========== Часть 1 ==========
Гладкий золотой, тронутый серебром, и золотистый шнурок, оставившие пятна краски у нее на пальцах.
Была середина июля, солнце выжигало дорожку пота на затылке Гермионы, и она сжимала во влажной ладони рождественское украшение. Она положила его в карман с тем же удивлением, с каким открыла коробку с портключом, после чего потерла ладонью о свои отутюженные рабочие брюки.
Охлаждающие чары ударили в лицо сразу же, как она открыла дверь в здание из красного кирпича, а глаза автоматически остановились на секретаре. Та улыбнулась, когда Гермиона направилась к ней по мраморному полу, оглядывая невзрачную зону отдыха слева. Она и половину холла не минула, как секретарь подняла взгляд выше головы Гермионы, и кто-то откашлялся за спиной.
Гермиона сделала вдох, ослабляя напряжение в плечах и спине, и повернулась в ожидании встречи лицом к лицу со своим визави или его телохранителем. Со времен войны, которая закончилась четыре года назад, она видела его разве что в газетах, но не было никакого сомнения — перед ней стоял Драко Малфой. Каждый сантиметр его был собранным и безукоризненным: укладка волос, величавость осанки, блеск туфель, который был заметен даже с ее расстояния.
Малфой кивнул, сбрасывая накрывшее их оцепенение, и они двинулись навстречу друг другу. Он пожал ее руку с такой силой, что чуть не сместил кости, но уже через мгновение ослабил угрожающую хватку. Она задумалась: было ли это предупреждением, нервозностью, или же он не рассчитал силу, когда обхватил ее руку.
— Мисс Грейнджер.
— Мистер Малфой.
— Не желаете ли осмотреть здание? — тон у него был бодрый, но не суетливый, и она обрадовалась такому профессионализму.
— Нет, сегодня я пришла не для этого. Есть место, где мы могли бы обсудить дела?
— Да, мой кабинет.
На какое-то время повисло напряженное молчание, а потом он протянул руку в направлении лифтов. Гермиона ступила в указанную сторону, а за ней и Малфой, отставая на несколько шагов. Он ускорился, обогнал ее, замедлился, пока не оказался вровень. Все время Гермиона наблюдала за ним боковым зрением, продолжая себе напоминать, что этого требовала работа и что она уже проходила через подобное много раз.
Она зашла в лифт и встала слева, Малфой встал рядом справа. Он нажал кнопку третьего, самого верхнего, этажа, и Гермиона поняла, что в лифте не было музыки, которая могла бы хоть немного отвлечь. Тишина звенела в ушах, и Гермиона была уверена, что Малфой мог слышать, как она глотает. Как-то раз ей довелось проехать двадцать этажей с разозленным Гарри, но этот подъем все равно казался дольше.
Они вышли из лифта в маленькую приемную; у дальней стены располагались три камина, которые еще предстояло подключить к каминной сети. Они молча прошли мимо секретаря, занятой перебиранием конвертов, и минули еще два коридора. На двери кабинета Малфоя не было именной таблички, но Гермиона знала, что две массивные двери с вычурными ручками могли вести только в одно место.
Она остановилась перед ними, ожидая, что он пойдет первым, но тот завис на шаг позади. Она переступила с ноги на ногу, бросила на Малфоя косой взгляд и потянулась к дверной ручке одновременно с ним, ощутив легкое касание его пальцев. Он отдернул руку вверх, Гермиона — в сторону. Ей хотелось издать хоть какой-то звук, лишь бы избавиться от сковывающего тело напряжения.
Малфой открыл дверь, и она со вздохом двинулась вперед.
— Присаживайтесь, — сказал он, обходя и направляясь к столу.
На этом кресле идеально уместился бы Рон, но в данный момент оно было идеально лишь в том, что заставляло чувствовать себя еще более неудобно. Это кресло не имело ничего общего с мебелью в приемной, и ей хотелось знать, не было ли это тактическим ходом Малфоя.
— Что-нибудь выпьете?
— Нет, благодарю, — она достала из портфеля дело Малфоя, пергамент и ручку. Она специально принесла на эту встречу свое перо, но ей некуда было поставить чернильницу, кроме как на его стол. — Вам известно о причине моего визита, мистер Малфой?
— Да.
— Отлично, — разложив все на коленях, она подняла глаза и кивнула. — Я получила документ, который вы направили в Министерство. Ваша компания владеет аптекой и зельеварней, и вы инвестируете в две другие компании.
— Да. Аптека расположена на первом этаже, но по плану займет весь второй. Зельеварня — на цокольном. Три теплицы находятся в Малфой мэноре. Мы инвестировали в две компании и в исследовательский центр.
Она кивнула.
— Сегодня я опрошу вас насчет компании. В конце этой встречи выдам вам список тех официальных документов, которые мне понадобятся в следующие три дня. Если с ними все будет в порядке, мы приступим к процедуре. — Она сделала вдох. — Вы же распространяете зелья, сваренные только из ингредиентов из вашей аптеки?
— Да, — он переложил руки со стола на ручки кресла, и какое-то время смотрел на нее изучающе. — Это обычный порядок действий?
Она прекратила рассматривать список сотрудников и подняла глаза, встретив его расчетливый взгляд.
— Для бывших заключенных, которые открывают бизнес, связанный с реализацией зелий населению, — да. Как я поняла, в компании есть совы, доставляющие заказы? Какая у вас зона доставки?
На миг на его лице отразилось раздражение, и Гермиона подумала, что он как-то его проявит. Вместо этого Малфой отодвинул кресло, встал и посмотрел на нее сверху вниз.
— Я принесу карту распространения.
***
Было похоже, словно кто-то надул фиолетовый пузырь, который, попадая в луч света, становился ярко-голубым.
Оранжево-красное зелье напомнило Гермионе закат. Если бы не большие пузыри и кислый запах, было бы интересно его попробовать.
— Это опытный образец.
Гермиона вскочила и пошатнулась влево из-за голоса справа. Малфой в ответ только приподнял бровь, а потом перевел взгляд на котел.
