвращаться.

— Возвращаться? — спросила она. — Мы не можем сейчас пойти назад. В любую минуту мы можем набрести на лунные сережки.

— Я согласен. Мы так далеко зашли, и думаю, со мной все согласятся, что нам не хочется потеряться здесь еще…

— Мы не потерялись, — буркнула Гермиона.

Она посмотрела на Малфоя, намереваясь продолжить перечислять причины, по которым они не могли повернуть назад, но слова застыли внутри, когда она увидела его оценивающий взгляд. Было что-то еще, что заставило сердце учащенно биться. Словно он ждал чего-то и был уверен, что она поймет это неправильно. Между ними была натянута тонкая нить возможности или доверия, и она вспомнила его беспокойство по поводу опоздания из-за… какого-то там дела, на которое он должен был являться к одиннадцати каждый вечер.

— Мы вернемся, — сказала она, взгляд Малфоя остановился где-то у нее над головой.

— Что? Почему? Гермиона, я тоже устал, но…

— Уже поздно, — ее разум пытался найти другое оправдание, когда на лице Джастина отразилось желание спорить. — Мы заблудились. На данный момент мы понятия не имеем, где лунные сережки или как долго нам придется возвращаться, если мы их найдем, но не будем знать пути назад.

— Значит, нам нужно их найти, а потом…

— Нет, это займет слишком много времени, и мы потеряем все, что соберем. Лучше вернемся и поищем карты.

Не то чтобы они очень сильно помогут, но вдруг на них что-то найдется. Она бы спросила Хагрида, если бы не была уверена, что он расскажет об этом Гарри.

— Еще карты? — спросил Джастин и посмотрел в сторону, откуда они пришли, и тяжело вздохнул.

***

— Мы не заблудились! — огрызнулась Гермиона, споткнувшись о камень.

Кто-то схватил за руку, помогая сохранить равновесие, и она удивилась, когда поняла, что это сделал Малфой. Она даже взглянуть на него не успела, он уже отдернул руку, отрицая любой инстинкт, который вообще заставил его так поступить. Ей казалось, что она упала бы на землю, не помоги он ей.

— Спасибо, — пробормотала она. Малфой ничего не ответил и посмотрел вперед на свет от люмоса Джастина.

— Не заблудись мы, к этому времени уже были бы в замке, — сказал Малфой.

Гермионе пришлось очень постараться, чтобы не засмеяться, когда он шарахнулся от раскачивающейся ветки, проскользив взглядом вверх-вниз по стволу дерева. Она посмотрела на Джастина, желая поделиться весельем, но тот был занят тем, что палочкой освещал куст.

— Джастин, мне нужен свет.

— Хорошо, — сказал он напряженно. Перевел Люмос на ее руку и сделал шаг в сторону, чтобы стать к ней ближе.

— Мы идем верной…

— Возможно, ты неправильно применяешь заклинание.

Гермиона растерянно посмотрела на Малфоя.

— Это заклинание первого курса, я не могу применять его неправильно.

— И, тем не менее, ты ведешь нас хрен пойми куда уже не один час, и…

— Так вышло из-за зарослей!

— О! — Его веселье могло бы ослабить напряжение между ними, если бы не сердитый взгляд, которым он наградил ее. — Конечно, это не только твоя ошибка….

— Не начинай снова эту чушь. Я сотни раз говорила…

— Грейнджер, ты любишь сгущать краски.

— И это я лицемерка? Ты ноешь с царапины, словно это смертельная рана!

— Я про это даже не заикнулся!

— Что? Скажи… — Гермиона склонила голову, когда увидела его дикий взгляд. — Чт…

Он сжал губы в тонкую линию, его рука зависла в воздухе на мгновение, а потом он схватил ее за плечо. Ее охватил ужас, когда она почувствовала тянущее чувство в желудке и глазами встретилась с серой сталью взгляда Малфоя. Обреченность, что она там увидела, никак не облегчила вспышку паники, но Джастин пальцами обхватил ее запястье, как только она коснулась его кожи.

Мир вокруг завертелся, и Гермиона закрыла глаза, пытаясь найти рукой хоть что-нибудь, за что могла бы ухватиться. По желудку прокатилась волна тошноты, но она поборола ее, делая глубокий вдох, наполняя легкие воздухом. Он вырвался мгновением позже, когда она спиной ударилась обо что-то жесткое, и в течение нескольких ударов сердца не могла втянуть кислород через зажатое паническим спазмом горло. Она моргнула и увидела высокий потолок, захрипела при следующем вдохе.

Ее запястье отпустили, и она, разжав кулак, в котором зажимала чью-то мантию, увидела нависающего над ней Малфоя. У нее даже не было времени оценить панику на его лице, как он уже поднимал ее на ноги. Она сжала палочку, но любая мысль о нападении исчезла, как только его костяшки скользнули от ее ребер к бедру.

— Что…

— Ш-ш, — он вытащил мантию-невидимку из ее сумки, а потом натянул поверх голов Гермионы и Джастина.

— Стена, — выдохнул он и подтолкнул их обоих.

Она могла бы посмеяться от того, как он, прыгая на одной ноге, снимал ботинки, но к телу прилил адреналин, и она могла думать только о том, как защититься от… чего-то. Лишь услышав, как камень заскрежетал о камень, они с Джастином побежали к дальней стене и присели на корточки, убедившись, что мантия их полностью скрывает.

— Это… — Джастин замолчал, когда перед его лицом возникла рука.

Гермиона так крепко сжимала палочку, что ногти впивались в кожу. Она попыталась привести дыхание в норму. Джастин говорил так, словно только что пробежал через весь замок, он скользнул влажной ладонью по ее руке. Гермиона чувствовала, как капли холодного пота стекали по разгоряченной коже лица и спины. Из-за этого ей пришлось часто моргать, чтобы не начало жечь глаза.

Малфой снял мантию и положил на кровать, подошел к шкафу, повесил на ручку за ремешок сумку.

— Малфой, ты только что вернулся? — прозвучал мужской голос со стороны стены в противоположном от них направлении.

Гермиона видела только его ступни.

— Да, несколько минут назад.

— Как-то слишком поздно.

— Комендантский час наступает в одиннадцать. Слишком поздно — это в одиннадцать часов и одну минуту.

Гермиона услышала тихое бухтение почти сформировавшихся в голосе Малфоя букв, но тот сдержался от их озвучивания.

— Нет, в таком случае это будет считаться опозданием, что нарушит правила твоего условного освобождения. Если из-за минутного опоздания ты желаешь вернуться в Азкабан, я с удовольствием тебя провожу.

В комнате повисла тишина, но Гермиона увидела, как Малфой сжал кулаки.

— Я вернулся вовремя, поэтому данный разговор бесполезен. Не будешь ли так добр уйти, я бы хотел лечь поспать. А если учесть, что любая попытка себе навредить, включая лишение сна, нарушит твои правила, я настоятельно тебе рекомендую мне не мешать.

Сначала было тихо, а потом мужчина сказал что-то еще, что заставило Малфоя снова сжать кулаки. Камни со скрежетом зашевелились, Джастин втянул воздух и постарался сделать все, что было в его силах, чтобы заглушить звук. В течение пяти ударов ее сердца где-то в районе горла стояла тишина, а затем Малфой повернулся и подошел к ним медленным и размеренным шагом.

— Ни слова! — сказал он тихо, открыл дверь рядом с ними и вошел в помещение.

— Все хорошо? — прошептал Джастин.

— Не было бы, если бы он был здесь сейчас, — она ожидала, что дверь захлопнется, но вместо этого она щелкнула за спиной Малфоя.

Джастин стащил мантию с головы, Гермиона принялась помогать, стаскивая ее с себя. Она несколько раз глубоко вдохнула более холодный воздух и начала обмахиваться. Джастин отер лицо рукавом, а потом посмотрел на Гермиону через отворот рубашки. Он посмотрел на дверь, за которой исчез Малфой, затем на стену, которая вроде как открывалась, но было непонятно где. Взглянул на нее и покачал головой, а Гермиона пожала плечами.

— У него комендантский час, — прошептала она, когда услышала, как в соседней комнате зашумела вода.

— Я понял. Как он перенес нас в Хогвартс? И зачем?

Гермиона покачала головой.

— Он знал… думал, что мы заблудились и… возможно, оказал нам небольшую услугу, — она откашлялась. — Как… я не знаю. У него мог бы быть портключ только с разрешения. Но зачем они дали ему портключ? Ведь они не ждут, что он опоздает. Он в курсе, что из-за этого его вышвырнут.

Джастин посмотрел на дверь.

— Может быть, они заставляют его приходить вовремя, чтобы убедиться, что он не попытается где-нибудь спрятаться.

Гермиона кивнула.

— Но мужчина вел себя так, словно Малфой почти опоздал.

— Возможно, они не хотят, чтобы Малфой знал, что у него есть портключ. Он выглядел удивленным, когда тот активировался.

Гермиона хмыкнула, вспомнив взгляд Драко прямо перед перемещением. Он реально выглядел удивленным.

— Но…

— По тому, как хорошо вы слышали все, что я делал в соседней комнате, должны были понять, что стены здесь тонкие. Из-за перешептываний вы выглядите по-идиотски. Хотя, я сомневаюсь, что вы ведете себя так постоянно только потому, что вам это нравится.

Гермиона сердито посмотрела на дверь.

— Ты знал о портключе?

Тишина. Знал он об этом или нет, на его использование точно следовало получить разрешение.

— Они могут узнать, что ты переместился не один, где портключ активировался или что он активировался возле…

— Я не знаю. Судя по тому, что он даже не пытался обыскать мою комнату, полагаю, это не так.

У Гермионы были и другие вопросы, но они повисли где-то в воздухе и забылись. Она внимательно посмотрела на дверь, а потом обернулась и изучила спальню, в которой находилась. Комната выглядела унылей, чем ее собственная. У одной стены располагался камин, у другой — небольшой шкаф, а возле третьей — кровать и прикроватный столик. Кровать была такой же маленькой, как и в других общежитиях, но на ней не было палантина. Белые простыни и наволочки, коричневое одеяло, черный сундук у изножья. Не было никаких знаков принадлежности к факультету кроме галстука, лежавшего на кровати. Самыми личными вещами была его одежда и чемодан. Никаких памятных вещичек, фотографий или какого-нибудь оформления.

Для кого-то, кто был настроен не оказаться в тюремной камере, он ничего не делал, чтобы его комната менее на нее походила.

— Мы в гостиной Слизерина? — спросил Джастин и провел пальцами по стене.

— Нет. Но мы можем быть в подземельях. Можно воспользоваться мантией, остановиться у твоей…

— Невозможно, — Малфой вышел из уборной. Он выглядел менее потным, чем Гермиона себя чувствовала. Челка была откинута назад, рубашка оказалась расстегнута на пуговицу больше, чем было разрешено школьными правилами. Его рукава были завернуты выше запястий, но Гермиона поймала себя на мысли, что этого было недостаточно для того, чтобы показать шрам от Темной метки. На его запястье виднелась то ли родинка, то ли пятнышко грязи.

— Ты о чем? — спросил Джастин, а Гермиона опустила глаза на туфли, когда поняла, что рассматривала Малфоя слишком пристально. Так получилось, потому что ей редко удавалось оказаться к нему слишком близко, не отвлекаясь при этом на его язвительные или грубые слова. Новое всегда было ей любопытно.

— Дверь опечатана.

— Ты не можешь ее открыть? — спросила Гермиона.

— Я не пытался, но если ты хочешь сорвать сигнальные или защитные чары, я уверен, что ты найдешь недостаточную отмазку, когда появятся авроры.

Гермиона пристально посмотрела на Малфоя, ощущая, как от страха внутри все похолодело.

— Насколько сильные заклинания? — Малфой посмотрел на нее как на идиотку, она едва сдержалась, чтобы не кинуться на него. — До какого времени мы здесь застряли?

— Защита перестает действовать в пять.

— Утра? — прохрипел Джастин. — Аврор сам приходит, чтобы их снять? Или они сами по себе перестают работать?

— Если это делает аврор, он не заходит.

Малфой чувствовал дискомфорт. Он встал между ними и сундуком, который, вероятно, был самой личной вещью в комнате. Вся его поза была оборонительной.

— А вдруг защитных заклинаний нет? Ты уже пытался выходить? Возможно, они просто хотят, чтобы ты так думал. Как когда говоришь, что сделаешь что-то опасное, чтобы заставить кого-то что-то не делать. Ты этого делать не собираешься, но сама угроза повлияет на того, на кого она направлена.

Гермиона посмотрела на Джастина, покачала головой, и оторвала руку от стены.

— Там определенно есть защитные заклинания.

— Тогда… я сплю в ванной. Или ты хочешь? — Джастин вопросительно на нее посмотрел, когда она нахмурилась. — Малфой, у тебя есть запасные одеяла или подушки?

— Нет.

— Похоже, использовать магию, чтобы что-то трансфигурировать, мы тоже не можем? — спросил Джастин.

Малфой ответить не потрудился. Гермиона неловко переступила с ноги на ногу. Ей не хотелось сегодня спать в комнате Малфоя, даже если и на полу как можно дальше от его постели. Она не понимала, как ее жизнь дошла до того, что это стало ее реальностью. Сон — самое уязвимое время для человека, и хотя Малфой не воспользовался ни одной возможностью, чтобы показать себя злодеем, она все еще считала его опасным.

Конечно, он бы ничего не сделал. Помимо ее убеждения, что он оставил свою прежнюю жизнь где-то в дыму Большого зала после Битвы, он не рискнул бы всем, попытавшись напасть на нее во сне. Хотя сейчас он выглядел так, будто мог. Она была рада, что Джастин оказался здесь — было бы куда сложнее, будь она одна. Особенно, если бы не схватила его в лесу, сейчас ей бы пришлось переживать за него без возможности помочь вернуться в замок.

Наверное, ей стоило поблагодарить Малфоя за то, что он забрал их, даже если из-за этого они и застряли в этой комнате. Она искоса на него посмотрела, а потом тихонько хмыкнула.

Или нет.

— Можем использовать мантии, — мягко сказала Гермиона и начала расстегивать одежду, но застряла уже на первой пуговице. Из-за взгляда Малфоя ей казалось, что снять мантию значило снять слишком много.

— Гермиона, ну, не знаю. Ты вечно просыпаешься в чьей-то спальне.

Ее зрачки расширились, а Малфой издал странный звук, который она расценила как сдержанный смех. Джастин смотрел то на нее, то на Малфоя и слегка улыбался, словно пытаясь понять шутку. Гермиона выставила палец в сторону Малфоя и многозначительно на него посмотрела, ее щеки горели.

— Он не это имел в виду!

— Чт… Нет-нет! — Джастин поднял перед собой руки, качая ими и головой в унисон.

— Вот такого точно не ожидаешь. Просыпа…

— Малфой, закончишь предложение, и я тебя покалечу!

***

Гермиона проснулась окоченевшей и со сведенными судорогой мышцами; шею защемило, что мешало двигаться.

Она сделала глубокий вдох и беспокойно посмотрела на змей посреди комнаты. Пощупала пол в поисках выпавшей палочки, когда те начали переползать друг через друга.

Она быстро выпустила оглушающее заклятие, что не возымело никакого эффекта. По крайней мере, она убедилась, что это видение.

В комнате не было окон и нельзя было понять, который час, но ей казалось, что она находится здесь уже несколько дней. Сняв с груди раскрытую книгу, она положила ее рядом, тем самым организовав рабочую зону в тусклом свете потухающего огня. Она пыталась не спать, но вчерашний день был изматывающим, и она уснула где-то на сорок второй главе текста по астрономии.

Она поднялась на ноги, ее колени слегка дрожали. Спать лежа на полу, видимо, было бы удобней, чем сидеть на нем и опираться на стену. Она надеялась, что шея, спина и пятая точка перестанут болеть до того, как ей придется сидеть на занятиях целый день.

Внимание привлекла пара блестящих глаз, и она посмотрела на кровать.

На секунду ее охватила паника, но потом она вспомнила, что змей на самом деле в комнате не было. Если бы они были настоящими, ток крови в руке Малфоя был бы нарушен. Если бы он это чувствовал, он бы уже проснулся. Похоже, его выводы после укуса скорпиона оказались точными.

Гермиона поежилась, подняла мантию и накинула на плечи. Малфой спал в штанах и футболке с длинными рукавами, и ей хотелось знать, всегда ли он подобным образом одевается ко сну или поступил так из-за чужого присутствия. Одеяло накрывало его до талии, майка задралась. Гермиона увидела обнаженный низ живота, а свет от камина поймал полоску золотистых волос в центре.

В подобном разглядывании было что-то слишком интимное. Она перевела взгляд к его лицу и почувствовала себя еще более странно. Волосы лежали в разных направлениях, а выражение было расслабленным. Оно было мягче, чем когда он напускал на себя притворную скуку и апатию, и Драко никогда ранее не выглядел таким досягаемым.

Гермиона взглядом проследила линии света и тени на его лице. Во сне его глаза под веками двигались взад-вперед. Длинный и слегка вздернутый нос, линия скул. Рот был слегка открыт, а губы казались мягкими и полными — нижняя чуть больше верхней. Во сне его подбородок не казался таким заостренным, но, возможно, так казалось только из-за угла обзора или если не смотреть одновременно на сильную линию челюсти. Она могла припомнить лишь несколько случаев, когда бы он не сжимал челюсти.

Гермиона чувствовала, что нарушает его личные границы. Она сомневалась, что многие видели его таким уязвимым, но не могла оторвать глаз. Во сне он казался настолько другим — без всех этих стен и сооружений, которые возводил вокруг себя днем. Она не могла найти ни единого признака ненависти или злобы, или того мальчишки, который однажды гордился тем, что Волдеморт знал его имя.

На мгновение она вспомнила его лицо часами ранее: его глаза закрыты, на лице широкая улыбка, а на щеках легкий румянец.

Она пыталась представить, что ему снится. Был ли это один из тех снов, что видит и сама, от которых просыпается посреди ночи в поту и страхе и тянется к палочке.

Гермиона резко подпрыгнула от скрипа за спиной, до смерти испугавшись. Ей потребовалась секунда, чтобы вернуться из раздумий, собраться с мыслями и вспомнить, что в ванной спал Джастин. Повернула голову в сторону Малфоя, чувствуя вину и тревогу, словно он только что поймал ее, пока она копалась в его вещах. Его глаза были по-прежнему закрыты, но больше не двигались под веками, и у Гермионы появилось ощущение, что он больше не спал.

Стрелка на часах рядом с его кроватью двинулась ближе к отметке «Завтрак», и она поняла, что дверь уже должна быть была открыта. Она быстро собрала вещи, избегая смотреть на Малфоя и раздумывая, действительно ли он на нее смотрел или это лишь плод ее воображения. Оставила короткую записку, положив ее на край кровати.

Зайдя в ванную, обнаружила храпящего Джастина. Ей пришлось четыре раза трясти его за плечо, чтобы дождаться ответа.

— А… что?

— Джастин, — прошептала она. — Вставай.

— Да, — он повернулся к ней спиной, она издала раздраженный звук и сильнее потрясла его.

— Джастин, нам пора.

Он с шумом вдохнул, поднял голову, а потом начал трепыхаться в ванной словно рыба, выброшенная на сушу. Гермиона съежилась от громких скрипов и ударов, пока он наконец не улегся на спину в тесном пространстве, приподнявшись на локтях.

— Что такое?

— Ничего. Нам просто нужно уйти, пока замок не проснулся. — Если Джастин еще не всех разбудил своим представлением в ванне.

— Хорошо, хорошо, — сказал он и снова опустился на дно.

Гермиона немного подождала и увидела, как его веки закрылись.

— Джаст…

— Я встаю!

Гермиона закатила глаза, когда он, наконец, сел. Быстро запихнула вещи в его сумку и отдала ему, когда он выбрался из ванной.

— Спасибо.

Она хмыкнула и пригладила волосы, а потом вытащила его из ванной. Когда они выходили, она ожидала встретиться с пристальным взглядом Малфоя, но Драко по-прежнему лежал в кровати. Его глаза оставались закрытыми, но теперь она могла уловить разницу между его состояниями сна и бодрствования. Ее взгляд на мгновение упал на голый участок кожи на животе, но она резко отвернулась и, ускорившись, зашагала к выходу.

— Это было весело, — прохрипел Джастин.

Гермиона подождала, пока каменная дверь закроется за их спинами.

— Лучше, чем я ожидала.

— Ты ожидала, что мы заблудимся?

Она окинула его ледяным взглядом, и они двинулись по коридору.

— Мы не заблудились.

— Ладно, — кивнул он. — Просто ошиблись направлением.

Она ударила его по руке, он засмеялся, а ей пришлось подавить ответную улыбку.

========== Глава 8 ==========

— Гермиона, ты в порядке?

Гермиона подняла глаза на звук сонного голоса и увидела Луну, с недоумением смотрящую на нее.

— Спина болит. Я плохо спала.

— Не твоя вина. Важно, чтобы у каждого было правильное спальное место. Птицы не спят на земле, и флитфертеры не спят ни на чем, кроме как на шерсти оборотня, даже не смотря на то, что большая их часть погибает в поисках достаточного для гнезда количества.

Гермиона покосилась на нее, кивнула и потерла поясницу.

— Да. Но у людей не всегда есть матрасы.

Она подумала, что это как раз то, что и сказала Луна.

— Может быть, ты не рождена, чтобы спать на матрасах. Мой дядя спал на ветках. Все думают, что должны что-то делать только потому, что так делают остальные. Не значит, что это же правильно для тебя.

— Да нет, Луна, матрасы мне очень даже подходят. Я просто спала в неудобном положении.

Гермионе не хотелось разбираться, если Луна покажется у ее двери с охапкой веток.

В теплице было тише, чем обычно, и большинство смотрело на гриффиндорцев. Она взглянула на Дина, и он кивком подозвал ее к себе. Гермиона начала протискиваться сквозь студентов, бормоча извинения тем, кого неизбежно касалась. Луна продвигалась в тесном пространстве словно воздух, но определенно доставляла больше неприятностей, чем Гермиона, когда копалась у всех в волосах.

— Что случилось? — спросила Гермиона у Дина, заметив, что все гриффиндорцы стояли вместе в первый раз за год.

— Ты не читала записку? Она висит во всех общих комнатах.

— Я была занята учебой.

— Это хорошо, потому что Спраут не будет проводить разбор каких-либо экзаменов на этой неделе. Кто-то украл растения из теплиц, так что все занятия придется заниматься тем, что выращивать новые.

Гермиона сразу же ощутила чувство вины, прикусила губу и оглядела поникшие лица сокурсников.

— Все думают, что это сделали гриффиндорцы?

Технически, это сделал хаффлпафец и слизеринец, но в Хогвартсе не было ни одного человека кроме них троих, кто бы мог поверить в такую компанию.

— Да. Не переживай об этом. Уверен, у тебя все под контролем.

— Можешь взять мои конспекты, — быстро сказала она. — Все могут воспользоваться моими записями.

Ее поведение было слишком очевидным, если даже Луна видела ее насквозь. Но опять же, Гермиона считала, что Луна видела многое из того, что не видели другие.

— Было бы здорово, Гермиона. Спасибо.

Дин сердито посмотрел на парня в противоположной от них стороне, который не отводил от них взгляда и делал угрожающие движения лопатой.

— М-хм, — широко улыбнулась она всем, кто стоял вокруг, но когда подозрение только усилилось, она быстро принялась изучать землю так, словно открыла что-то новое.

***

Гермиона вскинула голову, когда услышала стук в дверь.

— Черт, — прошептала она и потянулась, открывая сундук.

Она сложила внутрь все ингредиенты для зелья так быстро и осторожно, как только было можно, а потом наложила дезиллюминационные чары накотел в камине. Когда в дверь снова постучали, она заперла на два оборота сундук и потерла ладони, избавляясь от блестящих останков Угроба.

— Да-да, один момент! — крикнула она, проверяя еще раз, чтобы нигде не лежало ничего подозрительного.

Тишину прорезал крик, из-за чего Гермиона замерла всем телом. Следом еще один, а после несколько голосов влились в общий крик. Они прорвались через тот неясный страх, который ввел ее в ступор, Гермиона кинулась к двери и распахнула ее.

Джинни смотрела на нее широкими, полными слез глазами и тяжело дышала. Ее мантия была разорвана, через всю щеку проходил порез, из которого по ее мертвенно-бледной коже текла кровь.

— Ох…

Из коридора послышалось еще два крика.

— Пожиратели смерти, — выдохнула Джинни, и Гермиона отпихнула ее и побежала в общую комнату.

Она услышала стук шагов Джинни за несколько секунд до того, как крик стал громче. Трое студентов бежали по винтовой лестнице, на каждом виднелись разводы крови. Гермиона чувствовала, как сердце норовило выпрыгнуть из груди и горла, все тело вибрировало от каждого удара.

Она потянулась, чтобы схватить за руку Тимоти Мэлсона, шестикурсника, мантия которого была наполовину разорвана.

— Приведи учителей, — прошипела Гермиона и выпустила его дрожащую руку, а потом понеслась наверх.

Несколько разных планов начинали с трудом формироваться в ее голове, но она знала только одно — она не могла ждать. Скоро появятся учителя, и сколько бы там ни было Пожирателей, она должна их сдержать. Хотелось бы надеяться…

— Помогите! — кто-то взвизгнул. — Помогите! Помо… — мольба сменилась булькающим звуком, и раздалось еще больше криков.

Она распахнула дверь и трясущейся рукой выставила вперед палочку. В комнате было только шесть Пожирателей, четверо студентов извивались на полу. В ее ушах звенело от их криков, и эти звуки отзывались дрожью под кожей. Черил Шепард была пригвождена к стене, по которой за ее спиной стекала ее кровь. А Оуэн Райли отчаянно цеплялся за края камина, чтобы его не пропихнули в бушующее пламя.

Гермиона выпустила блокирующее заклинание, когда в нее полетели три проклятья, разорвавшие защитный купол вокруг нее огненно-оранжевым и темно-синим. Пожиратель, что был к ней ближе всего, вскочил с пола и отпустил кого-то, кого Гермиона не могла узнать — нос у парня был вдавлен в покрытое кровью лицо, а перекошенная нижняя челюсть болталась.

Гермиона взмахнула палочкой в сторону Пожирателей смерти в ответ на их поднятые палочки. Среди криков ужаса и боли она могла слышать, как те скандировали: «Убей ее, убей ее».

— Петри… — начала Гермиона.

— Гермиона?

Она подавилась на полуслове, из-за маски услышав голос Лаванды, и дернулась вправо, когда в нее полетело очередное проклятие.

— Гермиона? Ты в порядке? — Это была Джинни, но голос раздавался из-за другой маски, а не от нее самой.

Гермиона обвела палочкой всю комнату и увидела восемь палочек, направленных на нее, и трех Пожирателей, подходивших к ней. Или… или… Гермиона начала задыхаться, и рука с зажатой в нее палочкой затряслась сильнее.

— Может, нам стоит уйти? — прошептал парень с раздавленным носом, его нижняя челюсть закачалась, когда он посмотрел на девушку, что до сих пор билась в конвульсиях.

Желудок Гермионы скрутило, тошнота подступила к горлу, обдавая кислотным покалыванием. «О боже, о боже». Слезы щипали уголки глаз, но она их смахнула.

— Убей ее! — закричал кто-то.

— Помоги мне, помоги…

— Пожалуйста, стоп-стоп-стоп!

— Дай угадаю, ты хочешь найти того, кто украл все растения из теплиц, или собираешься проклясть всех нас?

У Пожирателя смерти, чья рука держала Джимми Пикса за горло, был голос Ромильды Вейн.

— Вы семикурсники и второгодники просто осатанели из-за всего этого.

— О, Мерлин. Гермиона, ты меня напугала!

Лаванда… Пожиратель смерти… Лаванда сказала, видела окрашенную кровью маску, когда он осклабился.

— Никто не знает, кто это сделал. И никто не признается.

Еще пару мгновений Гермиона размахивала палочкой, а потом уронила куда-то в сторону и тяжело сглотнула, подавляя рвоту. Она оторвала взгляд от бардака перед собой, закрыла глаза в надежде, что, когда их откроет, все исчезнет. Тяжелым грузом на дно желудка опустился холод, и она не могла остановить вереницу мыслей в голове.

Это было невозможно. Или нет?

Гермиона оглянулась через плечо на Джинни, на лице той было больше порезов, чем прежде.

— Они Пожиратели смерти, Гермиона! — закричала Джинни, а Гермиона сильно замотала головой.

— Я предложил два галлеона, но никто их не взял. Даже за то, чтобы признаться.

«Уйди, уйди, уйди, бежать, уйди». Гермиона подняла руки на уровень плеч, но сразу уронила их, ей отчаянно хотелось закрыть уши и не слышать криков.

— Мне нужно идти учиться, — выдавила хриплым голосом.

Она огибала углы общей гостиной так быстро, как только могла. В коленях чувствовалась слабость от тяжести случившегося. Что бы не случилось. Когда она вывалилась через проем за портретом, ее трясло, первым желанием было бежать.

Она бросилась вниз по коридору, потом пробежала семь лестничных пролетов, перепрыгивая через пустоты. Перед глазами стояло кровавое месиво и пытки, которые остались позади, и Пожиратели смерти, приближающиеся и говорящие голосами ее сокурсников. Она пыталась выбросить все это из головы вместе с воспоминаниями летящих проклятий, света факелов Хогвартса, отражающегося от масок, и красных глаз над маниакальной ухмылкой, когда он провозгласил себя победителем, считая Гарри мертвым.

Гермиона распахнула двери библиотеки, и те ударились о каменные стены.

— Мисс Грейнджер!

— Простите, — выдохнула она, хватаясь за бок, когда каждый вдох начал обжигать горло.

Ей нужно было вести себя тихо, ведь она была в библиотеке. Она была в библиотеке после того, как Гарри убил Волдеморта, и они победили в войне. Она была в библиотеке, потому на Хогвартс снова наложили защитные чары, и Пожиратели смерти не могли больше попасть в замок. Она была в библиотеке, потому что должна была встретиться с Джастином и Малфоем и обсудить видения. Ложные, ненастоящие, сотворенные созданием видения.

Гермиона замедлила шаги до нормального темпа и направилась к стеллажам, почти не обращая внимания на снующих туда и сюда студентов и их перешептывания за спиной. Она оглянулась, ожидая видение раненой Джинни, но там ничего не было.

Их стол был пуст. Гермиона остановилась в конце ряда, перевела дыхание, и начала искать всему логическое объяснение. Так, хорошо, это были создания. Видение постучало…

Она открыла глаза, услышав шарканье, и подскочила, встретившись взглядом с серыми глазами. На лице Малфоя читалось, что он не хотел задавать вопрос, но был должен, и знал, что не захочет услышать ответ, так что ему следовало придумать способ, чтобы избежать этого. Гермиона не собиралась позволить ему сделать хоть что-то из задуманного.

— У нас проблема. Большая и серьезная проблема! — она не могла убрать нотки истерики из голоса, когда сделала шаг ему навстречу. — Они все выглядели настоящими! Раньше оно прыгало на людей, ползало по ним, но никогда не меняло их внешность…

— О чем ты говоришь?

— Пожиратели смерти!

— Ш-ш! — прошипел он и посмотрел куда-то поверх ее головы.

— Они все были Пожирателями смерти! — она прошептала в ответ резким голосом, высота тона повышалась с каждым словом. — Никто из них не был на себя похож! Раньше по ним ползали жуки, их кусали животные, но они всегда оставались собой. Единственный раз, когда…

Малфой схватил ее за руку и дернул за стеллажи.

— Приглуши чертов голос, Грейнджер.

– …Невилл, и у него получилось сделать это, потому что это был ненастоящий Невилл. Но в этот раз видения казались… Нет-нет, словно видениями были люди! Одни выглядели как Пожиратели смерти, другие были мертвы, некоторых пытали или… — она неистово размахивала рукой перед лицом, — с челюстью, он висел, и вся эта кровь. Они…

— Грейн…

— Я не могла понять! Пока они не заговорили! Я почти прокляла их всех! Потом были крики, и я все слышала: «Убей ее, убей ее», — она спиной ударилась о деревянную панель в конце стеллажей, Малфой пальцами впился в ее плечо.

— Весь этаж тебя слышит, — прошептал он сквозь зубы.

— Но моя палочка, Малфой… моя палочка была направлена на Лаванду, — ее глаза на секунду затуманились, а потом снова сфокусировались на его жестком взгляде. — Нет, она на себя не была похожа. Было так, словно видение приказывало мне сделать это! И я не могла провести грань! Я не могла понять, все было по-настоящему или нет. Ты понимаешь? — Гермиона выдохнула. — Ты… Оно пыталось заставить меня убить человека! Я даже реальности не могу доверять! Я даже своему собственному разуму доверять не могу! Это…

— Нет, ты не можешь, когда позволяешь себе слететь с катушек… — Гермиона покачала головой, пытаясь сделать шаг вперед, но Малфой был слишком близко. Он полностью заполнял ее личное пространство, каждый раз, покачиваясь, она касалась его бедер своими. Но единственное, чего ей хотелось, — бежать. Ей нужно было выработать всю хаотичную энергию, что кипела внутри.

— У этого есть цель, Малфой! Оно не просто показало мне страх, оно заставило людей выглядеть тем, чего я боюсь, для того чтобы я могла их убить! Или хотя бы ранить…

— Прек…

— …оно могло бы просто создать видение в любом месте, чтобы я его увидела! Зачем накладывать это на людей? Как такое вообще возможно? Я видела, как в меня летели проклятия, я видела кровь и пытки, и даже когда они говорили, я видела Пожирателей, которые пытались атаковать…

Гермиона вдохнула через нос, рука Малфоя, закрывавшая ей рот, оказалась теплой, а пальцы на щеках — холодными. Его глаза блестели, как драгоценный камень; она стояла так близко, что смогла разглядеть синеву, что разрывалась вокруг радужек. Если бы его лицо находилось еще ближе, ей бы пришлось скосить глаза, чтобы сохранить зрительный контакт. Его бедра были рядом с ее, и хотя его пальцы крепко обхватывали ее щеки, большой палец легонько поглаживал угол челюсти.

Он молча смотрел на нее, пока ее дыхание не выровнялось, и она принялась считать, сколько раз он сжал зубы, успокаиваясь. Ее сердце не переставало бешено колотиться.

— Если продолжишь кричать о крови, пытках, убийствах, Пожирателях и видениях, которые пытались заставить тебя убивать, гарантирую, сюда начнут сбегаться толпы. Прямо сейчас можешь начать перечислять запасы своего банковского хранилища в пользу Мунго.

Гермиона кивнула, на секунду закрыла глаза и уперлась руками в грудь Малфоя. Какая-то отдаленная часть ее сознания узнала теплую твердость под ладонями и текстуру рубашки. Он не двигался, его брови были подняты. Она бросила на него нетерпеливый взгляд, схватила запястье и оторвала руку от своего рта. Ладно, она была немного… громкой, но сейчас достаточно успокоилась и больше не будет безумно кричать.

— Мы изучаем рыбу!

Гермиона и Малфой подпрыгнули, когда услышали голос Джастина справа. Паника снова начала нарастать в груди Гермионы, когда она увидела Джинни, стоявшую перед Джастином. Или… возможно, Джинни. Напряжение в груди Гермионы давило все больше, часть ее хотела кричать или плакать от того, что она не могла увидеться с ней и узнать наверняка.

— Я хотела проклясть его, но потом увидела в твоей руке палочку, которую ты не использовала, — медленно сказала Джинни.

Гермиона изучающе на нее посмотрела. То, что все трое могли ее видеть, ни о чем не говорило, но судя по тому, что рука Джастина лежала на плече Джинни, это на самом деле была она.

Гермиона вспомнила Мэлсона на лестничном пролете, но это и правда мог быть он, видением были лишь кровь и порванная одежда. До этого им никогда не удавалось притронуться к видению.

— Мы работаем над проектом по углубленному маггловедению, — сказал Джастин.

Джинни все еще не отводила глаз от Гермионы.

— Ты не изучаешь этот курс.

— Малфой изучает, — в голове у нее мелькали различные варианты отговорок. Джинни могла бы устроить много шума, крича об опасности по всем пунктам, тревожащим Гермиону. — Мы помогаем с проектом, так как мы с Джастином магглорожденные.

Малфой слабо вздохнул и сделал еще один шаг назад. Ему не понравилась отговорка, и она пыталась понять, это из-за того, в какое положение она его ставила, в каком свете он представлялся, или из-за того, что он считал ее недостойной. Возможно, все вместе.

— Мы разыгрывали сценку, — выпалила Гермиона.

Брови Джинни подскочили вверх, Джастин многозначительно посмотрел на потолок, а Малфой простонал.

— Маггловская сценка, — сказал Джастин. — Недавно поставленная. Клодом Хилхоппером. Она об опасности маггловских наркотиков. И науке. И о сокращении общества из-за… классовых войн. Которые, как ты знаешь, связаны с чистокровными и магглорожденными. Хотя, ты и не знаешь, ведь ты чистокровная. И именно поэтому мы помогаем Малфою. Потому что он также не знает.

Казалось, Малфой был в секунде от того, чтобы ударить себя ладонью по лбу, а Гермиона постаралась не морщиться.

— Он попросил? — Джинни злобно посмотрела на него.

— Да, — сказал Джастин.

— Мы предложили, — одновременно с ним ответила Гермиона. — Малфой сначала отказался, но неделю спустя спросил, было ли предложение еще в силе.

Джинни скрестила руки, качнула бедрами влево, и в голове Гермионы возник образ Молли.

— То есть вы оба предложили помощь Малфою, когда даже не знали…

— Постановка была идеей Джастина. — Боже, она ненавидела врать. У нее плохо это получалось, и Джинни знала это, но она уже не могла остановиться. — Профессору нужно было что-то необычное на конец курсового проекта, и он спросил меня, не хотела бы я помочь нескольким студентам с идеями. Я спросила Джастина…

— Звучит весело.

Гермиона посмотрела на него, надеясь, что он мог прочитать в ее взгляде «заткнись, заткнись».

— Я помогла Забини с работой по маггловским войнам несколько недель назад. Когда мы с Джастином занимались в библиотеке, то увидели, что Малфой искал что-то в секции с книгами по углубленному маггловедению…

— Я всегда хотел сделать сценку, — сказал Джастин. — И…

— Вы шутите, — медленно сказала Джинни. — Ты…

— Не…

— Да, — вмешался Малфой, сделав шаг к ним и игнорируя взгляды, которые посылали ему Гермиона и Джастин. — Мы с Финч-Флетчли были в паре на углубленной гербологии две недели назад, встречались, чтобы обменяться конспектами после того как, — Малфой пристально посмотрел на Джастина, — его оплошность стоила нам записей за несколько недель. Грейнджер, конечно же, не могла позволить малышу хаффлпаффцу пойти одному на встречу с большим злодеем-слизеринцем.

Джинни перевела ледяной взгляд на Джастина.

— Почему ты не взял конспекты у меня или Гермионы? Мы обе изучаем углубленную…

— Не то, чтобы тебя это касается, Уизли, но некоторые записи относились к проекту, — Малфой пренебрежительно посмотрел на несуществующее пятно на своей мантии и потер его. — Или тебе не нужно было объединяться с кем-то две недели назад? Они просто добавили приписку углубленная к твоему расписанию, чтобы ты могла казаться умнее, а на самом деле у тебя другой учебный план?

Похоже, хорошая ложь означала приблизиться к правде настолько близко, насколько это возможно. Гермиона была бы впечатлена, если бы не обеспокоилась тем, что Драко также хорошо мог врать ей, или тем, что он вел себя столь обыденно, встретившись с ненавистью Джинни.

Джинни подняла палочку, и сделала два предупреждающих шага в его сторону.

— Я прокляну…

— Джинни, у тебя будут проблемы, — прошептала Гермиона и ступила к ней.

— Это будет того стоить. Что они мне сделают? Скажут, чтобы я больше так не поступала. Он Пожиратель, они не станут…

— Перестань, — тихо сказала Гермиона и схватила Джинни за запястье. Джинни посмотрела на нее тем взглядом, от которого более слабые люди поспешили бы скрыться, но Гермиона имела дело с вещами похуже, чем горячий нрав Джинни. — Ты…

— Почему ты не делала ничего, когда он рукой закрывал тебе рот? Почему…

Гермиона вздрогнула. Она сама не знала точно, почему не отпихнула его. Было что-то успокаивающее в его каменной твердости, ведь прежде он вызывал в ней лишь ярость. Он был холоден, собран и сдержан, она могла на этом сосредоточиться и отзеркалить в тот момент, когда она готова была взорваться.

И не было ни одного способа объяснить это Джинни.

— Мы спорили. — Она замешкалась, придумывая, что соврать, и понизила свой голос. — Я хотела посмотреть, сделает ли он хоть что-то. Я хотела, чтобы он что-то сделал. Потому что если бы сделал… — Она посмотрела на Малфоя, а тот ответил ей пустым взглядом. — И это единственная причина, по которой ты можешь напасть на него, Джинни. Ты выше этого.

Гермиона толкнула вниз руку Джинни с палочкой, и та больше не пыталась ее поднять.

— Он делал многое, чем это заслужил.

— Он был ребенком. Все мы…

— В прошлом году? — фыркнула Джинни.

— Не делал, — сказала Гермиона, а Джинни удивленно на нее посмотрела. — Он никак не мешал нашей стороне после того, как впустил Пожирателей. И пусть это было трусостью, но ты не можешь наказывать человека за то, что он ничего не делал. И именно поэтому он вообще здесь.

Джинни прищурила глаза в осуждении, и это волновало Гермиону куда больше, чем ее злость.

— Ты его защищаешь? Ты…

— Я защищаю свои моральные принципы, которые…

— Чушь! Ты защищаешь его! Если бы он не впустил Пожирателей, Дамблдор был бы жив, Хогвартс бы не захватили и…

— Мы не можем этого знать. Дамблдор понимал, что Малфой…

— Он не знал, что на подходе были Пожиратели смерти! По какой-то причине он думал, что Малфой передумает… — Джинни закатила глаза.

— Он и передумал, — сказала Гермиона. — Гарри…

— Ах, ну да, он передумал! Он…

— И Дамблдор не договаривался бы со Снейпом, если бы не…

— Если бы Снейп не принял на себя Непростительное заклятие, а Дамблдор не решил попрощаться с жизнью…

Гермиона покачала головой.

— Это не имеет никакого отношения к Малфою.

— Это имеет прямое отношение…

— …относящееся к Волдеморту, — сказала Гермиона. — Волдеморт. Он виновник всему. Другие люди помогали ему, но особенно…

— Поверить не могу.

— Война окончена. Мы не можем… — Гермиона прервалась на полуслове, когда Джинни откинула голову так, словно получила пощечину.

Джинни трижды открыла и закрыла рот, и Гермиона уже была готова, что ее проклянут, но она молча развернулась. Гермиона смотрела вслед Джинни, которая стремительно выбежала из библиотеки, и грудь сдавило чувство вины. Она знала, почему Джинни так реагировала, она понимала, и сама иногда чувствовала то же самое. Но Гермиона так сильно боролась с ненавистью, что не могла позволить себе утонуть в собственных чувствах.

Может быть, и стоило бы. Или хотя бы ей следовало поддержать Джинни, чтобы та не чувствовала себя одинокой. Скорее всего, Джинни пришла в библиотеку, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, а Гермиона спорила с ней, защищая Малфоя.

— Малфой ушел, — прошептал Джастин.

Гермиона схватилась за голову и закрыла глаза.

***

Гермиона и Джастин напряглись, когда кто-то дернул дверную ручку. В голове начали мелькать возможные оправдания, пока не показалась светлая макушка. Малфой быстро проскользнул в комнату и плотно закрыл за собой дверь, а Гермиона снова открыла книгу.

— Мы рассматриваем карты Запретного леса, — сказал Джастин, сдвинув стопку книг к краю стола и постучав по ним. — Мы решили, что соединим их все в одну. Многие отличаются данными, но если на большинстве из них написано, что медеведьклоп-кровососы гнездятся ближе к востоку, и, судя по всему именно так и есть, мы отметим это на восточной части карты.

Гермиона подняла глаза, когда повисшая тишина стала некомфортной.

Малфой пристально смотрел на нее, и было что-то в его почти пустом выражении лица, что она не могла определить. Она посмотрела на него в ответ, но он опустил глаза под ее любопытным взглядом, а когда поднял снова, их выражение стало куда менее проницательным. Она прочистила горло, вспомнив про спор, который он слышал в библиотеке. Она не могла до конца понять, почему к кончикам ушей начало приливать тепло.

— Все, что я понял из твоей безумной болтовни, видения были реальными людьми?

Жар начал распространяться по ее щекам, и она вспомнила его широко открытые и немигающие глаза поверх его руки. Возвращаясь в воспоминания, ее паника казалось унизительной, особенно тогда, когда она сорвалась на него.

— Они стали людьми. Словно приклеились, и хоть люди были настоящими, видения — нет. Одни выглядели как Пожиратели, а другие казались сломленными, подвергшимися пыткам. — Гермиона покачала головой. — Когда я добежала до гостиной, следов настоящих людей и того, что они делали, не было.

— Наверное, это было ужасно, — Джастин изобразил дрожание.

— Да. Я почти прокляла их. Джинни была только видением, поскольку позже я услышала ее голос за маской Пожирателя. И, тем не менее, она выглядела как Джинни, настоящей. По-настоящему двигались ее волосы, когда она шла, настоящим выглядело тяжелое дыхание. Оно пришло, чтобы выманить меня. Словно само вписало себя в кошмар, на который не просто было страшно смотреть, оно превратилось в реальное событие. Это не было страхом…

— То есть, ты не боялась, что это случится?

— Возможно, я думала об этом подсознательно… — Малфой убрал пальцы со сложенных на груди рук. — но я не просто услышала крики, а вошла в гостиную и заметила видения среди людей. Оно специально пришло ко мне, криками привело в гостиную, а потом полностью поменяло внешность людей на то, чего я боялась.

— Может быть, паворларуа может объединяться с людьми… на каждого человека по одному, — предположил Джастин.

— Но оно никогда не скрывало за собой человека. Было так… так, словно оно сделало это специально.

Оно казалось злом — но она не озвучила этих мыслей, поскольку, произнесенные вслух, они могли бы вызвать смех. Это все казалось злом, оно создавало вещи, основываясь на страхе, но в этот раз казалось, что оно это спланировало. Это не просто была тварь, которая показывала ей страх, у него было намерение заставить ее навредить другим людям.

— Зачем еще ему это делать?

— Чтобы ты больше поверила в страх. Мы все стали более расслабленными, когда поняли, что это видения. Возможно, паворларуа также питается страхом, как… — Малфой повел плечом и продолжил: — дементор питается счастьем. Они прибегают к крайним мерам, чтобы получить желаемый результат.

— Возможно. И все же дементор не создает больше счастья, чтобы им питаться.

— Но дементор может питаться от любого, у кого есть хорошие воспоминания. Паворларуа же питается только от тех, кто принял зелье.

— Это теория или такое есть в книге? — спросила она.

— Это дедукция. Для чего еще тогда нужно зелье?

— Чтобы видеть видения. Оно могло бы питаться страхами тех, кто его не видит. В мире таких полно.

— Они магические создания. Если бы они постоянно находились рядом с людьми, так бы и было, будь это правдой, о них знало бы больше людей.

— И все-таки, это лишь предположения, — сказал Джастин. — О них в целом не так много информации. Как минимум, теперь мы знаем, что они на такое способны. Что они способны думать.

Гермиона нахмурилась и опустила глаза к столешнице, пытаясь стереть воспоминания из головы.

— Не знаю. Я просто думаю, что нам нужно быть очень-очень осторожными. Граница между реальностью и иллюзией теперь еще больше размыта. И продолжает разрастаться, видоизменяться. Оно все ближе подбирается к реальности.

— Мы не можем атаковать все подряд, — сказал Джастин и развел руки в стороны, однако на лице его не было удовлетворения от самой идеи. — Даже если кажется, что оно нас преследует.

— И нам нужно более осторожно реагировать на видения, когда нас видят люди.

Последний случай почти превратился в катастрофу.

— Особенно с тех пор, как половина школы не сомневается, что ты спятила, — протянул Малфой.

— Нет, все думали, что я пыталась найти того, кто украл растения из теплицы, потому что им сказали, что пока не устранят последствия, никто из них ничего к экзамену не получит.

Гермиона фыркнула и покачала головой, но Малфой выпустил смешок, а Джастин тихо засмеялся. Она сердито посмотрела на них двоих.

— Просто будьте осторожны. Говорю вам, в них есть что-то плохое. Что-то… темное, — Гермиона притянула к себе книгу. — Давайте объединим эти карты и составим нашу собственную к завтрашнему вечеру. Как говорится, чем быстрее, тем лучше.

***

Гермиона уперлась локтями в грязь, оттолкнулась мыском кроссовок, подталкивая себя вперед. Она подняла колени и сделала рывок, свет замерцал, когда палочка в зубах покачнулась. Колени уперлись в корень дерева, она двинулась дальше и поморщилась, когда что-то хрустнуло в коленной чашечке.

Справа зарычал Малфой.

— Финч-Флетчли, мать твою, если ты еще хоть раз наступишь коленом…

— Что? Малфой, это не я, — сказал Джастин, и она услышала, как Малфой остановился, а Джастин начал задыхаться от смеха.

— Уморительно.

Гермиона выдохнула смешок, а потом выпустила еще одно отталкивающее заклинание в окружавшую их темноту.

— Ты придавил своим коленом мою руку семь…

— Ну так двигайся, — выдохнул Джастин.

— Ты должен…

— Здесь нет места! — прокричал Джастин. — Тут стебли или что-то похожее.

Малфой что-то проворчал, плечом коснулся плеча Гермионы, когда сделал еще один рывок вперед. Она бросила ему предупреждающий взгляд и встретилась с таким же взглядом в ответ.

Она ни за что не подвинется ближе к тому, что двигалось в темноте слева от нее, что бы это ни было. Она бы с бóльшим удовольствием согласилась на колени Малфоя на пальцах, чем на каких-то неизвестных созданий, впивающихся ей в руку.

Она начинала сомневаться, что идея проползти под дебрями из поваленных деревьев, толстыми ветками, кустами и лесными зарослями была лучше, чем их обойти. Они выпускали отпугивающие чары каждые несколько рывков, но Гермиона все равно слышала окружающие их движение, хруст, тиканье и щебет.

Она подняла свою сумку вверх на столько, насколько могла позволить длина руки, а потом уперлась локтями и мысками обуви в землю. Впереди она видела лунный свет, и это дало силы ускориться. У нее все чесалось, накатывала клаустрофобия, пыль превращалась в грязь из-за пота на ее руках.

— Финч…

— Я не хотел, прости! Тебе полегчало?

— Вообще нет, — прорычал Малфой.

— Мы почти на месте.

Гермионе не хотелось разнимать двух потных грязных парней в пространстве, больше походившем на гроб.

— Хвала небесам, — сказал Джастин и выбрался на лунный свет.

Малфой выполз секундой позже, за ним быстро последовала Гермиона. Она вскочила на ноги, бросила сумку куда-то влево и сняла мантию. Ее одежда и руки были покрыты грязью, но она больше волновалась за то, чтобы на ней не оказалось никого с лапами и зубами. Потрясла мантию в поисках кого-то живого. Джастин и Малфой сделали то же самое. Она наклонилась, подняла волосы вверх и перебрала пальцами локоны.

— На мне что-нибудь есть?

Гермиона выпрямилась и выбросила маленькую веточку, которую достала из гущи кудрей. Джастин медленно поворачивался, пока она его осматривала.

— Все хорошо, — ответила она. Он покрутил пальцем, и она сама начала поворачиваться.

— И у тебя.

Гермиона вздохнула с облегчением, но все равно еще раз прощупала волосы, чтобы убедиться. Она осмотрела Малфоя с головы до ног, одновременно вытаскивая из волос кусочек листа.

— Спереди все чисто, — сказала она.

— И сзади, — произнес Джастин из-за его спины.

Малфой перестал двигаться и посмотрел ей на ноги. Он перестал отряхивать рукой мантию и твердо ей кивнул. Снова закусив палочку, Гермиона достала из кармана квадратный кусок пергамента и развернула карту.

— Мы все еще двигаемся на юг, — подтвердил Джастин.

Гермиона прищурилась и посмотрела на путь, который нарисовала перед уходом из замка, а потом подняла глаза на тьму перед ними. Она достала палочку из зубов и повернулась, вздрогнув, когда практически уткнулась носом Малфою в плечо.

— Ох, — прошептала она и удивленно посмотрела на него. — Э-э-э, нам все еще следует идти прямо, после того, как дойдем до маленького озера, нужно повернуть на юго-восток. Там сразу будет прогалина.

— Как мы планируем ползти обратно с мешками лунных сережек? А потом вернемся в замок ко времени? — Джастин снова надел мантию и кивнул, обернувшись через плечо.

— Мы не поползем. Если не станем делать никаких поворотов, сможем вернуться в замок, пойдя вокруг. Надеюсь, мы окажемся слишком далеко на западе и не наткнемся на это место, но если так, то просто обойдем его.

Уверенная походка Гермионы была прервана корнем дерева, спрятанным под опавшей листвой — она зацепилась за него кроссовкой. Сумка куда-то улетела, и ей пришлось выставить перед собой руки, чтобы не упасть плашмя на землю, но вдруг что-то дернуло ее назад и поставило на ноги. Малфой даже не посмотрел на нее, просто отпустил ее руку и продолжил идти. Джастин же широко улыбнулся и, проходя мимо нее, озвучил порядковый номер очередной ее неловкости.

Гермиона пробормотала слова благодарности, которые Малфой должен был расслышать, и сердито посмотрела на Джастина.

— Я не шесть раз спотыкалась.

Джастин кивнул и посмотрел на очертания облаков, видневшиеся сквозь ветки.

— Ты права. Если считать этот, то уже семь.

Сейчас дорога была легче, чем тогда, когда они только вошли в лес. Всего два раза им пришлось карабкаться на поваленное дерево или продираться сквозь пышный куст. В поисках озера они разошлись в стороны, но так, чтобы чувствовать себя комфортно, и чтобы Малфой мог видеть без света палочки. Они выстроились в четкую линию и начали пробираться через группы деревьев, облюбованных лечурками, стараясь не потревожить магические создания. Джастин был близок к тому, чтобы растревожить их, когда поплелся в сторону света, думая, что это единорог, и Малфой вынужден был бросать на него холодный взгляд как минимум каждые десять секунд, чтобы тот не посмел сделать это снова.

Тучи на небе сгущались, и лес становился все темнее.

Чем больше они находились здесь, тем сильнее росло волнение Гермионы, и они все чаще оглядывались через плечо. Малфой довольно долго молчал, учитывая, как много времени им приходилось тратить, чтобы найти хоть что-то, но когда над верхушками деревьев пронеслись гиппогрифы, он не выдержал.

Они уже пять минут как спорили, и она не могла нормально смотреть по сторонам.

— Откуда ты вообще знаешь, что там есть озеро? — набросился он на Гермиону.

— Оно было на нескольких разных картах! — ответила она снова.

— Даже, если они и были верными, иногда озера высыхают или уменьшаются до размера лужи. Какого черта ты выбрала озеро в качестве…

— Оно было близко к лунным сережкам! И это… — она повысила голос, когда Драко снова начал говорить: — И это было хорошим ориентиром. Если бы мы потерялись возле озера, нам всего лишь нужно было его найти, чтобы понять, где мы находимся. Лучше, чем смотреть на деревья, которые кажутся одинаковыми!

— Лучше бы мы помечали деревья, чем шлялись в поисках озера, которое определенно не существует.

Гермиона погрозила ему пальцем.

— Тоже самое, если сказать, что раз некоторые люди не видели драконов, значит они не существуют.

— Драконы документально засвидетельствованы и…

— Озеро было документально засвидетельствовано!

— Оно было упомянуто в четырех разных текстах!

— В пяти! — прокричала она в ответ.

— Ах, ну да! Это все меняет!

— В мире всего-то миллиард озер. Даже не понимаю, почему это сотни людей не захотели изучить это одно, чтобы подтвердить его существование!

— А я не понимаю, почему ты настолько уверена в его существовании, что на этом основании построила весь наш путь, хотя ты его никогда не видела. Даже после того, как мы должны были дойти до него еще двадцать минут назад.

— Ты согласился…

— Да. Похоже, я подхватил твою тупость, когда поверил в твой слабый план.

— Он не был слабым! Он был…

Гермиона и Малфой оба подпрыгнули, когда Джастин начал смеяться. Смех его был достаточно громким, чтобы растревожить птиц на деревьях — они взлетели, шумно хлопая крыльями в воздухе. Джастин закрыл глаза, потрясая в воздухе зажатой в кулак рукой, Гермиона удержалась и не повторила за Малфоем, когда тот сделал шаг назад.

— Джастин?

Она обмахнулась ладонью лицо, желая охладить лицо, но если даже морозный декабрьский воздух не сработал, то чем мог помочь этот жест?

— Отлично!

— Чт… что? — она посмотрела на Джастина и покачала головой.

Малфой отошел от них на четыре шага, потом остановился, словно вспомнил, что он без палочки и не найдет обратную дорогу. Она услышала, что он бормотал что-то под нос, но даже не пыталась расслышать слова.

— Они вон там!

Взгляд Гермионы последовал за мерцающим светом из палочки Джастина, и она радостно улыбнулась, когда глазам открылась поляна с сотней цветов, чьи лепестки переливались голубым цветом.

— Наконец-то.

— Это точно, — протянул Малфой, и ей очень хотелось снять сумку и ударить его сзади под колени.

— Нам хватит времени вернуться? — спросил Джастин.

Гермиона замерла, наблюдая, как лепестки раскрываются под скользящим по ним лунным светом. Тычинки, отходившие от ярко-желтой сердцевины, были темно-синего цвета с округлыми и белыми кончиками.

— Мы об этом позаботимся.

Гермиона достала из сумки три бездонных мешочка для монет, от которых исходил сладкий и насыщенный аромат зелья из солнечного василька, два из них отдала Джастину и Малфою. Она вышла на поляну, стараясь ни на один не наступить и, прежде чем приступить к сбору, занять такое место, где их росло больше всего.

— Мы подождем, когда пройдет облако, а потом приступим. Собирайте так быстро, как только можете — помните, час начнет отсчитываться, как только мы начнем. Не срывайте лепестки…

— И не рвите цветы, они должны расти в земле, когда собираете тычинки, — закончил за нее Джастин.

Гермиона покраснела от понимания, что говорила это уже не один раз, но детали были важны. Уже через секунду она об этом забыла. Лунный свет упал на окружавшие ее цветы, и те начали раскрываться. В окутавшей поляну тишине они работали быстрыми, рваными движениями всплесками, не обращая внимания на отдаленные завывания и хлопки крыльев.

========== Глава 9 ==========

Гермиона скатилась с кровати и схватила палочку с прикроватного столика, чтобы выключить будильник. Она нашла глазами котел в камине и вытащила из мантии раздавленный и высушенный рог угроба. Она была рада, что предвидела, какой измотанной будет, и заранее потратила время, отмерив его перед тем, как сдаться на волю сна.

Эмоциональное истощение из-за видений, предстоящих экзаменов и возвращения всего за две минуты до истечения срока использования лунных сережек — все это лишило ее способности справляться с физической усталостью. Она словно пребывала в прострации, а следующее занятие было всего через четыре часа.

Гермиона медленно засыпала корень угроба, помешивая зелье по часовой стрелке, пока последняя горсть пепельно-коричневой пыли не растворилась в жидкости. Сделала одно помешивающее движение против часовой стрелки, и зелье стало темно-коричневого цвета с жемчужным отливом.

Появился запах плесени, и Гермиона сморщила нос, надеясь, что так и должно было быть. Через мгновение вонь исчезла, а Гермиона вернулась к кровати. Она упала на матрас и вытянула руки и ноги в стороны, а потом заснула, не найдя сил накрыться одеялом.

***

— Мистер Малфой.

— Драко.

Гермиона подняла глаза от удивления и повернула голову, чтобы посмотреть на стол Малфоя. У нее перехватило дыхание, когда она увидела длинную мантию и капюшон Пожирателя смерти, закрывавшие Малфоя. Наклон, с которым она сидела, был странным, но так она могла видеть половину его лица. С изможденным выражением и широко открытыми глазами он смотрел на человека перед ним. Пожиратель протягивал к Малфою руку с покрытыми запекшейся кровью пальцами. Черная мантия, а на ботинках — в тех местах, куда падал свет — можно было разглядеть красные пятна. Казалось, он наступил в лужу крови.

Она не могла видеть, что было у него в руке, но Малфой был мертвенно-бледен.

— Заслужи, — хрипло произнес голос, который Гермиона неоднократно слышала и знала, кому тот принадлежал.

Она наполовину повернулась на своем стуле, когда Макгонагалл повторила имя Малфоя, а кровавая рука легла на столешницу. Слегка дотронулась до пера на столе, и Малфой, проследив за движением, наблюдал, как оно покатилось и упало с края. Он снова поднял глаза к лицу, которое, должно быть, принадлежало его отцу.

Когда окровавленная рука дотронулась до плеча Малфоя, он вскочил со стула, и тот с грохотом упал на пол. В ту же секунду Гермиона вскочила на ноги, ее сердце бешено колотилось.

— Макгонагалл! — прокричала она, и та резко развернулась к ней, а Гермиона закашлялась от перехватившего дыхания, когда из-под черной маски увидела ухмыляющееся лицо Люциуса Малфоя. — Э, в смысле, профессор. Я видела, как несколько младшекурсников практиковали в холле заклинание недоумения. Мне кажется, Малфоя настигло одно из них.

Вокруг снова начали шептаться, а Гермиона постаралась смотреть в глаза Люциуса Малфоя, не поднимая палочку.

— Гермиона Грейнджер, — протянул Люциус тем самым мрачным с нотками одержимости голосом, который появлялся у многих из его шайки, когда они загоняли кого-то в угол. Она почувствовала, как по рукам побежали мурашки, и сжала кулаки.

— Поняла, — сказала Макгонагалл.

Люциус сделал едва заметное движение кистью, но Гермиона знала, что в этот момент в его руку из рукава упала палочка. Рукава Макгонагал. Это не он. Его губы растянулись, обнажив зубы, когда он направил палочку на Гермиону, а потом развернулся к Малфою. В то же мгновение, как Люциус прокричал Круциатус, Макгонагалл произнесла контрзаклятие. Малфой дернулся назад и ударился о стол позади. Ему понадобилась секунда, чтобы осознать, что он не начал корчиться от боли.

Малфой несколько раз моргнул и покачал головой. Она надеялась, что он знал — действие контрзаклятия только слегка сбивает с толку, и что он не переиграет, изобразив амнезию на неделю. Он все еще был бледен, но если — пока она отвлекает внимание — ему хватит времени собраться с мыслями и понять, что это не Люциус, будет уже хорошо.

— Мистер Малфой?

— Да?

— Вы были под заклинанием недоумения?

Малфой нахмурился, но, похоже, не потерял самообладание, когда встретился с глазами отца.

— Похоже, да.

Макгонагалл щелкнула языком, а Люциус вздернул нос.

— Очень хорошо, — сказала Макгонагалл. — Начинайте практику. Мисс Грейн… — в этот же момент и Люциус что-то произнес, их голоса слились воедино и невозможно было ничего разобрать.

— Да, профессор, — ответила Гермиона, надеясь, что это правильный ответ.

Макгонагалл снова вернулась к доске, а Малфой и Гермиона посмотрели друг на друга, и любой, кто мог бы за ними сейчас следить, подумал бы, что обмен взглядами длился чересчур долго. Через несколько секунд он едва заметно кивнул, и она, повернувшись, пошла к своему месту. Когда прямо перед собой она увидела Люциуса, который смотрел на нее, склонив голову, она ахнула и отшатнулась назад. Гермиона поспешила замаскировать это кашлем. Она с бешено колотящимся в горле сердцем окинула взглядом снова подошедшую к ним Макгонагалл.

— Мелкая поттеровская грязнокровка? — прошептал Люциус, и Гермиона, уставившись на него во все глаза, вернулась к столу.

Если в прошломона оказалась сильнее человека во плоти, сейчас она будет сильнее видения.

***

Гермиона выпила зелье в два глотка и опустила пузырек в карман. Она прикрыла ладонью зевок, перенесла ногу через скамейку, опустила сумку и присела. Сейчас была середина третьего дня экзаменационной недели, и помимо того, что она была уставшей, она чувствовала странный холод под кожей. И как бы сильно она не укутывалась в мантию, она не могла от него избавиться. Вряд ли это пройдет, пока она не свернется калачиком под грудой одеял и не утонет в матрасе, но сейчас она не могла об этом думать. Сон сейчас был не в приоритете, поэтому желание спать было помехой.

Она снова зевнула и потянулась к кувшину с тыквенным соком. Она знала, что забыла что-то важное в своей работе по истории магии, и это беспокоило ее весь день. И тревога эта будет с ней до тех пор, пока студенты не вернутся с каникул, и она не получит оценки. Тогда же по ее подсчетам с ней снова начнет разговаривать Джинни.

Одной рукой она потянулась в сумку за книгой по гербологии, а другой насадила на вилку кусок индейки. Из-за того, что она нервничала, ее руки дрожали… Хотя, может быть, причиной было зелье бодрости. За прошлый месяц у нее не было возможности заниматься так много, как ей бы хотелось, но это никогда ее не останавливало. Она справится.

Она так думала. Возможно. Надеялась. Пожалуйста, пусть я ничего не забуду.

Единственным приятным моментом была тишина. Гермиона хотела, чтобы каждый день был таким же, как экзаменационная неделя в Хогвартсе. Не из-за нервов от всесторонних тестов, но из-за тишины вокруг замка, студентов, читающих даже во время еды, когда нет никаких сплетен, перешептываний, и никто не тратит на занятиях время впустую. В конце концов, они пришли сюда за знаниями.

Услышав грохот, Гермиона подняла глаза и посмотрела на вход в Большой зал. Гойл в спешке поднимал стопку упавших книг, он казался слишком взволнованным, чтобы заметить проходящих студентов, которые смеялись над ним. Она увидела Малфоя, который зашел следом за Гойлом, и была удивлена, когда тот прошел мимо, даже не взглянув.

Похоже, Малфой был уверен в своих экзаменах, потому что его развязность, которая где-то отсутствовала несколько последних месяцев, к нему вернулась. Либо он сильно нервничал, но взял себя в руки, пока акулы вокруг не почувствовали запах крови. Он шел, и от него исходила уверенность, граничащая с надменностью — подбородок был высоко вздернут, а глаза ни на ком не останавливались больше секунды. Всем своим видом он показывал, что они для него ничто, и Гермиона была уверена, что все вокруг кипели от возмущения при его виде.

Несмотря на это, Гермиона закатила глаза и вернулась к своим заметкам.

Она сможет так пройтись после каникул, когда исчезнут видения, когда получит «отлично» по всем предметам.

Сейчас они с Джастином и Малфоем не встречались каждый вечер, и это было странно, но она была слишком занята, чтобы в полной мере это оценить. Она считала, что после того, как отдаст ему противозелье они больше не будут видеться ни в какой ситуации, предполагающей разговор. Из-за всего этого ей было некомфортно. Чувство было далеким и нечетким, но времени на обдумывание не было.

Сейчас Гермионе нужно было сосредоточиться на экзаменах, чтобы ненароком не проклясть друга, на котором сейчас висела паворларуа. Три недели — и она освободится от этих злобных тварей. Три недели.

***

Гермиона прополоскала руки под водой и, закрыв кран, сжала полотенце руками. Она постаралась открыть дверь туалета как можно громче, но так, чтобы не ударить ту о стену, и осмотрела коридор со обеих сторон. Она надеялась, Гарри подумает, что она возле его комнаты из-за уборной, а не для того, чтобы повесить на место мантию-невидимку. Ей понадобилось больше времени, чтобы вернуть ей тот вид, который был до того, как она ее взяла. Гарри не сказал ничего, что могло бы значить, что он заметил пропажу. А если он все-таки заметил, то теперь точно начнет кого-нибудь обвинять.

Гарри появился, когда она спускалась по лестнице. На ее взволнованный взгляд он ответил улыбкой.

— Попытайся не переживать все каникулы, — сказал он, а она напряглась и почти споткнулась. — Я уверен, ты получишь отлично по всем предметам.

Она нервно рассмеялась, а он покачал головой и пробормотал что-то, включавшее ее имя. В прошлом она часто была рада своей сообразительности, а вот ее репутация, какой-бы ошибочной она ни была (потому что Гермиона не была она помешана на ответах на все вопросы и оценках), за последние несколько недель спасала ее довольно часто.

— Вечером ты уезжаешь к родителям?

— Только на несколько дней, — ответила она. — После, если ты не против, я вернусь.

— Гермиона, ты не должна меня о таком спрашивать, — сказал он тихо.

— Спасибо, Гарри, — она улыбнулась ему и пальцем поправила его слегка съехавшие очки. — Может, хочешь поехать со мной?

Он нахмурился, из-за чего его брови почти исчезли в морщине, пересекавшей лоб. Он засунул руки в карман и внимательно посмотрел на Гермиону. Если бы не этот пристальный взгляд, можно было бы сказать, что он выглядит обыденно.

— Я пошу…

— Тебе бы этого хотелось?

Да. Гермиона перестала заламывать руки, когда поняла, что выдает себя. Хотя, Гарри хорошо ее знал, и ему не составило труда это понять.

— Ты не можешь.

На несколько ужасно длинных секунд в комнате повисла тишина, и что-то сжалось у нее в груди. Она дважды за лето спорила об этом с Гарри. Он слишком беспокоился, у нее было слишком большое чувство вины. А еще она думала, что часть вины из-за всего этого он перекладывал на себя. Тем не менее, это был ее выбор. Пойти за Гарри, сражаться в войне, спрятать родителей. Гарри никогда не просил ее это делать.

— Они тебя простят. Ты сделала это ради их защиты. Ты не хотела, но это спасло им жизни, и это того стоило. Не жалей о том, что сделала бы и второй раз.

Гермиона услышала отголоски разговора с Джинни о Малфое и вспомнила, как ее потряс момент, когда та фыркнула, закатила глаза и отмахнулась от этого довода. Отчасти Гермиона могла понять… или даже сравнить себя с Малфоем. Она не знала, как при таком сравнении выглядело ее решение, да и в принципе каким человеком сопоставление с Малфоем ее делало.

— Хорошо.

Выражение лица Гарри стало еще увереннее.

— Они простят.

***

Гермиона смотрела на обложку, пока картинка перед глазами не начала расплываться. Она уже читала эту книгу, и она напомнила ей об одном человеке. Она думала, как бы отправить ему записку, но не знала, как это сделать, учитывая, что, скорее всего, его почту проверяли. Пустой пергамент — это слишком очевидно, а вот переданная ему книга с запиской стала бы неплохим вариантом. У нее осталось несколько прядей его волос, которые необходимы были для зелья, так что она могла это сделать… Хотя не то что бы записка была так уж важна.

Гермиона прикусила губу. Она могла бы вечером аппарировать в Хогсмид и использовать одну из школьных сов для доставки. Либо через день или два, чтобы это больше походило на вычурную обертку для записки, а не на рождественский подарок. Поздно вечером они поедут в Нору, а там будет сложнее придумать причину, чтобы ускользнуть. Следующую неделю ей ничего не нужно будет делать с зельем, и с момента окончания семестра она уже пять раз возвращалась в Хогвартс, чтобы добавить тот или иной ингредиент. Но если она все-таки вернется, это запутает паворларуа и выиграет ей еще время в Норе без их присутствия.

Она провела пальцем по корешку книги, а потом порывисто схватила ее и прижала к груди. Она просто ее купит, на том и решит. Ничего особенного.

Просто способ передать сообщение. Она продолжала повторять это у себя в голове, когда положила книгу на прилавок вместе с остальными своими покупками.

— С Рождеством, Гермиона Грейнджер, — сказала ей женщина, широко улыбнувшись.

— Э, с Рождеством.

Гарри стоял у двери, его очки поблескивали из-под капюшона. Когда она приблизилась к нему, он сделал шаг к двери и открыл ее, пропуская Гермиону вперед. Снежинки кружились на холодном ветру, а люди, закутанные в зимние мантии, сгорбившись, спешили добраться до следующего магазина. От света витрин на тонком слое снега на тротуаре отражались мерцающие огоньки, и сверкали красные гирлянды, обернутые вокруг каждого фонарного столба.

Это напомнило ей канун Рождества в прошлом году, который она провела вместе с Гарри там, где воздух был таким, что тяжело дышать. Она почувствовала, как заслезились глаза и посмотрела на Гарри, с которого ветер скинул капюшон. За запотевшими очками она видела, что глаза у него мокрые, но она была абсолютно уверена, что причиной тому был зимний ветер, задувавший ему в лицо.

Она одарила его дрожащей улыбкой, взяла его под руку, и он прижал ее к своему теплому боку.

— Пойдем поедим мороженого, — предложил он. Гермиона наклонила голову, думая, что ей, наверное, послышалось. Ее брови поползли вверх и соединились в одну линию.

— Почему бы и нет? — пожал он плечами.

— В смысле, почему бы не пойти туда, ведь все кафешки, что подают горячий шоколад, переполнены людьми, которые могут нам помешать?

— Было бы замечательно, если бы ты ограничилась простым «почему бы и нет». Так этот поход кажется более впечатляющим.

— Будто недостаточно у нас было впечатлений, — она поскользнулась на припорошенном снегом льду, Гарри сильнее обхватил ее руку и подтянул к себе.

Он сделал глубокий вдох, по его лицу было видно, что он собирался пошутить. Но он только покачал головой, и с шумом выдохнул.

— Да.

— Почему бы нам просто не пойти в маггловский мир?

Он широко улыбнулся.

— Может быть, газеты правы, и я держу тебя рядом из-за твоих мозгов.

Она фыркнула.

— Да. А я верна тебе, потому что помешана на очкариках.

— Серьезно?

— М-хм.

***

Рождество в Норе было похоже на тот праздник, который всплывал в голове при виде поздравительных открыток и веселенького освещения. Несмотря на предшествующий ему месяц, день все же был наполнен приятным волнением. Когда комната взорвалась смехом, Гермиона решила, что так и должно быть. Было несколько тяжелых и печальных моментов, когда воспоминания и тяжелые чувства грозили испортить веселье, но она могла это пережить.

— Гермиона, — сказала Молли, на лице которой расплылась улыбка.

Гермиона улыбнулась в ответ, взяла протянутый ей сверток, и упаковочная бумага смялась под ее пальцами. Она уже знала, что это, но важнее всего было, какого оно цвета и как будет ощущаться коже.

***

Гермиона вошла в гостиную, но ее быстрая походка оборвалась, когда она заметила жуков, ползающих по потолку. Их было около дюжины, панцири лилового цвета сильно контрастировали с темным камнем. Они переползали друг через друга и, похоже, что-то грызли в центре.

Они чем-то напоминали тараканов или…

Она зашипела, почувствовав внезапную боль в плече, повернула голову в поисках причины и резко дернулась назад так, словно плечо не принадлежало ее телу. Гермиона стряхнула с себя жука, после чего прошлась смахивающими движениями по всему телу на случай, если были и другие. Жук шлепнулся на пол и заполз под диван, а она прошлась пальцами по волосам.

Она отошла от места, над которым собрались жуки, одернула блузку сзади и быстро и резко похлопала по ней. Может быть, это была другая сторона видений — заставить человека сойти с ума, чтобы все вокруг подумали, что он сумасшедший, а в этот момент, пока жертва думает, что все нереально, сделать ее уязвимой для по-настоящему ужасных и пугающих вещей.

Гермиона потерла плечо и, нахмурившись, поспешила в спальню. У нее оставалось только несколько минут на то, чтобы измельчить и добавить халивинклз, она не позволит неудачному моменту испортить зелье. Она едва успела переместиться к нему из Норы, и ей пришлось спешить назад, пока никто не заметил ее исчезновения. Ей не терпелось все это закончить.

***

Гермиона наблюдала за совой, которая села на подоконник, перед тем как скрыться в ночи, а потом потерла пальцы друг о друга, чтобы убрать с них остатки угощения. Упав на диван, она зажала стакан с гоголь-моголем между коленей и приступила к изучению коричневого свертка. Еще не открыв, она уже знала, что это такое. Она почувствовала запах мускуса еще до того, как оторвала хотя бы полоску бумаги.

Она достала книгу и почувствовала кончиками пальцев, что края книги истерты. Поискала имя на внутренней и внешней стороне коричневой бумаги, но не нашла. Ей стоило бы быть осторожней с неподписанными свертками, но коротенькое заклинание не показало следов темной магии. Темно-красными буквами на выцветшей черной обложке на древнем языке было написано слово Магия. Внутри не было никакой надписи, она бы могла ее испортить. Фолиант был очень старым и рукописным — без сомнения, с помощью магии скопирована с оригинала.

У Гермионы появилось ощущение, что книга была очень редкой и, судя по тому, чья она была, очень важной. Гермиона посмотрела на нацарапанное на странице название первой главы. «Магия крови», —прочитала она, пройдясь по словам пальцами, и ошеломленная откинулась на спинку дивана.

***

Пламя громко потрескивало. Оно мерцало золотым, красным и желтым и цеплялось за левую сторону массивного дверного проема. На мгновение воздух стал прохладнее, земля содрогнулась от топота гигантов, и каждое окно в Хогвартсе осветило многоцветием летящих заклинаний и проклятий. А потом все исчезло, снова став тем местом, от которого Гермиона так устала.

Бой снежками между двумя дюжинами студентов на крыльце и лужайке продолжался, никто не замечал огня. Гермиона увернулась от летящих снежков и, подойдя к ступенькам, почувствовала жар пламени. Чем ближе она подходила, тем сильнее он становился, обжигал кожу. Она посмотрела на языки огня, подумала, что ей стоит пойти назад, но потом решила, что это глупо. Видения заставляли ее думать, что она чувствует жар, но на самом деле его не было.

Проходя через дверной проем, Гермиона поморщилась. Ей пришлось осмотреть всю блузку, чтобы убедиться, что огонь ее не прожег. Ткань была целой, но жар казался настолько сильным, что она вынуждена была отклоняться каждый раз, как языки пламени к ней тянулись. Она была уверена, что никогда видения не ощущались настолько реально, как сейчас. Холод от Пожирателя смерти был сильным, но он не граничил с болью.

Взбираясь по лестнице, она снова потерла руку. В замке стояла мертвая тишина — такая была только глубокой ночью либо перед самим рассветом. Даже в библиотеке были слышны шаги и звук переворачивающихся страниц. Она бы могла почувствовать себя одинокой, если бы на днях не вернулась из шумной Норы.

В гостиной никого не было, но на диване лежала книга, которая напомнила, что ей следует обновить заклинание, которое не позволяло запаху от ее зелья распространиться по всему общежитию. Большинство дверей было открыто, за ними были пустые комнаты. Закрытые скрывали тех, кто остался на каникулах, либо принадлежали параноикам, которые боялись за свои вещи.

Чары, наложенные на ее комнату и чемодан, были нетронуты, а зелье выглядело идеальным — за эти две вещи она волновалась больше всего, а не за оценки, как думало большинство.

Гермиона вылила в зелье склянку бадьяна и начала помешивать, одновременно вливая каплю за каплей сок от сжатой бум-ягоды. Когда последняя капля коснулась поверхности зелья, она посмотрела на часы, стоящие рядом с кроватью, и начала мешать зелье два раза по часовой стрелке, два против часовой. Зелье из ярко-голубого сначала стало фиолетовым, а спустя пять минут приобрело грязный темно-коричневый цвет.

Гермиона сморщила нос и сжала губы, пытаясь отвлечься от серного запаха, обжигавшего ноздри. Лучше бы запаху поменяться после того, как завтра она добавит последний ингредиент — гречишник, —иначе им очень сложно будет справиться со рвотными позывами и проглотить это варево.

***

Она похлопывала по бедру книгой заклинаний, которую взяла в библиотеке и успела прочитать за каникулы. Она сдаст эту и возьмет другую, которая упоминалась в учебнике по уходу за магическими существами, тем самым на высокой ноте начнет новый семестр.

Проходя еще один коридор, она заглянула и в него. Она слышала грохот и скрежет всю дорогу от портрета Полной Дамы. Студенты и учителя работали над разбитыми стенами и полом, монотонно исполняя одни и те же действия по кругу. Она замедлилась, когда увидела светлую макушку Малфоя, а потом и вовсе остановилась, в нескольких шагах от него заметив Джастина.

Джастин исправлял длинную глубокую трещину в стене. Он постоянно оглядывался, поэтому работа шла медленно. Его кожа была бледной, а волосы взъерошенными. Странно, что он так параноил, ведь должен был получить от нее записку о том, что завтра они примут зелье. Если он продолжит в том же духе, то привлечет внимание, и люди начнут задавать вопросы. А им это было совершенно не нужно, когда остался всего один день. Она была слегка удивлена тем, что Малфой не бросал на него испепеляющие взгляды…

Видимо, потому что эти взгляды он бросал на нее. Его лицо блестело от пота, а щеки были красными от напряжения. Ей хотелось, чтобы пота оказалось достаточно, чтобы стереть его точеные черты лица. Ей хотелось посмеяться над ним, словно пот — это досадная черта, которую ему стоит постараться изменить, но она отвлеклась на то, чтобы оценить цвет его лица и признать, что это не делает его менее привлекательным… Должно быть, в ней говорило что-то подсознательное, связанное с хорошими парнями и тяжелым трудом, или, может быть, Малфой просто казался неестественным. И все выглядело именно так при нужном количестве освещения. Да, так оно и было.

Малфой вздернул бровь, и, как ей показалось, слегка качнул головой, а потом вопросительно на нее посмотрел. Наверное, потому что она пялилась на него как идиотка. Она чувствовала, как к кончикам ушей прилил жар, и бросила на Драко раздраженный взгляд, который больше походил на страдальческий, а потом быстро удалилась в библиотеку.

Она вспомнила, что в начале шестого курса она пожелала, чтобы Малфой больше был похож на Гойла или Крэбба. Когда Джинни спросила почему, Гермиона ответила, что настолько отвратительный человек и внешне должен этому соответствовать. Повисла тишина, и Гермиона поняла, что ненароком признала Малфоя привлекательным. В тот раз Джинни над ней посмеялась. Сейчас бы она скорее превратилась в дракона и сожгла Гермиону дотла.

Когда они были младше, она не замечала ничего, кроме его ненависти и некоторой остроты в его чертах. Но Малфой умел притягивать к себе внимание — тем, как держался, как говорил, как сияли его волосы — и когда он в конце концов заполнял собой все пространство, Гермиона заметила немного больше во всем его показном поведении. У Малфоя все еще оставались твердые линии и острые углы, но ее глаза скользили по ним куда чаще и дольше, чем должны были.

Гермиона услышала шаги за спиной и посмотрела на стену. Она уже знала, кто это, потому что так происходит всегда, когда ты настолько много о ком-то думаешь. Больше всего она хотела продолжать свой путь к библиотеке и не замечать его, но если он за ней последовал, значит было что-то важное.

Она вздохнула и повернулась, а чтобы занять руки, принялась теребить край блузки. Малфой не отводил от нее глаз, его походка была быстрой и решительной.

— Тебе что-то нуж…

Не останавливаясь, Малфой потянулся и схватил ее за руку, из-за чего ей пришлось развернуться. Она хмыкнула и, споткнувшись, выставила другую руку для равновесия. Она смотрела на него широко открытыми глазами, ускоряясь, чтобы поспеть следом. Он не отрывал взгляда от коридора впереди, почти не моргал. Свернул в другой коридор, потянув ее за собой.

Гермиона оглянулась, но не услышала и не увидела никакой приближающейся опасности. Она попыталась выдернуть руку, но он крепко ее удерживал, предоставляя столько свободы, сколько требовалось, чтобы не поранить ее нежную кожу.

— Я прекрасно могу ходить сама, — порывисто прошептала она, и опять попыталась вырваться. — Малфой. Малфой. Если ты не перестанешь меня тащить, я прыгну тебе на ноги. Скорее всего, это сломает тебе пальцы, но, думаю, мне этого будет мало и захочется повторить…

Малфой распахнул дверь и отпустил ее руку только затем, чтобы приложившись ладонью между ее лопаток затолкать Гермиону внутрь. Она споткнулась, а потом резко повернулась и, когда он вошел, сделала шаг к нему. Он закрыл за собой дверь, что не оставило места для ее ответного толчка. Он только покачнулся и спиной коснулся двери, его глаза неотрывно смотрели на нее.

— Что за нахер, Грейнд…

— Прекрати так грубо со мной обращаться! Если тебе нужно, чтобы я куда-нибудь пошла, просто как нормальный человек скажи, и если я…

— Заткнись! Черт. Я… — прорычал Малфой, как бешеное животное, и ударил кулаком в стену сбоку от нее.

— Что с тобой не так? — выпалила она.

Малфой продолжил пристально на нее смотреть, и она подпрыгнула, когда он схватил ее за бедра, оттолкнул, и развернул, пока она не ударилась о стену. Она посмотрела на него с удивлением, встретившись с его яростным взглядом. Кончик его носа почти касался кончика ее, его пальцы ослабили хватку, а потом снова сжались на ее бедрах. У Гермионы перехватило дыхание из-за того, как близко к ней он находился, и она звучно сомкнула губы. Неужели он…

Он отпустил ее, прошел мимо и исчез за выступающей в стене дверью. Она немного осела, как будто его исчезновение из поля зрения ослабило давление в воздухе, что удерживало ее в вертикальном положении. Она слышала звук его шагов, пока он проверял, как она предположила, туалет мальчиков.

Она была взволнована и какое-то время не могла ясно мыслить. А еще она нервничала, правда не понимала почему и была… взволнована. Она сделала шаг вперед, назад, повернулась к туалету, а потом снова к двери. Ее руки выписывали что-то непонятное в воздухе, но потом она собралась и наложила обезмолвливающие чары.

Малфою нужно научиться не нарушать чье-то личное пространство. Обычно в такие моменты она злилась и не замечала этого. Скорее всего, он сделал так, чтобы казаться устрашающим. Гермиона громко фыркнула, подняла подбородок и снова фыркнула. Как будто он мог напугать ее тем, что по непонятным причинам был не в состоянии контролировать свой гнев. Может быть, у него были проблемы из-за записки… но никто другой не мог ее найти.

Она зашла за стену в тот момент, когда он вышел из последней кабинки. Он изучающе смотрел на нее несколько секунд, а потом направился в ее сторону.

— Ты получила мою записку?

— Записку?

— Ты не смотрела на оборот книги?

Тон, которым он это спросил, давал понять, что ответ он уже знает и совершенно этому не рад.

Ох. Она надеялась, что они не будут вспоминать эти книги.

— Нет. Я нет…

— Черт, — пробормотал он, запуская руку в волосы. По тому, как он сжимал пальцами голову, Гермиона понимала, что он злится.

— Что? Разве что-то…

Дверь в конце туалета скрипнула, и оба оглянулись. Гермиона перевела на Малфоя полный паники взгляд. Они направились к последней кабинке.

Гермиона чуть не упала на унитаз, когда Малфой толкнул ее сзади, а потом закрыл за собой дверь чуть громче, чем было нужно. Она вздрогнула. Шаги снаружи стали громче.

Малфой осуждающе на нее посмотрел, она ответила ему недоверчивым взглядом. Не она должна была закрыть дверь. Даже если бы и она, он сам отвлек ее своей близостью. Прямо как сейчас.

Гермиона попыталась пятиться, но уперлась ногами в край унитаза, она не могла хоть как-то от него отдалиться. В этом положении Малфой был немного выше, его фигура казалась шире и внушительней. Она представила, что наклонись к нему, его подбородок скользнет по ее макушке, а потом задалась вопросом, почему вообще она все это представляла.

Вот и нужно было ему идти за ней в эту кабинку? Засранец.

Кто-то откашлялся, и Малфой закатил глаза, посмотрел на потолок, снова на нее. Он сглотнул и приложил палец к губам. Она закатила глаза, подняла бровь и, наклонив голову вбок, посмотрела на него. Она и сама до этого додумалась, когда открылась дверь.

Он повернул запястье и показал пальцем на пол, а потом что-то прошептал.

— Что? — спросила Гермиона одними губами.

— Библиотека, — прочитала она по его губам, после чего он поднял четыре пальца.

— Минуты? — беззвучно произнесла она.

Она покачала головой, когда он прошептал что-то еще — его губы снова зашевелились. Она вновь покачала головой, и он раздраженно выдохнул.

Он сделал движение рукой, показывая, как он что-то убирает от груди. Нет, как что-то достает из груди… из кармана. Он рукой выводил в воздухе круги.

— Четыре часа.

— О, — прошептала она, кивнула и замерла. — Подожди, что? Четыре часа? Скажи мне сейчас! Я не могу…

Он на мгновение сжал губы, а потом развернулся и открыл дверь.

Она потянулась к его руке, но Малфой вырвался, вышел и закрыл за собой кабинку. Гермиона сжала руку в кулак и стиснула зубы. Если бы ей не грозило получить в лицо закрывавшейся дверью, Гермиона отправилась бы за ним следом.

***

Гермиона, не останавливаясь, развернулась, ударилась о стену и пошла обратно в другую сторону своей комнаты. С последнего раза, как она смотрела на часы, ничего не изменилось — по-прежнему было 3:17. Она гадала, почему всегда, когда обращаешь внимание на время, оно словно замирает. С остальными вещами все наоборот. Видимо, время просто любило сбивать с толку людей.

Как и Малфой. Теперь она ждала, когда наступит четыре часа, и уже вообразила в голове все, что только могла. Заставлять ее ждать объяснений того, что случилось, было жестоко. И если она только узнает, что Малфой провел это время за сном, чтением книги, или чем-то похожим, она заставит его пожалеть об этом решении.

Гермиона повернулась, направилась в другую сторону, а потом вздрогнула, когда наткнулась на взгляд в конце комнаты. В стене снова был мужчина, часть его лица выступала наружу. Не обращая внимания на мурашки, которые поползли по плечам и позвоночнику, она мельком взглянула на вдавленную голову и крючковатый нос.

— Лучше бы тебе быть паворларуа, — тихо сказала она. — Может быть, они нашли что-то еще? Кто-то узнал о зельях и ингредиен… Или о том, что мы ходили в Запретный лес, — она остановилась и замолчала, потрясла пальцем в воздухе. — И это бы объяснило, почему они оба участвовали в ремонте, — пробормотала Гермиона и снова заходила по комнате.

Что-то сомкнулось вокруг ее руки. Гермиона вскинула голову и резко развернулась, ледяной захват на руке лишь усилился. Она посмотрела в белые глаза и черные зрачки, в которых не было радужек, а потом вниз на серую державшую ее руку, движущуюся подобно жидкому металлу.

На мгновение, когда ее желудок скрутило узлом, а сердце застряло в горле, внутри Гермионы воцарилась глубокая тишина. В этот момент инстинкты сменили разум, но когда она дернула руку и не смогла вырваться, паника затмила чувства. Гермиона издала сдавленный звук, почти крик, когда что-то обожгло кожу, а из стены вылезли плечи и торс и к ней приблизился мужчина.

Сердце Гермионы бешено билось, из-за звона в ушах она не могла думать. Она уперлась пятками в пол и дернулась всем телом назад, и уколы жара в холодной хватке пронзили ее кожу, как огонь.

Она закричала от боли, но крик прервался в тот миг, когда она спиной ударилась о пол. Она перевернулась и встала на колени, все тело одеревенело и покалывало. Поднявшись на ноги, Гермиона поспешила схватить палочку с кровати. При каждом шаге из горла вырывалось хриплое дыхание, зрение было затуманено.

Она вскинула палочку и развернулась, ожидая увидеть перед собой мужчину, но там было пусто. На стене тоже ничего не было, и она осмотрела каждую, помня, как хорошо это существо сливалось с камнем, когда закрывало глаза. Она слышала лишь свое учащенное дыхание и яростное биение сердца. Кровь пульсировала по венам так мощно, что казалось, будто Гермиона вся дрожит.

«Что это было, что этобылочтоэтобыло».

— О боже, — выдохнула Гермиона, снова обводя глазами комнату.

Она посмотрела на руку, которая болела, и вытаращила глаза, когда увидела на коже кровь.

Она поднесла руку к свету и увидела три пореза, пересекающие руку по всей ширине. Оно ее порезало. Оно дотронулось, ранило, дотронулось.

Гермиона схватила мантию с кровати и рваными движениями натянула на себя, раны на руке заныли, когда их коснулась грубая ткань. Она захлопнула дверь за спиной, взобралась вверх по лестнице и только тогда обернулась. Ей пришлось дважды накладывать запирающее заклятие прежде, чем дверная ручка перестала поворачиваться.

Бег до библиотеки был размытым, но практически каждый портрет ловил ее взгляд, когда появлялся в поле зрения. Она старалась не подходить слишком близко к стенам, будучи убежденной, что видение преследовало ее и выжидало, чтобы в любую секунду вырваться из камня и впиться ей в кожу. Сейчас она выглядела даже более дерганной, чем Джастин ранее, но в коридорах почти никого не было…

Джастин нервничал, а Малфой был невменяем. Должно быть, у этого была причина. Боже, как давно они знали? Если Малфой послал ей записку с книгой, значит, как минимум, уже неделю.

Проскользнув в конец коридора, она увидела стоящего возле входа в библиотеку Малфоя. Услышав громкий скрип, он повернулся — на мгновение воцарилась тишина — и закрыл дверь. Он начал движение в другую сторону, и она последовала за ним.

Если он понял, что она в панике, то знал, что никак не сможет от нее скрыться.

Он вошел в класс, который находился в соседнем коридоре, и Гермиона перешла на бег, чтобы добраться туда до того, как кто-нибудь покажется в коридоре. Ей казалось, что если ее заставят ждать и вернуться в комнату, что-то в ней взорвется, поэтому она вздохнула с облегчением, когда открыла дверь и увидела за ней пустое помещение.

Малфой стоял немного в стороне от входа, плечом опираясь о стену и скрестив на груди руки. Гермиона захлопнула дверь, быстро закрыла ее и наложила заглушающие чары. Она повернулась, глазами пробежалась по стенам, а потом перевела взгляд на Малфоя. Ей казалось, что она похожа на загнанное животное, которое оказалось в ловушке между заграждениями в тот момент, когда охотник может быть где угодно.

Малфой спокойно осматривал ее лицо. Это никак не помогало ослабить нервную неразбериху у нее внутри.

— У нас большая, большая проблема, — выпалила она на одном дыхании. — Я не уверена, что оно одно и тоже, но мне кажется нет… Оно дотронулось до меня. Дотронулось. В стене был мужчина, я уже видела его раньше. Тот, которого я видела, когда мы пытались понять, можем ли мы их чувствовать. Сразу после девушки с холодом. Тогда он потянулся, чтобы схватить меня, но я ничего не почувствовала. В это же раз… Ох! Я ходила из стороны в сторону, потом повернулась, и оно меня схватило. Это было видение, Малфой. Оно физически схватило мою руку, ранило меня. Это не было… я почувствовала! Как если бы это было…

— Я знаю.

— …нее, но оно… оно ощущалось… Что?

Малфой оторвался от стены, опустил руки и широко поставил ноги. Во взгляде его было то, что она не могла определить, а потом он повернулся и прошелся вдоль всего класса.

— Я знаю. В моей комнате были насекомые, поэтому сначала я не был уверен, что это видение…

— А, жуки, — прошептала она.

—… схватил его за ногу, когда мы делали ремонт полторы недели назад.

— Полторы недели? Ты не думал, что стоило…

— Если бы ты посмотрела на оборот книги, ты бы узнала, что я тебя проинформировал.

— Я проверила сегодня, там ничего не было.

Она снова осмотрела стены, и пристально вгляделась в место, которое слегка отличалось по цвету.

— А последнюю страницу? — Малфой настороженно на нее посмотрел. — Ты была первой, кто открыл посылку?

— По двум вопросам да. Я посмотрела сзади, поискала кусок пергамента между страницами, но…

— Там не было куска пергамента, я поместил лист пергамента как последнюю страницу. Она выглядит так же, как и остальные…

Гермиона окинула его долгим взглядом.

— Я взглянула на нее, но шрифт был таким же…

— Я в курсе.

Она взмахнула руками, а потом опустила их вниз.

— Ты что думал, что я прочту всю книгу за неделю? — В таком месте как Нора ей удалось прочитать только четверть. — Как я должна…

— Будто твоя шифровка не была чрезмерной, — ей не понравился его недоверчивый тон, ведь она сделала это, чтобы обеспечить его безопасность или, по крайней мере, сохранность их тайны. — Приношу извинения за то, что переоценил твою сообразительность.

Она почти не заметила подколки, поскольку голова была занята массой других вещей.

— Ты прочел ее?

— После тридцати минут дешифровки…

— Я имею в виду книгу.

Он не отводил от нее взгляда, но у него было непроницаемое выражение лица. Возможно, вопрос был слишком личным или переходил какую-то черту в их попытках делать вид, что книги служили только контейнерами для писем. Но она знала, что ту книгу она выбрала специально, и неважно, что она не была обязана или должна была предоставлять ему какую-либо информацию. Она решила, что если бы дело было только в необходимости передать записку, Малфой выбрал бы куда менее редкую книгу.

Гермиона почувствовала себя некомфортно в тишине, и хоть ответ был ей интересен, она поняла, что ей не хотелось развивать эту тему.

— Нигде не говорится, что паворларуа может такое делать, — сказала она и опустила глаза.

— О них не известно достаточно, чтобы сказать, что это невозможно. Хотя…

— И поэтому мы попробуем зелье. Пока нет никакого смысла обсуждать и искать альтернативы, ведь это все еще может быть паворларуа. Они создания. Есть вероятность, что они могут стать ощутимыми. Тем более, если учитывать твою теорию, что им приходится идти на крайности, чтобы получить от нас необходимое количество страха.

— Когда будет…

— О боже, но я не знаю. Я не знаю. Зачем им нужно было прилипать на людей в гостиной, если они могли принять форму? Только если основной их целью было совершить зло, заставить меня их ранить. Почему они эволюционировали? Почему сначала были видения, слуховые галлюцинации, а теперь чувства? И оно ранило меня! Оно не просто пыталось меня напугать, Малфой. Оно на самом деле…

Гермиона с трудом стащила рукав, поскольку ткань прилипла к коже из-за пота от бега и крови. Малфой распрямил плечи, напрягся и посмотрел на ее руку. Верхняя часть ее запястья все еще кровоточила, и она запоздало поняла, что из-за ее паники и десятиминутной пробежки, кровь не стала течь медленней.

Она накрыла раны рукой.

— В смысле, это реально? Или просто выглядит или чувствуется реальным? Что, по этому определению, не является реальным и просто невидимым для других людей? Я не знаю, видят ли это другие. Или же это какое-то магическое остаточное явление, которое заставляет меня чувствовать, а нас видеть, но которое исчезнет утром? Потому что если это не так, эта штука… Ох. Тебе плохо?

— Нормально, — натянуто произнес Малфой, выглядя бледнее обычного.

Он сделал несколько шагов вперед и взмахнул рукой в воздухе. Судя по тому, как он продолжал пристально смотреть на Гермиону, она предположила, что он хотел, чтобы она поднесла руку ближе. Она так и сделала, наклонив ее, чтобы Малфою было лучше видно. Гермиона слегка напряглась, когда он поднял палочку, но даже если он это и заметил, его это не остановило, и плавно и уверенно заклинание стекло с его языка.

В руке у нее закололо, ощущение переместилось от запястья к локтю, как будто в него ударила волна воды. Он наложил очищающее заклинание, и они оба наблюдали за тем, как исчезает кровь, открывая три глубоких пореза на коже. Малфой остановил кровотечение.

— Тут нет никаких магических примесей. Ты чувствуешь руку?

Она кивнула.

— Там где порезы, рука немного онемела и ужасно болит, но это ожидаемо, — она замолчала и подняла на него глаза. — Спасибо.

Он засунул палочку в мантию и кивнул в сторону ее руки.

— Раз уж и кровь остановилась, я полагаю, они не заражают ничего, когда добираются до крови. Если что-то произойдет, тебе потребуется существенная отговорка по поводу того, откуда взялись раны.

— Я в курсе.

Она не собиралась все портить.

Наконец, он посмотрел на нее и приподнял бровь.

— Что-то о том, что ты поцарапалась, когда вытаскивала какой-нибудь предмет из-под машины, поленницы или что ты там могла делать на каникулах. Только не говори, что ставишь маггловскую сценку для моего углубленного маггловедения.

Гермиона покраснела, бросила на него сердитый взгляд, и принялась удалять кровь с мантии.

— Я вполне искусно умею врать, спасибо большое, — ну чаще всего. — Я в любом случае не планирую идти в Больничное крыло, только если состояние ран не ухудшится. — Она посмотрела туда, куда он спрятал палочку. — У тебя позже есть занятия?

— Нет.

— Ох. Просто… у тебя палочка.

— Твоя наблюдательность не имеет равных среди большинства слепых. Грейнджер, поздравляю.

Она бросила ему сердитый взгляд и аккуратно надела мантию.

— Просто я знаю, что у тебя ее обычно забирают после окончания занятий.

Малфой слегка раскрыл губы, и ей показалось, что он начнет это отрицать. Он переступил с ноги на ногу, снова скрестил руки и оперся на стол.

— Сейчас они разрешают мне ей пользоваться до одиннадцати, хотят проверить, сорвусь ли я и допущу ли ошибку.

— Пока ты не уедешь из Хогвартса и тебе не позволят использовать палочку все время?

— Именно, — повисла пауза, во время которой Гермиона мысленно решала, продолжать или сменить тему. Малфой безразлично наблюдал за ее дискомфортом. — Ты дотронулась до него? До видения.

— Ну… это оно меня коснулось. Я…

— Нет. Я имею в виду, ты дотрагивалась до него позже? Или накладывала заклинание?

Гермиона подумала и покачала головой.

— Нет вообще-то. Но если они достаточно осязаемы, чтобы иметь возможность до нас дотронуться, теперь нам нужно быть готовыми к самозащите. — Она очень надеялась, что это не понадобится. — В смысле, даже если нам кажется, что оно осязаемое, оно все еще было достаточно осязаемым, чтобы меня ранить.

— Тебе может казаться, что лестница выше, чем она есть самом деле. Но это не значит, что из-за этого ты не свалишься с лестницы.

Гермиона покачала головой.

— То есть, если оно заставляет нас верить в то, что оно осязаемо, что рана на самом деле есть, что я могу ее чувствовать…

— Но оно не осязаемо… — он безразлично пожал плечами, но его пристальный взгляд был слишком напряженным и контрастировал с небрежностью.

—… Мы не сможем дать отпор, — быстро покачала головой Гермиона. — Бесполезно это обсуждать, пока у нас не будет доказательств того или другого. Возможно, они нам даже не понадобятся. Сегодня будет готово зелье, мы встретимся завтра…

— Во сколько будет готово зелье?

— Одиннадцать. Если точнее в 22:43.

— Семнадцать минут, — пробормотал Малфой.

Гермиона сразу сообразила, о чем он говорит.

— Времени впритык.

— Неважно, — он выпрямился. — Принеси зелье к алькову возле вашей лестницы.

— Аль… почему не в подсобку с котлами? Так ты быстрее доберешься до комнаты.

— Потому что я хожу быстрее тебя, — увидев ее замешательство, он продолжил. — Ты выйдешь из комнаты в 22.43, я уже в этот момент буду в алькове. Так, я быстрее доберусь до своей комнаты, чем ты до коморки после того, как зелье будет готово.

Гермиона закатила глаза.

— Это потому что у тебя невероятно длинные ноги. Ты как паук. Но… знаешь, который попал в трагическое происшествие и лишился остальных шести ног, так что теперь у тебя две. Как человек на ходулях. Только без всякого странного… шатания.

Малфой посмотрел на нее и нахмурился.

— Точно.

========== Глава 10 ==========

— Живоглот… нет.

Гермиона стопой пыталась затолкать его обратно в комнату, но он не поддавался. Перепрыгнул через ее ногу и пустился в сторону лестницы, проигнорировав щелчки пальцами, когда за ней закрылся портрет Полной Дамы.

— Нельзя отпускать животных бегать по школе…

— О, да. Я сейчас же пойду и найду его, — Гермиона обернулась с улыбкой и, сжав склянки в кармане, чтобы они не звенели, удалилась.

Видимо, Живоглот направился в одно из тех мест, где ловил пауков, итеперь, чтобы вернуться, ей сначала нужно было его найти. Ей нравилось выпускать его на волю, и он всегда находил обратную дорогу в гостиную. Но сейчас было мало студентов, которые, открывая портрет, могли бы впустить его внутрь.

Похоже у Живоглота на вечер были другие планы. Если только возня, которую она слышала в алькове, не являлась предметом видения.

— Что это? — прошипел Малфой.

Ему ответили тихим бормотанием, и она была рада, что Малфой смог передать Джастину время и место их встречи. Конечно, им необязательно было принимать противозелье одновременно, но она не хотела оставлять Джастина в одиночестве на всю ночь. Особенно теперь, когда видения изменились.

Когда она втиснулась внутрь маленького алькова, увидела, что Малфой и Джастин стояли слева, а Живоглот сидел напротив них. Оба, и кот и Малфой смотрели друг на друга оценивающе, и ни один, похоже, не был рад другому.

— Это Живоглот, мой кот.

— Как и сказал Финч-Флетчли, — медленно произнес Малфой и поднял ногу, чтобы отряхнуть нижнюю часть брюк. — Хотя я не думаю, что отнес бы это к категории котов.

— Его, — поправила Гермиона и достала из кармана склянки.

— Сначала я думал, что оно… он видение, но потом узнал его, — сказал Джастин.

— По-моему, ты сказал что-то вроде «оно нас съест», — протянул Малфой.

— Ну, он как бы немножко большой! И к тому же, с этими видениями, в смысле… такое возможно! Я никогда ни о чем подобном не слышал. Вообще ни разу. Сейчас оно может до нас дотрагиваться, а завтра вообще съест.

— Успокойся. Все еще есть шанс, что зелье сработает, — Гермиона протянула ему склянку. — А если нет, мы поищем и найдем нужное лекарство.

— Если это так, то нужно надеяться, что мы найдем лекарство в считанные дни! Потому что если оно может нас ранить, а мы не можем дать отпор, оно нас убьет! Оно…

— Ш-ш-ш, — прошипели одновременно Гермиона с Малфоем.

— Я просто говорю, что мы будем в большой беде.

— Есть ряд факторов… — Малфой громко закашлял, а потом прикрыл рот тыльной стороной ладони и бросил обвиняющий взгляд поверх руки. — …дерьмо.

Она не поняла, он зелье назвал дерьмом, учитывая, что его запах грозил прожечь ноздри, или сказал до этого что-то еще.

Но понюхав зелье однажды, она знала, что это слово вполне подходило под его описание.

— Оно слегка…

— Протухшее, — тоненьким голосом пропищал Джастин, задержав дыхание.

— Просто выпей залпом. Если надо, зажми нос.

Они оба пристально на нее посмотрели, а Живоглот тем временем проскользнул между ее ног. Она закатила глаза и вытащила пробку.

— Ладно, — пробормотала она.

Она задержала дыхание и опрокинула склянку, проглотив содержимое как можно быстрее. Затем сработал рвотный рефлекс, жидкость какой-то миг покачивалась у нее в горле, но она смогла ее проглотить.

Ее глаза заслезились, она закашлялась в ладонь, в желудке забурлило. На языке остался вкус серы, во рту и горле пересохло, жар распространился по низу живота. Казалось, будто кто-то засунул ей в рот что-то отвратительное, после зажег спичку и дождался, чтобы пламя охватило все внутренности.

В желудке непрерывно перекатывались волны то жара, то тошноты, а в голове нарастало давление. Она зажала ладонями виски и зажмурилась, когда боль перешла в состояние нескончаемого рева. Сначала она подумала, что череп просто треснет, чтобы выпустить давление, а потом вообще не могла ни о чем думать.

Она растворилась в боли и не знала, сколько времени прошло прежде, чем та начала отступать.

Она слышала, что кричала через сжатые зубы, и крик ее сливался со звуками, которые исходили от Джастина и Малфоя. Живоглот прыгал лапами ей на ногу, а Джастин вжался в стену рядом.

Боль превратилась в стук в голове, а потом так резко исчезла, что Гермиона была ошеломлена этим изменением. В желудке слегка бурлило, а во рту все еще был привкус серы, но худшее оказалось позади.

Гермиона открыла глаза, глубоко задышала и вытерла слезы с уголков глаз.

Джастин и Малфой теперь молчали, поэтому она предположила, что они выпили свои порции сразу же после нее. Она нагнулась, чтобы погладить Живоглота, и посмотрела на Малфоя, который привалился к стене и схватился руками за голову.

— О таких побочных эффектах упоминалось? — спросил Джастин голосом на октаву выше нормы.

— Нет, — сказала Гермиона. — Как минимум, мы знаем, что зелье что-то сделало.

Она ощупала голову, ожидая найти болезненные места, но голова ее казалось такой же нормальной, какой была до принятия зелья. Ей нужен был лишь стакан воды, и все будет хорошо. Стакан воды и чтобы зелье помогло избавиться от видений. Она не может быть уверена до конца, пока не увидит одно из них или не продержится до завтрашнего вечера без каких-либо происшествий.

— Грейнджер, не могла добавить чуть больше медовой воды?

— Я не была уверена, что не испорчу зелье, добавив больше. Я хотела…

Живоглот громко зашипел, и Гермиона убрала от него руку. Шерсть на его спине встала дыбом, а поднятый вверх хвост выпрямился. Он повернул морду к выходу из алькова, опустил голову и выгнул спину.

— А ты же мне говорила, что твой кот чувствует видения? — тихо произнес Джастин.

— Может быть, оно увидело крысу…

— Он бы не стал так себя вести… Живоглот!

Живоглот выскочил из алькова, и она услышала, как его когти царапают землю. Если он чувствовал или видел видение, она точно не хотела, чтобы он за ним погнался. Раз теперь видения были для нее недоступны, она никак не могла защитить его от них.

— Если это видение, нам стоит пойти за ним и проверить, можем ли мы… — конец предложения она не услышала, поскольку рванула из алькова.

Живоглота видно не было, но между звуками шагов Малфоя и Джастина она слышала удары его лап. Она устремилась к повороту в первый коридор, короткий холл, в котором была только дверь в аудиторию по Заклинаниям для младшекурсников. Живоглот сгорбившись подошел к дальней тонкой стене. Единственное, что на ней было, — один более светлый и новый камень.

— Думаешь, он что-то видит?

— Нельзя сказать однозначно, видит он что-то или нет, так что… — Живоглот прыгнул на стену, после чего упал на пол.

— Очевидно, оно либо безумное, либо дряхлое.

Гермиона сердито посмотрела на стену, даже не утруждаясь тем, чтобы полностью повернуться и адресовать этот взгляд Малфою.

— Ты звучишь как Рон. И все же, Живоглот доказал, что он неправ, не так…

Джастин разразился смехом. Сначала она решила, что смех был вызван ее более мягким голосом, когда она говорила о коте, но потом поняла, что это из-за того, что Малфой изображал гримасу великого оскорбления. Когда она подошла, Живоглот отвернулся от стены и прыгнул ей на грудь, выпустив когти. Ни за что она не позволит ему ловить возможные видения, как бы сильно он этого не хотел.

— Не приравнивай меня к этому тупоголовому…

— Хм, Рон как-то тоже назвал тебя тупоголовым!

Малфой что-то говорил, но она могла уловить только его сердитый тон, потому что в это время пропустила пальцы сквозь стену. Казалось, что она двигала ими в воде комнатной температуры, которая была плотной и всеобъемлющей, но жидкой и легкой. Гермиона глубже просунула руки и вытаращила глаза, когда они исчезли по запястья.

— …рмиона? Гермиона?

— А?

— Ты что-то видишь? — спросил Джастин.

— Я… это… — Живоглот громко мяукнул, он задними лапами скреб по полу, пытаясь вырваться из ее рук. — Стена не твердая.

— Что?

— Возможно, у нее галлюцинации. Ее кот сквозь стену не прошел.

— Ты дума… — Джастин прервался на полуслове, когда дотронулся до пространства рядом с ней, а Гермиона посмотрела на него. — Боже.

Гермиона выпрямилась, а Живоглот резко развернулся и набросился на стену.

Она переступила через него и погрузилась глубже, почувствовала себя словно в воде, но это ощущение через мгновение исчезло. Она очутилось в каком-то темном месте и услышала, как кто-то вошел за ней несколькими секундами позже.

— Я никогда не слышала об этом проходе, — прошептала она и потянулась за палочкой.

Что-то налетело на нее сзади, а затем что-то твердое и теплое прижалось к спине. Она сделала шаг вперед, споткнулась и зажгла палочку — чья-то рука коснулась ее рубашки.

— На той карте его не было? — спросил Джастин слева.

— Нет. И если бы всегда можно было так легко в него пройти, он бы…

— Что. Это?

— Финч-Флетчли, если ты не магглорожденный первокурсник, то к этому времени должен уметь распознавать руны.

— Малфой, ты здесь бывал? — спросила Гермиона.

— В смысле, почему…

— Нет.

— Так. Мы проходим через стену туда, где никогда не были и видим, что на стене нарисовано пятнадцать разных рунических символов, — Джастин обвел палочкой раскрошившийся камень в маленькой круглой комнате. — Мне это не нравится.

— Я не знаю, кто мог бы такое сделать, — сказала Гермиона. — Или зачем. Если это место всегда было здесь, кто-то бы его уже нашел. Студент мог бы просто прислониться к стене.

— Это странно. Думаю, нам нужно уйти, — Джастин осветил палочкой потолок, и Гермиона посмотрела на единственный на нем символ. — Похоже на гигантскую звезду.

— Думаешь, это видение? — спросила она и взглянула на Малфоя. — Живоглот же не прошел. Оно не смогло бы его удержать. Нам бы показалось, что он просто исчез.

— Ага, мне это не нравится, — сказал Джастин и прокатился по щебню, сделав шаг назад. — Черт, — прошептал он, и Гермиона повернулась к нему. — Черт!

Джастин рукой уперся в зазубренный камень, и ударил по нему с громким звуком. Стена не поддавалась. Гермиона обошла Малфоя, который повернулся, чтобы самому это проверить. Ее ладонь также наткнулась на твердый камень, а на кожу посыпалась пыль.

— Мы в ловушке! Оно заперло нас здесь! Может, нам стоит взорвать стену? Или… — Джастин и Гермиона оба посмотрели на Малфоя. Он посмотрел на них, а затем перевел взгляд на стену и нахмурился.

— Я не транспортное средство для людей.

— Портключ должен активироваться с минуты на минуту. Это лучше, чем взрывать стену и выслушивать вопросы от Макгонагалл.

— И лучше, чем оставаться здесь хоть на минуту дольше, — сказал Джастин. — Хотя, мы просто можем сказать, что провалились сквозь стену. Возможно, это никак не связано с видениями.

— Я не знаю, — сказала Гермиона и повернулась, чтобы снова посмотреть на руны. — Живоглот пришел сюда по какой-то причине, и этого места никогда не было на карте. Зачем кому-то рисовать здесь руны? Это… Разве…

— Кошмары, — сказал Малфой, наклонился вперед и показал пальцами на связку из трех рун.

Он грудью задел ее спину, и Гермиона моргнула, глядя на стену, застигнутая врасплох его теплом, прежде чем скользнуть в сторону. Она редко притрагивалась к Малфою, обычно такое происходило во время жарких споров. Обыденные случайные прикосновения были незнакомыми и странными.

— Эта выглядит знакомой, — пробормотала она, обведя глазами символ. — Я видела ее где-то в…

Когда Джастин схватил ее за руку, она оглянулась на него. В этот момент она почувствовала тянущее ощущение в желудке. Она попробовала посмотреть на руны в самый последний раз, но они превратились в пятно, и они оказались в комнате Малфоя.

Как только она почувствовала пол под ногами, ее колени задрожали. Гермиона уставилась в темноту, пока Малфой не зажег факелы и камин взмахом палочки. Он посмотрел на нее, приподнял брови и кивнул в сторону ванной. Гермиона потянула Джастина, и они оба там скрылись. Они встали за открытой дверью, тот собрался ее закрыть, но она удержала его руку. Аврор может что-то заподозрить, если дверь будет закрыта.

Она отпустила влажную руку Джастина и вытерла ее о джинсы. Малфой с аврором не разговаривали. Она могла слышать только шуршание одежды, а потом шаги. Каменный вход снова начал двигаться, и в комнате воцарилась тишина. Гермиона вслушивалась, пытаясь понять, был ли кто-то в комнате. До момента, пока не обошла дверь, она думала, что Малфой вышел.

Он стоял к ним спиной, смотрел на вход и не двигался. Гермиона направилась к нему, но потом вспомнила, что ее внезапное и странное желание похлопать его по плечу, было неуместным.

— О черт, — сказал Джастин тихим голосом.

— Что? — спросила Гермиона, оторвав взгляд от спины Малфоя и переведя его на Джастина.

— Оно же никак меня не отметило? В смысле это же ни какая-нибудь… Кажется, это кровь.

Гермиона посмотрела на два пятна крови на руке Джастина. Малфой повернулся к ним, и она перевела на него взгляд. Подошла к нему и потянулась к его руке. Удивленный, он быстро ее отдернул, но она была быстрее — схватила руку и притянула ближе. Кончиками пальцев она чувствовала мягкость его ладоней.

Легкое движение его руки, как будто он ждал, чтобы вырвать ее из захвата Грейнджер в любой момент, исчезло, когда она перевернула его ладонь. Кончики его среднего и указательного пальца были окрашены в темно-красный.

— От рун, — сказала она.

— Это кровь? Потому что… — Джастин выглядел так, словно все его страхи сейчас сконцентрировались на кончиках пальцев Малфоя.

— Я не знаю, — Гермиона медленно покачала головой, не отводя глаз от руки Малфоя. — Если это…

— Кровавые руны, — пробормотал Малфой и потер большим пальцем о средний и безымянный.

— Кровь на рунах для ночных кошмаров.

— И на других, которые мы не узнали, — добавила Гермиона. — В месте, которое нас бы не выпустило.

Они трое обменялись испуганными взглядами, но никто из них не был готов произнести это вслух. Если руны были причиной видений, зелье не должно было сработать. Что еще хуже, кровная магия славилась своей силой, а в некоторых случаях, и неразрушимостью.

Гермиона судорожно вздохнула, а Джастин начал что-то бормотать себе под нос. Она подняла глаза, чтобы посмотреть на реакцию Малфоя, но он просто с любопытством смотрел на нее. Он ждал, что она это произнесет? Потому что она не собиралась это озвучивать, пока не возникнет необходимости. Джастин уже был близок к тому, чтобы начать эпично выкрикивать бессмыслицу и размахивать руками.

Она почувствовала, как пальцы Малфоя дернулись, и с опозданием поняла, что она все еще держала его руку, поглаживая линии его ладони, пока размышляла. Она быстро отпустила его и отвела глаза, чувствуя, как жар приливает к щекам. Она откашлялась и отвернулась от него, покачала головой, глядя на пол в другом конце комнаты.

— Я, э-э… на минуту задумалась, — сказала она и поспешила снять мантию. — Я теряю связь со всем, когда сильно занята мыслями. Тебе лучше помыть руки. Нехорошо держать что-то такое на своей коже, особенно, когда это что-то непонятно что. Надеюсь, что Живоглот сможет вернуться в общую комнату. Некоторые студенты еще не вернулись, так что, возможно, он сможет… — Малфой скрылся в ванной комнате, а она села и тяжело вздохнула.

Маленький предмет вылетел из туалета и приземлился на кровать, из-за чего Джастин подпрыгнул и вытащил палочку.

— Это лечебная мазь, — сказал Малфой, и его голос эхом отразился от кафеля.

Джастин опустил палочку, но не убрал, наблюдая за Гермионой, которая подхватила тюбик с матраса. Она узнала препарат, но не могла понять, зачем Малфою заживляющая мазь, да еще и та, что помогает уменьшить шрамы.

— Ты просто хранишь лечебную мазь в туалете? Ах да, ты же попадаешь в большое количество драк, — Джастин плюхнулся на кровать. Гермиона не видела, какой взгляд Малфой послал ему из ванной, но он заставил его стремительно вскочить обратно.

— Спасибо, — сказала Гермиона, но Малфой ничего не ответил.

***

По утрам ей обычно нужно было несколько минут, чтобы понять, что происходит и начать ясно мыслить, но когда она открыла глаза от крика из ванной комнаты, она сразу все поняла. Из-за беспокойства и паранойи она спала чутко, а мозг начал работать еще до того, как она встала.

В свете гаснущего камина она увидела, как Малфой вскочил с кровати, и бросилась в ванную. Она вытащила из кармана палочку и ударила рукой дверь, а потом проехалась по плитке и остановилась. Ахнула на выдохе, когда увидела прижавшееся к полу животное. Животное было похоже на волка, но шерсть была только на голове и черной полоской спускалась вниз посередине спины.

В фиолетовых глазах отражался голод, четыре длинных клыка свисали поверх ряда острых зубов и десен нижней челюсти.

Гермиона с треском ударилась о дверь, когда Малфой протолкнулся мимо нее, выхватывая палочку из руки Джастина в разгар заклинания. Джастин потянулся к душевой лейке и снова закричал, когда животное клацнуло зубами в их сторону и приняло позу для прыжка. Гермиона рванула вперед, схватив Джастина и Малфоя за рубашки, и дернула с такой силой, что звук рвущейся ткани на мгновение заполнил помещение. Они втроем попятились назад, спотыкаясь друг о друга, и Джастин захлопнул дверь.

— Они разве не могут проходить сквозь стены? — закричал Джастин, когда они втроем ринулись на другой конец комнаты.

— Я не знаю…

— …делали раньше.

— Но никогда они были осязаемыми.

— Что-то вроде того.

— Что-то вроде? Надо было мне схватить лейку…

— Мы не можем здесь колдовать…

— …ударить его чертовым карнизом?

— …аврор.

— …черт возьми мы будем делать? Это не паворларуа!

По другую сторону от двери послышался громкий звук чего-то рвущегося, дерево раскололось, и Гермиона могла поклясться, что чувствовала, как рычание отражалось в груди. Джастин крутился вокруг себя, выставив вперед руки, словно ждал, что в любой момент найдет оружие.

— Почему бы тебе не…

— Оно может быть привязано к…

— …острое, или тупое, или тяжелое!

— Тогда бы зелье сработало.

— Это не…

— Нам нужно уходить! Прямо сейчас!

— Мы не можем уйти…

— Мы найдем способ, потому что я не собираюсь быть съеденным…

— Нам нужно успокоиться, потому что если это привязано к страху…

— Это не павор…

— …могло бы исчезнуть! Это…

— Это руны! Это те…

— Ты уверен, что защитные чары чувствуют магию? Почему они не чувствуют…

— Где моя палочка?

— …беспалочковую магию, и он появился тут в течение тридцати секунд. Я уверен.

— Если мне нужно колдо…

— Ты не будешь колдовать…

— Дай мне мою…

— …Азкабан за твое…

— Если нам нужно использовать магию…

— …умрем, потому что…

— …клянусь богом, Малфой, если ты попытаешься забрать мою палочку…

— …все выяснится, когда выяснится, и тогда мы…

Они все замолчали, когда треск и рычание прекратились, и посмотрели на дверь. Поверхность длинного куска дерева облупилась, но основные повреждения виднелись с их стороны. Гермиона затаила дыхание, пытаясь услышать хоть какой-то звук.

— Думаете, он ушел? — прошептал Джастин.

— Думаю, нам стоит проверить, — ее предложение было встречено такими взглядами, что она почти посчитала себя сумасшедшей. Она не могла не заметить, как руки парней дернулись к ней, готовые задержать, если понадобится.

Секундой позже Джастин прислонился головой к стене.

— Это только один. Вы как хотите, но я не собираюсь спать, пока эта чертова дверь не откроется.

***

Гермиона проснулась, чувствуя себя изможденной. Ей было холодно, а тело свело судорогой, и ей почему-то было хуже, чем когда она боролась с приливами сна.

Только ее плечам и рукам было тепло и комфортно — они были зажаты между Малфоем и Джастином, сидящими по обе стороны от нее. Из-за того, что они спали на полу, ее пятая точка болела, а спина не сгибалась, ведь последние несколько часов она провела, прислонившись к изножью кровати.

Она потянулась, потерла глаза и обвела взглядом комнату, пытаясь понять, есть ли хоть какие-то видения, но пока все было тихо. Джастин негромко похрапывал, вытянув ноги. Одна рука лежала в направлении изножья, чтобы он мог в любой момент за него ухватиться, другой он прижимал к груди палочку. Колени Малфоя были подняты, его ступни стояли на полу, один носок был черным, второй темно-синим. Интересно, он не заметил различия, или просто ему было плевать? Она сомневалась, что многие видели его носки.

Она подняла глаза от его рук, лежавших на коленях. Он сидел, прислонившись к торцу кровати, откинув голову назад. Лицо его было расслабленным, но уставшим, под глазами пролегли бледно-голубые синяки. Он распахнул воспаленные глаза и остановил взгляд на ней.

— Доброе утро, — прошептала она, заерзала и отвернулась. Она надеялась, что он не подумает, будто она на него пялилась.

— Доброе утро, — медленно произнес он хриплым и грубым голосом.

Гермиона потерла лицо.

— Все плохо, — простонала она.

— Ни хрена, Грейнджер. Возможно, в следующий раз тебе стоит подумать прежде, чем зря тратить воздух.

— Ты кретин, — сказала она, но без той злобы, с которой обычно говорила подобное. — О! — она подняла палец и повернулась, чтобы на него посмотреть. — А еще капитан очевидность. Похоже, я задала плохой пример.

Он бросил на нее сердитый взгляд, а потом поднял глаза к потолку.

— Ты смешная только тогда, когда стараешься таковой не быть.

— Потому что ты жестокий, и твое чувство юмора завязано на унижении.

— Когда ты делаешь это настолько хорошо, я бы не назвал это унижением.

— Это то, что ты считаешь унизительным, даже если это не так. Как вот это твое дерганье глазами?

— …Дерганье глазами?

Она кивнула и выдохнула смешок.

— Когда ты сильно злишься, твой глаз начинает дергаться. И совершенно разрушает весомость твоей злости, потому что я не могу сдержать смех у себя в голове. Но ты ничего с этим не сделаешь. Как и с другими неправильными вещами в себе.

— Это твоя главная проблема, Грейнджер. Ты так занята, выискивая недостатки во всех и в каждом, что не видишь собственных.

— Чтоб ты знал, я очень сочувствующий и понимающий человек. У каждого есть недостатки, и если бы я не могла с ними мириться, сомневаюсь, что разговаривала бы с тобой сейчас.

— Твое сочувствие хорошо распространяется на магических созданий. Чувствуешь с ними сходство?

— В этом мире у них мало прав, и обычно с ними плохо обращаются. Я понимаю, каково это. Если они не могут за себя постоять, нужно, чтобы кто-то это сделал за них, — в комнате воцарилась тишина, которая стала некомфортной, когда Малфой повернулся к ней и одарил задумчивым взглядом. — Это был такой завуалированный способ попросить меня начать защищать хорьков?

По его лицу пробежало раздражение, и все стало как прежде.

— Однажды ты доведешь меня до аневризмы, и я получу сотни связанных тобой из чувства вины шапок, от которых даже эльфы отказались.

— Это твоя цель в жизни?

— Да. Как раз рядом с желанием, чтобы с меня сняли кожу.

— Ну, если ты будешь хорошо трудиться, Малфой, все твои мечты сбудутся.

— Не верю, что тебе бы этого хотелось. По крайней мере одно из них включает тебя без языка, чтобы, наконец, дать миру немного покоя от этого сводящего с ума всезнающего тона, когда ты треплешься о всяком бреде.

— Ах, Малфой, отвали.

— Умно, — протянул он. — Но я разочарован. Что вполне обычно…

— Я только проснулась. Могу и ошибиться.

— Я заметил. — Она бросила на него сердитый взгляд, а он ухмыльнулся. — Хотя это не имеет никакого отношения к тому, в какой стадии бодрствования ты оказалась.

— И я заметила, что ты остаешься придурком в независимости от того, в какой опасности находишься. Ты это видел? — она показала на свое лицо. — Это мое предупреждающее выражение. Ты должен бояться того, что может последовать за ним.

— Я в ужасе, Грейнджер. Тебе, тычущей в меня пальцами, я без раздумий предпочту животное в уборной.

— Знаешь, это можно организовать.

— Сильно сомневаюсь, что ты способна переместить меня через всю комнату без магии.

— Оно еще там? — пробормотал Джастин вялым и уставшим голосом.

— Мы не знаем, — сказала Гермиона. — Думаю, нам стоит нарисовать руны, пока мы их не забыли. Малфой, у тебя есть пергамент?

Что-то хрустнуло у него в руке, когда он встал и скрылся за кроватью. Джастин громко зевнул, потянулся и застонал от боли.

— Я так надеялся, что зелье сработает.

— И я, — сказала она. — Но когда увидела руны…

— Да. У меня было предчувствие. Но только когда я увидел рычащее на меня в ванной исчадие ада, понял, что мы реально облажались.

Гермиона фыркнула и прижала колени к груди.

— Мы не облажались. Занятия начнутся через два дня. Я возьму столько книг о кровных рунах и видениях, сколько смогу, и сегодня их принесу. Сложность с рунами в том, что необязательно должно быть какое-то специальное заклинание… это может быть одно заклинание, которое кто-то сотворил. Но если мы найдем нужные руны, чтобы отразить наложенное на них заклинание, как и их основу…

— Почему мы должны быть уверены, что это руны? Мы были уверены, что это паворларуа.