— Секретарь сказала, что вы здесь, — на всякий случай произнесла она, чтобы он не подумал, словно она рыскала по его владениям.
— Вы закончили опрашивать персонал?
— Да, — ответила она.
На его лице читалось ожидание подробностей, но Гермиона отказалась давать ему больше.
— Вы сказали, это опытный образец?
Он махнул рукой в сторону четырех котлов на столе, каждый из которых был разного цвета и источал разный запах.
— Все ингредиенты разрешены Министерством для всеобщего использования и включены в ведомость по активам компании, которую я вам передал.
Гермиона привыкла принимать решения в таких ситуациях. Обычно она бы взяла образец и отдала в министерскую лабораторию, но она знала — сделай так, и Малфой будет препятствовать всему, что запланировано на предстоящий месяц… как минимум. В конечном итоге она и так все узнает.
— Вы же понимаете, что перед тем, как быть выпущенным, оно должно пройти через нас и подвергнуться тестированию?
— Да, в следующие десять месяцев, — он взглянул на нее и, должно быть, с такой же легкостью, как напустил на себя безразличие, считал ее подозрительность. — Я предоставлю зелье только тогда, когда одобрю конечный продукт, Грейнджер.
Она медленно кивнула и украдкой от Малфоя опустила настороженный взгляд к котлу.
— Только не подумайте, что это совпадение, но через два часа я приступлю к проверке ваших запасов. Со мной будут четыре помощника. Вы можете закрыть аптеку, не дожидаясь завершения.
— Вы действительно доверите четырем незнакомцам столь тщательную проверку? — голос его был слегка удивленным, и она прикусила губу. — Я закроюсь на оставшуюся часть дня.
— Хорошо, — сказала она и замолчала, чувствуя на себе его взгляд. У нее не было причины оставаться дольше, но иногда любопытство становилось скорее губительным, чем полезным. Однако она редко могла заранее понять, каким именно оно будет на этот раз. — Чего вы хотите добиться?
— Вы уже спрашивали меня об этом.
— Я говорю про зелье.
На какое-то время воцарилась тишина, но ей хватило времени придумать только два варианта ответа на случай необходимости съехать с темы, когда он ответил:
— Сколько книг по теории Литгема вы прочли?
Она в удивлении подняла взгляд, на его лице же было обычное спокойствие и отстраненность.
— Вам нужен список?
По его лицу пробежало веселье, быстрое и мимолетное, и Гермиона подумала, что могла это себе надумать.
— Ну конечно, у вас есть список.
Она фыркнула и вздернула подбородок.
— Тогда достаточно будет сказать, что много.
Малфоя накрыло какое-то волнение. Возможно, дело было в небольшом интересе, но что-то поменялось в его лице, и ей снова было сложно отвести от него взгляд.
***
Гладкое матовое стекло в форме изогнутой сосульки с одной каплей воды, свисавшей с закругления.
— Это мое дело! Министерство не может просто…
— Мы можем и будем! Ты не в праве нанимать людей, которых только на прошлой неделе выпустили из Азкабана…
— Он не управляет компанией, он…
— Он преступник! Он все еще под наблюдением и запретами, и пока это не изменится, ты…
— Грейнджер, он собирает растения. Он даже ничего не варит…
— Ему нельзя доверять ни на какой должности, где у него есть доступ к тому, что может быть….
— Это моя компания, и я буду нанимать, кого хочу…
— Это… нет, Малфой, заткнись… любой, кто не…
— Заткнись? Очень профессионально…
— …они тебя прикроют, потому что это…
— Убирайся.
— Что?
— Убирайся. Из моего кабинета. Из моего здания.
— Ты не можешь меня выгнать. Это препятствие…
— Я не…
— …я могу об этом доложить, и ты распрощаешься со своей…
— Пошла вон!
***
Снежинка была размером с ее ладонь, она переливалась белым и голубым и кружилась без конца.
Звук их смеха, слитого воедино, был похож на песню, которую она никогда не слышала, но точно полюбила бы. Она была новой, но в то же время такой приятно знакомой. Ей очень нравилось, как они двигались вместе, хоть она и не понимала, почему уделяла этому такое внимание.
— Мы проведем еще один круг опросов? Потому что я бы предпочел обсудить мои чувства по поводу того, что мой босс надо мной смеется.
— Смитт, она министерский лакей, а не терапевт. — Малфой поднял один из пузырьков экспериментального зелья, которое выпил Смитт, и начал рассматривать его на свету. — Это…
— Малфой, я министерский работник…
— Да, вы очень важны.
Она бросила на него яростный взгляд, а он спросил Смитта, для чего предназначалось зелье.
— Заносчивый придурок, — пробормотала Гермиона.
Очевидно, что ее ворчание не было таким уж тихим, потому что Смитт прервался на полуслове и засмеялся. Малфой повернулся вполоборота и удивленно посмотрел на нее через плечо. Кроме нескольких споров наедине во время ее работы здесь, она всегда возмущалась про себя. Во всем виноват его смех.
Гермиона откашлялась и отряхнула юбку.
— Это, э-э… фраза, которую я использую в качестве напоминания. Как кодовое слово для того, что необходимо сделать. Сейчас. Вот поэтому я сказала это сейчас, — она снова откашлялась, заметив скептический взгляд Малфоя. — Если позволите, мистер Малфой. Мистер Смитт.
***
Улыбающийся эльф размером с ее указательный палец, зажимающий под рукой коробки с подарками.
Портключ переместил ее прямо к кабинету Малфоя, из-за чего секретарь подпрыгнула так сильно, что стопка пергамента свалилась со стола. Гермиона бросила ей извиняющуюся улыбку и без промедления подошла к дверям кабинета. На четвертый легкий удар Малфой пригласил ее войти.
На мгновение при виде ее он показался удивленным и закрыл рот, прерывая то, что собирался сказать кому-то другому. Она не знала, что он заметил в выражении ее лица, но было любопытно наблюдать, как быстро у него включился защитный режим. Он с едва заметным интересом откинулся на спинку кресла в своей высокомерной и величественной манере. Он похож был на акулу, симулирующую дружбу с собственным обедом.
— У нас происшествие с Зельем для волос. Мы все еще прорабатываем детали и пытаемся определить основные ингредиенты. Тем не менее, известно, что кто-то смешал его с Оборотным и потерял все волосы на теле. Вместо этого волосы начали расти внутри черепа.
Малфой посмотрел на нее и подался вперед.
— Внутри черепа?
Она кивнула.
— Жертва сейчас в Святого Мунго. Колдомедики работают, чтобы все исправить. Похоже, больше ничего сильно не пострадало.
— Жертва, — протянул Малфой, перекатывая слово на языке. Он посмотрел на нее тяжелым взглядом — несколько месяцев назад она бы уже достала палочку. — Ты меня закрываешь?
— Нет, конечно нет. Дело не в самом зелье. Тебе немедленно нужно прекратить выпуск. Повесить предупреждающую записку на все новые флаконы. Разослать письма покупателям. Поместить заметку в газету. Возможно, оплатить счет за лечение потерпевшему. Может, накинуть сверху в качестве компенсации.
Малфой запустил пальцы в волосы и какое-то время массировал основанием ладони висок. На мгновение он закрыл глаза и выдохнул, почти прорычал. Она впервые видела его в подавленном состоянии. Она пыталась понять: он настолько переживал, что ему было все равно, или уже достаточно комфортно себя с ней чувствовал, чтобы этого не скрывать. На столе стоял стакан, наполовину наполненный янтарной жидкостью, и Гермиона могла только догадываться, сколько он уже выпил.
— Это будет кошмар, — тихо сказал он.
— Да, — согласилась она, и Малфой открыл глаза и посмотрел на нее. — Важно помнить, что дело не в самом зелье. Это поднимет какой-то шум, но не ударит непоправимо по репутации компании.
Он какое-то время изучающе смотрел на нее, пока она придумывала и отметала пять разных вариантов того, что можно сказать. После он перевел нервозное внимание на лист пергамента и начал писать быстрыми, но плавными движениями.
— Ты отправляешь это своему секретарю?
— Нужным людям. Все написанное этим пером немедленно появляется на пергаменте у них на столах.
— Это немного опасно.
Она попыталась смягчить напряжение, но Малфой не поколебался ни секунды. Он выглядел измученным, его огромный кабинет подавлял, но не успела Гермиона моргнуть, как Малфой вновь собрался, доминируя над пространством.
— Я не сочиняю любовные письма, Грейнджер.
Гермионе пришлось собрать весь имеющийся самоконтроль, чтобы не засмеяться от самой идеи. Ей показалось, Малфой уловил странные движения ее губ, тем более он на нее смотрел.
— Ты всегда работаешь так допоздна?
— А ты?
Они оба обменялись веселыми взглядами, которые больше напоминали улыбки смертельно уставших людей, у которых над головой только что разорвалась граната. Это жизнь, и ты просыпаешься злым, замерзшим, и у тебя все болит, и ничего ты не сделаешь, чтобы хоть что-то поменять.
Малфой бросил перо на стол, которое укатилось к стопке папок, и остановил взгляд на Грейнджер.
— Не хочешь выпить?
И даже не смотря на все благоразумие, она ответила:
— Хочу.
***
Темно-синий с белыми блестками и заснеженной макушкой казался полной луной в звездном небе.
— Мне нужен список ингредиентов.
— Я не выдам тебе компоненты зелья.
Гермионе пришлось сдерживаться, чтобы не закатить глаза.
— Тебе не нужно сообщать нам точное количество компонентов или рецептуру, но ты должен предоставить список ингредиентов по каждому зелью.
Его губы дернулись в определенном движении, которое Гермиона определяла как признак волнения. Малфой обвел взглядом лабораторию. Не выпуская портфель из рук, Гермиона открыла его и достала несколько листов пергамента и ручку. Она протянула их Малфою и, когда тот не поспешил их взять, принялась махать ими. Она находилась в неудобной позе и не хотела собирать содержимое портфеля по полу, пока Малфой самодовольно улыбался и сыпал грубыми комментариями.
Он принял протянутые предметы и нахмурился, когда заметил маггловскую ручку. Гермиона захлопнула портфель, а Малфой двинулся к пустому месту на столе. Она шагнула ближе к оставленной им на краю коробке, вытянула один из пузырьков и, прокручивая его между пальцев, начала разглядывать зелье грязно-желтого цвета.
— Это зелье для роста волос?
— Не советую его пробовать.
Она многозначительно посмотрела на Малфоя, но тот стоял со все еще склоненной головой и выцарапывал ингредиенты на пергаменте, самодовольно улыбаясь.
— Тебе стоит придумать зелье для борьбы с невыносимыми кретинами. Я бы закупилась оптом.
— Хм. Я был слишком занят созданием зелья против невыносимых девиц.
— Ну конечно, шкурный интерес. Ты похож на шимпанзе.
Он перестал писать, перевел безучастный взгляд на отдаленную ножку стола, а потом медленно поднял голову.
— Шимпанзе? Если ты собиралась выбрать надменное эгоистичное животное, почему не остановилась на гиппогрифе? Надеешься, что я буду вытаскивать жуков из твоей шевелюры? Я думал, это работа Уизли.
Она бросила на него яростный взгляд и поджала губы.
— Шимпанзе самовлюбленные. Выглядят мило и безобидно, а на самом деле агрессивны, и когда ты думаешь, что они просто свисают с деревьев, они в это время готовятся бросить в тебя дерьмом. В своей игривости иногда могут исцарапать тебе лицо, и они всегда хотят одержать верх.
Малфой настолько широко улыбнулся, что больше не смог сдерживаться, и с выдохом сдался. Он закрыл глаза, и звук его смеха заполнил комнату. Гермиона расплылась в улыбке, даже не понимая почему.
— Грейнджер, объяснение точно про тебя.
— Не согласна. Я агрессивна только при необходимости, и я не пытаюсь одержать верх, я не…
— Ты постоянно воюешь со мной за верхнюю позицию, — произнес он медленно, а она переступила с ноги на ногу, пока его взгляд стремительно бежал от ее туфель к глазам.