— У нас не было доказательств, что это паворларуа. Просто все с нами происходящее хорошо к нему подходило. Я не думаю, что мы можем назвать совпадением то, что руны, три из которых отвечают за ночные кошмары, просто так оказались в неизвестной магической комнате в замке, которая впускает внутрь, но не выпускает обратно. И уж тем более теперь, когда зелье точно не сработало.

— За кем на твой взгляд бежал в комнату Живоглот?

Она покачала головой, наблюдая за Малфоем, встававшим от камина, который он снова разжигал.

— Я не знаю. Но у Глотика есть способность чувствовать разные вещи.

Джастин вздохнул, когда Малфой вернулся на прежнее место и подтолкнул к ней и Джастину две книги, перья и стопку пергамента. Гермиона взяла одну из книг и перо и открыла вторую чернильницу. Джастин протянул ей лист пергамента, а Малфой начал рисовать руну.

Она приступила к той устрашающей руне, что казалась подсознательно знакомой. Она начертила ее четыре раза, пока не определилась, как та точно выглядела. Иногда даже маленькое различие в руне может полностью поменять смысл, и даже если не поменяет, то будет абсолютно бесполезной в заклинании.

Гермиона взглянула на пергаменты Джастина и Малфоя и увидела, что они оба рисовали ту руну, что была на потолке. Она думала, что, возможно, она символизировала солнце или же была магическим каналом для того, чтобы можно было активировать остальные руны. Скорее всего, этот символ был самым неважным из всех, и она гадала, почему они оба взялись именно за нее.

— Эта чуть шире, — сказала она, указав на маленькую руну, которую Малфой нарисовал в углу своего пергамента.

Когда она рисовала нижнюю линию под более широким углом, ее ладонь касалась его руки, но она не могла удержаться, чтобы к нему не притронуться. Она изучающе смотрела на символ несколько секунд, а затем чуть удлинила верхнюю линию.

— Нам нужно попробовать… — Малфой резко откинул голову назад, когда она села, чуть не задев макушкой его подбородок. — …вспомнить, в каком порядке они располагались. Порядок может все решать.

Джастин широко улыбнулся.

— Звучит очень по-гермионовски.

Она вытаращила глаза и посмотрела на парней, когда Малфой весело хмыкнул. С каких пор эти двое спелись?

— Что ты имеешь в виду?

— Это снова твое фирменное предупреждающее лицо?

— Малфой, заткнись.

— Прячь острые предметы.

— Джастин.

— Прости.

***

Гермиона постучала ногой, когда Дин отвлекся на шутку о квиддиче, которую она перестала понимать на третьем слове. Она почти вернулась в свою комнату, когда открыла дверь и услышала буйство голосов в общей комнате, но знала, что Джастин и Малфой ее ждали. Ей просто нужно время, пока Дин закончит свою историю, и она сможет уйти, его не обидев.

Если он вообще закончит эту историю.

— И что сказал Невилл, когда увидел вас с Симусом такими? — начала подгонять она.

— Подожди, сначала расскажи, как вообще лампа стала такой? — сказала Парвати.

Гермиона посмотрела на нее с излишней враждебностью, но поняла это только тогда, когда Падма бросила на нее удивленный взгляд. Гермиона откашлялась и снова посмотрела на Дина.

— …то есть все взорвалось. В смысле, осколки тут, осколки там, один в стене. Прям внутри стены! Выяснилось…

Гермиона посмотрела на Падму, а потом проследила ее взгляд до своего запястья. Из-за того, что она не переставала нервно заламывать руки, ее рукав поднялся и открыл три бороздки, покрытые темно-красными струпьями, кожа вокруг которых была опухшей. Гермиона снова посмотрела на Дина и подтянула руки ближе к телу, отчего ткань скользнула и закрыла раны. Ткань рукава скользнула поверх порезов, и Гермиона надеялась, что Падма не станет об этом спрашивать.

— …воинственная лампа. Ведь так? Но через минуту на лице Невилла появилось это особенное выражение, и следующее, что я помню…

***

— Мы также знаем, что оно эволюционирует. Значит, магия становится сильнее. Может быть, кто-то добавляет новые руны, как-то их контролирует, либо руны изначально были заточены на то, чтобы становиться сильнее.

— Я все-таки думаю, что они используют какой-то предмет. Я никогда не слышал о рунах, которые могли бы создавать что-то осязаемое, — Джастин поднял три пальца и изобразил пистолет, направленный в потолок, чем напомнил Гермионе ребенка. — И они могли начать использовать этот предмет две недели назад, когда поняли, что у нас не поехала крыша, и мы не загремели в Мунго. Теперь они решили попробовать нас убить.

Гермиона записала теорию Джастина, постучала кончиком пера по пергаменту и медленно кивнула.

— Нам нужно найти больше информации. Кровавые руны очень сильные.

— Это кровная магия, — сказал Малфой. — Из всех магических заклинаний она самая сильная, непредсказуемая и почти нерушимая.

— Я все еще не могу понять, как мы смогли туда войти. Гермиона сказала, что раньше этого там не было…

— Конечно, я не могу сказать точно. Я только знаю, что это даже не малоизвестное место. Уверена, что в Хогвартсе сотни проходов. Я знаю лишь несколько десятков.

— Да, но прямо там, в стене? — Джастин закусил губу. — Его бы точно нашли.

— Но Глотик не мог вой…

— И это может значить, что магия рун раскрыла это место, — Малфой откинулся на стуле, и она услышала шелест его брюк, когда он вытянул ноги. — Может быть, только для тех, на кого эта магия действует.

— Хорошо, тогда кто мог знать, что это место там есть изначально? — спросил Джастин, посмотрел на Гермиону, но она покачала головой. — И как руны смогли воздействовать только на нас?

— Я проверила, нет ли у меня на теле каких-нибудь рун, но ничего не нашла, — сказала Гермиона. — Наша кровь?

— Маловероятно, — сказал Малфой. — здесь они бы не смогли ее получить. Даже если оставили со времен войны, Финч-Флетчли тут не было. Сомневаюсь, что кто-то запланировал это еще тогда.

Джастин откашлялся.

— Особенно если учесть, как непостоянны люди. Может быть, они пробрались к нам в комнаты, пока мы спали? Все мы второгодники так что… Гермиона, прости конечно, но у всех у нас свои комнаты. А комната Малфоя вообще наглухо закрыта.

— Только если это не аврор, — произнес Малфой полушутя.

— Не то что я не верю в коррумпированных работников, но в этом случае вряд ли. Но даже если это и он, мимо моих защитных чар он бы не прошел.

— Он же аврор, — сказал Джастин, подумав, что она пропустила эту информацию.

— Я знаю. Но это мои чары.

Джастин усмехнулся.

— Жаль, ты не можешь заблокировать видения. Ну, или чем бы они там теперь не являлись. Мы все еще не знаем, можем ли мы отбиться и как это сделать. Если заклинания не работали ранее, возможно, и сейчас, когда видения осязаемы, они не сработают. Магия же та же самая.

— Может быть, — сказала Гермиона, а потом расплылась в улыбке и подтолкнула стопку книг к ним ближе. — Есть только один способ проверить!

***

— Я бы поговорила с Макгонагал, но есть большая вероятность, что и она не сможет войти. Я знаю, что она не будет об этом распространяться, но мне бы не хотелось, чтобы она считала, что у меня нервный срыв. И я не хочу иметь дело с тем, что за этим умозаключением последует.

— Никому нельзя говорить, — сказал Малфой, как будто она бы послушалась его, если бы была иного мнения. — Никому нельзя доверять.

Гермиона потерла висок и пробежалась глазами по параграфу о кровавых рунах.

— Мне иногда кажется, что проще найти того, кто это сделал, чтобы потом выяснить, как он это сделал. Но существует больше возможностей узнать как, чем кто.

— Раньше так и было. У нас были руны, нам просто нужно понять, как их планировали использовать, а потом найдем то заклинание, которое посчитаем лучшим для того, чтобы оборвать действие рун. Мне казалось, тебе понравится наличие возможности.

— Возможности чего?

— Иметь часть информации, додумать остальное и надеяться на лучшее. Разве не этим занимаются гриффиндорцы?

— Ну а слизеринцы походу сначала с этого смеются, а потом, когда у них заканчиваются какие-либо идеи, они с радостью хватаются за этот план.

— Заметь, что все остальные варианты слегка исчерпаны. И я бы не сказал, что с радостью делаю хоть что-нибудь.

— Это бы сделало все менее утомительным. Ну же, Малфой, — сказала Гермиона, широко улыбаясь, — можешь спеть и сплясать. Можешь использовать цилиндр и трость. Блестки или конфетти. — Представив все это, она рассмеялась. — Нет?

— Обычно, если кто-то и представляет меня у себя в голове, я либо мертв, либо обнажен. Я…

Она закатила глаза.

— Это не обязательно всегда только любовь или ненависть, Малфой. Иногда — просто унижение.

Он изогнул бровь.

— Не обязательно любить кого-то, чтобы хотеть увидеть его обнаженным.

Когда взгляд Малфоя не дрогнул, Гермиона опустила глаза и почувствовала, как опалило жаром кончики ушей. Она перевернула страницу в книге, хотя еще не дочитала предыдущую.

— Не забивай мне этим голову. Есть вероятность, что видения все еще подпитываются страхом.

— Уверен, это разрушит девственность твоего подсознания.

Она фыркнула.

— Едва мое подсознание можно назвать девственным, я… — она подняла глаза, надеясь, что он не представил себе то, что она подумала, он мог представить, но его ухмылка разрушила все надежды.

— Серьезно? — протянул он, весь его вид выражал удовольствие. — Ты представляешь, какие трусы на Уизли, или же как сосешься с кем-то случайным в каморке с метлами, перебрав сливочного пива? — Он смотрел на нее задумчиво, перекатывая палочку между пальцами, а потом слегка понизил голос и продолжил: — Или же у тебя более пошлые фантазии? Ты представляешь…

— Почему ты так интересуешься моими фантазиями? — спросила она своим самым строгим тоном и подняла книгу к лицу, пытаясь спрятать румянец на щеках.

Пристальность его взгляда заставляла ее нервничать, а она ненавидела, когда от нервов в желудке все переворачивалось.

— Если я и фантазирую о чем-то, что не значит, что не фантазирую. Или наоборот фантазирую. Короче…

— Грейнджер, нет ничего плохого в фантазиях. Возможно, если бы ты им предавалась, ты бы не была такой бескомпромиссной.

— Пф-ф, ты как… дуб-альбинос. Жесткий и холодный, упрямый и… колючий. И ты можешь привлекать издалека, но ни одно животное не пройдет рядом с тобой, потому что знает, что что-то не так с дубом-альбиносом. Потому что его окружают каменные стены и замерзшее озеро. Улыбка похожа на треснувший лед. Ты думаешь, вот она — весна, а потом просто падаешь в смертоносную воду. И там полно змей. Полно.

Она подождала несколько секунд, чтобы убедиться, что жар отхлынул от лица, и опустила книгу на стол. Она задержала взгляд на Малфое и заметила, что он смотрит в ответ, а потом стала перебирать листы пергамента.

— Движения змей слишком плавные для твоего изобилия бескомпромиссных метафор.

— Да, как и твоя походка, вся… как этот… со своими… текучая и похожая на хищника, который укусит тебя, проглотит тебя целиком или отравит своим ядом.

В комнате на мгновение повисла тишина.

— Психическое расстройство началось до или после видений?

— Я найду причину, чтобы пронзить тебя пером, если не замолчишь, так что продолжай нести чушь.

— Пожалуй, все-таки до. Ты дружишь…

— Оно очень острое. Мне совсем не сложно будет пронзить тебя.

========== Глава 11 ==========

— Вчера в моей комнате появилась мертвая девушка, и я не смог убрать ее из своей кровати.

Их с Малфоем спор закончился с появлением Джастина, и это было досадно, потому что она как раз собиралась доказать свою правоту в теории о смерти. Хотя нет, не досадно, решила она, посмотрев на пустой пергамент. Уже минут тридцать прошло, как она достала его из сумки, и почти все это время они потратили впустую. Теперь подобное происходило часто — такими темпами, они до конца семестра не найдут ответа.

Малфой показал себя хорошим собеседником, но только тогда, когда не приплетал личное. По ее мнению, он мог считаться таковым, потому что постоянно ей возражал. Она не знала, почему, находясь с ним рядом, она не могла перестать говорить, но сравнивала его мышление с книгой. А читать она очень любила.

Вскинув брови, Малфой посмотрел на Джастина и выкинул руку, чтобы схватить чернильницу, когда Джастин чуть не смахнул ее своей сумкой.

— Такое следует держать при себе.

Джастин плюхнулся на стул, поставил локти на стол и опустил голову на руки.

— У нее был вспорот живот, повсюду была кровь. Я проснулся от того, что она трогала мое лицо и не переставала говорить со мной на непонятном языке.

Гермиона похлопала его по руке.

— Наверное, это было ужасно.

Он кивнул.

— Я закрылся в туалете и просидел там два часа, и теперь все сокурсники постоянно шутят про зелья для правильного опорожнения кишечника.

— Эту информацию тебе также стоит держать при себе.

— И все же я нашел кое-что положительное, — сказал Джастин и потянулся, чтобы достать что-то из сумки. — Помните руну, обрамленную в квадрат? Это означает границы. Границы либо… для того, чтобы зелье не вышло за эти границы, чтобы поймать что-то, либо, если используется с другой руной, чтобы держать магию заклинания внутри границ этого заклинания.

Джастин начал водить пальцем по страницам книги, и Гермионе пришлось положить руки на колени, чтобы удержаться и не выхватить ее.

— Почему кому-то понадобилось ограничить заклинание только Хогвартсом, когда возможно распространить его. Только если этот кто-то хотел, чтобы школа закрылась, или… Хотя нет, оно же только на нас действует.

— В этом нет смысла. Значит, скорее всего, руна была использована для другого, — сказал Малфой.

Гермиона нахмурилась.

— Меня кое-что во всем этом беспокоит.

— Меня беспокоит, что ты, говоря это, не называешь по итогу саму проблему.

Она окинула Малфоя сердитым взглядом, и начала рыться в своих бумагах и раскладывать их на столе. Схватила лист, на котором они попытались изобразить те руны, которые лучше всего запомнили, и положила в центр стола.

— В связке с этими рунами получается защитное заклинание. Ну, или сама руна, как компонент, находится под защитой.

Нахмурившись, Малфой прижал пальцами пергамент и притянул к себе. Он внимательно на него посмотрел, его глаза бегали по линиям.

— Возможно, они защищали себя.

— Разве это не распространилось бы по всей школе? — спросил Джастин. — Они защищали всех, кроме нас?

— Нет, с этим типом магии такое невозможно, к тому же с использованием крови. Заклинание должно было бы быть создано специально для нас, с защитными чарами, прописанными специально для них. Невозможно сделать все и сразу с каким-то определенным исключением, только если это не два разных заклинания…

— В таком случае они быпротиводействовали друг другу, — поддержал Малфой.

— Это как болезнь, — продолжила Гермиона в ответ на непонимающий взгляд Джастина. — Если выпиваешь зелье, которое предназначенное для защиты всего тела от… скажем, змеиного яда, никому после не удастся ввести тебе этот яд и заставить его работать. Более того, нельзя заставить его сработать только на… руку, или ногу, или легкие. Другие зелья с другими магическими веществами в основе — да, но не это.

— Защитное заклинание, скорее всего, было вторым, но оно должно было быть сделано специально для них. Но вот руна границ находится слишком далеко от них, чтобы работать в связке.

— Мы не посмотрели на стену за нашими спинами, — сказала Гермиона. — Мы все до нее дотрагивались, но ни разу ее не осветили. Как и пол. Возможно, они замкнули рисунок, используя еще одну руну позади или же круговые пентаграммы на полу.

— Мы что-то упускаем, — сказал Джастин. — Если злая часть заклинания была направлена только на нас, и это мы понимаем, потому что вся школа не сходит с ума, зачем вообще тогда ставить защитное заклинание? Им и так ничего не должно было навредить.

Малфой постучал пальцем по пергаменту, а потом потянулся за книгой из середины стопки, что была рядом с ним.

— Такое количество магии могло бы навредить тем, кто ее применил, так что им оно нужно было для защиты. К тому же, в момент создания заклинание могло разрушить все, что находилось рядом до тех пор, пока не нашло нас.

— Или же мы тоже находились рядом, и заклинание нам не предназначалось. В этом варианте намного больше смысла, чем в предположении, что целью была вся группа. Как одно целое, а не отдельные части. Малфой, без обид.

Малфой поднял глаза от книги на мгновение, достаточное, чтобы бросить на Джастина сердитый взгляд.

Гермионе было немного трудно представить врагов Джастина, — учитывая то, каким человеком он был, и то количество людей, которое во время войны делало то же самое, — но все же это казалось слишком большим совпадением для того, чтобы затронуть еще и их с Малфоем.

— Я даже не сомневаюсь, что кому-то захочется мне навредить, тем не менее, есть вероятность, что это была случайность. Просто не очень большая вероятность. — Гермиона прикусила губу и посмотрела на пергамент. — Думаю, нам стоит вернуться в тот зал и все тщательно осмотреть.

— Мы не сможем из него выйти, — встрепенулся Джастин. — И Малфой сказал, что в прошлый раз портключ странно сработал, в начале казалось, что он вообще неактивен. Что если в этот раз он не сможет пробиться сквозь магические помехи?

— Тогда придется взорвать стену, — Гермиона покачала головой. — Возможно, она окажется нерушимой. Малфой опоздает к комендантскому часу, и вообще нет гарантий, что мы сможем вернуть стене прежний вид, чтобы никто ничего не заметил, или же никто не прибежит на шум.

— Оставим записку? Нам не обязательно упоминать видения.

— Если мы не сможем выйти, они не смогут зайти.

Гермиона посмотрела сначала на Малфоя, потом на Джастина.

— Зато есть вариант получить ответы. Думаю, стоит рискнуть.

***

Крыса едва шевельнулась под лапой Живоглота, хотя Гермиона знала, каким сильным он может быть. И какой бы сильной ни была Гермиона, но ни одно из выпущенных ею заклинаний никак не повлияло на дюжину крыс перед ней.

***

Мужчина был обнажен и покрыт грязью. Гермиона не знала, была ли кровь на его груди последствием того, что рот его кровоточил, или же кровь изо рта являлась признаком чего-то еще более худшего. Он громко стонал, цепи, которыми он был прикован к стене, звенели, когда он поднимал и тянул их. Он смотрел на нее, его красные, как и рот, зубы были обнажены.

Только когда он отвел взгляд, Гермиона снова поняла, что находится в кабинете Заклинаний. Студенты заполняли помещение, взволнованно обсуждая каникулы в компании тех, кого им еще предстояло увидеть. Она потянула шею и перевела взгляд туда, где было видение. И едва узнала Падму, чьи черные длинные волосы свободно спадали вместо того, чтобы быть заплетенными в привычную косу.

— Мне нравится ее прическа, — прошептала Джинни.

Гермиона издала звук согласия, который перерос в странное бульканье, когда взгляд Падмы упал на видение. Это произошло так быстро, что больше было похоже на то, что она оглядывает комнату, но мужчина возле стены по-прежнему наблюдал за тем, как девушка пробиралась к своему столу. Дрожь подозрения пробежала по спине Гермионы.

Лаванда потянулась, чтобы потрогать волосы Падмы. Она взяла прядь, желая пропустить сквозь пальцы. Прежде чем Падма вернула волосы на место, Гермиона успела заметить какую-то отметину у нее на шее. Должно быть, это был синяк, не больше, чем отпечаток пальца, но темный от силы, с которой был нанесен.

До конца занятия Гермиона не могла найти себе места. В ее голове крутилось так много вопросов, что она даже не успела порадоваться оценке, когда ей вернули экзаменационную работу.

***

Джастин бросил большой кусок щебня в угол комнаты, а Малфой прочертил боковой частью туфли по полу, чтобы убрать маленькие камешки и слой пыли.

— Вот оно, — сказал Джастин, когда Малфой откинул голову, глядя на потолок.

— Сначала я не придавал этому значения, но оно может оказаться важным.

Гермиона посмотрела на большой символ в форме звезды на полу, а потом перевела взгляд на такую же звезду над ними на потолке.

— Способ направить магию?

— Возможно. Или же для того, чтобы направить защитное заклинание и удержать его внутри границ. Мы все еще нигде не нашли этот символ, — Джастин провел рукой по лбу, хотя Гермиона не понимала, как он собирался вытереть пот рукой, которая уже блестела от пота.

Она кивнула и продолжила перерисовывать половину руны со стены. Вторая половина была разрушена из-за пробоины. Вся комната выглядела так, словно по ней прошлись разрушающими заклинаниями — на стенах были десятки дыр, вмятин и пустот.

— Это возможно только если у них на теле была соответствующая защитная руна. Теоретически такое могло сработать.

Перекатывая под ногой большой кусок щебня, Малфой потер подбородок.

— Их могло быть больше, только они были уничтожены. Но это не имеет никакого смысла, если руны появились здесь после битвы.

— Только если сила магии была действительно разрушительной, оттуда и защитное заклинание и весь этот бардак, — сказал Джастин.

Гермиона посмотрела на стену, а потом медленно повернула голову, в поисках тусклого проблеска волос Малфоя в мерцающем свете их палочек.

— Конечно, они появились здесь после битвы. В прошлом году у тебя… у тебя не было видений. Ведь так?

— Так.

— Насколько я знаю, прошлый год был сам по себе достаточно ужасным и без видений, — пробормотал Джастин и присел на корточки, чтобы посмотреть на две красные линии, которые тянулись из вмятины в стене. — А… а разве разрушение рун не помешают заклинанию?

— Заклинание уже было выпущено, — рассеянно произнесла Гермиона, стараясь как можно точнее перерисовать линию.

— Но оно же продолжает действовать, — Джастин развел руками и пожал плечами. — В смысле они же не просто выпустили что-то и на этом конец. Даже если им не нужны были руны, чтобы мы постоянно находились под заклинанием… воздействие же изменилось, так? И продолжило меняться. А это значит, им было необходимо сохранять руны, чтобы добавлять новые части заклинания, или рисовать новые руны, если они хотели, чтобы действие самых первых менялось. У таких же вещей не бывает функции отложенного старта.

— Он прав, — прошептала Гермиона и посмотрела на Малфоя. Похоже, он думал о том же, но пока был не готов признать это вслух.

— Почему действие заклинания не закончилось? Их несколько? Они лишились некоторых возможностей? Но тогда это бы сделало заклинание… Ничего из этого не имеет смысла!

— Финч-Флетчли, поздравляю. Ты, наконец, сломал мозги Грейнджер.

— В том-то и дело, — сказал Джастин. — Нам как будто не достает одного кусочка мозаики, который бы соединил все воедино. И он не здесь.

— Мы не смотрели под щебнем вдоль стен, а еще в маленьком уголке вон там…

— У нас нет времени, — сказал Малфой, положив в карман часы, которые взял с собой. — Уже 10.58.

— Черт, — простонала Гермиона, быстро закончила рисовать руну и сложила пергамент.

— Я все равно не думаю, что там что-то есть. Похоже, все собрано здесь.

— …Вы чем там занимаетесь? — спросил Малфой низким голосом.

— Одеяла, подушки, — сказал Джастин, увеличивая комплект взмахом палочки. — У меня и еда с собой. Малфой, я в твоей комнате постоянно хочу есть. Думаю, от скуки. Я не говорю, что ты скучный. Ты просто постоянно бросаешь на нас свой фирменный взгляд. Который, кстати, может быть даже забавным. Но не для тебя, очевидно же… Что-то портключ совсем не торопится.

— Возможно, тебе стоит научиться держать рот на замке, — сказал Малфой. — Каждый раз, как его открываешь, ты роешь себе могилу.

— Это что, угроза? Тебе такое разве не запрещено? Не то чтобы я собирался пожаловаться. Просто говорю. Кажется, не я один рою себе могилу.

Гермиона сдержалась, чтобы не улыбнуться. Она была настолько отвлечена, что ухватила Малфоя за руку и даже не вздрогнула, как это бывало прежде. Так много раз нужно было это прикосновение представить, чтобы, наконец, прикоснуться. Рука Малфоя сначала напряглась, а потом расслабилась, а Гермиона повыше подтянула одеяло и подушку другой рукой.

— Вот он — этот взгляд!

— Могила, Финч-Флетчли!

***

Гермиона посмотрела на студентов, которые входили в Большой зал, и повернула на лестницу, ведущую в подземелья. Малфой шел за ней на безопасном расстоянии, а Джастин — впереди шагов на десять. Тем не менее, они все равно могли вызвать подозрения, когда вместе направились в подземелья во время обеда. Она бы добралась до каморки с котлами другим более долгим путем, чтобы разделиться…

Джастин начал пятиться назад, сталкиваясь со студентами, которые спешили на обед. Никто, похоже, этого не замечал, но Гермиона, даже не смотря на его лицо, все поняла и посмотрела на толпу впереди. Сначала она ничего не увидела и продолжала вглядываться и надеяться, что это просто нашествие жуков, но потом заметила причину через просветы двигающихся студентов.

Видение представляло собой льва грязно-красного цвета с мордой крокодила. Оно смотрело на Джастина, опустив голову, но макушка его доставала до бедер семикурсниц, проходящих мимо. Когда же Джастин оказался на расстоянии вытянутой руки от Гермионы, оно подняло голову и качнулось назад, словно готовясь к прыжку.

Прикосновение руки Джастина к запястью вывело ее из оцепенения, они сразу же развернулись и бросились вверх по лестнице. Малфой бросился бежать секундой раньше, поэтому не отставал. Гермиона слышала топот массивных лап и могла поклясться, что чувствовала жар дыхания на спине. Она поднажала, огибая толпы студентов, схватила Джастина, чтобы тот не потерял ее из виду.

Не думая о людях, которые сейчас могли их видеть, они следовали за Малфоем, поднимаясь вверх по лестнице на второй, третий, четвертый этажи. Создание продолжало взбираться за ними по лестнице, и она слышала царапанье когтей по камню. В груди было больно от того, как сильно билось сердце, но когда она прыгнула с двигающейся лестницы на уступ четвертого этажа, ей показалось, что сердце остановилось.

Ее колени согнулись, но она рывком заставила себя выровняться и ринулась за Джастином и Малфоем. Казалось, что земля покачнулась, когда она услышала, как чудовище опустилось на пол где-то позади нее. Ее ноги скользили на каждом повороте, пока она, в конце концов, не ударилась о стену, которую использовала, чтобы оттолкнуться и перебежать в следующий коридор. Она хотела вломиться в редко используемый туалет, но парни продолжили бег, и она последовала за ними.

Чудовище зарычало так громко, что Гермионе показалось, словно оно находится прямо за ней. Из-за этого звука она почувствовала, как в груди завибрировало, но они добежали до следующей лестницы настолько быстро, насколько Гермиона не могла себе даже представить. Пронеслись по трем коридорам на пятом этаже и, резко повернув, рванули вверх по еще одной лестнице на шестой этаж.

Она не могла нормально дышать, и когда они повернули, чтобы добраться до седьмого этажа, ей показалось, что она может упасть в обморок. Джастин выдохнул что-то, чего она не разобрала, зато сквозь шум в ушах услышала ответ запыхавшегося Малфоя.

— Северная башня.

В голове возникла картинка приставной лестницы, и как бы ни было хорошо для них успеть подняться вовремя, они все равно никак не могли знать, находится ли до сих пор профессор в кабинете прорицаний.

— Нет, — выдохнула Гермиона. — Профе… — она попыталась договорить слово, но не смогла из-за выскакивающего из груди сердца. Кислород был куда важнее.

— Чт… Чт… — Джастин попытался что-то сказать.

— Лево, — скомандовала Гермиона, когда они оказались на седьмом этаже, и Малфой, уже добежав до поворота, развернулся.

Пока они пробирались по коридорам, она выкрикивала направления, пока, наконец, не увидела красный гобелен. Малфой пробежал мимо, и она окликнула его. Она правда надеялась, что с момента последнего прохода через гобелен тот не потерял своих свойств. Чудовище снова зарычало, теперь уже ближе, и звук был только слегка приглушен гобеленом, опустившимся за ней над входом.

Она зажгла палочку и споткнулась о разбросанные камни, почти не чувствуя прохладный воздух на вспотевшей коже. По доносящимся звукам казалось, что чудовище царапало каменные стены, все быстрее и быстрее ударяя лапами.

— Вниз! — прокричала Гермиона, ее голос прозвучал сдавленно. Она не знала, услышали ли ее из-за шума продирающегося чудовища, но Джастин кивнул.

К счастью, Малфой не устремился по той лестнице, что вела в никуда, а выбрал шатающуюся и широкую, которая скрипела от каждого удара ног. Они спустились на два этажа вниз, пробежали еще один проход, и вышли на пятом этаже.

Гермиона не имела понятия, куда их вел Малфой, пока они не повернули в четвертый по счету коридор. Через секунду она услышала, как чудовище свернуло в этот же коридор. Она знала, что в прошлом году был перенесен на пятый этаж, но никогда бы не подумала, что именно сюда их поведет Малфой. Разве люди не бегут инстинктивно туда, где чувствуют себя в большей безопасности?

Ужас холодным грузом опустился на дно желудка, но она все-таки нашла в себе силы захлопнуть за собой дверь на астрономическую башню. Ей казалось, что она слишком медленно взбирается по лестнице, но бедра горели, а ноги тряслись. Голова кружилась, все тело было налито свинцом, а кожа пощипывала из-за крови, стремительно бурлящей в венах.

Когда они оказались на смотровой площадке, у нее перед глазами поплыли пятна, и на мгновение она не смогла двигать ногами. Джастин схватил ее за руку и дернул подальше от края башни, отчего она чуть не споткнулась.

— Ты… закрыла… дверь?

Ей пришлось сделать три глубоких вдоха прежде, чем кивнуть. Она схватилась за огибавшие башню перила, пытаясь хоть чуть-чуть убрать вес с дрожащих ног. Если чудовищу удастся прорваться сквозь двери, им придется…

— А… Ак… — еще два вдоха. — акцио метла!

Гермиона удивленно посмотрела на Малфоя, увидев, как его палочка направлена в сторону земли. Другую руку он поднял вверх, но прежде, чем Гермиона смогла разглядеть несущийся к ним предмет, что-то взорвалось на лестнице внизу.

— Черт, — прокричал Джастин и прижался к перилам.

Гермиона выпрямилась и развернулась. Она слышала, как тяжелые лапы с шумом взбираются по лестнице. Малфой отшатнулся, когда в руку ему ударилась метла, но быстро сориентировался и перекинул через нее ногу.

— Сейчас же взбирайтесь или… — Малфой сделал еще один вдох, чтобы продолжить: — или оставлю вас здесь.

— Так перестань пятиться! — огрызнулся Джастин.

Как только чудовище прыгнуло на площадку, Гермиона недолго думая забралась на метлу. Джастин подтолкнул ее выше, Гермиона схватилась двумя руками за рубашку Малфоя, в этот же момент задняя часть метлы опустилась вниз. Малфой направил древко метлы вверх, и они покачнулись, пока он пытался взять под контроль метлу, просевшую под их весом.

— Давай! — прокричал Джастин, когда чудовище рвануло в их сторону. — Давай, давай, дав…

Они поднялись, и Гермиона пригнулась, когда они вылетели из башни. Ветер, раздирал кожу своим холодом. Сначала она почувствовала облегчение, но потом порыв воздуха убил все тепло в теле. Она больше переживала из-за неустойчивости их полета на фестралах, которые сначала кружили над башней, а потом направились к ним. Обычно они не летали рядом с замком, и, может быть, она ошибалась, но ей показалось, что те летят именно за ними.

Джастин закричал, когда существа повернули в их сторону, сложили крылья и пикировали в их направлении. Малфой подсобрался — то ли от крика, то ли от того, как она дернула его справа за рубашку.

— Мать его, наклонитесь, — прокричал он, когда метла дернулась.

Гермиона зажмурилась и слегка склонилась вправо, пропустила руки под мышками Малфоя, чтобы обхватить его. И плевать, что Малфою не нравились прикосновения, она не собиралась из-за этого разбиваться. Метла была перегружена, и Джастин так плотно прижал ее к Малфою, что ей не досталось ни сантиметра древка, чтобы за него схватиться. Джастин держался рукой за ее талию, и она подумала, что если кто-то один съедет, за ним отправятся и остальные.

Гермиона не понимала до конца, как быстро они летели, пока над верхушками деревьев Запретного леса не начали пролетать огни. Ветки тянулись к ним, словно руки мертвецов или гигантские клешни с когтями. Сейчас она могла представить все что угодно, что соответствовало бы картинке в голове, как ей оторвет ногу, если она дотронется до одной из них.

Справа теперь было еще больше фестралов, и двое летели впереди них, слегка отклоняясь от центра. Она не понимала, что было магией, а что реальностью, и предпочитала этого не узнавать. Покрепче ухватившись за Малфоя, она почувствовала биение под ладонью, но не сразу поняла, что это его сердце.

— Прекрати тянуть меня словно чертова лошадь, Грейнджер! — прорычал Малфой.

Она хотела что-то ответить, но вместо этого закричала, когда он наклонился вперед, и они полетели в гущу леса. Джастин ударился о ее спину, ее зажало между парнями, и она прижалась лбом между лопаток Малфоя. Она чувствовала легкое дрожание в его груди и руках, когда он пытался удерживать метлу ровно и направлять ее, но она ощущала его силу. И это было странно — тот факт, что она вообще думала о нем в этом ключе. Ей хотелось понять, где они находятся, но она не могла поднять глаз, потому что знала — это могло вызвать паническую атаку. Если он ее угробит, она восстанет из мертвых и порвет его на куски.

Что-то все еще их преследовало. Ветки трещали и раскалывались где-то позади, с глухим ударом падали на покрытую снегом землю. Она слышала биение крыльев о ветер, а после неожиданный визг прорезал воздух.

— Твою ж мать! — начал повторять Джастин за ее спиной, и она открыла глаза и склонилась набок, когда почувствовала, как парни делают то же самое.

Ей не стоило смотреть. То, что она увидела, было ударом под дых. Из желудка к горлу поднялась волна, и Гермиона не понимала: она сейчас закричит или ее вырвет на Малфоя. Они неслись сквозь гущу деревьев с такой скоростью, с которой никто не смог бы лавировать — они проносились мимо них в размытых пятнах приглушенных цветов, и в ту же секунду, когда они едва не пропустили одно, они чуть не влетели в следующее.

Метла качалась как лодка, ледяной ветер больно колол кожу.

Из-за встречного ветра глаза наполнились слезами, в груди начала подниматься паника. Она не могла отвести глаза, представляя вполне реальную возможность того, что они влетят головой в один из стволов. Попыталась сосредоточиться на равномерных ударах сердца Малфоя под ладонью, но оно билось слишком быстро и слишком сильно, и ритм мало помогал успокоиться.

Раскачивающие движения приняли бо́льшую амплитуду, и она поняла, что они замедляются. Под ними на земле или в воздухе вокруг них не было никаких созданий. Она почувствовала, как Джастин схватился за нее сильнее и, оглянувшись, прижался грудью к ее спине, но она не знала, как понимать его молчание.

Она думала, что Малфой, как любой нормальный человек, остановится, но они все еще летели слишком быстро, когда он сильно склонился влево. Гермиона и Джастин неуверенно повторили движение, пока Малфой не закружил их по кругу. Гермиона схватилась за него крепче и простонала, когда они резко развернулись в обратную сторону. Задней частью метлы они задели дерево, с которого на них мягкими комьями посыпался снег.

Гермиона даже не попыталась смахнуть его рукой, будучи уверенной, что именно этот момент Малфой выберет для того, чтобы сделать пару трюков без видимой на то причины. Снег не сыграл большой роли, учитывая ощущаемый до этого холод. Она дрожала, прижавшись к слегка теплой спине Малфоя.

Перед ними не было ни животных, ни видений, а тишина леса обрушилась на них словно раскат грома.

— Кто бы это ни сделал… я хочу уделать его до такой степени, чтобы никакая магия на этой планете не смогла его спасти.

— Ты слишком добр, Финч-Флетчли.

***

— Падма, — пропела Лаванда.

Гермиона в ту же секунду почувствовала облегчение из-за того, что внимание переключилось с нее на кого-то другого. Она не думала, что смогла внятно ответить на слухи о том, что они с Джастином бежали к башне Гриффиндора вчера во время обеда, но, как минимум, поняла, почему все обмениваются застенчивыми взглядами. Ей казалось, что продолжительность ее искреннего смеха была достаточной, чтобы заставить их засомневаться в своих предположениях.

Падма вздрогнула, когда сестра ткнула ее пальцем, чем выдернула из мыслей. Другие девочки засмеялись, но Гермиона наблюдала за ней из-за учебника по арифмантике.

— Ты такая нервная, — сказала Парвати сестре.

— Ты получила плохую оценку, или случилось что-то еще? — спросила Лаванда. — Парвати сказала, что ей потребовался час, чтобы вытащить тебя из спальни.

Гермиона вспомнила синяк на шее Падмы и то, как мужчина-видение на нее смотрел. Она не могла вспомнить ни разу, когда видение так пристального смотрело на кого-то, кто его не видел. Может быть, она ошибалась… но если была права…

— Ты и правда вела себя странно, — сказала младшекурсница, чьего имени Гермиона никак не могла запомнить.

— Ты меня даже не знаешь, — в ответ огрызнулась Падма.

— И это только подтверждает мои слова, — Лаванда откинулась на спинку дивана и скрестила руки.

— Падма, — сказала Гермиона, закрыв книгу и положив ее на колени. — Я недавно читала про удивительных существ, называются паворларуа. Ты что-нибудь о них слышала? — Падма несколько секунд на нее смотрела, а потом покачала головой. — Я надеялась, что слышала, так как у тебя могла оказаться информация, которую я не знала. Они создают видения, основываясь на страхах. Но в отличие от боггарта никто другой не может их видеть.

Глаза Падмы определенно расширились, и Гермиона ни на секунду не поверила, что виной тому был интерес. Как минимум пока.

— Завтра пятница… нам реально нужно портить ее школьной работой? — спросила младшекурсница.

Лаванда засмеялась.

— Может, ты немного и знаешь Падму, но ты определенно не знаешь Гермиону.

Гермиона проигнорировала это замечание.

— Они привязаны только к тем людям, которые выпили зелье. Конечно, некоторые делают это из интереса, но другие вообще могут не знать, что выпили его. А потом им начинает казаться, что они сходят с ума.

— Я сойду с ума, если мы продолжим про это говорить, — пробормотала Парвати.

— Ты же не собираешься пить это зелье? — Лаванда посмотрела на нее испытующе.

— Она может, чтобы посмотреть, что из этого выйдет.

— Люди находят сумасшедшие идеи в библиотеке, — сказала Парвати, из-за чего все вокруг прыснули от смеха, и причину этого Гермионе знать не хотелось.

— В библиотеке люди учатся, — сказала она и посмотрела на Падму. — Они узнают много очень, очень полезных вещей.

Падма больше не смотрела ей в глаза, но даже когда слова Гермионы вызвали взрыв смеха, она никак на них не отреагировала.

***

Гермиона открыла дверь в каморку с котлами, а Малфой с Джастином сначала посмотрели на нее, а потом возобновили разговор.

— Э… да, так что я не думаю, что это сработает, — сказал Джастин. — Если бы у нас были запасные палочки, тогда бы я был не против. Но я не рискну сломать свою, пытаясь врезать в них руны.

— О чем вы? — спросила Гермиона, бросив сумку на стол и быстро рассмотрев идею, самой туда присесть. Она была измотана.

— Можно врезать руны в наши палочки, чтобы получилось отбиваться. Как минимум, пока не найдем, как разорвать заклинание. Как думаешь, мы сможем достать дополнительные палочки?

— Ты нашел что-то, что может сработать?

— Теорию, — сказал Малфой.

— Это магия на крови, — ответила она. — Руны сработают, только если будет использована кровь…

— И удержаться они смогут только на истинно-магических предметах… — начал Малфой.

Джастин повел рукой.

— Например, волшебные палочки. Даже если это сработает… руны могут нарушить действие палочки. Поэтому мы еще думали, чтобы сделать те защитные круги!

— Мы не можем, не зная заклинания, которое было использовано… нам недостаточно только рун, да и их мы знаем не все, — Гермиона развела плечи и выгнула спину, пытаясь ослабить напряжение.

— То есть нам нужно узнать заклинание, чтобы хотя бы защититься, не говоря уже о том, чтобы отразить заклинание!

— Ну, вот в чем дело — мы отразим его, мы защищены, — сказала Гермиона.

Малфой подошел к ней широкими шагами и протянул книгу, раскрытую в середине.

— Мы можем применить стандартное защитное заклинание, используя смесь нашей крови для рун. Не получится применить действие ко всему замку, но хотя бы выйдет защититься от нападения в небольшом пространстве. Проклятие не наложено на сам замок.

— Оно наложено на нас, — сказал Джастин. — Но не буквально на нас, и из-за этого защитное заклинание не поможет.

— Только если защитные руны не были рассчитаны помешать нам сделать нечто подобное, — пробормотала она, бегая глазами по рунам.

Малфой пожал плечами.

— Если были, ничего не сработает. Заклинание слишком обширное. Наше заклинание не относится напрямую к проклятию, соответственно, нам не нужно превосходить силу этого проклятия и использовать контрруны. Поскольку проклятие не наложено на сам замок, оно не сможет разрушить наше заклинание, если мы не соберемся его наложить в том месте, где в искомый момент будет находиться магия.

— Это… может сработать.

— Обычно, накладывая проклятья, в угоду сложному игнорируют простое, — сказал Малфой. — Самое сложное в этом всем будет установить место.

— Подожди, — Джастин поднял руку и облизал губы. — Значит ли это, что нам придется бежать в безопасное место каждый раз, как на нас что-то нападает? Тогда нам нужно как минимум три на каждом этаже.

— Да, — протянул Малфой. — Желаю удачи объяснять, как кровавые руны вдруг появились по всем замку.

Джастин выдохнул.

— Клянусь, профессор Макгонагалл смотрела прямо на меня, когда говорила, что кто-то взорвал дверь на Астрономическую башню.

— С этим нужно повременить, — сказала Гермиона. Джастин выглядел шокированным, а Малфой пристально на нее посмотрел, пока на лице его не отразилась уверенность, что он возненавидит все, что бы она ни сказала дальше. — Недавно кое-что… изменилось.

— В части чего? — спросил Джастин.

— Нас, — Гермиона откашлялась. — Я думаю, что Падма… — она остановилась и посмотрела на Малфоя. — Патил тоже видит видения.

Малфой издал звук, слегка похожий на рык, а потом опустил подбородок и сердито на нее посмотрел.

Кому-то это могло показаться пугающим, но Гермиона только закатила глаза. Джастин перетянул стул через всю комнату, чтобы быть ближе к ним.

— На заклинаниях появилось видение, прикованное цепями к стене. И когда Падма шла по кабинету, оно за ней наблюдало. А Падма посмотрела в ответ. Только на мгновение, но она это сделала. Также сзади на шее у нее синяк, похожий на отпечаток пальца. Ее друзья говорят, что в последнее время она нервная, ведет себя странно и не хочет выходить из комнаты…

— Самое важное из всего этого, Грейнджер, другое. Что ты сделала?

Она шмыгнула носом.

— Я заговорила о паворларуа, а потом о видениях… — Малфой громко простонал, а она встала. — Но нет, нет. Я сделала это незаметно… — Малфой снова простонал. — Выглядело так, словно я говорила с ними о чем-то интересном. Если с ней это происходит, только так она могла бы понять, что я говорила о чем-то реальном…

— Она не посчитает это реальным, если не заподозрит тебя в том, что ты уже считаешь это правдой.

— Она ничего не заподозрит, только если это не происходит с ней самой! Она…

— Скорее всего, ты что-то напортачила, и теперь она…

— Говорю же, она так думает лишь потому, что с ней самой это происходит! Она…

— На чем конкретно ты строишь свои предположения? Что она…

— Она посмотрела на видение…

— Она оглядывала комнату или посмотрела на что-то другое.

Гермиона покачала головой.

— После того, как видение смотрело на меня, оно посмотрело на нее. И только на нее! Не просто оглянулось…

— Они пытались и раньше напасть на других. Это не…

— Синяк…

— Не редкость.

— Ведет себя странно…

— Серьезно?

Гермиона всплеснула руками.

— Она побледнела, Малфой! Я заговорила о паворларуа, и она побледнела, ее глаза расширились, она выглядела напуганной…

— Потому что думает, что ты…

— Потому что это с ней происходит! Я знаю! Я уверена!

Малфой яростно на нее посмотрел. Сжал зубы, и она заметила, насколько близко они стояли. Она могла разглядеть щетину на его лице, и почувствовать жар его тела. В пыльном затхлом воздухе она могла различить нотки его запаха.

— Ты ей не скажешь.

— Если после этого она придет ко мне, то расскажу, я…

Малфой поднял вверх длинный палец.

— Только если она решит, что ее подозрения верны, и сама тебе расскажет…

— Если она придет ко мне и скажет, что видит видения, я ей скажу. Вот так. Если бы я ранее не решилась на подобное, каждый из нас сейчас проходили бы все это поодиночке!

— Она права, Малфой. Падма хороший человек. Она не подставит Гермиону, и если она через это проходит, то не должна быть одна.

Малфой даже не оглянулся на Джастина, его взгляд не дрогнул, пытаясь прожечь дыру в глазах Гермионы. Он был зол, но не был на грани слепого бешенства, как она ожидала.

— Если она придет к тебе, и все совпадет, ладно. Но помни, Грейнджер, это твой риск. Нас не упоминай.

— Хорошо. И мы повременим с защитным заклинанием.

Мышца на его лице дернулась пять, шесть, семь раз.

— Два дня.

— Два дня? Мне нужно… — Она нахмурилась, увидев предостерегающий взгляд, который он ей бросил прежде, чем отправиться к своей сумке. — Хорошо. Два дня.

***

— Что?

Гермиона кивнула.

— Дергаешься из-за пустого, плохо спишь, больше учишься, чем обычно. Пугаешься, когда рядом ничего пугающего нет, а потом убегаешь, словно что-то тебя преследует.

— Иногда я забываю книги, и мне приходится бежать в спальню, чтобы их забрать до занятия. Если профессор строгий, это может быть довольно пугающе.

— А что насчет тех моментов, когда ты выбегаешь из спальни?

— Спешу на урок. Не из-за того, что я что-то увидела.

— Ты?

— Слушай, иногда что-то происходит. Ты ведь тоже недавно с Джастином куда-то бежала.

Гермиона пристально посмотрела на Падму, и вскинула бровь. Она смотрела, как выражение на ее лице сменилось с безразличия на удивление, а потом на неверие. Гермиона скрестила руки, а Падма выглядела так, словно ее сейчас стошнит. Когда Гермиона только притащила Падму в пустой кабинет, та была очень убедительной в своих ответах, и Гермиона почти ей поверила. А потом начала колоться.

— Гермиона… оно… они… эти…

— Что?

— Они… — Падма покачала головой раз, другой.

— Ты стала вести себя странно в прошлом семестре. Октябрь? Ноябрь? Может, увидела что-то, и решила, что сходишь с ума. Может, что-то изменилось. Ты стала чувствовать колебания температуры воздуха. Слышать что-нибудь, — Гермиона наклонила голову, когда Падма подняла на нее глаза, широко открытые и влажные.

— Откуда у тебя на шее синяк?

Падма разразилась рыданиями и повалилась на стул, а Гермиона почувствовала небольшой прилив счастья от своей маленькой победы.

***

Малфой стоял со скрещенными руками и смотрел на Падму так, что даже Гермиону заставил нервничать. Падма изо всех сил старалась его не замечать и слушала Джастина, который вводил ее в курс всего, но Малфоя было сложно игнорировать в той или иной степени с тех пор, как ему стукнуло пятнадцать. Не говоря уже о том, что он ненавидел, когда его игнорировали — возможно, он считал себя настолько превосходным, что считал обязанностью каждого склоняться перед ним словно смиренные слуги, удостоенные его присутствием. Ну… уже нет, полагала она, но считала позволительным думать про него плохо, так как еще не успела отойти от их ссоры ранее.

До сегодняшнего дня Гермиона не понимала, насколько Малфой расслабился рядом с ними.

Он все еще был равнодушным и непроницаемым, но враждебность исчезла.

Иногда он забывал дергать себя за волосы, нависать над столом, или бормотать что-то себе под нос.

Она научилась смеяться многому из того, что он говорил — искренне, а не из-за неверия или вынужденно, что предшествовало злобным взглядам. Малфой на самом деле мог быть смешным, он был умным, и ей нравилось что-нибудь с ним обсуждать. Пять раз она видела, как он искренне улыбался, однажды усмехался, и трижды смеялся во всю — сюда не входили те случаи, когда он смеялся над ней, и которые она предпочла бы не вспоминать.

Это было… очень странно.

Теперь же, он наоборот был закрыт, как и в самом начале. Он был напряжен, отстранен и зол. Ей казалось, стоит хлопнуть его по лбу, он и глазом не моргнет. Но идея была очень заманчивой.

— Если ты не перестанешь смотреть на меня со своей маниакальной ухмылкой, я закрою тебе рот заклинанием.

— И узнаешь, как я хороша в ответных заклинаниях.

Гермиона замолчала, ожидая резкий ответ, но ничего не последовало. Ее это разочаровало. Наверное, она мазохистка.

— Это нормальное явление, — прошептал Джастин, слегка кивнув в направлении нее и Малфоя. — Но… короче, вот поэтому мы думаем, что защитные заклинания сработают. О, а у нас есть пергамент с рунами? Большинство мы разгадали, но как я уже сказал, части некоторых были утеряны.

Гермиона точно знала, что он лежит в сумке Малфоя, но он даже не дернулся, чтобы его достать.

— Серьезно, Малфой? Ну сколько раз я должна повторять, что она прошла проверку? Она даже во всех подробностях расписала это нечто-подобное-на-черного-волка в твоей ванной, и я ни слова ей не говорила. И про того, кто путешествует через стены.

Малфой повернул голову в ее сторону и бросил надменный взгляд с высоты своего роста.

Она закатила глаза и села на стул рядом с ним. Протянула руку и взмахнула пальцами.

— Если мы не доверяем друг другу, то у нас проблема. Потому что мы никому другому больше не можем доверять.

— Можем подождать следующего раза, — тихо сказала Падма.

— Если ей хочется их увидеть, она сама может пройти через стену и посмотреть.

— Это единственный вариант, который заставит тебя мне поверить? — спросила Гермиона. — Я хоть раз врала тебе за все это… Ладно, врала о чем-то по-настоящему важном?

Малфой поджал губы.

— Я не собираюсь снова с тобой об этом спорить.

— А мне казалось, Малфой, тебе нравится со мной спорить. Или же тебе просто нравится…

— Мне не нужно смотреть на руны, — сказала Падма. — Я поверю, что вы правы. Но если вам нужна моя помощь с…

— Ты хочешь, чтобы она прошла через стену? Ты перестанешь вести себя как кретин, если стена ее пропустит?

— Ой, а я разве не всегда веду себя как кретин?

— Хорошо. Как еще больший кретин.

— Не останавливайся, Грейнджер. Ты почти меня ранила.

— О да, еще совсем чуть-чуть.

— Просто пройди через стену. Сколько сейчас времени? Малфой, ты пойдешь вместе… Ладно, сочту это за «нет».

Малфой бросал на Джастина взгляд, обещающий тому смерть каждый раз, когда тот был близок к тому, чтобы рассказать Падме что-то личное. На самом деле, не было в этом ничего личного, но Гермионе пришлось поломать голову, чтобы самой узнать про комендантский час и портключи. Она также полагала, что Малфой сделает все, чтобы не позволить кому-то застать его в уязвимости сна. Должно быть, ей и Джастину он в какой-то степени доверял, но не то чтобы у него был выбор. И все же, Падма ничего бы не сделала. Вряд ли бы она наблюдала за ним во сне, как это делала Гермиона раз или два… ну или чаще. Что было за гранью того, что Гермиона или Джастин когда-либо себе позволяли.

— Ох, хорошо, значит… вот заклинание, которое будем использовать для защитных кругов, — сказал Джастин и пододвинул книгу к Падме. — Думаю, стоит начать вот с этой руны. Полагаю, мы будем смешивать кровь? — он посмотрел сначала на Малфоя, а потом перевел взгляд на Гермиону.

— Получится много крови.

— Руны будут маленькими, — сказала Гермиона. — Настолько маленькими, насколько возможно, чтобы не помешать заклинанию сработать.

— А никто не заметит силу магии? — спросила Падма. — Она ограничена, но…

— Охранные заклинания Хогвартса реагируют, только если кто-то пытается воздействовать непосредственно на них. Я сомневаюсь, что они зафиксируют даже темную магию, учитывая все, что произошло здесь в прошлом.

— Да и студенты могут напортачить и случайно произнести темное заклинание, — сказал Джастин. Он выглядел виноватым, поэтому Падма бросила на него слишком любопытный взгляд, хоть и не бросилась в расспросы, меняя тему столь важного обсуждения.

— Думаю, нам нужно обсудить место, — быстро сказала Гермиона.

— Наши спальни, — пожал Джастин плечами. — У нас же у всех есть личные, ведь так?

— Я делю ее с Полумной, — сказала Падма. — У нас больше второгодок… то есть семикурсников. К тому же заклинание может как-то спутать защитные чары на спальнях девочек, предотвращающее проход туда парней.

— Оно наложено на вход, а не на сами общежития, — сказал Малфой.

Гермиона вскинула бровь и посмотрела на него.

— Часто бывал в девичьих спальнях?

Малфой отзеркалил ее выражение лица.

— Не знай я, насколько строго ты соблюдаешь правила перед тем, как нарушить большинство из них, я бы подумал, что ты ревнуешь.

Она возмутилась, чувствуя, как к лицу приливает жар.

— К чему? Мне хватает своих видений, спасибо. Других кошмаров мне не нужно.

Он вскинул брови и на мгновение потерял маску невозмутимости, дернув уголком рта.

— Считаешь Уизли настолько неумелым? Он оставлял тебя неудовлетворенной, Грейнджер?

Она хмыкнула, ее глаза расширились.

— Я не… я говорила о тебе! Даже если я и могла представить нечто подобное. Но уверяю, я так не делаю, потому что не могу даже представить, зачем мне это представлять, и даже намерений у меня нет, хотя бы на секунду представить тебя или подумать о тебе в таком свете. Очевидно же. Но если бы я и представила, уверена, что у меня бы после были кошмары. Так что нет, я точно не ревную. А если ты допускаешь это, то ты идиот. Никого не знаю, кто бы… Кошмары. Мрак. Жуть. Ужасно.

Малфой выглядел рассерженным, и хотя не смотрел на нее так, был близок к этому. В его взгляде было что-то темное, что она не могла понять.

— Грейнджер, возможно, ты бы и кричала. Но уверяю, вовсе не от ужаса.

Гермионе потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем он, после чего у нее отвисла челюсть, а щеки залились румянцем. Ее губыбеззвучно произносили нечто похожее на «Что… э-э… я… ты… это… что…», взгляд же Малфоя не изменился.

В ошеломленной тишине собственного разума она едва могла зацепиться за какую-нибудь мысль. Она разрывалась между тем, что не могла и тем, что не хотела анализировать. Ей хотелось забыть о том, что это вообще произошло, или же как-то его оскорбить. Она была похожа на покрасневшую изумленную идиотку, и внезапно поняла, почему этот его взгляд заставил все в ее желудке перевернуться. Он не имел права смотреть на нее так, с чем-то… чем-то… злым, раздражающим, надменным, заискивающим, самодовольным, невыносимым…

— Так, я думаю, что стоит поместить…

— Ш-ш-ш, — прошипела Падма.

— Что? — Джастин оглянулся, а потом в недоумении посмотрел на Падму. — Думаю, что один из кругов стоит поместить в этом проходе.

Малфой, наконец, оторвал взгляд от Гермионы, и у нее перехватило дыхание.

— Какой проход? — спросил он.

Он что, ухмыляется? Она могла поклясться, что видела, как слегка приподнялись уголки его рта, чего не было за секунду до этого. Вообще-то, он вышел за рамки допустимого, а теперь ухмыляется, потому что это выбивает ее из колеи. У нее появилось внезапное желание проткнуть его пером.

— Тот, что за красным гобеленом на седьмом этаже. Не думаю, что многие туда ходят.

Гермиона повернулась и еще раз глубоко вдохнула. Ее лицо остывало слишком медленно, а сердце не переставало вести себя странно после того, как сжалось в конце предложения Малфоя. Ей просто нужно перестать обращать на это внимание. Ему хотелось сохранить некую гордость и сбить ее с толку, и у него это получилось. Но Гермиона никогда не проигрывала.

— Или здесь, — сказал Малфой.

— Да, и тут примерно равное расстояние между нашими комнатами, — Джастин оглядел стол и склонил голову, когда посмотрел на нее. — Гермиона, ты в порядке?

— В полном порядке, Джастин.

— А мы не должны сделать еще один посередине? — спросила Падма.

Веселье на лице Малфоя сменилось оскалом, когда он посмотрел на нее.

— Я согласна, — сказала Гермиона. — Альков на четвертом этаже?

— А почему мы не можем сделать по одному на каждом этаже? — спросила Падма. — Тогда…

— Ты недооцениваешь количество энергии, которая на это потребуется, — сказал Малфой, тон его был скучающим и снисходительным.

— Даже с маленькими рунами нужно много крови, — похоже эта мысль волновала Джастина.

— И так обязательно какой-нибудь да обнаружат, — сказала Гермиона. — Если найдут руны, или появятся слухи, и они дойдут до того, кто за этим стоит, он может как-то изменить заклинание, чтобы нам помешать. Не говоря уже о том, что мы не знаем природу этого заклинания, так что…

— Хорошо, — кивнула Падма, делая пометки.

— Что ты записываешь? — спросил Малфой. Прозвучало почти вежливо, но вопрос был задан слишком осторожно. Как мурлыканье перед тем, как чудовище откусит твои конечности.

Падма удивленно подняла глаза, а потом снова опустила их на пергамент.

— Просто…

Гермиона откашлялась чуть громче нормального.

— Мы можем использовать альков на четвертом этаже, за картиной с деревом. Она сдвигается, поэтому нам не придется ее снимать.

Падма хотела было записать, но передумала.

— Откуда ты знаешь все эти проходы, Гермиона?

Гермиона заколебалась. Падма была сестрой одной из самых больших сплетниц Хогвартса, и Гермиона не знала, как много она скрывала от своей близняшки или что считала безопасным рассказать. Хотя не то чтобы информация о Карте могла как-то навредить.

Джастин начал отбивать палочкой ритм по столу, который мог привести Гермиону в бешенство.

После того, как однажды вечером Малфой схватил его палочку и чуть не сломал, он стал делать это слишком часто, но с привычками сложно расставаться.

— Это длинная история, касаемо…

— Она шесть лет дружила с Поттером. Откуда еще она может это знать?

Гермиона выпрямилась, сидя на стуле, и посмотрела на руку Малфоя. Он почувствовал ее неуверенность и решил помочь, или же хотел поставить Падму в неудобное положение?

Она не понимала, почему этот вопрос казался важным.

Падма улыбнулась, но улыбка была едва заметной и нервной.

— Точно.

— Думаю, стоит закончить встречу, — предложила Гермиона. — Сейчас почти одиннадцать, и мне нужно доделать работу. Нам всем нужно изучить заклинание и попрактиковать руны. Если мы не произнесем заклинание в точности как…

— Мы получим бо́льшую проблему, чем видения, — сказала Падма.

Джастин откинул голову и посмотрел на нее, глаза его были широко открыты, а брови приподняты.

— Скольких из них ты видела?

Падма вскинула брови и, прижав стопку книг к груди, встала.

— Сколько ты читал о магии на крови?

— Он много читал, — сказал Малфой, и Гермиона заметила, как слегка расширились его глаза. — Он вполне понимает последствия. Видение, которое может разорвать тебя на части, когда ты не можешь никак себя защитить, хуже. Но ты бы знала это, если бы испытала нечто подобное.

Падма моргнула и снова повернулась к ним, взялась за спинку стула и приставила его к столу.

— Ты не обязан мне верить. Мне не нужно твое одобрение, чтобы быть здесь. Никому не нужно твое одобрение, чтобы быть где-то. Я покажу тебе, на что способна, когда все исправлю. Может быть, тогда ты заткнешься.

========== Глава 12 ==========

— Режь любой, кроме большого. Он будет сильно кровить.

— Не так уж сильно они и кровят.

— А руки да… мы порежем ладонь?

— Как и голова. Но мы же не будем из-за этого разбивать себе голову.

— А с логикой у тебя беда, Финч-Флетчли, да?

— Это всего лишь маленький порез, — сказала Гермиона, вздохнув. — Я знаю разрезающее заклинание, которое сделает все аккуратно.

Гермиона переступила с ноги на ногу и прислонилась плечом к стене в проходе. Это был узкий тоннель, и четверым студентам, стоящим в кругу, было тесно. Она не могла представить, как на протяжении нескольких часов они вместе будут тут пережидать, пока не исчезнет видение, но на этом этаже данное место было лучшим из вариантов.

— На руках легче контролировать кровотечение, учитывая, что кровь мы будем собирать, — сказала Падма. — Я знаю несколько заживляющих заклинаний, все пройдет за день.

— День? — глаза Малфоя сверкнули в приглушенном свете палочек, на мгновение в его зрачках блеснуло золото. — Думаешь, мы проткнем себе ладони насквозь? Или же твои познания в лечении ограничены книгой, что ты прочла лишь раз?

— День — допустимый срок для углубленных заживляющих заклинаний, — Гермиона подняла палец, когда Малфой открыл рот, чтобы что-то сказать. — Главное, чтобы рана была неглубокой и незаметной.

— А это важно? Никто не будет смотреть на наши ладони, — Падма перевесила сумку на другое плечо и громко вздохнула.

Малфой сердито на нее посмотрел.

— Некоторым не стоит доверять в том, что они смогут скрыть порез.

— Это про меня? — спросил Джастин. — Я же извинился за то, что всех ослепил. Я просто сильно жестикулирую!

— Ш-ш, Джастин, — прошептала Гермиона. — Это про всех. Нам всем стоит быть осторожней.

— Именно поэтому я и предложил уколоть палец.

— Я не собираюсь ждать тут три часа, пока из твоего пальца вытечет достаточное количество крови, — огрызнулся Малфой.

— Нам просто нуж… — Джастин внезапно закричал, не договорив. Он сделал это так громко, что в ушах Гермионы зазвенело.

Джастин прыгнул вперед, а она отскочила назад, когда что-то резануло ей плечо. Гермиона закричала и дернулась в сторону, свет от палочки ударил в глаза. Чьи-то пальцы сомкнулись на ее горле и дернули назад так, что она ударилась головой о стену.

Она подавилась слюной, когда кто-то врезался в нее в районе живота, звуки криков и воплей заполнили весь проход. Она потянулась к схватившей ее руке, та была холодной как лед и такой же твердой, как и стена, от которой Гермиона отталкивалась ногой.

Она отскочила в сторону и упала на пол, когда тяжелая рука проскользила по шее.

Задыхаясь, Гермиона уперлась рукой в кого-то лежащего рядом, а потом вскочила на ноги, когда что-то потянуло и порвало джинсы на левой ноге. Ударилась о противоположную стену, рука от плеча до локтя саднила и горела.

Когда Падма завизжала, Гермиона попыталась побежать к выходу, но столкнулась с кем-то, кто бежал в обратную сторону. Она схватила его за руку, которую он выдернул, после чего получила удар кулаком в лицо. Гермиона пошатнулась — разбитая губа пульсировала жаром — и потеряла равновесие, когда ее ударили ладонью в грудь.

Спиной наткнулась на что-то твердое и теплое и почувствовала чью-то руку в районе ребер. Рука прошлась по ней, обхватила с другой стороны, прижалась под грудью, после чего Гермиону дернули назад. Она схватилась за руку и почувствовала горячую кожу, под которой напряглись мышцы — так она поняла, что это человек. Каблуками зацепилась за груду камней, которой до этого не было, и рука отпустила ее в тот же момент, когда ноги коснулись поверхности. Когда ее схватили за запястье и дернули назад, она почувствовала жгучую боль и резко развернулась.

А потом Гермиона побежала. Она толкнула рукой в спину человека перед собой — решив, что это Малфой, — и он сорвался с места, перебирая ногами так же быстро, как и она. Что-то цеплялось за раны на руке, но она ускорилась и буквально пролетела сквозь гобелен.

Они бежали, постоянно сворачивая в три коридора, прежде чем приступ паники Гермионы уменьшился, зрение прояснилось, и она поняла, что перед ней только Малфой. Малфой с порванной мантией, через лоскуты которой просвечивалась красная ткань рубашки, ткань, которая должна была быть белой. Она оглянулась, но коридор был пуст.

— Малф…

— Нет.