— Я бы все равно выиграл.
Она молчала дольше, чем следовало, но что-то незнакомое в его глазах пробуждало в ней странные ощущения.
— Сомневаюсь.
Его таинственный испытующий взгляд отличался от того, который он обычно использовал. Гермиона резко вдохнула, а Малфой снова вернулся к пергаменту.
***
Светло-голубой с белым деревом, выгравированным на заснеженном холме.
Гермиона собиралась обойти Мэнор вокруг, когда Малфой поприветствовал ее с крыльца и не оставил никакого выбора, толкнув входную дверь и ожидая, подобно демону у Врат Ада, когда она пересечет порог… Ладно, возможно, получилось немного драматично. По крайней мере, на данный момент.
— Чай, кофе?
— Нет.
Должно быть, ее голос звучал напряженно, пока они шли через гостиную, потому что Малфой оглянулся на нее через плечо и слегка нахмурился. Теперь комната выглядела иначе, но Гермиона все равно ощутила на затылке леденящее касание воспоминаний. Вместо этого она попыталась сконцентрироваться на Малфое и его макушке со взъерошенными волосами.
Приезд в поместье стал сюрпризом, о чем он и заявил весьма раздраженно после ее прибытия. Она ничего не ответила, поскольку была слишком занята разглядыванием Малфоя. Обычно каждая его частичка была подобрана настолько скрупулезно, что в тяжелые деньки она смотрела на его собранность и успокаивалась.
Сегодня же было понятно: когда она пересекала границу его владений, он только встал с постели. Он рукой откинул волосы назад, пытаясь привести их в порядок, но выбившиеся пряди по-прежнему торчали в разные стороны. Левая штанина была измята; ни у кого другого она бы этого не заметила, но когда дело доходило до него, на это невозможно было не обратить внимания. Это было похоже на трещину в броне.
Но самым сбивающим с толку было его лицо: спросонья глаза были слегка припухшими, а на правой щеке виднелся след от подушки. Ему пора было побриться; со щетиной он больше походил на хулигана, чем с той ухмылкой, что она видела однажды, когда во время опроса одного из его работников на ее блузке расстегнулась лишняя пуговица. Тогда он неделю обвинял ее в том, что она пыталась соблазнением выудить секреты у его зельевара, пока она не спросила, как ему удалось заметить одну маленькую пуговицу — после этого он никогда больше не возвращался к теме.
На подбородке Малфоя виднелись морщинки. Три короткие линии были почти незаметны под тенью щетины, но теперь, когда Гермиона оказалась ближе, она смогла их разглядеть. Его губы выглядели более розовыми, чем обычно, хотя, возможно, они так выглядели из-за контраста. Он и правда… Малфой улыбнулся под ее взглядом, и ухмылка, которую она вспомнила ранее, появилась на его лице во второй раз. Гермиона ощутила что-то внутри, но отказалась это чувство называть иначе как тошнотой.
— Теплицы. Новые, старые, все вместе. У тебя проблемы со слухом, Грейнджер? — его глаза казались ярче, а ее собственные — больше обычного; жар прилил к щекам.
Он что-то сейчас сказал? Она была слишком занята… занята… трещинами в броне.
— Э-э-э… Знаешь, утром у людей способность слышать хуже, чем в другое время.
Он вскинул бровь. На его лице читалось, что он скорее поверит в ее временную отключку. Ей стоило так и сказать.
— Серьезно?
Она не имела понятия.
— Да, безусловно. Иногда — бац! — и ты не можешь ничего слышать. А еще утром я блокирую надоедливые звуки. Будто мой мозг пытается предохраниться, чтобы можно было работать остаток дня.
— Отвратительно.
— Знаю.
— Должно быть, ужасно не иметь возможности слышать свою многочасовою болтовню. Удивлен, что ты вообще разговариваешь. Я был уверен, что большую часть времени ты говоришь сама с собой.
— Не суди всех по себе, Малфой.
— Как там говорится? Не каждый идеален и так далее. Но я уважаю твои попытки.
— Прости, что ты там сейчас сказал в конце? Я не смогла ничего расслышать из-за смеха.
— Не слышал никакого смеха. А, должно быть, снова эта штука с ничегонеслышанием по утрам.
— Малфой, я же говорила.
— Ну да. Раздражающие звуки.
— Нет, я имела в виду… тьфу на тебя.
***
Санта Клаус в слегка затемненном разноцветном стекле, на вид был легкий как пушинка. Тонко вырезанные детали требовали красоваться на самом виду, но каждая ветка склонялась под весом игрушки, пока она не оказалась надежно спрятана среди еловых лапок.
Малфой сбросил мантию на стол позади и закатал рукава до локтей. Гермиона могла разглядеть шрам от Темной метки на предплечье, но это было единственное, что омрачало белизну кожи. Мышцы и сухожилия быстро перекатывались, когда, помешивая, он добавлял что-то в зелье, и свет играл в тонких золотистых волосах. Челка закрывала глаза, а перед лицом поднимался пар, но он был слишком поглощен процессом.
Рубашка обтянула тело, когда он потянулся за чем-то, и взгляд Гермионы начал блуждать по его груди, опустился вниз к изгибу задницы, после чего она виновато опустила глаза к его туфлям. Она терпеливо ждала, пока он не закончит, так что не давала о себе знать, чтобы ничего не испортить — похотливые взгляды, однако, не в счет. Естественно, она не в первый раз замечала, насколько он привлекателен, и определенно не в последний. Но сейчас была работа. Что означало… никаких вожделенных взглядов. И было бы куда проще, если бы он не снял мантию. Серьезно, дело в обычном любопытстве. Честно.
Гермиона выпрямилась, сделала глубокий вдох, но он застрял в горле, когда она почувствовала взгляд Малфоя. Неукротимый жар опалил ее щеки и уши. Должно быть, он заметил ее только тогда, когда она смотрела в пол, но внезапно заливший Гермиону румянец, как и отведенный взгляд, бесспорно, был признаком дурных мыслей. Уголки его губ дрогнули, и на лице расползлась самодовольная улыбка.