— Джастин и…

Малфой остановился, с визгом заскользив ботинками, и, резко развернувшись, вскинул руки для равновесия. Гермиона выскочила в шаге перед ним и поймала его дикий взгляд. Она почувствовала, как он прожег все внутри и запульсировал по венам.

— Никаких имен, — прошипел он и посмотрел поверх ее головы, когда услышал звук приближающихся шагов.

Гермиона было собиралась повернуться и посмотреть на того, кто к ним приближался, но ее бесцеремонно схватили и дернули в другую сторону коридора. Малфой распахнул дверь в шкаф с метлами и затолкал ее внутрь и сам залез следом. Он захлопнул дверь, а она повернулась и, схватив его за рубашку, дернула за себя.

— Тебе следует держаться подальше от…

—

Он закрыл ей рот ладонью, и когда она попыталась сделать шаг назад, схватил за руку и остановил. Ее пронзила боль, из-за чего и без того сердитое лицо сморщилось еще больше; Малфой убрал ладонь словно его что-то обожгло. Она отдышалась, пока боль не прошла, а потом взяла Малфоя за запястье и опустила его руку вниз.

— Что ты…

— Слышал крик, мог быть кто угодно. А сейчас заткнись.

— Возможно эт… — его яростный взгляд заставил ее замолчать. — Нокс, — прошептала она и потушила палочку.

Шкаф погрузился в абсолютную темноту, из-за чего обострились другие органы чувств. Она слышала, как кто-то бежит в их сторону, и она ощутила на лбу движение воздуха, ритм которого совпал с дыханием Малфоя. От него исходил жар, и она могла поклясться, что, даже не касаясь, чувствовала его напряжение.

Гермиона убрала руку с его запястья, она была удивлена, что он не выдернул ее раньше.

Должно быть, он, как и она, был сбит с толку произошедшим. Ей нужно было выбраться отсюда и найти Джастина с Падмой, если только бежали сейчас не они. Она никогда не сможет себе простить, если они до сих пор находились в проходе.

Она повернула голову и закрыла глаза, чтобы разобрать разговор, который теперь был слышен вместе с приближающимися шагами. Звук исходил из их коридора. Она не понимала, зачем вообще закрыла глаза, но, по крайней мере, Малфой не мог этого видеть и сказать, что она выглядела нелепо. Голо… Голоса точно были женским и мужским. Это что, ее имя?

Что-то скользнуло по ее животу, а затем кончики пальцев мягко прижались к нему, как будто Малфой пытался сказать ей, чтобы она оставалась на месте. Либо был готов, что она сорвется с места. Голоса замолкли, а потом послышались шаги, которые пронеслись мимо шкафа дальше по коридору.

— Нам нужно вернуться к проходу.

— Грейнджер, они выбрались с другой стороны, — он произнес это на выдохе, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы разобрать слова.

— Уверен?

— Да.

— Нам нужно добраться до каморки с котлами. Они пойдут туда…

— Я знаю.

***

— Тот, который обезболивающий, — слабо произнес Джастин и приложил ладони к стене.

Гермиона открутила колпачок второй заживляющей мази из тех, что протянул ей Малфой, и немного выдавила. Она почувствовала покалывание сначала кончиками пальцев, а потом мышцами. К тому моменту, когда втерла мазь в поясницу Джастина, ее пальцы уже ничего не чувствовали.

— Малфой, ты уверен, что они не проследят до этого места никакую магию? — спросил Джастин, отбрасывая порванную мантию.

Она услышала, как в туалете закрылся кран. Малфой исчез за его дверью минутой раньше, его лицо было бледным, когда он переводил взгляд со своих окровавленных рук на ее. Часть Гермионы ждала от него истерики из-за ее крови на нем, но он не проронил ни слова по пути в ванну.

— Нет. На этой комнате нет никаких охраняющих заклинаний.

Джастин наклонился, чтобы поднять мантию, а потом повернулся и удивленно посмотрел на Гермиону. Он вопросительно склонил голову, а она одними губами прошептала пока. Он поднял подбородок и медленно и кивнул.

— И все-таки, откуда ты взял такое количество заживляющих мазей? — громко спросил Джастин.

— А это важно?

Гермиона подняла глаза, когда услышала, насколько громкий его голос, что означало, что он уже вышел из ванной, а потом быстро отвела глаза. Как бывает со всеми пугающими вещами, она не смогла удержаться от еще одного взгляда на него — скользнула глазами от яремной впадины к светло-коричневым соскам и еще ниже к поясу. Бледная кожа покрывала слегка мускулистую грудь, от пупка спускалась полоска золотистых волос, а брюки свободно висели на бедрах.

Гермиона снова переключила свое внимание на что-то перед собой. невидящим взглядом смотря на Джастина, который чинил мантию. Ну хорошо, возможно, это не было пугающим, но в то же время сама ситуация все же слегка пугала. В любых других обстоятельствах она бы потребовала, чтобы он натянул рубашку, а не… не… расхаживал в таком виде. Она точно никогда не ожидала увидеть Малфоя полуголым, и теперь не могла стереть это из памяти.

— Поверить не могу, что эта тварь несколько раз была в твоей спальне, — сказал Джастин.

— А? — вздрогнув, спросила она.

— Один раз она была и у меня, но все это было еще до того, как они стали на нас нападать, — сказала Падма. — Эта либо двигалась очень быстро, либо их там было больше одной.

— Она была на двух сторонах! — сказал Джастин, заваливаясь на стену, но потом спохватился.

— Грейнджер.

Ну нет, она не будет поворачиваться.

— Что?

— Она схватила меня за руку, и здесь, и вот тут на ноге, а еще я думаю, что кто-то из вас ударил меня под ребра, — сказала Падма.

— Здесь.

— Попробуй этот, — сказал Джастин.

— Секунду, я просто… — она делала вид, что делает что-то важное, и это не предполагало ничего, что бы он там ни предлагал рядом со своим голым телом.

— Посмотри сюда, — сказал Джастин. — И этот тоже.

— Грейнджер, — повторил Малфой, и она поморщилась, услышав веселье в его голосе. — Не думаю, что тебе нужно переживать за грязь на блузке, учитывая, что та вся пропитана кровью.

Она хмыкнула, отпустила край ткани, который дергала, и повернулась к нему лицом. Спокойно посмотрела на него. По крайней мере, она надеялась, что выглядела спокойной.

Он протягивал ей сосуд, и, пока она шла за ним, старалась смотреть только на этот сосуд. А не скользить взглядом вдоль рук Малфоя, по линиям его таких привлекательных плеч, по которым… продолжала стекать кровь. Гермиона посмотрела на него, когда взяла мазь, позабыв о том, как отвлекает его обнаженное тело.

— У тебя до сих пор идет кровь.

— Мазь от синяков, — он опустил глаза и посмотрел ей на шею. — Воспользуйся ей, если не планируешь носить шарф всю следующую неделю.

— Давай, повернись, — она достала из кармана палочку, наблюдая за тем, как тонкая струйка крови пересекла его ключицу. У него был маленький шрам посреди груди, и длинный, который спускался по диагонали от ребер с левой стороны.

Когда он не пошевелился, она прикусила губу, и быстро обошла его, бормоча под нос. На правой лопатке виднелись четыре широкие, но не глубокие раны, и она слегка удивилась, что он вообще на них не жаловался. Она быстро выпустила три заживляющих заклинания и очистила спину от крови.

Кожа вокруг все еще была опухшей, и швы вышли слегка неуверенными. Но под пальцами они ощущались плотными, а темные линии — гладкими, насколько это было возможно. Может, останутся шрамы, но она надеялась, что он этого не узнает.

Гермиона наблюдала, как по его телу побежали мурашки и как от этого слегка дернулись плечи. Она убрала руки и откашлялась, а Малфой сразу же направился к комоду.

Сосуд с мазью в ее руке казался тяжелее, чем был на самом деле.

— Может быть, тебе…

— Нет.

Ее тихий вздох облегчения никто не заметил, и она направилась в уборную, чтобы привести в порядок шею. Странно, но ее потряхивало, а сознание было спутано. Она и раньше дотрагивалась до его кожи, да и мужчин полуголыми она уже видела. Она видела уйму полуголых мужчин. Конечно, тогда все в основном было невинно и по-дружески.

Видимо, все дело было в Малфое, и все личное в его случае казалось невероятно странным.

А может быть, было что-то притягательное в том, как по его спине пробегала дрожь, в линии плеч, в изгибах и углублениях, которые пересекали тело и о которых она теперь знала. Малфой был притягательным. Не было ничего постыдного в том, чтобы это заметить. В конце концов, в мире куча притягательных людей, но стоило Малфою только лишь открыть рот, и все они испарялись.

Так что да, Малфой был привлекательным. Как ярко-красная книга в море других красных книг, с выжженной отметиной на корешке и стальными окладами, от прикосновения к которым можно сломать пальцы. Так что лучше было бы вообще их не трогать. Определенно.

— Блин, нам стоило сохранить всю кровь! — сказал Джастин так, словно все это время это было очевидно, и они все повернулись к нему.

— Что?

***

Держа пальцы над банкой, Гермиона прижимала к ней пальцы, чтобы направить поток крови.

— Я так не думаю, но их, возможно, нельзя отследить, пока они не откроют глаза или не пошевелятся.

Джастин пододвинулся ближе и прижал свою руку к ее, а Малфой сделал шаг в сторону от Падмы, когда она отклонилась от стены и пошла в его направлении. Из-за свечей, расставленных по кругу, по всему тоннелю плясали тени, заставляя постоянно оглядываться.

Гермиона закупорила банку и протянула руку, а Джастин выдавил две капли экстракта бадьяна ей на ладонь. Она сжала губы, почувствовав резкую боль, которая тут же прошла. Сжав банку, она потрясла ее так сильно, как только могла, смешивая тем самым их кровь. Джастин откашлялся и отвернул голову, а Падма странно смотрела на Малфоя, который наблюдал за тем, как Гермиона трясла банку.

— Так, — Гермиона достала пробку и протянула банку в центр их круга. — Все готовы?

В ответ они опустили палочки в банку, а после, достав их с уже покрытыми кровью кончиками, отошли. Гермиона сделала то же самое и направилась к заранее выбранному для ее руны месту. Рисуя руну, она тихо, но уверенно прочитала заклинание и почувствовала, как вниз по руке начинает течь некая сила. Когда она закончила рисовать, руна вспыхнула золотом, и Гермиона успела улыбнуться себе под нос после чего чуть не упала.

Напряжение в руке теперь ощущалось мертвым грузом. Она казалась себе маленькой, словно ее вес целиком перенесли во что-то крошечное и компактное. Ее рука затряслась, когда Малфой и Джастин снова окунули палочки в банку, и кровь громко заплескалась о стекло, когда Падма закончила действие.

Гермиона проделала то же самое, и, подойдя к своей последней точке, нарисовала руну так быстро, как только могла.

Давление усилилось, и на какое-то мгновение она подумала, что не сможет устоять. У нее кружилась голова, и когда она выпрямилась, давление распространилось на все тело. Подобное она чувствовала только однажды, когда несколько лет назад каталась на американских горках. Ты как бы падаешь в невесомости, а потом съезжаешь в самый низ горки, и вес твоего тела догоняет тебя и вдавливает в сиденье.

С приближением к центру ее все больше начинало трясти, и каждый шаг давался с трудом, но даже когда она перестала поднимать ноги и только скользила ими по полу, на это требовалось слишком много усилий. Она держала банку посередине между ними, пока все в замедленном движении не окунули палочки последний раз. Гермионе захотелось сдаться, смириться с тем, что это было невозможно, но эта мысль только заставляла прилагать еще больше усилий.

Падма должна была нарисовать последнюю руну, но, начертив две линии, остановилась. Джастин добавил третью линию, Гермиона четвертую и пятую, а Малфой — ближайшую к себе и последнюю. Они все наклонились вперед, плечами и головами коснувшись друг друга и в совершенном унисоне произнесли заклинание: их голоса поднимались и опускались в бормотании древнего языка.

На мгновение Гермионе показалось, что давление стало невыносимым. Но как только она уже приготовилась потерять сознание, умереть или развалиться на куски, все исчезло. Столб золотого света взлетел вверх и заполнил собой пространство между ними.

Вместе с ним ушла тяжесть, сменившись всплеском энергии, которой она не чувствовала прежде. В одну секунду она ощутила, словно неуязвима, и возвышается над миром, и смерть никогда не сможет ее достать. Она слышала шепот мыслей, которые ей не принадлежали, но разум оставался чистым и пытливым, и видела она лишь золото в своих глазах.

Это ощущение сначала покинуло ее тело, воздух, пока не превратилось лишь в отголосок, а после и вовсе не исчезло. Сначала Гермиона заметила свое тяжелое дыхание, а потом почувствовала прикосновение чего-то холодного. Открыла глаза и увидела грубый неровный камень, но только когда что-то уперлось ей в ногу, она поняла, что находится на полу.

Снова закрыла глаза и попыталась перевести дыхание, на тело навалилась усталость. Как только опустились веки, ее начало клонить в сон — здесь и сейчас больше всего ей хотелось так и поступить.

— Нам нужно идти, — сказал Малфой, его голос был более хриплый и глубокий, чем обычно. — Грейнджер, разбуди Финч-Флетчли.

— Дурак, я не сплю.

Она почувствовала острый приступ паники и одновременно с Джастином и Малфоем резко приняла сидячее положение. Они все посмотрели на Падму, когда с ее стороны послышался глубокий храп. Малфой цокнул языком, а Джастин усмехнулся.

Гермиона бросила на них сердитый взгляд и, собрав все свои силы, потянулась к Падме и потрясла ее.

— Все из-за того, что ее голова лежит сейчас под этим углом.

— Точно.

— Интересно, сработало ли заклинание, — полюбопытствовал Джастин и застонал, когда попытался встать на ноги. — Кажется, будто сработало.

— Рано или поздно мы это узнаем, — произнес Малфой, вставая, и привалился к стене.

— Ну же, — сказала Гермиона, когда Падма открыла глаза.

— Мы не сможем наложить еще два таких сегодня, — сказал Джастин. — Ни за что.

— Нам нужно поставить еще одно в каморке для котлов, — Гермиона использовала стену и протянутую руку Джастина, чтобы выпрямиться. — Тогда и для вас двоих будет место.

— Прямо сейчас мне проще пробежать восемь этажей, чем снова это повторить, — Джастин перевел взгляд на Малфоя, который просто молча смотрел на противоположную стену.

— Почему бы нам не вздремнуть, а после встретиться снова в коморке? Может…

— Нет, это не сработает. Малфой… — Джастин несколько раз поморгал и повернул голову к Малфою. — Так стоп… как ты планируешь попасть туда после комендантского часа? Ты же…

— О боже, — прошептала Гермиона и ударила ладонью по лбу. — Я совершенно забыла. Как я могла про это забыть? Почему ты ничего не сказал?

Чувство вины обожгло ее изнутри, но она была слишком занята мыслями, чтобы этому удивиться.

— Ты будешь в ловушке. Нам нужно наложить одно заклинание в твоей комнате.

— Там охранные чары, — приглушенный голос Малфоя не выражал никаких эмоций.

— Значит, мы найдем способ их обойти! — вскрикнула Гермиона. — Кто аврор? Уверена, что в министерстве есть записи, уточняющие, на что способны эти заклинания. — Она щелкнула пальцами. — Знаешь, Рон скорее всего даже прочитал про них, чтобы… типа поржать с тебя… это же Рон, так что я…

— Ты можешь спросить у него, что это за чары! Ну, или хотя бы блокируют ли они определенную магию… —Джастин говорил и кивал в такт ее словам, а Падма выглядела смущенной.

— Или могут ли они выявить магию! Про руны никто не подумает, такое используют редко. Но нужно быть уверенными. Поеду на этих выходных и…

— Грейнджер…

Гермиона развернулась и взмахнула пальцем в сторону Малфоя.

— …совершенно беззаботно и любопытства ради. В смысле, все же и так думают, что мне всегда любопытно, а Рону нравится трепаться об этом. Так и добуду информацию. Если охранные чары не могут распознать магию, то найдется способ их обойти. Есть огромное количество книг по этой теме…

***

Падма опустила несколько книг на стол, но не отодвинула стул, чтобы сесть.

Она смотрела на них, подняв брови и пальцами сжимая края книг. На нее медленно подняли глаза, а когда она полностью завладела их вниманием, то посмотрела на Малфоя.

— Хорошо, что мне, наконец, показали руны из той комнаты, потому что я нашла кое-что важное.

Малфой отвел от нее взгляд, нахмурился и отклонился на спинку стула. Гермиона и Джастин наоборот наклонились вперед, а Падма провела пальцем по закладке и между страницами.

— Некоторые из них вполне очевидные — защита, кошмары, призыв. Но посмотрите на эту, — Падма развернула книгу и пергамент к ним и положила в центр стола. — Эта линия закрыта. А здесь в книге открыта. Но если эта линия закрыта…

— Она действует только в ограниченном пространстве, — пробормотала Гермиона и подвинула к себе книгу.

— А еще руна, где кажется, что уголок отсутствует… думаю, я ее нашла.

Падма открыла другую книгу и повернула к ним.

— Ее рисуют с этой линией внизу, и если бы здесь была выгнутая линия…

— Она означает зло, — сказал Джастин.

— Нет, не это, — Падма ткнула пальцем в руну в книге. — Эта означает защиту против зла.

— Значит, это не она, — сказал Малфой.

— Она полностью совпадает…

— Здесь может быть линия с тремя другими линиями и с завитком внизу. В стене была дыра, невозможно ска…

— Я не нашла других рун, которые полностью совпадают с тем, что видно, и все еще…

— Значит, ты, возможно, просто еще не нашла, — Джастин одарил Падму многозначительным взглядом, а потом посмотрел на что-то за Гермионой.

Гермиона повернулась и чуть подпрыгнула, увидев мужчину в нескольких шагах. Огромная рука сжимала его горло, он вырывался и дергал ногами. Даже после того, как мужчина впился ногтями в руку, она его не отпустила. Рука дернула сильнее, и его затащило в стену. Остались только ноги с порванными штанами и две грязные ступни, дергающиеся в попытке сбежать.

— Защита от зла? Не думаю, — Джастин картинно поежился.

— Это может быть частью защитного заклинания, — сказала Гермиона.

— Место неправильное, — Малфой продолжал смотреть на видение.

— Мы продолжим искать. Но хорошая попытка, Падма.

Падма безучастно посмотрела на руну, а потом вскинула подбородок и грациозно опустилась на свое место.

***

Разговорить Рона оказалась так же просто, как она того ожидала. Ей нужны были мелкие детали, информация, которая не покажется ему важной — хотя, он все равно пытался сменить тему. Она уже знала, что ограничительные чары не давали Малфою выйти, и накладывались они только с началом комендантского часа. Возможно, отсутствие у нее интереса именно к этой части, заставило Рона проговориться.

По тому, что Рон изъявил желание, чтобы чары были подняты всегда, она узнала, что они не могут ничего выявить до комендантского часа. Когда она спросила, проверяют ли они на наличие магической субстанции, Рон сказал, что Малфой сам является магической субстанцией. Гермиона закатила глаза, но хотя бы Рон объяснил ей, что проверить это они не могут, потому что… определенные вещи повлияют на сам процесс. Из-за выражения на его лице ей захотелось его ударить, но она уже знала, что он мог говорить о портключе или же о самом Хогвартсе.

Как минимум, она узнала то, что им было нужно, и полакомилась стряпней Молли. Малфой согласился на защитное заклинание… через какое-то время. Им просто нужно было сделать это до комендантского часа, и видения ему больше не помешают.

Сегодня у Падмы будет дежурство, так что они сделают это завтра. Гермиона сможет сосредоточиться на работе по астрономии и начнет искать информацию о рунах. Пока все выглядело так, будто Падма права, но что-то не сходилось. Должно быть…

Ей в грудь ударил синий столб от заклинания, и Гермиона отлетела назад, приземлилась на пятую точку и проехалась по полу. Она вскочила еще до того, как восстановила дыхание или заметила приступ боли, поднимавшейся по спине.

Пораженно посмотрела на парня напротив, не зная, что делать. По комнате прокатился шепот, и он удивленно обвел глазами помещение. Когда понял, что шепчутся о нем, он широко улыбнулся и, подбросил палочку в воздухе, прежде чем поймать ее.

Гермиона прищурилась и выпустила три быстрых заклинания. В мгновение его палочка оказалась у нее в руке, он повис в воздухе и был связан.

— Хорошо. Грюлер выбывает, Финли следующий! — прокричал профессор.

Гермиона приняла стойку, отогнала от себя все мысли и махнула Финли, чтобы он начинал первым.

***

Гермиона подняла глаза, когда разговор за столом прекратился, заметив Малфоя и Джастина, которые проходили мимо. Малфой продолжал идти, словно он привык к тому, что люди прерывали разговор и пялились на него, и он был выше того, чтобы обращать на это внимание. Джастин замедлил шаг, осмотрел стол, за которым сидела ее учебная группа, кивнул ей и снова ускорился.

— Что Джастин делает рядом с Малфоем?

— Думаешь, нам стоит за ним проследить?

— Не знаю. Кажется, он делает это по собственному желанию.

— Может, заклинание? Нет, серьезно? Он сейчас ушел вглубь библиотеки с Пожирателем смерти.

Гермиона оторвалась от стопки пергаментов.

— Если бы Малфой мог кому-то навредить, его бы здесь не было.

За столом повисло молчание, и она чувствовала, что теперь они разглядывают ее.

— Возможно, они просто не обо всем знают.

Гермиона подняла палец.

— Министерство использует Веритасерум, легали…

— Могут быть погрешности.

— И свидетели, которые его ненавидят, — фыркнула Гермиона и постучала стопкой бумаг по столешнице, подравнивая ее по краю. — Он не собирается ничего делать Джастину и не наложил на него никакое заклинание.

Сара Уити колебалась и хотела что-то сказать, но вместо этого просто переглянулась с остальной частью стола.

— Тогда почему Джастин с ним ходит? — спросил Гаррет Лоуренс, чьи густые брови, как казалось Гермионе, не могли подняться еще выше.

— Возможно, они работают над совместным проектом. Они оба умны, и неудивительно, что они объединились.

Все уставились на нее, она ответила им тем же.

***

— …не можешь меня защищать и я…

— Я буду делать, что хочу! Ты…

— …сознательно. Более того, я не нуждаюсь и не хочу, чтобы ты…

— …предположения были глупыми и…

— …с-с-с, — прошипел Малфой, протянув слишком длинную «с» посреди произносимого слова. — Как и твои! Несколько месяцев назад ты думала так же, и сейчас должна чувствовать то же самое!

— Это не имело ничего общего с тем, что ты сделал. Я знала…

— …от тебя ожидали, а ты вся такая, какого черта вообще…

— …объяснение, почему ты и Джастин были вместе…

— …для того… И появилась еще одна вещь, которой понадобилось объяснение! Ты привлекла ненужное внимание…

— Они были не правы! Я…

— Не важно!

— А должно быть! — прокричала она и сделала шаг назад, чтобы почувствовать себя более уверенно и избавиться от необходимости так сильно отклонять голову назад.

Он последовал за ней.

— Но это не так. Так что держи свой чертов рот закрытым. Это…

— Я буду делать, что посчитаю нужным. Всегда. И если тебе это не нравится…

— Нет, делать ты будешь то, что я тебе скажу, потому что ты очевидно…— Она рассмеялась ему в лицо и направилась к двери. — …не можешь принимать мудрые…

Ее схватили за локоть и дернули назад, она еще не успела опомниться, как ударилась спиной о стену. Малфой отпустил ее плечо и рукой уперся в стену над ним, подошел слишком близко, его одежда касалась ее. Он склонил голову, она подняла свою, после чего потянулась, чтобы его толкнуть.

— Ты совсем спятил? — прокричала она. — Ты не смеешь говорить мне, что делать, дергать меня и…

— Тогда начни вести себя так, словно у тебя есть хоть чуточку мозгов, Грейнджер! — она снова его толкнула и попыталась боком пройти к двери. Он схватил ее за руку и прижался к ней. — Сейчас все направляются на обед. Ты планируешь выскочить из моей спальни после того дерьма, что произошло в библиотеке! Я не собираюсь поддерживать идею, по которой ты все портишь!

— Я не просто поддерживаю. Я делаю выбор, совершаю поступок, а потом продолжаю поддерживать то, во что верю! Что бы ты ни делал, это не поменяется, и если ты…

Он сжимал и разжимал челюсти и, стоя так близко, она могла прочитать гнев на его лице. Его глаза были суженными и более темными, чем она помнила. Давление его тела было горячим и подавляющим, и она ненавидела, насколько маленькой это заставляло ее себя чувствовать.

— И даже если это неправильное решение, ты все равно его поддерживаешь.

— Да, возможно, некоторые решения неправильные, — Почему она шепчет? — Но это — правильное, — Его тело покачивалось, а глаза скользили по ее лицу. — А теперь, если ты не свалишь из моего личного пространства, я тебя ослеплю. Грубо. А потом привяжу к кровати и позволю видениям делать с тобой все, что им вздумается.

Она не сделает ни того, ни другого, но, скорее всего, от души потопчется по его ногам, а потом выхватит палочку и непременно с ним что-то сделает.

Он смотрел на нее, ей ничего не оставалось, как смотреть в ответ, изучая цвет его глаз. Она чувствовала себя в ловушке, но совсем не из-за близости его тела.

Он качнулся назад, вперед, а потом совсем отклонился и сделал шаг от нее.

— Больше так не делай, Грейнджер.

Он был прав, когда остановил ее от того, чтобы выбежать в толпу студентов, но она будет делать то, что посчитает нужным. Никто внезапно не свяжет ее защиту Драко Малфоя с видениями, которые их кошмарят.

Она откинула волосы за плечи и попыталась перевести дыхание. Почему вообще она так тяжело дышит?

Он просто высосал весь воздух из комнаты, вот точно. Она все еще могла чувствовать его тепло, которое, похоже, проникло под кожу и там задержалось.

Малфой опустился на колени рядом с кроватью, согнулся в плечах и засунул руку под матрас. Она понятия не имела, что он делает, но если бы спросила, скорее всего, он повел бы себя так, словно это самая тайная вещь во всей мировой истории.

— Джастин и Падма скоро придут, — сказала она и посмотрела в сторону уборной. Защитный круг они очертят под полоской ковра. Круг будет маленьким, но он влезет.

— Примерно двадцать минут.

— Что?

Что-то заскрипело и лязгнуло, после чего он вынул две книги, обвязанные толстой жемчужной лентой. Малфой встал и развязал узел на ленте. Он положил ленту на кровать и провел пальцем по одной из страниц. Бросив взгляд на входную дверь, Гермиона сосредоточилась на книгах.

— Мне нужно с тобой кое-что обсудить, — Малфой открыл верхнюю книгу. — Я узнал его сразу же, как увидел, но думал, что могу быть неправ. Это был всего лишь слух, который мой отец упомянул, когда говорил о том, чтобы заставить комиссию закрыть Хогвартс. Потом я нашел отрывок, когда… несколько лет назад.

Она удивленно покачала головой и взяла книгу, которую ей протянул Малфой. Она была тяжелой, а обложка казалась шероховатой. Малфой постучал пальцем по параграфу. Она прочитала его, потом еще раз, захватив и тот, что ему предшествовал, а потом и половину страницы.

— Малфой, — мягко сказала она, забыв про свой гнев.

Он внимательно на нее смотрел, перебирая пальцами по всей длине своей палочки.

— Это все, что я нашел в семейной библиотеке, — пробормотал он. — Вернее в той части, что осталась.

Гермиона схватила у него следующую книгу и начала читать сразу же, как он указал место. Она начала ходить, ничего не видя перед собой, затем села, когда ногами прикоснулась к кровати.

— Ходили слухи, что артефакт объявился… в Германии, когда он стал устройством и назывался… Также, по слухам использовался в Хогвартсе, но это так и не было доказано… первоначальное создание… непроходимые границы… локализовано… массово использовалось в… никогда не принадлежало…

— Ходили слухи, что основатели школы использовали его, чтобы сделать Хогвартс самой неприступной крепостью во всем волшебном мире. Не важно, магия или война, студенты всегда будут оставаться в безопасности. Уверен, ты читала заявления, что в Хогвартсе есть своя собственная магия, словно к каждому камню было применено защитное заклинание, прежде чем заложить его в стены замка.

— …где артефакт был проклят темной магией… форма пытки… безумия… попытка завладеть… создал осязаемую и жестокую магию, которая представлялась мертвыми соз… созданиями и, возможно, кошмарами! Во многих отчетах описано, что магия может заставлять видеть вещи из собственного подсознания… никакой связи… статическая волшебная энергий жизней тех, кого забрала магия. Матерь божья, Малфой.

— У нас когда-то была книга, содержавшая отрывки сочинений Салазара Слизерина, — сказал Малфой. — Там говорилось, что работа оказалась успешной, но еще там было изображение.

— Изображение?

Гермиона успела прочитать только несколько следующих предложений, когда Малфой перевернул страницу на предыдущую. Гермиона подпрыгнула так быстро, что чуть не выронила книгу, ее глаза бегали по каждой линии изображения, которое они нашли в комнате. Оно было похоже на маленькую звездочку, но в отличие от нее, у символа средняя линия была значительно длинней. Так было и в комнате.

Гермиона пробормотала какой-то набор букв и звуков, которые не имели смысла, прежде чем ее разум смог успокоиться достаточно, чтобы за ним поспевал язык.

— Почему ты не сказал мне раньше?

— Я не был уверен. Я только вчера получил книги.

— Ну и что, что ты не был уверен! Это же все меняет…

— Едва ли это что-то меняет.

— Ты удерживал эту информацию все время, что знал…

— Я предложил паворларуа, и я не собирался снова оказаться неправым.

Гермиона недовольно взвыла.

— Иногда мы о чем-то говорим, я доказываю твою неправоту, но ты все еще обсуждаешь со мной свои теории…

— Они не о видениях…

— Именно! Если ты можешь поделиться со мной мыслями, даже теми, которые могут оказаться неверными, практически о любых вещах, почему ты не делаешь того же, когда это настолько важно? — Гермиона облизала губы и тяжело задышала. — Так, хорошо. Ладно, — она резко развернулась и начала ходить по комнате. — Хорошо. Малфой, давай подумаем. Зачем основателям идти натакой риск и помещать это сюда?

— Это делает защитные чары непреодолимыми. Как минимум, сейчас.

— Да, но здесь говорится, что проклятие было наложено еще до того, как пошли слухи, что артефакт находится здесь, — она посмотрела на Малфоя и покачала головой, но тот молчал и выжидающе смотрел в ответ.

— Тогда им нужно было сделать что-то, чтобы пропустить первоначальную магию, но остановить темную…

Она удивленно на него посмотрела, в голове складывались кусочки паззла, и изумление заиграло в улыбке на его губах.

— Защитное заклинание в кровавых рунах.

— Защитное заклинание в кровавых рунах, — повторила она в недоумении. — Закрытая руна, другая, чтобы не выпустить нечто из комнаты, та, что Падма нашла против зла, — она покачала головой, остановилась и снова покачала головой. — По поводу которой ты спорил, когда уже…

— В комнату войти можем только мы. Только те, кому угрожает темная магия. Так что комната должна была оставаться нетронутой, но что-то произошло.

— Но как… в смысле…

— Некоторые руны были уничтожены. Либо в конце шестого курса, либо во время битвы. Они не думали, что руны могут быть уничтожены таким образом, так как полагали, что обереги защитят замок от любых сражений.

— И решили, что заклинание на кровавых рунах никогда не выпустит темную магию. Поскольку они могли ее контролировать, инструмент был для них полезен, — Гермиона снова посмотрела на изображение. — Да… но там была призывающая руна. Если точнее, то их было четыре.

Малфой кивнул и вскинул брови. Несколько секунд она могла слышать только свое учащающееся сердцебиение.

— Грейнджер, четыре призывающие руны. Четыре человека, которые сейчас чувствуют на себе эту магию.

— Это… Почему они… А.

— Что? — спросил Малфой, сделав шаг вперед, чтобы забрать книгу у нее из рук.

— Малфой, четыре основателя… Мы — четыре факультета.

Он задержал на ней взгляд, после чего закрыл книгу.

— Тебе лучше сначала обдумать предложения в голове, прежде чем вываливать их в непо…

— Слизерин, Гриффиндор, Райвенкло и Хаффлпаф! Ты, я, Падма и Джастин. Четыре основателя. Четыре факультета. Но я все еще не понимаю… и почему… с тем… Малфой, мне нужны книги. Мне нужно очень-очень много книг.

— Ну, естественно, — он наблюдал за тем, как она устремилась к сумке и вытащила пергамент и перо. — То есть ты веришь, что это оно?

— Я не знаю. Но уверена, что сейчас все приобрело больше смысла, чем когда-либо. Малфой, думаю, нам суждено что-то сделать.

— Ты всегда считаешь себя той, кому что-то суждено.

***

— Думаете, такое уже происходило раньше? — спросил Джастин, забирая книгу у Падмы, чтобы снова прочитать страницу.

— Возможно, — сказала Падма. — Но мы не сможем узнать. Битва за Хогвартс была первой настоящей битвой в этом замке, и если магия была выпущена потому, что руны были уничтожены, тогда, скорее всего, это случилось впервые.

— Так а что с ними? — спросил Джастин. — Некоторые руны были уничтожены. Почему тогда темная магия не распространилась по всему замку?

— Может быть, они были частью второго заклинания, — пожала плечами Гермиона. — Либо заклинание продолжило своё действие даже после того как потеряло некоторые свои части. Какими бы они ни были. Очевидно, что что-то пошло не так, иначе нас бы не объединили.

— Устройство было в этой комнате? — спросила Падма.

— Нет, но оно должно быть где-то в замке или на прилегающей территории, — сказал Малфой.

— Может быть… — Падма наклонила голову. — Может быть, это как шкатулка Фрильмана? На первой стене защита, на второй, на третьей, на четвертой, а потом сама вещь, которую ты защищаешь. Магия еще не добралась до студентов, но какая-то пробоина в заклинании активировала призывающие руны.

— Если это так, — сказала Гермиона, — защитная магия будет ослаблена там, где разрушилось связующее звено. Если темная магия воздействует постоянно, есть вероятность, что она медленно пробивает одну стену защиты за другой.

— Что значит, она может ударить по замку… в любое время, — сказал Джастин.

Малфой кивнул.

— И мы могли видеть, как сильно она продвинулась по тому, как поменялись со временем видения.

— Мы все еще не знаем саму природу темной магии, — сказала Падма.

Гермиона подняла перо.

— Но мы знаем, что кровавые руны могут ее остановить. Нам нужно найти недостающие куски, а знание о том, что это за устройство, может нас к этому привести.

Джастин сделал глубокий вдох, наклонился вперед, скрестил руки на столе, а потом тяжело выдохнул.

— Если устройство не в комнате… что, если шкатулка Фрильмана не входит в единую структуру рун в той комнате, а сами руны — всего лишь ее часть?

— Ты имеешь в виду защитные стены в буквальном смысле? — спросила Падма.

Джастин кивнул и повел рукой в воздухе.

— И есть еще часть где-то, и еще часть тоже где-то. Или, например, вообще на самом устройстве. Если оно еще где-то, им бы не хотелось, чтобы магия распространялась, пока не достигнет этой конкретной комнаты. И как тогда остальной замок защищен, если руны только в этой комнате?

Гермиона подождала, но ни у кого не было идей, поэтому ответом стала лишь тишина.

— Ты знаешь мой ответ, — произнесла она.

— Я его не знаю, — сказала Падма

Малфой посмотрел на Патил так, словно она задала неимоверно глупый вопрос.

— Поиски, Патил.

— И как я должна была это знать? Я же не занималась этим с вами…

— Дикое животное в виде волос Грейнджер может обмануть твои ожидания о размерах ее гигантской головы. Тем не менее, казалось бы за семь лет ты уже должна была понять, что Грейнджер живет в библиотеке и предпочитает обложки книг контакту с людьми…

К несчастью, Малфой увернулся от комка пергамента, который Гермиона бросила ему в голову.

***

Гермиона сделала глоток чая из чашки, которую принесла из библиотеки, и посмотрела на Малфоя. Он скучающе посмотрел в ответ, и по тому, что он не отводил глаз, она знала, что он заинтересован.

— Это правда. Синий — самый депрессивный цвет, но также… знаешь, синее небо, чистая вода…

— Удушье.

— Цвет Веселящих Чар, — продолжила она.

— Плесень.

— …любимый цвет…

— Синяки.

— …такие плюшевые милые животные, которые… Зеленый тоже цвет синяков! И зависти…

— Некоторых видов денег.

— …змей, крокодилов…

— Травы.

— …некомпетентности, еще…

— Некомпетентности?

— Да, — сказала Гермиона. — Знаешь, говорят «он еще зеленый».

Малфой умел одним взглядом заставить почувствовать себя идиотом, даже если человек был совершенно прав в том, что говорил.

— Ладно. Развитие.

Она хмыкнула.

— Тогда смертельное заклятье.

Она откинулась назад и скрестила руки, отзеркалив его позу, а потом самодовольно улыбнулась. Больше не было ничего такого насыщенно зеленого, что могло бы перевесить зло убийства.

— Глаза Поттера.

— Чт… — Гермиона уставилась на него, ее челюсть медленно отвисла. — Что?

— Поттер пережил смертельное заклятье, так что по логике он его превзошел в…

— Нет, в этом совсем нет логики! И откуда вообще ты знаешь цвет глаз Гарри? — улыбка Гермионы стала шире, и она рассмеялась. — Потратил много времени любуясь…

— Я же не Уизли.

— Ну да, — она закатила глаза, проигнорировав его предостерегающий взгляд. — Сможешь только смотреть издалека и локти кусать.

Малфой поднял глаза.

— Его искрящиеся зеленые глаза, такие яркие зеленые глаза, выразительные зеленые глаза… или вот мое любимое из газет «его сияющие как зеленые угольки глаза, напоминающие некоторым проклятие, после которого Гарри Поттер выжил. Дважды».

Гермиона открыла рот, чтобы возразить на его замечания, но потом в памяти всплыло несколько статей, которые она заставила себя прочитать.

— Они реально любят писать о его глазах, — протянула она. — Гарри на это остро реагирует.

— Я не хочу слышать о твоей увлеченности Поттером, Грейнджер.

Она сердито на него посмотрела.

— Ты позеленел от зависти? Тебе бы хотелось иметь… — Ей не удалось сдержать улыбку, — сияющие как зеленые угольки глаза? Вместо тусклых, странно просвечивающих серых…

— Просвечивающих? Они не такие светлые, Грейн…

— Иногда на них так падает свет, что мне кажется, словно я могу смотреть сквозь твои глаза.

Он посмотрел на нее так, будто она только что сказала, словно часто думает о том, как бы поскорее увидеть их. Вообще, она считала глаза Малфоя вполне милыми, но ему она об этом не скажет.

— Ты походу самая странная из всех девушек, что я когда-либо встречал, — уголок его губ дернулся в ответ на ее обиженный взгляд. — И я включаю в этот список Лавгуд.

— Что не так с Полумной? — Джастин скользнул в кресло рядом с Гермионой. Он выглядел слегка удивленным, когда увидел ее чашку. Он с улыбкой поднял свою и чокнулся с ней.

— Ничего, — сказала Гермиона, одарив Малфоя и его ухмылку неодобрительным взглядом.

— Я говорила с Голубой Дамой, — сказала Падма, ввязавшись в разговор и сразу перейдя к теме. — Она была не сильно вежливой. Либо просто не знала.

— Так невежливой или не знала? — спросил Малфой. та отмахнулась, а он выглядел раздраженным.

— А это важно? Она…

— Важно? Либо она ничего не знает, либо, возможно, знает все. Тебе не кажется это важным?

Падма или специально закрыла глаза на несколько секунд, или просто слишком долго моргала.

— В любом случае, она не скажет, что делает…

— Рано или поздно, любой начинает говорить.

— Давайте на секунду сосредоточимся на том, что нам известно на данный момент, — предложила Гермиона. — Я знаю, что мы обсуждали другие способы, чтобы остановить работу устройства, но думаю, что основатели сделали правильный выбор в пользу рун. Даже новая, усиленная темная магия с трудом пробивается через руны, так как они древние магические…

— Значит, руны с кровавой магией… — кивнул Джастин.

— Очень сильные.

Малфой начал вертеть палочку между пальцев, наблюдая за тем, как Гермиона разворачивает большой кусок пергамента на столе.

— Нам нужно рассчитать, что потребуется для блокировки магии такого рода, учитывая те руны, что мы знаем. И нужно понять, что нам потребуется еще.

— Да, точно, — согласился Джастин. — Если будем знать, что понадобится, сможем угадать, какие руны нужны.

— И все же у нас не получится узнать первоначальное заклинание, — сказала Падма. — Мы сможем создать нашу собственную связку заклинаний, но все равно рискованно соединять их вместе. Одно заклинание может препятствовать другому, какое-то действие может вообще быть отменено, все должно быть выстроено в соответствии с…

— И это все было бы уже возможно, имей мы пустое магическое пространство, — Гермиона покачала головой. — Мы не знаем, какую магию использует устройство, с какими из чар вступит во взаимодействие. Поскольку темная магия все еще хоть как-то сдерживается, значит, магия, наложенная основателями, по-прежнему на месте. Как минимум, какая-то ее часть. Она может помешать нашему заклинанию.

— Да и защитные стены в буквальном смысле тоже могут… — Джастин уже находился на грани того, чтобы озвучить ее мысли.

— Нам нужно сначала найти устройство, — произнес Малфой раньше, чем все были готовы. У него имелась привычка сразу вываливать всю правду.

— Мы можем убрать разрушенную магию основателей, прежде чем наложить нашу собственную, но сначала нужно найти устройство, а потом разобраться с комнатой, — сказала Гермиона. — Если поменять последовательность, темная магия вырвется еще до того, как мы его найдем.

— А если его убрать? — спросила Падма. — Хотя, наверное, нет. Оно может соединять гораздо больше, чем то, что мы знаем.

— Как, черт возьми, мы его найдем? — Джастин развел руками. — Оно может быть где угодно.

— Поисковые заклинания, — сказал Малфой. — Есть заклинания, которые отслеживают темную магию и, как правило, находят самый сильный источник. Сначала они могут указывать на видения, но в конечном итоге приведут к устройству.

— Если они смогут пробраться через защитные чары, созданные рунами, — Падма написала что-то на пергаменте. — Попытаюсь сегодня поискать достаточно сильное заклинание.

— Знаете, кажется, я понимаю, почему нас призвали, — сказал Джастин. — Словно знали, что мы будем хорошо работать вместе.

— Либо ужасно. Каждый из основателей, скорее всего, рисовал свои руны, они и призвали ближайшего по крови, — Гермиона подняла глаза. — Не по родству, прошу заметить.

— Возможно, как-то вмешалась и темная магия, — пробормотала Падма, копаясь в своих заметках.

— Потому что призвала слабейших, — Джастин беззаботно листал книгу, пока не почувствовал, что все на него смотрят. — В смысле… ну есть же… знаете, есть же профессора и им подобные. Или же мы просто находились ближе всего. Но если бы темная магия вмешивалась, она бы нашла тех, кто с меньшей вероятностью мог бы встать на ее пути… Знаете, и… и то только потому, что мы были ближе всех в плане сильных и слабых сторон, и… так далее, и так далее, — он задержал на них взгляд. — Вы все заставляете меня чувствовать себя некомфортно.

— Это я поняла, — сказала Падма.

— Прости, Джастин, просто…

— Думаю, нам стоит сосредоточиться на более важных вещах.

Гермиона бросила на Падму сердитый взгляд, но потом опустила глаза, когда поняла, что выразительность этого взгляда заставляла Малфоя улыбаться в его все понимающей зловещей манере. Она просто ненавидела, когда ее перебивали. Не говоря уже о выговоре за то, что не следил за линией разговора, который кто-то другой хотел… Гермиона уставилась в стол, когда поймала себя на том, что снова свирепеет.

— Самое важное, что всех нас призвали для того, чтобы работать вместе. Нам нужно завершить… исправить руны, прежде чем темная магия выберется наружу и ударит по студентам. После такого Хогвартс больше никогда не откроется.

— Что более важно, она убьет много людей, — сказала Гермиона.

Джастин вздохнул и запустил руку в волосы.

— Насколько мы уверены, что это оно и есть? Мы очень много времени потратили на паворларуа. Не так много информации, подтверждающей, что устройство здесь.

— Это слух, — сказала Падма, — а в слухах всегда есть доля правды.

Малфой снова посмотрел на пергамент с рунами.

— Руны совпадают с теми, которые нужны, чтобы заблокировать нечто подобное. Плюс изображение.

— А описание устройства в книге совпадает с… вот здесь, — сказала Гермиона, показывая на абзац. — Магия принимает осязаемый облик и создается кошмарами подсознания, воображением создателя и, по слухам, магической энергией, принесенной смертью.

— Это… — начала Падма.

— Похоже, это умная магия, которая сосредоточивается на своих жертвах и атакует их с такой же точностью, как и прицельное проклятие. После таких атак остаются вполне реальные и часто угрожающие жизни раны… И так без конца.

— То есть нам стоит перестать искать что-то другое, — сказала Падма, изучая свою стопку книг.

Малфой многозначительно посмотрел на Падму.

— И тратить время впустую.

========== Глава 13 ==========

Палач двигался медленнее остальных видений, но Гермиона не замедлила свой бег. Ее босая нога промахнулась мимо ступеньки, и она пролетела следующие четыре, пока не смогла ухватиться за перила и остановиться.

Цепи тяжелым грузом скатились вниз по ступенькам, и Гермиона снова принялась бежать. Балансируя руками, она заскользила по полу на повороте, но все равно убежала от видения не дальше, чем на пару шагов. Некоторые портреты перешептывались друг с другом, от остальных же доносился низкий храп, который совсем не перекрывал звук ее шагов.

Стараясь не приближаться к стенам, она отодвинула гобелен и зажгла свет на конце палочки. Галька и камни впивались в стопы, пока она бежала по проходу.

— Ай-ай-ай, — взвизгивала она, боль вибрировала и поднималась по ногам.

Она потушила палочку и зажгла одну из свечей, которые они оставили в проходе, опасаясь, что использование магии в круге может чему-то помешать. Повернулась лицом к палачу, который ворвался в проход. Он бил топором по стенам, рассыпая камни вокруг себя.

Гермиона собралась. Отступив так далеко, как только могла осмелиться, она приготовилась снова бежать. Приближаясь к кругу, палач замедлил шаг, а она почувствовала покалывание от нервного напряжения под кожей. Топор взлетел вверх, две гигантские руки крепко сжали рукоять.

Она опустила глаза на руны, которые находились в миллиметрах от его ног, а потом снова подняла их на черную маску. Он наклонил голову, продолжая вертеть топор в руках, но не двинулся вперед.

Тем не менее, успокоиться она все еще не могла.

***

Малфой сжимал большой кусок камня, мускулы на его предплечьях напряглись, а из-под рукава отчетливо проступал бицепс. Маленький открытый участок его рук был покрыт потом так же сильно, как шея и лицо, а каменная пыль налипала на коже. В его движениях не было ничего грациозного, когда он сунул его в дыру в стене и остановился, чтобы отдышаться. Скорее всего, это самый тяжелый физический труд, которым когда-либо занимался Малфой.

Из-за пота его волосы на лбу казались темнее, а рубашка прилипла к груди и спине. Гойл был дальше по коридору, спрашивал профессора Спраут, мог ли он снять рубашку. Там же была и девушка, которая громко против этого протестовала. Гермиона недолго наблюдала за раздражением профессора, вместо этого повернувшись к Малфою. По его подбородку покатилась капля пота, и Гермиона наблюдала за этим, пока он не отошел от стены.

Гермиона задумчиво блуждала по нему взглядом, и, достигнув той части ткани, что липла к груди, немного громче требуемого произнесла охлаждающее заклинание. Намного громче, учитывая, что к ней повернулась половина коридора.

— Э… мне показалось, что всем жарковато, — сказала она, растянув губы в улыбке.

Малфой странно на нее посмотрел, и она быстро двинулась к груде камней. Она подняла достаточно большой из тех, что были ей под силу, и направилась в сторону Малфоя. Протянув камень, она посмотрела ему за спину, чтобы убедиться, что все снова вернулись к работе.

Глаз Малфоя дернулся, когда он посмотрел на камень. Он громко выдохнул через нос, прежде чем взять его у нее из рук.

— Я бы положила его туда, но ты стоишь на моем пути.

— Это мой путь, Грейнджер. Тебя даже не должно здесь быть.

— Ты все считаешь своим путем.

Она вернулась за другим камнем и заметила пялящуюся на них младшекурсницу. Малфой так и не отошел, но взял камень, не глядя на нее.

— Думаю, нам стоит еще раз вернуться в комнату.

Малфой через плечо посмотрел на груду щебня, но она знала, что он проверяет, нет ли кого-то рядом.

— Мы нашли все, что нам было нужно.

— Но разрушения в стенах могут указать нам на то, где находились руны. И это поможет уменьшить список из тысячи возможностей, которые сейчас у нас есть. А еще мы не проверили завалы, там могут находиться значительные части.

— Тебя слышат.

— Что еще нам остается? — прошептала она и направилась за следующим камнем. Профессор Спраут шла к ним из другого конца коридора, и Гермиона поспешила обратно к Малфою.

— Внутри у нас нет защиты, — прошептал Малфой.

— Я знаю. Нам нужно постараться найти руны, которые сможем использовать с заклинанием в любое время. Мы нашли только одну, которая связана с артефактом, но этой контрруны будет недостаточно.

— Возможно, нам стоит смотреть шире. Из-за нее они не исчезнут, но она сможет удержать магию. Ты… — Малфой прервался на полуслове, когда заметил приближение Спраут.

— Давай встретимся вечером в библиотеке, а не в каморке с котлами. В то же время.

Гермиона поднялась на цыпочки, изучая каменную кладку, и повысила голос.

— Говорю тебе, Малфой, ты точно пропустил одно место.

Он повернулся к ней, чтобы одарить ее свирепым взглядом, а она наградила его торжествующей улыбкой.

***

— Он не двигается.

— Я все еще думаю, что нам стоит уйти.

— Он просто смотрит.

— Почему они не говорят? Разве они не должны… говорить что-то зловещее. Типа… я собираюсь отрубить тебе голову.

— …Где ты практиковал свой зловещий голос, Финч-Флетчли? В яслях?

— Конечно нет. Все дети отупели бы от страха.

— Дети и так тупые.

— Считаешь это уместным, Патил?

— Завали, Малфой.

— А я слышала…

— Даже. Не. Смей.

Гермиона сначала посмотрела на Малфоя с самодовольным и хитрым выражением на лице, потом на Падму, на лице которой была написано обещание смерти. Она не поняла причину их эмоций, поэтому перевела взгляд на человека, сидящего на столе в нескольких метрах от них.

— Давайте просто… — Гермиона неохотно переключила внимание на кучу пергамента на столе. — Давайте просто вернемся к обсуждению заклинания, которое нашла Падма — то, которое может убрать от нас видения.

— Да… это как, э, границы, более слабый… защитный круг и… — Джастин покосился на Малфоя.

— Верно, но руны должны быть скреплены кровью, а палочки не кровят, и кровь на них не остается, пока они…

— Ну вот, пожалуйста! — закричал Джастин.

Гермиона уже собиралась сказать ему быть тише, но потом заметила приближающиеся в темноте маски. Джастин начал судорожно запихивать все в сумку, захватывая вещи на столе руками с обеих сторон и притягивая к себе. Половину при этом пропуская.

Падма вскочила, чтобы подобрать упавшие листы, пока Гермиона складывала в свою сумку только то, что было важно. Малфой уже находился в трех шагах от стола и держал свои вещи в руках.

— Как думаете, если они стрельнут заклинаниями, они…

Столп темно-синего света пролетел мимо головы Джастина и ударил в стол. Джастин и Падма закричали, и все бросились бежать, огибая стеллажи. Гермиона не думала, что эти заклинания превратятся в настоящие проклятия, но это не значит, что они не смогут им навредить.

— Мы все забрали? — спросила Падма из соседнего ряда.

— Ускоряемся, ускоряемся! — прокричал Джастин, когда Гермиона выбежала в центральную часть библиотеки со столами. Она увидела, как ей лихорадочно машет Джастин.

— Сначала нужно добраться туда!

Перед глазами Гермионы мелькнула вереница удивленных лиц, но потом она руками ударилась о дверь библиотеки, а Падма прилетела ей в спину. Гермиона ударилась головой о дверь, и на секунду ей показалось, что яркий желтый свет перед глазами возник из-за травмы.

— Вперед, — выдохнула Падма, и Гермиона вывалилась из помещения.

Они пробежали два коридора, Малфой и Джастин исчезли из вида. Падма закричала, и Гермиона оглянулась через плечо, а потом замедлилась, увидев, как та сдернула мантию. Часть ее была охвачена языками пламени, а щеки Падмы были мокрыми, когда она оставила мантию позади. Взгляд Гермионы упал на трех пожирателей, которые бежали к ним, расшвыриваясь заклинаниями, но так и не попадая в них.

— Где на ковре? Где он на ковре? — закричал Джастин.

Гермиона резко повернулась к картине с изображением дерева, отодвинула ее в сторону, а потом схватила Падму за руку, когда та оказалась достаточно близко. Она потянула ее за собой туда, где стояли Малфой и Джастин. Гермиона начала искать на ковре маленькую черную отметку, которую они оставили на случай, если память их подведет, и заметила ее лишь тогда, когда они ее пробежали. Джастин и Малфой оба выставили руку и поймали их, до того, как они все упали.

— Мы все в круге? Он достаточно широкий? — Гермиона огляделась вокруг, но этого никак нельзя было понять.

— Вроде бы все так, — сказал Джастин. — Может, чуть пододвинься… — он схватил ее за плечо и, кивнув, потянул к себе. — Вот так. Просто… Ха!

Из-за неожиданного восклицания Гермиона подпрыгнула, а потом перевела взгляд с улыбки Джастина на трех пожирателей, которые вошли в альков. Они посылали в них заклинания, но те лишь взрывались вокруг подобно фейерверкам. Гермиона облегченно выдохнула, пока не поняла, как сильно Падма сжимает ее запястье.

— Ты в порядке? — спросила она, и Падма кивнула. — Что не так? Я видела твою мантию… ты обожглась?

— Не сильно. Просто немного болит.

— Я достану экстракт бадьяна. Мы все забрали из библиотеки? — Гермиона подтянула сумку к груди и начала в ней рыться.

— Хочешь вернуться и проверить, Грейнджер?

— Все как-то стремительно произошло. Я не составил список, — глаза Джастина расширились, когда она посмотрела на него. — Прости, я пошутил. Вышло грубее, чем я хотел.

— Тебе следовало сказать это своим зловещим голосом, — сказал Малфой. — Это бы сразу смягчило удар.

— Можно, я буду винить Малфоя? — спросил Джастин. Он повернул голову, чтобы посмотреть на Пожирателя, кружившего вокруг них, и пододвинулся ближе к Гермионе. — Последнее время он постоянно за нами таскается.

— Таскается? Не то, чтобы у меня был большой выбор. И это ты вчера следовал за мной все пять этажей.

— Я умирал от жажды.

— А я что, нес с собой воду? Казался тебе рекой? Как это…

— Не могли бы вы? — спросила Гермиона, покрутив пальцем в воздухе. — Мне нужно… — она кивнула в сторону Падмы, и они оба посмотрели на нее. — Отвернитесь. Серьезно.

Джастин покраснел и сразу же сделал, как было велено, а Малфой выглядел слегка раздраженным, прежде чем медленно отвернуться.

— Как закончишь, я его ударю, — прошептала Падма. — Или он тогда не отвернется?

Гермиона медленно подняла рубашку Падмы на спине и скривилась, когда увидела в центре большой ожог.

— Никогда об этом не думала, но звучит заманчиво.

— Или мы можем вытолкнуть его из круга, — сказал Джастин.

— Я захвачу тебя с собой.

— Здесь куча места для каждого, ну серьезно.

— Если кто-то из нас выйдет, мы отправимся следом, — сказала Гермиона, наблюдая за тем, как заживает кожа Падмы. — Мы все в одной лодке.

***

Джастин сразу же направился к самому большому камню и подпрыгнул, когда Падма начала царапать ботинком землю. Гермиона направилась в угол и, присев, начала переворачивать каждый кусок упавшего камня.

— Не забывайте проверять их группами. Найдете часть руны, скорее всего другая ее часть где-то рядом. Так что не сильно их перекладывайте.

— Я только лишь надеюсь, что нам удастся проделать дыру в этой стене и выбраться, если понадобится, — сказал Джастин.

— Учитывая разрушения, это вполне возможно.

Если бы Малфой не считал это возможным, вряд ли бы Гермионе удалось уговорить его вернуться в эту комнату. Три раза он отказался — два раза напрямую, а третий, когда раскусил ее намерение поговорить о равных обязанностях и жертве. Согласился он только тогда, когда они уже сидели молча за столом, имея выбор из десятков возможных рун и полное отсутствие идей.

— Я нашла изгиб, — сказала Падма. — Но рядом ничего нет, только черные булыж…

Гермиона вскочила, услышав тяжелый вздох Джастина и громкий скрежещущий звук. Падма осветила палочкой укромный уголок в правой стороне комнаты, в котором они с Малфоем уставились на что-то внизу. Гермиона побежала к Джастину, который выругался, после чего снова послышался скрежет.

Джастин склонился над большой и примерно круглой дырой в земле, направляя свет от палочки в ее центр. Он прищурился и наклонил голову в разные стороны, но так ничего и не разглядел.

— Ты что-нибудь видишь? — спросила Падма.

— Нет. Слишком темно.

Гермиона встала рядом с Джастином и направила палочку внутрь дыры. Свет был тусклым, но он скользил по черным и серым бугоркам.

— Похоже на камни.

— Думаешь, это другая комната? — спросил Джастин и посмотрел на нее.

Гермиона выпрямилась и, зажав палочку между зубов, сняла мантию.

— Давайте узнаем.

— Даже… не знаю, насколько это безопасно, — сказала Падма. — Мы не знаем, что там внизу. Только можем предположить, что там артефакт. Мы не готовы.

— Тогда мы взглянем на артефакт, рассмотрим руны вокруг, а потом вернемся и решим, что делать дальше.

Джастин низко и протяжно хмыкнул.

— Что если он сделает что-то с нами из-за того, что мы приблизились слишком близко? Что если…

— А что если нет, и мы найдем там все, что нам нужно? В любой момент магия может прорваться сквозь щиты. Разве хоть кто-то из нас сможет потом с этим жить, зная, что могли воспользоваться шансом и все исправить?

— Вполне, — сказал Малфой. — Как только мы приземлимся, нас может просто разорвать на части, а я отказываюсь умирать таким образом во имя чего бы там ни было.

Бросив на него свирепый взгляд, Гермиона опустила мантию в дыру.

— Малфой, если ты предпочитаешь делать то, что у тебя получается лучше всего, то оставайся, а я пойду.

На его лице отразилась злость, и Гермиона повернулась к нему спиной. Лицо Джастина исказилось как от физической боли, когда она села на землю и свесила ноги в дыру. Сунув палочку в карман, она протиснулась внутрь. Расстояние от ее ног до земли не казалось большим, но из-за камней внизу приземление не будет легким. Она ослабила хватку.

Когда она опустилась и повисла на руках, ее ноги уже полностью покинули дыру. Она потрясла ими, но никто не потянул ее вниз. Вдохнула, прижала одну руку к груди, перенеся весь свой вес на другую. Она подняла ее над головой, при этом оцарапавшись о неровную каменную поверхность, а потом прыгнула.

Лишь мгновение она контролировала ситуацию, но потом камни хрустнули, и она оказалась лежащей на спине, чувствуя, как впиваются в нее острые осколки. Дыхание вырвалось стоном, но она вскочила на ноги и вытащила палочку.

— Гермиона? — позвал Джастин.

Она осматривала комнату по кругу. Сердце дернулось, когда палочка осветила еще одну стену с рунами. Она заставила себя пройти мимо, чтобы проверить, что в комнате не было ничего, что могло бы навредить.

— Гермиона?! — на этот раз Джастин кричал.

— Я в порядке.

Разбитого камня здесь было больше, чем в комнате выше. Сердце учащенно забилось, когда она изучала новую руну на стене.

— Артефакт там? — спросила Падма.

Гермиона проигнорировала вопрос. Если им так хочется узнать, пусть сами спустятся. Большая часть стен в комнате была раскурочена, и она отметила, что это те же части, что и в предыдущей комнате.

— Гермиона? — снова позвал Джастин.

Нескольких рун не было из-за повреждений на стене, но самой важной была новая руна.

— Я по-прежнему в порядке.

Рядом со стеной лежал большой камень, с изображением защитной руны и линией от другой руны. С левой стороны комнаты была еще одна дыра, и Гермиона совершенно точно собиралась спуститься и туда.

Гермиона копалась в большой груде обломков, когда что-то громко хрустнуло позади. Она повернулась, ожидая увидеть Падму или Джастина, но это был Малфой, вытирающий брюки на коленях. Когда еще одна пара ног высунулась из дыры, он сделал шаг назад и посмотрел на нее. В его глазах не было злости, осуждения, негодования или открытой неприязни. В его взгляде было что-то непонятное, и она не могла решить, продолжать ей смотреть, пока не поймет, или же отвернуться.

Рядом приземлился Джастин, завалившись на Малфоя, а Гермиона продолжила раскапывать груду камней. Она слушала их бормотание по поводу стены и рун, пока последней не спустилась Падма. На камне перед Гермионой виднелся изгиб, но судя по его ширине и крючку на конце, эта руна у них уже была.

— Там что, еще одна дыра? — спросила Падма.

— Да, — Гермиона бросила на них взгляд. — После того, как осмотрю все это, я собираюсь туда спуститься.

— Мы пойдем с тобой… вместе и все такое, — сказал Джастин. — Думаешь, там тоже будут руны?

— Кто знает. Если только артефакт не между этими стенами, возможно, что они поместили руны на каждый этаж.

— Шкатулка Фрилмана.

— Если это правда, то остается еще… пять этажей, — улыбнулась Падма, приложив палец к стене. — Если мы их совместим, мы можем найти все руны заклинания.

— Осталось тридцать три минуты, — сказал Малфой. — У нас нет времени изучать пол.

Гермиона искоса взглянула на него и проверила последние два больших камня. Как бы прав он ни был, она все еще немного злилась из-за его трусости. Она не знала, что заставило Малфоя поменять мнение, но он все же это сделал, но будь ситуация чрезвычайной, они все могли бы быть мертвы из-за этого.

— Грейнджер.

Гермиона посмотрела на Джастина и Малфоя, которые стояли по обе стороны от дыры. Джастин протягивал ей руку. Выпрямляясь, она еще раз обвела взглядом комнату и заметила, что Падмы уже не было.

— Тут внизу половина руны! — прокричала Падма где-то под ними.

Гермиона откашлялась.

— Бросаю! — предупредила она, сбросив мантию.

— Части уже найденных или новая? — отозвался Джастин.

— Новая!

Гермиона села на землю и спустила ноги в дыру, она двигалась, пока не оказалась на самом краю. Прежде чем прыгнуть, Джастин успел схватить ее за руку, чуть замедлив, и перед ее глазами оказались длинные пальцы Малфоя. Она проследила их до запястья, сглотнула, после чего взялась за них. Он легко обхватил ее руку, они вместе с Джастином опустились на колени, а затем, усилив хватку, опустили ее в отверстие.

Они начали спускать ее вниз, пока ее голова не оказалась под потолком, а ноги — в нескольких сантиметрах от пола. Она ослабила хватку и единожды сжала их руки, после чего они оба их разжали. Несмотря на напряжение в подмышках, она приземлилась равномерно. Провела ногой по полу, чтобы расчистить пол от камней перед тем, как прыгнут парни.

— Гермиона, смотри. Вон там.

Она подошла ближе к стене, услышав, как кто-то приземлился за спиной.

— Я не узнаю эту руну.

— Она выглядит знакомой…

— Согласна. Кажется, будто мы ее уже видели, но сложно понять без второй части.

— У меня есть пергамент и старая банка чернил, но нет пера, — сказала Падма, изучая содержимое своей маленькой сумки. — Я бы использовала пальцы, но чернил не так много.

— Мне стоило принести свою сумку, — Гермиона наклонилась ближе, чтобы понять, загибалась ли слегка линия перед выбоиной в стене. — Я проверю в мантии, но…

Спина Гермионы напряглась, почувствовав, как к ее волосам прикоснулись, а потом слегка потянули.

— Думаю, здесь мы сможем найти и свитки пергамента, и несколько чернильниц, — сказал Малфой, а Гермиона была рада, что ее волосы упали и прикрыли мурашки на коже.

Малфой протянул перо Падме, которая, взяв его, широко улыбнулась. Гермиона чувствовала каждое движение Малфоя, стоявшего за ее спиной и разглядывающего половину руны. Джастин быстро осмотрел самые большие осколки камня на полу, проверяя, нет ли на них чего-то важного.

Они нашли вторую половину на следующем этаже, две на следующим за ним, и ничего на двух этажах после. В каждой комнате разрушения были разными, но ни в одной из них не нашлось целых рун, или содержала все руны, которые они нашли до этого.

Гермиона приземлилась с легким стуком, и сразу же подняла ногу, почувствовав, как в нее впился камень. Она отступила, чтобы освободить место для Падмы, и достала из кармана палочку. Эта комната казалась еще холоднее, чем предыдущие, и вместе с поднимавшейся по рукам прохладой, усиливалось и ее волнение. Из всех видений они пока наткнулись только на жуков, но каждый из них знал, на что была способна магия.

Гермиона зажгла палочку, но свет не был и наполовину таким ярким, каким должен был быть. Она вытянула руку, освещая грязно-желтым светом маленькую часть стены.

— Но я согласна… — Падма отошла, и следующий кто-то прыгнул вниз. — Только если было больше рун внизу, или на другой стене, или в углах…

Каменная кладка была другой. Пол в комнате над ними тоже отличался от других, но не настолько. Свет от палочки Падмы был таким же тусклым, как и у Гермионы, но как бы близко она ни подходила к стенам, никаких рун не видела.

— Руны, скорее всего, будут там же, где были и остальные, — сказал Малфой.

— То есть нам… — протянул Джастин, а Гермиона ткнула палочкой в темноту.

Она подошла ближе к тому, что ей казалось стеной, но перед ней оказалось только еще больше тьмы. Три другие палочки присоединились к ее, их свет освещал неровный пол, который растворялся в темноте.

— Это подземелье? — прошептал Джастин.

— Даже ниже, — сказал Малфой.

— Что?

— Я знала, что спуск будет ниже лестницы, — прошептала Падма. — Сколько времени у нас осталось?

Свет от палочки Малфоя дернулся, когда он потянулся, чтобы посмотреть на время, но потом все замерли, услышав грохот в темноте. Он был отдаленным и, отражаясь эхом от стен, казалось, раздавался где-то в длинном коридоре впереди. Раздался грубый короткий звук, напомнивший ей выдох быка, после чего снова послышался грохот.

— Черт, — прошептал Джастин.

Не думая, они двинулись ближе друг к другу, а Падма выдохнула тише. Если это была магия — а Гермиона провела в замке достаточно времени, чтобы знать о возможности существования самых настоящих тварей — то слышать их ей было необязательно. Магия могла почувствовать их присутствие.

— Потушите свет, — сказал Джастин. — Поту…

— Финч-Флетчли, если твоя рука двинется хоть на сантиметр ближе…

— Быстрее активируй! — надрывно прошептал Джастин.

— Я, мать его, не…

— Ш-ш, ш-ш, ш-ш.

Гермиона взяла Падму за руку и вслепую потянулась к руке Малфоя. Она наткнулась на локоть, и скользнула рукой, схватив его за бицепс.

Малфой издал раздраженный звук, но тот утонул в грохоте, который становился громче.

— Черт, — прошептала Гермиона. — Проверь время. Думаешь, он здесь сработает? Магия тут сильнее, свет наших палочек…

— Что ты имеешь в виду? — спросила Падма.

— Ты чувствуешь?

— Чувствую что?

Гермиона дернула ее.

— Дотронься до Малфоя.

— Прекрасно, — протянул Малфой.

Гермиона опустилась вниз по руке Падмы, схватила ее и прижала к руке Малфоя.

— Сейчас?

— Да, но кажется…

Как только тянущее чувство стало усиливаться, Гермиона зажмурилась и почувствовала, как ее поднимает вверх.

В этот раз ощущение кружения было другим, их резко бросало из стороны в сторону и дергало. Гермионе казалось, что ее стошнит или сбросит где-то внутри стены. Она упала на спину, ее желудок предположительно был в районе горла.

Если бы она не услышала, как уже скрежещет камень, она бы лежала на полу еще минут пять. Вместо этого она вскочила на ноги, тяжело сглотнула и побежала вместе с Джастином и Падмой в уборную. Джастин был зеленее, ему было хуже, чем ей. Он успел добраться лишь до ванной, прежде чем его вырвало.

***

Малфой уже не спал, когда она подняла голову, чтобы оглядеть комнату.

Джастин спал в ванной, которую перед этим почистил, а Падма похрапывала в центре защитного круга. В комнате не было никакой темной магии, но подсознание заставляло Гермиону просыпаться каждые несколько часов, чтобы в этом убедиться.

Малфой сидел, облокотившись на спинку и вытянув ноги.

Он смотрел на мелкие всполохи пламени в камине и рукой прижимал к груди бутылку, в которой, как она предположила, был алкоголь.

Гермиона шмыгнула носом, который тек от того, как холодно было в комнате, и села.

— Знаешь, — сказала она хриплым голосом. — Мы не собираемся что-то делать с тобой, пока ты спишь.

— Ну, ты, скорее всего, и врага разбудишь, чтобы предупредить о намерении его убить. О том, что у тебя есть понятие чести, я не сомневаюсь, — левая бровь Малфоя поднялась, а потом снова опустилась. — Или ты собираешься меня обесчестить?

Она не знала, как много чести осталось в имени Малфоя, но знала,что у него было достаточно гордости не говорить об этом.

— Я не считаю тебя своим врагом.

Как минимум, с тех пор, как поняла, кто настоящий враг.

Это заставило его перевести взгляд с камина на нее.

— Мы точно не друзья.

Она пожала плечами и отвела взгляд.

— Твое понятие дружбы отличается от моего.

Она услышала шуршание ткани, за которым последовало хлюпанье жидкости.

— Откуда тебе знать про мое понятие?

— Наблюдение.

— Что означает, что половина твоего суждения ошибочна, вторая же оскорбительна.

— Как и это высказывание! — она бросила на него сердитый взгляд, а потом снова посмотрела на огонь. — Я думаю… ты привык строить дружбу, опираясь на кровные связи, на тех, кого ты мог использовать и тех, кто тешил твое самолюбие. И Пэнси, и Крэбб, и Гойл были чистокровными, но не такими умными, как ты. Они принадлежали к достаточно влиятельным семьям, относились к тебе, как к королю, и были верны настолько, чтобы делать почти все что угодно для тебя. Это был твой основной круг.

— Я вырос с ними. Это было чуть больше, чем желание удовлетворить мои поверхностные потребности.

Она кивнула.

— Но ты вырос с ними со всеми — Забини, Нотт, Гринграсс, со всеми. Нотт тебя особенно выдает. И не говори, что ваши отцы редко общались. Он разделял твои взгляды. Но он был умен, независим, и его не привлекала идея следовать за мальчиком, который не мог дать ему ничего из того, что он сам не мог достать. Да ладно, Малфой… тебе не нужны были друзья, ты жаждал последователей.

— Эти две вещи не всегда идут раздельно. В большинстве групп неважно — их связывает дружба, бизнес или что-то еще, чаще всего есть лидер. Я был таким же лидером для них, как и Поттер для тебя.

— Это совершенно другое.

— Я не удивлен, что ты так думаешь.

Гермиона бросила на него сердитый взгляд.

— Гарри никогда не приказывал нам что-то делать, не унижал нас и не заставлял слушать свое хвастовство. Может, ему не всегда нравилось наше мнение, но он прислушивался к нему, и мы были равны. На войне мы были с Гарри, мы сами решили следовать за ним, и оставались с ним, потому что он наш друг.

Малфой опустил бутылку, и она услышала, как он сглотнул, но когда он ответил, его голос все равно был сухим:

— Очень трогательно.

— Если бы мне было, чем в тебя бросить, оно бы прилетело сейчас тебе в голову.

Малфой перевел взгляд на нее и вскинул брови.

— В голову? Ты себя переоцениваешь. Может быть, только если бы целилась в камин.

— У меня отменный прицел. До этого я промахивалась специально. Ты похож на того, у кого легко появляются синяки.

— И ты боялась поставить мне синяк?

— …Да. Давай вернемся к моему наблюдению…

— Мне уже хватило твоих наблюдений.

— Я правда думаю, что ты верен своим друзьям. Я просто считаю, что ты не понимал, какой должна быть дружба, пока не начал в ней нуждаться. Пока они не начали в ней нуждаться. А потом ты узнал, что некоторые ваши приоритеты совпадают — они так же хотели влияния, силы и следовали за тобой, чтобы это получить. И когда ты больше не мог этого предложить, они…

— Я не хо…

— Но тебя все равно продолжало это заботить. Ты верен тем, кто, как ты считаешь, верен тебе. И ты склонен оставаться с ними даже в плохие времена. Даже если кажется, что сами они не останутся. Даже когда они весят в три раза больше тебя, а комната вокруг полыхает в огне…

— Грейнджер, я не говорю тебе, что…

— Я просто думаю, что все поменялось. Вот, что я пытаюсь сказать. Я думаю, что ты больше не ищешь людей с властью, или влиянием, или тех, кто бы дал тебе возможность почувствовать, что все это у тебя есть. Я думаю, что тебе нужны верные друзья. А учитывая, что я определенно хороший друг, думаю, тебя это пугает.

— …Пугает?

— Потому что ты не знаешь, как заиметь настоящего друга, Малфой, — она наклонила голову. — Но вот, что я тебе скажу… это просто происходит. И ты ничего не можешь с этим поделать.

Он прошелся языком по зубам, а потом уперся им в щеку. Его глаза были затуманены то ли весельем, то ли сильной усталостью.

— Ты пытаешься мне сказать, что считаешь нас друзьями?

Его брови съехали вниз и слились в одну линию, когда Гермиона на коленях поползла к его кровати, засунула под нее руку и двинула ею вверх. Она нащупала книги, которые он хранил между матрасом и рейками основания и вытащила первую, которая казалась большой.

— Конечно нет, Малфой.

Она оперлась на матрас, чтобы подняться, после чего плюхнулась на кровать, заставив тем самым Малфоя вытянуться в струну от напряжения. Она скинула туфли и подняла ноги на кровать, стараясь как можно ближе находиться к краю.

— Что ты делаешь?

Она молча прислонилась к спинке кровати и посмотрела на огонь. Потом пожала плечами и перевела на него свой взгляд.

— Я тоже плохо сплю.

Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, пока ей снова не захотелось вернуться на неудобный пол.

— Хочешь, положу несколько подушек, чтобы ты чувствовал себя в безопасности? Боишься, что я притронусь к твоим особым местам, или подышу на тебя, или распространю…

— Особым местам? — он широко улыбнулся; его улыбка оказалась настолько внезапной, что сразила ее одним своим видом, заставив зациклиться на форме его зубов, линии рта, прищуре глаз. — Что ты подразумеваешь под моими особыми местами, Грейнджер?

— Твое… — она взмахнула рукой, а он опустил подбородок к груди и поднял брови. — Твое сердце или… душа.

— Моя душа.

— Твоя душа.

— И я боюсь, что ты притронешься к моей душе.

— Да, моими проникновенными речами.

— Да счас.

— Которые очень глубоки и прони…

— …кновенны, ага.

— Да. И они могут тебя… тронуть. Своей глубиной. Которая тронет особенное место твоей души.

— Ты сейчас пытаешься потрогать мои особые места?

Ее глаза расширились, а он рассмеялся, свободно и громко.

— Ай, заткнись.

***

Гермиона проснулась, вдруг почувствовав, как ее окутало невероятное тепло. Она распахнула глаза, а потом увидела изгиб подбородка Малфоя и почувствовала движение его тела рядом. Она не понимала, что происходит, пока его руки не спустились с ее спины на бедра, она дернулась и слетела на пол, упав на локти и спину. Камень начал со скрежетом отъезжать, и Гермиона почти рванула к защитному кругу, но потом увидела широко распахнутые глаза Малфоя над краем кровати.

Гермиона так сильно вдохнула, что почти подавилась, и скользнула боком под кровать. Камень остановился, из чего она поняла, что проход должен быть открыт. Он открывался автоматически перед каждым, кто уже был в этой комнате, так что если это не был друг, который пришел его навестить, после того, как охранные чары были опущены, значит пришел аврор с проверкой.

Часть ее тела еще торчала из-под кровати, но она боялась, что без скрежета камня ее движения будут слышны. Ей бы хотелось, чтобы Малфой сменил положение и навис над ней, тогда бы она оказалась полностью скрыта.

— Люмос, — произнес отчетливо голос, даже не заботясь о том, чтобы перейти на шепот.

Раздался тихий скрип, когда аврор прошелся по комнате и пнул что-то, похожее на одежду. Гермиона закрыла глаза и постаралась дышать ровно и тихо, но сразу же распахнула их, когда услышала, как что-то задребезжало. Она поняла, что это была ручка в уборную, и если…

— Эй!

— Ох, обливиэйт! — прокричал Джастин.

Гермиона ахнула, а кровать сильно затряслась над ней.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

— Не знаю, я просто среагировал!

— О боже! Джастин! — Гермиона вылезла из-под кровати, только в последний момент заметив Малфоя, который почти наступил ей на живот.

Она с трудом поднялась на ноги и посмотрела на аврора, который тупо уставился на дверь.

Падма стояла в дверном проеме с отвисшей челюстью, глядя то на аврора, то на Джастина.

— Я просто, был удивлен, и бам, я не знаю!

— Он очнется через секунду, что…

— Ты меня сейчас так подставил, Финч-Флетчли!

— Прости!

— Уходите, — закричала Гермиона. — Хватайте вещи и уходите, ну же!

Она схватила бутылку алкоголя, которую Малфой оставил на полу возле прикроватной тумбочки и сунула ее в руку Джастину, и тот сразу же к ней приложился. Падма в этот момент выскочила из туалета со своей сумкой и двумя мантиями.

— Джастин, нет, уходи! Быстрее! — Гермиона обежала Малфоя и схватила свою мантию на полу. Она ткнула пальцем в Малфоя. — А ты ложись, сейчас же.

— Я не…

Резкими движениями она натянула мантию и выбежала за дверь.

— Сейчас! Люмос.

Малфой крепко сжал зубы и выразительно на нее посмотрел, а потом медленно вернулся в кровать.

Гермиона пригладила волосы и перевела дыхание. Джастин и Падма скрылись в тишине. Она снова вошла в комнату и осветила спину аврора. Если охранные чары были подняты, то аврор узнает, что здесь выпустили больше одного заклинания. Но Рон сказал, что они не определяют, какие именно, поэтому она надеялась, что аврор решит, что заклинание было ее.

Малфой продолжал не сводить с нее глаз, но закрыл их, когда аврор начал двигаться. Аврор поднял руку потер глаза и покачал головой, а Гермиона ближе прижала к себе книгу, которую держала. Ей казалось, что они с Малфоем обсуждали историю всего пять минут назад, но сон лишил ее ощущения времени.

Аврор, наконец, заметил странный свет у себя под ногами и повернулся, держа палочку наполовину поднятой. Он разглядывал ее несколько мгновений, а потом его лицо расслабилось.

Гермиона сделала вид, что разглядывает мантию аврора.

— Я увидела открытую дверь и двигающуюся фигуру, — объяснила она. — Думала, что студент в опасности.

— Нет никакой опасности. Что вы делаете вне своей спальни так поздно?

— Я проголодалась. Вышла на кухню.

— Ужасно, что домашние эльфы не приходят по вызову, не так ли?

Было что-то странное в том, как он смотрел на нее. Это напомнило ей Люпина во время войны.

Гермиона нахмурилась.

— Мы и сами прекрасно можем дойти до кухни.

Аврор кивнул, и она поняла, что он проверял ее.

— Поттер рассказал нам о ваших планах освободить домашних эльфов.

— Когда-нибудь.

Он кивнул.

— Продолжайте свой путь, мисс Грейнджер. Здесь все в порядке.

Гермиона кивнула в ответ и, потушив палочку, попятилась на выход. Она посмотрела на Малфоя, на лице которого было такое же любопытное выражение, как и на лице аврора.

— Спокойной ночи.

***

— Джастин, в тридцатый раз повторяю, они не придут за тобой.

— Я стер память аврору. Они и за меньшее могут отправить меня в Азкабан!

— Они не узнают! Просто забудь и перестань вести себя странно.

— Значит, мы можем вернуться к защитным чарам, которые могут спасти нам жизнь, вместо того, чтобы говорить о том, о чем нам не стоит беспокоиться, — оставалась непреклонна Падма, выдвинув вперед книгу.

— А тебе стоит об этом беспокоиться! Вы все виновны в произошедшем, в удерживании информации и… нескольких других вещах. Я уверен! Просто…

— Они не узнают! — сказала Гермиона так яростно, как только могла, не пробившись при этом через заглушающие заклинание. — Он не понимал, когда очнулся, и даже если бы охранные чары были подняты, авроры не могут отслеживать природу заклинания. Нам ничего не грозит.

— Однако, если ты продолжишь орать об этом и ходить с накинутым на лицо капюшоном, кто-то может что-то заподозрить, — Малфой вытянул пергамент с записями из-под руки Гермионы. — Не распространяйся об этом, Финч-Флетчли, и прекрати искать зрительного контакта аврора.

— И заставлять его что-то подозревать, — пробормотала Гермиона.

— Он легилимент.

— Аврор?

— Нет, Грейнджер, Джастину удалось совершить подвиг, на который не способны самые могущественные волшебники.

— Ого, — сказал Джастин, — по имени.

— Что? — спросила Падма. — И с чего бы это самые могущественные волшебники? Если ты вдруг упустил эту часть истории в мире вокруг тебя, волшебницы также невероятно сильны.

— Он назвал меня по имени. Но, Драко, чтобы ты знал, ты все еще мне не нравишься.

Малфой посмотрел на Джастина с открытой враждебностью, но, как минимум, они оба замолчали.

— Эти руны, — сказала Гермиона, забирая у Малфоя пергамент, — основа любого защитного от магии заклинания. По крайней мере, такой вывод следует из того, что мы нашли двумя ночами ранее.

Падма обвела пальцем две руны.

— Если бы вокруг нас не было много магии, этих двух вместе хватило бы для того, чтобы разрушить темную магию. Может быть, при помощи правильного заклинания, которое бы правильно их активировало.

— Поскольку именно их использовали основатели, возможно, они могут даже заставить исчезнуть видения. Хотя бы при небольшой концентрации темной магии и немногочисленных видениях, — Гермиона посмотрела на Падму, которая кивнула в ответ.

Джастин прикусил кончик языка и втянул воздух.

— Думаю, чем ближе мы подбираемся к артефакту, тем сильнее магия — и тем больше видений будет вокруг.

— То есть нам нужно сильное заклинание, — сказала Падма. — Оно не поможет их убрать, не так близко к артефакту, но оно сможет послужить нам временным щитом. Вот эти, как я думаю, смогут нам помочь.

— Здесь есть еще несколько общих, — сказал Малфой. — Они того же образа действия, что и те, что мы использовали для кругов, но есть вероятность, что они не сильно помогут с артефактом.

— Эту руну мы тоже можем использовать. Ее использовали основатели, она может укрепить защиту. — Джастин проскрипел сухим пером по руне. — Мы все еще не знаем, как поместить кровавые руны на палочке.

Малфой помахал пальцами перед ними, на его лице отразилось раздражение, когда они непонимающе на него посмотрели.

— Пальцы. Мы сможем вырезать руны на подушечках наших пальцев или любом другом месте, которое соприкасается с палочкой. Руны, скрепленные кровью.

— Мы живые существа. Они заживут.

— Сами по себе. Но они будут открыты достаточно долго для того, чтобы мы добрались до артефакта и прочитали основное заклинание.

— Нам придется сначала попрактиковаться, — сказала Гермиона. — Мы можем использовать иглу.

Джастин скривился.

— С вами всегда так весело.

***

Малфой всегда остро реагировал на отражение боли на лицах людей. Гермиона гадала, стал он таким после войны, момента, который видел Гарри или из-за того, что вынужден был пытать людей. Последнее утверждали отчеты. Она помнила его замешательство при необходимости выпустить заклинание в нее или Джастина в те времена, когда они ему еще не доверяли. Может быть тогда он снова и снова прокручивал воспоминания в голове.

Гермиона постаралась выглядеть непринужденной, когда Малфой прижал острый кончик ножа к ее пальцу, но тот все равно на нее не смотрел. Он был сосредоточен на том, как повернуть нож так, чтобы получился идеальный изгиб у основной линии.

Он большим и безымянным пальцами сжимал ее верхнюю фалангу, из-за чего она сильно хотела хрустнуть суставом — за эту привычку ее мать била отца по рукам.

— Твой маленький палец до абсурдности мал, — прохрипел он.

— Именно поэтому мизинцы еще называют маленькими. Ты чего хочешь… чтобы я извинилась?

Он поднял глаза, среагировав на то, как странно прервалось ее дыхание, но она удержала нейтральное выражение на лице. Кончик воткнулся чуть глубже, чем было нужно, но она не могла жаловаться. Прижимая нож к ее коже, он был максимально осторожным. Возможно, даже осторожней нее, когда она проделывала то же самое с ним. Хотя она очень старалась сделать так, чтобы было как можно менее больно. У нее с ее маленькими руками и его большими пальцами было преимущество, так что сейчас она ждала от него большего количества ошибок.

Малфой промокнул ее палец краем тканевой салфетки, затем прижал указательный палец к ее второму суставу и провел подушечкой большого пальца по его другой стороне. Он остановился над ногтем, а потом чуть отвел палец в сторону, чтобы получше рассмотреть маленькую руну. Он продолжал обхватывать ладонью ее руку, и она удивилась, почему он не отстранился, прежде чем подумала, что придает этому слишком много значения.

На кончике носа и между бровями у него появлялись маленькие морщинки, когда он что-то изучал. Ее пальцы дернулись от желания откинуть его челку, но она бы не посмела.

— Хорошо? — пробормотал он.

— Хм? — отозвалась она. Он посмотрел на нее, большим пальцем поглаживая ее мизинец. — Ох.

— Последняя линия, — произнес Джастин из-за спины Малфоя.

— Да, Джастин, так что можешь расслабиться и перестать сжимать ногу рукой. Ты ведешь себя так, будто я тебе отрезаю пальцы.

— Нет, ты просто в них врезаешься.

— Грейнджер?

— Да, хорошо. У них все в порядке.

Он отпустил ее руку и протянул ей салфетку, чтобы она могла вытереть кровь с кожи. Пробормотав спасибо и взяв ее, Гермиона увидела, как морщинки на его лбу разгладились.

— Вы все уверены, что нам не нужно накладывать на них никакого заклинания?

— Если мы сейчас что-то наложим, руны можно будет использовать только на это одно заклинание, которое должно быть направлено именно на нас. А так мы можем использовать разные руны и их комбинации для всех заклинаний, на которые мы согласились ранее.

Джастин потряс рукой, когда от него отстранилась Падма.

— Точно, блокирующее заклинание, отгоняющее и… еще одно блокирующее. Ну, я уверен, что шанс это проверить не заставит себя ждать.

Гермиона встала и потянулась.

— Встретимся завтра, чтобы обсудить, как подействовали заклинания, и поработаем над основным для стен, хорошо?

— Завтра у меня патрулирование, — сказала Падма и посмотрела на Малфоя. — Гермиона, может, мы с тобой сможем встретиться позже, и ты введешь меня в курс дела? Как насчет около полуночи?

— Без проблем. Буду ждать тебя рядом с Полной дамой. — Гермиона провела пальцем от Джастина к Малфою. — Тогда втроем, в библиотеке, в восемь?

Малфой кивнул, отдал ей нож и начал собираться. Джастин повесил сумку на плечо, сверху закинул мантию.

— Как мы скроем от всех руны? Мы не можем носить перчатки.

— Постарайся не размахивать руками перед людьми, — ответил ему Малфой.

— Просто не поднимай пальцы. Если кто-то увидит, скажи… — Гермиона перекинула ремешок от сумки через голову, а саму сумку взяла под руку. — Ну, не знаю. Скажи, что нарисовал ее красной ручкой, чтобы не забыть на древних рунах.

— Скажи, что списывал, — сказал Малфой. — Всех больше заинтересует драма происходящего, чем то, почему руны у тебя на пальцах.

— Ладушки. Мы пойдем вместе? — Джастин кивнул в сторону коридоров, когда они вышли из комнаты.

— Куда заманчивей пойти долгим путем.

Несмотря на свои слова, Малфой пошел по короткому, а Гермиона и Падма обменялись ухмылками, когда Джастин начал болтать.

***

— Что это такое?

— Я уже видела их однажды, — сказала Гермиона. — Несколько месяцев назад. Они чуть более решительные, чем были пауки. Когда я применила к ним защитное заклинание, они разбежались.

— Не похоже, что защитное поле до них дотянется. Щит, видимо, находится прямо перед палочкой, — Падма попятилась, когда к ним приблизился злобный кролик. — Попробуй блокирующее заклинание.

Желто-голубой поток растаял в воздухе, так и не достигнув цели, но животное вдруг отлетело назад. Казалось, что его подхватил сильный ветер, но вместо того, чтобы кувыркаться в воздухе, видение медленно поплыло. Оно замерцало, а затем исчезло.

— Мне это больше нравится, — сказала Падма.

— Это блокирующее заклинание лучше, так как у него больший диапазон, но я не думаю, что оно заставит отступить магию, когда та будет в своей полной силе.

— Я…

— Вам не позволено практиковать магию в коридорах.

Оглянувшись через плечо, Гермиона посмотрела вниз и увидела молодого старосту с сердитым выражением на лице. По прилегающему коридору проходила разрозненная линейка студентов, но большинство из них были слишком уставшими или занятыми, чтобы их заметить. Все они были младшекурсниками, так что если кто-то и слышал заклинания, то подумал бы, что они с углубленного курса.

— Мы обе совершеннолетние, а коридор пустой, — сказала Падма. — Ты что, никогда не видел профессоров, которые колдуют вне кабинетов?

Парень замешкался, его рот открылся, а зубы засияли почти так же, как и значок старосты.

— Вы студенты.

— На особых условиях, уверяю тебя. Иди на завтрак, Роберт. Мы заняты, — Падма не сводила с него суровый взгляд, пока он, наконец, не повернулся и не ушел.

— Как думаешь, он пойдет уточнять у профессора, правда это или нет?

— Возможно. Но я не знаю, скажет ли он, что это были мы. Ты бы сказала? В смысле, будь ты младше.

Убрав палочку, Гермиона вышла с Падмой из коридора.

— Скорее всего, я бы сказала, что застала за этим занятием старшекурсников. Если бы меня спросили, кто конкретно, то да. Только если бы это были не…

— Гарри, Рон или любой другой друг?

— Я предпочитала отчитывать их сама.

Падма засмеялась, расчищая для них место в потоке студентов на лестнице.

— Ты верный друг. Даже когда они делают что-то, с чем ты не согласна. До тех пор, пока можешь найти достаточно хорошего, что перевесит плохое… или же оправдания плохому… ты будешь с ними.

— В дружбе куда больше верности и взвешивания плюсов и минусов. Я, например, не могу составить список того, почему дружу с Гарри. Минус — идти на войну. Плюс — такой же.

— Плюс?

— Конечно. Кто знает, что могло бы случиться, не сделай мы втроем то, что сделали. И я бы не была там, в тех моментах, не люби я Гарри. Мы также смогли понять, насколько готовы умереть друг за друга. Что и минус… и плюс, — Гермиона взглянула на Падму, пока они ждали, как одна лестница подъедет к другой. — И говоря про любовь, я имею в виду дружбу, а не то, что пишут газеты…

— Нет, я знаю. Я просто подумала о том, как ты стараешься во всем найти хорошее. И во всех.

— Потому что хорошее есть у большинства. Если ты не хочешь найти и увидеть это, как сам человек может в это поверить, если никто другой не верит?

Падма задумчиво хмыкнула, и они двинулись по последнему пролету.

— Думаешь, — она понизила голос и произнесла: — Малфой, — и снова повысила. — был бы другим человеком и совершал бы другие поступки, будь и у него так же?

Гермиона посмотрела на головы студентов, которые входили в замок и поворачивали в Большой зал.

— Я… не знаю. Я думаю… Малфой считал добрым то, что видел таковым его отец. И это заставило его делать то, что он делал. Если бы кто-то показал ему другое добро, а не то, которое помешало ему… стать кем-то хорошим…

— Думаешь, было бы по-другому?

— Думаю, что Дамблдор все равно бы упал. Малфой даже мог бы быть частью этого, пытаясь спасти родителей. Но после… я не знаю. Возможно, он бы ушел. Может быть, ему бы хватило смелости.

— Это странно, — сказала Падма, когда они вошли в Большой зал. — Верность, случайные встречи, незначительный выбор, и то, как все складывается в мире.

Гермиона посмотрела на стол Слизерина, машинально выхватывая светлую макушку. Малфой сидел один в конце стола, он сжимал в руке кубок и смотрел на тарелку.

— Все так.

***

Гермиона постучала палочкой по уголку, пробормотала приклеивающее заклинание, а затем отступила, чтобы полюбоваться развернутым пергаментом.

— Я буду подзывать каждого из вас, чтобы вы нарисовали руну, а потом…

— Ты что? — Джастин рассмеялся.

— Чтобы удостовериться, что все мы знаем…

— Грейнджер, я понимаю, у тебя фетиш на…

— Фетиш? Я просто…

— …а увидев пергамент и парты ты, наверное…

— Ты уверен, Малфой, что это не твоя фантазия? — спросила Падма. Малфой замолчал и повернулся к ней. С Гермиониного угла не было видно взгляда, которым он ее наградил, но похоже на Падму он не подействовал. — Потому что ты просто не можешь не трепаться на эту тему.

— Гермиона, может, каждый из нас сделает это самостоятельно? — спросил Джастин.

— Я хочу быть уверена, что все мы готовы на случай, если придется рисовать их быстро, не сомневаясь, не ошибаясь и не советуясь с другими на тему, правильно ли мы нарисовали.

— Или мы можем подойти все вместе и каждый займет свой участок, — предложила Падма.

— Это менее… унизительно.

— Унизительно? Подходить один за другим, не имея возможности выбрать только тот символ, что знаешь…

— Пока ты властвуешь над ними, говоришь, что правильно или неправильно, при этом думая, что они выбрали ту, что им знакома… прилагать усилия, чтобы казаться умнее них.

Гермиона сжала губы, посмотрела на Малфоя, а потом потянулась, чтобы открыть чернильницу.

— Хорошо. У каждого свой участок. Но принесите с собой перья.

— Да, профессор, — сказал Джастин и широко улыбнулся.

Малфой ухмыльнулся и только хотел заговорить, но ее свирепый взгляд хоть и не испепелил его, зато заставил передумать. Но ухмылка на лице осталась.

Они выбрали первые участки и, переговариваясь друг с другом, решили, кто где начнет и закончит. Работали быстро, вырисовывая руны на пергаменте. Они все еще двигались медленней, чем было необходимо, но для начала и так было неплохо.

— Что это за линия? Ее нет в руне.

— Эти должны быть длиннее.

— Эта загибается внутрь, а не наружу.

— Это четыре или три?

— Ты забыл крючок внизу. Он острый как… вот так.

Гермиона не хотела выглядеть надменной, но Джастину удалось вытравить из нее это желание:

— Круг над правой горизонтальной линией должен быть больше.

— Что? Нет. Я нарисовала руну меньше, и круг пропорционально ей.

Джастин покачал головой.

— Нет, смотри… — он отошел, чтобы взять книгу со стола, за которым сидел, и нашел отмеченную закладкой страницу. — Видишь, круг заканчивается в середине линии, неважно, большая руна или маленькая.

— Ох, — Гермиона откашлялась. — Точно. Спасибо, Джастин.

— Думаю, нам все же нужно попрактиковаться, — сказал Джастин.

— Да, Грейнджер… ты была права.

Гермиона задела Малфоя бедром, когда вернулась к пергаменту, толкнув его чуть сильнее, чем нужно. Он выглядел слегка удивленным, и ей с трудом удалось сдержать улыбку. Она обвела палочкой полукруг, стирая тем самым руну.

— Учитывая все, что мы нашли в комнате и по тому, где отсутствовали куски стены, похоже, это все руны, которые нам необходимо знать. Больше никаких других мест мы не нашли.

— Нужно найти заклинания, которые активируют каждую руну и не помешают заклинаниям, которые мы, возможно, захотим использовать на любой другой руне.

— А еще следует понять порядок, — сказал Джастин, — при котором все заклинания будут работать не только по отдельности, но и как единое целое.

Гермиона посмотрела на пергамент и на порядок и положение рун.

— Есть предположения?

***

— Я не думаю, что мы забыли о том, что такое честь. Мне просто кажется, что сейчас больше людей, не знакомых с этим понятием.

Гермиона продолжила, когда Малфой поднял бровь:

— Давным-давно тоже были люди без чести. Они дожидались, пока их враг уснет или же заходили из-за спины. Но это все равно было рискованно, так что не все трусы были готовы пойти на это.

— И ты веришь, что риск стал меньше?

— Да! Волшебники и магглы постоянно таскали с собой мечи и боевые топоры, и когда они дрались, то делали это своими руками, лицом к лицу и в сантиметрах друг от друга. А потом придумали палочки, которые могли направлять магию…

— Битвы можно было вести с дальней дистанции, но это было трудно.

— Да, а теперь? Старые законы чести едва ли применимы… и уж точно не к большинству людей. Например, дуэли. Выходили один на один, назначали время, следили, чтобы у каждого была своя палочка. А сейчас что? Заклинание в спину, из укрытия, с расстояния по ничего не ожидающему человеку. Правильные дуэли редко выходят за пределы аудиторий.

— Это не вопрос трусости, это вопрос выживания…

— Потому что они боятся, что проиграют, если сделают это с честью!

— Сила — величайший мотиватор. Есть те, которые убивают, потому что… — Малфой потер висок. — психи, но почти все битвы, дуэли и убийства происходят для того, чтобы человек получил больше, чем было у него до этого. Землю, дом, страну, женщину, уважение, закон, мир, правительство, веру, религию, свободу. Даже месть — это подтверждение власти. И если ты готов сражаться за то, чего хочешь, неважно как, разве это само по себе не достойно уважения?

— Нет, — она посмотрела на него и покачала головой. — Нет. Если нападают на беззащитного и невинного человека, отбирают у него деньги, а потом убивают, как вообще это можно уважать?

— Я не говорю о способах. Я о самом решении получить то, что ты хочешь.

— Способы так же важны! Хорошо, готовность сражаться… назовем это благородным. Но если нападают со спины, или когда человек беззащитен, это полностью стирает все благородство. Ты ничего не получаешь честно, ты…

— Грейнджер, в мире многое нечестно.

— Так и неблагородно…

— То есть благородство — это честная борьба?

— Да!

— Кто-то должен побеждать. Честной борьбы может и не быть. Кто-то окажется менее осведомленным, более слабым или медленным. То, что у каждого есть палочки, не делает сражение честным. Если следовать этой мысли, честь вообще никогда не существовала.

— Да, но дать человеку возможность защитить себя теми же средствами благородно. Ты даешь им шанс тебя победить, а не просто умереть, потому что у них не было палочки, пистолета, меча или чего-то еще.

— И умереть от того, что у них не было знания или силы…

— В благородстве должна быть и доля смелости! Ты не можешь сражаться, зная, что победишь. Не сомневаясь, потому что преимущество на твоей стороне…

— А разве не так происходит на всех войнах? — спросил он.

— …страх, и то же самое, что, вероятно, привело тебя туда. Страх — самый сильный мотиватор. Люди пойдут на что угодно, если им страшно. Вот как одни используют силу против других. Даже те люди, которые боятся, что инопланетяне вторгнутся в их умы, носят шапочки из фольги…

Брови Малфоя соединились в одну линию, когда он наклонил голову.

— Шапочки из фольги?

— Да, они… из серебристой фольги. Ею обматывают голову, чтобы… инопланетные… сигналы не доходили до мозга. Ну, или что-то в этом роде. Но те, кто этого не боятся, так не делают. Страх порождает войны, порождает…

— Но почему люди боятся? — Малфой многозначительно на нее посмотрел. — Они боятся своей неспособности защититься от более сильного врага. Они боятся потерять власть, так что если они и сражаются, так только для того, чтобы эту власть приобрести. Это…

— Народ, я ни слова из этого не понимаю — а текст, прошу заметить, на латыни, — пока вы бубните, и бубните, и бубните, и бубните, — Джастин раздраженно посмотрел на них.

— Серьезно, я раньше училась в башне гриффиндора. Но из-за вас у меня начинает болеть голова, когда я пытаюсь сконцентрироваться в таком шуме.

— Хотя, я читал, что концентрация только вырастает, когда есть фоновый шум, — сказал Джастин.

Малфой взял одну книгу из стопки посреди стола и откинулся на спинку стула. Гермиона почувствовала, как что-то коснулось ее джинсов у щиколотки, и когда она слегка пошевелила ногой, то почувствовала, как кожаный мысок коснулся ее ботинка. Малфой, должно быть, вытянул ноги под столом и не обратил внимания на явное прикосновение своей ноги к ее. Никто из них не двинулся.

— Фоновый шум, а не вспышки разговора. И концентрация увеличивается, потому что тебе приходится сильнее напрягаться.

— Да, но я имел в виду, что ты концентрируешься лучше, когда…

— Тебе не стоило прерывать наш спор, чтобы начать свой собственный, — протянул Малфой.

— Раздражает, правда? — спросила Падма.

— Твое взвизгивание в конце каждого предложения? Да.

— Это никогда не закончится, — вздохнул Джастин. — В смысле разговоры, а не взвизгивание в твоем голосе. Не то, чтобы у тебя…

Гермиона выставила ноги еще дальше, скользнув голенью по голени Малфоя. Он посмотрел на нее из-за книги, но все равно не убрал ноги. Он был вероломным захватчиком личного пространства. За глаза она может называть его пришельцем, вторгшимся в ее личное пространство.

Все они могли бы в обществе Малфоя надевать шапочки из фольги, а он бы на них таращился и отпускал колкости по этому поводу. Но тогда он, наверное, не вторгся бы в ее личное пространство. Но ведь она и хотела отсутствия вторжения. Или нет?

Пожалуй, она откажется от шапочки из фольги. В конце концов, из-за нее волосы будут стоять дыбом.

========== Глава 14 ==========

Камень скользнул в сторону, и голова Малфоя дернулась вверх. В его выражении было гораздо больше удивления, чем он когда-либо позволял увидеть Грейнджер. Волосы были взъерошены, а рубашка расстегнута до середины груди.

У Гермионы возникло внезапное желание убежать от всего этого, но шаги, послышавшиеся из коридора, заставили ее зайти внутрь. Камень вернулся на место, а Малфой продолжал на нее смотреть.

Он скользнул взглядом по ее телу, а после, посмотрев на свою рубашку, совсем ее снял.

— Что ты тут делаешь?

Он посмотрел через плечо на часы — у него было еще почти двадцать минут.

— Э, вообще-то, я здесь по нескольким разным причинам. Из-за твоих слов ранее о заклинании границ. Я подумала, может, у тебя есть книга?

Он оглядел комнату, а потом двинулся к кровати и опустился перед ней на колени. В голове у Гермионы возникло предположение, что он хранил там свои книги в каком-то порядке, ведь казалось, что он точно знал, куда запустить руку.

— Еще я возвращаю тебе эту, — она протянула книгу, с которой убежала в ночь, когда аврор застал их врасплох. Хотя, было не похоже, чтобы он ее искал.

Она подошла, когда он вытащил книгу из-под кровати. Повернул голову, чтобы посмотреть на Гермиону, и протянул ей. Гермиона замерла от осознания, что его лицо находилось на уровне ее живота, а сам Драко Малфой стоял перед ней на коленях. Они смотрели друг на друга, из-за чего жар начал приливать к ее щекам, и что-то изменилось в выражении его лица. И только когда Малфой протянул руку к книге, которую она держала перед ним, Гермиона поняла, что он тоже на какое-то мгновение замер. Не отводя от нее взгляда, он осторожно взял у нее книгу, а она выхватила ту, которую он протягивал ей.

— Я э-э… — Гермиона сделала несколько шагов назад. — Мне еще… — пока он засовывал возвращенный том под кровать, она быстро помотала головой. — Я также заметила, что ты, когда пытался убрать змей, использовал изгоняющее заклинание, но оно не сработало. Мы можем разобрать его без Джастина и Падмы.

Он напрягся, но не повернулся к ней.

— И это не для того, чтобы остаться с тобой наедине или чего-то подобного. Просто так получилось, что ты оказался в своей спальне, которая весьма уединенная. И она как раз подходит, потому что я решила, что делать это нужно наедине. И никто не будет смотреть, — Гермиона закатила глаза. — Это не будет так неловко. Мы просто это бы сделали, и никто бы об этом не узнал.

Она закрыла глаза на мгновение, задержала дыхание, а потом открыла их и тяжело вздохнула. Посмотрела вниз, встретилась с Малфоем взглядом и почувствовала, что лицо горит.

— Заклинание, очевидно же. Я про заклинание.

Губы Малфоя почти растянулись в улыбке, но она была рада, что он ее удержал. Если бы он улыбнулся, она бы бросила в него туфлей. Его глаза скользнули по ее лицу в поисках чего-то, чего, она надеялась, он не сможет найти, после чего он поднялся на ноги.

И пока он не заговорил, она поспешила произнести:

— Я просто до этого не сказала, о чем я. О заклинании.

— Я понял.

Она кивнула, а он продолжал пристально на нее смотреть. Из-за его взгляда ей хотелось выцарапать себя из собственной кожи.

— Я не могу полностью его показать, потому что это темная магия, и я не могу удержать его на одном месте, как левитирующее заклинание или… что-то похожее. Но…

Она выпустила заклинание, проследила за тем, как оно растворилось в воздухе, а потом повернулась к Малфою. Из всех заклинаний, что они использовали для защиты, это заклинание было самым утомительным, но далеко не таким изматывающим, какими были защитные круги.

— Давай теперь ты. Очень важно, чтобы ты научился ему… оно лучшее из всего нашего арсенала, — она отклонилась назад и посмотрела за спину Малфою. — У нас не так много времени, так что…

Он прервал ее тем, что выпустил заклинание, она наблюдала за каждым его движением. Но ничего не вылетело из его палочки. Гермиона хмыкнула и схватила его за руку прежде, чем он успел ее опустить.

Она легонько обхватила его запястье, кожа оказалась мягкой и гладкой. Она почувствовала под пальцами его сердцебиение. Пам, пам, пам, пам-пам.

— Это движение, вот здесь… и… Да! Вот так. А когда ты переводишь ее к себе, тебе чуть-чуть нужно наклонить палочку, вот так… да. А на финальном взмахе — резкий поворот, как… да, как этот. Будто ты всаживаешь нож в кого-то. Не смотри на меня так.

— Много куда всаживаешь ножи?

— Нет, но я иногда об этом мечтаю.

— Всегда… те, от кого такого не ожидаешь, — он наклонил голову в сторону, скосив на нее левый глаз. — Не такая уж и тихоня, Грейнджер?

— Просто повтори.

У него было правильное произношение, и движения его запястья и палочки казались правильными. Он тяжело вздохнул и снова попробовал. Все было идеально… кроме того, что ничего не получалось. Она делала так же, только если…

Гермиона дернула его за руку, но он не поддался и притянул ее к себе. Она выхватила у него палочку, отвела его пальцы назад и начала рассматривать подушечки.

— Вот черт, — на безымянном пальце не хватало третьей линии, — Ты ее испортил.

— Нет. Видимо, она просто зажила.

Он попытался высвободить руку, но Гермиона снова притянула ту к себе. Пробормотала что-то себе под нос, натянула кожу на пальце и попыталась найти заживший порез — но не нашла.

— Ты всю ночь будешь его рассматривать? — тихо произнес Малфой, когда она подставила его руку под свет. — Линия не появится и не позволит тебе убедиться, что ты ее не забыла.

— Даже если ее там не было, то это не моя вина, — так же тихо ответила она, даже не подозревая, что ее голос вообще может быть таким тихим и тягучим. — Ты меня отвлекал.

Линия определенно отсутствовала, и, судя по тому, как выглядел палец, ее никогда там и не было. Она почувствовала легкий укол вины, но было бы куда хуже, если бы из-за этого с Малфоем что-то случилось. Возможно, сейчас у нее хватит времени, чтобы все исправить.

Она почувствовала, как его пальцы дернулись, и посмотрела на него. Она хотела просто взглянуть, но задержалась где-то в районе его щек прежде, чем встретиться с его глазами. Они были так близко друг к другу, что когда Гермиона подняла голову, то едва не коснулась носом его щеки. Она стояла к нему полубоком и прижимала руку к его груди.

— Отвлекал?

— Своей близостью.

— Почему тогда ты не сделала шаг назад? — его голос все еще тянулся в той манере, которая что-то творила с ее разумом.

— Пришелец.

— Что?

Она покачала головой. Под ее кожей пульсировало напряжение, которое ей хотелось выпустить, но она не решалась. Малфой, видимо, тоже его чувствовал, хотя… она отчетливо видела, как, требуя свободы, это напряжение разрывало его изнутри так же, как и ее. Она видела это в том, как бегали его глаза, как его пальцы сжимали ее руку, в наклоне его головы. Об этом говорило его собранное тело и взгляд, которым он смотрел на нее. Уверенный, твердый,непоколебимый. Увидев это, она поняла, что последует дальше.

Его взгляд скользнул к ее губам, и не успела она вздохнуть, как он оказался совсем рядом.

Его губы коснулись ее лишь слегка, а потом исчезли как ветер, но Гермиона последовала за ним. Она потянула его за руку, встала на цыпочки и поцеловала.

Малфой выдохнул через нос и обхватил ее за плечи. Она подумала, что он ее оттолкнет, и из-за этого что-то внутри нее дернулось. Но он просто покрепче прижал ее к себе. Его губы приоткрылись под легким и целомудренным поцелуем, и ее сердце заколотилось в груди, когда он сомкнул их вокруг ее верхней губы.

О боже.

Она прикусила его нижнюю губу и нежно потянула, почувствовав, как он сделал то же самое.

У него были мягкие, теплые и сухие губы, которые медленно скользили по ее губам. Словно он изучал их текстуру, запоминал движение ее губ.

Гермиона чувствовала себя хрупкой, но все равно продолжала его целовать и ждала, как что-то в ней разобьется.

Поцелуй не продлился долго. Она успела вздохнуть раза четыре прежде, чем раздался скрежет камня, и они оба посмотрели в его сторону. Хватка Малфоя на ее плечах не ослабевала, пока он не подтолкнул ее к туалету и полностью выпустил из рук. Гермиона качнулась влево, вправо, а потом повернулась и рванула к уборной. Забежав за открытую дверь, она почувствовала, что дышит слишком быстро, и попыталась проглотить спазм, образовавшийся в горле.

Чувствуя себя разгоряченной и опьяненной, она прижала пальцы к щекам и тупо уставилась на дверь. Она только что поцеловала Малфоя. Хотя нет, это Малфой ее поцеловал. Но потом она поцеловала его, да и вообще они целовались.

— Выглядишь разгоряченным, Малфой.

— Я неважно себя чувствую, — ответил он более грубо, чем обычно. — Простуда. Я бы хотел сходить в медицинское крыло за зельем.

— Не можешь справиться с небольшой температурой до утра? — Ответа не последовало. — Ну, конечно, ты не можешь. Жди здесь, Малфой.

Гермиона тяжело выдохнула, когда услышала, как камень закрыл проход. Скорее всего, аврор пока не наложил охранные чары, так что у нее есть время уйти и не застрять здесь на ночь. Она была вся на нервах, но разум был затуманен…

Малфой появился из-за двери уборной, но прежде чем она успела подумать, чтобы что-то сказать, его руки коснулись ее щек, и он снова начал ее целовать.

Спазм снова подкатил к горлу, и так там и оставался, пока Малфой разделывался с последними остатками ее хрупкости.

Он целовал ее так, будто ждал этого несколько часов и больше не мог себя контролировать. Не было больше нежного изучения, вместо этого появилось что-то настолько поглощающее, что это сразу вскружило ей голову. Он покусывал ее губы, сосал и скользил по ним, и она отвечала ему тем же. Она чувствовала, что внутри ее всю трясет, и единственное, что могла делать, — это держаться за его плечи и продолжать целовать в ответ.

Он наклонил голову, выпустив горячий выдох ей в щеку, поднял, и она почувствовала, что он начинает ее отпускать. Посмотрел на дверь и облизал губы. Такими красными она их еще не видела.

— Тебе нужно идти, — по голосу она поняла, что он задыхался так же, как и она.

— Знаю.

Пока сердце не взорвалось. Он полностью ее отпустил, оглядел, и она кивнула.

— Хорошо, — выдохнула Гермиона и сделала шаг в сторону.

Она развернулась и по странной траектории обошла комнату, словно не понимая, что ищет.

— Книга, — сказал Малфой, выйдя за ней из ванной.

— Точно, — она подняла ее с пола и осмотрела спальню. Но она ничего с собой не приносила. — Я… э-э… — она сглотнула и посмотрела на Малфоя, одновременно пятясь к двери. — Увидимся… завтра.

И она сбежала, ощущая клубок дрожащих нервов внутри и прикрывая рот ладонью.

***

Гермиона ждала, что будет жалеть, но этого не случилось. Она немного злилась, но это было в порядке вещей. Сомневалась, что многие из тех, кто целовал Драко Малфоя, не чувствовали легкую злость после. Она не ожидала, что поцелует его. Гермиона ждала многих вещей в своей жизни, и знала, что не все всегда идет по плану. И вот это точно было не по плану. Не по плану было и то, что он окажется в этом так хорош. То, что она будет чувствовать себя подобным образом. И то, что она не сможет перестать об этом думать.

Конечно, она заметила, что чувство злости рядом с ним превратилось в чувство интереса и любопытства. Как только она это поняла, попыталась задушить в себе, но не получилось.

Она никогда бы не могла подумать, во что выльется это чувство. И то, как оно все в ней перевернет.

Чертов пришелец, вторгшийся в ее личное пространство. Чертовы чувства.

У Гарри и Рона будет сердечный приступ. Гарри такого не переживет. Да и Рон скорее всего тоже.

— …нджер? Мисс Грейнжер?

Гермиона резко вынырнула из своих мыслей, и перевела взгляд с Малфоя на профессора.

— Да?

Она просто посмотрит, что будет дальше. Хорошо. Отлично. Хорошо.

***

Гермиона громко сглотнула, пока рисовала другую линию по вертикали, крепко держа руку Малфоя, чтобы он ей не двигал. Она чувствовала, как взглядом он прожигает дыры у нее на лбу. Хотя была вероятность, что она себе это выдумала. Рядом с ней он казался скованным и напряженным, и причиной могло оказаться то, что она резала ему палец. Этой же рукой он обнимал ее вчера, и этой же рукой он зарывался в ее волосы, когда целовал, а потом издавал этот негромкий звук…

— Думаю, эта комбинация заклинаний идеальна, — сказала Падма. — Буду очень удивлена, если основатели использовали не ее.

— Мы все тщательно изучили, — рука Малфоя слегка дернулась, когда он заговорил, и Гермиона крепче ее сжала. — Это самое сильное заклинание из возможных, ну как минимум, учитывая современные возможности.

— Мне все же было бы спокойней, если бы сначала получилось его протестировать, — пробормотал Джастин. — Мы не узнаем, сработало оно или нет, пока не доберемся до артефакта.

— Оно сработает… мы тщательно все изучили, — Гермионе пришлось остановиться, пока она говорила. — Только не известно, окажется ли этого достаточно, чтобы остановить темную магию.

— Должно сработать, — сказал Малфой.

Джастин вздохнул.

— У нас должно быть идеальное произношение, и мы идеально должны знать руны. Малейшая часть пойдет не так, и все будет испорчено. И знаете… может, нам понадобится не один день, чтобы добраться до артефакта.

— Маловероятно, — одновременно откликнулись Гермиона и Падма.

— Дверь Малфоя открывается в пять утра. Мы зайдем в комнату в пять тридцать, а к одиннадцати должны будем вернуться. Артефакт не может находиться настолько далеко.

— Это мы так думаем, — возразил Джастин. — А что, если это займет больше времени?

— Тогда, скорее всего, мы покойники… Черт, Грейнджер! — Малфой замахал рукой в воздухе, наградив Гермиону свирепым взглядом.

— Прости, но тебе не стоит говорить подобное, когда я вожу по тебе ножом!

— Не только по нему, но и по другим, уж будь добра, — сказал Джастин. — Господи.

— Думаю, в словах Джастина есть здравый смысл, — Падма переключилась на другой лист пергамента. — Вдруг это займет больше времени? Хогвартс — таинственное место. Мы не знаем, как глубоко основатели поместили артефакт.

Наконец, Гермиона смогла снова схватить руку Малфоя и придвинуть ее к себе, строго посмотрев на него за то, что тот вел себя как ребенок. Ну не то, чтобы она воткнула в него нож. По крайней мере, не глубоко.

— Если до этого дойдет, нам по возвращении просто придется объяснить все директрисе и министерству. Скорее всего, им понадобятся воспоминания, чтобы подтвердить наши слова. И хоть видения они не смогут увидеть, у нас будет достаточно нужных воспоминаний после того, как мы найдем артефакт.

— Может, у нас их хватит, чтобы уже сейчас к ним пойти? — сказал Джастин. — Воспоминания ран, которые появляются из ниоткуда, комната, вся наша работа…

— Нет, — сказал Малфой.

— Мы не можем идти сейчас, Джастин, — Гермиона промокнула палец Малфоя краешком салфетки. — Проблема не решена. Нас всех собрали не просто так, и только мы должны все это исправить. А директриса никогда нам этого не позволит. Она ни за что не подвергнет студентов опасности, если будет думать, что есть выбор.

— Какой? Закрыть Хогвартс?

— Возможно. Попытаться найти артефакт и уничтожить его. Но кто знает, возможно ли такое вообще. У нас нет такого рода…

— Мы никому ничего не расскажем, — сказал Малфой. — У меня есть портключ. Если не справимся за день, вернемся в мою спальню.

— Если он сработает, — пожала плечами Падма. — Он едва сработал в прошлый раз, и мы не были так близко к артефакту, как окажемся завтра.

— И мы ни за что не пройдем через бог знает что, только для того, чтобы потерять целый день и вернуться с пустыми руками. Если для этого необходимо больше одного дня, то в любой другой день это не поменяется. Мы не можем просто аппарировать к месту, на котором закончили.

Что-то темное промелькнуло во взгляде Малфоя.

— Я не вернусь в Азкабан, Грейнджер, — прошептал он.

— Нет, не вернешься, ты… Нет, послушай меня, ты не вернешься. Как только у нас будут воспоминания об артефакте, другие доказательства, министерство точно не…

— Я на испытательном сроке, и если я нарушу хоть какое-то правило…

— Я это знаю, но…

— …не собираюсь…

— …понять, что никто тебе ничего не сделает после того, как узнает, что ты совершил! Я не удивлюсь, если они вообще тебя за это наградят! У нас будут все необходимые доказательства, и мы втроем тебя поддержим… а они все знают, что делай ты что-то плохое, мы ни за что за тебя бы не заступились!

Малфой тяжело вздохнул, откинулся на спинку стула и изучающе на нее посмотрел. Стоявшая между его колен Гермиона сделала шаг назад, складывая испачканную его кровью салфетку, и чуть не упала, споткнувшись о его вытянутую ногу.

— Я не думаю, что они так поступят, но если вдруг, я не позволю повесить на тебя последствия. Что бы мне ни пришлось для этого сделать. Я тебе обещаю, Малфой.

— Думаешь, ты настолько влиятельна в министерстве магии?

— Гарри Поттер так точно, — пробормотала Падма.

Лицо Малфоя окаменело, и Гермиона поспешила добавить:

— Я в хороших отношениях с министром магии, я сражалась с ним бок о бок. Если до этого дойдет, я знаю, что он выслушает мою историю и прислушается к моему мнению, и от этого тебе точно хуже не будет.

— Как минимум, от министерства и Хогвартса. Бог знает, что готовит артефакт.

Гермиона развернулась, чтобы бросить сердитый взгляд на Джастина.

— Не помогает.

— Я не сомневаюсь в твоих намерениях, Грейнджер, но ты не можешь гарантировать…

Гермиона всплеснула руками.

— Малфой, ты часть этого! Нравится тебе или нет, но так есть! Ты можешь сидеть здесь и ничего не делать…

— Не помогает, Гермиона, совсем не помогает, — быстро прошептал Джастин.

— …человек, который идет на риск, и делает то, что правильно, потому что считает это правильным. Даже если это значит ставить себя в опасность! Мы…

— Я не Поттер, — огрызнулся Малфой, вставая со стула.

— Я не прошу тебя им быть! Я спрашиваю, что ты выбираешь. Мы все боимся темной магии, мы все боимся того, что может произойти, но мы единственные кто может сделать так, чтобы этого больше ни с кем другим не случилось! Если позволишь, считаю, что у нас очень хорошие шансы!

— Я думаю, Гермиона пытается сказать, что…

— Каким человеком ты хочешь быть, Малфой?

— …ну или это.

Гермиона опустила руки.

— Ты знаешь, что мы не можем сделать это без тебя. Я не буду заставлять тебя. Это твой выбор. Я могу только пообещать, что сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе в проходе, а потом и в министерстве. Да, риск есть, он всегда есть, но если ты решил не идти на него, то я хочу знать об этом сейчас.

Она смотрела на него и ждала. Он сжал зубы, на виске проступила вена. Он был в ярости, она это знала. Но он только сделал шаг в сторону, чтобы обойти ее.

Она слышала, как он стянул сумку со стола, потом его шаги, за которыми последовал щелчок закрывающейся двери.

— Гениально, Гермиона.

— Ничего, — сказал Джастин.

Она плюхнулась на стул, на котором до этого сидел Малфой, и, простонав, откинула голову назад.

***

Два дня. Два дня прошло с момента, как она накричала на Малфоя, пока он не перестал игнорировать ее существование. Хотя она не могла быть уверена, что перо было признаком этого. Иногда она очень сильно удивлялась тому, во что превратилась ее жизнь.

Она наклонилась, чтобы завязать шнурок, и подождала, пока студент пройдет мимо. Ей пришлось делать это четыре раза, и, должно быть, она выглядела полной идиоткой. Еще хуже она будет чувствовать себя, если перо здесь валялось случайно.

Сидящий на полу Малфой посмотрел на нее, когда она отодвинула гобелен, и снова скрылся в темноте, когда она вернула материал на место. Ей была видна только полоска света из-под гобелена, которая освещала их обувь.

— Разве я не говорила, насколько перо ужасный сигнал? — она хотела сказать что-то миленькое и короткое, типа «привет», но его присутствие, похоже, разрывало какие-то важные связи у нее в мозгу.

— Но оно же сработало, ведь так?

— Да.

И тишина. Этот ужасный всепоглощающий звук, которым Малфой, похоже, упивался, заставляя тем самым собеседника чувствовать себя еще более неуютно. Он хорошо умел держать паузу. Он использовал молчание для своей выгоды. Использовал вместе с пустым взглядом, вздергиванием брови, или загадочным видом, который собеседнику приходилось разгадывать. Похоже, ему нравился производимый устрашающий эффект. Или же то, как много людей подобное ненавидело.

— Я не знаю, что на мне является портключом.

Она заморгала в темноте, словно надеясь, что так уберет слои черного и сможет разглядеть, что написано у него на лице.

— А… э-э…

— Портключ. Или мне нужно говорить медленней?

Видимо, он знал, что она переваривает сказанное, и потому не произнес больше ничего грубого, дав возможность, подумать над его словами. Значит ли это, что он идет с ними? Должно быть так. Она думала, что у них состоится еще как минимум одна ссора, которая неизбежно привела бы к следующей, не согласись он с ней. Но и тогда бы она не была уверена. Она знала, что Малфой еще до всех этих событий выбрал путь самосохранения. И подозревала, что, возможно, сейчас он пытался быть тем, кем всегда хотел быть.

Он услышал ее довольный выдох и понял, что она улыбнулась. Она испытывала невыносимое желание его обнять, но решила лишь пожать руку.

— Я рада, что ты идешь, Малфой.

— Ты не ожидала этого?

— Вообще-то на самом деле ожидала, — снова последовала тишина, но в этот раз она не думала, что это было специально. — Портключ не может быть внутри тебя. Это должно быть что-то, что ты носишь.

— На мне только одежда.

— Тогда ее нужно убрать.

— Ты пытаешься меня раздеть, Грейнджер?

— Нет! — закричала она, покраснев. Он издал звук, похожий на веселье, и она понизила голос: — В смысле… с другой одеждой на тебе! Чья-то, новая или… просто ты должен быть одет. Только не в свою. Если на тебе только одежда, то портключ, должно быть, какая-то ее часть. Я попрошу Джастина дать тебе что-то из его. Ты можешь переделать ее, а потом надеть.

— Когда мы идем?

— Завтра. На случай, если это займет два дня. Сегодня вечером нам нужно снова встретиться в каморке для котлов, чтобы освежить руны и немного попрактиковаться. Ты вообще практиковался или…?

Или ты был слишком занят, проклиная мое имя и свое прошлое?

— Да.

— Хорошо. Очень хорошо, — она снова потянулась к его руке. — Я ра…

Сила, с которой он схватил ее за руку, заставила ее замолчать.

Он прижал ее к себе, и она почувствовала горячее дыхание на своей шее.

— Не подталкивай меня, Грейнджер.

Он отпустил ее руку, и через мгновение Гермиона уже стояла одна в пустом алькове.

***

Гермиона кинула письмо в чемодан, опустила крышку и закрыла его на замок. Она была уверена, что они готовы справиться с магией, но все равно считала, что нужно оставить письмо на случай, если что-то пойдет не по плану. Она нервничала, но это было неизбежным.

Ослабевшими пальцами она открыла сумку и подпрыгнула, когда наткнулась на морду Живоглота.

— Что ты там делал, мистер? — спросила она, пытаясь его достать, пока тот упирался. — Ты не можешь пойти со мной, Глотик. Ты не сможешь пройти сквозь стену.

Она начала осматривать содержимое сумки, не забывая чесать его за ухом. Она набрала достаточно еды за обедом, из-за чего целый час ей пришлось слушать шутки по поводу ее аппетита. Но если случится худшее, и они будут находиться там несколько дней, еда пригодится. У нее было три бутылки, с водой, несколько пузырьков зелья бодрости, нож и бутылка экстракта бадьяна.

Ей оставалось только оставить Живоглоту достаточно воды и еды, а потом попытаться поспать.

***

Гермиона вцепилась в сумку и съехала в дыру. В этот раз она приземлилась лучше, чем в первый — Джастин расчистил пол внизу.

— Это не твои штаны? — спросила Падма Малфоя. — Ты хорошо их переделал.

Малфой подозрительно посмотрел на Падму, пытаясь найти подвох в ее словах. Он перевел взгляд на Джастина, который по какой-то причине покраснел.

— Я немного их переделал, но они все равно были слишком коротки, так что мне пришлось кое-что к ним приделать…

— Даже не знаю, мне нужно быть польщенным или посмеяться над тобой, — сказал Малфой, а Гермиона и Падма обменялись взглядами.

— Я подумал, что этим сделаю их длиннее.

— Так, продолжим, — сказала Падма и при помощи Джастина начала спускаться в другую комнату.

Джастин прыгнул вслед за ней, а Гермиона посмотрела на Малфоя и двинулась к отверстию.

— Здесь крысы, — прокричал Джастин, — но они, похоже, еще только планируют нападать.

Она взглянула на Малфоя, который встал у края. Он посмотрел вниз, потом на нее, и открыл рот.

— Не подталкивай меня, — сказала она, после чего скрылась в дыре.

Она все еще пыталась понять, что именно он имел в виду своими словами в алькове. Пока она лишь знала, что это ее разозлило, о чем бы он не говорил.

— Не думаю, что Малфой толкнет тебя, Гермиона.

А вот и нет. Он толкнет ее за грань здравомыслия. Если еще этого не сделал.

— Я толкну тебя, — прорычала Падма, — если не уберешься с моего пути.

— Ой, прости, — сказал Джастин и сделал шаг в сторону. — Хотя это же подземелье, так что, возможно, ты захочешь… а, очевидно, не захочешь.

Гермиона подошла к дыре, чтобы спросить, имел ли Джастин в виду помещение, которое находилось как раз над подземельем, но услышала, как Падма выкрикивает блокирующее заклинание под ними. Гермиона замерла, но услышав сердитый рык, прыгнула вниз, даже не думая.

Она приземлилась жестко, вспышка боли пронзила обе ноги, колени дрогнули. Она повалилась на пол, свет от палочки выхватил угольно-черное животное. По ширине оно было с нее ростом, а длина в два раза больше. Она не смогла бы разглядеть ониксовые камни в его глазах, если бы свет не уловил их блеск. Короткая шерсть топорщилась вверх то ли от природы, то ли от ярости. Животное побежало на них. Его зубы были большими, но тупыми. Ее же беспокоила длина его когтей.

Как только животное подпрыгнуло, Гермиона и Падма одновременно выкрикнули изгоняющее заклинание — два столпа огненно-золотого цвета ударили ему в живот.

— Оно исчезло? — спросил Джастин.

— Твоей заслуги в этом нет, — огрызнулась Падма.