Разве не должна была Гермиона ощущать непреодолимое желание врезать ему по лицу? Что с ней не так? Она должна разозлиться. Да. Р-р-р. Разозлиться.
— Здесь жарковато.
— Разве? — протянул он.
— Знаешь, — начала она, и что-то нераспознаваемое пробежало по ее лицу, сменившись выражением ожидания, — в среднем у женщин сердцебиение быстрее, чем у мужчин. Так что, когда кровь ускоряет бег, нам первыми становится жарко.
Он открыл рот, но передумал отвечать и просто наградил ее многозначительным взглядом, который был куда более действенным, чем любые из возможных слов. Жар снова вернулся, и она посмотрела на зелье, словно оно представляло большой интерес.
Малфой перешел к столу рядом с котлом и вытащил из банки гриб. Обхватил длинными пальцами нож и уверенными движениями быстро его нарезал.
— Зачем ты здесь?
— Проверка.
Ох, все стало даже хуже. Она попалась на разглядывании, а теперь все выглядело так, словно она устраивала случайные инспекции ради встречи с ним. Что не было правдой. Очевидно же.
Пытаясь отвлечься, она обошла стол и взяла один из ножей, который лежал между пустыми банками. Перед ней был корень с наполовину снятой кожурой, и она принялась срезать остальную часть.
— Удивлена, что ты еще варишь. У тебя сейчас достаточно людей, чтобы делать это за тебя.
— Они помогают. Если бы я не получал от этого удовольствие и не был в этом так хорош, то не рискнул бы остатками состояния Малфоев, вложившись в эту компанию.
Он сказал это так, словно она все это уже знала и внесла во все записи, которые активно вела в самом начале. Все прежние злость и нервозность теперь стали более понятны. Она бы не подумала, что он из тех, кто рискнет многим… хотя, в этом был смысл, ведь не начни он свое дело, пришлось бы на кого-то работать.
— Для меня здесь вообще есть место? — спросила она. — Потому что мне трудно дышать из-за твоего удушающего самолюбия.
— Не думаю, что ты сможешь пережить обезглавливание, так что тебе стоит попробовать дыхательные упражнения.
Она фыркнула, слишком толсто срезая следующую полоску кожуры.
— Научишь? Уверена, ты в этом преуспел.
— Нет ничего плохого в уверенности. Она помогает тебе получить желаемое.
— Только если это что-то правильное.
Она слегка вздрогнула от касания его пальцев, когда он крепко, но нежно обхватил ее запястье. Подушечка его большого пальца была жестче, чем другие, но все они были теплыми, когда направляли движение ножа. Его рука прижималась к ее руке, а ее сердце странно стучало. Она едва замечала, что вообще что-то резала.
— Ты всегда за правильное, Грейнджер.
— Обычно — да, — иногда она была за неправильные вещи. Очень неправильные.
Малфой ухмыльнулся, будто прочел это в ее глазах, и, возможно, его ладонь на ее запястье задержалась на секунду дольше, чем это было необходимо, или же она слишком сильно старалась не придать никакого значения чему-то незначительному.
Он прочистил горло и вернулся к собственной нарезке. Оба сделали вид, будто не заметили, что его плечо до сих пор было прижато к ее. Она через рукав чувствовала исходящий от Малфоя жар.
***
Яркое яблоко с серебристым черенком, загнутым настолько, чтобы можно было зацепиться за ветку.
— Да, но эти, — сказала Гермиона и помахала большими банками в сторону Малфоя, — не были указаны в описи, которую ты предоставил…
— Я предоставил опись в прошлом месяце. Для каждого, у кого есть хоть четверть мозга, — на что, как я понимаю, можно надеяться, когда вопрос заходит о Министерстве, — должно быть очевидно, что я собираюсь приобрести…
— У Министерства четверть мозга? Это ты не…
— Не моя проблема, что ты запрашиваешь список каждый…
— Отдел запрашивает! Министерство!
Он развел руками.
— Так что тебе еще надо? Они запрашивают его каждый месяц, каждый месяц…
— Они должны получать его каждый раз, как что-то меняется! Они…
— Тогда какого ты просила список каждый месяц до этого, когда ничего не менялось? — прокричал он. — Ты что…
— У Министерства такая политика…
— …в мусорное ведро, а потом просишь другой? Ты что, их просто выбрасываешь?
— Я сказала тебе, что нужно было…
— …из чего-то запрещенного, охраняемого…
— Это совсем другое дело! Тебе нужно для этого разрешение…
— И я его прошу! Это чертов хребет крылатки…
— Этого не было в последней описи…
Малфой прижался к ней, когда потянул что-то с полки, перед которой она стояла, сделал шаг назад и встряхнул банку.
— Крылатка. А еще знаешь, что есть у крылатки? Хребет. И знаешь, что было в моей описи? Кры… — Гермиона хмыкнула и задвинула банки обратно на полку. — В этом вся суть! Должно быть…
— Даже если бы я спустила все на тормозах, ты не имел никакого отношения…
— …заявить на меня, закрыть мое дело, потому что я не сказал тебе, что я…
— Если бы они пришли сюда и нашли…
— …и иметь это вполне себе законно! Второкурсники в Хогвартсе могут использовать эту чертову хрень! Она вообще…
— Суть в том, что есть правила, и ты их нарушил! — крикнула она.
— В этом правиле вообще нет никакого смысла!
— Не важно, есть в нем смысл или нет!
— Они тебе что, мозги промыли? Если в правиле нет смысла…
— Это не дает тебе право его не соблюдать!
Малфой пристально посмотрел на нее свирепым взглядом, его челюсти сжимались в такт ее дыханию. Только его молчание заставило Гермиону заметить, как близко они стояли друг к другу. Он находился настолько близко, что Гермиона могла ткнуть в него пальцем. В этом маленьком пространстве она всем телом ощущала тепло его тела и свое тепло, отражающееся от него.