— Прости, ты хотела, чтобы я тяжелым мужицким грузом свалился на Гермиону?

— Ничего, мы справились.

— Тяжелым мужицким грузом? — прошептала Падма, а Джастин поник.

— Вы в порядке? — спросил Джастин.

— Да.

— Как думаете, как далеко отсюда артефакт? — Джастин посмотрел вверх и сделал шаг в сторону, когда из отверстия показались ноги Малфоя.

— Неизвестно. Магия способна и площадь превратить в три коридора, — Гермиона отряхнулась. — Может, в конце этого прохода, а может в трех днях пути.

Как только Малфой приземлился, они пошли вперед. Свет от палочек был тусклее, чем ему было положено, но соединив свет от четырех палочек, им достаточно хорошо осветили путь. В проходе не было больше никакого отблеска или просвета, и у Гермионы появилось ощущение, что их не будет и дальше.

— Там поворот, — сказала Падма, осветив его.

— Я надеялся, что вся дорога будет, — Джастин махнул рукой вперед, — всегда прямой.

— Нам стоит продолжать идти вперед. Так нам не нужно будет запоминать повороты. Только если мы не будем вынуждены повернуть. Но для этого я принесла с собой инструменты, и мы сможем нарисовать своего рода карту.

— Ты обо всем думаешь, Гермиона. А ты случайно не принесла переносной туалет?

— О, Мерлин, я об этом даже не подумала, — сказала Падма, и ее щеки покраснели.

— Как мы будем это делать? — прошептала она Гермионе.

— Туалетную бумагу я взяла. Для всего остального, думаю, можем использовать исчезающее заклинание. С уединением, думаю, в такой темноте проблем не будет, просто будем отходить дальше по коридору. Но не слишком далеко… на всякий случай. Кто-то хочет воды или…

— Нет, спасибо.

— Нет.

— Нет.

***

— …я сказал, что искал рыбу…

— Вечно рыба, — сказал Падма.

— Вечно в поисках, — пробормотал Малфой.

— Я люблю рыбу. А вы знали, что есть такая, которая поднимается вверх по водопаду, чтобы добраться до лучших, более безопасных вод? Она использует при этом свой рот.

— Вряд ли она переплюнет в этом тебя.

Гермиона послала Малфою взгляд, который при других обстоятельствах мог бы быть улыбкой, не злись она на него. Не то чтобы он мог его увидеть. Когда они наткнулись на тупик, она вытащила свиток, на котором они рисовали карту.

— Мы не можем идти в тишине, Малфой.

— Тишина была бы предпочтительней. У меня бы не болела голова, и мы бы лучше все слышали.

— Знаете, — сказала Падма, — здесь кое-что …

Джастин отпрыгнул назад, и они последовали за ним, перенеся свет от палочек с тупика на поворот в коридоре. Прямо у края стены стоял мужчина, полностью одетый в белое. У него были красные глаза и зрачки величиной с точку. Мужчина открыл рот, обнажив десны, и издал неземной звук, который Гермиона никогда до этого не слышала и больше никогда не хотела бы услышать.

Холод пробежал по ее спине, а звук, казалось, эхом отдался в голове. Блокирующим заклинанием Джастин отбросил мужчину назад, и тот исчез еще до того, как Гермиона успела выпустить свое заклинание. Как только звук прекратился, тишина показалась им оглушающей.

— Это была самая жуткая вещь из тех, что я видел, — выдохнул Джастин.

— Я думаю… — протянула Падма, но замолчала, когда раздался бренчащий и дребезжащий звук над головами, куда они и направили свет палочек.

Тысячи жуков ползали по потолку, взбираясь друг на друга — подобно черным и темно-зеленым перекатывающимся волнам. Гермиона издала неясный звук, закончила рисовать линию на карте, обозначающую их местоположение, а потом спрятала свиток в сумку.

— Что если они упадут на нас, когда мы туда пойдем? — прошептал Джастин.

— Мы быстро побежим, — сказала Гермиона и, увидев, как Малфой надевает капюшон, последовала примеру.

— Может, нам их взорвать?

— Это просто жуки… нам не стоит тратить свою энергию, — сказала Падма.

— Хорошо. Готовы?

Гермиона побежала первой, остальные сразу же последовали за ней. Она слышала, как жуки звучно падали на пол, но не все сразу, как того боялся Джастин. Она чувствовала, как один приземлился ей на мантию, а другой взбирался по капюшону. Сделала движение, чтобы сбросить его, пока он не переполз на лицо, но еще один жук упал ей на руку.

Он больно укусил, и она инстинктивно махнула рукой, ударившись тыльной стороной ладони о стену. Жук хрустнул из-за прикосновения со стеной, а Гермиона побежала быстрее, чувствуя, как по капюшону ползли уже несколько жуков.

Они свернули так резко, как только могли, но их все равно занесло к дальней стене. В следующем коридоре жуков не было, и все они стянули с себя мантии и потрясли их, не переставая при этом бежать.

***

— Сколько сейчас времени? — спросила Падма прежде чем откусить кусок сэндвича с ветчиной, который приготовила.

Малфой оторвался от разрезания пирога с патокой и обнаружил, что все смотрят на него. Гермиона ничего не сказала, но посчитала слегка глупым то, что он притащил салфетки и вилку.

— У меня нет часов.

— Что? Почему?

Малфой вздернул бровь.

— Ты сказала мне избавиться от всех вещей, — она отвернулась, вспомнив его шутку. — Аврор мог видеть, что я ношу часы и поместить портключ в них.

— Вполне логично, — пробормотал Джастин, не переставая жевать.

— Блин, я не знала. Я бы принесла свои.

— Не думаю, что в твоей сумке нашлось бы место и для них, — пошутила Падма.

— Тебе следовало бы знать, — сказал Малфой.

— Прошло уже несколько часов, скажу я вам, — медленно покачал головой Джастин.

Гермиона удержалась от того, чтобы огрызнуться, когда неохотно поняла, что Малфой был прав.

— Да, я должна была знать. И не выгляди таким удивленным, дурень.

Малфой кивком указал на ее сумку.

— Есть у тебя там что-то, чтобы зафиксировать этот исторический момент? Грейнджер, наконец, признала, что я прав.

— Ты преувеличиваешь. Если кто-то прав, я об этом говорю… момент не был бы таким историческим, если бы ты оказывался прав чаще.

— И вот она снова за свое.

***

Они шли цепочкой посередине коридора, держась на недосягаемом расстоянии от седовласых мужчин, которые проходили сквозь стены. Гермиона и Джастин погасили палочки, но держали их наготове на случай, если кто-либо из старцев выпрыгнет на них.

Гермиона остановилась в конце коридора и почувствовала, как Падма уткнулась ей в спину.

Она запустила руку в сумку, прошлась пальцами по нескольким предметам, пока не достала свиток, а потом запустила руку еще глубже в поисках ручки.

— Мне кажется, что вернее будет отметить поворот, когда мы все-таки выберемся из этого коридора, — сказал Джастин.

— Я не знаю, поворачивать нам влево или вправо.

— Вправо, — сказал Малфой. — Поворот налево скорее всего будет вести назад.

Гермиона еще сомневалась, куда повернуть, когда свет Падмы наткнулся на пурпурные и красные цветы, вьющиеся по стенам. Они не двигались, но это не всегда означало безопасность. Гермиона быстро зажгла палочку, нарисовала короткую линию, чтобы отметить поворот налево, и более длинную, чтобы отметить тот, куда они повернули.

— Падма, не надо, — быстро сказал Джастин, а Гермиона оглянулась и увидела, как Падма опустила руку.

— Возможно, это обманка от седых созданий, чтобы привлечь тебя ближе к стене.

— Или цветы могут тебя ранить.

— Думаешь, они тут просто так выросли, а не трогали их, потому что они были слишком красивы?

— Отвали, Малфой. Они интересные.

— Нет, они опасные. Как и твоя невозможность логически мыслить.

— Это же цветы. Я не собиралась… Ой, прости, Гермиона.

— Ш-ш-ш, — прошептала она.

Кто-то впереди начал завывать. Свет от палочки Гермионы смог выхватить только чьи-то ноги и порванные внизу штаны. Она двинулась чуть ближе, почувствовав, что остальные последовали за ней. Ее сердцебиение начало ускоряться. Штаны выше были такими же рваными, но к бедрам меняли цвет с тускло коричневого на черный.

— Под ним кровь. Под этим. Никого другого здесь быть не может. Оно живое, либо … О, Мерлин.

Гермиона поморщилась, увидев разрывы и проколы на груди мужчины. Отвела палочку, которая осветила другое тело. Девушка примерно их возраста. Ее голова была откинута, шея разделена на две части зияющей раной. Одежда была пропитана кровью, и Гермиона чувствовала ее запах — привкус металла и тяжелое зловоние гнили.

— Фу, как воняет, — произнесла Падма за ее плечом.

— Мне дурно, — слова Джастина были приглушены тканью, но она все еще могла слышать напряжение в его голосе.

— Джастин, если ты меня облюешь, я вытолкну тебя на них, — проговорил Малфой в нос, словно зажимал его пальцами.

Рядом с ними также стоял молодой парень с порезами на груди и на голове, часть его щеки отвисла, обнажив опухшие ткани и десны во рту. У него были пустые глаза, скрытые за белой пеленой. Гермионе пришлось закрыть свои собственные, чтобы отвести от него взгляд. Она бы предпочла их не открывать, но им нужно было как-то обойти тела, учитывая, что только маленькие участки на полу не были залиты кровью.

— Что это? — прошептала она, с трудом сделав следующий вдох — трупное зловоние и запах крови все тяжелее оседали у нее в горле.

Падма издала звук, словно ее рвет, после нее это же сделал и Джастин, а Гермиона подняла глаза на новое тело. Часть груди была вырвана, и она могла видеть темные органы, складки розовых кишок и выступающие края ребер.

Гермиона отвернулась и зажала рот рукой, она чувствовала сильнейшие рвотные позывы. И тут чья-то палочка осветила тело без лица — просто перемолотое мясо с частями кожи и фрагментами костей. Смрад, который она вдыхала после каждого рвотного позыва, приводил к еще одному спазму, и ей пришлось зарыться лицом себе в мантию, чтобы это контролировать.

— Господи, господи…

— Мать вашу, прекратите тыкать в них своими палочками, — выдавил Малфой.

— У них нет ног! Кости… — Джастина прервал звук хлопка, а свет от его палочки скользнул по коридору.

Послышалось шарканье, и это привело их всех в чувство. Завывание прекратилось и сменилось громким сопением и шумным затрудненным дыханием.

— Нокс, — прошептала Гермиона и погасила свет. Падма сделала тоже самое.

Джастин начал медленно поднимать палочку, и ее свет заскользил по цветам на стенах и красным разводам на полу. Гермиона вскинула свою палочку в ту же секунду, как палочки Джастина и Малфоя осветили лицо молодого парня, который смотрел на них. Он был полностью покрыт кровью и прижимал нож к груди. Рядом с его ногами лежал топор, лезвие было в крови. Он выглядел ужасающе.

Гермиона почти опустила палочку, когда он застонал, и на его лице появилось нечто, что ее остановило. Она знала этот взгляд. Она видела такой, когда Гарри смотрел на Волдеморта в самый последний раз, но она знала, что однажды испытав это чувство, ты больше никогда не сможешь стереть его из памяти.

Он перестал тяжело дышать и потянулся за топором, а Падма дернула Гермиону сзади за мантию. Когда парень вскочил, они все выпустили изгоняющие заклинания, и в то же мгновение все исчезло.

Гермионе понадобилось несколько вдохов, чтобы понять, что воздух стал чище, но она все еще могла ощущать вонь в носу и горле.

— Думаешь, он смотрел на них и видел их какими-то тварями? Как и тогда, когда вместо гриффиндорцев я видела Пожирателей?

— Это все не по-настоящему, — сказал Малфой.

— Могло быть…

— Но больше нет. Пойдем.

***

Гермиона потерла глаза и переступила на левую ногу, когда мужчина бросился на нее.

Тем не менее, цепей, которые шли от стен к его запястьям, хватило, чтобы его остановить, после чего он откинул голову и закричал от злости. На его шее и голове проступили жилы и вены, а очень широкая, покрытая грязью грудь раздулась при вдохе. Гермиона сомневалась, что ей хватит двух рук, чтобы обхватить его бицепс, как и бицепс мужчины, стоявшего рядом с ним. Только один из них, который стоял сбоку, был чуть меньше, но все еще достаточно раскачан, так что при возникновении необходимости целиться им нужно будет в глаза.

Они хрипели и что-то кричали на языке, похожем на немецкий, и выглядели устрашающе.

— Я чертовски устал, я сначала подумал, что они все голые, — сказал Джастин.

— У меня совсем нет сил, — пробормотала Падма. — Мы столько часов бродим здесь, выпуская заклинания, да и проснулись мы ни свет ни заря.

— И я сомневаюсь, что только я плохо спала прошлой ночью, — сказала Гермиона.

— Как мы будем спать? По очереди?

Гермиона подавила зевок.

— Я не думаю, что кто-то из нас сможет заснуть так крепко, что не услышит чьего-то приближения.

— Только если оно не подкрадется тихо, — сказал Малфой.

Гермиона собиралась сказать, что если будут меняться, то потратят больше времени, но все улетучилось, когда она услышала громкие хлопки и треск у себя за спиной. Гермиона начала поворачиваться, но смогла сделать это лишь наполовину, когда почувствовала, как в ноге сзади вспыхнула немыслимая боль.

Она закричала и услышала, как голос Малфоя слился с ее голосом. Ее нога перестала двигаться, и она полетела вперед. Казалось, что стальной коготь впился ей в мышцу и вырвал кусок; боль волнами прокатывалась вверх по спине и вниз по ноге. Гермиона выдохнула сквозь зубы — глаза наполнились слезами — и потушила палочку.

Она дернулась, выпустила изгоняющее заклинание в темноту и увидела, как свет от него осветил размытые фигуры.

Она выпустила еще одно, а потом еще. Ее тело упало от боли и изнеможения.

Последнее заклинание встретило лишь пустоту, и Гермиона, ведомая агонией, погрузилась во тьму.

***

Гермиона очнулась от собственных стонов, а после и боли, которую почувствовала, когда вытянула ноги. Когда вспомнила, что произошло, распахнула глаза, но увидела только Малфоя, который стоял над ней и смотрел. Боковым зрением она могла видеть лоб Падмы, но та с тяжелым вздохом развернулась к ней спиной.

Боль почти ушла, слегка напоминая о себе в боку и в руках. Возможно, дело было в ударе о пол, и, скорее всего, Гермиона что-то потянула, когда поворачивалась, чтобы выстрелить в создание темной магии. Она почувствовала горечь во рту, и поняла, что это был привкус зелья бодрости, вот только бодрой она себя не чувствовала.

— Что случилось? — ее голос сорвался, и она закашлялась.

— У них были топоры и томагавки, — сказал Джастин. — Они почти прикончили нас!

— Вас всех довольно быстро исцелил бадьян, но если бы у нас его не было… Я бы дала больше Джастину и Малфою, но мне хотелось бы сохранить его как можно дольше.

Гермиона с трудом села и приняла протянутую руку Малфоя, даже не успев обдумать это действие. В следующее мгновение она уже встала на ноги и сделала шаг вперед, пытаясь сохранить равновесие. Жилка на лице Малфоя дважды дернулась, прежде чем он выпустил Гермиону из объятий.

— Вы оба все еще ранены? — спросила Гермиона.

Джастин поднял рубашку, открыв толстый диагональный порез на животе. Он был опухшим и с разодранными кожей и верхним слоем мышц, но уже виднелись заживающие ткани, давая понять, что порез был не очень глубоким и не представлял большой опасности.

— Драко остановил кровотечение, и сейчас он болит вполне сносно. Особенно в сравнении с тем моментом, когда я его получил. Но я бы хотел иметь порез там же, где и у тебя Гермиона, потому что, думаю, что дополнительная амортизация могла бы…

— Так, еще раз, если ты не в состоянии понять, что пострадала не ее задница…

— Я понял, но там все равно побольше мяса…

— Джастин, у тебя столько же мяса на животе, сколько у Гермионы на бедре.

Падма посмотрела на Гермиону.

— Хотя, у него на самом деле больше, у тебя не такое большое…

— Может, мы прекратим обсуждать мою плоть? — хмыкнула Гермиона, схватила рукав Малфоя и рванула вверх к локтю.

Джастину следовало бы дать Малфою рубашку из более толстой ткани, потому что тонкий хлопок не сильно его защищал, даже с длинными рукавами. Малфой попытался вернуть рукав на место, но Гермиона убрала его руку.

— Дай посмотреть, — сказала она, аккуратно закатывая остаток рукава и оттягивая ткань от кожи.

Ей мешало его желание прижать руку к себе, и когда она уже собралась спросить, почему он так сопротивляется, то поняла, какую руку она сейчас всем показывает под светом волшебных палочек. Она выпустила ткань, которую он прижимал к боку, и легко прошлась пальцами по его предплечью.

Как только почувствовала шрамы на его коже, он сильно втянул воздух. Не дав ему отнять руку, она прижала ее к его животу, а потом снова взялась за рукав. Потянула за ткань, а Малфой слегка расслабился и дал ей закатать рукав.

— Я рада, что оружие пропало вместе с видениями. Я бы не вынесла, если бы мне пришлось выдирать его из вас, — сказала Падма.

— А я его из себя сам вырвал, — Джастин взмахнул руками, а затем изобразил, как именно выворачивал оружие из своего живота. — Я запаниковал и просто выдернул его из себя. Никогда такого не чувствовал, я почти отключился.

Рана Малфоя все еще оставалась достаточно глубокой, и она пыталась понять, насколько внутрь вошло лезвие. Никакой амортизации, как это обозвал Джастин, у Малфоя на руке не было, и лезвие, должно быть, прошло через кость.

Гермиона взяла палочку в зубы, а потом начала искать флакон с бадьяном. Джастин обошел ее со стороны и втянул воздух, когда увидел руку Малфоя.

— Давай подержу, — сказал Джастин, взял у нее зелье и открутил крышку.

Гермиона взяла его, нажала на резиновый наконечник и поднесла пипетку к руке Малфоя.

— Я все еще могу видеть ткани, так что нанесу пару капель, чтобы лучше стянулось.

Как только жидкость попала на рану Малфоя, он сильно сжал зубы. А Гермиона наблюдала за тем, как стягивалась кожа и мышцы. Падма взяла бутылку у Джастина и поднесла к свету, чтобы посмотреть.

— Ты взяла чуть больше, чем я. Но если случится еще одно такое нападение, у нас останется лишь несколько капель. Исцеляющее заклинание поможет только с неглубокими порезами. Использовать его с более серьезными ранами нельзя, может вызвать кучу проблем.

— Думаю, в следующий раз нужно тщательней оценивать угрозу от каждого видения, — сказал Джастин, взяв пипетку, которую протягивала ему Гермиона. — То, что они на цепях, не значит, что они не могут освободиться. Нам нужно сохранять энергию, так что лучше не бросаться заклинаниями во все подряд, но…

— Будем знать, — сказала Падма.

— Мы не могли знать, что они разломают цепи, — Гермиона прищурилась, изучая порез, его глубину и покраснение вокруг. — Беречь энергию нам нужно, потому что у нас должны быть силы на случай, если что-то куда худшее поджидает нас за углом.

— Но нам нужно быть более осторожными, — Падма положила бутылку в сумку Гермионы, а потом осветила коридор. — Если рядом увидим что-то, даже если это просто клубок змей, нужно наблюдать за ним до тех пор, пока не окажемся в другом коридоре.

— Заметано.

Гермиона вернула рукав на место, а Малфой покосился на нее.

— Ты взял с собой ту обезболивающую мазь?

Казалось, это застало его врасплох, и он не помнит, брал ее или нет. Он поднял сумку с пола, и пока в ней рылся, подошел Джастин.

— Эта темная магия была сильной… Думаю, мы уже рядом.

— Падма, если после твоих слов мы будем искать его следующие два месяца, я тебя прокляну, — Джастин помолчал и добавил: — Хотя нет, я никогда так не поступлю.

— Ты не страшнее карликового пушистика, Финч-Флетчли.

Джастин фыркнул.

— Как минимум с бешенством!

***

Выемка в стене была маленькой, но им хватало места, чтобы сесть в круг и при этом не касаться стен. Джастин и Падма уже спали. Малфой сторожил первым и должен был разбудить Джастина примерно через час. Гермиона должна была быть третьей, но действие зелья бодрости еще не закончилось.

— Нам нужно наложить предупреждающее заклинание, — тихо произнес Малфой, случайно коснувшись рукой ее ноги.

— Падма считает, что использование магии может раскрыть наше местоположение… Я не думаю, что прямо раскрыть, но как минимум помочь с этим, — Гермиона шмыгнула носом и ближе двинулась к его теплу, сильнее прижавшись к его ноге. — Лучше не рисковать, пока мы спим.

class="book">— Я думал, что в отсутствии риска нет благородства?

Она посмотрела в его сторону, но тьма была кромешной, и не смогла даже разглядеть очертания тела Малфоя. В такой темноте буквально в миллиметре могло находиться что-то, что могло бы проткнуть ей глаз, и она бы этого не увидела.

— Мы и так достаточно рискуем, — прошептала она, думая, сможет ли он понять по ее тону, что она говорила не только о магии.

— Думал, что важны средства, а не цели? Что цели неблагородны?

Что он знал? Говорил ли он о том же, о чем она думала? Или для него это обычный разговор?

— У тебя есть неблагородные цели?

Он молчал, но она почувствовала горячее дыхание у воротника ее блузки. Пару секунд она еще всматривалась в темноту, а потом осторожно потянулась к его лицу. Она почувствовала воздух от его дыхания на пальцах, чуть-чуть повернула кисть в сторону, пока не коснулась его кожи. Ее сердце забилось чаще, пока она трогала его подбородок, изучая форму лучше, чем могла воскресить ту в памяти. Щетина покалывала подушечки пальцев, безымянный нащупал ухо, и она прижала ладонь к лицу Малфоя.

— Думаю, это мне стоит спрашивать о твоих намерениях, — пробормотал он.

Она было решила придумать какую-нибудь отговорку, чтобы снизить нарастающее напряжение, но было уже слишком поздно что-либо отрицать.

— Я… я собираюсь тебя поцеловать.

Она почувствовала, как его кожа слегка натянулась, и поняла, что он улыбнулся.

— Это я понял, Грейнджер.

Она прижалась к нему, запрокинув голову, и губами коснулась его подбородка. Что-то щелкнуло у него в горле, прежде чем он наклонил голову, и она поцеловала уголок его губ. Она слегка к ним прикоснулась, потом села удобней и нежно его поцеловала. Она помедлила мгновение, а затем отстранилась из-за его нерешительного ответа, думая, ощутила ли она в самом деле это малейшее давление.

Руки Малфоя скользнули по ее подбородку, не давая отстраниться, и он обхватил ее лицо ладонями. Он придвинулся ближе, откинул ее голову назад, наклонив, а затем прикусил ее нижнюю губу. Желудок Гермионы сделал кульбит, она опустила руку с его лица на плечо, и в ту же секунду решила, что зря — она хотела бы ощущать движения его челюсти, когда он целовал ее. Он оторвался от нее, а затем проделал то же самое с ее верхней губой, затем с нижней.

Когда он снова вернулся к ней, она поцеловала его крепче и последовала за его губами, прежде чем он успел отстраниться. Малфой издал низкий, тягучий звук, кладя левую руку на ее талию и проводя вверх. Жарко пройдясь по ее губам языком, он отстранился достаточно, чтобы наклонить голову. Гермиона ответила, как только он снова прижался к ее губам, и кончик ее языка встретился с его. У Гермионы перехватило дыхание, и Малфой застонал, они оба повторили действие еще раз и еще.

Когда Гермиона снова хотела повторить, Малфой сомкнул губы вокруг кончика ее языка и нежно и коротко втянул его.

Другой рукой она обняла его за шею, а он — вокруг талии, притягивая ближе. Густая тишина в укромном уголке была нарушена звуками маленьких хлопков и шлепков, а также тяжелым дыханием. В ее животе совершенно приятным образом порхали бабочки, и она чувствовала гул под кожей, когда ее язык скользил по его. Его поцелуй имел слабый привкус пирога с патокой, который он доел, когда они решили снова отдохнуть. Это также наносило гораздо больший ущерб ее разуму и разрушало ее тело, чем могла бы обычная близость.

Она изогнулась, когда он притянул ее ближе, рука на ее бедре потянулась к задней части ноги, чтобы помочь Гермионе забраться к нему на колени, когда другая нога сорвалась и заскользила по полу.

Она остановилась, когда уткнулась в кого-то ногой, и Малфой все сразу понял, а Падма схватила ее за щиколотку.

— Прости, — выдохнула Гермиона.

— Чт… — начал Малфой.

— Ты в порядке? — спросила Падма.

Малфой на мгновение скользнул рукой по ее колену, прежде чем отодвинуться, и Гермионе показалось, что еще чуть-чуть, и она взорвется.

— Да, — Гермиона откашлялась, медленно сползая с Малфоя, но все еще сильно на него отвлекаясь. Его дыхание коснулось ее щеки и шеи, после он убрал руки, и она снова оказалась сидящей рядом с ним.

— Я, а… э… мне просто немного холодно, и я устала.

Хотя, на самом деле сейчас ей было очень-очень жарко.

— Тебе стоит поспать… ты дежуришь после Джастина, — Падма зевнула. — Если хочешь, можешь лечь между нами, чтобы согреться.

— Нет, мне не настолько холодно. Но спасибо.

Гермиона откинула волосы назад и тяжело вздохнула. Она не могла перестать думать о ноге Малфоя, которую он к ней прижимал.

— …ты уверена, что с тобой все хорошо?

— Да, да. Сейчас попытаюсь заснуть.

— Ну ладно. Хорошо.

— Отлично.

Хотя сейчас казалось, что она еще долго не сможет заснуть.

========== Глава 15 ==========

Проснувшись, Гермиона почувствовала, что с одного боку ей было тепло, а с другого — дрожала от холода.

Она только успела осознать странность происходящего, как тепло исчезло, а Падма что-то закричала.

— Я ненавижу крыс! — завопил Джастин. — Когда они нападают, семеня своими мелкими лапками и сверкая черными глазищами. А их хвосты… Они — зло.

— Они проявление темной магии. Конечно, они зло.

Гермиона потерла глаза, пытаясь привыкнуть к свету от палочек. Казалось, что она и пяти минут не поспала. В ней снова проснулась нервозность, когда она вспомнила причину, по которой сна было так мало. Поднимаясь на ноги, она подумала, что глупо было переживать из-за чего-то подобного, но все равно старалась не встречаться глазами с Малфоем.

— Только если это магия… тут могут быть и настоящие крысы. Если, конечно, это место не запечатано для всех кроме нас.

— Сейчас моя очередь сторожить? — спросила она.

— Падма подежурила за тебя, потому что ты уснула только к концу моего дежурства. А потом появились крысы, и мы решили, что пора идти, — Джастин пожал плечами.

— Я предпочту поскорее со всем разобраться и проспать всю ночь в своей постели, — сказала Падма.

— Джастин, ты говорил, тебе нужно…

— Воспользоваться воображаемой уборной, да, — Джастин перекатился с носков на пятки, отбарабанил пальцами по бедру и посмотрел на Малфоя. — Кто со мной?

— Я точно нет, — сказала Падма.

— Нет, я соби…

— Ну, хорошо, — угрюмо произнес Малфой. — Но ты идешь в другой коридор.

Джастин кивнул и бросил на того понимающий взгляд.

— Я тоже слегка стесняюсь.

— Это не вопрос стеснения… Я не верю, что ты не будешь…

— Народ, если пойдете прямо по этим коридорам, мы подождем вас здесь. Просто крикните, если что-то случится.

Гермиона подняла сумку, перекинула шлейку через голову и встретилась взглядом с Малфоем. Она неуверенно замерла и почувствовала, как жар начал приливать к щекам, но потом он отвел взгляд.

— Падма, не волнуйся… это мой первый защитный инстинкт, — широко улыбнулся Джастин и, повернувшись, пошел. Малфой последовал за ним.

Гермиона смотрела на затылок Джастина и улыбалась, но потом увидела отчаянный взгляд Падмы и замерла.

— Гермиона, мне нужна туалетная бумага, — яростно прошептала она.

— А, да… держи, — Гермиона оставила часть себе, остальное протянула Падме. — Я отойду туда.

— Конечно, хорошо, да.

Гермиона пошла, пока у Падмы не случилась паническая атака. Она посмотрела на Малфоя и увидела, как он свернул в другой коридор. Впервые в общении с Малфоем она чувствовала, что влипла. Она списала первый поцелуй на закономерный исход нарастающего напряжения, но тот, что случился прошлой ночью, был так же хорош. Даже лучше, он был просто великолепным, и куда более крышесносным. Настолько, что все в животе переворачивалось.

Винить она могла только себя. Нет. Ей просто нужно было некоторое время, чтобы придумать список причин, почему можно винить его. Начнет она с его шевелюры, пройдется по рукам, потратит достаточно времени на рот, ну а дальше спустится вниз.

***

— Ты выглядишь уставшим.

Даже в улыбке, которой Джастин ее одарил, надевая шлейку сумки на плечо, чувствовалась усталость.

— Я как в тумане. Не могу решить, хорошо это или плохо. Так что я пришел к выводу, что раз даже мысль об этом мешает мне, значит это в самом деле ужасно.

Гермиона засмеялась и погладила его по спине.

— Может, нам стоит сделать привал, и ты поспишь?

— Мы же возобновили путь только час назад, — Джастин невесело улыбнулся. — Только возобновили и час назад. Вчера я бы сказал только начали уже минут после пяти. Если это, конечно, было вчера. Может быть, это еще сегодня.

Он посмотрел на потолок, и это напомнило ей Полумну. Она предполагала, что сейчас где-то утро воскресенья, но могла и ошибаться. Здесь в коридорах время шло иначе, но она могла ручаться, что сейчас не раньше вечера субботы, как минимум. Возможно, аврор уже понял, что Малфой пропал. Она гадала, будут ли Гарри и Рон входить в следственную группу и принимать участие в поисках, и зайдут ли они к ней в комнату, и поймут ли, что ее тоже нет.

Если это случится, они найдут ее записку. И она могла только представить, что за сумасшествие начнется после.

— О чем думаешь? — спросил Джастин.

— Как объяснить Гарри и Рону, почему я им не рассказала.

— Потому что всех нас они бы посчитали сумасшедшими.

Гермиона покачала головой.

— Нет. Они бы поверили моим словам. Они могли бы сомневаться, но… — она взглянула на плечо Малфоя и крепче сжала палочку.

— Я знаю, что сильная усталость иногда вызывает галлюцинации, так что только я вижу, как жуткая женщина сейчас возникла в середине коридора из ниоткуда, или нет? — спросил Джастин.

На женщине была ночная рубашка, похожая на то, что маленькие девочки и пожилые женщины надевают ко сну. У нее были мягкие каштановые волосы, которые спускались к талии. Ее ноги были босыми. Широкий рот начал открываться, и Джастин зажал уши руками. Но никакого звука не последовало, рот растягивался все шире, пока черная дыра не заняла половину лица женщины.

— О… — Падму прервал на полуслове громкий визжащий звук, который врезался в ушные перепонки Гермионы. Изо рта женщины начала выползать темнота.

Столп темноты распространился достаточно широко, и Гермиона могла разглядеть большие крылья сотен существ, которых становилось все больше. Они вылетали изо рта женщины и были похожи на горизонтальное торнадо, летящее прямо на них.

Она почувствовала боль в мышцах от того, как сильно Джастин потянул ее за руку. Падма и Малфой повернулись одновременно с ней, и все побежали вниз по коридору к повороту в другой. Шум за ними становился все громче или ближе, но в какой-то момент прекратился в хлопки одной пары крыльев. Крыло оцарапало шею Гермионы, а потом и руку, когда она попыталась отмахнуться.

Она слышала крик Падмы. Потом их окружило еще больше крыльев, которые со свистом вонзались в лицо, а потом и в руку, когда она прикрывала ей голову.

Гермиона опустила голову и прижала костяшки пальцев той руки, в которой держала палочку, к плечу. Прокричала защитное заклинание так громко, как только могла, — столп света устремился к потолку. Одно из созданий завизжало прямо ей в ухо; казалось, что ей выстрелили прямо в голову. Гермиона закричала в ответ, но создания исчезли. Защитное заклинание всех разогнало.

Гермиона пыталась запоминать повороты, но мысли были спутаны из-за громкого визга и звука тысяч крыльев, громкие хлопки которых эхом разносились вдоль каменных стен. Малфой бежал впереди, но путь, который он выбирал, не имел системы. Она не понимала, собирается ли он гонять кругами, потому что выискивал новую возможность скрыться в тоннелях, или же потому, что из-за пореза на его голове волосы уже окрасились в красный.

Она бросила еще одно изгоняющее заклинание себе за спину, чувствуя, каким грузом магия наваливается ей на руку и остается в ней. Вправо, влево, вправо, нет, вправо, вправо, влево, и это лево, так вправо, влево, вправо, вправо, влев… вправо, влево. Малфой снова повернул вправо, и Гермиона последовала за ним, за ней — Джастин, за ним — Падма. Гермиона выпустила за спину очередное блокирующее заклинание, а потом быстро снова зажгла палочку. Тем не менее, звук от полчища тварей сзади так и не исчез.

Она наткнулась на Малфоя, когда тот резко остановился, и почти перелетела через него, когда он завалился вперед. Но он удержал равновесие, и она увидела, как чудовище с оранжевой шерстью, а за ним еще одно, понеслись на них из другого коридора.

Гермиона выпустила защитное заклинание, которое откинуло первую тварь достаточно далеко, чтобы они успели свернуть в другой коридор. Столп красно-золотого цвета от заклинания Малфоя метнулся над ее плечом. Они добежали до конца коридора и резко повернули в другой.

Гермиона дышала с хрипом, и казалось, что к ее телу привязали еще кого-то, повисшего на ней мертвым грузом. Свет от их палочек дергался в темноте, и она ждала, что кто-то выскочит на них из другого коридора или же что-нибудь отправит ее в небытие откуда-нибудь сбоку.

Малфой отправил изгоняющее заклинание перед тем, как зайти в следующий коридор, после чего практически сразу свернул в другой. Сейчас кроме визга она могла слышать и топот их ног, а двумя коридорами позже — и свое дыхание. Пробежав еще один коридор, поняла, что что-то совсем не так с тем доносящимся до них количеством шума.

Она замедлилась, ноги дрожали от паники и адреналина, ей пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть. Она повернулась и осветила пространство перед собой уже зная, что там никого не окажется. Но только когда увидела лишь камни, ее накрыл ужас.

Она слышала, как где-то в середине коридора остановился Малфой, а через мгновение тусклый свет от его палочки ударил в лицо. Ей хотелось заплакать, но пришлось сосредоточиться на дыхании, пытаясь избавиться от обжигающего спазма в горле.

— Черт, — прошептал Малфой.

Гермиона кивнула и снова посмотрела назад на пустой коридор. Она не слышала визга, не слышала хлопков крыльев, криков или шагов. С той стороны, откуда они пришли, не было слышно ничего.

— Нам нужно вернуться.

— Мы не можем.

— Малфой…

— Ты видела ту темную магию. Наше самое сильное заклинание не могло ее остановить! Изгоняющее заклинание едва справилось с тем, что должно было делать блокирующее…

— Именно! Вдруг с ними что-то случилось? Вдруг …

— У них были такие же шансы выбраться, как и у нас. Наверное, они по какой-то причине выбрали другой коридор.

— Зачем бы… — Гермиона сглотнула и прислонилась головой к стене.

— Оранжевые твари. Джастин был справа от меня, а потом я столкнулся с тобой. Ты упала, и они пошли в наступление. Я закрыл нас защитным заклинанием от одного из них, но оно простояло лишь мгновение, и тогда второй… нет, второй остался просто стоять, ничего не делая.

Гермиона снова сглотнула и закрыла глаза.

— Должно быть это тогда и произошло. Животные были совсем рядом, в начале коридора, в который мы повернули. Наверное, Джастин и Падма побежали прямо.

— Видимо, так и было.

— После я точно видел одну из этих оранжевых тварей за нами… вторая, похоже, последовала за ними.

Гермиона широко распахнула глаза.

— Могу поклясться, что они сделали это специально!

— Чтобы отогнать нас от…

— …магии! Она никогда не была такой сильной. Уверена, мы были близко. Слишком близко, — она повернулась к Малфою и помахала пальцем, но разглядеть смогла только свет от его палочки внизу у его штанов. — Она умна, мы все об этом знаем. Она хотела отогнать нас, отправить по ложному следу, не дать нам найти артефакт. Она знает, что мы здесь и что мы его ищем!

— Грейнджер…

— Она сделала это специально. Разделила нас. Она знает, что вместе мы сильнее. Возможно, даже знает, что нам нужно быть вместе.

Дрожащей от слабости рукой она осветила Малфоя, и следующие ее слова застряли у нее в горле.

От люмоса Малфой прищурился и моргнул, но свет был слишком тусклым, чтобы быть причиной его дискомфорта. Он прижимал руку к затылку, и она запоздало вспомнила о ране. На его руках было несколько порезов; два на лице казались довольно глубокими.

— Дерьмо, — прошептала она, и, вытянув сумку перед собой, пошла к нему так быстро, как только могла.

— Раны на голове обычно сильно кровоточат. Это просто порез.

— И большая потеря крови. Опустись, чтобы я могла тщательней его осмотреть.

Малфой вздернул бровь, она раздраженно закатила глаза и подождала, пока он не опустится перед ней на колени. Он поднял на нее глаза, и она откашлялась. По его лицу можно было прочесть, что он знает, от какой мысли она пытается сбежать, суетясь вокруг него.

Она встала между его ног, прикусила палочку, и открыла банку бадьяна. Поморщилась от того, какими красными были его волосы. Кровь покрывала воротник рубашки и шею сзади. Гермиона потянулась, чтобы откинуть те волосы, которые не были окрашены кровью — корни были мокрыми от пота, а вот кончики каким-то образом оказались более сухими, чем это было возможно.

Она наклонилась ближе и начала перекладывать его волосы прядями, пока не нашла два глубоких пореза, которые по-прежнему обильно кровоточили.

— Будет больно.

Она захватила волосы между двух пальцев, стараясь убрать как можно больше прядей от ран, а потом капнула жидкость на порезы. Спина Малфоя вытянулась и стала прямее, чем стена рядом. Руки по бокам сжались в кулаки. Порезы оказались не такими глубокими и почти полностью затянулись. Но она не хотела использовать магию, чтобы убрать кровь и это проверить.

— Вот так, — прошептала она и сделала шаг назад. — Нам нужно бережно использовать зелье, так что… — она капнула один раз ему на руку, и собрала излишки пальцем, — используй только на глубоких. У тебя есть порезы на другой руке?

Он собирался вставать, но она быстро наклонилась и, капнув на палец бадьян, провела по порезу на его лбу. Малфой медленно поднялся, пока она капнула еще раз себе на палец, а потом потянулась к глубокому порезу у его уха.

— Нам нужно вернуться, — сказала она, стряхивая каплю на порез у себя на руке. — Я не знаю всех поворотов и сомневаюсь, что ты их запомнил, но мы должны попробовать. У Джастина и Падмы почти не оставалось бадьяна, у них нет карты, и Джастин был изможден еще до того, как все произошло.

— Они быстро бегают и так же подкованы в заклинаниях, как и мы. Если нам удалось сбежать, то и они справились.

— Вдруг они наткнулись на тупик, или у них было меньше поворотов, или они упали, или…

— Грейнджер, — сказал он тоном, который смог привлечь ее внимание. Она посмотрела на него, когда он взял бутылку из ее рук. — Разговоры об этом только усиливают мою головную боль. Мы можем считать их мертвыми и уйти прямо сейчас. И не смотри на меня, я не развею твои страхи и не буду отрицать возможность несчастья. Ты…

— Ты врешь, — она шмыгнула носом, и его брови поползли вверх. — Ты не можешь считать их мертвыми… Джастин твой друг. Даже если сейчас уйдешь, ты все равно будешь ждать, что кто-то его найдет.

Он сердито на нее посмотрел, но движение его пальца оставалось нежным, когда он втирал бадьян в порез на ее щеке.

— Финч-Флетчли назойливая муха, которая все никак не хочет улетать, сколько бы ты ни пытался ее прихлопнуть.

— И твой друг.

— А ты маленькая надоедливая девчонка.

— Но ты все равно идешь со мной, — он отвел руку от ее лица, и она несколько секунд смотрела на него. — Ведь так?

***

— Это было лево. Мы пришли оттуда…

— Как ты можешь знать, что мы пришли оттуда, если все выглядят одинаково?

— А ты откуда знаешь? — спросила Гермиона. — Ты так уверен…

— Потому что почти всегда я поворачивал в первый доступный коридор. Приди мы оттуда, это бы значило, что я пробежал мимо целых двух таких.

— Ты пару раз куда-то заходил, а потом бежал назад. Особенно после того, как посылал туда заклинание!

Малфой сжал зубы.

— Почему ты так уверена, что это правильный путь, когда не…

— Я так чувствую.

Малфой смотрел на нее, пока она не решила, что ей стоило сказать что-нибудь глубокое и вдохновляющее.

— Ты так чувствуешь?

— Да. Ну и что? Я чувствую, что мы пришли этой дорогой. Мне кажется, я помню ту борозду на потолке.

Малфой поднял брови и осветил палочкой потолок в соседнем коридоре.

— Этот? — потом повернулся к тому, из которого они только что вышли. — Или, может быть, этот? Возможно…

— Ладно! Я просто чувствую, что это он.

Малфой бросил на нее испепеляющий взгляд, а потом повернул к тому, куда она показывала рукой. Она подошла к стене, чтобы выжечь на ней стрелку, но ее захлестнула волна сомнения.

— Подожди.

Он почти зарычал.

— Насколько ты уверен, что это был другой коридор?

Он снова к ней повернулся, и какое-то время она думала, что он просто будет посылать ей убийственные взгляды.

— Настолько уверен, насколько могу быть среди каменных стен, освещенных лишь палочкой. И настолько, что трачу время на споры с тобой. Снова.

— Хорошо, — она помедлила, а потом повернула в ту сторону, в которую он хотел пойти.

— Давай попробуем этот путь.

— Ты уверена?

— Если ты уверен.

— Это у тебя такой способ обвинить меня в случае, если что-то пойдет не так? Потому что ты выбрала самый…

— Нет же, идиот, — огрызнулась она, выжигая стрелу. — Это мой способ верить тебе на слово. Пока. А теперь, пожалуйста, не могли бы мы поторопиться? Я хотела бы найти ребят и немного отдохнуть.

Малфой пошел за ней, что-то бормоча себе под нос. Что-то о том, что он устал не меньше и что не собирается ее догонять. Что ненавидит идти за кем-то, потому что так он кажется медленным или не таким значимым — не как ровня или лидер. У него было много раздражающих… Женский крик эхом разнесся по коридору, и Гермиона на свинцовых ногах побежала так быстро, как только могла.

Она добежала до конца коридора — видение находилось в том, что был слева. На нее накатила волна адреналина, когда увидела две оранжевые твари и женщину с темными волосами. Она уже почти собралась к ним бежать, когда поняла, что волосы у женщины были распущены. Она не видела ее лица, но знала, что Падма заплетала косу.

Гермиона прищурилась. Магия снова пыталась их обмануть и…

Ее глаза расширились, когда она увидела, как животное прижало женщину к земле. Большие челюсти сомкнулись, и женщина закричала — половина ее лица была оторвана. Другое животное запустило ей в живот когти, и кровь брызнула, образуя багровую арку.

Гермиона подпрыгнула, когда Малфой схватил ее руку, отводя свет палочки от видения. Бледный свет едва освещал рубашку, она могла разглядеть только его лицо и блеск в глазах. Она заморгала, стараясь избавиться от на миг ослепившего ее света, и услышала, как женщина снова закричала. Гермиона подумала о Джастине и Падме.

— Этот путь, — прошептала она. — Я помню этот поворот и проход, который идет не прямо, а разветвляется. Они пошли туда.

— Мы не можем колдовать, — прошептал он в ответ. — У нас нет энергии. Нам нужно пойти этой дорогой.

— Нет.

— Если нам понадобится столько же заклинаний, сколько и в прошлый раз, и нам придется убегать от погони, мы вырубимся. Мы не можем себе этого позволить. Если повернем здесь, возьмем левее, а потом постараемся идти прямо…

— Ты упускаешь, что здесь другая система, нас может не вывести в тот же коридор, что и…

— Если не получится, повернем назад. Грейнджер… если их уже нет, то ничего не поделать, — он опустил подбородок. — Ты понимаешь?

Ее охватила злость, и она оттолкнула Малфоя, но он снова вернулся в ее личное пространство.

— Не…

— Заткнись, — прошипел он. — Есть факты… ты либо их принимаешь, либо я оставляю тебя здесь. Мы либо поворачиваем, либо идем другой дорогой. Мы не стоим на месте, не идем за ними. Они в любую секунду могут нас найти. Так что возьми уже себя в руки.

Гермиону трясло от того, как ей хотелось его ударить, но даже сквозь злость и изнеможение она понимала, что он прав. Она знала это, и это злило ее еще больше.

Она обошла его, погасила свет палочки и свернула в соседний проход подальше от видения и того места, где она в последний раз видела Джастина и Падму.

***

— Мы делаем привал.

— Нет, не делаем.

— Ты идешь со скоростью устрицы, которая превращает песок в жемчужину и…

— Вообще-то, обычно это не песок, а…

— Мы так никуда не придем, и если кто-то на нас нападет, не сможем дать отпор, — Малфой остановился и запустил руку в волосы.

— Я и шагу не ступлю из этого коридора, но если тебе хочется — вперед.

Она вздохнула и остановилась, а когда ее повело, закрыла глаза.

— Будем спать по очереди, — она повернулась к нему и увидела на лице всю степень его изнеможения.

— Мы слишком устали и не сможем дежурить долго. Сначала один поспит немного, потом другой. Как только немного наберемся сил, дадим друг другу больше времени. Я имею в виду полноценный сон.

— Хорошо.

Гермиона подошла к нему и сбросила сумку с плеча.

— Думаю, сидеть нам нужно рядом. Если на нас нападут, то сразу на двоих. Не отдельно на тебя и на меня, когда придется использовать два заклинания тому, кто не спит.

Она села недалеко перед ним и достала мантию из сумки.

Малфой долго рассматривал место рядом с ней, но потом все-таки сел.

— Тогда ложись спать.

— Ты уверен? Я могу…

— Да, — он подложил сумку себе под спину и взял палочку в руку.

— Хорошо, — сказала она. — Если будешь засыпать, буди меня. Даже если пройдет всего десять минут.

Было похоже, что он кивнул. Ну или просто опустил голову. Гермиона натянула мантию до подбородка и нащупала твердое место на сумке, чтобы лечь туда головой. Малфой тихо потушил палочку, и их накрыла тьма.

— Это было д…

— Да, Грейн…

— Хорошо.

И в ту же секунду она отключилась.

***

— Грейнджер?

Она втянула воздух, и рука на бедре перестала ее трясти.

— Ах-м.

…пикси вырисовывали очередной знак в воздухе, она быстро копировала его на пергамент, который Грозный Глаз посыпал блестками.

— Точнее! Грейнджер? Грейнджер?

Пикси приняли другую форму, которая дрожала и тряслась…

— Грейнджер.

— А? — она распахнула глаза, когда рука на бедре дважды сжалась, а потом начала трясти ее снова. — Я встаю. Прости, встаю.

— Что-то сомневаюсь.

Ей понадобилось две попытки, чтобы принять сидячую позу. Она потерла глаза.

— Ложись спать, — она не услышала с его стороны движения. — Серьезно, я проснулась, — сказала она и потянулась в сумку за бутылкой воды. — Я разбужу тебя, когда пойму, что больше не могу держаться.

Она почувствовала, как он вытянул свою ногу вдоль ее. Он помедлил и, наконец, лег. Гермиона покачалась взад-вперед, но так и не смогла найти удобного места на полу. Она подумала, что можно зажечь свечу, но не была уверена, что та не будет мешать Малфою.

Ей оставалась только темнота.

***

Взмахом палочки Гермиона зажгла свечу, и ей пришлось быстро поморгать, чтобы привыкнуть к свету.

Она разбудила Малфоя примерно через час, и он дал ей поспать, пока она не почувствовала себя настолько отдохнувшей, насколько не была с тех пор, как покинула свою спальню.

Она терпеливо ждала, пока Малфой выспится, но исчерпала терпение довольно быстро. Во время своей смены она слышала лишь как кто-то тянулся по коридору, создавая небольшой шум.

Она могла думать только о Падме и Джастине, и о том, что если их уже нет, то ничего не поделать. Ей хотелось вернуться к началу коридора, которым они пошли; из-за того, что Малфой неохотно следовал за ней, они не продвинулись далеко. Она не знала, где Джастин и Падма были сейчас, — а ей просто необходимо было считать, что они где-то там и куда-то идут, — но они могли возвращаться назад к тому месту, где все расстались. А это значило, что они могли встретиться, или они с Малфоем их догонят. И Гермиона не собиралась забывать про такую возможность.

Когда ее тревога достигла отметки, на которой она была готова разбудить Малфоя и требовать, чтобы они бежали без сна и отдыха, ей пришлось себя буквально заставить так не поступить. А это значило теперь думать о Малфое. Мысли о нем хоть и таили в себе столько же загадок и требовали плана, но были куда более безумными и нелогичными. Но Гермионе это нравилось… и она решила, что раз она считается таким хорошим человеком, то не может получать удовольствие от чего-то плохого. Поэтому, по логике, целовать Малфоя было хорошо. Что бы ни произошло… будет хорошо.

Ей нравилось проводить время с Малфоем. Ей нравилось что-то обсуждать, спорить и ругаться после того, как побеждала в споре. Ей нравилось запоминать те разные эмоции, которые скрывались за его улыбками, и морщинки, когда он думал. Ей нравилось, что она начинала лучше его понимать, и что его это, похоже, волновало все меньше. Ей нравилось, что с ней его сдержанный холодный фасад начинал разрушаться. Ей нравилось, что постепенно она начинала понимать, кто он на самом деле, нравилось то, как он порой на нее смотрит. Она обожала то, как он ее целовал.

И особенно ей нравилось купаться в чувствах, что он зарождал в ней — и это наслаждение было чуть сильнее страха, вызванного их наличием.

Она не имела ни малейшего понятия о том, во что все это выльется. Может быть, вообще ни во что. И впервые это ее волновало. Слегка.

Пламя свечи не мешало ему спать. Во сне он не выглядел спокойным, как в те моменты, когда она смотрела на него в его спальне. На его лице виднелись порезы, а на подбородке выделялась как минимум однодневная щетина. Он был похож на сбежавшего преступника, но она не могла отрицать, что выглядел он слегка… соблазнительно.

Не думая Гермиона протянула руку, чтобы дотронуться до его переносицы. Она провела пальцем по легкому изгибу на кончике носа. Его лоб нахмурился, и она улыбнулась, но глаза его оставались закрыты.

Она подняла руку, чтобы убрать со лба локон волос, запоминая его мягкость. Почему она не притрагивалась к его волосам раньше? Если еще когда-нибудь доведется его целовать, она запустит в них обе руки. Воротник рубашки был слегка надорван, и несколько еще незашитых разрывов было на мантии. Его брюки… Глаза Гермионы расширились, и она подняла взгляд к его лицу, убрав руки себе на колени.

Это было, э… слегка… неожиданно. Она читала и сталкивалась с тем, что у мужчины такое могло случаться несколько раз за сон. Просто, э-э….

Гермиона снова опустила глаза туда и задержала дыхание, словно оно могло выдать направление ее взгляда. А ей вообще-то совсем не нужно было туда смотреть. Ей не нравилось, когда парни пялились ей на грудь, которая всегда находилась на своем месте и ее нельзя было сделать незаметной под одеждой. И только потому что это совершенно точно, определенно и без сомнений было заметно, у нее не было права э… смотреть. Хотя, на самом-то деле, она просто наблюдала за нормальной, здоровой физиологической функцией. Реакцией. Именно.

Гермиона и сама получила вполне естественную реакцию, которая заставила ее опустить глаза на пространство на полу между ними. Сначала она с любопытством изучала, а просто начала беспардонно пялиться на спящего человека. И последнее как раз и подтверждала ее реакция. Она откашлялась, поерзала, и посмотрела на его лицо.

Она не будила бы его так скоро, и сама бы уняла жар внутри, но у них не было на это времени.

Поэтому она расправила плечи, подняла подбородок, и потянулась, чтобы потереть его руку.

— Мал…

— Я не сплю.

Она замерла. Как долго он не спит? Открывал ли он глаза раньше?

Видел ли он то, что она… видела? Мог ли он не спать, когда она трогала его нос или волосы? Почему он просто не открыл глаза? Хотел ли он узнать, что она будет делать? Пытался ли он подловить ее?

— Ой.

Она медленно убрала руку, а он потянулся, чтобы потереть лицо. Щетина заскрипела под ладонью, когда Малфой почесал челюсть. Наконец, он открыл глаза, и начал моргать, чтобы привыкнуть к свету.

— Мне нужно попи́сать, — сказала она, а его брови дернулись вверх. — Арх… да. Сейчас вернусь.

Когда она вернулась в коридор, параллельно посылая очищающее заклинание, Малфоя там не было. Стрелка, которую она оставила, чтобы отметить направление, была кривой и с отсутствующей второй линией на конце. Но самое главное, что Падма и Джастин все поймут. Она собиралась перечеркнуть стрелку, чтобы понимать, что они здесь уже проходили.

— Ты хочешь повернуть назад.

Она удивленно посмотрела на Малфоя, который появился в коридоре. Он выглядел гораздо свежее. Она заметила, что он побрился. Смотреть ниже шеи она не осмеливалась и гадала, позаботился ли он и о другом. В ее голове возникла картинка, и к кончикам ушей подступил жар. Она отвернулась и пошла к вещам.

— Да, хочу. Этот путь нас никуда не привел, и мы не можем быть уверены в том, что связаны с теми же проходами, что и они. Мы не только идем не по тому пути, что ведет к артефакту, но и не по тому, что ведет к ним.

Малфой кивнул.

— Сколько флаконов зелья бодрости у нас осталось?

— Пять. Не уверена, что у Джастина и Падмы оно есть. Я хотела бы сохранить их на момент, когда мы будем возле артефакта, и, как минимум, два, когда найдем его. Заклинание будет стоить нам большого количества энергии, и если оно не сработает…

— Нам также нужно наложить его на стену на каждом этаже в Хогвартсе. Если в нас содержится темная магия и добраться к стенам мы сможем только с ней внутри, нужно это сделать до того, как уйдем.

— Единственный плюс, что видений не будет, и мы сможем спать сколько угодно между заклинаниями.

— Если у нас не закончится вода, еда или бадьян из-за атак, которые придется отразить.

— С водой легко. А вот еда и бадьян… — Гермиона покачала головой и достала персик из сумки. Малфой сел напротив. — Хочешь?

— У меня есть кое-что, — сказал он, доставая это из сумки.

— О.

— Почему ты улыбаешься?

Она покачала головой.

— Ну ты такой… все время, и все равно помешан на сладком.

То ли от ее слов, то ли от перекошенного лица, его брови поползи вверх.

— Потому что большинство людей — сложные существа, — он посмотрел на нее и лукаво улыбнулся — она надеялась, он не слышал, что у нее перехватило дыхание. — И мне нравится проникать языком в различного рода сладости.

Боже.

***

— Это… Что ты думаешь?

— Кто шел во главе?

Гермиона задумчиво поморщилась.

— Уверена, это был Джастин.

Малфой посмотрел на проход слева от них, а потом на более дальний справа. Указал на него подбородком.

— Вряд ли бы он повернул так рано. Он бы постарался ускориться и оторваться от погони, чтобы видения не смогли схватить, когда он замедлится на повороте.

— Звучит логично, — пробормотала она и пошла к проходу справа. — В любом случае, как я говорила…

— Как ты умудряешься бороться за права животных и при этом держать кота?

Она бросила ему изумленный взгляд через плечо.

— Коты домашние…

— Как и эльфы…

— …и Живоглот бегает, где хочет. Я верю, что у всех магических созданий должны быть равные права. Домовым эльфам промыли мозги…

— Им не промывали мозги… домовые эльфы от природы услужливые.

— Чтобы ты знал, я встречала…

— Некоторые нет, как и не у всех волшебников рождается волшебник, и не все магглы дают жизнь только магглам. Есть мирные хвостороги. У всего есть исключения. Но большинство…

— Нет, это как… как… отношения! — сказала она, и он посмотрел на нее так, словно она сейчас сказала, что коридоры были прекрасным местом для того, чтобы расслабляться и загорать. — Мужчина в отношениях… Мужчины от природы должны были… ну знаешь… распространять свое семя… Не смейся, мужчины — это, нет, послушай… Но прошло время, и моногамия стала нормой, а измена…

— То есть ты хочешь освободить всех мужчин от моногамии? — Он с ног до головы окинул ее взглядом, заставив на мгновение засомневаться в себе. — Как…

— Нет, конечно, нет. Я верю в моногамию…

Она подумала, что ему нужно об этом знать.

— Разве ты не говорила о том, чтобы освободить всех разумных существ от ограничений, возложенных на них неправильными представлениями общества?

— Нет, д… Я пыталась показать, как иногда люди могут называть что-то нормой и при этом быть неправыми. Просто использовала понятную тебе форму!

— Я никогда не говорил, что не верю в моногамию. Но ты приводишь пример, который противоречит твоей точке зрения и поддерживает мою.

Казалось, что он специально дразнит, и ей пришлось отвернуться, чтобы это ее не отвлекало.

— Вовсе нет. Я считаю, что у всех существ должна быть свобода. Кроме тех моментов, когда они в силу определенных обстоятельств сами выбрали что-то другое, и это что-то их устраивает. А по поводу моногамии, не только лишь женщина сделала это нормой. Мужчины терпеть не могут, когда их половина гуляет с кем-то еще, даже при том, что одновременно они могут хотеть других женщин… и это бред…

— Ты отходишь от темы…

— И мужчины и женщины выбирают моногамные отношения, потому что они для них предпочтительней по многим причинам. Люди хотят этого и им это нравится…

— Домовые эльфы хотят…

— Они так думают, потому что их научили думать, что они должны…

— А людей не научили хотеть моногамных отношений? Браки, разводы из-за супружеской неверности, ревность. Даже если у родителей есть любовники, дети редко их видят. Из твоих слов следует, что моногамия в своей основе неверна, потому что это против природы, и нас научили…

— Нет, потому что люди… большинство из них… способны… — она замолчала и взмахнула рукой. — …пробовать, выяснять, а потом выбирать. К домовым эльфам плохо относятся, ничего не платят, не дают никаких прав. И они думают, что это все, на что они способны и что им позволено. Что плохого, чтобы сломать социальные устои, показать им, что есть выбор, и дать им выбирать?

Увидев его задумчивость, она триумфально улыбнулась и повернулась к стене, чтобы выжечь стрелу.

— Ты собираешься ломать социальные устои отношений? — спросил он.

Рука Гермионы дернулась на диагональной линии, и к краю та стала волнистой, а потом и вовсе ушла в вертикаль.

— Я уже сказала, что верю в моногамию.

Он же это имел в виду? Или он говорил о том, чтобы сломать социальный устой относительно их совместного будущего?

— И ты бы доверила…

— А вот другие социальные устои — да. Ты должен знать, что у тебя есть выбор, а потом выбирать то, чего хочешь. И неважно, ломает это социальные устои или нет.

Он закрыл рот, посмотрел на нее — выражение на его лице было нечитаемым, — а потом хмыкнул и отвел взгляд.

***

Гермиона вскинула голову, когда звук и свет заполнили проход, а перед глазами побелело. Слева от нее кто-то громко плакал, и сотни голосов то ли выкрикивали какие-то слова, то ли кричали от ужаса. Она зажмурилась и почувствовала, как что-то ударилось ей в плечо и толкнуло на кого-то. Ее отшвырнули назад, она пошатнулась, в нее начали врезаться все больше людей, из-за чего она упала на землю.

— Малфой! — закричала она, быстро моргая и пытаясь подняться на ноги.

Кто-то пробежал по ней, и она закричала, когда тот всем своим весом надавил ей на бедро и ногу. Она снова попыталась встать, но ей наступили на ребра. Человек полетел вперед, а потом оттолкнулся от нее, чтобы встать. Гермиона отпихнула обоих, зрение достаточно прояснилось, и она увидела коричневую мантию.

Она поторопилась вскочить на ноги, взмахнула рукой, но ее зажало между двумя людьми, которые продирались по обеим сторонам от нее. На нее бежала женщина с двумя детьми на руках, ее лицо было раскрасневшимся и мокрым от слез. Гермиона подняла глаза и оглядела коридор, в котором было светло как при солнечном свете и который был заполнен людьми.

Они все были в панике, кричали и, толкая друг друга,бежали в ее направлении. Она поискала макушку Малфоя, но рядом было несколько десятков людей со светлыми волосами. Изгоняющее заклинание сработало только на четырех из них, на месте которых уже через секунду оказалось еще больше людей.

— Малфой!

Она попыталась протиснуться сквозь людей на прежнее место, но те, имея нечеловеческую силу и возможность поднять ее как пушинку, тем не менее едва передвигались.

Гермиона отчаянно пыталась их обходить, но, казалось, они специально старались задеть ее как можно сильнее, и она все еще не видела Малфоя.

Блокирующее заклинание отбросило их всех, освободив часть пространства, но при таком подходе она окажется обессилена раньше, чем доберется до конца коридора. Боковым зрением она заметила блеск, повернула голову и увидела клинок, летящий в сторону ее лица. Она попятилась и упала на пол, ей наступили ботинком на живот, заставляя с рыком выплюнуть весь воздух из легких. Она начала хватать ртом кислород, в следующую секунду ахнула и прокричала изгоняющее заклинание, когда на нее снова полетел клинок.

Заклинание не попало в цель, но она увернулась, столкнувшись с парой чьих-то ног. Сердце бешено колотилось. Кончик клинка резанул по бедру, и она закричала. Схватилась за проходящего мимо мужчину, чтобы использовать его как опору и подняться. Она снова начала проталкиваться через толпу и увидела, как двое мужчин начали продираться к ней. Она повернулась и побежала.

Гермиона подумала, что снова за кого-то зацепилась, когда полетела вперед. Ей потребовалось время, чтобы узнать очертания тела у своих ног.

Она оттолкнулась от земли, приподнялась и оглянулась на лежавшего человека. Рассмотрела белобрысый затылок и так удивилась, что локоть, на который она опиралась, подогнулся.

— Мал… Ай! — вскрикнула она и дернула рукой, прижав ее к груди, когда кто-то прошелся по ее пальцам. — Малфой!

Нет ответа. Он даже не шевельнулся. Она отползла назад, не без помощи женщины, которая коленом врезалась ей в плечо. Подняла глаза и, убедившись, что никакой клинок не летит в ее сторону, прижала руку к плечу Малфоя. Она повернула его так, чтобы видеть лицо. Паника еще больше захлестнула ее, когда большим пальцем она нащупала мокрую ткань. Его глаза были закрыты, а в груди виднелась длинная глубокая рана, словно он получил прямой удар клинком.

— О боже, — выдавила Гермиона и прижала два пальца к его шее.

Что-то ударило ее в лоб, она полетела назад, и кто-то упал на нее. Гермиона начала неистово биться и брыкаться, чтобы спихнуть с себя нападавшего. Справившись, снова бросилась к Малфою. Она потянулась к его шее, и как только прижала к ней пальцы, сразу же почувствовала пульс. Пульс был сильный, размеренный, да и в принципе был. Она почувствовала, что снова может дышать.

Люди падали на них и спотыкались о Малфоя, но что бы не привело его в бессознательное состояние, похоже, очнется он не скоро. Гермиона убрала волосы назад и попыталась восстановить дыхание. Она не могла остановить магию в одиночку, они не могли убежать. Она перебирала в голове возможности, которые неминуемо заканчивались неудачами, а после выместила расстройство на мужчине, наступившем Малфою на ногу.

Для изгоняющих чар они рассматривали два заклинания. Если она объединит их основы, получится два заклинания от одинаковых рун за раз.

Ей нужно только не касаться палочкой других рун на пальцах, и, возможно, у нее хватит энергии. Ну, или ее рука взорвется.

Гермиона поднялась на ноги и приложила все силы, чтобы оттолкнуть женщину, которая собиралась наступить на голову Малфоя. Подползла к его плечам и выпустила блокирующее заклинание. Это дало время на то, чтобы схватить его за руки и оттащить на три шага назад прежде, чем толпа начала на них наступать.

Гермиона присела на корточки. Ее руки дрожали, когда она подтягивала Малфоя за плечи к своей груди. Она обхватила его двумя руками, а потом рывками отползала назад, таща его за собой. Гермионе казалось, что она находится в море во время шторма и отчаянно сражается с ударами и завихрениями волн в попытке добраться до воздуха. Малфой мертвым грузом тянул ее ко дну, но она ни за что не хотела его отпускать.