У него были яркие и живые серо-голубые глаза, на щеке — бледный красный след. Его дыхание скользило по ее лицу; она подняла подбородок, и его взгляд упал на ее губы. Через четыре удара сердца они отступили друг от друга. Все внутри Гермионы плясало в некоем безумном танце, она чувствовала себя и маленькой, и большой одновременно. Она беспомощно посмотрела на его полные розовые губы. И сердце подпрыгнуло к горлу, когда она качнулась в сторону Драко достаточно близко, чтобы согнуть все еще упирающийся ему в грудь палец.
— Просто заполни опись, — выдохнула она вереницу букв.
Он попытался что-то отыскать в ее глазах, и она не столько боялась остаться здесь еще дольше, сколько того, что он это в них найдет. Она скользнула пальцем вниз, чувствуя, резкий вдох Малфоя, и отвела руку от его живота. Она прикрыла глаза, лишь на секунду, обошла его и покинула склад, ощущая себя расхлябанной, бездыханной развалиной.
***
Самая несуразная из всей коллекции. Она хохотала каждый раз, глядя на нее, — кентавр в шапке Санты.
Малфой насмехался над ее профессионализмом. В первый день ей понадобилось несколько часов, чтобы это понять, хотя на его лице и так все было написано. Это не был вежливый интерес, это был сдерживаемый смех. Последние с полдесятка встреч казалось, он склонялся к тому, чтобы оттолкнуть ее обратно на территорию, на которую они вообще не должны были ступать. Он расценивал каждую рассеянную фразу в разговоре как победу, и когда она понимала это по пробегавшему по его лицу веселью, то снова возвращалась к теме.
Она неделями была сдержанной, холодной, собранной и деловитой, таким был и Малфой, а потом он решил превратить все в какую-то игру. Которая его развлекала, а ее заставляла обо всем позабыть. Она не понимала, почему так легко поддалась. Все должно было быть сложнее.
— Ты сказала, что обсуждала это со мной, потому что дело связано с моим запросом. Все не пойму, что общего у Элдмана и моего запроса о Торндалпере.
— Дело в том… — произнесла она очень медленно, пытаясь при этом быстро придумать ответ, — что Элдман писал о негуманных практиках… — Малфой заулыбался, — ошкуривания животных, что… и является общим.
Он хмыкнул и откинулся на спинку кресла, а она яростно на него посмотрела.
***
Пожалуй, эту она любила больше всего — стеклянный шар, покрытый инеем. При каждом касании внутри него взрывались красные, зеленые и золотистые фейерверки.
Малфой схватил мантию, перекинул через локоть и посмотрел на Грейнджер.
— Ты ждешь, что я открою тебе дверь? Может, еще какую-нибудь неловкую остановку перед этим?
Она зажмурилась и подавила зевок. Ей не стоило приходить сюда перед Министерством, слишком рано, чтобы иметь дело с Малфоем.
— Что?
— В свой первый визит ты остановилась прямо перед дверью и ждала, что я ее открою, — он изогнул бровь, — Ты…
— Это был знак уважения.
— Я уловил твой умысел…
— Я не могла открыть дверь в твой кабинет, когда тебя не было внутри.
Он на миг нахмурился и забрал у нее папку, коснувшись ее руки своей.
— Уважение ко мне?
— Ну конечно. Это было твое личное пространство. Я же не могу открыть дверь… своими, ай…
Его рука оказалась в ее волосах. Он пальцами перебирал пряди, которые ощущались подобно нежным волнам. По ее спине и рукам побежали мурашки, когда он задел кончиками пальцев ухо.
— Ты спишь на пуховых подушках?
— Что? — прошептала она, повторяя ту же мягкость голоса, что звучала в его вопросе.
Он достал из ее волос белое перышко, а она отстраненно поняла причину его улыбки, когда она появилась в офисе. Он поднял его к своим губам. Малфой находился так близко, что что-то внутри нее щелкнуло. Ощущение было подобно выбросу чего-то трепетного и живого внизу живота, смешанного с адреналином, который заставил дрожать всю ее вплоть до кончиков пальцев ног.
Она уцепилась рукой за его плечо, пошатываясь от потери равновесия, их глаза были почти на одном уровне. Он выглядел таким же удивленным, как и она, и Гермиона почти сделала шаг назад. Почти — потому что все внутри нее требовало ступить вперед, и она поцеловала Малфоя, когда его взгляд упал на ее губы.
Не было ни мгновения об этом подумать, потому что он уже целовал ее в ответ. Он низко и глубоко простонал, и она почувствовала дрожь в груди от этого звука. Он ладонью скользнул по ее талии, приобнял рукой и притянул ближе. Гермиона обхватила его за шею, завороженная ощущением губ, тела, касанием языка нижней губы, а после — вкусом.
Они прервали поцелуй, вдохнули, выдохнули, и Малфой слегка склонился, чтобы что-то куда-то отбросить. Он запустил освободившуюся руку в волосы Гермионы, обхватил губами ее верхнюю губу прежде, чем она услышала звук падения брошенного предмета.
Она всосала его нижнюю губу, вспоминая его кривую усмешку, и заметила, как замер Малфой, а потом почувствовала, как он целует ее снова, и снова, и снова.
***
Светло-зеленый шар был простым. Он оберегал маленькие огоньки, парящие и искрящиеся внутри.
В течение недели она не видела и не разговаривала с Малфоем, и ее мозг устал от обдумывания сотни вещей в минуту. Тем не менее, так было лучше. Она это знала. Была абсолютно уверена. Она так считала. Поэтому не понимала, почему так тяжело было встретиться с ним глазами, почему какое-то странное чувство прожигало все внутри.
— Да, переназначена.
Еще одна очень долгая пауза. Возможно, он знал, что она жаждет добраться до двери и сбежать, спрятаться в своем доме и проигрывать это событие в памяти снова и снова сотни раз, но по-другому. Он должен был знать, что будь все иначе, это стало бы для них кошмаром.
— Я так полагаю, по собственному желанию?
— Принимая во внимание последние изменения, я считаю, что это к лучшему. Я передам все Уэсли, он умен и благонадежен. Вы в хороших руках на следующие два месяца.
Секунды длились вечно. Должно быть, он смотрел на нее почти минуту, а потом повернулся к столу.
— Ну, хорошо.
Она почти осталась, но в первую очередь именно это и привело их к такому результату.
***
Миниатюрный снежный шар с темно-серым замком внутри, два окна которого горели приглушенным желтым светом. Снег падал постоянно, даже если шар не трясти.
Гермиона уставилась на игрушку в белой коробке, отказываясь к ней прикасаться. Малфой давал портключ к офису каждый раз с ее первого визита. Он рассказывал, что несколько лет назад к праздникам его дом заполнялся рождественскими елями; когда он понял, что нет смысла хранить коробки с игрушками, начал использовать их как портключи. Возможно, для него они были бесполезны, но она сохранила их все.
Личная сова Малфоя доставила эту игрушку три часа назад. Если бы вопрос был по работе, то Уэсли, которому она передала назначение две недели назад, связался бы с ней. Дело было личным, и не приходилось долго гадать, чтобы понять его суть.
Означало ли это, что случившееся значило для него нечто большее? Начало, а не кульминация перед концом? Она не знала, что делать. Она прокручивала в памяти то утро в его офисе, ощущение его тела и все, что произошло перед этим. Даже день, проведенный в Норе, смог вытащить мысли о нем из головы лишь на полчаса.
Она прищурилась и посмотрела на игрушку. Похоже, он подлил ей в чай какое-то экспериментальное зелье, чтобы она не смогла перестать сомневаться и думать о случившемся, думать о нем.
***
Небольшая шелковая коробка с ажурным шнурком и маленьким кружевным колечком, возвышающемся над узелком.
Гермиона поднялась на лифте на нужный этаж и, расправив плечи, прошла по коридору в приемную. Еще до того, как она вышла из дома, в животе образовался комок нервов, но она постаралась думать только о стуке каблуков, положении тела, чем угодно еще.
Вместе с тем, из-за отвлекающего приема она забыла про этикет и распахнула обе двери без стука. Извинение застыло на языке, когда она встретилась взглядом с Малфоем, а узел в животе затянулся туже, как только за спиной громко захлопнулись массивные двери.
Боже, она скучала по возможности смотреть на него. Скучала по многому, но в том числе и по этой возможности.
Уэсли, который должен был стать буфером в их общении, уже опаздывал на пять минут, и комнату наполняло удушающее напряжение. Она громко сглотнула, но вздернула подбородок и направилась к креслу перед столом Малфоя. Тот же стол, к которому он прижимал ее, распластавшись сверху; его горячие и влажные губы на шее, которые… ла-ла лу-ле-ла ла-лу, использование крови дракона…
— Что-нибудь выпьешь?
Ей не стоило поднимать глаза. Из-за света из окна за его спиной мерзавец словно сиял, и именно поэтому так трудно было на него смотреть. Хотя, возможно, дело было лишь в линии его скул и челюсти, форме рта и яркости серых глаз, которые неотрывно смотрели на нее.
— Нет, спасибо. Где Уэсли?
Что-то поменялось в выражении его лица, и он сжал зубы.
— Скоро будет. Мне позвать секретаря или справишься сама?
Грудь Гермионы пронзила злость, и она зацепилась за нее как за буек в шторм.
— Я вполне способна справиться сама.
— Я в курсе.
Пока они яростно глазели друг друга, вокруг опустилась тишина. У Гермионы было ощущение, что он имел в виду совсем не то, о чем она подумала. Поэтому ли он попросил встречи с ними двумя? Немного подтолкнуть ее, посмотрев тем самым взглядом, под которым она тонет в чувстве вины, переполняясь сожалением и отчаянием?
— Зачем я здесь, Малфой? — она хотела, чтобы слова прозвучали с большим нажимом, чем получилось.
— Уэсли запутался в делах компании, а так как двумя месяцами ранее ты бросила меня с идиотом, я больше не намерен терпеть это дерьмо.
Гермиона рассердилась.
— Он вполне справится с этим сам. Я убедилась, что тебе достанется лучший из доступных, прежде чем…
— Ты лучшая из доступных.
Она залилась краской и опустила глаза к блестящему столу, что совершенно не помогло избавиться от румянца.
— У меня появился проект, из-за которого я стала недо…
— Даже не пытайся меня в этом убедить, Грейнджер. Мы оба знаем, что…
— Я пересекла черту, — мягко сказала она и подняла на него глаза с мольбой о том, чтобы он оставил тему. Но Малфой не собирался сдаваться, и они оба об этом знали.
— Ты испугалась и…
— Я не испугалась. Это было непрофессионально и полностью шло вразрез с моими обязанностями в Министерстве. Если бы все вскрылось, были бы ужасные последствия. Они могли закрыть твоюкомпанию, поставить на ней клеймо коррупции. Они могли уволить меня…
— Так все дело в…
— Было неэтично не только остаться, но и… сделать это, когда мы находились в рабочих отношениях.
— Ничего плохого бы не случилось от того…
— Есть правила! Ты…
— Ты и твои чертовы правила, — пробормотал он. — Ты бросила работу и оборвала все свя…
— …что угодно могло произойти, пока назначение было в силе, ведь все бы раскрылось! Я не знала, чего ты хотел или хочешь сейчас, и я не собиралась рисковать всем, включая твой бизнес, когда произошла случайн…
— Случайность? Грейнджер, — прорычал он, — если хочешь быть идиоткой — будь, но не строй никаких иллюзий насчет моих умственных способностей. Случайностью было, когда ты свалилась на ряд пузырьков в лаборатории или упала на задницу в коридоре. Мы не случайно…
— Прости, если с Уэсли были проблемы и если его действия ставят под сомнение финальное одобрение от Министерства. Но я могу тебе гарантировать, что если бы мы продолжили… если бы все… если бы кто-то узнал, это бы не просто поставило все под большой вопрос. В лучшем случае, ты бы потратил еще один год на аттестацию с кем-то другим.