Мощный мужчина врезался в нее сбоку, и она клацнула зубами, когда голова откинулась в сторону, а тело содрогнулась от удара. Ноги заскользили вбок, и она чуть не отпустила Малфоя. Она поставила ноги шире, чтобы удержаться, и подтащила его к себе. После потянулась за палочкой, чтобы выпустить блокирующее заклинание и разогнать толпу, которая мешала ей подобраться к стене.

Кто-то схватил ее за запястье, которое она прижимала к груди Малфоя. Ей показалось, что он, наконец, очнулся, но потом запястье крутанули, и она услышала, как что-то в нем щелкнуло. Гермиона закричала и попыталась вырвать руку, по которой начала разноситься боль. Малфой съехал вниз, а она выпустила блокирующее заклинание, пока клинок не отрезал ей руку. Мужчина отпустил ее, отлетел назад, а Гермиона завалилась вперед.

Она упала сверху на Малфоя и почувствовала, как кто-то упал на нее. Гермиона сбросила его с себя, прижала руку к груди и легла на спину рядом с Малфоем. Блокирующее заклинание ударило по мужчине за секунду до того, как ей в грудь успел вонзиться клинок. Гермиона задыхалась и ждала смерти или боли, но ничего из этого не последовало.

Мужчина снова замахнулся клинком, но Гермиона поднялась на локтях и отползла в сторону. В нем что-то изменилось, едва заметно, но все же. А она почувствовала острую боль, взорвавшуюся в груди сбоку. Кончик клинка окрасился в красный. Она схватилась за спину какой-то женщины и, применив невероятные усилия, подтянулась вверх и встала на ноги. Воспользовавшись магией против магии.

Магия против магии.

Гермиона направила палочку на мужчину, но заметила еще двоих за его спиной, и ее рука дрогнула. Она убрала указательный палец и мизинец с палочки, судорожно вздохнула, и прокричала связку из двух заклинаний. Как только закончила произносить слова, поняла, что забыла про важный элемент.

Шар красного цвета вспыхнул вокруг ее руки, а потом как бы снова растворился в коже.

Когда он вошел ей в руку, она почувствовала, будто ей сломали все кости. Боль раздалась в руке и побежала по венам, а из груди ее вырвался неистовый крик. Казалось, что внутри все горит, словно ее магия отторгает ее же тело.

Сознание возвращалось к ней медленно. Она двигалась, ее бросало из стороны в сторону, кто-то ударился о нее, но она ничего не почувствовала. Звук был приглушен и шел откуда-то издалека, как разговор, который ты слышишь из другой комнаты. Собственное дыхание доносилось до нее сквозь некую плотную пелену подобно порывистому ветру. Сплошная глубокая боль отдавалась во всем теле, она чувствовала щекой холод камня. Чья-то нога наступила ей на спину между лопаток, пальцы ударили по щекам, а потом кто-то схватил за волосы.

Ее подняли на ноги, и размытым зрением она увидела троих мужчин и их мечи. Шум толпы вернулся и начал нарастать. Но теперь ей казалось, что они бегают вокруг нее. Гермионе пришлось трижды сглотнуть, чтобы протолкнуть слюну через пересохшее горло.

Клинок коснулся подбородка, мужчина перед ней широко улыбнулся, обнажив десна. Он отвел клинок назад, оставив быстрый болезненный порез у нее на подбородке. Гермиона крепче сжала палочку и убрала безымянный палец и мизинец. Она не может рисковать и произнести блокирующее заклинание, когда только одно из них работает дольше секунды — ей нужна вся энергия.

Пока мужчина говорил с ней на незнакомом языке, она трижды повторила про себя слова, так уверенно, как только смогла. Немного помедлила, но этого оказалось достаточно, чтобы лезвие клинка опустилось ей на горло, после чего она прокричала заклинание.

Столп золотисто-фиолетового цвета вспыхнул у нее перед глазами, она почувствовала ветер на коже, когда сила заклинания отбросила ее назад. На ее пути не было никаких тел, и это последнее, что она поняла, прежде чем удариться о стену. После чего ее снова накрыла темнота.

========== Глава 16 ==========

Вода бежит. Капает. Нет, в этом нет смысла. Должно быть, это что-то… Гермиона хотела открыть глаза, но веки ее дрожали, тянули и норовили снова закрыться. Какой-то свет мерцал в темноте и сбоку от лица Малфоя, которое она увидела, отозвавшись на прикосновение. Он хмурился, на лбу проступили морщины. Он был сосредоточен на чем-то сбоку от ее груди.

Она почувствовала, как что-то отслоилось от ее кожи, а потом — дрожь от прикосновения холодной ткани и покалывание боли. На нее нахлынули воспоминания, и она закрыла глаза. Она вспомнила, как вытаскивали клинок из ее груди. Значит, заклинание сработало. Или же она была мертва, а Малфой сейчас решал, как спрятать ее тело, чтобы…

Гермиона втянула воздух и, движимая инстинктом, попыталась отвернуться от боли, но Малфой толкнул ее в плечо, возвращая на место. Видимо, она все еще жива. С бадьяном пришло ощущение чего-то пузырящегося и тянущего, и она сжала зубы, зная, что скоро оно пройдет.

— Твоя грудь.

Это ее голос? Казалось, она говорит через дыру в шее.

— В порядке.

— Бадьян?

Она просто пыталась говорить.

— Да. Я бы сделал это раньше, но было много крови… бадьян не сработал бы. Я не хотел использовать заклинания, которые требуют длительного воздействия или слишком много магии.

Она открыла глаза и тяжело сглотнула. Он посмотрел на нее. Свет от свечи сделал его яркие глаза темно-серыми — цвета грозовых туч. Они выражали эмоции, которым она все равно не могла дать название.

— Пить хочешь?

Она кивнула, а он снова посмотрел ей на грудь и протер тканью. Он слегка прищурился и исчез из ее поля зрения.

С большим трудом, словно продираясь сквозь тину, Гермиона подняла руки.

Приподняться на локтях было еще сложнее, поскольку запястье резануло острой болью.

Малфой протянул ей золотистый кубок, и она вопросительно на него посмотрела. Он всю кухню притащил в своей сумке? Он неверно истолковал ее взгляд, а может, и нет, потому что отставил кубок и взял Гермиону за плечи. Боль усилилась, и она прикусила губу, чтобы сдержать стон. Он повернул ее в сторону так, чтобы она могла левым плечом опереться о стену.

— Спасибо.

— Держи, — он протянул кубок, она приняла его и без промедления начала пить.

— Спас… — она открыла рот, но заметила три бутылки для воды. Одна была разбита в дребезги, во второй, с подбитой боковиной, воды было на донышке, а у третей отсутствовала половина. — Что случилось с бутылками?

— Они разбились в твоей сумке. Осталось только одно зелье бодрости. Карта разодрана в клочья, из еды — только твои фрукты. Книги высохнут, хотя я не понимаю, где ты собираешься найти время для чтения. Пергамент с рунами превратился в пергамент с чернильными пятнами.

Гермиона испустила поверженный возглас, закрыла глаза и прижала пальцы ко лбу.

— Это ужасно, — она посмотрела на Малфоя и опешила, заметив, что он без рубашки. Как она не заметила этого раньше? — У нас э… как минимум, у нас есть бадьян. И мы живы, и уверяю тебя, я не была сильно оптимистична в том, что мы их сохраним… тогда. Как долго я была без сознания?

Малфой пожал плечами, и она посмотрела, как двигаются его мышцы, а потом перевела взгляд на порез на его груди.

— Я очнулся примерно час назад. Не знаю, сколько до этого мы были в отключке, или почему магия отступила.

Гермиона фыркнула.

— Отступила? Скорее, не раз пыталась убить нас, пинала, кричала и разбрасывалась клинками, — она снова посмотрела на его грудь. — Ты уверен, что использовал достаточно…

— О чем ты, Грейнджер?

Он смотрел на нее с подозрением. Он всегда так смотрел перед тем, как сменить выражение лица на удивление.

Она не могла вспомнить момента до этого, когда ей приходилось прикладывать так много усилий для разговора.

— Что с тобой случилось? Когда я тебя нашла, ты был без сознания, и у тебя был порез. Магия не работала. Блокирующее заклинание действовало только пару секунд, изгоняющее — лишь на маленькие участки магии или не давало им нас трогать всего несколько мгновений.

— Я был ослеплен светом и меня полоснуло клинком. Я выпустил изгоняющее заклинание и упал… Не знаю, что случилось после. Как ты ее остановила?

— Похоже, тебя ударили по голове. У тебя тело болит? Они падали на нас, спотыкались о нас, и я никак не могла их остановить. Я пыталась подтянуть тебя к стене, но… толпа людей, они бежали и толкались. А потом появились мужчины. Они сломали мне запястье, — она бросила на свое опухшее и посиневшее запястье уставший и растерянный взгляд, словно оно принадлежало не ей, а кому-то, о чьих неудачах она только слышала. — Прости.

— Это… — Малфой выглядел хмурым и искренне пораженным.

Может быть, потому что не знал, что ответить. Или не понимал, как все закончилось.

— Я, э-э… Так что да, заклинания не работали, и я вспомнила про то другое, которое мы обсуждали в библиотеке. Какими сильными они будут, если их объединить. И что это рискованно, потому что не ясно, сможем ли мы протянуть такое количество магии через маленькие руны, сможем ли соединить, и так далее.

Малфой встал — он сидел на корточках возле сумок, и Гермиона пробежалась взглядом вниз по его груди, а потом перевела глаза на пол.

— Ты сделала это? Соединила их? Ты могла разорвать себя на части или убить нас, или сделать…

— У меня не было выбора, — она пыталась звучать решительно, но голос сипел и хрипел. — Если бы могла выбирать, то не делала бы этого. Я не могла справиться в одиночку. Мы и вдвоем не факт, что справились бы. Ты был ранен и без сознания, тебя пришлось бы тащить, а мне это было не под силу. Толпа была слишком плотной и сильной. Я должна была сделать что-то, чтобы нас спасти.

На его лице появилось странное выражение, которое она прежде никогда не видела. И сейчас не знала, стоит ли смотреть на Малфоя, чтобы разгадать его, или же просто отвести взгляд.

Она посмотрела вниз и заметила рядом с собой палочку.

— Сначала не получилось. Я забыла добавить в конце «эйвла», но поняла это позже, сначала ничего не было, а потом… Мне казалось, что меня испепелит. Думала, мы оба обречены. Но затем я попробовала еще раз, меня откинуло назад, ударило о стену… Похоже, сработало.

Он молчал. Ничего не говорил, ничего не трогал, совсем не двигался. Она подумала, что ей нужно посмотреть на него, рассмотреть выражение лица, разобрать по частям, пока не поймет, что он чувствует. Но она была слишком уставшей, и когда ее глаза закрылись, она больше не смогла их открыть.

***

Не открывая глаз Гермиона потянулась и почувствовала, как легкая дрожь пробежала по спине. Она сменила положение тела, вытянула ноги и повернула голову. Тело по-прежнему болело, но если не считать запястья, чувствовала она себя куда лучше, чем могла ожидать.

Свет от свечи бликами бегал по векам, она медленно открыла глаза, потерев их. С помощью правой руки и, не опираясь на стену, она приняла сидячее положение; мантия, которая накрывала ее, съехала к коленям. Какое-то время она просто на нее смотрела, позволяя мыслям прийти в порядок, а потом взглядом поискала Малфоя.

Она слегка дернулась, когда заметила его сбоку от себя рядом с разбитыми бутылками. Он сидел, скрестив ноги, подбородком опираясь на руку, указательный палец был прижат к нижней части носа, а большой — к щеке. Он хмурился и неотрывно смотрел на нее, как какой-то маньяк. Когда она посмотрела в ответ, он даже не притворился, что это не так, и не отвел взгляд.

Он до сих пор был без рубашки. На плечах, груди и ребрах виднелись синяки. Еще один был на животе возле правого бедра. Он поднял с колен руку и двумя пальцами подтолкнул к ней яблоко. Она подняла его и провела большим пальцем по кожуре, шершавой от грязи.

— Ты спал? — спросила она.

— Я не устал.

— Как долго я спала?

Он посмотрел на свечу — та была целой, когда она заснула, сейчас же отсутствовала четверть. Значит, прошло несколько часов.

— Какое-то время.

Ей хотелось узнать, смотрел ли он на нее так все эти часы, но, учитывая прошлые привычки, у нее не было на это прав. Она заметила, что он надорвал ворот ее рубашки вместо того, чтобы поднять, когда ему нужно было добраться до раны на груди. Это значило, что мест для разглядываний было не так много. Для нее это многое значило.

— Не верю, что ты не устал, — сказала она. — Нет, реально не получается. Тебе нужно поспать.

— Если бы я хотел, то поспал бы.

Она сжала губы и отправила яблоко катиться обратно к нему.

— То есть если сейчас здесь появится видение, ты будешь в состоянии сначала выпустить, допустим, три изгоняющих, а потом сможешь пробежать пару дюжин коридоров?

Он не ответил, а она хмыкнула и встала на ноги. Если бы он видел… Гермиона остановилась, когда заметила, что Малфой тоже встал. По его лицу пробежало странное выражение, и она решила двигаться медленней. Как перед большим неизвестным животным, обладающим убийственными способностями, но не знающим, как ими пользоваться.

Боковым зрением наблюдая за его размытой фигурой, она подошла к кубку. Осторожно взяла в руки, стараясь не пролить воду. Может быть, Малфой был напуган. Он был оставлен на откуп темной магии, в таком положении вряд ли кому-то хотелось оказаться. Особенно, когда ты не можешь защититься, потому что находишься без сознания.

— Я думала, ты умер, — сказала она, хоть и не была уверена в том, что вообще должна это говорить. — На самом деле я о тебя споткнулась, прости. Все эти люди врезались в нас, а ты все не двигался. Я не сразу нашла твой пульс, меня опрокинуло назад. Мне было так… страшно. Я была в дикой панике, в ужасе.

Она выпила половину кубка и поставила его обратно. Она хотела выпить все, но это была их единственная вода на неопределенный срок.

— Но потом я его почувствовала, твое сердцебиение. Вот тогда и поняла, что мы со всем справимся. Не знаю как, но выберемся, найдем выход. Всегда есть выход, Малфой. Пока мы оба живы, а мы живы. Это важно.

Она не думала, что после ее слов он сразу ляжет спать, но, по крайней мере, надеялась, что он усядется и перестанет на нее пялиться. Тем не менее, он не перестал. Она как раз собралась отвернуться, как он пошел к ней. По-видимому, большое неизвестное животное оценило ее, а затем приняло решение, которое началось с покачивания плечами и уверенных шагов. Решимость сменила странное выражение на его лице, и Гермиона застыла как вкопанная.

А зебры к этому моменту уже принимаются бежать? Вряд ли ждут, пока на них прыгнут.

Малфой пальцами скользнул по ее челюсти, и большим коснулся лица с другой стороны, прежде чем усилил хватку настолько, чтобы не дать ей отвернуться. Гермиона шумно сглотнула, когда увидела, как его взгляд опустился к ее губам. Он слегка коснулся рубашки у ее бедра, после чего схватил ткань и сжал в кулак.

Так, хорошо. Пока ей все нравится.

Он снова посмотрел ей в глаза, и она потянулась здоровой рукой, желая обнять его за шею. Он наклонился вперед, а она закрыла глаза, чувствуя, как учащается сердцебиение еще до того, как он ее поцеловал. Желудок совершил кульбит и мурашки побежали по телу, поскольку Драко даже не попытался быть нежным.

Он целовал ее, не сдерживаясь, языком проникая в рот сразу же, как она разомкнула губы. Удерживая ее за подбородок, он мог полностью контролировать поцелуй, и впервые она этому не сопротивлялась. Она скользнула рукой в волосы Драко, и он покачнулся, прижимаясь к ней бедрами. Она ногтями царапнула кожу головы, пальцами вцепившись в пряди волос, и почувствовала его довольное урчание. Он убрал руку с ее бедра и обнял за талию, натягивая блузку на груди. Уперся кулаком ей в спину и притянул к своему излучающему тепло телу.

Гермиона убрала руку от его волос, жалея, что из-за травмы не может использовать их обе, и сосредоточилась на изгибах его плеч и контакта с его обнаженным телом. Он просунул ладонь под ее блузку, провел ей по пояснице, а затем вверх, пальцами пробегаясь вдоль позвоночника.

Его рука соскользнула с ее челюсти, когда они возобновили поцелуй, отстранились, снова прильнули друг к другу, и опять отстранились, и Гермиона приподнялась на цыпочки, чтобы провести языком по его нижней губе. Она проскользила рукой вверх по его руке, по плечу, вдоль ключицы и вниз по изгибам груди. Он выдохнул горячий воздух, когда она задела его сосок, и переместил руки к подолу ее рубашки.

Гермиона опустилась на пятки, хватая ртом воздух, но он не последовал ее примеру. Он сминал нижний край ее блузки, и с колотящимся сердцем она подняла руки. Она старалась как можно меньше беспокоить левое запястье, но все равно ощутила пульсацию боли, и Малфой замедлил движение, чтобы осторожно стянуть рукав с ее руки прежде, чем снять одежду полностью.

Гермиона осторожно опустила левую руку в сторону и здоровой рукой откинула непослушные локоны, которые теперь торчали вверх. Делая это, она посмотрела на пупок Малфоя, чувствуя на себе его взгляд, и румянец залил ее скулы.

Он прижал ладонь к ее щеке, большим пальцем скользнув по ее губам, и она подняла на него глаза.

Он подождал, пока они встретятся взглядами, а затем наклонился вперед, прижимаясь губами к ее шее. Дыхание Гермионы участилось, когда он губами скользнул ниже, а затем вырвалось в порыве, когда он снова поцеловал ее. Она схватила его за плечо и крепко сжала губы при его следующем поцелуе. Он сделал это снова, сильнее, и из Гермионы вырвался стон.

Гермиона закрыла глаза, когда он горячими поцелуями прошелся по ее шее, задерживаясь дольше в тех местах, которые заставляли Гермиону хоть как-то выражать свое одобрение. Она чувствовала, что кружится в ошеломлении, но все еще не была отвлечена происходящим настолько, чтобы не заметить, как расстегнулась застежка лифчика. Малфой запустил руку в ее волосы, откинул их назад и обхватил затылок, губами продвигаясь к месту за ухом. Гермиона громко застонала, схватив его сзади за шею, и он снова поцеловал ее.

Рукой он скользнул по ее ребрам вверх, остановившись, когда большой палец прижался к низу правой чашки бюстгальтера. Поцеловал в плечо, и Гермиона потянулась за бретелью с другой стороны, стягивая ту вниз. Она смирилась с неизбежностью того, что он снимет с нее блузку, и ей надоело с тревогой ждать этого… Она слегка подпрыгнула, когда ощущение, вызванное его руками на ее груди пронеслось прямо до низа живота, и он зубами задел пульсирующую точку на ее шее.

— Ох, — выдохнула она, снова сжимая его шею сзади и чувствуя его губы на коже.

Он большими пальцами обвел, а затем потянул за сосок и в тот же момент прикусил ее шею сбоку. Гермиона издала глубокий стон и повернулась к нему. Он приподнял голову, и она поцеловала его, когда он снова обхватил ее грудь, скользя по ее языку своим.

Она ощущала жар и страстное желание, и как будто не могла прижаться к нему достаточно близко. Он опустил руки на ее бедра, и она прижалась грудью к его груди, кожа к коже, животом почувствовала его твердый и возбужденный член, когда он оттолкнулся от нее. У нее перехватило дыхание от нахлынувших ощущений, когда он пальцами сжал ее бедра. Гермионе показалось, что она дрожит, но она не знала, дрожало ли это ее тело или что-то внутри нее.

Она провела рукой по его спине и, когда он качнул бедрами вперед, инстинктивно вторила его движению, движимая инстинктами и собственным желанием. Он опустил руки, а затем пальцами вцепился в пояс ее джинсов. Сердце Гермионы заколотилось, и она попыталась сказать себе сквозь туман в голове, что в этот самый момент она перешла черту. Малфой языком провел по кончику ее языка, и единственными линиями, которые ее интересовали, стали те, которые она наблюдала в форме рта и тела Малфоя.

Он быстро расправился с ее джинсами и бельем, стянув их с ее бедер и спустив до колен. В течение нескольких секунд она чувствовала себя нелепо даже сквозь горячую дымку внутри и вокруг нее, когда стряхивала одежду с ног. Но затем Малфой начал расстегивать брюки со скоростью, до которой ее трясущиеся руки не дотянулись бы, и спустил вместе с боксерами еще до того, как она ладонью прикоснулась к середине его груди.

Она почувствовала, как он покачнулся, снимая обувь, а затем выдернул ноги из одежды у него под ногами. Он руками обхватили ее лицо и откинул голову назад, делая вдох.

Гермиона прижалась губами к его челюсти, поцелуями спустилась к шее. Он запустил руку ей под волосы — его грудь вздымалась рядом с ее собственной — и обнял за талию. Притянул к себе, и она тяжело вздохнула, кожей ощутив его горячий член.

Она услышала, как у него перехватило дыхание, когда она поцеловала его у основания шеи. Она поцеловала крепче, и он застонал. Она губами ощутила его довольное урчание и поклялась, что могла бы посвятить этому месту часы, только чтобы услышать, как он делает это снова. Ей не хотелось прекращать, но Малфой был более настойчив в том, чтобы снова завладеть ее ртом, и она не то чтобы сильно возражала.

Они покачнулись, когда он отвел ее на три шага назад. Он рукой скользнул от ее талии к ягодицам и перевел к бедрам.

— Ложись на спину.

Она могла поклясться, что звук его голоса отозвался эхом в ее груди и дошел до самого центра ее жажды, и почти ждала, чтобы просто услышать, как он снова что-либо скажет. Она неловко присела на корточки, заложив руку за спину и упершись во что-то мягкое. Малфой последовал за ней и снова поцеловал, как только ее бедра коснулись мантии.

Он поднял голову, заметив что-то за ней, и протянул руку, чтобы убрать это, прежде чем посмотреть на нее сверху вниз. Под его взглядом Гермиона сделала глубокий и медленный вдох. Беспорядок его волос, потемневшие, прикрытые глаза, румяные щеки и красные, припухшие от поцелуев губы. Он пристальным взглядом прошелся по ее лицу, и она задалась вопросом, замечает ли он те же детали. Он рукой скользнул по ее правой груди, ребрам, боку и бедру. Он потянулся, чтобы развести ее бедра, но она сделала это сама.

Гермиона подняла голову, чтобы нежно прижаться к его губам, но он быстро заставил ее поцеловать его в ответ так, как будто она пыталась заявить права на его рот как на свой собственный. Ее бедра дернулись вверх, когда он ввел в нее один палец, заставляя Гермиону всхлипнуть.

Малфой тихо застонал и что-то пробормотал ей в губы, двигая пальцем четыре, пять раз. Гермиона приподняла бедра, нуждаясь в большем, и большем, и во всем остальном. Малфой удобнее устроился между ее бедер. Гермиона сжала его плечо, и он губами скользнул к ее щеке, головкой упираясь в ее вход. Ее сердце екнуло, и дикое нетерпение пронзило насквозь, но затем он качнул бедрами и погрузился в нее.

Глубокий, гортанный звук сотряс грудь Малфоя, и Гермиона громко застонала, запрокинув голову. Малфой отвел бедра назад и резко направил вперед, назад и вперед. Он поцеловал ее в шею, и она ногами обвила его талию. Она чувствовала себя полной и цельной, и каждый толчок его бедер посылал волну удовольствия по ее телу, пока она не утонула в нем и в Малфое, позволила полностью ею овладеть.

***

Запястье ныло от боли, грубо разрушая тепло и сонную негу, которые обволакивали Гермиону. Она притянула руку к груди и поморщилась, ощутив боль, которая тем не менее не помешала десяткам образов прошлой ночь пронестись в голове. Она чувствовала руку Малфоя под своей шеей, их тела были прижаты друг другу, ее рука касалась его бедра.

Она открыла глаза и повернула голову, чтобы посмотреть на него. Его рука напряглась и снова расслабилась, глаза оставались закрытыми. Должно быть, они оба заснули. Представив, насколько им повезло, что никто не напал во сне, Гермиона тяжело вздохнула, но постаралась сделать это как можно тише. Следовало бы встать и одеться, но ей было так хорошо, и совсем не хотелось менять тепло его рук на холод тоннеля.

Глупо.

Гермиона села, снова посмотрела на Малфоя — он не двигался. Свеча почти догорела, в тоннеле царил сумрак, но она все равно смогла найти свою одежду. Забыв надеть лифчик, она просунула голову в рукав рубашки, и, только натянув трусики, поняла, что надела их шиворот-навыворот. В голове продолжали всплывать воспоминания вчерашней ночи, и призрачные прикосновения к ее телу, которые он запечатлел в воспоминаниях, и все издаваемые ею звуки, причиной которых был лишь он.

Раскрасневшись и перенервничав, она сложила вещи в сумки, съела грушу, после чего справила нужду, воспользовавшись пустыми книжными страницами, пытаясь отогнать чувство вины и не порезаться о бумагу. Она отчаянно нуждалась в очищающих чарах, но была вынуждена ждать пробуждения Малфоя на случай, если это призовет темную магию.

Ей не пришлось ждать долго. Она была уверена, что он выработал защитные механизмы на случай, если кто-то будет смотреть на него во сне. Или же на тот случай, если кто-то будет пристально рассматривать его всего, пытаясь вспомнить каждое его движение прошлой ночью. Она как раз была занята изучением плеч, когда он рукой скользнул по пустому месту рядом, а потом встряхнул ею, словно та онемела.

Гермиона притянула колени к груди, перевела взгляд на свои пальцы, ощупывая порезы на джинсах. В желудке начало формироваться нервное напряжение, а в воздухе повисла неловкость. Сделает ли он вид, что ничего не произошло? Попытается ли повторить? Или будет смотреть на нее, пока она не сбежит от него, сверкая пятками?

Гермиона подняла подбородок и посмотрела на него, уже зная, что встретится с ним взглядом.

— Привет.

— Привет.

— Я тоже заснула. К счастью, ничего не случилось. Мы спали… какое-то время.

— Какое-то время?

— Свеча почти выгорела. Вчера, когда я проснулась, она сгорела всего на четверть, и она не могла так сильно прогореть еще до того, как мы заснули.

Она замолчала и снова посмотрела на него из-за огонька свечи.

— Не то, чтобы все это было… коротким или типа того, просто… Просто это медленно сгорающая свеча. Мы потратили на это достаточное количество времени, учитывая, что… поскольку мы оба… Было как раз… Короче, дольше и не должно было быть.

Гермиона уставилась на него так, словно от ее слов на его лице должна была отразиться какая-то трагедия, и, очевидно, это его развеселило. Его губы не двигались, но по глазам она могла сказать, что, не смотри она на него, он бы улыбался.

— Ты выспался? — спросила Гермиона.

— Да, — он потянулся, и она увидела, как его мантия сползла к животу.

— У тебя что-нибудь болит? — его волнение росло с тем, как поднимались уголки губ. — Люди, магия — все это было очень травмоопасным.

— Да я практически сломлен.

Она закатила глаза, но потом он поднялся на ноги. Ее зрительные рецепторы и разум на мгновение заклинило от попыток переварить каждый дюйм всего, что возникло перед ней.

— Твоя э… одежда там.

— …Пока она не на мне, хотелось бы больше подробностей.

Горячий румянец залил ее щеки, и она подняла на его лицо широко распахнутые глаза. «Его глаза выше, Гермиона, я сказала выше».

— Прямо за тобой.

Драко стоял в чем мать родила, не мог же он ожидать, что она не будет смотреть. Это же невозможно. Как невозможно мотылькам не лететь на свет, или не смотреть на автомобильные аварии, не разглядывать предметы искусства в музее — так же невозможно не смотреть на обнаженного мужчину, с которым…

— Ты их сложила? — в его голосе звучало недоверие. Поворотом запястья он развернул рубашку и низко раскатисто рассмеялся, прежде чем она смогла ответить.

Она сверлила взглядом его спину, но ее ярость испарилась где-то в районе его задницы.

— Иногда я разрываюсь между двумя желаниями — задушить тебя и поцеловать, — сказала она, не успев подумать.

— Я уже сбился со счета, как часто я это чувствовал. К несчастью, удушение запрещено законом, — он прищелкнул языком, а она улыбнулась в колени, прикидывая, как давно он думал о том, чтобы ее поцеловать. — Я проверял, — сказал он, натягивая трусы.

— Мы можем задушить друг друга и рассчитывать, что это примут за самооборону.

Он наклонился за брюками и повернулся к ней.

— Ага, потому что комбинация твоей и моей ярости, несомненно, подождет, пока мы оба идеально не срежиссируем взаимные убийства, чтобы приступить к ним в одну и ту же секунду. Ты притащишь список наиболее удобных позиций для достижения нашей цели, но в конце концов вся твоя работа полетит в тартарары, когда я забуду надеть часы.

Она прищурилась, пытаясь не улыбнуться.

— Похоже, ты это обдумывал.

Он повел плечом и занялся пуговицами на брюках.

— Просто я невероятен в том, чтобы за секунды оценить ситуацию и все спланировать. А не как у гриффиндорцев — сначала в бой, а уже потом планируем-по-ходу-если-будет-время.

— Неправда… я всегда все тщательно планирую. Я…

— Первый раз, когда мы видели одинаковое видение…

— Волдеморт.

— Ты вскочила со стула и вытащила палочку. Я тоже верю инстинктам, но ты вытащила палочку.

— Потому что появилась угроза, и я собиралась защищаться. Только не говори, что не сделал бы того же.

— Я тебе и говорю, я тоже его видел, но не достал палочку. Секунду на подумать, и вот ты понимаешь, что это не может быть реальным. Когда все началось, ты рассказывала, что следовала за кроликом по коридору и выпускала заклинания в видения, но они не работали. Они не охотились на тебя и не были угрозой, но ты сначала вступила в сражение, а потом уже начала разбираться.

Гермиона фыркнула и вскинула подбородок.

— Хорошо, тогда я горжусь этой чертой.

Он усмехнулся и поднял палочку с пола.

— Хотя в начале ты ее отрицала.

Она пожала плечами.

— В моем характере сначала с тобой спорить, — он усмехнулся, она же широко улыбнулась, наблюдая, как он пошел вперед по коридору. — Эй, Малфой, — он развернулся и посмотрел на нее. — Спасибо за исцел…

— Съешь что-нибудь, пока мы не ушли. Не хочу снова слушать, как твой желудок производит разные звуки.

Гермиона нахмурилась, а он продолжил свой путь.

***

— Я так устала смотреть только на камень. В Хогвартсе хотя бы есть портреты и гобелены, а здесь… только камень. Иногда я представляю их звуками.

Малфой поморщился и посмотрел на нее.

— Ты что представляешь звуками?

— Пол. Этаж. Я наступаю на большие камни с острыми краями, и они издают «боингр-р-р», мягкие края — «бом». Маленькие с трещинами — «урча», без трещин — «ди». А вот эти звучат как «бим-бим».

— Как давно ты этим занимаешься?

— Дня два, думаю. Но посмотри, это…— она ступила вперед. — Бом, боингр-р-р, ди-ди, бим-бим, ди, тра, ла-да, ла, ла, ла, ба-дам, ба-дам, бом.

Она не могла понять, что за эмоция отражается в его взгляде в движении света.

— Так вот почему ты прыгала весь вчерашний день, а потом сказала, что твои бедра внезапно онемели?

— Э-э, да, — пробормотала она. — На самом деле у меня нет никакого синдрома онемения. Я вообще не уверена, что такой существует.

Его смех эхом разнесся по коридору, а она подумала, что этот звук ей нравится куда больше, чем звуки камней. Может, ей стоит наделить большие острые камни с трещинами звуком его смеха. Или она просто двинется, если хотя бы час в ее голове будет звучать какофония несогласованных между собой звуков вперемешку со смехом.

— А ты никогда не думал, как мы звучим для других вещей? — спросила она. — Мы не в состоянии услышать разницу между камнями, на которые ступаем, но вдруг какому-нибудь муравью под полом это слышится музыкой?

— Или он просто думает, что сейчас на него рухнет потолок.

Она пожала плечами.

— Всем все кажется разным. Как с картиной, когда одни видят в ней трагедию, эмоции и считают красивой, а я при этом вижу только набор разноцветных брызг.

— Или когда группе людей видится магическое создание с зубами, которые легко разорвут тебе горло, а ты видишь что-то, что можно полюбить.

Гермиона хмыкнула.

— На самом деле все зависимо, но в целом я согласна. Наши впечатления определяют, как нам чувствовать. Потому и говорят, что любовь ослепляет.

— Или же наши чувства влияют на наше впечатление о чем-то. Первым приходит влечение, и только потом любовь, а перед влечением — впечатление.

— Но ты можешь составить впечатление только о части чего-то, основываясь на своих более ранних впечатлениях, которые впоследствии повлияли на конкретные чувства в отношении определенных вещей. Как и с отношением людей к неудачникам. Никто не любит неудачников, у которых постоянно что-то случается, только если человек сам не был или не является в чем-нибудь неудачником.

— Впечатление все равно появляется раньше. Нам все неизвестно, пока мы не получили свое первое впечатление. И как только это произошло, оно остается с нами навсегда и влияет на наши чувства.

Гермиона кивнула и посмотрела на Малфоя.

— Но впечатление может измениться.

Они свернули в соседний коридор, и боковым зрением она увидела, что он смотрит на нее.

— Да, может.

— Знаешь, в детстве я думала, что гром раздается из-за людей, которые ходят по небу, дождь — это пыль, а молнии поднимаются от земли, чтобы они могли нас увидеть, когда проходят мимо. Потому, когда я получила письмо от Макгонагалл, то представляла, что шторм — это дело рук волшебников, и что сам Мерлин устраивает для меня представление.

Малфой засмеялся и изумленно на нее посмотрел.

— То есть Мерлин закрутил целый шторм, чтобы развлечь тебя? Смотрю, ты всегда была…

— Я больше не знала ни одного магического существа! Я думала, что он показывает мне… — она замолчала и взмахнула рукой. — Не знаю… целый мир, к которому я принадлежу и частью которого являюсь. — Улыбка Малфоя погасла. — Что мне это было суждено. И эта идея, это впечатление — все это помогло мне оказаться здесь. И пусть теперь я знаю, но иногда глупые и смешные впечатления того стоят. Потому что заставляют нас делать то, что в конце концов меняет нас к лучшему.

Малфой молчал, а она вернулась к своей игре в музыкальные камни.

***

Гермиона забрала бутылку у Малфоя и сделала еще один глоток. Прижала ее к груди и закупорила, снова мысленно поблагодарив существование Репаро.

— Это… — протянул Малфой, услышав шаги в соседнем коридоре.

На мгновение в груди Гермионы затеплилась надежда, но потом раздался смех, и та сменилась пробегающим по спине холодом. Они с Малфоем одновременно сделали шаг назад, и он потушил свет. Она держала палочку направленной на конец коридора, чтобы он мог видеть, куда целиться, но была готова потушить на случай, если ей тоже придется выпускать заклинание.

Из-за угла показалась рука, пальцы застучали по стене, после чего появилась и сама Беллатриса. Она посмотрела на Малфоя и улыбнулась.

— Дра-а-ако, — полупропела она. — Я придумала игру…

Видимо, он как раз занимался оценкой ситуации и планированием, потому что только сейчас выпустил блокирующее заклинание, которое Гермиона отправила бы Беллатрисе в голову в ту же секунду, как увидела. В то же мгновение он встал в дуэльную позицию, но расслабился, когда Беллатриса отлетела назад. Мрачная улыбка медленно растянулась на его лице, а в связке с тем, как ее палочка освещала его лицо, он казался зловещим и таким опасным, каким она его до этого не видела.

Гермиона что-то почувствовала и только начала поворачиваться, как что-то похожее на связку раскаленных лезвий ударилось ей в спину. Она выгнулась, закричала и подалась вперед. С трудом втянув воздух, развернулась и отправила блокирующее заклинание в темноту.

Заклинание осветило пять других видений, которые неслись к ним, и столько же Пожирателей смерти, скрытых темнотой коридора. Блокирующее заклинание отбросило их всех назад. До того, как действие заклинания закончилось и видения снова пришли в движение, она упала на колени и проорала:

— Вниз!

Она услышала, как заклинания ударили по камню, после чего Малфой прокричал изгоняющее заклинание.

Вдохнув, она Люмосом осветила пустой коридор. Спину жгло от пульсирующей боли, Гермионе стало труднее дышать, словно она втягивала воздух через соломинку. Она услышала быстрые шаги Малфоя за спиной, шлейка от сумки натянулась на шее, когда он в нее полез.

Она тяжело задышала, и слюна забурлила в горле, когда Малфой поднял ее рубашку на спине.

— Черт.

Значит, все плохо. Значит выглядит так же плохо, как и ощущается.

Гермиона услышала, как откупоривается бутылка с бадьяном, и сжала зубы и кулаки, но Малфой замер за ее спиной.

— Что?

— Сначала мне нужно остановить кровь, или она просто вытеснит бадьян из…

— Сунь внутрь.

— Что?

— Это же проколы? Суньвнутрь. Пипетку, сунь…

— Я не буду засовывать…

— Я не могу дышать, просто сунь внутрь!

Она услышала, как Малфой клацнул зубами, но когда попыталась выпрямиться, он снова наклонил ее вперед. Она очень сильно сжала зубы, опасаясь, что они сломаются, но крик все же вырвался из ее нутра, когда пипетка вошла в рану.

— Твою ж мать, ты же сказала мне это сделать!

Гермиона не могла нормально дышать, поскольку получалось сосредоточиться только на одном участке, наполненном агонией. Она наклонилась вперед, пока лоб не коснулся холодного камня, и прерывисто задышала. Снова и снова, пока не смогла сделать полноценные вдохи, а ноющая боль в груди не исчезла.

Ее дыхание стало чище, и напряжение неспешно начало отпускать.

— Лучше. Почему…

— Ты хочешь переждать перед остальными или…

— Остальными?

— Там пять проколов. Четыре по-прежнему не вылечены.

— О боже. Дай мне минутку.

Он стащил ее мантию с ее же сумки, и Гермиона услышала, как он закручивает ткань прежде, чем прижать к ее спине. Она чувствовала его дыхание на шее — такое же быстрое, как и у нее. Она шире расставила руки на полу, стараясь успокоится, чтобы справиться с болью.

— Мы их перевяжем.

— Ты хочешь подождать, пока остановится кровь? — спросил он. — Я могу прочитать заклинание, но это может призвать еще одно видение.

— Нет. В смысле… я перевяжу спину. Пока используем мантию. Это проколы, так что если держать их в чистоте и перевязанными, я справлюсь. У тебя еще осталась обезболивающая…

— Пока кровь не остановится?

— Нет, вообще, все, никакого бадьяна, используя…

— Ты в своем уме? — спросил он. — Они ударили тебя по голове, и я теперь не могу…

— У нас мало бадьяна! Это пустая…

— Даже если мы воспользуемся им сейчас, у нас еще останется…

— А если у нас будет больше ранений, а если они будут тяжелее…

— Может быть, я тебя бы и послушал, если бы не смотрел сейчас на огроменные дыры на твоей спине…

— Пора начинать выбирать, на каких ранениях его использовать, а на каких…

— Это дырки, не царапины. Если попадет инфекция…

— Я буду держать их в чистоте, — ответила Гермиона и потянулась, чтобы схватить край мантии и обернуть вокруг себя. — Я справлюсь…

— Ты в подземелье, по полдня сражаешься за свою жизнь, и думаешь, что можешь держать их в чистоте, справишься, сможешь…

— Да. Так что перестань со мной спорить! Мне больно, и если бы ты отпустил мантию…

Малфой вырвал ткань из рук Гермионы, и она подпрыгнула, когда он выпустил заклинание, чтобы остановить кровотечение.

— Видения… — начала она.

— Плевать, — огрызнулся он.

— Я… Нет! — она начала продираться вперед, дыхание сбилось из-за острой боли, раздавшейся в запястье и спине, но Малфой схватил ее за талию и дернул назад. — Не смей…

Его горячий выдох внезапно ударил в ухо.

— Я привяжу тебя к полу, Грейнджер, и если будешь сопротивляться, мы потратим бадьян впустую…

— Ты уже тратишь его впустую! Это моя спина, мне больно, это мой выбор! Я не…

— А я не собираюсь тащить тебя по коридорам параллельно сражаясь с темной магией, потому что ты отказалась лечить зияющие раны! И уж точно не собираюсь объяснять Министерству, почему ты мертва! Если бы все не было серьезно, я бы и глазом не повел. Так что можешь ты хоть раз в своей тупой упрямой жизни поверить мне на слово?

Гермиона закрыла глаза и сжала кулаки. Последнее, чего она хотела, так это пролить бадьян впустую, когда неизвестно, как долго они еще будут в этом подземелье, или какие еще ранения получат. Но если вдруг завтра Малфой потеряет руку, им понадобится гораздо больше чем то, что у них осталось.

При желании она могла бы отбросить его через весь коридор, но он просил ему довериться, и почему-то это казалось более нечестным, чем если бы он забрал ее палочку и направил на нее свою.

— Хорошо. Просто не исцеляй их полностью. Лишь столько, сколько нужно. Как раз.

========== Глава 17 ==========

— В жизни не встречал более раздражающей девушки.

— Потому что я мыслю логически и… обычно, мои умозаключения противоречат твоим нелогичным аргументам.

— Мой аргумент был чертовски логичным. Ты просто кичишься своей храбростью, называешь это логикой, а на деле это просто дурость.

— Это ты отталкиваешься от… Ах… м-м…

— Сколько хочешь можешь тянуть меня за волосы, Грейнджер, но я тут не останусь.

— Тогда перестань улыбаться только потому… ох. Толь… Я просто сказала, что нам стоит пропустить прием пищи, а ты затребовал, чтобы мы ушли из подземелья! Это…

— Логично, учитывая, что у нас ничего не осталось, и это…

— Нелогично, учитывая, что мы еще не нашли Джастина и П-п-па-а-а… Ах. Ох. Падму, Падму и ах… да!

— М-м-м.

— Не смотри на меня так. Ах.

— Как?

— Словно ты…

— О.

— …побеждаешь.

— Я всегда побеждаю, Грейнджер.

— Ну, а теперь ты встретил меня.

***

Горячий, влажный, нежный поцелуй, затем — укус.

Если бы Гермиона не препиралась с очень злым и обнаженным Малфоем примерно час назад, она, даже не раздумывая, ударила бы его по лицу. Он губами проделывал с ее ухом такое, что вызывало реакции, о которых она и не подозревала. Она поясницей ощущала его горячую эрекцию, пока он пальцами играл с ее соском, заставляя выгибаться ему навстречу.

— Знаешь, а я выиграла, — прошептала она и простонала на выдохе, когда он губами скользнул по ее подбородку.

— Думаю, справедливо отметить, что мы оба выиграли.

Она прижалась к нему задницей, когда он прикусил ее шею и толкнулся вперед достаточно сильно, давая понять, что на этот раз у него почти не осталось терпения.

— Это заставляет… — она откинула голову назад, и прядь волос упала ей на плечо с новым толчком Малфоя. — Заставляет меня желать, чтобы ты продолжал нести чушь.

— Грейнджер, — предупреждающе прорычал он и прикусил ее подбородок.

Гермиона втянула воздух, почувствовав, как его рука скользнула вниз по ее животу.

— Прости, я просто не знаю, как остановиться.

— Ну так примени свой пыл к чему-нибудь другому.

— Например?

Он перекинул ее ногу через свою, и ее сердце пропустило удар.

Она щекой ощутила его улыбку и повернула голову для поцелуя.

***

Малфой почти ничего не говорил, и ей хотелось знать почему. Он отвечал как можно короче даже тогда, когда ее попытки завести разговор были достаточно настойчивыми. И это сбивало ее с толку. Ей казалось, что она разговаривает сама с собой, поэтому она совсем перестала разговаривать.

Может быть, он понял, что они ходят по кругу. Она думала, что достаточно быстро прошла мимо коридора с нарисованной самой же ею стрелой, но паранойя научила их замечать все необычное, так что, похоже, он все же ее заметил. Малфой ненавидел тратить время впустую, и без сомнения сейчас он думал, что именно это и происходит. И скорее всего у себя в голове он винил ее.

Гермиона решила, что они только что исключили эту часть коридоров. И хоть немного раздражало то, что они ничего и никого не нашли, по крайней мере, они его проверили.

Ее больше волновала мысль, что они приближаются к артефакту. Учитывая то, как далеко они зашли по сравнению с тем, где входили в подземелье, и с тем, откуда магия заставила их сбежать, они доберутся до артефакта через день-другой.

***

Гермиона закричала, подпрыгнула и обернулась вокруг себя. Ее рука взлетела в воздух.

Боль волной пробегала от запястья к локтю каждый раз, как она вскакивала на ноги, но она была слишком взбудоражена, чтобы остановиться. Ей также следовало беречь энергию после того, как выпустила три изгоняющих заклинания в чудовище, которое перегораживало проход — но она подумает об этом потом, если из-за поворота появится еще одно.

— Ты видишь?

Уже с минуту или даже больше Малфой стоял, прислонившись плечом к стене и с весельем наблюдая за ней, но, к сожалению, он и близко не был похож на того, кто вот-вот начнет скакать от радости.

— Ты светила туда палочкой, многозначительно тыкала пальцем и кружилась в диком танце перед ним последние пять минут. Так что да, Грейнджер, я вижу.

— И рядом еще один, прямо там, на повороте. Я даже вижу синюю краску на краю. Мы их нашли!

— Мы потеряли их несколько дней назад и нашли лишь отметки, которые они оставили.

Гермиона прикусила губу и посмотрела на голубой круг, сбоку с одной стороны которого отходила линия, указывающая в направлении прямо.

— Они возвращались назад к артефакту. Они не могли этого не знать.

— То есть, они решили, что и мы туда пойдем. Туда нам и следовало идти.

— Нет, — сказала Гермиона. — Это нелогично. Магия там слишком сильна для двух человек, а основное заклинание нельзя прочитать не в полном составе. Слишком рискованно. Они либо двигались в обратном направлении, чтобы найти нас, либо… остались ждать.

— Ждать?

— Да, — кивнула она, посмотрела вдаль коридора и снова кивнула. — Падма всегда мыслит логично. А в том, чтобы идти прямо к артефакту, нет никакой логики. День пути от того коридора, куда, как они видели, мы убежали, при этом просто надеясь, что встретят нас где-то по пути. И при этом думать, что их двоих будет достаточно для магии, от которой мы сбежали вчетвером.

— Логично было бы повернуть назад.

— Они могли заблудиться и не знать, как нас найти. Говорю тебе, они пытаются найти обходной путь, или остаются в движении, чтобы не позволить магии настигать их так часто, или же сейчас они двигаются по стрелкам.

— Чудесно, теперь мы просто будем ходить по большому кругу.

Гермиона бросила на него пристальный взгляд, но он не мог сейчас испортить ей настроение. Это был первый знак от Падмы и Джастина, так что, в конце концов, они друг друга найдут.

***

— Может, остановишься?

Гермиона удивленно оглянулась, но замедлила шаг, когда заметила, каким потрепанным он был. Она была так занята поиском новых отметок, что не поняла, сколько сил отняли у него последние несколько заклинаний. Ему пришлось выпустить четыре подряд, когда на них вылетела стая птиц. И не успела она произнести и половины заклинания, как они уже исчезли. В итоге, не почувствовав высасывающую силы магию, она эгоистично не подумала про него.

— Я…

— Ты несколько чертовых часов скакала от радости словно ожидая, что мы уже в следующий миг их найдем. Ты как наивный ребенок в подземелье у Пожирателей, а мне осточертело за тобой идти.

Гермиона прищурилась.

— Ты никогда до этого не говорил о том, чтобы остановиться…

— Я говорил об этом два часа назад!

— Ну, я забыла! Прости! — она указала пальцем на голубую отметину на стене. — По ней видно, что они бежали. Знак в середине и не высоко, это либо пятно, либо линия. И чтобы знать, в каком направлении идти, нам нужно найти следующий. Мы…

— Вот только, скорее всего, они пробежали еще пару дюжин коридоров после этого. И только там отметки станут нормальными. Так что они всегда будут оставаться на два дня впереди нас.

Она глубоко вдохнула, и враждебно посмотрела на него широко открытыми глазами.

— Что с тобой не так? Ты…

— Я из-не-мож-ден и мне боль-но. И я устал таскаться по коридорам в темноте, постоянно преследуемый темной магией и твоей несносной болтовней.

Она была оскорблена больше обычного, но помнила вкус его губ, и это все меняло.

— Прекрасно. Ты уж прости, Малфой, что находиться рядом со мной так ужасно! Мне жаль, что для тебя это тяжелое бремя, которое предполагает немного усилий…

— Немного? Наша жизнь каждую секунду каждого дня в опасности…

— Нам и раньше приходилось с таким сталкиваться. Кроме…

— Вот только я не наслаждаюсь как ты этим дерьмом! — закричал он. — Я не хочу быть героем, Грейнджер, не хочу. Один раз пытался им быть, и мы оба знаем, чем это закончилось, — он посмотрел на нее так, словно это она тогда его заставила.

— Никто не просит тебя быть героем…

— Ты просишь этими своими идиотскими речами о…

— Нет, не прошу. Ты сделал этот выбор! Как и любой другой, так что не перекидывай это на меня! Неважно, что это не свойственно тебе как человеку — ведь ты здесь, и должен быть здесь сейчас. Иногда жизнь преподносит тебе больше, чем тебе кажется ты можешь вынести. А иногда это реально тебе не по силам, но ты все равно поступаешь так, как должен!

— Я прекрасно…

— Люди не ходят и не говорят: «Пожалуй, пойду спасу сегодня мир». Они делают то, что должны, потому что больше некому. Это же ты делаешь и сейчас, и это делает тебя лучше, чем ты думаешь. Но не пытайся оправдать передо мной свое желание сдаться, потому что я не поверю.

— Я не сказал, что хочу сдаться. Я считаю полным бредом твои ожидания о том, что я не буду раздражен из-за всей этой ситуации и того, что все идет не по плану, только лишь потому, что решение проблемы это что-то правильное. Я сказал, что не собираюсь принимать это как должное только лишь из-за комплекса героя, который предполагает, что я с радостью приставлю меч к груди, защищая тех, на кого мне плевать!

Гермиона отклонилась назад, словно он дал ей пощечину.

— Кого «тех»?

Он всплеснул руками.

— Да всех!

Она долго на него смотрела, пока давление в груди не стало невыносимым, после чего потушила палочку. Она стащила сумку через голову, бросила в сторону стены и услышала, как открывается бутылка.

— Иди спи.

***

Тишина. Гермионе она сейчас была предпочтительней. Пожалуй, говорить с ним она пока не будет.

Она уже успокоилась после событий прошлого вечера, но плохо спала и, похоже, из-за этого ее эмоции были приглушены. Дело было не в том, что она не понимала его точку зрения… ох, да когда же она, наконец, ее поймет. Малфой делал все по-другому. Когда жизнь выставила перед ними почти все препятствия, первая инстинктивная реакция Малфоя была собраться и уйти. Будь у них больше запасов, может быть, он бы вернулся, но сейчас они не могли этого сделать.

И вместо того, чтобы так на нее злиться, он мог бы просто поговорить с ней как нормальный человек! Он должен был ей сказать, что в тот момент очень сильно нуждался в отдыхе. Хотя возможно, она бы начала настаивать на том, чтобы идти дальше, ведь она переживала из-за отметок. По итогу они, возможно, начали бы ругаться. Скорее всего.

Она не могла перестать думать о том, что он имел в виду, когда сказал, что ни о ком не переживает. Говорил он только о студентах, или же и о ней тоже? Она не знала, чего ждет от Малфоя, или даже чего хочет, но она думала…

Гермиона покачала головой, потерла ладонью лоб и продолжила идти.

***

Гермиона ломанулась в другой проход, ведомая нестерпимым желанием попи́сать. Она внимательно посмотрела на свет, который исходил от ее палочки, чтобы убедиться, что ничего на нее не набросится.

— Ты куда? — хрипло спросил Малфой.

— А тебе не все равно? — огрызнулась она, хотя планировала сказать это более непринужденно.

Она повернула налево в другой коридор, выпустила заглушающее заклинание и расстегнула джинсы. Превратила пергамент в более мягкую бумагу, и, присев, не переставала бросать настороженные взгляды в разные стороны, пока не закончила. Кроме сна, только в эти моменты она была максимально уязвима, и ей не хотелось отбиваться от чего-либо с трусами, спущенными до лодыжек.

Она произнесла исчезающее заклинание, потом очищающее, после чего направилась к Малфою, быстро застегивая джинсы по дороге. Он стоял в конце того коридора, куда она повернула и был напряжен, его губы были сжаты, а в глазах читалась враждебность. Прекрасно.

— Ты давно уже истрепала мои последние нервы, Грейнджер.

— Значит, ты вообще ничего не должен чувствовать, — в этот раз получилось чуть непринужденнее. — Уверена, что тебе больше нравится ничего не чувствовать.

— Я сказал, что плевать хотел на тех людей, и вот я уже бессердечная, злая и бесчувственная сволочь.

«Те люди», — раздалось в ее голове набатом.

— Ты не просто высокомерная и осуждающая всех тупица, ты еще…

— Я не…

— Тем людям начхать на меня, так почему я должен о них думать? К этому времени большинство из них знает, что я пропал, и все они надеются, что я мертв. А я в это время прохожу через все это дерьмо, чтобы они перестали быть такими…

— Тогда почему ты здесь?

— Я не знаю, — прокричал он.

Они уставились друг на друга, и в коридоре повисла тишина. Но как бы она не пыталась прочитать Малфоя, она не могла, потому что эмоции слишком быстро менялись на его лице.

— Ты должен знать.

— Я…

— Ты всегда оцениваешь ситуацию и планируешь, и ты должен был все оценить, значит ты должен знать, почему ты здесь, и не…

— Потому что должен! Потому что я был выбран. Потому что если Гермиона-мать-ее-Грейнджер так в это поверила, значит, возможно, это единственная правильная вещь из всего, что я делал в жизни. И не важно, что все это кажется неправильным.

Гермиона медленно кивнула и скрестила руки. Малфой выглядел раздраженным — то ли собой, то ли ей, то ли ими обоими.

— И поэтому ты… поэтому мы… ты и я, в смысле…

— Был ли я с тобой только потому, что это правильно? — он вскинул брови, и раздражение на мгновение исчезло с его лица, когда его губы дернулись. — Не думаю, что потрахушки Драко Малфоя и золотой девочки хоть кем-то будут расценены, как что-то правильное. По правде говоря, они решат, что делать я должен совершенно противоположное, и это, в конце концов, станет моей погибелью.

Гермиона выдохнула, даже не заметив, что перестала дышать, и кивнула.

Последнее, чего ей хотелось, чтобы он был с ней, потому что пытался что-то доказать себе или кому-то еще. Она сглотнула, откашлялась, и снова посмотрела на него.

— Я думаю, ты правильно поступаешь. В смысле, то, что ты здесь, а не… короче, я имею в виду, что также…

Она покраснела и потрясла головой, пытаясь избавиться от волнения.

— Ты и я…неважно, что мы чувствуем по этому поводу, или что думают об этом другие. И со всей этой ситуацией также. Все кажется неправильным, потому что мы никогда с этим не сталкивались, но, знаешь, это не так. И это не только я тебе это говорю, ты сам это знаешь. И неважно, что все остальные с этого получат, важно, что получишь ты сам.

— Мне больше не важно, что обо мне думает мир. Это…

— Хорошо. Потому что ты не неправильный как человек. И знаешь, ты не плохой. По крайней мере, не совсем.

Он поднял бровь и скосил глаза. На лице его читалось, что его это не впечатлило.

— Спасибо, Грейнджер.

— Ты как земляной червь, — сказала она и снова принялась идти. — Разрезаешь его пополам, или разрываешь, а потом выкидываешь в панике, когда понимаешь, что он все еще шевелится. И тебе кажется, что червяк дергается в предсмертной агонии, но правда в том, что он все еще жив, и теперь их двое…

— Ты намекаешь, что у меня раздвоение личности?

Она хмыкнула.

— Иногда я так и думаю, — пробормотала она. — Я говорю о том, что большинство людей не знает, сколько сердец у земляного червя, и если ты разрежешь его на две части, обе его части будут жить какое-то время. В конце концов, нижняя его часть умрет, а верхняя снова возродится в целого червя. Так что…

— Ты разрезала ни в чем не повинного червя пополам?

Она посмотрела на него со злостью.

— Ты когда-нибудь слышал о…

— Грейнджер Убийца Червей. Что на это сказали бы домашние эльфы?

— Я была любопытным ребенком! И сожалею о своих экспериментах!

— Экспериментах?

***

Когда Малфой, размышляя, не напрягался, мускул на его подбородке вздрагивал каждые несколько секунд, а язык упирался в щеку. Он почти никогда не отводил взгляд от света своей палочки, а вот ее глаза бегали повсюду, даже когда она знала, что ничего не увидит. Конечно, кроме тех моментов, когда она смотрела на него.

Малфой повернул голову достаточно для того, чтобы взглянуть на нее, они встретились глазами, и она снова перевела взгляд на пространство перед собой. Она чувствовала, что он все еще на нее смотрит. Хотя, может быть, это было лишь ее воображение. Она скосила на него глаза, а он шумно вздохнул.

Гермиона удержала улыбку, хотя совершенно не понимала, почему вообще ей хотелось улыбаться, и снова вернулась к разглядыванию стен в поисках голубых отметок.

Гермиона и Малфой остановились одновременно, и она задержала дыхание, чтобы лучше расслышать шаркающий звук где-то впереди. За этим последовала череда постукиваний, два глухих удара и еще одно постукивание.

Темная фигура появилась из-за угла и направилась в коридор, в котором они стояли. Во время ее движения послышалось еще несколько быстрых постукиваний прежде, чем фигура подобралась к тусклому свету палочки Малфоя. Она тащилась, прижавшись к стене, руками обхватив горло. Сквозь пальцы стекала кровь, багровое пятно расползалось по ее рубашке от воротника к животу.

Гермиона и Малфой только успели обменяться взглядами, как услышали чей-то галоп из дальнего и темного угла коридора. Гермиона подняла палочку, направила взгляд на границу света Люмоса Малфоя и собралась ждать, но тут появились фестралы. Их было как минимум трое: один во главе, два других по флангам. На каждом из них кто-то сидел.

На всадниках были темно-синие мантии, которые могли бы показаться черными, если бы не чернильный блеск, исходящий от животных. На их головы были накинуты капюшоны, скрывая лица в тени. Направившись к Малфою и Гермионе все трое подняли палочки.

Гермиона прокричала изгоняющее заклинание, но исчезла только женщина у стены и сноп разноцветных лучей, которые летели в них.

Фестралы приблизились, Малфой повернулся, и Гермиона почувствовала, как ее сильно дернули за рукав. Она схватила его за руку и удержала, удивившись, что он не вырвался или не принялся бежать, потащив ее за собой.

— Черт, — раздраженно и чуть слышно из-за топота копыт прошептал Малфой.

— Доверься мне, — сказала она, хоть и не была уверена, что он вообще ее слышит, после чего выпустила изгоняющее заклинание в сторону фестралов.

Малфой дернулся раз, но было слишком поздно, и Фестралы понеслись на них. Гермионе пришлось удержаться и не отпрыгнуть в сторону от стучащих копыт и заклинаний, летящих навстречу. Из-за раны в груди, нанесенной мечом, она знала, что сейчас магия не могла их коснуться. Малфой схватился за голову, когда она толкнула его вперед. Она не могла хорошо видеть его реакцию, пока они были внутри видения, но думала, что он смог все осознать только когда фестралы пробежали сквозь них. Гермиона повернулась и посмотрела вслед созданиям и их всадникам.

Она отпустила руку Малфоя, они оба подняли палочки и прокричали изгоняющее заклинание, пока фестралы пытались развернуться в узком коридоре. Видение засияло, а потом исчезло, словно кто-то его просто отключил.

— Что…

— Когда мы были в толпе, я выпустила…

Что-то мелькнуло в свете палочки, и Гермиона перевела ее, осветив темную фигуру. Казалось, что это всего лишь силуэт, но она направила свет прямо на него, и ничего не изменилось. Фигура полетела на нее, и Гермиона погасив свет, произнесла изгоняющее заклинание. Оно озарило кончик ее палочки, осветив фигуру, которая дернулась влево, и Гермиона взмахнула запястьем как раз в тот момент, когда заклинание покинуло палочку. Его луч изогнулся, потом утонул в видении, после чего и фигура, и заклинание, растворились.

— Люмос, — сказала она, обернулась вокруг себя и, услышав, как Малфой дважды прокричал заклинание, выпустила еще одно в другую фигуру.

Она снова повернулась, и в свете палочки увидела, как мелькнули еще две фигуры. Одна из них закричала, и Гермиона выпустила заклинание — два световых шара осветили темноту. Когда же заклинание врезалось в дальнюю стену, они отскочили друг от друга, а Гермиона зависла, уставившись на руку и ногу перед собой.

— Это что, джинсы? — спросила она.

Она задыхалась от того количества энергии, которую истратила, Малфой тяжело дышал у нее над плечом.

Свет от палочки Малфоя присоединился к ее, освещая двух людей.

— А-а-а!

— А-а-а! — прокричала Гермиона

— А-а-а! — повторил Джастин.

Гермиона бросилась к нему, и он, широко улыбнувшись, раскрыл объятия.

— Эй, замедлись чуть-чуть, а то я упаду.

Гермиона рассмеялась, заскользила к нему по полу и обняла его.

— Я так переживала! Я не могла перестать думать, вдруг случилось что-то ужасное…

— …бежали и бежали, и мы думали, короче, они неслись очень быстро…

— …нашли дорогу назад, но вас двоих не было, так что мы рисовали стрелки. Вы их нашли? Я думал…

— …мы совершенно забыли, как шли, и нет, никаких стрелок не видели. А вы нашли шары? Вы нашли шары!

— Мы нашли шары! Нашли вас! Или вы нас нашли!

— Мы все друг друга нашли! Мы услышали крики и заклинания, и мы знали, что видения могут напасть только если есть на кого нападать, мое сердце застучало бам-бам-бам, и мы поняли, что это вы.

— Малфой.

— Патил.

— Прости, что атаковала в тебя, там были…

— Нет, нет. Это были фигуры из тени. Мы дважды на них наткнулись. Из-за них я раз попал в Падму.

— Серьезно? Мы таких видели впервые. Наверное, магия была слабее.

— Мы тоже так подумали.

— Ребят, вы в порядке? — спросила Гермиона, сделав шаг назад, чтобы пожать руку Падме в качестве приветствия и осмотреть их.

— Немного побиты и поцарапаны, но лучше, чем я мог себе представить, — сказал Джастин и, широко улыбаясь, повернулся к Малфою и хлопнул по руке. — Видение ударило по нам заклинанием, когда мы спали, я увидел вспышку чего-то светлого и подумал, что это блеснули твои волосы.

— Они не блестят, Финч-Флетчли.

Падма кивнула.

— Он просто произнес «Малфой?», затем закричал от боли… но и это не переубедило меня в том, что вы нашли нас.

Малфой бросил на Падму сердитый взгляд, но не успел ответить, как Джастин хлопнул его по спине.

— Чувак, но небольшой блеск все-таки есть. Ты для этого пользуешься женскими штучками? Или пылью пикси?

— Что у вас осталось? — спросила Падма.

— …проведу столько времени в ванной, сколько никогда…

— Практически ничего. Нам досталось во время ужасающего видения, и у нас было много ранений, — Гермиона сняла сумку с плеча, взяла сумку Падмы и передала свою.

— …кудряшки и эта ямочка прямо здесь? Я и так как ангел, Малфой. Мне сиять не нужно. Иначе все могут подумать, что я пытаюсь замаскировать свой жесткий характер.

— Ты Пуффендуец.

— Именно.

***

— Так ты их и соединила?

— Да. Но убедилась, что другие руны палочки не касаются.

— Что случилось? — спросил Джастин.

— Оно подняло меня в воздух и ударило о стену. Я думаю, что на это ушла вся моя энергия, и я отключилась. Особенно когда вернулся первый.

— Но от магии оно избавилось?

— Думаю, до того, как потерять сознание, я даже видела, как она исчезла. Должна была. У нас были только те ранения, которые мы получили до этого. Если бы магия осталась, мы были бы мертвы.

Гермиона посмотрела на Малфоя, но он смотрел только вперед.

— Это подходит для безвыходной ситуации, — сказала Падма. — Но только для совсем безвыходной.

— Да, — Джастин погладил Гермиону по спине. — Поверить не могу, что ты это попробовала. Ты же могла себя убить.

— У меня не было выбора. Важно то, что это сработало. К счастью, у Падмы все еще осталось зелье бодрости, потому что если мы снова окажемся в подобной ситуации, мы должны иметь возможность, вернуть себе силы.

— Нам просто нужно быть с этим осторожными, и использовать только тогда, когда у нас реально нет никаких других вариантов, заклинаний или еще каких уловок. Нам нужно начать перевязывать глубокие раны, которые не несут угрозу жизни.

Малфой сжал зубы, но ничего не сказал. Гермиона откашлялась.

— Я согласна. У Малфоя есть обезболивающая мазь, и мы можем останавливать кровь. Пока у нас есть возможность обходиться своими силами и продолжать при этом идти, мы будем делать так.

— Тебе с этим нормально? — спросил Джастин.

— Чт… А, оно сломано, — сказала Гермиона, и он быстро отвел взгляд от ее запястья. — Это произошло в той толпе, одно из видений сломало его с мечом. Я использовала часть книжной обложки и ткань, так что оно довольно неплохо обездвижено. Болит не сильно, только если я хватаю что-нибудь.

— Да уж, — пробормотал Джастин.

— К слову, это кое-что мне напомнило, — сказала она и указала пальцем на Малфоя, — и я собиралась вам и раньше рассказать. Я выпустила изгоняющее заклинание за секунду до того, как меня пронзили мечом. И мне не было больно, вообще ничего не произошло. После, когда он уже доставал его, меня ранило. Так что, думаю, когда они не исчезают после изгоняющего заклинания, они настолько ослаблены, что возвращаются к своей первоначальной форме. Мы можем через них проходить.

— Как долго это продолжается? — спросила Падма.

Гермиона покачала головой.

— Несколько секунд.

— Лучше, чем ничего, которое было у нас до этого, — сказал Джастин.

— Все будет становиться только хуже, — Малфой посмотрел вправо, затем влево, а после завернул в ближайший по ходу движения коридор. — Мы за пределами того места, где магия нас разделила.

— Спать я больше не хочу, — сказал Джастин. — О! Мы с Падмой завтракали и увидели мужика. Без лица. Он ел какую-ту брызжущую кровью штуку. Теперь по утрам у меня несварение…

***

В воздухе что-то изменилось. Это было просто ощущение, возникающее, когда кто-то за тобой наблюдает или ты замечаешь едва уловимое падение температуры на один градус — но Гермиона это заметила. Она опустилась на колени, взяла почти сгоревшую свечу, стоявшую у дальней стены закутка, в котором они ютились, и перегнулась через Малфоя в сторону выхода. Малфой двинулся немного влево, и его дыхание коснулось ее шеи, огонек от свечи задрожал и осветил… кору?

— Что за…

Гермиона поморщилась, когда ей пришлось воспользоваться больной рукой, чтобы закрыть Малфою рот, и подняла свечу выше. Кора, еще больше коры… толстый ствол, который практически перекрывал выход из их укромного уголка. Открытыми оставались небольшой проем высоко слева, и куда большее пространство еще выше справа, где изгибалась ветка.

— Просыпайтесь! — закричала Гермиона и отползла назад.

Воск вылился из свечи и обжег ей руку, а Малфой зашипел. Пока Гермиона перекидывала шлейку, Падма задрала голову вверх, после чего они обе встали. Малфой уже был на ногах и поднимал сонного и неуклюжего Джастина.

Гермиона затушила свечу, спрятала ее в сумку и зажгла Люмос.

Свет от трех других палочек уже был направлен на дерево.

— Оно пытается замуровать нас! — прокричал Джастин.

Малфой уперся ногой в место справа, где ствол соприкасался со стеной, и начал подтягиваться к большему проходу — кора ломалась под его соскальзывающими ботинками. Гермиона сунула ногу в щель между стеной и деревом, при этом лодыжка ее оказалась под странным углом. Опираясь на правую руку, она попыталась подтянуться. После того, как у нее ничего не получилось, она с трудом и сжав зубы от боли, зацепилась за трещину левой рукой. Та двинулась всего на несколько сантиметров, как кто-то толкнул ее. Из-за чего ей пришлось подтянуться к большей трещине, чувствуя, как кора врезается ей в ладони.

Она втянула воздух, когда пролезла в щель, так сильно расплющив грудь и задницу, как только могла. Что-то резко дернуло ее за бедро, и она увидела Малфоя, между зубов которого была зажата палочка. Он вытянул руку над головой, зацепившись пальцем за шлевку на ее ремне. Он снова дернул, и Гермиона, отпустив руки, почувствовала, как перехватило дыхание. Он подхватил под бедра, а она, вцепившись ему в плечи, вдруг отчетливо вспомнила, почему ей не стоит ничего хватать больной рукой.

Он поставил ее на ноги, и Гермиона бросилась к Падме, которая упала и сильно ударилась, когда вылезла с другой стороны дерева. Гермиона помогла ей подняться и услышала, крик Джастина откуда-то снизу, а после — изгоняющее заклинание. Секундой позже он прошел прямо через дерево.

— Ты что делаешь? — крикнула Падма. — Ты не должен тратить энергию, есть грани…

— Меня укусили! Мелкий гремлин с вампирскими зубами впился в мою плоть.

Гермиона посмотрела на руку Джастина и увидела два прокола, из которых сочилась кровь. Малфой схватил его за руку и произнес кровоостанавливающее заклинание, а Гермиона перевела взгляд на блуждающий свет от палочки Падмы.

По обе стороны коридора были деревья, некоторые из них были настолько широкими, что внизу занимали весь проход, чтобы пройти, на них оставалось только взбираться. Но кроме деревьев она больше ничего не видела. Если магия пыталась удержать их или замедлить в случае, если решат бежать, она не создала бы только что-то одно.

— Гермиона, прости, — сказал Джастин. — Просто… так вышло, я не собирался касаться тебя там.

Малфой нахмурился и оглянулся через плечо на Гермиону, после чего уставился на Джастина.

— Все хорошо, — сказала Гермиона. — Меня сейчас волнует только то, что сейчас пытается сделать магия.

— Она пытается заблокировать нас внутри. Но магия может атаковать только приняв какую-то форму, — Падма посмотрела на нее так, словно была учителем, который ждал, когда студент поймет.

Гермиона вспылила.

— Ну разумеется, магия и сама меняет формы, пытается спрятаться, но сейчас мы открыты, а она ничего не предпринимает.

— Давайте просто двигаться к концу прохода, — сказал Джастин. — Нокс.

Послышался шелест листьев, и Падма, закричав, упала на колени. Малфой скинул существо с ее спины блокирующим заклинанием, Джастин помог подняться на ноги, и они побежали. Верхушки деревьев зашевелились, воздух наполнился неистовым шорохом. Они огибали деревья, врезались в них плечами и спотыкались о корни.

Гермиона ахнула, когда ледяные пальцы схватили ее за руку, и маленькое создание набросилось сбоку, ударив ногами по ребрам. Существо зубами вцепилось ей в кожу в районе ключицы, рвануло голову назад и вырвало кусок плоти.

Она закричала и попыталась скинуть его с себя, но это было невозможно. Одновременно с Падмой они выпустили изгоняющее заклинание, создание отлетело назад, а они вчетвером рванули сквозь дерево, которое было слишком толстым, чтобы получилось его обойти.

Гермиона зажала рану рукой, пока еще одно создание не бросилось на нее с ветки. Она уничтожила его блокирующим заклинанием прямо в воздухе.

Джастин схватил ее за руку и потянул вправо. Они все продолжили бежать, отбиваясь от созданий, которые не переставая нападали на них с разных сторон.

***

— Лаванда почти наверняка убедила бы мою сестру, что я сбежала на необитаемый остров с каким-нибудь игроком в квиддич. И что я слишком им занята, чтобы отправить сову. Моя сестра же скорее предположит что-то более надуманное, типа заколдованной книги из библиотеки, которая засосала меня в мир, что описан на ее страницах.

— И обе эти версии уже бы вовсю тиражировались по школе, — пробормотала Гермиона, натягивая мантию после того, как проверила, что все ранения перевязаны.

— Мой факультет просто обвинит Драко в моем похищении. Они решат, что он сделает это для того, чтобы скормить меня рыбам, получить полное помилование от Министерства или еще для чего-нибудь. Эй, без обид, они пару раз видели нас, идущих вместе, и думают, что меня прокляли.

— Планируй я тебя проклясть, не действовал бы так, чтобы итогом этого стало твое постоянное присутствие рядом со мной, — протянул Малфой.

— А как насчет тебя, Гермиона? — спросила Падма. — Что, как ты думаешь, скажет о твоем отсутствии твой факультет?

— Что я в подземном лабиринте Хогвартса, сражаюсь с темной магией, пока она не прорвалась в школу.

Джастин рассмеялся.

— То есть ты ждешь, что Гарри и Рон все поймут без тебя и твоего расследования?

Малфой выдохнул смешок, а она сжала губы и послала им обоим сердитый взгляд.

— Они будут знать, потому что я им сказала. Я оставила письмо в чемодане, в котором почти все объяснила, и несколько книг об артефакте. Я не уверена, нашли ли они его к этому моменту, но если нашли, то Макгонагал уже очистила школу, а Гарри приказывает всем взрывать пол в подземелье.

Воцарилась тишина.

— Значит, нам не придется все объяснять, когда вернемся, так? — спросил Джастин.

— Я бы не хотела закрытия Хогвартса. Если появится такая новость, репутацию школы, возможно, нельзя будет восстановить.

— И я бы этого не хотела, Падма, но студенты в опасности. Я знала, что если мы не остановим магию за пару дней, есть большая вероятность, что магия прорвется в школу до того, как мы найдем артефакт. Я не собиралась так рисковать. В любом случае, четверо пропавших студентов уже достаточно, чтобы попасть в заголовки.

— Почему тогда мы не уходим? — спросил Малфой.

— Потому что не знаем, как далеко распространится магия, потому что письмо могли еще не найти. Если сейчас уйдем, есть вероятность, что Хогвартс навсегда станет заброшенным. Ну, и куча других причин.

— Но пока они не поймут, в чем дело, будут замалчивать причину закрытия, — сказал Джастин. — Если бы и закрыли школу, скорее всего, придумали бы какую-то ложь, например, ослабление в защитных чарах или что-то такое.

Падма скрестила руки, склонив палочку над локтем, и все повернули в другой коридор.

— Думаете, магия достигла школы? Кажется, что мы тут уже несколько недель. Но по факту, сейчас должен быть, как минимум, вторник или среда. Как минимум.

— Этого никак не узнать.

— Именно поэтому мы не должны об этом думать, — сказал Джастин.

Но за его словами последовала тишина, и Гермиона поняла, что именно об этом они все сейчас и думали.

***

Гермиона хмурилась, пока наблюдала за тем, как Малфой развернул фольгу и положил конфету в рот. Его веки опустились, губы сжались, а челюсть задвигалась, когда он начал ее рассасывать. Его язык гонял конфету за щекой, и Гермиона видела ее очертания, пока та не исчезла. Он выпустил кончик языка, чтобы облизать губы, а Гермиона вспомнила: то же самое он проделывал с ней. Маленькая конфета была красной, и она гадала, будут ли его губы вкуса клубники, вишни, арбуза или малины.

Она оторвалась от рассматривания и заметила направленный на нее взгляд Малфоя. Его глаза снова были затянуты поволокой, и она не могла сказать, были ли они темнее из-за дрожания огонька свечи или чего-то еще. Сейчас ей было куда теплее, чем тогда, когда она шмыгала носом.

— Какой у нее вкус?

На его лице появилось хитрое выражение, а ее сердце странно дернулось.

— Хочешь попробовать?

Она от удивления открыла рот и бросила быстрый взгляд в сторону Джастина и Падмы, на щеках начал появляться румянец.

— А, э-э… Вообще-то, да.

Уголки его губ поднялись в понимающей улыбке, которая ее так раздражала, и он достал из сумки и протянул ей еще одну конфету.

— Думаю, тебе понравится.

Она откашлялась и пожала плечами, когда пальцами коснулась его пальцев.

— Возможно.

Он вскинул бровь.

— Иногда одного вкуса недостаточно. Я люблю сложные вкусы. Когда есть нотки чего-то еще.

— Как в хорошем вине, — сказал Джастин, кивая в сторону сливовой конфеты. — Ты перекатываешь его на языке, пытаясь распробовать.

Глаза Гермионы расширились, когда она посмотрела на сладость, не зная, переживать ей или смеяться. Пора было закругляться… с этой темой.

— Серьезно, Малфой, тебе не стоит есть такую вредную пищу.

— Меня не особо заботит то, что это может навредить моему здоровью. Слишком вкусно, чтобы отказаться.

Она положила конфету в рот и кинула на него взгляд. Она посасывала ее, перекатывая на языке, и наблюдала, как Малфой делает то же самое, глядя на нее в ответ. Вкус уконфеты был чем-то между малиной и вишней.

— Ну, что думаешь? — пробормотал Малфой.

— Слишком сладкая, и это хорошо. И мне нравится сочетание.

— М-хм.

Она многозначительно посмотрела на свою сумку и снова подняла на него глаза.

— Тебе нужно съесть что-то еще, чтобы поддержать силы.

— И у тебя есть все, что мне нужно для поддержания сил?

— Если ты по-прежнему голоден, то я…

Его губы медленно растянулись в улыбке, и она поняла, что он продолжал говорить о чем-то большем, чем еда. Желудок Гермионы сжался, когда она узнала выражение на его лице. Падма закашлялась, а Джастин принялся хлопать ее по спине.

Джастин отстранился от нее и достал палочку, когда Падма неистово закашляла.

— Я в порядке, в порядке!

— Я думал, что ты чем-то подавилась.

— Едой.

— Нет, я думал магия…

— У нее нет никаких сил, пока она не приняла какую-нибудь форму. Именно поэтому часть охраняющего заклинания мешает ей принимать разный вид.

— Я знаю, но она и раньше менялась.

— Потому что ей приходилось пробиваться через руны, чтобы воздействовать на нас во всю мощь. Ты мог убить меня.

— Я же не произнес никакого заклинания!

Падма посмотрела на Гермиону, а та отвела глаза и притянула к себе сумку. Откуда-то из глубин она достала яблоко и протянула его Малфою. Он загадочно на нее посмотрел и взял яблоко, а Гермиона принялась разглядывать свои колени.

***

— Кажется, мы уже вечность его ищем, — Джастин хрустнул шеей и очертил светом от палочки круг.

— Целенаправленность и решимость, — сказала Гермиона. — Иногда приходится заставлять себя, чтобы достичь того, что тебе нужно. Но только достигнув цели, ты понимаешь, что это того стоило.

— Если вообще достигаешь, — проворчал Малфой.

— Некоторым вполне достаточно того, что у них уже есть, — сказал Джастин.

— Большинству не достаточно.

— Я всегда стараюсь найти что-то более сложное и требующее бо́льших знаний, — сказала Падма.

— Именно, — поддержала Гермиона. — Люди всегда что-то ищут. Тебе нужна любовь, ты ее находишь. Потом тебе нужны деньги, для этого тебе нужно их заработать. Ну а если тебе нужен детеныш… единорога, тебе придется перелопатить кучу законов и…

— Ты пыталась приобрести детеныша единорога, Грейнджер?

— Да, но судя по всему, кто-то так никогда не находит то, что хочет или в чем нуждается, — продолжил Джастин. — Не хочу быть пессимистом и все такое, но есть множество проходов. Метафорически и фактически. Возьмем Падму… ей нужно то, что требует знаний, но она никогда не сможет знать все, так что она никогда не будет довольна. То есть она по факту вообще никогда ничего не найдет.

— Спасибо, Джастин.

— Нет, не каждый находит то, что ищет. Более того, не находит большинство. Но люди находят многое из того, что им нужно… любовь или…

— И любовь не всегда находят, Гермиона, — сказала Падма. Многие влюбляются больше одного раза, и почти все из них не ищут что-то, что, в конце концов, закончится. Они ждут, что проведут с этим человеком всю жизнь.

— Но у них все равно есть любовь, и они все еще будут о ней помнить и хранить ее на протяжении всей жизни, в какой-то степени. Неважно, что они ее потеряют, по факту они все равно ее нашли.

— Люди редко довольны потерей того, что имели, — протянул Малфой.

— Но они хотя бы ее находят. Разве они не рады? — спросила она и посмотрела на него.

— Не думаю, что многие находят любовь, или взаимопонимание, или свою вторую половину, не соглашаясь на вероятность потери, потому что найденное просто близко к их желаниям, — пожала плечами Падма. — Так что я сомневаюсь, что многие из всех этих людей действительно находят искомое.

— Люди всегда хотят большего, лучшего… такое невозможно найти, потому что всегда будет что-то лучшее, потом еще лучше, чем они думали до этого, потом еще и еще, — Джастин водил огонек на конце палочки ленивыми кругами. — Так что если они что-то находят, а потом теряют, то начинают искать что-то еще лучше, чем предыдущее. А потом еще лучше.

— Я в это не верю, — сказала Гермиона. — Я считаю, что при том, что люди всегда в поисках чего-то нового в жизни, есть некоторые сферы, где они это перестают делать, потому что нашли именно то, что нужно, то, что делает их счастливыми. Не у многих получается, но… такое случается.

— Это как отношения, Грейнджер, — Малфой бросил ей знающий взгляд. — Ты с кем-то, и ты им довольна, но ты хочешь, чтобы этот кто-то перестал встречаться с другими людьми, или храпеть, или чтобы он нашел общий язык с твоими родителями, или поставил тебя выше своих друзей. Что бы это ни было, ты хочешь большего.

— Или как работа, — сказала Падма. — Тебе хочется должность выше, больше денег, больше уважения.

— Все зависит от того хорошего, что есть у каждого, — сказала Гермиона. — Ты можешь оставаться на работе, потому что не можешь позволить себе уйти. Но что ты на ней делаешь? Ты счастлив ходить на работу, потому что делаешь то, во что веришь?

— Но ты все еще хочешь большего.

— И все равно в конце концов получается, что оно того стоит. И отношения… В смысле, если это не то, что ты хочешь, то, скорее всего, ты с этим человеком не будешь. Хорошее перевешивает плохое, так что ты принимаешь плохое, потому что это часть человека, которого ты любишь. Тебе это подходит, поэтому ты ничего не меняешь. В конце концов, это вопрос того, чтобы найти то, что сохранишь… и мы все всё храним в той или иной форме.

— Получается, большинство людей в мире наблюдатели, когда Гермиона Грейнджер — искатель.

Она бросила Малфою холодный взгляд.

— То есть ты не думаешь, что, в какой-то степени, и вы тоже искатели?

— Ну, — сказал Джастин. — Я бы очень хотел найти артефакт, но я все равно скорее считаю себя наблюдателем.

— И кровать.

— Еду.

— И душ.

— Туалет.

— Теплые, чистые вещи, которые…

========== Глава 18 ==========

Звук ударил по ушам и показалось, что обрушился потолок и сотни людей упали сверху в коридор. Именно это и произошло. Гермиона услышала крики и плач прежде, чем рассмотрела толпу вокруг себя, которая вреза́лась в нее то твердыми конечностями, то жесткими телами, только в этот раз не было никакого ослепляющего света. Большая и сильная рука схватила ее за запястье, и даже не глядя, она знала, что это Малфой.

Падма ухватилась за локоть Гермионы и в ту же секунду потащила ее назад, когда саму Падму толкнули на пол.

Малфой потянул Гермиону вперед, и мышцы на ее предплечье завибрировали от того напряжения, которое ей понадобилось, чтобы снова поставить Падму на ноги. Гермиона лавировала между людьми, взвизгивая, когда кто-то задевал ее запястье. Что-то оранжевое сильно вспыхнуло у нее за спиной, и она развернулась, когда почувствовала, как жар покалывает спину.

Джастин проталкивался сразу за Падмой с поднятой к потолку рукой, большой столп огня исходил из кончика его палочки. Он полностью охватил потолок в проходе, освещая все танцующими оранжевыми и желтыми огоньками. Малфой снова потянул ее вперед, и она крепче ухватилась за Падму, таща ее за собой.

Толпа пиналась, толкалась и сталкивалась с ними чередой жестких ударов. Гермионе это напомнило шторм в море, наполненном сильными существами и бетонными волнорезами.

Когда какая-то женщина прорвалась через их сцепленные руки, Гермиона чуть не потеряла палочку. Кто-то врезался в нее сбоку, и она покачнулась. Мужчина хватался за плечи других, чтобы двигаться быстрее, и железной хваткой вцепился в плечи Гермионы. Ей почти удалось устоять, но потом Падма упала на нее сзади, и они обе полетели на пол.

Гермиона закричала от боли, которая прошлась от запястья до виска, но боль не прошла даже тогда, когда с ее руки убрали ногу. Кто-то пнул ее в голову носком ботинка, и мир начал расплываться, пока обрушившиеся на ее пальцы и ноги шаги не вернули ее обратно.

Падма прокричала блокирующее заклинание, и Джастин уже практически поднял Гермиону на ноги, когда полчище из людей снова начало толкать их в разные стороны. Она крепко вцепилась в руку Джастина, повернула голову, чтобы убедиться, что Падма тоже была с ними, а затем отыскала светлые волосы Малфоя.

Гермиона расталкивала людей, крутилась и нагибалась, пока пыталась добраться до Малфоя. Между ними осталось всего два человека, когда он нашел ее руку в массе других, и она оторвала взгляд от человека с мечом в нескольких шагах от них.

Она встретилась с Драко взглядом, кивнула и потянула вперед, когда боковым зрением заметила знакомые пальцы на лысой и окровавленной голове какой-то женщины.

Гермиона снова посмотрела на Малфоя — ее глаза расширились, и она крепче сжала его руку. Малфой посмотрел в ответ такими же распахнутыми глазами. Она опустила взгляд его на руку, перевела на волосатую руку очень крупного мужчины, который стоял неподвижно. Его глаза были черными, и казалось, что в радужку кто-то налил чернила, а потом хорошенько взболтал, и только блики оранжевого пламени отражались в них.

В одно мгновение она осознала, что толпа замерла, а она сама перестала дышать. Затем мужчина выкинул руку и ударил Гермиону в грудь.

Она полетела назад через пространство между телами, ударилась о что-то похожее на камень и упала на пол, ударившись задницей. Женщина оскалилась, словно готовящийся к атаке зверь, и бросилась на нее. Гермиона дернула свою ногу к себе, и женщина прыгнула на ее стопу вместо колена, на которое целилась. Гермиона охнула и вскочила на ноги, но в ту же секунду чья-то рука схватила ее за шею, другая — за руку, третья вцепилась ей в волосы.

Гермиона прокричала изгоняющее заклинание и бросилась вперед, когда женщина ее отпустила. Она пробежала сквозь шесть человек прежде, чем ей пришлось выкрикивать его снова, и снова, и снова. Ее окружали злобные лица и черные глаза, а огни, которые выпустил Джастин, начали растворяться. Толпа начала редеть, но людей было все еще много, и она не могла обогнуть кого-то одного, не оказавшись совсем рядом с другим.

— Гермиона! — закричал Джастин приглушенным голосом, и она обернулась.

Он бежал к ней с окровавленным ртом, выпуская блокирующее заклинание в группу людей между ними. Он схватил Гермиону за руку, прокричал изгоняющее заклинание, и они ринулись вперед. Пробежали сквозь четверых, обогнули двух, когда голова Гермионы дернулась назад из-за того, что кто-то вырвал у нее клок волос. Она закричала, но ее никто не держал, и она продолжила двигаться — сквозь троих, огибая пятерых, сквозь двух.

С трудом, словно одной рукой подняла стопку книг, она вскинула палочку и выпустила еще одно изгоняющее заклинание. Они с Джастином пробежали сквозь еще четверых людей, когда возле поворота в другой проход она заметила Падму и Малфоя. Падма отправила в их сторону изгоняющее заклинание, и они прорвались через все оставшиеся видения, после чего вчетвером побежали вниз по коридору. Оставшиеся из толпы ринулись за ними, но грохот множества ног постепенно превратился в топот, потом в тихий ропот, а после и вовсе затих.

***

Боль. Жгучая мучительная боль охватила ее ногу от колена до ступни.

Из Гермионы вырвался крик, и она очнулась. Ее тело волокли по камню, и по раздающимся позади звукам она поняла, что волокут не только ее. Когда ногу начали сильно трясти, она вытащила палочку. Боль стала невыносимой, и она выпустила блокирующее заклинание вслепую куда-то в район ноги. Она смогла отползти только на пару сантиметров, когда почувствовала, как чьи-то зубы вгрызлись ей в стопу прямо через ботинок.

Что-то тяжелое и теплое бросилось ей на грудь, и Гермиона закричала и выпустила изгоняющее заклинание в морду волка, который уже нацелился на ее шею. Она перекатилась, когда волк прошел прямо сквозь нее, но была одернула назад вцепившимися в стопу челюстями. Гермиона втянула оставшийся в горле воздух, когда все вокруг окутало фиолетово-золотым светом.

Тишина, бешенный стук ее сердца и внезапно обрушившийся крик.

Гермиона уперлась локтями в пол и подтянулась назад, слезы полились из глаз. Лодыжка представляла из себя месиво из порванной кожи, крови и открытых тканей, и из-за раздирающей изнутри боли казалось, что нога вот-вот отвалится.

— Падма! Падма! Падма!

— Она выпустила заклинание, оно их отбросило, — выдохнул Малфой.

Гермиону трясло, пока она, порывшись в сумке, достала бутылку с бадьяном. Пришлось сильно ее сжать, чтобы из-за дрожи не выплеснуть содержимое. Она наклонилась вперед, вынула пипетку и, сжав зубы, уронила четыре капли на лодыжку. Зелье зашипело, но впервые в жизни она почувствовала, что боль ушла только тогда, когда раны затянулись.

Она повернулась и задела локтем голову Малфоя. Она совершенно забыла об осторожности, когда увидела, что у него в боку, прямо под ребрами, отсутствовали большие куски плоти. Ее лодыжка пульсировала от боли, но она смогла найти в себе силы, чтобы подползти к Малфою. На его руке виднелись следы от укусов, но это были всего лишь проколы. Наверное, он стащил с себя волка до того, как тому удалось разорвать руку.

— Ляг на спину, — прохрипела она.

— Не могу, больно.

Гермиона подумала, что сейчас больно будет в любом положении.

— Малфой, ну хоть чуть-чуть повернись. Мне нужно полностью видеть твой бок, — сказала она, задирая рубашку. — Джастин…

— Я нас прикрыл. Но бадьяна Падмы больше нет.

Гермиона наблюдала за тем, как раны на теле Малфоя начали затягиваться, его костяшки побелели и по цвету сравнялись с болезненной бледностью его лица. Она выдавила еще одну каплю в другой разрыв и, посмотрев на раны, нахмурилась.

— Это будет… — Малфой не договорил и закричал: — Мать твою, Грейнджер, предупреждай перед тем, как собираешься это сделать!

— Менее больно от этой информации тебе не станет!

Разрывы все еще были глубокими, но с ними можно справиться, если как следует перевязать.

— Прости, — сказала она и вытерла пот с его виска прежде, чем смогла опомниться. — Сейчас займусь твоей рукой.

— Моя рука в порядке…

— Нет.

— Мне дать зелье бодрости Падме? Думаю, нам стоит убраться отсюда.

— Сколько бутылок… — Гермиона капнула бадьяном Малфою на раны, и он захрипел.

— Три, — ответил Джастин.

— Влей ей немного в рот и посмотри, проглотит ли она его, — сказала Гермиона.

— Грейнджер, ты не можешь с этим бежать, капни еще несколько капель.

— У нас только несколько капель и осталось.

Малфой выхватил у нее бутылку, поднес к свече и яростно на нее посмотрел.

— Здесь достаточно для…

— Вот так, Падма, добро пожаловать обратно. Эй, эй. Твоя рука в порядке, или мне капнуть немного на нее? Это просто…

— Дай ей прийти в себя, Джас… — Гермиона втянула воздух через зубы, отдернула ногу и укоризненно посмотрела на Малфоя. Тот изогнул бровь, закупорил бутылку с бадьяном и убрал к себе в сумку.

— Отдай ее мне!

— Что случилось? — спросила Падма и поднялась на ноги. — Они исчезли?

— Да. Все три дюжины.

Гермиона остановилась и перестала пытаться отобрать сумку у Малфоя.

— Три дюжины?

— Меня ударили по голове, или ты реально сейчас сидишь на коленях у Малфоя? — Падма опустила подбородок и несколько раз моргнула.

Не сидела она у Малфоя на коленях. Она зависла над ним в целях стратегической разведывательной миссии.

— Их реально было три дюжины? — снова спросила Гермиона и достала книгу из сумки.

— Как минимум.

Гермиона вырвала несколько страниц и трансфигурировала их в марлю.

Она слезла с коленей Малфоя, отдала ему пару кусков и еще несколько протянула Джастину. Пусть бадьян пока побудет у него, но, если он даже подумает о том, чтобы растрачивать зелье попусту, она призовет его с помощью Акцио еще до того, как Малфой успеет открыть флакон.

Все молча перевязали свои раны, не прибегая ни к каким чарам, но пользуясь мазью Малфоя. Гермиона была уверена, что сейчас все думают об одном и том же, однако никто не произнес этого вслух. Воздух казался наэлектризованным, не таким как в первый раз, когда она использовала объединенное заклинание. Сейчас он казался тяжелее, после каждого вдоха в груди будто бы что-то оставалось и начинало давить.

Они собрали вещи, зажгли палочки и молча отправились в путь.

Несколько шагов Гермиона прихрамывала, но движение быстро стало привычным, шаг выровнялся и стал легким. Она не могла вспомнить, чтобы за все то время, что они находились здесь, между ними в дороге воцарялась такая длительная тишина. Напряжение в воздухе нарастало с каждым поворотом и тупиком, и три минуты ходьбы показались часом.

А потом они достигли ее.

— Лестница, — сказал Джастин. — Раньше нам не попадалось лестниц. Я знал. Я знал, я чувствовал.

— Я тоже чувствовала, — сказала Падма, — но думала, что это от того заклинания или от зелья бодрости.

— Нам нужно приготовиться, — сказала Гермиона, которая в этот момент была максимально далеко от готовности даже несмотря на все предшествующие этому приготовления. — Руны? Заклинания? Все же их выучили и отрепетировали?

— Если артефакт и правда там, мы не успеем собрать кровь…

— Ступеньки, — сказал Джастин. — А там были волки.

— Это… — Малфой отклонился, когда Гермиона протянула ему нож, который он с осторожностью взял.

Она вылила воду из бутылки и произнесла осушающее заклинание.

— Руны, скорее всего, будут довольно большими… нам понадобится много крови от каждого. Держи.

— Боже, — сказал Джастин. — А никто случайно не взял с собой кровоостанавливающее зелье?

— Запомните линии, — Падма достала книгу из сумки, затем вернула ее обратно. — Символ для артефакта должен быть рядом с ним, и тоже должен быть нарисован кровью.

Малфой прожигал дыры в ладони Грейнджер, и она подозревала, что все из-за того, что она не потрудилась стереть его кровь с клинка прежде, чем порезать себе руку. В ее груди все дрожало из-за страха, паники и нетерпения, и чувство только усилилось, когда она выпила половину бутылька́ зелья бодрости. Джастина трясло, а Малфой выглядел так, словно кто-то выпустил в него замораживающее заклинание.

Джастин и Малфой не гасили палочки, просто опустили их вниз, чтобы осветить разбитую лестницу. Дюжина ступенек, с каждой новой ступенькой сердце Гермионы начинало биться все сильнее. Она знала это чувство — когда идешь куда-то, откуда не знаешь, вернешься ли живой. И все внутри замирает.

В конце лестницы возле дальней стены стояли пять человек в белых одеяниях. Гермиона и Падма выпустили изгоняющее заклинание сразу же, как их увидели, и четверо из них бросились влево, исчезая в извивающемся коридоре. Огоньки бегали по трещинам на стенах и полу, раздался неземной звук, и Гермиона едва не споткнулась о груду мусора. Секундой позже она услышала шелест крыльев и поняла, что надвигается ураган из летающих существ.

Она думала, что те бегут по каменному полу, твердыми формами впиваясь в подошвы их ботинок, издавая цокающие звуки, но вспышка света внизу доказала, что это были тысячи жуков. Они переползали друг через друга и обратно и двигались в направлении входа, из-за чего пол казался бурлящей рекой — Гермиона ощущала это стопами. Только она переставляла ногу, чтобы сделать следующий шаг, ту оттягивали назад. Казалось, она бежала по траволатору в обратном направлении, и едва не теряла опору каждый раз, когда пыталась сделать шаг вперед.

Из-за ее спины Падма отправила изгоняющее заклинание, после чего летающие существа ударили по ним, оставляя порезы как от бритвы по всей открытой коже. Несколько из них запутались у нее в волосах и впились в голову, вырывая пряди и клочья. Когда рой стал слишком многочисленным и заблокировал свет от палочки, коридор погрузился во тьму. Гермиона прокричала изгоняющее заклинание и услышала, как и другие сделали то же самое, где-то между пульсирующим роем движущихся крыльев.

Пол снова стал твердым, а созданий отнесло назад и их совсем не стало слышно. По щеке Гермионы текло что-то мокрое и теплое, кожу на лице, шее и руках саднило. Но она знала, что расслабляться нельзя, поэтому, когда три животных выскочили на них из стены, она была куда менее удивлена, чем Падма.

Она увидела, как одно из животных прыгнуло, после чего послышался крик Джастина, когда он отправил свет через весь коридор. Вокруг них снова опустилась темнота, Гермиона только подняла палочку, как что-то ударило ее в спину с такой силой, что она пролетела вперед и упала, ударившись о пол. Глубокая режущая боль разлилась по плечам, Гермиона ахнула и выпустила изгоняющее заклинание себе за спину. Выкатилась из-под животного и поднялась на ноги, снова прокричала заклинание, а потом еще раз в сторону закричавшей Падмы.

Гермиона слышала, как из глубины коридора к ним приближался грохочущий звук, словно десятки ног или лап отбивали шаг по камню. Наконец, вновь появился свет; на Гермиону собиралось напасть животное, и Падма отправила в него заклинание еще до того, как сама Гермиона его заметила. Гермиона рванула вперед и принялась бежать, вместе с Малфоем отправила заклинание в тварь, которая вцепилась в руку Джастина, и, наконец, им четверым удалось прорваться через баррикады.

С большим трудом.

Огоньки от палочек Джастина и Малфоя хаотично прыгали по стенам, пока Малфой пытался капнуть бадьян в рваную рану на руке Джастина. Рядом тяжело дышала Падма, ее щеки были влажными.

— Ты в порядке? — выдохнула Гермиона.

Падма кивнула и обернулась то ли на животных, которые отступали, то ли реагируя на приближающийся звук.

— А ты?

— Да. Малфой?

— Что?

Момент нерешительности у гигантской стены огня за поворотом туннеля — и они расправили плечи, и подняли головы вверх. Даже издалека огонь опалял их жаром, но у них не было времени раздумывать и разговаривать об этом.

Гермиона только слышала, как все с содроганием вздохнули, после чего прокричали изгоняющие заклинание и перепрыгнули через огонь.

На секунду она почувствовала, словно стоит в безветренной, тихой и комфортной температуры комнате.

Затем жар вспыхнул с новой силой, и она подумала, что действие заклинания закончилось, и они не успели проскочить огонь. Но загорелась только мантия Падмы сзади, и Гермиона помогла стащить ее и кинула в сторону стены. Небольшой огонь погас сразу же, а из ткани выползла змея и запустила зубы в ногу Малфоя.

Малфой закричал и инстинктивно потянулся, чтобы скинуть ее с себя, а Джастин произнес блокирующее заклинание. Гермиона успела произнести только первый слог изгоняющего заклинания, но змея уже исчезла.

— Клыки были большие? — спросила она. — Тебе нужен бадьян?

— Нет. И бадьян закончился.

Что-то тяжелое повисло в воздухе вокруг них, и становилось тяжелее дышать от приближающегося шторма неизвестно каких созданий, отправленных за ними темной магией.

— Я бы предпочла пропустить поворот, но мне кажется, что нужно повернуть здесь, — сказала Падма.

Гермиона посмотрела на Падму, а потом перевела взгляд на широкий коридор справа от них. Вода в нем была мутной и спокойной, кроме нее и стен Гермиона больше ничего не видела. Там не было выхода.

— Только если здесь не так же, как и… со стеной в Хогвартсе, — задыхаясь произнес Джастин.

— Он ведет к центру. Думаю, это оно.

Гермиона кивнула.

— Мы взорвем стену, если…

Где-то за стеной огня раздалось рычание, за которым последовало еще одно, и еще, и еще с десяток, пока не начало казаться, что воздух дрожит. Они все повернулись и побежали, от силы их шагов вода, которая была на уровне лодыжек, взлетала до щек. Она была ледяной — такую ожидаешь встретить подо льдом в середине зимы, организм Гермионы такого не ожидал.

Джастин издал громкий, долгий нерешительный звук, который перерос в крик, и она услышала, как Малфой злобно выругался, когда свет палочки упал на поднимающегося из воды инфернала.

Гермиона подняла палочку и почувствовала, как твердая и ледяная рука схватила ее за предплечье.

Она ахнула и выкинула руку с палочкой в темноту туда, где думала находится тот, кто ее схватил. Ее предплечье подняли вверх так, что кончик ее палочки теперь указывал в потолок, другая рука схватила ее за запястье и потянула вперед. Она выкинула ногу, но наткнулась на что-то такое же недвижимое как стена.

Она запястьем уперлась во влажную, шершавую кожу, по ощущениям похожую на мягкий ластик, которая при нажиме прорвалась, являя гнилое нутро. Она почувствовала запах гнилой мертвой плоти, который осел привкусом у нее на языке. Инфернал вонзил свои длинные вытянутые когти ей в грудь, прямо над сердцем, и Гермиона перехватила палочку другой рукой. Она прокричала изгоняющее заклинание и отлетела, надеясь, что когти не задели ничего жизненно важного.

Пока она чередовала Люмос с рунической магией, вода поднялась сначала до колен, потом бедер, талии и груди. Инферналы продолжали появляться из воды коричневыми и серыми очертаниями, они приближались к ним со всех сторон, поднимающаяся вода им совершенно не мешала. Гермионе не удавалось набрать нужную скорость, а ноги сводило судорогой от усилий.

Гермиону схватили за шею сзади и дернули назад, из-за чего она сначала ударилась о воду, а потом ушла под нее. Два луча света скрестились над водой — затем все погрузилось в темноту. Гермиона подтянула к голове палочку, за которую кто-то схватился и крутанул. Рука вокруг ее горла сжалась, в кожу впились когти.

Сердце Гермионы бешено колотилось, по телу проходили волны адреналина, из-за чего кожу пощипывало от оцепенения. От страха, заполнившего ее, было гораздо холоднее, чем от окружающей воды. Она потянулась левой рукой, пытаясь развернуться, но ее схватила другая рука и потянула вниз. Ее сломанное запястье щелкнуло, из-за чего Гермиона закричала под водой, тем самым лишившись последних остатков кислорода.

Что-то скользнуло рядом с ее бедром, потом лицом, и Гермионе стоило больших усилий не сделать вдох, наполняя легкие водой. Она чувствовала глубокое напряжение в груди, горло было охвачено спазмом, но умом она понимала, что сейчас лучше не дышать. Она начала вырываться, когда почувствовала, как скользкая кожа обвилась вокруг ее запястий и лодыжек словно змеи. Руки сжали ее, причиняя боль, а потом — отпустили.

Над гладью воды показался свет, а потом кто-то потянул ее за ногу, рубашку, схватил за руку. Из-за отсутствия кислорода она чувствовала жжение в груди и горле, а свет над ней начал тускнеть. Ее схватили за плечи, а потом она увидела, как столп чего-то золотого устремился к ней и в следующее мгновение ее вытащило из глубин воды на поверхность.

Гермиона судорожно втянула воздух, который клокотал и булькал в горле, но она этого совсем не ощущала.

Джастин не отводил от нее глаз. Он весь промок, а в его широко распахнутых глазах отражалась те же страх и паника, которые одолевали и ее. Падма стояла позади него, ее почти не было видно в лучах света, она же кричала, чтобы они торопились.

Гермиона сделала еще один вдох, ахнула, снова вдохнула, еще раз, и ее следующий выдох прозвучал прерывистым всхлипом. Рука вокруг талии снова рванула ее, спиной прижимая к чему-то твердому и дрожащему, и она услышала, как Малфой что-то прорычал, но не смогла разобрать слов из-за собственного дыхания.

В тот же момент стальная хватка, державшая ее за лодыжки, исчезла, и из-за внезапного освобождения она пошатнулась назад. Она отчаянно пыталась не отключиться из-за боли в запястье и клубка переполняющих эмоций, но продолжила судорожно дышать, когда Малфой развернул ее лицом к себе. Она прислонилась к его груди, вода доходила Драко до подбородка, ее ноги не касались дна.

Его глаза были такими же широко распахнутыми, как и ее, и она нашла в них то, что не дало ей сорваться в пропасть, на краю которой она сейчас балансировала — его взгляд; он смотрел на нее так, словно если она отведет глаза, все вокруг рухнет.

Не сказав ей ни слова, он наколдовал воздушный пузырь вокруг ее головы и, не выпуская из объятий, опустил обратно в воду. Она зажгла палочку, и сквозь мутную воду увидела ноги Джастина, двигающиеся впереди. Она сжала зубы и расправила руки в воде, в груди все еще не утихала паника. Казалось, будто ее запястье в огне, и она поняла, что не будь сейчас под водой, то разрыдалась бы. Тем не менее, она все равно оттолкнулась и поплыла вперед.

Руническая магия пронзала воду словно пули, оставляя за собой вспышки сияющих шлейфов.

Инферналы и змеи наполняли воду вокруг, но сколько бы магии они вчетвером не отправляли в их сторону, те все равно продолжали прибывать. Гермионе казалось, что она погружалась глубже каждый раз, как выпускала заклинание, все тело пульсировало адреналином.

Ноги Джастина исчезли из вида, и у нее было только мгновение, чтобы разглядеть впереди стену, как она уже провалилась сквозь камень. Она взмахнула руками, прижимая ладони к сухому камню, а затем взмыла в воздух. Ее ослепила сияющая белизна, она шумно упала на землю, сжатый воздух с писком вырвался из легких.

— С дороги! — закричала Падма.

Гермиона повернулась и вскрикнула, когда, неосторожно прижимая руку к телу, она задела запястье.

Она услышала, что Малфой приземлился туда, где она только что была. Он втянул воздух, а потом выпустил его с потоком ругательств. Гермиона подняла свое промокшее тело на ноги и пошатнулась назад, когда зажмурила глаза сильнее, чем было нужно. Она повращала ими, пытаясь немного уменьшить жжение от света, а потом слегка их приоткрыла. Ее спина уткнулась во что-то твердое, и она дернулась вперед, сжимая в руке палочку. Это что-то снова ударило ее по спине, а потом медленно начало подталкивать. Гермиона выставила руку и почувствовала стену.

Стены задвигались.

— Бежим, бежим, бежим! — закричала она срывающимся голосом, и никто даже не спросил зачем.

В любую секунду она ожидала чего угодно — руку, когти, клыки, впивающиеся в горло. К этому моменту ей удалось открыть глаза наполовину, но был только свет, который ослеплял больше, чем тьма. Она слышала, как сзади выругался Малфой, и поняла, что всего остального ему уже было достаточно, и только не хватало еще и двигающихся стен.

Она инстинктивно взглянула на него и чуть не отпрянула. Все, что она могла видеть, — слабый розовый цвет его губ и щек, черные радужки на свету стали серыми. Он повернулся боком, и через два яростных удара сердца она почувствовала, как стены коснулись ее плеч.

Камень зацепился за носки ее обуви, и она упала, когда где-то впереди раздался громкий скрежет. Малфой упал на нее сверху, хорошенько приложив к земле, а затем давление прокатилось по ним обоим, и Малфой хмыкнул ей в ухо. Падма вскрикнула от удивления, когда упала на них, и Малфой поспешил встать. Гермиона с трудом поднялась на ноги, уверенная, что стены вот-вот сомкнутся, но вокруг них оказалось широкое свободное пространство.

— Не останавливаемся! — закричал Джастин. — Малфой, дверь! Малфой, дверь!

Принявшись бежать, Гермиона никак не могла понять, что он имел в виду, но вскоре послышался скрежещущий звук. Камень терся о камень, и либо на них рушился проход, либо один из его концов закрывался. Груды обломков и раскрошенных камней завалили коридор, зацепив за ноги, но она не слышала, чтобы кого-то раздавило.

Гермиона ударилась головой о стену и начала хватать воздух ртом, ощупывая ту в поисках выхода. Она почувствовала давление чьих-то пальцев — судя по их длине, это была Падма, — и схватилась за запястье. Падма медленно отодвинулась в сторону, дернула Гермиону и издала торжествующий вопль, когда они устремились через сужающуюся щель.

Гермиона повернула, и свет исчез, из-за чего перед глазами начали скакать красные пятна. Джастин пытался протиснуться в щель, которая все сужалась — стена оставалась твердой даже несмотря на его изгоняющее заклинание. Гермиона издала сдавленный звук и схватила его, Малфой протянул руку над ее плечом, чтобы ухватиться за руку Джастина, которую тот держал над головой. Они уперлись пятками в землю и дернули назад — и в щель пролезло все, кроме его ноги, когда они все повалились на пол.

— Поверни ногу! — выкрикнул Малфой.

— Я не… — закричал Джастин, когда что-то затрещало. Секундой позже Малфой дернул его, полностью вытащив.

Джастин втянул воздух и снова закричал, сухожилия на шее вздулись. Он оттолкнулся, сделал еще один вдох и потянулся к ноге, но сразу же отвернулся, и его вырвало на пол. Малфой откинулся назад, как будто рвота каким-то образом могла отскочить от пола, перелететь через Джастина и приземлиться на него.

— О боже, — выдохнул Джастин. — Я умираю.

Гермиона быстро покачала головой, не решаясь посмотреть на его ногу.

— Нет, но, судя по звуку, перелом у тебя очень серьезный, — она потянулась и провела рукой по его волнистым волосам. Нельзя было понять, кто из них дрожит, возможно, они оба дрожали. — Просто дыши. Уже через мгновение сработает защитный механизм организма.

— У нас проблема. — Падма копошилась в сумке в поисках чего-то, а Гермиона зажгла палочку, чтобы понять, где они находились. — Пусто. Там есть проход, но…

— Нет, — Гермиона посмотрела на квадратный вход в округлую комнату. — Должно быть, это она. Та самая комната.

Падма похлопала ее по локтю, протягивая пузырек, Гермиона посмотрела на него, а потом взяла.

Она чувствовала, как зелье бодрости спускается к желудку, и в следующую минуту волна покалываний прошлась по конечностям.

— Но комната пуста.

— Поднимите меня, пожалуйста.

Гермиона сделала шаг вперед, но Малфой ее опередил и подал руку Джастину, а потом поднял того на ноги. На ногу. Щеки Джастина были ярко-розовыми, и он выглядел заторможенным, когда взял зелье у Падмы.

— Там руны, — пробормотал Малфой. — В центре комнаты.

Гермиона повернула голову, чтобы посмотреть, но не успела она их увидеть, как в комнате замерцало видение, и свет от трех палочек осветил полную тварей комнату. Гермиона сделала три шага назад, даже не задумываясь о том, чтобы удержать свои позиции, спиной ударилась о замкнувшуюся ранее стену и узнала некоторых из них — видела их в замке и в проходах, но сейчас те были больше, а размер клыков равнялся ее руке.

Прямо перед входом стояло пять серых и полосатых животных, их спины достигали ее бедер, по обе стороны от челюстей свисали клыки. Животные сгорбились, царапнув по камню изогнутыми когтями, и Падма выдохнула слово, которое заставило всех как один поднять палочки.

Звук от скрещенного заклинания утонул в реве коричневого животного в центре комнаты, но золотисто-фиолетовый столп света взорвался в мордах тварей, когда они ринулись вперед. Пульсирующая сила заклинания отбросила Гермиону к стене словно ураганный ветер, и казалось, что она потратила все оставшиеся силы, чтобы его сотворить.

Из пространства вокруг исчез свет и звук, четыре пары ног подкосились и все они рухнули на землю. Приглушенное тяжелое чувство, появившееся в ней, заставило ее сравнить себя с мешком с камнями. Ее мысли были нечеткими и вспыхивали в голове какими-то неясными словами, а страху потребовалось несколько секунд, чтобы пробиться сквозь изнеможение. Она открыла глаза и увидела, как свет от единственной палочки осветил комнату.

— Нам нужно идти, — произнес Джастин хриплым и срывающимся голосом. — Они вернутся.

Гермиона с трудом поднялась на ноги, помогая себе одной рукой, и схватила Падму за локоть, когда та снова осела.

— У нас есть еще зелье бодр…

— Один пузырек, — выдохнула Падма и прижала его к руке Гермионы.

Гермиона сделала два глотка и вернула пузырек, после чего подтащила ближе свою сумку. Зелье бодрости уже начало действовать, так как руки ее задвигались с привычной скоростью, но во всем остальном теле она по-прежнему чувствовала слабость. Еще одно такое заклинание не пережить, но отступать сейчас было нельзя. Тут вопрос стоял не столько в принципиальности или в своевременности — они просто не смогут этого пережить.

Гермиона достала нож и бутылку с кровью из сумки, двинулась вперед и подпрыгнула, когда услышала за спиной звук разбившегося стекла. Она оглянулась назад и увидела, как Малфой поднимает осколки коричневого пузырька. Он передал их Джастину, который посмотрел на него с недоумением.

— Мы не можем выпустить заклинание с рунами на пальцах.

Гермиона тяжело выдохнула и вернулась к Малфою. Она забыла о рунах, и, если бы Малфой о них не напомнил, это был бы конец всему. Она почувствовала себя немного лучше, только когда сказала себе, что в любом случае вспомнила бы об этом, когда делала надрезы.

Малфой протянул осколок стекла, и Гермиона скользнула по нему пальцами, остатки бадьяна обожгли крошечные порезы. Она внимательно осмотрела кончики своих пальцев, чтобы убедиться, что порезов больше нет, после чего обняла рукой Джастина, подталкивая его вперед.

— Тебе обязательно так держать нож у моей спины? Не то чтобы я тебе не доверял, но это нож. И он у моей спины.

— Расслабься, Джастин, просто…

— Поторопись, — сказал Малфой, оборвав фразу, которую ей не хотелось заканчивать.

— Если бы ты не сломал мне ногу…

— Стена сломала твою чертову ногу…

Артефакт находился в центре комнаты и беззвучно вибрировал. Это был достаточно большой зеленый металлический ящик, из крышки которого поднималось что-то похожее на колесо. Он выглядел примерно так, как было показано на одной из картинок. Вокруг виднелись руны, пронизанные большими трещинами. Гермиона произнесла самое сильное чинящее заклинание из всех, что знала.

— Ну-ка все заткнитесь и пошевеливайтесь! — прикрикнула Падма.

Гермиона посмотрела на руны вокруг устройства, прежде чем Падма убрала их, а затем убедилась, что все трещины были полностью запечатаны. Гермиона вытянула бутылку, сверху которой плавала пена из-за взбалтывания, и они опустили палочки в кровь.

Гермиона двигалась так быстро, как только могла, стараясь не испортить ни одну из рун, и немного меньше начала нервничать за Джастина, когда услышала, как разозлился Малфой, пытаясь нарисовать прямую линию. Она не любила, когда из-за нее Малфой проявлял перед друзьями свой колючий характер, но, к счастью, сейчас был тот редкий случай, когда он справился и сам, выставляя себя не в лучшем свете.

Она слышала, как что-то двигалось внутри артефакта, темная магия собиралась с силами, чтобы ударить по остаткам выпущенной ими защитной магии.

Гермиона закончила рисовать последнюю руну, проверила, чтобы все тоже заканчивали это делать, и выкинула бутылку из круга, что они сформировали.

Малфой и Падма рисовали руны на конце длинного желоба, проходящего по полу через центр устройства. По диагонали от устройства шло четыре более короткие рифленые линии, и Гермиона заняла свое место в конце одной. Поморщившись, она провела ножом по ладони правой руки над порезом, который сделала ранее, а затем по кончикам пальцев. Дрожащей рукой протянула нож Падме.

Гермиона склонилась и сжала руку в кулак, наблюдая за капающей кровью, формирующей линию. Кровь потекла сильнее, она вытянула руку и снова сжала кулак. Она двигалась слишком медленно по желобу и к устройству, но, если она достигнет его до того, как они закончат заклинание, с ними все будет в порядке. Она просто отчаянно надеялась, что они все сделали правильно.

— Я дорисовал, а мы… — начал говорить Джастин, но был прерван яростным ревом откуда-то из комнаты.

Звук отразился от стен, за ним последовал более слабый рев, а затем еще более сильный, чем первый. Сердце Гермионы колотилось, когда адреналин дал сил там, где не справились два глотка зелья бодрости. Малфой бросил нож за спину, и кончики четырех палочек сошлись прямо над центром устройства.

— Одиндватри, — прокричала Падма.

Громкость заклинания возрастала и понижалась на более низких согласных и более высоких гласных, слова произносились с одинаковой скоростью. Гермиона изо всех сил старалась не думать про надвигающуюся гибель и сосредоточиться на том, чтобы направить свою магию вниз по руке и через палочку, ее окровавленные пальцы скользили по гладкому дереву. Она почувствовала, как заклинание поглощает ее магию в пузырящемся статическом тепле, которое поднималось из ее груди и медленно стекало вниз к ладони.

Вокруг их рук разрастался золотой шар, внутри него двигались белые вспышки и красные завитки. Гермиона застыла на месте, ее глаза были прикованы к буйству магии в этой расширяющейся световой сфере.Казалось, вся энергия, которой она обладала, уходила из нее, оставляя ее неподвижной и лишенной жизни.

Шар уже достиг ее локтя, а красные завитки в золотом свечении теперь вспыхивали подобно молнии. Язык казался свинцовым, когда она выдавила из себя последние слова заклинания. Она уже была готова свалиться на землю словно мешок кожи и сморщенных костей, но затем шар взорвался. Ее голова откинулась назад, и она была светом, и магией, и воздухом, и кровью. Это было похоже на ужасную свободу — это было похоже на смерть.

***

Тело Гермионы было ледяным: холодным, жестким и расколотым. Ну, или она была мертва, и именно так чувствует себя всякий умерший, когда просыпается, чтобы понять, что умер.

Она открыла глаза, из нее вырвался выдох, разметая пыль на полу. Она увидела свою окровавленную руку, которая все еще светилась золотым. Согнула пальцы, чувствуя одервенение и болезненность.

Она застонала, когда заставила себя принять сидячее положение — ей пришлось приложить все силы, чтобы не завалиться снова. Казалось, будто кто-то без ее ведома заменил скелет на металлический. Все тело болело, а если не болело, то жгло.

Она уставилась на стену, дважды моргнула, потянулась к палочке, но поняла, что в руке ее нет. С трудом и спотыкаясь она поднялась на ноги, голова кружилась.

— Они там уже какое-то время, — сказал Джастин. — До заклинания я факелов не видел, но… Я не думаю, что это видение. Больше ничего не поменялось, и я не знаю, что их зажгло.

Ее палочка нашлась возле стены — как оказалось, не слишком далеко от того места, где она очнулась. Гермиона подняла ее и повернулась к артефакту.

Тот все еще гудел, но руны вокруг светились золотым. Судя по засохшей на палочке крови, они находились в отключке какое-то время, но кровь в бороздках вокруг устройства все еще не успела высохнуть.

— Нас всех выбросило из круга. — Джастин кивнул в сторону Падмы и Малфоя, они оба лежали распластавшись на полу. — Они дышат. В смысле, кажется, с ними все хорошо. Как думаешь, все закончилось?

Гермиона покачнулась на ногах, после чего двинулась к Малфою и, прищурившись, посмотрела на него. Слишком часто он притворялся спящим, и теперь она ему не верила.

— Я знаю, что мы живы. И знаю, что не были бы, если бы заклинание не сработало. Точно будем знать, когда дойдем до конца коридоров.

— Хорошо, что стрелки укажут нам обратный путь. Должно занять несколько дней. Если я не раньше помру.

Гермиона укоризненно на него посмотрела.

— Ты не умрешь. Я думаю, нам стоит сначала выбраться из комнаты, а потом попробуем себя подлечить. Я могу трансфигурировать тебе костыль.

Джастин снова откинул голову к стене, закрыл глаза и широко улыбнулся.

— Хочу, чтобы он был серебристым с барсуком на ручке. Мы назовем его хаффлпаффским жезлом, и всякий раз, когда Малфой пересечет черту…

— Самое корявое из изобретенных тобой названий, Финч-Флетчли.

Гермиона сердито посмотрела на Малфоя, но его глаза все еще были закрыты, и она двинулась к Падме.

— Я бы просто мог назвать его жезлом. И какая тебе разница? Чаще всего ты будешь его видеть, пока я буду бить тебя по голове и плечам.

— И когда я выбью его из-под тебя.

***

Гермиона, поднятая левитирующим заклинанием Падмы, покачнулась, Джастин и Малфой оба подали ей руку. Потом посмотрели друг на друга, когда Гермиона потянулась к обеим, но Джастин убрал свою.

— Твоя рука снова кровоточит, — Гермиона нахмурилась, увидев повязку на руке Малфоя, когда ее ноги коснулись пола.

Он попытался отстраниться, но она была быстрее и успела поднять квадратный лоскут. Кожа вокруг все еще была красной и припухшей, и, хотя они пытались держать рану в чистоте, Гермиона все равно не могла сказать, попала туда инфекция или нет.

— Через каких-то несколько минут мы будем в больничном крыле, — сказал он.

Она подняла глаза и увидела его достаточно близко, чтобы ее нос коснулся его подбородка. Она остановилась, глядя на него, и не смогла прочитать выражение его лица, когда он посмотрел в ответ.

— Только если сейчас не середина ночи, тогда мы застрянем у тебя в комнате, — сказала Гермиона, и, казалось, его брови дернулись от ее слов.

— Если вообще все сработало! — крикнула Падма. — Меня кто-нибудь поднимет или мне стоять тут весь день?

— Ох, вот…

— Нет… Гермиона?

Джастин с удивлением посмотрел на дыру, прежде чем повернуться к стене, а Гермиона направила палочку на Падму, левитируя ее на верхний уровень. Джастин и Малфой очистили стену от рун, а Падма помогла восстановить трещины и выбоины, когда Гермиона вытащила банку с кровью. Они нарисовали руны на стене, а затем, вытерев палочки, окунули кончики в кровь, текшую из их пальцев. Нарисовали собственную руну призыва, а затем произвели заклинание, которое прежде уже использовали семь раз.

Для рун на стенах потребовалось не так много сил, и Гермиона не знала, было ли это из-за того, что они не находились рядом с артефактом, или потому что темная магия была связана, или эти руны были меньше. Она знала, что благодарна за то, что каждый раз у них не отнимались все силы. Им потребовалось как минимум два дня, чтобы нарисовать руны на стенах, и ей не хотелось думать, как бы все прошло, если бы они отключались после каждого из них.

— Сейчас? Я даже не перевел дыхание, меня вырвет.

— Тебя в любом случае вырвет, Джастин, — сказал Падма. — И не забудь осторожно ставить ногу, когда приземлишься, иначе будет очень больно.

— Теперь я точно это не забуду.

— Давайте просто надеяться, что это сработает, — сказала Гермиона и постучала палочкой по стене. — Или же нам придется снести эту стену.

— Только бы не брюки… — воскликнул Джастин, пытаясь понять, какой портключ перенесет их домой. — Между прочим, чтобы ты знал, ты мне пару торчишь.

Малфой вскинул бровь и бросил брюками в Джастина, готовясь сделать то же самое с рубашкой. Когда его глаза расширились, Гермиона поняла, что ей нужно быстрее схватиться за эту рубашку — Джастин и Падма поспешили последовать ее примеру. Она закрыла глаза, ее накрыло тянущее чувство в районе пупка, нервное напряжение нарастало.

— Почти точь-в-точь как в подземелье, — сказал Джастин.

— Отвали, — огрызнулся Малфой.

— Только здесь есть кровать, — сказала Падма так, словно представляла на ней кого-то из своих фантазий, а Малфой нахмурился, глядя на нее то ли встревоженно, то ли опасливо.

— Тут есть какая-нибудь еда? Два дня прошло с тех пор…

Но тут вход начал со скрежетом открываться, и они вчетвером вскочили и направили на него палочки. На пороге появились три аврора, и Гермиона опустила палочку, когда заметила блеск от очков и топорщащиеся волосы.

— Думаешь, они настоящие? — прошептал Джастин.

— Вот и наш тест на вменяемость, — пробормотал Малфой, постукивая палочкой по ноге.

Был момент, когда Гермиона почувствовала себя ребенком, которого собрались отругать, но потом вздернула подбородок.

Гарри вскинул брови, но все перестало быть важным, когда он заключил ее в объятия.

— Ты злишься?

— Поговорим позже, — сказал он. — Ты в порядке?

— Сейчас уже лучше.

— Это…

— Вы не заберете Малфоя, — сказал Джастин. — Мы заставили его нарушить комендантский час. Серьезно, мы буквально вынудили его это сделать. С…

— Джастин, — позвала Гермиона и покачала головой.

— Я просто говорю, что если забираете Малфоя, то только с нами, потому что…

— Нам не нужен Малфой, — сказал Гарри, бросив на того взгляд, — но Министерству все равно нужно всех допросить…

— Министерство может подождать, пока мои студенты не посетят больничное крыло и не отдохнут, мистер Поттер.

Макгонагал прошла мимо авроров и положила руку на плечо Гермионы. На ее лице читалось одновременно и облегчение, и разочарование, и, увидев это, Гарри и Гермиона обменялись взглядами.

Макгонагал выдворила их всех из комнаты, и Гермиона повернулась, чтобы убедиться, что все следуют за ней. Падма с подозрением смотрела на одного из авроров, а Джастин решил прямо сейчас начать все рассказывать Гарри. Малфой шел с каменным лицом, а она — с ощущением, что следующие пару дней будут казаться длиннее, чем все их возвращение из подземелья.

***

Гермиона улыбнулась, когда увидела выглядывающее из-под гобелена сине-зеленое перо. Она оглянулась, увидев группу студентов на другом конце коридора. Она отодвинула гобелен, оттуда появилась рука, схватила ее и утащила в темноту.

Малфой заглушил поцелуем возглас ее удивления, попутно обнял за талию и крепко к себе прижал. Гермиона пыталась заговорить, но он воспользовался этой возможностью, чтобы протолкнуть язык ей в рот, и она больше не могла сопротивляться.

Она обняла его за шею одной рукой, а другую запустила ему под локоть и положила на поясницу. Малфой прижал ее к стене, и она судорожно вздохнула, когда почувствовала причину его спешки.

— Не здесь.

— Здесь.

— Мы завтра уезжаем из Хогвартса, — сказала она. — Не хочу, чтобы меня исключили за… м-м-м, за день, м-м-м…

Пальцами одной руки он пытался развязать ей галстук, а второй уже вытащил блузку из-за пояса юбки.

— Не собираюсь ждать до завтра.

— Мы… моя квартира… Ох

— Твой демон разодрал в клочья мою одежду на прошлых выходных…

— Ему просто нужно было привыкнуть… — Гермиона тяжело вздохнула.

— Тогда после ужина. У меня в спальне.

— Хорошо, — сказал она, схватила его за затылок и притянула для еще одного поцелуя.

Она целовала его несколько секунд, а потом отстранилась, но прежде, чем смогла двинуться, он взял ее за подбородок, снова прижимая к себе.

— Это не значит, что я закончил, Грейнджер. Не отпущу тебя, пока ты не задрожишь от наслаждения, или же мне придется подождать пока ты не закончишь нянчиться с каждым… обладателем… огромных… глаз…

— Задрожу? Только если ты вдруг не превратился в… — Гермиона простонала и сильно дернула его за рубашку, вытаскивая ту из брюк. — Придурок, — выдохнула она. — Теперь буду носить с собой Живоглота.

— Можешь попробовать, — пробормотал он ей в шею. — Тебе нужен друг получше. Кто-то без шерсти.

— Живоглот — самый лучший друг из всех. Никого лучше нет.

— То есть ты нашла идеального питомца? То есть он становится одной из тех мелочей, которые ты больше не будешь искать? И у меня нет никакой надежды его выгнать?

— Не будет никаких изгнаний или… — произнесла Гермиона, задыхаясь. — Или, ах… Я проделаю с тобой очень плохие, болезненные вещи. В Живоглоте есть все, что мне нужно от питомца. — Она сглотнула, когда он губами скользнул по ее щеке. — Но я не только это перестала искать.

Он остановился, его рука замерла в ее волосах, а пальцы другой сжались на ее бедре.

Он поднял голову, и они выдохнули в унисон, разделяя одно дыхание на двоих.

— По крайней мере пока, — уточнила она.

Он улыбнулся ей в губы, она улыбнулась в ответ.

Каждый в мире что-то ищет. Нужно только понять, что все мы — искатели чего-то, но иногда это что-то само находит нас.