Ее сердце билось слишком быстро. Та частота, с которой Малфой заставлял ее сердце биться, не могла быть полезной для здоровья, но сердце Гермионы находилось в растерянности и не всегда знало, как вернуться к нормальному, спокойному ритму. Он просто смотрел на нее, его взгляд блуждал по лицу, из-за чего она чувствовала, будто он читает те части ее сознания, которые даже ей не хотелось трогать.
— Уэсли придет? — спросила она на выдохе.
— Нет. Хочешь выпить?
И при всем благоразумии она ответила:
— Да.
***
Красный фарфор с зеленой мишурой, нарисованной тонкими линиями и кружка́ми.
Малфой вошел в гостиную, натягивая через голову рубашку. Гермиона перевела взгляд от яремной ямки к проблеску оголенной кожи у расстегнутого пояса брюк. Светлая макушка показалась в горловине рубашки, за ней — его глаза, устремленные на нее, а после и сонная улыбка.
— Ты копалась здесь целый час и развесила так мало игрушек?
Гермиона пожала плечами и шмыгнула носом, вставляя крючок в серебряную застежку фиолетового шара.
— У каждой должно быть свое место, и чтобы понять, правильно ли я его нашла, нужно время.
Она посмотрела на Малфоя, пока он с подозрением разглядывал игрушки. Она сместилась, скрывая некоторые от его взгляда, наклонилась и повесила фиолетовый шар на ветку. Закончив, она снова посмотрела на Малфоя, на лице которого было то оценивающее выражение, которое всегда означало, что сейчас она будет либо счастлива, либо возненавидит то, что он собирался сделать или сказать.
— Ты их сохранила.
— М-м? — к кончикам ушей слегка прилило тепло, пока она доставала из коробки золотистое дерево.
— Снова твои утренние проблемы со слухом, Грейнджер? Ты сохранила портключи.
Она откашлялась.
— Да, ну… у меня не было игрушек. А магазины закрыты. Да и зачем тратить деньги?
— Магазины были закрыты больше года? — протянул он, но Гермиона могла слышать нотки веселья в его голосе, когда она многозначительно взглянула на игрушку в руке.
— Первой была не та, а вот эта, — она ткнула пальцем в золотой шар с серебряной застежкой, и Малфой приподнял бровь. — Что? Они симпатичные. Я не собиралась выбрасывать отличные игрушки.
Он наклонил голову и, прищурившись, посмотрел на вереницу игрушек.
— Я знал, что ты меня соблазняла, но не знал, что увлеченность началась так рано.
Она впилась в него взглядом и фыркнула, отталкивая с нужного ей места.
— Я была увлечена игрушками. И я не соблазняла тебя.
— Я совершенно точно показал тебе каждый способ, который ты использовала, — сказал он, понижая голос.
Она покраснела и сделала глубокий вдох.
— В крайне надуманной преувеличенной манере.
Он положил ладонь ей на бедро, скользнул к животу. Усилил захват, притянув к себе спиной, и Гермиона сделала вид, что не поддается.
— Помню, ты с этим согласилась.
— Я согласилась под давлением. Не считается.
Он усмехнулся на выдохе возле ее уха и, наверное, заметил мурашки у нее на руке, когда она надела еще одну игрушку на ель.
— Эту ты отправил мне после встречи.
— Ты имеешь в виду подобие встречи, на которой ты…
— Я имела в виду встречу, в результате которой ты прислал мне ее, что привело еще ко многому другому. — Когда он начал раскачивать их взад-вперед, Гермиона обхватила его за руку и повесила маленькую птичку. — Эта откуда?
— Мы… сорок пять минут ругались из-за рыбы. А нет, это другая птица. День, когда ты разлила чай себе на брюки.
Она засмеялась от выражения его лица при этом воспоминании.
— Ты налетела на меня, как и тогда, когда я держал коробку экспериментальных зелий. Тебе повезло, что я не…
— Я не налетала на тебя ни в один из тех случаев! — возразила она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Моя рука коснулась тебя, когда ты стоял с коробкой, и я уже полкомнаты прошла, когда ты пролил…
— Очевидно, у тебя выборочная память. Ты бросилась на меня, когда я держал…
— Ну конечно, я никогда на тебя не бросалась. Я споткнулась и задела твою руку.
Он вскинул бровь и посмотрел на елку.
— Где тот, который… а вот он. С фейерверками.
Она захлопнула рот и посмотрела на Малфоя, прищурив глаза. Она бы не назвала это «набросилась». Скорее… потеряла равновесие и принялась с ним обниматься. Он улыбнулся, но его самодовольство было стерто, когда свет упал на игрушки и десятки разноцветных бликов заиграли на его лице. Даже Малфой не мог выглядеть высокомерно, когда сиял.
— Чему ты улыбаешься? — спросил он. Его взгляд блуждал по ее лицу, и она задумалась, разглядывает ли он сейчас танец цветов на ее коже, как и она на его.
— Ничему. Ты выглядишь… — Гермиона замолчала, пытаясь скрыть ухмылку, — милым.
— Милым? — он нахмурился на мгновение, но нашелся, как использовать это против нее, и ухмылка снова появилась на его лице. — Ты и меня добавишь в коллекцию? Повесишь на елку? Может быть…
— Не знаю. Ты займешь слишком много места, помимо тебя и так достаточно милых вещей.
Она расплылась в широкой улыбке, когда он снова нахмурился.
— Очевидно же, что я самый милый… Если бы меня можно было отнести к… Я лучше выгляжу… Смейся-смейся, Грейнджер.
— Прости, — выдохнула она. — Ну, вообще-то, нет. Я не смеюсь, но…
Малфой поцеловал ее, что всегда было лучшим способом заставить любого из них замолчать. Она усмехнулась ему в губы, а он заворчал. Он уверенно запустил руку в ее волосы и крепко поцеловал.
Гермиона сохранила новогодние игрушки, потому что они были красивыми, и она ненавидела выбрасывать вещи, которые могли бы пригодиться. Сейчас она была рада, что поступила именно так. Каждая из них рассказывала историю, записанную на хрупкой основе, и Гермиона хотела запомнить их все. Через какое-то время воспоминания, как и цвета, поблекнут, но у нее все еще будут елочные игрушки. Как будет и он.
